Шестое августа 2015 года. Городское кладбище. У свеженасыпанной могилы стоят двое: высокий мужчина средних лет и темноволосая, хрупкая девушка лет пятнадцати. Мужчина, проводив взглядом двух кладбищенских рабочих, неспешно шагающих по аллее с лопатами наперевес, посмотрел на девушку и обнял её за плечи.
‒ Как же так, папа? ‒ девушка подняла покрасневшие от слёз глаза и с укором посмотрела на мужчину. ‒ Неужели ничего нельзя было сделать?
‒ Ничего, Соня. Маму пришлось доставать из разбитого автомобиля при помощи специальных устройств. Поэтому мы и хоронили её в закрытом гробу. Удар пришёлся на голову. Тебе не нужно было этого видеть.
‒ Это так несправедливо! Месяц назад мы похоронили бабушку, сегодня маму... Что происходит, папа?
‒ Успокойся, Соня. Не нужно кричать. Я вижу, как тебе тяжело. Но я не знаю. Пока не знаю. С бабушкой действительно всё очень непросто. Но следствие идёт. По крайней мере, меня в этом попыталось убедить высокое начальство, ‒ мужчина нагнулся, поправил на могиле венок, потом подошёл к кресту и выровнял его по вертикали. ‒ Нам пора, Соня.
‒ Ты веришь, что мама превысила скорость?
‒ Нет. Просто она врезалась в стоящий на трассе панелевоз. Водитель утверждает, что у него полетел аккумулятор и он вынужден был стоять на трассе с выключенными габаритными огнями.
‒ Но тогда он должен был выставить аварийный знак.
‒ Я читал показания водителя панелевоза. Говорит, что запаниковал, сломавшись ночью в пятидесяти километрах от ближайшего населённого пункта.
‒ И это стоило маме жизни... Надеюсь, его посадят?
‒ Нам нужно идти, ‒ мужчина украдкой осмотрелся, подошёл к дочери и взял её за руку. ‒ Пошли, пока нам ещё позволяют это сделать, ‒ он бросил взгляд в сторону оградки, по другую сторону аллеи, за которой два молодых человека непринужденно распивали пиво из двухлитровой бутыли. ‒ Сейчас мы не спеша дойдём до нашего автомобиля и поедем в Центральный зоосад кормить уточек. Я взял из дома свежую булку.
‒ У меня совершенно не то настроение, папа! Какие уточки?! Я только что похоронила маму. И что значит, пока нам ещё позволяют? Кто позволяет?
‒ Я же просил тебя не кричать, доча. Давай спокойно дойдём до нашего автомобиля и попытаемся добраться до пруда. Там я тебе всё объясню. Но не сейчас и не в машине. Мы просто садимся и молча едем на пруд. Договорились?
‒ Хорошо, ‒ Соня достала из кармана джинсов носовой платок и вытерла набежавшие слёзы. ‒ Хорошо, пошли. Во что ты вляпался, папа?
‒ Я не вляпался, Соня. Я не могу вляпаться. Хотя нет. Ты права. Я вляпался. Я сделал открытие. Прорыв в науке, который очень многим не нравится, ‒ мужчина тяжело вздохнул и стряхнул с запылённых туфель комочки глины. ‒ Нам пора. У нас мало времени.
Держа дочь за руку, мужчина, не спеша миновав несколько рядов оградок, вышел на аллею, поросшую вековыми липами, и направился к центральным воротам кладбища. Спустя какое-то время, двое молодых людей подхватились со скамейки и прогулочным шагом последовали за Соней и её отцом.
2.
В машине было душно. Включив кондиционер, мужчина медленно выехал со стоянки, оборудованной на бывшем пустыре напротив кладбища, пропустил два автомобиля и выехал на трассу, ведущую в город. Как и договаривались, ехали молча. Соня время от времени порывалась что-то сказать отцу, но тот, прикладывая палец к губам, глазами просил её молчать. Доехав до Северной площади и свернув на проспект Фестивальный, мужчина посмотрел в зеркало заднего вида и нехорошо улыбнулся: старый "Опель" болотного цвета, следовавший за ними от самого кладбища, тоже уверенно свернул направо. Проехав ещё немного, мужчина сбросил скорость, дотянул до жёлтого сигнала светофора на очередном перекрестке и в последний момент проскочил его, едва не столкнувшись с таким же лихачом, поехавшим на жёлтый свет со стороны улицы Заречной. Бросив ободряющий взгляд на дочь, мужчина свернул в сквозную арку, быстро проехал через двор и, выскочив на Левадную, растворился в плотном потоке машин.
На Центральном пруду в полдень было малолюдно. Электронное табло, на главном корпусе, в котором размещался террариум, показывал плюс двадцать восемь. Трава на аккуратно постриженных газонах в местах, куда не добивали струи поливалок, уже успела слегка выгореть, но в целом, насыщенного зелёного цвета было ещё достаточно, для того, чтобы хоть ненадолго забыть о раскалённом асфальте и тяжёлом воздухе нагретых улиц. Поставив автомобиль на стоянке, мужчина достал с заднего сидения бумажный пакет и вместе с дочерью пошёл к воде.
‒ Теперь слушай меня внимательно, Соня. Те парни, которые ехали за нами, скоро нас найдут, поскольку я уверен, что на нашу машину прицепили жучок, ‒ мужчина сел на ступеньку у самой воды и открыл пакет. ‒ Садись, Соня. Для начала вот это, ‒ он расковырял булку, достал из неё флешку, а крошки бросил подплывшим уткам. ‒ Держи. Спрячь поглубже и прямо сейчас... И береги как зеницу ока. Считай, что эта флешка ‒ твой билет вжизнь.
‒ А твой? ‒ Соня быстро расстегнула молнию на боковом кармане джинсов и спрятала флешку. ‒ Почему только мой?
‒ Всякое может случится, дочь. Здесь все расчёты по моему открытию, документы, и много других очень нужных файлов. Мой ноутбук я вчера заменил на новый, а свой рабочий, вместе с кейсом, сдал в камеру хранения на Южном вокзале. Вот ключ от кейса и квитанция. Кейс нужно забрать завтра до конца дня. Запомнила, да? Пошли дальше, ‒ мужчина достал из кармана ключи в кожаном чехле и передал их дочери. ‒ Это ключи от квартиры в новостройке на Левадиевой горе. Адрес в чехле. Квартиру покупала бабушка через посредника. Там тебя искать уж точно никто не будет. Консьержку я предупредил, что в квартире будет жить молодая девушка.
Вверху, на аллее взвизгнули тормоза автомобиля.
‒ Приехали, черти. Долго они копались. Ну да ладно. Трогать нас здесь они не станут. Людно и смысла нет. Думаю, что сюрприз нужно ожидать дома. Но не на тех напали, правда? ‒ мужчина ободряюще посмотрел на побледневшую дочь и подмигнул. ‒ Придётся потерпеть, милая. Моя вина и мне выпутываться. Теперь предпоследнее, ‒ он отломил кусок булки и протянул её дочери. ‒ Корми уточек...
