За окном, в просветах между мохнатыми лапами древних елей, бежал по небу Млечный путь. Рукав нашей Галактики. Звёздный мост между прошлым и будущим.
Я не подведу, пообещала я тени, плывущей сейчас по нему...
Снежных полей саламандры
Низкие лохматые тучи сыпали мелкой искрящейся пылью. Снегоход шёл по накатанной дороге плавно и мощно, отхватывая километр за километром у пустого заснеженного пространства, обтекавшего машину слева и справа.
- Когда мы уже приедем, Игорёк?- спросила я, вытягивая затёкшие ноги.
- Скоро,- улыбнулся он.- Скоро...
Улыбка меняла суровое лицо моего капитана до неузнаваемости. Жаль, улыбался он редко. Профессиональная деформация, что тут скажешь...
Как у нас с ним пошло головокружительно быстро, до сих пор удивляюсь. Не прошло и года, как он предложил - отпуска совпали!- навестить его семью на Старой Земле. Мне было любопытно взглянуть на планету огневиков, и я согласилась без раздумий.
И вот я здесь, в этом удивительном суровом мире, несколько сотен лет назад внезапно сорвавшемся в ледниковый период. Первое, чем Игорь заставил обзавестись по прилёту на Землю, - это комплект тёплой одежды. Куртка по колено, с большим капюшоном и рукавицами, брюки, высокие ботинки. Скафандр высшей защиты, да и только.
- 'У нас в Отрадном сейчас весна',- объяснил Игорь.- 'Но ты много лет работаешь в космосе, давно отвыкла от климатических капризов атмосферных планет. А у нас не просто капризная атмосфера, у нас самая холодная атмосфера из всех обжитых миров, какие только есть у Человечества. Без полярки пропадёшь!'
Пропаду, значит, пропаду. Ему виднее.
- Смотри,- сказал Игорь.- Левее смотри, левее... Отрадное!
За холмами поднималось электрическое зарево.
Дом Жаровых стоял на окраине посёлка, на последней улочке, утонувшей в снегу и древних пирамидальных деревьях. Деревья, кажется, назывались 'ели'. Да, точно, ели, они же ёлки. Эндемик Старой Земли, помнивший докосмическую эпоху Человечества.
- Так,- сказал Игорь, заводя машину на семейную парковку.- Сейчас тщательно застегнись, обязательно закрой лицо. Минус двадцать шесть с ветром, для тебя это не шутки.
Я сделала, как он сказал, но он проверил всё равно. Не в первый раз возникло ощущение, что меня бережно держат на раскрытой ладони как хрупкую драгоценную статуэтку, очень опасаясь при том уронить и разбить. В этом весь Игорь. Из тех, за кем действительно как за каменной стеной...
Тёмно-вишнёвая, даже на взгляд тёплая, дорожка шла через стройные стволики молодых яблонь. Я узнала деревья, они распространены практически по всем пространствам Человечества. От планет и громадных космических стационаров до маленьких вольных поселений на каких-нибудь лунах или астероидах. Но...
На тонких чёрных ветвях доверчиво раскрывались прямо навстречу косым снежным струям розовато-белые бутоны цветов.
- Я же говорил, у нас весна...- добродушно напомнил Игорь.
- А они не погибнут?- усомнилась я.- Мороз, снег...
- Нет, что ты. Это же огнёвки...
Огнёвки. Что ж, это объясняло всё. Приспособились к ледяной жизни не только люди. Как жизнь на планете пережила бы период изоляции, растянувшийся на несколько столетий, если бы не приспособилась к новым условиям? Землю заново открыли не сказать, чтобы так уж давно. Старшее поколение ещё помнило удивление, вызванное этим событием. Ещё бы. Вымерзший мир на полном самообеспечении. С серьёзной заявкой на самостоятельное освоение ближнего космоса. И развитой атомной энергетикой. Последнее, впрочем, логично...
Из пристройки вышла женщина с двумя полными вёдрами. Пошла по дорожке впереди нас. Снег вился над её непокрытой головой, пропадал в длинной волне густых, абсолютно седых волос.
- Мама!
Она обернулась и выронила ведра:
- Игорёша! Сынок...
