Смирнитская Дарина Александровна : другие произведения.

Простые связи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Простые связи
  
  Яркие разноцветные листья, падающие с деревьев. Они падают и падают, грозя подмять под себя все. Минуты проходят одна за другой, а куча из листьев становится все больше и больше, и вот, ты уже не можешь повернуться. Ты наклоняешься и начинаешь разгребать всю эту груду, пытаясь убедить себя, что все это не зря, что ты обязательно выберешься, но ты еще не знаешь - ну или не хочешь знать - что выхода на самом деле нет. И тогда ты падаешь. Кажется, должно быть не больно - ведь это всего лишь листья. Но только вот почему-то больно...
  
  Она стояла в длиннющей очереди, тянувшейся за билетами в кассу. Накануне праздников как всегда огромный бум - все уезжают - домой, к друзьям, к родителям. Очередь двигалась медленно - семимильными шагами, но она уверенно приближалась к своей цели.
  Он, наблюдая за ней издалека, поставил сумку в кресло, сел в соседнее, и продолжил наблюдать.
  Изменилась. Нет, правильнее сказать - повзрослела. Стройная, наверное, даже слишком худая - в школе она такой не была, высокая, в длинном пальто и пушистой шапке, из-под которой выбиваются рыжие волосы.
  Канапуш Оранжевый - так он звал ее в детстве, а еще Канапуш Апельсиновый. И еще рисовал комиксы с главной героиней - бойкой Канапуш, сметающей всех своим взглядом. Взгляд у нее был нормальный, но когда-то в детстве она жутко испугала его рассказами о ведьмах, которые проклинали простых людей. Она уверяла, что они чаще всего рыжие, и это приводило его в трепет. Потом она садилась, скашивала глаза в сторону и начинала бормотать что-то себе под нос. Он орал на нее от страха и убегал жаловаться родителям.
  ...Но так она поступала только когда он особенно сильно доставал ее.
  
  Надо же, куда-то направляется. Хотя с ее профессией немудрено. Но сегодня она не выглядит настроенной на работу.
  Хм... они не виделись девять лет. Нет, они не разговаривали девять лет - вот будет вернее. Ну и ладно. Будем считать сегодняшний взгляд издали отличной продуктивной встречей. Он достаточно близко от нее. Но это отнюдь не значит, что надо сокращать расстояние до минимального.
  ...Он закурил, вслушиваясь в металлический голос, возвещающий о приходе поезда. Его поезда. Подхватил сумку, бросив последний взгляд на девушку в длинном пальто и пушистой шапке. Усмехнувшись, выбросил окурок в мусорку и вышел на пока еще пустой перрон.
  
  ...За весь этот долгий, просто нескончаемый день, она видела достаточно всего занимательного, но каждому поинтересовавшемуся, смогла бы ответить лишь, что не видела ничего.
  Она оставила машину возле дома и доехала до вокзала на общественном транспорте. Выслушала пару перебранок в автобусе, по рассеянности пропустила один поезд в метро, выстояла длинную нескончаемую очередь на вокзале, выкупая билет на поезд, но видела все вокруг в черно-белых красках. Хуже всего были лица людей, которые сливались в одну массу - это был самый ужасный синдром ее нервического состояния. Куда там краскам! Цветное она теперь видела лишь во сне.
  Несомненное счастье - наверняка счастье, а что же еще - что она вырвалась домой, пусть и на несчастные две недели. Может быть, она избавится хотя бы от черно-белого - кто знает!
  На улице уже темнело. Она вышла на перрон, отвернувшись от летевшего в лицо снега. Запрыгнула в вагон, предварительно закинув свою тяжеленную сумку, и пошла по узкому проходу, отыскивая свое купе.
  И лишь войдя внутрь, закрыв за собой дверь и повернувшись к пассажиру-соседу, она, наконец, снова смогла различать лица. И тогда ее передернуло.
  
   - Как всегда рада меня видеть.
   - Как всегда рада тебя слышать.
  Она заморожено улыбнулась ему и прошла на свое место напротив него.
   - Ты, я вижу, не очень удивлена.
   - Я удивлена. Просто не вижу смысла орать и бить себя кулаками в грудь. Может немного позже я смогу поменять местами с каким-нибудь соседом.
   - А остаться в одном купе со мной, каково это? Слабо?
   - Все никак не наиграешься, я смотрю.
   - Если бы я не играл, я бы не выигрывал.
   - Мастер слова не отдыхает ни на секунду!
   - Ну же, хотя бы раз порадуйся моим успехам, сестренка.
  Она повернулась к нему, стрельнула глазами.
   - Ах, я, кажется, забыл, как тебя раздражала всегда простая констатация фактов.
   - Ты о многом забыл за последние девять лет. Да и раньше тоже...
   - А раньше я был слишком молод, чтобы отвечать за свои поступки.
   - Вот она жизненная позиция! Меня тошнит от твоей елейности.
   - Ты никогда не умела держать в себе эмоции.
   - Я брала пример с тебя. Но, похоже, ты начисто отучился от этого.
   Он замер, разглядывая ее.
  Ее раздражала эта маска, которую он нацепил на себя. Он, наверное, со всеми малоприятными людьми так разговаривает, не только с родной сестрой! Боже, но неужели сейчас, при встрече впервые за девять лет, находясь один на один в этом купе, нельзя быть достаточно откровенным с ней?! Неужели это слишком большая плата за разлуку?
  Откровенность?!
   - Целый вечер и целая ночь вместе... какое счастье!
  Она встала, сняла пальто и шапку, и в этот самый момент до нее дошло, куда они оба едут!
   - Ты и я...
   - В родительском доме на Новый год, правда, чудно? - тихо спросил он, легко догадавшись о ходе ее мыслей.
   - И...какой срок ты намерен там прожить?.. - осторожно осведомилась она.
   - Недели две, не меньше.
   - А как же твои книжки?
   - Две недели подождут.
  Она готова была выть от отчаяния. Впервые она была рада уехать домой от проблем, но эта радость опять обернулась к ней обратной стороной медали!
  Стараясь сохранять спокойствие, она села на свое место и тихо произнесла:
   - Ну что, может, расскажешь, как ты жил все эти годы, Дима?
   - Неплохо, - лаконично отозвался он, глядя в окно.
   - Это и понятно, судя по газетным материалам о тебе.
   - Так ты и материалы обо мне читаешь?
   - Я читаю газеты, в которых публикуются материалы о тебе. Университетская привычка.
   - И что же это, 'желтая пресса'?
   - Достаточно солидные издания. Правда, на мой взгляд, рассказывать там особо не о чем. Вполне хватило бы и 'желтых' изданий.
   - Ну да...
   - Нет, я предлагала тебе поделиться событиями твоей жизни и твоими творческими планами, а информацией не для прессы, то, что и газетам-то рассказывать не хочется. Уж мне-то, как родственнику ты и мог бы рассказать все...
   - Когда хотят, чтобы рассказали 'все', не ведут себя так, как будто хочется совершенно противоположного, Катя.
  Они смерили друг друга совсем не дружелюбными взглядами.
   - Неужели у обиды может быть такой длительный срок давности? - поинтересовалась Катя у темного окна. - Раньше я и не думала, что такое возможно, но это до этого, как...
   - Да. Я тоже раньше не думал, что такое возможно, - тихо отметил Дима.
  
  Стояло жаркое знойное лето - такое же по жаркости, как и нынешняя холодная зима. Все спасались от жары на пляже, не ведая, что спастись от нее невозможно даже там. В запотевших бутылочках воды и стаканчиках мороженого, над которыми поднимался вдохновенный парок, виделось неземное блаженство, схожее лишь с погружением в прохладную мягкую воду.
  Катя Ростоцкая была счастлива. В то лето она много смеялась. В воде ловила свое отражение и отражение близких ей людей. Вот она - веселая, рыжая, искрящаяся, будущая студентка факультета журналистики, а ныне просто выпускница, которая от всей души наслаждается своей настоящей жизнью; ее брат-близнец - вечный огонь, ни секунду не остающийся на одном месте, способный взбудоражить весь их, в сущности, небольшой городок; родители, ускользающие сейчас по водной глади - Катерина потеряла их отражение в воде и перевела взгляд уже на их фигуры, видневшиеся вдалеке на надувном матрасе.
   - Никак не могу привыкнуть к мысли, что уже через полтора месяца наша жизнь будет не здесь. Другой. В другом городе, с другими людьми, без родителей.
   - Но ты же не сомневаешься? - повернулся к ней Митя. Они стояли по колено в воде, не спеша окунуться в воду. Катя посмотрела на брата.
   - Нет, конечно. Просто думаю обо всем этом... неужели ты не задумывался ни разу?
   - Да нет...
   - Врешь ты все, Димка-корзинка! - показала ему язык сестра. - Уж я-то тебя знаю...
   - Хоть кто-то меня знает, - вздохнул он, - вот сам о себе я такого сказать не могу...
   - Пожалеть тебя, что ли, бедного? - скосила на него глаза Катя.
   - Ладно, пошли, - он легко толкнул ее вперед. Потом на мгновение остановился. - А ты не боишься проиграть?
   - Но ведь это всего лишь игра, - напомнила Катя.
   - Это хорошо. - Кивнул Митя. - Мне надо было убедиться, что ты не очень расстроишься, когда я тебя обгоню.
   - Да иди ты!..
   - Крайне вежливо, - лукаво улыбнулся брат. Они дошли до того момента, когда вода стала им по пояс.
   - Ну что ж, раз, два, три!..
  Обычное дело. Кто быстрее доплывет до буйков и обратно - их любимое соревнование.
  Вначале Митя обогнал сестру, но это был ее тактический маневр. Она легко развернулась на повороте и, ускоряясь, поплыла к берегу. Митя, замешкавшись из-за скорости у буйка, ощутимо отставал. Но, впрочем, не настолько, чтобы не догнать сестру при желании.
  Внезапно перед самым Катиным носом проплыл матрас. Она замешкалась - Митя обогнал ее. Бой был проигран.
   - Эй, ну так нечестно! - заорала она вслед брату. Тот помахал ей рукой и нырнул. Встав на ноги, Катя пошла к берегу, разгребая ногами воду. Но черт ее дернул поглядеть назад, на матрас, который проплывал мимо только что.
  Ну конечно! Как же она сразу не догадалась?!
  Забыв об обиде, она поплыла к матрасу, возле которого уже выныривал ее брат. Обнаружить рядом с собой сестру он не ожидал.
   - Сговорились, значит! - констатировала Катя, ухватившись за край матраса и глядя обидчику прямо в глаза. - Олег Никифоров.
   - А что за сомнения? - поинтересовался Митя рядом. - Сам я, по-твоему, выиграть не мог?!
   - Все ты мог. Но это явная подстава. Мог вместо своего дружка кого-нибудь другого посадить, чтобы не так явно все было!
   - Может, мне уйти, а вы тут пока сами разберетесь? - насмешливо переспросил Олег. Катя не выдержала его взгляда.
   - Что от тебя толку. Ты в любом случае будешь на его стороне.
   - Опрометчивое решение. - Улыбнулся Олег. Ловко соскочил с матраса и поплыл, рассекая воду, к буйкам. Катя поплыла в обратном направлении.
   - До конца дня теперь со мной не будешь разговаривать? - спросил с матраса ее брат, проплывая рядом.
  Катя молчала.
   - Ну и зря. Могли бы еще раз попробовать.
  Катя не отвечала. Смотрела в синее безоблачное небо.
  Митя, как в детстве, дернул ее за волосы. Катя вскрикнула.
   - Ну вот, хоть какие-то у нас эмоции проснулись!
   - Больной! - Они начали драться, потом Дима применил свое главное оружие - щекотку.
  Мир был восстановлен.
   - Терпеть не могу твоего Олега. Никогда не поймешь, о чем он думает на самом деле.
  - А тебе надо по лицам читать? Тогда ты будешь счастлива? - они тащились по разгоряченной дороге домой.
   - Нет, не по лицам. Просто он не такой... каким я ожидаю его видеть.
   - Что?
   - От каждого человека, когда узнаешь его, ждешь определенных поступков, правильно? Но Никифоров поступает всегда так, как от него не ждешь.
   - Я никогда не просчитывал шаги Олега, - покачал головой брат. - Но в принципе, могу понять, почему ты их просчитываешь...
   - Что?! - Катя искоса взглянула на брата. Тот ехидно улыбался. - Да отвали ты!..
  Она пихнула брата и пошла по другой стороне дороги.
   - Вечно у тебя какая-то дурь в голове!
   - И нечего злиться. Я просто как будущий писатель стараюсь предугадать все варианты развития сюжета.
   - Ага. - Катя нацепила солнечные очки и даже не глядела на Митю.
   - Ну как хочешь. И раз рядом нет моей обижающейся сестрички, я, пожалуй, помечтаю о предстоящем свидании...
  
  Олег Никифоров.
  Катя моргнула и сфокусировала свой взгляд на темном, затянутом холодной паутиной, окне. Об Олеге она не вспоминала уже очень давно. И странно, что сейчас вспомнился именно этот, в общем-то, ничего не значащий день.
  Странно, что ей вообще вспоминается что-то подобное. Из прошлой жизни.
  ...Хм, хотя, что тут странного, если все сосредоточение ее прошлой жизни сидит напротив и делает вид, что поглощен только музыкой, звучащей в его наушниках.
  И если это сосредоточение будет продолжать в том же духе, то вовсе и не придется меняться ни с кем местами.
  Катя скинула туфли и вытянулась на полке, положив голову на руку. И начала смотреть на что-то, проносящееся мимо. Совершенно непонятно что это. Но в том-то вся и прелесть, что можно не задумываться об этом, а просто лежать и смотреть. Она, как и всякий человек, ненавидела неопределенность. То, что проносилось за окном определенно можно назвать неопределенностью. Когда это настигает тебя, ты погружаешься в глубокий омут ужаса и начинаешь, слепо шаря в темноте, пытаться уцепиться за что-то сухими горячими пальцами, но когда это движется отдельно от тебя - вот как сейчас, в окне, ты можешь смотреть на это постоянно, наслаждаясь тем, что если не в глаза своему страху взглянуть, так хоть издали посмотреть на него смело есть возможность.
  
  Митя наблюдал за ней сквозь полуоткрытые веки. Он ни за что не признался бы себе, что хочет рассмотреть ее получше, пока есть такая возможность. Разглядеть новую Катю, живущую новой жизнью, своей.
  Опытный писатель говорил в нем даже сейчас. Опытный писатель Дмитрий Ростоцкий подмечал любую ситуацию, проходившую с ним, рядом с ним, мимо него и заносил это в свою копилку в голове, складывал по крупинке найденные образы и элементы. Так было всегда. Даже когда опытного писателя еще не было.
  Сейчас качества опытного писателя помогали ему, чтобы запомнить. Запомнить впрок, подобно хомяку, набивающему щеку припасами, набить память ее чертами.
  Но внешний Дмитрий Ростоцкий не думал об этом совершенно. Он просто смотрел или подсматривал, как он сам себе говорил, чтобы понять, что собой представляет этот малознакомый ему человек, и можно ли из всего этого сварить кашу. Как ему общаться с этой девушкой - его ровесницей?
   - Ты замуж, случайно, не вышла? - поинтересовался внешний Дмитрий Ростоцкий, лениво открывая глаза.
  Катерина открыла глаза резко, будто на нее плеснули кипятком.
   - Нет, - сухо отозвалась она, садясь на диване и обхватывая колени руками.
   - Что так?
   - Зачем спрашивать, если не хочешь получить ответ? - вопросом на вопрос ответила она.
   - Чтобы разрядить обстановку.
   - Разрядил!
  Катя встала, достала из сумки пачку сигарет и зажигалку.
   - Ты слишком злишься после одного невинного вопроса.
   - Моя личная жизнь тебя не касается. - Катя слегка помедлила перед дверью, а потом вышла, аккуратно прикрыв ее за собой. Пальцы ее дрожали.
  
