Семён Семёныч почувствовал желание узнать время. Организм не обманул: наступил час работы в гравизале. От подъёма до отбоя каждый вахтовик был обязан четырежды пройти, хочешь или не хочешь, центрифугу, магнитный костюм и тренажёры. Когда подходило время занятий, организм готовился ныть и протестовать. Когда же тело не дождалось неизбежной каторги, заподозрило подвох и стало требовать восстановить привычный ритм. Но гравизал остался на минус первом уровне, а сейчас вся база спустилась на минус пятый, чтобы не пострадать в случае небольшой ошибки.
Если бы ошибка оказалась больше критической, не спас бы и минус пятый уровень, но Митя не мог подвести. В последние минуты операции он уже не держал руки возле рычагов внешного управления, а доверился собственной программе без остатка. В углу монитора большие цифры показывали обратный отсчёт. Когда счётчик дошёл до нуля, протянулась длинная напряжённая секунда, затем сейсмографы бешено замахали зелёными линиями, а базу затрясло.
- Однако... - пробормотал кто-то.
Тряска стала успокаиваться, и компьютер произнёс фактический результат:
- Один, восемьдесят шесть.
Митя устало улыбнулся, и на него налетела уже человеческая буря:
- Молодчина!!
- Снайпер!
- В яблочко!
- Это же надо, - хлопал Семён Семёныч счастливого Митю по плечу, - ровно 1-86!
Сейсмографы снова занервничали, и снова по стенам и полу пробежала дрожь. Ещё в течение четверти часа наблюдались сильные афтершоки, после чего наступило стабильное затишье. Компьютер уменьшил оценку рисков и сообщил:
- Разрешается подъём на минус первый уровень при условии состояния скафандров в дежурной готовности.
Дверь лифта сменила освещение с красного на жёлтый. Вахтовики подошли к ней, сканер придирчиво проверил, на всех ли надеты скафандры, готовые к моментальной герметизации, и милостиво распахнул створки.
Когда начался подъём, Митя вдруг сказал:
- На самом деле жаль, что мы его больше не увидим.
- Увидим, - пообещал Семён Семёныч. - На экскурсию поедем.
Затем помолчал и признался:
- Вообще-то, мне тоже жаль. Я на него специально посмотрел в последний раз.
- И я, - сказал кто-то.
- И я, и я... - говорили другие.
- Вот и я тоже, - задумчиво добавил Митя.
На минус первом уровне мониторы передавали вид с поверхности: звёздное небо, которому вскоре предстояло затянуться пылью, и между звёзд - одинокий Деймос.
Фобос, обречённый на неизбежное падение из-за низкой орбиты, больше не висел дамокловым мечом над будущими марсианскими базами. При помощи шести корректировочных двигателей Митина программа свела его вниз, и древний спутник упал на планету в координате 1-86.
2062: Патимат
"Черток-6" примарсился на плато, и лентоход поехал к кораблю за очередной порцией продуктов и, конечно, груза N1. По трапу "Чертока" спустился капитан, он же единственный человек на борту; лентоход подъехал, остановился, грузоботы скатились с площадки управления, а из герметичного отсека вылез Семён Семёнович.
Капитан подал руку для пожатия:
- Здравствуйте, Семён Семёнович!
- Здравствуйте, Патимат Николаевна, - протянул руку начальник базы.
Грузоботы засветились фиолетовыми диодами сети: старший, тот, что вёл машину, взял на себя функции робухгалтера. На "Чертоке" робухгалтера не было из-за ограничения по объёму, поэтому за него выступил сам искусственный интеллект корабля. Грузоботы перевозили присланное на лентоход, и старший записывал поступление, а корабль наоборот - списывал с баланса.
- Привезли ананасы, - сообщила Патимат.
- Отлично, - кивнул Семён Семёныч.
- Пять ящиков наших, один - канадских, - продолжала прекрасная гостья.
- Канадских? - переспросил хозяин.
- Ну да. Всё-таки, по праздникам фрукты на столе должны быть круглыми, как вы считаете?
- Согласен. А что с грузом номер 1?
- Пять триста. И, Семён Семёныч... Можно один контейнер мне лично?
- Конечно, - кивнул Семён Семёныч, - ведь это уже традиция.
Грузоботы послушно вынесли все серые шестиугольные ящички, кроме одного, который забрала Патимат и сказала в свою очередь:
- Робухгалтер Черток - груз номер 1 - один для капитана.
Грузоботы терпеливо ждали на площадке управления. Семён Семёнович снова громко позвал:
- Кобра-3, кобра-4, сюда.
Две серебристые "кобры" соскочили с лентохода и подъехали к людям.
- Спасибо, - поблагодарила Патимат, - но тут ведь, кажется, недалеко? Можно пешком?
- Понимаю, - улыбнулся Семён Семёныч. - Недалеко, но я, всё-таки, поеду, а контейнер давайте на багажник.
