С чувством полного морального удовлетворения надеваю коммуникатор на левое запястье. "Жучок", конечно, внутри так и остался, зато я сумел вернуть прибору большинство прежних функций. Любимую синюю подсветку тоже поставил, а вот с мелодией не повезло -- ее удалили из "памяти" окончательно и бесповоротно. И хотя удалось восстановить многие данные, музыка канула в Лету, оставив меня с набором симфоний, выбранных Изабеллой.
На завтраке вижу за столом одного Гая. Он улыбается и машет мне рукой еще от входа. Машу в ответ и иду к стойке за едой, поглядываю по сторонам, но Изабеллы не наблюдается.
-- Она улетела, -- с улыбкой сообщает мне Нина, догадавшись, кого я высматриваю.
-- Куда? -- прикусываю язык, чтобы не ляпнуть: "Надеюсь, надолго"?
Девушка пожимает острым плечиком.
-- На главную базу, должно быть. Изабелла периодически ездит на личные встречи с руководством. Возвращается, как правило, к вечеру.
-- Нина! -- прикрикивает на нее мать, видя, что за моей спиной уже начала скапливаться очередь из желающих получить свой паек.
-- Я тебе ничего не говорила, -- шепчет девушка и уже громко: -- Что будешь? Выбирай, не задерживай.
Наугад тыкаю пальцем в одно из блюд -- сейчас не до еды. Это же просто праздник какой-то -- Изабеллы не будет целый день, а сейчас только восемь утра. Кажется, я сейчас пущусь в пляс прямо здесь.
Иду к столу, и в меня чуть не врезается толстый Джордж, который набрал на свой поднос столько, сколько сумел унести.
-- Доброе утро, -- приветствую, а заодно поддерживаю, чтобы он не свалился на пол и не покатился по всему залу, как колобок.
-- Доброе, -- бормочет, пытаясь восстановить равновесие и не уронить переполненный поднос. -- Ну да, ну да, -- похоже, это его любимая присказка.
Передумав падать благодаря моей помощи, медик уходит к своему столу, а я направляюсь к брату.
-- Привет! -- весело здороваюсь с Гаем, устраиваясь напротив.
-- Ага, -- интенсивно кивает с набитым ртом. Вид у него тоже довольный. -- А мама укатила с утра.
-- В курсе.
-- Здорово! -- делится впечатлениями. -- Можно не делать уроки и слазить на крышу, пока никто не видит.
-- На крышу? -- переспрашиваю недоуменно. Тянусь к пище и чертыхаюсь -- впопыхах взял ненавистную овсянку. -- А что там интересного?
Гай смотрит на меня, будто я сказал неслыханную глупость.
-- Видно все. Интересно.
Учитывая, что здание одноэтажное, сомневаюсь, что с крыши открывается такой уж впечатляющий вид.
-- Если сегодня такой же ветер, как вчера, -- высказываюсь, -- тебя оттуда сдует.
-- Может, -- неожиданно серьезно кивает мальчишка, -- но я острожен. Главное -- зацепиться пряжкой за крышку люка и не выпускать ремень из рук.
Смеюсь. Да уж, за такие выкрутасы не только Изабелла не погладила бы по головке, но и любая здравомыслящая мать.
Гай ловит мой взгляд и обиженно дует губы.
-- Считаешь, я маленький и занимаюсь дурью?
Ну, конечно, маленький. Какой же еще?
Пожимаю плечами.
-- Кто ж не мается дурью в твоем возрасте? -- вздыхаю. -- Да и в моем тоже.
Сколько дуростей я успел натворить за какой-то месяц каникул? Уж точно не мне читать ему нравоучения.
-- А ты чем занимался в моем возрасте? -- интересуется, жуя уже третью по счету булку -- отрывается ребенок, пока мать не видит.
-- А сколько тебе?
-- Десять, -- гордо.
Хмыкаю, подбирая слова.
-- Я-то... -- тяну, не уверен, что ему следует знать, что я творил на самом деле.
Вряд ли правда пойдет ему на пользу. В десять я в очередной раз подорвал крыло нашего дома, после чего стали следить, чтобы мне в руки не попало ничего, из чего можно было бы собрать бомбу, и я перешел на флайеры. Естественно, ни о каких водительских правах еще не могло идти и речи, но это не мешало мне ежедневно угонять из-под носа охраны летательный аппарат, чтобы полетать за городом. Бедные парни Рикардо каждый день меняли в гараже электронный замок в надежде, что новый мне взломать не удастся. Удавалось. Отчаявшись, они повесили на дверь гаража обычный тяжелый замок с ключом. Наивные, отмычками я тоже пользовался неплохо. Закончилось тем, что у двери выставили пост охраны. Иногда, когда дежурил кто-то новенький, мне все равно удавалось заговорить ему зубы и пробраться в гараж, но ребята быстро сориентировались и новеньких к нам больше не посылали.
