Аннотация: Всегда хотел попробовать себя в этом жанре)
Диалоги.
Пролог.
Данные диалоги написаны, во-первых, из-за желания попробовать себя в этом жанре. Им увлекались многие: от Платона до Станислава Лема. Во-вторых, существуют вопросы, о которых не терпится порассуждать, но писать заумное философствование рука не подымается, уж слишком серьезно, а форма диалогов очень даже подходит. Тем более, что позволительно вставлять и описание участников, их жесты, взгляды (в прямом смысле) и весь антураж беседы. Это создает атмосферу, а любая информация без атмосферы - это не любовь, это простая игра словами. А без любви не бывает понимания.
Когда все диалоги были написаны, первое, что пришло в голову, - это как-то обработать их, довести до законченности и полного исчерпания темы. Но теперь я смотрю на все это, и понимаю, что любое вмешательство в текст, написанный на одном дыхании, искорежит его. Да, наверное, сделает более понятным, но искорежит. А потому оставляю все, как есть. С одной лишь оговоркой: все-таки необходимо дать читателю хоть какую-то начальную информацию, чтобы он совсем не заблудился в собственных предположениях и догадках. Отсюда возникает этот пролог.
Я в диалогах как бы являюсь главным героем. Я и вправду программист, но все-таки любое прямое сопоставление героев литературных произведений с реальными людьми - абсурд. Строка бежит, как ей вздумается, привнося порой то, о чем и не думал никогда. Я ее редко стесняю, чаще всего позволяю творить все, что вздумается. Таким образом, далее, я не говорю о себе, я говорю о главном герое.
Это человек уже не молодой, но и не сказать, чтобы старый; по профессии своей он веб-программист, а по натуре - художник, и, действительно, когда-то учился в художественном училище, но в данном случае это более общее понятие. В свое свободное время он, хотел бы я сказать "забавляется", но - нет, в свое свободное время он лечится... от жизни, от самого себя; и он находит лекарства в поэзии, писании коротеньких рассказов, в творчестве, иными словами.
Что же так гнетет этого человека? Дело, как говорил Карлсон, житейское. Его гнетет неразделенная любовь. Так гнетет, что порою он лезет на стену. Но человек он отходчивый и долго пребывать в коме не способен. Так что минуты отчаяния у него быстро сменяются минутами воспрянувших надежд и восторгов, он вновь садится за стол, чтобы написать какую-нибудь очередную чушь. Потом, на утро, перечитать ее и удалить. Но так бывает не всегда. Иногда он не удаляет.
Пишет главный герой в одной из многочисленных социальных сетей. Для кого? Ну конечно же, для нее. Ведь это единственный для него способ поговорить с ней, проявить внимание, напомнить, что он все еще жив, что он все еще думает о ней.
Ну, хватит. Далее много будет чего непонятного, но такова жизнь. Поехали! А-ну, родимые!
Пора в монастырь.
На следующий день была запланирована встреча с заказчиком. Человек он неординарный, успешный в бизнесе и, что делает ему честь, пришел вовремя. Мы заказали одно и то же: капучино и смузи, хотя я его терпеть ненавидел, но все другое было еще противнее. Обсудив все детали и придя к многообещающему взаимопониманию, мы расслабились и предались светской беседе.
Она, да - это была она, сообщила, что перед встречей поискала меня в соцсетях и к своему удивлению обнаружила, что я в одной из них веду довольно активный образ жизни. Я посмеялся в ответ - да, есть такой грешок. Она зацепилась за один мой пост и начала аргументировать свою позицию. После этого мы уже скакали с темы на тему и позиции наши переходили от наступления к обороне, а от обороны к контрнаступлению.
- Вот взять хотя бы ваши посты про христианство. Вы уж меня извините, но я, как это не покажется вам странным, весьма религиозна. Да, я не хожу каждое воскресенье в церковь и в пост не зачитываю псалмов, хотя и поминаю усопших родственников и некоторых святых, но я пощусь.
