Этот день был таким же как и сотни предыдущих дней. И начался он, как всегда, с утренней тряски в городском метро. Нет в большом городе ничего хуже, чем подземка! Серые толпы людей, проходящие рядом, толкающие тебя со всех сторон, злые с самого утра уже оттого, что надо идти на ежедневную каторгу, которую они зовут работой. Вся эта масса, одновременно пестрая и серая, вламывается в вагон, а по пути сметает тебя.
В это утро я стоял на станции и ждал, когда очередной поезд засосет меня и увезет на другой край огромного города, где предстояло провести весь оставшийся день. Я уже привык к тому, что в 7 утра на моей станции полно народу - люди, вышедшие из вокзала рядом со станцией, первым делом ломятся в метро, поэтому поездка на работу всегда выходит особенно гадкой. Так вот, ждал я свой поезд в нескольких шагах от края платформы. Уже слышен был гул его приближения, и я сделал шаг в сторону, переминаясь с ноги на ногу. О, лучше бы я этого не делал! Всегда удивлялся этой банальной фразе из фильмов и книг: "тогда он еще не знал, что эта деталь изменит всю его жизнь". Но случилось все именно так.
В следующее мгновение я оказался на полу, сбитый с ног чем-то тяжелым. Более того, голова моя очутилась ровнехонько на пути поезда, и убери я ее оттуда секундой позже, толпа на платформе увидела бы незабываемое зрелище! Но, к моему неописуемому восторгу, все обошлось. Хотя вряд ли можно назвать восторгом состояние близкое к одновременному недоумению и истерике, в котором я тогда находился. Придя в себя, первым делом убедился, что со всеми частями тела все в порядке. Люди вокруг уже и думать забыли о том, что произошло прямо у них на глазах. Мой шок был очень сильным, и я не сразу понял, что, а вернее кого скинул с себя.
А этот кто-то тем временем пытался подняться с пола, запутавшись в своей одежде, ругаясь на чем свет стоит. Девушка (это была именно девушка) уже успела выпутаться из складок своего черного пальто и встать на ноги. Она перестала ругаться и смотрела прямо на меня. Я тоже успел встать, и так же в упор смотрел на нее.
Внешность у девушки была примечательная: рыжие кудрявые волосы, падающие локонами на плечи, белоснежное лицо с легким румянцем, тонкий нос с маленькой веснушкой и большие серые глаза. Но под глазами были черные потеки туши. Значит, совсем недавно из этих глаз лились слезы. И, должен заметить, она была близка к тому, чтобы снова разрыдаться.
- Вы, вы...- еле слышно промямлило это чудо.
- Что я? - тупой вопрос сам сорвался с губ, и я тут же пожалел об этом, потому что милое создание развернулось на каблуках и убежало. А я остался стоять с открытым ртом, раздираемый противоречивыми чувствами. С одной стороны эта милая дамочка чуть не столкнула меня под поезд, что было отнюдь не мило и не входило в мои планы на день. С другой стороны я подумал о том, что увидел в ее серых глазах. А увидел такую смертную тоску, такую боль, от которой только под поезд бросаться.
Сам не знаю, как меня посетили эти догадки и чужие переживания. Всегда считал себя бездушной скотинкой. Стыдно, но даже на похоронах я интересовался больше окружающим пейзажем, чем происходящим скорбным событием. А о том, чтобы хоть одна слезинка вылезла из глаз и речи быть не могло. Всегда думал, что это мой своеобразный защитный механизм (или защитный пофигизм, называйте как хотите) - чтобы жилось легче!
Опомнился я только когда услышал, как подъехал следующий поезд. Время поджимало, и стоять дальше в раздумьях не было возможности. К тому же толпа на станции изрядно выросла, и, как огромный монстр, заволокла мою тушку в вагон, и прижатый к стеклу, я доехал до своей станции. Всегда удивляюсь тому, что мне удается выбраться живым из вагона. Живым - да, но вот невредимым - не всегда. Я не зря боюсь, что по дороге на работу оставлю в вагоне часть своей одежды, кейс, часы, шарф или еще что-нибудь, что с меня можно легко снять. И говорю я не о каких-то гипотетических злоумышленниках, которые охотятся за моими вещами, а о простых гражданах нашего необъятного мегаполиса. Ужасная давка в метро заставляет их сплотить свои ряды, держаться изо всех сил за всех, кто оказался рядом, и всех впускать, но никого не выпускать!
