Красное заходящее солнце просвечивало сквозь стену высоких сосен теснящихся вдоль дороги. Мелькало, ослепляя на мгновение, и пряталось за очередной ствол. И снова мелькало, заставляя лихорадочно сужаться зрачки. Длинные тени лежали на дроге и все редкие машины становились полосатыми. Жаркий июльский день уходил в вечность, возвращались оглушённые жарой запахи и звуки, асфальт дороги дышал ласковым теплом и прохладный воздух в низинах нёс привыкшим к жаре человеческим телам приятный озноб. Дорога ведущая прочь из города была пуста. Только одинокий мотоцикл сыпал красными искрами отражённого хромом солнца. Вечерняя дорога вела его куда-то к дому и гнать, как обычно по утрам, не хотелось, да ещё солнце, слепящее короткими кровавыми лезвиями, да ещё вынырнувший из приближающегося ответвления, блеснув стёклами, грязный лесовоз. Мотоциклисту пришлось однажды видеть неизвестного своего коллегу на хлыстах позади лесовоза и давнее то, почти детское, впечатление намертво отпечаталось где-то в неведомых глубинах, каждый раз заставляя чуть отпускать рукоятку и перебрасывать два обтянутых чёрной кожей пальца на рычаг тормоза...
А мятый, облепленный грязью, лесовоз, пыхтя густым чёрным выхлопом, припустил по пустой дороге, разгоняясь на крутой горке перед длинным пологим подъёмом. Его день тоже заканчивался и в шуме и бряцанье двигателя, в коротких посвистах ветра в открытом окне слышался уже приближающийся вечер с его нехитрыми и привычными радостями. Слышался так громко и явно, что скрыл негромкий хлопок лопнувшего троса на роспуске. Прицеп дёрнуло, потянув вправо, водитель налёг, выравнивая машину, а в вое мотора и скрежете тормозов пистолетным выстрелом, не выдержав нагрузки, отозвался второй трос. Прицеп рванул влево, разворачиваясь поперёк дороги, таща за собой переворачивающийся тягач и, последнее, что успел заметить водитель ложащегося на бок лесовоза, была выскочившая из под горки серебристая "Тойота"...
Он проснулся от острого ощущения счастья.
За окном лишь чуть посерело и самые ранние утренние птахи только просыпались, несмело пробуя голос, готовясь встречать жаркое солнце. Он проснулся от острого ощущения счастья и долго лежал, успокаивая бешено колотящееся сердце. Лежал стараясь не думать ни о чём. Ждал, когда мысли прояснятся. Но и когда прояснились, понятнее не стало. Он тщательно перебирал вчерашние события, сегодняшние планы, планы дальние, семейные дела и даты. Всё в его жизни было ровно, без головокружительных взлётов и сокрушительных падений, без ярких встреч, оставляющих немеркнущий след, без рвущих надвое душу, расставаний... Он тихо встал, коснувшись волос жены, долго плескался в ванной, задумываясь и улыбаясь чему-то. Плотно прикрыл дверь в кухню, поставил на плиту полный чайник, открыв крышку со свистком, чтобы тот не испортил странное ощущение, вышел на балкон, смущённо закурил глядя на разрастающееся на горизонте зарево. "Всё в твоей жизни было ровно... Кроме одного...". Он улыбнулся чему-то. - Я приду...
Здравствуй...
Жаркий июльский день клонился к вечеру. Он стоял на круче над неширокой рекой, теребил сорванную по пути веточку. Здравствуй, мне тебя нехватало... На противоположном берегу на многие километры тянулся огромный заливной луг с островками кустов и неглубокими канавами. Тянулся до дымчато-синей стены далёкого леса и она обрамляла его, как здесь, над рекой, обрамляли луг густые, глядящие в тёмную воду кусты и низкорослые ивы. Он стоял на круче, которая курганом вырастала на пологом берегу и лишь со стороны реки превращалась в обрыв. Кто знает, быть может это и был какой-нибудь, неопознанный многочисленными следопытами, курган, который подмыла изменившая русло река. Кто знает? Жизнь человека коротка, а память, порой, ещё короче... Здравствуй. Он стоял на маленькой полянке среди крученых редколистных кустиков. Смотрел куда-то вдаль.
