Аннотация: Время может отстать от человека. Это может случиться с каждым.
Унификация.
1. Отправление.
Попасть из пункта А в пункт Б можно несколькими способами. Но в современной действительности все они сводятся к тому, что человек садится куда-то и едет. Или летит, или плывёт. Надо признать, что в деле транспортировки людей за последние десятилетия принципиально не изменилось ничего, и это на фоне всеобщего технического прогресса.
А Васильеву, молодому человеку, привыкшему по роду занятий к частым разъездам и перелётам, прогресса хотелось. Так, наверное, каждому иногда хочется пошатнуть привычную рутину чем-то передовым, свежим, ни на что не похожим. И если уж нужно добраться из Москвы в Нижний Новгород - так почему не прогрессивным, хоть и пока экспериментальным, способом? Именно так рассуждал Васильев, пытаясь отыскать почтовое отделение в лабиринте переулков своего района. Это было непросто: почтовые отделения неприметны, они словно прячутся от взгляда, теряясь между ярких витрин магазинов и ресторанов.
То, что сам Васильев почти ничего не знал о новом способе транспортировки людей, делало предстоящую поездку авантюрной. Таким образом в жизни появляется элемент непредсказуемости, и это Васильеву определённо нравилось. Он не смог найти в интернете ни одного сообщения о людях, воспользовавшихся новым способом. Да и вообще, надо заметить, что совместный экспериментальный проект РЖД и почты России по "унификации грузовых и пассажирских перевозок" освещался в СМИ весьма вяло, если не сказать вообще никак. Был доступен официальный пресс-релиз, из которого не было понятно, что же именно предлагал проект, но было лишь очевидно, что ничего революционного ждать всё же не стоит. Заявлялось, что никаких новых видов транспорта в проекте не используется. Новшество в том, что пассажиры, решившиеся на путешествия по-новому, должны отправляться в путь не с вокзала, а с почтового отделения в своём районе - это намного удобнее и пассажиру, и грузоперевозчику. Доставляться они так же должны до ближайшего к месту назначения почтового отделения. О конкретных механизмах перевозки вежливо умалчивалось, и в этом и была интрига. Среди тех немногих, что знали о существовании проекта, не было равнодушных: одни называли это "очередным наездом на права человека", "распилом бабла" или просто дуростью, другие поддерживали начинание и радовались, что хоть в чём-то мы первые.
Васильев почему-то не смог составить определённое мнение о том, чего не знал, потому и решил проверить. С минуту он стоял перед нашедшемся между сувенирной лавкой и ларьком с мороженым почтовым отделением, пытаясь отыскать какое-либо упоминание о проекте: объявление на двери или рекламный щит. Ничего этого не было. Васильев решительно открыл дверь и проследовал внутрь.
Его встретила казённая советская мебель, доски с объявлениями на стенах, попса по радио и предпенсионного возраста тётя в очках, читающая газету за стеклянной перегородкой. Больше никого в помещении не было, и Васильев несколько растерялся.
- Вы работаете? - вежливо спросил он.
- А что делать, - устало ответила тётя, откладывая в сторону газету. - Вы что хотели?
- Я хотел в Новгород. В Нижний. Так сказать, экспериментальным путём.
- О... - улыбнулась тётя, будто ей сказали что-то приятное. - Наконец-то кто-то заинтересовался! А то мы готовились, специального человека к нам прислали, а второй день никого.
- То есть я первый?
- Ну почему первый... Просто до вас никого не было.
Отметив про себя, что такие тётки никогда не блестали логикой, Васильев подошёл ближе к стеклянной перегородке. Позади тёти на полках лежали коробки, конверты, марки, а так же календари, игральные карты, ручки и прочий ширпотреб.
- Так вы говорите, проектом кто-то отдельный занимается?
- Занимается, да, второй день просиживает штаны. Щас я вам его позову, пусть он вам расскажет, - с энтузиазмом ответила тётя, набирая по телефону номер. - Виктор Михалыч, пришёл ваш клиент! - прокричала она в трубку.
Васильев почувствовал себя неудобно, будто второй день здесь ждут именно его, а он почему-то так долго не шёл.