  Пальцы ее дрожали, когда она прикуривала сигарету возле открытого окна в тамбуре. Нет, Дима тут совсем не при чем и при чем одновременно. Просто он напомнил ей события сегодняшнего дня. И события десятилетней давности тоже. К несчастью.
  'Выходи за меня замуж!' - сказал он. А Катя рассмеялась.
  Выходи за меня. Так просто. Всего лишь один ответ. Сказать 'да' не проблема. Но готов ли тот, кто спрашивает, услышать этот ответ?
  
  Теплым вечером Катя набрела на веселую компанию. Ну, конечно, Митя здесь. Где-то смеются и без него? Да как же.
  Как ни странно, и Никифоров был здесь.
  Олег был самым новым и самым верным Митиным другом. Несмотря ни на что, ее поганец-брат всегда умел выбирать друзей. Но хорошим другом он был лишь для Мити. На его сестру это правило не распространялось.
  Чужих, активно пытающихся стать не чужими, Олег не любил. И таковой считал и Катю без сомнения. Между ними все определилось еще в первую встречу, когда Никифоров начал высмеивать какую-то ее фразу. Делалось это так умело, что не обидеться было невозможно, но при этом и обвинить в оскорблении его было нельзя.
  Он смотрел на нее свысока. В этом все было дело. На нее, с которой все его друзья, как минимум считались.
   - Я удивлена и разочарована, честно, - проговорила Катерина, когда Олег проходил мимо.
   - Да что ты. И с чем это связано? - Олег качнулся к Кате. Он был немного выше ее, и без того, не маленькой.
   - Ты знаешь. Не думала, что ты опустишься до потакания его выходкам.
   - Ах, вот как это называется. Мне просто показалось это забавным. А ты, как я понимаю, будешь теперь год эту историю вспоминать.
   - Не надо делать вид, что знаешь меня.
   - А я и не делаю вид. Я просто умею делать выводы из некоторых твоих поступков.
  Катя улыбнулась.
   - Как вы иногда бываете самонадеянны!
   - Печальное заключение для меня, - он улыбался чему-то в темноте летней ночи, и у Кати сложилось впечатление, что он смеется над ней. Все как всегда.
   - Ладно, раз нормального разговора не получается, я пожалуй, пойду. - Катя готова была уже раствориться и оставить веселую компанию. - Мне надоело чувствовать себя постоянным клоуном.
   - Ты сама вечно переходишь к обороне, - удержал ее Олег.
   - Как вы с нами, так и мы с вами, - прошептала Катя и проговорила уже громко. - А, давай закончим на этом сейчас и разойдемся, пока я не сказала еще что-нибудь не менее смешное, чем раньше.
  Она запахнула куртку и пошла по дорожке мимо беседки, в которой веселилась компания. Ей было грустно. Никому не было до нее дела. Брат, друзья, подруги, родители заняты собой...
  
  Катя всегда любила свой дом. И всегда гордилась, что они живут именно в своем доме, а не в душной пыльной городской квартире. Любила свой сад и большие деревянные перила, и деревянные ступеньки, и большие подоконники, на которых они с Митей иногда засыпали, наговорившись вдоволь. Нечасто удавалось поговорить по душам с братом, с которым у нее были полярные интересы. Только за такие вечера и стоило цепляться, но они все же были близки; никто из знакомых с братьями и сестрами не мог похвастаться такими же успехами.
  А, впрочем, успех ли это? Они никогда не считали это особым трудом - быть вместе, уважать друг друга, несмотря на интересы, компанию, мнение...
  Странно, что она думала об этом в то утро... хотя то утро располагало к мыслям о подобном.
  Шел дождь, и сад напитался новыми ощущениями. Катя лежала на широких ступеньках и смотрела в небо сквозь ветви виноградной лозы, оплетшие террасу. Она любила смотреть вверх. И каждый раз ощущения были совершенно разными. Голубой клочок неба проглядывал сквозь зеленые листья лозы. Этот клочок - то, что она знает о себе будущей. То небо, что скрыто за листьями - то, что она не знает о себе.
  ...Размышлениям помешал легкий стук в забор. Она привстала. В саду над заборам виднелась знакомая голова.
  Катя пошлепала туда, босиком ступая по влажной траве. Она кожей чувствовала прошедший дождь.
   - Ты что не заходишь? - спросила Катя, поравнявшись с головой.
   - Да ладно. Так даже интереснее.
   - А Мити нет. Они с отцом еще не вернулись с рыбалки.
   - Я знаю - он говорил вчера. - Олег помолчал. - Я вообще-то к тебе.
   - Да ну? - она приподняла бровь.
   - И не воображай, пожалуйста, что это все из-за того, что вчера... - он почему-то рассердился.
   - Да? - она улыбалась. Он поймал ее взгляд и внезапно сказал:
   - Пошли, погуляем?
   Катя легко стучала ногтями по забору. Почему-то доски интересовали ее сейчас больше, чем взгляд Олега.
   - Пойдем, - выдохнула она, наконец, не поднимая взгляда.
  
  - Два года не был дома. А ты?
  - Полтора.
  Снег хрустел под ногами. Первые и последние фразы, брошенные между ними за последние часы. Фраза: 'Я первый умываться!..' не в счет.
  Веселое зимнее солнце светило им на совсем не зимнем небе. Они молчали. Есть люди, с которыми удобно молчать, а есть люди, с которыми молчание делается неловким.
  Это был первый случай, но каждый из них делал вид, что второй.
  Но и в этом молчании была своя натянутость. Они просто не знали, как разговаривать друг с другом после стольких лет.
  ...Подошли к знакомому дому. Калитка была открыта. Дима и Катя переглянулись. Открытая калитка - не повод поднимать панику, но тем не менее внутри у них все сжалось.
  Предчувствие - глупость, ерунда. Но почему они заразились им вдвоем? Или может это просто близнецовая связь дает о себе знать?
  Катя первая пролетела по дорожке, оскальзываясь на высоких каблуках и таща за собой сумку. Дима обогнал ее и поддержал - на ступеньках она поскользнулась и непременно упала бы.
   - Спасибо. - Тихо отозвалась Катя, не отрывая взгляда от двери. Она тоже оказалась открытой.
  Дима отстранил ее плечом и вошел первый.
  Внутри - страшный кавардак. Все вещи переворошены, на полу ворох какого-то тряпья - и это посередине коридора! И это в их доме, в котором всегда жили сплошные аккуратисты!
  В комнате тихо. Так тихо, что слышно, как отбивают дробь старинные часы с маятником.
   - Мама! - Катя не выдержала первой. В ответ тишина.
   - Мам! Пап! - вторил за сестрой Димка.
   - Когда ты звонил им в последний раз? - почему-то шепотом осведомилась Катя.
   - Месяц... где-то месяц назад. Все было нормально. - Растерянно откликнулся Дима.
  - А я... месяца два назад, - прошептала Катя с горечью. - У меня была командировка и...
   - Подожди... - Дима прислушался.
   Сверху раздались какие-то шаги, заскрипела лестница.
   - Мама, - с облегчением воскликнула Катерина, когда мать начала спускаться по лестнице. - А...
  Она замерла, не закончив начатого.
  На язык просились вопросы. Много вопросов.
  Она изменилась. Постарела. Будто и не два года прошло с последней встречи. Будто и не месяц с последнего звонка. Где та веселая рыжеволосая женщина? Где вечная неизменная улыбка? Куда подевались длинные цветастые, столь любимые юбки?
  И взгляд...такого тяжелого взгляда у нее не было никогда.
  Но впрочем...он заметно потеплел, когда она увидела детей. Да еще вместе. Нечастое явление.
   - Катя, Дима!..
   - Мама!
  Она села на ступеньке, не дойдя до конца лестницы несколько шагов, будто ноги и не держали ее. Закуталась в старый пуховый платок.
  Видно, в доме было довольно холодно.
  Дети облепили ее с разных сторон и втроем они будто вернулись в детство, когда на старых деревянных ступеньках мама читала им сказки, а они спорили, тянулись через мать устраивать драку, но слушали, слушали...
   - Мама, что случилось?
   - Что здесь произошло?
   - Почему в доме такой бардак?
   - Где отец?
  Последний вопрос повис в воздухе. Дима и Катя в страхе глядели на мать.
   Она на мгновение закрыла лицо руками, но, быстро справившись, подняла голову.
   - Ваш отец ушел от меня...Пару недель назад. Собрал вещи и ушел.
  Твердо прозвучали слова. Твердо и холодно.
   - Как?
   - Почему?
   - Что произошло?
  Вопросы. Снова градом вопросы.
   - Мы давно уже практически не жили вместе... - тихо ответила мама.
   - И как давно? - Вот это новости, достойные одного морозного утра!
   - Девять лет...
  Повисло молчание.
  - Как девять лет?! - ахнула Катерина. До нее постепенно доходил смысл сказанного. - Как девять лет, мама? Что ты говоришь?
   - Подожди, - Дима придержал сестру за руку, чтобы она замолчала.
   - А что случилось девять лет назад?
  Она ждала этого вопроса. И ответ дался ей тяжелее всего прочего.
   - Девять лет назад я сказала ему, что он не приходится вам отцом.
  
   - Постой, подожди, но неужели это так интересно?
   - Архитектура? Ну конечно... Это просто огромное поле для фантазии! А знаешь, сколько людей повернуто на том, чтобы жить в доме похожем на старинные дома 19, 18 века? Это же возможность прикоснуться к тем временам. К той эпохе... А каково, я, конечно, этого еще не знаю, видеть воплощение своих замыслов в реальности! Монументальное творение, способное простоять годы, десятилетия...
   - Вот оно, понимаешь? - Катя схватила Олега за руку, заставила остановиться, - Вот оно, настоящее.
  Настоящее... это слово еще долго звучало в его голове. Оно и характеризовалось теперь в его голове именно с Катей.
   Как странно... еще несколько дней назад он считал сестру своего лучшего друга легкомысленным существом, делающим из себя только видимость умного человека. Конечно, она выбрала журфак лишь для того, чтобы все говорили, какая она целеустремленная! И уж совсем он не понимал, почему Димка о ней говорит, что она амбициозная и чего хочешь добьется, особенно если это касается будущей профессии. Журналистка, блин! Но Димка уверял, что она особенно повернута на фотографии и хочет стать профессиональным фотографом.
  Она же в свою очередь тоже его особо не признавала. Королева, подумаешь! Все Митькины друзья ее обожают. Со всеми она нашла общий язык. Даже с самыми странными. А у Дмитрия действительно было полно странных друзей. Теперь, когда бы она ни пришла в их 'место встречи изменить нельзя', вокруг нее собирается толпа.
  В общем, он думал, что все это фальшь. А она такая... настоящая.
  С рыжими волосами, спокойными серыми глазами, тягой к фотографии - вот без конца за руку дергает и орет: 'какой кадр, какой кадр завалила!', с хитроватой лисьей улыбкой, вечными придумками: 'а пошли, пошли на крыше рассвет встретим!', да черт знает чем еще...
  Узнать непросто. Но ведь это стоит того, правда? Он был уверен теперь, что стоит.
  ...Настоящее. Катя знала теперь, что это значит.
  Настоящее - его любовь к будущей профессии. Архитектор, ну надо же! Это нельзя придумать и сыграть - да и зачем, собственно говоря - этот блеск глаз, это захлебывающееся желание рассказать как можно больше, чтобы она поняла, именно она!
  То, что казалось ей всегда трюком для привлечения всеобщего внимания - его неожиданные поступки, расходящееся с общим мнение - тоже было настоящим.
  Но до этого настоящего пришлось докопаться.
   - Если люди видят тебя насквозь, это ужасно. Ты в их глазах уязвим, даже если сам этого не подозреваешь. Такого человека легко использовать в своих интересах и подчинить себе и... я не хочу подчиняться. И знать, что в любой момент могут ударить.
  Катя была шокирована.
   - Но почему обязательно видеть только плохое? Плохих людей, плохие замыслы? Вечно подозревать кого-то...
   - А я не вижу только плохих людей, просто я реалист. И знаю, что немало таких людей. Ну это только одна из причин, почему я не хочу, чтобы люди видели меня насквозь. К тому же... признайся честно, ведь вряд ли тебе, да и вообще любой девушке действительно сможет понравиться парень, которого можно изучить вдоль и поперек в первый же момент знакомства. Это несерьезно! Да, можно таким манипулировать легко... там, на поводочке водить за собой. Демонстрировать всем как комнатную собачку. Но такой парень быстро надоедает. И вот, вы уже бросаете бедолагу, не думая о нем больше ни секунды.
  Катя помимо воли вынуждена была признать, что в его словах есть смысл.
   - Но знаешь, каждому свое.
   - Ну да, - Олег легко пожал плечами. - Если девушка таких выбирает постоянно, значит такие ей и нужны. Ни больше, ни меньше.
  ...Сегодня они встретились рано утром.
  Катя выскользнула из дома, когда родители и братец еще спали и видели сладкие сны.
  Кутаясь в кофту с длинными рукавами, она пробежала по дорожке, открыла дверь, и нос к носу столкнулась с Олегом. Встрепанным, сонным и зевающим.
   - Ну, надо же, выдрала меня в такую рань, - чему-то удивляясь, сообщил он.
   - Кто рано встает, тому...
   - Знаю-знаю...
   - Место тебе хочу показать одно. Там хорошо.
  Примерно в полукилометре от сектора своих домов располагался лес. Слева от леса - речка - туда все, в том числе и из города, ходили купаться. Но Катя повела Олега в противоположную от речки сторону, затем они немного попетляли между деревьями и вышли на небольшую поляну, на которую проникали солнечные лучи.
   - А здесь, слышишь, - она на секунду остановилась, схватила его за руку, прислушалась, - Ручей.
  Глаза Олега расширились, весь сон мигом слетел с него.
   - Как ты нашла это место?
   - С Димкой нашли в прошлом году. Здорово здесь, правда?
   - Шикарно.
  
   - Я часто вижу эту поляну во сне. Не знаю, почему, - сообщила Катя, когда они уже лежали в траве, покрытой росой.
   - А меня ты случайно на этой поляне не видишь? - ехидно поинтересовался Олег.
   - Я тебя и так во сне вижу. Без всякой поляны.
  Олег вскинул на нее удивленные глаза.
   - И...давно?
  Катя рассмеялась.
   - А зачем тебе знать эту секретную информацию?
   - А, так она еще и секретная... - заметил Олег, - Значит, давно.
   - Слушай, Никифоров, ты по что девушку в краску вгоняешь? - грозно сдвинув брови, поинтересовалась естественным образом покрасневшая Катерина, и легко толкнула Олега в плечо.
   - Мне просто нравится, как ты краснеешь, - лукаво улыбнулся Олег.
   - Ах, нравится, - словно делая зарубку в памяти, заметила Катерина. - Это уже что-то.
   - Ты мне лучше ответь, когда ты братцу своему скажешь?
   - Что скажу? - невинно поинтересовалась Катя.
   - Что мы встречаемся.
   - Так мы встречаемся?
   - Вот нахалка!
  Катя рассмеялась.
   - Ну, знаешь ли, может быть мы просто таким образом перемирие заключили. Пакт о ненападении. К тому же, прошло-то всего три дня...
   - Я обижусь.
   - О, это что-то новенькое.
   - Ростоцкая!.. - Олег ухватил Катю за рыжую прядь волос. Катя повернула к нему голову, и он смог сделать то, чего добивался.
  Поцеловал ее.
   - И это все ради того, чтобы признаться во всем моему брату... - ехидно протянула Катя и уже серьезно добавила. - Знаешь, мне кажется, он сам уже что-то подозревает. Вчера за ужином он что-то активно намекал на свое выдающееся писательское чутье. И еще так посматривал на меня... Нет, определенно.
   - А почему сама не хочешь сказать?
   Катя скорчила рожу.
   - Ты знаешь причину... Не хочу видеть его самодовольную физиономию при сообщении сей информации.
   - О, кто-то кутается в комплексы?
   - В данный момент я кутаюсь в кофту - прохладно здесь, не находишь?
  Олег усмехнулся и откинулся на траве.
   - Ладно, не буду тебя больше доставать.
  