Мы сейчас идём к машине и едем в сторону Северного тоннеля. Примерно посредине, под разбитым плафоном, я останавливаюсь, ты выпрыгиваешь из машины и прячешься за бетонным столбом. Я уезжаю. Ты ждёшь пять минут, поднимаешься по ступенькам на площадку, открываешь металлическую дверь и по лестнице поднимаешься на верхнюю площадку. Там довольно темно, но это гораздо безопасней, чем оставаться в машине. На площадке тоже есть небольшая дверь. Ты выходишь и идёшь к автобусной остановке. Она в метрах сорока от служебного входа в тоннель. И последнее. В кухонном шкафу, в квартире, ты найдешь деньги. Десять тысяч долларов и четыре миллиона наших. При достаточной экономии, этого тебе должно хватить на какое-то время. А ещё там лежат все необходимые инструкции.
‒ На какое время?
‒ Пожалуйста, не перебивай. Ещё там же лежит пластиковая карта. Пин код, годы рождения бабушки и твоей мамы. Помнишь? По две последние цифры в таком же порядке.
‒ Сорок восемь семьдесят один.
‒ Всё верно. Умница.
‒ Ты не сказал на какое время ты хочешь оставить меня одну, ‒ Соня положила ключи в карман и застегнула молнию. ‒ Я боюсь. И я не хочу оставаться одна.
‒ Я тоже этого не хочу. Но я не хочу, чтобы они убили и тебя. Если ты исчезнешь, им будет гораздо сложнее давить на меня. И ещё. Мои друзья вмонтировали в мой временный кардиостимулятор жучок. Сигнал будет считываться системой GPS и поступать в интернет. Ты сможешь отслеживать моё местонахождение. Что и как делать, ты тоже найдешь в инструкции. Возможно, мне понадобится твоя помощь. Поэтому, никаких лишних движений.
‒ Разве у тебя проблемы с сердцем?
‒ Нет, но эти парни об этом не знают. Они могут снять с меня всё, вплоть до носков, но прибор в любом случае останется при мне. А теперь пошли. Не нужно испытывать их терпение. Я надеюсь, что всё будет хорошо, ‒ мужчина поднялся со ступеней, выбросил в воду остатки булки и, обняв дочь за плечи, пошёл к машине. ‒ Теперь действительно последнее. В квартире, в конверте с картой, найдёшь симку бабушки. Вставишь её в свой телефон. Завтра, в час дня, на этот номер тебе позвонит Андрей. Это сын моего хорошего друга и партнёра. Скромный, неприметный малый. Из тех, кого вы называете ботанами. Он будет помогать тебе. Поддержит в случае чего. Я его попросил. Он хороший парень.
3.
Дальше всё происходило как в крутом американском боевике. Размазывая по щекам слёзы, Соня беззвучно плакала до самого тоннеля, но вдруг собралась, поцеловала отца в щеку и, как только автомобиль притормозил у бетонной опоры, молнией выскользнула из салона, забежала за колонну и вжалась в неё спиной, глядя сквозь слёзы на удаляющиеся фонари автомобиля её отца. Секундой позже, мимо неё пронёсся автомобиль их преследователей. Дело было сделано...
Через минуту, когда глаза окончательно привыкли к полутьме, девушка решительно нащупала ступени и, держась за прохладную стену, поднялась к проржавевшей двери, приложив усилие, открыла её и зашла во внутрь. Оказалось, что это была обыкновенная труба большого диаметра с привинченной к ней лестницей, уходящей вертикально вверх метров на пятнадцать. Единственная лампочка, торчащая из цоколя где-то на полпути, света давала мало, но подниматься на такую высоту в полной темноте было бы намного печальней. Вытерев лицо от слёз, Соня посмотрела вверх и почувствовала, что ноги у неё предательски дрожат.
‒ "Ну вот ещё", ‒ подумала она и слёзы снова навернулись на глаза. ‒ "Соберись. Дома наплачешься". ‒ Выдохнув несколько раз, Соня решительно взялась руками за прохладный металл и, подгоняемая страхом сорваться, начала медленно подниматься вверх, осторожно нащупывая ногами каждую перекладину. Минут через пять она всё же поднялась по этой хлипкой, держащейся на нескольких болтах лестнице наверх, протиснулась сквозь отверстие и в изнеможении легла спиной на металлический пол. ‒ "Наверное, отец не знал, что с лестницей всё так печально. Или просто не сказал, чтобы не пугать меня раньше времени. А ещё отец по-моему что-то забыл", ‒ девушка быстро достала из кармана джинсов телефон, открыла заднюю крышку и вынула аккумулятор. Распихав телефон и аккумулятор по разным карманам, Соня поднялась на ноги, подошла к овальной металлической двери и посмотрела сквозь прожжённые электросваркой дырки на улицу. Мимо то и дело, с небольшими перерывами, на большой скорости проносились автомобили. ‒ "Наверное, где-то в той стороне есть светофор"... ‒ догадалась она. Нажав на алюминиевую ручку, едва державшуюся в разболтанном замке, она слегка приоткрыла дверь, отряхнула джинсы и, дождавшись, когда поток автомобилей иссякнет, выпорхнула из своего вынужденного убежища и быстро пошла в сторону автобусной остановки. Нужный автобус пришлось ждать минут двадцать. Купив у кондуктора билет, Соня села на свободное место у двери и безучастно уставилась в окно.
‒ Да нет, ‒ попыталась улыбнутся Соня. ‒ Телефон потеряла.
‒ Так вот же он! Из кармана выпирает как лопата! ‒ удивилась тётка.
‒ Так это... второй потеряла... Жутко дорогой. Вчера подарили, а сегодня всё. Жалко.
‒ Ненормальные какие-то вы все. По два телефона им подавай! Нет чтобы тёте Шуре хоть один подарить! Конечно, дождёшься! Раньше молодёжь знаешь какая была?
‒ Какая?
‒ Добрая. Вот ты, добрая?
‒ Ну, наверное... А что?
‒ А вот если добрая, тогда купи у тёти Шуры десять талонов. А я тебе за это спасибо скажу. А то у нас с водилой маршрут не шибко жирный. Выторга никакого.
‒ Да без проблем, ‒ Соня достала деньги и поменяла их на протянутые кондукторшей билеты. Всегда пожалуйста.
‒ Вот спасибо, дочка! Уважила. Но вот если бы ты двадцать купила, я бы тебе ещё бы и сплясала.
‒ Шурка! А ну прекращай свои штучки! Отойди от ребёнка! ‒ забасил в микрофон водитель, сердито поглядывая в зеркало заднего вида. ‒ Разводишь тут цыганщину!
‒ Ладно орать, ‒ огрызнулась кондукторша. ‒ Сидишь там, баранкой вертишь, а мне план давай! Уйду я от тебя. Недотёпа. На семнадцатый маршрут попрошусь. Там план лёжа можно дать.
‒ Ну да, ‒ хохотнул в микрофон водитель, притормаживая на остановке. ‒ Завгару об этом скажи. Он это дело любит.
Отвернувшись к окну, Соня посмотрела на обгонявшую их "Скорую" и её снова всю затрясло. Мамы больше нет. И это не просто ужасно. Это катастрофа. А ведь всего два месяца назад, всё у них было прекрасно. Бабушка дописала и сдала в печать очередной слезоточивый женский роман, мама закончила ремонт в своей парикмахерской, папа купил большую плазму, о которой мечтали все, я съездила с группой в Карелию. Всё было здорово.
