Снежная Марина : другие произведения.

Душа бездны

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    С малых лет Дорайне внушали, что ее удел - детей рожать да за хозяйством следить. Но каково смириться с этим, если стреляешь из лука не хуже любого мужчины и мечтаешь о славе воина? Выход один - идти в большой мир, изображая из себя парня, и искать свое место под солнцем. Только вот старший братец смириться с этим не пожелает и отправится на поиски. Для него все просто: мужик - глава семьи, а женщина должна дома сидеть и ни на что серьезное она не способна. Но вот то, что ему самому придется примерить на себя роль женщины, он никак не предполагал. И придется гордому охотнику на собственной шкуре почувствовать на себе все прелести девичьей доли. Да еще и в этом вот обличье влюбиться в капризную и своенравную принцессу. Как изменит это необычное приключение жизнь и взгляды на мир брата и сестры? И смогут ли они не упустить свое счастье?

ДУША БЕЗДНЫ

Аннотация

  
   С малых лет Дорайне внушали, что ее удел - детей рожать да за хозяйством следить. Но каково смириться с этим, если стреляешь из лука не хуже любого мужчины и мечтаешь о славе воина? Выход один - идти в большой мир, изображая из себя парня, и искать свое место под солнцем.
   Только вот старший братец смириться с этим не пожелает и отправится на поиски. Для него все просто: мужик - глава семьи, а женщина должна дома сидеть и ни на что серьезное она не способна. Но вот то, что ему самому придется примерить на себя роль женщины, он никак не предполагал. И придется гордому охотнику на собственной шкуре почувствовать на себе все прелести девичьей доли. Да еще и в этом вот обличье влюбиться в капризную и своенравную принцессу.
   Как изменит это необычное приключение жизнь и взгляды на мир брата и сестры? И смогут ли они не упустить свое счастье?
  

Глава 1. Легенда о Бездне

   Подсушенный на костре хлебец, посыпанный крупицами соли, пах восхитительно. Дорайна вытащила крючковатую ветку из огня и поднесла подрумяненный кусок теста к носу. Не беда, что с одной стороны хлебец напоминал обугленную деревяшку. Зато на вкус - самое то. Мойдер, ее старший братец, крепкий и подтянутый парень, чертыхаясь, выкатил из углей несколько картофелин. Все четверо друзей тут же набросились на них, разламывая на половинки дымящиеся корнеплоды и посыпая солью. Наверное, ничто не кажется таким вкусным, как печеный на костре картофель, приготовленный собственными руками в лесу.
   Дорайна обводила умиротворенным взглядом сидящих рядом с ней ребят и думала о том, что хотела бы продлить этот момент подольше. Как-то так произошло, что они были неразлучны с самого детства. Мойдер и Арника - ее родные брат и сестра, а Кильдер - сын соседа, прибившийся к их компании года четыре назад. Двенадцатилетний мальчишка заблудился тогда в лесу, что для них, легурцев, считалось страшным позором. Если бы он не набрел на устроенную Мойдером ловушку для зайцев, мог бы и дальше блуждать по лесу. А так ему хватило ума сидеть возле капкана и ждать, пока кто-то придет проверять, не попалась ли добыча.
   К чести Мойдера, он никому не рассказал о том, что случилось. Пожалел недалекого мальчугана, младше него всего на два года. Хотя все окружающие и так понимали, что не выйдет из Кильдера хорошего охотника. Вечно витает в облаках, сочиняет песенки и истории. Быть ему бродячим сказителем, - не раз говорили родители Дорайны. Разумеется, только в семейном кругу, чтобы до семьи Кильдера не дошло. Сама же девочка не видела ничего плохого в том, чтобы бродить по свету и веселить людей. Даже наоборот, немного завидовала Кильдеру. Он повидает мир, другие страны, а не проживет всю жизнь в лесах, как она сама.
   Вот и сейчас Дорайна с искренним уважением обратилась к мальчику:
   - Расскажи о Бездне.
   - Почему о Бездне? - удивился он. - Уже сто раз рассказывал. Да и грустная это история.
   - А мне нравится, - закатила глаза Дорайна и устроилась поудобнее, всем видом изображая внимание. - Ну, расскажи...
   - Да рассказывай уже, - хохотнул Мойдер. - А то не отстанет. Ты ж ее знаешь. Если этой ослице вожжа под хвост попадет...
   На ослицу Дорайна немного обиделась и насупилась, даже отвернулась от парня. Но долго на него никогда не могла дуться, потому уже через несколько секунд забыла про обидные слова. Тем более что Кильдер уже принял воодушевленный вид, что значило - сейчас начнет историю. Дорайна сама не могла бы объяснить, почему ей так нравится слушать легенду о Бездне. Может, потому что в отличие от многих, она не выдуманная, хоть рассказанные в ней вещи и кажутся невероятными. А ведь еще полтора десятка лет назад для всех это было в порядке вещей. Как же много может измениться за такое короткое время.