Виктор Михалыч неслышно появился откуда-то из глубин почтового отделения, и Васильев даже не понял, откуда именно. Это был немолодой уже человек с растрёпанными усами и то ли заспанным, то ли испитым лицом. Васильеву показалось, что смотрел он как-то недобро. Почему-то он был одет в неглаженный белый халат, а в руках держал чемоданчик наподобие тех, что носят врачи скорой помощи.
- Итак, куда вы направляетесь? - спросил он спокойным и усталым тоном, присаживаясь на стул у стены. Чемоданчик он поставил возле себя. Васильев скинул с плеча рюкзак и поставил в угол.
- Я - в Нижний Новгород. Но сначала мне бы хотелось узнать, а как собственно это происходит?
Виктор Михалыч устроился на стуле как можно удобнее, вздохнул и уставился в потолок.
- Как это происходит?... - философски произнёс он. - Понимаете, прежде всего, вы не должны ожидать чего-то необычного. Понятно, что до изобретения телепортации ещё далеко, а до её внедрения - ещё дальше.
- Согласен, - вздохнул Васильев, пытаясь найти место, куда можно присесть, но единственный стул был занят.
- Но дело в том, что открытие радикально новых способов чего-то - это лишь одно направление прогресса. Но есть другое направление - объединение того, что уже придумано. Например, были когда-то просто мобильные телефоны. Они звонили. Потом в них стали встраивать фотоаппарат, плеер, видеокамеру и чёрт знает что ещё, так что одним устройством теперь можно убить много зайцев, вы понимаете? Ничего нового не изобретено, но теперь часто достаточно одного недорогого устройства, там где раньше нужно было много дорогих устройств.
- А иногда не достаточно.
- Да. Но затраты снизились в разы. Идеологи нашего эксперимента рассуждали именно так. Если у нас есть грузовые перевозки и пассажирские перевозки, то не можем ли мы "встроить" одни в другие? Ну, вы понимаете, что грузовые перевозки нельзя встроить в пассажирские: контейнер не положишь на полку в купе. А вот наоборот...
- Пассажирские в грузовые?
- Да! Вы только представьте себе: вся эта дорогущая инфраструктура с вокзалами, билетами, проводниками окажется ненужной, уйдёт в пошлое. Не нужно будет добираться на вокзал и с вокзала, ловить такси, таскать багаж.
- Ага, - задумчиво проговорил Васильев, пытаясь представить себе это светлое будущее.
- Всё станет гораздо проще: человек приходит на почту, оформляет посылку прямо до места назначения. Посылка страхуется, а почта России, если вы не в курсе, гарантирует сроки доставки.
- То есть человека посылают посылкой?
- Да. Багаж при этом можно отправить "связанной" посылкой, на неё будут распространяться все гарантии.
- Интересно, - Васильев заходил по комнате, наморщив лоб. - А человеку не скучно будет ехать в посылке?
- Скучно?
- Ну, если человек едет в поезде, то он может почитать книгу. А в посылке темно...
- Если это всё, что вас волнует...
- Нет, не всё, - спохватился Васильев, оглянувшись на тётку за стеклом. Она всё так же мило улыбалась, радуясь первому участнику эксперимента, и Васильеву почему-то показалось, что своим недоверием он может её обидеть.
- Нашим клиентам не будет скучно, - успокаивающе ответил Виктор Михалыч. - Фактически, клиент не должен заметить поездку. То есть для вас пересылка мгновенна.
- То есть всё-таки телепортация? - попытался пошутить Васильев, но шутка не имела успеха.
- Нет. Всё проще. Перед поездкой вам делается специальная дорожная инъекция. Анастезия. Вы засыпаете, а просыпаетесь уже на месте. Согласитесь, зачем терять время в дороге, если можно его не терять? Одна доза действует сутки, и если трансфер занимает больше суток, вам докалывается ещё доза. В общем, вы не почувствуете путешествия. Такая телепортация. Сейчас, в начале эксперимента, сроки трансфера могут быть большими, чем на обычном поезде, Вы сами понимаете: во-первых, доставка осуществляется до почтового отделения, а не до вокзала ближайшего крупного города. Во-вторых, вся эта логистика по пересылке посылок весьма сложна. Она будет хорошо работать, когда посылок будет много, транспорт будет заполняться быстро, загруженнсть складов будет более критичной. И заметьте, поездам не нужны будут остановки, всё будет работать очень оперативно. И никто не отстанет от поезда. А пока, в экспериментальном режиме, возможны задержки, потому что участников эксперимента мало. Но сроки, тем не менее, гарантируются.