   - Катя, - брат всунул голову в ее комнату.
  Катерина подняла от книги голову, пряча под обложку телефон.
   - Ты меня разочаровываешь! Вот уже неделю твой брат не сидел на подоконнике. Вместе с тобой. - Дима скорчил жалостливое лицо.
  Катя засмеялась. - Вечно ты занята, вечно с кем-то гуляешь... А про брата можно и забыть, так?
   - Давай устроим вечер на подоконнике сегодня, - предложила Катерина. Телефон запищал, оповещая о сообщении. - Э, нет, лучше завтра.
   - Вот-вот, и я о том же... - обиженно засопел брат из-за двери.
   - Ладно, Димка, не обижайся! Завтра - голову на отсечение даю - устроим вечер на подоконнике!
   - Ну смотри, - брат закрыл дверь, но тут же открыл ее снова, - Да, можете перестать скрываться с Олегом. Я же вас не съем, в конце концов.
  И Дима аккуратно прикрыл за собой дверь.
  Секунду посидев в ступоре, Катя соскочила с кровати и вылезла в коридор. Дима стоял, прислонившись к стене.
   - Знал, что ты выйдешь, - широко улыбнулся он.
   - Но как ты понял?
   - Скажи, кто еще не заметил! Ты постоянно бегаешь где-то. Олега тоже не видно. Он упрямо врет мне, что ему то одной бабушке в огороде помочь надо, то другой. И при этом забывает, какой именно помогал. Ты же вообще что-то нечленораздельно мычишь - никогда за тобой такого не замечал!
   - И этого хватило, чтобы понять?
   - Нет, но чтобы заподозрить - да. Ладно, если честно, то Олег вчера ошибся окном - попал камешком в мое. Но ловко сделал вид, что пришел именно ко мне.
   - Ну а ты - такой проницательный - тут же понял всю подоплеку событий!
   - Сложил два и два... - парировал он.
   - И домыслил остальное.
   - Было бы что домысливать.
   - Ох, ладно, иди отсюда.
   - И тебе приятного вечера, сестренка.
  
  Они не считали дни. Они давно перестали считать дни своего безудержного полета.
  Димка смеялся и говорил Кате, что она сделала Олега другим человеком. Но она не верила. Разве может один человек так быстро изменить другого? Она предпочитала другой ответ. Она просто раскрыла то, что было в нем.
  Показала с другой стороны. Открыла это не только для себя, но и для него. Или наоборот...
  Почему-то с того дня, как они начали встречаться, время неудержимо полетело вперед, а стрелки часов при этом ехидно заспешили по кругу. Катя не знала, как это объяснить даже самой себе, но время жутко пугало ее. Какое-то предчувствие, необъяснимое предчувствие появилось где-то глубоко и все больше и больше проталкивалось на поверхность. Как будто приближающаяся осень могла что-то изменить в их отношениях. А вот могла ли?
  Ей начал сниться странный сон, в котором ничего не происходило, только без конца кружились желтые и красные листья клена. И она просыпалась в холодном поту, как будто там происходило действительно что-то ужасное. Потом она часто думала, что все это было неспроста.
  Ведь действительно, когда они расставались, была осень. Та самая, с безмятежно кружащимися листьями, яркими, разноцветными. Этот листопад и потом часто снился ей во сне. Он и сейчас приходит временами, этот сон. Не похожий ни на один похожий сон в мире.
  
  
   Катя закурила вторую подряд сигарету и уставилась на снежный двор, на знакомый с детства сад. Уставилась на годы воспоминаний. На все свое детство. Хотелось заплакать. Громко, навзрыд, как раньше, когда она знала, что ее утешат.
  Но сейчас... кто станет утешать ее сейчас? Любимый братец? Мама, скрывавшая правду 26 лет их жизни?
  Почему, почему вся жизнь внезапно полетела кувырком? Почему сейчас?
  ...Но жизнь не выбирает время. И если не сейчас, то когда? Никогда она не была бы готова к переменам, особенно если бы ее предупредили о них.
  Она уже забыла, в каком состоянии и почему так спешно уехала домой. То, что осталось в городе - груда проблем, неудавшаяся личная жизнь, трения с начальником, казалось теперь мифическим. Будто уезжала одна девушка Катя со своим набором проблем, а приехала уже другая - со своим.
  Мне плевать. Впервые плевать. Я ничего не понимаю. Сейчас - ничего.
   - Катя!
   На плите засвистел чайник.
  Катя оглянулась и поспешила выключить газ. Четко, размеренно двигаясь по кухне, она заварила чай, налила его в чашки, нашла сахарницу, проверила ее, поставила ее на поднос и только потом повернулась.
  Мама сидела за круглым столом, сцепив руки. Длинные красивые пальцы музыканта переплелись. Катя долго не могла отвести взгляда от ее рук.
  Внезапно очнувшись, она поставила поднос на стол. Звякнула ложечка, с негромким всплеском полилась вода в чашку.
  Катя намеренно прислушивалась к этим обыденным звукам, лишь бы только не слышать своих мыслей.
   - Вы все еще не общаетесь с Димой, - проговорила мать.
  Отлично, переводи стрелки на меня, мама.
   - Все осталось по-прежнему. И даже наша вынужденная поездка в одном купе в поезде ничего не изменила. Наверное, это уже бесполезно. Пытаться починить наши отношения, мама.
   - Я не буду терять надежду, даже если вы хором будете кричать мне об обратном!
   - В любом случае, прошло слишком много времени. Мы уже разные люди. У нас не осталось общих приятелей, а полярные интересы, тоже ни капли не сблизились.
   - Ну, в сущности, вы делаете одно дело.
   - Да, масштабы только отличаются.
   - Почему я слышу в твоем голосе столько горечи, Катя?
   - Настроение плохое! - Катя с нервным смешком бросила ложку на стол и вылетела из кухни.
  В комнате повисла тишина.
   - Не переживай. Она вернется, мама. - Дима бесшумно прокрался в комнату.
   - А я и не переживаю, - мама расцепила пальцы и скрестила руки на груди. - вы всегда возвращаетесь. Вы мои дети и никогда не исчезаете надолго.
   - Но в этот раз мы исчезли надолго, - не согласился Дима. - Так нельзя.
  Он отлепился от стены, которую подпирал и присел перед мамой на корточки. Голова его упала ей на колени.
   - Мама, мама!..
   - Что мама? - вскинула голову мать. - Что, писатель, вы похоже в растерянности?
   - Решать проблемы других, пусть и на бумаге, намного проще, чем расправляться со своими, - глухо откликнулся Дима.
   - Плавали, знаем. - Усмехнулась мать. - Но ведь можно попробовать?
   - А что еще остается?
   - Почему ты не сказала нам сразу? - раздался Катин голос. Она стояла около двери, скрестив на груди руки. - Не рассказала обо всем.
   - Это сложно, - мама вскинула голову, взглянула на Катю поверх Диминой головы. - сначала вы были слишком малы, чтобы понять, потом я стала бояться, что вы просто не захотите этого сделать. А после... после я слепо поверила, что надобность в этом отпала. Мы были крепкой дружной семьей, я не хотела рушить ее, вносить сумятицу в ваши жизни. Только вот иногда что-то толкало меня, и я начинала сомневаться в правильности своего решения...
   - Но почему девять лет назад ты не сказала обо всем нам? Почему рассказала обо всем только отцу? - проговорил Дима, поднимаясь с колен.
   - Я хотела сказать и вам, но... после него. Посоветовавшись с ним. Но после его реакции, я просто не смогла этого сделать.
   - И ты как всегда все решила сама. Не посчитала нужным дать нам шанс. Просто отлично! - Катя со своего места покачала головой. Слов не находилось. Слова ушли, потеряли смысл.
   - Я и не жду, что ты сразу поймешь меня. - Взглянула на нее мать.
   - Не ждешь?! Я и не хочу, чтобы ты ждала! Я не хочу ничего знать! Я не хочу верить твоим словам! Я ничего не понимаю и не хочу вас видеть!
  Она сломалась. Плотину прорвало, река вышла из берегов.
  Слезы капали как в детстве - застилали глаза, мешали дышать, жить, чувствовать. Комната потеряла свои очертания - пропали эти люди, этот стол и стулья, синий чайник и желтые чашки, клетчатая скатерть и прозрачные занавески. Все растворилось в прозрачной дымке, плотными остались лишь ступеньки, по которым она бежала в свою старую детскую комнату.
  Вот так. Хлопнуть дверью на весь дом, щелкнуть дверным замком, рухнуть на кровать - вот то, что нужно, единственно верное. И пусть наступит ночь. И можно будет не отчитываться за слезы и слова. И наступит тишина. И придет сон.
  
  Дмитрий Ростоцкий вышел на морозную улицу и наполнил легкие глотком воздуха, в котором они нуждались все время пребывания в своем доме.
  Взглянул на подслеповатое зимнее солнце, закурил, проигнорировал звонок от редактора, не оглянулся на окна комнаты своей сестры, не оглянулся на силуэт своей матери, застывшей в кухне, не пошел по расчищенной тропке, не выкинул пустую сигаретную пачку в урну, не пошел в сторону леса, сделал еще пару ошибок, сворачивая не в ту сторону, пропустил девять лет жизни, пожалел, что имеет семью.
  Девять лет он не вспоминал об этом, девять лет он предпочитал думать о чем угодно, только не о том, о чем нужно было подумать, и в результате, вот оно: девять лет прошли, пройдет еще неизвестно сколько, а он все продолжит считать, больше предпочитая вести отчет, чем остановиться и раз и навсегда решить все проблемы.
  Некоторое время он продолжал шагать по заснеженной улице, пока не осознал, что ноги сами привели его к старому знакомому дому. В прошлые свои приезды он видел дом пустующим, да и не всегда была возможность заглянуть сюда. Честно говоря, с его стороны было глупо стремиться увидеть оживающее воспоминание детства, вот он и не стремился. А теперь... вся обстановка этой радужно-грустной зимы располагала к подобным воспоминаниям.
  Он постоял еще немного, обивая пороги своими тяжелыми ботинками, когда дверь дома открылась и снаружи показалась знакомая голова. Мгновение, и само воспоминание показалось на пороге.
   - Я все думал, долго ли ты еще простоишь на морозе у пустого дома.
   - Судя по всему, он уже не настолько пуст как раньше, - слегка улыбнулся Дима.
   - Да, и я даже не знаю, радоваться этому или не стоит.
   - Раз ты встретил здесь меня, я думаю, стоит порадоваться.
   - А вот над этим стоило бы усомниться. Ты войдешь?
   - Ну конечно.
  Дима вошел, хотя мог бы назвать не менее десяти причин, почему этого делать не стоило.
  Зимой солнце кажется радостным гостем, заглянувшим на холодный пир. Солнце вывело Катю на улицу из ее промозгло-скучного состояния, заставив для начала распахнуть окно комнаты, а потом и вовсе спуститься вниз по внешней лестнице со второго этажа.
  Лестница была отцовским детищем. Когда-то давно он сам придумал это чудо, заявив, что собственными руками создает лазейки для ночных прогулок своих детей.
  Своих детей... сейчас наверно, нет ничего блаженнее этих слов.
  Катя вылезла через знакомую расшатанную доску в заборе и пошла по улице, когда ее остановил чей-то громкий рев. Она остановилась и прислушалась. Рев прекратился, но зато раздался лай собаки. И слышался он, судя по всему, со двора заброшенного старого дома.
  Катерина пробежала по дорожке и ворвалась на участок, готовая к самой тяжелой схватке.
  Они нашлись за углом дома. Мальчик лет шести, слишком маленький для своей цветастой шапки с тремя помпонами, прирос к перекосившейся стене. Напротив с самым грозным видом стояла огроменная псина и скалила зубы.
   - Герда! - выкрикнула девушка. - Герда, фу!
   Услышав знакомый голос, собака отвернулась от шапочного врага и подбежала к Кате погладиться.
   - Не бойся, она не укусит, - несмело проговорила девушка, обращаясь к мальчику, все еще с недоверием глядевшему на собаку. - Она просто охраняет свои владения, а ты вторгся на ее территорию.
   - А ты кто? - раздался дрожащий голос из-под шарфа.
   - Я Катя. А ты? - Катя протянула ладонь новому знакомому, тот, все также неуверенно поглядывая на собаку, пожал ее.
   - Никита.
   - Хорошо, Никита. А теперь погладь Герду, она не укусит тебя.
   Мальчик покачал головой.
   - Но ведь она не знает меня, - заметил он вполне резонно.
   - Это ничего, - нашлась Катя. - Герда - это Никита, Никита - это Герда. А теперь попроси ее подать тебе лапу.
   - Дай лапу, Герда. - Неуверенно донеслось из-под шарфа.
  Собачища только удивленно смотрела на мальчика, не предпринимая никаких действий.
   - Попроси громче, она тебя просто не слышит, - Катя покачала головой.
  Никита судорожно вздохнул. Казалось, ему нужно все его шестилетнее мужество, чтобы произнести заветную фразу.
   - Герда, дай лапу. - Это прозвучало намного увереннее. Теперь Герда наконец снизошла до исполнения, и вот уже Никита, не веря своему счастью, здоровался с собакой.
  Когда первое потрясение прошло, Никита обратил свой взгляд на Катерину.
   - А чья она?
   - Ничья, - просто ответила Катя. - Так бывает, у нее нет своего места в этом мире.
   - Тогда я скажу папе, и он возьмет ее к нам. Он и меня берет, ведь у меня тоже нет своего места, - серьезно ответил мальчик.
  Катя застыла.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Он говорит, что я - их общий. И так как это так, то мне приходится быть сначала с ней, а потом с ним. А так как я постоянно то здесь, то там, то я уже нигде.
   - Она - это мама?
   - Мама. И мама говорит, что у меня два дома. Но это неправда. В этом доме свое, в этом - свое. А общего нет.
   - И давно ты так - ни здесь, ни там? - поинтересовалась Катя.
   - Давно, - пожал плечами Никита и тут же добавил, - Наверно давно. Всегда.
   Он деловито поправил курточку, позвал Герду и пошлепал по дороге. Потом, словно что-то вспомнив, обернулся и поманил Катю за собой. Катерина сдвинулась с места.
   - Как ты вообще здесь оказался?
   - Он сказал - поиграй во дворе. Слепи снеговика, а потом я приду, и мы отправимся обозревать наши владения. Но я не хотел ждать. И пошел один.
   - Так отец, наверное, волнуется! Веди меня. Я дойду с тобой до дома. Сдам с рук на руки и разую глаза на твое поведение!
   - А может ты сама покажешь мне владения? - предложил Никита.
   - Ну уж нет. Сначала отцу на глаза надо показаться! К тому же, сдается мне, что на сегодня ты уже нагулялся. А вот завтра я зайду за тобой и проведу по всем окрестностям, только с условием, что ты больше не будешь сбегать. Договорились?
   - Еще бы, - Никита важно качнул головой.
   - Тогда показывай дорогу.
  Они петляли, хотя Катя догадывалась, что это делалось не без тайного умысла. До дома наверняка можно было добраться в два раза быстрее.
  И конечно, Катерина подтвердила эти предположения, едва оказалась во дворе дома, куда привел ее Никита.
  
