Смирнов Сергей Вадимович. Алгебра гармонии. Поэзия в формате 3d

Сергей Смирнов

Алгебра гармонии. Поэзия в формате 3D

Попытка критического самоанализа

Полный вариант. Сокращённый вариант опубликован

в интернет-альманахе "45-я параллель":

http://www.45parallel.net/poeziya_v_3d

Студентка:

- Я не понимаю этих стихов.

Преподаватель:

- Вы полагаете, в этом виноват автор?

Из диалога на творческом семинаре Литинститута

Смысл настоящей статьи отнюдь не в рассуждении о готовых образцах или приемах, а в попытке раскрытия

самого процесса поэтического производства.

Владимир Маяковский. Как делать стихи

Не избалованный вниманием литературной критики, как многие провинциальные авторы, попытаюсь сам, на основании конкретных примеров, по необходимости подробно разобрать свои стихотворения, требующие, на мой взгляд, некоторых комментариев, для того, чтобы и самому лучше понять, и объяснить потенциальному читателю, "из какого сора" они растут.

В качестве подобного критического путеводного маяка в море поэзии, на который стоит равняться, хочу привести разбор моего стихотворения "Граф Т. отправляется в Оптину пустынь...", участвовавшего в конкурсе "Герой точка ру" на сайте "Минуты поэзии", сделанный автором под ником Казимира Пруткова. Членам жюри предлагалась некоторая оценочная шкала по целому ряду критериев, поэтому их числовые выражения в тексте сохранены.

1. Граф Т. отправляется в Оптину пустынь

(по мотивам романа Виктора Пелевина "t")

Покойник по улицам гордо идет,

Его постояльцы ведут под уздцы,

Он голосом трубным молитву поет

И руки вздымает наверх.

Николай Заболоцкий, "Офорт"

Граф Т. отправляется в Оптину пустынь,

его постояльцы ведут под уздцы

и травят огнём, спорыньёю и дустом,

но в графе клокочет энергия ци.

Он видит в пути говорящую лошадь

и с мирной пейзанкой играет в любовь,

он стильно прикинут в калоши и клёши,

он хмурит в раздумье мохнатую бровь.

Граф Т. отправляется в Оптину пустынь

(куда и зачем, он не знает и сам),

в его бородище застряла капуста,

и мёд мирозданья течёт по усам.

Он видит в пути хитреца Ариэля,

(не группу, не демона, не порошок),

и так же привычно страдает с похмелья,

лелея культурологический шок.

Граф Т. отправляется в Оптину пустынь

(дойдёт ли туда или сгинет во мгле?)

Вся жизнь, как река от истока до устья,

лежит перед ним и бежит по земле.

Кончается сон, как обычно, некстати,

решай же вопрос, сущность разумом рой:

и кто же здесь автор, а кто же читатель,

и кто же здесь критик, а кто же герой?

"Общее впечатление: зеркало в зеркале в зеркале, третья производная: (мир внутри личности) - (личность глазами другого автора) - (впечатление автора стихотворения об ЛГ)... Интересно задумано и выразительно выполнено. +20

Оригинальность +20 Раскрытие темы: куда уж полнее! +20

Соблюдение определённого ритма было одним из условий конкурса, поэтому обращаю внимание на некоторые шероховатости (при том, что амфибрахий, конечно, трудно выдержать строго): на слабое место попадает ударение в слове "сущность" -10, а вот в строке "не группу, не демона, не порошок" - ритмическое ударение падает на частицу "не". Формально такое не наказуемо, но здесь - не звучит, поэтому снимаю... допустим, с общего впечатления -5. Зато четырёхстопный амфибрахий придаёт тексту торжественность +10 , а мужская рифма чётных строк "замыкает" ударами +10

Абсолютно не предусмотренное рисунком ритма ударение в слове "граф" не только не портит, а усиливает звучание в целом! Отчасти - потому что оно слабенькое (основное падает на следующее за ним Т), а отчасти - потому что ужесточает строку, придаёт ей "толчковый импульс" - замечаете? Так что - ещё +20 за творческое нарушение! Поэзия - искусство, а не ремесло.

Неудачных рифм нет; рифма авторская - довольно приблизительная, что не вполне сочетается с остальными, но ведь зато смысловая: пустынь-до устья +20 (а в чём она смысловая, догадываетесь, читатели?), за пустынь-капуста и пустынь-дустом ещё +20 и +20 , а ведь нелегко подобрать рифмы к рефрену. За рифму сам-усам +10 (тривиальная - но ведь смысловая, смысловой перевёртыш "сам с усам"!)

Бонус +20 - за рефрен, он выразительно структурирует всё стихотворение. То, что граф отправляется трижды - иронично подчёркивает несостоятельность этого действия +20. А за ассоциации, вызванные навязчивым повторением "пустынь": пустота, пустыня, стынь - ещё +20

Бонус +20 - за аллитерацию повторяющихся строк рефрена: г-ф-т-т-п-т-п-т-п-т, почти не "разбавленные" другими согласными, звучат жёстко и сухо, создавая настроение (а вот какое - пусть определит для себя каждый читатель) и напоминают топот по твёрдому грунту.

Антитезы "стильно прикинут" - "хмурит в раздумье", капуста в бородище - мёд мирозданья по усам - ещё +10 и +20

Цитата "его постояльцы ведут под уздцы" вписана очень к месту +10

За "(не группу, не демона, не порошок)" ещё +5.