Впрочем, сегодня мне повезло (просто обязано было везти после утреннего непреднамеренного покушения на мою жизнь!) и вся одежда осталась на мне. Черное пальто еще хранило следы недавнего происшествия, джинсы были в пыли, кейс я успел как-то поцарапать. В таком виде и явился на работу.
Работа у меня была неказистая. Никто не мог сказать, в чем собственно она заключалась и где заканчивались мои обязанности. Каждое утро я таскал свой красивый черный кейс, купленный в те времена, когда я - гордый выпускник университета, только пустился в свое свободное плавание. Теперь таскал его полупустым в надежде, что люди вокруг будут принимать меня за солидного молодого человека с хорошей и важной должностью. Глупо конечно, но это спасало меня от гадких мыслей о том, какие ничтожные перспективы меня ожидали на этой самой должности.
Этот рабочий день прошел так же, как и все остальные предыдущие 552 рабочих дня, такой же серый и унылый. Утреннее происшествие почти выветрилось из моей головы просто потому, что у моих коллег нет привычки меня слушать, а у меня появилась ответная привычка им ничего не рассказывать.
Единственного человека, которого я считал своим приятелем, звали Дэниэлом, или просто Дэном. Его можно было назвать типичным молодым "прожигателем жизни". Способность Дэна к поглощению спиртных напитков могла соперничать только со способностью неустанно заниматься сексом почти со всем, что хоть немного напоминало женщину. Последнее же объяснялось почти модельной внешностью этого парня. Он был на таких же "птичьих правах" в этой фирме как и я. Может быть потому мы и подружились.
У Дэна была машина. Нет, машина - слишком громкое слово для этого механизма на четырех колесах с мотором, рулем и двумя сидениями. Но все-таки это было транспортное средство, и Дэн испытывал к нему некую слабость.
Каждый вечер Дэн забегал в мой рабочий уголок, сваливая по пути пару папок с бумагами, обильно жестикулируя на ходу и рассказывая подробности его очередного романа с новой секретаршей или уборщицей, или практиканткой, или официанткой из соседнего кафе, в общем, этих "или" всегда было достаточно. Этот вечер не стал исключением.
- Эй, Алекс, дружище! Сколько еще ты собираешься тут просидеть? Денег тебе все равно больше не заплатят, а вот геморрой на этом стуле заработать - плевое дело! - примерно такими фразами обычно приветствовал меня Дэн, только "геморрой" был лишь одной из вариаций моих гипотетических профессиональных болезней.
- Привет, Дэн. - вот таким сдержанным и лаконичным был мой ответ Дэну на все его разнообразные приветствия.
- Слушай, я тут с новенькой продавщицей познакомился из книжного магазина тут за углом. Шел утром с автостоянки, увидел ее случайно через стекло и влюбился с первого взгляда... - тут Дэн сделал эффектную паузу, но я и не думал делать удивленный вид - в ее красные губки и шикарное декольте!
- Кто бы сомневался в твоих способностях. - вяло ответил я.
- Эй, ты чего такой кислый? Конец рабочего дня, даже больше, конец недели! Сегодня же пятница, нас ждут лучшие ночные клубы города и сотни одиноких красивых девушек!
- Все это хорошо, но только при одном условии. Что ни одна из них не будет пытаться меня убить! - пробормотал я, запихивая в папку очередной отчет.
- С чего это вдруг им тебя убивать? Что-то я не совсем тебя понял.
- Да тут такая история вышла утром... - и я рассказал Дэну о моей красивой несостоявшейся убийце. При всем том огромном шиле, которое не останавливаясь вертелось у него в заднице, слушать он умел очень внимательно, не перебивая.
- Приятель, да у тебя наверно вся жизнь перед глазами пролетела, как тот поезд, который чуть тебя не убил - глубокомысленно заметил он.
- Ничего у меня перед глазами не летало. Ты меня особо не жалей, весь шок я уже успел пережить утром. Я о другом думаю, почему это красивые девушки стали под поезда бросаться?
- А тебе не все равно? - спросил он глядя на часы, и тут же подскочил, как ужаленный, - да мы уже опаздываем!
- Куда это, позволь спросить "мы" опаздываем?
- На вечеринку в самый шикарный ночной клуб города!
- Э, ты это о чем, приятель? Я не подписывался тащиться с тобой на какую-то вечеринку! - запротестовал я.
- А я подписи не собирал, - парировал он, - не ломайся, как гимназистка перед курсантом. Возражения не принимаются!