  Они столкнулись у калитки. Катя, оскальзываясь, схватилась с одной стороны, он, явно торопясь, с другой. Когда же оба выпрямились, в глазах каждого читалось лишь недоверие к тому, что они видят.
   - Папа! - Никита вырвался вперед, схватил Катю за руку. - Это Катя. Мы вместе спаслись от собаки.
   - Олег Никифоров, - пробурчала девушка, поднимая ворот свитера к подбородку и засовывая руки глубже в карманы куртки.
   - У меня ощущение дежа вю, - заметил Олег и присел на корточки перед Никитой. - Я где тебе сказал играть?! Что, сложно было подождать десять минут?! - высказывал он.
  Никита насупился и так же, как и Катя десять секунд назад, запихнул руки в карманы куртки.
   - Но папа!.. - протестующе начал он.
   - В чем дело? Ты хоть представляешь, как я испугался?! А если бы машина тебя сбила, не увидела? Иди домой и до конца дня чтоб я тебя на улице не видел!
  Под грозным взглядом отца Никита заплакал, хотя очень и не хотел этого показывать отцу, а еще и новой знакомой Кате, перед которой он только что так мужественно общался с собакой.
  Но и Катя, и отец удостоились лишь одной его предательской слезы, скатившейся по красной от мороза щеке. Потом он бросился в дом и, повернувшись от ступенек, прокричал:
   - А еще я привел собаку! Ее зовут Герда, и она хорошая, и она будет жить у нас!
  Дверь за ним захлопнулась. Сама виновница торжества выглядывала в этот момент из-за Катиной спины.
   - Кажется, мне поставили ультиматум, - задумчиво проговорил Олег и повернулся к Кате. - Спасибо, что привела его. Совершенно не может усидеть на одном месте, за ним глаз да глаз нужен.
   - Где же были твои глаза? - насмешливо проговорила Катя.
   - А у меня сегодня день твоего семейства. - Не менее иронично отозвался Олег. - И твой замечательный братец отвлек меня именно в ту минуту, когда моему сыну пришло в голову сбежать.
   - Ах, Дима, - констатировала Катерина, мгновенно вспомнив ужасную утреннюю сцену на кухне. Она с опаской поглядела на дверь дома Олега. - А он...уже ушел?
   - Да нет, сдается мне, в эту минуту он развлекает моего сына.
   - Ясно, - глухо проговорила Катя.
   Олег внимательно посмотрел на нее, подмечая то, что не заметил с первого раза.
  - Может, зайдешь?..
   - Да нет, знаешь... - Катя уже готова была с позором сбежать, когда дверь дома Олега открылась, и на пороге показался сам Дима. Узрев сестру в десяти шагах от себя, он ухмыльнулся и сбежал по ступенькам вниз.
   - Я мог бы догадаться, что все дороги приведут нас сегодня в одну сторону.
   Катя молчала, наблюдая за облаками, несущимися по небу. Олег во все глаза наблюдал за разворачивающейся картиной.
   - Олег, я... там твой Никита был чем-то крайне огорчен и потребовал у меня попросить за собаку, - Митя машинально оглянулся и увидел Герду. - Ну конечно, кто бы мог подумать... В общем, если что - зови, пойду пока снег что ли во дворе своем расчищу...
  Быстрый говор был совсем ему несвойственен и совсем ему не шел.
  Он весело усмехнулся так, будто ему действительно было сейчас весело, а не захотелось завыть от отчаяния, и пошел по дорожке к собственному дому.
  Катя проводила его усталым взглядом.
  - Пошли, напою тебя чаем, - сказал Олег, распахивая перед ней калитку. Однако первой вошла все же собака.
  
   - Говорят, ты теперь известный фотограф...
   - Вряд ли известный и, скорее всего, уже безработный, - Катя грела руки о чашку чая, одновременно болтая ногой под столом.
  Здесь всегда было очень интересно. Резная мебель, которую Олег с отцом мастерили просто из удовольствия, могла бы продаваться за бешеные деньги, если бы самим мастерам этого захотелось.
   - Почему безработный? - Олег откинул полотенце, сел напротив.
   - Да так... не нашли с начальником общий язык. - Она усмехнулась своим мыслям, заправила прядь за ухо, сложила руки домиком и положила на них подбородок.
  Олег подмечал все эти жесты скорее машинально, как все, что он видел очень давно, а потом забыл. Положить на руки подбородок - это была ее давнишняя привычка, и он вдруг улыбнулся, вспомнив ее.
   - Думаю, без работы ты не останешься.
  Она рассказывала о своей выставке, которая прошла совсем недавно и была ее успехом, ее детищем, которым она по праву гордилась; рассказывала о работе в новом журнале, куда ее пригласили почти год назад, и где она сразу же оказалась втянутой в клубок интриг своих коллег; о квартире в городе, которую она приобрела недавно и ходила по пустым еще комнатам, умирая от восторга и предвкушения. Говорила она долго, интересно, обо всем, что касалось жизни какой-то другой Кати, не той, которая сидела сейчас на залитой солнцем кухне с чашкой чая в руках. Не той, у которой в жизни был полный кавардак и разлад, и если можно даже так сказать, жизнь которой просто рухнула, и на ее месте должен был воздвигнуться какой-то новый, пока неизвестный ей мир.
  В какой-то момент Олег понял, что это не совсем она с ним говорит сейчас, и просто встал из-за стола.
   - Ты всегда так много говорила, когда хотела еще больше скрыть, - заметил он, доставая какое-то печенье.
  Катерина вздохнула, будто ее прервали на полуслове и оторвала руки от чашки. Положила их перед собой, взглянула на ногти, наконец, перевела взгляд на Олега.
   - Было бы странно, если бы ты этого не заметил, а теперь я вижу, что память тебе не изменяет.
   - Катя, - Олег прислонился спиной к мойке, сложил руки на груди. - Не тараторь. Я же не требую от тебя откровенности. Каждому из нас есть что скрывать.
   - Это не то, что я хотела бы скрыть...просто все очень сложно и еще более непонятно. Надеюсь, это временное явление. - Как всегда, когда они разговаривали (хотя последний раз это было девять лет назад), Катя не могла держать Олега полностью в незнании. Будто неведомая сила тянула ее за язык и заставляла выкладывать все подчистую. Так и сейчас. Катя готова была бы рассказать ему все перипетии своих взаимоотношений с семьей в последние годы, если бы у этой истории был логический конец. А его-то как раз и не было.
   - Хорошо.
  На кухне повисло молчание. Катя положила голову на руки, наблюдая за тем, как Олег убирает со стола.
  Они не виделись девять лет, а расставались чуть ли не как враги. Катя могла бы описать каждую минуту того злосчастного дня. На душе было пусто и муторно, ей казалось, что она теряет все. Мир вокруг также, как и сейчас рушился... точнее, тогда он рухнул в одночасье, оставив от себя только горстку пыльных воспоминаний и бесконечные, нежелательные, настойчивые самокопания.
  И как это она выбралась потом из всего этого?
  Выбралась... В конце концов, а что ей еще оставалось?..
  Подробности оба не вспоминали. И вообще, намного легче было занимать друг друга посторонними разговорами. Неловкие паузы сами собой наводили на события прошлых лет, и поняв это, Катя немедленно потрясла головой. Черт знает почему, но ее это до сих пор волновало. Их прошлые отношения. Хотя стоит ли удивляться этому, хорошенько оглядевшись вокруг. В этом месте - родом из детства - она будто снова смогла чувствовать, впервые за долгие годы. То, что раньше не волновало ее, теперь вновь заняло свои первые позиции. Как когда-то.
  От мыслей, в которые она углубилась, не замечая пристального взгляда Олега, ее оторвал быстрый топот ног. В кухню влетел Никита, за ним по пятам Герда, похоже, уже обжившая свое новое жилище.
   - Папа, папа!
   - Да?
   - Можно выйти погулять с Гердой?
   - На сегодня, по-моему, уже достаточно, - мягко остановил его Олег.
   - Но папа... - разочарованию мальчика, казалось, нет предела.
   - Я сам с ней погуляю, когда пойду провожать Катю. А тебе не хватало только заболеть на Новый год и отправиться к матери раньше времени!
  Никита плотно сжал губы, будто сдерживая себя от лишних упрашиваний. Видно, он давно знал, что это бессмысленно в подобных ситуациях.
   - Хорошо, папа, - грустно ответил он.
  Катя, которой стало его жалко, быстро подмигнула ему и улыбнулась.
  Никита не смог не ответить на ее заразительную улыбку. Лицо его слегка просветлело.
   - Бежим, Герда! - выкрикнул он. - Кажется, я слышу шаги! Нас преследуют разбойники, бежим!
  И он побежал, будто за ним действительно гнались. Собака, похоже полностью принявшая мальчишку, погналась за ним.
  Когда топот смолк, Катя снова повернулась к Олегу, который улыбался знакомой улыбкой. Сердце сжалось оттого, что она вспомнила эту улыбку.
   - Он забавный.
   - Да, - вздохнул Олег, - И вечно носится со своими фантазиями. Он постоянно что-то воображает. Что он на корабле и правит пиратами, или что он владелец огромного старинного замка, в который ломятся разбойники, а ему нужно спасти сокровища, спрятанные в нем. Он и сверстников втягивает в свои фантазии. Они играют в его игры и постоянно ищут сокровища во дворе или ведут пиратский корабль в открытом океане.
   - Но это же здорово, - улыбнулась Катя.
   - Здорово, - согласился Олег. - Только иногда его фантазии заставляют меня или его мать бегать в поисках него по всем дворам.
   - Никогда бы не представила тебя раньше в образе папаши, - призналась Катя. Олег взглянул на нее из-под полуопущенных ресниц.
   - Я бы и сам не представил. Но он есть у меня и его присутствие не заменит мне ничто. И тем сложнее переживать расставание с ним.
   - он похож на тебя.
   - Да, только глаза у него материны.
   - Прости, что спрашиваю, но почему вы развелись? Тебе же тяжело без сына.
   - Это было необходимо. Такие отношения, которые у нас были, не длятся долго. И только иллюзия могла нас связать на больший срок, чем мы выдержали вместе. Знаю, знаю... многие сказали бы, что чем калечить жизнь своему сыну, не нужно было вообще заводить ребенка... но никто не виноват, что так сложилось. Мы были слишком разными людьми, чтобы жить вместе, а, разведясь с ней, я стал больше видеться с сыном. И для него самое главное - это чувствовать, что родители любят его. Слыша наши ссоры изо дня в день, он бы не знал и не ощущал это.
  Катя молчала, только глядела пристально.
   - Ты стал...мудрее.
  Все было в ее простых словах. И горечь давнишней разлуки и тяжелое осознание того, что жизнь бежала вперед не только для нее одной, и принятие этой новой реальности, и навалившиеся разом события, и еще множество различных вещей, сказанных и несказанных друг другу слов когда-то давно и сейчас.
   Олег вздохнул.
   - Пойдем, провожу тебя.
  За окном уже сгущались сумерки и действительно пора было идти, даже если идти домой совсем не хочется. Это будет тяжкое пережидание домашней тишины, и если они не смогут втроем справиться с этим молчанием до Нового Года, то, пожалуй, он станет самым удручающим и печальным.
  Крикнув сыну, чтобы не вздумал выходить из дома в его отсутствие, Олег натянул куртку и вышел вслед за Катей из дома.
   - Каково это - знать, что он есть? - спросила Катерина, когда они медленно вышагивали по снегу. Герда бежала впереди, вынюхивая какие-то следы.
   - Ты про Никиту? - улыбнулся Олег. - Мне это тоже было поначалу непривычно... это так, как будто ты в один миг для себя понимаешь, что ты теперь не один. Да, при том, что мы с Ниной были женаты, я все равно не чувствовал себя полностью с ней. А с ним я сразу почувствовал связь. Можно назвать это притяжением, - он усмехнулся, - или просто родством. Но теперь я всегда знаю, что он есть. И лучше этого, наверно, ничего быть не может. Я всегда буду думать о нем, а он всегда - обо мне. И знать, что я приду в самые трудные для него минуты, и не оставлю его одного. То есть, я как бы заранее понимаю - для себя и для него - что не одинок.
  Олег запнулся и посмотрел на Катю.
   - Я, наверно, не очень понятно объясняю...
   - Да нет. - Катя покачала головой. Во рту было сухо. - Я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь.
  Ей хотелось плакать, но вместо этого она рассмеялась.
   - По крайней мере, это притяжение позволяет тебе чувствовать, когда он пытается сбежать.
  Олег улыбнулся. Он улыбнулся и подумал, что порой не знает, как реагировать на ее слова. Очень часто они расходятся с тем, что отражается на ее лице.
  Они были уже около Катиного дома. На кухне горел свет и в комнатах на втором этаже тоже.
   - Хорошо вам в такой компании... Нас с Никиткой вдвоем даже как-то...холодно, что ли. Хотя и не скучно. А с такой собачищей-то уж тем более.
  Катя как-то странно взглянула на него.
  - А родители твои где? Все в городе?
   - Да, должны завтра приехать, начать подготовку к празднику. Хотя... кто их знает... Они со своей работой никак не разберутся, странные люди. Другие ближе к праздникам стараются поскорее среди семьи оказаться, за месяц вымаливают, просят пораньше приехать. А эти...
  Родители Олега были преподавателями в университете. Предновогоднее время - период сдачи последних учебных хвостов студентами.
  Они еще постояли, потом Катя помахала ручкой и скрылась за забором. Олег подозвал Герду и пошел в обратном направлении. Ему показалось на мгновение, что он снова, как в то памятное летнее утро стоит под ее забором не просто так, а для того, чтобы позвать гулять. А он все волнуется и думает, что она может отказать ему или попросту сбежать прежде, чем он успеет сказать ей хоть слово.
  
  Катерина вошла в комнату, успешно миновав гостиную, в которой мамин голос напевал какую-то песню, и слышались звуки работающего пылесоса. Подошла к окну, в ранних зимних сумерках отразившему ее саму с всклокоченными рыжими волосами и сигаретой в руке. Выражение лица было чужим, не ее. Кате свое лицо не понравилось, и она отвернулась. Кинула незажженную сигарету, села на подоконник с ногами и положила голову на колени.
  Дверь едва слышно открылась и закрылась.
  Катя вздохнула и произнесла, не меняя позы:
   - В этой схватке двое проигравших. И ты, и я. Я уже совсем не знаю тебя, а ты едва ли знаешь меня. Но сейчас и здесь выходит так, что нам придется общаться, потому что молчание не поможет сдвинуть проблемы с места. А они есть, хочешь ты признавать это или нет.
   - Я прекрасно знаю, что есть проблемы, я это очень давно знаю. - Холодно произнес брат в ответ. - И не надо так со мной разговаривать, если ты считаешь, что нам придется это делать.
  Катя резко отняла голову от колен.
   - Ты цепляешься не к тому, Дима. Ты как всегда все понимаешь неправильно.
   - Все я правильно понимаю. Не понимаю только, почему ты считаешь наше общение необходимым?
   - Ради мамы. Она должна...
   - Думать, что все нормально? - раздался насмешливый ответ.
   - Знать, что семья не разваливается.
   - А... - Дима прошел в комнату, потер раскрасневшееся от мороза лицо. - Все это лишнее, она... она все прекрасно знает и понимает.
   - А как ты к этому относишься?
  - Неужели ты в кои-то веки хочешь знать мое мнение? Обычно ты не хотела его слышать.
  - Тебе кажется это несправедливым? - внимательно посмотрела на него Катя.
  Он не ответил. Он не ответил и даже отвел глаза, желая оказаться сейчас как можно дальше от нее. Ах, если бы она знала... Если бы она хотела узнать! Если бы он сказал ей все как есть те самые девять лет назад! Всю правду, не прибегая к уверткам и лжи...
  Она думает, что он совершил те глупости из-за своей ревности, но он хотел удержать ее от еще худшей боли...
  Сказать ей все сейчас? Покаяться? Вызвать дополнительный разлад в отношениях с мамой? Нет... Не то время и не то место, не сейчас... и нужна ли ей та правда, чтобы понять всю ситуацию сейчас? Конечно, нет, она ведь не знает, что те события и эти связаны между собой.
  Нет, Катерина не догадывалась о связи тех событий. Да ей бы и в голову не пришло что-то сопоставлять! Но каким-то внутренним чутьем она улавливала некую тайну, она улавливала, что брат что-то не договаривает ей, и сейчас вдруг страшно важным оказалось узнать, что именно. Впервые она подумала, что разгадка ближе, чем она думает.
   - Ты не хочешь поговорить с мамой? - Дима резко сменил тему, но Катя не заметила этого - слишком поглощена была своими мыслями. Поэтому и ответ вырвался намного раньше, чем она успела подумать:
   - Нет. Сейчас не время разговаривать. Я не хочу.
   - Тебе не кажется, что лучше решить все сейчас, не откладывая на еще один неопределенный срок?
   - Она отложила на двадцать шесть лет. Ничего, если я отложу серьезный разговор еще на несколько дней.
   - Мы только сами все запутываем.
   - Дима. - Резко прервала сестра, поднимая на него взгляд. - Скажи мне правду. Всю правду. Скажи мне, что происходило на самом деле?
  Он подошел к ней, сел рядом на подоконник, посмотрел в глаза.
   - Ты уверена, что хочешь это знать?
   - Как никогда.
  
