Сосновский Иван Иванович : другие произведения.

Блудный сын

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.21*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Читайте осуждайте.

  
  
   БЛУДНЫЙ СЫН.
   Книга первая. Блудный.
   Часть первая.
  
   Людоед.
  
  
   Было лето тысяча девятьсот двадцать шестого года. В простой семье, простого мужика
   Адама родился сын. И как подобало тому времени, сына называл отец. Адам
   окрестил мальчика Иваном . Но об этом Иване я расскажу вам позже.
   Адам был высокого роста, крепкого телосложения .Вернувшись с гражданской войны
   он почти в всегда носил военную форму не сколько лет подряд. В то тяжелое время многие носили форму,
   потому как другого одеть было нечего. Хорошие вещи были на базаре, но их можно было купить за деньги, за те деньги которых не было почти ни у кого.
   Жену Адама звали Надеждой. Женщина она была трудолюбивая, я бы сказал очень трудолюбивая, потому что после смерти Адама сама построила домик, этот домик С
   стоит и посей день.
   Надежда сидела под домом. Солнце шло к закату . Во двор вошел Адам .
   - Ты где был - спросила Надя мужа .
   -Где-где, на базаре, - ответил тот угрюмо.
   - Ну что там -робко поинтересовалась жена.
   -Ничего. Проходил почти целый день и все зря. Никому даже будку поставить не нужно.
   - Ну и время настало .- Вздохнула Надежда , а потом продолжила, - Лемко приходил.
   Зачем. Спросил Адам. Не знаю. А , нет ,сказал - работа есть . Какая - не сообщил, сказал что сам тебе обо всем расскажет.
   Ладно, черт с ней с этой работой ,- махнул рукой Адам ,- дай что - ни будь поесть.
   Легко с казать , дай поесть, - горестно промолвила Надежда, - ты же знаешь,
   Вторую неделю хлеба в доме нет. Хорошо хоть коза захудалая еще доится да грибы есть, а то бы с голоду подохли давно.
   Ну, не плач ,- попытался как-то успокоить Адам совсем при унылую жену, - давай ,что есть Я вот краюху хлеба принес, выменял на последнюю рубаху у барыги. Зажрался , гад,
   совсем на людей не смотрит. Рыло такое откормил , что хоть спички зажигай .
   Надя быстро собрала на стол , что было ,и позвала Адама.
   Сам Адам был хороший плотник - мастер своего дела . Поставить мог любой дом ,хлев или сарай .В своем собственном доме от дверей до табуретки, одним словом все, сделано было его руками .Мастерство Адама по крови передалось и к сыну. Но у сына с детства
   были другие увлеченья и призвание.
   Адам вошел в дом (если было тогда назвать это дом домом) и сел за стол К нему подбежал
   Ваня и отец взял его на колени .Отломил кусочек из краюхи хлеба и дал пацану .
   Ване тогда шел уже седьмой год .Он спросил отца , откуда хлеб .
   Я, сынок, в лес ходил (мы же возле самого леса живем ) и там зайца поймал .
   И этот заяц передал тебе гостинец .
   Хороший заяц сказал Ваня
   Надя подошла к мальчику и тоже погладила его по голове.
   Ешь Ваня а то зайчик больше тебе ничего не передаст
   Надя ты бы сходила в село, да там по спрашивала - может там кому чего надо сделать, - попросил жену мягко Адам.
   - Хорошо .Завтра мы с Дуськой идем, а ребенок пусть с тобой останется , все равно тебе делать нечего-работы никакой. Страшновато, конечно, лесом идти ,- задумалась хозяйка .-
   Нуда что ,мы и так почти в лесу живем. Волки правда, в лесу опять появились.
   За окном темнело. На пороге кто - то застучал ногами .Дверь открылась .Это был сосед Лемко .Роста он был среднего ,сам по себе небольшой, лысоватый, с огромными карими глазами .Адам его уважал ,потому что был он человеком нежадным, не подлым ,открыт душой .Хотя и немного глуповат. Бывало, что этой глупостью сам себе вредил.
   - Чего ты стоишь - спросил его Адам ,- Проходи, садись. Надя, дай ему табуретку.
   Добрый вечер поздоровался сосед.
   Для кого добрый, а для кого и нет, - ответил ему хозяин .
   Ну чего ты Адам , я сегодня целое ведро земляники насобирал.
   - Далеко ходил - спросил Адам у Лемка .
   - Нет, не далеко, я после обеда пошел
   - Я тебе, дурень, сколько раз говорил .что бы ты сам в лес не ходил ,- заворчал ,
   Повышая голос Адам ,- сейчас не то в лес, по поселку самому страшно ходить.
   Ты что не понимаешь -люди без следов пропадают, а ты один бродишь по лесу.
   Да слышал я , Адам, не кричи .- попытался успокоить соседа Лемко.
   Когда тебя убьют или зажарят на сковородке вод тогда ты поймешь. Начал опять Адам.
   Я больше сам не пойду ,- попытался остановить его гость .- я чего пришел -
   Работенка есть.
   Да ты что - удивился хозяин.
   - Не очень...но все равно...- замялся Лемко.
   Ну - говори, не тяни .Где в Горошкино . Так это ж далековато .- задумался Адам ,-
   И что там .Там деду одному дом нужно отремонтировать.
   -А откуда ты узнал
   - Утром был на базаре.
   -Странно, я тоже там был ,но после обеда и нечего не слышал.
   -Ну, что, Адам, утром завтра идем - Не могу
   Мне нужно завтра с пацаном побыть. Надежды дома не будет целый день .После завтра пойдем. - Хорошо, послезавтра пойдем ,- согласился гость и стал собираться ,- спокойной вам ночи-хлопнул дверью и ушел .
   Надя внимательно выслушав весь разговор мужа с соседом, спросила мужа .Адам, может,
   Пойдешь завтра утром с Лемком.
   Надя ну ты же знаешь Лемка - устало сказал муж .- работа там может и есть , но какая.
   Так что ты лучше сходи в село.
   Запел последний петух.(это означало около шести утра ,в те времена часов в людей простых не было , днем ориентировались по солнце а ночью по петухах) В окно постучала соседка .Надя быстро собралась и женщины ушли в село, соседка к своим родственникам а Надя поискать какую не будь работенку.
   Адам никак не мог уснуть .Тревожные мысли за жену и соседку прогнали прочь сон.
   Солнце подымалось и в окно пробивались первые лучи солнца.
   Он встал, оделся ,вышел на улицу .Закурил и молча глядел в лес .Топот конских копыт оборвал тишину .Это был Семен - председатель сельсовета .Адам этого человека знал хорошо, так как их дороги не раз пересекались в прошлом еще со времен гражданской войны. Стоять плешивая - приказал Семен коню .Спрыгнув с коня поздоровался за руку с Адамом .Чего ты ни свет ни зоря -встретил его тот с не очень радостным выражением лица. К тебе ответил Семен ,- Адаму .Дело есть одно очень важное , нужно с тобой по толковать .Что за дело .
   - Да дело, вод какое .Только между нами ,- Строго сказал Семен.
   Солнце уже высоко поднялось .Мужики присели под забором ,стали разговаривать.
   По улице начали ходить люди, искоса поглядывая то на председателя, то на Адама.
   Но особого внимания никто на них не обращал ,так как знали , что они бывшие сослуживцы.
   Слушай ,Семен не крути .говори прямо ,чего тебе нужно ,- прямо спросил Адам .
   Короче так ,Адам ,Васька -кривошей объявился.
   Не может быть ,- удивился хозяин ,мы ж его банду тогда начисто разбили .Разбить то разбили ,а Васька ушел .А это нехорошо .Ты же этого зверя знаешь. А откуда ты знаешь что Васька ушел. Спросил председателя Адам. А от туда, мы же его то мертвого не нашли, а это означает что Вся жив. Говорил Адаму председатель.
   Вася- кривошей был бандюган с большой дороги .Отличался он тем , что был хитер как лис ,и эта хитрость помогла ему дожить, хоть и не до глубокой, но до старости. Его не раз разбивали, но он сам, всегда ухитрялся уйти из любой засады, даже тщательно подготовленной .Но Слава , этой банды ,шла не за их зверств .Вася прославил свою банду тем ,что ему кто-то, или рассказал, или сам придумал, трюк с котом ,что мало вероятно в его гениальности. Потому как есть неопровержимое доказательство, что этот трюк принадлежал действительно не Васи. Но как бы там не было .Слава о страшной черной кошке, жила и тогда и до, Васи .И принадлежит она вовсе не таким бандюганам, как Вася, или ему подобных . Даже таким. Как из кино фильма .Место встречи изменить нельзя .Все эти банды. Прославили себя, и свои банды, за счет красивого и страшного названия .Которое при одном упоминании наводило ужас на людей. И которое вовсе им не принадлежало. Эти банды всего лишь не давали умереть, страшному имени, прославленной черной кошке. Это имя жило в мести с ними, и жило до тех пор пока, и были такие бандиты, которые хотели что бы эта кошка жила в мести с ними. К примеру, в после военные годы, эта банда насчитывалась сразу, и чуть ли не ежедневно в нескольких городах бывшего и не обятного Советского Союза. В Москве, Харькове, Одессе, Ростове, Кривом - роге, и даже в Херсоне и Николаеве. И почти в самой отдаленной точки Советской империи, Владивостоке. И что самое интересное, что каждая банда занималась совсем другими преступлениями. Что противоречило друг другу, это и доказывало само собой. Что это были совсем разные банды, не имея с собой ни чего общего. И окончательно доказывало всем кто интересовался этой бандой, а именно властям. Что все эти банды, с настоящей черной кошкой, ничего общего не имели. И существовало, это страшное имя до них, за много лет, И названа эта банда была, черной кошкой не самими бандитами, которые после каждого, своего злодеяния, оставляли с вой автограф, в виде нарисованного кота. А прозвана была, народом из за того , что ночью после крика кота, в домах, а точнее в конюшнях пропадали самые ценные животные на то время. И занималась та банда со всем другим воровством. За которое было наказание всего лишь одно (эшафот). А гениальность легендарной черной кошки. (или как тогда в тех краях ее называли, чорна кыцька).Принадлежала Отцу кудели. Одного героя, этого романа, о котором я вам расскажу, в третьей части сего романа, Арестант. В банде всегда было человек пять не больше, но все были отморозками такими ,что трудно описать. При налетах не брезговали ни чем. Любой из них мог убить просто за пачку папирос. Бывало подметят на базаре , что продал кто-то козу , или хотя бы собаку ,не говоря уже о корове, все - ночью придут . Поймают котенка давят его под дверью, так, что он разрывается от боли. Он орет так ,что хозяин не выдерживает надоедливого кошачьего крика в злости открывает дверь. Бандиты тогда в валиваясь в дом, убивали всех ,никого в семье не оставляли живыми, даже детей, разве что маленьких, что в люльке говорить не умели.
   Слушай, Семен, это было три года тому назад, успокаивал председателя Адам .Вчера из Житомира пришла депеша на контору милиции с приказом - усилить бдительность ,- не унимался Семен.
   Ну, так и усиливайте.
   Чем я усилю . У меня всего то - четыре милиционера .
   Ну а от меня чего тебе надо.
   Адам мы же с тобой банду брали его когда - то .Подсоби
   Послушай, Семен, я воевать больше не хочу .Ты - председатель , у тебя - милиция , вот и давай служи ,а моя хата с краю. Оно то и так , может , хата твоя и с краю, но тебя Васька помнит как меня ,- подначивал председатель Адама.
   Я же предлагал тогда закидать его гранатами в доме, так ты Живем его, живем ,- обижено доказывал Адам ,- Слушай ,- Сеня ,ну, чего ты так боишься.
   Да потому что вчера в Волынске налет был кассу средь белого дня .Двоих убили , остальные ушли. Ваську узнали ,- рассказал о последних событиях председатель.
   -А точно узнали - поинтересовался Адам .
   - Точно. Милиция у меня , знаешь какая двое вообще только что от мамкиной сиськи оторвали. Да не бойся ты, Семен, нужны мы ему .Он сейчас по хатам не ходит .Сейчас , наверное , есть что ив магазинах в зять. Васька в наш захудалый Коростышев не сунется .
   Сейчас он, наверное, пойдет на Житомир. Там есть, где погулять .Прятаться он не станет - не тот он зверь . В деле его возьмут, в Житомире он сгорит , посмотришь , там милиции не так, как у тебя - четыре человека . Там на верняка его уже ждут .
   - Ну , хорошо, - выслушав Адама , согласился Семен,- Но если что подсобишь - Слушай , Сеня , если появится , тогда будим и решать . Лучше за барыгой , этим недобитком, на базаре присматривай .
   - Хорошо, я поехал, - начал собираться председатель. - Ах, да , - полез он за пазуху и вытащил газету ,- на тебе на цигарки .
   Вот за это спасибо , а то у меня уже кончились , - поблагодарил Адам.
   Семен тронул коня , а потом через пару конских шагов остановил его .
   Иди сюда , Адам , - председатель вытащил из за пояса револьвер и дал Адаму ,- возьми пригодится.
   - Так оружие мы сдали и переписано оно, все , - смотрел хозяин то на Семена , то на револьвер.
   - Придешь завтра в контору, я бумагу выпишу на оружие ,- сказал Семен .
   - лучше бы ты хлеба выписал , - проворчал Адам .
   - Зайди там и посмотрим ,- хлестнул коня нагайкой председатель - Но пошла плешивая .
   Адам вернулся во двор . Ваня играл возле крыльца.
   - Собирайся, сынок, сходим на базар.
   Базар в то время был что - то вроде места , где можно было все узнать, купить, продать, достать, наконец даже украсть. Площадь его была не большая , и можно было увидеть от начала и до конца то , что тебе нужно.
   Только вошли у базар , слева у входа стоял высокий полноватый человек . Он держал обычную палку , а вокруг него стояло корзин пять или шесть с яблоками .Об этом человеке нельзя не упомянуть , ибо он сыграл страшную роль в судьбе Адама ,и поставил на ней страшный крест .Это был Ленька Цызман , законный кум Адама , названый крестный отец Ивана. - Здравствуй , кум Леня , - подойдя к нему, поздоровался Адам.
   - Здравствуй , кум Адам , - радостно по приветствовал Цызман . Привет крестник , взял он Ваню на руки и высоко поднял в верх ,- Здоровенький расти , - поставил мальчика на место и дал ему яблок .
   - Что кум Леня , на базар с яблочками - кивнул на корзину Адам.
   - Да вот справлюсь , и к вам зайду , а то не помню когда и видел тебя кум .
   - Заходи вечером , буду ждать . - попрощался Адам .
   Кум жил в другом селе, это полтора десятка километров от Коростышева .
   Поднялись до половины базара .Вдруг крик детский , ошеломляющий . Женщина держала пацана , лет десяти за руку , в руке своей он держал булочку. Пацан орет, от того, что баба его лупит .
   Будешь знать , собацюга , как воровать - и бьет изо всей силы воришку . У пацана все лицо в крови. Он уже не орал а пищал . Вокруг этого зрелища собралась толпа , все глядят , раскрыв рты ,но никто не в ступица за мальчика , никто и слова не скажет . Адам растолкав толпу, подошел к этой бабе . схватил ее за руку и швырнул ее в сторону . Какой то мужик ее поймал , а то б она упала просто на землю . Начал кричать на нее.
   - Ты что дура делаешь Ты же ребенка убьешь.
   - Да он ворюга ,- начала оправдываться женщина.
   - Ты что, не видишь Это же ребенок , обычный беспризорник , - настаивал Адам.
  
   В это время уже появилась милиция , Выяснили, в чем дело. Пацана забрали в приют, а бабе пригрозили штрафом , если в следующий раз будет бить детей. Нужно не бить, а в милицию сообщать гражданка. Сказал милиционер.
   Адам с ново подошел к этой бабе спросил ее.
   - Слушай, женщина, у тебя есть дети.
   А тебе какое дело в злобе ответила женщина.
   - Ну просто хочу спросить.
   - Ну есть.
   - А если б твоего вот так , как ты сегодня мальца Что бы ты сделала .
   Не знаю про рычала она.
   - Скотина ты бездушная , - возмущаясь обозвал ее Адам . - Ты за обычную булочку чуть ребенка не убила .- Плюнул , взял Ваню за руку , - пошли Ванек , домой.
   Ваня был маленький и ничего не понимал , ведь ему не было еще и семи лет . Ваня не знал, он и не мог знать , что пройдут года , и его на рынках будут тоже бить , только не так , а еще сильнее.
   Подходя к дому , они увидели сидящего на крыльце Лемка . Он держал в руке самокрутку и глядел на свои босые ноги . Подойдя к нему , Адам спросил.
   - Чего ты расселся Где твои ботинки.
   Лемко молчал . Адам сразу почуял что - то не ладное.
   - Ты что , оглох - не унимался он .
   - Проиграл , - только и смог выдавить из себя Лемко .
   - Когда Сегодня Кому - посыпались вопросы .
   - Швецу .
   Швец этот был не то бандит , не то вор , не то картежник . Но всегда имел охоту нагреть руки на чужом , если была такая возможность .
   - Где они - спросил Адам у Лемка .
   - Возле речки .
   - Сколько их .
   - Семеро .
   Адам вошел в дом и быстро вышел , сказав .
   Посмотри пока за пацаном . Насколько ты их поставил дурень
   - На сто рублей .
   - Сто рублей новые ботинки - не верил услышеному Адам . - Ладно сиди и жди , по куда я не вернусь .
   Адам вышел за калитку ,перейдя дорогу , пошел по тропинке к речки .Пройдя метров сто вышел прямо к скале , под которой расположилась играющая компания . Там , было , действительно , семеро человек , и во главе сидел Швец .На груди у него висели новые лаковые ботинки Лемка , связанные шнурками через шею . Он подошел и поздоровался . Здорово , ребята .
   Те переглянулись .
   - Здравствуй , дядя , - ответил Швец , - сыграть желаете .
   - А почему бы и нет . Почем проход спросил Адам .
   - Целковый , - ответил Швец .
   Игра была не долгой , так как за пол часа Швец и два его кореша - братья - греки - спустили все . Адам ждал , когда Швец поставит на кон ботинки , но он не спешил . И уже было видно по его паршивой роже , что он хотел свалить , переглядываясь с братьями .Адам предложил с играть Швецу в очко .
   - Слышишь, Швец , ставлю шестьсот рублей на твои ботинки .
   Швец рассмеялся .
   - Шутишь дядя .
   - Почему. Почему сказал Адам. И бросил деньги на землю .
   Швец посмотрел на греков, они - на Адам , все рассмеялись .
   - Слышишь, дядя , шестьсот не тянет, ты же знаешь, что они больше стоят.
   - Знаю потому и ставлю шестьсот, сказал Адам.
   Адам прекрасно знал, что шестьсот рублей мало, что такие ботинки на базаре стояли больше, тысячи полторы, но он не знал, как задеть Швеца, чтобы тот поставил их на кон.
   Ботинки нужно было вернуть, силой забрать нельзя. Эти отморозки могли ночью и дом потом поджечь.
   - Слушай, Швец, раз не хочешь на деньги ставить, ты, я вижу, парень фартовый, предлагаю тебе вот это, - и вытащил из за пазухи револьвер, который не давно дал ему Семен.
   У Швеца сразу загорелись глаза. Остальные бандюги приоткрыли рты. Швец посмотрел на Адама. Спросил , боевой, - Конечно. Наградной .Друг перед смертью подарил, награда самого,
   Буденного .Отморозки вообще рты раскрыли.
   - Хорошо, согласился Швец. Ставлю ботинки на револьвер.
   Адам глянул на швеца и ухмыльнулся .
   - Ты наверное, хлопчик, не понял, или не видишь, это - револьвер боевой, с полным барабаном. Ну и что - Да то, что твои ботинки не тянут теперь, - начал Адам, а потом добавил ,- ладно ставь ботинки и свои сапоги.
   Швец вытаращив свои глаза, он знал, что это многовато, но авторитет среди своих бандюган терять не хотел.
   - Хорошо, ставлю. Сказал Швец и снял сапоги, поставив х возле банка .
   Но фортуна в этот день напрочь отвернулась от него - он не добрал .А Адам набрал, двадцать одно, очко.
   Взяв ботинки перекинув их через плечо, сапоги в руки, обернулся и молча ушел, постоянно не заметно оглядываясь. Пришел домой.
   Лемко лежал на траве под хатой, Ваня играл рядом .Адам подошли и бросил ботинки ему на голову .Тот вскочил. А как ты их забрал Адам - не забрал, а отыграл .Больше не играй,
   Слышишь - Отыгрывать не буду .Это сегодня мне просто повезло, а могло быть и плохо. Пистолет - то нужно Семену отдать ,считай казенный ,а если бы проиграл ,не велика беда, но перед Семеном было бы не удобно. Подумал про себя Адам ,и стал мерить сапоги .Но сапоги были совсем не в пору, как просто говорят в народе, -малы.
   Можно было их отдать Лемку, но их на нему могли увидеть Швец или кто-то из его компании ,и его просто пришьют .Нет лучше я их куму от дам .Другое село от беды подальше . Береженого бог бережет - подумал Адам, пошел в дом и положил их на печь.
   Солнце стало заходить .Стали сильнее жалить комары. Во дворе появился кум с корзиной.
   Проходи, кум в хату. Пригласил Адам гостя и сам зашел за кумом. Подал ему табуретку.
   Садись, рассказывай как торговля, как торговалось.
   - Да ничего кум, слава богу, все продал, даже корзины, эту не хотел продавать - пускай будет крестнику, - и поставил ее возле стола .В корзине было немного яблок и два бублика
   У Цызмана тоже был сын и звали его тоже Иваном ,но крестник он был Адама, Адам его держал у креста.
   - Слушай, кум ,а где Надя - спросил Цызман.
   - Нет ее она завтра будет .Она в село ушла, может , что - ни будь выменяет , да за одно и за работу по спрашивает, может кому что нужно сделать.
   Адам собрал, что было на стол, пригласил кума.
   - Садись, кум.
   Цызамн подсел, взял с полу свою торбу. Достал от туда кусок сала, пол булки хлеба, и пачку махорки .Это тебе, сказал Цызман ,протягивая Адаму махорку ,Адам взял в руки махорку искренни поблагодарил.
   - За махорку спасибо кум.
   Долго разговаривали ,спрашивали друг друга о том о сем ,так просидели целый вечер ,пока не запели первые петухи.
   Кум поднялся, стал собираться в дорогу. Адам подошел к печи, взял сапоги протянул куму.
   Слушай кум, возьми сапоги, хорошие, на меня, черт .маловаты .
   Цызман взял сапоги, посмотрел на них, потом на кума. Спасибо кум за это. Од души поблагодарил он Адама. Послушай кум остался бы переночевал, на дворе ночь темная , да и время сейчас не спокойное .На улице за полночь .Лес, волки .А ты все таки один, не боишься , слухи ходят не хорошие по округи .Люди везде пропадают, место в доме есть, останавливал Адам. Нет не могу кум домой нужно ,работы полно, а бояться, кого мне бояться .Я кум никого не боюсь. Я кум самого черта не боюсь ,(в чем он Адаму не соврал)а от людей , остерегаться надо ,потому и ходжу по лесу осторожно.
   Ответил Цызман Адаму. Мужчины вышли на улицу простились друг с другом крепко обнявшись . Цызман пообещал сообщить Адаму, Если появится какая - нибуть работенка.
   Потом махнул торбой через плече, и скрылся по тропинке в ночном лесу.
   Радостный за свои ботинки Лемко - прибежал с самого утра. Здоров Адам - Здоров сосед. Слышишь Адам, как тебе удалось отыграть мои ботинки - никак не успокаивался Лемко.
   Послушай Лемко, я тебе сколько раз говорил что бы ты не играл в карты . Ты же дурень в этом деле .В следующий раз ты и хату проиграешь - Поучал глупого соседа Адам ,- Это ж на да , дурак ты эдакий за сто рублей поставить новые ботинки. - Да , знаешь Адам думал выиграю, ну и как выиграл .Пойми, Лемко у таких как Швец и его кореша выиграть почти не возможно А даже если бы ты и выиграл, ты бы все равно с выиграшем далеко не ушел. Потому что таких как ты они с деньгами далеко не от пускают .И когда ты только ума наберешься ,разве можно быть таким простаком. В то время, то есть в тридцатые годы, жизнь была страшной, суровой, и жестокой. На базарах купить можно было все, но денег не было, потому что их никто не платил. Люди работали и умирали прямо на полях, на заводах, за станками. И это считалось в трудоднях, а в конце года, на отчетном собрании, ты кнут в руки, сто - двести рублей и будь здоров, чернобров на этом и все. Люди не выдерживали такого ада ,и некоторые накладывали на себя руки. Другие просто шли на разбой и грабеж ,что бы выжить. Человека тогда могли убить просто за краюху черного хлеба . Булка хлеба тогда стояла на базаре, сто - сто - пятьдесят рублей .Но это было не самое страшное. Страшное было то что хлеба совершенно не было, ни где. Хорошие сапоги - две тысячи, литр самогона - сто рублей, а за корову и разговору не было..
   Продразверстка сьедала все. Самый богатый человек был тот , у которого была хоть захудалая коза, и на него уже смотрели из коса, и под нос себе шипели ((Куркуль)).
   Что бы сесть в тюрьму, не надо было воровать, или убивать. Убийством в то в время было никого не удивить. Стоило донести, оклеветать человека властям, и все, этого человека уже долго не увидишь, или вообще о нем ничего не услышишь. Людей судили без суда и следствия. Высылали семьями, из них на - Родину почти, никто не возвращался. Это было время сущего ада. Люди тогда говорили меж собой, сатана ожил и правит людом. Но не знали, что сатана был на Яву, и жил в Кремле и звали его Иосиф Сталин. И вся его банда, ему подобные Берия , Мехлис и другие, сами жрали , их столы ломились от всякой всячены, пили, танцевали гопака, а наши, Украинские простые люди, садились в тюрьмы за краюху хлеба, за горсть колосков. Люди умирали прямо на дорогах, ели друг друга с голоду. Из двоих детей Мать убивала одного чтобы выжил второй. Трупов было насколько много, что обессиливший народ, не мог их собирать по дорогам, и дворам. И тогда энкеведистам был од дан приказ. Собирать самим трупы их было, такое количество, что о гробах и разговору не было зарывали как з брошенный на кучу скот. Со слов старожилов,( чьи слова истинная Правда), урожаи в 32 втором году, 33 третьем, были не обычайно высокими. Но крестьянам убирать его не довилось. Урожай убирали солдаты в масках, так как трупный смрад, стоял в жару не выносимый. И что было самое страшное, что смрад, стоял именно над хлебными полями - Потому как в полях, в не скошенном хлебе, разлагались трупы крестьян, умерших с голоду. В том хлебе, который они сами сеяли, собственными руками. И в котором им пришлось у мереть с голоду.
   -Адам. идем в село к деду или нет - спросил Лемко.
   - Если к вечеру Надя вернется, то утром пойдем.
   - Тогда пошли хоть в лес за ягодами ,- что делать целый день, предложил сосед.
   - Ну хорошо, я Ваньку у соседей оставлю, тогда можна и пойти. Взял пацана за руку и ушел. Вернувшись взял корзину, что подарил кум.
   Ну пошли, сосед.
   Пошли, ответил сосед. И они не спеша на правились в лес.
   Зашли в лес, стало темновато. Полдня бродили по лесу , цепляясь брюками за ветки, еле пол корзины грибов на собирали.
   Ты знаешь что Лемко, пошли наверное, домой. Ноги уже совсем болят, бес толку почти бродим, это же совсем не дело за пол дня всего пол корзины насобирали, а ягод вообще нет. И как ты целыми днями бродишь, один в глухом лесу. Да вод так и брожу, - не уверено ответил Лемко. - Мне тоже надоело, пошли домой, ноги уже точно болят.
   Лемко шел впереди, Адам шел по заду, немного прошли и уже видна была тропинка, как вдруг, впереди Лемко встал и застыл как камень. Адам его немного толкнул, но тот застыл как камень на мести молча .
   - Ну что ты встал, иди - да иди же ты стоишь как пень, чуть ли не крикнул ему Адам.
   Лемко в ответ только молча промычал, подняв руку в верх.
   - Да иди же ты , - с ново толкнул его Адам.
   Лемко был ниже Адама на голову. И ему сразу стало видно впереди слева, от тропинки, лежала женщина. Сколько ей было лет, и какой она была внешности разобрать было не возможна. Но это была женщина, точнее то что от нее осталось. Рядом валялась пустая корзина, а на ветки висел платок. Тело было полностью обедено, и причем давно. Остались почти одни кости, и разорванная в клочья фуфайка.
   Но хуже того , прямо перед этим ужасным зрелищем метрах в пяти на дереве сидел мальчик лет, шести - семи.
   Адам обошел Лемка, подошел к ребенку, увидел что мальчик мертв.
   Когда волки напали ил гнались, мальчику удалось забраться на дерево. Надо снять , подумал Адам. Что стоишь , как камень - проворчал Адам на лемка, - иди , сюда помоги снять пацана. Лемко подошел так как будто перед ним стоял черт .
   Да иди не бойся. Давай я тебя приподыму , а ты отцепи его.
   Кого. трусливо спросил Лемко.
   Пацана, заорал Адам. Не бойся мертвые не кусаются.
   Адам я боюсь мертвецов, заныл Лемко.
   Адам приподнял Лемка. Тот еле оторвал ребенка от дерева. Мальчик видимо был сильно напуган, что вцыпился в дерево обеими руками, и ногами, как клещ. Но произошло это уже давненько, потому что по мальчику уже ползали черви.
   Адам идем от сюда, заныл опять Лемко,
   Как идем - Зарыть надо - люди все - таки. Оставлять так трупы не по христиански.
   Как ни будь заостренными палками вырыли яму по колена, зарыли трупы.
   Теперь нужно быстрее уходить, иначе могут волки нас учуять. Сказал Адам Лемку. Но Лемку дважды повторять не надо было, он бежал впереди Адама так, что его нельзя было догнать. Когда пришли домой, Лемко начал опять ныть Адаму. Адам что это было. Что было, волки разодрали и ведь больше чем неделя прошла.
   Ты на мальца смотрел, какой был, не унимался Лемко. Да я то видел. Ты лучше сосед помалкивай, а то знаешь что люди начнут потом лепить, еще убийцами сделают.
   Ответил ему Адам .Немного помолчав спросил. Ну что , и после этого будешь один в лес за ягодами ходить.
   Ты что Адам , я больше сам никогда в лес не пойду даже за деньги. Мне даже что - то и в горошкино расхотелось идти, перепуганным голосом ответил Лемко Адаму.
   Да не трусь ты сосед, ты что трупов в наше время не видел, или что. В наше время это совсем не редкость, так что успокойся и держи просто язык за зубами, и все будет нормально, понял. Да я то понял. Трупы я то конечно видел разные, но такого я еще не видел. Ладно я пошел за пацаном, а ты иди домой и помалкивай если хочешь спокойно спать. Ты меня хорошо понял сосед. Конечно Адам что ты, я что не понимаю, кому нужны дурные слухи - заторопился испуганно Лемко.
   Когда Адам вернулся домой с Ваней, Надя была уже дома. Здраствуй Надя поздоровался Адам с женой. Ваня с разу побежал к матери на руки. Как вы тут были без меня ,спросила Надя мужа. Адам рассказал жене о том что был кум, и о том что было в лесе. Надю это не удивило, она только слушала и молчала.(в то время такими вещами удивить было кого то трудно ) Про Семена Адам ничего не сказал, не хотел волновать жену. Ну ладно, сменил тему Адам, что там в селе. Да ничего. Почти ничего не выменяла, нету ни у кого ничего, да и работы не какой, растеряно сообщила Надежда.
   Ну ладно я к Лемку схожу, скажу. Чтоб утром зашел за мной, пойдем деду хату ремонтировать. Может что даст, раз дед на базаре был, может у деда что и есть , размышлял Адам в слух, хлопнув дверью вышел из дому.
   Когда вернулся, было уже темно. Надя уставшая с дороги уже спала. Адам не хотел тревожить ее сон, он просто тихо сказал Ване. Сынок уже поздно пора ложиться, а то утром надо рано мне в ставать. Ваня молча в стал и пошел в свою комнату спать.
   С вторым петухом явился и Лемко, он тихонько постучал в окно, и шепотом заговорил. Адам, это я пора, в ставай. Но Адам не спал, он ждал соседа молча, в стал выходя из дому, под хватил на лавочке возле двери с лева приготовленную торбу с инструментом, и кое каким провиантом. Адам вышел на порог посмотрел на соседа, у того под рукой была скрученная тряпка. Что это у тебя такое с просил Адам.
   Торба ответил Лемко.
   Зачем она тебе - Ну как зачем - вытаращив глаза Лемко.- а за работу нам что ни будь дадут. Ты с начала работу сделай, а потом торбы готовь, - улыбнулся Адам, а ну, дай ее сюда, я посмотрю. Адам взял торбу, развернул и засмеялся, она была такая здоровенная, похожа на матрацовку, что в нее можно было за пихнуть и самого Лемка.
   На к возьми, и спрячь ее где ни будь , приказал Адам. Почему , - удивился Лемко.
   Слушай сосед, у тебя ей богу не все дома. Да этот дед ,когда увидит твой мешок, сразу и хату ремонтировать расхочет.
   Ну хорошо, согласился Лемко и ткнул мешок в первую попавшую дыру, по крышей, которая попала ему под в взгляд. Шли все время лесом. Дорога была такая узкая похожая на тропку, заросшая высоким папоротником . Лемко все время шел в пириди, оглядываясь по сторонам, и всю дорогу молчал. И только когда вышли на поляну, заговорил. Хух, слава богу пришли.
   В дали стали видны серые хаты. Еще немного прошли и вошли в село. Деревушка была не большая, хат тридцать, и то половина пустых хат. Пол села прошли, а людей нет, как будто все вымерли, стали. Ну , Лемко, где же твой дед - спросил Адам.
   А черт его знает. Он сказал чтобы спросил деда шпака.
   Ну так спрашивай, своего шпака ,где его искать твоего шпак, на каком он дереве живет, где его гнездо, - пошутил расстроено Адам.
   Так у кого спрашивать - нет ведь не кого, расстроился Лемко, потом оживился, стой, Адам, вон у той хаты кто то стоит.
   Действительно, под хатой, опершись об угол стоял человек. Подошли ближе. Лемко его сразу узнал. Стоял дед лет семидесяти, но вид у него был не плохой. Ростом он был почти как Адам. Имел седые волосы , длинные усы, и седую бороду.
   Вид у него был хороший, несмотря на то, что время было голодное и страшное.
   Здравствуй дед - поприветствовали старика гости.
   Здорово хлопцы. Кого то ищите или заблудились.
   Дед узнал Лемка, но почему - то не хотел его признавать.
   Дед, ты что, не узнаешь меня - удивился Лемко, - мы же из Коростышева - на счет хаты отремонтировать. Деда сразу как будто осенило.
   А так это ты с базара. Да - да ответил Лемко. Ну тогда проходите. Пригласил их дед.
   Дед провел мужиков к крыльцу . Адам остановился и сразу к деду по делу. Слушай дед, давай, показывай работу. Успеете еще хлопцы. Заходите сначала в хату , отдохните с дороги, у меня и отвар из трав есть свежий, хороший. Заходите а я сейчас, я скоро вернусь - дед вышел из дому и куда - то ушел. Как только дед скрылся за двором, Адам спросил.
   Слушай Ломко, ты говорил что ему нужно крышу подчинить , а крыша - то в него целая. Солома хоть и посерела , но вмятин нигде не видно. И дед этот какой - то не обычный, морда хоть цуценят бей.
   Дед так неожиданно появился у двери, что Лемко аж испугался . Он повесил ведро с водой на крючок, забитый в стене, присел на лавочку и на чал расспрашивать приглашенных гостей. Ну хлопцы расскажите мне, что за мастера, и чьих родителей будете.
   Чьих - родителей будем дед, так тех уже и в живых нет. А мастера мы такие, что на да все сделаем - ответил Адам деду, - а у тебя дед, есть кто или нет, и как с нами собираешься рассчитываться. Спросил сразу Адам деда. Нету у меня хлопцы не кого. Бабу я свою схоронил три года назад, приськой звали, царство ей небесное, детей тоже в живых нет никого. А было три сына, ну да ладно бог с ними земля им пухом. Пойдем те я вам работу покажу. А за расчет не переживайте, я вас не обижу людей обижать грех, Я хлопчики не из тех кто обижает людей. Вышли на улицу, дед и говорит, - вот здесь надо мне сарай поставить, такой чтобы и скотину можно было поставить, и сено сложить, и сделать нужно по хозяйски, как для себя. Сделаем дед только, кажется ты на базаре за крышу говорил. Я то, перебил дед Адама, Да ты. А у тебя и крыша я смотрю целая и материала для строительства нет. Дед тоже Адама перебил.
   Материал сынок говоришь.
   Вон смотри сколько материала вокруг, - дед показал рукой на лес, и почему - то за крышу ничего не сказал. Ну это понятно - сказал Адам , только это дороже будет стоять, лес сам к тебе во двор не придет, и досками не рассыпется. Ничего договоримся сынок, главное что бы работа была сделана на совесть. Ну ладно дед, сарай так сарай, или хлев, нам все равно, для нас работа одна, только вот ты хотел нас чем угостить, но ты нам даже и воды не дал с дороги, - Тут дедова коза за мыкала за хатой.
   Хлопцы я пойду скотине воды дам, за одним заходом и чай скипьятю, а вы осматривайтесь здесь. Дед ушел взяв пустое ведро с собой. Слушай Лемко ты на базаре о чем с дедом договаривался, за крышу или сарай, спросил Адам Лемка. За крышу что ты Адам, я это хорошо помню, за сарай разговору не было. Он еще сказал справно заплатит, ответил Лемко.
   А ты ничего странного в хате не заметил. Да вроде бы нет. Хотя постой, берданка на стене весела. Берданку я тоже видел сосед, в этом нет ничего странного, кого ты сейчас удивишь оружием, да еще й берданкой, этого добра хоть отбавляй.
   Я не про то, я про запах в хате.
   Запах ты чуял какой в хате.
   Да запах странный, ну и что. Без различно ответил Лемко Адаму.
   Еще когда зашли в хату, Адам сразу понял - дед не чистый, хате хоть и давнишний, но все равно стоял еще запах то ли мяса, толи сала, но запах этот был чего то мясного. Возле хаты стоял небольшой деревянный сарайчик, Адам заглянул в него. запах там был вообще отвратителен, несло так, как будто там собака дохлая зарыта была. Ну и воняет аж сплюнул Адам - Что он здесь зарыл подумал про себя, что так воняет.
   Подошел к Лемку, тут и дед появился с пустым ведром. Ну как вы тут осмотрелись, спросил он мужиков. Да ответил Адам , слушай дед показывай где, тебе сарай ставить,, насколько, какой по ширине, а то мы тут уже целый час топчемся по пусту.
   Дед взял лопату , на чал мерить шагами. Три так шесть так , поставив метки, вогнал лопату в землю. Начинайте хлопцы здесь, а я пойду травы на кошу немного. Взял косу и побрел в сторону леса. Солнце начало заходить, и комары стали сильнее жалить. Вдруг с заде послышался тихий зов. Адам обернулся и увидел старушку, она из - за угла помахивала рукой и звала к себе. Мужики подошли к ней.
   Она и говорит.
   Хлопчики вы откуда, и что здесь делаете - Бабушка какая разница, откуда мы, ответил ей Адам. Что вы здесь делаете, допытывалась старушка, у мужиков. Хлев будем ставить вашему соседу, он нас нанял. Может и вам чем помочь надо. Мне детки ничего не надо. Я вам от что скажу, от коль умерла Приська деда этого, так он через каждый месяц два нанимает людей как не хлев, так крышу чинить, и никто от него не у ходит - не с заработком , ни без заработка. Как это удивлено спросил Лемко.
   А вот так, пропадают люди у него. А спросит кто на следующий день. Где же твои работники, он и отвечает, мол в цене не сошлись, вечером они ушли. Только какой дурень ночью в лес сам пойдет. Вчера волк последнего пса забрал у соседей. Вы хлопчики не спите ночью, а утром сразу уходите, и про меня не вздумайте ему сказать, боже у паси, он страшный. это не человек , а зверь. Это он с виду вроде как нормальный, его лучше не знать. А лучше чтоб вы прямо сейчас от него ушли, а то доживете ли до утра. Бабка обернулась и быстрым старческим шагом ушла. Адам долго смотрел на Лемка, а тот молча, стоял с дурным испуганным выражением лица и молчал.
   Адам прекрасно понял старушку, и ее предупреждение, и то что дед людоед, но доказательств не было никаких. С виду был нормальный доброжелательный дед.
   Но делать было нечего, уходить на ночь в лес, было равносильно само убийству, Наконец он очнулся взял себя в руки, И с на сторожкой сказал в слух. Да Лемко, тогда ты с ботинками у чудил просто чепуха, а вот от это мне кажется серьезно. И мне кажется к этому совету нужно серьезно от нестись, если хотим дожить до утра.
   Слушай сюда. Сейчас придет дед, разговаривай с ним нормально , веди себя спокойно как обычно, и смотри за бабку ни слова, понял, а то еще ляпнешь что не будь, А то язык у тебя длинный, все понял. Да ответил Лемко. А потом - взмолился. Адам давай уйдем от сюда .Куда. Домой. Ну и как мы уйдем, солнце уже село. Далеко не уйдем ,и домой не дойдем, волки разорвут точно.
   Солнце зашло появился и дед. Хлопцы почему не начинаете, спросил он мужиков.
   А с чего начинать, ни одного бревна, доски вообще нет, и солнце уже село, можно сказать ночь на носу, ответил деду Адам.
   Ну и правильно - не настаивал дед, устали не бойся с дороги. Отдохните а завтра с утра и начнете. Дед пошел в хату , чего то там за тарахтел, а потом позвал гостей.
   Хлопцы идите в хату, будим вычерять.
   Когда зашли в дом, дед уже сидел за столом, на столе горела кирасинова лампа, лежала булка , хлеба, в тарелке картошка и лук. На против деда стояла бутылка самогона, или как ее называли в тех местах - кварта. Садитесь хлопцы, отведайте, что бог послал, любезно пригласил дед своих нанятых гостей. Налил в сем по чарки , выпейте поешьте хорошенько, оно и спать будет хорошо. Да - да подумал про себя Адам, расскажи эти сказки своей Прыське покойной. Знаю я как будет хорошо спать, слава богу люди упредили.
   Выпили по одной поели, дед еще по одной налил, в любезностях рассыпался. Лемко выпил, но Адам делал только вид что пьет. Дед начал пыль пускать в глаза. Хлопцы сделаете хороший хлев , я вас не обижу. Денег дам харчей, еще и с работой подсоблю, я человек благодарный. Но Адам знал к чему клонит, любезный дедушка. Спасибо за ужин хозяин, можно бы лоб еще посидеть но завтра работы много, а мы устали и хотим отдохнуть. Да я вам уже и постелил возле печи.
   Да нет дед, возразил Адам, я страшно не выношу печного угара. Если можно, постели нам вот здесь на против окна. Да мне все равно, сказал дед. Он подошел к печи. взял тряпки, и перетянул их под окно. Ну ложитесь, утро вечера мудрее, сказал дед. пожелав спокойной ночи, он погасил лампу и вышел на улицу.
   Лемко как будто и забыл, о чем рассказывала старушка и о чем их предупреждала, упал и сразу, заснул мертвецким сном, захрапел на всю хату. Адам встал, тихонько подошел к стене снял берданку, посмотрел патронов нет, это хорошо подумал он про себя, повесил назад , подошел к Лемку и прилег возле него. Лежал долго , но сон не шел. Перед глазами стояла старушка, со словами. (ночью не спите, люди пропадают, он зверь). Но все, казалось было спокойно. Запел первый петух. Дед не появлялся. Адама начал одолевать сон. Он поднялся и сел под окном, опершись об стенку. Так просидел пока не запел второй петух, это означало около трех часов утра, но деда не было. Сон опять на летел. Глаза стали опять слипаться. Не уж то старушка наврала, нервно размышлял Адам, - Нет не может быть .Зачем какой смысл старушке врать. Зачем ей это нужно.
   Лунный свет бил в окошко и пробивал через всю хату прямо на дверь. Все сон Адама почти одолел, как вдруг, что - начало скрипеть. Адам сразу подумал что это мышь, но нет. В дверях просекла полоска лунного света. Все ясно, кто то крадется, старушка не соврала. В дверях отчетливо было видно деда и его белую рубаху. В правой руке он держал здоровенный нож, тесак. Он тихонько крался как вор, да так, что и шороха не было слышно. Дед подкрался к Адаму , взмахнул ножом и ударил, но Адам резко увернулся и нож пришелся в пол.
   Он резко под хватился, ногой ударил деда по руке , нож куда то полетел, он на бросился на деда. Он на бросился на деда , хотел его свалить на пол, но дедушка оказался очень сильным швырнул Адама так , что тот перелетел через всю комнату и снес собой стол.
   От этого грохота проснулся и Лемко, вскочил на ноги, с вопросом , что здесь такое. Да что здесь такое - не мог он ни как разобрать, где ты Адам . спросил он. Но перед ним стоял дед в белой рубахе, он подскочил и ударил деда собою в грудь, но дед стоял словно дерево. Дед отвернул руку. И одним ударом положил Лемка на пол, а сам стал искать нож. Адам понял, что с этим дедом .а вернее с дьяволом. Голыми руками не совладать. Этот дед был в силе положить рядом с Лемком еще троих таких как Адам, хоть и Адам был не мелкого завода. Он схватил тяжелую дубовую скамейку и со всей силы в резал нею деда по башке. Кровь брызнула прямо на рубаху Адаму.
   Вот тебе, кровосос - со злостью прокричал Адам.
   Дед полетел аж до дверей. да так и растянулся там . Он зажег лампу , привел в чувство Лемка . Тот немного отошел, и сразу с вопросом. Адам что это было, не уж то и правда он хотел нас сесть. Нет он хотел тебе еще раз пожелать с покойной ночи. Ничего , будешь впредь знать, как договариваться. Что он тебе за работу пообещал, дурень, спросил в ярости Адам Лемка, тот с перепугу ели вымолвил. Ну что. То что справно заплатит, кто же мог знать что он гад такой, трясся перепуганный Лемко. Да успокойся ты не трясись, все уже кончилось, давай собирайся быстрее ,нужно уходить. Адам нашел на полу лампу , зажег ее, подошел к деду, но дед лежал как бревно. Удар оказался насколько сильный, что у деда вылетел от удара глаз. Адам мы его убили. - заныл Лемко , это же человек был, что теперь будет. Ничего не будет . А человеком он был пока не похоронил своих родных, а сейчас это зверь, даже хуже. Зверь убивает потому что он зверь, и просто хочет есть, а этот видишь сонных убивает зверюга. Хуже того , людоед , он человечиной питается, как зверь. Давай собирай тряпки, бери все что можно с есть. Подождав пока Лемко собрался, - Адам его спросил. Ну что там ты долго еще будешь возится. Да все уже собрался. Тогда Адам взял лампу погасил ее выкрутил фитиль, Вылил из нее керосин по всей хате, вкрутил обратно фитиль, зажег и разбил лампу об пол.
   Выбежав из хаты, направились в лес, постояли немного молча , смотрели на село, и как быстро разгорался огонь. Хата была деревянная, погода была сухая ранней весны. Огонь быстро обхватил деревянное строение и она вспыхнула как свеча. Огонь был настолько огромным, что его видно было за километр, пока не вошли глубже в лес. И только тогда огня не стало видно. Отходили все дальше и дальше, цепляясь одеждой за сухие ветки, в спешке сбиваясь стропы, но каким - то чудом выходили на
   тропу с ново. Лемко тащился , все время по заду, и ныл как малое дитя, то причитал как старуха. Наконец Адам остановился передохнуть. И шутя спросил у Лемка. Ну что сосед , где же твой мешок.
   Какой мешок, нет у меня никакого мешка. Запыхаясь ответил Лемко. Да тот в какой ты заработок собирался сложить, в злости поддернул его Адам. Все ты шутишь, Адам - обиделся Лемко.
   Да было - было, но такого еще не было, не обращая внимания на соседа, с казал Адам.
   А я то, до последней минуты не верил, в то что дед людоед. Всю дорогу шли молча, не о чем не разговаривая, Лемко как будто о не мел, по заду было слышно только топот ног, и изредка хруст ломаных веток. Когда пришли домой, Адам рассказал Наде про страшного озверевшего деда, которого довела судьба, и прославленная могучая советская власть. Жена выслушала мужа потом сказала. Адам. Не ходил бы ты больше по заработкам, время то какое страшное, люди уже как звери, едят друг, друга, бога не боятся, это хорошо что бог послал эту старушку, а если бы она не упредила, чтоб тогда было страшно подумать, - стала причитать Надя. А й, много ты понимаешь, баба чему, быть того не миновать, и семи смертям не бывать. Сказал Адам, перебивши жену. Ну не буду ходить по заработкам и что тогда, и так есть нечего, а то вообще не чего не будет, на что надеяться, на одну козу что у нас есть, так и та скоро перестанет доится и что тогда с голоду умереть что - ли. То хоть что не будь, а так вообще ни черта не будет рас строено говорил Ада жене. Ну так убьют ни за что - не унималась Надежда.
   Не убьют , просто на до смотреть в оба.
   Адам замолчал , а про себя по думал, да если бы не бабка, то смотрел бы я сейчас в оба. Прошло не много времени Адам с ново, или как всегда пошел на базар при в ходе в базар с правой стороны играл какой то цыган на скрипке , да так жалобно, что Адам не выдержали подошел к нему, вытащил из кармана последнию папиросу, протянул ему и сказал.
   Слушай музыка, сыграй что - не будь по веселее, жизнь и так не куда не годная, обернулся и пошел дальше по базару. В друг с заде Адама похлопал кто то по плечу.
   Адам обернулся увидел Семена. Здорово - Здорово, что бродишь, спросил Семен Адама.
   Да так, брожу от безделья, может, кто работу какую предложит, ответил Адам .
   А ты что здесь делаешь, да так для хозяйства кое что нужно, да и на людей по смотреть. А то засиделся в канторе. Дай думаю ноги разомну. Адам осмотревшись по сторонам предложил Семену. Слушай Сеня, давай в другом месте поговорим, а то тут народу много начнут потом языками чесать, пойми меня правильно Сеня. Ты председатель а я кто, сам знаешь, мне это совсем никак не нужно, ты заходи лучше камне вечерком, там мы без глаз поболтаем по душам.
   Да Адам ты прав, как ни будь вечерком зайду поговорим , тем более есть о чем. Мужики ударили по рукам и разошлись по своим делам.
   Адам еще долго бродил по базару, но все бес толку, и когда ему бестолковщина надоела, он решил уйти домой. Адам пришел домой , настроения не было ни какого, все валилось просто с рук, войдя во двор, застал жену с соседкой она о чем то с интересом раз говаривала с соседкой, Адам без особого интереса спросил жену. О чем брешите.
   Да так, сегодня же праздник, ответила Надежда. Какой спросил Адам. Ивана купала, удивленно ответила Надежда.
   Сегодня нашему Ване шесть лет исполнилось, а ты и забыл.
   Ах да. Да с этой жизнью разве не забудешь. - грустно сказал Адам, а я вижу вы куда то собрались. Да мы к деду Гаврилу.
   Зачем.
   Хотим по гадать. На кого спросил Адам жену с соседкой.
   Я так себе ответила соседка, может чего то скажет, или с брешит.
   А ты спросил у жены Адам.
   Не скажу, ты все равно не во что не веришь, да и зачем оно тебе, это наше женское дело. Ответила Надя
   Да врут все эти гадалки, колдуны ваши, им только подавай, да побольше, наживаются, на таких, как вы глупых бабах.
   Об этом дед Гавриле хочется тоже рассказать.
   Этот дед был далеко не простой дед, больше , чем предсказатель.
   Все что говорил, и предсказывал, все сбывалось.
   В правдивости его слов, не кто не сомневался Но были, и такие что не верили деду, но как говорят в народе , вольному воля, или хотите верьте хотите нет .
   В те времена этот дед, по словам старых людей, предсказал Отечественную войну. К нему приезжало и приходило много народу, даже из Киева наведывались и высокие советские чины. Некому не секрет, что советская власть , не верила в бога, надругалась на святынями, ломая, и уничтожая, церкви, по всему, бывшему, советскому союзу.
   Но за то, эта власть была суеверной, и охотно верила во всякие предсказания, магов, гадалок, и в существования, черной магии, что доказывало само собой. Хотя бы то что Сталин держал возле себя прославленного Месинга, и мало того, что он его держал возле себя, так он ему еще и экзамен устроил. Давши ему задание что бы тот прошел к нему на дачу без пропуска, и без сопровождения. Что Месинг выполнил, на удивление всем просто отлично. Хотя это было всего лишь одно из заданий.( Но зато оно было блестящие выполнено.) И хоть они это скрывали, но как говорят в народе , (шила в мешке не утаишь).
   А началось у этого деда на верное с чьего то рассказанного ему рассказа, который остался на всю его жизнь, в его памяти, и который сбылся в его жизни. Но интерес весь в том, что он сам ни когда не рассчитывал иметь та кой дар, в своих руках. И произошло это, именно в тот день, когда родился Иван, именно в праздник, - Ивана купала.
   В этот праздник молодые девушки гадают на парней, и не только девушки, а и все суеверные любопытные люди. Этот праздник особенно отмечают на Западной Украине и в Прибалтике. В этот праздник, по поверью, раз в году расцветает папоротник. Ровно в полночь, определенные секунды, можно увидеть тот цвет. Но на найти, этот цвет, может только знающий человек, секрет поиска, цвета папоротника.
   И вот, в один такой же праздник вечером, собралось много людей возле речки праздновать. Речка эта называлась, и тогда и сейчас,(Тетерев она и сейчас есть, только раньше она была уже , а теперь шире). Между собой люди разговаривали об этом папоротнике. Двое смельчаков хорошо под выпивших, похвастались принести, папоротников цвет, с довольными лицами они ушли в лес. Их долго ждали, но они в ту ночь не вернулись, и не только в ту ночь. Они вообще исчезли, их больше никто не видел, по сей день. В тот вечер, к ожидающей толпе подошел молодой парень лет тридцати, невысокого роста чернявый. Его в селении никто не знал, и от куда он взялся тоже никто не знал.
   Он услышал разговор ожидающей толпы, и то что они ждут двоих смельчаков. Он и заявил всем в слух. Я говорит пойду ,и принесу вам этот цвет.
   Я знаю его секрет. Все рассмеялись, и кто то из толпы его спросил. Как тебя зовут хлопчик, и от куда ты такой смелый взялся.
   Звать меня Гриша, а сам я ... да какая разница от куда я, он обернулся и ушел в лес, время было к полу ночи. Никто на этого парня серьезного внимания не обратил. Но вскоре он вернулся, и не с пустыми руками. Уходил чернявым молодым парнем, пришел седым как будто его обсыпали мукой. Руку он держал зажатую в кулак, все на него смотрели, одни с ужасом , другие с удивленным интересом. И только одна старушка, по всей видимости знающая что принес Григорий подошла, к нему и говорит. Раскрой руку сынок.
   Он разжал кулак , а в нем лежал маленький , ярко горящий цветочек, размером в три спичечных головки, похожий на ночного светлячка, только цвет ярко розовый. Старушка спросила у смотрящей толпы.
   У кого есть нож.
   Ей подали нож, она взяла руку парня и разрезала ему ладонь, положив цвет ему в рану , сказала, держи до утра. Я не знаю правда этот или нет, но тот кто найдет этот нужный цветочек, по поверью будет понимать даже язык зверей. О том что, понимал дед язык зверей или нет, это мне не известно, но то что после праздника его перестали называть Гриша. Это правда, всего через пару лет его все звали, Дед (Гаврыло). Хотя люди утверждают, что это
   Правда, и тот
   кто найдет именно цвет папоротника, будет понимать даже язык зверей.
   Но тот дед, глядя на человека предсказывал его судьбу за много десятков лет на перед, и не только судьбу этого человека, а и его близких, даже не родившихся его близких людей, таких как братьев детей родителей и сестер. День смерти, мог указать до дня, но почему то этот день, он не кому не говорил , указывал только полугодия, сказавши до розжества, или после. По личной просьбе человека мог сказать, от чего человек умрет, или просто сказать, какой смертью умрет человек, ( то есть, тяжелой, или легкой).
   Умер дед, также загадочно, как и появился .Вышел из дому, ушел в лес. И больше его никто не видел. Надя пришла к деду с соседкой и стала стучать палкой по калитке. На стук вышла девочка лет десяти - двенадцать, звать ее было Настя.
   Настя была сиротой, и жила у деда, родителей у нее не было. Отец не вернулся с гражданской войны, а мать с голоду богу душу отдала. Дед ее забрал к себе, называл внучкой, понимал как родную, девочка была смышленой также понимала и деда.
   Девочка спросила женщин
   Вам чего.
   Мы к дедушке, - ответила Надежда.
   Девочка без всякого удивления посмотрев на женщин ответила .
   Подождите, я сейчас спрошу у дедушки.
   Настя зашла в хату и вскоре вышла, обратившись к Надежде, сказала.
   Вы проходите, а вы смотря на соседку.
   Идите туда, где вам будут брехать, вас дедушка не примет.
   Женщины посмотрели с удивлением друг на друга. Соседка с особым удивлением с просила, а по чему.
   Я не знаю, дедушка сказал, которая с права без корзины , пускай заходит, а та что с лева - нет, что бы вы у ходили.
   Надя взяла корзину у соседки и пошла за девочкой. Зашли в дом, дед сидел воле печи на скамейке курил трубку. Надя поставила корзину возле порога.
   Доброго вам здоровья , поприветствовала хозяина Надежда.
   Доброго и тебе дня женщина, вежливо ответил хозяин дома.
   Девочка молча подала Надежде табуретку и вышла из комнаты, закрывши за собой дверь.
   Надежда стояла молча у порога. Полу темный мрак комнаты предавал Надежде страх.
   За этот страх, она и раньше слышала од людей бывавших до нее у страшного, но правдивого, и справедливого предсказателя. Она стояла молча задыхаясь вонючем дымом самосада. В полу мраке лица хозяина не было видно, слышно было только один его голос, и это предавало Надежде еще больше страху, от которого она не могла вымолвить и слова. Садись, в ногах правды нет, да ее вообще не ту на этом свете, сказал хозяин. Гостья присела почувствовав на себе пристальный взгляд хозяина.
   Взгляд хозяина ,был на столько пронзительным ,что Надежде стало не по себе, от холодного взгляда хозяина.
   Ну говори зачем пришла, спросил хозяин, не много помолчав продолжил сам разговор.
   А в прочем можешь не говорить, я и так знаю зачем пришла, за мужа будешь спрашивать.
   Да хозяин, за него, на душе у меня что - то неспокойно, может, что посоветуешь или как.
   Хозяин молча, и пристально смотрел на гостью, но после короткого молчания сам заговорил. Вот что я тебе посоветую женщина, скажи своему мужу, чтоб остерегался близкого вам человека, он недавно у вас гостил, один раз ему повезло , но в следующий может и не повезти. Потому что тот человек, не совсем человек. Как не человек, удивленно спросила Надежда, перебив хозяина. А вод так, сама потом узнаешь, ответил он ей.
   Я хотела еще за сына спросить, счастливая ли судьба будет у него.
   Хозяин позвал девочку. Она быстро появилась в комнате, спросив что нужно хозяину. Настя , открой дверь , что - то душно стало. Настя молча приоткрыла дверь и ушла в другую комнату. Хозяин молча смотрел на Надежду, а потом заговорил.
   Можешь больше ничего не спрашивать, я итак все скажу, что ты хочешь знать.
   Жить твой сын будет долго, но счастья у него не будет. Двое сыновей родятся у него, также , оба будут не счастливые. Ты их увидишь в последние годы своей жизни. Ты умрешь на седьмом десятке своих лет. Сын твой умрет также на седьмом десятке лет, своей смертью легкой . Один из сыновей твоего сына умрет, не дожив до третьего десятка, также легкой смертью, а второй умрет в глубокой старости. Судьбу своего сына ты увидишь сама, но лучше бы ты ее не видела. Все, больше ничего не скажу. Уходи.
   Надя вышла из дому молча, не поблагодаривши даже предсказателя, дойдя до калитки, сзади услышала зов Насти. К ней подбежала преемница хозяина с корзиной, од давши корзину сказала. Дедушка велел, чтобы вы забрали гостинцы и запаслись дома продуктами побольше, потому что следующие два года будут очень голодные. еще дедушка велел, чтобы вы больше не приходили.
   Надя молча шла домой тяжелым бременем на сердце. Предсказателя слова не выходили у нее из головы . Какой гость - Кого остерегаться - Какие еще годы голодные, и куда голоднее нынешних. Пришла домой Адам спросил.
   Ну что там дед тебе на плел, наверное рассказал какая будет у нас с тобой хорошая и красивая жизнь. Надя с не охотой рассказала все что предсказал дед Гаврило.
   Адам выслушав не перебивая жену сказал. Вот что Надежда, больше не каких дедов и бабок. Все эти колдуны вам бабам только дури больше нагоняют в голову.
   Чтобы вы дури несли им добра да побольше, на таких как ты они и заезжают в рай, и ты этого никогда не поймешь. Адам он нечего не взял. ответила Надя мужу. Ну и что все равно я не верю всем этим гадалкам. дай лучше пацану поесть, он с самого утра нечего не ел, а я схожу к Степану он ночью сеть ставил , поменяю рыбы на табачок.
   По пути к Степану зашел к Лемку, постучал в дверь. Молчание, никто не отзывается. Где его черти носят , с неделю уже не появляется на глаза. Ладно, пойду к Степану а то всю рыбу разменяет, подумал про себя Адам и ушел.
   Лемко жил сам, (бобылем). Одинокая жизнь его устраивала, он некогда не о чем не думал не переживал, в общем жил как говорится , без забот. Мать его померла с голоду, а отец утонул пьяным в речке. Он сам так и жил, о женитьбе некогда и не думал. У него часто спрашивали, почему ты не женишься, а он отвечал. Тут хотя бы самому прокормится, а то еще и жена. Адам пришел к Степану, но его как на зло не оказалось дома. Ну что сегодня за не везение, горестно про себя подумал Адам. по дороге на зад опять зашел к Лемку, постучал в дверь, некто не отвечает, потом сильнее ее толкнул, она и открылась навстеж.
   Зашел в хату. Лемко лежал посредине хаты в луже крови. Адам нагнулся к нему, тряхнул рукой а потом спросил, ты живой сосед. Но тот не отвечал, - Лежал бревном как будто он мертвый, Адам его начал сильнее тормошить, и то, только тогда он обозвался. Да жив я жив, еле промычав. Адам перетащил его на кровать, не много растерялся в каком - то мгновении не знал что и делать. Потом взял себя в руки. Надо фельдшера. Фельдшера звали Сава, Савелий. Савелий был не высокого роста с виду похож на Лемка .
   Адам пришел к фельдшеру и как на чудо застал его дома. Здравствуй Сава, - бери свою торбу и пошли быстрей со мной, поторапливал его Адам не давая сказать фельдшеру и слова, но фельдшер все же его спросил. Да куда ты так летишь ты можешь все таки сказать или нет, что случилось. Пошли быстрей, чуть ли не гнал его Адам, по дороге расскажу. Пришли к Лемку, Сава его осмотрел и сразу все сказал. Ну что , кости у него целые это хорошо сейчас его перевяжем простыней на всякий случай, может где то ребро задето с увязкой быстрей поправится. От дубасили его конечно не плохо. А кто это его так. Не знаю, я его не давно нашел здесь в хате, ответил Адам. Ему б не мешало сейчас принять вакцины, да только где ее взять, горестно сказал фельдшер. Ну ладно я свое дело сделал, я здесь больше не ну жен, высказав свое мнение Сава ушел.
   Три дня Адам от пае вал Лемка всякими отварами, за это время он заметил что у Лемка нету ботинок, наконец Адам спросил у него, - Сосед а где же твои ботинки.
   Лемку стало не ловко от адамового вопроса, но все же пришлось сказать.
   Ты только не сердись Адам, я позавчера возвращался домой, шел с базару, а тут Швец со своими бандюгами, я испугался хотел убежать да куда мне от таких убежать, догнали избили забрали ботинки и булку хлеба, сволочи. Лучше бы ты мне эти ботинки и не давал. Жалостливо рассказал Лемко Адаму свою беду. Ну ладно, главное что сам жив остался, ас этими урками как не будь разберемся ,успокаивал Адам пострадавшего, ты полежи еще, денек другой, а потом будет видно. Адам вышел от Лемка и направился к Семену в центр. Застал его как раз в сельсовете. Он без стука вошел в кабинет, тот сидел за столом и рылся в своих бумагах, уткнувшись головой в стол.
   Здорово Семен, протянул он ему руку.
   Здорово дружище, присаживайся рассказуй что стряслось, ты бы по пустяку прямо в сельсовет ко мне не пришел. Да ты прав Семен есть одна маленькая неприятность. Адам рассказал Семену про то что случилось с соседом, в конце додал, Семен на да что то решать с этими гадами. Да - а протянул Семен, эта сволочь уже порядком надоела. Скоро начнут разбойничать по серьезному. Надо с ними кончать, иначе будет мне потом головная боль, тут и без них забот хватает. Ладно больно не переживай Адам, я за это дело сам возьмусь. Семен вытащил со стола торбу, достал из нее булку хлеба и банку тушенки.
   Возьми , просунув через весь стол он продукты Адаму. Зачем, Семен я же не за этим пришел. Бери говорю а то обижусь, мы же друзья, служили в мести, а у тебя семя. Значит так ни возьмешь обижусь на долго. Адам не стал перечить другу, он спрятал харчи за пазуху, поблагодаривши дав руку на прощание ушел.
   Семен в тот же день разговаривал с начальником милиции. Разговор был коротким.
   Завтра на базаре мы их возьмем, сказал начальник милиции, а если будут дергаться, постреляем прямо на мести. У меня официальное предписание - особо опасных живыми можно не брать. А эти сволочи уже надоели, надо сними кончать, а то скоро начнут людей убивать. На следующий день. Швеца и его отморозков, нашли на базаре, там же их и брали. Швец был самым опасным , оказал вооруженное сопротивление, а потому был застрелен на мести в упор. Остальных увезли в Житомир, и их судьбы остались Надежде не известными. Вернувшись домой, Адам увидел сидящего на пороге Лемка, он крутил самокрутку и жалостливо ойкал от боли.
   Ну , живой сосед или как. Спросил его Адам.
   Да живой, Адам я хочу у тебя спросить кое что. Что тебе нужно. Мне не чего не нужно, я просто хотел сегодня у тебя переночевать, спроси у Нади не будет она против.
   Да ночуй, сосед, что ты, места хватает. А ты что, это домой не хочешь идти, или чего.
   Да боязно мне, понимаешь Адам. Эти гады, когда меня били, я слышал их разговор меж их. В общим они злые и на тебя, за какие то сапоги, и эти ботинки. Говорили меж собой что и с тобой еще хотят поговорить. Да успокойся ты, что они могут, таких как ты, да пьяных бить. Они толком то и воровать не умеют. Этим сволочам осталось не долго, чудить, поверь сосед, и не бойся ты как дете. Пошли лучше в хату, поедим, я тут вот хлеба разжился. А про себя Адам подумал. Если кого и нужно остерегаться, так это Васю Кривошея, этот действительно опасен, его зверюгу я знаю. А это так, пшик, босяковские воришки. Которые ночью сами боятся каждой тени, а иногда и своей.
   На следующий день, после обеда заехал Семен, рассказал как дело было, Лемко слушал и молчал. Когда Семен окончел разговор, - Лемко спросил Адама. Так это что, Адам, их уже нету в городе. Да, и надеюсь что их долго здесь не будет. Ну вот, видишь сосед, а ты боялся, я же тебе говорил, что им не долго чудить, можешь теперь дома спать спокойно, и не чего не бояться. Семен распрощался с мужиками уехал, по своим делам. Лемко со спокойной душой, тоже ушел домой.
   Адам сидел дома с Надеждой, Ваня был где то на улице, когда в хату ворвался перепуганный Лемко .Он чуть не кричал криком. Адам давай быстрей. Что случилось, спросил Адам его, пойдем те сами посмотрите что делается, потянул Адама сосед на улицу. Лемко пошел впереди, Адам с Надей за ним. Да ты можешь толком рассказать что случилось, спросил Адам. Сам увидешь. Подбежав к калитке показал рукой на Лес Смотри. На дороге под лесом , собака грызла человеческую голову. За ними выбежала Надя, глянула на эту картину и замерла. Адам обернулся к жене. Что ты стоишь смотришь. Принеси лучше лопату, и пацана закрой в хате, а то не дай, бог увидит. Да не ту его дома, уходя сказала она мужу.
   Надя принесла инструмент. Адам взял лопату, подошел к собаке. Собака увидев возле себя человека, бросила голову оскалив клыки, стала рычать на Адама. Он понял что это уже не просто собака, а уже опасный зверь, которого нужно просто убить, и чем быстрее, тем лучше. И тогда он взмахнул лопатой, одним ударом зарубил зверя. Зарывши часть человеческого тела, и зверя, од дельно, Адам вернулся домой, подошел к Наде и Лемку, сказал. Да что же это такое творится кто не будь мне скажет или нет. Но некто ему не смог дать ответ, ни Лемко ни Надя.
   Прошло некоторое время , и об этом дома забыли и Адам и Лемко. Только Надя не смогла забыть. Теперь она начала понимать деда, почему он вернул корзину и не взял ничего. Но время как говорится, лечит все, и плохое и хорошие, даже большое горе. Но время не может залечить само себя.
   Адам од безделья бродил по лесу, собирая хворост в печь. Собравши не малую вязку, решил уйти домой. Он вернулся из лесу с вязкой хвороста на плечах, открыл калитку зашел во двор.
   С заде услышал чей - то зов, погоди Адам.
   Адам обернулся увидел Степана рыбачка. Тот подойдя протянул руку, здорово Адам.
   Здравствуй Степан, тебе чего, спросил гостя Адам. Дело есть к тебе, но мы же здесь не будем говорить, у калитки. Держа на плечах мишек ответил хозяину гость. Ну если есть дело, то конечно проходи во двор поговорим, пригласил Адам гостя.
   Подошли к хате ,Степан бросил мишек на землю.
   Этого Степана Адам знал давно, знал и его родственников. Сам Степан кроме того , что плести сети и ловить рыбу , больше делать ничего толкового не умел, так как и Лемко, подать принести. Но спасало его то, что он знал, где в реке стояла рыба. Он ставил сети ночью, и места те, никому не выдавал. Бывало даже придут к нему умники с водочкой, подпоют его и начинают выспрашивать, где бы лучше поставить сети, но он на это никогда не попадался. Это его и спасало. Он умел держать язык за зубами. Но Адам с ним не дружил, хоть и знал его хорошо. По натуре Степан был человеком не надежным и подловатым. Ну так что там у тебя за дело - спросил Адам.
   Да понимаешь Адам, тетки моей нужно крышу отремонтировать, она мне уже все уши прожужжала, а я то в этом деле сам знаешь, ни чего не волоку.
   А что с крышей, спросил Адам.
   Нужно полностью перекрыть, ну года сам понимаешь. Ты бы пришел завтра да посмотрел. А это тебе, вот пока как бы задаток, он показал на мешок, ну я пошел. Он ушел од Адама даже не услышав его ответа.
   Адам поднял мешок развязал его. Он был полон свежий рыбы. Надя вышла из дому, посмотрев на мешок , спросила. Что это у тебя.
   А ты иди сюда и посмотри.
   Надя подошла, глянула и ахнула...Где ты столько рыбы взял, спросила она мужа.
   Степан только что приходил, тетке его нужно хату перекрыть. Вот, на перед, как задаток, дал. Так что давай, разбирайся с ней, а я пойду к Лемку, договорюсь с ним на завтра за работу. Завтра с утра и пойдем. Только это, Адам сказал Наде как, и Лемко на пороге появился.
   Здравствуй Адам.
   Здарова сосед, а я хотел к тебе идти а ты и сам явился ,работа есть. Какая спросил Лемко. Хату нужно перекрыть, Степановой тетке, вот видишь, человек и задаток уж дал, так что утром я зайду чтобы ты был готов. Да я то что, я всегда готов, дело не за мной а за тобой, как скажешь так и будет. В хорошем настроении, ответил Лемко, Адаму.
   Утром они были у тетки. Тетку Степана звали Евой, жила она одна ничем особенным не отличалась, но вот хата ее отличалась от остальных, тем, что даже в то время она была очень старой.
   Когда пришли, тетка уже моталась по двору с метлой.
   Здравствуйте тетя Ева, поздоровался Адам.
   Доброе утро хлопчики, проходите во двор, пригласила хозяйка утренних гостей.
   Заходя во двор, Адам шепнул Лемку, ты молчи я сам буду договариваться, а то ты опять что не будь ляпнешь , а мне потом расхлебывай. Понял. Да понял , что ты мне каждый раз повторяешь, что я идиот что ли. Да тебе сколько раз не повторяй, ты что не будь как скажешь, иле хуже того, договоришься. Как с тем дедом, помилуй господе.
   Зашли во двор, тетка стояла с метлой в руках как постовой с трех линейкой. Адам начал сам говорить с хозяйкой. тетя Ева у меня вчера был Степан, просил вам помочь с хатой. Хозяйка с удивлением с смотрела на пришедших гостей, потом с удивленным любопытством спросила. Какой Степан. Что значит какой, ваш племянник, просил вам помочь с ремонтом хаты, а точнее с крышей.
   Вот паршивец, я ж его просила еще две недели назад, чтоб он сходил к тебе, я уж про то и забыла. Вы уж извините меня старуху. Крышу нужно срочно подчинить, а то совсем течет и время уж весеннее, был бы хозяин, сам бы подчинил, а то что я одна баба, мне он уж девятый десяток пошел. Не знаю, когда вы говорили со своим племянником, или просили его, но он был у меня вчера. Да хлопцы конечно эта помощь нужна срочно. Ну так показывайте, рас нужна срочно, а то чего болтать по пусту. Тетка отошла от хаты метра четыре и показала на крышу.
   Вот смотрите, что делается, совсем уже никуда негодная, а осенью пойдут затяжные дожди, тога что делать. Да ничего божью репку петь. Ответил хозяйке Адам.
   Лестница есть, спросил хозяйку Адам. конечно сейчас принесу.
   Вскоре лестница стояла под хатой. Адам залез на чердак осмотрелся, потоптал ногами по потолку, тщательно все осмотрел и слез с крыши. В общим так тетенька. Потолок у вас хороший, стропила тоже, а вот доску кое где нужно заменить, работы на несколько дней, будет. Ну делайте ребята, помогите уж старухе, я вас не обижу, расплачусь чем бог дал.
   Раз такое дело тогда мы сейчас и начнем. Сразу взялись за дело, настроение с утра было хорошие, и к обеду добрая часть работы была сделана. В обед тетка позвала к столу.
   Хлопцы идите в хату обедать. Все сосед, пошли пора и пообедать, а то от работы кони дохнут. Сказал Адам Лемку и первый спустился с крыши, Лемко за ним. Зашли в хату стол уже был накрыт, на столе была соленая рыба, картошка, лук и хлеб. Сели за стол. Тетка принесла бутылку водки, поставила на стол, любезно пожелала мужикам. Кушайте хлопцы, выпейте по чарке, кто работает тому нужно есть, только у меня просьба никому не говорите за хлеб а то сами понимаете время какое, еще с управы не дай бог придут.
   Да не переживайте хозяюшка мы люди не языкастые, я правду говорю Лемко, посмотрев на соседа сказал хозяйке Адам. Да конечно, что вы тетенька, за нас не переживайте. Поддержал Адама Лемко. Это вам за хлеб спасибо. Хлеб нынче редкость, и большая.
   Вы знаете что тетя Ева вы водку пока уберите мы люди не очень пьющие, лучше вечером поставите, про себя подумал. Лемко если выпьет пару чарок еще с крыши слетит, а мне потом возись с ним лучше вечером. Только странно Степан говорил, что крышу нужно тетке полностью перекрыть а тут, дел немного. Пообедали и пошли работать. Адам последнюю испорченную доску сбивал. Ударил услышав звук такой , как будто монеты звенят. Еще раз - такой же. Что то здесь не так, - подумал, взял гвоздодер, оторвал доску. К ней снизу была прибита еще одна доска. Тряхнул звук такой же.
   Оторвал нижнюю доску , между ними узелок. Развязал и глазам своим не поверил Золото.
   Быстро свернул и спрятал в сапог, про себя подумал. Лемку пока говорить не нужно, а то ляпнет еще кому не будь.
   К вечеру работа была готова. Хозяйка поставила на стол , то что и было в обед, она также как в обед любезно пригласила за стол и на вечерю. Выпили по ужинали , хозяйка была довольна, искренни благодарила за быструю работу. Дай боже хлопчики вам здоровья за быструю работу, и как это вам удалось так быстро управиться с такой огромной работой.
   Да вод так тетя Ева какой хозяин, так и работа идет, как говорится что посеешь то и пожнешь. Ответил хозяйке Адам. Ну ладно хлопцы, это все хорошо, говорите что я вам за работу должна. Степан вчера за вас рыбы дал, а там что дадите, тому и рады будем, мы люди не гордые. Ответил Адам хозяйке. Хозяйка вышла в сени , вернувшись с небольшим мешком в руках. Вот хлопцы здесь ведро картошки и две булки хлеба, я думаю не обидно будет, только я вас еще рас прошу за хлеб некому не говорите.
   Спасибо вам тетя, не переживайте за нас, а вам за хлеб соль еще рас спасибо, если вам еще что то будет нужно. То обращайтесь или передайте Степаном. Ну идите с богом , а то солнышко уже садится. Перекрестила их хозяйка, и пожелала им доброго пути.
   Домой возвращались оба довольными. На то страшное время это был заработок не просто хороший, а грандиозный. Адам был вообще довольным, у него был не только заработок. Он нес еще и найденное золото. Адам знал точно что это золото не тетки Евы, потому и не мучил себя совестью. А разбираться с теткой чье оно было, это было бы просто глупо, этим можно было просто подвести хозяйку на беду, если бы малейший слух прошел по городу что у тетки было найдено такое добро, и это услышал кто то из таких как Швець, то для не е это было бы, просто смерть.
   По дороге Адам разговаривая с Лемком сказал ему. Послушай сосед, ты бы забрал свою рыбу, зачем она мне, там половина твоя. Да зачем мне так много, что я с ней буду делать, возьму немного, а то пускай вам будет. Ты ж выручал меня не раз, и у тебя семья, а я один, мне много не нужно. Адам подумал, дай проверю еще раз соседа, интересно как бы он повел себя в такой ситуации. Слушай сосед , если б вот сейчас мы с тобой нашли кувшин с золотом, ну понятное дело поделили б все поровну, что бы ты со своей половиной делал.
   Ну как что , известное дело, пошел бы на базар, купил себе сапоги новые, салом запасся, хлебом, да и прочими продуктами. Постой, перебил его Адам, вот так бы просто взял горсть золота и пошел на базар. Ну а что. В мести пошли бы, вдвоем с тобой мне не страшно, я с тобой куда хочешь пойду. Хоть и на край света
   Дурак ты сосед, убили бы нас обоих за твое золото, и глазом бандюги не моргнули.
   Да а ты прав, я как то сразу не сообразил.
   Тебя за ботинки чуть не убили. Если бы ты сейчас шел сам и кто то знал. Что у тебя в мешке две булки хлеба, то тебя в мести с хлебом сели. Ну ладно не трусь это я так спрашиваю что бы путь скоротать.
   Пришли домой в сумерках. Лемко не захотел идти к Адаму. Пойду говорит домой устал и спать хочу. Ну ладно иди, но завтра утром на уху приход и пораньше. Хорошо согласился Лемко, не дав руки на прощание ушел. Адам посмотрел ему вслед и думал про себя. Вод дай ему половину этого золота - убьют или зарежут, прямо в собственной хате.
   Нет нельзя ему пока говорить, а отдать как то нужно.
   Зашел в хату, Надя возле печи возилась. Ну как тут без меня, у тебя дела. Спросил он жену. Да как здесь дела , как обычно. А у тебя как, много еще работы, сильно за сегодня уморились. Спросила она Адама. У меня все хорошо, отдавая мишек Наде сказал Адам.
   Этот Степан, ей богу какой то чудной, говорил крышу нужно всю перекрыть, а там всего то работы , двадцать досок заменили да и все. Тетка нам ведро картошки дала и две булки хлеба. Завтра Лемко придет отдай ему половину, и рыбы тоже, и за хлеб Надя не кому не говори, а то сама понимаешь какое сейчас время, тетка очень переживает, просила нас что бы молчали. Ну это чепуха. Закрой дверь на крючок и иди сюда.
   Надежда закрыла дверь, подошла к столу. Адам достал узелок из сапога, развязал положив на стол. Гляди. Она смотрела молча, потом еле выдавила из себя, где вы это взяли. Уж не убили кого не будь. В том узелке было действительно много денег, но те деньги были бы большими деньгами, если бы было царское время. В том узелке золота было всего восемь червонцев. Остальное серебро и медь.
   Знаешь Надя, я побоялся Лемку говорить об этом золоте. Так что он нечего не знает про находку, он же за проста может проболтаться, да еще и показать. А это беда и нам тоже, я пока это все спрячу, а когда будет совсем трудно, я с этим добром как не будь разберусь. Лемку тоже попадет, мы его не обидим. Конечно хорошо, так будет лучше, согласилась Надя с Адамом.
   Ну я пойду пока темно спрячу. Сказал Адам хлопнул дверью и скрылся вмести с таинственной находкой. Вскоре вернулся. И ты Надя смотри помалкивай , строго приказал Адам жене. Ну что ты Адам, я же не маленькая. За меня не переживай.
   Утром пришла соседка. Адам чинил бочку. Соседка поздоровалась, спросила дома ли Надя. Дома ответил хозяин, проходи в хату, она там чем то занята , да я и сам не знаю, зайдешь сама увидишь. Соседка зашла в хату, Адам все также чинил бочку. Но вскоре к Адаму вышла жена, слезы у нее чуть не капали с глаз, она стояла и молча смотрела на мужа. Адам обернулся увидел печальное лицо жены. Что с тобой, спросил он ее. Адам можно я Дусе дам немного картошки и рыбы, у нее от голода начали пухнуть ноги.
   Адам все понимал потому и спрашивал у жены что к чему и почему. Ты с начала спроси у нее, сколько она дней не ела, если больше четырех, то скажи ей, что сразу много есть нельзя, нет лучше сама проследи. Потом Адам немного подумал и с тяжелым вздохом добавил. Надя ты ей как то объясни, она к нам не первый раз приходит за помощью, я говорю к тому что она одна, а нас трое, и я же не могу ей постоянно помогать. Я сам не знаю что мы будем через пару дней есть. Это вчера, просто хороший случай подвернулся. Пускай не обижается. Потом реско переменил свое мнение. Да наверное не нужно ей ничего говорить, дай что просит и пускай идет с богом, она итак наверное не в своем уме от голода. Надя зашла в хату сложила в узелок харчей сколько с могла и выпроводила соседку до калитки. Но на следующий день соседка опять пришла, вид у нее конечно был не лучший , но шла она уже более уверенно не шатаясь. Она благодарила соседей за помощь и говорит. Силы вреде бы немного прибавились, нужно идти в село, там родственники, тетка есть родная, может не дадут пропасть с голоду. Надя спросила Дусю. Не боишься сама идти, дорога не близкая, одна в лесу , а там волки могут же и разорвать. Лучше пускай волки с едят , чем здесь подыхать с голоду. Спасибо вам за все.
   Пойду я. Погоди дуся, остановила ее Надя, сама пошла в хату и вынесла ей краху хлеба. На возьми на дорогу, дорога то не близкая, а ты и так совсем плоха еще. Дуся еще раз поблагодарила соседей и ушла. Надя долго стояла и смотрела уходящей в след женщины, слезы катились у нее из глаз, но поделать она ничего не могла. Адам не выносил женских слез, долго слушать ее причитаний не захотел, потому и буркнул оборвал ее причитания.
   Да хватит ныть, пускай идет, это она правильно сделала, ей здесь точно осталось только умереть, а там хоть родственники может помогут, все таки родные люди. Так бочку я подчинил, можешь забирать, а я пошел на базар. Адам оделся и ушел, по дороге зашел к Степану, то возился с каким то ящиком. Здорово Степан - Здорово Адам.
   Слушай Степа ты же говорил, что тетке крышу полностью нужно перекрыть. Степан не дав до говорить Адаму грубо сказал. Ну говорил ну и что. Степа ты различаешь, что такое перекрыть, а что такое под ремонтировать. Не знаю тетка сказала что нужно крышу делать, а мне все равно, течет там иле нет. Да степа хороший ты племянник, у своей тетки, только она тебе сказала, так ты сразу через две недели и мне сказал, о теткиной беде.
   Степан ты там если что еще надо починить, сообщай. Хорошо. Хорошо. Ну все, Адам иди не мешай, а то тетка со своей крышей и ты теперь вот мешаешь. Да успокойся ты Степа я уже ухожу. Адам обернулся и ушел, оставив одного старательного Степу.
   Базар как всегда до обеду был в разгаре. Адам подошел к сапожнику, тот сидел на ящике просто под открытым небом, держа в руке между пальцами дымящу самокрутку.
   Возле него на стене висел старый сапог. Это означало, что сапожник оказывает услуги по разному делу. Он сидел и вязал постолы. (постолы). Это соломенная обувь с плетёная с соломенных плетней, похожей работы соломенной шляпы.
   Здравствуй дядя, поздоровался Адам с сапожником.
   Здравствуй, чего тебе, постолы или может сапоги себе хочешь заказать.
   Да постолы дядя носи сам, а вот сапоги можно. А сколько они у тебя стоят, сколько возьмешь за работу. Слушай хлопец, ты чего хочешь, заказать или купить. Спросил Адама сапожник. Может и купить, если в цене сойдемся. Ответил Адам. Понимаешь сынок, я не продаю , я шью под заказ, из твоего материала, будет стоять тебе пятьсот рублей, из моего, две с половиной тысячи. Пояснил сапожник Адаму. А не много ли просишь, дядя.
   Нет, если будешь точно заказывать, то ставь ногу, обмеряем поговорим. За цену не переживай договоримся. Адам снял сапог, поставил ногу на ящик. Сапожник начал обмерять ногу. Адаму сапоги вовсе не нужны были, ему нужно было узнать другое.
   Значит так , мил человек, мой материал и две тысячи тебе обойдется. Дешевле не могу, кожа нынче дорогая и работа у меня хорошая, будешь век носить.
   Слушай дядя, вижу что мастер ты хороший, а продавец и того лучше, Адам нагнулся
   Низко к сапожнику, и подал ему пару серебряных и медных монет. За такие деньги сделаешь. То взял монеты в руку, посмотрел и говорит.
   Ты что смеешься. Вот эти медяки выбрось вообще, а за эти , отдал Адаму серебро,
   Если у тебя есть пол килограмма, то я сапоги тебе сошью. У меня дядька таких двадцать штук, а сапоги мне вовсе не нужны, не то время чтобы прихорашиваться. Я бы это серебро на сальце поменял, скажем на пару килограмм. Сапожник когда услышал на сколько килограмм хочет поменять Адам за это серебро, глаза у него вылезли с орбит, и рот сам по себе открылся. Поменять то можно сынок, только за двадцать таких штук, ты можешь поменять, грамм двести не больше.
   Адам с сапожником долго договаривались, сошлись на половине килограмма.
   Сапожник почесал затылок, с не о чем довольным выражением лица сказал. Ну ладно черт с тобой, когда принесешь. Через пару дней встретимся на этом же мести. Только смотри у меня дядя, если что, получишь свинца. Ты что, человече, бог с тобой, я простой сапожник.
   Посмотрим сказал Адам и ударил сапожнику по руке.
   Сапожник этот , действительно, был простым человеком и зарабатывал себе на жизнь тем что, менял, шил. Адам шел домой думая про себя. Сапожник этот, кажется неплохой человек. Оно и по разговору видно и по внешности. Да черт с ним, револьвер есть, так что не очень страшно. Будем действовать на мести если что. Потом для себя внезапно решил. Зайду-ка я к деду Онуфрию.
   Онуфрия этого знал еще Адамов отец, они были сним большие друзья. Онуфрий до революции был мельником, и не просто мельником, а владельцем мельницы, то есть хозяином. К нему сезжаласася вся округа. В те времена это было большое дело, и мельник, кроме барина, был для простых людей , большим, и уважаемым человеком. Потому что хлеб нужен был всем. Мельник если за хочет, сразу обменяет зерно на муку, а нет, будешь в очереди стоять сутки, а то и больше. Люди приезжали за десять - двадцать километров, и чтобы по быстрей смолоть муку, каждый старался дать мельнику взятку, то яиц то сальца и тому подобное. Тот кто больше даст, то сразу и получит муку. До революции мельница крепко держалась, а после революции, от нее осталась одна халабуда. Но хата мельника еще стояла. Дед был обучен грамоте, и была у него такая привычка, сесть под забором на скамейке и читать газеты, хотя газеты те были еще царского режима. В те злые тридцатые годы, люди в основном были не грамотные, и мало кто мог различить, что это за газеты. Люди смотрели на деда , одни с интересом , другие со злобой, и меж собой бормотали. Смотри , провокатор , газеты читает, политикой занимается. А некто из них и не знал, что газетам этим по пятнадцать - двадцать лет было. А дед от безделья читает, и не знает что беду себе этим развлечением не сет. Бывало, соберется возле него толпа, он давай им толкать, люди смотрят в газету, с открытыми ртами, и спрашивают деда, а что нового в газетах пишут. И дед им с интересом отвечает.
   Пишут вот что , скоро каждому будут по мешку муки давать, и тому подобную чушь.
   А сам газету в верх тормашками держит. Люди рты раскроют, а дед над ними потешается, про себя думая, вот дурачье.
   Адам подошел к калитке , дед сидел под хатой и пыхтел люлькой.
   Здравствуй дед Онуфрий, поздоровался Адам.
   О здравствуй Адамчик, давно я тебя не видел, я уж и забыл когда.
   Дед был очень рад Адамовому приходу, позвал его в хату.
   Заходи Адам , не по брезгуй. Я ведь один живу, никто ко мне ни ходит, они же меня за врага считают. Вчера вот сосед пришел, и знаешь что сказал. Говорит мне, ты, куркуль, у тебя под мельницей целый склад, муки у тебя не мерено, а ночью ты в хате хлеб печешь и продаешь на базаре. Я ему говорю, дурак ты, скотина ты рогатая, неблагодарная гадюка.
   Я напомнил ему, как семью его спас от голода. А он мне , мол когда это было, ты тогда богатый был, и пригрозил , что пойдет куда надо и напишет на меня. Я плюнул ему в рыло и пошел в хату. Адам , ну какая у меня мука, я уже и забыл как она пахнет. Вот Адам, хочешь врага заиметь, помоги человеку, а лучше денег дай в долг. Ну да что я все о себе. Ты расскажи лучше как сам, есть ли детишки. Да дед , есть сын, Иваном назвал, он у меня родился в праздник Ивана купала, седьмой год уже пошел, со дня рождения.
   Подожди Адам я сейчас. Дед не дал Адаму досказать, вышел с хаты и куда то ушел, и хотя деду было под девяносто, он лихо поднялся со скамейки и ушел. Вскоре вернулся со свертком в руках, поставил на стол бутылку самогона, положил булку хлеба и с десяток вареных картофелей.
   Давай Адамчик выпьем, сколько я тебя не видел уж и сам не помню. Сказал дед, и тут посмотрев на Адама спросил его. А ты Адам вообще ко мне как, по делу или так просто зашел. Спросил он Адама. Дед был хоть и стар, но ухо у него было то что надо, еще то.
   Да так дед , можно сказать и по делу. Ответил ему Адам.
   Ты сынок не крути, я таких крученых не люблю, а еще хуже не люблю , когда мне врут, так что давай говори прямо с чем пожаловал, и не ври старику. Да не сердись дед, ты лучше наливай, выпьем и я тебе все расскажу. Дед налил, цокнулись, выпили по одной, закусили. потом по другой, разговор пошел как говорится по душам, Адам спросил у деда.
   Ты меня конечно дед извини, но ты кучеряво живешь, где ты хлебом разжился, от куда такое добро. Онуфрию Адамов вопрос не понравился, он переменился не много в лице, но ответ дал тотчас. А тебе какое дело где я взял, ты что ко мне тоже пришел с расспросами.
   Слушай Адам был бы сейчас твой отец. Царствие ему небесное, он бы меня бы так не расспрашивал как ты. Адам понял что дед обиделся , и он начал деда успокаивать. Ну что ты дед, не уж обиделся, да брось ты, я же не во зло, не обижайся дед Онуфрий. Дед не много помолчав потом грубо спросил. Говори какого хрена приперся. Адаму стало не ловко, от дедового вопроса, но он понимал, что деда на грубость он сам и спровоцировал.
   Дед извини меня еще рас, ей богу, я не хотел тебя обидеть. Я к тебе вот по какому делу. Адам вытащил из карман монеты и положил их на стол. Скажи что это за деньги.
   Дед взял в руку монету , потер глаза рукой и поднес ее так близко к глазам, что Адам подумал что он ее хочет прели пить эту монету к глазу.
   Ну что серебро. Спросил Адам.
   Да я вижу что это серебро. А скажи дед что можно купить за это серебро.
   Да что за них, сынок сейчас можно купить, разве что брусок мыла. Уныло ответил дед. Сейчас золото, и то видишь, - показал на булку хлеба, - червонец золотой. А серебро нынче не в цене, я тебе таких серебреников, могу дать пол ведра. А где ты свои взял. Спросил Адама дед. Да за работу дали. Ответил Адам. ну и дурак, сало бери хлеб , а не это вот железо. Сейчас ничего не ценится ни серебро, ни золото. Если бы мне сказали что в десятому году, булка хлеба будет стоять червонец золотом, я бы его убил, ей богу.
   Адам хотел еще рас спросить у деда откуда у него хлеб, но вспомнив его ранее выражение лица, сразу расхотел. Ну ладно, посиди не много сам, а я скоро вернусь. Дед опять вышел на улицу и куда то ушел, на этот раз его долговато не было. Потом вернулся, поставил ведро с травой, вытащил из за пазухи еще булку хлеба положив ее на стол. Взял ведро, поднес его к Адаму, рукой убрал траву. Вытащил оттуда еще булку хлеба, положил на стол.
   Это тебе, пускай сын с хозяйкой поедят. А это вот тебе, пол ведра таких же как у тебя, возьмешь с собой. А теперь наливай. Адам когда увидел такое добро, аж рот раскрыл, но спрашивать у деда побоялся где тот взял, на то время это было целое состояние. Что ты думаешь Адамчик я вообще дурак, хозяйство у меня все забрали, муку тоже, да по большому счету, все забрали.
   А этот их начальник спрашивает меня. Онуфрий, где деньги у тебя и золото, если есть то от дай государству. А я им вынес вот таких же пол ведра всяких монет, и медяков также. Нате говорю, больше не ту, хоть убейте. Где я вам возьму. Они покрутились, - покрутились, порыскали, да так и ушли , почти нес чем.
   Ну дед, спасибо тебе за все, долго тебя буду помнить, я добра не за бываю. На днях зайду, может что надо помочь, говори. А сейчас наливай на коня, а то солнце скоро будет садится, нужно идти жен заждалась. Быстро выпили и стали прощаться. Дед на прощание подавши руку сказал. Ну иди с богом, старика не забывай, заходи.
   Адам пришел домой, Надя была в хате, увидев мужа пристала с расспросами.
   Где ты был почти целый день, я уже не знаю что и думать. Где был, там уже нет, что ты зря нервы себе портишь, по делам бродил. как будто ты не знаешь.
   Адам вытянул с ведра хлеб, положил на стол.
   Поешьте остальное спрячьте, а я сейчас приду. Надя от удивления не знала что и сказать, она так растерялась, что даже не спросила мужа где он и взял, или кто ему дал такое добро. Адам взял ведро и вышел на улицу, вскоре вернулся с пустым ведром. Адам после обеда приходил Семен. Что он хотел .спросил Адам.
   Что хотел не знаю. Но просил. Что бы ты завтра после обеда не куда не уходил, у него к тебе есть какое то дело. Адам не стал в точности рассказывать жене, откуда достал добро, что к чему и почему, сказал только о что заходил к деду Онуфрию, и строго велел жене, что бы за деда Онуфрия ни кому не говорила, а лучше вообще забыла. Поужинав все в мести, уложились все спать. На следующий день Адам од безделья бродил по двору, после обеда и Семен явился. Он под ехал верхом на коне к двору , спрыгнув с коня привязал коня поводами к забору. Он подошел Адаму и по дружески поздоровался. Семен, Надя вчера говорила , что у тебя ко мне какое то дело есть. Спросил Адам Семена. Да нет это я так сказал, что бы тебя дома застать. Хочется поболтать, там же не с кем, сам понимаешь.
   А со мной о чем хотел по болтать, говорю сразу, не каких больше военных дел, эти дела больше не для меня. И что там, за Васю слышно. Спросил Адам председателя. Да пока ни чего, да не переживай, если что ,сразу дам тебе знать. Семен хотел что то сказать, но Адам его грубо перебил. Слушай Семен говори прямо, чего тебе нужно, а то мне не когда, мне нужно уходить, я и так пол дня потратил, ждал тебя, а ты так поболтать приехал.
   Ну и время настало, хоть вешайся, днем бойся вас. Кого это вас спросил Семен. да таких как ты, а ночью бойся бандитов. Что это сегодня с тобой. Сердито спросил он Адама, вынул с кармана газеты возьми на цыгарки, вижу сегодня у нас разговора не будет. Семен сел на коня и уехал. Дело называется у него есть, сердито подумал Адам, я из за этого председателя пол дня зря потратил. Адам громко позвал жену, та быстро выбежала из хаты. Чего ты кричишь, случилось что то. Спросила Адама жена. нет , ответил Адам. в следующий раз если приедет или придет этот председатель, скажи ему, чтоб он пошел туда, где моего деда лошонок бродит, поняла. Да понял, я а что с тобой случилось успокойся чего зря нервы тратешь.
   Адам зря рассердился на Семена, тот ему хотел сказать , что пришла депеша на контору - усилить охрану на всех складах, где есть хоть какое продовольствие или фураж. Но Адам рассердился на него, и Семен ему ни чего не сказал, так молча и уехал домой.
   Адам знал что сегодня тот день, о котором он договаривался с сапожником.
   Он зашел в сарай, взял монеты и ушел на базар, ничего не сказав Наде. Пришел на базар,
   Сапожник сидел на своем мести, осмотревшись по сторонам и убедившись что нет никого знакомого. Только тогда решил подойти к сапожнику. Здравствуй дядя. Поздоровался он с сапожником. Здравствуй сынок, ты принес то о чем договаривались. Сразу он спросил Адама. Я то принес а вот ты. Он нагнулся низко к сапожнику, вытащив узелок из за пазухи од дал монеты ему. Тот развернул узелок, посмотрел на монеты и не довольно сказал. Да маловато конечно будет, ну да ладно, черт сним бери, ешь на здоровье, и од дал за мотаное сало в тряпке Адаму. Точно здесь столько , сколько договаривались. Спросил он сапожника. Точнее не будет не веришь бери и свесь хоть прямо здесь. Ответил тот. Ну тогда прощай дядька. Адам обернулся и ушел. По дороге зашел опять к деду Онуфрию. Постучал в дверь, -
   молчание. Постучал сильнее. Снова тишина. Может куда то ушел, подумал про себя, и уже хотел уйти, как на другой стороне улице увидел человека, подошел к нему, ним оказался какой то дед.
   Поздоровавшись с ним спросил его. Дед ты соседа своего не видел. Онуфрия этого мы больше не увидим. Со злобной рожей он ответил Адаму. вот те раз, удивился Адам а почему.
   А потому, что злодей он белогвардейский, шпион, контра, пару дней тому на зад еще арестовали. Дед нахмурил брови, а ты кто такой, сообщник, наверное. Со злобой спросил он Адама. Это был тот самый неблагодарный и злобный сосед Онуфрия, Войта.
   Адам посмотрел на этого подлого и не благодарного зверя, сказал ему.
   Дед да ты бога побойся, какой шпион, да ты я вижу с ума выжил, вообще. Тебе давно уже пора на кладбище собираться, а ты такие слова говоришь, плюнул и ушел. Адам понял что к чему, и не стал больше расспрашивать, злобного деда.
   Дед в спину орал на Адама, но тот не обращал на это внимание, пошел прямо к Семену, про себя думая , тот наверняка должен знать что случилось, размышлял он по дороге.
   Семен как всегда, сидел в своем кабинете, и Адам как всегда зашел к нему в кабинет без стука. Здравствуй Семен. Поздоровался он с председателем в не добром духе.
   Здравствуй, присаживайся, я как раз чай из трав полезный заварил. Он достал из шкафа кружки и разлил чай. Ну говори чего тогда был такой злой, да я вижу ты и сейчас в не очень хорошем настроении. А ты бы не был злой , пол дня тебя прождал, думал дело у тебя, а ты пришел по болтать, но я не за этим сегодня к тебе пришел. Ну так расскажи за чем пришел. Слушай Семен, ты мельника Онуфрия знаешь. Спросил его Адам. Од заданного вопроса у председателя потускнело лицо. Ну знал такого, ответил он Адаму. А почему знал. Да потому что, четыре дня назад его увезли в Житомир. Как уже и в Житомир вывезли. Встревожено спросил Адам. Да вод так, а что ты думал, враг народа, а с этими у нас разговор короткий, сам понимаешь какое сейчас время.
   Какой враг, Сеня, что ты бог с тобой, очнись ты в своем уме, деду пару дней до могилы осталось а ты, враг, пускай эти , ты же нормальный мужик, такой же как и я.
   Возмущался Адам на председателя.
   Ты по тише здесь, это тебе ни дома, а то нас обоих, к твоему деду отвезут. Он встал пошел открыл дверь в коридор, посмотрел нет ли некого, возле двери. Адам я то тут причем, ты думаешь, мне это нравится. Старику восемьдесят пять годков, его и до Сибири не довезут. Он немного помолчав, потом опять заговорил. Пускай бы меньше газеты читал, какая то сволочь донос на него написала, трое суток они его мучили, дед наверное понял, что его забьют до смерти , если не пот пишет. По тому и пот писал бумагу. Я не знаю Адам зачем им это нужно. Но я знаю точно, что там не люди, ну ты понял где. Адам махнул головой. Звери в человеческом облике...Так все хватит, иди домой, а то я вижу мы с тобой сегодня до чего то договоримся. В не запано прервал начатый разговор Семен. Иди лучше домой и не бери, это в голову, так лучше будет для всех, не забывай что у тебя семя, если не ошибаюсь, то кажется твоему деду червонец дали, десять лет.
   Адам шел домой и долго думал. Ему страшно жалко было деда, сердце у него болело, а душа плакала, обидно было и за себя, что ни чем ни мог помочь старику. Пришел домой Надя его не узнала. Что с тобой спросила она мужа. Ничего, грубо он ответил жене.
   Как ничего на тебе же лица нет. Допытывалась Надя.
   Адам зашел в дом, подошел к комоду открыл дверцу, взял бутылку водки, и за два раза, выпел ее всю залпом. Он был такой растроеный, ему было так жаль деда что бутылка водки его вовсе не брала. Адам понимал чья это была работа. Перед глазами стояла злобная рожа деда Войты, соседа Онуфрия. Ну подожди, гадюка размышлял он , пускай пройдет время, я с тобой еще разберусь. Вот из за таких сволочей страдают и умирают ни в чем не повинные люди. Хорошо хоть дед один жил. А если бы у него семя была, то все бы поехали на верную смерть, ну ничего, мы с тобой еще потолкуем, сволочь ты такая, думал про себя Адам. В хату вошла Надя, и оборвала его мысли.
   Да что случилось, не успокаивалась она, ты можешь мне все таки сказать или нет.
   Адам не хотел говорить жен, что произошло, потому и выдумал первую попавшую историю, что пришла ему в голову. Представляешь Надя возвращался с базара, и по дороге потерял червонец. Ну и черт с этим червонцем что бы из за него расстраиваться, нашел не грусти, потерял не радуйся, не конец же света. Но Надежда знала, что Адам за червонца так бы не расстроился, хоть и золотого, здесь что то серьезней чем червонец, только что Наде не было известно. Адам редко когда пил водку , а если и пил то только по серьезному поводу. Кто то постучал в дверь, перебил разговор супругов.
   Надя открыла дверь , на пороге стоял пожилой человек, на вид ему было лет шестьдесят.
   Добрый вечер поздоровался он. Добрый, ответила Надя и вежливо пригласила гостя в дом. Проходите, человече, в хату, не стойте на пороге.
   Адам услышал чужой голос, убрал пустую бутылку со стола, вышел с комнаты, у видел незнакомца, глядя на пожилого человека он спросил. Кто вы дядька, и с чем пожаловали.
   Незнакомца долго за язык тянуть не пришлось, он спокойным голосом ответил.
   Люди добрые, заговорил он. Меня зовут Олекса, я ищу Дусю, она через дом живет от вас.
   Ну это понятно, сказал незнакомцу Адам, а сам ты кто будешь. Я из села, муж ее тетки, Дуся моей жене родная племянница. Я был сегодня на базаре, да и подумал, зайду проведаю див чину. Стучу, брожу кругом хаты, а там никого, да вот и решил к вам зайти спросить, может вы что не будь знаете о ней, соседи все же. Адам перебил гостя не дав ему договорить, спросил жену. Надя ты же была в селе, что ты этого человека не узнаешь. Нет я этого человека не знаю, я его впервые вижу , мы когда с Дусей были в ее тетки, я этого человека не видела. Мужик посмотрел на Надю, и сам заговорил. А вы наверное Надя, моя жена говорила что в прошлый рас Дуся приходила с соседкой Надей, потому вы меня и не узнаете. Ага теперь все ясно, что это за человек.
   Вот что дядько Олкса я тебе скажу, ваша Дуся пошла к вам в село, еще три дня тому назад, больше она здесь не появлялась. Странно, но у нас ее не было. Удивленно сказал незнакомый гость. Где же она тогда может быть, с тревогой на лице, про бормотал себе под нос незнакомец. Если у вас нет, тогда не знаю, ищите. Сказал незнакомцу Адам. а где же искать . растеряно спросил незнакомец Адама. вы уж нас дядька извините, но откуда мы можем знать. Незваный гость извинился за беспокойство, и ушел, Надя провела его до самой калитки, и у выхода спросила пришедшего, может вы бы переночевали у нас, время то позднее, а кругом лес, там же и волки. Нет не могу, спасибо вам за заботу , но я не сам, меня люди ждут, возле базара. Он еще рас извинился и ушел. Доброго вам тогда пути, идите с богом. Пожелала Надя не долгому гостю. Надя вошла в хату и сразу к Адаму Говорила ей, не ходи сама, пропадешь, и что теперь , где она , где ее искать.
   Ну и что, что ты говорила, это еще ничего не значит. Если нет человека дома , это вовсе не означает что его нет в живых. Лемко как всегда входил в хату без стука, он также и в тот рас вошел без стука прервав разговор . Добрый вечер, в вашей хате . поздоровался он.
   Надя поздоровавшись с гостем ушла в другую комнату. Здорова бродяга. Где тебя сколько носило. Спросил его Адам.
   Да сейчас расскажу. Был у Сашки горбатого, ну сидели вечером , а к нему как раз его брат пришел, ну разговорились, он мне и говорит , вижу ты парень нормальный, а у меня есть дочка красавица. Пошли со мной, посмотришь, понравится засылай сватов. А что это за Сашка. Спросил Лемка Адам. Да знаешь ты его, его отца в семнадцатом, на мельнице повесили. Да знаю, кто его не знает, и что вот это, сколько времени был у этого Сашки .
   Да подожди не прибивай, сейчас все по порядку расскажу. Ну вот, мы вечером хорошо посидели, а утром я этому брату и говорю. Что самому мне не очень, хочется идти. Страшновато, я же в таких делах ,мол, некогда не участвовал, если Сашка вот согласится то пойду. Да я бы не пошел Адам но этот брат как прицепился, как смола, я не мог от него отцепится. Да еще и Сашка прицепился. Да пошли Лемко, тебе уж давно пора женится, и девка там красавица, придем сам у видишь. Ну я дурак и согласился. Этот брат его, с виду , мужик то серьезный был, говорил толково, как хозяин. В общим я согласился. И тут он замолк. Ну продолжай дальше, что ты замолчал, не бойся там кабак получил, или того хуже пинков под зад. Да, там не хорошо получилось, но Адам поверь, там моей вины нет.
   Пришли мы в это село, чтоб оно провалилось, и прямо к этому брату. Во двор. Хата в этого брата вот, вот развалится, такая старая, еще старей чем у тетки Евы. Зашли во двор.
   Вышла его жена, а за ней пятеро детей. Жена его и спрашивает. Кто это с тобой, что за люди. Он и говорит. Это мол Люба, сваты со мной, встречай. Кто это, глаза вытаращила, спросила она, Сашкиного брата. Страшная такая, я таких, ей богу, еще некогда и не видел.
   Он и говорит ей, это вот жених, показал на меня. Так она как заорала на все село. Ты что дурак пьяный, совсем ум пропел. Он хотел ее успокоить, начал ей говорить. Ну что ты Люба у нас же дочка взрослая, что ты ей уж замуж пора. Видел бы ты Адам эту дочку, страх страхом, тощая, вот - вот, переломиться от ветру. Сам на нее смотри, нужна она мне женило, я свою жену имею. Перебил его Адам. Да погоди Адам, не перебивай, дай досказать. Значит она как схватит дрючек, да как начала колотить всех подряд. Я с страшно испугался, и дал деру, Сашка за мной тоже убежал, так мы и пришли домой ни с чем. Ну ты и чудак, женится захотел. На кой черт тебе жена, что ты будешь с ней делать. С просил его Адам. ну что ты смеешься Адам, этот брат в начале говорил то серьезно, кто бы мог подумать что так обернется. Да и Сашка, прицепился, пошли да пошли, будет и водка, и то, и се. Ну что была водка, - смеялся Адам. да где там водка, дубина была, я еле ноги у нес. Это хорошо, что так и вышло, больше по дурости женится не будешь. Сказал ему по дружески Адам. Надя стояла молча в стороне, слушая рассказ соседа.
   Надя , что ты стоишь, дай этому жениху поесть, что не будь, а то он голодный как пес. Хозяйка подала на стол , что было, пригласив Лемка за стол. Садись Лемко поешь, что бог дал. Он молча, спешно сел все, что Надя поставила на стол. Встал из за стола, поблагодарил хозяев, пожелавши им спокойной ночи, сказал что утром прейдет, он хлопнул дверью ушел к себе домой. Только Лемко закрыл за собою дверь, Надя опять начала спрашивать у Адама. что у тебя сегодня случилось, почему ты такой хмурый был. Ни чего не случилось, говорю же тебе, деньги потерял, займись лучше своим делом. Ответил ей Адам. Надя знала своего мужа, если он не хочет говорить, то это бесполезно, его расспрашивать, по тому она его в это вечер больше не о чем и не спрашивала.
   Адам сидел возле печи, и подбрасывал дрова в печь. Была весна, апрель месяц, но еще было холодно, словно только началась весна, и вот - вот, сошел снег, ночью все еще мерзли руки. Ване было шесть лет, он уже спал на печи, мирным детским сном. Но по улице он и днем не бегал, потому как одеть было не чего, из дому выходил только тогда, когда в этом была не обходимость. В дверь с ново кто то постучал. Адам отозвался. Кто там заходи. За дверью оказался, кум Леня. Добрый вечер, поздоровался он с Адамом.
   Добрый вечер, удивлено поприветствовал кума Адам. Проходи кум присаживайся, как ты здесь оказался в такое позднее время. Спросил он важного, для себя гостя.
   Да как, на базаре был , вот и подумал, зайду проведаю, как вы тут, время сами знаете сейчас какое, за одно и узнаю, как вы, живы здоровы, а то не часто видимся. Хоть и не далеко живем.. И когда оно кончится, это времечко. Горестно говорил кум Адаму. Тогда , когда мы все вымрем. Сказал Адам куму. До чего дошло, человеческие трупы, ездят по дворам, бричкой собирают, кони жирнее чем люди. Кум у вас в селе есть, собаки коты, Спросил Адам кума. Нет ответил, Цысман. И у нас нету ни котов, ни собак, всех сели. Видишь кум, апрель месяц, а деревья не цветут, листья не успевают отрастать - люди седают, как саранча. Вон через километр, поле картошки, охрана на всех сторонах. Позавчера двоих мальцов застрелили, догонять не захотели, часовой говорит, что я им пес, что бы гонялся за ними. Вот тебе и правда. Вот тебе и Советская власть, до того хорошая, что скоро мы при ней, все выдохнем, как мухи, в глубокую осень.
   И за что убивают. За килограмм картошки гнилой. Где же эта справедливость, за что воевали, зачем революцию делали, Царя свергали, они же нам обещали волю, землю.
   Где же Ленин, пускай скажет народу, что же это творится, и долго еще это будет творится.
   Да что это я все время о себе, да о себе, лучше кум ты расскажи что там у вас, как вы там поживаете, и что народ в мире говорит. Спросил Адам кума. Да что народ говорит, так то лучше и не знать, а если знаешь, то лучше помалкивать. Не дай бог кому ляпнешь , все расстреляют, или в Сибирь сошлют. Вот такая кум правда в мире сейчас. Да ты прав кум, я с тобой вполне согласен. Сказал Адам, и рассказал куму что не давно произошло с дедом Онуфрием. Надя выслушав рассказ мужа, сразу поняла, почему сегодня был так расстроен он. Да у нас тоже самое кум. говорил Цызман. не очень то и далеко от вас живем, каких то пятнадцать километров, и всюду мухи большие зеленые летают, хоть и весна еще можно сказать прохладная. Еще только апрель, а мух уж полно. А ты кум и не догадываешься откуда эти мухи. Сказал Адам Цызману. Та я то догадываюсь кум, что здесь долго думать, из за трупов вонючих, они же этот смрад за километр чуют гады.
   Надя собрала на стол что было, и перебив их разговор позвала мужиков к столу. Идите вечерять, хватит вам о всяких страстях на ночь говорить. Их и так хватает везде.
   Не смотря на то, что был голодный тридцать третий год, что свирепствовала везде в Украине голодовка, у кума Цызмана морда была, хоть спички о ней зажигай, и по нему не скажешь было что он голодал. Вообще кум, я к тебе по делу зашел, есть одна хорошая работа. Сказал Ленька. Какая кум, заинтересованно спросил Адам кума. Я тебе сейчас все расскажу. Они сели за стол , и за вечерей кум начал рассказывать Адаму.
   Значит так кум, есть один зажиточный мужик, живет пару километров от нашего села. Вот ему и нужно дом поставить, и размер дома тоже хороший, по его разговору я понял, что размер будет не мал. Дом то кум , можно поставить, для этого у меня все есть, сила пока еще есть, и инструмент весь имеется, только вот чем этот мужик будет рассчитываться, я не знаю. Кум Адам поверь мне я этого мужика хорошо знаю, и если я говорю, то я знаю что я говорю, он рассчитается с полна, я за это не переживаю. Ну хорошо, только я возьму с собой помощника. Согласился Адам.
   Зачем он тебе, возразил Цызман, - помощники там будут, тем более, рассчитываться с ними нам не нужно, расчет сними, это дело хозяина.
   Да дело не в том кум. Понимаешь. Есть один человек, который постоянно со мной работает, и не взять его с собой, это будет просто по свински. Ну это просто не по товарищески, сам пойми. Цызман опять заговорил. Кум пойми меня тоже правильно, тот мужик как увидит лишний рот. Может и расхотеть, или просто отказаться, из за лишнего рота, а мастеров, я думаю что он сейчас сможет найти, у него есть чем рассчитываться.
   Ну ладно кум, пусть будет по твоему. Только вот мне интересно, от куда у этого мужика сколько добра , в это страшное время. Задал вопрос Адам Цызману. Этого кум я не знаю, и тебе сказать не могу, чего не знаю того не знаю. Но то что у него добро есть, это точно я знаю. От куда . спросил Адам кума. Я его знал его, еще до революции кум, и не только его , А и отца его, и деда. Ну лады пускай будет по твоему. Еще рас согласился Адам..
   Переночевали. Утром стали собираться в дорогу. Адам собрал свои инструменты, взял вещи в дорогу. Наде было не по себе. Слишком было заманчивым предложение кума, его рассказ был просто сказочным на то страшное и голодное время. Ей вдруг в голову пришел рассказ деда Гаврила, и его предупреждение. Остерегайтесь вам близкого человека, того который не давно у вас гостил. И она решила остановить , не пустить Адама с кумом. Надя подошла к Адаму и не заметно од кума, шепнула Адаму, что бы он вышел за ней, нужно о важном поговорить. Вышли из хаты на улицу. Надя стала отговаривать Адама. Адам не ходи с кумом, я тебя богом прошу, не ходи с ним. У меня плохое предчувствие, я деду Гавриле верю, он еще никогда ни кому не соврал. Все что он людям говорил все сбывалось. Но Адам был мужик серьезный и не суеверный, и он жене отрезал строго и сразу. Да перестань ты, со своим забобонами, ты что куму законному не веришь что ли, ты еще вздумай меня перед ним опозорить. Да брось ты что ты разнылась, баба, не удобно перед кумом, я ведь пообещал ему, и работа хорошая. Где такую сейчас сыщешь. За пару недель управимся, харчей принесу, иди в хату к куму не удобно еще подумает что об чем то плохом шепчемся. А я пойду к Лемку ну жно ему все поснить чтобы человек не обиделся, все иди. А сам ушел к Лемку, но не прошло и десяти минут как Адам вернулся, зашел в хату, взял с кумом вещи инструменты, вышли на улицу, Адам распрощался с женой, уходя из двору, кум на ходу еще успокаивал куму. Не переживай кумушка, кум скоро вернется, с хорошим заработком, все будет хорошо. Надя стояла смотрела им в след. Они уходили все дальше и дальше, она стояла и плакала, болела душа, слезы сами капали по щекам, она их просто не могла удержать, но поделать ни чего не могла. Адам мужик был строгий. И его слово было закон.
   Он был хозяином, и в его дворе делалось все по его слову.
   Прошло три недели, они тянулись словно три года, но они наконец кончились, но хозяина все также не было. Как Надя не молила бога, но Адама не возвращался. В хате вышли все сестные запасы, и начался голод. А голод как говорится, не друг, есть у него в займы не возьмешь. Прошла еще неделя в ожидании, но Адама по прежнему не было. Надя все время молила бога, что бы Адам быстрей вернулся домой, но его не было. И тогда Надя пошла к Семену в сельсовет. Пришла в контору застала Семена на мести, тот сидел на пороге , курил самокрутку. Надя подошла и поздоровалась с председателем.
   Здравствуй Надя. Ты ко мне или мимо проходишь. Спросил ее Семен. К тебе Семен, помоги харчами, хоть чем то. Адам ушел на заработки, обещал через три недели вернуться, , а уж четыре прошло а его все нет. Может, там еще какую работу нашли, иначе бы он не задержался так долго. А с кем он ушел. спросил ее Семен. С кумом нашим, в его село, а вернее не пода леку от его села. Семен услышав ответ Нади. И лицо его потемнело, стало сероватым. Он что то знал но не хотел Наде ничего говорить. Она еще рас спросила Семена, растревожив его думы. Ну что Семен, поможешь или как. Тот как будто очнулся. А ну да, только чем же тебе женщина помочь, вздохнул тяжело Семен. Он тяжело встал и пошел в свой кабинет, вскоре вернулся, держа в руке два кусочка сахара, и несколько сухарей. Держи будешь, ребенку давать по немного, ради бога Надя извини, но у меня действительно нет больше не чего. Спасибо, поблагодарила Надя председателя. Она заметила, что Семен что то скрывает от не е, и тогда он решила его сама спросить. Семен, скажи мне правду ты ведь что то знаешь за Адама, я вижу, ты мне не хочешь ни чего говорить. Семен не ожидал од Надежды такого вопроса, потому немного растерялся, и даже замялся, но он быстро взял себя в руки, и четко ответил Наде. Да что ты Надя от куда я могу что то знать за Адама, я до тебя и не знал что его и в городе нет. А зачем тогда меня расспрашивал, куда Адам ушел. Да я так просто спросил, он же мой товарищ. И я же все таки председатель здесь, так что имею право, спросить любого и каждого здесь.
   А что и спросить тебя нельзя, может я у тебя что то не правильно спросил. Или обидел тебя словом вопроса, так ты извини меня , если что не так. Сама понимаешь какое время , и какие сейчас нервы. Да можно, почему нельзя, это ты меня извини, спасибо тебе Семен. Поблагодаривши Надя ушла с тяжелым грузом на сердце домой.
   Прошла еще неделя, од Адам по прежнему, не каких вестей не было. Надю голод начал добивать, у нее от голода, пошла опухоль по ногам, и тогда она решила идти искать мужа сама, в село к куму, хоть и опасно было идти. Но выхода другого не было. Но была одна проблема, которую Надя не могла не как решить. Не было на кого оставить Ваню. Ему хоть и было шесть лет, и он был мальчик смышленый, но он был все равно еще ребенок. На Лемка надежды, не было ни какой, он был человек не серьезный. Тогда Надя решила. Подброшу я в детский дом сына, а вернусь, сразу же заберу. Другого выхода у меня просто нет. Думала про себя Надя.
   Надя взяла Ваню и пошла в задуманном на правлении. Когда подошли к детдому , Надя стала объяснять сыну, что нужно говорить, и как нужно себя вести, что бы воспитатели, ни в чем его не заподозрили. Послушай сынок, сейчас я тебя здесь оставлю, а сама пойду за папой, ты не переживай, я скоро вернусь за тобой , и заберу тебя. Меня не будет три дня, на четвертый я вернусь обязательно, за тобой. Будут спрашивать - тебя кто ты, есть ли мать отец, говори что нет у тебя никого. Фамилию свою не называй, говори что не знаешь. Назови только свое имя. Ты все хорошо понял. Спросила сын Надя. Да мама. Ответил маме сын. Ну тогда я буду идти, и не переживай я скоро вернусь. И тогда Надя быстро ушла, что бы ее никто не заметил. Надя шла долго, дорога затянулась долгой, идти было почти не возможно. Ноги были опухшие, и это, затрудняло путь, еще дольше. Спасало только то, что с собой была вода, и по дороге кое где встречалось фруктовое дерево, листья на нем служили в качестве продукта питания. Еле добралась до села, и у первой же хаты остановилась, чтобы расспросить где живет кум, и разузнать, как к нему добраться. Зашла во двор, подошла к хате и постучала в дверь. из хаты вышел мужчина лет сорока. Но мужчиной его можно было назвать с трудом, он был скорей похож на мумию. Надя поздоровалась и попросила в хозяина воды. Водички сейчас, этого добра хватает, да вы присядьте, я вижу вы с дороги. Предложил хозяин Наде. А сам вернулся в хату. Надя присела на лавочку, стоявшую возле порога. Мужчина вскоре принес воды, подал гостье, и стал Надю расспрашивать. Откуда вы будете женщина. С района, ответила она хозяину. С района значит, и какая же вас нужда привела к нам в село, это же не близкий путь к нам, да еще и лесом, сейчас это не безопасно. Вы наверное устали с дороги, и голодные, я бы вас угостил чем то, но поверьте, не чем, в доме одна вода, больше ни чего нет. Помолчав не много , хозяин добавил. Ну ладно бог с ним. сказал он. Молча в стал с лавочки, он ушел в хату, вынес из хаты, не большой горшочек, с мелкой как дробь вареной картошкой. Возьмите, я вижу, вам совсем плохо. Предложил ей хозяин, видя что женщина, в двух шагах от смерти. Надя взяла картошку, и начала расспрашивать хозяина. Извините меня ради бога, за то что доставила вам забот, я вижу у вас тоже в селе дела не важные, а тут еще и я к вам зашла со своими вопросами. Вы мне не подскажите, здесь где то мой кум живет, а где не знаю. Да людей здесь то много живет, а кто вам именно нужен, фамилия у этого человека есть. Да конечно, Цызман его фамилия. Хозяин услышав фамилию, сразу изменился и на лице и в разговоре, но виду незнакомой гостье он не хотел подавать, говорил спокойно, и уверенно. Цызманов значит ищите, не Леньку. Спросил он гостью. Да его самого, ответила Надя. А вы его вижу знаете. Да конечно, знаю, его семейство здесь все знают од малого до великого. Только вот что я вам скажу. И он начал чуть ли не шепотом говорить с Надеждой. Через пять хат од меня он живет, по этой же стороне, а зачем он вам. Спросил хозяин гостью. Понимаете человече добрый, муж здесь мой, в вашем селе, хату ставит с этим Ленькой, кумы они нам. Понятно тогда что вас сюда привело. Только вот я что то не пойму, какую хату ваш муж с Ленькой здесь может ставить. У нас в селе никто не строится, я даже и не помню в каком году кто и строился, последний раз. Вам женщина я скажу прямо, эти ваши кумы, люди не хорошие, плохие они, они ни с кем не дружат, и не разговаривают в селе, живут словно немые, лучше бы вы к ним не ходили вообще. Подождите конечно вы правы, они же хату ставят не в вашем селе а где то здесь рядом, возле вашего села, потому вы и не знаете. Я просто названия не знаю этого села. Кум был у нас месяц назад, они договаривались с мужем. Кум говорил что рядом здесь какое то село, и что в хозяина этого есть два взрослых сына, мол и помощников не нужно, потому муж и своего помощника не взял, с собой на работу. Понимаете мой муж плотник, очень хороший мастер, по любом древесном делу, хат домов, много ставил, его у нас вся округа знает. И Надя назвала фамилию Адама, и имя его отца. Хозяин услышав фамилию Адама, удивленно оживился, перебив Надин разговор сказал. Да я слыхал о таком человеке, есть такой мастер, но здесь такого не было. По крайней мере я бы про такого сразу бы услышал, появись он здесь. Иле ни далеко от нашего села. Странно, уж больше месяца прошло, а его все нет, кум обещал что через три недели вернется, самое позднее, четыре, я потому и пришла в такую даль, узнать, где он, что с ним. И почему вы говорите, что кумы плохие люди, что они здесь кому то плохое, что сделали. Да потому что женщина, они плохие люди. И у меня к вам просьба, будете у своих кумовей не говорите им что я вам за них рассказывал. Попросил хозяин Надю Хорошо рас не хотите не скажу. Я вас очень прошу не нужно им рассказывать. Хорошо вам за все спасибо, пойду я а то я заболталась нужно идти. Надя обернулась и ушла. А добрый хозяин еще раз ей до гонку попросил. Женщина ради креста прошу не упоминайте им про меня вообще. Хорошо сказала Надя и ушла.
   Кумовья действительно жили не далеко, так как сказал человек, за пятой хатой была и их хата. Она ни чем не отличалась от остальных, такая же как и все, серая крытая соломой, которая потемнела от давности, и не менялась уже много лет. Надя вошла во двор, подошла к хате, постучала в дверь. Долго ждать ей не пришлось, дверь открыла кума, Надя увидела куму, страшно удивилась. И в этом не было ни чего странного для их обоих. Так как раньше, они ни когда не видели друг друга. Адам крестил Цызманого сына, еще до того как они с Адамом поженились. Кума у видела Надю и как будто заранее знала о ее приходе, и даже как будто они раньше были знакомы, она нежным и теплым голосом заговорила, на перед сама. Ой кумонька, а мы вас заждались, проходите в хату, да не стойте на пороге как бедный родственник. Надя зашла молча в хату, и кума ее через все сени повела в большую комнату. Посреди комнаты стоял большой длинный стол , за каким можно было бы сесть, самой большой семье , тех больших семей которых видела когда ни будь Надя. По тем временам, быт в среди хаты, ни чем не отличался от остальных. Пару деревянных кроватей, деревянные стулья, в общем обычная нищета того голодного, тридцать третьего года. Кума отставила от стола стул и ласково пригласила Надю к столу. Присаживайтесь кума за стола я сейчас поставлю самовар чаем вас на пою. Не стесняйтесь, будьте как дома, устали с дороги, а я сейчас управлюсь на дворе по закипит самовар, не стесняйтесь. И не смотря на то что Надя за все время пребывания в хате не вымолвила ни одного слова, она вышла из хаты и ушла ставить самовар. В хате было тепло, натоплено так, как будто на улице был январь месяц. Пахло жареным мясом, и это предавало Наде еще больше голоду, а вмести и страху. Все это выглядело очень подозрительно, от куда был в хате запах жареного мяса. Но особый страх пришел, из за того что она увидела в сенях, когда кума ее заводила в комнату. Справа за дверями висела военная форма Адама. Висели брюки, гимнастерка, шинель, стояли сапоги и инструмент. Она увидела все это когда кума ее заводила в хату закрывая за ней дверь. Теперь Наде было все ясно, почему так долго не было Адама. Форма Адама рассказала все сама за себя. Адам никогда и нигде не оставлял свою одежду, тем более инструмент. Он не раз дома говорил. Можно потерять все, но инструмент никогда.
   В комнату вошла кума из самоваром, поставив самовар на стол она оборвала тревожные мысли Нади. Куманька ели выдавила из себя Надя. А где же Адам. спросила она хозяйку.
   И не дав хозяйке ответить Надя на летела на не е с расспросами. Как же так кума, кум когда был говорил через две, ну три, недели с делают работу, а уже больше месяца прошло, и не каких вестей, я уже не знала что думать, и что делать вот и решила сама к вам идти. Хозяйка увидела что кума расстроена, и вся на нервах, и тогда она начала успокаивать ее. Куманька да не переживайте вы так, они как раз заканчивают работу, и здесь рядом совсем не далеко, в другой деревни. Я сама вчера у них была, заканчивают сказали завтра к обеду будут. Там дел, у них всего - то почти ни чего, вы как рас вовремя пришли, завтра будем их в мести в встречать. Ласково заговаривала кума Наде зубы, в надежде, что она ничего не знает, и ничего не узнает, наверняка рассчитывая на то, что бы быстрей с темнело, а ночь как говорится, скроет все и на всегда.
   Надя поняла, что кума врет, и все ее слова, просто пыль в глаза . Рассчитывая на то что Надя просто молодая еще девушка, и в жизни ни чего не понимает. Но Надя прекрасно понимала в какую она попала ситуацию, и то что она стоит всего в двух шагах от смерти. Понимала она и то что, эти люди уже не люди, она догадывалась от куда шел запах мяса.
   Поняла она и то что Адама уже нет в живых. Вспомнила она и рассказ Адама про деда в Горошкино, и деда Гаврила, который предупреждал, что бы остерегались близкого им человека который у них гостил. Когда она на конец пришла в себя, то замерла от страха и ужаса, который обхватил ее. Но вдруг она резко как бы проснулась и выскочила из страшного сна. Господи они же людей едят, людоеды звери, что же делать. Посмотреть хотя бы на эту куму ее же весом под центнер, и в такое время но нужно как то уходить но как они на верняка меня живой не выпустят. И тогда Надя пошла на хитрость понимая что другого выхода нет.( Цитата слов самой Надежды. Кума можно я у вас заночую. А сама не веря своим ушам что я тогда и сказала, Да конечно кума, я вам и постель сейчас постелю за ранее, будьте как дома кума, можете отдыхать если хотите прямо сейчас. Предложила она мне. Ну тогда говорю вы кума разливайте чай а я сейчас быстро вернусь. Я возле калитки свой узелок оставила заберу его а то совсем забыла. Кума ничего по мне и не заметила что я про все догадалась. Идите говорит кума а я пока и чаек разолью. Я помню только как доходила до калитки и все. Очнулась в того мужика на краю села который дал воды и предупреждал что кумы плохие люди.)
   Надя вышла из хаты и не помня как, очутилась у знакомого мужчины во дворе. Начала стучать в дверь. Хозяин открыл дверь вышел, увидев уже знакомую гостью, вышел к ней на порог. Видя что она не себе, хозяин ее все же спросил. Что с вами, что случилось, на вас лица совсем нет. Но на самом деле, хозяина перепуганный вид гости, не удивлял.
   Можно я до утра у вас побуду. Дрожащим голосом спросила хозяина Надежда. Можно. Сказал хозяин, и взяв ее за руку, быстро завел Надю в хату. Побудьте пока здесь а я сейчас быстро вернусь. Сказал он Наде. А сам накинул фуфайку вышел на улицу, стал осматриваться по сторонам. Нет ли ни кого, или не бежит кто не будь из Цызманного семейства за Надей. Он вернулся в хату с вилами в руках, поставив вила в углу сказал как бы сам себе. Если придет кто то из них за вами ей богу убью.
   Видите я же вам говорил что они люди плохие, а вы мне не поверили. Он ей дал води и Надя стала приходить в себя, но не как не могла поверить в то что случилось. Все это ей казалось каким то страшным сном, и она не как не могла проснуться, пока не заговорил хозяин. Это вам еще повезло, да вы наверное первый человек который вышел из их ней хаты. У них люди пропадают. Я уж и в милицию сообщал, и все без толку, не верят они мне. Милиция считает наверное что я од голоду из ума выжил, в прочим как и большинство кто еще жив. Хозяин немного помолчал, спросил испуганную гостью. Как вас зовут женщина. Надя, ответила она. А меня зовут Гриша. Сказал хозяин . А скажите ваш муж высокий такой в военную форму носит. Да, а откуда вы знаете, вы что его видели здесь. Да, видел, я здесь один раз, не знакомого мне человека в военной форме, высокий человек крепкого телосложения. Проходил мимо моей хаты с этим Цызманом. Я просто вам сразу не хотел говорить, вы бы мне все равно не поверили. Не бойтесь Надя, до утра побудите у меня а утром, перед рассветом я вас выведу за село, так что бы никто вас не
   Увидел. Понимаете я ведь за себя тоже боюсь. Эти ваши кумы люди страшные. И сами собой здоровые им и голод не почем, если узнают что я вас прятал, то сами понимаете что тогда может быть. Конечно вы правы, и вообще вам спасибо большое, если бы не вы я не знаю что бы я и делала. Надя сидела на лавочке молча, ничего не говоря, она даже не плакала у не е страшно болела душа, она не могла поверить, что законный кум, человек, у которого Адам держал ребенка у креста, совершил такой страшный звериный поступок, по отношению к близкому человеку. И эту боль успокоить было нельзя ни чем. Так прошло все время Нади у своего спасителя Гриши. Гриша понимал состояние Нади он ее больше ни о чем не спрашивал он бродил по хате из редка выходил на улицу пока не наступила ночь. Ночь пришла, но эта ночь была не для Нади, она не спала страшные мысли не давали ей уснуть. Перед глазами стоял Адам и кума со словами. Будьте как дома, они завтра к обеду будут. Ночь вся так и пролетела, с страшными мыслями. Надя услышала как поднялся с кровати Гриша, он подошел к ней не зажигая лампы, пора идти пока не рассвело, а то еще не дай бог кто то у видит вас сказал он Наде. Они шли по улице так тихо, как обычно крадется вор идя за своей добычей. И только когда отошли с пол километра от села, и Гриша убедился что здесь уже безопасно, и для Нади, и для себя, тогда он сказал, ну все тут уже для вас не опасно, можете идти, а то скоро будет хорошо видно, все прощайте, идите с богом и больше сюда никогда не приходите. Надя еще рас поблагодарила своего спасителя и ушла в лес, дорогой которая шла также через лес.
   По дороге к кумовьям, Надежда остерегалась только зверей, а убегая от кумовей боялась и людей. При первом появлении человека ей, приходилось прятаться в кусты как зайцу. Но это было не самое страшное, страшное было в том, что кум мог вернутся к надежде домой, ведь он прекрасно понимал, что теперь Надя на верняка все знает, или по крайне мере догадывается. Надя вернулась домой в сумерках, поздним вечером, переночевавши дома, и отдохнувши с дороги, утром пошла за сыном в детдом. Надя опасалась в том что придется идти к директору детдома, и объяснять ему, как что и почему. Это же была не шутка, потерять уже не совсем маленького ребенка, в то время за такую рассеянность, можно было получить и хорошую в збучку од директора детдома. Ване уже тогда шел седьмой год, и особое опасение было за самого Ваню. Он хоть и был мальчик смышленый, но все равно он был еще ребенком. И мог по своей детской глупости разболтать кому не будь. Как на самом деле попал сюда. Но Надя даром опасалась, ее опасения развеялись сразу как только она подошла к детдому. С разу за забором она увидела сына. Ваня играл в мести с детьми его же на вид возраста. Надя не стала звать сына, боясь за то что сын услышит голос матери и закричит от радости мама, и тогда обман для всех будет раскрыт. Она просто дождалась пока Ваня не обернулся лицом к забору, и когда Ваня случайно обернулся к забору Надя махнула ему рукой, он сразу узнал и подбежал к матери стоявшей возле забора. Надя показала жестом тише. Ваня перелез через забор к матери, припав к ней обнявши ее руками. Где ты так долго была спросил он мать, я тебя очень ждал, а папа где. Нет папы, его забрали в армию. Со слезами на глазах ответила мать сыну. Но ты Ванюша не переживай он скоро вернется. Голодовка была в самом разгаре. Продуктов дома не было вообще, хоть шаром покати. Надя не знала что делать чем прокормится, она боялась не за себя, а за сына. Он был еще мал, и ему нужна была пища которой у Нади не было, и когда появится не известно. Нужно было как то спасаться, и самой и сына спасть. Выход был только один, оставить сына в детдоме, ибо спасения было только в этом. Там хоть какая не будь пища, а дома вообще ни какой, и тогда Надя стала просить сына, что бы остался в детдоме. Послушай сынок, папа велел тебе оставаться в детдоме, пока он не вернется из армии, потому что дома продуктов нет, и не известно когда будут. Я тебя очень прошу останься хоть не на долго здесь. Здесь хоть какие не будь продукты дают, а дома нет ничего, помрем же с голоду. Я сама на ягодах прокормлюсь, а ты мал тебе нельзя тебе, продукты нужны, я тебя очень прошу, останься послушай меня Ваня. А что вам за эти дни кушать давали, пока меня не было. Спросила она Ваню. Сухари по разу в день и какую то кашу. Ответил Ваня. Вот видишь. Останься сынок я тебя очень прошу, и папа просил. Что бы ты нас послушал. А правда что папа меня тоже просил. Спросил он мать. Правда сынок правда, что ты мне не веришь. Верю мама. Уныло он ответил Наде. Так ты остаешься. Да согласился Ваня, - вот и хорошо, ну тогда иди пока не заметили твоего отсутствия, а то ругаться будут. А я к тебе буду приходить каждый день, слышишь меня сынок, каждый день я буду к тебе приходить в это же время, ну все беги пока никто не заметил. Ваня убежал в детдом, мастерски перемахнув, через забор. Надя ушла домой, все оглядываясь на зад в сторону детдома, со слезами на глазах. Прошло несколько дней. Надя ходила к Ване как обещала каждый день, в одно и тоже время, и каждый раз Ваня приносил маме по кусочку сухаря. Надя всегда его спрашивала, где он его взял не украл, или того хуже, не ото брал у кого не будь. Но на вопрос был всегда один ответ. Молчание. Это молчание в будущем его спасло не рас. Язык за зубами он держать у мел.
   Однажды как всегда Надя пришла от сына с детдома, и занялась обычным женским делом в хате по хозяйству. Кто то открыл без стука дверь, и вошел в хату. Так всегда входил Лемко, потому Надя особого внимания не предала, она даже не выходя с комнаты спросила. Тебе чего Лемко, я уже не рас тебе говорила, Адама нет дома, и когда будет я не знаю. Но в место голоса Лемка, обозвался совсем другой голос мужчины, голос этот был знаком Надежде. Она вышла из комнаты а возле двери стоял Семен с мешком в правой руке, а в левой он держал свою фуражку. Здравствуй Надя, вялым голосом поздоровался председатель с хозяйкой. Здравствуй Семен, проходи присаживайся за стол. Только вот жаль угостить тебя нечем, может уморился, так хоть отдохнешь. Спасибо Надя, но я к тебе не на отдых я по делу, только вот не знаю с чего начать. Присаживаясь на скамейку, поставил возле себя мишек, сказал председатель. А ты вот прямо так и говори, чего там, не знаешь как начать.
   Вижу что ты пришел, с новостями не хорошими. Да Надя ты права, новости у меня не хорошие. Ты только не расстраивайся, это вот вещи Адама. И он достал из по тайного кармана бумагу, положив ее на стол сказав. Это мандат Адама, ради бога Надя я тебя очень прошу, только не расстраивайся, я сейчас тебе все поясню. Но не успел председатель и слова сказать, как Надя сама за говорила. Семен я все знаю, я знаю что Адама нет уже в живых. Откуда ты можешь знать. Удивленно спросил Надю председатель. Я была там в том селе, и знаю кто это сделал. Это кум его убил, а точнее кумовья сели. А как ты об этом узнал, и вещи как у тебя оказались. Арестовала по за вчера их всех милиция. Там один гражданин очень настырный живет, он на их заявлял не рас но наша милиция все думала что этот мужик с ума ушедший, до тех пор, пока он на днях опять не пришел к ним, ну они его опять и выставили ни с чем. Но он упорный оказался, и на этот рас не ушел как обычно домой, а сразу ко мне. Вот когда он мне все сам рассказал, и про женщину, которая не давно искала своего мужа. Я тогда сразу понял, про кого он рассказывал, про какую женщину, и про какого мужика, в военной форме. Я ведь понимаешь знал, что Адам пошел туда на заработки, со своим кумом, он же меня предупредил через Лемка, только я тебе не хотел говорить, не хотел расстраивать. Ты уж меня тоже пойми. Тогда я этого мужика отослал домой, и приказал чтоб об этом ни кому не говорил, а сам пошел к начальнику милиции, и сам в плотную взялся за это дело. Начальник конечно начал выкручиваться, что ты мол веришь какому то пьянице, он весь разум пропел, а ты пристал с ним, тут своих нераскрытых дел хватает, а ты еще с этим лезешь. Ну тогда я рассказал за Адама, кто он такой и начальник согласился. Мы за пару дней, провели в том селе скрытое расследование с тем мужичком, и досконально у удостоверились, что прав был тот мужичек. Проститутку им из Житомира подослали, мол заблудилась, они звери до того обнаглели, что не боялись уже никого и не чего. Два часа прошло как она побыла у них в хате. Мы не успели, мы даже и не предположили, Что все так быстро могло произойти. Ворвались они ее уже и разделали, подвесили как скотину, что бы кровь стекала. В подвале сколько черепов было, что трудно и сочетать, ни кто не захотел в костях рыться. Ну и что сними теперь будет. Спросила Надя. Да что люди хотели самосуд свершить, но мы не дали. Почему. Спросила Надя . Да ты что, Надя у нас советская власть, это будет суд решать, все по закону, пока отправили в Житомир а там будет видно.
   Семен достал из Адамового мишка узелок, положив на стол размотал его. Там оказалась чeкушка водки, и краюха черного хлеба. Надя дай пожалуйста стакан. Попросил председатель хозяйку. Она молча подошла до комоду, открыла дверцу, и дала стакан председателю. Председатель налил полный стакан водки, перекрестившись сказал. Пускай земля ему будет пухом, хотя какой там пух, и залпом махнул стакан водки, занюхав хлебом сказал. Ты Надежда если что не стесняйся, подходи если что нужно, чем могу тем всегда помогу. Адам мне был не просто товарищ. Семен умер ровно через два месяца од голоду. Надю од голоду спас Лемко. Ваня с пасся в детдоме, и пробыл там всю голодовку.
   Что и спасло ему жизнь.
   Продолжение следует. Право Автора
   Защищено.
  
  
  
  
  
  
   Кореша, часть вторая.
   Глава, первая.
  
  
  
   Истина гласит,
   Молодость сплошная глупость.
   Ибо в молодости, нет Мудрости.
  
