Механик хлопнул капотом, оставив маслянистые следы перчаток: - Можете забирать. За распахнутыми воротами висела осенняя морось - не дождь и не туман. Просто сырость, которую можно пощупать. Зябкая сырость, что забирается за воротник и под манжеты напоминая о скорой зиме, долгой и безрадостной, серой и тесной... Они докуривали, когда в воротах появился старый, ухоженный чёрный BMW седьмой серии. Вальяжно вкатился, качнувшись на пороге, обманчиво-сыто урча двигателем. На блестящем чёрном капоте мелко дрожали крупные капли, сбегались вместе и ручейками стекали вперёд, вниз. И в четырёх круглых фарах тёплым светом светились тонкие разомкнутые кольца - "Глаза ангела"...
... За приоткрытым окном, в глухой беззвёздной темноте вяло шумели пожелтевшие, хрупкие листья. Лилась в узкую щель тонкая и неверная струйка прохлады. Он ловил её тихонько ноздрями, кожей выпростанной из под одеяла ноги, пальцами руки. Слушал как в вязкой тишине редко тикают часы на стене - то невыносимо громко, то едва слышно; тихо урчит холодильник в кухне, шумят где-то с обратной стороны дома редкие машины. Холодок из окна слева и... нежное, отчаянное тепло справа. Облако мягких волос, пахнущих чем-то детским и домашним, даже, будто дымком костра. Пальцы. Тонкие сильные и осторожные. Ресницы... И одним уверенным мазком прорисованная шея на его предплечье...
- Я знаю, что ты хочешь сказать.
Шепот как трепет твёрдых осиновых листьев.
Он молчал.
- Не ломай себя и не унижайся. Ты всё делаешь правильно. Ты не можешь иначе. Не сможешь. И я не знаю, смогу ли... Я только прошу тебя... Сразу и навсегда... Пожалуйста.
Часы затихли совсем, растворившись в тёмной тишине, в тёплом дыхании на шее, в прохладной струйке из приоткрытого окна.
- Я всё же скажу... не из вредности, нет. Мне очень хочется сказать... Я люблю тебя... Всё будет хорошо. Спи. И я буду спать. Я долго буду спать завтра... Спи.
Громкий шорох чьих-то широких шин по ту сторону дома, шёпот листьев, часы. Часы. То совсем неслышно, то громом вытаскивая на поверхность погружающееся в сон сознание. Часы... Листья... Утренний холодок из окна. Теплый мирок под одеялом...
Сумрачное утро серым полотном за окнами. Журчание воды, чайник на плиту. Тихонько. Голубые язычки пламени сливаются с серым сумраком. Крякнув затих холодильник. Мир спит. Суббота.
Вещи в охапку и в ванную. Глаза в зеркале - чужие. Усталые. И ничего больше... Зубная щётка, пена, початый пакетик с дешевыми одноразовыми бритвами - в сумку в прихожей. И ничего больше... Чайник волнуется в кухне. Приоткрыл дверь. За дверью - сон. Теплый, домашний. Одинокий...
Чай. Просто чай. Без сахара. Без ничего. Горячий. Безрадостный. За окном морось висит пеленой. Большой чёрный автомобиль мокнет на парковке.
Постоял перед дверью, положив ладонь на ручку. Двинул скулами, прошёл в прихожую. Пиджак - с плечиков, в кармане тускло звякнули ключи. Три ключа и брелок - мужской силуэт - треугольник стоящий на вершине. Отстегнул карабин, сунул брелок в карман. Повесил ключи на крючок. Теперь просто ключи. Резервный комплект. И ничего больше...
Щёлкнул английский замок.
Сорок четыре ступени. Вниз. Вниз. В неплотно прикрытые окна пробирается сырость. Зябко...Тамбур. Двадцать шагов. Мигнули беззвучно жёлтые огни, мягко хлопнула дверь. Будто кто-то ухватил за голову и выворачивает её влево. Вверх. "Нет... Навсегда... Сразу...".
Утренним кашлем опытного курильщика ожил большой чёрный автомобиль. Уютно подсветились приборы и четыре тонких разомкнутых кольца заставили мелкую морось светиться тусклым жёлтым светом. Капельки на капоте сбежались вместе, мелко подрагивая. Слились в ручейки и побежали вперёд. Вниз.