Шорты, майка, кроссовки - ничего не осталось после взрыва, сгорело полностью, хотя тело не пострадало, даже приморозило местами. Сара откинула назад пахнущие гарью остекленевшие пряди, зазвенело вокруг, задрожали на замерзших деревьях хрустальные листочки, птичка упала и разбилась вдребезги - ноль эмоций. Размочила слюной затвердевший подорожник, приложила на покрасневшую от холода руку, постаралась скорее забыть о случившемся. Зачем ей телефон, он давно сел и болтался в рюкзаке как ненужная вещь, даже и хорошо, что так случилось. Абонент Сара теперь недоступна для пользователей. Пусть поищут ее следы с помощью интуиции или телепатии, а че, прикольно.
- Судя по орфографическим ошибкам - Сара,- голос Лоры не с кем не спутаешь. Вот она, стоит перед зеркалом, выщипывает пинцетом брови, - кто еще мог сочинить этот бред: " Встретила сваю любофь в лису. Со мной все в парядке" Смешно.
- Может матери сообщить, - встревает в разговор Лана, подружка Сары, - все-таки мать.
- Да она за бутылку самогона сортиры дачникам расписывает,- набрасываются на Лану девчонки, - плевать ей на дочь.
- А если не плевать? - не унимается Лана.
- Ну, так иди и доложи ей, пришло сообщение, у драгоценной доченьке все в порядке. Никакие бомжи не изнасиловали, не съели. Живет в дремучем лесу с парнем, сидит на подножном корму...
Кривые ухмылки, нарумяненные лица... глаза ненавистной Лоры затягивает дымкой. Изображение дрожит, скачет, обкусанные ногти Ланы торчат из потемневших от копоти ушей, пучки крашеных волос лезут из- под рваных шорт, как щупальцы медузы. Малиновая юбка Лоры исчезает последней, больше Сара ничего не может представить. Все. Выдохлась. Сеанс связи закончен.
В последнее время Сара шарахалась по лесу как дурная, чесалась об стволы деревьев, будто животное, жевала кору, листья, не из-за того, что ягод вокруг не было, просто тянуло пожевать зелененькое. Желудок не принимал такую пищу, но она все - равно тащила в рот всякую дрянь, как корова. Как-то в заброшенном поселке, куда заглядывала постоянно, в поисках чего-нибудь съестного: будь то просроченная упаковка печенья или шоколадный батончик, случайно посмотрела на себя в пыльное зеркало. Сначала не узнала, а когда до нее дошло, что это нечесаное чмо и есть Сара, ужаснулась, но выйдя из дома, тут же забыла о своих впечатлениях. Интересно, почему одноклассницы сохраняются в памяти, может быть, для них существует отдельный файл в голове? И кто его создал, сама Сара? Образ матери совсем стерся, лишь картины, которые она малевала на досуге. Васильковый лужок, например, незабудки. Помнит, как ругала ее, стыдила за подобную мазню.
- Ты же училище кончала, мама, профессионал, зачем позоришь себя пошлятиной, ведь можешь же настоящие картины писать, зачем скатываешься до примитива.
- Эх, дочка, дочка,- да что ты понимаешь в жизни, не с голоду же нам помирать.
- Какой голод, мама, очнись. Ты зарабатываешь на бутылку водки.
- А может это и есть хлеб насущный, который дает мне Господь. Другого хлеба мне не положено. Согрешила.
- Только не ввязывай сюда религию, ты же неверующая.
- Зато ты много на себя берешь, пигалица, да где это видано, чтобы яйцо учило курицу. Бред. Щас вот возьму ремень и пройдусь хорошенько по твоей тощей заднице, чтобы целлюлита потом не было. Для профилактики.
Сара хлопнула тогда дверью и ушла ночевать к Лане, ее мать была нормальная женщина, без фокусов, даже слова не сказала против.