И вдруг ‒ бац! Бабушку нашли соседи по даче в петле. Как? Почему? Зачем? Зачем успешному романисту, получающему мешки писем от почитателей её таланта лезть в петлю? Выходит, что никто в петлю не лез. Бабушку кто-то убил. Теперь вот мама. И неизвестно, что будет с папой...
Доехав до Сумгаитской, Соня пересела на шестнадцатый автобус и уже через полчаса добралась до микрорайона Левадиева гора. Быстро найдя нужный дом, вошла в подъезд, познакомилась с консьержкой, поднялась на четвёртый этаж и только тогда позволила себе сесть на край ванны и разрыдаться.
Время для неё словно остановилось, а жизнь вообще потеряла всякий смысл. Она не умела жить одна, без своей семьи. Да она и не помнила себя вне семьи. Всю её недолгую жизнь с нею был кто-то рядом. То дедушка Николай, умерший четыре года назад, то бабушка Лена, то мама. Но лучше всего было тогда, когда папа умудрялся подхватить где-то простуду и ему давали больничный. Тогда Соня буквально утопала в отцовской любви, эксплуатируя его, словно он раб на галерах. И вот теперь такая ситуация. Патовая.
Ужаснувшись своему отображению в зеркале, Соня умылась, достала из заботливо набитого продуктами холодильника минералку, сделала два глотка и, дойдя до постели, мгновенно уснула, беспомощно сжавшись калачиком на атласном одеяле.
4.
Зайдя в свою квартиру, Сонин отец совершенно не удивился, увидев в кресле седовласого мужчину с кожаной папкой на коленях. Положив ключи от машины на книжную полку, он молча сел на стул и скрестил руки на груди.
‒ Не скучали? Что-то не припомню, чтобы я приглашал вас в гости, господин Громов. Домушничаете потихоньку?
‒ А мы без приглашения, товарищ Левитин.
‒ Товарищ? Не думаю, что отставной шпион мне товарищ.
‒ Не ёрничай, Семён Борисович. Мне ли тебе говорить, что отставных шпионов не бывает. Куда дочь дел? Так ловко вокруг пальца меня ещё никто не обводил.
‒ Спасибо, господин Громов. Стараюсь. Да и фильмы сейчас выпускают такие, словно сценарии к ним пишут бывшие опера или разведчики. Бери и делай как они. Не балуетесь на досуге?
‒ Я тебе вопрос задал, Семён Борисович. Мы ведь всё равно её найдём, но тогда получать будешь своё дитё частями. А так, всё цивилизовано. Побудет у меня на сохранении, пока ты образумишься и захочешь, наконец, сотрудничать с моими друзьями во благо мира на Земле.
‒ К чему этот пафос? Когда это ваши хозяева думали о мировом благе? Честно говоря, вы мне надоели. Сами уйдёте или с лестницы спустить? Я час назад жену похоронил.
‒ Мои люди к этому не причастны. Ни к гибели твоей жены, ни к гибели твоей тёщи. Но конкурентов ищем. Найдём ‒ дам тебе возможность закопать их живьём. Я не люблю, когда у меня кто-то путается под ногами, ‒ он сделал паузу и посмотрел недобрым взглядом на Левитина. ‒ Если до того времени я тебя самого не закопаю. Так где дочь?
‒ Где надо дочь, ‒ Левитин посмотрел на часы и поднялся со стула. ‒ Уже, как минимум, километров за двести от города. И я вас больше не задерживаю, господин Громов. При случае, передавайте привет мистеру Кларку. А ещё передайте, что люди из его шаражки плохо знают своё ремесло. Вербуют кого ни попадя. Я о Митрохине из отдела комплектации.
‒ Вот сам и передашь, ‒ Громов достал из кармана пистолет и положил его на папку. ‒ Для тебя в подвалах посольства целую лабораторию соорудили. Твори‒ не хочу. Все устройства из твоей лаборатории, которые ты из вредности раскурочил, перевезли вплоть до последнего болтика, а лабораторию сожгли к чёртовой матери. И труп подходящий подложили. Так, что искать тебя никто не будет. Ты умер, Левитин. Напился и сгорел. И вот теперь тебе, в твоей новой жизни, осталось только собрать свой, как ты его назвал? "Купол"? Вот, собрать свой "Купол" в новых, комфортных условиях на благо благодарных владельцев зелёных денег, в нужной последовательности и в кратчайшие сроки.
‒ А смысл?
‒ Сытая старость, внуки, то-сё. С гражданством поможем, если вконец надоест жить на этой помойке.
‒ Очень смешно, господин Громов. Мы же понимаем, что как только установка будет собрана и запущена, меня тут же замуруют в одной из стен посольства, или где там ещё. Сами же сказали, что труп подложили. Пропал человек и пропал. Скольким учёным за последние годы резко перехотелось жить, или захотелось просто исчезнуть. Не сосчитать. А всё почему? Потому, что хозяевам господина Кларка поставили задачу: мочить нашу науку. Вот и мочат, выражаясь вашим языком...
‒ Это не мой язык, Левитин. Ты меня с урками не путай. Я сорок лет разведке отдал. Но в целом ты прав. Незачем обезьяне давать гранату. Я о нашей стране. Остальные могут пострадать. А теперь пошли. Дочку я твою всё равно найду и повешу на крюк в твоей лаборатории. Чтобы тебе легче творилось.
‒ А если я раньше умру? ‒ Левитин достал из нагрудного кармана кардиостимулятор. ‒ Сердцу не прикажешь. Ведь так?
‒ Хорошо, что напомнил, Семён Борисович. А то я уж хотел тебе рукояткой между глаз дать. Устал я с тобой возиться. Но ты сильно не переживай. Если что, донора найдём в три секунды. Бомжей по городу скитается прорва. На худой конец, я у твоей дочери сердце самолично вырежу, поскольку ты гораздо ценнее.
5.
Утро оказалось недобрым. Проснувшись, Соня долго смотрела в потолок, пытаясь вспомнить где она находится. Потом перед глазами возникло кладбище, свеженасыпанный холмик земли, издёрганный отец с впалыми щеками. На глаза снова навернулись слёзы, но Соня, крепко сжав зубы, быстро вскочила с постели и пошла в ванную. Приняв душ и приведя себя в порядок, она, не спеша, приготовила завтрак из двух яиц с беконом, заварила зелёного чая и включила стоящий на кухонном столе новенький ноутбук. Войдя в интернет и, увидев ссылку на ютюб, пошла по ней и через секунду открыла ролик с записью отца.
‒ Привет, доча. Не люблю киношных штампов, но всё же скажу: если ты смотришь это видео, значит ты в порядке. Пожалуйста, выслушай внимательно то, что я тебе скажу. После просмотра, видео удали. Это обязательное условие, ‒ отец на секунду задумался. ‒ Мне нужно кое-что тебе объяснить. Открытие, которое мне посчастливилось сделать, настолько важно, что определённые силы, как в нашей стране, так и за рубежом, сделают всё, чтобы лишить меня возможности довести мою научную идею до её промышленного воплощения, поскольку речь идёт о глобальном
управлении миром. В нормальном, человеческом смысле этого слова. Средства защиты, которые мы получим в результате реализации этого открытия, навсегда похоронят военные планы любых государств. Военные конфликты станут невозможны в принципе.
