Елисейские Поля. Эта широкая улица кажется бесконечной. Длинной лентой тянутся желтые рождественские огни, ныряют вниз, стремясь к земле, и. не коснувшись её, взлетают в темное небо. Две ярких волны по бокам улицы убегают вдаль, тянутся друг к другу и растворяются, так и не соприкоснувшись. Прозрачные светящиеся капли катятся бесконечно по ветвям деревьев, придавая рождественским огням сказочность и загадочность. Горит подсветкой величественная Триумфальная Арка. На улице оживленно. Мигают разноцветно торговые палатки, предлагая свой товар. Яркие хохломские платки, матрёшки, расписные ложки пестрят в русских ларьках, радуют глаз своим разнообразием. Здесь же, рядом, палатка с кальянами, ручными ковриками, вазами с блестящими боками привлекает внимание толпу туристов. В морозном воздухе летают запахи жареных каштанов, свежего сыра и сладкого шоколада. Вот стайка детишек смотрит на большие толстые плитки шоколада - белый, чёрный, молочный с орехами, горький - он так привлекает! Руки сами тянутся отломить маленький кусочек, чтобы попробовать. Продавец сердится, гонит назойливых сладкоежек. Они стремглав убегают, хитро смеясь, - пальцы всё же успели отломить небольшой кусок, и теперь губы перемазаны коричневой и липкой сладостью.
- Не ругайте их, - говорит высокий черноволосый мужчина в теплом сером пальто. - Я заплачу. Мне, как обычно, большой пакет ассорти.
Он расплачивается, забирает колотые куски шоколада, упакованные в хрустящую прозрачную обвертку, перевязанную золотой декоративной лентой, убирает его в небольшую сумку и идет в сторону Лувра. На ходу он разглядывает ледяные фонтаны, созданные умелыми руками мастеров, вслушивается в гул голосов, различая английские, немецкие, русские и французские слова. До Рождества меньше месяца, праздник уже идет, поторапливая запасаться подарками и самым лучшим шампанским. Рождество напоминает о себе украшенными ёлками в витринах магазинов, движущимися куклами и Дедами Морозами. Дети уже ждут своего Пер Ноэля из Эльзаса.
Мужчина подходит к обзорному колесу. Оно внушительных размеров. Желтые и белые лампочки мигают по огромному кругу, кабинки окутаны мягкой подсветкой. "Должно быть в них романтично, - думает он. - Надо будет прокатиться вдвоём". Он заворачивает за угол и направляется к метро. Ноги в теплых туфлях твёрдо ступают по тонкому слою снега, оставляя на нем мокрые следы. Мелкие снежинки плавно кружатся в воздухе, не спешат опуститься на землю и залетают за воротник, приятно холодя шею.
Метро встречает теплыми кондиционерами, путаными переходами и эскалаторами. Спускаясь под землю, мужчина внутренне сжимается от неприятного ощущения. Всё же первые минуты под землей переносятся не очень хорошо. Но это быстро проходит, он облегченно вздыхает и садится в прибывший поезд. Ехать недолго, всего четыре остановки, затем нужно сделать пересадку на шестую линию и выйти в самом престижном районе Парижа, украшением которого является Эйфелева башня. Она видна издалека с разных точек города, притягивает взгляд своими огнями и лучом света на самом верху. Он гуляет по городу, по небу, разрезая густую черноту пополам.
Даниэль заходит в свою квартиру, просторную и богато обставленную. Уже поздно. Его день расписан по минутам. Работа в офисе, совещания, собрания директоров... Сегодня он задержался, покупая по традиции своему любимому сладкоежке шоколад. Французский шоколад не хуже швейцарского. Дорогой гость прилетит завтра утром. Он приезжает каждую неделю на выходные.
Даниэль улыбается, вспоминая ласковый озорной взгляд карих глаз. В них отражается вся Вселенная.
Он снимает пальто и проходит в гостиную, кладет на низкий зеркальный столик шоколад, ставит два высоких бокала. Скоро он сожмет в объятиях того, кого ждал почти триста лет.
*****
На катке играет музыка. Лезвие конька режет лед с неповторимым звуком, который он любит с детства. Тело разогрелось и не чувствует ледяной свежести, мысли сосредоточены на сложных движениях - создается новая программа. Он летит на огромной скорости, проносится мимо случайных зрителей, неся за собой ветер. Полностью уйдя в образ, Стефан весь в себе и так он прекрасен в этот момент, что присутствующие замирают, ловят неповторимые мгновения. Мигают вспышки фотоаппаратов - хочется запечатлеть, остановить прекрасный миг, чтобы любоваться потом, и нести красоту в мир дальше. Его руки живут то плавными, а то ломаными линиями, наполняя смыслом музыкальный фрагмент. История любви рассказывается на льду. Любви двух людей, которые пронесли свои чувства через столетия, сохранили и сберегли. Нотки нанизываются на пальцы, сбегают вниз по тонким запястьям и достигают локтей по открытым рукам. Эти руки поют, попадая точно в мелодию. Всё тело растворяется, сливается с прекрасной музыкой Глюка. Прелестный Орфей идет за своей Эвридикой к Смерти и забирает её. Четыре минуты заставляют зрителей задерживать дыхание и не замечать слез на своих щеках. Последняя нотка звенит в воздухе и тихо тает. Негромкие аплодисменты возвращают Стефана в реальность. Он с тоской покидает планету, на которую его когда-то взял Даниэль. Смотрит на часы. Время пролетело быстро. Пора собираться на самолет. Ранним утром рейс, всего полтора часа и он увидит небесно-голубые глаза своего Орфея.
Стефан едет в отель. Накануне вылета он всегда тренируется в Цюрихе. Строгий город в праздничной иллюминации. В магазинах множество покупателей, они торопятся купить подарки к Рождеству. Стефан уже знает, что он подарит Даниэлю. Он задумчиво улыбается, вспоминая то Рождество в Петербурге. С той поры многое изменилось, стали наряжать ёлки, приходить Деды Морозы, но сам праздник всё также несёт сказку и чудеса.
*****
- Стефан!
Его можно и не звать, они уже видят друг друга. Стеф по дуге обгоняет носильщика с огромной тележкой, нагруженной чемоданами.
- Привет, дорогой! Метро, машина? - Даниэль светится от счастья. Каждая их встреча как в первый раз.
- Как скажешь. - Стефан смеется. Он знает, что машина уже стоит на парковке. Хозяин филиала компании, производящей автомобили, не ездит в метро.
- Я вчера спускался в метро, - читает его мысли Даниэль.
- Как успехи?
- Уже лучше.
Они подходят к машине, шофер открывает перед ними дверцу. Стефан ныряет внутрь, Даниэль садится рядом, аккуратно расправляя пальто. Выглядит Даниэль солидно. Стефан рядом с ним в синей курточке, в длинном шарфе, намотанным на шею, и джинсах смотрится совсем как мальчишка.
- Рассказывай, как провел неделю. - Даниэль всегда интересуется его делами.
- Новая программа готова, - отвечает Стефан, глядя в окно. Утренний промозглый Париж с редкими снежинками, летающими в воздухе, всё равно очарователен. Он красив в любую погоду. Как и Петербург.
