Крепость Фаргоса, которую обыватели привыкли считать неприступной, снова пала.
Возвышающаяся над Городом твердыня была искусно вырублена в навершии цельной скалы, отвесные стены, созданные природой, с трех сторон вырастали на немыслимую высоту прямо из морской пучины. Люди обработали лишь четвертую, выкопав даже не ров - пропасть. Единственный путь в крепость лежал через каменный мост, шириной в одну боевую колесницу.
Восставшие даже не пытались проникнуть внутрь через стены - лестниц такой длины люди делать не научатся никогда. И уж тем более они не пытались найти легендарный тайный проход сквозь каменный монолит скалы. К чему все эти сложности, если слиток серебра, завернутый в превосходный белый мех северного хищника, переброшенный через ворота прошлой ночью, и так попал в нужные руки...
Звон мечей и крики сражавшихся раздавались уже во всех внутренних покоях. Отряды оранжевых монахов теснили разрозненные группы фиолетовых, пробиваясь к сердцу твердыни - Главному Хранилищу.
На исходе четвертого часа сопротивление защитников окончательно превратилось в имитацию борьбы. Нападавших становилось все больше за счет новых отрядов, входивших в ворота крепости уверенным походным шагом.
В Фаргосе даже самые твердолобые чиновники поспешно срывали с одежды фиолетовые полосы, заменяя их оранжевыми. Простые жители приветствовали победителей, хлопая им ладонями высоко поднятых над головой рук.
Очередной переворот фактически состоялся.
Передовой отряд самых искусных воинов-монахов достиг дверей Главного Хранилища за мгновение до звона Вечернего Колокола, установленного на башне дома Отцов Города. Это многим из них показалось счастливым предзнаменованием.
Первый и единственный удар переносным тараном в створку двери подтвердил - удача на стороне восставших.
Дверь распахнулась сразу. Монахи ворвались в Хранилище, рассыпались по углам на заранее отрепетированные позиции и замерли, таращась на одинокую фигуру в центре зала.
Человек в фиолетовом одеянии замер в причудливой позе. В другой ситуации она бы вызвала у нападавших смех. Но сейчас никто не посмел даже хмыкнуть. В центре зала в боевой магической стойке на одной ноге еле заметно покачивался Верховный Последователь Пути Хореса, великий маг и колдун Прибрежья, главный Толкователь Секты Цвета Ночи, фактический правитель не только Фаргоса, но и всех остальных обжитых - равно как и необжитых - островов, Заглянувший за Завесу Мрака...
Кое-какие из этих величаний стремительно уходили в небытие, одно уж точно - фактическим правителем народа, населяющего острова, с этой минуты стал совсем другой человек, чей звук приближающихся шагов гулким эхом сейчас разносился по притихшим покоям крепости.
Человек в фиолетовом казался изваянием, только сверкающий в закатных лучах синий камень в навершии его посоха медленно двигался из стороны в сторону. Монахи, на кого указывал посох, замирали, затаив дыхание, облегченно вздыхая лишь после того, как он выбирал следующую мишень: одно дело получить добрый удар мечом в честной схватке, другое - стать жертвой магических чар...
Звук шагов на мгновение затих у дверей. В зал Главного Хранилища медленно и гордо вошел человек в оранжевом одеянии. В руке он сжимал длинный посох со сверкающим в закатных лучах красным камнем.
Вошедший бесстрашно пересек ровно половину расстояния от дверей до центра зала и остановился.
- Вот мы и встретились с тобой лицом к лицу, проклятый извратитель Пути Великого Хореса,- после долгой паузы торжественно сказал он,- больше тебе никогда не вести наш прекрасный народ по кривой дороге ложных знаний! Таролан, ты низложен!
- Это мы еще посмотрим,- проскрипел застывший в центре зала монах в фиолетовом,- ты слишком самонадеян, Тарумон! Твои псы сломили моих последователей, но ты еще не сломил меня!
- Точно,- озабоченно пробормотал монах в оранжевом,- забыл.... Эй, мои верные послушники! Сейчас я сражусь с этим фиолетовым врагом во всесокрушающей магической схватке! Покиньте зал, затворите за собой как можно плотнее двери, чтобы ни одно смертельное заклинание случайно не вылетело отсюда и не поразило кого-нибудь из вас! Битва будет трудной и долгой, но верьте в меня и я побе...- он замялся, пытаясь подобрать правильную формулировку,- победа будет за мной!
