Посвящается сигаретам "Camel", виски "Red Label" и еще парочке вещей, вдохновивших меня на создание этого шедевра, которые я склонен держать при себе.
Глава первая, она же, скорее всего последняя.
В небольшой плохо освещенной комнате сидят двое молодых людей. Пепельница, стоящая перед ними на столе полна окурков, в руках у каждого по банке пива.
- Знаешь что, Джим? - говорит один из них - то, что ты сейчас предложил - это, в сущности, ребячество, ужасно мерзкое и глупое ребячество.
- Не хочешь, не надо, тебя никто не заставляет, сделаю это с кем-нибудь еще.
- Джим, Джим, погоди, я не сказал, что не хочу, я сказал, что это ребячество, но черт знает почему, я готов согласиться.
- Так соглашайся, черт тебя дери, Гарри, не ты ли весь этот вечер ныл, что твоя жизнь сплошная банальщина и будь у тебя побольше смелости ты бы давно покончил с собой.
- Джим, не говори так! Я сказал, что хочу покончить со всем этим, но никак не с собой. Самоубийство - большой грех. Не хочу даже мысли такой допускать!
При этих его словах, Джим удивленно посмотрел на собеседника. Лицо Гарри вдруг стало необыкновенно одухотворенным. Пару секунд Джим внимательно изучал это апостольское выражение, потом улыбнулся. Гарри же, заметив это, начал вдруг корчиться, пытаясь сохранить убедительную духовность, но, в конце концов, не выдержал, громко фыркнул и захохотал.
- А знаешь, я даже на секунду поверил тебе - Джим вновь заговорил после некоторой паузы, вызванной смехом и последующим за ним отхлёбыванием пива.
- Такие люди как мы, Джимми, не должны ни во что верить, нам это противопоказано.
- Верно, Гарри, но всё-таки вот на секундочку, но ты меня провел. Вероятно, это потому что ты неплохой актер, не зря именно тебя я посвятил в то предприятие, которое мне так давно не дает покоя.
- Не льсти мне, сукин сын, я ведь еще не дал своего согласия.
- Ну, хорошо, давай сделаем так. Я пойду на кухню еще за пивом, а ты пока посиди тут и подумай. Когда я вернусь, ты должен будешь мне сказать лишь одно слово - "да" или "нет". Никаких но, Гарри! Да или нет.
- Мой дорогой Джим, не надо этих представлений, кажется, я уже всё решил. Мой ответ - да.
- Замечательно, Гарри, я в тебе ничуть не сомневался. Но я все-таки схожу за пивом, если ты не против, а потом мы начнем нашу маленькую игру.
- Как?! Уже сегодня?
- А ты как хотел?
- Ну, все-таки не каждый день решаешься на такое, мне надо морально себя подготовить.
- Морально подготовить? Так, а какого хрена тогда я тебя третий час накачиваю пивом?
Гарри сглотнул слюну. То, что Джим его позвал к себе - было для него событием из ряда вон выходящим и потому радостным. Познакомились они лет пять назад в одном из увеселительных заведений их небольшого провинциального городка. Тогда Гарри было 24 года, дни он проводил, работая в какой-нибудь конторке, что его невероятно утомляло, или же в поисках нового места, так как и сам мистер Гарри Лоуренс имел обыкновение утомлять своих работодателей. По ночам Гарри напивался. В тот раз он сидел у барной стойки в кабаке, где его знали как завсегдатая. Он уже порядочно выпил и сейчас раздумывал, пойти домой или остаться здесь и ухлестнуть за какой-нибудь свободной дамочкой. Окинув бар хищным взором и не найдя в нем никого симпатичнее миссис Кэмпбел - сорокалетней вдовы с огромным задом и отталкивающей черной родинкой под носом, Гарри решил, что если в течении пятнадцати минут сюда не заглянет Елена Прекрасная, он уберется из этой дыры...