- А почему же участников мало? Об эксперименте ничего не известно, почему? Я вот первый к вам пришёл.
- Понимаете... Вы, как современный и продвинутый человек, достаточно адекватно относитесь к нашему экспериментальному способу передвижения. Вы не падаете в обморок, не кричите, не бъётесь головой об стену. Вы вот интересуетесь, задаёте вопросы. А общество, оно же... Вы посмотрите на всю эту массу людей, - Виктор Михалыч обвёл рукой пустое помещение почты, - Для них же это будет лишь повод поныть, какие сволочи чиновники, как они хотят сэкономить на людях. Общество наше тёмное, их всегда не устраивает то что есть, но всякие эксперименты его шокируют. В общем, чтобы не смущать народ, широкой огласки у эксперимента не было. Кому интересно, тот узнает, прочитает, в конце концов - придёт и спросит. Как вы.
Несколько секунд все молчали, и только теперь Васильев смог распознать природу звука, который угнетал его с самого прихода на почту: это гудели флюоресцентные лампы под потолком. Васильеву представилось, как будто неудачливая муха когда-то застряла в этих лампах, и теперь до конца жизни будет там жужжать. В такт этой мухе тётя за стеклом выстукивала что-то на клавиатуре компьютера, делая одиночные щелчки через равные промежутки времени. Атмосфера на почте совершенно не желала увязываться с прогрессом, жажда которого привела сюда Васильева.
- Аттрибутика эксперимента, - нарушил тишину Виктор Михалыч, скрипнув стулом, - вы не смотрите на неё. Так же как не все технические новинки берут своё начало в оборудованных стерильных лабораториях, а иногда придумываются в грязных гаражах всяких Кулибиных, и так же у нас.
- Но вы хоть в халате.
- Хотите выбрать тару?
- Посмотреть - я бы посмотрел...
Виктор Михалыч встал, отворил незаметную дверь, обклеенную теми же обоями, что стена, и оба они прошли в тесное подсобное помещение. Лампы здесь не гудели: они едва освещали узкий проход между завалами хлама. Гудеть им, наверное, просто не хватало сил. На пыльной плитке, вдоль одной из стен были сложены продолговатые ящики. Размеры их немного отличались, как по росту так и по толщине. Отчего-то в подсобном помещении было зябко. Васильев смотрел на ящики, вдыхая прохладный пыльный воздух, затем взглянул на лицо служителя: тот отчего-то улыбался. Или так казалось. Васильев заметил:
- Но они похожи... на гробы.
- Вот опять же, из-за таких примитивных ассоциаций людям не нравится то или другое. Бананы вон тоже похожи, сами знаете на что. Но вы же их едите. А это вовсе не гробы, а ящики для транспортировки людей. Они удобные, пластиковые. Внутренняя поверхность устроена анатомически, в них есть подушка. Есть отсеки для карманных вещей. Всё по-современному. Вот попробуйте этот. - Виктор Михалыч указал носком ботинка на один из ящиков.
Странная смесь любопытства, страха и недоверия к реальности наполняла Васильева. Но больше было всёже любопытства: он подвинул указанный ящик к себе, открыл крышку на петлях. Пластик был добротный и яркий, жёлтого цвета, а петли ржавые - видимо, ящик валялся по всяким сырым местам, подумал Васильев. По всей длине ящика пластик образовывал форму лежащего человека. Подушка была выполнена из непонятного материала, она была скорее жёсткой.
Васильев поспешно снял куртку, шапку он по привычке засунул в рукав.
- Куртку тут некуда положить, - заметил Виктор Михалыч, - но можете ей накрыться.
