Софронова Елена Анатольевна. Девять жизней

Девять жизней.

Кто такие кошки? Кошки инопланетяне. Если к ним присмотреться лучше - вы увидите их не только инопланетную сущность, но и ещё кое-что. Сначала про кое-что. Кошки умеют входить в человеческий сон и путешествовать с вами на равных. Не знали? Я тоже, до тех пор, пока не столкнулась с этим сама.

Сон первый

Какое-то странное книгохранилище. Окон нет, но светло. Полки с книгами. Тысячи экземпляров. Я перебираю книгу за книгой, что-то ищу, роюсь, встаю на цыпочки и кажется, нахожу то, что мне надо - книгу сказок в старинном кожаном переплёте, с золотыми буквами и картинками.

Иллюстрации просто роскошные - глаз нельзя оторвать. И тут - Мяу! Оборачиваюсь - мой кот Чукча. Спрашиваю: "А где Матрена?" (это наша вторая кошка, ещё котенок). Чукча отвечает без слов. "Матрена заблудилась в пути". Я понимаю почему - она ведь котенок. И просыпаюсь.

Обе кошки лежат рядом со мной. Обычно они не спят вместе, дерутся, а тут на тебе, лежат, как два голубка.

Сон второй

Кошки идут за мной по какому-то коридору. Узкий и длинный. Слабое освещение. Под ногами шуршит песок. В руках у меня кисточки с красками. Я иду и рисую на стенах. Абстрактная живопись.

Чукча говорит: - Не плохо -

А Матрена всю дорогу молчит. Резкий поворот - коридор становиться шире. Запах намокшей в воде травы, легкий ветерок, свежесть и бабочки: сначала одна, другая целые тучи капустниц. Кошки обгоняют меня и устремляются вдогонку за бабочками. Чукча уверенно, а Матрена не знает, что это такое, она не видела лето. Надо сказать, что Матрена пуховая, красивая кошка, а хвост у неё просто шикарный, как у павлина.

Чукча уличный, обыкновенный, серый. Во сне они не изменились ничуть - были такие же, как в жизни.

А я уже никуда не иду - смотрю на эту погоню за бабочками. Время во сне я не контролирую, по-моему, во снах нет времени, там другое бытие. А время как таковое отсутствует.

И вот уже нет коридора, и нет бабочек, и кошки куда-то исчезли. Может быть, они остались в своих грёзах. По крайней мере, им было интересно там.

А я иду по какой-то заброшенной деревне. Солнце. Лето. Пустые дома из брёвен, и заросшие бурьяном огороды. Никаких звуков - абсолютная тишина. Я поднимаюсь по рассохшемуся крыльцу, с прогнившими половицами - знаю, что они должны скрипеть, но скрипа не слышу, с трудом открываю, потемневшую от времени, дверь и вижу: в доме растет Иван-чай. Целые заросли сиреневой травы. - Наверное, там нет пола, - думаю я и перевожу взгляд на стены. Везде плющ, он вьётся как змеи и уползает в оконные проёмы. Ядовито- зеленый, страшный. Я хочу вернуться назад и просыпаюсь.

Сон третий

Я иду через ангарский мост. Холодно. Внизу замерзшая река. Нет ни людей, ни автомобилей. Серая дымка. Хочется пить. Варежкой я беру снег и утоляю жажду.

Вдруг на середине моста на меня набрасываются кошки, но это не мои кошки: Чукча с Матреной - это бродячие, одичавшие кошки. Они окружили меня и не дают пройти. Скалят зубы и шипят, как тигры. Я говорю им: "Брысь!" и замахиваюсь палкой. Они игнорируют мои действия. Круг сужается и неизбежен финал - исцарапанная морда, естественно, моя, у меня же нет таких когтей, чтобы обороняться. Поэтому, не раздумывая, я бросаюсь к перилам и прыгаю с моста. Гордость и самодовольство переполняют меня. Я разбиваю лбом лёд и погружаюсь в воду. Но не просыпаюсь и не ощущаю боли. Плыву, разгребая льдины намокшими варежками, а перед носом у меня - любимые ботинки, совершенно сухие. Плывут сами по себе. Я пытаюсь догнать свои ботинки - не получается. Ботинки, оказывается, плывут быстрее меня. Я ускоряю темп. И вот я уже в лодке, а вместо ботинок я вытаскиваю из воды своих кошек: Чукчу и Матрену.

Когда - то давно, когда Матрены ещё не было, Чукча шарахался по моим снам один. Сколько раз он вступал в бой, защищая меня там, во сне, а в жизни он чистая тефтеля.