- Простите, я и этого не делаю. Да впрочем, чего там! Я ведь даже не крещен. Родители были учителями в средней школе в советское время, а это сами понимаете... за это можно было и работы лишиться. Но я иногда голодаю по 36 часов, стараюсь не есть мясо, впрочем, это имеет отношение скорее к эстетике.
- Я ничего не говорю против. Это ваше право - быть крещеным или нет, но вы публикуете посты о христианстве, неплохие посты, а буквально следом какая-то вакханалия. Я вас иногда не понимаю.
- Вы уж меня извините, но, во-первых, я нигде и не утверждаю, что я христианин.
- Но это читается в ваших текстах!
- Чушь. Никто не запрещает мне проявлять симпатию там, где я симпатизирую. Я родился и вырос в советское время, но и он, кажется, было от и до нашпиговано христианством.
- Ах, вот оно как!
- Да.
- Тогда вы, судя по вашей подписке, буддист?
- Абсолютно. То есть, абсолютно - нет.
- Ага. Вы из тех, кто все и ничего. С миру по нитке - голому рубаха.
- Простите. Да, вероятно, в чем-то вы правы. Я - буддист. Но только в том, что солидарен с их лозунгом "Встретил Будду, убей Будду". Ну, и с тем, конечно, что у каждого человека своя религия. Впрочем, это уже Ошо, а не Будда. Вы читали Ошо?
- Нет, я не интересуюсь восточными религиями, хотя, возможно, и стоило бы. Они последнее время стали столь популярны, что это пора использовать в маркетинге.
- Ну вот. Только что вы говорили о христианстве, посте, нерушимых истинах... ну хорошо, об истинах не говорили. И тут бац - маркетинг!
- А что? Вы пользуетесь телефоном, компьютером... а это все результат научной деятельности, как и маркетинг.
- Ну, знаете ли, телефон и компьютер мне не говорят, как втюхивать товар, который мне абсолютно не нужен.
- У вас неверное представление. Маркетинг указывает, как найти свою аудиторию, как сделать свое предложение уникальным, но да, бывает, что и, как вы выразились, "втюхивают". Таков бизнес.
- Да ладно вам! Придумали умное слово "бизнес" и им все объясняете. А куда делась "честь", "достоинство", "благонравие". Куда? Вы, ортодоксальный христианин?!
- Что делать? Таков уж этот мир.
- Нет уж, извините. Или вы меряете жизнь христианскими мерками, или вы не христианка.
- Да где вы такое видели?! Вы что, думаете - в самой церкви нет деления на духовные нужды и нужды житейские?
- Уверен, что есть такое разделение, но духовные нужды всегда важнее житейских.
- Наивный вы человек. С таким взглядом на мир вам прямая дорога в монастырь.
- Ну, спасибо! Идея, конечно, хорошая, но, боюсь, что меня туды не примут.
- Конечно, не примут! Настоятель монастыря первый же от вас ошатнется, как черт от ладана.
- Стало быть он черт и есть, если так.
- Ладно, давайте оставим их в покое, служителей церкви, о них много говорят, но, если вы в курсе, они могут быть сколь угодно грешными, а тем не менее имеют право отпускать людям грехи. Их прегрешения - это их личная проблема.
- Вот вот. Это меня всегда умиляло в христианской церкви, как вы все здорово в ней устроили. Вот на востоке, если мастер сам из себя - хрен собачий, то хрен кто к нему пойдет в ученики.
- Так. Кажется, я себе никаких таких слов типа "хрен" не позволяла.
- Простите.
- Ну и что? Я, например, слышала такую мысль о священниках (уж не помню где): если банщик в бане грязный, что же мне теперь в баню не ходить?
- Я тоже слышал. Мысль хорошая, пока мы говорим о бане. Но, как только вы начинаете экстраполировать это на религию, то давайте уж быть честными. В данном случае банщик будет тот, кто вам спинку трет своими немытыми руками. Надеюсь это вам уже будет менее приятно.