   - Когда-то неподалеку отсюда возвышался удивительный город, соперничающий блеском и величием с Солнцем и Лунами. Город, где жило племя великих волшебников, равных которым не рождалось нигде и никогда, - Адарин. Весь их мир был пронизан магией, она струилась повсюду: в вымощенных золотом улицах, в воздушных дворцах, пронзающих шпилями облака, в летающих на драконах и единорогах жителях. Другие правители обращались за помощью и советами к магам и никогда не оспаривали их решений. Много столетий длилось величие Адарина, пока не произошел в их рядах раскол. Некоторые больше не желали оставаться в границах города, а распространяли свое влияние по всему миру. Боги Дирании, возвеличившие их, не выдержали и решили покарать адаринцев за заносчивость. Однажды город обрушился в разверзнувшуюся на его месте Бездну. Недра земли, словно чудовищные челюсти, раздвинулись и поглотили Адарин. А потом сверху посыпались камни, засыпав огромную могилу. С тех пор на месте города обширная территория мертвой земли, где никогда и ничто не сможет вырасти. Правда, это место до сих пор считается местом силы. Немногие уцелевшие в мире маги посещают его, чтобы почерпнуть из него мощь. Каждый раз при этом они рискуют. Ведь Бездна в любой момент может открыться снова и поглотить нечестивцев, осмеливающихся тревожить мертвых.
   - А я все равно думаю, что это не более чем сказки, - хмыкнул Мойдер. - Адарин - всего лишь легенда.
   - Но ведь дедушка рассказывал, что бывал там однажды. Когда наш отец заболел, а обычные лекари ничего не могли сделать. Дед тогда повез отца в Адарин, - напомнила Арника.
   - Дедушка тебе и не такое расскажет, - возразил парень с глубокомысленным видом. - Особенно после бутыли тайрина.
   - И то правда, - почесала затылок Дорайна. - Он как-то говорил, что Лесного правителя видел.
   - Вот-вот, - расхохотался Мойдер.
   - Да и отец никогда не подтверждал его историю про Адарин, - продолжала размышлять девушка. - Но я все равно верю, что этот город существовал.
   - Ну и верь себе на здоровье, - пожал плечами Мойдер. - Годика два пройдет, замуж тебя выдадут, и думать забудешь о всяких глупостях.
   - Не хочу я замуж, - насупилась шестнадцатилетняя девушка. - Что там хорошего? Целый день горбатиться у печи да веником махать. Я охотником стану. Как отец.
   Теперь уже все трое расхохотались над ее словами.
   - Где это видано, чтобы девка охотницей стала, - подытожил общее мнение Мойдер.
   - А как же Гневра? Помнишь, про нее на ярмарке пришлый сказитель рассказывал? Она всех мужчин превзошла мастерством.
   - Дык сказки это, - заявил старший брат. - Выдуманная твоя Гневра.
   - А я буду невыдуманной, - вздернула подбородок Дорайна, не желая сдаваться. - Еще Кильдер про меня легенды рассказывать будет.
   - Эх, глупая ты, - потрепала ее за длинную золотую косу сестра. Она была старше всего на год, но считала себя намного умнее и взрослее младшей. - Для девки лучшее счастье - мужа хорошего найти и деток нарожать.
   - Вот и рожай деток, - упрямилась Дорайна. - Кто тебе мешает? А я охотницей стану. Вот увидите! Стреляю я лучше Кильдера.
   - Велика заслуга, - пробормотал Мойдер и тут же покосился: не слышал ли малолетний сказитель.
   Тот с обожанием смотрел на Дорайну, не замечая других, и Мойдер снова хмыкнул. Та еще парочка из них получится: муж будет детей нянчить и сказки рассказывать, а жена в лесу дичь стрелять. Кильдер-то его слов не расслышал, а вот о Дорайне этого нельзя было сказать. Голубые глазищи сузились, превратившись в две сверкающие щели. Она вскочила на ноги, едва не задев подолом платья огонь, и подбоченилась:
   - Да я и тебя за пояс заткну! Вот увидишь!
   - Я бы на это посмотрела, - усмехнулась Арника. Все знали, что Мойдер стреляет лучше всех сверстников и даже некоторых взрослых мужчин.
   Дорайна втайне от всех убегала в лес и тоже практиковалась в стрельбе. Она уговорила деда смастерить ей лук, который прятала в дупле старого дуба. О тайнике знала только их маленькая дружная компания. При Мойдере показывать то, чему научилась, девушка стеснялась, зато Кильдер не раз наблюдал за ее занятиями.
   Дорайну больно задели слова старшего брата и она решила доказать, что заслуживает большего. Уговорились ранним утром встретиться на стрельбище и устроить небольшое состязание. В такой час никого из поселян там не встретишь, поэтому опасаться всеобщего осуждения Дорайне не стоило.
   Ребята решили поспать прямо у костра, чтобы спозаранку отправиться в путь. Дорайна прислушивалась к посапыванию спящих друзей и смотрела в усыпанное бесчисленными огоньками небо. Сама она заснуть не могла, слишком сильно колотилось сердце перед предстоящим испытанием. А что если опозорится перед тем, чье мнение было для нее самым важным? Тогда ей ничего не останется, кроме как замуж выйти и остаток жизни у печи хлопотать. Последнее, кстати, у нее получалось намного хуже, чем стрельба из лука.
   Сегодня была та редкая ночь, когда на небе всходили сразу две луны: одна обычная, всегда блистающая на небосводе, которой покровительствовала богиня страстей Ардина, другая - луна Гании - владычицы волшебства. Именно при ней творились самые важные магические обряды. Считалось, что те, кто рождаются ночью при свете такой луны, наделены колдовской силой. Хотя не всегда это было так на самом деле. Также рожденные ночью Гании считались более удачливыми, словно загадочная богиня им покровительствовала. Мать рассказывала, что Дорайна родилась именно в такую ночь. Поэтому девушка с малых лет считала Ганию покровительницей. Для нее казалось хорошим знаком, что состязание произойдет утром после такой особой, волшебной ночи. Дорайна мысленно взмолилась луне, чтобы та даровала ей победу.
   - Эй, Дорка, ты спишь? - послышался громкий шепот.
   Она так же громко зашептала в ответ:
   - Не-а...
