|
За дальними сопками улетучивается день. Черничный зев неба разверзается над опрокинутым в ночь Кольским полуостровом, и лиловый ветер ласкает прозрачные звезды.
Сотни электрических виолончелей просыпаются под ногами и впиваются в желеобразное пространство внешнего мира. Сплетение причудливых колебаний тонкой акустической сеткой режет дышащее паникой мировосприятие.
- Я видел.. Видел её - там.. Эта тварь просыпается! - Петька трясет рыжей бороденкой и громыхает фаллосами-оберегами. - От недотраха у баб искажается дискурс. Если там можно говорить об интеллекте.
За оконным стеклом вновь зарождается адреналиновый танец. Нагини извиваются и дарят свои ядовитые улыбки, словно букеты цветов. Прекрасные лица и роскошные груди. Похоть прямо-таки пронизывает воздух, ее ощущаешь физически. Рядом трупы в экстатических позах, свинцовые маски агонии. Загоняю тошноту назад и стараюсь дышать медленно. Хотя давно уже без разницы - изнасилование или конец света. Вокруг пульсируют слишком устрашающие вибрации.
Лунный свет вечно выглядит фальшивкой.
- Я хочу, чтобы ты понял первопричину, - сипит Петька оскопленным тромбоном. - Читай!
У женщин та их часть, что именуется маткой, или утробой, есть не что иное, как поселившийся внутри них зверь, исполненный детородного вожделения; когда зверь этот в поре, а ему долго нет случая зачать, он приходит в бешенство, рыщет по всему телу, стесняет дыхательные пути и не дает женщине вздохнуть, доводя ее до последней крайности и до всевозможных недугов..
- Это же звиздец, какая хрень! - Наворачиваю еще чуток "Финляндии".
Утробный зверь.. я наконец понимаю - без ксеноморфа тут не обошлось. От этих баб одно зло, то у них инородная матка блуждает, то месячные, то головные боли или иная херня. Всегда подозревал, что бабы - разносчицы внеземной заразы. Хрен знает, может, у нас, у мужиков иммунитет там или особенность психики. Как они с ней уживаются? Самое главное, что не передается половым путем. Но приятно понимать, что, занимаясь сексом, ты спасаешь женскую нацию от инопланетного агрессора, в прямом смысле рискуя своим членом.
- Чужой..
- Какой чужой! - Дрожит Петька и тычет пальцем в бессмысленное небо. - Это одна и та же вода движется вверх и вниз с течением времени. Передозировка временем! Как только я начинаю мыслить воду, я тотчас же отменяю её движение, а это значит, что я перестаю и мыслить и воду, и движение.
Вибрации усиливаются.
- Женщины - они как жестяные банки: не важно, что за сорт пива внутри, главное - чтобы открывались.
Наутилусы изощренных мечтаний. Мы плывем к скважине среди искрящихся снегов и оранжевых фонарей. Позади нас фасад деформированного мира теряет свою радужно переливающуюся чешую. Вязкий кисель бесцветной тревоги растекается по грязным поверхностям гниющего пространства. Земля заходится в психогенном треморе.
- Ахи Будхнья! Мать глубин - хтонический механизм многомерного фрактального ужаса, имманентно живущего в каждой женщине. Мы ее разбудили, - Бормочет Петька, отгоняя нагинь выстроганным дилдо. - Держи чертеж!
Беру у Петьки бумагу, где вокруг скважины начертана пентаграмма, каждая точка пересечения - воткнутый в землю фаллос-оберег. Над скважиной фигурка смешного человечка с бородой и членом, свисающим словно гигантский перезрелый баклажан. Хаотичные ментальные связи, разрушая законы логики, триумфально проецируют в немое сознание картину оккультного ритуала. Невообразимо страшно оставаться одному среди враждебных объектов, обрастающих странными формами психической угрозы моему внутреннему идиоту.
..пока наконец женское вожделение и мужской эрос не сведут чету вместе и не снимут как бы урожай с деревьев..
- Умиротворение! Вот!
Петька воет и трясет головой. Тяжелый параноидный транс в театре потустороннего кошмара. Адская какофония, сюрреалистическая а капелла страданий всех несчастных мужчин, обреченно ползающих у женских ног по испепеленной каблуками планете.
Земля дрожит и корчится в истерических конвульсиях. У старухи вновь началась течка. Петька хохочет, запрокинув голову в небо. Он растет и множится своими фрактальными копиями на зеркальных осколках инкубатора информационного метаболизма. Гигантский баклажан все глубже погружается в зияющую скважину - навстречу беснующейся матке.
Последний акт ментальной трагикомедии.
..и не снимут как бы урожай с деревьев, чтобы засеять пашню утробы посевом живых существ, которые по малости своей пока невидимы и бесформенны, однако затем обретают расчлененный вид, вскармливаются в чреве матери до изрядной величины и после того выходят на свет, чем и завершается рождение живого существа.
Рождение? Сыны и дочери от баклажана и змеи? Апокалипсис - вот это точно лишнее.
Петька все хохочет и растет. Упирается головой в небо.
Светлеет. Кровавые брызги рассвета падают на его медную шевелюру.
Фиксирую взгляд на окутанном облаками рябом лице Петьки. В его мерцающих глазах скрывается нечто единое, связывающее суетливые орды атомов в гармоничную структуру нашей планеты. Великолепный корабль, на котором мы можем совершать фантастические путешествия. Такое не должно происходить с людьми. Он должен уйти, чтобы вернуться.
Наконец ослепительное солнце, преломляясь в тысячах многогранных Петькиных фракталов, охватывает его громадным желтым вихрем и растворяет в своем голодном сиянии.
|