Все началось с подвески, которую Сара нашла в доме Макса. Дом сам навел ее на место тайника. Сара бы никогда не догадалась, если бы не стукнулась лбом об эту штуковину, торчащую из щели в стене, видимо дом отблагодарил ее за уборку, там ведь такой срач был - мама не горюй.
Странное украшение в виде женских половых губ, каждая складка которых испещрена загадочными письменами, с искусно сделанным клитором, выкованным из непонятного металла, и таким острым на ощупь, что Сара чуть не поранилась, впервые взяв его в руки, еще запомнила легкий озноб, как при простуде и появившийся ком в горле.
В темноте украшение светилось синим, холодным светом и завораживало настолько, что трудно отвести взгляд. К подвеске прилагался шелковый шнурок необычного плетения и широкий эластичный пояс, благодаря которому оно плотно прилегало к талии. Клитор направлен в сторону лона, от соприкосновения с кожей по телу пробегал приятный холодок, растекающийся внизу живота. Когда на улице плюс сорок, кусок льда в шортах не помешает.
Ни до, ни после первого взрыва, ни сейчас, когда ее окружает полоса отчуждения, она ни разу не пожалела о том, что взяла эту вещь, и не просто взяла, стала носить украшение постоянно: днем и ночью. Все, что казалось важным и первостепенным, ушло на задний план. Картонные персонажи, обиды, взаимные упреки и прочие выпирающие наружу тонкости взаимоотношений накрыло волной недетских ощущений. Появилось чувство, что картинки из прошлого, хранящиеся где-то в глубинах памяти, останутся невостребованными, не все, но многие. Ну, и черт с ними, сейчас ее волнуют другие проблемы.
Любовь? Какая к черту любовь? Ни к Максу, ни к Греоргу не было никаких чувств, просто физиология. Первые в ее жизни мужчины, первые впечатления, первый оргазм, фальшивый, разумеется. Стонать от воображаемого наслаждения, изображая страсть, оказалось скучным занятием, а засовывать мужское естество в рот, имитируя сосательные рефлексы - еще противнее, да ее чуть не стошнило от этого гнусного предложения, хорошо, что желудок оказался пуст, иначе бы заблевала все простыни. Единственное, что получила - удовлетворенное любопытство: вот так, значит, совокупляются взрослые.
Их неуклюжие прикосновения, будь то язык, или пальцы, без разницы - все грубо и неприятно, режет слух. Как игра неопытного музыканта. Можно спокойно обойтись без касания клавиш. Рояль сам сыграет вам тишину. Со стороны Сары присутствовало одно терпилово, а лежать бревном тоже не выход из положения. Играла от души, как могла. Глупо. Все - равно не выдержала в конце и передавила рукой налитый кровью кусок плоти, струя белой, липкой жидкости брызнула в лицо... Макс взвыл как раненое животное, она выскочила в открытое окно, исцарапав об кусты ноги. Трагикомедия.
Пряталась как звереныш в лесу, возвращалась снова, зачем? Мечтала ведь стать женщиной - стала. Попробовала на вкус секс - не понравилось. Какого черта тогда приходила к ним по ночам и доводила своими ласками до исступления? Она не задумывалась об этом. Гнало нечто, поселившееся у нее между ног. Ненасытное животное, алчущее любви, а может и не любви вовсе...
- Прекрати ныть,- остановила себя Сара,- найди какую-нибудь одежду, в конце концов.
Ничего подходящего в заброшенном поселке не нашлось. Пришлось натянуть на себя футбольные трусы и майку с тринадцатым номером. Плохая примета, но не ходить же голой. Еще наткнулась на коробочку с овсяным печеньем и кроссовки своего размера, не сильно поношенные. Повезло.
