Придя сюда, в свой отчий дом Лу, по привычке потрогав стенки и другие памятные выпуклости, не спеша прошелся по нему. Затем достал старые фотоальбомы, собираясь полистать и его заодно, отобрать фотографии для Консультанта. Сложив альбомы рядом на столик с креслом-качалкой, Лу выбрал подходящую для его настроения пластинку и включил проигрыватель так, чтобы звук музыки мог заглушить все посторонние звуки. Затем забрался в кресло, взял альбом и, при весьма шумных звуках исходящих из акустики, принялся листать фотоальбом. Сколько это продолжалось - трудно сказать, но если считать по музыкальной составляющей - то это случилось, когда он сменил первую пластинку на вторую, а еще сменил сторону проигрывания второй, но а если рассматривать ситуацию, принимая в расчет фотоальбомы - то можно сказать, что это произошло, как раз на втором альбоме, примерно где-то на середине. Да, именно на середине просмотра второго фотоальбома Лу так укачался (да и покой сделал свое дело), что он, уронив голову, взял и уснул, погрузившись в сладкие сны. Что ему снилось - нам невдомек, хотя путем легкого анализа можно сделать некоторые предположения, но давайте оставим для человека хоть одну тайну - тайну его сновидений, а то ведь при нынешней, не всегда желаемой, открытости человека для общества - только его сны и остались закрытыми для посторонних. То, куда еще не может залезть любопытный глаз репортера, или его доморощенного ответвления, какого-нибудь до всего досужего "блохера". А ведь блох выгонять - ох, какое трудное дело.
"Мы имеем право на информацию, а также и на ее освещение!", - без колебаний парируют любое твое заявление эти современные средства или проводники информации. "А как же право на свою личную жизнь, ее неприкосновенность?", - спросит очень личный человек. "Ха-ха! Не смешите нас! Ведь это право требуют, как правило, наиболее публичные люди, которые через свою публичность и сделали свое имя, а теперь, видишь ли, требуют права на закрытость. Нет уж, не получиться! Ну, а что касается далеких от публичности людей - то они могут спать спокойно, нам не интересно, сколько там она раз изменила своему мужу-колхознику. Вот другое дело - Лена Береза со своим мопсом!", - заметит весьма проницательный журналист, мечтающий, чтобы в его кровать когда-нибудь пытались залезть его коллеги по цеху.
Да, их не переспоришь, и я не буду пытаться это сделать, вот только в данных проводниках (почему-то!) не используют нержавеющий металл, и они, покрываясь ржавчиной, со временем темнеют и превращаются в тлен.
Вдруг неожиданно, из вновь включившегося проигрывателя, наступившую было тишину разрезала музыка. Что же в таких случаях делают мирно дремлющие люди? Естественно, они даже очень неслегка дергаются от испуга, но это скорее инстинкт самосохранения их дергает, прежде чем они успевают сообразить, что же случилось. А вот сама амплитуда подергивания человека - она уже зависит от его индивидуальных качеств. Некоторые, особенно впечатлительные личности - могут, как говориться в народе, и до "кондрата" додергаться, другие же, несколько толстокожие клиенты - только ухом и ведут, но это можно заметить только при внимательном изучении его уха. Что касается Лу - то он не относился ни к той, ни к этой крайней категории, а был, как и многие из нас - где-то посерединке, что, тем не менее, его весьма вывело из себя, заставив выронить из рук альбом, и даже подскочить со своего кресла, а ведь, если принимать во внимание сложность конструкции кресла-качалки - то можно предположить, что сделать ему это было не так уж и легко.
- А, проснулся, - прежде чем увидеть, он услышал женский голос, обладательницей которого была Светлана.
Лу только и смог, как протяжно выдохнуть воздух.
- Или я не во время? - спросила она, выключая проигрыватель.
- Нет, почему же. Просто... Я не ожидал, - в растерянности ответил Лу. - Мы же, вроде бы, на вчера договаривались.