Оранжевые монахи стремительно бросились к дверям, возникла легкая сутолока. Через мгновение двери с грохотом закрылись, наступила полная тишина.
- Покороче речь нельзя было сочинить?- сказал Таролан, кряхтя и с трудом разгибаясь,- все тело задеревенело. Но ты молодец, это ж надо такое придумать - извратитель пути.... Я даже чуть не обиделся.
- Было время на сочинение,- устало ответил Тарумон, небрежно взяв посох под мышку и проходя между колоннами к столику в дальнем углу зала,- двадцать три года слова подбирал...
Таролан тоже перехватил свой посох поудобнее и направился следом. Они сели в мягкие кресла.
- Вина, что ли, налей, пока ты еще здесь хозяин,- весело сказал Тарумон,- нашего, заветного, магического.
- Как скажешь, победитель,- улыбнулся Таролан,- небось, с утра ничего не ел?
- Пять дней,- серьезно ответил монах в оранжевом,- обет дал - до полной победы.
- Пять дней?! И выдержал?
- Ну... во всяком случае, никто ничего не видел.
Оба весело рассмеялись.
Таролан разлил по бокалам темно-красную жидкость из высокого кувшина:
- С утра стоит, как только первые мечи зазвенели. Кто ворота-то открыл?
- Откуда я знаю,- беспечно отмахнулся Тарумон,- кто-то из твоих верных псов. Надоел ты им, брат.
- Значит, мы с тобой все верно рассчитали. Поэтому наша власть на островах будет длиться вечно.
Тарумон одним глотком осушил бокал, кинул его через плечо.
- Нет, недостойный извратитель! Тебе не одолеть меня!- громко крикнул он под звон разлетающихся осколков тонкого стекла и добавил обычным голосом,- застони, что ли. А то мои псы за дверями, чего доброго, начнут беспокоиться. Не ровен час, заглянут...
Таролан кивнул и издал вопль, от которого у случайного слушателя должна была застыть в жилах кровь.
Тарумон одобрительно хмыкнул, ссыпал фрукты прямо на мраморную гладь столика, а поднос запустил в ближайшую колонну. Эхо медного звона оглушило обоих.
- Вон те бокалы не бей,- спохватился Таролан,- им третья тысяча лет пошла. Еще Тариона помнят.
- Тарион, Тарион.... Где его рукопись, кстати?
- Где и была всегда,- пожал плечами проигравший монах,- в Священной Комнате Главного Хранилища. Неужели ты думаешь, что я способен сделать что-нибудь непотребное с величайшей святыней Фаргоса?
Последние слова он произнес, не скрывая явной издевки.
- Что ты, брат,- улыбнулся победитель,- мы с тобой свой кусок хлеба никогда не потеряем. Но сходить не мешает. Погляжу, ... пока не напились!
Он поднялся с кресла, небрежной походкой направился в нужную сторону.
- Посох волшебный забыл,- со смехом крикнул вслед Таролан. Тот лишь отмахнулся.
Монах в фиолетовом допил вино, подумал, запустил бокалом в двери - лишний шум в схватке магов не помешает - и тоже пошел следом за монахом в оранжевом.
В Тайной Комнате на высокой подставке, выточенной из цельного куска горного хрусталя, лежала небольшая тоненькая книга, раскрытая на середине.
- Ты что, к ней все эти годы даже не подходил?- удивленно спросил Тарумон, брезгливо рисуя пальцем узоры по толстому слою пыли на странице.
- Подходил,- невозмутимо ответил Таролан,- раза два. Даже один раз пыль смахивал. Чуть не задохнулся. А потом дела закружили - то очередной праведный суд, то война с пиратами, то строительство нового храма на востоке Тригоса.... Да ты сам все знаешь. Некогда было разглядывать эти закорючки полоумного Тариона. И незачем. Мы с тобой до сих пор не можем выяснить - как их читать? Слева направо, снизу вверх или вообще по диагонали? Буквы это или иероглифы? И, главное, - на каком языке написана эта абракадабра?! Будешь разгадывать? Желаю успеха. А я пока лет двадцать отдохну ...
Они постояли, глядя на загадочные письмена, еще с минуту, вернулись в зал, пиная друг другу поднос, еще раз выпили.
- Мне будет не хватать этого вина,- с искренним сожалением вздохнул Таролан.
- Могу изредка посещать тебя в башне,- предложил Тарумон,- вроде как ты не все тайны выдал. Буду тебя пытать,- он осклабился,- вином.
