Аннотация: Кто этот путник? Что он ищет или от чего бежит?
Осень.
Земля, вчера вязкая и скользкая от моросящего дождя, сегодня то и дело выворачивала стопы, затвердев. Жухлая трава стала ломкой, все вокруг усеяло белыми хрустящими пятнами. Низкий туман упрямо въедался в одежду, заставлял дышать чаще и мелко дрожать.
Осень.
Одинокий человек задумчиво смотрел вдаль, пряча в шарф потемневшее от солнца и ветра лицо. Из носа ощутимо текло, приходилось часто сморкаться и тереть его ладонью. Полупустой мешок за спиной с залатанным дном потяжелел и покрылся белой шерсткой.
Осень.
Солнце забрезжило только через пару часов, медленно прогнав туман.Как по волшебству, странника со всех сторон обступили рощи и перелески. Стало намного теплее, хотя порывистый ветер грозил нагнать туч. Подтаявшая земля теперь стала еще опасней.
Вдали показалась небольшая деревенька. Печи, натопленные еще с вечера, пока не пыхтели дымом, да и вообще стояла необычайная тишина, только пастух увлеченно щелкал кнутом, даже не глядя на свое немногочисленное стадо. Коровы же сновали туда-сюда, силясь среди осенней палитры найти клочок лета.
- Мил человек, что это за село такое?
- Луковка. - ответил пастух, не отвлекаясь от своего занятия.
Луковка оказалась несколько больше, чем смотрелось издали. С пяток домов стояли на опушке, остальные вразброс спрятались в лесу. По пустынным улицам даже редкая собака не пробегала, не говоря уже о местных жителях, закончивших свои дела до наступления холодов, что бы теперь отсиживаться у набеленных печей. Не знал покоя только он, обычный бродяга, каких носит по миру сухими листьями...
Трактира не нашлось, а может плохо искалось, но вопрос решился как-то сам собой. У приземистой избы, за низким плетеным забором, молодая девка развешивала белье. Странник невольно задержал взгляд на ее фигуре, скользнув по толстой темной косе, к узким плечам и ниже, к широким бедрам. А та, сноровисто подхватив деревянную бадью, несколько сердито посмотрела в ответ.
- Здравствуй, девица-краса. Не подскажешь, где мне горячего поесть, да в тепле переночевать?
- Поесть и у меня можешь. А ночлег уж как-нибудь к вечеру подыщем. - Голос ее оказался мягок и приятен на слух, большие карие глаза спустя миг сменили гнев на интерес с лукавой искринкой.
Все это вместе вызывало странные чувства, словно разговариваешь со слишком много знающим дитём. Хотя и было ей на первый взгляд годов около третьего десятка.
В каждом селе можно найти добрых людей, готовых поделиться и пищей и кровом, а здесь странник высмотрел аккуратно нацарапанную на калитке кошку и рядом с ней галочку*. Добрая женщина уже приютила кого-то ранее. И вот вновь ее светлая душа не смогла отказать в помощи нуждающемуся.
В доме пахло чистотой и пряностями. Белоснежные занавески и скатерти расшитые незамысловатыми узорами создавали щемящий сердце уют. Странник невольно замер на пороге, ощущая тонкий ручей эмоций, сумевший просочиться то ли из прошлых жизней, то ли из сновидений.
Меж тем хозяйка торопливо отставив бадью, чуть ли не самостоятельно разула гостя и усадила за стол. Звякнула посуда и вскоре на столе стояла большая тарелка горячих щей, кружка кваса и краюха хлеба.
- Ну рассказывай, бродяга. Куда идешь? От чего бежишь? - сама же села рядом, готовая слушать.
- Иду я из вчера. Хочу до завтра добраться.
- Хм... И долго ли еще?
- Как себя найду, так и...
- Себя? Как это? Вот он ты, сам перед собой. Умно ли искать рубаху, которая на теле?
Странник промолчал, сделав вид, что занят едой. Грубить доброй женщине не хватило бы совести. А то, что в душу лезет, так это у них в роду у баб написано. Всё про всех знать.
Мельком оглядевшись, гость сразу заприметил, сколь искусной резьбой украшены шкафы и кухонная утварь. На стенах у печи висели березовые веники, за домом наверняка имелась баня. Всё говорило о том, что женщина эта не одинока.
- А где хозяин?
