Солев Гелий Владимирович : другие произведения.

Проза и поэзия жизни

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


IV. Проза и поэзия жизни

Рай для двоих

   .
   Солевой Н. Н.
   "О счастье мы всегда лишь вспоминаем.
   А счастье всюду. Может быть, оно
   Вот этот сад осенний за сараем
   И чистый воздух, льющийся в окно".
   И. А. Бунин "Вечер"
  
   Мы часто ссорились с самого начала нашей супружеской жизни. Сначала от любви друг к другу, от желания сделать друг друга ещё лучше, а потом от невзгод, от житейских неурядиц, безденежья, от любви к детям, к своим родителям, от расстройства своей нервной системы. Шло время, мы старели, вышли на пенсию, но по-прежнему работаем. Я чаще живу на даче, жена в городе.
   Глядя на зелень деревьев, трав и кустарников я понял, что каждый жаждет счастья. Деревья - стать выше и ближе к солнцу, малина - перебраться на чернозем, цветок - стать ярче и пахучей, чтобы на него чаще садились насекомые. У каждой живинки на земле своё понятие счастья.
   Это светлая солнечная мысль, вероятно, случайно слетевшая с небес в мою инфантильную голову, не давала мне покоя. И вот однажды, в воскресенье после обеда, я вдруг сказал жене: "Господи, как мы похожи!" Хотя она круглая как бочка, а я худой как жердь.
   Жена посмотрела на мой неряшливый костюм, саркастически улыбнулась, оглядела свою маленькую кухоньку, где всё сияло и блестело, и изрекла: "Никогда и ни за что!"
   Я понял, что спорить и доказывать что-то бесполезно, прошел в комнату, взял книгу, устроился на диване и прочитал:
   "Себя как в зеркале я вижу,
   И это зеркало мне льстит..."
  
   Это Пушкин о своем портрете. А моя жена - явно не мой портрет. Сказать, что она, похожа на меня, мог только марсианин. Поскольку у меня, как и у неё, есть глаза, уши, нос, рот, две руки и две ноги. Но я-то, слава богу, не марсианин. Да все у нас разное! Если я люблю строить, мастерить что-то по дому, пилить, строгать, бить стены для всевозможных полок, то жена только ждёт мгновения, чтобы всё вернуть на место: вытереть, вымыть, подкрасить, чтобы не нарушался порядок, чтобы не страдало её чувство стиля. Дикую природу она не любит, а предпочитает городской парк, дорожки, ухоженный газон. Я же нахожу удовольствие, созерцая дикорастущие растения. Поэтому во дворе у нас сплошной конфликт: ей везде надо подрезать, подкосить, прополоть, а мне - пусть растёт. Все хотят жить. "Глаза б мои не глядели!" - говорила она и уходила в дом.
   Так что заставило меня сказать эту идиотскую фразу? Ах да, мысль, что жена так же, как и я, желает себе счастья. И это желание делает её похожей на меня. Вот оно что! Желание счастья роднит нас со всем, что живёт на земле! "В желанье счастья - счастье..."* В каждом человеке надо видеть себя. А наш дом - по сути, рай для двоих - может стать адом для двоих, если мы не пытаемся дополнить счастье друг друга.
   Но, боже мой, как оно изменчиво, это счастье! Как оно меняется во времени, даже у влюбленных. Когда этот захватывающий их поток счастливой информации друг о друге вдруг начинает иссякать, весенние разливы становятся всё меньше, ледники тают всё реже, а летние и осенние дожди только слегка поддерживают этот поток, чтобы он не пересох совсем.
   От этих мыслей мне стало грустно. Я отложил книгу и вышел во двор.
   День клонился к вечеру, птичий хор стал потише, пуховые облака дремали и таяли греясь на солнце. Легкий ветерок искал место, где бы прилечь. Кот Алтай, готовясь к ночным приключениям, точил когти об опору крыльца. Дворовый пёс Пегас, блаженствуя в тени забора, открыл глаза и слегка шевельнул хвостом, приветствуя хозяина. У его миски две вороны важно, неторопливо, по-хозяйски разгуливали, на земле что-то поклёвывали. А в саду чаши с нектаром были ещё открыты и счастливые насекомые купались в аромате цветов.
   Я же залюбовался жуком - бронзовщиком, который пасся на зонтиках сныти.
   Жена подошла к окну, увидела, как я трогаю пальцем жука, открыла окно и крикнула: -
   "Не впадай в детство! А лучше покоси траву".
   Я отдернул руку - она рассмеялась.
   Я посмотрел на неё, и увидел, как её счастье подаёт руку моему счастью, и исчезает во времени. А когда оно вернётся, и в каком облике, и вернётся ли? - знают только Бог и маленькие дети, которые засыпают, обняв свою любимую игрушку, а просыпаются от родительских слов: "ты проснулось, счастье моё?"
   "Мы ловим радости в пути.
   Пугливо наше счастье,
   Оно исчезнет - и найти
   Его не в нашей власти".*
   *Роберт Бернс. Пер. С.Я. Маршака.
   *Игорь Севяринин "Голубой цветок"
  
  

Мой старший брат Свет

  
   Ни сонета, ни сонаты сочинить я не могу.
   Буду делать шахи-маты и во сне и наяву.
   ...................................................
   Все невзгоды и печали прогоняем мы игрой, Чтобы где-то в светлой дали повстречаться нам с мечтой.
   А.В.Лавров май 2009г.
   Свет игрок по натуре. Он из всего делает игру, поэтому дети его обожают. Но самым ярким увлечением моего брата шахматы. Этого увлечения не выдержали три его жены, потому что играть он мог днями и ночами. В портфеле у него всегда находились и находятся до сих пор шахматные часы и шахматы. И конечно множество шахматных рассказов. Вот один из них:
   "Две ничьи, которые сделали меня почти мастером".
   Это было ещё в те далёкие времена, когда на шахматном олимпе царил Ботвинник, а ярчайшим его соперником был международный гроссмейстер Бронштейн. Личность необыкновенная, можно сказать легендарная. Ему некоторые даже приписывают создание новых правил расстановки шахматных фигур, которые потом приписал себе Фишер. Так вот в те времена в шахматный клуб на Гоголевском бульваре пускали всех желающих поболеть и поиграть. На втором этаже турнир, на первом болельщики, а чтобы болеть было интересней, существовал буфет. "Вхожу в буфет" - рассказывает брат - "а навстречу мне идёт Бронштейн с чашечкой кофе и двумя бутербродами с икрой. Быстро прохожу мимо и заказываю себе кофе и четыре бутерброда с икрой. И победоносно, гордо и величаво шествую мимо столика, где сидит Бронштейн. Он посмотрел на мой поднос, на меня, потом встал и заказал себе ещё два бутерброда с икрой. Затем мы сели за столики, посмотрели друг на друга, на свои бутерброды и согласились на ничью".
   "Вторую знаменитую ничью и приз в виде бюста Пушкина скульптура Сычёва мне помог завоевать один любитель шахмат и алкоголя. Турнир проводился в парке культуры имени Горького среди любителей. Я сыграл уже все свои партии и займу ли я первое место, зависело от того, как сыграет мой соперник с аутсайдером этого соревнования большого любителя выпить. Чтобы стимулировать его игру, я отвёл его в сторону, отвернул полу своего пиджака и показал ему пузырёк с прозрачной жидкостью. Глаза его загорелись, и невозможное стало возможным. Он сделал ничью с моим соперником, а я получил приз - бюстик Пушкина. Потом мой соперник в разговоре со мной недоумевал: "Почему он так яростно сопротивлялся? Ему же всё равно ничего не светило"! А бюстик Пушкина я подарил брату - литератору и он стоит у него на столе под настольной лампой и вдохновляет его на писательские подвиги".
  

Свет между Свет

  
   Свет обожает своё имя, и представлялся раньше, не иначе, как Свет Советского Союза. А в детстве он стеснялся своего имени и говорил всем, что он Сергей. Даже, когда учился в педагогическом училище, все звали его Сергеем и лишь на выпускном вечере при вручении дипломов все узнали, что его зовут Свет. И гул долго стоял в актовом зале. Если он узнаёт, что девушку зовут Светой, он говорит: "А меня тоже зовут как вас" Те начинают гадать: Святослав, Светлан. Редко кто скажет Свет. А потом он им рассказывает, как, став между двух Свет, выиграл большой приз.
   "Дело было так - говорит он. Днём забегаю я как-то в магазинчик. Вижу, две продавщицы скучают у прилавка. Спрашиваю: Кто из вас Света? А они хором:
   - А мы обе Светы.
   - Ну, думаю, что-то будет. Становлюсь между ними и говорю: ставьте чай и попробуйте найти в этой груде чипсов фирмы "Довгань", такие чтобы последние цифры на упаковке были такие-то. Девочкам развлечение, ищут. Жду. Вдруг крик: "Нашла"!
   Забираю чипсы. Пьём чай с конфетами. Потом я целую их в щёчки и бегу домой. Нахожу тиражную таблицу фирмы "Довгань". Проверяю и не верю своим глазам: я выиграл бесплатную поездку во Францию. Подарил выигрыш дочери. Правда оформить документы в текущем году она не успела. Зато в следующем году съездила по этой путёвке в Италию.

Вот, что, значит, Свет между двух Свет"!

   Шпионский ритуал
  
   Во времена Михаила Горбачёва феноменальным успехом в СССР пользовался журнал "Огонёк", возглавляемый Виталием Коротичем, чтобы его купить у киосков чуть свет выстраивались гигантские очереди и доставался он не всем, несмотря на многомиллионный тираж. Чтобы купить без очереди "Огонёк" у Света был приятель киоскер, большой любитель шахмат. Чтобы любители "Огонька" не роптали, у них был разработан шпионский ритуал с паролем и отзывом. Утром в день выхода журнала, по дороге на работу Свет решительными шагами направлялся к киоску, наклонялся к окошку и громко на всю очередь изрекал:
   - "Огонёк" сгорает на рассвете!
   В ответ киоскер высовывал голову из окошечка и так же торжественно на всю очередь изрекал отзыв:
   - "Из искры возгорится пламя!"
   И вручал ему бесплатно журнал. Очередь неудомевала:
   - Кто такой? Но не протестовала. Шпионский ритуал завораживал.
  
