Я взглянула на протянутые ко мне руки, ладошки были сложены лодочкой, и в тени что-то лежало. Оно с вызовом сверкнуло. Никогда прежде я не видела такого блеска. Он завораживал, прокрадывался внутрь моего сознания и оттуда блестел золотистыми маячками. Взгляд сосредоточился только на том, что лежало в руках моего друга. Я не видела ничего вокруг. Не заметила я и Анечку, пробежавшую, совсем рядом, она схватилась за мою юбку, испачкав в шоколаде подол и красные цветы на шлейфе. Моя любимая юбка. Но сейчас мне было наплевать даже на это. Каблук покачнулся, поставив под угрозу мое равновесие. Но не устоял он на месте не из-за своей вызывающе неприличной длины, а из-за моих собственных коленей, которые начали дрожать при виде мутных граней алмаза. Таких огромных алмазов просто не бывает!
Теперь Сашка держал ладони раскрытыми, и я видела это чудо природы со всех сторон. Словно живой, камень лежал на уютном ложе из рук, и мне даже показалось, что он дышит, а при каждом вдохе его бок вздымается как у человека. Вместо теплой струи воздуха при выдохе, он выпускал теплый лучик солнца, пропуская его через себя, отражая золотым бликом. Неограненный алмаз снова сверкнул. Я ахнула от удовольствия. В глазах потемнело от такой живой, манящей и недоступной красоты.
- Мо-о-ой! - Сашка погладил камень, как беззащитного котенка, смешно сложив губы в трубочку и поднеся руки к самым глазам.
- Где ты его взял? - Я протянула руку, намереваясь погладить чудо, затаившееся в нескольких сантиметрах от меня. Просящее, слезно умоляющее взять его к себе, обогреть, приласкать. Но Сашка рывком отодвинул свои руки, накрыл ладонью все еще сверкающий бок. - Не-е-ет...он без света задохнется. - Только и успела воскликнуть я, а алмаз уже навсегда был скрыт для меня в бездне Сашкиной души. Я знала, что не увижу больше камня, знала и то, что друг сейчас жалеет, что показал мне свою драгоценность, показал себя. Знаю. Я вижу это в Сашкиных глазах.
- Где я его взял!? Ты сомневаешься во мне!? - Обиделся, дурачок. Сашка - это чистая, наивная и не ограненная душа. Под стать его алмазу. Они и вправду похожи. Сашкины глаза также маняще сверкают, когда он радуется, они блестят чистым невинным светом. Такие же лучики не редко играют в серой глубине.
- Нет, что ты, - я заливисто рассмеялась и обняла раскрасневшегося Сашку. Но хотя на лице моем светилась радостная улыбка, а я в это время невинно оттирала шоколад с юбки, мысль о камне, не переставая, крутилась в моей голове. Какой огромный! Как же он сверкал! Дышал...
Весь следующий день прошел, как в тумане. В сладком, дурманящем воспоминании о камне. Я не могла сидеть, я не могла стоять, не подумав хоть раз о нем, не выцепив из сознания картинку с ним. Я мучалась, терзалась... ждала...
Чего я ждала? Я ждала встречи с Сашкой, чтобы попросить, а если понадобиться, то и умолять, показать мне алмаз еще раз. И я попросила, и Сашка показал. Я смотрела целых десять минут и не смела оторвать взгляд, а потом Сашка спрятал камень и я снова терзалась. Снова ждала и просила в самый последний раз. Смотрела. На следующий день опять просила и уверяла, что в самый-самый последний раз... Я не могу так больше жить. Сашка отказался показывать камень, сказав, что на меня это плохо влияет. Но как это влияет!? Я вменяемая! Я нормальная! Я хочу лишь взглянуть, посмотреть, почувствовать теплый свет, увидеть блик и ВСЕ, мне больше ничего не надо. Тогда Сашка рассердился и сказал:
- Достань свой и любуйся! - Это задело меня больше всего. Где же я его достану!?
- Где-е-е... - Чуть не плакала я.