   Эта история пойдет вся об Иване, сыне Адама. Этого человека я знал досконально, неоднократно с ним разговаривал. Бывало , беседовали с ним не один час подряд, а то и день. Я хочу рассказать о том, как жестоко поступила с ним судьба, и куда она его не бросала, он всегда возвращался домой. Никогда не плакал, не унывал, никогда не падал духом, после любого страшного события с ним он вставал на ноги и смело шел судьбе на встречу. И если есть у человека три черных полосы в судьбе, то все они были у нашего героя. Умер этот человек в шестьдесят девять лет. За, эти, годы утверждать не буду, но за свои скажу вам точно. Лично, я, за свои двадцать три года, при его жизни не помню, что бы он чем - то болел. Может, и болел, но только похмельем.
   Великая Отечественная война кончилась в неожиданном, ожидании, ожидаемого. Как страшная буря, ливень, ураган. Все знали, предполагали, и ожидали войну, но никто не знал, когда она начнется, и когда кончится. Но весь Советский народ знал и верил в победу, и никто не сомневался, что победа будет за нами. Это страшное ожидание тянулось почти пять страшных лет. И пришло также неожиданно, как и началось.
   Когда в марте тысяча девятьсот сорок четвертого года наша героическая Красная Армия освободила Украину, доблестная и непобедимая фашистская армия, о которой развеялся миф непобедимости еще под Сталинградом. Когда Паульс, сдал триста тысяч своих солдат, а пятьдесят тысяч не пожелали сдаваться. То тогда их просто, раздавили танками. Так как давят паразитов, которые случайно попали в дом. А в Германии, был объявлен траур на несколько дней, самым Гитлером. Именно по поводу этого поражения. Чего раньше в истории Германии никогда не было. Тогда они сами перестали себя считать непобедимыми. Что доказывало само собой. О непобедимости и несокрушимости, нашей Героической Красной Армии. В страшной позорной панике, под напором, мощи и огня наших войск. Непобедимые завоеватели Мира сего, и те которые считали себя высшей расой, бросали все, взрывали только секретные объекты и склады с продовольствием. Без особого труда можно было найти прямо на земле все, от пистолета до пушки, от танка до самолета, этого добра было хоть отбавляй. Организовывали группы людей. Стариков женщин детей, собирали оружие по улицам дворам и сбрасывали в пустые колодцы, а иногда и с водой. Оружия было, на столько много что его не было, куда и скидывать. И тогда вырывали просто не очень глубокие ямы, туда сбрасывали и зарывали, как могли остальное оружие. Скоро криво абы живо. И за это было спасибо обессилевшему народу, что в наше, время и доказывает само собой. Быстрое захоронение оружия.
   Когда война закончилась, Ивану было восемнадцать лет, но берем два года назад.
   Два года назад, во время оккупации, немцы на всех столбах расклеили листовки и объявили по всему городу.
   Всем жителям города, родившимся от двадцать шестого и по двадцать девятый года, явится к девяти часам в комендатуру. Все жители таких годов переписаны, и списки находятся в комендатуре. В случае неявки, граждане будут найдены и расстреляны.
   Эту страшную новость в дом Адама, а на то время Ивана, принес пожилой Лемко. Он как всегда вошел без стука в хату и протянул ту зловещею, бумагу Наде. Что это спросила Надя в Лемка.
   Прочитай, сама узнаешь,- ответил тот угрюмо хозяйке.
   Надя прочла ту страшную бумагу и замерла от страха.
   О боже? Сказала она, Иван же двадцать шестого года, - Что делать Лемко, - Давай его спрячем или отправим куда - не будь. Куда мы его отправим, полицай Савва всех пацанов в лицо знает, поэтому спрятать или отправить и речи не может быть. Немцы еще позавчера посты на всех дорогах выставили, а за уклонение сама можешь догадаться что будет, а где вообще Иван, что - то я его не вижу, - Спросил он озадачено у Нади. Да не знаю я где он шляется. Он что мне, когда ни будь, говорит куда идет. Что теперь с ним делать, - Озабочено спросила Надя у Лемка.
   А черт его знает что делать, я бы сам в место него пошел, да толку! Сравнить меня и его пацана. Они как скотину молодняк отбирают для арийцев, высшая раса, сволочи. Зачем им, такие как мы с тобой, какие из нас работники. Дряхлые дохлые, а эти молодые все - таки, откормят малость и вперед, вот так Надя дожили, угоняют в германию, как скот и сделать ничего нельзя.
   Но в хату неожиданно вошел Иван и два его товарища. Два его товарища не разлей воды,
   или просто (кореша), и оборвал разговор матери с Лемком. Слово (кореш) в простом народе не очень принимали, - И это слово даже отвергалось. Под этим подразумевалось как бы плохое, угрожающие слово, и оно больше принято было в авторитетных кругах, как в те времена говорили уголовных, Но смею заверить читателя, что это не так. Слово кореш, означает, что тот человек, который называет близкого человека таким словом, он его уважает не только словом, а и делом, и душой, - Что всегда может на него положиться в любую минуту, и в радости и в беде, это слово означает брат, и даже более того.
   Иван был высокого роста, худощавый, характер имел жесткий, человеком прямым и серьезным, но иногда любил, и пошутить, по характеру во всем походил на Адама. Но отличался он своего отца тем, что был на делен разумом не по своих годах. Это его и спасало не раз в его страшных событиях из которых он как говорят в народе, выходил сухим из воды.
   Когда ему было четырнадцать лет, перед самой войной, пьяный мужик обозвал его мать , он схватил дубину и так избил того мужика, что если бы его мать не оттащила, он просто бы его убил. Тогда даже в мешалась милиция, но пострадавший мужик заявление ни стал писать из за позора, что его избил малолетний пацан. Иван отделался хорошей взбучкой в милиции и с последним предупреждением. И потом в драках он редко когда получал оторваться, а когда чувствовал что побеждает то бил жестко и сильно, пока его не от тянут, ну это было в том случае когда было кому оттягивать. Поэтому ему и дали кличку палач.
   Учиться в школе вообще не хотел, научился только, читать и писать, и бросил школу. Мать вообще не слушал, но уважал страшно. Не любил, когда при ней ругаются, это его выводило из себя, и сильно разругавшемуся при матери человеку, после второго предупреждения мог легко поломать и ребра.
   Товарищ Саша до войны в школе учился хорошо, неплохо знал немецкий язык, был спокойней Ивана, но мог от нечего делать за лесть в спор, который его вообще не касался
   И вообще ему не нужен, с Иваном он был просто две большие разницы. Коля же был во всем похож на Ивана, но отличался не большим умом и хитростью. Он всегда мог выкрутиться из любой ситуации, и всегда мог где - то что - то вымутить, то папиросы, то водки, то девок каких - то привести, что их вообще никто не знал. Но особо он отличался даром, и этот дар был не от бога. Был карманником высшего класса, ловкость рук у него было не отнять. Он мог вытащить у человека червонец с зажатого кулака, и тот ничего не увидит и не услышит, за это ему дали кличку ( Мут). Все трое были одногодками, и разными людьми, похожи были только тем, что все трое были одинакового роста.
   Здравствуйте тетя Надя, - чуть - ли не разом поздоровались друзья Ивана.
   Здравствуйте ребята,- Горестно ответила Надя друзьям Ивана. В хате было не очень видно потому Иван не сразу заметил печального лица матери, но когда глаза немного привыкли к мраку он сразу заметил печальную обстановку в хате Он посмотрел на мать, потом на Лемка держащего листовку в руках, и сразу его спросил.
   Слушай дядька Лемко, что это у тебя за бумажка в руках, что ты с ней стоишь, как за столом со стаканом в руках. А ты возьми и почитай, - Протянул Лемко листовку Ивану.
   Иван прочел листовку ив неуместной шутке обратился к своим друзьям. Ну что кореша кто в Германии не был?- попытался он пошутить со своими друзьями.
   Друзья переглянулись друг на друга, зная что Иван редко когда шутит.
   А причем здесь Германия, немцев у нас и так хватает, - сказал Сашка.
   А при том, - оборвал его Иван, - на прочитай, ты же у нас грамотный, вот ты и будешь читать на ночь сказки фашистским вылупкам.
   Тот взял бумагу, молча пробежал, глазами и ему сразу стало все ясно.
   Коля поглядел на всех, и сам заговорил с предложением, - пацаны может, свалим.?
   Куда спросил его Иван, - в Бердычев ответил он.
   Ну и что, - возразил Иван, - а про родителей ты забыл? Немцы же решат. Что они нас где - то прячут, будут искать. Ну и что подумаешь, поищут и перестанут, - легкомысленно ответил Коля. Дурак ты Коля, повесят всех за укрывательство, - скал Иван, а потом добавил решительно, - ничего не поделаешь, завтра нужно идти в комендатуру пацаны.
   Надя заплакала, начались обычные причитания, Иван стал успокаивать мать.
   Не переживай мать, я все равно скоро вернусь, правильно пацаны, - обращаясь к друзьям сказал Иван. Но те стояли молча, словно каменные столбы, не произнося ни слова.
   На следующий день Иван со своими друзьями встретился возле моста, как и договаривались, все втроем, направились в комендатуру.
   Комендатура была в центре города, когда пришли, людей там уже было полно, одни пришли сами, других немцы пригнали, всюду слышался плач крик причитания женщин пришедших. Немцы сразу всех окружили собаками, близких родственников не подпускали. Людей сразу пришло не много, остальных еще сутки сгоняли. На следующий с утра начался подсчет, сколько там было людей, окремя Немцов неизвестно. Но около двухсот людей там было. Наконец выстроили всех в строй как солдат.
   Немецкий офицер вылез на капот грузовой машины, и на ломаном русском языке всем объяснил. Вы все очень счастливы, потому что вы уезжаете в Германию. Вам там всем дадут работу, образование, все вы будете жить под защитой великого фюрера, - и дальше понес подобную чушь. Потом, помолчав немного добавил, - Бежать запрещено - карается смертью, - потом махнул рукой и всех по его команде погнали как скот на Житомир.
   В Житомире пригнали к железной дороге, там сидели еще сутки. Утром как скотину прикладами затолкали в вагоны, закрыв двери на замки поставили часовых. Вагон на били битком как рыбу в металлическую банку. Рядом возле Ивана стоял Сашка, Коля попал в другой конец вагона. Какая - то девушка возле двери с перепугу потеряла сознание, увидев это люди, начали стучать в дверь вагона. Помогите человеку плохо. Но в место помощи раздалась автоматная очередь. И опять на ломаном русском послышался ответ.
   Кто будет шуметь, будет убит сразу.
   Все замолчали как по команде. Возле вагона бродили немцы и между собой разговаривали . Саня лезь сюда, не очень громко позвал Иван друга. Тот еле протолкался сквозь толпу. Чего тебе спросил Сашка Ивана. Слушай, чего там немцы говорят промеж себя, - сказал ему Иван. Тот плотно прилип к двери и стал внимательно слушать разговор часовых. Так он простоял с пол часа Иван не выдержал и шепотом его спросил. Ну что там они говорят, куда нас везут. Они и сами толком не знают куда нас везут, в роди бы как в Голландию.
   Тут подошел паровоз, состав колыхнулся, дав о себе знать, что скоро всех ждет дорога дальняя. Но не прошло, и пол часа как паровоз дал гудок, состав тронулся и все покатились, не зная куда. Но поезд этот далеко не ушел, под Дубном налетела наша авиация, и начали упорно бомбить территорию. Наверное потому что была информация, что людей увозят в Германию. И не смотря на то что немцы также упорно отстреливались, противовоздушными орудиями, наши все равно бомбили до тех пор, пока все таки одна бомба не угодила прямо в паровоз. Состав колыхнуло и положило на бок.
   Вагон в котором находился Иван и его товарищи рассыпался как деревянный дом, возле которого взрывается бомба, и его ломает взрывной волной. Люди начали бежать, кто куда, началась паника, крик визг, стрельба, падали убегающие, получился страшный Хаус.
   Немец подбежал к Ивану и начал его заталкивать в целый вагон. Коля с заде с поясом в руках прыгнул немцу на спину, свалил его на землю, и стал его душить. Иван заметил эту ситуацию, теряться не стал, прыгнул с верху на немца, вытащил его штык - нож из ножны, и бес всяких раздумий ударил немца прямо в сердце. То умолк мгновенно навсегда. Сиди здесь а я Саню найду. Сказал он Коле и стал его шарить глазами по сторонах. Тот сидел в пяти метрах от них, как блаженный, и просто со спокойными глазами смотрел по сторонам. Пока Иван забирал друга, Коля забрал у мертвого немца не только оружие, за одним махом стянул и сапоги. Зачем ты сапоги стянул, - спросил его Иван. Как зачем в хозяйстве пригодятся, - ответил он другу. И все трое под страшный шумок по - пластунски, поползли в лес, в той страшной суматохе на них ни кто, и внимания не обратил.
   В лесу бежал долго, останавливались лишь на не большие передышки, Иван все время подгонял своих товарищей. Быстрей, если немцы очнутся и не досчитаются нас, то устроят погоню с собаками, и тогда нам несдобровать. После несколько часов, страшной пытки бега, когда Иван убедился что погони за ними нет, только тогда он остановил своих друзей на отдых, сказавши им в слух. Ну, все кореша по моему здесь уже можно и передохнуть, - и сам первым без задних ног, свалился под первое попавшие ему на пути дерево. За ним попадали на землю и остальные друзья, через полчаса когда все отдышались Сашка начал ныть. Ну и что, что сбежали а дальше что. Немцы все равно догонят а потом расстреляют всех. Не догонят, - крикнул Иван ему в лицо, - немцы далеко в лес не пойдут, они партизан боятся. Потому что трусы такие, как и ты, а ты, если не хочешь с нами можешь, назад вернутся, они тебя как рас ждут с распростертыми объятьями. Так что лучше заткнись и иди тихо, навязался на мою голову. Воробей трусливый. Сашка сразу заткнулся, как будто в рот набрал воды. Время было глубокой осени, и вскоре начало темнеть, а когда ночь полностью накрыла землю, и вдали стал слышен волчий вой, Сашка раскис вообще, как баба, и опять запел старую трусливую песенку. Толку с того, что сбежали, теперь незнаем куда даже идти. Подохнем в лесу или волки нас сожрут. Не сожрут, у нас автомат есть, не ной, что ты такой сциклывый, даже хуже бабы, как дитё малое, ноешь - ноешь. Так переночевали, под открытым небом, Сашка хотел костер разжечь, но Иван запретил, на орал на - него. Ты что дурак мы даже не знаем где мы, это хорошо, если рядом окажутся партизаны, а если немцы, тогда что,- а про себя подумал, что - что висельница будет вот что. На второй день только начало за светать, беглецы тронулись опять в путь, не зная ни дороги, ни места назначения куда идти. Они даже не знали, в каком направлении нужно было идти. Но Иван все равно вел своих друзей, в надежде на то что скоро на бредет на своих. Шли долго Иван как всегда шел в приди, в друг он остановился, - Стойте, сказал,- и начал глубоко вдыхать воздух - внюхиваться. Что с тобой, - спросил Коля.
   Подождите где - то, не далеко жгут костер - пахнет дымом. Так орлы рты закрыли и тихо замной, старайтесь на ветки не наступать, что бы от вас и шороху слышно не было, - предупредил Иван. Вскоре перед ними показался охотничий домик, из трубы которого, тянулся тоненькой змейкой дым. Так сидим и ждем пока кто - то не выйдет из дому. Приказал Иван. Да зачем ждать, давайте постучим в дверь, узнаем, кто там есть. Может и по жрать дадут чего - то, - предложил Сашка.
   Сиди дурак, ты знаешь кто там, остановив его, - спросил Иван. Нет? И я незнаю, так что сидим и ждем пока кто не будь выйдет из дому. А то нам в место по жрать свинца дадут.
  
   Прошло не много времени, в избушке заскрипела дверь. Вышел мужик среднего роста с берданкой в руке, возле избушки стояла колодка, а в ней загнанный торчал топор с боку лежала на пиленая куча полен. Он поставил берданку под стену, прикладом в низ, взял топор в руки и стал лихо их рубить полена. Так теперь пора сказал Иван. Коля ты сейчас подойдешь к нему , общим пускай ему пыль в глаза. А ты дурак сиди здесь, и носа не высовывай, а я обойду его с заде, все иди. Коля пошел прямо к мужику, и начал пускать ему пыль в глаза. Здравствуйте добрый человек. Тот услышав человеческий голос, чего не ожидал услышать, испугался, отбросил топор в сторону, схватив берданку наставив на не прошенного гостя. Ты кто, откуда ты здесь взялся,- испугано спросил он гостя. Коля видя что хозяин испуганный, подумал про себя, от черт хоть бы не застрелил. И страх его охватил не меньше чем самого хозяина.
   Я из Дубно дядя, не бойтесь, чего вы сразу за оружие, я заблудился, мы с ребятами пошли за грибами, я от стал, и теперь не знаю где я и как дорогу домой найти. Не подскажите как выбраться и лесу. Хозяин внимательно выслушал гостя и уже с улыбкой на лице спросил его. Сынок ты хоть знаешь, где оно находится то Дубно, про которое ты вот говоришь. Нет я же говорю, что я заблудился. Ты я вижу из такого Дубно, как и я, - теперь уже строго сказал хозяин непрошенному гостю.
   Пока Коля пускал пыль в глаза мужику , Иван тих и незаметно обошел вокруг избушки, подошел к мужику со спины, и ткнул ему автомат в спину. Спокойно дядя , брось берданку, мы убивать тебя не хотим, нам просто нужно узнать дорогу, сказал хозяину Иван. Но тот с перепугу закаменел, не ответил ни слова. Коля подбежал к хозяину выхватив, оружие с рук. Хлопцы не дурите, я живу один, у меня нет ни чего, - заговорил, наконец хозяин. Ты кто, что здесь делаешь, в доме есть еще кот, - спросил Иван перепуганного хозяина. Нет здесь больше никого я один, это мое зимовье, я охотник, охочусь здесь, это мои, так сказать угодья. Иван опустил автомат, и коле сказал, что бы тот то же опустил берданку, и крикнул громко, чу - тли не на весь лес, ей заяц, но в ответ слышно было только эхо, - вот трус сказал он вслух, и заорал еще сильней. Саня ты где. Я тут, - ответил тот. Выходи не бойся тут кажется свои, правда дядя, смотря на охотника спросил его Иван. А что ты нам не веришь. А кто вас знает, что вы за люди. Да нормальные мы люди. Иван подошел к Коле взял берданку и од дал охотнику, на возьми сою сорокапятку, может тогда поверишь что мы тебе плохого не желаем. Хозяин взял в руки оружие, покрутил его, посмотрел на незваных гостей, поставил берданку под стену как и раньше. Ну ладно, - сказал он , - вижу вы ив правду не разбойники. Ну теперь поверил, ты лучше дядька скажи где мы, - задал хозяину Иван вопрос. Мы где то в двадцати километрах от Волынска, - ответил хозяин. Ого аж куда забрели, удивились пацаны, и до Житомира не далеко.
   Мужик этот бы обычным охотником из Волынска. Раз в месяц , а иногда и два, приходил сюда на недельку по охотится, силки проверить, забрать добычу. Звать его было Витей, тоесть дядей Витей, в общих чертах человеком был не плохим. Гости рассказали хозяину что к чему. И как сюда попали, а точнее как здесь оказались, у его охотничьего, домика.
   Хозяин их внимательно выслушал, а потом скал. Ну вот что хлопчики, пойдемте в хату там и потолкуем по душам. Хозяин их угостил чем был богат, и видя что у пацанов дело без выходное, а точнее вообще дрянь, стал им говорить.
   Ребята живите пока здесь у меня. Сюда никто не ходит, немцы вообще так далеко в лес не заходят, вас здесь сам черт с огнем не найдет. Вам домой нельзя, кто то продаст и все, сразу расстреляют, - да это мы и сами знаем, согласился Иван. Поживите пока здесь на зимовье моем, про него никто без меня не знает. Я его не за долго до войны построил, да вы должны и сами знать что такие места никому выдаются, а весна прейдет там и видно будет. Силки будите проверять, охотится, а я рас в месяц буду к вам приезжать, с продуктами кое какими, и новости буду вам привозить, и мне будет хорошо и вам.
   Делать было не чего, от такого предложения ребята отказаться просто не могли, и Иван охотно сказал охотнику. Ну лады дядя Витя, ты нас уговорил. Только смотри дядя, язык не распускай. Да ты что сынок, я же не иуда, у меня в самого двое сыновей на фронте, - обидчиво сказал охотник Ивану. Да ладно дядя Витя не надо сердится, это я так к слову сказал, забудь. То что они будут жить в домике, охотнику было выгодно. Потом он как и обещал, раз в месяц привозил, соль спички табаку, и самое ценное, новости.
   Забирал готовую дичь, рассказывал постояльцам новости, что делается в городе, и с ново уходил. Как то под новый год пацаны пошли проверять капканы и силки. Шли осторожно , зима укрыла землю не очень толстым шаром снега, тропы были отчетливо видны, Ивана взгляд был пристально привязан за тропу. Сашка по своей рассеянности, засмотрелся по сторонам, а под ноги не глядел, и угодил в какой - то,(по словам Ивана, здоровенный капкан). Этот капкан был очень сильным, рассчитан на особого зверя, ударил так крепко, что перебил ему кость. Сашка от внезапной боли заорал на весь лес, не своим голосом. Оба друга, Иван и Коля которые находились не далеко, оглянулись и ничего сразу не поняли. Что случилось и почему он орет не своим голосом. Оба бросились сразу же ему на помощь. Когда нашли друга картина была не из веселых. Сашка валялся на земле в луже крови, нога торчала в капкане. Начали вытаскивать ногу с капкана. Один держит капкан, другой тянет ногу, а тот орет не своим голосом, Иван не выдержал воплей раненного товарища в злости сказал Коле, - да закрой ты ему рот, его скоро немцы услышат, а звери так уже давно разбежались кто куда, нас же слышно на весь лес. Коля заткнул Сашке рот, Иван придавил пружину капкана, и вытащил ему ногу, через пару минут тот в роди бы замолчал, перейдя на тихий стон. Иван снял ему сапог, поднял штанину, картина была на лицо. Удар пришелся чуть выше косточки, кровь хлестала с обеих сторон.
   Что теперь с ним делать,- спросил Коля у Иван.
   Что - что, вообще без ума, снимай быстро пояс, кровь ему нужно остановить, быстро пояс снимай. Коля снял пояс и тыкнул его Ивану, - на. Зачем ты мне его даешь, чуть ниже колена перетяни ему ногу, ему же кровь нужно остановить, что ты такой тупой, Колян ты, наверное только что и можешь, как по карманам шарить. Сашка скулил но уже не орал на весь лес. Коля перетянул ему ногу. Ну что Санек больно а, - спросил он его. Уже нет, но ногу не чувствую. Ладно и так зверей распугали всех. Хорошо хоть не очень далеко отошли, сказал Иван. Пацаны взяли друга под руки и потащили к зимовью.
   В избушке только положили его на топчан, как он сразу же потерял сознание. Что это с ним, - спросил Коля Ивана. Что ты не видишь, сознание он потерял, повидиму из за того что крови много потерял. Ему сейчас в больницу нужно, так что здесь поделаешь. Ладно Коля сегодня побудешь с ним ,печку разожги, в общим будь по хозяйству, а я пойду, проверю силки и капканы. Так день и прошел. Иван вернулся вечером с не плохой добычей. Вошел в избушку бросил зайца на пол. Иди, ободри его, а то я замерз, и жрать хочу как волк. Сашка как, спросил он Колю. Ни как до сих пор в сознание не приходил, так вот бревном и лежит, - ответил тот Ивану. Коля взял зайца и ушел на улицу. Иван взял лампу. Подошел к раненном, поднял штанину посмотрел, про себя размышляя. Черт это плохо, если через пару часов не прейдет в сознание, то утром придется его зарыть. Коля вошел в избушку с готовым зайцем, оборвал Ивана мысль. Вскоре в избушке запахло мясом, сели за стол, как вдруг Сашка спросил. Пацаны а сколько время, это что, утро или вечер. Оба товарища с удивлением посмотрели друг на друга, и молча кинулись к раненном товарищу. Слава богу, очнулся, значит жив,- сказал Иван.
   Как ты себя чувствуешь,- спросил его Иван. Да так, живой, - ответил он. Саня, ты же целый день пролежал без сознания. Коля возле тебя все время просидел, мы уж думали, что тебе все кранты. А ты смотри, молодец отошел, значит жить будешь. Есть хочешь,- спросил его Иван. Нет, - ответил раненый. В тот вечер хоть и есть он не захотел, но чаю его все равно заставили выпить.
   Прошло пару дней. Нога у Сашки страшно распухла и начала синеть. Он стал бредить, есть вообще не ел, только один чай пил. Во второй день после случившегося, вечером Сашка опять стал бредить без сознания, но вдруг пришел в себя. Пацаны а мы это где, это ночь или день, - спросил он друзей. В лесу, у охотника, - ответил Коля.
   Долго я здесь лежу, спросил он опять. Больше недели, - ответил Иван. А, протянул тот.
   Иван подошел к раненному, и попросил его. Слышишь, Саня подыми ногу,- не могу.
   А пальцами можешь пошевелить. Нет, - горестно ответил тот. Иван про себя подумал все ясно, у него кажется гангрена, нужно что - то решать, и быстро. Слушай коля, пошли по курим, за одно и дров еще возьмем. Вышли на улицу. Иван закурили, и стал говорить Коле. Послушай Колян, у Сашки началась гангрена.
   А что это такое?- встревожено, спросил Сашка.
   Что это? Помнишь дядю Васю? Помнишь, как ему ногу отрезали.
   Ну, помню, и что с этого, причем здесь Саня.
   Да потому, ему ногу отрезали, что у него тоже была гангрена - заражение крови это, понял теперь. Охотник наш хренов, умник, наверное, смазывает капканы всякой гадостью, может дегтем или еще чем. Зачем ему это нужно, - спросил Коля.
   Как зачем? Затем, чтобы зверь человека не учуял. Зверь же если учует человека, близко не подойдет к капкану.
   Ну теперь все ясно. А я что охотник, я еще так далеко и в лес никогда не заходил. Это ты с Лемком часто в лесу бываешь. Слушай Вань, а что теперь с Саней будет.
   Ничего хорошего. Ты видел покуда, у него нога синяя?
   Да, до колена, и распухать стала выше.
   Ну так вот ,- сказал Иван, - вот до колена ему нужно ногу и отрубить.
   Чего отрубить, какую ногу, кому. Да успокойся, не тебе, чегокаешь. Ногу нужно Сашке отрубить до колена, если мы этого не сделаем , то ему кранты, сдохнет, у него же заражения крови, поэтому он и в горячке, бредит,. Понял дубина. Да? Теперь понятно, только одного не понятно. Кто ему эту ногу рубить будет. Как кто, ты и будешь, - прямо в глаза сказал ему Иван. А чего это я, я не могу, чуть, что так сразу я. А почему ты не хочешь. Да Коля хороший ты дружбан. По карман ты шарить за всегда в охоте, людей убивать не боишься, а вот корешу помочь. Так ты засцал. Да почему сразу засцал, он корефан, я просто из уважения не могу. Тебе я вижу все побоку. Причем здесь побоку, если будет на да, я и тебе две ноги отрублю, лишь бы ты был жив, все хватит, пошли. В полном серьезе, сказал Иван.
   Зашли в избушку, Сашка попросил закурить. Коля быстро закрутил самокрутку, подал раненном товарищу, - держи, сказал. Слушай Санек тут дело вот какое, - начал грустно говорить с ним Иван. Но не успел он сказать и двух слов как Сашка его перебил.
   Вы что, хотите меня здесь одного бросить?
   Нет, успокоил его Иван, - у тебя Саня гангрена началась.
   Ну и что, а что это такое, - спросил осторожно он Ивана.
   Что это такое, - да ничего хорошего, если тебе не удалить зараженную часть ноги, то ты Санек протянешь не больше недели. Откуда ты это знаешь, подумаешь рана на ноге заживет, и все дела. Не хрена себе ногу отрубить, вы не могли себе еще лучше, что не будь придумать.
   Саня не отрубить, а удалить, и не ногу, а зараженную часть тела, и это для того что бы глупец дальше жил на этом свете. Но тот после таких слов Ивана, чуть ли не взвыл на всю избушку. Нет - нет, не дам, сдохну, а не дам! Как же я буду без ноги? Кому я потом буду нужен? Коля перебил его. А кому ты будешь дохлый нужен. Знаешь сколько людей без ног и рук живут, и ничего. Зато тебя в Германию не заберут.
   Это точно поддержал его Иван, - ну что согласен, спросил его еще рас.
   На что согласен. Как на что, ногу удалить. На что же еще.
   Хлопцы я боюсь, еле вымолвил тот.
   Да не бойся Санек глаза закроешь и все Иван это тебе сделает быстро и не больно, правда, - посмотревши на Ивана, сказал Коля раненному товарищу. Правда, поддержал Иван Колю. Но Сашка немного помолчал, поразмыслил пару минут про себя, отказался на прочь. Через неделю опухоль у него дошла до бедра. Потом опять отключился и не приходя в сознание промучившись еще два дня умер ночью.
   Утром как обычно Коля просыпался первым. Также было, и в то утро. Коля проснулся и сразу к больному, но тот уже был холодный. Начал кричать, Иван.
   Тот схватился толком не проснувшись, спросил. Что такое что ты орешь, что случилось. Немцы наступают что ли. Сашка умер, горестно сказал Коля Ивану.
   Но Ивана это не удивило. Умер, так умер, чего орать на вес лес, - сказал он другу безразлично, как будто во дворе сдох, цепной пес.
   Иван это же Саня умер.
   Ну и что, что Саня? А ты что думал что если это Саня так что, не человек и гангрена пройдет у него сама по себе. Сам виноват, если бы дал ногу отрубить, сейчас был бы жив, но он не захотел. Что с ним теперь будем делать? Смотрел на холодный труп как малое дитя Коля.
   Зароем в лесу, холодно ответил ему Иван.
   Как зароем, - удивлено спросил Коля.
   Да вот так, зароем и все, - начал орать Иван, - а что он будет вод так и лежать, бери лопату иди, выбери место, где нет зарослей и начинай рыть яму. В углу возле двери стояла лопата, Коля молча взял ее и пошел на улицу. Иван, тоже одевшись, вышел за ним.
   К вечеру тело Сашки положили в яму, зарыли по солдатски, как вовремя военных действий. Фуражкой накрыли лицо и все, так и похоронили.
   Через пару недель и охотник явился. Пришел начал новости рассказывать про наступление наших войск. Долго тарахтел, а потом посмотревши по сторонам спросил.
   Что - то я не пойму, а где же ваш Сашка? Что - то я его не вижу. Спросил он пацанов.
   Иван встал со скамейки и говорит ему.
   Пошли с нами сам увидишь.
   Все втроем вышли с избушки, направились в лес, пройдя метров тридцать подошли к одинокой могиле, - вот здесь он. Показал Иван рукой на могилу. Коля стоял молча ничего не говорил. Что это спросил охотник у постояльцев.
   А что вы разве не видите - могила, Сашка здесь похоронен.
   Как похоронен вы что его убили, - испугано спросил охотник.
   Что ты несешь дядя Витя, ты лучше скажи, чем ты свои капканы смазываешь, перед тем как ставишь их, - спросил Иван охотника.
   Ну как чем? - удивился охотник, - Дегтем, грибов всяких на собираю, сварю все в мести, окуну в отвар, перед тем как ставить, что бы зверь человека не учуял, а что.
   Да ничего. Вот эта гадость твоя дядя Витя, и погубила Сашку нашего.
   Пацаны, рассказали охотнику все, как было.
   Да, вод дела, это же на до, такому случится. Спасти его ребята можно было, но вы молодые и ни знали, как нужно было поступать в таком случае. Ну и как нужно было поступить в том случае, не ужели есть лекарство, - спросил Иван охотника. Да есть одно еще дедовское, но теперь уже все равно поздно. Ну так чего ты тянешь, говори какое, - настоял Иван. Ребятки в этом деле, запомните на будущие, помогает только собственная моча, способ проверенный годами. Мне про него еще мой дед рассказывал, и сами на будущие запомните. Переночевав охотник утром ушел с ново. И так было еще много рас. Жизнь в лесу у пацанов проходила одно образно, можно сказать, как в тюрьме, каждый день одно и тоже, одно образно. Единственное развлечение было у по невольных постояльцев, новости охотника, рас, или два в месяц. Однажды в середине весны, пацаны вернулись к избушки с собранной добычей из леса. Охотник уже сидел на пороге избушки пьяный, а рядом с ним стоял бутыль с самогоном. Он увидел пацанов, и радостно закричал:
   Здорово хлопцы, родные мои, как я рад вас видеть, - закричал охотник на весь лес.
   Здравствуйте дядя Витя, - поздоровались пацаны. Это что у вас за праздник, - спросил Иван охотника.
   Ну хлопцы вы свободны, - сказал пьяный охотник.
   Не понял , - удивился Иван, посмотрев на Колю потом на охотника, - немцы что, всем вольные раздают что ли? Объясни нормально дядя Витя.
   Да что здесь объяснять хлопцы? - отпив еще немного самогона прямо с бутыля, он продолжил, - хлопчики родненькие. Уже неделю как наши войска освободили всю нашу родную Украину. Поняли теперь. Пацаны переглянулись один на одного, и в один голос сказали. Вод теперь поняли, - радостно ответили охотнику.
   В тот день радости у всех было с полна. Целый вечер пили самогон, желали друг другу добра, и всячески восславляли Сталина, и нашу Героическую Красную Армию.
   Утром все быстро собрались и ушли. Охотник их вел такими дорогами, что сам бы черт ногу сломал пока нашел бы их, а не то что там немцы. В Новограде пацаны попрощались с охотником, всячески его поблагодарив за помощь в трудный их час. Ударивши по руках по невольные друзья, разошлись по своих сторонах. Охотник ушел к себе домой, а пацаны ушли к себе, домой в южном направление. Так их дороги разошлись на всегда , больше Иван этого человека никогда не видел.
   Путь домой шел через Житомир. Город после военных действий пострадал очень сильно. По чти весь город лежал в руинах, но зато когда вошли в родной Коростышев на строение поднялось сильно. Радовало все родные улицы, и даже та страшная комендатура, к которой у всех жителей города вызывала, страх и отвращение. Сам городок почти не пострадал, его немцы не обороняли, он им был не нужен.
   Домой пришли полуживые. Иван вошел во двор, мать была в хате. Он подошел к двери, сел на пороге и долго смотрел еще в лес. Скрипнула дверь, мать вышла на порог и увидела впереди себя сидящего сына. Хоть он и сидел к ней спиной, но кто не узнает родного сына, брата или сестру? Ианчик ты, ахнула мать увидев сына.
   Иван обернулся и увидел мать. Его не было всего несколько месяцев, но для матери это была целая вечность. Начались слезы причитания. Сынок родной, живой я уже и не знала, что и думать. Иван не любил материных слез, потому и оборвал ее причитания.
   Ну что ты мать, успокойся, я уже дома, я же тебе говорил, что вернусь. Зашли в хату. Мать пристал с расспросами, о том о сем, а потом вдруг спросила про ребят. Коля с Сашей тоже вернулись, как они. Мам Коля вернулся, с ним все хорошо, а вот Сашка нет. Он снами в мести не был. Его оправили в другую сторону, мы и сами не знаем куда, даже. Мать вернется и он, не переживай. Вот увидишь потом сама.
   По дороге домой Иван с Колей договорились зарание. Что говорить про него, его матери говорить не будут, во избежание всяких неприятностей. Кто знает, как это все воспримет старуха, не дай бог еще руки на себя наложит, лучше она ничего не будет знать. Пускай думает, что он жив. И ждет его, это будет лучше. Так решили Коля с Иваном.
   А вы тут как, Лемко как, - сменил тему Иван.
   Да что Лемко, что ему будет, жив здоров, сегодня только он за солью приходил.
   Иван покушал что было, переоделся и лег спать.
   Утром не свет не заря, когда Иван видел еще второй сон, его кто то, нагло и сильно, тормошил вовсю. Иван вставай, да вставай ты, так можно и всю жизнь проспать.
   Он открыл глаза, и увидел перед собой, пожилого и доброго, все такого же веселого Лемка. Только в этот рас, лицо у него не было веселое. Он стоял возле кровати, слезы у него катились с глаз ручьями. Он плакал словно маленький ребенок, которому не дали, на новый год конфету. Сквозь слезы он вымолвил. Здравствуй Ваня. Иван встал с кровати и крепко обнял пожилого Лемка. В тот день, Лемко от Ивана не отходил не на шаг. Он так престал со своими расспросами, что и почему, что у Ивана не хватало лжи. Он уже не знал что ему еще врать, и когда он ему конкретно надоел, тот не выдержал сказал. Слушай дядька Лемко, иди ко ты займись чем то по делу. Что ты бродишь целый день за мной. Привязался как щенок, ну спасу от тебя уже нет. Лемко и сам понял что уже надоел Ивану, - да извини Ваня, я уже наверное точно тебе надоел, пойду уже домой. Иван увидел что Лемко немного обиделся, решил его успокоить. Дядька Лемко не серчай, ну ты сам ты пойми, я же ни малое дите, чтобы за мной бродить целый день, боясь чтобы я не упал в лужу. Да не, все нормально, это ты меня извини, - сказал Лемко и ушел к себе домой.
   Прошло больше года. За это время ничего интересного в Ивановой жизни не произошло. И наконец пришла, неожиданно долгожданная, Великая Победа.
   Та Победа, которую ждали так долго, почти пять страшных лет. Ждали и верили в нее, и ту о которой не было сомнений не у кого. Это было как гром, среди ясного дня, в зимнюю пору. Голос Левитана разнесся по всему Миру. Но в то время для наших людей это был голос не Левитана. Это был голос, самого господа бога с небес. Люди стояли толпами возле громкоговорителей и плакали. Казалось что слезам от радости, нет, и не будет предела. Наша много страдальная земля гудела радостью. Тогда у людей на устах были слова лишь одни. Слава богу, мы победили. Победа, дождались, еще рас Победа.
   Прошло время люди стали привыкать, к чистой, очищенной, от фашисткой нечисти земли. Но как говорят в народе. Все всегда проходит. Или как когда - то, сказал Царь Соломон. Все проходит, и это пройдет. Также и великая радость Победы. Она не забылась, и никогда не забудется. Она навечно останется в сердцах нашего, Великого, много страдального народа. Но она тоже прошла в свое время. И после той Великой Победы наступила нищета, а за ней, страшная опять голодовка, которую никто никогда не забудет. Тогда еще не была забыта страшная голодовка тридцать третьего года. И люди также, для того, что бы выжить, шли просто на разбой. Спасаясь, сами, и спася свои семьи. От страшного голода. Всем хорошо известно, что человек во время голода, теряет рассудок. Конечно в нынешнее время, большинству этого не понять. Но тем людям, которые прошли то страшное время, это хорошо известно. Тот страх, страх перед голодом остался у них на всегда. Что доказывает само собой. Те люди, которые пережили тот страшный ужас голода. И те которые, чудом выжили, и дожили, до наших дней. Запасаются продуктами и посей день, боясь умереть с голоду. Человек который прошел то время, прочитав мои строки, он вспомнит тот ужас, и подтвердит правдивость моих строк. Возросла преступность, появились банды, которые возросли до группировок, а потом и переросли в кланы. В тоже послевоенное время появилась и страшная банда, (черная кошка) которая наводила ужас, на весь необъятный Советский Союз. Черная слава об этой банде летала по всей нашей Родене, и далеко за ее пределами. Но никто не знал от куда взялась эта банда, и кто воплотил ее страшное название. Навеки посеяв страх, в сердцах наших людей. Также, оставив навеки и память, об этой банде, а точнее, бандах. Однажды вечером пришел Коля. Лицо у него было расстроенное.
   У Коли была младшая сестра Лена. Ей было четырнадцать лет. Мама послала ее к тетке, которая жила на другом конце города. Дело было под вечер, когда она возвращалась домой, двое подвыпивших, отморозков, избили ее ограбили, и изнасиловали.
   В те времена это было страшным позором, для не замужних девушек, а для, малолетних - вообще неописуемым позором и стыдом. После которого за частую, налаживали на себя руки. Здорово Иван, - поздоровался Коля. Иван посмотрел на друга и сразу заметил не ладное. Что случилось, - спросил он его. Но Коля молчал.
   Слышишь ты что язык проглотил, говори. Настоял Иван на своем вопросе. Да что, у меня можно сказать беда, - печально ответил он.
   Тем более говори. И тогда Коля рассказал корешу, что случилось с его сестрой вчера.
   А кто они эти твари ты их знаешь, - спросил Иван.
   Нет, но скоро буду знать. Сегодня точно.
   Ну что пошли - неожиданно предложил Коля Ивану.
   Куда, - тот спросил его.
   В центр. Возле базара через пару часов, меня будет ждать хлопчик. Он должен узнать, и мне сказать, кто это сделал с сестрой. Я две пачки папирос отдал за это.
   А не соврет, - спросил его Иван.
   Думаю что нет. Я ему еще пачку пообещал, если все будет точно. Да и вообще зачем этой шпане с нами сорится. Через час они уже были на том мести, где Коля назначил встречу пацану. Постояли покурили, но пацаненка этого не было. Прошло еще больше часа, но тот не появлялся. Иван плюнул и говорит.
   Надул тебя пацан. Теперь придется и ему башку оторвать, по мимо тех двоих.
   Не может быть, - не соглашался Коля. Я ему ноги по отрываю за это козлу сопливому.
   Уже начало темнеть Иван заметил, как вдали показался не высокий силуэт. Колян а ну глянь это не твой разведчик идет. Где,- спросил он.
   Иван показал ему рукой, на невысокою тень, которая все ближе, приближалась, к ним.
   Это был тот самый хлопчик, которого ждал с новостями Коля. Звали его Сережа, кличка была у него свыст. Прозван был этой кличкой за того что нижние зубы были очень редкими. Он когда разговаривал то подсвистывал, не охоче, за это и был прозван. (Свыст)
   Отец его погиб на фронте. Мать была сука немецкая. Наши войска когда освободили город, ее забрали, так никто и не знал куда она делась, и где она.
   Свист начал быстро приближаться, и Коля его быстро узнал.
   Это он, - шепнул он Ивану.
   Кто, - спросил Иван. Свыст, - ответил Коля.
   Какой еще Свыст.
   Тот которого мы так долго ждем, - ответил Ивану Коля.
   А почему Свыст, - потому что, когда говорит, подсвистывает сквозь зубы.
   Свыст подошел и на блатном жаргоне поздоровался с Колей за руку.
   Привет Колян. А это кто, - посмотревши на Ивана спросил он его. Кореш мой не сцы. Говори узнал, - спросил Коля блатного шкета.
   Да, но, давай отойдем.
   Зачем, я же тебе уже сказал, это мой кореш, отвечаю.
   Свыст посмотрел на Ивана и еще рас, сказал, - ну смотри, кореш так кореш.
   Гони еще пачку папирос. Это сделали не свои, но я знаю где эти гады кочуют.
   От куда они спросил Коля. Не из наших кажись из Житомира.
   А что они здесь делают, - спросил Коля у пацана.
   Не знаю, они тут уже второю неделю, - ответил он Коле. А ты папиросы принес.
   На держи, - ткнул он ему еще пачку папирос, веди нас к ним.
   Куда? К этим козлам.
   Мы так не договаривались, - робковато возразил Свыст.
   Веди а то, - клацнул ножом Коля ,и Свыст понял, что деваться ему не куда. Або пан або пропал. Ну ладно, хорошо пошли.
   Только я вас веду на то место где они, я им на глаза показываться не буду.
   Иди уже, - ткнул его Коля ножом,- давай показывай быстрее где эти падлы.
   И Свыст не охоче, повел корешей к обидчикам Коленной сестры.
   Не далеко от базара, в квартале ходьбы, стояло заброшенное здание.
   Пацаны тихонько зашли в него, немного прошли по коридору, послышались голоса. Свыст резко остановился сказал, - я дальше не пойду хоть убейте, и зачем я вообще с вами с вязался.
   А дальше и не надо. Смотри будешь болтать язык отрежем. Пригрозил Коля, Понял?- да все ясно, - уверил Свыст и скрылся в темноте.
   Парни прошли еще немного, и повернули на уже видный свет от костра из комнаты.
   Двое сидело у огня и о чем - то болтали. Увидев не знакомых взрослых парней, они видимо сразу хотели бежать, но бежать - было не куда. Окно в комнате было всего лишь одно, да и то заложено мешками с песком. Ну что ребята греемся, - спросил Коля у обидчиков. Да греемся, а что?, - нагло ответил один.
   Да ничего, вопрос к вам есть один.
   Какие еще вопросы,? вы кто, - все также нагло дерзил один.
   Так позавчера, вы козлы. обидели одну девочку. На ней были сережки, они хоть и простые, но надо вернуть. Теперь понятно, или еще рас повторить.
   Какие сережки мы не кого не трогали, вы наверное нас с кем - то перепутали, - все также нагло огрызался один сорванец.
   Значит так огрызки вы сейчас отдаете сережки, и мы вам просто выбьем зубы и все, а нет - убьем обеих, говорю вам точно.
   Урки уперлись обое. Мы некого не трогали, что вы хотите, мы вообще не местные. Какие сережки, нет у нас ничего. Можете по карманам пошарить, если ни верите, на и один вывернул карманы штанов.
   Что ты с ним базаришь Колян, ты что не видишь, они от мороженые.
   Пришлось бить сразу наглого. Его забили до полу смерти. Пошмонали хорошо по карманам, нет ничего. Подошли к другому.
   Тот стоял молча вытаращив глаза, и шарил что - то у себя в кармане.
   Вытянул руку с кармана, протянувши сказал. Вот серьги.
   Это не я, это он предложил, и на девку он тоже предложил. Я не виноват.
   А бил ведь ты тоже, - спросил его Иван.
   Я всего рас ударил, и то для того, что бы не орала, - трусливо ответил шакаленок.
   Почувствовал реальную, угрозу смерти, шакаленок взмолился. Ребята не бейте, не убивайте, мы больше не будем. Мы вообще не местные, из города уйдем.
   Сколько тебе лет, - спросил его Иван.
   Четырнадцать, - ответил тот.
   А корешу твоему сколько, - также ответил тот.
   Не бойся, мы тебя бить не будем, ты на это пока не заслужил.
   Он вытащил мойку с кармана, подошел к нему, и ударил его по шее. Кровь брызнула во все стороны, запачкав Ивану одежду. Вод черт, - выругался он.
   Парень медленно упал на колени, хрипя, захлебываясь собственной кровью.
   Так ну а с этим что будем делать, - спросил Иван Колю.
   Да мы кажется. Забили его до смерти, - ответил он Ивану.
   До смерти или не до смерти, это не имеет значения. На мойку добей его, он еще живой.
   Кто я испугано сказал Коля, с мойкой в руке. А кто же еще тут вроде бы окромя нас, нет больше никого.
   Я уже и так за тебя одного порешил.
   Послушай Иван, ты бы не мог, и этого отправить на тот свет, а то мне что - то не по себе.
   С тобой все ясно, дай сюда мойку, - сказал Иван.
   Ван взял мойку, подошел к лежащему ублюдку, взял его за волосы пре подняв голову от пола, и одним движением, как мясник быку , перерезал горло.
   Ну что все, - спросил Коля Ивана, - вод теперь все, можно уходить ответил тот.
   Тогда пошли быстрей отсюда, - поторопил он, Ивана.
   Быстро и не заметно парни вышли из здания, и исчезли в темноте.
   По дороге Иван спросил у Коли.
   Колян а этот Свыст, что вообще за пацан.
   Да так, говорят, не плохо по карманам на базаре работает, меж таких как сам в авторитете.
   Я не про то, чем он занимается.
   А про что, что тебя интересует.
   Я про - то, а что если он догадается, что это мы этих урок порешили. А он не дурак, и так догадается, чья это работа, не нравится мне все это.
   Ну и что, что он догадается. Трепаться он не станет, он не из таких. Нет, на оборот будет рад, это ему на руку, без них ему больше работы на базаре, спокойней. Так что все нормально, можешь не переживать.
   На этом ударили по рукам, и разошлись по домам.
   Утром Ивану, этот бродяга Свыст, все не давал покоя, - стремно все это было, размышлял про себя Иван. Пацан все таки, погорит где то на чужом кармане. Менты возьмут на одном, росколят совсем на другом, и все.
   Парень, он не глупый, надо его использовать, а потом и его отправить туда куда надо, иначе нельзя. Так и поступим, окончательно для себя решил Иван.
   Он накинул френч и уже дошел до калитки, как мать позвала его.
   Ваня сынок, куда ты пошел, куда ты все ходишь целыми днями. Занялся бы, ты лучше дома по хозяйству, работы сколько кто же ее будет делать, а ты все ходишь и ходишь.
   Я по делу, скоро вернусь, - коротко и холодно, ответил он матери и ушел.
   По дороге сразу встретил Лемка, тот поздоровавшись, спросил Ивана дома ли мать.
   Да, - также коротко как и матери, ответил он Лемму, и ушел своей дорогой.
   Лемко зашел во двор. Надя стояла возле хаты, лицо у нее было печальное.
   Лемко поздоровавшись, сказал. Только что Ивана видел, встретил его, спешил куда - то.
   Куда это он так. Как?, - спросила Надя.
   Да как на пожар, даже руки не подал, махнул рукой и ушел.
   Не знаю, он мне никогда не говорит, куда идет, - горестно ответила она Лекмку.
   Надя почему ты такая взволнованна,- спросил он хозяйку.
   Да за него сорванца, а за кого мне еще волноваться.
   А что он такого страшного на творил, что бы так волноваться.
   Да потому что, вечерами стал приходить под выпевший, папиросы на хожу в карманах, деньги. Ну и что, он же мужчина, мне кажется это нормально, - заступался перед Надеждой, Лемко за Ивана.
   Да ладно тебе, мужчина. Какой он еще мужчина, дите он еще, несмышленое, и ты мне тут за ним руку тянешь.
   Совсем в отца не пошел. Ну в кого он такой уродился, не знаю. И стала плакать, жаловаться, еще пуще Лемку, - а когда немного успокоилась, говорит.
   Вот пошли сосед, я тебе что - то покажу.
   Они вошли в хату, на стуле висела рубаха Ивана. Надя ее взяла и подала Лемку. На посмотри, - сказала она. Лемко взял в руки рубаху, осмотрел ее. Он все сразу понял, но виду подавать не хотел.
   Ну и что здесь, пятно. Мало ли где пацан мог вымазать. Так что теперь из за какого то пятна нужно тревогу подымать. Знаешь Надя но мне кажется ты не права, по отношению к своему сыну, - недовольно сказал ей сосед.
   Ты, что такое мелишь. Ты, хоть из меня, то дурочку не делай, Лемко. Ты что не видишь - кровь это. Господи, почему он такой? Был бы сейчас отец, он бы с ним поговорил, а так, что я ему могу сделать?
   Ты Надя не переживай, плохого, тоже в голову не надо брать. Он парень хоть и молодой, но, скажу тебе, он с головой парень, хоть еще и молод.
   Все будет хорошо. Подумаешь там, подрались, меж собой пацаны, с кем не бывает. В их возрасте, это первое дело, друг друга колотить. Лемко стал уже на Надю чуть - ли не кричать. Да хватит тебе, разошолсь защитник, иди к столу я тебя чаем угощу. На этом все и кончилось. Так бы и давно кончила это причитание, - подумал просебя Лемко.
   В те после военные времена, базар долгое время не был шумным. Потому отыскать нужного человека, труда большого не составляло.
   Иван пришел на базар, осмотревшись по сторонам, просебя подумал, - этот гаденыш, должен быть, где то здесь.
   И он пошел по базару на прямик. В углу увидел кучку беспризорников. Подошел ближе,- среди них, он сразу увидел, и того кого искал. Свыст что - то доказывал своим друзьям, размахивая руками, потом сам обернулся и посмотрел на Ивана. Иван подал знак, махнувши рукой, - иди сюда. В ответ на это, он не охотно подошел к нему.
   Чего тебе нужно, - дерзко спросил он Ивана.
   Пошли поговорим, дельце есть одно, - сказал ему Иван.
   Они вышли за территорию базара, Иван остановил его, и спросил, - ты меня узнаешь.
   Да, - ответил он.
   А если хорошо подумать - так узнал или нет?
   Да где - то видел, но не помню где и когда. Молодец пацан, уважаю. Иван вытащил с кармана пачку папирос, закурил, а остальные отдал Свысту.
   Держи. Вижу ты неплохой пацан. Будешь умным, будешь иметь больше, чем пачку папирос. Про меня забудь, и вообще забудь все, -Иван похлопал его по плечу, и ушел.
   Свыст долго стоял и смотрел Ивану в след, потом развернулся и ушел к своим босякам, таким же, как и он. Сам хоть и был на пуган, но за то у него была почти пачка папирос, чем и мог похвастаться перед своими корешами.
   Он подошел к кучке своей банды с дымящей папиросой в зубах. Все на него сразу обратили внимание.
   Ух, ты! - один из беспризорников спросил с интересом, - Серый ты где это папироской разжился. Где - где, шел и нашел, да еле ушел, - он вытащил из кармана папиросы, открыл пачку, и дал двоим закурить. Потом закрыл пачку положив ее обратно себе в карман, с наглой и довольной рожей сказал.
   Это на всех, больше не просите - не дам. День большой - сами ищите, лодари.
   Только и можете, что окурки собирать, и то не всегда, - махнул рукой и ушел.
   Беспризорники это были уникальные дети. Ними можно было поражаться, даже в то, послевоенное, страшное время. Жили они тем, что украдут, выпросят или им подадут.
   Постоянно голодные, босые, оборванные без крова, некоторые из них даже не знали, как их и звать. Большинство из них не знали от куда они родом, но не смотря на все это, никто из них никогда не унывал и не падал духом. У каждого из них, всегда было хорошие настроение. Милиция бывало их отловит, сдаст в приют, но они с ново убегут опять бродят по базару, по городу. Некоторые из бродяжек умирали прямо на улице: одни с голоду, другие от болезни. Но каждый из них был всегда готов залезть в чужой карман, хоть там и не было, ни чего. Эти беспризорники, особенно их предводители, знали все, что делается в городе, они были всюду и везде, могли всегда помочь, и в хорошем, и в плохом деле. Но они страшно не любили когда их обманывают. Они прощали все, и всем.
   Побои надругательства, но не прощали не кому, обмана.
   Свыст шел по базару, вдруг его кто - то дернул за плече. Он обернулся и увидел перед собой еврея Лейбу. Который целыми днями торчал на базаре, тут купит там продаст. В общим, был мелким барыгой, тоесть спекулянтом, а ныне коммерсантом,- да прочем как и все евреи, кто их не знает, этот народ весь Мир знает. Чего тебе надо, Лейба, нет пока ничего, не срезали(украли) мои еще пока ни черта, может под вечер что будет, потом принесу, - равнодушно ответил еврею Свыст.
   Да мне ничего не надо. Сереженька. Как только еврей заговорил ласково с ним, Свыст сразу понял, что хитрому еврею уже, что то нужно, и не просто, кому то, на пакостить.
   Дело у меня Сереженька, к тебе, вот какое. Понимаешь Сережа, я вчера, пришел домой с базара, а часов моих то нет, потерял, где то здесь на базаре. Сережа, помоги найти, я тебя не обижу, ты же меня знаешь. Ты бы спросил, у своих, может кто то из них нашел.
   Ну если эти часы тебе так дороги, что дашь за них, - спросил Свыст у хитрого еврея.
   Еврей посмотрел на пацана, и с хитрой, жадной мордой сказал Свысту.
   Булку хлеба дам, - сказал еврей. Булка хлеба, по тем временам стояла двести рублей, и это нужно было, еще ее найти. Это за простые часы, ты булку хлеба даешь, - улыбнулся Свыст. Ну понимаешь Сережа, эти часы, еще моего дедушки, а ему, еще его дедушка подарил, когда - то, они для меня как реликвия, очень мне дороги. Слушай Лейба, а что такое реликвия, - спросил Свыст Лейбу. Это Сережа, очень старая и дорогая память, родного человека, - с большим усердием, объяснил еврей беспризорнику. Которому его реликвия была нужна как собаке, пятая нога.
   Ну хорошо , булку давай сейчас, а булку, когда часы принесу. Только Свыст заикнулся за вторую булку хлеба. Как еврей начал всячески плакать и прибеднятся.
   Сереженька, родной ты мой, где же я тебе возьму еще одну булку хлеба, у меня только одна, больше нет, я же бедный человек, - расплакался еврей. Кто ты бедный человек. Короче бедный, ты. Одну сейчас, одну когда принесу. А не хочешь как хочешь, - а просебя Свыст подумал,- если дает одну, то даст и другую, значит часы, не простые.
   Еврею страшно не хотелось отдавать две булки хлеба. Жадность была, превыше его, но делать было не чего, и тот согласился. Ну хорошо, пусть будет по твоему, - согласился еврей, и отдал Свысту булку хлеба. Только ты же смотри Сережа, я на тебя очень надеюсь, смотри не обмани, - все еще причитал тот.
   Да не бойся ты, найдем мы тебе твои часы, ты лучше хлеб готовь. С этими словами Свыст ушел от Лейбы. Он просто обошел базар, и так что бы не увидел еврей, подошел к своим корешам. Так пацаны вот видите, - показал он им булку хлеба в руке. Ну видим, и что, - спросил один, из шайки.
   Кто вчера срезал часы, у жида Лейбы, - спросил Свыст.
   Ну я, а что, - послышался из толпы не громкий голос.
   А то, давай их сюда, - забрав у босяка часы, Свыст отдал им хлеб, отломив не большую себе краюху хлеба, сказал им. Жрите, если еще рас узнаю, что будете нычкарить срезанное, ну в общем вы сами знаете что будет. Он развернулся и ушел.
   Тот день у не го был на редкость удачный. Он шел в хорошем настроении, прямо к еврею.
   Лейба как всегда торчал возле лошадей. Там было его законное место на том базаре.
   Свывст подошел к еврею, протянул ему часы, спросил, - твои часы.
   Тот взял в руки часы посмотрел, покрутил. Лицо в него сразу стало веселое, и довольное.
   Мои, мои, родные, - начал причитать еврей. Где же они были, - спросил он беспризорника.
   Какая разница, где они были, ты лучше давай то, о чем договаривались, - сказал он довольному еврею. Тот услышал слова беспризорника, что он потребовал то что ему поправу, причитается за работу, лицо его сразу поменялось. Добрый и ласковый еврей, превратился сразу в злого, и не благодарного зверя. Жадности еврея не было придела, хлеб он отдавать, не хотел, и вовсе не собирался этого делать. Он со злобой посмотрел на беспризорника, и начал орать на весь базар. Вор! Вор! Ворюга, держите его, граждане помогите. Свыст такого, от еврея не ожидал, услышать, от барыги, скупщика краденного. Поворот событий был резким, не только для малолетнего беспризорника, но и для матерого вора. Тот испугался и дал деру, пока не появилась милиция.
   Убежавши на другую сторону базара, он остановился, и стал размышлять просебя. Ну сука, попомнишь, ты еще меня, сволочь жидяча, свидимся еще, этого я тебе не забуду.
   Он шел к своим бродягам, обида ему жгла душу, и эта обида сразу же, переросла в злость, а потом, и в месть.
   Иван с Николаем встретились вечером возле речки, которая протекала, и течет, также по - прежнему, на том же мести, под горным склоном.
   У Николая была с собой бутылка водки немного закуски. С закуской в то после военное время было не очень, потому радовались и куску черного хлеба. Был конец мая, погода стояла хорошая: все везде цвело, и пахло, ласточки в небе парили не находя себе места, можно было присесть где угодно, всюду куда не глянь, всюду было для души.
   Друзья с пустились с горки к самой речки, присели на травку, выпили по одной, потом по том другой, завязался разговор. Коля стал говорить Ивану.
   Слушай Ваня у меня в Бердычеве тетка живет. Брат есть двоюродный. Старший за тебя или младший, - спросил его Иван.
   Да младший на пару лет, а что, - ответил корешу Коля.
   Да ничего, так к слову спросил. И базар там по больше нашего будет, - говорил коля Ивану. Ну и что ты предлагаешь, а Колян? Что ты ходишь вокруг да около, а толком ни чего не говоришь. Давай выкладывай что ты задумал.
   Слушай Ваня, дело есть одно стоющие. Поехали в Житомир, а от туда в Бердычев, поезда уже ходят. Тетка у меня хорошая, примет нас хорошо, погостим, развеемся немного, я тебя с братом своим познакомлю.
   Ну это все ясно, только я не пойму одного, что мы в Бердычеве будем делать, окромя того что гостить у твоей родни. Родня Коля это конечно хорошо. Но в гости, Коля, нужно ездить с деньгами. А не с пустыми карманами, в которых гуляет ветер.
   Ну так слушай дальше меня Ваня. Есть там у меня, на примете, один барыга. Можно его сделать. Верняк тебе говорю, если поедем, жалеть не будем, - уверял Коля Ивана.
   Ну, и когда ты хочешь ехать, - спросил кореша Иван.
   В самом конце месяца. Я брату вчера, письмо написал, теперь жду ответа, должно скоро письмо с ответом прийти, от него. Брат мой Ваня парень не плохой, на него всегда можно положится. Ну лады считай что уговорил. Вот когда прейдет тебе ответ. Сперва я его прочту, а потом точно и поговорим, понял, - такой ответ дал Иван своему корешу.
   Коля был не против. Они допили бутылку водки, ударили по рукам, и разошлись по домам, перед тем договорившись, о встречи, завтра на базаре.
   Иван вернулся домой матери не было дома. Не успел он снять пиджак, как тут и Лемко явился, словно земля лопнула, а из трещины Лемко выскочил.
   Здравствуй Ваня, - начал он говорить, но Иван его перебил.
   Слушай дядька, Лемко ты хотя бы постучал бы, что ли. Также можно и до смерти перепугать. Да, я как то, об этом не подумал, - с неловкостью извинился Лемко.
   Ладно не обижайся, проходи к столу, я сейчас чай поставлю, - пригласил Иван пожилого соседа. Лемко заметил по Ивану что тот с легка выпевший. Но в лицо ему не стал ни чего говорить. Он даже не подал виду, что замечает его легкий, хмелек.
   Через пол часа, как раз на горячий чай, поспела и мать. Все вмести сели за стол, Лемко и говорит. Послушай Ваня мне сегодня говорили, что у нас скоро можно будет учится, на тракториста,- ну и что перебил его Иван. Как ну и что, а ты не хочешь пойти на курсы, - предложил ему Лемко. Чего какие курсы Лемко, зачем они мне. Чего я буду делать потом, на этом тракторе, пахать бесплатно, так как ты на плотни, а мать в больнице, за эти их, трудодни, и пару карточек на хлеб. Пускай за трудодни , берет теперь, и работает тот кто их придумал, Ну Ваня зачем ты так вся страна работает, даже сам Сталин, - мать хотела доказать сыну что он неправ, - но он резко прервал. Так мать, опять ты со своими глупыми разговорами, а теперь еще и трактор, нужен он мне, вот пусть на нем Сталин и работает за свои трудодни, если ему и тебе, так хочется, и все хватит об этом. Они сменили тему разговора, и еще долго все вмести чаевничали. После чего Лемко от благодаривши, ушел к себе домой.
   На следующий день утром Иван оделся и ушел на базар. Мать у порога спросила сына, - куда ты сынок, с самого утра, ты хотя бы чаю попил. Я не хочу мать, скоро вернусь, у меня в городе есть дела. Хлопнувши дверью, Иван ушел.
   Иван пришел на базар, Коли еще не было. Обошел все торговые ряды, но ничего необычного не увидел, все было по старому. Иван подошел к воротам, закурил и стал ждать, кореша. Вскоре после выкуренной папиросы показался и его корефан.
   Он подошел поздоровался, спросил у Ивана, - ты давно здесь?
   Я то давно здесь, а вот тебя где черти носят, недовольно спросил его Иван.
   Да мать прицепилась, еле отцепился от нее, - ответил тот.
   Коля время уже десять часов, через два часа, здесь ничего и не кого не будет.
   Забыл, кто рано встает, тому бог подает, -не довольно разговаривал Иван с Колей.
   Ну ладно, что ты, хватит тебе, все нормально. Пошли лучше по базару пройдемся.
   Я его уже два раза обошел, нет там сегодня ничего, для нас, голяк, - сказал ему Иван.
   Так что же нам порожняком уходить? Мне как - то пустым уходить не охота, - возразил Коля. Возле них, метров за десять стояла какая - то баба продавала семечки. Возле нее собралась не очень большая кучка людей. Коля посмотрел в ее сторону и говорит Ивану.
   Ну вот, Ванек посмотри, баба какая - то, не наша, видно приезжая, а ты говоришь , что нет сегодня ничего. Ну и что, толку с этой бабы, у нее денег там всего сто копеек, и то врятли. Да и не в этом дело. А в чем, - спросил его Коля.
   Да в том, что сумка ее стоит поперед ее на скамейки, ее взять никак не выйдет, это может получится, большой скандал. Да ладно тебе, не таких, брали, стой здесь - с улыбкой на лице, сказал Коля своему корешу, и ушел к бабе. Но как там Коля не крутился, хоть он был и мастер этого дела, но так ничего он и сделал. Через полчаса он вернулся, не с чем. Баба охраняла сумку так, как стережет кот мышу у норы. Ну что, мастер, взял, - спросил Иван Колю. Нет, баба попалась ушлая, не подберешься, - ответил он Ивану.
   Коля, здесь нужен ум, а не ловкость рук, у тебя есть мелочь, - спросил он Колю.
   Да ответил тот.
   Давай ее сюда. Тот порылся по карманам, отдал всю мелочь Ивану.
   Зачем она тебе, семечек хочешь у бабы купить, - спросил он кореша.
   Пошли, сейчас увидишь, - и оба кореша направились, к бабе.
   Возле торговки из покупателей были в основном дети, среди которых несколько беспризорников. Подойдя к торговки, Иван посмотрел на беспризорников сказал Коле, - видишь эту шпану. Ну и что, - безразлично ответил тот.
   Сейчас увидишь сам как нужно правильно делать.
   Он вытащил с кармана мелочь, и бросил ее покупателям под ноги.
   Беспризорники увидели, что мелочь полетела покупателям под ноги, и под лавочку, на которой стояла миска с семечками.
   Сорвались всей кучей, и полетели пулей за ней. При этом сбили бабу с ног, лавочку, и миску с семечками. Начали рыскать толкаться, собирать мелочь.
   Одни хватают семечки, другие мелочь, а один вообще схватил миску, в которой было еще немного семечек, и дал деру. Баба начала кричать.
   Куды, сукин сын, миску хоть отдай. Ворюга, воры помогите, грабят.
   Получилась страшная картина, смешная, и печальная, особенно для торговки.
   Иван с Колей стояли в стороне, молча наблюдали за происходящей потасовкой, пока торговка не бросилась в погоню за убегающим беспризорником с миской, оставив сумку возле лавочки. Вот теперь пора, иди, - сказал он своему корешу.
   Коля с ловкостью в проходящем движении схватил сумку, резко засунул ее под жакет, и быстро вернулся к Ивану. Отдал ему сумку, сам остался на мести, а Иван ушел с базара.
   Там же стоял чистый рой. Одни собирали семечки, другие набили ими уже полные карманы, а баба все орала на весь базар. Воры, ворюги, сумку украли, семечки хоть оставьте. Но тем было совсем не до торговки, они думали о том что бы по больше набить карманы семечками. Баба подбежала к Коле, в расстеряном виде спросила.
   Сынок ты не видел кто сумку украл. Видел мамочка, вон туда побежал, ответил он торговке. А какой он сынок из себя будет, - все допытывалась она у Коли.
   Вод такой,- показал он ниже своей головы. Вон туда побежал, - показал рукой он торговке, на середину базара. Баба бросила остальные семечки, и побежала искать вора. Хотя вор стоял возле нее. Мало того он ей еще и показал где себя искать, тоесть ветра в чистом поле. Коля вернулся к Ивану тот стоял с дымящей папиросой, лицо у него было довольное. Ну что там, - спросил Коля у кореша.
   Ты знаешь Колян у этой дуры, почти сто рублей было.
   Ну вот видишь Ванек, а ты говорил, что сегодня день плохой. А это с мелочью ты брат придумал лихо, я бы до такого не додумался.
   Да кто бы мог подумать что у этой семечницы, может быть почти сто рублей, - сказал Иван корешу в слух, - а потом предложил.
   Ну что, Колян пошли пивка по пьем, сегодня можно и погулять, я угощаю, - шутя, он сказал своему корешу, - и оба друга направились через дорогу в чайную.
   Через дорогу от базара, была чайная, там было все, что душе угодно, для веселой компании. Водка, вино, пиво, на разлив, итак. И всегда находилось, чем - то закусить, даже в то послевоенное время.
   В дообеденное время, людей там было обычно мало, больше всего там собиралась компания под вечер, когда народ возвращался с работы. Кто заходил отдохнуть, кто жажду удалить, а кто просто так. Продавщицей там работала, баба Люся. Ей было за шестьдесят, но бабка была, матерой торговкой. Этой бабушке, нужно было отдать должное по праву. Работать в таких местах, в те времена было , не только трудно, но и, не безопасно. Эта чайная под вечер ставала похожая на балаган. Сюда приходили напиться, подраться, и просто выяснять отношения друг с другом, - точно как в песни. (В шумном балагане любят собираться, жулики бандиты воры всех мастей).
   Вот так и Иван с Николаем, зашли просто выпить пивка,- как говорят в народе, пивка для рывка. Здравствуйте баба Люся, вежливо поприветствовали парни продавщицу.
   Она также вежливо ответила парням, и вежливо их спросила, - вам чего ребята.
   Нам по бокалу пива налейте, а там будет видно, - ответил ей Иван.
   А не рановато вам будет, до обеда пиво, - спросила парней продавщица.
   Нет, не рановато, в самый раз,- расплатившись за пиво возле прилавка, ответил Коля продавщице. Забрав бокалы с пивом, он подошел к Ивану, поставил пиво на стол.
   Ох и баба Люся, - сказал он.
   Колян , пойдем на улицу, здесь такой запах угарный, хоть и не пьешь, все равно пьяный от него будешь. Да мне все равно, - согласился Коля.
   Кореша вышли на улицу , только присели на лавочку, как к ним подошел Свыст.
   Привет! - смело он поздоровался с Колей, а потом с Иваном, за руку.
   Чего тебе надо, фраерок, - спросил его Коля.
   Дело у меня есть к тебе, - ответил Свыст.
   Какое у тебя к нам может быть дело,- удивился Коля.
   Не к вам, а к тебе, - гордо ответил Свыст. Иван молча посмотрел на борзого шкета, но в чужой разговор в стрявать не захотел. Свыст хоть и был малолетка, но имел свою шайку. И не просто был предводителем, а лихо, ею управлял. Об этом в округе знали все, те кому это было нужно. Знала об этом и милиция, но его не трогали, до тех пор, пока он им был нужен. Иван знал закон понятий, и в борзый разговор Свыста и Коли не в стрявал, он просто не имел права. Он просто сидел и ждал, чем это все кончится.
   Ну, так если есть дело так говори, - уже вспыльчиво сказал Коля борзому Свысту.
   Я буду говорить, только с тобой на едене. Ну, на едене, так на едене. Ты не против, - спросил он у Ивана. Да нет что там, отойди, поговори с ним, если он так хочет, это его право, с кем и где говорить, - ответил Иван Коле.
   Коля встал с лавочки, и пошел за Свыстом.
   Зашли за чайную. Ну фраерок, что там у тебя за дело? Только смотри, если что соврешь, сам знаешь что за это бывает.
   Дело у меня к тебе и к твоему корешу хорошее, - говорит Свыст, - но за это дело я хочу получить пять сот рванных. Коля как услышал от Свыста такую речь, чуть язык свой не проглотил. Чего ты хочешь? - переспросил Коля.
   Ты что, глухой! Обиделся Свыст, - пять сот рублей хочу получить за то дело.
   Слушай пацан, что это у тебя за дело такое, что ты за него хочешь получить, аж пятьсот рублей. Это деньги для тебя большие? Ну выкладывай.
   Ну, тогда Коля слушай меня внимательно, и не чего, не пропускай, дело стоящие.
   Свыст был по натуре пацаном, очень обидчивым, мало того умел таить в себе зло. Что означает завсегда опасный человек.
   Когда еврей обманул его на часах, он очень обиделся. Обида его была страшной, не имея в его детской душе придела. Она всюду ему жгла душу. Более того, он просто поклялся, сам себе, во чтобы то не стало, отомстить, хитрому и подлому барыге. То, что сделал еврей в то время было, не принятым, в уголовных и авторитетных кругах, за такое просто убивали, это было, не попонятию. Это было, равносильно, что пойти в милицию и донести на того, кто тебе принес краденую вещь, и продал, за треть цены. Ту вещь, которую ты и раньше покупал, и зарабатывал на ней, себе на жизнь. То есть за добро заплатил злом. Перед лицом людей в понятии, Лейба был просто Иуда.
   Свыст знал как отомстить Лейбе и побольней. Это больное место у еврея было, жадность к деньгам. Он знал что Лейбе не будет ничего хуже, чем потерять собственные деньги. Также Свыст знал, за тех двоих пришлых беспризорников. Знал он и то, какой они смертью умерли, в тот вечер. На это он более всего, и рассчитывал.
   Коля заметил по Свысту что он говорит серьезно,- потому и подумал позову я Ивана.
   Постой , - оборвал он разговор Свыста, - я сейчас своего кореша позову.
   Подожди, - тормознул он Колю, - я с тобой одним хотел поговорить, а при нем я говорить не буду. Ну ладно черт с тобой говори дальше, - согласился Коля.
   Значит так слушай. Я знаю где Лейба, ныкает свою казну.
   Ого, откуда такие сведения? - удивленно спросил Коля его.
   От туда, - борзо огрызнулся Свыст, - сведения верняк.
   Кто за это еще, может поручится, окромя тебя. Ты хоть понимаешь, какие серьезные вещи, ты сейчас говоришь мне. Понимаю я же тебе не маленький, настоял на своем Свыст.
   Эта сволочь меня развела, на булку хлеба, - и тогда, он Коле все рассказал, со слезами на глазах. Я за ним давно слежу. Кроме меня, больше не души, не знает. Ну теперь и тебя, зуб даю, - поклялся он Коле. Вчера в него были гости, тоже двое евреев. Они не наши, я их здесь ни когда не видел. Были они у него долго, и о чем - то спорили. Потом один из незнакомцев, со злобой бросил деньги на стол и аж крикнул: на подавись, не мог еще хоть месяц подождать. И те гости после этих слов быстро ушли от Лейбы.
   Погоди, - перебил его Коля, - откуда тебе известно, что у него есть точно деньги. Если ты думаешь что они спорили именно за деньги, так это вовсе не верняк, что спор был именно за деньги. Мало ли за чего, они могли спорить меж сбой. Это же евреи, их сам бес не разберет. Да подожди Коля, я же все это время под окном, у Лейбы простоял.
   Я разборчиво слышал звон золотых монет. Потому что один из их, бросил, они рассыпались на пол и звон был такой, что мелочь так не звенит. Я целое утро проверял, точно говорю, это было золото. Ну хорошо все что ты говоришь верняк. А скажи мне дружок фраерок почему ты именно ко мне пришел. Что я пойду к нему и попрошу у него в займы, или милостыню попрошу. Да причем здесь это. Просто твой кореш, - сказал Свыст.
   А что мой корешь, у него что на лбу написано что ему Лейба даст в долг. Коля не крути, по нему видно, что он не босяк, и по карман как ты, он не шарит. Сразу видно что жиган. Даже по прикиду, и по разговору. Ну хорошо если это так то я тебя найду. А ты не лох, пятьсот рваных, молодец.
   Только смотри не обмани, - предупредил его Свыст, он обернулся и ушел в сторону базара. Коля подошел к Ивану, тот давно допил пиво и сидел, ждал кореша.
   Где ты шлялся, с ним, вы куда, в Житомир ходили или за чайную. Что тебе тот умник на рассказывал? Коля взял свое не допитое пиво, отхлебнул глоток и говорит.
   Слушай Ваня, кажется, есть одно, не плохое дело. Какое, - спросил его Иван.
   Ты еврея барыгу, Лейбу знаешь, того что возле лошадей всегда стоит.
   Ну так, слышал видел, а лично не знаком. Не доводилось с ним делов иметь, а что, - спросил он Колю. А то Ванек у этого козла деньги есть, и не плохие. Казну держит, возможна и золото есть. Да ну, тебе, откуда это известно, не ужели этот Свыст только что рассказал. Да, а ты откуда узнал, не ужели догадался.
   Конечно догадался. Иначе, о чем ты с ним там два часа болтал. Не про пирожки с мясом.
   Коля все досконально, до слова рассказал Ивану.
   Да, сказал Иван Коле. А этот пацан, молодец, - а просебя подумал. Нужно сделать дело, и распрощаться с ним на, всегда, он сам доказал, что опасный он тип. А вернее что через него выйдет милиция на нас.
   Ну если это верняк, и он пока еще нормальный пацан. Так давай его сделаем.
   Когда ? - с охотой спросил Коля.
   Ну, сегодня погуляем, а завтра, под полночь и зайдем к еврею в гости. Они сразу договорились что нужно с собой брать на дело, - и тогда Иван сказал.
   А сейчас пошли возьмем чего не будь по крепче.
   Кореша с ново зашли в чайную, взяли водки, закусить, курева. Потом зашли в один притон. Там всегда были рады таким гостям как Иван и Коля. Девочки там без особого уговора сами лезут в штаны, а если дать денежку, то сами разденут и оденут.
   Целый день гудели, спустили все деньги, и только вечером, часам к десяти, вырвались с того угарного местечка, хозяюшкой которого была, ласковая тетя Соня
   На прощание своим клиентам, она ласково говорила.
   Ребятушки заходите еще, вам здесь всегда рады, и днем и ночью.
   Хорошо, если будет с чем, - сказал Иван тете Соне и хлопнул дверью.
   Ночью было тихо, людей вообще на улицах не было, только изредка где - то, вдалеке был слышен лай собак. Кореша прошли пару кварталов от притона остановились закурить. Коля после пару затяжек спросил у Ивана.
   Слышишь Ванек, а как же мы в дом Лейбы попадем, - спросил он Ивана.
   Не твое дело, - сказал он ему, - а потом спросил.
   Коля у тебя дома есть кот.
   Кота нет, а кошка есть, - безразлично ответил тот.
   Это не имеет значения, завтра в это же время встретимся здесь, на этом же мести. И смотри чтобы кота взял с собой в мешке, иначе все дело пойдет на смарку. Понял, - спросил он его. Да ответил Коля, - ударили по рукам и разошлись по домам.
   Иван пришел домой мать еще не спала. Он постучал в окно, она сразу ему открыла, как будто сидела под дверью и ждала его. Он вошел в хату, от него разило перегаром.
   Мать это сразу заметила, и с печалью на лице спросила его.
   Ваня сынок где ты целый день бродишь. И почему это от тебя перегаром воняет.
   Да так, мать по делам был в городе, вечером с друзьями пива напились, - ответил он матери, лишь бы она успокоилась. Есть будешь, спросила мать.
   Не хочу, я не голоден, пойду, спать хочу, - ответил он. Повесил пиджак на вешалку, и ушел в свою комнату спать. В тот вечер Надежда со слезами на глазах уложилась спать, но сон долго не шел, из за своего, не послушного сына.
   Утром Иван проснулся, солнце уже стояло высоко, матери дома не было, она ушла на работу, не захотев сына будить.
   Иван встал с постели, вышел на улицу, и быстро привел себя в порядок. Только вошел в хату, подумал просебя, сейчас чаю свежего напьюсь, похмелье как рукой снимет.
   И не успел поставить чайник на печку, как Лемко, как всегда вошел без стука, и начал орать на всю хату. Надя ты дома.
   Нет ее, чего ты орешь, как глухой, сейчас выйду , - отозвался Иван с другой комнаты.
   Он оделся и вышел с комнаты к Лемку. Тот сидел на скамейке, возле стола с печальным лицом. Чего тебе? Орешь как глухой, ты когда научишься стучать в дверь, - не довольно спросил он у надоедливого соседа. И чего тебе не спится, дядька Лемко. Это, ты наверное следуешь пословице. Кто рано встает тому бог подает. Да Ваня на бога надейся но сам не плошай, - печально ответил он Ивану.
   Лемко немного помолчал а потом с жалостью произнес. Беда у меня Ваня.
   Какая у тебя может быть беда, дядька Лемко? У тебя не жены, не детей нету. Что у тебя могло случится. Как только Иван его об этом спросил, Лемко начал плакать как ребенок.
   Так , ну хватит ныть, как баба, говори что у тебя там случилось.
   Я Ваня карточки на хлеб куда - то подевал, теперь не могу найти их, будь они прокляты, эти карточки. А может ты их потерял где - то? Спросил его Иван.
   Незнаю, второй день ищу немогу никак найти.
   Слушай дядька Лемко хватит ныть и вытри лицо, а то сейчас мать прейдет, а ты тут раскис как свежее тесто, да и я этого не люблю.
   Иван пошел в свою комнату что - то там порылся, в своей заначке, и сразу вернулся. В руке он держал сотню, ткнул деньги Лемку.
   На, купи себе хлеба, у барыги, и перестань ныть, только матери ничего не говори, понял, - строго приказал он соседу. Да ответил радостно Лемко.
   Все, а теперь уходи, пока мать не пришла , я не хочу чтобы она тебя в таком виде видела.
   Лемко поблагодарил Ивана, и быстро скрылся с глаз.
   Поздно вечером, встретились с Колей, в назначенном мести, там, где и договорились.
   Иван как всегда пришел раньше, но не успел он выкурить папиросу, как явился и Коля с мешком в руке. Привет Ванек, - протянули он руку.
   Привет, ты все с собой взял,- сразу спросил Иван его.
   Да, кажись все, пистолет намести, нож есть, - не дав ему договорить, Иван его спросил.
   А кота взял. Да взял вот в мешке сидит, зачем он тебе, - спросил он Ивана.
   На да Коля, потом сам увидишь, держи его хорошо, что бы не сбежал. Да куда он сбежит, по нему у соседки мыши бегают. Нам какой он без разницы, главное что бы кот был, пошли. Коля пошел в перидии, так как он, знал дорогу к еврею, где его дом. Не доходя до еврея Коля спросил Ивана. Слышишь Ванек, а зачем нам этот ленивый кот.
   Ты что Колян, совсем не понимаешь зачем нам кот. Нет, ответил он.
   Ну когда прейдем, сам увидишь, ответил ему Иван.
   Но ты Колян и глуп. Ты что думаешь, что мы сейчас придем, постучим, и еврей нам сам откроит дверь. Или ты собрался через дымоход к нему в дом забраться.
   Да незнаю, я пока, как мы к нему в дом попадем, знаю только одно, что я на дурака, похож с этим твоим котом.
   Колян, ты что, мы только начнем стучать в дверь, тебя уже знаешь, куда будет слышно.
   А если еще и орать еврей начнет. Нет, Колян, так не пойдет. Надо подойти к дому тихо, так что бы и воробья под стрехой не спугнуть, по кошачьи. В этом деле Колян, весь фокус в том братишка, что нужно сделать, так что бы хозяин нам, сам дверь от крыл. Понимаешь, в этом и заключается, успех этого дела. Ну, и как же нам еврей сам откроит дверь, - спросил он Ивана. Веди, уже быстрей к еврею, а там увидишь, подгонял его Иван.
   Еврей жил не один. Он был женат, имел дочь, на вид ей было лет пятнадцать.
   Лейба был не стар, но трусливым был в край.
   Кореша подошли к дому Лейбы. В окне еще горела лампа. Увидев свет в окне, Иван сказал в слух. Лейба еще не спит, это хорошо.
   Что здесь хорошего, - спросил его Коля.
   Стой здесь, гляди в оба, если что, упади в траву, так что бы тебя не было видно, а я сейчас вернусь. Он вытянул револьвер из за пояса, крутанул барабан пистолета. Легко перепрыгнул через не очень высокий забор, растаявши в полуночной темноте.
   Иван тихонько обошел дом, постоял послушал под окнами, нет ли кого - ни будь
   Лишнего в доме. Убедился, что еврей один со своей семьей, только тогда решил идти за корешем. Он подошел к нему так тихо, что Коля блуждая в своих мысля даже и не услышал Иванового подхода. Он хлопнул его поплечу. Тот от неожиданности аж встрепенулся. Это ты, - испугано спросил он Ивана.
   Я, - ответил Иван. Все нормально, у еврея посторонних нет. Можно брать, пошли.
   Они тихо подошли к двери. Коля шепотом спросил Ивана. Ваня, а как же мы в дом попадем. Сейчас увидишь, дай кота сюда, - он взял кота на руки, погладил его по шерсти.
   Хороший котяра, ты нам сегодня поможешь? Значит так, - обратился он к корешу, - слушай и запоминай. Только еврей откроит дверь, и выйдет хоть на пол шаг бей его сразу по затылку, он мужичек, хиленький. Да бей так что бы не убил, смотри не перестарайся.
   Я буду за дверьми. Меня не будет видно, потому я и не смогу сам его ударить. Только он свалится, хватаем его и тащим в дом, все понял, - спросил его Иван. Да, - ответил Коля.
   Ну, тогда все. Иван через мешковину рукой нащупал кошачий хвост, держа его на высоте, он начал ломать коту хвост. Тот громко с начала мяукал, а потом начал выть, словно его пытают раскаленным железом. Так казнь кота продолжалась минут пять, но еврей не открывал. Тогда Иван начал еще сильней ломать коту хвост, тот орал как резаный, и только тогда возле двери послышалась евреева ругань. Что же это такое, чей же это такой наглый кот, орет возле самой двери. Боже что за времена пошли, если коты такие наглые стали, то что говорить уже за людей. Лейба открыл дверь с лампой в руке.
   Кыш чтоб ты издох, анну иди отсюда, наглец эдакий, - и сделал шах в перед на порог.
   Коля его рукояткой пистолета ударил по затылку, и еврей начал медленно опускаться на задницу, с лампой в руке. Еврея быстро, кореша подхватили, не дав лампе разбиться об порог, и резко захлопнули за собою дверь. Беспомощного еврея связали и потащили в комнату к кровати, на которой оказались его жена и дочь. С вязаного Лейбу бросили на пол.
   Иван подошел к ним , пнул еврейку ногой так что обе спящие проснулись сразу. Вытаращили глаза на Ивана с Колей, - спросонку ничего поняли.
   Вы кто? - спросила жена Лейбы, - чего вам нужно?
   Кто мы. Да мы смерть твоя, и твоего мужа, будешь, хорошо себя вести девочку не тронем, а нет, с нее начнем, ты меня хорошо поняла, - спросил еврейку Иван.
   Да, я все сделаю, только дочь не трогайте. Вот и чудненько, - сказал Иван.
   Он ткнул, Колю пистолетом в бок. Приведи хозяина в чувства, - сказал он своему подручному. Коля рад стараться, подошел к лежащему Лейбе, и пару раз, в ехал, ему в лицо сапогом, тот сразу очнулся.
   Что такое? Вы кто, как вы сюда попали. Что вам нужно, растеряно и трусливо, спросил Лейба, нежданных, ночных гостей.
   Значит так, - резко прервал его трусливую речь Иван. Слушай меня внимательно барыга(скупщик краденого). Ты нам отдаешь деньги, и мы уходим, никого не трогаем.
   Бабы твои остаются целые, и ты тоже. Если деньги по хорошему не отдашь, будем убивать всех по очереди. С тебя первого и начнем, все в твоих руках, ты меня понял.
   Еврей начал свои причитания. Какие деньги, хлопчики, откуда у меня, бедного еврея деньги, что вы, побойтесь бога, я бедный человек, живу только с того, что на базаре семечки продаю себе на жизнь, а у меня семья, сами видите.
   Значит так барыга вонючий, нам хорошо известно, как ты, и на чьих горбах заезжаешь в рай. Повторяю еще рас по - хорошему, где твои деньги.
   Нету, хлопчики у меня денег, ей богу нету, вот вам крест, - и еврей перекрестился три раза. Значит по - хорошему, ты сволочь деньги отдавать не хочешь, тогда пеняй на себя.
   Тогда Иван подошел к жене еврея, схватил ее за косы, скинул с кровати на пол, и протащил ее до самого еврея. Девочка от страху накрылась одеялом ,трясясь как испуганный заяц. Иван открыл нож взял женщину за ухо.
   Ну что барыга, или ты говоришь, где твои деньги, или мне придется отрезать твоей подруге ухо. Выбирай сам, что тебе дороже, твои бабы или деньги, - сказал Иван смотря еврею в глаза. Но еврей молчал, только сопел себе под нос, - нет у меня Никах денег, - выдавил он из себя. Иван тогда одним движением отрезал еврейки ухо. Она сразу закричала, но Коля ей быстро заткнул сапогом рот.
   Заткнись вонючка, если не закроешь рот, то я сейчас до твоей дочки доберусь, - пригрозил ей Коля. Еврей увидев что случилось с его женой, упал в обморок.
   По среди, комнаты стоял обычный круглый семейный стол, на нему стоял самовар и чайная утварь. Иван посмотрел на Колю потом на самовар, и жестом показал, со словами, - а ну браток, приведи хозяина в чувства. Коля взял самовар, подошел к еврею плеснул ему немного воды в лицо, тот быстро ожил.
   Ну что барыга, будешь говорить, где твои деньги. Ты убедился, что мы с тобой не шутим.
   Будет еще хуже, лучше отдай, то о чем мы тебя спрашиваем, ты все равно их нажил на чужих слезах, ты еще себе заработаешь, не калечь свою родню, дочь пожалей, или ты хочешь, что бы она калекой осталась на всю свою жизнь.
   Лейба понял, что попал, понял он и то, что эти гости просто без его денег не уйдут, деньги придется отдать, но он и здесь хотел выкрутится, по хитрому.
   Хорошо, развяжите меня, я отдам вам деньги, только жену больше не трогайте.
   Ну, вот видишь, вроде бы поумнел, так бы и сразу, а то вишь, жена из за тебя только пострадала. Теперь будешь жалеть, за это всю жизнь, - сказал еврею Иван.
   Только ты же не думай, что если ты еврей, то ты сильно умный, сомной такой номер не пройдет. Откуда я знаю что ты сейчас не вытянешь, в место денег пистолет. Говори где деньги, а мы их сами возьмем, правильно братан, - моргнув Коле, сказал Иван.
   Конечно, ты совершенно прав, - согласился с ним Коля.
   На печи в горшке лежат, - со слезами на глазах сказал еврей.
   Коля быстро выскочил, на печь нашел там горшок, вытащил с него деньги, посмотрел на них потом на Ивана. Братан, а он все таки еврей хитрый, ты посмотри, сколько здесь денег, это он хочет чтобы мы ему поверили. Он бросил деньги на стол, и начал опять бить еврея ногами. Говори где остальные деньги, золото где, убью сука, вонючая. Ты кого вздумал на дуть. Лучше по - хорошему говори, а то забью до смерти. Но еврей все равно молчал, лишь изредка прорывалось, нет, нету ничего, все отдал, клянусь, не бейте меня больше, я правду вам говорю.
   Тогда Иван понял, что жадность еврея, превыше его, и его самого толку бить, больше нет, а с мертвого вообще толку никакого не будет. Хватит, его бить, ты что не видишь, он умрет а деньги не отдаст, - остановил он подручного.
   Тогда Иван, отрезал его жене еще одно ухо. На этот рас она молчала, не издав не единого звука, но Лейба все равно молчал, словно он был партизан на допросе у гестаповцев.
   Ему было на плевать, убьют его жену или нет, но деньги что бы остались.
   Коля опять принялся бить еврея. На этот рас сильнее. Потом отломил ножку от стула и начал ей колотить жадного Лейбу.
   Говори Иуда, где деньги, убью сука вонючая.
   Еврейка хоть и была раненой, и не в лучшем состоянии, но издевательств терпеть над своим мужем, больше не могла. Она хорошо понимала, что от Лейбы, они ничего не добьются, и скоро он умрет, и тогда за ним эти звери, доберутся и до их дочери, и она решилась на последний шаг.
   Погодите прозвучал ее тихий голос. Хватит братан, - остановил Иван колю.
   Ты нам что - то хочешь сказать, - спросил Иван жену Лейбы. Да, - ответила она.
   Ну так говори, может хоть ты умнее своего мужа.
   Если мы вам отдадим деньги, вы нас больше не будите бить. Нет какой разговор, - уверено ответил ей Иван.
   Лейба ты живой, - позвала она мужа. Да, ответил тот.
   Лейба, я тебя богом прошу, отдай им эти проклятые деньги, пускай уходят. Меня не жалеешь, хоть дочь пожалей. Они же нас убьют, за эти деньги, что ты не видишь
   Но еврей упорно не хотел расставаться со своими, сбережениями.
   Софа я им уже отдал, - какие еще деньги нет у меня больше ничего. Тогда жена сказала.
   Если я вам отдам те деньги, вы нас не убьете, и с дочерью ничего не случится.
   Можешь быть уверенна хозяюшка, мы свое слово держим, не то что твой муж.
   Какой разговор, хозяюшка вы нам деньги, и мы вас покинем на всегда.
   Зачем нам ваша дочка, мы то, собственно говоря, и вас не хотели трогать. Нам ваши деньги нужны, а не вы. А ваш папаша я вижу, вас совсем не любит, жадный он очень, ему видно деньги дороже, чем вы. Сказал ей Иван.
   Хорошо , - согласилась хозяйка. Спуститесь в подвал, в углу возле лестницы под сундуком. Крышка вон под столом.
   Вот это уже дело, - сказал Иван, глянув на Колю. А ну братан спустись в подвал, посмотри что там, ты же слышал, что сказала хозяйка.
   Коля спустился в подвал, что - то там потарахтел, и быстро от туда вернулся, с небольшим горшочком. Высыпав содержимое горшка прямо на стол. Там оказались одни золотые червонцы.
   Вот, так бы сразу, а то только семью из за тебя покалечили сволочь вонючая, сказал Иван, смотря на Лейбу. Иван быстро собрал деньги, уходим, - сказал он своему подручному.
   Вымогатели были в женских чулках на голове, одеты в вывернутую одежду, так что их узнать, было не возможна.
   Иван перед выходом предупредил полу живого Лейбу.
   Значит, так мы уходим, оставляем вам жизнь. Но если будете много болтать, тогда мы вернемся, живого никого не оставим, в течению получас из дому некому не выходить, а то дочку убьем. Понял сука, - пригрозил еврею Иван.
   Иван дунул на лампу, загасив ее, возле двери подобрал кота в мишке, захлопнув за собой дверь еврея, кореша быстро растаяли в ночной тьме.
   Когда удалились от дома еврея на пару кварталов, Иван спросил, колю.
   Ну что, Колян, теперь понял, зачем кот нужен был? - весило, спросил Иван.
   Теперь ясно, - в ответ улыбнулся Коля, - и с восхищением задал вопрос Ивану.
   Да, Ванек а ты молодец, это же надо до такого додуматься, я бы точно до такого не додумался, котик, кыць, - кыць, - кыць.
   Эта идея Коля, с котом не моя. Это идея Колян Васи кривопшея, был когда - то такой авторитетный вор и бандит.
   А ты откуда его знаешь, - спросил Ивана Коля.
   Я его, Колян незнаю, и никогда знал, люди мне про него рассказывали, это он и придумал этот трюк с котом. Ну теперь понятно, лихо, сказал Коля.
   Да что тебе понятно, а в прочем ты Колян для первого раза неплохо себя вел. Не растерялся. Да кого там теряться, евреев этих трусливых что ли, они только что и могут, что мутить на базарах, у таких как Свыст. Я еще из евреев никого, не видел в драках. Коля их в драках никто, вообще ни видел, это не тот народ.
   По дороге домой, за одно и договорились, что деньги по надежней спрячет Иван. На этом и разошлись по домам, ударив по рукам.
   Иван пришел домой, остановился возле забора, закурил и стал размышлять. Куда деть на грабленое, домой нести было Нельзя, во первых мать, а Во вторых, это опасно, если что.
   Но тут пришла во время хорошая мысль. А, спрячу я его пока у Лемка.
   Так и сделал, сразу же вернулся домой, постучал в окно. Мать открыла дверь, и сразу с расспросом. Сынок, где ты был. Три часа утра, где же это можно, было бродить.
   Мать я был у своей девушки, - коротко он ответил матери.
   Дай мне лучше поесть, я голоден как волк.
   Иван быстро поел, - а ел он действительно быстро, - послушав немного причитания матери, сказал. Ну, все хватит, я пошел спать,- и ушел в свою комнату.
   Коля пришел к Ивану после обеда, он вошел во - двор, и вежливо поздоровался с матерью Ивана. Здравствуйте тетя Надя.
   Здравствуй Коля, - также вежливо ответила ему и Надя.
   Дома Иван, спросил он.
   Дома проходи в хату, он там.
   Коля зашел в дом, Иван сидел за столом, пил чай, - молча, не оборачиваясь, не дав Коли произнести и слова, он пригласил его к столу.
   Тот присел за стол, подал ему руку, - Здорово.
   Здорово тебе наливать чай, будешь, - спросил кореша Иван.
   Нет спасибо я не хочу, ты же знаешь я его не пью. Я бы лучше пивка выпел.
   Иван допивая последний глоток чая сказал. Ну что кореш, пошли, посмотрим, что там, у барыги конкретно было, а то я с самого утра никак тебя не дождусь, и где тебя черти носят. Спал, - ответил тот, оба встали за стола. Иван накинул пиджак, пошли к Лемку.
   Пришли удачно, Лемка дома не было, это было им на руку.
   Зашли в сарай, Иван оставил Колю у порога на стреме. Смотри в оба, сказал он ему.
   Быстро нашел свою нычку, и достал от туда свою ночную добычу.
   Высыпал всю добычу на широкую доску.
   Кучка была неплохая, в основном - одни червонцы, и все золотом. Начали считать.
   Тридцать два червонца, и все золотом, и двадцать серебряников.
   Да, а еврей - ухо, но Свыст тоже молодец, - смотря на добычу, сказал Коля.
   Свыст молодец, а вот еврей дурак, говорил корешу Иван.
   Почему, еврей дурак, смотри сколько денег, был бы дураком, денег бы не было.
   Коля, был бы он умным, он бы эти деньги дома не держал. Потому и дурак, он.
   Как ты думаешь, еврей нас, в милицию сдаст, или нет. Говорил Ивану Коля.
   Коля ты дурак, или прикидываешься дураком. Какая в черта милиция, и что он там напишет. Помогите граждане милиционеры, у меня вчера, двое украли кучу золота,
   Нажитого не честным трудом, тоесть наживой на малолетних детях, беспризорниках, да.
   Проснись, коля перед милицией, он тоже преступник, не чуть не лучше чем мы с то - бой.
   Он теперь будет сидеть тихо, а точнее лежать, после вчерашнего, пару недель как - кледу, понял. Ты что думаешь, я бы от так, пошел бы на честного работягу, с него деньги выбивать, ну ты братан и глуп. Барыги это тоже бандиты, только немного безопасней нас. И то что они бандиты, просто мало кто знает, а я это точно знаю, Колян. И в милицию они не пойдут, потому что рыла их, в большем пуху. Так что можешь не сцать.
   Это я тебе точно говорю. Этот еврей у меня не первый, и не последний.
   Коля сидел молча слушал Ивана с открытым ртом.
   Да успокойся ты, они нас даже в лицо незнают. Просто не надо больше к еврею подходить, что бы голоса наши не узнали, вот и все, Колян. Понял.
   Ну, хорошо я тебе верю, ты же мне кореш, - улыбнувшись, сказал он.
   А что у тебя есть сомнения,- суворо спросил его Иван.
   Да ты что это я так к разговору, - ответил он.
   А что с деньгами, будем делать, кучка хорошая. Где их можно продать, на базар же их не понесеж, а продать как - то нужно, - озаботился Коля.
   Правильно Колян, вижу ты начинаешь мозгами работать. Значит так, Колян, золото пока сплавлять нельзя, иначе нас вскоре вычислят, если не милиция то серьезные люди. Сам понимаешь, кто. А те Коля, долго разговаривать с нами не будут, мы же им дела лепим. Кто на нас подумает никто, все же будут думать на взрослых бандитов. Милиция в первую очередь, да и бандиты тоже будут голову себе ломать, так что смотри, язык за зубами. Свыст тоже думаю, что пока будет молчать, ему резона тоже нет болтать он наводчик если что. Вообще, этот шкет, начинает меня нервничать, но он нам еще нужен, пока, это во всяком случае. Нужно чтобы прошло время, хотя бы пару месяцев.
   Сейчас уже наверняка, о нашем ночном везите к Лейбе, слух пошел по городу. Свыст наверняка уже об этом слышал, базар место сплетен и слухов
   А если серьезно, Колян, то я за Свыста беспокоюсь, - серьезно сказал ему Иван.
   Почему, пацан вроде бы нормальный, чего за него беспокоится.
   Да потому Колян. Он сейчас, начнет покупать, черт знает что, пять сотен деньги тоже для него не малые, согласись. То что он пока язык не распустит, это понятно.
   Я Колян, за его жаргон, беспокоюсь, что бы он не форсонул деньгами, вот в чем дело. Понимаешь, мал он еще для таких денег, люди сразу внимание на него обратят, пацан же еще, откуда такие деньги у сцыкуна беспризорника.
   Придавят - все. А он еще мал, не выдержит и сдаст нас. Теперь понял.
   Теперь все ясно. А что же теперь делать, - спросил он Ивана.
   Да пока ничего, нужно выждать пока время, вот и все.
   Значит, Колян, увидишь его, отдашь ему только половину обещанного. Скажешь что у еврея почти ничего не было, окремя этих семисот рублей. Скажи что ми жиганы честные, и ты его не обманываешь, а если он не верит, то пускай сам пойдет к еврею и спросит у него самого, сколько у него было точно денег, - сказал Иван Коле, и рассмеялся.
   А за ним и Коля. Представляю еврея лицо если у него самого точно это спросить,- смеясь говорил Коля Ивану. Пускай и за это скажет спасибо.
   А если будет возмущаться, - назначишь ему где - ни будь встречу вечерком, там и рассчитаемся с ним потом сполна. Все понял, - спросил его Иван. Да, как не понять,- ответил тот.
   Они разделили поровну деньги, спрятали ночную добычу, назад в нычку,(тайник)и разошлись кто куда. Наследующий день с ново встретились в чайной, взяли пива, вышли на улицу, и снова, тут как тут, явился Свыст, он подошел, поздоровался.
   Коля сам встал и говорит ему. Пошли фраерок поговорим.
   Они зашли за чайную, Коля достал с кармана двести рублей.
   На,- говорит, ты их честно заработал, только смотри не сори деньгами. Ты же на глупого босяка не похож, и нас ты не знаешь. Понял. Предупредил его Коля.
   Свыст увидев деньги обрадовался, но пересчитав их, радость с лица у него сразу исчезла.
   А почему только двести? Ми же договаривались за пятьсот. Спросил он у Коли.
   Да был разговор за пятьсот, но пойми, у еврея не было никакого золота. О котором, ты говорил. У него было всего лишь пол куска, и то еле забрали. А я не понял, тебя что, не устраивает, за два слова две стони. Ты пойми меня правильно, эти деньги, что я тебе дал,
   для тебе очень хорошо. Еще рас повторяю. У еврея не было, того о чем ты говорил. Так что бери и скажи мне спасибо, что я тебе дал и это, другой вообще тебе ничего не дал.
   Ну хорошо, - согласился Свыст. Потом еще хоть сотню накинешь.
   Посмотрим, если еще найдешь, хорошего клиента, а не такого как этого.
   Ищи, будут клиенты, будут и деньги. И не забывай, что ты в том тоже, загрус покалена. Так что напоминать не нужно, что бы язык был всегда за зубами.
   Ну ладно чет ты я все понял, - согласился Свыст.
   Вот и молодец, сразу видно нормальный пацан. Ладно, с следующего дела накину тебе еще сотню. Ты там поприглядывай на базаре, и если что, дашь мне знать.
   Хорошо согласился Свыст, - если что я тебя найду, - он махнул рукой и убрался с глас.
   Коля вернулся к Ивану, присел возле него на лавочке.
   Ну что, там все нормально, как он себя вел, - спросил Иван кореша.
   Все в порядке, позже ему нужно будет сотню дать. После еще одного дела, - улыбнувшись сказал Коля. Это нормально, Колян. Нужно узнать, чем этот Свыст дышит точно.
   В смысле, - спросил Коля. Смысил прост, не нравится он мне. Почему, спросил Коля.
   Да потому что он, не простой босяк Колян. Даже то как он одет. Всегда чистый, ничего на нему разорванного, в общим так. Узнай про него все, и то, не нюхается он с милицией.
   Ну в этом нет никаких проблем, - Коля встал с лавочки и ушел на базар, его не было пол часа. Он вернувшись сказал,- ну все, завтра после обеда все будет ясно. Не ясно, а будем знать. - поправил его Иван. Да ладно тебе цепляешься за слова, пошли лучше возьмем чего ни будь по крепче, мне это пиво что - то ни нравиться.
   Да успеешь, - остановил Иван кореша. Спешишь, деньги спустить, так это дело быстрое, всегда успеешь. Ну рас ты так спешишь, тогда пошли.
   Они зашли в чайную, народ там уже веселился, поэтому увидев возле прилавка корешей, хорошо знакомых себе баба Люся не очень обратила на них внимание. Она без особого восторга ответила на их приветствие. Вам тоже не хворать, что вам, - холодно спросила она корешей. Кореша взяли, водки, папирос, поблагодарив продавщицу, вышли на улицу.
   Ну, и что будем делать дальше, спросил Колю Иван.
   Что, напьемся сегодня, - ответил он Ивану. Но после короткой паузы предложил.
   Слушай Ванек, может зайдем к тете Соне, мне кажется она нам завсегда рада.
   Слушай Ванек, а почему ты всегда покупаешь все в чайной, а не в тети Сони.
   У нее же там все есть, и водка, сигареты и закуска, за цены. Ну цены у нее конечно да, высокие, но зато всегда все есть. Нет Колян, не из за цен. А из, за чего же тогда.
   Да, потому Колян, что не хочу перед этой сукой, деньги светить.
   Она же еврейка, деньги любит, мало того она на них жадная. Она деньги как увидит, глаза у нее сразу начинают гореть огнем, но это не самое опасное чего я опасаюсь, - сказал серьезно Иван Коле. Интересно чего ее опасаться, что она нам может сделать. Чего спрашиваешь, лично она ничего, а вот разляпать, кому не нужно, она может в не всякого сомнения, з броду сам знаешь, сколько у нее ошивается, откуда хочешь. А для бабы Люси мы обычные покупатели. Которых у не за день, знаешь сколько, понял теперь. Ну теперь понятно, - ответил коля. И запомни Колян, будем у нее гудеть, за языком следи, деньги не показывай, что покупаешь, старайся давать без сдачи. Это, такие твари, как тетя Соня любят. Этому меня еще раньше старшие учили. Кто, перебив, Ивана, - спросил его Коля.
   Кто, это мне сказал Колян, это тебе знать не нужно. Ты лучше запоминай, что я тебе говорю, понял. Да что тут не понять, - ответил тот.
   Кореша подошли к дому любезной тети Сони. Стала лаять собака, и в окошке появилось лицо хозяйки. Увидев хороших клиентов, у хозяйки притона настроение взлетело в двойне. Она вышла к ним на перед, открыла сама дверь и радостно, тоненьким голоском, словно ранняя канарейка, пропела. Здравствуйте ребята. Вам здесь всегда рады. Проходите быстрей пожалуйста.
   Кореша зашли в дом, хозяйка быстренько захлопнула за собой дверь.
   Почему так долго не заходили, - спросила она, и не дожидаясь ответа, сообщила им новость. А у нас гостья, ребята девочка просто класс.
   Кто? - с огромным интересом спросил хозяйку коля.
   Сейчас сами увидите, - ласково ответила хозяйка.
   Иван вытащил с потайного кармана червонец, и дал денежку и тете Соне. Это было как плата за проход, или за удобство.
   Проходите, ребята в комнату, к вам сейчас подойдут, - вежливо сказала хозяйка.
   Кореша прошли в комнату, поставили на стол принесенный с собой провиант.
   Комната была не большого размера, но зато хорошо обставлена хорошей мебелью.
   Посреди комнаты, стоя круглый семейный стол, обставлен мягкими стульями, и мягкий шикарный диван. Кореша, на него присели, и Коля сразу озадачился вопросом к Ивану.
   Интересно Ванек, что там за девка новая. Какая тебе разница, новая или старая, все равно занее нужно платить, не сейчас так у выхода, и дешевле она стоять тебе не будет.
   Только Иван сказал это Коле как в комнату вошла тетя Соня, а с ней - молодая девушка лет двадцати, она была еще никому незнакома.
   Светочка познакомься, это хорошие парни,- сказала девице, тетя Соня.
   Ух, ты! - смотря на свету, сказал Коля. Ты от куда, красавица взялась в наших краях, - спросил незнакомую девицу.
   Я не из этого города ответила она.
   Это я вижу, что ты не из наших, а конкретней, от куда, - спросил ее опять Коля.
   Из Житомира, в место ее ответила тетя Соня. Ребята не надо смущать девочку она у нас, и вообще, в этом деле новичок. Будьте любезны, примите это к сведенью, прошу вас.
   Тетя Соня, дала парням понять, что девочка первый рас в борделе.
   Ну ладно Колян, перестань, ты что не видишь девочка стесняется, - тормознул кореша Иван . Мы сейчас выпьем, поговорим, и все будет в порядке, правильно тетя Соня, - обратился Иван к хозяйке, дав ей понять что все будет хорошо.
   Хозяйка поняла намек Ивана, сказавши ну и ладушки, убралась по своим делам.
   Иван открыл бутылку водки, разлил всем по стаканам, выпели, закусили, но разговор в начале не шел, и лишь после третей рюмки начал клеятся разговор.
   Света хоть и была новичком, но водку пила не плохо, мастерским махом.
   Хозяйка услышала веселый разговор, и сама без приглашения явилась в комнату.
   Вы уже познакомились, а не хотите угостить хозяйку, - сама беспардонно навязалась на рюмку. Кореша посмотрели друг на друга, при этом Иван подумал про себя. От сука старая, наглости хоть отбавляй. А почему бы и нет,- сказал он, и налил хозяйке стакан водки. Она махнула его, не закусывая, закурила и начала балаболить.
   Что же это за времена настали такие страшные, боже мой, - начала она причитать, ни с того ни с сего. А что за времена. - спросил ее Коля.
   Да времена такие что честно заработанные деньги страшно иметь. Почему .
   Да потому. Вы что ничего не слышали, - спросила она ребят. Нет ответил ей Иван.
   В городе банда, какая то орудует. Лейбу ограбили, много денег у него забрали, над дочерью поиздевались, жену изуродовали. Лейба не выдержал такой беды, от горя, повесился. С большим сочувствием говорила еврейка.
   Да черт с ним, с эти м евреем, - сказал Иван, давайте лучше выпьем. Выпели еще по одной. Света начала косеть, а Коля возьми да и спроси. Тетя Соня, и много говорят, у Лейбы денег забрали? Знаете что хлопчики говорят два чемодана. Да не может быть, - спросил ее Коля. Ей богу, так и говорят люди, - пьяным языком промурлыкала тетя Соня. Ивану этот разговор начал не нравится из за Коли. Просебя подумал вот дурак, хоть бы лишнего не болтнул. Нужно это балаболство заканчивать. Да хватит вам эти сплетни, что вы как бабы на базаре. Тетя Соня мы этого Лейбу вообще не знаем, зачем ты нам, это все рассказываешь. Мы сюда зачем пришли, сплетни твои слушать, или отдыхать. Еврейка поняла, что ее разговор парням не приятен, она сразу сменила тему, а потом и сама убралась с глаз. Извините, ребята отдыхайте я вас больше не побеспокою.
   Так бы давно сука наглая , - подумал просебя Иван.
   В тот день гужбан, пошел во весь разгар, пропивались честно заработанные деньги, еврея. Иван подсунул к себе свету, начал ее расспрашивать.
   Света так ты говоришь, что ты из Житомира, - спросил ее Иван.
   Да, а что ты мне ни веришь, - не довольно ответила она Ивану.
   Ты знаешь Света, а у меня в Житомире брат живет. Где, - удивлено, спросила она.
   Возле вокзала по улице Некрасова.
   А я нет, я возле базара, ну почти возле базара, на против, живу. Возле меня еще есть ломбард,- еле проговорила пьяным языком Света.
   Возле ломбарда говоришь, это хорошо. Да повторила Света.
   Ломбард это хорошо, - думал просебя Иван, это нам как раз и нужно.
   Никакого брата у Ивана в Житомире не было, не родного, не двоюродного, у него вообще, кроме матери, родни в Украине не было.
   Ну ладно Света давай лучше еще выпьем, предложил ей Иван.
   Иван налил ей еще стакан водки, она выпела и упала на диване спать.
   Коля посмотрел на не и сказал. Тоже мне бледюга, что теперь с ней делать.
   Да что с ней делать, теперь уже ничего. Сейчас позовем хозяйку, пускай она с ней делает что хочет, а нам пускай ищет другую, а не то мы ей этот балаган спалим дотла.
   Эй хозяйка крикнул Иван. Тетя Соня явилась мигом. Что случилось, что здесь за шкандаль, - вежливо спросила она.
   Да ничего хорошего, - сказал ей Иван.
   Что это такое, показав на Свету, Иван. Они у тебя кто проститутки, или алкоголички, ты их вообще для чего здесь держишь, - спросил он хозяйку.
   Ребята извините, сейчас все будет в порядке, - смотря на пьяную девицу, сказала хозяйка. Она начала тормошить пьяную Свету, но все было бесполезно. Света была в небытии. Вот сука такая, - заругалась хозяйка. Я тебе завтра устрою, вообще пить не умеет. Пьет как лошадь. Она схватила Свету за руку, и потащила в другую комнату.
   Вскоре появилась другая, но такая страшная, что на нее мог подняться только волос, и то от ужаса. Иван на нее посмотрел, и спросил. Ты от куда взялась, такая раскрасавица.
   Откуда надо, от туда и взялась, - нагло ответила проститутка. Может, угостите даму водочкой и папиросой, - и без приглашения у пала за стол.
   Коля на нее посмотрел, потом на Ивана.
   Ванек, ты посмотри, какие наглые шлюхи пошли. Он налил ей водки, она выпела, сама взяла папиросу со стола, ткнула ее себе в зубы, сказав.
   Ну что же вы сидите фраерки, дайте даме огоньку.
   Наглое поведение проститутки Ивана вывело из себя, такой наглости он не выносил.
   Огоньку можно, - сказал он ей. Он вял спички в руку, встал из за стола подошел кней.
   Огоньку, говоришь, - спросил он ее. А что не понятно, - нагло ответила она.
   Ивана это еще больше вывело из себя, в место огонька он как врезал ее что она завалилась в мести с стулом. На этот грохот явилась и хозяйка.
   Что здесь за шкандаль, - спросила она своих гостей, смотря на девицу лежащую, на полу.
   Что здесь за скандал, - переспросил ее Иван.
   Послушай ты, бледюга старая, ты что это нам за фуфло подсовываешь.
   Сначала какую - то пьяницу, а потом это чучело шанкерное. Ты чего, нас за дураков держишь, или думаешь что мы тебе слепые.
   Хозяйка сразу испугалась, по - видимому, та рспутница действительно была чем - то больна, но сразу и осмелела.
   Не хотите, как хотите, только людей, здесь мне бить не надо. Ты смотри какие деловые сопляки, анну пошли вон отсюда, - обозвала она парней
   Кореша, не ожидали такого оборота событий от хозяйки притона, да еще и оскорблений.
   Они посмотрели друг на друга. Коля удивлено сказал.
   Ванек, ты только посмотри, это что же делается, эта сука старая обнаглела в край.
   Хозяйка поняла что болтнула лишнего. И за язык сейчас придется ответить, но отвечать ей вовсе не хотелось, в собственном доме. И тогда она решила, взять на нахрап.
   Что, что это такое, что вы себе позволяете, уходите по - хорошему, иначе я сейчас позову милицию. Услышав такие слова, од хозяйки притона, Иван пришел в ярость.
   Милицию зови, сядешь в месте с нами, за наживу на проституции. Ах ты сволочь.
   Он подошел к ней, взял ее за волосы, сдавил так сильно, что они аж за рипели в его руке.
   Достал с кармана мойку, подставил ей под шею. Сказал.
   Слушай тетя Соня, ты сегодня нас очень рассердила. Если еще рас, подсунешь нам вот такую шанкерную, то ты будешь с нами рассчитываться лично. А не захочешь рассчитаться, мы тебя спалим в мести с твоей хибарой, - и придавил мойку к ее шее, так что, хозяйка от испугу только головой помахала, дав понять, что она извиняется. Иван ее бросил, и тетя Соня молча куда - то смылась.
   Коля разлил остальную водку по стаканам, выпили.
   Иван достал с карман деньги, отсчитал червонец, бросил на стол, сказавши, - подавись сволочь. Что бы ты издохла.
   Все, нам пора, Колян уходим с этого гадючника. Они хлопнули дверью и ушли.
   Ночь была не очень темной хоть, и шел мелкий моросящий дождик.
   Шли по улице выложенной брусчаткой. Коля все, время возмущался на тетю Соню.
   На противоположной стороне улице, был обычный разбитый дом, обнесенный двух метровым забором. Кореша хоть и били, во хмели, но все же заметили стоявшую пару.
   Коля посмотрел на Ивана, и говорит.
   Смотри, Ванек кажись какие - то влюбленные. Ну и что.
   Как ну и что. Ванек пошли, поинтересуемся. Что это там за влюбленные такие.
   Зачем они тебе. Колян тебе, что делать нечего, возразил Иван.
   Но Коля все равно настоял на своем. Да пошли, узнаем кто это в наших краях.
   Кореша, перешли на противоположную сторону, к стоящей мирно паре.
   Это действительно была влюбленная парочка. Девушка крепко прижалась к парню, и они о чем - то болтали. На парне был четко виден, длинный кожаный, черный плащ, такие во врем войны, носили немецкие офицеры. В чем, была одета девушка, рассмотреть было нельзя, а точнее, не успели просто рассмотреть. Она стояла за парнем.
   Коля похлопал парня по спине. Тот обернулся, спросил незнакомцев. Вам чего ребята.
   Сколько времени, - спросил его Коля.
   Парень, без вопросов, засунув руку во внутренний карман, достал от туда, карманные часы. Ответил, - пол одиннадцатого.
   Пол одиннадцатого говоришь, братан дай закурить, - попросил у него папиросу Коля. Хотя у него в кармане была пачка папирос.
   Парень без особого уговора, также достал с потайного кармана пачку папирос Казбека. открыл ее, и дал Коле папиросу. Тот покрутил папиросу между пальцами, переломил ее, и говорит. Что ты братан, поломанной угощаешь, также не хорошо. Парень дал ему еще одну. Коля опять покрутил папиросу, переломил ее, и говорит парню.
   Слышишь браток, что это ты поломанными, папиросами угощаешь. Не хорошо так людей угощать. По всей видимости, парень тот, был не глуп. Он понял, в чем дело и зачем весь этот цирк. И решил сам принять действия, не дожидаясь пока первыми предпримят их незнакомцы. Получилось так, что Иван с Колей стояли спинами не далеко от забора, на краю тротуара, возле самой дороги, под деревом стояли парень с девушкой.
   Парень этот свою подругу прикрыл спиной. Потом резко рванул свой плащ, так что пуговицы полетели в стороны. Быстро достал, с под плаща немецкий автомат, мгновенно передернул рамку автомата, и дал очередью по брущатке.
   Пули засвистели с искрами во все стороны. В тот вечер не успели даже листья упасть с дерева как корешей, уже не было возле парня, с девушкой.
   Двух метровый забор, они перелетели, не почувствовав что он и был под ними.
   Хмель мгновенно куда - то исчезла. Квартал пролетели пулей, даже не заметили как и пробежали. Остановились передохнуть. И не смотря что приличное расстояние пробежали, задышки, не у кого не было. Просто молча, стояли смотрели друг на друга, на конец Иван пришел в себя, спросил у Коли. Что это было мать твою.
   Но тот еще не пришел в себя, просто стоял вытаращив глаза молча.
   Ну что Колян, скажи - на кой хрен тебе нужен был тот фраер? Ты представляешь если бы он поднял немного выше автомат?
   Коля с большими, открытыми глазами, стоял смотрел на Ивана, и ничего не мог сказать.
   Наконец он пришел в себя, заговорил.
   Ванек, у него классный, был плащ, немецкий офицерский б... буду, ты видел.
   Идиот, если бы он чуть выше поднял автомат, был бы сейчас тебе плащ.
   Ящик был бы тебе деревянный, а не плащ. Скажи, Коля, зачем тебе этот, был нужен плащ. Кожаный дурак.
   Тебе что денег мало, или чего - то, не хватает, - спрашивал его в злости Иван.
   Да ну, причем тут деньги, - ответил Коля.
   Да притом, что из за такой, чепухи, да из за твоей глупости, можно сыграть в ящик, ты это понимаешь хоть, или нет. В лучшем случае, калекой статься на всю жизнь.
   Коля стоял молча, словно набрал в рот воды.
   Да успокойся ты живи целы чего ты, все нормально. Ну кто мог подумать что у этого козла мог быть автомат. Ладно пошли домой, плащ, мать твою заново.
   Шли быстро не оглядываясь. Возле речки как обычно ударили по рукам и разошлись по домам. Прошло несколько дней. Коля почему - то не приходил. Обычно, Коля являлся сам, к Ивану. Иван к нему, почти не ходил. У, Коли мать была очень крикливая.
   Только у видит Ивана, сразу начинает причитать, а потом ее причитания переходят в скандал. Все кричала.
   Сорванцы, по вам давно тюрьма плачет. И хоть коли давненько не было, Иван к нему не решался идти, ждал пока тот сам не явится.
   Иван возле своего двора, стоял болтал с Лемком, то спросил у Ивана. Где это твой друг что - то давно его не было, у тебя.
   Незнаю я, где он. Я его уже давно сам не видел, - ответил Иван Лемку.
   Погода была пасмурной, Иван вернулся в хату одел пиджак. Мать заметила, что он уже наострил куда - то свои сапоги.
   Ты куда, сынок, - спросила она его. Я не долго, скоро вернусь. Мать услышала обычный его ответ. Иван вышел из дому и пошел на базар. По дороге все врем про себя думал, где же Коля, почему его так долго нет, не случилось ли с ним чего не будь.
   У самого входа в базар, встретил Свыста. То на него как - то странно посмотрел, и пошел своей дорогой. Иван обошел весь базар, но Коли Мута, нигде не было. Он зашел в чайную, поздоровался с бабой Люсей. Спросил ее о Коле. Но она тоже, ничего о нем не знала. После вопроса Ивана. Сказала ему.
   Я его, последний рас видела в месте с тобой, - ответила продавщица чайной.
   Иван взял бокал пива отошел к столику. Стал пить пиво размышляя просебя. Где же Колян.
   На душе у него было не спокойно. Он допил пиво и ушел домой. По дороге он думал. А черт с ней, с его матерью пойду я к нему. Ни с ест же она меня, во всяком случае, жив останусь. Не такое еще проходили. Что - то здесь не так, пойду узнаю, что там у него, почему его так долго нет. Хоть и не любил, что его мать постоянно кричит, Иван все - таки пошел к корешу. Свывст был не только обидчив, но и злопамятен. Хладнокровен, хитер, умел таить в себе зло. Такие люди завсегда опасны. Свои обиды они некогда, никому не прощают, даже если эти обиды, весьма не значительные, на взгляд самого обидчика. И что самое опасное. Делают зло, всегда с пот - Тишка. Тогда когда обидчик этого не ожидает, и забывает вообще, даже если прошли и года.
   Но, для таких как Свыст, месть это все. Для того чтобы отомстить, и выплеснуть свое зло, на ружу. Они могут ждать годами, и прощение у них нет, никому, даже своим родным, людям. Когда Коля не отдал ему все деньги, о которых договаривались. Свыст решил для себя, что Коля его кинул(обманул). И что остальные деньги, ему уже никто не собирается отдавать. И решил для себя отомстить, своему обидчику, во чтобы - то не стало. Расправится с Колей, отомстить ему, так как и Лейбе, только на этот рас не чужими руками, а своими собственными.
   Право автора защищено. Творец.
   Продолжение следует.
  