Кроме всего прочего домой его тянуло желание творить, а точнее записывать различные наблюдения и забавные истории, произошедшие с ним в течении дня. Гарри, несмотря на разнузданный образ жизни, к двадцати пяти годам сумел сохранить некоторое честолюбие и полагал, что когда-нибудь сумеет упорядочить и издать все свои записи. Кому будет интересно читать о его победах на любовном фронте и о "нелепо-смешном крючкообразном носе мистера Крегга - моего начальника", Гарри тогда не думал.
И вот он сидит в баре, потягивает виски и ждёт Елену Прекрасную, параллельно обдумывая название своего будущего романа. Минуты тянутся мучительно долго (или наоборот пролетают одна за другой, Гарри так и не понял, какое из этих выражений точнее описывает ситуацию), а Елены всё нет и нет...
- Эй! - Джим щелкнул пальцами перед его носом - Ты что уснул?
Гарри тряхнул головой и усмехнулся:
- Нет, Джимми, я просто задумался. Пожалуй, я согласен, давай выберем эту хрень сегодня. А лучше прямо сейчас.
- О, Гарри, я смотрю в тебе просыпается былой азарт, ну хорошо, сейчас принесу карточки.
- Какие карточки, Джим? Я думал, что мы вместе будем придумывать правила. Не мог же ты к такому подготовиться.
Джим улыбнулся, хлопнул своего друга по плечу и, выходя уже из комнаты, произнес:
- Дружище, ты знаешь, почти все мои знакомые считают меня психопатом. Пришло время оправдать ожидания.
Пока Джим доставал откуда-то свои заготовки для этой, как он ее называл, игры, Гарри размышлял:
"Да, он точно сумасшедший. И зачем я согласился на это? Да, моя жизнь пуста, но это не повод чтобы нарушать закон, хотя... черт возьми, есть в этом своя эстетика. Джим все-таки редкостный засранец. И умеет убеждать. Больше всего мне нравится то, что тут будем замешаны только мы вдвоем. Никаких перформансов, никто кроме нас не будет знать... Черт. Как я могу так рассуждать? Он точно что-то подмешал мне в пиво. Но с другой стороны, может всё не так ужасно, как я полагаю. Может он и вовсе шутит и сейчас вернется с парой боксерских перчаток и даст мне два-три раза по морде, приговаривая, что только идиот мог согласиться на подобную глупость... Будет безумно жалко, если он выкинет такое..."
- Гарри! Вот и я. Черт, одна потерялась. Ты тут не скучал без меня?
- Не скучал. А что потерялось?
- Самоубийство.
- Что? Ты и это туда приплёл?
- Ну да. Мне нужно было для ровного счета.
- А сколько их сейчас там?
- Восемь.
- А было девять? И с каких пор это ровный счет?
- Не знаю, Гарри, просто я так решил.
- Ладно, хрен с ним. Можем обойтись и без нее. В конце концов, думаю пропажа этой карточки - добрый знак.
- Там есть еще одна карточка "самоубийство", Гарри.
- Ты меня разыгрываешь?
- Нет.
- На кой черт тебе тогда понадобилось добавлять вторую карточку "самоубийство" для ровного счета?
- Честно говоря, их изначально там было две. И я ничего не добавлял. Формально, последней я сделал карточку "Вооруженное ограбление".
- Ладно, Джим, мне никогда не была понятна твоя логика. Дай посмотреть свои карточки.
- Держи.
Карточки попали в руки к Гарри. Они представляли собой всего-навсего аккуратно вырезанные одинакового размера квадратики из серого картона, с одной стороны которых была написана одна из фраз:
"Вооруженное ограбление"
"Убийство"
"Изнасилование"
"Похищение человека с целью шантажа"
"Самоубийство"
"Похищение человека без цели"
"Поздравляю! Переход хода"
"Продажа наркотиков несовершеннолетним"
Гарри внимательно изучил карточки, затем обратился к Джиму:
- Так. А теперь объясни-ка мне правила еще раз.