С этими словами он схватил мой кейс и поволок меня вон из офиса. Мы вышли за двери. Был уже ноябрь и холодный ветер завывал противным голосом. Спасаясь от холода, мы быстренько умостили свои замороженные задницы в машину Дэна. Его колымага тихонько покатила по улице, а мы предались бессмысленной болтовне о всяких глупостях.
И вот только разговор зашел о том как беззаботно и весело мы проведем этот вечер, случилось то, что никаким образом не вписывалось в мои представления о совпадениях. Только наше транспортное средство успело лениво подкатиться к светофору, пропустив между колес открытый люк, как на капот кто-то прыгнул с разбега. Более того, этим незадачливым пешеходом была моя давешняя знакомая из метро. Слова, которые я не успел договорить, просто застряли у меня в горле. Застыв в сидении, я глядел на полулежащую на капоте девушку. Она, похоже, была в шоке от незапланированного столкновения, тем более со своей утренней жертвой, то есть со мной. А Дэн, похоже, узнал рыжеволосую дамочку по моим рассказам, успел опомниться и теперь веселился вовсю.
Придя в себя, я начал выбираться из машины. Загадочная самоубийца (об этом я догадался, вспомнив об открытом люке, который оказался под нашей машиной) тем временем собрала себя с капота и пыталась твердо стоять на ногах. Все-таки налететь с разбега на транспортное средство - более чем разрушительный опыт.
- Вы в порядке? Имейте ввиду на будущее, что прыгать в открытый люк на проезжей части - не самый эффективный способ самоубийства. Глубина всего пару метров, да и препятствий всяких полно. - сказал я показывая пальцем на нашу скромную колымагу. Сказал то, что первым пришло в опустошенную голову. А девушка тем временем то ошарашено оглядывалась по сторонам, то смотрела на меня мутным взором. Но видимо смысл моих слов все-таки до нее дошел.
- Я не... - начала она, но взгляд ее скользнул под ноги.
Быстро проследив за ее взглядом, я первым успел поднять предмет, выпавший из ее сумочки на мостовую. Этим предметом оказались водительские права, в которых я успел прочитать только ее имя - Саманта, потому что права были быстро изъяты из моих рук владелицей. Значит, мою случайную знакомую звали Самантой, то есть сокращенно Сэм. Это одна из моих привычек - при знакомстве с человеком сразу придумывать ему короткое имя. В прочем, собакам и котам я тоже придумываю короткие прозвища, для личного пользования.
- Послушайте, Саманта, зачем вы так? Почему уже дважды за этот день вы пытаетесь убить себя? - решил я задать давно интересовавший меня вопрос, но девушка явно не желала обсуждать свои суицидные наклонности. Ровно секунду она обдумывала дальнейшие действия, после чего сорвалась с места и запрыгнула в открытую дверь остановившегося неподалеку автобуса. Я было подумал последовать за ней, но дверь уже закрылась, автобус тронулся с места, увозя мою неразгаданную загадку с красивыми серыми глазами.
Стоял я на обочине дороги, глядя в след автобусу в полной растерянности, и думал о странностях судьбы вообще и о причудах моей судьбы в частности. Но пребывать и дальше в таком состоянии мне не дали. Дэн уже проворно выпрыгнул из машины и во весь голос возмущался и удивлялся, как какой-то бешеный зверек. Взяв за шиворот, Дэн усадил меня в машину. Всю дорогу до ночного клуба я молчал, а вот приятель мой наоборот страдал словесным недержанием. К моему счастью мы быстро добрались до увеселительного заведения, и монолог Дэна был, так сказать, прерван обстоятельствами.
Ночную жизнь в ночных же клубах люблю я, между прочим, не очень. Но по возрасту положено ходить в клуб и "тусоваться", вот и ходим. Поначалу думал, что просто пока не вошел во вкус, но время указало на мою непригодность к тусовкам. Танцевать я не любил, разве что когда совсем пьяный или обкуренный. А водки и травки там на всех хватало, вот и выходило всякий раз, что не зря хожу в ночное увеселительное заведение. Танцы танцами, травка травкой, а водка водкой, но для приятеля моего всегда была еще и "баба бабой". Бабами у него были клубные "тусовочные девушки", простым языком говоря местные шалавы, у которых наш Дэн был просто нарасхват. Удивительно, как его невысоких заработков хватало на то, чтобы ублажать этих ненасытных нимфоманок? Наверно Дэн работал для того, чтобы все эти леди легкого, легенького такого поведения, каждым своим поцелуем доказывали ему, что он настоящий мужчина.
