Смирягин Владимир Леонидович : другие произведения.

Червь Могильных Холмов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Злая шутка богов заставляет воина Темного Ордена пойти непривычным для него путем. Что делать, когда судьба разбивает все твои планы и разворачивает тебя к ненавистному свету? Да бывшие друзья и покровители поставили своей целью уничтожить тебя любой ценой? Книга рассказывает о судьбе магистра Темного Ордена, постепенно меняющего взгляд на некоторые вещи в мире, а вследствие этого меняющегося вместе с ними. Поможет ему в этом древний артефакт Светлых.
Глава 1
   Рвались канаты, скрипели снасти, ледяные брызги били по продрогшим телам.
   - Живее, черти! Не то пойдём на корм рыбам!
   Горло старого моряка хрипело от натуги. Особенно сильный порыв ветра унёс слова в сторону едва заметных в ночи тёмных рифов.
   Матросы, однако, и без указаний боцмана делали всё от них зависящее, чтобы спасти то, что осталось от "Благочестивой Марты". Скользя по палубе, то и дело спотыкаясь о многочисленные трупы, сращивали обрывки канатов, затыкали дыры в бортах. Но волны упрямо несли корабль на скалы.
   Рядом с неистово орущим моряком как будто прямо из мокрых досок палубы выросли две закутанные в кожаные плащи фигуры.
   - Ладос, сколько нам осталось? - перекрикивая свист ветра поинтересовался тот, что повыше, с трудом придерживая рвущуюся с головы шляпу.
   Старик обернулся с намерением послать спрашивающего к морскому дьяволу, но, увидев, кто именно к нему обратился, остановил уже слетающие с губ слова и ответил, так же повысив голос:
   - Не больше десяти минут, господин! Клянусь бородой моего отца, не пройдём эти рифы! Что мы не делаем, не удаётся сменить курс! Ветер гонит нас прямо на скалы! Руль разбит вдребезги! От парусов остались одни лохмотья! Проклятые пираты!
   - Какие шансы выжить? - вмешалась в беседу низкая фигура.
   Старик окинул взглядом сломанные мачты, затем распростёртое у ног тело капитана, склонил голову и прошептал:
   - Да пощадит нас Морские Боги.
   Поняв, что большего от боцмана не добиться, высокий в несколько широких шагов достиг носа судна и схватившись за развевающийся на ветру обрывок каната, пристально вгляделся вдаль.
   - Червь, до земли совсем немного, мы сможем добраться вплавь, - негромко предложил вцепившемуся в такой же обрывок невысокому спутнику.
   - Ты бросишь команду? - с насмешкой в голосе поинтересовался тот. - Разве так поступают Светлые в трудную для других минуту?
   - Молчи! Мы не сможем им помочь при всём желании. Остаётся уповать только на волю богов. Жизни моряков в их власти. А мы должны достичь берега, чего б это нам не стоило. Ты помнишь, что нас привело к этому острову?
   - Да я не против, - меланхолично ответил невысокий и скинул плащ.
  Следом на палубные доски полетела рубаха и сапоги с высоким голенищем. Оставшись в одних штанах, он отцепил от пояса ножны и без сожаления бросил в кучу недорогой абордажный меч.
   - Может оставишь оружие? На острове оно может пригодиться.
   - Я сам оружие, - промолвил невысокий парень, подставляя хлещущим струям ливня мощное мускулистое тело. - Скорее, Светлый, мы должны оказаться там вовремя. Не отставай.
   И, одним прыжком преодолев борт судна, бросился в бушующий океан.
   Высокий, полностью повторив за нырнувшим процедуру разоблачения, поцеловал напоследок лезвие великолепного аросского полуторника и бережно положил его на плащ. Затем, резко развернувшись, могучим толчком отправил тело за борт.
   Почти сразу вынырнув из воды и глубоко вдохнув, он посмотрел вслед удаляющемуся к скалам разбитому кораблю. Штормовой ветер доносил далёкие крики отчаявшихся моряков. Впереди их ждала смерть.
   - Светлый! - голос отплывшего на приличное расстояние спутника был еле слышен. - Поторопись!
   Тряхнув головой и отогнав непрошенные мысли, второй пловец направился в сторону берега.
   Нечеловеческие силы помогли им преодолеть остававшееся до земли расстояние за несколько часов. Они выбрались на сушу с первыми лучами солнца.
  
   ***
   В глубине гранитной пещеры друг за другом ползли два обессиленных человека. Низкий свод не давал встать в полный рост и даже на четвереньки, а ширина лаза не позволяла одновременно продвигаться более, чем одному человеку. Порванные на лоскуты штаны являлись единственными предметами одежды, оставшимися на телах, испачканная в грязи кожа местами была содрана в кровь. Ползущий впереди держал в руке догорающий факел.
   - Этому тоннелю нет конца, - простонал следовавший за ним. - Мы никогда не найдём их.
   - Не теряй надежды прежде времени, Светлый. Осталось совсем немного, - подал голос человек с факелом.
   - Мы уже месяц на этом чёртовом острове, - не сдавался второй, - и неделю в этой чёртовой пещере. Последний факел скоро потухнет. Что мы будем делать в полной темноте?
   - Я достаточно неплохо ориентируюсь во тьме. Вспомни мой ранг, Светлый. И вспомни зачем ты здесь. Соберись, осталось совсем чуть-чуть, если карта не лжёт.
   - Легко тебе говорить, - человек, ползущий вторым, с трудом сохранял самообладание.
  Следующую фразу он выдавил сквозь стиснутые зубы, не сдержавшись:
   - Ты же Червь, наследник Тёмного Алтаря. Тебе ли беспокоиться о мраке.
   Человек с факелом резко обернулся. Угасающее пламя зловеще отразилось в глазах.
   - Да, я Червь. Да, я предпочёл Свету Тьму. И да, я добровольно выбрал эту сторону. А сейчас, Олаф, ради всех демонов Мрака замолчи. Береги силы, они тебе ещё понадобятся.
   И, закончив на этом, он уверенно пополз вперёд. Второй постарался не отставать, хотя на это уходили последние силы.
   Наконец, лаз стал потихоньку расширяться и плавно перешёл в просторную комнату, вырубленную в цельной породе. С облегчением распрямившись, двое остановились у перегородившей им путь стены. На ней, почти у потолка, на небольшом расстоянии друг от друга, в углублениях торчали два незажженных факела.
   Невысокий по очереди поднёс к ним державшийся из последних сил на просмоленной палке огонёк и пещера озарилась ярким светом.
  Дав привыкнуть к нему слезящимся глазам, путники принялись изучать полустёртые угловатые знаки.
   - Это здесь! - радостно воскликнул высокий, выпрямившись.
   - Что ты нашёл? - вскинулся Червь.
   - Да вот же! Вот! Смотри! Видишь, этот знак означает что они здесь! - Олаф ткнул пальцем на изображение двух полос в центре круга.
   - Значит мы не зря потратили столько времени. Теперь, когда ты уверен, давай попробуем прочитать как сдвинуть плиту. Читай, вам этот язык знаком больше. Я пока возьму травы.
   Червь вытащил из-за пояса небольшой мешочек из пропитанной воском плотной ткани с накрепко стянутым шнурком горлом. Он аккуратно развязал его и вытащил щепотку мелкозернистого серого порошка. Высыпал на пол прямо под стену, в центре, и нарисовал этой же смесью к краям воображаемой двери две дуговые линии.
   - Всё, я закончил.
   - Я тоже, - Олаф очистил от пыли последний иероглиф и пересказал прочитанное спутнику: - Тут сказано, что когда свет и тьма отдадут одинаково жизни творению древних и согреют его дыханием богов - откроются врата, хранящие боль и негу, хаос и порядок, ибо не должно быть таким. Что-то вроде этого. Не знаю, насколько я правильно перевёл, это же праязык. Тут малейшая чёрточка и знак трактуется иначе.
   - Всё ты правильно прочёл, - Червь поморщился, словно у него внезапно заболел зуб. - Смотри, у основания плиты изображение раскрывшей капюшон и раззявившей свою пасть кобры. В пасти, кстати, отверстие. Это, скорее всего, и есть творение древних. И нам ей нужно одинаково отдать жизни. Думаю, вряд ли это означает, что мы должны здесь сдохнуть.
   - Значит кровь?
   - Да, кровь. Вскроем жилы и дадим этой гадине напиться.
   С этими словами Червь поднял валявшийся под ногами осколок гранита и ударив себя острым краем по левому запястью передал камень Светлому. Затем он набрал обильно стекающую кровь в ладонь и вылил в пасть высеченной в скале змее.
   - Теперь ты. Одну ладонь, не более. Помни про "одинаково жизни".
   Олаф повторил действия Червя и здоровой рукой зажал глубокий порез.
   - Всё, осталось дыхание богов. Рецепт этой смеси наш Орден бережет с начала сотворения мира.
   Червь выдернул один из факелов, поджёг горку в центре и отскочил от стены. Олаф благоразумно отошёл ещё раньше. Огонь равномерно разошелся в стороны по насыпанным полосам.
   Сладкий дым травяного сбора поднялся к потолку, свернулся в жгут и, словно потяжелев, медленной струйкой затек в измазанную кровью змеиную глотку.
   Олаф и Червь стояли не шелохнувшись и затаив дыхание. Ничего не происходило. Они уже стали сомневаться, что сделали все правильно и верно ли Олаф перевёл надписи, как вдруг дым вернулся. Он плавно вытек из пасти кобры, став заметно гуще и приобретя красноватый оттенок. Затем распространившись по границам сгоревшего порошка, вновь поднялся к своду пещеры.
   Перед путниками предстала плотная дымовая завеса, принявшая прямоугольную форму.
   Олаф бросил в клубящийся дым маленький кусочек породы. Камешек назад не вернулся.
   - Врата открыты, - с трепетом в голосе произнёс он и путники шагнули в неизвестность.
   Войдя в дымчатую дверь, они на некоторое время потеряли ориентацию в пространстве, но больших неудобств это не доставило. Достаточно быстро придя в себя, осмотрелись. Если перед этим они были в пещере просторной, то сейчас оказались в пещере просто огромной.
   Поверхность гигантского помещения полностью покрывал мох фиолетового цвета, источающий мягкий свет. Повсюду с потолка спускались толстые сталактиты, часто образуя массивные колонны, при сращении со своими братьями-сталагмитами.
   В самой же середине пещеры над высоким каменном постаментом, зависнув прямо в воздухе, окружённые ярким светом и клубами тьмы, медленно вращались два меча. Исходящее от них свечение мгновенно сделало присутствие факелов бесполезным.
   - Да, это они! - Олаф шагнул вперёд, намереваясь подойти поближе к столь желанным артефактам.
   - Стой!
   Окрик Червя вернул Светлого на землю и он увидел, что едва не ступил в окружающий постамент ров, наполненный жидкостью одного цвета с мхом.
   - Растворит тебя за минуту, не оставив даже костей. Это Слеза Ифрита. Ты не можешь не знать о ней. Меч так не достать, он должен сам прийти к хозяину.
   Олаф вернулся назад, а его спутник, вытянув вперёд руку с раскрытой ладонью, прокричал:
   - Я, Тидред Сигварийский, Червь Могильных Холмов Кейола, Магистр Ордена Тёмной Воли Цашеса, Старший из Воинов Руки Ярости, Смерть-В-Тени, приглашаю тебя, Мой Клинок! Иди сюда, отдай мне свою сущность! Я обещаю тебе столько крови, сколько не видел ранее этот мир!
   Как только он произнёс последнее слово, мечи над постаментом завертелись быстрее, затем ещё быстрее и вдруг один из клинков прыгнул прямо в протянутую длань Тидреда.
   Он с изумлением уставился на очутившееся в руке оружие.
  Ладонь Червя крепко стискивала эфес Луча Света. По неподвластному времени гладко отполированному лезвию бегали языки солнечного пламени. Тидред перевёл взгляд на вмиг потемневший постамент. Над ним то исчезая, то появляясь в клубах первозданной тьмы, парил в воздухе Чёрный Вестник. То, чего он желал больше всего на свете.
   - Нет! - резанул по ушам крик Олафа. - Он мой! Ты взял мой меч! Ты ошибся!
   - Да не ори ты. Нужен он мне. Забирай, я не за ним пришёл, - и Червь протянул клинок спутнику.
  Но меч вдруг задрожал и чуть не сломав Тидреду руку, резко воткнулся на четверть лезвия в гранит прямо перед его ногами.
   Увидав, что просто так оружие он взять не может, голубоглазый атлет вытянул руку и громко, торжественно произнёс:
   - Я, Олаф Шикатрийский, Разящая Десница Аскара, Рыцарь Ордена Долга Небесному Старцу, Ведущий Братьев Вперёд, Сокол Солнца, приглашаю тебя, Мой Клинок! Иди сюда, отдай мне свою сущность! Я обещаю тебе множество славных боёв в служении Светлым Богам!
   Едва он успел закончить, как по пещере быстро промелькнула тень, и рука Олафа сжала рукоять Чёрного Вестника.
  С не меньшим изумлением, чем до этого Червь, он воззрился на оружие, зажатое в правой кисти.
   - Нет. Это какая-то ошибка... - губы Светлого мелко подрагивали.
  Он попытался отбросить меч, но рукоять будто приклеилась к широкой, мозолистой ладони.
   - Не выходит? - с ехидцей спросил Червь.
   С минуту Олаф стоял неподвижно, затем медленно развернулся к спутнику.
   - Это ты! Ты во всём виноват! Твои мерзкие чары! Без них тут точно не обошлось! Луч Света не принял меня из-за тебя! Ладно, пусть. Пусть у меня в руке Чёрный Вестник, но я и им смогу отправить тебя к твоему Цашесу!
   И с этими словами, высоко подняв клинок, он бросился на спокойно стоящего Тидреда.
   Удар Олафа был страшен и попади он в цель Червя бы разрубило на две аккуратные половинки. Собственно, Олаф не промахнулся, не с его боевым опытом. Но полсекунды ранее на четверть вбитый до этого в камень Луч Света прыгнул в руку Тидреда и остановил стремительное падение Чёрного Вестника.