За игру слов "травят огнём, спорыньёю и дустом", причём значение катастрофически снижается +20, за что - ещё +20

"и так же привычно страдает с похмелья" - совершенно непонятно, к чему относится "так же": так же, как Ариэль? Так же привычно, как видит? -10.

"лелея культурологический шок" +20 за метафору. То, что шок - не культурный, а культорогический - уместный здесь гротеск.

За лежащую и бегущую по земле жизнь +20. Кто-то, может быть, усомнится, может ли вся река от истока до устья лежать перед кем-то - а мне нравится!

"Сущность разумом рой" +20 . Маяковского напомнило - и стилем, и философией.

Ещё +10 за легко угадываемый стиль Пелевина. Но: энергия ци не вписывается, смотрится здесь эклектично. Засчитываю автору варваризм. И не надо ссылаться на Пелевина, я-то оцениваю конкретно это произведение! -5. Не уверена в уместности клёш (не анахнонизм ли?) но - опять сомнение в пользу автора.

Замечание по грамматике: перед "(не группу..." запятая не нужна, а вот после "...во мгле) - знак препинания потерян. Из бонуса за общее впечатление -5

За пейзанку и говорящую лошадь +20 : ёмкие, яркие мазки сами по себе, а уж ассоциаций вызывают...

реШАЙЖЕвопрССУЩноСть звучит - как шипение змеи под ногой. Не понятно, честно говоря, зачем автор прибегнул к такой аллитерации. Хотя... читая Пелевина, и я готова зашипеть.

Замечание: решить вопрос - канцеляризм, решают задачи или проблемы, а на вопросы - отвечают. -5

За многозначные риторические вопросы +10 . Можно было бы и больше, но прозвучали они вяло (может быть, из-за многочисленных "же"?).

За параллелизм последних строк +20 . И ещё за противопоставление критик-герой, ведь у него два значения: ЛГ и искусствовед - или совершающий подвиг - и рассуждающий об этом подвиге обыватель... +20. Кстати, сюда вписывается и наша цепочка героев-критиков-авторов: граф - автор и герой одновременно, Пелевин - автор и критик одновременно, автор этого произведения - одновременно немного критик, и я - только критик...

Мой разовый бонус: +20 за гармонию стихотворения и эпиграфа и за то, что хоть я и отношусь к творчеству Пелевина отрицательно, это стихотворение прочитала если не с удовольствием, то с глубоким интересом: это ли не признание мастерства!"

Как говорится, ни добавить, ни убавить. Не претендуя на столь подробный разбор, попытаюсь всё же остановиться на местах наиболее характерных для каждого из нижеприведённых текстов.

2. Географ, первый ученик и небесная Джомолунгма

Голова, похожая на глобус.

Дипломат. Поношенный костюм.

Он садится в рейсовый автобус,

словно в корабельный тёмный трюм.

Донесёт привычное теченье,

ежедневный бешеный Гольфстрим

до шестого года обученья -

к школярам, к учебникам, в экстрим.

Он расскажет им о Джомолунгме,

о жаре в пустыне Каракум,

о великом плаванье Колумба,

сам-то совершенно не Колумб.

Сам-то никогда за морем не был,

знает всё из фильмов и из книг...

И глядит в синеющее небо

заскучавший первый ученик.

Он объехал с папой пол-Европы

и моря пяти материков,

для него житейский личный опыт

повесомей мудрости веков...

Под окном цветёт и пахнет клумба,

а над ней, белее молока,

высятся небесной Джомолунгмой

с огненным подбоем облака.

В этом стихотворении я, пожалуй, в первый раз применил принцип "3-D поэзии", то есть поэзии стереоскопической, построенной на трёх различных взглядах на предмет. Три воспринимающих субъекта (причём это могут быть живые существа, природа, Бог, Вселенная) при всём различии восприятия создают объёмный, ощутимый, зримый образ воспринимаемого объекта во всём его многообразии. Как известно, положение объекта в пространстве и определяется именно тремя координатами.

В данном случае воспринимающими субъектами являются учитель, ученик и, собственно, сама природа. Для учителя Джомолунгма - страница в учебнике, кадр в телефильме, репродукция в альбоме. Ученик, возможно, видел её воочию. И здесь возникает конфликт между книжным и непосредственным знанием. Всё уравновешивает природа, громоздя небесные Джомолунгмы облаков за окнами школьного кабинета.

Некоторые углядели в этом стихотворении социальный подтекст. Отчасти это верно: нищий учитель, не способный съездить за границу; ученик, сын нувориша, "объездивший с папой пол-Европы и моря пяти материков". Но этот подтекст в данном случае не основной, побочный, дополнительный.

Как строится в стихотворении портрет учителя? "Голова, похожая на глобус" вызывает в памяти роман Алексея Иванова "Географ глобус пропил" и одноимённый фильм по его мотивам и создаёт соответствующие ассоциации в сознании читателя. Далее "географические" привязки к образу продолжаются. Рейсовый автобус сравнивается с "корабельным тёмным трюмом", что, во-первых, намекает на каторжный труд современного педагога (в трюмах во времена оны перевозились рабы), а во-вторых, отсылает в эпоху кругосветных плаваний и открытий, недаром впоследствии дважды возникает имя Колумба, причём дважды рифмуемое с географическими объектами ("Джомолунгма-Колумба, Каракум-Колумб") и даётся исчерпывающая характеристика учителя ("сам-то совершенно не Колумб"). Поток дел учителя сравнивается с "течением, ежедневным бешеным Гольфстримом".