  
  
  
  
   Koresha Кореша.
   Часть вторая, Глава вторая.
   Свыст догадался, что сегодня кореша, будут хорошо выпевшими. В этот день он решил, отомстить Коле. Он все хорошо обдумал, и знал, как это сделать.
   Он вернулся на базар. Нашел своих, двух лучших корешей, отозвав, их в сторону, он обовсем с ними договорился.
   Так пацаны, есть одно дело. Если повезет, то не плохо подогреемся. Клиент должен быть сам, с деньгами. Один с корешей спросил Свыста, - что значит, если будет один.
   А то, что их двое. Но мы будем ждать только одного, у его дома, возле калитки.
   Он нас вообще не ожидает, тем более у себя дома.
   В этого парня есть деньги, я это точно знаю. Но если он придет не сам, а вдвоем, тогда незаметно уйдем. Почему, - спросил один, сорванец.
   Двоих мы их не возьмем. Я опасаюсь не так того, которого мы ждем, как того, что будет с ним. Почему, - спросил его опять, тот же что и спрашивал.
   Потому что тот зверь, порвет одними руками, это я точно знаю.
   Ну, если тот, такой как ты говоришь. Зачем нам тогда эту кашу заворачивать, они же нас потом вычислят и все. Что - то, мне это не нравится. Не уверенно говорил один отморозок, Свыста. Не сцыте, я знаю, что делаю. Им всеравно ходить здесь осталось не долго.
   Уверенно в себе говорил Свыст своим корешам.
   Вечером, когда уже было довольно поздно. Свист со своими отморозками, на против, дома Коли, ждал свою добычу. Он не ошибся - Коля пришел сам, так как Свыст и предполагал.
   И только Коля взялся рукой за калитку, что бы ее открыть, как с заде, по затылку Свыст ударил его дрючком. Колю от удара развернуло, и оглушило, но из сознания не выбило.
   Он был оглушен, но сознание не потерял, на что Свыст не рассчитывал. Ночь была не очень темной, и Коля узнал Сережу Свыста. Остальные его начали молотить дубинами.
   Он быстро потерял сознание, его били не долго, но сильно. Свыст остановил своих корешей. Хватит он уже кажись копыта отбросил, - сказал он им.
   Один из отморозков нагнулся и начал шарить по карманам у Коли. Сапоги, и фуражку, даже проверил, но денег не бело.
   Подожди Сергей, ты же говорил, что у него деньги будут, - недовольно сказал ему один из отморозков. Не может такого быть, что бы не было, ищите, хорошо - не унимался Свыст. Свыст сам начал шарить по карманам у Коли. Но там действительно ничего не было, окромя папирос. Да и откуда у него в тот вечер, могли быть деньги, если они в тот вечер, их все с Иваном спустили в притоне. Но про то, что кореша все деньги до копейки спустили, Свыст про это, конечно не знал. Ну и что теперь делать будем? Забили человека до полу смерти, а толку никакого. У него и не было ничего, - смотря, на Свыста говорил один из отморозков.
   Почти это не означает что убили, хватит ныть, просто сегодня не повезло. Значит в другой, рас повезет. Он все равно вас не знает. А меня, он тоже не мог узнать, после такого удара. Со злостью, сказал Свыст и еще рас ударил ногой Колю. Сволочь, - сказал он.
   Все линяем отсюда. Пока нас никто не увидел. И все трое отморозков исчезли в ночной тишине. Свыст ошибся - Коля его узнал, что и сыграло роковую роль в его судьбе. Ведь не даром в народе говорят. Жадность фраера сгубила.
   Иван подошел к Коленному двору, его мать сидела на скамейки под хатой. Лицо у нее как всегда было не довольное, поэтому Иван особо не удивился. Для него это было обычное выражение ее лица. В Ивана мысль сама с работала в голове. Сейчас опять начнет орать.
   Здравствуйте тетя, катя, - вежливо поздоровался Иван.
   Здравствуй (лейзбака), явился, не запылился, - грубо и не приятно, обозвавши, Ивана поздоровалась, Колина Мать. Иван, смотря на Колину мать, удивленно спросил.
   Тетя Катя, чего это вы сразу, не с чего, обзываетесь? Я вроде вам ничего плохого не сделал.
   Ничего говоришь, не сделал. Твой друг закадычный, уже больше недели лежит побитый, а ты хоть бы проведать его пришел. Ничего не пойму, вы толком можете рассказать ,что случилось. А что тебе рассказывать, иди в хату сам посмотришь.
   Сначала с Леной беда, теперь вот с этим сорванцом. Вас если в тюрьму не посадят. То убьют когда - то - Мать стала плакать, Иван этого не любил. Он быстро вошел в хату.
   Коля лежал на деревянной кровати. Вид у него был не смертельный, но было заметно, что оторваться ему дали не плохо. Иван подошел к нему, поздоровавшись за руку. Спросил.
   Слушай Колян, что это такое? Кто это тебя так (уделал), избил? И когда? Почему, я ничего не знаю? Почему ты сестру не прислал ко - мне. А я то думаю, почему тебя так долго нет.
   Ну рассказывай что это. Да что рассказывать. Дома возле самой калитки, дрючком ударили, - ответил Коля. Кто?- спросил Иван. Сережа Свыст, - ответил Коля.
   Что! вот это, да ты что! Колян!!! Ты случайно не путаешь.
   Да ничего я не путаю, ты что мне не веришь. Дело в том Ванек, что они меня сразу не вырубили, и я одного узнал. Это уже хорошо,- сказал ему Иван, - нам и одного хватит.
   Ну, и кто же, это такой смелый. Да Свыст говорю же тебе. Вот тебе и на, - удивился Иван.
   Ничего Ванек, я вот недельку отлежусь, и тогда я его живьем в землю закопаю.
   Не надо, пока его в землю закапывать, пускай еще одно дело сделает. А когда сделает, вот тогда мы его и закопаем. А пока нет никакого смысла его убивать. Всеравно, он от нас никуда не денется. Потом с ним за все рассчитаемся. Пока лежи и никуда не рыпайся, - строго приказал Иван своему корешу. Да Иван ты прав, потом с ним, за все рассчитаемся, - согласился Коля.
   Прошла неделя времени. Иван решил сам пойти к своему корешу, узнать как у него дела.
   Когда пришел к нему, то увидел его в полном порядке. Тот был в хорошем настроении, веселым и шустрым как всегда. Здорова, больной, - пошутил приветствием с корешом Иван. Как ты себя чувствуешь, - спросил его Иван.
   Да, слава богу не плохо. А что есть дело, какое - то, - спросил Коля Ивана.
   Ну, если ты себя хорошо чувствуешь, то может на базар пройдемся, друга нашего хорошего проведаем, поговорим с ним по душам. Предложил Иван коле.
   Да почему бы и нет. Только давай сделаем так. Ты уйдешь первым, а я за тобой минут через десять. Что бы мать не поняла, а то сам знаешь, какая она у меня, начнет орать на все село. Да знаю я, - согласился Иван. Только слово в спел вымолвить, и мать явилась, в дверях, и сразу налетела на корешей. Что, друзяки закадычные, опять здыбались? О чем шепчитесь? Куда уже на мылились, - грубо спрашивала мать корешей.
   Иван начал сразу выкручиваться. Да никуда тетя Катя, я просто зашел узнать, как Коля как его здоровье. И вообще. Но Мать, всеравно не унималась. Знаю я как ты просто так зашел, узнать как его здоровье. Иван понял, что пора делать ноги. Ну, я пошел Колян, выздоравливай, давай бывай. Он развернулся, молча ушел. Мать в сторону Ивана смотрела, так как будто пошел не Иван, а гестаповец. Он отошел от дома метров двести, закурил и стал ждать своего кореша. Ждать его долго не пришлось. Не успел он выкурить и папиросу, как явился и Коля. Хух, - сказал, еле вырвался. Да уж, - поддержал его Иван.
   Что мать сильно орала,- спросил его Иван. Да так, не очень как обычно, - ответил ему Коля. Ну, тогда быстрее уходим отсюда, - сказал он. И они быстрым шагом направились в центр города. По пути на базар, Иван стал говорить своему корешу.
   Слушай Колян, ты говоришь, что этот козел думает, что ты, никого из них не знаешь. И даже Свыста не узнал. Да я в этом просто уверен,- уверенно сказал Коля.
   Значит, так Колян, когда встретим Свыста, будь спокоен, виду не подавай что ты обовсем знаешь. Иначе если этот гаденешь догадается, что ты о чем - то догадываешься, он сразу из города слиняет. Он сволочь хитрая, и не глупая. Понял. Да все будет хорошо, - ответил Коля. Кореша зашли в чайную, выпили по бокалу пива, и пошли назад на базар. Обошли весь базар, но Свыста нигде не было. Уже собрались уходить, как Иван дернул Колю Стой.
   Что, - спросил он Ивана. Смотри вон он, - указав жестом головы на Сывста.
   Свыст крутился возле какой - то незнакомой бабы.
   Так Колян, я пошел, а ты смотри, говори с ним спокойно уверенно, так что бы его не спугнуть. Так, как мы с тобой и договаривались. И не забудь, с ним еще за другое дело договорится, это ему предаст еще больше уверенности в том, что ты ничего не знаешь, и нам это тоже будет хорошо. Все давай, я пошел, буду ждать возле чайной. А ты смотри, говори с ним спокойно. И Иван ушел с глас.
   Коля подошел к Свысту, тот стоял к нему спиной. Он похлопал его по плечу рукой.
   Свыст хоть и был малолетним пацаном, но он был хитрым и хладнокровным. Такие люди завсегда опасны. Привет Сережа, - спокойно поздоровался с ним Коля.
   Привет, - также без страха и удивления, поздоровался с ним и Свыст.
   Пошли, отойдем, дело есть одно поговорить нужно, - сказал ему Коля.
   Они зашли за первый попавший угол. Свист нагло спросил.
   Ну что там еще за дело? ты кажется, еще за прошлое не расплатился. А спрашиваешь за новое дело, не хорошо так Коля.
   Да не ной ты. Четы ноешь, сделаешь дело, получишь денежку смело.
   Коля вытащил с кармана триста рублей денег, и говорит Свысту.
   Вот твои деньги, но еще одно дело сделаешь, и за все получишь пол тысячи.
   Свыст увидел деньги, глаза у него забегали, как у зверька, он замялся, закрутился, и сам начал говорить.
   Да какое дело. Нет пока никаких делов. Но Коля по его лицу видел, что Свыст врет, и этим он только себе набивает цену. Послушай меня Сережа, ты я вижу, денег не хочешь, - спросил он Свыста. Да понимаешь Коля, пока толкового дела нет. Ну, хотя есть одно, - замялся опять. Ну, так говори какое, что ты тянешь. Ну, хорошо, - согласился Свыст.
   Значит так. Позавчера один мужик продал корову, за пять тысяч. Сам он из села. Я за ним шел почти до самой хаты. Когда в село войдешь, его хата пятая, с левой стороны. У него жена и двое детей малых. Прямо так малых, ты что с ними, за столом сидел что ли, - спросил его Коля. Не сидел, просто, когда он к дому подошел, дети выбежали ему навстречу. Точно? - спросил его Коля.
   Точнее не бывает, можешь сам проверить, если не веришь, - уверенно сказал он Коле.
   Коля может сейчас, хоть сотню дашь, - попросил денег он.
   Нет, завтра возле моста в девять, встретимся, заберешь все деньги сразу, - ответил ему Коля. А не обманешь, - спросил он Колю.
   Ну, ты что Серый, я же сказал, завтра в девять возле моста, все пока . Давай.
   В прошлый рас ты тоже говорил, - не довольно заныл Свыст.
   То было в прошлый рас. А завтра, будет все, так как говорю, если ты, конечно ничего не соврал. И оба разошлись по своим делам.
   Коля подошел к Ивану, тот сидел на лавочке, потягивая папиросу, безразлично смотрел на суетливых возле него прохожих. Ну что, - спросил он Колю.
   Все отлично, сказал он корешу. Он сел на лавочке возле Ивана, и обовсем рассказал ему.
   Ну что кажись все просто отлично, сказал Иван. Так как быть, - спросил он Ивана.
   Сегодня в десять, возле моста встречаемся. Возьми все что, надо про кота не забудь, а то без него ни черта не получится. С этим уговором, кореша разошлись по домам.
   Вечером, Иван ушел на договоренное место. Как всегда пришел первым. Колю ждать долго не пришлось. Он явился в хорошем настроении, с папироской в зубах.
   Ну, как там у тебя дома, с матерью все нормально, - спросил его Иван. Да, - ответил он.
   Все взял, про кота не забыл. Ты что, Ванек, как можно про такого Кента забыть, он здесь. И он вытянул с за пазухи кота в торбе. Во смотри, тот самый. Сказал Коля.
   Ну тогда пошли, - сказал Иван. И кореша направились, по ночной тьме за своей добычей.
   По дороге шли, все время разговаривали, о том о сем, время быстро пролетело, даже не заметили, как очутились в селе. Так все тише, - упредил кореша Иван.
   Делаем, как в прошлый рас, - сказал он ему. Иди тихо, что бы я тебя с заде, и не слышал. Они подошли к пятой, по счету хате, указанной Свыстом. Возле ворот Иван остановился. Кажется здесь, - сказал он Корешу.
   Жди меня здесь, - приказал Иван корешу, а сам пошел к хате. Во дворе собаки не было.
   Время было за полночь. Ночь была темная и тишина стояла гробовая. Иван обошел хату, прислушался под каждым окном. Но тишина былая такая, словно все вымерли. Тогда он также тихо вернулся к своему, корешу.
   Все нормально делаем как в прошлый, рас. Только хозяин дверь откроет, сразу бей его, что бы крикнуть не успел. Все, пошли!
   Они тихо подошли к двери. Иван, не доставая кота из мешка, начал ему давить хвост.
   Кот заныл, но никто в хате даже к двери не подошел. Тогда Иван начал сильней коту хвоста ломать. Держа его все время с вытянутой рукой. Тот начал орать, так как будто его режут живьем на куски. Через пару минут послышалась ругань выпевшего мужика.
   Ах ты сволочь, мать твою. Где ты взялся на мою больную голову? Вроде бы и не март месяц, а он сволочь под дверьми воет.
   Послышался звук металлического засова. Скрипнула дверь, заржавелыми, завесами на дверях. Мужик, в белой ночной рубахе того времени. Вышел на порог, и не унимаясь материл всех котов, на белом и черном свете. Коля рукояткой тетешника, врезал мужика по затылку, и не дав ему упасть, кореша схватили его под руки, и быстро втащили в хату. Закрыв за собой дверь. Бросив мужика на пол, Иван пошарил у себя по карманах нашел спички. Зажег спичку, поднес ее к лицу хозяина. Ударив его ладонью по лицу, что бы тот пришел в чувства. После одного удара ладонью, тот быстро пришел в себя. С большими открытыми глазами, не понимая что происходит. Он спросил, своих непрошеных гостей.
   Вы кто черти или люди, чего вам нужно от меня.
   Мы дядя, вовсе не черти, и души ваши нам не надо. Нам нужны твои деньги. Отдашь, по хорошему, никого не тронем, а нет, пеняй потом, сам на себя. Ответил хозяину Коля.
   Какие деньги, нет у меня Никах денег, вы, что с ума сошли, - не хотел признаваться мужик, что у него есть деньги, за проданную корову.
   А ты, дядя шутник. А корову, кто позавчера продал, в городе на базаре. Не ты, что ли. Сказал хозяину Коля. Парни схватили мужика за руки , потащили из сеней в хату.
   Там бросили на пол. Иван зажег спичку. На столе стояла, в место кирасировой лампы. Обычная гильза, от сорокапятки. В гильзу, был налит, кирасир. Внутрь брошен кусок шерстяной ткани, от шинели, на конце, гильза была заплеснута. Это и была в доме, кирасирова лампа. Только, она разгорелась, и запылала, как факел, Иван сразу понял, что они прибыли, не по своем адресу, в этот рас. В хате стало все сразу видно. На деревянной кровати сидела женщина, на печи спали двое детей. В хате, окремя кровати, и не додавленного стола, который казалось вот - вот и сам упадет, ничего больше не было. Иван осмотрел хорошо комнату, в которой находился, по всех углах, одни злыдни. На кровати где сидела женщина, вместо матраса была солома. После того, как еще рас, хорошо осмотревши комнату, Иван окончательно убедился, что это не барыга. Но, и просто, так, тоже уходить было нельзя.
   Ну что, мужик, тебя бить или ты сам отдашь деньги, - спросил у хозяина Коля.
   Хозяин ничего не говорил, он сидел молча на полу, и только смотрел на свою жену. В этот рас, парни свою жертву даже, и не связывали, как обычно они делали.
   Жена, смотря на ночных гостей, потом посмотрела на мужа. Заплакала и стала причитать.
   Я же тебе говорила, а ты не послушался. Лучше бы эту корову, мы зарезали и то толку было бы больше, а теперь что. Вот и купили тебе теленка.
   Женщина, молча встала с кровати, пошла в другую комнату, и вскоре вынесла от туда замотанные в тряпке деньги. Протягивая, дрожащими руками тряпку с деньгами, она со слезами на глазах сказала. Нате, звери, подавитесь, только мужа не троньте.
   Да не тронем, тетенька можешь, за это не переживать. Заверил ее Коля.
   Ивану после увиденного, куда они попали, стало не посибе. Обычно они, бомбили барыг. Людей зажиточных, и нажившихся добром не своим трудом, а обманом, на слезах и горе людей, которые за краюху хлеба отдавали последнею рубаху, с кидая с себя и отдавая спекулянту за папиросу, или стакан овса. Который предназначен для лошадей, а не для людей. Иван подошел к столу, развернул тряпку, взял деньги в руки. Сколько там было денег, он не знал в тот вечер, он их даже не считал. Он просто отсчитал пять сотен, положил себе в карман. Это были простые люди, которые наверняка ту корову, всю войну, где - то прятали в лесу в землянке, (такие случаи были люди во время войны. Прятали, и кров, и свиней, и даже лошадей, это правда. Я лично таких людей находил, которые после освобождения Украины, отдавали в коллективизацию в колхозы, коров и лошадей, а после того как сдали, некоторых за это и в Сибирь с ссылали. В некоторых, после сдачи живности в колхоз, забирали потом и последнее что было во дворе. Но во дворах, ничего не было. Тогда под ударами прикладов, заставляли сымать старую солому с крыш хат, что бы тем прокормить скот, который и так дох, и не от голоду, а от не посильного труда, которого он не мог выдержать. Потому что целый день коровой пахали землю, а вечером еще и доили молоко с кровью, и все это оценивалось в трудодни.
   Слушай мужик. Если хочешь дольше пожить, то в следующий рас, на базар корову не води продавать. А то придут другие, и они тебя, и твою семью, точно не пожалеют. Но, если мы узнаем, что у вас длинные языки, мы вернемся, и тогда мы точно, не оставим вас в живых. Ты меня хорошо понял, - спросил Иван хозяина. Да, - ответил тот, махнувши головой. Иван махнул Коле головой, дал понять уходим. И они, быстро убрались с хаты. Подобрав в сенях, возле двери кота в мешке. Нежданные гости быстро растаяли в ночной тьме. Через каких -то десять минут, они были уже за селом. Коля страшно злился на Ивана. Ты почему не все деньги забрал. Зачем ты их оставил, не ужели ты этих селян пожалел. Что с тобой Ванек, - спросил он Ивана.
   Тот посмотрел на кореша, и не довольным голосом ему сказал. Ты, что, не видел куда мы попали? Это же не барыга, и даже не обычный спекулянт. Ты видел, что у них в хате, и на чем они спят. Ну и что, - возразил Коля. Колин злой ответ немного задел Ивана.
   Слушай, Колян, одно дело, барыг зажравшихся бомбить, а другое - таких как эти. Они, наверное, целую войну эту корову где - то в лесу, в землянке прятали. И вообще, если бы я знал, куда мы идем, я бы точно не пошел. Такие дела не по мне, больше мне такого не предлагай. Не пойду. Я не последний козел, что бы последний кусок хлеба у колхозника отобрать. Да, я после этого, себя просто уважать перестану, и ты лучше закрой рот, а то ты меня начинаешь раздражать. Коля знал, что если Иван начинает нервничать, то лучше его не доставать, все равно это было бесполезно.
   Коля с начала разошелся, но быстро и успокоился. По натуре Коля был человеком не злым, хоть и был резко вспыльчив, но он всегда быстро отходил. Зла в себе никогда не держал, даже к самому опасному врагу, при оккупации к немцам. Час, другой, позлится и все, а через пару дней, вообще забывал о том, что произошло.
   Сколько ты взял денег, - спросил он у Ивана. Пятьсот, погулять нам хватит, - ответил ему Иван. Всеравно даром не бродили целую ночь. Домой пришли под утро, уже начинало рассветать. Возле моста стали закурили. Пока тянули папиросы, договорились после обеда встретится возле чайной. Ударили по рукам и разошлись по домам.
   Дома как обычно, мать не спросила где был. Знала что ответ будет один. Пил с друзьями пиво. А Коля когда вернулся домой, постучал в дверь. Мать открыла дверь, и с порога налетела. Где ты шляешься, тюрьма по тебе плачет, висельник ты проклятый, и твой друзяка закадычный. Тебе мало, того, что не давно, чуть не убили, так до шляешься, что убьют, через друзяку твоего.
   Коля всегда молчал, и супротив матери никогда ничего не говорил. Сестра Коли вторую неделю лежала больная. У нее был тиф. В те после военные времена, и вовремя войны, свирепствовал (тиф). Это была страшная болезнь. И страшна была тем, что была заразной, и даже легко заразной. Человек мог зайти в дом, где был больной, и пробыв там всего пять десять минут, и все, мог заразится. Примерно как в нынешнее врем открытый туберкулез, от которого сейчас есть лекарства. А в то время, лекарств не было даже от гриппа. А сравнить эти болезни, так туберкулез против тифа просто насморк.
   В то время, от тифа почти никто не спасался. Пример. Если в семье. Десять человек. А заразился один. То переболеют все. И выживет только один. При этой болезни выпадали все волосы. Человек постоянно находился в жару, бредил, в горячке. И дальнейшие ужасы этой болезни просто не хочется описывать. Немцы вовремя оккупации, эту болезнь боялись как черт ладана. И когда кто - не будь, был болен этой болезнью. Немцы писали на хатах, или на дверях - пан - крот. Это означало (тиф). Все, немца уже в эту хату, было не загонишь и батогом, но разве что особый случай. Так и то. Гнали наших, (иуд)предателей полицаев. А сами не в ходили. Хаты потом сжигали дотла. Некоторые в то время, этим еще и пользовались. Для того, что бы немцы на передовую в окопы не забрали с хаты последнею, деревянную кровать или стул. И сами у себя на хатах писали , пан - крот. Коля подошел к сестре, взял ее за руку, но ее рука была уже давно холодной. Девочка видно умерла еще после полуночи. Потому что тело ее было окоченевшее.
   Коля обернулся, посмотрел на мать и сердито выговорил.
   Да перестань ты орать, что ты разоралась. Ты иди сюда посмотри, Лена, умерла.
   Мать молча подошла к ней, взяла за руку, и тихим голосом за причитала. Лена, доченька, очнись, родимая моя. Но Лена молчала. Мать плакала, не переставала, слезам ее не было предела - но горю слезами не поможешь.
   На следующий день Колену сестру похоронили. В те страшные годы люди были привыкшие к похоронам, потому что они были почти каждый день, а то и несколько похоронов на день. Лену похоронили без попа. Поп узнавши, что девочка умерла от тифа, на отрез отказался идти к ним во двор, править по усопшей. Не потому что не хотел лично. Просто эту болезнь боялись все. Она к несчастью была переходной. Один человек заболел в семье, и все, угроза была реальной для всех. Поп был не святым. А простой смертный как и все. Он просто боялся смерти от этой заразы. От которой на то врем, спасенья не было не у кого. Мало того, что был голод, злыдни, нищета, еще и болезни были неизлечимыми. Тиф, уносил, каждый день, десятки жизней людей. И исчезла эта болезнь, со слов старожилов, только в пятидесятые годи, прошлого столетия.
   После обеда, Иван ждал кореша возле чайной. Так, как они, и договаривались. Но его ожидания были напрасными. Прождавши Колю больше двух часов, Иван понял, что сегодня к нему опять придется идти. Хотя это ему делать, очень не хотелось, из за его крикливой матери.
   Иван пришел к Коле домой, калитка и ворота были у него на распашку. Подошел к хате, дверь - тоже на распашку. Он несколько рас стукнул рукой об открытую дверь, и не дожидаясь ответа, вошел сам бес приглашения в хату.
   В хате был Коля, его мать, и несколько незнакомых Ивану, их них соседей. Лица у всех были мрачные. Иван поздоровался, но все только молча посмотрели на незваного гостя.
   Да что у вас случилось, - спросил Иван в слух, всех кто находился в хате.
   Коля молча встал со скамейки, и вышел из хаты. Иван тоже вышел за ним, и когда они были на пороге, Иван спросил его.
   Слушай, Коля, ты мне можешь толком объяснить, что у тебя здесь происходит. Почему все молчат, и лица у всех как на похоронах.
   Коля закурил, и тихим голосом сказал. Лена, умерла, сегодня ночью.
   Как умерла,- удивленно, спросил его Иван.
   Да вот так умерла, как люди умирают. Я когда утром пришел домой, подошел к ней. Взял ее за руку, а она уже была холодная.
   А что, с ней было, она же молодая еще, от чего она умерла.
   Тиф у нее был. Она две недели лежала, не подымаясь, - горестно ответил кореш Ивану.
   А почему же ты мне ничего не говорил, все это время.
   А что было говорить, Ванек, чем мы ей могли помочь?
   Да братан ты прав. Помочь мы ей, в этом, ничем ни могли, - грустно, сказал Иван.
   Слушай Ванек, пойдем куда не будь выпьем, а то люди здесь будут сидеть еще до вечера.
   Они пошли в чайную, там взяли водки, оставаться в прокуренном кабаке, в тот день желания у корешей не было. Потому Иван и предложил Коле, присесть где - то на природе. Да мне всеравно, - безразлично согласился он. Они вышли из чайной, и пройдя не далеко, как услышали зов. Коля оглянулся, это был Свыст. Только этого козла, мне сейчас и не хватало, - сказал он Ивану.
   Все нормально Колян. Я понимаю что у тебя сегодня горе, но возьми себя в руки. На значь ему, встречу сегодня вечером, у реки возле моста. Там мы сегодня, с ним сполна, и рассчитаемся. Все. Говори с ним, а я отойду, а то эта малолетняя сволочь, при мне говорить с тобой не будет.
   Здорово Коля. Как у вас дела, - спросил Свыст, его. Нормально, - ответил то ему.
   Приходи, Сережа сегодня вечером, как и договаривались к речки, у моста, я отдам тебе все деньги.
   А почему вечером, а не сейчас. Спросил его Свывст.
   Да потому, что у меня с собой денег нет, дома забыл. Я тебя здесь, не рассчитывал встретить. Сам пойми, зачем мне с собой, такие деньги носить.
   Ну,хорошо, - не уверенно согласился свист. Давай. Коля протянул ему руку, тот хлопнул рукой и ушел. Коля догнал Ивана. Не спеша, они пошли к тому месту, где Коля назначил встречу Свысту. Всю дорогу шли молча. Когда пришли на уговоренное место, лишь тогда начали проскакивать слова, друг ко, другу. Иван всячески поддерживал кореша, но горе свое берет. И его ничем не заговоришь, и не за глушишь, даже и водкой.
   Так незаметно за двумя бутылками водки время прошло. Солнце почти уже зашло, Иван посмотрел на часы. О Колян, да сейчас уже и наш друг, должен подойти. Время скоро девять. Ну так это же хорошо, будим с ним рассчитываться. Сказал, коля Ивану.
   Стали садится полные сумерки. Кореша допивали водку, как появилась тень. Иван хоть и был, хорошо выпевшим, но, присмотревшись хмельным глазом, Сережу Свыста, узнал.
   Коля, - Иван дернул его за плече, - наш дружбан идет.
   Кто, - охмелевший Коля спросил.
   Кто, кто - Свыст идет, очнись, - гаркнул, на него Иван.
   Коля сразу оживился, снял свой пояс, сложил его и спрятал в карман. Свыст подошел, поздоровался и как всегда, с наглой мордой, заговорил.
   Ну что, Коля, я спешу, давай деньги, а то мне некогда, нужно идти.
   Да подожди фраерок, успеешь, - перебил его Иван. Куда ты так спешишь. Вечер только начался, а ночь длинная, - а сам зашел, Свысту за спину, держа открытую мойку в кармане. Послушай Сережа, - спросил его Коля. Я же когда тебе отдавал деньги, сказал, что остальные отдам позже. Да ответил он.
   Так зачем ты со своими оборванцами, меня избили возле дома. Наверняка деньги искали.
   Ты что мне не поверил, что я тебе их верну. Ты думал, что я никого не помню, и что все это, вот так и пройдет посибе. Сойдет тебе с рук.
   Ты что, Колян, что ты говоришь, кого избили, никого я не избивал. Ты что - то путаешь. Начал выкручиваться Свыст. Но это было уже поздно.
   А ведь после первого твоего удара , ты же меня не погасил. И я тебя хорошо запомнил.
   У Свыста лицо сразу потемнело, он понял, что попал в мешок, с которого выходка нет.
   Он покрутил головой, но ситуация была без выходной. Бежать было не куда.
   С заде стоял Иван, прямо - речка. Она была очень бурная и с водоворотами. С другой стороны стоял Коля. Ну что Сережа, ты хотел денег, ты сейчас и получишь. Сказал Коля.
   Коля достал пояс с кармана, зашел Свысту за спину.
   Не хорошо фраерок так с друзьями поступать. Сказал ему Коля, и накинув удавку ему на шею, одновременно повалив его на землю. Свист захрипел, начал сильно дергаться ногами.
   Иван придавил ему ноги, подержал его пока он кончился. Потом запихнули ему камень под рубашку, и бросили в речку. Иван огляделся по сторонам - вроде бы никого не было. Все, Колян, здесь нужно все убрать. Сказал он Коле. Да убирать собственно, и нечего было. Две пустые бутылки и несколько окурков. Быстро поднялись, на мост. Коля начал ныть. Что на него вовсе было не похоже. Хотя водка штука серьезная.
   Иван мне жалко пацана, сопляк совсем.
   Тот посмотрел на кореша, и диву дался.
   Ты что, Колян, ты кого жалеешь? Того, кто тебя совсем недавно, чуть не убил. Ты бы лучше сестру свою пожалел, то действительно было, кого пожалеть, а это что - отморозок.
   Да ему если бы исполнилось сколько лет, как нам. Он бы наверное. Со своими бродягами за пару рублей, да что там говорить за деньги, за пачку папирос, семьи вырезал. Это я тебе точно говорю. Ты что думаешь, он бы вчера в том селе, пожалел бы того мужика. Да он если бы увидел такие деньги, и детей бы вырезал. Свыст это отмороженная сволочь, таких нужно сразу убивать, что бы потом, из за них, не было проблем всяких. Так, и все, хватит, забудь ты за него, черт с ним. Все мы когда - то умрем, только не в одно время, и разными смертями. Ты лучше сейчас о матери подумай. Это ей сейчас очень тяжело, и нужна твоя помощь. Присматривай за ней. Говорил Иван с колей, направляя его на правильный путь.
   Ну ладно я все понял, что ты как отец родной, мне мораль начинаешь читать. Он ударил Ивану по руке, и ушел домой. Иван тоже, долго не задержался, ушел домой.
   Иван подходил к дому у Лемка в окне, горела свеча. Зайду к я к соседу. Что это он не спит, - подумал он просебя. Подошел к двери, постучал. Открыл сам дверь, не дожидаясь ответа, и вошел в хату. Лемко сидел на скамейки возле окна и что - то возился с рубахой.
   Ты чего не спишь, дядька Лемко, - спросил его ива. Ты хотябе дверь, ночью закрывал, на крючок. Ночь, все таки на дворе.
   Да не спится Ваня, вот с рубахой старой вожусь. А ты, где это был, поздно уже, - спросил он Ивана. С гулянки иду, вижу у тебя свет, горит в окне. Дай, думаю зайду, посмотрю что это ты, в такое позднее время делаешь. Да вот сам видишь, так от безделья, пальцы себе на ночь, решил не много поколоть.
   Да брось ты это гнилое дело, глаза себе только портишь. Он достал из кармана две сотни рублей, и протянул их соседу. Послушай дядька Лемко, возьми эти деньги, купи себе что нужно. А то я их всеравно, завтра спустю в кабаку. Только смотри, тебя же не надо учить, на счет матери, - предупредил его Иван. Да все понятно Ваня, можешь не переживать, не впервой. А я утром, по раньше сбегаю на базар.
   Ну, хорошо, спокойной ночи, - пожелал Иван соседу и ушел домой.
   Лемко в тот вечер, после ухода Ивана зашивая рубаху, размышлял просебя. Ну, сорванец, откуда у него такие деньги, что он их своими руками заработал, конечно же, нет. Был бы жив Адам, он бы его спросил, а только, что уже спрашивать, уже поздно. Надо, было раньше спрашивать, хотя бы года три назад, а сейчас уже все. Хоть бы в тюрьму не сел, Надя с ума потом сойдет через него. Но мне кажется, в тюрьму он сядет, со своим другом. Такие деньги на дороге не валяются. Грабят кого - то, потому и денег у него не меряно.
   Лемка уважал еще и Адам. Зато что он был всегда открыт душой, и не жаден к куску хлеба, и стакану водки. Иван тоже его уважал, за все его хорошие качества, но особенно он его уважал, за то, что он хоть и был веселым человечком, но язык за зубами он всегда умел держать. В трудную минуту, на него всегда можно было положится, и посоветоваться. А мудрость гласит. Нет в жизни хуже, чем в трудную минуту, не услышать мудрый совет, вовремя подсказанный близким человеком.
   Утром, когда Иван проснулся, было девять часов. Он встал, оделся, вышел со своей комнаты.
   Лемко с матерью сидели, чаевничали за столом, и о чем - то болтали.
   Здравствуй сосед, - поздоровался Иван, посмотрев на стол, на котором лежало две буханки хлеба. А потом на Лемка. Тот понял взгляд Ивана, и сразу же начал заливать Наде. А вот, Ваня я вчера дополнительные карточки получил. Мне две булки хлеба много, так я и вам принес.
   За хлеб конечно, спасибо сосед, но я думаю, что две булки это много. Одну все таки, забери себе. Сказал Иван. Ну, хорошо как скажите, - согласился сосед.
   Мам я вчера тебе не хотел говорить ночью - Колина сестра, Лена умерла.
   Да ты что, Ваня! - мать с ужасом удивилась, - отчего. Что с ней было. Она же молодая совсем, дите еще. Тиф у нее был, - Ответил Иван матери.
   Две недели, лежала не подымаясь, Коля даже мне, ничего не говорил.
   Лемко знал, что Иван дружен с Колей, и ходит к ним в дом, потому и посмотрел, как - то странно на Ивана. Что ты на меня так странно смотришь, - не бойся, я не заразный.
   Я вчера, когда пришел к ним, то они ее уже похоронили. Чему быть того не миновать, и семи смертям не бывать. Это ты кажется, мне сам и говорил.
   Да это так, - сказал Лемко. Но одной смерти, не миновать это точно. Ты Ваня, смотри по осторожней, это очень плохая болезнь, от нее нет спасенья никому.
   Да перестань ты сосед. А то я вроде бы, не знаю что такое тиф, или первый рас слышу, что это такое. Как будто я вчера родился.
   Ну, хватит, сосед, что ты плачешь. Пей луче чай, а то остынет. А я сейчас умоюсь и тоже буду с вами чаевничать, а то я вижу, вы что - то, приуныли.
   Иван вышел на улицу. Умылся и быстро вернулся, сел за стол.
   Ваня пошли в лес за ягодами, я знаю хорошие места.
   Дядька Лемко, зачем мне твой лес. Это ты любитель всяких ягод и грибов.
   Но тот как прицепился. Пошли не пожалеешь. Да еще и мать подпряглась.
   Иди Ваня, ну что ты такой не уговорчивый.
   Ну, хорошо сейчас пойдем. Согласился Иван.
   И где ты, с самого утра взялся, со своими ягодами, ягодками. Сосед.
   Иван не любил собирать ягоды грибы, поэтому и не хотел соглашаться.
   Иван взял корзину, - а просебя подумал, на кой черт мне эта корзина, ягоды эти, где этот грибовод взялся. Лазь, теперь с ним полдня по кустам, царапай себе руки, из за его ягодок.
   Они вышли вдвоем из двору, и пошли в лес. По дороге Лемко стал говорить Ивану.
   Слушай Ванек, ты я вижу, уже паренек не прост.
   Мало ли что ты видишь, и что с этого, что ты увидел.
   Да я то ничего, просто хочу тебе, кое - что подсказать. Что, - спросил его Иван.
   Да то, что ты был всегда осторожен. Я то понимаю, что такие деньги, как у тебя водятся, заработанные не лопатой. И еще, хочу тебе что - то показать, думаю, что это тебе пригодится когда - то.
   Интересно, и что это ты мне хочешь показать, Дядя Лемко.
   Да, скоро придем, сам увидишь. Здесь не очень далеко. Ответил ему Лемко.
   Шли часа полтора, а может и дольше. Лемко все присматривался к деревьям.
   Он шел в перидии, потом возле одного дерева стал, отошел от него в сторону, где стояло сухое, совсем не приметное деревцо. Он его взял двумя руками и вытащил с земли. В это время это дерево, было похоже на комнатный цветок с подоконника. Это была не большая, но хорошо замаскированная партизанами землянка. Прыгай за мной, - сказал он Ивану, и сам первым залез во, внутрь. Иван, осмотревшись по сторонам, - просебя подумал. Ни чего, себе. Вот, это да. Ты смотри, что это сосед чудит. Партизан, блин мать... и сам в след, за ним, полез во внутрь темной землянки.
   Тот, на о щуп, на шел кирасирову лампу, черкнул спичкой, и все сразу стало видно. Оружия здесь было всякого хоть отбавляй: от штык - ножа трехлинейки, до пушки - сорокапятки( но ее здесь не было только того, что она сюда просто не могла войти, люк входа был мал). Иван с огромными, удивленными глазами, стоял молча. Только крутил головой вокруг, не понимая, откуда это добро здесь взялось.
   Слушай, дядька Лемко, это что, ты все это сюда на таскал, и зачем оно тебе все это нужно. Удивленно, спросил, он своего, пожилого соседа.
   Да нет, что ты, Ваня, зачем оно мне, это проклятое добро, нужно. Я случайно эту землянку нашел, когда за грибами бродил по лесу, еще год назад.
   Интересно, если ты ее год назад еще нашел. Так почему, ты мне об этом раньше не говорил.
   Да не знаю, просто, как - то не думал об этом раньше. А вчера вечером, что - то, эта землянка, мне на ум пришла. Вот и думаю, дай - ка я сегодня тебе ее покажу.
   Да, арсенал, конечно хороший, ничего не скажешь. Слушай дядька Лемко, а про эту землянку окромя тебя, еще кто - то знает, ты ее никому больше не показывал.
   Лемко от такого вопроса аж, испугался. Да ты что, Ваня, бог с тобой, и над тобой. Я же, еще из ума не выжил, что бы в Сибирь угодить. Уверил Лемко Ивана.
   Да это правильно, всеравно в милиции никто не поверит, что это, не ты, сюда натаскал.
   Перед Иваном прямо на земле, лежал деревянный ящик, он его стукнул ногой и говорит.
   Ну, лады, рас никто не знает, это очень хорошо. Посмотрим что в этом ящике. Без труда он открыл крышку ящика, в нему были одни проти - во танковые гранаты (эрге). Он взял одну подержал ее в руках, ого тяжелая какая, - сказал он Лемку.
   Э, Ваня, ты осторожно, - предупредил его Лемко. Это опасно, такой гранатой можно и танк подорвать. Положи ее на место, и легенько, а то еще не дабой бог взорвется.
   Да с интересом посмотрел Иван на Лемка. Вот эту, я, пожалуй возьму себе, на всякий пожарный. Такая вещь!
   Зачем она тебе эта дрянь, - спросил его Лемко.
   Как это зачем, пригодится, на всякий случай, - ответил он Лемку. Слушай дядька Лемко, да здесь можно целый наш город вооружить. Но мне интересно. Кто - то же, все это добро сюда на тягал, и зачем? Здесь же можно армию вооружить, и этот кто - то, может сюда явится в любую минуту.
   Да Ваня ты прав. Давай - ка лучше отсюда смоемся поскорее, по добру, по здорову, пока точно здесь никто нас не застал, - предложил Лемко Ивану.
   Они быстро вылезли из землянки, замаскировали все, как было, и скрылись за деревьями дремучего леса. По дороге домой, Лемко все время показывал Ивану метки на деревьях, по которым можно было отыскать обратно дорогу, к таинственной землянки. Меток, почти не было заметно, для не знающего глаза.
   Пришли домой. Иван, Лемку сказал. Ну, ты дядька Лемко, все - таки и хитер.
   Иван всегда принимал Лемка за глупого человека, да и не только он, а все кто его знал.
   Но в тот день Лемко Ивану доказал, что он глуп, только к виду, или глуп на свою руку.
   Как говорят в народе. В тихом болоте черти водятся.
   Зашли во двор, а в корзине нет ничего, мать сразу приметила, пустую корзину, и с вопросом к Ивану. Где же ваши ягоды. В лесу, где же им быть, - недовольно ответил Иван. Мать такой вопрос, от него и ожидала. Заранее зная своего сына. И ту не охоту, с которой он всегда ходил в лес, который он почему - то, жутко не любил.
   Вечером пришел Коля, зашел в хату, поздоровался. Лицо в него было взволнованное. Иван с матерью сразу обратили на него внимание. Мать Ивана спросила его.
   Коля, что с тобой, почему у тебя лицо такое взволнованное?
   Да так, - коля, не хотел, рассказывать, но, помолчав пару минут, и после того как Иван опять настоял на вопросе, он сказал.
   Мать заболела, наверное, тиф, - горестно произнес Коля.
   Это плохо, - сказала хозяйка.
   Мать вышла из хаты, но вскоре вернулась с пучком сухой травы в руках, бросила траву в чугунок, залила водой, поставила в печь. Чугун был полный воды, литров - пять. Через некоторое время она вытащила с печи варево. Воды в нем осталось не больше литры, все это она слила, осталась одна трава. Мать позвала Колю к столу.
   Коля, сынок, иди сюда.
   Он подошел, к столу, она протянула ему кружку с варевом.
   На. Пей! Глотка три, больше не надо. И придешь домой, и Мать на поишь. И так каждый день - по три глотка. Она дала Коле еще пучок сухой травы, - кончится отвар, заваришь еще. Только смотри. Что бы воды оставалось, не больше литры. Если будет, воды больше чем литра, то отвар, не будет иметь той силы, которая нужна. Все запомнил,- спросила мать Колю. Да вроде бы все, - ответил он.
   Ну, тогда ступай, и пусть мать сразу выпьет. Ты прямо заставь ее, что бы и она, пила этот отвар. Это хороший отвар, если вовремя пить то поможет, то поможет.
   Спасибо тетя Надя, - поблагодарил Коля и вышел на улицу. За ним и Иван в след пошел.
   Провел кореша до самой калитки, и вернулся в хату. Мать ему стала говорить.
   Это хорошо, что он сразу сказал. Этот отвар должен помочь. Если бы не он мы еще в войну вымерли.
   Почему ты так, в том отваре уверена, он что волшебный, - спросил Иван Мать.
   Ох, сынок - сынок, - сказала мать. Этот отвар не мой, это отвар еще деда Гаврила. А дед Гаврило был не простой человек. Если бы тогда твой отец послушал что сказал дед Гаврило, то может, бы сейчас бы и был жив.
   Мать стала плакать. Иван этого не любил. Он взял папиросу и вышел на улицу.
   Коля опять не являлся почти неделю. Иван стал опять думать про него, не случилось ли там у него опять какая - то беда. Схожу - ка к нему опять. Узнаю что там у него сново.
   Он зашел в хату, взял папиросы, одел пиджак. Мать обратила на него внимание.
   Ты куда Ваня, - спросила она сына.
   Я схожу к Коле, узнаю, как он там, почему его так долго нету,- ответил Иван матери.
   А когда же ты вернешься, - все спрашивала мать. Скоро, - ответил он ей.
   Да, я знаю как это скоро. Придет под утро, скажет я пиво пил, - в след Ивану сказала мать.
   Жизнь такая подлая штука: она оборачивается всегда разными сторонами, и всегда приходит то, чего человек не ожидает, будь это хорошее или плохое. Но суть в том, что оно приходит неожиданно, и именно в ту минуту, когда его не ждет человек.
   Иван вошел к Коле в двор. Тот сидел на последней ступеньке порога, в руке он держал дымящею папиросу. Иван посмотрел на Колю: лицо у него было неестественное - темно - желтого цвета. Он поприветствовал кореша, и не дождавшись ответа, закурил и сел рядом с ним.
   То, что, у Коли опять что - то случилось, это было написано у него на лбу.
   Колян, что с тобой? - спросил Иван своего кореша, а он ему действительно был кореш.
   Ты случайно не заболел, что ты желтый какой - то.
   Нет, я здоров, ответил он Ивану.
   А почему у тебя такое лицо, как у покойника, - не унимался Иван.
   Не даром в народе говорят, беда и горе по одиночке не ходят. Одно другого, всегда зовет за собой.
   Почему, как у покойника? - вопросом на вопрос ответил Коля, и больше ничего не мог сказать - слезы сами у него текли из глаз ручьем.
   Иван от такого зрелища был просто потрясен, и от неожиданности просто ничего не мог ему сказать или спросить. Наконец он собрался с силами, и заматирясь вовсю на Колю спросил. Да что случилось? Ты можешь мне на конец сказать. Ты перестанешь ныть как баба. Расскажи, толком что произошло.
   Наконец Коля успокоился, стал затягиваться папиросой.
   Ну, рассказывай, - уже чуть - ли не орал, Иван на Колю.
   Коля посмотрел на Ванна печальными глазами, так что Ивану стало аж не посибе.
   Мать моя позавчера вечером умерла, - сказал он тихо.
   Чего она умерла, что у нее тоже был тиф, - спросил он Колю.
   Нет, не тиф. Повесилась она, Ванек . это из за меня, - сказал Коля.
   Иван начал кореша успокаивать, как мог. Но в этом деле, помочь уже никак не возможно.
   Да не мотай, ты сильно себе душу, этим ты им не поможешь, что теперь делать. Сам же не будешь умирать. Жизнь продолжается. А просебя подумал, сегодня без горючей воды, никак не обойтись. Слушай Колян, ты побудь пока сам, а сейчас в чайную, быстро с бегаю. Нам сегодня нужно выпить.
   Иди, - сказал он тихо, махнув рукой.
   Не прошло и час, как Иван вернулся с чайной. Принес все, что было нужно в тот вечер.
   Коля позвал Ивана в хату. Пойдем, Ванек в хату, на пороге же не будим поминать.
   Они зашли в хату, сели за стол. Иван разлил водку по стаканам, выпили, закусили, чем было. В те времена и на поминках, поминали одной водой.
   Да, Иван, - вдруг вспомнил Коля, - мне же вчера пришло письмо с Бердычева от брата, я его так и не читал. Время не было, сам понимаешь.
   Да, конечно, что я не понимаю, ну ничего, завтра прочтешь.
   Коля встал, за стола подошел к комоду, вытянув ящик с него, он что - то там порылся в нем, достал письмо. Оно было трех угольное, небольшое. Письма в те времена даже и не заклеивались. Коля подошел к Ивану дал ему письмо.
   На, брат, прочитай, а то мне сегодня что - то не хочется читать.
   Иван взял письмо в руки, покрутил, смотря на него, но ему тоже не хотелось его читать.
   Слушай, Колян, сегодня, по - моему, не до письма, да оно и не мне адресовано.
   Завтра сам прочтешь, потом расскажешь, - Иван положил письмо на подоконник.
   Водку распили в тот вечер всю, пьяные были оба в стельку. Коля вообще раскис.
   Иван подумал: надо бы с ним остаться пару ночей, а то еще не дай, бог, как его мать, наложит на себя руки". Но ночевать в том доме, где повесилась женщина, было страшновато. В тот вечер, Иван хоть и был сильно пьян, но все равно он соображал, что кореша в беде бросать нельзя, и как это жизнью доказано, - истинные друзья познаются не в радости, добру и достатку, а только в беде. Иван допил последний стакан водки, - сказал корешу. Ну все Колян, хватит ныть, а то ты раскис как баба, пошли ко мне, - предложил он корешу. Зачем, - спросил он Ивана.
   За тем. Что ты сам будешь делать в пустой хате? Поживешь у нас с недельку, а что там с недельку, живи просто у меня, брат, ты же мне коришь.
   Конечно Ванек, что за вопросы.
   Ну, тогда пошли. Мать моя я, думаю, не будет против. Она у меня хорошая, это только она с виду вроде бы как суровая, а так она, если надо, последнею рубаху од даст.
   Все, вставай, и пошли, - он поднял Колю, взял с подоконника письмо, потом кореша под руку, и они вмести пошли к Ивану домой.
   Пришли к Ивану. Лемко с надеждой возились во дворе с хворостом. Кореша только вошли во двор, мать даже на большем расстоянии заметила, что они изрядно выпившие.
   А это, что за новость такая? - Спросила она сына.
   Мать, ты только не сердись, я тебе сейчас все объясню, - ответил ей Иван.
   Он посадил Колю на бревно, которое все время почему - то лежало возле хаты. Сел сам возле своего кореша, шаря у себя по карманам папиросы.
   Ну, рассказывай сынок, по кому такому празднику вы на пились, да еще сред белого дня.
   Не рановато ли в двадцать лет, а сынок? Теперь люди знаешь, что начнут говорить, что ты пьяница, нигде не работаешь, не учишься. Видел бы сейчас это твой отец.
   Лемко все время на них не обращал никакого внимания. Таская и слаживая хворост. Он делал вид как - будто во дворе нет никого. Может и рановато, да вот у Коли опять беда , даже не беда а горе. Мать у него померла.
   Что? - спросила Надежда. Лемко, услышав, это от Ивана, подошел к ним по ближе.
   Как умерла? - ты сынок спьяну ничего не перепутал? Это сестра его, Лена умерла.
   Да нет мать, ничего я не путаю. Позавчера, умерла его мать тетя Катя. А вчера ее похоронили. Теперь кореш мой, остался совсем один, понимаешь.
   А что же с ней, почему, - спросила мать Ивана.
   Иван посмотрел на мать, и печально ответил. Повесилась.
   Почему, - удивленно спросила мать, но сразу же одумалась что спросила. Можешь, не говорить я сама уже догадалась. Боже мой, что ж это творится на белом свете, ты слышишь Лемко, - спросила она у него. Да слышу что я глухой что - ли, - ответил он ей.
   Слышишь мать, пускай Коля у нас пока поживет, сама понимаешь, каково ему сейчас одному, места то у нас всеравно хватает.
   Да конечно, - согласилась надежда, - только сначала идите, поспите, а потом толком расскажите, почему это Катька на себя руки наложила. Наверное, из за дочки, горе то какое. Боже мой. Иван потащил Колю спать. Когда, Иван кореша запихивал в дверь,
   Мать на них с грустью посмотрела. И просебя подумала. Сорванцы оба, тюрьма по них плачет, хоть бы не влезли, куда ни - будь.
   Лемко стоял возле Нади, видя ее печальное лицо, - спросил ее.
   Надя, как ты думаешь, что могло заставить ее наложить на себя руки?
   Да, что могло, видно из за смерти Леночки: не смогла она это горе пережить. Грех - то какой - на себя руки налаживать. Боже - какой грех.
   Нельзя на себя налаживать руки, - повторила Надя Лемку. Это большой и непростительный грех. Бог может все простить, этого никогда.
   Почему? - все не унимался Лемко.
   Да потому, что этот Мир дал бог каждому, в испытании, как человек его проживет, и за это будет и высший суд. Если она наложила на себя руки, значит ей этот Мир, не пришел по нраву, тоесть не понравился божий мир. И она пошла к дьяволу. Да это не только она, а все кто наложил на себя руки. Разницы нет, удавился, повесился, или убился, все это едино, само убийцы. Потому таких грешников и хоронят в углу кладбища, а в место крестов ставят колы. Да и что тебе объяснять, ты всеравно ничего не поймешь, - тяжело вздохнула Надя. Утром следующего дня, оба кореша вмести проснулись, спали в одной комнате. Коля огляделся по комнате. Стоп, - подумал он, это же я у Ивана.
   Встали вмести с Иваном, в комнату как раз вошла и мать.
   Что, проснулись, - спросила она, - Идите, умойтесь и давайте за стол, я уже юшку сварила, идите, пока не остыла.
   Через пару минут, они уже оба сидели за столом. Мать подала, на стол завтрак.
   А за хлеб извините, - нету, - виновато сказала хозяйка, потом добавила, обращаясь к Коле.
   Ну, что ты сынок, дальше то будешь делать, - спросила она его.
   Да незнаю, пока домой пойду, а там дальше видно будет, - ответил Коля ей.
   Ты знаешь, Коля, оставайся у нас, места всем хватит, да и веселее как - то будет. Что ты, сам будешь делать в четырех стенах, а так все - таки мы, как и не чужие. Вы все равно с Иваном, у меня на глазах выросли.
   Коля сначала не соглашался, но потом все - таки согласился.
   Хорошо тетя Надя, я у вас с недельку побуду, а потом к тетке в Бырдычев поеду. Мне как рас от них письмо пришло, я его даже и не прочитал.
   Вот и хорошо, ты Коля только пойми меня правильно, сильно уж не переживай. Постарайся как - то в голове не держать. Время все лечит. Я тоже, когда Адама не стало, так тоже думала с ума сойду, ну как видишь, прошло, тяжело было в первые дни, но ничего жизнь на, ладится вот увидишь.
   С улицы послышался зов. Хозяйка, Хозяйка.
   Кто это там кричит, Ваня пойди, посмотри. Мать посмотрела в окно. Возле калитки стоял высокий не знакомый мужчина. Иван вышел из хаты и пошел прямо к нему, подойдя к нему, мужчина сам, поздоровавшись, спросил его.
   Здесь проживает Иван Адамович...
   Да, - ответил Иван, это я, - а что вам нужно?
   Мне лично ничего. А вот вам повестка в военкомат, распишитесь и получите, - сказал он.
   Пока Иван расписывался. Почтальон его спросил. А вы такого и такого, назвав по фамилии, случайно не знаете.
   Знаю, - почуяв не ладное, ответил Иван, - а что ему тоже повестка? Да, - ответил почтальон. Тогда подождите, он у нас. Я его сейчас позову.
   Иван зашел в хату. Коля доедал свою юшку.
   Коля, - позвал Иван он его.
   Что, там случилось,- спросил он.
   Иди сюда быстрее, сам узнаешь.
   Коля вышел с Иваном на улицу, подошли к почтальону. Тот сразу глядя на Колю, спросил его. Вы будите по такой фамилии, имени и отчеству.
   Да, вреди - бы как я, - неуверенно ответил Коля.
   Тогда прочитайте, и распишитесь, о получении повестки. Почтальон тыкнул Коли в руки повестку, со словами. Давай быстрей расписывайся, а то бегаешь тут за вами с самого утра, а мне еще на второй участок переть, пешком.
   Коля расписался, взял повестку в руки. Там было четко и ясно указано - явится в райвоенкомат к девяти часам, такого - то и такого - то месяца числа. Коля посмотрел на Ивана с грустью. Блин. Так, это, же завтра.
   Иван посмотрел в свою повестку. Там было написано, тоже самое.
   Кореша зашли в хату, мать сразу же спросила их. Что, там, кто это был.
   Почтальон, - ответил Иван, - повестки принес, завтра в военкомат вызывают нас обоих.
   Все мать, забирают нас в армию, года так на три. Сказал Иван матери.
   В армию не на войну. Ничего там за пару лет, хоть ума наберетесь, - лоботрясы. Попробовала их успокоить мать. Но этим она их не успокоила. А еще больше поддала жару в печь. А именно Ивану.
   Тебе хорошо говорить, - не соглашался с ней Иван. Не тебе же идти служить, а нам.
   Дома, сейчас нечего жрать, а там, - я могу только себе представить. Не хочу я идти в армию - со злостью сказал он матери.
   Как, это, сынок, не хочу, ты что бог с тобой.
   Коля стоял молча. Он не мог понять Ивана, как это не хочу идти в армию.
   Ну, все мать, - остановил он ее разговор.
   Пойдем Колян покурим, - потащил он кореша, чуть - ли не за руку на улицу.
   Вышли на улицу, Коля его спросил, - ну так что Ванек, будем делать.
   Пока Колян не знаю, но мне в армию идти не хочется, - ответил Иван корешу.
   Правда есть одна мысль, но не знаю, выгорит или нет. А точнее я, надеюсь на то, что у нас есть, с тобой.
   А что у нас есть, - спросил он Ивана.
   Слушай, ты что дурной? - спросил его Иван, - золото у нас есть, а его многие любят, и военкомы в том числе. Откупимся, если что.
   А ты знаешь Вань, это мысль. Да, а у тебя все та - Ки голова. Поддержал Ивана Коля.
   Не, боись, Колян, золото все любят, и военкомы не исключенье.
   В те суровые послевоенные годы, когда молодых людей забирали в армию, делалось это быстро. Вызывали в военкомат, быстро оформляли документы, и давали просто, три часа для того, что бы сообщить дома хорошую, тогда новость. В те временна это была большая честь. Для семьи, с которой забирали сына в армию. Потом грузили прямо под открытым небом, на грузовую машину, тогда эти машина назывались. М - 1, или иминуемая в народе, ( фроська) и отправляли в область. По приезду в областной военкомат намести, и распределяли, кого куда. Никаких медицинских комиссий, почти не было. Это сейчас их можно их увидеть, только в кино. Тогда это делалось так. Прямо на мести, в районе, смотрели на руки и ноги: - есть значит, годится к строевой или к не строевой службе.
   На базарах, при продаже скотины покупатели, Ито лучше осматривали покупку. Например. Когда купец, покупал себе лошадь, то он только не заглядывал ей, под хвост.
   А в военкомате в то время, смотрели только на конечности, что бы они были, а остальное их не интересовало. Лишь бы лопату мог держать в руках, и самостоятельно передвигаться.
   Ну, все, хватит болтать, - сказал Иван, - вечером возьмем золото, а утром пойдем в военкомат, завтра все будет ясно.
   Только, Иван окончил разговор, как и мать, вышла с хаты, и сразу же с вопросом.
   Вы, о чем здесь, шушукаетесь, - спросила она обоих парней.
   Да так, о своем, молодом, - не охоче ответил Иван матери.
   Мать, смотря на Ивана сказала, а точнее попросила. Сынок Ваня я тебя богом прошу. Не делай глупостей, армия это уже не шутки.
   Иван увидел по матери, что она сильно взволнована, и он начал ее успокаивать.
   Мать. Все будет хорошо - поверь мне, ни о чем плохом мы не говорили, - заверил ее Иван.
   Я на это сынок, очень надеюсь, - сказала она сыну, Коля только стоял, и слушал.
   Но надежда была женщина не глупой, она хорошо знала своего сына. Она зашла в хату, и слезы пошли опять ручьем.
   Сукин сын, он что - то задумал худое, ведь расстрелять могут за уклонение.
   Иван с Колей вошли в хату, оделись.
   Мать спросила их. Вы куда, на долго, когда хоть вернетесь.
   Да так, пройдемся перед армией. - ответил Иван матери.
   Кореша вышли из дома направились в строну базара. По дороге Иван предложил Коле.
   Слышишь Колян, давай зайдем в чайную, хоть пива напьемся перед армией, а то кто знает, когда еще доведется, напиться пива од души.
   Ты прав, Ванек, пошли, да и мне как рас с похмелья, - согласился Коля.
   Они зашли в чайную, взяли пива, распили, по одном, бокалу по второму.
   Начала играть кровь. Колю немного понесло, и ему захотелось в тот вечер, грандиозно надраться, и заглушить боль, о своих близких. Потому как пивом, далеко не уедешь.
   Слушай Ванек, может, возьмем чего ни будь покрепче, да пойдем к тете Соне, - предложил Коля Ивану.
   К тете Соне, говоришь Колян? Ты знаешь, Колян, по крепче то можно взять, но к тете Соне, мне кажется, идти, сегодня не нужно.
   А почему, Ванек, ты что, там можно хорошо поседеть, и не только поседеть, ну ты и сам знаешь.
   Ну, ты что, Колян, - посмотрел на него удивленно Иван, - ты чего. Забыл, что в прошлый рас было?, - говорил ему Иван.
   А что там было в прошлый рас, - с интересом спросил Коля у Ивана, словно он там и не был, и тетю Соню вообще не знает.
   Коль, ну ты что - дурак, или прикидываешься? Я же тогда эту убогую побил, да и тетю Соню напугал мойкой до смерти. А ты еще меня спрашиваешь, что было. Нет, к ней пока нельзя, нужно, что бы время прошло.
   Но Коле в голову ударило пиво, и он прицепился к Ивану так, что даже ничего не хотел слушать в тот день. Что ему Иван не говорил, к нему это не доходило. У него в глазах тогда были одни девочки. Иван там же девочки. Пошли. А то, кто знает, когда еще придется, нас же не, сегодня - завтра, в армию заберут и все. Все ныл тогда Коля, уговаривая кореша.
   Но Иван как всегда был не сговорчив. У Ивана, была одна плохая черта характера, для его товарищей. Но эта черта, не рас ему помогала в жизни. Если он сказал рас, что нет, то это уже все. После слова нет, у него не было сразу слово, да.
   Но Колю после третьего бокала пива понесло не на шутку.
   Не хочешь, как хочешь, я сам пойду, - сказал он Ивану.
   Ну, и иди, дурак, потом что бы мне не жаловался. Там у тети Сони, сброд собирается, откуда хочешь. А она тетка злопамятная, и жадная к деньгам. Иди она тебе как рас и припомнит, ту обиду. Каким - то отморозкам, шалаву бесплатно даст, они тебе и устроят, хорошую трепку. Как рас перед армией.
   Но, Коля в тот вечер, был не сговорчив, и на Ивановы слова, внимания не обратил.
   Он подошел к бабе Люси, взял бутылку водки папирос, ив злости ушел в притон.
   Иван тоже взял себе сто пятьдесят, водки выпил, закусил, и ушел домой.
   По дороге домой все думал про себя. Вот дурак. Трезвый - нормальный человек, пьяный - идиот, х... уговоришь его. Дадут опять по башке дураку. Да небось еще, и фонарей на ставят. Иван пришел домой, мать заметила, что он немного выпивший, но ничего не сказала, знала, что говорить ему все равно бесполезно. Только спросила его.
   Ваня, а где же ты Колю потерял?
   Да, он домой ушел поглядеть что там, - ответил он матери.
   А ты, почему с ним не пошел.?
   Мать, ты же знаешь, я не то, что покойников, а даже место то где он был, не люблю, - ответил он матери, лишь бы она, ничего не заметила, и не пристала с вопросами.
   Ивану пришла мысль в голову. Чем черт не шутит по бог спит. Может завтра и точно в армию заберут, кто знает, договорюсь с военкомом, или нет, а огород матери нужно скопать. Пойду, пока Колян вернется с гулек да займусь огородом.
   Он вошел в сарай, взял лопату и пошел на огород.
   В Западных областях Украины весна приходит немного позже, чем в Южных, потому и деревья там цветут в конце мая. Хата у Ивана стояла почти по средине склона. А склон этот был не большой, метров триста, и получалось так, что город был сверху хаты и снизу. Посредине верхнего огорода, лежал большей камень, возле него росла не большая, яблоня. Она уже зацвела, и пахла на весь огород. Иван подошел к яблоне, посмотрел на нее и подумал: дай я ее первую и обкопаю. Огород не большей, часа за три управлюсь, пока вернется наш гуляка, - подумал он просебя.
   Обкапывая яблоню, уже под конец, услышал скрип метала под лопатой. Он копнул еще рас немного в сторону, но лопата не пошла. Иван начал разрывать землю, при этом ругаясь: Да что, это здесь, камни одни что ли?
   Оказалось, что это было небольшое металлическое ведерце. Он его вытащил с земли, и просебя подумал: Кому это здесь нужно было, ведро по среди огорода зарывать?
   Ведро было полное земли. Он перевернул его, стукнул краем об камень. Земля высыпалась с гнившего ведра, а за ней посыпались серебряники. Иван от удивления аж рот открыл. Вот это да! - подумал он, - снял с себя пиджак, и стал собирать найденное. Кучка получилась не плохая, а между серебряниками было несколько золотых червонцев. Он присел на краю камня, закурил од неожиданности, и удивления. Подумал: Что же теперь с этим добром делать. Как рас на кануне армии? А одам матери. Если завтра заберут в армию, то будет ей за что харчей выменять. Он бросил окурок дымящей папиросы на кучу земли, выпавшею с ведра, стал на него ногой, хотел затушить, придавил ногой и почувствовал под ногой камень. Он разгреб землю. В сгнившей тряпке был револьвер. Он взял его в руку посмотрел на него. Револьвер был ржавым испорченный. В то врем таким оружием удивить кого либо было трудно. Зачем он мне, - подумал он просебя, взял и выбросил его за огород.
   Забрав находку, он вошел в хату. Мать сидела возле стола, и шила какие - то тряпки.
   Он положил на стол пиджак, и развернул его. Смотри мать, что я только что нашел на огороде под яблоней. Надежда посмотрела на деньги, потом на сына.
   Где это ты взял? Не ограбил, кого не будь, - спросила она его.
   Да ты что мать! Под яблоней выкопал только что. Там еще и револьвер был, я его выбросил за огород, - ответил Иван матери.
   Мать опять на него подозрительно посмотрела. Услышав про револьвер. Начала сама разгребать серебряники, откладывая червонцы в сторону. Когда последний червонец нашла посмотрела на Ивана.
   Сынок, - заговорила, наконец, она, - это же деньги, твоего отца.
   Как отца?! - удивленно спросил мать Иван.
   А так. Видишь вот эти червонцы? Отец их нашел, когда чинил крышу одной тетке Евке.
   Ну хорошо, - согласился Иван. А почему ты до этих пор ничего не знала, где были эти деньги? Я про такие вещи, ничего, и никогда не знала. Отец мне об этом, никогда не говорил. Я в его дела никогда не вмешивалась. Но думаю, что если бы он знал, что не вернется, он бы мне сказал, где запрятал тогда, это добро.
   Скрипнула калитка во дворе, оборвав их разговор. Иван посмотрел в окно. Это был заядлый гуляка Коля. Мать, ты бы спрятала это все. А то припрется, Лемко, а он никогда не стучит в дверь, сама понимаешь. Да конечно сынок. - согласилась она.
   Иван быстро вышел с хаты на перед к корешу. Это был, просто - красавец. Под глазом хорошо виднелся синяк, одно ухо и нижняя губа, уже начали распухать. Коля был похож ни то китайца, ни то на убогого, у него только не хватало, палки с торбой через плече.
   Иван как увидел такую картину, начал громко смеяться. Коля стоял молча, как провинившийся школьник, перед учителем. Только молча косел на Ивана.
   Ну что, Колян, я же тебе говорил, что бы ты туда не ходил. Кто это тебя так, красиво уделал, - со смехом на лице, спросил Иван своего кореша. Которому, было не до смеха.
   Коля пришел в гадючник к тете Соне. Постучал в дверь. Дверь открыла сама хозяйка.
   Как всегда, она приветливо поздоровалась с гостем.
   Здравствуйте ребята, - сказала она Коле. Но в дом вошел один Коля. Хозяйка выглянула за дверь, но и там никого не было. А где же твой дружок, - спросила она Колю.
   Не знаю. А вам зачем, - грубо говорил с хозяйкой Коля. Да, так просто, - ответила она гостю.
   Он вытащил с кармана червонец, швырнув, его на комод, и грубо приказал хозяйке. Это за проход как обычно, и девку, мне быстро давай. Только смотри, не такую как в прошлый рас. Поняла. Да все понятно, только не надо хамить, - ответила ему хозяйка.
   Он вошел в комнату, сел за стол на диван, налил себе водки, не успел он его выпеть, как и Света вошла к нему в комнату. Увидев знакомую личность Света, раскинулась в приветствии, как соловей. На этот рас, Света была любезней, и опытней. И пила меньше водку.
   Но когда Коля опустошил всю бутылку, и собирался за лесть на нее, в комнату вошло двое взрослых, и здоровенных, мужчин, лет так, под сорок не меньше. С тетей Соней, во главе. Они схватили, Колю за руки, поставив его на пол, как столб, вогнавши в землю.
   Хозяйка махнула Свете, что бы та убралась с комнаты. Та мгновенно исчезла с глаз.
   А потом и говорит мужикам.
   Это не он, это его кореш, так что вы его не сильно, но что бы помнил. Что хамить, нельзя.
   Старшим за себя людям.
   Эти два мужика, от колотили Колю так в тот день. Что Коля летал по комнате, с угла в угол, как футбольный мяч. После взбучки, тетя Соня сказал ему.
   Передай своему корешу, если хочет жить, пускай убирается с города. Понял? И ты вмести с ним. Хозяйка открыла дверь, и те двое мужчин, пустили его так, что он юзом просунулся, метров четыре по двору.
   Обо всем этом, Коля поведал своему корешу, с не охотой и обидой додал. Сука старая, я ей этот гадючник, сожгу до тла.
   Так и сказала, что бы убирались с города? - спроси его Иван.
   Можешь себе представить, сволочь, так и сказала, - повторил Коля.
   Ты смотри сука, какая, вообще обнаглела тварь. А что за типы у нее были , - спросил Иван Колю.
   Я их не знаю, никогда раньше не видел, - ответил он Ивану.
   Иван, немного помолчавши, сказал. Ты знаешь, Колян, а это еще и хорошо, что ты туда сегодня пошел один.
   Что же тут хорошего? - недовольно спросил он Ивана.
   А то, если бы мы пошли вдвоем то нас бы, наверняка, сегодня кончили. А кончили бы, я думаю точно. Без всяких сомнений.
   Коля ты больше не пей, иди лучше умойся, вон бочка с водой стоит. А то мать как посмотрит на тебя, ей богу испугается. Тем более нам завтра в военкомат утром идти. А за то, что случилось, не переживай, на днях мы с этой сукой рассчитаемся сполна. Мы от ее гадючника, и следа не оставим.
   Вечером Иван пошел к Лемку. Его как рас не было дома. Он зашел в сарай. Открыл тайник, взял от, туда двадцать золотых червонцев, положив их по десять, по разным карманам, остальные спрятал на прежнем месте. И быстро вернулся домой.
   Коля сидел возле бочки с водой, прикладывая к синякам мокрую тряпку.
   По больше, и чаще ложи тряпку, так быстрее пройдут синяки. Сказал ему Иван.
   Он зашел в хату, и вскоре вернулся с Колиным письмом.
   Вот твое письмо, читай! - тыкнул, он его корешу, которому как рас было до этого письма.
   Читай сам, ты что, не видишь, каково мне сейчас.
   Иван открыл письмо, начал бегать глазами по строчкам. Письмо написал не брат, а сестра Коли. В письме ничего такого не было, что могло заинтересовать Ивана. Так обычные родственные рассказы. Дочитав письмо, Иван спросил Колю.
   Колян, ты же говорил, что брат должен дать тебе ответ. А это, пишет тебе вообще, сестра.
   Почему ты мне раньше не говорил, что у тебя есть еще и сестра.
   Да потому что не спрашивал, - сказал он, - да какая разница, брат или сестра. В не настроению говорил он с Иваном. Откуда мне знать, почему не Саня мне написал. Когда приедем к ним, тогда и узнаем. Ответил он, окончательно Ивану.
   Утром, следующего дня, кореша пошли в военкомат. По дороге, Иван стал говорить корешу, а вернее учить его, как нужно себя правильно вести, с военкомом в военкомате.
   Слушай, меня внимательно, Коля. Когда зайдем к военкому в кабинет, подадим ему повестки, нужно что бы ты, что ни будь, придумал что бы вышел из кабинета.
   А зачем это тебе нужно, - спросил он Ивана.
   Потому, что он с нами, двоима говорить не станет, ты что не понимаешь, о чем идет речь. Понял, - чуть - ли не закричал он на Колю.
   Да понял, я, чего ты орешь, как скаженный, - ответил тот, - у меня и бес этого, голова болит. А тут и ты еще орешь.
   Не ору, Коля, а объясняю, что бы ты, вел себя как нужно. Хватит того, что только на твою рожу посмотреть, и все, можно и в тюрьму сажать.
   После этих слов, Коля вообще на бычился, (обиделся) и до самого военкомата шел мола.
   Кореша пришли в военкомат. На пороге стоял то ли часовой, то ли просто так, мужик в военной форме, с суровым на вид лицом.
   Здравствуйте, - поздоровался Иван, - как пройти к военкому спросил он не знакомого мужика. Мужик как - то странно посмотрел на Ивана, потом перевел взгляд на Колю.
   Пойдете прямо по коридору, с лева последний кабинет, - грубо ответил он парням.
   Спасибо сказал Иван. И кореша, робковато пошли по коридору. Дошли до последнего кабинета, на котором висела табличка. Военком такой - то такой - то.
   Перед дверью, Иван тихо спросил кореша. Ты все понял, что я тебе говорил. Да, - ответил
   он. Ну, тогда пошли, - и он пару рас, стукнул в дверь.
   Да - да, войдите, - услышали ответ.
   Не очень смело, вошли в кабинет. За столом сидел, пожилой седоватый мужчина, в звании майора. Майор что - то тщательно, рылся на столе в бумагах.
   Здравствуйте, - обратились к нему парни, и оба положили повестки на стол.
   Военком взял повестки в руки, внимательно их осмотрел, потом молодых людей, и его взгляд остановился на Коле, после чего он задал корешем вопрос. Ну что молодые люди, вижу, вы готовы служить родине. Да ответили парни. И тогда, Иван Коле наступил ботинком на ногу , давая ему понять, что ему пора сваливать с кабинета.
   И тут Коля спросил военкома. Товарищ майор, а где у вас здесь туалет?.
   Майор как - то странно посмотрел на не уклюжего призывника, и не одобрительно ответил ему. На улице сразу за зданием, слева.
   Коля быстро исчез из кабинета, оставив Ивана с майором, один на один.
   Иван знал, что время пошло, и его терять не как нельзя, потому сам и начал подъезжать к майору. На свой риск и страх.
   Товарищ майор. У меня к вам есть один вопрос, - обратился он к майору.
   Да, я вас слушаю, товарищ призывник, - ответил майор.
   И тут, Иван начал майору пускать всякую пыль в глаза. Разговор затянулся минут на двадцать, до тех пор, пока Иван не понял по майору, что он начал въезжать, откуда, и куда, дует ветер. С Ивановой стороны.
   Майор посмотрел строго на Ивана, и начал, чуть - ли не орать, на него.
   Вы что, от службы уклоняетесь, в такое тяжелое время, когда родина нуждается в помощи сыновей своих? Да я вас лично за это, к стенки поставлю, и расстреляю. Заорал, он.
   Товарищ военком, да никто же не уклоняется от службы. Мы все любим свою родину, не меньше чем вы. Осторожно, перебивши военкома, сказал ему Иван.
   Товарищ военком, нам всего - навсего, нужна отсрочка, всего на один год.
   А за это, я вам предлагаю вот это. Иван достал с кармана узелок с золотом и высыпал прямо на стол. Десять, Николаевских червонцев, за звенели у майора на столе, тоненьким звоном, и заблестели в мести с глазами военкома.
   Военком от неожиданности, аж приподнялся со стула. Глаза у него загорелись, не меньше чем золото. К счастью, Ивана и Коли, военком на то время, оказался жаден к золоту, и деньгам. В чем им, очень повезло.
   Это половина, - сказал Иван, - будет и вторая. Ну, так что, товарищ военком? Я думаю, мое предложение вас устроит. От нас родине, всеравно толку большого не будет, а вы сможете помочь, своей семье. В это трудное, для всех время.
   Военком молча, взял золото со стола, и положил его в ящик стола.
   Подождите, пожалуйста, на улице, через пол часа я вас позову, - убедительно сказал он.
   Иван вышел на улицу, Коля стоял, курил. Но настроения всеравно, у Ивана было не ахти.
   Ну, что, Ванек? - Спросил его Коля.
   Кури молча,- ответил Иван корешу.
   Прошло больше часа, но военком их не звал. Иван уже начал переживать: уклонение от армии, в то время, было делом куда более чем серьезным. Это было по круче, чем громкое сейчас убийство. Самого майора Иван не знал, видел вообще в первый рас, потому и не знал что он за человек, а вдруг он сейчас сообщит куда следует, и все. Тюрьма. Дача взятки в то время была не страшна, для дающего. Страшно было, иметь возле себя золото. Это уже был, явный, прямой и большой, строк.
   В, Ивана уже пошли мысли не те, что надо. Вот сука, наверное, в Житомир позвонил. И остальное, золото не куда деть. Во, попали, едренна... за уклонение, в жучат, да еще и спросят, откуда сколько золота. Вот, это да. И "как на зло", этот военный козел, здесь стоит не отходит. Надо, наверное, этого вояку здесь, задавить и дать деру, - рассуждал Иван про себя. Так куда. Всеравно, найдут, не рано так поздно. А тогда точно расстреляют. Вот, б... черт меня дернул с этой откупной, да еще и пацана прицепом возьмут. Кто ему поверит, что он не при делах. Когда я с этим козлом за двоих договаривался.
   Вдруг в конце коридора послышалось, как назвали фамилию Ивана. Иван сразу повеселел,
   И чуть ли не побежал в кабинет к военкома. Военком сидел за столом. Ну, что, товарищи такие - то и такие, в связи с тем, что у вас сломанные ноги, опираясь на мед справки, тоесть, заключение врачебной комиссии, кости у вас не срастаются, а это означает, что существует угроза гангрены. Вам предоставляется отсрочка ровно на один год. Значит, вы обязуетесь и обязаны, явится в райвоенкомат по первой же повестки. В случае не явки, вы будете найдены и передан военному суду, тоесть, трибуналу. Вы все поняли. Товарищи призывники. Военком спросил Ивана так, как будто в кабинете был и Коля.
   Так, точно, товарищ майор, лучше не куда, - ответил четко Иван майору.
   Он подошел к самому столу, и од дал второй узелок с золотом. В тот день Иван од дал майору двадцать золотых червонцев. На то время это были не плохие деньги. Во всяком случае, одному человеку на них, можно было прожить, без забот с умом, год.
   Спасибо товарищ майор. Я знал, что вы умный человек, еще рас спасибо, - искренни поблагодарил Иван военкома. На выходе из кабинета Иван сказал военкому. Служим Советскому Союзу! - и закрыл за собой дверь.
   Коля сидел на улице, на скамейке, и нервно тянул папиросу, увидев Ивана на выходе, в дверях военкомата. Он отбросил папиросу, подбежав к нему. Ну что Ванек как дело, что там. Спросил он кореша, у которого, на лице было в хорошее настроении.
   Все путем братан, пошли в чайную, отметим маленько, а вечерком, кое с кем рассчитаемся. Уверенно сказал он корешу. И они направились прямым ходом в чайную, к бабе Люсе. В тот день было, просто грех не выпеть.
   Возле чайной как не странно, кореша встретили, сидящего на скамейки Лемка.
   Ты что здесь делаешь? - удивленно его Иван.
   Хотел пива выпеть, да "как на зло", нет за что, - ответил Лемко Ивану.
   Это не беда, дядька Лемко, зато у нас есть за что выпеть, и даже неплохо. У нас с Колей сегодня отличный день, и этот день мы хотим отметить, правда, Колян, - обращаясь к корешу сказал Иван.
   Конечно, в такой день просто грех не выпить, - поддержал Коля Ивана.
   А что, же у вас за такой день, сегодня радостный. Спросил Ивана Лемко.
   Что, за день такой. А нам сегодня отсрочку дали на год, од армии. Радостно сообщил ему Иван с Колей.
   Да вы что, - удивленно сказал Лемко, - да, - подтвердил ему Коля.
   Так это действительно хорошая новость!- согласился Лемко.
   Они втроем зашли в чайную. Лемко остался возле столика, Иван с Колей подошли к прилавку. Здравствуйте бабушка Люся, - вежливо по приветствовал, "пожилую"
   продавщицу Коля.
   Она также вежливо ответила парням, не сводя взгляда с Коли, спросив его. А что это у тебя, - указывая ему на лицо. Что вчера погулял хорошо.
   Да, это так, гулянка была, - ответил ей Коля, не меняя на лице хорошего настроения.
   Сколько вам пива, - спросила парней баба Люся.
   Бокалов десять, - ответил ей Иван.
   Через пару минут, они втроем стояли за столиком, весело распивали пиво, рассказывая друг другу разные истории. Напротив, у последнего столика стоял дед с бокалом в руке, и все поглядывал в их сторону. Лемко все это время, стоял к тому деду спиной. Потом кА - то оглянулся, и еще долго смотрел на незнакомого Ивану деда. Но когда обернулся к корешам, лицо у Лемка было встревожено.
   Что с тобой, дядька Лемко? - спросил его Иван.
   Да так, ничего, - ответил он.
   Иван знал Лемка всегда веселым человеком, но сейчас он молчал и лишь изредка подкидывал слова в разговор. Тогда Иван сам стал приглядывать за этим дедом - ничего особенного, не на нем, ни в нему, Иван не заметил, что могло на пугать так Лемка. На, незнакомцу были серые галифе, пиджак, фуражка, имел он чуть длинную седоватою бороду. Одно, что бросалось в глаза, так это - хорошие хромовые офицерские сапоги. Иван еще просебя подумал. Дед вроде бы старый, а сапоги на нем хорошие, из - за таких могут и убить, отморозки вроде Свыста. Дед еще рас посмотрел в их сторону, и возле самого прилавка обошел спиной к ним. Вышел в дверь на улицу, и ушел. Иван понял, что здесь что - то не то, дед как будто не хотел, что бы его видели в близи. Иван допивал пиво, а на уме крутил свое. Лемко этого деда знает, и мало того он его боится, это у него на лбу написано. Надо хорошо расспросить у Лемка, что это за дед, и почему он его так испугался. Они допили пиво и все вмести пошли домой. За все время пути Лемко произнес всего пару слов. Подходя к его дому , Иван сказал Коле.
   Слушай Колян, ты иди, матери скажешь, что я сейчас приду, только соседа проведу, а то он сильно поддатый. Еще упадет. Я скоро вернусь.
   Хорошо, - согласился Коля.
   Иван с Лемком вошли в хату, оба присели на скамейки. Иван вытащил с кармана пачку папирос, закурил и у гостил своего пожилого соседа.
   Ну, что, сосед, - ты мне ничего не хочешь рассказать?
   А что рассказывать, Ваня, ты о чем, я понятия не имею, что ты хочешь, что бы я тебе рассказал, - отпирался Лемко.
   Как что, Лемко? а ты не знаешь, что я имею в виду.
   Я незнаю, что ты имеешь в виду, - также ответил Лемко ванну.
   Что ты мне пыль пускаешь в глаза, я тебе сейчас на помню, - сказал Иван. Что это был за дед в чайной, что тебя так напугал? Дед тот был не прост, сапог на нем видел были какие? Такие только офицеры носят да Ито не все. А ты мне тут пыль пускаешь. У же на грубый тон перешел Иван.
   Ванюшка, это был сам Кривошей, - когда Лемко говорил, у него в руках папироса тряслась, как будто после страшного запоя, - я его узнал. Это был он! Только постарел сильно, но я его лицо не с кем не спутаю. Никогда.
   Это что, тот самый Кривошей - Вася, про которого ты мне рассказывал. Тот, авторитетный вор, и тот трюк с котом который ему принадлежит? - удивился Иван.
   Да, он самый, - ответил Лемко, - только что он здесь делает, не знаю.
   Интересно сосед получается, а откуда ты его можешь знать в лицо.
   Знаю Ваня, а еще лучше его знал твой отец. И Семен, они когда - то за ним гонялись.
   Подожди сосед, какой Семен. Это тот что ты мне когда - то рассказывал.
   Да, Ваня председатель сельсовета, он умер еще в тридцать пятом, от тифа. Кривошея, не многие знали в лицо, я его знаю, поверь мне сынок. Если этот черт тут появился - это очень плохо. Он меня в чайной, наверняка узнал, теперь незнаю что и делать. Трясся Лемко.
   Ну, теперь все ясно, - сказал Иван, - только не пойму, чего ты боишься. Ты то, зачем ему нужен, даже если ты его и узнал. Ты же не вор, и вообще так мужик, мне кажется ты сам себя на пугал, и сейчас пугаешь, ложись- кА ты лучше спать, и не забивай дурными мыслями себе голову. Сказал ему Иван, и ушел к себе домой.
   Иван пришел домой, сел на бревно, возле хаты, в голове стало прояснятся. Теперь было ясно, что за незнакомые типы были у тети Сони, и что означали ее слова в том, чтобы Иван с Колей убирались из города. В полнее возможно эти звери прибыли сюда и по Ивана с Колей души. Налет на Лейбу разлетелся, кто знает куда, может и до этого зверя чутка, дошла, трюк с котом, то все таки его, размышлял просебя Иван. Он стал переживать не за себя, а за мать. Но он все же взял сея в руки, и сам себе сказал. Надо сегодня вечерком хорошо проверить тетю Соню, может у нее еще задержались ее друзья. Если, они еще там, то это просто хорошо. Тогда можно одним махом, решить два дела тотчас. Но тут стукнула дверь, с хаты вышел Коля. Он подошел к Ивану, перебив его тревожные мысли, спросив его?
   Что ты так долго, и что ты здесь один сидишь. Как будто девку ждешь.
   Да так, курю вот, - ответил Иван Коле, - и тут же ему предложил.
   Ну, что, Колян, рассчитаемся сегодня с гадючником?
   С каким, это еще гадючником?
   С таким, где вчера тебе по голове дали не плохо.
   А, понял. Только там те два здоровенных быка, вряд - ли мы им что - то сделаем.
   Коля не ужели ты думаешь, что я пойду, сними на руки силами мериться. Я что на идиота похож что - ли. Для этого есть и другие средства.
   Какие, - спросил Коля Ивана.
   Потом сам увидишь, - уверенно ответил Иван корешу.
   Вечером, как только хорошо стемнело, кореша накинули пиджаки, вышли с хаты.
   Коля, ты иди и жди меня за калиткой, - сказал ему Иван, - а сам быстро заскочил в сарай, и начал разгребать старые доски. Под ними нашел торбу с противотанковой гранатой. Забрав торбу, он быстро вернулся к калитке, где его ждал Коля.
   Пошли, - сказал Иван, - только сначала давай зайдем к Лемку.
   Зачем? - спросил его Коля.
   Надо. Потом обовсем узнаешь.
   Пришли к Лемку, тот сидел под хатой на скамейки и дымил самосадом, да таким вонючим, что казалось, от него должны были все комары подохнуть.
   Куришь? - спросил его Иван, и не дожидаясь ответа спросил его. Слушай сосед, у тебя часом веревки по длиннее не найдется.
   Подлиннее - это какая, - спросил он Ивана.
   Ну, метров пятьдесят, а если есть длиннее то еще лучше будет, - ответил он Лемку.
   Ого! - удивился сосед, - Да есть в чулане какая - то, а сколько ее там х... знает.
   Ну, так неси, чего ты сидишь? - воняешь своим самосадом.
   Лемко встал и пошел в чулан. Через несколько минут, вернулся с большим мотком веревки.
   Во, - сказал, ткнувши Ивану в руки. Больше нет, это все что есть. Только смотрите не запутайтесь в ней, когда будете разматывать.
   Спасибо тебе сосед, это будет в самый раз. Протянуть на сеть через всю реку.
   А вы что сеть будете ставить, - спросил Ивана Лемко.
   Нет, не сегодня, на днях, -ответил ему Иван, и они ушли оставив соседа с дымящей самокруткой.
   Кореша шли по улице не спеша. Был тихий, и теплый, майский вечер, везде царил аромат цветущих деревьев, время было около десяти часов. Коля спросил Ивана.
   Ванек мне просто интересно, как ты собираешься с ними рассчитаться, и что это, у тебя там в торбе.
   Любопытной варваре, на базаре, нос оторвали, - ответил Иван Коле.
   Они тихо подошли к дому тети Сони. Иван дал Коле торбу сказал. На, только осторожно держи. Я сейчас все осмотрю, и вернусь.
   Коля взял в руки торбу с гранатой, не ожидая, что она тяжелая, он чуть ее не уронил, от х...- сказал он. Что это тут такое тяжелое. Он развернул торбу и всунул руку . Но, взявши ее рукой сам испугался, и сразу догадался что Иван задумал.
   Да, лихо ты Ванек придумал, это же надо, - подумал он просебя.
   Иван, пройдя пару метров по двору тети, Сони услышал, как зарычал пес, звеня цепом, он вылез с будки. Но Иван это предвидел. Он вытащил с кармана кусок черного хлеба, швырнув его псу. На, гад, смотри не подавись, - тихо сказал он собаке.
   Зверь мгновенно проглотил хлеб, подбежал к Ивану и стал ему лизать туфель, словно перед ним был добрый его хозяин. Иван его погладил по голове и молча подошел к дому.
   В этот вечер он вел себя, так как вел всегда себя на делюге. Он обошел весь дом по, кошачьи, что бы не спугнуть даже воробья под стрехой. Проверил каждое, окно, внимательно к нему прислушиваясь, но в тот вечер свет горел только в двух окнах, и только в двух окнах, тети Сониного дома слышен был разговор. После первого окна Иван заглянул во второе. Это была та самая комната, где обычно бывал Иван с Колей. Посредине комнаты стоял тот самый большой круглый стол. Только, на этот рас, за ним не Иван с Клей водку пили, а сидело пятеро здоровых мужиков, во главе был - тот самый дед из чайной в офицерских сапогах. По всей видимости, Ивана, гужбан только начинался. Значит, правду говорил Лемко, так это и есть тот знаменитый, и страшный черт. Вася Кривошей. Не, х... себе подумал Иван, как же он дожил до этих дней, счастливый зверь, но, наверное, этот день его последний, если отец его не смог поймать, то я его сегодня отправлю туда, откуда он точно не возвратится, со своими корешами. Размышлял просебя Иван. Хорошо, что я с Колей тогда не пошел, они б нас живьем порвали. А тетя Соня, дура, поседевшая думает, что они ее в живых оставят, - все размышлял Иван. Он тогда и не знал, какую неоценимую услугу, он сделал для милиции. Он вернулся к Коле, хлопнул его по плечу,- пошли, - сказал он ему.
   Они подошли к двери дома. Иван вытащил гранату, привязав ее крепко к крыльцу, затем
   Проверил, крепко ли она держится, потом край веревки закрепил к запалу гранаты.
   Веревки хватило аж до соседнего дома. Там они засели за углом, закурили.
   Ну, что, Колян, разбудим соседей? - спросил Иван, и хорошо предав силы, дернул веревку. Веревка тихо потянулась, и через несколько секунд произошел взрыв. Он был настолько сильным, что у соседей вылетели окна с рамами. А у кого были двери напротив взорвавшегося дома, и те еле устояли на мести.
   Иван с Колей сидели минут пять оглушенные взрывом, но когда пришли в себя, быстро дали деру. Добежали до речки, сели на камень, где обычно они перекуривают, закурили.
   Ванек, что это было - спросил Коля.
   Что, ты, имеешь в виду.
   Ну, взрыв. Пушка и то тише стреляет.
   А, ты про это. Это, Коля, противотанковая граната. Завтра пойдем, посмотрим, что там осталось от этого гадючника, - довольно сказал Иван.
   Утром пришел Лемко. Хлопцы сидели на бревне курили. Сосед подошел поздоровался. Хлопцы, ну вы уж вчера и погорячились. После вашего ухода, может спустя час, в городе прогремел взрыв. Вы случайно не слышали? - он спросил так, как будто спрашивал не Ивана с Колей, а посторонних людей.
   Иван посмотрел на Колю, - и с удивлением спросил.
   Колян, а ты вчера ничего не слышал.
   Нет, - ответил Коля, - да и что мы могли вчера слышать, когда мы вчера пьяные возле речки спали до самого утра.
   А ты чего с самого утра приперся? - спросил Иван у Лемка.
   Да, так, вижу - вы курите, дай думаю, спрошу за взрыв.
   Ну, спросил, иди в хату к матери, - сердито сказал ему Иван.
   А сами кореша встали с бревна и ушли на базар. По дороге зашли посмотреть на дом тети Сони, а точнее то, что от него осталось. Зрелище было такое, как будто вчера здесь прошел ожесточенный бой. От дома почти ничего не осталось, куча разбросанных бревен.
   Да, удивленно сказал Коля, - одни бревна.
   Странно, что ты удивляешься, - сказал ему Иван, - как будто ты раньше такого никогда не видел, или не делал. Пошли лучше пива выпьем.
   Они зашли в чайную, выпили по бокалу пива. Иван предложил Коле. Пошли на базар.
   Посмотрим, что там делается, а то мы туда давненько не наведывались.
   Пошли братан, - охотно согласился Коля.
   Они зашли на территорию базара. Здесь было все по - старому, только беспризорников стало меньше. Кореша два раза обошли базар. У Ивана почему - то упало настроение, и ему надоело бродить бес толку по базару. Пошли Колян, наверное домой, а то у меня уже ноги болят бродить попусту. Сказал ему Иван.
   И уже собрались уходить, как Коля вдруг дернул Ивана за плече.
   Смотри, Ванек, - сказал он ему.
   В самом углу базара стоял мужик среднего роста, на вид не скажешь, что он голодал. Морда у него была круглая, хоть прикуривай папиросы об нее. А возле него стояла бабка, в руках у нее был шалевый платок. Было заметно, что она с мужиком о чем - то спорит, по всей видимости, торгуется. Кореша стали за угол и начали наблюдать. Наконец бабка с мужиком договорилась. Бабка, проходя возле самих парней, отчего - то громко ругалась.
   Чтоб ты подавился - тридцать рублей за шалевый платок, - и пошла дальше.
   Кореша посмотрели друг на друга, и оба поняли друг друга без слов. Барыга, - сделал вывод Коля, - ну, так че будем делать? - спросил он у Ивана.
   Будим пасти, - ответил Иван. Он достал в кармане монету. Орешка ты, орел я. Согласен, спросил он Колю.
   Да, - ответил тот.
   Ну, тогда бросай, - тыкнул, он ему монету.
   Коля взял монету в руку, немного подержал ее, и подбросил одним пальцем в верх. Монета упала на землю, зазвенев, легла решкой к верху.
   Ну, извини, Колян, паси его хорошо, - сказал Иван, - а я пойду домой, а то этот барыга может и до обеда здесь торчать. Да, Колян, с беспризорниками больше не связывайся, хватит нам одного Свывста. И Иван ушел домой.
   Только Иван вошел в хату, мать сразу к Ивану с вопросом.
   Сынок, а где же Коля, где ты его опять потерял.
   Домой пошел, посмотреть, что там, и кошкам поесть дать нужно.
   Иван только сел к столу, тут и Коля явился. Иван, на него смотря, спросил.
   Ты чего так быстро, что - то случилось.
   Слушай, Ванек, ты только ушел - началась облава на беспризорников, и от барыги только след простыл. Я даже и глазом не успел моргнуть, как он исчез, зверюга.
   Ну, понятно, садись, ешь, что ты стоишь, как на допросе.
   Кореша доедали юшку. В хату вошла мать, спросила Колю.
   Ну, что там дома? Окна хоть не побили?
   Коля сразу сообразил в чем дело. Да нет все в порядке, - ответил он.
   Вы знаете, теть Надь, я наверное уеду в Бырдычев, тетку проведаю, она ведь ничего и не знает о том что случилось. Тетя Надя, я хотел у вас спросить, вы не будете против, если Иван сомной поедет, а то самому скучно.
   Что ты у меня спрашиваешь, ты вон у него спрашивай. Он уже, не маленький что бы я за него решала, хочет пускай едет. Вдвоем, конечно будет охотней.
   Поехали, - начал уговаривать Ивана Кореш. Мы не надолго, на неделю, и вернемся.
   Ива посмотрел на него равнодушно: пошли лучше покурим, - сказал он ему.
   Они вышли на улицу, закурили, как вдруг Иван налетел на кореша.
   Слушай болван, какого х... ты при матер начал за Бердычев торохтеть?
   А что здесь такого? - в непонятке ответил Коля.
   Что, что, теперь мать будет переживать, и потом, Коля, что мы будем делать в твоем Бердычеве? - спать что - ли все время.
   Ну, послушай Ванек. Я же тебе говорил: - там базар, куда нашему, наверняка и барыги побольше имеют. У меня там не плохой брат живет. Сделаем пару делюг и домой вернемся. Вот и все. А тут то, пока и делать то нечего.
   Если там у тебя неплохой брат, так почему же он тебе не дал ответ? а твоя сестра писала.
   Не знаю, может его, и дома не было, откуда мне знать, - ответил Коля.
   Ну, хорошо, - согласился Иван, - тогда завтра и двинем. Только подожди Колян, до Житомира идти - то надо пешком, и все лесом. Тогда желательно, что не будь с собой взять.
   Ну, так возьмем с собой поесть, Ванек, деньги - то у нас еще есть, думаю на дорогу нам хватит. А там мы себе еще достанем.
   Иван посмотрел на Колю, и слихка улыбнулся.
   Коля, то что пожрать надо, я и без тебя знаю. А ты знаешь, сколько сейчас бродяг в лесу шастает голодных? А до Житомира, сколько километров? - спросил Иван у Коли.
   Не знаю, я еще в Житомир, пешком не ходил.
   Так зато я знаю - почти тридцать. Ну, ладно, пошли к Лемку сходим.
   Зачем он тебе? - спросил Коля.
   Надо, - коротко ответил Иван.
   Пришли к Лемку, тот как всегда дымил своим самосадом.
   Здравствуй сосед! - поздоровался Иван, а за ним и Коля.
   Здорово пацаны, что у вас случилось, а вернее вам нужно, - спросил он.
   Послушай дядька Лемко, тут вот какое дело. Мы вот с Колей задумали в Житомир с ездить. Ну и сам понимаешь, до Житомира пешком нужно идти и все лесом, а с голыми руками как - то страшновато будет. Надо бы друзей с собой, взять, на которых всегда можно положиться бы было. Ты не хочешь с нами в лес за ягодами сходить.
   Лемко исподлобья посмотрел на Ивана, не много помолчав, при этом он понял, что тот имеет в виду. Понял он и то, что Иван не хочет показывать Коли, где находится землянка.
   Ну, что ж, если хороший человек просит с ним пойти, то, как ему можно отказать.
   Лемко пошел в чулан, взял пустую корзину, и они втроем по тропинке направились в глубь леса. Лемко молча пометкам быстро отыскал землянку. В трех шагах от нее Иван остановился, увидев заветное, сухое деревцо.
   Слушай Лемко, идите с Колей в ту сторону, - Иван указал рукой, - а я пойду в эту, через полчаса встретимся вон у того дерева.
   Иван подождал, пока Коля с Лемком, отойдут подальше, открыл крышку и спустился в землянку. Здесь было все так, как и в тот раз, даже метка на самой нижней ступеньки была не тронутой. Долго раздумывать не пришлось. Иван всунул в оба кармана по револьверу, прихватив еще к ним карман патронов. Быстро вылез с землянки, поставив все на свое место, и тщательно убрав, заметая следы ветками.
   Вскоре появился и Коля с Лемком, в неудовольствии сказал. Что за х... на кой черт нам нужны эти ягоды, и где они я что - то их вообще не вижу.
   Иван шутя спросил. Ну, что Колян, а грибов много на собирал.
   Тот только посмотрел, на Ивана, с недовольным лицом.
   Ну, тогда пошли домой, - сказал Иван.
   Коля шел домой молча, бес всякого настроения. Только изредка выскакивали ругательные слова. Лемко как обычно. Шел весело, рассказывая всякие прошлые истории, которые с ним случались в его, не счастливой жизнь.
   На следующий день, только пропел второй петух ( это означало три часа утра), кореша двинулись в город. Только вышли за город, Иван вытащил с торбы револьверы, проверил барабаны. Полные, - сказал он довольно, и один револьвер протянул Коле.
   На, держи, с этим будет по спокойней.
   Коля взял пистолет в руку посмотрел на него. Что это за пушка, где это ты ее взял,- спросил он Ивана. И зачем она мне нужна, у меня дома и своя есть, сказал бы, я взял.
   То оружие с собой в город нельзя брать, - ответил ему Иван.
   Это еще почему, - удивленно спросил Коля.
   Потому что но было в деле. Не дай бог милиция, все припишут, и старое и новое. А это что. Оно со времен войны. На нем делюг нет. Ну, если конечно мы не сделаем. Понял. А где ты его взял, - спросил он Ивана.
   Где - где, на базаре вчера купил, - и кореша вмести рассмеялись.
   Кореша прошли больше половины пути. Вдруг с заде послышался топот конских копыт. Иван оглянулся, какой - то мужик с бабой едут на бричке.
   Во, смотри Колян, вот и наша карета прибыла.
   Мужик, подъезжая ближе, придержал коня, потом вообще в шаг перевел. Иван махнул рукой, дал понять кучеру, что бы тот остановил коня.
   Эй, люди добрые! Подвезите, мы заплатим, - спросил Иван хозяина.
   А вам, куда детки, - спросил их пожилой мужик, лет под шестьдесят.
   Да туда, куда же и вам. Отец дорога то одна до Житомира.
   Мужик поглядел по сторонам - лес густой, вокруг - не души, а парни молодые, подумал, лучше взять от греха подальше. Садитесь дети, - сказал он.
   Он, правда, ехал, не в сам Житомир, но почти до Житомира Ивана с Колей довез.
   Иван вытащил с кармана червонец, дал мужику.
   На, вот, купи, овса кобыле, а то смотри у нее вон кости торчат, сдохнет скоро.
   Мужик взял деньги, посмотрел на Ивана и говорит. Овес я и сам сем, а кобыла пускай травку жрет. На то, и лето пошло, пасись, не хочу.
   Он шлепнул коня хворостиной и покатился своей дорогой без своих новых и страшноватых попутчиков.
   Кореша подошли к Житомиру. Окраины города все также лежали в руинах, как и после освобождения, когда парни возвращались домой. То зрелище было ужасное. Зашли на знаменитый Житный базар. Он и сейчас существует, и процветает, как и все времена, для этого базара перемен во времени, никогда не было. Этот базар конечно нельзя было сравнить с Коростышевским. Он гудел человеческими голосами, как пчелиный улей. Иван с Колей прошлись по торговым рядам.
   Коля осмотревшись вокруг по базару сказал Ивану. Да, Ванек, да здесь работы просто непочатый край. Мать, его заново.
   Но Ивану было, не до этой работы, в его голове была другая цель. Ему необходимо было найти ломбард, о котором говорила пьяная Света. Он подошел к первому попавшему на глаза беспризорнику, который сидел под глухой стеной. Пацан был до того оборван и грязный, что на него без отвращения нельзя было смотреть. Но потом, когда Иван начал с ним говорить, ему стало жаль пацана. Он присел рядом с беспризорником. Здорово, шалопай! Сказал ему Иван.
   Я не шалопай, я Толик, - ответил гордо Ивану беспризорник.
   Ну, вот что Толик, дело есть. Хочешь заработать рубль?
   Конечно хочу, а кто не хочет, - оживился новый знакомый Ивана, - а что за дело?
   Слушай Толик, ты мне не подскажешь, где здесь поблизости есть ломбард.
   Сначала рубль давай! - не доверчиво сказал пацан Ивану.
   Иван протянул ему бумажку. Тот взял и говорит. на другой стороне - выход, повернешь налево, пройдешь квартал, а там и сам увидишь.
   Действительно, кореша прошли квартал, и перед ними на углу показалась вывеска " Ломбард".
   Ну, что, Колян, вдвоем заходить не стоит. Иди, або ты, або я, - сказал ему Иван.
   Коля вытаращил глаза Ивана. Не, я не пойду, иди ты, так будет лучше.
   Ну, хорошо, - согласился Иван, - тогда жди меня здесь. И постарайся к себе не привлекать внимания. А то, ты, мастер, на такое дело.
   Иван зашел в ломбард, зазвенев колокольчиком на двери. Ничего необычного там для Ивана в тот день не было, скупка как скупка по тем временам. За прилавком сидел пожилой еврей, он сам, на, перед, обратился к Ивану.
   Добрый день, молодой человек. Чем могу быть вам полезный, в это, очень не простое для всех, нас время. С большим сочувствием, и душевной болью сказал он, в общим, на вежливом языке всех евреев.
   Добрый день! - ответил ему также и Иван. Он осмотрел все помещение в мести с евреем, и не долго думая, вытащил с кармана два золотых червонца положив их прямо на прилавок. Еврей взял лупу, и после того, как рассмотрел хорошо золотые деньги сказал.
   Вы, знаете, молодой человек, я могу вам за это предложить - максимум четыреста рублей.
   Ну, что ж, четыреста так четыреста, - согласился Иван.
   Еврей отсчитал Ивану деньги он их положил в один карман а с другого достал двадцать серебряников.
   А за это что вы можете мне предложить? - спросил он любезного еврея.
   Старик взял один серебряник, покрутил его в руке, хорошо рассмотрел под лупой, сказал.
   Ну, что я вам могу предложить - максимум по двадцать, ну, по двадцать пять рублей за штуку. Больше не могу, хоть убейте.
   Иван посмотрел на хитрого еврея, заранее зная таких людей, сказал ему не торгуясь.
   Забирай, - согласился Иван.
   Еврей, с ново, от считал ему деньги, он положил их себе в карман. Спасибо, - поблагодарил Иван и быстро пошел к выходу. Еврей вдогонку крикнул ему: Заходите еще.
   Коля стоял на противоположной стороне улице. Иван не стал к нему переходить, а просто махнул рукой, чтобы тот сам к нему перешел, потому что предполагал, что еврей может наблюдать за ними из окна.
   Коля догнал Иванна почти в конце квартала.
   Ну, что там Ванек? - нетерпеливо спросил он Ивана.
   Да все хорошо, пошли отсюда быстрей,- поторопил он кореша.
   Они подошли к вокзалу, купили пирожков и сели на лавочки. Иван стал говорить корешу.
   Слушай, Колян, зачем нам с собой везти столько денег? Давай лучше пару сотен, здесь где - то спрячем. А назад будем ехать - заберем. Это будет для нас как запас.
   Да мне всеравно, согласился Коля.
   Напротив вокзала был полуразбитый обгоревший дом. Парни зашли в него. Пока Коля вытаскивал со стены кирпич, Иван отсчитал двести рублей, положив их в тайник, закрыл его кирпичом.
   Вот, теперь порядок, будем знать, что у нас есть на что надеяться.
   В те времена поезда ходили редко: Раз в три дня, а то ив неделю. Ивану и Коле в тот день просто повезло, когда они пришли на вокзал, в тот день - как раз поезд шел в их нужное направление. Кореша вошли в вокзал, людей там было, как яблок под яблоней. Поезд стоял уже на пироне. И тут объявили посадку. Началась страшно оживленная паника и давка, людей с мешками, корзинами, чемоданами - вся эта толпа начала лезть в поезд. Проводник с начала не пускал. Но что но мог сделать, против такой толпы. Желающие ехать прямо втащили его в вагон. Он сначала кричал: " товарищи заходите по одному! Что же вы делаете?". Но какие там товарищи". Каждый летел чтобы занять себе место. Иван смотря на этот кошмар, сказал.
   Видно сегодня нам придется ехать на крыше, если еще и там будет место.
   Так чего же мы тут стоим? - сказал Коля и потащил Ивана за руку.
   Кореша рванули к поезду. Чуть ли не по головам, залезли на крышу. Там уже с десяток было пассажиров.
   Тут откуда не возьмись какой - то тип с большим мешком попер, по крыше, сбивая все, и всех на своем пути.
   Эй! ты куда прешь? - крикнул ему Иван.
   Но он, словно глухой, летел прямо на Ивана. Иван встал в полный рост и со всей силы врезал этому мужику прямо в лоб, тот закрутился, его мешок упал на крышу, а он полетел в низ, прямо на толпу. В это врем поезд дернулся, дал гудок и пошел. А его мешок так и остался я на крыше лежать.
   Слушай Иван, а мешок этого дурака так и лежит. Сказал Коля корешу.
   Ну, так че ты смотришь? - тащи его сюда, посмотрим, что там такое у этого дурака.
   Коля притащил мешок, высыпав с него все прямо на крышу - ничего хорошего. Какие - то лохмотья старые и что интересно - скамейка, обычная деревянная скамейка.
   Ты смотри, Колян, это же надо, какой дурак! Скамейки в мешке поездом возит.
   Иван взял все это барахло и выбросил с поезда, оно полетело, рассыпавшись по земле.
   Колина тетка до войны работала диспетчером на железнодорожном вокзале. Это была добродушная, и трудолюбивая женщина. Ее муж, еврей дядя Леня до войны работал завхозом в школе. И когда в сорок первом немцы оккупировали большую часть нашей родины, при этом всю Украину, началось массовое истребление евреев в Бердычеве.
   На то время, людей еврейской национальности, в Бердычеве, действительно было очень много - больше половины населения в городе. Если сейчас, подшучивая, говорят, что столица евреев в нашей Родене, бывшем Советском Союзе, город Берободжан, то смею развеять этот миф. Я, лично, по этому поводу ездил в этот город, на дальний восток, для сравнения, Бердычева и Беробеджана. Этот город находится на дальнем Востке, между Хабаровском, и Сковороденно, по Байкала Амурской Магистрали. То скажу вам точно. Что в Бердычеве, евреев можно больше встретить, чем в Беробеджане. Просто во времена, правления генсека Хрущева, по его чуй - ному предложению, был и возведен этот город, Беоробеджан. Хрущев хотел там сделать типа Еврейской Автономной Республики, но судьбе не было угодно, чтобы на территории Советского Союза была такая Республика. И весь его гениальный замысел рассыпался сразу, после того, как и его самого убрали из власти.
   Немцы истребляли их партиями, расстреливали, и вешали прямо на улицах, на фонарях, это именно в Бердычев. Оккупанты евреев чуяли каким - то особенным чутьем. Выстроили толпу - человек тридцать - и все равно хоть двоих евреев, но найдут, отведут в сторону, намести и расстреляют. В то время, люди всех национальностей завсегда задавали себе, и всем вопрос. Почему Немцы так жестоко ненавидели Евреев. Самая распространенная была легенда, о Иисусе Кресте. Якобы, за то, что по вене евреев он был распят. Об этом тоже хочется развеять Миф. Кто и когда был распят, за это воздаст бог, а точнее уже воздал. Дело в том, что Гитлер походил сам с евреев. Мать, отца Гитлера, доводилась его отцу, дальняя племянница, тоесть троюродная. На их брак - брали разрешение у самого Папы римского, но дело было вовсе не в том. Суть ненависти Гитлера, была заложена по вине его отца. Отец его жены, был евреем, и очень богатым человеком, имел фабрики, тоесть, был богатым фабрикантом. И при жизни, все обещал своему зятю отписать пару фабрик, но это были всего лишь обещанья, и не более того.
   Старик, так и умер, ничего не отписав своему зятю. К сожалению, точной причины отказа, зятю, такого подарка, не известно. Но то, что старик посеял этим злобу и ненависть к собственному народу, это точно. Старик в постели перед смертью попросил свого сына об услуге. Но так, как всем известно, что просьба умирающего является Законном. Отец попросил сына. Сынок, - сказал он - сколько будешь жить, никогда не верь, и не доверяй евреям, а если сможешь, то отомсти за меня. Гитлер выполнил просьбу своего отца, сразу же в первых днях своей власти.
   Дядя Леня прятался от немцев два года. Как - то раз он шел домой, чтобы взять что - ни будь поесть. Немецкий патруль его случайно остановил, потребовал документы. Немцы только посмотрели на его лицо - и все. Они его даже в комендатуру не забирали: повесили на первом же попавшемся фонаре. Так тетя Галя осталась одна, с двумя детьми. Они хоть и не маленькие были, но все же, для матери - дети. Сашка был двадцать девятого а Альбина тридцатого года. Дочь была похожа на отца. Мать ее всю войну прятала. Боялась, чтобы немцы ее не забрали, более того, что бы не надругались над ней. Был такой случай, как рассказывают старые жители того же города. Во время оккупации, в один из вечеров, два хорошо подвыпивших немца, на улице поймали девочку лет тринадцати. Затащили ее в соседний двор, и хотели на глазах у жителей над ней надругаться. Девочка стала кричать, что ее и спасло. Люди, конечно слышали и видели это, но кто мог противостоять двум вооруженным, пьяним немецким солдатам? Они же могли расстрелять и дом поджечь. Девочка кричала очень сильно, при этом они ее били.
   В это время, как раз рядом, проходил немецкий патруль, во главе с офицером. Они услышали ужасный детский крик, и сразу прибежали на место происшествия. Картина была страшная. У немецкого офицера, по видимо были свои дети, или он не потерял человеческого достоинства. Он остановил мучителей и начал, с ними о чем - то сильно ругаться. Спорили не долго. Офицер отдал приказ патрулю, разоружить пьяных солдат.
   Потом их поставили к стенки и расстреляли.
   Офицер взял девочку за руку, достал из кармана что - то замотанное в белую тряпку, и дал ребенку. Девочка успокоилась, перестав плакать. После чего он показал ей на выход со двора. Вскоре подъехала машина, убитых солдат погрузили в машину, а куда их повезли, никто не знает, по сей день.
   Сашка был похож на мать, и рослый такой же, как она, но труслив, был ужас. В карман никому не лазил, не говоря уже о чем - то серьезном.
   Иван с Колей приехали в Бердычев под вечер. Коля никогда еще здесь не был, хотя Ивану говорил, что был и знает здешнею местность, при этом имел лишь один теткин адрес. До войны тетка с братом сама приезжала к ним в Коростышев. На конверте было четко написано, черным по белому: улица Лесная 10 . Но пока ехали поездом, Коля Ивану осведомился, что едет сюда в первый рас. Ивана это не удивило зная своего кореша, он только в ответ ему сказал. Ты что думал, что я не понял, что ты в Бердычеве никогда не был. Мне просто самому хочется, взглянуть на здешней базар. Сказал он Иван. Да братан, от тебя точно ничего не скроишь, - протянул Коля.
   С поезда сошли, стали возле вокзала. Коля стал крутить головой.
   Чего ты крутишь головой, - спросил его Иван, - но Коля промолчал.
   С тобой все ясно! Пошли за мной - обратился Иван к корешу.
   Зашли сначала в вокзал, и направились в диспетчерскую, что бы уточнить адрес. На удивление Ивана, там сидел посидевший старик. Он и адрес знал и тетку тоже.
   А кто вы ей будете? - спросил он молодых людей.
   Племянниками, - ответил Коля.
   Ну, раз племянники, тогда сейчас выйдете на улицу - это и есть улица Лесная. Пойдете прямо, пройдете базар, и до самого конца, придете к ним прямо в дом. Четко объяснил корешам старик.
   Спасибо дед, - хлопцы поблагодарили и вышли на улицу. Иван спросил у Коли.
   Ты, что действительно, никогда здесь не был, - серьезно спросил его Иван.
   Нет, - ответил Коля.
   А что ж ты мне говорил, что здесь даже базар лучше, чем у нас? Вот это да! Прилетели турболеты! Сейчас придем к тетке, а она скажет, что тебя вообще не знает, и что потом будем делать? - в расстройстве спросил Иван Колю.
   Не бойся, Ванек, тетка у меня очень хорошая, когда придем, сам увидишь. Пошли.
   Дед не соврал, они прошли мимо базара, и пришли прямо во двор к тетке. На калитке был номер десять.
   Во, - сказал Коля, - вроде бы как попали.
   Хата у Колиных родственников была, хата как хата - обычная по тем временам. Они подошли к двери, Коля постучал. Дверь открыла его сестра. Девочка была высокого роста с внешностью восточного наследства. Хоть и было голодное время сорок шестого года, но он никак не повлияло на ее красоту. Она даже не спросила, кто они такие и что им нужно. Сразу начала сердитым голосом.
   Что вам нужно. Сашки нету дома, и когда придет, я не знаю. Его уже три дня нету.
   Коля все это выслушал, и когда она успокоилась и замолчала, он обратился к ней.
   Альбина. Ты меня не узнала? Я Коля - сын тети Кати, - и он дал ей письмо.
   Она взяла письмо в руки, открыла и видно сразу узнала свой почерк, потом посмотрела на Колю. И радостным голосом сказала:
   Коля ты? ради бога извини меня, я тебя приняла за Сашкиных друзяк. Ну, так проходи, пожалуйста, в дом, не стой у порога.
   А мама дома? - спросил Коля, проходя в дом.
   Да, дома, - проходите,- еще рас пригласила Альбина гостей.
   Они прошли в комнату. Сестра поставила чай, пригласила гостей за круглый семейный стол, начала им разливать по чашкам чай. И не успел Коля спросить сестру за тетю, как она сама вошла в комнату. После приветствий начались обычные расспросы - что да как? Коля рассказал все. Тетя Галя немного поплакала, но, как известно, слезами горю не поможешь. Альбина посмотрела на Ивана, спросила Колю:
   Коля, братец, а кто это с тобой? А то мы два часа уже говорим, а даже и не знаем человека.
   Ах, да, извините, тетя Галя, я за разговором совсем забыл вам сказать. Это Иван - мой друг, - представил Ивана Коля. После смерти матери я живу у него. Его мать очень добрая женщина, на вас похожа. Тетя Галя, а где же Сашка, - спросил племянник тетю.
   А, Сашка, - тетка махнула рукой, - без отца совсем от рук отбился. Дома не сидит вообще целыми днями, может и ночевать не прийти. Мы уже привыкли. Шляется с беспризорниками на базаре или на вокзале. Курит, в карты играет. В расстройстве, рассказывала тетка своему племяннику, но сама и не знала, каков сам, на самом деле, ее племянник. Тогда Коля понял, почему сестра налетела на них с порога. Видно уже Сашка кому - то должен. И ему стало стыдно перед корешом за брата, и его ищут за долги, значит босяк, парень просто не серьезный.
   Время было позднее. Сестра вошла в комнату, сказавши своим гостям.
   Хлопцы, можете идти с дороги отдыхать. Вам уже постелено.
   Да ребята, с дороги наверное устали, идите отдохните. Настояла тетя, -переживая за ребят.
   Парни вошли в комнату. Она была убрана, застеленные кровати говорили о том, что хозяйка была хозяйкой. В комнате стоял запах чистой постели, которую давно не расстеляли, и которая не малое время пролежала в комоде, или в шифоньере.
   В тот вечер кореша почти не разговаривали. Коля почти молчал, из за своего брата, по нему было заметно, и Иван это понял, сразу же после теткиного рассказа, за своего сына.
   Иван тоже почти молчал, лишь спрашивая необходимые вопросы. Так почти молча разделись и улеглись в постель. Иван долго не мог уснуть. В голову лезли всякие странные и глупые вопросы. То Альбина стояла перед глазами, уж больно она была красивая, ее нежный и красивый голос все стоял в Ивана у шах. Все это угнетало Ивана, и делало большое не удобство. Ему казалось: Какого черта я сюда приперся? Сидел бы дома. А то, послушал своего неразумного кореша, которому день до вечера. Теперь, вот, совсем чужие люди, еще этот брат, хоть бы пацан был как пацан. А то со слов тетки босяк, позорный.
   Под утро и Сашка явился. Тихо постучав в окно. Мать сразу же ему открыла.
   Тише, - шептала она ему,- у нас гости.
   Что за гости? - спросил он мать.
   Брат твой с другом приехали, а ты шляешься, черти тебя носят, неизвестно где.
   Мам, ну я же не знал, что он сегодня приедет.
   Тише, - снова сказала ему мать, - иди спать, завтра увидитесь. И он тихо ушел.
   Утром, когда гости проснулись, Альбина уже накрыла стол. Хоть и накрывать особенно было не чем, кроме чая. Гости умылись, сели за стол чаевничать. Тут и Сашка показался из другой комнаты. Вид у него был не ахти: весь ободранный, волосы длинные,
   Заметно было сразу, что расчесывались они рас в три дня, а то и рас в неделю. Ясно было одно, черт бесноватый, да плюс к этому и безголовый. Коле хоть, и было не удобно за брата перед корешом, он все же подошел к нему, и радостно с ним поздоровался.
   Но, Альбина, не дав им поговорить, на летела на Сашку.
   Иди умойся и переоденься. Брат приехал в гости, а на тебя страшно поглядеть, и не стыдно тебе перед гостями. На кого ты похож болван. Осрамила сестра своего меньшего братца перед гостями, стыдясь его.
   Сашка засмущался, вышел быстро из комнаты, но вскоре вернулся другим по виду человеком. Сел за стол, налил себе чаю, стал Колю расспрашивать - как, что и к чему? Коля ответил на все его вопросы, и сам за говорил.
   Вот, - говорит, Саня, познакомься. Это Иван, мой лучший друг, корешь.
   Сашка протянул Ивану руку. Тот на него посмотрел и подумал: Если он шляется с босяками на базаре, значит должен знать - где, кто и как. А это, тот клиент, что нам и нужен. Сегодня хоть в этом повезло.
   Слушай, Саня, а базар у вас большой, - спросил его Иван.
   Да уж не маленький. От того и шумноватый, в воскресенье. Да если хотите, пойдемте в мести посмотрим. А вам что нужно что - то купить, - спросил он Ивана.
   Да так. Хлеба, в общим чего не будь поесть. А то я вижу у вас, его нет.
   Да с хлебом у нас трудно. Карточки кончились, еще на прошлой недели. Не знаю что и делать, не чем даже и к обеду, чем и гостей угостить. Суетилась тетка.
   Ну, тогда пойдемте, сходим на базар, - предложил Коля Ивану, и Сашке.
   Все втроем вышли из дому, и ушли на базар. Но по Сашке было видно, что он согласился пойти без особой охоты. Успокаивало его только то, что он шел с братом и его другом.
   Но когда хлопцы подошли к базару, Сашка вдруг остановился и стал говорить.
   Ребята, вы идите, а я вас тут обожду.
   Почему, что такое,? - спросил его Коля, - ты что, кого - то боишься?
   Да не то, чтобы боюсь. Я просто одному типу деньги должен, - ответил Сашка.
   Ну, и много ты ему должен? - поинтересовался Коля.
   Сто пятьдесят рублей, - ответил уныло Сашка брату.
   Ты что, у него одалживал.
   Сашка немного замялся, но все же ответил Коле. Нет, я ему проиграл в трыньку, на прошлой недели. Ребята, я бы с вами пошел, но этот Витька, гад такой, что если увидит меня, начнет колотить.
   Ну, тогда иди домой и жди нас там, а мы не долго. Возьмем хлеба и сразу вернемся домой, - сказал ему Иван. Хлопцы разошлись в разные стороны.
   Базар в Бердычеве, был действительно, неплохим. Сюда съезжались со всей округи. Кореша обошли торговую площадь несколько раз, приглядываясь. Даже успели заметить нескольких барыг. Ну, что, Колян, вроде бы присмотрелись. Хлеб не будем покупать - не надо нам лишний раз светится, скажем, твоей родне что не нашли. Да это будет и не удивительно. Мы же здесь чужие, и ничего не знаем. Что и где. А то местные на нас сразу же обратят внимание. Лучше пускай Альбина потом купит.
   Коля толкнул Ивана. Смотри, сказал он ему.
   С левой стороны от них, какой - то мужик продавал козу, и спорил при этом покупателем.
   Коза по тем временам стояла хороших денег, не мения тысячи рублей. А хорошая коза полторы тысячи.
   Во по - моему, наш клиент, - сказал Коля. - пошли!
   Подошли к барыге. Иван спросил. Хозяин сколько просишь за свою козу.
   Прошу полторы тысячи, - гордо ответил он Ивану. Коза хорошая, дает много молока. Покупатель век мне за нее будет благодарен.
   Покупатель увидел возле себя купца, начал теряться и кричать.
   Все, молодой человек, коза уже куплена! Уходите, я забираю.
   Иван себе. Еще не куплена. И пока он пускал пыль в глаза покупателю, сильного хотения купить козу, Коля потерся об конкурента, потом в стороне сделал Ивану знак, что бы он заканчивал торг.
   Ну, ладно, - сказал Иван покупателю, - забирай. Пускай она у тебя хорошо доится и ушел.
   Но не успели парни далеко уйти, как с заде, услышали привычный крик.
   Воры! Воры! Ограбили! Держите его!
   Иван понял, в чем дело, он хорошо знал, что бежать с места нельзя. Это равносильно, было признаться самому в воровстве. Потому он дернул, Колю за руку.
   Кажется, нужно тебе быстрей убираться отсюда. Иди в перед, и жди меня за базаром,- сказал Коле Иван, и какие были у него деньги, он все отдал корешу.
   Только Коля отошел, как на Ивана накинулся мужик, который продавал козу.
   Вот он, злодей! Я его поймал! Где деньги, которые ты украл у человека - рал он на весь базар.
   Какие деньги, ты, что с ума сошел. Старый человек, а такие вещи при людях говоришь,
   Что ты меня позоришь, - отпирался Иван.
   Но мужик не успокаивался, и начал орать еще пуще. Тогда Иван ему говорит.
   Слушай, если ты говоришь, что я у тебя украл деньги. То ищи. Он взял и вывернул ему карманы.
   Да, это ты украл, только ты отошел, и у человека сразу, денег не стало. Утверждал мужик.
   Ну, тогда ищи, - сердито сказал ему Иван. Ивана задело то, что именно пострадавший стоял в стороне, и ничего не говорил. А барыга, разрывался на весь базар, как будто это у него украли последние копейки. Вывод у Ивана был один. Жадная, зажравшаяся, сволочь.
   Мужик начал рыться по карманам. Заставил Ивана снять фурашку и сапоги, даже в ширинку залез. Но денег нигде не было.
   Нет нигде, - развел мужик руками.
   Ну, что, нашел, - спросил Иван его, - что ж ты мил человек, так перед людьми меня опозорил? - и он отвернул руку, врезал мужика по лицу так, что тот полетел прямо, а толпу зевак.
   В следующий раз будешь обвинять, когда за руку поймаешь, - он развернулся и быстро зашагал с базара.
   Право Автора защищено Творец.
  
  
  
   Koresha - Кореша.
   Часть вторая. Глава третья.
  
   Николай его уже дожидался, нервно теребя фуражку.
   -Ну, что? - спросил он Ивана.
   -Да как обычно. А у тебя что?
   -Да так, - успокаиваясь, ответил товарищ, - если не считать тысячу двести рублей.
   -Нормально, - остался доволен Иван.
   Когда возвращались к тетке.
   По дороге Николай спросил:
   -Иван, что ты скажешь на счет Сашки?
   -А что скажу? Ты же его сам видел. На дело он не годится, да и зачем нам третий? - а потом, хорошо подумав, добавил, - Но для одного дельца Сашка нам понадобится.
   Когда товарищи пришли, Сашка сидел на лавочке с недовольной рожей. Николай зашел в дом к тетке, а Иван остался с его братом.
   Племянник протянул тетке деньги:
   -Вот, теть Галь, двести рублей. Купите хлеба и еще чего-нибудь. Тетка посмотрела на деньги и испугалась.
   -О, Боже, где ты это взял? Столько денег!
   -Теть Галь, не переживайте, это я дома, перед тем, как ехать к вам, вещи кое-какие продал. Берите, не бойтесь.
   Он отдал деньги тетке, а сам вышел на улицу, где сидели хлопцы и о чем-то толковали.
   -О чем толкуем? - спросил Коля.
   -Да так, - сказал Иван, - объясняю хлопчику, что в карты нужно уметь играть, а если не умеешь, то лучше вообще не садиться.
   Иван вытащил сто рублей и дал их Сашке.
   -На вот тебе сотню, отдай этому, как его там, бесу или черту, скажи, что остальные позже отдашь. Понял?
   -Да, - и Саня радостно побежал в дом, вскоре выскочил такой же ободранный, как и утром.
   -Зачем ты ему деньги дал? - спросил Николай.
   -Как зачем? Он же твой брат.
   -Ну и что?
   -Во всяком случае, ему теперь никто перо в бок не вставит, а завтра мы будем знать, где здесь есть пожирнее барыга. Теперь понял, Колян? Или ты совсем не понимаешь и собираешься сам ходить по базару за барыгами следить.
   -Да, ты прав, Ванек, - согласился Коля.
   Вечером притащился Сашка. Под глазом был синяк. Мать спросила его:
   -Что уже натворил?
   -Да ничего, - и это был весь ответ.
   Время было летнее. Хлопцы сидели на лавочке под забором курили. К ним подошел Сашка с синяком под глазом.
   -А это, что такое? - спросил Николай.
   -Да что? Принес я этому козлу деньги, отдал. А остальные, говорю, позже отдам. А он мне говорит: "Знаешь что, принесешь теперь не пятьдесят, а сто рублей". А я ему - где я тебе их возьму. Я эти деньги еле достал. Он и начал бить меня. Потом вытащил нож и говорит: "через неделю не принесешь, убью", - жалостным голосом рассказал свою историю Сашка.
   -Слушай, Сашка, а как ты в дом попал? Ты же вроде бы сюда не шел.
   -А я сзади, через огород, там у меня в заборе дыра есть.
   -Ну, и че ты будешь теперь делать, Сашка? - сменил тему разговора Иван.
   -Не знаю, - ответил тот.
   -А хочешь заработать? Ну, скажем, аж сто пятьдесят рублей сразу. Работа не пыльная, - предложил ему Иван.
   -А что нужно делать? - спросил он.
   -А я тебе сейчас расскажу, - сказал Иван, - только смотри, держи язык за зубами. Понял?
   -Да как не понять, ребята?
   Саша был босяк, но язык у него не был длинным, и если нужно молчать, то молчал. Бывало еще до войны, вытянет у отца из кармана трешку. Отец кинется - нету. Кто взял? Ну, конечно, Сашка, девчонка - то, конечно, не возьмет. И давай колотить Сашку. Изобьет - вся задница синяя, а он все равно: не брал и все тут.
   -Сашка, а ну расскажи нам, что это за Витя-бес, - спросил Иван.
   Витя-бес - это от его фамилии Бесноватый. Годков ему было всего около двадцати. Был он сволочь, и мразь отпетая. Во время войны служил немецким прихвостнем у полицая, своего отца. Когда наши войска освободили территорию, то забрали Бесноватого - старшего, и никто не знает куда его забрали, что с ним сталось. Сынок пошел весь в отца. Бывали случаи, что он убивал детей, подростков-беспризорников при карточной игре. Одолжит сотню рублей и в два счета ее отыграет. Почти вся беспризорная агентура работала на него бесплатно и любой беспризорник, который ставал ему должен, никогда не мог возвратить ему долг. Бывало, принесет ему сотню, а он и говорит - еще пятьдесят, принесет полтинник, а он - еще полтинник, вроде процентов. А что бедолаги могли ему сделать? Дети все-таки. А кто начинал против выступать, он их просто резал вечерком. Подкараулит вместе с такими же, как сам, сволочами и - все.
   Бес был, как хозяин над беспризорниками. На рынке без его ведома никто никуда. Он знал даже, когда и у кого вытащили спичку из кармана.
   -Че мне теперь делать - не знаю? - в отчаянии спросил Сашка, - Не знаю, как с ним разойтись.
   -А ты знаешь, где он живет? - спросил Иван.
   -Конечно, знаю. Кто не знает. Все знают.
   -А как ты думаешь, у него деньги есть? - спросил Сашку Иван.
   Тот засмеялся:
   -Конечно, есть. Чтобы у него, да не было. У него все есть. Да разве только деньги? У него даже золото есть, - погрустнел вдруг Сашка.
   -Ну, ладно, - сказал Иван, - теперь слушай сюда. Нам нужно, чтобы ты узнал, какой тут самый такой барыга, у которого много денег водится. Кто у него есть и кто с ним живет. Вообще все, вплоть до собаки во дворе, где она привязана. Узнаешь и за это получишь свои сто пятьдесят рублей, только помалкивай, - строго сказал ему Иван.
   Стало темнеть. Комары начали жалить так, что невозможно было их отогнать. Альбина позвала к столу. Сели ужинать. На этот раз стол был побогаче: хлеб, картошка и маленький кусочек сала размером со спичечный коробок. Тетка похвалилась:
   -Мне, - говорит, - ребята, сегодня повезло. Девяносто рублей за булку хлеба отдала, ели выпросила, а на остальные вот еще и сала вышло купить.
   Иван вытащил из кармана еще сто рублей и дал хозяйке.
   -Теть Галь, возьмите, завтра еще купите сала.
   Тетка посмотрела на деньги и наотрез оказалась их брать. Но Иван встал, подошел к ней и твердым голосом сказал:
   -Если не возьмете, то мы завтра с Николаем уедем. Нам ведь тоже надо что-то есть. Мы же понимаем, что у вас самих нет ничего.
   Остальное время вечера провели весело за столом. Больше всех смешила Альбина.
   -Вот, - говорила, указывая на Сашку и на его синяк, - посмотрите на этого красавца.
   А тот сидел молча, ничего не говорил.
   Через несколько дней Сашка, как всегда, пришел вечером. Но в этот раз он был избит до полусмерти.
   -Что с тобой? - спросил Иван.
   -Да так, - еле шевелил языком во рту Сашка.
   -Ну, говори, что случилось? Чего ты крутишь? - настойчиво расспрашивал Иван.
   -Витька-бес... - только и смог вымолвить избитый.
   -Иди, умойся и не показывайся матери на глаза, а то волноваться будет.
   Отослав Сашку, Иван начал с Николаем разговаривать.
   -Ну, что, Колян, надо что-то делать, а то они пацана, действительно, убьют.
   -Я согласен, только вот что?
   -Как что? - сказал Иван, - Нужно этого козла проверить.
   Как только хорошо стемнело, Сашка повел своих новых друзей к Бесу.
   Этот Бес жил на самом краю, и хата его была на отшибе. С ним постоянно находилось двое таких же ублюдков, как и он сам.
   Парни подошли к дому.
   -Ну, теперь ты нам больше не нужен, - сказал Иван Сашке, - иди домой и жди нас. Мы недолго. Скоро будем, - сказал ему Иван.
   Коля остался на стреме, а Сашка быстро растворился в темноте. Иван, как обычно, тише собаки обошел весь дом. Свет горел только в одном окне. Он незаметно приподнялся и заглянул в окно: в хате находилось трое. Иван тихонько вернулся к Николаю, и, хлопнув его по плечу, сказал:
   -Все нормально.
   Подошли к двери дома. Коля шепотом спросил Ивана:
   -Слушай, Ванек, а почему мы на этот раз даже чулок не одеваем?
   -А зачем? Мы их все равно в живых никого оставлять не будем, - ответил Иван и постучал в дверь. Внутри даже никто не спросил - кто там? По видимому, этот Бес считал себя большим человеком и никого не боялся, потому и дверь открыл, не спрашивая. Только скрипнула дверь, Иван одним ударом положил хозяина, потом вместе с Николаем они взяли Беса за руки и потащили в хату, бросили на пол. Его дружки от неожиданности бросились один под кровать, другой на Николая (видимо, этот был посильнее). Коля, не долго думая, загнал ему в живот нож. Тот покорячился, может быть, еще долго бы корячился, но Николай подошел к нему и добил, чтобы не мучился.
   Бес лежал без сознания, а второй отморозок - под кроватью. Иван подошел, нагнулся и вытащил его оттуда. Тот весь трясся с испугу.
   -Ну, что? Ты кто? Как зовут?
   -Андрей, - ели вымолвил.
   -Ну, так вот, Андрей, скажи, где Бесовы деньги. Тогда отпустим, не тронем, - предложил ему Иван.
   -Я не знаю, - ныл тот козел, - откуда мне знать. У Беса спрашивайте.
   -Ну, раз не знаешь, тогда ты нам не нужен, сказал ему Иван, - и одним привычным ударом положил его на пол. Удар пришелся в область сердца. Так что тот пацан кончился сразу. Бес лежал на полу без сознания. Коля подошел к нему и хлопнул пару раз по роже сапогом. И Бес быстро пришел в себя. Вытаращил глаза. Морда у него была круглая, жирная. Сам лысый и беззубый. Он начал сразу возникать:
   -Вы кто такие? Да вы знаете, кто я?
   -Да, - спокойно ответил Иван, - ты - Бес, сволочь и мразь. Ты тот, кто на детских горбах заезжает в рай. Короче - Бес или Черт, нам все равно. Гони свои деньги и золото и мы, может быть, тебя оставим живым. А не то, я на тебе отрежу все, что можно отрезать на твоем бесовском теле.
   Бес сначала ломался. Его даже не испугала участь двоих убитых корешков.
   -Нет у меня денег, нет у меня никакого золота, - орал он.
   Тогда Иван подошел к Бесу взял одной рукой его за ухо, и быстрым движением отрезал ему ухо. Без схватился за то место, где только что было ухо. Начал кричать, плакать. Ему пришлось пару раз врезать, чтобы заткнулся.
   -Ну, так что? - еще раз спросил его Иван, - Скажешь, где деньги или тебе еще одно ухо отрезать?
   -Нет, не надо, я отдам, только не убивайте. Я все отдам.
   Бес подошел к столу, отодвинул его, открыл крышку и полез в подвал. Оттуда вытащил небольшую шкатулочку и отдал ее Ивану. В шкатулке оказалось три тысячи рублей и несколько золотых цепочек.
   -Иван взял цепочки в руки, посмотрел, потом спросил у Беса.
   -А это ты где взял? Не бойся, у детей каких-нибудь снял.
   -Нет-нет, - верещал Бес.
   -Ну, хорошо, - Иван подошел к нему и, как обычно, загнал ему нож между ребер. Бес упал, немного покорячился и кончился.
   -Ну, вот и все этому козлу и его отморозкам, - сказал Иван.
   Посреди хаты стоял стол, посреди стола горела лампа стояла водка, лежали сало, сухая колбаса, хлеб, соленые помидоры, сахар в грудках. На такое изобилие товарищам было больно смотреть, и это не смотря на то, что был, голодный, сорок шестой год.
   -Смотри, Ванек, - сказал Коля, - какой у них стол.
   Хлопцы сели за стол, выпили, хорошо закусили. Все остальное собрали в торбу. Трупы бросили в подвал. Коля взял лампу, разбил ее об пол. Хата была деревянной, потому и загорелась быстро. Огонь быстро охватил строение и его было видно на всю округу, но никакие пожарные не приехали. Да и какие тогда могли быть пожарные, когда на такой город как Бердычев было всего лишь три милиционера во главе с участковым. Потому бандитов в те годы боялись больше, чем милицию.
   Хлопцы пришли домой. Сашка сидел под хатой, курил папироску. Он, увидев хлопцев, тут же схватился.
   -Ну, что? - с волнением спросил он.
   -Да ничего особенного, - ответил ему Николай.
   Сашка совсем опечалился.
   -Да, теперь они меня вообще убьют.
   -Да, не бойся ты, дурачок, - успокоил его брат и вытащив из кармана две сотни рублей, отдал их Сашке, - на вот и хорошенько помни - держи язык за зубами, деньгами при посторонних не сори, разменивай их там, где тебя никто не знает и трать понемногу, чтобы в глаза людям не бросалось.
   -Все понял? - спросил у Сашки Иван.
   -Да, - ответил тот.
   На следующий день погода выдалась хорошей. Хлопцы сидели под хатой, покуривая папироски.
   -Слушай, Ванек, пошли куда-нибудь, выпьем, - предложил Николай.
   -А куда же мы пойдем, если мы здесь почти ничего не знаем, - ответил ему товарищ.
   -Вань, когда мы были на базаре, то есть, когда я тебя ждал возле базара, неподалеку я видел какой то кабак.
   -Ну, раз ты видел, тогда пошли, - согласился Иван и тут же его предостерег, - только, Коля, не напиваться, не забывай, что мы здесь чужие. Понял?
   -Да все понятно, Ванек.
   Хлопцы накинули пиджаки и направились на базар. Не доходя до базара, действительно, стоял кабак, вроде их чайной. Они зашли во внутрь, взяли пива, стали распивать. Кабак был, как кабак. Людей было немного, но на Ивана с Николаем сразу обратили внимание. Иван это заметил и стал говорить:
   -Слушай, Колян, мне кажется, что нам лучше отсюда убраться на нас смотрят.
   -Нам то какое дело? - ответил Коля.
   Иван допил свое пиво и нахально выпихнул Колю из кабака на улицу.
   -Ты что, дурак, - стал кричать на него, - не понимаешь, что они только и ждут, пока мы побольше выпьем. Давай, быстро уходим отсюда.
   Иван всегда умом отличался от Николая, потому и дожил до своей смерти. И умер он в глубокой старости своей смертью.
   По дороге Иван долго доказывал Николаю, что нельзя так себя вести, что так можно потерять все сразу, и даже голову. Но Коле после трех бокалов пива все, о чем толковал Иван, в одно ухо влетало, а в другое вылетало.
   Пришли к тетке. Сели на лавочке, закурили. Альбина выглянула из хаты и позвала хлопцев:
   -Идите чаевничать.
   -Пошли, - сказал Иван Николаю, - слышишь, сестра зовет.
   К вечеру явился Сашка. Стал хлопцам рассказывать новости.
   -На базаре хлопцы говорят, что, мол, Бес напился со своими дружками, пьяный, наверное, и поджег дом или дружки его.
   -Ну, это ясно, - как ни в чем не бывало, сказал Иван, - ты сам держи язычок за зубами и вообще, лучше забудь обо всем, - добавил строго.
   -Да я все уже давно понял и забыл. Я вот что хотел вам сказать: как вы и просили, нашел одного барыгу. И мне кажется, он хорошо упакован, - сказал Ивану Сашка.
   -Ну, ладно, не надо сегодня об этом, позже расскажешь, хватит нам пока и одного Беса.
   Коля, не смотря ни на что, стал рваться в город, на рынок.
   Иван начал ему говорить:
   -Зачем ты туда идешь? Чтобы лишний раз засветиться, что ты не местный?
   Но Николай был упертый, как баран.
   -Пойду и все тут.
   -Иди, - психанул Иван, - черт с тобой.
   Но Николай пошел не на базар. Через три квартала от теткиного дома он уже раза два замечал девчонку, которая гуляла на лавочке возле своего дома. На вид ей было лет восемнадцать. Коля подошел к ней, познакомился. И начал с ней вечерами встречаться. Звали ее Таней. Коля стал вечерами пропадать у своей Тани. Девчонка его искренне полюбила, но такой, как Коля, не мог никого полюбить, потому, что это не относилось к их с Иваном делу, да и просто мешало.
   Коля в очередной вечер пришел к своей Тане. Они уселись на лавочке, как обычно, начали разговаривать. Вдруг к ним подошло трое парней. Роста они все были приблизительно такого, как и Николай. Один из них позвал Колю.
   -Эй, фраерок, иди-ка сюда, потолковать надо.
   Таня его не пускала, но он решительно встал и подошел к парням.
   -Чего вам, ребята, нужно?
   Один с наглой мордой засмеялся.
   -Ты смотри, он еще спрашивает, что нам нужно. Слушай сюда, - сказал он зло, - ты, я вижу, парень не здешний?
   -Ну, не здешний, - ответил Коля, - так что?
   -Как это "что"? Короче, так, - опять сказал наглый, приказывая, - к девкам нашим ходить ты не будешь, и отбивать наших девок ты тоже не будешь. Еще раз здесь увидим, пеняй на себя.
   Парни молча развернулись и ушли. Коля начал расспрашивать у Тани, кто это такие.
   -Да не связывайся с ними, - сказала Коле Таня, а потом рассказала, - корчат они из себя деловых фраеров.
   Когда Николай вечером пришел к тетке, Иван сидел на пороге и курил.
   -Ну, что? - спросил он, глядя на Николая, потому что лицо у него было слегка встревоженное.
   -Да, так, ничего особенного, - ответил товарищ, - если не считать того, что ко мне сегодня какие-то жлобы подходили.
   -Чего они хотели?
   -Чтоб убирался по добру по здорову, мол их девок отбиваю, - ответил Николай.
   -Ну, и что ты собираешься дальше делать?
   -А ничего, плевать я на них хотел, будут лезть, зарежу кого-то, - говорил он сердито Ивану.
   -Ну, ты и дурак, - сказал ему на это Иван, - ну, одного ты зарежешь, а остальные? Да они тебя просто убьют. Ты хоть понимаешь, что ты залез в чужой огород? Пойми, ты же не прав, - старался объяснить товарищ, - вот скажи мне - чтобы ты сделал, если бы к твоей соседке ходил фраерок, скажем, из Житомира?
   -Да, что, - ответил Николай, - ноги бы ему перебил.
   -Вот, видишь, Колек. Сам ты куда ходишь? К чужой девке. Значит, вот что я тебе скажу: брось ты ее, она тебе вовсе не нужна, тем более, нам еще в армию идти или ты уже забыл?
   -Да, нет, конечно, - грустно ответил Коля, - но она такая красивая девчонка, умная и, самое главное, не испорченная.
   -Я все понимаю, - сочувственно сказал Иван, - но пока она тебе не нужна. Нам только сейчас зацепок с местными не хватало. Ты это понимаешь или нет?
   Коля, конечно же, все понимал, но, как говорится, признавать не хотел.
   На следующий день Николай к вечеру намылился к своей Тане. Пришел, как обычно. Проговорили почти до полуночи. Коля провел девчонку во двор. И только отошел от калитки, как впереди выросло трое. Он оглянулся - и сзади трое. Бежать было некуда. Возле Таниного двора рос большой куст шиповника. Коля даже не успел вытянуть нож, как его схватили, взяли за руки и ноги и с размаху бросили в колючий куст. Николай ощутил пронзающую боль, казалось, в каждой частичке тела. Один из уходящих угрожающе промолвил:
-Если ты и после этого не отступишь - убьем.
   Неизвестные развернулись и ушли.
   Коля лежал в шиповнике, не шевелясь, колючки вонзились во все тело. Но надо было как-то выбираться. Превозмогая невыносимую боль, Коля резко встал на ноги, закрыл лицо руками и рванул изо всей силы, рванул из адского куста. Целым осталось только лицо, все остальное было буквально мелко порванное.
   Утром, как всегда, Иван проснулся первым. Коля еще лежал.
   -Вставай, гуляка, - сказал он ему.
   Но Николай лежал тихо. Иван подошел к нему и стащил с него одеяло. Коля лежал одетый.
   -Да, вставай ты, - крикнул на него Иван.
   -Сейчас встану.
   Он поднялся, снял рубаху. Его тело было все изорвано, все в засохшей крови. От этой картины Иван остолбенел, хоть и видел раньше много всяких ужасов, но такого на живом человеке еще не видел.
   -Что это? Кто это тебя так порезал? - с негодованием спросил он Николая.
   -Да не порезали, - ответил Коля, - не порезали они меня. Они даже и не били, просто в шиповник бросили. Это я так сам себя порвал, пока вылезал из куста.
   Иван рассмеялся.
   -Я же просил тебя, чтоб ты ее бросил, гуляка. Так вот что я скажу тебе Коля: если ты не бросишь свою Таню, они тебя в следующий раз убьют. Понял? - спросил его Иван.
   Николай не успел ответить, потому что в комнату вошла Альбина. Увидев всего изодранного брата, она остолбенела.
   -Кто это тебя так и за что? - спросила она.
   Коля посмотрел на нее и сказал:
   -Ты лучше бы пошла где-нибудь еды и зеленки достала.
   -Да, конечно, - придя в себя, ответила Альбина, выскочила из комнаты и побежала Сашку будить. Тот еще спал, сестра стала его тормошить, но он не хотел вставать. Тогда Альбина взяла кружку воды и плеснула ему в лицо. Тот сразу вскочил с кровати, налетел на сестру с кулаками.
   -Ты что это, дура? Делать тебе нечего что ли? Иди лучше во дворе подметай.
   -Не ори, дурак, - ответила ему сестра, - одевайся быстрее. Брат твой кровью истекает, а ты спишь.
   -Какой брат? Что ты несешь? - спросил Сашка.
   -А ты пойди к нему в комнату и посмотри.
   Сашка вместе с Альбиной вошли в комнату к Николаю. Тот сидел на кровати, Иван - напротив, на стуле.
   Сашка, увидев тело Николая, чуть сознание не потерял, оказалось, он боялся крови. И стоял на одном месте, как телеграфный столб, не говоря ни слова. Альбина шлепнула ему по затылку.
   -Что ты стоишь, давай быстрей раздобудь еду и зеленки.
   Сашка посмотрел на Альбину.
   -А где же я это все возьму?
   -Где хочешь, без лекарств не возвращайся, - приказала ему сестра, а сама пошла взяла миску чистой воды, тряпку. Альбина вытерла брату всю засохшую кровь. Боли пока Коля не чувствовал, но вскоре явился Сашка с йодом и водкой. И Альбина начала смазывать ему раны йодом. Боль была такая невыносимая, будто все тело резали живьем. Тогда Иван налил Николаю стакан водки. Тот осушил его одним махом и после этого стал себя спокойно вести.
   Так Николай промучился больше недели. Как-то Иван сказал ему:
   -Слушай, Колян, я, наверное, пойду на почту, черкну матери пару слов, а то мы здесь уже больше, чем полмесяца, а мать ничего не знает.
   -Да, конечно, Иван, это правильно. Еще вышли ей немного денег, - предложил товарищ.
   -Да я в курсе, - ответил Иван, а потом добавил, - послушай, Колян, ты не будешь против, если я возьму с собой Альбину?
   -Да, нет, конечно, пускай девочка хоть пройдется, она и так целыми днями дома сидит.
   Иван вышел на улицу. Альбина сидела на лавочке. Лицо у нее было скучное.
   -Чего это ты такая? - спросил у нее Иван.
   -Да, так, - махнула рукой девчонка. - А ты куда это собрался?
   -На почту. А ты не хочешь со мной пройтись?
   -А можно? - удивленно спросила Альбина.
   -Ну, конечно, можно.
   -Тогда подожди меня, я сейчас.
   Она побежала в дом, вскоре вернулась переодетая. Альбина показалась Ивану еще красивее.
   -Ну, что, пошли? - спросила Альбина.
   -Пошли, - ответил Иван.
   Они вышли вместе со двора и направились в сторону базара. По девочке было видно, что у нее сегодня был счастливый день, и что она давно не была такой радостной.
   Зашли на почту. Иван отправил телеграмму и небольшой перевод. Потом зашли на базар. Стоял хороший солнечный день. Проходя мимо какой-то торговки, Иван остановился, купил сладостей и какую-то безделушку, подарил Альбине.
   -Держи, - сказал, - это тебе. Пускай будет на память.
   Она сначала не хотела брать, но Иван ее все же уговорил.
   -Возьми, - просил он, - а то обижусь. Чего ты такая?
   -Какая? - спросила Альбина.
   -Упрямая, - ответил Иван, - тебе что, брат никогда подарков не дарил.
   -Да, - возмущенно сказала Альбина, от него дождешься подарков, как же. Ну и всеравно, ты же мне не брат?
   -Не брат, конечно, не брат, но ты можешь считать меня своим братом, - сказал ей Иван.
   Они вышли с базара и тем же путем пошли домой. Когда пришли, Сашка с Николаем сидели на улице. Сашка, увидев издали Ивана с Альбиной, начал в тихую посмеиваться. Сестра это заметила, лицо у нее покраснело, ей стало стыдно, и она сразу же убежала в дом. Иван с Николаем понимали, что Сашка просто дурачится, но Альбина этого не понимала. Она вышла из дому с совком в руке, тихо подошла сзади к Сашке, который разговаривал с друзьями. Иван видел все ее движения, но молчал. Альбина огрела брата по голове так, что раздался звон, словно колокола в церкви. Сашка подпрыгнул от неожиданности, ничего не понимая. Хлопцы начали сильно смеяться. Сашке стало не по себе. Альбина, чувствуя опасность, побежала в дом, а брат за ней, но тут дверь перед ним резко закрылась. Он начал изо всей силы колотить в нее и орать с руганью. Тут подошел Иван и успокоил его:
   -Да, успокойся ты, Сашка, не поднимай на ура соседей, ведь ты же сам виноват: не надо было смеяться над ней. Ведь ты же должен знать, что я отношусь к ней, как брат к сестре, и не больше. Потому в следующий раз посмеивайся незаметнее, а то сестра вовсе тебе голову отобьет, - и сам рассмеялся.
   Сашка был злой, как черт, и вне себя от ярости, но поделать ничего не мог.
   -Ну, и черт с тобой, - крикнул он в закрытую дверь, - я тебя в следующий раз все равно подловлю.
   Коля почти вылечился, чувствовал себя хорошо, только оставался полосатым, как тигр. Иван, бывало, подшучивал над ним:
   -Теперь тебе на речке купаться, Колек, нельзя.
   -Это почему же?
   -Да потому, что ты полосатый, как тигр. Люди тебя теперь бояться будут, как тигра.
   -Да, ну тебя, Иван, все ты шутишь, - сердился Коля, - тебе вот с Альбиной больше повезло, тебя-то никто в шиповник бросать не будет.
   -А я тебя предупреждал, чтоб ты больше к ней не ходил. Скажи спасибо, что хоть этим обошлось, а могло быть и хуже. А что до Альбины, Колян, так у меня с ней ничего нет и не будет. Я ее уважаю, как и тебя, потому что она твоя сестра и больше давай об этом не будем, - строго ответил ему Иван, - ты, лучше, вот что скажи. По чьей мы милости здесь уже три недели сидели без дела? И, кстати, деньги уже почти кончились, сто рублей только осталось. Ну, говори.
   Коля молчал.
   -Молчишь, Колян? Так я тебе вот что скажу. По твоей милости, а точнее, из-за какой-то бабы. Тебе же четко было сказано - нельзя туда идти.
   Они бы еще долго спорили, но в комнату вошла Альбина.
   -Вы о чем тут спорите? - спросила она, переводя взгляд то на Ивана, то на Николая.
   -Да, так, о своем разговариваем, - ответил Коля.
   -Ну, хорошо, - сказала Альбина, и пригласила ребят - пойдемте лучше чай пить, я и стол уже накрыла.
   Товарищи сразу перестали сориться между собой и пошли все к столу, разговаривая. За чаем и вовсе забыли о ссоре.
   После того случая с шиповником у Николая надолго отпало желание погулять. Иван дал Сашке денег и послал его за пивом. Тот вскоре вернулся с полным бидончиком.
   -Давайте будем пить, пока свежее, - предложил Николай.
   Они взяли пиво, скамейки и вышли на улицу. Присели прямо под яблоней, которая в войну чудом уцелела. Погода была солнечной. Иван, потягивая пивко, спросил у Сашки:
   -Слушай, Санек, помнится, ты не так уж давно говорил, что есть один хорошо упакованный барыга?
   -Да, есть такой, - ответил Саня.
   -А почему ты так уверен, что он хорошо упакован? - спросил Иван.
   -Да потому, что после того, как не стало Беса, он стал как Бес, только не на кого не наезжает. В карты он ни с кем не играет, взаймы не дает. Он теперь у наших пацанов все скупает. Вот вчера Витька-печенка ему часы серебряные за двадцать рублей сдал.
   -А че так дешево? - спросил Иван.
   -Да потому, что он жадный и хитрый, сволочь. Он же знает, что часы срезанные.
   -А где он раньше был? - спросил Иван.
   -Да где? Здесь и был, - ответил Коля.
   -И что, так и скупал все? - расспрашивал его Иван.
   -Да, но при Бесу он сильно не высовывался, побаивался его. А сейчас он как хозяин, никого не боится. Сильно он обманывает. Пацаны не довольны. Очень дешево дает.
   -Ну, понятно, - сказал Иван Сашке, - вечером покажешь, где он живет. Только придерживай язык за зубами.
   -Да ты что, Ванек, я же сказал - могила. Вот ты говорил, чтобы я деньгами не сорил, ну так я только полтинник потратил, а остальные матери отдал. Мать спросила - где взял? Я ответил, что на базаре ящики две недели таскал, заработал.
   -Молодец, пацан, так и веди себя. Вижу толк из тебя будет, - похвалили Сашку Иван.
   Барыгу звали Генка-солома, эту кличку он получил от своей фамилии Геннадий Викторович Соломейко. Но для всех он был Солома. Он был женат, имел тринадцатилетнюю дочь. Самому Витьке, его отцу, было около шестидесяти лет. Когда наши войска в сорок четвертом освободили всю нашу Родину и Украину, то его почему-то в армию не взяли. Откупится он во время войны не мог, но видно документы себе состряпал хорошие - по годам не подошел. Да что тогда документы? Кому они были нужны? Люди думали о том, как бы выжить. Во время войны немцы почти все архивы уничтожили, и только после 1945 года начали восстанавливать все документы. К примеру, если человек был тысяча девятьсот двадцать седьмого года рождения, ему давали свидетельство о рождении, где указывалась дата - тысяча девятьсот двадцать шестой или тысяча девятьсот двадцать восьмой год. Потому что все делалось на быструю руку, как говорится, косо криво, абы живо.
   Вечером, когда луна начала стоять высоко, Сашка повел хлопцев к Генке-соломе. Подошли ко двору. Коля забрал у Сашки кота в торбе и строго ему приказал:
   -Возвращайся домой!
   Иван, как обычно с собачьей ловкостью обошел заветный дом. В доме было тихо, свет нигде не горел. Собаки не лаяли. Иван тихо подошел к Николаю.
   -Все нормально, - сказал он, - можно идти.
   Подошли к двери дома. Иван, как обычно, начал давить коту хвост. Тот завыл так, словно в марту. Но дверь никто пока не открывал. Тогда Иван давай еще сильней мучить животное. Кот заорал так, будто его разрывают на части. За дверью послышалась ругань хозяина.
   -А чтоб вы подохли, сволочи, воют под самой дверью. Перестреляю всех!
   Ивана эти слова очень насторожили. "Опаньки, - подумал он, значит у него с собой берданка. Это плохо. Надо действовать быстро и четко". Он отдал кота Николаю, а сам стал на его место. Дверь открылась, на пороге в белой длинной рубахе стоял среднего роста коренастый человек. В правой руке он держал берданку. Не дав ему опомнится, Иван правой рукой со всей силы ударил его прямо в лоб. Мужик попятился назад. Оружие выпало из рук, но сам он держался наиногах и только тряс головою, как бык, и после считанных секунд он пришел в себя. И тогда произошло то, чего товарищи никак не ожидали, ведь в жизни иногда так случается. Хлопцы налетели на мужика, чтобы его связать, но он отбросил Ивана в сторону, как ребенка. Схватил Колю и стал его душить. Иван, падая в темноте, ударился затылком об скамейку так, что аж в голове помутилось и потемнело в глазах. Дверь на улицу была открыта. Лунный свет освещал полкомнаты. Было хорошо видно, как Солома сидит сверху на Коле и давит его. Тот уже начал хрипеть, и еще бы пару минут - и конец, задавил бы. Но Иван не растерялся. Он быстро поднялся, схватил скамейку (она была тяжелой, дубовою) и огрел Солому по голове. Тот немного посидел, потом медленно начал падать. Иван подбежал к корешу.
   -Ты жив,?- спросил он его
   -Да жив, - откашливаясь, сказал Коля.
   -Давай, быстрей подымайся. Надо хорошо связать этого быка, пока он не очнулся, а то, не дай Бог, оклемается, и кто его знает, чем все закончится.
   Иван торопил Колю. Они поснимали ремни, хорошо затянули ими руки и ноги мужику. Даже рубаху разорвали и еще раз нею обтянули руки.
   -Хорошо затягивай ему руки, - сказал Иван, - видишь, какой зверь попался.
   -Да, Ванек, - согласился Николай, - не хотел бы я ему попасть в чистом поле.
   Плотно связав Солому, хлопцы затащили его в комнату, бросили на пол. Коля зажег лампу. Стало видно, что на кровати сидят его дочь с матерью. Ничего не понимая, с ужасом они смотрели на ночных грабителей.
   Иван с чулком на голове подошел к лежащему на полу Соломе. Ударил его пару раз по роже ногой. Тот сразу очнулся и рванулся встать, но не смог, потому что был, чуть ли не весь связан. Солома от злости рычал, как тигр. Казалось, что если бы его сейчас развязали, он бы нападавших просто загрыз одними зубами.
   -Вы что, козлы, мать вашу, да я вас поубиваю. Да я не знаю, что с вами сделаю. Что вам нужно? Какого хрена? - орал он.
   -Подожди, - перебил его Иван, - давай мы лучше с тобой договоримся, и тогда ни кто - ни ты, ни твоя семья - не пострадает. Если нет - ты сейчас умрешь в первую очередь, ну, а за тобой - и твои бабы.
   -Чего тебе, собака, надо? - спросил Солома.
   -Деньги нам твои нужны, а больше ничего. Отдашь деньги, и мы уйдем, никого не тронем, а нет - извини, с тебя первого начнем.
   -Нет у меня денег, - не успокаивался Солома, - а за это все вы еще ответите.
   -Д-а-а, - протянул Иван, - я вижу разговора хорошего не получится. А ну-ка, браток, - обратился он к Николаю, - давай мы его посадим вот на этот стул.
   Привязав его простыней к стулу, Николай оторвал от нее кусок тряпки, сделав кляп, засунул в рот мужику. А Иван прошелся по дому, нашел молоток, подошел к Соломе и спросил его:
   -Ну что, любезный товарищ барыга, кровосос трудового народа. Мы хорошо знаем, где ты и как зарабатываешь себе на жизнь, будешь говорить, где деньги?
   Солома молчал, тогда Иван поднял молоток и одним ударом разнес соломе большой палец на ноге. Того от боли аж перекрутило. Дав Соломе немного отдышаться, Иван еще раз спросил:
   Ну, что, будешь говорить сволочь?
   Но Солома по-прежнему молчал. Тогда Иван ему другой палец, на другой ноге разнес молотком. На этот раз Солому не перекрутило, он просто посинел весь од боли.
   -Ну, что, Солома, где твои деньги? - повторил Иван, - Будешь говорить? - и после паузы добавил, - Не хочешь, как хочешь, у тебя еще восемь пальцев на ногах осталось и десять на руках.
   Но, судя по поведению Соломы, Иван понял, что тот все равно ничего не скажет, даже если ему все пальцы поотбивать. Очень он жадный и быстрее умрет, чем отдаст деньги.
   -Да, Солома, - сказал Иван, - тебе хорошо в разведчики идти, но деньги ты все равно отдашь.
  