   Едва лезвия мечей столкнулись - окружающее их пространство озарила яркая вспышка белого света и два участника поединка будто испарились. Пропала дымовая завеса, над постаментом более не вращались артефакты, а в остальном пещера осталась в состоянии, в котором её застали путники. Ничего не напоминало о том, что кто-то совсем недавно посещал это место. Глава 2 Тидред Сигварийский пришёл в себя от тихого звука поскрипывающего дерева. С трудом разлепив веки и морщась от сильной головной боли, он осторожно оглядел пространство вокруг себя. Червь возлежал на широкой кровати, застеленной белой шёлковой простынёй, утопая в мягкой пуховой перине. Справа от ложа стоял небольшой туалетный столик, а над головой робко светили два ночника в виде маленьких узорных парусников. На такой же белоснежной, как постельное, скатерти стояла ваза со свежими фруктами. Тидред обратил внимание на выпавший из хрустальной посуды сочный, без малейшего пятнышка гнили, апельсин, равномерно перекатывающийся из стороны в сторону по поверхности стола. Скользнул взглядом по обитым красным бархатом стенам, украшенным золотым шитьём. Судя по увиденному, Червь находился в достаточно просторной каюте какого-то корабля. И вряд ли эта посудина принадлежала какому-нибудь торговцу или военному. Те предпочитали каюты попроще. Значит, его угораздило попасть в руки какого-то аристократа. И, приняв во внимание расцветку внутреннего убранства, Тидред пришел к выводу, что хозяин корабля не поддерживает его идеалов, а находится как раз совсем по другую сторону тени. Червь медленно поднял руки и поводил ими перед лицом. Оков не было. Странно. Таких, как он, обычные люди старались заколоть на месте, тем более в бессознательном состоянии. Либо, в крайнем случае, опутав по рукам и ногам крепкой стальной цепью, доставить в ближайший город и там вздёрнуть на главной площади под ликующие крики толпы. Тидред вскочил с кровати и оценил своё физическое состояние. Голова немного кружилась, а в остальном он чувствовал себя как обычно. Тело послушно и готово к любым неожиданностям. Тут его взор упал на лежащий рядом с кроватью меч. На двух алых атласных подушках, отражая огни керосиновых ламп ночников, уютно расположился один из могущественнейших артефактов этого мира. Луч Света. Погибель Тьмы и Спаситель Душ Праведников. Так вот почему он ещё жив. Они приняли его не за того, кем он являлся на самом деле. Человек, у которого находился Клинок Света, не мог быть врагом простому народу. Ха! Легендам тоже свойственно ошибаться. Но, всё же, спасибо мечу, что Червь пока задержался на этой стороне реальности. Он присел на корточки, осторожно прикоснулся к лезвию, провёл пальцами по гарде, затем взялся за рукоять и аккуратно поднял клинок, когда-то давно выкованный самим Старцем. С оружием в руках Тидред почувствовал себя увереннее. На чужой территории всегда лучше быть готовым ко всему. Червь, уже было, направился к выходу из каюты, как вдруг резко остановился у столика с фруктами. Он вспомнил, что последнюю неделю на острове у них с Олафом полностью отсутствовала пища. Тидред хотел есть. Да он сожрал бы кабана, так силён сейчас был его голод. Но нужно было проявить благоразумие. Он не тупой солдат, который бросился бы набивать желудок всем, что видят его глаза, и нажил бы колики в животе. Поэтому Червь выбрал одно средней величины красное яблоко и, откусывая небольшие кусочки, стал медленно пережёвывать каждый из них. Яда он не боялся. Во-первых, хотели бы убить - давно бы это сделали, а во-вторых, к большинству ядов этого мира у Магистра Ордена Тёмной Воли Цашеса был иммунитет. Скорее всего потому, что именно его соратники и производили эти яды. Светлым это не к лицу. Так, одетый в одни подранные штаны, мерно грызя яблоко и сжимая в правой руке меч, Тидред вышел на палубу. Солнце склонялось к горизонту, но было ещё достаточно света, чтобы разглядеть корабль в подробностях. С первого взгляда Червь опознал в ней каравеллу из прибрежного города Шикатры, столицы Инсадии. Корабль был поистине прекрасен. Узоры на бортах, статуя богини любви на носу и белые, слепящие глаза паруса. Дул лёгкий попутный ветер, на палубе слегка покачивало, со всех сторон корабль окружала лазурная гладь океана. Команда для таких посудин нужна была, обычно, небольшая и Тидред успел заметить, что каждый из них занят своим делом. На фоне морских волков выделялось два человека, находившиеся сейчас на мостике. Первый - великан, двух метров роста с могучими мышцами каменотёса. Короткие белые штаны и лёгкая блуза без рукавов того же цвета позволяли оценить мышцы в полной мере. Голову венчала обитая серебряными гвоздиками небольшая треуголка. Обувь имела сходство с башмаками простого моряка, только сделана из замши, а не из грубой буйволовой кожи. Широкая рыжая борода достигала середины груди. Судя по облику и манере держаться - это капитан корабля. Второй отличался от первого, как парадная шпага ирийца отличается от грубой боевой секиры гроров. Тонкий брюнет с напомаженными курчавыми волосами. Тело укутано в длинные многослойные одежды, в коих преобладали красный и оранжевый цвета. Жидкие усики и двойной подбородок на рыхлом лице выдавали в нём представителя аристократии города Шикатры. Знать в тех местах, как, собственно, везде, не изматывала себя физическими упражнениями. Кроме тех из них, что выбрали карьеру военного. Но этого человека Тидред не мог представить ни с мечом в руке, ни даже с луком. Двое на мостике, наконец, обратили внимание на полуголого пассажира. 'Капитан' остался на мостике, а брюнет быстро засеменил к Тидреду, мелко перебирая ногами, обутыми в лёгкие сандалии, открытые сзади. - О, смелейший Рыцарь Ордена Долга! Мы рады приветствовать на своём корабле величайшего воина Эргона. Меня зовут Финтин Тинарро, граф Ниваина и преданнейший вассал нашего короля, - голос графа оказался таким же тонким, как и он сам. - Назови же нам своё имя, чтобы мы могли обращаться к тебе как подобает! Назвавшийся воззрился на Тидреда в ожидании. - Зовите меня Алиром Шикатрийским. Или просто Алиром, - нашёлся Червь и выбросил за борт огрызок яблока. - О, да вы родом из нашей славной столицы! - снова заговорил-запел граф. - Наш корабль держит курс именно туда. Как прекрасно, что мы решили запастись пресной водой на том островке, где и обнаружили вас, лежащим в глубоком обмороке. Ах, наверное этот меч достался вам с большим трудом, раз это исчерпало силы даже такого великого воина, как Рыцарь Долга. Вы проспали ровно двое суток с того времени, как мы посмели поднять вас на борт нашей быстрой 'Элладонии'. - Двое суток? - глаза Тидреда расширились от удивления. Дело плохо. Если каравелла направляется в Шикатру, то он проспал Гнилую Бухту часов пятнадцать назад и, скорее всего, ему придётся выйти на берег в одном из городов, где поклоняются Старику. Надежда на меч - это хорошо, но если по пути встретится кто-нибудь из старых врагов, что знают его в лицо, ему не избежать гибели. - Да, - Финтин печально вздохнул. - Двое суток с того момента, как вы были обнаружены небольшой группой моих моряков. И одним богам ведомо сколько до этого. - Ничего, - Тидред стиснул зубы, стараясь не смотреть графу в глаза, чтоб тот не разглядел пламя ярости в его собственных. - Я не потерял много времени. - Да, - продолжил Финтин. - Пока вы находились в каюте, я взял на себя смелость заказать для вас одежду у моего портного. Так же, глубоко уважаемый мною капитан "Элладонии", в прошлом неплохой оружейник, по моей личной просьбе сделал ножны для вашего меча. Если я не ошибаюсь, это Луч Света? - Не ошибаетесь. Это он, - равнодушно подтвердил Тидред. - Великолепно! Это может склонить чашу противостояния в нашу пользу! Какая хорошая новость для нашего короля! - Тинарро всплеснул руками. - Ах, что же это я держу вас на палубе! Пройдёмте, пройдёмте в мою каюту, дорогой Алир. Развернувшись и сделав Червю приглашающий жест, он прошёл к небольшому строению на корме, скорее напоминающему загородный домик, чем имеющему отношение к кораблю. Тидред не говоря ни слова последовал за ним. Внутреннее убранство каюты Тинарро не сильно отличалась от той, в которой ранее очнулся Червь. Те же бархатные шторы и такая же богатая постель. Разве что на полу был расстелен белый пушистый ковер, а стены украшали разномастные гобелены с изображениями именитых дворян Шикатры. Тидред узнал почти всех нарисованных господ, так как многие из них были умерщвлены когда-то его собратьями по оружию. - Присаживайтесь, дорогой Алир, - Финтин указал гостю на узорчатое, отделанное позолотой, кресло, а сам, подойдя к небольшому шкафчику, выудил из него пузатый графин с темной жидкостью и два фужера на узкой и длинной ножке. - Ирийское красное, очень рекомендую. С этими словами граф разлил вино по бокалам и, присев во второе кресло, закинул ногу на ногу. - Выпьем за славный Орден, являющийся карающей десницей богов, жесткой, но необходимой. И он одним глотком осушил свой сосуд до половины. Тидред поднял свой и, подумав про совершенно иной Орден, выпил все. Граф тут же налил еще, а затем, развернувшись в кресле, вытащил откуда-то из-за спины длинный тканевый сверток и протянул собутыльнику. Червь осторожно принял его и, откинув куски ткани в сторону, вытащил на свет ножны великолепной работы. На их изготовление мастер не пожалел серебряных пластин и даже четыре небольших рубина, удачно гармонирующих с алым камнем на навершии клинка. Он всунул в ножны меч, который все еще держал в руке, заметив про себя, что он вошел как в родные, и положил на колени. Действительно, капитан-оружейник знал свое дело и, возможно прогадал, сменив одну профессию на другую. - Вам нравится? - Тинарро в ожидании одобрения смотрел на Тидреда. Червь, на лице которого за все время, проведенное в каюте графа, не отразилось ни тени какой-либо эмоции, понял, что нужно сыграть доброго и благодарного гостя, а не сидеть каменным истуканом. - О, они поистине великолепны! Я несказанно вам благодарен - Тидред поднял бокал и в свою очередь произнес тост: - За владельца "Элладонии", радушного хозяина и благородного дворянина. Графу польстила речь гостя и он звонко ударил своим фужером о фужер Червя, едва не расплескав вино. - Итак, любезный рыцарь, - на этот раз сделав мелкий глоток, продолжил Тинарро. - Вам удалось найти Луч Света. Хотя до нас доходили слухи, что Орденом был послан светлый паладин на поиски меча, к стыду своему мы считали это сказкой и не более. Однако, позволю заметить, что я сразу же признал его в клинке, который вы крепко сжимали в руке, даже будучи без сознания. Дорогой Алир, я буду вам весьма признателен, если на Совете Ордена и на аудиенции у короля, который, не сомневаюсь, обязательно захочет увидеть героя, добывшего артефакт, вы упомянете мое скромное имя. И еще одно маленькое слово, о том, кто именно вас забрал с того острова, тем самым, возможно, спася вашу жизнь. И граф посмотрел на гостя глазами преданной собаки. Тидред мог обещать этому напыщенному павлину все что угодно. Дружбу короля и его дочь в жены, если у того таковая имеется, земли, титулы, несметные сокровища. Червь знал, что стоит его ногам коснуться берега и все, что увидит граф - это только следы на песке. В лучшем случае. Заверив Финтина в полной к нему лояльности, Тидред еще некоторое время послушал новости и разнообразнейшие сплетни о дворе короля, к коему не имел никакого отношения, а затем, увидев, что Тинарро окосел от крепкого вина, откланялся. Вернувшись в свою каюту, Червь сразу обратил внимание на аккуратно сложенную на постели одежду. Белая безрукавка, наподобие той, что он видел ранее на капитане и того же цвета просторные льняные штаны. У кровати стояли сандалии, схожие с графскими, только с задниками и короткой шнуровкой, доходившей, при носке, до середины голени. Не теряя времени, Тидред скинул уже ставшие ненужными старые ободранные штаны и облачился в любезно предоставленный графом наряд. Завершив облачение поясом с мечом, взглянул в зеркало. Оттуда на него глядел низкого роста смуглолицый воин с короткой копной черных свалявшихся волос, выделявшийся на фоне темного дерева каюты большим белым пятном. Оглядев себя с ног до головы, Червь поморщился. В этой одежде он никак не походил на служителя Цашеса, что, несомненно, являлось прекрасной маскировкой, однако вызывало раздражение. Раздражение в нем вызывало в Светлых многое, если не сказать все. Яркие одежды, так любимые ими фрукты и овощи, даже сладости, которые они умудрялись делать таких же ярких цветов. И особенно раздражала привычка знати не есть мяса. Если крестьяне и простые ремесленники употребляли его в пищу, то благородным их традиции это делать запрещали. Вот и сейчас, проведя в компании графа в общей сложности около четырех часов и закусывая вино фруктами, Тидред вернулся к себе ужасно голодным. Попытка спуститься к матросам за куском солонины непременно выдаст его с головой. Как же, Светлый Паладин и вдруг мясо ест. Вернее его может выдать только громогласное заявление на палубе:"Эй, слушайте все! Я - Магистр Ордена Тёмной Воли Цашеса! Прошу любить и жаловать!" Вздохнув, Тидред взял очередное яблоко и растянулся на кровати. Глава 3 В последний день плавания граф пригласил Червя поудить рыбу, нахваливая эти воды, богатые на добычу. Тидред представил уже, что сегодня он, наконец, нормально поест, но надеждам его не было суждено оправдаться - вся пойманная рыба тут же отправлялась обратно за борт. Благородные господа Шикатрии считали неприемлемым употребление в пищу даже таких безмозглых существ, как морские обитатели. - Милый Алир, - обратился к нему Финтин, не сводя глаз с мерно качающегося на волнах поплавка. - Вы знаете, завтра поутру мы будем у берегов Шикатры. Так вот, я позволю себе наглость пригласить вас сначала на рынок. Ведь являться в таком виде на очи государя - это по меньшей мере непочтительно. Если вы не возражаете, разумеется, господин рыцарь. - Не возражаю, - буркнул в ответ Червь, с сожалением выбрасывая в море очередного толстого окуня. Тот только чешуей блеснул на солнце, напоследок, да весело взмахнул хвостом, уходя в темные глубины. - Надеюсь завтра мы предстанем перед королем и будем большими и сверкающими героями. - Воистину, вы скромны и можете смеяться над собой, - хохотнул граф. - Но почести, оказанные вам, будут несоразмерны вашему подвигу. Вы достойны гораздо большего. А, все, ну ее к морским дьяволам, эту рыбалку. Тинарро положил удочку под борт и крикнул ближайшему матросу: - Махва, убери! Тот сорвался с места и споро исполнил отданную команду господина. Тидред, смотав катушку с леской, с радостью вручил матросу и свою удочку. - А теперь мы пойдем пить вино! - радостно воскликнул Финтин, который оказался редким пьяницей. Все часы, проведенные в каюте графа, Червь пил с ним проклятое ирийское, оглашая пространство все новыми и новыми тостами. И каждый день застолье заканчивалось одинаково - Тинарро неизменно засыпал за столом, а Тидред, преодолевая желание перерезать спящему хозяину "Элладонии" горло, возвращался, покачиваясь, в свою постель и долго не мог заснуть, обдумывая свою дальнейшую судьбу. То же произошло и сегодня. - За баго...пуч..