- О чем она? - Даниэль до сих пор не видел, как катается Стефан. Когда же он восполнит этот пробел? Стефан говорил, что у него скоро начнутся рождественские шоу и Art on Ice. Нужно выбраться в Швейцарию. Дела могут немного и потерпеть.
- О любви. - Стефан поворачивает голову. Смотрит долгим взглядом на презентабельного мужчину. Он помолодел? Кажется, что морщинки разгладились. Глаза живые, в них тепло и свет. В прошлый раз Стефан недосчитался некоторых шрамов, они разглаживаются и сливаются с кожей. Он берет руку Даниэля в свои ладони и повторяет. - О любви.
Они подъезжают к невысокому дому. В нем всего четыре этажа. На третьем длинный балкон и высокие окна. В эти окна они смотрят по ночам, считая звёзды.
*****
- Мой любимый шоколад! - пальцы разворачивают обвертку. - Ты меня закормишь, и я стану толстым.
- Тогда не ешь.
- Неее, - Стеф смеется. - Зачем же добру пропадать?
- Тебе какое шампанское наливать? Белое или розовое?
- Любое. - Стефан смотрит, как Даниэль открывает белое и наливает в бокалы. Шампанское играет пузырьками и пенится. - Ты отказался от темных очков?
- Да. Оказывается, я могу смотреть на солнце. Не знаю, когда это случилось. - Дэн даже не помнит, именно в какой день он забыл надеть очки и спокойно посмотрел на яркий солнечный диск. Он всё больше становился человеком. Да и шрамы постепенно исчезают. - После наших встреч мне становится всё лучше и лучше.
Стефан задумывается. Неужели всё дело в нём? Он протягивает руку и берёт бокал. Хрусталь мелодично звенит, бокалы стукаются друг о друга стенками.
- За нас!
Шипучее вино покалывает язык, передает все оттенки сладковатого вкуса. Они пьют, смакуя и растягивая удовольствие.
- Будешь шоколад? - спрашивает Стефан. Он уже сам угощается и манит сладкими губами. - Раз тебе лучше, значит, я каким-то образом лечу тебя.
- Буду, - говорит Дэн, и подходит к швейцарцу. Он пробует шоколадные губы. - Пошли лечиться? - и хитро улыбается.
- С удовольствием! Я думаю, что нужно увеличить дозировку, - хохочет Стеф. - Назначаю тебе двойную, нет, тройную дозу.
- Я готов к оздоравливающим процедурам, - вкрадчивый и игривый шепот на ухо тянет куда-то и кружит голову, - мой личный доктор.
...Мягкий рассеянный свет создает полумрак в просторной комнате. Большие окна задернуты плотными шторами. Тихим, почти неслышным, фоном звучит музыка, ей подпевает протяжный низкий стон. Длинные изящные пальцы оставляют небольшие отметины на крепких плечах. Голова запрокинута назад и упирается почти в самый край низкой кровати. Мягкие неторопливые движения сводят с ума, тянут в темную бездну и забирают в неволю, полностью подчиняя своему ритму. Это сладкое мучение, и кажется, что ему не будет конца. Он не выдерживает, и умоляет пощадить его. И получает помилование. Жгучая судорога вытягивает мышцы, дергает безжалостно тело, выталкивая из него яростные стоны. Сознание полностью отключается, позволяя свободно качаться на штормовых волнах. Они несут его куда-то вдаль, тихо кладут на берег и постепенно уходят, омывая разгоряченную кожу. Ничего нет. Только нежная истома и мимолетные мысли. Хорошо.
Сознание постепенно возвращается. Они лежат поперек кровати, разнеженные и расслабленные. Даниэль совсем без сил, он смотрит в потолок и считает тусклые небольшие лампочки. Его счёт прерывает звонок в дверь. Кто это может быть? Дэн практически ни с кем не общается, кроме своих подчиненных. Он еле-еле, лениво, встаёт, накидывает халат и медленно плетется открыть нежданному гостю. Стефан поспешно прикрывается одеялом.
Щёлкнув замком, Даниэль приоткрыл дверь.
- Извините меня. - В коридоре стоял молодой человек в джинсах и резиновых шлепках на босу ногу. - Я живу здесь недавно, напротив Вас. Я вышел ненадолго из квартиры и замок защёлкнулся. Вы не поможете мне открыть дверь?
- Я не специалист по замкам, - сухо ответил Даниэль, мечтая поскорее вернуться к Стефану.
- Что случилось? Кто это? - За спиной Дэна возник Стеф. В отличии от Даниэля он бодр и свеж, натянул уже джинсы, а пыльцы быстро дернули бегунок, застегивая молнию. Он выглянул из-за плеча Даниэля и взглядом столкнулся с зелёными глазами.
- Я случайно захлопнул дверь и не могу попасть домой. - От вида молодого человека захватывает дух. Джинсы круто обтягивают бедра, голый торс красив и безупречен. На груди поблескивают цепочки с крестиком и интересными кулонами. Стефан еле отрывает взгляд от плоского, красиво накаченного, живота и переводит на юное лицо. Темные кудри с медным отливом почти достигают плеч, густые ресницы, которым бы позавидовала любая девушка, отбрасывают тени на нежные щёки с ровным румянцем, чётко очерченные губы прекрасны. Глаза. Они невероятны! Они не просто зеленые. Это изумруды, яркие и сверкающие.
- Пойдемте, я посмотрю Ваш замок. Как-то раз я точно так же оказался на лестничной площадке. - Стефан обошел Даниэля и широко распахнул дверь. - Дэн, мне нужен тонкий нож.
- Как Вас зовут? - Стефан аккуратно вскрывал замок.
- Этьен. - Голос звучал мелодично. Юноша говорил с лёгким мягким акцентом. По его манере говорить Стеф определил, что перед ним не коренной француз. Он хорошо понимал молодого иностранца. Французы очень быстро разговаривают. Даниэля он иногда просил притормозить, когда тот увлекался и тараторил, как пулеметная очередь. Да и необычная внешность юноши указывала на северное происхождение.
- Вы ведь не француз? - решил уточнить Стефан.
- Нет. Я американец. Какое-то время мы жили в Швейцарии, а затем перебрались в Америку.
Стефан застыл в удивлении.
- И долго Вы жили в Швейцарии?
- Достаточно, чтобы её считать своей родиной. - Стеф повернул голову и внимательным взглядом окинул молодого человека. Этьен посмотрел Стефану прямо в глаза. Губы мгновенно пересохли. Захотелось выпить холодной воды.
- А Вас как зовут? - встречный вопрос вывел из ошеломлённого состояния.
- Стефан. Швейцария и моя родина. - Стеф резко повернул нож, замок тихо щелкнул и дверь распахнулась. - Советую поменять замок. Кажется, я его Вам сломал.
- Стеф! - Даниэль вышел на площадку. - Ты ещё долго?
- Всё. Иду. - Он выпрямился и обнаружил, что они с Этьеном почти одного роста. Стефан был чуть повыше.
- Спасибо большое! - Мягкая рука коснулась его ладони. Лёгкие иголочки побежали по нервным окончаниям. - Как мне Вас отблагодарить?
- Не стоит. - Молодой швейцарец еле перевёл дух от окатившего его водопадом волнения. Оно будоражило. От зеленоглазого эльфа не хотелось уходить. Он оглянулся на Даниэля, очнулся вдруг, как ото сна, стряхнул с себя дурман и шагнул к нему.
