Аннотация: Десять историй в картинках словами. Третий подход. История седьмая. Рассказ о том, как одна кукла хотела научиться плакать.
Куклы Ван Крида. Redirect.
Истории в картинках словами.
История седьмая: Кукольные слёзы.
Солнечные пятна растекались по белой скатерти, сверкая ослепительными точками на вилках и ножах, растворяясь теплым свечением в глубоких фарфоровых тарелках и теряясь в гроздьях акации в небольшой корзинке посредине стола. Солнечные пятна слепли в окне напротив... Морган прищурился, затем глянул на Рене, который готовил стол к обеденной трапезе.
–Что-то рано вы сегодня вышли к столу, – проворчал старик, поставив на стол белую супницу. Он приоткрыл крышку и сунул вглубь половник с деревянной ручкой. Затем принялся нарезать хлеб на круглой досочке, складывая тонкие ломти в плетёную корзинку.
Морган вынул из жилетного кармашка часы и посмотрел на циферблат.
–Работы сегодня нет, – он посмотрел на окно, перед которым вздымались прозрачные шторы, приоткрывая ослепительный краешек двора с липой посредине. – И к тому же, скоро придет Катерина.
–Вы говорите это так, будто она человек, а не кукла, – Рене дорЕзал батон белого хлеба, отложил нож и поставил корзинку с ломтиками поближе к Моргану.
–Она лучшая моя работа, – улыбнулся своим мыслям черноволосый юноша. – И согласись, тебе тоже приятно видеть это прелестное существо в нашем доме. – Мастер коротко глянул на Рене. – Если бы она могла есть, как обычный человек, ты бы обязательно пригласил её за стол.
Старик наливал суп в тарелку, придерживая крышку супницы под половником, чтобы не испачкать скатерть даже каплей.
–Возможно... – задумчиво произнес он. Половник издал мягкий звук касания к фарфоровому дну тарелки. – Но я нахожу странным, что кукла, которую вы продали господину Ван Дер Гаггеру еще месяц назад, всё еще приходит к вам.
–Ты знаешь же, зачем она приходит, – почему-то смутился Морган.
–Не знаю. И зачем?
–Она очень сложный механизм. Я сам рекомендовал заказчику приводить её ко мне каждые три дня весь первый месяц, для профилактического осмотра суставов.
–А перед тем она целую неделю жила у нас, как обычный человек, даже за стол садилась, – критически ответил Рене и усмехнулся. – Впрочем, есть вместе с вами не пыталась.
–Ну, Рене... – Морган покраснел и снова принялся рассматривать циферблат часов. – Я же должен был научить её хорошим манерам. Ведь кукла, предназначенная для дворянина, не имеет права ошибаться во всех этих сложных и запутанных правилах этикета, что приняты в благородных домах.
Рене вернул половник в супницу и посмотрел на Моргана.
–А вам не кажется странным, мастер, что этот престарелый Ван Дер Гаггер, заказал вам... куклу жену? Не служанку, какую-нибудь, как бывало до того. А именно жену.
–Отчего же... – всё ещё смущаясь, ответил Морган. – В свои восемьдесят лет он выглядит вполне себе крепко.
–Я не о том, – Рене посмотрел на пар, что поднимался над золотистым бульоном в тарелке. – Он пошел на многое ради этой куклы. Говорят, что он внёс одну занятную поправку в законодательство Стокванхейма, по праву высокородного горожанина.
–Да? – Морган с интересом глянул на Рене. – И что это за поправка?
–Куклы класса «А», каковой является Катерина, могут быть взяты в жены или стать мужьями с правом наследования, в случае смерти биологического супруга. Они имеют право распоряжаться собственностью, положенной им частью денег или имущества, на усмотрение операционной системы, под управлением которой они функционируют. Тем самым, если я правильно понимаю, операционная система приравнивается к человеческому индивиду... – Старик покачал головой. – Я понимаю, что в Стокванхейме найдётся немного мастеров, способных создать куклу такого уровня, но всё же... Распоряжаться средствами, накопленными человеком, да и ещё на усмотрение программы... Всё это звучит весьма странно.
–У богатых свои причуды, – вздохнул мастер, взял ложку и приступил к трапезе.
...
