Спиридонов Владимир. Импровизация на тему из Дон Кихота или баллада о том, как Дон Кихот освободил многих несчастных, которых насильно вели туда, куда они не имели ни малейшего желания идти

Спиридонов Владимир
Импровизация на тему из Дон Кихота или баллада о том, как Дон Кихот освободил многих несчастных, которых насильно вели туда, куда они не имели ни малейшего желания идти

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

Типография Новый формат: Издать свою книгу

Оставить комментарий © Copyright Спиридонов Владимир (VladimirSDU2002@spiridonov.de) Размещен: 02/10/2008, изменен: 03/10/2008. 14k. Статистика. Миниатюра: Драматургия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: "Мой друг, кого вон там ведут, Цепями вместе скованных... Как сердце мне кольнула грусть. И вижу путь для подвига!" "И как-то раз, послав на "хе..." Я с ним не поделился. ..." "...Но в пыточной признался он, Победа правосудья..." "Прорыли б в провосудье лаз..." "Под шлемом от Мамбрина..." "...Мэр стал, по воле высших сил, Миллиордерки мужем..."

Импровизация на тему из Дон Кихота или баллада о том,

как Дон Кихот освободил многих несчастных, которых насильно вели туда, куда они не имели ни малейшего желания идти

Мой друг, кого вон там ведут,

Цепями вместе скованных...

Как сердце мне кольнула грусть.

И вижу путь для подвига!

То шли под охраной каторжники, осуждённые на галеры.

Дон Кихот обратился к охранникам за позволением поговорить с несчастными, и комиссар позволил ему, впрочем, не получи наш идальго этого позволение от комиссара - он бы истребовал это разрешение от себя самого.

Рыцарь наш приблизился к цепи и спросил первого каторжника, за какие грехи вынужден был избрать тот столь не удобный способ путешествия...

Первый каторжник.

- Ах, рыцарь, право, был влюблён!

Был высшим чувством ослеплён

Я за любовь страдаю! Меня поймёт...

- Содом, воскликнул Дон Кихот,

Слать на галеры за любовь!

Сие - не понимаю!

Сие - не принимаю!

Сие вы разъясните мне!

Мой разум в прах повергнут,

Слать на галеры за любовь!

Будь суд таков низвергнут!

Но тут вмешался конвоир,

Простите, я дополню сир:

"Его любви природа

Слегка иного рода!"

Конвойный прав, в корзину я

Влюбился без остатка,

Была она полна белья,

И в том любви разгадка!

Как я прижал её к груди,

Стал сродственной ей частью!

И тут случилось на пути

Огромное несчастье.

Там правосудия капкан

Стоял с поднятой битой,

Иначе б рук я не разжал

Под самой страшной пыткой.

Иначе б рук я не разжал,

Не стань закон помехой,

Когда б помехи избежал -

Зажил иною вехой...

Ах, как сильна любовь была,

Начальник,

С взгляда первого,

И так сильна, да! так сильна,

Что быть другой такой -

Нельзя,

Наверняка,

Наверное!..

Ведь так сильна любовь была,

В сём правда откровенная:

По сю пору,

Не знаю я,

По сю пору,

Не знаю я,

Корзина ль чистого белья,

Была,

Корзина ль грязного белья?..

То тайна непомерная...

Вот так, три года, за любовь!

Вот так власть пьёт с народа кровь...

"Н-да-да, - заметил Дон Кихот,

Такой с любовью поворот,

Немало безрассудства,

Но искреннее чувство..."

И обратил свою главу, храбрый наш идальго, ко второму каторжнику и тот скромно поведал ему...

Второй каторжник.

Начальник много брал себе

И я тогда озлился,

И как-то раз, послав не "хе..."

Я с ним не поделился.

И на галеры без труда

Меня он сразу сплавил,

Заметив, вовсе не нужна,

Ему игра без правил...

- Скажи, а много брал себе, -

Наш уточняет рыцарь.

- Я мизер брал, у нас в стране,

Всем принято делиться!

Брал, чтоб концы с концами свить...

Жулил, юлил, был многолик,

Век снизу брал, наверх давал,

И что-то верно прозевал...

Но тут охранник встрянул

И обрывает нить:

"Себе на жизнь он мало брал,

Привык на чёрный день копить..."

- Да что скопил, курам на смех,

Ведь я не грёб лопатой,

Всё состояние моё -

Лишь день зарплаты папы...

Но тут охранник, с гневом,

Подняв свой "жезл" под небом,

Кричит, и топает ногой,

Одной-другой, одной-другой!

"Ты гад не каркай на отца,

Лик дорогой не лапай!

А-то всажу семь грамм свинца

И будешь дух крылатый...

Отравлен гад на долгий срок

И твой пример другим урок...

Его начальство папой

Что правила блюдёт,

Обласкано зарплатой

На много лет вперёд..."

Дон Кихот вздохнул и обратился к оруженосцу...

"Как Санчо мерзок этот мир.

Но я добро в нём сею,

Рабы, рабы, рабы, рабы...

Вославьте Дульсинею! -

Случайной жизни каждый миг

Летит на наковальню...

Послушаем, хоть я постиг,

Всю эту надругальню..."

И славный идальго наш, Рыцарь Печального образа, обратился к третьему каторжнику с тем же вопросом, а именно, за что его ведут туда, куда не имеет он ни малейшего желания идти...

Третий каторжник.

Печальный и унылый

Каторжанин юный,

К разговору силы

Не нашёл... и сплюнул,

И молча отвернул лицо,

Опустил глаза,

В недоуменьи Дон Кихот,

Россинант и Санчо...