- Успел,- выдохнул он.
- Дождалась,- одновременно с ним выдохнула она.
Они обнялись.
Я осторожно поставила вёдра на дорожку, подобрала несколько свалившихся в снег яблок. Яблоки были тугие, красные с жёлтыми пятнами, большие. Даже сквозь перчатки я чувствовала исходящее от них ровное, 'яблочное', тепло.
- Мама, это Аня,- представил меня Игорь.- Я тебе рассказывал о ней. Аня, это моя мама, Ольга Аркадьевна Жарова...
- Рада знакомству, Ольга Аркадьевна,- кивнула я.
Она кивнула в ответ:
- Добро пожаловать к нам, Аня. Добро пожаловать...
Её лицо отливало в сумеречном свете ночных фонарей старинным серебром. Особая плёнка, продукт мутировавших сальных желез. Одно из средств защиты от дикого мороза вкупе с ускоренным метаболизмом. Войдём в дом, и в тепле она исчезнет за ненадобностью.
... А ещё они ловко управлялись с огнём. Пасс руками, и вот она, маленькая шаровая молния, магнитная ловушка с термоядерной начинкой. Одной такой штучки достаточно, чтобы испарить в мгновенной вспышке вооружённого до зубов врага в тяжёлой броне. Пых. И всё. Сама видела.
Едва мы переступили порог, как по дому прокатилась волна восторженных воплей: 'Игорь вернулся'!!!
Детсад ссыпался с верхних этажей с поистине сверхсветовой скоростью. Сосчитать радостно вопящих кошмариков было вне человеческих сил. Но душ десять с копейками тут было, это точно. Игорь подхватывал каждого и подбрасывал высоко под потолок; бедные наши уши.
После того, как все младшие Жаровы перебывали в крепких Игорёшиных руках и собрались на второй заход, Ольга Аркадьевна звучно хлопнула в ладоши:
- Брысь, негодники! Успеете ещё.
Негодники брызнули в разные стороны. Сразу уровень децибел снизился вдесятеро.
И обнаружилось, что взрослых среди встречающих всего четверо. Две женщины средних лет, девушка на вид лет семнадцати со странной седой прядкой в тёмных кудрях и мальчик-подросток, изо всех сил державший себя Как Надо. То есть, по-мужски. С достоинством. Хотя завопить и прыгнуть на шею старшему брату ему очень хочется.
Потом был чай с восхитительными пампушками (Ольга Аркадьевна называла их оладьями), яблочным вареньем и неторопливой беседой. Большое семейное застолье собиралось на послезавтра, в огромной столовой, занимавшей добрую половину первого этажа. А пока тихий чай в узком кругу.
Я полагала, что говорить будет Ольга Аркадьевна, как старшая женщина семьи, но отчёт перед Игорем держал младший брат, Николай. Степенно и обстоятельно мальчишка пересказывал неспешные события последнего года. Я помалкивала, слушала.
Вообще, если честно, я очень устала. Перелёт с орбиты на Кап-Яр, оттуда местными авиалиниями в Пулково, от Пулково машиной в Отрадное... Сутки и двенадцать часов счастья. Вдобавок в Кап-Яре, пока ожидали свой рейс, я решила разнообразить меню местной кухней, чего делать определённо не стоило. Одним словом, поспать толком не удалось, и сейчас, в тепле и покое, организм свирепо требовал сна. Но встать, сказать 'извините, я хочу спать', развернуться и уйти, было невозможно...
- Тебе через год поступать,- говорил Игорь.- Готовишься?
- Да, - хмуро отвечал Николай.- И в доме из мужчин останется только Мэтт...
- По-прежнему с ним ссоришься?- осведомился Игорь.
- Нет. Поумнел,- мальчишка дёрнул плечом и добавил запальчиво:- Но он не Жаров!
- Как будто с этим кто-то спорит,- устало сказал Игорь.
Ольга Аркадьевна шевельнулась, словно хотела что-то сказать, но промолчала.
- Игорь,- Николай подался вперёд.- Свободные Звёзды надо бить! Я не могу остаться!