- Согласен!
- А теперь к делам. Что я обязательно должен знать?
Таролан задумался:
- Да, вроде ничего такого нет.... С пиратами подписано тайное соглашение против дикарей на юге. Храм на Тригосе почти закончен. Можешь завершить строительство, а можешь и снести его к чертям собачьим как мое наследие.
- Подумаю,- кивнул Тарумон.
- Завеса Мрака напротив устья Лебранта сместилась к северу на два шага. Так что наша территория стала немного больше. Пара сотен фанатиков ушла за Завесу по Истинному Пути. Никто назад не вернулся.
- Идиоты,- сплюнул Тарумон.
- Согласен,- кивнул Таролан,- кстати, из-за Завесы в этом цикле тоже немного пришельцев. Обычное дело - у всех полная потеря памяти. Часть выгодно продал пиратам на галеры. Остальных направил в хозяйства Фаргоса - пасти овец, таскать грузы, рубить дрова для кузниц.... Четверо показались воинами, я их определил на флот в абордажные команды. Пиратам веры нет, брат!
- Обычное дело, согласен. А что-нибудь необычное есть? Чтобы сюрпризов не было. Я ж тебе потом припомню...
Таролан задумался, неуверенно сказал:
- Разве что слухи среди черни появились.... В последнюю неделю один странствующий монах из секты Светлого Пути в нескольких селениях на рынках вещал, что, дескать, Хорес дал знамение, что собирается вернуться. Монаха быстро поймали, допросили со всем тщанием - мы это умеем!- ничего конкретного. Тело без лишней огласки выбросили за Завесу Мрака.
- Ничего конкретного - это что?
- Потом сам протоколы почитаешь. Лично я в этих записках больного на голову даже намека на новое пришествие не нашел. Секту на всякий случай разогнали, хотя их наставник Тарифер - он тебе известен - клялся, что этого монаха они еще полгода назад сами изгнали за безумные проповеди. Но чернь, ты же знаешь - на такие речи падка. Слухи пошли, будь он проклят...
- Все?
- Кажется - все.
Тарумон прошелся по залу, вернулся к столу и спросил, пристально заглядывая в глаза собеседнику:
- А ребенок, родившийся от собаки?
- Но это же просто вымысел...
- Вымысел?! Вымысел - это наша с тобой война! А ребенок от собаки - это, брат, не вымысел, а пророчество! Для чего мы с тобой собирали библиотеку, если ты в нее и не собираешься заглядывать?
- Чернь пустила слух...- почти шепотом пробормотал явно пристыженный Таролан, но Тарумон все равно услышал:
- Чернь не могла пустить этот слух, брат! Настолько он нелепый, противоречащий, как ты говоришь, законам природы.
- Бред!- Таролан даже руками всплеснул,- полный и безоговорочный бред! У собаки не может родиться человек! Люди вообще не рождаются! Ни от кого! Я и следователей на тот остров посылал - чтобы снять даже малейшие сомнения.
- Надо было не следствие проводить, а просто сжечь весь этот проклятый остров!- заорал взбешенный Тарумон,- и я первым делом сделаю это! Ты расслабился, брат! Ты допустил непростительную ошибку! Когда ты узнал об этом ребенке?
- Шесть лет назад...
- Плюс года три на то, чтобы слухи доползли до твоих ушей. Ему сейчас почти десять лет, брат! Ты ждал, что у этого сукиного сына появится Наставник из какой-нибудь запрещенной нами секты? Ты этого ждал? - он сел в кресло, схватил кувшин, глотнул вино прямо из узкого тонкого горлышка, отдышавшись, продолжил спокойнее.- Я вернулся вовремя, брат. Извини, но ты действительно расслабился за последние двадцать лет. Завтра же займусь этим вопросом
Наступило долгое томительное молчание.
Наконец, Тарумон хмыкнул:
- Ладно, брат. Пора заканчивать нашу магическую схватку, не то мои псы за дверями посдыхают от ужаса.
Он вытащил из складок одежды небольшой пузырек, вылил на руки несколько капель, провел мокрыми пальцами по волосам. Среди иссиня-черных прядей тут же появились белые просветы.
- Новое волшебство?- с интересом спросил Таролан. Собеседник засмеялся:
- Да! Только о нем знают все модницы в нашей стране. Называется отбеливатель. Мы же с тобой только что бились, силы тратили, вот я и слегка поседел от усердия.