   - Иди сюда, сказать тебе кое-что хочу, - сказал старший брат.
   Дорайна с готовностью подползла ближе и устроилась рядом, глядя на слегка горбатый профиль Мойдера. Луны светили так ярко, что его лицо можно было разглядеть, как на ладони. Брат выглядел таким серьезным, что она даже забеспокоилась.
   - Только ты никому, поняла?
   - Никому-никому! - подтвердила Дорайна и для убедительности замотала головой, больно стукнувшись затылком о землю.
   Дальнейшие слова брата заставили ее похолодеть.
   - Уйти я хочу из селения.
   - Почему? - с трудом скрывая рвущийся наружу протестующий крик, выдавила она. - Чем тебе тут плохо?
   - Хочу мир повидать, - озвучил Мойдер ее собственные тайные желания. - Может, воином стану. Прибьюсь в отряд к какой-нибудь важной шишке. Стреляю я хорошо, может, и возьмут. Еще бы мечом научиться владеть получше. Конечно, старый Голберт поднатаскал меня немного. Но за столько лет он уже сноровку прежнюю потерял. Да и пьет много. В общем, я уже могу его победить одной левой. Все равно чувствую, что недостаточно этого.
   - Мойдер, тебя ж убить могут! - перед глазами Дорайны расплывалась пелена едва сдерживаемых слез. - Что мы тогда делать будем?
   - И тут могут, - напомнил он. - В лесу всякое встретить можно. Особенно, если заплутаешь.
   - Ты ж не верил в древние легенды. Говорил: сказки это.
   - Когда оказываешься с лесом один на один, как-то теряешь эту уверенность, - признался Мойдер. - Да и не в этом дело. Ну не хочу я всю жизнь пнем тут торчать. Может, года два где-то пошастаю, потом сам захочу вернуться. Но сейчас мочи нет тут сидеть.
   Как ни было ей трудно это сказать, она все же выдавила:
   - Я тебя понимаю, - и тут же добавила: - Мойдер, возьми меня с собой!
   - С ума сошла? - поразился он, срываясь с шепота на крик, и тут же понизил голос: - Женское ли это дело: по дорогам мотаться. Я ж воином хочу стать, понимаешь? Война - это тебе не горшки у печи ворочать.
   - Как по мне, горшки труднее, - насупилась Дорайна. - Сам бы попробовал.
   Он издал смешок:
   - Чудная ты, Дорка. Уж не знаю, что из тебя выйдет.
   - Великая охотница, - уверенно заявила она. - Давай уговоримся. Если я тебя обыграю на стрельбище, то возьмешь с собой.
   - Вот же ж сказал на свою голову, - вздохнул Мойдер. - Да не отпустят тебя родители!
   - А я сбегу!
   - И не жалко тебе их?
   - Жалко... Но я тебя одного не отпущу, - объявила она. - Без меня ты в первом же сражении на рожон полезешь. Характер у тебя дурацкий, уж я-то знаю.
   - Кто бы говорил про характер, - хохотнул Мойдер. - Не завидую твоему будущему мужу.
   - А я и не собираюсь замуж, - набычилась Дорайна. - Говорила уже.
   - Твое счастье, что ты красавицей уродилась, - не слушая ее глупостей, произнес старший брат и без тени улыбки посмотрел в ее словно светящееся лицо. - Многие мужики на тебя засматриваются. Даже зная, что ты хозяйка аховая, не раз отцу уже намекали, мол, не прочь тебя взять за себя.
   - Да ты что? - девушка распахнула и так громадные глазищи. - Отец и не говорил даже.
   - Потому что не хочет тебя отдавать за нелюбимого. Жалеет он тебя, дуру такую. Ждет, пока у тебя детство перестанет играть в одном месте.
   - Ты от темы не уходи, - опомнилась Дорайна. - Съехал-то как мастерски.
   - Я и не ухожу, - возразил Мойдер. - Пытаюсь тебе объяснить, дурехе этакой. Как я тебя потащу с собой, если ты живая приманка для мужиков? От всех не отмахаешься мечом.
   - То есть, ты не хочешь меня с собой брать, потому что я красивая? - поразилась Дорайна.
   Более нелепого оправдания она еще не слышала. От обиды глаза еще сильнее защипало от слез.
   - Так что смирись, что твое место - у печи, с мужем и детками, а не по дорогам шастать.
   Дорайна ничего на это не сказала, отодвинулась на прежнее место и засопела. Дождавшись, пока дыхание Мойдера не выровнялось, она тихонько поднялась и опрометью ринулась в лесную чащобу. Девушка знала, что делать дальше. И пусть брат только попробует еще что-нибудь придумать, лишь бы не брать ее с собой!

Глава 2. Оборотное зелье

   Мало кто из пришлых, и даже из коренных легурцев, рискнул бы ночью бегать по лесу. Днем хорошо знакомый и изученный вдоль и поперек, в темное время суток он наполнялся тайнами и загадками. В эти часы лесом завладевали его ночные обитатели, и не всегда их появление можно было объяснить разумными причинами. Существа мира, недоступного пониманию смертных, вступали в свои права. Встреча с ними обычно не приносила людям ничего хорошего. Заметь Мойдер, что Дорайна покинула полянку на окраине леса, и отправилась искать приключений на свою голову, не посмотрел бы, что взрослая уже. Отходил бы хворостиной, чтоб неповадно было.