Свободные Звёзды, они же - Конфедерация Свободных Звёзд. Глубокая кость в горле у всех четырёх рас Космоса. Начиналось всё невинно и просто, с контрабанды и пиратства. Периодически им вставляли плазменного фитиля, и они притихали на какое-то время. Но за последние лет двадцать бандитская лавочка разрослась в мощное, неплохо вооружённое образование. Они контролировали изрядное пространство с аграрными мирами, поэтому с продовольствием проблем у них не было. Проблемы были в технологиях и специалистах. И эти проблемы решались старым добрым методом грабежей.
... Они появились в обоих концах коридора одновременно, и я заметалась, понимая, что пропала. Спасения не было, как не было и надежды. Слухи ходили самые разные и самые страшные. Никто достоверно не мог сказать, зачем Свободным Звёздам столько пленников, но факт оставался фактом: оттуда не возвращались. Никто. Никогда.
При мне была только стандартная табельная 'точка'. Очень смешно против полной брони восьмерых солдат. Но можно было не даться им живой...
Я направила дуло в себя, но недостаточно быстро, как оказалось. Всё же реакции гражданского человека, пусть и военнообязанного, не сравнимы с качествами профессиональных бойцов. Парализующий разряд пронзил болью руку, и та обвисла; выстрел 'точки' сошёлся вскользь, вместо головы угодил в плечо и то по касательной. Пол стремительно рванулся к лицу, но сознание не померкло, несмотря на боль.
Сквозь смертельный ужас я внезапно увидела не безликие шлемы врагов, а огонь. Громадное слепящее пламя, плавящее страшные фигуры. Слаженная атака огневиков - это нечто запредельно страшное. Какое счастье, что у них на пути стояла не я... Меня бережно подняли и понесли. И, прежде чем окончательно уплыть в небытие, я близко-близко увидела полоску информации на броне: IV(R-) Жаров И.В...
По ноге процарапалось вдруг нечто горячее. Я мгновенно проснулась и едва не подпрыгнула от неожиданности. По мне ловко вскарабкалась небольшая, в метр длиной, если без хвоста, зелёная ящерка. Уцепилась коготками за плечо, заглянула золотисто-янтарными глазищами в лицо.
- Ты кто?- очаровано спросила я.- Погладить тебя можно?
- Это Грин,- пояснила Ольга Аркадьевна, улыбаясь.- Погладить можно, конечно же. Не бойтесь, не кусается.
Я осторожно прикоснулась пальцами к спинке. Кожа оказалась мягкая, приятная на ощупь, сухая и горячая. Несомненно, ящерка была огнёвкой, как и все обитатели этого ледяного мира.
Позже я узнала, что в доме, кроме Грин, живут ещё бордовый Дядюшка Ли, две зелёные Тётушки - Тётушка Сима и Тётушка Сама,- и, к вящей радости детворы, дополна золотистой, в ладонь размером, мелочи. Саламандры. Домашние зверушки. Кто-то любит кошек, кто-то ящериц...
- Вы ведь врач, Аня, не так ли?- негромко спросила Ольга Аркадьевна.
- Да, - кивнула я.- Сочетанная хирургия...
- Работы много, верно?
- Когда как. После космических сражений раненых не остаётся, сами понимаете. Обычно на планетарных миссиях большой поток. Тогда в лазарете днюёшь и ночуешь, ни на что времени нет. Собственно, и с Игорем мы именно так познакомились: у меня в операционной...
Ольга Аркадьевна подняла глаза на старшего сына.
- И что ты причинил себе на этот раз?
Я поймала взгляд Игоря. Язык твой болтливый, внятно сообщал он. Проклятье! Я как-то не подумала, что он мог не рассказывать матери всего.
- Ничего страшного, мама,- поспешно ответил Игорь на вопрос.- Ничего страшного...
Она против ожидаемого не стала спорить. Но я видела, что ответ её не удовлетворил.
Очень неловко получилось.
Бывает, безумно хочешь спать, но как только добираешься до вожделённой подушки, сна ни в одном глазу, хоть плачь. Игорь спал, и, как всегда во сне, его лицо разгладилось, стало совсем мальчишеским. Я могла смотреть на него, спящего, бесконечно. Вот говорят, любовь с первого взгляда - это всепожирающая страсть, сметающая всё на своём пути. У нас было не так. Глубинное нежное чувство, рождавшееся словно бы само по себе и укрывавшее обоих защитным пологом.