ное кочанье плав... ня! - наполовину выговорив тост, граф уронил опустевший бокал на стол, а голову на руки и захрапел. Но, вопреки словам Финтина, благополучным окончание плавания не стало. Тидред, по обыкновению ушедший к себе, уснул не сразу. Ему приснился сон о том, как он, будучи ребенком, пробирался с остальными такими же ребятами через Ручьи Смерти - потоки лавы вулкана, находившегося на почтительном расстоянии от Яслей Боли. Изнывая от нестерпимого жара, будущие воины Ордена перепрыгивали с островка на островок, прикованные друг к другу длинной цепью. - Быстрее! Быстрее! - кричали наставники. И они прыгали быстрее. Кто-то оступался, кто-то не допрыгивал до спасительного каменного пятачка, а кто и поскальзывался на этих самых камнях. И неизменно цепь после каждого падения становилась тяжелее. Упавшие в раскаленную породу дети испарялись почти мгновенно и на цепи сиротливо оставались висеть широкие пустые ошейники. Тидред перепрыгивал Ручьи уверенно, быстро. Он ни разу не ошибался и даже, вовремя натянув свой кусок цепи, пару раз спас жизнь соседу слева. Вот впереди последний поток ярко пылающего металла. Тидред прыгнул. Он не боялся, предыдущие были куда шире. Ступил на оплавленный базальт и только теперь позволил губам искривиться в легкой усмешке. Смог, победил. Но что это? Внезапно одна из ног предательски скользнула назад, к огню. Его сосед все-таки упал в Ручей и в этот момент дернул цепь. Тидред упал на живот, а левую ногу, попавшую в лаву, пронзила ужасная боль. Он почувствовал как горит его кожа, мышцы. Как обугливается и осыпается кость. Червь резко открыл глаза и выпал из сновидения. Как ни странно, хоть сон и ушел, Тидред продолжал ощущать боль в левой ноге. Провел по ней рукой и понял, что причиной жара являлся не отстегнутый в пьяном угаре Луч Света. Нагрев ножны и больно упираясь в бедро, он слабо вибрировал. Червь сел в постели и быстрым движением вытащил его. Артефакт тут же остыл, только по лезвию пробегали то загораясь, то потухая, древние руны. Тидред поводил им из стороны в сторону. Знаки на клинке становились ярче именно в тот момент, когда меч оказывался как раз напротив выхода из каюты. Поняв, что древний артефакт в данный момент выполняет роль компаса, Червь поднялся с постели и последовал по направлению, подсказанному светящимся лезвием. Поднявшись по ступеням, он оказался на пустынной корабельной палубе. Слабый ветерок приятно холодил лицо, убывающая луна омывала "Элладонию" серебристыми лучами. Здесь клинок полностью потерял свечение и Тидред вернул его в ножны. Привыкшие к темноте глаза разглядели стоявшего у штурвала рулевого, но кроме него никого из моряков видно не было. Вдруг Тидред заметил три человеческих силуэта, вынырнувшие из помещения для матросов. Он вжался в стену, прячась в тени. Троица прошла мимо, не заметив слившегося с досками человека, обсуждая что-то тихим шепотом. В руке у каждого отливала металлом обнаженная короткая сабля. Миновав его укрытие, тени скользнули в каюту Тинарро. Выждав немного, Червь последовал за ними. Подойдя к порогу жилья графа, он замер и весь превратился в слух. - Да как это? Одумайтесь! - первым до него донесся полупьяный голос Финтина. - Нельзя убивать паладина Ордена! - Отчего же? - а это ему ответил капитан. Тидред помнил его хриплый бас и точно никогда не спутал бы ни с каким другим. - С кораблей сопровождения никто не видел, как мы поднимали этого солдатика на борт. Они считают, что мы забрали с острова только несколько бочек пресной водички. Я говорю тебе, Финтин, никто так же не заметит его исчезновения. Он сейчас спит - прикончить проще простого. Был рыцарь и нет рыцаря. Одним больше, одним меньше. А Луч Света достанется нам. Ты представляешь, какие это деньжищи? Еще и внукам моим хватит. Нашим. Всем нашим внукам. А ты, как добывший меч благородный господин, получишь дополнительно благоволение короля. Ну что же ты, решайся, Финтин. - Я не могу, - в голосе не слышалось ни малейшего колебания. Затем, видимо вспомнив их ежедневные попойки, добавил: - Мы с ним так хорошо проводили время. Он друг мне... - Что? - произнес капитан удивленно. - Да вы знакомы с ним несколько дней. Финтин, мы давно знаем друг друга, я служу тебе уже восемь лет. Я всегда слушался твоих приказаний и ослушиваться не смел. Но сейчас на одной чаше весов жизнь незнакомого нам человека, а на другой - благосостояние всей команды. Не знаю, что выберешь ты, но свой выбор я уже сделал. Так что умоляю тебя, не ошибись. - Так, Редез, я, как твой господин, приказываю тебе и твоим людям сложить оружие и разойтись по своим местам! Идите спать и я завтра не вспомню о сегодняшнем! Даю слово! - Хорошо, - судя по интонации, Редез, похоже, действительно принял решение, хоть втайне и надеялся на другой исход. - Прости, Финтин, но нам придется тебя убить. А господам с других кораблей мы скажем, что ты упал за борт, пытаясь вытянуть особенно большую рыбину и утонул. Нам поверят, ведь нас много, а ты так любил порыбачить. До Червя донесся тихий одобрительный гул множества голосов. - Твое последнее слово, Финтин? - послышался звук доставаемой из ножен сабли. - Дайте мне меч, - Тиндред никак не ожидал услышать эту фразу из уст Тинарро и удивленно покачал головой. - Дайте меч и я покажу вам, что значит трогать людей, находящихся под моей защитой. - Ну уж нет, - раздался смешок Редеза. - К чему нам лишний шум, господин Тинарро? От него, не приведи Старец, проснется наш пьяный рыцарь и доставит нам немного трудностей. А судя по тому, что этому олуху удалось добыть Луч Света, их вполне может оказаться больше, чем мы ожидаем. Прощайте, граф. Дальше Червь слушать не стал. В свою очередь вытащив из ножен меч, он рывком распахнул дверь в каюту Финтина. Ворвавшись в помещение, Тидред увидел такую картину: за столом, на своем обычном месте сидел граф, над ним, обнажив саблю, нависал Редез, а почти все свободное пространство каюты заняли разношерстные члены команды. Окинув взглядом вооруженную толпу, Червь отметил, что здесь собрались все матросы, кроме оставшегося у штурвала помощника капитана. Как Тидред и предполагал, никто из присутствующих не ожидал его прихода и среагировали они на внезапную атаку только после того, как Луч Света вспорол грудь троим, что повернули головы на звук открывшейся двери. Падение тел и предсмертные хрипы товарищей наконец привлекли внимание остальных членов экипажа, до этого сосредоточенно слушавших беседу графа с капитаном. Тидред бросился в толпу нанося удары один за другим. Бедолаги матросы пытались защищаться, но куда там. Они не были даже солдатами, Червь же являлся лучшим воином своего Ордена, имевшим на счету множество боевых сражений, не говоря о количестве убийств, совершенных исподтишка под покровом ночи. Он рубил и колол, резал и разбивал рукоятью меча головы тех, что оказались к нему слишком близко. Отсутствие доспехов у противников ускорило расправу. Через пару минут все было кончено. Червь даже не вспотел. Сжимая в руке измазанный кровью клинок, аккуратно обходя трупы, он медленно прошествовал к столику, где все также сидел граф и, стоял Редез, развернувшись к Червю, выставив перед собой длинную саблю. Тидред подошел почти вплотную к оружию капитана и, остановившись перед ним так, что лезвие очутилось не более, чем в паре дюймов от груди, широко улыбнулся. Редез сжимал рукоять сабли с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Острие оружия ходило из стороны в сторону, чему способствовала сильная дрожь в руках. - Капита-а-ан, - весело протянул Червь, одним движением смахнув кровь с Луча Света и опустив его лезвие к полу. - Вы же хотели убить меня, Редез. Что же вы? Давайте! Или, насколько я слышал, вам нравится убивать только спящих? Капитан судорожно облизнул пересохшие губы, смотря непонятно от чего развеселившемуся Тидреду прямо в глаза и не опуская оружия. - Ты Паладин Света, - бородач сглотнул комок в горле и повторил: - Паладин Света! А вы не убиваете тех, что сдаются вам, пусть даже они и совершили что-то очень мерзкое. Такое, как предательство и убийство во сне. Не убиваете безоружных, а отдаете их королевскому суду. Я сдаюсь, Паладин. Смотри! И, сделав видимое усилие, капитан разжал руки. Сабля со звоном ударилась о доски пола и отскочила в угол. Отойдя к стене, Редез скрестил руки на груди и замер. Не перестававший улыбаться Тидред, выслушал капитана и тихо произнес: - Ты прав во всем, капитан, кроме одного. - Чего же? - почуявший подвох бородач поневоле бросил взгляд на выброшенную саблю. - Я - не паладин! Брови Редеза взметнулись вверх, но в то же мгновение острый наконечник Луча Света вонзился ему в горло, остановив слова, пытавшиеся сорваться с губ капитана. Удару хватило силы не только проткнуть мышцы, а и перерубив позвоночник, войти на несколько дюймов в поперечную балку, прислонившись к которой стоял Редез. Оставив пришпиленное тело стоять и не вынимая меч из его шеи, Тидред повернулся к трясущемуся графу. Он смотрел на Червя распахнутыми от ужаса глазами, не пытаясь вытереть попавшие на лицо капли крови. - Не паладин? - подал звук Тинарро. - А кто же, если не паладин? Тидред подошел к столику и плеснул в бокал вина. Осушив его одним глотком, поставил обратно и, наконец, ответил: - Смерть-В-Тени. Слышал обо мне? Граф, ты приютил на своем корабле Магистра Ордена Тёмной Воли Цашеса. Тинарро вжался в кресло, стиснув подлокотники руками. Еще бы он не слыхал о Старшем из Руки Ярости. Одно лишь это прозвище вызывало страх в душах простых людей. Глава воинов Темного Ордена был знаменит своей жестокостью и изощренностью в убийствах, совершенных на Спорных Территориях. - Узнал, - губы Тидреда вновь растянулись в усмешке. - Ах, эта популярность! Слава часто бежит впереди воина. Он склонился над перепуганным Финтином и прошипел: - Боишься? Зря. Я не буду убивать тебя. Не потому, что ты несколько дней поил меня этим скверным вином и не по причине защиты, как ты думал, моего спящего тельца. И даже не потому, что ты назвал меня другом. Я оставлю графу Тинарро жизнь, так как болезнь печени, которая обязательно придет к нему со временем, убьет его гораздо мучительнее, чем мой клинок. Сказав это, Тидред отошел к трупу капитана и выдернул артефакт из шеи убитого. Тело тотчас же рухнуло на пол. Вытерев меч о висевшую рядом бархатную штору, Червь сунул его в ножны. - Хотя, я тоже мог бы сделать так, чтобы ты испытал перед смертью страшные муки, но, к сожалению, у меня нет на это времени. Через несколько часов мы будем в Шикатре. В отличие от тебя, граф, я туда не стремлюсь, ведь мне совсем в другую сторону. Ты понимаешь, о чем я, Тинарро? Граф быстро закивал, показывая, что он прекрасно все понимает и не имеет ничего против. - Вот и славно, - Тидред направился к выходу. Около самой двери он обернулся. - Да, граф, сиди тихо и не вздумай покидать каюту до того момента, пока сюда кто-нибудь не войдет. Тинарро снова закивал, как клюющая зерно курица. Увидев, что его наставление принято и понято, Червь прошел на палубу. Стоящему у штурвала моряку, в силу расстояния и шума волн не слышавшему звуков короткой схватки и потому ничего не подозревавшему, Тидред одним движением свернул шею. Затем, отбросив тело в сторону, несколькими ударами ноги отбил колесо штурвала и, подойдя к борту, выкинул в море. Все, корабль неуправляем, и даже если Тинарро умеет вести каравеллу по волнам лично (в чем Червь сильно сомневался), то сделать это сейчас у него не получится. Он взглянул на прикрепленную неподалеку шлюпку и выругался. Сложный механизм спуска лодки на воду с "Элладонии" предполагал наличие хотя бы четырех матросов, так что ему никак этого не сделать в одиночку. Некоторое время Червь колебался - не сходить ли за графом, чтоб спустить ее вдвоем, но тут же отбросил мысль в сторону. Хилый пьяница не удержит двуручный ворот пока сам Тидред будет направлять шлюпку. Что ж, второй раз за короткое время придется плавать в ночном море. Тидред снял одежду, сандалии, отцепил ножны и сложил все это в пустой бочонок из-под вина, благо после попоек хозяина каравеллы их на палубе стояло немало. Эфес меча выступал на три ладони и беглецу пришлось закрепить выдающуюся часть коротким куском шпагата. Привязав к бочонку веревку, длиной около пяти шагов, Червь швырнул его в бушующее море, а следом прыгнул сам. Глава 4 - Тидред! Домой! Обед готов! - услыхав звонкий голос матери, худой, загорелый мальчишка лет семи от роду выронил камень, которым хотел сбить наглую ворону, рассевшуюся на ветке невысокой вишни прямо у него во дворе и бегом бросился к крыльцу. К обеду должен был вернуться с рынка отец, а парнишке нужно было с ним поговорить по очень важному делу. Он залетел в кухню и уселся на лавку перед стоящей на столе глубокой глиняной миской с парящей бараньей похлебкой. Отца видно не было, только у окна расположилась мать, разливающая по кружкам холодный морс из толстого кувшина с фигурной ручкой. - Сынок, а руки помыть? - сказала она, глядя на ветром влетевшего в помещение парнишку. - Они чистые, мам, - Тидред попытался спрятать под столешницу ладони, измазанные землей. Несколько камней ему пришлось выковыривать из почвы и результаты этой работы он сейчас стремился утаить от матери. - Тид! - укоризненно покачала головой женщина в белом фартуке, ставя на стол три полных пузатых кружки. - Прекрати безобразничать. Вот вернется отец, я скажу ему, как ты вел себя сегодня. И пусть тебе будет стыдно. - Да ладно, мам, - насупившийся парнишка вскочил и подбежал к стоящему на грубо сколоченном табурете медному тазу с водой. Выполнив настойчивую просьбу матери, он наскоро протер руки полотенцем и вернулся за стол. Едва успев усесться на место, Тидред услыхал шум за дверью. Кто-то обивал о порог грязь, громко стуча по нему сапогами. Вчера прошел дождь и земля была еще сырой, в сандалиях не походишь. Через мгновение послышался звук открываемой двери и, наконец, в кухню вошел человек. Сказать, что он был крупным - это не сказать ничего. Огромный, за два метра ростом, чернобородый мужчина, проходя в дверной проем, пригнулся, дабы не удариться о притолоку, и немного повернулся боком, иначе бы пройти у него просто не получилось. Лучший кузнец пограничного города Сигварии все никак не удосуживался расширить проемы в доме под свои габариты и ему каждый раз приходилось прибегать к данной процедуре. - Папка! - Тидред снова вознамерился вскочить из-за стола, но рука матери мягко легла ему на плечо и не позволила этого сделать. - Здравствуй, сынок,- широкая мозолистая пятерня отца потрепала мальчика по голове, взлохматив волосы. Голос у кузнеца был под стать - говорил он густым и глубоким басом. Подойдя к столу гигант наклонился и поцеловал в щеку низкую, хрупкую женщину, казавшуюся на его фоне вовсе миниатюрной. Взгромоздился на лавку и сразу сграбастав своей ручищей кружку, сделал пару шумных глотков. На улице стояла сильная жара, присущая середине лета в этой местности. А из-за вчерашнего дождя еще и парило. - Как съездил, дорогой? - поинтересовалась у него жена, как только он поставил опустевшую наполовину кружку на место. - Удачно, - кузнец взялся за ложку. - Почти все продал. Пара плугов осталась. Первыми мечи ушли, их просто расхватали. Затем наконечники для стрел и ножи, а потом все остальное. За три часа справился, дольше смысла стоять не было - люди расходиться начали. К вечеру готовятся. Слышал, что сегодня через наш город отряд Луноликого Принца идти будет. Ночевать воины, наверное, на окраине будут. Той, что к Проклятому Лесу ближе. На вот, держи. Свободной от ложки рукой он выудил широкий серебряный браслет с разноцветными камешками и протянул жене. Та с интересом поглядела на него, надела на запястье и увидав, что он пришелся ей в пору, довольно чмокнула мужа в щеку. - А это тебе, сорванец, - перед нетерпеливо ерзавшим на лавке Тидредом выросла горка красных леденцов, причем каждый из них имел форму того или иного зверя: оленя, медведя, волка, но больше всех среди них было конфет в виде зайцев. - Спасибо, пап. Только, - мальчик, наконец, выдал то, что его беспокоило: - па, сделаешь мне лук сегодня? Такой, чтоб стрелы далеко летели и в дерево втыкались? Мы с ребятами к излучине скоро пойдем, в мишени стрелять. Так я хочу, чтоб у меня лук самый лучший был. Сделаешь, пап? - Отчего ж не сделать? - кузнец принялся за похлебку. - Вот поем и сделаю. Работы чай на полчаса только. - Спасибо, пап, - подпрыгнул от радости Тидред и тут же схлопотав от матери легкий подзатыльник, уткнулся в миску и принялся за еду. - Дай отцу спокойно поесть, - отломив от булки хлеба большой кусок, она положила его перед главой семьи. - Успеешь со своими игрушками. Пожевав немного, кузнец снова заговорил: - Ежели все поездки будут хотя бы наполовину такими удачными, то по осени мы сможем Тидреда в школу при военном лицее отдать. Офицером ему, конечно, не быть, не благородных кровей, но до сержанта точно дослужится. Больно шустрого малого ты мне родила. - Ой, весь в тебя! - не осталась в долгу мать. - Только вот рост мой, а удаль молодецкая точно твоя. - Так за то и полюбила, - хохотнул развеселившийся бородач. - А что ростом мал, так еще вытянется. Будет лучшим королевским лучником. Будешь, Тид? - А то! - Тидред выпрямился на лавке и принял важный вид, держа деревянную ложку наподобие меча. Отец с матерью переглянулись и весело рассмеялись. - Тебе просто повезло! А вот кто белку собьет, тот и лучше, - важно произнес старший из компании паренек, лет восьми. Лук у него оказался не намного хуже того, что принес с собой Тидред. Хоть он и стрелял чуть слабее, зато узоры на нем располагались по всей площади, да и рукоять вырезана очень искусно. Отец Вайлака являлся соседом семьи Тидреда и занимался плотничеством. Так что с деревом он работать умел. А вот у двоих других мальчишек луки были гораздо хуже и стрелы не имели стальных наконечников. Никат, сын возчика воды и Чотес, сын трактирщика, стояли чуть в стороне и в спор не вступали. Все четверо ребят до вечера успели поразить разнообразные мишени, от вырезанных на деревьях кругов до сидящих на берегу лягушек, и выявить наиболее меткого стрелка. Им оказался Тидред, которому удалось подбить жирную коричневую жабу, находящуюся на мелководье и поэтому заметную. Но Вайлак сдаваться не желал и сейчас предлагал младшему товарищу пари, которое окончательно развеет все сомнения. - Да нет здесь белок, - наконец не выдержал толстый Чотес, самый начитанный из них. - Они по весне уходят из парка в лес. А возвращаются в конце лета, когда созревает лещина. Прекращайте уже, я есть хочу. - А мне домой надо, бате помогать - подал голос долговязый Никат. - Слыхали, воины вечером проезжать должны? Батя по всем конюшням воду сегодня с утра возит. Говорил, чтоб недолго я, помощь ему нужна. Трое мальчишек посмотрели на него с уважением, сын возчика был единственным среди них, кого подпускали к взрослой работе. И пусть ничего сложного в том, чтоб сидя на бочке с водой, погонять лошадь(которая чаще сама знала куда идти, так как маршрут ее был неизменен последние два года) не было, но все равно, он уже в свои годы помогал отцу, а это было достойно уважения. Остальную троицу к работе их родители не подпускали. Отец Тидреда гнал того из кузницы с ворчанием "надышишься еще дыму", Вайлак разве что дощечку