- Ещё встретимся, - услышал он голос за своей спиной.
*****
Утро выдалось снежным. Белые кристальные снежинки кружились, заглядывали в окна и просились на ладони, чтобы глаза разглядывали их четкие и неповторимые линии, любовались строгой красотой. Старый лохматый пёс сидел у подъезда и ловил холодный снег на горячий розовый язык. Он по привычке ждал, когда высокий мужчина выйдет из дома и вынесет ему сочную аппетитную кость, а потом присядет на корточки и поговорит с ним. Человек всегда с ним разговаривал. Пёс уже знал, как скучает это двуногое существо по какому-то Стефану, любит кофе, Париж и Петербург. Иногда человек пропадал дня на два, а потом рассказывал о приезде милого друга и о его необыкновенных глазах. Пёс внимательно слушал, и грыз кость. Потом благодарно тыкался мокрым носом в острые колени, клал на них морду, и позволял себя гладить. Ему нравились теплые руки и добрые глаза. Человек скалился, показывая ровные зубы. Пёс удивлялся, почему у него нет клыков? Ведь как-то надо грызть кости. Может, поэтому он кости отдает ему?
Тяжелая дверь отворилась, и из подъезда вышел долгожданный кормилец. С ним был ещё один человек, он громко смеялся.
- Ну, познакомь меня со своим другом.
- Вот он. - Высокий человек протянул псу кость, и присел перед ним. - Познакомься, это Стефан.
Пес настороженно смотрел на второго, который тоже решил быть к нему поближе. Он протянул руку и аккуратно погладил его по голове. Приятно. Теплые и мягкие ладони.
- А как его зовут? - спросил он.
- Не знаю, - ответил кормилец. - Я никогда об этом не задумывался. Просто называл его Дружище.
Пёс услышал привычное имя и негромко гавкнул.
- Видишь, он отзывается, - второй человек показал свои зубы. Эх, похоже, что и у него нет клыков. Тем лучше, костей псу достанется больше. Дружище лизнул ему руку. - Хороший, - услышал он. - Ну, пока.
Два человека встали и пошли по улице. К дому тихо и медленно подъехала машина. Пёс насторожился, люди в этой машине не вызывали доверия. Боковое стекло бесшумно опустилось, и оттуда показалась рука. Она держала холодный предмет, несущий смерть. Дружище подскочил и громко залаял, кинулся на эту руку, вцепился зубами, дернул на себя. Из машины послышался вопль. Высокий человек оглянулся. Раздался громкий хлопок. Второй человек упал лицом вниз. А машина резко рванула вперед, набрала скорость и, завернув за угол, быстро уехала.
*****
- Стеф! - Даниэль перевернул Стефана. - Ты слышишь меня?
Тот открыл глаза.
- Слышу.
Чуть ниже плеча расплывалось красное пятно.
- Ты ранен, не шевелись. - Даниэль испуганно смотрел на побледневшее лицо Стефана. - В тебя стреляли.
- Дэн, только никакой полиции. - Стефан умоляюще смотрел на друга. - Давай вернемся к тебе.
- Ты идти сможешь?
- Смогу. Помоги мне подняться.
Даниэль потихоньку ухватил Стефана под мышки и помог ему встать. От дома они ушли недалеко. Медленно передвигая ноги и опираясь на Даниэля, молодой швейцарец двинулся к подъезду. Рядом бежал пёс, который своим лаем заставил Стефана отпрянуть чуть в сторону, а руку, державшую пистолет, дернуть зубами немного вбок. Они потихоньку дошли до подъезда, и поднялись в квартиру. Дэн усадил Стефана на стул и стянул с него куртку со свитером. Пуля прошла навылет чуть пониже левого плеча. Если бы руки стрелявшего попала туда, куда целилась, то вряд ли Стефан остался жив. От этой мысли Даниэлю стало плохо.
- Что там у меня? - слабым голосом спросил Стеф.
- Слава Богу, ничего серьезного. Сейчас рану обработаю. Заживает на тебе всё быстро. Но я боюсь теперь тебя отпускать. Тем более одного.
- Дэн, это, наверное, были просто грабители.
- Я не думаю, что это был случайный выстрел. Но кому это нужно? Вот этот вопрос меня мучает. Сиди тихо, сейчас щипать будет.
Даниэль вытер кровь и тщательно промокнул края раны перекисью. Кровь мгновенно свернулась, образовав корочку. Дэн в очередной раз поразился необыкновенной способностью Стефана к быстрой регенерации.
- Коньяка чуть выпьешь?
- Давай, - согласился Стефан. - Хоть успокоюсь.
Его мелко потряхивало. Плечо жгло. Даниэль плеснул в рюмку коньяк и сунул ему в дрожащую руку. Фигурист быстро выпил и сморщился, кашлянув.
- Дэн, кому это нужно? Я никогда никому не переходил дорогу. Занимаюсь своим делом, катаюсь для души, для людей, живу своим искусством.
- Видимо, кому-то нужно. - Даниэль был мрачнее тучи. Стефана нельзя одного отпускать домой. Что же делать? - Стефан, я тебя одного не отпущу. Ты хотел, чтобы я приехал к тебе в гости? Так вот, я еду.
- Наконец-то, - проворчал Стеф. - Оказывается, чтобы ты приехал, нужно получить пулю в плечо. - Он коснулся розовой отметины. Рана уже затянулась и короста отпала. Через час даже следа не будет. Кожа станет гладкой, как будто и выстрела никогда не было.
- Но Рождество мы встретим здесь. - Дэн от волнения вырисовывал круги вокруг Стефана.
- Не мельтеши. - Стеф прикрыл глаза. - Хорошо, будь, по-твоему. Что-то я спать хочу.
- Всё правильно. Организм после регенерации требует отдыха. Ложись. Вечером самолёт. Я билеты возьму. Давай, помогу, - подскочил Дэн к поднимающемуся Стефану. Тот уже засыпал на ходу. Он довел Стефа до кровати, уложил и укрыл одеялом. - Спи.
Даниэль сидел и бессмысленно смотрел в экран монитора. Спокойная жизнь закончилась, не успев толком начаться. Это он виноват. Он всегда притягивает неприятности, люди, которые находятся рядом с ним, всегда подвергаются опасности. Очнувшись от тяжелых дум, он кликнул компьютерной мышкой на кнопку "оплатить". Билеты в Цюрих куплены.
*****
Даниэль лежит рядом со Стефаном и слушает его ровное дыхание. Тот крепко спит. Подушечки пальцев Дэна легко касаются мягкого живота, водят аккуратно около пупка, немного щекочут кожу. Под ласковыми прикосновениями Стеф что-то тихо бормочет во сне. Внезапно Даниэль наклоняется и внимательно смотрит на две привлекательные родинки около пупка. Он молчит, не хочет будить Стефана. Изучает с интересом два темных пятнышка. Такие отметины передаются из поколения в поколение. Дэн задумывается. Откуда у швейцарца это отличие от простых людей? Из какого же рода тянется этот знак? Даниэль изучает черты лица спящего Стефана. Странно, очень странно. Он ещё раз смотрит на два темных пятнышка на животе. Они кажутся знакомыми. Нужно всё выяснить.