-- Уроки делал, -- вру.
-- Ага, как же, -- и не думает верить.
Умный малый.
-- Ладно, -- сдаюсь, -- не так уж рьяно я их и делал. Но учился хорошо, -- не забываю добавить, что, кстати, чистая правда. -- А с крышей ты бы поосторожнее. С крыши я падал, и это не очень приятно, -- и это не говоря о том, что у нас два этажа, и если бы не куст, на который мне повезло приземлиться...
-- Ушибся? -- Гай делает большие глаза.
-- Поломался, -- смеюсь. -- Сломал ногу в двух местах. Потом два месяца на костылях.
Кажется, мальчик и дышит-то через раз, смотрит на меня во все глаза, словно пытаясь понять, вру я или нет. Не вру. До четырнадцати лет я только и делал, что калечился. А потом увлекся программированием, и покалечить меня уже жаждал Рикардо, потому что я начал взламывать всевозможные базы данных. Мне же нужно было тренироваться, верно? А какой смысл взламывать то, что может любой дурак?
Гай передергивает плечами, совсем как Изабелла.
-- Пожалуй, не пойду на крышу, -- решает. -- Подожду, когда ветер будет потише. Сейчас на неделю точно закружило.
Надо же, перспектива провести ближайшие недели на костылях ему не понравилась. И правда умный мальчишка. На меня в его возрасте не действовали ни чужие примеры, ни уговоры.
Гай сосредоточенно доедает булочку, глазея по сторонам, видимо, придумывает новый план времяпрепровождения.
-- Александр, а ты чем сегодня займешься? -- резко поворачивается ко мне.
Инстинктивно морщусь от такого обращения. Ну, какой из меня Александр?
-- Пока не придумал, -- ухожу от ответа. Мальчик мне нравится, но у меня нет никакой уверенности в том, что он не позвонит Изабелле и не расскажет, что я снова собрался в барак для рабочих. -- Знаешь что, -- перевожу тему. -- Александром меня зовут только по паспорту, ну и маме твоей так нравится. Может, ты будешь и дальше звать меня Тайлером?
Прищуривается.
-- По фамилии?
Киваю.
-- Я привык. Видишь ли, для меня Александр Тайлер -- это мой отец.
-- Ааа, -- Гай пытается придать своему лицу понимающе выражение, но выходит не очень. -- А как зовут тебя дома?
-- Лаки.
Ожидаю, что он рассмеется, но мальчик продолжает серьезно смотреть на меня.
-- Лаки? А что это значит?
-- Счастливчик -- на одном из старых языков Земли.
-- Ааа, -- повторяет, потом расплывается в улыбке. Точно, Земля же его мечта. -- Здорово! А можно я тоже буду звать тебя так?
-- Можно, -- разрешаю. -- Но пусть это будет наш с тобой секрет. Не говори маме, хорошо?
Между его бровей появляется морщинка, он не понимает причин такой конспирации (да я и сам, если честно, не понимаю, но не хочу, чтобы Изабелла использовала мое "домашнее" имя), но кивает.
-- Ладно, -- обещает. -- Я тебя не выдам, -- заодно и проверим, умеет ли мой брат держать язык за зубами.
Люди заканчивают завтрак и начинают покидать столовую. У них свои дела, а Гай явно не горит желанием приниматься за уроки, поэтому никуда не торопится. Да и мне нет смысла пороть горячку -- пусть все разойдутся по своим рабочим местам и забудут о моем существовании.
-- А Александр Тайлер, твой отец, -- снова заговаривает мальчик, -- это тот самый Александр Тайлер, герой Карамеданской войны?
-- Ага, -- моя овсянка уже совершенно остыла, отставляю тарелку, тянусь к чаю. -- Только не говори, что ты тоже смотрел "Месть во имя любви"?
-- Смотрел, конечно, -- отвечает с таким видом, будто сей шедевр кинематографа он не мог не посмотреть. -- Только актер в этом фильме совсем не похож на настоящего Александра Тайлера.
Замираю с кружкой у лица.
-- Откуда ты знаешь? Хрониками, что ли, интересовался?
-- Да нет же, -- отмахивается Гай, тоже потянувшись к своему напитку, -- у мамы в комнате на стене висит его фото.
Мне требуется несколько секунд, чтобы в полной мере осознать смысл последней фразы.