  

"Пур ля мур"

   Светлой памяти Поляка Наума Моисеевича
   Мы жили с ним в одном доме, и подружило нас его несчастье. Он был инвалидом войны и ползучая болезнь - постепенное отмирание мускулатуры тела лишило его сначала возможности передвигаться. А в последние годы своей жизни он не мог уже даже поднимать телефонную трубку. Когда раздавался звонок, он, сидя в кресле, нагибался (поясничные мускулы еще работали) носом сдвигал трубку в сторону, с усилием разгибался, поворачивал голову к другой телефонной трубке, закрепленной на уровне его головы, и говорил: "Алло! Здравствуй старик! Как поживаешь?"
   Изъяснялся он со мной по телефону исключительно по-французски. Раздавался звонок и он говорил мне: "Пур ля пти", что означало - нужна утка пописать, а никого нет поблизости. "Пур ля мур", означало - у меня женщины и надо поддержать компанию, и только горькое "Пур ля гран" звучало в телефонной трубке его жены и она с киностудии "Мосфильм" мчалась к нему на машине выполнять самые черные работы.
   В пятьдесят с небольшим, прикованный к креслу, он яростно цеплялся за работу, но в конце концов вынужден был уйти со студии "Мосфильм" и погрузился в мир простых человеческих отношений - без приказов, насилующих волю, а созданных по законам милосердия и добра.
   И тут он, имея, светлую голову, открыл для себя огромное поле деятельности. Много читал, слушал музыку, заново открыл для себя Высоцкого, постоянно пополнял свою коллекцию бутылочек с винно-водочными изделиями, которые везли ему друзья со всего мира, сочинял стихи, удивительно умело пользовался телефоном для решения всех дел, как хозяйственных, так и личных.
   Дверь его днем никогда не запиралась. В его квартире образовался своеобразный мужской клуб. Здесь бывали его старые друзья, среди которых были дипломаты, профессора, научные сотрудники, врачи, учителя, рабочие. Бывали, конечно, и женщины, которые любили его до последних дней его жизни. Самой многочисленной группой были киношники, которые держали его в курсе всех дел на Мосфильме и в Союзе кинематографистов, членом которого он был. Свой Дом Кино он любил преданно и нежно, и посещал, пока позволяла болезнь. Помню, однажды Неля, его жена, была чем-то занята, и он пригласил меня на просмотр какого-то фильма. На первое отделение мы не пошли, а пошли с ним в бар, где бармен принес нам по две кружки пива и соленые орешки - недоступное в то время лакомство. Было тепло, чисто, уютно, Наум постоянно с кем-то раскланивался, к нему подходили, заговаривали, и он весь лучился радостью, хотя и с некоторой грустинкой, вероятно уже тогда понимая, что это не продлится долго, хотя еще мог с палкой передвигаться по лестнице.
   Он любил говорить: "Я продюсер, а главное в продюсере - умение соединить несоединимое. Людей разных специальностей, пола, наклонностей и возрастов - ведь кино затрагивает все сферы человеческой жизни". Когда настали тяжелые времена, Наум, чтобы, провести в жизнь свой последний киносценарий (я его назову "Пур ля мур"), собрал киногруппу, которую искал всю свою жизнь. Работали все не за зарплату, а по законам доброты, дружбы, мужской и женской солидарности. Сценарий, хоть и назывался "Я тебя люблю", но заканчивался не по-американски. Нет, у него был русский конец. Наум был душой и руководителем, продюсером, режиссером и главным героем, Неля, его жена, - директором группы, а мы, - его друзья и знакомые, - актерами, работниками сцены, грузчиками и статистами.
   Эта киногруппа просуществовала почти 10 лет и поэтому в ней было всё: и ссоры, и примирения, и праздники, и дни рождения, и забастовки грузчиков, и запой работников сцены, свадьба сына, свадьба дочери, рождение внука и внучки. Периодически киногруппу будоражили адюльтеры, в которых Наум принимал самое горячее участие, смерть любимой фокстерьерши Джуди I и появление Джуди II и празднование шестидесятилетия главного героя киносценария, которое продолжалось целую неделю. Гуляла вся киногруппа, в том числе величественный Марк Шадур с обаятельной Кирой Ивановной, неутомимый шутник и возмутитель женского сословия Б.Криштул, друг семьи Саша Кельштейн, прилетевший по такому случаю специально из Заполярья, посол России в Финляндии Юрий Дерябин с женой - русской красавицей Люсей Комиссаровой, Герман Еремеев - профессор Плехановского института с женой, доктор медицинских наук, первая жена Наума - Лидия Васильевна Гранова с сыном Мишей Поляком и его очаровательной женой - артисткой Еленой Шаниной. Все многочисленные поклонницы и поклонники главного героя обрывали звонками телефонные провода. Принесли адреса с Мосфильма и Союза кинематографистов. Все посетители расписывались на большом листе картона и писали пожелания. Всю неделю шли поздравления.
   Да. Поляк Наум Моисеевич провел профессионально свой последний киносценарий и снял этот фильм не на скучной черно-белой пленке Шосткинского производства, а на самой чувствительной цветной пленке душ и сердец своей последней киногруппы "Пур ля мур".
   Светлая тебе память за это дорогой Наум.
  
   Светлой памяти Юрия Карабчиевского в год шестидесятилетия.
  
   "Услышав голос глуховатый,
   Связать разорванную нить
   И пережитое когда-то,
   Ожогом боли оживить,
   Чтоб, словно колокол печали
   Из-под обрушенной стены,
   Слова из прошлого звучали
   Напоминанием вины;
   Чтобы вернувшимся мгновеньем
   Взметнуть и переворошить
   Увядшую листву забвенья
   В запущенном саду души";
   Михаил Эфрус "Високосный век"
   Когда я вспоминаю Юру Карабчиевского, невольно вижу его глаза необыкновенной красоты и притягательной силы. Глаза любви и чистоты помыслов. Зеркало души. Вот такие громкие слова, и не могу иначе.
   Наши судьбы пересекались с детства. Учились мы в одной московской школе N 78. Только он на два класса ниже. Я жил в своем доме на "Поповке" -- четыре дома около Храма Животворящей Троицы на Мосфильмовской улице. Он в коммуналке около овощной базы на Потылихе, где живу я сейчас. В школе мы с ним не общались. Мне в это время всегда хватало для общения своих четырех братьев и двух двоюродных сестер, которые жили тоже в нашем доме. Общаться с ним мы стали в семидесятых годах, когда я его взял к себе в бригаду после настойчивых уговоров бывших его коллег по работе во Втором медицинском институте. Вот тогда, при приеме на работу я отметил его глаза, и сказал ему об этом. "Да, пошутил он, -- вероятно, поэтому, с женщинами я как-то быстрее нахожу общий язык".
   Он был мастером с хорошей теоретической подготовкой. Закончил Электротехнический техникум и Энергетический институт. Я его брал, чтобы он немного подтянул общий уровень технических знаний в бригаде. Мы быстро росли, осваивая все новые и новые приборы физхиманализа и устраивая летучие курсы по изучению отдельных блоков приборов, где Юра и привлекался как специалист.
   Дружеские отношения у нас возникли с ним в совместной командировке в Ереван. О ней Юра написал повесть "Тоска по Армении", где он соперничал со своими кумирами Мандельштамом и Битовым, которые побывали в тех же краях и оставили о них свои воспоминания. За свой труд Юра был награжден армянами тем, что его произведение читали по радио во время ликвидации последствий Спитакского землетрясения.
   Юра в это время быстро рос как литератор, общался с западной прессой, работал над лебединой песней своего диссидентского мышления "Воскресение Маяковского", встречался с очевидцами, которые знали Маяковского лично. Работа на нашем заводе "Эталон" его тяготила, но была необходима и как материальная база для содержания семьи, так и для милиции, которая особо "опекала" его. Иногда, приехав на завод, он вместе с начальником цеха отправлялся в кабинет директора, где его "прорабатывал" товарищ из органов КГБ, ему достаждали анонимные звонки домой.
   В дни олимпиады в Москве Юру срочно послали в командировку в другой город, где его приход на работу каждый день лично проверял сотрудник первого отдела. Все время Юра опасался ареста. Легче стало, как ни странно, после выхода в свет во Франции журнала "Метрополь", где были напечатаны его стихотворения "Осенняя хроника" и "Элегия".
   Больше всего на свете он любил, конечно, поэзию, и очень огорчался, что его сыновья совершенно не интересуются ею. Не читают поэтических сборников, не пытаются заучить что-нибудь.
   -- Ты только подумай, Гелий, -- говорил он мне, -- В Древней Греции из девяти муз четыре олицетворяли поэзию.
   Юра был влюблен в поэзию души и духа, а я был влюблен в поэзию сказки. Нас с ним объединяла детская литература, на которой мы были воспитаны: сказки Пушкина, Ершова, Квитко, "Серебряные коньки", "Водители фрегатов", "Клуб знаменитых капитанов". Сейчас мне кажется, что и все наше диссидентство выросло из детской литературы. В том числе и Юра. Когда я с удовольствием слушаю господина Парамонова по радио "Свобода", где он громит советскую литературу, я улыбаюсь и представляю, как он -- маленький мальчик -- сидит и, разинув рот от удовольствия, слушает "Клуб знаменитых капитанов", и говорю ему: "привет вам, господин Парамонов, я с вами, рядом, на стуле. И весь ваш и мой максимализм отрицания заложены здесь, на стуле, перед радиоприемником". Оттуда же и Юра: из детской литературы, где нет компромиссов, где добро побеждает, а зло обязательно наказано. Где нет демократии, а есть одна справедливость.
   В начале 90-х годов Юра как талантливый писатель и мыслитель увидел не только плюсы, но и минусы демократии, и снова стал диссидентом. И диссидентство это было горькое, больше похожее на похмелье. "Меня сейчас печатают, мне хорошо", -- говорил Юра на семинаре преподавателей русского языка Московской области. "Я стал выездным, побывал в Канаде и Америке, но сказать, что у нас демократия, и это хорошо, я не могу. Потому, что для матери, у которой убит сын в Карабахе, такая демократия -- это ужасно". Юра раньше нас увидел бездны горя своих сверстников, людей старше 55 лет, большинство из которых остались без работы, без накопленных средств, а некоторые без жилья и без родины, потерявшись на просторах Союза, в дебрях российской демократии. И честь его -- честь не демократа, а справедливолюбца, -- была смертельно задета. И легкоранимая душа не выдержала. Но он любил нас и старался, "чтоб всеобщая прибыль и трата не затмили событий и лиц" -- так писал он в одном из своих стихотворений. Любил он и двух своих сыновей, таких разных, увлекающихся, ироничных, но любящих своего "больного поэзией" отца.
   0x08 graphic
Я пишу эти строки, и вспоминаю пейзажи его сына Дмитрия, и портрет Юры, который глядит на нас глазами мудреца и бесконечно доброго чадолюбивого еврея.
   А убили Юрия Карабчиевского мы, его друзья и знакомые, его родственники и почитатели его таланта. Нам некогда. Мы заняты. Мы такие. И нет нам за это прощения и покоя.

02.06.98    Солев Гелий

  
  
  
  

Объяснение в любви

  
   Сёстрам Гимазетдиновым
  
   "А сердце грезит только об одном -
   О счастье райском в бытии земном".
   Эдмунд Спенсер пер. В.Рогова "Учись любви! Познать её не сложно;
   Познав же, разучиться невозможно".
   Шекспир "Венера и Адонис"
   Она: "Почему-то при вас мне хочется петь и танцевать".
   Он: "Это потому, что ты меня любишь, а я тебя обожаю".
   - Как это обожаю?
   - Ты для меня богиня: весны, наивности и красоты!
   - А почему весны?
   - Потому что при встрече с тобой морщины на моём лице тают, а сердце расцветает.
   - Замечательно...! Только зачем же наивность сюда приплели?
   - Не обижайся! С возрастом это проходит. Зато будет, о чём грустить в старости.
   - Это о чём же?
   - Да всё о том же! О наивности молодости и о мудрости старости, в которой много печали.
  
  
  
  

О'кей!

  
   Окей - удивительное слово! Окей - это хорошо и плохо! Окей - это, и да, и нет! И хорошо, если это слово, как у американцев сопровождается ослепительной улыбкой усиливающей окей-да и смягчающей окей-нет. А если по СМС?
   Одна моя подруга чуть было не развелась с мужем из-за этого слова. В зарубежной поездке, сидя на полу в зале ожидания отлёта чартерного рейса она, ища сочувствия у мужа, послала ему СМС сообщение: вылет отложен на пять часов. И тут же получила лаконичный ответ: - Окей, с улыбающимся смайликом.
   После немой сцены, глотая слёзы, она отправила ему сообщение о разводе. И тут же получила СМС:
   - Окей, с плачущим смайликом.
  