- Ладно. Вы меня убедили. Это высказывание не подходит.
- Совсем не подходит!
- Согласна, согласна. Но вернемся к вашим постам. Вот вы пишете о Сергии Радонежском, о его благочестии, а буквально следом пост про разврат и вообще якшание с дьяволом?
- Что это вы называете развратом? Это вы про мой рассказ о любви послушника к ведьме? Любовь. Какой же это разврат?! И о дьяволе. А вы слышали, что один из святых, а именно Силуан Афонский, говорил: где на Страшном суде Сатана будет - там и я рядом с ним?
- Что-то чушь какая-то.
- Вовсе нет. Если следовать христианской парадигме, да и не только христианской, - спастись должны все, иначе не будет вечной радости никому.
- Вы меня в конец запутали. Вы что, сатанист?
- Избави Боже!
- Тогда что?
- Тогда то, что если вы меряете этот мир его мерками, а, вспоминая о душе, переключаетесь, как автомат, на "небесные сферы", то вы - двуликий Янус. Нет, и не может быть деления этого мира и иного мира - весь мир един.
- Вам точно пора в монастырь! - Она искренне и заразительно рассмеялась.
- Да я и сам уже чувствую, что после нашего разговора - самое время. Так не примут же!
На этой радостной ноте мы и расстались, пожелав друг другу хорошего продолжения вечера.
***
Полина Викторовна.
В следующий раз Полина Викторовна, как звали моего заказчика, предложила продолжить обсуждение проекта в кафе, что было неподалеку от ее офиса, и мне пришлось тащиться туда через весь город. И почему я не воспользовался маршруткой? Сам не знаю. Вероятно, хотелось пройтись, а когда стало ясно, что затея фиговая, половина пути уже была за спиной. Пешком хорошо ходить. Кроме того, время это можно проводить с пользой для ума и организма. Есть в буддизме такой вид медитации - "медитация при ходьбе". Смысл ее обыкновенный - дать уму отдохнуть от мыслей, а самый простой вариант - идти и концентрировать внимание на ощущениях в ступнях. Если дорога ровная, и обувь не жмет, ощущения эти - очень приятные, и сконцентрироваться на них чрезвычайно просто.
На этот раз я ограничился одним кофе, да и тот пил без энтузиазма - майка пропиталась потом, что слегка меня смущало, и горячий кофе не облегчал мое положение. Полина Викторовна с хода пустила коня в галоп, и, не смотря на новые вводные, в течение получаса мы пришли к общему согласию. Мне даже показалось, что она позволяла себе с такой легкостью идти на уступки лишь с одной целью - поскорее закончить с делами, чтобы затем просто поболтать. У меня даже возникло желание спросить: вы живете одна? но нет, не спросил. После деловой беседы я заказал себе сухого вина, и она меня поддержала. В карте вин было либо что-то невероятно дорогое, либо невероятно подозрительное, пришлось смириться с убытками не по карману - моему, конечно же, не думаю, что это хоть как-то могло сказаться на ее бюджете.
- Читала недавно ваш пост про медитацию, - начала она. - И мне кажется, что это прямой путь к обществу, где чувства, любовь - все под запретом. Нет, может я неправильно выразилась, - не под запретом, но где люди стали подобны роботам. Так вот придешь домой уставшая, взвинченная после работы, швырнешь сумку, рыкнешь на собаку, что путается под ногами, а муж выйдет навстречу с неизменной улыбкой Будды, и ноль эмоций, хоть об стенку горох. Разве это то, что мне нужно? Нет. Мне, а тем более мужу, не нужна никакая медитация!
Прохладное Saperavi приятно прогревало живот, но, как ни парадоксально, снижало ощущение жары, которая к вечеру и сама уже начала потихоньку спадать. Тема разговора была интересной, так что я с радостью пустился в объяснения, объяснения, выстраданные опытом.