-- Что у нее на стене? -- переспрашиваю, выходит как-то придушенно.
Осторожно возвращаю кружку на стол, пока не опрокинул на себя ее содержимое.
-- Фото Александра Тайлера, -- отвечает уверенно, точно не сочиняет. -- Я ее спрашивал, кто это, вот она и сказала, что это герой Карамеданской войны. Я как раз тогда и заинтересовался "Местью во имя любви", было интересно, что там за герой такой... Ой, -- закрывает рот ладошкой, сообразив, что не слишком лестно отзывается о моем отце.
-- Ничего, -- прощаю.
-- Ну, и вот, -- продолжает, успокоившись. -- Я только не знал, что они были лично знакомы, она и словом не обмолвилась. Думаю, даже папа не знал.
Она повесила на стенку фото моего отца при живом новом муже? У меня челюсть отвисает от таких новостей. Дурдом.
Да что же не так было с папой, что он так действовал на женщин? Морган, так и не наладившая личную жизнь даже спустя тринадцать лет со дня его смерти. Изабелла, семнадцать лет любующаяся на его фотографию. Это же ненормально, честное слово.
-- А ты у мамы в комнате еще не был? -- бесхитростно интересуется Гай.
-- Слава богу, нет, -- бормочу.
Мальчик хмурится, не понимая, что не так, но не спрашивает. Задает другой вопрос:
-- Они расстались, и он ей тебя не отдал?
Отличная версия, полностью обеляющая Изабеллу. И я внезапно чувствую к ней некое подобие уважения за то, что она не пыталась навешать мне на уши лапшу, уверяя, что все было именно так.
-- Это мама тебе сказала?
-- Не-а. Она сказала, что так получилось, а я еще маленький.
Отличный подход к десятилетнему ребенку -- ты еще маленький, да и дело, в общем-то, не твое.
-- Она оставила меня с отцом по собственной воле, -- говорю как можно мягче, намеренно не используя слово "бросила".
Гай прикусывает губу и, видимо, думает о том, какие причины могли вынудить его мать поступить так с собственным сыном. Только вариант: "Ей было наплевать", -- навряд ли взбредет ему в голову.
-- Поэтому ты не можешь ее простить? -- вдруг спрашивает, придя к собственным выводам.
Познакомившись поближе, уже далеко не только поэтому.
-- Типа того, -- не желаю вдаваться в подробности, ни к чему они ему -- мальчик ни в чем не виноват. -- Пошли, -- быстро поднимаюсь, -- видишь, все уже ушли, только мы засиделись.
Вижу по лицу -- что он прекрасно понял, что я трусливо сбегаю от темы разговора, но ему еще и хватает ума не настаивать.
-- Ага, пошли, -- легко соглашается и тоже встает.
***
Лодыжка все еще болит, и мне бы отлежаться, не тревожа ногу, но упустить шанс, пока Изабелла отсутствует, не могу.
Копаюсь в сумке, нахожу болеутоляющее, которое дала мне Мэг из-за поврежденного плеча. Еще не кончились. Повезло, не хочу обращаться к Джорджу -- тут же доложит Изабелле, и она решит, что я при смерти.
Выпиваю сразу несколько пилюль и полчаса валяюсь на кровати, жду, пока подействуют.
Коммуникатор починен, насколько это возможно, поэтому заняться нечем. Откровенно маюсь все это время -- ненавижу безделье.
Наконец, осторожно спускаю ноги на пол, прохожу по комнате взад-вперед, чтобы убедиться, что почти не хромаю. После чего напяливаю куртку и выхожу в коридор.
Меня не запирали, Изабелла указаний, что делать, не оставила, так что с деловым видом направляюсь к выходу из здания. Погулять я решил -- почему бы и нет? Ведь когда мы выходили с Ниной, нас никто не остановил.
Но зря рассчитываю на успех. Понимаю это сразу, как только вижу уже знакомого мне Вилли, дежурящего у выхода. Смотрит он хмуро и с дороги не отходит.
-- Запретила меня выпускать? -- спрашиваю понимающе.
Черты его лица расслабляются.
-- Да, -- рад, что сам догадался, и не придется мне это втолковывать.
Поднимаю руки ладонями от себя, сдаваясь, и делаю шаг назад.
-- Окей. Без проблем.
Разворачиваюсь и возвращаюсь в свою комнату.
Я спокоен и послушен. Мамочка запретила, я не возражаю -- ее слово закон.
Как бы не так!
Стоит двери комнаты захлопнуться за моей спиной, тут же набираю контакт Гая.
-- О, Лаки! -- удивляется, но сразу понимает, кто его беспокоит, значит, Изабелла снабдила его моим номером заранее.