За широким окном покачивались на ветру мохнатые лапы елей. Чёрные движущиеся тени на лохматом, оранжевом от фонарей небе... Снег летел косыми струями, бился в окно, с еле слышным звоном стекал вниз, на подоконник, оттуда - на землю. Тинн-бомм, донеслось из общего холла. Тинн-бомм, бомм. Старинные напольные часы с маятником, деревянные, сделанные вручную одним из Жаровых ещё в период изоляции, били полночь...
Из-под кровати выбралась вдруг зелёная Грин, уставилась на меня глазами-фонариками.
- Иди сюда,- шёпотом позвала я её, похлопала рукой по одеялу.- Ну, иди же.
Ящерка склонила головку, словно раздумывая. Потом стремительно вскарабкалась на постель, прошлась туда-сюда и свернулась горячим клубочком в ногах.
Почти сразу же ко мне пришёл тёплый сон.
Утро занялось пронзительно-ясным, с небом необыкновенного тёмно-синего колера. Похолодало, и это чувствовалось, несмотря на царившее в доме уютное тепло. Запахи свежевыпавшего снега, негреющего солнца, мороза проскальзывали внутрь через входные двери и фильтры приточной вентиляции; легко было представить себе, как ветер свирепо треплет капюшон, стремясь добраться до нежного тела, как стягивает холодом кожу, как слепит ледяное солнце... Весна, говорил Игорь. Да уж. Если это весна, то каково здесь тогда зимой?
Игорь с утра уехал по каким-то семейным делам, а я, прихватив маленький зелёный чемоданчик, спустилась вниз, в ту небольшую кухоньку-гостиную, где пился вчерашний чай. Утренний завтрак я проспала, и поэтому кухонька была тиха и свободна. Кофе без сахара и обязательный практический минимум. Отпуск отпуском, а квалификацию терять нельзя.
- Доброе утро, Аня.
- Доброе утро, Ольга Аркадьевна,- я подняла на лоб очки.- Кофе?
- Нет, не надо...- она присела за стол напротив меня, спросила с любопытством:- А что вы делаете?
- А, это... Это практикум по хирургии. Понимаете, у меня вот здесь,- я пошевелила пальцами,- имплантированы лазерные и ультразвуковые скальпели. Набор Ora Sekco-III. Я должна поддерживать форму, иначе после отпуска очень трудно будет вернуться к работе. А это,- я кивнула на пластину,- специальный полимер, на котором необходимо отрабатывать насечки и разрезы. Вроде утренней зарядки, что ли... Потом пластину необходимо запечь, как у нас говорят. Подвергнуть термической процедуре. Все косяки и ошибки сразу же проступят...
- Как интересно,- с уважением сказала Ольга Аркадьевна.- Термические процедуры, говорите?
- Я почти закончила,- ответила я.- Если вы немного подождёте...
Конечно, она согласилась немного подождать. Но когда я уже хотела вставить законченную работу в нагреватель, Ольга Аркадьевна осторожно положила ладонь на моё запястье:
- Позвольте мне?
Ладошка у неё оказалась сухой и горячей. Совсем как у той саламандрочки по имени Грин...
- Пожалуйста.
Я передала пластинку. Ольга Аркадьевна повела рукой, и под её пальцами родилось с низким отчётливым гулом вишнёвое пламя. А я вдруг обратила внимание, что стол сделан из жаропрочного материала. Очень разумно, если вдуматься.
- Но это же... наше Отрадное!- воскликнула Ольга Аркадьевна, рассматривая остывающий рисунок.
- Да,- улыбнулась я.- Большинство из нас предпочитают просто упражняться. А я люблю рисовать. Приятное с полезным, так сказать. По рисунку тоже прекрасно видны ошибки...
- Город вышел отличным!- запротестовала Ольга Аркадьевна.