  
  
  
  
  
   Koresha - Кореша.
   Часть вторая. Глава четвертая...
   И тогда Иван показал Коле рукой на девушку. Тот подошел к ней, взял за руку, а она даже и не сопротивлялась с перепугу. Он подвел ее к стулу, усадил и привязал. Но это был всего лишь маскарад, для того, чтобы Солома сказал, где деньги. Иван взял молоток занес его выше своей головы. Глядя на Солому, спросил:
   -В последний раз спрашиваю, где деньги? Не калечь дочку, отдай, и мы уйдем.
   И стоило Ивану чуть дернуть рукой, как Солома махнул головой. Коля подошел к нему, вытащил кляп изо рта.
   -Я отдам вам деньги, сволочи, - выпалил он, - только девочку не троньте.
   -Хорошо, - согласился Иван, - это уже лучше, это по-умному. Зачем дочь калечить. Хватит, что себя покалечил. А деньги, - так это наживное, ты еще себе заработаешь. Правда, Солома? Ты же сейчас на базаре, как хозяин. По-быстрому, гляди, и вернешь все. Говори, где деньги! Пускай их жена принесет. И смотри, не шути, а то я из твоей дочки сделаю то, что и с тобою.
   -Иди, - сказал Солома своей жене, - в чулан. Там, под комодом... отдай этим собакам, пускай подавятся.
   Женщина пошла в чулан, что-то там торохтела, но вскоре вернулась с узелком тряпок. Положила его на стол.
   -Вот, - сказала она, - больше нету. Это все, забирайте и уходите.
   Иван подошел к столу, развернул узелок, посмотрел на скорый глаз - там было где-то около десяти тысяч.
   -Ну, что Солома, мы уходим, но советую тебе о нашем сегодняшнем визите не распространяться, а то узнаем, что лишнее кому-то сболтнул - придем и дом вместе с тобой сожжем. Все понял?
   Солома молча смотрел на них глазами, налитыми кровью.
   -Убирайтесь, собаки проклятые, - со злостью произнес он.
   -Но ты, попридержи свой язык, - сказал ему Иван, - а то ты еще без одного пальца останешься. Хуже того, без уха.
   Этот Солома, действительно, был зверь. Его ничего не пугало, даже то, что ему отбили два пальца. Если чего он и боялся, так это за свою дочь.
   -Все, - сказал Иван Николаю, - уходим.
   Они быстро вышли подобрав на пороге кота в мешке. Когда довольно далеко удалились от дома Соломы, Николай спросил:
   -Слушай, Ванек, я вот что хотел тебя спросить. Ты что действительно девчонку молотил бы, если бы этот бык деньги не отдал.
   -Да ты что, Коля, это было так, давление на психику. Конечно же я б ей ничего не сделал. Я бы его до конца добивал.
   Домой пришли, открыли окно, тихонько залезли через него в комнату и улеглись спать. Утром ни свет ни заря Сашка явился. Начал Колю тормошить.
   -Вставайте, утро уже на дворе.
   -Ну, и что? - сердито ответил Николай.
   -Да вообщем ничего. Мать с Альбиной ушли на базар, а я вам чайку уже приготовил. Давайте умывайтесь, и к столу.
   Сашка вышел, слышно было как он заторохтел чашками. Едва поднявшись, Иван сразу же по быстрому подсчитал добытые ночью деньги - ровно одиннадцать тысяч. В то время это были не очень большие деньги. На них можно было купить пять ящиков водки, две коровы. Хаты тогда вообще не продавались, их и так было пустых, хоть отбавляй, потому что не было столько людей.
   Хлопцы сели за стол. Сашка уселся напротив с радостной рожей.
   -Ты что это сегодня такой довольный? - спросил его Николай.
   -Да так, ничего, просто погода хорошая и настроение тоже.
   -Знаю, отчего у тебя настроение хорошее, - сказал Иван и вытащил из кармана сотню, - на вот, - бросил он ему деньги через весь стол, - это тебе еще больше настроение подымет. А вторую сотню позже получишь.
   -Как себя вести, я думаю, объяснять тебе не надо? - добавил Николай, - Да, вот еще что, Санек, ты на базаре прислушивайся, о чем люди гуторят.
   -Понятно, чего же здесь непонятного.
   На следующий день после вечернего визита Ивана с Николаем к Соломе, его жена растрезвонила на пол-Бердычева о вечернем происшествии. Все рассказала, да еще и приукрасила. Одно только не рассказала, сколько денег забрали грабители, вместо этого плакала и причитала: " Откуда у нас деньги? Гену покалечили, дочь перепугали изверги". Но на ее слезы мало кто обращал внимание и почти никто не верил, что у них не было денег. Люди знали, чем занимается ее мужик и втихаря говорили между собою: "Так им и надо, спекулянты проклятые".
   Сашка под вечер прибежал с базара, рассказал хлопцам, о чем говорят на базаре.
   -Сегодня милиция ходила по базару и кое у кого даже документы проверяла.
   Все бы было хорошо, и кто знает, сколько бы хлопцы еще просидели в Бердычеве, если бы не участковый. Он был тогда один на весь город. В подчинении у него было три человека. Участковый чуял неладное носом, как старый пес. Бывало еще до войны, если возьмет след, то его уже не упустит.
   Хлопцы сидели на лавочке, дымя папиросами. К ним подошел пожилой мужчина, а с ним двое лет под сорок. Разглядывая Ивана с Николаем, пожилой мужчина спросил:
   -Хлопцы, вы кто и откуда будете?
   -Мы? - переспросил Иван.
   -Да, вы, - повторил незнакомец.
   -А вам какое дело? - спросил коля.
   -Прямое, - ответил пожилой мужчина и вытащил из кармана удостоверение, - я участковый, вот мой мандат.
   Ребята посмотрели на корочку.
   -Ну, теперь ясно, - сказал коля и добавил, - сейчас я принесу наши документы, они в доме.
   Николай вскоре вернулся.
   -Вот, пожалуйста, смотрите.
   -А что вы здесь делаете? - спросил участковый.
   -Мы к тете приехали, - и Коля начал рассказывать, что, мол, с сестрой и с матерью случилась беда, и что, мол, приехали сообщить и тетку навестить.
   Участковый ничего не сказал, но смотрел на хлопцев исподлобья очень подозрительно. Ивану это не понравилось.
   Когда участковый со своими товарищами ушли, Иван сказал Николаю:
   -Слушай, Колян, мне это вовсе не нравится. Участковый сюда не даром приходил. Чует моя душа, надо сваливать, пока не поздно.
   Вечером Сашка прибежал, как обычно. Иван подозвал его к себе, отдал ему еще сотню рублей.
   -На, - говорит, - Сашок, держи, ты эти деньги честно заработал. Слушай сюда: ты завтра утром зайдешь на вокзал, узнаешь, когда поезд на Житомир идет.
   Сашка с удивлением посмотрел на Ивана.
   -Вы что уезжаете?
   -Да, Саня, уезжаем. Мы уже больше месяца здесь гостим, хватит, пора домой возвращаться. Но ты, Санек, смотри, будь мужчиной и язык держи за зубами, а то знаешь, что бывает с длинными языками.
   -Знаю, - угрюмо ответил Саня, - их просто отрезают.
   -Молодец, Санек, вижу, из тебя человек выйдет.
   Иван похлопал Сашку по плечу и взял папиросы со стола, вышел на улицу. Вскоре тетя Галя позвала всех к столу. Сашка сидел с недовольной мордой. Мать это заметила, стала его спрашивать:
   -Ты чего такой сегодня недовольный? Наверное, опять поколотили?
   -Да, нет, - ответил Сашка, - просто хлопцы уезжают, а мне как-то не хочется, что бы они ехали, нам всем вместе лучше и веселее.
   -Ребята, - обратилась тетя Галя к Ивану и Николаю, - вы что серьезно уезжаете? А почему мне ничего не говорите?
   Альбина как услышала эту новость, лицо ее сразу изменилось, она сразу же перестала шутить.
   -Хлопцы, - уговаривала тетка, - остались бы еще, погостили немного. А ты, Коля, куда - у тебя там ведь никого нет, оставайся у нас, все-таки не чужие, как никак, родня.
   -Теть Галя, не могу, привык я, там мне все родное, а здесь я чужой. Вам за приглашение спасибо, но извините, до армии поживу вот у Ваньки. А после армии видно будет.
   -Ну, как знаешь, - вздохнула тетка, - ты уж не маленький. Наше дело предложить, а твое - решать.
   Коля еще раз поблагодарил родственников за гостеприимство и на этом разговор где кто будет жить окончили.
   На следующий день Сашка пришел и сообщил, что поезд будет завтра утром. День прошел, как обычно, Колька дал Сашке денег. Тот где-то достал ему самогона, да такого вонючего, из свеклы. Они нарезались этого пойла и спали до утра без задних ног.
   Утром Иван разбудил Николая:
   -Вставай, утро уже, пора собираться.
   Коля встал, умылся и через пять минут был, как огурчик. Почаевничали. Собирать вообщем было и нечего. Альбина с Сашкой собрались провожать хлопцев. За эти полтора месяца они привязались к ним так, что не хотели, чтобы те уезжали. По Альбине было тоже видно неудовольствие, но она старалась этого не показывать.
   Иван встал из-за стола, вышел в другую комнату, отсчитал две тысячи рублей, и подержав их немного в руках, открыл ящик в комоде и положил туда деньги. Захлопнул его резко и быстро вышел из комнаты.
   -Ну, что, Колян, нам пора. Попрощался теткой?
   Все вчетвером вышли из двора, направились в сторону вокзала. Коля шел, подшучивая:
   -Альбина, ты когда замуж будешь выходить, не забудь нас с Иваном позвать, - посмотрев на Ивана, Николай подмигнул, - правда, Вань. Вот мы на свадьбе погуляем!
   От этих слов Альбина только больше злилась.
   -Да иди ты, - говорила она, - какая там еще свадьба. Вот Сашка женится, тогда и погуляем.
   Вскоре они оказались на вокзале. Тут опять народу было, как яблок под яблоней. Негде даже стоять. Объявили посадку. Толпа опять полетела, как татары приступом на Киев, одни с мешками, другие с корзинами.
   -Ну, ладно, - сказал Иван и подал Саньку руку, - давай, Санек, держись.
   Альбина стояла молча, ничего не говорила, только мелкие слезинки капали у нее из глаз. Она подошла к Ивану, обняла его и тихо на ухо прошептала
   -Ваня, ты мне очень нравишься. Я тебе письмо напишу. Можно?
   -Хорошо, - согласился Иван. Когда придешь домой, в нашей комнате, в комоде для тебя я кое-что оставил.
   -Все, Ванек, - дернул Николай товарища за плечо, - побежали, а то сейчас поезд уйдет.
   Хлопцы побежали, на ходу забрались на поезд. Опять пришлось ехать на крыше.
   Всю дорогу Коля дразнил Ивана.
   -Что, Ванек, а сеструха-то моя тебе понравилась.
   -Да отцепись ты, - сердился товарищ.
   -Да я-то отцеплюсь, Ванек, ну скажи, ведь понравилась?
   -Ну, понравилась, тебе то что? Смотри лучше, а то с поезда слетишь. Так почти всю дорогу Коля доставал Ивана своей сестрой. Наконец, Иван не сдержался
   -Значит так, Колян, или ты заткнешься, или до Житомира будешь пешком идти.
   Коля понял, что его шутки стали не уместны. И про себя подумал: "Лучше помолчать, а то действительно выбросит с поезда".
   В злости Иван был непредсказуем, и шутить любил редко.
   Приехав в Житомир, зашли в заброшенный дом, забрали свои деньги, оружие, а потом направились на базар. Купили домой гостинцев. Обошли все торговые ряды и уже собрались уходить, как увидели, что впереди образовалась за чем-то очередь, прямо давка. Иван с Николаем от любопытства подошли посмотреть и начали заглядывать. Иван у какого-то мужика спросил:
   -Слушай, дядя, за чем такая очередь?
   -Хамсу дешевую продают, - ответил тот.
   Пока Иван разглядывал, Николай у какой-то бабки вытащил кошелек и начал его тыкать Ивану. Некуда было деваться и Иван его взял и отошел в сторону. Бабка сразу кинулась в карман - кошелька не оказалось. Она подняла крик:
   -Воры! Ограбили! - и указала на Николая.
   Вся толпа накинулась на Колю, его схватили, притащили к забору и начали колотить, даже не разобравшись, не проверив. Зрелище было ужасное. Иван стоял молча в стороне и ничего не мог сделать. Наконец в толпу влез какой-то дедок с палкой. Он начал кричать:
   -Что Вы делаете?! Вы же его убьете! Остановитесь!
   Но толпа его не слышала. Тогда он начал своей палкой бить прямо по головам, крича:
-Остановитесь! Вы люди или звери?!
   И только, когда одному он разбил голову, толпа остановилась линчевать Николая. Разъяренные смотрели то друг на друга, то на деда. Как после страшного сна, наконец, все разошлись. Иван подошел к Николаю. Тот лежал на земле, лицо у него было разбито, одежа изорвана, но он все же был в сознании. Иван поднял его, поставил на ноги.
   -Колян, ты идти можешь? - спросил Иван.
   -Да, - еле ответил Коля.
   Они отошли от рынка. Иван начал давить ему ребра, спрашивая:
   -Не болит?
   Ребра, вроде бы, были целы, но передвигался Николай все равно плохо. С трудом вышли за город. Сели под деревом. Иван достал из кармана кошелек, тот, что ему Коля передал, открыл, там оказалось всего сорок рублей. Иван посмотрел на эти крохи, потом тыкнул их Коле.
   -На, посмотри, из-за чего тебя чуть не убили. А если б кошелек нашли, то вообще разорвали б дурака. Колян, сколько я тебя раз просил, чтоб ты попусту по карманам не лазил? Скажи мне, Коля? - спрашивал Иван, - Вот стоят эти сорок рублей того, чтоб из-за них получать такую взбучку?
   Коля молчал и ничего не мог сказать, он был похож на нашкодившего кота, который стащил со стола колбасу, и его за это хозяйка хорошенько поколотила.
   -Так, ну это все прошло, - сказал Иван, - но что мне с тобой теперь делать, а, Колян? Ведь ты так далеко не уйдешь?
   -Да ничего, - ответил Коля, - дойду.
   Вдруг Иван прикрикнул на Колю:
   -Тише!
   Был еле слышен звук мотоцикла. Этот звук ставал все сильнее и вскоре показался мотоцикл с коляской. Мотоциклист был один. Иван вышел на средину дороги, начал махать руками. Мотоцикл остановился.
   -Что вам нужно? - испуганно спросил мотоциклист.
   -Слушай, браток, ты куда едешь? Случайно нам не по пути?
   -А вам куда нужно?
   -Нам в Коростышев
   -По пути, - нехотя ответил незнакомец, - садитесь, подвезу.
   Иван помог Коле сесть в коляску, а сам сел сзади мотоциклиста. Хлопцам повезло: это был обычный почтальон, который раз в неделю привозил письма с области в район. Кодга приехали, Иван вытащил те сорок рублей, из-за которых Колю чуть не убили, и дал мужику.
   -На вот, возьми, за проезд.
   Мужик не в какую не хотел брать, но Иван их все равно бросил в коляску. Коля же на эти деньги смотрел так, как кот после хорошей трепки на веник. Иван еще раз поблагодарил мужика и они направились домой.
   Дома казалось все родное. Зашли в хату, в хате пахло свежей юшкой. Надежда увидела ребят, начала плакать, но Иван успокоил мать. Сели с дороги за стол. Хлопцы ели, а мать расспрашивала обо всем. Потом посмотрела на Колю и спросила:
   -Коля, а что это с тобою? Почему это у тебя вид такой, как будто тебя недавно побили?
   -Да нет, тетя Надя, что вы! Это я с дороги уморился, мы же всю дорогу пешком шли. Хоть бы одна зараза подвезла, правда, Иван, скажи.
   Да, - угрюмо ответил Иван, - дорога назад пешком была трудная.
   Мать постелила обоим. Коля сразу же упал спать, а Иван вышел во двор, побродил, посмотрел по сараям. Надежда подошла сзади и спросила:
   -Что ты, сынок, смотришь? Все равно там ничего нет.
   -Да это я так, по привычке, - ответил Иван.
   -Слушай, Ваня, сынок, сходил бы ты к соседу, проведал его.
   -А что с ним? - спросил Иван.
   -А кто его знает, больше недели уже лежит. Последние два дня вообще не подымается. Есть ничего не хочет. Сходи, сынок, а то он все время тебя спрашивает.
   -Сейчас, мать, я схожу.
   Иван зашел в хату к Лемку. Тот лежал на топчане.
   -Здравствуй, сосед! - поздоровался Иван.
   Лемко немного приподнял голову, хоть и сильно был болен и очень слаб, но Ивана он узнал. Иван хотел к нему подойти, но Лемко его остановил.
   -Не подходи, - приказал тот, - у меня тиф. Мне недолго уже осталось. Иван сел на скамейку, закурил. Лемко спросил (говорил он плохо, еле-еле, но разобрать его еще можно было):
   -Ваня, сосед!
   -Что? - спросил Иван.
   -Ты бы не мог достать водки?
   -Зачем она тебе?
   -Выпить хочу...
   -Погоди, я сейчас.
   Иван вышел и направился в сторону базара. Зашел в чайную, взял бутылку водки и сам выпил стакан. Быстро вернулся назад. Иван налил стакан и подал Лемку вместе с водой.
   -На, сосед, держи.
   Но Лемко был так плох, что уже не мог стакан держать в руках.
   Тогда Иван подошел к соседу, взял его одной рукой за шею, приподнял и просто залил ему водку в рот. Лемко полежал минут десять. Начал оживать, даже приподнялся, закурил и разговаривал почти целый час, все расспрашивал, как съездили. Потом попросил еще водки. Иван ему налил опять стакан. Лемко сам без помощи выпил стакан. Иван сказал:
   -Дело идет на поправку, а то уже умирать собрался. Ты подожди, сосед, я тебе сейчас поесть принесу, да и табачку немного.
   Иван пришел домой по быстрому собрал, что было. Мать у Ивана спросила:
   -Ты куда это собираешься?
   -Лемко поесть попросил.
   Мать удивленно посмотрела на Ивана.
   -Да это же хорошо, может, отойдет.
   Иван зашел к Лемку с едой. Лемко лежал на топчане, его рука свисала, а на полу валялся стакан с разлитой водкой. Иван подошел к соседу и начал его тормошить:
   -Давай, вставай, я тебе поесть принес.
   Но Лемко молчал.
   -Ты что, не слышишь меня, сосед?.
   Но тот уже никого не слышал. Иван хорошо пригляделся и сразу понял, что Демка больше нет. Нет того простого, всегда веселого человека, к которому можно было всегда прийти как за советом, так и за помощью, да и просто побеседовать по душам, как близкие люди...
   Иван зашел в сарай Лемка, забрал остальное золото, пришел домой и уже у себя в сарае хорошо его спрятал. Долго сидел под хатой на бревне, курил, не заходя в дом. Мать вышла за водой. Возвращаясь назад, заметила грустное лицо Ивана.
   -Что с тобой, сынок? - спросила Надежда.
  -- Да так, ничего, - ответил он.
   -Ну, как же ничего, - не унималась мать, - не ври, я же вижу - что-то случилось.
   Иван поднял голову и грустно посмотрел на мать.
   -Мам, Лемко умер.
   -Когда?
   -Часа два назад, не больше, пока я ему поесть собирал...
   Лемка похоронили на следующий день. В то время болных тифом хоронили без священников.
   ...Началась осень. Стало холодать. Иван с Николаем, как всегда, пили пиво в чайной. Оба были уже хорошо подвыпившие.
   -Слушай, Колян, - предложил Иван, - пока еще не так холодно, надо смотаться в Житомир, а то деньги у нас на исходе.
   -Давай съездим, - согласился товарищ.
   -Послезавтра дневным поездом, - уточнил Иван.
   Друзья уже собрались уходить, вдруг Николая черт дернул обернуться назад. Он долго смотрел куда-то пристально, потом сказал Ивану:
   -Слушай, Вань, я вроде бы еще не такой пьяный, но мне кажется, что сзади за вторым столиком стоит тот бычара, который меня в Бердичеве чуть не задавил.
   -Да, ну тебя, - попытался успокоить товарища Иван, - ты сейчас еще один бокал выпьешь, и тебе черти начнут мерещится.
   Но Иван сам обеспокоился после слов Николая и, допивая пиво, начал наблюдать за вторым столиком. Но подозрительный мужик все время стоял к ним спиной и не оборачивался. Потом все же резко обернулся и пошел к стойке за пивом. Иван был ошеломлен, поскольку это был, действительно, Солома. Только, как он здесь оказался и что он тут делает, Иван не мог предположить. Боятся его особенно было нечего: в лицо он никого не знал и распознать их мог разве что по голосу. Но все равно - на душе было тревожно.
   Иван дернул Колю за рукав:
   -Хватит пить! Пошли домой!
   Они вышли из чайной.
   -Ну, вот что, Колян, - сказал товарищу Иван, - это действительно тот самый бык - Солома.
   Коля, как услышал эти слова, сразу отрезвел.
   -Ну, вот, видишь, Ванек, я же тебе говорил!
   -Да мало ли, что ты говорил, - перебил его нытье Иван, - сейчас главное не этою
   -А что? - задал глупый вопрос Николай.
   -Ты когда уже будешь думать головой? - сердито спросил товарищ, - У тебя - голова или ящик пустой? Сейчас главное узнать, какого хрена Солома сюда притащился.
   Иван вдруг вспомнил Сашку: "Неужели Сашка? Да, нет, - отогнал он неприятную мысль, - он хлопчик не языкатый".
   -Ну, ладно, Колян, - сказал Иван вслух, - надо узнать, где Солома ночует.
   Хлопцы стояли за углом, покуривая папироски. Вскоре из чайной вышел Солома, и не один.
   -Я второго знаю, я его уже видел на рынке и не раз, - встревожился Коля, - а что теперь мы будем делать?
   -Надо проследить, куда они пойдут, - сказал Иван.
   Иван с Николаем больше часа тащились за двумя пьяными - Соломой и его знакомым. Домой пришли уже поздно все по колена в грязи. Мать когда посмотрела на них, ахнула:
   -Боже мой! Ребята, где это вы бродили?
   -Да, так, мать, - сказал Иван, - темно, мы в лужу попали. Ты нам собери чего-нибудь в дорогу.
   Мать удивилась:
   -Куда это вы опять собрались?
   -В Житомир нужно, - ответил сын.
   -Зачем? Что вы там забыли? - не унималась с вопросами Надежда.
   -Нам по делу нужно, мам. Утром разбудишь нас пораньше, - попросил Иван мать.
   После того, как запел второй петух, то есть в три часа утра, хлопцы были уже на ногах. Они взяли торбу, вышли с хаты. Иван зашел в сарай, взял золото, оружие. Выйдя за город, он дал Коле револьвер
   -Держи!
   Шли, как и в прошлый раз, только теперь пешком всю дорогу. В город попали после полудня. Дойдя до базара, Иван сказал:
   -Ну, Колек, нужно что-нибудь поесть купить.
   -Да зачем, Вань? Назад будем идти, потом купим.
   -Пошли, умник! - оборвал его Иван.
   Товарищи зашли на базар. Иван купил все, что нужно.
   -Ну, вроде бы все, Колян, теперь пошли к ломбарду. Иван оставил Колю за полквартала до ломбарда.
   -Жди меня здесь! - приказал Иван товарищу.
   Иван зашел в ломбард. Из посетителей внутри не было никого. За прилавком в полумрачном свете Иван узнал пожилого еврея.
   -Добрый день! - поздоровался посетитель.
   -Здравствуйте, молодой человек! - ответил еврей, - Чем могу быть вам полезен? - спросил он любезно.
   Иван вытащил из кармана золотой червонец, положил его на стол. Еврей посмотрел на него через лупу.
   -Ну, что я вам могу предложить, молодой человек, - двести рублей.
   Тогда Иван достал остальные деньги. Еврей все тщательно осмотрел, забрав золото, он скрылся в маленькой двери, которая вела в заднюю комнату, но быстро оттуда вернулся. И положив деньги на стол, сказал:
   -Будьте добры, молодой человек, пересчитайте, прошу вас, ведь деньги любят счет, а счет дружбы не должен терять.
   Иван пересчитал - ровно две тысячи. Потом вытащил из кармана несколько золотых цепочек ( это были цепочки, которые он с Николаем забрали у Соломы) и протянул их еврею. Тот опять взял лупу и начал рассматривать товар. Только в этот раз смотрел долго, то на цепочки, то на Ивана. Иван сразу понял, что здесь что-то не так: если его десять червонцев не удивили, то что с цепочками возится.
   -Ну, что вы, дедушка, можете мне предложить за них, - теряя терпение, спросил Иван, - только говорите настоящую цену.
   Жид понял, что за мизерную цену взять товар не получится. Иван заметил нервозность старого еврея, но не подал виду. Тот спросил:
   -Молодой человек, скажите, пожалуйста, откуда у вас эти украшения?
   И тогда Иван понял, зачем жид тянул время и почему он так нервничал.
   -От бабушки с дедушкой досталось, - не долго думая, сказал Иван, а потом нагнулся над небольшим прилавком, взяв жида за шиворот, достал из-за пояса пистолет и врезал им того по голове. Потом быстро перепрыгнув через прилавок, открыв ту маленькую дверь, в которую жид недавно заходил за деньгами, и проник во внутрь. В этой комнате было что-то, вроде библиотеки, а в самом углу стоял большой сейф. Комната была перегорожена посредине металлической решеткой с дверью. Иван, не растерявшись, вернулся назад к жиду, вытащил у него из кармана ключи, открыл решетку, а затем сейф. В нем, как на зло, оказалось два замка. Открыв их, Иван был ошеломлен: в сейфе лежала довольно впечатлительная куча денег, золото, серебро. Иван быстро собрал деньги в торбу, золото, серебро брать не стал. Закрыв все, как и было, он быстро положил ключи жиду назад в карман. Забрал свои цепочки, которые лежали на прилавке, и засунул их к себе в карман. Тихо, не спеша, вышел из ломбарда, как будто ничего не случилось.
   Иван перешел на другую сторону улицы, закурил. Он вдруг заметил, как к ломбарду подлетела машина, из нее выскочило четверо мужчин в кожаных пиджаках. Они быстро, не оглядываясь, заскочили в ломбард. Тогда Ивану все стало ясно: почему жид нервничал и зачем он тянул время. Было понятно, что, когда он ходил за деньгами, позвонил в контору. И задержись Иван в ломбарде еще хотя бы на пять минут, его взяли бы на месте. И не за ограбленные деньги, а за сданное золото. Но судьбе не было угодно, чтоб так случилось, он вовремя ушел.
   Проходя мимо Коли, Иван не останавливаясь, сказал ему:
   -Иди за мной и не оглядывайся!
   Двигаясь так несколько кварталов, они свернули во двор. Проскочили еще несколько кварталов. Наконец, им попался сгоревший дом, на котором кое-как осталась уцелевшая крыша. Они быстро забрались на чердак, спрятались. Иван сидел молча, только выбрасывал сгоревшие папиросы. Коля сидел на обгоревшем бревне молча, ничего не понимая.
   -Слушай, Ванек, - наконец спросил он у Ивана, - а чего это мы бежим? Чего мы здесь спрятались? Кого мы боимся? Ты можешь объяснить?
   -Кого мы боимся? - переспросил Иван, - Сейчас поймешь.
   Иван вытащил из пазухи торбу и высыпал на пол деньги. Коля от удивления открыл рот.
   -Ты что, Ванек, ломбард взял? Но как? Там же должна быть охрана.
   -Я с тобой согласен, Коля. Но на наше счастье охраны там не было ни в первый раз, когда я там был, ни сегодня. И у меня не было выбора. Жид меня сегодня сдал. Когда я вышел из ломбарда, то сразу подкатила контора. Жидок наверняка меня сегодня сдал. Так что, если б я не взял сегодня деньги, они меня б просто за золото взяли. Я это еще в ломбарде заметил. Тогда подумал: либо пан, либо пропал. А ты заешь, Колян, все так быстро и ловко прошло, что мне самому не верится - сколько денег!
   Товарищи начали пересчитывать добычу, оказалось восемьдесят пять тысяч рублей. Деньги были немалые, и было понятно даже мальцу, что сейчас контора рысачит по всему городу и переворачивает все притоны, малины и им подобные гадючники. Жид наверняка дал описание Ивана. Так что до темноты на улицу выходить было опасно, да и нужды в этом не было - еда и куреха были с собой.
   -Это тебя, Коля, не жидов и барыг бомбить - они в милицию не побегут. Это уже серьезно. Восемьдесят пять тысяч - это уже не шутка, - сказал Иван, - так что будем здесь сидеть долго, пока не стукнет часов девять-десять вечера.
   -А как мы, интересно, узнаем время? У нас то нет и часов, - спросил Коля.
   -В позднее время, после десяти, машины по городу вообще не ездят, - ответил ему Иван.
   -Точно, - согласился товарищ, - а ты, Ванек, - голова.
   В то суровое жестокое послевоенное время движение машин было не очень оживленным, а в ночное время город вообще замирал, и только изредка проносился звук какой-нибудь машины. Не трудно было догадаться, что в основном в этих машинах ездили люди в кожаных пиджаках. Их боялись не только воры и бандиты, а и все - от крестьянина до дворника, до самого прославленного бандюги, вроде Япончика или такой прославленной банды как Черная кошка.
   Хлопцы дождались полной ночной тишины в городе, и только тогда они двинулись с места. Перед тем, как идти, Иван предупредил Колю:
   -Вообщем так, Коля, по дороге, если кто-нибудь остановит, валим без вопросов и разбегаемся в рассыпную. Встречаемся за городом, ждем друг друга, каждый по три часа или лучше, пока не рассветет. Ну, а там, как Бог даст. Все, пошли.
   Хлопцы вышли во двор, здесь никого не было. Все время шли дворами. Наконец, вышли за город. По дороге не встретили ни одной живой души. Отошли пару километров, и только тогда Иван спокойно сказал Николаю:
   -Уф, вроде бы пронесло, Колян.
   По дороге еще два раза отдыхали. Во время одного отдыха разожгли костер, погрелись, хорошо передохнули. И опять - в путь. Назад с такими большими деньгами идти было веселее и быстрее, усталости почти не чувствовали. Когда доходили до Коростышева, Иван все деньги спрятал хорошо в лесу. Коля спросил его:
   -Вань, зачем ты их здесь прячешь?
   -А зачем мы их будем средь белого дня тащить по городу, и не просто по городу, а через весь город? Мало ли что может случится, а так вдруг что - у нас пусто. Скажем, что за грибами ходили. А деньги мы всегда вечерком забрать успеем, - ответил Коле Иван.
   -Да, наверное, так будет лучше, Ванек, - согласился товарищ.
   Они отряхнулись и, закурив, пошагали смело домой, как говорится, забросив груз.
   Домой пришли по уши в болоте, усталые и выморенные без сна. Матери не было. Товарищи умылись, переоделись, поели, что было, и без задних ног упали на кровати.
   Проснулись лишь на следующий день под утро. Иван долго крутился под одеялом, спать уже не хотелось. В комнату вошла мать.
   -Ставайте, - сказала она хлопцам, - а то так и счастье можно проспать.
   Она начала их будить.
   -Да не кричи, мам, - ответил ей Иван, - мы уже не спим. Готовь нам лучше на стол, мы сейчас уже идем. Оба встали, оделись, вышли на улицу.
   Хлопцы зашли в хату с улицы бодрые, казалось, будто и в Житомир не ходили пешком. Сели за стол и уже допивали чай, как в хату сердитым шагом вошла мать с какой-то тряпкой в руках. Она подошла к столу и вытряхнула на него два пистолета с патронами.
   -Что это такое? - спросила она у ребят.
   Коля сидел молча, ничего не говоря.
   -Я у тебя спрашиваю, - обратилась Надежда к Ивану сердитым голосом.
   -Ну, знаешь, мать, это мы когда возвращались с города домой, нашли по дороге. Скажи, Коля, ведь это правда?
   -Мы вчера нашли это прямо возле дороги, - поддержал товарища Николай.
   -И зачем мы их только взяли? - выкручивался Иван.
   -Значит это не ваше, и оно вам не нужно?
   -Нет, мать, не наше, и оно нам больше не нужно, - ответил Иван.
   -Ну, хорошо, - сказала мать и вышла их хаты.
   Надежда направилась прямо к речке. Берега ее были обрывистыми, а сама река - полна водоворотов. "Хорошо, - подумала она, - оттуда их уже никто не "достанет". Да хлопцам доставать оружие сильной потребности не было. Иван знал, где этого добра, хоть отбавляй. "Пускай топит, - подумал Иван, - лишь бы скандала в доме не было".
   Мать вернулась и твердо сказала:
   -Все, больше вы эту гадость не увидите. И, хлопцы, я вас прошу, бросьте чепухой маяться. Оружие - это уже не шутка. На дороге, видите ли, они нашли. Знаю я, где вы нашли. Тюрьма по вам плачет.
   Мать начала плакать. Это Ивана раздражало.
   -Пошли покурим, Колян, - предложил Иван корешу.
   И они вышли на улицу.
   -Пошли, Колян, заберем деньги и спрячем их в надежном месте, да и харчей нужно прикупить домой, а то все уже почти кончилось.
   Хлопцы забрали деньги. Возвращаясь назад, по дороге Иван подождал возле чайной, пока Коля покупал водку. Потом оба направились к дому Николая. Там спокойно отсчитали пять тысяч, их взяли с собой, а остальные спрятали в надежном мести. Настроение, у Ивана было просто отличное, но по Коле было видно, что он печален, деньги ему настроение не подымали. Иван открыл бутылку водки, разлил по стаканам, и понимая, что родной дом навел корешу грусть и воспоминание, за своих родных, матери и сестры, он просто сказал корешу. Не грусти брат. Давай, помянем твоих родных, пусть земля им будет пухом.
   Они, молча, по Православному обычаю не чокаясь, махнули по стакану водки. В истинных православных верующих, есть такой обычай, на поминках, Православные не чокаются. Три раза водку пьют, стоя молча, без головных уборов, и лишь за третьем стаканом, садятся за стол. Так на всей Руси было заведено, еще далеко до христианской веры, в веденной Владимиром Великим. Вера наша Православная во истину исходит от бога, единого и не повторимого, Святого Духа и Сына его Иисуса Христа. Этому свидетельствуют исторические факты. Во время правления Владимира Великого к нему самому обратился Император Византии, Иоанн Цихимский в помощи Великого Русского войска. Владимир пошел ему на встречу и дал ему в помощь войско. Естественно за плату. Плата была золотом за живого и мертвого. Но после выполнения военных действий, в которых сыграла особую роль наша Русская дружина, и без которой Цыхимский бы победу не одержал, Император нагло обманул Владимира. Дружину в Киев привел воевода ни счем, да еще со срамом. Владимир пришел в ярость. Он созвал бояр на виче, и сказал мужи мои, позор на всю нашу Великую Русь. Такого на Руси еще не было, что бы так нагло обманывали людей Русских. Бояре были возмущенны не менее чем Князь, и все в один голос сказали Князю. Ты наш великий воевода, веди нас басурмана, и пусть он позор, и ложь свою, смоет кровью. И тогда Владимир собрал великую дружину, на рать, во имя справедливости, и силой взял Херсонес, нынешний Севастополь. Он снарядил гонцов и с требовательным посланием и отправил их к Императору. Если он не отдаст в жены Владимиру свою племянницу, то скоро войско русское будет у стен Царь града, нынешний Константинополь. Император выполнил все требования Владимира, он заплатил все обещанные ранние деньги золотом, и со священником прислал свою племянницу. Но в это время произошел исторический случай со Владимиром. Владимир великий, ослеп. По прибытию в Херсонес священник заявил Князю. Бери в жены племянницу Императора, только сначала окрестись, ибо такого еще в Мире не бывало, что бы Христианка была в браке с не христом. Владимир до этого еще не был Христианином, но он согласился. И тогда во истину произошло чудо. На третий день, после крещения, Владимир прозрел. Войско русское вернулось в Киев, и Князь стал думать о вере, но сам лично это сделать не решался. И тогда он послал гонцов во все страны, где исповедаются Христианские вероисповедания. Прошло не мало, времени и посланники Князевы вернулись. Князь перед лицом своих бояр спросил у посланцев. Говорите при всех людях русских, где вы были и что вы видели, где истинно веруют в бога. И тогда посланцы ему ответили все. Великий Князь мы обошли все страны, и места где звучит колокол Божий, и где стоит Крест. Но нигде мы не видели, и не слышали, так как и истинно верят и прославляют! Бога, как в Греции, православные христиане. Нету, лучше, справедливой, и красивой веры как Православной. И тогда Владимир принял решение на все века вечные, сказавши такие слова, которые остались на веки на Руси. Да будет вера наша на Руси Православная, вовеки веков, и мы люди русские Будем также православными вовеки, и на веки вечные. И никто эту веру никогда не отменит. Кто не придет к Днипру крестится, тот будет врагом мне, и земли нашей русской. От тех пор и закрепилась, вера наша на Руси, русская Православная, на всей Великой, и могучей русской земли. И никто ее, никогда не отменит, и не отнимет у нас, людей русских православных. Это доказали пять столетий назад наши Запорожцы. Когда Польша давила окраину Руси, Украину, своим гнетом. Когда предлагали православным, мешок зерна, за то что бы позорно предать нашу веру, и перейти в католизм. Но они просто не знали, что истинные Православные веру свою не предают. Ибо это, то самое что, предать, брата или отца, своих родных. Об этом факте рассказал еще двести лет назад Н В Гоголь. При этом, Польша, имея империю, платила позорную дань, турецкому султану. Вера наша православная, всегда нам помогала выстоять в великих войнах, голодовках. Это та вера, за которою умирали наши отцы деды и прадеды, и все пращуры. С этой верой боронили землю нашу русскую. С этой верой, в правде умирали. Это та вера, которая запрещает подымать руку сына на отца. Это та вера, которая запрещает предавать брата. Это та вера, которая запрещает предавать товарища. Это та вера, которая гласит подавать руку помощи, в трудную минуту, брату, и товарищу, и почитать мать. Это та вера, которая дает дух и силы. Так пусть же эта вера, наша Православная будет Славится во веки веков, а с ней и земля наша, непобедимая. Ныне и присно. А то что вера наша и земля непобедимы, это мы доказали всему Миру, еще в сорок пятом.
   Осень, и зима, прошли без особых приключений, которые можно было бы, упомянуть в этой истории. Суровую зиму, да плюс голодную, пережили не плохо. Хлеба и еды хватало. Надежда, даже тайком, делилась с хорошими людьми, и этим, им помогла выжить, и дожить до наших дней. За продуктами всегда ездили в разные районы, в одном мести два раза никогда не делали покупки. Хлопцы были одеты и обуты, нужды в семье никто не испытывал, Иван все шаги всегда просчитывал на перед, потому и дела их всегда шли, так как и было нужно.
   Мать все время была не довольна, и не то, что бы не довольна, она просто боялась за сына и за его друга. За то время, пока Коля жил у них, он стал матери Ивана как родной. Надежда была женщиной не глупой, и все прекрасно понимала. Когда после ограбления ломбарда Иван с Николаем приехали с Попельни, привезя от туда десять килограмм сала, тушенки, матери - новый шалевый платок, себе обновку - обоим по паре новых офицерских сапог и разных продуктов, в общей суме, десять тысяч рублей. И все это в конце сорок шестого года, на пороге голодовки, хотя голодовка началась еще с сорок первого, это знает каждый человек который пережил то время, и таких людей еще много. Мать, увидев все это добро, упала в обморок, пришлось ее поливать водой, для того что бы она пришла в себя. Когда надежда пришла в себя, она еле вымолвила:
   Ваня, сынок, откуда это все добро? Вы, наверное, кого - то ограбили или убили, это же больших денег стоит? - спросила мать.
   Не расстраивайся, мать, - попытался успокоить ее Иван, - деньги мы честно выиграли в карты, еще когда были в Бердычеве.
   Мать больше их не расспрашивала ни о чем, но сама догадывалась, что все это красивая ложь, потому что знала, что ее сын в карты не играет, вообще даже в простую игру, такую распространенную, как в дурака. Иван вообще даже в руки никогда не брал карты, больше того, он их ненавидел, как черт ладана.
   Наступил злосчастный тысяча девятьсот сорок седьмой год. И хотя после военную голодовку указывают именно в этот год. То не совсем правда. По словам старых людей, если хорошо разобраться. То голодовка началась еще, когда фашисты оккупировали всю нашу Родину. И конец голоду окончательно в Украине пришел, в конце сороковых годов.
   Но в тот год. Голодовка свирепствовала, сильно. Каннибализм процветал также как и в тридцать третьем. В западных областях Украины и в Белоруссии, голодовка не так ощущалась как в южных областях Украины. А именно Херсонская, Одесская, Николаевская, Днепропетровская и Запорожская, более всех пострадала Херсонская область. Голодовка того года ничем не отличалась от голодовки тридцать третьего года, может только тем, что на полях не было охраны, но зато в место охраны были объездчики. Они были ни чем не лучше охраны. Если кого поймают, могли сдать властям, и тогда за килограмм хлебных колосков давали год тюрьмы. Тюрьмы в то время были переполнены людьми, казалось, стены стонали людской болью.
   В западных областях людей спасали леса. В лесу были ягоды, грибы. Кто умел охотиться, питался дичью, и этим спасался. Но, а в южных областях лесов не было, лесопосадки в этих областях, были насажены только шести десятые года. Но зато наша славная Советская власть в сорок седьмом году, сделала своему народу "облегчение". В тот злосчастный год были отменны карточки на продовольствие, и были открыты коммерческие рестораны, в которых завсегда спускали награбленное за день воры, бандиты всех мастей. А простые люди - рабочие и крестьяне, которое кроме , топора, плуга, станка на заводе , больше ничего не видели, и нуждались каждый день, и час, в куске черного хлеба, умирали с голоду в нищете. Что стоило только то, что заедали вши, потому что мыло было на вес золота. Брусок мыла стоял сто пятьдесят рублей, да еще его нужно было найти. И спрашивается, так, для кого же тогда власть сделала облегчение, для воров, или для простых людей. Нужны ли были, простому народу тогда эти рестораны или нет? Это был просто плевок в лицо, голодавшим людям от власти, всему Советскому Союзу.
   Весною тысяча девятьсот сорок седьмого года, в начале мая, погода стояла теплая, по - настоящему весенняя. Что было в тех краях редкостью. Иван с Николаем, придя с базара, не заходя даже в хату, сели под хатой на бревно. Покуривая папиросы, Коля сказал Ивану.
   Послушай братан, а ведь это же весна, май месяц. Скоро, наверное, и повестки в военкомат принесут, а мне не очень хочется, то в армию идти.
   Ни каркай, - перебил кореша Иван. И только он ему сказал эти слова, как к калитке подошел высокий худой человек с большой сумкой "через" плече.
   Эй, хозяева! - крикнул он, - подойдите сюда, - позвал он парней.
   Иван посмотрел на Колю, с недобрым взглядом ему сказал.
   Ну что, молодец до каркался, пошли вон тебе и повестки принесли, по твоему желанию.
   Парни встали со бревна и оба подошли к калитке.
   Что вам нужно спросил почтальона Иван.
   Почтальон спросил фамилии обоих, и когда убедился, что это именно те, кто ему нужны, сказал:
   Вам повестки из военкомата, ознакомьтесь и распишитесь.
   Парни прочли повестки. Почтальон достал из своей сумки чернильницу с пером, мокнув перо в чернильницу сказав. Нате, расписывайтесь быстрей, а то мне еще на первый участок пешком идти. Пока парни расписывались почтальон на них как - то по - особенному смотрел, но ничего не сказал, положив в свою большую, и наверное тяжелую сумку перо и чернильницу, повесив сумку на плече, он ушел прочь.
   Ну, что Колян, - сказал Иван, - в повестке указано на завтра. Прямо как по заказу, как в "прошлый" рас. Все братан, на этот рас, мы точно пойдем в армию!
   Мать возвращалась с города домой. При входе в калитку, увидела в руках у Коли повестки.
   Что это у тебя в руках? - спросила она Колю.
   Это то, что завтра нас вызывают в военкомат. Все мать, на этот раз нас точно заберут в армию, - ответил Иван матери.
   Ничего страшного, там хоть ума наберетесь, - ответила мать обоим, и пошла в хату.
   В армию так в армию, - сказал Коля, и предложил корешу. - пошли сегодня хоть грандиозно на пьемся в чайной.
   Да, братан, ты совершено прав, - согласился Иван, - пошли.
   Они отнесли в хату повестки положили их на комод. Мать увидела что хлопцы намылились куда - то идти спросила их.
   Вы куда это уже собрались? Ваня, сынок, я тебя богом прошу, не делай глупостей
   Да четы сразу переживаешь, мать. Не волнуйся мы не долго, пойдем пива попьем. А то видишь, повестки на завтра принесли, когда потом еще придется. Ответил матери Иван,
   И парни вышли быстро с хаты, хлопнувши за собой дверью.
   По дороге в чайную шли молча без настроения. Иван обратился к Коле:
   Братан, ты посмотри, какая погода хорошая, а нам завтра идти в военкомат. Заберут нас в армию, дадут нам там робу солдатскую, сапоги кирзовые недодавленные плюс шинель тяжелую, вонючею со вшами, да еще винтовку тяжелую, или еще хуже - тяжелый пулемет. И таскай это все, три или четыре года. Три лучших, считай года. Провести в неволе, и все это ради нашей славной Советской власти. А что, эта власть нам дала, а Колян? Что ты молчишь? - спросил его Иван.
   Коля невеселым голосом ответил:
   Откуда я знаю, Иван, что ты ко мне пристал, можно подумать мне сильно охота туда идти.
   Не знаешь, Колян, так я знаю. Вот что нам эта власть дала? Нищету, болезни, и вшей, которых даже нечем вывести, голод, и людоедство. Моего отца в тридцать третьем съели - кого мне в этом винить? Кто виноват? И сейчас уже слухи ходят о людоедстве, хотя врятли это слухи, людей уже едят люди с голоду, и это правда. Одно только успокаивает, что служить идем Родине. Ну ладно, - резко остановился Иван,- надо успокоиться, а то я что - то разошелся не на шутку.
   За серьезным разговором не заметили, как и очутились возле чайной. Зашли в помещение, перегар и дым ударили сразу в голову. Там как обычно, публика веселая, и почти одна и тоже, любители нажраться, и подраться. Кореша взяли по несколько бокалов пива, стали возле свободного столика.
   Выпели по бокалу, потом еще по одном. Иван предложил корешу водки, тот охотно согласился. Он пошел к прилавку взял бутылку водки. Выпили по сто пятьдесят после водочки их понесло. Коля как всегда шутил. Водка подняла настроение мгновенно, мысли о армии куда - то улетели и потерялись. Душа начала просить праздника. Но на самом деле, праздника не было, а в пириди, в корешей была дорога длинная, и неизвестная.
   В чайную зашло торе мужчин. Иван увидел их случайно обернувшись, но никакого внимания этому не придал. Они с Колей продолжали весело пить, можно сказать, делая себе проводы. Допив всю водку, Иван пошел еще за одной бутылкой. Подойдя к прилавку, он спросил у продавщицы.
   Водка еще есть?
   Продавщица на него посмотрела:
   Да, водка - то есть, но мне кажется, Ваня, что вам на сегодняшний вечер хватит, - сказала ему продавщица, на полном серьезе.
   Иван посмотрел на нее из коса, и немного помолчавши, он ей сказал.
   Что с тобой, баба Люся, я что тебе сегодня чем - то не угодил, или может мой друг тебе нагрубил?
   Да, не, Ваня, что - ты, бог с тобой. И с другом твоим все хорошо.
   Она достала из - под прилавка бутылку водки, поставив ее на прилавок. Иван вытянул деньги с кармана, рассчитался с ней. Когда он отдавал ей деньги, баба Люся шепнула ему на ухо:
   Ваня, сынок, сзади вас стоят трое. Они чужие. Я их здесь вижу уже второй рас, первый раз, когда они были здесь три дня назад, то они устроили здесь драку.
   Ну и что? - безразлично спросил Иван продавщицу.
   А то, что они уже полчаса поглядывают на вас, а сами пьют только пиво, и то немного. А вы с Колей уже изрядно поддатые. Сейчас еще бутылку выпьете и все. А на вас я вижу сапоги хорошие. Шли бы вы отсюда, пока еще не совсем пьяные, а водку вы всегда успеете выпить, эту гадость всю всеравно не перепьешь. Я, Ваня здесь не первый год работаю, и тутошний народ, хорошо знаю. Поверь мне сынок на слово.
   Да ладно, тебе баба Люся, все будет хорошо. А за совет тебе спасибо, - сказал он пожилой продавщице. Он взял бутылку водки с прилавка и ушел к корешу. Подойдя к столику Коля его спросил. Ты где это так долго бродишь? За это время можно пешком в Житомир и назад сходить. Да все нормально успокойся, - Иван поставил водку на стол, - и предложил корешу, послушай Колян, давай местами поменяемся.
   Зачем, тебе это, тебе что не всеравно, где стоять, - спросил Коля.
   Да, так, - уклонился от ответа Иван, - надоело на одном и том же мести топтаться.
   Иван стал незаметно наблюдать за незнакомцами. Но не успели кореша допить по бокалу пива, как один из незнакомцев подошел к их нему столику.
   Звените, ребята, папироской не угостите? - любезно спросил он корешей.
   Иван посмотрел на незнакомца внимательно, "измеряв" его глазами с ног до головы.
   Чужак был среднего роста. Культурно одет, в костюме, при галстуку. Он улыбнулся, и с левой стороны блеснула фикса, при этом сразу же запала Ивану в глаза.
   Ивану стало все ясно, у незнакомца было написано на лбу " фраер" залетный.
   Тот взял папиросу, покрутил ее небрежно между пальцами, улыбнулся и ушел к своим, даже не поблагодарив за угощение. Ивана это начало выводить его из себя. По натуре Иван был простым человеком, всегда уважал старших людей, и всегда был человеком благодарным. Таких типов, как стоял перед ним, этот с наглой рожей фраер, он не любил, и первой же возможности за хамство, просто убивал. Незнакомец стал возле столика, что - то сказал своим друзьям, и те все в мести посмотрели в сторону Ивана. Иван хоть и был хорошо выпевший, но разума он не терял никогда. Он отчетливо узнал, между ними был Солома. И это его очень насторожило. Иван хорошо понимал, что если начнется драка, то этого быка Солому будет трудно свалить, а может и вообще не удастся. Иван, припомнив события в Бердычеве, и сам себе сделал такое заключение.
   После грабежа Соломы в Бердычеве, его жена языкатая дура, имея язык длиннее, чем у собаки хвост, на следующий же день разнесла по всему городу о случившемся.
   И Генка - Солома начал опасаться, помня о предупреждении ночных бандитов, что бы они помалкивали, что и сделала его жена, на следующий день. За себя Солома не боялся, и за жену тоже, он опасался за дочку свою, ведь девочке было, всего лишь тринадцать лет. Откуда он мог знать, что в ту ночь Иван всего навсего предупредил его. И больше к дому Соломы никто вообще, ни собирался возвращаться. Но вывод Соломы, ему был на лицо, по отбитым его пальцам, все было более чем натурально. Потому и страх у не го был, до последних его дней. Солома очень любил свою дочь. Он не так боялся ее смерти, как надругательства над ней. И потому, когда к нему через пару дней пришел участковый, и начал расспрашивать о происшествии в доме, и начал просить его, что бы тот написал заявление в милицию, ему стало ясно, что беда стоит за дверьми не минуемая. И что над его семьей нависла прямая опасность, которую нужно было избежать, и веной в этой беде была законная дура, жена. И чем быстрее тем лучше. Он, конечно в заявлении участковому отказал. Тот не удивился в отказе, ибо знал, что люди в таких случаях боятся не за себя, а за своих близких. Когда участковый уходил, он Соломе сказал:
   Гена, я тебе вот что посоветую, ты лучше бы уехал отсюда на время.
   Почему ты так думаешь? - спросил Солома участкового.
   Ну, ты сам подумай, - начал объяснять участковый, - если они так с тобой поступили, то между нами говоря, скажу тебе вот что Гена. И за твоей жены они могут вернуться. И исход потом, никто тебе не предскажет, это точно Гена. Ну, а там, смотри, сам как знаешь,
   ты же не дите малое. С этими словами участковый ушел.
   Гена еще долго думал над словами участкового. Что делать? Как быть? - задавал он сам себе вопросы. И тут гена вдруг вспомнил, что у него в Коростышеве есть двоюродная сестра. Хорошо подумав, он махнул от беды подальше, конечно он же не знал, что его страх живет именно в Коростышеве.
   В скорее пришла его жена, он ее хорошенько избил, приказав собирать вещи. Так он очутился в Коростышеве и попал своим обидчикам на глаза.
   Иван дернул кореша за рукав:
   Колян жри меньше водку, не напивайся сегодня.
   Почему, что такое? - удивился Коля.
   Потому, что за нами сейчас стоит Солома. Тот фраер, что подходил к нам за папиросой, здесь был не спроста. Я думаю, что они выжидают, пока мы изрядно напьемся.
   Иван ты что думаешь Солома нас узнал, - испугано спросил Коля Ивана.
   Коля, если бы Солома нас узнал, то мы бы сейчас здесь не стояли.
   А где, же мы были , - пьяным языком спросил Коля.
   На кладбище, или в ментовке, это в лучшем случае, - ответил ему Иван.
   Ты что серьезно, - немного аж отрезвел, спросил Коля.
   Да не сцы, - ответил ему Иван, - им наши, больше всего сапоги понравились, или думают что у нас, карманы забиты деньгами, что вероятней всего.
   Так что будем делать,- спросил он у Ивана, может, уйдем пока не поздно.
   Иван посмотрел на него веселым взглядом.
   Ты что, Колян это выходит, что мы их испугались, у себя дома. Да ты что так дело не пойдет. Стоим, пьем пиво. Будем смотреть походу действия.
   Незнакомец опять подошел к ним, только на этот раз нагло. На столе у парней лежали папиросы, незнакомец ни у кого не спрашивая, сказал парням:
   Пацаны, я возьму у вас парочку папирос.
   Он сам открыл пачку и вытащил пять штук, и не сказав даже спасибо, развернулся, ушел к своим корешам.
   Коля удивленно смотрел на Ивана. потом сказал:
   Ты видел, какой козел наглый! Да ему надо за это просто руки оторвать, - это же просто наглость, - возмущался Коля.
   Я и сам это вижу, ты что думаешь я слепой, не горячись пока. Они только этого и ждут.
   Иван хорошо понял, что фраер тот просто пешка и его прислали, что это просто зацепка, проверка на вшивость, и что чужаки эти просто присматриваются к ним в серьез, и они просто так не отстанут. Что делать, нужно было решать сразу, как говорится, не отходя от кассы. Уходить просто из чайной нельзя. Во, первых, их не поймут люди, бежать было в то время позором страшным, на всю оставшеюся жизнь, во вторых Иван был не из таких.
   Хорошо поразмыслив, Иван принял решение: если сейчас их начать бить первыми, чего они не ожидают, то возможно удастся вырубить Слому, а с двумя остальными, мы уже как - ни будь, справимся. Неожиданность - большое дело.
   Значит так Колян, сейчас удобный момент. Двое незнакомых стоят к нам спиной, это как раз очень хорошо. Подходим к ним и вырубаем их сразу пустыми бокалами, как в Попельни , помнишь? - помню, махнул головой Коля.
   Ну а потом гасим этого быка Солому чтоб он издох был тогда. Почему я его не убил тогда сам незнаю.
   Действительно, че ты его тогда не забил. Сейчас бы голову не морочили. Ну да мне все рвано, как скажешь, так и будем гасить.
   По Коле было видно, что он был рад такому обороту событий. И был только рад стараться.
   Кореша допили последнее пиво в бокалах. Запечатанная бутылка водки осталась на столе. Коля взял пустой бокал в руки и кореша пошли в перед, судьбе на встречу. Возле них на стуле сидел какой - то совсем пьяный мужик. Подойдя к нему, Иван снял его со стула, посадив прямо на пол.
   Извини мужик, но мне "очень" нужен твой стул, - сказал ему Иван.
   Но мужику этот стул уже был никчему.
   Он взял стул в левую руку, в правой он держал бокал. Компания чужаков спокойно стояла за столом, пили пиво, ничего не подозревая, и не ожидая.
   Они спокойно потягивали пиво, разговаривали о чем - то своем. Солома стоял к ним лицом, двое спинами. Иван поставил стул на пол, и они одновременно врезали двум чужакам по голове, бокалы со звоном разлетелись по помещению, посетителям под ноги.
   Один упал на пол сразу, второй присел корчась от боли. Солома стоял, вытаращив свои глаза ничего, не понимая. Иван, не долго думая, поднял стул, и со всей силы ударил Солому с боку по голове, досталось немного и спине. Стул разлетелся, как "граненный" стакан о камень. Солома без звука сразу же завис на столике. Коля, не растерявшись, начал молотить корчащегося, но еще живого чужака. Но он быстро пришел в себя, дал отмашку, быстро вытащил нож с кармана, и начал им махать. Страшно напуганный чужак держал нож в руке с окровавленным лицом. Почти ничего, не понимая, что и почему кричал на вес балаган. Вы что, какого х... вам нужно?
   Осмелев, он еще больше стал махать ножом. Иван ему крикнул:
   Брось нож и можешь уходить.
   Но он нож бросать не собирался, наоборот, стал ближе подходить. Люди какие были в кабаке все быстро исчезли кто куда. Тогда Иван подобрал ножку от разбитого стула, выбил ею у чужака нож из рук, и качал бить наглеца. Избил наглеца до полу смерти, так что тот потерял сознание. Второй с разбитой головой, корчился с окровавленным лицом под столом, на котором все еще висел Солома. Коле это нытье надоело. Он подошел к нему и врезал парню от души, то разлегся на полу с закрытым ртом.
   Солома на столе лежал не долго. Скорее но очнулся, и подобно быку налетел на Колю, схватил его и всем телом ударил о стенку, стал его бить. Иван увидел эту картину, бросил добивать второго чужака, поспешил на помощь корешу.
   Солома был настолько силен, что казалось в нем сидит бес. Началась отчаянная драка, наконец Солома понял, что самому ему с двумя не совладать, но и сдаваться он не хотел, видно было поему что парень он был не из трусливого десятка. Он стал спиной к стене, так что бы его невозможно было ударить с заде, и сбить с ног. Иван это понял и психанул вообще, он вытер рукой свой разбитый нос и произнес:
   Ну козел, сейчас я тебя урою!
   Иван перескочил через прилавок, взял стул на котором сидела баба Люся. Та с перепугу ему даже ничего не сказала, быстро перескочив назад, и со всей что было силы, врезал стулом Солому не разбирая куда. Тот хоть и подставил руки но это ему не помогло. Удар был настолько сильным, что Солома немного постояв медленно начал падать на пол. Когда Иван убедился, что тот действительно начал тухнуть, он с Колей, взяли его за руки и ноги, раскачав его несколько раз, ударили его о стенку.
   Вот, теперь, кажется, все, - сказал Иван, вытирая вспотевший лоб рукавом своего пиджака.
   Коля пошарил у чужаков по карманах. Забрал все какие были у них деньги. А их оказалось не так уж и мало. Кореша подошли к прилавку, уморенные не посильным трудом. Налей - ка нам, бабушка Люся, по бокалу пива, - попросил ее Иван.
   Они допили пиво. Коля положил на прилавок целую кучу по жмаконных денег.
   Это вот тебе, баба Люся, - за беспокойство, - попросил ее Иван, - когда будет милиция, а она точно будет, то ты нас просто не знаешь.
   Хорошо хлопчики, я все скажу как надо, только уходите отсюда быстрей, - испуганно попросила их продавщица чайной.
   Иван подошел к столику, возле которого они пили, он на чудо устоял, на нем все также стояла бутылка их водки. Он забрал свою не начатую бутылку, засунув ее за пояс, и они быстро убрались из чайной.
   По дороге зашли к Коле домой, когда допивали по последнему стакану, то водка дала о себе знать серьезно. Домой пришли совсем пьяные. Но по дороге домой, с начала спустились к речке, умылись, немного привели себя в порядок.
   Пьяные почти в стельку притащились во двор упали на бревно, стали покуривать папиросы. Услышав пьяные во дворе голоса, мать вышла из хаты.
   Она подошла к ним, увидела разбитые их лица, с ужасом спросила, - что это с вами?
   Да все нормально, - неохотно ответил Иван.
   Вы не можете без приключений. Хоть бы перед армией вели себя как люди, - сердито сказала Надежда, при этом шлепнула Ивана тряпкой по спине.
   Сорванцы, - сказала она и ушла в хату.
   Утром хлопцы встали как обычно, только на этот рас, болело тело от побоев, и страшно ныла голова на похмелья. У каждого было по синяку на лице и хорошо было заметно, что вчера был грандиозный шухер. Иван с Колей попили чайку, оделись и неохотно пошли в военкомат.
   Погода была отличной, солнце грело как будто лето, везде жужжали только что вылетевшие пчелы. Казалось, все везде радуется весне. Но Ивану с Николаем было не весело, и не до весны. Настроение на похмелья было скверным. После вчерашнего побоища болело все тело, и казалось, что идут они не в военкомат, а на расстрел.
   Ползли как черепахи. Наконец с горем пополам, они добрели до места назначения. Военкомат был обнесен большим деревянным забором, похожим на частокол, с большими металлическими воротами, которые смахивали на тюремные.
   Зашли во двор там уже было человек двадцать. Кореша подошли к стоявшей толпе, Иван спросил призывников:
   Хлопцы, вы не подскажите, куда нужно пройти?
   Да вон, зайдешь в здание, а там прямо по коридору, слева последняя дверь, - подсказал один с призывников.
  
  
   КОРЕША.
   Часть вторая. Глава пятая.
   Кореша пошли по коридору и сразу же наткнулись на нужную дверь
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Эта дверь уже была знакома хлопцам. Иван постучал. С той стороны послышался голос:
   -Войдите!
   Хлопцы вошли, поздоровались, положив повестки на стол. За столом сидел все тот же седой майор - военком. Он снял очки, и пристально поглядел на обоих призывников.
   -Ну, здравствуйте, товарищи призывники! Как прошло лечение травм ваших ног? - спросил он.
   -Все хорошо, товарищ военком, - ответил Иван.
   -Ну, значит все в порядке, и мне кажется, вы хотите послужить Родине.
   -Ну, конечно, - неохотно ответил Иван.
   Военком посмотрел на Колю и грубым голосом сказал ему:
   -А вас я попрошу подождать за дверью.
   Николай не заставил себя упрашивать, быстро выскочил в коридор.
   Тогда военком сменил тактику и стал похож на хитрого лиса.
   -И все же, как прошел год отдыха? - спросил он у Ивана.
   Иван понял, что военком что-то затевает, а что именно прямо не говорит и ничего не предлагает, а только ходит вокруг да около. Когда ему надоело его слушать, он спросил:
   -Слушай ты, хороший дядька военком, говори прямо, чего тебе нужно, а то, я вижу, что ты что-то хочешь предложить.
   -Совершенно верно, Ванек, - обрадовался военком, - это хорошо, когда призывник догадывается о моем намерении, а предложить я хочу вам вот что: сейчас по нашей области в основном призывников берут, знаешь куда?
   -Откуда я могу знать? - ответил Иван, - Ведь я же не военком.
   -Как ты правильно сказал, Вань. Конечно же, ты не знаешь, и знать не можешь. А вот я знаю. И могу повлиять на весь ход событий: либо в хорошую сторону, либо в плохую. Значит так, ваш, этот призыв идет на Дальний Восток.
   -Это куда именно? - обеспокоился Иван.
   -Куда именно - не знаю, но то, что на Дальний Восток - это точно. А там, Ваня, неспокойно. И это точно.
   -Ну, что ты предлагаешь? - начал терять терпение Иван.
   -Я предлагаю, - сказал военком, за небольшую сумму свою помощь. Я мог бы сделать так, скажем, чтобы вы попали куда-нибудь ближе, например, в Белоруссию. Ну, зачем вам Дальний Восток? Чужой край, очень далеко, зимой там холодно, да и ехать туда надо почти три недели. А Белоруссия - вот она, за огородами, почти дома.
   Предложение было заманчивым.
   -Сколько стоит ваша помощь? - подумав, спросил Иван.
   -Да немного, Ваня, всего две тысячи рублей.
   -Две тысячи - это много, - начал торговаться Иван, - тысяча - больше нет. Хочешь, бери, хочешь, нет.
   Военком почесал затылок
   -Полторы, дешевле не могу. Мне еще людям нужно отстегнуть.
   -Хорошо, - согласился Иван, а про себя подумал: "Бери, черт с тобой, собака продажная, чтоб ты удавился".
   Военком выписал две бумажки, что-то вроде обходного листа.
   -Вот, держи - на медкомиссию, в пятый кабинет. После медкомиссии сразу ко мне.
   Иван вышел. Коля стоял возле двери.
   -Пошли, - сказал он Николаю.
   -Куда?
   -К врачам, на комиссию, - коротко ответил Иван.
   В пятом кабинете сидело за столом всего два врача, оба в белых халатах. Один из них на вид был ничего, а второй, ну, прямо живой труп. Ивану показалось, что он болен туберкулезом.
   Кабинет, в котором заседала медкомиссия, был какой-то серый. В нем стоял один стол, за которым сидели врачи, стояли весы и носилки валялись прямо посреди кабинета.
   Иван с Николаем подошли к столу, подали им свои бумаги. Посмотрев на них, а потом на хлопцев, врач - "Живой труп" сказал:
   -Раздевайтесь!
   -Как? - спросил Иван.
   -Ну, что за дурацкий вопрос? - спросил "Живой труп", - До трусов, разумеется, и по одному - на весы.
   Призывников взвесили, осмотрели, послушали. Потом опять же этот "Живой труп" сказал:
   -Ну, что, товарищи призывники, у вас все хорошо. Вы здоровы, к прохождению службы в армию годитесь. Он подписал бумаги и отдал их Ивану с Николаем.
   Выйдя из кабинета врачей, Иван взял Колин лист и сказал, чтоб тот подождал на улице. А сам зашел к военкому, отдал ему бумаги. Тот посмотрел на эти бумаги и сказал:
   -Очень хорошо, здоровы, как лошади. Значит так, Ванек, до двух часов у вас есть время. В два часа машина уходит в Житомир. Вы оба должны быть здесь в половине второго, особенно ты - у меня в кабинете с деньгами. А если нет, то вы у меня поедете не на Дальний Восток, или Магадан. Все, идите, до половины второго вы свободны.
   По дороге домой Иван всю дорогу ругался:
   -Скажи, Коля, на кой хрен нам нужна эта армия? Почему я должен бросать дом, мать и переться черт его знает куда?
   Коля шел молча, ничего не говоря, ему ведь и бросать, окромя старого дома, было нечего. Зашли к Николаю домой, забрали остальные деньги (оставалось еще десять тысяч). Пришли домой. Надежда их уже ждала, увидев хлопцев, сразу спросила:
   -Ну, что, детки вы мои родные, что вам в военкомате сказали?
   -Да ничего хорошего, - ответил грустно Иван, - собирай нам торбы в дорогу.
   А Николаю было все равно, что в лоб, что полобу, все едино. Он сидел за столом, весело подшучивал и при этом попивал чаек.
   Иван пошел в чулан, принес старую одежду, поношенные сапоги, бросил их посреди хаты.
   -А это зачем? Ты что, это с собой хочешь взять? - спросил Коля.
   -Затем, что все наши пожитки по прибытию в часть отберут, их просто сожгут или тот, у кого ухо востро, заберет, шмотки-то неплохие, и сапоги почти новые. На худой конец их же можно продать или поменять на что-нибудь, - ответил Иван.
   -Иван, а ты прав, - согласился Николай, - а я об этом и не подумал.
   Хлопцы переоделись и вскоре были похожи на двоих базарных урок. В дом зашла мать. Посмотрев на хлопцев, она испугалась
   -О, Боже! Что это с вами? Зачем вы так вырядились?
   -Не пугайся, мать, - успокоил ее Иван, - так нужно. Вещи оставляем дома хорошие, так что в случае потребности сможешь поменять их на продукты. Иван достал из торбы деньги, положил их на стол.
   -Это тебе, мать, будет на что первое время без нас жить, - и отсчитал от них две с половиной тысячи рублей.
   Мать как увидала такие деньги, чуть опять в обморок не упала и на отрез отказалась их брать, как Иван ее не уговаривал. Все было бесполезно. И только когда мать вышла на улицу, сын взял деньги, зашел к ней в комнату и положил их под подушку.
   Время до двух пролетело быстро. Хлопцы взяли торбы, простились с матерью. Надежда провожала их до калитки и все плакала. Хлопцев уже почти не было видно, а она все стояла и плакала им вслед.
   Иван зашел к военкому. Тот, как обычно, сидел за столом, казалось, что он прирос к стулу и никогда с него не подымался. Иван подошел к майору, достал из кармана деньги и положил их на стол. Военком быстрым движением убрал их со стола. С радостной улыбкой он произнес:
   -Ну, и лады. За меня, Ванек, можешь не переживать. Я свое слово сдержу.
   -А я и не переживаю, - сказал ему Иван, - ты же мужчина и за свое слово, я думаю, всегда ответишь.
   Иван обернулся и уже подошел к двери, как вдруг его остановил военком:
   -Подожди, Иван!
   Тот обернулся. Военком смотрел на Ивана странными глазами, потом произнес:
   -А ведь я тебя знаю, - сказал военком.
   -В каком смысле? - насторожился Иван.
   -В простом. Ведь ты же палач.
   Иван не подал виду что испугался.
   -Ну, и что, тебе разве не все равно? Или я тебе мало заплатил? Может, не сполна?
   -Да, нет, Ванек, без вопросов. Все, лады.
   -Ну, раз лады, - успокоился Иван и предупредил, его, - смотри, чтоб я с товарищем попали туда, куда мы договорились, а то у нас здесь кореша остаются, да и мы тоже вернемся, хоть из Дальнего Востока.
   Иван хлопнул дверью, вышел в коридор, направился на улицу. На пороге стоял Колян с какими-то парнями. Весело хохоча, они друг другу рассказывали анекдоты. Вскоре вышел лейтенантик, выстроил всех в строй и начал разъяснять призывникам:
   -Вы теперь все не гражданские лица, а солдаты, состоящие на службе своей Родины, и должны подчиняться старшим по званию беспрекословно, - а потом скомандовал всем, - По машинам!
   Среди призывников были такие худые и чахлые, что сами без посторонней помощи не могли даже на машину залезть. Им приходилось помогать. Иван с Николаем первые залезли на машину и сверху смотрели на бедолаг. Иван думал про себя и удивлялся: "Какие из них солдаты? Какие из них воины - защитники родины, когда они и на машину сами не могут забраться?"
   Наконец, все уселись. В машине не было даже обычных деревянных мест для перевозки людей. "Фроська - м -1,1 - м" завелась и тронулась в путь. Машина отъезжала все дальше и дальше от города. Вскоре города совсем не стало видно - густой лес поглотил собой город. Впереди узкой лентой тянулась дорога с разбитыми колеями. От этого машину бросало из стороны в сторону. Но призывники, казалось, этого не замечали, они весело смеялись, рассказывая что-то веселое друг другу. Коля тоже учувствовал в их веселом разговоре, и тоже улыбался во весь рот.
   Иван сидел в углу машины один. Ему не было никакого дела ни до призывников, едущих с ним в одной машине, ни до их веселых шуток. У него было мрачное невеселое настроение. Ему казалось, что его везут не в армию, а под конвоем в тюрьму. На душе у него был тяжелый камень. Ему было очень жаль оставлять дома одну мать, зная, какое сейчас голодное время, зная, что случись, что с матерью, ей никто ни в чем не поможет, даже если она будет умирать с голоду, ей никто не даст даже черствого черного куска хлеба. Иван знал, что тех денег, которые он оставил дома, матери надолго не хватит, но ничего не мог поделать, потому что это было не в его силах.
   Иван так погрузился в свои размышления, что, казалось, он спит с открытыми глазами. К нему пробрался Коля через толпу. Он толкнул его:
   -Эй, ты чего, спишь что ли? Мы уже в Житомире.
   Машина быстро пронеслась по городу, и вскоре они оказались в областном призывном пункте. Лейтенант скомандовал:
   -Всем сойти с машины и никуда не расходится! Ждать дальнейших указаний! - а сам ушел в штаб. Вскоре лейтенант вернулся, а с ним еще какой-то лейтенант. Всех выстроили и офицер, привезший призывников, сказал:
   -Значит так, товарищи призывники, вы остаетесь в распоряжении товарища лейтенанта, - и дал еще некоторые другие наставления.
   Офицер из военкомата отдал незнакомому лейтенанту документы, они ударили друг друга по рукам. Потом доставивший их лейтенант сел в машину и укатил в неизвестном направлении.
   Всех призывников лейтенант пригласил вглубь призывного двора, в какую-то казарму, если так можно было назвать полуразбитый дом. Окна этой казармы почти все были выбиты, двухъярусные кровати вместе с матрасами валялись просто на полу. Все было побито, везде грязно.
   Лейтенант выстроил призывников в казарме.И грубым голосом скомандовал:
   -Слушай мою команду! Даю вам три часа на уборку помещения. Старшего над вами назначаю, - он посмотрел пристально на всех призывников и выбрал из них самого высокого, - вот этого. Как ваша фамилия?
   -Несторчук, - коротко ответил призывник.
   -Значит так, товарищ Несторчук, через три часа я приду и проверю, как будет выполнен мой приказ. Чтоб здесь все блестело, как у кота...Все ясно? - крикнул он на и без того перепуганного призывника.
   -Так точно, товарищ лейтенант, - ответил паренек старшему по звании.
   Лейтенант, выходя из казармы, остановился на пороге и еще и рукой пригрозил, смотрите, мол, у меня, чтоб здесь было все в порядке.
   Лейтенант только вышел, призывники сразу же начали все подымать, стаскивать. Иван с Николаем, пока все работали, сидели на подоконнике и беседовали о чем-то своем. Они сидели и спокойно курили папиросы. Недавно вырванный из забытого Богом, убогого села, Нестерчук, когда его лейтенант назначил старшим по уборке, он глупой своей головой подумал, что командир. Он гордо подошел к Ивану с Николаем и оборвал их беседу:
   -Вы что сидите здесь, когда все работают?
   Хлопцы удивленно посмотрели на этого беспагонного командира.
   -Тебе чего? - спросил Николай.
   -Как это чего? А ну, давайте быстро за работу. Вы слышали, что сказал лейтенант?
   -Да, - ответил Коля. Потом он медленно слез из подоконника, подошел к Несторчуку и врезал ему пару раз, при этом разбив нос.
   -Значит так, чертяка, - проговорил Несторчуку на ухо Николай, - быстро привел свою рожу в порядок, бери веник и швабру и погоняй здесь делать блеск. А если придет лейтенант, и ты ему что-нибудь вякнешь, то я тебя тогда забью до смерти. Понял?
   -Да, - ответил Несторчук, - я все понял, только не бейте больше.
   Через некоторое время пришел лейтенант. Он проверил всюду, заглянул во все углы.
   -Молодцы, - похвалил он.
   Потом лейтенант выстроил всех на улице и приказал идти за ним. Подошли к столовой. Офицер опять всех выстроил, дав команду:
   -Смирно! На прием пищи у вас полчаса. Все, время пошло.
   Толпа рванулась вперед, один впереди другого, при этом толкаясь.
   В столовой все быстренько уселись за столы в надежде, что будет что-то вкусненькое. Но на столах был хлеб такой, что хоть пули из него лепи, а потом заряжай в патроны; суп, если его можно было так назвать, - баланда тюремная, в тарелке плавало несколько крупинок, а из мяса - пару червей, да еще и вонял этот суп черт знает чем. Но, несмотря на отвращение, люди его с голодухи жрали так, что аж за ушами трещало. Когда окончили трапезу, лейтенант приказал всем быть возле казармы и никуда не отлучаться.
   Хлопцы долго тынялись по двору от безделья. Сюда туда весь день свозили призывников. Вид у них у всех был почти один, то есть, просто ужасный. Все призывники были разного года рождения, начиная с восемнадцати и кончая двадцать третьим годом, а то и старше.
   Забора вокруг призывного пункта почти не было, так местами торчали камни. Иван с Николаем сидели на этих камнях, курили
   -Послушай, Колян, - сказал товарищ, - ты заметил, что за нами вообще никто не смотрит.
   -Ну, и что с этого? - заинтересовался Николай.
   -Как "ну, и что?". Можно ведь в город слинять незаметно, купить чего-нибудь поесть на рынке и водочки бутылку. Много, конечно, не пить, а по чуть-чуть можно. Выпить, хорошо поесть и лейтенант не учует. Ну, что, погнали? - спросил Иван, - базар здесь недалеко, давай быстро - туда и обратно.
   -Ладно, - согласился Николай, - давай, черт не выдаст, свинья не съест.
   Товарищи перешагнули через примитивный забор и быстрым шагом направились на базар.
   Пришли на базар, это место хлопцам было знакомо, особенно Николаю. Иван стал ему говорить:
   -Слушай, Коля, я только тебя прошу - ни лезь ты никому в карман. Если опять поймают, будет беда и неизвестно, чем все закончится, а нам сейчас неприятности вовсе не нужны.
   -Да, хорошо, - согласился Коля.
   Товарищи стали рыскать по базару, спрашивая у каждого торгаша - где взять водки. И, как назло, - ни у кого не было. Друзья дошли уже до самого выхода. Тут бабка старенькая торговала семечками. Иван нагнулся к ней:
   -Мамочка, горилки не будет продать?
   Бабка посмотрела на него с опаской.
   -А не молод ли ты, сынок, пить горилку? - спросила она.
   -Нет, мамочка, в самый раз будет, - ответил Иван.
   -Ну, раз говоришь, что в самый раз, тогда бери.
   -По чем?
   -Для тебя, молодого, по сто рублей за бутылку. Сколько тебе нужно? - спросила бабка Ивана.
   Немного подумал, спросил у Николая:
   -Слышь, Коля, сколько будем брать?
   Коля, вытаращив глаз, ответил:
   -Да бери, сколько хочешь. По мне - так хоть ведро.
   -Да, нет, Колян, ведро - это будет многовато. Давай нам две бутылки, мамочка, - сказал Иван.
   -Хлопчики, - обратилась к ним старуха, - а вы знаете цену бутылки? Сто рублей, - предупредила бабка.
   -Да черт с ней, - ответил Иван, - давай быстрей.
   Бабушка вытащила водку из мешка с семечками, протянула ее Ивану.
   -На, прячь быстрее!
   Иван засунул бутылки за пояс, отдал ей деньги. Потом друзья купили еще пирожков, и быстро вернулись на призывной пункт.
   На призывном пункте было все без изменений. Хлопцы устроились под деревцем, при этом одну бутылку они спрятали. Погода была хорошая. С горлышка выпили грамм по сто пятьдесят и хорошо закусили пирожками. Настроение начало подыматься. Ивану казалось, будто камень с души упал. Выпили еще по сто пятьдесят. Настроение вообще стало отличным. Допили остальное. Съели все пирожки. Разлеглись на траве, закурили. Солнышко припекало лица друзей, от этого мысли улетали куда-то далеко. Иван с Николаем так расслабились, что не заметили, как и уснули.
   Иван сквозь сон услышал, как его кто-то тормошит. Он открыл глаза и увидел перед собою лейтенанта. Тот стоял перед Иваном и спящим Николаем. Рожа у лейтенанта была жирная, волосы рыжие, глаза серые. Он был длинного роста, казалось, что стоит телеграфный столб, а на нем висит фонарь. Наглым голосом лейтенант заорал:
   -А ну, встать! Разлеглись тут. Я где сказал вам всем находится?
   Хлопцы поднялись, отряхнулись от травы.
   Лейтенанту было всего лет двадцать-двадцать пять, не больше, а гадости - на все сто.
   Иван выпрямился во весь рост, достал из кармана папиросу, закурил. Лейтенант, как увидел эту картину, вообще озверел, начал еще пуще орать:
   -Ты, что вообще - перед командиром с папиросой. Да я тебя на гауптвахту посажу на трое суток.
   Иван спокойно его выслушал, докурив папиросу, бросил ее перед ногами лейтенанта и растер ее своим сапогом.
   -Слушай, - сказал ему Иван, - ты еще скажи, что ты кровь за меня проливал, ты, крыса тыловая, салабон, ты ведь и пороха-то еще не нюхал. А командовать будешь мною, тогда когда мне форму дадут и оружие, а пока я - гражданское лицо, и ни я, ни мой друг - тебе не рабы и не подчиненные, чтоб ты с нами так обращался. Я, таких как ты дома, знаешь куда загонял?
   -Куда? - злобно спросил лейтенант.
   -Да, пошел ты, козел, - Иван послал его на три буквы.
   От злости лейтенант весь посинел.
   -Да я тебя под трибунал отдам!
   Ссору эту услышали посторонние. На этот шум поспешно пришел какой-то капитан.
   -Что здесь такое? - спросил он у лейтенанта.
   -Да вот, - он показал рукой на Ивана с Николаем, - обнаглели, спят прямо посреди призывного пункта. У них еще и наглости хватает оскорблять меня - старшего по званию.
   По капитану было заметно, что он тоже рассержен и хотел вступится за лейтенанта и наказать призывников. Он грубо спросил провинившихся:
   -Ваши фамилии, товарищи призывники?
   Иван с Николаем назвали свои фамилии. Капитан, услышав, сразу успокоился и даже сделал вид, что сердится на лейтенанта.
   -Ну, что вы, товарищ лейтенант, хлопцы молодые, уснули немного. Их служба еще впереди. Не надо уж так сильно принимать к сердцу обиду.
   Лейтенант хотел что-то возразить, но капитан грубо его оборвал:
   -Отставить, товарищ лейтенант! Вы свободны. А сними,(он кивнул на друзей головой) я сам разберусь.
   Капитан был среднего роста, на его левой щеке виднелся шрам, по-видимому, от осколка. Волосы у капитана уже были седоватыми, одним словом, заметно, что этого человека жизнь ломала и не раз.
   Когда ушел лейтенант, капитал сказал виновникам ссоры:
   -Значит так, сынки, чтоб это было в последний раз. Еще такое повторится, и вы можете угодить под трибунал, и тогда пойдете не в армию, а на Колыму. Все ясно? - грубо пригрозил товарищам капитан.
   Те стояли молча, ничего не говоря. Капитан еще раз грубо повторил:
   -Вам все ясно?
   -Так точно, - ответил Николай, а за ним Иван.
   -Вот и хорошо, - сказал капитан, развернулся и ушел в сторону штаба.
   -Ты смотри, - говорил Иван Николаю, - какая сволочь этот лейтенант, мразь. Я б этого козла на части б порезал, была бы моя воля. Вот смотри, Колян, капитан - человек, как человек. Подошел, по-людски разобрался и ушел. А та гадость чуть ли уже за пистолет не схватилась.
   Коля перебил Ивана:
   -Слушай, Ванек, не трогал бы ты его больше. Лучше держаться от беды подальше, а то, сам видишь, какая сволочь.
   -Да я понял, - согласился Иван, - а, плевать мне на этого лейтенанта, лучше пошли куда-нибудь с глаз, укромное местечко поищем.
   На противоположной стороне двора стоял наполовину разбитый дом - видно авиационная бомба угодила в него. По пути хлопцы забрали свою водку, забрались в этот дом и сидели спокойно, выпивая, разговаривая меж собой. Коля спросил у Ивана:
   -Иван, скажи мне, зачем ты с этим лейтенантом свелся спорить?
   -А черт его знает. Рожа его рыжая мне не нравится. Я б его, гадюку, убил бы, да нельзя, - ответил Иван.
   -Так, давай его здесь уроем, спрячем в этих развалинах, никто и не узнает, - предложил Николай.
   -Да, нет, Колян, ты что? Если что, то нам не то, что "вышку", нас прямо здесь, во дворе, как врагов народов, расстреляют. Ну, его к черту, выбрось эти мысли из головы, и вообще, давай забудем про этого козла.
   Они распили последнюю водку, закурили и пошли во двор. Во дворе было уже столько народу, что, казалось, яблоку негде было упасть. Здесь были, какие хочешь, только не было безруких и безногих. А так - любой масти и любого разновеса. Так хлопцы протынялись до вечера по двору туда-сюда, пару раз, при этом встречая лейтенанта. Проходя мимо, тот ничего не говорил, только искоса поглядывал.
   Наступил вечер, солнце быстро стремилось к закату и в скором времени стало темно. Иван, докуривая папиросу, предложил Николаю:
   -Колян, пошли, наверное, спать в эту хату или казарму.
   Погода была весенней, потому и ночью было еще холодно. Через разбитые окна проходил прохладный ветерок и сквозняком гулял по всей казарме. Когда приехали Иван с Николаем, тут было всего человек двадцать призывников, а сейчас, наверное, больше сотни. На кроватях спали по двое, ложились и просто на полу.
   Друзья подошли к первой попавшейся кровати, взялись за край матраца и стряхнули с него на пол двух служак. Один из них быстро вскочил на ноги и начал возмущаться. Коля, посмотрев не него подвыпившими глазами, сказал:
   -Слушай ты, кренделек, мы тут уже знаешь сколько, а ты - два-три часа и уже себе место занял.
   Тот бы еще долго возмущался, но к нему подошел Иван и спросил:
   -Ты откуда?
   Он назвал какое-то село, что Иван его даже и не знал.
   -Слушай, кренделек, иди по-хорошему найди себе место где-нибудь.
   -Где же я найду? - возмущенно спросил призывник, - Мест-то нигде больше нет.
   Иван подошел к нему вплотную и грубо ему сказал:
   -Слушай, или ты себе найдешь другое место, или я тебя положу прямо на пол.
   Тот понял, что сейчас этот спор может плохо закончится, потому забрав свою торбу, призывник ушел искать себе другое место.
   Хлопцы легли на кровать и, несмотря на шум в казарме, быстро уснули. Что кому из них снилось на новом месте - неизвестно, не кому, может, водка, деньги, а кому дом родной. Но в два часа ночи их кто-то усердно стал тормошить. Оба, как по команде, открыли глаза и увидели стоявшего возле них капитана. Он тяжелым голосом сказал:
   -Хлопцы, вставайте!
   -Что случилось? - спросил Иван.
   -Ничего особенного, берите свои торбы и быстро за мной.
   Иван с Николаем быстро встали и последовали за капитаном. Выйдя на улицу, они увидели толпу - человек до ста, которая уже стояла, выстроившись.
   -Становитесь в строй! - сказал капитан хлопцам, а сам подошел ближе к стоявшему неподалеку лейтенанту. Они что-то пошептались, и капитан ушел в неизвестном направлении.
   Прозвучала новая команда:
   -Всем выстроится!
   Все развернулись за лейтенантом и пошагали в сторону вокзала. Ночью было холодно, к тому же, хлопцы мучались с похмелья, но все же шагали вместе со всеми. Иван при этом думал: "Куда это они нас гонят - на расстрел, что ли?"
   Ночь была лунной. В дали прямой улице было видно здание вокзала. Вскоре будущие солдаты оказались на вокзале. Лейтенант переспросил у всех фамилии, пересчитал призывников. А потом приказал:
   -Никуда не расходится и далеко не отлучаться.
   -Иван, - спросил Николай, - как ты думаешь, - куда это нас?
   -Думаю, Колян, что военком наш, собака лживая, и что когда мы вернемся, ты его хорошо подержишь, а я ему лично голову отрежу, как плохой собаке. Думаю, Коля, что увезут нас куда-то далеко, наверное, к белым медведям.
   -Но как же так? - немного испуганным голосом спрашивал Николай Ивана, - Мы же ему сполна заплатили?
   -Он слово свое мужчины не сдержал и за это, когда вернемся, мы с ним поквитаемся сполна, - сказал Иван.
   Светало. Лейтенант опять выстроил всех и погнал за вокзал, в тупик. Там стоял состав. Их разделили, загнали в вагоны. Это были обычные вагоны, в которых перевозили скот. Сидеть в вагонах долго не пришлось, в течении часа состав прицепили к паровозу. Он дернул его, дал гудок и пошел на запад, оставляя за собой черный след дыма.
   Хлопцы зря злились на военкома, он все-таки свое слово сдержал и весной тысяча девять сот сорок седьмого года Иван с Николаем попали на службу в Западную Белоруссию, в город Гродно. Этот город был еще не совсем отстроен после войны, поэтому там частенько встречались разбитые или полуразбитые дома, которые напоминали об ужасах войны.
   По прибытию в часть всех построили, переодели. Вооружение тогда еще было отечественное, оружие такое, как трехлинейка, "пепеша", карабин и им подобное, то есть годов Отечественной войны. Ивану достался карабин, а Николаю - автомат "пепеша". Друзья были всегда вместе, спали в одной казарме, даже койки и те были рядом.
   Дедовщины в те года не было, тогда солдаты не думали о том, чтоб забрать у молодого новобранца новые сапоги или шапку. Тогда думали о том, как бы к вечеру достать где-нибудь хлеба, а если кому повезет и тот достанет кусок сала, - то это вообще был праздник. Потому, как оружие всегда находилось при каждом солдате, то никаких стычек или ссор между солдатами почти не было. Проблемы бывали, но редко, это когда в увольнительной хлопцы выпьют или наткнутся на патруль. Тогда им грозила гауптвахта. А насколько посадят - это зависело от командира части.
   Охранять приходилось пленных немцев. В той части, где служили Иван с Николаем, их было много. Немцев гоняли на разные работы, в том числе на расчистку улиц, разбитых домов, везде, где нужны были человеческие руки. Среди немцев были всякие люди: одни по жизни вояки, поэтому ничего не умели делать, разве что таскать бревна, камни, да подметать улицы; но были и мастера своего дела, таких сразу отбирали и увозили на другие работы и с ними лучше обращались. Пленные были неагрессивны, они не пытались бежать, почти все разговаривали на ломанном русском языке, в крайнем случае, каждый из них мог обратиться к солдату и ответить на вопрос.
   Так Иван с Николаем целыми днями охраняли пленных, таскаясь за ними по всему городу. Охраняемых было пятьдесят человек и почти всех их друзья знали в лицо. Командовал солдатами молоденький лейтенант, недавно окончивший офицерское училище. Парень был молодой, зеленый, да и сам собой неплох. Иван с Николаем быстро с первых дней службы нашли с ним общий язык.
   Немцы разбирали разбитый дом, дело шло к полудню, а работали обычно до восьми вечера. Лейтенант сидел на пороге у подъезда дома. К нему подошел Иван с папиросой, попросил подкурить. Лейтенант на него посмотрел, ничего ему не сказал, даже то, что он не отдал честь и не обратился по уставу. Он только переспросил:
   -Чего тебе, солдат, огоньку?
   -Да, - сказал Иван.
   Лейтенант достал из кармана бензиновую зажигалку и дал ее Ивану. Иван подкурил и вернул зажигалку обратно.
   -Спасибо, лейтенант, - сказал ему Иван.
   -Да не за что. Присаживайся, солдат, покурим, и меня угостишь папироской.
   Иван присел возле командира, открыл пачку папирос.
   -Угощайся, - сказал он лейтенанту.
   Тот закурил и спросил:
   -Ты откуда, солдат и как тебя зовут?
   -Я из Житомирщины. А ты откуда?
   -А я аж из Омска. После училища направили сюда, в Гродно.
   -Ну как тебе здесь, домой, небось, хочется? - расспрашивал Иван.
   -Да нет, не хочется, - ответил лейтенант.
   И так, слово за слово, разговорились, оказалось, что этот лейтенант ротный неплохой парень. Иван докуривал папиросу, когда к ним подошел Николай, отдал честь лейтенанту. Тот спросил:
   -В чем дело?
   Но, Коля был мастер словесно уходить от ответа, отмазался тем, что будто подошел к Ивану за папиросой, и движением руки показал товарищу, чтоб тот отошел с ним в сторону.
   Когда друзья остались сами, Иван спросил?
   -Что случилось? Что за спешка?
   -Слушай, Ванек, дело есть, - сказал Коля.
   -Какое? Говори быстрей, - торопил его Иван.
   -Значит так, только что ко мне подходил один мужик, попросил пару немцев, ему нужно в квартире перестенок переделать. Он сказал, что не обидит и подойдет через полчаса. А ты, я вижу, с лейтенантом разговариваешь, как с Кентом. Поговори с лейтенантом, а мы потом с ним поделимся.
   -Ну, хорошо, сейчас я поговорю.
   Иван снова подошел к лейтенанту.
   -Слушай, лейтенант, дело есть.
   -Какое дело? - спросил тот.
   -Тут только что один мужик приходил, - и Иван рассказал, что к чему.
   Лейтенант почесал затылок.
   -Да ты знаешь, я и не знаю, а если немцы сбегут, меня ж под трибунал отдадут.
   -Да, не бойся ты, командир, в других ротах так же делают и ничего. Да все будет хорошо, - успокаивал лейтенанта Иван, - зато вечером жратва будет. Может, даже и неплохая, и водочка будет.
   Лейтенант как услышал о еде, то сразу стал сообразительнее.
   -Ну, хорошо, - согласился он, - давай, бери немцев, только под охраной. Если что - я ничего не знаю, и вас никуда не отпускал. Лады. И смотри, чтоб до семи были на месте.
   -Да все будет хорошо, лейтенант, можешь не переживать.
   Иван подошел к немцам, нашел среди них каменщика, взял еще с ним одного подсобника и подошел к Николаю. Тот уже разговаривал с мужиком.
   -Значит так, Колян, - предупредил его Иван, - до семи немцы должны быть на месте, как штык. Понял?
   Немцы под охраной ушли быстро дворами.
   Часов в пять к Ивану подошел лейтенант и снова предупредил его:
   -Смотри, если опоздают и немцев в лагере не досчитаются, будет всем беда.
   -Да, не бойся, командир, все будет отлично, - успокоил его Иван.
   Только лейтенант отошел, как явился и Коля с пленными немцами. В руке он держал торбу. Его лицо было довольным и, судя по всему, немцев тоже не обидели.
   -Ну, что, все хорошо? - спросил Иван.
   -Лучше не бывает, - ответил Николай.
   Немцы пошли к своим. Коля открыл заветную торбу.
   -Смотри, Ванек!
   В торбе были кусок сала, хлеб и бутылка самогона.
   -О! вот это класс! - сказал Иван, - Вечером хорошо погуляем.
   Вечерком Иван нашел лейтенанта в части, поделился с ним продуктами. Тот был доволен, и хлопцы тоже не в обиде.
   На следующий день Иван опять подошел к лейтенанту.
   -Слушай, лейтенант, что мы все - лейтенант да солдат. Давай по-человечески. Тебя как зовут?
   -Андрей, - ответил лейтенант.
   -А меня - Иван.
   Пожав друг другу руки, Иван открыл пачку "Казбека", угостил командира. Тот спросил Ивана:
   -Хорошие папиросы, откуда ты их постоянно берешь?
   -А что?
   -Да, ничего, просто ты обыкновенный солдат, а куришь хорошие папиросы. А мне, офицеру, вообще нечего курить.
   Иван протянул ему папиросы.
   -Возьми!
   Тот взял.
   -Спасибо, Ваня! - поблагодарил лейтенантик.
   -Слушай, Андрюха, а ты всегда бы хотел курить хорошие папиросы? - спросил его Иван.
   -Хотел бы, так, где их взять? - грустным голосом ответил лейтенант.
   -А я знаю, где их взять, - сказал Иван, - могу и тебе подсказать.
   -Ну, так подскажи, Ванек, где?
   -Значит так, Андрюша, ты нас отпускаешь на день, а мы вечером приходим вовремя, приносим папиросы и поесть.
   Лейтенанта заинтересовало это предложение.
   -Это можно. Ты, я вижу, Ваня, парень слова. А вот только куда вы по городу в форме, далеко ведь не уйдете, первый же патруль - и все. И мне, и вам - губа. Вам - губа, а мне - трибунал, - говорил лейтенант.
   -Да ты, Андрюша, не бойся. Все будет отлично, к восьми часам мы будем, как штык, не надо ничего бояться, не подведем, - уговаривал его Иван.
   Лейтенант слушал Ивана, и его одолевали сомнения. Он хоть и был молод, но не был глуп.
   -Слушай, Ваня, ты мне скажи: если вас в двух кварталах отсюда остановит патруль, что тогда? Что вы будете делать? - добивался лейтенант, он явно не хотел быть замазанным в каких-то темных делать.
   -Скажем, что сами ушли, то есть в самоволку. Да не бойся ты, Андрей, мы тебя не сдадим. Если что - на себя возьмем. Мы тебя не знаем.
   -А если, кто постарше спросит?
   -Да, боже мой, - терял самообладание Иван, - скажем, что за едой лейтенант послал.
   Лейтенант еще немного поразмышлял и, наконец, после долгих раздумий согласился.
   -Ладно, я с тобой ни о чем сегодня не говорил, но, смотри, чтоб к семи часам были на месте.
   -Лады, - сказал ему Иван.
   Вскоре Иван с Николаем шли по городу, рассуждая о чем-то своем, спрашивая у прохожих, как пройти к центральному рынку. Иван остановил какого-то деда.
   -Дед, подскажи, как покороче добраться до рынка?
   -Да это уже не далеко, сынок, идите все время прямо и скоро вы увидите рынок, - ответил дед Ивану.
   Немного подумав, Иван снова спросил у деда:
   -Дед, а ты не скажешь, где можно недорого снять квартиру?
   -Квартиру, говоришь, сынок? - переспросил дед, - Квартиру можно. Да я бы и сам вам сдал и недорого бы взял с вас. Люди вы, я вижу, военные, а, значит, и культурные. Если желаете, можете пройти, посмотреть. Меня зовут Петром Васильевичем, - представился дед.
   -Ну, пошли, Петр Васильевич, посмотрим, что у тебя за квартира, - сказал Иван, и хлопцы вместе со стариком пошли к нему домой.
   Идти пришлось недолго. После нескольких кварталов, дед остановился и сказал:
   -Вот мой дом.
   Его дом был в три этажа с двумя подъездами, серый с выбитыми стеклами.
   Хлопцы вошли в подъезд, поднялись на второй этаж. Дед, немного поискав ключи и при этом, хорошо выругавшись, открыл дверь.
   -Проходите, ребята!
   У деда была двухкомнатная квартира. Жил он один, бабку он схоронил в сорок третьем году. Имел дед двоих сыновей, но после войны, в сорок шестом, на обоих пришли похоронки, сперва на старшего, а потом и на младшего. Дед с горя хотел наложить на себя руки, но, хорошо подумав, взял себя в руки.
   До войны дед работал на железнодорожном вокзале, в билетной кассе кассиром. Ему было шестьдесят лет, седой, высокого роста, худощавый, вообще был сам собой не плох, можно сказать - хоть куда.
   -Хлопцы, идите сюда, - позвал их хозяин квартиры, - посмотрите на комнату.
   В комнате, которую дед собирался сдать, стояли стол, два стула, возле одного - кровать с убранной постелью. В углу валялось несколько пустых бутылок. Иван, посмотрев на бутылки, подумал: "А дедок любит выпить, это нам подойдет".
   -Вот, ребята, смотрите.
   Хлопцы еще немного поглазели на комнату, и Иван спросил:
   -А сколько ты, дед, за этот угол просишь?
   -Я, ребята, комнату раньше не сдавал. Это я в первый раз сдаю, да и не за ради денег. Скучно мне одному, не с кем и поговорить. Живите так, без денег. Я доволен и тем, что есть теперь с кем поговорить, - сказал дед, а потом, посмотрев на Николая, спросил:
   -Сынок, а сколько тебе лет?
   -Да молод я, дедушка - двадцать один, - ответил Николай.
   Дедушка опять спросил:
   -Хлопчики, вы меня извините, а надолго вы у меня остановитесь?
   -Да, как вам сказать, Петр Васильевич. Мы у вас будем только днем бывать.
   Проговорили с дедом о том, о сем почти два часа. Дед оказался на редкость хорошим человеком. Уже заканчивали беседу, дед опять спросил:
   -Хлопцы, мы вот уже сколько говорим, а я даже не знаю, как вас зовут и откуда вы родом.
   -Ах, да, извините, Петр Васильевич, - сказал Иван, - меня зовут Иваном, а друга Николаем. Я из Черкасс, а он из Белой Церкви.
   Иван после некоторой паузы сказал:
   -Петр Васильевич, а можно у вас спросить кое о чем?
   -Да, пожалуйста, спрашивай, Ваня.
   -Петр Васильевич, вы говорили, что у вас двое сыновей было.
   -Да, а что? - с интересом ответил дед.
   -Значит, должна была остаться какая-то их одежда. Если есть, то мы купили бы ее у вас.
   Дед сразу насторожился и спросил:
   -А зачем вам одежда моих сыновей?
   -Васильевич, вы только поймите нас правильно, - старался поделикатнее сказать Иван, - мы без увольнительных, и бывать у вас тоже будем без
   увольнительных. И потому, если нас в форме остановит патруль, сразу потребуют документы и обязательно - увольнительные, а без документов можно залететь на губу.
   -А как же вы сейчас по городу ходите? - спросил дед.
   -Да вот так и ходим до доброго часа, - ответил Иван.
   -Ну, вы и даете, хлопцы, - рассмеялся хозяин квартиры, - вы точно, как я в молодости. Сорванцы, идемте за мной в комнату. Парни встали и пошли следом за хозяином.
   В углу комнаты стоял большой старый, еще резной работы шифоньер. Дед его открыл, там было забито всякой одеждой и мужской, и женской.
   -Выбирайте!
   У Ивана с Николаем аж глаза разбежались. В шифоньере была и такая одежда, что ни разу не одевалась. Хлопцы выбрали себе подходящую, накинули по шляпе - все было, как на них шито.
   -Нормально? - спросил дед, - Не жмет?
   -Нет, спасибо, Петр Васильевич. Мы в долгу не останемся.
   Хлопцы сложили всю военную одежду в своей комнате, там же и оружие спрятали. Деда попросили, чтоб к пяти часам, к их приходу, он был дома, и никому про них не говорил.
   -Да не бойтесь, хлопцы, я вообще ни с кем не разговариваю, разве только, как за хлебом пойду в магазин. А на моей площадке никто не живет. Две квартиры сожжены, а одна пустая. На первом этаже двое таких же стариков, как я. Так что, больно не переживайте. Идите с Богом! - сказал дед.
   Иван с Николаем шли по городу спокойно, никто из военных на них никакого внимания не обращал. Они пришли на рынок, обошли его весь, хорошо осмотрев. Приглядывались к людям, особенно продающим. Стали в одну очередь. Коля передал Ивану пару кошельков. Потом перешли еще в одну очередь. У Николая был дар чистить карманы, он мог не только вытащить кошелек из простого кармана, а даже на ходу, потеревшись об человека, залезть ему в карман. При этом человек не только не заметит, но и не учует руку вора.
   К трем часам дня Иван понабросал в урны пять кошельков, насчитав при этом приблизительно восемьсот рублей. В последней очереди коля, передавая Ивану кошелек, показал движением руки, чтобы он вообще уходил. Это означало, что и он сам уходит. Иван вышел из очереди, прошел немного и подошел к мусорному ящику. Достал оттуда кошелек, вытащил деньги, а кошелек выбросил назад, в мусорный бак.
   Тут подошел и Коля, весело улыбаясь.
   -Чего ты улыбаешься? - спросил Иван.
   -Да так, - и Николай вытащил из кармана кошелек, забрал из него деньги и уже хотел выбрасывать, но тут снова его открыл.
   -Здесь, кажется, что-то есть, - сказал Коля достал из кошелька брошь очень похожую на золотую, с красными и зелеными камешками. Деньги он положил в карман, кошелек выбросил в мусор.
   Друзья зашли за угол, подсчитали деньги - оказалась всего тысяча сто рублей.
   -Так, ну сегодня фортовый день, - сказал Иван, - пошли, купим чего-нибудь поесть на рынок.
   Купили продуктов, у торгашей нашли водки и уже собрались уходить, но Иван вдруг вспомнил.
   -Стоп, нужно же еще купить папирос лейтенанту.
   Они вернулись на рынок, долго рыская по торговым рядам. Наконец, нашли папиросы. После этого направились на квартиру к деду.
   Иван постучал в дверь. Дедушка сразу же открыл, радостно улыбнулся ребятам:
   -Проходите, сейчас только четыре часа, - показал он на будильник, - рановато вы. А я ждал вас к пяти. Ну, это хорошо, что пораньше. А у меня есть кое-что, - дед захлопнул за хлопцами дверь.
   -Проходите на кухню! - пригласил дед Ивана с Николаем.
   Хлопцы зашли на кухню, на столе стояла бутылка водки, лежала краюха хлеба и несколько вареных картофелин на тарелке.
   -Садитесь, хлопчики, будем кушать.
   Дед был в очень хорошем настроении. Он разлил водку по стаканам.
   -Берите, хлопцы, выпьем за моих сыновей. Сегодня моему старшему Вите исполнилось бы тридцать пять годков.
   Иван достал из торбы сало, отрезав от него почти половину, положил на стол и поставил бутылку водки.
   -Две бутылки водки распить, значит и закусить нужно хорошо, - сделал вывод дед и увидев сало, аж прослезился.
   -В последний раз я ел сало еще до войны, - сказал Петр Васильевич.
   -Ну, не переживай, дед, - успокаивал его Иван, - теперь его будешь есть чаще. Правда, Колян?
   -Да, нет разговора, - ответил Николай.
   Беседа была оживленной. Все изрядно выпили. Деда развезло чуть больше, чем хлопцев. Он начал изливать им душу. Оказалось, что дед, действительно, работал кассиром до тридцать второго года. А потом деду за недостачу дали шесть лет, назвав при этом чуть ли не врагом народа. Петр Васильевич отбарабанил весь срок на Калыме, как говорится, от звонка до звонка, и в конце тридцать восьмого вернулся домой. Два года до войны работал дворником, и то - еле устроился, потому, что соседи, да и все, кто его знал, смотрели на бывшего заключенного искоса. Шептались втихаря: "Враг!". Дед со временем привык к этому, а потом вообще смирился. Когда началась война, на него вообще никто не обращал внимания - шла страшная война, этим все объяснялось.
   Не зря, когда дед уже был хорошо поддатый, он заплакал и сказал:
   -Хлопцы, вы очень похожи на моих пацанов. У вас даже размер одежды одинаков. Я вас почему-то уважаю. Теперь вы можете приходить ко мне, когда угодно, хоть и ночью.
   Дед взял на подоконнике ключ от квартиры и дал его Ивану.
   -Вот, держите, это запасной.
   Иван не хотел брать, но дед очень настаивал, при этом сказав:
   -Теперь, если умру, то долго в квартире валяться не буду.
   Иван посмотрел на часы - было почти шесть. Коля хотел еще выпить, но Иван ему не дал:
   -Хватит, - сказал он ему, - нам пора.
   Хлопцы зашли в свою комнату, переоделись, взяв оружие, вышли к деду. Тот их провел до дверей. Иван еще раз попросил деда, чтоб он о них меньше кому рассказывал.
   -Да не переживайте вы, хлопцы, я не к кому не хожу, да и ко мне никто не ходит.
   -Ну, бывай, дед! - Иван хлопнул деда по руке.
   Хлопцы быстро спустились со второго этажа, вышли на улицу и направились к своим пленным немцам. Вскоре были уже на месте. Лейтенант, увидев их, сразу подошел к Ивану.
   -Все в порядке? - спросил он.
   -Ну, конечно, - ответил Иван.
   Они отошли в сторону, Иван отдал ему две пачки папирос и еще сотню рублей
   -Возьми, Андрюша, купи себе чего-нибудь.
   Лейтенант поблагодарил Ивана, при этом сказал:
   -Когда надумаете еще идти в город, чтоб предупредили.
   -Обязательно, Андрей, - сказал Иван, - завтра мы не собираемся идти.
   Вечером в части Иван нашел старшину Васю Беликова. Он был ответственный за склады или попросту - завхоз. Человек он был неплохой, но жадный до безумия.
   Иван подошел к нему, поздоровался.
   -Привет, старшина!
   -Привет, Иван!
   Оба они были земляками. Вася был родом из Житомира. И потому они обходились без всяких почестей с первых дней службы. Они как-то сдружились. А началось все с того, что Иван стоял на контрольно-пропускном пункте, курил папиросы. К нему подошел старшина и говорит:
   -Угости, служивый, папироской.
   Ивану было как-то не с руки отказать старшине, да еще при этом, зная, что он находится в должности завхоза. Иван достал из кармана пачку "Казбека", открыл и говорит:
   -Угощайся, старшина.
   Старшина закурил. Завязался разговор, и в конце беседы выяснилось, что Иван и старшина земляки.
   А потом иногда Иван с Николаем меняли у старшины на сигареты то хлеб, то мыло. Но в долг он никогда не давал, говорил так: "Умри ты сегодня, а я завтра, я еще на одни сутки дольше проживу"...
   -Ну, чего ты хотел? - спросил Ивана Вася.
   -Дело есть одно, хорошее.
   -Говори какое, только предупреждаю сразу - в долг ничего не проси. У меня имущество казенное.
   -Да я не в долг, не бойся, - сразу успокоил его Иван, и предложил - слушай, Вася, хочешь заработать? Скажем, сотни две. Для тебя это раз плюнуть.
   Вася, как услышал, что речь идет о деньгах, у него сразу загорелась морда и стала очень радостная.
   -Какое дело? Говори, - с большим интересом спросил он Ивана.
   -Значит так, Вася, нужно два пистолета с патронами, разумеется. За каждый дам по сотне рублей.
   Сделать оружие для Васи не представлялось большого труда, пистолетов на складе было полно. Вообще в частях и в военкоматах оружием были забиты все пустые закрома. На учете были лишь пулеметы. Они хранились отдельно, а пистолеты, винтовки и автоматы - они просто были сброшены прямо на кучу и лежали в пыли, постепенно ржавея. А в поселках, селах оружие собирало гражданское население. Люди находили высохшие колодцы и просто бросали оружие туда.
   Вася знал, что Иван с Николаем постоянно в городе охраняют пленных немцев, постоянно курят хорошие папиросы, и что у них могут быть деньги, потому и начал крутить.
   -Да я все понял, Ванек, только где я тебе возьму пистолеты?
   -Вася, не крути, - поняв, к чему клонит старшина, сказал Иван, - такого добра у тебя на складе хоть отбавляй, оно ведь даже не описано.
   Вася начал набивать цену:
   -Да ты пойми, Ваня, я же рискую.
   -Чем? Двумя ржавыми пистолетами, которые даже нигде не записаны? Я вижу, Вася, что ты не хочешь заработать, - сказал ему Иван, - ну, не хочешь, как хочешь.
   Вася был немного труслив, но все-таки жадность была превыше его самого.
   -Хорошо, - согласился он, - давай деньги.
   -Да ты, Вася, я вижу, молодец, - подбодрил его Иван, - вот тебе сто, а остальные получишь, когда принесешь товар.
   Договорились встретиться завтра, в это же время, на этом же месте, и разошлись.
   На следующий день, как и условились, старшина принес оружие и два кармана патронов. Вася сразу же спросил о деньгах.
   -Да, деньги есть, Вася, - успокоил его Иван, - ты лучше давай оружие.
   Вася отдал пистолеты, Иван хорошенько их осмотрел.
   -Вроде, все нормально, на, - ткнул Васе остальную сумму денег.
   Вася быстро спрятал деньги и предупредил:
   -Ваня, если что - я тебя не знаю.
   -Да понятно, не бойся ты, Васек, можешь спокойно потратить свою сотню, - и с этими словами Иван развернулся и ушел.
   Прошла неделя, все деньги закончились. Иван, снова переговорив с лейтенантом и пообещав ему пару пачек папирос, ушел с Николаем в город. Они быстро добрались до деда, стараясь быть незамеченными патрулем. У Ивана был ключ от квартиры, но он все же постучал. Дед сразу же открыл дверь, радостно поприветствовал друзей:
   -Проходите, хлопцы!
   Иван с Николаем зашли, перекинулись с дедом парой слов, переоделись, сказав хозяину, что будут около шести вечера, и ушли.
   На рынке друзья побыли не долго, за пару часов Коля уже успел обчистить несколько карманов, передавая кошельки Ивану. После пятого Иван остановил товарища:
   -Хватит!
   -Но почему, Иван? Еще давай парочку, и все - сегодня такой хороший день, - возразил Коля.
   -Хватит, Колян! - повторил Иван, - А то приметят. На сегодня - все, уходим с рынка.
   Они зашли за угол. Коля достал из кошелька деньги, а кошелек выбросил в мусор.
   -Пошли отсюда, - сказал Иван.
   Они вышли с рынка, Иван спросил у пожилой женщины:
   -Как пройти к ломбарду?
   -Это недалеко, - сказала она, - пройдете прямо два квартала, свернете направо и сразу увидите ломбард.
   -Спасибо, тетенька, - поблагодарил Иван.
   Друзья направились в указанном женщиной направлении.
   Иван оставил Николая возле ломбарда, а сам зашел в помещение.
   Этот ломбард нельзя было сравнить с житомирским: на входных дверях была металлическая решетка, здесь не было ни маленького прилавка, ни вторых маленьких дверей в стене, а просто - окошко в стене, похожее на кормушку.
   Иван подошел, постучал. Окошко открылось, и женский голос спросил:
   -Что вам угодно, молодой человек?
   Иван достал из кармана брошь и подал ее в окошко. Женщина долго рассматривала брошь через лупу, а потом спросила:
   -Молодой человек, а что вы хотите получить за эту вещицу?
   -А что вы можете предложить?
   -Ну, вы знаете, я даже затрудняюсь вам сказать.
   -А вы не затрудняйтесь - скажите прямо, - предложил ей Иван.
   Она снова взяла лупу и стала рассматривать товар.
   -Вы знаете, молодой человек, вещица у вас неплохая, старинной работы - изумруды и рубины не очень редкостной огранки, у каждого камня по три карата - но, тем не менее, я хочу вам предложить двадцать пять тысяч рублей.
   Иван сразу не поверил тому, что услышал.
   -Извините, - переспросил он, - какую вы назвали сумму?
   -Двадцать пять тысяч, ну, максимум - двадцать шесть, - повторила женщина.
   Иван, немного помолчав, сказал:
   -Я согласен, - и добавил для важности, - маловато, конечно, но что поделаешь, уж больно деньги нужны.
   Женщина положила в окошко деньги. Иван не стал их считать, быстро разложил их по карманам, распрощался и ушел.
   Коля дожидался Ивана, покуривая папироску. Увидев довольное лицо Ивана, спросил:
   -Чего это ты такой довольный?
   -Пошли отсюда, по дороге расскажу.
   -А куда мы, Ванек, идем?
   По дороге Иван рассказал Николаю про брошь. Тот сперва не поверил, но когда Иван вытащил из кармана пару пачек купюр по сотне, у Коли сразу все вопросы отпали.
   Хлопцы взяли водки, продуктов, вообще, все, что нужно, даже и лишнее. Вышли с рынка и направились к деду. Иван уже не стучал в дверь, у него было отличное настроение. Он нашел в кармане ключ, покрутив его немного в руке, открыл дверь.
   Дед услышал шум в коридоре, вышел к хлопцам навстречу. Заметив довольные лица ребят, спросил:
   -Хлопцы, что это вы сегодня такие радостные? Что у вас за праздник?
   -А праздник у нас простой, - ответил Иван, - у Коли сегодня день рождения.
   -Да вы что! - обрадовался Петр Васильевич.
   На празднование по такому случаю, дед не скупился.
   -Да только, вот у меня нечего подарить, - грустно сказал он.
   -Да, ну что вы, Петр Васильевич? Какие подарки, когда вы уже одежду подарили. Идемте лучше на кухню, событие надо отметить.
   Никакого дня рождения у Коли, конечно же, не было. Все это была отговорка, иначе, как деду объяснить, откуда на столе столько изобилия в такой голодный год, когда люди в это время просто умирали с голоду. Но хлопцам нужно было провести деда. И как они не старались, дед был тоже - ухо, ведь не зря же он отсидел шесть лет за растрату.
   Дед вообще не зря сидел, растраты, конечно, не было, он просто прикарманил себе двадцать тысяч рублей. И сколько его не мучили следователи, дед все равно стоял на своем: "Не знаю ничего, жуткая недостача и все. Куда подевались деньги - знать не знаю и не ведаю".
   Про эти деньги никто не знал, кроме его троюродного брата, который жил под Гродно, в поселке. Все было продумано и сделано четко. Дед заранее с братом обо всем договорился. На него можно было положиться. О том, что он брат кассира, никто не знал, даже жена.
   А дело было так. Брат пришел на вокзал, как обычный человек, уезжающий из города. Встал к кассе, будто бы за билетом. Дед отдал ему молча деньги, замотанные в газету. Брат забрал их и ушел. Но у них до этого был уговор, что брат из этих денег возьмет всего лишь три тысячи, то есть свою долю. Дед, конечно же, знал, что его закроют, и знал, на что идет. Этими деньгами дед хотел помочь своей семье, а брат их должен был тайком передать родственника. Но не после того, как деда закрыли, не во время следствия, которое длилось месяц, и даже после того, как его осудили на шесть лет, брат деньги семье не отдал. Он их вообще не отдал, а растранжирил и все. Он надеялся, что брат не вернется из заключения, зная, что из тех мест почти никто не возвращается и не за такое преступление, а за двадцать тысяч - его заранее похоронил.
   Но судьба к деду отнеслась благосклонно. Он вернулся, жив, цел и невредим. В первый же день навестил своего брата - это был его первый и последний визит. Дед в молодости был карманником, но не таким удачливым, как Николай. Один раз его поймали за руку прямо на кармане избили до полусмерти. И не вступись за него вовремя простые прохожие, его просто бы убили. Дед лежал две недели, не поднимаясь с кровати. Ему сильно поломали кости, поэтому он еле выжил. После этого случая у него навсегда отпала охота к "карманному" делу...
   Прошли на кухню. Хлопцы поставили на стол все, что у них было. Выпили, хорошо закусили, потом еще по несколько раз. Дед хоть и был старым, но водку пил, не уступая молодым. И когда он уже хорошо подвыпил, неожиданно спроси:
   -Хлопцы, а ведь вы же солдаты непростые?
   -В каком смысле? - удивленно спросил Иван.
   -Да, в простом. Вы что же думаете, если я стар, то выжил из ума? Откуда у вас это все? Я еще в прошлый раз заметил и обо всем догадался. Что солдаты вы настоящие - это видно и по сапогам, каблукам стертым, носкам поношенным. Это свидетельствует о постоянной ходьбе. И по одежде - у вас правая сторона гимнастерок потертая.
   -Ну, и что это означает? - спросил Иван.
   -А то и означает, что на этой стороне постоянно носят оружие, и то, что вы - воры отличные. Это же видно. Были бы плохими - это сейчас на столе не стояло бы, - а потом успокоил хлопцев, - да вы меня можете не бояться, я уже все равно одной ногой в могиле стою. Да и сдавать мне вас нет никакого смысла и желания. С вами я хоть перед смертью человеком поживу.
   Дед попросил Николая налить ему водки. Коля разлил всем водку по стаканам. Дед махнул сто пятьдесят грамм и с большой грустью в сердце рассказал наболевшую годами историю. Окончив свой рассказ, дед сказал:
   -Будьте, как дома, и на меня можете всегда положиться, в любой час дня и ночи.
   Потом дед посмотрел на Николая и сказал:
   -Вот у тебя, Коля, на лбу написано, что ты вор. А на тебя, Ваня, смотрю, и не могу понять: ты не вор, но и не простой человек.
   -Да, ладно тебе, дед, - перебил его догадки Иван, - давай лучше махнем на коня, а то нам уже пора уходить.
   Они выпили, переоделись. Иван, когда надевал форму, ему казалось, что на нем висит хомут, и этот хомут давит ему все тело. Хлопцы немного освежились, привели себя в порядок, взяли с собой, все, что нужно. Перед самой дверью дед спросил:
   -Хлопцы, а сколько вы уже прослужили? Много вам еще осталось?
   -Много, дедушка, - сказал Иван, - мы всего лишь месяц на службе. А зачем тебе?
   -Да, так спросил, - ответил дед.
   Хлопцы вышли из квартиры, дед закрыл за ними дверь.
   По дороге в часть Николай спросил у Ивана:
   -Слушай, Иван, что ты скажешь на счет деда? Что-то он мне не нравится.
   -Да успокойся ты, - оборвал его товарищ, - Зачем деду тебя сдавать? Он возле нас хоть поживет, как человек. Дед - человек неплохой, это сразу видно. Взять хотя бы то, как он залпом водку пьет. Даже я так не умею.
   Друзья пришли на место. Иван нашел лейтенанта, отдал ему папиросы и сотню деньгами. Тот был доволен.
   Спустя несколько дней хлопцы опять ушли в город. У деда переоделись. Дед явно был рад хлопцам. Уходя в город, они его предупредили:
   -Петр Васильевич, - сказал Иван, - мы к пяти часам будем, так что ждите.
   -А зачем вам я? У вас же свой ключ есть.
   Но Иван ничего ему на это не ответил.
   На этот раз на рынок сразу не пошли, а целый день гуляли по городу. От многочасовой ходьбы начали болеть ноги. Николай начал ныть:
   -Иван, какого черта мы почти целый день бродим по городу? Мы ведь, наверное, уже все сберкассы обошли.
   -Потом узнаешь? - ответил ему Иван.
   Только к четырем часам Иван остановился у одной сберкассы, что была на краю города. Зашли во внутрь, осмотрелись. Было уже около пяти, когда друзья вышли на улицу. Через сто метров остановились, долго стояли и курили. Около шести Николай спросил товарища:
   -Ваня, время-то уже позднее, какого черта здесь торчим?
   -Да, ты прав, Колян, нам уже пора.
   Возвращаясь назад, зашли на рынок, быстро купили все, что надо. В магазинах хлопцы не делали покупок, так, как в то время для того, чтобы скупится в магазинах, нужно было простоять в очереди часа три, не меньше, а то и больше. У Ивана с Николаем не то, что не было время, а просто Иван жутко не любил стоять в очереди. Ему было лучше переплатить на рынке, чем полдня торчать в очереди и выслушивать дурацкие споры, кто встал раньше, а кто позже. И нередко при этих спорах учинялись драки, особенно были страшны женские. При такой драке женщин невозможно было остановить. Когда их начинали успокаивать, они набрасывались на тех, кто их растаскивал, при этом царапаясь, вцепившись в волосы, и страшно ругаясь.
   Иван с Николаем поднялись на второй этаж, Иван открыл дверь, друзья вошли в квартиру. Дед спросил:
   -Почему так долго, хлопцы? Вы же говорили, что вернетесь к пяти часам.
   -Да не вышло сегодня пораньше, - ответил Иван.
   Хлопцы отдали деду булку хлеба, быстро переоделись, взяли свое оружие, спустились со второго этажа, вышли из подъезда и направились в нужном направлении. Когда пришли в часть, лейтенант уже немного нервничал. Иван подошел к нему. Он сердито спросил:
   -Почему задержались? Время уже почти восемь. Пленных пора гнать в лагерь.
   -Не сердись ты, Андрюша, все в порядке. Мы же успели во время, - успокаивал его Иван.
   -А если бы не успели, с кого бы тогда спросили? - не унимался лейтенант, - Ты что, Иван, ты разве не понимаешь? Мне же трибунал за это пахнет. Еще раз такое повторится, - предупредил командир, - все, на этом ваши похождения закончатся.
   -Ну, извини, Андрей, ну чего ты? Все же ведь нормально.
   Иван отдал ему папиросы и деньги. Лейтенант сразу стал добрее, но вид у него все равно был взволнованный.
   После этого Иван с Николаем еще два раза ходили в город и от полудня до шести вечера торчали возле сберкассы. Коля был злой, как черт, при этом несколько раз спрашивая Ивана:
   -Зачем здесь торчать без дела?
   Но Иван ему спокойно ответил:
   -Потом узнаешь.
   И, наконец, они пришли к сберкассе третий раз. Сели неподалеку на лавочке, опять просидели полдня. В этот раз Николай вообще вышел из себя:
   -Слушай, Иван, или ты мне скажешь, зачем ты тут проторчали уже три дня, или я ухожу отсюда. Мне это уже надоело.
   Иван спокойно курил и ничего ему не отвечал, потом посмотрел на часы - было пять часов, когда прямо у двери сберкассы, в метрах пяти, остановилась машина. Из машины вышли двое - водитель и человек с папкой в руке. Оба были в кожанках с кобурою на боку. Коля начал что-то говорить Ивану, но тот его грубо оборвал:
   -Да тише ты сиди!
   Коля утих, видя, что Иван занервничал. А Иван сидел молча, не сводя глаз с дверей сберкассы. Ровно через полчаса оба мужчины вышли из сберкассы, каждый из них держал в руках по огромном брезентовом мешке. Они быстро прошли эти пару метров и сразу погрузили мешки в машину. Потом один сел в машину, а второй, по-видимому, водитель уселся за ним, хлопнув дверью. Машина тронулась и поехала в неизвестном направлении.
   Коля все это время наблюдал за Иваном. Когда машина ушла, Иван вдруг спросил:
   -Колян, а какой сегодня день?
   -Пятница.
   -Пятница, говоришь, - повторил Иван, раздумывая о чем-то, а потом резко встал и сказал, - пошли отсюда!
   По дороге Иван начал объяснять Николаю, зачем они здесь три дня торчали.
   -Значит так, Колян, слушай меня внимательно, - скоро мы будем брать эту сберкассу.
   Коля, как услышал это, аж рот открыл от удивления.
   -Как! Ведь там же охрана! - испугался такого поворота событий Николай.
   -Да не сцы ты, Николай. Там охраны нет, и не было. Мы с тобой, зачем по всему городу ходили и почти все сберкассы осмотрели? - и, не дождавшись ответа товарища, Иван добавил, - Эта сберкасса в самый раз будет. Здесь народу мало бывает, а после обеда вообще никого нет. Деньги забирают раз в неделю. Эту сберкассу, видно, никто еще не бомбил. Будем брать ее на следующей неделе.
   -Слушай, Ваня, - перебил товарища Николай, - мне что-то стремно.
   -Почему?
   -Сберкасса, все-таки
   -Ну и что?
   -Как, ну и что!? - не мог успокоиться Николай, - А если начнут стрелять?
   -Не бойся, Коля, все продумано. Они не успеют, можешь не бояться. Да успокойся ты, чего ты развылся, как баба, - перешел на строгий тон Иван, - тебе еще не надоело лазить по карманам? Ходим все по мелочи. А риск-то, какой? Ты забыл житный базар в Житомире? Если бы дед тогда не вступился, тебя бы просто убили. А из-за чего? Там в кошельке тогда было всего сорок рублей. А тут будет куда больше житомирского ломбарда. Сделаем делягу, тогда можно и завязать. Вообще, ты видел, Колян, какие они мешки выносили из сберкассы? Можешь себе представить, какая будет куча денег?
   -Да я представляю, какая будет куча денег, но мне наше дело кажется каким-то нереальным, - боязливо ответил Николай.
   -Да не бойся, Колян, дело стоящее. Если выгорит, все у нас будет хорошо.
   Так, за разговором хлопцы и не заметили, как очутились возле рынка. Тут купили все, что нужно. Зашли к деду, как всегда, переоделись, и уже собрались выходить из квартиры, как дед вдруг спросил:
   -Хлопцы, что это вы в последние дни все спешите? Хотя бы посидели, выпили, поговорили по душам, уважили старика.
   -Извините, Петр Васильевич, но нам, действительно, некогда. Мы спешим, время уже восьмой час. Позже поговорим, Петр Васильевич, я вам это обещаю, - сказал Иван деду на прощанье.
   -Ну, ладно, - согласился дед, - раз спешите, тогда идите с Богом, а то опоздаете.
   Хлопцы, как обычно, спустились быстро и, стараясь быть незаметными, выскользнули со двора. Пришли на место в часть, Иван, как обычно, отдал лейтенанту папиросы, деньги. Тот был доволен.
   На следующий день у дома, где они снимали квартиру, хлопцы, подметили машину, похожую на инкассаторскую. Она стояла просто на улице. Хлопцы немного потренировались. Коля должен был быстро попасть в машину на заднее место, так же ловко, как это делает скворец, залетая в свое гнездо, и при этом резко открыть заднюю дверь. Ивану - также, только на переднее сиденье. После нескольких попыток выходило все лучше. В итоге на последней попытке у Николая выходило намного лучше, чем у Ивана. Они бы еще продолжили, но внезапно из подъезда вышел шофер. Иван его вовремя заметил, и тренировки пришлось остановить.
   Время к пятнице тянулось долго и хлопцы, чтоб его ускорить, зачастили к деду и на рынок - сразу к деду, потом на рынок. Затарившись на рынке водкой и едой, хлопцы почти целыми днями просиживали у Петра Васильевича, при этом все время пили водку. Дед напивался от души, а его квартиранты - в меру. У Николая, конечно же, было желание выпить от души, но ему не давал Иван, который отдавал себе отчет в том, что может быть, если в части их увидят в стельку пьяными. Тогда погорят не только они, но больше всех - лейтенант. Хуже всего, их могут посадить на губу и их дело может накрыться, не совсем, а на время. Это точно. Но больше всего Иван не хотел подводить лейтенанта. Парень он был неплохой и Иван в некотором смысле его уважал.
   Один раз получилось так, что Иван отошел от стола на десять минут. Он зашел в комнату, чтобы проверить все ли на месте деньги. А когда вернулся на кухню, Николай с дедом сидели оба почти в стельку пьяные. Дед плакал, обнимая Николая, уже дарил ему свою квартиру. Коля тоже пустил слезу, говоря деду: "Ты - мой папа, я тебя уважаю и никуда от тебя не уйду, даже в часть больше не хочу идти, надоела мне эта армия".
   Иван прекрасно понимал, что это всего лишь пьяный бред. Но, зная, что через два часа нужно быть в части, Иван, не долго думая, взяв Колю за шиворот, затащил его в туалет, подверг его хорошей взбучке, после чего заставил его засунуть два пальца в глотку, чтобы немного поблевать. После этого и хороших водных процедур, Николай пришел в нормальное состояние. Когда же он почти отрезвел, хлопцы зашли в свою комнату, чтобы переодеться в форму. Иван спросил Николая.
   -Колян, ты себя уже хорошо чувствуешь? Хорошо отрезвел? Голова хорошо соображает?
   -Да, - ответил Коля.
   -Тогда слушай, что я тебе скажу. Еще раз так напьешься, то я тебя буду бить.
   Коля сразу вытаращил на Ивана глаза.
   -Это почему и за что?
   -А за то, что ты подставляешь лейтенанта. Если его уберут, то где гарантия, что у нас будет такой же сговорчивый ротный? Ты что, не понимаешь, что ты из-за водки ставишь все наше дело под угрозу. Все сорвется, и будешь ты потом еще долго шарить по карманам. Только, разумеется, после армии, а пока три года будешь жрать вонючий суп с червями, похожий на тюремную баланду, или хлеб из которого можно пули отливать в ружья.
   Коля слушал молча, не возражая, а когда они уже переоделись, Николай заговорил:
   -Ну, ладно, Ванек, четы? Ну, с кем не бывает? Больше этого не будет. Ну, хочешь, ударь меня, если тебе от этого станет легче.
   На этом их разговор окончился. Хлопцы вышли из квартиры. На этот раз дед их не провожал, потому, как давно спал в отключке. Они быстренько спустились вниз и направились в часть.
   Лейтенант сразу заметил обрюзгшее лицо Николая, но, видя, что он трезвый, сказал Ивану:
   -Что бы такой вид у него был в последний раз, иначе я его сам на губу посажу во избежание своих неприятностей.
   Иван, кроме папирос, отдал лейтенанту еще сто с полтиной рублей. Лейтенанта это сразу переменило. Он только предупредил:
   -Чтобы в части меньше кому на глаза попадался, - при этом отдал приказ строить всех паленных.
   И вот наступила пятница. Число хоть и было тринадцатое, но на редкость выдалось удачливым.
   Иван подошел к лейтенанту, как всегда, без проблем.
   -Только смотри, - предупредил он Ивана, - чтобы друг твой был в порядке.
   -Все будет отлично, Андрюша, - заверил Иван, - то был первый и в последний раз.
   -Надеюсь, - сказал ротный.
   Хлопцы пришли к деду. Иван открыл дверь ключом, они вошли. Дед сидел на кухне за столом.
   -Здравствуйте, Петр Васильевич! - поздоровался Иван.
   -Здравствуйте, хлопцы, - ответил дед.
   У деда был такой вид, как будто его целый день держали где-то в бочке и только что выпустили. На столе был обычный бардак после пьянки. Стояло несколько недопитых бутылок водки, окурки валялись по всей кухне. Дед сидел на стуле, в руке он держал стакан с водкой. Хоть дед и был с лишком стар и после хорошей попойки, но рука у него не тряслась.
   -Хлопцы, идите, вместе похмелимся. Вместе легче пойдет, а то я сам как-то не могу, - приглашая, попросил он ребят.
   -Спасибо, Петр Васильевич, за приглашение, но нам сегодня некогда.
   Коля уже хотел идти, но Иван его резко тормознул:
   -Даже и не думай!
   Они зашли в свою комнату, переоделись в гражданское. Иван вернулся к деду, сидящему за столом. Он взял недопитую бутылку водки и засунул ее за пояс.
   -Ну, ты, Васильевич, не скучай без нас.
   -А когда вы будете? - поинтересовался дед.
   -Как обычно, - ответил Иван.
   Они вышли с квартиры, двигались, не спеша, будучи в гражданской одежде. На них никто из военных не обращал внимание. Так они проходили целый день по городу. Иван посмотрел на часы, времени было около четырех.
   -Все! - сказал он Николаю и они, ускорив шаг, направились к задуманному месту.
   Пришли к сберкассе. Иван опять посмотрел на часы. Время еще оставалось. Он спросил у Николая:
   -Коля, ты все хорошо запомнил? Ничего не забыл?
   -Да, нет, - ответил Николай.
   -Смотри, - сказал Иван, - ты должен все хорошо помнить, как отче наш. Допустишь малейшую глупость, все - нам крышка. В лучшем случае - лет так по десять, а то и больше дадут.
   Но им везло. Пошел мелкий затяжной дождь, и людей на улице вообще не было. Только изредка проходили прохожие под зонтами. Хлопцы стояли под деревом и уже почти промокли, как вдруг завизжали тормоза. Машина марки "Мерседес-бенц" стала у самих дверей сберкассы. Двое мужчин в кожанках вошли в помещение. У хлопцев сильнее застучали сердца. Иван посмотрел на Колю:
   -Не сцы, Колян, главное все сделать быстро и без шума.
   Иван вытащил из-за пояса недопитую бутылку с водкой.
   -Ну, что, - сказал он Николаю, - махнем по сто грамм? И не спеша, полетит наша душа.
   Немного взболтнув водку, дернул грамм сто и дал бутылку Николаю
   -На, выпей немного.
   Коля выпил. Иван взял оставшуюся водку, облил одежду сначала Николая, а потом свою.
   -Это зачем? - в недоумении спросил Николай.
   -Сделаем вид, будто мы пьяные. Так на нас вообще внимания не обратят, а если и обратят, то подумают, что пьяницы. Понял?
   -Это ты неплохо придумал, - заметил Николай.
   Иван опять посмотрел на часы.
   -Пора! - сказал он Николаю.
   Товарищи стали лицом друг к другу, проверили пистолеты. Все было в порядке, барабаны были полными. Они обнялись.
   -Пошли, Колян! - сказал Иван. Медленно, шатаясь, они подходили к машине. В трех метрах от нее они увидели, как открылась дверь сберкассы. Вышло двое мужчин, держа в руках мешки. Но на этот раз не по два, как в прошлый, а по одному большому. Они не обращали на пьяных прохожих никакого внимания. Все было, как и в прошлый раз: первый мужчина открыл заднюю дверь, бросил мешок, второй подал ему следующий мешок, он его бросил в машину, открыл дверь. Только он сел, Иван, толкая рукой Николая, сказал:
   -Быстро!
   Все произошло машинально. Инкассатор с водителем ничего не успели и понять, как хлопцы одним мгновеньем оказались в машине. Сунули пистолеты каждому в живот.
   -Трогай! - приказал Иван водителю, - А не то убьем обоих прямо здесь.
   Водитель от неожиданности и испугу дрожащей рукой повернул ключ зажигания, запустив мотор. Машина медленно тронулась.
   -Езжай, как обычно: не быстро и не медленно, - приказывал Иван, - если заметим, что будешь чудить, пришьем обоих. Все ясно?
   -Да, - ответил шофер.
   Водитель начал просить:
   -Ребята, я сделаю все, что вы скажете, только не убивайте. У меня двое малых детей.
   Инкассатор сначала сидел молча, потом заговорил:
   -Хлопцы, вы, наверное, с ума сошли, если думаете, что вам это наглое ограбление просто так с рук сойдет. Если так, то вы глубоко ошибаетесь.
   -Коля, - сказал Иван, - заткни ему глотку.
   Николай ударил инкассатора рукояткой пистолета и тот заткнулся.
   -А ты, - обратился строго Иван к водителю, - давай езжай за город, - и пригрозил ему пистолетом.
   Выехали за город, а потом проехали еще километров пять. С левой стороны была едва заметна дорога, заросшая травой и папоротником. Видно было, что по ней давно никто не ездил. Иван приказал шоферу свернуть на нее. Водитель, притормозив машину, свернул на заросшую дорогу. Машина тихо шла в глубь леса дорогою, похожею на тропу. Проехав не более двух километров, Иван приказал шоферу остановиться. Заранее разоружив водителя и инкассатора, Иван грубо приказал обоим выйти из машины.
   -Колян, посмотри, что там, в мешке, - попросил Иван Николая, а сам в это время держал на прицеле двоих.
   -Все в порядке, - посмотрев в мешок, отозвался Николай.
   Шофер начал просится:
   -Хлопцы, не убивайте, пощадите, у меня двое детей. Я никому не скажу.
   -Хорошо, - остановил Иван его мольбы, - А что ты ментам скажешь, когда мы тебя живого отпустим?
   Водитель молчал, но заговорил инкассатор:
   -Хлопцы, берите деньги и уходите. Мы вас опишем совсем по-другому. Там, в мешках, почти три миллиона. Вам на двоих надолго этого хватит.
   -Да я бы с радостью оставил вас живыми, - сказал Иван, - но у меня нет никакой гарантии, что вы сделаете все, как говорите.
   Сразу прозвучало четыре выстрела. Оба мужика упали. Хлопцы быстро затащили их подальше от дороги. В машине, под сидением, лежала саперская лопата. Коля ее сразу отыскал.
   Оба трупа зарыли как-нибудь, чтобы только звери не съели. Иван посмотрел на часы - было половина шестого.
   -Колян, у нас всего полтора часа, максимум два. Нужно где-то хорошо спрятать деньги, - сказал Иван.
   Они побросали в машину деньги, лопату сели в машину завели мотор. Хлопцы выехали на главную дорогу. Проехав в противоположную сторону несколько километров, они опять свернули в лес. Остановились, вытащили из машины мешки, развязали их. Иван с Николаем смотрели то на деньги, то друг на друга.
   -Ну, что Колян, как тебе это зрелище нравится?
   Коля молча смотрел на деньги, как будто онемел.
   -Все, хватит глазеть! Бери мешки, пошли за мной!
   -Куда? - спросил Коля.
   -Прятать, куда же еще.
   Иван сосчитал десять шагов на север.
   -Здесь, под деревом, рой!
   Коля в течение пяти минут вырыл яму. Деньги были спрятаны так, что комар носа не подточит.
   Хлопцы сели в машину, выехали из лесу и направились в город. Только подъехали с другой стороны. У самого города остановились. Иван взял платок и вытер все, где могли остаться его отпечатки. Заставил сделать это и Николая. После этого, оставив машину и перейдя на другую сторону дороги, хлопцы спокойно ушли к деду.
   Двигаясь уже спокойно по городу, Иван снова посмотрел на часы
   -Слышишь, Колян, нам на все про все хватит двадцать пять минут, - и похвалил товарища, - а ты молодец, не растерялся. А теперь давай, Коля, прибавим шаг.
   Через полчаса они были уже у деда в квартире. Иван посмотрел в комнату деда. Тот по-видимому спал пьяный. Товарищи быстро переоделись, вышли из квартиры, как обычно, стараясь быть незамеченными. Проскользнули со двора.
   Пришли в часть. Иван сразу подошел к лейтенанту. Только на этот раз папирос не было. Иван ему просто отдал деньги, на сотню больше, чем обычно. Лейтенант все равно был доволен.
   К деду не являлись два дня, только для того, чтобы он не пил, а то в последние дни он сильно поддавал.
   Иван опять подошел к лейтенанту, как обычно, договорившись с ним об отлучке. Иван с Николаем пошли к деду. Дед, услышав скрип в дверях, сразу догадался, кто пришел, и вышел встретить хлопцев. Увидев своих квартирантов, он радостно поприветствовал их.
   -Почему вас так долго не было? - спросил дед, - я уже аж переживать начал за вас, думал, не случилось ли чего худого.
   -Да, нет, все в порядке, Петр Васильевич, просто не получалось вырваться, больно уж наш ротный сердитый, - соврал Иван.
   -А какие у вас сегодня планы? Есть время? Или опять уйдете по делам и, наверное, вернетесь поздно? - расспрашивал дед
   -Вы меня, конечно, извините, Петр Васильевич, но почему это вы спрашиваете?
   Деду после такого Иванова вопроса неловко стало.
   -Да, я просто, - извиняясь, сказал дед, - мне же одному скучно, хочется с вами посидеть, поболтать по душам. Не сердитесь, ребята, у меня и в помыслах не было ничего плохого.
   -Да ладно вам, Петр Васильевич, не переживайте. Мы сегодня у вас побудем. Сейчас только на рынок сходим и вскоре вернемся.
   Коля с Иваном зашли в свою комнату, переоделись, вышли из квартиры и пошли на рынок.
   Как всегда, на рынке бродили по торговым рядам.
   -Коля, - спросил вдруг Иван, - а че это мы бродим по рынку?
   -Не знаю, - ответил товарищ.
   -Так, давай возьмем все, что надо, - скал Иван, - и пойдем отсюда. О старой жизни, кажется, нужно забывать.
   Товарищи направились к знакомой уже давно бабке, которая продает семечки и водку. Подойдя к бабке, поздоровались.
   -Сколько вы сегодня будете брать?
   -Как обычно, - ответил Иван.
   -А вы, хлопцы, знаете, что водка подорожала? - неожиданно сказала бабка.
   -И по чем? - спросил Николай.
   -Сто пятьдесят, деточки, - произнесла ласковым голосом бабуля.
   -Бабушка, ты че с ума сошла? На полтинник сразу цену подняла, - возмущался Иван.
   -Почему - сразу? Это просто вас не было здесь почти неделю. И незачем обзываться, - обиделась бабуля, - не хотите - не берите.
   -Ну, ладно, давай уже, не сердись, мамочка.
   -Сколько? - спросила бабка.
   -Как обычно, - ответил Иван.
   Хлопцы взяли водку, еще раз обошли рынок, взяли продуктов, а потом направились на квартиру.
   По дороге им встретился обычный человек. На вид ему было лет пятьдесят. На нем был строгий костюм, шляпа. Пиджак был расстегнут, и на жилетке блестела цепочка от часов. На первый взгляд это был обычный интеллигент. Проходя мимо, Николай резко подошел к нему и начал его обнимать, приговаривая:
   -Здравствуй, дядя Саша! Сколько лет я тебя не видел! Как поживаешь? - Николай продолжал его обнимать, тормоша и при этом нести всякую чушь.
   Незнакомец с перепугу начал отталкивать Николая, говоря:
   -Что вы, молодой человек, вы обознались, я вас в первый раз вижу, отцепитесь. У меня даже и племянников нет.
   Коля вдруг резко остановился, посмотрел этому человеку в лицо, помолчал несколько секунд, а потом сказал:
   -Да не может быть! А как вы похожи на моего дядю. Боже мой! Неужели я обознался!
   Николай извинился, и они разошлись.
   Иван стоял в нескольких метрах от них и наблюдал всю эту картину, думал про себя, заранее зная, чем кончится вся эта "обознанка" : "Вот сучек, мало ему денег, так он еще и на кошелек пожадничал, - сердито размышлял Иван, - ну, вор и есть вор, и это у него навсегда".
   Николай подошел к Ивану с радостной мордой.
   -Ну, что, доволен? - спросил его зло Иван, - Зачем тебе нужен этого простого мужика кошелек?
   -А мне его кошелек вовсе не нужен, - Николай достал из кармана карманные часы, - мне его часы понравились, да у меня, как раз, и часов нету, - довольно ответил Коля.
   Иван посмотрел на него и на часы недовольным взглядом. Николай, видя выражение его лица, уже заранее знал, что он скажет.
   -Ну, чего ты, Иван, что ж мне теперь догнать этого мужика и извинится?
   -Да нет, - ответил Иван, - догонять его не надо и отдавать - тоже. Идем отсюда побыстрей, а то мужик сейчас увидит, что нет часов, подымет шум, а нам только милиции не хватало.
   Хлопцы шли, прибавив шаг. Иван опять начал строго говорить:
   -Коля, чтоб это было в последний раз. Я тебя не пойму, Колян, тебе, что денег мало? Скажи мне, зачем тебе еще и это? Тебе что, нравится просто так делать такие пакости? Ты что не понимаешь, что вот от такой мелочи мы можем погореть. Представляешь, если б он начал орать во всю глотку, что его ограбили. Сейчас уже б была милиция, потребовали б у нас документы. Ты хоть представляешь, что могло б потом произойти? И не только с нами, а даже с лейтенантом. Ну, чего ты молчишь? - грубо спрашивал Иван.
   Но Коля шел молча, не отвечая ни слова.
   -Представляешь Коля, - продолжал Иван, - из-за каких то сраных часов могло бы все пойти прахом.
   -Почему сраных? - заговорил Николай, - Это же серебро. Не веришь? На, посмотри.
   -Ну, дурак дураком, - ругался Иван, - я не пойму, Колян, когда у тебя мозги будут работать? Значит так, говорю тебе серьезно - кончай ты с этой хренью. Если еще раз запорешь ситуацию просто так, от нечего делать, я тебе башку твою глупую, набитую опилками, набью так, что тебе надолго не захочется лазить по карманам. Ты меня хорошо понял? - грубо спросил Иван.
   -Да, все ясно, - ответил Николай, - только не надо так больше орать.
   -На тебя не орать, Колян, надо, тебя учить еще надо и при этом бить, чтоб ты понял раз и навсегда, что жадность и глупость губят фраеров, таких вот, как ты безголовых. Значит, я думаю, что ты меня хорошо понял! - грубо сказал Николаю Иван.
   Коля знал жесткий характер Ивана, также знал, что он дважды объяснять не будет. Знал, что если начнет бить, то будет очень больно, и бить будет до тех пор, пока ему это не надоест.
   -Ну, все, Ваня, я тебе обещаю, что больше это не повторится. Ну, хочешь, я эти часы сейчас выброшу? - спросил Николай Ивана.
   -Выбрасывать, конечно, теперь не надо, как говорится, после боя кулаками не машут. Лучше подарить их старику, когда придем. Часы-то, паленные все равно, а к старику все равно никто не прицепится. Да и он будет рад подарку. Все равно дед из квартиры неделями не выходит.
   -Да, ты, как всегда прав, - согласился Николай, - а я уже хотел их выбросить.
   Вскоре хлопцы стояли на площадке второго этажа. Иван открыл дверь дедовой квартиры. Когда вошли, увидели, что дед сидит на кухне, пуская дым. Дед завидев квартирантов, сразу повеселел.
   -О, ребята, как я вам рад! Вы сегодня раненько пришли, наверное, дел сегодня больше никаких у вас нет.
   Хлопцы прошли на кухню, поставили на стол водку и все, что было съестное. Когда дед увидел водку, его настроение заметно улучшилось, глаза при этом загорелись. Иван, смотря на старика, подумал про себя: "Дед сегодня опять нагрузится до отказа. В том, что он стал так много пить, виноваты мы, но все же мы ему нахально водку в горло не заливаем. Пет он сам, по собственному желанию".
   Коля разлил всем по стаканам водку. Выпили, хорошо закусили. И так Коля наливал несколько раз, после третьего стакана деда начало нести. Он опять начал хлопцев сильно уважать. Колю уже называл сыном, и уже представлял в своей квартире невестку и нескольких внуков. Но Ивану дед нравился за то, что был всегда спокоен. В пьянке он не буйствовал. Если уже валится со стула, то всегда просил, чтоб хлопцы его доставили до койки. Он ложился, спокойно и быстро засыпал.
   На этот раз он был в хорошем настроении и очень весел, рассказывал веселые анекдоты и водку пил, как лошадь воду из ведра. Коля еще раз налил водки.
   -Давайте выпьем, дедушка за вас, - предложил он сидящей компании, - и у нас сегодня для вас, Петр Васильевич, есть подарок.
   Николай достал часы из кармана, нажал на кнопочку, крышка часов открылась, прозвучал тихонький малиновый звук.
   -Это вам в знак нашего уважения, - протягивая часы деду, сказал Николай.
   Дед взял часы в руку, поднес их к уху, немного послушав, сказал:
   -Спасибо, хлопцы, я вам за все очень благодарен.
   -Да не за что, Васильевич, - сказал Иван, - носите на здоровье.
   Дед еще раз поблагодарил и залпом махнул полстакана водки.
   Дед - молодец, хоть и старый был, но водку пил почти целый день и держался хорошо. Уже хлопцев поджимало время, часы показывали, что скоро шесть.
   -Все, Колян, нам пора! - сказал Иван.
   Они встали из-за стола. Пошли в свою комнату переодеться. Быстро надели военную форму и в скорости уже шли на легком фуршете по проспекту, куда нужно. Хлопцы уже привыкли к таким возвращениям, и им казалось, будто они идут не пленных гнать в лагерь, а потом в часть, а к себе домой.
   Когда пришли, лейтенант, заметив, что хлопцы слегка под фуршетом, подошел с недовольным лицом.
   -Так, ребята, - сказал он, обращаясь в первую очередь к Ивану, - что это такое? Почему явились выпившие.
   -Сегодня был повод, - ответил Иван.
   -Надеюсь, серьезный? - допытывался лейтенант.
   -Конечно, Андрюша, серьезный, - сказал ему Иван.
   Они пошли за первый попавшийся угол. Иван отдал ему папиросы, на этот раз вместо денег дал ему большой кусок сала. Лейтенант, увидев сало, а его было больше килограмма, сразу забыл о том, что хлопцы пришли выпившие. Вид у него стал такой довольный, как у детей, стоявших на новый год под елкой и получивших от Деда Мороза со Снегурочкой подарки. Лейтенант немного помолчал, не веря своим глазам, потом заговорил. Вот за это, Ванек, огромное спасибо. Я уже забыл, когда такое добро в руках держал. Спасибо тебе еще раз, Ваня. Откуда такое добро? - спросил лейтенант.
   -Ну, это, Андрюша, мои заботы. Ты главное веди себя хорошо, так как и вел, и все будет отлично, - сказал ему Иван.
   Лейтенант был, конечно, не дурак и временами догадывался, что пацаны закручивают какие-то дела. Спросить у них он не осмеливался, но и поделать ничего с этим не мог. Все уже зашло слишком далеко. Хлопцы гуляли больше месяца по городу, что они творят - он не знал. Но он точно знал одно, случись что с хлопцами, и они укажут на него, и выяснится, что он их сам отпускал в город, да еще получал от них все, даже водку и деньги, - тогда их просто посадят на долгий срок, а его военный трибунал просто приговорит к расстрелу, как врага народа. Поэтому лейтенант закрывал глаза на все, даже на то, что хлопцы приходили пьяными. Он только молил Бога, чтоб его побыстрей перевели в другую часть, поэтому лейтенант неоднократно писал рапорты командиру части, ссылаясь на то, что он, мол, боевой офицер, и не его это дело охранять пленных немцев. И вообще, ему не место в стройбате. Но ему всегда отказывали, мотивируя тем, что сейчас не время выбирать место службы, и что приказы не обсуждаются, а выполняются. И если командование его сюда назначило, так это так нужно.
   На следующий день лейтенант написал еще один рапорт о переводе и сам лично понес его командиру части. Подойдя к кабинету, он постучал в дверь. Из кабинета послышался голос:
   -Войдите!
   Лейтенант вошел.
   -Здравия желаю, товарищ командир! Разрешите обратиться?
   -Обращайтесь! - сказал командир.
   Лейтенант положил рапорт на стол. Командир части был в звании полковника. Ростом был высок, худощав. Хоть и прошел всю страшную войну, на нем не было ни одной седой волосинки. И по нему было видно, что характер он имел жесткий.
   Он взял рапорт, внимательно его прочитал, потом встал со стула и начал говорить грубым голосом:
   -Послушайте, товарищ лейтенант, сколько вам можно уже отказывать в ваших детских просьбах? Что это такое? Что это за детский сад? Здесь - не хочу, а здесь - хочу. Вы молоды и, наверное, еще не поняли, что это армия, и что приказ командира тут выполняется беспрекословно и без всяких вопросов. Ну, как вы не можете понять, что сейчас страна переживает худшие времена после страшной войны. Сейчас всем плохо, а не только вам одному. Еще один такой рапорт, и я отдам распоряжение о вашем аресте на трое суток.
   Лейтенант хотел возразить, но полковник его резко оборвал.
   -Отставить! - грубо крикнул он, - Кругом марш!
   Лейтенант обернулся.
   -Вы свободны, - сказал ему полковник.
   После такой оплеухи у полковника, лейтенанту надолго перехотелось писать рапорты о переводе. Он вышел на улицу, закурил. Начал про себя размышлять: "Да черт с ним, с этим полковником и с этими двумя бандюганами. Что будет, то и будет. Что ж мне теперь из-за них руки на себя накладывать? Да, нет, делать я этого не буду!" Он плюнул от злости и пошел за своими солдатами. Время поджимало, уже давненько нужно было гнать пленных на работу.
   Служба шла у хлопцев хорошо. Они, как обычно, ходили в город. После случая с часами Николай больше по карманам не лазил, и не потому, что боялся Ивана, что тот его побьет, а просто не за чем было, денег и так хватало. Петр Васильевич был доволен: житуха у него настала неплохая, словно у Христа за пазухой. За это время, пока у него были хлопцы на квартире, он имел все - ел, пил, все, что можно было купить на рынке в то страшное голодное время сорок седьмого года. И за то, что ему выпала судьба иметь таких квартирантов, он всегда благодарил бога.
   И вот однажды утром Петр Васильевич поднялся с постели, глянул в окошко. Солнце поднималось, погода была летней, очень хорошей. Поставив чайник на примус, он услышал какой-то шорох у входной двери. Заранее зная, что это хлопцы, он радостно про себя подумал: "Легкий на помине, как раз к чаю". Чайник почти доходил до кипения. Дед громко заговорил:
   -Проходите, хлопцы, вы, как раз, к чаю. Дед обернулся и испугался. Перед ним стояло двое парней. У одного в руке была фомка, а у второго - нож. Лет им было по двадцать, не больше. Ростом оба были среднего одинакового и одеты - тоже: широкие черные брюки, лаковые туфли. Парни были худощавые, в серых рубахах. У одного на лице был хорошо заметен шрам на всю правую щеку в виде подковы. Это были обычные домушники, они, по-видимому, заметили, что дед частенько покупает на рынке продукты, вычислили без особого труда, где живет, проследив за ним до самого дома. Они решили выставить его квартиру, прикинув: если дед по три раза на неделю покупает продукты и довольно хорошие сумки, значит, у него есть деньги. Они вошли в квартиру, ничего не боясь и зная, что дед стар и живет один. Дед робко спросил:
   -Вы кто, детки? Что вам нужно и вообще, как вы сюда попали? - не дождавшись ответа, хозяин квартиры начал выступать против взломщиков, - А ну быстро, убирайтесь отсюда, пока мои сыны не вернулись. Тогда они быстро вам ноги переломают.
   Но воришек это не испугало, они прекрасно знали, что никто сейчас в квартиру не войдет, по крайней мере, в течение часа.
   -Слушай, ты, пень старый, - нагло сказал один из воров, - быстро давай деньги!
   А второй вытащил из-под рубахи торбу, вытряхнул ее и пошел шарить по квартире. Дед сначала при появлении нежданных гостей испугался, но потом осмелел.
   -Ты что, шкет! - начал выступать дед на вора, зная, что они так просто не уйдут, - Ты к кому залез? Твой отец, сосунок, еще пешком под стол ходил, когда я уже срок мотал из-за таких козлов, как ты.
   Потом, осмелев совсем, дед схватил из примуса чайник закипевшей воды и опустил его прямо на вора. Вор такого поворота событий просто не ожидал. Чайник ударился об затылок, крышка слетела и кипяченая вода фонтаном брызнула на вора. Он хоть и закрыл лицо рукой, но горячая вода уже сделала свое дело. От боли вор завыл, скрепя зубами и крутясь на одном месте волчком. Дед, не теряясь, схватил на столе большой кухонный нож и не раздумывая, ударил ним ошпаренного прямо посередь головы в темя. Смерть наступила мгновенно. Вор свалился на пол, не произнося ни единого звука. Надо признать, что не смотря на возраст, рука у деда была крепкая, и к тому же он имел холодное сердце. Не растерявшись ни на секунду, дед вытащил нож из головы вора, вытер лезвие об его же рубаху, и тихонько пошел искать второго.
   Второй вор, ничего не боясь, зная, что дед стар и сопротивляться не будет, спокойно запихивал вещи в мешок, стоя у шифоньера. Старик тихо подошел к вору со спины с большой обидой и злостью, и заговорил:
   -Что ты, сука, делаешь? Это же вещи моих детей!
   Вор резво обернулся и видел перед собой деда с ножом в руке. В испуге он опустил руку на пол за фомкой, но старик его опередил, ударив ножом в грудь. Вор схватился рукой за нож , чтобы его вытащить, но дед его сам вытащил и еще раз ударил, как и первого, в центр головы. Парень мгновенно скончался. Дед немного постоял над ним, потом вытащил нож из головы и бросил его возле трупа.
   После этой кровавой бойни дед пошел на кухню, открыл шкаф взял бутылку водки. Он смотрел на молодого парня, лежащего в луже крови, и ему, было, искренне жаль его. Но дед понимал, что если б он оплошал или расстерялся, они бы его убили, и не просто убили, а перед этим наверняка б пытали. Может у его хлопцев и были деньги, но дед этого не знал. Он с первого дня сдачи квартиры в наем, к квартирантам в комнату без них не входил
   Петр Васильевич выпил граненый стакан водки. Немного постояв над трупом, решил: "Надо убрать в квартире". О милиции он даже и не думал. Дед знал, что менты этого все равно не поймут, и что правосудие будет ни на его стороне. За такие два убийства, да еще и вспомнят о прошлом сроке, ему пахло легко червонец, а такой срок дед вряд ли бы выдержал. В то суровое время он даже и полгода не протянул бы. И Петр Васильевич решил это дело похоронить навсегда, надеясь на то, что хлопцы ему помогут избавиться от трупов.
   Дед налил себе еще стакан водки, махнул его залпом. Посидел на стуле немного, встал, взял труп за ноги и потащил его из кухни в ванную.
   В это время квартиранты подымались на второй этаж. Иван открыл уже знакомую дверь. Хлопцы вошли во внутрь. Квартира имела необычно длинный коридор. Они прошли коридором метров пять-шесть, где в конце находилась кухня, слева - ванная с туалетом по раздельности и шкаф высокий, до самого потолка, справа - одна и вторая комнаты одинаковые по размерам.
   Хлопцы вошли, закрыв за собой дверь, и замерли от ужасного зрелища, которое перед ними открылось. Хоть они и сами были не ангелы, и не раз устраивали кровавые картины, но и их поразила эта драма. Конечно, не лужа крови, и не вид трупа, а вид довольно пожилого человека.
   Дед, услышав стук дверей, бросил ноги мертвеца, обернулся к Ивану с Николаем лицом. А лицо у него было какого-то желто-зеленого цвета, рубаха на нем была убрана в брюки, ее рукава закачены выше локтей, руки по локти все в крови. Петр Васильевич стоял молча, ничего не говоря. Хлопцы тоже немного помолчали, тишину прервал Иван:
   -Васильевич, что это такое, твою в гроба мать? Ты что это учудил? Неужто задумал на старости лет людей есть? Ты что, голодаешь? Так, вроде бы, у тебя из съестного все есть.
   -Что ты несешь, Иван? - пришел в себя от этих слов старик, - Какое еще людоедство? Это обычные домушники.
   Дед довольно спокойно рассказал хлопцам обо всем, что произошло, в конце грубо выговорился:
   -Ну, скажите, хлопцы, на хрена мне это блядство нужно на старости лет?
   -Да, не переживай ты, Васильевич, - успокаивал его Николай, - сейчас уберем здесь все, а ночью трупы отнесем и квартала три от дома выбросим. Вот и все. На тебя все равно никто не подумает.
   -Это уж точно, - поддержал Колю Иван, - сейчас люди с голоду умирают и властям до этого нет никакого дела, а за этих двоих уродов..., да кто будет искать их убийцу? Менты наоборот будут рады - им же меньше работы.
   А потом Иван заторопил деда:
   -Давай, Васильевич, бери ведра и дуй за водой, а то нам лишний раз рисоваться во дворе нет резона.
   Дед взял ведра и побежал за водой. Через два часа в квартире был такой порядок, которого еще долго не было бы, если бы не случай. Трупы бросили в ванну, залив водой.
   -Все, пускай так и лежат часов до десяти, - сказал Иван, закрыв в ванную дверь.
   Хлопцы переоделись и, как обычно, пошли в город, на рынок. Взяли еды, водки и быстро вернулись к деду. Тот сидел на кухне и спокойно пил чай. Хлопцы подошли к нему, поставили на стол водку и положили закуску. Присели возле старика. Коля всем налил, выпили, хорошо закусили. Завязался разговор. Дед просил Ивана с Николаем:
   -Ребята, Бога ради, помогите мне, век этого не забуду. Ну, не было у меня выбора, поймите, если бы не я их, так они бы меня. Помогите, ребята, избавиться от них, а я вам за это квартиру отдам. Я один, у меня все равно никого нету, а вы мне как сыновья родные.
   -Ну, ладно тебе, Васильевич, хватит, - остановил его Иван, - ну, что ты развылся, поможем мы тебе. Не бросать же старика в беде. А квартира нам твоя не нужна, - Иван посмотрел на Николая и спросил у него, - Правильно я говорю?
   -Да что за разговор? Сделаем мы, Васильевич, тебе уважение.
   Так за разговором и с двумя бутылками водки просидели целый день. Иван посмотрел на часы - время идти. По обычной привычке быстро не заметив как пришли в часть. Иван подошел к лейтенанту. Лицо у него было недовольное.
   -Чего это ты какой-то кислый, Андрюша?
   -Да так, Иван, - ушел от ответа лейтенант.
   Иван отдал ему деньги и папиросы, но командир все равно был хмурым. Иван снова его спросил:
   -Слушай, лейтенант, да что с тобой случилось?
   -Завтра нашу роту и еще две с пленными перебрасывают куда-то за город, в лес, в глушь какую-то.
   Представляешь, как нам там будет "хорошо"? - наконец-то ответил лейтенант
   Ивану.
   -Ну, и что, - равнодушно сказал Иван.
   -Как "ну и что"? Ты что, не знаешь, какие банды еще есть в лесах?
   -Слушай, лейтенант, че ты сцышь? Нас же там аж три роты будет. Кого ты боишься?
   -Да, дело вот в чем, Иван, эти сволочи в открытую в бой не вступают, а действуют ночью, с под тишка. Попробуй их в лесу найти, да еще и в таком, как здесь.
   Иван опять спросил лейтенанта:
   -Андрюша, а зачем нас туда вообще перебрасывают?
   -Точно не знаю, вроде какие-то фермы строить. Но пойми, Ваня, какие фермы могут строится в это голодное время. Только помалкивай, понял? Это между нами, - предупредил Ивана лейтенант, а сам пошел отдавать распоряжение о возвращении пленных в лагерь.
   После вечернего отбоя все быстро улеглись. Лишь Иван с Николаем в одежде, и даже не разувшись, уложились в постель. Подождав с часок и убедившись, что все в порядке и все спят, они подошли к дневальному.
   -Вы куда? - спросил тот, увидев их одетыми.
   Дневального звали Степаном. Он был длинный, как фитиль, а худой такой, что, казалось, вот-вот переломается напополам, или ветер его сдует.
   -Слушай, Степа, - сразу подошел к нему Иван, - тут дело вот какое. Хочешь пачку "Казбека" заработать?
   -Что это у вас за дело ночью в городе? - недовольно спросил дневальный.
   -Да понимаешь, Степа, мы сегодня с двумя барышнями договорились встретиться. Мы к к трем часам вернемся, - сказал Иван, - и ты б помолчал об этом, ни говори ничего ротному. А с нас причетается пачка "Казбека". Степан, будь человеком!
   -Ну, ладно, идите, только чтоб к трем часам были на месте, а то, если что, я вас не видел, и про папиросы не забудьте.
   -Да все будет в порядке, сказал ему Иван, - и он с Николаем по-быстрому вышли из казармы.
   В темноте быстро пробежав территорию части, перемахнули через забор. Немного пройдя, закурили.
   -НУ, что, Колян, теперь давай быстро в город. Все сейчас уже спят, кроме, конечно, таких, как мы.
   Они ускорили шаг. Вскоре были уже на месте, у деда. Зашли в квартиру, старик сидел при лампе и курил. Увидев хлопцев, обрадовался.
   -О, ребята, я уже думал, что вы не придете.
   -Так, давай, дед, быстро, - оборвал его любезности Иван.
   Зашли в ванную, вытащили трупы, положили их на отдельные одеяла, замотали. Хлопцы с легкостью бросили каждый себе на плечо. Дед впереди открыл дверь, и на перед побежал посмотреть нет ли кого в подъезде или во дворе. В скорее вернулся запыхаясь сообщил парням. Все в порядке нету никого, тишина как в могиле во дворе ни единой души. Ну, дети идите с богом. Когда Иван с Николаем уже вышли за дверь, старик тихонько прошептал:
   -Вот, блядь, одеяла жалко, почти новые, - и тихо закрыл за хлопцами дверь.
   Ребята тихо вышли из дому. Ночь была темная, тихая. Освещения в городе в то время вообще не было.
   Хлопцы несли трупы без особого риска и страха, заранее приглядев в нескольких кварталах полу разбитый дом. Они зашли в этот дом, бросили трупы на землю. Прятать не стали.
   -Так, дергаем отсюда.
   Идя уже по дороге в часть, Иван спросил:
   -Колян, ты слышал, что сказал дед, когда мы из квартиры выходили?
   -Нет, а что он сказал?
   -Он сказал, что ему жалко одеял. Ты представляешь! А червонец получить - не жалко. Уникальный он все-таки дедок.
   Хлопцы подошли к части, также перемахнули с легкостью через забор. Быстро и незаметно пробежали через всю часть в казарму. Зашли тихо. Дневальный спал, сидя на стуле. Они тихо прошли мимо него к своим кроватям и также тихо улеглись спать.
   Утром Иван отдал Степану папиросы, за которые он был очень рад.
   -Знаешь что, Иван, - сказал Степан, - за такие папиросы можете каждую ночь ходить, только, чтоб было все в порядку.
  