- Ваши представления ошибочны, но, если позволите, я немного отвлекусь от мужа и взвинченного состояния?
- И так всегда! Нет бы прямо ответить, по существу! - она иронично улыбнулась.
- Ну-у...
- Да ладно, продолжайте. - Я вздохнул с облегчением, поскольку не хотелось отвлекаться от предчувствия того водопада слов, который уже летел в мою голову.
- Спасибо. Хорошо, когда все хорошо - вы устали, вы взвинченны, но муж вам не изменял, любимый человек от вас не отрекся, вы не потеряли близких, вы не стали бомжом под открытым небом... А что, если ситуация прямо обратная? Можно до конца дней проклинать жизнь, пережовывая в уме все злоключения, что пали на вашу голову, взвинчивая, как вы выражаетесь, самого себя, жалея себя бедного и несчастного, и крутиться, крутиться в водовороте мыслей, которые с каждым витком высасывают из вас остатки энергии. В итоге можно спиваться, можно вешаться, можно лезть к каждому встречному-поперечному и плакаться в жилетку... Будда исходит из того, что жизнь - поток негатива, и он дает реальное решение проблемы.
- И какое же? Стать холодным, как лед? Тоже мне решение!
- Ну, нет же! Дайте договорить.
Она сделала приглашающий жест ладонью - велкам.
- Цель практики... Пардон, я начал говорить, как проповедник, а ведь даже не буддист в конечном итоге. Я не знаю истины, но сейчас говорю лишь то, как сам это для себя понимаю, и с этим, скорее всего, поспорят истинные адепты. Цель практики... Э, да что там! Давайте, я опишу вкрадце реальную ситуацию, какая бывает у человека, а вы уж там сами решите - хорошо медитировать или нет.
- Я вся - внимание!
И тут, собираясь с мыслями, я подумал: а медитация ли мне позволяла жить дальше, когда не было уже никакого желания? Написанное стихотворение - итог дня - вот, что позволяло жить! Когда за день случалось два, жить становилось вполне в радость... Но тема вечера была другой, к тому же, если хорошенько вспомнить, именно медитация приносила порой столь желанные стихи, плату за проезд, дань за то, чтобы жить без боли. И я продолжил.
- Дело вовсе не в том, чтобы стать холодным, как лед. Напротив, этого ни в коем случае не следует делать. Дело в вашем выборе: дать себя завлечь водовороту мыслей, или нет. Ведь сколько бы вы не перемалывали муку, она "мучней" не станет. Это пишет и Экхарт Толле. О том, что человек непрерывно крутиться в своих мыслях. По сути, - мысли непрерывно крутят человеком.
- Тут я готова согласиться. Иной раз сама себя останавливаю - хватит уже об этом думать! И это трудно, трудно перестать думать. Какая-то проблема не дает уснуть, и все повторяешь и повторяешь ее, но решение не приходит. Уже встала, попила чай, легла снова. Хочется порой уже плюнуть и просто уснуть.
- Так и пишет Толле. Если вы лежите на диване и думаете о том, что вам нужно посуду помыть, то либо встаньте и помойте, либо скажите - да ну ее к чертям, не сейчас! Только не нужно оставлять себя в конфликте, в этом раздрае мыслей.
- Посуда - ладно, но есть другие вещи, которым трудно вот так сказать: да пошли вы! Пардон.
- Трудно - навсегда, но, может, легче - не сейчас?
- Вряд ли...
- Ладно, мне кажется, что мы с вами немного не туда забрели.
- ?
- Медитация дает контроль над умом. Имея практику недумания, в итоге получаешь возможность не увлечься мыслью, точнее не дать ей увлечь себя. Отныне ты ее конролируешь, а не она. Наверное, это подобно хождению по канату: если ты все время думаешь (в данном случае думаешь, что можешь упасть), то не останется места в твоем "процессоре", чтобы почувствовать канат под стопами, сигналы вестибулярного аппарата, который контролирует прямо здесь и сейчас твое равновесие. Важны "здесь и сейчас". Некоторые практики дзэн поражают своей бесчеловечностью, но приносят результат - человек выбрасывается пулей из своего выдуманного мира в здесь и сейчас.
