Аннотация: Я даже предположить не могла, насколько плохо обстоят дела в нашем королевстве, пока не услышала историю Игоря Ивановича, которая произвела на меня столь сильное впечатление, что я решила оформить многочисленные заметки в рассказы.
Пишите СМС
Автор Соловьёва Марина
Я даже предположить не могла, насколько плохо обстоят дела в нашем королевстве, пока не услышала историю Игоря Ивановича, которая произвела на меня столь сильное впечатление, что я решила оформить многочисленные заметки в рассказы.
Октябрь, 2019 год.
Я ожидала очереди на приём к врачу, придя за 15 минут до начала времени приёма, указанного в талоне.
Однако прошло уже два часа ожидания, а я всё ещё ждала.
Рядом сидящий дедушка, обратившись ко мне, сказал:
- Не следует волноваться. Примет. Сейчас принимают до последнего человека.
Это меня немного успокоило.
- Хотите, я расскажу вам свою историю? - спросил дедушка.
Я не люблю разговоры в больницах, потому что в этих учреждениях говорят о недугах.
В других местах обсуждают иные темы, т.е. всюду человек о том говорит, что у него "болит".
Но в этот раз я согласилась выслушать его историю, надеясь на то, что за разговором ожидание приёма врача, будет не столь томительно.
- Моя история, - начал дедушка свой рассказ, - началась со времён всем известной перестройки, обернувшейся для страны и людей катастрофой, и тянется по сегодняшний день. И трудно сказать, закончится ли она когда-нибудь.
Говорил он довольно громко, как обычно говорят плохо слышащие люди.
Приглядевшись к нему, я заметила в его ухе ушной вкладыш с отходящей от него к слуховому аппарату прозрачной трубкой.
Сам аппарат, расположенный над ушной раковиной, был почти скрыт за его седыми, не слишком коротко остриженными, волосами.
Дедушка продолжал рассказывать.
В один из летних, совсем не прекрасных для меня дней, хотя ярко светило солнце и на небе не было ни одного облака, когда деревья шелестели своей листвой, накануне омытой летним дождём, и весело щебетали птахи, почувствовал я себя неважно.
Да что там неважно, прямо скажем, плохо.
Справедливости ради, хочу заметить, что болел я не часто и не так тяжело, как случилось в тот день.
Моё состояние напугало жену, и она тут же позвонила в "скорую".
- А вы участкового врача вызывали? - спросили её на том конце провода.
- Нет, - ответила жена.
- Вызовете участкового, - в трубке послышались гудки.
Жена набрала номер поликлиники, с намерением вызвать врача на дом. Но выслушав её, в трубку рявкнули:
- Сам дойдёт!
- А талон? - растерянно спросила жена.
- Нет талонов!
Трубку бросили.
Жена снова набрала поликлинику.
- Я же русским языком тебе сказала - талонов нет! - снова прорычала трубка.
Связь прервалась.
И мне, ничего не оставалось, как убедив жену в том, что всё образуется, тащиться на работу, в тайне лелея мысль, что возьму несколько дней отгулов.
К тому времени их у меня накопилось не на один отпуск.
Однако отгулы мне не дали, пригрозив увольнением, если я ещё хоть раз заикнусь о них.
Причина известная: нет денег. В то время даже заработанную плату не платили.
А что уж тут говорить о переработках?
Кто-то из сослуживцев, видя мои мучения, посоветовал оформить отпуск за свой счёт.
Отпуск оформили без промедления, я бы сказал, с огромным облегчением.
Работы не было, и людей буквально выталкивали на неопределённый срок в отпуск без содержания.
Кто выжил, тот до сих пор с содроганием вспоминает то время, - передёрнув плечами, сказал дедушка.
В это время дверь кабинета врача скрипнула.
В коридоре повисла мёртвая тишина.
Вышел пациент.
И вскоре, напряжённо ожидающие не один час своей очереди пациенты, услышали фамилию, приглашаемого на приём "везунчика".
Дедушка поднялся со своего места.
Я с сожалением подумала, что не услышу продолжения его истории.
После весьма неприятного "врачебного приёма", о котором ещё расскажу в одном из рассказов, в растрёпанных чувствах шла я к остановке, не замечая людей вокруг.