- Город - да,- растолковала я.- А техника исполнения - не очень. Вот смотрите, видите, вот эти фонари... Недостаточно точно прописала код цвета, они должны быть оранжевыми, а вышли жёлтыми. И это вполне может стоить пациенту жизни, если я не отработаю данный промах в ближайшее же время. А вот линия крыш... это разрез Каховского, первым такой способ Алекс Каховский предложил, он же совершенствовал метод. И мне эта манипуляция пока не удаётся, поэтому допуска к нейрохирургическим операциям у меня нет, я могу присутствовать на них только в качестве ассистента...
- Вы - натуральнорождённая, Аня?- неожиданно спросила она.
- Да,- слегка удивилась я: было в её голосе что-то настораживающее.- Все модификации приобретённые, геном не затронут.
Ольга Аркадьевна покачала головой:
- В таком случае у нас вам придётся очень нелегко.
- Из-за холода?
- Не только. Лучше бы вам остаться в космосе, конечно же. К нам приезжать в гости, как вариант. Но вы же хотите детей...
- Я не понимаю,- честно сказала я.- Почему?
Она подняла ладонь:
- Скоро поймёте...
Я много думала потом над этой странной фразой. И постепенно поняла, что всё она знала заранее. И то странное приветствие... успел - дождалась... оно тоже не было случайным. Но всё это было потом.
- Вчера вы сказали, что встретили моего сына в операционной,- задумчиво выговорила Ольга Аркадьевна.- Насколько тяжёлым было ранение?
Мне сразу припомнился взгляд Игоря. Он не сказал матери, значит, не могу говорить и я...
- Ну,- начала я,- его ведь не комиссовали. Он остался на службе...
- И что?
- Наверное, это говорит о том, что ранение было не настолько серьёзным, как вы думаете, Ольга Аркадьевна?- осторожно предположила я.
... После штурма Серебряной Верфи, одной из самых крупных баз Свободных Звёзд, раненые шли потоком, мы сбивались с ног, не вылезая из операционных. Декомпрессионный перелом позвоночника, грудной отдел, множественные проникающие ранения брюшной полости... Заголовок амбулаторного файла: IV(R-) Жаров И.В...
- Может быть, - сказала Ольга Аркадьевна, глядя мне прямо в глаза,- это говорит о том, что у Ане Ламель, врача первой категории, с Солнечным Крестом - высшей наградой Человечества!- в анамнезе, золотые руки? Вы ведь не из тех, кто оперирует воспалившиеся аппендиксы, верно?
Я почувствовала, как у меня загораются уши.
- Мне известно, что такое действительная служба,- безжалостно продолжила она.- Не надо щадить мои чувства... Я троих сыновей потеряла на войне. Имею право знать об Игоре всё.
- Ольга Аркадьевна, не надо,- тихо попросила я.- Пожалуйста. Если Игорь захочет, он сам расскажет. А я не могу... Он просил. Я правда не могу!
Она отвела взгляд.
- Хорошо, пусть будет по-вашему. Собственно, я хотела попросить... Вы не отвезёте меня на энергостанцию? А потом обратно. Сама я уже не вожу по вполне понятной причине...
- Конечно,- я обрадовалась перемене темы, стала собирать чемоданчик.- Когда? Сейчас?
- Лучше сейчас.
Мы быстро собрались. Игорь взял одну из личных машин семейства, так что арендованная стояла себе на месте, и я обрадовалась. Инструктаж, как ею пользоваться, я прошла, а вот частный снегоход, скорее всего, поставил бы меня в тупик. Ольга Аркадьевна со свойственной её возрасту дотошностью заставила проверить машину буквально до винтиков. Я тихо бесилась, но возражать не смела. В конце концов, это моя будущая свекровь, мне с её сыном жить, и начинать эту жизнь со скандала... В общем, пришлось терпеть.
Наконец, чек-ап был закончен, мы загрузились и навигатор проложил зелёной стрелкой путь от дома Жаровых до энергостанции, стоявшей далеко за пределами Отрадного.
- Атомная станция на быстрых нейтронах,- просветила меня Ольга Аркадьевна.- Технология замкнутого цикла, то есть при сжигании ядерного топлива происходит размножение вторичного горючего и...
Она всё знала о станции, она проработала там инженером много лет. Я вежливо слушала. Не моё. Атомная энергетика - не моё. Спросите лучше о сочетанных травмах после попадания в грудь иглогранаты...