- А вы огорчились, и в пылу гнева вызвали поддержку на двух тонированных микроавтобусах, - держа пластинку в руках, ответила она.
- Да нет. Это по другому делу, - ответил он.
- Так вы не обиделись? - прищурившись, спросила она.
- Да так, самую малость... Так что хотелось побить у себя окна, - ответил он.
- Вот как... И это - все? - продолжала она.
- Видимо, во мне всегда не хватало той малости, которая бы позволила сделать решающий шаг, - тихо сказал Лу, вдохнул воздуха и спросил. - Может, ты все-таки дашь мне хоть самый мизерный шанс на ту малость, способную вернуть мною потерянное.
- Знаешь, я же тебе всегда говорила, что надо быть аккуратным с пластинками, иначе ты их заездишь, - подняв на уровень глаз пластику и смотря на нее, ответила она.
- И что же? - только и спросил Лу.
- А надо посмотреть, - глядя на него через отверстие в пластинке, сказала Светлана.
- Так смотри, - подняв руки, ответил Лу.
Светлана же, положив пластинку, подошла к нему вплотную так, что, казалось, кончики носов вот-вот сами захотят потереться без позволения на то их хозяев, что, кстати, часто бывает, когда у них руки заняты. Глаза, между прочим, тоже оказались весьма в опасной близости, что грозило им не только утонуть, но и вообще потеряться друг в друге, ведь в зрачках напротив вы видите себя, а там... вы вновь видите свои же глаза, и так - до бесконечности... Эта инфинити очень опасна для индивидуальности, она грозит ей своим "финита ля комедия", оставляя после себя вместо двух индивидуумов - одно сплошное недоразумение, хотя, какое может быть разумение в делах любовных, там, где рулит сердце.
- Как ты попала сюда? - прошептали губы Лу.
- А разве это важно? - ответили глаза Светланы.
- Ты мне дашь шанс? - спросили, расширившись, зрачки Лу.
- А разве непонятно? - неопределенно моргнули ее ресницы.
- Извините, что помешал, - встрял в диалог, так ненавидимый в эту минуту для Лу, Консультант.
- В чем дело? - вспотев, спросил его Лу.
- Вы сказали, что если потребуется - вас можно здесь найти, - ответил Консультант.
- В чем, я спрашиваю, дело? - нервничая, вновь спрашивает Лу.
- Я думал, что пора начинать, - ответил Консультант.
- Хорошо, идите. Я скоро подойду, - с нетерпением ответил Лу.
Когда Консультант вышел за дверь, вслед за ним засобиралась и Светлана.
- Ты куда? - испугался Лу.
- Мне пора. Да и тебе некогда, - ответила она.
- Ничего, подождут, - ответил он.
- Что, любишь, когда тебя ждут? - как-то зло, повернувшись к нему, сказала она.
- Да я, просто... - сказал Лу, но его перебила Светлана.
- Все у тебя просто. Там подождут, тут поймут, а там глядишь и..., - не договорив, она выбежала в дверь.