Далее использован любопытный приём толкования иронической идиомы "цветёт и пахнет" в прямом, свободном от иронии, значении: "под окном цветёт и пахнет клумба". Причём ещё раз он встречается в другом моём стихотворении ("Цвела черёмуха и пахла", "Майская элегия").

Начавшись в аллюзии, аллюзией же стихотворение и заканчивается. "С огненным подбоем облака" пересекаются с булгаковским Понтием Пилатом ("В белом плаще с кровавым подбоем"). Но, поскольку подбой огненный, а не кровавый, то стоит предполагать, что суд природы будет более справедливым.

3. Французско-нижегородский палиндром

Вот сюр a la рюс - простой палиндром

французско-нижегородский:

пустой полигон, крутой танкодром

(начальник - товарищ Троцкий),

и аэродром, и ракетодром,

вся сила Страны Приветов.

Полковник бежит с дырявым ведром

накладывать право вето.

И с ним файф-о-клок мы сядем пить чай

с Болванщиком и вареньем,

и тот невзначай сломает печать,

являя излишки рвенья.

Как тонко скрипит под пальцем сургуч,

как страшно шуршит бумага!

И брызнет из глаз прозрения луч

подобием острой шпаги.

А пальцы уже стучат по стене

и тянутся к красной кнопке

по тайной волне, по тонкой струне,

как блюзы играет Нопфлер.

И вынесет всех, как сюр из избы,

единой взрывною волей.

Узнаем тогда, какие грибы

растут на ничейном поле!

Стихотворение, возникшее из словесной игры, из забавной фразы-петевёртыша, которую для полноценного вида возможно записать только с использованием французского предлога: "сюр a la рюс". Соответственно и текст должен содержать: а) смешение "французского (в данном случае - английского) с нижегородским", б) сюрреалистический элемент. Что и имеем. В этом вымышленном мире вполне уместен и начальник полигона "начвоенмор" товарищ Троцкий, и Страна Советов естественным образом трансформируется в Страну Приветов (читай иначе: Страну Чудес, как говорил персонаж Кэрролла Сумасшедший Шляпник: "Мы все здесь немного с приветом"). По ассоциативной цепочке возникают и Безумное чаепитие "файф-о-клок", и Болванщик (он же Шляпник) появляется.

Далее встречаем приём, схожий с башлачёвским ("А потом потеряли сознание и рукавицы"), где прямое значение фразы, вопреки грамматике, сочетается с метафорическим, переносным в одном ряду. В данном случае это: "Мы сядем пить чай с Болванщиком и с вареньем", то есть на равных используются объект и субъект. А "право вето", согласно армейской логике, превращается в некую субстанцию, находящуюся в дырявом ведре полковника. Что-то типа "носить воду решетом". Во время чаепития Болванщик "невзначай ломает печать", видимо, на конверте с секретным приказом. Здесь образ двоякий: второе значение - одна из печатей Апокалипсиса, открытие каждой из которых постепенно ведёт к всемирной катастрофе и возникновению нового мира. Как выясняется, полигон был ядерным, и, "являя излишки рвенья", Болванщик запустил необратимый ход событий. Поэтому и "сургуч тонко скрипит под пальцем", и "бумага страшно шуршит", словно чувствуя ужасную развязку.

И вот уже "пальцы тянутся к красной кнопке", "как блюзы играет Нопфлер". Известно, что Марк Нопфлер, лидер группы Dire Straits, один из лучших блюзовых гитаристов мира, играет на своём инструменте пальцами, не используя медиатора. А здесь его упоминание - лишь яркая характерная деталь. "Сюр из избы", разумеется, созвучен с "сором", и являет нам пример нашего русского раздолбайства, в результате которого мы узнаём, "какие грибы растут на нейтральном поле". В данном случае, возможно, ядерный гриб после взрыва.

И напоследок ещё две реминисценции. Здесь и Высоцкий: "А на нейтральной полосе цветы необычайной красоты", и гриб - не обязательно ядерный. Возможно, это гриб-галлюциноген.

Вообще, по количеству аллюзий, реминисценций, скрытых цитат это стихотворение - один из рекордсменов в моём творчестве. С ним сравнится разве что "Линия фронта". Но о ней - ниже.

Главное, на мой взгляд, создано произведение логически внутренне непротиворечивое, подчиняющееся собственным законам, в качестве каковых вполне может выступать логика сновидения, составляющаяся из цепочки метаморфоз и ассоциаций.

4. Костёр листвы и дождь потопа

По небесным путям проползли сизых туч колымаги,

грохотаньем колёс отозвался разбуженный гром,

следом стая ворон, словно хлопья горелой бумаги,

взмыла вверх над двором - над осенним багряным костром.

Дождь его затушил и окрестности вмиг огорошил,

и пошёл ворошить догоревшие угли листвы.

Я смотрел из окна, мне мечталось о чём-то хорошем,

но размётан костёр, и уже не согреться, увы.

Я начну составлять палых листьев подробный гербарий,

принесу их домой и украшу простуженный дом,

новоявленный Ной, соберу каждой твари по паре,

чтоб не сгинули в нетях под нудным осенним дождём.