- Впечатляет,- признал Таролан,- а мне можно? Вроде как я от проигрыша резко состарился.
Он намочил жидкостью волосы на затылке, провел мокрыми руками по длинной бороде:
- Ну, как?
- Лет двести прибавилось,- с одобрением ответил Тарумон.- Ну что? Пора тебе отправляться в башню.
Он встал, за руку отвел Таролана в центр зала, шепнул,- на колени!- и замер над согбенным монахом в фиолетовом с поднятым в руках посохом.
- Ко мне, мои верные послушники!- взревел он, убедившись, что картина выглядит убедительно.- Низвержен противник! Входите без опаски! Мы победили!
В открывшуюся дверь по одному стали просачиваться монахи в оранжевых одеяниях. Когда свободным остался лишь крохотный пятачок вокруг двоих магов, Тарумон еще раз громко возвестил:
- Мы победили! Секта Цвета Ночи не смогла противостоять нашей Секте Цвета Дня! Противник в результате мучительной схватки лишился своих магических сил. Теперь вы без страха можете взять его под руки и вывести из священного Хранилища, чтобы передать стражникам Безмолвной Башни, в которой я еще вчера молился за нашу победу!
Он едва склонился к поверженному магу и почти беззвучно шепнул:
- Терпи теперь побои, брат. Такова наша плата за власть, нужно сказать честно - довольно невысокая,- и крикнул громко,- Увести его!
Когда зал опустел, он небрежным кивком отпустил самых приближенных и вернулся к засыпанной пылью книге, долго всматривался в загадочные символы, начертанные на тонких слоях выделанной кожи молодого ягненка, шепча время от времени:
- Тарион, Тарион, что же ты все-таки здесь записал? Ты ведь был слугой самого Хореса, Тарион.... Ты единственный, кто прошел сквозь Завесу Мрака туда и обратно, сохранив память.... Где ты побывал? Что за язык ты использовал при записи? И куда ты ушел две тысячи лет назад прямо из стен этой крепости? Неужели тайный проход действительно существует? Куда же он ведет...?
На закате новый властитель вышел на балкон. Тарумон не хотел пропустить церемониал прощания с убитыми.
Честно говоря, его присутствие никак не могло повлиять на событие, установленное законами природы. Просто зрелище завораживало наблюдателя, если, конечно, у него было развито чувство прекрасного. У Тарумона оно было развито превосходно.
Убитые были аккуратно уложены ровными рядами на главной площади крепости, вперемешку - оранжевые с фиолетовыми.
Тарумон поморщился. Следовало разложить их по принадлежности к сектам, победителей ближе к центральной башне, побежденных - у ворот. Но - до заката оставалось слишком мало времени. Ладно, в конце концов, смерть уравняла всех и на этот раз. Да и начинать правление со скандала по столь ничтожному поводу он не хотел. Просто при случае припомнит приближенным, что...
Солнце коснулось поверхности океана, став из оранжевого невыносимо красным. На центральной площади живые замерли, не сводя глаз с убитых.
Создавалось полное впечатление, что разноцветные тела на площади, еще мгновение назад бывшие совершенно недвижимыми по весьма уважительной причине, начали шевелиться. Вернее, так оно и было на самом деле. То один, то другой мертвый монах вставал с каменных плит и принимался медленно кружиться вокруг своей оси.
Вскоре все семьдесят четыре погибших превратились в некое подобие крутящихся веретен, от которых вертикально вверх стали подниматься едва заметные белые нити.
Нити уходили и терялись на немыслимой высоте среди таких же белых облаков.
Погибшие кружились все быстрее и быстрее, постепенно как бы тая. Зато отходившие от них нити становились все толще. Откуда-то появился ровный гул. Пора.
Тарумон воздел руки к небу и прокричал, едва не сорвав голос:
- Великий отец наш, предвечный и всесущий! Учитель Великого Хореса, ушедшего, но обещавшего вернуться! Духи земли, воды и неба! Примите в свой круг наших братьев, верных и неверных, больших и малых, старых и молодых! Даруйте им покой и память!
От кружащихся фигур уже почти совсем ничего не осталось. Наконец, раздался оглушительный хлопок, площадь заволокло клубами не то дыма, не то тумана.
Ветер быстро развеял их. Ни одного тела на каменных плитах не осталось. Духи приняли всех. Вот и хорошо - так и должно было быть. Потому что так было всегда. Как говорит народная мудрость - закат забирает убитых...