- Это еще что за чертовщина?
- Я помню лишь одну историю, где учитель дзэн бил воротами по ноге ученика, пока тот не обрел просветление. Надеюсь, что косточки после этого у него срослись без последствий... Хотя... кажется, все было как раз иначе.
Мы уже допивали второй фужер, и она воскликнула:
- Не плохой метод! Советуете попробовать? На муже, для начала?
- Не приведи Господи! Вы забываете, что ученик был к этому подготовлен, наверное, хотел, в конце концов, обрести это нечто. Ваш муж просто останется инвалидом, так и не обретя Знания. - как приятно было говорить с этой женщиной. Я мысленно представил: она просит мужа протянуть ногу в дверь, а затем лупит и лупит ею по хрустящим косточкам. У мужа - глаза на лоб, но тут в них загорается искра просветления, и он скачет на одной ноге в комнату, собирает пожитки, и машет ей на прощание ручкой, шепча сквозь боль одними губами: люблю, целую и прощай, милая. Эта картина вызвала во мне истерический хохот и я рассмеялся.
- Что вас так рассмешило?
- Ничего. Представил вашего мужа, которому вы пытаетесь открыть третий глаз посредством двери.
Она улыбнулась одними губами.
- Да, пожалуй. Смешная картина.
- Полина Викторовна, мы ведь с вами говорим сейчас о прагматичном, прикладном применении медитации, но конечная цель ее - это достижение такого ощущения пустоты, такой свободы от мысли/страсти, в котором/которой мы начинаем видеть иное, которое не описать словами.
- И вы его видели?
Я? Видел ли я это нечто, пока пребывал в немыслии? Да и как долго мне удавалось в нем пребывать? Секунды? минутки? Но я видел это, когда слова ложились "на бумагу" (экран монитора) одно за другим, извлеченные из небытия, не содержащиеся в памяти, поскольку я их никогда не знал прежде. Да, я видел, я чувствовал это. Но не в медитации.
- Нет. Не довелось. Я слишком мало практиковался.
- Вот, когда увидите, тогда и поговорим, - она плезла в сумочку за зеркальцем, чтобы проверить, насколько она, как обычно, хороша собой.
- Договорились. - Фраза прозвучала двусмысленно, и это меня порадовало. Я мысленно улыбнулся, полагая, что наша следующая встреча состоится не в связи с моим просветлением.
***
Корпоратив.
Была пятница. Рабочий день перевалил за половину и неуклонно близился к концу, когда неожиданно позвонила Полина Викторовна и пригласила на корпоратив по случаю годовщины образования фирмы. Фирма эта, на сколько мне известно, была у нее уже не первая, но, пожалуй, самая перспективная с ее слов. Я слегка опешил, поскольку вечеринка уже началась, и мне следовало быть на ней по меньшей мере как час-полтора назад.
- Соглашайтесь, мы вас привезем и отвезем, - театрально умоляющим тоном пропела Полина Викторовна в трубку. Я так и представил, как она картинно заламывает сейчас руки. Ничего не оставалось, кроме как согласиться.
- Но знаете. Я в драных джинсах и в майке с черепами, ну и смокинга с галстуком у меня отродясь не бывало, если что.
- Замечательно! - сообщила она. - На мне шортики с бахромой и безрукавка с огромным декольте. А еще...
- Хорошо, хорошо, уговорили, что дальше?
- А еще... ну, ладно, не стану вас шокировать деталями. За вами сейчас заедет Володя, и он же потом отвезет прямо до дома. Жду вас с нетерпением.