В предисловии "Воззрение" к своей во многом итоговой книге стихотворений и поэм "Крестный ход" Юрий Кузнецов писал, приводя в пример свои ранние стихи:

"И снова за прибрежными деревьями

Выщипывает лошадь тень свою.

Это не просто метафора. Расстояние между прямым значением и переносным тут сокращено до минимума. Образ зрим, осязаем и стоит перед глазами, как живой <...> Я хотел невозможного - реализовать метафору в одном прямом значении. Но в пределах метафоры это было безнадёжным делом. Эх, если б серп месяца косил луговую траву, как обыкновенный крестьянский серп. Вот было бы чудо! Так я мечтал. Переносный смысл метафоры - это призрак. Я хотел оживить призрак<...> Только один раз Есенину удалось чудо. Он оживил призрак - преобразовал метафору. Это у него произошло случайно.

Ветер-схимник шагом осторожным

Мнёт траву по выступам дорожным.

И целует на рябиновом кусту

Язвы красные незримому Христу.

Пространство в две тысячи лет сквозит за Есенинским кустом. Сам Христос незрим, но видны Его красные язвы (рябиновые гроздья). И всё это чудо произошло благодаря эпитету "незримый". При любом другом эпитете Христос так бы и остался метафорой, к тому же вычурной. Оказывается, к метафоре нужно добавить нечто, чего в ней нет и быть не может. Метафора пропала - возник символ."

Считаю, что подобное чудо преобразования, оживления метафоры как минимум однажды удалось и мне. Собственно говоря, стихотворение и началось с наблюдения в окно осенней картины: над красным клёном, как над костром, взлетает стая ворон, словно хлопья сгоревшей бумаги. Остальное - дело техники. Нужно было метафоризировать гром - пожалуйста. Так возникла первая строфа:

По небесным путям проползли сизых туч колымаги,

грохотаньем колёс отозвался разбуженный гром,

следом стая ворон, словно хлопья горелой бумаги,

взмыла вверх над двором - над осенним багряным костром.

Но дело этим не заканчивается. Далее - в развитие образа - дождь тушит костёр полыхающего осенними красками костра-двора с характерными для дождей шуршаще-шипящими звуками: "затушил, огорошил, пошёл ворошить догоревшие угли". Здесь в повествование вплетается лирический жест, вводится фигура лирического героя-повествователя:

Я смотрел из окна, мне мечталось о чём-то хорошем,

но размётан костёр, и уже не согреться, увы.

Однако ЛГ не ограничивается пассивным созерцанием, он выходит на улицу и пытается спасти "догоревшие угли листвы"- опавшие листья, чтобы, как Ной, спасти "каждой твари по паре" в своём гербарии.

Из таких логических блоков и составляется архитектоника стихотворного текста: 1. картинка за окном, 2. фигура наблюдателя, 3. его действия. Тоже своего рода 3 D- поэзия.

Метафора, звукопись, аллюзии, парафразы - всё это суть строительные материалы для здания стиха. Главное, чтобы их употребление было уместным и логичным в данном конкретном случае.

5. Блюз на костях

Сыграй мне блюз на шейном позвонке,

сыграй мне блюз на чашечке коленной,

чтоб жилка застучала на виске

и музыка взвилась над плотью тленной.

Сыграй мне блюз на черепе шута,

на кисти Евы, на ребре Адама,

чтобы душа была в полон взята,

взбираясь по виткам высокой драмы.

Нарежь дорожки в тридцать три и треть

на прошловековой рентгенограмме,

чтоб я сумел без ужаса смотреть

на улицу в прицел оконной рамы.

Пусть вязкий блюз, тягучий, словно мёд

наполнит светом золотые соты,

пусть в бочку дёгтя полночи вольёт

две-три звезды, две-три пчелиных ноты.

Вот что пишет по поводу этого стихотворения, представленного в качестве "визитной карточки" на Кубке мира по русской поэзии-2012 на сайте stihi.lv штатный литобозреватель поэтических конкурсов Вадим Герман: "...слишком много отсылов - для меня перемешались и диснеевский "Танец скелетов" и Deep Purple, и даже "A Taste Of Honey"... Общее впечатление не сложилось".

Попробую дать авторскую интерпретацию текста. "Отсылы" у меня были, несомненно, но совсем не те, которые представились критику. Прежде всего, для "племени младого, незнакомого", "поколения next", не знакомого с реалиями советского периода, нужно объяснить изначальную предпосылку. В эпоху тотального, в том числе музыкального, дефицита умельцами кустарным способом изготавливались самопальные грампластинки. Материалом для их изготовления служили именно рентгеновские фотоснимки. Называлось всё это "музыка на костях".

Я конкретизировал это понятие, остановился на блюзе, припомнил анатомию, историю литературы и религии - и пошло-поехало: блюз на шейном позвонке, на чашечке коленной, на самых известных костях - на черепе шута ("бедный Йорик", "Гамлет", Шекспир); на кисти Евы, той самой, которой она взяла яблоко с древа познания добра и зла; на ребре Адама, из которого, согласно Библии, она сама была создана.

Но это только "материальный носитель", как бобина, кассета, грампластинка, компакт-диск. В данном случае всё это символизирует косную плоть, прах земной, а музыка, из носителей извлекаемая - душа, дух.

чтоб жилка застучала на виске

и музыка взвилась над плотью тленной.