какую своему мог поднести, а Чотеса мать в трактир не пускала, обучила грамоте и сидел он дома последние два года за книгами. Изредка, правда, ребята вытягивали его погулять. Против аргументов Никата возразить было нечего. Тем более день уже подходил к концу, а искать стрелы в сумерках не хотелось. Даже если они не найдут ни одной белки, раздухарившийся Вайлак точно отыщет другую мишень и Тидред лишится нескольких наконечников, выпрошенных у отца. Не то, чтобы кузнец не сделал бы еще, но лишний раз беспокоить отца мальчик не хотел. - Хорошо, - снизошел сын плотника. - На сегодня достаточно, но завтра встретимся тут же и будем искать белку. Остальные мальчишки согласно закивали и, договорившись встретиться когда по улицам пойдет отряд принца, разбежались по домам. Заскочив во двор, Тидред положил лук и колчан на скамью у крыльца, почистил обувь о железку, вбитую у порога в два толстых низких пенька и вошел в дом. В сенях его уже ждала одетая в свое лучшее платье мать и громко ругающийся отец. Жена пыталась натянуть на его мускулистое тело рубашку, с золотой оторочкой. Но либо рубаха села после стирки, либо потому, что изначально была сшита не по размеру, налезать на кузнеца она не спешила. Это и было причиной недовольства гиганта. - Ну где ты бегаешь? - мать, наконец, натянула рубаху на тело мужа и подтянула шнурок ворота. - Беги, переодевайся быстрее. Мы идем на площадь. Кузнец, тело которого рубашка облепила, как дамская перчатка кисть, прекратил ругаться и облегченно выдохнул. - Ну что, сынок, кто там из вас лучший лучник? - Я, пап, - ответил Тидред без лишней скромности, шустро переоблачаясь в приготовленную заранее матерью чистую одежду. - Молодец, - бородач повернулся к жене. - Вишь, говорил тебе, что лучше нашего сына никто стрелять не будет. Поди Вайлак надулся? - А, он всегда злится, когда проигрывает, - Тидред полностью одевшись вышел к родителям. - Больно ты хороший лук мне сделал, пап. Дальше всех бил. - Все, лучники, выходим! - прервала их разговор жена и мать. - Идем ко двору Радаля. Я с Клионеллой договорилась, вместе пойдем. У ворот плотника они ждали недолго. Минут через пять со двора вышли нарядные Радаль с женой, а за ними плелся Вайлак, одетый в разноцветные одежды, что делали его похожим на девочку. Увидав Тидреда, он кисло улыбнулся и махнул ему рукой. Дорога от одноэтажных домиков, ютившихся на окраине города до главной площади Сигварии занимала пару часов пешим ходом. Можно было проехать это расстояние в повозке, но что плотник, что кузнец любили походить пешком. Жены их полностью поддерживали, а мнения ребят никто не спрашивал. Идущие впереди взрослые вели негромкую беседу, а позади мальчишки спорили о своем. - Говорю тебе, что шпоры у него золотые. Это же принц! - с жаром в голосе доказывал Вайлак. - Не, мне батя говорил, что золото - мягкий металл. Как он ими лошадь погонять будет? Колючки погнутся! - не соглашался Тидред. Авторитет кузнеца среди мальчишек был безупречным и сын плотника сменил тему: - А вот слышал - в свите принца двадцать Паладинов Ордена? - Да иди ты! - Я тебе говорю! - Вайлак начертил в воздухе знак благословения Старца. - Они все полностью в серебряных доспехах! Так и блестят, так и светятся! - Здорово! Жаль, что мы не из благородных, - Тидред мечтательно улыбнулся. - Стали бы Паладинами, нас бы все уважали. Вон, с королями бы общались. - Ага! - Вайлак поддержал грезы товарища. - А потом в строй и нечисть рубить! Отломив с придорожного куста по хворостине, мальчишки принялись играть в воинов Ордена Света. Так разошлись, что взрослым пришлось на них прикрикнуть. По дороге шел разномастный люд. Довольно часто их обгоняла карета какого-нибудь аристократа. Весь город готовился к приезду Луноликого Принца. Через некоторое время вдоль дороги стали появляться двухэтажные особняки местной знати, а еще через полчаса их сменили трехэтажные. Наконец, поток горожан вынес семью Тидреда на Площадь Смирения. Поговаривали, что когда-то здесь сообщила родителям о своем решении уйти в женский храм одна принцесса, пра-какая-то бабка нынешнего короля. Они сначала против были, высечь ее хотели, да смирились потом. Особу ту царственную уже все забыли, а название так и осталось. Народ столпился вдоль дороги, по которой должен был пройти отряд принца Актиона Шикатрийского. Молодой сын короля столицы, победитель орды темных тварей под Хетрессом, любил раза два в год выехать в сопровождении нескольких рыцарей Ордена в один из пограничных городков дабы поохотиться на мелких тварей Тьмы. В этот раз его выбор пал на Сигварию. Заходить вглубь Проклятого Леса поодиночке не решались даже Паладины, но в составе небольшого отряда на окраине ночью можно было подбить пару гнилых волков, поднявшихся из мертвых. На обочинах вдоль предполагаемого пути принца горели огромные факелы, яркими огнями превращавшие вечер в день. В центре площади, на небольшом помосте, в окружении знати, расположился герцог де Риайен, правитель города Сигварии, приходящийся принцу двоюродным дядюшкой. Когда-то давно, устав от столичной суеты, он выпросил себе эти дальние владения и с тех пор правил здесь единолично твердой, совсем не старческой, рукой. Надо заметить, что правитель пограничного города из него вышел хороший. Да и воином был хоть и пожилым, но довольно неплохим. За время, что он находился в Сигварии, ему не раз приходилось биться с наступавшей на Инсадию нечистью в первых рядах. Тидреду с Вайлаком удалось подобраться почти к самому помосту, откуда они весело замахали родителям. Плотник поднял глаза к небу, кузнец же показал сыну кулак. К сделавшим вид, что не заметили недовольства отцов, мальчишкам присоединились Никат с Чотесом. Они все вместе принялись рассматривать оружие выставленной по краю дороги стражи и делиться впечатлением. Как вдруг вдали послышался конский топот. Затем его перекрыл сигнал охотничьего рога. Из-за поворота самой широкой улицы Сигварии показались всадники. Первыми во весь опор неслись воины Риайена, посланные к принцу, чтобы встретить его еще на подступах к городу. - Принц! Принц едет! - кричали они. - Дорогу Его Высочеству! Смяв редкие караулы стражников, толпа ринулась к всадникам, пытаясь высмотреть царственную особу. - Луноликий! Покажите нам принца! - горожане будто взбесились и перекрыли дорогу. Что-то орал герцог, военные пытались навести порядок, но их никто не слушал. - Принц! - ревела толпа. Тидред, Вайлак, Никат и Чотес так и остались у помоста, поэтому всеобщее безумие их не коснулось. Они видели, как поток горожан вынес их родителей прямо на середину дороги. Трактиршик с женой и возчик воды, бывший вдовцом, стояли рядом со стражниками и спрятались за их широкими спинами. Другим повезло меньше. Тидред заметил сосредоточенное лицо отца, пытавшегося закрыть мать своим телом и одновременно полуобнявшего Клионеллу. Радаль, подхватив жену под руку, а другой вцепившись в плечо кузнеца, пытался удержать равновесие. Куда там. Толпа желающих увидеть принца теснила впереди стоящих людей чуть не под ноги лошадям, несущимся во весь опор. - Дорогу! Дорогу! - всадники пустили в ход плети, освобождая себе путь в скоплении народа. Герцог махнул рукой и в дело вмешался отряд его личной гвардии. С помощью легких уколов копий военным удалось навести подобие порядка. Под натиском вооруженных людей толпа отхлынула назад. Но не вся. На дороге, рядом с проезжающим авангардом отряда принца, осталось тело маленькой, худенькой женщины в белом длинном платье. Сидящий на брусчатке бородатый гигант ласково прижимал ее голову к груди. Тидред, узнав отца, бросился к нему. С трудом пробившись сквозь скандирующий народ, он приблизился к родителям. Первое, что бросилось ему в глаза - бледное лицо матери и стекающая по нему тоненькая струйка крови. Тидред непонимающе поднял глаза на кузнеца и только увидев слезы на его щеках, все понял. - Мама! - он бросился на колени, обнял остывающее тело матери и зарыдал. Тидред не слышал ликующих криков толпы, не видел проходившего в полуметре от него отряда принца, закованных в посеребренные доспехи паладинов Ордена. Он видел лишь умиротворенное лицо матери, рану на ее виске и плачущего отца. Рядом молча стоял нахмурившийся Рандаль, причитала Клионелла, а подошедший только сейчас и потому не понявший еще ничего Вайлак, пытался рассказать Тидреду, что у принца шпоры из обычной стали, а не золотые. Глава 5 - Да как же это? Как? - кузнец стоял перед офицером городской стражи, не видя его, а глядя куда-то вдаль и в бессилии сжимал кулаки. - Я лишь прошу наказать виновного. Это один из воинов принца. Запомнил его. Опознать вооружение смогу даже если меня среди ночи разбудят. Всю жизнь кую. Не могу не опознать. Боевой топор его на восточный манер сделан. Точно вам говорю, узнаю этого воина. Тидред сидел на табурете в обитой красной тканью комнате позади отца и вглядывался в лицо служителя закона. Большой, покрытый угрями нос, кустистые брови, маленькие слезящиеся глаза и тонкие бледные губы. Прямые, сальные волосы спускались до лопаток. От стражника исходил сильный запах алкоголя. Начальнику службы исполнения наказаний города Сигварии уже прилично надоел этот один и тот же разговор. Какой-то крестьянке проломили висок свинчаткой на конце плети во время разгона обезумевшей толпы и с тех пор ее муж приходит к нему регулярно, желая знать как продвигается расследование. - Я повторяю вам, - устало произнес лейтенант. - Это был несчастный случай. Ваша жена упала и ударилась головой о камень. Такое бывает. - Ее убили, Ваше Благородие, - кузнец снова с надеждой взглянул на офицера. - Ее убил воин с боевой секирой, скованной по восточному образцу. Пусть это произошло без умысла, но сделавший это должен понести наказание. - А я еще раз вам говорю - искать какого-то придуманного вами воина или, если таковой и имеется, беспокоить по этому поводу принца я не намерен. Похороните жену по светлейшему обряду и дело с концом. Живите. Паренька, вон, растите. Женитесь снова, вдовушек у нас много. Жить надо дальше, дорогой мой, жить и не мешать жить другим. Кузнец выпрямился и, нахмурившись, посмотрел на лейтенанта. - Ах так, значит. В таком случае я найду к кому пойти. К герцогу! Я дойду и до короля, если будет нужно! Офицер стиснул челюсти и, немного подумав, процедил сквозь зубы: - Ладно, ждите здесь. Затем, оставив гиганта наедине с сыном, удалился в другую комнату. Захлопнув за собой дверь, лейтенант обратился к сидящему в кресле человеку: - Этот молотобоец решительно выводит меня из себя. Отец Сипто, я не знаю, что делать. Третий день сюда ходит. Не слушает. Он уже угрожает мне королем! - А, наш кузнец настойчив, все это знают, - согласился собеседник, одетый в белую рясу священнослужителя. - Он может дойти и до короля. Хотя ему хватит и герцога. Вы же знаете Риайена - он справедлив до невозможности. Назначит разбирательство, задержит людей принца, накажет виновных. - И решит, что стража плохо выполняет свои обязанности, не обеспечив безопасности простому народу! - офицер ударил кулаком по столу. - А это скажется и на моем жаловании! - Полноте, господин Дортон, не переживайте так. Что, нельзя найти способ избавиться от назойливого просителя? Кузнецу замена всегда найдется. - Вы предлагаете мне убить порядочного жителя Сигварии? - лейтенант с удивлением посмотрел на отца Сипто. - Или бросить в клетку? - Нет, что вы, - суховатый старичок в кресле добродушно улыбнулся. - Я предлагаю вам повесить человека, связавшегося с ведьмой. Ведь ни для кого не секрет, что кузнецы издавна знаются с нечистой силой. Именно она помогает им в мастерстве. - Но это же фольклор! - возразил стражник. - Просто сказки. Да и то деревенские. - Может и сказки, а может и нет, - протянул священнослужитель елейным голоском. - Скажите, ведь погибшая была красива? Я помню, лет десять назад эта женщина, тогда еще девушка, вызывала восторг у юношей? - Да, эта швея была не обделена красотой, - лейтенант устал шагать от стены к стене и присел на край стола. - Сам по молодости просил бы ее руки, не будь она простолюдинкой. К чему вы клоните? - К тому, мой милый племянник, что у кузнеца была жена неописуемой красоты, не иначе как ведьма. И соседские дети рядом болели, и коровы дохли. Муж принимал в ее кознях непосредственное участие. Нам не доносил. За это его следует повесить. Как вы помните, на днях в Шикатре будут поднимать вопрос о повышении меня в сане. И я не собираюсь задерживаться здесь больше положенного из-за какого-то кузнеца. Теперь понятно? - Понятно, - задумавшись, произнес офицер. - Вы только представьте, - продолжил старик, потирая ладони, - насколько моя новая должность при Ордене может стать полезной нам обоим. И что стоит каждый день промедления. Совет Отцов Аскара может и передумать. Согласно кивнув, начальник службы исполнения наказаний встал со стола и крикнул: - Тиген, ко мне! Из-за двери, противоположной той, за коей остались кузнец с сыном, показалась заспанная рожа сержанта. - Да, господин лейтенант! - В моем кабинете сейчас находится человек. Возьмите его под стражу немедленно. А поутру повесьте. Мальчонка там еще - на улицу вышвырните. - Дык это наш кузнец, - солдат оторопел. - Его же знают все. Он и мухи за свою жисть не обидел. - Делай что говорят! - со злостью рявкнул офицер. И снизошел до объяснения: - С ведьмой он спутался. Хвала Старцу, тьма душу его поглотить не успела. Сжигать рано, а повесить - самое то. Ну что снова непонятного? Замявшийся на мгновение сержант спросил: - Так, может, мальчонку в дом сиротский определим? Солдаты позже оттуда выходят хорошие. - Можно и туда, - лейтенант с одобрением посмотрел на подчиненного. - Смекалистый ты мужик, Тиген. О будущем Инсадии думаешь. Ладно, делай что хочешь, а чтоб кузнеца завтра до полудня вздернули. Выполнять! - Есть выполнять! И с этими словами солдат выскочил из комнаты. - Я тоже, пожалуй, уже пойду, - сказал Дортону священник и, легонько похлопав офицера по плечу, направился к выходу шаркающей походкой. Тидред с изумлением глядел на то, как вышедшие из-за двери, вместо лейтенанта, пятеро стражников надевают на его отца кандалы и, направив на кузнеца острия копий, выводят из комнаты. Опомнившись, он бросился к ближайшему солдату и вцепился в кольчужный рукав. - Папку отпустите! Не трогайте! Один из стражников схватил его за шиворот, как котенка, и, распахнув дверь, вышвырнул на улицу. - Папка! - кричал Тидред, слезы стекали по запыленному лицу, оставляя две грязноватые дорожки. Он несколько раз ударился о дверь всем телом, но тщетно - она была заперта. Тидред обессиленно сполз наземь и, спрятав лицо в ладонях, заплакал. Вдруг он почувствовал, как его мягко тронули за плечо. Он поднял голову и увидал склонившегося над ним старичка-священника в белой рясе. С шеи, на толстой цепи, свисал знак Всевидящего Ока Старца, выплавленный из золота. - Что случилось, мальчик? - спросил он участливо. - Папку забрали! - пожаловался Тидред. - А он не сделал ничего плохого! И снова зарыдал. - Ну, малыш, это же стража славного города Сигварии. Она просто так никого не забирает. Может твой отец сделал что-то такое, что Старец отвернул от него свой светлый лик? Надобно тебе молиться и чаще возносить хвалу ему. И смилостивится он над отцом твоим, и ниспошлет вам встречу. - Да пошел он к демонам, ваш Старец! - зло выпалил Тидред прямо в лицо священнослужителю. Старик в белой рясе оторопел. Черты лица его исказились в гневе. - Как ты смеешь, мерзавец! - воскликнул он. - Да за такие речи тебя самого нужно бросить в темницу! Нет, повесить! Сжечь на костре! А ну стой! Но мальчишка, оставив в схватившей его руке лишь небольшой лоскут ткани, припустил по улице со всех ног. - ...