Вдоль покосившегося забора ползла длинная тень дома, в котором она только что побывала, слегка деформированная без носителя. Сам дом оставался на прежнем месте, в его пыльных окнах не отражалось ничего любопытного, кроме паутины. Тень что-то бессвязно бормотала себе под нос (впрочем, какой у тени нос?), и, передвигалась рывками, как резиновый шланг для полива растений, как ожившие кишки..бр-р... неудачное сравнение. Сара юркнула за кусты смородины, где и просидела минут двадцать на корточках. Не из-за тени, ее она не боялась, из-за зловредного петуха, который не хотел отпускать и все пытался запрыгнуть на нее, как на несушку. Маньяк. Едва вырвалась.
Сосульки на голове растаяли и стекающие вниз капли воды настойчиво лезли в рот, уши, тонкой струйкой сочились по затылку, раздражая кожу, и хотя лишняя влага испарялась, солевой остаток въедался намертво, приходилось отскребать его после ногтями. Со слезами или морской водой не сравнишь, в сто раз хуже. Сара уже сталкивалась с последствиями спонтанных взрывов. Притерпелась. Вытерла травой лоб и зашагала дальше. Пробираться в лес через огороды подтолкнула одна мысль: поменять привычный маршрут и тогда ее координаты в пространстве развернутся тоже, возможно даже на сто восемьдесят градусов. Внезапно. Как очередной взрыв, как нарушивший привычные ритмы пульс. И не поймешь, где стучит: в сердце или в голове, машет воображаемыми крыльями, бьется как птица в неволе. Кажется, в районе виска. Точно. Выпускай! О чем это она? О возникшей из небытия мысли. Прямо как Макс стала говорить вслух.
Предположим, существует какой-то смысл в образе заблудившейся между мирами овечки (похотливая сучка, по выражению Греорга), но если этой похотливой сучки поставить в задницу навигатор, она прошьет им земной шар, что ей какая-то брешь между мирами, столько энергии в ней накопилось, что вот-вот лопнет, столько смелости... Впрочем, насчет смелости немного перегнула палку. Она никогда не была трусихой и всегда презирала подобных особ, но чтобы совсем не испытывать страха, нет, в ней еще сохранились остатки табу, невидимого барьера, черты, морального кодекса, наконец, строителя му-му-низма, доставшего ей в наследство от пра-пра-бабушки. И он достаточно крепко сидит в ней. Полоть не переполоть.
Первый анальный опыт... да он будет стоять перед глазами вечно, до самой смерти, ведь это все - равно, что сесть на кол, такое мученичество не выкинешь из памяти. И тут уж никакая смелость и моральный кодекс не выдержит натиска этих намертво засевших в ней картинок. Так что обойдется без навигатора, и так справится. Если все случившееся с ней не череда случайностей, а чей-то злой замысел, надо сломать сценарий, и тогда она выйдет из игры. И без всяких если. Сомнения разрушают любую мысль.
Главное сменить маршрут, по которому возвращалась из поселка в лес. Сара выбрала заросшие травой огороды. Блин, да она уже говорила об этом, какой склероз, будто мысль елозит по одному и тому же месту, как заезженная пластинка. У ее бабушки стояла в закутке радиола, заезженная пластинка была каждая вторая, невозможно слушать - сплошные хрипы, но бабушка тряслась над своим имуществом и не давала выкидывать. Когда она умерла, мать выбросила, даже вышивки не пожалела. Дура.
Из деревянного домика с буквой Ж, мимо которого Сара проходила, выскочила растрепанная женщина, вылитая мать Сары. Мятое цветастое платье, той же расцветки и гаммы, что и кричащая живопись на стенах домика. Странное совпадение. Вообще-то, у матери Сары был неплохой вкус и так вульгарно она бы никогда не оделась.
- Как ты похудела за последнее время, девочка, совсем себя не бережешь.