Еще один вечер пятницы был потрачен мною на укуривание травой до поросячьего визга, и Дэном на секс до томного стона. На том и закончили: я был вытолкнут из дэновской колымаги на пороге своего подъезда. Как попал в свою кровать помнил с трудом. Сил не хватило на то, чтобы снять одежду, так что моя кровать в эту ночь не увидела меня голым. По правде говоря она меня вообще почти не увидела. Потому что проснулся я почему-то стоя на крыше многоэтажного дома, только прийти в себя мне не дали, и первым и, увы, последним, что увидел было перепуганное лицо девушки по имени Сэм. Последним же, что почувствовал был сильный удар в бок, автором которого так же была моя знакомая незнакомка с задатками убийци-рецидевиста.
И с громким криком "Твою маааааааать!!!" я падал с крыши многоэтажки. Падал...падал, пока не упал непонятно куда и кажется что-то сломал. К счастью это оказалась старая гнилая доска... которая лежала, собственно говоря, в мусорном баке, в который я упал. Но еще один вопрос оставался открытым: жив ли я в принципе? Согласитесь, упасть с крыши многоэтажного дома и остаться живым можно, правда вероятность этого сводится приблизительно к нулю. Но мои подозрения были основаны не только на теории вероятности. О жизни и смерти (моих в частности) заставил меня задуматься странный силуэт, который возвышался в свете луны над мусорным баком, в котором все еще лежал я. Странно, но я почему-то совсем не испугался огромной темной фигуры в плаще и с косой в руке. На столько не испугался, что стал нести жуткую чушь.
- Всегда мечтал умереть упав с крыши в мусорник!
- О чем только люди ни мечтают в детстве, кто о роботе-трансформере, кто о кукле Барби, а кто умереть. Ну, мечты сбываются! - сказал силуэт, вынимая меня из кучи отбросов.- И я здесь чтобы исполнить эту твою мечту.
К слову сказать, такая перспектива не очень радовала. Я конечно был сбит с толку и до сих пор не мог прийти в себя. Ничего не болело, все части тела были вроде целы. Но что-то явно было не так! Да, конечно, вонял мусор, который успел прилипнуть к одежде. К тому же, кажется, я влез во что-то липкое и гадкое, и теперь джинсы были безнадежно испорчены этим дерьмом. Но дело было не только во всех этих мелких неприятностях. С самим моим телом было что-то не так. Вот только я не мог понять что именно. Но разобраться мешал этот огромный силуэт, будто вырезанный прямо из фильма ужасов 80-х годов. Фигура метра три ростом, в длинном черном плаще и надвинутом капюшоне. Плащ скрывал все: ни лица, ни рук, ни ног - ничего не разглядеть под ним. Особо впечатляюще выглядела здоровенная ржавая коса. А вот голос был на удивление мягкий, глубокий и немного низкий для женщины, но совсем не мужской.
- Хватит себя ощупывать, и меня рассматривать перестань. Нам уже пора...
- Погоди, - запротестовал я.
- Почему это? Столько людей умирает, а от всех одно и то же слышу. - вздохнула она.
И тут я понял, что было не так со мной. Я не дышал! То есть не задержал дыхание, а просто не было необходимости делать вдох и выдох. Странно, что при этом чувствовал запахи и разговаривал. И тут до меня дошло, что говоря, я не открываю рот! Я сел там, где стоял. Даже не сел, а просто рухнул, от чего зад мой взвыл бы не своим голосом, если бы эта моя часть тела умела говорить. Сей факт меня порадовал, ведь это значило, что я чувствую боль! А боль чувствуют живые люди!
- С чего ты взял, что боль чувствуют только живые? - раздался голос сверху. Я испугался и чуть слюнями не подавился, но отметил про себя, что это тоже признак жизни. Я был в таком шоке, что уже не соображал, что со мной происходит.
- Нельзя же так громко думать, - продолжала она, - хотя для тебя теперь нет разницы между думать и говорить. Ты просил меня остановиться? Может ты меня удивишь? Хотя нет, вряд ли ты сможешь придумать убедительную причину чтобы остаться в живых. Одни ползают на коленях и слезно умоляют оставить им жизнь, другие глупо хихикают мне в лицо, изображая героический "смех в лицо смерти". Говорю сразу, что ни то, ни другое меня не проймет. И за столько лет никто ничем меня не удивил.