- Я вижу, вам не до меня. Возьмите, - протягивая бумажку, сказал мой знакомый из поликлиники. - Это мой номер телефона и имя.
Когда захотите выслушать мою историю - напишите СМС.
- СМС? - переспросила я.
- Я плохо слышу. Поэтому общаюсь с помощью СМС, - пояснил он.
- Я напишу, - взяв бумажку, пообещала я, не будучи уверенной, что сдержу обещание после "столь любезного приёма" врача.
Но видимо, судьбе было угодно, чтобы я не только услышала его историю, но и ознакомилась с документами, подтверждающими его слова.
Через несколько дней я отправила СМС Игорю Ивановичу - моему новому знакомому из поликлиники.
Игорь Иванович предложил встретиться в не дорогом, но вполне приличном кафе.
Согласовав время встречи, мы почти одновременно были в условленном месте.
Обменявшись приветствиями. Мы пошли в кафе.
Расположились за столиком.
Изучив меню и сделав заказ, Игорь Иванович предложил:
- Если вы не возражаете, я продолжу свою историю.
Естественно, я не возражала.
Если было бы иначе, этой встречи просто не было бы.
Тяжело вздохнув, будто погружаясь в тяжёлые воспоминания, Игорь Иванович продолжил свой рассказ, начатый ещё в поликлинике.
Я взял отпуск за свой счёт, для того, чтобы сходить в больницу.
Уж так допекло меня тогда, хоть ложись и помирай.
Но талона к врачу не оказалось.
Расстроенный, я отошёл от окна регистратуры.
Но, как известно, мир не без добрых людей, хотя перестройка такое высветила в людях, что порой становилось страшно.
Словом, добрые люди подсказали, что нужно "смазать", если чего-то хочешь получить.
Между прочим, "смазка" безотказно действует по сей день.
Но проблема в том, что у таких, как я "смазочного материала" недостаточно для того, чтобы "смазывать" бесплатную медицину и разного пошиба чинуш и главнюков.
Меня передёрнуло от слова, вылетевшего из уст Игоря Ивановича.
И в то же время мелькнула мысль:
- Главнюк - какое ёмкое слово. В нём и статус, и суть человека, и отношение к нему людей.
Игорь Иванович продолжал свой рассказ.
Наученный добрыми людьми, вложил я последний полтинник в страховой полис, подал в окно регистратуры.
И чудо свершилось: я получил заветный талон на приём к врачу в этот же день.
У кабинета врача не наблюдалось ни единого человека.
Робко постучав в дверь, я услышал вежливое приглашение:
Летом в те времена я, как и большинство людей, не носил носки.
Не хватало даже на хлеб, где уж тут думать о новых носках.
Аккуратно ставя туфли у двери, я услышал:
- Куда!? За дверь!
Услышав истерически-злобный крик медсестры, я, растерявшись, схватил туфли и попятился из кабинета.
- Бестолочь! Сюда! - указывая на стул у стола врача, истерила медсестра.
И я, не привыкший к столь "вежливому" обращению, действительно почувствовал себя бестолочью.
И босой с туфлями в руках, прошёл к указанному стулу, ступнями ног ощущая грязь и песок на полу кабинета.
Этот путь, длиною в три метра показался мне бесконечно длинным и унизительным.
Но я терпел, потому что денег для "смазки" у меня не было.
И это чувствовала не только медсестра, но и врач.
Врач во время "приёма" был груб, измываясь надо мной, он наслаждался своим чувством превосходства, обрывал меня на полуслове:
- Замолчи! Ты мне мешаешь заполнить твою карточку!
- Как же вы заполните мою карточку, если даже не хотите слушать? - искренне удивился я.
- Это не твоя забота! - снисходительно заявил врач.
Закончив заполнять карточку, он выписал пару направлений на анализы на клочках бумаги и демонстративно отвернулся, показывая всем своим видом, что приём окончен.
- А когда на повторный приём? - спросил я на всякий случай.
- А ты сначала сдай анализы, - повернувшись ко мне, ответил врач, ехидно ухмыляясь, - а потом запишись, тогда и узнаешь дату повторного приёма.
Медсестра развеселилась:
- Вот-вот! Сдай и запишись, когда будут результаты на руках. Ха-ха-ха.
Врач хихикнув, снова отвернулся.