На улице его другие коты бьют, дома Матрена не дает проходу - он всё терпит. Добрый, интеллигентный, как человек- всё понимает. По крайней мере, у него не одно мяу. Когда проситься гулять, говорит - ну, мяу, когда недоволен - бр-мяу. Сто или более вариантов. А во сне он часто руководит мною или просто сопровождает меня, как охрана. Там так же, как в жизни, всякое случается и путь не усыпан розами - опасности на каждом шагу. И если будешь не правильно себя вести - прилипнет всякая нечисть, и ты не выберетесь из сложных ситуаций живым и невредимым.

Сон четвертый

Еду по ночному городу в автобусе. Полный автобус людей без лиц. Какие-то норковые шубы и куртки. Замерзшие окна, в салоне темно. Мрак.

- Филармония, - объявляет водитель. Я протискиваюсь к выходу и подаю билет.

-Недействителен.-

-Недействителен -, повторяет за моей спиной толпа. Я снимаю с себя куртку и отдаю вместо билета.

-Сумку давай, - требует водитель.

-Отдавай сумку, - кричат сзади.

А в пакете у меня что-то ценное, что я пока не знаю и отдавать пакет не собираюсь. Вдруг чувствую, на голове у меня сидит Чукча и хрустит куриной головой (любимое кушанье у него в жизни). Водитель уважительно открывает мне дверь, и я выхожу на улицу. Метель. Автобус трогается, а я остаюсь с Чукчей на окраине города. Чукча уже трется у моих ног, шурша тем самым пакетом. В пакете Матрена, завернутая в одеяло. Совсем маленькая, ещё котенок.

Я просыпаюсь. Чукча бьётся в окно. Он ходит по дереву на второй этаж, к форточке. Яблоня растет очень близко к дому и её ветки упираются к нам в окно.

Кроме Чукчи, по дереву ходят и другие коты. Соседский кот Дядя, а настоящее его имя было Руська, он периодически навещал нас, исключительно ради кусочка ливерной колбасы, который ему подавали прямо в форточку. Он брал его в рот и спускался вниз. Мог часами качаться на ветке в ожидании лакомства, хотя дома его хорошо кормили. Мы называли его "китайский друг" - щурился он как Мао Дзедун.

Остальные коты лазят, чтобы опрыскать своей мочой дерево или побить нашего Чукчу.

Так вот, я просыпаюсь, впускаю Чукчу и ложусь снова.

Сон пятый

Пыльная буря. Я ничего не вижу и мне нечем дышать. Зарываюсь как крот в песок и погружаюсь в себя. Слышу, как ветер ломает деревья. Что-то тяжелое падает рядом со мной.

Открываю глаза - кошка Матрена сосёт свою грудь и тарахтит как пилорама. Когда она котенком пришла к нам по дереву - у неё уже была эта дурная привычка. Наверное, она слишком долго находилась рядом с матерью. Мы ничего не могли сделать. Не мазать же ей грудь горчицей? Все-таки котенок. И мало того, что она сосёт себя, ей надо еще упереться в кого-нибудь, чтобы не просто тепло, а живое тепло. Такая извращенка.

А у меня от неё кошмары.

Сон шестой

Пробираюсь сквозь заросли - кусты акации и сирени. И надо же было их вместе посадить - глупо. Прямо невозможно пройти. Злюсь. Куда тороплюсь - не знаю.

Летний вечер и большая луна. Думаю про вампиров, ведь сегодня как раз полнолуние. Достаю из кармана зеркало и подкрашиваю губы - ярко красной помадой. Украшаю себя ветками цветущей сирени, снимаю обувь и свободно прохожу сквозь заросли.

Обыкновенный городской сквер с клумбой цветов и скамейкой. На скамейке Чукча с Матреной. Увидев меня, даже бровью не повели - сидят как два истукана, только глаза светятся в темноте. Впрочем, не так уж и темно - клумбу с цветами хорошо видно. А кошки и вправду не живые - каменные. Только почему у них глаза светятся - озадачило меня во сне.

- Не пудри себе мозги, - ответили кошки - надо спешить - и показывают мене лапами на луну. А меня вдруг взяла оторопь. Смотрю то на луну, то на кошек и ничего не понимаю. Луна стремительно приближается к земле. Каменные кошки, слишком подвижные для изваяний, перепрыгивают через клумбу и несутся наперегонки в кусты. А Луна уже совсем близко. Её огромный диск навис у меня прямо над головой.

И тут я как бы раздваиваюсь и вижу себя со стороны: в ночной сорочке с букетом сирени, растрепанными волосами, бледным лицом - я похожа на привидение или вампира. Особенно, губы - отвратительное зрелище. Вторая Я подхожу к первой и стираю рукой помаду с губ. А Луна уже заглядывает мне в глаза.

