Что так мило щекочет твою шею, когда ты лежишь в ней"
Тут Павел Георгиевич остановился и вышел покурить на террасу.
Первой мыслью его было - почему трава? И бабочки, собственно тоже,- почему?
"Нехорошо", - отрезал про себя Павел Георгиевич, - "эдаким образом я тут до утра ничего не напишу".
"Я хочу тебе посвятить все стихи на свете -
О мире, о счастье, о жизни..."
"Нет, слишком пафосное", - и вот уже расстроенный Павел Георгиевич взял бутылку светлого пива и пошел думать мысли в сад. Там он просидел, прогулял с час.
"Я хочу тебе посвятить весь свет, что таится в сердце моем"
"Ну что за свет? Кто ж такое то расскажет?" - гневался Павел Георгиевич, - "совсем какая-то поэтическая бессовестность во мне разыгралась". И вышел во двор, взяв с собой две бутылки пива, что, заметим, по стоявшей жаре было делом предусмотрительным.
Тут Павлу Георгиевичу, между прочим, профессору консерватории, пришла на ум замечательная мысль - взять да поразить своею смекалкою, придумав некое подобие темы с вариациями, соединив все написанные ранее отрывки. Так он и сделал, а выпитое за это время пиво, в свою очередь, сделало его добродушным и не замечающим всей аляпости соединения своего стихотворного.
Вечером к Павлу Георгиевичу на его замечательную профессорскую дачу прибыла дама, не самая одаренная умом, но наружностью.
Павел Георгиевич к тому времени уже порядочно принял светлых сортов и успел даже притронуться к портвейну.
В общем, стихи не понадобились, так как дама, как оказалось, по дороге тоже успела порядочно принять.
Хотя Павел Георгиевич до конца после оного случая думал, что если бы к его замечательному шарму можно было добавить в тот вечер еще и его ума консерваторского, да в придачу "темы его с вариациями", то дама уж по нему с ума сошла вероятно. Поэтому факт своего развязного и пьяного во всех смыслах поведения он причислял к тем вещам, которые называются чем-то а-ля "хорошего понемножку". И был горд собою.