- В лес ушел, по дрова. - ответ ее прозвучал как-то тихо, глаза уставились в пол.
- Давно?
- Пару лун назад.
Бродяга даже жевать перестал, уставившись на женщину в изумлении. Ежели так, то горе у нее. То всем ведомо, что хата без мужика быстро обветшает, да и кто защитит ее, одинокую? В деревнях люди хоть и добры, но не бесконечна доброта их. За так кормить не станут.
- Искали?
- Нет.
И вновь бродяга удивился, на сей раз отложив ложку в сторону.
- Как так?
- Всем ведомо, к кому он убежал. К ведьме местной, что в лесу себе логово и устроила.
- Чудны дела твои...
- Что верно, то верно. Чуднее и некуда. - женщина вдруг усмехнулась. - Да ты ешь, гость дорогой, про мои печали не думай. Проживем с Никитой как-нибудь. Глядишь, через пару годков подрастет помощник.
- Сынишка?
- Ага. Десять ему. На меня похож. - женщина говорила о ребенке ласково, вскоре забыв о муже.
Долго еще длилась их неспешная беседа, не заметили, как вечер настал. Тут и Никита пришел, тяжело дыша. Глаза большие, полные еще не остывшего веселья, щеки красные с холода. Мальчишка несколько растерянно поздоровался, наскоро скинув ботинки и полушубок, убежал в другую комнату.
Утро уродилось солнечным, приветливым. Напоенный отварами перед сном, странник чувствовал, как отступила хворь. Нос был сухим, в голове от вчерашней мути не осталось и следа. Следовало отблагодарить добрую женщину. А чем, как не работой? Ходил гость из угла в угол, не зная, чем заняться. Дрова в сарае все поколоты, солома на крыше не подгнила нигде, двор чистый, колодец во дворе свой, так что и воды не наносишь. Что еще? Сама изба со всех сторон чинная, изгородь тоже. Так и стоял у крыльца, не зная как уйти. То ли попрощаться, то ли молча.
- Может быть останешься? - она, в одной ночной рубашке, смотрела в приоткрытую дверь. - Может здесь твое "себя"?
Бродяга невольно вздрогнул.
Женщина стояла на пороге. Сонная, волосы растрепаны. И взгляд печальный, ласковый. Уж не тот ли, что остался в бесчисленном переплетении дорог, бродяга? Где это было, помнишь? С какой стороны вставало солнце в те дни?
Уже и не ведомо, только тлеет образ в памяти, манит, как пламя свечи, спрятанное в ладонях. Что горизонту тысячи лье, пройденных тобой? Он так же далек. Кажется, настала пора скинуть сапоги с натруженных ног.
Остановиться.
- Я не могу. - старик торопливо накинул сумку на плечо, - Мне идти надо.
Так и разошлись. Она - белым журавлем застывшая на крыльце и он, забитый жизнью старый пес, плетущийся вон.
...Сколько было на пути,
Тех, кто: "Стой, не уходи!"
Но пока ни одного,
Кто с улыбкою: "Лети!"
Трактир нашелся у самой опушки, чуть в стороне.
Одноэтажная изба с парой ветхих пристроек стояла на самом краю пологого спуска в низину, где укрытая легким туманом неспешно текла река.
Внутри: Старая посуда, покосившиеся столы, серые занавески на окнах, пара едва тлеющих лучин. Было видно, что хозяин давно потерял интерес к своему заведению и оставил заботу о нем. И вот что странно, гостей было не так уж и мало. Ближе к камину расположились наемники, это стало ясно по их поведению и внешнему виду. Двое мужчин, один явно с востока, лицо вытянутое, с выпирающим подбородком и горбатым носом, черная щетина на щеках, острые скулы. Второй круглолицый, с глубоко посаженными светлыми глазами, грудь как бочонок, хотя полным его назвать было трудно, скорее плотным. И женщина, чье лицо выглядело весьма хищным, голос был груб, да и повадки напоминали нечто мужеподобное. Острый длинный нос, казалось, вот-вот задергается из стороны в сторону в поисках добычи, губы тонкие, едва различимы, брови вскинуты крыльями чайки. Подальше от них пили брагу угрюмые мужики из местных. Порою они бросали тяжелые взоры в сторону камина и вновь хлебали из кружек. Это не ускользало от цепких взоров наемной команды и они интересовались происходящим все сильнее.