- Какая-то шизофрения!- говорит мне подруга Оля, которой я рассказываю во сне свой сон. Мы пьём с ней горячий чай с зефиром. Кроме зефира, на столе лежит разрезанный на доли торт и конфеты. На плите кипит кастрюля с водой

- Спускай пельмени, а то твои скоро придут, - говорит подруга. Я открываю холодильник и достаю оттуда замороженных кошек Чукчу и Матрену, как две не общипанных курицы.

Просыпаюсь. Кошки просят есть. Иду на кухню и размораживаю им куриные головы. Матрена, правда, больше предпочитает "вискас", но и куриными шеями не брезгует.

Недавно птичку в туалете обнаружила - курлыкала, курлыкала целый день, сидя на крышке унитаза. Оказывается, за стеной, где проходят трубы - упал голубь. Разобрали стену (не кирпичную, из ДВП), достали голубка. Совсем маленький, детеныш и кушать-то не умеет. Возили в ветеринарку, врач сказал, что ничего у него не сломано, крылышки целы. Но он ничего не ел и умер через три дня. Так в коробке, где он сидел и похоронили. А Матрена вся извелась - уж и так к этой коробке, и так - никак не подберешься. Чукча тот равнодушный был - уличный. Его голубь не интересовал. На улице другие проблемы: собаки, люди. Вороны кошек гоняют - сама видела. Буквально, проходу им не дают. Наверное, кто-нибудь из кошачьего племени разорил их гнездо, вот они и преследуют хулиганов.

А мне этот голубь во сне приснился.

Сон седьмой

Забираюсь я по лестнице на чердак деревянного дома. Можно сказать - абстрактного. Знаю, что раньше я там никогда не бывала. А лестница старая ступеньки не все, того и гляди - рухнешь. Кое-как залезла. Прислонилась к трубе. Курю.

Оказывается на чердаке голубятник, но голубей нет, а следы их жизнедеятельности повсюду - кругом помёт. Вдруг шорох в дальнем углу и хлопанье крыльев. Смотрю - маленький голубок, тот самый, что к нам с крыши свалился. Я его взяла на руки, а он вспорхнул и улетел в окно. Быстро так, я ничего и не поняла. А Чукча с Матреной рядом мурлыкают: "он живой" Ну и слава богу. Значит, он улетел в рай, есть же такой для птичек. Ну это я потом подумала, когда проснулась, а тогда я лишь посмотрела в окно - голубое небо и целая стая птиц, я даже не знаю, как они называются. Красивое зрелище - дух захватывает. Жалко, что у нас нет крыльев, и мы не можем летать. Присела снова у печной трубы, курю. Чукча с Матреной трутся у моих ног - зовут куда-то. Хотела спуститься по лестнице - лестницы нет. Стала искать другой выход. Вся испачкалась в птичьем помёте, обозлилась, будто меня замуровали тут навечно. Не испугалась, но настроение испортилось. Случайно задела печную трубу локтем и открылась дверца. Кошки сразу же юркнули туда. Я тоже стала протискиваться в узкий проем, с трудом и без всякого энтузиазма. Ползу в темноте, вроде горизонтально, не вниз. Кошачьи глаза светятся как маяки, мяукают - не заблудишься. Долго ползла - все коленки истёрла. Наконец упираюсь носом в кошачий хвост. Останавливаюсь.

-Пропусти, - говорит Чукча. Слышу - открывается тяжелый засов и нас встречают разноцветные кошки. Освещение сумеречное, с голубоватым оттенком. Помещение мрачное, в готическом стиле, высокие потолки. В центре зала - новогодняя елка, украшенная блестящей мишурой, гирляндами и сардельками вместо игрушек. Ещё я там заметила вяленую рыбу. Под елкой - блюдечки с молоком.

Вокруг елки собрались разноцветные кошки: черные, белые, рыжие, полосатые, голубые и голые - всех пород.

Они приглашают нас к елке, без слов, знаками.

Я вежливо отказываюсь от блюдечка с молоком и отхожу в сторонку. А Чукча с Матреной, с удовольствием, присоединяются к остальным: любезно кланяются (и откуда только такие манеры), что-то мурлыкают и вместе со всеми садятся вокруг ёлки. Их медитации можно было бы позавидовать. Я даже задремала во сне, наблюдая эту идиллию, так долго продолжалось созерцание елки. Наконец прелюдия закончилась и все приступили к трапезе, осторожно снимая лапками угощение за угощением. Я проснулась, честно сказать, в умилении.

Вспомнила про новогоднюю ёлку. Кошки любят блестящую мишуру и готовы гоняться за ней часами, а яркие игрушки и фонарики их просто гипнотизируют. Если не укараулишь - елки конец. Прыгнут и перевернут. И наши кошки не исключение - так же охотятся на елку. Почему?

