Безумная улыбка Марго и ее внешний вид повергли меня в ужас, уничтожив в моем сердце все остатки былой симпатии к этой очаровательной девушке. Я так и не понял, что произошло с ней за то короткое время, что я отсутствовал.
Дом, где она проживала в последнее время, пользовался дурной репутацией. Говорят, что там гуляла по ночам нечисть, и я предупреждал об этом Марго, но она, вопреки моему совету, сняла его на все лето. От моей помощи она отказалась и арендовала дом на свои деньги. Совсем незначительная сумма, сущий пустяк. И я позволил ей решать самой, уповая на ее шестое чувство, которым она так гордилась передо мной. Ее вещие сны, ее интуиция. Разве я был против этих женских штучек. Я надеялся на ее рассудительность, увы, как я ошибался.
Уехав по делам в Москву, я не мог и представить, что все закончится так плохо, и я потеряю ее. Оставляя Марго в деревне, я оставлял ее в прекрасном расположении духа: она шутила и была всем довольна. Конечно, Черемушки - это не юг и не море, а обыкновенная русская деревня в сибирской глубинке, которую Марго нашла по интернету. Довольно милое место, но не более, хотя местные жители, в основном пенсионеры и дети, произвели на меня весьма приятное впечатление, с такой простотой и радушием они разговаривали с нами, что мне показалось, что я попал в какую-то сказку.
В моей душе не возникло ни капли сомнения в их искренности, хотя я был несколько озадачен их радушием, ведь в городе люди совсем другие. Однако насчет Марго я был спокоен, хотя и был немного перевозбужден, ведь мы с Марго расставались не так часто. Я знаю, что Марго не любила море и отдавала свое предпочтение этно, так Марго называла эти полузабытые богом деревни с налетом старины.
Если честно, она была помешана на таких штучках: старинные обряды, обычаи, легенды. Марго собирала их, как коллекционер собирает диковинные бабочки, и выкладывала в интернете свои фото, лирические отрывки, дневниковые записи...
А чем ей еще было заниматься зимой? У нее было все, о чем могла мечтать девушка ее возраста, вплоть до уютной квартирки в центре города. Я никогда не скупился на ее содержание. Я был влюблен и холост.
Дом, который выбрала Марго, имел вполне приличный вид. Две чистенькие комнатки, маленькая кухонька с русской печкой, тюль на окнах и вид на заброшенное кладбище. Последний дом, на длинной полупустой улице, на самом краю деревни. Не трудно было догадаться, что легенда о мертвых душах, якобы посещавших дом, была навеяна исключительно его месторасположением. Я не боялся призраков, а сам вид на кладбище вызывал во мне легкую грусть, не более. И скорее всего причиной этой легкой грусти был мой отъезд и пасмурное небо, нависшее над головой, а не печальный вид кладбища. Не знаю, но даже в Москве, куда я уехал в командировку, я частенько вспоминал именно кладбище, увиденное мельком из окна кухни, и ощущение обреченности, возникшее у меня в тот день.
Образ Марго все время ускользал от меня, и я даже не пытался его воскресить в памяти. Я весь был погружен в работу, и мой день был расписан по минутам. Деловые встречи, обед, подписание контрактов. Я был свободен и не свободен. Перед сном я доставал из бумажника фотографию Марго и долго разглядывал ее, любуясь ее молодостью и красотой. Конечно, мне хотелось женщину, но взять проститутку казалось мне предательством по отношению к Марго, ведь я был у нее первым и единственным мужчиной. К тому же я был чистоплюй, да и другие женщины меня не особенно интересовали. Так что я положил на это дело табу, и просто зарабатывал деньги.
Из дневника Марго.
День первый.
Когда Сан Саныч уехал, я с удовольствием растопила русскую печь и сварила себе картошку в мундире. Баба Катя, жившая через два дома от меня, принесла деревенскую сметану и зеленый лук. Она сказала, что хлеб привозят в магазин два раза в неделю, но он совсем невкусный, и в деревне пекут свой хлеб. И бабе Кате будет не трудно испечь лишнюю булку для меня, разумеется, за отдельную плату. С молоком для меня она уже договорилась с Марфушей, у которой было две коровы.
Я поблагодарила бабу Катю за заботу, и предложила выпить чаю с шоколадными конфетами, но она вежливо отказалась, сославшись на занятость.