- Подожди, я не собираюсь ни ползать на коленях, пуская слезы-сопли, ни хихикать!
- Полагаю, ты решил, что смог придумать что-то интереснее: станцуешь мне стриптиз?
- Позволь для начала хотя бы задать пару вопросов! - взмолился я.
- Отвечать на твои вопросы не в моей компетенции. Ладно, можешь задать, один. Интересно послушать о чем хочет поговорить человек, упавший с крыши в мусорник! - мне показалось, или она открыто издевалась надо мной?
- Что это такое... я даже не в курсе как все это случилось! Я заснул в своей кровати, а проснулся от того, что какая-то сумасшедшая дамочка столкнула меня с крыши!
- Кажется, здесь кто-то хотел задать один вопрос. Из всего тобою сказанного я так и не поняла где был вопрос.
- Слушай, а ты всегда себя так по-хамски ведешь?
- Все зависит от того, с кем я разговариваю. Хочу заметить, что если бы ты не был идиотом, который насмотрелся фильмов ужасов, я бы выглядела приятнее.
- Что ты имеешь ввиду? - спросил я в недоумении.
- Это уже можно считать твоим единственным вопросом? Ладно, даю подсказку. Для облегчения твоих страданий можешь представить меня красивой девушкой. Воображение у тебя вроде живое, или уже нет... - лица не видно, но знаю, что улыбается, хамка этакая.
Стою перед ней, как к асфальту прирос. И странно так себя чувствую. Как будто на две части меня кто-то поделил. Одна моя половина мечется в панике, потому что понимает, что все серьезно очень, серьезней не бывает, и смерть эта - настоящая Смерть, не галлюцинация от удара головой о край мусорного бака, не глюки это все под кайфом после травки из клуба. А вот вторая половина - идиот, просто идиот, шут гороховый, который даже смерти в лицо ржет, как подгулявшая школьница после пары капель водки в подворотне, и не потому даже ржет, что храбрый такой, а так по привычке.
Все эти мысли конечно я не пол дня думал, а пролетело все в голове моей в один миг. А вот в следующий миг я понял, что Смерть дело говорит. И не потому, что умирать приятнее под руку с красавицей, а не с чудовищем бутафорским с ржавой косой под мышкой. А потому, что раз она со мной все-таки еще о чем-то говорит, то не все пропало.
Сложно конечно в столь экстремальной обстановке сосредоточиться и представить себе милую беседу с милой и красивой смертью, но я попробовал.
В следующее мгновение передо мной сидела девушка лет 20 с копной густых прямых темных волос. Глаза ее, цвета спелых каштанов, светились озорными искорками. Всю эту прекрасную картину я наблюдал, сидя напротив за столиком в маленькой уютной кофейне, где мы каким-то чудом оказались. Не успел я обрадоваться чудесным образом сменившейся обстановке и подумать, что просто привиделось мне мое падение с крыши в мусорник и собственная смерть с косой, как все тот же глубокий тихий и насмешливый голос вернул меня к моей персональной и отнюдь не радостной действительности.
- Ну, вот и славно, на много приятнее быть прекрасной дамой с шикарной внешностью и сидеть за столиком в кафе, чем стоять над жертвой случайного убийства возле мусорника. - мило улыбнувшись сказала моя Смерть.
- Что-то я уже совсем не улавливаю смысл происходящего! А еще мне очень не нравится твой стиль общения! - совсем обнаглел до придела обалдевший я.
- Это, милый мой покойничек, дело вкуса! А в твоем конкретном случае скажу еще раз, что стиль моего общения определяет характер умершего. Это как говориться, кто платит, тот и заказывает музыку. Правда в данном случае эта фраза звучит так: кто умер, тот и заказывает смерть. - такой ответ, к слову сказать, был не намного понятнее предыдущего, услышанного мной еще у мусорника. Однако уяснив для себя, что никто меня сию минуту забирать в чистилище не собирается, я решил сменить тактику и задать еще пару-тройку вопросов.
- Я пока не все понял, поэтому хотел бы тебя вежливо попросить пояснить мне, в чем так сказать заключаются мои права и обязанности в свете последнего события моей личной смерти.
- Вот так бы сразу! А то уж больно наглой скотиной ты выглядел чтобы отвечать на твои вопросы по первому требованию. - улыбнулась в ответ эта, с виду безобидная, красотка.