Васильев улёгся в пластиковую форму ящика - она пришлась впору. Лежать было жёстко, но удобно - как и должно быть в современном седстве передвижения, подумал Васильев. Он теперь разглядывал на потолке тусклые флуоресцентные лампы, из которых работала лишь одна. Ещё на потолке были плитки с дырами, видимо для аккустики. А ещё вверху появилось лицо Виктора Иваныча.
Любопытство было удовлетворено, а недоверие к реальности на этот раз победило страх: Васильев начал хихикать, и никак не мог остановиться.
- Что это с Вами? - нисколько не удивился Виктор Иваныч.
- Да это... цирк какой-то! Ситауция, я имею в виду, смешная. Я лежу в почтовой подсобке в пластиковом ящике, похожем на гроб, укрытый курткой, и смотрю в потолок. Ха-ха-ха... Никогда бы не подумал...
Виктор Михалыч остался таким же серьёзным. Или несерьёзным, точно нельзя было сказать, но выражение его лица не изменилось. Отсутствие реакции заставило Васильева замолчать. Только сейчас Васильев ощутил, какая плотная здесь тишина: ему казалось, что он чувствует, как пылинки сталкиваются в воздухе. Без куртки было холодно, мурашки побежали по спине.
- В будущем это будет обычное явление, - Виктор Михалыч нарушил тишину. - Подсобки переоборудуют, где надо - достроят новые. Это будут пункты отправления, как сейчас вокзалы. Вы сами всё должны понимать. Ну как, отправляетесь нашим способом? Куда вы там хотели?
- Новгород.
- Вот, в Новгород. Сами увидите, как это быстро, приятно и комфортно.
- Хи-хи. Но забавно всё же.
Виктор Михалыч проводил клиента обратно к тёте. Какое-то время заняла распечатка необходимых документов. Документы были бегло изучены. Васильев задекларировал сумму возмещения при несоблюдении обязательств почтой России в пять тысяч рублей. Это своего рода страховка: чем она больше, тем больше и цена пересылки. После пяти тысяч она росла как-то неприлично. В итоге вышло недорого: чуть больше пятисот рублей. Деньги были благополучно приняты и роспись поставлена.
Расплачиваясь и заполняя документы, Васильев продолжал по инерции улыбаться и посмеиваться. Всё происходящее вспринималось как цирковое представление, и было интересно, чем оно кончится. Лишь когда Виктор Иваныч проводил его обратно в пыльную подсобку и предложил "расположиться" в ящике, Васильев понял, что недооценил серьёзность дела. Недоверие к реальности рассеилось, теперь всё стало как-то слишком по-настоящему. Васильев мрачнел.
- Багаж ваш - рюкзачок - мы запакуем отдельно, для него у нас стандартные ящики. Картонные.
Васильев не ответил. Третий, последний компонент из первоначальной смеси чувств - страх - теперь начал подкрадываться к нему. Пассажир улёгся на холодный пластик, накрывшись курткой и документами. Виктор Иваныч раскрыл свой врачебный саквояж - в нём оказались шприцы, медикаменты, запакованные иглы.
- Вы прямо будете колоть?
- Дорожная инъекция делается внутривенно. Вы, главное, не беспокойтесь. Вы же не боитесь уколов?
- Да как-то всё это... странно всё-таки. Сама форма отправления, что-то в ней есть не то, а что - даже не знаю. Тут же потом будут люди, они будут ложиться по ящикам. В ящиках дырки, чтоб пассажир не задохнулся, это хорошо. Вот, здесь будет суета...
- Давайте руку.
Васильев закатал рукав и протянул бледную конечность.
- Вот, - продолжал он, - им будут делать уколы, потом ящики будут закрывать. Так?..
Виктор Михалыч распаковал медикаменты, набрал в шприц прозрачной жидкости из бутылочки, пустил тонкую струю в воздух. Васильев смотрел на всё это мутными глазами, монотонно продолжая:
- Вот, их будут развозить. Так? По сортировочным станциям, согласно логистике. Там они, наверное, будут лежать, штабелями. Это логично. Потом придут подходящие поезда, нас погрузят погрузчиком. Так?
Викор Михалыч смазал пассажиру руку ваткой со спиртом. Затем ввёл иглу. Он набрал в шприц немного крови из вены.
