Кто бы мог подумать, что к утру пластиковое окно покроется морозными узорами, в которые будут вплетены сцены из моей прошлой жизни. Это окно сразу же вызвало некое подозрение: уж слишком непривычно оно появилось в комнате. Еще недавно я был доволен деревянными рамами, прекрасно пропускающими не только тепло и свет, но и мои черные мысли, скапливающиеся на подоконнике. И прилетающий по ночам ветер, забирал эти черные мысли к себе в рюкзак, а взамен оставлял хорошее настроение.
Однажды он подарил мне даже мелодию, которая принесла удачу: я выиграл один грант и получил кучу бабок, однако, я ничем не отблагодарил ветер, и, более того, просто игнорировал его визиты: задергивал штору и уходил в астрал. Мне казалось, что общение с ветром низводит меня до уровня шизофреника, ну, в лучшем случае, малолетнего пацана. И вторая причина, я был слишком самоуверен, думал, что все у меня получится и без ветра.
И вскоре я перестал находить на подоконнике хорошее настроение, видимо, ветер понял меня без слов. Но черные мысли быстренько свили свои гнезда на рабочем столе. Я пытался вывести этих пауков дымом: две пачки сигарет в сутки, полная пепельница окурков и засыпанная пеплом клавиатура - бесполезно, черные мысли не реагировали на запах. Тряпка и веник тоже не помогали. Выручал только алкоголь, который я заливал в свою глотку литрами. Вот его-то черные мысли не переносили на дух. Они жеманно прикрывали свои вульгарные рты салфетками и съеживались в кукиш. Я знал, что меня могли лишить лицензии на творчество, но ничего не мог с собой поделать. Пил, как сапожник. Пусть я буду играть в межпланетном переходе с такими же бедолагами, как я, пусть, мне наплевать на последствия.
Знакомый саксофонист посоветовал сменить окна, убедил, что пластик во всех отношениях удобнее стекла.
- И никакой ветер тебя не будет беспокоить или, на худой конец, заведи соловья, для вдохновения.
Ученый соловей был не по карману, на свои скудные гонорары я мог позволить только ворону. И я проклял тот день, когда согласился на эту покупку. Каждое утро ворона будила меня своим противным карканьем и не давала ни минуты покоя.
- Пиши, бля, свою офигеную музыку, не то я тебе мозги вые..лю, гаденыш.
Господи, кто ее только программировал, ума не приложу, наверное, левая какая-то ворона попалась. И ведь не спала же, зараза, целый день на моей шее сидела. Короче, разобрал я этот механизм без зазрения совести, и снова запил по-черному.
Мне снился ветер. Он сидел верхом на пластиковом окне, и улыбался, размахивая передо мной прозрачным мешком с настроениями.
- Настроение на прокат! Старым клиентам со скидкой!
Я поднес к его лицу ноты, разрезал на руках вены и окропил кровью листы. Черные мысли, толпившиеся за моей спиной, сверлили меня злобными взглядами. Сомнения разгрызали нутро.
- Уходи,- сказал ветер, и, скинув вниз пластиковое окно, улетел прочь.
С трудом разорвав на лоскуты рубашку, перебинтовал руки. Мне стало стыдно за этот спектакль, который я учинил во сне.
Но окно все-таки поставил, несмотря на всю его иллюзорность. И кто бы мог подумать, что оно покроется морозными узорами, в которые будут вплетены сцены из моей прошлой жизни. И я напишу один из лучших моих блюзов: "Разговор с ветром".