   Шел третий месяц службы Ивана с Николаем. И вот двадцатого июля тысяча девятьсот сорок седьмого года половину их охранного батальона перебросили под Гродно, в нескольких километрах от города, в район Борщовичи. В конце тысяча девятьсот сорок пятого года после окончательной победы над немецкими захватчиками, после освобождения всей Европы, где-то со стороны Западной Европы, а точнее из гор Чехии в Гродно пришел военизированный состав. Он отличался тем, что в нем не было ни оружия, ни людей, ни продовольствия, и никаких секретных или засекреченных документов или архивов. В этом составе был племенной скот - быки, коровы, лошади и свиньи. Крупного рогатого скота насчитывалось около ста голов, лошадей - около ста голов и свиней столько же. И потому, как во время войны Белоруссия пострадала больше всех Советских республик, Ставкой было принято решение направить этот скот в эту республику для осеменения и размножения. Этот район во время войны пострадал меньше всех, в нем целыми и невредимыми остались коровники и даже бойня с ветлечебницей.
   Скот этот охранялся и днем, и ночью. Охраняло его несколько рот. Здесь были врачи, фельдшера, осеминители, в общем, весь персонал, который нужен.
   Семена всех животных расходились по всему Советскому Союзу и даже за его приделы. Были специальные бойщики - мастера своего дела и, конечно, пастухи - также спецы своего дела. Ведь нужно было не просто выгнать скот в поле - пятьдесят голов племенных быков, весом минимум тонна - нужно было удержать это стадо, потом его пригнать и каждого привязать к стойлу. Это были воистину мужественные и находчивые люди.
   Так же и с лошадьми. Жеребцы тоже опасны, когда начинают драться между собой. Тогда они становятся опаснее быков. Бык, когда взбесится, он гонится за человеком или другим существом, и для него это не жертва, а точка остановки. Он очень неповоротлив, и стоит свернуть в сторону на два шага, бык пролетит, не остановившись, как танк, остановится только в десяти метрах. Выберет себе новую точку и опять пойдет на поражение. За это время пройдет несколько минут, так что можно спрятаться или куда-то залезть, чтобы бык не достал человека. Бык, таким образом, некоторое время побродит и успокоится. Найдет себе корову и все, или пастух-мастер успокоит его своими методами. А вот жеребцы опаснее быков. Разозлить их невозможно. Бесятся они только тогда, когда начинают выяснять отношения между собой. Бойня между ними ужасная, куда быкам. Они бьют друг друга задними ногами так, что ломают друг другу ноги, ребра, грызутся, как дикие звери, вырывая клочья кожи с мясом, при этом сильный и выдержанный жеребец, даже хоть он и ростом будет меньше, останется победителем. Жалко и не выгодно терять хорошего жеребца - чистокровку, таких пород, как орловской, арабской, донской и других.
   Когда в страшную драку вступают лошади, остановить и разогнать их можно только, как и быков, начинают стрелять из охотничьих ружей, только, конечно, не дробью, жаканом или турбиной, а обычными холостыми патронами, то есть пыжом двенадцатого калибра. Три-четыре таких выстрела и любое животное стразу же успокаивалось, при этом особого вреда ему не наносилось, несколько опухших мест вскоре проходили, нужно было только правильно и в нужное место угодить, то есть быть метким, попросту - специалистом.
   Пленных гнали той же дорогой и в том же направлении, где были спрятаны награбленные деньги. Проходя мимо нужного поворота, Иван с особым вниманием посмотрел на знакомый поворот и про себя подумал: "Хоть одно неплохо".
   На месте были в три часа дня. Пленных было около двухсот человек, солдат около семидесяти человек с офицерами.
   Район, где расположилась воинская часть, был не очень большой - дворов пятьсот, но половина из них - сожжены, торчали только печи с дымарями, давно заросшие высоким бурьяном.
   Сразу всех выстроили и доходчиво объяснили, зачем они сюда прибыли, и что бдительность каждого солдата должна быть высокой, в случае уклонения от бдительности последствия были всем известны.
   Потом выстроили пленных. Все они хорошо знали русский язык. Им объяснили, что в первую очередь они будут сами себе строить жилье, и что они будут строить новые коровники, свинарники и конюшни для скота. Им сразу выдали инструменты и они занялись работой.
   За два года после окончания войны и пребывания здесь скота, стада животных значительно увеличились, и нужно было ставить дополнительные базы, некоторые вообще разобрать, а вместо них поставить новые. Поскольку пленных хватало только наполовину, из города для этих работ перебросили еще, здесь они были нужнее, потому, что в глубокую осень скот должен стоять по-зимнему, в базах.
   Солдат по несколько человек распределили по жилых домах. Теперь в этом районе у Ивана с Николаем днем и ночью всегда был один командир - их ротный лейтенант. И когда лейтенант начал распределять солдат по домам, Иван подошел к нему и сказал:
   -Слушай, лейтенант, а ты боялся. Да здесь будет не жизнь, а малина, лучше, чем в городе, только дай я сам нам хату выберу.
   Лейтенант сразу согласился, но предупредил Ивана:
   -Смотри, Иван, мое место на печи.
   -Да, где захочешь, - не возражал Иван.
   У самого края села, на отшибе, стояла одна хата, вроде, как на острове. Иван ее приметил, когда еще только в село входили. К этой хате Иван с Николаем и направились побыстрее, чтоб другие не заняли..
   Хата стояла одна, возле нее - небольшой сарай. Забора никакого не было. Иван осматривал ее, как покупатель кобылу на базаре.
   -Чего ты на нее так смотришь? - спросил Николай, - И зачем она нам на краю, почти в лесу, на отшибе.
   -Потом узнаешь, Колян.
   Они подошли к двери, постучали. Через мгновенье дверь открылась, и перед ними стоял старик лет семидесяти, не меньше, седой, с длинной седой бородой. В руке он держал берданку.
   -Че надо? - спросил он грубо.
   -Здравствуй, дед! А мы к тебе, - произнес Иван.
   -Какого хрена? Я вас не ждал, - опять грубо сказал дед.
   -А мы, дед, к тебе на постой, то есть, на квартиру.
   Дед вскипел:
   -Какая на хрен квартира? А ну пошли отсюда, псы смердявые, а не то, я сейчас сюда все село созову.
   Ивану это хамство деда надоело. Он снял автомат с плеча, передернул рамку, загнав патрон в казенную часть, при этом сказал:
   -Слушай ты, пень трухлявый, а ну брось берданку, не то я тебя сейчас, как фашистского недобитка, прямо в твоем доме положу!
   Дед испугался, сразу бросил берданку на порог. Коля подошел и забрал ее.
   -Ты что, дед, совсем одичал? Мы же к тебе прикомандированы. Попозже сюда наш командир с председателем сельсовета придут, - уже спокойно говорил Иван деду, - мы же солдаты, дед, глаза-то открой. Ты что, не видишь, мы же солдаты!
   -А кто вас знает, солдаты вы или бандиты.
   -Так мы же в форме.
   Дед засмеялся:
   -Ну и что, сейчас почти все в форме. Что, форма - это проблема? Ты еще скажи, что оружие твое доказывает, что ты солдат.
   -Да, - сказал Иван, - а что - нет?
   Дед опять засмеялся.
   -Видишь, - и он показал рукой в сторону, - в метрах в ста от хаты небольшая куча земли, похожая на холмик. Так вот под той кучей такого добра, как у тебя, хоть завались. Ну ладно, - смягчился, наконец, дед, - проходите в хату, раз назначили, так значит и надо.
   Хлопцы вошли в хату. Это была обычная сельская хата в тех краях. Сразу с порога - небольшие сени, направо - большая комната, с левой стороны - печь огромная, посреди комнаты - большой деревянный стол ни чем не накрытый. У глухой стены - два топчана , а вместо матрацев - солома. В углу висела большая старая икона с лампадкой. Налево была небольшая пустая комнатка, только в углу виднелась куча соломы.
   -Ну, вот, - сказал дед, чем богаты, тем и рады. Падайте и опочивайте с дороги.
   "Да, - подумал Иван, - хуже некуда". Коля сел на топчан, отдал деду берданку.
   -Возьми, отец, только больше не шали.
   Не успели хлопцы толком раззнакомится, как в хату вошли лейтенант с председателем сельского совета. Они сразу поздоровались и представились.
   -Пугачев Анатолий Иванович! - представился председатель. - Здравствуйте, дядька Савва, - обратился он к хозяину дома.
   На вид председателю было лет сорок - сорок пять. Был он светло-русым, ниже среднего роста, худощавым. Пугачев пожал всем руку. Хлопцы для приличия встали - все-таки председатель, да еще и с командиром.
   -Значит так, - сказал он, - принимай, дядька Савва, постояльцев.
   Дед сразу с жалобами на председателя:
   -Послушай, Толик, чем же я буду их кормить? У меня не на что даже их спать положить.
   -За харчи не переживай, а на счет спать - я сейчас распоряжусь, и к вечеру доставят все необходимое.
   Все вышли из хаты и направились в расположение штаба. Лейтенант расспрашивал председателя:
   -А что за человек, этот дед? - и о прочих подобных вещах.
   -Да что за человек, - отвечал председатель, - человек - как человек. В войну потерял всех, кто у него был.
   -А кто у него был? - расспрашивал лейтенант.
   -Жена была и дочь. Немцы узнали, что он партизан, то обоих под хатой на одном дереве и повесили. Жил он посередине села. Его хату сожгли. Это ему потом другую дали. Вообще он неплохой дед, хороший охотник. Пьет мало, я бы даже сказал - вообще не пьет.
   -А что, если не пьет, так это редкость? - удивился лейтенант.
   -Да, нет, но большинство здесь пьющие, когда трезвые, люди как люди, а напьются, уроды уродами. Вы только поймите меня правильно, я ведь сам не здешний, - как бы извиняясь за свои слова, сказал председатель.
   -А откуда?
   -Я из Киева.
   -Из самого?
   -Нет, из Киевской области, из Кагарлыка. Меня сюда год назад назначили. В общем, если будет пьяное дурачье приставать, то сильно внимания не обращайте. А если уж больно сильно, то посерьезней поговорите, - председатель дал понять, что нужно в таком случае по кумпалу дать и все будет хорошо.
   -Понимаете, - говорил Пугачев, - в этом селе белорусов мало, а наших, то есть украинцев, вообще можно на пальцах пересчитать, а так, основном, переселенцы из Вологды. Их сюда еще императрица Катька за грешки выселяла целыми семьями. У них даже и говор тот остался, как хорошо прислушаешься - "казя", "карева", вообщем, что за национальность точно не известна. Трезвые люди, пьяные - черти, только безрогие.
   -А ты сам пьешь? - спросил лейтенант председателя.
   -Бывает, от такой жизни разве не напьешься? - председатель сменил тему, - я сейчас похлопочу по деревне, что смогу, соберу для твоих хлопчиков и вечером на подворье привезу.
   Председатель ударил лейтенанта по руке, потом хлопцам и пошел своей дорогой.
   Прошла неделя пребывания воинской части в селе. Служба у хлопцев шла хорошо. Лейтенант был свой человек и во всем их прикрывал. Иван с Николаем с ним делились, но водку лейтенант не пил, поскольку раз в неделю приезжала в часть проверка во главе с полковником.
   Хлопцы из-за пьянки иногда не выходили на пост, тогда лейтенант их заменял другими солдатами, а Иван с Николаем спали с перепоя бурячанки до самого обеда. Бурячанка - это самогон, выгнанный на свекле, крепкий, градусов пятьдесят, а то и больше, но очень вонючий, просто ужас. После него на следующий день так несло, что можно было учуять за версту перегар. И как я уже рассказывал, здесь, в Белоруссии, голодовки в сорок седьмом году такой страшной, как на юге Украины, не было. Хлеба, конечно, не хватало, почти не было, но люди, кроме ленивых, здесь выжили и не умирали с голоду. Спасал лес и картошка, как тут ее называли, и называют бульба (потому белорусов и прозвали бульбашами), свекла была почти везде, потому и самогона хватало. Конечно, не в открытую продавали, но тот, кто искал, тот обязательно находил.
   Когда местное население узнало, что солдаты в селе будут до самой зимы, производство самогона выросло сразу в два раза. У каждого солдата после обеда всегда оставался кусок хлеба и местные жители охотно меняли все на хлеб, а на самогон - и речи не было, горилка шла в первую очередь. В село приходили даже из соседних поселений, люди шли за десять - двадцать километров, лесом, лишь бы только выменять хлеба, потому что они месяцами его не видели, а некоторые забыли даже его запах.
   Однажды вечером хлопцы пришли к деду на ночевку. Зашли в хату. Старик сидел за столом, на котором стоял большой широкий глиняный кувшин, назывался он макитрой. Эта макитра была полная вареной картошки. А рядом стояла большая миска, тоже полная вареных грибов, лежал целый, зажаренный на костре заяц, пахло мясным и грибами на всю хату.
   -Что это, дед, у тебя за праздник? - спросил Иван.
   -Садитесь за стол, балбесы, - сказал старик, - сегодня Троица - большой Православный праздник, который празднуется три дня, даже работать нельзя.
   В тот день действительно была троица, великий Православный Праздник означает он Отец Сын и Святой дух един в одном лице, но особое значение этого Праздника в том что именно перед Святой троицей в один день Праздник уквичальная суббота, и именно в этот праздник только рас в году поминаются самоубийцы, то есть (висельники утопленники, и все те кто наложил добровольно на себя руки, или просто, суицид). Только в этот день эти добровольные жертвы не чистой силы чувствуя принимают дар поминания своих родственников и близких. А остальные поминания как обычным усопшим представленным перед богом на высший суд, они не удостоены, потому что они не с богом и не перед богом. В этот день деда можно было понять, так как у деда родственники были повешенными, но смерть их была насильственной а не добровольной. Это означало, что смерть их была трагической, и насильственной, и они поминались также как и все усопшие равные перед богом.
   Хлопцы сняли пилотки, поставили в угол оружие, сели за стол.
   -А где же ваш командир? - спросил дед Савва, - Молод он еще совсем. Я вижу, он вас или боится, или уважает.
   Иван посмотрел на старика, как-то по-особенному.
   -Слушай, дед, я понимаю, что ты здесь хозяин, и мы тебя уважаем за то, что ты воевал, что просто стар уже, жизнь, как говорится, свое пожил. Но ты бы нам жизнь не портил. Мы ведь еще молоды, а ты свое уже отжил. Ты бы язык свой попридержал. Ты же должен знать пословицу: язык мой - враг мой. Что это за разговор - "балбесы". Ты бы, дед, с такими словами кончал. Мы ведь тебе не деревенские бакланы. А то, знаешь, мы можем и рассердится, и тогда я не посмотрю, что ты стар, - серьезно объяснял деду Иван, - а если уж позвал за стол, так угощай, как подобает хозяину.
   Дед отлично понял Ивановы слова, про себя подумал: "Этот сопляк, хоть и молод, но, видно, опасен, если их боится лейтенант, значит, что-то здесь не так. А, может, они высоких папочек сынки или, по крайней мере, один из них? На хрен оно мне на старосте лет, лучше я им поставлю самогона. Выпьем и про все забудем".
   Дед встал из-за стола.
   -Сейчас, хлопцы, я скоро вернусь.
   Дед накинул на голову соломенную шляпу, вышел из хаты.
   -Куда это он? - спросил Николай Ивана.
   -А черт его знает, ты что не видишь, какой борзый старик, - ответил Иван.
   -Слушай, Ванек, по-моему, ты его напугал. Не побежал ли он к председателю сельсовета или к лейтенанту? - в растерянности размышлял Николай.
   -Не знаю, куда он побежал, но он стал наглеть и хамить, а я его просто поставил на место. Да и что нам может быть за этого старого черта? Ну, переведут в другую хату, ну на крайний случай, на губе посидим каких-нибудь два-три дня, ну, не трибунал же нам будет. Не сцы ты, Колян.
   Только Иван ответил своему другу, как на пороге появился дед с большой бутылей самогона.
   -Ух! Тяжело, вздохнул дед, - все село оббегал, еле достал.
   Старик подошел к столу, поставил самогон.
   -Вы, ребята, правы. Праздновать, так праздновать. Мы все-таки Православные и Праздник наш, Православный.
   Дед сел за стол, разлил самогон по стаканам.
   -Ну что, хлопцы, дернем? - сказал дед, держа стакан с самогоном в руке, - дай, Боже!
   Дед пил самогон, как будто, цедил. Глядя на него, ставало просто не по себе. Хлопцы цокнули стаканами и одним махом мастерски осушили их. Тут и лейтенант явился. Дед уже был поддатый. Увидев лейтенанта, он сразу обрадовался и понес на него тем же макаром, что и на хлопцев.
   -О! Командир! - крикнул дед громко на всю хату, - Где тебя черти носят?
   Лейтенант, как говорится, был парень не их, не той компании. Было заметно, что раньше он ни в каких попойках не участвовал. Увидев эту компанию, особенно своих подчиненных, лейтенант немного удивился. Но дело было даже не в этом, а в том, что дед вылез из-за стола, схватил его за руку и затащил за стол. Усадив его, он сразу налил лейтенанту стакан вонючего самогона.
   -Выпей, балбес, в честь Праздника! - грубо предложил ему дед.
   Тот начал отказываться:
   -Дедушка Савва, я не пью.
   -Да не стесняйся ты, сынок. Мы же свои люди.
   При этом он нес матерщину такую, что даже чертям было тошно. Наконец, лейтенант не выдержал и с трудом выпил стакан самогона, после чего еле отдышался. Иван подал ему кусок хлеба.
   -Возьми, командир, хоть занюхай и закуси, а то без закуски завтра утром ты и на развод не подымишься.
   Лейтенант, правда, хорошо закусил, но по нему было видно, что его начало быстро развозить. Так посидели часа три. Бутыль почти осушили. Лейтенант не выдержал и свалился под стол. Дед на него посмотрел пьяными глазами и презрительно сказал:
   -Слабак, зеленый еще, пить совсем не умеет!
   Хлопцы взяли лейтенанта за руки и потащили в его комнату на топчан.
   Когда вернулись к столу, то увидели уникальную картину: старый и пьяный в дупель дед плясал посреди хаты гопака, сам себе подпевая: "Ты ж мене пидманула..." в хате не было полов, вместо них - глиняная стяжка, высохшая, как порох. От пьяной безобразной пляски деда пыль стояла столбом, что и хозяина еле было видно. Хлопцы стояли молча, в недоумении, смотря на это пьяное безобразие. При этом дед неоднократно падал. Наконец, Ивану это надоело.
   -Слушай, Колян, наверное, пора этого "танцора" остановить, а то он на хрен убьется.
   -Да, пожалуй, пора, - согласился Николай.
   Хлопцы подошли к деду, взяли его под руки и усадили силком за стол.
   -Дед от этого опять начал страшно ругаться, вспоминая и живых, и мертвых. Иван налил стакан самогона, протянул его старику. Тот опять выцедил спиртное и через пару минут завалился спать на стол.
   -О, наконец, угомонился, черт старый, - сказал Иван.
   -Да я еще таких чертей старых не видел, - поддержал его Николай.
   -Коля, а ты представляешь, какой он был в молодости, наверное, или его били постоянно, или он, но мирно он не жил.
   -Это точно, - согласился Николай.
   Хлопцы уложили деда спать на топчан и сами легли.
   Утром, только солнце начало подыматься, и еще не было и шести часов, как дед уже всех разбудил страшным ревом. От него, наверное, и покойники на том свете перевернулись бы и встали из гробов.
   -Вставайте, щенята, мать вашу! - орал старик.
   Лейтенант, схватившись из топчана и ничего не понимая, залетел в комнату с пистолетом в руке.
   -Что здесь? Кого убивают?
   -Андрюша, - успокоил лейтенанта Иван, - это вот он, черт старый, с похмелья дурь несет.
   Успокоившись, лейтенант недовольно посмотрел на деда. Зрелище было незабываемое: старик стоял посреди комнаты в кальсонах без рубахи. Его седая борода и длинный волос торчали торчком во все стороны. Дед был до того худой и костлявый, что по нем можно было изучать анатомию человека. В одной руке он держал старый чугун, а в другой - большую деревянную ложку, при этом все время колотил ею по чугуну и орал такую матерщину, что Иван с Николаем еще и не слыхали никогда. Дед был похож на Кощея из сказки. Свет из окон бил на деда, и на столе хорошо был виден толстый слой пыли от вчерашней безобразной дедовой пляски. Как хлопцы не старались, деда невозможно было угомонить.
   Иван, Николай и лейтенант вышли на улицу умыться и побриться. Провозились они не меньше двадцати минут, но хозяин все равно не успокаивался, а напротив, он вышел на улицу, сел на пороге и также колотил и орал матерщину.
   Лейтенант был молод и начал пугаться такого зрелища.
   -Что это с ним? - спросил он у хлопцев.
   -Да что, не видишь, деду с похмелья крышку унесло.
   -Слушай, Вань, так, может, я сейчас пришлю машину, да отправим его в желтый дом, в Гродно? - предложил ротный.
   -Да, не нужно, Андрей, - Иван позвал Николая.
   -Чего?
   -Сходи в хату и посмотри, там, на столе должен оставаться самогон после вчерашнего.
   Коля зашел в хату и вскоре вернулся с полным гранчаком самогона.
   -Есть, - сказал он радостно.
   -А теперь залей этому черту самогону, а то на его рев сбежится скоро все село.
   Дед все это время орал, как парализованный, никого не замечая и ни на что не реагируя. Но только Коля поднес ему самогон под нос, как он сразу замолчал, схватил стакан и начал его цедить. Допив его с трудом и посидев минут пять, его белые глаза начали постепенно сереть и, наконец, дед пришел в себя. Глядя на хлопцев, он удивленно спросил:
   -Ребята, а вы что, не спали? Чего это вы на улице стоите?
   Хлопцы, посмотрев друг на друга, громко рассмеялись.
   -Ну, ты , дед Савва и даешь! - сказал ему лейтенант.
   Хлопцы все вместе ушли на службу, оставив деда, сидящего на пороге. По дороге в лагерь им встретилась молодая девушка. На вид ей было лет двадцать, не более. Роста она была среднего, с русою косою ниже пояса. Глаза у девушки были карие и широко раскрытые. Проходя мимо, она поздоровалась. Все трое парней сразу обратили на нее внимание, особенно Николай. Девушка застеснялась, покраснела и отвернулась. Хлопцы пошли дальше, Николай отстал и пошел догонять местную красавицу. Она несла на коромысле два ведра воды. Догнав, он спросил:
   -Чья ты, дивчина, будешь?
   У девушки язык был подкован и она ему сразу отрезала:
   -Мамкина и таткова!
   -Ну, раз так, давай я тебе помогу воды донести.
   Как девушка не отказывалась, Коля все равно снял с коромысла воду и понес ведра рядом с ней. По дороге они раззнакомились.
   Звали девушку Глашей. Жила она с мамой. Ее отец погиб на фронте. Жили они бедно, как и все в то время. Девушка была работящей, красивой. Коле она понравилась и очень запала в душу. Он стал с ней встречаться и вечерами с ней пропадать.
   Вечером Иван стал говорить с лейтенантом.
   -Слушай, Андрюша. Мы, наверное, с Николаем в город смотаемся, папирос хороших, водочки нормальной принесем, сальца, да еще чего-нибудь. Ты б нам путевочки на всякий случай выписал, как будто за гвоздями посылаешь.
   Лейтенант с радостью выписал им путевки, при этом сказал:
   -Утром будет машина ехать в часть, с ней можете и отправиться.
   Коля из гулек пришел поздно. Иван не спал, ждал его. Николай зашел в хату, зажег лампу, глядя на Ивана, спросил:
   -Ты чего это не спишь?
   -Тебя жду, - ответил Иван.
   -Зачем я тебе? Что ты до утра не мог подождать?
   -До утра не мог. Рано утром в город пойдем.
   -А ротный как?
   -Да все улажено. Он уже нам и путевки выписал. Ложись спать, гуляка.
   Утром, только взошло солнце, хлопцы вышли из хаты и пока сельчане все спали, они постарались побыстрей выйти из села.
   -Давай, Колян, быстрее, а то кто-нибудь увидит, тогда начнут языками чесать.
   Хлопцы быстро скрылись в лесу. Через пару километров по уже знакомой дороге свернули в знакомый поворот. Пройдя опять несколько километров, Иван без особого труда нашел свое меченное дерево. Отсчитав от него десять шагов, хлопцы вырыли брезентовые мешки с деньгами, взяли из них десять тысяч рублей, остальные пять спрятали.
   Вышли на широкую дорогу и спокойно двинулись в город.
   Коля спрашивал у Ивана:
   -Послушай, Иван, а с деньгами ничего не случится
   -В каком смысле?
   -Ну, не пропадут они от сырости. Все-таки в сырой земле лежат.
   -Да, пускай лежат. Ты же видел, в каких они мешках, брезент специальный, он же не только воду, а даже воздух не пропускает. Не бойся, им там недолго осталось лежать, мы их к осени оттуда уберем. Ты лучше мне вот что скажи, - сменил тему Иван, - что у тебя там с той кралей?
   Коле это слово не понравилось и он начал рычать на Ивана:
   -Какая она тебе "краля"? У меня с ней все по - серьезному.
   -Ну, да ладно, не рычи, я же только спросил тебя. Серьезно, так серьезно, только смотри, чтобы не было так, как Бердычеве.
   Коля со злобной обидой посмотрел на своего друга.
   -А ты и рад?
   -Да я не рад, просто предупреждаю тебя, ты же сам видел, какой здесь народ.
   В городе хлопцев остановил патруль, проверили документы, посмотрев накладные и путевки, отдали честь и пожелали доброго пути.
   Хлопцы вошли в знакомую квартиру. Дед сразу явился перед ними, он, как будто вырос из-под земли.
   Хлопцы поздоровались. Петр Васильевич был такой радостный!
   -Хлопцы, родные вы мои, где же вы все это время были? Я думал, что больше вас не увижу.
   -Да все в порядке, Петр Васильевич, успокойтесь! Мы сейчас все вам расскажем.
   Сначала они прошли в свою комнату, переоделись, сказав деду, что не надолго уйдут.
   -Ты, Васильевич, ставь чай, а мы вскоре вернемся.
   Хлопцы вышли на улицу. Теперь они шли по городу без всякой опаски. Пришли на рынок, взяли водки, закуски и вернулись к деду. Тот уже сидел за столом, чашки были расставлены. Хлопцы выставили все, что купили, уселись за стол. Дед сказал:
   -Хлопчики, я так вам рад!
   Но хлопцы и сами знали радость деда.
   -Может, по сто грамм сначала? - предложил Васильевич.
   -Давай сначала чайку по чашке, - возразил Иван, - а то я за чаем соскучился.
   Дед с радостью разлил чай.
   -Ну, Васильевич, как живется после того ужаса тебе одному в квартире? Не жутковато? - спросил Иван.
   Дед не сразу ответил.
   -Да ты знаешь, Ваня, чувствую я себя спокойно и не чувствую за собой никакой вины, потому, что я был прав. Вы же, хлопцы, хорошо это понимаете. Если бы не я их, так они меня.
   -Да я это все понимаю., Васильевич, ни серчай. Я так к разговору спросил.
   Коля разлил всем водку.
   -Давайте, хлопцы, лучше выпьем за то, чтоб вам лучше жилось, - предложил дед, - и чтоб вам повезло больше, чем мне.
   Васильевич махом накатил сто пятьдесят грамм водки.
   Васильевич был не такой, как дед Сава в селе, где они сейчас находились вместе с частью. Это были совсем разные люди. Васильевич был культурным человеком, ругался он только тогда, когда его это вынуждало. Он всегда говорил с умом, знал когда и где сказать нужные слова, хоть бывал и пьяным. Когда напивался и не мог уже сам идти, то всегда просил помочь ему.
   В тот день хлопцы хорошо посидели с дедом. Старик толкнул одну речь:
   -Хлопцы, а вы, наверное, и не слыхали ничего?
   -Что? - спросил Коля.
   -Ну, конечно же, не слыхали. Вы там в селе и не могли ничего слышать. Уже больше недели, как рестораны в городе работают.
   -Да ты что, Васильевич! - с восторгом сказал Николай и спросил, - А здесь поблизости есть ресторан?
   -Есть, в двух кварталах от нашего дома, - и старик объяснил хлопцам , как пройти. Иван с Николаем еще выпили и стали собираться.
   -Ну, ты, Васильевич, не сердись, - сказал Иван, - у нас еще в городе есть дела. Мы к вечеру вернемся, тем более мы сегодня будем у тебя ночевать.
   Дед, как услышал о ночевке, еще больше обрадовался.
   -Ну, тогда идите с Богом и поскорее возвращайтесь, - сказал дед, закрывая за ними дверь.
   Хлопцы бродили по городу часа два. Отыскали тот ресторан, о котором рассказывал дед, но Ивана интересовал вовсе не ресторан. Ему нужно было вовсе другое. Он искал своим глазом хорошую скупку драгоценных металлов. В этом городе идти на ломбард он не решался, потому что здесь ломбарды почти все хорошо были оборудованы. Деньги - это что, грязь, пыль, бумага. Сегодня они есть, то есть в цене, а завтра их нет. А вот золото, камни - это дело другое, эти железки с камешками всегда в цене, при любой власти.
   Хлопцы проходили больше двух часов даром, ничего подобного им в поле зрения не попадалось. Коля опять начал ныть:
   -Послушай, Иван, может, хватит бродить по городу без толку. У меня уже ноги гудят. Мы так сегодня натопались: из села пешком шли всю дорогу, а теперь еще и тут какого-то черта бродим. Что ты опять задумал? - сердито спросил Николай Ивана.
   -Потом узнаешь, всему свое время. Пошли к деду!
   Они возвращались на квартиру, по пути им встретился ресторан под названием "Жемчужина". Время было летнее, около девяти вечера, но было еще светло. Ивану не очень хотелось в ресторан, но его товарищ прицепился:
   -Пошли, Иван, посидим. Ведь мы еще не разу не сидели в хорошем ресторане.
   Иван перебил его:
-Коля, мы с тобой вообще еще ни в каком ресторане не сидели
   -Ну, так давай, пойдем, Иван.
   Хлопцы подошли к ресторану. Швейцар вежливо открыл им дверь.
   -Добро пожаловать, молодые люди! - сказал он им также вежливо.
   Иван с Николаем были хорошо одеты по тем временам, выглядели солидно, потому швейцар и был с ними так любезен, пропустил их, при этом сказал:
   -Молодые люди, гардероб налево.
   Хлопцы подошли к гардеробу, отдали шляпы, взяли номерки и вошли в зал. В зале народу было не очень много, и свободных столиков хватало. У самого входа справа хлопцы заметили свободный столик и сели за него. Только умостились, мгновенно прилетел официант с белой тряпкой на руке, роздал новым посетителям меню и спросил:
   -Что молодые люди, желают заказать?
   Хлопцы быстро осмотрели меню и заказ, который они сделали, в течении пяти минут уже был на столе с водкой и шампанским. Посидев в ресторане около часа, хлопцы были уже под хмельком. Иван стал рассматривать помещение и людей. Поражала высота ресторана, большие люстры, его просторность и легкая ненавязчивая музыка . Особое впечатление на Ивана произвела местная публика. Через полчаса после их прихода этот прекрасный и шикарный ресторан превратился в балаган, полный всякого сброда и отморозков, хоть они и были все культурно одеты, но по их поведению было хорошо видно что больше половины публики были просто отморозки по тем временам. Иван тщательно рассматривал людей и особенно приглядывался к одной компании, сидевшей недалеко от них. Человек десять сложили два стола вместе. В компании были три девушки, все разукрашены и каждая с папиросой в зубах. Среди девушек одна выделялась особенно: она была выше двух других, волосы у нее были рыжие, распущенные, лицо разукрашенное в косметике, если можно было тогда назвать ту мазню косметикой. На ее правой руке было несколько мелких колец. Девушка была одета в короткую кожаную тужурку, длинную юбку и черные на маленьком каблуке лаковые туфли. Она была похожа на персонаж из песни: "Там сидела Мурка в кожаной тужурке...". У нее только нагана под мышкой не хватало. Остальная публика - обычные воры и воришки, награбившие за день или за пару дней денег и сейчас это все шобло спускало эти деньги в ресторане, веселясь и громко разговаривая с явным жаргоном.
   Все они были уже изрядно выпившие и каждый из них старался получше "зарисоваться" перед тремя этими блядюгами, иначе их никак и не назовешь. Но один из них, в отличии от всей этой компании, был слегка выпивши, несмотря на то, что он сидел за с толом, было заметно, что он высокого роста, лет сорока, не больше, лысый. Взгляд у него был серьезный, в отличии от всей его банды, он не орал, ничего не заказывал, ни делал этим трем шалавам никаких подарков, и было заметно, что с его мнением считаются.
   Двое фраеров, сидящих от него с правой стороны, завелись о чем-то спорить. В ресторане было шумно, играла музыка, поэтому их спор невозможно было услышать. Над их столиком дым от папирос стоял столбом, но видно всех было хорошо, даже то, что у них на руках. Наконец лысый повернулся к спорящимся. Те увидели его суровый взгляд и умолкли, один из них даже встал и вышел из-за стола. Лысый наклонился к одному, и что-то сказал ему на ухо, тот посмотрел исподлобья на Ивана с Николаем.
   Николай ни о чем не думая и не видя всего этого, спокойно ел и пил, слушал музыку и запивал шампанским. Иван делал то же самое, но эту разъяренную пьяную компанию из виду не упускал, следил за всеми их движениями, заметил даже то, что они его с Николаем уже начали рассматривать.
   Потом один из этих отморозков встал из-за стола, подошел к Ивану с Николаем и начал бросать пыль в глаза.
   -Здравствуй, Витька-кореш! - протягивая Ивану руку.
   Иван на него смотрел, но ничего ему не говорил. Но наглый фраер продолжал нагло нести пургу:.
   -Ну, что, Витек, не узнаешь меня? Это же я, Саня?
   Иван посмотрел на него, при этом сделав очень пьяное лицо:
   -Что тебе нужно, браток? - спросил он у отмороженного фраера.
   -Ну ты что, Витек, не узнаешь меня? - не успокаивался новый кореш.
   -Слушай, "братишка", я тебя знать не знаю, и вообще, вижу в первый раз в упор.
   Фраерок немного помялся возле стола и сказал:
   -Да? А как похож на моего кореша Витька.
   -Федот да не тот, - ответил ему Иван.
   Непрошенный гость понял, что его номер дальше не пройдет и начал извиняться:
   -Простите! - и сразу отошел.
   Фраер вернулся к своим, сел за стол возле лысого и начал ему на ухо что-то говорить.
   Коля посмотрел на Ивана:
   -Что это было? Что это за крендель, ты его знаешь? - спрашивал он у Ивана.
   -Откуда, Колян? Я его вижу первый раз в жизни. Вот что, Колян, кажется, пора нам отсюда сваливать.
   -Почему?
   -Да потому, что это была проверка. Ты посмотри, Колян, направо, видишь - кодло за двумя столами?
   Коля посмотрел и спросил:
   -Ну, и что?
   -Они нас "пасут" уже полвечера, а теперь, после "опознанки" этого кренделя, они теперь точно знают, что мы не то, что неместные, а даже и не из Белоруссии. Акцента у нас с тобой белорусского нет. Теперь они только и ждут удобного момента, чтобы с нами потолковать, а еще лучше - чтоб мы вышли на улицу. Ну, что, Коля, ресторана тебе захотелось? Будет теперь тебе ресторан, и перо в бок.
   Коля хоть и был пьян, но все понял, что они по его неудержимому желанию посетить ресторан попали в "торбу" и эта "торба" скоро затянется очень крепко.
   -А что же теперь делать? - растерянно спросил Николай, - Может, пока мы не пьяные встанем и уйдем отсюда?
   -Да, Колян, ты просто молодец. Да они теперь только и ждут, чтоб мы с тобой вышли на улицу. У нас же нет ничего в карманах, даже ножа паршивого, а у этих козлов, наверняка, все есть. Ты посмотри, как официанты возле них крутятся на цирлах, чуть ли не руки каждому готовы целовать, особенно лысому.
   Иван хорошо знал, что если эти отморозки их выловят пьяных за рестораном, в лучшем случае - оставят раздетых, в худшем случае - убьют. Знал он и то, что с голыми руками против ствола не попрешь. И все же, нужно было как-то уходить. Надо было любой ценой надуть эту злобную банду, которая на них уже положила свои грязные лапы и думала, что они уже в кармане у них. И тогда Ивану пришла в голову хорошая мысль:
   -Слушай сюда, Колян, сейчас закажем еще водки и шампанского. Они наверняка, да не то, что наверняка, а точно пасут нас, и официанты - их ребята, а потом делай, что я скажу. Все понял?
   -Да, - ответил Коля.
   Иван сразу же позвал официанта. Тот явился сию же минуту, как обычно, с белым полотенцем на руке.
   -Я вас слушаю, господа, - сказал он, - желаете рассчитаться или как?
   -Нет, рассчитываться еще рано, - сказал Иван, принеси ты нам, любезный, еще водки, шампанского и красного вина, а закуски - на твое усмотрение. Можешь не скупиться, у моего друга сегодня день рождения, так что мы будем сегодня здесь долго сидеть.
   Официант услышав о таком богатом заказе, сразу же убежал и через пять минут все было уже на столе.
   -Коля, - сказал Иван, - пойди, закажи музыку, при этом сделай вид, что ты уже хорошо пьяный.
   -Зачем она нужна? - спросил Николай Ивана.
   -Делай, что я тебе говорю, - сердито произнес Иван.
   Коля встал, сделал все, как нужно, даже слегка перестарался, дважды заказав одну и ту же музыку, и возвращаясь к столику, зацепился за ножку стола упал на него. На Николая сразу же обратили внимание, ему помогли - довели его до своего столика и усадили. Музыка играла веселая и почти вся банда пошла в пляску. За столом остался один лысый и еще какой-то черт спал мордой в тарелке. Сейчас на Ивана с Николаем меньше всего обращали внимание. Иван это заметил.
   -Пора! - сказал он Николаю.
   Мимо них как раз проходил официант.
   -Одну минуточку, любезный, - позвал его Иван.
   -Я вас слушаю, - быстро подошел официант к столику.
   Иван вежливо попросил:
   -Любезный, где тут у вас туалет? Помогите, мне нужно моего друга освежить.
   Коля прикинулся чуть ли не спавшим за столом. Иван с официантом взяли его под руки и потащили в туалет. Только они затащили его, как Иван сразу же вырубил официанта.
   -Извини, друг, но так нужно, - сказал Иван.
   Друзья спокойно вышли из туалета и направились прямо на выход, при этом не забирая даже шляп. Швейцар любезно открыл им дверь. Иван, выходя спокойно за Колей, сказал швейцару:
   -Любезный, мы свои шляпы оставляем лысому, когда он будет выходить, пожалуйста, скажите ему, пусть их заберет, а то ночью на улице прохладно.
   Швейцар удивленно на них посмотрел, но ничего не сказал. Хлопцы вышли из ресторана и быстро скрылись в ночной темноте. Они прошли несколько кварталов, остановились и закурили.
   -Ух! - тяжело произнес Николай, - Вроде бы пронесло.
   -Кажись, пронесло, - сказал Иван, - давай, дергаем отсюда побыстрей, а то те козлы наверняка уже спохватились.
   Вскоре Иван и Николай сидели у деда в квкартире на кухне, вместе с ним пили чай, водку, спокойно и весело разговаривая между собой. Николай был очень рад, что сегодня им так повезло надуть лысого. Но тут его перебил Иван:
   -Не очень радуйся, теперь и днем будет опасно ходить по городу без оружия, особенно на базаре. Давай, Колян, время уже позднее - пора ложиться спать. Васильевич, сколько времени? - спросил Иван.
   Дед вытащил из кармана жилетки серебряные часы, подаренные Николаем, посмотрел, а потом хлопнул крышкой.
   -Хлопцы, начало второго. Да, действительно поздно, уже пора ложиться, сказал он. И все разошлись по комнатам спать.
   Утром поднялись, дед уже торохтел на кухне. Иван с Николаем вошли на кухню. Васильевич сидел за столом, чайник стоял на примусе.
   -Садитесь, хлопцы, чай уже закипает.
   Хлопцы присели за стол. Дед разлил всем свежего чаю. Они напились от души
   -Ну, Коля, хочешь или не хочешь, а на базар все равно надо идти, - сказал Иван.
   Дед после выслушанной ночью истории спросил:
   -А может быть, не ходили бы вы сегодня на базар?
   -Опасно, Васильевич, - подтвердил Иван, - я бы просто так сегодня не пошел, но нужно, нас в селе человек ждет, а его обижать нельзя. Васильевич, да ты не переживай. Если что, мы наверняка парочку ублюдков положим.
   Они вышли в свою комнату, переоделись. Коля набросил на плече автомат, Иван - карабин. Распрощались с дедом. Когда придут в следующий раз, не сказали деду, потому что и сами не знали.
   Сразу зашли на рынок, купили все, что было нужно. Из десяти тысяч оставалось еще три. Иван немного подумал и решил: "А, пускай будет в селе за что пить".
   В часть пришли около обеда, получили несколько ящиков гвоздей, забрали их на машину и через некоторое время были на месте.
   Приехали, выгрузили ящики. Коля обратился к Ивану:
   -Вот, смотри, Ванек, туда пешком шли больше, чем полдня, а назад, на машине, - не более часа.
   -Ну, ты даешь, Колян, сравнил - пешком и на машине. Ты знаешь, - с насмешкой сказал товарищ, - а на самолете еще быстрее, - и рассмеялся.
   Тут подошел лейтенант.
   -О чем это ты, Иван, смеешься? - спросил он.
   -Да, так, это мы меж собой, - ответил Иван, здороваясь с ротным.
   -Все в порядке в городе? - спросил лейтенант Ивана.
   -Да. А здесь?
   -Порядок в танковых войсках.
   Пришли к деду Савве на постой. Хозяина не оказалось дома. Дед был неплохим охотником и почти целыми днями пропадал в лесу.
   Лейтенант сказал:
   -Сегодня сидите, отдыхайте, а завтра на службу.
   Хлопцы отдыхали почти до вечера, аж надоело. Тут Иван сказал:
   -Слушай, Колян, ведь этот дед, черт безрогий, говорят хороший охотник.
   -Ну и что? - безразлично спросил Николай.
   -Ну, как "что"? - сказал Иван, - я вот все время, как мы приехали из города, думаю: если он хороший охотник - то где шкуры зверей? Куда он их девает? Я что-то не замечал, чтобы он их кому-то продавал или менял.
   -А ты прав, Ванек, - согласился Николай.
   -Так вот, Коля, пока его и лейтенанта нет, давай их поищем. В доме нет - это точно, пошли посмотрим в сарай, - предложил Иван.
   Хлопцы вышли из дому и сразу заглянули в сарай. Он был пуст, кроме кучи хвороста в нем ничего не было. Хлопцы приподняли хворост - пусто.
   -Странно, - думал Иван, - где же он их все-таки прячет? А ну, Коля, пошли на чердак, посмотрим.
   Они нашли лестницу, забрались на чердак. Прямо возле лежака с дымарем лежали несколько мешков, на перемычках стропил висело больше десятка лисьих, медвежьих и несколько волчьих шкур. В мешках были одни заячьи и бобровые.
   -Смотри, Иван, показал Николай на шкуры, - это же медвежьи и волчьи шкуры! Во дед дает!
   -Да ты сильно не удивляйся, - сказал Иван, - ты лучше хорошо присмотрись, они же все старые, Колян.
   -Ну, все равно, это же надо было этих медведей и волков убить! - удивлялся Николай.
   -Это все, конечно интересно, - сказал Иван, - только давай отсюда убираться, пока дед нас тут не застал, а то начнется концерт, такой, как тогда с перепою.
   Иван с Николаем слезли из чердака, положили лестницу на место.
   Хлопцы вошли в дом. Лейтенант сидел уже в доме. Он где-то достал примус и возился теперь с ним.
   -О, Андрюша, где ты взял примус? - спросил его Иван.
   -Да у одного мужика за бутылку выменял.
   Тут только нужно почистить и манжет заменить, и, пожалуйста, можно и чай вскипятить, и воды всегда нагреть, вместо того, чтобы печку разжигать, - ответил лейтенант Ивану.
   Хлопцы присели на топчан, через несколько минут в дом вошел дед с берданкой, а с ним маленький мужичек ростом, может, метр тридцать, не больше, с рыжей бородой, серыми глазами, чем-то похож на черта, только без рог. Дед бросил на пол двух зайцев, а мужичек этот в обеих руках держал две небольшие корзины, за плечами у него висела берданка, ее приклад доставал почти до земли. Одну корзину мужичек поставил на стол, при этом сказал:
   -Ну, что, дед, я пошел домой.
   -Подожди! - остановил его хозяин.
   Дед взял одного зайца и отдал его мужику.
   -Возьми, Антип.
   Мужичек взял зайца, распрощался и ушел. Тут дед взялся за свое:
   -Здоров, балбесы, где же это вы, мать вашу, шлялись?
   Иван все это слушал, думая про себя: "Но почему этому старому дураку не сорок или хотя бы пятьдесят, я б его сейчас разок пригрел, тогда бы он был самый лучший и самый вежливый человек". Но он был стар и Иван не мог его ударить, у него просто не поднималась на него рука. Иван знал, что старик несет всю эту чушь без всякого умысла, без злобы, у него просто был такой разговор.
   Иван спросил у деда:
   -Дед, а кто это с тобою был? Это мужик или пацан?
   Дед посмотрел на Ивана, потом заговорил:
   -Это, сынок, мужик, вдвое тебя старше будет.
   Антипу тогда, действительно, было лет сорок. Сам он был коренным жителем этого села. На свет появился в тысяча девятьсот седьмом году. Его отец партизанил в войну и погиб. Мать немцы расстреляли за помощь партизанам. Сам Антип прожил всю войну по соседям, он был больше похож на ребенка лет десяти - двенадцати, потому немцы на него не обращали особого внимания.
   Антип был до войны бойщиком - мастером своего дела, а после войны, когда в село завезли племенной скот, он стал вообще незаменимым человеком. И хоть он и был маленького роста, да, как говорится в народе, мал да удал - валил любых быков, их вес для Антипа не играл никакой роли. И если он иногда не доставал выше головы быка, ему приносили скамейку или табуретку. Его орудием, как не странно, был обычный сапожницкий нож. Антип знал места, куда наверняка нужно бить животному. Найдя такое место на самой макушке, и ли как в народе говорят, темя, он ставил нож вертикально и одним хлопком своей крохотной, можно сказать, детской руки загонял нож всего на полтора-два сантиметра. После удара бык продолжал стоять, даже не дергаясь, потому что боли он не чувствовал, но не один бык больше трех минут не выстаивал. Он просто падал на землю, не издавая при этом ни одного звука.
   Свиньи в колхозе тоже были не маленькими, некоторые больше четырехсот килограммов, и не так страшны были хряки, как свиноматки. Но и с этой проблемой Антип прекрасно управлялся. Свинью или кабана загоняли в узкий специальный загон, так что животное в нем не могло развернуться и выйти ни вперед, ни назад. У Антипа было специальное орудие - швайка длиной сантиметров тридцать и толщиной миллиметра четыре, не больше. Бойщик тоже сверху знал место, только не на голове, а на спине, между лопатками передних ног. Он также одним привычным мастерским ударом загонял швайку по самую рукоятку, пробивая сердце животного. Сердце получалось пробито не в горизонтальном положении, а в вертикальном, что делало немедленную остановку сердца. После такого четкого попадания животное стояло в загоне не больше двух минут, после чего падало на ноги, как камень.
   Хлопцы слушали рассказ деда Саввы, и Ивану не очень верилось, что этот маленький человек мог обладать такими знаниями, о которых мало кто знает. И что он, не боясь, подходил к таким большим животным, как племенные быки весом около двух тонн и больше, на которых даже страшно было смотреть, а не то подходить к ним, пытаясь убить всего-навсего сапожницким ножичком. Ивану это казалось все равно, что на медведя с насосом.
   Время было уже позднее и Николай пошел к своей Глаше. Лейтенант еще поболтал около часа и тоже ушел к себе. Все легли спать.
   Когда пришел Николай, Иван не видел, но утром, проснувшись, обнаружил, что тот спал. Иван его разбудил, они умылись и вместе с лейтенантом ушли на службу. День шел, как обычно. Пленные делали свое дело и довольно неплохо. Коровники ставили на краю села, и вообще все старые фермы были на окраине.
   Погода утром обычного летнего времени была отличной. Пастух выгнал быков на пашу сразу за село. Быки хоть и довольно здоровые, но если регулярно и своевременно ходят по коровах, или также своевременно у них берут семя, они спокойны и бояться их нечего. Для того, чтоб бык взбесился , его нужно раздразнить, и для этого не нужно очень стараться, достаточно взять камень и хорошенько его ударить, особенно по больным местам, то есть по семенам. Тогда все - полундра! Кто в бога верит - прячься, куда хочешь, но только туда, откуда бык тебя не достанет, лучше всего на дерево.
   У каждого пастуха имелся обрез двенадцатого калибра на случай разгона быков, на случай если они взбесятся (а это было редкостью) и начнут меж собой драться, у каждого также была трехлинейка с оптическим прицелом - на случай нападения волков или одичавших в лесу собак. Эти твари были хуже волков. Волк хитрый, и два раза в одно и то же место за добычей не придет, а вот дикие псы, которые были не меньше и опаснее волков, эти, когда голодные, они шли прямо в село и нападали на людей. Потому у каждого пастуха было нарезное оружие с оптическим прицелом.
   Пастух выгнал в поле стадо. В лесах в те страшные годы водилось много волков, потому животные сами в лес не заходили, чуя там опасность. И при появлении волков они сразу сбивались в кучу, пряча малых в середку. Пастух сразу замечал, откуда опасность. Он без особого труда забирался на дерево и быстренько с помощью оптического прицела находил волка. Волк сам никогда не нападал, нападала всегда стая - четыре - шесть волков. Только пастух их замечал, он сразу же одного или двух, если повезет, убивал. А волки, замечая жертву со своей стаи и чуя собственную кровь, сразу же уходили в лес. Возвращались, но не сразу: проходили дни, даже недели.
   Время было послеобеденное. Солнце стояло высоко. Все было спокойно. Стадо мирно паслось, не предвещая никакой опасности. Из лесу пастух еще раз обошел стадо, после сел под деревом и уснул. Он проснулся от того, что сквозь сон услышал крик. Это был страшный детский крик. Недалеко от пастбища стояла большая скирда сена. Пацаны пришли из села, увидели, что пастуха нет и начали дразнить быков, стреляя в них из рогаток и бросая камни. А один еще начал и дразнить, размахивая красной тряпкой. Быки взбесились и почти всем стадом пошли за пацанами. Тем, что успели выскочить на дерево, повезло. А тем, что вылезал на скирду, нет. Быки окружили скирду и давай ее рогами тормошить, та так, что скирда начала разваливаться. В те времена скирды не были такими большими, как сейчас. Пацаны, хоть и малы еще были, но быстро поняли, что скоро от скирды ничего не останется. Они очень испугались и стали так орать, что вскоре не то, что пастух проснулся, но даже и в селе услышали их крики и стали сбегаться на этот крик.
   Пастух, как увидел все это испугался, и крепко выругался:
   -Вот, гаденыши!
   Пастух знал, что нужно делать. Он вытащил из-за пояса обрез и начал стрелять по самым заядлым быкам. Некоторые из них разворачивались и устремились прямо на пастуха, но после его одного - двух выстрелов, бык останавливался, резко развернувшись, уходил в сторону. На эти выстрелы прибежали и солдаты и еще несколько пастухов. В течении пяти минут быки были успокоены и загнаны в загон.
   Иван с Николаем стояли и все время наблюдали за этой картиной. Тут начался спор между пастухами и родителями детей. Пастухов начали обвинять в том, что они полностью виноваты, что не смотрят за стадом, а пастухи - родителей. И, вконец, пошла бойня меж собой. Пастухов хоть и было трое, а родителей пятеро, но они таки набили родителям морды и пригрозили, что если те сейчас не принесут могорыч за спасение своих чад, то в следующий раз будут сами быков разгонять. И где-то в течении часа могорыч был доставлен. Все напились и начали петь песни, в основном украинские. Потом остановились - кто-то неправильно песню запел и бойня поять началась, только на этот раз одолели родители. Наконец, успокоились, остановились, сели и опять начали пить, все с разбитыми мордами. И так выпили всю самогонку. И все, почти ничего не осознавая, разбрелись почти на четвереньках по домам.
   Все это происходило у Ивана с Николаем на глазах.
   -Вот, видишь, Коля, как они здесь заключают между собой Мир.
   -Да, ничего не скажешь, хороший способ, - уныло сказал Николай, - я бы лично так Мир бы не хотел заключать.
   Коля на этот раз с Иваном не пошел, он направился прямо к своей Глаше. Иван его отговаривал:
   -Колян, да ты хотя бы подождал, когда стемнеет.
   -А чего мне ждать? Я что, боюсь кого-то или что? У меня с ней все серьезно, - и пошел.
   Иван смотрел ему вслед и думал: "Вот дурак! Н, зачем ему эта девка нужна? Он и здесь тоже что-нибудь учудит. Ну, да ладно, дадут ему оторваться, может, тогда перестанет лазить. Ты смотри, каким он серьезным человеком заделался! Видели мы такого серйозного уже в Бердычеве" - рассуждал про себя Иван по дороге на квартиру.
   Иван зашел в дом. Дед сидел в хате за столом. На столе снова стоял бутыль с вонючим самогоном. Старик, не дав Ивану ничего сказать, выкрикнул:
   -О, салабон! Давай, иди ко мне за стол. Иван, как увидел деда с водкой за столом, зразу же окаменел, вспоминая, как в прошлый раз тот выплясывал гопака.
   -Ты это чего дед, по какому поводу? Праздник какой? - спросил деда Иван.
   -Садись за стол! Не успел войти в дом, как сразу с вопросами, - недовольно ворчал хозяин.
   Иван снял с плеча карабин, поставил его, как обычно, в угол и подсел к деду за стол.
   -Ну, так что же за праздник? - донимал деда вопросами Иван.
   -Ты сначала, сынок, выпей, гарно закуси зайчатиной, а потом я тебе и расскажу.
   Дед хоть и был не в меру груб в разговоре, но был он нежадный и на подпитии, если надо, мог последнюю рубаху отдать товарищу.
   Старик налил стакан вонючего самогона и дал его Ивану. Тот взял стакан в руку поднес его к носу - запах был омерзительным, но ничего не поделаешь, этот старый черт не отцепится, пока не выпьешь. Иван затаил дыхание и одним махом выпил весь самогон, перед эти подумав: "Главное, чтобы первая пошла, а остальное уже чепуха"
   -Ну, рассказывай, дед, причину торжества.
   -Значит, слушай, сынок, сюда, - а потом вспомнив что-то, спросил, - А где твой товарищ? Он тоже надо на завтра будет.
   - У своей Глаши и когда придет - не знаю, - ответил Иван.
   -Ну, понятно, дело молодое, - равнодушно сказал дед Савва, и переключился на другую тему, - значит так, я вчера был на охоте...
   -Ну, я это знаю, - перебил его Иван.
   -Короче так, сынок, - продолжал свою тему старик, - я нашел место, а точнее небольшую дубовую рощу. И я уверен, что каждую ночь, или почти каждую, туда ходит целое стадо диких кабанов.
   -Ну, и что, дед? - без особого интереса спросил Иван, снова перебивая хозяина. Тот уже начал злиться.
   -Ты можешь, сынок, не перебивать старших. Так вот, там можно набить этих кабанов около десятка.
   -А зачем нам столько много?
   -Это мы уже потом разберемся. Потом увидишь, сколько народу у нас потом будет. Можно много чего выменять.
   -Ну, это все понятно, - согласился Иван, - только ведь мы с Николаем не охотники.
   -Это ничего, там много мастерства не надо - сиди себе на дереве да стреляй, даже и целиться особо не надо.
   -Как не надо? - удивился Иван
   -Вот так, - дед аж заругался так, что стало и чертям тошно, - в кучу кабанов не попадешь, твою мать, сынок?
   -Ну, ладно, не ори, дед, я же на твоих кабанов-то ни разу не ходил. Я их и видел всего пару раз.
   В это время в дом вошел лейтенант. Дед затащил его за стол и начал, как обычно, нести всякую чушь.
   Лейтенант уселся за столом. Дед ему нахально, чуть ли не силком, залил полстакана вонючей водки. Лейтенант сразу же побежал блевать.
   -Слушай, дед, прекращай ты с этим самогоном, - недовольно сказал Иван, - ты что, не видишь - это не тот человек.
   Дед почесал затылок:
   -Да-а-а, не нашенский он, видно, что мамкин сынок, - сделал вывод дед.
   Ивану тоже на этот раз тоже как-то не хотелось пить этот вонючий самогон, он у него стоял в горле и от него все время воняло буряком.
   -Ты знаешь, дед, я больше пить не хочу, - сказал Иван.
   -О, и ты туда же, засранец, - понес дед на Ивана.
   Иван плюнул, встал из-за стола и вышел из дому, сел на порогу и закурил. Ночь была лунная, везде играли сверчки, пахло травой и сеном. Иван услышал шаги. Это был Николай. Он подошел.
   -Чего это ты тут, а не спишь? - спросил он Ивана.
   -Да где ж ты, уснешь, там старый черт опять концерт строит.
   Хлопцы зашли в дом и уидели, что, на удивленье, стол уже был чист, а дед мялся возле своего топчана.
   -Вот это да! Смотри, Колян, вот это номер! - поражался Иван.
   Дед обернулся и сердито сказал:
   -Чего вытаращились на меня? Давно не видели? Ложитесь спать!
   -Слушай, дед, а когда же мы на кабанов пойдем? - спросил Иван.
   -Завтра на ночь.
   -Завтра, так завтра, - ответил Иван.
   Хлопцы легли спать.
   Утром на службе, коля вспомнив вчерашние слова Ивана, спросил:
   -Ваня, а что это ты вчера у деда спрашивал за каких-то кабанов?
   -Да дед нашел место в дубовой роще, где дикие кабаны ходят целым стадом пастись на желудя.
   -Ну, и что? - не понял Николай.
   -Дед хочет взять нас с собой, - нехотя ответил Иван.
   Об этой охоте Иван позже рассказал и лейтенанту. Тот одобрил это дело, в придачу дал еще и патронов.
   Под вечер пришли к деду. Он уже сидел во всем снаряжении, ждал своих постояльцев.
   -О, слава Богу, явились, не запылились. Я уже думал, что вы и на ночь не придете. Давайте, собирайтесь. Пока луна не поднимется, нужно успеть на место.
   Хлопцы взяли с собой шинели, ночи все-таки были прохладные, и отправились с дедом в путь. По дороге Иван спросил у старика:
   -Дед, а зачем ты взял нас с собой? Ты что не мог кого-нибудь из охотников пригласить?
   -Да охотников можно было с собой взять, да только им один раз покажи места, и все, считай, этих мест уже больше нету, - сказал дед.
   -Ну, а за нас ты не боишься? - спросил Иван.
   -За вас - нет. Вы же люди пришлые, то есть чужие, да и не из болтливых, даже когда бываете пьяные. Да и зачем вам старика обижать?
   Все время шли лесом. В лесу было еще темнее, почти ничего не было видно на пару метров вперед. Но дед шел впереди смело, привычным опытным глазом он вел хлопцев, зная куда. Ивану все время папоротник хлестал по ногам, он даже про себя подумал: "Если дед куда-то денется из этого леса, то самим будет трудно отсюда выбраться".
   Наконец, пришли на место. Остановив хлопцев, дед долго прислушивался, но ничего подозрительного не было слышно, кроме легкого шума ветра в верхушках деревьев.
   -Пошли! - сказал дед, - Вроде бы зверя нету. Все с оружием в руках тронулись вперед. Пройдя немного, дед остановился и сказал:
   -Все, пришли, залазим все на дерево.
   Хлопцы взобрались на дерево вперед, потом бросили веревку деду. Дед вцепился в нее, как клещ. Без особого труда друзья подняли его на дерево и все расселись на ветках поудобнее. Дед приказал, чтобы хлопцы привязались к дереву веревками.
   -Зачем? - спросил Николай.
   -Затем, чтоб не свалился, когда уснешь. Понятно? - спросил дед.
   -Теперь да, - ответил Коля.
   Дед запретил хлопцам не только курить, но и разговаривать, при этом сказав:
   -Не забывайте, мы в засаде сидим, дым или разговор зверь учует за версту. Все, до утра все онемели! Ни слова, ждем, кабаны должны сегодня быть - почва под деревом сухая, значит, их еще не было.
   Так просидели часа три, но никаких кабанов не было. Просидели еще часа два. Уже начало светать. Иван уже было начал думать, что дед бредит с этими кабанами: "По-моему, дед что-то напутал с похмелья или просто место перепутал". Но тут вдруг послышался шорох. Шорох стал усиливаться и был уже рядом. Иван присмотрелся: внизу было целое стадо - и большие кабаны, и маленькие поросята, прямо как после хорошей рыбалки, когда рыба в ведре кишит, а тут - кабаны!
   Тут дед сказал тихо:
   -Ну что, сынки, пора! Коля дернул рамку автомата, и пошла пальба. Иван заметил, что после каждого дедового выстрела свиньи падали, а у него с Николаем - ни черта, просто убегали. Эта мясорубка продолжалась не более трех минут. Наконец, все кабаны разбежались. Втроем охотники слезли из дерева. На земле лежало всего три больших кабана.
   -Странно, - сказал Николай, - я почти весь магазин выпустил. Почему только три кабана?
   Дед посмотрел на Николая и рассмеялся:
   -Ах ты ж деревня, дурень то какой!
   Коля психанул на старика:
   -Чего ты обзываешься, пень трухлявый, объясни лучше толком.
   -Значит так, хлопчики, сейчас с полчаса покурим, а когда хорошо рассветет, в радиусе сто пятидесяти метров начнем собирать кабанов.
   -Почему? - с интересом спросил Иван.
   -Потому, хлопчики, что я бил жиканами.
   -Ну и что? - недоумевал Иван.
   -А то, что у моей берданки силы меньше и пуля покрупней будет, а это означает, что смерть настает почти мгновенно. А у вас, то есть у вашего оружия сила побольше и когда пули кабанов пробивали, они эту силу почти не чувствовали и только метров через сто ощутили ее, а через пятьдесят - подохли. Поняли теперь, сосунки?
   -Да это понятно, дед, - сказал Иван, - но только дурак ты дед, хоть и стар.
   -Почему это я дурак? - обиделся дед, - Потому, что я неправильно объяснил?
   -Да нет, - ответил Иван, - просто говорить ты с людьми не умеешь. У тебя, что не слово - то ругань. Понял теперь ты, пенек?
   Деда сразу после Ивановых слов, как будто переклинило, он немного помолчал, бросил окурок на землю, растер его сапогом.
   -Ну, ладно, умники, пошли собирать добычу, но оружие держите наготове.
   Начали бродить по лесу. Свиньи, действительно, стали попадаться охотникам, и чем дальше, тем больше - и маленькие, и большие. Какие поменьше - всех снесли к дубу, осталось четыре кабана килограмм по сто, а то и больше. Они лежали дальше всех и к дубу Иван с Николаем вдовеем не смогли их донести, кабанов просто снесли в кучу. Дед сказал:
   -Значит так, хлопцы, один остается здесь, а один возле дуба. Оба - на деревья.
   Дед вытащил из кармана мешочек, отсыпал каждому понемногу пороха.
   -Это зачем? - спросил Иван.
   -Затем, что когда я уйду, сожгите возле кабанов, этот запах отгонит волков. А я побегу за подмогой, мы эту кучу вовек сами не дотащим.
   При этом дед заругался, добавил, что хорошее место было, и сам сжег немного пороха на прикладе своей берданки. Пепел высыпал в карман.
   -Ну все, с Богом, я пошел, - сказал старик, обернулся и ушел к большому дубу.
   Просидели возле добычи полдня. Иван уже было начал думать, что дед заблудился, или забыл о них. Но тут неожиданно услышал треск веток и разговор немецкий. Пригляделся в ту сторону, откуда слышалась речь, и увидел впереди деда с лейтенантом, а за ними - почти звод пленных немцев. Особенно Ивана поразило то, что ротный был один, без охраны, а немцев тридцать человек насчитал.
   Подойдя, лейтенант поздоровался с Иваном. Посмотрел на кучу кабанов, а их возле дуба лежало восемнадцать штук.
   -Лейтенант, ты, что это сам, без охраны? Ты что, не боишься - немцы все-таки, хоть и пленные? - спросил Иван.
   -Да не переживай ты, Иван, все нормально, я им сразу объяснил, что идем в места болотные и дорогу знает только дед, даже я не знаю. И назад вывести может только старик. Да и награда им будет - целый кабан. Да и куда им бежать, Иван?
   Всю добычу связали быстро по ногам. Кабанов за связанные ноги повесили на вырубленные палки. По двое взяли нелегкий груз и отряд двинулся вперед. Немцы не шли, а бежали от радости. В течении двух часов все были уже возле дедовой хаты.
   Добычу бросили на землю. Дед тут же, как говорится, не отходя от кассы, начал торговаться с лейтенантом.
   -Ну, что, командир, тебе, конечно, спасибо, за помощь. Бери двух больших кабанов, одного я даю пленным. Они хоть и враги, но все же живые люди и жрать тоже хотят, пускай берут, только чтоб не подавились.
   Лейтенант не верил своим ушам:
   -Ты что, дед, зачем тебе столько мяса? Сейчас жарко оно же быстро пропадет.
   Но дед был - ухо и знал, что говорить лейтенанту.
   -Что мне делать с этим мясом, сынок? - переспросил старик, - Ты мне поверь, я найду, что делать. У меня ничего не пропадет. Я бы мог тебе больше дать, если бы ты мне помог.
   -Что тебе нужно помочь? - спросил дед лейтенанта.
   -Да, знаешь, сынок, мне вот что нужно. Соль мне нужна, скажем, пару пудов. Я бы тогда поменял мясо на соль, - сказал дед.
   -Слушай, дед, не крути. Я не для себя стараюсь, - сердито промолвил ротный, - говори, сколько ты хочешь?
   -Короче так, сынок, три пуда - и можешь забирать всех. Я себе возьму только двух больших свиней, - наконец, определился дед.
   Лейтенант понял, что старик так просто не отдаст добычу и что мясо у него не пропадет. Ему стояло только свиснуть, и сбежится все село поменять мясо на все, что угодно.
   -Хорошо, подумав, - согласился лейтенант, - пуд соли получишь сейчас, а остальное - позже.
   -Нет, сынок, так дело не пойдет, - не уступал старик, - два пуда сейчас, а два - позже.
   -Подожди, дед, - удивился лейтенант, - ты же говорил - три пуда.
   -Правильно, сынок. Я говорил три - сейчас, а ты мне не все даешь сразу. Значит за то, что я буду ждать, еще один пуд прибавишь. Думаю, это будет справедливо.
   Делать было нечего. Лейтенант согласился и ударил деда по руке.
   -Сейчас солдаты принесут соль, - сказал ротный.
   -Э, нет, сынок, ты, наверное, меня за дурака держишь? Сначала соль, а потом мясо.
   Лейтенант вообще ошалел от дедовой матерости почесал затылок и ушел вскоре вернулся с солдатом и солью.
   -На, - ротный бросил на землю соль, - чтоб ты подавился!
   Дед посмотрел на него хитрыми глазами.
   -Вот, видишь, ты людям добро, а они - зло.
   Дед знал, что делать с солью. Соль тогда в тех местах шла на вес хлеба. И такое ее количество дед мог целый год менять - на спички, табак и прочие вещи и продукты.
   Солдаты и пленные забрали кабанов и ушли. Лейтенант так разозлился на деда, что даже хлопцев не захотел ему оставлять в помощь. Но старик из-за этого не огорчился. Как только все ушли, он сразу же побежал к Антипу, тот без лишнего разговора согласился помочь, да еще и прихватил с собой своего товарища. И когда Иван с Николаем вечером вернулись со службы на ночлег, дело уже было сделано: все мясо просолено в бочках.
   Под хатой за столом сидел дед Савва, Антип и его друг Сергей. На столе был горячий свежак, то есть свежее жаренное мясо и, конечно, бутыль самогона. Дед увидел лейтенанта с хлопцами и, как обычно, с руганью позвал всех за стол. Лейтенант был зол на деда. Он посмотрел на людей, сидящих за столом, а потом додал совестно:
   -Да пошел ты, пень старый, чтоб ты подавился!
   Дед не ожидав такого оборота, замолк, приоткрывши рот. А лейтенант ушел в дом. Хлопцам же было без разницы, они занесли оружие в дом, потом вернулись назад, сели за стол. Жаренное мясо пахло очень соблазнительно. Дед налил самогону, хлопцы выпили, хорошо поели, и так до полуночи просидели при лампе за столом.
   На утро от самогона гудела голова, но ничего не поделаешь, нужно было идти на службу. Лейтенант зашел в комнату, начал стаскивать хлопцев с топчанов. Дед молча, ни говоря ни кому ни слова, бродил по хате, только искоса поглядывал на лейтенанта. Но тот делал вид, что его не замечает.
   Все втроем вышли из хаты и пошли на службу. По дороге Николай спросил у Ивана:
   -Послушай, Ванек, ты ничего не заметил?
   -Что?
   -Как что? Я что-то деда нашего не узнаю. Вчера пили, он просидел целый вечер почти молча, и сегодня утром вообще ничего не говорил.
   Лейтенант шел молча, иногда только поглядывая в строну хлопцев, слушая их разговор.
   -Да что здесь не понятного? - не выдержал Иван, - Обиделся дед на нашего командира.
   Лейтенант понял, что эти слова - в его адрес.
   -Ну и что? Пускай обижается, а что, я ему разве не правду сказал? Сволочь он. Я же не для себя старался, а для людей, а он еще и лишний пуд соли с меня содрал. Ничего, я отдам ему, пускай не боится, - со злобной обидой говорил лейтенант.
   -Да ты не бери эту чепуху так близко к сердцу, - успокаивал лейтенанта Иван, - Чего ты так разошелся, Андрюша? Тебе чего, казенной соли жалко?
   -Да не жалко, - ответил ротный.
   -Но, так, как он поступил тогда подло? Пойми, Андрюха он же старый. Я уверен, что он бы этих свиней и так бы отдал, а то, что он болтает - это чепуха.
   И тогда Иван рассказал историю, произошедшую когда-то с его отцом и Лемком в Горошкино, как его отца Адама и соседа Лемка дед ночью чуть не убил. После этого рассказа у Николая не было почти никакой реакции, а вот лейтенант, волнуясь, спросил:
   -Ну, так, что ж мне теперь делать? Идти к нему с извинением что ли?
   -Да не надо с никакими извинениями идти, просто при следующей пьянке замирись с ним.
   -А как? - спросил лейтенант.
   -Напейся да матами укрой его так же, как и он, тогда, хрыч старый, поймет сразу, что ты свой человек.
   Иван и правда думал, что так они с дедом помирятся, но судьба - штука интересная, подлая и любит преподносить неожиданные сюрпризы.
   Прошло несколько дней, но повода помирится с дедом у лейтенанта, все как-то не было. Старик с ним по-прежнему не здоровался, бросая в его сторону только косые взгляды.
   Однажды под вечер хлопцы с лейтенантом пришли на ночлег. Дед сидел под хатой, курил вонючий самосад. Хлопцы подошли и поздоровались. Дед тоже поприветствовал их, потом приподнялся с табуретки и сказал им:
   -Вы там на стол накройте, есть мясо еще теплое в печи, а я сейчас вернусь.
   -Куда ты? - спросил Иван.
   -Я скоро, - только и ответил дед и ушел.
   Хлопцы зашли в хату, накрыли на стол, да собственно накрывать особо и не было что: полбулки хлеба черного порезали, достали из печи жаренного зайца. Хлеб, который в то время давали солдатам, был такой, что не дай, Боже, - наполовину с какой-то пылью, но что интересно, эта пыль не трещала на зубах. Много такого хлеба нельзя было есть, от его частого употребления люди страдали болью в животе. И это было не просто расстройство желудка, а адская боль. Люди, которые с голодухи съедали много этого хлеба, мучались в жутких болях, даже умирали. Все это знали, в том числе и хлопцы, потому употребляли хлеб в меру, зная, какие будут последствия.
   Иван вдруг услышал на улице ругань деда.
   -О, дедуля вернулся, - сказал Иван.
   Дед в хату не вошел, а влетел, как-будто за ним гнались волки. Подойдя к столу, он поставил бутыль самогона на стол, сразу же уселся, разлил водку по стаканам. За столом сидело трое, но стаканов стояло четыре.
   -А четвертый кому ты, дед, налил?
   -Сынок, иди, позови своего командира.
   -Я-то пойду, - согласился Иван, - А что, если он не захочет, что мне тогда делать?
   -А если он не захочет, ети его мать, пускай собирает свои монатки, и - вон из моей хаты.
   Но не успел Иван встать из-за стола, как сразу услышал за спиной голос лейтенанта.
   -Можешь, дед, не переживать, етит твою мать, наливай лучше!
   Все трое за столом сидящие от неожиданности аж рты раскрыли, особенно дед. Лейтенант подошел к столу, сел рядом с Иваном, взял стакан с мутным самогоном.
   -Ну, что - будем здоровы! - сказал лейтенант, чокнувшись со всеми стаканами.
   На этот раз лейтенант пил со всеми на ровне, и когда почти осушили бутыльь, дед с лейтенантом перестали уже обниматься, и тогда они без музыки пошли в пляс. Опять было полно пыли, хоть противогаз надевай. Наконец, они успокоились, попадали за стол, выпили по стакану. Потом дед сказал:
   -Вот теперь я вижу, сынок, что ты - наш человек.
   Во время этой пьянки пьяный в стельку лейтенант пообещал деду еще два лишних пуда соли. Но это была не беда, потому что на утро они все равно ничего не помнили.
   Утром проснулись опять от дедова рева, только на этот раз он колоти деревянной ложкой по столу, и что-то бормотал. Но все уже знали, что делать: сразу дали ему стакан самогона, и все было в порядке. У деда глаза опять стали на место и он снова спросил:
   -Вы чего не ложитесь? - и как ни в чем не бывало, пошел и лег на свой топчан, уснул.
   Хлопцы быстро привели себя в порядок и ушли на службу. По пути Иван спросил лейтенанта:
   -Ну, как, Андрюша, тебе после вчерашней мировой?
   -Да ну ее эту мировую, голова, как чугунная, и вообще плохо мне что-то. Больше пить не буду.
   -Да ты, Андрюша, больно не зарекайся.
   -Ты че, мне не веришь, Иван? - возмущенно спросил ротный.
   -Я то верю, вот только тебе нужно похмелится, а то ты аж зеленый, - предложил Иван.
   -Да я не то, что пить не хочу, даже нюхать не желаю, запах самогона мне противен. Спасибо, Ваня, за предложение, но я не хочу, - сказал лейтенант.
   -Ну, как знаєш, хозяин - барин, - сказал Иван.
   Пришли на место, лейтенант дал всем команду. Хлопцы из остальными солдатами пригнали на место пленных. Они, как обычно, работали хорошо, как говорится, без халтуры, может, потому, что боялись, а, может, оттого, что умели работать. Когда через две недели приехало начальство во главе с полковником - командиром части с проверкой, одна база была уже готова, можно было хоть сейчас загонять и ставить туда скот. Тщательно осмотрев работу, они остались довольны. Выразили всем благодарность, особенно командирам рот, как будто командиры сами все это строили, но не в этом суть моего рассказа.
   Погода была отличная. Назойливые мухи не давали Ивану с Николаем спать под деревом. Время приближалось к полудню. Иван встал с травы, ругаясь:
   -Проклятые мухи, спать не дают!
   А Николай спал, ему было все равно, пусть даже по нему не только мухи лазили, а даже и собаки. Поспать он всегда полюблял.
   Иван увидел толпу - человек шесть, и они о чем-то громко спорили. Иван не стал будить Колю, он накинул карабин на плече и направился к толпе. Подойдя поближе, он четко увидел, что хорошо выпившие мужики о чем-то друг другу доказывали. Возле них, на траве, лежала какая-то закуска и пара пустых бутылок. Иван встал возле них, закурил, в спор встревать не стал.
   А спор был о том, что какой-то пожилой мужик доказывал второму, который был моложе его лет на десять не меньше:
   -Я тебе, сынок, говорю еще раз, что твоих пара жеребцов моего одного быка вовек не перетянут. Говорю тебе, что даром ты бутыль самогона ставишь.
   Но парень, что помоложе, никак не соглашался со старшим за себя человеком. Тогда вся толпа выпивших мужчин тронулась с места прямо на ферму. Вошли в помещение. Молодой парень, взяв, по - видимому, своего товарища, пошел в одну сторону, а пожилой - в другую. Через пару минут пожилой привел быка, держа его за кольцо в носу.
   Бык имел суровый вид. Сам черный, около двух метров высотой и длинной - около трех. Грудь у него была широкая. Ну, просто зверь, а не бык!
   Вскоре и спорщик со своим товарищем привели племенных, только жеребцов. Это были неописуемые лошади - высокие, стройные, грудастые, холка у них была в пять-шесть сантиметров, то есть на размер хомута или шлеек.
   Поставили лошадей, запрягли обоих в сбрую. У быка зацепили барки за одну штильвагу. Барок - это небольшая деревянная палка из дуба, длинной восемьдесят сантиметров, толщиной - четыре и шириной - шесть-семь сантиметров. На нее с обеих сторон цеплялись посторонки, посреди - барка - железный обруч, а на нем - большое кольцо. Это кольцо цеплялось за крючок, прикрепленный к повозке, и таким способом тянулась повозка. И поскольку собирались не повозку тянуть, то эти кольца на барках закрепили на одной штильваге. Штильвага эта тоже была типа барка, только длиннее и гораздо толще со всех сторон. Незнающим глазом посмотрев, можно было подумать, что это кусок простой балки.
   Закрепили. Пожилой человек обошел всех - и лошадей, и быка. Проверил сбрую, убедившись, что все в порядке, сказал:
   -Я еще раз говорю, сынок, не мучай лошадей. Если проиграешь, то с тебя две бутыли горилки.
   Тот сразу:
   -А почему два? Мы же за один договаривались.
   -А потому, что лошадей у тебя двое, а у меня - один бык, - сказал пожилой мужик. Так что, согласен?
   -Согласен, - пожал плечами спорщик, и они ударили по рукам.
   И тут началось самое интересное. Хлопцы, взяв лошадей за узды, начали их вести, но ничего не получалось. Бык стоял, как танк. Тогда лошадей начали гнать и бить батогами. Кони начали рвать. Их были до тех пор, пока они не порвали сбрую. И если бы лошадей не держали на длинных подводах, то есть вожжах, то они с перепугу бы забежали, куда глаза глядят. Но бык стоял спокойно, как ни в чем не бывало. Казалось, этого быка вкопали в землю.
   Пожилой мужчина гордо подошел к проигравшему, указав рукой на опушку леса:
   -Вечером, вон там, мы тебя ждем, и смотри, чтоб был.
   Спорщику нечего было сказать, он спокойно согласился:
   -Хорошо, не бойтесь, закуска тоже будет.
   На этом вся компания разошлась. Иван тоже, поправив карабин на плече, пошел будить товарища.
   Когда пришел, Николай все также спал под деревом, по нему даже лазила большая зеленая ящерица. Иван подумал про себя: "Вот это сон! Он, наверное, спал бы, если б его даже пчелы кусали". Иван толкнул товарища пару раз ногой. Тот с руганью встал.
   -Какого черта? Тебе что, делать нечего, Иван? Так пойди вон поколоти какого-то пленного, - недовольно с заспанными глазами, сказал Коля.
   -Эх ты, Колян, так можно и судьбу проспать.
   -Какую еще судьбу?
   -Да такую. Ты только что такое представление пропустил! - говорил товарищу Иван.
   -Какое? - с интересом спросил Николай.
   Иван рассказал ему, что полчаса назад Победу в споре одержал пожилой мужик со своим здоровенным быком весом примерно с тонну.
   -Так, что ж ты меня не разбудил, Ванек? Или тебе было жалко?
   -Да, нет, я просто и сам не ожидал. Я увидел кучку людей, спорящих о чем-то, подошел и вот, - ответил Иван, - в следующий раз не спи, а то ты, как сова - днем спишь, а ночью - со своей Глашей. Ты б уже женился на ней, что ли? - подшучивал Иван.
   Но Николай безразлично курил папиросу.
   Хлопцы вернулись домой, то есть к деду на ночлег. Старика во дворе не оказалось. Дверь в доме была закрыта. Ивану это показалось странно. Зашли в дом, дед лежал на своем топчане.
   -Дед, ты жив? - спросил Иван
   -Да, - ответил дед, - а что вы хотели, чтобы я умер?
   -Да бог с тобой, живи. Что это ты, дед, бредишь, что ли после вчерашнего? - спросил Иван.
   -Да нет, злой я.
   -Почему? Ты же вроде вчера с лейтенантом замерил.
   Дед согласился.
   -Ну, так в чем же дело? - не успокаивался Иван.
   -Дело в том, что Антип, ну, тот, маленький, Ваня, ты его должен помнить.
   -Это тот бойщик, за которого ты рассказывал? - уточнил Иван.
   -Ну, да.
   -Так что с ним?
   -Его три дня уже нету в селе.
   -А где он? - спросил Иван.
   -Да уехал в Гродно на неделю. У него там брат двоюродный должен на той неделе вернуться, - продолжил дед.
   -Ну, так и что? Что здесь такого?
   -Да в этом, Ваня, нету ничего плохого, просто сегодня приходил ко мне бригадир нужно завтра двух быков срочно забить.
   -Ну, что ж, пускай бьют себе, хоть и троих, тебе то что из-за этого стоит волноваться? - никак не мог понять Иван.
   -Да дело не в том. Бригадир хотел, чтоб я их забил, а я уже стар, я не могу, рука у меня уже не та, что была когда-то. И злой оттого, что будет бить один мастер хренов.
   -А что он бить не умеет, что ли? - спросил Иван.
   -Конечно же, нет, ему только лягушек бить в болоте, - ответил дед Ивану.
   Николай ушел к своей подруге, он не стал слушать обидный и злобный дедов рассказ. Он ушел, никому ничего не сказав. И тут случилось то, чего Иван не ожидал, не даром в народе говорят - судьба-злодейка. В дом вошел лейтенант. Он был под хмельком и в сумке у него было несколько бутылок самогона. Он подошел к столу и поставил бутылки. Лейтенант сразу обратился к Ивану с дедом:
   -Что вы там сидите? Идите к столу.
   Иван с дедом переглянулись, Иван спросил:
   -Андрюша, а у тебя что - день рождения?
   -Да что ты, Иван, какое день рождения. Мой день рождения в январе.
   Они сели все за стол. Дед достал из печи , что было, выпили по стакану. Иван опять спросил у лейтенанта:
   -Андрюша, кажется, сегодня утром я тебе предлагал похмелиться, но ты отказался, а вот вечером ты выпивший, да еще и с самогоном. Что-то я не пойму тебя.
   -Иван, ну что ты прицепился, пей лучше да закусывай, - сказал лейтенант.
   Так просидели больше часа все бутылки были пустые. Лейтенанта понесло и язык у него развязался. Дед у него спросил:
   -Где взял самогон?
   -Купил.
   -За какие шиши?
   -У меня есть за что, а если не будет, мне вон, Иван всегда даст, сколько мне нужно.
   Дед хоть и пьяный был, но на эти слова внимание обратил. Иван тоже, как услышал, что сказал ротный, чуть с лавки не упал и подумал про себя: "Этот сопливый лейтенант может всех подвести под монастырь". И его это очень насторожило, хорошо, что дед был уже крепко пьян, рассуждал Иван, и на следующий день он вряд ли это вспомнит.
   Утром, как обычно, ушли на службу. Иван полдня ходил сам не свой. Коля это заметил.
   -Что с тобой? - спросил он Ивана.
   Иван неохотно рассказал Николаю о вчерашней пьяной выходке лейтенанта, но Николаю было по боку, он сейчас думал не о собственной безопасности. У него в голове все мысли были о Глаше. И Иван это заметил, хотя и не удивился. Он отлично знал, что у его товарища ветер в голове, и поэтому ушел искать лейтенанта, подумав про себя, что время уже полуденное и у ротного голова уже должна работать нормально. Но, как назло, нигде не мог его найти, у кого не спросит, все отвечали, что не видели его или, что был часа два назад, и все. Иван расспрашивал всех, кого можно было, но - безрезультатно. В штаб зайти он просто не мог, потому что для этого нужна была весомая причина , чтоб он, рядовой солдат там искал своего командира. Нет, это было невозможно. Но проблему нужно было решать быстро, при этом раз и навсегда, пока сопливый лейтенант не подвел всех скопом под монастырь.
   Тут Иван вспомнил о дедовых словах, что сегодня какой-то никудышный бойщик, которому только лягушек на болоте бить, должен забить двух быков. Где бойня, он знал, поэтому повернулся и направился с карабином прямо туда.
   Иван раньше никогда не видел, как бойщики бьют здоровенных быков. И ему было просто интересно. "А, - подумал он, - с лейтенантом я вечерком потолкую"
   Подойдя к бойне, среди мужиков он увидел и деда Савву. Иван поздоровался со всеми.
   -Ну, где же твой бык, - полюбопытствовал Иван у деда, - что-то я не вижу?
   Дед все также был злой и сердито отвечал:
   -Сейчас приведут на мучение, нет, чтоб пару дней подождать.
   Тут как раз привели и быка. Он был здоровенным, с одним рогом, видно раньше в драке с другим быком его сломал.
   Стоял большой закопанный столб, возле которого специально били быков, коров и прочих животных. Быка привязали к столбу несколькими цепями, в том числе и за кольцо в носу (у быка нос - это самое слабое и больное место). Сразу нарисовался и бойщик. Ростом этот мужик был не меньше двух метров, худой, как тополь, и, как Ивану показалось, под хмельком. В правой руке он держал тяжелый молот с длинной ручкой больше метра. Дед его остановил.
   -Постой, Вася, это же тебе не коров убивать, раскрой глаза, посмотри, кто перед тобой стоит.
   Но этому деревенскому дураку было все равно. Во-первых, он был всегда под хмельком. Во-вторых, он привык всегда убивать коров или просто их дорезать. Но таких серьезных животных он раньше никогда не бил, и когда ему предложили это, он был безумно рад.
   Вася подошел к быку, поднял молот весом в пятнадцать килограмм и со всей, что было силы, ударил животное прямо в лоб. Нужно признать, что удар, действительно, был сильный. От него у быка один глаз просто выпал. Бык зашатался и упал на передние ноги, но не полностью, а на сгиб, то есть на чашки. Дед, наблюдая эту картину, начал кричать:
   -Вася, бей еще раз сверху между рог.
   Но Вася был горд тем, что он одним ударом такого быка чуть не положил, да еще и увидев выпавший глаз, он был уверен, что животное вот-вот упадет само, и что это была предсмертная выдержка быка, или просто последний выдох.
   Бойщик обернулся к деду и с еордостью сказал:
   -Ты, дед, не командуй, после моего удара можешь не бояться.
   Дед рванул к нему, он хотел вырвать молот и добить быка, но этот Вася просто ему его не дал, он оттолкнул старика. Иван такие вещи не любил, он снял с плеча карабин, повесил его на первой попавшийся сук, и хотел подойти к Васе, чтоб ему врезать и добить быка. Он знал, что старик в этом деле толк знает, и если он хотел это сделать, значит так и нужно. Но Иван успел только повесить карабин.
   Бойщик стоял с довольной мордой спиной к быку и не видел, что происходит сзади. Бык немного отошел от удара, встал на ноги и немного покрутил головой, как-то необычно заревел. Его рев был похож скорее на жуткий дикий рев неведомого зверя. Кровь хлестала с разбитого глаза. Он рванул головой, цепи разлетелись на его шее, словно нити. Несмотря на жуткую боль в носу, кольцо тоже вылетело. Бык в неистовой ярости пошел в погоню за горе - бойщиком.
   При этом зрелище людей было немного и все кто куда начали прятаться - одни на дерево повылазили. Но бык продолжал погоню за своим обидчиком. На своем пути он снес все заборы, легкие повозки. Он мчался, как танк, на выстрелы пыжами он не реагировал. Его целью было догнать и растоптать своего обидчика. Наконец, этот Вася спрятался под большую повозку, именуемую в народе арбой. Но не успел ему кто-то крикнуть: "Уходи быстрей!", бык налетел на эту повозку со страшной скоростью. К счастью, Васе повезло, он все-таки во время успел выскочить из-под нее. Бык с такой силой ударил повозку, что она просто треснула пополам и развалилась. Вася в это время успел залезть на дерево. Но животное все равно было в ярости и успокаиваться не собиралось. Бык искал своего обидчика. И тогда дед сказал Ивану:
   -Сынок, останови его, иначе он наделает еще больше вреда и горя.
   Иван, держа в руке карабин, загнал в казенную часть патрон и двумя выстрелами положил быка на землю. После этих двух точных попаданий в лоб животное постояло еще несколько минут и медленно легло на землю. И только когда все убедились, что он, действительно, мертв, повыходили из своих укрытий, в том числе и Вася слез с дерева.
   Дед подошел к нему и сразу укрыл матом:
   -Я же тебе, сукиному сыну, говорил - бей еще, но ты был горд, сволочь. Ты хоть понимаешь, что он мог людей подавить и детей?
   Дед хоть и был стар, но врезал бойщику так, что он просто свалился на землю.
   -Не умеешь, не берись, дурак! И отец твой был такой же дурак, мать его, такого же дурака и слепил.
   Дед плюнул на этого бойщика и строго спросил:
   -Хоть разделать ты его сможешь? - и ушел восвояси.
   Иван, тоже набросив свой карабин на плечо, ушел к своим пленным. Коле он ничего этого не рассказывал.
   Вечером Николай не пошел к своей Глаше. Начало темнеть. В дом вошел лейтенант и опять пьяный, и опять с самогоном.
   -О, что сидим, что грустим? - весело спросил он у всех. Ивана это задело. Он понял, что сегодня с ним поговорить не получится. Лейтенант сел за стол, поставил самогон и опять пошла пьянка. Дед целый вечер материл Васю и всю его родню.
   -Вот, Вань, видел сегодня этого дурака - бойщика? Вот помню до войны у него был такой же отец, только еще хуже. Этот хоть немного людей слушает, а тот вообще ни на кого не обращал внимания. Поставили его как-то сторожем на ферме. Он напьется, закроется в каптерке и давай палить из ружья. Мужики у него спрашивают: "Ты чего, Степан, в каптерке стреляешь, стены картечью портишь?", а он: "Вам какое дело? Я волков пугаю, чтоб из лесу не выходили". Представляешь, какой был дурак! Мать его заново.
   Лейтенант опять набрался и на этот раз начал молоть языком. Он попросил у Ивана две тысячи рублей.
   -Зачем тебе деньги? - спросил Иван, - да у меня и нет таких денег. Откуда у меня могут быть две тысячи? Пошли, Андрюша, лучше покурим.
   Коля услышал такой разговор, начал петь песни погромче, чтоб дед не услышал лейтенанта.
   Иван с лейтенантом вышли на улицу, закурили. Лейтенант все также продолжал:
-Иван, дай мне две тысячи.
   -Зачем тебе?
   -Я жениться здесь хочу, - пьяным языком проговорил Андрюша.
   -Ты что, серьезно?
   -Да, и ты мне поможешь с деньгами, я знаю, что у тебя такие деньги есть.
   Иван про себя подумал, что сейчас с этим дураком кашу не сваришь.
   -Я с тобой, друг ты мой разлюбезный, завтра утром в сарае потолкую, -подумал Иван про себя.
   Иван бросив на землю окурок, ушел в дом спать. А лейтенант еще долго сидел на пороге, что-то сам себе доказывал, это скорее было похоже на мычание теленка. Наконец, свалился с порога и уснул. Хлопцы его взяли за руки и за ноги, оттащили в дом
   Рано утром дед побудил всех своим ревом. Хлопцы быстро поправили его здоровье и он опять уснул.
   Лейтенант вошел в дом умытый, от него несло перегаром за версту. Иван вышел на улицу, тоже умылся и вернулся в дом. Потом обратился к ротному:
   -Слышишь, Андрюша, пойдем, покурим.
   Они вышли на улицу, повернули за дом.
   -Послушай, Андрюша, ты что это - белены объелся, что ли? Какие две тысячи? Ты че позавчера и вчера нес перед дедом? Ты что, нас подставить хочешь, ты же нас под статью суровую подведешь. А про себя забыл? Говори, зачем тебе деньги?
   -Да ты знаешь ,Иван, я здесь девку одну хорошую встретил, она мне нравиться. Вообще, я хочу на ней жениться, - подавленным голосом ответил лейтенант.
   -Ну, так женись, а мы то тут при чем?
   -Ну, - лейтенант замялся.
   -Ну? - настаивал Иван.
   -Ну, я думаю, что ты мне с деньгами поможешь.
   Немного помолчав, Иван сказал:
-Андрюша, а с чего это ты взял, что у меня есть такие деньги?
   У Ивана после последней поездки в город оставалось как раз три тысячи. Он положил их в рукав шинели, а шинель скрутил и положил под голову на топчан. Этот сопливый лейтенант, наверное, шарил по дому, пока никого не было, и нашел эти деньги. Все он побоялся взять, а взял только часть, и на эту часть денег гудел уже четвертый день. Теперь лейтенант вел себя, как нашкодивший кот.
   -Да, понимаешь, Иван, я случайно в твоей шинели нашел деньги, может, ты мне дал бы две тысячи? Я вас прикрываю, да и всегда буду прикрывать.
   Иван как услышал это, словно его кто толкнул.
   -Ты что, Андрюша, ты в наших веща рылся!?
   Лейтенант начал выкручиваться:
   -Да, понимаешь, Ваня, я как-то случайно зацепил шинель ногой, она упала на пол и деньги сами из нее выпали.
   Иван посмотрел на этого низко падшего лейтенанта, которого они все время поили кормили, и давали ему еще и денег сполна.
   -Хорошо, - злобно сказал Иван, - сейчас, подожди здесь, я тебе принесу деньги.
   Иван ушел в дом, а лейтенант остался очень доволен, что ему так легко прошел этот номер, да еще и денег ему дадут.
   Иван вошел в дом, молча взял шинель. Коля увидел злое лицо Ивана.
   -Что случилось? - спросил он.
   -Да ничего.
   Иван подошел к двери, но коля опять его спросил. Он понял, что случилось что-то неладное.
   -Ты куда? И я с тобой.
   но Иван остановил его, пронзая суровым взглядом.
   -Не надо со мной идти, будь в доме, пока я не вернусь.
   Коля не стал ему перечить и остался в доме.
   Иван вернулся к лейтенанту. Тот стоял с довольной рожей. Он хоть и был еще молод, но уже имел подлый характер.
   Иван достал из шинели деньги, пересчитал - ровно две тысячи.
   -Послушай, Андрюша, здесь было три тысячи. Ты мне не подскажешь, куда еще одна подевалась?
   Лейтенант сразу сделал отмороженное лицо.
   -Я не знаю. Когда выпали деньги, я их не считал, я просто собрал и положил их на место.
   -Значит, говоришь - на место. По-твоему, тысяча рублей сама по себе улетела.
   Иван приподнялся на носках, схватил лейтенанта левой рукой за кадык, придавив его к стене, а правой рукой начал его дубасить по печени, да так сильно, что лейтенант начал уже синеть.
   -Ну, так скажешь, где еще одна тысяча? - спросил опять Иван.
   -Скажу, скажу, только не бей.
   Иван бросил лейтенанта на землю.
   -Где ты, козел, тисячу дел?
   Лейтенант понимал, что если он не скажет, то сейчас снова начнется молотилка, только на этот раз ногами и по ребрах. Он пропищал, как ребенок:
   -У меня только сто рублей осталось, не бей больше, не бей!
   Иван сказал строго:
   -Скажи спасибо, что ты лейтенант и офицер, а то я бы сейчас из твоей морды сделал бы задницу, козел ты неблагодарный. Люди сейчас с голоду умирают, а ты, козел, сало жрал, "Казбек" курил. Тебе же остальные офицеры завидовали. И у тебя хватило наглости и совести красть у тех, кто тебя поит и кормит!
   Иван со злости так врезал лейтенанту снизу по ребрам, что тот аж подлетел из земли. Ивану хотелось ему еще и рожу разбить до неузнаваемости, но нельзя, он был все-таки офицер, и в придачу еще и командир. Он просто бросил ему в рожу деньги - эти две тысячи и при этом ему сказал:
   -На, собака, мог бы сразу спросить вместо того, чтобы красть. И знай - больше ты от меня ничего не получишь и попридержи свой пьяный и длинный язык. Если что, то мы с Колей просто сядем, а тебя за это расстреляют. Я, думаю, ты это хорошо понимаешь?
   Лейтенант молчал, ничего не говорил. Он все прекрасно понимал, понимал, что за такие вещи, которые он учинил, в то время просто убивали. Он жалобно проговорил:
   -Да я все понял, больше такого не повториться.
   -Я надеюсь, - уходя, сказал Иван. Он взял из земли шинель и на прощание добавил, - Да, Андрюша, еще одно - с пьянкой завязывай, а то это у тебя уже не пьянка, а запой.
   Иван зашел в дом. Коля его сразу спросил:
   -Что там такое, черт возьми? Ты можешь мне объяснить или нет?
   -Попозже расскажу, - и они оба ушли на службу.
   За ними сзади , как побитая собака, тащился лейтенант. По дороге Иван рассказал Николаю обо всем, что произошло.
   -Ну, и что ты ему сделал? - спросил Коля.
   -Ничего, - товарищ не сказал Николаю, что пришлось хорошенько поколотить ротного.
   Прошло пару дней. Иван спросил лейтенанта:
   -Андрюша, я что-то не пойму, ты же говорил, что жениться хочешь?
   Но лейтенант как-то неохотно ответил:
   -Да, знаешь, я пока повременю.
   -Ну, смотри.
   Оказалось все гораздо проще. Когда лейтенант украл у Ивана тысячу рублей, он устроил с офицерами попойку, швырялся деньгами, и за полвечера их спустил. Через день была еще одна попойка, мало того, еще играли на деньги в очко, и Андрюша быстро и легко влетел в круглую сумму, а именно в две тысячи рублей такому же, как и сам лейтенанту. Вот поэтому никакой женитьбы и не было и быть не могло. В тот же день, когда Иван с боем отдал ему две тысячи, лейтенант сразу же отдал денежный долг. И вроде бы прекратил пить. Но водка - это серьезно, с ней стоит только зацепиться, и тогда все - пиши пропало. В этом деле главное вовремя остановиться, но не все это могут сделать, и Андрюша был той же масти. Он не только не мог остановиться, почувствовав волю, а воля в этом селе была, он даже не мог себя держать в руках, не говоря уже о языке.
   Как-то вечером хлопцы пришли на ночлег. Дед сидел с самокруткой в руке на пороге и был под хмельком. Хлопцы это сразу заметили. Лицо у старика было злое.
   -Что с тобой, дед? - спросил Иван.
   И дед напополам с матом, со злобой начал свой рассказ.
   -Иван, ты же помнишь того горе - бойщика?
   -Помню. А что?
   -Да нет его больше.
   -Как нет? - удивился Иван.
   -А вот так - был, да сплыл. После того неудачного забоя на следующий день к нему прибежал такой же умник, как и Вася, только зовут его Юра. Он сказал ему, что есть дело, за которое будет бутыль горилки и закуска - свежак. Нужно было свинью заколоть. Вася, как всегда - герой и мастер на все руки. И они сразу пошли к хозяину.
   Вася спросил у хозяина:
   -Ну, где твоя свинья?
   -В хлеву, ясное дело.
   -Ну, так показывай, - гордо приказал хозяину Вася.
   Зашли в хлев. Все втроем подошли к свинье. Она была больше похожа на дикого вепря, чем на обычную да
   домашнюю свинью. На ней была шерсть длиной сантиметров пять, а то и больше. Высотой животное было больше метра и длинной метра полтора. Вася посмотрел и испугался:
   -Ты что, хозяин? Где ты ее взял, в лесу поймал, что ли? Это же не свинья, а чудовище какое-то!
   Хозяин начал выкручиваться, потому что знал, что кроме этого глупого бойщика никто в селе не возьмется ее заколоть, а бойщика Антипа все еще не было.
   Свинья в добавок была свиноматкой и только что перегуляла. Ее нужно было срочно заколоть.
   -Хлопцы, ну что вы в самом деле начинаете цену себе набивать. Я же не даром могорыч хороший ставлю, или как? Что мне другого кого искать?
   Вася почесал затылок, ему жалко было упускать целый бутыль водки. Делать было нечего, и Вася согласился.
   -Хорошо, я берусь ее заколоть, только сначала неси мне сюда бутылку самогона. Я трезвый к ней не полезу.
   -Хорошо, Вася, - согласился хозяин, - я сейчас принесу.
   -И закусить не забудь, - гордо сказал Вася.
   Хозяин вышел из хлева и вскоре вернулся с самогоном из Буряка.
   -Вот, держите и начинайте без меня. Я жуть не люблю, когда свиньи орут, - сказал хозяин и вышел прочь из хлева.
   Вася с юрой выпили бутылку для храбрости, уж больно вид был устрашающий у этой свиньи. Вася вытащил из-за пояса обычный для того времени штык-нож из отечественной трехлинейки, при этом добавил:
   -Ты смотри - все Антип да Антип. Тоже мне мастер. Чем он лучше меня.
   -Да, да, Васек, - поддерживал его Юра, - а ну сделай ее!
   Вася залез в огорожу, погладил свинью по животу. Она стояла смирно, без никакой агрессии. Вася ударил ее снизу штык - ножом между передними ногами. Почувствовав боль, свинья завизжала диким ревом. Время было летнее. Вася был в одной рубахе. Свинья его всей пастью схватила выше пояса за бок, повалила, как муху, и давай шматать в клочья. Стоявший в стороне Юра от неожиданности испугался так, что выбежав на улицу, начал орать не своим голосом. На его рев прибежал хозяин, но дознаться у Юры ничего не мог. Он сам забежал в хлев и сразу же - к свинье. Увидев, что свинья жрет Васю, сам испугался. Он выскочил во двор. Там уже на Юрин рев сбежались люди, с ними был и какой-то солдат с автоматом на плече. Хозяин подбежал к нему:
   -Сынок, - просил он солдата, - помоги! - и потащил его в хлев.
   Солдат, как увидел, что от человека осталось - только ноги в сапогах и голова в крови - теряться не стал. Он снял автомат с плеча и всю обойму выпустил в свинью. Вот так и кончилась трагическая судьба славного бойщика Васи.
   Юра, друг Васи, от испугу еще два дня говорить не мог, и все думали, что он онемел. Но на третий день Юра заговорил.
   Выслушав рассказ деда, Иван просто встал с лавки и сказал
   -Пускай бы не лез к свинье. Что ее застрелить нельзя было?
   -Ничего ты, Ваня, не понимаешь, сказал дед. А бутыль горилки за то что застрелили, не дадут.
   -Ну, дед, ты прав. Я же этих ваших тутошних деревенских дел не знаю, - сказал Иван.
   Начало темнеть. В дом вошел пьяный лейтенант. Он пел песню "Ой, мороз, мороз". Вцепившись руками в притолоки, он замолчал. Окинул всех пьяным взглядом. Никому ничего не говоря, еле развернувшись, потихоньку держась рукой о стенку, пополз к себе спать. Никто ему не сказал ни слова, да и что ему было говорить, когда он вперед себя на метр ничего не видел.
   Иван встал со скамейки, хотел помочь ему дойти до топчана, но видя, что лейтенант с трудом, но идет сам, не стал ему помогать.
   Утром, только начало светать, дед всех побудил. Иван проснувшись, спросил деда:
-Дед, ты чего? Тебе чего нужно? Ведь толком еще не рассвело. Дай поспать.
   -Вставайте, хлопцы, мать вашу, выручайте, сынки!
   -Да что случилось? Опять кого-то свинья съела или пожар?
   А дед:
   -Одевайтесь быстрее и давайте за мной, только возьмите с собой оружие.
   Хлопцы вышли из дому и цепью направились за дедом. Дед хоть и был стар, но бежал, как молодой. Иван его опять спросил:
   -Ей, дед, мы куда так спешим?
   -Скоро сами увидите, - на ходу ответил дед.
   Пройдя по лесу около километра, вышли на лесную дорогу. Сразу в двух метрах от дороги в петле стоял дикий кабан или, как их еще называют, секач. Зрелище было просто устрашающее - здоровенный кабан весом около двухсот килограмм, здоровенные белые клыки, шерсть черная дыбом, красные глаза, налитые кровью. Казалось, что этот зверь вот-вот сорвется с петли, которая была сделана из обычной металлической проволоки. Эта проволока врезалась ему прямо в шкуру, потому он и стоял смирно.
   -Ну, как - красавец? - спросил дед хлопцев.
   -Да ничего, - сказал Иван, хоть и видал такого в своей жизни второй раз. А первый - возле дуба.
   -Ну, что мы будем с ним делать? Здоровенный-то зверюга какой? - спросил Иван.
   -А вот, - подшучивал дед, - Николай знает, что с ним делать.
   Коля, вытаращил на деда от удивления глаза:
   -А что я? Откуда я знаю? Нашли мастера. Ты, наверное, дед, хочешь, чтоб и со мною было то же, что и с Васей.
   Дед рассмеялся в кулак, потом прибавил:
   -Да не сцы, паря, сейчас увидишь, как правильно с ним нужно поступать.
   Дед снял берданку с плеча, переломил ее, вытащил из казенной части патрон, пошарив в кармане, достал другой. Иван, смотря на деда, а точнее - на патрон в руке, который дед ставил в казенную часть, спросил:
   -Дед, а зачем ты патроны меняешь? Чем тебе тот патрон не угодил?
   -Да патрон ни чем, только в нем - тройка, дробь волчья, она такого клыкастого не возьмет, сынок. А этот жакан положит кого угодно, - ответил дед.
   Он взвел боек, зашел сбоку к кабану и в четырех метрах выстрелил зверю точно в ухо. Кабан даже не издал не единого звука, молча свалился на землю. Жакан вошел в ухо, а вылетел посредине шеи, с другой стороны.
   Дед сразу подошел к кабану, потрогал его стволом.
   -Кажись, готов. Идите сюда!
   Дед приказал срубить два бревна толщиной тридцать сантиметров. Кабана перевернули на спину вертикально, ногами вверх, подставив ему по бокам бревна. Дед достал из торбы ножи и дал их обоим хлопцам.
   -Сейчас я начну, а потом вы будете мне помогать, - сказал он.
   Ножи были острые, как опасная бритва. Казалось ими можно бриться. Дед отрезал кабану голову, вспорол шкуру во всю на животе, подождав полчаса, пока стекла кровь, показал хлопцам, как нужно драть шкуру. Сказал:
   -А ну, сынки, давайте, мать вашу, это вам не самогон глушить.
   С горем пополам под руководством деда кабана разрубили на четыре части. Иван взял один кусок туши, приподнял ее - было килограмм за тридцать.
   -Слушай, дед, это все хорошо, - сказал Иван, - А как мы это все будем переть? Придется возвращаться еще раз.
   -Возвращаться-то можно, хлопчики, но боюсь, что пока мы возвратимся, здесь уже ничего не будет. А одному здесь оставаться, даже с оружием, не стоит, - сказал дед.
   Всем было ясно, что дед имел ввиду волков. Вдруг все услышали звук мотоцикла. Он приближался все ближе и ближе. Вскоре он был совсем рядом. Прятаться было некуда. Разделанный кабан лежал возле самой дороги. Мотоциклист его все равно бы заметил. Лес был не очень густой, да и светло уже было, как днем.
   Дед, поглядывая на Ивана, сказал, что это лесник. Иван выбросил окурок, взял нож и вышел навстречу мотоциклу. Вид был просто ужасен: прямо посреди дороги в лесу стоял солдат, рукава в гимнастерке по локти закачены, руки по локти в крови, в правой руке - здоровенный нож. На мотоцикле, действительно, ехал лесник. Он был не стар, лет тридцати, не больше. Лесник ехал из другого поселка с гулек, да еще и под хмелем. Увидев эту жуткую картину, он перепугался до смерти. Этот мотоцикл в двух метрах от Ивана сам заглох. Парень замертво продолжал сидеть на мотоцикле. Иван подошел к нему.
   -Ты кто такой? - спросил Иван.
   Тот молчал, словно немой.
   -Ты кто такой, мать твою, сучек!? - громко крикнул Иван.
   Наконец у лесника прорезался голос.
   -Я лесник, не убивай, солдат!
   -Куда ты едешь? - спросил его Иван.
   -В Бор.. в Борщовичи, - еле выговорил он с перепугу, - Что тебе нужно, солдат? Бери мотоцикл, только не убивай!
   У лесника за спиной висел карабин, но он с перепугу просто забыл о нем.
   -Да успокойся ты, дружок, никто тебя убивать не собирается. Напротив, нам помощь твоя нужна, а за помощь твою еще и мяса себе возьмешь. Пошли со мной, - сказал Иван леснику.
   Подошли к деду и Николаю.
   -Смотри, - показывая на тушу убитого кабана рукой, сказал Иван, - нужно это в село отвезти. Переднюю ногу возьмешь себе.
   Лесник посмотрел на тушу, а потом на деда и сразу его узнал.
   -О, это ты, дед Савва? - с радостной улыбкой проговорил он.
   -Я, - ответил старик, - а ты думал кто?
   -Я то думал, что мне все, крышка, когда увидел этого с ножом в руке да еще и руки в крови. А что ты, дед смеешься? Я один в глухом лесу. А ты чтоб на моем месте делал бы?
   -Я - ничего. Снял бы карабин с затылка и застрелил бы его, - сказал дед леснику.
   -Какой карабин? - резко спросил лесник.
   -Да этот, что у тебя за спиной висит.
   Хлопцы, глядя на этого трусливого и глупого лесника, вместе с дедом громко рассмеялись. Лесник рукой взялся за приклад своего карабина.
   -Вот ети его мать, этот карабин. Я то про него совсем забыл, забыл, что он у меня и есть, - с дурными глазами сказал лесник.
   -НУ, все, посмеялись, и хватит. Давайте грузить мясо, скомандовал дед.
   Погрузили. Дед сказал, чтоб Иван ехал с лесником, а он с Николаем пошли пешком домой.
   Вскоре Иван с лесником были у деда дома, занесли в дом мясо, одну ногу зверя Иван оставил в мотоцикле.
   -Это зачем? - спросил лесник.
   -Тебе, бери и езжай с богом, да помалкивай, если не хочешь, чтоб морда битой была, сказал Иван леснику.
   Тот молча сел на мотоцикл и уехал.
   Иван выкурил пару папирос, за это время явились дед с Николаем.
   -Дед, мясо в доме, - отчитался Иван, - ты знаешь, что с ним делать, а нам пора.
  
  
   Надя работала дома на своем огороде. Она услышала зов:
   -Хозяйка! Хозяйка!
   Она посмотрела в сторону леса. Возле калитки стоял почтальон. Надежда подошла. Тот вежливо поздоровался с ней.
   -Вам письмо, - сказал почтальон, - и пошел себе дальше.
   Надя посмотрела на письмо, на обратный адрес. Оно было, действительно из Бердычева. Немного поразмышляв, Надя вспомнила, что у Коли тетка есть в Бердычеве. Она открыла письмо, начала читать. Оказалось, что письмо пришло не Коле, а Ивану, и написала его сестра Николая Альбина. Надя долго думала, что это за девушка и что с этим письмом делать, ведь с тех пор, как хлопцев забрали в армию, от них нет ни слуху, ни духу. А ведь прошло уже почти три месяца. Надя подумала, что если до конца месяца от ни не будет письма, она пойдет в военкомат.
  