Здесь фиксируется момент чуда, момент перехода от мёртвого к живому - "жилка застучала на виске". Далее происходит восхождение в сферы духовные - "музыка взвилась над плотью тленной". Душа, "взятая в полон", "взбирается по виткам высокой драмы", это восхождение - самый трудный этап в развитии человека и человечества, всегда сопряжённый с драматическими, а часто трагическими событиями.

Мир в данном случае воспринимается враждебно. Но душа, вооружённая и вдохновлённая музыкой, этим высшим проявлением духа, находясь с миром в состоянии перманентной войны, уже способна "без ужаса смотреть на улицу в прицел оконной рамы".

И происходит преображение. Музыка звучит, зажигая в окнах соседних домов "золотые соты", вливает в "бочку полночи" ложку музыкального мёда, "две-три пчелиных ноты". Это некая ипостась "мёда поэтического" из скандинавских сказаний, на этот раз мёда полуночного. Образ для меня важен, неоднократно использовался и раньше, и позже. Сравните: "Тягучий полдень липнет бурым мёдом, в нём вязнет всё, и души, и тела" ("Полдень"), " Мёд горький и сладкий, пустой, густой, отрада ума, языка услада, отрава ума, языка застой, аккорд на ладу мирового лада." ("Мёд мироздания"). Такие вот пчёлы, такой мёд.

6. Братишка март

Братишка март, весны глашатай,

слизнул сугробов эскимо,

ручьи и реки распечатал,

сводил полгорода в кино.

И, грудь украсив алым бантом,

метёт клешами улиц сор,

идёт-бредёт завзятым франтом,

как будто по морю линкор.

И рыжий чуб, и бескозырка

напомнят удали азы,

когда он исподлобья зыркнет

глазами цвета бирюзы.

Долой зимы самодержавье

и ледяных чертогов плен!

Пусть рыжий луч, хмельной и жаркий,

сотрёт с земли холодный тлен.

Матрос весенних революций,

наполнив музыкой эфир,

братишка март без контрибуций

несёт народам мира - мир!

Для меня текст интересен тем, в что в нём одновременно реализованы два поэтических приёма - развёрнутая метафора и образ в развитии (не впервые в моём творчестве, например, подобный приём использован в стихотворениях "Змеи-дороги", "Дождь уходит по-английски" и т. д.). Начиная с названия, когда месяц март получает дополнительную характеристику благодаря тёплому обращению "братишка". Такое обращение было в ходу в годы революционных событий среди балтийских матросов. Мы наблюдаем за бурной деятельностью "братишки марта" в весеннем городе. Здесь они осознанно перекликаются с героем песни Шаинского "Идёт солдат по городу". Сравните:

А солдат попьёт кваску,

Купит эскимо,

Никуда не торопясь,

Выйдет из кино.

............................

Братишка март, весны глашатай,

слизнул сугробов эскимо,

ручьи и реки распечатал,

сводил полгорода в кино.

Даже совпадение рифмы "эскимо-кино" настраивает на определённый праздничный лад. Однако братишка март не так прост: он распечатывает ручьи и реки, как бутылку шампанского, поит горожан хмельным напитком; но эскимо его невозможно купить в тележке мороженщика, потому что это эскимо сугробов. Он ведёт в кино "полгорода", скорее всего, это его прекрасную половины. С кем бы ещё разгульный матрос пошёл на громкую кинопремьеру! А каждая весна - это всегда премьера в киноафише календарного года. Революционный матрос известен своим стремлением к щегольству, поэтому украшает форменный бушлат красным бантом (гвоздикой, мартовским праздничным цветком); широчайшие клеши метут сор улиц (дождь и ветер очищают улицы от остатков снега); он идёт "завзятым франтом".

Следующая строфа любопытна и звенящей звукописью, и живописной метафорой (единичная метафора внутри развёрнутой). Аллитерация на "р" и "з" напоминает звон капели и разбивающихся о тротуар сосулек: рыжий, бескозырка, азы, зыркнет, глазами, бирюзы. В то же время картинка двоится: рыжий чуб - это луч солнца; взгляд исподлобья глазами цвета бирюзы - тучи разошлись, и сквозь них мелькнуло голубое весеннее небо.

Против чего мог бы поднимать бучу братишка март? Разумеется, против "зимы самодержавья", против "ледяных чертогов" и "холодного тлена". И "рыжий луч, хмельной и жаркий" последовательно борется с этими пережитками государыни-зимы. Поэтому ежегодная революция природы происходит именно весной и несёт народам мира мир "без аннексий и контрибуций".

7. Юго-западный ветер

Зюйд-вест златы перья повыщипал

у птицы-зари из хвоста.

Ему дотянуться повыше бы,

да, видно, сноровка не та.

А первым пером он расцвечивал

бездонное зеркало вод,

трудился до позднего вечера,

пока не погас небосвод.

Вторым же легко дирижировал

хорами ночных соловьёв,

в разладе с любыми режимами,

как прежде, стоял на своём.

А третьим под утро без вычета

писал и словами сорил,

кичился, что перья повыщипал

намедни у птицы-зари.

Стихотворение, родившись из непосредственного наблюдения заката над рекой, развернулось в привычную 3-D панораму. На этот раз в нём скрыта трёхчастная, трёхипостасная природа важнейших родов искусств (но не кино). Заря предстаёт в образе жар-птицы, из хвоста которой шаловливый зюйд-вест выдёргивает последовательно три пера. Первое перо символизирует живопись ("а первым пером оно расцвечивал бездонное зеркало вод"); второе - музыку ("вторым он легко дирижировал хорами ночных соловьёв"); и, наконец, третье - литературу, искусство слова, которому подвластны и живопись, и музыка. Слово, объединяющее и закольцовывающее сюжет.