   Девушка не боялась леса и его ночных жителей. Не раз уже рыскала таким образом по чащобе и никогда ни одна живая или мертвая душа ее и пальцем не тронула. Не то, чтобы Дорайна хотела пощекотать себе нервы. Причина так поступать была у нее более веская. Вдали от людей, в чаще леса жила старуха Вормия, общаться с которой детям строго запрещалось. Ее считали ведьмой, обладающей дурным глазом. К старухе обращались, когда кто-то заболевал или при тяжелых родах. Она никогда не отказывала, но, помимо этого, к общению не стремилась. Впрочем, как и люди к ней.
   Дорайна не понимала, почему они со знахаркой сразу нашли общий язык. Познакомились, когда старуху позвали к деду, случайно рубанувшему себя топором по ноге. Забившись в уголок, восьмилетняя девочка наблюдала за суетящимися вокруг постели раненого взрослыми. В суматохе на нее саму никто не обращал внимания, иначе давно бы выпроводили. Едва Вормия вошла в комнату, атмосфера волшебным образом преобразилась. Женщина сразу пресекла панику и стала отдавать распоряжения: воды принести, угли, чистую ткань, иголку и крепкие нитки.
   Будь на месте Дорайны Арника, та уже при этих словах с визгом бы вылетела из комнаты. И дураку понятно, что знахарка сейчас станет зашивать рану. Дорайна же не испытывала страха перед кровью, наоборот, ей было интересно. Ассистировать Вормии сначала должна была мать девочки. Но, едва услышав крик деда, когда знахарка стала промывать рану, та грохнулась в обморок. Старуха вполголоса выругалась и обвела глазами комнату. Мужчин она считала неспособными к лекарскому ремеслу и никогда не допускала к нему. Взгляды Вормии и маленькой Дорайны встретились. Неизвестно, что там прочитала знахарка, но поманила ее к себе:
   - Иди сюда. Держи миску с водой.
   Строптивая девочка, которую трудно было заставить делать что угодно, без малейшего ропота приблизилась. У нее даже руки не дрожали, когда она подавала женщине поочередно нужные предметы. За время операции они едва обменялись парой фраз, за исключением прямых распоряжений старухи. Когда рана была зашита и забинтована, а дед, успокоенный щедрой дозой тайрина, спал без задних ног, старуха удовлетворенно кивнула.
   - Вот и все. Ты молодец, дитя. Из тебя выйдет толк. Захочешь, приходи ко мне, научу тебя всему, что знаю сама.
   Пока старуха не покинула дом, все хранили напряженное молчание. Затем оно взорвалось возмущенными возгласами. Больше всех лютовала мать:
   - Запомни, Дорка, ремесло ее проклятое. Недаром самых сильных волшебников боги покарали и в Бездне схоронили. Нечистое это дело. Не вздумай к старухе ходить, поняла? Иначе и на тебя люди так же смотреть будут. Останешься на всю жизнь одна, без семьи и детей, среди зверей лютых и татей нечистых.
   Дорайна хотела возразить в своей привычной манере. Она ненавидела, когда ей что-то запрещали, и каждый раз делала наоборот. Но в этот раз удержало какое-то предчувствие. Слишком серьезны были взрослые. Не из страха за себя смолчала. Боялась, что причинят вред знахарке. В открытую девочка согласилась с запретами и обещала забыть о предложении старухи. Но уже на следующую ночь, когда все уснули, сбежала в лес. И дорогу нашла без проблем, хотя никогда раньше не ходила к хижине старухи. Только направление и примерные ориентиры знала. Будто вело ее что-то. Путеводная нить или провидение. Что бы то ни было, но Вормия словно ждала ее появления и спать еще не ложилась.
   С той поры несколько раз в неделю Дорайна ходила к знахарке. Та учила ее разбираться в травах, рассказывала о тайных обрядах, которые запретили после катастрофы в Адарине. Само существование этого города решили предать забвению и настойчиво внушали молодому поколению, что это не более чем легенда. Дорайна больше верила старухе и деду, которые делились с ней воспоминаниями об удивительном месте, проклятом богами и людьми.
   - Ремесло мое в тайне держи. До поры до времени никто не должен знать, что ты умеешь, - не раз напутствовала Вормия. - Придет день, оно тебе пригодится. Не твое это, по хозяйству справляться и детишек нянчить. Другая у тебя судьба. Какая именно, не вижу, просто чувствую.
   - Я охотницей хочу стать, - призналась ей Дорайна. - Как Гневра, которая больше всех добычи приносила и лучше мужчин стреляла. Мойдер говорит, сказки это, но я верю. Про Адарин тоже говорят, что сказки, но он же был.
   - Девочка моя, это мир мужчин, - вздохнула старуха. - Не хотят они помнить о том, что когда-либо женщина их превосходила. Но неспроста легенда так долго живет. Переходит от матери к дочери. А через них и мужчины ее знают. Наверняка, была Гневра, но таких женщин - единицы. Непросто им приходится. Постоянно нужно доказывать другим, что они достойны своего положения. За малейшими их промахами наблюдают и готовы втоптать в грязь, как только представится возможность. Говорят, сгинула Гневра в чащобе лесной, но думаю, мужчины помогли ей сгинуть.
   - Значит, мужчины - зло?
   Дорайна тогда распахнула ясные очи и представила поочередно своих близких и защитников. Немногословного хмурого отца, который любил ее больше остальных детей. Возвращаясь домой, первой подхватывал на руки, кружил, даже позволял у себя на шее ездить. Она представляла, что он скаковая лошадь и, весело смеясь, управляла им. А улыбка, редко появляющаяся на его губах и потому особенно ценная, каждый раз согревала ей душу. Чудаковатый, высохший, но еще жилистый дед, вырезавший из дерева замечательные игрушки. Он знал множество историй, пусть даже рассказывал их не так хорошо, как Кильдер, и частенько был в подпитии. Дед никогда не отказывал, когда она просила у него чего-то. А любимый старший брат, за которым девочка ходила хвостиком, сколько себя помнила. Он постоянно ее на смех поднимал, подшучивал и разыгрывал. Но попробовал бы кто-то ее обидеть! Она знала, что всегда может положиться на него в трудную минуту. А его одобрение было для нее важнее самых высоких похвал других людей. И вот они - зло?