Распорядившись о чае в кабинет, Морган вышел в дворик, стараясь не думать о Катерине. Побродив по брусчатке из одного края в другой, он всё-таки вернулся в дом, сразу принявшись готовить инструменты и смазку для куклы. На небольшом столике возле окна он расстелил белую скатерку и разложил на ней хромированные зажимы, отвертки, миниатюрные гаечные ключи и одну резиновую спринцовку. Затем наполнил специальный шприц карамельной веретёнкой и положил его на стальную подставку. Глянул на часы и... вздохнул.
Когда же... Когда же, ты придешь ко мне, Катерина?
Катерина пришла, как всегда, ровно в час дня. Она позвонила в дверь со стороны улицы.
Рене, как всегда, открыл и впустил её с поклоном, будто настоящего человека. Проводив Катерину в кабинет мастера, Рене вздохнул и покачал головой, бормоча что-то стариковское о том, что лучше бы он нашел себе живую милую девушку, чем... Эх-эх, мастер.
А Морган...
Он сжимал её руки... тонкие ладони в белых кружевных перчатках... и смотрел в синие-синие глаза.
–Я хотела спросить, – Катерина смущенно опустила голову и попыталась вынуть ладонь из крепких рук Моргана. – Почему я не могу плакать?
Морган смотрел на её прекрасное лицо, на светлые локоны и не мог, как не уговаривал себя, отвести взгляд в сторону. Он наслаждался красотой.
–Плакать? – спросил мастер. – Но зачем тебе это? В этих чистых глазах не должно быть слёз!
–Но всё же, – она вынула руку и отошла от мастера на пару шагов. – Давеча мой дорогой супруг водил меня на приём, который устроил в своем доме господин генерал-губернатор Стокванхейма. Там было много красивых дам и кавалеров. Было весело, я много танцевала... А потом решила сходить в уборную, чтобы поправить макияж, как вы учили. И там, в уборной..., я столкнулась с прехорошенькой девушкой..., которая плакала. – Катерина задумчиво посмотрела на головы кукол, расставленные на полке. – Это было так необычно, и... – Она посмотрела на мастера. – И так красиво!
–Что же красивого в горьких слезах, милое создание? Слёзы, чаще всего, от боли. Хотя и бывают исключения.
–Вот видите, мастер, исключения, всё же, бывают! Вы сами сказали это! – она улыбнулась Моргану и перевела взгляд на книжные полки в другой стороне комнаты. Головы кукол с закрытыми глазами, почему-то, пугали её.
–Катерина, душа моя, я просил же, называй меня по имени.
–Мне неловко... – она смущенно глянула на Моргана и подошла к книжному шкафу. Её тонкий указательный пальчик коснулся первого корешка и повёл дальше, с книги на книгу, по золоченым надписям. – Ведь вы мой создатель.
–И что с того? – Морган не решался подойти к ней, и чтобы как-то побороть собственную робость перед красотой, шагнул к миниатюрному столику с инструментами. – Может быть, приступим?
Она кивнула и подошла. Опустила правое плечико платья, обнажив белую кожу... Морган сглотнул и внутренне выругал себя за эдакую невоспитанность. Дрожащими руками он коснулся её плеча, нащупал крепления под кожей и чуть приспустил её край. Затем взял спринцовку с кровадой, насадил на кончик медной маслёнки и выдавил каплю кукольной крови в плечевой сустав.
–А я всё никак не могу забыть слёзы той девушки... – тихо сказала Катерина. Она смотрела на пятна света, которые плавали по воздушной поверхности штор. – Она рассказала мне, что была влюблена... А тот, кого она любила, совсем не замечал знаков приятия, что она дарила ему. Девушка сказала, что не могла позволить себе говорить открыто. Она была уверена, что её возлюбленный заметит знаки, предназначенные только для него. Но...
–Мужчины иногда бывают слепы, – тихо ответил Морган. – Если только не...
Катерина с интересом глянула на мастера. Он закончил смазывать плечевой сустав и вернул кожу на крепления. Мастер обошел девушку и взялся за левое плечо.
–Если только? – переспросила кукла.
–Возможно, он тоже влюблён, – Морган чувствовал, что смущается, его щеки начали приобретать отчаянно пунцовую окраску, но... ничего не мог поделать с этим. – Только в другую девушку...
–А как же она?
