К вечеру резко похолодало. Поднялся ветер с дождем.
Выйдя на улицу, Марина пожалела, что даже шапку не надела. Руками закрывая уши, побежала к остановке.
За углом здания, она увидела Нигера. Он подошел к ней и, раскрыв зонт, вместе с ней заспешил к остановке, пряча ее от дождя.
- Ты почему здесь? Я же закрыла всех на этаже, ты что, по балконам спустился? Да еще в такую сырость! Разобьешься, а мне потом отвечать?
Нигер не отвечал, только поглубже нырнул в капюшон куртки, так что виден был один нос.
- Ну, вот что мне с тобой делать?! Надо же идти теперь и открывать этаж для тебя, а я тогда на автобус опоздаю! Что ты молчишь?!
- Одной по ночам ходить нельзя, буду провожать.
- Не надо меня провожать, у меня вот, остановка рядом, и
автобус около моего дома останавливается.
- Всякое может случиться и около дома, и в подъезде,
на остановке - тоже. Время позднее.
- А тебе какое дело?! Я за тебя отвечаю, а не ты - за меня. Не имею я права брать мальчишку со своего этажа в провожатые. Меня посадят за тебя, если с тобой что-то случится. Ты можешь это понять, а?!
Они шли рядом, потому что Марина все-таки очень боялась опоздать на автобус и не могла остановиться.
Но вот, как будто опомнившись, резко остановилась, повернулась к нему лицом, ведь проблему надо решить. 'Пусть как вышел из общежития, так и возвращается', -
подумала она.
Но увидела по его лицу, что у нее нет никакой власти над ним, он даже не слушает, что она говорит, а думает о чем-то своем, улыбаясь непонятно чему и хлопая мокрыми ресницами.
'Все ему в забаву- и дождь и холод, и опасное лазанье по балконам, а мне-то как
быть?'- думала Марина.
- Возвращайся общежитие!- выкрикнула она и хотела бежать к подходившему автобусу, но именно этот ее резкий порыв подтолкнул парня к безумным действиям. Он как будто очнулся от своих мыслей, схватил ее руками, с силой прижал к себе и, целуя ее мокрые щеки, нос, губы, собирал влагу губами, обжигая ее холодное лицо своим горячим дыханием.
- Ах ты, ледышка моя маленькая, совсем замерзла,- шептал он.
- Ненормальный! Какая я тебе маленькая!... Пусти! Пусти!...
Она отворачивалась, упиралась в парня кулаками, стараясь вырваться, извивалась, изгибалась и все-таки, присев, сумела выскользнуть из его рук.
- Ах, ты, га-а-ад!...- Марина уже взмахнула рукой, чтобы со всей силы ударить его по лицу.
Но не решилась, остановила руку, предчувствуя, что тогда он станет еще наглее, совсем не будет церемониться с ней. И не убежишь от него тогда, не вырвешься.
- Чего тебе надо?!- с ненавистью крикнула Марина, опустив руку.- Думаешь, я не знаю, что вы задумали с твоими дружками? Ничего у вас не получится! Иди в общежитие, придурок. Уходи, гаденыш, чтоб я тебя не видела!
- Да-да, гаденыш, придурок. Но одной я тебе не дам ходить по ночам. Могу провожать так, чтоб меня никто не видел, раз тебе нельзя брать меня в провожатые.
Марина побежала, не оглядываясь на Нигера, думая, что он отстал хотя бы в этот раз, хватит, проводил уже,
Но в автобусе она увидела, что ошиблась.
Он стоял в другом конце автобуса и смотрел на нее, все так же улыбаясь не ей, а каким-то своим мыслям.
'Ничего хорошего, - подумала Марина. - Теперь я не смогу познакомиться с тем человеком... А где он, кстати? Ах, вот он,
как всегда смотрит на меня...'
Марина не могла улыбнуться ему, как запланировала.
Какое уж тут знакомство под взглядом Нигера!...
Она села к окошку и отвернулась от них обоих.
Глаза заволокло слезами, и пробегающие фонари виделись размытыми и грустными.
Надо было успокоиться, Бейбутов очень напугал ее своей наглостью.
' У него ужасно сильные руки, не вырвешься... Защитник!
Как же! Кто бы меня от него защитил, - подумала Марина и вытерла пальцем слезу со щеки.- Сейчас постарается зайти со мной в квартиру...Это все я виновата, сама к себе этого громилу привела вчера! Ну, какая же я дура! И что же мне теперь делать...'
Марина беззвучно плакала, ей хотелось повернуться к людям и закричать на весь автобус:
'Помогите мне!!! Помогите мне, пожалуйста, кто-нибудь! У меня дома маленький ребенок один, а я не могу войти в дом, потому что этот гад
идет за мной!'
Она пожалела, что не нашла другую няню для ребенка, и согласилась отпускать женщину на полчаса раньше, чем придет Марина с работы. У этой няни тоже автобус по времени. А дочурка сейчас спит одна, и надо спешить домой, как-то оторвавшись от этого ужасного Нигера...