Володя был водителем мужа Полины Викторовны Вениамина Алексеевича. Прошлую нашу встречу мы изрядно набрались, так что, спускаясь по крутой железной лестнице из кафе, я придерживал Полину за руку, опасаясь, как бы она не навернулась, а, тем временем, следил и за собственными ногами. За дверью нас поджидал мерс и прислонившийся к нему седеющий дядька преклонного возраста - я бы грешным делом подумал, что это водитель, если бы не знал, что "муж ожидает возле машины". Передав Полину Викторовну с рук на руки, я решил дожидаться их отъезда и тем временем покурить в сторонке, когда Вениамин Алексеевич деликатно коснулся всей своей широкой ладонью моего плеча. Едва Полина скрылась за дверкой, он обернулся.
- Извините, молодой человек, но я бы вас очень просил не давать ей столько пить. Она очень плохо переносит алкоголь.
- Да какой алкоголь? - Пожал я плечами, - красное сухое вино. Все равно, что пиво.
- И пивом, мил человек, можно укачаться до чертиков. Поймите меня правильно. Я не хочу, чтобы завтра она болела и мучилась.
Мне запомнились его седая, короткая стрижка и несколько печальные глаза, так что я его совсем не узнал, когда увидел среди всех приглашенных. На мой взгляд, он явно клеил одну огненно рыжую красотку лет двадцати, двадцати трех, и его седина как-то уже не бросалась в глаза. Полина Викторовна встретила, что называется "у порога" загородного дома, который люди обычно называют дачей, но к этому замку у реки название явно не подходило. На ней было черное вечернее платье до пят, оголенные руки, полуобнаженная грудь и жемчужное ожерелье на шее, не в такт к которому поблескивали две одинокие жемчужины в ушах. Волосы были убраны в прическу а ля жапонэ, и большая заколка, напоминающая те палочки, что они используют для еды, дополняла картину.
- Значит, шортики с бахромой? - язвительно усмехнулся я.
- Да! А что? Вы не заметили? - она растерялась.
- Как? - я невольно воскликнул, - под этим нарядом "летучей мыши" вы еще и шортики спрятали?!
- Как вы могли такое подумать! - укоризна зазвенела в ее голосе. - На мне нет никаких шортиков, совершенно никаких, абсолютно!
Взгляд мой невольно вернулся к группе молодых девушек, среди которых мелькала и та огненно рыжая. Вениамин Алексеевич следовал за ней хвостиком, а вокруг вился рой других очаровательных и юных дам, так что муж Полины мне представился мотыльком, самозабвенно порхающим в цветущем поле среди разноцветных бабочек. Полина Викторовна проследила за моим взглядом и шепнула на ухо:
- Веня у меня такой волокита - спасу нет. Не знаю, что и делать, - она рассмеялась, не дожидаясь моего удивленного взгляда.
- Извините, - предположил я, - но, мне кажется, что муж и жена - одна сатана.
- Может быть, может быть, - в этот момент в руках ее появился веер, и она начала удаляться от меня в сторону открытых дверей, выходящий не иначе как на балкон, обмахивая себя им.
Я пошел следом. Слава Богу, Он избавил меня от первой, как обычно занудной, официальной части праздненства. Я поспел к моменту, когда все уже слегка набрались, повеселели, и всем захотелось музыки погромче, танцев, интрижек и прочей вакханалии, лишь бы глаза горели, а сердца бились.
За белеющими балясинами балкона уже лежала ночь. Редкие фонари в дачном поселке совсем не мешали звездам полыхать на августовском черном небе. Полина Викторовна прислонилась к перилам и колыхала вино в бокале.
- Красиво... Я, наверное, забыл уже, когда смотрел последний раз на небо.
- Это вы зря. Время от времени просто необходимо выходить из дома и смотреть на ночное небо.
- Вы правы. Кстати, отличная фраза!
- Всюду вы видите одни фразы. Фразы, слова... "Кстати". - Она обернулась ко мне и уставилась прямо глаза в глаза. - Читала ваш последний пост про наши беседы.
Я затаил дыхание. Столько уже было подобных случаев, когда сочиняешь, а люди все воспринимают за чистую монету.
- Ну и?