-- Что делаешь? -- спрашиваю сходу.
Печальный вздох.
-- Математику, -- отвечает скучающе.
-- А пошли, ты мне выход на крышу покажешь? -- на том конце что-то с грохотом падает. -- Ты живой? -- начинаю волноваться. -- В порядке?
-- Ага! В полном! -- с энтузиазмом. -- Это всего лишь стул.
Надеюсь, стул упал оттого, что мальчик с него резко вскочил, а не улетел на пол вместе с ним.
-- Ну, так сколько тебе нужно на сборы?
-- Две минуты! -- кричит Гай, будто боясь, что если задержится, я передумаю.
-- Да не торопись, -- усмехаюсь.
-- Уже готов! -- объявляет тем временем. -- Куда идти?
Знать бы. Я до сих пор здесь не ориентируюсь, мне известен только кабинет Изабеллы, столовая и медблок -- больше нигде бывать не доводилось.
-- Давай возле столовой? -- предлагаю.
-- Заметано! -- и связь обрывается.
Не удивлюсь, если он помчится туда бегом.
***
Пока иду в сторону столовой, встречаю несколько незнакомых мне людей, троих мужчин и одну женщину, никто из них не обращает на меня внимания, будто то, что я разгуливаю по коридорам, само собой разумеющееся. То, что на мне верхняя одежда, тоже никого не беспокоит. Как же хорошо без Изабеллы!
Предполагаю верно, Гай уже приплясывает на месте в ожидании.
-- Ты же говорил, что опасно, -- заглядывает мне в глаза с таким видом, будто он умирает в пустыне от жажды, а я верчу перед его носом бутылкой с водой.
-- Опасно, конечно, -- не отказываюсь от своих слов. -- Но я тебя подстрахую, -- подмигиваю. -- Вдвоем не пропадем.
-- Пошли тогда, -- торопит.
Подчиняюсь.
-- А если Изабелла узнает? -- спрашиваю уже на ходу.
Конечно же, она узнает, где мы были, -- доложат всенепременно. К тому же, "жучок" из коммуникатора я не доставал. Если данные пишутся, а не только передаются ей онлайн, она сможет посмотреть историю моих передвижений. Меня волнует другой вопрос: не достанется ли Гаю с моей легкой руки слишком серьезно? Сам я к последствиям готов, но подставлять мальчишку не хочется.
Гай дергает плечом.
-- Ну, покричит.
Надеюсь, он не преуменьшает. Ладно, в случае чего, скажу, что заставил его силой.
-- Стой! -- шикает на меня Гай, и я врастаю в место. Удивленно смотрю на него. -- Там камера, -- указывает направление, где под потолком расположилось устройство слежения.
Прищуриваюсь, рассматривая небольшой "глазок" видеокамеры. Комм работает, если удастся поймать сигнал и перенаправить...
-- Ты чего замер? -- дергает меня брат за рукав. -- Камера установлена неправильно, не снимает вон ту стену. Если прижаться к ней и пройти боком, нас не заметят.
Хм, а я-то наивно полагал, что мои наклонности к обведению охраны вокруг пальца мне передались от папы.
-- Отлично. Иди первый, -- пропускаю его вперед.
Не знаю, заметил ли нас кто-то на камерах или нет, но никто не примчался. Коммуникатор тоже молчит. Думаю, если бы Изабелле доложили, что мы где-то там, где не должны быть, она бы уже связалась с нами.
В самом конце коридора, за поворотом, оказывается лестница, ведущая к потолку, на котором расположен люк с электронным замком.
-- Код знаешь? -- спрашиваю.
Такая модель мне знакома, взломать смогу, но потребуется время.
-- Обижаешь, -- гордо отзывается Гай. -- Знаю, конечно. Его не меняли сто лет.
Это пока. Как бы Изабелла вообще не заварила люк, когда узнает, каким путем мы выбрались из здания.
Гай поднимается по лестнице, набирает код. Дергаю его за штанину, смотрит вниз.
-- Слезай, -- говорю, -- я первый вылезу, разведаю обстановку.
Мальчик обиженно сопит, но не спорит, слезает, пропуская меня вперед. Вид разочарованный.
Берусь за лестницу и оборачиваюсь, подмигиваю.
-- Не дрейфь, без тебя не уйду.
Лицо Гая озаряется улыбкой, а я поднимаюсь наверх.
Единственная электроника, которой оснащен люк, в замке. Сам он на крупных петлях, как и все двери здесь. Толкаю его одной рукой вверх, крышка открывается и с грохотом отваливается наружу -- не ожидал, что она такая легкая, и толкнул слишком сильно.
