Разные были времена, очень разные. И даже особо зверские, с газовыми камерами и лагерными крематориями.
И даже - 'бывали хуже времена, но не было подлей', как, кажется, сказал великий поэт.
Однако я нахожу, по многим признакам, что хуже нашего сегодня еще не было никогда. Нет газовых камер, и даже войны вроде бы нет. Только реклама в телепрограмме газеты 'Ва-банк' - 'Скорбим и помним! Частное кладбище 'Тихий дол' - звучит, по-моему, хуже, чем прямой призыв убивать (на войне, в драке, в политических баталиях). А в телепрограмме газеты 'Реклама' даже такое предложение: 'ЭЛИТНЫЕ ГРОБЫ'. Большими такими буквами. Издалека видать, как говаривал покойный юморист-алтаец Евдокимов, который в нелёгкий час решил попробовать себя в политике. Дёрнул же чёрт... Не к ночи будь помянут.
И чем так полюбилось место в телепрограмме похоронных дел мастерам? Тем, что программу все живые (пока что) читают? Несомненно, и это.
А еще есть какая-то подспудная, глубоко минорная, экклезиастовская мудрость: дескать, все пройдет. Смотри ТV, свои 'Окна' и прочие 'реалити-шоу', и помни: элитный гроб для тебя уже готов. Если у тебя, конечно, денег на него хватит. Или если денег не жалко...
Гм!
Наши времена плохи потому, что никто не жалеет детей.
Это значит, что те времена, которые придут за нынешними, будут еще хуже.
* * *
Мультики по телевизору. Мордобой. Семейка уродов, которые почему-то считаются 'забавными'.
Это Симпсоны, внешне очень похожие на ветрогонов из 'Незнайки в Солнечном городе'. Ну, на тех, которых Незнайка превратил в людей из ослов: у них получились такие длинные-длинные верхние губы, зубы вперед, и все - в цветастых, крикливых нарядах. Если вам не лень, откройте книжку, посмотрите. Ей-богу, в коротышках-ветрогонах узнаете американских симпсонов. Украли они образ, что ли?
Цветастое сейчас вообще бьет в глаза, куда ни глянь.
Еду летом в автобусе. Сижу. Передо мной, на расстоянии ладони, - девичий пуп. Ну, девушка стоит. Мода такая, чтобы голый животик наружу. Вроде амёб.
Еду, и думаю: сегодня Миклухо-Маклаю вовсе не обязательно было бы путешествовать в далекую Новую Гвинею. Папуасы теперь здесь, вокруг нас. Папуасские наряды, папуасские обряды. Папуасские войны с ритуальным поеданием врага.
Племя бинди-бу. Маринд-аним. Это, между прочим, действительно существовавшие племена, потому как я, в отличие от нынешних русских папуасов, Миклухо-Маклая читал.
Да что там - читал! Я сам - Миклухо-Маклай, попавший в дикарский мир.
Все чтоб было поярче, поярче. Если уж красное - то огненно-красное, с отливом, чтоб не только глаз - дух захватывало. Ну, и захватывает. Подсознание, в смысле. Ведь в подсознании красное с отливом - с чем ассоциируется? Правильно, с кровью.
Ой, а кровищи-то нынче на телеэкранах! Разбудили зверя. И даже не думают, что его, зверя этого, придется же чем-то кормить. И не 'чем-то', - человечиной.
И чтоб если уж штаны - так в такую обтяжку, чтобы детородный орган был на виду, во всей красе. Во всей своей поэтической, а вернее, анатомической неприкрытости.
Опять-таки подсознание будят. Другого зверя. Похотливого, слюнявого. Пакостного, по-моему. А по-папуасски - очень даже правильного. В племени маринд-аним, например, считали в порядке вещей изнасиловать младенца. Это у них даже как-то с молитвой было связано, с божественным. Ну, обряд такой церковный.
Должно быть, нас-таки к чему-то готовят. Уже ясно, - к чему, но не ясно - зачем. Истребить, что ли, удумали? Путем перманентных предвыборных баталий? Посредством 'Плейбоя' вечером по одной программе и порнухи круглосуточно - по остальным? Я бы даже сказал, через избиение младенцев - к звездам. Ad astra! Per aspera ad astra! Ад астра, сволочь!
А в сволочах у нас нынче кто? Он. Коммуняка. Который столько лет из народа кровушку сосал. Красногубый такой. Стра-ашный.
Караул! Коммунист! Ату его! Он мандат продал! (Видимо, вместо того, чтобы его съесть, - как в фильме 'Пакет').
- А мне все же удалось ударить Жириновского по лицу! - говорит в эфире кандидат от 'Яблока'. Главное, ра-адостный такой!
Это после того, как Жириновский избирателя побил. В процессе телевизионных предвыборных дебатов.