  

Третьим будешь?

   В девяностых годах завод наш окончательно обанкротился, и меня, уволили.
   - Ничего - сказал я жене,­ проживём и так.
   - Будем жить на даче. Как ни как двенадцать соток земли! Прокормимся.
   ­И, действительно, около года продержались. Закончилось же это так:
   - Лето. Тепло. Солнечно. Иду от платформы Новогиреево к метро. Иду не спеша. Ботинки пыльные. Слышу, сзади кто-то догоняет меня. Бьёт по плечу. Оборачиваюсь. Стоят два бомжа и спрашивают у меня:
   - Третьим будешь...?
   Пришлось вновь менять мировоззрение. Искать работу.
  
  

Боюсь, побьют!

  
   Иду по рынку. Прохожу мимо палатки, из неё выходит продавец и спрашивает у меня:
   - Не хотите ли поменять свою курточку?
   - Боюсь, побьют - отвечаю.
   - Почему...?
   - А представь себе: вечером иду я в вашей новой куртке к себе домой по узкой грязной тропинке, а навстречу бомжи. И тут же один из них обязательно скажет:
   - А куртка то у этого бомжа лучше, чем у меня!
   И тут же предложит поменяться. А не согласишься: боюсь, побьют.
  
   Пешеходы и железная дорога.
  
   Издревле известно, что пешеходы любят кратчайшие пути. Городские власти даже тротуары для пешеходов намечают там, где уже протоптана дорожка пешеходами. Любит кратчайшие пути и железная дорога. И часто пути пешеходов и железной дороги совпадают и тогда рядом с железной дорогой прокладывают пешеходные дорожки. Но последнее время об этом почему-то забывают. И пешеходы топают прямо по шпалам и конечно попадают по неосторожности под поезда. В нашем дачном посёлке руководство железной дороги даже поставила заборы, но люди по-прежнему ходят по шпалам, так как рядом с забором руководство железной дороги забыло проложить пешеходную тропу. И по-прежнему гибнут люди. Забыла железная дорога, что она проложена по пешеходным тропам и не хочет отдавать дань пешеходам. Заматерела видно, а может задубела?
  
   ПАМЯТЬ ДЕТСТВА КРЕПКА
  
   Природа мать - тебе под стать,
   Лишь больше в ней терпения,
   Не хочет ничего терять
   Всё ищет продолжения.
  
   Отец толкнул камень и я с восхищением смотрю, как он, кувыркаясь по склону оврага, с плеском и брызгами плюхнулся в речку Сетунь.
   Это было прекрасно. Отец, старший брат, далёкий шум электрички, пологий склон оврага, золотистый песчаный пляж, четыре бревенчатых дома у церкви, колокольня, робкие голубые подснежники, могучая липа на другой стороне оврага. Мне четыре, брату семь лет. Многолюдное веселье в старом доме, гости, рояль, пение, конфета из-под подушки бабушки и цветущий букет груши в конце сада.
   Всё проходит. Отца съел Гулаг, овраг завалили городскими отбросами и заровняли. Липу спилили на дрова. Речка Сетунь настолько грязна, что в ней не живут даже лягушки. Наши четыре дома не устояли перед натиском гаражей. Мы все стали жить в тесных городских квартирах, но память детства возвращает нас к началу.
   И вот я снова на крыше своего нового дома на склоне песчаного холма. Лес, речка Пехорка, электричка, могучие деревья парка Рябушинского, робкие голубые подснежники, далекий колокольный звон. Во дворе детское многоголосье вокруг старшего брата. А за зеленью деревьев на том берегу Пехорки уже проступает раковая опухоль железных гаражей.
   Ничего! Они ещё не скоро переползут на этот берег. Дети успеют подрасти, а память детства крепка. И как знать может они, ещё построят свой дом на берегу чистой реки с золотистым песчаным пляжем?
  
  

Слониха Бетти

  
   Летом сорокового года тётя Лена отвезла меня с братом в Ленинград к бабушке Варе. И теперь, когда меня спрашивают о моём возрасте, я отвечаю, что настолько стар, что видел в парке Петродворца скульптуру Самсона, раздирающего пасть льва, в подлиннике. Ведь сейчас там стоит копия, а оригинал фашисты вывезли в Германию. Но самое яркое воспоминание у меня осталось от посещения зоопарка. Там я впервые увидел слона. Он был такой огромный. А рядом стоял маленький служитель, и он совсем не боялся слона. Зрители и, мы с братом, бросали в клетку слона денежки. Слон хоботом поднимал их и осторожно опускал в карман служителю. В ответ служитель кланялся нам и говорил: "Это ему на морковку". И мы все громко хлопали и смеялись. Бабушка Варя каждый день готовила нам, что-нибудь вкусненькое и покупала нам земляные орехи, которые мы с братом ели после игры в войну, сидя в противоположных углах комнаты, усыпанной бумажными снарядами. А, провожая нас, бабушка почему-то плакала.
   На следующий год началась война. Фашисты окружили бабушкин город, и жители сильно голодали. А мы ничего не могли сделать. Только писали письма и в каждое письмо подсыпали немного сахарного песку. И бабушка в ответ писала: "Как это замечательно пить чай с сахаром". Но всё равно, несмотря на наш сахар, она умерла от недоедания.
   А совсем недавно я, слушая радио, узнал, что слон, который так поразил нас с братом вовсе не слон, а слониха по имени Бетти и, что она тоже умерла в блокаду. В её клетку попала бомба.
   С тех детских лет я не люблю фашистов.
  
  

Солнечный восторг

  
   Конец августа. Тихое утро. Привычно прошумела электричка. Я один, в доме тихо. Не слышно сирены Ванечки, настойчиво призывающего маму, его изумлённых воплей, озорства Даши и стука палки неутомимого исследователя Сашеньки. И только цветущие подсолнухи своим солнечным восторгом напоминают мне о них.
  
  

Высоцкий и семечки

  
   Зачем вам так много семечек? - спросила продавщица у покупателя.
   - Это подарок птицам на Рождество - ответил он. Она улыбнулась.
   - Хороший вы человек! Моя бабушка любила повторять:
   - Что в церковь сходить, что птичек покормить.
   - Да, да, - улыбнулся покупатель.
   - И то, и другое доброе дело.
   А я, задумался?:
   - Ведь Бог есть любовь. Где любовь - там желание делать добро и себе, и ближнему. А птицы? У священнослужителей есть паства - это мы, люди. А у нас, простых смертных, паства - наши домашние и дикие животные, которых мы к себе приближаем. И мне, почему-то вспомнились строчки Владимира Высоцкого:
   Чистоту, красоту мы у предков берем.
   Саги, сказки из прошлого тащим,
   Потому, что добро остается добром
   В прошлом, будущем и настоящем.
   А, когда подошла моя очередь, я сказал:
   - Мне семечек. И продавщица, улыбнувшись, спросила:
   - Тоже для птичек? И я небрежно ответил:
   - Конечно.
   А, вернувшись, домой, срочно соорудил кормушку для птиц и повесил её во дворе.
  
  

"Мечты, мечты, где ваша сладость?"

  
   Всю жизнь я мечтал быть чтецом. Нравилось мне это. Все на тебя смотрят. Вдруг скажет что-нибудь интересное? И вот мне уже за шестьдесят и я, наконец, записался в драматический кружок. Близился какой-то юбилей французской революции, и наш режиссер для коллективного прочтения взял рассказ Стефана Цвейга "Гений одной ночи" про Руже де Лиля автора текста и мелодии гимна Франции "Марсельезы". Человека неординарного. Это была личность. Он был военным и, чтобы не стать послушным исполнителем злодеяний конвента, предпочёл выйти в отставку. На заигрывания с ним Наполеона, который в это время как раз утвердил Марсельезу гимном Франции, он ответил отказом. Он для него был тираном. Он открыто заявил Наполеону, что голосовал против него. Для Цвейга же Руже де Лиль лишь "мелкая мещанская душа, скромное дарование, жалкий дилетант" и всё это в угоду своей писательской концепции - "Гения одной ночи", что в принципе вполне допустимо для вымышленного героя, но не для реального человека - автора гимна Франции. Для меня Цвейг выступил здесь, как классический пример русской пословицы: "Он для красного словца не пожалеет и отца".
   Но мне пришлось с этим смириться. С режиссером не поспоришь. Себе дороже! Вдобавок мне пришлось читать как раз эти слова, где писатель клеймит Руже де Лиля, как мелкую мещанскую душу.
   Это было для меня большим испытанием. Но зато я понял, что жизнь актёра не мёд, и в будущем здесь надо действовать, как Михаил Козаков, сам выбираешь тему для чтения, сам выбираешь героя и сам исполняешь. А ещё лучше, если сам напишешь и текст произведения, как Михаил Жванецкий. Да и надо для этого такая "малость": вкус, да обаяние.
  
  

Живите в конюшне! Дворец не для вас!

  
   Как-то весной накануне дня победы я зашёл в музей города Железнодорожного поинтересоваться, чем жил мой родной город во время войны? Замечательная композиция. Город, как и вся страна, трудился, голодал, залечивал раны под девизом - всё для фронта, всё для победы. Героическое прошлое. Я заинтересовался большой фотографией дворца. Под фотографией надпись: дворец промышленника Рябушинского во время войны использовался, как госпиталь для раненых. Красота! Широкие мраморные лестницы спускаются к реке, фонтан, колонны фасада. Город отдал для раненых самое красивое здание в городе. "Лучшего памятника героического патриотизма горожан не найти" - подумал я. "Где можно посмотреть на это чудо?" - спросил я у служителя музея.
   - Только у нас - ответил он. Сейчас на этом месте здание гидро-техникума.
   - Кто же дал санкцию на разрушение этой красоты? Где фамилии этих герастратов?
   Об этом композиция музея молчит. Но местные люди живущие рядом с гидротехникумом рассказали мне, что дворец-то разрушили, а дворцовые конюшни оставили, приспособили под жильё.
  
  
  
   В начале было слово...
  
   У меня есть друг. Он музыкант. Преподаёт в музыкальной школе. Поёт в церковном хоре. Большой книгочей и библиофил. Живёт в Подмосковье, в своём доме, но бывал и за границей.
   Я его спросил как-то: "Что его больше всего привязывает к России"? Он мне ответил: "Слово, язык, русская речь. Здесь есть всё: образность, музыкальность, многообразие оттенков и великое литературное наследие. И вдруг ты всё это теряешь, просто оттого, что ты переехал границу, где твой словарный запас никому не нужен, и ты вынужден перейти на язык "Эллочки", приправляя его мимикой и нелепой жестикуляцией. В конце концов, это тебе страшно надоедает и хочется крепко выразиться по-русски".
   Справедливость этого я ощутил на себе, когда впервые в 1978 году попал за границу, ощущая окружающий мир визуально, в основном изучая витрины магазинов Будапешта. Поражали радушие и улыбчивость продавцов, изобилие товаров, обилие машин и твоя немота. Только когда теряешь, доходит, наконец, как много значит для тебя, во - время, сказанное тобой слово. Начинаешь учить новый язык и попадаешь всё врёмя впросак, как школьник первоклашка. Оказывается понимание тебя окружающими жиздится на оттенках, интонациях, ударениях, которые расставлены у тебя неверно, а твоя речь - неудобоваримая каша из непонятных слов. И ты начинаешь понимать какую огромную работу проделали Набоков и Бродский, чтобы писать на втором языке так же, как на родном. И какое богатство они получили, овладев языком с великими литературными традициями. Они это понимали. Бродский в своей нобелевской речи так и говорил, что язык это главный продукт человечества, как вида.
  