Из головы не идут мысли об утреннем происшествии. Зачем стрелять в человека, который ведет мирный образ жизни, который никогда не попадал в криминальные хроники и разборки? Странно всё это и не понятно. Как и не совсем понятна природа необыкновенных способностей швейцарца. Да, он забрал себе энергию Жана, освободил его от чар вампиров, снял их проклятие. Тело его стало сильным и здоровым. Но откуда у него способности к регенерации? Таких способностей он ещё не видел ни у кого. Каким образом он лечит его сейчас, убирая раз за разом безобразные шрамы, и возвращая к нормальной человеческой жизни? И откуда этот знак на животе? Внезапно Даниэль подскакивает. Нужно туда, в дворик, где упал Стефан. Ведь пуля прошла навылет. Если бы удалось её найти. Он выбегает из квартиры, бежит скорее к несчастливому месту, останавливается и двигается медленно, изучая глазами асфальт миллиметр за миллиметром, придвигается к стенам, обходит их, кружит около мусорных баков, и вдруг замечает блестящий небольшой предмет. В крови. Поднимает его, вытирает и изумленно разглядывает. Да, это пуля. Но это непростая пуля. Даниэль кладет её в карман. Теперь он уверен. Это был неслучайный выстрел. Стефана пытались убить намеренно. Даниэль сжимает руки в кулаки. Смотрит в небо. Он не может потерять Стефана. Это не должно случиться. Он защитит его.
Дэн идет назад. Рядом бежит пёс, ластится, лижет руку, подскакивает, пытаясь заглянуть в глаза.
- С ним всё хорошо, - успокаивает его Даниэль. - Спасибо, что предупредил. Извини, друг. Мне надо идти.
Он возвращается к Стефану. Ложится рядом с ним, обнимает, прижимая к себе, и решает трудную задачу: как уберечь его жизнь. Опасность теперь подстерегает его за любым поворотом. И почему для него приготовили именно эту пулю? Сколько же сегодня он задал вопросов, и не нашел ни одного ответа. Тревога охватывает все мысли. Он даже не замечает, как просыпается Стефан, смотрит на него и молчит, чувствуя его состояние. Ему самому не по себе.
- Дэн, - тихо говорит он. - Ведь мы справимся?
- Справимся. Не в первый переплет попадаем. - Даниэль смотрит на часы. - Нам скоро выезжать в аэропорт. Наденешь мою куртку, раз твоя испорчена. Поднимаемся.
Париж любит победителей. И они постараются вернуться победителями. К Рождеству.
1307 год. Январь. Португалия.
Глубокой ночью в небольшой домик маленькой рыбацкой деревушки, находящейся недалеко от гавани, тихо постучали.
- Хозяйка, помоги Христа ради.
Немолодая женщина открыла дверь. Двое мужчин в белых плащах держали на руках молодого человека в таком же плаще. Юноша был без сознания.
- Он ранен. Мы не можем его брать с собой. Нам нужно добраться до столицы.
- Вам в ту сторону, - указала хозяйка хижины. - Там Коимбра. Оставляйте своего рыцаря. Я присмотрю.
Два монаха занесли своего товарища внутрь и положили на низкую узкую кровать. Юноша в беспамятстве застонал.
- Его зову Ариэль. Мы вернемся потом за ним, - пообещали братья и, выйдя в темноту, скрылись быстро с глаз.
Пожилая португалка аккуратно сняла с молодого тамплиера белый плащ, темную длинную рубаху и разглядела на левом плече колотую глубокую рану, по краям которой свернулись темные сгустки крови. Сама ткань пропиталась алой густой жидкостью насквозь. Женщина без колебания разодрала сухие места на длинные полосы и крепко перетянула ими плечо. Затем взяла лучину и поднесла к лицу раненого. Она не ошиблась, это действительно был молодой человек. Короткие темные волосы открывали его шею, уши же были прикрыты до мочек. Небольшая борода придавала мужчине небольшую солидность. Но гладкая кожа на лице и около глаз показывала, что ему не больше тридцати лет. Скорее всего, он был даже моложе. Гримаса страдания искажала его красивое благородное лицо. Хозяйка домика быстро развела огонь под котелком, плеснула туда воды и кинула горсть лечебных трав. Нужно было постараться предотвратить лихорадку и сделать сон больного исцеляющим и спокойным. Молодой человек тихо застонал. Женщина присела около него на корточки и приложила руку к горячему лбу. Озабоченно покачала головой. Встала, намочила чистую тряпку в деревянном ведре и, промокнув сухую кожу на щеках своего ночного гостя, приложила её ко лбу. Похоже, что ей придется постараться, чтобы привести его в порядок.
- Пить, - еле слышно попросил Ариэль и с трудом открыл глаза. Португалка подскочила, схватила со стола кружку с водой, наклонилась, приподняла голову тамплиера и поднесла её к пересохшим губам. Молодой человек сделал пару глотков и без сил откинул голову назад, сомкнул веки и вновь провалился в беспамятство.
Женщина просидела с ним всю ночь до рассвета. Вытирала лицо, поила травами, тихо говорила ему, что всё будет хорошо, и молилась Богу. Под утро она тихонько задремала сидя. Ночь была тяжелой и изнуряющей.
...Скоро рассвет. Язычки пламени робко коротко мигнули и погасли. В домике серый полумрак, густой, как туман, он заползает под дверь и клубится, тихо открывает её, запуская невысокую тоненькую женскую фигуру. Яркой зеленью светятся широкие глаза. Руки снимают с себя плащ. Он сам ползет к низкому незатейливому ложу, пеленает серой плотной тканью раненного, как в кокон, поднимает его и несёт к своей хозяйке.
- Госпожа! Не губи его! - с мольбой просит португалка. Она очнулась от своей полудремы. - Мало тебе путников?
- Молчи, если хочешь, чтобы он остался в живых.
Изящные руки подхватывают свою ношу так, будто она ничего не весит. Девушка неторопливо удаляется, унося тамплиера с собой. Хозяйка хижины смотрит ей в спину, и шепчет слова молитвы. Ничего не изменишь. На всё воля Божья.
*****
- Отец! - Виейра повышает голос. - Он останется здесь.
Глаза Дона Гуштаву мечут молнии. Но его упрямой и капризной дочери не привыкать к таким взглядам. Всё равно отец уступит. Слишком он её любит. После смерти матери он трясётся над дочкой и потакает всем её капризам.
- Хорошо, - тихо соглашается Гуштаву. - Но как только он встанет на ноги, отправлю его в столицу. - Он разворачивается и твердой походкой воина выходит из общего зала. Виейра довольно улыбается, щурит глаза удивительного зеленого цвета, встряхивает медными локонами и бежит по лестнице в комнату для гостей. Замок у отца большой, хорошо укреплен, в нем всегда спокойно. В уютной комнате на кровати лежит молодой рыцарь. Девушка прикрывает дверь и подходит к тамплиеру.
- Ну, что же, - произносит она, - сейчас посмотрим, что намудрила с тобой знахарка. Как тебя зовут?
- Ариэль, - молодой человек очень слаб. Мертвенная бледность покрывает его лицо, губы еле шевелятся, грубые бинты, сделанные из его же рубашки, пропитались кровью.