Ну, доехали мы до демократии и свободы, слава партии родной. Не знаю, которой - судите сами. Следующая остановка - пещера. Родная, почти забытая. Мы ведь, по Дарвину и Улиссу, из пещер вышли, не правда ли? Вышли, отошли недалечко, поогляделись, потоптались, и обратно в пещеру - всей толпой. К дорогим, родным, любимым предкам.
Кстати, сам Дарвин вовсе не считал, что от обезьяны может произойти что-то путное. Он подозревал существование некоего общего предка. У которого, в свою очередь, тоже должен был быть предок. Ну, в общем, несколько тысяч поколений, и пожалуйста, - из Лох-Несского озера полезли производные знаменитого чудовища: гусеницы, лягушки, канарейки, слоны и прочие близкородственные органоиды. Гм.
Бывает, наверное.
А чудовище из микроба.
А микроб - из водоросли.
Вот как бывает. Да, далеко ушла наука. Дальше человека, однако. В заоблачные, какие-то прямо беспредельные дали.
* * *
Забыли про теорию катастроф. Ну, впопыхах, да на радостях, - оно же понятно.
И еще про Бога забыли. Сейчас, правда, вспомнили, наконец. А кто же, мол, в мертвую материю (допустим, что неорганика каким-то чудом, путем случайного подбора комбинаций, сложилась в органическое нечто) жизнь вдохнул?
То-то. Так что в церкву, все в церкву ступайте. И молитесь, и кайтесь, чтоб вам лбы порасшибло. Я, кажется, уже начинаю понимать точку зрения полуграмотного обывателя, который слово 'ученые' произносит так:
- Уче-е-о-ные!..
С недвусмысленной интонацией.
И действительно, вот американский профессор Освальд (фамилия запомнилась по ассоциации с Ли Харви, убийцей Кеннеди, что, впрочем, все еще не доказано) посредством многочисленных опытов и многолетних исследований открыл формулу счастья. Оказывается, счастье - это когда много денег.
- Так что счастье вполне можно купить, - глубокомысленно, без тени иронии подытоживает наш телеобозреватель.
Так что в церковь уже, в общем, поздно. Так куда тогда? А вот туда! По пещерам, братцы! По пещерам!
* * *
Наслаждайся!
Бери от жизни всё!
Всё, что можно взять за деньги. Все, что приводит к выбрасыванию в кровь эндорфина - 'естественного наркотика'. А это, вообще-то, не так уж часто бывает. Например, при оргазме. При наркотическом опьянении. Ну, или просто при опьянении.
Нет, ни Бог, ни даже неведомый предок идиота такого масштаба и уровня сотворить не смогли бы. Фантазии бы не хватило. Тут без компьютерных технологий с генной инженерией, братцы мои, никак не обойтись. Тут именно был дьяволом задуман и осуществлен этот эксперимент.
Мы - глядя на овечку Долли умилялись, дьявол - глядя на нас.
* * *
В воскресенье, 30 ноября 2003 г., в информационной программе НТВ 'Сегодня' диктор вдруг предупредил: 'А теперь просьба нервным людям ненадолго отойти от экрана'. После чего показали любительские кадры (очень плохие) о том, как где-то из зоопарка сбежал лев и его пристрелили.
Самое интересное, что перед этим весь выпуск был посвящен убийству людей. Показали Ирак, где погибли два японца и шестеро испанских спецназовцев. Долго показывали обломки автомобиля, засохшую лужу крови, подростков, танцующих на месте взрыва...
И, значит, ничего: нервным это смотреть, видимо, рекомендуется.
Во, блин, парадокс нашего времени. Я просто балдею... Давно уже заметил: современному человеку жалко собачек, кошечек, овечек, коровок, лошадок, попугаев, бабочек, паучков, и всякую прочую живность, а человека - нет, не жалко!
То есть вообще, в принципе, как само собой разумеющееся: людей убивать можно, а собак - нет. В фильме 'Был месяц май' (по-моему, лучшем фильме о Второй мировой войне), командир говорит нашему солдату Макарушке, пристрелившему свинью у немецкого бюргера: 'Людей убивать можно. А свинью - нет!'.
Беспризорных детей разводить можно, а безнадзорных собачек - нет (жалко!). Бомжей не жалко, пенсионеров не жалко, больных не жалко, даже Тони Блэра (на которого вроде бы покушались террористы Бен-Ладена) не жалко!
Зато сколько слез, отчаяния, ужаса было, когда в 'Службе спасения' (это телепередача такая, если у вас и телевизора нет) долго мусолили историю, как спасатели снимали с дерева котенка. Он, видите ли, чего-то испугался, и забрался так высоко, что самостоятельно слезть не мог (будто бы). И приехали добрые дяди, и давай ставить пожарную лестницу, и уговаривать котенка отцепиться от дерева! А как его, несмышленыша, потом, когда сняли, - тискали-ласкали! И сюсюкали, и лакомства давали, и чуть ли не под хвост целовали!