  
   Вечером хлопцы вернулись к деду на ночлег. Во дворе они сразу услышали запах жареного мяса.
   -О, дед, молодец, все-таки, согласись, Колян. Хоть и стар, а ведет себя, как будто ему лет сорок, сказал Иван.
   Но коля, учуяв запах жареного мяса, полетел вперед Ивана в дом. Дед как всегда был в своем настроении. На столе у него стоял самогон и жаренное мясо, хлеб хлопцы принесли с собой.
   -Садитесь, сынки, буду вас потчевать, -радостно сказал хозяин дома.
   Хлопцы поставили оружие на свое место и только сели за стол, не успев даже и выпить самогона, как в хату вошел лейтенант. Дед никаких дел между лейтенантом и хлопцами не знал, потому, как обычно, пригласил лейтенанта за стол.
   -Проходи, командир, садись за стол с нами.
   -но лейтенант вежливо отказался.
   -Спасибо, дед, но мне некогда. Ваня, я у тебя хочу спросить что-то, давай выйдем покурим.
   Они вышли во двор, закурили.
   -Что тебе? - спросил Иван.
   -Ваня, дружок, братишка, выручай!
   -Чем тебя выручить? - спросил Иван.
   -Деньги нужны срочно!
   -И сколько тебе нужно?
   -Три тысячи.
   -Ты что, опять жениться собрался или что на этот раз?
   -Да нет, - ответил лейтенант, - понимаешь, Ваня, так вышло, ну, проиграл я, пойми мне нужно эти деньги отдать, если не отдам, я не знаю, что со мной будет, - жалостно просил лейтенант.
   -Ну, я это все понял, Андрюша, только где я тебе возьму эти деньги.
   -Ваня, помоги, я знаю ты можешь помочь, понимаешь, если я не отдам их, мне пригрозили, что за все мои пьянки будет знать полковник, а ты же сам понимаешь, что это означает.
   -Иван посмотрел на лейтенанта.
   -Я сейчас, Андрюша, ничего не могу сказать тебе, но утром скажу ответ.
   И они вместе вошли в дом.
   -Где это вы шляетесь, сынки, мать вашу, садитесь.
   Иван с лейтенантом сели за стол и, как говориться, пьянка пошла во весь рост. После второго стакана Иван моргнул Николаю, и тот вышел за ним на улицу. Они присели, закурили. Иван рассказал Николаю, что лейтенант просит три тысячи и все остальное. Коля, выслушав Ивана, со злостью сказал:
   -Ну, он козел обнаглел. Слушай, Ванек, давай убьем этого козла. На хрен он нам нужен? Вчера две, сегодня три, а завтра десять тысяч попросит.
   -ДА убить его то можно и ума здесь много не надо, только за ним сразу шорох будет большой, искать его будут, он, как ни как, офицер. Так что пока нельзя, здесь село. Каждый знает его и нас, и все знают, что мы в одной хате ночуем. Вот в городе - другое дело. Город большой, куда делся - пойди, найди, народу столько. А что здесь, здесь все на виду.
   -Ну, так что же с ним теперь делать? - не унимался Николай.
   -Пока ничего, нужно ему дать эти деньги, а вернемся в город, там и решим, что с ним делать, - уверенно сказал Иван, - а сейчас идем лучше выпьем и веди себя, как обычно, пускай лейтенант думает, что ты ничего не знаешь.
   В этот вечер опять все напились бурячанки с полна. Дед с лейтенантом пели песни, но на этот раз танцулек не было. Все улеглись спать около полуночи. Иван напоследок налил стакан водки и спрятал деду на утро, зная, что у него с бодуна крышу рвет.
   Утром Иван вышел во двор умыться ,лейтенант сидел на пороге, курил. Увидев Ивана, сразу же спросил его:
   -Ваня, ну что? Поможешь или как?
   -Выписывай нам путевки в город.
   Лейтенант, услышав эти слова, сразу повеселел. Через пять минут путевки были у Ивана в кармане. Иван с Николаем через час уже ехали в машине М-1М, именуемой в то время "фроськой", и выигравшей Отечественную войну. Доехав до нужного поворота, хлопцы выскочили на ходу.
   Коля спросил:
   -А что это мы выскакиваем на ходу, остановить машину нельзя что ли?
   -Ну, ты, Колян, и даешь! Мы зачем здесь выпрыгнули? - спросил Иван.
   -Ну, как зачем? За деньгами, а что?
   -Так зачем, чтоб шофер знал, где мы именно ушли? Ты че, Колян, дурак или вчерашний самогон тебе на голову повлиял?
   -Ну, хватит меня парафинить, - недовольно огрызнулся Коля.
   Вскоре они дошли до тайника, взяли опять десять тысяч. Вышли на широкую дорогу и по прямой направились в Гродно. После полудня хлопцы уже подымались на второй этаж знакомого дома. Иван достал ключ, открыл дверь. Они тихо зашли в квартиру и тихо хлопнули дверью. Осмотрели комнаты, но никого не было. "Где же этот дед?" - подумал Иван.
   Хлопцы зашли на кухню. Иван заметил - на кухонном столе пыль, ее давно уже никто не вытирал.
   -Смотри, Колян, по-моему, нашего Петра Васильевича здесь давно уже нет. Только не пойму, куда он мог деться?
   Зашли в свою комнату. Все было на месте. Иван сказал Николаю:
   -Колян, что-то здесь не чисто.
   -С чего ты взял?
   -Да с того, что стариком тут дня три-четыре уже не пахнет.
   -Откуда ты знаешь?
   -Ты видел, сколько пыли на кухонном столе?
   -Ну и что - пыль, как пыль.
   -Это значит, что никто за этот стол уже давно не садился.
   -Да успокойся ты, Иван, может старик где-то в городе бродит. Надоело ему одному в четырех стенах сидеть, вот он и решил прогуляться, - успокаивал Николай Ивана.
   -Хорошо бы так, только чует моя душа что-то неладное.
   Хлопцы переоделись и только вышли на площадку, как услышали, что этажом выше хлопнули дверью.
   Пока Иван закрывал квартиру, к ним спустилась старушка. Она, видя, что Иван закрыл дверь, спросила:
   -А вы, хлопцы, кто такие? Что вы делаете в этой квартире? Вы из милиции или еще откуда?
   -Нет, бабушка, мы не из милиции, - ответил Иван, - а почему вы спрашиваете? И кстати, вы Петра Васильевича не видели?
   Старушка, услышав такой вопрос, насторожилась
   -Хлопцы, а кто вы будете и что вам нужно от Петра Васильевича?
   -Мы, бабушка, его троюродные племянники, приехали его проведать.
   Бабка недоверчиво спросила:
   -А откуда мне знать, что вы точно его племянники, а не воры? Нынче одни бандиты да ворье.
   -Да не бойтесь, мы точно его племянники.
   Иван вытащил ключ и открыл в квартиру дверь.
   -Вот, видите, у нас и ключ есть. Мы две недели назад у него были. Он нам о ключ дал, а сегодня приехали, а его нет, и мне сдается, что давненько нет.
   -Ну, ладно, вижу, точно родственники вы его. Хлопчики, он уже неделю, как умер, прямо возле подъезда, сердечко у него было больное. Вы, ребята, сходили бы в ЖЕК, а то квартира перейдет государству, - сказав это, бабка спустилась вниз.
   Хлопцы стояли молча, смотря друг на друга.
   -Ну, что, Колян, я оказался прав? Ну, ладно, пойдем на базар. Купим, что надо, и нужно отсюда убираться.
   Иван с Николаем бродили по базару, торбы были уже полные, они подошли к знакомой бабке-торговке.
   -Здравствуйте, бабуся!
   Бабка, обрадовалась, увидев знакомых клиентов, которые у нее всегда покупали много водки
   -Здравствуйте, мои дорогие детки! Давненько вас не было. Где же это вы пропадали?
   -Где мы пропадали, там нас уже нет, бабуся, - нерадостно ответил Иван, - водка есть?
   -Есть, сынки, хорошая водочка.
   -И по чем? - спросил Иван.
   -Как всегда, - ласково ответила торговка.
   Хлопцы взяли пять бутылок. Иван рассчитался и они распрощались с пожилой торговкой.
   Хлопцы с рынка пошли прямо к деду, уже покойному, на квартиру. Бродить по городу и искать хорошую скупку Ивану сегодня не хотелось. Смерть деда поломала все настроение.
   Вошли в квартиру. Иван с Николаем переоделись, все хорошие и подходящие им вещи они сложили в сумки. Зашли на кухню. Иван взял на подоконнике тряпку и вытер на столе пыль. Открыл банку тушенки, разлил в три стакана бутылку водки. Один стакан поставил на подоконник, положив на него ломоть хлеба, а на хлеб на сыпав щепотку соли. Это означало присутствие покойного сними.
   -Ладно, Колян, давай помянем старика.
   Они выпили водку не чокаясь, молча посидели.
   -Хорошим мужиком был старик, я таких уважаю, царствие ему небесное, пускай земля ему будет пухом, - грустно сказал Иван.
   Они немного посидели, плотно покушали. Потом собрали все, что нужно, переодевшись в военную форму, ушли в часть.
   Пришли во время, машина была уже загружена. Шофер, увидев их, стал ругаться:
   -Вы куда делись, паразиты? Я сам полдня эти проклятые гвозди таскал.
   Шоферу было лет пятьдесят не меньше. От тяжелых ящиков у него жутко болела спина и он матерился во всю
   -Садитесь, собаки ленивые!
   Ивана, конечно, это задевало, но он знал, что они были виноваты сами, да и трогать его было нельзя. Нужно было как-то загладить вину перед шофером, чтоб не трепался.
   Иван подошел к нему, дал пачку "Казбека" и сказал:
   -На, отец, это тебе за погрузку, только не ори, а то доорешься до чего-нибудь. Пожилой мужик, а чепуху несешь.
   Шофер увидел, что хлопцы немного во хмели перечить не стал, уж больно ему хотелось закурить хороших папирос. Он взял пачку, открыл, взял одну папиросу, понюхал табак.
   -Ну, ладно, садитесь в машину, - довольно сказал он.
   Через час машина въехала в село.
   Лейтенант сидел на бревне и ждал Ивана, как бога. Иван подошел к нему. И сразу же спросил его:
   -Ну что, Ванек, как съездил? Порадуешь меня или как?
   -Порадую. Пошли, отойдем в сторону, - позвал Иван за собой лейтенанта.
   Они зашли в недостроенный коровник. Иван вытащил из потайного кармана заранее приготовленные деньги - три с половиной тысячи.
   -На, держи, Андрюша, здесь три с половиной тысячи и знай, что это было в последний раз. Я думаю, что теперь мы с тобой в расчете сполна, - сказал Иван, - и мой тебе совет - бросай играть в карты. Да, Андрюша, если не завяжешь со всем этим блядством, убью тебя. Мне проще тебя убить, чем тебе платить. Все, давай, мне некогда, нужно еще к деду сходить, - и с этими словами Иван ушел.
   Лейтенант немного постоял и подумал: "Да, нужно с этим заканчивать, а то эти бандюги, действительно, могут убить".
   Он положил деньги в карман и ушел.
   Хлопцы пришли к деду в дом, разгружать машину не стали. Но дома деда не оказалось, он был на охоте. Хлопцы оставили вещи, взяв с собой водки, они пошли в лес.
   В лесу нашли укромное местечко в холодку, присели. Иван открыл бутылку, разлили водку в стаканы.
   -Давай, Колян, помянем деда, как полагается, - сказал Иван.
   Хлопцы вернулись домой под вечер хорошо подвыпившие. Дед был уже дома. Он увидел, что хлопцы пьяные ничего их спрашивать не стал. Потом все-таки спросил:
   -Где это вы так нажрались?
   -Где нажрались, там нас уже нет, - ответил Иван. И оба разошлись спать по своим местам.
   В это время лейтенант Андрюша отдал долг и опять под пьяным делом сел играть в карты и, как обычно, на деньги. Но в этот вечер он проиграл всего полтысячи, а напился до безумия и начал болтать лишнее, а именно то, что всех играющих в этот вечер из присутствующих в этой офицерской попойке заинтересовало каждого. Он начал болтать, что у него денег навалом, и если будет нужно, он купит здесь всех и каждого. В этот вечер он даже не вернулся на ночлег.
   У одного, такого же лейтенанта, возникли мысленные вопросы: "Откуда у этого Андрюши, у обычного лейтенанта, в такие суровые и голодные времена такие большие деньги, да и курит он почти один "Казбек". И ведет себя, как буржуй. Ну, ничего, - подумал лейтенант, - пускай Андрюша пока сегодня поживет..."
   Утром первой же машиной этот лейтенант уехал в Гродно. В части он написал рапорт, а точнее донос, и положил его командиру части на стол. Полковник внимательно прочитал этот рапорт-донос, с нехорошим выражением лица посмотрел на доносчика, который стоял напротив него с довольной мордой.
   -Товарищ лейтенант, скажите, а откуда у вас такие сведения? И, как я понимаю, это ваш товарищ.
   -Никак нет, товарищ полковник, он мне не товарищ и вообще - тамбовский волк ему товарищ.
   -Ну, хорошо, мне все ясно, можете идти, вы свободны.
   Лейтенант вышел, а полковник еще долго думал: "Что делать? Как поступить с этим доносом. Ему жутко не хотелось всему этому давать ход. Во-первых, спросят и с полковника за его подчиненных, во-вторых, он хорошо знал, что будет с этим лейтенантом - в лучшем случае его обвинят врагом народа и как политического осудят на страшный срок без права переписки. Но и замять дело он не мог. Судя по сволочной роже лейтенанта-доносчика, он понимал, что этот козел, если увидит, что нет никакого движения, пойдет по высшим инстанциям, а тогда и полковнику не миновать тюрьмы, как соучастнику, или за помощь врагам народа, или просто за сокрытие сигнала. И полковник с большой неохотой дал делу ход.
   Всем известны такие структуры, как тогда были - ВЧК, НКВД, КГБ. Они действовали быстро и без промедления, тем более, что недавно, а точнее полтора месяца назад исчезли инкассатор с шофером с огромной суммой денег. Вся милиция сбивалась с ног, и не только милиция, но и высшие структуры, чтоб найти хоть какую-то зацепку. В городе устроили даже несколько облав по притонам и малинам. Шофер и инкассатор были объявлены во Всесоюзный розыск. Были задействованы в поисках даже другие города Украины и России, но все было безрезультатно. И если б не этот случай с завистливым лейтенантом и просто глупым бездарным, не умеющим играть в карты ротным Андрюшей, то то ограбление, осталось бы навеки нераскрытым.
   На следующий день, около полудня, в Борщевичи пришла необычная машина ГАЗ-69, именуемая в народе "бобиком". Она подъехала прямо к полевому штабу. Из нее вышли трое высоких здоровенных мужчины, все они были в кожаных пиджаках и фуражках. Машина остановилась в нескольких десятках метров от штаба. Все трое направились в штаб.
   Пожилой капитан смотрел в окошко полевого штаба на приближавшихся мужчин. Они ему сразу не понравились, про себя он подумал: "Вот тебе и на, это еще что такое? Точно по чью-то душу, только интересно - по чью?"
   Они вошли в штаб. Один из них достал из кармана удостоверение и представился капитаном НКВД. Он сказал, что им нужен такой-то и такой-то лейтенант.
   В это время в штаб зашел и сам Андрюша, не о чем не переживая и ни о чем не догадываясь. Он отдал капитану честь, а на остальных он не обратил внимания. От лейтенанта жутко несло перегаром после вчерашнего самогона.
   -Вот лейтенант, который вам нужен, - обернувшись к энкаведистам, сказал капитан.
   -Очень хорошо, - сказал энкаведист, - вы будете такой-то и такой-то?
   -Да, - растерянно ответил лейтенант.
   -Тогда вам придется проехать с нами.
   Лейтенант тревожно спросил:
   -А по какому вопросу? Я все-таки на службе.
   -Это ничего, товарищ лейтенант. Ваш командир, я думаю, ничего против не имеет.
   Тот стоял молча, ничего не говоря, да и что он мог сказать? Противоречить таким зверям, тогда было равносильно навредить самому себе.
   -Пройдемте в машину, еще раз сказал энкеведист лейтенанту.
   Они все сели в машину и уехали. Пожилой капитан смотрел вслед уходящей машине и думал про себя: "Все, пропал пацан и что он мог такого натворит, что эти звери приехали за ним аж сюда?"
   Долго с лейтенантом они не стали возиться. После первой хорошей трепки ему
   объяснили - если не будет с ними искренен, то они будут говорить с ним по-другому, и сразу же задали вопрос - откуда у него, простого лейтенанта, такие деньги? Лейтенант долго ломаться не стал, к тому же в придачу он был и труслив. Он быстренько выложил все, что знал, до мельчайших подробностей на бумаге. Следователь взял бумагу, прочел и с довольной рожей произнес:
-Вот, видно сразу, что умный парень, просто молодец.
   Иван с Николаем вечером сидели у деда в доме.
   -Что-то нашего лейтенанта долго нет, опять, наверное, напился где-то и на ночь не придет, - говорил Иван, - пошли во двор, Колян, покурим.
   Они вышли, закурили. Иван с Колей увидели, как к их двору быстро приближалась машина. Она подъехала к самой калитке, остановилась. Из машины вышло трое мужчин в кожаных пиджаках. У Ивана, как только их увидел, стало плохо на душе, и сердце забилось чаще. Он только сказал своему другу:
   -Кажется, коля, что все они по наши души.
   Коля, услышав эти слова и видя, как приближаются энкеведисты, стал желто-белым на лице, как будто заболел тифом. Оба друга оглянулись - бежать было некуда, да и поздно.
   Енкеведисты подошли к хлопцам, не представляясь, заломили им руки и повалили на землю, надев наручники, и только потом спросили фамилии, имя и отчества. Один остался возле лежащих на земле хлопцев, а двое вошли в дом, не спрашивая у деда разрешения, они вообще не обращали на него никакого внимания, обыскали весь дом, обшарили вещи хлопцев, нашли оставшиеся четыре тысячи рублей.
   Дед начал возмущаться:
   -Кто такие, и по какому праву учиняете бардак в доме?
   Один подошел к нему и злобно сказал:
   -Заткнись, старый утюг, скажи спасибо, что за тебя поручился председатель сельсовета, а то я б тебя сейчас, вражина! Развел здесь притон!
   Дед хотел выругаться, но только он произнес одно слово, как энкаведист заехал ему по ребрам, так что дед сразу присел, молча.
   Хлопцев бросили в машину, привезли в город. Начали бить, но они молчали, не говорили, что давали деньги какому-то лейтенанту. Тогда им обоим подсунули протокол допроса лейтенанта в морды, нате, мол, читайте. Но хлопцы все равно молчали. Их, привязанных к стульям, все время били, но это было мелочью. Так их промучили двое суток, а на третьи начались настоящие пытки. Сперва начали ломать пальцы на руках, но безрезультатно. Потом, заложив указательные пальцы по одному между дверей в притолоки, начали давить. Ивана мучили первого, но тот все равно ничего не сказал.
   -Хватит, - сказал следователь, - это не поможет, нужно действовать по другому. А ну, вяжи другого к стулу.
   Колю опять привязали к стулу.
   -Разуйте его, - приказал следователь своим шестеркам.
   Они быстро сняли с него сапоги. Следователь достал из кармана иголку для шитья, или, как ее еще называют в народе, цыганскую иголку. Он поджег обычную лампу, стоявшую на столе, нагрел конец иглы до красна, дал ее вышибале приказав засунуть иглу под ноготь большого пальца на ноге. Тот без всякого терзания или угрызения совести подошел к Николаю, присев, взял его ногу и засунул иглу под ноготь на большом пальце. Коля заревел не своим голосом. В комнате появился вонючий запах мяса и человеческих ногтей. Палач вытащил иглу.
   -Ну что, сученок, будешь говорить - откуда у вас такие деньги?
   Подойдя к столу, палач начал опять греть иглу. А следователь сидел с красной рожей и довольно смотрел, как издеваются над людьми. Для него это было, как развлечение или того хуже - наслаждение.
   -Значит так, - приказал он палачу, - сейчас сделаешь то же на другой ноге, и если после этого не скажет, тогда нагреешь иглу и засунешь ему через десну под зубы, поражая нервную систему. Тогда он все скажет, голубок. А ты смотри, - сказал следователь Ивану, - и с тобой такое же будет.
   Палач, нагрев иглу, подошел к Николаю.
   -Открой рот! - приказал.
   Но тот так стиснул зубы, что ничего невозможно было сделать руками. Тогда палач вытащил из кармана нож, открыл им сомкнутые челюсти Николая. Для палача это было раз плюнуть. По нему было видно, что это он умел делать хорошо и вообще - его рука была уже набита. Он присел и уже хотел вонзить Николаю иглу в десну. Но Иван пожалел друга, он не мог больше смотреть на это жуткое издевательство, он подумал: "Черт с ними, с этими деньгами, денег можно еще нажить, ведь деньги - это дело наживное, а вот такого друга больше вряд ли".
   -Стой, собака! Не трогай его больше! - закричал Иван, - Я все скажу, только перестаньте мучить человека, будьте вы прокляты! И дети ваши тоже!
   Деваться было некуда, ведь жалость к другу была еще больше и Ивану пришлось все рассказать за инкассатора.
   Иван и Николай шли по одному эпизоду - убийство инкассатора. На следующий день хлопцы указали, где спрятали деньги. Им еще долго не верили и долго мучили, пытаясь выяснить, были ли с ними подручные, наводчики, и кто за ними стоит, не веря, что они вдвоем провернули такое дело.
   И вот, наконец, двадцатого августа тысяча девятьсот сорок седьмого года обое кореша и лейтенант были осуждены военным трибуналом. Коле и Ивану дали по десять лет особых лагерей без права переписки. Лейтенант был разжалован, получил он пять лет и сослан куда-то в пески Казахстана, в лагеря военных преступников. Больше Иван о лейтенанте ничего не слышал, и дальнейшая его судьба ему была неизвестна.
  
   Надежде перед самым утром приснился страшный сон, она в ужасе проснулась. Ей снилось, как будто она возвращалась домой , приближаясь, увидела, что дом горит. Из горящего дома валил страшный черный дым, как сажа, и низко ложился на землю. И как не странно, их дом стоял в чистом поле - ни леса, ни гористой, ни скалистой местности не было. Из горящего дома спокойно вышли Иван с Николаем и снова ушли в этот страшный дым. Надя начала плакать, смотря на эту страшную картину, а потом кричать и звать сына и его друга:
-Сынок! Вернись! - кричала она во сне, - Куда же ты? Детки вы мои, вернитесь! - но они молча ушли в этот черный дым. Но вдруг Иван вышел из дыма, посмотрел на мать и сказал:
   -Я еще вернусь, мать! - и опять исчез.
   Надя долго молча и испуганно сидела на кровати. Ее мучила мысль - к чему этот сон и что он может предвещать? И если б сейчас был жив дед Гаврила, он бы враз разгадал его. У Нади не было сомнений -что-то случилось с Иваном, потому и письма от него не было.
   В то же утро она пошла в военкомат. Там она нашла военкома. Постучав к нему в дверь, вошла в кабинет. За столом сидел все тот же седой майор. Надежда вежливо поздоровалась с ним и начала, что так, мол, и так, что уже почти три месяца назад ее сына с другом забрали в армию, и до сих пор от них нету ни слуху, ни духу. Военком спросил их фамилии. Надя назвала. Услышав знакомые фамилии, он поднялся со стула, немного помолчал, потом сурово сказал:
   -Вы меня, женщина, только правильно поймите, но ваш сын и его товарищ служили в Гродно. Там они оба совершили преступление, и за это были осуждены сроком по десять лет каждый. И я надеюсь, что они были справедливо осуждены и понесут суровое наказание. Все, больше я вам не могу ни чем помочь. Прошу вас уйти, вы мне мешаете работать.
   Надя с трудом вышла из кабинета, слезы сами катились у нее из глаз ручьем. Всю дорогу домой она проплакала и только под вечер немного успокоилась, взяв себя в руки. Теперь ей был понятен утренний сон. Но делать было нечего, слезам горю не поможешь, нужно было жить, и было это очень тяжело в то страшное после военное время.
  
   Арестант.
   Часть третья, глава первая.
   Иван лежал на полу в темной сырой камере. Тишина стояла гробовая, слышно было даже, как по стенам лазят тараканы. Но тараканы были не беда - они боялись людей, а вот клопы - куда похуже. Это такая маленькая, хитрая тварь, размером в спичечную коробку. Насекомое залазит с пола на стену, а потом на потолок, прямо над спящим человеком. И когда он спит без чувств, клоп падает на сонную жертву и сосет кровь, как вампир, до тех пор, пока от этой же крови не лопается.
   Иван почувствовал, как с потолка на лицо упало что-то маленькое. Он снял эту заразу, присмотрелся, вроде букашка какая-то. Не долго думая, он положил на пол букашку и хлопком ладони раздавил ее. "Что за гадость!", - подумал про себя. Но эта букашка, честно говоря, была ему по барабану. И хотя тело Ивана было все синее от побоев и страшно ныло и болело, это ему думать про себя не мешало. За Николая он уже не переживал. Оба они были осуждены, оба имели по десять лет дальних лагерей. Если бы Коля раскололся хотя бы по одному лишнему эпизоду ( а эпизоды были все хоть куда), то им бы дали не десять, а гораздо больше лет, или еще хуже - "вышку", то есть высшую меру наказания. В то время это был расстрел.
   Иван переживал за мать: как она теперь будет одна? Ведь десять лет - это очень долго. Кто поможет ей в трудную минуту? Кто защитит? Ведь время было страшное, суровое и голодное. Голодовка набирала размаха. Люди были, как звери друг на друга. Иван знал, что в городе, то есть дома, все равно узнают о том, что его с Николаем осудили, ведь такая весть быстро разлетается.
   Ивана с Николаем в городе многие знали и боялись их не в шутку, а всерьез, но десять лет в такое жуткое время - это уже было очень серьезно. После такой отсидки и с отдаленных мест мало кто возвращался.
   Иван рассуждал: "Если бы Лемко был жив, хоть и защиты с него никакой, да, может, с харчами помог бы". Но он уже давно умер.
   Тишину оборвал звон ключей. Щелкнул навесной замок, заскрипел тяжелый металлический засов, со скрипом открылась тяжелая дверь. В дверном проеме стоял надзиратель, уже хорошо знакомый Ивану. За ним - конвоир. Иван сидел на полу, опустив глаза и, не обращая на них никакого внимания, только подумал про себя: "Опять суки убивать начнут". Но он ошибся.
   Надзиратель грубым голосом прервал мысли Ивана:
   -Встать, сволочь! С вещами на выход!
   Вещей у Ивана никаких не было, кроме тех, что на нем. Он поднялся. Заложив руки назад, направился к двери. Тут его остановили. Надзиратель начал шмонать Ивана, то есть обыскивать. А тот смотрел на этого низкого человека с презрением. Ему хотелось удушить надзирателя, но сейчас это было нереально. Он только гордо спросил:
   -Че ты ищешь, гражданин начальник? У меня, окромя штанов и рубахи, ничего нет.
   Эти слова надзирателю не понравились. Он выставил на Ивана свое злобное лицо и зарычал:
   -Ты у меня поговори еще! Че надо, то и ищу. Да, - как будто вспомнив, добавил, - твоему кенту повезло.
   -Чем же ему повезло? - перебив речь надзирателя, спросил Иван.
   -Чем? Издох твой поддельничек, а вот тебя ждет дорога дальняя. Это здесь для тебя были, скажем, цветочки. Скоро ты узнаешь, что по чем. Руки назад!
   Щелкнули железные наручники.
   -Пошел за дверь! Лицом к стене! - приказал Ивану надзиратель, а сам стал закрывать дверь. При этом добавил конвоиру:
   -Ты, сержант, смотри за этим в оба. Это крендель особый.
   -Чем же он особый? - спросил он у надзирателя.
   -Сказано тебе - смотри, значит - смотри. Ну, вперед! - приказал Ивану конвоир, и все трое громко зашагали по длинному и тихому коридору.
   В конце коридора была металлическая дверь. Дойдя до нее, конвоир приказал Ивану остановиться.
   -Стоять! Лицом к стене!
   Надзиратель открыл дверь.
   -Вперед! - приказал опять конвоир Ивану, и когда вышли опять за дверь, он сразу понял, что это - этап, но куда идет этот этап, Иван не знал.
   Выйдя в задний двор Гродненского центрального отделения милиции, Иван увидел человек двадцать зеков, сидящих на корточках с поднятыми руками за головой, окруженных ментами и собаками. Конвоир приказал Ивану занять такое же положение, как и остальные.
   Иван сидел с поднятыми руками за головой и был ошеломлен лаем сторожевых собак. Просидев в таком положении не более получаса, он увидел "воронок". Менты открыли дверь "воронка" и начали отсчет заключенных, которых в него грузили.
   -Первый - пошел! Второй - пошел!.. - и так далее.
   Тех, кто падал и не успевал в два счета, поднимали собаками. Ивана загнали пятнадцатым. Но вдруг, на двадцать пятом заключенном, получилась загвоздка: машина оказалась уже набита битком так, как набивают мелких рыбешек в металлическую банку и консервируют.
   Конвоир подошел к двери "воронка", сурово посмотрел на дверь машины и на людей, торчавших из нее, и заорал:
   -А ну-ка, суки, быстро потеснились, а то я вас сейчас враз потесню! - злобно приказал он зекам!
   Но зеки, сколько не теснились, больше, чем троих в средину не удалось засунуть, на улице оставалось еще трое.
   Конвоир матом громко выругался, зло сплюнул на землю, а потом прорычал:
   -Сейчас я вас упакую! Что мне с этими ублюдками полдня возиться, что ли?
   Он подошел к крайнему конвоиру, стоявшему в двадцати метрах от "воронка", и без всякого сомнения отцепил его собаку без намордника с поводка, при этом указывая на трех оставшихся зеков. Дал собаке команду: "Фас!".
   Собака сразу же понеслась на свою цель. Но не успела она еще сорваться с места, оставшиеся трое зеков, увидев летящего на них злобного и разъяренного пса, с перепугу мгновенно залетели пулей по головам зеков в последний угол "воронка". Наконец, дверь была закрыта и машина двинулась с места в сторону железной дороги. Теперь "воронок" был похож на консервную банку, только не с рыбой, а с живыми людьми.
   Внутри "воронка" было так душно, что, казалось, это не машина, а печь, и вот-вот ее зажгут. Иван почувствовал, как кто-то внизу возле правой его ноги трется. Он с трудом опустил руку и нащупал чью-то голову. "Вот это да! - подумал он, - Никогда не думал, что попаду в такую ситуацию".
   Наконец "воронок" остановился. Конвоир вылез из кабины машины и с кем-то заговорил. А говорил он так громко, что его было слышно зекам.
   -Ну что? - спросил он у неизвестного и невидимого зекам человека, - Куда этих?
   -Давай сюда, - ответил неизвестный.
   Машина подъехала к вагону. Открыли дверь и снова начали перегонять заключенных, только теперь из "воронка" в вагон.
   -Первый - пошел! Второй - пошел! Быстро, не оглядываться!
   Загнали заключенных быстро и закрыли за ними дверь.
   Вагон этот был похож на обычный скотовоз и отличался от него лишь тем, что в нем было больше узких окон с усиленными решетками. В вагоне было место на всю ширину с дверьми для конвоя и окнами для просмотра, чтобы в случае чего успокоить заключенных. А так снаружи - обычный скотовоз, разве что надпись - "Ост" и номер. И то эти буквы и номер мог различить и догадаться, что они означают, не каждый. А означали они простые вещи: "Ост" - особо технический.
   Поезд простоял недолго, чуть меньше суток, при этом ни воды, ни еды заключенным не давали. Пользоваться туалетом при стоянке было запрещено. Зато места в вагоне было полно - тридцать один человек на весь вагон по сравнению с "воронком" - просто рай.
   Иван лежал на старой, давно истоптанной соломе. Его не покидала мысль о том, что же могло произойти с Колей, почему он умер. "А, может, надзиратель-зверюга наврал? - размышлял Иван, - Но зачем ему это? Что за смысл?". Он прекрасно видел в глазах надзирателя довольную злобу. "Значит забили, козлы, пацана", - окончательно пришел к выводу Иван. Вдруг вагон колыхнуло, и перед самым утром состав прицепили к паровозу. Поезд тронулся. Куда он шел - никто из зеков не знал. А, может, и знал, но боялся вслух об этом сказать. Все молчали, никто ни с кем не разговаривал. Даже курить никто друг у друга не просил.
   Поезд вошел в город и двигался тихонько. Иван смотрел в окошко через решетку, но понять ничего не мог, думая про себя: "Что это за город?". Время было позднее, кругом сверкали огни. Этот город был не похож ни на Житомир, ни на Гродно.
   В углу вагона лежал старик. Иван спросил у него:
   -Дед, слышишь, дед, что это за город? Куда нас приперли?
   Дед, немного помолчав, ответил хриплым голосом:
   -Это наша столица, сынок, Москва. Ты когда-нибудь был в Москве? - спросил он у Ивана.
   -Нет, - ответил Иван.
   -Ну, вот и побываешь в столице нашей необъятной Родины, - с горечью добавил старик, - будь она неладна!
   Иван подсел к деду.
   -А че это ты, дед, так говоришь? Ведь это же все-таки наша столица. Чем она тебе так не угодила? - безразлично расспрашивал Иван.
   -Да столица-то мне угодила. Со столицей как раз все хорошо. А вот люди... Ай, одним словом, звери!
   Дед достал торбу, которая висела у него за спиной, порылся в ней, вытащил небольшую краюху черного хлеба и, переломив ее пополам, дал половину Ивану:
   -На, сынок, ешь, ты, я вижу, совсем молод. Тебе еще силы будут нужны. Сколько годков тебе будет?
   -Двадцать один, - ответил Иван деду.
   -Да ты еще пацан, света белого даже не видал, а уже сидеть будешь. И сколько же тебе подарила годков наша необъятная Родина?
   -Десять.
   -И за что, сынок, если не секрет?
   -Да так, дед, - неохотно ответил Иван, - было дело. Ты, дед, лучше скажи, сколько тебе подарили годков и за что в таком возрасте?
   -А мне, сынок, восемь годков подарили за мешок колосков.
   -За мешок колосков?! - удивился Иван.
   -Да, сынок, - грустно ответил дед, - а восемь годков потому, что в мешке, за который меня взяли, было восемь килограмм колосков. А ведь я не для себя старался, сынок...
   -А для кого ты, дед, старался?
   -Соседка у меня одна без мужика живет, детей у нее двое, от голоду она начала пухнуть. Вот я ее и пожалел, да и нажалел на свою голову. Мне на суде сказали, что я вор и расхититель социалистической собственности. А какой же я вор, я всего-то хотел человека от голода спасти. Вот так, сынок, люди хуже зверя в лесу.
   Беседу прервала остановка поезда. Дверь открылась и опять послышался изнутри грубый голос - по одному с отсчетом начали перегонять в "воронки". После этого Иван горестного и опечалившегося на судьбу деда больше никогда его не видел.
   В те времена людей в селах судила так называемая "тройка" в сельсоветах: раз-два и все, и человек исчез без суда и следствия, и только спустя полгода, а то и больше, можно было узнать, где человек и что с ним. Если этому человеку повезет и ему разрешат воспользоваться правом переписки. В те суровые года сроки давали большие - до двадцати пяти лет. Так что нашему герою, можно сказать, еще повезло.
  
   Москва. Красная Пресня. Распределитель. Тысяча девятьсот сорок седьмого года, десятого сентября Иван попал в камеру для осужденных N 125. В этой камере находились люди, которые ждали своего срока назначения, то есть этапа. Здесь человек мог просидеть до трех месяцев, пока не решат его судьбу суровые дядьки в красных погонах. Такие камеры тогда и сейчас назывались и называются, осужденки.
   Иван сам себе не раз задавал вопрос, который мучил его постоянно, но на который он не мог найти ответа: "Пускай я - вор, бандит. Я заслужил такого наказания и жестокого обращения со мной в нечеловеческом понятии и супротив Богу. Но за что страдают эти бедолаги, которые сидят за килограмм колосков, за килограмм порченого пшена? За то, что неправильно прочитал газету, и это чтенье не понравилось кому-то, показалось какому-то безграмотному козлу, который, услышав, доложив лживый донос на этого ни в чем неповинного человека, и ему, якобы за антипропаганду Советской власти лепят десять лет отдаленных лагерей, да еще и без права переписки? На этих людей Иван всегда смотрел с жалостью, а на власть - с презрением. Иван не за то не любил власть, что она не по-человечески относилась к нему, а за то, что она относилась по-зверски к совершенно неповинным людям.
   Ивана вели в камеру. По тюремному коридору в камеру, камера называлась, да и сейчас называется "хатой". Камера была рассчитана на сорок человек, с двухъярусными койками, в ней не было ни одного стола, изредка стояли тубурки, то есть табуретки. Набили же в эту камеру семьдесят человек. Люди в них спали по три часа: три часа один спит, три часа другой, и так круглосуточно. У параши, то есть у туалета постоянно находилось несколько человек. Они там жили круглосуточно. Для них мест на койках никогда не было. С этими людьми никто из заключенных не только не здоровался, но даже не смотрел в их сторону. Это были, да они и в наше время есть в тюрьмах и на зонах - "петухи", то есть обиженные. Как их обидели, знали только они сами. Одни обидели сами себя, другим просто не повезло, а у третьих - так распорядилась судьба.
   Не смотря на то, что камера была набита людьми, при появлении нового человека все расступились, получилась дорожка от дверей до концы камеры. С правой стороны на нижней койке сидел какой-то военный человек. Судя по его форме, это был бывший офицер.
   Иван стоял молча возле двери, держа в руках скрученный матрац. На нем была всего лишь гимнастерка, солдатские брюки, на ногах - сапоги. Все смотрели на него. Иван не знал даже, как правильно и что нужно было сказать. Из толпы вышел урка в одних брюках и ботинках, весь обколот татуировками, у него этих татуировок разве что только на зубах не хватало.
   Урка подошел к Ивану и на блатном жаргоне спросил:
   -Ты кто?
   Иван на него посмотрел безо всякого интереса и удивления, ответил ему прямо:
   -Человек. А что, разве не видно?
   Урке этот ответ явно не понравился, он продолжил:
   -А папироской не угостишь?
   -Я бы угостил, да у самого нет, - безразлично ответил ему Иван.
   Урку это привело в бешенство, и он начал:
   -Братва, смотрите, а он нас не уважает. Надо фраера научить людей уважать, а то скоро так и "петухи" начнут наглеть.
   К урке сразу подошло еще четверо таких же уродов. Иван сразу понял, к чему весь этот цирк. Он бросил матрац на пол и, не дожидаясь, пока его начнут бить (он вообще не любил, когда его первым били), врезал этой разукрашенной татуировками обезьяне так, что он за собой сбил еще двоих. Но тут слетелось еще человек пять и бойня пошла во весь ход. Урки превосходили Ивановы силы впятеро. Они прижали его толпой к двери и кто чем, кто табуркой, кто просто кулаками били Ивана изо всей силы. Иван не смог долго отмахиваться и начал терять силы. При этом двое ментов смотрели по очереди в глазок двери с интересом.
   Толпа уже почти добивала новоприбывшего заключенного. Человек в офицерской форме, сидевший на койке, смотрел на происходящую картину. Он хорошо понимал, что если не вступится за бедолагу, то есть не поможет ему, его убьют, в лучшем случае - покалечат. Он размышлял про себя: "А парень, вроде бы, неплохой, и солдат, как я".
   Бывший офицер резко встал с кровати и направился к дерущимся. Путь ему преградил среднего роста, худощавый и лысый мужчина.
   -Не лезь, Куделя, - сказал он ему.
   Но человек в форме просто оттолкнул его на кровать и быстро пошел к драке. Стоило ему приблизиться, как через полторы минуты трое еле полезли к своим кроватям, еще трое остались лежать на полу.
   Он взял Ивана за руку, закинул ее себе на плече, и повел к своей койке.
   Офицер усадил Ивана, протянул ему полотенце:
   -На, вытри лицо, - и сам сел возле него.
   Иван молча вытер разбитое лицо и, глядя офицеру прямо в глаза, сказал:
   -Спасибо, дядька.
   -Да не за что, солдатик. На вот, закури, - офицер открыл пачку папирос "Казбек".
   В те годы в тюрьмах и на зонах папиросы да еще и "Казбек" - было дорогим удовольствием и вообще явление редкое. За пачку "Казбека" тогда можно было купить все, ну если не все, то почти все. Деньги тогда в тюрьмах и на зонах ничего не стояли.
   Иван взял папиросу, постучав трубкой папиросы о свою руку, закурил и подумал про себя: "Этот мужик в форме далеко не прост. Ни хрена себе, папиросы, да еще , - в тюрьме. "Казбек" их на свободе мало кто курит".
   -Ты откуда будешь? - спросил Ивана офицер.
   -Из Житомирщины.
   -А где служил?
   -В Гродно. Рядовой.
   -Да я и сам это вижу.
   -Ну, если видите, то зачем спрашиваете? - обиделся Иван, - Вы, конечно, меня извините, дядька, а вы сами из каких краев будете?
   -А я, солдатик, из Таврии.
   -Из Таврии?.. - задумался Иван, - А где, интересно, эта Таврия?
   -Как тебя зовут? - спросил офицер.
   -Иван. А вас?
   -Куделя, - ответил офицер.
   Иван, опять немного поразмыслив, спросил своего собеседника:
   -Вы меня извините, но имя у вас какое-то странное, больше похожее на кличку.
   Немного помолчав, Куделя, заговорил, заскрипев зубами:
   -Ты прав, солдат, это и есть кличка. За две недели, что я сижу здесь, эти волки кличку дали, - он показал головою в сторону зеков, - да и не волки они, а так, шушваль всякая, сброд. Из этой мрази драться никто не то что толком, а вообще не умеет. И я, боевой офицер, сижу и нюхаю парашу с этими гнидами. Кудельяненко я, Нестор Иванович, бывший капитан.
   Иван докуривал папиросу, его тело все болело и ныло. Болячки еще не прошли от гродненских допросов, а тут новые.
   Куделя видел, что Иван мучается от побоев. Он посмотрел на парня, сказал:
   -Слышь, Ваня, тебе нужно бы полежать.
   -Да я бы не против, Нестор Иванович, да где? Здесь даже яблоку негде упасть.
   -Это не беда, сейчас устроим, -Куделя смело встал с койки в весь рост.
   На втором ярусе койки лежал какой-то урка, закинув ногу на ногу с худой довольной рожей, дымил самокруткой. Куделя безо всяких вопросов, молча, взял его за шиворот и сбросил на пол. Тот упал от неожиданности, резко схватился на ноги и начал возмущаться.
   -Слышишь, Куделя, та че? Я не понял, что за дела? Место-то мое, шконка моя, ты че беспредельничаешь!
   Куделя резко повернулся к нему лицом:
   -Было твое, теперь - его, - и он показал пальцем на Ивана, при этом лицо у него сделалось - страшнее не бывает.
   Урка еще что-то хотел сказать, но, увидев, серьезное выражение лица Кудели, сразу расхотел, он молча побрел к лысому, который сидел на койке.
   Куделя помог Ивану залез на койку, а сам сел на свою. Только он устроился, как к нему сразу подошел Лысый, присел рядом и начал разговор.
   -Слышишь, Куделя, я понимаю, что ты военный офицер, а он солдат, но ты же пойми, ведь ты не прав. Ну, кто тебе этот солдат, брат или кто? Ты же людей обидел, а это неправильно.
   -Он служил под моим командованием, Чалый. И если ночью, и не только ночью, с ним что-нибудь случиться... Ну, ты, пахан, меня знаешь. Все. А теперь иди, мне нужно отдохнуть.
   Лысый ушел. Куделя лег на койку, перекинув ногу на ногу. Руку положил под голову.
   Чалый (настоящее имя Челноненко Сергей Николаевич) родом из Бреста - вор, но ворами был не признан и не коронован. Но авторитет у него был. Во всяком случае, в той "хате". Он и был пахан "хаты" по-нынешнему, смотрящий камеры.
   Чалый пришел, сел на свою койку. Возле его койки на корточках сидел недавно обиженный Куделей урка.
   -Ну, что, Чалый, долго он еще будет беспредельничать? А, может, темную ему устроим?
   -Заткнись! - заорал на урку Чалый, - Здесь я решаю - темную или нетемную. Темную-то ему можно сделать, да вот только после темной половина из этой "хаты" поедут не на Колыму.
   -А куда? - перебивая Чалого, спросил урка.
   -Куда-куда, вперед ногами, - со злостью зарычал Чалый, - ты что - дурак? Ты видел, какие ему передачки каждую неделю заходят и в каких кожаных мешках? Ты видел, как с ним менты разговаривают: пожалуйста, Нестор Иванович. А с тобой как: а ну пошел вперед, сволочь! Нет, здесь темную нельзя . Ну, ничего, на зоне пересечемся. И вообще, я вообще не понимаю, че он с нами сидит: он же вояка, это ж видно за километр, но не простой вояка. Дерется он - высший класс!
   -Да-да, - промурлыкал урка, - менты за него точно нас перебьют. Ты, Чалый, прав.
   -Все, вали отсель, - грубо прорычал Чалый и прогнал урку.
   Куделя лежал на койке, размышляя про себя: "Ваня этот, вроде бы парень неплохой, да и не из робких. А здесь это самое главное. Слава Богу, будет хоть с кем поговорить. Интересно, за что он сюда попал? Но явно не за булку хлеба. Но это еще узнается".
   Куделя был человеком непростым и судьба его была тоже непростая. Об этом человеке хочется особо рассказать.
  
   Родом Кудельяненко был из Таврии, а точнее из хутора Немерено, который находился всего в нескольких километрах от Каховки. В нынешнее время этого хутора уже нет, он затоплен Каховским водохранилищем, так же, как множество сел и хуторов.
   Его отец был зажиточным мужиком, и когда Куделе исполнилось десять лет (а в семье он был один ребенок), отец не пожалел денег и отдал его попу на обучение грамоте. Так поп мучил Куделю пять лет, при этом частенько порол розгами (розги - березовые ветки, долго стоявшие в воде, специально для этого мучительного дела). Наконец, в тысяча девятисотом году мучения Кудели окончились, но начались другие, горше прежних.
   Матери у Кудели не было, она умерла, кода сын был совсем мал. Отец женился снова. Мачеха была намного моложе отца. По словам самого Кудели - курва была редкостной подлости. Куделю ненавидела не понятно за что даже самому Кудели. Бывало сама втихаря специально перережет упряжь лошадям и нагло свалит на пасынка. Отец за это порол сына батогом.
   В один прекрасный день мачеха сделала особенную подлость, я бы сказал роковую. Эта подлость поставила на ее жизни смертельный крест.
   У отца Кудели был жеребец донской породы - красавец. Тогда за такого жеребца на рынке можно было взять даже золотом (в наше время, примерно, как шестисотый "Мерседес"). Отец за ним глядел, пуще зеницы ока. Но мачеха невзлюбила Куделю. Ей было мало того, что муж забивал сына до полусмерти, так она решила его из дому изжить.
   В один прекрасный день отец уехал куда - то по делам. Любимый жеребец стоял в конюшне. Был он смирным. Мачеха вяла старый ржавый ухналь, молоток. Подошла к жеребцу, взяла его за переднюю правую ногу, приподняла ее и одним ударом загнала ухналь в копыто. Конь, естественно, уже на ногу встать не мог. Это называлось - запоренный конь, непригодный ни к верховой езде, ни для того, чтобы запрячь его в повозку. Таких лошадей тогда просто пристреливали. Конечно, если не оказать своевременную помощь. Делали это так: растопленный гусиный или козий жир в кипящем виде заливали в открытую рану. Через пару дней, если рана не запущена, конь поправлялся.
   Отец приехал домой и сразу же к жеребцу - хотел прогнать его, чтобы тот не застаивался. Но взяв жеребца за поводья, сразу все обнаружил неладное. Вытащил коню ухналь. Сделал сразу все, что нужно, а потом начал искать виновников.
   Ну, мачеха, рада стараться, - это, мол, сынок твой брал коня, катался, да еще и пригнал в мыле. Отец, услышав такое, озверел. Он схватил нагайку и забил сына до полусмерти. К парню приводили даже попа, все думали, что помрет. Отец, когда остыл, не находил себе места после сделанного, проклиная и себя, и жеребца. Но судьба была милостива к Нестору. Он выжил и даже вскоре поправился, понимая, что это не конец подлостям мачехи. Куделя решил уйти из дому.
   И вот летом тысяча девятьсот семнадцатого года он взял на печи отцовский обрез, заранее приготовившись в дорогу торбу, зашел в дом. Отец с мачехой как раз обедали. Нестор молча, ничего никому не говоря, тремя выстрелами застрелил мачеху. Потом запрыгнул на отцовского жеребца и ускакал прочь - куда глаза глядят. И с того времени началась его новая приключенческая жизнь.
   В те года конокрадство было самым опасным и авторитетным воровским делом, к тому же и очень прибыльным. Куделя со своим дружком Васькой в странствиях по всему Крыму и по всей Украине, много сводили лошадей. Ухитрялись даже у цыган воровать при стоянке их таборов.
   И во всем этом непростом и опасном воровском деле помог один случай. В один прекрасный зимний вечер перед Розджеством к Отцу заявились гости, Куделю конечно это не удивило, так как Отец его был зажиточным и знатным человеком, в те прошлые времена, в тех местах.
   Время было не позднем, на дворе было еще светло, но в дверь кто - то постучал и без разрешение вошел в хату. Это был простой человек который работал у Отца Кудели рабочем по двору. Человеком он простым и вольным, язык умел держать за зубами за что хозяин его уважал, ценил, и платил хорошую ему плату за труд. Также он не обежал его харчами и вещами, в любую пору года. Звали этого человека Василий. Василий во шел в сени привычно и тихо сказал. Хозяин по хозяйству все оправлено, я пойду к себе опочивать. Хорошо Васька иди я скажу хозяйке она позже принесет вечерю, - сказал ему хозяин. Василий выходя с хаты сказал, - да хозяин там к тебе какие - то люди, просят тебя выйти к ним. Рас просят то проведи их в хату.
   Через несколько минут гости из троих человек сидели в хате за столом. Хозяйка их потчевала, а Василий их лошадей ставил на ночлег в конюшне рядом с хозяйским любимым жеребцом. В то вечер со слов Кудели были не просто гости которые проезжали рядом и заехали на ночлег к другу. Это были кореша Отца Кудели, и не просто кореша, а его подручные в воровском деле, именно мастера по конокрадском ремеслу. Зимний вечер был тогда спокоен на дворе падал крупный снег. В хате было жарко на топлено, тихо трещали поленья в русской печи на которой лежал подросток Куделя, и хоть он был мал, но как говорится в народе, мал - да удал. Отец Кудели радостно собственной рукой потчевал своих уважаемых гостей, желал им искренне од души всяческих удач, и хоть гости были желаемы но Отец Кудели не кому не доверял. После выпетых несколько бутылок горилки Отец попросил прощения у гостей, и яко - бы нужда к ветру вышел во двор и быстро направился в конюшню к Василию. В конюшню он зашел трезв как буд -то он вовсе не пил, или выпил пол ведра чаю. Он молча стал к рымбе (место куда убирается навоз от животных) сделал свою нужду и спокойным голосом приказал своему рабочему. (Васыль обрез положы пид кужух. Дивись за двором и двирьми в конюшню, ночью без мене девери никому не открывать. Чуть шо ни так, ти знаеш шо робить), - внятно дал понять человеку что ухо нужно всегда держать в остро, и никогда никому не доверять, даже таким друзьям как его подручные. (Хорошо хозяин я всэ поняв, не пирижевай, я знаю шо треба робить. Можеш буть спокойный. Иди и робы свое дило), - заверил и успокоил преданный работник своего хозяина.
   Хозяин вернулся в хату сел к гостям за стол, горилка полилась по чаркам, пошли всяческие разговоры воспоминания и тому подобная выпевшая обычная разговорная речь. Время пролетело быстро не у спели оглянуться как и первый петух пропел. И тут один из гостей сделал тост, а за ним и язык развязался без конца. Он од души пожелал всем крепкого здоровья сказавши хозяину такие слова. А ты брат молодец, таких как ты в этом свети очень мало, да наверное и вообще нет такого о кромя тебя, -взявши на руки под лавкой черного как сажа кота, - сказал гость хозяину. На его слова никто не обрати особого внимания, так как все знали к чему он это сказал. Наконец хозяин заговорил серьезно спросив у своих гостей. Ну братчикы, а теперь расскажите зачем приехали. Дорога ведь не близкая что - бы ко мне ехать просто, что - бы поздравить меня с Праздником. Да брат ты как всегда прав, - согласился все тот - же держа кота на руках. В общим так сказал он, - есть на примети пара славных породистых лошадей, недавно приметили, вёрст до ста, больше не будет. Семья не большая. Хозяин с женой и пара мальцов, возьмем легко, наш товарищ быстро попросит хозяина что - бы он крыл нам дверь, - сказал гость приподняв в руках кота. Коту что - то не понравилось он фыркнул царапнувши надоедливого гостя когтями по коже. Тот отбросил животное в сторону хорошенько выругавшись сказавши довольно с улыбкой на лице, - хорошо что я ему не ломаю хвоста под дверьми. Хозяин не довольно посмотрел на своих гостей, махнул чарку горилки, не спеша закусил салом с квашенным помидором спокойно дал ответ своим гостям.
   (Вы шо сказылись, чи ныдилю цилу пыли горилку) Вы смотрели сколько на дворе снегу лежит. А следы дурак, к самой хате приведут, хотите что - бы всех скопом повесили на одной и той - же деревяшке. Вы хоть думаете что вы говорите. Это - же самоубийство. Все тотчас замолчали и по их лицах было заметно что они знали что несут чепуху. Это сразу - же заметил и хозяин, ибо такого волка как был Куделин Отец, провести его - же подручными было просто не возможно. Он в курил от куда дует ветер, и зачем гости пожаловали к нему в тот пред - праздничный вечерок. Он быстро это предложение намотал себе на ус, а усы он не даром носил длинные и седые. Теперь хозяину было четко ясно, что гости приехали в гости, и за его лошадьми, а особенно за породистым жеребцом. А что ловко придумали, напьются, наедятся моих - же харчей, ночью меня и мою семью вырежут, за селом коней перекуют в другие подковы, хотя зачем, коней никто окромя меня - то икать и не будет. Айда молодцы (сволоцюгы) ну уж нет сынки вам на моих лошадях не ездить никогда, - обдумывал хозяин сложившиеся непредвиденные обстоятельства. Да думал хозяин, решать нужно четко и быстро. Троих конечно сразу я не одолею, кто - то из них успеет сунуть мне ножа в спину, нужно их перехитрить, но как. Но тут на его удачу один из гостей спросил у хозяина как выйти к ветру. А пойдем разом мне тоже нужно, не подавая никакого подозрения сказал хозяин направившись к двери. Они вышли во двор направившись конюшне, которая находилась под оной крышей хаты. Хозяин стукнул кулаком в дверь, позвал работника. - Василь, открой дверь это - я. Дверь открыл работник, пристально осмотрел своего хозяина и его гостя. Ничего не кому не сказавши ни единого слова он просто отошел в сторону. Они вошли в конюшню гость подошел к красавцу жеребцу остановившись возле рымбы, стал делать свое облегчительное дело, и нечего не подозревая заговорил к хозяину. Да брат сколько смотрю на твоего жеребца все время удивляюсь. Какой красавец. На таких только Цари ездили.
   Чем ты его кормишь что на нему и сносу нет. Сейчас расскажу, - спокойно сказал хозин гостю. Он движением головы показал своему работнику что - бы то закрыл дверь. Тот мгновенно понял намерение хозяина. Хозяин взял вилы в правую руку и не стал спокойно ждать когда гость облегчится. Одним ударом он пронзил своего гостя насквозь. Свалил его на пол и стал держать пока он кончится. В течении нескольких минут дело было сделано. Работник стоял в стороне и просто молча ждал дальнейших указаний хозяина.
   Убедившись что гость умолка навсегда хозяин обратился к Василию.
   Бери обрез пошли за мной, в хате еще двоих нужно провести навсегда с этого света. Хозяин полез под топчан на котором почивал Василий. Достал от туда еще один обрез трехлинейки, убедившись что в нем есть патроны, он затвором загнал патрон в казенную часть ствола, - ну Василь пошли, ты знаешь что делать. Не переживай хозяин не впервой, не подведу.
   Двое гостей спокойно ничего не подозревая никакой опасности уютно разговаривали меж собой. Под хорошим хмельком они забыли что даже и у стен бывают уши, про спящего Куделю забыли совсем, который от громких пьяных разговоров не мог никак уснуть. Куделя хоть и был мал но так - же как Иван был наделен разумом не по своих годах. Да брат сказал один,- жаль, будет такого Атамана, а все - таки, это - же голова такое придумать с котом. Кто - бы мог подумать, ведь всего на всего, свой кот просится в хату, это голова. Кто ему это рассказал, а может и в правду сам придумал. Ну да ладно, - перебил его второй,- под утро пока сладкий хороший сон, и все они будут сладко спать мы их всех в темную. Коней уж давно в Бахчисарае ждут. Там только за одного жеребца возьмем с полна, а он нам уже не нужен. Зачем нам с ним делится. Мы уже и так все его трюки знаем, делаем работу всю почти мы, а денег ему больше половины достается, все хватит мне это уже надоело, - в злости говорил гость своему другу. Не нравиться все это, что - то мне, дурная затея не будет на после этого добра, все - таки он же нас никогда не обманывал, а на что шли мы сами все знали, все твоя зависть, - ответил он тревожно. Да ладно тебе, успокойся, тебе все равно ничего не придется делать. Мы сами все сделаем. Ты только стой на стреме, что - бы его работник не нагрянул случайно. А то он только с виду такой вроде - бы смирный, а на самом деле зверюга еще тот, в деле видел каков. Куделя лежал на печи и весь разговор слушал, но Отца он никак не мог упредить. Слезть с печи, это было явно дать понять что он выслушал их разговор. Со слов Кудели. Я лежал на печи и не знал что делать. Но я знал точно что пришла в нашу хату смерть. В ужасе за Отца и себя я уже собрался спрыгивать с печи за отцовским обрезом что - бы хотя - бы одного забрать с собой на тот свет.
   Но в это время Куделю остановил скрип дверей. Двери отворились на всю в хату вошел хозяин о обрезом в руке а за ним и Василий с оружием в руках.
   Хозяин не чего не говоря, хладнокровно застрелил одного из гостей не дав никому опомниться. Другой ничего не поняв просто сидел молча с ужасом в газах. Раненый упал со скамейки, немного потрепавшись умолк на всегда. Но второй быстро оклемавшись рванул из за стола на Хозяина. Но резко наскочил на удар хозяйского обреза. Удар пришелся в грудь и он как на пружине отлетел прямо на стол с грохотом. Василий молча не получая от хозяина никаких указаний налетел на паскуду, швырнул его на пол со злобным выражением. (Анну злазь падло зи столу). Начал его колотить ногами и руками, потом схватил тяжелую скамейку и еще ею ударил по спине негодяя так что Кудели показалось что он его убил.
   Хватит,- остановил Василя хозяин, - он нам еще живой нужен, нужно с ним потолковать, по спрощать кое о чем эту сволочь.
   Жена,- заорал хозяин. С другой комнаты мгновенно влетела мачеха Кудели.
   Увидев происходящие она даже не удивилась, и не испугалась, как обычно в таких случаях происходит с женщинами. (шо тут робиться),- почти спокойно спросила она у мужа. Не твое дело баба,- ответил он грубо, и также грубо приказал ей. (Прыбыры на столи, и горлкы нам ще прынэсы) хозяйка поняла в чем дело, и без всяких больше вопросов выполнила приказ своего мужа. Он налил две больших кружки самогона, давай Василь выпьем, - сказал хозяин своему преданному работнику. Они одним махом осушили кружки поставив их на стол, после чего хозяин задал вопрос негодяю.
   Ну разлюбьязный ты мой друг, расскажи - кА ты нам, как вы хотели меня убить и а за что. Но тот лежал молча вроде -бы мертв. Тогда Василий его перевернул на спину взял со стола бутылью самого и стал медленно полевать ему самогон на лицо, мертвец быстро пришел в себя. Не убивайте,- начал просить хозяина,- это не я,- и он рассказал все как на самом деле было. Но хозяину весь его рассказ душу не размягчил. Заткнись,- сказал он не негодяю. Сынок иди сюда,- позвал он Куделю сидящего на печи, следившего за происходящей кровавой картиной. Пацан пулей слетел с печи к Отцу. Видишь сынок эту падлюку, - спросил он сына,- да батько,- отвел Куделя.
   Так вот сынок, сколько будешь жить знай. Никогда, и никому в этой жизни не доверяй, даже мне. Понял, - грубо спросил сына Отец. Да, ответил Куделя. Ну раз понял, тогда на обрез и застрели мне эту гадость. Докажи что ты сын казака, и мой сын, и что в твоих жилах течет настоящего мужчины кровь,- сказал Отец сыну протянувши ему обрез трехлинейки в руку. Куделя хоть был мал, но к оружию рука у него была давно набита. Он молча взял обрез и без всякой трусости и угрызения совести, дернул затвором застрелил отцовского убийцу. Молодец сказал хозяин,- я в тебе не сомневался, толк из тебя будет. Так Куделя узнал кто - такая банда черная кошка, кто ее воплотил, и за чем был нужен тогда трюк с черным котом, а нужен он был вот зачем.
   Таврия. По всей Таврии строения жилых домов отличалось во всей Русской земли. Построений от жилых домов, таких как, хлев, сенник. конюшня или других строений, либо к чему в Таврии не было. В Диком поле, то - есть Таврии в те времена, не лесов не посадок не было. Дома и другие помещения, тогда там строили только из глины, а точнее глиняных кирпичей, и изредка с камня, и то каменные строения строились только у богатых, или зажиточных людей. Некоторые такие строения девятисотых годов прошлого века остались и посей день, в прочем как и тот дом в котором Куделя встретил Батька Махна, этот дом стоит и посей день. Хозяин этого дома знает что в его крове бывал и ночевал, и даже вершил правосудие над мародерами и прочими злодеями, но он не знает что его дом был штабом самого Нестора Ивановича Махно. Дома были дленной до двадцати пяти метров, крыши укрытыми толстым шаром глины которая воду не пропускала никогда при любой погоде года, а летом давала спасение от убойной жары Таврии. В одном строении, под одной крышей находилось все, конюшня, хлев, сенник, и все помещения для всех нужд для хозяйства. С жилого помещения можно было пройти до самой конюшне, но это делали только в нужду очень плохой погоды, и это я точно знаю не из слов старожилов, а так как я сам родился и живу в Таврии. В строениях везде двери были прочные, что говорило о том что выбить их просто так, одним ударом ноги руки или плеча с разгона, просто блеф. Но нужно было войти в строение чтобы от туда вывести лошадей, и как это было тогда сделать что - бы хозяин сам открыл дверь. В те времена ночью посторонним, и тем более чужим людям никто и никогда дверь не открывал. В доме там где находились в конюшнях лошади всегда было оружие, да и какое нужно в нутрии дома оружие что - бы защитить себя, свою семью и хозяйство. Смелость и один топор. Но ворам конного дело нужно было что - бы хозяин сам открыл дверь без шума, а уж потом дело техники, удар ножом и все, путь к лошадям свободен. Вот и был Отцом Кудели придуман этот гениальный воровской трюк с котом. Ведь все просто. Гениальность всегда заложена в простоте. В каждом хозяйстве был и есть кот, ну куда без кота мыши заедят. Ночью под дверью просится кот в дом, да еще не просто просится, а уж больно просит открыть дверь, кто выдержит такую просьбу животного? Ну жалкую может кто - то и выдержит, ну когда кошачий крик переходит в вой, это уже действует на нервы людей очень серьезно, кто не верит пускай сам возьмет попробует хоть не много поломать коту хвост и он сам узнает как это действует на нервы людей. Фишка в замысле с котом была только в том что - бы хозяин открыл дверь, и все. Хоть бандиты конокрады после ограбления никого не оставляли в живых все - же кто - по - видимому остался жив после страшной картины и страшная весть быстро разлетелась хоть и не в открытую но все - же люди ночью остерегались крика черного кота( Черную кошку) потому и название банде конокрадов дал именно народ Таврии а не какой - то там Горбатый. То что это трюк был придуман именно для сельской местности а не в городской, так это точно. Каждый может подумать вообразить, что - бы могло произойти если - бы ночью в подъезде начал орать кот, то сбежался бы весь дом на душе раздирающий крик животного. Так Куделя бродил по всей Украине, пока в тысяча девятьсот двадцать первом году на Херсонщине в небольшом Великоалександровском районе на реке Ингулец в самой Великой - Александровке, а тогда называемой Б - Александровка, не встретил армию, как тогда называли, банду батька Махно. Тут его жизнь приняла крутой оборот. Батька Махно и его правую руку - бывшего одессита Леву Задова, этого здоровенного, по словам Кудели, мужика, он видел чуть ли не каждый день. Так он с Махно воевал не понятно для самого Кудели против кого и за кого, пока в тысяча девятьсот двадцать третьем году Красная Армия под командованием Фрунзе начала наступление на Крым, форсировала Сиваш и взяла Красный Перекоп.
   Фрунзе лично пообещал Махно и его людям за помощь взятия Крыма свободу без всяких преследований. И хоть белогвардейская армия была намного меньше, а точнее впятеро, дралась она сильно и отчаянно. Белогвардейцев можно было понять, потому что отступать им было некуда. С большими потерями и затяжными боями Красный Перекоп и Сиваш вскоре были взяты. Взят был и Крым.
   Куделя с Махно дошел до Евпатории, но после того, что увидели все, батька четко и ясно понял: никакой свободы не будет. Красные вешали оставшихся белогвардейцев прямо на фонарях, вообще везде, где можно было повесить. Расстреливали их семьи за городом, уничтожали как немцы евреев целыми ямами. И Махно все это видел и понимал, что, как только красные расправятся с белыми, они сразу же возьмутся за махновцев. И тогда батька отдал приказ - отступать назад, к Каховке. Но Фрунзе не хотел, да и не только Фрунзе, оставлять в тылу такого врага. Потому махновцам был прегражден путь. Но это их не удерживало. И они с боями, с большими потерями все же вырвались, однако красные их все равно преследовали до самой Каховки. И когда Махно отдал приказ своей армии стать на небольшой привал в Шиловой Балке, Куделя задумался. Он прекрасно понимал, что над Махновской армией навис неизбежный крах и, бросив Махно, он, как говорится, повернул оглобли назад, то есть домой, в Каховку.
   Вернувшись домой, в свой хутор, он нашел отчий полуразваленный дом. Поразмыслив немного на этих развалинах, Куделя начал расспрашивать об отце, но никто не знал, куда он делся. Знали только, что после смерти мачехи, он распродал все хозяйство и исчез.
   В то время в Каховке только формировалась милиция. Куделя, узнав об этом, сразу же записался. Народ тогда был малограмотным. Местные власти, узнав о том, что Нестор Кудельяненко был обучен грамоте, сразу же с большим желанием взяли его на службу, да еще и на должность начальника уголовного розыска города. Имея большие воровские знания и опыт (ведь он был бывшим вором и конокрадом), начальник быстро навел порядок во всей округе, при этом обезвредив несколько вооруженных банд. О преступном прошлом Кудели никто, кроме него самого и Васи кореша , не знал. Ведь из дому он сбежал еще в юности. Но если бы даже кто-нибудь и узнал, начальник нашел бы способ закрыть тому рот навсегда.
   Смелыми и отчаянными поступками начальника уголовного розыска города Каховка заинтересовались свыше, и вскоре, а точнее в конце тысяча девятьсот двадцать четвертого года его направили в Одессу. Месяц ничего не делая, в смысле оперативной работы, Куделя занимался только изучением рукопашного боя и целыми днями таскался с каким-то чужаком по городу, изучая его и запоминая. Так Кудельяненко попал в особый отдел ОГПУ по выявлению у уничтожению особо опасных банд, именно по уничтожению.
   Его отдел напрямую подчинялся только Дзержинскому. Какие банды брали и какие уничтожали, об этом Куделя никогда не говорил, но опять вскоре за личные успехи и хорошие способности он был переведен самим Дзержинским в Ленинград, и лично награжден самим Дзержинским орденом Красной Звезды. И в тысяча девятьсот тридцатом году он был переведен из особого отдела во внешнюю разведку в звании капитана. Проучившись в разведшколе три месяца, он освоил все возможное и невозможное, овладел всеми видами оружия, в том числе и холодным. Он даже мог на ходу прыгнуть в машину при скорости шестьдесят километров в час. Он мог только наполовину своей силы убить человека.
   Во время Великой Отечественной войны Куделя служил под командованием Рокоссовского в разведке. Командовал штрафниками. Прошел всю Сталинградскую битву. По его словам, это был сущий ад, и не только из-за военных действий с немцами, а по отношению своих к своим же. И какие только приказы не приходилось ему выполнять из-за приказа - ни шагу назад!
   За взятие Будапешта Кудельяненко Нестор Иванович был награжден орденом Отечественной войны первой степени. За Берлин - орденом Славы - это была высшая правительственная награда.
   После войны начальник контрразведки КГБ СССР находил и вычислял за границей бывших своих перевербованных разведчиков и по приказу их просто уничтожали. Страны значения не имели значения, ведь вся Европа была оккупирована СССР и, словом, русских либо уважали, либо боялись везде. И вот однажды в конце августа тысяча девятьсот сорок седьмого года на одной из загородных правительственных дач состоялся фуршет у одного полковника из этой же системы, что и Куделя, был день рождения. Собралось с десяток офицеров, кто с женами, кто без. Все шло хорошо, и к часам к десяти вечера, когда уже все мужчины были изрядно выпивши, произошел случай, который изменил судьбу Кудели и поставил крест на его военной карьере.
   У полковника была красавица-жена, высокого роста, блондинка, в общем, как тогда говорили, видная женщина. И вот этому пьяному полковнику показалось, что его жена кокетничает с Куделей. Полковник начал спорить с Куделей. Вскоре спор перерос в драку. Их начали растаскивать в разные стороны. Но, по словам Кудели, их не столько растаскивали, а втроем его оседлали, при том его лицо уже было разбито. Куделя психанул, и вскоре все четверо оказались на полу. Троих привели в чувство, а вот полковника - виновника торжества - не смогли. Один из ударов Кудели пришелся ему в область шеи, под подбородком, в результате чего тот подавился собственным кадыком.
   Этот случай могли бы замять, ведь в те года такое случалось и никто на это сильно не обращал внимание, в общем закрывали глаза. Но то ли полковник этот, то ли его жена были родственниками Калинина. Поэтому дело проходило через самого Сталина. Куделе вообще светила "вышка", но за его боевые заслуги перед Родиной Хозяин добро на "вышку" не дал. Куделю разжаловали в рядовые, сняли с него все награды и, как обычного бандита, осудили сроком на пятнадцать лет с правом переписки. Хотя кому он мог писать - ведь у него никого не было, даже друзей.
  
   Послышался скрип двери. Когда дверь открылась, все увидели надзирателя и конвоира. Конвоир остался у двери, а надзиратель прошел к самой койке Кудели и вежливо сказал:
   -Нестор Иванович, вас к следователю.
   Куделя встал, поправил китель пошел впереди надзирателя. В камере образовалась такая тишина, что Ивану показалось, будто все вымерли. Но только дверь закрылась, к Ивану сразу подошел недавно обиженный урка.
   -Слышишь, браток, если ты думаешь, что ты приглянулся Куделе, то это уже и все, ты очень ошибаешься. Мы с тобой еще потолкуем.
   Иван лежал на кровати, молча слушал злобного урку. Ему хотелось встать и переломать ему обе ноги, но он еще толком не знал здешних, то есть воровских, можно сказать, тюремных законов. Поэтому Иван, спокойно выслушав сокамерника, сказал ему спокойным голосом:
   -Ну, ты все сказал? А теперь шел бы ты на свое место.
   Урка, зло поскрипев зубами, направился к своей койке.
   Как потом Иван узнал, кличка у этого урки была "Хилый". Был он приблотненным, терся возле пахана. Таких людей на зонах и в тюрьмах называли, в прошлое и в нынешнее время, "конь". Это вроде лакея: поди, принеси, и все такое в этом роде.
   Куделю конвоир привел в кабинет следователя, якобы на допрос. Но какой мог быть допрос, когда тот уже был осужденным.
   Конвоир, постучав в дверь, открыл ее. Заглянул во внутрь, потом открыл дверь полностью.
   -Проходите, - сказал он Куделе.
   Куделя зашел в кабинет и без разрешения сел на стул. За столом сидел следователь. Им сразу же принесли чай с сахаром.
   Следователь спросил у Кудели:
   -Иванович, как вам там живется?
   Куделя равнодушно ответил:
   -Если бы ты пошел, да посидел с недельку, то тогда бы ты узнал, как там сидеть боевому офицеру среди этих волков, которые только и глядят, как при первой возможности перегрызть друг другу горло.
   -Да та не сердись, Иваныч, - мирно сказал следователь, - я ж не во зло спрашиваю, а так, к разговору. Да, вот еще, - сменил он тему, - этот парень, которому вы недавно помогли, зачем он вам?
   -А что? - спросил Куделя, - Во всяком случае, он солдат, а не трус, как большинство этих ублюдков.
   -Да я это понимаю, - сказал следователь, - только хотел вас предупредить, что он по делу проходит, как особо опасный.
   -Да, интересно, что же он такого натворил в армии особо опасного?
   -Ничего особенного, - недовольно сказал следователь, - с дружком своим инкассатора взял, а с ним и три миллиона рублей.
   Это не произвело на Куделю особого впечатления:
   -Ну, этот хоть один за дело сидит, а не за последний кусок хлеба, забранный у работяги, у которого плюс еще двое детей.
   На этом разговор окончился. Куделя взял свой кожаный мешочек и конвоир его привел назад в камеру.
   Придя в камеру, Куделя сел на свою койку. Постучал рукой об верхний ярус.
   -Ты живой, Иван? Тебя эти волки еще не съели?
   -Нет, - ответил Иван.
   -Тогда слезай, хватит лежать, сколько можно там валяться. Будем обедать.
   Иван слез с койки, присел возле Кудели. Тот открыл кожаный мешок. В нем был сухой паек для высшего офицерского состава, который включал шоколад и копченое сало. Иван это как увидел, ему стало окончательно ясно, что этот Кудельяненко далеко не простой офицер. Ведь тогда на свободе нечего было жрать, а в тюремных стенах вообще вешаловка. А у него здесь, в тюрьме, такое изобилие!
   Когда ели, сокамерники, вытаращив голодные глаза, готовы были набросится на Ивана с Куделей: убить, лишь бы только пожрать, особенно блатные - эти вообще надоедали, постоянно попрошайничали у Кудели.
   -Иваныч, дай папироску, хоть окурок, и кусок хлеба.
   Но Куделя был безжалостный. К таким, как Хилый, Чалый, ко всему блатному миру. Хуже того, он их не любил, а вернее, ненавидел за их жаргонный разговор, за их поведение, за то, что они всегда показывали себя умнее всех, и, наконец, из-за их подлости. Куделя по натуре был человек серьезный и суровый, шуток не любил. Он, наверное, вообще не знал, что такое шутка. Особенно не любил, когда над ним подшучивали. Но в глубине его жестокой и суровой, но справедливой души все же была заложена частица доброты и сострадания к ближнему, и даже к простому, незнакомому ему человеку.
   Просидев в тюрьме около месяца, Иван понял все и всех. Понял он и воровской тюремный закон. А закон был прост - кто сильнее, тот и прав. Это Иван понял сразу и зарубил себе на носу раз и навсегда. Даже Куделя несколько раз говорил Ивану:
   -Ваня, дружок, не смотри на блатных. Это не люди. в отличии от них, мы с тобой - люди, и давай людьми и останемся, хоть это и не так просто. Но все же будем надеяться на мужскую выдержку. Поверь, Ваня, - говорил Куделя, - я и в худших переделках бывал, так что это еще и ничего страшного. Все равно мы когда-нибудь отсюда выйдем, и выйдем людьми.
   Однажды Куделя пришел с очередного допроса от следователя и принес с собой провиант. Он бросил мешок на кровать, при том сказал:
   -Ну, Иван-дружище, посмотри, что нам на этот раз передали.
   Иван открыл мешок. Порывшись в нем, ответил Куделе:
   -Да все, как обычно.
   Они сели на койку обедать. Блатные, как всегда, начали попрошайничать. Недалеко от Кудели с Иваном, прямо на полу сидел дед. На вид ему было лет семьдесят. Он сидел молча, ничего не прося, да и за все время пребывания Ивана в этой камере старичок ничего ни у кого не просил. Он был до того худ, что, казалось, вот-вот умрет. Хотя в камере и без того умирало по два-три человека каждый день.
   Ивану хотелось взять кусок хлеба, подойти к этому старику и угостить его, но он не мог этого сделать, потому что не имел на это права: все это добро было не его собственностью. Он сам, благодаря Богу и доброте Кудели, сидел, можно сказать, у своего сурового сокамерника на шее. Но Куделя, как будто прочитал мысли Ивана: отломил краюху хлеба, отрезал ножом ломоть сала, дал Ивану, сказав:
   -Ванек, не в службу, а в дружбу - отнеси вон тому старику, - и указал на тощего деда рукой.
   -С удовольствием, - сказал Иван Куделе.
   Старик, не веря своим глазам, взял дрожащими руками серый, не черный, а именно серый хлеб и небольшой ломоть сала. Он долго держал в руках это добро. Слезы у него котились ручьем. Старик плакал, как малое дитя. Наконец, он успокоился и начал есть малыми кусочками, боясь уронить даже крохи. Но не успел он доесть, как один из шестерок (то есть, лакеев пахана) подошел к старику и вырвал оставшийся хлеб из рук. Сало отдал Чалому, а хлеб сам доел.
   Все это произошло у Ивана с Куделей на глазах. Куделя же, когда увидел эту неслыханную наглость по отношению к старому человеку, перекосился в лице: он то краснел, то белел от злости. Наконец, успокоился и взял себя в руки. Он встал с койки, сняв с себя китель, встряхнул его и положил на койку.
   -Ну, Ванек, - сказал он грозно, - смотри, как я сейчас буду делить эту мразь.
   Он подошел к старику, поздоровался и спросил:
   -Отец, ты где воевал?
   -Первый Белорусский, - тихо, но с гордостью ответил старик.
   -А награды есть?
   -Конечно, сынок - за Одеро и Варшаву, Красная Звезда - за Сталинград.
   Этот ответ окончательно вывел Куделю из себя. Он подошел к пахану и спросил:
   -Слышишь, Чалый, а ты воевал?
   -А что? - нагло переспросил Чалый.
   -Ну, все же? - настаивал Куделя на своем.
   -Нет. А тебе какое дело? И вообще, шел бы ты на свою койку, - послал его пахан.
   В это же время какой-то прихвостень пахана наступил Куделе на сапог. За это Куделя врезал ему так, что, что тот пролетел по камере не меньше трех метров. Пахан понял, что пришел конец его царствованию в этой камере, и не только в камере, а вообще. Чалый схватил заточку и тачал размахивать ею и кричать:
   -Не лезь, Куделя, кишки выпущу! - при этом завопил на своих шакалов, - Что вы стоите?! Валите его!
   Но Куделе заточка пахана была, что танку насос. Куделя легко схватил врага за руку и резким движением крутанул его так, что в руке затрещали все кости. Чалый заорал на всю камеру и вся его блатная банда бросилась на Куделю. И тут Куделя разошелся не на шутку. Он начал нападавших не просто бить, а убивать. Их было человек десять. И все они летали по камере, словно детские воздушные шары. Драка продолжалась не более трех минут. Пахан все это время сидел на кровати, ныл, поддерживая свою поломанную руку. Куделя подошел к нему:
   -Ну, что, козел безрогий! Я тебя сейчас научу, как нужно старших уважать, особенно тех, кто за такую сволочь, как ты, кровь свою проливали, не щадя живота своего.
   Пахан огрызнулся:
   -Да ты знаешь, на кого ты руку поднял?
   -Знаю, на петуха несделанного, - зло улыбнулся Куделя и стукнул Чалого по кумпалу так, что тот аж поплыл. А потом взял его за шиворот, как провинившегося кота, и потащил к параше, бросил его на пол. Куделя оглянулся вокруг, его взгляд остановился на Хилом.
   -А ну, иди сюда! - приказал он грубо прихвостню.
   Тот подбежал. Его трясло всего от перепугу, словно в лихорадке.
   -Что, Куделя? - покорно спросил Хилый.
   -Сцы на него! - указал Куделя взглядом уже на бывшего пахана.
   Пахан дернулся - хотел подняться, но Куделя придавил его обратно ногой.
   -Сцы, я сказал! - прорычал, словно тигр, Куделя на Хилого.
   -Но я не могу, - дрожа, еле промолвил Хилый.
   -Не можешь или не хочешь? - и не дождавшись ответа, сказал, - Ну, тогда я позову другого, такого же, как ты, но тогда он будет мочиться на вас обоих.
   После этих слов Хилый сразу же пришел в себя.
   -Не надо, Куделя, звать другого. Я сам...
   Куделя убрал сапог и Хилый за несколько минут обмочил своего бывшего пахана у всех на глазах, после чего застегнул ширинку и застыл, как столб, вытаращив глаза на Куделю.
   -Ну, чего стоишь, гнида ты камерна? - разозлился Куделя и ударил Хилого так, что тот, оставив несколько зубов на полу, полетел под кровать.
   Куделя снял с пахана хорошие сапоги, подошел к старику.
   -Снимай свои ботинки!
   Эти ботинки с натяжкой можно было назвать ботинками. Они больше были похожи на дуршлаг, которым вермишель отцеживают.
   Старик не хотел брать сапоги, боясь, видно, в будущем расплаты за них. Он всячески отпирался, но Куделя все же настоял на своем, и старик переобулся.
   -Извини, отец, - сказал Куделя, подойдя к своей койке. Он опять стряхнул свой китель, одел его и сел возле Ивана.
   -Вот так, Ванек, нужно их делить. Больше он никогда не захочет отбирать кусок хлеба у старика.
   Менты смотрели в дверной глазок по очереди за происходящим в камере, толкая друг друга, каждому хотелось побольше увидеть. Один даже рассердился: "Ну, я сейчас там это прекращу!" "Ну-ну, - остановил его другой, - давай, останови Куделю. Может, он и тебе пару зубов выбьет. Ты же видал, что он с этой бандой сделал? А Чалый - вообще сволочь! Вот это да! Да ему теперь остается только повеситься". "Да", - согласился другой, недовольный мент. И они впритишку, закрывая руками рты от смеха, ушли.
   На зонах и в тюрьмах в то и в нынешнее время весть о таком позоре, который пережил пахан, разлеталась мгновенно. И Чалый такого позора вынести не смог, да и нести его тоже не мог. Он теперь по понятиям считался законченным. После всего случившегося место его было рядом с "петухами", возле параши. Вскоре, дождавшись глубокой ночи, он смастерил с веревочки петлю и повесился. В камере видели, как он налаживал на себя руки, но никто ему мешать не стал. Все делали вид, как будто его в камере нет.
   Жизнь в тюрьмах и на зонах в то прошлое (да и сейчас) время - однообразна, потому время тянулось долго - день за два, год - целую вечность. И когда в камеру вводили нового человека, это уже было событием, а если он приносил хорошие новости - это вообще было грандиозным событием. Люди в камеру поступали каждый день, но для Ивана с Куделей они никаких таких новостей, которые могли бы их заинтересовать, не приносили.
   В то время тюрьмы были переполнены людьми и казалось порой , что уже стены стонут от несправедливости, которая царила как на свободе, так и в заключении. На свободе осуждали за то, что человек, пухнувший с голоду, чтобы не подохнуть, крал. Да, именно крал, чтобы выжить, килограмм пшеничных колосков. И его за это осуждали к пяти- восьми и десяти годам лишения свободы.
   Окончилась Великая Отечественная война. Казалось, все хорошо, люди заживут. Все радовались, но не прошло и пару лет, как на тебе - новый "тридцать третий" - сорок седьмой. И плюс Сталин вводил налоги. И на кого? На обнищавший, полуживой от голода и болезней народ. Налоги были таковы: за любое фруктовое дерево - 100 рублей, если есть свинья - сдери с нее шкуру и отдай. Так же и с рогатой скотины, начиная с козы и заканчивая волом. Есть куры, с одной курицы налог - 10 штук яиц. Налог на пасеку, вообще на все, с чего можно взять доход. Но налоги эти все равно нечем было платить и люди возмущались, когда приходили описывать и переписывать живность. Вспыхивал спор и человек надолго оказывался вдали от своего дома. Налогов не было только на кроликов и голубей. И потому, как в конце сорок шестого года ввели сумасшедшие и бестолковые налоги, люди вырубили оставшиеся после фашистов не срубленные фруктовые деревья, истребили всю живность, какая была.
   Новая голодовка, особенно на юге Украины, была неизбежна. Можно было подумать, что Сталин этими налогами тогда бы помог восстановить экономику в стране. Люди, которым в те года, то есть в сорок седьмом, было по 10, 15, 20 лет, должны это хорошо помнить. Помнить те страшные года, когда у матери было трое детей, и она двоих съедала, чтобы дать выжить одному.
   Так в один день в камеру завели нового мужика. На вид ему было лет пятьдесят. И, как обычно, к новому человеку заключенные пристали с вопросами. Сам он был из Харьковской области. Всем было интересно, за что его посадили, за что ему предстояло отсидеть три года.
   Это было и смешно, и грешно, и удивительно - за что только в нашей огромной стране-победительнице осуждали людей. А было все просто. Мужика этого звали Николаем, а его тестя Александром. Обычная голодная пора довела людей до отчаяния. Обезумевшие от постоянного недоедания, Николай со своим тестем пошли ночью на тракторную бригаду МТС, а точнее на ее кухню, и украли (даже стыдно сказать) ведро помоев. Утром кухарка пришла - нет ведра с помоями. Она к бригадиру - так, мол, и так. А тот сразу в милицию. Милиция сразу по следу - прямо домой к Николаю. И все. Коля тестя пожалел - взял все на себя. За хищение социалистического имущества дали Николаю три года отдаленных лагерей. И за что? За ведро или помои?
   Иван смотрел на этих бедолаг, которые каждый день приходили и уходили, осужденные ни за что. Он никак не мог избавиться от вопроса к самому себе - почему так происходит? Там в судах что, идиоты сидят или ослы? Или у нас не правительство, а действительно враги народа, которые гноят сами свой же народ? Куделю, как обычно, раз в неделю уводили к следователю в кабинет на допрос. Следователь сидел за столом с суровым лицом.
   -Садитесь, Иваныч, - предложил он Куделе сесть.
   Куделя опустился на стул. Следователь сказал:
   -Иваныч, с вами хочет поговорить начальник опер части.
   По тюремных и зоновских понятиях - "кум" (и в прошлом, и в настоящее время).
   В кабинет вошел маленький худенький человек в очках.
   -Оставьте нас, - сказал он следователю.
   Тот мгновенно удалился.
   В каждой тюрьме и на каждой зоне раньше и сейчас, в каждой камере были и есть стукачи, то есть доносчики. Потому "кум" всегда и все о каждом в отдельности знал и знает. Все, вплоть до подноготной.
   -Ну, здравствуй, Нестор Иванович, - с недовольной рожей произнес начальник.
   Куделя ему ответил тем же.
   -Ну, ты просто герой, - сказал начальник Куделе.
   Тот хотел возразить, но "кум" его перебил:
   -Подожди, Иваныч, здесь я начальник, а ты, кажется, заключенный, так что будь добр, выслушай меня и не держи потом зла. - И "кум" резко сменил тему, - Ну ты и молодец! Ты зачем этого пахана опустил? Что он тебе сделал? Ну, подумаешь, у старика кусок хлеба отобрал. Здесь знаешь сколько такого каждый день происходит, и тому подобное?
   Куделя, услышав такое от начальника оперчасти, заскрипел зубами.
   -Ты зубами на меня не скрипи. Здесь тюрьма и свои законы. Ты просто не понимаешь, что ты натворил с Чалым. Все воры по тюрьме начали "малявы" гонять ("малява" - записка). Но, слава Богу, все они прошли через мои руки. Хорошо хоть на бунт один другого не подбивали, посчитав, наверное, что виноват Чалый, нехорошо, мол, со стариком поступил. А если бы бунт? Ты представляешь, что это такое, Иваныч? Я понимаю - ты человек военный и прошел такое, что этим гнидам и не приснится, но ты пойми и меня, я же здесь за все отвечаю. И случай чего, с меня первого спросят, мол, куда смотрел, почему не предотвратил?
   Куделя сидел и слушал молча.
   -Значит так, - сказал "кум", - завтра пойдешь этапом, от греха подальше. Так и тебе будет безопасней и мне спокойней. Какие будут просьбы?
   В углу стоял обычный мешок с провиантом, на нем лежала новая фуфайка, шапка и теплые варежки.
   -Да, - сказал Куделя "куму", - есть одна просьба.
   -Какая?
   -Со мной сидит молодой парень, тоже из военных. Я бы хотел, чтобы он со мной этапом ушел. И если это возможно, то и ему теплую одежду.
   "Кум" немного помолчав, спросил:
   -Это тот из Житомирщины?
   -Да, - ответил Куделя.
   Начальник больше вопросов не задавал.
   -Ну вот и ладушки, договорились. Пускай едет паренек с тобой, если тебе так хочется, - и он сразу ушел.
   "Кум" готов был с Куделей не только Ивана отправить, а и полкамеры, в которой он сидел, лишь бы сплавить Куделю со своей тюрьмы.
   Вскоре пришел следователь с конвоиром. У конвоира в руках была фуфайка, шапка и варежки. Куделя взял мешок, вещи и конвоир отвел его в камеру.
   Принеся все барахло с собой, Куделя бросил его на койку.
   -Что это? - не понял Иван.
   -Ничего, Ваня, дело к зиме идет. Нам-то теплая одежда нужна будет. Значит так, Иван, завтра нас этапируют.
   -Куда? - спросил Иван.
   -Не знаю, но, судя по теплой одежде, далеко, - ответил Куделя.
   Десятого октября сорок седьмого года Иван и Куделя были отправлены этапом в "столыпине" во Владивосток. "Столыпин" - вагон, в котором перевозили заключенных зеков, потому что в старые времена при царе Николае Романове министр внутренних дел Столыпин предложил царю заменить пеший этап на транспортный, то есть железную дорогу. Это было и быстрее и экономнее. Царь, хорошо рассмотрев предложение министра, тотчас согласился, поставив под указом свою подпись. С тех времен и по сей день вагоны, в которых перевозят зевков, называют "столыпиными".
   Иван заметил, что сразу после Казани погода резко изменилась: температура начала резко снижаться, а после Омска стояла уже настоящая зима. Охрана топила снег и давала воду, черный хлеб, который едва был похож на хлеб, через день.
   Поезд тянулся до Владивостока две полтора месяца. Какой-то бродяга, ехавший рядом с этапом, все время пел одну и ту же песню: "Путь до Магадана недалек, поезд за полгода доползет. Там куплю гитару, выстрою хибару, жизнь моя по-новому пойдет".
   И только ноября сорок седьмого года поезд с заключенными прибыл во Владивосток.
   Владивосток в те страшные годы славился тем, что сюда свозили большое количество заключенных со всего Советского Союза. Этот город служил в качестве распределителя. Здесь опять же этапами расходились заключенные - кто на Калыму, кто на Магадан, и вообще куда кого судьба забросит. Ивана и Куделю она забросила к морю. В порт свезли и согнали около полторы тысячи зеков. Здесь Иван первый паз увидел осужденных по 53 статье, то есть политических. По словам самого же Ивана, этих людей власти вообще не считали за людей. К самому отъявленному бандиту и насильнику относились лучше, чем к политическим, даже когда в зоне, в тюрьме или даже в пути умирал кто-то из политических, для того, чтобы предотвратить побег политического заключенного, его несколько раз прокалывали штык - ножом для полной уверенности в смерти этого заключенного.
   Отобрав пятьсот человек с полутора тысячи заключенных, а это были отобраны особо опасные и политические, начали грузить их в сухогруз, как скотину - в трюм, в сетках по двадцать человек. Сухогруз - корабль, который перевозит сухие грузы - фураж, строительные материалы и прочее.
   Здесь Иван в первый раз увидел бескрайние просторы морских вод. Казалось, корабль - огромный железный трюм. Откуда здесь в огромном железном ящике взяться крысам? Но эти твари все же были и доставляли заключенным немало хлопот, они осмеливались даже обгрызать пальцы на ногах. А когда человек засыпал, грызли и уши, и нос, поэтому весь путь от Владивостока до Магадана Иван и Куделя спали по очереди, отгоняя друг от друга коварных грызунов.
   По прибытию в Магадан, зеков выгрузили таким же образом, каким и загружали. Потом выстроили на пирсе, всех пересчитали по статьям и фамилиям. Какой-то полковник с гордой и довольной рожей всем четко и ясно объяснил ситуацию:
   -Граждане осужденные, то есть воры, бандиты, убийцы и враги народа (последних особенно касалась эта речь), Родиной вам оказана честь и вы сами будете строить себе лагерь.
   Полковник сделал паузу, а потом продолжил:
   -Плотники, каменщики, электрики, слесари-машинисты! Шаг вперед!
   Остальных выстроили в ряды, как солдат. Только отличались эти ряды от воинских тем, что были безоружные, в стоптанной обуви, полуодетые, некоторые заключенные едва держались на ногах от голода. Больше половины даже были без шапок.
   Полковник опять четко и ясно грубым голосом объявил:
   -Граждане осужденные, говорю вам в первый и в последний раз: прыжок на месте - провокация к бегству, шаг влево, шаг вправо - провокация на побег - открываем огонь на поражение без предупреждения. Все ясно?
   Все стояли молча.
   -Ну что, молчание - знак согласия, - ухмыльнулся полковник.
   И армия заключенных двинулась вперед, к новому еще не выстроенному желищу. В тридцати километрах от города была намечена точка под застройку лагеря.
   Гнали заключенных почти долго. И хоть было только начало декабря, мороз в здешних местах стоял больше двадцати градусов. Сколько по пути замерзло и просто умерло от голода, знали только граждане начальники. Сзади колонны шла крытая брезентом машина, в которую собирали трупы. О том, чтобы сбежать по пути, не было и речи. Зеков вели со всех сторон вооруженные солдаты с собаками. Дикий шум тайги и злобный лай собак делали свое дело, наводя ужас на заключенных, особенно на тех, кто попал в эти места по первому разу.
   Иван и Куделя шли в первых рядах колонны. Иван увидел вдали большое озарение. Судя по тому, что озарение было хорошо видно, сделали вывод, что они недалеко. Подумав, Иван дернул Куделю за фуфайку, но она так обмерзла, что тот даже не почувствовал ничего. Тогда Иван слегка толкнул его:
   -Что? - отозвался Куделя.
   -Смотри, Иваныч, что это там впереди такое?
   Куделя, прищурив замерзшие глаза, присмотрелся.
   -Кажется, огонь, - еле промолвил Куделя синими от холода губами.
   На том месте, откуда было видно большое зарево, действительно был большой костер, а точнее несколько больших костров. Все они тянулись цепью в один ряд.
   Заключенным сразу разрешили находиться возле костров, потому что их жгли специально для зеков. Зеки сразу же облепили эти костры. После того, как в течении трех часов все отогрелись, каждому дали по большому ковшу какой-то черной муки пополам с червями. Эту муку мешали со снегом и ели так, словно это были только что вытянутые с печи горячие пирожки с мясом. Но не все эти "пирожки" съели. Кто был посильнее, подходил и силой отбирал их друг у друга.
   Наконец охрана убедилась, что люди отошли от мороза в пути. Об этом сразу же было доложено руководству. Опять всех выстроили, отобрав половину заключенных, разделили ее на пять частей, то есть на пять бригад. Все тот же полковник снова грубым голосом объявил:
   -Шаг вправо или влево, не предупредив охрану, расценивается, как попытка к бегству, а это означает, что будет открыт огонь на поражение без предупредительного выстрела. Всем ясно?
   Зеки молчали, словно воды в рот набрали. Да и что они могли сказать?
   -Ну, раз ясно, - сказал полковник, - тогда за работу!
   Зеков снова поделили: две бригады вошли в лес, а две таскали этот лес. Еще одна бригада приступила к строительству. Строили сначала дома для офицеров, потом барак для солдат, и в последнюю очередь - барак для осужденных. В течении двух дней дом для офицеров и барак для солдат были готовы. Зеки работали днем и ночью под охраной, меняя бригады, пот три часа греясь у костров. Впрочем, возле них они не только грелись, но и жили под открытым небом при двадцати пяти градусном морозе, пока не построили барак.
   Наконец, на десятый день пребывания на место назначения лагеря два барака для зеков были поставлены. За время строительства, точнее за десять дней из пригнанных пятисот человек в живых осталось триста восемьдесят, и то половина с обмороженными руками, ногами и лицами. Лагерь обнесли колючей проволокой в три ряда, посредине которой была проволока-путанка. Если в нее попадет человек ногой, и чем больше он будет дергать в ней этой ногой, тем больше эта проволока будет затягиваться. Одному без помощи из нее практически не выбраться.
   Наконец, люди первую ночь спали в бараке на голых нарах и хоть в каком-то тепле. После первой ночевки зеков опять выстроили. И снова полковник громко и грубо спросил:
   -Есть среди вас повар или хотя бы имеющий опыт приготовления пищи?
   Из стоявших зеков вышло человек десять. С ними вышел и Иван. Он потянул за собой и Куделю.
   -Отлично! - сказа полковник.
   Отобранных сразу повели в недавно выстроенный пищеблок. Остальных - кого на лесоповал, кого строить новые бараки.
   В пищеблоке Куделя спросил Ивана:
   -Ты что наделал?
   -А что я наделал, Иваныч?
   -Ты хоть умеешь жрать варить?
   -Нет, - равнодушно ответил Иван.
   -А что же ты будешь тут делать? Я ведь тоже не умею, разве что картошку жарить.
   -Ну. Хорошо, Иваныч, ты не переживай, я когда-то видел, как мать юшку варила. Да все будет нормально, - успокоил Куделю Иван, видя, как тот нервничает, - научимся, кто-то же умеет варить. Научимся, не блюда же будем готовить.
   И Иван не ошибся. В первый же день он с Куделей у одного старика со ставропольского края научились варганить баланду. Для этого особого ума не надо было, если честно, то и варить особо не из чего было. Баланду готовили так: в большой котел на семьдесят литров наливали воды, потом туда попадало пять килограммов черной с червями муки, полведра нарезанной мелко, как семечки, картошки, несколько нечищеных луковиц. Вот это и был весь состав приготовления тюремной баланды. Чай заваривали из обычной хвои. Эта хвоя якобы помогала от цинги. Цинга - это просто ужасная болезнь: у человека распухают десна, потом вываливаются все до единого зуба, человек постоянно находится в температуре, не может поднять ни рук, ни ног. Из пяти больных цингою выживало только двое, и то, если повезет. А начиналась цинга от нехватки витаминов, таких как , лук, чеснок, перец - это было единственное спасение от цинги. Только где их было взять в то страшное голодное время. Тогда и солдат-то нечем было кормить, а про зеков вообще никто не думал и никто о них не переживал. Но кроме солдат, их охранявших, офицеры всегда были сыты и постоянно выпившие - спирта у них хватало.
   Так Иван с Куделей просидели полгода. За это время баланду научились варганить, как полагается. Тюремная кухня им обоим спасла жизнь - хоть какой и не была захудалой пища, но все-таки она была у Ивана с Кудели в руках, и ее хоть и не до сыта, но можно было есть.
   Деньги в зоне ходили и не малые. И потому, как у Ивана с Куделей продукты были в руках, их все заключенные уважали. О том, что Куделя был из бывших военных офицеров в зоне знали некоторые заключенные и "хозяин", то есть начальник лагеря, и "кум". Но никто не знал его настоящего прошлого , и то, каким в действительности он был офицером.
   Однажды вечером после отбоя Иван лежал на нарах. Рядом сидел Куделя, покуривая скрученный в газету табак, то есть скрутку. К ним подошел один из блатных с наглой рожей и наглым голосом спросил у Ивана:
   -Кто из вас Куделя?
   Куделя без интереса ответил:
   -Ну, я, а что тебе нужно?
   -Ты Шального не знаешь? - спросил блатной.
   -Не знаю, но слышал. Ну, что этому Шальному от меня нужно? - спросил у урки Куделя.
   -Шальной велел тебе передать, чтобы к утру ты заготовил на пять человек завтрак,- нагло сказал урка.
   Куделя, немного помолчал, заговорил также нагло:
   -Да, обед можно сделать, только передай Шальному, что это будет стоять денег.
   -Сколько?- спросил урка.
   - сто рублей,- ответил Куделя.
   Урка улыбнулся, сказав при этом:
   -Лады, я твою цену передам Шальному,- развернулся ушел в другой барак.
   -Ну, ты, Иваныч, и даешь - самому пахану заломил такую цену. Непонятка получится.
   -Какая, Ваня , непонятка. Хочет - пускай берет, не хочет -не берет. А цену я такую заломил, потому, что он пахан и мне все едино - кто он. По мне, так я давно бы всех этих паханов пустил в расход и всю эту блатную сволочь.
   -Да, я все это понимаю, Иваныч , только не хотелось бы с паханом конфликт иметь. Он же не один. Возле него трется много всяких козлов, которые только и ждут, чтобы он сказал "Фас!". Эти черные обнаглели выше крыши: мужиков уже вообще не считают за людей. Беспридельничать стали, волки, никого не боятся и ведут себя полными хозяевами, как будто у себя в горах, ишаки.
   Шальной - вор в законе, был признан ворами и коронован ворами. На вид ему было лет шестьдесят, по национальности чеченец.
   В начале тысяча девятьсот сорок девятого года Шального, а с ним еще пятьдесят человек пригнали в лагерь. Почти все были чеченцы - все до единого отморозки, оторви и выбрось. Для них не существовало ни старого, ни палого. Чуть что не так - пускали всех под нож. В нынешнее время, не секрет, и многие знают, что все довоенные и послевоенные годы власти в лагерях, то есть начальники - хозяева лагерей, имея на это право из вышестоящих органов, договаривались с "паханами", то есть с ворами в законе. Эти договора были таки: воры, то есть паханы, делятся с хозяином информацией обо всем, что происходит в лагере, вплоть до инициаторов на побег. Сами паханы, лично, этого не делали, боялись потерять авторитет среди заключенных. Делали это другие заключенные. Информация доходила через несколько лиц до "хозяина". И, в случае чего, к "пахану" предъяву, то есть обвинении, предъявить было невозможно на любом "толковище". ("Толковище" - сходка воров, на которой предъявляли друг к другу и решали вопросы различного рода воры, вплоть до убийства). За такое сотрудничество "пахану" лагеря или зоны от начальника этих учреждений были огромные поблажки. Он учинял воровские суды , имели власть по всему лагерю над осужденными безприпятственно от властей. Он знал обо всем происходящим в лагере, знал все о каждом человеке. Его глаза и уши были везде, даже у стен и потолка. "Пахана " все знали, его боялись и уважали. Боялись больше ментов. Но некоторые "паханы", имея такую власть, перегибали палку, а точнее беспредельничали, не боялись над собою расправы и наказания. Они считали себя всемогущими ,то есть богами. И когда в зонах, лагерях или тюрьмах осужденные уже не могли больше терпеть, они восставали во весь свой рост и начинался бунт.
   Следующий день прошел, как обычно. Вечером после ужина к Куделе подошел тот же уркаа, а с ним еще пятеро чеченцев. Иван стоял рядом , видел и слышал все происходящее. Даже не поздоровавшись, урка сразу спросил:
   -Ну, че, мужик, ты сделал то, о чем я тебе вчера заказывал?
   -Да, - ответел Куделя.
   -Ну, так давай быстрей неси, чего стоишь?- нагло приказал урка Куделе.
   Иван с Куделей пошли на кухню. Вскоре вернулись с завтраком и поставили его на стол.
   -Вот, то, что ты заказывал,- посмотрев со злостью на урку, сказал Куделя.
   Урка это неудовольствие заметил. Приложив руку к кастрюле, сказал:
   -Горячий ужин- это хорошо. - И, смотря Куделе нагло в глаза, процедил,- И не рычи ты так, мужлан, спрячь клыки, а то я тебе их сейчас выбью.
   Они взяли ужин, и уже было развернулись уходить, но Куделя вдруг остановил урку.
   -Эй, браток, а кто за ужин платить будет?
   Урка посмотрел на своих подручных, и они все громко рассмеялись .
   -В следующий раз,- ответел урка Куделе.
   Улыбаясь они ушли.
   Иван наблюдал за Куделей. А тот все время нервничал, но смог сдержать себя в руках.
   -Ты смотри, ишаки недорезанные, вообще страх потеряли, со злостью сказал Иван Куделе.
   Тот злобно сквозь зубы процедил:
   -В следующий раз я кого-то из них убью.
   -Слушай, Иваныч, - насторожился Иван и попытался его предостеречь,- не дури, за ними же Шальной и все его кодло.
   Но Куделя был не тот человек, которого можно было просто уговорить или успокоить.
   -Я хотел на их Шального и на всю его банду..., - и тут Куделя первый раз перед Иваном оговорился со злости,- я еще и не таких в двадцать девятом пачками упаковывал в ящики, так то, действительно, были баньдюки с широкой дороги. А это что? На полуживых зеков сел, свесив ноги, и ездит. Козлиная рожа! Ты смотри, подумаешь - вор в законе, пахан! Почему этому козлу все позволено, а мне и тебе, простым зекам, нет?
   Куделя злился и все никак не мог успокоится.
   -Ну, все, Иваныч, успокойся ты! Ну, что ты так разошелся? Из-за ужина, что ли? Да пускай берут, черт с ним, с этим ужином! И с ними тоже, Иваныч! Успокойся, на нас и так уже смотрят, - успокаивал Куделю Иван.
   -Да пойми ты, Иван, как ты не можешь или не хочешь понять, если никто этих козлов не остановит, они скоро будут без всякой на то основы убивать. Ты слышал, что сегодня дед говорил?
   -Что? - спросил Куделю Иван.
   -Да то, что мужика одного из первого барака эти ишаки недавно заставили одному ишаку задницу подтереть, забив при этом бедолагу до полусмерти. Вот так, Ванек, а ты говоришь. Мочит их всех нужно, и чем быстрее, тем лучше.
   -Ну, это нужно обмозговать, - предложил Иван.
   Куделя, услышав такие слова от Ивана, сразу успокоился. Про себя подумал: "Хоть один парень есть, на которого можно положиться. Значит, я тогда в нем не ошибся, когда ему помог".
   Иван с Куделей быстро убрались на кухне и ушли в свой барак. По дороге Иван стал говорить Куделе:
   -Слушай, Иваныч, блатным сегодня твой разговор не понравился. Они не любят, когда с ними так разговаривают, да еще и мужики.
   -Ваня, мне как-то по барабану, что они любят, а что нет. Я тебе сказал, что в следующий раз я кого-нибудь из них убью или покалечу. Все, и давай больше не будем об этом, а то у меня от разговора за этих скотов аж тошнить начинает.
   -Ну, хорошо, Иваныч, все, больше не буду.
   -Пошли быстрее, - сказал Куделя, а то морозы здесь лютые.
   И они прибавили шаг. Вскоре уже сидели на своих нарах в бараке.
   Куря табак, Иван опять заговорил с Куделей на старую тему.
   -Слышишь, Иваныч, не нравится мне все это.
   -Что именно? - спросил Куделя.
   -Да то, вижу я что эти козлы нас больше в покое не оставят.
   -Не бойся ты, Ванек, под Сталинградом было куда пострашнее, чем здесь, - с гордостью ответил Куделя, - ложись лучше спать.
   Иван лежал рядом с Куделей на холодных нарах, укрывшись двумя фуфайками. В голову лезли всякие мысли. Потом вспомнил мать и ее слова: "Сорванцы, тюрьма по вам плачет...". Вспомнил места родные и хорошо замаскированную землянку, полную оружия и боеприпасов. "Вот чего нам сейчас не хватает! - подумал Иван, - Это было бы здесь в самый раз". И вдруг, перед глазами, как будто из-под земли, вырос Николай стал смотреть на него. Иван от такой неожиданности аж поднялся с нар, сел и закурил, подумал: "Что за черт?! Он же мертв! Его же нет в живых!". Иван не догадывался, что это был знак, данный ему самим Господом - услышать в будущем о страшном рассказе своего кореша, которого он считал мертвым.
   Куделя тоже поднялся, сел рядом с Иваном.
   -Что с тобой, Ванек? Чего ты взлетел с нар, как будто тебя раскаленным железом прижгли?
   -Да так, Иваныч, херня какая-то показалась, как только начал засыпать.
   И тогда Иван рассказал Куделе о своем бывшем кореше. Все это выслушав, его старший товарищ сказал:
   Да Ванек у меня тоже когда - то был кореш. Но я не знаю жив он еще или нет. После того когда мы с ним разошлись в Великой - Александровке в Херсонщине я его так больше не видел и не слышал о нем. В тот суровый прошлый вечер под Магаданом Куделя рассказывал Ивану о своем кореше и том кто такая на самом деле банда черная - кошка. Иван слушал своего товарища с большим интересом и тут Куделя произнес имя и фамилию которая резко произвела на Ивана большое впечатление, Вася кривошей, - назвал Куделя инициалы своего товарища по бывшем воровском коном деле. Иван молча слушал Куделю и только изредка подбрасывал кое какие вопросы. Дождавшись полного рассказа Кудели Иван сказал своему корешу.
   Иваныч а ты знаешь что я тебе сейчас скажу, - что спросил Куделя.
   А ведь я знал твоего товарища, хоть и не лично но знал, и умер твой товарищ не так - уж большое время назад. Ну и откуда ты мог его знать, спросил Куделя.
   И тогда Иван рассказал Кудели как Вася кривошей прославился до войны, и конечно - же после войны лихо воспользовавшись трюком кота, который принадлежал Отцу Кудели, и как Вася ушел навсегда с этого света и кто его туда отправил. В конце разговора Иван сказал Куделе. Да так вот откуда появилась эта банда, а точнее ее название, да Иваныч твой отец был просто мастер воплотив такой хитрый трюк, который будет еще долго держать страх в сердцах людей.
  
   -Так, Ванек, давай ложиться спать, а завтра я тебе что-то покажу.
   Иван, потрясенный недавним видением, и его рассказом даже не спросил у Кудели, что именно тот хотел ему показать. Улегся вместе с ним.
   Как уже было сказано в этом рассказе, в зонах время проходит почти однообразно. Утром после завтрака зеков погнали кого куда: одних - на лесоповал, других - на лесопилку, третьих - еще куда. А Иван и Куделя всегда были на кухне, или, как называют в тюрьмах и на зонах, да и в нынешнее время - хмырь.
   Куделя позвал Ивана:
   -Ванек, идем со мной в подсобку, поможешь мне.
   Только Иван зашел в подсобку, Куделя закрыл за ним дверь на защелку.
   -Слушай, Ваня, я вчера, выслушав твой рассказ о твоем товарище, да и не только о нем, кое что понял. Короче, парень ты неплохой, я это заметил еще из Красной Пресни. Но я заметил еще одно.
   Иван слушал Куделю, поглядывая на закрытую дверь, которая его очень насторожила. За собой перед Куделей он вины никакой не имел. Но его слова вызывали опасение, поэту Иван перебил своего старшего товарища:
   -Слышь, Иваныч, что это? - указал Иван на дверь, - Зачем ты дверь закрыл, говори прямо?
   -Ну так вот, Ваня, - не заставил себя долго ждать с ответом Куделя, - я еще раз говорю, что ты парень неплохой, но драться ты почти не умеешь.
   -Ну, извини, Иваныч, -обиделся на эти слова Иван, - как умею. Я же не бывший капитан контрразведки, и меня никто не учил, как тебя, драться.
   -Правильно, - согласился Куделя, - вот я тебя и подучу малость.
   -Ну, так учи, - не возражал Иван, - я тебе за это только спасибо скажу.
   В течении недели Куделя занимался с Иваном в подсобке по часу, а то и по два, изучением рукопашного боя. И указал все мертвые точки, какие есть у человека. Если попасть в одну из таких точек, то большой силы не потребуется, чтобы убить противника, нужно было только точно прицелиться. При этом обучении Куделя два раза чуть не сломал Ивану руку. После второго раза Иван сказал ему:
   -Хватит, Иваныч, а то ты мне руки поломаешь!
   -Да не бойся, Ванек, это хорошо. Прием навсегда запомнится, как отченаш. Ну, думаю, что пока с тебя хватит. Ты уже и так немало знаешь. Теперь мне за тебя спокойнее будет.
   Оба кореша вернулись на кухню. День, как обычно, подходил к концу. Зеки, окончив махать "веслами" (то есть ложками жрать), почти все разошлись. Иван стоял возле большого котла, в котором осталось еще немного баланды. Про себя подумал: "Что с ней теперь делать?"
   Зеки уже почти все разошлись. Кудели не было возле Ивана. Он что-то суетился в подсобке. Иван вдруг услышал за спиной грубый голос:
   -Эй, мужик!
   Иван обернулся и увидел блатного урку и с ним еще четверо чеченцев. Он подошел к ним.
   -Чего тебе? - спросил Иван обнаглевшего урку.
   -А где Куделя?
   -Нет его пока. А чего тебе нужно? - снова повторил Иван.
   -Ужин нужен, - процедил урка.
   -Ну, это не ко мне, я здесь такие вопросы не решаю, спокойно ответил Иван.
   -А мне все равно! Давай быстро - нашел Куделю, и чтоб через двадцать минут ужин на пятерых был готов, - нагло приказал урка Ивану.
   Иван стоял и слушал этого урку с презрением. Он смотрел на этого злобного убогого человечка, и даже не человечка, а как на получеловечка. Ему хотелось перепрыгнуть через стол, взять его за шкаматки, положить на колено и просто переломать. Но делать было нечего, раз эти волки пришли, то они так просто не уйдут. Быстро поразмыслив про себя, Иван сказал урке:
   -Подождите за столом.
   Иван зашел в подсобку. Куделя возился с каким-то ящиком. Увидев Ивана, тот сразу спросил:
   -Что случилось?
   -Слышь, Иваныч, короче, там опять блатные ужин требуют. Суки, хоть бы с утра заказали. Где я им теперь этот ужин возьму?
   -Да ничего страшного, Ванек! - успокоил его кореш, - Все будет хорошо, пошли.
   -Да я и не боюсь с тобой. Пошли!
   Они вышли из подсобки. Куделя взял со стола пять пустых котелков и наполнил их оставшейся баландой. Потом Иван с Куделей взяли эти котелки, принесли и поставили их на стол перед сидящей компанией, которая ждала ужин.
   -Держите ваш ужин, - сказал Куделя, - могли хотя бы утром предупредить.
   Урка злобно огрызнулся, при этом оскорбив Куделю. Приложив руку к котелку, недовольно рявкнул:
   -Почему хавчик холодный? - заглянул в котелок и увидев там баланду, разошелся не на шутку.
   -Что это? - свирепо спросил урка Куделю.
   -Как что? Баланда. А ты что думал, я тебе за двадцать минут хороший ужин приготовлю, да еще и бесплатный? - безо всякого страха ответил Куделя.
   Урку от такого ответа завело на всю катушку:
   -Ах ты мужлан! Ах ты пидар колымский! - и он схватил котелок с баландой и плеснул на Куделю. Однако тот резко увернулся и все содержимое в нем пришлось на чеченца. Чеченец в бешенстве бросился на Куделю. Но Иван привычным ударом сбил того с ног.
   Не успел Иван толком разглядеть по сторонам, как остальные чеченцы уже лежали на полу, только один урка стоял впереди Кудели, размахивая ножом и при этом орал:
   -Ну все, волки, конец вам!
   -Брось нож! - приказал ему Куделя - И пойдешь отсюда целым!
   Но урка не только не хотел бросать нож, а наоборот, стал махать им еще больше. Тогда Куделя одним резким движением схватил его за руку, прижав противника своей рукой за шею к себе и придерживая его руку, выдавил нож. Оружие упало на пол. Куделя так оттолкнул турку, что тот перелетел через всю лежащую компанию. Потом подошел к нему и сломал ему правую руку. Кость затрещала так, что отчетливо послышался соответствующий звук. Урка завизжал от нестерпимой боли, как резаный поросенок.
   -Это тебе, козел, за пидара колымского! - орал Куделя.
   Банда начала приходить в себя. Вскоре все очухались, взяли под руки своего горе-брата и потащили в свой барак.
   В столовой во время драки находилось еще несколько зеков.
   -Ну что вы стоите! - крикнул им Куделя - Лучше помогите здесь убрать и расходитесь.
   Мужики быстро убрались и разошлись. Кореша тоже навели на кухне порядок и пошли в свой барак. Не успели они закурить на месте, как к ним подошли "бригадиры" со всех бараков зоны, четыре человека. Среди них был Сеня Темный. Лет ему было под пятьдесят, сам из Волыни. Мужики все поздоровались, присели. Сеня начал толкать речь:
   -Значиться так, Куделя, мы тут слыхали, что ты со своим корешом сегодня уделал этих сволочей. Мужик ты не плохой и кореш твой тоже. Пайки не урезаете и добавки тоже не зажимаете. В общем, мы все тут посоветовались. После сегодняшнего кипиша эти звери вас так просто в живых не оставят. Ни сегодня, так завтра по одиночке они вас убьют.
   -Я это и сам знаю, - ответил Куделя, - но сколько можно было терпеть этих ишаков, они уже стали беспредельничать по черному!
   -Ты совершенно прав, Куделя, - согласился с ним Сеня Темный, - и мы так думаем: мочить их надо, сволочей. Почти все люди против Шального и его беспредельных отморозков.
   -Так, что ты предлагаешь? - спросил Сеню Куделя, - Вот так встать и пойти их всех замочить?
   -А что с ними еще делать? - со злостью сказал Темный.
   -Нет, так нельзя. Это будет похоже на бунт. А за бунт сам знаешь, что бывает.
   -Знаю, - сказал Сеня, -многих могут расстрелять.
   -Вот именно. И меня с Иваном первыми к стенке поставят.
   Но Сеня опять начал свое, Куделе пришлось его перебить:
   -Нет, пока ничего предпринимать не будем. Чеченцы - народ с горячей кровью и они, я думаю, вскоре сами дадут о себе знать. Вот тогда можно будет их и поломать, окончательно при этом свалив весь сыр-бор на них.
   -Ну, лады, - наконец-то согласился Сеня, - пускай будет по-твоему. Но ты, Куделя, знай, что люди в курсе, и все ждут твоего решения. Наши люди есть везде, и днем, и ночью, так что особо не боись.
   -За поддержку, конечно, огромная благодарность, - сказал Куделя, а потом, немного помолчав, спросил Темного, - Слушай, Сеня, а сколько чеченцев в зоне, и в каких они бараках?
   -Человек пятьдесят, - сказал Темный, - больше половины из них с Шальным, в четвертом бараке, а остальные в седьмом. Но ты, Куделя, больно не боись, нас все равно больше раз в двадцать.
   -Да я и не боюсь. Просто хотелось бы знать, с кем дело имеем. Но мне кажется, что я уже в курсе дела, что и к чему.
   С этими словами "бугры", то есть "бригадиры", разошлись по своим баракам. Когда все утихло, Иван предложил Куделе:
   -Послушай, Иваныч, вижу я, что начинается неладное, поэтому спать теперь нам нужно по очереди. Если оба уснем - пришьют ночью сонных.
   И не успел Иван договорить, как к ним подошли двое отморозков. Хотя оба и не были чеченцами, но наглости у них было не меньше.
   -Кто из вас Куделя? - спросил один.
   -Ну, я, - спокойно ответил Куделя.
   -Тогда бери своего кореша, - он указал рукой на Ивана, - и пошли с нами.
   -Это еще зачем и куда? - спросил Куделя.
   -Потом узнаешь. С вами хотят поговорить. А не то, я тебе прямо здесь шею переломаю.
   Отморозок хотел еще нагрубить Куделе, но его кореш дернул того за рукав, по-видимому, зная откуда-то, чем этот спорт с Куделей может закончится.
   -Слышь, Куделя, не выдергивайся, пошли. С тобой Шальной хочет поговорить, - сказал Куделе второй отморозок, и, как было видно по его разговору, с головой своей он дружил.
   -Так бы стразу сказал, - миролюбиво промолвил Куделя, - веди нас к своему Шальному.
   Иван, Куделя и два отморозка вышли из барака. "Бугор" барака сразу разослал гонцов по всем баракам, потому, как он прекрасно понимал, что именно сейчас решается судьба всего лагеря, и если не оказать своевременную помощь Куделе с Иваном, то их просто забьют, и тогда чеченцы вообще озвереют, учуяв волю.
   Ивана и Куделю привели в четвертый барак. Пройдя через все строение, они очутились в его конечном правом углу. Когда корешей вели, на них смотрели почти все зеки, которые только и ждали сигнала.
   В углу барака на нарах сидело человек десять. На хорошей табурке сидел дед. На вид ему было лет шестьдесят, не меньше. Среднего роста, коренаст, не смотря на возраст, седой, усы и борода тоже были седыми. На нем были унты и шапка-кубанка. Что характерно, эти вещи, а также усы с бородой в то время, да и сейчас, были строго запрещены.
   Возле этого деда на нарах сидел здоровенный чеченец по кличке Бек (по-русски означает - князь). Дед держал в зубах трубку и молча курил, при этом все время смотрел то на Куделю, то на Ивана , которые стояли рядом плече к плечу. Они были одинакового роста - по 1 метру 90 сантиметров. Потом старик спросил:
   -Кто из вас Куделя?
   Куделя не заставил Шального долго ждать ответа. Гордо ответил:
   -Я!
   -Так что же ты, Куделя, беспредельничаешь? Человеку руку поломал. А ведь он приходил к тебе от моего имени. Разве ты не знал этого или он тебе не сказал? - нагло спрашивал Куделю старик. И что самое странное показалось Ивану, старик разговаривал на чистом русском языке, без единой зацепки к акценту.
   -Ну, знал я, что они твои люди, что пришли они от тебя, - спокойно отвечал Куделя, - а руку я ему сломал за то, чтобы следил за своей речью и нож больше не доставал, если не умеет им работать.
   Урка со сломанной рукой, услышав такой позорный ответ в свою сторону, выскочил из толпы и начал орать на Куделю:
   -Ах ты волк позорный! Шальной, дай мне его, я порву его в клочья.
   Но урке быстро закрыли рот и отогнали в сторону.
   -Значит так, Куделя, и ты, - посмотрев на Ивана, сказал Шальной, - вы, мужики, наверное, не знаете, что в лагере закон - днем ментовской, а ночью воровской.
   Иван заметил, что Шальной постоянно переглядывается с Беком. Оба кореша понимали, что попали в мешок, который вот-вот затянется веревкой, и из которого выскочить будет трудно, а то и вообще невозможно. Но надежда все-таки была выжить и, как говорится, эта надежда умирает последней.
   Иван надеялся только на помощь зеков, которые, чуть что, вовремя заметят и вовремя подоспеют на выручку.
   Шальной,- так сказал Куделе и Ивану:
   -За то, что вы сломали нашему человеку руку, будете постоянно готовить обеды для всей блатной компании. А за то, что мне не подчинились - на колени, оба!
   Куделя, услышав такие низкие слова в свой адрес, то стал краснеть, то белеть от злости. Все урки, в том числе и зеки, вытаращив глаза, ждали, чем кончится толковище. Но Куделя был самим собой, это был воистину железный и хладнокровный человек, не имеющий в себе ни капли страха.
   -Что?! - со злостью сказал он, - Чтобы я, боевой офицер, стоял на коленях перед тобой и твоим сбродом?! Только мертвого вы можете меня поставить на колени.
   Урка, услышав такие слова, навострил уши и открыл рот. Старика такие борзые слова очень задели, он повернул голову к здоровенному чеченцу и грубо приказал ему:
   -Бек, ну-ка научи офицера, как нужно разговаривать со старшими!
   Бек моментально подорвался с нар. Блеснул нож.
   -Ах ты, сука! - сказал он Куделе и уже хотел ударить ножом в его живот. Но Куделя резко схватил его за руку, крутанул чеченца так, что тот, несмотря на свой солидный вес, перекрутился в воздухе и ударился с грохотом о деревянный пол. Нож упал рядом с Беком. Иван быстро его подобрал. Куделя ударил лежащего Бека в переносицу и этот удар оказался смертельным.
   Следящий за событиями на табуретке Шальной просто растерялся. Он не ожидал такого оборота событий. Куделя в мгновение ока подскочил к Шальному, схватил его за шиворот, и стал под стенку возле Ивана. Куделя держал Шального одной рукой за шею, другой за лоб. Теперь у Ивана и его кореша был шанс вырваться из мешка, ведь у них в руках был сам Шальной и нож. Но урок было много. Они окружили Ивана с Куделей и вырваться уже было не возможно. Кто-то из толпы предложил:
   -Куделя, отпусти Шального, и тогда, может быть, мы вас не убьем.
   Куделя посмотрел на Ивана и тихо ему сказал:
   -Ну, что, Ванек, видно пришел наш смертный час.
   Иван прекрасно понял своего старшего кореша, он помнил и о том, что тот хорошо дерется.
   Куделя вдруг крутанул голову Шального так, что у того в шее затрещали суставы. Шальной, немного постояв, беззвучно свалился на пол. Тут вся толпа чеченцев налетела на Ивана с Куделей. Началась жестокая драка. Их придавили к стене, но голыми руками взять не смогли, при этом Иван двоих ножом положил на пол навсегда. Куделя тоже бил наверняка, после его удара человек в лучшем случае оставался калекой, хоть и не навсегда, но на некоторое время точно. Но это корешей спасало ненадолго - слишком много было нападающих. Кто-то из них запустил табурку. Она закрутилась и угодила в грудь Ивану. Но удар оказался не сильным. Табурка не только ничего не сломала Ивану, она даже не забила ему дыхание. Вдруг Ивану пришла в голову хорошая мысль: терять все равно было нечего, и он заорал во всю глотку, на весь барак:
   -Мужики! Мочи беспредельщиков!
   Казалось, барак только этого и ждал: более ста человек, кто с табуркой, кто с заточкой, а кто и так взлетели со своих мест с ошалевшим криком:
   -Мочи козлов!
   Они начали не бить, не избивать блатных, они их просто убивали. Кое кто из чеченцев попытался спрятаться под нарами, увидав, что их время подошло к концу. Но им не дали этого сделать, вытаскивали из-под нар по одному, брали за руки и за ноги и били об пол.
   В это время и в седьмом бараке добивали чеченцев и блатных русских. Охрана этот сыр-бор сразу же заметила и начальник караула, молодой лейтенант прибежал к полковнику - начальнику лагеря. Лейтенант не был на фронте и такую мясорубку видел впервые, и был нею потрясен. Он, задыхаясь воздухом, доложил:
   -Товарищ полковник, зеки в четвертом и седьмом бараках устроили бойню!
   Полковник, заметив растерянность лейтенанта, перебил его:
   -Да успокойся, лейтенант, спокойно доложи обстановку.
   Немного отдышавшись, лейтенант произнес:
   -Товарищ полковник, они там друг друга режут! Если их не остановить, то они перережут друг друга!
   -Что, там бунт против власти? - спокойно спросил полковник.
   -А что же там, лейтенант?
   -Мужики блатных убивают!
   -Понятно, - невозмутимо сказал начальник лагеря, но потом приказал, - Разогнать собаками, если окажут сопротивление. Открыть огонь на поражение! Выполнять!
   Лейтенант отдал честь:
   -Слушаюсь, товарищ полковник! - и скрылся за дверью.
   Иван услышал в бараке собачий лай и топот сапог больше десятка автоматчиков.
   Вдруг грубый голос в рупор сказал:
   -Граждане осужденные, немедленно прекратить драку! Всем лечь на пол, руки за голову! В случае неподчинения - открываем огонь на поражение!
   И тут по стенам барака, над головами зеков прошла автоматная очередь. Все попадали на пол, заложив руки за голову. Того, кто не успел, загоняли собаками, которые вырывали клочья брюк вместе с кожей у бедолаг. Блатных выгоняли из-под нар тоже собаками.
   То же самое происходило в седьмом бараке. И только когда убедилась, что все в порядке, только тогда заставила зеков стягивать трупы в кучу. Убитых блатных и чеченцев оказалось больше тридцати человек, мужиков, простых бродяг - семеро. Последним притащили Шального и бросили сверху на кучу трупов.
   Лейтенант, увидев труп Шального, сразу же куда-то послал солдата. Всех зеков выстроили в бараке. Вошел солдат, а за ним - начальник лагеря. Он подошел к куче трупов, посмотрел на мертвого Шального, подняв голову, прошелся глазами по строю зеков. Потом, сложив руки за спину, молча начал ходить взад и вперед перед ними. Его движения напоминали движения гестаповца. Только форма у него было не зеленого, а серого цвета.
   Начальник подошел к лейтенанту. Тот стоял ровно, как пограничный столб.
   - Ну что, лейтенант, как тебе это нравится? Что теперь будем делать?
   Но лейтенант стоял молча, словно воды в рот набрал. Наконец он выдавил из себя:
   -Не знаю, товарищ полковник...
   -Я вижу, товарищ лейтенант. Значит так, все трупы перенесены в ледник, потом с ними разберемся. Усилить охрану в обоих бараках. Всем заключенным не то что не спать, но и садиться на нары до утра запрещаю. Вам все ясно, товарищ лейтенант?!
   И даже не дождавшись ответа, начальник вместе с охраной ушел.
   Зеки всю ночь стояли. Некоторые не выдерживали: стоя засыпали и падали на пол, но сторожевые псы хорошо знали свою работу - они быстро приводили в нормальное состояние спящего зека, да так, что ему больше уже не хотелось спать.
   Наконец закончилась длинная зимняя ночь и наступило долгожданное утро. В те суровые страшные времена, бунт, который не имел отношения к власти, разгонялся собаками или, в крайнем случае, зеков расстреливали прямо на месте за неподчинение власти. А потом, когда зеки успокаивались, всегда находилась парочка козлов отпущения. Их быстро ставили к стенке - и дело с концом. Тогда за такие потасовки, как ни странно, срока не добавляли. Но если бунт происходил против власти, то зеков тогда просто расстреливали из пулеметов или давили танками.
   Утром всех разогнали по своим рабочим местам. Иван с Куделей, как обычно, возились на кухне. К ним подошли двое вооруженных солдат. Один из них спросил:
   -Кто из вас Куделя?
   -Я, - послышался ответ.
   -Тебя вызывают к начальнику. Руки за спину и быстро вперед!
   Куделя, заложив руки назад, пошел небыстрым шагом впереди солдата.
   Иван задумался: "Что же это за херня? Зачем "хозяин" его вызвал к себе, да еще и конвой прислал?". Все это Ивану очень не понравилось, это, по его мнению, не сулило ничего хорошего.
   Куделю привели к полковнику и затолкали в кабинет. Начальник лагеря, стоял возле окна, смотрел во двор и потягивал папироску. На вид полковнику было лет пятьдесят. Он был среднего роста, с уже заметной сединой, не очень широк в плечах. В общем, завода он был мелкого.
   Полковник обернулся и молча стал смотреть на Куделю.
   -Фамилия, имя, отчество? - спросил он Куделю.
   -Кудельяненко Нестор Иванович, статья такая-то и такая, - ответил заключенный.
   -Проходи, садись, - предложил полковник Куделе, указав на стул возле стола.
   Куделя отодвинул стул из-под стола. Его взгляд упал на стол, на котором лежала папка, на ней крупными буквами была написана фамилия и инициалы "Кудельяненко Н.И.". Куделя подумал: "Значит полковник обо мне не все, но кое-что знает".
   Полковник Шерстнев Виктор Николаевич это звание получил после войны. Он прошел всю Отечественную, начиная со звания старшины и заканчивая майором. Имел несколько наград. С конца 1945 года состоял на службе, командовал солдатами и офицерами, которые служили во внутренних войсках и охраняли заключенных в лагерях для особо опасных врагов народа, то есть политических, осужденных по статье 58. Таких лагерей, которые строил Иван и Куделя, Шерстнев по Сибири и Дальнему Востоку выстроил несколько, за что считался перед командованием специалистом по строительству лагерей в кротчайшие строки, не смотря на любые условия погоды - будь-то жара, невозможная для человека, страшный ливень или мороз более сорока градусов. На осужденных людей - воров, бандитов - он смотрел, как на большой муравейник, на котором кучей кишат муравьи, а на политических он вообще не смотрел и не считал их за людей. Иногда поглядывал, но как на большую кучу дерьма. За настойчивость, усердие и способность к быстрому строительству лагерей, когда он не щадил и не жалел человеческих жизней, потому что на костях многих людей лагеря вырастали, как грибы после дождя, он имел благодарности и был произведен в чин полковника. Но особо он отличил свою биографию тем, что любил учинять над заключенными расправы, и даже не расправы - казни. Он к этому звериному делу питал особую слабость. Это дело у него было вроде хобби, за что и прославился по лагерях среди заключенных в течении восьми лет своей службы. Но он и не предполагал, что судьба его свела с Куделей и одновременно поставила страшный крест не только на его жизни, но и на жизнях его семьи.
   Шерстнев был женат, имел двоих детей - девочку шести и мальчика четырех лет. Его семья жила во Владивостоке, хоть и не часто, но изредка, пару раз в году, он навещал свою семью.
   Полковник постучал об стол кулаком и в кабинет тотчас явился молодой сержант.
   -Слушаю вас, товарищ полковник.
   -принеси нам чаю и к чаю, да побыстрее, - приказал полковник.
   Сержант быстро убрался из кабинета и в течении нескольких минут вновь явился с чаем, двумя пустыми стаканами и бутылкой водки. Он поставил все это на стол при этом бросил любопытный взгляд на Куделю. Потом, обернувшись к полковнику, спросил:
   -Что-нибудь еще, товарищ полковник?
   -Нет, можешь быть свободен, - ответил сержанту полковник, и тот быстрым шагом покинул кабинет.
   Полковник открыл бутылку водки, налил Кудели и себе по полстакана.
   -Ну, держи, капитан, - предложил полковник, и одним махом осушил свой стакан водки.
   Куделя взял стакан в руки, покрутил, подумал про себя: "Что-то эта шельма мутит (то есть хочет схитрить) и Куделя таким же макаром осушил его.
   Полковник вытащил из кармана пачку папирос угостил Куделю, сам тоже закурил.
   -Да ты не стесняйся, капитан, ты чаек бери свежий, китайский, - ласково предлагал Кудели полковник.
   Но Куделя был непростым человеком и его на такую удочку невозможно было поймать. Он сделал глоток горячего чая, потянул папиросу, а потом спросил полковника:
   -Послушайте, гражданин начальник, можно вопрос?
   -Говори, - сказал полковник.
   -Гражданин начальник, я так понимаю, вы меня приказали сюда привести не для того, чтобы чай распивать?
   -Да, - ответил полковник, - совершенно верно. Да ты попивай чаек, а я тебе объясню обстановку, которая, так сказать, сложилась в лагере.
   Куделя хотел перебить разговор полковника, но тот резко, как бы огрызнулся:
   -Ты лучше помолчи и хорошо намотай себе на ус то, что я тебе сейчас скажу. Значит так, Куделя, я хорошо прочел твое дело. Ты же боевой офицер, и как же у тебя так вышло замочить людей? Ты же, я смотрю, вовсе не бандит и не вор. Что-то я в твоем деле ничего толком понять не могу.
   Понять полковник, действительно, ничего не мог, потому что о Кудели в действительности ничего не знал. Его дело было сфабриковано и осужден он был, якобы как бандит и налетчик, но на самом деле все было не так. И если бы полковник знал, что за капитан сейчас сидит с ним в кабинете, и каким отделом и разведками тот командовал, то у него отвисла бы челюсть. А еще, если бы полковник знал, с какими людьми довелось Кудели лично встречаться и кому приходилось жать руку, и кто его лично награждал, то у полковника на голове волос встал дыбом. Но полковник этого не знал, и для него Куделя был обычный особо опасный бандит, который хорошо умел драться, и которого в данный момент уважала почти вся зона. И для зоны он сейчас был авторитет, он был тем человеком, который подтолкнул всех к бунту против беспредела.
   -Слушай меня внимательно, капитан, - говорил полковник, - Шального нет, а значит нет и пахана. Поэтому очень скоро в зоне начнется бардак. А мне бы этого не хотелось, да еще применять силу.
   При этих словах полковник показал свою какую-то звериную улыбку.
   -Ты меня понимаешь, капитан? - спросил он Куделю.
   -Конечно, гражданин начальник, ноя одного не пойму - при чем тут я, и зачем вы мне все это говорите?
   Такой ответ задел полковника, и он, повысив немного голос, начал грубо говорить:
   -Послушай, Куделя, ты что это мне дурачка включаешь?
   Полковник разлил оставшуюся водку по стаканам и одним махом осушил свою порцию. Куделя тоже осушил свою. После этого оба закурили. Полковник продолжил свой гнилой разговор:
   -Да, капитан, лихо ты пахану шею сломал. Да и черт с ним - собаке и смерть собачья. Сам виноват, пускай бы не ходил по беспределу. Что хотел, то и получил. - а потом полковник переключился на своего собеседника, - Значит так, Куделя, принимай хозяйство в свои руки. Ты теперь авторитет, а то, что не вор - так это чепуха. Я думаю, мужики не будут против. А что до блатных, то пока с ними все ясно. Их осталось - кот наплакал. Они теперь долго свои хвосты не будут поднимать.
   Куделя хорошо выслушал предложение полковника, которое ему не понравилось и от которого особого восторга на душе не было. Но наслышанный о зверских поступках "хозяина", ему не хотелось перечить. Если сказать "нет", это будет означать пойти против власти, что равносильно подписать самому себе смертный приговор. И тогда ему в голову пришла мысль - схитрить. Куделя прекрасно понимал: если он откажется, то возможно из этого кабинета не выйдет живим.
   -Я все хорошо понял, гражданин начальник. А что вам за интерес, чтобы я был паханом? - вдруг спросил Куделя.
   -А ты, капитан, я вижу, не глупый человек, - не сразу ответил полковник, - умеешь не только кулаками работать, но и головой тоже. Ты - бывший офицер, и я - офицер. Думаю, что мы друг друга поймем. А интерес мой , Куделя, вот в какой. Я должен знать обо всем, что происходит на зоне, вплоть до готовящегося побега. За это у руководства лагеря и у меня на тебя всегда будут закрыты глаза. Только когда учуешь волю в своих руках, не перегибай палку, так как Шальной. Ты меня хорошо понял?
   -Да, я это хорошо понял, - ответил Куделя, - да вот только, какой из меня пахан? Я же бывший офицер и приучен был командовать солдатами, а не бандитами и ворами. Если честно, то я, гражданин начальник, их воровских законов почти и не знаю. И почему я? В лагере, кроме меня, есть люди, которые хорошо знают воровские законы. Да меня вряд ли зеки захотят считать паханом.
   -Ну, Куделя, не выкручивайся и не прибедняйся. Тебя в зоне зеки уважают. Если бы не уважали тебя и твоего дружка, они бы за вас против блатных не пошли бы. А насчет их воровских законов и понятий, ты сильно не переживай. Со временем все осознаешь. Ты ведь сейчас такой же бандит, как и они, только с совсем другим прошлым. Как говорится, с кем поведешься, того и наберешься. А если что и не так пойдет между зеков, и тебе лично будет что-то угрожать, то я разберусь втихую раз и навсегда. Да так, что комар носа не подточит. Ну, что, Куделя, ты согласен или нет? - спросил полковник.
   Куделя понял, что загнан в угол. Немного помолчав, он ответил:
   -Ну, вот что, гражданин начальник, ваше предложение, конечно, заманчивое, но мне нужно время, чтобы все хорошо обдумать
   -Хорошо, Куделя, - согласился полковник, даю тебе две недели: думай и не забывай, что все это строго между нами. Дважды я предлагать не буду. Смотри, я надеюсь, что ты умеешь держать язык за зубами. Это ведь касается лично твоего интереса. Все, можешь быть свободен.
   Куделя вышел из кабинета, прошел по небольшому коридору. У выхода возле двери он опять увидел сержанта-лакея. Тот снова с любопытством смотрел на Куделю. И перед самим его носом открыл дверь. Но Куделя на это не обратил никакого внимания. Он вышел на улицу, закурил табаку и пошел на привычную работу.
   На кухне Куделя застал Ивана как раз уже возле сваренной баланды. Кореш, увидев Куделю, по его лицу заметил, что с ним что-то не то.
   -Что случилось, Иваныч?
   -Ничего, - махнул тот в ответ Ивану рукой, дав понять, чтобы тот шел за ним.
   Они оба зашли в подсобку. Иван закрыл за собой дверь на защелку и снова спросил:
   -Иваныч, ты можешь толком объяснить, что у тебя там в конторе случилось? Зачем тебя "хозяин" дергал?
   Куделя вкратце все рассказал Ивану.
   -Представляешь, Ванек, этот полковник - прыщ гнойный - хочет, чтобы я стучал (доносил) ему. И не просто стучал, а чтобы на всю зону стучал.
   Куделя немного задумался, а потом продолжил:
   -Это что же выходит, что Шальной стучал "хозяину"? за это его менты никогда и не трогали.
   Иван стоял и слушал Куделю. Весь этот рассказ казался ему каким-то невероятным. Он бы никогда в жизни не поверил, услышав то, что он только что услышал, от кого-то другого, даже от авторитетного вора. Но все это рассказывал сам Куделя. Иван ему верил, зная, что этот человек не из тех людей, которые любят поболтать. Куделя и шутил, наверное, когда-то еще в юности, перед тем, как застрелил свою мачеху, которая ему напрочь и на всю жизнь отбила охоту шутить и веселится. Да и, как ни как, Иван с Куделей уже шестой год топтали вместе зону, жрали одну и ту же вонючую баланду, спали рядом на одних нарах. За все это время Иван ни разу не усомнился в Куделе и не заметил ничего такого в его действиях, чтобы его можно было в чем-то упрекнуть или подумать о том, что он врет.
   -Вот это номер! - нехорошо удивился Иван, - И что же теперь делать будем? А ты, Иваныч, не подумал, что этот полковник-козел - сволочь редкостная, и за ним ходят нехорошие слухи, и когда ты ему надоешь или в чем-то не понравишься, он тебя сдаст ворам или сделает так, подставит, чтобы воры обо всем узнали. И тогда тебя ночью втемную просто убьют и меня с тобой прицепом, как лепшего дружка и стукача. А, Иваныч, ты меня слышишь? - спросил Иван Куделю, - Что будем делать?
   -Надо, Ванек, рвать когти из лагеря. Эта сука мне теперь житья не даст. Тебе, Ванек, пока бояться нечего.
   В те суровые времена были побеги из лагерей не часто, но были. Если и происходил побег, то шансов пройти по тайге и выйти из нее было очень мало. Люди, которые решались на побег в тех суровых местах, были отчаянными и им просто было уже нельзя находиться в лагере. Причины были разные: одних "хозяин" или "кум" ущемляли до невозможности, других такие, как Шальной, третьи просто теряли рассудок, не выдерживая несправедливого и нечеловеческого труда и обращения со стороны лагерных властей. Но суть была одна. Люди, которые решались на побег, знали что в одиночку выйти из тайги, особенно зимой, было невозможно, поэтому брали с собой "котлету".
   "Котлета" - это название было хорошо распространенным в тех суровых местах по лагерям. "Котлетой" называли молодых людей, крепких парней или мужчин не старше сорока лет и одновременно людей настолько тупых, что они даже не понимали, зачем им предлагали и брали их с собой на побег. После удачного побега им обещали неплохие деньги, и они по тупости своей соглашались.
   Беглецам везло, когда их не догоняли специально натасканные поисковыми собаками (псы до того были натасканы на пропотевшие потом вещи зеков, что чуяли этот запах за версту), потому что, учуяв запах зека, собак отпускали без намордников и те за считанные минуты догоняли беглецов. Но для беглецов это не было самым страшным наказанием. В те суровые и страшные времена в таких зонах, в которой сидели Иван с Куделей, то есть в лагерях для особо опасных и врагов народа - политических лиц, осужденных по ст. 58, карцеров, буров, ям, ПКТ - всех этих мест для наказания в лагере не было за особую провинность. А за такое, как побег, наказание было одно - расстрел на месте без предупреждения, и дело с концом. Поэтому беглецы всегда для побега выбирали зиму, когда снег хорошо укрывал землю и особенно хвою, на которой след всегда оставался лучше.
   Для того, чтобы собаки сразу же не взяли след по запаху, бежали не против ветра, а за ветром, чтобы ветер всегда дул беглецам в спину. Если повезет, и вовремя пойдет снег, засыпав следы, тогда у беглецов были шансы уйти от погони. Но когда заходили далеко в глушь тайги и кончались харчи, без оружия, окруженные дикими зверями, которые уже шли за ними по пятам, имея с собой всего-навсего нож, люди от голода начинали сами звереть. Они были готовы на все, и одновременно, теряя рассудок, таких людей невозможно было уговорить или тем более переубедить в чем-либо. И они принимались за "котлету", то есть за молодых, взятых с собой в побег парней. Убивали их, разделывали, как мясник кабана. Отъедались свежим человеческим мясом, восстанавливали силы и шли дальше.
   Если человек умел пользоваться компасом, имея его при себе, или не имея компаса, умел ориентироваться по деревьям, зная, что большинство веток растет с северной стороны, ему тоже везло. Это был старый охотничий способ, который не раз помогал заблудшим охотникам выйти к какому-нибудь населенному пункту. Но не все беглецы знали это и не имели компас. Потому после нескольких недель скитаний по тайге, быстро терялись, не имея представления, куда идти. Вскоре съедали своих "котлеты", а потом их, обессиленных, съедали волки или другие хищные звери, такие, например, как медведь-шатун.
   Шатунами называют медведей, которые не залегли в зимнюю спячку, или разбуженных зимой охотниками, или при работах на лесоповалах. Но случается, что медведь просто не запасался жиром, и тогда не залегал в спячку. Но суть одна и та же. Медведь становится зверем по кличке шатун. А это уже опасный дикий зверь, от которого безоружному человеку в тайге спасения нет, даже на дереве. Так беглецы исчезали без вести навсегда.
   Иван с Куделей, хорошо обмозговав побег, пришли к единому согласованному решению - пока о нем позабыть. И хоть Магадан был недалеко, а точнее всего в тридцати километрах по дороге, зеку туда было трудно добраться. По дороге опаснее, чем по тайге. По дороге всегда ходил транспорт и она всегда была у людей на виду. Зека отличить от обычного человека мог любой гражданский, не говоря уже о милиции или о военных лицах.
   В тех местах было много лагерей, и местные жители знали не понаслышке о побегах заключенных. Некоторым беглым зекам удавалось уйти от преследования и выйти из тайги. И тогда они учиняли разбои, грабежи на пути в хутора, в деревнях и районах. Потому местные жители, увидев людей, похожих на зеков, завсегда с радостью помогали властям, и в первую очередь, защищая самих себя, свои семьи и своих близких.
   Все это Иван с Куделей знали, потому разговор о побеге пока был закончен.
   -Ну, все, - сказал Куделя Ивану, - хватит пока об этом порожняк гнать. Мы это дело хорошо обмозгуем. По крайней мере, в течении двух недель нам ничего не угрожает, а за это время, может, и пахан другой будет.
   Они вместе вышли из подсобки заниматься своими делами. Время уже подходило к раздаче пищи.
   Почти все эти две недели Ивана не покидала мысль о Куделином разговоре, хотя, наблюдая за своим корешом, Иван ничего особенного не замечал. Он был такой, как всегда - серьезный, и лицо у него всегда было суровое.
   И вот однажды за три дня до окончания двухнедельного срока, который дал Куделе "хозяин" на размышление, к Ивану подошел старичок. Он работал на кухне - разносил пищу. Таких людей в тюрьмах и на зонах в то время, да и в нынешнее, называли баландерами. Но старичок был не только баландер, но еще и уборщик в столовой. Он знал Ивана и Куделю еще с первых дней заключения в этом лагере.
   Старичок поздоровался, попросил у Ивана табаку, закурил и начал рассказывать не очень хорошую новость.
   Это был тысяча девятьсот пятьдесят третий год. Конец февраля.
   -Да, что теперь будет творится, Ванек, в лагере? - задумавшись, спросил старик Ивана.
   -А что будет творится? - переспросил Иван.
   -А то, сынок, что сегодня этапом, часа два назад пригнали сук, человек пятьдесят, а то и больше, - уныло ответил дед.
   -Да ты что, дед?! Этого не может быть! Ты представляешь, что будет?! - не веря своим ушам, возмущался Иван.
   -Что, не вериться? - спросил старик Ивана, - А я тебе вот что скажу, сынок, я на своем веку такие стычки уже видывал. А ты видал?
   -Нет, только слышал, - ответил Иван.
   -Вот что я тебе посоветую, сынок, если их в твой барак загонят, то на ночь приготовь нож или лучше подлиннее заостренную монтировку, и ночью спи, как воробей под стрехой. И корешу своему то же самое передай. Понял?
   Дед самокрутку затушил об ладонь, окурок положил в карман. Взял свою метлу в одну руку, пустое ведерце в другую, и ушел работать.
   Иван стоял, задумавшись, когда к нему с улицы подошел Куделя.
   -О чем задумался? - спросил он.
   Только Иван заикнулся о прибывших суках, как кореш его сразу перебил:
   -Я знаю, Ванек, их уже загнали в седьмой барак. Нам, конечно, это не грозит, но бардак на вечер в зоне обеспечен. И на хрена они их сюда пригнали? Разве нельзя им зон отдельных понастроить? Мы же сами себе зону строили. Пускай бы и они себе строили зону. Так нет, они их, как будто специально с нами в кучу сгоняют, - безо всякого настроения говорил Куделя Ивану.
   Суки, ментовские воры, или как в то прошлое время их еще называли, ломом подпоясанные, все эти названия были даны за то, что все они носили погоны, служили все во время Великой Отечественной войны в штрафных батальонах, то есть искупали вину кровью. И напрямую, без всякого прикрытия или скрытности были связаны с властью, то есть НКВД. Одни сидели со времени войны, это те, которые не сумели во время Отечественной смыть вину кровью и после войны они все же досиживали свои срока, но то, что они бывшие штрафники, скрыть было невозможно. Они тоже в зонах и тюрьмах между обычных бандитов и воров считались суками, ментовскими ворами, или ломом подпоясанные. И поэтому, когда подпоясанных ломом бросали в один барак, то тогда происходили страшные вещи. Это были не драки, и не бойни, это была настоящая, что ни на есть резня. В то время в этом не было ничего удивительного, ведь для обычных воров, бандитов и особенно для авторитетных воров они были стукачи, то есть четко всем ясные доносчики. Обычные воры на подпоясанных всегда скрипели зубами, всегда жаждали малейшей возможности, чтобы загнать друг другу заточку в бок или перегрызть горло зубами. Стычка воров с подпоясанными произошла в тот же вечер, сразу после отбоя.
   Дед ошибся, подпоясанных было сорок человек, и сразу же после отбоя, спустя полчаса началась бойня и резня. Отчаянные крики, рев зеков были настолько сильны, что они были слышны за пределами барака. Охрана эту резню сразу услышала, и начальник охраны, молодой лейтенант с двумя вооруженными солдатами быстро зашли в барак. От увиденной картины они остолбенели на месте. Почти весь барак, более ста человек, можно сказать, убивали друг друга, кто с заточкой, кто с табуркой. В общем, в ход шло все, что попадалось под руки. Некоторые зеки послабее или те, которые попросту не хотели участвовать в резне, с перепугу попрятались под нары, не решаясь оттуда даже высовываться. Несколько трупов уже валялись на проходе.
   Солдат, перепугано держа винтовку в руках с загнанным патроном в казенной части ствола, спросил у лейтенанта:
   -Товарищ лейтенант, что это на хрен здесь творится?
   Но лейтенант сам был ошеломлен таким диким зрелищем и еле отбивал дупля с перепугу. Наконец, он пришел в себя.
   -Что, сам не видишь или ослеп?! - заорал лейтенант и отдал команду, - Стоять у двери и никого не впускать. Если будут ломиться - стрелять без предупреждения.
   Быстро оценив ситуацию, лейтенант побежал к начальнику лагеря с докладом. На месте он два раза стукнул кулаком в дверь кабинета и, не дождавшись ответа, вломился к начальнику.
   -Что тебе, лейтенант? - спросил раздраженно полковник, - За тобой что, волки гнались?
   -Никак нет, товарищ полковник! - отчеканил лейтенант, - С волками в лагере безопасно.
   -Так что же, черт побери, случилось, что ты такой перепуганный? - уже грубо спросил полковник.
   -Товарищ полковник, в лагере опять потасовка, а если точнее, то там просто резня. Зеки режут друг друга! - запыхаясь, отвечал лейтенант.
   Но на полковника перепуганный лейтенант и его страшная весть не произвели никакого впечатления. Полковник оставался совершенно спокойным.
   -Что, опять блатные с мужиками выясняют отношения? - спросил он.
   -Нет. Воры с этими, ну, теми, которых сегодня пригнали. - ответил уже более спокойно лейтенант.
   Полковник, немного помолчав и закурив папиросу, сказал лейтенанту:
   -Бери автоматчиков - и в барак, - и, немного поразмыслив, добавил, - в прочем, я тоже с тобой.
   Он быстро накинул свой офицерский полушубок. И они вышли из кабинета. Полковник дал приказ своему сержанту-лакею о тревоге, и за считанные минуты заорала сирена тревоги на весь лагерь.
   Бойня в бараке не прекращалась. За дверьми, прямо на пороге, лежали двое солдат, недавно охранявших дверь барака. Полковник решил, что они мертвые. Но на самом деле, их просто прибили, то есть вырубили. Но никто из солдат не стал проверять, живы ли они или нет. Полковник злобно приказал вооруженным солдатам:
   -Оружие к бою! Ну, гниды, сейчас вы захлебнетесь собственной кровью! Спустить собак!
   И собаководы без промедления дали псам команду - фас! Около десятка натасканных на людей собак с яростью накинулись на людей. Но сейчас они мало чем были похожи на людей. Зеки настолько испытывали друг к другу злость и ненависть, что их не могли остановить злые псы, которые хватали их за руки, ноги, разрывая их тела. Некоторые с ножами в руках теперь набрасывались на собак и вскоре двоих зарезали.
   Полковник стоял и смотрел. Увидев двух мертвых собак, он понял, что эту резню просто уже не остановить до тех пор, пока воры не вырежут подпоясанных или наоборот. К нему обратился лейтенант:
   -Товарищ полковник, что же мы стоим? Они же скоро перережут друг друга!
   -Ну и что? Пускай режут, подумаешь, на несколько десятков меньше будет этой мрази, - спокойно ответил полковник лейтенанту и дал приказ отозвать собак.
   Солдаты стояли до тех пор, пока полковник не убедился, что воры одолевают окончательно подпоясанных. Они загнали их в угол, и можно было убедиться, что бойне конец. И только тогда начальник лагеря заорал в рупор грубым голосом:
   -Граждане бандиты и воры! Немедленно всем лечь на пол! Руки за голову!
   Но зеки, участвовавшие в бойне, вроде бы и не слышали этого. И тогда полковник в ярости заорал на лейтенанта:
   -Что ты стоишь, лейтенант?! Мать твою!
   Но тот остолбенел от всего этого ужаса и не знал, что ответить начальнику. Наконец он очнулся. Матерщина начальника привела его в чувства.
   -А что прикажете делать, товарищ полковник?! - спросил лейтенант
   -Как что?! Открыть огонь на поражение!
   Лейтенант махнул рукой, и одновременно несколько очередей прошлось у зеков над головами. Все сразу поняли, что второго предупреждения не будет и следующая автоматная очередь будет по ним. Поэтому все сразу попадали на пол и сложили руки за головы.
   Когда все наконец успокоилось, и все зеки лежали на полу - одни мертвые, другие еле живые - двое солдат, которых начальник лагеря, да и все остальные посчитали мертвыми, пришли в себя, поднялись с пола на ноги. Осмотревшись по бараку, они замерли на месте от увиденного зрелища. А оно было ужасным: трупы валялись почти по всему бараку, некоторые были живы, те, которые получили незначительные ранения, лежа на полу, корчились от боли. Солдаты собаками начали выгонять из-под нар тех зеков, которые не хотели участвовать в резне. Потом выстроили всех живых.
   Трупов было так много, что их не стали стаскивать в кучу. Одних только воров, участвовавших в резне, осталось лежать на полу вечным сном около двадцати человек. Подпоясанных осталось в живых пятеро.
   Полковник подозвал к себе лейтенанта, тот прилетел к нему пулей.
   -Да, товарищ полковник, - обратился он к начальнику.
   -Значит так, лейтенант, пересчитать всех - и живых, и мертвых. Никого из барака до утра не выпускать. А я - к себе, через два часа жду тебя в своем кабинете с полным отчетом, то есть рапортом. Вам все понятно, товарищ лейтенант? - грубо спросил полковник.
   -Так точно! - ответил он полковнику.
   Тот плюнул на пол и ушел к себе в контору.
   До утра зеков собаки не выпускали из барака. Утром всем участвующим и не участвующим резне выдали лопаты, кайла, ломы и под военизированной охраной, несмотря на ужасный мороз, заставили рыть ямы для каждого трупа. После того, как трупы были зарыты, каждую могилу обозначили номерной табличкой.
   Похороны длились три дня и, как обычно, нашли парочку козлов отпущения, то есть "инициаторов и затейщиков этой страшной резни. На удивление Ивана и Кудели, их не расстреляли, а погрузили в "воронок" вместе с оставшимися живыми пятью подпоясанными и увезли в Магадан. Судя по всему, начальнику они были нужны живыми. Наверняка он получил из Магадана хорошую взбучку от высшего руководства, и ему был нужен отличный отчет перед своим руководством, иначе, как он мог объяснить причину этой резни. На сей раз, было слишком много трупов, хотя в то время такие бойни в лагерях были не редкость. И о них от зека до большого дяди в красной шапке и в красных погонах, знали все. Но начальник решил эту грязь смыть с себя несколькими зеками. Это было для него проще пареной репы, и, как говорится, в таких местах, зонах и тюрьмах, в обычных ментовках, был бы человек, а делишек на него живого найдется всегда сколько нужно.
   После страшной нечеловеческой резни прошло несколько дней. Лагерь был спокоен и все в нем шло своей обычной жизнью. Хоть и было начало весны, в этих местах весною и не пахло. Мороз стоял жуткий.
   Время было вечернее. После ужина зеки разошлись по своим баракам, остались только работающие в столовой и уборщики. Иван сидел сам за длинным черным деревянным столом и ел баланду с черным хлебом. Но Иванова баланда и хлеб напрочь отличались от обычных того времени зековских харчей. Баланда была не вонючей, а напротив, это был хороший суп "харчо" и нормальный черный хлеб. Иван был в лагерной кухне шеф-поваром и поэтому у него с Куделей всегда были продукты на кухне в руках. Продукты оставались, значит можно было в конце дня приготовить себе нормальную пищу. Оставалось даже на то, чтобы продать или обменять.
   Иван посмотрел на еще одну, почти остывшую миску баланды, которую он приготовил для Кудели, и подумал про себя: "Где этого капитана черти носят? Время уже прижимает. Менты могут в любую минуту нагрянуть". А этого Ивану не хотелось, потому что их баланда уж сильно отличалась от зековской и на вид, и по запаху. Только эта мысль Исчезла у Ивана из головы, сразу же появился Куделя, словно из-под земли вырос, в одной руке держа флягу, в другой - две пустых алюминиевых кружки.
   -Где ты, черт побери, Иванович, бродишь? - слегка раздосадованный спросил Иван Куделю.
   -Сейчас узнаешь. Бери баланду и давай за мной, - сказал Куделя.
   Иван ничего больше не спросил Куделю. Он молча взял обе миски, перед этим засунул хлеб в карманы фуфайки и пошел за товарищем в подсобку.
   В подсобке Куделя закрыл за собой дверь на защелку, а потом быстро смастерил из пустого ящика стол.
   -Ставь сюда баланду, - сказал он Ивану, а сам поставил кружки, - садись, сейчас будет тебе одна новость, - и сам присел возле столика-ящика.
   -Новость, Иваныч, это хорошо, - заметил Иван. По фляге вижу, что неплохая. Ну, рассказывай, может нам всем амнистия скоро будет? - спросил, улыбаясь, Иван.
   Куделя разлил спирт по кружкам, взяв одну, сказал:
   -На, держи, Ванек, - и они вдвоем единым махом осушили кружки, после чего начали быстро и жадно хлебать баланду.
   Когда они молча доели, Иван, закурив табаку, спросил:
   -Слышь, Иваныч, может, ты все-таки скажешь, по какой причине мы с радости бухнули?
   -Скажу, Ванек, скажу. Сейчас, вот только табачку закурю, - наконец Куделя, смотря на Ивана, сказал:
   -Сталин умер...
   Ивану это все, будто послышалось.
   -Чего?
   -Да-да, Ванек, сегодня наш любезный и добродушный вождь всех советских народов - душегуб и сволочь - подох.
   От услышанного, да еще и при воздействии спирта, голова вообще закружилась.
   -Но, послушай, Иваныч, а че это ты так про него? Все-таки Сталин войну выиграл.
   -Сами мы спасли нашу землю, - недовольно возразил Куделя.
   Разговор был недолгим, но в конце Куделя с большим расстройством на душе сказал:
   -Да ты, Ванек, думаешь, по чьей вине я тут сижу? - и они вдвоем быстро убрались в подсобке, потом ушли в свой барак. По дороге Куделя предупредил Ивана:
   -Чтобы о смерти Сталина никому не говорил, потому что я сам узнал эту новость по секрету у солдата, у которого спирт на хлеб поменял, а тот случайно услышал, когда меж собою два офицера разговаривали и оба были под хмельком, видимо, по случаю смерти Сталина.
   То, что Куделя был зол на вождя народов, материл его и так далее, Ивану было удивительно. Но Куделя знал, что говорил, ведь он, можно сказать, был одним из них, а попросту из одного кодла, и от этого Кудельяненко было не по себе. Он - бывший начальник контрразведки из высших эшелонов власти, сейчас гнил здесь, в этом страшном, забытом Богом краю.
   Придя в барак и не успев сесть на нары, к Куделе подошли двое мужиков. Один был высоким и худым, как тополь, второй - пониже. Они вежливо обратились к корешам:
   -Добрый вечер, Нестор Иванович, - подав руку также и Ивану.
   -В чем дело? - спросил Иван.
   Тот, что был пониже, сказал:
   -Нестор Иванович, в пятом бараке - толковище. Сеня Темный велел передать и просил, чтобы ты и твой друг пришли.
   -Ну, это я понял, - сказал Куделя, - только ни я, ни мой кореш - мы же не воры. Какое мы имеем отношение к толковищу? По-моему, там будут одни воры.
   На это человек, пониже ростом опять начал говорить:
   -Иваныч, Темный очень настаивал на том, чтобы вы пришли, через полчаса, не позже, - оба обернулись и ушли.
   Ивану и Куделе эти воровские толковища не нравились никогда и идти туда им вообще не хотелось. Но идти было нужно. Их приглашал сам Сеня Темный, ему отказывать нельзя было. Да и отказаться - было бы свинством. Ведь тогда, при стычке с Шальным и чеченцами, если бы не Сеня и его поддержка, обоим бы корешам была бы крышка. Кореша это помнили и всегда были Сене благодарны.
   -Ну, че, Ванек, нужно идти, - сказал Куделя. И они направились к выходу из барака.
   Выйдя за дверь, направились к пятому бараку. Оба шли молча, не разговаривая друг с другом. Оба знали, куда идут, знали и то, что их приглашали не в дом благородных девиц. Но оба не знали - зачем идут. Их позвал Сеня. О чем он хочет с ними толковать?
   Уже у самого барака Иван спросил у Кудели:
   -Я что-то, Иваныч, ни черта не пойму, зачем мы туда премся и о чем будем толковать с ворами?
   -Вот придем, и узнаем, - коротко ответил Куделя.
   В бараке, у входа, их уже ждал невысокого роста человек, что недавно приходил к ним с высоким, как тополь, корешом.
   -Так, пришли, - обрадовались встречающие, - это ништяк. Идем, мы вас проведем.
   Когда шли по проходу барака, зеки глазели на Куделю и Ивана так, словно они увидели Сталина и Берию. Худой мужичек их подвел к самому толковищу, где для них уже были приготовлены места. Воры их заметили и сразу меж собой переглянулись. Для них это было неожиданностью. Сеня тоже их увидел и лицо его немного повеселело.
   Кореша сели на места, которые им приготовили. Оба сидели молча, но не только они молчали, остальные зеки тоже изредка, почти шепотом переговаривались меж собой.
   Иван выкурил самокрутку и посмотрел на Куделю, потом подсел поближе к пожилому мужичку, спросив его:
   -Слышь, дядька, что это толковище, я понимаю. Только я не пойму, о чем они толкуют?
   Мужик посмотрел на Ивана каким-то особенным взглядом ответил:
   -О чем толкуют, спрашиваешь? А хрен их знает. Нам туды нельзя. Но ты, сынок, сильно не серчай, скоро мы все узнаем, - ответил мужик Ивану и отвернулся от него.
   Иван опять подсел к Куделе, тот сидел с суровым лицом. Иван и Куделя оба понимали, что сейчас они похожи на манекенов, выставленных в витрине. На них все глазели, но, слава Богу, долго сидеть так им не пришлось. Воры толковали не больше получаса и начали расходится по баракам. На месте толковища остался один Сеня Темный и с ним еще несколько воров. Сеня сидел на стуле, как царь на именинах. На нем был хороший кожух, хромовые офицерские сапоги, головного убора не было. В правой руке он держал четки, не перебирал их, он их просто держал в руке. Окинув своим серьезным взглядом весь барак, Сеня встал со стула и направился с несколькими ворами к Ивану и Куделе.
   Подойдя к корешам, один из воров сказал:
   -Мужики, разойдитесь по бараку, пахан будет толковать с Куделей.
   Все сидящие по близости молча встали и разбредись по бараку. Сеня по очереди подал руку Куделе и Ивану, сел напротив на нары.
   -Ребята, за поддержку - благодарность.
   Но Куделя не дал ему договорить и, как говорится в народе, сразу взял быка за рога.
   -Так, что же это получается, Сеня, ты - пахан зоны что ли?
   -Ну, как видишь, так сегодня было решено. А ты что-то имеешь против? - язвительно спросил Сеня.
   -Да нет, - равнодушно ответил Куделя, - я просто спросил. Слушай, Сеня, если у тебя к нам нет никаких серьезных вопросов, то мы пойдем, нам очень рано вставать, ты же знаешь. Мы и так здесь торчим, как будто нам делать нечего.
   Сеня улыбнулся:
   -Да все нормально, Куделя. Ну, если не хотите погуторить, тогда можете идти.
   Иван с Куделей поднялись с нар, подали Сене каждый по руке на прощание. На остальных воров они внимания не обращали и руки им не дали. Они просто прошли по бараку, вышли за дверь и направились к себе.
   Уже на месте Куделя спросил Ивана?
   -Ну, Ванек, ты что-нибудь понял? - в его голосе поведении была какая-то радость. Иван это заметил и догадался отчего.
   -Ну, а как же, Иваныч, че здесь непонятного. Сеня теперь пахан, хоть он и некоронованный вор. А впрочем, какая разница, лишь бы тебе, Иваныч, гора с плеч.
   -Так то оно так, Ванек, но боюсь, что это мне не поможет, может, даже и ухудшит мое положение, - ответил Куделя.
   -Почему? - удивился Иван, - пахан есть, что теперь "хозяину" от тебя нужно?
   -Да от меня лично, Ванек, ему ни хрена не нужно. А вот то, что он мне предлагал... Теперь он начнет опасаться за меня, что его предложение будет известно еще кому-то. И если он захочет от меня избавиться, то поверь мне, Ванек, он найдет способ, как это сделать. Для такого зверя, как он, это раз плюнуть на пол, - теперь уже Куделя говорил очень настороженно, - Поверь, Ванек, я вовсе не боюсь умереть, я ведь смерть видел не раз, просто не хочется умирать здесь, в этом гнилом месте. Но ты, Ванек, не бери это в голову, я что-нибудь придумаю, - сказал Куделя Ивану и тот сразу понял, о чем Куделя задумался.
  