Женщина разгладила рукой задравшийся подол платья и закрыла за собой дверь на крючок, неуверенно закурила, закашлялась, затоптала сигарету ногой и заискивающе посмотрела на Сару. Реакция Сары была неадекватной. Ее заинтересовала не женщина, похожая на мать, а художник, раскрасивший ее платье и домик. Где-то в подсознании промелькнул образ опухшей с похмелья матери, ее заляпанные краской руки с потрескавшейся кожей, засохшие кисточки в банке, бутылка растворителя, грязные тряпки, но Сара тут же отфутболила его за недостоверность. Вытащила из тьмы-таракани юношу. Длинное лицо, голубые глаза, соломенные волосы, вьющиеся по узким плечам. Почти херувим, сама невинность, тут же представила, как он мучился бедненький, аккуратно раскашивая васильковый лужок с незабудками. Пестики там, лепесточки всякие рисовал по правилам, без грамматических ошибок, но все - равно убого, фон ядовитой краской, небо. И аист с младенцем в перспективе. От нахлынувшего на нее умиления, она чуть не заплакала. Жалко мальчика. Захотелось приголубить его, обнадежить ласковым словом, одарить рублем, подарить ему ночь страсти...Кажется, она бичевала его когда - то, по глупости. Разве он виноват, что не умел писать? Придет время и он станет выдающимся художником.. . Стоп, а визажист-то оказался и вовсе лох, работа, выполненная на двойку. Подведенные криво глаза матери, брови. Раздвоенный язык во рту, шевелится, как у змеи.
- Надо следить за собой, доченька, мужчины не любят нерях.
Брошенная женщиной фраза больно уколола самолюбие Сары, она очнулась от созерцания своего сюрреалистического вымысла, выдуманного воспаленным мозгом, и вышла из оцепенения. Ухватилась рукой за васильковый лужок с незабудками, затолкала фальшивую мать назад в кабинку. Мамаша не хотела утрамбовываться в узкое отверстие. Визжала и вырывалась из рук.
- Значит, ты не любишь мамочку,- верещало расплюснутое в дыре нечто.
Пришлось надавить коленом. Наконец, внизу забулькало и в тесном туалете завоняло серой. Сару вырвало.
- Что, нечисть тебя одолела, девонька?
Тембр голоса бил по ушам как сирена. Сару передернуло. Голос принадлежал низкорослому мужичку в соломенной шляпе с откинутой назад сеткой, как у пчеловода, Он стоял, как садовый гномик, утопая по пояс в траве, строго вертикально, не сутулясь. Всклоченная борода, глаза с прищуром. От его холодного, буравящего взгляда, по спине Сары пробежали мурашки, внизу живота закололо, как при месячных. Вокруг мужичка кружили растревоженные пчелы.
- Вы кто? - спросила озадаченная его появлением Сара.
Вторая абсурдная встреча подряд не могла быть случайной. Видимо, сценарий, действительно, полетел к черту и это обнадеживает. По крайней мере, какой-то иллюзорный свет в конце тунеля, хотя и мутный.
- Ануфрий Силантьевич я, - представился мужичок, - пчеловод. Никакого сценария, девочка, не существует. Блеф. Есть следствия и последствия, другой альтернативы нет. За каждый поступок приходиться рано или поздно отвечать. Ты не беспокойся, я тебя прикрою, доченька, не переживай.
- Я не нуждаюсь в защите,- твердо сказала Сара,- я сама по себе.
- Все так говорят,- ухмыльнулся он,- не видят своего счастья.
Ослепленная выглянувшим из-за тучи солнцем Сара зажмурилась, а открыв глаза, обнаружила, что противный мужичок исчез.
- В прятки со мной вздумал поиграть, ну, давай поиграем, пчеловод.
- Не сопротивляйся, девонька, расслабься.
Сара закрутилась как волчок в поисках невидимого пчеловода. Внимательно осмотрела огород, заглянув во все подозрительные места, даже расписной туалет не забыла. Из очка высунулась мать Сары.
- Что потеряла, доченька?