Как видишь, за это приходится платить высокую цену. Очень высокую. Мне бесконечно жаль, что какое-то время я не смогу видеть тебя. Но всё это ради твоей же безопасности. Маму и бабушку уже не вернуть. Это данность. С этим нужно смириться, хотя, на самом деле, с этим смириться очень сложно. Меня они не тронут, пока я не соберу установку, которую мне пришлось вывести из строя, как только я понял, что люди, принимавшие косвенное участие в проекте, работают на интересы других государств. А тебя, я надеюсь, не найдут. Хотя должен сказать, что средств и возможностей для твоего поиска у моих врагов предостаточно... Поэтому я прошу тебя
сделать следующее.
В первую очередь ‒ измени свой облик. Самое простое, это постричься под мальчика. В парикмахерскую не ходи. Я купил машинку для стрижки волос, пару бейсболок и несколько комплектов мальчиковой одежды. Если что-то не подойдёт, это всегда можно исправить. Понимаю, что тебе жаль своих волос. Но твоя безопасность того стоит. Теперь в отношении Андрея. Он должен стать на время твоей тенью. Прими это как должное. Для перемещения по городу, можно купить недорогой, неброский автомобиль. У Андрея, насколько я знаю, автомобиля нет, но они с отцом в прошлом году что-то покупали на авторынке в Михайловской слободе. Так, что какой-никакой опыт у парня уже есть. Не думаю, что в этом вопросе у вас возникнут какие-то проблемы. Консьержам напомнишь, что это твой старший брат. Двоюродный. Из Костянтиновки. Я их предупредил о том, что парень поступил в институт и будет жить в этой квартире. К мальчиковому образу переходи в несколько этапов. Чтобы не вызывать нездорового интереса у консьержей. Можно сказать, что решила заняться рукопашным боем, а там такие правила. До школы ещё месяц. Этот вопрос не поднимаем.
Очень надеюсь на то, что к сентябрю всё уже останется позади. В случае, если что-то пойдёт не так, или совсем не так, тебе придётся научиться жить вне семьи. Одной. Не хотел говорить тебе этого, но жизнь штука непредсказуемая. Однако, будем думать о том, что нам с тобой повезёт и всё разрешится в нашу пользу. Инструкция о том, как обнаружить мой сигнал, найдешь на диске D.
И наконец о флешке. Возьми табурет, открой кухонную дверь и посмотри на верхний торец двери. Там ты увидишь металлическую шайбу с прорезью под отвёртку. Отвинти крышку и опусти в тайник флешку. Здесь её никто не найдёт. Если от меня не будет вестей в течение двух месяцев, тебе нужно будет созвониться с Галиной Ивановной Самойленко. Телефон в конце инструкции на диске D. Это моя однокурсница. Её муж, кажется, работает в органах безопасности. По крайней мере, Галина немножко в курсе проблемы, над которой я работал. Для начала, можешь дать распечатку первых двадцати страниц из работы, записанной на флешку. Тому, кто в теме, будет достаточно, чтобы понять уникальность и важность этого открытия. Надеюсь, что они тебе помогут и сведут с нужными людьми. Ты же у меня умница и всё сделаешь правильно. Пожалуй, пока всё. На большее нет времени. Прости. Надеюсь, скоро свидимся.
Досмотрев видео, Соня взяла табурет и, встав на него, действительно увидела утопленную в дерево металлическую шайбу. Не имея под рукой отвёртки, вставила в прорезь ноготь и попробовала выкрутить шайбу, благодаря своим твёрдым ногтям. Как ни странно, у неё получилось. Выкрутив шайбу, Соня достала из кармана флешку и опустила её в тайник.
‒ "Здорово придумано", ‒ закручивая шайбу, подумала она. ‒ "Совершенно очевидно, что все приготовления сделаны не за один день. Начиная с квартиры и заканчивая триммером. Отец явно опасался последствий своего открытия. И, видимо, старался их предотвратить. Но бабушке и маме это, к сожалению, не помогло"...
Ровно в час дня от консьержа позвонил Андрей и уже через пять минут они сидели на кухне и ждали пока закипит чайник.
‒ Ты что, качок? ‒ Соня с неподдельным интересом разглядывала рельефные мышцы парня, выпирающие из-под тесной рубашки. Отец говорил, что ты похож на ботана.
‒ Почему качок? ‒ Андрей смутился и пододвинул к себе сахарницу. ‒ Просто иногда хожу в спортзал. Я же в Константиновском институте физической культуры обучаюсь. Я думал, Семён Борисович тебе всё обо мне рассказал.
‒ Времени мало было. Он только сказал, что ты тихий и неприметный. Наверное, он тебя никогда не видел в рубашке в облипочку. А на каком факультете брюки протираем?
‒ Менеджмент и управление физическим воспитанием и спортом. Не совсем спорт, но где-то рядом. А почему ты с тёмными волосами? Семён Борисович выслал мне фото, где ты блондинка. И вот как бы я тебя узнал, если бы пришлось встретиться на улице?
‒ Отец спешил, наверное. Он-то меня в любых волосах узнает. Это я в прошлом году у мамы в парикмахерской перекрасилась. Захотелось освежить внешность.
‒ И как?
‒ Как видишь. В школе ребята задолбали своими дурацкими шуточками. Насмерть. Пришлось давать заднюю. Кстати, ты меня должен постричь. Отец попросил превратиться в мальчика. На время, ‒ Соня сняла чайник и налила в кружки кипяток. ‒ Послушай, может ты есть хочешь?
‒ Пока нет. ‒ Андрей достал из коробки пакетик с чаем и опустил его в кружку. ‒ С качественной стрижкой могут возникнуть сложности. Хотя я был предупреждён заранее и вчера полдня сидел в парикмахерской, в которой работает мой друг, но классной стрижки не обещаю. Смотреть, как это делают другие, одно и совершенно другое, делать это самому.
‒ Не трусь. У тебя всё получится, ‒ Соня тоже положила пакетик чая в кружку и пододвинула к Андрею вазочку с печеньем. ‒ Отец купил триммер. Просто пройдёшься на максимуме словно по футбольному мячу. И все дела. Я видела не раз, как мама призывников стригла. Пять минут ‒ и готово. Я бы и сама себя постригла, но сзади не удобно. Сахар подай.
Попив чая, Андрей распаковал свой чемодан, развесил одежду в шкафу и полез в интернет выбирать автомобиль.
‒ А у тебя девушка есть? ‒ Соня придвинула стул и уселась рядом.
‒ Почему ты спросила?
‒ Вопросом на вопрос отвечать неприлично.
‒ Допустим, есть. А что?
‒ А как ты будешь с нею встречаться, если тебя ко мне приставили? ‒ Соня ткнула пальцем в монитор. Вот подходящая. Я так думаю. И не очень старая и цена подходящая. Не хочешь позвонить?
‒ Не торопись. Ещё посмотрим. Нам же на ней ездить нужно, а не в сервисе без конца ремонтироваться.
‒ Так ты не ответил.
‒ Ты о девушке? ‒ Андрей прокрутил ленту вниз и открыл фото
"PEUGEOT 206" болотного цвета. ‒ Вот смотри. Приличная машинка. И всего пять штук баксов. С девушкой всё просто. Тебя под замок, а сам ‒ к девушке. Веселиться. Вот сейчас машинку купим и вообще весело будет.
‒ А если серьёзно?