Лу, не ожидая такого всплеска эмоций, стоял как в оцепенении. Когда же дверь захлопнулась за ней - то первой его мыслью было: сейчас же найти Консультанта и нагрузить его такими проблемами, чтобы консилиум врачей, собранных вслед за этим, состоял только из одних патологоанатомов. Лу, кипя от злости, подошел к двери и, решив, что он не настроен в данный момент ее открывать, как полагается руками - со всего маху нанес по ней удар ногой. Дверь эта была не из хлипкого десятка (правда, ее нельзя было отнести и к дубовым неповоротливым собратьям) - она повидала немало на своем веку и не раз попадала под удары судьбы, оставлявшую за собой трещины на ее поверхности. И надо сказать, что она всегда была приветлива со всеми, в том числе и с малознакомыми людьми, так легко открываясь перед ними, когда надо лишь взять и легонько толкнуть ее. Но Лу в тот момент ничего знать не хотел, и тем более слышать, а в особенности, если это был голос разума и, решив, что открытие ногой - как раз отвечает его настроению, он с помощью этого своего широкого шага, вложив всю свою силу в удар, попытался выпустить переполняющий его пар. Открытие ногой двери - всегда эффектное зрелище, которое нередко используют в своих фильмах постановщики боевиков, и в нашем случае вполне можно было бы ожидать того же оглушительного эффектного зрелища. Но... То ли в фильмах используют каскадеров со специально поставленным ударом, то ли режиссеры и вовсе используют компьютерную графику - трудно сказать, но в нашем случае, хоть эффект и был (причем, даже и оглушительный), но только не такой, который ожидал увидеть сам Лу (и посторонний зритель). Все-таки, для любого нового дела нужен аккуратный подход, и (что важно!) ни в коем случае нельзя спешить, ведь даже если ты сто раз открывал дверь рукой (к тому же несколько раз плечом) - это еще не значит, что ты сможешь это также легко проделать и своей нижней конечностью. И всего-то: неправильная сложенность пальцев ноги - и вы уже не тот ковбой, так эффектно выбивающий двери, нет - вы всего лишь тот орущий горлопан, лежащий на полу и хватающийся за ногу, так лихо отраженную дверью. Приземленность несет человеку все же больше положительного, чем отрицательного, в нашем же случае, для Лу его приземление было несомненно благом, и даже исходящий от него мат (который с полной уверенностью называют почему-то благим, видимо, есть в нем что-то такое несущее исцеление человеку, наверное, благой мат - это своего рода таинственное, природное гомеопатическое лекарство, относящееся к народным средствам исцеления, или, по крайней мере - болеутоления, из-за своей легкости и доступности получивший такое широкое распространение в народе, надо заметить, что к нему прибегают независимо от рангов и заслуг практически все слои населения) только подчеркивал это. Что касается Лу: во-первых, неожиданное препятствие остудило его пыл, так что нам уже можно не опасаться за судьбу Консультанта, который все также беззаботно крутиться в кресле и поедает свой бутерброд, не зная, какая опасность еще пять минут назад висела над его головой; во-вторых, физическая боль заглушила на время душевную, и Лу может, не отвлекаясь на нее, приступить к своим делам. Ну, и еще, наверное - век живи, век учись, и в следующий раз Лу уже не будет таким самоуверенным вышибалой.
Посидев немного на полу, пока боль не стихла, Лу помял пальцы и, прихрамывая, отправился в свой большой дом. Зайдя внутрь, он вызвал своим ковылянием невольный вопрос у Консультанта по поводу состояния его здоровья. Лу не стал его вводить в курс дела, объясняя, кому он обязан этому неожиданному подвоху, как ноге, так и той причине, вызвавшей это следствие. При этом Лу так нежно смотрел на Консультанта, что тот, не понимая причину такого внимания к себе, даже весьма сильно заволновался, но решив, что Лу видит в нем человека, от которого зависит удачность эксперимента, успокоился и продолжил свои объяснения. Консультант сообщил Лу, что они уже приготовили все оборудование, так что дело осталось за Лу, с его водными процедурами.
- Ну что ж, я не против, - сказал Лу. - Что от меня требуется?
- Ничего особенного, делайте все, как обычно, а на нас можете не обращать внимание, мы будем фиксировать внешний фон и вести наблюдение.
- Хорошо. Но так, сколько мне все-таки раз нырять, и сколько находиться под водой? - спросил Лу.
- Давайте, вначале один раз вы погрузитесь в воду, задержав там подольше дыхание, ну, а дальше - посмотрим, - решил Консультант.
- Ну, давайте, - сказал Лу, направляясь вместе с Консультантом в ванную комнату, в которой, не считая расставленных камер и другого оборудования, находились еще двое помощников Консультанта.
- Хм..., - только и пробурчал Лу, обнаружив столь большую зрительскую аудиторию для столь маленького зала,
- А я, что-то даже не подготовился в плане реквизита, - заявил Лу.
- Вы это, о чем? - непонимающе спросил Консультант.