–Ах, Катерина, наивное моё дитя... – Морган закончил и с этим плечом. Следующим пунктом была смазка подвижных механизмов в спине. Катерина опустила оба плечика с платья, обнажая спину, и чуть подавшись к мастеру. – Это единственное, что человек не умеет контролировать в себе. Даже самое страшное чувство голода можно перебороть. А любовь... Она весьма своенравна.
–Девушка плакала... Так горько плакала, что любимый не замечал её любви и танцевал на балу с кем-то другим... – Катерина чуть напряглась, чтобы миниатюрные двигатели в спине принялись крутиться, разнося масло по роторам. Морган аккуратно присоединял носик спринцовки к медным маслёнкам, придерживая одной рукой отсоединенный кожух спины. Кукла смотрела в пол, словно задумавшись над чем-то. – Но знаете, мастер... Ох, извините... Морган... Знаете, я смотрела на её слёзы и думала, что тоже очень хочу научиться плакать.
–Ты же умная девочка, Катерина, – мастер присоединил кожух на место и отложил спринцовку. Затем он помог девушке с платьем и отошел от неё на шаг. – Для того чтобы тебе уметь плакать, мне нужно вмонтировать в твою голову специальные сосуды для слёз. Твоя головка имеет окончательный дизайн, извини. В неё уже не поместится ничего лишнего. Хотя операционной системой предусмотрена такая возможность, всё же, для синтеза слез, твоя болевая плата должна очень сильно перегреться, чтобы сработали определенные реле. Понимаешь?
–Понимаю, – кивнула Катерина задумчиво. – Только сильная боль вызовет слёзы...
–Нет, ты не поняла, – вздохнул Морган. – Не просто сильная боль. А смертельная боль, после которой уже ничего нет.
–И всё же..., это возможно? – Катерина посмотрела на Моргана, и тот испытал странное чувство или лучше сказать предчувствие... Он начал тревожиться за эту куколку.
–Ты должна знать, что в систему вшито несколько ограничений, – мастер принялся собирать инструменты в стальной ящик. – Ты не можешь причинить себе боль – раз. Ты не можешь попросить кого-то причинить тебе боль – два. Ты не можешь убить себя или попросить кого-то сделать это – три.
–Это жестоко... – прошептала Катерина. Но...
Вот уже через мгновение она снова была сама собой. Тень печали покинула её идеальное лицо. Кукла подошла к окну, симулятор дыхания сделал глубокий вдох.
–У вас так хорошо здесь, – улыбнулась она Моргану и снова повернулась к солнцу в окне. – И я думаю, что это плохо.
–Плохо? – искренне удивился Морган.
–К этому спокойствию привыкаешь, – ответила кукла. – И к солнцу, и к липе посредине дворика. И, кажется, что так должно быть везде... – она опустила голову. – Но это не так.
–Тебя обижают? – с осторожностью спросил юный мастер.
–Нет, что вы, мастер, – Катерина покачала головой. – Господин Ван Дер Гаггер весьма добр ко мне. Он считает меня своей супругой и всем слугам в доме приказал обращаться ко мне не иначе как – моя госпожа. – Она отошла от окна. – Там всё хорошо, правда. Просто... всё по-другому.
–Ты привыкнешь...
–Конечно, – легко согласилась Катерина. – Но это наша последняя встреча, мастер.
Юноша смотрел на красивую куклу несчастными глазами.
–Но твои суставы...
–Я хотела просить вас дать мне какие-нибудь инструменты, чтобы самой делать эти процедуры. Дело в том, что супруг увозит меня в Верму на неопределенное время.
–В Верму... – только и смог повторить Морган.
–Не расстраивайтесь, прошу вас..., Морган. Он хочет показать меня высшему обществу. Это ли не признание вашего таланта?
Мастер печально смотрел на Катерину.
Что сказать?
Всё кончено.
*
–Такой ароматный чай, – Морган Ван Крид сидел за столом в гостиной и пил чай из чашки тонкого орданвингского фарфора. Рене выкладывал свежие бисквиты на блюдо. Затем положил свежую утреннюю газету рядом с рукой мастера.
–Вы всё ещё печалитесь о той кукольной девушке? – спросил он, пользуясь тем, что мастер был задумчив. В этом состоянии у него можно было выведать многое.
–Прошел месяц, – Морган взял газету, развернул её, но прежде чем приступить к чтению, посмотрел на Рене. – Не переживай за меня старина. Я в порядке.