  Они смеялись. Хохотали как сумасшедшие, сидя в саду под деревом.
  Конечно, все началось с Димки. У него была просто мания по части составления планов. Он обожал расписывать свои действия, даже будучи уверенным, что большая часть из них так и останется не обведенными красными кружочками в списке.
  В этот раз он представил им на суд план их будущей жизни в большом городе. Вплоть до свадьбы Олега и Кати, и до выхода первой Диминой книги в печать.
  Пунктов в этом списке было много. Вот свадьба, к примеру, шла номером 48.
  Сначала это их просто повеселило, потом Катя зацепилась взглядом за насмешливую улыбку Олега и залилась по новой. Олег тоже не утерпел, и теперь они смеялись не над Димой, а друг над другом. Обращение 'муж мой' и 'жена моя' стали ходовыми.
  Будущий писатель закатил глаза, глядя на эту картину. Просто тошно смотреть было со стороны на эту парочку. Когда вот он выговаривал своей сестре, что она изменила его лучшего друга, это было правдой. Без преувеличения.
   - Невозможно влюбиться и остаться самим собой, - любил повторять он. - Поэтому я и не влюбляюсь.
  Сейчас он собирал разбросанные по саду листки, повторяя, что не желает больше ни минуты оставаться с этими сумасшедшими, как за его спиной смех прервался, и голос Олега быстро произнес:
   - А твой сумасшедший братец не так уж и неправ... Выходи за меня замуж!
   Катя расхохоталась совершенно дико. Но очень быстро смех ее стих под внимательным серьезным взглядом Никифорова.
   - Ты это серьезно?
  Дима обернулся, желая убедиться, что ему не послышалось.
  Катя нервно заправляла прядь за ухо, Олег был внешне спокоен и уверен в себе.
   - Я не стал бы никогда шутить настолько по-идиотски.
   - Но... но... нам ведь по семнадцать!
   - Ты считаешь, что это проблема? До 18 ждать совсем немного!
   - Но почему ты сказал это? Только лишь из-за того, что Дима...
   - Нет. Нет. И ты это прекрасно знаешь.
   - Нет, не знаю.
  Они теперь стояли друг напротив друга, неотрывно глядя друг другу в глаза.
  Дима спешно поднялся с травы.
   - Ну, ребята, я, пожалуй, пойду. Не подеритесь тут и вообще, удачных вам выходных!
  Голос его затихал вместе с шагами. Парочка оставалась позади.
  
  Дивясь всему происходящему, он вошел в дом, поднялся по лестнице и направился к своей комнате, когда услышал какой-то неясный шум из родительской спальни. Родители ссорились.
  Он не хотел в этом участвовать. Он прошел было мимо, но вернулся, услышав знакомую фамилию. Да нет, наверно, ему показалось, там явно слышалось что-то другое... Он нерешительно остановился в коридоре в трех шагах от комнаты. Ноги уже не хотели сходить с места и если бы родители сейчас вышли из комнаты, он все равно не в силах был бы заставить свои ноги сдвинуться.
  Кажется, отец кричал (точнее, он не кричал, а отчетливо выговаривал каждое слово) что-то вроде:
   - Ты всю жизнь прожила в обмане, а теперь просишь меня о чем-то?! Ты поражаешь меня! Ты хочешь, чтобы я смирился с этой мыслью, ты хочешь, чтобы я... я и думать не могу об этом твоем Никифорове! Боже мой, ведь я всю жизнь считал его лучшим другом, ведь я... - голос срывался, становился все тише, как будто отец, произнося слова, все больше погружался в них.
  Митя ничего не понимал, но вот опять прозвучала фамилия Никифорова... как же так, о каком обмане идет речь? О чем они говорят?!
   - Я боялась... - раздался тихий голос матери.
   - Чего? Чего ты боялась?!
   - Вот этого...
  Раздался звук разбившегося предмета. Кажется, отец не выдержал и выплеснул свои эмоции на вазе.
   - И наши дети... наши дети... Они тоже ничего не знают. Катька, Митька... они находятся в счастливом спокойствии, даже не ведая, что их мать им лгала всю жизнь, а отец не приходится им родным отцом!..
  
  Вот и все... кажется, Диму ударили наотмашь, а потом еще раз, и еще. И все равно он не мог прийти в себя. Он все еще цеплялся за обрывки следующих слов, чтобы узнать, что все, что сейчас было произнесено, лишь послышалось ему, чтобы узнать, что все это сон. Но... это был не сон.
  
  И это был точно не сон. Кажется, отец плакал.... Митя почувствовал это, когда речь отца прервалась, а голос стал глуше.
  Ему хватило сил добраться до комнаты, из которой, как он думал в тот момент, он уже не выйдет до конца своей жизни. Все думали, что он ушел гулять - он не включал света и просто лежал на кровати, слыша счастливый Катькин голос с улицы. Он завидовал ей. Завидовал так, как может только завидовать человек, узнавший о смерти родственника, тому, у кого в жизни ничего подобного не было.
  С того дня, с того момента, когда он узнал все, он уже точно знал, что жизнь его изменилась, и сторонился сестры, которая не видела, не понимала, не хотела понимать его состояния, потому что была до одури, до сумасшествия, до безумия счастлива. Он так думал 'до безумия', но понимал, что сейчас может назвать счастливым любого человека, который не обладает такими знаниями, как он.
  За одну ночь он, казалось, осунулся на десять лет. Он много чего передумал и не желал никому таких мыслей, ни-ко-му.
  Он решительно не мог смотреть ни на кого из близких: ни на мать, ни на отца, ни на сестру, ни на Олега, тем более!
  Когда он думал об Олеге и о Кате, у него просто руки опускались, он был в полнейшей растерянности и не знал, что сделать, чтобы как-то выплыть (а не всплыть) из этой ситуации наружу.
   - Ты похудел, Димка, - смеялась Катька, не замечая, с какими лицами все сидят за столом. Атмосфера наполнилась предчувствием ненастья.
   - Все хорошо. Я и не заметил, - машинально откликнулся Дима, быстро проглатывая пищу, не чувствуя вкуса. Он физически не мог находиться рядом с этими людьми в одной комнате! - Где Олег?
   - Не знаю... кажется с утра должен был отправиться к бабушке в огород... А что?
   - Да нет... - Дима встал медленно, тщательно контролируя каждое свое действие. - Просто удивляюсь, что он до сих пор не торчит около нашего дома, яки преданный пес.
   - Сам ты пес... - отмахнулась Катерина.
  План назревал в нем быстро. Сначала эта мысль показалась ему не просто ужасной и невозможной, а какой-то даже кощунственной. Он откинул ее сразу, как только она пришла ему в голову. Он отбросил и начал думать о другом, и у него получилось! Но что-то снова вернуло его к этой мысли. И тогда он впервые подумал об этом серьезно.
  Мама и отец молчали, показывая, что все осталось по-прежнему, но Митя больше так сказать не мог. В те дни отец как раз уехал к своим родственникам в другой город, и Митя сразу понял, что все это не случайно.
  И тогда он решил провернуть свое дело.
  
  Дима понимал, что она чувствовала. Она больше не плакала, сидела на его кровати, сжав руками голову, не в силах вымолвить ни слова. Дима видел ее рыжие волосы и посверкивающие в свете фонаря серые глаза. Он выключил свет в комнате, и так они и сидели, молча, словно унылое бдение могло как-то исправить ситуацию.
   - Ты... неужели ты... но почему? - Катя вздохнула глубоко, собираясь с мыслями.
   - Неужели я была недостойна того, чтобы мне сказать? - выпалила она, наконец.
   - Ты была достойна большего. Ты была достойна, чтобы не говорить тебе этого, - Дима встал, подошел к окну и окунулся в эту зимнюю темень, окунулся, практически не видя того, что было там.
   - И ты... - Катя снова надолго замолчала, а потом резко подняла голову. - Ты сделал это... ты придумал это, только потому что... только чтобы я не узнала о нашем с Олегом родстве?
   - Я может быть, конечно, и не самый честный человек, но других причин у меня не было.
   - Я думала, я думала... - Катя, наконец, заплакала. - Это было так мерзко, Димка, я просто не узнавала тебя...
  Паузы снова разорвали слова.
   - Но почему Олег ничего не знает... до сих пор?
   - От него тоже скрыли.... И потом, к чему ему это? Его родители тоже наверняка все решили за него.
  Катя медленно поднялась с места.
  
   - Знаешь, ты ошибся. Я понимаю, конечно, ты хотел уберечь меня... но... лучше бы я узнала все тогда. Девять лет назад. Так было бы легче...
  
  Она не дождалась ответа, а Дима не потрудился даже повернуть головы от окна. Но когда она вышла, он прошептал куда-то в темноту:
   - Я знаю.
  
  Но все-таки он не ошибся. В то время, когда она любила Олега, ей было бы сложнее смириться с правдой, сложнее, чем Диме.
  Сейчас она лежала на своей кровати, не раздеваясь, смотрела в потолок, думала, как может измениться жизнь человека за сутки.
  Впрочем, время тут совсем не при чем. Время всего лишь время. Не оно виновато.
  Мама позвала ужинать. Катерина отказалась. Сказала, что болит голова. Пожалуй, хватит на сегодняшний вечер сюрпризов.
  И, конечно, она не могла не думать об Олеге. Слишком было бы просто тогда. Слишком легко.
  В таких ситуациях следует заснуть глубоким сном, а на следующее утро проснуться с четким планом действий в голове. С четкой уверенностью, что есть возможность все поправить. Но вот именно в таких ситуациях сон отказывает тебе, издевается, предоставляет возможность разделить участь страдальца до конца. Катерина не хотела разделять. Она хотела все забыть, накрыться любимым одеялом и видеть во сне апельсиновые деревья или пластмассовых лошадок или, на худой конец, рекламу батареек Дюрасел. А, проснувшись, понять, что ей снова десять лет, она катается с папой на каруселях, непременно с ним, потому что жутко боится кататься одна. С Димкой неудобно - тот постоянно пихает ее или щекочет на огромной высоте (мстит за россказни о колдовстве), а мама ни за что не полезет на 'адскую машину', потому что боится высоты. Лишь один папа ее понимал. И поддерживал. Так же, как легко соглашался на очередной круг на каруселях, так же соглашался и на другие чудачества - на пикник на крыше, щенка-скитальца, найденного недалеко от дома с клещом в лапе (клеща удалось вытащить, а щенка прижить), на поездку с друзьями в Европу и на многое другое.
  Катя даже приподнялась на подушке от удивления. Ведь это было так просто. Так легко.
  Она уснула, накрывшись одеялом с головой, слушая беспрерывный гул ветра за окном.
  
  Вьюга в этот вечер была страшная. Дима дошел до дома, пригибаясь под тяжестью ветра, весь закутанный с ног до головы. Заледеневшими в перчатках пальцами постучал в дверь.
  Его обглоданный замерзший вид не помешал Олегу рассмеяться.
   - Почему-то я знал, что ты придешь.
   - Провидец, - усмехнулся Дмитрий, проходя внутрь.
  В комнате горел камин, было тепло и полумрачно.
   - А Никита где?
   - Только что спать уложил, - закатил Олег глаза. - Не разрешал забирать Герду из комнаты.
   Собака, спавшая в углу, подняла голову, словно откликаясь на собственное имя. Сонно посмотрела на Диму и снова закрыла глаза.
  - Ты ведь хотел поговорить, правда? - просто спросил Олег, когда Дима сел в кресло.
   - Я... Да. - Дима не знал, как начать. И не знал, стоит ли вообще начинать этот разговор. А если и стоит, то с чего? - Но на самом деле, не знаю, нужно ли это? - честно признался он.
  Олег не торопил.
   - Ты знаешь, что мы с Катей не разговаривали девять лет?
   - Что?!
   - Да. С момента поступления.
  Олег сел на диван - так, чтобы видеть лицо.
   - То есть... с того...
   - Да, с того дня, как вы расстались. Только вот... ты смог меня простить, а она - нет.
   - Я просто... - Олег смотрел на огонь, припоминая. - Я подумал, что это было твоей глупой дурацкой выходкой, что ты сто раз мог пожалеть о своем поступке... К тому же, прошло слишком много времени - на мой взгляд.
   - Да, для тебя большим сроком оказалось почти пять лет, а для нее - девять. Девять лет - недостаточный срок, чтобы простить меня! И прошло бы еще больше времени, если бы мы не столкнулись в одном купе вчера. Не знаю, простила ли она меня, правда, не знаю. Но все изменилось. Она изменилась. Я, ты...
   - Но почему она так долго... Неужели она... - Олег встал, подошел к окну, взглянул в ночь.
   - Она сильно любила тебя.
  Олег помолчал.
   - Да, я тоже, - он почти прошептал. Он сказал это так, что Дима засомневался, что эти слова были вообще. И вдруг Никифоров отвернулся от окна. - Ведь и я с ней не виделся столько же. Девять лет...
   - Ну что ж, - горько отозвался Митя. - Многие люди и больше не видятся, и ничего.
   - Хватит пороть чушь, Ростоцкий. Люди не должны так долго не видеться! Это ненормально! - Олег закурил, с досадой бросил зажигалку куда-то на подоконник, вернулся к дивану. - И самое главное, ты же сам так не думаешь!
   - Почему? Думаю... - вяло отозвался Дима.
   - Нет. Иначе ты бы не сидел сейчас здесь и не скулил бы, глядя на огонь страдающими глазами!
  Он подождал реакции, но реакции не последовало.
   - Что происходит сейчас, скажи? Между вами.
   - Я не знаю, что происходит! - не выдержал Дима. Заорал, вскочил, пнул ни в чем не повинный стул, - Она избегает, убегает, она не говорит со мной об этом, она ведет себя, как хочет, потому что имеет на это право, потому что... - Голос его сорвался, он вытащил сигарету из пачки и пошел искать зажигалку к подоконнику. - Слишком много сейчас навалилось, - устало проговорил он уже оттуда. - Прошел всего день, как мы оказались дома, а такое чувство, что месяц. Да еще и ты тут... это не прибавляет ей положительных эмоций ко мне, я так думаю.
   - Люди дураки. - Резюмировал Олег со своего места. - Мы дураки, и жизнь нас ничему не учит. Ведь ты же... ты скучаешь по ней. Ты скучаешь по ней намного больше, чем упорствуешь.... И она скучает тоже, я уверен в этом.
   - А ты? Разве сам ты не дурак, в таком случае? - поднял глаза от пола Дима.
   - В смысле?
   - А Никита?
   - А что я могу сделать?
   - Ничего.
   - По крайней мере честно.
   - Зачем быть нечестным, если ты и так все знаешь... Мы привыкли лгать друг другу в глаза, утверждая, что все хорошо, но это не так! Не так! Лучше быть честными... с самого начала...
  Дима прервался, махнул безнадежно рукой. Вспомнил? Да, вспомнил.
  Он также вел себя, как и они.
   Он поступил с Катей так же, как и его мать, хоть и прикрывался благими намерениями. Ни одна ложь, особенна та, что сотворил он, не могла бы покрыть другую ложь. Ни одна ложь не могла покрыть правду, вырвавшуюся в итоге в угрожающем размере.
  А если бы отец вдруг не ушел, рассказал бы Дима однажды сестре правду? Или бы всю жизнь жил с двойным грузом - собственным поступком и ложью матери?
  