  
  
   "МУЗЫКИ СЛОВЕСНОЙ ЧУДО"*
   Моему внуку. (Эссе)
  
  
   "Белой яхты движенья легки,
   Ускользающий парус всё меньше.
   Есть на свете ещё чудаки,
   Что влюбляются в яхты, как в женщин,
   Эти с берега долго глядят
   На гонимую ветром Психею,
   На её подвенечный наряд,
   На рассыпанный жемчуг за нею..."
   Н. Крандиевская-Толстая
  
   Известно, что всё начинается с детства.
  
   "Жил маленький мальчик,
   Был ростом он с пальчик.
   Лицом был красавчик,
   Как искры глазёнки,
   Как пух волосёнки".**
  
   Он сидит на своём высоком детском стульчике за большим обеденным столом. Ему всего один год от роду. Он умеет произносить уже два слова. Ну конечно, "мама" и "папа". И он обожает сдавать экзамены.
   - Боренька, - спрашивает мама, - А где у нас бабушкино солнышко?
   Боря радостно улыбается и тычет себя пальчиком в грудь.
   - А где Пушкин?
   Боря пальчиком показывает на бюстик Пушкина.
   - Боренька, а где тётя Зина?
   Боря глазками и пальчиком показывает на репродукцию автопортрета Зинаиды Серебряковой,
   где она перед зеркалом расчёсывает свои бессмертные волосы.
   А, где кораблик? - спрашивает папа.
   Мальчик круто поворачивается и пальчиком показывает на настенный календарь, где красуется белый парусник. Папа вместе с Борей любуются яхтой, и папа в это время читает:
  
   "Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет:
   Он бежит себе в волнах на раздутых парусах -
   Мимо острова крутого, мимо города большого;
   Пушки с пристани палят - кораблю пристать велят".
  
   Мальчик, всё это время, пока папа декламирует, внимательно слушает отца. Такие экзамены, всё время, улыбаясь, Боря сдаёт несколько раз за день. Количество вопросов всё увеличивается и увеличивается. И неизменно, когда у него спрашивают про кораблик, папа
   декламирует: "Ветер по морю гуляет, и кораблик подгоняет...".
   - Да что же это такое? - думает Василий. - Ведь он же ещё ничего не знает. Ни волн, ни моря, ни островов, ни пушек, ничего! Так что же он так внимательно слушает?
   И однажды я понял это: мальчик слушает музыки словесной чудо. Да, да, да! Он слушает музыку неповторимых, завораживающих стихов Пушкина. Ведь значение слов ему ещё неведомо, а музыку, этих строк, он уже впитывает своим маленьким чутким сердцем. И вероятно, права поэтесса Зинаида Миркина, написавшая:
  
   "А дерево под музыку растёт
   И сердце человеческое - тоже.
   Ведь музыка - приказ волшебный тот,
   Таинственное повеленье Божье
  
   Идти, куда прикажет Божество:
   Иного сердцу и стволам не надо.
   О, только б не ослушаться Его
   И не прервать божественного лада".
  
   А на другой год Боря снова, вместе с родителями, жил у меня. Мальчик подрос. Забавно коверкал слова: "Боя хам" (Боря сам), "пупая" (крупная), "ячая" (горячая), "ёвник )(крыжовник), а на вопрос "Боря, где ты?", деловито кричал из малинника "Он здесь!". После обеда с трудом засыпал, и меня часто посылали гулять с ним в парк. Боря сидел в коляске, вертел во все стороны головой, а я вспоминал колыбельные песни. Но оказалось, что колыбельные песни Боре не нравились. Не нравились ему и стихи Квитко ("Стук лошадка, стук-стук дрожки"), под которую быстро засыпал другой внук. Если я начинал напевать "спи мой сынок, берег далёк". Или "спи моя радость, усни". То "нет, деда, нет", - просил Боря. "Айга-айга", - требовал он. И я запевал марш из своего детства:
  
   "Вы слыхали, что тайга это лес дремучий?
   Там под соснами снега прячутся под тучи.
   Тайга, тайга, высокие снега...
   Вьюгами таёжными выходит тайга".
  
   И снова: "Вы слыхали, что тайга...". И, смотришь, - через несколько минут, Боря затих, и уже не сопротивляется, когда я откидывал ему спинку прогулочной коляски и превращал её в кроватку.
   А иногда Боря просил: "пиль-пиль, деда!". И он пел припев знаменитой песни на стихи Киплинга:
   "И только пыль-пыль-пыль
   Из-под шагающих сапог.
   Отпуска нет на войне солдату".
  
   Но последнее время он всё чаще требовал солдатскую строевую, которую я пел, когда служил в армии:
  
   "Там, где пехота не пройдёт,
   И бронепоезд не промчится,
   Тяжёлый танк не проползёт,
   Там пролетит стальная птица".
  
   Понравилась Боре и песенка американского солдата:
  
   "Возьму шинель и вещмешок и каску,
   В защитную окрашенную краску.
   Ударим мы по улочкам горбатым
   Как славно быть солдатом, солдатом..."
  
   И иногда я думал: господи, что же за судьба будет у мальчика с такими пристрастиями к маршам? И вообще, почему иная мелодия буквально липнет к человеку? А иногда просто овладевает массами людей. А может действительно права поэтесса Наталья Крандиевская-Толстая в своём сонете "Памяти Скрябина":
  
   "Начало жизни было - звук,
   Спираль во мгле гудела, пела,
   Торжественно сужая круг,
   Пока ядро не затвердело.
  
   И всё оцепенело вдруг,
   Но в жилах недр, в глубинах тела
   Звук воплотился в сердце стук
   И в пульс и ритм вселенной целой.
  
   И стала сердцевина, твердь,
   Цветущей, грубой плотью звука
   И стала музыка порукой
   Того, что мы вернёмся в смерть.
  
   Что нас умчат спирали - звенья
   Обратно в звук, в развоплощенье".*
  
   И каждому человеку соответствует своя мелодия, свой ритм - пишет З.Миркина:
  
   "И только музыка права.
   Наперекор земным законам,
   Она в наш смертный час - жива,
   Она в загробном сне - бессонна.
  
   И ты душа, идя за ней,
   Сумеешь сбросить все оковы
   И очутиться, как Орфей,
   В пространстве царствия иного.
  
   Не внешнего, а своего.
   Его закон в тебя впечатан.
   И содрогнётся естество,
   Познавши таинство возврата
  
   Внутрь. В сверхъестественную суть...
   Он стал земному уху слышным,
   Тот неисповедимый путь,
   Которым нас ведёт Всевышний".
  
   Выходит, что музыка - это высшая форма языка. Эсперанто душ для диалога с вечностью. И эта вечность постоянно напоминает о себе. То музыкой радости и света Моцарта, во времена расцвета клерикализма и инквизиции в Европе. То седьмой симфонией Шостаковича в разгар второй мировой войны. То Хачатуряна - в разгар бури страха на просторах России, с его спартаковской темой борьбы, стойкости и любви - этими атрибутами вечности. И таких примеров можно привести множество, когда опыт вечности приходит на помощь людям, в виде музыки, мобилизуя их на борьбу со злом. Или, как писал Всеволод Рождественский, -
   "Века в своей развёрнутой поэме
   Из тьмы выходят к Свету, к вечной теме".
   И лучшие образцы мировой поэзии это соединение музыки и слова, начиная от гекзаметров Гомера совпадающих с ритмом моря - тоже атрибутом вечности, и заканчивая лучшими образцами поэзии наших современников. Да, взять хотя бы, светоносное, наполненное музыкой и любовью, стихотворение Крандиевской-Толстой "Белой яхты движенья легки...", написанное во время войны в 1942 году, и взятое мною в качестве эпиграфа этого текста. Или взять стихотворение Олеси Николаевой такое же светлое, наполненное музыкой и любовью к своему Отечеству и людям его населяющим:
  
   Ходила я по земле Отечества моего.
   И поняла я, что не всё оно здесь перед глазами,
   ибо и на безднах и реках имя его,
   и кадильница его полна туманами, облаками...
   Кажется - вот оно; размахивает тысячами ветвей,
   а оно в небе своими корнями нас защемило,
   ибо нет для Отечества моего отошедших в персть сыновей,
   но - почившие, да усопшие до побудки архангела Михаила!
   И когда в день особого поминовения мы говорим:
   "Вечная память воину Игорю, заблудшему Сергию, убиенному Глебу," -
   мы всё ниже спускаемся по лестнице рода - к ним
   и всё выше восходим по ступеням Отечества - к небу.
   И когда человек выходит на дневные труды
   и зерно опускает в землю, и оно гибнет под градом -
   у него остаётся надежда, что небесные уцелели плоды
   и они обрастают кроною, окружаются вертоградом.
   Так гадай после этого - как, где, отчего,
   да откуда докуда Отечество распространилось;
   вот оно, под рукой, - а никак не ухватишь его,
   вот оно, необъятно, а в сердце сполна уместилось!
  
   Поэт это дипломат, который всю жизнь добивается с помощью слов "союза волшебных звуков, чувств и дум". А вот, как это происходит, на самом деле, блестяще описал в своём стихотворении "Искусство поэзии" французский поэт Раймон Кено в переводе Михаила Кудинова:
  
   Возьмите слово за основу
   И на огонь поставьте слово,
   Возьмите мудрости щепоть,
   Наивности большой ломоть,
   Немного звёзд, немножко перца,
   Кусок трепещущего сердца
   И на конфорке мастерства
   Прокипятите раз, и два,
   И много-много раз всё это.
  
   Теперь пишите! Но сперва
   Родитесь всё-таки поэтом.
  
   А ему вторит не менее блистательно наш соотечественник Пётр Войцеховский:
   "Отринь бесстрашно повседневность,
   От вечных истин отступи
   И нежность, пламенность и гневность
   В единый сплав перетопи.
   Чуть-чуть коснись предмета чувства
   Касаньем вкуса и чутья --
   Произведение искусства
   Возникнет из небытия.
   Оно бесплотное витало,
   Пересекая многих путь,
   И воплощенья ожидало
   От осторожного "чуть-чуть".
   Но,
   "Когда возникнет мастерство
   Из упражнений многократных,
   Из приношений безвозвратных,
   Проникновений в естество,
   Из неустанного труда,
   Отделки форм, мазков, звучаний,
   Из утверждений, умолчаний
   И мыслей, стертых без следа, --
   Поднявши кисть, перо, резец,
   Ждет мастер редкого мгновенья,
   Когда мечта и вдохновенье
   В душе сольются, наконец
   И на поверхности пустой
   Возникнет образ отраженный
   И, мастерством преображенный,
   Вдруг обернется красотой...
   Но как узнать, готов ли ты,
   Сквозь пелену своих сомнений,
   Средь бесконечных изменений
   Принять явленье красоты?"
  