- Прошлогодний снег,- огрызнулась Сара и снова рванула колесить по диагонали, теперь уже с воображаемой косой, что за хрень? Почему ее болтает из стороны в сторону, откуда на руках шерсть, стоп, какие руки - настоящие копытца. Сара попыталась снять с пояса украшение - не получилось, слишком неуклюжими были новые руки. Они совсем не слушались ее, но пояс, он в темноте загорался синим, и мог бы отпугнуть морок. Как до него добраться?
- Дура, сейчас день, соображай быстрее, беги!
Сотни агрессивно жужжащих пчел в каком-то сумасшедшем танце с саблями. И музыка соответствующая - Хачатуряна. Она отчетливо видела, как в их крохотных лапках мелькали эти игрушечные орудия убийства, размером с булавку. Сверкающий на солнце металл, медовый аромат и еще что-то терпкое и неприятное, черт, да она уже наполовину фавн, какой ужас. Пчелы застыли на мгновение, как бы принюхиваясь к новым запахам, и, не учуяв ничего вкусненького, рванули в эпицентр ее беспомощных мыслей, сосредоточенных вокруг пояса с украшением. Жалкая кучка съежившихся от страха мыслей не смогла противостоять натиску пчел. Сознание... нание... заклинило в самый неподходящий момент. Сущность Сары вытянулась в струну, струна лопнула и девочка погрузилась во мрак.
- Бе-бе, - жалобно заблеяла Сара,- бе-бе.
- Щас покормлю, - погладил ее по загривку пчеловод,- веревку только одену на шею, чтобы не потерялась, и отведу домой. Там у меня травка растет сочная, прямо объедение.
***
И снова на мою долю выпала "командировка" на Землю, за человеческими страданиями (по-нашему, люФф), которые мы собираем здесь уже несколько тысячелетий подряд. Когда-то охотились на животных, но люди сами перешли на них, а мы переключились на людской ресурс, благо его было, можно сказать, с избытком.
Человеческая боль и муки - отличное сырье для наших фармацевтических компаний. Из душевных мук производят лекарство для душевнобольных, из сердечных - для гипертоников и т.д ( подобное лечит подобное), а так же легкие и тяжелые наркотики в ассортименте, в основном, из грязного люФфа, извлеченного при пытках и других насильственных методах.
Эту парочку: белоснежную козу с лилипутом я отслеживал три дня. Выбрал подходящее для наблюдения дерево, соорудил шалашик из веток, замаскировался, как следует, настроил фрио-линзы для собирания люФфа, трофейный бинокль (из бабушкиного наследства), блазер и дедушкину двустволку. На самом деле я могу спокойно обойтись без этого барахла и накачать люФф голыми руками, но инструкции обязывают соблюдать правила, как будто без их дебильных инструкций я перестану быть охотником. Идиоты.
Итак, пока я протирал штаны, сидя на дереве, лилипут не терял время зря: каждые три часа насиловал свою жертву, причем в извращенной форме. Грязный люФф трудно продать легально, и собирать его достаточно сложно, фрио-линзы быстро выходят из строя: засоряются и приходят в негодность. Я предпочитаю чистый люФф, с рожениц или с влюбленных, разлученных близкими родственниками или обстоятельствами. Однако выследить их целая проблема - они защищены Провидением, против которого мы бессильны, но господин Случай тоже не дремлет, можно иногда пробить брешь, иначе бы не охотились. Шансы невелики, но вполне реальны. Впрочем, к делу это не имеет никакого отношения. В моем случае настоящей любовью и не пахло, сплошной суррогат. К тому же козочка была не настоящая, хотя вела себя как животное, но внешне выглядела как существо женского рода, с характерными выпуклостями на груди и бедрах, с мохнатым треугольником между ног. Вполне половозрелая самка.