- Остановитесь, сверните на обочину. Вот так. Застегнитесь. Давайте выйдем...
Мы вышли. Холод тут же захрустел на куртке. Накатанный снег скрипел под ногами.
- Оглянитесь, Аня,- предложила Ольга Аркадьевна.
Я послушалась. Огромная заснеженная равнина, с чахлыми кустиками, торчавшими из-под снега. Небо - сине-фиолетовый колпак с яростным термоядом солнца у горизонта. Стрела трассы, уходящая к далёким синеватым холмам, за которыми, если верить карте, стоял в ста семидесяти километрах от нас ещё один небольшой городок со странноватым для здешних мест названием: Катуерналемы.
Возле нас остановилась попутная машина:
- Эй!- окликнул водитель, приоткрывая колпак.- У вас всё в порядке?
- В порядке,- отозвалась Ольга Аркадьевна.- Извините...
- Точно? Ну, смотрите...
Тишина. Звенящая тишина огромного, промороженного пространства. Слабый тонкий стеклянистый звон на пределе слуха. Это ветер гнал высокий позёмок, и тот причудливыми змеями струился по ровной, занесённой вчерашним снегопадом, поверхности. Обнимал колени, подтекал под машину, белыми вихрями летел дальше. Холод начал пробираться под куртку. Ещё не настолько, чтобы бежать сломя голову в тепло, но дискомфорт уже появился.
Остановилась ещё одна машина, с тем же вопросом. И ещё. А вообще-то машин на трассе было отчего-то очень мало. И ни одна не проехала мимо...
- Мы живём в трёх часах от смерти,- спокойно заговорила Ольга Аркадьевна, не глядя в мою сторону.- При наших расстояниях и температурах стоит только встать на трассе с заглохшим мотором, и жизни остаётся всего на три часа. В конце третьего часа подбирают с полным набором обморожений и пневмонией. Полгода больниц в перспективе, и это ещё если повезёт. Спасатели успевают не всегда. Трасса может оказаться пустой, особенно ночью... или вот как сейчас, в середине буднего дня. Ни одной встречной или попутной машины... три часа, Аня, три часа. Вам, поскольку вы не из наших краёв, наверное, даже меньше. Машина всегда должна быть заряжена! Дополнительный силовой блок - всегда наготове. Бак с бензином - всегда наполнен. Связь, управление, - всё должно быть проверено и перепроверено. Тщательно. Скрупулёзно. До запятой. Неважно, что полчаса назад всё было в норме. Важно, чтобы в норме всё было непосредственно перед выездом!
Машина вдруг мерзко завыла, включила габаритные огни в мигающем режиме.
- Пойдёмте,- Ольга Аркадьевна взяла меня под локоть.- Если сейчас же не начнём движение, к нам направят спасателей. И к кому-то другому, кто реально нуждается в помощи, они не успеют. Пойдёмте...
До самой энергостанции мы молчали. Мне было жутко стыдно, я ела себя. Ольга Аркадьевна невозмутимо смотрела вперёд, на дорогу.
В холле Управления станцией было тепло и уютно. Цветы в кадках, фонтанчик, большой аквариум с пёстрыми рыбками, мягкие креслица. Но главным сюрпризом оказалась личность того, кто к Ольге Аркадьевне вышел...
Высокий мужчина в мягком сером костюме (спецодежда?). Волосы - длинная, с хитро ввязанным блестящим шнурком, коса ниже спины. Волосы глубокого тёмно-розового цвета, такой оттенок ещё называют цветом фуксии. Глаза в тон, тёмно-лиловые. Точки-крапинки по щекам как веснушки, только розовые, и такие же точки на кистях рук. При этом на удивление гармоничный, не вызывающий отторжения, облик.
Я таких раньше только в записи видела, на семинаре по известным на сегодня расам Космоса. Смотрите, мол, бывает ещё и такие. Алаурахо, самоназвание. Знала я о них на удивление мало, кроме самого общего: близки нам физиологически, даже отмечались смешанные браки, без общих детей, конечно. Но и только. Может, потому так мало знала, что ко мне в операционную пока ещё ни один алаурахо не поступал с травмами...