Нет, я положительно сижу с отвисшей челюстью и чувствую, что я уже не гуманист. А какой-то анималист. Ага, аквариумист-профессионал. Хот-дог ходячий.
В упор не вижу страдания людей. Зато рыдаю навзрыд над каждой букашкой.
Ей-богу.
* * *
Лет десять назад я считал себя почти неудачником. Никого не винил при этом, думал - так суждено, таким родился, так, в конце концов, предначертано. Понадобилось много времени, чтобы осознать: причина неудач - не в хроническом невезении и невезучести вообще (хотя этот случайный элемент и присутствует - вечно бьюсь головой о притолоки и низкие потолки, хотя почти всегда в этом смысле настороже). Дело в том, что я просто Нарушитель Инструкции. Причем нарушитель невольный, спонтанный, по-научному выражаясь. Да, внимательный и осторожный, иногда даже сверхчуткий к чужим обстоятельствам, к нуждам и заботам окружающих. Одного никогда не мог осознать: подавляющее большинство окружающих живут по Инструкции, их главная забота - строгое, неукоснительное следование правилам и регламентациям. Вот об этом я забываю, общаясь с людьми. И нарушаю Инструкцию, совершенно не понимая этого, хотя в глазах окружающих это выглядит, видимо, тягчайшим преступлением.
И потом, когда вдруг прилетает по морде (образно говоря) - долго озираюсь в изумлении и не могу понять, - за что? Иногда удается выяснить (с трудом, и по истечении длительного периода времени), - оказывается, я когда-то где-то поступил не так, Как Следовало. Нарушил её величество Инструкцию. Заступил черту. Я-то прошел мимо, и не заметил, внимания не обратил. Инструкция - это для меня не самое важное, всегда думалось, что есть вещи поважнее, я даже смысла многих общеизвестный правил не понимаю, не осознаю. Ну вот, 'заступил за черту', - живу себе дальше. А оказывается, многие заметили, и почему-то озлобились, запомнили. И потом отомстили. Тоже, видимо, неосознанно, походя, и иной раз, может быть, даже случайно. А почему озлобились? Да из зависти. Да-да, из простой зависти, которая, как известно, бывает и 'наоборот' (зависть к чужой болезни, например: 'Ишь, лежит балдеет, а за ним ухаживают! Мне бы так!'). Как же, ему можно инструкцию нарушать, а нам - нет! Ату его, гада! Как у Джека Лондона - 'Ату его, ату!'.
Ну, непонятны мне эти ограничительные линии. Непонятны желания непременно добиться успеха. Или, в узком и материальном смысле - купить машину, дачу. Разбогатеть, слетать на Канары. Нет, на Канары я, конечно, хочу, но есть другие заботы, более важные.
Так и живем, приятель. Не так.
* * *
История непрерывна. Её нельзя резать на отрезки и периоды, и по этим отдельным кусочкам изучать. Всё в ней взаимозависимо, и одно вытекает из другого. Случайностей не было, за редчайшим исключением. Адмирал Нахимов, руководивший обороной Севастополя в Крымскую войну, был убит будто бы случайно. Но характерны обстоятельства этой случайности. Он стоял на опасном месте, под обстрелом, отдавая команды. Ему сказали: 'Николай Степанович! Сойдите вниз, здесь опасно - пули летят!'. На что адмирал загадочно ответил: 'Не всякая пуля в лоб-с!'. Повернулся к противнику и... был сражен пулей - практически в лоб! Вот она, Судьба! Вот он, Божий перст! А мне талдычат - 'Нелепая и трагическая случайность...'.
Октябрьский переворот не был случайностью, трагической 'ошибкой' истории. К нему привела целая цепь закономерностей. Временное правительство к осени 1917 (после провала летнего наступления на фронте и окончательной деградации армии) практически было бессильно. Власть на местах давно уже принадлежала советам. Большевики, первоначально относившиеся к советам подозрительно, как и ко всякой незапланированной инициативе 'снизу', быстро сориентировались (точнее, Ленин сориентировался), когда верховодить в советах начали эсеры и меньшевики. В руководство советов (особенно крупных, определяющих для страны - Петроградского в первую очередь) по заданию партии валом пошли большевики. И вскоре cтали фактически контролировать советы, а значит, и реальную власть в стране. Оставался пустяк, формальность - закрепить за собой эту власть и в легитимной, государственной форме. Ни одна другая партия, движение, даже те же советы, брать на себя такую ответственность не хотели. А большевики - хотели, и давно именно к этому и стремились. Потому и переворот произошел быстро, без волнений, и без особых жертв. Жертвы появились позже, что бы ни выдумывали сейчас покупные (червонец за пучок) публицисты.