Сим повелеваем! - сонным голосом протянул лысый толстяк в мантии, зевая. - Зидевия Оклесского за служение нечистой силе и отречение от Единой Веры - повесить! На помосте, со скованными за спиной руками стоял кузнец. С момента взятия под стражу их так и не сняли, потому как даже будучи с кандалами на запястьях он умудрился сломать нос одному солдату, а другому разбить коленную чашечку. Только ударив по голове и лишив сознания, стражникам удалось сковать ему ноги. Грубая колода делала гиганта еще больше ростом и палачу веревку пришлось цеплять в этот раз выше, чем когда-либо прежде. После зачтения приговора, в толпе стоявших на площади людей то там, то здесь раздавался шепот. Вспоминали как у кого-то из соседей сдохла корова, коза, умер от лихорадки ребенок. Нашлись даже те, что когда заказывали шитье жене кузнеца, видали в стене топор, вогнанный в стену. И по рукоятке топора того молоко в ведро стекало. Оттого, мол, хвори на людей находили, а швея все молодела, да краса ее расцветала пуще прежнего. Причем говорили так те люди, которым не один год кузнец инструмент и оружие чинил. Тидред стоял посреди народа в первых рядах и тихо плакал, глядя на происходящее на помосте. Отец поднял поникшую голову, быстро нашел его в толпе и, встретившись с ним взглядом, одними губами произнес: "Прощай, сынок. Держись". Тидред кивнул, стиснув зубы и пытаясь остановить слезы. - А еще он двух солдат покалечил, - покачав головой, пожаловался с помоста толстяк, а затем скомандовал: - Все! Можно! Услыхав долгожданное слово, палач одним ударом ноги выбил из-под приговоренного колоду. Кузнец повис в воздухе, не издав ни единого звука. Тидред отвернулся, не желая видеть, как умирает его отец. Мальчик хотел запомнить его веселым и сильным, каким он был при жизни. Людей, заподозренных в связи с нечистой силой, хоронили за чертой Сигварии, недалеко от стены, со стороны Проклятого Леса. И только тогда, когда ярко светило солнце. В пасмурные дни тела не выносили и они ждали ясной погоды, лежа в ледяных подвалах городской смертовницы. Сегодня небо позволило похоронной команде вынести из ворот два гроба - один почти невесомый, маленький, и второй, громадный, от которого подкашивались ноги у шести здоровых воинов, настолько он был тяжел. На похороны родителей Тидреда пришло совсем немного человек. Несколько соседей, с которыми они были наиболее дружны, да пара родственников, не считая самого мальчика. Большинство людей, близко знавших покойных, не явились проститься, боясь, что это бросит тень на репутацию. Опустив гробы в приготовленные загодя ямы, копатели, резво закидав могилы землей, вскинули лопаты на плечи и направились в город. Следом за ними потянулись те, кто приходил отдать умершим дань уважения. Последними уходили Радаль с Клионеллой. Жена плотника попыталась увести и Тидреда, но он, выдернув руку, остался стоять у двух холмиков из свежей земли. И вот на погосте не осталось никого, кроме присевшего между могил плачущего парнишки. Наступил вечер, Кладбище Отступников окутали сумерки. Тидред и не думал покидать это место. Слезы уже высохли, мысли путались. Мальчик не знал, что ему делать дальше. Он просто молча сидел на сырой земле, решив остаться с родителями. Больше всего Тидреду сейчас хотелось умереть. Совсем стемнело. Одинокий, убитый горем мальчишка сидел посреди огромного кладбища и не собирался уходить. Легкий порыв холодного ветра привел парня в чувство. Подняв голову, он увидел, что со стороны Проклятого Леса к нему приближается темный силуэт. Медленно плывущая между могилами тень увеличивалась в размерах и, наконец, приняла вид полупрозрачной фигуры в плаще, ростом с высокого человека. В черноте глубокого капюшона не удавалось разглядеть и намека на лицо. Достигнув границы свежевырытой земли, тварь остановилась. Теперь до нее оставалось не более трех шагов и мальчик увидел, что рост ее не такой и большой, просто она как бы плыла над поверхностью, не касаясь почвы, на высоте не превышающей одного локтя. Несколько секунд Тидред и тень в капюшоне рассматривали друг друга в полной тишине. Затем в голове парнишки раздался зловещий шепот: "Мальчик смелый. Мальчик не боится. Мы не чувствуем страха. Отойди, мальчик". - Ты кто? - вслух произнес Тидред, пытаясь рассмотреть лицо фигуры. "Мы? Голод. Мы - жажда. Мы пришли есть. Сегодня для нас приготовили два свежих блюда. Вкусно!" Последнее слово прозвучало громче остальных и сын кузнеца вздрогнул от неожиданности. Из рукавов тени к могилам родителей парнишки потянулись черные полупрозрачные щупальца. Они уже почти коснулись земляных холмов, как Тидред окриком остановил тварь: - Стой! Подожди! Не трогай их! Щупальца дернулись и втянулись в рукава обратно. - Я дам тебе все, что хочешь! Забирай меня! Только их не трожь! Тень на секунду будто призадумалась. "Дай нам крови! Мы так давно не пили свежей крови!" Тидред пошарил в кармане штанов, отыскал отломанный от стрелы наконечник, оставленный на память об отце, и, вспоров маленькую детскую ладошку, молча протянул руку к зависшей перед ним фигуре. Узкая струйка крови устремилась к земле, но не долетев до нее некоторое расстояние, изменила направление и начала втягиваться под капюшон твари, примерно в том месте, где у нормального человека находится рот. Время пока Тидред держал руку вытянутой, а тень насыщалась, показалось ему бесконечным. Сознание начало меркнуть. Наконец, фигура в плаще насытилась и капли крови прекратили подниматься с ладони в воздух. Тидреду дрожал от холода, тень забрала очень много необходимой для жизни жидкости. Он упал на одно колено. "Благодарим тебя, храбрый мальчик. Мы сыты", - снова раздался в голове тяжелый, свистящий шепот. Тень развернулась и медленно поплыла обратно, когда Тидред собрал в себе оставшиеся силы и крикнул: - Возьми меня с собой! Отведи к своим! Мне здесь нечего больше делать! Фигура резко развернулась. "Мальчик хочет в лес? - в звучащем в голове шипении слышалось удивление. - Никто по своей воле не просится к нам. Мальчик не проживет в окрестностях Кейола и дня". Тидред тряхнул головой, прогоняя слабость и с трудом вставая на ноги. - Да, хочу! Хочу! "Цашес нуждается в храбрых воинах. Следуй за нами, мальчик", - тень снова заскользила над кладбищем по направлению к Проклятому Лесу. Тидред, стараясь не отставать, двинулся за ней. Глава 6 Червь стоял в своих покоях перед зеркалом и с удовольствием рассматривал такие родные шипастые доспехи. Привычная телу черного цвета броня сидела на нем как влитая. Все вещи в помещении находились там, где он и оставил их, пустившись в путь за древним артефактом Темных. Никто из подчиненных не смел пересекать порог его жилища без разрешения командующего. Тидред надел глухой шлем с узкими прорезями для глаз, прицепил ножны с Лучом Света к поясу и вышел в коридор. Последние несколько лет он жил в помещении Кейола, заслужив эту честь боями во славу храма. Расстояние до Зала Печали от покоев Червя отнимало всего несколько минут быстрой ходьбы. Указательный Палец Руки Ярости бодро зашагал по освещенному факелами коридору, нарушая тишину звуками удара металла о камень при каждом шаге. Размышляя о том, что ему предстоит сообщить Верховному Жрецу совершенно не те новости, которые тот ожидал, Червь миновал двух здоровенных, закованных в броню, караульных и вошел в зал, где его ждала группа существ в черных плащах. Людьми их уже давно никто не называл. Они стояли вокруг разверзшейся посреди помещения расселины и монотонно читали хвалу Великому Цашесу. Изредка вырывающийся из щели в камне язык пламени лизал полы их одеяний. При звуке шагов вошедшего все присутствующие развернули капюшоны в сторону Тидреда. - Наш Главнокомандующий вернулся! - воскликнула фигура, стоявшая обособленно от других. - Подойди же к нам и порадуй результатом своего долгого похода! Червь остановился недалеко от Пасти Цашеса и, стянув шлем, склонил голову. - О, Сыновья Цашеса, заранее умоляю простить вашего верного слугу за то, в чем нет его вины. И он вытянул вперед руки с зажатым в ладонях артефактом. - Как ты смел притащить сюда эту мерзость? - раздался дребезжащий голос из капюшона другого из стоящих. - Тебе велено было принести Клинок Цашеса. Он угоден нашему божеству. Этот же вызывает боль даже в наших глазах. - Погоди, Ашаасса, - снова заговорило первое существо. - Дадим Червю пояснить, отчего случилось так, что он притащил это вместо Черного Вестника. Тидред не настолько глуп, чтобы их спутать. - Благодарю вас, Заавлеш, - и рыцарь в черной броне коротко, насколько было можно, описал произошедшее в пещере. - После того, как мной была отправлена к Старцу вся команда "Элладонии", я украл лошадь, - тут Тидред позволил себе усмехнуться, - не без труда пересек Спорные Территории и вот, стою перед вами. Да, мне достался другой меч. Не знаю, где сейчас Черный Вестник и забравший его паладин, но клянусь вам, что найду Клинок Цашеса! - Не клянись! Ты и в прошлый раз обещал то же самое! - донеслось со стороны Ашаассы. Тидред умолк и опустил меч. Склонив голову, он ждал решения жрецов. - Выйдите! - приказал Верховный. - Кроме тебя, Ашаасса. Ты мне нужен. Наш слуга пусть останется тоже. Все, кроме названых, шурша одеяниями, покинули зал. Червь поднял голову и посмотрел на жреца. - Итак, - начал Заавлеш, откинув капюшон. - Черный Вестник не захотел идти с тобой и выбрал другого. Высохшая на голове серая кожа давно не способна была передавать эмоции, но Тидреду стало ясно, что жрец задумался. Примерно через минуту Верховный Жрец снова заговорил: - Что ж, из этой ситуации мы тоже сможем извлечь пользу. Какое удовольствие мне доставит уничтожить главную надежду Светлых в борьбе с нами! Тидред! - Да, Великий? - Титул Главнокомандуещего, что был тебе обещан за то, что принесешь нам Черного Вестника, ты не получишь. Он будет отдан Указательному Пальцу Руки Безумия. Пусть это послужит для тебя наказанием. Тидред в ярости сцепил зубы, чтобы нелестно не высказаться в адрес своего давнего конкурента. - Сбрось меч в Пасть Цашеса. У древнего огня достаточно силы, чтобы сожрать его. - Слушаюсь, повелитель! - Червь подошел к расселине в полу зала и достав из ножен артефакт, глянул вниз. Не в первый раз он видел жертвенник Цашеса, но увиденное постоянно заставляло его испытывать благоговение перед мощью Темного Бога. На невообразимой глубине перекатывала свои волны река первобытного огня. Изредка от нее поднималось сильное пламя и достигало края расселины. Тидред протянул руку и разжал кулак. Ничего не произошло. Рукоять меча прилипла к ладони и клинок не поддавался силе тяжести. - Ну, чего же ты медлишь? - раздался за спиной гневный голос Верховного Жреца Цашеса. Червь потряс рукой над пропастью. Безрезультатно. - Я не могу! - Тидред отступил от края расселины. - Он не хочет. Не отпускает меня. - Что значит "не отпускает"? - удивился Заавлеш. - Ашаасса, забери у него меч! Помощник Верховного приблизился к воину и взял Луч Света за гарду. Дернул. Меч остался в раскрытой ладони Тидреда. Ашаасса дернул сильнее. Итог был прежним. Оставив тщетные попытки, Ашаасса повернулся к Веховному Жрецу и развел руки в стороны. - Ничего не выходит, мой повелитель! Червь прав. Меч не отпускает его. На этот раз Заавлеш думал недолго. - Тидред, тебе придется лишиться руки. Цашесу нужно, чтоб этот меч был уничтожен. Воин кивнул. - Я согласен, повелитель. У меня еще останется левая. Я смогу сражаться и ей. - Ашаасса, принеси топор, - в голосе Верховного слышалось нетерпение. Фигура в плаще метнулась ко входу в зал и, выхватив у одного из стражников бердыш, тут же вернулась обратно. - Ну, давай же! - приказал Заавлеш. - Не медли! И тут произошло то, чего не ожидал никто из стоящих у расселины. Лезвие меча, все еще находящегося в ладони Тидреда, вдруг вспыхнуло белым пламенем, потеряло свою форму, вытянулось и серебристой лентой охватило руку от кисти до плеча воина. Подобно удаву, рунный клинок начал сжиматься, смял броню на конечности, как бумагу и замер, почти слившись с плотью Червя. Все трое завороженно смотрели на происходящее. Первым очнулся Заавлеш. - Руби! Тидред попробовал согнуть руку в локте, а когда это ему не удалось, положил ее на стоявшую у стены каменную тумбу и отвернулся. Ашаасса нанес сильный удар. Бердыш высек сноп искр и отлетел в сторону. Рука Червя осталась невредимой. Помощник Верховного направился к отброшенному топору, как его остановил окрик Заавлеша: - Стой! Не надо! Ашаасса замер на месте и взглянул на главного жреца. - Может заклинанием? - продребезжал он. - Вдруг поможет? "Аклиенеерте", например. - Тидред, - ничего не ответив помощнику и отмахнувшись, обратился Верховный к Червю. - Ты честно служил нам много лет. Сейчас пришел момент, когда придется доказать твою истинную верность Цашесу. Приказываю тебе прыгнуть в Пасть. Только так мы уничтожим ненавистный артефакт, а бог будет доволен. Воин обдумал сказанное. Он снова посмотрел вниз, в огненную пропасть. И принял решение. - Я не буду этого делать, - раздался его ровный голос. - Погибнуть во славу Цашеса на поле битвы это одно, а быть принесенным в жертву, как какая-то невинная дева, это другое. Заавлеш сначала удивился, а затем пришел в ярость. Он не привык сталкиваться с неподчинением в стенах храма. Заявление Червя вывело его из себя. На кончиках высохших пальцев вспыхнули алые огоньки. - Как ты смеешь перечить мне? Ты! Идешь против воли Цашеса? - Нет, - Тидред покачал головой. - Вряд ли Темному Богу так необходима моя смерть в жертвенном огне. Должен быть другой способ. Подбежавший к нему Ашаасса попытался столкнуть ослушника в пропасть. Легко уйдя от столкновения, Червь ударил фигуру в капюшоне свободной левой рукой по затылку и помощник Верховного Жреца с жутким воем полетел в расселину. - Что ты сделал? - наполовину гневно, наполовину удивленно выкрикнул Заавлеш. - Да постигнет тебя кара Цашеса! С этими словами он метнул в Тидреда образовавшийся на ладони сгусток энергии. Упав на пол, Червь пропустил над собой красноватую молнию и, перекатившись, спрятался за толстую каменную колонну. - Выходи! - прогремел голос Заавлеша, продолжающего поливать пламенем место, где укрылся Тидред. Внезапно воин почувствовал, что его правая рука приобрела подвижность. Он посмотрел на вернувшийся к изначальной форме клинок и горько усмехнулся. Вот так, из-за одного большого волшебного ножика потеряна карьера и разрушены честолюбивые мечты. А сейчас его еще и убьют. Никто не сравнится с Верховным Жрецом в скорости выдаваемых заклинаний. Заавлеш никак не хотел успокаиваться. Он бил и бил по колонне, не давая Тидреду даже высунуть голову. Вечно оставаться в своем убежище Червь не мог, еще немного - базальтовая глыба не выдержит и похоронит его под собой. Воин Темного Ордена с трудом освободил руку из плена поврежденной брони и, дождавшись момента между ударами пламени, резко бросился в сторону, мгновенно спрятавшись за другую колонну, расположенную ближе к выходу. - Нет! - кричал Заавлеш, увлеченно выдавая одну вспышку за другой. - Ты не выйдешь отсюда живым! Червь! Ты не Червь! Ты мокрица! И я раздавлю тебя! На создаваемый им шум в зал со скоростью выпущенной стрелы влетели двое караульных. Тот, у которого Ашаасса забрал бердыш, бежал к Тидреду с обнаженным мечом, а второй вертел над головой топор, перебирая руками, как заправский шестовик. А вот это совсем плохо. Два воина из Руки Силы, коих в храме не счесть. Сейчас сюда сбегутся все бойцы Кейола. Принимать бой с несколькими тысячами солдат было бы совсем большой глупостью, поэтому Червь выбрал меньшее из зол, решив закончить со стражей поскорее. - Убейте! - продолжал верещать старый некромант. - Не дайте ему уйти! Но послушал его только Тидред. Встретив первого нападавшего, он нанес противнику прямой удар мечом в не защищенную броней шею. Опередивший товарища мечник не успел притормозить и с разбега напоролся на лезвие Луча Света. Попав в щель между пластинами толстой брони, клинок пробил стражника насквозь и наконечник меча показался между лопаток. Отшвырнув истекающее черной жидкостью и уже не представляющее опасности тело в сторону, Червь сошелся с обладателем бердыша. Противник достался Тидреду опытный и ему приходилось туго. Имея более длинное оружие, стражник осыпал Червя градом ударов, не сокращая дистанцию, необходимую Лучу Света для поражения врага. Тем более его противник имел преимущество еще и в движении. Тидред не мог себе позволить выйти из-за прикрытия колонны, боясь, что Заавлеш снова начнет метать свои убийственные молнии, которые прекратили летать по храму лишь в тот момент, когда караульные напали на Червя. Поэтому первое время он только защищался, предоставив сопернику измотать себя в поединке, расслабиться и открыться. Наконец увидев, что противник совсем не думает о защите, Тидред поднырнул под поднявшееся древко и нанес ему колющий удар в пах, где броня была наиболее уязвимой. Попав в щель, лезвие вошло в плоть примерно на длину ладони. Тут же Червь выдернул его обратно и, когда противник опустил руки, резким, коротким ударом снес ему голову вместе со шлемом. Колонну, служившую ему защитой от магии Заавлеша, вновь оросила черная жижа, служившая кровью воинам Руки Силы. Голова в шлеме с глухим звоном покатилась по полу Зала Печали. Тидред не дал телу упасть и прикрываясь им как щитом выскочил из зала. Он ощутил пару ударов пламени, наполовину спаливших обезглавленный труп у него в руках и, бросив уже ненужную защиту, бегом скрылся за ближайшим поворотом. В спину ему неслись громкие проклятия Верховного Жреца Темного Ордена. Добежав до своего жилища, Тидред перевел дыхание и потратил несколько мгновений на сбор нужных в дальней дороге вещей. Накинув ремень кожаной сумки на плечо, он направился к одному из выходов храма. Со всех сторон слышался топот закованных в латы стражников. Все они сейчас бежали в Зал Печали, чтобы узнать в чем дело, так как Верховный Жрец визжал свиньей и не услышать его сейчас могли только мертвые. Да и то не все. Червь спрятался в неосвещенную светом факелов нишу, пропустив небольшой отряд Руки Силы, и почти сразу же вылез оттуда, когда его миновал последний из солдат. Псы Гибели, сидящие на цепи вдоль стен, еще не знали, что этот воин уже не свой и что его нужно рвать на части. Они подставляли огненные бока, выражая желание поиграть с проходящим воином. Червь на прощание провел ладонью по чешуйкам кожи одной из них, почесал за ухом этой здоровенной псины и свернул в последний поворот. Он осмотрелся. Коридор, который Тидред выбрал для побега, был пуст. Лишь на входе, как знал Червь, должна была остаться пара караульных. Вскрыть им глотки из-за спины не составило большой сложности. Как не составило труда пересечь лесок, окружавший храм. Мертвую Чащу Тидред галопом проскакал на лошади, украденной им накануне