- Сейчас я разбинтую твоё плечо, - Виейра присаживается на кровать. - Тебе придется потерпеть.
Руки её ловко разматывают коричнево-ржавые полосы, обнажая безобразную рану. Последними движениями она резко отдирает ткань от засохшей крови. Ариэль бледнеет еще больше, кусая губы. Казалось бы, бледнеть ему дальше некуда. Может быть, поэтому кожа на его лице приобретает чуть синеватый оттенок. Тем временем быстрые тонкие пальцы тщательно ощупывают плечо, исследуют каждый сантиметр. Ариэль дергается от боли. Лоб его покрывается холодным потом.
- Не шевелись, - девушка смотрит ему в глаза. - К сожалению, у тебя раздроблена кость. Я могу тебе помочь, но будет больно. Попробую хоть немного облегчить твои страдания.
Рыжеволосая красавица поднялась, и вышла из комнаты. Ариэль лежал тихо и разглядывал стены и потолок. Он понял, что находится в каком-то замке. Услужливая память показывала ему низкий потолок и грязные стены рыбацкой лачуги. Он там был? Или это ему привиделось? Дверь скрипнула, и хрупкая гибкая фигурка возникла в комнате. Девушка передвигалась бесшумно, казалось, что она летала над полом. Она подошла к Ариэлю, и, приподняв его немного, дала хлебнуть из кубка пахучую обжигающую рубиновую жидкость.
- Будет немного легче. А теперь держись, и желательно, чтобы ты не кричал. Можешь кусать этот ремень. - Он почувствовал на своих губах грубую кожу и впился в неё зубами.
Молодой тамплиер привык в боли. Он не дрогнул от такого предупреждения, и ждал, что девушка будет делать дальше. Она села около него, потерла руки, разогревая ладони, наклонилась к нему, и кожу его вдруг опалило огнём. Слёзы выступили на глазах, а зубы зажали со всей силы ремень, сдерживая крик. Когда схлынула первая волна боли, Ариэль скосил глаза на плечо. В ужасе он уставился на открытые мышцы. Кожи на плече не было. Он смотрел на красные переплетающиеся волокна и пытался проглотить страх, который застрял у него в горле. Длинные изящные пальцы повторно коснулись плеча. Мышцы разорвались, открывая сломанную белую кость с раздробленными краями. Он дернулся было, но в последний момент сдержался. В глазах потемнело, и затем яркие звёзды стали хлестать со всей силы по зрачкам. Он застонал глухо через зубы, сжимая их плотно, как только мог. Внезапно боль откатилась так же быстро, как и накрыла. Он часто задышал. Девушка ждала, давая ему небольшую передышку. В третий раз на него обрушился шквал из боли, который терзал его долго. Всё слилось в невыносимые муки. Наверное, так горят в аду грешники. Девушка тем временем аккуратно собирала осколки кости, сосредоточенно ставила их на свои места, где они тут же прирастали. Её тоненькие пальчики не пропустили ни одного. Поставив последний, самый крохотный, осколок, она удовлетворенно оглядела свою работу. Плечевой сустав был как новый. Осталось подтянуть мышцы разорванными краями друг к другу. Красные волокна переплелись между собой, зарастая. Вот и лоскуты кожи ложатся поверх них, закрывая кровавую рану. На плече остается красный длинный рубец. Он горит огнем, но эта боль ничто по сравнению с тем, что пережил сейчас молодой человек. Он весь покрылся холодной испариной от напряжения, дышит еле-еле. Тихо бьется сердце, молодое и сильное, которое хочет жить. Мягкие девичьи руки приподнимают его голову и заставляют допить остатки терпкой огненной воды. Голова безвольно падает на кровать. Глаза закрываются. Они темно-коричневые, почти чёрные.
- Меня зовут Виейра, - слышит он как в тумане.
- Виейра, - шепотом повторяют красивые бледные губы. Он проваливается туда, где не чувствуют боли и отключается сознание. Это даже не сон. Это больше, чем сон. Это глубокое забытье, которое несет покой и полное восстановление.
*****
- Проснулся? - звонкий девичий голос звучит как колокольчик. Ариэль не спит. Он просто лежит с закрытыми глазами и прислушивается к себе. Плечо почти не болит. В голове ясность.
- Да, - отвечает он и осмеливается открыть глаза. На него смотрят яркие изумруды. По-другому цвет глаз этой девушки не назовешь. - Вы кто?
- Виейра, я же говорила.
Ариэль смотрит на её медные волосы, белую гладкую кожу, аккуратный, чуть вздернутый, носик и ровные красивые губы. Она не похожа на португалку. Откуда это чудесное создание в этих краях?
- Расскажите, как Вы очутились у нас? Вы тамплиер?
- Ночью на нас устроили облаву. Это было неожиданное нападение. Некоторых схватили. Пришлось сражаться и быстро уходить. У нас большой флот. Наши предводители решили, что в Португалии мы сможем найти убежище.
- Вы француз? - девушка с большим интересом разглядывала своего гостя. Его смело можно было назвать красавцем. Тёмные, почти чёрные волосы подстрижены коротко, у белой кожи небольшой оливковый оттенок, большие темно-карие глаза смотрят мягким ласковым взглядом, черные густые ресницы длинные и красивые, как у девушки, аккуратная небольшая борода немного светлее волос.
- Да, - ответил Ариэль, умолчав о том, что принадлежит к роду бургундской династии. Конечно, править страной он не имел право. Но в большом знаменитом древе родословной было и ему место. В какой-то мере и короли Португалии состояли в родственной связи с ним. В далекой связи. Они тоже принадлежали к великой бургундской династии, основателем которой в Португалии был Генрих Бургундский, первый её герцог.
- Я прикажу слугам принести Вам еды и нагреть воду. Ешьте и набирайтесь сил. Потом Вам принесут воду помыться. Не буду Вам мешать.
Не успел Ариэль поблагодарить девушку, как она быстро выскользнула из комнаты.
Позже, когда он насытился рыбным блюдом, и запил его вином, а слуги принесли бадью и наполнили её водой, Ариэль снял с себя светлую рубашку, в которую его одела гостеприимная хозяйка, и осмотрел своё плечо. На коже пылал длинный розовый шрам. Дотронуться до него было больно, но терпимо. Молодой француз вдруг вспомнил манипуляции девушки над его плечом. Вздрогнул всем телом. Кто она? Колдунья? Он разделся, помогая себе правой рукой, и опустился в теплую воду. Закрыл глаза, расслабляясь и нежась. И вдруг дверь снова отворилась.
- Я принесла Вам одежду.
Девушка положила на кровать длинную рубашку и узкие штаны. Посмотрела на Ариэля, на его больную руку.
- Я зайду к Вам попозже. Смажу шрам.
Виейра оставила его надолго. Он успел помыться, дойти до кровати и лечь под одеяло на нагретую простыню. Все дела отобрали силы полностью. У него уже слипались глаза, когда он почувствовал нежные руки. Они легко наносили мазь на его больное плечо. Жжение и боль уходили. Мазь приятно холодила кожу.
- Спите, - услышал он мелодичный голос. - Завтра утром я приду.
Он провалился в сон без сновидений.
Наше время.