   Старуха тогда потрепала ее по голове и сказала:
   - Когда ты посягаешь на вековые устои, даже самые достойные из мужчин могут обернуться против тебя.
   - Мне, наверное, не разрешат быть охотницей, - вздохнула Дорайна. - А знахаркой тем более.
   - Если тебе нужно их разрешение, тогда я в тебе ошиблась, девочка, - суховато сказала старуха.
   Наверное, именно это ей нужно было услышать. В тот самый момент Дорайна поняла, что никому не позволит командовать собой. И плевать на то, что она девочка и так повелось испокон веков. Дорайна станет охотницей, знахаркой или кем-то другим. Неважно, кем именно. Главное, что сама будет решать это.
   Сегодня ночью, услышав о решении Мойдера покинуть селение, девушка поняла, что настал тот самый момент. Момент, который навсегда перевернет ее жизнь. Больше нельзя медлить и плыть по течению. Это шанс начать самой строить свою судьбу. И пусть придется действовать хитростью. Нужно сделать первый шаг, а там видно будет.
   Дорайна три раза постучала в покосившуюся деревянную дверь. Это был их со старухой условный знак, чтобы та знала, что пришла именно она. Послышался надтреснутый голос, разрешающий войти. Девушка заозиралась, скорее, по привычке, чем правда думая, что кто-то мог следить за ней, а затем юркнула внутрь.
   - Я знала, что ты придешь сегодня, - сидя за столом с зажженной лучиной, сказала знахарка. - Чувствовала. А еще знала, что ты скоро покинешь меня.
   Как всегда при очередном доказательстве ее колдовской силы Дорайну охватил трепет. Она не раз в глубине души жалела, что сама не обладает чем-то подобным. Однажды, еще в начале их знакомства, девочка спрашивала, можно ли научиться чувствовать такие вещи. Знахарка туманно сказала, что в каждом человеке есть сила, но открывается она только в особых случаях. Нельзя просто пожелать и получить. Если в Дорайне есть силы, они себя проявят. Если же нет, придется смириться. Уже то, что она умеет находить лечебные травы и составлять зелья, доступно не каждому.
   По правде сказать, способность к этому ремеслу не очень-то прельщала Дорайну. Она находила его скучным и училась зельеварению исключительно из симпатии к знахарке. Девушка втайне мечтала, что когда-нибудь в ней проявятся более впечатляющие способности. Но шли годы, а они и не думали проявляться. Пришлось признать, что надеяться на чудо нет смысла. Дорайна с удвоенным усердием занялась стрельбой из лука. Этим она хотя бы сможет защитить себя, если понадобится. Девушка была бы не прочь освоить и поединок на мечах, и искусство рукопашного боя, но кто ж ее научит? Скажи она подобное кому-то из мужчин, ее на смех поднимут и посоветуют учиться пироги печь. Этими пирогами неизменно подзуживали Дорайну. Каждый раз, когда она пыталась их приготовить, то тесто выходило не таким, то начинка вытекала, то еще какая беда случалась. Мать только вздыхала, глядя на творения рук младшей дочери.
   - Мойдер хочет уехать, - сообщила Дорайна, усаживаясь напротив старухи. - А я хочу уйти вместе с ним.
   - Он-то об этом знает? - усмехнулась знахарка.
   - Знает, но не соглашается. Сказал, что женщине не место на большой дороге.
   - Думаю, он прав, - пряча улыбку, Вормия взяла в руки шитье. - С женщинами в нашем мире особо не церемонятся, сама знаешь. Это тут ты под защитой родных и односельчан.
   - Да я понимаю. Но ведь могу себя защитить и сама, - пожала плечами Дорайна. - Из лука я стрелять умею.
   - А если на тебя нападут в ближнем бою? Что тогда делать будешь?
   Девушка прикусила язык, не зная, что сказать. Потом осторожно произнесла:
   - Помнишь, ты рассказывала об одном снадобье... Запрещенном даже во времена Адарина.
   - Много таких есть. Все уж и не припомню, - откликнулась женщина, откусывая нитку и вдевая в иглу новую. - О каком именно говоришь?
   - Том, что позволяет личину свою менять...
   Знахарка словно и не удивилась, продолжая делать аккуратные стежки.
   - Сложные в нем ингредиенты, - после небольшой паузы изрекла она. - Один так вообще рос только в Адарине. Покупали его там за большие деньги. Сейчас не найдешь и вовсе.
   - Что же делать? - приуныла Дорайна. - Я так надеялась, что его можно сделать. Значит, придется действовать обычными методами. Обстригу косу и грудь перетяну. Может, и примут за мальчика.
   Вормия уронила шитье на колени и расхохоталась.
   - Разве что плохо зрячий примет. Личико у тебя больно смазливое.
   - А если усы приделать? Как артисты бродячие?
   - Тоже сомневаюсь, - отсмеявшись, отрезала знахарка.
   - Придется рискнуть! - заявила Дорайна и поднялась с места.
   Она уже направилась к двери, когда ее остановил дружелюбный окрик:
   - Эй, постой, оглашенная... Есть у меня зелье такое...