- Ну, раз придется выступать хоть в театре одного актера, но для зрителей - надо бы и плавки поновей надеть, - засмеялся Лу.
- Пока мы набираем воду, вы можете пойти переодеться, - заявил ему Консультант.
- Да нет, уж, в чем есть - в том и буду. Я ведь здесь только наездами бываю, так что смены у меня нет, - ответил Лу, снимая верхнюю одежду.
Оставшись в одних трусах, Лу не стал ждать, пока наберется ванна, а прямо так залез в нее и, лежа, стал ждать прибытия воды. Такой прием ванны для Лу был свойственен, ему нравилось наблюдать, как набирается вода, постепенно скрывая его части тела.
В этот момент, ему как-то особенно хорошо думалось, ему представлялось: он находится на последней горной вершине, которая еще не затоплена всемирным потопом, и вот сейчас вода добралась и сюда и, постепенно поднимаясь вверх, затапливает собою все пространство, оставив под собой все земную поверхность, она поднимается вверх по ногам Лу, чтобы поглотить его в океан. И в этот апокалипсический момент, мысль Лу, работая особенно живо, начинает его доставать своими животрепещущими или водоощущаемыми вопросами: а поднимется ли выше уровень воды, или все-таки - нет? Ведь если потоп был устроен для того, чтобы погубить все живое, за исключением приобретших контрамарку на ковчег (близость к телу решало все?), а для этого и было необходимо затопить всю земную поверхность (что в сущности и было выполнено) - значит он может не опасаться, что уровень воды будет дальше повышаться, а с другой стороны - сможет ли он, так стоя по колено в воде, как-то выжить или, хотя бы, дождаться попутного ковчега? Правда, если подойти к этому вопросу с научной точки зрения, то заявленные Ноем сорок дней блуждания во всемирном океане - всего лишь его личные субъективные умозрения по поводу оценки своего плавания, но все-таки по моему здравому рассуждению вода, достигнув своей максимальной отметки под моими ногами, стала бы сразу же спадать, иначе бы нарушение кислородно-азотного баланса через воздушно-капельную разбалансировку привело бы к гибели Ноева ковчега. Опять же, жители водного пространства не столь автономны в своем существовании, и однозначно находятся в зависимости от атмосферы земли и также нуждаются в дыхании. Хотя любому Пифагору понятно, что даже не надо кричать - "Эврика", ведь результат стояния Лу вполне предсказуем (правда, в длительной перспективе, а отнюдь не в короткой), но, а все же... Если вдруг на горизонте появится ковчег, направляющийся прямо в сторону Лу, так крикнет ли Ной - "Эврика"? Или...
- Лу, вода! - закричал Консультант, обращаясь к Лу, который, увлекшись своими мыслями, стал упускать из виду прямо текущее перед собою. (Да... Так он точно не дождется Ноя, оказавшись в зубах проплывающей мимо акулы).
- Да, да, я закрываю, - очнувшись Лу, стал закрывать кран. - Ну что теперь? Дубль один? - смотря на Консультанта, спросил Лу.
- Да, начинайте, - ответил Консультант.
Лу улыбнулся про себя и, набрав воздуха, погрузился с головой в ванну. Какая-то плотная тишина (или же тишина повышенной плотности, где вода перекрыла своей массой все воздушные пути к твоим слуховым "приборам") накрыла Лу под водой. Почему-то, ему сейчас вспомнились те его детские погружения на задержку дыхания, и, находясь под водой, он вспомнил те свои детские нырки, одновременно считая про себя секунды своего нахождения под водой. Подсчитав не секунды, а более важное временное определение, под названием - "пора", Лу вынырнул из ванной. Вытерев рукой стекающую воду, Лу посмотрел на Консультанта, ожидая от него дальнейших действий.
- Ничего нового. Так что, давайте еще один дубль, - ответил на немой вопрос Лу Консультант.
Лу не стал заставлять себя ждать и погрузился снова в воду. После непродолжительной подводной тишины, он снова обрел возможность слышать и видеть.