Необходимо отметить, что процесс написания стихотворения далеко не всегда содержит готовую схему, в которую, как в прокрустово ложе, втискивается соответствующее содержание. Конечно, бывает и так. Но часто этот процесс происходит "сам собой", подсознательно, интуитивно. И только при последующем критическом анализе (или самоанализе) выявляются и структура, и составные части текста.

Поэтому я благодарен немногочисленным, к сожалению, критикам, способным раскрыть мне глаза на мои собственные творения, пояснить, что же такое на самом деле я написал. Вот один небольшой, но характерный пример, когда смыслообразующим элементом текста выступает банальная запятая, почти как в хрестоматийном "Казнить нельзя помиловать". Его мне пояснил мой коллега по работе в районной газете "Время" Владимир Бурдин. Было у меня стихотворение "Дом забвения", и в нём такие строки:

Вот и ходишь Иваном, не помнящим сути родства,

между небом далёким и столь же далёкой землёй.

Владимир посоветовал убрать вторую запятую. И что же, смысл поменялся кардинальным образом, стал более глубоким. Если в первом случае речь шла всего лишь о "Иване, не помнящим родства", как в известной поговорке, то во втором это не просто "родство", а "родство между небом и землёй". Поскольку дело происходит на лестнице "дома забвения", то это действительно где-то "между небом и землёй". Такая вот маленькая, но яркая деталь.

8. Семь

В моём саду семь гипсовых фигурок,

семь гипсовых советских пионеров,

семь гипсовых отчаянных горнистов,

держащих горны в гипсовых руках.

Когда их в бой водил кремлёвский гуру,

являя беззаветности примеры,

они несли в сердцах зачатки истин,

витая головами в облаках.

И кое-где торчащей арматурой

обнажены их сущность и манеры,

ведь каждый в убеждениях неистов -

и перелом веков поверг их в прах.

Семь гаммельнских примерных крысоловов,

высвистывая песенки на флейтах,

вели сначала крыс, потом детишек

по лабиринтам инобытия.

Им вручено властительное слово,

и в череде припевов и куплетов

они уходят и звучат всё тише,

и среди них один, наверно, я.

Когда зерно окажется половой

и в стужу отлетит похмелье лета,

и град однажды загремит по крыше,

вам вспомнится история моя.

Семь ангелов, трубящих неумолчно,

семь свитков в их руках и семь печатей,

и ход конём, ведущий силы ада

на бой последний, на Армагеддон, -

что только не привидится воочью

российскими безлунными ночами,

когда семь кулаков грозят из сада

и в очаге давно погас огонь...

Но слышишь трубный зов? И, между прочим,

никто не помешает вдруг начать им

военный марш, ноктюрн ли, серенаду.

Ты слышишь звук трубы и стали звон?

Стихотворение, выставленное среди трёх прочих на Кубок мира по русской поэзии-2012, мало кому пришлось по вкусу. Только Сергей Ивкин похвалил его, впрочем, попеняв на небрежное, с его точки зрения, исполнение. А последние четыре строчки почти всем рецензентам показались лишними. Попытаюсь заступиться за своё творение.

Мало кто (или никто) не обратил внимание на довольно редкую систему рифмовки. Между тем текст состоит из трёх тематических 12-строчных строф, зарифмованных по схеме абвгабвгабвг, то есть каждая строка строфы рифмуется трижды. На примере первой строфы: фигурок-гуру-арматурой; пионеров-примеры-манеры; горнистов-истин-неистов; руках-облаках-прах. Но, поскольку рифма от рифмы отстоит на довольно далеко, рискну предположить, что многими текст воспринимается как белый стих.

Опять вездесущая 3D-поэзия вступает в свои права. Гипсовые фигуры в саду последовательно выступают в трёх своих ипостасях: советских пионеров, гаммельнских крысоловов и ангелов Апокалипсиса. (Попутно следует заметить, что три ипостаси - это далеко не предел, например, в стихотворении "Ипостаси кота" главный герой имеет аж пять ипостасей!) Меняющиеся образы идут по нарастающей, но каждый из них является "ловцом душ человеческих", вооружённым, кроме всего прочего, соответствующим духовым инструментом.

Важно было создать в стихотворении медитативное настроение полусна-полуяви ("что только не привидится воочью российскими безлунными ночами, когда семь кулаков грозят из сада и в очаге давно погас огонь...") Ах, это был всего лишь сон, вздохнёт успокоенный читатель. Как бы не так! Законы саспенса заставляют усомниться в хэппи-энде: "Но слышишь трубный зов?" Стихотворение в том числе визуально, кинематографично, и именно такая концовка представляется мне вполне уместной.

Стоит, наверное, пояснить ещё пару моментов. "Кремлёвский гуру" - это, конечно, Ульянов-Ленин. Между прочим, индийские мудрецы в годы революции возвели его в ранг Махатмы, так что буддистский термин "гуру-учитель" здесь тоже по делу. "Ход конём" символизирует пришествие Коня Бледного из Апокалипсиса: "И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя "смерть"; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли - умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными." (Откр.6:7-8)

Не обошлось и без скрытого цитирования, парафразов. Для меня это всё элементы, скрепляющие стихотворный текст воедино, некая арматура, на основании которой строится дом стихотворения. "Властительное слово" - из Николая Гумилёва; "И среди них один, наверно, я" / "И один из них, наверно, я" - из Андрея Макаревича.