-- Черт!
Замираю в ожидании последствий, но никто по-прежнему не спешит нас останавливать. Похоже, местные привыкли, что в здании только "свои" и особо его не контролируют. С одной стороны, это здорово, с другой -- как бы с моим появлением эта лавочка не прикрылась.
Завывающий снаружи ветер только еще раз доказывает верность мнения, что Гаю нечего делать на крыше. Но кем я буду, если оставлю его тут? Бедняге и так скучно среди взрослых, а Изабелла любого затерроризирует своим тотальным контролем.
Поднимаю повыше воротник куртки и выбираюсь наружу. Ветер тут же набрасывается на свою новую жертву, норовя сбросить вниз. Я знал, что крыша покатая, но чтобы настолько...
Крыша покрыта все тем же серым пластиком, при воспоминании о котором меня будет подташнивать еще лет десять. Он скользкий. Пожалуй, Гай здорово придумал с пряжкой и ремнем.
-- Ну что?! -- кричит, высовываясь наружу и перекрикивая ветер.
-- Все хорошо!
Держусь одной рукой за крышку люка, второй вытаскиваю ремень из брюк. Ветер треплет волосы, хорошо хоть у куртки ткань плотная.
По краю крыши идет водосток. А что? Выглядит крепко. Спускаю Гая, вцепившегося в ремень, до того момента, пока он не упирается ногами в трубу.
-- Стоишь?! -- ору. -- Крепко?! Держись и потопай!
Покрепче вцепляюсь в люк, чтобы в случае чего удержать мальчишку. Гай проверяет, притопывает -- водосток на месте, не гнется, не отваливается.
Отцепляюсь, закрываю люк, сползаю к брату, прокатившись задницей по пластику.
-- Порядок? -- заглядываю в лицо.
Его отросшие волосы ходят на ветру ходуном, глаза лихорадочно блестят, не пойму, от страха или от восторга.
-- Ага! -- кричит.
Добираемся до угла строения, откуда водосток уходит вниз.
-- Сможешь спуститься?!
Теперь в глазах мальчика шок и недоверие.
-- Мы вниз?! А куда?!
-- Это сюрприз! -- не хочу пока говорить, чтобы не начал сомневаться на краю крыши. -- Так со мной? -- быстро кивает, глаза горят в предвкушении. -- Спуститься сможешь?!
-- Да без проблем!
Бравада или нет, мне некогда выяснять. Сказал -- делай. Под нами высота от силы метров пять, не так чтобы смертельно опасно, если не падать кулем, закрыв глаза и головой вниз.
Как могу, контролирую мальчишку, готовый поддержать, если соберется падать, но он вполне уверенно хватается за водосточную трубу. Думаю, без ветра все вообще было бы шикарно.
Смотрю на Гая сверху. Он уже на земле, трет ободранную ладонь второй рукой, потом задирает голову и смотрит на меня. Под стеной здания ветра почти нет.
Пять метров меня не пугают, засовываю сложенный в несколько раз и теперь ненужный ремень в карман куртки, затем прыгаю вниз, ухожу в перекат, а потом быстро встаю на ноги.
Помнится, как раз после того, как я сломал ногу при падении с крыши, сержант Ригз и принялся учить меня правильно прыгать и падать.
-- Ух ты! -- подбежавший Гай смотрит на меня как на ожившее божество.
Черт, да я гений воспитания. Распрыгался... А то я не знаю, что ему потом захочется повторить.
-- Не вздумай, -- предупреждаю, вдевая ремень обратно в шлевки брюк.
-- Чего не вздумать? -- Гай решает прикинуться идиотом. Не ведусь.
-- Ты понял, -- отвечаю серьезно. -- Без меня с крыш не прыгать.
-- А с тобой? -- в глазах надежда брошенного щенка.
У-у-у, говорили же мне сначала думать, а потом делать.
-- Только со мной, -- сдаюсь. -- Обещаешь?
Гай интенсивно кивает.
-- Пошли, -- подгоняю, -- пока нас не завернули.
-- Может, угоним флайер? -- с энтузиазмом предлагает мальчик.
Ну, все, я пробудил спящий вулкан. Спасайся, кто может.
-- А пока мы будем его угонять, нас поймают и вызовут Изабеллу, -- усмехаюсь.
Гай мгновенно сникает.
-- Да я что? Пешком, так пешком.
-- Тут недалеко, -- утешаю.
-- Ладно, -- с готовностью соглашается мальчик и спешит вперед.
Для него это -- небывалое приключение, а куда идти, уже не имеет принципиального значения.