- Всё очень просто, дружище. Тебе завязывают глаза, ты выбираешь карточку и действуешь сообразно надписи на ней. К примеру, вытащил ты "Убийство". Твоя задача теперь спланировать и убить любого человека - друга, врага, а может просто первого встречного. Ну, ты понял, да?
- А кто проигрывает в этой игре?
- Гарри, ты меня удивляешь. Тот, кто вытащит "самоубийство" разумеется.
- И убить себя в конце - обязательно?
- Безусловно. Гарри, если мы берём на себя ответственность вершить зло, пусть даже нам с тобой это откровенным злом не кажется, мы должны понести должное наказание. Уж в таком мире мы живем. Ты сам несколько раз говорил, что считаешь себя нежеланным гостем этой вселенной. А в гостях нужно себя вести вежливо, насколько это представляется возможным, а если это не удается, нужно иметь смелость вовремя уйти.
Гарри поморщился.
- Не нужно этой философии. Не сейчас. У меня предложение. Может, на первые два раза уберём самоубийство. Я понимаю - возмездие и всё такое, но согласись, будет несправедливо, если ты или я просто прострелим себе голову за один только умысел.
Эти слова заставили Джима задуматься. Погрузившись в размышления, он где-то с минуту молчал, пока, в конце концов, не произнес:
- Что ж, пожалуй ты прав. К черту "самоубийство". По остальным карточкам, надеюсь, замечаний не будет?
- Конечно, черт возьми, будут! Как, по-твоему, я должен продавать наркотики?
- Как хочешь, так и продавай. Ты сам согласился участвовать в этом. Если тебя интересуют подробности, то, разумеется, одним разом в данном случае дело не обойдется. Давай, скажем, семь.
- Что семь?
- Семь удачных сделок.
- Так ладно. А доказательства? Как заставить тебя поверить в то, что я всё это сделал?
- Опять же, на твое усмотрение. В случае похищений, я думаю, можно просто обойтись тем, что назовешь имя жертвы перед самим актом. Остальное я узнаю из газет. Сделки с наркотиками можешь проворачивать с включенным диктофоном, а на убийство и изнасилование брать фотоаппарат. Я слышал, что ты увлекался фотографией года три назад.
- Увлекался, да уж. Это, с позволения сказать, увлечение занимало меня месяц, не больше.
Джим усмехнулся:
- Надеюсь, мое предприятие займет тебя хотя бы немного дольше.
- Джим! Еще вопрос. Что означает "Похищение человека без цели"? То есть, сколько я должен продержать бедолагу у себя?
- Ну не знаю. Месяца два.
- А потом?
- Потом? Можешь выпустить его, можешь прикончить.
- Так я и думал. И чем же это будет отличаться от убийства?
- Тем, Гарри, что в случае убийства полиция должна будет найти труп. А в случае с похищением никаких трупов никто находить не должен. Человек либо возвращается к родным через некоторое время, либо они остаются в неведении вечно. Тут всё зависит от тебя и твоего благородства. Или благоразумия. Не знаю, Гарри. Рассуждать будем, когда вытащим карточку. Сейчас шанс, что тебе достанется "Похищение человека без цели" всего-навсего двенадцать с половиной процентов.
Гарри выдохнул.
- Ладно, давай уже тащить карточки. Кто первый?
- Я бы очень хотел, чтобы первым был ты.
- Ну уж нет, Джим. Какого черта! Ты выдумал всю эту хрень, и еще хочешь, чтобы я стал первым?
Джеймс рассмеялся:
- Так, а какого черта ты спросил, кто будет первым?
- Я не знаю, Джим, я почему-то волнуюсь.
- Расслабься, Гарри, ты уже согласился. Первый шаг сделан. Остальное будет намного проще. И надеюсь, увлекательней.
- И я надеюсь, Джим. Ладно, одевай свою маску или что там у тебя. Я пока перемешаю и разложу на столе эти картонки.