Лилипут предпочитал позицию сзади, принудительно ставя девушку на четвереньки, сначала он накидывал на спину жертвы козлиную шкуру, с мертвыми, выпученными от страха, глазами, потом придвигал табуретку, спускал штаны и понеслось..По сравнению со всем его тщедушным тельцом, причиндалы у него висели вполне приличные, как у коня. Девушка напрасно надрывала криком свои легкие, спасти ее от этого варвара было некому. По моим сведениям, кроме заброшенного поселка, в радиусе семи километров, полное затишье. Ни одной человеческой души, если не брать во внимание любовников Сары ( информацию снял с ее деформированной гипнозом ауры), ползающих тут же под ногами лилипута. Жалкое зрелище. Один изображал из себя кошку в период течки, другой был похож на обезглавленного петуха. Получается, что паук поймал в свою паутину всю троицу. Я пригляделся повнимательней. Пчелы прошивали их тела насквозь, выходит, в реальности парней не существовало, просто блуждающие фантомы. Видимо, девушка была сильно привязана к ним или они к ней. Любовь? Не уверен, любовь сопровождает другая аура - розовая, от девушки исходило красное свечение, страсть.
Я бы мог избавить ее от этого зоофила, потому как мне и самому он был неприятен, а уж ей и подавно. С моей стороны требовалось просто нажать курок дедушкиной двустволки. Он бы захлебнулся собственной кровью, даже не поняв, что произошло. У меня верный глаз, ни разу не промахнулся, но я отчего-то медлил, ждал подходящего момента. Сомнения возникли сразу, в первый же день. Сущность была явно внеземного происхождения, хотя развлекалась тут в образе лилипута, но его голос, движения, манера повелевать... настораживали. Я не сразу врубился откуда он, а когда понял, руки сами соскользнули с ружья. Связываться с девятым уровнем - увольте, там такие монстры, мало не покажется, каждый второй извращенец и садист. Лучше уж сразу камень на шею и в омут. Если узнают, что я зацепил его, оставил на драгоценной шкуре хотя бы царапину (пуля их, к сожалению, не берет), меня привлекут по статье за покушение на убийство вышестоящих чинов (органов), и остаток жизни я проведу в казематах девятки. Так что героя из меня не получилось. Кишка тонка.
Зачем же болтался на том дереве три дня и бил баклуши? Особых причин на то никаких не существовало, не считая обыкновенного любопытства. Если бы там прозвучали крепкие выражения, до которых я был большой любитель, тогда понятно, но из глотки сладострастного лилипута неслись одни рыки, а от Сары кроме криков я ничего не слышал. Местный жаргон - моя слабость. На нашей планете его используют все, кому не лень, у каждого молокососа, ни разу не побывавшего на охоте, в лексиконе присутствует пара-тройка забористых выражений с Земли. Популярность великая вещь, как и чрезмерное любопытство, от которого никуда не скроешься - догонит и возьмет вверх. С годами я сделал неутешительный вывод: жить надо не заморачиваясь, иначе вредная привычка копаться внутри себя в поисках очередной червоточины доведет до ручки, нужно избавляться от нее вовремя. Итак, сидел я на том дереве, как обезьяна, без задних и передних мыслей и ждал финала, а что делать? От себя не убежишь. ЛюФф я, конечно, не собирал, из принципа, но и не уходил, впитывал в себя как губка историю их непростых взаимоотношений (хотя охотникам запрещено употреблять люФф, особенно, в сыром виде). Лилипут был окутан силовым облаком, сквозь который я не смог пробиться к его чувствам, слишком высокий уровень защиты, зато девушка лежала как на ладони. Ее последние воспоминания, эмоции, обиды - жри, пока не стошнит. Жаль, что не успел досмотреть. Взорвалась, как и ее мучитель.
Когда в очередной раз он засовывал свой отросток в ее многострадальное нутро, Сара сумела вывернуться и сбросить с себя козлиную шкуру. Лилипут дрогнул, заерзал ногами на березовой табуреточке, поскользнулся и рухнул вниз, "мордой об асфальт". Никакого асфальта там, естественно, не было, вытоптанная площадка перед лесной избушкой и разбросанные кругом чурки. Вот об чурку он и ударился, разбив в кровь свой мясистый нос. Молодец девка. Так держать.