‒ Если серьёзно, то девушка, с которой я дружил со школы, в прошлом году уехала по обмену в Соединённые Штаты. И, видимо, ей там так понравилось, что она решила не приезжать даже на каникулы. Хотя, я подозреваю, что ей расхотелось приезжать не только на каникулы...
‒ Прости. Наверное, я не должна была спрашивать.
‒ Всё нормально. Поспешность в любви сродни снежной лавине в горах. Может случиться так, что от тебя найдут только лыжи. Я не хочу, чтобы от меня нашли только лыжи. Душа знает где её вторая половина. Да и куда спешить, если тебе всего двадцать лет? Мир женщин велик и удивителен. И будем считать, что со мной мы разобрались. Теперь давай с тобой разбираться. Не против? Двоюродному брату по статусу ведь положено быть в курсе дел сестрёнки. Колись, однако.
‒ Тебе будет скучно, братец. Я домоседка, зубрилка и совершенно несовременная. Мне об этом даже папа говорил. Это потому, что я ненавижу футбол, не фанатею от бокса, не слушаю рок и не хожу в клубы... Я домашняя. Люблю рисовать, читать книги. Конечно, не бабушкины...
‒ Так ведь рановато ещё! По годам ‒ зелень пузатая. Какие клубы?
‒ Я тебя умоляю! Многие мои одноклассницы вот разве что только домашние задания в клубняках не делают. Отстал ты от жизни, братец.
6.
В два часа пополудни, к особняку Громова на Парковой подкатил мерседес кубик, нелепо разрисованный красными драконами. Просигналив, автомобиль въехал во двор и остановился у высокого крыльца, отделанного корабельным тиком. Из почти синхронно открытых дверей вышли четыре безликих, словно сделанных под копирку, молодых человека и, быстро поднявшись по ступеням, вошли в особняк.
‒ Неважно работаете, орлы! ‒ Громов закрыл папку, поднялся из кресла и пожал каждому из вошедших молодых людей руку. ‒ Сутки уже прошли. Где результаты? Докладывай, Рома.
‒ Вот в этом месте обидно было, Натан Иванович. Ночь ужали до двух часов. ‒ Рома, высокий бритоголовый крепыш, с двумя глубокими шрамами на левой скуле, достал из кармана куртки сложенные вдвое листы бумаги и передал их Громову. ‒ Аналитический отчёт по нашей беглянке.
‒ В двух словах можешь? ‒ Громов развернул листы и посмотрел на текст.
‒ Если в двух словах, то можно с вероятностью семьдесят к тридцати сказать, что девчонка из города не уезжала.
‒ Аргументируй.
‒ Во первых, Натан Иванович, отсутствие предподготовки. За день до похорон не было сделано ни одного звонка кому либо из друзей, родственников и знакомых для того, чтобы перепоручить ребёнка третьему лицу. Мы прокрутили всю прослушку за неделю до гибели его жены. Тоже ничего. Второе. Одежда ребёнка. Джинсы, майка, курточка. И третье. Характер ребёнка. Девочка социально не активна, типичный домашний ребёнок. И для справки. Единственные родственники, тётя и дядя по
отцовской линии проживают в Бельгии. Из документов у ребёнка только свидетельство о рождении. На даче и в квартире бабушки, писательницы Ореховой, не появлялась. Друзей и знакомых опросили. Скорее всего, отец приготовил дочери место, где можно безопасно отсидеться. Месяц назад, Левитин снял со счёта четыре миллиона нашими, наличными в четыре захода. Жильё не приобретал.
‒ Хорошо. Примем доклад твоей группы за основу, ‒ Громов положил бумаги на стол и сел в кресло. Присаживайтесь. Будем кумекать. Предположим, что девчонка действительно в городе. Возможно, Левитин под это дело заранее снял квартиру. Деньги, естественно, на содержание. Из страны ей не уехать. Это плюс. Но страна у нас большая и это минус. Если девчонка в городе, то вечно сидеть в квартире она не сможет. Как и любому из нас, ей необходимо питаться. Значит она, так или иначе, пойдёт в магазин. И пойдёт, скорее всего в магазин, расположенный недалеко от места, где ей приходится скрываться. Это я исхожу из логики пятнадцатилетней девушки. Впрочем, если она достаточно умна, и не совсем напугана, она может изменить свою внешность. Покрасить волосы, постричься, или купить парик. Как бы там ни было, нам нужна эта девчонка. Я не могу ничего выбить из Левитина, поскольку у него большие проблемы с сердцем. Ловите решение. В течение дня, фото девочки должно быть у каждого кассира продуктовых магазинов, маркетов, продуктовых лавок. Понимаю, куча работы, но другого решения пока нет. Приказ охране магазинов и кассирам, задерживать её под любым предлогом до приезда полиции. Вопросы есть?
‒ Есть дополнение к отчёту, ‒ один из присутствующих молодых людей поднял руку и слегка привстал. ‒ Не Бог весть что, но всё же. Я уже вам докладывал, Натан Иванович, что Левитин, по нашим расчётам, высадил дочь в Северном тоннеле. Сегодня перепроверились. Да, действительно из тоннеля можно выбраться на Александрийскую эстакаду посредством аварийного выхода. Правда, назвать это аварийным выходом можно, лишь имея очень большое чувство юмора, но труба с лестницей имеет место быть. Моей группой были опрошены водители и кондукторы всех автобусов и
маршрутных такси, следующих по Александрийской эстакаде. Девчонка была замечена вчера в автобусе двадцатого маршрута. Была расстроена. По словам девчонки, она потеряла дорогой телефон. Вышла на Сумгаитской. Дальше сложнее. Сумгаитская улица узловая. Практически центр города.
‒ Спасибо. Отличная работа. Беру свои слова обратно. Что у нас по конкурирующей фирме? ‒ Громов посмотрел на молодого человека, сидящего с края стола. ‒ Что-то накопали, Геннадий?
‒ Здесь почти ничего, Натан Иванович. Правда имеют место странности, касающиеся смерти писательницы Ореховой и Людмилы Левитиной. Во-первых, не найдены соседи, обнаружившие покойную Орехову. Наши люди обошли практически весь дачный посёлок. Все, разумеется, в курсе данной трагедии, но уже по факту и никто не смог подтвердить факт обнаружения несчастной. Во- вторых. Руководство следственного изолятора, в котором находится задержанный водитель панелевоза, по вине которого погибла гражданка Левитина, отказало нам во встрече с обвиняемым. И третье. Труп Левитиной был доставлен не в морг, а в частную клинику на Артёма. Там же, тело было помещено в цинк и выдано мужу для похорон. С медзаключением мне позволили ознакомиться в полном объёме. Женщину практически разорвало на куски.
‒ Выводы? ‒ Громов достал сигарету и закурил.
‒ Методам запугивания этих ребят стоит поучиться. Никаких компромиссов. Это раз. Второе... Три года назад, Левитин брал в банке "АБНК-нитро" большой заём под свою фирму. Клиника на Артёма, кстати, принадлежит одному из соучредителей банка Митрохину. У гражданина Митрохина гражданство Франции. Не могу сказать, что из этой истории торчат уши наших английских друзей, но здесь есть над чем подумать.