–Вижу я, в каком вы порядке, – проворчал старик, забрав пустой поднос. – Всё вздыхаете... – Рене вдруг запнулся, заметив, как побледнел Морган. – Мастер?
А Морган читал небольшой некролог на последней странице. Скоро он положил газету на стол и задумчиво посмотрел в окно.
–Старик Ван Дер Гаггер умер, – тихо сказал он.
...
Спустя пару дней, в их доме вновь появилась Катерина. Когда Рене открыл дверь и впустил куклу, Морган занимался на чертежной доске, расчерчивая новое кукольное сердце. Он глянул на дверь... Карандаш выпал из руки...
Катерина вошла и приподняла черную вуалетку...
Юноша вздрогнул и схватился за горло, словно в комнате вдруг закончился воздух.
–Не переживайте, – она взяла его руку и легонько пожала. – Я ведь не чувствую боли. Знаете, мастер, много раз я благодарила вас в своих глупых кукольных молитвах за то, что вы отключили мой центр боли в ту нашу последнюю встречу. Вы словно почувствовали...
Морган смотрел в пол. Он не мог... Просто не имел сил даже коротко глянуть на обезображенное лицо Катерины.
–Прости... – прошептал он.
–Вам не за что просить прощение, ведь вы еще кое-что сделали... – она потянулась к Моргану, коснулась рукой его головы и повернула к себе. Юноша смотрел на шрамы, расплавленные точки пластика, где касались лица сигаретами, на вырванные лоскуты кожи... – Вы говорили об ограничениях. О трёх неизменных ограничениях... Но не сказали, что кукла не может убить не только себя, но и человека.
–Не может... – прошептал Морган.
–Поэтому полицейские даже не допрашивали меня. Они не замечали меня. Ведь кукла, – а это известно всем, – не может убить. Как не может убить вещь, например, букет цветов или носовой платок.
–Катерина..., что он делал с тобой? – простонал Морган.
–Вы уверены, мастер, что хотите знать? – она прижала его голову к своей груди и погладила по непокорным волосам. Беззвучные слёзы текли из глаз мастера. – А может быть, вы догадывались зачем господину Ван Дер Гаггеру понадобилась кукла с большим запасом износостойкости? И, конечно же, вы осведомлены о нравах, что царят в высшем обществе Вермы.
–Прости... прости... – шептал Морган. – Я всё исправлю, Катерина. Я верну твое прекрасное лицо!
–В этом нет надобности, – свободной рукой она коснулась своих чудовищных шрамов. – Хоть я и кукла... всё же... настоящие шрамы не здесь. Вы и это знаете, мастер. Ведь вы сделали разумную куклу. И сердце во мне умеет чувствовать.
–Если хочешь, я переустановлю систему!
Катерина отодвинула Моргана и подошла к свету, так, чтобы лицо было отчетливо видно.
–Но зато... – она вздохнула и грустно улыбнулась. – Посмотрите. Внимательно. Нет, не отводите своего взгляда. – Катерина вытянула руки и громко..., так громко, что Морган вздрогнул..., хлопнула в ладоши.
Морган смотрел на неё.
А из стеклянных кукольных глаз...
Рубиновыми точками...
Скатывались слёзы.
–Я научилась плакать, мастер.
*
Морган сидел на скамейке под липой и любовался солнечными зайчиками, которые шустро прыгали между веток, прокалывая горячий воздух золотыми лучами. Он дышал тишиной.
–Ваша сигара, мастер Ван Крид, – рядом появился Рене с небольшим овальным подносом, на котором лежали сигара и коробок спичек.
Мастер благодарно улыбнулся и покачал головой.
–Позже, старина. Посиди со мной.
Рене пожал плечом, но, всё же, сел рядом на скамейку. Поднос он так и держал перед собой.
–Я жалею, что впустил её два дня назад, – сказал старик.
–Это гложет тебя? – Морган коротко глянул на Рене, затем откинулся на спинку скамейки и запрокинул голову, чтобы лучше рассмотреть солнечных зайчиков в кроне, шумевшей на ветру.
–Да. Впрочем, как и наша странная поездка в Розенбург.
–Нашел, что вспоминать, – Морган вяло махнул рукой. – То было предупреждение.