Однако дальше события стали развиваться непредсказуемо, вне логики. Сара вспыхнула как свеча, пламя тут же перекинулось на валявшегося в луже крови лилипута, на поленницу дров, сарай, дом, раздался оглушительный взрыв такой силы, что меня сбросило с дерева наземь и зашвырнуло в кусты. Благо отделался легким ушибом, небольшая плата за гипертрофированное любопытство. От лилипута ничего не осталось, успел сволочь катапультироваться, элита, из высших слоев общества, они могут позволить себе самые современные технологии. Ублюдки. Всю жизнь на них батрачу, как проклятый, ничего не имея в загашнике, еще и убирай за ними говно. Да пошли они на хер, мне по барабану. Не впервой. Не стал подчищать территорию, пусть запечатлеют на камеру место оргии. Пусть выпишут ему штраф. Ясно, как пень, что без лицензии развлекался.
Конечно, перебрал я тогда с люФфом, шатался как пьяный, нес всякую околесицу, вспоминать тошно, ведь слово давал, клялся, что не буду идти на поводу Любопытства, не сдержался, нажрался как свинья, до сих пор першит в глотке.
Кстати, Сарин череп я передал в музей, где хранился и череп моей бабушки. Думаю, такая неординарная особь, как Сара, заслуживает уважения и достойной памяти. Говорят, что ее череп излечивает от импотенции, надо только вставить кончик поникшего пениса в пустые глазницы и ждать. Эрекция восстанавливается с первого разу. Второй визит не обязателен. Мне ни к чему, но все же, приятный бонус, не зря его тащил через таможню.
Странное украшение (не пострадавшее от огня) в виде полураскрытых половых губ, с искусно сделанным клитором из непонятного металла я тоже захватил на Файер. Расшифровкой надписи занимался знакомый полиглот. Предположительно, подвеска принадлежало некой Лилит, возможно первой дамы Адама. Я не силен в человеческой истории, не разбираюсь в эпохах, могу и ошибиться. Интересно, как он попал к девчонке? Эту информацию я не успел скачать, а жаль, могла бы и пригодиться.
***
Харли глубоко плевал на суеверные пережитки прошлого (против которых у него сохранялся иммунитет), слишком высокий пост он занимал на Файере, чтобы придавать значения этим глупостям, ведь он мог позволить себе все, вплоть до игнорирования элементарных законов природы, кроме мистики, разумеется. Мистика не входила в перечень доступных его влиянию дисциплин, но с помощью современных технологий практически любое желание исполнялось незамедлительно, было бы желание желать что-то. С этим пунктом в последнее время возникали кое- какие проблемы, ну так и другие олигархи страдали от пресыщенности и находили выход. Харли был достаточно богат и имел огромный штат прислуги. Сотни и даже тысячи подчиненных, занятых исключительно его обслуживанием, ловили каждое слово, каждое движение желеобразных мыслей, вязких и липких от однообразного времяпровождения, однако ничего нового не смогли предложить или побоялись.
Как-то раз, в тесной компании таких же уставших от жизни дружков, лениво попивающих флиди (вытяжку из менструальной крови девственниц), он услышал про новое арт-Лау, появившееся на рынке услуг: восстановить протухший эмоциональный фон с помощью турпоездки на Землю. В образе человека, кентавра, слона, касатки, да кого угодно, на выбор клиента. Время пребывания сто двадцать часов, максимум. В случае непредвиденных обстоятельств существует "служба спасения" стоит только нажать кнопку на браслете и вам объяснят, как выйти из трудной ситуации, а если потребуется, тут же переправят на Файер.