Точно так же нельзя особо выделять 'советский период истории', так же как, например, Смутное время. Ни то, ни другое не было, извините, детской неожиданностью, - у всего были причины. По большому счету развитие непрерывно, и в данном случае это саморазвитие страны в контексте мировой истории. Развитие, разумеется, зигзагами. Я не говорю о прогрессе или регрессе - это уже другой вопрос. Я говорю о том, что в истории нет случайностей, а есть только одни закономерности, порождающие другие закономерности. Случайности же кажутся нам таковыми лишь потому, что общей картины мы не видим. И не видим, не знаем о причинах, породивших ту или иную 'случайность'. Поэтому считаю бессмысленными игры на исторические темы: что было бы, если бы польский королевич Владислав, которому присягнули москвичи (и не только) действительно стал бы русским царем? Что было бы, если бы Гитлер не остановил армию в июле-августе 41-го, ввиду провала плана 'Барбаросса' и, как следствие, возникших разногласий в генералитете? Что было бы, наконец, если бы сына Грозного, царевича Димитрия не зарезали в Угличе?
По большому счету, - ничего особенного бы не было. Точнее, было бы то же самое, но с другим наполнением. Как в классическом витраже: свинцовые клеточки, каркас, неизменен, а вот цвет стёкол может быть совершенно различным. Россия при Владиславе вряд ли сумела бы войти в 'дружную' семью европейских народов (как уверяет, дай Бог памяти, историк Ахиейзер), вряд ли стала бы более цивилизованной (просто условия еще не созрели). Перед петровскими преобразованиями, как известно, была длительная подготовка - в царствование Алексея Михайловича и затем царевны Софьи, которая тоже прекрасно понимала, чем грозит России дальнейшее отставание от Европы. Просто у неё были другие заботы.
Алексей Михайлович ввёл 'полки иноземного строя', - полки, выученные по западному образцу западными же офицерами. К концу царствования этого царя полки иноземного строя составляли более половины армии. Так что общее мнение о том, что наша армия выросла из 'потешных' преображенцев юного Петра, ошибочно. Армия выросла из 'полков иноземного строя'. Это даже доказывать не надо, поскольку многие западноевропейские офицеры, служившие при Алексее Михайловиче, затем верно служили Петру. А иные даже стали 'птенцами гнезда Петрова', как, например, профессиональный наёмник Гордон.
Мало кто из ярых поклонников Петра знает, что и театр тоже 'народился' в России задолго до петровских усилий. Театр уже был при дворе его отца.
Алексей Михайлович провел реформу церкви (вызвав при этом величайший в русской истории раскол, отголоски которого аукаются до сих пор), и понял, что так реформировать Россию нельзя: будет кровь. Хотя перед реформой работала целая комиссия, и умнейшие греческие и украинские (кстати, почему украинские? А потому, что в Киеве была православная Академия) исследователи провели кропотливую работу по исправлению и кодификации русской православной литературы, служебников, молитв.
И, между прочим, 'дикий' Алексей Михайлович (а ведь у нас до Петра всё было диким, не правда ли, господа либералы?) много читал, и даже носил очки. А многие из придворных одевались в европейское платье и даже (невероятно!!) брили бороды.
И Гитлер, даже если бы он успел подойти к Москве до осенней распутицы и холодов, всё равно проиграл бы войну. И царевич Димитрий так ли, иначе ли, но долго у власти бы не удержался (он уже в детстве показал себя достойным преемником отца, Ивана Грозного, - рубил игрушечной сабелькой головы снежным бабам, выкрикивая соответствующие фамилии бояр). Ну, и так далее.
Наше дело не искать черные пятна, не обвинять и не юродствовать по поводу невероятных жертв, скажем, сталинизма (при Петре население России сократилось на четверть - опустело более 20 процентов дворов - согласно переписи, - а такой уж 'культурный' был монарх! Ассамблеи ввёл, музеи открыл, учёных немцев в Петербургскую Академию перевёз). Наше дело - искать факты, складывать мозаику, отыскивая недостающие звенья. Ведь, если какое-то событие в нашей (да и мировой) истории кажется нам случайным, - это всего лишь означает, что мы ещё не всё знаем, не все факты нашли, оценили и учли, расставили по местам. Пазл пока не складывается. Вот и всё.
* * *
Мама! Я хочу домой, в СССР!..
* * *
Тут в комментарии к 'Легенде о Механизме 'СИшный' писатель О. С. заметил назидательно: надо уважать классику. Спасибо - вот я не знал-то! Думал-думал, уважать её, проклятую, или отринуть, как писатель В. (в своем интервью АИ он признался, что ненавидит русскую классику, включая Достоевского - похвальная откровенность, смахивающая на спесь варвара). Да вся 'Легенда' пропитана уважением классике! Другое дело, что, вопреки рабскому и лицемерному восхвалению (ах, какая у нас литература великая, ах, какая культура, - и т.д.) я выразил свое уважение не стереотипно: я показал, что прекрасно знаю её, иронизируя над ней же. Разумеется, по мысли стандартно мыслящих людей я после каждого абзаца, пародирующего известное литературное произведение, должен был приводить точную цитату и угрюмо подписывать её, типа: 'А. П. Чехов. 1888 г.'.