   ПОБЕГ.
   Глава вторая.
  
   Зона после резни с подпоясанными несколько дней стояла и еще до этого больше двух недель, можно сказать, без присмотра, без воровских глаз на волю, без пахана, то есть без смотрящего. Воры в зоне были, остались и авторитетные. Но коронованного вора в законе не было, то есть законника, и грева с воли тоже не было. И поэтому было назначено время и место для толковища, чтобы решить вопрос с паханом. Дальше тянуть было некуда.
   Зоны в то время без смотрящих не было. На место пахана было три кандидатуры: двое авторитетных воров, но они были чеченцами, и третий Сеня Темный, из Волыни, хохол. Сеня знал, что почти все "положенцы", то есть воры, блатные, потянут массу за чеченцами и сделают все, чтобы Сеня в этом деле пролетел, как фанера над Парижем. И поэтому, зная, что Куделю уважают все, даже политические, пригласил их на толковище. Ведь, когда народ узнает, что пахан опять чеченец, то этого народ не допустит, особенно, если рядом будут Куделя со своим закадычным корешом, с которым тот никогда не расставался. И Сеня не ошибся.
   Сразу на толковище был жгучий базар, то есть разговор об одном из чеченцев. Но кода пришли Иван и Куделя, и шобло воровское заметило Куделю, зная, на что этот человек способен, когда его разозлить. Все сомнения относительно Сени Темного у чеченцев отпали. И Сеня по согласию всего сходняка сел на место пахана без вопросов. Чеченцы в зоне после бойни с блатными, и тогда, когда Куделч убил Бека и сломал Шальному шею, как воробью, прозвали Куделю Урус Шайтан, что означало Русский Дьявол. С ним в зоне никто не решался ссорится, особенно кавказцы. Они его обходили стороной.
   "Хозяин" обо всем этом знал, и что вечером толковище будет, тоже, но не мешал. Ему было все равно, кто станет паханом. "Хозяину" был нужен порядок на зоне и информация о побеге.
  
   Весна тысяча девятьсот пятьдесят третьего года подходила к концу и прославленная амнистия пятьдесят третьего. Эта амнистия в то время и в тех суровых, страшных краях по зонам называлась "пятьсот веселых". Каждый задаст себе вопрос - почему? Потому, что людей освобождали столько, что даже были такие зоны, из которых сразу выходило на свободу по пятьсот человек: воров, убийц непреднамеренного деяния, насильников, аферистов, фарцовщиков, то есть спекулянтов, и прочих мелких отморозков. Их выпускали на волю, как одичавших зверей. В поселках, в районах они лезли везде - грабили, убивали, насиловали. Некоторых отлавливали и снова сажали, а более опасных и тех, которых при разбое и воровстве оказывали сопротивление, расстреливали на месте преступления. Их столько выпустили на свободу, что тюрьмы наполовину опустели. Тех, кто был осужден за воровство хлеба, то есть зерна колосков, и прочего подобного воровства, таких людей освобождали всех, с любым сроком, даже до пятнадцати лет. Оставались сидеть только политические и особо опасные, и таких было немало.
   Судьбе было не угодно, чтобы Иван и Куделя вышли на волю. Как говорил Иван, за всю "прославленную" амнистию из их зоны освободилось всего человек десять-пятнадцать - не больше, и то, только те, которые сидели по третьему, четвертому разу за незначительные грабежи и у которых срока были не более шести лет. Остальных считали особо опасными зверями, ведь и зона была для особо опасных и называлась "особой".
   На свободу выпустили столько ворья и отморозков, что, наверное, сам Берия взялся за свою голову руками при виде того, как бандитский и воровской террор охватил всю страну и пошел гулять по ней. И остановить его уже было невозможно. Бандитизм до того дошел, что были случаи, когда людей убивали даже за то, что они носили не ту одежду, что надо. Например, от пятьдесят третьего по шестидесятый года в крупных городах нашей страны убивали тех женщин, на которых было одето платье в горошек, цвет платья не имел значения, и спрашивается - почему? Потому, что несколько отмороженных бродяг, играя в карты, на кон ставили убийство женщин, и проигрывали, при этом выдумали нелепую историю с платьем в горошек. Вроде бы, этот цвет противоречит человеческому достоинству. Так же было и с красным цветом. Если на женщине было платье красного цвета, значит она продает себя, то есть проститутка, и возраст при этом не имел никакого значения. Это происходило не каждый день, но это было. Пожилые люди это должны помнить, ибо эта история целиком составлен по словам старожилов.
   Лето пятьдесят третьего под Магаданом выдалось на редкость жарким. Проклятущие комары заедали и днем, и ночью, особенно перед закатом солнца. В этот год начальник зоны выдумал новую казнь за побег. Это был не расстрел. Беглецов не забивали до смерти прикладом и тому подобное. А казнь была очень проста и одновременно страшна. В летнее время перед закатом солнца беглеца, которому не повезло уйти от погони, по приказу "хозяина просто раздевали и привязывали к ели. Человек, простоявший так пару часов, максимум три, не выдерживал. Комары высасывали почти всю кровь. Но что мог сделать человек со связанными руками, когда этой гадости в тайге сотни тысяч, а то и больше? Но кровь пьют, как клопы. Эта тварь сосет до тех пор, пока от этой же крови не лопается сама.
  
   Куделя просидел вместе с Иваном шесть лет. Иван замечал по своему корешу, да и догадывался, что все это время он живет какой-то надеждой. Но какой - он не знал, как, впрочем, и никто, кроме самого Кудели. А надежда, по-видимому, у него была на друзей, его сослуживцев, ведь Куделя был капитаном не какого-то пехотного полка, а начальником контрразведки Комитета государственной безопасности. Потому и жил надеждой, что его вытащат из зоны. Но его надежды были напрасны. Его друзья о нем давно позабыли или считали Куделю уже мертвым.
   Бывший капитан в жаркое лето пятьдесят третьего, а точнее в конце июня, это окончательно понял и решил совершить побег. Иван с Куделей все тщательно обдумали: просто так уйти не выйдет, да еще и летом. Еще Куделя понял, что никто ему не поможет и не подаст руку помощи. Он обозлился на весь мир и на тех, кто в нем существует, особенно он был зол на людей, которые носили красные шапки и погоны, то есть на представителей власти. Сидя в каптерке, покуривая табачок, Куделя сказал Ивану:
   -Ванек, я сегодня ночью убегу. А ты завтра, под вечер, когда солнце уже будет садится. Перебросишь в углу забора с северной стороны вот этот мешок, - Куделя приподнял ящик, под которым лежал небольшой мешок, затянутый веревкой почти мертвой петлей. Он взял мешок в руку, а точнее за конец веревки, и показал, как нужно правильно с размаху бросать, чтобы он, как можно дальше улетел в лес. При этом Куделя несколько раз спросил у Ивана - все ли он запомнил.
   -Да, я все запомнил, Иваныч, но только это же верная смерть. Псы же тебя в два счета настигнут.
   -Ты за это, Ванек, не переживай. Главное сделай все так, как я тебя прошу.
   -Все будет, Иваныч, так, как ты сказал, - а потом Иван добавил, -Слышь, Иваныч, возьми и мои деньги. Зачем они мне здесь? Мне-то ведь сидеть еще четыре года, а тебе, если повезет, они пригодятся.
   У Ивана было мало надежды на то, что у Кудели что-то получится в это время года.
   -Не надо, Ваня, мне твоих денег, мне и своих хватит.
   На этом кореша закончили разговор и до вечера работали, как обычно. Но Ивана не покидала мысль о том, что завтра Куделю догонят и все, его кореша больше нет, единственного кореша, на которого всегда можно положиться в этом страшном аду. Иван также не мог понять, если Куделя сегодня ночью уходит, то почему завтра и только под вечер ему нужно будет перебросить мешок. Спрашивать об этом Иван не хотел у Кудели, побоялся, и отговорить этого человека от задуманного было невозможно. Если Куделя задумал что-то, то так тому и быть.
   Вечером кореша пришли в барак и, как обычно, улеглись спать. Утром в шесть часов подъем и тоже, как обычно, начался пересчет. Наконец, назвали фамилию Кудели. В ответ - молчание. Фамилию опять повторили, но ответа не последовало. Один из присутствовавших на проверке солдат выбежал из барака и куда-то убежал, но вскоре вернулся с лейтенантом - начальником охраны. Тот быстро пошел через весь барак прямо к пожилому капитану, проверяющему зеков.
   -Что здесь? - спросил он капитана. Тот держал в руке список фамилий заключенных, спокойно ответил:
   -Осужденный Кудельяненко отсутствует. Кажись, дал деру, так что бери собак и вперед.
   -А вы соседей по нарам опросите. Когда в последний раз его видели, - сказал лейтенант капитану.
   Но тот посмотрел на него, как будто перед собой увидел прокаженного или вовсе дурака.
   -Ты что, лейтенант?! Во-первых, это не входит в мои обязанности опрашивать зеков, а, во-вторых, их все равно бесполезно опрашивать - они ничего не знают. Побег потому и делается, что никто ничего не знает. Ну, конечно, кроме тех, кто его делает.
   Лейтенант занервничал, топчась на месте. Он прекрасно знал, что спрос за побег больше всего будет с него. Он сильно выругался, приказал держать всех, пока он не вернется. Выскочил из барака и бегом побежал к "хозяину".
   Начальник лагеря с самого утра, а точнее с пяти часов, сидел у себя в кабинете за столом. На столе стоял свежезаваренный китайский чай, сахар в кусках. Он пил чай, потягивая папироску. Настроение у него в этот день было отличное. Вчера ему пришло письмо из Владивостока, в котором его жена сообщила, что у него родился сын, и которому была уже неделя. Жена ждала мужа, чтобы окрестить ребенка и дать ему имя. Потому начальник сидел на стуле в хорошем настроении. Он копался в своих мыслях, подыскивая имя получше и покрасивее для своего младшего сына.
   Но его счастливые мысли прервал лейтенант. Он без стука ворвался в кабинет. Полковник был ошеломлен такой наглостью своего подчиненного. Он вытаращил глаза поднялся со стула во весь рост и заорал на весь кабинет:
   -Ты это, что себе позволяешь, сукин ты сын?! А ну, выйди из кабинета и войди, как полагается.
   Лейтенант хотел было извиниться, но полковник не дал ему опомниться, не дал даже рот раскрыть.
   -Выйди вон за дверь, мать твою! - заорал он.
   Лейтенант молча вышел за дверь, постучал, а потом робко вошел.
   -Товарищ полковник, в лагере - побег! - сообщил лейтенант "хозяину".
   -Кто? - совершенно равнодушно спросил полковник.
   -Кудельяненко отсутствует с ночи.
   Как только "хозяин" услышал эту фамилию, его, как будто, подменили.
   -Что?! Куделя?! Как это могло произойти?! - опять заорал полковник, - А ты, куда смотрел, мать твою сволочь?!
   Полковник подошел к лейтенанту и ударил его по лицу. Лейтенант этого не ожидал и от такой неожиданности стоял, как мальчишка, набрал в рот воды.
   -Что ты стоишь, как истукан?! Быстро всех в ружье и чтоб к полудню я его видел в лагере. И имей в виду, лейтенант, если ему удастся уйти, и ты его не поймаешь, пойдешь под трибунал за халатность и пьянство. Я тебя потом в место Кудели с гною в тайге возле дерева, как врага народа. Ты меня хорошо понял?! - заорал полковник на перепуганного лейтенанта.
   -Да, товарищ полковник. Есть! - он отдал начальнику честь и пулей вылетел из кабинета.
   Расстройство полковника из-за побега Кудели было объяснимым. Он знал, что Куделя - бывший капитан разведки. Какой и где он служил, этого "хозяин" конечно же не знал. Но наверняка догадывался, что хорошего разведчика в лесу трудно будет найти, да еще, если он ушел ночью. Но это и для "хозяина" было не беда. Беда была в том, что Куделя знал некоторые секреты лагеря, те, которые "хозяин" ему предлагал. И если эта информация выйдет, да еще дойдет до ненужных ушей, то тогда "хозяину" несдобровать. В лучшем случае он поплатится погонами, в худшем - его ждал бы такой же лагерь, как и Куделю. Потому полковник дал лейтенанту свободу во всех нужных и ненужных действиях. Лишь бы только Куделю доставили назад в лагерь. А тут и "хозяин" с ним потолкует по душам. Он найдет здесь способ заткнуть рот беглецу навсегда.
  
   Куделя ночью тихо поднялся, незаметно выбрался из барака, крадучись, по-пластунски, с собачьей тишиной пробрался через весь лагерь. Добрался до сеток из колючей проволоки. Их было три, каждая два с половиной метра высотой между ними - проволока-паутинка. Часовые на вышке спокойно дремали. Он тихо и незаметно прошел все эти препятствия. Для такого разведчика, как Куделя, особого труда это не представляло. Он специально оставлял после себя след.
   Три часа он шел по тайге, размышляя. Куделя догадывался, что прошел километра три-четыре, не больше. Потом снял с себя фуфайку, простелил ее и лег спокойно спать. Он ждал, когда за ним прибежит погоня. Ведь это и был задуманный план. Новая казнь начальника лагеря и должна была поставить на побеге крест и окончательно замести все следы.
  
   Лейтенант вылетел из кабинета, как ошпаренный кипятком. Такой оплеухи от "хозяина" он никак не ожидал. Вскоре заорала сирена тревоги на весь лагерь. Лейтенант с несколькими солдатами и специально натасканными псами залетели в барак. Отыскав вещи Кудели, а точнее его полуистоптанные сапоги, дали псу их обнюхать. Пес сразу след не взял, только кружился на месте возле нар, на которых спал Куделя. Потом все же напал на след и повел за собой кучу собак и ментов. Вскоре было обнаружено место выхода из лагеря.
   Иван стоял и смотрел, как пес начинает брать след, про себя подумал: "Все, пропал Куделя! За это время он далеко уйти не мог. Наверняка его догонят, и к вечеру он будет здесь, если, конечно, при погоне не застрелят".
   Выйдя за пределы лагеря, лейтенант быстро, четко и ясно всем объяснил:
   -Товарищи солдаты, сегодня был совершен побег особо опасным преступником. Прошу вас и призываю - проявить особую бдительность и находчивость, и как можно скорее настичь преступника, не дав ему опомниться и далеко уйти. А так же не дать ему совершить новые преступления.
   Псы, натасканные на запах Куделиного сапога, пошли в погоню. Лейтенант все это время бежал бегом за солдатами, хоть ему этого и не очень хотелось, но угроза "хозяина" все никак не выходила у него из головы.
   Погоня была недолгой. В течении часа они нашли Куделю, спящего мирным сном под деревом. Не дав ему опомниться, солдаты налетели на него, заломив ему руки, надели наручники. Когда Куделе заламывали руки, он не сопротивлялся, поэтому его захват произошел быстро. Возвратившись в лагерь, один из солдат со смехом сказал:
   -Смотрите, ребята, а говорили Куделя - зверь. А ведь мы его быстренько взяли, как дите малое. Он даже опомнится не успел.
   Куделя шел молча, он думал только об одном, чтобы хозяин свершил над ним свою звериную казнь.
   К полудню Куделя сидел в наручниках в кабинете "хозяина". А тот сидел за своим столом, молча сверлил насквозь своим холодным взглядом беглеца. Полковник достал из кармана пачку папирос, закурил, подошел к шкафу, открыл дверцу, достал со шкафа пустой стакан и бутылку водки, налил половину и одним махом выпил водку. Куделя сидел молча. Он бы и дальше так сидел, но уж сильно соблазнительно "хозяин" выпил водку, и еще соблазнительней стал покуривать папиросу. И хоть Куделя сидел в кабинете уже минут двадцать, "хозяин" не проронил ни слова. И тогда он решил сам его зацепить за разговор. Куделя прекрасно понимал, что "хозяин" не зря молчит, он что-то обмозговывает.
   -Гражданин начальник, разрешите обратиться, - неожиданно для полковника и одновременно перебив его мысль, заговорил Куделя.
   "Хозяин" в эту минуту стоял спиной к Куделе, и вдруг резко обернулся.
   -Чего тебе? Говори.
   -Гражданин начальник, будь человеком, налей стакан водки перед смертью и дай закурить.
   Начальник особым звериным взглядом посмотрел на Куделю и, ничего не говоря, молча подошел к шкафу, опять открыл дверцу, налил полный стакан водки. Он подошел к Куделе и отдал ему стакан. Куделя его быстро осушил и поставил на стол. Хоть это было и неудобно, он достал из пачки папиросу. "Хозяин" зажег спичку, поднес Куделе, тот с удовольствием затянулся.
   -Вот, - вздохнул с облегчением Куделя, - теперь и помирать не страшно.
   -А ты, можно подумать, не боишься смерти, а, Куделя?
   -Ну, это знаешь, полковник, смотря какой смерти. Вот сегодняшней не боюсь. Я знаю, что меня просто расстреляют. А если медленной смерти, то боюсь.
   Куделя это специально нес для того, чтобы наверняка подтолкнуть "хозяина" на жесткий поступок.
   -Ну, знаешь, Куделя, я тебя вынужден огорчить: у тебя будет медленная смерть, - а потом полковник поинтересовался, - Куделя, я что-то не пойму, какого хрена ты ударился в бега? Ведь судя по твоему побегу, ты никуда и не собирался бежать. Ты что, решил поиграть у меня на нервах, что ли?
   -Да нет, полковник, твои нервы здесь ни при чем, - сказал Куделя, - я просто решил пройтись по воле, давно ведь не был.
   Этот ответ вывел "хозяина" из себя:
   -Воли, значит, захотел! Будет тебе вечером воля, это я тебе обещаю!
   -А ты меня, полковник, не пугай. Я еще и не такое видел под Сталинградом, не то, что ты здесь безоружных зеков, и так забитых и убитых страхом, убиваешь.
   Такая речь вовсе рассердила полковника.
   -Что ты сказа?! - начал орать он, - Ах ты, гнида лагерная, да я тебя сейчас!
   Он подбежал к Куделе и начал его бить со звериным наслаждением. Наконец, он насладился, при этом побив свои руки об лицо Кудели.
   -Ах ты, козел, - не унимался полковник, а потом заорал на всю контору, - Конвой!
   Двое вооруженных солдат тотчас явились, схватили со стула избитого и потащили в карцер. "Хозяин" напоследок прорычал:
   -Ну, сволочь, ты у меня вечером запоешь!
   А в это время Иван зашел в подсобку закрыл за собой дверь на защелку. Достал из-под ящика мешок, который приготовил Куделя, развязал его высыпал содержимое на пол. В мешке оказались деньги - пять тысяч, мыло, одеколон, опасная бритва, булка хлеба, мелко порезанная на маленькие кусочки, пачка махорки и газета, разрезанная для скруток из своей заначки. Свои пять тысяч Иван тоже положил в мешок, и снова затянув его веревкой, положил под ящик. Иван вышел из подсобки и занялся обычной работой на кухне.
   Слух уже прошел по зоне о том, что Куделя сидит в карцере. Ивана все это время беспокоила мысль о том, что его кореша сегодня пустят в расход. Успокаивало только одно - мешок в подсобке. Иван размышлял про себя: "Что это Куделя замутил, никак не пойму?". Так с этими мыслями прошел целый день. После ужина все зеки разошлись. Иван заметил, что солнце уже начало садиться. Он зашел в подсобку, взял из-под ящика мешок, засунул его в пазуху под рубаху и, как обычно, выйдя со столовой, направился к бараку. Только в этот раз он пошел не к своему, а в противоположную сторону. На него никто не обращал особого внимания, ведь он был обычным осужденным, как и все остальные, старался быть незаметным.
   Наконец, Иван дошел до места назначения, о котором договаривался с Куделей. Хорошо осмотревшись по сторонам и убедившись, что он не в поле чьего-либо зрения (на вышке тоже как раз не было видно часового), он быстро вытащил мешок из-под рубахи, взял правой рукой за конец веревки, два раза изо всей силы крутанул его и запустил в лес. Иван наблюдал, как он быстро и далеко улетает. Убедившись что посылка ушла в назначенное место по на правлении Иван спокойно ушел в свой барак.
   Куделя сидел в карцере с разбитым лицом. И несмотря на все происшедшие события, у него все же было хорошее настроение. Теперь он знал наверняка, что после того, как он вывел из себя "хозяина", тот обязательно свершит над ним свою казнь, ибо это было его слабостью.
   Солнце клонилось к закату. Куделя услышал, как кто-то зазвенел ключами. Возле двери щелкнули замком и она со скрипом открылась, в карцер вошел начальник охраны, лейтенант и конвой - двое вооруженных солдат.
   -Руки назад! - приказал Куделе лейтенант и через секунду на руках приговоренного защелкнулись наручники. Его вывели и повели через весь лагерь, потом они вышли за ворота, где уже по-видимому всю свиту ждал "хозяин". Отойдя от лагеря метров триста -пятьсот, не более, полковник приказал остановиться. Окинув все вокруг своим звериным взглядом, остановился на не очень толстой ели.
   -Вот, это в самый раз будет, - радостно оскалил зубы полковник и приказал, - снимите с него наручники.
   Лейтенант быстро, но осторожно снял наручники с Кудели.
   -А теперь раздевайся, милок, - приказал полковник Куделе.
   Тому некуда было деваться: все это время и сейчас он находился под прицелом. Стоит ему дернуться, и все - застрелят на месте. Потому Куделя без малейшего упорства снял с себя всю одежду и остался в чем мать родила.
   -А теперь прикуйте этого красавца наручниками к дереву! - приказал "хозяин" солдатам. Те были рады стараться - схватили арестанта за руки и потащили к дереву, заломили руки назад вокруг дерева надели наручники.
   Начальник лагеря стоял и смотрел на Куделю с довольной козлиной рожей. Он испытывал наслаждение над свершенной им казнью, при этом ощущая победу над человеком и его жизнью.
   -Ну, что, Куделя, я же тебе обещал что вечером дам тебе волю? Ты знаешь, я бы мог перед казнью приказать, чтобы тебе поломали все кости, но я этого не сделал и не буду делать, потому что у меня хорошее настроение. У меня сын родился и я вскоре уезжаю домой, чтобы окрестить мальчика, и не хочу пачкать свои руки кровью перед крещением ребенка. Потому я тебя пожалею и бить тебя никто не будет. Ты просто сам издохнешь.
   Полковник оглянулся на лейтенанта и отдал ему приказ:
   -Значит так, лейтенант, будешь сидеть здесь, возле него, пока он не издохнет или будет подыхать. Я думаю через пару часов или, может, через три, - он посмотрел на свои часы, - все кончится.
   Полковник забрал с собой конвой и направился к лагерю. Куделя ему вдогонку крикнул:
   -Полковник!
   "Хозяин" остановился, обернулся назад, посмотрел на Куделю.
   -Слышишь, полковник, я тебя тоже пожалею!
   "Хозяин" на это ничего не ответил, он молча ушел с конвоем.
   Лейтенант сидел на сухой траве, куря папиросу, отгоняя от себя комаров, которых уже на запах Кудельного пота и засохшей крови на лице слетелось тысячи. Они облепили прикованного к дереву от самих пят до волос на голове.
   -Слышишь, лейтенант, дай перед смертью хоть закурить, - произнес Куделя.
   Но лейтенант в душе был такой же сволочью, как и полковник
   -Не положено, - ответил тот.
   Но Куделе было нужно, чтобы лейтенант подошел к нему, в этом и заключалась вся хитрость его плана. Потому он опять обратился к лейтенанту с более хамскими вопросами, пытаясь и надеясь вывести его из себя. Но лейтенант молчал, словно не слышал Куделю.
   -Лейтенант! - не успокаивался прикованный к дереву, - Ты слышишь меня, козел ты безрогий? - обозвал Куделя лейтенанта.
   Тот, услышав оскорбление в свой адрес, да еще от зека, пришел в ярость.
   -Ах ты, гнида! - зло процедил сквозь зубы надсмотрщик Кудели, - Сейчас я тебе твой язык укорочу. Ну, смотри, Куделя, я тебя бить не хотел, ты сам напросился.
   Лейтенант встал, подошел к Куделе, занес правую руку и хотел ударить зека в лицо. Но когда его рука пошла в ход, прикованный резко увернул голову и удар лейтенанта пришелся в дерево. От сильной боли в руке он заскулил, как щенок, и аж немного присел. И тут Куделя, воспользовавшись случаем, крепко прижался спиной и руками к дереву, резко поднял ноги схватил ими лейтенанта за шею. И в два счета сломал ее. Не выпуская лейтенанта, подтянул его к самому дереву, бросил тело, а потом развернулся вокруг ствола кругом руками к своей жертве, нащупал ключи, достал их без особого труда, открыл наручники.
   -Фу-у-у! - сказал облегченно Куделя, - Кажется, свобода!
   Куделя быстро раздел лейтенанта, переоделся в его форму. Убитого приковал вместо себя к дереву. Нашел в его кармане обычный складной карманный нож, сделал им лейтенанту несколько порезов - пустил ему кровь для запаха. А потом быстро направился в ту сторону, о которой договаривался с Иваном. Куделя нашел переброшенный мешок, достал одеколон, облил его содержимым подошвы сапог и быстро скрылся в тайге без всяких для самых натасканных собак следов.
   Теперь у Кудели было все, что нужно: одежда, хоть и форма, но не зековская, фуфайка без воротничка, которую все узнавали за версту, документы на первый случай и оружие. Которое было всего главней в тайге - "тетешник" и обойма в придачу.
  
   Через три часа "хозяин" лично с конвоем пришел на место казни, чтобы посмотреть, как комары допивают последние капли крови Кудели. Но на месте, где он ожидал увидеть лейтенанта, начальника охраны, и предсмертного Куделю он увидел только возле дерева полностью объеденный труп без головы, точнее почти одни кости. Солдат от такого зрелища охватил ужас, но полковника это вовсе не пугало. "Хозяин" был озадачен: "Но где же лейтенант? И если это с Куделей сделали волки, то почему лейтенант их просто не пристрелил? И куда он, черт его дери, подевался? В лагере его нет. Куда он мог забежать? Ну, ладно, черт с ним, с этим лейтенантом. Найдется ". Потом полковник все-таки решил, что лейтенант, услышав волчье рычанье испугался и дал деру в лагерь. "Наверное, я с ним по пути разошелся", - окончательно убедил он себя.
   Солдаты как-нибудь зарыли остатки трупа, считая, что это и есть Куделя, и "хозяин" с конвоем вернулись в лагерь. На месте они стали искать лейтенанта. Оказалось, что его не было в лагере. Так лейтенант, начальник лагерной охраны исчез без следа, во всяком случае так думали все в лагере. А "хозяин" вообще считал его дезертиром. Только он не мог понять, зачем ему было дезертировать, ведь он истинной правды не знал.
  
   Прошел месяц после побега Кудели и исчезновения лейтенанта. Иван сидел, как обычно, ведь в лагерях жизнь всегда однообразна и перемены тут бывают очень редко. За это время полковник съездил во Владивосток, окрестил своего мальчика и вернулся в лагерь.
   Был полдень. Открылись лагерные ворота и во двор въехала машина марки "Виллюс". Она подкатила прямо к самой лагерной конторе, остановившись у дверей. Из машины вышло двое мужчин. Лица у них были суровыми и не надо было быть кудесником, чтобы догадаться, что это чекисты. Они вошли в контору и направились прямо к начальнику лагеря, которого уже звонком предупредили о приезде, и он их просто ждал у себя в кабинете.
   Они вошли в кабинет и представились. Начали задавать непонятные полковнику вопросы - хорошо ли он знал Куделю, с какого года он сидел и какие отношения у него с ним были, и прочую подобную суету.
   "Хозяин" никак не мог понять, к чему все эти вопросы и зачем они вообще, ведь он считал Куделю мертвым и то же самое доказывал чекистам. Тогда один из чекистов приказал начальнику лагеря показать дело Кудели. Полковник тот час приказал своему сержанту-лакею и он за считанные минуты предоставил дело.
   -Виктор Николаевич, не могли бы вы найти нам лист бумаги в деле, на котором есть подлинный почерк Кудели?
   "Хозяин" без труда нашел нужный лист и отдал его чекистам. Один из них достал из своей папки клочок бумаги с какой-то прописью и начал под лупу сравнивать почерка. Покопавшись несколько минут, он произнес вслух:
   -Почерк идентичен. Сомнений нет - писал один и тот же человек, одна рука.
   Хозяин не мог ничего понять. И тогда чекисты объяснили ему, в чем дело. А дело было таково.
  
   После удачного побега Куделя сорвал с формы погоны, для того, чтобы к нему не цеплялся патруль. Спокойно сел на пароход и ушел во Владивосток. Деньги у него были.
   В тысяча девятьсот пятьдесят третьем году отморозков, выпущенных на волю, было хоть отбавляй. И Куделя тоже теряться не стал. Человек он был не из затерянных. Чекистский опыт у него был со стажем. И в людях он разбирался. И за каких-то три недели Куделя сколотил неплохую банду, и эта банда, по словам самого Ивана, в те времена и в тех местах, да и по всему Дальнему Востоку наводила на всех ужас. Банда так и ходила под кличкой Кудели. В первую очереди Куделя решил рассчитаться с "хозяином", то есть с Шерстневым Виктором Николаевичем за его "доброту" и за тех, скольких он беспричинно, ради своего звериного удовольствия, отправил на тот свет, а точнее сгноил. Во Владивостоке. Куделя нашел дом, в котором проживали его жена и дети, и совсем маленький, недавно появившийся на свет младший сын "хозяина". И в конце июля, в темную ночь пятьдесят третьего Куделя вырезал всю семью полковника: жену и двоих детей - девочку шести-семи лет и мальчика четырех-пяти лет. Оставил только мальца, которому не было и полгода.
   Эту страшную весть поведали начальнику лагеря чекисты. Один из них достал из папки клочок бумаги.
   -Вот возьмите, прочтите, может, вам о чем-то говорят эти слова.
   Он ткнул полуобезумевшему от услышанного ужаса "хозяину" какую-то бумагу.
   -Этот листок лежал рядом с младенцем в кроватке, - сказал чекист.
   На бумаге было написано: "Ты меня пожалел, я тебя - тоже!". И подпись - одна большая буква "К". Увидев ее, полковник тотчас все понял и вспомнил тот момент, когда уходил от прикованного к дереву Кудели. Вспомнил, как тот крикнул ему вдогонку: "Полковник! Я тебя тоже пожалею!" И он заорал на всю контору не своим голосом. Чекисты, увидев, что скоро полковнику будет нужен врач, быстро распрощались с обезумевшим начальником лагеря и уехали в Магадан.
   Начальник лагеря закрылся в своем кабинете и некого не пускал, долго пил. И когда на третий день после страшных новостей к полковнику зашел "кум", начальник оперчасти, он не услышал никакого ответа. Попробовал открыть дверь, но ничего не вышло, она было заперта изнутри. Тогда "кум" дал приказ выломать дверь, взяв всю ответственность за последствия на себя, ибо заранее знал, что у "хозяина" большое горе, что из-за этого он пил третий день
   Выломав дверь, в кабинете начальника все увидели, как тот с вытянутым языком болтался на веревке посреди кабинета.
  
   Иван после побега Кудели просидел еще два года. Это время прошло, как обычная лагерная жизнь. Он так и проработал шеф-поваром. И вот в 1955 году в апреле месяце, когда хорошо тронулся лед на реке, в столовую вошел капитан, начальник по кадрам лагеря. Он подошел к Ивану и любезно поздоровался с ним. Иван подумал про себя: "С какого это перепугу он со мной, простым зеком, так любезно говорит?". Капитан сообщил Ивану, чтобы он немедленно явился к "куму". И когда он направился к выходу из столовой, капитан вдогонку ему сказал:
   -Повезло тебе, Иван!
   По дороге в контору Ивану было не по себе. Он никак не мог понять, зачем он понадобился "куму". То, что "кум" позвал его не на именины, это было точно. Иван пришел в контору и без труда нашел кабинет "кума", на двери которого висела табличка "Начальник оперчасти", такой-то и такой-то. Постучав, он услышал: "Войдите!". Иван зашел в кабинет. "Кум" сидел за столом, уткнувшись глазами в бумагу.
   -Вызывали, гражданин начальник? - обратился Иван к "куму".
   -Да. Подойди к столу, - сказал "кум".
   Иван подошел. "Кум" открыл ящик стола и достал из него листок бумаги.
   -На, - протянул он Ивану, читай и распишись.
   Иван взял листок в руки, прочел его, потом еще раз, не веря своим глазам.
   -Гражданин начальник, что это такое? - спросил Иван.
   -А ты что, читать разучился за восемь лет в лагере. Это постановление о твоем освобождении. Тебе повезло, Иван, ты под амнистию попал, что в нашем лагере большая редкость. Подписывай!
   Иван подписал, отдал бумагу "куму".
   -Вот тебе, Ваня, справка об освобождении. В кадрах возьмешь дорожные деньги. Через два часа будет идти машина в Магадан, езжай вместе с ней, и чтобы я твоего духу здесь больше не видал.
   Иван вышел из кабинета, зашел в отдел кадров, получил у капитана деньги - слезы - 120 рублей, которых хватало только, чтобы доехать до Владивостока. Иван пошел в столовую, а потом в барак, чтобы собрать свои вещи. Все, что произошло с ним пять минут назад, казалось ему нереальным, как будто это был сон и он только что проснулся. Ивану казалось, что он заново родился на свет, что все эти восемь лет жуткого ада он спал, и его только что разбудил вражина "кум". За два года Иван собрал две тысячи рублей. Он зашел в подсобку, быстро зашил эти деньги в фуфайку, потом направился в барак, собрал все необходимое, что было нужно. Остальное барахло, что было, раздал хорошо знакомым зекам.
   В полдень Иван уже ехал на грузовой машине в Магадан. После обеда был на морвокзале, стоял в очереди за билетом на пароход до Владивостока. Постояв не более двадцати минут, Иван услышал, как сзади его кто-то похлопал по плечу. Обернувшись, он увидел молодого парня лет двадцати пяти, не более.
   -Чего тебе? - спросил Иван у парня.
   -Ты Иван? - и назвал его фамилию.
   Немного помолчав, Иван ответил:
   -Ну я, и что из того? Че те нужно?
   -Да мне лично ничего, а вот одному человеку нужно с тобою потолковать. Он ждет тебя на улице, - сказал парень.
   Ивана конечно же это насторожило, но одновременно и заинтересовало: "Кто бы это мог быть?"
   -Ну, пошли, потолкуем, - сказал Иван.
   Оба вышли из вокзала, повернули вправо, прошли шагов сто к газетной доске, возле которой стоял высокий, широплечий мужчина. На нем был хороший длинный серый плащ, шляпа. И хоть он стоял спиной, можно было сразу догадаться, что это был культурный человек. Подойдя к самой доске, парень сказал этому человеку:
   -Иваныч, я буду недалеко.
   Когда этот человек обернулся, Иван не поверил своим глазам - перед ним стоял сам Куделя с папиросой в зубах.
   -Иваныч, ты?! - удивленно промолвил Иван.
   -Я, Ваня.
   Куделя выбросил папироску, подошел к своему корешу и крепко его обнял.
   -Ну, вот, Ванек, мы все-таки встретились, хоть мне эта встреча стояла не мало. Ну, пошли отсюда, здесь много народа, - предложил Куделя.
   Они немного прошли по тротуару и вскоре вышли за вокзал, где их уже видимо давно ждала машина. Они сели в ту машину. Она тронулась и поехала по городу, которого Иван не знал. Так, покатавшись с полчаса, машина остановилась у трехэтажного старого дома с двумя подъездами. Они вышли из машины, поднялись на второй этаж. Куделя достал ключ из кармана, открыл дверь. Войдя в квартиру, осмотрелся. В квартире было две комнаты, кухня, туалет, паркет был так начищен, что смотря в него, можно было различить свое отражение.
   -Проходи, Ваня, не бойся, будь, как дома. Ты, наверное, слышал о моих подвигах за эти два года?
   -Да, Иваныч, не слыхал, но это нашей с тобой дружбе не помеха. Значит, у тебя были на то свои причины, - равнодушно ответил Иван.
   Куделя позвал Ивана за собой в комнату. Они подошли к шифоньеру с зеркалом хорошей ручной работы, видно, еще с царских времен. Куделя открыл дверь шифоньера. В нем было полно всякой мужской одежды: костюмы, плащи, шляпы, отдельно пиджаки, брюки, жилетки и прочая одежда.
   -Выбирай себе все, что нужно.
   Так же Куделя предложил сделать выбор с обувью, а потом сказал:
   -Иди, Ваня, в ванную и приведи себя в порядок, а то мне твоя лагерная одежда напоминает былые дни в лагере.
   Иван ушел в ванную и через полчаса вышел другим человеком. На нем был хороший костюм, неплохие по тем временам туфли, и за несколько метров от него разило мужским одеколоном.
   Иван с Куделей зашли в кухню. На столе стояла водка, вино, икра черная и красная, рыба и мясо нескольких видов, плюс дичь, сливочное масло, конфеты, шоколад. Стол просто ломился от всякой всячины. На том столе не хватало только птичьего молока - пищи богов.
   Иван посмотрел на все это добро.
   -Откуда все это? - спросил он Куделю.
   -Какая разница, Ванек, садись лучше, выпьем за благополучную встречу. Они сели за стол, Куделя разлил водку. Иван за восемь лет первый раз ел как человек.
   Разговор у корешей в этот вечер был долгим. Иван тогда досконально узнал, кто был Куделя на самом деле и за что он действительно сидел. Оказалось, что тот знает еще четыри иностранных языка: английский, французский, немецкий и португальский.
   В тот вечер кореш предложил Ивану уйти за бугор, то есть за границу, а точнее в Китай, в Харбин.
   -Послушай, Ванек, пошли, у меня есть сведения, а они точные, что на границе есть "окно". В Монголии возьмем почтовый караван, по моим сведениям, там должно быть несколько миллионов тугров. В Монголии с Китаем граница почти не охраняется. Сразу же пойдем в Китай. Есть человек, который за двадцать тысяч юаней проведет нас у самого черта под носом так, что тот не заметит, поверь мне. Это я тебе говорю, бывший начальник контрразведки. В этой стране никогда люди не будут жить по-человечески. Над этой страной всегда будет царить террор и беспредел, пока у власти будут такие, как Сталин и Берия. А там, Ваня, мы будем жить, как люди.
   -За предложение, Иваныч, конечно, спасибо, - начал Иван, - ты же знаешь, как я тебя уважаю. Но, извини, я не могу, у меня мать дома. Я даже не знаю, что с ней и жива ли она. Нет, не могу я, Иваныч, уходи сам. Тебе все равно оставаться здесь нельзя, а я теперь перед властью чист.
   -Ну, смотри, Ванек, мое дело предложить, - сказал Куделя Ивану и на этом разговор окончился.
   Время было уже позднее. Куделя встал из-за стола, оделся и при выходе из квартиры сказал:
   -Ты, Ванек, ложись и ничего не бойся. Меня утром не будет, за тобой заедут, - и с этими словами он захлопнул за собой дверь. Больше Иван Куделю никогда не видел и не слышал о нем ничего.
  
   Утром, как и обещал Куделя, за Иваном заехала машина. В дверь квартиры постучал тот же молодой парень, что был на морвокзале. Он отвез Ивана. Остановив машину у вокзала, обернулся к Ивану, достал из-под сиденья машины десять тысяч рублей. И отдавая их ему, сказал:
   -Это тебе от Иваныча. А еще (он полез в карман и достал билет на пароход) - вот билет. Пароход через полчаса. Иваныч велел тебе передать, чтобы ты ехал спокойно и ничего не боялся.
  
   26 апреля 1955 года Иван вернулся в родной Коростышев. Пришел домой. Поставив чемодан возле порога, сам сел на порог, закурил, смотря на лес, вспоминая прошлое - Лемка - этого всегда веселого и глуповатого человека. Вспомнил Николая и не мог никак понять, почему или от чего он все -таки умер.
   Скрипнула калитка и во двор вошел среднего роста худощавый человек. Он подошел к Ивану.
   -Здравствуй, парень, тебе чего? - спросил он Ивана.
   Иван на него посмотрел.
   -Здравствуй, дядька, спрашиваешь, что мне нужно? Да особенно ничего. А вот, что тебе у меня во дворе нужно, я думаю, ты мне сейчас скажешь.
   Мужик внимательно посмотрел на лицо Ивана, потом на чемодан. Снял с головы картуз почесал затылок.
   -Иван? Ты? Я тебя по фотографии узнал. Ты освободился.
   Мужик порылся в кармане, достал ключ от дома, открыл дверь.
   -Проходи, чего ты стоишь на пороге родного дома.
   Иван взял чемодан и зашел в дом. Здесь все было по-старому, все родное и знакомое, ничего почти не изменилось. Он зашел в свою комнату. Снял шляпу, плащ и положил их на кровать, на которой когда-то столько лет спал и на которой оставил матери деньги, уходя в армию.
   Когда Иван вышел из своей комнаты, на столе уже стоял горячий чай, а за столом сидел пока незнакомый Ивану человек. Иван сел рядом.
   -Ну, дядька, ты кто и откуда здесь взялся? И где, наконец, моя мать?
   Только незнакомец сказал, что его зовут Гришкой, как внезапно открылась дверь и в дом вошла мать. Увидев сына, она встала молча у порога и ничего не говорила. Слезы текли у нее ручьем. Иван поднялся из-за стола, подошел к матери, крепко обнял ее.
   -Не плачь, мать, все нормально. Я же вернулся живым и здоровым.
   Но мать не успокаивалась, она все так же рыдала и причитала:
   -Сынок, я уже и не верила, что ты вернешься. За восемь лет - ни одной весточки.
   Но, наконец, мать успокоилась. Они все сели за стол. Начались расспросы друг у друга, которые затянулись надолго.
  
  
  
   СОН.
   Часть Четвертая.
   Глава первая.
  
   Сон - явление весьма загадочное в человеческой жизни. Это явление у спящего человека можно расценивать, как потусторонний мир. Сны бывают разные: одни - пустые, то есть ничего и ни к чему не предвещающие, другие - вещие, которые предвещают человеку будущее. Это может быть и к чему-то хорошему, и к плохому.
   Но бывают сны весьма загадочные и очень интересные. Они, да впрочем, как и обычные, еще наукой не разгаданы, и вряд ли когда-нибудь они будут разгаданы наукой. Но есть люди, которые знают толк в этом деле и сны могут разгадать. К сожалению, людей таких в мире очень мало, но они все же есть. Особого типа сон летаргический, так его называют в медицине и в научном мире, а в простонародье просто, "замиранием".
   В летаргический сон попал и один из героев этого рассказа. Когда я слышал рассказ об этом сне от самого Ивана, то, честно признаться, не очень-то верил. Уж больно его рассказ был похож на сказку. Но меня он очень заинтересовал, особенно один персонаж из этого сна. А точнее, маленький дедушка, который никогда не показывал своего лица. Я потратил несколько лет своей жизни, чтобы докопаться до истины этого сна, и ответить самому себе на вопрос - была ли хоть десятая доля правды в рассказе Ивана об этом сне. Я находил и встречался с многими магами, гадалками, предсказателями, кудесниками, даже исцелителями в разных городах и поселках нашей Родины бывшего и необъятного Советского Союза. Но никто мне не мог ничего интересного рассказать по поводу этого сна.
   И когда я почти уже потерял надежду на разгадку этого весьма загадочного ночного видения, судьба занесла меня в Закарпатье, под Ужгород, в Переченский район. Я встретил там одного не очень старого человека, у которого мне довелось ночевать. Вечером у меня с ним состоялся дружеский разговор. И я ему поведал обо сне, который слышал от Ивана, и что меня интересует его разгадка. Этот человек сон, интересующий меня, конечно же, не разгадал, но он рассказал свой сон, тоже интересный, но совсем другой. И что удивительно было, то, что в этом сне был такой же дедушка, и он был так же одет, и лица своего он тоже не показал.
   После Закарпатья мне встречались еще несколько человек, а точнее четверо, из них одна пожилая женщина. Все эти люди жили, а, может, и сейчас живут в разных местах нашей Родины бывшего Советского Союза. Одного человека я вообще встретил в Самаре. Всем этим людям снились разные и совсем непохожие один на другой сны. Они были не летаргическими, но во всех этих снах был тот же маленький дедушка, который никогда не показывал своего лица, и во всех снах разным людям в разное время и в разных местах нашей Родины. Он появлялся в одной и той же одежде. И в каком бы ночном видении этот дед не появлялся, он всегда спасал или предостерегал людей.
   Умные люди, которые прислушивались к предостережением деда из сна, спасали свою жизнь, но не только свою, а жизнь родственников и просто близких людей. А глупые или дураки не обращали на сон никакого внимания. Ибо дуракам законы никакие не писаны.
   Однажды я встретил возле Ивано-Франковска не очень старого человека, и он мне тоже поведал о своем загадочном сне, в котором опять был тот же маленький, во всяком случае похожий дедушка с предостереженьем. И тут я окончательно убедился, что в Ивановом рассказе была правда, иначе, зачем ему, пожилому человеку было мне врать. И хоть я потратил несколько лет на установление правдивости этой истории, мне не довелось об этом пожалеть. И так, хотите - верьте, хотите -нет, дело ваше.
  
   Дядя Гриша оказался мужем Надежды, матери Ивана. Человеком он был неплохим, добрым, хозяйственным и трудолюбивым. Судьба свела Надежду с ним давно, еще в далеком прошлом и голодном тридцать третьем году. Это был тот самый мужик, который спас Надежду от кума-людоеда в том поселке, в котором она искала Адама.
   В тысяча девятьсот пятидесятом году Надежда устроилась на работу в городскую больницу санитаркой. Однажды она пришла на дежурство и встретила знакомого человека. Тот странно смотрел на Надежду, потом подошел к ней.
   -Надя, ты меня не узнала? - спросил он.
   Лицо этого человека было ей знакомо, но Надежда, как не старалась, не могла его вспомнить.
   -Надя, это я, Гриша. Не помнишь? Это я тогда тебя спрятал от Цызмана, когда ты мужа своего искала. Ты у меня до утра пробыла. Ну, вспомнила?
   И тогда перед глазами Надежды в одно мгновенье возник тот страшный и голодный тридцать третий год. Вспомнила она и куму, и, конечно же, этого человека
   Гриша пролежал в больнице около месяца. За это время Надежда узнала его ближе. Гриша рассказал ей о своей горькой судьбе. Его жена умерла еще в тридцать втором году от голода. Детей у них не было. Из родных - тоже никого. Жил Григорий сам, как и Надежда. И когда его выписали из больницы, он предложил Наде выйти за него замуж. Женщина, хорошо обдумав его предложение, согласилась: самой жить было тяжело и страшно. Они сразу же расписались и уже пять лет жили в законном браке до возвращения Ивана.
   У Гриши с Надеждой был небольшой разрыв в годах, хотя тогда, в прошлом, он показался ей намного старше. Ведь голод и болезни никого не красят и, тем более, не молодят.
   Прошло несколько дней после возвращения Ивана домой. Иван сидел возле хаты, на том самом бревне, что и до армии, покуривая папиросу. Погода была весенняя, теплая. Матери не было дома. Она была на работе, отчим тоже ушел куда-то, сказав только Ивану, что к обеду вернется.
   Докурив папиросу, Иван подумал про себя: "Пойду-ка я по городу пройдусь". Он надел плащ, накинул шляпу и направился к рынку. По дороге рассматривал город так, как будто он в него попал первый раз. За восемь лет город немного изменился. Кое-где попадались новые дома. Развалин, полу разбитых и полу сгоревших домов почти не было. За всю дорогу к рынку Ивану бросилась в глаза только одна развалина. Развалина од дома, а точнее притона тети Сони.
   Побродив по рынку, Иван не увидел ничего особенного. Здесь было все по-старому, не хватало только беспризорников. Но в пятьдесят пятом году это было не удивительно. С беспризорщиной было покончено еще в пятидесятом. Просто Ивана в это время не было в городе, и он об этом не знал, да и особенно его это не интересовало.
   Зашел Иван и в чайную выпить пивка, только вывеска на здании была уже другая. Вместо "Чайная" - "Кафе". Внутри кафе тоже были изменения. За столиками теперь сидели, а не стояли, как раньше бывало. А вместо бабы Люси за прилавком стояла средних лет какая-то женщина, которую Иван не знал.
   Иван подошел к прилавку, взяв пару бокалов пива, рассчитался с продавцом. Сел за стол. За столом он просидел больше часа. Иван пил и вспоминал прошлое. В голову все время лезли старые жуткие воспоминания и кореш Коля. Наконец, ему эти мысли надоели. Они наводили жуткую тоску. Иван допил пиво. И взяв пачку папирос у продавца, вышел из кафе.
   Время было обеденное. Погода стояла отличная, весенняя. Солнце находилось высоко в небе и неплохо пригревало. Домой Ивану почему-то не хотелось идти. "Поброжу-ка я еще по городу" - подумал он. Так незаметно прошло еще полдня. И вдруг Иван вспомнил, что ему нужно зайти в милицию, стать на учет и отметиться.
   В отделении Иван нашел участкового своего района, предоставил ему справку об освобождении. Участковый посмотрел на Ивана какими-то подлыми глазами. Забрав справку об освобождении, куда-то ушел, оставив Ивана одного. Но вскоре вернулся с другой бумагой, в которой указывалось, что этот гражданин является таким то и таким, в общем это был паспорт со штампом и серией, как полагается. В то время паспортов простым лицам не выдавали. Паспорта официально и массово в нашей бывшей стране начали выдавать в конце шестидесятых годов. И простой человек, получивший в то время паспорт, считал это для себя праздником. Но сначала вместо паспортов были или справки, такие, как Ивану дали в милиции, или метрики, то есть свидетельства о рождении, или у мужчин, которых воевали или служили в армии, в общем у людей, которые состояли на воинском учете в запасе - военные билеты.
   -Держи, - участковый протянул Ивану бумагу, и безо всякого уважения сказал - я думаю - на свободу - с чистой совестью.
   Иван посмотрел на участкового так, как смотрит бойщик на быка, перед тем, как его забить.
   -Что вы, гражданин начальник, имеете в виду? Я за все отсидел и совесть моя перед властью чиста, иначе я бы под амнистию не попал, - строго сказал Иван.
   -Знаю я вас и совесть вашу чистую, знаю, - огрызнулся участковый, - можешь идти, свободен.
   Иван встал со стула, молча, и вышел из кабинета. Выходя из "ментовки", подумал про себя: "Надо быстрее отсюда убираться, а то эти козлы еще и к одежде прицепятся". Иван заметил, как участковый его сразу в кабинете обмерял взглядом с ног до головы.
   Прошло около месяца. На работу Иван никуда не устраивался, да и работать, считай за даром, за гроши ему как-то не очень хотелось. Деньги у Ивана были. Из тех десяти тысяч, что ему в Магадане передал Куделя через шофера Иван истратил около половины за всю дорогу домой. Но на работу нужно было устраиваться, иначе могли привлечь за тунеядство - с этим в то время было строго.
   Однажды вечером после ужина Иван вышел из хаты, сел на бревно, закурил. Мать тоже вышла за ним и обратилась к сыну, держа в руках письмо:
   -Ваня, вот письмо - оно адресовано тебе. Правда, оно пришло уже давно, еще когда вас с Колей в армию забрали, так оно через месяц и пришло.
   Мать отдала Ивану письмо, а сама ушла в хату, не мешая сыну его прочесть.
   Иван посмотрел на обратный адрес - Бердычев, Лесная, 10. Название улицы мгновенно освежило память Ивана. Немного покопавшись в памяти, он вспомнил почти все, что связывало его с этим городом в прошлом. Вспомнил Альбину и ее просьбу о письме и, конечно ее красивую восточную внешность.
   Иван прочел письмо, в нем не было ничего интересного. Альбина писала, что сильно скучает, что все - Сашка, тетя Галя - очень привыкли к Ивану и Николаю, и чтобы брат Николай со своим другом быстрее приезжали в гости опять, что их всегда будут ждать.
   Окончив читать письмо, Иван подумал: "Ведь они в Бердычеве наверняка ничего не знают, что Коли давно и живого нету. Надо им как-то сообщить. Наверное, нужно письмо им отписать. Да, завтра же утром напишу и сразу же отправлю".
   Солнце почти уже зашло. Сумерки легли на землю. Назойливые комары стали жалить еще сильнее. Иван, докурив папиросу, бросил окурок, выругался на комаров и ушел в хату.
   Ничего никому не говоря, Иван бросил письмо на комод. Лег на кровать и уснул.
   Утром мать разбудила Ивана:
   -Ваня, вставай, пора! Солнце уже высоко, да и стол накрыт.
   Иван быстро поднялся по привычке лагерного подъема. Вышел на улицу, привел себя в порядок. Зашел в хату. Мать с отчимом сидели за столом, и пили чай.
   -Садись, Ваня, за стол, чай свежий, пей, пока не остыл, - пригласил Ивана отчим.
   Иван сел за стол и не допив чашку чаю, спросил у матери:
   -Мать, у нас есть перо, чернила и чистый листок бумаги.
   Надежда с Григорием с любопытством посмотрели на Ивана. Мать спросила сына, заранее зная, что Иван никогда не любил писать:
   -Ваня, зачем тебе чернила и бумага?
   -Письмо нужно нужно, мать, в Бердычев , Колиной тетке. Они наверняка ничего не знают о своем племяннике, - ответил матери Иван.
   -Да, Иван, ты прав, - согласилась Надежда. Она встала из-за стола, ушла в другую комнату и вскоре, вернувшись, подала Ивану все, о чем он спрашивал.
   -Вот, на, держи, сынок.
   Сидя за столом в другой комнате, Иван никак не мог начать писать письмо. Он не знал, с чего начать. Про себя размышлял: "Ну, что им написать, как объяснить, что произошло с Николаем, почему он умер, что за причина была его смерти. Нельзя же вот так просто взять и написать, что мы с ним вдвоем взяли инкассатора, да еще и с "мокрым" делом, то есть убийством. И что потом его забили энкаведисты до смерти. Нет, так нельзя"
   Иван, хорошо поразмышляв, наконец, решил: "Поеду я, наверное, в Бердычев, развеюсь, посмотрю, как там, может, и дело какое-нибудь хорошее подвернется. И сам все объясню поделикатнее, то есть попробую придумать что-то без ментов и инкассатора".
   В тот же день, вечером, Иван объяснил матери, что ему нужно съездить в Бердычев и сообщить Колиным родственникам о его смерти. Мать Ивана отговаривать не стала. Да и разве можно было Надежде отговорить взрослого мужчину, который недавно вернулся и прошел такой страшный ад под названием Магадан. Заранее зная его характер, и то, что если он задумал что-то, переубедить его не получится, она только сказала:
   -Ну, если надо, сынок, то езжай с Богом.
   На следующий день Иван сел в автобус и уехал в Житомир. В это время транспорт был уже более-менее налажен и автобус хоть один раз в день, но все-таки ходил в область.
   В Житомире он сел на поезд и покатил в Бердычев. В этот раз он ехал не на вагоне сверху, как в сорок шестом с Николаем, и как мешочники (тогда так называли людей, которые ездили без билетов сверху на вагонах в послевоенные годы), теперь Иван ехал в вагоне с билетом в кармане. И когда к нему подошел контролер и попросил билет, Иван спокойно достал его с кармана и протянул проверяющему. Тот взял билет в руки, посмотрел, убедившись, что он годен и не просрочен, перервал его почти пополам, возвратил назад, сказав при этом: "Счастливого вам пути". И пошел с проверкой дальше по вагону.
   Через пару часов Иван в Бердичеве сошел с поезда. Зная дорогу к Колиной тетке, он спокойно и не спеша шел по улице Лесной. Дойдя до дома под номером 10, он его сразу же узнал, хоть и прошло восемь долгих для Ивана лет. Память вообще Ивана никогда не подводила.
   Здесь было все по-старому: тот же забор, та же возле веранды яблоня. Но Иван обратил внимание на то, что забор был настолько трухлявым, что, казалось, он вот-вот упадет. Так же был запущен и дом - стены серые, местами поцарапанные, крыша была укрыта жестью, в различных местах прогнила. Ее, наверное, с самой войны никто не ремонтировал. Порог - и тот был сломан, поручни вообще валялись на земле.
   В течении получаса Иван, стоя во дворе и куря папиросу, смотрел на этот ужас, про себя размышляя: "Этот Сашка, наверное, слепой, что не видит, что у него дома творится, или лодырь несусветный". Выбросив окурок в траву, сам себе в мыслях добавил: "Даже траву во дворе некому выкосить".
   Иван подошел к двери дома, постучал. Дверь открыл маленький мальчик лет шести-семи на вид. Волосы у него были русые, кудрявые, глаза карие большие, широко открытые. Это был ребенок с добрым и веселым личиком. Тоненьким, как бы поющим птичьим голоском он спросил:
   -Вам кто нужен, дяденька?
   Иван не ожидал увидеть здесь мальца, да еще, как ему показалось, забавного.
   -Мне, мальчик, нужны тетя Галя или Саша.
   Мальчик стоял молча, будто онемел.
   Иван понял, что парнишка, увидев постороннего человека, немного испугался, что бывает почти со всеми или с большинством детей такого возраста. Иван еще раз спросил:
   -Мальчик, а мама твоя дома?
   -Да, - ответил мальчик.
   -Ну, тогда иди и позови ее, - попросил Иван.
   Мальчик ушел в дом. Ивану резко пришла в голову мысль: может здесь уже из Колиных родственников никто и не живет. Что это интересно за ребенок?
   Вскоре открылась дверь, заскрипев не смазанными в дверях завесами. Иван стоял спиной к двери.
   - Что вам, мужчина, нужно? - спросил женский голос.
   Иван обернулся и увидел стоявшую в дверях Альбину, которая от неожиданности, увидев Ивана, замолчала. Гость подошел ближе:
   - Здравствуй, Альбина! Ты меня узнала?
   - Да, - ответила женщина, и слезы с ее глаз потекли ручьем.
   Иван начал ее успокаивать, но не смог. Он страшно не любил женских воплей, слез и причитаний. Они его просто выводили из себя. И когда ему рыдание Альбины надоело, он слегка грубоватым голосом сказал:
   - Да ты упокоишься или нет? Чего ты ревешь, как над покойником?
   После этих слов Альбина сразу успокоилась и пригласила Ивана в дом.
   - Проходи, Ваня.
   Войдя в дом, Иван увидел, что тут ничего не изменилось с тех пор, когда он тут был в гостях. Все стояло на тех самых местах, что и восемь лет назад: большой круглый стол посреди комнаты и вся остальная мебель тоже была на своих местах, вроде бы в доме никто и не жил. Там было все по старому разве что поизносилось временим.
   Альбина усадила Ивана за стол на скорую руку, поставила чай и все, что было в доме.
   -Сколько же ты, Ваня, отсидел? - внезапно его спросила Альбина. Но Иван этот вопрос пропустил мимо ушей и на него он не обратил никакого внимания.
   -Да, я, честно говоря, - продолжила дальше Альбина, - уже и не ожидала тебя увидеть живого. Коля говорил, что тебе десять лет дали тогда в Гродно.
   Иван, как услышал эти слова, у него глаза из орбит вышли и челюсть как-то сама отвисла.
   -Что-что ты сказала, Альбина?! И откуда ты знаешь, что я сидел? И какой тебе Коля мог об этом рассказать? - не переставал удивленно спрашивать Иван.
   Альбина спокойно разлила чай по чашкам, села за стол напротив Ивана.
   -Как кто мне рассказал? - вопросом на вопрос ответила Альбина, - Коля рассказал. Вам же обоим в сорок седьмом по десять лет дали. Это выходит, ты восемь лет отсидел, два года не досидел. Повезло, значит, тебе. Коля говорил, что из тех мест, куда тебя отправили (особых лагерей) мало кто возвращается. Значит, Бог есть на белом свете. Я все это время молила и просила Бога, чтобы он тебя спас и вернул домой, Ваня.
   Иван сидел за столом, чай не лез ему в горло, он слушал Альбину, и ему казалось, что он уснул и это какой-то заблудший сон. Наконец, он опомнился, пришел в себя, подумал: "Что это за бред она несет? Не сошла ли она с ума? Какой Коля?" Потом сказал вслух:
   -Послушай, Альбина, какой Коля тебе все это рассказал, что я сидел?
   А потом опять Иван про себя рассуждал: "Сумасшедшая, но хитрая. Ну, что - восемь лет я сидел. Это она может легко себе вообразить, потому что меня все это время ни разу здесь не было. Но вообразить Колю - это уже слишком, это переходит все рамки. Точно сумасшедшая. Наверное, у них здесь случилось какое-то горе или беда страшная, потому что и тетки что-то не видно".
   Не получив от Альбины ответа о том, кто ей все это рассказал, а точнее не дав ей ответить, Иван опять спросил ее:
   -Альбина, а где тетя Галя? Что-то я их не вижу?
   Девушка, услышав вопрос о своих родных, немного помолчав, начала плакать. Наконец, она успокоилась.
   -Нету их, Ваня. Нету их всех в живых. Мама умерла, а точнее повесилась. А Сашку с Колей убили еще шесть лет тому назад.
   Иван, услышав такой ответ, встал из-за стола, взял лежащую на нем папиросу, вышел во двор и закурил. "Ну, теперь точно сумасшедшая", - почти был уверен Иван. Причина болезни казалась ему очевидной. "Теперь понятно, какой Коля все это ей рассказал" - решил Иван.
   Потом вдруг Ивана как будто осенило: "Стоп! - задумался он, - А ведь все, что она говорила - чистая правда. Даже про особый лагерь и Гродно. Этого больной человек не может придумать. Да и с виду она не похожа на больную. Разве что глаза у нее стали какого-то другого цвета".
   Иван выбросил окурок, зашел в дом, опять сел за стол. Хлебнул уже холодного чаю.
   -Послушай, Альбина, я все понял я понимаю, что у тебя случилось горе непоправимое с братом родным и с матерью, - он старался говорить помягче и спокойно, чтобы не расстроить девушку и не привести ее к рыданию, - но, послушай, при чем здесь Николай? Как он мог тебе рассказать про меня, его ведь давно нету в живых. Его еще в сорок седьмом в Гродно в ментовке забили до смерти. Я собственно зачем и приехал, чтобы сообщить, что его нет живого. А ты мне что-то рассказываешь сказочное, как будто он жив был или есть.
   Альбина встала из-за стола, разлила чай опять по чашкам.
   -Я понимаю, Ваня, что я, наверное, тебе показалась сумасшедшей и что про Николая я вроде бы несла бред, но поверь, я вполне нормальная и это я тебе сейчас докажу.
   Она ушла в другую комнату, но вскоре вернулась с фотографией в руке.
   -На, смотри, это они сфотографировались за месяц до их смерти.
   Иван взял фотку в руки, и хорошо присмотрелся. Да, действительно, на фотографии были Коля и Сашка. Но Иван также осознавал и то, что ребята, когда они были здесь в сорок шестом, не фотографировались вместе. Если бы это было, он бы знал точно. Знал и то, что Коля здесь был тогда и Иваном в первый раз. Не смотря на существующие факты, у Ивана это не вкладывалось в голове.
   -Но как это могло быть? Я не могу понять, Альбина. Объясни мне, пожалуйста. Как он мог ожить или воскреснуть, как Иисус Христос что ли? Да еще и появится здесь. Это просто чудеса какие то.
   -Как он мог ожить? - заговорила Альбина, - А он вовсе и не умирал. Хотя было бы лучше, если б он тогда в Гродно умер. Это он нам, Ваня, в дом горе и смерть принес.
   Услышав такие обвинения в сторону Коли, Иван вовсе растерялся в догадках и ему показалось, что он опять уснул, но глотнув пару глотков крепкого чаю, пришел в себя.
   -Так, Альбина, давай мы с тобою договоримся. Я сейчас схожу в город, куплю чего-нибудь выпить, а то, я вижу, что мне сегодня без спиртного не обойтись. А когда вернусь ты мне все четко, и ясно расскажешь что тут на самом дело было.
   Иван встал из-за стола, накинув плащ и шляпу, спросил у Альбины.
   -Альбина, а что это за мальчик был, и куда он подевался?.
   -А это, Ваня, мой сын. Да он, наверное, у соседей играет.
   -И как его зовут? - спросил Иван.
   -Васей, - ответила Альбина.
   Иван больше у нее ничего не спрашивал. Он вышел на улицу и направился в город. По пути зашел на рынок, купил пацану конфет. Взял все, что ему нужно и вернулся назад. Доходя уже почти до самого дома, Иван остановился, закурил. Вдруг у него в голове появилась странная мысль: "А, может, взять, развернуться и уехать домой?". Что-то не по себе было у Ивана на душе. "Но нет, - сразу отогнал от себя он эту мысль, - если я уже здесь, я все-таки услышу, как это Колян ожил".
   Иван вошел в дом, сел за стол, открыл бутылку вина. И только налил стакан, как сразу же появился мальчик. Иван подозвал его к себе и спросил:
   -Как тебя зовут?
   -Вася, - ответил малец.
   -Ну, раз Вася, тогда держи, - Иван отдал ему конфеты. Тот обрадовавшись сказал "спасибо" и ушел в другую комнату.
   Альбина налила себе чаю, села за стол возле Ивана спросила его:
   -Вань, ты действительно хочешь услышать, что случилось с Колей? - подавленным голосом спросила Альбина.
   -Конечно, ведь мы же с ним были кореша и, как мне кажется, неплохие. Да и мне интересно, какую он беду и смерть принес вам в дом.
   -Ну, тогда слушай, - уныло сказала Альбина и начала рассказывать, как на самом деле очутился здесь Коля и о его воскрешению.
   Ваня, ты когда-нибудь слышал о том, что есть такие случаи, что люди замираю? - спросила Альбина.
   -Что?! - удивился Иван, - Как это замирают?
   -А вот так - человек и жив и не жив, то есть спит, но в то же время не спит, так что этот сон мало кто может отличить от смерти, - загадочным голосом молвила Альбина.
   -Ого! - услышав такую речь от Альбины, Иван подумал: "Вот это дает Альбина! Ну, пускай врет". Он махнул стакан вина и стал слушать дальше, по его мнению, лживый рассказ Альбины.
  
   Воскрешение.
   Глава вторая.
  
   Тысяча девятьсот сорок седьмой год. Конец августа. Гродно. Центральное отделение милиции. Надзиратель с двумя конвоирами шли к камере, в которой сидел Николай, кореш и подельник Ивана. Возле камеры надзиратель посмотрел в глазок камерной двери. Коля лежал на бетонированном полу, зазвенев связкой ключей. Надзиратель нашел нужный ключ. Набитой за долгое время своей звериной работы рукой, он ловко и быстро открыл два замка, оттянул тяжелый засов на двери и открыл тяжелую дверь. Конвой остался у двери. Надзиратель подошел к лежащему на полу Николаю.
   -Подъем! На этап! - грубо заорал он.
   Коля лежал молча.
   -Ты что, оглох?! - заорал в истерике надзиратель еще раз, ударил Колю ногой, но Коля все так же лежал, молча.
   -Ты смотри, вражина какая. Спит, как убитый, - сказал с язвительной ухмылкой надзиратель. Он нагнулся и ударил Колю ладонью по лицу, потом просто прислонил руку к лицу и немного испугался. Надзиратель посмотрел на конвой.
   -Мать честная! А он, кажись, копыта откинул. Стойте здесь, - приказал он конвою, а сам куда-то убежал.
   Конвоиры стояли, только поглядывая друг на друга. Один все же заговорил:
   -А пацана-то грохнули. Интересно, за что?
   -Что здесь непонятного? Конвой к нему усиленный, значит особо опасный. С ним работали не наши, - он поднял руку вверх, дал понять, что с покойником работали структуры с широкими полномочиями и намного серьезнее, чем менты.
   -Нам лучше помолчать, - и они оба умолкли, только поглядывали на покойного солдата, как им показалось.
   Вскоре прибежал надзиратель, с ним врач и дежурный по отделению, все втроем зашли в камеру. Дежурный подошел к Николаю, взял покойника за руку, убедившись, что пульса нет, сказал:
   -Труп и совсем недавно умер. Тело еще не совсем остыло, - он обратился к врачу, - что вы стоите, как истукан, ей Богу? Осмотрите и констатируйте смерть, то есть засвидетельствуйте.
   Врач подошел, присел, поправил пенсне, расстегнул на покойнику гимнастерку, посмотрел на синяки на теле. Про себя подумал: "Что здесь смотрел? Забили опять до смерти, звери, парня молодого". Врач подошел к дежурному:
   -Какое заключение давать? - спросил он, - Как обычно, - острая сердечная?
   -Тебе объяснять нужно, что ли? Или тебе это первый раз? - сказал врачу дежурный.
   Врач быстренько составил заключение, толком даже не осмотрев покойника. Ему хватило того, что он увидел страшные следы побоев на теле Николая. Он отдал дежурному заключении.
   -Я вам больше не нужен? - спросил врач дежурного.
   -Нет, - можете быть свободны. Только не забудьте прислать с больницы катафалк.
   -Хорошо, - сказал врач и быстро убрался.
   Через пару часов пришла машина. Колю погрузили в грузовую машину, отвезли в городской морг. В морге тело бросили среди других трупов. В больнице, а точнее в морге, работал коренной житель города дед Фома. Его обязанностью было похоронное дело. Хоронить ему приходилось беспризорников , бродяг таких, как Николай. То есть людей без флага и родины, которые никому не были нужны, соответственно и хоронить их было некому. В их число входил и Коля. Для таких бродяг, ненужных никому и неизвестных за городом было отдельное кладбище. На этом кладбище никто и никогда не рыдал, батюшки не правили панихиды и крестов на могилах тут не ставили. Были просто надгробные таблички под номером. Если хоронили такого как Николай, или у покойника все же были документы, но никаких родственников у него не было, то в архивах сохранялись номера такие же, что и на табличках. Фамилия, имя, отчество, дата смерти были указаны под номерами на случай, если кто-то, когда-то, может, будет искать этого человека
   Покойников хоронили всех в одной и той же труне, в которой отвозили на кладбище, а в землю зарывали уже без нее, просто, как собаку. Только захоронение отличалось тем, что покойнику всего-навсего накрывали чем-нибудь лицо, а иной раз и не накрывали, потому что в то жуткое время и накрыть было не чем.
   Коля пролежал в морге почти сутки. Время было послеобеденное. Дед Фома сидел в своей каптерке в подвале того же здания, в котором находился и морг. Вытянув из своего кармана карманные часы, он посмотрел на время. И произнес вслух:
   -Да, уже второй час, нужно идти, работы еще много.
   Дед вышел из каптерки и направился в морг. В помещении морга он подошел к Николаю. Куря самокрутку и смотря на молодого солдата, лежавшего на деревянном стеллаже, он подумал про себя: "Да и за что же тебя, сынок, замордовали? Что ты такое натворил? Ну, ничего, твои мучения уже закончились. Сейчас я тебя приведу в порядок".
   Он взял самокрутку в зубы. Поправил Коле брюки и застегнул гимнастерку. Гробовщик взял его на руки, чтобы положить в труну. Но вдруг от неожиданности замер - тело Николая не было таким холодным, как у обычных покойников и почти не окаменевшее, как у обычных мертвецов.
   Дед Фома проработал несколько лет в морге, все это время имел дело с мертвецами, и, конечно же, он мог отличить мертвого от живого. Он положил тело назад, на стеллаж, проверил пульс - нет. Внимательно осмотрел тело - никаких признаков жизни Коля не подавал, но дед хорошо знал, что он лежит в морге сутки и за это время мертвое тело должно давно было окаменеть. Дед задумался: "Что за чертовщина? Этого не может быть! Он что спит?".
   Дед быстро сбегал в свою каптерку, принес с собой кусок разбитого зеркала. Приставив зеркало Коле ко рту и носу, одновременно подержав несколько секунд, он посмотрел на осколок и не поверил своим глазам. Фома замер от удивления. На зеркале оказался пар, то есть испарение. Это означало, что человек спит и его сердце бьется в десять раз медленнее, чем положено, потому что почти невозможно различить простому человеку или не опытному врачу, или перепуганному врачу, такому, какой осматривал Николая в камере под присмотром двух озверевших Ментов.
   -Мать честная! Так он жив! - произнес дед вслух и оглянулся по сторонам, нет ли никого сзади. На его удачу никого не было. Дед задумался.
   Николай оказался в летаргическом сне, или, как говорят в народе, что человек замер. Люди спят в таком случае по-разному. Одни - трое суток, другие - от трех до семи. Но сон этот длится не меньше трех суток. Иногда человек, находясь в таком состоянии, даже не чувствует, что его бьют, и если ему руку или ногу отрезать тоже ничего не почувствует. По поверьям гадалок и магов, душа этого человека во время сна находится вне бытия, то есть в потустороннем мире.
   Обо всем этом дед был наслышан и хорошо себе представлял, что этому солдату нужно просто дать проспать этот сон. Такой случай на своем веку дед Фома встретил впервые не понаслышке. Он хорошо понимал, что если сейчас объявить врачу, что этот солдат жив, то тот сразу же сообщит об этом куда следует, и тога молодой парень будет точно покойником.
   Откуда привезли Колю, дед Фома хорошо знал. Старик хорошо обдумав ситуацию, решил сделать так: грех на душу он брать не стал, убрал Николая с глаз - перенес подальше, а вместо него положил пустой гроб на подводу, то есть телегу, запряженную лошадью. Гроб, якобы свозил на кладбище, зарыл пустую яму поставил табличку под номером и вернулся назад. Отчитался перед врачом о солдате, и остаток дня работал, как обычно. А вечером, убедившись, что кроме санитарки нет никого, он засунул Николая в матрацовку и, стараясь быть незамеченным, быстренько отнес его к себе в каптерку, положил на топчан.
   К деду в каптерку почти никто не заходил и мало кто с ним общался. На Фому обычно смотрели, как на прокаженного или как на калеку, урода. Никто не хотел обращаться с человеком, который все время возится с трупами. От деда всегда несло запахом покойников.
   Фома на это и рассчитывал, потому и не боялся, что к нему кто-то зайдет случайно и увидит солдата.
   -Полежи, сынок, пока здесь, - причитал дед, - это во всяком случае лучше, чем в могиле. И пускай меня, случись что, расстреляют за это, но живого человека я зарывать не стану.
   С этими мыслями дед закрыл каптерку и ушел домой.
  
   Коля сидел в камере просто на холодном бетонированном полу . Все тело болело и ныло от побоев. Он лег на пол. Ему стало душно. Он расстегнул верхнюю пуговицу на гимнастерке и начал про себя размышлять: "Лучше бы уже убили, что ли. Сколько можно быть!?". Николаю казалось, что на нем нет уже живого места от побоев. Боль во всем теле не давала хорошо поразмыслить над сложившейся ситуацией. Все мысли сосредотачивались на жуткой боли, когда он поворачивался или даже когда подымал руку, шевелил ногой. И тут ему вдруг страшно захотелось спать. Глаза его начали сами слипаться. На него резко налетел страшный сон и даже адская боль по всему телу не помешала глазам закрыться, чего раньше с ним ничего подобного не происходило. Глаза сами через секунду закрылись и также сами открылись. Только сейчас он увидел не темные серые стены камеры, в которой он находился, а высокий папоротник вокруг него. Он ощутил приятный запах лесной хвои. И лежал он не на бетонированном полу, а на песчаной почве, изредка негусто заросшей не высокой травкой.
   Коля поднялся. Папоротник был ему выше пояса. Он осмотрелся по сторонам - никого нет. Лес был настолько густым, что в нем было полутемно. Поэтому Николай подумал, что уже наступает вечер. Но, подняв голову вверх, убедился, что был белый день. Поразило его и то, что деревья были такими высокими, что, казалось, если влезть на макушку одного из них, то можно было рукою дотянуться до облаков. "Господи! - подумал Николай, - Где же это я? И как я сюда мог попасть из ментовки. Ведь я осужденный и десять лет лагерей у меня еще впереди. Что за чертовщина?". Он никак не мог понять, что произошло, и как он мог оказаться в лесу один. И хотя он сам вырос в лесу и не мало побродил по его зарослям, но такого густого, высокого и темного леса он еще не видел. И папоротник казался Николаю необычным. Уж сильно он был высоким, очень широкими и длинными были его листья.
  
   Коле вдруг стало не по себе. В голову мгновенно пришла ужасающая мысль. Что это еще такое. Что за херня, мать его заново!? Что это за лес такой? Здесь же могут быть и хищные звери". И тут он вспомнил о волках, ужас тотчас охватил его. Он решил бежать, но куда - он не мел, ни малейшего представления. И тогда Коля решил идти куда глаза глядят лишь - бы выйти из этого страшного и загадочного леса к людям. Преодолевая жуткий страх, он просто встал и пошел судьбе на встречу. Идти по лесу было очень трудно, да еще и все время мешал высокий папоротник по всюду заросшей бескрайнем морем. Наконец Коля устал шагать по лесу, всюду заросшему бескрайним морем зеленного папоротника которому казалось нет ни конца ни краю.
   Сколько он тогда прошел он - и сам не знал. Ноги перестали его слушать, и совсем не хотели дальше идти. Казалось на ногах были не сапоги, а тяжелые каторжные кайданы, которые все время натирали, оттягивали ноги узнику. Путь по бескрайнему бездорожью заблудшего совсем добил до конца. Коля очень устал и наконец решил передохнуть под деревом. Наблюдая все вокруг опасаясь за свою жизнь, он все время размышлял про себя. "что же это за лес такой, страшный и странный? А еще интересней как я в нем оказался, едренна вошь? Сколько я не шел, ни одной ягоды не попалось на газа, даже гриба ядовитого - поганки или мухомора, не птиц, ни единого звука, какой - то мертвый лес, черт его побери, - выругался Коля. Ну, да ладно, все это чепуха, нужно дальше идти, - размышлял в слух Коля. Он встал и медленно пошагал дальше по заросшем папоротнику, по котором становилось идти все трудней. Коля опять устал и решил отдохнуть, вдруг неожиданно для себя увидел перед собой тропинку, заросшую папоротником. Тропинка не была вытоптанная людьми и не была заросшей даже мелкой травкой. Это была просто чистая лесная песчаная почва, и как Николаю казалось, по ней никто никогда не ход. Но откуда она взялась здесь посреди этого дикого, и странного леса? Но заблукавший в лесу долго ждать и размышлять не стал, он обрадовался, что нашел хоть какую - нибудь зацепку, то есть представление куда дальше идти и что есть наконец нить к спасению, и он все же в скорее выберется из этого страшного леса.
   Он повернул в лево и пошел по тропе, но не прел и десяти шагов, как увидел перед собой человечьи следы. Он присел перед первым, начал их рассматривать. Следы оказались небольшими и не очень глубоко в давлены в почву, это означало - то, что такие следы мог оставить ребенок или маленький человек, не имевший в себе приличного веса, то есть как говорят в народе, этот человек был мелкого завода. Увидев этот след Коля еще больше обрадовался, потому что обнаружил первые признаки людей, и у него появилась реальная надежда на свое спасение,- хух наконец я скоро выберусь отсюда, - сказал он в слух. Коля не теряя времени пошел по небольшом, по его словах, детскому следу. Настроение у него тотчас поднялось, и усталость куда - то подевалась. Он шел по трое не выпуская из виду спасительный след, который ему указывал на выход, и также вел не ведомо куда. Но вдруг Коле показалось, что все это время сколько он идет по тропе, за ним все кто - то движется. Его охватил внезапный страх, он повернулся остановился, и повернулся назад. Чутье его не подвело он увидел перед собой необычного зверя. От неожиданности и испуга сердце в Колиной груди с начала застучало так, как звенит по утрам будильник, а потом внезапно куда - то провалилось, как будто выпало из его тела.
   Зверь был необычный, а точнее волк. Шерсть его вся была темно - серая, и вся торчала торчком. Как показалось Коле, может с перепугу, ведь недаром говорят в народе, в страха глаза велики, что волк с виду был весом примерно в сто килограмм, а то и больше. У него были огромные толстые передние лапы. Он стоял с раскрытой пастью, вывалив свой язык. Его огромные черные глаза налились кровью, а большие белые клыки, наводили еще больший ужас на Колю. Коля застыл на мести словно камень. То такого жуткого зрелища он не знал что дальше делать. Простоя так несколько минут, Коля все - таки пришел в себя. Он стоял и размышлял про себя. Бежать было бесполезно и глупо, ведь од такого зверя в лесу ему было просто не уйти, да и врятли кому - то другому из людей. Защититься было тоже нечем. Даже если и был бы в кармане нож, это его тоже в тот момент не спасло. Все это врем волк стоя молча, не издавая не рычания не движений, он просто молча смотрел на Колю. Коля с большим трудом преодолев свой страх, начал медленно отходить назад. Так продвинувшись шагов пять десять. Николай заметил, что волк вовсе и не собирается на него нападать. "А, - подумал он, - все равно от него не убежать. И если мне суждено умереть от этого дикого хищника, то пускай нападает со спины".
   Развернувшись он медленно пошел по тропе. Он шел молча, но волк на него не нападал. Коля шагал по тропе на свой страх и риск, ожидая в любую минуту и даже секунду нападения хищника. Такая смерть казалась ему сейчас неизбежной. Но повернув назад голову, не останавливаясь, он еще раз посмотрел на своего преследователя. В эту минуту Коля понял, что волк вовсе не собирается на него нападать. Если б у него было желание напасть, то он бы это сделал еще в тот момент, когда Коля вышел на тропу. Волк просто шел за Николаем тихо и мирно, как верный пес. Коля это понял, но все же опасался. Он прекрасно понимал, что за ним идет не верный пес, а опасный хищник.
   Сколько так они вдвоем шли, Коля и сам не знал. Но прошло как минимум пару часов и он уже чувствовал себя более спокойнее, чем тогда, когда впервые увидел зверя. Он уже, как бы привык, и иной раз, обернувшись на волка, вид хищника его уже вовсе не пугал.
   И когда коля шел совсем спокойно и, не теряя из виду человеческий след, перед ним на тропу вышел огромный дикий вепрь с большими белыми клыками. Глаза у него были красные, налитые кровью. Он шел прямо на Колю.
   И тут Николай вовсе растерялся, от страха не соображал, что делать: опасность была с обеих сторон и бежать было некуда. "Ну, все,- подумал Николай,- вот мне и пришел конец". Сердце опять застучало и куда-то делось, дыханье переклинило.
   Вепрь шел агрессивно, прямо на Колю и тут произошло невероятное: волк , выскочив из-за Колиной спины, пройдя вплотную мимо него, так что Николай почувствовал прикосновенье его шерсти. Обошел и сел на тропе впереди Николая. Он преградил путь вепрю. Оба хищника некоторое время молча смотрели друг на друга, как бы о чем-то договариваясь между собою. Потом вепрь тихо хрюкнув, повернулся вправо и ушел туда, откуда вышел. Волк тоже вернулся на назад на свое место. Коля смотрел на него и ничего не мог понять. Потом сообразил, что волк у него в данный момент сторож и что, идя за ним, он его охраняет. "Вот это да! - подумал Коля,- Что это за чертовщина? И что же все таки происходит? Что это за лес? И как я здесь очутился?"
   Николай пошел дальше по тропе не упуская из виду след. Тропа ставала все извилистее и, наконец, выровнялась. Пройдя несколько сотен метров, не подымая головы, Коля увидел впереди голубой горизонт. На душе у него стало веселей и радостней. Он прибавил шаг, а за ним так же ускорил движение и волк, которого Коля уже вовсе не боялся.
   И наконец, тропа вывела Николая из леса, за которым было чистое бескрайнее поле с обеих сторон. Тропа не заканчивалась и шла дальше по полю со следами человека. Коля сел под деревом отдохнуть, волк тоже сел рядом. Ничего не понимая, что же все таки происходит с ним, Николай обратил внимание, на окончание этого жуткого леса. Он закончился так, как будто его ровно отрезали ножом. Никаких извилистостей ни справой, ни с левой стороны не было, не было также и краев леса, как Коля не присматривался, так края леса он и не увидел.
   И тут Колю заинтересовало и поразило странное ощущение: ведь он бродил по лесу почти целый день, но есть вообще не хотел, не хотел также и пить. Потом он встал, присел. "Странно,- подумал он,- ничего не болит". Он снял из себя гимнастерку - на теле не было синяков и вообще никаких следов побоев. Он растерялся. " Что же это такое? Этого не может просто быть. Побои и синяки так быстро не проходят". Он это знал наверняка, потому что в прошлом не раз имел хорошие трепки.
   Волк сидел тихо и молча, смотрел на Колю.
   - Слышишь, серый, может, ты мне подскажешь, что на хрен со мной происходит? Как я сюда попал и что это все означает?
   Но зверь молчал, он спокойно смотрел своими страшными глазами на Николая .
   -А впрочем, что я тебя спрашиваю? Ты все равно разговаривать не умеешь.
   Про себя Коля подумал: "Я, наверное, схожу с ума. И что же это получается: шел по этому лесу почти целый день, значит должен быть уже вечер. Но вижу, что вечером здесь и не пахнет".
   Коля встал, стряхнул гимнастерку, одел. Посмотрел назад на тропу, по которой шел с жутким страхом. Волк все так же сидел, как каменный, даже глазами не моргая.
   -Ну, пошли дальше, серый, посмотрим, куда же нас эта тропа со следами приведет, - сказал Николай своему провожатому.
   Коля пошел тропой по следу, но пройдя несколько шагов, оглянулся назад. Волк сидел на том же месте, где и сидел. По полю он не стал идти "Что это с ним? - подумал Коля, - Наверное идти боится. Может, людей чует. Значит, скоро должны быть люди. Волки - хитрые звери, они опасность чуют за километр и на верную смерть вряд ли пойдут".
   Коля еще раз оглянулся - лес был уже далеко и волка не было видно. И тут взгляд Николая упал на поле, по которому он шел, - оно было все заросшее луговой травой и всякими луговыми цветами. Здесь было столько цветов, что Коля не мог вспомнить все их названия, да и многих он вообще не знал и не видел никогда в своей жизни. И это его так поразило, что он остановился от удивления увиденной неземной красоты. Ведь раньше ничего подобного он не видел, и во сне ему такое не снилось.
   Кругом пели птицы различными голосами. В траве возле него бегали всякие зверюшки: зайцы, суслики. Вдруг перед ним в полушага выбежал фазан, он без всякого страха посмотрел на Колю и убежал в траву. "Да, - опять озадачился мыслью Коля,- здесь ей богу не все чисто, такого в реальном мире быть не может. Что волк, что вепрь - чудеса какие-то".
   Так с этими мыслями Коля шел по тропе, не теряя из виду след. Шел не меньше трех часов. Он устал, решил отдохнуть. Сел прямо на траве. Взгляд его упал на человеческий след, идущей по тропе, как бы указывая Коле нужное направление пути. Он внимательно присмотрелся: след был всегда свежим, как будто впереди шел невидимый человек и специально оставлял ему отчетливые следи, для того, чтобы он не затерялся и имел представление, куда идти.
   "Но, постой же,- сам себе Коля задавал вопросы,- если след свежий, то по тропе только что кто-то прошел. Все это странное время и всю дорогу почему-то я не могу догнать этого человека. Что же это на хрен такое?" Он встал заругался и пошел дальше по тропе.
   Тропа шла ровно, без малейших извилин. Поле тоже было ровное, не видно было ни одного холма или бугорка. "Когда же это поле кончится? Или, может вовсе и не поле это? Может, это бескрайняя степь", - подумал про себя Коля и, прищурив глаза, начал всматриваться в даль. Ему показалось, будто кто-то стоит он протер руками глаза, приложив руку ко лбу, вновь стал смотреть вдаль. Впереди действительно был человеческий силуэт. Это Николая обрадовало, подняло настроение, и он быстрее зашагал вперед. На следы он уже не смотрел. Он шел быстро с мыслью, что, наконец, он увидит человека и узнает, что же это такое и как он здесь оказался.
   Николай приближался все ближе и ближе к стоявшему впереди силуэту и наконец добрался к нему. Он остановился всего в нескольких метров от человека. И тут его настроение и радость куда-то резко улетучились. Этот человек, а точнее дед, стоял на краю поля. Это поле тоже кончилось ровно, как будто его отрезали ножом. А за этим полем был обрыв - бескрайнее воздушное пространство, и конца этому пространству не было видно, хоть как Коля не старался присмотреться. Страх и отчаянье вернулись к нему. "Да что же это на хрен тут твориться?" - грубо в отчаянии заговорил Коля.
   Дед стоял молча, не оборачиваясь к Коле. Он был ниже среднего роста. На голове у него была соломенная шляпа. На нем были длинная белая рубаха, такие же белые штаны, на ногах - простые соломенные постолы и ноги в постолах были обмотаны выше косточек обычными на то время такими же белыми обмотками. Волосы у него были длинными, аж до пояса, седыми. Также была и длинная седая борода. И хотя дед к Николаю лицом не оборачивался, но он все же сумел отличить обычные волосы с головы от бороды, особенно это было хорошо заметно, когда дунул небольшой ветерок. Тогда дедову седую бороду занесло за спину.
   Наконец, Коля отдышался, смотря то на деда, то на бескрайнюю бездну, обратился к незнакомцу.
   -Здравствуй, дед!
   -Здравствуй, Коля, - ответил незнакомец.
   Ответ деда привел Николая в растерянность. Немного помолчав, он спросил деда:
   -Слушай, дед, откуда ты знаешь, как меня зовут? И вообще, где я и куда я попал? Что происходит? Это что - сказка?
   -Нет, это не сказка. А попал ты, - дед немного помолчав, добавил, - ну, ты еще узнаешь, куда ты попал. Ты, наверное, устал и хочешь есть. Дорога у тебя была длинной.
   Коля стоял, слушал деда и не знал, что ему ответить. Потом, все-таки взяв себя в руки, сказал деду:
   -Да я не против что-нибудь съесть, но что-то не хочется. Да и в карманах у меня ничего нет, даже сухаря не завалялось.
   -Конечно, Коля, откуда в тюрьме лишний хлеб, да еще у такого, как ты, которого трое суток назад осудили на десять лет страшных лагерей, - ответил дед.
   После этих слов Коля совсем растерялся и уже не знал, что думать, что говорить и спрашивать у незнакомого и до жути страшного деда.
   -Так ты говоришь, что есть ты не хочешь и есть у тебя нет ничего. Ну да ладно, аппетит, Коля, приходит всегда во время еды, - сказал дед Николаю и присел возле края пропасти. Он опустил руку в пропасть и вытянул оттуда вилы, но вилы были необычные. Вместо нескольких зубцов, как у обычных выл, дед держал в руке инструмент всего с двумя зубцами. Вилы по длине ровнялись с ростом деда. Держателем дед ударил о землю и перед Николаем в мгновение человеческого ока, будто из-под земли выскочил длинный стол вместе с длинной скамьей. Стол был укрыт белой скатертью, а скамья - длинной дорожкой, связанной разноцветными цветами. На столе было все съестное, чего только может пожелать человеческая душа.
   От удивления Коля стоял, словно вкопанное в землю бревно.
   -Что ты стоишь, садись, покушай, - тихим спокойным голосом предложил Николаю дед отведать своих угощений.
   Колю дважды уговаривать не пришлось. Он сразу сел за стол, мгновенно у него появился страшный аппетит. Он смотрел на все это изобилие на столе и не знал, с чего начинать. Наконец, он решил начать с жареного гуся. Так Коля трапезничал больше получаса, при этом перепробовал всего понемногу, испил также все напитки, которые здесь были, не было только водки, коньяка и пива. Все было необычного вкуса.
   Когда Николай наелся досыта, он спросил у деда:
   -А почему ты не садишься?
   Дед также спокойно ответил:
   -Я не голоден. А ты не стесняйся, кушай.
   Коля еще немного поел, налил в большую чашу красного вина, выпил. Вкус напитка был очень сладким. Николай, не вставая из-за стола, опять спросил у деда:
   -Слушай, дед, что-то я не пойму: такой шикарный стол, все на нем есть, а водки нет.
   -Здесь водку пить нельзя, такого напитка здесь нет вообще, - ответил дед, потом спросил, - ну, ты уже наелся, больше не хочешь?
   -Нет, больше не хочу. Спасибо тебе, дед, за угощение, - поблагодарил незнакомца Николай.
   Дед опять стукнул вилами об землю и стол, как появился, также мгновенно исчез. В этот раз исчезновение стола Колю не удивило. Он уже начал привыкать к чудесам. Он понял, что находится в каком-то другом мире, только в каком именно, точно еще не знал.
   Дед опять стукнул вилами, и бескрайняя пропасть стала не более пятидесяти метров с узким и без поручней мостиком.
   -Пошли со мной, и я тебе покажу бытие человеческой души, - и дед ступил на мостик, протянутый через страшную бездну.
   Коля двинулся за ним, но, дойдя до самого мостика и, невольно посмотрев в пропасть бездны, у него совсем пропало желание идти за дедом.
   -Знаешь что, дед, я, наверное, по этому мостику не пойду, я же не самоубийца идти по такому узкому мостику без поручней над такой страшной пропастью.
   -Ты боишься? - спросил дед, стоя на мостике, все также не оборачиваясь.
   -Да в общем, страшновато. Да и я хотел бы знать, кто это из нормальных людей просто так пошел бы за тобой по такому мостику над такой пропастью?
   -Ты, Коля, совершенно прав. Из людей, конечно, может, никто и не пошел бы. А ты пойдешь, - спокойно и уверенно сказал дед.
   -А почему ты в этом так уверен и откуда ты все знаешь? - спросил Коля.
   -А потому, что сейчас твоя душа без тела, а тело твое находится далеко и полумертвое.
   -А у меня есть выбор - я могу вернуться назад, - спросил Коля незнакомого, и также интересного незнакомца.
   -Можешь, но когда будешь возвращаться назад тропой, то волк тебя охранять больше не будет, и от вепря он тебя больше не защитит. Волк и так тебя охранял всю дорогу, пока ты не дошел сюда. Сейчас он не знает даже о твоем существовании. Ты для него мертв - просто умер в тюрьме. Посмотри назад, - предложил дед Коле.
   Николай обернулся - в метрах ста от него с одной стороны тропы позади вепря стоял тот же волк. Коля, увидев эту картину, снова повернулся к деду сказал:
   -Ну и что, я этих зверей уже видел.
   Дед все также стоял спиной на краю мостика.
   -А теперь посмотри еще раз, - сказал дед.
   Николай еще раз оглянулся и не поверил своим глазам. Вместо дикого вепря стоял следователь НКВД с довольной улыбающейся рожей, а позади него стоял Иван. Он немного посмотрев на Колю, молча повернулся и в тот же момент, когда он повернулся, у него под ногами появилась еще одна тропа, такая же, по которой шел и Коля. И он медленно пошел назад, в сторону леса этой тропой. А следователь все так же стоял. Коля крикнул Ивану вслед:
   -Иван, подожди, это же я, - и бросился за ним, но только его нога ступила на тропу, как Иван с тропой, по которой он ушел, исчезли в мгновение ока. Коля остановился. "Да, это какой-то мираж, - подумал он, - Иван здесь - да этого не может просто быть".
   Николай опять подошел к деду. Дед стоял на том же месте - на краю мостика.
   -Ты кто, дед, - не унимался Коля, - то, что ты можешь творить чудеса, я это уже знаю. Но все же, ответь мне: кто ты - дьявол, ангел или кто? Я умер и нахожусь на небесах или на другом свете? - растерянно спросил Коля.
   -Мое имя тебе ничего не даст, - ответил дед, - и ты еще не умер. А где ты находишься, ты узнаешь, если пойдешь со мной. Пошли, только не смотри вниз и ничего не бойся, - и дед медленно пошел по мостику через пропасть.
   Делать было нечего. Коля, переборов свой страх, набрав полную грудь воздуха, перекрестившись, также медленно пошел за дедам. Пройдя несколько метров, Коля почувствовал, как у него начались трясти коленки от высоты, но он помнил дедовы слова не смотреть вниз. Эти слова, почему-то, все время крутились у него в голове. Он взглядом уцепился в седые дедовы волосы и шел за ним, как собачонка на поводке. Наконец, мостик привел к концу пропасти, и дед ступил на землю, за ним также и Коля. И только он стал своими ногами на твердую почву, как страх улетучился с Николаевой души. "Фу, вроде бы пронесло", - подумал Николай и пошел вслед за дедом.
   Он шел молча, ни о чем не спрашивая деда. Почва под ногами была сухая, пустынная трава также сухая и, как будто ее выжгло солнце. Солнце здесь не светило. Коля, подняв голову вверх, посмотрел на небо. Небо было затянуто тучами. Казалось вот-вот пойдет дождь. Но сыростью, как обычно бывает перед дождем, и не пахло.
   Сколько шли с дедом, Николай не знал. Но шли до тех пор, пока Коля не устал и не попросил деда остановиться и отдохнуть. Тот остановился молча, ничего своему спутнику не говоря. Коля сел на сухую траву и про себя начал размышлять: "А это что за государство сухой земли и травы? И куда этот дед тащится и меня за собой тащит? На кой черт я ему нужен? И какой это я полумертвый, что это дед мне торохтел? Жаль, что у меня нету сейчас с собой ножа, я бы сейчас это точно выяснил, какой я - мертвый или живой".
   Тут Николай услышал дедов голос.
   -Если тебе нужен нож, то возьми его у себя в кармане.
   -Нужен, дед, мне нож, но у меня его нет.
   -Ты еще не смотрел, а говоришь, что у тебя нет. Нож у тебя в кармане, - настойчиво и уверенно сказал дед.
   Коля, сидя на земле, засунул руку в карман и сразу ощутил нож. Он достал его из кармана. Это был обычный складной карманный нож. Николай открыл его, посмотрел на деда и про себя подумал: "А дедушка, кажется, и мысли умеет читать". И, не долго думая, загнал себе нож в ногу. Боли Николай не ощутил и кровь еле-еле пошла. "Да, дед был прав, - совсем загрустил Николай, - я или сплю, или точно мертв". Он вытащил нож со своей ноги и выбросил его в сухую траву.
   -Пошли, Коля, нам пора, - сказал дед и тронулся дальше.
   Николай встал и поволокся за дедом, как пес за хозяином. На этот раз шли они недолго и вскоре вышли к широкой дороге, которая была вытоптана, и на ней повсюду были хорошо видны человеческие следы. Дорога поворачивала вправо, а влево вела еще одна дорога. Она была намного хуже первой, она была сухой и мало вытоптанной. На ней повсюду росла трава, а по бокам дороги росли высокие цветы. И среди этой пустыни эта дорога была похожа на длинный зеленый ковер тянувшийся змейкой.
   Дед стоял молча на развилке дорог. Колю заинтересовали обе дороги.
   -Ну, дед, по которой пойдем? Наверное, по этой, вытоптанной? - спросил Николай.
   -А почему ты, Коля, так решил, что мы пойдем по этой дороге?
   -Ну, как, дед, смотри, сколько народу по ней прошло, да и ходит, наверное. А по той зеленой, видно, никто и не ходит, хоть она и красивая. На ней даже трава не вытоптана. Че по ней идти? Пошли туда, где люди ходят, - предложил Коля деду.
   -Не по одной из этих дорог мы не пойдем, - неожиданно сказал дед, - по правде говоря, тебе еще рано идти даже по этой сухой и вытоптанной дороге.
   -Почему? - спросил Коля.
   -А потому, что ты еще смертный и твой час еще не настал. Посмотри назад.
   Коля обернулся и увидел множество людей. Они шли колонной, как солдаты. Они приближались все ближе и ближе к ним. И когда люди были уже совсем рядом, они повернули вправо и направились дальше по сухой дороге. Из всей длинной колонны, в которой, как показалось Николаю, было не меньше тысячи две человек. Вышло несколько мужчин, они повернули влево на зеленую узкую дорогу и пошли молча по ней. Они проходили молча и не обращали ни на деда, ни на Колю никакого внимания. Когда люди скрылись из виду, Николай спросил у деда:
   -Слушай, дед, а что это они разошлись? И туда, вправо, почти все ушли, а влево так мало?
   -А потому, что то множество людей, что ушло вправо по сухой и вытоптанной дороге, все они ушли туда куда надо. А та малость, что ушла влево, те люди ушли тоже куда им надо. Но тебя пока это не касается. Все эти люди уже пришли из суда высшего и их судьбы определены, - ответил дед Коле, - пошли дальше.
   Коля опять поплелся за дедом. "Да, ничего себе, - размышлял Коля, - если бы мне кто-то раньше сказал, что со мной такое произойдет, никогда бы не поверил". Смотря деду в спину, Коля спросил:
   -Слышишь, дед, а почему ты ко мне ни разу лицом не обернулся? Я с тобой столько времени иду, разговариваю, а точно ведь не знаю, может, ты и не дед, а мужик или вовсе парень молодой, такой, как я.
   -Тебе нельзя смотреть на мое лицо. Ты смертный еще и время твое не настало, - ответил дед Коле.
   -Ну, хорошо, я тебя понял. Только вот я не могу никак понять тебя, дед. Если я смертный и на твое лицо мне нельзя смотреть, так зачем ты меня повсюду таскаешь, рассказываешь все и показываешь все эти чудеса?
   -Ты все узнаешь позже, - ответил коротко дед и пройдя немного, остановился. Перед ними лежала большая конская голова высотою больше метра и длиною пар метров. Она лежала одним ухом прислоненная к земле. Увидев эту конскую голову, Николай не испугался и не удивился, после всего уже увиденного эта голова его не испугала и не удивила.
   -Что это еще такое? Разве могут быть такие большие лошади? - спросил Коля деда. И не дождавшись ответа, сказал, - да, что я у тебя спрашиваю, я просто забыл, где я нахожусь.
   -Правильно, Коля, таких лошадей в земном мире не бывает, и это только на твой взгляд конская голова, хоть это вовсе и не конская голова.
   -А что это такое?
   -Это дверь для тебя, и не только для тебя, - ответил дед.
   -Ничего не понял, - изумился Николай, - какая еще дверь? Дед, где ты ее видишь? Здесь кроме этой дохлятины и чистого поля, я ничего не вижу.
   -А тебе и не дано видеть, ответил дед Николаю.
   Дед подошел к самому уху конской головы и позвал Николая:
   -Подойди сюда.
   Коля перечить не стал и тоже подошел к самому уху.
   -Ну, что теперь? - спросил он деда.
   -Ничего. Нагнись к уху, - сказал ему дед.
   -Что? - переспросил Коля.
   -Ничего. Просто нагнись к уху, - повторил дед.
   Колю это озадачило и он робко начал наклоняться в пространство темное и пустое конского уха. И только Колина голова погрузилась в эту страшную дыру, он очутился на другой стороне головы, возле здоровенного уха, где дед уже стоял, как обычно к нему спиной.
   -Ну, что, Коля, видишь, нет ничего страшного, а ты боялся. Здесь тебе нечего бояться. Это тебе в земном мире нужно бояться и остерегаться. Пошли, - сказал дед, - и они опять тронулись в путь.
   Коля все также плелся за дедом, смотря ему в спину и на его седые и очень длинные волосы, которых раньше он никогда не видел, то по сторонам бескрайней сухой степи, выжженной солнцем. И почему-то, сколько они не шли, солнца не было видно. Пройдя немного, Николай увидел впереди лес, но, приблизившись ближе, оказалось, что это вовсе не лес. Вскоре они подошли к самому, как Коле показалось, лесу. Это были огромные высокие врата с небольшой внутри ворот калиткой. По обеим сторонам ворот тянулся бескрайне высокий частокол, конца которому не было видно ни с одной, ни с другой стороны.
   -Куда ты, дед, меня привел? - спросил Коля.
   -Ты обо всем узнаешь, - ответил дед.
   Он стукнул по вратам своими чудесными вилам, и калитка открылась.
   -Иди за мной, Коля, и ничего не бойся. Здесь можешь у меня спрашивать все, здесь я могу тебе дать ответ на любой вопрос.
   И дед шагнул во внутрь ворот через калитку. Коля, подняв вверх голову, посмотрел на высокие деревянные врата, перекрестился, что раньше до этого редко делал, и также шагнул в калитку за дедом. Только он ее переступил, калитка за ним сама закрылась, негромко стукнув деревом об дерево. И тут Коля увидел большое и длинное бревно. На нем не было ни сучка, ни задоринки. Коле показалось, что его, как будто кто-то отполировал и вскрыл бесцветным лаком. Бревно было около метра в диаметре толщиной и длинною метров пятьдесят. В это бревно был загнан огромный топор с большим и длинным топорищем. С одной стороны на бревне спала женщина. На ней было длинное черное платье. Ее волосы были распущены.
   С другой стороны бревна спал мужчина в длинной черной рубахе ниже колен с длинными рукавами. Такие рубахи носили в старину при царском режиме и после. А исчезли они после тридцатых годов. Называли такие рубахи ночными, только они были белого цвета, а не черного. У мужчины были коротко подстриженные волосы.
   Коля с интересом смотрел на этих людей. От любопытства спросил деда:
   -А что это за люди и почему они днем спят, да еще и на бревне? И что это за бревно такое большое и топор такой здоровенный? Интересно, кто им пользуется, великан какой-то, что ли?
   -Это, Коля, топор большой - Страж этого всего место, в которое ты вошел со мной.
   -А что это за место, куда мы пришли? - не унимался Николай.
   -Это, Коля, место, в котором человеческие души ждут своего часа до высшего суда. А спят эти люди на бревне потому, что при своей жизни на земле, то есть до смерти, они ничего не делали ни плохого, ни хорошего, и ленивые были до такой степени, что не хотели даже иметь собственных чад - детей, а временем даже зарабатывать себе на хлеб. Они любили очень долго спать даже в голодные времена. Вот они теперь здесь находятся в ожидании своего часа на высший суд, спят на неудобном и жестком бревне.
   Еще пройдя немного, дед привел Колю к невысокой ограде. Шириной она была не более метра и длинною метров двадцать, может, и больше. Вокруг этой ограды стояло множество детей в чистой одежде, другие были в грязной и ободранной, также и с чистыми лицами и руками, с расчесанными волосами. Были и с грязными лицами, руками и не расчесанными волосами.
   Внутри этой ограды было тоже много детей, все - в чистой одежде, ухоженные и с чистыми лицами, с убранными волосами, расчесаны и с чистыми руками. У этих детей было множество всяких игрушек, конфет, пряников, в общем было множество разной съестной пищи, сладкого и несладкого яства. Все дети спокойно играли со своими игрушками и на других за оградой никакого внимания не обращали, как будто не видели и не слышали их, хотя те протягивали руки и просили у них есть.
   -Что же это такое, почему те дети, в ограде, чистые и у них все есть, а у этих за оградой нет ничего, и они такие убогие, просят есть? - спросил Коля деда.
   -Те дети, Коля, что в ограде, крещеные, и их во время поминают родители и близкие люди. Может, кого-то и не поминают, то с ними другие делятся. А за оградой дети не крещеные.
   -Ну, и что? - перебил деда Николай, - Их тоже должно быть поминают и родители, и близкие, так почему у них нет ничего и они голодные, и грязные?
   -А потому, Коля. Все дело в том, что они нехристи, и знак спасения, на который пошел сын божий, на них нет, и то, что их хорошо поминают, это их не касается и до них не доходит. Пойдем, - сказал дед. И Коля снова пошел за дедом.
   Везде, куда он не смотрел, была все также сухая земля и высохшая трава. Правда трава была вся вытоптанная, и вокруг стали ходить всякие люди, среди них были и дети, и мужчины, и старики, и молодые парни, и девушки. Все были одинаково одеты в длинные белые рубахи, аж до самой земли. Они проходили мимо Коли и деда, и вели себя так, как будто они их не видели. Коля это заметил еще у раздвоенных дорог, и от любопытства спросил у деда:
   -Послушай, дед, а почему все, кого мы раньше встречали, и вот эти люди они на нас с тобой никакого внимания не обращают, вроде они нас не видят и не слышат, как будто они глухие и слепые?
   -Им, Коля, здесь тебя видеть и слышать не надо, потому что ты еще не с ними, ты еще не умер, и твоей душе с ними пока еще не место.
   -Хорошо, дед, я с тобой согласен. Но почему они и тебя не видят и не слышат?
   -Им, коля, и меня еще рано видеть и слышать. Пока еще их час не настал. Всему свой час, - ответил Николаю дед как-то загадочно.
   -А кто эти люди, что везде бродят и почему они все в странных одинаковых рубахах? - снова спросил Николай.
   -Это блаженные, сумасшедшие ( или, как у нас в Украине называют "божевильни", это слово как раз подходит к дедовым объяснениям), и они здесь свободны, законов они никаких не знали и не знают. Они также никогда не знали, и не знают, что такое добро или зло. Некоторые из них знали, но недолго, эти знания от них ушли вместе с разумом и всеми законами. Для них законы не писаны, ни земные, ни божьи. Они от этого свободны навсегда. Они с этого места неуходят.
   И тут коля начал соображать про себя: "Так вот почему есть такая поговорка, что дуракам закон не писан".
   Дед повел Колю дальше. Пришли они к большому деревянному корыту, возле которого сидело больше десятка женщин, среди них были и молодые девушки, одетые в обычную для того времени одежду: или в крестьянскую, или в городскую. Корыто было до половины заполнено кровью. Женщины с корыта доставали куски мяса и ели. Их лица и руки по локти были в крови. Мясо не было похоже на обычное, такое, например, как свинина или говядина, или птичье.
   Увидев такое зрелище, Коля был просто поражен, хотя он раньше и видел ужасы различного рода, а в некоторых и сам принимал участие.
   -Что это такое? - с руганью спросил он у деда.
   Как ни странно, дед услышав ругань, ничего не сказал за это Николаю, он просто объяснил:
   -Это, Коля, женщины едят своих чад, то есть своих не родившихся детей.
   -Как это может быть? - перебив дедов ответ, опять спросил Николай, - Разве можно есть не родившегося ребенка? Это что же получается, они - людоеды?
   -Нет, Коля. Они едят собственных детей.
   -Ничего я, дед, не могу понять. Может, толком объяснишь, как это возможно?
   -А так, Коля, эти женщины при своих жизнях делали аборты, и теперь здесь они будут есть своих чад, которых они же сами и убили, пока их не призовут к высшему суду.
   Пройдя еще немного, Коля увидел, как мужик дерется с какой-то женщиной. У женщины волосы были взлохмачены. Она цеплялась мужику руками в волосы, царапала его, а он ее колотил кулаками.
   -Смотри, Коля, - дед сам показал на странную картину, - видишь эту драку?
   -Вижу, - ответил Николай, - ну, и что это?
   -Они при жизни так жили и здесь также колотятся до своего часа.
   Через некоторое время пути Николай увидел большую и длинную клетку. Она была сделана с не очень толстых веток. В этой клетке были одни обнаженные женщины и девиц. Они просто стояли и смотрели в разные стороны.
   -Ух, ты! А это что еще? - спросил Коля.
   -Это, Коля, те женщины, которые при жизни продавали за деньги свое тело, то есть проститутки.
   Дед привел Николая еще к одной клетке. Но она была не деревянной, а металлической, тоже длинной и набитой людьми. В этой клетке были и мужчины, и женщины, все одеты в различную одежду. И все они стояли босыми ногами на битом очень крупном стекле. Дед тоже объяснил это:
   -Лжесвидетели и люди, которые при жизни предавали брат брата, отец сына, сын отца, мать дочь, дочь мать, сестра сестру, то есть родственники, предавшие друг друга.
   У каждого стоявшего в этой клетке ноги были изрезаны, и каждый истекал кровью.
   -И долго им еще так стоять здесь? - спросил Коля деда.
   -До своего часа, - услышал Николай знакомый ответ.
   Дед привел Колю к большим закопанным деревянным столбам. Их было около десятка. К каждому из этих столбов было приковано по шесть человек цепями с железными ошейниками, как обезумевших псов, все они стояли на раскаленных углях, на которых они все время прыгали с ноги на ногу, не зная покоя и времени для отдыха.
   -Кто эти люди?- уже спокойно спросил Коля у деда.
   Дед также со спокойным голосом и безразличием ответил:
   -Это, Коля, особенные люди.
   -Чем же они особенные? На вид люди, как люди, только что с ошейниками, как собаки, вот и все.
   -Нет, Коля, ты не можешь знать, чем они особенны. По виду не судят. Человека судят по его деяниях при жизни. Эти люди - убийцы, то есть те, которые убили брат брата, сын отца, отец сына, мать дочь, дочь мать, сестра сестру. То есть убийцы по родной крови.
   -Да, каких только здесь нет, - эти слова Коля произнес вслух.
   И дед повел его дальше. На этот раз он привел Николая к двум железным клеткам. В одной стояли обнаженные мужчины, молча, закрывая руками грешные места своих тел.
   -Кто это? - спросил Коля.
   -Это насильники, - ответил спокойно дед.
   В другой клетке были и мужчины, и женщины. Все они были одеты, и все разного возраста - от ребенка до старика и старухи. Все эти люди постоянно лезли в карманы друг к другу, вытаскивая оттуда всякие мелочи и различную чепуху: часы, расчески и прочее, потом начинали отбирать эту мелочь друг у друга, при этом хорошо колотя по лицу и всему телу друг друга. Немного успокоившись, начинали по новой.
   -И долго они так будут колотить друг друга? И кто эти люди? За что они в этой клетке? - спросил Коля у деда.
   -А ты присмотрись хорошо к этим людям. Ты должен догадаться, кто они и за что в этой клетке ожидают своего часа.
   Коля сразу понял деда и больше ничего у него не спрашивал про этих людей. Это были воры, такие, как Коля, и хуже. Тут были воры всех мастей. И когда дед сказал: "Пошли", Николай молча пошел за ним, нагнув угрюмо голову и ничего больше не спрашивая.
   Старик привел своего спутника еще к одной клетке и тоже металлической. Она была тоже полна людьми, которые стояли молча с унылыми и хмурыми лицами. Их глаза были безжизненными. Одеты они были в разнообразную одежду: кто в одной рубахе и брюках, кто без рубахи, были обутые и без обуви. Некоторые были даже в пальто, хотя было и не холодно, как казалось Николаю.
   -Кто это, дед, и почему они так разнообразно и странно одеты - и в летнюю, и в зимнюю одежду? - спросил Коля.
   -Это, Коля, убийцы, но убийцы не по родной крови, - ответил дед, и долго тут не задерживаясь сказал, - пошли дальше.
   Вскоре старик вывел Колю на широкую тропу.
   -Куда эта тропа ведет? - спросил деда Николай.
   -Ты скоро сам увидишь и узнаешь, - ответил дед.
   Шли недолго и вскоре Николай увидел впереди себя огромный зеленый сад. Он был похож на остров в бескрайнем пространстве голубой воды океана, только отличался он тем, что находился не в океане, а в бескрайних просторах сухой безветренной степи с высохшей напрочь травой, которая ломалась, едва к ней дотрагивалась Колина нога. Казалось, брось сейчас в этот порох горящую спичку, огонь мгновенно охватит всю степь и уничтожит все живое и неживое.
   Возле самого сада дед остановился, немного помолчав, сказал:
   -Пошли, Коля, сейчас ты увидишь, как после смерти праведные люди, то есть их души ожидают своего часа до высшего божьего суда. И дед повел Николая в сад.
   Деревья здесь были разные - высокие и пониже, разных сортов. Встречались и такие, которых Коля никогда раньше не видел, красоты неописуемой и неслыханной. Вокруг росла зеленая, но невысокая трава. К удивлению Николая, он в этом саду не заметил ни единого цветка, даже такого, везде растущего как ромашка или одуванчик. Было хорошо заметно, что деревья только недавно распустили листья. Еще Коля не ощутил тут ни запаха деревьев, ни травы, ни свежего воздуха, который должен был бы быть, как и везде в садах. Птиц тоже не было видно, не слышно было птичьих голосов. Пройдя немного, Николай увидел людей, они были сначала в парах, потом по одному, а потом их было вообще множество. Все они были в чистой одежде, ухожены, лица у них были не мрачные, но и не веселые, и, как Коле показалось, люди бродили везде по саду, молча смотрели друг на друга безразличными глазами, спокойно передвигались и также не обращали внимания ни на Колю, ни на деда.
   -Кто это? - спросил Коля, - И почему они в этом саду?
   -Эти люди, Коля, прожили свою жизнь праведно, они не грешили, по возможности делали другим и вообще посторонним людям добро, почитали родителей своих, не забывали родственников своих, бога не забывали и чтили закон божий. Потому они и ожидают своего часа здесь.
   -И долго им ожидать своего часа? - спросил Коля.
   -Каждому по-разному. Одному раньше, другому позже, но всем, не более, чем сорок суток.
   -А сколько тем, которых мы видели раньше, как я понял, грешникам?
   -Те люди при своей жизни совершили много тяжких грехов, поэтому, Коля, они там могут простоять от года до тысячи лет, пока их не призовут на высший суд, - ответил дед.
   -Но почему так долго они должны в мучениях ожидать своего часа? - в недоумении спросил Коля деда.
   -А потому, что они при своих жизнях никакой нужды ни в чем не испытывали, и наживались на чужих бедах и горе, жили обманом, воровством и разбоями, сладко ели, сладко спали, и на чужих душ вели не в чем не нуждающуюся жизнь. Поэтому и долог их срок ожидания, но не всем одинаков, - ответил дед, и тут задал Николаю неожиданный вопрос, который просто поразил его, - Ты, наверное, Коля, меня хочешь о чем-то спросить? Не бойся, спрашивай.
   Но Коля молчал, ему очень хотелось спросить у старика о своей матери и сестре, но его что-то сдерживало, как будто не давало раскрыть рта. Наконец, Николай собрался и выдавил из себя:
   -Скажи, дед, а почему я нигде здесь не вижу не сестру, не мат?
   -Сестра твоя, Коля, была недавно здесь, в этом саду. А матери не было вообще ни в саду, ни среди грешников.
   Услышанное, особенно о матери, одновременно взволновало и заинтересовало Николая. О сестре он сразу сообразил, почему она была в этом саду. А вот о матери он решил все же расспросить у деда, ведь тот сам предложил спрашивать его обо всем и сказал, что на все вопросы даст ему ответ и все объяснит.
   -Скажи, дед, почему моей матери здесь не было, не среди добрых, не среди плохих людей, хотя, мне кажется, мать ничего плохого не делала, во всяком случае, я этого не помню. Но если ее ни в саду, ни среди грешников нет, то где же она?
   Дед стоял молча, спиной к Коле. Он тихо и спокойно заговорил:
   -Коля, тебе, наверное, не нужно напоминать о том, что твоя мать наложила на себя руки. Ты об этом и сам знаешь.
   -Да, - ответил Николай, - Только какая разница в том, что она просто умерла или наложила на себя руки. Все равно смерть.
   -А разница в том, что лишать себя жизни нельзя, этот грех непростой, этот грех непростительный, этот грех отличается от всех грехов тем, что твоей матери и не только ей, а все, кто наложил на себя руки, тот земной мир, в котором они жили, не понравился. Они в нем не захотели жить и к богу на высший суд они тоже не захотели идти, поэтому они сразу ушли в ад к сатане. Вот почему здесь нет твоей матери, - такой ответ дал Николаю дед.
   Коля стоял молча, смотрел деду в спину.
   -Ты, наверное, Коля, устал и хочешь отдохнуть и поесть? - неожиданно спросил дед.
   -Да я бы не против, особенно поесть, - и Коля, не спрашивая у деда разрешения, сел прямо на траву.
   Старик снова стукнул об землю своими чудесными вилами, и перед Колей явилось на скатерти всякое съестное, все, что душа желает, кроме водки.
   -Кушай, Коля, не спеши, отдохни, а я вскоре вернусь, - только сказал дед и на глазах растаял, как снег раскаленной огнем плите зимой в доме.
   Коля ел не спеша. Мысли в голове появлялись разные, но больше всего его не покидала одна, и эта мысль была о матери. Он никак не мог согласится с дедовым ответом. То, что дед был не простым - это факт, и что все это не вранье - тоже факт. "Но кто он и почему прячет свое лицо? Почему он именно мне все это показал и рассказал? И даже когда я его спросил что к чему и почему, он мне не дал ответ, а сослался на потом с ответом".
   Коля с трудом отбросил эту мысль и стал спокойно есть, и когда почувствовал, что уже наелся, отсел от скатерти на метр. Люди все также бродили возле него туда-сюда, не обращая на него никакого внимания.
   Колин взгляд упал на одного старика. Его лицо было очень ему знакомо. Николай где-то раньше его видел этого невысокого с добрым лицом старика, но где и когда - вспомнить не мог. И когда старик подошел совсем близко, Николай позвал его, но тот ничего не услышал. Коля еще несколько раз громко крикнул старику , но старик прошел, словно глухонемой. И тогда Коля окончательно убедился, что его здесь никто не видит и не слышит.
   Николай заложил руки за голову, и только прилег на траве, как перед ним словно из-под земли, выскочил дед спиной к нему со своими чудесными вилами. Он сразу же спросил Колю - было ли кушанье вкусным или нет.
   Коля при появлении деда вскочил на ноги.
   -Все было вкусно, - ответил Николай, - спасибо, дед, за угощенье. Но было бы еще лучше, если бы и водка была.
   Дед на это ничего не сказал, он опять стукнул своими вилами, и все исчезло.
   -Пошли, - сказал старик, - и направился по тропе. Коля так же последовал за ним. Он обратил внимание, что все эти люди, которые ходили по саду, не только не двигались по тропе, но даже не наступали на нее и не переходили через нее. Так дед, молча, не останавливаясь, ничего не говоря Коле, вывел его из сада снова в бескрайнюю высохшую степь, по которой тянулась эта широкая тропь.
   Коля шел молча за дедом, смотря ему то на ноги, на его интересную обувь, то есть на постолы, то на его длинный, седой, почти весь белый, как снег, волос. Но этим путем долго идти не пришлось. Тропа вскоре кончилась и опять началась сухая, высохшая, как порох, трава.
   Коля увидел приближающихся людей. Их было очень много. Среди них можно были дети и старики. Все они ходили с протянутыми руками, в грязных и оборванных одеждах, некоторые - без обуви. Люди были с грязными и страшными лицами, как будто их всех кто-то изуродовал, даже дети. Все они молчали, не говоря друг с другом. Колю с дедом они так же не принимали во внимание.
   -Кто это? - спросил деда Коля, - И почему они ходят с протянутыми руками и почему у них у всех, даже у детей, изуродованные лица?
   -Это, Коля, те люди, которые при своей жизни жили попрошайничеством, они просили у людей на пропитание, на пожертвование храмов божьих и на прочие, якобы человеческие нужды, но это было все обманом. Собиравшие все деньги за день, за неделю, одни из них пускали на личные нужды, хотя при этом они жили хорошо и нужды ни в чем не испытывали; другие пропивали, проигрывали и просто тратили эти деньги в разврате. Все они просили подаяние обманом, ссылаясь при этом на бога ("Подайте ради Христа!"). Поэтому они в ожидании своего часа и здесь также ходят и попрошайничают, то есть они, "грешники попрошайки.
   Дед провел Колю через эту страшную толпу дальше. Вскоре они пришли к еще одной толпе людей, но уже не такой большой. Люди просто сидели на сухой траве, некоторые из них были в чистой одежде, некоторые в грязной. Лица у них были не изуродованы, но у всех, а точнее у каждого, на кого Коля не обращал свое внимание, был на лице дефект - то сломанный нос, то косоглазие, то была выкрученная рука или нога, то страшный шрам на лице. Все они были калеками. Но на их лицах была не исчезаемая улыбка. Они как будто смеялись друг над другом, и постоянно показывали друг на друга пальцем.
   -А это, что еще за людишки? - спросил Коля деда, а про себя подумал: "Мать твою заново, да здесь кого только нет - от проститутки до рахита!"
   -Да, Коля, ты прав. В этом месте грешники всякие. Но ругаться здесь, да и не только здесь, и вообще в матушку, нельзя, даже мысленно. И постарайся больше так не мыслить.
   -Извини, дед, я не хотел тебя чем-нибудь огорчить. Просто при виде этих странных людей, само в голову как-то пришло.
   Дедово замечание уже никак не поразило и не удивило Николая после всего того, что тот ему показывал и рассказывал.
   -Эти люди, Коля, при своей жизни не были калеками. Они были нормальными, здоровыми и красивыми людьми, но только с виду. И жили они счастливо и в достатке, но они грешны необычным грехом, в том, что при своих жизнях они всегда осмеивали калек, людей, которые от рождения были калеками. Они осмеивали своих братьев и сестер, родных по своей крови, и не только осмеивали, но даже всячески им вредили и портили им и так их несчастную жизнь. Вот теперь они в ожидании своего часа познают ту боль и унижение и тот смех, которым они наносили особенную боль несчастным не по своей воле людям, теперь они увидят и ощутят это сами на себе, - ответил дед и повел Колю дальше.
   Через время дед привел Николая опять к железной клетке. Она была набита обнаженными людьми. В этой клетке были и молодые девушки, и парни, и пожилые. Все они смотрели в землю, не подымая ни глаз, ни головы вверх. Друг на друга они тоже не смотрели. Они стояли молча в болоте, которое было таким жидким, как будто его постоянно поливали водой. Коля, увидев молодых обнаженных девушек, своим бандитским и воровским выхватом спросил:
   -Слышишь, деда, а это что за бакланы стоят, как свиньи, по колена в грязи?
   -Это, Коля, и так почти свиньи, только в человеческом обличии.
   Коля вытаращил глаза на молодую высокую и стройную девушку с красивой фигурой и длинными рыжими распущенными волосами. Улыбнувшись, он еще раз спросил:
   -Как это - почти свиньи?
   -А так, Коля, все эти люди родные друг другу, - спокойно отвечал дед, - грешны они в том, что при жизни земной они жили друг с другом супружеской жизнью, то есть брат с родной сестрой, отец с родной дочерью, и тому подобное, имея при этом и детей. Но более страшный грех их в том, что у их детей грязная кровь, как у свиней. Роднится, Коля, по своей родной крови до четвертого колена нельзя, то есть женщина до четвертого родного брата или сестры замуж брать нельзя. Это означает смешивание родной крови, то есть одной и той же. Если родная человеческая кровь смешивается, она подобна грязной свиной крови.
   Коля, выслушав деда и глядя на рыжую красавицу, с которой не сводил глаз, снова спросил:
   -Слушай, дед, а вот эта рыжая... - не дав продолжить Николаю, дед перебил.
   -Эта рыжая распутница, Коля, жила со своим родным отцом, который тоже здесь. Они даже привели на свет божий троих чад, - сказал дед.
   У Коли рот сам закрылся, и он от стыда, больше не хотел спрашивать у деда, ни о ком из людей, стоявших по колена в грязи в той клетке.
   Дед пошел дальше, а Коля вслед за ним шел молча, ни о чем его не спрашивая. Рыжая красавица все стояла у него перед глазами, а в голове слышался рассказ о ней. Но Коля резко откинул эти мысли и опять же подумал: "Ну, как же можно жить с родной сестрой?". Он плюнул на землю и вслух сказал:
   -Точно свиньи! - и опять молча шел за дедом.
   Но через пару шагов дед остановился. Ничего не говоря своему спутнику, он стукнул своими чудесными вилами о землю и сказал:
   -Все, Коля, дальше тебе идти нельзя!
   -Почему? - спросил Николай.
   -Здесь твое время в этом мире окончилось.
   Дед повернул вправо, сошел с широкой тропы и повел Колю по сухой траве. Вскоре он привел Николая к бескрайнему частоколу с большими вратами и маленькой калиткой. Большое бревно все также лежало на своем месте. Здоровенный топор все также торчал в бревне и одновременно наводил на Колю страх. Мужчина и женщина все также спали мирным сном.
   Николай, преодолев свой страх, поднял голову и опять посмотрел на топор. На нем были написаны два слова и Коля их без труда прочел вслух (Что это за слова и на каком языке они были написаны, может, на древнеславянском, может, на современном того времени, неизвестно. Альбина Ивану этого не сказала. Более того, она напрочь отказывалась произносить их вслух).
   -Зачем ты, Коля, прочитал эти слова да еще и вслух? - спросил дед.
   -А что, здесь нельзя читать? - удивился Коля.
   -Можно, но не эти слова и не вслух, - ответил дед.
   -Послушай, деда. Ну, ты, наконец, мне скажешь, кто ты такой и зачем ты мне все это показал и рассказал? - спросил Николай и быстрым шагом направился к деду, который стоял всего в двух шагах от него. Коле не терпелось увидеть лица этого загадочного старика. Но, подойдя вплотную к его спине, Коля, как не старался обойти старика, у него ничего не получалось. Между ними стояла невидимая стена, через которую не возможно было пройти или обойти.
   -Зачем тебе знать, кто я и видеть мой лик? Твое время еще не пришло. Но сейчас я могу дать тебе ответ на один твой вопрос.
   -Ну, так скажи - зачем я здесь и зачем ты мне все это показал? - нервно спросил Коля деда.
   Дед стоял спокойно. Он опять стукнул своими чудесными вилами и сказал:
   -Обернись и посмотри назад!
   Коля осторожно повернул голову, к топору лицом. Здоровенный топор, который только что Коля видел своими глазами и который торчал в бревне, наводя страх и ужас, оказался в руках у странного, как ему показалось, мужика. На мужике была странная одежда. Такую одежду Коля видел пару раз в школе на картинках. Топор хоть и был у него в руке, а не в бревне, имел внушительный размер. Ростом этот мужик был не менее двух метров, а то и больше. Кожа у него была белая, слегка загорелая. Длинные седые усы по краям свисали ниже подбородка и доставали белой рубахи на груди. Голова у этого мужика была выбрита посреди головы. Пучок седых волос был тоже таким длинным, что лежал на плече. Широкие синие штаны были убраны в красные сапоги с острым, загнутым вверх передком. Лицо у него было суровое, на левой щеке виднелся широкий шрам. На правом ухе весела большая желтая серьга с каким-то камнем. И, как Альбина утверждала, камень был красного цвета. Левую руку он держал на широком кожаном поясе, который был не менее двадцати сантиметров шириной. В правой руке он держал топор. Его суровый взгляд падал прямо на врата, а точнее на калитку. Он так же, как и все, на Колю и на деда не обращал никакого внимания.
   Вид этого мужика поразил Колю так, что он, запыхаясь, спросил:
   -Деда, кто это? Что это за странный мужик? И почему у него такая странная одежда, да и прическа какая-то чудная?
   Деда за язык долго тянуть не пришлось.
   -Этот мужик, Коля, твой предок, а также страж этих ворот калитки, и всего этого места, которого ты увидел. А увидел ты лишь одну часть этого мира. Этот мужик, как и ты, все видит, но его никто не видит. Ты, Коля, большого знатного рода. И на тебе этот род окончился, точнее заканчивается.
   -Да, интересно, это что же выходит - этот чудной мужик мой родственник? Что-то я таких родственников не припоминаю, - улыбнувшись, сказал Коля.
   -Да, Коля, он - твой родственник, - подтвердил дед, - а точнее ты его внук в двадцать третьем колене. Именно по его же крови, и ты же последний по его линии жизни. И стоит он здесь стражем уже почти тысячу лет, но скоро его время окончится, - сказал дед.
   Но Коля был парнем ветреным, он так же ветрено и сказал деду:
   -Слышишь, дед, мне как-то без разницы, кто он, этот мужик - родственник мне или как. Ты лучше сделай так, чтобы я обратно попал в камеру, а то мне эти чудеса уже порядком надоели.
   -Не спеши, Коля, в камеру ты уже больше не попадешь. А вот на место этого мужика, как ты сказал, точно попадешь.
   -Это еще почему? - испугавшись, спросил Коля.
   -А потому, что ты последний из его кровного рода. И показал я тебе все это и рассказал потому, что на тебе его род окончился. И потому следующие тысячу лет стражем будешь ты, - сказал дед.
   -Да ладно, дед, какой там я страж, - робко сказал Коля старику.
   Вместо ответа дед снова стукнул вилами о землю. Мужик исчез, а вместо него в бревне появился большой топор.
   -Пошли, сказал дед Коле.
   Они вышли обо за калитку и дед повел Николая опять сухой степью. Сначала он привел своего спутника к большой конской голове. Коля, нагнувшись к одному уху, очутился возле второго уха на обратной стороне. Дед также провел Колю между двух дорог и закончил свой путь опять возле страшной бездны. Старик опять стукнул своими чудесными вилами и узенький мостик появился через всю страшную темную бездну, которой не было видно конца.
   -Пошли, сказал дед, - и первым ступил на мостик.
   Коля, взяв себя в руки и преодолев свой страх, пошел за ним. Вниз Коля не смотрел, но все равно от страха дрожали колени. Наконец, мостик закончился, и Коля за дедом ступил на твердую почву.
   -Фу, - сказал он с большим облегчением, - слава тебе, Господи. Наконец, этот мостик закончился.
   Дед стоял молча, спиной к Николаю.
   -Коля, у тебя мало времени, - вдруг произнес он, - если хочешь еще что-то спросить - спрашивай.
   Предложение было заманчивым и Коля задал деду вопрос:
   -Скажи, дед, если моей матери здесь нет и не было, то где же она?
   Дед без промедления ответил Николаю:
   -У тебя за спиной.
   Коля резко обернулся, но сзади не было никого.
   -Где же она, дед?! Ты, наверное, шутишь? - с обидой спросил Коля.
   -Почему я шучу? Ты подойди к бездне и все поймешь.
   К бездне подходить было страшно, но любопытство было сильнее Николая.
   -А, ладно, - сказал он, перекрестился и медленно подошел к бездне. Мостика через нее уже не было.
   -Не бойся, Коля, ты присядь и посмотри вниз, и хорошо послушай.
   Коля присел на краю страшной бездны, стал всматриваться и прислушиваться в страшную бескрайнюю бездну. Вдруг бездна ожила. Она стала бурлить и кипеть, она была похожа на большущий котел, в котором кипит смола. Из нее стали доносится человеческие голоса, детский плач и взрослые стоны и крики. И эта смола начала подниматься вверх все ближе и ближе, и, наконец, она поднялась совсем близко, почти рядом в нескольких шагах от Коли. Он испугался, начал отодвигаться от края бездны и хотел уже вообще от нее отойти, но вдруг из этой страшной темной бурлящей, как смола, воды показалась его мать, тетя Галя. Руки она держала вверх. Волосы ее были распущены, лицо испачкано, одежда местами вся прожжена, в дырах. Она плакала и, как Коле показалось, ей было очень больно. Она несколько секунд постояла и начала медленно опускаться назад, в страшную темную и жуткую муть. Ее словно затягивало болото, жуткая трясина, из которой нет спасу. Она тонула все глубже и глубже, и когда осталась видна она голова, Коля не выдержал, жалость к матери и отчаяние перевесили его страх и он изо всех сил закричал: Мать не уходи!" коля быстро огляделся по сторонам, начал искать глазами, что бы что - то найти и бросить матери на спасение, но возле него ничего не было, кроме луговой травы. Он еще раз хотел крикнуть, но матери уже не было видно, и черная кипящая муть уже начала опускаться в низ.
   Подойдя ко мне, - сказал Коле дед, все тем же тихим голосом.
   Коля подошел к старику ничего его не спрашивая, он только молча смотрел ему в спину. Но немного помолчав, и взяв себя в руки, все же спросил деда. Скажи дед что это было, и почему моя мать в таком жутком мести.
   Почему твоя мать в таком жутком меси я тебе уже об этом говорил, - ответил Коле дед. А место в котором находится твоя мать , называется просто - ад. Ты один который то место увидел, в близи и из далека, ну если не считать твоего предка стража. И увидел ты все это только потому что ты Коля - Страж. Тебе Коля, это можно видеть и слышать, ибо ты еще здесь будешь очень долгое время, и много еще увидишь и узнаешь. Все что ты здесь видел и слышал от меня ты можешь всем рассказывать до единого слова. Но не смей врать хотя бы едино слово. Тебе нельзя рассказывать только те два слова которые была начертаны на опоре, которые ты успел прочесть. Почему их нельзя никому рассказывать, - спросил Коля деда.
   Потому что только ты произнесешь эти слова в слух, и если их кто - т услышит, то ты умрешь страшной смертью, но не только ты, а и те кто их услышит. Произнеся эти слова , этим ты ускоришь себе свое прибытие сюда, ибо эти слова твоя дверь сюда. Запомни хорошо, мои последние слова на всегда, и всегда помни их - те два слова на топоре. Ибо они, те два слова твоя дверь в бытие неземного Мира. Ибо ты Страж, - сказал дед Коле, стукнувши вилами о землю и исчез растаявши словно иней без следа. Коля огляделся по сторонам но окромя его там никого не было никого. Только жуткая черная пропасть все еще вселяла страх, и навевала отчаяние за мать.
   Над быстрей отсюда убираться, - подумал он, развернувшись к тропе лицом. Путь был один - тропа по которой он пришел. Он долго раздумывать не стал и пошел по той тропе через поле. Он с ново пришел к черному жуткому лесу, который ему был уже виден на горизонте. Ровный черный лес, как будто его кто - то отрезал ножом. Издалека он был похож на такой же частокол с вратами, который охранял странный мужик в странной одежде. Коля остановился стал размышлять: " Елки - палки, куда же мать твою идти?" В лес ему опять идти не очень хотелось. Глядя на лес он сразу вспомнил все что он в нем раньше видел по доге к бездне. Особенно дикого вепря, прозванного в народе сикачем. Но делать было нечего, нужно было идти в перед, и это был единственный путь. Назад возвращаться тоже не куда. Он посмотрел на тропу которая тянулась нитью в черный лес, перекрестившись сказал в слух. Если я сюда этой тропой пришел, то даст бог, пройду и обратно. Куда - то же она выводит эта тропа. Конец то у нее должен где - то кончаться?
   И перекрестившись он пошел тропою в страшный лес. Долго идти ему не пришлось. Вскоре он подошел к самому лесу и в пару шагов от него остановился, посмотрел назад махнул рукой , и вошел в лес, сделав пару шагов он вдруг увидел как все вокруг потемнело. Резко стало темно, словно словно он был закрыт в погребе, или хуже того, - в могиле. Он выставил руки в перед что бы найти первое попавшие дерево, но результата не было. Он повернулся в сторону и вдруг - холодная каменная стена. Страх охватил все тело и он почувствовал как трясутся его колени. Что это еще за хрень тут происходит - ? громко в слух с отчаянием сказал он. Но тут он почувствовал что он не стоит в лесу а сидит опустивши руки он начал на ощупь руками в слепую на чем он все таки сидит. Оказалось под ним деревянный топчан и какие - то тряпки. Трупный запах не давал ему дышать, но в темноте он не мог не увидеть не догадаться от куда он взялся. Боясь слезть с топчана, думая что он опять на краю какой - то страшной бездны, он просидел так часа три. Страшное ожидание за свою жизнь перед неведомой смертью тянулось часа три. Но вдруг он заметил над собою впереди не более пол метра шириною, и также высотою что - серое, и с каждой минутой оно ставало все серее и серее, т наконец оно превратилось в белый квадратный прем. Хорошо присмотревшись, Коля окончательно убедился что это окно. Не может быть! - удивился он, - От куда здесь в лесу, окно?" это был обычный рассвет нового дня. За рассветом начало подыматься солнце. И когда солнце поднялось достаточно высоко осветивши город, и его лучи проникли в подвальную каптерку деда Фомы осветивши небольшое помещение. Только тогда Коля понял, что он уже не на том свети а на этом. Чувство радости к жизни взлетело мгновенно. Это было второе его рождение, и он это прекрасно понимал. Коля стал рассматривать по сторонам помещение в котором оказался. Воздух в нем был спертым и не приятным от трупов. Он встал прошелся по каптерке - кругом валялись ведра, штыковые лопаты, какие - то тряпки, старые шинели. Возле дверей лежала цела целая куча старой обуви: сапоги, туфли, ботинки мужские и женские и даже всякое детское барахло. Коля подошел к двери, дернул за ручку, но она была закрыта с наружной стороны.
   Что за чертовщина? - подумал он, куда это меня опять забросил дед своими вилами?
  