‒ Ладно. Подумаем, ‒ Громов затушил сигарету и поднялся из кресла. ‒ Давайте по коням. До конца дня необходимо распространить фото и проинструктировать персонал торговых точек. Я сейчас перезвоню генералу Севостьянову. Пусть поднимет на уши всех своих шатающихся без дела участковых. Всё понятно? Ставки удвоены. Не забывайте об этом.
7.
‒ А ты неплохо водишь, ‒ Соня улыбнулась кончиками губ и глубже натянула на остриженную голову джинсовую бейсболку. ‒ Я смешная, да?
‒ Есть немного! ‒ Андрей улыбнулся, посмотрел на девушку и похлопал ладонью по рулю. ‒ Хорошо идёт. Дядька, правда, сильно жадный попался, но мы жаднее. Двести баксов отстояли. Мне твоих волос жалко. Шикардосные были волосы... Впрочем, завтра я отвезу их своему другу ‒ парикмахеру ‒ и выручу за них немного денег. Как тебе такая мысль? Мороженку на вырученные деньги купишь...
‒ Не издевайся. Скажи спасибо, что я тебя сковородой не огрела за твои косяки во время стрижки. Я же тебя просила: приложил триммер к голове и легонько по окружности. Качок стероидный.
‒ А вот это ты зря, красавица. У меня всё своё. Ни грамма химии. Хотя да. Соблазн был. По-быстрячку надуть где нужно мышцу и все дела. А вот ты, я погляжу, силикона в губы наколоть успела...
‒ С ума сошёл? ‒ Соня сделала большие глаза и покраснела. ‒ Отец бы меня из дома выгнал за такие хотелки! Чем тебе не нравятся мои губы?
‒ Да шучу я. Просто не нужно дуться. Постриг как мог. Если хочешь, можешь меня в отместку постричь. Переживу как-нибудь. Поехали домой. Машинку мы купили, еды в холодильнике на неделю. Я ужин приготовлю и подумаем, что дальше делать.
‒ Не домой. Мне ещё кейс отцовский нужно забрать на Южном вокзале. Вот квитанция. Я в машине подожду. Ты не против?
‒ Почему же я должен быть против? Разумная мысль. Глядя на тебя, сложно подумать, что ты парень. Просто, спортивная девчонка. Думаешь, тебя ищут?
‒ Не знаю. По ходу, я последний аргумент у этих злодеев. Дома поможешь мне разобраться с GPS. Отцу друзья поставили маячок во временный кардиостимулятор. Хочется верить, что с ним ничего плохого не случилось. Ведь позвонить ему я вряд ли смогу.
Припарковав автомобиль на стоянке возле вокзала, Андрей пошёл за кейсом в камеру хранения, а Соня, слегка опустив окно, от нечего делать принялась болеть за голубей, отбивающих кусок булки от прилетевшей нахальной вороны. Втянувшись в процесс, Соня не заметила, как из общественного туалета вышла кондуктор, втюхавшая ей десяток талонов. Проходя мимо автомобиля, женщина мельком посмотрела на Соню, прошла ещё несколько метров и, пнув ногой разгорячённую борьбой за еду ворону, вернулась к машине.
‒ Привет, малая. Видишь, насколько земля круглая и тесная. Это же надо, в городе-миллионнике второй раз за последние сутки встречаемся. Зачем постриглась? Прячешься от кого?
‒ Здравствуйте, ‒ Соня от неожиданности вздрогнула и посмотрела на тётку. ‒ Ни от кого я не прячусь. Спортом занялась.
‒ Ага. Резко так. Вчера не занималась, а сегодня уже спортсменка, ‒ кондукторша воровато оглянулась по сторонам.
‒ Не потому ли постриглась практически наголо, что тобой менты интересовались?
‒ Так уж и полиция, ‒ Соня посмотрела на здание вокзала и в душе закричала, зовя Андрея на помощь.
‒ Я корочки смотрела. Самая что ни на есть полицейская полиция.
‒ Что вам нужно?
‒ А вот это уже совсем другой разговор, милаха. Тёте Шуре нужно дать немного денег. Тысяч тридцать. К примеру. Да, тридцать тыщ будет в самый раз. А в знак благодарности, тётя Шура не будет звать вон того, одуревшего от безделья полицая. Что скажешь?
‒ Ладно. Без проблем. Тридцать, так тридцать. Но у меня таких денег нет. Вот сейчас мой брат подойдёт и отдаст вам деньги. Такой вариант вас устроит?
‒ Конечно, милая. Я вот вечером смену сдам, домой доеду, а утром проснусь при деньгах. Это очень сильно согреет мою душу.
‒ Вы в пригороде живёте? ‒ Соня, не отрываясь, смотрела на огромные дверные проёмы вокзала и, увидев Андрея с кейсом, облегчённо вздохнула. ‒ А вот и брат идёт. Так где вы сказали живёте?
‒ Я не сказала. В Казимировке я живу. Были бы деньги, жила бы в городе. А так... ‒ женщина посмотрела на подошедшего Андрея. ‒ А ничего так братец у тебя. Привет, малой.
‒ Здравствуйте. Мы знакомы?
‒ Это мы с твоей сестрой знакомы. Объясни, дочка, братану своему ситуацию. А то мне уже в голову напекло и обед заканчивается. Мой водила без меня уедет.
‒ Эта женщина, кондуктор автобуса, в котором я вчера ехала, говорит, что мною интересовалась полиция и просит тридцать тысяч за молчание.
‒ Да, тридцатничек. Совсем немного по нонешним меркам. И я молчу как рыба, ‒ женщина достала из пакета газету и принялась обмахиваться ею. ‒ Ничего личного, как говорят америкосы в своих фильмах. Просто бизнес.
‒ Хорошо, ‒ Андрей открыл дверку. ‒ Садитесь на заднее сидение. Сейчас всё порешаем. Бдительность граждан должна щедро оплачиваться. Это справедливо.
‒ Умный у тебя брат, дочка, ‒ женщина забралась на заднее сидение, оставив дверь приоткрытой. ‒ На лету схватывает. И глубину проблемы правильно понимает.
‒ Так, говорите, тридцать? ‒ Андрей достал из кармана портмоне и тоже сел в автомобиль.
‒ Набросишь больше ‒ протестовать не буду. Я женщина небогатая, ‒ кондуктор приблизила лицо к сидениям, наблюдая, как Андрей достаёт деньги.
‒ Наброшу. Почему бы не набросить хорошему человеку? ‒ Андрей отсчитал сорок тысяч и, развернувшись, молниеносным ударом отправил женщину в глубокий нокаут. Выйдя из машины, он обошёл её сзади, захлопнул дверь и снова сел за руль.
‒ А вот это прокол, Соня. Практически на ровном месте и вопреки теории вероятности. Поехали отсюда.
8.
‒ Вообще-то ты, Левитин красавчик. Основательно подготовился, ‒ Громов слегка подтолкнул идущего по ступенькам впереди него учёного. ‒ Уважаю. Даже винт в старом ноутбуке сменил на новый. Не забыв набить его всякой околонаучной ерундой. Тебе бы, Семён Борисович, в нашей конторе работать, а не средства глобальной защиты изобретать.
‒ Спасибо, господин Громов. Я очень старался вам понравиться. Вот прямо с того дня, когда вы с Кларком ко мне на фирму казачка Митрохина сосватали. Спустившись по ступенькам вниз, мужчины прошли несколько метров по хорошо освещённому коридору и остановились перед металлической дверью. Приказав Левитину отвернуться, Громов набрал шестизначный код на выдвижной панели и, когда сработали замки, потянул на себя тяжёлую дверь.