Бред какой-то. Редкостное непонимание и нежелание понять самой структуры произведения, даже его жанра.
Спасибо, комментатор хоть догадался, что у меня немного интереснее, чем у Незнанского, - а то у того, дескать, скучно уж очень.
М-да. O tempora... O mores...
* * *
Бороться со стереотипами, особенно теми, которые круто замешаны на национализме (его у нас часто путают с патриотизмом), просто опасно для здоровья: заклюют, заклеймят, обольют такими помоями, что не отмоешься... Но я и не горю желанием бороться. Вполне понимаю, что такое 'борьба с ветряными мельницами', но очень уж раздражает изо дня в день тиражируемая глупость, основанная на массовом незнании. Талдычат о 'великом достоянии' старой России, о неких 'непобедимых полководцах' и т.п. Издают серии книжонок типа 'Сто великих полководцев'. И из этих самых 'ста великих' - русских в книжке сколько? Догадайтесь. Думаю, процент был определен заранее. Потому и тащили силком в книжку совсем уж неведомых полководцев, а не только Суворова. Который, вопреки опять же стереотипу, закончил свою карьеру провальным и позорным Швейцарским походом, проигранным по всем статьям, а главное, сгубившим нашу Итальянскую армию.
Дело в том, что большая часть наших героев - мыльные пузыри. Они надуты пропагандой и национализмом. А вот настоящих-то героев мы и не ведаем. Так уж исстари повелось: Дмитрий Донской - святой и благородный, а его извечный оппонент Михаил Тверской - гидра ползучая. Почему? Ответ очень прост: он мешал объединительной политике Москвы. Даже дважды ярлык на великое княжение в Орде получал. Хорошо, Дмитрий сам в Орду съездил, и очередному хану (они тогда стали меняться со страшной скоростью) доказал-таки, кто на Руси великий князь. При этом надо помнить, что подкуп и клевета в те времена были основными, и совершенно обычными средствами политической борьбы... Результат: Михаил кончил плохо.
Любопытно, что первое описание битвы на Дону (Куликовской её назвали гораздо позже, - Карамзин придумал) встречается в летописных источниках лишь в 1408 г., то есть спустя 28 лет после события. Видимо, как раз к этому моменту Московии понадобился герой и героическая битва. Которая тут же стала обрастать вероятными и невероятными подробностями. У историков имеются два главных источника сведений о Донской битве: 'Сказание о мамаевом побоище' (написанное спустя 100 лет после битвы) и 'Задонщина' (10-20-е гг. XV в., то есть ещё более позднее). Есть и иностранные источники, но они кратки и написаны с чужих слов.
Если коротко. Историки уверены в том, что Дмитрия благословил на битву коломенский епископ Герасим, но сомневаются, что Дмитрий обращался за благословением к Сергию Радонежскому (а именно этот эпизод и 'изучается', начиная со школьной скамьи). О подвиге монаха Пересвета и вовсе достоверных сведений нет. Сначала он-де бился с неким 'печенегом' (хотя этой народности ко времени битвы уже не существовало), который от сказания к сказанию трансформировался то в татарина Темир-Мурзу, то в Челубея. Уже на примере этой трансформации видно, как Москва перестраивала (или подстраивала) нашу общую историю 'под себя'.
Стереотипное мнение об 'общерусском' походе Дмитрия на войну с Мамаем тоже не выдерживает критики. Крупнейшие, экономически наиболее развитые русские государственные объединения той поры - Новгородская земля, Нижегородское и Рязанское княжества, - в походе участия не принимали (кроме ополченцев, которые были больше похожи на шайки разбойников). И не потому, что не хотели воевать за Русь, а потому, что не хотели проливать кровь за Дмитрия. Московские князья, Калита и его внук Дмитрий в особенности, достаточно крепко насолили им, проводя так называемую 'объединительную политику' вокруг Москвы. Правдами и неправдами, открытыми военными действиями или вероломством, Дмитрий усердно присоединял к Москве ближние и дальние уделы. При этом частенько звал в помощь татарские отряды. Летописец (не московский) говорит о том, что Дмитрий 'силой и неправдой' склонял соседних князей к 'объединению', и добавляет с изящной непосредственностью: 'а которыа не повиновахуся, на те нача злобою посегати'.