  Он поднялся с места и начал медленно натягивать на себя куртку.
   - Ты куда? - остановил его Олег.
   - Хватит, пойду...
   - Ты, кажется, не все мне сказал, - снова бросил Олег ему вслед.
  Дима замер, не одевшись до конца.
   - Да. Да... Но это неважно.
   - Ведь важно, правда?
   - Правда. - Согласился Дима. - Но сейчас подождет.
  
  Олег посмотрел в окно на фигуру Димы, появившуюся под светом фонаря.
  С каждой минутой он все меньше что-то понимал.
  
  
  ...И ведь она так и не сказала 'да'! Она все смеялась и была уверена, что это шутка. Что это временное помутнение в его голове. Но неужели она не понимает?.. Он говорил серьезно, пусть и обстановка была такая истерически-приподнятая... Или... ее смех был действительно слишком истеричным. Она не верила ему.
  Конечно, кто еще делает предложение после одного лета отношений? К тому же, когда им всего по семнадцать (почти восемнадцать!) лет.
  Они провели последнюю неделю в нервных ссорах и выяснениях отношений по пустякам. Переезд в другой город состоялся в мрачных красках. Но Олег надеялся, что смена обстановки хотя бы немного остудит их, и все, что было дома, здесь забудется.
  Митька, непонятно почему, стал мрачным и замкнутым. На его лице периодически читалась непонятная решимость, чувствовалось, что он постоянно уходит в свои мысли, весьма невеселые, кстати. Катя ничего не замечала. Она была в эйфории от новой жизни, от факультета журналистики, от новых лиц, от новых друзей, от нового города и вообще, о всего, что позволяло ей считать свою жизнь другой и взрослой.
  
  В тот день она летела к нему навстречу, сияя, рыжие волосы на солнце приобрели яркий золотой блеск, и она была похожа на эту осень - бессменно золотую, раскрашенную листопадом цветастых листьев.
   - Как вы сегодня обворожительны, мэм, - Олег слегка поклонился ей.
   - Надеюсь, не менее обворожительна, чем вы, сэр, иначе мне просто не престало находиться в вашем обществе, - она ответила на его шутовской поклон, а потом нетерпеливо подхватила его под руку. - Ты не представляешь, насколько у нас круто на факультете! Там очень интересные предметы и уже есть фотодело, а еще можно записаться на дополнительные курсы! Олег, я просто в восторге, это лучше, чем я могла ожидать, лучше, чем просто мечты об этом!
   - Катька... - он смеялся. Он не мог удержаться от улыбки, глядя на нее. Признаться честно, он вообще вел себя, как дурак, но ему было наплевать, как это выглядело со стороны. - Ты поразительна.
  Она на секунду остановилась и внимательно посмотрела на него.
  
  Она внимательно посмотрела на него.... Потом он постоянно думал об этом ее взгляде. Что она пыталась прочитать в его глазах? Что она увидела там?
  Но она просто сказала:
   - Я согласна, Олег. Я согласна, если твое предложение остается в силе.
  И засмеялась, глядя на его остолбенелое лицо. И засмеялась.
  
  Через полгода. Сразу после наступления восемнадцати лет. Это произойдет.
  Она думала так, и эта мысль пульсировала в ее голове. Она просто дышала этой мыслью, если можно было сказать, что этим можно дышать. И она даже сначала не поняла, что ей втолковывает ее братец, сидевший в ее комнате в общежитии.
   - Что, прости?
  Дима прервался, секунду посмотрел ей прямо в глаза, потом махнул рукой, отвернулся.
   - Митька, ты выглядишь уставшим. Вас сильно нагружают?
  Он не ответил, решительно потер лицо:
   - Ты меня не слушаешь, Катя, ты просто меня не слушаешь!
   - Я слушаю тебя. Я просто... просто отвлеклась. Что слу...
   - Олег. Я видел его... с другой девушкой. - Казалось, ему потребовалось усилие, чтобы произнести слова. Он будто гвоздь непослушный в дерево вбивал.
  Катя непонимающе смотрела на него.
   - Как с девушкой... С какой?
   - Не знаю, просто я не... не знал, как поступить и сразу пошел к тебе.
  - И где они? Ты видел их сейчас?
   - Да. В парке.
   - А кто она? - Катя старалась говорить разумно. В конце концов, что случилось? Он же просто увидел его с девушкой. А... мало ли, что они делали... Это вообще ни о чем не говорит...
  Она думала так, а сама лихорадочно натягивала плащ, обматывала шарф вокруг шеи, подхватывала сумку.
   - Это Марина... Ну та, которая приезжала к нему в гости в конце августа...
  Катька уже не думала. Она бежала.
  
  Пожалуй, что-то было не так.... Что-то все равно было не так. Не так, как надо.
  Олег упорно прогонял все эти мысли, но они не уходили, они не хотели уходить, даже когда он потащился с Маринкой в кафе и в парк, даже когда он слушал ее дурацкие истории, которые, как ему казалось, он выслушал еще летом, и несмешные анекдоты.
  Он делал вид, что смеется, а сам не мог проглотить в горле ком. Навязалась ему эта Марина, просто сил нет! И он бы, возможно, и показал ей город, но в другой день, не сейчас, когда в голове сумбур и Катька ведет себя так странно.
  Он в очередной раз, кажется, ответил невпопад, зевнул, повернул голову к стеклу и остолбенел. За стеклом, прямо напротив их столика стояла Катя.
  
  - Катя! - он гнался за ней, пытаясь остановить, но она будто не слышала - летела через проспект, не обращая внимания на красный свет, окрики водителей, его голос.
  Остановилась только в парке под кленом, резко, будто врезалась во что-то. вцепилась в клен с опадающими листьями, замерла, глубоко вздохнула... И тут Олег схватил ее за руку. И звуки резко вернулись. И запахи тоже. Этот запах... желтых, будто искупавшихся в краске, листьев, преследовал ее постоянно. И здесь тоже.
  
  Она обернулась. Вырвала руку. Схватилась за клен как за опору. Всмотрелась в Олега. Ничего не увидела. Посмотрела снова.
   - Катя... - Никифоров молчал, пораженный ее взглядом. - Что это было?
   - Задать тебе тот же вопрос?
   - Маринка приехала...
   - Я это уже поняла!
   - Неожиданно. - Закончил Олег.
   - Ты не додумался сказать.
   - Да, не успел и даже не хотел - знал, какую истерику ты закатишь!
   - Я? - поразилась Катя. - Истерику?
   - Зная твое к ней отношение...
  Олег замолчал, словно прикусил язык. Отвернулся. Зря он это сказал. Зря он это начал...
   - Если сейчас ты не можешь сказать мне этой мелочи, что же будет дальше?
   - Как ты можешь такое говорить...
   - Доверие...
   - У тебя отсутствует начисто! - закончил Олег.
  Рассерженные, они смотрели друг на друга.
   - Я не сказал тебе такой малости, ты же сама мне о многом не говоришь... Эти твои встречи постоянные с одногруппниками новыми! Эти твои прогулки без меня!
   - Что ты несешь, Никифоров?! - изумилась Катя.
   - Вечно, как ни позвоню, Митька мне докладывает, что ты шатаешься где-то! Я молчал, но...
   - Господи, Олег, это какой-то бред!..
  Катя ничего не понимала... Какой-то плохо срежиссированный спектакль, и больше ничего!
   - Ребята... - они резко обернулись. К ним шел бледный Дима.
   - Дима, скажи ему, что не было никаких прогулок и шатаний без него!
  Катя неожиданно кинулась к брату, как к спасательному кругу.
   - Не было... - решительно и тихо подтвердил Митя.
   - Но тогда... - начал Олег.
   - И про Маринку я зря сказал... Она действительно приехала внезапно, он просто не успел тебе сообщить, но передал мне, а я...
   - Дима, в чем дело? - серьезно спросила Катя. - Слушай, хватит валять дурака!
   - Ты что же, хочешь сказать, что подстроил все это? - недоверчиво поинтересовался Олег, кажется, даже не веря своим словам.
   - Да.
   - Зачем?
   - Просто, - Митя пожал плечами, усмехнулся, - Проверка чувств! Вы же знаете, как мне нравится ставить всякие эксперименты... Я хотел проверить на вас, а потом написать повесть и...
   - Написать повесть? - недоверчиво переспросила Катерина, отступая от брата на шаг.
   - Да! - кажется, Дима все больше входил во вкус от своих слов. - Описать эту историю... ну знаете, справится ли пара с такой ситуацией или нет?! Но вообще, получилось очень даже живо, не находите? Отличная зарисовка на тему отношений... а финал, знаете ли, это уж вам реша...
  Он не закончил - Олег размахнулся и врезал Димке так, что тот отлетел в груду собранных дворничихой листьев и снова размел их в разные стороны.
  Странно улыбаясь, тот приподнялся на локте, трогая разбитую губу.
   - Я даже руку тебе подавать на хочу, - с отвращением заметила со своего места Катя. Казалось, она с трудом удерживается на ногах.
  - Катя, я... - Начал Олег.
   - Нет, знаешь... мне надо подумать, пожалуй!
   - Да, - Олег встал совершенно прямо. - И мне тоже.
  Мрачные, они разошлись в разные стороны.
  
  Они разошлись в разные стороны. На девять лет. Девять лет и ни одной встречи больше. Точнее, нет. Была одна. В том самом парке. Она была прощальной.
  Катя хорошо подумала. И решила все правильно. По крайней мере, так она себе это говорила.
  Он уходил, а она все смотрела ему вслед и листья... проклятые листья падали с этого дерева! Это было какое-то наваждение... Но она больше не колебалась. "С бедой надо разделить ночь", - так любила повторять их мама. Катя разделила эту ночь с бедой, и решение ее не поменялось.
  
  ...Утром она сбежала по широким ступеням в зал. Солнце приятно освещало снежок, лежащий за окошком и день казался намного радостнее, чем вчерашний. В зале обнаружилась мама, наигрывающая что-то на фортепьяно. Что-то тихое, неразличимое. Увидев Катерину в дверях, она резко прервалась.
   - О, блудная дочь, - поприветствовала она.
  Катя еще несколько секунд смотрела на нее, потом подошла, села на пол и положила голову на ее колени, обтянутые любимой длинной юбкой.
  Любимый жест проявления нежности обоих Ростоцких.
   - Господи, какие же вы с Димкой, в сущности, дети! Будто и совсем не выросли...
  Катя не поднимала голову, слушала.
   - Помню, маленькие были - чуть что бежали, с ревом кидались в ноги - голову на колени положили, и успокоились... И сразу нам тепло и хорошо. А когда уж друг друга обидят - так вообще концерт! Друг друга отпихивают, головенки свои прикладывают... так вместе и сидят, дуясь друг на друга. Зато когда кто-то из вас болел - тут уж второй проявлял невиданное благородство и уступал любимое место больному.
   - Это просто Димка раз такой фокус провернул, а потом уже стыдно было не уступить... Он этим пользовался и болел чаще, - заметила вдруг Катя.
  Мама рассмеялась.
   - Где он, кстати?
   - С утра я встала - он работал. Так сейчас и сидит, небось, пишет. Говорит, бессонница.
   - Бессонница, - рассеянно повторила Катя. - Знаешь мам, я тут подумала...
   - Об отце? - спокойно спросила она.
   - Да, - поспешила Катя, - Но не каких вопросов я задавать не собираюсь, ты не думай! Я другое хотела сказать. - И она робко заглянула ей в глаза. - Давай позвоним папе, мам? Пусть он вернется, а?
  
   - Ты счастливчик, знаешь?
   - Сомнительное счастье видеть сына раз в неделю. А то и реже. Пять дней - достаточное испытание на терпение? Закалка на прочность! Никогда не думала, что пять - это длинное число?
   - Смотря для чего... Девять, к примеру, совсем не длинное...- Катя усмехнулась.
  Олег искоса взглянул на нее. Они ходили по улицам - так сказать, дышали воздухом с намеком на разговор. Впереди, взбивая снежные замки, несся Никита, которого сопровождала верная спутница Герда.
   - Ты можешь и не подозревать об этом, но девять уж тем более длинное...
  Катя шла и мучалась. Она вышла, не найдя причины отказать, да и не собиралась она искать такую причину. Она ловила себя на мысли, что постоянно разглядывает его и примеряет в голове один вопрос: "А похож или нет?" Что она хотела узнать? На кого похож? На нее и Диму? Господи, как выбраться из этого, как понять? Как она может с ним гулять? И почему не испытывает к нему братских чувств? Ее знобило, ломало - утром ей показалось, что все проще, легче, ведь отец всегда останется для нее отцом, даже после самой страшной правды, а Олег - что ж, с Олегом они уже не встречаются, и Дима сделал правильно, правильно... В конце концов, никто не знает, какова была бы ее реакция, если бы ей сказали это тогда... Но сейчас ничто уже не кажется ей легче-проще.
  Ее легче-проще потонуло в его первых словах, улыбке, его голосе и взгляде.
   - Тебе плохо, Катя? Ты больна?
   - Нет. Со мной все в порядке, - заторопилась она, боясь и ожидая окончания прогулки. А что дома? Что будет она делать дома? Чем ее дома отличается от ее сейчас? Там будет еще хуже!
   - Ты никогда не думал, почему мы все-таки расстались? Ведь все...все Димины планы выяснились, и все могло остаться по-прежнему, если бы...
   - Если бы ты не решила все за нас, - спокойно закончил Никифоров.
  Катя остановилась и посмотрела на него.
   - Да, но я поняла кое-что. Тогда я поняла, что мы...мы...
   - Поспешили, - тихо закончил за нее Олег. - Поспешили с предложением и планами и просто были слишком...юны.
  Она ждала этого слова. Все правильно. Все именно так и было.
   - Мы находились в какой-то неземной эйфории, в которой все просто и беззаботно, и можно было ни о чем не думать. И когда...когда мы наткнулись на первое серьезное препятствие... стало ясно, что...что еще слишком рано.
  Слишком рано...
   - Я вдруг подумала, что все, что ни делается - действительно к лучшему. Теперь у тебя есть Никита и... то, что ты потерял не идет ни в какое сравнение с тем, что ты приобрел. - Она сказала эти слова прежде, чем осознала их, но они уже были сказаны. Олег остановился и посмотрел на нее внимательно. Как обычно. Он умел смотреть очень внимательно, так, что казалось, что он пронизывает тебя лучами рентгена.
  Сейчас он заставил ее остановиться тоже, и ранних сумерках они видели друг друга необыкновенно ясно, казалось, впервые ясно за прошедшие годы.
   - Я потерял не меньше, - проговорил он тихо, а потом слегка отвернулся и посмотрел в ту сторону, куда убежал Никита. - Конечно, я безумно благодарен Богу за то, что он есть у меня, это не требует ни обсуждения, ни упоминания вообще... Но ты недооцениваешь... ты не хочешь даже себе признаться, как мы...
  