   Не веря собственным ушам, Дорайна замерла на месте, а потом развернулась вокруг своей оси.
   - Когда-то в молодые годы баловалась. Остатки где-то в сундуке лежат, - старуха, кряхтя, встала и направилась в другой конец единственной комнаты.
   Там стояла грубо сколоченная кровать и огромный сундук, заменяющий шкаф для одежды и утвари. Покопавшись в нем, Вормия извлекла небольшой пузырек, на дне которого плескалась темно-зеленая жидкость.
   - Совсем мало осталось, - вздохнула она.
   Дорайна подскочила к ней и жадно протянула руки. Передавая снадобье, Вормия напутствовала:
   - Действия хватает лишь на сутки. Потом снова приходится принимать. Три капли за один прием, больше не стоит, а то окочуришься. Сильные тут травки слишком. Того, что есть, на несколько месяцев хватит. А потом уж не знаю, что ты будешь делать.
   - Разберусь! - отмахнулась Дорайна, с восторгом глядя на изумрудное содержимое флакончика.
   Ей не терпелось попробовать, как действует зелье, но она сознавала, что каждая капелька на счету. Даром нельзя тратить.
   - Вормия, не знаю, как и благодарить тебя! - она обняла старуху.
   Та, смахивая выступившую слезу, покачала головой.
   - Береги себя, дитятко.
   - Я еще загляну к тебе перед отъездом, - пообещала Дорайна. - Мне ведь еще Мойдера нужно уговорить. А это не одного дня дело.
   - Нет, чувствую, что не свидимся мы больше, - вздохнула знахарка. - Поэтому попрощаемся сейчас.
   - Почему не свидимся? - всполошилась девушка.
   - Не думай об этом, дитя. Лучше думай о той новой жизни, которая ждет тебя. И, может, иногда вспоминай старуху глупую. Родных деток и внуков не дали мне боги, так хоть тебя на старости лет уму разуму научила.
   - Я никогда тебя не забуду, - с чувством сказала Дорайна, снова обнимая старуху.
   Когда она вышла из избушки, на сердце отчего-то заскребло. Стоя на тропинке, щедро залитой светом двух Лун, девушка смотрела на маленький дом. Сейчас и ее охватило предчувствие, что никогда сюда больше не вернется. Проглотив подступивший к горлу комок, она помахала рукой прошлой жизни и бросилась в чащу леса.

Глава 3. Кто сильнее: мужчина или женщина?

   Бледное зарождающееся солнце нехотя серебрило верхушки дубов, просачивалось сквозь узорчатую листву и касалось умиротворенных лиц спящих. Не спала только Дорайна. Прислонившись к прохладному стволу, она вертела в тонких пальцах веточку и наблюдала, как по ней карабкается вялый, еще не до конца проснувшийся муравей. Никогда не отличающаяся терпеливостью девушка вскоре устала от этого зрелища и стряхнула насекомое на землю. Перепуганный муравей опрокинулся на спину, но тут же вскочил на лапки и скрылся в высокой траве.
   Пора, - решила Дорайна и поднялась с места. Подходя к ребятам, она невольно изучала их лица. Во сне слетали маски и обнажались те качества, которые многие из них старательно скрывали при свете дня.
   Тревожное выражение на лице Кильдера вызывало желание успокоить, разгладить нахмуренный лоб, унять подрагивание мягко-очерченных губ. Паренек был слишком хрупким для своих лет, казался совсем ребенком. Острые плечики, нескладные ноги, такие же руки, из которых все валилось. Другие ребята постоянно подшучивали над Кильдером, но беззлобно. Наверное, издеваться над ним мог бы только тот, для кого в порядке вещей унижать слабых.
   Парень-кремень Мойдер, признанный лидер молодежи селения, во сне казался до странности беззащитным. Грубоватые черты лица сейчас смягчились, словно даже поплыли. Дорайна поймала себя на том, что ей хочется погладить его по кудрявым каштановым волосам, чего он никогда не допустил бы в бодрствовании. Она уже занесла ладонь над его головой, но сдержалась. Он бы вряд ли понял.
   Единственный, кто не утратил привычного выражения лица даже во сне, - Арника. Спокойная, от нее исходила особая внутренняя сила и осознание правильности выбранного пути. Наверное, лишь она из их дружной четверки была полностью удовлетворена своей жизнью и не желала большего. Дорайну не раз называли самой красивой девушкой селения, но она сама таковой считала старшую сестру. Немного тяжеловесная для женщины нижняя челюсть скрадывалась мягкостью черт и такими же, как у матери и брата, вьющимися каштановыми волосами. Прямой нос, выразительные серые глаза. В Арнике чувствовалось внутреннее благородство, подчеркивающееся внешностью. Она не скрывала, чего ждет от жизни: стать женой и матерью, хорошей хозяйкой и хранительницей домашнего очага. Участь, которой пуще смерти боялась Дорайна.
   Самой ей не хватало природной женской мягкости и потребности дарить тепло. Не раз девушка жалела, что не родилась мальчишкой. Тогда бы резкость и упрямство воспринимались, как достоинства, а не недостатки. Несмотря на то, что ей было всего шестнадцать, она считала себя достаточно взрослой, чтобы самой решать собственную судьбу. Пусть даже ее решения причинят боль другим, она считала себя вправе их принимать. Дорайна собиралась покинуть отчий дом, даже не попрощавшись с родными. Сознавала, как это жестоко и неблагодарно. Но, в то же время, девушка осознавала, что в ином случае ей просто не позволят этого сделать. Нельзя сказать, что она не испытывала угрызений совести. Но с юношеской самоуверенностью убеждала себя, что когда-нибудь вернется в родное поселение прославленной воительницей. Тогда родные поймут и простят ее. О другом исходе Дорайна не желала даже задумываться.