у одного из дворян окрестностей Шикатры и мирно жующей некоторое время назад траву у выбранного им выхода. Большей частью именно поэтому он и избрал этот путь отступления. Странно, что ее тому времени еще не сожрали. Наконец запыхавшийся беглец остановился у подножия Мертвых Холмов. Эти горы никто никогда не мог преодолеть поверху и именно это служило Кейолу наибольшей защитой. Найдя знакомую пещеру, бывшую ничем иным, как одним из входов в долину, он бросил загнанную лошадь околевать, а сам вошел в трещину в скале. Дорога по петляющему подземному ходу не заняла много времени и примерно через сорок минут Червь увидел далекий слабый свет, падающий в пещеру со стороны Спорных Территорий. Тидреду предстояло сойтись в бою с внешним караулом. Зная это, он решил дать отдохнуть уставшему организму и присел у стены, прислонившись спиной к холодному камню. Внезапно земляной пол выпустил внутрь пещеры толстые белесые корни, опутавшие беглеца по рукам и ногам, а потом резко вздернувшие пленника к потолку. С ужасом он увидел смотрящие на него выпуклые черные глаза без зрачков. Их было ровно десять. Располагались они по краям высунувшейся из камня пещеры глыбы грязи и черной слизи с огромной пастью, наполненной бесчисленным количеством зубов. - Цашес! - обреченно выдохнул Тидред. Глава 7 Некоторое время древнее божество рассматривало подвешенного к потолку Тидреда, а затем из зева черной слизи раздался громогласный рев: - Ты решил сбежать от меня?! Убив моего преданного раба?! Червь собрался с силами и, преодолевая боль от стиснувшего его грудь толстого корня, ответил: - О, Великий Цашес, сын Тьмы и Хозяин Ночи, у меня не оставалось выбора Я много лет верно служил тебе и ты знаешь об этом. Никто не принес больше жертв, чем мой меч на поле боя. - Не этот меч! - взревел Темный бог. - Этот меч должен быть уничтожен! Любой ценой! Или ты ставишь свою ничтожную жизнь выше моего желания? Перед тем, как снова заговорить, Тидред попытался дотянуться до Луча Света. Ничего не вышло. Воин был спеленут, как маленький ребенок. - Я готов пожертвовать своей жизнью в твою честь, Владыка. Но я хочу найти способ избавиться от меча иначе. И служить тебе далее. - Мне не нужна больше твоя жалкая служба! - перебил Тидреда скрежет, донесшийся из пасти. - Мне нужно, чтоб этот клинок сгорел в первобытном огне! Даже если и вместе с тобой. Да даже со всем Кейолом! Вернись и предай его пламени! Тидреду удалось разжать ладонь и он мысленно почти кричал мечу, чтобы тот услышал, о чем думает сейчас хозяин. И Луч Света понял мысли Червя. И понял их правильно. Выпрыгнув из ножен прямо в освобожденную ладонь, меч ярко вспыхнул по всей длине, излучая свет, разлившийся по пещере. - Ааарррххх! - все десять черных глаз одновременно зажмурились. - Спрячь его! Спрячь! Больно! По понятным причинам воин не стал этого делать, а с ожесточением принялся рубить опутавшие тело коряги. Правда, сечь их не пришлось. Толстые корни распадались, едва к ним прикасалось рунное лезвие. Наконец, Тидред полностью освободился и спрыгнул на землю. Замерев перед наполовину ушедшей в камень глыбой грязи и держа меч высоко над головой, Червь проговорил: - Цашес! Ты долгое время был моим богом. Моим хозяином. Я думал, что нужен тебе. Что ты уважаешь и понимаешь меня. Я даже всегда предпочитал думать, что именно ты оберегаешь меня. А сейчас ты дал мне понять, что никогда тебя не заботило мое существование. Пришел черед выбирать - моя жизнь или твое самолюбие. Я выбираю жизнь. Сказав это он бросился вперед, взмахнув Лучом Света. Клинок пел от радости, звеня в руках хозяина. Рисунок древних рун превратился в один сплошной слепящий глаза поток яркого пламени. От мощного удара, лезвие почти полностью вошло в камень, где мгновение назад находилась омерзительная морда чудовища. Но ее там больше не было. Лишь небольшое черное облачко поднялось к потолку пещеры. - Ты мертвец! Я убью тебя! Не будет тебе покоя в этом мире, как и в других мирах, - донесся из него слабый зловещий шепот. Дотронувшись до свода черный туман полностью рассеялся. Выдернув разочарованно взвывший меч из стены, Тидред развернулся и бегом направился к выходу из пещеры. Скорее наружу, к солнцу. Там у Древнего бога нет власти. Держа затухающий клинок в руке и запыхавшись от быстрого бега, Червь выскочил на освещенную площадку перед входом в пещеру. И сразу же наткнулся на группу вооруженных воинов, стоящую на охране границ Кейола. Мгновением позже он узнал в них боевое крыло Руки Ярости, своих бывших подчиненных. Командиром, мирно сидящим у небольшого костерка, был Ривлок, высокий, могучего телосложения рыцарь. Воины стояли спиной к пещере, а Безымянный Палец Руки Тидреда, сняв шлем и латные перчатки, ловко разрывал на части приготовленного кролика, согнувшись над импровизированным столиком из связанных веток. Червь остановился и приготовился к бою. Если все кинутся на него скопом, то ему придется туго. Он сам тренировал их и знал, чего стоят его воины. Больше всех неприятностей может доставить Ривлок. А к тому времени, пока Тидред будет скован боем, подтянется и подмога. Наверняка сейчас к его местонахождению сгоняются силы всего Кейола. - Да, ребята, - обратился рыцарь к стоящим полукругом рядом с ним воинам. - Чувствуете, какой переполох сейчас в долине? Скорее всего случилось что-то из ряда вон выходящее. Из всего отряда только Ривлок сейчас смотрел в сторону Тидреда. - Попомните мое слово, что скоро мы будем куда-то бежать, кого-то ловить. Тяжела участь солдата. Червь крепче сжал в руке эфес меча. - Да вот только я очень хочу есть, - продолжал вещать воинам Безымянный. - И, клянусь Цашесом, не сдвинусь с места, не доев этого славного жирного кролика, даже если всем жрецам Ордена придется пинками гнать меня куда-то. Ближайшие полчаса я останусь здесь. А потом уже можно бежать и воевать. И он посмотрел Тидреду прямо в глаза. Червь все понял и, мысленно поблагодарив бывшего соратника, осторожно, стараясь не шуметь, принялся обходить воинов сзади. Пройдя по узкой тропке, он последний раз взглянул на рыцаря и скрылся в кустах. Здесь он припустил бегом, как заяц. За ним скоро начнется погоня и надо пересечь Спорные Территории как можно быстрее. Луч Света все еще был зажат в руке, а ножны меча с каждым шагом били по ноге и мешали бежать. Латы тоже стесняли движения. Они не предназначены для быстрого бега. Червь ненадолго остановился, стянул броню, оставшись в легких штанах и рубахе, надеваемых под доспехи, и немного помудрив с поясным ремнем, перевесил ножны за спину, вложив в них клинок. Вот, теперь бежать удобнее. Хоть Тидред и перемещался теперь босой, скорость его значительно увеличилась. Дорогу ему пересекла широкая река, гнавшая свои воды в сторону Спорных Территорий через скалистые просторы подножия Могильных Холмов. Отбросив мысль о том, чтобы воспользоваться крепким мостом, предназначенным для перехода войска на закованных в броню лошадях, Червь бросился в ледяной поток. Ему, как замечательному пловцу, смерть от утопления не грозила, а вот те, что поскачут за ним, наверняка продолжат погоню по суше, решив, что он бегом переправился на ту сторону. Заметив проплывающий мимо небольшой ствол высохшего деревца, беглец вцепился в него и перестал грести. Полностью отдавшись могучему течению, Тидред расслабился и попытался привести в порядок мятущиеся мысли. Если не выходить из реки на берег, то через несколько часов он будет уже на границе Инсадии. Там он в безопасности. Да вот только что теперь ему делать? Всю свою сознательную жизнь он посвятил служению Тьме и в той стороне не является желанным гостем. Да и поклоняющиеся Старцу люди вызывали в нем отвращение. В Орден Света он не пойдет, как и служить в королевскую армию. Значит стоит научиться жить одному и получить от этого максимум пользы. Одно Червь теперь знал точно - в темное время суток ему следует быть осторожнее. Обещание Цашеса убить его - это не просто слова. Так, за нерадостными размышлениями стихия донесла Тидреда до места, где приютившая его река расходилась на две более мелкие. Он выбрал ту, что не оставалась течь по землям Спорных Территорий, а направлялась во владения Инсадии. Здесь вода стала теплее и Червь, привязавшись к бревну куском поясного ремня, попытался уснуть. Неизвестно когда ему представится еще такая возможность. Другой бы на его месте и не пытался этого сделать, а стуча зубами от холода и страха утонуть, гнал бы сновидения до последнего. Но закалка Тидреда и предыдущий опыт сна стоя в караулах, сидя на коне, даже вися на веревке в нескольких сотнях шагов над пузырящейся лавой давали свое. Разбудил Червя сильный толчок. Открыв глаза и мгновенно собравшись, он увидел, что ничего страшного не происходит. Просто его неказистое транспортное средство ударилось о берег и застряло в каких-то водорослях. Отвязав руку от бревна и найдя свободный от ряски участок, Тидред выбрался на пологий участок земли, примыкающий к реке. Здесь он снял одежду, отжал ее, надел обратно и осмотрелся. Вокруг него стояли редкие деревья, а земля была устлана сплошным ковром зеленой травы. Солнце уже склонялось к горизонту, нужно было спешить и найти пристанище на ночь. Прячась за стволами деревьев и изредка припадая к земле, Тидред добрался до узкой дороги, по которой туда и обратно ездили вооруженные до зубов конные патрули людей короля. Лежа в густой траве, он заметил, что военные проезжают не часто, и один человек может пробраться незамеченным во владения Инсадии. Рассчитаны они были прежде всего на то, чтобы со стороны Спорных Территорий не проник отряд противника. Дождавшись, когда очередной патруль скрылся на горизонте, а второй еще не появился с другой стороны, Червь быстро перебежал дорогу и затаился в траве уже на землях королевства. Да, около границы Спорных Территорий ему не удалось бы забраться к врагу незаметно даже в одиночку. Кроме сосредоточения множества войск там присутствовали маги и паладины Ордена, которые легко бы обнаружили лазутчика. Да еще и толстые стены, уходящие высоко вверх. Проползши некоторое время на животе и отдалившись на некоторое расстояние от дороги, Тидред поднялся. Теперь можно не таиться, а просто быть осторожнее. На горизонте он увидал поднимающийся в небо дымок и направился к нему. Потратив на путь посреди редких и толстых деревьев примерно часа два, бывший воин Тьмы вышел к небольшой деревеньке. Одежда на нем к тому времени полностью высохла и единственное, что доставляло неудобство, были босые ноги. Червь настойчиво постучал в ставень ближайшего домика. Несколько мгновений ничего не происходило, а затем тихо проскрипела дверь и на пороге показался небольшого роста скрюченный старичок. Найдя глазами стучавшего, он подслеповато прищурился и спросил: - Чего надобно? Голос у него был под стать двери, такой же скрипучий. - Старик, мне бы поесть, - ответил Тидред. - И прилечь бы где-нибудь. - А мне бы жену молодую да красивую, - старик ухмыльнулся в бороду. - Кто таков? - Издалека иду, дед. Солдат я бывший, - почти не соврал Червь. - В город направляюсь, да не хочу на поле ночевать. Уж больно это опасно в сегодняшнее время. Так пустишь или как? Старик покряхтел немного и, сделав приглашающий жест, прошел в избу. Тидред последовал за ним. Хозяин провел гостя в кухню и усадив за грубо сколоченный стол, поставил перед ним кружку молока и положил горбушку хлеба. - Чем бог послал, - сказал он, присев напротив. - Что, сынок, отслужил свое? Или по делу какому в Лаезн? Так, теперь понятно, в окрестностях какого города Червь выбрался из реки. - С поручением к тамошнему воеводе ехал, - принимаясь за еду, соврал Тидред. - Да вот в дороге напали на меня разбойники. Забрали деньги и письмо, лошадь, доспехи. Вот только оружие удалось спасти да жизнь свою. Связали плохо. Я веревки гнилые их порвал, меч схватил да и сбежал. - Ух, тати клятые, - крякнул дед. - Оружие у тебя знатное. А пользоваться умеешь? - Так сколько учился. Успел повоевать. - И с нечистью, поди, дело имел? - А то как же, - в этот раз врать не пришлось. Старик подумал немного и вновь заговорил: - Королевские солдаты к нам заходют только ежели зерна лошадям взять, а беды наши им не к чему, значит. И горестно вздохнул. Тидред поднял голову, оторвавшись от ледяного молока. - А зачем еще к вам заходить? Не бордель же. Дед еще раз вздохнул, погладил широкую бороду и вдруг спросил: - Скажи, воин, а ты так и собираешься босым да пешим в Лаезн идти? - Нет, думаю до города коня да одежу раздобуду, - старик не представлял угрозы, и Червь ответил честно. - А вот ежели ты нам поможешь, то уже здесь все это и получишь, - лукаво прищурился хозяин. - Дед, не говори загадками, - не выдержал Тидред. - Скажи прямо, что надо. - Горе у нас в деревне, сынок, - старик долил гостю молока из крынки. - Дети мрут. И десяти годков не исполняется, а уже в землю сырую их закапываем. Мы и в Лаезн писали, чтоб нам какого мага прислали али воина, с этой напастью разобраться, да кому дело есть до нескольких крестьянских хат. Так никто и не приехал. Тидреда речь хозяина не тронуло совершенно, но что-то сказать было надо и он спросил: - Может ведьма? Любят они детишек. - Да не, - скривился старик. - Не ведьма енто. Уж ее-то наш местный священник точно распознал бы. Детишки не чахли, а враз умирали. А тельца их в кроватках синими находили, почти черными. И царапины на подоконнике глубокие такие. И завсегда свежие. Тидред задумался. Понятно. Точно не ведьма. Скрозла. И может не одна. Низшие из нечисти, полутрупы-полупризраки повешенных беременных женщин. Когти у них длинные и острые. А через царапины на подоконниках они в дом проникают. Жрут жизненную энергию детей человеческих, чтобы их собственный урод во чреве продолжал шевелиться и мертвой мамке приносить удовольствие своими толчками. Это для них радость наивысшая. Одного младенца в ночь им достаточно, но бывает, что и больше сжирают. - А скажи-ка, дед, - начал издалека Червь. - Не вешали ли у вас рядом женщину беременную? Не позже как два года назад? Старик почесал голову. - Дык была одна. Точно была. Мельника дочка. У нее муж в Лаезне в солдатах тогда справлялся. Со службы воротился, а жена загуляла с сыном старосты, значит. Вот он их обоих на суку и вздернул, а сам в город таперича навсегда уехал, так как погиб он там, в сражении каком-то. Уж потом, как хоронили, узнали, что дитя она под сердцем носила. А ты что, знаешь что за напасть? - Знаю, - кивнул Тидред, жуя черствый хлеб. - А помоги, сынок. Вся деревня благодарна тебе будет. - Не, - помотал головой Червь. - Я, дед, отдохнуть думаю перед дальней дорогой. Завтра пешком целый день чесать. - Отчего же пешком? - вскинулся старик. - Да ежели ты нам поможешь, то лучшая в деревне лошадь твоя будет. И одежу справим. Тидред снова задумался. Конь точно не помешает, как и приличная одежда. А в этой его задержать могут еще на подходе к городу. Бродяги лучше выглядят. Он, конечно, мог бы тех, кто задержать попытается, и убить, да проблемы с властями сейчас ему точно не к чему. Но скрозла приходит ночью. А в это время Цашес главный. И снова покачал головой. - Нет, дед, опасно это. Не возьмусь. - А еще сапоги, - продолжал уговаривать старичок. - И денег отсыплют. Все, какие есть. А вот это уже интересно. Деньги никогда лишними не будут. Хоть немного, но все же. И, опять же, обувь. Червь посмотрел на торчащую из-за плеча рукоять Луча Света. Одну ночь можно попробовать пережить. Да и заклинания, выученные в Кейоле, вряд ли потеряли силу. Структура у них стойкая и к религиям не привязана. - Ладно, дед, - сдался под уговорами старика Тидред и поднялся из-за стола, стряхивая крошки. - Сзывай своих на собрание. Говорить будем. Глава 8 Через несколько минут после того, как хозяин вышел, у домика на окраине столпилось почти все население деревни. Червь спустился с крыльца и отстраненно наблюдал за людьми, а также как знакомый ему старик ругался, обсуждая что-то с мужиком, одетым лучше остальных. Собравшиеся вокруг хаты жители деревни также, в свою очередь, рассматривали Тидреда с интересом. Среди них было много женщин и мужчин, но детей стояло не более десятка. Робко держась за мамкины юбки они смотрели на незнакомого дядьку с мечом, из-за которого сейчас разгорелся спор. - Да чево это? Чтоб все деньги? Да еще коня и одежу? А жирно ему не будет? - кричал разодетый мужик. - Одного коня дадим и пущай скачет куда хочет! Хозяин дома махнул рукой, сплюнул в пыль и развернулся к молчаливому гостю. - Сынок, это староста наш. Не верит он в то, что ты могешь прекратить мор деток наших. Тидред сошел с крыльца и хлопнул в ладоши, привлекая внимание, которое и так почти полностью было сосредоточено на нем. - Люди, - сделав паузу заговорил он. - Вы слышали, что я могу сделать так, чтобы ваши чада более не гибли ночью. Неужели то, что назвал этот дед, слишком высокая цена за жизни ваших детей? Так утверждает этот человек! Толпа загудела, бросая в сторону старосты, на которого перстом указал Червь, недовольные взгляды. - А я что? - сразу сник тот. - А я ничего. Вот только как ты докажешь, незнакомец, что сделаешь то, о чем тебя просють? А то денег тебе дай, одежу дай, а детишки как мерли, так и будут мернуть. Люди перевели взгляды на Тидреда, вместе со