Характерно, что и само 'Куликово поле', и его окрестности за последние сто лет перекопали, как поле под картошку. И археологи-профессионалы, и доморощенные 'памятники' искали следы грандиозной битвы. Итоги оказались плачевны. Были найдены обломок копья (один), часть сбруи и еще какие-то остатки предметов быта, - всё это можно раскопать в любом другом более-менее обжитом регионе древней Северо-Восточной Руси.
О численности противостоящих друг другу на Куликовом поле войск и вовсе наврано чрезмерно. Даже в солидной 'Всемирной истории войн' говорится, что у Мамая было около 130-150 тысяч войска, у Дмитрия - 80-100 тысяч. При этом говорится, что в летописях цифры явно завышены. Но, друзья, завышены и ваши цифры. Такого количества войск ни Мамай, ни Дмитрий собрать не могли при всем желании, а если бы и собрали - не смогли бы ни накормить, ни даже довести до места битвы в воинском порядке. Народ-то и у того, и у другого был сборный, с бору по сосенке. У Мамая, например, была генуэзская пехота, которая подчинялась только самой себе. У Дмитрия - множество отрядов ополченцев, которые тоже не сильно стремились выполнять чьи-то указания. Историк Пильгунов склоняется к таким, как к наиболее достоверным, данным: 30-40 тысяч у Дмитрия, 60-80 - у Мамая.
* * *
Генерал Скобелев. Ему приписывают решающие победы в русско-турецкой войне 1878-79 гг., завоевание Туркестана, беззаветную любовь солдат.
На самом деле: Туркестан задолго до явления на исторической сцене Скобелева завоевали генералы Кауфман и Черняев. Причем последний за несанкционированное взятие Ташкента был отозван в Петербург, а Кауфман некоторое время выполнял обязанности туркестанского генерал-губернатора. Михаил Черняев -один из неизвестных героев. Перед началом уже упомянутой русско-турецкой войны он с отрядом добровольцев приехал в Сербию, помогал сербской и черногорской армиям. Одно время даже был командующим. А среди нескольких тысяч добровольцев, тоже поехавших в Сербию (напомню, что все это было ответом на немыслимую резню немусульманского населения в Балканских провинциях Оттоманской империи), были такие известные люди, как врачи Боткин и Склифосовский, будущий писатель Гаршин. Затем Черняев был главнокомандующим всеми сербскими силами. Выиграть войну ему не удалось, но удалось привлечь внимание мировой и русской общественности к насилиям мусульман в христианских славянских странах. И дело закончилось большой, но очень интересной и выигрышной для России войной. Хотя, конечно, последующий 'мир' с участием Бисмарка всё испортил.
Во время русско-турецкой войны Скобелев тоже больших подвигов не совершал, крупных сражений не выигрывал. Да, бросался в атаку в развевающейся белой бурке, - атака захлебывалась (при одном из трех неудачных штурмов Плевны). Единственный его подвиг - его отряд в самом конце войны оказался в авангарде армии и первым вошел в Сан-Стефано, откуда уже были видны минареты Стамбула.
А Плевну-то взял малоизвестный Эрнст Тотлебен, герой еще Крымской войны. По профессии военный инженер (кстати, как и его брат Адольф Тотлебен - однокурсник Достоевского по Инженерному училищу), он был вызван из Петербурга, когда военный совет уже колебался - не пойти ли на переговоры с турками, не завершить ли кампанию из-за слишком больших потерь под Плевной? Только военный министр Милютин (именно он был 'отцом' военной реформы, которая подтянула русскую армию до европейского уровня) решительно выступил за продолжение войны. И ухватился за соломинку - за старого генерала Тотлебена. Тотлебен, приехав под Плевну, осмотрелся, и приступил к планомерной осаде. Входы и выходы из крепости были накрепко перекрыты. Военные действия выражались в бомбардировках и минных подкопах.
Через три месяца многотысячный гарнизон крепости сдался. Это стало поворотным пунктом войны, - мы победили.
Кстати, еще один штрих из биографии братьев Тотлебенов. Младший хлопотал перед старшим (когда тот был генерал-губернатором Петербурга) о возвращении из солдатчины Достоевского и позволении проживать сначала в европейской России, а потом и в столице. А старший Тотлебен еще успел 'прославиться' и на другом поле брани - в войне с террористами. Губернаторствуя в Одессе, которая в конце 70-х годов была одним из центров подпольщиков, Тотлебен беспощадно расправлялся с арестованными террористами. Вешал их, а не расстреливал, и военному оркестру приказывал играть 'Камаринскую'.
И - вот парадоксы пропаганды. Скобелева знают многие, Черняева - никто. А знаете, почему Скобелев так прославился? При том, что умер при загадочных обстоятельствах - во французском борделе? Да потому, что уже поехал на войну с толпой иностранных и русских корреспондентов! Он первый додумался, что главное - имидж, всё остальное - пустяки. Поэтому разъезжал в белой бурке, на белом коне. Следовавшие за ним по пятам журналисты тут же придумали поэтическое наименование - 'Белый генерал'. Скобелев был доволен. Историки тоже. Да и мы вполне довольны. Ухватили из истории очередной стереотип, и хорошо. Главное, всем сразу же все понятно. 'Белый генерал'! Сила!
