Она разглядывала узор на колонне, перебирая четки из крупных косточек. Он стоял позади, наблюдал, как прыгают на веревке два маленьких шарика, поднимаясь к пальцам, спускаясь обратно. Шарики замерли; обернувшись, она посмотрела поверх его головы и двинулась вдоль стены из темно-серого, с розовым, камня. Он пробежал вдоль путей, выскочил в зал: она шла на него, изучая лепнину под потолком.
В переходе, словно на улице, стояли фонари с матовыми плафонами; пол горбился мостиком из китайского сада, висели картины. Людей было мало - не спрячешься. Забежав далеко вперед, он делал вид, что увлекся подробностями какой-то пасторали, а сам, краем глаза, следил за девушкой. Ее волосы были подобраны по-английски; неброские бусы на коричневой кофточке, белая куртка, изящная юбка до пят. Девушка прошла мимо; он следовал, дыша ей в затылок. Остановившись возле проема, перекрытого лентой, она заглянула внутрь. Он, рядом с ней, надавил животом на ленту, едва не сорвав: там была комната с кожаным диваном, старинным письменным столом, керосинкой.
- Потрясающе, - сказала она.
- Да, - подхватил он. - Как в Эрмитаже.
Дальше пошли вместе. Она говорила о лепнине, скамейках северного модерна; он - о беседке на полотне. Сходя с эскалатора, он уже вовсю размахивал руками.
Снаружи оказалась улица из пыльной, желтоватой земли, дома такого же цвета, голая площадь. Улица кончалась холмом - единственным местом, где росло что-то зеленое. Было пасмурно: не то облака, не то дымка.
Он присел на фонтан без воды. Поблизости однозвучно бил колокол.
- Зачем такая красота на отшибе?
- Как повод, - сказала она.
- Прогуляемся?..
- Я на службу. В ту церковь, - она показала.
Они медленно шли по улице мимо задернутой шторой лавки, облупленных ставень, двери со стеклянными, в грязи и трещинах листьями. Возле опрокинутой урны рылась собака.
- Залезем на гору? - спросил он.
- Давай. На какую?
- Вон там. Самый верх. Где скала начинается. Кажется, снег лежит. Посмотреть оттуда на город...
В углублении между домами стояла барочная церковь за оградой такой тонкой ковки, что решетка казалась переплетением живых ветвей. Девушка полезла в сумку:
- Взяла, не взяла...
- ...Автобус доходит до поворота, маленький белый домик, знаешь? Дорога почти над пропастью, дом жмется к дороге, засыпанный гравием дворик, карликовые деревья, выше все карликовые. И каменный фонарь, словно в шляпе с полями. Дальше надо ползти самому. Вот бы на закате...
К воротам подошла другая, плотненькая, маленького роста девица с рюкзачком, размашисто поклонилась. В рюкзачке что-то булькнуло.
В притворе сидели старухи, задумчиво слушая отголоски службы за дверью. Лавка была заперта, ее полки - пусты. Девушка потянула дверь, та не двинулась с места.
- Помоги, - попросила она.
Мягкий свет лился из окон под сводчатым потолком. Прихожане - их было мало - сидели на скамейках вдоль стен. Девушка устроилась почти у входа; он отодвинул круглую подушку, опустился на узкие доски.
Служили помесь литургии с отпеванием. Молодой священник записывал слова службы на длинной доске, висевшей на месте алтаря. Начиная с новой строки, он прятался за колонной, потом появлялся, доходил почти до середины стены, ждал продолжения, занеся руку с мелком. Девушка мерно раскачивалась, перебирала четки.
Вдруг настала мертвая тишина.
Священник стоял у доски, опустив руки, спиной к залу. Четки в пальцах девушки забегали быстрее. Спутник оторвал взгляд от ее ногтей, посмотрел кругом: сзади у двери старый священник поднимал вверх чашу, крепко держа обеими руками. Никто не видел его, все головы были повернуты вперед, к доске. Кто-то закашлялся. Тишина с неподвижностью царили еще несколько минут.
- Со страхом Божиим и верою приступите! - возгласил сзади священник.
Люди вздрогнули; некоторые обернулись сразу, другие никак не могли переключиться. Тот, у доски, не шелохнулся и не понял руки, чтобы записать прозвучавшее.
Потом они вышли на улицу. Никого не было; урна одиноко валялась посреди мостовой. Бродил голубь. Ветер, просыпаясь, трогал скомканную бумагу и сразу бросал.
Они сидели на деревянных ящиках в нише для статуи.
- ...Так завтра? - говорил он. - Поднимемся. Не знаю, когда...
Она прильнула к нему, нежно провела по щеке пальцами.
- ...И погода, - хрипло говорил он. - Особенно на вершине...
- Я тебя выдумала, - сказала она и нажала сильнее, как будто стирала что-то с его лица. - Не беспокойся о погоде.
- Автобус бы не ушел последний. Попросимся в домик... - говорил он.
- Выдумала с потрохами, - сказала девушка. Накрыла его глаза ладонью, и стало темно.