Он жил на кладбище. Хотя вряд ли это можно было назвать жизнью. Скорее всего, это было существование, которое не вызывало ничего, кроме жалости и отвращения. Он был противен даже сам себе. Беспомощный слабый старик, который некогда был сильным и могущественным. Он ненавидел своё костлявое тело, немощное и истощенное, свою дряхлость и хворь. Питаться приходилось тем, что попадалось под руку. Мыши и крысы. Он пил их больную кровь, ещё больше отравляя свой организм. Когда на кладбище забредали бездомные животные, это был праздник. Кошки и собаки придавали обожженной коже лучший вид и давали временное облегчение.
Из домика смотрителя он не выходил. Сидел целыми днями в старом кресле, закрыв глаза, и просил Смерть забрать его. Но она не торопилась. Наверное, он не заслужил её. Было много времени, чтобы вспомнить всю свою жизнь, признать свои ошибки и промахи. Но все эти бесконечные дни он думал об одном человеке. Он ненавидел его всей своей чёрной душой, мысленно убивал каждый день. Он хотел видеть его и заставить страдать. Для этого он мысленно воскрешал его каждый вечер. Он хотел касаться его, смотреть в чёрные зрачки, искать там хоть каплю благосклонности и, наконец, найти её. Ему нужен был этот человек, как воздух.
Уходили часы, дни, недели... Казалось, что это никогда не закончится. Так и будет он гнить заживо. И вот однажды, когда он уже решил, что будет вечно влачить свою жалкую и бесславную, никому не нужную, жизнь, он услышал тихий плач. Это был человек. Он давно не слышал и не видел людей. Он заставил себя встать на дрожащие слабые ноги и медленно подойти к двери. Около нее застыл подросток, одетый в тряпье. Наверное, беспризорный. Ребенок, увидев еле живое существо, испугался. Это был скелет, обтянутый серой кожей. Иссохшие морщинистые руки, провалившиеся глазницы, в которых тускло мерцали чёрные, как угли, глаза. Нечесаные свалявшиеся пряди иссиня-черных волос. Старик трясся, рассматривая юного нечаянного гостя. Его охватило нетерпение и голод.
- Иди сюда, - просипел он и глухо закашлялся. - Я тебе позволю у меня жить.
Беспризорник зашел в грязный домик. В нем была только кровать и полуразвалившееся кресло. Старик, шаркая ногами, вернулся в свое насиженное место.
- Подойди ко мне и протяни мне руку.
Мальчик приблизился к сидящему еле живому существу, и спокойно поднял кисть. В нее тут же вцепились худые пальцы.
- Что Вы делаете? - воскликнул испуганный ребенок. Рука держала его крепко. Старик нагнулся и вдруг укусил детскую ручонку, впился в пульсирующую вену и с наслаждением глотнул горячую свежую кровь. Это был, как глоток свежей родниковой воды для умирающего в пустыне путника. Выцветшие глаза ожили. Не слыша умоляющие и отчаянные крики мальчика, он насыщался, кормил свой организм, наполняя иссохшее тело молодой горячей кровью. Внезапно он оторвался от тонкой руки. Нельзя выпивать всё сразу. Где он потом найдет себе пропитание, пока полностью не восстановится? Внимательно посмотрел на юнца. Живой, хотя и еле дышит. Нужно положить его на кровать и связать на всякий случай. Но сейчас он вряд ли сможет уйти. Вампир встал на окрепшие ноги, схватил мальчишку под мышки, подтащил к кровати и уложил его на грязную простыню.
- Спи, - приказал старик. Паренек всхлипнул и закрыл глаза. Слабость охватила все мышцы, сковала движения, спеленала тело в кокон. Он остался в плену у своего мучителя, который поддерживал в нем жизнь. Мальчик не чувствовал времени. Он просыпался только для того, чтобы поесть. В последний раз он не увидел старика. Рядом с ним сидел сурового вида черноволосый мужчина, сильный и широкоплечий, одетый в дорогую одежду и пахнущий приятным одеколоном. Он прожигал тяжелым взглядом, заставляя подчиняться себе и исполнять любое его желание.
- Ешь. - Он протянул свежий хлеб и молоко. Паренек, собрав все свои слабые силенки, сел и взял предложенную еду. Мужчина пододвинулся ближе, наблюдая за торопливой трапезой беспризорника.
- Свинья, ты, - произнес он низким грозным голосом и вытер жесткими пальцами молоко, стекающее по подбородку мальчишки. - Скажи свое имя.
- Серёга я. - Слабый юный голос дрожал. Слёзы вдруг заскользили по грязным щекам, оставляя светлые полоски. - Вы отпустите меня?
- Как захочешь. Выбирай - либо ты остаешься со мной, а я буду тебя кормить, одену тебя прилично, и жить будешь у меня, либо пойдешь шляться по городу, искать объедки и ночевать на улице.
- Я остаюсь. - Серёжа опустил голову. Лучше уж быть в тепле, чем снова оказаться на улице.
- Вот и славно. Сколько тебе лет?
- Пятнадцать. - Мальчик несмело поднял глаза и посмотрел на своего покровителя. - Как мне Вас называть?
- Андреем. Просто Андрей. Никаких дядей. Ясно?
- Да, - закивал головой парень.
Андре задумался. Никого подходящего в напарники, кроме этого юнца, больше нет. Приходится иметь дело с мелюзгой. Докатился. Ну, ничего. Осталось привести в порядок этого Серёгу, приодеть и можно посылать его с мелкими поручениями. Лишняя пара глаз ему не помешает. Он не стал делать из мальчишки вампира, но привязал его к себе с помощью крови. В его жилах теперь течет кровь этого парня. Это с его помощью он вернул себе жизнь и прежний вид. Теперь можно действовать. Он хочет найти того, кого сотни раз в мыслях убивал и воскрешал, ненавидел лютой ненавистью и желал до ломоты в костях. Он найдет его.
- Идти можешь? - Пора мальчишку забрать к себе. В мире людей у Андре был свой дом за городом.
- Наверное. - Парень допил молоко из бутылки и вытер рот рукавом.
- Тогда пошли. Такси ждёт.
Он помог мальчику подняться, довёл его до машины, стоящей за кладбищенской оградой, и посадил на заднее сидение. Сам же сел рядом с шофёром и назвал адрес.
- Ну, и вонище от твоего пацана, - пожаловался водитель. - Весь салон провоняет. С тебя двойная плата.
- Заплачу, - пообещал пассажир. - Трогай.
...Машина остановилась возле большого коттеджа. Андре сунул водителю крупную купюру в евро.
- Сдачи не надо. - Он выволок мальчика с сидений и повел в дом. Таксист, не веря своему счастью, рассматривал новенькую хрустящую банковскую бумажку достоинством в пятьсот евро. Очнувшись, он спрятал её в карман, быстро завёл машину, боясь, как бы щедрый пассажир не передумал и не вернулся за деньгами, и поехал в пивную. Рабочий день для него закончился рано.
Князь провел Сергея сразу в ванную. Нужно поскорее смыть с парня всю грязь и уничтожить противный запах.