Тарумон вернулся в покои, побродил по комнатам, вспоминая, где что находится. Потом, встав в центре зала Главного Хранилища, трижды хлопнул в ладоши.
Бодрой трусцой к нему тут же приблизился старший послушник, ожидавший вызова за дверью.
- Сначала ужин,- деловито сказал ему Верховный Последователь Пути Хореса, великий маг и колдун Прибрежья, главный Толкователь Секты Цвета Дня, фактический правитель не только Фаргоса, но и всех остальных обжитых - равно как и необжитых - островов, Заглянувший за Завесу Мрака,- потом беседа с Отцами Города. Весть по другим островам разослали?
- Да, повелитель. Мечи еще звенели...
- Тогда всех островных Отцов вызывай к Присяге на ближайшие выходные. Да! После Отцов Фаргоса пришли ко мне главного следователя. И пусть захватит с собой все документы по ребенку, рожденному собакой...
Мальчишка не любил посторонних людей. Да и родители тоже их не любили. Вообще на этом острове, вынесенном далеко в океан прихотью духов воды, от чужих ждали только неприятностей.
Едва завидев вдали парус, большинство жителей старалось укрыться в лабиринте Каменных Покоев. Какая разница, кто плывет! Либо пираты, либо сборщики податей. Хорошие люди в такую даль не поплывут. Они будут ловить рыбу у своих берегов.
Пираты стремились пополнить запасы воды и провизии. Заодно отбирали из попавшихся жителей гребцов на свои галеры. Сборщики податей.... Да разве о них можно было вообще сказать хоть одно доброе слово! Хуже пиратов.
Жизнь мальчишки разнообразием не баловала. Само его появление стало для обитателей острова вечной головной болью. И объяснить-то не получалось.... Как он сюда попал? Ближайшая Завеса Мрака, из-за которой иногда приходили новые люди, колыхалась бесконечной стеной почти у самого горизонта к северо-западу. Через этот участок давно не приходили, потому что вырастала она прямо из океана. Да и проплыть столь дальнее расстояние было не по силам никому, тем более пришельцам, потерявшим память. А коренные жители Фаргоса выходили в мир из святилища Великого Хореса, что находилось на центральном острове.
Ровесников у мальчишки не было. Вообще, по рассказам матери, на острове никогда не было детей. Мальчишка был единственным.
Косых взглядов хватало. Первое, что он усвоил сразу - ему никто не рад. Кроме родителей, конечно. Хотя и они свою радость старались не выказывать.
Второе - при нем все старались как можно меньше говорить. Словно чего-то боялись.
И третье - было что-то странное в самом его появлении на свет. Однажды отец обмолвился: "... когда мы тебя нашли...", но конец фразы тут же скомкал, а потом и вовсе перевел разговор на другую тему.
Но мальчишка это запомнил. Он вообще помнил многое. Лицо женщины, совсем не похожей на его мать. Такая на острове не жила, он знал это точно. Песни на незнакомом языке, которые здесь никогда не пели. Помнил совсем уж невозможное - вкус холодного лакомства, тающего под лучами полуденного солнца и капающего большими белыми кляксами на ярко-синие штанишки. И помнил свое страстное желание как можно скорее вырасти..., потому что поверх этих воспоминаний зыбкой тенью дрожали другие - длинный меч в мускулистой руке, бесконечный бег по мрачному коридору, спина впереди идущего и его слова: "... закат забирает убитых. Ночь возвращает силы. Рассвет пробуждает надежду. День изменяет реальность". Заклинание? Заповедь? Наказ?
Закат действительно забирал убитых. Мальчишка видел это своими глазами, после очередного посещения острова пиратами. Забрав все съестное, что не успели спрятать местные жители, пираты закололи длинным копьем Отца поселка, посмевшего возражать и даже пригрозившего пожаловаться на них в Фаргос.
Тело убитого пролежало остаток дня посреди поселка, а на закате, едва солнце коснулось океанской глади, неожиданно поднялось, закружилось волчком и с негромким хлопком истаяло, превратившись в тонкую нить белесого тумана.
Ночь тоже вела себя правильно, возвращая потраченные за рабочий день силы. И надежда на то, что новый день будет лучше вчерашнего, к мальчишке приходила обычно как раз с восходом солнца...
Вот только день изменять реальность решительно отказывался. Сколько их прошло, а реальность так и оставалась той же самой - остров, рыбная ловля, Каменные Покои в глубине прибрежных скал в минуту опасности.