- Ну и все вы там переврали. Ладно, что назвали меня Полиной, но до чего же вы все переврали!
- Полина Викторовна, вот и вы теперь путаете литературу и жизнь. Не ожидал от вас. Хорошо, в следующий раз назову собеседника Ольгой Игоревной.
- Только попробуйте! Нет, я серьезно! Только попробуйте! Я, честное слово, на вас обижусь, и общаться вы потом станете с Политико.
- С кем, с кем? - не расслышал я.
- С Натальей, - Полина Викторовна ткнула в воздух пальцем, и я обернулся. В трех шагах за мной проходила высокая и огненно рыжая девушка, а за ней хвостом следовал Вениамин Алексеевич. Она мне улыбнулась и он тоже, но, уже отдалившись на пару шагов строго погрозил мне пальцем. Я, вспомнив о запрете на обилие алкоголя, понимающе кивнул ему в ответ.
- Наталья Политико, прошу любить и жаловать, наш менеджер по внутренним проектам.
- Полина Викторовна, - съязвил я в ответ. - Вы меня сейчас убиваете. Теперь даже не знаю, может и правда стоит вас переименовать?
- Как хотите. - Она отвернула лицо. - Но учтите, что она конопатая и совсем не умеет пользоваться духами.
- Это как это?
- Это так это, что от нее разит, как от парфюмерной лавки. Разве не чувствуете?
В этот момент я и вправду ощутил волну столь мощных ароматов, что, подобно аллергику, готов был расчихаться и закашляться.
- Боюсь, вы были правы. Плохая идея.
- Пойдемте танцевать, - она, похоже, уже забыла обо всем, услышав "Et si tu n'existais pas" Джо Дассена. - Скорее, а то закончится!
Джо Дассен сменился Prodigy, затем Beatles, а мы все танцевали и танцевали. И я подумал тогда - как хорошо, что есть такие люди, с которыми просто хорошо, которых можно не хотеть.
***
Продолжение корпоратива.
На корпоративе, как я уже говорил, мы после недолгой беседы отправились танцевать под Джо Дассена, которого сменили Prodigy.
- Какая разительная перемена! Кто это плейлист такой собирал, интересно? - вопросил я пространство, понимая, что под Prodigy танцевать невероятно утомительно, особенно с этими их постоянными сменами ритма.
- Угадайте с трех раз? - ответило пространство в лице Полины Викторовны. (Не думал, что меня хоть кто-то слышит - так грохотали колонки.)
- У вас широкие пристрастия в музыке, - заметил я, стараясь говорить громче, но не переходя на крик.
- И что это? Комплимент или скрытая издевка? - Полина прекратила танцевать, уперев "руки в боки" и испытующе глядя в глаза.
- Вот вы вопросы задаете! Даже и не знаю, что ответить, - я тоже остановился. - Считайте, что комплимент, хотя я лишь констатировал факт.
Я не любитель азартных игр, но тут вспомнил о покере, и ни единый мускул не дрогнул на моей лживой физиономии.
- Ну ладно... Сочтем за комплимент, - и она предприняла повторную попытку сплясать Prodigy в своем вечернем наряде. Ногам было, мягко говоря, слегка тесновато.
- Глядя, - продолжила она, - как вы постоянно сбиваетесь с ритма, подозреваю, что все ваши слова - ложь.
- Да, бросьте. На себя бы посмотрели. Что-то и у вас не особо получается.
- Издеваетесь? Думаете легко в этом танцевать такое? - прокричала она; последнюю пару слов - на весь зал, поскольку музыка оборвалась. Лишь слегка скосив на окружающих свой янтарно-зеленоватый зрачок, она приникла к моему уху и прошептала - пойду наверх переоденусь.
Но тут Beatles заиграл "Michelle, ma belle...", и Полина Викторовна, удивленно задрав брови, замерла в непонятности.
- Может, чуть позже? - предложил я. - Позвольте вас пригласить?