- Раздевайся и залазь в воду. Тебе отмокать нужно час, не меньше. Давай же. - Он, не дожидаясь, когда растормошится пацан, сам стал сдирать с него вонючее тряпьё. Мальчишка трясся, как осиновый лист. Андре подтолкнул его к ванной. Тот залез в горячую воду, окунулся в ароматную пену и замер, наслаждаясь приятным теплом.
- Пойду, выкину твоё барахло. А ты скребись посильнее. Наверняка, год не мылся и забыл, как это делается.
Благодетель ушёл. Серёжка лежал в ванной и думал о том, что ему повезло. Он попал в богатый дом, у него есть покровитель и ему уже не придется просить подаяние на улице. В задумчивости он поднял руки, сморщился от того, что запястья саднило, посмотрел на них и увидел следы от укусов ровно в тех местах, где прощупывается пульс. Коросты отмокли и отвалились, обнажая розовые затянувшиеся ранки. Он вдруг вспомнил, как острые зубы впивались в его руки, как слабел он под жадными красными губами. Затрясся от страха. Кто этот мужчина? Но в памяти всплыл образ худого изможденного старика. Это он его мучил. А Андрей спас его, и теперь он ему обязан жизнью. Мальчик стал смывать с себя грязь, а вместе с ней своё тоскливое прошлое. Он начинает всё с чистого листа.
- Долго ты ещё будешь возиться? - резкий грубый голос заставил руки двигаться быстрее. Вошёл Андрей. Он уже снял с себя красивый шерстяной костюм и натянул джинсы. На сильном обнаженном торсе выделялись крепкие мышцы. - Так ты будешь до скончания века полоскаться.
Он подошел, отобрал у Серёжи мочалку, развернул его к себе спиной и стал быстро тереть его кожу до покраснения. Парень застыл под жесткими прикосновениями. Андре потёр худенькую мальчишескую спину с острыми выпирающими лопатками, пересчитал все ребра, спустился мочалкой к тощим ягодицам и вдруг смягчил свою силу. Он смотрел на покорного молчаливого паренька и не понимал, что с ним происходит. У Андре никогда не было детей. Он не переносил плач младенцев, хныканье маленьких детей, скулеж подростков. Этот парень не скулил. Он терпел. Князь питался его кровью целую неделю. Мальчишка оказался живучим. Он мог убить его, выпив из него всё, до последней капли. Но он не сделал этого. Андре, конечно, нужен был напарник. Но прежде всего, ему нужно было, чтобы кто-то был рядом с ним, живой, с кем можно было поговорить. Он устал от одиночества. Оно было слишком долгим. Он готов был приютить этого молокососа, лишь бы не оставаться одному.
Андре быстро домыл мальчишку, плеснул ему на ладони шампунь и включил душ.
- Мой голову, споласкивайся и выходи. Я тебе не нянька. - Покровитель сдернул с крючка большое полотенце и бросил его на край раковины. - Вытрешься этим. - И ушёл.
Серёжа вымылся и закутался в полотенце. На него вдруг навалилась невероятная слабость. Наверное, остатки своих силёнок он смыл в ванной. Он, еле передвигая ногами, поплёлся в комнату. До дивана паренёк немного не дошёл, рухнул на руки подбежавшему Андрею и провалился в густую обволакивающую черноту.
... Князь сидел и рассматривал тонкие черты лица спящего пацанёнка. Светлые брови, серые ресницы, прямой аккуратный, чуть вздёрнутый, нос, расслабленные губы красивой формы, нижняя губа была полной и упрямой. У парня были русые волосы. Он давно их не стриг. Они закрывали уши и шею неровными длинными прядями, чёлка доставала до верхней тонкой губы. Андре убрал её с лица спящего на бок. Волосы на ощупь оказались мягкими. Он подумал вдруг, что надо бы откормить это создание. А то рёбра выпирают так, что на них можно играть, как на ксилофоне. Бывший правитель встал, выключил свет и вышел из своей комнаты. Пусть парень спит и набирается сил. И с какой стати он положил в свою кровать этого щенка? Теперь придется спать в гостиной на диване. Ладно. Пусть понежится в огромной постели. Но только одну ночь. А потом он выгонит его в гостиную.
*****
Серёжа стоял перед зеркалом и не узнавал того парня, что смотрел на него из зазеркалья. Андрей нарядил его, как фотомодель. Мальчик разглядывал металлические кнопки на джинсах, гладил фирменный знак, засовывал руки в карманы, проверяя их глубину. Мягкий тонкий голубой пуловер в узкую синюю полоску приятно касался кожи, облегал тоненькую фигурку, подчёркивая её хрупкость. На ногах красовались настоящие фирменные теплые кроссовки. Стрижку ему в парикмахерской сделали удлиненную. Красивые ровные прядки лежали одна к одной, каждая на своём месте. Казалось, что всё это сон, прекрасный и недолгий. Всё скоро закончится, и он снова станет грязным беспризорником.
- Не думай, что это всё ради тебя, - сердито проворчал Андрей, накидывая ему на плечи зимнюю куртку. - Просто мне не нужно, чтобы рядом со мной находилось пугало.
Они вышли из парикмахерской и двинулись по оживленной улице холодного Петербурга. Ноябрь уже заявил свои права и настойчиво звал зиму.
- Документов, конечно, у тебя нет, - уточнил покровитель. Мальчик помотал головой. - Придется делать. Фамилию хоть свою знаешь?
- Знаю. Морель.
- Чтоооо? - Андре остановился.
- Да, знаю я, что дурацкая у меня фамилия. - Парень сник. - Морель.
- А отца как зовут, знаешь?
- Неа, - Сережа помотал головой.
- В общем так. Делаем документы на имя Серж Морель.
Мальчик не возражал. Серж, так Серж.
- Рarlez-vous français? - услышал он вдруг вопрос.
- Oui, - автоматически ответил пацан. - Ой! Я ведь понял.
- Да, ты - подарок судьбы, - протянул задумчиво его покровитель. - Каким ветром тебя сюда занесло, мушкетёр?
- Не знаю. А что это означает?
- Ты француз по отцу, это точно.
- Ой, мамочка, - прошептал потрясенный Серж и широко раскрыл глаза. Они у него были интересного цвета. Светлые, голубо-зеленые.
- Да, у мамочки спросить не помешает. Кстати, где она?
- Умерла. - Мальчик опустил голову.
- Ладно. Не раскисай. - Андре ободряюще похлопал его по плечу. - Пошли паспорт делать.
Князю не составляло большого труда с оформлением документов. Информаторы всегда сидели на своих местах. На следующий день Серж уже держал в руках новенький загранпаспорт с шенгенской визой. Андре знал, где искать того, кто его предал. Он чувствовал его всем своим нутром. Пора лететь в Париж и заставить посмотреть себе в глаза этого упрямца, свести с ним счёты и выплатить всё сполна. Даниэль ответит за всё. И тот щенок, который сумел уйти от возмездия, тоже.