   Вот ведь как! Оказывается, к явлению красоты нужно ещё себя подготовить. Оказывается, нужно ещё уметь распознать явленье союза волшебных звуков, чувств и дум, чтобы не отбросить его вместе с мусором. Надо расти душой. Воспитывать свой вкус. Любуясь природой, развивать в себе чувство прекрасного. Изучая произведения искусства вырабатывать в себе образное мышление, чувство такта, некое шестое чувство для диалога с вечностью.
   А иногда вечность властно вмешивается в судьбу художника, диктуя роковые для него строки. Так было, когда маленький, робкий, беззащитный Осип Мандельштам, вдруг, влепил - звонкую, на весь мир, - пощёчину вечности кремлёвскому тирану, написав:
  
   "Мы живём под собою не чуя страны,
   Наши речи за десять шагов не слышны,
   А коль хватит на пол разговорца,
   То припомнят кремлёвского горца..."
  
   А в другом стихотворении Осип Мандельштам напрямую говорит с вечностью, не скрывая по сравнению с ней, своей малости. И даже не говорит, а почти поёт, так много в нём музыки:
   Я в хоровод теней, топтавших нежный луг,
   С певучим именем вмешался,
   Но всё растаяло, и только слабый звук
   В туманной памяти остался.
  
   Сначала думал я. Что имя - серафим,
   И тела лёгкого дичился,
   Немного дней прошло, и я смешался с ним
   И в милой тени растворился.
  
   И снова яблоня теряет дикий плод,
   И тайный образ мне мелькает,
   И богохульствует, и сам себя клянёт,
   И угли ревности глотает.
  
   А счастье катится, как обруч золотой,
   Чужую волю исполняя,
   И ты гоняешься за лёгкою весной,
   Ладонью воздух рассекая.
  
   И так устроено, что не выходим мы
   Из заколдованного круга.
   Земли девической упругие холмы
   Лежат спелёнатые туго.
  
   Это начало двадцатого века, а вот всё тот же разговор с вечностью в конце двадцатого века, поэта Леонида Завальнюка:
  
   Скитальцы думали: "На родину пойдём..."
   А родина стояла в отдаленье,
   И были её голые колени
   Обрызганы таинственным дождём.
  
   Она была, как солнце молода,
   И эти старцы ей внушали жалость.
   Не молодость, хотя бы моложавость,
   Ей увидать хотелось в них тогда.
  
   Но вечер плыл туманом по полям,
   И обострялись жёсткие морщины.
   И видела она, как старые мужчины
   С щемящей кротостью молились тополям
  
   Но вот один поднялся и прозрев,
   В себе дорогу вечного распятья
   Смешал с молитвой неизбывный гнев
   И прокричал слова любви - проклятья.
  
   Он молод был тогда, как древний бог,
   Он молод был, как вечный дух свободы.
   Шуршащею листвой слетели дни и годы
   И распростёрлись родиной у ног.
  
   И он переступил через неё
   И к дальним звёздам простирая руки,
   Дорогою последней смертной муки,
   Ушёл туда в бессмертие своё.
  
   ...Поныне плачет родина, тая
   Свой вдовий лик в легко плывущих тучах
   И посылает журавлей плакучих
   В чужие невозвратные края.
  
   Вот, что такое, осень на земле,
   Её тоска бессмертию подобна,
   Несбыточной мечтой она приводит ночь под окна,
   И млечный путь любви горит, горит во мгле.
  
   Вот почему поэзия никогда не потеряет своё значение в жизни людей. Она симбиоз людей с вечностью. Поэзия это синтез: языка, - "как продукта человечества как вида",* и музыки, - как языка наших бессмертных душ. А иногда на поэтические строки барды или композиторы сочиняют музыку, которая, резонируя с музыкой внутри стихотворных строк, многократно усиливает их восприятие. И покорённые слушатели рукоплещут - поэтам, композиторам, бардам, певцам, дирижёрам. То-есть, поэзия, пройдя через горнило самого лучшего музыкального инструмента - человеческого голоса, окрашенная тембральным своеобразием исполнителя и его личности, покоряет миллионы сердец, оставляя свой благотворный образ в читателях, слушателях, исполнителях. Поэтому случаю не могу отказать себе в удовольствии, снова, процитировать поэтессу Зинаиду Миркину:
  
   "А музыка на самом деле входит
   В пространство мёртвых,
   Чтобы вызвать души. И они
   Приходят к нам из глубины покоя
   И в мир приносят эту глубину,
   И так родятся души - океаны,
   И души - горы, души - облака,
   И души, возжигающие свет,
   Как звёзды в небе. - Всех их привела
   В мир музыка, вот та, что вхожа
   В пространство мёртвых.
  
   И эта версия появления гениев мне безумно нравится. Может быть от того, что верна?!
   Но, чтобы поэты и композиторы не очень заносились от своего величия, надо сказать, что с вечностью, общаются и многие другие, напоминает нам Олеся Николаева:
  
   "Возле трюмо или перед осколком стекла
   с сумочкой вечной, с задачей своей непростою,
   этак и так, изгибая, хребет как пчела,
   трудится женщина вся над своей красотою.
   Тоненькой кисточкой пишет она по лицу
   древние символы, знаки, историю рода,
   лёгкой пуховкой взмахнёт, собирая пыльцу,
   воск так податлив, потомкам накоплено мёда!
   Щипчики, пилочки, кремы, помады, букет
   красок и запахов - розово, тонко, беспечно...
   Что ты скривился, философ?
   Что скажешь поэт?
   Уж, не о том ли, что это не прочно, не вечно?
   Может, ты веришь, что сам гениальностью строк,
   Фундаментальное знанье, оставив в наследство,
   переживёшь этих хрупких усилий чертог,
   прядей игру и отточенных линий кокетство?
  
   Стоя пред вечностью с длинной свечой золотой,
   пахнущей воском, и мёдом, и летом измятым,
   всю её вспомнишь - со всею её красотой -
   дурочку-жизнь перед зеркальцем подслеповатым.
  
   А поэтесса Елена Тюменева приобщает к этому разговору с вечностью и цветы:
  
   О, ЧТО ЭТО?!
  
   О, что это?! Чувствую лёгкий толчок ...
   Проклюнулось семя, выходит росток,
   К весеннему солнышку тянет листы,
   В бутонах его - колыбель красоты.
  
   О, что это?! Чувствую лёгкий толчок ...
   Раскрылся бутон, расцветает цветок!
   Над полем летит неземной аромат,
   И радуги, радуги в небе звенят.
  
   О, что это?! Чувствую лёгкий толчок ...
   Выходит из чаши упругий поток,
   Где сходятся вместе цветка лепестки,
   Хрустальную песню поют родники.
  
   О, что это?! Чувствую лёгкий толчок ...
   Меня поднимает лучистый поток,
   В движении лёгком сияю, горю!
   И белою птицею в небе парю.
  
   О, что это?! Чувствую лёгкий толчок ...
   Меня принимает Единый Исток!
  
   Как видим, с вечностью общаются все на самых разнообразных языках. Долголетие же человеческого языка заключено в литературе, в сердце её поэзии, там, где слово слилось воедино с музыкой. И развитие любой страны тоже напрямую связно с языком, с поэтическим словом. Как пишет поэтесса Вера Дёмина:
  
   Слово любит и ласкает.
   Слово бьёт и понукает.
   Слово сказки сочиняет.
   Слово в жизни всё меняет.
  
   Слово образы рождает.
   Слово скажешь - убивает.
   Слово может ранить нас.
   Слово - это Божий глас!
  
   Все завоевания великих полководцев мира бледнеют перед завоеваниями, Гомера, Шекспира, Пушкина, которые продолжаются до сих пор. И Россия великая держава, до тех пор, пока её народ, её читатели прислушиваются к языку своих поэтов и писателей, и пытаются дорасти до них.
   А поэты и писатели, внимая голосу вечности, прислушиваются к говору толпы и в меру своего дара стараются облагородить его, приблизить к литературному слову. Это взаимное обогащение и рождает великие языки и великую литературу, где истинная поэзия, по определению З.Миркиной, вестник Творца:
  
   Поэзия.... О, где она гнездится?
   В каких высотах свой возводит дом?
   Слетая к нам сияющей Жар-птицей
   Или легчайшим золотым дождём?
  
   А я слежу притихнувшей Данаей
   Её неслышный, веющий полёт,
   И каждый миг от Духа зачинаю
   И в глубине вынашиваю плод.
  
   Встающая из облака и пены,
   Светящаяся в непроглядной мгле,
   Поэзия, о, будь благословенна! -
   Господень Вестник на немой Земле!
  
  

Когда я вхожу в библиотеку...

  
   Очень часто мне не хочется писать, оттого что на все общечеловеческие темы написано до меня огромное множество книг. Их просто хочется вспоминать и цитировать. Но даже самые запойные книгочеи не в силах прочитать всё, что написано до них. Поэтому так важна для человечества поэзия - это сублимация слов, музыки и чувств в образах.
   Весною к нам Господь приходит,
   А осенью - зовёт к себе.
   Две строки Зинаиды Миркиной, которые пробуждают в нас тысячи книг о людях, об их взаимоотношениях с Богом, природой. Вот почему я так люблю миниатюры - они предельно ёмки от Пушкина:
   Всё в жертву памяти твоей:
   И голос лиры вдохновенной,
   И слёзы девы воспаленной,
   И трепет ревности моей,
   И славы блеск, и мрак изгнанья,
   И светлых мыслей красота,
   И мщенье, бурная мечта
   Ожесточённого страданья.
   До нашего современника Вишневского:
   Ты не сдавался и тогда,
   Ты зубы стискивал и вёсел,
   С течением, борясь, не бросил,
   Но превращалась в лёд вода.
   Или тоже наша современница из города Железнодорожного Виктория Топоногова, написавшая строчки, которым мог бы позавидовать даже Басё:
   Забирается дождь в рукава,
   Хочет согреться...
   Хватит ли на весь дождь
   Этого сердца?
   И даже до любого начинающего поэта. Ибо никто не знает, кто диктовал, кто водил его перо. Кто направлял полёт его фантазии в этот счастливый миг его творчества, когда Юрий Цымбалист из города Железнодорожного писал:
   В хрупкий лёд, живописно разбросанных луж,
   Вмёрзли листья, с деревьев снесённые ветром,
   Как следы, чьих-то в небо вознёсшихся душ,
   Как признанья в любви - без ответа.
  
   Или у москвички Н.В.Парфёновой:
   Ночью был мороз. Светло и тихо.
   Слушаю, как падает листва...
   Красота уходит быстро, лихо,
   Превращаясь в мысли и слова.
  
   А для самого пишущего, как говорил в нобелевской речи Иосиф Бродский, "стихосложение - колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения". И всё это в независимости от произведённого эффекта. В этот миг - гармонии души и сердца, происходит погружение пишущего в мир языка, в мир всего того, что до него написано, в мир образов и истории человечества.
   Вот почему, когда я вхожу в библиотеку, мне хочется читать, читать и читать.... И особенно поэзию.
  