Затем последовал дубль три, также не принесший каких-либо изменений, и на этом было решено закончить сегодняшние водные процедуры.
Вытираясь полотенцем, Лу спросил Консультанта, что он про все это думает.
- Пока еще рано, что-либо представлять. Мы ведь только проходим предварительную подготовку, все пока находится на экспериментальном уровне, где вероятность - пока что является главной константой. Так что, завтра все и покажет, - ответил Консультант.
- Ну, я, как понимаю, завтра продолжим в это же время, - сказал Лу.
- Да, и желательно - в этом же месте, - ответил Консультант.
- Хорошо, так что располагайтесь, где вам удобно, а я, если буду нужен... Ну, вы сами знаете, где меня найти, - махнув на последней фразе, Лу поковылял к себе в спальню.
"А ведь палец на ноге распух, и, пожалуй, нога с трудом влезет в обувь, - подумал Лу, рассматривая результат своей вспыльчивости.
Затем он переоделся и даже немного поорал, натягивая на ногу туфлю. Может, смазка в виде крика и помогла натянуть ботинок на ногу, но возникшая теснота внутри ботинка ввиду увеличения размеров пальца ноги, совсем не содействовали комфортности передвижения Лу. Скажу даже больше - каждый его шаг сопровождался весьма откровенными заявлениями больного пальца о невыносимости его стесненного положения, и что он больше не может терпеть, когда его третируют соседи по носку. Что ж делать, пришлось Лу при ходьбе, дабы понизить свое давление на ногу, опираться на пятку. "Так, лег бы и отдыхал. Чего еще носиться!", - заметит проницательный читатель. Да и палец, наверное, уже всем своим жалобным видом, когда Лу надевал на него носок, говорил: "Ну, хоть ты меня пожалей, ведь я никогда не жалею себя ради тебя, чуть что - я всегда впереди, и всегда получаю первый удар!". Правда, на этот счет другие пальцы имели совсем иное мнение, считая его выскочкой и во все дыры затычкой, но Лу был непреклонен - он не прислушался к плачу плоти, он ни смотря ни на что намеревался навестить Светлану и разрешить все свои недосказанности. Он даже про себя подумал, что это может и лучше, что у него палец разбит, если даже его хромота не вызовет у нее сочувствие - он, нажимая на палец, сможет с помощью боли преодолеть себя и высказать ей все, что он хочет. Палец же, догадываясь о столь коварном плане своего хозяина, прямо весь изнылся, пока они шли к дому Светланы.
На этот раз, на его стук вышла сама Светлана.
- Ты что-то еще хотел спросить? - сразу перешла к делу она.
Лу хотел уже придать себе смелости, надавив на палец, но, видимо, все его нервные окончания сконцентрировались на чем-то одном - Лу не ощутил того "болевого" задора, который сопровождал его всю дорогу.
- Я хотел посмотреть на вашу собаку, - вдруг ни с того ни с сего, спросил Лу.
- Вот как? - удивилась Светлана, посмотрела на него внимательно и сказала. - Ну, если не боишься - проходи!
Затем она открыла калитку и прошла внутрь, оставив открытый проход за собой. Лу же, запрыгав за ней вслед (как оказалось, как только опасность прошла - палец Лу вновь показал свой вредный характер) во двор, увидел точную копию его старого пса, который еще не определил в нем статус, и поэтому, находясь в затруднении, все же пару раз гавкнул на Лу, дабы установить разграничения между ними, пока не разъясниться его положение, которое зависит от дальнейшего решения его хозяйки, чье мнение служит непреложным законом для него, а значит - для всех.
- Ну, и как же нашу сердитость зовут? - подойдя к собаке, спросил Лу.
- Как будто, не знаешь, - держа собаку за ошейник, сказала Светлана.
- Откуда же мне знать? - сделав удивленное лицо, сказал Лу.
- Тогда... Откуда ты знаешь, что у нас есть собака? - спросила она.