*****
Париж стоял на своём месте. От Сены дуло мокрым холодным ветром, чайки летали над водой, отбирали угощение у уток, презрительно посматривая на их ухажеров. Селезни важно рассекали грудью ледяную воду, в которой отражалось серое низкое небо. Серёжа стоял на широком мосту и крошил птицам хлеб. Чайки подхватывали мягкие кусочки на лету, только жалкие остатки долетали до водной поверхности и тут же съедались жадными утками. Мальчик наблюдал, как они отбирают друг у друга еду, и думал, что в этом мире выживает сильнейший. Если ты слаб, то и сдохнешь от голода, или тебя забьют, заклюют тебе же подобные. Беспризорный образ жизни он вел с четырнадцати лет. Его мать умерла, когда Сереже было десять, и паренька сдали в детский дом. Жизнь так оказалась несладкой, и очень отличалась от домашней. Он скучал по матери, плакал ночами, его били старшие ребята. Били за то, что он не был похож на них. Он был хорошо воспитан, начитан, натура у него была утонченная и поэтичная. Он любил искусство, музыку, поэзию, сам пробовал сочинять. Хрупкое телосложение и неумение дать сдачу позволяли старшим детям измываться над ним. Он многое терпел и сносил все издевательства. В детдоме его удерживала крыша над головой и довольно сносная еда. Не принял и не выдержал Серж только одного - жестокого изнасилования пьяными старшими парнями, шестнадцатилетними подонками, которым надоело его избивать. Они желали его унизить, опустить как можно ниже. Да и гормоны уже играли в их организме, требовали выхода. Мальчик вздрогнул, вспоминая ржущих довольных парней, грубые руки, удерживающие его и прижимающие колени к груди, резкую боль. Всё слилось тогда в сплошное мучение. Наверное, он никогда этого не забудет. Серж сжал пальцы в кулаки, и стукнул побелевшими костяшками по широким перилам. Он отомстит когда-нибудь этим скотам. Тогда смешалось всё. Стыд, моральное страдание были даже сильнее боли. Парни сменяли друг друга, и он не мог дождаться, когда всё это закончится. Он не кричал, не молил о пощаде. Он прекрасно понимал, что своими криками доставит своим мучителям ещё большее удовольствие. Он молчал, попытался отключить своё сознание. Когда парни оставили его в покое и ушли, он дал волю своим слезам, скорчился, лёжа на теннисном столе, и рыдал, пока не выплакал всё. Потом поднялся, натянул дрожащими руками одежду, и в ту же ночь ушёл, сбежал из детдома. Целый год бродяжничал, искал еду по помойкам, просил подаяние у церкви, выживал, как мог. И вот теперь он стоит и любуется Парижем, вдали виднеется Эйфелева башня, а воздух вокруг него французский - он пропитан особым запахом, запахом свободы. С Андреем Сержу было спокойно. Он чувствовал себя под защитой. И хотя этот мужчина был суров и строг, он ни разу не поднял на него руку, никогда не унижал его и не издевался над ним. Мальчик привязался к своему покровителю. Он выполнял его поручения, ни о чем не спрашивая. Он следил здесь за одним человеком. Узнал его распорядок дня, где работает, куда ходит. Он знал его день с точностью до минуты. Знал, что в пятницу вечером этот черноволосый мужчина ходит на Елисейские поля, гуляет там и покупает шоколад. Знал точно время, когда он выходит из дому и кормит старого одинокого пса. Знал, что ранним субботним утром каждую неделю к нему приезжает из Швейцарии красивый молодой человек и выходные дни они проводят вместе. Серж многое знал. Только он не мог понять, зачем Андрею нужен был Даниэль? Так он называл этого француза. Когда Андрей произносил это имя, то глаза у него загорались ненавистью вперемешку с болью. Если молодого швейцарца его покровитель просто ненавидел, то воспоминания о Даниэле ему приносили страдания. Лицо Андре каменело, только желваки перекатывались под кожей, глаза вспыхивали, кулаки рубили воздух. В такие моменты Сергею хотелось обнять, прижаться к Андрею и говорить о том, что этот француз не стоит даже его мизинца.
Паренёк тяжело вздохнул. Ему было тревожно. Скорей бы покончить с этим и жить спокойно. Андре обещал ему, что устроит в школу. Серж решил догнать в образовании сверстников и закончить одиннадцать классов. А потом он выберет профессию по душе. Не будет же он вечно сидеть на шее Андрея. Он не имеет на это право.
Мальчик стряхнул остатки хлебных крошек с ладоней, повернулся и быстро пошел через мост, свернул на узкую улочку, направляясь к небольшому отелю. Скоро вернется Андрей. Он сегодня сам поехал проследить за своими врагами. Что он задумал? Становится страшно. И за тех людей, и за себя с Андреем.
*****
Андре сидел на скамейке парка Тюильри и делал вид, что читает газету. Он наблюдал за счастливой парой. Глаза его от бешенства были готовы прожечь дырку в тонкой бумаге. Даниэль и Стефан уютно расположились дальше через две скамейки от него. Князь закинул ногу на ногу и закрыл листами "Le Monde" своё лицо. Как только он увидел молодого швейцарца, то сразу почувствовал невероятную энергию, исходящую от него. Это были волны, которые, если бы захотел их хозяин, могли лишить жизни любого, кто встанет на его пути. Андре ощущал их разрушительную и вытягивающую силу. Они могли тянуть энергию из собеседника так, что тот даже не подозревал об этом. Юноша получал огромную подпитку от людей. Но в то же время, с удивительной легкостью делился этой энергией. Как он это делал, для Андре оставалось загадкой. По всей видимости, недалеко от него сидел необыкновенный человек. А человек ли это был? Выродок какого-то племени. Узнать бы еще, какого именно. Андре чувствовал всеми клетками своего тела необычность швейцарца. Такого убить трудно. Нужно будет попробовать разные способы. Осталось только выбрать подходящий момент.
Андре перевел взгляд на Даниэля. Тот стал ещё красивее. Вот кто был абсолютно беззащитным. Простой человек, утративший силу вампира. Он потерял даже то, что когда-то сохранил. Похоже, что его партнер забрал всё себе. Это упрощало задачу. Даниэля можно было выкрасть и всласть помучить перед смертью. Князь смотрел на того, кто был когда-то его правой рукой. Он желал его, хотел так, что темнело в глазах. Нет, он не убьет его сразу. Сначала подчинит себе, сломает его дух и овладеет его телом. А потом решит, что делать дальше.
Влюбленная пара поднялась со скамейки и направилась в сторону Лувра. Андре проводил две фигуры задумчивым взглядом. Встал. Пора в отель. Нужно ещё по дороге зайти в магазин и купить Сержу мороженое. На лице князя вдруг возникло подобие улыбки. Его пацан оказался сладкоежкой и любит холодное лакомство. Пожалуй, сегодня можно побаловать его шоколадным мороженым. И нужно свозить его в Диснейленд, а то парень ничего такого в жизни своей не видел. Пусть развлечется.
Андре поднял воротник теплого черного пальто, засунул руки в карманы и быстрым шагом двинулся к метро. Люди перед ним расступались, освобождая дорогу. У него была над ними власть. Осталось только эту власть применить к тому, кого он хотел сделать своим рабом.
*****
До самолета оставалось часа три, даже немного больше. Даниэль положил в сумку аккуратно сложенный свитер и тут его сборы прервал телефонный звонок.
- Слушаю, - коротко бросил он в поднятую трубку. Недовольно нахмурился, досадуя на неожиданные обстоятельства. - Сейчас буду, - пообещал Даниэль и сбросил вызов, поймав вопрос во взгляде Стефана. - Мне нужно ненадолго съездить в офис.