Она лежит на кровати подле камина. Длинные чёрные локоны красавицы касаются плеч и пытаются щекотать роскошную грудь. Похоже, когда-то она преподавала в школе предмет, который я любил. Только вот какой? Не помню, да и какая разница, ностальгия редко посещает меня. В последнее время мысли находятся во всеобъемлющем забвении, не говоря уж о тех временах, когда мои книжные полки были забиты литературой Шарля Бодлера, Франца Кафки, Патрика Зюскинда и прочих... Это знак. Неужели? Наконец то в моём изнурившемся подсознании всплыл ответ на не так давно заданный вопрос. Эта девица преподавала литературу. Только вот в те времена эта двадцатисемилетняя девушка не казалась мне девицей, в те времена, я благоговел пред её видом, её шикарными формами, словами, которые произносились посредством такой милой, и в то же время завораживающей ротовой полости. Я преподносил её до небес, именовал своей богиней. Иной раз, с одинаковой силой трепетал пред её очами, устами, которые были обращены ко мне. Временами опасался, что она увидит блеск в моих глазах, ибо мои мощные порывы были открыты лишь самому себе, так как с рождения был наделён излишней скромностью. Помню, как с яростью сжимались мои кулаки, когда её прекрасные улыбка и взгляд были устремлены в другую сторону. Сторону, противоположную мне. Сторону обычного среднестатистического паразита. Да, вы по-своему правы, я считал себя выше других, но в то же время лишь жалкой пылью пред ногами Её.
Ещё один фрагмент... Знак? Воспоминание? Не имеет значения. Лепестки розы, покрывавшие землю. Кто их там оставил возле... плиты? Да, могильная плита. На плите её имя. К счастью или, к сожалению, моя внутренняя память не в состоянии воспроизвести этот фрагмент. Слишком много всего сегодня на мне. Во мне...
Этот аромат... Он олицетворял всю её... Порой, после всего этого, лишь в присутствии этого запаха я испытывал сексуальное влечение к другим женщинам. Но полностью я поглотил этот запах лишь в ту ночь, в проулке недалеко от её дома, наедине с моей богиней. Казалось бы - это случай места и времени, но не совсем, в тот день внутри меня присутствовал этот алый аромат, олицетворявший Её...
Уста Богини были наполнены тишиной, но не глаза... Они задавали вопросы, лезвие бритвы давало ответы... Тонкая струйка крови на нежно-молочной шейке была следствием моего ответа... На миг её глаза вскрикнули, но потом в отражении зеркала духовной плоти стали постепенно просматриваться покой и умиротворение. Я прислонился к ней поближе, вобрал в себя аромат алой тающей розы, окоченевшей красоты.
На следующий день городские телевизионные новости вещали о найденном трупе молодой девушки с перерезанным горлом. Был явен также факт некрофилии.
--
Она подарила мне своё тело - помню, произнёс я, лежа на полу и глядя в потолок. Оставила его напоследок перед тем, как уйти.
И сейчас, всё так же глядя в потолок, но уже спустя двадцать пять лет, эти события вновь пронеслись сквозь меня. Как и все последующие. Я вновь ощутил аромат окоченевшего лепестка розы, Её аромат... Так же в этом пространстве присутствует и другое благовоние... дым, плавно восходящий вверх по спирали из моего рта. Глаза всё так же устремлены в пятую стену... вот только она теперь, частично, окрашена в цвет алого лепестка. А по центру солнце - часть моего размозженного мозга.
В этом помещении со мной расположились пять девушек. И каждая их них, по-своему, своеобразна и заманчива. Одна сидит в кресле с неглубоко вошедшим фаллоимитатором в вагине. Бедняжка не успела его вынуть, нижняя челюсть этой девушки сорвана дробью. Окровавленные позы остальных не стоят и внимания, эти вещи именуются пылью. Ведь важно сейчас то, что Она лежит на кровати подле камина. Длинные чёрные локоны красавицы касаются плеч и пытаются щекотать роскошную грудь. Похоже, когда-то она преподавала в школе предмет, который я любил. Только вот какой? Я не помню, да и какая разница, ностальгия редко посещает меня. В последнее время мысли находятся во всеобъемном забвении, не говоря уж о тех временах, когда мои книжные полки были забиты литературой Шарля Бодлера, Франца Кафки, Патрика Зюскинда и прочих... Это знак. Неужели? Наконец то в моём изнурившемся подсознании всплыл ответ на не так давно заданный вопрос. Эта девица преподавала литературу. Только вот в те времена эта двадцатисемилетняя девушка не казалась мне девицей, в те времена, я благоговел пред её видом, её шикарными формами, словами, которые произносились посредством такой милой, и в то же время завораживающей ротовой полости. Я преподносил её до небес, именовал своей богиней. Иной раз, с одинаковой силой трепетал пред её очами, устами, которые были обращены ко мне. Временами опасался, что она увидит блеск в моих глазах, ибо мои мощные порывы были открыты лишь самому себе, так как с рождения был наделён излишней скромностью. Помню, как с яростью сжимались мои кулаки, когда её прекрасные улыбка и взгляд были устремлены в другую сторону. Сторону, противоположную мне. Сторону обычного среднестатистического паразита. Да, вы по-своему правы, я считал себя выше других, но в то же время лишь жалкой пылью пред ногами Её...
Она протянула ко мне руки, прежде чем я оказался около кровати.
--
Теперь ты моя - мысленно произнес я. Ответом была нежная улыбка...
Вместе с алым цветком на руках я шагнул в камин, и огонь поглотил нас. Теперь мы нераздельны. Я стал шипом в некогда беззащитной розе...
Последняя материализованная мысль, которую можно передать словами? Изображение на пятой стене чем-то напоминает закат...