‒ Заходи, гений. С сегодняшнего дня это твоё рабочее место и место проживания. Условия не ахти какие, но для тебя вполне сойдёт. Честно говоря, я бы тебе уже давно бы голову свернул, но нужны деньги. Без денег на пенсии тяжело. А наши заморские друзья щедры как никогда. Видимо, твоё изобретение действительно чего-то стоит.
Комната, куда они вошли, была скорее похожа на большой ангар с высоким, метров на шесть полукруглым потолком, с которого свисало штук двадцать ярких светильников. Вдоль стен, по всему периметру зала стояло новенькое оборудование, назначение которого, было понятно только Левитину. В центре зала, на металлическом помосте были аккуратно разложены большие и малые, вплоть до мелких кусочков, фрагменты уничтоженной им установки.
‒ Вон за той дверью, ‒ Громов показал на нишу в стене, ‒ жилой блок. Выход из лаборатории только туда. ‒ Громов поднял указательный палец вверх. ‒ К Богу. В случае, если собранная тобой установка не заработает... Если всё пройдёт хорошо и ты всё же подпишешь контракт с дьяволом, тебя, как я уже говорил, ждёт приятная старость на матрасе с деньгами. Вполне возможно, что в окружении внуков.
‒ Совесть не мучает, господин Громов? Родину продать, не в туалет сходить по-большому. ‒ Левитин снял куртку, бросил её на спинку офисного кресла и подошёл к помосту.
‒ Смеёшься, гений? Ты о какой Родине речь ведешь? И что вообще такое Родина? Что? Моя Родина, Левитин, умерла, когда меня свои же, в девяностых, сдали английской разведке. Что-то там перемудрили. И на десять лет забыли о моём существовании. Меня, отдавшего конторе двадцать лет жизни. Меня, пятилетками не видевшего свою семью. У меня сын вырос, без меня и состарилась жена. А меня, просто так, руководствуясь как бы интересами страны, десять лет гноили в английской тюрьме. И что после этого для меня Родина? Ничто. Пустой звук. В жизни, дорогой мой, важна не Родина, а тот кто тебе хорошо платит. Вот он для тебя и родина. Понятно?
‒ В общих чертах ‒ да. Сколько у меня времени?
‒ Вот. Наконец правильный вопрос. Времени тебе даю неделю. После этого начнётся жёсткий прессинг. Как это выглядит на деле, говорить не буду. Поберегу твою психику. Но для стимуляции скажу: разведка донесла, что твоя дочь находится в городе. Так, что её поимка, это дело времени. Я же тебе обещал подвесить её на крюк в этом зале, если ты будешь брыкаться. Обещал. Так, что не доводи до греха. Я на расправу скор. В своё время, в Афганистане, я научился лихо отрезать головы душманам. И талант свой не пропил. Запомни это, любитель Родины. И не зли меня. Я без настроения сегодня.
9.
‒ Ты её не убил? ‒ Соня повернула голову и посмотрела на лежащую без сознания тётку-кондуктора. ‒ Я даже сообразить не успела, а она уже лежит. Где ты этому научился?
‒ Улица научила, ‒ Андрей притормозил на светофоре. ‒ Нужно тётку высадить. Знать бы где живёт, можно было бы под домом на скамейке посадить. Мало ли у нас тёток пьющих.
‒ В Казимировке она живёт. Как раз перед твоим приходом сказала.
‒ Далековато. Да и на трассе можно на голодающего гаишника нарваться, ‒ Андрей включил передачу и выскочил на проспект Леонова. ‒ Сейчас придумаем, что с этой жадюгой делать. Надо же так проколоться. Совершенно по-тупому, ‒ он посмотрел на Соню, достал телефон и, обогнав плетущийся спереди автомобиль, гружённый луком, набрал номер. ‒ Алло, Вася? Привет. Ты не на выезде? Очень хорошо. У меня тут нештатная ситуация. Нужна помощь, ‒ Андрей сбавил скорость и перестроился в правый ряд.‒ Я на проспекте Леонова, если ехать со стороны вокзала. "PEUGEOT 206" болотного цвета. Да. Я припаркуюсь возле "Арарата". Давай, жду, ‒ Андрей положил телефон в карман и посмотрел на Соню. ‒ Не боись. Сейчас всё порешаем. Вася побеспокоится о нашей вымогательнице.
‒ Кто такой Вася?
‒ Друг детства.
‒ А почему он не поинтересовался, что у тебя за нештатная ситуация? Ты мне что-то недоговариваешь? Я ведь не совсем дурочка.
‒ Да вроде бы всё договариваю. Твой отец поставил задачу: оберегать тебя. Я вот и стараюсь это делать, ‒ Андрей посмотрел в зеркало заднего вида. ‒ Просыпается наша попутчица. Алло, женщина, слышите меня? Предлагаю вам оставаться в той же позе и не издавать ни звука, если хотите жить долго и счастливо. Это понятно? Ведь можете, когда хотите. Тут у меня вопрос назрел: а вот Родину вы бы за сколько продали?
‒ Ненормальный что ли? ‒ кондукторша дотронулась до опухшего лба и охнула от боли. ‒ Сравнил тоже. То деваха, незнамо что натворившая, а то Родина. Куда вы меня везёте? Может отпустите? Клянусь детьми, никому не скажу.
‒ Верю, гражданка, но закон не позволяет.
‒ Какой ещё закон? Ты чего удумал?
‒ За попытку вымогательства, сопровождаемого шантажом несовершеннолетнего ребёнка, полагается наказание. Это понятно? ‒ Андрей притормозил возле ресторана "Арарат", вышел из машины и пересел на заднее сидение. ‒ Я посижу тут возле вас, чтобы вы, случайно, глупостей каких не наделали.
‒ Скажи спасибо, что я в исподнее не наделала после твоих тысяч. Вот ты бы свою мать ударил? Нет. А я тебе в матери гожусь.
‒ Не годитесь. Моя мать, случись чего, по помойкам бы ходила, а на покрывании преступника денег бы не наваривала. Поскольку совесть, она или есть, или её нет.
Минут через десять, позади автомобиля припарковался чёрный микроавтобус. Из него вышли двое крепких парней, которым Андрей передал перепуганную до смерти тётку-кондуктора. Поговорив с парнями минуту-вторую, Андрей сел в машину и весело посмотрел на хмурую Соню.
‒ Всё позади, красавица. Теперь можем ехать домой. Сейчас с тёткой правильно поработают и она навсегда вычеркнет встречу с тобой из своей памяти.
‒ Ты ведь не Андрей? Да? И тебе не двадцать лет.
Вопрос Сони застал парня явно врасплох. Заглушив двигатель, он положил руки на руль и опустил голову. Через минуту, словно стряхнув с плечей тяжёлый груз, от снова посмотрел на Соню, но совсем уже другими глазами.
‒ Ты права. Я не Андрей. Андрей Беликов не был задействован в операции прикрытия. Ты действительно очень умная девушка. А я плохой оперативник. Меня зовут Игорь. Игорь Хромин. Я сотрудник органов госбезопасности. Вот мои документы, ‒ парень достал из заднего кармана джинсов корочки и подал их Соне. ‒ Прости, но это моя работа.