- Это Аня, Игорёшина невеста,- представила меня Ольга Аркадьевна.- Аня, Это Мэттуольнеш Шоквенерем,- она помолчала, и как из шлюза без скафандра в вакуум:- Мой гражданский супруг.
Смешанные браки, так? Но это их дело... и тут же вспомнились осуждающие слова Игоря младшему брату: 'по-прежнему с ним ссоришься'?
- Очень приятно,- сказала я.
Он не успел мне ответить, что ему, мол, тоже приятно... Ольга Аркадьевна вдруг покачнулась и начала медленно оседать на пол, мы подхватили её, довели до кресла. Сознания, впрочем, она не потеряла.
- Что с вами?- тревожно спросила я.
Резкая бледность, с синевой под глазами, внезапно проступившие капельки пота, затруднённое дыхание. Похоже на инсульт, проклятье.
- Старость, Анечка,- выдохнула Ольга Аркадьевна,- всего лишь старость...
Мэтт опустился на одно колено, смотрел ей в лицо. Так не смотрят на случайное увлечение...
- Пожалуй, я ошиблась,- спокойно выговорила Ольга Аркадьевна.- Пожалуй, не завтра... Отвези меня домой. Срочно.
- Может быть, лучше в больницу?- предположила я.- Мне не нравится ваше состояние.
Мэтт уже говорил что-то по своему терминалу. Сообщал о внезапной отлучке, просил кого-то выйти на замену, проследить за тем-то и тем-то, подождать того-то и того-то...
- Хороший вы человек, Аня,- сказала Ольга Аркадьевна, прикрыв глаза и улыбаясь невесть чему.- Хороший...
- Я возьму свою машину, она быстрее,- сказал Мэтт.- Пойду, подгоню её. Справитесь без меня?
- Справимся,- ответила за нас обоих Ольга Аркадьевна.
Я всё ещё ничего не понимала.
Потом мы мчались по трассе сквозь залитую солнцем белую пустыню с сумасшедшей скоростью, казалось, ещё немного и взлетим. Мэтт гнал как угорелый.
Позже я узнала, что его предки обосновались на Земле ещё в период изоляции, и так и жили с тех пор несколькими семьями, в тех самых Катуерналемах. Что Мэтт Шоквенерем и Ольга Аркадьевна выросли вместе, вместе учились. Что, в общем-то, обречены были на взаимные чувства с самого начала, но по молодости наломали немало дров.
Что их жизнь, наверное, легко могла бы лечь в основу приключенческого любовного сериала, какие часто транслируют по женским каналам. Наверное, авторы сериалов просто брали свои сюжеты из жизни. Какими бы бредовыми эти сюжеты ни казались, в их основе всегда лежало что-то реальное, и именно оно цепляло зрителя смотреть до финала, не отрываясь. Каждый узнавал или себя или своих знакомых или кого-то, о ком слышал от тех, кому доверял...
Ольга Аркадьевна не жаловалась, но мне не нравилось её дыхание. В подвздошье цепко вцепилось ощущение близкой беды, хоть я и гнала его от себя.
Я написала Игорю, - голосом сообщать не хотелось, ведь Ольга Аркадьевна могла услышать, мне не хотелось, чтобы она слышала... В ответ пришло короткое подтверждение: сообщение принято...
Он был в дороге, Игорь. И тоже гнал как сумасшедший, чтобы успеть. Успел...
Мы провели Ольгу Аркадьевну в дом. Помогли ей раздеться, устроиться в любимом кресле. Откуда ни возьмись, возникла зелёная Грин и прыгнула хозяйке на колени...
- Игорёша,- сказала Ольга Аркадьевна, слабо улыбаясь,- теперь я за тебя спокойна: у тебя есть Аня. Счастья вам, дети. Николаша... Постарайся... постарайся не ссориться больше с Мэттом. Мэтт... Прости.e
Закрыла глаза, вздохнула и замолчала.
Я в ужасе смотрела, как уходит жизнь из её тела. Сознание бесстрастно отмечало этапы, как на семинаре по реанимации. Защитная реакция, попытка спрятаться в профессии. Но больше всего поражало отношение Игоря и остальных. Они восприняли случившееся как нечто обыденное. Как что-то, что все они давно ждали. С нервами, с болью, но - ожидали давно!