- Вопрос первый. Что со мной случилось? Как я из собственной постели попал на крышу незнакомого дома? И почему этой рыжей леди все-таки удалось стать моей убийцей со второй попытки?
- А ты сам как думаешь? Есть предположения? - отвечает она вопросом на вопрос, а я мотаю головой, мол не в курсе и вообще не при делах. Она продолжает - Тогда другой к тебе вопрос, друг мой милый. Почему ты решил, что тебя не за что было с крыши скинуть?
Признаться, этот вопрос поставил меня в тупик. Ответ на него был столь очевиден и ускользал с языка одновременно. Но мысли были вполне ясны. Как это так меня, и вдруг с крыши? За что? Что я ей такого сделал? Два раза не дал умереть от падения? Все эти вопросы-аргументы видимо были написаны у меня на лице... Черт, совсем забыл! Я ведь теперь что говорю, что думаю - один хрен!
- Про "хрен" - это ты прав. - вдумчиво заметила моя кареглазая спутница.
- Но все же, почему я умер? Я ведь еще так молод, всего два года как университет закончил. Неужели я уже успел сделать то, для чего меня Господь Бог создал и сюда отправил?
- Так, не пытайся своими наводящими вопросами выведать у меня существует ли Бог! Вот всегда так с вами, покойничками, чуть окочурился, а ему уже правду-матку подавай про устройство вселенной. Не будет тебе сегодня такой правды, радость моя! - категорично стукнула она своим длинным окрашенным красным лаком ногтем по столу.
- Поставлю вопрос по-другому. За что я был скинут с крыши?
- А за что убили Джона Ленона? Кому он мешал? Ну пел себе песни, спал со своей подружкой-хиппи. Но он - знаменитость, звезда. Всем было в равной степени интересно, как он спал с подружкой и как умер, только интересу хватило на пару поколений фанатов Битлз, а теперь все это - загадки истории. А кому интересно, как и почему умер ты? Родители не в счет! Они о тебе по чувству долга больше беспокоятся, и правильно, иначе нельзя, это для продолжения рода человеческого нужно. Дурное дело, по моему мнению, и как всякое дурное дело - не хитрое!
Я задумался, перебирая в голове имена людей, с которыми дружил или просто был знаком. По ходу процесса перебирания удивлялся все больше и больше, а под конец удивился так, что в пору челюсть с пола подбирать, потому как отвалилась она от удивленного меня. Оказалось, что все мои друзья-подружки школьные, институтские и тусовочные всякие по сути дела так, просто приятели, люди, которых не тяготит мое присутствие, но не более того. Ясно понял я, что так называемой "настоящей дружбы", такой чтобы рыдал кто-то на моей могиле долгие годы, да хоть чтобы просто кому-то в этом мире не хватало моей болтовни и веселой рожи, отродясь я ни с кем не водил! Страшно от этого признания себе мне не стало, я просто обиделся, совсем по-детски. Только не мог понять на кого, то ли на себя, то ли на судьбу мою такую одинокую, то ли на этих приятелей, которые не нашли в себе желания стать моими друзьями. Во всяком случае, такие вот чувства стали теперь моей реальностью.
Брюнетка эта роковая и смертельная (лучше эпитета к ней не придумаешь) смотрела на меня грустно и с пониманием (или это мне просто так казалось). Но наверно дело все было в том, что на лице моем ответ на ее вопрос был написан большими грустными буквами, если только буквы грустными быть умеют.
- Невесело совсем, правда, осознавать, что никому ты не нужен? Скажу по опыту своему, что ты хороший мальчик. Был бы плохим, я бы с тобой не разговаривала. Ты не удивляйся моим комплиментам, они, строго говоря, и не комплименты вовсе. А говорю тебе это потому, что ты ответов попросил на свои вопросы. Но ответы я не даю, да и давать не умею, просто беру жизнь человеческую и забираю куда надо.
- А что ж с моей так не поступила? - потупившись спрашиваю я.
- Не твоего ума дело, да и не поймешь ты ни хрена. Не в силу отсутствия мозгов, а просто потому, что мозг человеческий - инструмент хрупкий, это все равно, что хрустальной палочкой камень долбить: хватит на один удар, а потом - палочка в дребезги, а камень - недолбленый!
- Как же тогда мне ответы на свои вопросы получить? Ты же говорила, что я могу спрашивать.