Сдать анализы никак не получалось.
Пока ждал очереди, "бланки" - клочки бумаги, "устарели".
Нужно было снова идти к участковому терапевту, выписывать направления на анализы.
Но и к врачу записаться не удавалось - отсутствовала "смазка".
Еле сдерживаясь от боли, обиды и бессилия что-либо изменить, я ворвался в кабинет к участковому терапевту.
- Бланки устарели, - выдохнул я.
- А я-то тут причём? - удивлённо вскинул брови врач.
- Выпишите новые! - еле сдерживаясь, потребовал я.
- Слушай, мужик, ты здоров. Понимаешь?
Следи за моими губами: здо - ро - о - ов!
И не ходи, не ищи болячек. Не по карману тебе их найти, а уж вылечить тем более.
Халявы нынче нет - самим есть хочется. Ты меня понял?
- Как не понять? Когда так доходчиво объяснили.
Вот так и закончилось моё обследование, даже не начавшись.
Но слова врача "следи за моими губами" побудили меня наблюдать за лицами людей.
И надо сказать, что большая часть информации от человека читается на невербальном уровне.
И эта информация чаще всего бывает совсем противоположной тому, что говорит человек.
- Каждая встреча, даже самая неприятная, учит чему-то, - заметила я.
- Главное, надо научиться видеть эти уроки, - отозвался Игорь Иванович и замолчал.
- И, что было дальше? - нарушила я молчание.
- Позднее этот "визит" к врачу я обнаружил в медицинской карте описанным, "как полагается" и даже результаты анализов наклеены хорошие.
Меня это возмутило до глубины души - приёма-то по существу не было, и анализы я не сдавал!
Но к кому бы я ни обращался, не получил вразумительного ответа.
По заключению "экспертизы" визит описан "правильно", а то, что это подлог, подделка документов - никого не интересовало.
Для страховой компании, департамента здравоохранения (ныне так его называют) - главное, чтобы было "оформлено правильно".
Такие слова были в ответах-отписках на все мои жалобы.
Принесли наш заказ.
- Давайте на время прервём беседу, - предложил Игорь Иванович, и, улыбнувшись, добавил, - Эта тема может вызвать несварение.
- Следуете правилу: когда я ем, я глух и нем, - и, смутившись, добавила, - Простите.
Ругая себя за то, что ляпнула, не подумав, и тем напомнила о его глухоте.
Но Игорь Иванович невозмутимо ответил:
- Не то что следую, но стараюсь не вести за трапезой неприятных разговоров.
Мы покончили с едой.
Игорь Иванович продолжил свой рассказ.
В то время я работал на фармацевтическом предприятии.
В результате развала страны, с сырьём начались проблемы.
Брак зашкаливал все нормативы, и администрация организовала кооперативы при предприятии.
И как только приходила рекламация или возврат бракованной лекарственной продукции, сразу же готовились документы, что лекарства этой серии предприятие не выпускало.
Следовательно, это контрафактная продукция, выпущенная недобросовестными производителями под маркой завода.
Ищите, мол, производителей контрафакта, а с завода, как говорится, взятки гладки.
Завод, так и быть, пойдёт на уступки - утилизирует этот брак.
Надо заметить, что лекарственные средства относятся к токсическим отходам 3-4 класса и утилизация их стоит не малых денег.
Однако решение по утилизации брака нашлось быстро.
На разборку брака сгонялись инженерно-технические работники, тогда их сокращённо называли ИТР, которые "вышелушивали" таблетки из блистеров.
Игорь Иванович снова замолчал.
- И как же утилизировались бракованные таблетки? - спросила я.
- Утилизация шла двумя способами.
Если таблетки были с посторонними включениями видимыми глазом, их просто ночами с пятницы на субботу и на воскресенье сжигали в котельной завода.
- Почему ночами и в выходной?
- В это время экологи отдыхали.
И если даже поступит жалоба от жильцов близ стоящих домов, то произведённые в понедельник замеры не покажут запредельного значения загрязнения атмосферы.
А если и будет фон превышен, проверяющим представят пустые упаковки.
И доходчиво объяснят, что, возможно, загрязнение атмосферы дало сжигание этих упаковок.
И даже "наглядно продемонстрируют и проведут замеры" в присутствии экологов.
- А второй способ? - ошарашенно спросила я.