старостой ожидая ответа. - Да все же просто, - Червь усмехнулся. - Каждую ночь у вас умирает ребенок. Бывает, что не один, насколько я слышал. Деревня у вас большая, а детворы, вон, десять человек осталось. Если сегодня ночью не умрет ни один из них, то это значит, что с работой я справился и получаю что мне обещано. Ну, а если в каком доме поутру найдут мертвое тельце, то обязательство я не выполнил и платить мне не за что. Ну как, согласны или нет? - Ну, коли так, то конечно оно да, - почесал голову мужик. - А сейчас может надо чего? Факелов али Старца оберег? Тидред поморщился. - Нет. Этого не надо, а нужно мне вот что: семян подсолнечника сырых пригоршню, прошлогоднего сбора, клок шерсти черной козы, и чебреца пучок. Да, и могила дочки мельника, коли ее сейчас разрыть, окажется пуста. Поскребите дно гроба и принесите мне из него мелкой стружки. Остальное я найду сам. И чтоб никто ночью на улице не появлялся. Сказав это, он развернулся и вошел в дом. Крестьяне пошумели еще немного, выбрав группу мужчин для раскопки могилы, а затем разошлись по домам. Скрипнула дверь и хозяин дома ступил внутрь. Тидред лежавший на лавке в сенях с закрытыми глазами, услыхав, как вошел старик, даже не пошевелился. - Сынок, - раздался скрипучий голос деда. - Может и я на что сгожусь? - Сгодишься, - сказал Червь, не открывая глаз. - Разбуди меня когда принесут все, что я заказывал. И, отвернувшись к стене, задремал. Поднял его старик примерно через часа три. Вновь пригласил в кухню, где показал лежащие на деревянной досочке затребованные ранее у крестьян необходимые ингридиенты. Взяв у деда глиняную кружку, Тидред ссыпал в нее семена подсолнечника и подавил ложкой. После добавил перетертый чебрец и немного черной шерсти. Напоследок засыпав мелкой стружки от деревянного гроба, он выдавил внутрь сок нескольких корешков, собранных им лично за домом старика и кинул щепоть порошка, достав его из сумки, прихваченной в Кейоле. Вытряхнул содержимое на стол и скатал из полученной смеси небольшой шарик. Взвесив его на ладони, удовлетворенно хмыкнул и приказав деду не высовываться на улицу, вышел из дома. Уже стемнело, на ночном небосводе висел тонкий месяц, который не давал достаточно света для человеческих глаз, чтобы возможно было хоть что-либо разглядеть без факела в разлившейся ночной тьме. Тидред вытянул руку со скатанным шариком на ладони и прошептал заклинание, вызубренное им когда-то в Яслях Боли еще в подростковом возрасте. Комочек медленно приподнялся в воздух, вспыхнул и, осыпая пространство искрами, неторопливо поплыл по воздуху. Червь, не таясь, последовал за ним. Поблуждав некоторое время по узким улочкам деревни, пылающая маленькая сфера остановилась у домика, стоящего на окраине, противоположной той, к которой днем пришел Червь. Здесь шарик на мгновение разгорелся ярче, подлетел к окну, и, спустившись к земле, с шипением затух. Обнаружив неподалеку навес, укрывающий сложенное сено от дождя, Тидред присел и принялся ждать. Проведя рукой по глазам, он прочел другое заклинание и его зрачки приняли форму вертикальных черточек, наподобие кошачьих, а белки загорелись слабым зеленым светом. Скрозла появилась ближе к полуночи. Червь заметил ее еще тогда, когда она ковыляла по полю, подходя к деревне. Порыв ветра донес до него отвратительное зловоние разлагающегося трупа. Только после того, как пузатая фигура остановилась у окна, где погас огненный шарик, и длинные когти принялись царапать подоконник, Тидред подал голос: - Уходи и не появляйся сегодня. Скрозла резко повернулась на звук. Ее полуслепые глаза почти ничего не видели, а мертвые ноздри с шумом втягивали воздух. За призрачной пленкой на огромном животе можно было разглядеть копошашегося уродливого младенца. - Господин, - обнаружив стоящий у сеновала силуэт воина и узнав в нем того, кто имеет право отдавать приказы, наконец просвистела полусгнившая глотка. - Я хочу есть, господин. Моему ребенку нужна еда. - Пошла прочь! - Червь повысил голос. - Пожрешь завтра. А сегодня здесь никто не должен сдохнуть. Скрозла заскулила, но ослушаться старшего не смела и ей ничего не оставалось, как отступить. Пузатая фигура, все еще разочарованно скуля, отошла от окна и начала разворачиваться к полю, как внезапно замерла и снова принюхалась. Затем, повернувшись в сторону скрестившего на груди руки Тидреда, она сделала огромный прыжок, схватила его за шею и повалила на землю. Все, что успел сделать не ожидавший такой наглости Червь - это перехватить лапы с длинными когтями, отчаянно пытающиеся разорвать ему горло. Придавившее грудь тяжелое полусгнившее тело не давало подняться и Тидреду оставалось только уворачиваться от щелкавших перед лицом челюстей и стекавшей с них желтой слюны. - Не господин, - просвистела скрозла, на мгновение приостановив попытки прикончить человека. - От тебя воняет Светом! Ты более не угоден Хозяину! Червю, наконец, удалось зажать обе лапы чудовища в одной руке и второй он наполовину вытащил меч из ножен. Скрозла издала громкий вой и повторным высоким прыжком слетела с лежащего воина, став в стороне. Не теряя времени даром, Тидред вскочил, выхватил артефакт полностью и, сделав шаг вперед, ударил. Образовав яркую дугу, осветившую улицу на много шагов вокруг и больно резанувшую по трансформировавшимся для ночного зрения глазам, лезвие меча рассекло ослепленное, прикрывающее морду лапами чудовище от левого плеча до правого подреберья. По сторонам хлестнула черная жидкость и разрубленное почти пополам тело скрозлы упало на траву. Червь обратил внимание на то, что там, где Луч Света коснулся твари, плоть как бы запеклась, будто он ударил ее не мечом, а раскаленным прутом. От краев разреза поднимался темный пар. Полюбовавшись делом рук своих, Тидред повернулся к навесу, протер лезвие пучком сена и уже собирался вложить его в ножны, но вдруг ощутил движение за спиной. Мгновенно обернувшись, заметил, что тело мертвой скрозлы зашевелилось. Червь замер, держа меч наготове. Из-под останков твари, прорвав призрачную пленку к нему лез на четвереньках маленький уродец, еще недавно находившийся во чреве мертвой матери. Ни разу воину не приходилось видеть ребенка гнилой твари, самостоятельно покинувшим живот. Впервые в жизни Тидред слышал как орет дитя скрозлы. Его плач был похож на вой волка смешанный с рыком раненого медведя. С каждым своим шагом уродец увеличивался в размере, а изо рта его показались длинные клыки, сочившиеся черными каплями. Решив, что дать ему становиться все больше - это плохая идея, Червь с размаху вонзил меч в череп ползущего к нему мертвого ребенка, пробив голову насквозь и пригвоздив того к земле. Уродец, к тому времени став ростом с хорошего кабана, взвизгнул последний раз и затих. Тидред выдернул оружие из почвы и повторил недавнюю процедуру по обтиранию лезвия сеном. Затем, прочтя обратное заклинание, вернул глазам прежнюю форму. Только после этого он присел под навес и, не отходя от останков нечисти, просидел так до первых лучей солнца. Когда наступившее утро разбудило крестьян, они застали Червя, сидевшим опершись спиной на стог сена, со спрятанным в ножны мечом в руках, недалеко от сизых, уродливых останков. Через некоторое время у тела повторно умершей дочери мельника собрались жители всей деревни. Они с ужасом рассматривали издохшее нечто, лежащее на траве, а самые смелые даже тыкали в гнилое мессиво палками, словно стараясь убедиться, что оно не встанет и не убежит. - Благодарим тебя, незнакомец, - посчитав пришедших мальцов и оставшись довольным подсчетами, обратился к Тидреду староста. - Действительно, никто не погиб этой ночью. И, как я понимаю, именно эта тварюга убивала наших детей? - Она, - Червь поднялся. - Сожгите то, что от нее осталось, а пепел заройте в могилу дочери мельника. Хотя скрозла и так уже не представляет угрозы, но так будет спокойнее. Тидред посмотрел на обливающуюся слезами и прижимающую к груди ребенка хозяйку дома, у которого он убил ночную тварь, и добавил: - Все, что вы мне должны, принесете в хату того старика, где я остановился. И не приведи Старец, вам что-то не донести. Тогда мне самому придется заняться вашими детишками. Он сказал это так спокойно, что присутствующие вздрогнули и притихли. Червь понял, что с их стороны обмана не будет. Повернувшись, он направился к приютившему его вчера домику. Буквально через несколько минут после того, как Тидред вновь улегся на лавке, со двора донеслось ржание лошади и вошедший хозяин дома вызвал его на улицу. Выйдя на крыльцо, Червь заметил привязанного недалеко от порога великолепного гнедого жеребца, которого он никак не ожидал увидеть в крестьянской деревне. Когда ему говорили про лошадь, он думал, что подсунут какую-то клячу, с трудом выдерживающую его тело. Настоящий боевой конь был оседлан и полностью приготовлен к походу. Тидред вопросительно посмотрел на вышедшего с ним старика. - Что? - спросил дед. - А, лошадка? Раненый воин недавно проезжал тута один. Пытались его вылечить, да куда там. Сам богу душу отдал, а конячку евонную староста себе прибрал. Да, видать, не надолго. Месяца не прошло, а уже вы новый хозяин. Червь отметил про себя, что после произошедшего ночью, старик перешел на "вы". Это ему понравилось. Он обратил внимание на разложенные в траве почти у самого крыльца вещи. Тут лежали черные кожаные сапоги, плотные штаны, коричневого цвета, темно-зеленая рубаха и коричневый же колет. Червь переоблачился, походя заметив, что обувь пришлась ему в пору. Не мудрено, ведь еще вчера местный сапожник снял с него мерку. Небось всю ночь тачал. И не спали они в деревне только вдвоем. Хотя, скрозла выла так, что наверное побудила всех. Просто крестьяне до утра боялись покидать свои жилища. - А чего это нет никого? - спросил Тидред, принимая у старика тяжелый кошель. Заглянув в него, он увидел, что тот забит медью, и лишь изредка среди них попадались серебряные монетки. Ну, чего и следовало ожидать. Крестьяне народ небогатый, на золото рассчитывать не стоило. - Дык они это, - хозяин дома отвел глаза. - Боятся они вас, господин. Такую тварь одолеть оно не каждый может. Вот и прячутся, гнев ваш вызвать опасаются. И, напоследок, дед протянул ему котомку, забитую снедью. - Вся еда такая, что долго не портится. Это вам благодарность от Хенары, у ее дома вы тварь уничтожили. Ребенка спасли, значит. Последним мальчонка у нее остался. - А как деревенька-то ваша называется? - повесив дары крестьянки на плечо и вскочив на недовольно всхрапнувшего жеребца, спросил у старика Червь. - Ниода, господин, - ответил тот. - Наша деревенька, почитай, в этом краю самая старая. Сколько раз вороги палили, а все вновь отстраивается. - Так вот, дед, - склонился с седла к уху собеседника всадник. - Если вдруг кто-нибудь когда-нибудь спросит жителей этой деревни - родился и жил ли у вас здесь Тидред из Ниоды, то все вы ответите, что да, мол, был такой. Давно уехал, сейчас ему примерно уже годков двадцать пять. Ну, и с каждым летом по одному накидывайте. Помните, вы мне жизнью своей детворы обязаны. - Понятно, понятно, - закивал старик испуганно. - Ежели кто спросить, то так и скажем, что вы земляк наш. Остальным, значит, я передам. - Вот и хорошо, - Червь выпрямился в седле. - В Лаезн где дорога? Дед показал ему направление рукой и Тидред, не попрощавшись, пустил коня в галоп. Глава 9 Отъехав от деревушки на приличное расстояние, Червь позволил скакуну перейти на рысь и предался размышлениям. Если ничего не помешает в дороге, то в Лаезне он будет завтра утром. Возможно, что там ему удастся разживиться золотом, которое позволит добраться и до Шикатры. Попасть туда нужно как можно раньше, ведь мертвый ребенок скрозлы, пытающийся его убить был первым приветом от Цашеса, в этом Червь был уверен. Раньше ему никогда не приходилось слышать о том, чтобы маленькие уродцы нападали на людей, да и вообще покидали чрево мертвой матери. Дальше должно быть хуже. Неизвестно сколько таких подарочков от Темного бога ждет его в дороге. А потому, как не прискорбно было это осознавать, ему сейчас безопаснее недалеко от Аскара. Там он придумает, что делать дальше. Хотя и в столице следует осторожничать. По крайней мере не посещать по ночам окраины города. Так, размышляя, он проехал в направлении Лаезна несколько часов. Деревни по краям дороги сменялись полями, а поля новыми деревнями. Иногда встречались и небольшие лесочки, даря приятную для путника тень. Ястреб, а именно такое имя, не мудрствуя лукаво, дал коню Тидред, немного устал, и всадник решил ненадолго остановиться. Вдалеке, у пригорка, расположилась очередная деревня, а справа на приличном расстоянии от нее Червь увидел небольшое озеро, на берегу которого росло несколько толстых ив. Это место он и выбрал для отдыха. Стреножив коня и раздевшись до набедренной повязки, Тидред занялся тренировкой. Воин не имеет права забывать о том, что именно тело является главным его оружием. Битва не в строю и без доспехов предполагала совершенно иной рисунок боя и потому следовало отработать движения до автоматизма. Червь решил использовать сейчас то, что оказалось в его распоряжении в данный момент. Первым делом он срубил росшее неподалеку от места привала молодое деревце с ровным стволом. Очистив его от веток и сучьев, Тидред получил длинный шест, с которым он и начал тренировку, перед этим хорошо размяв все мышцы тела. Став перед одной из ив, он начал наносить по ней удары, все время увеличивая скорость. Наконец, когда движения стали похожи на крылья ветряной мельницы во время урагана, а концы палки были полностью измочалены, Червь отбросил ставший бесполезным шест и взялся за меч. Полуторная рукоять позволяла работать с ним как одной рукой, так, при желании, и двумя. Тидред на некоторое время выпал из реальности, вращая его то левой, то правой, а то и обеими сразу. Потом он поработал мечом в связке с ногами и остался полностью доволен своим оружием. Завершив тренировку боем без оружия, Червь зашёл в озеро и, немного поплавав, дал успокоиться колотящемуся после упражнений сердцу. В заключение он предался на берегу короткой медитации. В общей сложности тренировка заняла не более двух часов. А ведь когда-то Тидред отдавал упражнениям гораздо больше времени. Правда включали они в себя намного больше видов оружия. Подарив телу требуемую нагрузку, Червь, решив перекусить, зарылся в котомку, любезно врученную ему стариком как благодарность одной из крестьянок. Пошарив в ней, он вытащил несколько пирожков и большой кусок густо посоленного сала. Тидред пожалел о том, что не прихватил в деревеньке хоть какой-то нож. Нужно будет исправить это упущение в ближайшее время. Пироги оказались с гороховой начинкой и размером были с ладонь Червя. Съев один, воин очистил от соли краешек сала и уже вонзил в него здоровые крепкие зубы, как вдруг услыхал неподалеку громкий крик, почти сразу оборвавшийся, как будто кричавшему заткнули рот или перерезали горло. Он прислушался, но вновь наступившую тишину нарушало только движение ветра да жужжание редких насекомых. Скинув снедь в котомку, жуя на ходу, Червь вскочил на Ястреба и поехал на звук. Хотя Тидред больше ничего не слышал, но он запомнил направление, откуда донёсся крик. Отъехав недалеко от озера, Червь наткнулся на небольшую группу мужчин. Они увлеченно обкладывали хворостом вкопанный в землю столб, к которому была привязана молодая девушка, совсем ещё девочка, в грязной и разодранной одежде. Недалеко от них паслась вороная длинногривая лошадка. Тидред поднялся на небольшой холм, где и остановился, наблюдая за происходящим. Скорее всего крик, который он слышал ранее, издала подготавливаемая к казни жертва. Также Червь понял почему он так резко оборвался - в рот девочки был вставлен кусок тряпки, мешающий ей издавать какие-либо звуки, кроме тихого мычания. Связанная по рукам и ногам, она с ненавистью смотрела на то, чем занимались ее палачи. Те же, не обращая внимания на жертву, молча делали свое дело. Наконец, закончив с хворостом, они окружили столб, а один из них, отличавшийся от других ровной осанкой и богатым одеянием, долго высекая искры, с трудом зажег факел. Он уже собирался кинуть вспыхнувшую палку в будущий костер, когда его окликнул Тидред: - Что здесь происходит? Головы всех присутствующих повернулись в сторону незнакомца на гнедом коне. Оглядев Червя с ног до головы и не посчитав его представляющим для них какую-либо опасность, они тут же отвернулись к столбу, а человек с факелом, видимо будучи здесь главным, подал голос: - Не твое дело, парень. Ехал бы ты своей дорогой. Тидреду ответ не понравился и соскочив с коня, он направился прямо к связанной девушке. Вблизи стало видно, что она совсем еще ребенок, не более пятнадцати лет от роду. Не обращая внимания на окруживших столб крестьян, Червь подошел к столбу и вытащил у пленницы изо рта кляп. Сзади него послышались возмущенные выкрики, но воин их проигнорировал. - Уроды! - было первое слово, сорвавшееся с губ девочки. - Это, конечно, так, - согласился Тидред. - За что тебя? - Да ни за что! - выкрикнула пленница. - Не легла с господином нашим. - Врет она все! - раздался позади голос человека с факелом. - Ведьма! Спалить барон ее приказал. Творит безобразия всякие черные. Червь на мгновение пристально