ЛюФф на усмотрение покупателя. Хочешь, кушай на месте, хочешь, бери с собой, хочешь, оставляй чистильщикам, которые придут после тебя. Так как подобные развлечения строго запрещены, и лицензии выдаются только охотникам и специально обученным гражданам, все делается нелегально, в обход закона, потому и стоимость этого турне не маленькая. Харли не поскупился, заплатил полностью, зато с гарантией.
Тщательно пересмотрел каталог образов, рекомендованный к трансформации. Земля в период постапокалипсиса оскудела формами. Никаких кентавров, как предлагала реклама, и экзотических монстров. Простенький набор, без изюминки. Пришлось выбирать из того, что есть. Глаз зацепился на лилипуте, низкорослый мужичонка с огромными причиндалами, как у коня. Передвигаться с таким хозяйством было крайне неудобно, поэтому он заранее присмотрел себе жертву поблизости от приземления, в квадрате З=Зен%3. Ей оказалась уже известная нам Сара, убежавшая из дома в поисках лучшей жизни. Состояние ее психики оставляло желать лучшего, взятый с волос спектр-анализ показал процент отклонения от нормы пятьдесят восемь процентов, венерических заболеваний нет, здорова, молода, подходящий экземпляр. И главное, Харли она сразу же приглянулась. Худенькая такая, ножки как спички, натуральная козочка, даже подпрыгивает характерно. Шкуру с убитой козы доставили накануне, тоже ничего, беленькая, чистенькая. Запах пока не выветрился, не смотря на дезинфекцию.
Перед самым отъездом он случайно поскользнулся на банановой кожуре (банальная ситуация) и растянул на ноге связки, пришлось наложить эластический бинт. Можно было отложить поездку, но Харли, как известно, не верил ни в какие приметы и мистику считал пережитком прошлого. Полетел как на крыльях.
Перемешать сознание девчонки до состояния невменяемости не составляло труда, пара-тройка знакомых манипуляций и все, перед тобой живой робот. Вот отделить от ауры девушки приклеившиеся фантомы любовников, тут пришлось повозиться, и украшение на ее теле не смог снять, будто корни в нее впустило, ну и ладненько. Не сильно и мешает. Дальше пошло как по маслу, как и задумывалось. Харли был доволен текущим процессом. Внутри у него все ликовало, он поднимался выше и выше, и пик наслаждения еще не был пройден... Как вдруг девчонка под ним неожиданно вывернулась, сбросила с себя шкуру козы и открыла свой поганый рот. Харли поскользнулся (тут же всплыла из памяти банановая кожура), и упал на землю, больно ударившись об кусок дерева. Из носа потекла кровь (искусственная, разумеется). Харли дотянулся пальцем до браслета, нажал на кнопку, далекий голос ответил: "служба спасения" слушает. И тут...тут произошло нечто непредсказуемое, не укладывающееся в рамки его представлений о земных явлениях. Что это было: удар молнии или взрыв? Неизвестно. Подвеска на теле девушки засветилась синим, холодным светом, по коже пробежали загорающиеся одна за другой искры, раздвоенный язык высекал огонь. Шансов спастись было немного, слишком близко он находится к эпицентру. Харли просчитал все варианты (не сам, программа в голове), и не найдя другого выхода, переместился в несгораемый модуль (современные технологии позволяли этот хитроумный финт), в надежде, что "служба спасения" подберет его, когда прилетит. Как же он ошибался. Службе спасения было наплевать на его проблемы. Они, конечно, приехали, но спустя час после случившегося, а этот мудак с двустволкой уже подобрал модуль и переправил на Файер, как череп девушки. Отдал, сволочь, в какой-то провинциальный музей, где каждый импотент теперь сует свой зачуханый член в его пустые глазницы. Да лучше бы Харли сгорел заживо, чем терпеть такие унижения. Понятно, почему те дебилы исцеляются - впитывают его животворящий гнев, жрут страдания, а ему каково? Как джин, запертый в бутылке и даже хуже. Врагу не пожелаешь столь незавидной участи.