- Эй, мужичонка! - крикнула девка, - А ну иди сюда, да выпивку прихвати!
Деревенские тут же отвели взоры, надеясь, что пронесет. Но та не унималась.
- А ну бегом ко мне, я сказала! - зашелестел меч, выйдя из ножен, - А то сейчас башки всем поотрубаю, как баранам!
Захохотал черноволосый воин с заметной горбинкой на носу, эта шутка пришлась по вкусу ему одному.
- Да ладно тебе, чего чернь трогать? - вступился за местных низенький, но с широкой как бочонок грудью, наемник.
Светло-русые его волосы были стянуты тесьмой вкруг головы, на поясе тоже висел меч.
- Ай, Славич, все тебя к милосердию тянет! Сиди и молчи.
Воин заметно покраснел, глаза заблестели, но злобу свою сдержал в себе.
Кто-то из мужиков все же решился и поднявшись со скамьи, робко подошел к компании.
- Ну чего тебе, окаянная? Уже неделю отсюда не выходите. Работа ваша кровавая тут никому не надобна, денег нет, чего хотите-то? Чего неймется вам? Покоя нет никакого! - слова эти принадлежали не только ему одному, а всей деревне, что было видно по согласно кивающим селянам, но вот беда, силой духа они похвастать не могли.
Девка, однако, на слова эти притворно рассмеялась и приставила меч к горлу смельчака.
- Чего ты сказал, дуралей? А? Жить надоело? Так я помогу!
Странник в это время сидел у входа и ел сало со сковороды, стараясь на происходящее особо внимания не обращать. Но против воли в голове его уже зрел план.
"Подойти, не спеша, что бы не вспугнуть. Коротко пнуть под колено, тут же перехватить кисть правой руки. Скрутить за спину, да так, что бы с хрустом. Что бы до поздней зимы даже ложку не могла взять... Подхватить падающий меч, ногой по пятой точке этой дуре, что бы под стол укатилась. Справа стоит восточник, он ближе и потому ударит первый, скорее всего почти не замахиваясь, вынимая саблю из ножен, снизу. Отбить, уходя чуть влево, рукояткой в нос поднимающемуся со стула Славича, что бы слезы из глаз, пока очухается, восточника надо забить. Дальше можно договориться попробовать. Если не получится, как в прошлый раз..."
...Сколько было на пути...
- Пощади, у меня ведь детки! - колени мужика задрожали, что было видно даже со спины.
- Детки у него. Вон, Ахмед к бабе одной наведался несколько дней назад. У нее тоже ребенок, однако ушел мужик-то! Даже убёг, к ведьме местной! Ах-хах-ха!
Странник встрепенулся. План расправы приобретал все более жестокий окрас. Однако он сидел и молча жевал, иногда хлебая из большой кружки с квасом. Хозяин трактира был так же угрюм и даже при большом желании сделать ничего не мог.
- В общем так, хочешь жить, тащи нам выпивку. И пожрать чего. Быстро! - не унималась наемница, явно впав в кураж от своей безнаказанности.
Мужик же, чуть почуяв, что к шее больше не приставлена холодная сталь, стремглав помчался выполнять потребное. Его сородичи дружно поднялись и вышли вон.
Странник некоторое время наблюдал за тем, как напиваются наемники, сделав из селянина посмешище. А тот терпел все их пошлые и жестокие шутки, потому что хотел жить. В конце концов им надоело. Сначала Ахмед пошатываясь отправился к "местний курошка" в поисках ласки, затем белобрысый ушел в свою комнату, а девка, оставшись без зрителей, уснула прямо у камина.
Дело близилось к полудню. Пора было решать, что делать. Бродяга, поднявшись на ноги, взвалил полупустую сумку на плечо, огляделся, после чего уверено толкнул дверь, выйдя на улицу.
...Сколько было на пути:
"Я - герой, твою ети!"
Каждый, после, по полу
Зубы силился найти.
Солнце расщедрилось, было слишком тепло для поздней осени. Дорога окончательно размякла и приходилось держаться обочины. Очень скоро, шагая по единственной улице этой деревни, старик достиг ее окраины. По пути встретился восточник, который стоял у памятного дома, держась одной рукою за забор, а другой помогая справить себе нужду. Где-то в отдалении пастух наигрывал затейливый мотив, сменив кнут на дудочку.