Может быть, ёлка символизирует не то, что мы думаем. И кошки не случайно к ней не равнодушны и радуются, как дети. Надо и животным устраивать праздники, они это заслужили по праву.

Сон восьмой

Мир сузился до дверной щелочки. Я жемчужина. Моя ракушка лежит на морском дне. Я чувствую, что рядом со мною другие раковины, такие же живые, как я, но я не могу с ними разговаривать - у меня нет рта. Я просто ощущаю их близость и стук сердца. По стуку сердца я могу определить возраст и размер ракушки, в которой оно бьется. У меня нет глаз, но я вижу на морском дне песок и водоросли, цепляющиеся за мою ракушку. Я хочу, чтобы её открыли. Я уже взрослая и мне тесно в ней. Я пытаюсь это сделать сама, но мое маленькое круглое тельце не слушается меня - оно неподвижно.

Я просыпаюсь вся в поту. И надо же такому присниться. Иду на кухню и пью чай. Реальность возвращается. Ночь и фонари за окном. В доме спят. Никакой мистики. Ложусь снова.

Сон девятый

Утро. За окном туман. Странно одетые люди спешат на работу. В длинных балахонах, с мобильниками в руках. Телефоны размером с большую подушку. Видно, что людям их трудно нести, да еще в таких не удобных балахонах. Некоторые спотыкаются и падают. Остальные перешагивают через них и идут дальше. Мне даже не интересно смотреть. Я отворачиваюсь и смотрю телевизор. Телевизор ничего не показывает. Зато на телевизоре сидит Чукча и умывается, старательно вылизывая свою скудную шерсть.

Потом мы идём с кем-то неизвестным по коридору. Какие-то старые шкафы и велосипеды, давно вышедшие из моды пальто ,ведра , веники ,швабры . Как в коммуналке. Мне становится скучно. Я не хочу дальше идти. Открываю какой-то шкаф и прячусь туда. Руками чувствую кошку, судя по шерсти - Чукча. Прижимаю его к себе.

А в коридоре погоня. Топот ног. Какие-то крики. Ищут меня.

Но мы с Чукчей уже в другом мире.

Я рисую берег реки, а он лапой выводит деревья. Яблоня, по которой он ходит домой и береза, растущая рядом. На березе ворона. Она кричит нам: "Придурки! Вы куда попали? В мой сон". Я беру другой холст и пишу следующую картину: линия горизонта, параллельные линии горизонта, а поперёк Чукча подписывает: "Ничей"

-То есть, как ничей? - спрашиваю я

-А там никого нет - отвечает Чукча

А ты откуда?

Я тебе покажу свой дом. Он неуклюже раскатывает большую звездную карту и показывает мне какую-то точку на ней. Я ничего не вижу без очков и в созвездиях не разбираюсь. Чукче приходиться объяснять.

Налево от большой медведицы.

-Бред какой-то - думаю я, - причём здесь Большая медведица?-

Там находятся кошачьи души. Их много, а земля одна. Иногда приходиться ждать целую вечность, чтобы воплотится здесь. К художникам приходят кошки с художественным воображением, к артистам - артистические натуры. Бездомные кошки это те кошки, которые не нашли своей родственной души или черствые люди прошли мимо.

- Ну, а дальше что? - спросила я у Чукчи

Как известно, у кошек 9 жизней. И все девять жизней они не изменяют своим принципам: кошки с художественным воображением служат художникам и писателям, театралы - артистам, маги - колдунам, полиглоты (знание языков) - переводчикам и дипломатам. 9 жизней их растяжимы во времени. Одна и та же кошка может фигурировать в нашей истории несколько раз, на протяжении 2 -3 столетий.

Призвание кошек - помогать людям. Они настраивают нас, как приемники, чтобы люди могли без помех принимать сигналы, идущие из космоса. Они не Музы, они технический персонал, отвечающий за связь и устраняющий все поломки. А когда их путь подходит к концу и они уже отработали свою карму (так говорят люди), кошки возвращаются в свой мир. Ну, это уже другая история.

И закончив рассказ, мой кот Чукча убрал карту.

Мне надо было тогда о многом еще спросить, но я проснулась, и больше ничего не могу добавить.

Иркутск 2008 год.

Комментарии: 36, последний от 30/12/2016. © Copyright Софронова Елена Анатольевна (sofrfoc@mail.ru) Размещен: 21/09/2013, изменен: 21/09/2013. 17k. Статистика. Рассказ: Постмодернизм Архив		Ваша оценка:
Аннотация: Про моих кошек и немножко про меня.

Софронова Елена Анатольевна : другие произведения.

Девять жизней