-Внук у меня, Лешка, того и гляди на озеро убежит. Боюсь я за него, несмышленый еще, глупышка. А ты, доченька, не боись. Все, что рассказывали тебе о доме, не верь. Наталья навыдумывала всякого, чтобы подороже сдать. Городские, дескать, любят кладбищенские истории. Сейчас, говорит, чем страшнее, тем моднее.
Я рассмеялась и покачала головой:
-Пошутила она, баба Катя.
-Ну, я так и думала, чтобы лишнюю копейку с твоего мужика взять.
- Да, мы недорого заплатили, не переживайте, не ободрала она нас как липку. Все по-божески.
-Ну, и ладно.
Взяла все-таки коробку конфет за сметану, а от денег отказалась.
-Ты, за зеленым луком ко мне забегай, не стесняйся. Скоро огурцы пойдут, ягода.
А на пороге, уходя, сказала:
-На ночь молитву прочитай, на всякий случай.
Еще до заката солнца, я нарвала около дома полевых цветов, и убрав посуду после незатейливого ужина, прилегла отдохнуть на кожаный диванчик с валиками. Я такие диванчики видела только в кино. В углу комнаты стояла этажерка и комод. На выбеленных известкой стенах, старинные фотографии в рамках. Мое внимание привлекло лицо молодой женщины, фото которой висело напротив дивана. Я сначала даже и не поняла, что ее глаза подведены зеленым фломастером, просто мне показалось странным выражение ее глаз, неестественным. Мне захотелось снять этот портрет со стены и засунуть его куда-нибудь подальше. Лицо женщины вызывало у меня раздражение.
Я знаю свою натуру. Все надо делать вовремя, иначе ситуация может выйти из-под контроля. Раздражение перерастет в ненависть, и я буду кипеть как кастрюля с водой, пока вся вода не испарится.
Сан Саныч он умел выключать меня вовремя, за что я ему буду всегда благодарна, несмотря на все его недостатки. Когда я жила у родителей, они буквально доводили меня до бешенства, и ничто и никто не мог меня успокоить. Сан Саныч был для меня как ангел. Его большое сильное и надежное тело, широкая натура, которой он обладал, прикрывали меня от враждебно настроенного мира со всех сторон. Он был как плотина, через которую невозможно проникновение ни природных стихий, ни человеческого негатива. Я жила как принцесса и была всем довольна.
Летом мы выезжали на природу, а зимой я была предоставлена самой себе, и целыми днями не вылазила из интернета. Сан Саныч приходил домой только вечером, а на приготовление ужина у меня уходило не более двух часов, максимум. Продукты он покупал сам.
Вот и сейчас мне не о чем беспокоится, старенький холодильник хозяйки забит полуфабрикатами. Хлеб я буду покупать у бабы Кати, молоко у Марфуши...
Погрузившись в свои воспоминания о Сан Саныче , я позабыла, что хотела засунуть этот портрет с теткой подальше. Странная тишина, царившая в доме, я не заметила даже как уснула, свернувшись калачиком на не удобном диване.
Ночь
Сошедшая с фотографии на стене женщина, вся в белом, подошла к столу, на котором стояли собранные мной незабудки, и тяжело вздохнула. Она хотела дотронуться до цветов, но ее руки проходили сквозь букет, я прекрасно видела это со своего дивана. Женщина, даже не взглянув в мою сторону, развернулась к выходу, и, пройдя сквозь дверь, исчезла.
Я лежала будто приклеенная к дивану, не смея пошевелиться. Мне казалось, что привидение вернется сюда, за мной. Нахлынувший черной волной страх заставил мое сердце опуститься в пятки, меня трясло как при температуре. В голове звенело, мои зубы ходили ходуном, стуча друг о друга.
Я натянула одеяло до подбородка, и пыталась взять себя в руки, но тщетно. Я хотела прочитать молитву, но позабыла слова. Наконец я заставила себя встать и включить свет. Маленькая лампочка, загоревшаяся под потолком, вступила с сумеречным освещением в странное противоборство.
- Я свет,- говорила она.
-Я тьма,- отвечали сумерки.
Тогда я зажгла еще свечи и включила настольную лампу. Немного успокоившись, достала из чемодана бутылку с коньяком, прихваченную в поездку на всякий случай, выпила и закурила. Про сигареты Сан Саныч ничего не знал или старался не замечать моей вредной привычки. Сам он курил как паровоз, но я при нем никогда не курила, а сегодня ночью выкурила половину пачки.