- Вот здесь, - Сашка ткнул пальцем мне в грудь, - вот здесь, - повторил он, намекая то ли на сердце, то ли на душу, я толком не поняла. Я хотела лишь посмотреть в последний раз. Но нет, Сашка оказался непреклонен. Мой друг, всегда отличавшийся жизнерадостностью, непосредственностью и наивностью, сейчас был жестким, даже почти жестоким. Будь он прежним, он бы показал, а так... да что и говорить.
Достать свой!? Я достану! В пятнадцать раз больше! Красивее! Чтоб сверкал со всех сторон. А не так как у тебя. Да и что это за алмаз!? Так, алмазик! Ты еще обзавидуешься!
Я со слезами на глазах мчалась по ночному городу. А в голове звонкими ударами стучали слова...Достать...Достать...Достать...
Где можно найти камень, сумевший бы, посоревноваться с этим великолепием. Нигде. Я это понимала, но мое ущемленное самолюбие, моя гордость и упорство не могли признать этого. Наверное, именно они и привели меня к ювелирному магазину. На стекле светилась красными лучиками сигнализация. Что-то вроде сетки. Я припала к витрине магазина. Золотые браслеты, цепочки, кулоны... все не то. Я побежала дальше. Следующий ювелирный охранялся уже не так сильно. В углу мерцала лампочка, да охранник дремал за дверью. Я снова прилипла к стеклу, оставляя потные следы от ладоней и запотевший кружок от дыхания. Все не то. Где же могут быть такие алмазы!? Сашка же где-то его достал!
Под утро на негнущихся ногах я приплелась домой. Полностью опустошенная. Ни в одном ювелирном не оказалось ничего подобного. А ведь я готова была ограбить все их вместе взятые.
Анечка большими, добрыми глазами смотрела на меня из своего укромного уголка. Смотрела, как я мучаюсь. Я чувствовала, что слезы встали у меня в горле, но никому жаловаться я не собиралась. Особенно Анечке. Восьмилетний ребенок с лицом ангела (как всегда я гордо говорила о ней) не спал, она ждала меня. Две растрепанные косички и легкая ночная рубашка, Анечка легко скользнула ко мне на кровать, прижалась, обняла теплыми руками. По моему телу сразу пробежала приятная дрожь.
- Сестренка... - протянул ангелок, и слеза скатилась по розовой щеке, - ты ведь это искала?
В мою руку лег большой неограненный камень, мутнеющий при свете лампы.
Я неслась ветром по загаженному городу. Дома, как потертые, старые сапоги мерцали дырами - окнами. Мрачно. Скучно. Я остановилась на проспекте, кишащем людьми. Муравейник.
Парень с красивыми глазами шел против потока людей, он сразу выделялся из общей массы. Он беззаботно улыбался солнцу и прохожим, часть его улыбки вдруг досталась мне. В голове задребезжало.
- Отдай! - приказала я.
- Что? - Так же с улыбкой спросил красавчик.
- Его, - я ткнула пальцем в его грудь, и в то же мгновение в моей руке засверкал алмаз, чистый и уже ограненный, он сверкал еще больше Сашкиного. А ведь Сашкин алмаз у меня хранился в отдельном месте, как самый сверкающий, но, похоже, его место займет новоприбывший. Я, не обращая внимания на осунувшегося сероглазого парня, побежала дальше, спрятав добычу поглубже.
Сашкины глаза больше не блестели. В этих родных глазах перестала цвести жизнь, они потускнели, как помидор, перележавший на подоконнике. Анечка утратила свое сходство с ангелом, она стала почти безобразна, косички торчали под разными углами, а лицо приобрело некрасивую угловатость. Но я этого уже не видела и вряд ли когда-нибудь увижу. Я двигалась все дальше. Уходя в глубокое, темное нечто, собирая души, как осенний урожай.
Я не помнила уже ни о блеске, ни о манящих сверкающих бочках, ни о словно живых алмазах. Анечка, Сашка, незнакомый парень и многие другие - все как будто уплыло. Осталось только... Найти... Достать...Еще... и Жадность, жадность, жадность...