‒ Можешь не извиняться, ‒ Соня развернула корочки и тут же вернула их Игорю. ‒ Я сразу почувствовала, что здесь что-то не так. Думала: показалось. Ан нет. Не показалось.
‒ Ты расстроена? Я сейчас перезвоню и к тебе приставят другого сотрудника.
‒ Ой какие мы нежные! Что, за живое задело? Стриженое чучело тебя на счёт раз раскусило...
‒ Не задело, но осадочек остался... Что есть, то есть. Расслабился.
‒ Ладно, Андрей-Игорь. Закрыли тему. Поехали домой. Просто вопрос у меня возник, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. А почему вы отца вот как меня, от тех бандитов не оградили? Его ведь действительно могут убить?
‒ Могут, но не убьют. Пока ты в безопасности, с ним ничего не случится. Почему не помогли? ‒ Игорь завёл машину и включил передачу. ‒ Во-первых, когда нам стало известно о его разработке, твоего отца уже вела куча людей, работающих на иностранные разведки. Самое противное то, что все эти люди наши граждане. Понимаешь, да? Появилась возможность вскрыть целую агентурную сеть, состоящую из бывших и действующих разведчиков, работников полиции и органов власти. Эдакое змеиное кубло, шайка оборотней, неплохо живущих на продажах государственных секретов. ‒ Игорь выбрался на Сумгаитскую и, перестроившись, поехал в направлении Левадиевой горы. ‒ Во-вторых, твой отец довольно странный человек. Он не шёл с нами на контакт, поскольку, как он говорил, его разработка была всего лишь на стадии идеи и не имела практического решения. Я не специалист в этой области. Поэтому комментировать не буду. А потом случилось то, что случилось. Внезапный прорыв и вот оно: открытие! Если бы он работал на государственном предприятии, всё было бы по-другому. Я так считаю. Вот, вкратце, такие дела, ‒ Игорь посмотрел на приунывшую Соню. ‒ Давай без обид. Мы же хорошо ладили.
‒ Да уж какие тут обиды, если это твоя работа. Просто у меня в душе тоже ведь осадочек остался. Я о доверии. И с этим нужно будет что-то делать.
‒ Ладно тебе. Вот приедем, я ужин приготовлю. Я умею неплохо готовить. Потом можно в шашки сыграть...
‒ Во что?
‒ Ну, не хочешь в шашки, тогда сыграем в шахматы. А можем просто кино посмотреть.
‒ И это восстановит доверие между нами?
‒ Как минимум, ты перестанешь сердиться и успокоишься. Ведь опасность миновала. Мы целы и едем домой.
10.
Игорь действительно хорошо готовил. На ужин у них были мясные бомбочки. Свиной фарш с грибами в луковой упаковке, обмотанный беконом и запечённый в духовке.
‒ Меня мама учила эту вкуснотищу делать, ‒ Игорь подложил Соне и себе ещё по одной мясной бомбочке и налил в кружки кипяток.
‒ Твоя девушка дура, ‒ Соня разрезала ножом фантастически аппетитный шар, величиной с яблоко и полила ароматную начинку бомбочки соусом.
‒ Это почему дура? Наташка далеко не дура. Добилась же своего. Теперь она в Америке ест бургеры и хотдоги, запивает всё это колой и поплёвывает из-за бугра на наши проблемы.
‒ Потому, что. Какой-то дурацкий размен получился. Ты же почти Джеймс Бонд. Сосиску в булке поменять на Джеймса Бонда. Бред.
‒ Издеваешься?
‒ Да, ‒ Соня отрезала кусок бомбочки и, закрыв от удовольствия глаза, отправила кусок в рот. ‒ Потом ты умеешь очень вкусно готовить. Это огромный плюс для мужчины. Поверь мне. Мой папа готовить умеет, но только пельмени и яичницу. И это минус. А ещё ты довольно симпатичный. Немного перекачан, но это лечится с годами... Недавно видела Шварценеггера в каком-то ролике на пляже. Прямо плакать захотелось. Но это произойдёт с тобой потом. А сейчас ты вполне себе ничего и можешь с успехом сердцеедствовать.
‒ Слово-то какое придумала. Сердцеедствовать. Не собираюсь я этим заниматься. У меня работа нервная. Не до того...
‒ Ладно, нервная! Видать провинился ты перед своим начальством, если они тебя заставили девчонку стеречь. Давай я посуду помою, а ты пока почитай отцовскую инструкцию в отношении GPS. Я в этом уж точно ничего не понимаю.
Немного повозившись с компьютером, Игорь наконец определил местонахождение Левитина, помрачнел и, закрывшись в ванной, долго разговаривал с кем-то по телефону.
‒ Что-то не так? ‒ Соня оторвала взгляд от монитора и посмотрела на вошедшего Игоря. ‒ Было обязательно запираться в ванной комнате?
‒ Я докладывал своему начальнику. У нас проблемы.
‒ Было бы удивительно, если бы их не было.
‒ Не ёрничай, пожалуйста. У нас действительно проблема. Твоего отца держат на территории посольства Соединённого Королевства. Довольно неожиданно, но логично. Если понимать, насколько высокую цену придётся заплатить похитителям, в случае неудачи с принуждением твоего отца к сотрудничеству. Всё это очень плохо. Более того, как только что стало известно, уцелевшие фрагменты оборудования, которое твой отец уничтожил, почувствовав опасность, тоже перевезли в посольство. И ещё. В лаборатории твоего отца произошёл пожар. И в огне погиб человек. Следствие уже выдвинуло версию о том, что погибшим в огне может быть твой отец. Понимаешь, да? Делаем выводы. Наверняка, твоему отцу создадут, или уже создали все условия, чтобы он восстановил установку. И запустил её. А чтобы он не вздумал сделать что-то не так, на тебя наверняка объявили охоту. Нам его достать из посольства практически невозможно. Это территория чужого государства. Никто не пойдёт на дипломатический скандал такого уровня, поскольку тогда твоего отца уж точно не оставят в живых. Что касается тебя, Соня, то скорее всего, переждать это время тебе придётся на одном из наших закрытых объектов.
‒ Я никуда не поеду. И я не брошу отца. Почему я должна бегать по стране от каких-то жуликов? ‒ Соня встала со стула и подошла к окну. ‒ В крайнем случае, я напишу дяде Роману. Он живёт в Бельгии. У меня есть его электронный адрес. Возможно, он что-то придумает.
‒ Во первых, Соня, это не жулики похитили твоего отца и пытаются вытащить из него решение интересующей их задачи. Это профессионалы. С этим нужно считаться. Можно ли их победить? Наверное да, но я пока не знаю, как это сделать. Ведь самое важное сейчас, это время.
‒ Нет, Игорь, я не поеду. В этой квартире достаточно безопасно. У меня есть деньги, есть автомобиль и есть ты. Что нам может угрожать? Тем более, кто мне будет готовить там, на вашем закрытом объекте, мясные бомбочки?
‒ Понравилось?
‒ Ещё бы! Если есть эту вкуснотищу каждый день, через две недели меня вообще никто не узнает. Я буду толстая и красивая.
‒ Ты и сейчас ничего, если мои косяки на голове подправить.
‒ Слушай, стероидный мордобоец, а у вас есть возможность передать кое-какие документы людям, удерживающим отца?