Джеймс добродушно улыбнулся:
- Окей, Гарри, как тебе это? - Джим, порывшись в кармане брюк, протянул своему другу мягкую тряпичную маску черного цвета, на первый взгляд абсолютно светонепроницаемую.
- Красивая вещица, Джеймс. Где взял?
- Там есть этикетка.
Гарри прочитал: "Маска Фокусника. Магическая лавка Гудмана С. Гудмана."
- Ты меня не перестаешь удивлять. Что ты делал в магической лавке?
- Покупал маску, Гарри.
- Да уж. Ладно, одевай ее, Джим. Так. Одел? Я, насколько это было возможно, перемешал семь карточек. Вот они, прямо перед тобой на столе. Ты точно ничего не видишь? Так, хорошо, ну, тяни!
Джим несколько помедлил, затем пошарил рукой по столу и, наконец, определив, где лежат карточки, вытянул одну из них. Сняв маску, он прочитал:
"Поздравляю! Переход хода".
- Черт возьми, Джеймс, не могло тебе так повезти - Воскликнул Гарри. - Ты точно не жульничал?
- Конечно же, я жульничал, идиот, смотри. - Джим поднес карточку к лицу Гарри - видишь это маленькое пятнышко с обратной стороны надписи? Ты думаешь, что в этой игре, идея которой родилась у меня в голове, я не хочу победить?
Гарри выглядел немного подавленно.
- Вижу, Джеймс, но, а как же маска?
- Это маска фокусника, Гарри. Ты не думал, что фокусникам нахрен не нужны светонепроницаемые маски? Гарри, я ведь дал ее тебе в руки. Каким нужно быть болваном чтобы верить всему на слово? Эта игра - не шутки, Гарри. Мы можем сколько угодно тут рассуждать о тленности мира, о том, что наши жизни пусты и банальны, но если ты, Гарри, не будешь относиться серьезно к игре, которую придумал я, то клянусь, я найду себе нового партнера, а тебя нам придется устранить: похищением без цели или убийством - мы, так или иначе, избавимся от тебя, Гарри.
- Джим, Джим, не надо кричать, я всё понял. Ты с самого начала задумал этот трюк с маской, хотел меня проверить, понимаю. Я не прошел проверку, но это только потому, что ты заставил поверить меня, что и сам относишься к этому не совсем серьезно. Теперь, когда я осознал, как всё серьёзно, мне гораздо больше, чем прежде хочется сыграть с тобой. А в качестве небольшого наказания я готов оставить всё как есть. Что там было написано на карточке? Переход хода? Ну ладно. Пусть будет переход хода. Давай, я одену на этот раз действительно непроницаемую маску, а ты размешаешь не крапленые карточки. Я знаю, Джим, это всё у тебя есть. Я вижу, насколько эта хрень важна для тебя. Теперь эта хрень важна и для меня, Джим. Ты здорово меня провел с этой магической лавкой. Что ж, теперь во мне проснулся настоящий азарт. Давай, неси сюда нормальные карточки.
Гарри говорил в таком духе еще минут десять. По истечении этого времени, Джеймс внял увещеваниям своего товарища и принес новые атрибуты, которые у него действительно были заготовлены. Еще десять минут Гарри внимательно изучал новые картонки и маску, по видимому опасаясь, как бы у Джима не возникло снова подозрений в том, что Гарри - болван и решительно нельзя с ним вести никаких дел.
Когда же все было приготовлено, маска одета и карточки разложены, Джим произнес:
- Мистер Гарри Лоуренс, клянетесь ли вы играть честно, красиво и получать удовольствие от игры?
- Клянусь, Джим.
- Тяните карточку!
Гарри положил руку на стол и, нащупав первую попавшуюся карточку, тотчас вытянул ее. После этого он снял маску и громко прочитал:
- Изнасилование.
- Поздравляю, Гарри. Я и сам хотел с этого начать. Теперь тебе нужно придумать, когда и кого ты будешь насиловать. Для начала тебе нужно определиться с полом партнера.