* * *
Знаете, что меня поражает? Пропасть, которая становится все шире между двумя Россиями. С одной стороны - Москва и, выражаясь библейски, 'кормящиеся от сосцов её' (а это, на круг, 40-50 миллионов человек), с другой - лапотная провинция (100 миллионов). Москвичи считают зарплату в долларах, планируют отпуск на Бали, вспоминают, как 'однажды во Франции...'. А у нас тут сто рублей - настоящие деньги, виски мы и в глаза не видим, а пьем сами не знаем что, не говорю уж о деликатесах. Когда москвич рассказывает, как он кормит бродячих собак красной икрой, ему и в голову не приходит, что у читателя из Пропойска от этого рассказа текут слюнки.
Да мы, провинциалы, и вообще ведь не люди уже, правда? Провинциал - то же, что собаки, таджики, бомжи. К 'не людям' типичный москвич относит также милиционеров, чернорабочих и обслуживающий персонал, а иногда и учителей с врачами. Вот, дескать, дураки, хамы и рвачи!
Доехали, братцы.
Конечно, не все у нас голодают. Чиновники распродают муниципальные предприятия уже по третьему разу (причем после второго раза отняв их у хозяев через суд), жиреют 'новые русские', отгородившиеся от нас каменными заборами и напустив во дворы волкодавов...
С моральной, или, точнее, высокоморальной точки зрения получается, что почти все наши провинциальные 'москвичи' - отменная падаль. Абсолютно лишенная каких бы то ни было положительных качеств. У них продается и покупается всё. Включая собак и детей.
Разве о таком обществе мы мечтали?
* * *
Ну, и несколько слов про Советскую власть, про то, что было, и что сейчас извращено до полного абсурда.
* * *
Значит, про Советскую власть. Ну, не могу я её ругать так, как все походя. Пинать ни с того ни с сего, как модно сейчас у 'талантливых' журналистов. Прежде всего потому, что ругают-пинают все, кому не лень, кто даже читать толком при Ельцине не научился. И не могу сказать, что я на Советы в обиде. Ну, чего мне, например, на Ивана Грозного и опричнину обижаться? Так и тут. А для молодежи я - мамонт и бронтозавр. И вообще, их послушать, - получится, что все, кому за сорок, лично в репрессиях участвовали. И голодали-то мы, бедные, и выбора у нас не было никакого, и свободы-де - ноль. А сейчас сколько? Два ноля. То же рабство, только хуже - якобы с человеческим лицом. И молодежь эту рабскую мораль уже хорошо усвоила. 'Корпоративность' называется. Начальник - гигант мысли, отец русской демократии. Наша 'команда' - лучшая в мире. И попробуй вякнуть против - заклюют, запинают хуже, чем пинали на комсомольских собраниях.
В Томске за время между двумя переписями (предпоследней и последней) население уменьшилось на 13 тысяч. В конце 80-х у нас праздник был - выбрали 500-тысячного томича в роддоме (понятно, как выбирали, да?), и шум устроили. Счастливым родителям 500-тысячного младенца сразу трехкомнатную квартиру подарили. А сейчас томичей - меньше 487 тысяч.
Куда же это они делись, 13 тысяч? Ну, не все же в Израиль и Германию уехали! Этих уехавших на родину рождаемость бы покрыла с лихвой. Нет, не только эти пропали. Ушли куда-то. Насовсем.
У меня знакомые на кладбище работают. Так они говорят: раньше, лет 15 назад, хоронили 5, от силы 10 человек в день. Сейчас - 20-25.
Вот тут ещё Госкомстат на днях сообщил: за первую половину 2004 г. население России уменьшилось почти на 500 тысяч человек.
Что-то мне всё это напоминает. А! Ту самую 'Зелёную папку' рейхсфюрера. В этой папке перед войной немцы наметили ближайшие перспективы для освоения завоеванных Восточных земель. Так вот, одним из документов 'папки' предусматривалось ежегодное уничтожение 3-4 миллионов русских. Ну, это помимо полного уничтожения недочеловеков вроде цыган и евреев.
Короче, мрёт народишко. Вымирает, как динозавры.
И так - во многих областных центрах. Или уменьшение населения, или - на том же уровне (даже экономически успешные центры, вроде Новгорода или Тюмени, не прирастают, а теряют). Что уж говорить о мелких городках и рабочих поселках? Их вообще приватизировали скопом: предприятия - вместе с рабочими, точнее, рабами. А рабы, известное дело, долго не живут.