  
  

Правдоискатель

  
   Сальери знаете? Ну, того, что с Моцартом славу не поделил? И правду всё искал! Его слова ещё Пушкин в своей трагедии приводит: "Все говорят, нет счастья на земле...."
   Я тоже долго правду искал. Но всё же нашёл. Есть она!
   И, как ни странно, открылась она мне в стоматологическом кабинете. Вы никогда не задумывались, почему зубные врачи такие счастливые? Союз разбежался, экономика рухнула, наука развалилась, а стоматологи цветут и пахнут. Работы навалом, платят наличными, безналичными, подарками....
   Загадка - почти, как с правдой на земле. Долго я с этой проблемой бился. Но разобрался, нашёл. Товарищ Сталин помог. Верней его кредо: "Нет человека - нет проблем"! Правда, пришлось долго изучать вопрос - кто у кого эту формулировку спёр? Сталин у Чарли Чаплина или Чарли - у Иосифа? Пришлось обратиться к энциклопедии. И всё стало на свои места. Чарли плагиатом занимался. Он оказывается, ещё под стол пешком ходил, а Сталин уже свободно решал главный вопрос Гамлета: "Быть или не быть"? За, что его и выкинули из мавзолея.
   А Чарли - ведь он гений. Он от чистого сердца подправил формулировку сына сапожника - и решил проблемы у друга-стекольщика. Теперь вы догадываетесь, как она звучит?
   Совершенно верно! "Нет стекла - нет проблем"! И в результате - Нобелевская премия, молодая жена и аплодисменты всего мира! Гений есть гений!
   И, вот, сижу я в стоматологическом кресле. Передо мной сияет белозубой улыбкой протезист, и спрашивает: " Где это вы все зубы подрастеряли"? Шутит, значит. А меня как громом поразило. Зубные врачи-то - все сталинисты! Чарли Чаплин им в подмётки не годится! Они - гениальнее гения! Решили не только свои проблемы и проблемы друга протезиста, но и пациента - ведь боль-то у него проходит! И всё, потому, что у них девиз: "Нет зуба - нет проблем". И так мне от этой гениальности горько стало, что в глазах потемнело - и я отключился.
   Прихожу в себя - рядом жена с хрустом ест антоновское яблоко и мне подаёт. Я говорю: "Ты, что"? А сам палец в рот...
   Мать моя родная! Как заново родился! А жена рукой машет, мол не бери в голову, это нас физики в антимир перенесли. Теперь кто был без зубов - с зубами. А все наши проблемы теперь - у протезиста. Вскочил я тут с кресла, жену под руку и на выход. В дверях оглянулся на беззубого протезиста, и тут меня, как молнией поразило: правда-то, оказывается, в антимире!
  
  
  

Семейная реликвия

  
   Туникам - Марине и Мише
  
   Мой зять Миша по специальности программист установил мне компьютер на старой ножной швейной машинке фирмы Зингер.
   - Не могу выкинуть. Семейная реликвия - оправдывался он.
   И теперь, когда моему внуку Боре надоедает играть в свою любимую компьютерную игру, под названием "ТАЧКИ", он начинает крутить колесо швейной машины своей прапрабабушки. И Миша с сестрой Мариной смеются и говорят Боре:
   - А мы тоже любили крутить это колесо, когда были маленькими.
   И однажды они рассказали как бабушка с дедушкой, который работал точильщиком, с помощью этой швейной машины спасли от голодной смерти своих друзей.
   Было это в двадцатых годах прошлого столетия. В городе Саратове, где жили, бабушка с дедушкой с едой было полегче, а в районе, где жили их друзья, было совсем плохо. Люди там умирали от голода. И помочь им было нельзя. Кругом свирепствовали заградительные отряды, которые отнимали всё продовольствие под предлогом борьбы со спекуляцией. Тогда бабушка, которая шила костюмы для Саратовского театра, сшила деду ватник, попросту говоря телогрейку, где, во многих местах вместо ваты были мешочки, в которые они с дедом насыпали крупу или муку. Дед надевал ватник, брал свой точильный станок и ехал к голодающим друзьям под предлогом поиска работы.
  
   О благотворном влиянии.
  
   Господа, вы все знаете моё негативное отношение к Сидорову после того, как он раскритиковал моё творчество, но, глядя правде в глаза надо отметить, что после прочтения Сидоровым моей книги, он стал писать значительно лучше.
   Ps И, что самое главное, короче!
  
  

Счастливое семейство

(шутка)

  
  
   Случилось это не в кино:
   Я налегаю на вино,
   Все увеличивая дозу,
   Внезапно превратился в розу,
   И ароматом нежным, тонким
   Переместился к милой в бронхи,
   Поскольку к сердцу недотроги
   Короче не было дороги.
   .....................................
   .................................................
   Чего же лучшего желать?
   До сердца там рукой подать".
   Владимир Игнатов
  
   -- Вань?
   -- Ну?
   -- Идем мы сегодня в гости или нет?
   -- Ну?
   -- Надо же что-то купить.
   -- Ну?
   -- Белую или красную?
   -- Ну-у-у...
   -- А из закуски что?
   -- Ну...
   -- Думаешь, Галка сготовит что-нибудь?
   -- Ну!
   -- А Танечку с кем оставим?
   -- Ну...
   -- А почему это всегда у моей мамы? Самая свободная что ль?
   -- Ну. (Разводит руками).
   -- Также ведь, как и твоя, работает!
   -- Ну. (Опять разводит руками).
   -- Ну что ты разнукался, горе мое? Что я тебе, лошадь?
   -- (Он обнимает ее)...
  
   -- Мань?
   -- Ну?
   -- Обещала?
   -- Ну.
   -- Придешь?
   -- Ну.
   -- Сегодня?
   -- Ну.
   -- Вечером?
   -- Ну.
   -- Или утром?
   -- Ну-у-у...
   -- А где Танечку оставим?
   -- Ну...
   -- А почему это у моей мамы?
   -- Ну... (Разводит руками).
   -- У твоей и комната побольше и соседей поменьше.
   -- Ну-у-у... (Разводит руками).
   -- А что ты на меня разнукалась? Запрягла что ли?
   -- (Она обнимает его)...
  
   -- Вань...
   -- Ну?
   -- А откуда у тебя деньги?
   -- Ну! (Гордо).
   -- Что ли получку, наконец, дали?
   -- Ну! (Гордо).
   -- А почему так мало?
   -- Ну-у-у...
   -- И зачем только я запрягла тебя, Вань?!
   -- Ну?
   -- (Смеются и целуются).
  
   ОСЁЛ В УПРЯЖКЕ
  
   Однажды тёплым летним утром я вышел на улицу прогулять свою собаку и увидел старую мебель, которую выбросили из нашего дома новые хозяева квартиры. Мебель была в жутчайшем состоянии, но мне очень понравилась, особенно кресло. Две передние ножки - изогнутые, резные венчали бронзовые туфельки. Они меня просто восхитили, и их тут же пометил мой пёс, вероятно в знак солидарности с хозяином. Но я, вспомнив недовольное лицо чистюли жены, собрал всю свою волю, сжал сердце в кулак и гордо прошёл мимо. Вечером же, прогуливая собаку, я заметил, что мебель всю растащили, и осталось лишь старое кресло своим жалким видом отталкивающее всех старьёвщиков и любителей свалок.
   Пёс снова пометил кресло и вопросительно посмотрел на меня. И тут мое сердце профессионального ремонтника не выдержало. Я оборвал кой-какие лохмотья и обнаружил под ними ёжик гвоздей от многочисленных ремонтов. Но это меня уже не остановило. Жребий был уже брошен, и кресло очутилось в нашей малогабаритной двухкомнатной хрущёбе 23кв на паркетном полу в центре большой проходной комнаты. Я нервно расхаживал вокруг кресла, ожидая прихода дочери и жены.
   Первой пришла дочь. Увидела кресло, прищурилась, надела очки и заговорщицки посоветовала:
   - Пока не пришла мама, я спущусь вниз, и ты сбросишь эту рухлядь с одиннадцатого этажа, а что останется, я отнесу на свалку.
   Но я был непреклонен и расписывал, какое это будет замечательное кресло после моего ремонта, который продлится всего дней десять.
   - Что это? С ужасом произнесла жена, открыв дверь.
   - Новое увлечение папы антиквариатом - горько изрекла дочь и удалилась в свою комнату, а я выслушал какое это удовольствие жить с мусорщиком и, что брат у меня такой же, и отец, и в старом доме у нас был один хлам и здесь тоже всё повторяется. Но я был как скала.
   - Всё равно завтра уйдёшь на работу, а мы выбросим - пригрозила жена и покрутила пальцем у виска. Меня поддержал только пёс, деловито устроившись под креслом.
   Слава Богу, угрозу она не выполнила, а я, разобрав кресло, методично стал осваивать смежные профессии: слесаря лекальщика, по изготовлению полукруглых стамесок, резчика по дереву, драпировщика, полировщика. Целый год всё свободное время я резал, строгал, шкурил, клеил, полировал или учился прятать шляпки гвоздей в ткань драпировки. Насколько было повреждено кресло, говорит тот факт, что в каждый подлокотник я вклеил пятнадцать, двадцать латок.
   Наконец, кресло было готово. И, теперь, если приходила гостья, я усаживал её в кресло и говорил:
   - Чувствуете, как делали раньше мебель, это не кресло под вами - это драгоценная оправа для принцессы. В нём вы молодеете и сияете уже, как королева.
   Но со временем я решил сделать копию кресла, чтобы и самому себе казаться королём сидя рядом с королевой. Но, оказалось, сделать копию кресла в нашей квартире труднее, чем реставрировать. Нужны станки, нужна мастерская.
   И, тогда я стал строить дачу и строю её до сих пор, а до мастерской всё руки не доходят, но на стене дачи весит остов сиденья от нового кресла в виде дуги с двумя задними ножками, вырезанными ещё в московской квартире. Внутри дуги вмонтировано зеркало и, когда я смотрюсь в него, изображение в нём напоминает мне осла в упряжке.
   ВЕНЕЦ ПРИРОДЫ
  
   "Я голову к его плечу склонила,
   и мы с ним стали: он - ветвистым дубом,
   я - тихой ветвью из его ствола,
   которой ласточек дождаться суждено".
   Весна Парун "Адам и Ева"
   Пер. Беллы Ахмадулиной
   О ради Бога, не благодари
   И слов восторженных не говори.
   Ты - женщина. И только эта данность -
   Сама уже любовь и благодарность.
   Семен Богуславский.
  