Здравствуй... Я вдруг вспомнил о тебе ночью. Вспомнил так, будто я мог о тебе забыть. Вспомнил и не смог понять, как я мог обходиться без тебя так долго... Как вообще я мог без тебя... Быть. Он присел на густую жёсткую траву, медленно достал из пачки сигарету, щёлкнул дорогой, с гравировкой, зажигалкой, торопливо выплюнул дым... Сегодня я буду говорить. Вслух... Сизый дымок повис над полянкой, нехотя вытягиваясь в длинную тонкую полоску, как туман над лугом, что на той стороне. По утрам.
Сегодня я буду говорить. Пусть даже я окончательно свихнулся... Какая разница? Тем более, какая разница... Что-то случилось. Вернее, не так. Что-то случилось? У меня странное чувство, что произошло что-то важное... Или должно произойти? Что-то что непосредственно меня касается. Лично меня. Только меня. Что-то, несёт мне радостную лёгкость, а я не могу понять, чему, собственно, радоваться. Что-то случилось?
По зеркалу воды неслышно разбегались редкие тонкие круги, изредка, не торопясь, проплывали какие-то веточки и на глади их было видно на сколько хватало глаз. Солнце уходило за спину и тень от кургана всё удлинялась. И неосознанно, как многие годы, он ждал, когда она достигнет другого берега.
Смешно. Я пришёл с заявлением, что буду говорить, а ведь мы, может и не знакомы вовсе. Кто ты, или что ты, чтобы интересоваться теми, кто приходит к тебе? Чтобы делать какие-то различия между всеми нами. Людьми. Наверное, мне стоит начать с самого начала. Я вспоминал сегодня... Я многого не помню...
Лет тридцать назад, наверное, а может и больше, я впервые пришёл сюда. Мы встретились... Мне понравилось... место. Просто понравилось место. Спокойный вид. Хотя, что я понимал в видах-то в то время? Просто понравилось место. Я запомнил его и всегда носил в себе. С собой, как открытку, понравившуюся непонятно чем. Как когда-то, позже, маленькую вырезку с "Розовыми любовниками" Шагала - что так затронула та картинка, не знаю, но до сих пор иногда вспоминаю и хочу увидеть полотно... Так носил. Не тоскуя. Просто.
Потом я смог иногда здесь появляться. Приезжал посидеть, посмотреть на воду ни о чём не думая. Недолго сидел и уходил довольный непонятно чем. Потом приходил с какими-то своими детскими обидами, неприятностями, непониманием. Приходил и снова ни о чём не думал. Не хотелось. Здесь мысли кажутся лишними. Глупыми. Слишком простыми и незначительными. И незначительно всё, что гнало от людей сюда - в одиночество. Но я упорно шёл к тебе, когда мне было плохо. Я становился старше и сложнее становились беды от которых я убегал и я уже знал, что всё равно мне придётся вернуться и сделать всё самому, сделать так, чтобы в следующий раз мне было бы не стыдно прийти к тебе. Чтобы я мог сказать: "Смотри, я сделал всё, что от меня зависело. Я не стоял в стороне от самого себя, но сегодня всё гораздо сложнее...". Но я-то никогда не говорил ни с кем здесь, даже с собой. Просто сидел, смотрел в никуда... Смотрел и не видел, текли мысли, но я ни о чём не думал... Слушал.
Я потом уже понял, что слушаю. Слушаю и ничего не могу разобрать. Ничего не могу понять, но что-то во мне отзывается на эти неслышимые звуки. Что-то во мне слышит и понимает, и принимает какие-то решения, и как-то меняется. Становится другим... И потом всегда было... не легче, нет. Иначе. Всё виделось проще, словно убрали от глаз мутное стекло и не нужно больше всматриваться. Что-то удавалось, а то, что рушилось, не приносило серьёзных разочарований. Было проще. Иногда долго. Иногда всего несколько дней. И тогда я снова искал возможность увидеть тебя.