- Тогда... Откуда ты знаешь, что я знаю? - с улыбкой спросил Лу.
- Ну, на это я могу легко найти ответ, - сказала она.
- Ну, тогда и я мог бы найти удовлетворяющий всех ответ, - сказал Лу.
- Хорошо. Скажем... Я была дома и слышала, как ты улепетывал, когда залаял Амур, - провоцируя Лу, сама не зная зачем, ответила Светлана.
- Да он и не лаял вовсе. Так ведь, Амур? - сказал Лу, наклонившись к собаке.
Амур же, со своей стороны, посмотрел на хозяйку, ожидая от нее полномочных решений: либо порвать губу этому нахалу, так ее "выкатившего" перед ним, либо дружески обнюхать и уткнуться носом ему в ногу.
- Да, да, Амур! Он свой, - сказала Светлана, потеребив шею собаке, которая в свою очередь, желая выразить Лу свою признательность, смачно облизала его лицо языком, смахнув с него зазевавшуюся букашку, но что поделаешь - на любовном фронте без жертв не бывает. Лу же, зачисленный в свои, слегка потеребил Амура за шею, тем самым закрепив с ним договорческий союз, затем сообщил ему, что тот может быть уверенным, что в следующую их встречу, Амур не останется без мясной вырезки, с чем последний безусловно согласился, но решив, что при хозяйке нужно вести себя подобающе - ничем не высказал свое одобрение, а только лишь прижал ногу Лу своими зубами, делая ему засечку на память об этом его обещании, а также напоминая о своих (если что!) крепких зубах.
- Ну ладно, заигрался, - дернула собаку Светлана.
- Да пусть, - потирая ногу, сказал Лу.
- Здесь я решаю, - строго заявила она.
- Все - так все, - согласился Лу, отойдя от собаки.
- Ну, так что ты все-таки хотел? - спросила она его.
- Тебя повидать, - ответил Лу.
- Ну вот, повидал. Теперь можете идти домой, - не сбавляя оборотов, заявила она.
- Свет, я все понимаю и знаю, что нельзя все за один раз изменить. Как все говорят в таких случаях - прошлого не вернешь. И я никогда даже представить себе не мог, что скажу тебе эти слова. И мне очень больно их произносить. Но еще чаще говорят, что будущее зависит не только от прошлого, давай прислушаемся к настоящему, столь мимолетному, но зато - самому верному судье, - проговорил Лу, ожидая свой приговор.
Светлана стояла в нерешительности, смотря куда-то сквозь Лу, затем ее взгляд сфокусировался на нем, и она тихо сказала.
- Я не знаю - зачем это мне, а тем более - тебе.
- Я не буду тебе что-то обещать, но я не хочу больше говорить, что прошлого не вернешь, - со страстью сказал Лу.
Светлана же наклонилась к собаке и, обняв, спросила ее.
- Ну, что будем делать? Поверим ему?
Лу же, ожидая ответа, перевел взгляд на Амура.
- Вот только не надо вилять и уходить от ответа, ударяя меня хвостом, - поднявшись, стала строго выговаривать псу она, затем повернулась к Лу и, придав голосу серьезность, спросила. - Что-то я в последнее время не разберу собачий язык. Чтобы это значило, его виляние хвостом?
- Я думаю, что это, несомненно, означает полное согласие, - заявил, улыбаясь Лу.
- Ну, вы лицо заинтересованное и вполне вероятно уже посулили нашему ответчику что-нибудь существенное, так что - ваше мнение не в счет, - заявила она.
- Тогда, чье же? - спросил Лу.
- Подумайте на досуге, и можете завтра, в это же время, мне сообщить, что вы надумали, - сказала она.
- А можно будет вам об этом сообщить, где-нибудь в уютном местечке за ужином? - спросил Лу.
- Возможно, - сказала она.
-Тогда... Я пошел? - спросил он.
- Я разве вам запрещаю? - был ее ответ.
Лу, повернувшись, заковылял вприпрыжку на выход.
- Что случилось с ногой? - подойдя к нему, спросила она.