Странник уверенно брел от Луковки, так ни разу и не оглянувшись. Даже когда вслед мчался мальчишка. Поскальзываясь и падая, он кричал и звал помочь. Спустя несколько минут странник не выдержал и остановился.
- Дядька! - мальчишка перевел дыхание. - Ну помоги, будь человеком! Мать в беде.
- Чего?
- Опять эти, бес их принес, бандиты у нашей хаты топчутся! Я даже домой заходить не стал, сразу за тобой, а ты как оглох!
У дома одинокой женщины стояли двое наемников: девка и восточник, явно что-то обсуждая. Завидев старика, они умолкли и уставились в его сторону.
- Чего тебе, болезный? - скептически спросила наемница.
И что ответить? Сызнова на подвиги потянуло, как в лихой молодости? Зарекся ведь еще тогда, когда нехитрый скарб свой в сумку собирал. Давно это было. И вот опять. Стоит тут, герой старых былин, пришел королевишну спасать от Горыныча трехголового. Ага, ищите дурака. Как, нашли?
- Ну что встал-то?!
- Того.
Немногословно, зато понятно. Разве станут слушать они просьбы или больше того, испугаются угроз? Нет. Надо действовать, пока есть шанс.
Всё происходило так, как и думалось еще там, в трактире. Неспешный шаг, руки расслабленны, глаза смотрели в глаза, своим беспечным спокойствием усыпляя бдительность. Еще один шаг. Наемница же, криво усмехаясь, не верила в угрозу, не подозревала об опасности.
Ну, всё.
Короткий тычок ногой, под колено, быстрый и сильный. Ушедший в пустоту. Вредная баба все так же криво усмехаясь на миг исказила губы в презрении и вдруг сама нанесла удар, по опорной ноге. Попытку подняться пресекла рукояткой клинка, с глухим стуком, в висок.
Бродяга, схватившись за голову, кое-как поднялся на колени, чувствуя, как к горлу подобрался холод.
- Знаешь, сколько вас таких по миру носит, сухими листьями? - ее голос уверенный и звонкий, как оплеуха, меч в вытянутой руке слегка дрожал. - Всё жаждете ударить пониже, да сбежать подальше.
А ведь могло быть все иначе. Зачем? Зачем нужно было идти за этим мальчишкой? Покричал бы, да отстал! Сколько было таких сел? Сколько судеб нависали на плечах, тянули в сети своих жалоб? Ежели дурак, будешь рвать липкие нити, не замечая, как погружаешься в кокон чужих жизней, решая не свои проблемы. А если умен, так бежишь без оглядки, покуда не...
И вот. Затянуло.
Хлопнула дверь.
Из избы вышел Славич, хмуро оглядел развернувшуюся сцену. Торопливо подошел к своим, извлекая меч. Девка уже занесла оружие над стариком для последнего удара, когда ее руку перехватили.
- Стой! - попытки вырваться Славича не смутили, он лишь крепче сжал кисть женщины. - Гадины ты, Ташка, ох и гадина. Бери Ахмеда и проваливай с этого села, я ему в прошлый раз дойти до сюда не дал, и в этот раз ему тут делать нечего. И бродягу в покое оставьте.
- Как? - только и смогла вымолвить названная Ташкой.
- А вот так. А ну вон пошли!
Бывшие напарники Славича вдруг развернулись и торопливо ушли в сторону трактира. Словно пес, с которым раньше играли и тягали за хвост, неожиданно для всех оскалился и зарычал. И больше нет желания к нему подходить и даже гладить страшно.
Осталось только трое. Мальчишка, наемник и бродяга.
- И ты иди. Без тебя бы разобрались. Дурак старый.
Старик молча поднялся и пошатываясь из стороны в сторону, отправился восвояси.
Недалеко от деревни, носимая ветром, металась незатейливая мелодия. Пастух сменил кнут на дудку и лихо сдвинув шапку набекрень, увлеченно перебирал пальцами, кивая в нестройный такт головой.
...Сколько было, а мотив
Сей в душе не извести.
Всё оставлю позади,
Что попалось на пути.
*В древние времена нищие и бродяги рисовали знаки на домах, где им пришлось побывать, таким образом рассказывая о их владельцах. Кошка означает, что в доме живет добросердечная женщина, а галочка, что там тебя вылечат, если ты болен.