Вот такие вот семь пионеров/крысоловов/ангелов в формате 3D.

9. Про Фому да про Иуду

Фома постоянно взыскует чуда,

искать приключенья - его удел,

а рядом за партой сидит Иуда,

довольный текущим порядком дел.

Фома, как хирург, потрошит игрушки,

втыкает в розетку железный штырь,

он всё, что увидит, крушит и рушит,

вдыхая "Момент" или нашатырь.

Прилежный юннат, властелин природы,

вложивший персты, как монеты в рост,

естествопытатель такого рода,

что даст вам ответ на любой вопрос.

Иуда корыстен и с виду ласков:

соседу по парте с невинных лет

за деньги продаст карандаш и ластик,

за деньги запрячет в шкафу скелет.

Когда в кабинет призовёт директор,

Иуда замрёт с клеветой у рта,

а совесть его посещает редко -

но вот захлестнула петлёй гортань.

Висит на осине, холодный, синий,

ушедший из жизни, сойдя с ума,

в его волосах серебрится иней,

а рядом с ланцетом застыл Фома.

Это стихотворение, будучи выставленным на Открытый Чемпионат Балтии по русской поэзии-2013 (сайт stihi.lv) и на Большой литературный конкурс (сайт stihi.ru) вызвало, пожалуй, наибольший резонанс за всё время моего присутствия в Сети. Причём его восприятие разнилось от полного восторга до полного же неприятия. Вот некоторые из наиболее характерных отзывов.

"Для меня здесь важна сама мысль (как я ее увидел): какова бы ни была душа, пусть она будет мелочной, подлой или замкнутой на саму себя, она способна на что-то настоящее, что-то свое, не привнесенное извне, не дублирующее, но создающее прецедент. Без нее остается "ланцет естествопытателя" (заметьте, естествоПЫТАТЕЛЯ, не спроста, не из-за длины строки). Да, прототипы взяты спорные, во всяком случае, тут можно долго дискутировать, но мне почему-то не хочется. Как по мне, подача - лучше не придумаешь." (Вадим Лиандрес)

"Помню это стихотворение по Чемпионату Балтии. И тогда, и сейчас, при повторном прочтении, стихотворение понравилось. Помнится, когда-то задавал себе вопрос - "Почему Фома остался апостолом?" Он поверил только когда вложил персты в раны Христа, но ведь - "блаженны нищие духом", а Фома потребовал доказательств... Крепка ли была его вера? Кажется, Сергей ответил мне - его герой "постоянно взыскует чуда", он тянется к нему. Как ребенок, который готов разломать игрушку, чтобы посмотреть, что внутри. Он - "естествопытатель", но готов сам подвергнуть себя эксперименту, чтобы дать ответ на любой вопрос. Не только слепая вера приводит к Богу.

Кстати, обратите внимание - активный, постоянно в движении, Фома застыл с ланцетом в руках у трупа Иуды. Что это может означать? Замер он, в потрясении, увидав удавившегося поседевшего товарища, остановился на минутку, прежде чем начать вскрытие в поисках совести, или - "застыл" - превратился в ледяную глыбу, замер навсегда, закончив свои опыты, уверовав?

Сергей применил такое слово, которое оставляет возможность разной трактовки.

По-моему, блестящее стихотворение." (Вадим Герман)

"Про Фому и Иуду мне совсем не понравился стих. Они, конечно взяты, как нарицательные имена. Автор описывает два характера. Если бы он ограничился этим, можно было бы просто сказать, что это зарисовка, относящаяся больше к психологии, чем к поэзии.

Но финал, на мой вкус, совсем нехорош. Поскольку Иуда вешается, это сразу соотносится с реальными апостолами Иудой и Фомой. В таком случае это глубоко неверно по отношению к апостолу Фоме.

Прилежный юннат, властелин природы,

вложивший персты, как монеты в рост...

Апостол Фома не присутствовал при явлении Иисуса Христа ученикам, и поэтому сказал, что не поверит в воскресенье Господа, пока не вложит персты в Его раны. Когда же Господь появился снова и сказал Фоме , чтоб он вложил персты в Его раны, Фома не стал этого делать, он уверовал и сказал "Господь и Бог мой".

И возмутительно представить Фому у висящего на осине Иуды с ланцетом. Он что, собирался вскрывать труп?" (Александр Крупинин)

"Не увидел ничего замечательного или сильного в упомянутом произведении и я, хотя бы по одной причине - это не произведение, а чистой воды прикол в первой половине текста и "упрямолобый" примитив во второй, на чьём фоне куда более здравым выглядит предположение Шатуновского.

Уважаемый автор, в вашем стихотворении отсутствует не только мысль, в нём нет даже намёка на лужи мыслей! Да какие лужи, брызг - и тех нет." (Павел Самсонов)

Что сказать уважаемым рецензентам? Конечно, правы те, кто возводит родословную "Фомы" к тургеневскому Базарову ("Отцы и дети") и кузнецовскому Иванушке ("Атомная сказка"). Я бы ещё добавил Вещего Олега из стихотворения моего литинститутского однокурсника Игоря Вавилова, ныне покойного:

Дрыхла лошадь после боя

Без обеих задних ног,

Вечным сном.