   Считается, что человек на земле, как вид, венец природы, а семья - его творческий шедевр, если конечно в ней царит доверие друг к другу. А в семье из двух человек кто венец природы? Мужчина или женщина. Для меня ответ очевиден: для мужчины венец природы женщина, для женщины венец природы мужчина. А, если один из них или оба думают иначе, семьи не будет, она вскоре развалится от ссор. Семья создаётся для того, чтобы каждый человек, наилучшем образом, самореализовался. Нашёл и осуществил своё призвание, свой смысл жизни. И, когда меня спрашивают о смысле жизни человека, я отвечаю, что смысл жизни у каждого свой, а жить надо так, чтобы деяния человека совпадали с желаниями Творца. А вот как формулирует это поэтическим языком Зинаида Миркина:
   "И надо нам совсем не много -
   Вот только совпаденья с Богом...
   Вот так, не много и не мало -
   Вот так, как море с ним совпало,
   Как море, валуны и лес,
   И птицы посреди небес..."
   Каковы же эти желания Бога? Мне кажется их, как минимум, три.
   Первое желание Бога - самое очевидное, человеку надо родиться, и прожить свою длинную или короткую жизнь. Ведь даже самая короткая жизнь, даже только рождение или не рождение, может повлиять на судьбы многих людей.
   Второе желание Бога - человек должен оставить потомство, чтобы дети продолжили или исправили деяния своих предшественников. Кроме этого, когда в семье появляется ребёнок, начинается невероятный духовный рост мам и пап, бабушек и дедушек. А, о том, что это значит для малыша, замечательно написал детский поэт Валентин Берестов:
   Любили тебя без особых причин:
   За то, что ты внук,
   За то, что ты сын,
   За то, что малыш,
   За то, что растёшь,
   За то, что на маму и папу похож.
   И эта любовь до конца твоих дней
   Останется тайной опорой твоей.
   Если же по какой-нибудь причине родители не могут иметь детей, они компенсирует это, исполняя другое желание Бога. Яркой иллюстрацией этого - жизнь и творческое горение, рождающее духовную красоту, великих балерин России: Павловой, Улановой, Плисецкой....
   О третьем желании Бога лучше всего скажет "Притча о Великой Книге":
   "Я только переводчик. Знали б вы,
   Как мало мне оставлено свободы,
   Как будто ждёт лишенье головы
   За каждую неточность перевода".
   Зинаида Миркина
   Эту книгу начали писать очень давно, но дописывают до сих пор. И до сих пор чтение, перевод и её дописывание, является смыслом жизни каждого человека. Да и сама жизнь, тоже, зародилась на страницах этой книги. И именно для общения с ней Творец всего сущего на земле одарил людей слухом, вкусом, зрением, осязанием, обонянием, разумом и десятью заповедями. Эта книга неистощимый источник духовного богатства человека. Ибо, влюбляясь в неё, он растёт душой. И все религии мира, и вся наша наука и искусство посвящены чтению, переводу и дописыванию этой книги. И делают это все -­­ от бомжа до президента.
   Так что же это за книга?
   Многие отвечают, что это - "Библия", другие, - что "Коран", а, некоторые, - что "Тора".... А пастух, которому я задал тот же вопрос, в ответ радостно засмеялся, глядя в даль, и, не задумываясь, ответил:
   "Эта книга называется "Природа". Читают, переводят и дописывают её все, даже они". И он, ткнув кнутовищем в сторону стада, щёлкнул кнутом, будто расписался.
   А, потом, мы со стадом неторопливо двинулись в сторону деревни, вместе дописывая ещё одну страницу этой Великой Книги.
   Человек, влюбляясь в эту Великую книгу, растёт душой. И, умирая, отдаёт это богатство Богу, а Бог, своими неисповедимыми путями, возвращает это духовное богатство назад людям, озаряя и вдохновляя земных гениев, которые в ответ создают новые шедевры, в которые вновь влюбляются люди, увеличивая духовное наследие человечества.
   Но это сухие слова прозаика. А вот, как тоже самое, излагает Зинаида Миркина:
   "А Моцарт лёгкими перстами...
   Едва дотронулся... чуть-чуть...
   И - с сердца снят тяжелый камень,
   И так свободно дышит грудь!
   Да, Моцарт лёгкими перстами,
   Как ангел - веющим крылом...
   Какая высь над всеми нами!
   Каким простором полон Дом!
   О, эти льющиеся волны -
   Потоки жизнетворных сил!
   Кто б ни был тот, кто грудь наполнил
   И светом сердце озарил,
   Как бы тебя не называли, -
   Я чувствую Твои персты.
   В начале - музыка. В начале
   Начал, в глубинах сердца - Ты!"
   В этой Великой книге есть и глава под названием "Человек". Но люди так возмутительно стали вести себя, что Творец всего сущего на земле вынужден был продиктовать им десять заповедей, этим нравственным законом ограничивая взаимоотношения людей, друг с другом и с природой.
   Так родилась "Библия"
   А, идеальным, ярчайшим примером исполнения всех желаний Бога является - жизнь, смерть и воскресение Его Сына - Иисуса Христа. Только не надо думать, что путь к Богу лежит только через страдания. Нет! Путей к Богу неисчислимое множество. Но каждый - длиной в целую жизнь и для каждого человека он свой, как рисунок на пальце или на радужке его глаз. И ближе мы к Богу или дальше в конце пути определяет размер нашего духовного богатства и щедростью, с какой мы делились им, читая, переводя и дописывая Его Великую Книгу под названием "ПРИРОДА
  
   ПРАВ ЛИ ИДИОТ ДОСТОЕВСКОГО?
   Но я убедился, что нет предписания,
   которого не довела бы до абсурда
   не критичная крайность.
   Януш Корчак
   Это утверждение знаменитого польского педагога, легенды двадцатого века шагнувшего в газовую печь вместе со своими воспитанниками, пришло мне на память, когда я смотрел передачу "Апокриф" по каналу "культура", где обсуждался вопрос: "Спасёт ли мир красота?". Большинство приглашённых приходило к мысли, что красота приносит с собой людям в равных долях и добро, и зло. Примерило меня с этой передачей, только выбор, ведущего передачи, В.Ерофеева книги на эту тему японской писательницы пятнадцатого века Сен-Сенагон "Записки у изголовья", которая, всю жизнь, черпала себе нравственные силы, созерцая красоту природы Японии.
   Размышляя на тему красоты надо понять, что зло здесь, как раз, та некритичная крайность. Люди, любуясь красотой, влюбляясь в неё, духовно растут и, лишь редкие извращенцы, черпают здесь для себя силы для зла. Об этом красноречиво говорят братья наши меньшие - собаки. Лежат себе посредине дороги, а люди старательно, чтобы не задеть, обходят их стороной. Редко кто пнёт их ногой. Это биологический индикатор. Собаки за миллионы лет жизни рядом с людьми твёрдо знают - добрых среди них абсолютное большинство. А доброта, как известно, не что иное, как одна из составляющих духовной красоты, которая и спасает человечество от гибели.
   В этом залог непотопляемости рода людского и правоты князя Мышкина заявившего:
   - Красотою спасётся человек.
  
   КАК СТАТЬ КНЯЗЕМ МЫШКИНЫМ?
  
   Скоро мир очнется, иль не скоро ли,
   Но сейчас, у бездны на краю,
   Я лечусь Господними просторами,
   В их объятьях прячу боль мою.
   Зинаида Миркина.
   Сколько на земле праведников? Одни говорят - мало, другие - много. А просто растворились они в природе и так скромны, что ничем не афишируют себя. А некоторые говорят, что все люди на земле праведники и все дело во времени. Одни пребывают в этом состоянии годы, другие месяцы, а некоторые - часы, минуты или секунды. Их часто не замечают, как воздух или природу, которая вхожа в любой дом, в любую семью. Она сопровождает нас на любой прогулке. И, как полноправный член нашей семьи, то улыбается нам во все небо, то гневно размахивает ветвями, то ласково поливает нас грибным дождем. Праведна ли природа? Сказать нельзя. Она, такая как есть. Она наша данность, и как мать, ее нельзя не любить. Человечество для нее одна большая семья.
   Князь Мышкин - литературный образ ИДЕАЛЬНОГО ПРАВЕДНИКА, созданный гением Достоевского. И СТАТЬ ИМ НЕЛЬЗЯ! НА ТО ОН И ИДЕАЛЬНЫЙ. К нему можно только стремиться, как к любому идеалу. Вопрос только как? В смысле, что делать для этого? Самый распространенный и общий ответ - жить с открытым, обнаженным сердцем, как князь Мышкин, как некоторые герои Андрея Платонова, Василия Гроссмана, Льва Толстого. Легко сказать! А как открыть свое сердце? Когда оно у нас чаще всего открывается, обнажается? Ну, конечно же, когда мы любим. И не обязательно человека. Князь Мышкин смотрит на дерево и счастлив. То есть, любуясь красотами природы, как бы влюбляясь в эту красоту, мы тоже накапливаем духовную красоту, которая и обнажает наше сердце навстречу людям. Накопленное нами духовное богатство никуда не исчезает. Оно является нашим последним посланием Богу, а Он, своими неисповедимыми путями, возвращает все это назад людям, озаряя и вдохновляя земных гениев, которые в ответ создают новые шедевры, в которые тоже влюбляются люди, увеличивая духовное богатство рода людского. Созерцая красоту человек чувствует, видет за ней Творца и доверие к нему, любовь к нему у людей возрастает.
   Но тут есть одна тонкость. Накопление духовного богатства для человека не самоцель. Важно, как распорядится он своим богатством. Князь Мышкин, исцеленный и обогащенный природой Швейцарии, стремится поделиться своим накопленным богатством с соотечественниками. Найти родственников, обзавестись семьей, друзьями и знакомыми - этими самоорганизующимися ячейками человеческого общества. Ведь человек оценивается (по большому счету) степенью щедрости, с которой он делится своим духовным богатством с окружающими его людьми.
   Так что влюбляйтесь чаще, берегите друг друга и помните, что пути к открытию сердец есть и другие, такие как, доброта, страдание, сопереживание милосердие.... И надо дерзать, открывать свои. Ведь мы все созданы по образу и подобию Творца, как часть природы, которая все время эволюционирует и может обойтись и без нас. Или, как писал Максимилиан Волошин, в своём программном стихотворении "Дом поэта": "Ветшают дни, проходит человек,
   Но небо и земля извечно те же".
   И смысл жизни каждого человека своим духовным богатством продлевать прохождение человека по земле - пока небо и земля извечно те же.
  
   КОГДА МЫ ВЗРОСЛЕЕМ
  
   Когда мы взрослеем, мир семьи, а иногда даже государства, становится, нам тесен. Наверное, это естественно. Мы удаляемся от родителей, от родственников, чаще всего в большие города, и в полной мере получаем миллион проблем, которые надо решать самостоятельно. И тогда на помощь нам приходит опыт наших родителей, родственников, который мы впитали с молоком матери, с натруженных рук отца, дедушек и бабушек. И, постепенно, накопив уже свой опыт жизни в большом городе, нам нетерпится поделится им с родителями. Мы приглашаем их в гости. Они приезжают и меняются с нами местами. Они превращаются в детей, а дети во взрослых, которые всё и вся знают в этом скопище народа и машин. Родители с почтением глядят на повзрослевших детей, которые свободно, как рыба в воде, ориентируются в городе. Забота детей их радует, но жить в городе они не хотят. Разлука с природой побеждает разлуку с детьми. И они в городе тоскуют о своём тесном деревенском домике, в котором, открыв дверь, сразу попадаешь в удивительный храм зелени, необозримый небесный свод которого расписан самим Творцом. Но, вот что интересно, живя в деревне, они всего этого как бы не замечают, а в городе всё это воскресает такой прекрасной явью, такой гармонией, что... Но тут, почему-то вспоминаются скептические строчки молодого Пушкина:
   "Привычка свыше нам дана
   Замена счастию она".
   Но с ним перекликается другой гений - Лев Николаевич Толстой, который на склоне лет утверждал, что гармония важнее развития. Ведь гармония для человека есть ощущение счастья.
   А, что мы без счастья?
   Ведь человек - это союз Земли с Небом.
   Глина земная оживает под руками Отца Небесного и превращается в человека. Отрывается человек от Земли и, как Антей, теряет свою силу. Загораживается от Неба и слабеет его разум. Когда же соединяет человек силы Земли и Неба, из-под рук его рождается красота и наполняет сердце его гармонией. Вот в такие часы возникли фрески и скульптуры Микеланджело, мадонны Рафаэля, и все сокровища, хранящиеся в храмах и музеях всего мира. Вот так родились и умиротворяющие строки Лермонтова:
   Когда волнуется желтеющая нива,
   И свежий лес шумит при звуке ветерка,
   И прячется в саду малиновая слива
   Под сенью сладостной зелёного листка;
   Когда росой обрызганный, душистый,
   Румяным вечером иль утра в час златой
   Из-под куста мне ландыш серебристый
   Приветливо кивает головой;
   Когда студёный ключ играет по оврагу
   И погружая мысль в какой-то смутный сон,
   Лепечет мне таинственную сагу
   Про мирный край, откуда мчится он:
   Тогда смиряется души моей тревога,
   Тогда расходятся морщины на челе,
   И счастье я могу постигнуть на земле,
   И в небесах я вижу Бога.
  