- Без видимых глазом включений таблетки дробились, просеивались, смешивались с дополнительными ингредиентами.
Затем обновленная таблеточная масса прессовалась в новые таблетки.
- А как же дозировка составляющих таблетки?
- Дозировку проверяли химики, перед тем, как смешивать таблеточную массу.
Но вот микробная обсеменённость беспокоила - это настоящая бомба для здоровья и без того больного человека.
Хотя микробную обсеменённость никто не проверял, за исключением случаев, когда нужно было получать лицензии на производство того или иного наименования лекарства.
Все старались заработать, ибо основная цель любой организации - извлечение прибыли.
И лицензирующие органы были не исключением, поэтому лицензии выдавали на короткое время.
Но и тут нашёлся выход.
- И какой же? - спросила я.
- Главный инженер завода предложил купить маленькую радиационную установку.
Для получения лицензии нужно было представить небольшую серию таблеток.
Поэтому облучить таблетки не составляло труда.
- Радиацией? - не поверив, переспросила я.
- Да, радиацией.
Я отлично помню, когда получили лицензии на производство таблеток с микробами, как ликовал главнюк, говоря:
- "Только благодаря мне завод получил лицензии и остаётся на плаву".
И на совещании самодовольно потирая руки, с гордым видом говоря о получении лицензий, добавил:
- "Как хорошо, что там, - указывая на потолок, заявил тогда главнюк, - не додумались ещё проверять таблетки на радиацию".
Мне стало трудно дышать - настолько была потрясена услышанным, что просто не была в состоянии, что-либо ещё слушать.
- Мне пора домой, - сказала я.
Одевшись, мы вышли на улицу.
- Я вас провожу.
- До остановки, - согласилась я.
Автобус на удивление подошёл быстро.
Входя в автобус, я оглянулась.
Игорь Иванович улыбнулся и крикнул:
- Пишите СМС.
В следующую нашу встречу Игорь Иванович продолжил рассказ.
Таблеточная пыль стояла столбом, ложилась на лица и одежду, проникала в дыхательные пути.
Люди стали болеть - дыхательные пути, печень, почки, поджелудочная железа - это далеко не полный перечень нарушений здоровья ИТР, работающих на фармацевтическом предприятии.
ИТР не считались работающими во вредных условиях труда.
Соответственно у них не было льгот ни по продолжительности рабочего дня, ни по вредному стажу работы.
Кривая заболеваемости по предприятию поползла вверх.
Однако "техника безопасности" не дремала.
Ввели ставку фельдшера.
И фельдшер, заприметив нездорового сотрудника, сообщал о нём администрации.
Собиралось закрытое совещание "узких специалистов", решалось, что делать с заболевшим, "портившим" статистическую отчётность.
К заболевшему сотруднику начинали придираться, занижали и недоплачивали и без того не высокую зарплату, интригуя, низко клеветали.
В то тяжёлое время каждый выживал, как умел.
Какая только грязь не вылезала из человеческих душ.
Как вспомнишь - так вздрогнешь.
И специалист не выдерживал прессинга, увольнялся.
Но если, не смотря ни на что, держался за работу, то проводили реорганизацию или модернизацию рабочих мест, главной целью которых было - сокращение больных людей.
Хотя по факту рабочие места оставались.
Однако должности называлась по-другому, и должностные инструкции переписывалась, с учётом новых названий.
Издавались приказы по заводу о сокращении прежних ставок, и введении новых.
А больного специалиста выкидывали с работы "в связи с сокращением штатов".
Я держался до последнего: на мне лежала ответственность за судьбу и жизнь детей и жены, в то время безработной.
Я старался не показывать вида, молчал о своём недуге.
Мы с женой искали, пробовали разные народные средства.
Лекарства боялся использовать, поскольку знал, что от них я скорее отправлюсь к праотцам.
Прошло лет пять.
Казалось, что здоровье моё пошло на поправку.
Я подумывал о смене работы, смотрел вакансии, ходил на собеседования.
По опыту работы я подходил и как специалист устраивал.
Но возраст был не подходящим.
Уже в 45 лет человек был не перспективным.
А что было говорить обо мне?
И пришлось "шелушить" брак, поскольку ИТР продолжали гонять на разборку "контрафактной продукции".