Потом было время, когда я появлялся очень редко. Должно быть, заигрался во взрослую жизнь. Стал серьёзным и смотрел на вещи трезво и практично. Долго. Целую жизнь. И не рвался уже сюда. И помнил просто как красивое место. А потом оказался случайно... Случайно ли? И снова взобрался сюда. Сидел, смотрел, слушал. И что-то во мне радовалось и торопилось выговориться и наслушаться, а я сидел и почти ощущал этот диалог и даже почти злился на то, что внутри меня есть ещё кто-то, кто точно знает для чего и к кому он приходит... К кому... Это пришло внезапно. Однажды я пришёл и поздоровался. Как с человеком. Пришёл, не с проблемами, не с тоской, а просто так. Просто посидеть. Побыть рядом. Рядом... Это "рядом" так чётко мне виделось, что просто нельзя было вот так прийти и сесть молча... И "потреблять" - Он улыбнулся. С тех пор, наверное, я стал нести тебе и свои радости тоже. Делился чем-то хорошим, что приходилось мне встречать. Его не мало было, просто, быть может, я не умею бурно радоваться и мне было проще так. Молча. Тихо. Сидеть и улыбаться про себя. И чувствовать, что ты улыбаешься тоже. Так можно только с человеком... Отдавать и получать одновременно. Да простят меня садоводы и огородники.
Никак тебя не представлял себе. Совсем никак. И сейчас не представляю. Просто знаю, что ты - это ты. Этого достаточно... Когда был моложе, представлял тебя всё же женщиной... Странно было. Всегда ведь выбираюсь сюда в ущерб каким-то делам, семье, свободному времени. Тогда времени было и того меньше и я чувствовал себя виноватым. Покупал на обратном пути цветы, плодил подозрения. Где-то это было верно. Я отнимал себя у неё. Для тебя. Потому что здесь мне проще и понятнее... И тебе понятно всё, даже то, чего я сам не знаю о себе... Все, кому это было интересно были убеждены в том, что моя личная жизнь бьёт ключом. И на этом заработано было не малое уважение - за отсутствие явных признаков, надо полагать...
Мне не мало лет уже. И я могу гордиться всем, что успел сделать и чего сумел избежать в жизни. Я был и, должно быть, ещё буду счастлив... Но кто ты для меня, и смог бы я без тебя? Мне не мало лет уже и я не могу поверить в такую странную игру воображения. Я не романтик и далёк от какого бы то ни было отвлечённого творчества. Я все же делец, пусть даже немного странный, но вполне успешный... Кто ты и почему я? Почему слышу, как ты зовёшь меня и радуюсь, что нужен...
Тень обрыва дотянулась до кустов на том берегу. Заходящее солнце чуть слышно гладило по спине и подсвечивало странным розово-красным светом облака над далёким лесом. Замолкло всё, что щебетало и шебуршилось в короткое время между дневной жарой и прохладными, усталыми сумерками.
Спасибо. Спасибо за приглашение. Не важно что будет. Важно, что я буду с тобой. С тобой, кроме всех прочих... Спасибо. Мне пора ехать... Прощай. Я вернусь...
Он спустился, осыпая мелкие камушки на проплешинах в густой траве. Легко спрыгнул с валуна. На узкой полевой дороге, на серых, плотных как бетон, колеях, протоптанных в мелкой траве, стояла новенькая серебристая "Тойота". Грузный, седой водитель сидел на корточках перед крученым чахлым кустиком с редкими листочками.
- Как, босс? Пусть теперь нас боятся? - мягкая улыбка на крупном лице.
- Именно так! Что это ты, Кузьмич? Ягоды собираешь?
- Какие с берёзы ягоды?!
- ?
- Берёза это. Мне ли не знать. Откуда только она в наших краях...
- Там, на круче, тоже такие.
- Много?
- Ну... Хватает.
- Чудно... Поедем, что ли?
- Да. Поехали. Поздно уже.
- Успеем. За цветами?
- Да. Традиция. - улыбнулся.
- Успеем. В крайнем разе нарушим чуток - дорога пустая должно...
Мягко хлопнули двери, отрезав тишину вечернего луга. Большой автомобиль плавно тронулся и, поднимая облачка невесомой пыли, покатил, растворяя рубиновые кормовые огни в красноватой дымке.