Александр Сорочан
История адвоката и подсудимого
Однажды, будучи проездом в Москве, я зашел (на правах
старого знакомого) к Михаилу Законину, известному всем
библиофилам города. Хозяина не было дома - наверное,
пропадал в какой-нибудь книжной лавочке, но домработница
меня знала в лицо и попросила подождать. Я вошел и,
рассчитывая скоротать время, решил пролистать какой-нибудь
том из законинского собрания. Книги были целью его жизни, им
посвящалось все время. Коллекция насчитывала несколько тысяч
томов, однако коньком Михаили были редкие книги начала
двадцатого века. Я решил взглянуть на пополнения, сделанные со
времени моего предшествующего посещения.
На нижней, еще полупустой полке одного из шкафов я
наткнулся на потертую книжку. Она ничем не привлекла бы
моего внимания, если бы не надпись на обложке: "единственный
в мире экземпляр". Это интриговало; я немедля углубился в
изучение раритета. И воспоминание о тех нескольких часах для
меня драгоценны. Дело в том, что во время пожара,
происшедшего в квартире Михаила в 1987 году, книга погибла.
Потому все детали, с ней связанные, заслуживают упоминания.
Возможно, это была подлинная жемчужина коллекции
Законина...
Судя по обозначениям на обложке, книга вышла в Москве в
1926 году. Издательство не указано, титульный лист
отсутствовал. На переплете значилось: "Иэн Андерсон. Адвокат.
Перевод с английского". Было в книге 314 страниц, из них 14
занимало авторское послесловие, обрывавшееся на полуслове.
Сначала я полагал, что оставшиеся листки вырваны, но по
длительном размышлении пришел к выводу, что их (как и
титульного листа) никогда не существовало. Почему - поймете из
дальнейшего...
Так как Михаил все еще не появлялся, я перешел к беглому
знакомству с содержанием книги. Однако раскрыв ее, я не смог
оторваться до вечера, пока не перелистнул последнюю
страничку.
Роман состоял не из глав, а из трех частей, почти равных по
объему. Сюжет, насколько, его можно пересказать, сводился к
следующему. В первой части молодой адвокат, только что
поступивший в коллегию, не может отвертеться от навязанного
ему недоброжелательным начальником дела, которое не
пришлось по нраву более опытным коллегам. Необходимо
защищать на суде человека, совершившего два особо тяжких
убийства; никаких смягчающих обстоятельств нет, и все улики
однозначно указывают на виновность подзащитного. Джон
Диксон (так зовут адвоката) безуспешно пытается изобрести
некую стратегию ведения дела, пару раз встречается с Гордоном
(убийцей). Перед глазами читателей проходит закулисная
сторона процесса: опрос свидетелей, любопытные диалоги с
судебными чиновниками самых разных уровней. В разговорах с
подзащитным, весьма занятных с психологической точки, зрения,
адвокат не получает никакой новой информации. В финале
первой части мы оставляем героя бдящим над протоколами
допросов перед заседанием суда.
Во второй части заседание открывается, чтобы тут же
прерваться. Поступает сообщение еще об одном преступлении,
обстоятельства которого весьма схожи с теми убийствами, что
инкриминируются Гордону. Начинается полицейское
расследование, которое ведет лейтенант Гэри Тревор. Каким-то
образом читатели сразу понимают, что следствие находится нам
ложном пути. В преступлениях Гордона была одна деталь,
скрытая от публики: убийца прокалывал жертвам дырочки в
ушах. Так вот, новое преступление обладало той же
особенностью. Выходит, Гордон - не убийца, а настоящий
преступник на свободе... Тревор, уверенный в виновности
подсудимого, не может ее доказать, оказываясь в положении,
подобном тому, в котором в начале роман находился адвокат. К
концу второй части я осознал, что она является зеркальным
отражением первой без малейших изъянов, разве что смещены
немногие акценты: Тревор оказывается на месте Диксона, Диксон
тоже меняется местами (с кем бы вы думали?)...
Роман завершается сценой закрытого заседания суда,
которая опять-таки повторяет (в обратном порядке) заседание
коллегии адвокатов, с которого начиналась книга. Тревор и
прокурор, как бы они ни старались, не могут добиться осуждения
Гордона. Диксон путем риторических ухищрений доказывает
полную невиновность подзащитного, опровергая показания
свидетелей, которые в таком, новом освещении событий
выглядят по меньшей мере странно. Тут к публике обращается
сам Гордон, и перед нами раскрывается сущность последнего
преступления: "Только убийца может раскрыть убийство, только
убийца способен защитить совершившего убийство". Он излагает
изумленному суду все идеи своего адвоката, который, чтобы
доказать невиновность Гордона и тем улучшить свое служебное
положение, прибегает именно к такому страшному способу.
Адвокат ни с кем не поделился своим планом, но безумец счел
для себя возможным разоблачить преступника.
Роман завершается фразой: "Сказав все что хотел, Гордон
опустился на скамью", а начинается: "Желая взять слово,
президент гильдии поднялся со своей скамьи". Как видим,
зеркало действует...
В послесловии автор разъясняет принцип зеркального
построения. Он туманно излагает его историю и еще более
туманно, с обилием психологических терминов, разъясняет его
воздействие на людей и возможности его применения. Только к
концу язык несколько прояснялся: "Все мы, как и герои книги,
являемся отражениями отражений и так далее до бесконечности.
Но если попытаться столкнуть бледные отблески, может
родиться вспышка... И как знать, может, в ее сиянии только и
видится истина? Как вам кажется?
Впрочем, есть и другая истина. Она..."
Здесь книга обрывалась (или заканчивалась). Ведь такая
фрагментарность есть опять-таки отражение конечности жизни.
И почему бы Андерсону (кто бы он ни был) не воспользоваться
этим средством?
От таких размышлений меня отвлекло появление хозяина
квартиры. Он был очень рад меня видеть, нам следовало о
многом переговорить, и о книге я спросил его только мимоходом.
Михаил отметил, что это "занятная вещица", и ему еще с ней
долго разбираться. Больше об "Адвокате" я не напоминал.
Только теперь, после пожара, я по вашей просьбе записываю все,
что мне известно, дабы память об этом творении человеческого
разума не оставила нас. Надеюсь, этот краткий мемуар послужит
кому-то - не уроком, но свидетельством.
Об авторе этой книги я не знаю ничего до сих пор. Кем был
он? И создал ли еще что-то, кроме "Адвоката"? Мне кажется, что
именно эта мистификация стала детищем всей его жизни. Хотя
что значит мое мнение - мнение, которое отразит кто-то где-то
еще, мнение, в котором отразилось нечто, сказанное когда-то
совсем о другом. А может быть, о том же?
1994