- Вот, нас повезут, до Новгорода - несколько часов. Ну пусть на первый раз сутки. Если ехать больше суток, то как вы говорите, нас откроют и доколят нам ещё инъекцию, чтобы мы не проснулись.
- Вы это кому рассказываете? - Виктор Михалыч закончил делать инъекцию и приложил ватку со спиртом к ранке. Руку он положил в ящик, словно сам пассажир этого сделать не мог.
Васильев не знал, кому он рассказывает и зачем. Ему просто казалось, что если он замолчит, то тут же потеряет сознание, а это было страшно.
- Вот, допустим нас привезли куда надо. Нас сортируют, видимо по номерам на ящиках, кого куда везти. Это логично. На грузовиках везут на почту в Новгороде, так...
Мысль Васильева развивалась всё медленнее, теряя по пути части себя. И скоро от неё почти ничего не осталось. Сознание Васильева рассыпалось на кусочки. Он пытался их собрать и продвинуть мысль ещё немного, чтобы дойти до чего-то важного.
- Счастливого пути, - то ли в шутку то ли всерьёз сказал Виктор Михалыч и улыбнулся. А может быть Васильеву показалось.
- Вот, - всё с большим усилием продолжал Васильев, - нас привезли, на такую же почту, как эта. Там мы лежим в ящиках. До нашего просыпания могут оставаться ещё часы, а заранее это спланировать же нельзя. Мы должны ждать, когда проснёмся. Прямо в ящиках, в холодном помещении, с тусклыми лампами, у каждого номер. А вокруг люди в белых халатах.
Холод инъекции уже давно растекался по венам, но Васильев, додумывая свою мысль, этого не замечал. Все атрибуты обстановки, так не подходящие друг другу, вдруг объединились для пасажира в стройную систему:
- Это же морг... - тихо проговорил он.
Тусклый свет лампы под потолком незаметно захватил все остатки сознания Васильева, и так же незаметно этот свет превратился во тьму.
2. Прибытие.
Темнота не то чтобы рассеилась, но обрела некое содержание. И тогда Васильев понял, что уже не спит. Он почему-то не испугался, а потом удивился, почему не испугался. Затем он понял, что лежит в ящике, потому что вокруг было жёстко, но удобно, как и должно быть в современном средстве передвижения. Воздух был такой же пыльный как при отправлении. Было тихо, прохладно и спокойно. Вопрос "где я" приходил к Васильеву долго, наверное с минуту, но когда он таки пришёл, пассажир сначала обеспокоился, через секунду испугался, а ещё через мгновение запаниковал. Мозг включился и начал работать:
- Так, я приехал? Или нет? Если бы приехал, меня бы привезли в отделение и открыли бы крышку! Не могут же эти сволочи и крышку не открыть? Значит я еду? Куда? А, в Новгород. А почему так тихо? Значит не еду? И нахрена я повёлся? Да, это было весело, новые формы, непередаваемые ощущения, но в какой, чёрт возьми, стране я живу? Да какой прогресс? Это же наше государство опять сокращает расходы! Пять тысяч рублей - это моя цена. Это мне столько заплатят, если меня потеряют, но меня же тогда не найдут! Кому заплатят? Что за бред со страховкой? Я ничего не понял. Им же посылку потерять - ничего не стоит. А может меня потеряли? Ой блин...
Васильев прислушался, затаив дыхание и стараясь не думать. Было так же темно. Казалось. Что где-то что-то капает, а может это кровь пульсировала в жилах.
- Так. Они же и ящик закрыли?
Пассажир попытался открыть ящик - он, естесственно, был закрыт.
- Сволочи. Так, без паники, - он сделал несколко глубоких вдохов, - если меня потеряли, то можно узнать, где я. То есть вообще можно позвонить и узнать, телефон-то у меня с собой. А номер посылки есть в документах. И они у меня здесь, ага!
Чтобы достать телефон из кармана брюк, пришлось повозиться. Васильев зажал в зубах аппарат и принялся искать документы под курткой, которой он был накрыт. В свете дисплея телефона номер нашёлся не сразу, к тому же Васильев страшно торопился: совсем не паниковать никак не получалось. Телефон ловил на одну палочку, пассажир набрал номер:
- Здравствуйте. Девушка, могу я узнать где находится посылка?