Через горы лет к скелету,

Подошел Олег пытливый,

Следопыт - юннат,

Альпенштоком ткнул ей в челюсть,

Раздробил худые ребра,

Святотат,

Не на шутку разошелся,

Танец живота исполнил,

На костях,

А на поле боя - мины

Потихонечку ржавеют

В дождь и в снег...

Так и принял от кобылы

Смерть, достойную юнната,

Следопыт Олег.

Вернёмся к разбираемому тексту. "Иуда" показался читателям похожим на советского школяра и на Ромашова из каверинских "Двух капитанов". Такие вот ассоциации вызвали два главных героя стихотворения.

Разумеется, не следует приравнивать их к апостолам. Здесь они скорее выступают как имена нарицательные, как психологические типажи. Благо, Библия две тысячи лет предоставляла и предоставляет деятелям искусств массу материала для произведений, это неисчерпаемый кладезь общечеловеческих сюжетов.

Стихотворение - своего рода эксперимент. Мне было интересно поместить двух героев (условно говоря, "бесшабашного естествопытателя" и "корыстного труса") в условия современной школы, посадить их за одну парту и посмотреть, что из этого выйдет. И концовка стихотворения представляется мне единственно возможной в данной ситуации. Прав Вадим Герман, указывая на её вариативность.

10. Линия фронта

Пока мы решали, кто наш новый герой

и кто наш новый кумир,

линия фронта пролегла через каждое сердце -

трещина, расколовшая мир.

Как говаривал мудрый немец Генрих,

а он частенько бывал прав,

для нас важнее всего честь мундира

и караульный устав.

Мы воюем, воюем друг с другом,

воюем сами с собой,

и покой нам под утро если и снится,

по сути, вся жизнь - это бой.

В этом бою не бывает победы,

лишь бойня под номером N,

но наш командир опять на коне,

а мы по-прежнему ждём перемен.

Наш поезд в огне на запасном пути,

рельсы стырены - ну и пусть,

ведь если ехать по небу без рельсов,

то доедешь когда-нибудь.

И в этом письме с неизменного фронта,

в крови своей и чужой,

я пишу о том, что полвека воюю,

о том, что вся жизнь - это бой.

Как я уже упоминал ранее, данный текст является в моём творчестве своеобразным рекордсменом по количеству использованных в нём явных или неявных цитат и реминисценций, чем напоминает центонную поэзию.

Задумывался он как "хилый закос" (тоже цитата) под БГ. Надо отметить, что я не в первый раз обращаюсь в своей поэзии к его песням ("Поколение пост-БГ" так вообще открывается прямой цитатой: "Поколение дворников и сторожей..."). В данном случае я пытался стилизовать текст под современную отечественную рок-поэзию, ибо, что бы не утверждали скептики, это самобытное явление живёт и процветает. Достаточно вспомнить имена Александра Башлачёва, Дмитрия Ревякина, Сергея Калугина, Константина Арбенина.

В основу стихотворения положено высказывание Генриха Гейне: "Трещина, расколовшая мир, проходит через сердце поэта". Мне этот раскол представился в виде линии фронта. Поэтому далее текст обретает и наращивает именно военные аллюзии. И тут уже и рок-музыканты, и писатели более классического направления пришли мне на помощь. Их перечень таков:

1. "Доброе утро, последний герой" (Виктор Цой)

2. Псевдоаллюзия на Генриха Гейне, которому принадлежит ранее приведённая фраза про "трещину, расколовшую мир". Не знаю, говорил ли "мудрый немец Генрих" что-либо про честь мундира и караульный устав.

3. "И вечный бой, покой нам только снится" (Александр Блок)

4. "Но, по новым данным разведки, мы воевали сами с собой" (Борис Гребенщиков)

5. "Крестовый поход детей, или Бойня номер пять" (название романа Курта Воннегута)

6. "Перемен, мы ждём перемен!" (снова Виктор Цой)

7. Строка "Наш поезд в огне на запасном пути" составлена сразу из двух источников: "Этот поезд в огне" (Борис Гребенщиков) и "Наш бронепоезд стоит на запасном пути" (песня на слова Михаила Светлова).

8. "Мы ведём войну уже семьдесят лет, нас учили, что жизнь - это бой" (БГ).

Но все эти цитаты, полуцитаты и псевдоцитаты использованы мною для единственной цели - для раскрытия основной мысли. А для этого все средства хороши.

Бытует мнение, что поэт не должен объяснять своих стихов. В то же время примеры из истории литературы убеждают нас в противоположном. Утверждая свои теоретические построения или показывая свою стихотворную практику, авторы часто обращались за подтверждениями к своему собственному творчеству.

Поэтому, если после прочтения этих заметок читатель лучше поймёт суть моего (и не только) творчества, глубже окунётся в мир моих (и не только) стихов, ухватит самую сердцевину моей (и не только) поэзии, то я буду считать поставленную перед собой задачу выполненной.

19 июля 2013 года, г. Кингисепп

Оставить комментарий © Copyright Смирнов Сергей Вадимович (ssmirnoff13@yandex.ru) Размещен: 29/10/2013, изменен: 29/10/2013. 48k. Статистика. Эссе: Критика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Эссе о рецептах и ингредиентах "творческой кухни".

Смирнов Сергей Вадимович : другие произведения.

Алгебра гармонии. Поэзия в формате 3d