   ГДЕ ТЫ СПОНСОР?
  
   С 1992 года я все свои опусы издавал за свой счёт, но когда исполнилось 70 лет, мне пришла в голову светлая мысль, а не поискать ли спонсора. И я тут же принялся за дело. Отправил в издательства по электронной почте свои предложения: твёрдая обложка, 250 страниц, бумага офсетная, электронная копия текста книги, пять тысяч экземпляров. Откликнулись три издательства. Текст одобрили, но цены на издание меня ошеломили своим разбросом: 599 т., 240т., 310т..Я понял, что нужно ориентироваться примерно на 400т. рублей.
   Открыл справочник издательств и наткнулся на государственный фонд "Природное наследие". Название мне очень понравилось. Выходило, что кроме меня о природе заботится и государство. Созваниваюсь с управляющим фонда, представляюсь и говорю:
   - У меня беда господин директор! Написал притчу о "Великой книге" а мне не кто не может ответить, что же это за книга? Может, вы мне поможете?
   Начинаю расшифровывать. Молчит не каких версий. Потом останавливает меня и говорит:
   - Гелий Владимирович, я сейчас сажусь в самолёт. Лечу во Францию на конференцию, а когда вернусь, мы с вами поговорим.
   Дал свой мобильный телефон и даже домашний. И пока он заседал, я даже успел пообщаться с его женой и рассказать ей свою притчу до коронного вопроса:
   - Что же это за книга?
   Ответа тоже не последовало, но супруга сообщила, что управляющий прилетит тогда-то. Созваниваюсь. Договариваемся о встрече. Приезжаю в институт. Пьём кофе, и я рассказываю свою притчу.
   О Великой книге
  
   "Я только переводчик. Знали б вы,
   Как мало мне оставлено свободы,
   Как будто ждёт лишенье головы
   За каждую неточность перевода".
   Зинаида Миркина
   Эту книгу начали писать очень давно, но дописывают до сих пор. И до сих пор чтение, перевод и её дописывание, является смыслом жизни каждого человека. Да и сама жизнь, тоже, зародилась на страницах этой книги. И именно для общения с ней Творец всего сущего на земле одарил людей слухом, вкусом, зрением, осязанием, обонянием, разумом и десятью заповедями. Эта книга неистощимый источник духовного богатства человека. Ибо, влюбляясь в нее, он растёт душой. И все религии мира, и вся наша наука, и всё наше искусство посвящены чтению, переводу и дописыванию этой книги. И делают это все: от бомжа до президента.
   Так что же это за книга?
   Многие отвечают, что это - "Библия", другие, - что "Коран", а, некоторые, - что "Тора".... А пастух, которому я задал тот же вопрос, в ответ радостно засмеялся, глядя в даль. И, не задумываясь, ответил:
   "Эта книга называется "Природа". Читают, переводят и дописывают её все, даже эти". И он, ткнув кнутовищем в сторону стада, щёлкнул кнутом, словно расписался.
   А, потом, мы со стадом неторопливо двинулись в сторону деревни, вместе дописывая ещё одну страницу этой Великой книги.
  
   - Так вот говорю я, в этой Великой книге есть и глава под названием "Человек". Но люди так возмутительно стали вести себя на земле, что Творец всего сущего на земле вынужден был продиктовать им десять заповедей. Этим нравственным законом, ограничивая, взаимоотношения людей друг с другом и их поведение в природе.
   Всё время пока я читаю притчу, мой профессор молчит, и внимательно слушает. И никаких версий. Но когда я сказал о пастухе, он реабилитировался и сказал:
   - Природа!
   Но денег не дал.
   - Кто будет читать её эту вашу книгу!
   Пренебрежительно заметил он.
   Разошлись мы мирно. Он подарил мне две брошюры фонда. Я ему два экземпляра своей книги "Две ипостаси красоты". Где я доказываю, что человек влюбляясь в природную красоту, растёт душой. Эта духовная красота накапливается и является нашим последним посланием Творцу. А Он, своими неисповедимыми путями, возвращает всё это назад людям, озаряя и вдохновляя земных гениев на создание новых шедевров, в которые снова влюбляются люди, увеличивая духовное богатство рода людского. В этом залог непотопляемости человечества.
   Разглядывая, брошюры фонда, я обратил внимание, что тираж их всего пятьсот экземпляров, а у моей книги три тысячи экземпляров. Я пришёл к выводу, что деньги им дают лишь на представительские расходы на международных симпозиумах, конгрессах съездах и на оплату командировочных. А денег для литературы рассказывающей о путях духовного роста людей пока у них нет, но я до сих пор надеюсь, что они когда-нибудь появятся.
  
   Второго претендента на спонсорство нашла моя дочь:
   - Смотри пап! Фирма использует нашу фамилию как бренд.
   И подаёт мне листок. Распечатка из Интернета. Фирма "Солев" и ещё две фирмы заключают договор о намерении на сумму девять миллиардов долларов. Я решил познакомиться с таким богатым однофамильцем. Созваниваюсь. Приезжаю 15 декабря знакомиться. Выходит ко мне высокий, красивый мужчина, выше меня ростом примерно на голову, с небольшим брюшком и говорит:
   - Знаете Гелий Владимирович, когда я организовывал свою фирму, название пришло само. Жена у меня Софья, а я Лев и получилось "Солев". Мы посмеялись. Я подарил ему десяток книг "Две ипостаси красоты" с тайной надеждой, чтобы они хотя бы поздравили меня с Новым Годом. Но они меня забыли...
  
   Прошло три года. Я написал несколько сказок и решил переиздать свою книгу, включив туда цикл сказок. Начал снова искать себе спонсора и вспомнил о фирме "Солев". Звоню туда. Секретарша говорит, что Лев Иосифович сейчас в Германии, будет в Москве после 13 января. После тринадцатого звоню. Секретарша мне говорит:
   - Гелий Владимирович приезжайте завтра, у директора в три часа совещание. Когда закончится вы с ним и поговорите. На следующей день приезжаю. Жду. Наконец дверь открывается. Человек десять выходят, а за ними появляется директор. Я его еле узнал. Худой, без живота и кажется стал выше ростом. Я говорю ему:
   - Вы узнаёте меня Лев Иосифович?
   Он внимательно посмотрел на меня и отрицательно покачал головой.
   - Нет, не помню.
   Я говорю:
   - Как же так! Я Солев, помните дарил вам книги?
   - А... как же книгу помню. Даже прочитал. Я не каждую книгу читаю.
   - Лев Иосифович как вы справляетесь с такой работой. Вы же мой ровесник. Я по себе знаю с каждым годом всё тяжелее работать.
   - Да сокрушённо произнёс он. К тому же с кризисом приходится бороться. А какие у вас проблемы?
   - Да вот стал писать сказки и хочу переиздать книгу. Прошу спонсорской поддержки.
   Он внимательно посмотрел на меня и сказал:
   - Ну что ж надо помочь такому однофамильцу. Давайте ваши сказки я прочитаю и позвоню вам.
   Я как на крыльях полетел домой. Жду месяц, второй, на третий звоню сам, а секретарша мне говорит:
   - Лев Иосифович сорок дней назад скончался. Дела принимает его дочь.
   Я понял, что им не до меня. Но в конце года всё же позвонил. Секретарша меня узнала, но сказала, что дела фирмы идут не очень хорошо.
   - Я попросил передать привет от меня Анне Львовне и напомнить, что папа обещал помочь мне.
   Ответного звонка я жду до сих пор.
  
   Судьба подбросила мне и третий вариант. Иду как-то от электрички к Курскому вокзалу смотрю, что-то блестит под ногами. Нагнулся и сунул в карман куртки. Дескать, пригодится. Прошло время, жена решила постирать мою куртку и обнаружила в кармане висюльку с блестящими прозрачными камнями. Я тут же стал царапать этими камнями стекло, сталь. Везде камни оставляли след. Звоню другу. Он антиквар, любитель женских украшений, скептически посмотрел на мою подвеску:
   - Дешёвка, стекло - изрёк он. Но я ему не поверил. А через несколько дней ко мне пришла убираться девушка с сестрой первоклассницей и я стал хвастаться перед ними, что нашёл брюлики и скоро переиздам книгу и подарю каждой сестре по экземпляру с дарственной надписью. Говорю это, а сам размахиваю подвеской перед их глазами. И тут меня приземлила первоклассница Наиля:
   - Да, дедушка Гелий такие брюлики висели у меня на ботиночках.
  
   Четвёртый вариант подбросила мне природа. Рабочии закапывали на даче два бетонных кольца и обнаружили золотой песок. Я велел собрать песок в старую выварку и решил посоветоваться со специалистами. Одну пробу отнёс соседу геологу, а другую аж в город Мирный, где в своё время работали наши родственники. Ответы пришли неутешительные. Сосед геолог сказал, что это соединение меди, и что оно скоро окислится и перестанет блестеть, и посоветовал высыпать песок из выварки на тропинку в его саду, где у него была выбоина, что мы и сделали. А через месяц пришёл и неутешительный ответ из Мирного. Сосед мой оказался прав. Я побежал к нему и убедился - песок перестал блестеть.
  
   Но я до сих пор жду пятого реального варианта явления спонсора. Правда, мысль найти его мне кажется уже не столь светлой, сколько горькой. И видно надо опять:
   "Работать, работать, работать
   Пчелой заполняющей соты,
   Покуда, как рыбка с налёта,
   Не выпадет на пол игла".
  
   Если соединить...
  
   Как хочется иногда соединить прошлое с настоящим, чтобы войти в будущее, имея за плечами, опыт тысячелетий.
   Как хочется порой схватить и не отпускать сиюминутное чудо, продлить желание, удержать чувство восторга, остановить мгновение...
   Как хочется порой забыть прошлое.
   Как хочется порой закрыть глаза и не видеть настоящее.
   Как хочется порой увидеть мир, где смерти нет.
   И вот, если соединить все эти хочется, то получится путь длиной в целую жизнь. И она уже прожита. А всё хочется и хочется! И мне вспоминается стихотворение поэта, режиссёра ста документальных фильмов Михаила Эфруса, с которым я общался в литературном объединении "Тальянка" и к мнению которого всегда прислушивался:
   Пройдёт пора - и снова, как ни странно,
   душа запросит нового обмана,
   но только старый будет позабыт,
   как будто прошлых мало ей обид.
   Захочется ей взмыть в седьмое небо,
   на взмахе вдохновенного крыла.
   Захочется простить любую небыль,
   лишь только бы прекрасною была.
   Ей заново захочется упрямо
   из темноты метнуться на свечу,
   захочется удач не по карману,
   захочется мечты не по плечу.
   Захочется ей мучиться, пылая,
   проклясть, благоразумье и расчёт...
   И я за то её благословляю,
   что этого ей хочется ещё.
  
  
   Контакты:
   Солев Гелий Владимирович
   solevgv@mail.ru
   (916)-659-20-17
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"