Но разве я виновата, что так испугалась приснившейся мне женщины. А то, что это был сон, я нисколько не сомневалась. Осмелев от выпитого коньяка, я сняла неприятный портрет со стены, и вынесла его в сени. Там я обнаружила полупустой сундук со старой обувью, вот туда-то и засунула этот портрет, а на крышку сундука поставила тяжелую табуретку. Для надежности. Проверив щеколду на двери, я вернулась в комнату и легла спать, и так и проспала до утра с наушниками. Не выключив плеера.
День пятый.
Баба Катя сказала, что я совсем осунулась, и мне надо чаще бывать на солнце.
- Приходи ко мне грядки полоть, позагораешь. Я сегодня буду окрошку делать, вместе покушаем. Внук Лешка ежика притащил из леса. Потешный.
Я отказалась, сославшись на головную боль.
- Знаю я эти женские дела,- посмотрела на меня внимательно баба Катя.
- Ты случайно, не беременная?
- Да что вы,- возмутилась я,- мы предохраняемся.
Баба Катя положила на стол хлеб, и, стараясь быть максимально вежливой, вкрадчиво спросила:
- Рита, может быть тебя нечисть какая беспокоит, с кладбища?
-Глупости вы сказали,- отрезала я, и выпроводила любопытную старушку за дверь.
Покрытый плесенью хлеб был облеплен черными мухами. Я брезгливо поморщилась и выкинула его в мусорное ведро.
В последнее время мне не хотелось есть. Я заваривала себе травяной чай, и пила его в неимоверном количестве. Моим единственным развлечением стало кладбище. Там, среди заброшенных могил я проводила большую часть времени, там я собирала свои травы. Я выбирала их по наитию, не зная ни их названия, ни лечебных свойств. Просто по запаху. Зачем я это делала, не знаю. Некоторые травы я приносила домой и сушила на солнце, разложив на завалинке, некоторые в тени. Я составляла причудливые икебаны и любовалась этими композициями по вечерам.
Из полевых цветов я плела венки и украшала ими приглянувшиеся мне могилки. Меня часто тянуло к месту захоронения Анны, умершей в девичестве. За ее заброшенной могилкой я ухаживала больше всего. Я даже решила заказать памятник, только где? В деревне этим делом никто не занимался, и надо было ехать в город. Значит, без Сан Саныча здесь не обойтись. Не знаю, как он отнесется к этому. Надеюсь, будет не против..
Приходя на могилку Анны, мне казалось, что я прихожу проведать умершую сестру. Мне было ее так жалко. Вы думаете, откуда я узнала про ее печальную судьбу, и прониклась к незнакомой девушке такой жалостью? От бабы Кати. Откуда же мне было узнать. Я никогда не видела Анну в живых, и даже не подозревала раньше о ее существовании. На покосившемся кресте не было никакой фотографии, только даты рождения и смерти, и имя, просто Анна. Баба Катя мне и поведала целую историю.
- Приехала Аннушка к нам, как и ты, на отдых. Студентка, хорошо помню. И мужчина интересный с ней. Солидный такой, типа твоего Сан Саныча. Правда, жила она не в твоем домике, а снимала флигель у Агафьи. Люди часто видели, как она ходила на кладбище, высокая такая, с распущенными волосами. Мой дед называл ее русалкой. Здесь и нашли ее сердечную. Повесилась она на березе, здесь и похоронили. Ни документов при ней, ни денег. И мужик ее так и не объявился, как в воду канул. Может быть, пристрелили его бандиты какие-нибудь, как в кино, мало ли что. Только и родственников у нее, никаких не было. Сирота, наверное. Никто ее не искал горемычную. Участковый сказал, хороните девку, мы и похоронили всем миром. Дед Матвей гроб сколотил, крест. Давно это было, Рита, лет семь назад. Если хочешь, у Агафьи спроси, все-таки она у нее жила. Может быть, она еще что-нибудь вспомнит.
-А та женщина с зелеными глазами на фото, кто она? - осмелилась я спросить у бабы Кати.
Баба Катя покосилась на портрет, висевший на стене (я вернула его на старое место).
-Какая женщина? Клавка что ли, которая здесь раньше жила? Не хочу я про нее ничего рассказывать. Ведьма она и весь разговор. Сколько мужиков загубила. Ты могилу ее не вздумай искать. Нет ее на деревенском кладбище.
Больше я из бабы Кати ничего не могла вытащить, ни словечка. И к разговору о покойниках больше не возвращались, не одобряла она моего увлечения.