- Спрашивать ты можешь, да только сам себе ответы давать должен. Жизнь - это дело живых, и я о ней говорить по определению не способна. - говорит она вкрадчиво так, слегка наклонившись ко мне. Удивляюсь (в очередной раз за эти длинные сутки) тому, как меняется ее тон. И не просто удивляюсь, а страшно мне, дрожу как листок на осине под ветром. Потому как с губ вот-вот сорвется вопрос, ответ на который я жду с содроганием.
- А о смерти, ты же все знаешь о смерти, то есть о себе... - еле слышно пролепетал я. Внутренне содрогаясь, жду ответа и понимаю, что если бы я был полноценно живой, то умер бы на месте, так его и не дождавшись.
- О смерти, о смерти... О смерти, которая с вами, людьми, происходит, я не знаю ничего, - произносит слова, а для меня каждый звук, сорвавшийся с ее губ, замирает в воздухе, как замороженный.
- Кто же ты тогда, если не смерть? - этот вопрос задает кто-то другой, не я. Я - маленькое нелепое существо, сжавшееся, как паучок в углу, которого вот-вот настигнет убийственный тапок. Но вопрос задан моими губами, а соответственно получить ответ имеют право мои уши.
- Все просто. Я - монстр Вселенной. Монстр, созданный вашими, человеческими усердными сознаниями. Глупо, нелепо, но вы всю свою жизнь, столь короткую по вашей же вине, готовите себя к смерти. Предсказываете ее, пророчите ее себе, посещая бесчисленных гадалок-людей, которые сами и о собственной участи ничего не знают. Забиваете год за годом очередной гвоздь в свой гроб, мол "Еще пройдет энное количество лет, и все, кирдык мне товарищи! И всем вам, окружающие, кирдык!". И детей своих вы убивать с детства начинаете, рассказывая им на похоронах "Все люди смертны, и с тобой, деточка, так будет"!
- Что же такое смерть, если это не ты? - вопрос звучит глупо, но он - единственное, что способно выдать мое сознание в соавторстве с моим телом.
- Ты ведь много об этом думал, размышлял, боялся. И прекрасно понимал, что смерть - это всего лишь процесс перехода от одного состояния к другому, но продолжал человеческую традицию верить в страшные и бездарные сказки про "смерть с косой", которая всех вас рано или поздно съест. А мне то что? Я и не жалуюсь, создали вы меня, ну и славно, значит я теперь есть. И выполняю функцию свою, придуманную людьми: забираю вас в небытие, из которого вы меня вытащили. Идиотов таких много, только не все верят в мое существование. А те, кто не верит, действительно перерождаются в нечто иное после смерти. В основном в то, во что верили при жизни: рай - христианам, круги сансары - индусам.
Страшная правда о моем нынешнем положении дошла до меня как-то сразу. Должно быть именно потому, что слишком много я думал о смерти и посмертном бытие, чтобы не ухватить за хвост первую возможность узнать как все на самом деле устроено. Но ужас от понимания близости конца своего бытия давил со страшной силой. Животный, панический ужас - животное в панике ужасной!!!
"Это что же получается, - спрашивал я себя - что я сам лишил себя любимого возможности просто быть после смерти? А ведь мог бы верить в существование радости вечной, на худой конец просто в перерождение во что-нибудь: в птичку, в камешек, да хоть бы и в человека (что, по моему мнению, совсем прекрасно было бы)".
И стоило только верить. Только верить! Как это просто и сложно одновременно. С этим у людей все устроено категорично: либо веришь, либо нет. Тут уж не может быть всяких "между", "с серединки на половинку". Вера - личная картина мира каждого, и что вписал сам в нее, тем и живешь.
А монстр в обличие прекрасной дамы кареглазой смотрел на меня, слегка ухмыляясь, но гадко так, сыто очень как-то. Или мне это так казалось после того, как узнал, что она делать со мной дальше будет. Значит она "кормит" небытие своими же создателями. Теперь это рассуждение само пришло в голову. Хотя еще час (вечность) назад я был совсем другим человеком, который просто не смог бы так рассуждать, в голове которого просто не уложилось бы понятие о каких-то монстрах Вселенной.
- Все это страшно, но понятно в той мере, в которой я способен понять устройство Сущего. Но только один вопрос о личном бытие меня интересует. Почему я, к примеру, просто не попал под машину? К чему милой девушке лишать себя жизни, да еще перед этим становиться случайной убийцей? Ее ведь ты тоже заберешь в ничто, как и меня? - сказав это, замечаю, что с окружающим миром что-то происходит, только карие глаза с алым пожирающим огнем вижу четко перед собой. Договорив, оглядываюсь и подмечаю про себя, что уже не сижу за столиком кофейни, а стою на крыше того самого многоэтажного дома, с крыши которого недавно был скинут. Рядом - прекрасное чудовище Вселенной, вскормленное моими же страхами и судя по всему меня же погубившее.