'А что, если по-доброму с ним поговорить, может, это поможет? Я ведь драться с ним все равно не могу, значит, надо сменить тон и хитрить как-нибудь, чтоб он больше не смел лезть...'.
На остановке, где ей надо было выходить, автобус остановился прямо перед большой лужей. Углубившись в свои мысли, Марина машинально остановилась, загораживая выход из автобуса. Люди торопили, подталкивая.
Она уже собиралась спрыгнуть в туфельках в большую холодную лужу.
Но ее подхватил Нигер, перенес с такой легкостью, как ветер носит листья, пронес подальше от автобуса, выбирая место посуше и поставил.
Его прикосновение было теперь уже не грубым и болезненным, а бережным, осторожным, таким мягким, что Марина растерялась, окутанная его нежностью.
К тому же все произошло так быстро, что она не успела даже подумать о сопротивлении. Она как будто утонула в его руках и все.
Поблагодарила его, постаравшись сделать голос спокойным и дружелюбным. Однако что-то такое ее на самом деле разволновало, приятная сладость по телу пошла, когда он держал ее на руках, даже голова закружилась.
'Это просто страх, такой страх, я испугалась',- подумала Марина, не позволяя себе осознавать, что ей было приятно, и сейчас еще хорошо, когда они молча шли рядом.
Не смотря на все ее внутренние запреты, поднималось желание прикосновения, хотелось, чтоб он взял ее за руку, она бы, конечно, выдернула руку, но пусть хотя бы на секундочку он взял ее и сжал.
- Ты понимаешь, что домой к себе я тебя привести не могу?- сказала она строго.
- Да, конечно, какой разговор, не волнуйтесь,- он снова перешел на 'Вы'.- Я видел, как Вы плакали в автобусе. Извините, я напугал Вас... Больше этого не повторится, если только Вы сами...
Помолчав, он снова заговорил.
- А Вы и сами виноваты, Марина. Я вчера пьяный был, но всё помню. Я раньше не смотрел на Вас, как на женщину. Это Вы все сами сделали.
- Все, всё уходи, Негритенок....Да, я сама виновата... Спасибо тебе, что проводил, но больше никогда не провожай, - сказала она у подъезда.
- Мне надо видеть, что Вы зашли домой.
Лифт в этот поздний час уже был отключен, поэтому
поднимались по лестнице.
На площадке, с которой уже видна была квартира Марины,
они остановились.
- Я вчера молоко у Вас выпил, сам достал из Вашего холодильника. Извините.
Марина засмеялась, опустив голову.
- Ты хоть знаешь, что это было за молоко? Это моё, я ребенка кормлю.
Негритенок тоже улыбнулся, смущенно опустив ресницы.
- Да я понял потом. Оно как лекарство подействовало. Очень хорошее. Спасибо. Вот, возьмите, пожалуйста, - он вынул из-за пазухи и протянул Марине сверток в целлофане. - Тут продукты.
- Я не возьму ничего.
- Ну, это - за Ваше молоко и хлопоты, которые я Вам вчера доставил. Если не возьмете, я оставлю возле Вашей двери.
Лучше возьмите, пожалуйста.
Марина взяла пакет и быстро пошла до двери уже одна.
Остановилась, когда услыхала голос Нигера. Это был неестественный для него, тонкий голос, жалобный такой, как будто парень надеялся на что-то еще, но она сейчас скроется за дверью, и он собирался заплакать:
- Подожди, послушай! Выходи за меня замуж, я тебя люблю и дочку люблю...-последнее он произнес уж совсем тихо, но Марина услышала.
- Дурак! Ты сам еще ребенок, дитя несовершеннолетнее.
- Мне через две недели 18 лет будет. Две недели тебе
на размышление.
- Выбрось из головы! Забудь! - выкрикнула Марина и, повернув ключ, быстро распахнула дверь и захлопнула ее за собой.
И все-таки успела услышать его ответ:
- Все равно я вас с дочкой никому не отдам!
В прихожей, не отходя от двери, Марина побросала сумочку, пакет, скинула с себя туфли, пальто свалила с себя прямо на пол. Она металась по коридорчику от входной двери до кухни и шептала пересохшими губами:
' Придурок! Как же он меня достал... Достал... Господи, да что же это такое? Хочется, хочется, почему-то дико хочется его,
этого горячего сильного мальчишку!!!...Как тянет к нему, ка-а-ак хочется дико!!! Любит он? Как же! Наплёл! И про женитьбу - это все бред.
Его просто тянет ко мне в постель, после вчерашнего.
Как и меня... Может и меньше, а то бы не отпустил сейчас. Любви тут нет, но есть опасность, их же там трое, сволочей, только и ждут...чтоб поржать!
Может он уже ушел? Если бы знать, что ушел, сразу легче было бы...Выглянуть?'- подумала Марина, взявшись за замок.
Но потом ей пришла мысль, что он, действительно, может быть здесь, даже у самой двери стоит, потому что чувствует ее страсть сейчас и не уходит. Читала где-то, что самец самку чувствует на очень большом расстоянии, когда она хочет...