- Определиться с полом? Что значит определиться с полом? Ясное дело, это будет женщина. - Гарри сказал это уверенно и громко, хотя внутри все же находился в некотором замешательстве.
- Очень благоразумно. В первый раз я тоже не стал бы рисковать.
На минуту в комнате установилось молчание. Гарри задумался, а Джеймс улыбался и смотрел на своего товарища. В конце концов, Гарри произнес:
- Джим, я, пожалуй, пойду, нужно всё обдумать.
Джим кисло усмехнулся:
- Проваливай.
- Не сердись, Джеймс, это, мать твою, не так просто - обдумывать изнасилование.
Спустя двадцать минут Гарри был уже у себя дома. Вопреки обещанию данному Джеймсу, он старался не думать над тем, что ему предстоит, не думал и о том, зачем ему это нужно. За последние пять лет он закалил свой характер, но в душе оставался всё тем же романтиком. А открывалась его душа теперь редко. В основном во время недолгих пьяных посиделок с Джимом.
За последние четыре года они виделись трижды, и всякий раз эти встречи навевали на Гарри множество приятных воспоминаний. Так случилось и теперь. Вернувшись домой, Гарри сразу подбежал к своему книжному шкафу и достал толстую и уже сильно потрепанную тетрадь - это был его старый дневник. Пролистав несколько страниц, он наткнулся на запись, которая больше всего его волновала - запись от 23 июля, сделанная пять лет назад - в день его встречи с Джимом. Найдя ее, Гарри немного по-детски улыбнулся, и, начав читать, уже был не в состоянии сменить радостное выражение своего лица на более серьезное - сообразное с тем, на что он сегодня неожиданно для самого себя подписался.
23 июля .... года
"Друзья, сегодня я встретил Спасителя! Боже мой. Он надрался как свинья и ушел домой с двумя девицами, не оставив мне ни одной, но я уверен, друзья - это был именно Он.
Но, обо всем по порядку.
Когда я собрался уходить из этого вместилища дерьма и позора - бара "У Ирэн", кое-кто поприветствовал меня не слишком дружелюбно:
- Эй, мистер, если решили уйти - уходите, но в шапке здесь я вам сидеть не позволю.
Признаюсь, милые мои, я оказался растерян. Бар "У Ирэн" всегда славился полнейшим наплевательством его обитателей друг на друга. Конечно, пока все порядочно не набирались. Но набирались здесь все в основном к двум часам ночи, а в тот момент было еще только без пяти полночь. Да и тот, кто потревожил меня, был явно трезв. Чего же ему нужно? Мои размышления снова нахально прервал этот господин.
- Где угодно только не в храме!
Теперь всё стало ясно. Этот парень явно душевнобольной. Сейчас я окрикну вышибалу, и он выкинет этого психопата как щенка из пеньюара. Звучит странно, но именно такое сравнение пришло мне на ум.
Я уже приготовился осуществить задуманное немедленно, как вдруг начал размышлять в несколько ином ключе: мой вечер уже давно превратился в сгнившую практически наполовину, смердящую и естественно бездыханную куртизанку, избитую до смерти сутенером имя которому Рутина. Чтобы убедиться, что шлюха больше никогда не встанет, мне нужно было посмотреть в ее лицо. Поскольку дело происходило в моем бурном воображении, провернуть это было просто. Я уставился в ее отвратительную пожелтевшую от гепатита рожу и смотрел на нее в течение примерно минуты. Ничего не происходило. Девица была действительно мертва. Тяжело вздохнув, - какой-никакой, а все-таки вечер теперь официально может считаться убитым - я уже открыл рот, уже напряг связки, уже даже первая буква имени громилы у входа со звоном вылетела из недр моего сознания, как вдруг шлюха открыла глаза.