Всю прошлую неделю бушевал шторм. И сейчас еще могучие волны били в прибрежные скалы, рассыпаясь на мириады драгоценных камней, переливавшихся в лучах солнца всеми цветами радуги. Но их напор стал намного слабее. Волны словно просто показывали людям - с нами шутки плохи, не забывайте об этом.
За время вынужденного отдыха рыбаки привели в порядок все свои сети и лодки. Так что сегодня мальчишка оказался предоставленным самому себе. Даже отец не позвал с собой. Значит, можно сбегать на дальний мыс, откуда открывался завораживающий вид на океан.
Мальчишка вскарабкался по отвесной скале, легко находя опору для своих маленьких ног, сел на давно облюбованный камень и замер, глядя слезящимися от ветра глазами на бескрайний водный простор. Ну, почти бескрайний - Завесу Мрака, черной лентой стоявшую на горизонте, можно было не замечать. Как обычно.
В небе медленно кружили черные точки альбатросов. Ни облачка над головой, ни паруса вдали. Только тяжело дышащий океан у подножья скалы и ветер в лицо.
Мальчишка давно научился ни о чем не думать в такие минуты. Все равно, любые мысли по сравнению с окружающим великолепием казались малозначительными и лишними.
Ближе к берегу прямо среди брызг метались неугомонные чайки, пытаясь подобрать с шевелящейся поверхности воды оглушенную прибоем рыбу. Несколько затеяли форменный скандал, переходящий в драку, стараясь сесть в расщелину между двумя глыбами, по форме похожими на зубы таинственного чудовища.
Мальчишка перевел свой взгляд и даже привстал от неожиданности. На крошечной площадке, защищенной от волн зубами чудовища, лежал человек. С высоты скалы была видна ярко-красная рубаха, испачканные зеленью водорослей штаны. Человек лежал на животе, в последнем усилии вцепившись скрюченными пальцами в клочок суши.
Утопленник? Раз закат не забрал, значит, утонул этой ночью. Теперь будет лежать до сегодняшнего заката. Интересно, в его карманах есть что-нибудь полезное?
Рыбаки никогда не брезговали содержимым карманов утопленников. Все равно закат заберет...
Спуск в расщелину занял много времени. Острые края вросших в камни раковин норовили до кости рассечь босые ноги. Опасность поскользнуться на мокрых водорослях заставляла мальчишку буквально по сантиметру продвигаться от уступа к уступу.
Он шагнул на относительно ровную поверхность площадки и остановился, чтобы перевести дыхание. До утопленника уже можно было дотянуться рукой. Мальчишка так и сделал, просто для того, чтобы убедиться - утопленник. Дотронулся до бугрящегося мышцами плеча под красной тканью и сразу понял - живой...
Очевидно, волна перекинула человека через каменные глыбы и ушла, оставив счастливца наедине с собственной судьбой.
Кто он? Рыбак с соседнего острова? Пират? Или пришелец из-за Завесы Мрака? Мальчишка присел на корточки, с боязливым любопытством разглядывая находку. Может, еще умрет до заката?
Из рассказов местных жителей он знал, что самые безобидные люди на земле - пришельцы. С ними можно было делать что угодно - все равно они ничего не помнили, ничего не понимали и не умели говорить. На острове жил один такой - давно уже свой, неплохой рыбак, умевший не только ловить рыбу, но еще и ловко сочинявший коротенькие стишки, веселившие островитян во время редких праздников.
- Мы живем много раз,- заявил он как-то на таком празднике,- лично я в прошлой жизни был воином в алом плаще,- но после многочисленных вопросов признался, что все выдумал, а из своего прошлого помнил лишь дорогу под ногами, да туман Завесы Мрака за спиной.
Вблизи спасшийся мужчина выглядел просто огромным. На шее, которую мальчишка едва ли сумел бы обхватить двумя руками, на простой веревке висел блестящий знак - три молнии, бьющие из одного центра в разные стороны, в круге в виде змеи, кусающей собственный хвост. Жаль - у утопленника его можно было бы взять. У живого брать нельзя. У живых берут только пираты и сборщики податей.
Мальчишка перевел взгляд на руки - ручищи!- мужчины и удивленно вскинул брови. На запястьях красовались толстые железные кольца с обрывками цепей. Галерный раб? С таким красивым знаком на шее?!
Ну, ничего. Нужно только подождать немного, пока он не очнется. Или умрет...