-Зачем ты по этому кладбищу бродишь, как Анна, беспокоишь усопших. Что они тебе, родственники что ли? Разве тебе заняться не чем? Загорала бы, молоко пила, набиралась сил для учения.
Баба Катя думала, что я тоже из студенток. Я не стала ее разочаровывать. Пусть я тоже буду в ее глазах студенткой, какая разница?
Но с тех пор, баба Катя стала приносить мне заплесневелый хлеб и прокисшее молоко. Не стеснялась, брала за испорченные продукты деньги, а я молчала.
День седьмой.
По ночам ко мне стала приходить Клава. Она пела мне смешные частушки, и мы хохотали до слез. Допили бутылку коньяка и съели все консервы.
На рассвете Клава уходила к себе домой, в лес.
- Ты, только бабе Кате про меня не говори, хорошо? Она не знает, что я живу с лесником, и думает, что я умерла.
-Конечно.
Я обнимала ее как близкую подругу, и целовала в щеку. Ее кожа всегда была такая холодная, как родниковая вода, от которой сводит зубы.
Вскоре я поделилась с ней своими маленькими секретами и рассказала все об Сан Саныче. Клава слушала очень внимательно и давала мне дельные советы. Как вести себя с мужиком в постели. Ее слова я впитывала как губка, а потом мы вместе пели матерные частушки и хохотали до слез.
Когда она уходила, я ложилась спать, а проснувшись, шла на кладбище к Анне, чтобы сплести ей новый венок, да и просто посидеть рядом. Там, на кладбище стояла такая немыслимая тишина, такой покой. Я погружалась в него целиком и полностью. Я впадала в состояние полной отрешенности.
День девятый.
Клава предложила мне секс втроем. Я была уже почти готова к этому, но все равно лучше было подождать Сан Саныча. Без него я не могла решиться на такой рискованный эксперимент.
- Да брось ты, Марго, сначала попробуем с моим Лесником, а потом с Сан Санычем. Тебе понравится, уверяю.
-А когда ты меня познакомишь с ним?
- Да хоть завтра. Я про тебя ему все уши прожужжала. Ты только водки побольше купи и огурцов, ладно?
На том и договорились. Мне было любопытно посмотреть на ее мужа. А соглашусь ли я на этот секс, не знаю. И хочется, и колется. Скорей бы уж Сан Саныч вернулся. Я вся истосковалась по его ласкам. Мне не хватало прикосновений его нежных и сильных рук. Мое тело скучало в одиночестве.
После ухода Клавы на меня обычно наваливалась такая усталость, и я чувствовала себя как выжатый лимон. Беспричинная тоска, сжимавшая мое сердце, приводила меня в отчаянье. Мне не хотелось жить. Я плакала и засыпала вся в слезах.
Ночные посиделки с Клавой действовали на меня угнетающе, ведь разве можно столько хохотать. Но она рассказывала так смешно, что я не могла удержаться, а потом это душераздирающее отчаяние, откуда оно, я не могла понять причину, не из-за Клавы же?
Мой маленький розовый ангел, подаренный мне Сан Санычем на день святого Валентина, так и томился в чемодане. Помнится, раньше я никогда не расставалась с ним и частенько брала его с собой в кровать. А сейчас мне не хотелось его доставать, не хотелось даже видеть. Кажется, я называла его ангел любви, и верила в какую-то любовь. Не знаю, было ли это на самом деле...и что такое любовь? Да, я скучаю об Сан Саныче, но я не страдаю в его отсутствии. Просто мне хочется немного мужской ласки и все... и розовый ангел здесь ни причем, да, я когда-то любила розовый цвет, а теперь предпочитаю черный.
***
Когда я прочитал эти записки, мне стало не хорошо. Я вышел на крыльцо и закурил. Мои руки дрожали. Марго сидела с отрешенным видом на голой земле, скрестив ноги. Ее внешний вид был ужасен. Я даже не мог представить себе, что можно довести себя до такого состояния за две недели. Она была похожа на живой труп, только что вырытый из могилы. И это было очень печально. Мне даже не интересно было, кто и что довело ее до такого безобразия. Не все ли равно. Я не испытывал к ней никакой жалости. Внутри у меня было холодно и пусто. Я решил определить ее в психиатрическую больницу, собрал вещи, но неожиданно начавшийся дождь перешел в ливень, и я был вынужден остаться в этом доме на ночь. Ехать по размытой дороге я не рискнул.