Но тут вмешался первый,

В добровольном рвении,

Говорит, за музыку,

Говорит, за пение!..

То что с горя спел,

Вместо кенаря,

То шесть лет галер,

Исправления!..

Страшная страна! Я слышал, наоборот, - возразил наш рыцарь, - кто песни распевает, тот грусть-тоску разгоняет...

Синьор кавальеро, - вмешался один из конвойных...

Синьор, петь с горя, значит то,

Что результаты на лицо:

Не сразу он признался

В чём страстно укрывался!

Он крал коней! но долго в том

Отнекивался судьям,

Но в пыточной признался он,

Победа правосудья!

А жизнь и смерть, так то у нас

Не от улик зависит,

А то что собственный язык

Сам на себя навесит.

Презрения достоин он!!!

Ведь посудите сами,

И в слове "да",

И в слове "не",

Две буквы - "да",

Две буквы - "не"...

За ними выбор и судьба,

Не зря пинает вся братва,

Его,

От истины она,

Поверьте мне,

Недалека.

Э нет, ответил Дон Кихот,

Коль свяжется с тобою чёрт,

То слово, что разверзло рот,

От чёрта - не наоборот.

И славный идальго наш, Рыцарь Печального образа, обратился к четвёртому каторжнику с тем же вопросом, а именно, за что его ведут туда, куда не имеет он ни малейшего желания идти...

Четвёртый каторжник.

И слышит Дон Кихот в ответ

(В своих сомненьях веры),

- Я отправляюсь на пять лет

Галером на галеры,

Без всякого стесненья Вам

Замечу без дебатов,

Что для свободы не сыскал

Лишь двадцати дукатов...

"Позвольте, я для вас сыщу,

Чтоб от беды отбить Вас!" -

Кихот воскликнул как в бреду,

Наш Дон Кихот Ломанчский...

- Оставьте, - каторжник сказал, -

К обеду нужда в ложке,

Как плыть по морю при деньгах

С мечтой купить окрошки...

Был мой судья вполне не плох,

Вполне демократичен,

Но мой карман - пустой улов,

И приговор обычен...

Эх, окажись Вы в нужный час

В моей судьбе собачьей,

Прорыли б в провосудье лаз

Поверенный и стряпчий!..

И я б в Толедо нынче был,

И в обществе прелестной,

За здравие я ваше пил

И мир хвалил чудесный;

Жаль, я на праздник не проник,

Прощай моя малина...

И Дон Кихот на миг поник

Под шлемом от Мамбрина.

Мучительно искал ответ

Рассеянною думой,

Да как вскричит, как на весь свет,

Как ангел неразумный:

"Совсем запутали меня,

К какой вине та мера?!

Мне вспоминается жена

Столицы нашей мэра:

Пока на должности он был,

И СМИ твердил, он - нужен!

Мэр стал, по воле высших сил,

Миллиордерки мужем..."

Но тут Дон Кихот, что начал несколько раскаляться от мыслей, что охранял на его голове мамбринов шлем, Дон Кихот несколько нервно обратился со своим единственным вопросом к следующему и последнему каторжнику, что был лет тридцати, приятной наружности, если не считать, что один его глаз всё время поглядывал в сторону другого, да и скован он был не так, как его спутники: на ноге его была цепь столь длинная, что её доставало на то, чтоб обвить всё его тело, а шею облегали два кольца, одно припаяно к цепи, а другое, так называемое стереги друга... впрочем, не будем рекламировать технические достижения правосудия. Говорить каторжнику было ужасно трудно и потому ответ его был краток...

"Ты кто, - воскликнул Дон Кихот, -

Одежд сих обладатель?!."

"Никто, - ему ответил тот, -

Я в сей стране писатель..."

Зная, что один из признаков мудрости - не брать силой того, что можно взять добром, Дон Кихот попросил сеньоров караульных и комиссара об одном одолжении, а именно: расковать каторжников и отпустить с миром, аргументируя это тем, что всегда найдуться другие, которые послужат королю при более благоприятных обстоятельствах, - ибо! превращать в рабов тех, кого господь и природа создали свободными, представляется ему крайне жёстким...

С удивлением выслушав отказ на свою просьбу, он секунды две помолчал и громко прогорланил:

На то нам Санчо, наплевать,

А, чтоб себя не запятнать,

Ведь честь для рыцаря - лицо,

Честь это то, что им - гнильцо,

Выходим, друг мой, воевать,

Мы уничтожим эту тать,

Во славу Дульсинеи,

Я им сломаю шеи,

Во имя прелестей её

Я поднял острое копьё!

Карающей десницей!

Под Феба колесницей!

Рыцарю отрада,

Прибив земного гада,

С победою отправить к ней,

К владычице моих страстей,

Чтоб до ушей ея донесть

Святую благостную весть,

Что светлым именем её,

Я снова уничтожил зло!..

В Ломанчи иль в Тобоссе,

В Керчи или Тобольске!

Затем Дон Кихот бросился с копьём на комиссара, уложил его на месте, конвоиры, видя такое дело совершённое воинственным сумашедшим, бросилась наутёк, ибо мушкет был только у поверженного комиссара. Вскоре все каторжники были раскованы и свободны, за исключением писателя - случайная пуля подарила ему мгновенный и вечный покой...

...

Послушать можно если перейти по ссылке "Осень цвета ржавой жести..." ...

Оставить комментарий
Размещен: 02/10/2008, изменен: 03/10/2008. 14k. Статистика.
Миниатюра: Драматургия

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"