   Девушка тронула за плечо сначала Мойдера, затем Кильдера и Арнику.
   - Вставайте, сони. Пора на стрельбище, пока все еще спят.
   Старший брат проснулся быстро, как настоящий воин. Тотчас же беззащитность на его лице сменилась хмурой сосредоточенностью. Он поднялся и без слов засобирался в путь. Кильдер вырывался из объятий сна неохотно и тяжело, вздрагивая, как молодой олень, и протестующе бормоча что-то. Только когда Дорайна пригрозила, что оставит его тут, он нехотя открыл карие, еще мутные после сна глаза. С Арникой, как и с Мойдером, проблем не было. Покорная, как и подобает женщине, она послушно поднялась и, позевывая, стала приводить себя в порядок.
   К стрельбищу шли в молчании, не до конца опомнившиеся после сна. Движения у всех были вялые, будто заторможенные. Ребята ежились от промозглой сырости, солнце еще не успело прогреть воздух и не дарило привычного тепла. Вечернее возбуждение по поводу проверки способностей Дорайны окончательно выветрилось. Если бы не уважение, которое каждый из них испытывал к златоволосой девчушке, все бы, скорее всего, оставили эту затею. Но раз ей хочется что-то им доказать, пусть попробует. Все равно это не изменит того факта, что брать сестру с собой Мойдер не собирался, а ждет ее та же участь, что и смирную Арнику - замужество и рождение детей. Для женщины редко возможен другой удел. К тому же, никто из них не считал это тем, чем считала сама Дорайна - свидетельством поражения.
   Поселение находилось на возвышенности и было окружено высокой деревянной изгородью. В опасные времена на сторожевом посту около ворот дежурила охрана, но сейчас в этом не возникало необходимости. В Дирании царили мир и покой. Лишь на приграничных территориях кое-где возникали стычки с чужими племенами. Но земли легурцев находились восточнее границы, а само поселение пряталось среди бескрайних лесов, куда с враждебными намерениями мог сунуться разве что самоубийца. И все же о сохранении военного мастерства здесь заботились. Умение стрелять и владеть холодным оружием - необходимость, когда от этого зависит выживание рода. Земли здесь не слишком плодородные и потому жили в основном с охоты. Обменивали дичь и пушнину у пришлых торговцев на зерно и другие нужные вещи, запасались впрок на зиму.
   Стрельбище располагалось на цветущем лугу неподалеку от поселения. Оно представляло собой разбитые на сектора участки, где стояли деревянные мишени. В дневное время здесь всегда толпились люди, чтобы попрактиковаться в мастерстве и помериться силами с другими стрелками. Проходя мимо стрельбища с ведрами воды из колодца или еще чем-то, что поручала принести мать, Дорайна всегда чувствовала, как замирает сердце. Ей хотелось окунуться в эту атмосферу. Она с завистью смотрела на гогочущих или переговаривающихся мужчин, отмечающих удачный или неудачный выстрел одного из них. В мечтах девушка не раз представляла, как оказывается на стрельбище и состязается с лучшими охотниками. А когда побеждает их всех, они преисполняются восхищением и принимают ее в свой круг. Наивные мечты, она сама это осознавала. Вздумай Дорайна сунуться туда, сразу поднимут на смех и прогонят. Еще и родителям велят получше следить за дочерью.
   Но сейчас здесь никого не было, никто не мог прогнать или высмеять, разве что друзья. А их подколки можно вынести, они ведь не со зла. Остановившись в двух шагах от ближайшей мишени, Дорайна повернулась к ребятам.
   - Ну что, начнем?
   Мойдер кивнул без особого энтузиазма. Видно было, что он не в восторге от идеи состязаться с женщиной. Кильдера назначили судьей, а Арника заняла место в "зрительном зале", усевшись на пригорке подальше от пугающих ее мишеней. Сначала решили стрелять на расстоянии в десять фаринов. С этим заданием играючи справились оба. Мойдер заметно скучал и то и дело позевывал, даже не удосуживаясь прикрыть рот ладонью. Потом отошли на двадцать. Когда Дорайна без труда поразила цель, Мойдер взглянул на нее с некоторым удивлением. Пятьдесят фаринов заставили его прекратить зевать. Прищурившись, он кивнул в сторону дальней мишени, находящейся на расстоянии девяносто фаринов. Мало кто из охотников мог попасть в нее. Даже если попадали, то обычно не в центр.
   Сначала стрелу пустил Мойдер, потом выстрелила Дорайна. Она закусила губу, ожидая, пока Кильдер сходит проверит попадания. Вернулся паренек с сияющей улыбкой и сообщил:
   - Стрела Мойдера на пару подфаринов дальше от центра. Так что победила Дорка.
   - Это случайность, - буркнул старший брат. - Ну да ладно. Стрелять в неподвижную цель и девчонка сумеет. А как насчет движущейся мишени?.. Арника, глянь в котомке, не осталось ли картошки? - крикнул он безмолвной наблюдательнице, с широко открытыми глазами наблюдающей за ними.
   Девушка соскочила с пригорка и подбежала к нему, протягивая несколько корнеплодов.
   - Отлично!