   Глава вторая.
   Воскрешение.
  
   Если бы Коля был по умнее, и не думал только о выпивке и девочках, и о том как незаметно залезть кому - то в карман, а это у него хорошо получалось, порой даже человек смотря на него, и чуя что рука вора у него в кармане, даже не предпринимал ничего, что бы предотвратить кражу, а опоминался только через несколько минут и подымал кипишь: Ивану порой казалось что его кореш владеет страшным гипнозом! То он хорошо бы расспросил деда обо всем - и чему, почему этот мужик стоит на страже именно тысячу лет и что именно и от кого он то место охранял, и почему он, и не только, а и другие должны умереть страшной смертью то произнесенных им слов, и кто услышит также умрет. Но Коля сильным умом не отличался и ничего деда не расспросил, хотя дед ему разрешил задавать любые интересующие его вопросы, и наверняка дал бы ему любой ответ. Ну если бы не на все вопросы ответил то на часть уж точно, и мне не пришлось так долго и трудно разгадывать это загадочный, и очень интересный сон.
   Темный и высокий лес по которому шел к бездне Коля, тот лес был его страшной жизнью по которой он шел с Иваном до того как попал в тюрьму. Высокие деревья молодые года Коли. Волк это был его кореш Иван который все время шел с ним рядом по жизни, и всячески его от толковал от его безумных и глупых поступков которые ему вовсе не были нужны. Красивое поле которое он видел могло бы стать его новой жизнью после увиденного во сне. О надписях на топоре я ничего не узнал, потому что они земным людям ничего не предвещают, ибо их можно прочесть только самому побывавши там, а Альбину я конечно не видел, так как она давно умерла. Почему Коля умер страшной смертью, это знаю не только я один. Когда человек грешный умирает на этом свети страшной смертью в пытках, в мучениях. Этим с него смываются земные грехи, потому в писании и сказано. У Бога нет непростительных грехов. У Бога есть один непростительный грех,(суицид) самоубийцы.
   И самое главное того сна. Дед который никогда ему не показывал своего лица. Да и впрочем некому, кому являлся у снах. Кто был тот загадочный дед? Это вопрос меня мучил и кружил мне голову очень долго, до тех пор пока спустя долге время своих поисков я не встретил одного человека с которым я разговаривал очень долго на эту тему, и который мне поведал свой сон и который поставил мне окончательную точку в моих поисков. Дед который водил Колю, это и был сам бог Святой дух. Ибо лица бога никто еще из смертных не видел. Никто из смертных при земной жизни не удостоен видеть лица нашего Господа Бога до высшего суда за свои земные деяния. Ни в одном храме, ни в одной церкви, или в Святых местах где исповедается вера у Господа нашего и всей вселенной духа Святого и его сына Иисуса Христа, нет изображения лика самого Господа, и его никто не видел и не увидит, по самой простой причине. Человек рождается во грехе, потому и не удостоен, простой грешный видеть лица Бога.
  
   Слева возле стены стоял стол. На нем стояла керосиновая лампа, а рядом спички, пачка махорки и целая газета. Коля подошел к столу, взяв пачку махорки в руки, покрутил, оторвал кусочек газеты скрутил скрутку черкнул спичку и подкурил. Не потушивши спичку, держа ее в руке двумя пальцами. "Да - подумал Николай - так здесь можно курить. Но почему же мне дед раньше не предложил". Он почувствовал вдруг, как ему печет что-то страшно в пальцы и почуял как завоняло чем-то необычным. Его взгляд резко упал на собственную руку. Николай выругался и выбросил остаток недожженной спички на пол начал тереть пригоревшие пальцы об брюки. И вдруг его осенило. Он жадно затянулся и начал пристально смотреть то на скрутку, то на окошко. Потом прижег руку скруткой. Боль пошла по всему телу. И тут Николай понял, что он уже не в стране чудес, а в обычном реальном мире.
   Коля сел на топчан стал потягивать скрутку. "Где же все-таки я? - размышлял тревожно он - место это - не камера - это и дураку ясно. Но что же все-таки это за вонючая дыра и как я в ней очутился?"
   Вдруг за дверьми послышался звон ключей. Щелкнул замок и дверь открылась. В каптерку вошел дед Фома. Увидев, что Коля сидит на топчане, да еще и курит, он радостно поприветствовал соню:
   -Ну, здравствуй, сынок! Проснулся? Слава тебе, Господи! - и дед перекрестился
   Коля вытаращил глаза на незнакомца. И неожиданно для деда Фомы спросил:
   -Ты кто, дед?
   -Я то? Я - Фома. Ты лучше скажи мне, кто ты и за что же тебя в ментовке чуть ли до смерти не забили?
   Колин сон длился четверо суток - сутки в моргу и чуть больше трех в каптерке деда Фомы. Дед Фома ему рассказал как он его обнаружил как отвез на безродное кладбище пустой гроб. И в конце рассказа сказал:
   -В общем, Коля ты можешь считать что ты заново родился. Вот только как тебе быть без документов? - озабочено спросил дед Колю.
   Но тот, немного помолчав, сказал:
   -Документы дед - это чепуха. Мне бы одежонку какую-нибудь другую, а то я в таком виде!
   -Да ты прав, сынок, - сказал дед, посмотрев на Колю.
   Гимнастерка на нем была в крови брюки тоже в пятнах. На защитном цвете кровь хорошо выделялась. Да еще и босой.
   -Ну, что ж, сынок, одежду тебе мы сейчас исправим. Выбирай себе обувь - дед показал рукой на кучу обуви - а я вскоре вернусь.
   Фома хлопнул дверью только его и след простыл.
   Не прошло и часа как он вошел в каптерку с мешком на плече. Сняв мешок с плеча он бросил на колени сидящему на топчане Николаю.
   -На, сынок, выбирай. О! я вижу ты уже и обувь себе подобрал. Молодец! Туфли не жмут? - спросил дед Фома Колю.
   -Нет в самый раз - ответил Коля и молча стал подбирать себе прикид то есть одежду.
   Через полчаса Николай стоял обычным гродненским уркаганом, не хватало только папиросы в зубах набок.
   Они с дедом посидели с часок погуторили обо всем переговорили, и на будущее зараине договорились, что к чиму, если что. Дед на прощанье стал просить Колю:
   -Сынок, ради Христа если что не так пойдет в твоей жизни, сам знаешь, жизнь - сложная штука иногда она оборачивается совсем другой стороной, которую не ждешь, то не выдавай меня. Стар я уже, чтобы сидеть не те годы.
   -Да что ты дед! Ведь я же пред тобой в долгу. Не бойся и живи спокойно. Я тебя уверяю, что обо мне ты больше никогда не услышишь.
   На этом они ударили друг друга по рукам, обнялись. Коля еще раз поблагодарил деда и с лучшими пожеланиями закрыл двери каптерки деда Фомы.?????????????????????????????????????
   Коля не спеша шел по городу. Было ранее утро Солнце подымало ему настроение. Хорошая погода предвещала хороший день, но вдруг погода резко изменилась. Солнце куда-то делось. Небо потемнело и заморосил мелкий дождик.
   Коля зашел в заброшенный дом. Пошарив по дому, нашел железку, похожую на фомку, то есть на небольшую монтировку. Засунув ее сзади за пояс, прикрыв френчем, он поправил фуру, то есть картуз, и пошел в задуманном направлении.
   А шел он на квартиру Петра Васильевича, уже покойного. Подойдя к дому, он приостановился, почесав затылок, поднялся на второй этаж. Заранее зная, что замок в дверях хиленький, Николай без особого труда, да и рука была набита к этому с детства, он быстренько засунул монтировку между дверью и одвирками, тихо взломал замок. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что его никто не видел и не слышал, он словно кот в форточку, проскользнул в квартиру, тихо закрыв за собою дверь.
   Осмотревшись по квартире, он убедился, что здесь давно никого не было, после того, как они были с Иваном.
   Коля зашел на кухню, поставив чайник на примус, пошел шарить по комодам. Долго шарить не пришлось. Он в первом же ящике нашел то, что искал. Он нашел не только документы покойных сыновей Петра Васильевича, но и даже домовую книгу на квартиру. Покойный хозяин квартиры был беспечным человеком и документы хранил все вместе, и все они были в порядке.
   Коля, подобрав себе по годам свидетельство о рождении одного из покойных сыновей. Других документов в те года и не надо было. Затем открыл гардероб, подобрал себе чистую приличную одежду, накинув шляпу, Николай зашел на кухню. Выпив чаю, посидев и поразмыслив не спеша, он вышел из квартиры. В руке он держал небольшой чемодан, в который Коля сложил одежду, что была получше. Зная, что сюда он больше не вернется, он поднялся этажом выше, постучал в дверь квартиры. Дверь открыла пожилая женщина. Это была та самая старушка, которая сообщила ему и Ивану о смерти Петра Васильевича.
   -Добрый день! - вежливо поздоровался Коля.
   -Здравствуйте, молодой человек! Что вам угодно? - так же вежливо спросила хозяйка квартиры.
   -Ради Бога, извините, я к вам вот по какому вопросу. Я племянник покойного вашего соседа, Петра Васильевича.
   -Ну, а я смотрю, что я уже вас раньше видела, только, помнится, вас было двое, - перебив Колину речь, сказала хозяйка.
   -Так вот сегодня я приехал один и к несчастью потерял ключ от квартиры. Но не в этом дело. Просто мы дома всей семьей посоветовались и решили, что эта квартира нам не нужна. Вы не могли бы сказать в ЖЕКе - пускай решают с квартирой.
   Женщина от услышанных слов аж рот приоткрыла. Про себя, наверное, подумала, вот глупые люди - квартира им не нужна.
   -Ну да, конечно, обязательно сообщу. Да вы не переживайте, квартира пустовать долго не будет, - сказала женщина Коле.
   -Да я и не переживаю, - ответил он и перекинув чемодан с руки на руку, быстро спустился с третьего этажа на улицу.
   По привычке ноги Колю сами несли на рынок. Войдя на его площадь, он огляделся по сторонам, увидел знакомую бабушку, торгующую спичками и заодно водкой, да и у которой неоднократно с Иваном покупали водку. Коля подошел к бабке, вежливо поздоровался.
   -Здравствуй, сынок, - ответила бабуля, - давненько вас не было. А где же твой дружок? - спросила она.
   -Где мой дружок? - переспросил Николай, - Дома. Дело, бабушка, есть к тебе. Пару рублей хочешь заработать?
   -Хочу, только, сынок, это смотря какое у тебя дело, - с интересом спросила бабулька Колю
   -Бабуль, делов то к тебе - всего постеречь с часок мой чемодан и все.
   -Точно все? А в чемодане нет ничего такого, чтобы за него меня убили? - опасаясь спросила бабка Колю.
   -Нет там ничего опасного, кроме моей одежды. Не веришь? Можешь открыть и посмотреть, - убедительно сказал Коля.
   -Да ладно, че там, буду я еще рыться в чужих вещах. Ты уж только смотри, чтобы ровно через час забрал свой чемодан, - проворчала бабка.
   -Хорошо, - согласился Коля и исчез в базарной толпе.
   Побродив по базару около часа, покрутившись у нескольких очередей, коля со свокй привычной и прирожденной ловкостью рук очистил несколько карманов. Зашел за первый попавшийся угол, подсчитал добычу. Вернулся к бабушке-торговке, отдал ей два рубля и забрал свой чемодан.
   Николай вышел с рынка и спокойно направился на железнодорожный вокзал. Он шел спокойно, никого и ничего не боясь. Теперь он шел совсем другим человеком, которого несколько дней назад похоронили, и который сегодня заново для всех родился на свет божий. У него были новые документы, другая чистая одежда и несколько сотен в кармане.
   Он вошел в вокзал, спокойно подошел к билетной кассе, без каких-либо причин взял билет до Житомира. И вот в начале сентября тысяча девятьсот сорок седьмого года Коля ехал в поезде. Делать было нечего. Хорошо обдумав ситуацию, в которой он оказался, Николай пришел к такому выводу: домой ехать было нельзя, наверняка туда военкомат сообщил или сообщит о его смерти. Выход был только один - ехать в Бердычев к тете Гале.
   Так Коля не очень поздним осенним вечером постучал в дверь дома своей родной тети Гали. Ждать ему долго не пришлось, дверь сразу же открыла Альбина. От удивления и радости она бросилась Коле на плечи, радостно приветствуя двоюродного брата. Радостный крик услышала и хозяйка дома, и поспешила поглядеть, что произошло во дворе, отчего ее дочь так громко вопила во дворе, так что слышно было аж в дом. Но только она направилась к двери, как в дом уже вошли Альбина и племянник.
   -Здравствуйте, тетя Галя! - сказал Коля и без приглашения сел на стул возле стола.
   Тетя тоже была очень рада приезду племянника. Альбина радостно накрыла на стол. Тут явился и Сашка, как обычно ободран, не расчесан, просто босяк. Увидев брата, закричал на весь дом:
   -Коля, брат! Я знал, что ты скоро приедешь!
   Они пожали друг другу руки, обнялись по-братски и сели все за стол. Но едва Сашка уселся, как его Альбина выдворила из-за стола, чтобы тот привел себя в порядок. Сашка выскочил из-за стола и вскоре снова вернулся уже другим парнем. Усевшись за стол, начались всякие расспросы с обеих сторон. И вдруг Сашка спросил:
   -Коля, а почему ты один? А где же твой кореш Иван?
   Услышав этот вопрос об Иване, Альбина навострила оба уха. Этот вопрос из всех сидящих за столом ее интересовал больше всех. Коля немного покрутившись на стуле, рассказал о последних событиях, которые произошли с ним. Он рассказал все, что случилось, только соврал о том, что осуждены они были не за инкассатора, а якобы продали с части несколько ящиков мыла, что было в то время жутким дефицитом. И за это их осудили на долгие годы особых лагерей. Но родственникам было все равно, за что они были с Иваном осуждены, для них было главное то, что их брат и племянник был жив и теперь сидел рядом с ними за одним столом. Альбина услышав такой страшный рассказ, и что Ивана она может больше не увидеть никогда, стала очень грустной, ее лицо посерело, веселое настроение вместе с улыбкой куда-то резко улетучились. Она молча нагнула голову и почти не разговаривала. Все это заметили, но никто ее не трогал и вопросов ей не задавал. Все знали, что Альбина была вовсе не равнодушна к Ивану. И тут девушка задала Коле вопрос:
   -Скажи, а как же так вышло, что Иван в тюрьме, а ты нет?
   И Коля по своей глупости ответил, даже не думая и не подозревая, что он этим рассказом ставит не только на своей жизни, но и на жизни своих близких родственников жестокий крест. Он рассказал в этот вечер все, что видел во сне и даже те два слова, которые прочел на топоре. Да еще, улыбнувшись, добавил:
   -Дед сказал, что я умру страшной смертью после этих сказанных двух слов, которые прочел на топоре и те, кто их слышал, тоже умрут страшной смертью.
   В этот вечер Коля с Сашкой еще долго сидели и шутили. Альбина была не очень веселой и конечно никто серьезного внимания не обратил на рассказ Николая о сне. Одна только тетя Галя, будучи женщиной пожилой, задумалась после рассказа племянника. Она и раньше слышала о таких снах, но Колин сон был очень непростой, и тетя Галя задалась вопросом.
   Рано утром на следующий день, когда все еще спали, она решила пойти к знатной в тех местах бабке-гадалке. Звали эту бабку Марфой.
   Тетя Галя пришла к бабе Марфе, постучала в дверь. Долго ей ждать не пришлось. Бабка сразу же открыла дверь. Сама она была небольшого роста, худенькая, с большими и широко открытыми серыми глазами.
   -Доброе утро! - поздоровалась тетя Галя.
   -Здравствуй, дочка! - мирно ответила ей гадалка, - Чего тебе нужно? По нужде пришла или так
   -По нужде, бабушка.
   -Ну, если по нужде, тогда проходи, дочка, - пригласила бабка тетю Галю в дом.
   Они зашли в комнату. Гадалка предложила гостье присесть.
   -Садись, дочка, рассказывай, по какому делу пришла.
   Тетю Галю долго за язык тянуть не пришлось. И она начала - так, мол, и так: "С одним из моих близких родственников произошел странный случай, а точнее ему приснился длинный и дивный сон".
   Гадалка слушала прихожанку внимательно, но как только ее рассказ дошел до того места, когда Коля на краю красивого поля возле страшной бездны встретился с дивным стариком, и рассказ пошел о страшной бездне, гадалку, как будто подменили. Она изменилась в лице: из мирной бабули она превратилась в злую фыркающую кошку и чуть ли не с кулаками выгнала тетю Галю из дому, при этом возле дверей сказала:
   -Больше ко мне не приходи никогда.
   Тетя Галя шла домой ни с чем, повесив голову.
   С этого дня в их доме пошло все кувырком. Альбина стала жутко ругаться с матерью. Сашка с Колей пропадали не известно где днями и ночами, но возвращались всегда с деньгами. На тетю Галю они никакого внимания не обращали. Дома устраивали пьянки, приводили девочек. Альбина тоже стала выпивать. В доме пошел бардак.
   Когда тетя Галя начинала их ругать, или даже хотела остановить пьянку и бардак, Альбина начинала ругаться с матерью и бросалась на нее с кулаками. Вскоре Альбина забеременела и в начале лета сорок восьмого года родила мальчика, которого и назвала Васей.
   Мать не могла больше терпеть такого бардака и появления у дочки ребенка без отца. В то время это считалось позорным и страшным. Таких детей считали нагулянными. И тетя Галя наложила на себя руки - повесилась. Но разгулявшейся компании до смерти матери не было никакого дела. Во время похорон никто даже слезы не проронил. И когда не стало в доме хозяйки, Коля обезумел полностью. По карманам ему лазить надоело и он решил бомбить с Сашкой, так как с Иваном, жидов-барыг. Но ума у него для таких серьезных дел было мало. А у Сашки вообще не было ума не для каких-либо дел.
   Несколько дел они все же провернули, но благодаря их попойкам дома, местная братва на них обратила внимание и вскоре их вычислили. И когда они пошли на дело брать заранее примеченного барыгу, то их там просто уже ждали.
   Ивановым способом Коля выманил хозяина из дому, его оглушили, затащили в дом, зажгли лампу. А в доме за столом уже сидело несколько здоровенных мужиков, которые не один день подряд их ждали.
   Через несколько дней трупы Николая и Сашки нашли за городом. Их никто и не прятал. Сашку забили до смерти так, что и Альбина с трудом опознала тело брата. А труп Коли она сумела опознать только по одежде и по его любимых офицерских сапогах. Тело было без головы. Ему, видно, просто живьем отрезали голову. Рук по кисти тоже не было. После увиденного ужаса, и после того, как Альбина похоронила Сашку и останки брата, она изменилась - стала замкнутой, ни с кем не общалась и даже не здоровалась, ее лицо потемнело.
  
   Выслушав до конца рассказ, Иван сказал:
   -Да, Альбина, интересную ты историю мне рассказала.
   -Ваня, я тебе рассказала правду, все, как было на самом деле, больше мне добавить нечего.
   Альбина посмотрела на часы на стене. Время было уже за полночь.
   -Поздно уже, - сказала она, - я тебе сейчас уберу кровать.
   Она встала из-за стола и ушла в другую комнату, но вернувшись вскоре, сказала:
   -Ваня, можешь идти ложиться отдыхать.
   Иван встал из-за стола и вошел в комнату. Здесь было все так же, как и восемь лет назад - тот же комод, те же кровать и стулья, и все стояло так же, как и раньше. Иван скинул пиджак, разулся и лег на кровать, заложив руки под голову. Стал размышлять. Все было понятно - с убийством Сашки и Николая, их просто приметили и ждали налета на барыгу, а Коля просто перед тем, как брать барыгу, плохо оглядел дом или недослышал под окном, что в доме есть посторонние, кроме хозяина. Вот в этом и был весь секрет его и Сашки смерти.
   Ивану надоело ломать самому себе голову. "А, ладно, что случилось, то случилось. Все равно назад уже ничего не вернешь". После длинного разговора и выпитых двух бутылок вина Иван уснул мертвецким сном.
   С первыми лучами солнца, да и просто по тюремной привычке Иван проснулся ранним весенним утром. Поднялся с кровати, поправил на себе одежду. "Да, - подумал он, - давно я так не спал".
   Два раза постучав в дверь комнаты, вошла Альбина.
   -Доброе утро, Ваня! Ты уже поднялся. Это хорошо. Иди к столу, у меня уже и чай горячий на столе, - пригласила хозяйка Ивана.
   -Да, сейчас, я только схожу на улицу, освежусь, - ответил Иван хозяйке и взяв папиросу в зубы, вышел на улицу. Стал на пороге, затянувшись пару раз, он посмотрел вокруг - все было страшно запущено, и его взгляд остановился на большой деревянной бочке, стоявшей возле правого угла дома под водостоком. Иван подошел к ней - она оказалась полная чистой дождевой водой. Он выбросил окурок и, хорошо умывшись, обратно вошел в дом.
   Альбина ему подала полотенце. Иван быстро вытер лицо, сел за стол. Чай пили вместе минут десять. За это время Альбина не произнесла ни слова. Иван смотрел на нее и размышлял: "Да, житуха ее сильно поломала. Ее внешность по прежнему оставалась красивой, вот только глаза изменились. Они уже не были теми веселыми карими глазами. Сейчас они были какими-то мутными пустыми и безжизненными". Ивану сначала показалось, что у нее в глазах и зрачков-то нету. Но, хорошо приглядевшись, он едва разглядел маленькие зрачечки, словно у кошки.
   Наконец, Альбина заговорила.
   -Ваня, а когда ты собираешься домой уезжать?
   -Я даже и не знаю: могу сегодня, могу и завтра. У меня времени свободного навалом, - ответил Иван и сразу же спросил, - А что, я тебя смущаю или что-то не то вчера сказал?
   -Да нет, что ты, Ваня! Я просто хотела попросить тебя, чтобы ты остался на некоторое время, погостил, отдохнул. Дом большой. Я одна с сынишкой. Васька будет тебе рад. Он даже ночью, проснувшись, спрашивал меня, что дядя будет у нас жить?
   -Ну, а ты что ему ответила? - спросил Иван хозяйку.
   -А что я могла ему ответить? Сказала, что ты его старший брат и что, мол, только из армии пришел.
   Улыбнувшись, Иван сказал:
   -Да, хороша у меня была армия, ничего не скажешь. А, впрочем, пускай будет и армия, мне все равно. Можешь называть, хоть казаном, только в печь не пихай, - потом немного подумав, Иван добавил, - хорошо, с недельку погощу у тебя. По-моему, Альбина, тебе помощь нужна, здесь кругом у тебя все валится, кое-где вообще завалилось. Крыша хоть не течет?
   -Протекает местами, да кто ее подремонтирует? - уныло сказала хозяйка.
   -Послушай, Альбина, - Иван вдруг резко сменил тему, - что-то я не пойму, сын у тебя есть, а где же его отец?
   Этот вопрос для Альбины был нежеланным и неуместным. По ней было видно, что отвечать на него она не хотела, да и отвечать было нечего.
   -Да нету у нас отца, и никогда не было, - все же нехотя и тяжело ответила она Ивану.
   Ивана этот ответ не удивил: ему по большому счету было все равно, есть у Васи отец или нет.
   Полдня он бродил по двору, покуривая папиросы от безделья. Наконец, ему это надоело. Он вышел за двор, сел на лавочке возле забора. Немного посидев, он увидел, как из соседнего двора вышел мужик и, переходя дорогу, направился к нему. На вид мужику было лет пятьдесят, не больше. Мужик подошел к Ивану, спокойно поздоровавшись, сел рядом на лавочку.
   -Что тебе, дядька, нужно и кто ты вообще такой? - без особого интереса спросил Иван.
   -Я сосед. Смотрю, парень какой-то незнакомый бродит по двору у соседки. Дай, думаю, узнаю, что ему нужно. Вижу, ты не здешний. А зовут меня Петром. А тебя как зовут?
   -Иваном меня зовут. Я, действительно, не здешний и только вчера приехал. Думал тетку увидеть, Сашку, но не вышло.
   Сосед спросил:
   -Слышь, браток, а у тебя не будет, то есть ты не угостишь меня сигаретой?
   -Сигаретой не угощу, - сказал Иван, а вот папироской могу.
   -Давай что-нибудь, лишь бы дымило.
   Иван дал ему папиросу и тот, прикурив, стал жадно затягиваться дымом, словно боясь, что у него кто-то отберет папиросу, стараясь быстрее ее выкурить.
   -Да не спеши ты так курить, - остановил его Иван, - так и подавиться дымом можно.
   Мужику стало не ловко от замеченных Иваном слов и он курить спокойнее. Так Иван с ним просидел на лавочке около часа, покуривая папиросы. За это время он выведал почти все о том, что здесь происходило за последние восемь лет.
   Этот сосед Петр был обычным горьким пьяницей. Помнил он и Колю, знал и о страшной смерти Сашки и Николая. Но когда Иван задавал ему какой-либо вопрос, ответ был почти один - не знаю, не слышал, разводил руками Петр. Но Иван видел, что тот что-то знает и скрывает. Тогда он предложил Петру:
   -Слышишь, Петро, а ты выпить не хочешь?
   От этого предложения у Петра сразу же заблестели глаза, и он резко повеселел.
   -Выпить не хочу, а вот здоровье поллитрой поправил бы. Дак, не за что. Знаешь, Ваня, душа то рада пойти в рай, да грешки не пускают, - печально ответил Петр.
   -Да тебе в рай еще рановато, - сказал Иван и вытащил из потайного кармана деньги. Отсчитал на бутылку и ткнув деньги Петру в руки, сказал:
   -Самогон не приноси. Если водки не найдешь, тогда вина возьмешь.
   -Лады, - согласился Петр и от радости чуть не подпрыгнул на месте, и мигом полетел в город за выпивкой.
   Иван закурил папиросу и не успел выкурить ее до конца, как Петр явился с бутылкой, и протягивая Ивану деньги, сказал:
   -Вот, Ваня, держи сдачу, мне чужого не нужно.
   Иван, положив деньги в карман, позвал Петра с собой.
   -Слушай, Петя, пошли во двор - не будем же мы здесь, посреди улицы пить.
   Они зашли во двор, сели под деревом. Иван пошел в дом, вынес стакан. Налил Петру полстакана водки. Тот одним мастерским глотком так проглотил водку, как индюк глотает кузнечика. Ивану показалось, что он вовсе и не водку выпил, а воду, занюхав ее своим рукавом.
   -Дай бог тебе, Ваня, здоровья, - поблагодарил Петр, и как Ивану показалось, от души.
   -Да чего там, Петро, пей на здоровье, - ответил ему Иван.
   Иван налил и себе, но только наполовину меньше, чем Петру. Выпил. Они оба закурили и разговор пошел интереснее и откровеннее. Ивану было жутко жаль Альбину за то, что с ней так страшно и несправедливо, по его мнению, поступила судьба, и он решил ей помочь. Все равно нужды Иван в деньгах не испытывал, поскольку деньки у него были. И после третьего выпитого стакана водки Иван спросил соседа Альбины и нового своего знакомого:
   -Послушай, Петро, к тебе есть один вопрос.
   -Какой, Ваня?
   -Петро, нужно сделать одно доброе дело.
   -А что за дело? - спросил Ивана уже под хмельком Петр.
   -Да дело, Петро, вот какое. Я здесь пробуду несколько дней и чтобы время даром не проходило, хочу Альбине помочь с ремонтом, да и дом нужно отремонтировать. В общем нужен лес, доски, материал для крыши. Ты же мужик, я вижу, такой, что должен знать, где здесь, что и по чем.
   От такого вопроса Петро резко повеселел.
   -Ванек, да ты с этим вопросом попал прямо в точку. У меня в лесничестве кум работает шофером на грузовике. Что надо, все будет, лишь бы твои деньги. Мужики за хороший могарь сделают все, сами же и домой все привезут, - не без гордости довольно рассказал уже пьяненький Петро.
   -А когда ты хочешь заняться ремонтом? - спросил он Ивана.
   -Да если бы был материал и хороший помощник, то уже завтра бы, - ответил Иван.
   -Ну, наешь, Ваня, материал завтра будет и до обеда. А насчет помощника, так тебе искать его не нужно. Я же сам плотник. Все что нужно, сделаем, даже по высшему разряду. А знаешь, Ваня, это хорошо, что ты решил девке помочь. Она одна живет с мальцом, да и вряд ли она будет с кем жить..., - но вдруг он резко оборвал свою речь и, немного помолчав, продолжил, - ну, ладно, Ванек, держи пятак.
   Петр протянул Ивану руку, тот стукнул ему по руке. Петр допил последнюю в стакане водку и, уходя, сказал:
   -Ваня, я утром зайду за деньгами.
   -Во сколько? - спросил его Иван.
   -К восьми буду, - ответил Петро и, не оглядываясь, ушел.
   Иван молча стоял и курил, он не услышал, как тихо детским шагом к нему со спины подошел Вася. Он дернул его за пиджак и тихим голоском сказал:
   -Брат, идем в дом, тебя мама зовет.
   От услышанных от ребенка слов Иван аж глаза шире открыл. Но потом сразу вспомнил, что ему утром за чаем говорила Альбина.
   -Сейчас папиросу докурю и пойдем, Васек, - ответил он ребенку и снова затянулся дымом. Но Вася оказался ребенком любопытным.
   -А ты мне точно брат? - спросил он Ивана.
   Иван не хотел огорчать ребенка. Он присел к нему и смотря в маленькие карие глаза, сказал:
   -Точно, Вася, я твой старший брат.
   -А ты в армии кем был, кем ты служил - танкистом или летчиком?
   Иван, немного помолчав, ответил:
   -Да ты, Васек, знаешь, я был и танкистом, и летчиком.
   От такого ответа мальчик повеселел.
   -Я тоже хочу быть летчиком, - сказал Вася и, вцепившись Ивану в руку, потащил его в дом.
   Стол уже был накрыт. На столе ничего особенного не было: суп харче и черный хлеб, а посреди стоял горячий самовар с маленьким заварным чайничком сверху. Из его рульки тоненькой змейкой шел вверх пар.
   -Садись, Ваня, за стол. Будем обедать, - пригласила Альбина и, как Ивану показалось, ее приглашение было какое-то безжизненное и пустое.
   Обедали не менее получаса. Вася все время задавал вопросы Ивану - что, где, как и почему. И Ивана это не удивляло. Ведь он был еще ребенком и ему было все интересно, особенно спросить у старшего брата, да еще который только что вернулся из армии. Во всяком случае, так считал Вася. Иван давал ему всякие на ходу придуманные ответы, лишь бы пацан был рад.
   Но зато Альбина просидела почти молча с темным лицом и странными мутными глазами. Иван поглядывал на нее и никак не мог понять, что же все-таки с ней происходило. Сейчас это была не та Альбина, что восемь лет назад. Сейчас за одним столом с ним сидела какая-то суровая женщина и, как Ивану показалось, она всегда чего-то остерегалась и боялась.
   После обеда Иван немного покрутился во дворе от безделья. Вася таскался всюду за ним, как собачонка и все время задавал свои детские вопросы. И после последнего Васиного вопроса Иван ему предложил:
   -Знаешь что, Васька, брат, а не пойти ли нам с тобой в город?
   -Зачем? - спросил Ивана Вася.
   -Ну, знаешь, Васек, пройдемся, купим чего-нибудь, конфет хочешь?
   -Конечно, хочу, брат, пошли, - с радостью согласился Вася.
   -Ну, тогда беги в дом и скажи матери, что мы в город и скоро вернемся.
   Вася пулей полетел в дом и через несколько минут Иван с Васей уже шли в направлении рынка. По дороге Вася все время задавал Ивану вопросы об армии. И, наконец, возле самого рынка мальчик задал самый важный для него самого вопрос:
   -Скажи, брат, а в армии конфеты дают?
   Иван, держа Васю за руку, посмотрел на него, улыбнувшись:
   -Да, Васек, дают, бери, сколько хочешь, - ответил он ему.
   Вася стал еще веселее от услышанного ответа.
   Иван с Васей бродили по рынку около часа. Иван накупил мальчишке всяких конфет, пряников и прочих сладостей, какие только были на рынке. Также купил всяких продуктов полную сетку. И когда Иван купил Васе еще целую связку бубликов, то сказал: "Ну, что, Васек, кажется все купили, пора домой возвращаться", - и они направились к выходу. Вышли с рынка, пошли домой. Вася шел рядом с Иваном. На нем были короткие штанишки с подтяжками, белая рубашонка и лаковые туфельки. Легкий ветерок развевал его кудрявые волосы, связка бубликов висела у него на плече. Он шел гордый и веселый. Иван смотрел на Васю с интересом, он ему действительно понравился, как ребенок, и даже немного запал в душу.
   Дома Иван до вечера бродил по двору. Вася также, не отходя от Ивана ни на шаг, подобно телохранителю. И, как назло, даже сосед Петро не показывался из дому. И только под вечер часам к восьми Альбина своим безжизненным голосом позвала Ивана и Васю в дом, к ужину.
   Ужин прошел также, как и обед, слышно было только Васю, и то изредка. Парень набродился целый день за Иваном, так что чуть ли не засыпал за столом, ели ковыряя ложкой в тарелке. Наконец он с горем пополам вымучил полтарелки супа. Альбина, молча встала, взяла его за руку и потащила улаживать в постель.
   От Альбининого молчания Ивану ставало жутко. Он чувствовал себя не в своей тарелке, у него даже мелькнула мысль в голове встать из-за стола и уехать домой. Но останавливало только то, что был уговор на завтра с соседом о стройматериалах. Уехать молча, значит поступить не по-мужски. От такого неудобства Иван сам выпил бутылку вина и только когда он допивал последний стакан, Альбина пришла и села напротив Ивана.
   -Спасибо за ужин, Альбина, - сказал Иван.
   -Не за что, - холодно ответила женщина.
   -Что с тобою, Альбина, - не выдержал Иван, - может, ты против, что я остался? Так, помнится, ты утром сама говорила, чтобы я остался. А может у тебя что-то болит? Почему ты такая неразговорчивая и хмурая? И вид у тебя какой-то бледный.
   -Да нет, Ваня, все хорошо, я рада, что ты остался. А на меня ты не смотри, со мной все хорошо.
   Иван хотел с ней побеседовать, но Альбина встала из-за стола и сказала Ивану:
   -Ваня, ТВ наверное устал задень. У тебя в комнате постелено, если хочешь, можешь идти отдыхать.
   После такого холодного ответа у Ивана резко отпало желание о чем-нибудь с ней беседовать. Он молча встал из-за стола и ушел в другую комнату, взяв с собой со стола пустую пепельницу.
   Лежа на кровати, Иван курил и размышлял про себя. Ему не нравилось поведение Альбины, ее вид и разговор. Ему вспомнился и сегодняшний разговор с Петром, как он резко замолчал после своих слов, что Альбина больше ни с кем не будет жить. Этот Петро что-то знает, подумал Иван, и знает наверняка, все-таки сколько лет живут по соседству. Поневоле он должен что-то знать. "Завтра я у него все выведаю, не пожалею пару бутылок водки", - решил Иван. "Это просто сегодня мы, считай, друг друга не знаем. А завтра у него в пьяном виде язык должен развязаться", - к такому окончательному выводу в своих рассуждениях пришел Иван и не учуял, как сон одолел его.
   Спал Иван всегда чутко, этому его поневоле научила тюрьма. Сон Ивана можно было сравнить с воробьиным. Стоит ночью под стрехой слегка зашевелить чем-нибудь или на земле под ногу случайно попадет и треснет ветка, как воробей уже на стреме, то есть услышал и готов взлететь. Так же спал и Иван: стояло слегка шевельнуть кровать, не говоря уже том, чтобы дотронуться до него сонного, как глаза открывались сами, по привычке, выработанной годами.
   Иван спал. Сквозь сон он почувствовал, как кто-то сидит у него на ногах и с довольно таки привычным весом, что аж ноги начали болеть. Он открыл глаза, осмотрелся по комнате, но ему ничего не удалось увидеть. "Что это за чепуха, - подумал Иван, - может, приснилось?" Он пошарил руками по ногам, при этом подавив руками в том месте ноги. Действительно, они болели в области колен. Иван хотел их согнуть, но остановился из-за резкой боли. "Ни хрена себе, - подумал Иван, - кто это мог сидеть у меня на ногах? Альбина? Но зачем ей это нудно? Впрочем, кроме нее ведь никого в доме нет. Вася вообще в расчет не входил - за день он набегался так, что сейчас спал без обеих ног".
   Иван, сидя на кровати, молча курил папиросу, размышляя сам с собой наедине. Докурив, он потушил окурок в пепельнице и лег на боковую, то есть спать. И вот, когда у него начали слипаться глаза и он почувствовал, что вот-вот уснет, услышал, как возле него, около самой кровати кто-то прошел. Иван сначала подумал, что это ему приснилось, но сон куда-то улетучился и он лежал так же, не открывая глаза. Вдруг шаги опять стали хорошо слышны, но это уже был не сон. Иван лежал на кровати и четко слышал, как от окна через всю комнату кто-то прошел, деревянный пол скрипел так, как будто по нему идет человек весом, не менее центнера, то есть 100 килограммов.
   Иван открыл глаза, резко поднялся, но комната была пуста. Лунный свет хорошо освещал окнами комнату. Иван хорошо ее осмотрел, даже за комод посмотрел, но опять в пустую: в комнате не было никого. Это его начало раздражать. И он громко выругавшись вслух, проговорил:
   -Да что здесь за хренотень? Кто-то в прятки со мной хочет поиграть, что ли?
   Иван закурил еще одну папиросу. Потом окурок затушил в пепельнице и лег на кровать. Он старался быстрее уснуть, но только глаза стали у него слипаться, как Иван снова услышал, что кто-то опять прошел от дверей возле самой кровати к окну. Его это уже начало доставать и он, выругавшись на весь дом, сорвавшись с кровати, схватил первое, что попало ему под руки. Им оказался стул. Подходя к выключателю со стулом в руке, Иван громко с безумной злостью произнес:
   -Если есть кто-то в комнате, то я сейчас этим стулом на шутнике оставлю одну ножку. Мне это уже порядком надоело!
   Иван включил свет, хорошо осмотрелся, но в комнате никого не было. "Но нет, - подумал он, - этого не может быть, пусть мне первый раз показалось, но второй раз точно кто-то проходил. Я же не сумасшедший и не больной". От неверия самому себе Иван обшарил всю комнату, заглянул под обе кровати - никого. Открыл даже дверцы в комоде из-за собственных сомнений, но там тоже было пусто. "Вот блин, куда же он или оно подевалось?" - еще раз заругался Иван и выключил свет. Сел на кровать, стул поставил перед собою. Сколько он так просидел, он и сам не знал, но только глаза стали слипаться и сон начал его одолевать. Шаги снова появились, только на этот раз со стороны противоположной - не от дверей, теперь уже от окна.
   Иван открыл глаза, уставившись на окно, в сторону, откуда приближались шаги. Но увидеть он ничего не смог - в комнате никого не было. Кто-то невидимый прошел через всю комнату. Прошел возле Ивана, зацепив стул так, что он чуть не упал. Дверь в комнате открылась, открылась также в прихожей и на веранде. Иван подорвался с кровати вместе со стулом в руке и погнался за невидимым пришельцем, всюду включая дверь. Но, выбежав во двор, он осмотрелся по сторонам - никого не было. "Что же, блин, это за хренотень, - размышлял он про себя, что здесь твориться? Нужно зайти в дом, а то еще кто-то увидит меня посреди двора ночью со стулом в руке, подумает, что какой-то сумасшедший приперся черт знает откуда".
   Иван развернулся и направился в дом. Но только его нога стала на порог, как где-то далеко послышался петушиный крик. Иван зашел в дом, посмотрел на часы - было половина третьего утра. Он выключил везде свет. Зашел а свою комнату в полном недоумении, лег на кровать. Страха он не испытывал никакого. "Что же, блин, это было? - задавал он сам себе вопрос, - да нет, это наверное вино какое-то было не той системы. Больше я наверное этот кюрдамир пить не буду. Но все-таки одна бутылка вина - это не так уж много для взрослого человека, чтобы ему такое причудилось".
   Иван, вроде бы, начал успокаиваться, но вопросы к самому себе как назло лезли в голову: "Как же двери? Ведь их кто-то же открыл. Не мог же их все открыть сквозняк? А, черт с ними, с этими дверьми. И так уже полночи пропало без сна. Если кто-то что-то ко мне или против меня имеет, пускай придет и прямо мне скажет. А то не хватало мне еще в прятки играть", - про себя подумал Иван и с трудом уснул. До утра он спал спокойно.
   Как обычно, по привычке, ранним утром его глаза сами открылись. Иван встал и вышел на улицу. А бочке с чистой водой он хорошо умылся и зашел в дом. Иван посмотрел на часы - было половина восьмого. В это время из комнаты вышли Альбина с Васей. Альбина грустным голосом сказала:
   -Доброе утро, Ваня.
   Вася подошел к Ивану и гордым голосом, протягивая руку, сказал:
   -Привет, брат!
   Иван ему тоже протянул руку, и он маленькой ручонкой хлопнул ему по руке.
   -Молодец, Васек, сразу вижу - мужик. Будет толк из тебя.
   -Садитесь за стол, - сказала Альбина и стала накрывать завтрак.
   Но только сели за стол, как кто-то постучал в дверь. Вася сразу побежал узнать, кто пришел. Быстро вернувшись, сказал:
   -Брат, к тебе сосед дядька петро пришел, зовет тебя.
   Иван вышел из дому к Петру. Тот стоял возле порога с самокруткой в зубах. Поздоровавшись, он спросил:
   -Ну, что, Ванек, я на счет нашего вчерашнего разговора. Ты не передумал?
   -Нет, - ответил ему Иван.
   -Вот и хорошо. А я вчера вечером ходил к куму и обо всем договорился с ним.
   -Ну, так это же хорошо, петро. Сколько нужно денег? - спросил Иван.
   -Ну, я знаю, Ваня...
   -Ну, что ты, Петро, как дите малое - знаю - не знаю. Сотни три хватит?
   Сосед немного задумался и ответил:
   -Думаю, хватит.
   Иван достал из кармана деньги, отсчитал три с половиною сотни:
   -На, держи, полтинник и тебе на могорыч.
   Тот взял деньги. Положив их в карман, радостно сказал:
   -Ты, Ванек, ни о чем не переживай. Я скоро буду, - и рысью полетел со двора.
   Иван за завтраком спросил Альбину:
   -Послушай, ты сегодня ночью ничего странного в доме не слышала?
   -Нет, - спокойно ответила она.
   Позавтракали молча, только изредка Вася задавал Ивану свои детские вопросы. У того, хоть и не было настроения, но он не хотел огорчать мальчика и неохотно отвечал на его вопросы
   После ужина Иван бродил по двору, ожидая соседа с материалом. Но петро явился только к десяти часам. С ним был его кум и еще какой-то мужик. Они заехали во двор сдавая задом. Машина была полная досок и штахета в ней было листов двадцать жестяных оцинкованных листов для ремонта крыши. Мужики за полчаса разгрузили машину. Петро подошел к Ивану.
   -Послушай, Ванек, нужно подкинуть мужикам еще полтинник за оцинковку. Сам понимаешь, эта жесть к лесу не касается. Это даже не в лесничестве брали. Только, Ваня, ты не обессудь, пойми меня правильно.
   -Да нет вопросов, Петро. Тебе и так благодарность, - Иван достал из кармана деньги и протянул их Петру. Тот сразу подошел к мужикам и рассчитался. Они сели в машину и уехали. Петро тоже куда-то ушел, ничего не сказав Ивану, но быстро вернулся с большим деревянным ящиком, полным всяких плотнических инструментов. Ящик он держал за ручку в одной руке, а в другой - металлическое ведро, почти полное всяких гвоздей. Он поставил все это на землю.
   -Ну, вроде бы все, что нужно, - сказал петро, - С чего начнем, Ванек?
   -Петро, здесь, кажется, ты мастер - с чего скажешь, с того и начнем.
   -Ну, тогда начнем с крыши.
   Петро достал из потайного кармана бутылку водки, отхлебнул немного из горла, занюхал рукавом и спросил Ивана:
   -Будешь?
   -Да нет, Петро, спасибо, я с утра не хочу, да и работа есть, - отказался Иван.
   -Ну, дело твое, Ванек, не хочешь с утра начинать, значит, после обеда выпьем.
   Петро хоть и был пьяницей, но плотницкого мастерства у него отобрать было невозможно. Не даром в народе говорят, что талант не пропьешь, потому что талант - это дар божий.
   До вечера крыша была полностью отремонтирована, даже фронтоны обновили новыми досками. Порог Петро сколотил в течении часа. И когда солнце уже начало садиться, Альбина все тем же подавленным голосом позвала Ивана и Петра ужинать. К удивлению Ивана, Петро наотрез отказался идти в дом, ссылаясь на то, что есть он просто не хочет.
   -Знаешь что, Ваня, ты дай мне лучше на бутылку, а я попозже и дома поем. Только инструмент занеси куда-то из глаз, а то еще потянут сорванцы ночью, - сказав это, Петро ушел без оглядки.
   Иван от Петрова отказа был в недоумении. "Да, - подумал он, - что-то здесь не то и Петро знает что, но ничего не говорит".
   Иван вымыл руки, зашел в дом и сел за стол. Альбина с Васькой уже сидели за столом. В этот вечер Иван спиртного вообще не пил и, как показалось Ивану, Альбина была даже немножко разговорчивее. Конечно, не такая, как в первый день Иванова приезда, но все же пару вопросов она ему задала.
   -Ваня, а почему Петро не захотел ужинать? - спросила она Ивана.
   -А черт его знает.
   А про себя подумал: "Странно все это, особенно это ночное явление. Не может быть, чтобы Альбина ничего ночью не слышала. Что-то она темнит. Вот только что? Ну да ладно, скоро мы с Петром работу закончим и я его потихоньку обо всем расспрошу".
   Вася перебил Иванову мысль своим детским вопросом:
   -Скажи, брат, а мы с тобой пойдем еще на рынок?
   -Конечно, Васек. Вот завтра работу доделаем и пойдем.
   Вася был доволен этим ответом, но суп все равно ел плохо. После ужина Ивану надоело бродить по двору и он, выбросив окурок, пошел спать. Он вошел в свою комнату, лег на кровать. От усталости за день в голову ничего не лезло. И Иван быстро уснул.
   Сон нарушил и разбудил удар двери. Он был таким сильным, что Иван аж подпрыгнул на кровати. Осмотревшись, он сразу понял, что к чему. Иван встал, включил свет. В комнате опять никого не было, но дверь была открыта настежь. Он психанул, крепко выругавшись, пошел прямо к Альбине в комнату. Не стуча, даже не произнося ни слова, он вошел в комнату, на ощупь нашел включатель и включил свет. Вася спал мирным сном. Альбина сидела на кровати в одной ночной рубахе. Ее черные длинные волнистые волосы были распущены. И не смотря на то, что в комнату вошел Иван и включил, она сидела к нему спиной, не оборачиваясь.
   -Что здесь за блядство происходит? - со злостью спросил ее Иван.
   Альбина спокойно, все-таки обернувшись к Ивану лицом, ответила:
   -В что здесь происходит?
   Лицо у нее было бледное. Глаза были широко открыты, в них даже не бвло видно зрачков. На ее красивом лице блеснула какая-то злобная улыбка.
   Иван был человеком не суеверным, в бога верил по-своему. Но наблюдая за Альбиной и за ее странным поведением и особенно, смотря на ее лицо, Ивану стало действительно страшно. Такой страх он испытывал крайне редко.
   -Альбина, ты что? И на этот раз скажешь, что ничего не слышала? - спросил ее Иван, с трудом сдерживая свои нервы.
   -Да ничего я не слышала. Это наверное, Ваня, тебе показалось. Иди лучше спать, поздно уже, - спокойно ответила она Ивану.
   Но Иван был в нервном состоянии и перешел на грубый тон.
   -Послушай, Альбина, если ты думаешь, что я сумасшедший или идиот, то это не так. Я четко своими ушами слышал, как вчера кто-то по дому бегал и двери кругом настежь открыл. А сейчас буквально пару минут назад у меня в комнате от удара чуть двери не развалились. Ты этого просто не могла не слышать.
   -Ваня, тебе это просто показалось, - со страшным и злым лицом сказала Альбина Ивану и сразу после ее слов свет в комнате погас. Выключатель сам выключился. И кто-то невидимый приподнял Ивана и выбросила его из комнаты, открыв его телом двери. Иван пролетел полкомнаты и упал прямо на круглый семейный стол, который стоял посреди гостиной комнаты. От сильного удара стол глухо затрещал и чуть не развалился. Иван упал спиной на стол, к счастью, не зацепив его головой. Стол был дубовый, старинной ручной работы. Беря во внимание этот факт, неизвестно, кем бы мог остаться Иван после такого удара головой и вообще - остался бы он живым.
   Иван лежал на столе, чувствуя, что страх охватил его от головы до самих пяток. Но к удивлению, его тело не болело - приземление на стол оказалось удачным. И тут Иван разошелся не на шутку. Он соскочил со стола, включил свет, быстро вошел на веранду. С самого верху на куче Петрова плотницкого инструмента лежал топор. Иван схватил его в правую руку, развернувшись, быстро направился к Альбине в комнату, в злости словесно добавив: "Ну, сука, кто бы ты ни был, если я тебя сейчас увижу, изрублю в щепки".
   Иван ворвался в комнату, включив свет. В это время где-то далеко еле слышно пропел петух. Альбина лежала на полу. Ее волосы были запутаны, рубаха задрана выше пояса. Вид у нее был такой, как будто она с кем-то дралась или кто-то ее за волосы таскал по комнате. При этом она, жадно вдыхая воздух, как бы задыхалась. От такого зрелища Иван просто растерялся, как ребенок, не зная, что делать, чего раньше с ним никогда не было. Он стоял у двери, как каменный. Наконец, он опомнился, взяв себя в руки, подошел к лежащей на полу Альбине. Он положил на кровать топор и начал трясти Альбину..
   -Что с тобою, Альбина!? - спросил он ее.
   Альбина быстро отдышалась, поднялась с пола и села на кровать. Начала поправлять волосы на голове.
   -Кто это был или что это было? Что ему нужно от тебя или от меня? - не переставал задавать ей вопросы Иван.
   Но, не смотря на то, что только что здесь произошло, и грохот в доме, который был пару минут назад, Вася спал своим детским сном, словно был глухим. Свет в комнате на него никак не действовал, также, как и разговор Ивана с Альбиной. Это Ивана очень удивило.
   -Ты в порядке? - спросил Иван Альбину.
   -Да, - спокойно ответила она, словно здесь ничего и не было.
   Иван такого ответа от нее не ожидал и до жуткого удивления даже не знал, о чем ее спрашивать. Но после короткого молчания спросил ее еще раз:
   -Альбина, ты действительно не хочешь мне ничего рассказать?
   -Нет, - все также спокойно ответила она Ивану.
   -Ну, знаешь что, ведь ты полная дура или кого-то сильно боишься, - сказал ей на это Иван, - Но не понимаю, почему ты боишься, я же с тобой в одном доме и, во всяком случае, смогу тебя защитить.
   Она уныло подняла голову и, посмотрев на Ивана мутными глазами, тихо и медленно произнесла:
   -Ваня, тебе от этого меня не защитить. Будет лучше, если ты утром уедешь отсюда.
   -Куда и почему? - спросил Иван.
   -Не знаю. Домой или еще куда. Куда хочешь, но только завтра же уезжай, - на удивление Ивана тихо проговорила Альбина.
   Иван понял, что Альбина чем-то или кем-то сильно напугана. И не хочет об этом распространяться. Это было ясно, как белый божий день. Он понял, что спрашивать у нее дальше - пустая трата времени. Немного помолчав, Иван сказал:
   -Ну, не хочешь говорить, как хочешь, дело твое. Только знаешь, Альбина, видно ты себя не хочешь пожалеть. Только подумай о ребенке. А вообще, мне кажется, может, ты на меня и обидишься, но ты - дура и при этом большая.
   Иван забрал топор и ушел в свою комнату. Всю оставшуюся ночь он просидел на кровати, положив возле себя топор. Сон от него улетел куда-то напрочь и Ивану казалось, что спать он уже никогда не будет. В голову лезли всякие дурные мысли. Бояться он сильно не боялся, потому что не знал, с кем и с чем имеет дело. Догадки, конечно были, но точности в них не было никакой. "Да, - подумал Иван, - если бы меня сейчас кто-то увидел из знакомых, ей богу подумал бы, что я сумасшедший или идиот". Только под утро, когда начало хорошо светать, Иван лег на кровати и уснул.
   В начале девятого утра пришел сосед Петро и Вася разбудил Ивана. Иван вышел на улицу. Петро посмотрел на Ивана и на его заспанное лицо, и сказал:
   -Ну ты, Ваня, и даешь. Спишь, как дите малое. Васька, вон гляди, и тот уже бегает, а ты спишь.
   -Ну, ладно, Петро, не груби. Ну проспал, что здесь страшного? Успеем. Работа - не волк, в лес не убежит, - ответил Иван.
   -Слушай, Ваня, как спалось? - неожиданно для Ивана спросил петро.
   -Нормально, - ответил Иван, а про себя подумал: "Что бы так спалось следователю из НКВД, который меня в Гродно восемь лет назад допрашивал".
   -А что это ты, Петя, интересуешься о моем сне?
   Петро не ожидал такого ответа и вместе с тем и вопроса от Ивана и, немного помолчав, начал выкручиваться:
   -Да я, Ванек, я что, я так просто спросил. Ты что, Ванек, обиделся что ли?
   - Послушай Петя, обижаться - это дело обиженных, а не мое. Ты лучше делай свою работу. Сегодня кровь из носу нужно сделать все до конца. Как думаешь успеем? - спросил Иван.
   - Да ты чего Ванек?! Конечно, сделаем. Что здесь осталось - штакетники поменять. Для меня это, что раз плюнуть. Ты только мне материал подавай. Да, часам к пяти я думаю управимся. К ночи еще успеем и водки нажраться, с довольной мордой сказал Петро.
   Иван вынес весь плотнический инструмент из веранды.
   - Вот инструмент, разбирайся пока, а я сейчас.
   Иван вошел в дом. Альбина с Васей сидели за столом. За тем же самым, на который Иван ночью приземлился. Он посмотрел на стол особенно, потом на Васю и на Альбину. Она сидела как ни в чем не бывало и просто пила чай. Иван сел возле нее.
   - Здорово брат, - сказал он Васе.
   Тот довольно из гордостью ответил: "Привет брат!- а ты, Васек, сегодня ночью ничего не слышал - спросил пацана Иван.
   - Нет, я спал хорошо, - ответил весело Вася.
   Иван посмотрел на Альбину, блузка на ней была застегнута почти под самый подбородок. Ивану показалось, что она что-то прячет под блузкой и после завтрака решил поверить. Иван быстро поел и выпил чашку чаю.
   - Спасибо за завтрак. Альбина, мне нужно у тебя что-то спросить. Зайди ко мне в комнату, - попросил он хозяйку.
   Ивану долго ждать Альбину не пришлось. Она сразу же за ним вошла в комнату и спросила:
   - Что тебе, Ваня? О чем ты хотел меня спросить?
   Иван хорошо знал, что спрашивать Альбину о чем-либо, касающимся происшедшего ночью, было бесполезно. Поэтому он молча подошел к ней и расстегнул верхнюю пуговицу на блузке. На шее у Альбины были хорошо видны следи пальцев темно-синего цвета.
   - Что это Альбина, может, ты хоть сейчас объяснишь мне, что у тебя в доме происходит и кто это меня ночь так швырнул.
   Но Альбина стояла молча. На ее лице не было ни возмущения, ни неудовольствия. Но и радости тоже не было. Она тихо произнесла Ивану:
   - Зря я тебя попросила остаться. Лучше бы ты сразу уехал, Ваня. Уезжай сегодня же и ни о чем меня не спрашивай.
   Она вышла из комнаты. Иван пошел за ней, но сделав пару шагов, остановил сам себя. "Какого я черта лезу ей в душу, ведь она мне даже не родственница. Не хочет говорить, дело ее".
   Иван вышел из дому. Петро уже колотил забор. От Альбининого ответа Ивану было не по себе. Он хорошо понимал, что в ее словах нет никакого зла. Она просто чего-то боится и этими словами предупреждает его. Он снова задумался: "Какого черта я буду здесь надоедать, надо бистро сделать оставшуюся работу и сваливать домой. Это мне уже не нравиться, особенно следи удушья у нее на шее. Еще кто-то ночью грохнет, а меня посадят в тюрьму. Мне только этого не хватало. Я и так только недавно оттуда".
   Иван подошел к Петру.
   - Ну что, петро, получается? - спросил Иван.
   Петро посмотрел на Ивана с легким неудовольствием.
   - Получается, только если мы будем весь день работать одними словами, то за день вряд ли что выйдет. Ты лучше, Ваня, давай доски подавай.
   Иван, отбросив плохие мысли, старался не вспоминать ночной кошмар и работа закипела быстрою. Иван не заметил, как наступил полдень. Петро, отбросив молоток в сторону, произнес:
   -Фу-у-у, тяжеловато, - вздохнул, - пора, Ваня, и честь знать.
   Иван с Петром подошли к дереву, под которым стояла бутылка водки, заранее принесенная Петром. Усевшись на доску, он достал из потайного кармана стопку, открыл бутылку, взболтнул ее и произнес умную, кажется для него, речь.
   -Хороша, аж пузырьки стоят.
   Он налил стопку и предложил Ивану:
   -Держи, Ванек.
   Но Ивану после всего происшедшего ночью пить не хотелось.
   -Да нет, Петро, я не хочу. Хочешь, пей сам.
   -Ну, Ваня, мое дело предложить.
   -Да ты, Петя, не обижайся. За предложение - спасибо. Мне сегодня что-то не хочется, - отказался Иван.
   Но Петя был человеком негордым. Он ловко махнул сто граммов. Оба закурили и больше получаса прочесали языками о том, о сем. Петро снова налил себе водки и с ловкостью проглотил ее. Стопкою накрыл горлышко бутылки и работа снова пошла.
   Петро, на удивление Ивана, оказался хорошим плотником, не смотря на то, что был постоянно пьяным. А когда не пьяным, то подвыпившим. Но свое дело он знал отлично. Молоток в его руках работал, как бы сам. Иван не успевал ему подносить доски. Они, как будто в сказке, сами лепились по Петрову веленью. И как он и обещал, закончил работу под вечер, около шести часов.
   -Ну, все, Ваня, работа окончена, можешь звать хозяйку, пускай принимает работу.
   Иван вошел в дом и сообщил Альбине об окончании работы. Но вся эта работа, оказалось, была ей до лампочки. Ивана это сильно и не удивило. Он только зашел в комнату, взял из кармана своего пиджака деньги и вышел из дому к Петру. Тот сидел под деревом и понемногу хлебал водку прямо из бутылки, не наливая даже в стакан.
   -Ну, что, - поинтересовался Петро, - где же хозяйка? - спросил он Ивана.
   -Хозяйка? - переспросил Иван, - Да хозяйка в доме. Только зачем она тебе?
   -Ну, как зачем? Пускай посмотрит на работу, а то еще не понравится, да будет обижаться потом. А это, знаешь, Ваня, по-соседски нехорошо.
   -Че ты, Петро, боишься. Ты за хозяйку не переживай, ей этот ремонт до лампочки. С тобой кто договаривался? - спросил Ивана Петра.
   -Ну, ты.
   -Ну, если я, то и рассчитываться мне с тобой, а не с хозяйкой.
   Иван достал деньги из кармана.
   -Вот, Петро, возьми деньги и пока не поздно, пойди и возьми водки, ну и закусить.
   Петро взял пятьдесят рублей вместе. Он дикими глазами, посмотрев на них, сказал:
   -Слушай, Ванек, что на все эти деньги покупать водку?
   -Водку, Петро, на все деньги покупать, конечно, не надо. Возьми вина, закуски, да и папирос не забудь. А пока ты будешь ходить, я здесь вот во дворе остатки приберу.
   У Петра на лице появилось неописуемое удовольствие.
   -Я мигом, - сказал он и быстро скрылся со двора.
   Иван сидел под деревом, курил папиросы. Убирать во дворе ему вообще не хотелось. В его мыслях почему-то витали слова Альбины: "Уезжай сегодня домой". Во двор вошел петро и оборвал его размышления. Иван спросил:
   -Ну что, все купил?
   -Конечно, Ваня.
   Он поставил сумку на землю, открыл ее.
   -Вот, смотри, - а потом еще вспомнил, - а, чуть не забыл, - Петро засунул руку в карман и достал оттуда пару рублей, - вот, Ваня, возьми сдачу.
   -Да не нужно, Петро, возьми себе эту сдачу. Будет за что табаку купить.
   Петро долго возражать не стал. Поблагодарив Ивана, он положил деньги обратно в карман.
   -Слушай, Петро, а у тебя деньги есть?
   -Нету, Ваня, я с женой вдвоем живу. А что?
   -Да ничего. Просто мне чего-то не хочется сегодня здесь у Альбины могорыч распивать. Может, пойдем к тебе, а, Петро? Твоя жена не будет против? - спросил Иван Петра.
   Другой человек на месте Петра просто бы поинтересовался, почему Иван не хочет распить могорыч в доме или даже во дворе, в котором был сделан ремонт и за который по старинному обычаю всегда распивали могорыч, что бы все, что сделали, стояло дольше. Но Петро не спросил Ивана ни о чем. Он с радостью предложил:
   -Да о чем, Ваня, разговор. Пошли ко мне, жена против ничего иметь не будет. Она у меня хоть и сердитая баба, но свое место знает. Гостям она всегда рада. Пошли.
   -А инструмент, Петро? Давай заодно заберем, - останавливал его Иван. Но Петру в этот вечер было не до своего инструмента.
   -Пошли, Ваня, ко мне, а инструмент... что с ним будет. Пускай стоит здесь, все равно никуда не убежит, он же не собака, куда ему деется с веранды. Завтра заберу.
   Он взял сумку в руку и, как бы указывая путь Ивану, повел его к себе.
   Петро жил со своей женой Клавдией. Жили они в законном браке из тридцатых годов. Петро прошел всю Великую Отечественную войну. На фронт угодил в тысяча девятьсот сорок первом молодым чернявым парнем с карими глазами, имея за спиной тридцать пять лет. Домой вернулся в сорок пятом в звании старшины, имея несколько наград и с двумя зажившими ранениями, а вместо чернявых волос имел поседевшие. Клавдия всю войну верно ждала мужа и молила бога о том, чтобы он смилостивился и вернул мужа живым и здоровым. И ее просьбы и молитвы были не напрасны. Бог ей вернул мужа, хоть и не совсем здорового, но во всяком случае живого. Из тех немногих защитников Отечества, которые всю войну мечтали о победе и ждали ее, и возвращения к родному дому, не всем повезло почувствовать эту радость и вернуться домой. Но Петро попал в число выстоявших и выживших победителей. Судьба к нему оказалась благосклонна, и ему довелось ощутить радость великой победы, которую все так ждали тяжелых и страшных четыре года.
   Детей петро с Клавдией не имели. По каким причинам, Ивану это было не известно. Если кто и знал об этом, то только они двое, Ивана это вовсе не интересовало. Его в этот вечер интересовало только то, что за кошмар происходил с Альбиной, а также - невидимый кошмар в ее доме, который, по его же словам, исчезал под утро, а точнее к трем часам утра.
   Петро открыл дверь своего дома с отличным настроением, пригласил Ивана в свой дом:
   -Проходи, Ваня, не стесняйся, и будь, как дома. И хоть работали они целый день и были оба уставшие, особенно Петро, как человек более старший и менее здоровый, чем Иван, хотя бы потому, что те четыре года пройденной страшной войны были у него за спиной. Но он держал себя в руках и выглядел молодцом, был в хорошем настроении.
   Посреди комнаты стоял большой стол, ничем не накрыт. Он был не круглый, как у Альбины, а простой большой стол, со всех сторон обставленный стульями. Он был начисто убран, на нем не было ни единой пылинки, ни единого столового прибора или чайного предмета. Комната была хорошо убрана, пол был покрыт чистыми половиками ручной вязанной работы, две кровати были хорошо убраны, что говорило о том, что на них никто не спит и о том, что в доме есть хозяйка.
   Иван с Петром подошли к столу. Петро отодвинул стул и радушно пригласил Ивана за стол:
   -Садись, Ваня.
   А сам начал доставать все из сумки и ставить на стол. И как раз в этот момент в дом вошла хозяйка. Она вежливо поздоровалась с Иваном. На вид ей было лет пятьдесят, она была среднего роста, худощава, с серыми глазами. Хозяйка смотрела на Петра с Иваном.
   -Не много ли водки с вином набрали? - спросила она у Петра.
   -Нет, в самый раз. Гулять, так гулять, - смело и гордо ответил Петро жене.
   На столе стояло три бутылки водки, три бутылки вина, хлеб, рыба и прочая закуска.
   -Клава, ты лучше иди и разберись со всем этим на столе, - попросил Петро свою жену.
   Хозяйка спокойно, без какого-либо возмущения подошла к комоду, открыла дверцу, взяла три чарки и подошла к столу.
   Поставив чарочки на стол, она сказала:
   -Садитесь за стол.
   Клавдия быстро разобралась с покупками и тоже села за стол.
   -Ну, что сидишь, как истукан, почивай гостя, - сказала она Петру.
   Петро разлил водку Ивану и себе. Жене налил вина.
   Выпили по одной, закусили, потом еще по одной. Вскоре бутылка оказалась пустая. А у хозяйки чарка была всегда полная и вино на месте. Клава только пригубливала его. Оказалось, что жена Петра спиртного вообще не употребляла. И когда начали распивать вторую бутылку, Клава задала Ивану вопрос, который интересовал и его самого. Он и сам хотел расспросить у Петра и у Клавы, но не решался. Про себя он не раз думал: "Начну спрашивать, подумают черт знает что. А возьми еще расскажи о кошмаре, который довелось увидеть и услышать, так еще решат, ей богу, что я сумасшедший, дурак".
   -Послушай, Ваня, ты Альбине родственник или так? Ты только не подумай ничего плохого.
   -Да что вы, Клава, почему я буду думать о вас плохо. Я ей не родственник, а товарищ ее двоюродного брата. И приехал я ей, тете Гале и Сашке сообщить, что брата нет в живых, что он давно умер. Но вышло сообщить только одной Альбине, - без настроения ответил Иван жене Петра.
   Клава взяла чарочку вина, выпила половину, потом поставила ее на стол.
   -Знаешь что, Ваня, я вижу, ты парень молодой еще. Уезжал бы ты домой от этой ведьмы.
   Петро, услышав от жены слово "ведьма", сразу же начал с ней грубо говорить.
   -Клава, перестань, не лезь не в свое дело. Та сразу же стала возмущаться на мужа.
   -А что, почему не лезь? Я не лезу, просто хочу предупредить парня, да еще и молодого и, может, глупого, который еще не знает, что у этой ведьмы-жидовки в доме происходит.
   -А что там происходит? - спросил Иван Клаву.
   -Да ничего там не происходит, - перебил Петро, - Ваня, не слушай ты бабу. Эти бабы, знаешь, какие у них языки?
   -Ну и какие? - сердито спросила Клава Петра.
   -А такие языки у вас, у баб, длиннее, чем у собаки хвосты. Вот они ними и метут без остановки всякую дурь.
   Слово "дурь" зацепило Клаву, как говорится, за живое.
   -Так значит я несу всякую дурь? И то, что от нее двое парней убежали с перепугу, а один вообще калекой стал - это тоже дуть, а, Петя?
   Петро понял, что его жена разошлась не на шутку. Он больше возражать не стал и, махнув в сторону рукой, сказал:
   -А, черт с ним, говори, что хочешь. Давай, Ваня, лучше выпьем.
   Они выпили по чарке. С ними Клава допила вино, которое целый вечер грелось в ее чарке и против желания мужа своего начала рассказывать Ивану, что в действительности происходило эти восемь лет в доме Альбины.
   После того, как появился Коля, кто он был такой, Клава точно не знала, но зато по-соседски она все видела и слышала.
   Альбина была девочка, хоть куда, то есть путана. Ребенок ее остановил только лишь на некоторое время. Ну а остепенилась она только после того, как мать наложила на себя руки, приняв на душу страшный и непростимый грех. Клава говорила:
   -Ну ты, Ваня, если не хочешь или думаешь, что я вру, то я могу дальше и не рассказывать.
   -Да нет, Клава, это интересно, рассказывайте, я с удовольствием послушаю ваш рассказ.
   И выпив с Петром еще по одной чарке, Иван стал внимательно слушать рассказ хозяйки.
   Ххх
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   -Нет, Клава, я ничего не видел и не слышал. "Я только одного не пойму, - про себя подумал Иван, - как с ней пацан живет. Может, он еще мал и ничего не понимает?"
   -Послушайте, Клава, допустим, я вам поверил, но, знаете, я здесь и раньше бывал, в этом доме, но ничего подобного не видел и не слышал. Ну, пускай, то, что вы рассказали, правда, допустим. Откуда это "что-то" невидимое, как вы говорите, взялось? - спросил Иван.
   -А кто его знает, Ваня, - честно ответила Клавдия, - люди говорят, что это из-за смерти ее родных. Альбина же после смерти ее брата и того парня, который у них жил, все время плакала и на улицу почти не выходила - ревела так, что было слышно аж во двор. И это был не плач, а прямо вой какой-то, да такой, что аж волосы дыбом становились на голове с испугу. Вася был маленький и боялся этого воя, он у нас неделями жил, пока она не успокоится. А когда успокаивалась, забирала ребенка, но через некоторое время опять начиналось то же самое.
   -Ну и что же здесь удивительного? - перебив Клавдии разговор, спросил Иван.
   -Как что, Ваня! Этот вой длился больше года, - ответила Клавдия, - этого же делать нельзя. Старики говорят, что она кого-то из родных своих переплакала и теперь к ней ходит леший, и будет ходить до тех пор, пока не изведет ее со света божьего.
   Выслушав рассказ Клавы, Иван сказал:
   -Да, интересную историю вы мне рассказали. Но это все похоже на сказку.
   -Да мне то что, Ваня, хочешь верь, а хочешь не верь. Но я тебе не советую в ее доме ночевать . переночуй лучше у нас, а завтра утром уезжай к себе домой с богом и не возвращайся больше к ней, - как бы предупреждая сказала Клава Ивану.
   -Вы знаете, Клава, я и так завтра собрался уезжать. Просто этот ремонт меня немного задержал, - а про себя Иван подумал: "Я, Клава, и без тебя знаю, что там в доме у нее творится. Пожалуй, я, наверное, точно у них переночую, а завтра зайду для приличия, попрощаюсь, заберу пиджак с деньгами и документами, и свалю отсюда, а то эти чудеса мне уже надоели. На хрен они мне нужны?"
   В этот вечер Иван с Петром напились, как говорится, от души. Иван ночевал у Петра. Во сколько они улеглись, он не помнил - в этот вечер было не до времени - попоище получилось отличное. Петра Клава затащила на кровать и бросила. Иван сам добрался до кровати, упав, заснул сном покойника.
   Утром проснувшись, Иван, еще не открыв глаза, почувствовал, что во рту страшно сушило, тошнило и страшно болело тело. Непонятно только от чего: то ли от работы, что сделали с Петром, то ли от перепою, во всяком случае похмелье было жутким, таким, что и глаза не хотелось открывать.
   По комнате кто-то ходил и тарахтел посудой. Наконец, этот стук утих и за ним началась ругань. Клавдия на Петра:
   -Вставай, уже восьмой час. Хоть гостя бы постыдился.
   Иван понял, что пора вставать. Ему спалось хорошо, как дома. Но нужно было и честь знать, не забывать, что находишься в гостях. Откинув одеяло, он быстро встал, поправив на себе одежду, скорым взглядом осмотрел комнату. На столе стояла одна бутылка вина, чистая посуда и большая миска картошки, над который дымился пар. Это означало, что Клава была неплохой хозяйкой.
   -Ну, как спалось, Ваня? - спросил Петро.
   -Да неплохо. Только, знаешь, Петро, нужно бы освежиться
   -Ну, конечно, Ваня, пошли за мной. Петро встал с кровати. Возле двери на небольшом стульчике стояло полное ведерце воды. Петро взял кружку с ведром и вышел на улицу, за ним Иван. Сливая воду кружкой, они умылись и зашли в дом. Петро дал Ивану чистое полотенце, сам вытер руки краем рубахи и быстро уселся за стол, начал открывать бутылку вина.
   -Садись, Ваня, за стол, - пригласил он Ивана, - ты как после вчерашнего, насчет похмелится, будешь?
   -Да стакан вина не помешал бы. Наливай, - согласился Иван.
   Петро быстро дрожащей рукой разлил по стаканам вино, но не по маленьким чарочкам, как вчера, а по большим, двухсотграммовым стаканам.
   -Ну, давай, Петро, будь здоров!
   Иван стукнул стаканом Петру о стакан и без остановки выпил вино до дна. Петро тоже осушил свой стакан. Немного посидев за столом, Иван подумал, что не мешало бы немного поесть. Аппетита не было и пришлось с трудом пережевывать картофель, чуть ли не заталкивать ложкой в желудок. Наконец, Ивана мучение кончилось и он с большим усилием доел тарелку картошки, чего нельзя было сказать о Петре. Тот не съел ни единой картофели, а только глазел на неполную бутылку вина. Увидев, что Иван позавтракал, он сразу предложил:
   -Ну, что, Ванек, еще по одной?
   -Нет, я не хочу, Петро, мне же сейчас нужно уезжать, - отказался Иван.
   -Ну, это правильно, Ваня, тебе нужно ехать домой. А я выпью, - и он, наклонив бутылку, из горлышка выпил остальное вино.
   Иван встал из-за стола, подошел к зеркалу и поправил прическу.
   -Спасибо, Петро, за ночлег, за гостеприимство, и хозяйке передашь благодарность. Но, как говорится, одной благодарностью сыт не будешь. Пошли, Петро, со мной, заберешь свой инструмент и я тебе сотню за работу отдам, - предложил Иван.
   -Да не надо денег, Ваня, ты и так могорыч поставил неплохой, - начал отказываться Петро.
   Но Иван все же настоял на своем и Петро согласился:
   -Ну, ладно, пускай будет по-твоему.
   Выйдя на улицу, Иван с Петром закурили. Иванов взгляд упал на дом Альбины. Крыша дома издалека была похожа на шахматную доску: новые металлические листы хорошо выделялись среди старых. Новые доски на фронтонах с обеих сторон делали вид шахматной доски.
   Зайдя во двор, Иван сказал Петру:
   -Петро, на веранде твой инструмент, забери, а я пойду еще раз умоюсь в бочке.
   Иван хотел хорошо умыться, при этом измочить волосы. Но подойдя к бочке, он резко остановился - из нее торчали маленькие детские ноги, ноги Васи...Иван даже закрыл глаза, протер их руками и про себя подумал: "Что это мне после вчерашнего перепоя мерещится, что ли?" Он снова открыл глаза, но ноги все так же торчали.
   -Да что же это все-таки за блядство здесь происходит?! - с руганью Иван шагнул к бочке. взял эти маленькие ножки руками, поднял детское тело, которое уже давно было мертвым и по всей видимости, еще с ночи. Иван сразу узнал ребенка. Это был Вася. Вася, который считал Ивана своим старшим братом. От такой неожиданности у Ивана руки как-то сами разжались и мертвое тело мальчика обратно шлепнулось в бочку с водой. Из бочки выплеснулась вода и обмочила Ивана. Но Ивана трупом было не испугать, даже детским. Ужас сразу же прошел так же быстро, как и появился.
   Иван быстро забежал на веранду. Петро собирал свой инструмент.
   -Пошли со мной, - сказал ему Иван.
   -Куда?
   -Сейчас узнаешь.
   Иван схватил Петра за рукав и потащил за собою. Притянул к бочке:
   -Смотри, Петро! - показал Иван рукою в сторону бочки, из которой торчали детские ноги.
   Петро как увидел такую жуткую картину, заикаясь спросил:
   -Ваня, а что это? Кто там в бочке?
   -Кто-кто! Вася там! Кто-то пацана утопил. Та что, не видишь или ослеп?!
   Но Петро окаменев, стоял молча и не знал, что ответить или сказать.
   -Пошли в дом, сообщим Альбине, - сказал Иван Петру.
   Но тот стоял все так же. Иван догадался, что это у Петра от перепугу. Тогда Иван его хорошо тряханул, после чего плотник Петро сразу пришел в себя.
   -Блин, мать твою, кто же это такое сделал, а, Вань? Что же это за зверье? - полной растерянности, недоумевая спросил он Ивана.
   -Да откуда же мне знать? Пошли лучше в дом. Надо же Альбине как-то об этом сообщить.
   Иван первым зашел в дом, за ним Петро. Тот шел опасаясь, как будто вор крадется по дому и остерегается появления хозяина. Но осмотрели почти весь дом, а Альбины не нашли. И тогда Иван с Петро вошли в комнату, где спала Альбина с Васей. Зрелище было жутким: Альбина сидела на кровати в ночной рубахе, прислонившись спиной к бельцу. Ее голова висела на бельце назад, волосы были распущены. Петро, увидев это страшную картину, дальше двери не пошел.
   -Я не пойду, Ваня, дальше, хоть убей. Хочешь, иди сам. Но Ивану все это было по боку. Он и сам был не подарок и раньше видал и похлеще, а порой и сам участвовал в страшных делах, и это его не пугало.
   Он подошел к кровати, осмотревшись по комнате, Иван не увидел ничего особенного, в комнате не было никаких следов борьбы или непорядка. Все было убрано и стояло на своих местах
   Посмотрев на Альбину, было ясно даже мальцу или дураку, что ее задавили и сделал это очень здоровый человек. На шее были большие следы рук, давили так сильно, что переломали даже шейный позвонок.
   -Вот это да, Петро! Кто же это так здесь учудил и главное за что так с Васькой поступили? Он же совсем мал, - спросил Иван Петра, но тот был в шоке и стоял молча. И только когда Иван крикнул на него, тот пришел в себя.
   -А что, что теперь делать? - растерянно спросил Петро Ивана.
   Иван стоял молча возле трупа Альбины. Его эти загадочные убийства вовсе не напугали. Его настораживало другое: он мог сесть опять в тюрьму за чужие дела, которых не совершал и даже о них и не думал. Иван быстро сообразил, в какой он ситуации. Так же он хорошо понимал, что если сейчас валить из города, то все - кранты. Это означало дать ментам прямые улики на себя и потом доказать свою непричастность будет невозможна, а это означает - тюрьма, да еще за чьи-то дела. Кто поверит бывшему зеку, который только что освободился, да еще сидел по недетской статье, а за вооруженный налет с двумя "мокрухами" и приличной суммой денег для Ментов он был просто зверь.
   Иван смотрел на дрожащего Петра, что был похож на зайца, которого загнали в тупик охотничьи собаки, да еще и приближались охотники с ружьями.
   -Ну, что ты, Петро, стоишь, как каменный? - спросил его Иван.
   - А что мне делать? - перепуганным голосом ответил он.
   -Как что? Беги, вызывай Ментов.
   -Каких ментов? - растерянно пробормотал он себе под нос, но сразу же опомнился, -А, ну конечно, я сейчас быстро.
   Он немедленно выскочил из комнаты и побежал прочь из дому куда-то вызывать милицию.
   "Да, - подумал Иван, - вот это попал и сразу же вспомнил, что у него в кармане пиджака еще есть небольшая сумма - около тысячи, но этого хватило бы ментам для повода, чтобы прицепиться к Ивану с ненужными для него вопросами.
   Иван быстро зашел в комнату, в которой спал, достал деньги, замотал их в первую попавшую газету и, не долго думая, пошел на веранду. Высыпал из ящика Петров плотницкий инструмент. С самого верху на инструменте оказалась небольшая металлическая банка. Он ее открыл, высыпал из нее маленькие сапожницкие гвозди (в народе их сапожники называли тогда кексы) положил деньги в банку, засыпал их обратно в банку поверх денег. Иван собрал инструмент в ящик, стараясь положить все, как было. "А, - подумал про себя Иван, - вряд ли Петро вспомнит, как все лежало после вчерашней пьянки". Он подвинул ящик к стенке так, как тот и стоял.
   Иван вышел на улицу, закурил и, стараясь быть спокойным, стал ожидать что же ему дальше принесет судьба, то есть ждал милицию.
   Иван стоял молча, абсолютно спокоен, куря папиросу, он обдумывал, как и что говорить милиции. Но не прошло и десяти минут, как во двор вошла Клавдия и расстроено спросила:
   -Ваня, это правда?
   -Да, - ответил Иван.
   -Боже милостивый! - сказала она и перекрестилась, - Правильно старики говорили, что это добром не кончится.
   И только она это сказала, как возле дома остановилась машина, какой марки, Иван издалека не разобрал - то ли Вилюс, то ли Мерседес. Пять человек быстро высадились из машины решительно и уверенно со строгим взглядом, они направлялись к Ивану, за ними чуть ли не бежал, как мальчишка, Петро. Подойдя к Ивану, один из мужчин худощавый с Иванова роста, представился:
   -Я, старший оперуполномоченный Гвоздишник Семен Иванович. Предъявите ваши документы, - приказал он Ивану угрожающим голосом.
   -Сейчас, - согласился Иван, - документы в доме.
   И хотел было идти, но опер его остановил.
   -Подождите, гражданин, вместе пойдем.
   Двое пошли к бочке, а трое с Иваном. Вошли в дом и сразу направились в комнату к Альбине. Войдя в комнату, один из оперов подошел к трупу.
   -Ничего себе! - сказал он и посмотрел на Ивана и сразу же спросил, - А где ваши документы, гражданин?
   -В другой комнате, в пиджаке на вешалке, слева возле двери, - ответил Иван.
   Опер ушел и вскоре вернулся с Ивановым пиджаком в одной руке, в другой он держал раскрытые документы. Он подозвал к себе старшого Гвоздичника и почти шепотом что-то с ним говорил. Когда окончили речь, Гвоздичник посмотрел на Ивана.
   -Так что вы на, гражданин такой-то и такой-то можете рассказать по этому поводу? Что здесь произошло?
   -А что я вам могу рассказать? Я сам ничего не знаю. Я этой ночью в этом доме не ночевал и ничего не могу вам сообщить, - спокойно ответил ему Иван.
   -Ну да, конечно, другого ответа я от вас и не ожидал. Вы задержаны до выяснения обстоятельств.
   Ивану быстро надели наручники и привели к машине. Шофер открыл дверь, и двое оперов затолкнули Ивана в машину, в которой уже сидел Петро и тоже в наручниках. Опера сели в машину - один возле Ивана с Петром, а другой на переднем сидении. Хлопнули дверцы машины, шофер запустил мотор и машина тронулась вперед, направляясь в отделение милиции. Ехали недолго и вскоре были в отделении. Ивана с Петром сразу же развели. Ивана бросили в камеру, а Петра повели в какой-то кабинет.
   Почти полдня опера с экспертами рыскали по дому и за его пределами, чтобы найти хоть какие-нибудь улики против Петра и Ивана, но их труды были безрезультатными и напрасными - никаких улик не было.
   Гвоздичник был злой, как кавказская овчарка, которую дразнили шалуны-пацаны, а она сидела на привязи, злобно лая, срываясь с цепи для того, чтобы догнать и разорвать назойливых шалунов. Но цепь она не могла разорвать и это ее злило еще больше. Гвоздишник от злости начал орать на экспертов.
   -Хоть вы мне найдите что-нибудь.
   Клавдия была в понятых, а с ней еще один мужчина из соседей.
   Эксперт сразу же на месте дал Гвоздичнику свое заключение. Он его отозвал в сторону.
   -Значит так, Семен Иванович, оба трупа были убиты ночью, где-то после полуночи, между двенадцатью и тремя часами. За мальчика могу сказать только то, что его утопили ночью и, заметьте, Семен Иванович, сонного.
   -С чего ты это взял? - спросил Гвоздичник эксперта.
   -Из того, что ни на кровати ребенка, ни возле бочки следов борьбы нету. Да и вообще нет никаких следов, даже отпечатков.
   -А насчет женщины, что ты мне скажешь? У нее на шее оставлены следы.
   -Да, это верно, но здесь есть одно "но", Семен Иванович. Да ее действительно задавили и хорошо видны человеческие следы, а точнее следы рук, но здесь одна неувязочка, - сказал эксперт.
   -Какая? - спросил Гвоздичник.
   -Дело в том, что все следы обуви обоих мужчин возле бочки и возле трупа женщины в доме свежие, что означает, они пришли в дом незадолго до нас.
   И эксперт повел опера к бочке. Подойдя к ней, он показал на свежее оставленные следы, только что оставленные людьми, а потом повел его к дереву, где Иван вчера сидел и ждал Петра, посланного им же за самогоном.
   -Вот, смотри, эти - вчерашние, - показывая оперу, - сказал эксперт.
   -Ну и с чего ты это взял?
   -Да с того, что края следов не очень засохли. Если бы они были оставлены раньше, то края были бы вообще сухими, то есть твердыми. А если бы их ночью оставили, то они бы вообще не засохли. Теперь улавливаешь разницу, Семен Иванович?
   -Ну, пускай ты насчет этих следов прав. А как же на трупе женщины? - спросил Гвоздичник эксперта, - Ты же у нас больше похож на сыскаря, чем на эксперта. Я до сих пор не могу понять, почему ты в эксперты пошел, а не в сыскари?
   -Ну, знаешь, Семен Иванович, мне кажется, ты перегибаешь палку. Я тебе хоть когда-нибудь давал неточный результат экспертизы? - возмущенно спросил эксперт Гвоздичника.
   Тот понял, что эксперт начинает обижаться на него, поэтому сразу переменил тон и мнение.
   -Ну, так что же ты насчет женщины скажешь?
   -А что, Семен Иванович, сказать не могу, а вот показать и доказать могу. Пошли к женщине. Я уже все закончил, можешь дать приказ - пускай ребенка достают из бочки.
   Гвоздичник быстро распорядился, и они зашли обратно в дом, в комнату с трупом. Эксперт открыл свой саквояж, достал из него обычную школьную линейку. Прислонив ее к шее Альбины, он измерил следы рук.
   -Смотри, - сказал эксперт Гвоздичнику.
   След на шее был от подбородка почти до самых плеч, ширина на линейке была двенадцать с половиной сантиметров.
   -Ты что, шутишь? - не веря эксперту, спросил опер.
   Он сам взял линейку измерил след.
   -Да, ни хрена себе! Да этого просто не может быть! - задумался, смотря то на линейку, то на шею жертвы, опер.
   -Ты что, Семен Иванович, своим глазам уже не веришь или что? Но это еще не все. Посмотри, - и он показал: следы на шее возле концов пальцев были царапины. Эксперт раскрыл пошире глаза жертвы.
   -Посмотри хорошо.
   -А что там смотреть? Глаза, как глаза, обычные человеческие глаза, - спросил Гвоздичник.
   Санитары положили труп на носилки, накрыв белой простыней, и унесли.
   -Ну, так вот, Семен Иванович, все эти следы указывают на то, что женщина была задушена не человеком. Хотя задушена она или нет, я могу сказать только завтра, после заключения медэкспертизы, после вскрытия. Царапины на шее сразу за пальцами означают ногти или когти. Но мне кажется, вероятнее всего, это были когти. А глаза, Семен Иванович, я такие встречаю в своей практике в первый раз. Но я могу сказать точно, что такие глаза у покойников остаются только от чего-то увиденного перед смертью очень страшного. И я могу наперед тебе сказать, что умерла она не от удушья.
   -А от чего же? - спросил опер.
   -А от разрыва сердца. Оно у нее разорвалось от какого-то ужасного страха, которое здесь она увидела. Ты, Семен Иванович, на кровать посмотри. Кроме ее следов на кровати больше нет никаких. Если бы ее душили, то постель бы вся помятая была, а здесь, наоборот, в комнате и в доме везде порядок. Прибрано, как будто к празднику готовились. Так что, Иваныч, мужики твои отпадают.
   -Ну, это ты не спеши, - возразил Гвоздичник эксперту, - завтра посмотрим заключение медэкспертизы, в общем, разберемся.
   -Правильно, Иванович, разбирайся. И пока ты будешь разбираться, я в Житомир съезжу.
   -Зачем? - спросил опер эксперта.
   -Уж больно мне этот волос не нравится. Хочу его областным экспертам показать, да и с другими экспертами поговорить, может, они мне прольют свет на этот волос. Мне, Иваныч, как эксперту очень интересно, из какого животного этот волос, - на этом их разговор окончился.
   Они вышли из дому. К ним подбежала Клава, стала плакать, за что, мол, мужа с парнем забрали, они же ни в чем не виноваты.
   -Успокойтесь, женщина, никто мужа вашего не арестовывал и парня тоже. Здесь произошло двойное и страшное убийство. Разберемся, если никто из них ни в чем не виноват и если все так, как вы утверждали в своих показаниях, их отпустят, можете в этом не сомневаться.
   Дверь сразу в доме опечатали. Гвоздичник с экспертом сели в машину и уехали. Клава, расстроенная из-за мужа на некоторое время забыла, где она находится и в чьем дворе стоит. Опомнившись, она перекрестилась: "О, господи!", - и быстро ушла со двора.
   Гвоздишник Семен Иванович по натуре был настоящим ментом. Всегда предвзято относился к любому делу, так, словно оно напрямую касалось его лично. Нюх у него был, как у поискового пса. И если он нанюхивал след, то упускал его редко. Человеком он был не суеверным, в бога тоже не верил. Верил только в свои возможности, доверял только себе и опирался всегда на факты. При этом неоднократно говорил - фат - вещь упрямая и против нее не попрешь.
   Приехав в отделение, он вошел в свой кабинет. К нему сразу вошел его сотрудник, положив листок ему на стол, сел возле Гвоздичника на стул.
   -Что это? - спросил Гвоздишник.
   -Семен Иванович, это ответ на наш запрос из Коростышева на этого парня, который сейчас задержан у нас, - ответил Гвоздичнику простой оперок Леня.
   -Читал? - спросил Гвоздичник.
   -Нет, Семен Иванович.
   Гвоздишник быстро прочел и, выругавшись, обратился к Лене.
   -Ни хрена себе фрукт! Интересно, а что же он здесь делает? Неужели он и впрямь думает, что я поверю в то, что он специально приехал сюда в гости или якобы ремонт делать?
   Гвоздишник улыбнувшись, отдал листок своему подчиненному.
   -На, Леня, почитай, осведомись, кто к нам приехал. Такие у нас еще не бывали. Леня быстро прочел.
   -Ого! Что с ним прикажете делать - допрашивать или сами будете его допрашивать?
   -Нет. Этот пускай пока посидит.
   Гвоздишник был неглупым опером и он прекрасно понимал, что с Ивана пока начинать не стоит. Против него улик не было никаких, даже косвенных. А то, что он несколько ночей ночевал у Альбины до злосчастной ночи - это его вины не доказывает, тем более есть живые свидетели, которые подтверждали и, если надо, подтвердят, что Иван ночевал в ту трагическую ночь у них дома. Что он мог предъявить Ивану, только ремонт дома, больше ничего.
   После краткого молчания старший опер, то есть начальник уголовного розыска уверенно приказал своему подчиненному:
   -Знаешь что, Леня, а ну-ка давай сюда этого Петра. С него и начнем.
   Леня вышел из кабинета и отсутствовал в течении нескольких минут. Конвой завел Петра в кабинет.
   -Вы свободны, - сказал Леня конвою, а Петру предложил сесть на стул. Петро сидел молча. В своей жизни он не только впервые попал в такую ситуацию, но даже в первый раз очутился в КПЗ, и понятия не имел, что нужно говорить в такой ситуации и даже, как себя вести.
   Гвоздичник молча сверлил Петра своим злобным собачьим взглядом.
   -Ну, что, Петро, рассказывай? - наконец спокойно сказал Гвоздишник Петру.
   -Что вам рассказывать? Я же все давно, кажется, вам рассказал.
   -Ну, как что, Петро? Ты же взрослый мужик, а ведешь себя, как мальчишка. Да я вижу, Петя, что тебе с похмелья. Наверное, очень плохо? Болит голова и наверняка душа горит и очень хочется поправить здоровье.
   -Да я бы не против поправиться. Ну так толку из того, что я хочу?
   -Ну, Петя, что ты, я же тоже человек и все понимаю.
   Он достал из пиджака ключи, открыл сейф достал оттуда бутылку водки и двести граммовый граненный стакан, именуемый в народе, гранчак . Налил полный, до самых краев.
   -Пей, Петя, поправляйся.
   Петро не ожидал получить такого угощения в отделении милиции, да еще и от самого начальника уголовного розыска. Он растерянно спросил его:
   -Это что, мне?
   -Да, Петро, тебе. Я же тоже человек и хорошо понимаю, как тебе сейчас тяжело. Или ты думаешь, что в милиции одни звери бездушные работают.
   -Да нет, что вы!
   Петро подошел к столу, взял стакан дрожащей рукой, боязливо посмотрев на Гвоздичника, большими глотками быстро выпил до дна водку без остановки. Поставив стакан на стол, он занюхал рукавом, то есть "закусил".
   -Спасибо, товарищ начальник, - поблагодарив Петро сел на тот же стул, с которого встал. Немного посидев, он почувствовал, что страшный симптом похмелья начал проходить, и руки перестали дрожать. Это улучшение Петрова состояния заметил и Гвоздишник.
   -Ну, Петро, я вижу, тебе уже лучше?
   -Да, товарищ начальник. Дай вам бог здоровья и долголетия, - от души поблагодарил Петро Гвоздичника.
   -Вот что, Петя, расскажи-ка нам все, как на самом деле было.
   -Товарищ начальник, так я же все рассказал, - удивленно и непонятно для самого себя ответил Петро Гвоздичнику на его вопрос.
   -Да нет, Петя, я тебя спрашиваю не о том, что ты уже рассказал.
   -А о чем? Не могу я вас понять, товарищ начальник? Что вы хотите, что бы я вам рассказал?
   У начальника угрозыска в данный момент в голове крутилось две мысли: "Или этот пьяница все о ранее сказанном соврал, или "включает" дурачка. Или он действительно ничего не знает, или все то, что он сказал ранее, правда. Но, во всяком случае, нужно это проверить. И если он раньше соврал, нужно это проверить, он у меня быстро расколется".
   И тут добродушный начальник, то есть Гвоздишник, который две минуты назад был похож на доброго доктора Айболита, превратился в злого Бармалея. Только Бармалей был сказочным героем и нереальным. А Гвоздишник был реальным и находился от Петра всего в двух шагах.
   -Послушай, Петро, если ты думаешь, что здесь находятся дураки, то ты глубоко ошибаешься и напрасно здесь ломаешь комедию. Ты не Чаплин, а мы тебе не зрители в кинотеатре, - он ударил кулаком о стол и грубым голос чуть ли не начал орать.
   -А ну-ка, быстро рассказывай, за что женщину убили? Кто ребенка утопил? Ты или дружок твой приезжий? Ребенка ты топил сонного? Учти, Петя, если ты сейчас все честно расскажешь, то это тебе поможет, и можешь рассчитывать на мою помощь. А если нет, то можешь отпираться, все равно это бесполезно. Твой дружок уже во всем сознался, он то поумнее тебя будет.
   Петра такие обвинения просто ошеломили. Он хоть и был простым пьяницей, но не из робкого десятка и, конечно же, не дураком. Он сразу понял, что начальник просто хочет повесить на него и на Ивана чьих-то рук убийство. Кто знает, каким бы был ответ Петра начальнику, если бы он за пару минут до того страшного и подлого вопроса начальника не выпил бы стакан водки. Эти двести пятьдесят граммов "зеленого змия" привели Петра к жизни и настроению, и, конечно же, добавили неограниченной смелости.
   -Что-что? - начал Петро смело говорить с начальником, - Что ты, товарищ начальник несешь какой-то бред и хочешь из меня, фронтовика, сделать убийцу дитя малого. Я, начальник, - фронтовик. У меня награды имеются и за ранения тоже. Я грудью Родину защищал. Я Берлин брал и у Рейхстага стоял, небось, когда ты еще у мамки своей сиську сосал, - стоя во весь рост со злобной обидой Петро высказался начальнику.
   -А ну-ка, сядь и заткнись, защитник хренов, а не то я тебе сейчас еще одно ранение сделаю.
   -Что? - с возмущением спросил Петро. И хотел еще добавить пару ласковых слов начальнику, но не успел. Леня ударил его по печени и оборвал его речь, а вслед за одним ударом последовали еще. И когда Петро упал на пол, то Леня с наслаждением продолжал быть Петра ногами.
   -Ах ту, сука! Ты только посмотри на него - защитник! Ребенка утопил и теперь он за Берлин будет тут рассказывать. Я тебе, козел, сейчас покажу кузькину мать!
   Леня колотил бы Петра, пока не убил. Но его время удовольствия остановил Гвоздичник.
   -Хватит, а то ты его убьешь.
   Леня, задыхаясь от тяжкой работы, уселся на стул, жадно вдыхая воздух, как будто он на себе перенес мешок цемента с первого на пятый этаж.
   -А ну-ка усади этого защитника на стул, - сказал Гвоздичник Лене.
   Тот быстро исполнил приказ.
   -Ну, что Петро, зря я к тебе отнесся, как к человеку. Вижу - напрасно. И говорить ты правду, я вижу, не хочешь. Ну, ничего, здесь и не такие раскалывались. Скоро ты сам попросишь, чтобы тебя из камеры привели ко мне.
   -Не дождешься, начальник, скорее меня из камеры вперед ногами вынесут, чем я к тебе попрошусь.
   -Но ты, Петро, не зарекайся. Натворил делов и попался, так теперь имей смелость сознаться. Все. Убери его отсюда, - сказал Гвоздичник Лене.
   Тот открыл дверь, позвал конвой. Петру надели наручники и увели.
   Леня закрыл дверь в кабинет и сразу обратился к Гвоздичнику:
   -Зря вы, Семен Иванович, меня остановили. Еще бы немного, и он сам попросил у меня бумагу и перо с чернилами.
   -Леня, я знаю, что у тебя есть слабость к этому делу - избивать подозреваемых. Но не у меня же в кабинете. Что бы это было у меня в кабинете в последний раз.
   -Извините, Семен Иванович, больше не повторится. Но вы же сами видели, какой наглый тип. Да я бы таких, как он, ставил просто к стенке.
   -Ну, все, хватит, а то ты разошелся сегодня не на шутку.
   Гвоздишник открыл сейф, налил себе полстакана водки и одним глотком мастерски выпил, закусив обычным яблоком. Он отдал приказ стоявшему возле него оперу Лене.
   -Знаешь что, Леня, а ну-ка давай теперь сюда этого приезжего фрукта.
   Иван просидел в камере почти трое суток. За это время его ни разу никто не потревожил. Сидел он один и все это время он обдумывал то положение, в котором оказался. То, что его никто не тревожил, Ивана, это его не удивляло, потому что, имея за спиною уже восемь лет отсидки, у него уже был опыт, как вести себя в такой ситуации, и что нужно говорить. И то, что его не дергают, он хорошо знал, что это всего лишь проверка на вшивость, то есть проверяют нервы. Иван в своей жизни мало о чем жалел, а точнее, он никогда ни о чем не жалел. Но в данном случае ему было жутко жаль Васю - этого маленького, любопытного, как он называл себя по отношению к Ивану, маленького брата. Он сидел и ненавидел Альбину. Про себя думал: "Если бы мне заранее кто-то сказал о таком зверином поступке матери к своему родному чаду, я ее так бы упаковал, что вряд ли ее бы кто-нибудь когда-нибудь нашел. Но сейчас это невозможно и, как говорят в народе, после боя кулаками не машут".
   И тогда у Ивана появилось отвращение к евреям и не только отвращение, он даже не переносил их запаха - от них всегда несло чесноком. Даже проходя по улице, встречая человека, которого он не знал, и видел впервые, он всегда с искаженным лицом говорил: "Фу, жидяра пошел!". Чувство неприязни у Ивана к евреям после случая с Васей осталось навсегда, до самой его смерти.
   Ивана завели в кабинет. Конвоир снял с него наручники и быстро закрыл за собой дверь. В кабинете, кроме Гвоздичника, не было никого. Он сидел один за столом.
   -Садись, Иван, - сказал Гвоздишник.
   Иван отодвинул стул немного от стены, сел и стал ждать вопроса. Он узнал этого человека. Это был тот самый мужик с суровым лицом, который представился ему во дворе Альбины. Гвоздишник сидел за столом и обдумывал, как лучше и правильно задать вопрос Ивану. Он хорошо понимал, что у него в кабинете сидит не обычный босяк и не фраер дешевый, которого стоит хорошо припугнуть и все чистосердечное у него сразу на столе. О том, чтобы "отпрессовать" Ивана, об этом и мысли у него не было. Он знал, что, избивая его, чтобы добиться признания у этого уркагана, не выгорит, а наоборот затруднит делу в дальнейшем допросе. Перед ним сидел взрослый мужик двадцати девяти лет, в полном расцвете сил, за плечами которого - восемь суровых лет особых лагерей, из которых мало кто возвращался, да еще в такой отличной форме. А вид у Ивана всегда был, хоть под венец отдавай. Короче бог его здоровьем никогда не обижал.
   Из пришедшего ответа из Коростышева Гвоздишник знал об Иване почти все, и конечно, то, за что ему дали не маленький срок. В голове у него даже пролетела мысль: "Интересно, почему это ему дали не очень большой срок. Я бы ему только в хорошем настроении лет пятнадцать дал бы, не меньше. А в худшем - под вышку подвел бы". И он решил пойти хитрым путем.
   - Послушай, Иван, скажи мне, как же это так с тобой произошло в Гродно, что ты со своим подельником прокололся? Даже интересно! И на чем?
   Гвоздишник о деле Ивана и Коли не знал вообще ничего. Он даже не знал фамилии Иванова подельника, то есть Николая. Он даже не зал, каким судом был осужден Иван, а то, что он был осужден военным трибуналом, это ему вообще в голову не приходило.
   Иван услышал заданный вопрос Гвоздичника и сразу понял, что и к чему, а про себя подумал: "Да ты начальник, большой шут. Никак хочешь на лоха развести?".
   - Извините, гражданин начальник, а при чем здесь Гродно? Я, кажется, за то дело свое отсидел. А если вам интересны детали того дела, так вы можете съездить в Гродно и сами все узнать, что вас интересует, - ответил Иван Гвоздичнику.
   И тот понял, что вопрос не сработал, а даже вышел нелепым и глупым.
   - Ну что ты Иван, я так просто поинтересовался, а ты всерьез его принял. И не надо ко мне так обращаться "гражданин начальник", мы же все-таки не в зоне. Можно просто - Семен Иванович, - ладыком начал говорить начальник угрозыска с Иваном. Но Иван хорошо знал, что в ласковых словах начальника нет ничего хорошего и быть не может, и что в глубине своей души он таит свое злобное жало. И это жало он может показать в любой момент, когда захочет, и поэтому Иван решил пойти напрямую.
   -Семен Иванович, я же вам не фраер с улицы. Спрашивайте меня сразу о том, что вас интересует.
   Ивановы подозрения к начальнику оказались не пустыми.
   -Да я вижу, что ты не фраер с улицы. Неужели ты думаешь, что я поверю в твой бред, что ты приехал из другого города за девяносто километров расстояния для того, чтобы сделать простой жидовки ремонт дома. Этот бред будешь рассказывать жидовкиному всегда пьяному соседу Петру. Так ты сам обо всем расскажешь или мне самому тебе обо всем рассказать? Послушай, Иван, ты же здоровый мужик и неглупый. Зачем ты себе большой срок накручиваешь? Ты же прекрасно знаешь, что тебе отсюда просто так не выйти. Вот тебе перо, бумага - пиши, а я оформлю тебе чистосердечное. Это будет для тебя плюсом. Сейчас против тебя все улики, да и подельник твой обо всем уже рассказал и дал показания, - уверенно предложил начальник Ивану дать чистосердечное признание в убийствах, которых он не только не совершал, но даже о них и не думал никогда.
   -Послушайте, Семен Иванович, какие убийства? Какой подельник? Что вы городите? У меня свидетели есть, что в ту ночь я ночевал у соседей. И Петро, и Клава могут это подтвердить. Что ты, начальник, какие улики? Я тебе не фраер залетный, чтобы на меня две мокрухи повесить. Да ты, начальник, просто молодец, дальше некуда. Небось, всю эту ночь сам себе сочинял?
   Двери в кабинете открылись, прервав Иванову возмущенную речь. В кабинет вошел оперуполномоченный Леня. Он молча посмотрел на Ивана, сел возле стола и также молча стал своими маленькими голубыми глазенками измерять Ивана от туфлей на ногах до шляпы на голове. У этого опера творилось черт знаешь что на голове. Он или не умел расчесываться, либо не хотел. Волосы небольшой длины торчали во все стороны. Круглое лицо с широким носом и поломанной переносицей говорили о том, что этот нос частенько вынюхивал не там, где нужно, от того, видно, и был поломан.
   От такого борзого ответа Ивана Гвоздичник разозлился не на шутку и сразу же показал свое ядовитое жало. В этом кабинете с ним еще так никто не разговаривал.
   -Ну, Ваня, вижу, у нас с тобой разговора не получится. Не хочешь по добру, как хочешь. А теперь послушай, как на самом деле все произошло, ремонтник. В общем, ты с ремонтом неплохо придумал. Ты что, думаешь, я дурак? - грубо говорил Гвоздишник с Иваном, - думаешь, что я не знаю, что ты сюда приехал очередную сберкассу брать. Небось уже и присмотрел, и подготовился с подручными своими. Да только вот неувязочка вышла в тот вечер. Хоть и прошло столько лет, но, видно, ты своей любовнице Альбине измену не смог простить. Вот ты ночью ее и задушил. Но это можно понять - она тебе изменила, да еще и ребенка от другого родила. Но ребенок здесь при чем? Зачем ты его утопил? Он то в чем виноват? Скажи, Иван, зачем ты на это дело пьяницу Петра потянул?
   -Ну все, начальник, с меня хватит? - услышав, куда клонит Гвоздичник, грубо и нервно сказал Иван, - Я вижу, что ты здесь просто мастер-сказочник. Я требую прокурора! А то, я вижу, ты мне скоро еще пару лишних "мокрух" пришьешь и банк какой-нибудь в придачу. Все, пока я не увижу прокурора, я с тобой говорить не буду. Больше, чем на семьдесят два часа, то есть на трое суток, ты меня без доказательств здесь не имеешь права держать. А когда я выйду отсюда, имей в виду, что напишу на тебя заяву прокурору вместе с Клавдией. И можешь быть уверен, что Клава ее подпишет. А относительно Альбины, начальник, так на ее улице любая собака подтвердит, что она была душевно больной, не говоря уже о соседях.
   Тут Леня проснулся:
   -Ты посмотри, Иваныч, какой умный выискался, даже и законы знает. Прокурора ему, видите ли, подавай. Сейчас я тебе дам прокурора!
   Он соскочил со стула, видно, по своей укоренившейся привычке вседозволенности и превышения, как всегда, своих полномочий. Леня махнул рукой и хотел ударить, но Иван его руку схватил на лету, при этом сдавил ее так, что тот аж заныл, и посадил его на тот стул, из которого он встал, одновременно обращаясь к начальнику:
   -Гражданин начальник, я вам не осужденный и даже не подследственный, а всего-навсего задержанный, и применять силу с вашей стороны - это противозаконно. Я теперь просто требую прокурора. Трое суток уже через пару часов закончатся, так что - или доказательства предъявляй, или выпускай. А нет - я требую прокурора и немедленно.
   -Будет тебе прокурор. Все тебе будет. В камеру его! - заорал Гвоздишник на Леню.
   Тот быстро позвал конвой, и Ивана увели. Только он закрыл за собою дверь кабинета, как Гвоздичник налетел на него:
   -Леня! Ты что - идиот? Какого хрена ты полез на него с кулаками?
   -А что он, гнида такая наглая, ты смотри еще и законы знает. Чуть руку мне не сломал. Да я его в следующий раз по полу размажу.
   -Ну все, успокойся, - перебил Гвоздишник, - я уже видел только что, как ты его по полу размазал. Ты хоть понимаешь, что у нас на него ни черта нету, кроме того, что он в том доме до убийства ночевал. Да еще и соседка третий день под отделением стоит.
   -Кто? - переспросил Леня.
   -Да жена этого Петра, защитника вечно пьяного. В общем так, Леня, до вечера не нароешь на этого зверя, придется его отпустить. А ты лично перед обоими извинишься.
   -А почему я? - возмущенно спросил Леня Гвоздичника.
   -А потому, что ты просто идиот, - ответил тот.
   И Леня молча вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.
   Ивана опять одного бросили в ту же камеру. Он молча сидел на корточках и размышлял про себя: "Да. Это я, кажется, влип не на шутку. Начальник, паскуда еще та, от таких сволочей так просто не уходят. Этот зверь может нарыть липовых улик, каких хочешь, хоть по заказу"
   Весь тот бред, что нес Гвоздичник, Ивана не пугал, но настораживал всерьез, и он переживал не за себя, а за Петра. Петро был мужик простой и мог от хорошо полученной трепки подписать, что угодно. А это означало, что Иванов выход из КПЗ попахивал керосином. Но Иван ничего не мог с этим поделать при всем своем желании. Ему только оставалось сидеть и ждать конца срока задержания, то есть трех суток. Иван хорошо знал, что после этого его обязательно поведут к прокурору. Во избежание неприятностей от начальства, а там уже, как повезет - или пан или пропал.
   А в это время из Житомира возвращался пожилой эксперт Николай Петрович Шулювенко. На вид ему было лет шестьдесят, не меньше. Но какой у него был точно возраст, Иван не знал. К своей работе эксперт относился с большим интересом. Волосы, найденные им в зажатой руке Альбины, очень его заинтересовали, и он решил, во что бы то ни стало, узнать, кому они принадлежали, а точнее, какому животному или человеку.
   В Житомире свою очень интересную находку он провел два дня. Все двое суток в области он жил надеждой и надеялся, что его коллеги ему помогут пролить свет на эти загадочные волосы. Но надежды его оказались пустыми. Областные специалисты - его коллеги не помогли ему ни чем помочь, их ответ был прост - волосы не принадлежали ни единому живому существу на нашей планете. И когда в конце разговора Николай Петрович попросил своих коллег связаться с ним, если у их следствии будет хоть какая-то информация, поскольку дело для него представляло большой интерес и вызывало страшное любопытство, в кабинет вошли двое представительных мужчин. Они представились Николаю Петровичу, и как ему показалось, его коллеги заранее знали о приходе этих людей. Это были товарищи из комитета государственной безопасности, что, конечно же, удивило пожилого эксперта. Они вежливо предложили старику пройти с ними. Делать было нечего, и он, повиновавшись, робко, как мальчишка, последовал за ними.
   Все трое вышли из здания, и подошли к машине, где за рулем спокойно сидел шофер в ожидании своего начальства. Один из комитетчиков открыл в машине дверь и вежливо предложил старику сесть. Машина тронулась и покатилась из города. И теперь Николай Петрович возвращался домой не поездом, как обычно, а государственной машиной с двумя комитетчиками. Некоторое время в машине царила тишина, и эта тишина наводила на старика еще больший страх. Он прекрасно понимал, что если этим делом занялись такие структуры, значит дело особое или Государственной важности.
   Но молчание было прервано вопросом к Николаю Петровичу. А потом посыпались сплошные вопросы. Все они касались загадочного убийства Альбины и так же загадочных рыжих волос. Николай Петрович, естественно, опасаясь за свою судьбу и судьбу своих близких, рассказал все, что знал об этом деле и в конце всех заданных вопросов к Николаю Васильевичу товарищи из комитета взяли у старика расписку о строжайшем неразглашении этого дела, вежливо попросили, что бы старик забыл о нем раз и навсегда, мол, тебе, дедушка, приснился страшный сон.
   Приехав в Бердычев, а точнее в отделение милиции, все бумаги, касающиеся этого дела, были конфискованы, а подозреваемые были тот час отпущены.
  
   После развала Советского Союза, в тысяча девятьсот девяносто первом году в течении нескольких лет было обнародовано множество всякой информации, которая хранилась в строжайшей секретности за семью замками в архивах КГБ. И теперь свобода слова царит везде и можно в любой газете прочитать о всяких секретах этой организации, а также посмотреть и услышать почти на любом телеканале. Давно уже не секрет, что бывшие структуры КГБ занимались различного рода исследованиями, касающимися загадочных обстоятельств, а так же они занимались и исследованиями такой древней и известной загадки, как черная магия.
   Тогда, в те далекие пятидесятые годы, это было секретно и простому эксперту Николаю Петровичу, встретившись с сотрудниками КГБ было одновременно страшно, и так, как это касалось его профессии, очень любопытно. Это любопытство было превыше его, поэтому он решил пойти на свой страх и риск, и не только на свой собственный, но он предавал опасности своих близких.
   Всем известно было тогда, и особенно известно сейчас, что могло быть в то время за невыполнение приказа такой структуры как КГБ. А Николай Петрович все-таки состоял на службе в органах милиции. Сейчас только можно себе представить, что могло быть тогда с пожилым экспертом.
  
   Ивана опять ввели в кабинет, в котором он несколько часов назад уже был. За столом сидел Гвоздичник, а возле него на том же стуле, на который Иван усадил недавно оперка Леню, сидел незнакомый мужчина. На нем был приличный костюм, лаковые туфли, черная шляпа. Белый воротник рубашки делал ему впечатляющий вид серьезного человека.
   -Садитесь Иван Адамович, - вежливо пригласил Гвоздичник Ивана.
   Иван молча сел на стул, размышляя про себя: "Что за тип? Рожа казенная, сомнений нет. Прокурор? Вряд ли. Очень молод для прокурора".
   Молчание в кабинете и Ивановы размышления прервал Гвоздичник.
   -Ну что, вы здесь разговаривайте, а я вас оставлю на несколько минут, - обратившись к незнакомцу и не получив от него ни единого слова в ответ , начальник угрозыска покинул кабинет.
   Незнакомец молча достал из потайного кармана красное удостоверение и открыл его Ивану, представился:
   -Я капитан комитета госбезопасности.
   Инициалов своих он не назвал. Да они особо и не нужны были для такого человека как Иван, то есть задержанного, которого в кабинет ввели в наручниках. Его красная книжечка говорила сама за себя и этим насторожила Ивана. "Ничего себе, - подумал он, - что этому волку от меня нужно?". И тут он вспомнил, как несколько часов назад Гвоздичник ему лепил какую-то сберкассу. Удивление Ивана сменилось опасением. Он подумал, что сейчас начнется допрос о сберкассе, которую выдумал начальник угрозыска, а так же хотел повесить его на Ивана. Но Иван ошибся, и допроса никакого не было, а точнее этот допрос был больше похож на расспрос и не о вымышленной начальником угрозыска сберкассе. Комитетчик или не хотел Ивана спрашивать, или вовсе о ней не знал. Расспросы были только о загадочном убийстве Альбины и Васи. Иван прекрасно знал - если заикнутся о невидимом существе, то ему тогда точно просто так не выйти отсюда. Если этим делом занялись комитетчики, то это серьезно и даже очень. Комитетчик - не начальник угрозыска, мифических сберкасс он вешать от нечего делать не будет, да и полномочий у него куда больше, чем у Гвоздичника.
   -Ничем не могу вам помочь, гражданин капитан. Ничего странного я в этом доме не замечал, кроме того, что вид у хозяйки был очень похож на вид душевно больного человека, а в ту злосчастную ночь я в том доме даже не ночевал. Это вам могут подтвердить соседи, у которых я же и ночевал. Можете их сами об этом расспросить.
   -Уже расспросили, - сказал капитан. Он встал со стула, немного помолчав, не сказав Ивану ни слова, так же молча уходя закрыл за собою дверь в кабинете. Но не прошло и нескольких минут, как дверь открылась, и в кабинет вошел начальник угрозыска и Леня, оперок с дурноватой прической, не дав Ивану даже поразмыслить о визите комитетчика.
   Леня подошел к столу. В левой руке он держал пояс и шнурки из туфлей, принадлежавшие Ивану. Из кармана достал наручные часы и документы, также Ивановы, и положил все на стол. Обратился к Ивану:
   -Будьте добры, Иван Адамович, осмотрите свои вещи и документы. Все ли в порядке? - и подсовывая Ивану протокол об изъятии личных вещей, он стоя, по описи протокола, все перечислил.
   -Если у вас нету к нам претензий, можете быть свободны.
   В этот вечер Иван извинений не получил, но они ему были и не нужны. Он и так был благодарен судьбе за то, что она к нему не повернулась спиной в этот раз. Он молча направился к Петру. Всю дорогу Иван размышлял о комитетчике: "Неужели этого комитетчика интересовало то загадочное существо? А если так, то значит, комитетчики о нем знают или даже знали и мне все то, что я увидел у Альбины в доме, а точнее услышал и почувствовал, не показалось, и я не сумасшедший. Но, черт возьми, что же это все-таки было? Ну, во всяком случае, не тот же бред, что Клава несла? А, может, и точно - черт его знает? Все это больше меня не касается". Иван отбросил эти загадочные мысли, ускорил шаг и вскоре пришел к Петру домой.
   Постучав в дверь, Иван вошел в дом. Хозяева были оба дома и сидели за столом.
   -Можно? - спросил Иван.
   -Да ты что, Иван! Конечно, можно. Проходи, садись за стол, - увидев Ивана, радостно пригласил хозяин, - а мы как раз ужинать собирались.
   Иван поблагодарил хозяев за приглашение садиться за стол, но отказался. Печальное лицо хозяйки создавало Ивану некоторое неудобство. Но Петро встал из-за стола и чуть ли не силком затащил Ивана за стол.
   -Ну, что ты, Ваня, садись, все-таки как ни как мы оба с тобой пережили этот страшный кошмар и обо чуть ли не сели в тюрьму ни за что.
   Клава подала Ивану чистую посуду, а сама села в стороне от стола. На столе стояла полная бутылка водки. Петро разлил ее по стаканам.
   -Вот видишь, Ваня, а я как-то раньше об этом и не думал, - загадочно сказал хозяин.
   -О чем? - спросил его Иван.
   -Да о том, Ваня, что в тюрьму можно сесть просто ни за что, - горестно сказал Петро и одним махом осушил стакан. Иван последовал его примеру, и вскоре бутылка уже была пуста.
   Позади Петра на стене в деревянной оправе под стеклом висела большая фотография сделана она была под портрет. Иван молча встал и подошел к ней, стал внимательно ее рассматривать. На ней было много солдат-фронтовиков. Все они были одеты по-разному: одни - в фуфайки, другие - в обычную рядовую солдатскую форму, некоторые были без головных уборов. Все они были с оружием в руках - держали автоматы. У кого-то на плече висела винтовка. И хоть это была всего лишь фотография, но на ней было хорошо видно, что на всех этих воинах испачкана и изодрана одежда, то есть форма. Все они стояли возле какого-то большого полу разбитого здания, на котором на самой макушке, похожей на купол, хорошо был виден флаг с большими и маленькими дырами. Какого он был цвета, разобрать было невозможно, потому что фотография была черно-белого изображения.
   Хорошо присмотревшись, Иван нашел на фотографии Петра в фуфайке без головного убора с автоматом на плече.
   -Послушай, Петро, это ты здесь на фотографии? - спросил Иван.
   -Да, Ваня, я . а почему ты спрашиваешь, не верится, что ли?
   -Да нет, Петро, просто интересно. А что это за полу разбитое здание и где оно находится, в каком городе?
   -Это, Ваня, Берлин. А те все люди - мои однополчане. А это здание есть тот самый проклятый рейхстаг, к которому мы все так долго шли. Вот скажи мне, Иван, за что я воевал, кровь свою проливал? И не только я. За то, чтобы сейчас не чем было налог заплатить за фруктовое дерево или за то, чтобы сейчас какая-то гнида меня всячески унижали? Да еще, - он немного помолчав, добавил, - ты, Ваня, можешь себе представить: эта гнида в ментовке со свиным рылом мало того, что избил меня, так он еще хотел, чтобы я признался в том, якобы я с тобой сговорился соседку с малым дитем порешить. Мы с тобой вдвоем - ты это можешь себе представить, а, Ваня? - со слезами на глазах и с грустью в душе рассказывал Петро Ивану свою обиду.
   В послевоенные годы, в тысяча девятьсот сорок пятом и до тысяча девятьсот пятидесятого года было очень много воинов-фронтовиков, большинство из которых были просто калеки, они были просто не в состоянии зарабатывать себе на кусок хлеба, не говоря уже о вещах или о чем то другом. Были они без рук, без ног, некоторые просто контуженные - глухие и немые, полуслепые и даже просто глухие. Они сидели под магазином, под церковью, в больших людных местах с протянутою рукой или просто с шапками, со шляпами и фуражками. Они жили подаяниями от людей. Так же в то время было много беспризорников, из которых большинство были отморозки. Они подстерегали таких калек под вечер и отбирали все, что им за день подали люди, которые имели сочувствие, жалость и просто благородство. А беспризорные отмороженные мальчишки плевали в руки просящим, при этом надсмехались, и это были те защитники Родины - победители, до которых тогда не было никому никакого дела. Немало из них в те страшные годы просто умирали на улице от голода с протянутою рукой в такой богатой стране и на такой плодородной земле как Украина, особенно в южных регионах.
   Петро, сидя в тот вечер за столом, плакал и рассказывал Ивану.
   -Я, Ваня, никогда не думал и не мог себе представить, что не только я, а все люди в нашей стране после победы будем нуждаться в куске хлеба, а еще хуже умирать с голоду, в жажде съесть кусок ржаного хлеба. Но это, Ваня, не самое плохое.
   -А что же, Петро, может быть еще хуже, чем голод? - спросил Иван Петра, у которого из глаз котились слезы, как у ребенка.
   -А то, Ваня, что все это правды и эту правду нельзя никому рассказать. Только заикнись, и ты - провокатор, изменник Родины. А за это в лучшем случае - Соловки, в худшем - расстрел.
   В этот вечер Петро Ивану слил всю свою боль из души. И эта исповедь была похожа на слова, когда-то давно сказанные одним большим человеком, которого уже давно нет, но он навеки остался в сердцах наших людей. Его слова и воля вечно будут звучать в Украине и по всей Русской земли, и дальнего зарубежья: Он навеки остался в сердцах наших людей, он и его воля ко всем людям на русской земли.
   Давно у свiтi це ведеться,
   Що бiльший перед меншим гнеться,
   А бiльший меншого псує,
   Кричить, лає, та ще й б'є. Тарас Григорович Шевченко.
  
   Петро в этот вечер от нанесенных ему обид в милиции разошелся не на шутку. Он осмелел, и не просто осмелел, его смелость тогда можно было прировнять с яростью. Ивану казалось - если бы ему тогда можно было дать винтовку в руки, он бы пошел на штурм, но только не на Зимний дворец в Петербурге, а на штурм Кремля в Москве. Он стал поливать всех политиков матом и грязью, которых знал и о которых слышал. Сталина - в первую очередь. Его возмущение, ярость и смелость стали опять похожи на когда-то сказанные слова Великого человека:
   В сво§й хатi - своя правда,
   Своя сила, своя воля. Тарас Григорович Шевченко.
  
   И его обидные слова были правдивы, и так же исходили из его уст в его собственном доме, в котором он в этот вечер никого не боялся. И Петру казалось, что он силен и правдой, и силой, и волей.
   Иван понимал обиду Петра , так же он понимал его душевную боль. Но так же он хорошо понимал и знал, что если хоть единое слово Петра из всех им сказанных в тот вечер в его доме выйдет за пределы порога, тогда все - кранты. За такую антисоветскую пропаганду в лучшем случае пахнет Калыма. А как в тех местах за решеткой обращаются с врагами народа, Ивана об этом хорошо знал и видел. И, как говорят в народе, насмотрелся досыта. За политику он садится в тюрьму вовсе не хотел. Случись что, Ивану вовек не доказать, что он к мнению Петра и его словам непричастен. Да и кто бы тогда слушал Ивановы оправдания.
   Ивану опасный разговор Петра надоел и начал настораживать.
   -Послушай, Петро, мне кажется, тебе нужно успокоится. И хватит этой пропаганды. Ты хоть соображаешь, что ты несешь?! Да за одно только слово из всех, что ты нагородил, - расстреливали на моих глазах. Ну что ты хочешь доказать? А главное, кому? Этому козлу, Гвоздичнику? Послушай, Петро, успокойся и забудь все, что ты только что наплел, а то, я вижу, что я отсюда не в Коростышев уеду, а обратно - в Магадан.
   Клава тоже начала кричать на мужа. А тот, хоть и был выпивши, но быстро сообразил, какую беду может он накликать на себя и жену. Он быстро успокоился.
   -А, черт с ними, Ваня, - уже спокойно сказал Петро Ивану, взяв бутылку в руки с желанием разлить водку по стаканам и в водке утопить свою душевную боль, но бутылка оказалась пустой.
   -Ну, знаешь, Петро, то, что водка кончилось, по сравнению с твоей обидой просто чепуха, - сказал Иван он достал из кармана пиджака деньги.
   -Вот, Петро, деньги, достань еще водки. А только, где ты ее достанешь, сумерки начинаются, магазин давно уже закрыт.
   -Да это, Ваня, не беда, я знаю, где можно достать в любое время, лишь бы деньги были.
   Петро положил деньги в карман и пошел. Но только дошел до двери, как в окно кто-то постучал. Открыв дверь, он увидел возле порога пацана. Мальчик вежливо поздоровался и попросил Петра, чтобы тот позвал Ивана. У Петра никаких сомнений к незнакомому пацану не оказалось и он спокойно вернулся назад позвал Ивана.
   -Кто зовет? - спросил Иван.
   -Не знаю, какой то пацан. Я думаю, тебе видней, раз он тебя знает. Ну, ладно, я за водкой побежал, а ты иди узнай, что он хочет.
   Петро ушел. Иван вышел на улицу. Возле порога стоял мальчик. И хоть были сумерки, но Иван хорошо разглядел незнакомого мальчика. На вид ему было лет пятнадцать, не больше. Чернявый волос. Одежда на нем была чистой.
   -Что тебе нужно, хлопчик? Кто ты такой и откуда ты меня знаешь?
   Мальчик, вежливо поздоровавшись, спросил:
   -Вы Иван Адамович?
   -Ну, я, - ответил Иван, - а что?
   -Да мне, дядька, от тебя ничего не нужно. С тобой хотят люди поговорить.
   -Со мной? - удивился Иван, - Что за люди?
   -Я не знаю. Мне только велено тебе передать и если ты согласишься, то проводить тебя к ним.
   "Что за дела? - подумал про себя Иван, - Кто это еще хочет со мной поговорить? У меня ведь здесь, корешей нету. И не только корешей, а даже и хорошо знакомых людей". Всех, кто был хорошо знаком в этом городе, кроме Петра и его жены, уже и в живых нету.
   Делать было нечего. Иван понимал, что если с ним хотят поговорить и если эти люди серьезные, то разговор все-таки рано или поздно будет. И потому долго не стал размышлять.
   -Пошли, - сказал он пацану.
   Они вышли со двора и пошли по улице, никуда не сворачивая. Долго идти не пришлось. Через несколько десятков дворов возле забора на лавочке сидел человек. К нему и привел пацан Ивана. Незнакомец поднялся, дал пацану деньги и тот, поблагодарив его, быстро скрылся в сумерках.
   -Добрый вечер, - вежливо, обращаясь к Ивану, протянул руку незнакомец, - меня зовут Николай Петрович. А вас, если не ошибаюсь, Иван Адамович?
   -Ну, предположим. Кто вы и что вам конкретно от меня нужно?
   -Вы меня извините, Ваня. Можно я буду просто по имени вас называть? - спросил старик.
   Иван сразу же рассмотрел незнакомого старика.
   -Да как хочешь, дед, так и называй. Только говори быстрее, что тебе нужно, а то у меня времени нет, меня люди ждут. Да и поздно уже.
   Дед так же вежливо попросил Ивана сесть возле него на лавочке. И когда Иван сел, дед рассказал, кто он и что его привело в поздний вечер к Ивану. В конце разговора он достал из кармана бумажный пакет, открыл его, на светил на него маленьким квадратным металлическим фонарем. На бумаге лежала одна длинная волосинка сантиметров до десяти. Какого она была цвета, рассмотреть Ивану из-за света фонаря не удалось. Но дед сказал, что она рыжего цвета, очень грубая на ощупь, похожая на конский волос, как будто из гривы или хвоста. Но это волос не принадлежит ни одному из животных, тем более человеку.
   -Иван Адамович, теперь вы меня понимаете, а так же и мой интерес к этому делу, а точнее интерес к тому, кому принадлежит этот волос?
   -Извини дед, - перебил его Иван, - но я, честное слово, не могу ни чем тебе помочь и не понимаю, о чем ты говоришь?
   -Ну, как же, Ваня, ведь ты две ночи ночевал в том доме и не мог ничего не видеть и не слышать! Ведь ты пойми, Ваня, то, что это необычное существо - это доказывает волос и следы рук с когтями у жертвы на шее. Ведь ты просто пойми, Ваня, мы, может, стоим с тобою на пороге величайшего открытия, даже мирового значения и которого еще возможно некому не удавалось открыть. Ваня, я тебя уверяю, что о нашей встрече никто не знает и не узнает, можешь за это не переживать.
   -Послушай, дед, я ни за что не переживаю и конечно же ничего не боюсь. Но говорю тебе еще раз, что в доме у Альбины я ничего необычного не виде и не слышал. Все, что я знал, я давно изложил на бумаге в милиции, кстати, там, где ты работаешь. Все, пока, дед, извини, что не смог ни чем тебе помочь.
   Иван встал с лавочки и молча ушел к Петру домой.
   Иван вошел к Петру в дом без стука, считая, что из-за того, что с ним и с Петром произошло за последнее время, было излишнем показывать себя очень культурным. Посмотрев на стол, Иван остолбенел от удивления - на столе стоял здоровенный бутыль с самогоном литров на пять, не меньше, а то и больше. А за столом сидел Петро, как царь на именинах, с довольным пьяным лицом.
   -Петро, ты зачем столько самогону набрал? Здесь же хватит на пол - Бердычева.
   -Да я подумал, зачем мне потом бегать и искать еще, ведь ноги-то у меня не казенные. Я и решил взять зразу водки на все деньги. Ты лучше садись за стол, выпьем.
   Иван в тот вечер почти и не пил, а только делал вид, что пьет. За каждым Петровым предложением он только понемногу отпивал со стакана. Но долго опивать самогона Ивану не пришлось. После двух выпитых граненных стаканов самогона Петро начал стелиться спать прямо на стол и Ивану с Клавой пришлось помочь ему добраться до кровати. Иван тоже лег и долго ворочался на кровати. Он никак не мог уснуть в ту ночь. Он все вспоминал тот прошлый жуткий сон, который ему приснился в лагерном бараке, как перед ним, словно из-под земли, вырос Коля. Дед-эксперт все вертелся в голове со своими странными вопросами о каком-то неземном существе и большим открытием. Иван хорошо понимал интерес пожилого эксперта, который даже не мог его скрыть. Ивану даже хотелось поделиться с кем-то о тех загадочных вещах и событиях, которые произошли с ним в доме у Альбины до ее загадочной смерти. Но кто тогда мог дать ему гарантию, что эксперт тогда пришел не от КГБ. А что такое КГБ и кто такие кегебисты, Иван хорошо знал. Знал он хорошо и их методы допросов. А также понимал, что если такая структура занялась этим делом, то это серьезно и шутить с этим нельзя, особенно распускать язык..
   В голове вертелись недавно произошедшие события с Альбиной и маленьким Васей. Ему было очень жаль маленького Васю, который за короткое время привязался к нему и крепко запал ему в душу. Но Иван резко отбросил в сторону все мысли: "Ладно, - сказал он сам себе, - нужно быстрее отсюда убираться". И не заметил, как уснул.
   Утром после завтрака Иван поблагодарил хозяев за прием. Те всячески уговаривали его еще остаться погостить, особенно Петро. Но Иван вежливо отказался, ссылаясь на то, что и так уже загостился.
   -Город у вас хороший, особенно люди. Но мне пора домой, мать наверняка уже заждалась.
   А про себя Иван подумал: "Это следовало сделать еще в первый день своего приезда в этот город. Я этот Бердычев ваш жидовский не забуду до конца своих дней" (в чем он сам себе наврал).
   По пути на вокзал Иван зашел в жуткий дом Альбины. Он высыпал инструмент из плотницкого ящика и быстро без труда нашел маленькую коробочку, забрал из нее деньги. Он вышел из дому и быстрым шагом направился на вокзал. Он шел по широкой улице, оставляя за спиной дом тех воспоминаний, которых не ожидал увидеть и услышать, и которые остались в его памяти на всю его ломанную серую и извилистую жизнь. Ведь судьба тем и интересна, что приходит всегда в жизнь то, чего человек никогда не ожидает и не предполагает.
   Больше Иван в Бердичеве никогда не был и даже когда ему приходилось ехать в этот жуткий город, он всегда находил всяческие причины, чтобы в город страшных воспоминаний не попадать.
  
   Все имена, фамилии, кроме Адама, Надежди и Ивана, и кума Адама, людоеда, вымышлены и изменены. Вымышлены и названия сел, поселков и районов. Разгадка Колиного сна, конечная судьба кума-людоеда, разгадка загадочного существа, особенно его явление и дальнейшая судьба Ивана - она не менее интересная - будет в продолжении этой истории, во второй книге "Сын"
   Рассказ составлен со слов старожилов, а так же основан на правдоподобных событиях.
   2004 - 2006.
   И.И.Сосновский.
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 7.21*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"