Ветер бушует. Его порывы развевают волосы моей спутницы, срывают с меня шарф. Холодно очень, а ветер уже зимний, ледяной. Холод к лучшему. Может лед сможет сковать мой страх перед близким ничто, подействует как обезболивающее... Мой взгляд обращен к яркой белой луне. Она так светит в эту ночь, так прекрасно. И жизнь прекрасна, даже моя собственная. Моя собственная - в первую очередь...
Но взгляд мой наткнулся на что-то живое, какое-то шевеление на грани серебристого лунного света и окружающей темноты. Это маленькая фигурка на другом конце крыши. Мягкие черты женской фигуры, кудри длинных волос, нелепые движения, будто у балансирующего на краю человека...Стоп! Стоп... Сэм?!
- О да, так называемая Сэм! - слышен тихий смешок моей спутницы.
- Но она же прыгать собирается, ведь так? Отвечай! - закипаю я, - ты за этим меня сюда приволокла? Чтобы я напоследок еще на одну из твоих жертв посмотрел?
- Смотри на нее, дурачек! Смотри, будто смотришь на себя. Какие же вы все одинаковые! - говорит она, словно выплевывая каждое слово.
Но я уже бегу, бегу так быстро, как только могу. Нет, нет, нельзя так! Нельзя! Так не может быть, потому что ТАК быть просто не может!
Я уже почти у цели, но понимаю, что все равно не успею и жадный монстр заберет в эту ночь целых две жизни на прокорм ненасытному ничто. А потому кричу не своим голосом, так громко, как умеют мои голосовые связки. Но они то как раз не умеют уже ничего, потому как воздуха в моих легких уже не осталось. Но Сэм меня слышит, оборачивается, в глазах ее, таких близких удивление и испуг. И тут я понимаю, что уже не смогу остановиться, и не спасу ее, а только погублю, унесу с собой. А она уже падает, как в замедленной съемке, от удивления не удержавшись на краю. Я успеваю догнать ее, но не протянуть руку и поймать, спасти от падения, а только чтобы обнять и падать вместе в наше, теперь общее, ничто.
Поезд проносился в двух сантиметрах от лица вагон за вагоном. А я наблюдал за этим набором стекла и железа в каком-то исступлении. Мгновения эти растянулись до немыслимых пределов, но что-то удерживало мой нос в этих спасительных двух сантиметрах от верной гибели под поездом и просто шанса покалечиться. Этим чем-то были сильные тонкие пальцы девушки в красном пальто, которая из последних сил держала меня за одежду у края платформы. Люди иногда делали для меня приятные вещи: кто подвезет до дома, если по пути, кто чаем горячим напоит в холодный вечер, но чтобы просто держать за одежду, спасая от возможности быть снесенным поездом в метро? Это не вписывалось в мои представления о приятных мелочах, которые люди иногда делаю друг для друга.
Бесконечное с первого взгляда мгновение оказалось вполне конечным, и поезд все-таки остановился. А я, оглушенный и совершенно выпавший из реальности происходящего, медленно поворачиваюсь, обретая равновесие на негнущихся ногах. Передо мной стоит моя спасительница, оглядывая меня тревожным взглядом.
- Саманта? - прохрипел я тихонько.
- Да, но откуда вы знаете мое имя? - серые глаза смотрят на меня с недоумением, но похоже, что она искренне рада быть моим спасителем.
- Это не важно, важно то - говорю я, осматривая стены метрополитена - что вот так вот выглядит наше с вами небытие.
- Что вы - смеется она - это - совсем даже бытие, причем обычное, городское, подземное. А вы не переживайте так. Это наверно от стресса. Вы ведь только что чуть под поезд не угодили. Нехорошо, когда такие симпатичные парни под поезда попадают.
- А разве вам не все равно, умру я или нет?
Она картинно задумывается, накручивая свой локон на палец.
- Наверно не все равно, при условии, что спасенный согласен угостить спасителя кофе!
Стоим, улыбаемся друг другу, будто и не было всего минуту назад моего носа в двух сантиметрах от несущегося поезда. Только из окна вагона на нас смотрят смеющиеся карие глаза с огоньками.