- Согласна! Приглашайте, - и она тут же положила обе белые рученьки на мои плечи. Осталось лишь обнять ее за талию и повести, кружась и немного покачиваясь.
Сквозь тонкую ткань платья я чувствовал, как послушно реагирует ее тело на мои, едва заметные "сигналы" - как быстро кружимся, в какую сторону, медленнее, отчаяннее... поворот. Это захватывало. Но тут она прижалась ко мне и прошептала: "что-то мне нехорошо. Я все-таки пойду переоденусь и заодно полежу немного".
Я нашел в толпе Вениамина Алексеевича взглядом и дал понять, что не помешала бы поддержка. Видимо, для него это не было неожиданным, поскольку он лишь на миг пригнулся к головке огненно рыжей Натальи и быстро зашагал через весь зал к нам. Вдвоем, уже не торопясь, мы проводили Полину Викторовну на второй этаж до дверей ее спальни. Она извиняюще глянула на нас, обернувшись в полоборота, и ушла, защелкнув за собой дверь. Мы остались вдвоем в пустом коридоре. Возникла маленькая пауза.
- Мы как-то даже не представились прошлый раз, - Вениамин Алексеевич взял контроль над ситуацией. - Вениамин.
- Очень приятно. Дмитрий, - представился я, и мы пожали друг другу руки.
- Дмитрий, - он демостративно закатил глаза, словно припоминая. - Сын богини Земли. Как-то не вяжется ваше имя с вашим характером. Земля, опора, броня, можно сказать, и вдруг... Вы - поэт?
- Ну, прежде всего программист, - я ушел в оборону. - А поэт - это так, по "счастливой случайности".
- Случайности - не случайны, - назидательно заметил он.
- О! Вы смотрели "Панда Кунгфу"?
- Причем здесь панда? Это же очевидно! Все в мире подчинено закону причинно-следственной связи. Мы называем случайностью то, для чего не нашли причины. Пока не нашли.
Тут я вспомнил, что уже второй час не брал в рот сигареты.
- Здесь где-нибудь можно курить, - предположил я. - Извините, что перебил.
- Я не курю, - Вениамин Алексеевич недовольно поморщился, но так, едва заметно. - Пойдемте в сад.
- Да, с удовольствием.
- Вы уже не молод. Пора бросать вредные привычки! - заметил он через плечо, шагая впереди меня.
- А вы курили?
- Да. Баловался в детстве.
- В детстве? - удивился я, забыв, как мы с пацанами собирали на улице бычки, а потом курили втихаря на каком-нибудь пустыре за новостройками.
- В армии. Там, кто не курит, тот работает. Но, слава Богу, после армии бросил.
- А где служили?
- Неужто тоже служил? - он неожиданно перешел на "ты".
- Было такое. Войска правительственной связи.
- А я в стройбате. - Он повернулся на пороге двери, ведущей к лестнице в сад, и посмотрел мне в глаза, - видимо, оценить реакцию.
- Меня начальник как-то перед самым дембелем тоже в строительную бригаду отсылал. За "хорошее поведение", - ничуть не удивился я.
- На губе сидел?
- Нет. Не доводилось. А вот выводным по гауптвахте ходил. Благодаря чему и попал потом в штаб. Сидел у меня один писарь. Он и пристроил.
- Писарь, значит. Понятно. - Вениамин Алексеевич вышел как раз на дорожку, выложенную мелкой плиткой, и задрал голову к небу.
Что ему там было понятно? - было непонятно, но и я задрал голову. Вокруг темнели зеленые, как я полагаю, газоны, посреди которых вздымались в небо кроны яблонь, по всей видимости, - в слабом свете окон "дачи" было не разобрать.
- Август. Звездопад, - заметил он, а я тем временем прикурил сигарету.
- Вениамин Алексеевич.
- Можно просто Вениамин.
- Нет уж. Простите, но язык не повернется. - Он промолчал. - Вениамин Алексеевич, можно один нескромный вопрос?