   Мойдер велел Кильдеру взять их и по одному бросать в воздух по его команде. Сам же встал в боевую стойку. Взгляд сосредоточен, фигура казалась одеревеневшей. Словно статуя, а не человек. Лишь трепещущие на легком ветерке каштановые кудри казались живыми. Дорайна даже дышать перестала, ожидая его выстрела. Кильдер старался бросать так высоко, как только сможет, каждый раз менял направление. Но неизменно на землю картофелина падала, проткнутая стрелой Мойдера. Девушка сомневалась, сумеет ли так же. Она никогда не упражнялась по движущей мишени. В птиц и зверей ей было жалко стрелять ради забавы.
   И все же девушка решила: будь, что будет. Сделает, как сможет. Мысленно обратилась к своей покровительнице Гании, а еще попросила дух легендарной охотницы Гневры быть с ней в этот момент. Кильдер швырнул в воздух первый плод. Как и стоило ожидать, стрела Дорайны пролетела мимо. Губы Мойдера растянулись в насмешливой улыбке. Девушка сцепила зубы и процедила:
   - Бросай снова.
   Еще две стрелы пролетели мимо, потом Дорайна поняла, как лучше действовать, учитывать направление ветра и скорость движения. Следующие картофелины оказались пронзенными без труда. Мойдер уже не улыбался, а смотрел на нее слегка озадаченно. Потом раздраженно схватил пару картофелин:
   - Кильдер бросать не умеет, он тебе подыгрывает. Попробуй сейчас.
   И он бросил сам, стараясь закрутить несчастную картофелину и направить ее как можно более сложным путем. Обе цели упали на землю, пронзенные стрелами. Мойдер опустился на корточки и некоторое время молчал, пристально глядя на сестру. Остальные тоже не подавали голоса, ожидая, что скажет он. Наконец, он мотнул головой и пробормотал:
   - Да, признаюсь, стреляешь ты хорошо. Все на лету схватываешь. Чтобы научиться стрелять по движущейся мишени, мне потребовалось несколько месяцев. Ты освоила за пару минут.
   Губы Дорайны сами растянулись в радостной улыбке. Слышать похвалу из его уст - дорогого стоит. Но дальнейшие слова Мойдера показали, насколько преждевременной была ее радость.
   - Послушай совет старшего брата, который тебе желает только добра... Сломай свой лук, выброси, сожги, утопи. Что угодно, но избавься от него. Никто не должен знать, что ты его вообще брала в руки. Никто, кроме нас. Для женщины - это противоестественно. Она не должна выставляться, пытаться тягаться с мужчинами. Не навлекай позор на нашу семью.
   - П-позор? - всхлипнула Дорайна, не сдержав подступивших рыданий. - Я доказала тебе, что стреляю не хуже тебя, а ты считаешь это позором?.. Я думала, ты гордиться мной будешь...
   - Я бы тобой гордился, будь ты, как Арника, - Мойдер выпрямился и оперся на лук. - Она - замечательная хозяйка, ее стряпню хвалят все, кто пробовал. В доме благодаря ей чистота и уют. Любой был бы счастлив взять такую жену. А ты что? От домашней работы отлыниваешь, твою стряпню только свиньям давать, да и те бы не стали есть. Вместо того, чтобы учиться тому, что подобает женщине, бегаешь в лес и из лука стреляешь. Мне стыдно, что у меня такая сестра.
   Каждое слово хлестало, словно удар кнута. Дорайна стояла, понурив голову, уже не пытаясь сдерживать текущие по щекам слезы. Кильдер что-то пытался сказать, прервать безжалостную речь Мойдера, но тот останавливал его взмахом руки. Арника же, хоть и жалела сестру, поддерживала старшего брата. Он - мужчина, он всегда прав. Дорайна забыла, что должна знать свое место. Пусть грубо, пусть жестоко, но кто-то должен был вернуть ее с небес на землю. И лучше, что это оказался тот, кого девушка уважала больше других. Может, после этого Дорайна возьмется за ум и выбросит из головы всякие глупости.
   Закончив свою речь, Мойдер двинулся к поселению. Остальным через плечо бросил:
   - Нельзя, чтобы девчонок кто-то здесь увидел. Скоро люди начнут просыпаться. Нам лучше вернуться домой.
   Кильдер и Арника последовали за ним, Дорайна же тряхнула головой и осталась на месте. Заметив, что она не идет следом, Мойдер вернулся и с раздражением схватил ее за руку.
   - Ты слышала меня? Домой пойдем.
   - Если там меня считают позором, у меня больше нет дома, - заявила она и сбросила его руку.
   - Ну и тать с тобой. Делай, что хочешь, - сплюнул он и быстрым шагом продолжил путь, а про себя подумал: "Все равно никуда не денется. Придет домой, как миленькая".
   Если бы Мойдер мог сейчас проникнуть в голову сестры и прочесть ее мысли, то схватил бы в охапку и потащил за собой, невзирая на сопротивление. Даже и не проникая в мысли, но зная ее характер, мог бы это сделать. Но парень был слишком раздосадован тем, что ему утерла нос девчонка. Те слова, что он ей наговорил, во многом были продиктованы досадой. Конечно, Дорайне или остальным ребятам Мойдер бы ни за что в этом не признался. Гордость и уязвленное самолюбие иногда приводят к плачевным последствиям, но в юные годы мало кто задумывается об этом.
   Решительно утерев слезы, Дорайна в последний раз посмотрела в спину удаляющимся ребятам и двинулась в противоположную сторону.
  
   Легурцы - племя, живущее в лесистой части Дирании и промышляющее в основном охотой
   Тайрин - крепкий алкогольный напиток, распространенный в Дирании
   Лесной правитель - мифическое существо, так называли у легурцев бога охоты и войны Адилака
   Фарин - мера длины, соответствует метру
   Подфарин - мера длины, соответствует сантиметру
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"