вгляделся в васильковые девичьи глаза, а затем повернувшись к крестьянам, сказал: - Не имеет эта девочка отношения к нечистой силе. Тьмы в ее душе нет. Как и сама душа на месте. Не ведьма она. Собиравшиеся казнить девушку зашумели: - А ты кто такой? Откель тебе знать? Мы тебя видим в первый раз. Иди подобру-поздорову, не то останешься вместе с ней здесь подыхать. Тидред внимательно осмотрел крестьянских мужиков. У двоих топоры, еще у пары на поясах большие тесаки да у одного самодельная дубина, утыканная гвоздями на толстом конце. Только у главного, похожего на мелкого дворянчика, более-менее серьезное оружие - длинный палаш, которым он, возможно, умеет пользоваться. Остальные крестьяне были безоружны. - Да что-то не хочется мне уезжать, - процедил сквозь зубы Червь. - А есть желание оставить здесь подыхать вас. Жалкое отребье, решившее, что оно может указывать мне, что делать. И, сказав это, он нарочито медленно вытащил меч из ножен. Постояв пару мгновений в нерешительности, оценивая оружие и одежду незнакомца, крестьяне, наконец, решили, что раз человек не выглядит как благородный господин, они имеют право его убить. Особенно способствовал решению толстый человек с палашом, отбросивший факел в сторону и кричавший, что господин приказал и веление его выполнить надо. Видимо его здесь боялись больше чем обнаженного оружия и мужики нестройно бросились вперед. Первого из нападавших Тидред встретил не прибегая к помощи меча. Разогретые недавней тренировкой мышцы чувствовали себя великолепно и подлетевшему к нему идиоту с дубиной Червь нанес быстрый и точный удар костяшками пальцев в область шеи, разбив гортань. Отпрыгивая от падающего и хрипящего крестьянина, воин в воздухе срубил голову одному из обладателей топоров и, приземлившись, вонзил острие клинка в грудь второму. Мужики с тесаками напали на него одновременно с двух сторон, предполагая, что это даст им в бою какой-то шанс. Червь отсек вооруженную руку в локте тому, что подбежал справа, а крестьянину слева вспорол живот. Оставив бедняг умирать в лужах крови, Тидред ступил к хозяину палаша, который, в страхе от увиденного, толкал оставшихся безоружных мужиков навстречу воину с серебристым мечом. Червь в пару взмахов снес головы бегущих в его сторону самоубийц и, быстро сократив расстояние, нанес дворянчику сильный удар сверху. Луч Света разрубил пополам и палаш, которым пытался прикрыться разодетый толстяк, и череп его хозяина. Быстро окинув взглядом поле скоротечного боя и убедившись, что почти все нападавшие на него сейчас лежат на земле мертвыми, Тидред направился к Ястребу, спокойно щипавшему траву там, где Червь его и оставил, по дороге добив единственного раненого, которому он недавно отрубил руку. Скулящий от боли и зажимавший истекающую кровью культю, крестьянин получил удар острием в сердце и затих. - Эй, ты куда? - послышалось за спиной. Червь обернулся и посмотрел на оставленную им все еще привязанной к столбу девочку. - В Лаезн, - коротко бросил он, беря за узду Ястреба и гладя того по мускулистой шее. - Стой! Ты не можешь оставить меня здесь, в таком состоянии! Тидред снова взглянул в ее сторону. - Это почему же? - Ну, - замялась девочка. - Потому что я тут погибну! - А мне до этого какое дело? - искренне удивился Червь. - Радуйся тому, что я и так продлил твою жалкую жизнь на несколько часов, пока тебя не найдут другие. - Но ты спас меня! - Вовсе нет. Они позволили себе обращаться со мной неучтиво и были за это наказаны. До тебя же мне нет никакого дела. И Тидред хотел было уже вскочить на коня, как девушка снова подала голос: - А если я заплачу? Ты развяжешь меня? - Заплатишь? - Червь снисходительно взглянул на нее. - Чем, своим телом? Девочка была довольно милой, а если еще и отмыть, то наверняка многие назовут ее красивой. Но сейчас это спешащему воину было совсем не нужно. - Нет, ты что! - гневно выкрикнула пленница. - Как ты вообще мог подумать о таком! Я хотела предложить тебе золото. За то, что освободишь меня и проводишь до Лаезна. Это хорошая сделка. Что думаешь? - И где ты его хранишь? - усмехнулся Тидред, демонстративно рассматривая лохмотья на девушке, сквозь прорехи на которых почти целиком виднелись крепкие девичьи грудки. - Это не имеет значения, - сказала покрасневшая девочка. - Освободи меня, сопроводи до Лаезна и я дам тебе золото. Червь снова прошел от Ястреба к столбу. - Сколько? - задал вопрос он. - Несколько золотых монет. Скажем, десять тебя устроит? - Вполне, - Тидред подобрал тесак одного из крестьян и перерезал опутывающие девушку веревки. - Ну, и где твое золото? - спросил Червь растирающую запястья бывшую пленницу. - Да вот же оно, - девочка подошла к лежащему на земле мертвому хозяину палаша и вытащила у него из-за пояса кожаный кошель. Достав из него одну желтоватую монетку, она улыбнулась и, показав Тидреду, бросила ее обратно. - Деньги вперед, - он пожалел, что не додумался осмотреть тело сам. - Ну уж нет, - девочка спрятала кошель за спину. - Сначала ты проведешь меня в Лаезн. - Хорошо, - согласился Червь, размышляя над тем, не вспороть ли этой девчонке живот прямо сейчас. Девочка была стройна, невысокого роста, с белыми волосами до плеч. Решив, что он сможет продать при случае ее в Лаезне в какой-нибудь бордель, Тидред указал ей на пасущуюся неподалеку вороную. - Возьми ее себе. Хозяину, как я понимаю, она больше не нужна. И накинь на себя что-нибудь. Нельзя тебе в таком виде отправляться в путь. Девушка сняла относительно чистую рубаху с того крестьянина, которому Червь разбил кадык и, не стесняясь Тидреда, живо переоделась. Одежда мужчины доходила ей до колен и походила на небольшое платье. - Так нормально? - она сделала оборот, кружась словно в танце. - Пойдет, - воин забрался на своего коня. - Как тебя зовут? - Виока, - девочка с трудом влезла на высокую для ее роста вороную. - А тебя? - А меня зови Тидредом. Есть хочешь? - Очень. Два дня ничего не ела. В яме давали на обед и ужин заплесневелый хлеб да кружку мутной воды. Невозможно было это ни есть, ни пить. Решила, что лучше умру голодной, чем проглочу эту мерзость. - Есть тебе придется на ходу. Червь достал из котомки один пирожок и, вместе с флягой, протянул Виоке. Та поблагодарила и набросилась на еду как голодный зверек, изредка запивая водой. Тидред, увидев с какой быстротой исчез во рту девочки первый пирог, только головой покачал и сразу подал ей второй. Съев его, Виока, наконец насытилась и вернула воину опустевшую наполовину флягу. Некоторое время они ехали молча. - А ты кто, Тидред? - неожиданно задала вопрос девочка. - В смысле "кто"? - в свою очередь спросил Червь. - Ну, по манерам похож на благородного и по умению биться тоже, но одежа простая. Меч хороший, это даже мне видно. И конь. Ни денег нет, ни драгоценностей. И не задаешься. - Я разведчик, - ответил Тидред. Больше ей ничего не нужно было объяснять. Кто такие разведчики и чем они занимаются в Инсадии знали все. Люди из простолюдинов, которых отправляли вглубь Спорных Территорий, так как сами благородные соваться туда не любили. Разведчики занимались тем, что пытались добыть сведения о расположении войск Темного. Иногда они заходили слишком далеко и умирали. Тидред собственноручно прирезал нескольких из них. Один раз ему даже попался разведчик-дворянин. Ему он вскрыл глотку с особым удовольствием. Людям, вернувшимся от подножия Могильных Холмов живыми и здоровыми, разрешалось многое из того, чего не позволяли остальным простолюдинам. Например они получали право общаться с дворянами почти на равных, не имея при этом никаких титулов. Также имели право носить оружие. Возвращалось их со Спорных Территорий совсем мало, поэтому считались они воинами опытными и стоили в драке десяти человек. Их почти сразу по возвращению разбирали себе в телохранители титулованные особы и встретить такого воина разъезжающим в одиночку было большой редкостью. Но Тидред изначально решил назваться именно разведчиком, потому как его внешний вид и манера держаться наиболее подходили к этому определению. - Ух ты, - выдохнула Виока. - Это ты у Могильных Холмов был? - Был, - честно ответил Червь. - А что ты там видел? - снова полюбопытствовала девочка. - Много чего. А теперь помолчи, - и Тидред пришпорил коня, вырвавшись вперед на пол корпуса. Виока, понукая свою лошадку, последовала за ним. Червя раздражало то, что ему придется провести некоторое время в обществе этой болтливой особы, но убивать ее здесь, в пригороде, где деревни стали встречаться чаще, было бы большой глупостью. Привлекать к себе внимание Тидред не хотел. Одно дело порубить группу каких-то крестьян вдали от жилья, а другое - прикончить девочку посреди дороги, на которой им уже начали встречаться проезжающие по своим делам люди. Да и опять же - в городе за нее можно было получить неплохие деньги. - Мы остановимся здесь, - Червь указал на встретившийся им по дороге через приблизительно два часа езды постоялый двор. Оставив лошадей на попечение подростку, держащемуся недалеко от двери трактира, Тидред с девочкой вошли внутрь. Питейное помещение было забито почти полностью. Из-за занятых столов слышны были пьяные голоса солдат и господ, рабочего люда и зажиточных крестьян, имевших возможность посетить данное заведение. Червь по привычке выбрал из имеющихся самый затененный столик в углу зала и, подозвав полового, заказал две порции жареного мяса с зеленью, девочке компот из местных ягод, а себе вина. В ожидании заказа, Тидред быстро окинул помещение взглядом. Среди сидящих за столами людей особенно выделялась небольшая группа солдат, и возвышающийся над ними огромный бородатый детина в плаще с баронским гербом, хохочущий громче всех. Разговор, ведущийся в компании разносился по всему трактиру. - Говорю вам, что я участвовал в битве при Могильных Холмах, - доказывал сидящий рядом с бородатым, пожилой одноглазый мужчина в гражданском. - Там и глаза лишился и нога работать нормально перестала. Он хлопнул себя по выпрямленной ноге, видимо действительно не сгибающейся в колене. - Знаем, Мироц, ты рассказывал, - хохоча сказал ветерану один из сидящих рядом воинов. - И не один раз. Лично я, кажется, слышу это в сотый. - Да ладно, - обиделся рассказчик. - Тебя там не было, а если бы и был, то точно бы в штаны наложил от страха. - Так бы и наложил? - спросил кто-то из солдат, когда за столом утих новый взрыв хохота. - Старец мне свидетель - наложил бы, - продолжал мужик, единственный из сидящих за столом не имеющий оружия, но видимо пользующийся среди солдат авторитетом, раз они приняли его за своим столом. - Представьте себе войско по размеру почти с нашу объединенную армию. А ведь тогда, вы помните, к Могильным Холмам согнали почти всех воинов Эргона. - Это точно, - послышался другой голос. - Тогда много народу полегло. Одна Инсадия только две трети мужиков потеряла. - Да, - продолжил ветеран. - Так вот, представьте себе войско с нашу армию, только без солдат. - Как это без солдат? - удивился кто-то - А так. То есть воины были, но не такие как люди. Несется на тебя такая орда - разные мерзкие твари словно из одних клыков да когтей сделанные, а размером с быка. И между ними всадники в колючей черной броне, да все они росту громадного и у коней их из ноздрей огонь летит. - Ой, ну не заливай, - снова прервал первый солдат. - Ладно, молчу, - и ветеран действительно смолк. - Тивар, зачем ты так? - человеку в плаще рассказ казался интересным. - Мироц, продолжай. Тут Тидреду принесли заказ и ему пришлось отвлечься. Затем принявшись за еду и видя, что Виока следует его примеру, продолжил вслушиваться. - Хорошо, - согласно кивнул рассказчик. - Дошли мы тогда почти до самого Кейола. С помощью паладинов и магов Ордена перебили мы тварей и повели нас, тех, кто в живых остался, к Могильным Холмам. Как вы знаете, по верху их не перейти, потому повел нас король Инрас к дырам в скалах, что насквозь горы пронизывают, проходами, значит к Темному Храму служат. А вот дальше мы и не прошли, да. Словно вспомнив что-то печальное, Мироц замолчал. Затихли и остальные. - Ну а дальше что? - не выдержал затянувшейся паузы кто-то. - Дальше? - очнулся ветеран. - Дальше нас стали бить. Ох, как же красиво нас били. И всего-то какой-то отряд из пары сотен их рыцарей. Страшнее всех был главный у них. Его после битвы Червем прозвали, так как он в любом месте появлялся в этих скалах, как червь в земле передвигаясь, и рубили они наших, не ожидающих, что враг в том месте появится. Такой урон нанесли, что наши, кто цел остался, назад чуть ли не бежали. - Червь Могильных Холмов? - спросил барон. - Слышал о нем. Говорили, кстати, что недавно он на "Элладонии" всю команду вырезал. Страшный боец. Только граф Тинарро один и спасся, потому как мертвым притвориться успел. Ты сам-то видел его, Червя этого? - А то как же! - важно подбоченился рассказчик. - Росту в нем с трех наших высоких воинов. И в плечах два. Меч у него огромный и черный. Он им человека с одного удара пополам рубит, а броня тоже черная и вся языками пламени объята. И от взгляда его цепенеешь, поэтому он один отряд резать может, а они стоят, как во сне и никакого ему вреда принести не могут. Тидред при этих словах усмехнулся. Не все было так, как красочно описывал бывший воин. Червю тогда помогло только отличное знание местности, да неутомимость бойцов его Руки. А вот с таким описанием его вряд ли на землях Инсадии кто-нибудь когда-нибудь узнает. И это было полезно. Разговор за столом солдат перетек в другое русло и Червь обратил свое внимание на сидящую за его столом девочку. Виока сидела не дыша и пыталась спрятать лицо за ладонями. - Что с тобой? - спросил он. - Барон де Раневьяк, - тихим шепотом ответила она ему, высунув личико из-за ладошек. - Это он меня приказал сжечь ни за что. - Ну, положим, есть за что, - улыбнулся Тидред. - "Никерис Ариче" - заклинание, которое ты откуда-то узнала и прочитала его три ночи назад. Оно должно было убить в деревне всех находящихся в ней тогда людей. Но что-то пошло не так. И я сейчас скажу тебе что. Вместо сухого крыла летучей мыши тебе подсунули кости крыла воробья. Такое часто бывает. И после прочтения данного заклинания у тебя вокруг дома высохла и пожелтела трава. Только и всего. Так тебя и вычислили. Потому к столбу привязали и сжечь хотели. Где заклятье вычитала? Неужто "Ведьмин хохот"? - Да, - кивнула серьезная Виока. - Стащила книжку в библиотеке нашего местного священника. Только не трава высохла. А деревья. И скот пал. Во всей деревне. - Что? - Червь удивленно поднял брови. - Деревья высохли и скот пал? После неверно прочтенного заклинания? - Ага, - подтвердила девочка. - А ну-ка погоди, - Тидред извлек из своей сумки щепоть какого-то порошка и бросил в пустую кружку. Затем он достал из той же сумки кусочек бумаги, небольшую кисть и чернильницу, заполненную до краев черной жидкостью. - Не знаю почему, но ты ненавидишь этого барона, так ведь? - спросил он у Виоки. - Всей душой! - с жаром в голосе выпалила девочка. - Тогда так, - задумчиво сказал Червь. - Возьми этот кусочек бумаги и нарисуй кистью на нем два этих знака. Тидред разорвал пополам вытащенный из сумки пожелтевший листок и вывел на своей половине два иероглифа. Виока в точности повторила его действия. Червь взял в руки ее рисунок. Линии были выведены безупречно. - Ты когда-нибудь раньше чертила знаки заклинаний? - нахмурившись спросил он. - Нет, - ответила девочка, - но я хорошо рисую. - Заметно. А теперь сделай вот что: постарайся запечатлеть в мозге эти два знака. И запомни, что читаются они вместе как "Пиро Лиаре". Запомнила? Виока кивнула и Червь, скомкав бумажку с творением художницы, бросил ее в ту же кружку, куда ранее добавил какой-то серый порошок из сумки. - А теперь посмотри внимательнее на барона и, представив ясно в голове эти знаки, произнеси про себя их название. Девочка повернулась в сторону сидящего за столом чернобородого великана и сосредоточенно нахмурилась. Порошок в кружке перед Тидредом вспыхнул и уничтожил нанесенный на бумагу рисунок. Между Червем и Виокой в воздух поднялся легкий дымок. И почти сразу же за столом солдат засиял огромный факел. Это, ярко освещая помещение трактира, загорелся барон. Виока пораженно наблюдала за дико орущим внезапно воспламенившимся человеком. Солдаты прыснули от него во все стороны, медленно отползал ветеран в гражданском, пытаясь встать на поврежденную ногу. Подлетел трактирщик и опрокинул на барона ведро воды. Это не помогло, как и покрывала, которые стали набрасывать на несчастного, пытаясь сбить пламя. Горящего человека бросало из стороны в сторону, потихоньку от него уже воспламенились занавески, грубые скатерти, и деревянная мебель. Наконец он рухнул на пол и перестал двигаться. - Пойдем отсюда, - сказал Червь, хватая девочку за руку. Он единственный из посетителей, остался спокойным, не ругался и не визжал от ужаса. Расталкивая поток бегущих из стремительно загорающегося трактира на улицу людей, они выскочили во двор. - Что это было? - кашляя от попавшего в легкие дыма, спросила у Тидреда Виока. Продолжение по ссылкам - https://author.today/work/23215 https://zelluloza.ru/books/6242-Cherv_Mogilnyh_Holmov-Vladimir_Smiryagin/
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"