- Минуточку - ответила девушка. Этот далёкий голос казался теперь единственным, что связывает Васильева с жизнью. - Говорите номер.
Васильев по очереди назвал все буквы и цифры.
- Такой посылки не существует, - холодно ответила девушка.
Васильев не знал что и сказать. Ситуация казалась ему то смешной, то трагичной. Глаза наполнились было слезами, но слезинки предпочли заползти обратно в слёзные железы. Васильев хотел рассмеяться, но вместо этого раскашлялся, так что стукнулся лбом о крышку ящика.
- Ещё будете что-то узнавать? - спросила девушка.
- Понимаете, - ответил Васильев не своим голосом, - узнавать некому. Я бы узнал что-нибудь. Но некому. Спасибо.
Он повесил трубку.
- Так, - говорил он сам с собой шёпотом, задыхаясь от волнения, - а я вобще-то был? И эта темнота. Откуда такая темнота? И теснота. Куча же вариантов происходящего: я всё ещё сплю и в отключке. Но это не похоже. Даже если так, то такое видение ситуации не продуктивно. Два: я был в отключке, когда отправлял себя по почте. Нормальный человек в здравом уме такое никогда не сделает. И этот морг, и дядька с усами и уколами - всё похоже на сон. А теперь я очнулся. Это как вариант. И три - я в отключке и тогда и сейчас. Я никогда и не приходил в сознание. А когда же тогда всё началось? Нет, какой-то бред в голове.
Васильев ощупал ящик, проверяя свои тактильные ощущения на реалистичность. Однозначного вывода он сделать не мог.
- Такой посылки не существует, - повторил он с чувством собственной важности, - меня нет. Когнитивный диссонанс: я есть, но меня нет. А ещё я не знаю где я, но это мелочь. Может я умер от этой инъекции? Что он мне вколол, этот упоротый мизантроп? Я запросто мог окочуриться. Или ещё окочурюсь, если не выберусь отсюда.
Паника, словно жидкость по венам, подступала к мозгу медленно, и наблюдать за этим процессом Васильеву даже нравилось: одна за одной вербальные мысли прекращали своё существование, и так до тех пор, пока не осталась одна животная, бессознательная паника.
Пассажир закричал что есть мочи, он лупил кулаками в крышку своего средства передвижения, не замечая, что делает это неуклюже. Он пытался лупить и ногами, но только больно ушиб колено.
За этим занятием он не заметил, как крышку открыли. Васильеву было всё равно по чему лупить, и когда вместо крышки вдруг оказалось чьё-то лицо - он со всей силы ударил и по лицу, а потом ещё несколько раз в воздух, и только когда он стал задыхаться и выбился из сил, он остановился.
Васильев с трудом заставил себя начать воспринимать новую реальность: тусклый свет - очень яркий, пыль медленно оседает, вот какой-то парень в белом халате скрючился в углу. У него кровь. И чемоданчик. Новгород это? Москва? Где-то посередине, перевалочный пункт? Очередной морг? Загробный мир?
Васильев попытался встать, и это оказалось непросто - ноги плохо слушались. Парень в халате поднялся и со словами "вот сука" вышел. Это было странно.
"Да и какая, к чёрту разница, где я" - думал Васильев, получая от тётки на кассе назад уплаченные за переезд деньги. Своё страховое вознаграждение - пять тысяч - он даже не стал пересчитывать. Может быть, это было то же самое почтовое отделение и та же тётка, а может быть другое отделение и другая тётка. Все они одинаковые.
Тётка говорила что-то про отмену эксперимента, про приостановку обязательств, компенсации и прочую чушь. Васильев не вслушивался, и решил продолжать думать, что его потеряли - ему так почему-то больше нравилось.
- В этой стране не будет никакого прогресса, - думал Васильев, выходя из почтового отделения на мороз, - пока почтовыми моргами заведуют такие тётки-клуши и алконавты-футурологи в белых халатах. И пока идиоты-идеалисты ведутся на прогрессивные эксперименты.