   - Мама!!! - Крик, радостный и ликующий, донесся до них из-за поворота, за ним послышался смех, а еще неистовый собачий лай. Олег и Катя одновременно вздрогнули. Катя поняла, что произошло. Олег, естественно, тоже. Между бровями у него залегла глубокая складка, губы сжались. Он резко вздернул голову.
   - Пойдем, - ровно произнес он, засовывая руки глубоко в карманы.
  Но из-за поворота уже показывалась летящая фигурка в красной курточке и в шапке с помпоном. Никита торопливо тащил за руку высокую женщину в длинном пальто. Позади, как довесок бежала собака Герда.
  - Папа!!! - закричал Никита так оглушительно, как будто они не виделись много лет. - Пап, смотри, кто здесь!
  
  И в этот самый момент у Кати в голове почему-то пронеслось: 'Бедный мальчик...'
   Этот 'бедный мальчик' еще долго вставал у нее в голове немым вопросом, но сейчас она шагнула вперед и оказалась как раз напротив мамы Никиты.
   - Нина, здравствуй, - сдержанно проговорил Олег. - Познакомьтесь. Катя, это моя бывшая жена Нина, а это моя... это Катерина.
  Легкая заминка не скрылась от Нины. От Кати она тоже не скрылась. Она слегка повела бровью, но не посмотрела на него.
   - Очень приятно познакомиться, - проговорила она, улыбнувшись. Нина была красива. Это была какая-то просто благородная, аристократическая красота: прямой нос, ровные брови, большие серые глаза, темные волосы, блестящими прядями спадающие на плечи.
   - И мне, - кивнула женщина. - Так вы - та самая Катерина? Первая любовь моего бывшего мужа?
  У нее была манера четко и ясно произносить каждое слово, делая упор даже на самых незначительных, отчего казалось, что она беспрерывно иронизирует.
   - Не знаю, - Катя нервно усмехнулась. - Не уверена, что та самая, да и насчет первой я бы поспорила, но...
   - Слово любовь в данном случае не следует упускать, - закончила с легким смешком Нина.
  Олег поморщился.
   - Нина, ты... зачем ты приехала? Мы же договорились... - он резко вскинул подбородок, боясь услышать ответ. Наверняка боясь.
  Катя была уверена, что руки его в карманах сжаты в кулаки.
   - А в чем дело? Я не имею право видеться с сыном?
   - Не переворачивай все с ног на...
   - Я решила, что хочу отметить с вами Новый год! - весело объявила Нина, ярко улыбнувшись Никите. - Не прогоните?
  Олег вздохнул с облегчением. До этого ему показалось, что он не дышал долгое время.
   - Не прогоним! - завопил оглушительно и радостно Никита, повисая на руке матери. Похоже, все его детские мечты незамедлительно сбывались. - Правда, папа? Мы же будем все вместе?
   - Ну конечно, - легко откликнулся Олег. - Завтра приедут дедушка и бабушка...
   - Знаете, я пожалуй пойду, - вмешалась Катя, понявшая, что она становится лишней. - Я забегу еще накануне поздравить вас всех. До свидания.
   - Всего хорошего, - вежливо откликнулась Нина и повернула в сторону дома. Никита неожиданно резко вырвался из-под ее руки и остановился перед Катей.
   - А ты не будешь праздновать с нами, Катя?
  Все на секунду замерли, Катя наклонилась к мальчику:
   - Нет, но это же не значит, что Дед Мороз не поздравит тебя от моего имени.
  Она подмигнула Никите, погладила подвернувшуюся под руку собаку и слегка кивнула родителям Никиты.
  
  Улыбка медленно сползала с ее лица, пока она шла к дому.
  Свет горел во всех окнах. Катя неторопливо прошла по дорожке, прислонилась к деревянным перилам, а потом сняла перчатку и быстро провела по ним голой рукой. В детстве она часто так делала. И сейчас ей захотелось ощутить запах детства. Она снова надела перчатку и посмотрела в ясное звездное небо. В голове творился полный кавардак, сумбур, но мыслей было уже так много, что неожиданно получилось не думать ни о чем. Хотелось вот так простоять еще долго-долго, может быть даже всю оставшуюся жизнь, не двигаясь с места, не думая о себе, а скорее о проблемах человечества, мудро глядя в вечно звездное небо.
  Но что-то внутри дома привлекло ее внимание. Там слышалось уж что-то слишком много голосов, и еще один, до боли знакомый, на голос брата совсем не похожий.
  Медленно, как показалось ей, очень медленно, она шагнула по ступенькам, пересекла веранду, распахнула дверь и... замерла.
  Все разговоры разом смолкли, а она сделала несколько неуверенных шагов вперед. А потом, уже окончательно отбросив все сомнения, завопила не хуже Никиты: 'Папка!', - и бросилась отцу на шею.
  
   - Мне все кажется, что я вернулась на много лет назад, - тихо проговорила Катя, смотря сквозь стекло на снег за окном.
  - Я даже знаю, насколько. Лет на девять, не меньше, - улыбнулся со своего места Дима.
   - Нет, пусть все будет, как сейчас. Хорошо, что есть это сейчас, и мы находимся в этом сейчас, правда?
   - Ты ничуть не изменилась, Катька. Все еще разговариваешь так, что мне хочется записать твои слова и сделать их репликами одного из своих персонажей.
  Она наклонила голову по-сорочьи.
   - Чем я, собственно говоря, и занимаюсь постоянно... Нет, правда, - кивнул он на ее недоверчивую улыбку. - Все так и есть. В каждой моей книге ты найдешь свой прототип. Правда, где-то больше, где-то меньше.
   - Столько лет мы не виделись... просто ума ни приложу, как смогла выдержать так долго...
   - А знаешь, - слегка усмехнулся Дима, - я ведь видел тебя несколько раз. Издалека. Один раз ты фотографировала для какого-то журнала прием, на котором я был...
   - Ах, да, все эти великосветские приемы, - кивнула Катерина головой. - Было время, когда я фотографировала для всех журналов, для каких только можно...
   - Я видел тебя, хотя не был уверен, что ты видела меня. - Катя отрицательно покачала головой. - Я даже остолбенел - настолько я уже не рассчитывал встретить тебя где-то, пусть даже случайно... И только ради этого я стал с тех пор бывать на этих ненавистных мне приемах, надеясь, что в следующий раз смогу попасться тебе на глаза и даже, возможно, заговорить...
  Катя остолбенело молчала.
   - А в другой раз мне показалось, что я вижу тебя выходящей из моего издательства. Не знаю, что толкнуло меня, ведь ты ясно дала мне понять, что не хочешь меня больше видеть, но только я побежал за тобой, но скоро понял, что упустил. И тогда я подумал, что, наверное, мне показалось, и не стал больше искать тебя и приглядываться к людям на улице.
  Между ними повисла тишина. Катя откашлялась смущенно.
   - Сказать по правде, я тоже однажды видела тебя. Когда у тебя вырезали аппендицит, и ты лежал в больнице... это было пару лет назад.
   - Но как... как ты узнала? А, тебе сказали родители!..
   - Нет, родители мне не говорили. Просто я тогда работала в одном издании с девушкой-журналисткой, с которой ты встречался. И вот она мне жаловалась в курилке на жизнь, не зная, что я твоя сестра, и на то, что ты куда-то пропал на несколько дней, а потом оказалось, что тебя срочно положили в больницу. Я тогда сразу кинулась к тебе в эту больницу... сделала сотню шагов по лестнице туда-обратно, думая, зайти к тебе или нет, а потом решила, что поднимусь и, если пустят, зайду. Я дошла до твоей палаты, вошла внутрь. У твоей кровати никто не сидел, и вообще в палате почему-то больше никого не было...
   - Но я не видел тебя...
   - Ты спал, - кивнула головой Катя. - И тогда я решила, что не судьба, к черту все! Почему-то я все никак не могла отпустить от себя тот старый случай с тем детским розыгрышем. Девять лет не могла. Нет, теперь-то я, конечно, знаю, зачем все это было нужно, - торопливо заметила Катерина, видя, что Дима хочет что-то сказать. - Но видно тогда мою детскую голову зацепило так здорово, что зацепка обошлась нам в десятилетие.
  Они надолго замолчали.
  Сегодня они решили устроить вечер на подоконнике, и теперь за тяжелыми шторами их обоих не было видно, только по длинной свечке, что стояла между ними, можно было догадаться, что в комнате кто-то есть.
   - О чем ты думаешь? - спросил Дима, протягивая руку и сжимая тонкие пальцы сестры.
   - Сегодня приехала жена Олега.
   - Жена? - поднял брови Дима.
  - Нина.
   - А, - протянул брат задумчиво. - Послушай, - внезапно встрепенулся он, разглядывая Катю с каким-то новым выражением лица. - Ты что же это, опять?
   Катерина взглянула ему в глаза и тут же поняла, что пришло ему в голову.
   - Прекрати, - отмахнулась она.
  - Это ты прекрати, слышишь?! - испуганно проговорил Дима.
  - Просто мне жалко Никиту. И Олега тоже жалко. Как-то несправедливо все это...
   - Ну-ну, - хмуро проговорил Дима.
   В комнате повисло напряжение. Катя не могла смотреть ему в глаза и в тоже время не могла не смотреть.
   - Я не наступлю на старые грабли! - заявила она громко, чтобы прогнать призраков, влетевших в комнату.
   - Сдается мне, ты уже наступила... Ну или наступаешь...
   - Что, опытный писатель видит сквозь стены? - ядовито поинтересовалась сестра.
   - Даже через те, которые ты выстраиваешь вокруг себя! Особенно через те, которые ты выстраиваешь вокруг себя!
  
  Катя прижала колени к груди, закрыла лицо руками.
   - Все будет хорошо, вот увидишь.
   - Возможно. Главное - вера. - Насмешливо отозвался Дима.
  Уж он-то как никто другой знал, насколько быстро и неизбежно одно слово, одна фраза может стать бумажным змеем, за которым по глупости можно бежать много лет, не глядя по сторонам.
  Главное - вера. Все будет хорошо! Все перемены - к лучшему! Слова - самые страшные иллюзии, в которых легко бесповоротно заблудиться, которыми тешишь себя в непогоду, в которые кутаешься, как в теплые вещи.
  Катерина посмотрела на него долгим взглядом и вздохнула:
   - Кажется, серьезного разговора все-таки не избежать.
   - Я тоже так думаю.
  
  И утром он случился. Этот серьезный разговор. Часы еле слышно отбивали дробь, солнце вороватым лучом скользило по кухне, родные-чужие люди сидели за столом. Это они думали, что чужие. Катя была твердо уверена, что это не так. Кажется, и Дима был уверен, только молчал, боясь сглазить.
  
  Родители демонстративно не смотрели друг на друга. Катя и Дима переглянулись.
   - А вы, я смотрю, наконец, разговариваете, - откашлявшись, заметил отец.
   - А вы - нет, - тихо ответила Катя.
   - Ну, мы... - развел руками отец. Мама молчала, курила сигареты одну за другой.
  - Я все знал, - буркнул Дима, поняв, что никто не собирается начинать первым.
   - Что это, все?
   - Как это знал? - подала голос мама. - Почему? Когда ты узнал?
   - Услышал случайно ваш разговор с отцом. Тогда, когда ты рассказывала ему первый раз.
   - И... тебя это не шокировало? - осторожно осведомился отец.
   - Тебе правда интересна моя реакция? - вопросом на вопрос отреагировал Дима. - Лучше тебе ее не знать.
   - Да, - ответила Катя зачем-то.
   - Ты тоже знала? - обернулся к ней отец.
   - Нет. Но... какая разница? Это ничего не меняет, понимаете? Точнее, я думала, что меняет, когда только услышала, но ведь не меняет же, и вы это знаете лучше меня!
   - Но...
   - Нет, все это бред! Послушайте! Ты злишься, папа, только потому, что мама тебе не сказала правду! Других причин у тебя нет! Но ведь все совершают ошибки! Почему ты не простишь ей какую-то одну ошибку, к чему все это, если в итоге мы здесь, рядом и всегда будем любить вас, будь у вас в запасе еще три тысячи ненужных тайн!
   - И ты, мама слишком кутаешься в свою вину. Невозможно раскаиваться вечно, если, к тому же, мы готовы принять правду, какой бы она ни была. Скажите честно, вы хоть раз после той ссоры девять лет назад, поговорили друг с другом нормально?
  Родители переглянулись.
   - Вот сейчас у вас есть для этого необыкновенная возможность.
  
  Катя прошла через заднюю дверь по снегу и остановилась рядом с Димой. Тот стоял спиной к дому и закуривал сигарету.
   - Как думаешь, у них получится? - спросила она, полуобернувшись на большие окна кухни, в которой и сидели родители.
  - Сейчас, возможно, нет. А завтра, возможно, что-то начнет получаться. Или послезавтра у них выйдет полноценный диалог. В конце концов, однажды они, наконец, примут это. И может быть им и потребуется еще столько же времени, но главное, что у них уже не осталось тех самых зацепок, которые могут увести их от главного.
   - Не хочу, чтобы им потребовалось еще девять лет на примирение... - поежилась Катя. - И вообще...
  Дима в взглянул на нее сбоку.
   - Сегодня 31-е. Ты пойдешь их поздравлять?
  Катя поняла, что речь идет уже не о родителях.
   - Считай, что я их уже поздравила. Да и попрощалась тоже, - не глядя в глаза брату, проговорила она.
   - Ладно, ладно, - вздохнул Дима.
  
  Прямо от забора его облаяла собака. Он подошел, лениво приподнял руку над ее головой и почесал за ухом.
   - Что, Герда, создаешь видимость сторожевого пса? - покачал головой Дима. - Плохо же у тебя это получается.
  - Герда, воры? - на крыльцо с ликующим видом выбежал Никита, очевидно надеявшийся застукать воров на месте преступления. Заметив, что это всего лишь Дима, Никита заметно разочаровался.
  Дима рассмеялся.
   - Ты, братец, не очень рад меня видеть? А что, если я принес подарок?
   Никита спустился и очень серьезно посмотрел на вошедшего.
   - Нет, я рад, - сказал он. Но тут же лицо его расплылось в обезоруживающей улыбке. - А что за подарок?
  Дима снова рассмеялся и показал глазами на сверток, который принес с собой.
   - Я думаю, тебе понравится.
   - Никита, ты куда делся? Войди в дом, оденься, как следует! - донеслось из дома, и на порог вышла высокая красивая женщина в плотном свитере и джинсах. Она подошла ближе, и Дима смог рассмотреть ее правильные черты лица, ее осанку, красивый профиль.
  Красивая. Как и говорила Катя.
  - Здравствуйте.
  - Добрый день, - так же официально поздоровался Дима. - С наступающим.
  - И вас, - слегка удивленно ответила женщина, приглядываясь к нему.
   - Дмитрий Ростоцкий, - представился Дима и, не выдержав, засмеялся.
   - Так вы тот самый Дмитрий Ростоцкий? - прерывисто воскликнула она.
   - Надеюсь, тот самый, - улыбнулся Дима. - Я вообще всегда надеялся, что я такой один.
  Он слегка рисовался перед ней и отлично это понимал. В конце концов, она смогла произвести впечатление.
   - А я Нина, очень приятно познакомиться. Олег много рассказывал о вас и о... Кате.
  Почему-то она запнулась на этом имени, а от Димы, в свою очередь, это почему-то не укрылось. Но, возможно, это было ерундой.
  - А я читала ваши книги. Почти все. У вас очень необыкновенный язык. Вы подмечаете такие детали...
   - Спасибо. Жизнь с сестрой-близняшкой научила меня подмечать все детали, чтобы быть готовым ко всему.
  Шум разорвавшейся обертки и восторженный возглас подсказал им, что Никита добрался, наконец, до самого подарка.
   - Ого!!! Это же корабль, мама, посмотри!
  Нина, наконец, вспомнила о том, что ее ребенок сидит на снегу, так и неодетый до конца.
   - Очень красивый. А теперь марш домой! - она наклонилась к сыну, и Дима заметил, что щеки ее покраснели.
   - Зайдете в дом?
   - А Олег здесь?
   - Да. - Она полуобернулась к нему, а потом пошла по дорожке, таща перед собой Никиту, который от радости, похоже, перестал соображать. - Знаете, я представляла вас себе немного другим.
   - Это каким же?
   - Ну, в смысле, я знала, что друг моего бывшего мужа, его одноклассник и есть писатель Дмитрий Ростоцкий, но как-то все равно не соотносила вас и... вас. Представляла вас старше, что ли... По вашим книгам мне кажется, что у вас должен быть такой опыт... Хотя вам наверно это много раз уже говорили...
   - Ну, вообще-то, не очень много.... Мне приятно это слышать.
  Дима зашел последний и закрыл за собой дверь.
  Ему странно было разговаривать на такие темы в городе детства, в доме детства... Но, как признался он себе, в этой жизни чего только и не происходит. И его жизнь тому ярчайший пример.
  