Всё - на продажу! Вам нравится? Блядство 'эротикой' зовется, и стало занятием почтенным. А вот интеллектуальное блядство (извините, - вообще-то я не люблю мат) пока низкооплачиваемо. Слишком много умных у нас, со времен советской власти. Местов на всех, так сказать, не хватает.
И всё - деньги, успех, вставные челюсти на винтиках, улыбка по периметру головы, 'алкоголизм можно вылечить', и проч., и проч., и проч.
Нет, не буду бурчать и говорить, что хуже стало. В чем-то хуже, в чем-то - легче. Но в принципе, ничего не меняется. Все реки текут в море... И вода в реке вечно новая.
Раздражают эти вопли о репрессиях. Особенно громко вопили в начале 90-х потасканные большевички. Это их репрессиями в первую очередь и огрело. А народ помалкивал, - даже радовался. Не нам одним, дескать, досталось. Вон Тухачевский как высоко сидел - а его мордой об стол. Или Бухарин, всеобщий (да ну???) любимчик.
По-настоящему, реально пострадавший народ, например, ссыльные - у нас их тут, в Томске, много (даже вот теща у меня из Молдавии, только всё молдавское забыла уже, и добавку к пенсии получает 800 рублей), - не вопил, ничего не требовал. Тихо мёр, пока почти весь не вымер. Оставшиеся уехали - евреи, немцы, поляки, прибалты. В основном уехали. Остальные - обрусели, обостячились. И никто о них не вопит, крокодиловы слезы по лоснящимся харям не размазывает...
* * *
Нет, не сплин меня одолел. А благоглупость. Всеобщее отупение.
В советские времена не было картавых тележурналистов. Вообще людей с дефектами речи на экран не выпускали. А сейчас и 'писатели' косноязычны. Можно, конечно, не видеть всего этого, не замечать, как мы не замечаем бомжей. И тогда, конечно, - бери от жизни всё (то есть, 'Пепси'), будь крут, и вообще всё у нас к лучшему, и живём мы в лучшем из миров. И тогда, соответственно, читай запоем макулатуру, глотай пиво из горлышка прямо в Эрмитаже, ссы под любой забор и сношайся прямо в подъезде. Ибо, как уже сказано давным-давно Фёдором Михайловичем Достоевским, если Бога нет, то всё дозволено... И ни о чем не думай, кроме, может быть, того, какой навороченный 'сотик' лучше. Это - святое: право выбора же!
(Кстати, господа слушатели, прошу прощения, но у меня есть такая странная особенность: прежде, чем что-нибудь сказать, я на некоторое время погружаюсь в анабиоз. Раньше это называлось 'думать').
И даже не благоглупость, если уж до конца разобраться, мне жить спокойно не даёт. А... стыд.
Стыдно стало жить на свете, господа. Над собачками, отъевшимися, как поросята, умиляться, - голодных людей не замечать.
Да-да, понимаю: у нас же свобода выбора. Выбирай, пенсионер, или инвалид: либо - на помойку, либо - в покойницкую.
И еще, конечно, у нас рынок. Который всё расставил по местам. А многих и разложил. Разложил, в смысле, по местам на кладбищах.
Только не ведаете вы, невинные агнцы, что тот рынок, который у нас в поте наших лиц внедряли гайдары с чубайсами - это то, что на Западе давно уже зверством считают. В каком-то американском фильме положительная героиня так прямо и вопит:
- Проклятые капиталисты!
Фильм про семейку, которая все дома в бедном квартале скупила и начала жильцов выселять. Названия не помню, как обычно... Да и не в названии дело. Теперь по-разному всё можно называть, потому, что никто ничего толком не знает и не помнит. 'Недоросль' Фонвизина двести лет назад того же мнения придерживался: 'Зачем географию знать? Извозчик куда надо довезёт'.
Мы, выходит, внедряли рынок, который существовал на Западе двести лет назад. Ну, и какого же такого экономического рывка вперед мы ждем? При катастрофическом уменьшении способного (пока еще) работать населения? Может, в расчете на китайцев, которые уже к нам просочились, окопались, затаились, и втихомолку вкалывают от зари до зари. Правда, пустили в Томск, официально, всего сорок китайцев (строителей и овощеводов), глядь, а через полгода их уже - сто сорок! То ли сами плодятся, то ли наши ядреные девки им помогают? Ведь ни таможня, ни служба миграции эти дополнительные сто человек к нам вроде бы не пропускали... Вроде бы...
* * *
А вот информация для шибко умных либералов. Треть взрослого населения Америки не умеют писать. Пятая часть - и читать. Ну, понятно, что подавляющая часть неграмотных - это мигранты-латинос, одуревшие от лени негры и квотированные беженцы. Но в том-то и дело, что всех этих людей, не относящихся к англосаксам, становится всё больше...
Видимо, наши начальнички, до президента включительно, к тому и ведут, чтоб и у нас так было.