- Да, кажется, палец вывихнул, - остановившись у калитки, ответил Лу, глядя сверху на ее волосы.
- Дойдешь-то назад? - спросила она его.
- Дойти-то - дойду, но от помощи не откажусь, - подмигнув ей, сказал Лу.
- Ах ты, паразит, - тряхнув его за плечо, засмеялась она, но все-таки подхватив его за плечо (взяв как бы "на поруки"), они, таким образом, двинулись к нему домой. Но если он старался как можно дольше растянуть этот путь через улицу к нему домой, то она (в принципе, придерживаясь того же желания) притворно возмущалась этим. Каждый из них, скрывая свои внутренние мотивы, вслух выражал совсем иное мнение, обвиняя друг друга в неповоротливости, они сокрушались в том, что благодаря этой самой причине, так замедляется их шаг, ни на сколько не приближающий их к цели путешествия, хотя в глубине души они вовсю радовались, что благодаря этому, они могут еще чуть-чуть поприжиматься друг к другу. Хотя, может я напрасно их обвиняю, и Светлана, выполняя свой общечеловеческий долг, помогая беспомощному, ни на минуту не задумалась о какой-нибудь преференции для себя, может даже счастливое выражение ее лица - не есть доказательство иного, ведь помогая ближнему своему, ты несешь радость не только ему, но и себе. Вот только при внимательном наблюдении, мы замечаем: как крепко она прижимается к Лу, как сильно сжимает его руки, при этом не переставая заглядывать ему в глаза, что сеет в нас зерно сомнения - все ли так здесь бескорыстно, и нет ли здесь какой-то скрытой тайны, не замечаемой нами. Да и сам Лу не столь уж, как оказалось, беспомощен, скорее он несет ее, чем она помогает ему преодолевать препятствия. Ох, уж эти влюбленные, со своими незамысловатыми хитростями, старающимися скрыть свои чувства, и в тоже время все делающие так неловко, что даже для самого далекого от этих дел субъекта, все становится ясно и понятно. Хотя... Впрочем, нет, все же давайте оставим наши умозаключения при себе, и не будем делать поспешных выводов, давайте предоставим событиям развиваться согласно начерченному им временному плану. Так что, дорога была не столь уж длинна, чтобы ее можно было бесконечно преодолевать, и вот они к своему сожалению прибыли на место, правда, при этом лицемерно выражаясь вслух: "Наконец-то, дошли!". И как после этого с ними разговаривать? Тут не просто разговаривать - даже смотреть на них не хочется! Но разве они слышат ваше возмущение? И не слышат, и не видят никого, кроме самих себя - что поделаешь, таков эгоизм (да, да, той самой!) любви.
- Ну, я пошла - тихо спросила Светлана, не сводя своих глаз с Лу.
(Откуда берется такая замысловатая тактичность в их поведении - даже трудно представить. Как будто ей необходимо его разрешение. Хм... Да иди, уж! Ведь вы уже прощались! Ан, нет! Они выдумывают всякие отговорки, чтобы еще продлить свое совместное времяпровождение).
- Да, конечно, - ответил Лу.
(Ха, ха! Неужели она ожидала услышать другой ответ? Ну, а... - вдруг? Тогда дурак, ваш этот Лу!).
- Ну все, давай выздоравливай, - сказала на прощание Светлана и направилась к себе домой, где и скрылась через минуту за калиткой.
Что она делала, закрыв за собой калитку, трудно сказать, возможно, она зашла в дом и припала к щелке между штор, а может быть решила еще подышать свежим воздухом и пристроилась к расщелине в заборе, из которой так хорошо была видна противоположная сторона улицы... Мы не будем гадать, что она пыталась узреть, находясь на этих скрытных пунктах наблюдения - мы вернемся к объекту наблюдения (к Лу), который, проводив взглядом Светлану, почесал свой затылок и запрыгал к себе домой, чтобы там дать жару своему зловредному пальцу, нуждающемуся в хорошей припарке...