  Корабль, вырезанный из дерева, со странными резными символами по борту, с парусами - как настоящими - подарил Диме отец, когда ему было лет шесть-семь - почти как Никите. Он в том возрасте мечтал стать пиратом и 'бороздить просторы океана'. Мечта осталась только мечтой, а корабль продолжал стоять на самом видном месте как напоминание о тех днях, когда он только научился мечтать и находил в этом непередаваемое наслаждение. Дима считал, что те мечты сделали его таким, сделали его писателем. Но сейчас он решил, что пора поделиться возможностью мечтать с другим мальчиком, очень похожим на того Диму, у которого не было проблемы больше, чем прерванная сестрой фантазия.
  Хотя этот мальчик не настолько беззаботен, как тот Дима. Для своих шести лет он, пожалуй, слишком много понимает. Может поэтому и убегает в фантазии, как в жизнь. Совершенно бессознательно.
   - А ты представлял себя самым опасным пиратом? - доверчиво спросил Никита, чуть ли не ползая вокруг корабля.
   - Устрашающим и благородным! Я спасал тех, на кого нападали головорезы, и вытаскивал из воды утопающих! Я топил суда неприятеля и вырывал из рук злодеев прекрасных принцесс! Я больше всего ненавидел сушу и продал бы душу за бочонок с ромом!
   - А ром - это что? - с широко открытыми глазами поинтересовался Никита.
   - Про ром заговорили? - вмешался входящий в комнату Олег. Нина при его появлении даже не повернула головы. Это Дима тоже совершенно бессознательно заметил.
   - Ух ты, Димка, какой корабль! Это сокровище - нам? - Олег уселся на пол рядом с Никитой, и явно бросилось в глаза, как они были похожи. - Я помню, как ты берег его всегда...
   - Пришло время передать его не менее достойным.
   - Олег, ты совсем не отличаешься от своего сына! - почему-то укоризненно заметила Нина. - Уселся на пол и вот уже ведешь себя совсем как ребенок. Осталось только принести солдатиков и тебя не оторвешь от игры!
   - Бросьте, Нина, я вот все бы отдал, чтобы вот так же беззаботно усесться на пол рядом с Никитой. Приятно иногда почувствовать себя ребенком...
   - И что же тебя останавливает? - насмешливо отозвался Олег, надувая паруса.
   - Чувство бремени на плечах! - пафосно провозгласил Дима. Олег рассмеялся. - На самом деле, все очень просто - боюсь, что не смогу оторваться.
  
  Они вышли на крыльцо. Дима, облокотившись о перила, закурил, Олег, расчистив на этих перилах снег, уселся рядом.
   - А Катя? - Олег спросил осторожно, будто боясь, что он не ответит.
  Дима покосился на него, усмехнулся.
   - Тебе совершенно невозможно лгать, ты об этом знаешь, Никифоров? Наверняка знаешь и успешно этим пользуешься...
   - Так, что? - настойчиво повторил Олег.
   - А что это ты так взволновался? - Дима спрашивал с ехидцей в голосе, но не мог унять противной дрожи внутри.
   - Просто, - Олег слегка смутился и в замешательстве начал скидывать снег с перил. - Она хотела еще зайти сегодня...
   - Она сказала, что не придет.
  Они молча смотрели друг на друга. Диме хотелось, чтобы они снова научились понимать друг друга, как раньше. С полуслова. С кивка головы. Тогда не придется тратить силы на слова, которые ни капли не объяснят ситуации, только запутают все еще больше.
   - Это же... это же не из-за...
   - Хотел бы я тебе все рассказать, правда, - вздохнул Дима. - Но это должна сделать она сама, иначе мне ты просто не поверишь... Да и вообще. Она так решила, и я не могу...
   - Мне надоели ваши тайны, - тихо ответил Олег. - Вы здесь всего три дня, но у меня такое чувство, как будто я вижу вас уже месяц, не меньше! Все эти недомолвки, секреты, хоть бы кто сказал, что происходит!
  Дима запрокинул голову вверх.
   - Я однажды понял, что иногда лучше не знать, чем знать, - увидев, что Олегу это ничуть не разъяснило ситуацию, он тяжело вздохнул. - Ты все узнаешь, я обещаю тебе. Просто... мне тоже надо еще во всем разобраться. Кстати, ты зря скрывал от меня свою жену! Боялся, что я уведу ее у тебя?
   - Бывшую.
   - Что?
   - Бывшую жену.
   - Нет, правда, Олег, не увиливай от ответа!
   - Да иди ты! - отмахнулся от него Олег.
   - Крайне вежливо, - в своей старой манере ответил Дима.
   Олег засмеялся.
  
  Сестра сидела на ступеньках в коридоре, грызла яблоко и оптимистично пела: "Пять минут, пять минут, пожелать хочу вам..."
  Дима, встряхнулся, как собака, и обратил на нее вопросительный взгляд.
   - "...счастья", а что ты, не слышишь сам, что ли?
  Она замолчала и до Димы явственно донеслись родительские голоса с кухни. Они закрыли дверь, но крики все равно долетали до коридора.
  Дима расплылся в улыбке.
   - Вот, пошли на диалог!
   - Нашел чему улыбаться, - мрачно хмыкнула Катерина. - Мы вообще, праздновать Новый год сегодня будем, или как?
   - Или как! - желчно откликнулся Дима и уселся рядом с ней, вытянул длинные ноги. Он хотел сказать что-то еще, но тут дверь кухни хлопнула, и голоса стали приближаться.
   - А как ты меня мучила в школе? Как гоняла туда-сюда: сегодня я хочу с тобой встречаться, завтра не хочу!
   - О, дело дошло до воспоминаний, - потирая руки, обратился Дима к сестре.
   - Это не смешно, Митя! - заявил отец, услышавший реплику.
  - Да, ты бы еще детский садик вспомнил! - расхохоталась мама.
   - А в институте... - завелся по новой отец.
   - Я тебя не понимаю, Игорь... - мама прищурилась. - Что ты хочешь мне всем этим сказать?
  Отец как-то заметно сник и растерял свой пыл.
   - То... то лишь, что... - он отвернулся, но тут же повернулся к жене. - Я знаю тебя всю свою жизнь.... А оказалось, что не знаю совсем. Потому что та, кого я знал... она не могла... Хорошо, что он уехал и семью свою забрал...
   - Кто... уехал? - в наступившей тишине поинтересовалась Катя. Родители повернулись к ним, только сейчас, кажется, осознав, что они сидят здесь.
   - Наш... наш настоящий отец?
  Родители помолчали, потом мама кивнула.
   - Но... как же, - Катерина озадаченно повернулась к Диме, который сел прямо и помотал головой, будто отказываясь верить своим ушам.
   - Разве его фамилия не Никифоров?
   - Откуда ты знаешь? - резко отозвался отец.
   - Я же слышал ваш разговор тогда, ты забыл? Так этот Никифоров, он кто?
   - Вы никогда его не видели... - откликнулась мама. - Он уехал во Владивосток. Это был его родной город. Туда и вернулся после окончания института.
  Она бессильно опустилась на стул. Ссоры вымотали ее.
  Катя, кажется, начинала понимать, но ей нужно было услышать еще раз.
   - А те... те Никифоровы, что живут рядом с нами, они... никакого к нему отношения не имеют?
  Отец фыркнул.
   - Вот уж про кого никогда не скажешь ничего подобного! У них семья крепкая!,.
   - У всех свои скелеты в шкафу, - прошептала Катя. Дима сбоку посмотрел на нее. Ему почему-то показалось, что он видит ее в последний раз.
   - У нас тоже семья крепкая! - не выдержала мама и расплакалась. - У нас чудесные дети! У нас прекрасная семья!
  - Аня, ну что ты... - отец тоже сдался и пошел утешать жену. Дима сидел, как в ступоре и смотрел на мать.
  Катерина поднялась с места и начала медленно подниматься по ступенькам. С площадки еще раз взглянула на все сверху.
  'У нас прекрасная семья'...
  
  
  А Дима уехал.
  В Новогоднюю ночь он напился так, что отцу пришлось чуть ли не волоком тащить его в комнату. Казалось, ничто не предвещало такого исхода - обычно он себе такого не позволял, он вообще почти никогда не пил на всяких праздниках.
  А тут вдруг... 'Здравствуйте вам!'
   Он методично напивался, а Катя мрачно следила за ним, сидя напротив.
   - Я уеду, - сказала она ему перед этим вечером. - Не могу здесь больше оставаться сейчас. Все это не отдых, а сплошное мучение. Лучше занять себя работой, чтобы...
   - Уж если кому и уезжать, так это мне, - мрачно проговорил Дима. Перед этим он молчал с минуту, и Катя думала, что он и не собирается отвечать.
   - Зачем это? - удивилась она.
  На этот вопрос он не ответил.
   - Почему ты разговариваешь со мной?
   - А не должна?
   - Господи, Катя...
   - Дима, что ты задумал?
   - В последний раз, когда ты внезапно исчезла, я не видел тебя девять лет. Я не хочу так больше.
   - И я не хочу. Не хочу, чтобы в этот раз на девять лет пропал ты, - просто ответила она.
  Он тогда едва не вырвался из ее рук, которые так легко легли ему на плечи. 'Ты же должна возненавидеть меня! Еще больше возненавидеть, чем тогда! Так почему?..'
  После он напился, не сказав больше ни слова. Все первое число отсыпался. А второго с утра попрощался с родителями и уехал, соврав что-то насчет срочных дел в издательстве.
  Это Катя так думала: 'соврав'. Она действительно считала, что он соврал и попросту сбежал, как и хотел. В конце концов, с ней он даже не попрощался. Она тоже уехала, пообещав родителям вернуться при первой возможности.
  Пора было разбираться со своим неугомонным, невесть что придумавшим братом.
  
  
  - И вот какая чудная история, не правда ли? - Катя потушила сигарету в пепельнице и обратила свой взгляд к окну. - А здесь ничего не изменилось, ты не находишь?
  Олег рассеянно посмотрел в окно на знакомый пейзаж. Вон на тех уже тогда старых качелях он ждал ее, а она шла вся такая сияющая, осенняя и уже чужая. Просто он тогда не знал, что чужая.
  Он поспешно отвернулся от качелей и от призраков столетней давности и посмотрел в ее глаза. Вот они. Серые, спокойные, таящие черт знает что в своей глубине.
  И она рядом, здесь. И им уже не по семнадцать лет.
   - Чудного, конечно, мало.... Я мог представить себе все, что угодно, правда, но только не такой мексиканский сериал.
   - А в жизни, как правило, чаще всего случается именно то, чего мы не можем себе представить, никогда не замечал? Вот, например, в этом огромном городе тебя оказалось найти легче, чем писателя Дмитрия Ростоцкого, который то ли не хочет меня видеть, то ли и не подозревает, что я ищу его. Я ищу его... - произнесла она четко. - А где вот он есть?
  В голосе слышалась такая тоска, что Олегу захотелось протянуть руку и дотронуться до ее пальцев. Чтобы утешить. Но она бы не приняла сейчас этого. Наверно, не приняла бы.
   - Я знаю, что он там понапридумывал себе! Этот осел вообразил, что я должна сердиться на него еще больше, чем тогда, много лет назад, что я должна обвинить во всем его! Но это глупо...
   - Глупо... но я вполне понимаю его. Он чувствует угрызения совести, что слишком много взял на себя. Думает, что ошибся, что надо было рассказать тебе все еще тогда, а не скрывать и не хранить это в себе...
   - Но он же не знал, - слабо проговорила Катя. - Он хотел уберечь меня.... Никто не знал, что получится...
  Они посидела молча, а Олег заметил:
   - Самое время бы развеять его иллюзии. В конце концов, это действительно было так давно.... Все в этом мире слишком просто, но насколько привычнее нам все усложнять! Мы самая большая преграда друг другу...
  Катя взглянула на него внимательно, но ничего не ответила.
   - А знаешь, я устала.... Я устала сидеть, скорбеть и говорить: 'А счастье было так возможно...' Я хочу жить настоящим, а не обращаться больше к тому, чего не вернешь! Не его вина, в конце концов, что мы расстались тогда! Все закончилось и без него, даже если бы не этот его толчок, все закончилось бы также.... Я бы сказала, что мне надо подумать, ты бы засомневался, я...
   - Но мы не можем знать, как бы было... - мягко проговорил Олег, наконец глядя ей в глаза. - И признай, что тогда, на тот момент все было далеко не закончено.... Не было финала... история только-только достигла своей кульминации. Наверно, поэтому с тех пор, как я встретил тебя снова, мне все кажется, что мне семнадцать. И что я по-прежнему... по-прежнему люблю тебя.
  
  Они посидели тихо.
   - Где, ты говоришь, он должен быть сегодня? - неожиданно будничным тоном произнес он, поняв, что она ничего не скажет.
   - В 'Книжном доме' подписывать свою новую книгу, - машинально ответила Катя.
   - Тогда пойдем?
   - Пойдем. - Но она не спешила уходить. Вот Олег медленно вытащил деньги, положил их на стол, потянулся за пальто...
   - А знаешь, - заметил она внезапно, и тон ее его испугал. - Ты, возможно, мне не поверишь, но я дословно помню те твои слова... те самые, что заставили меня согласиться на твое предложение тогда.
   - Правда? - насмешливо поинтересовался он.
   - Да. - Кивнула она. - Ты тогда сказал: 'Нам всего по семнадцать и каждый человек взрослее нас приведет множество причин для того, чтобы остановить нас. Все они будут приводить нам в пример произошедшее с ними и их друзьями, вычитанное в книгах и просмотренное в фильмах. Не важно, соберутся они вместе или будут подтачивать наше решение по отдельности, если в итоге их действия направлены на одно и тоже; не важно, если они будут смотреть косо и пренебрежительно крутить пальцем у виска, болтая о Ромео и Джульетте, уже будет неважно, потому что они все-таки добьются своего. Не сразу, но добьются.
  Они считают нас детьми, забывая, что вместе с нами проводили наше детство всего пару месяцев назад. Они будут так считать, пока мы не докажем им, что это не так.
  А вообще, все это теряет смысл, если для тебя это неважно. Все вообще теряет свой смысл, когда для одного из пары все становится менее важно, чем для другого. А потому, прежде чем мы сделаем неосмотрительный шаг вперед, я хочу сказать: 'Я тебя люблю'.
  Катя вздохнула и обратила на него свой сияющий взгляд.
   - Я люблю тебя, Олег Никифоров.
  
  Пару мгновений он смотрел на нее, потом выпростал руку из кармана пальто и протянул ей.
   - Пойдем?
  Еще мгновение они смотрели друг на друга, потом Олег быстро улыбнулся, а Катя широко и солнечно улыбнулась ему в ответ.
   - Пойдем, - сказал она, и вложила свои пальцы в его ладонь.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"