Это что еще за номер? В глазах ее отразился мужчина средних лет с высоким лбом, на котором красовалось слово, проставленное сургучовой печатью. Присмотревшись, я понял, что слово это "псих". Ну и ну. Значит всё не так просто. Значит, я уже в праве сам выбирать - прикончить ее теперь или же вылечить, влюбить какого-нибудь красавца, да хоть бы этого психа, наплодить деток и уже потом, постаревшую и немощную тихонечко умервщлить во сне - в моем сне. Чтобы принять такое сложное решение я должен внимательнейшим образом изучить падшую девицу еще раз. Присмотревшись, я вдруг с ужасом осознал, друзья, что шлюха и правда похорошела! Она немного приподняла голову, и лицо ее было уже по-королевски бледно. Желтизна куда-то исчезла, вероятно, освещение - решил я. Но не могли же многочисленные синяки, раны и ссадины тоже оказаться лишь игрой света. Но клянусь! И они пропали вместе с желтым цветом лица. В довершение всего потрепанные груди проститутки вдруг сделались по-девичьи упругими. Что и говорить! Моя вечерняя метафора хорошела на глазах. Клянусь вам друзья, загляни я ей в место, из-за которого и происходят все наши беды, я бы обнаружил там ту естественную преграду, которой у проститутки быть никак не должно. Принюхавшись, я осознал, что противный трупный запах, оттолкнувший меня в первый раз, источает миссис Кэмпбел, а никак не та, которая мгновением ранее открыла глаза. Что ж, дальнейшее изучение теперь потеряло всякий смысл - проститутка превратилась в хорошенькую пятнадцатилетнюю девочку, убивать ее совершенно глупо, придется дать ей возможность жить и любить.
Все эти размышления по факту занимали меня не более пяти секунд - время, за которое я изучил проститутку, лишь в моем воображении длилось несколько минут. В реальности же прошло несколько мгновений. Я понял, что лучшего, чем парень с высоким лбом, судьба мне сегодня просто не могла предоставить. Я развернулся к нему и с улыбкой произнес:
- Пожалуй, я останусь. Видите? Я снимаю шляпу. Мне очень захотелось с Вами поговорить. С чего вы взяли, что эта дыра - храм? Подсаживайтесь ко мне и объясните. Я хочу вас угостить. Что Вы пьете?
Пил Джеймс всё. Об этом, правда я узнал несколько позднее, а сейчас он окинул меня удивленным взглядом и рассмеялся:
- Не путай, Гарри, это я хотел тебя угостить. И поговорить хотел с тобой тоже я.
Он заказал два виски и подсел ко мне.
Я молчал. Первая мысль конечно была: "Откуда этот психопат знает мое имя?". Практически сразу я, как человек умеющий рассуждать и логически мыслить вспомнил, что по имени меня назвал бармен, и уж точно псих присутствовал при этом. А вот заявление о том, что это он хотел меня угостить меня, друзья мои, несколько меня покоробило. Я внимательно посмотрел на него. Мужественное лицо, мускулистое телосложение, великолепная осанка - всё это не подходит для описания подсевшего ко мне господина. Но и женственным, кривым и слабым назвать его было нельзя. Для написания портрета подобного типа людей нужно примечать детали и строить описание уже от них. Первая такая деталь уже прочно осевшая в моем воображении - высокий лоб. Второй стали небольшие, но выразительные карие глаза. Но вот что удивительно, милейшие, как ни искал я третью деталь - не мог ее найти. Хотя обычно мне это удавалось. У всех людей, которых я имел честь знать, любить и ненавидеть было как минимум три выдающихся подробности строения натуры: мой отец, к примеру, был хромой, имел огромный нос, а лицо его невесть отчего было красным, почти бардовым, хотя он за всю свою жизнь не пил больше трех дней подряд, то есть вообще можно сказать не пил. У матушки моей были королевские скулы, второй подбородок и глаза разного цвета. Двоюродная тетка в молодости щеголяла усами, и зубы у нее не помещались во рту, совсем как у лошади, но уши - боже мой, друзья мои, таких чудесных миниатюрных ушек не найдешь ни в музее, ни в кино. Прелестные ушки. Когда я видел ее последний раз так и сказал: мне ничего от вас не надо, только завещайте мне, тетенька, ваши потрясающие уши. Тетка лишь рассмеялась, а через месяц отошла в мир иной - какой-то подонок зарезал ее, и к всеобщему неудовольствию и моему разочарованию, оттяпал оба теткиных уха, выставив на всеобщее обозрение усы и зубы. Подонка вскоре поймали. Я присутствовал на суде и приметил и у него те самые три отличительные особенности, выявляемые мной у каждого, хоть мало-мальски значимого для меня человека. В общем, друзья, Вы, наверное, поняли, что я хотел сказать этой небольшой вставкой из биографии некоторых членов моей семьи. Вернемся же в бар. Как ни силился я найти третью деталь, как ни старался, все мои усилия оказались тщетны - она была сокрыта от моих глаз.