Но так у животных, а у людей? Да кто это знает...
Если он прямо у двери сейчас, то стоит ей повернуть ключ, он сам распахнет дверь, чуть ли не срывая с петель и...будет сразу все между ними прямо тут же, в прихожей! Она сама уже не вытерпит, чтобы дойти до дивана или кровати, содрать с парня одежду... Расстегнула или разорвала бы его джинсы и - все, полное сумасшествие...
Марина прокрутила в голове такой сценарий, еще больше загорелась, но удержала себя и убрала руку с замка.
'Не-е-ет! Этого не будет никогда! За этим черным мальчишкой стоят Бульбак и Чеснер! Никогда.'
Марина подняла руки и вся распласталась по двери, оббитой дерматином. Вцепившись в дверь ногтями, с силой прижалась к ней, растирая об нее свое пылающее тело.
Она яростно выливала свою страсть, целуя все ниже эту дверь, опустившись на колени, и представляла 'Негритенка'.
- Мой черный принц...- в полузабытьи шептала она, осыпая его поцелуями.
Нет, она не сходила с ума. Просто она сознательно хотела сбить напряжение, вылить свою женскую нежность и страсть, что б она не душила ее.
Ей это удалось и довольно быстро. Она была собой довольна,
что сумела таким образом удовлетвориться и успокоиться. Все - равно никто не видел, никто не знает. Скинула мокрое белье и пошла в душ успокоенная, легкая, в хорошем настроении.
'Уж куда хуже было бы, вообще ужасно и опасно, стать любовницей этого 'черного принца', за которым так плотно стоят Бульбаков и Чеснер. Уж потом не пойдешь в милицию жаловаться...И Бульбаков это понимает'.
Марина вспомнила, как по одному слову Бульбакова Чес закрыл рот и застегнул штаны...Одно только слово!
А Денис? И он сразу подчинился слову Бульбакова и ушел, просто моментально исчез, как будто его и не было там, на лестнице!
По слову Бульбака, пацаны строятся или выходят из строя. Только по одному слову! Против своей воли, как загипнотизированные им... Он заговорил весело, и они тут же развеселились, нахмурился- и они суровы.
Марина сходила в душ, освежилась.
Вспомнила, что говорят, хорошая вкусная пища способна полностью заменить женщине мужчину, на время, хотя бы.
Высыпала все из пакета Нигера на стол. Оказалось, там несколько баночек, очень дорогих, и масло сливочное, не такое, как Марина покупает в магазине, а настоящее, очень вкусное.
Вскипятила чайник, открыла черную икру и, положив ее толстым слоем на круговину хлеба с маслом, начала есть. Это действительно, быстро успокоило её и подняло настроение.
Марина вынула из сумочки газеты, которые дала ей дежурная. Раскрыла еще несколько баночек, ей не терпелось попробовать все сразу. Она ела с аппетитом и в то же время читала статью Ветрова.
' Ну и ну....Вот это да! Как он пишет...' - удивлялась Марина.
Прочитав статью, она долго размышляла над всем, что сказал Денис о времени, о молодежи, о ее задачах и чаяниях, об ошибках и просчетах. Приводит интересные примеры, увлекая читателя. И все читается на одном дыхании. Написано с азартом и очень убедительно. Денис Ветров умеет зажечь и заставит думать ...
Марина развернула другую газету и увидела большой портрет Дениса. И рядом - статью о нем, написанную какой - то О.Федоровой.
'Интересно, а кто она Ветрову, эта Федорова?' - пыталась угадать Марина. Какой восторженный и подробный рассказ о нем...'
Марина даже жевать остановилась, размышляя:
'Конечно, у этого Дениса есть девушка. Какая - нибудь самая красивая и умная.
Уж, конечно, не то, что я, не моего возраста, не одиночка с ребенком, ничего не достигшая и бесперспективная особа, а достойная'
Марина вздохнула и взялась еще немножко попробовать теперь красной икры. А потом принялась за сладости с чаем.
Она согнула газету так, чтоб фотография Дениса стояла на столе.
'Глаза у него со смешинкой - прелесть, какие глаза! С искоркой. А губы...Это же фантастика! Хотя...у Бейбутова похожие губы, только чуточку больше и более выпуклые края, чем у Дениса. Но рисунок вот этот же, самые гламурные губы,- размышляла Марина.- Умнющее лицо!
Нет, Нигеру далеко до Дениса. Этот - умный. Целеустремленный. Настоящий.
А Нигер - что? Вместе со своими дружками - бандюгии и все.
Откуда он взял эти дорогие продукты? Ишь, какой сыр вкусный, оказывается, бывает... Вот где он все это взял?'
Дочка позвала ее к себе плачем, Марина отвлеклась от портретика. Пока кормила грудью свою дочурку, опять защемило...
Вспомнился голос Нигера:
- Я люблю...Я тебя люблю, Марина!...
Опять подкатывалась желание...
'Ты лучше подумай серьезно, дуреха, откуда он мог взять вот всю эту дорогую снедь?... Ведь догадаться - то можно.'