..."Кобра" с начальником базы плавно поднималась на холм, а Патимат бежала рядом размашистыми шагами и наслаждалась ощущением грунта через подошвы, хотя к вершине и запыхалась. Наверху она увидела чёрное Поле.
Оно начиналось резкой границей не так далеко от плато. После того, как упавший Фобос поднял тучу пыли и на несколько месяцев закрыл для поверхности солнечный свет, люди решили компенсировать время "пыльной зимы" и начали покрывать Марс сажей. Неутомимые роботы, полосу за полосой, создавали Поле: тонкой лентой из шестиугольных контейнеров сыпали обычный порошковый углерод с Земли, который на Марсе был несказанно ценен. Сажа цепко улавливала каждый солнечный джоуль, а затем экономно отдавала его поверхности и атмосфере: пока ещё призрачной, но с каждым днём крепнущей.
Патимат открыла контейнер и широким жестом разбросала сажу на свободном месте между насыпанными ранее чёрными пятнами; затем сунула пятерню в остатки и чёрной перчаткой вывела на поверхности планеты подпись корабля: "Ch-6".
2063: Юрген
Имя вопреки домыслам глупых журналистов было вовсе ни при чём: "Юрген" это не "Юрий", хотя оба происходят от греческого "Георгия". Просто он умудрился защитить кандидатскую в 23 года. Это не являлось абсолютным рекордом - математики защищались и в 22, но ему, климатологу, пришлось провести много времени на практиках по метеостанциям всего земного шара; даже возле Антарктиды; а уж сколько станций он объехал внутри СССР - от родного Шварцвальда до далёкого Хоккайдо на востоке, этого он не смог бы вспомнить точно даже при большом старании.
В те январские дни, когда его ровесники отмечали "экватор" - экзамены на четвёртом курсе, разделяющие две половины семилетнего обучения, Юрген сидел перед диссертационым советом и знакомился с официальными оппонентами, которых представлял сам ректор:
- Unsere Kollegen, Professor Gennadi FitilЖw aus Leningrad und Professor Jaroslaw Kaschewarow aus AkademstДdtchen.
После часовой беседы два весёлых гостя из РСФСР объявили, что по русской традиции в случае успешной защиты оппоненты проставляются соискателю на банкет; и все пошли в кантину, где профессура заказала пиво, к великому смущению Юргена отнюдь не безалкогольное.
Именно молодой возраст климатолога со степенью послужил решающим фактором для заключения трёхлетнего контракта и для первенства на Церемонии.
Для подготовки к Церемонии он вёз большой объём груза N0.
При облёте Марса он увидел Фобократер с высоты, а после примарсения местный руководитель SemЖn SemЖnytsch сразу же повёз его вместе с грузом N0 туда, где когда-то упавший спутник пробил большую яму и позволил робурильщикам начать работы с более глубокого старта.
В день Церемонии десять вахтовиков и Юрген спустились на несколько сот метров к самому низу шахты. На дне переглянулись, SemЖn SemЖnytsch кивнул, и Юрген просто отстегнул и снял шлем. То, зачем его избрали на Земле, свершилось: он сделал первый вдох марсианского воздуха. Все напряжённо смотрели; когда же он улыбнулся, и показал им большой палец, стали со смехом отстёгивать свои шлемы.
Струйка породы осыпалась со стены, и все тут же повернулись к ней. Спустя мгновение осознали: их смутил непривычный шелест, которого они тут, на Марсе, никогда не слышали напрямую, без шлемофонов; а на базе, где они ходили без защиты, со стен ничего не сыпалось. Стали ловить другие звуки и услышали тихое шипение привезённого с Земли ксенона, он же груз N0, и местного кислорода.
Затем Юрген задрал голову и увидел кружок неба со звездой над входом в шахту. Через несколько часов газ рассеется, и людям ещё долго придётся носить скафандры на поверхности, пока не заработает реактор с выдачей ксенона. Но в эту минуту они стояли на Марсе, под звёздным небом, и вдыхали лёгкими воздух из малолетучего газа с 20-ю процентами кислорода.
2064: Семён Семёныч
Гравизал не может полностью заменить земную силу тяжести, поэтому настал час возвращения, не подлежащий обжалованию ни в каких медицинских инстанциях. После прилёта с Марса Семён Семёныч регулярно просматривал снимки поверхности, приходившие с группы спутников "Афобос", чтобы мысленно вернуться на любимые ландшафты.
В эту ночь карты Марса снова обновились, и на знакомом холме Семён Семёныч не увидел знакомых подписей. Увеличив картинку, он обнаружил, что знаки, написанные прилетавшими капитанами, стали терять цвет и чёткость.
Зрение оказалось в порядке.
Семён Семёныч почувствовал грустинку, которая исчезла всего через секунду после появления, а потом счастливо закрыл глаза и попытался представить, как оно там, на холме, где, наконец, появились роса и ветер.