- О чем задумался, Гарри? - спросил незнакомец, взглянув мне прямо в глаза. При этом он не улыбнулся, не подмигнул, не приподнял бровь, в общем, не выказал никакого почтения, но посмотрел так, что сделалось дурно и сразу захотелось все ему поведать - и про тетку, и про уши, и даже про красное лицо моего папаши. Боже мой, друзья мои, столько обаяния не видел я еще ни в одном взгляде. В тот самый момент я и стал подозревать в этом сумасшедшем Спасителя. Мне стало просто жизненно необходимо узнать этого человека. Но виду я не подал. Только улыбнулся и спросил:
- На каком основании Вы сравнили это место с храмом?
- А на каком основании Вы сравнили меня с сумасшедшим?
К такому ответу я оказался не готов. Я то ли дернулся, то ли задышал чаще, а может просто уставился куда-то и промолчал с минуту, не могу точно сказать, но так или иначе, я выдал своим поведением, что незнакомец попал в самую точку. Сомнений больше не оставалось. Этот человек явился на Землю с небес...
Как нам удалось завязать, наконец, полноценную беседу я не помню, помню только, что он просил называть себя Джимом, весь вечер отпускал нелицеприятные сравнения по отношению к посетителям бара, шутил пошло, но все же тонко и смешно, проявил значительные познания в совершенно разных областях, и, в конце концов, просто таки покорил меня, врезав мне как следует по морде, когда я уже хорошенько назюзился".
Гарри не дочитал до этого момента. Заснул он много раньше - на описании своей тетки. Весь отрывок этого без сомнения нелитературного и скабрезного дневника был приведен лишь затем, чтобы Вы, читатель, понимали, с кем придется нам с вами иметь дело до конца нашей нескладной повести. Мы не будем описывать его трепетные утренние переживания, мучающие, наверное, любого из нас на следующий день после разгульной ночки, скажем лишь, что снилось ему то, как он, пребывая в роли сантехника-самоучки, прочищает огромный стояк от разного рода дряни, такой как ушная сера, сопли, перхоть, перемолотые свиные кости и еще кучи всякой скверны. Стояку не было видно конца и края - он с каждым усилием, приложенным Гарри, засорялся еще больше, пока, в конце концов, не засосал и его самого, разместив аккурат между слоями протухших рыбьих ошметков и жертв незаконных абортов. "Какой гротеск!" - визжали дети. "Идите на хер" - отвечал им Гарри.
После описанного нами небольшого ночного приключения мистер Гарри Лоуренс прожил еще счастливые три месяца, а потом в один прекрасный день был найден на мансарде своего потрепанного сознания, повесившимся, застрелившимся и бросившимся под поезд одновременно. Вдоль вен виднелись глубокие порезы, вскрытие обнаружило изрядную долю стрихнина, не совместимою с дальнейшим развитием Гарри как личности.
Короче говоря, наш герой, некогда мечтавший о карьере романиста, был отправлен в сумасшедший дом, вероятно оставив позади себя цепочку странных и даже для кое кого мрачных событий.