Среди ночи меня разбудил странный шепот. Я вылез из спального мешка и посмотрел на Марго, она тихо посапывала во сне, свернувшись калачиком на диване. Я вылез из своего мешка и вышел в сени.
Вдруг передо мной возник женский силуэт, смутный, будто намеченный штрихами. Мне показалось, что я еще не проснулся, и силуэт долго оставался на том же месте и не исчезал. Он как будто висел в воздухе. Я подошел ближе,- фигура стала более четкой.
Это была молодая, стройная девушка, но ее шею стягивала петля, язык вывалился изо рта, а лицо было сурово нахмурено.
Пораженный я не мог оторвать от нее взгляда. А девушка вдруг зашевелилась, словно собираясь приблизиться ко мне. И тут я догадался, что передо мною душа повесившейся, но не очень испугался. Я понял, что это Анна из записок Марго.
- Если вас кто-нибудь обидел, я готов помочь вам чем могу,- сказал я.
-Разве я смею просить вас о моем деле? Ведь наша встреча- случайность. Я пришла не к вам, а к Марго. Вы знаете, даже там в мире мертвых, я не могу снять петлю с шеи, не могу спрятать язык. Если бы вы срубили то дерево, на котором я повесилась, мне бы стало легче.
Я дал согласие, и девушка исчезла.
Утром я разыскал ее могилу на кладбище и срубил березу, на которой она повесилась. Про березу мне подсказала баба Катя, та самая, стряпавшая для Марго хлеб. Она мне и показала то дерево. Еще она мне посоветовала поставить за Анну свечку в городской церкви. А про Марго сказала:
-Если ты любишь ее - не бросай!
А с Клавой мы познакомились на следующую ночь.
С наступлением сумерек кто-то постучал в стену. Марго трижды произнесла имя Клавы, и Клава выскользнула из своего портрета, висевшего на стене.
Я был поражен необычайной привлекательностью молодой женщины. Ее фигура, глаза, походка - я смотрел на нее как зачарованный. Редкая порода женщин, от которых невозможно оторвать взгляд. Марго выглядела рядом с ней дурнушкой. И кокетства у Марго не было. А в Клаве чувствовалась распущенность.
- Сан Саныч,- развязно сказала она, и приблизилась почти вплотную ко мне, расстегивая на ходу блузку.
Я отступил от нее, но мои руки сами потянулись к ее упругим холмикам на груди, и я неожиданно понял, что она девственница.
- А как же лесник?- прошептал я.
- Это все выдумки Марго,- сказала Клава.
Марго смотрела на нас с вытаращенными от удивления глазами.
- Она безумна,- уточнила Клава.
Я привлек Клаву к себе, и тут же оттолкнул снова. Я хотел и не хотел ее.
-Наверное, ты смущаешься Маргариты,- засмеялась она.
Марго запрыгнула на диван, как кошка, и натянула одеяло до подбородка. Губы ее дрожали, и было слышно, как она всхлипывает.
- Как только ты появился здесь,- страстно зашептала мне в ухо Клава,- я стала воспринимать дыхание живого человека... И теперь во мне появилась какая-то жизнь. Но чтобы воскреснуть, нужно мужское семя и горячая кровь.
Слушая ее, мной овладело такое жгучее желание овладеть Клавой, что я не раздумывая, схватил лежащий на столе нож и надрезал руку...
Но я не дошел до Клавы, чемодан, лежавший на столе, с шумом раскрылся, и оттуда выскочил игрушечный ангел, которого я подарил Марго на день святого Валентина.
Марго закричала, и через ее душераздирающий крик, до меня дошло, что эта девушка, которой я собирался подарить свою кровь, мертвая. Я оттолкнул Клаву и подбежал к Марго. Она была такая легкая, как перышко. Неся ее на руках, я понял, что Клава высосала из нее все соки.
Я усадил Марго в машину, и мы уехали из этой деревни. Злобный призрак не стал преследовать нас. Я тогда не знал, что Клава не могла уйти далеко от своего захоронения. " Наверное, кто-то из местных бабок наложил на нее какое-то ограничение",- разъяснил мне знакомый экстрасенс.
Аннушке я поставил памятник из белого мрамора и заказал панихиду. Я не сказал в церкви, что она самоубийца, скрыл, как и хотела Маргарита.
Марго сказала, что нашу любовь сохранил ангел Любви, закрыв ее своими большими крыльями. Не знаю такого ангела, но может быть, она и права, и сейчас, спустя почти три года после случившегося, я начинаю верить в его существование.