- Игорь... - выдавила я из себя, потом не выдержала и крикнула:- Игорь! Ты не сказал! Почему?!!
Он потёр ладонью шею. Сказал устало:
- Ты врач. Я думал, ты знаешь...
- Знаю что?
- О плате за наши сверхвозможности,- Игорь смотрел на меня, и мне было не понять, что стояло за его взглядом: удивление, жалость, гнев?- Укороченный срок жизни. Средний возраст любого из нас - шестьдесят лет...
- Но... Ольге Аркадьевне было всего сорок восемь! Это же вообще ни о чём! Это даже не шестьдесят! И почему ты мне не сказал?!
Он вскинул руку, и вокруг кисти его вспыхнуло на мгновение жаркое пламя:
- Аня. Не сейчас.
Да. Конечно же, не сейчас. Что ж это я, истеричка, надумала скандалить возле остывающего тела. Не сейчас. Не сейчас...
Грин прижималась к телу, из которого ушла душа, и тихо роняла искры слёз, быстро гаснувшие в густом, настоянном на общем горе воздухе.
---
Звезды горели алмазным крошевом, вколоченным в черноту. Небо Земли - темное, звёзд на нем мало, галактик первой величины не наблюдается ни одной. Отчётливо невооруженным глазом виден лишь один спиральный рукав нашей собственной галактики, Млечный путь - официальное, на лоциях и картах, его название. Древние люди, давние наши предки, звали его Звёздным Мостом, соединяющим мир живых с миром мёртвых. Дорога в один конец. Умираешь и уходишь по ней... куда-то за горизонт событий, уходишь навсегда, без права возврата. Как же остро я ощущала это безжалостное 'навсегда'...
Проводить в последний путь Ольгу Аркадьевну неожиданно пришли очень многие. Около ста человек, в основном, огневики, я узнавала их по пламени, дрожащем вокруг сомкнутых кулаков Наверное, так было надо, наверное, так у них принято. Никто не разговаривал, не перешёптывался.
Тишина. Мороз. Звёздное небо над головой и скрипящий снег под ногами. Ровное белое поле кладбища с аккуратными рядами гранитных камней, и над каждым камнем - одинокая роза на тонкой ножке. Роза мертвенного, серебряного, огня, заботливо поддерживаемого семьёй похороненного.
Аллея роз...
Открытый гроб положили на гранитный камень. Ольга Аркадьевна как будто спала, до сих пор разум отказывался воспринимать случившееся. Я ещё помнила её голос, прикосновение её рук, её огонь, ожививший мой рисунок.
Огневики вскинули руки. Последнее пламя для умершего. Оно цвело розами и пионами, переливалось всеми цветами радуги, дышало, жило, укрывая собой тело... и вдруг откуда-то из толпы рванулась пламя в этой адский жар зелёное стройное тельце.
Грин. Она, должно быть, каким-то образом пробралась к кому-нибудь в машину. И теперь собиралась уйти вслед за хозяйкой. Невыносимо видеть, как сгорает живое существо...
Игорь схватил меня за плечо железными пальцами. Синяк вскочит, но мне было всё равно.
- Гри-ин!
Ящерка вывернулась из пламени, живая и невредимая, она не успела толком обгореть. Наверное, саламандре-огнёвке сгореть не так уж просто. Она взодралась по одежде ко мне на плечо. Я обняла её и наконец-то заплакала.
Огонь умер, рассыпался быстро тающими искрами. И на камне проступила надпись Имя, фамилия, даты жизни. И роза...
Пунцовая огненная роза, повисшая в изголовье. Серебряной она станет через год...
Тишина. Темнота. Холод. Слово - живой огонь, способный воспламенять сердца и поднимать с колен народы. Но истина всегда таится в молчании. В холодной тишине, завершающей все дороги.
Игорь взял меня за руку. Я пошла за ним, слепая от слёз, крепко прижимая к себе зелёную ящерку.
---
- Так почему же ты не сказал?- спросила я Игоря, когда мы остались наконец одни.- Почему?!
- Мама просила не говорить,- нехотя выговорил он.- Она не хотела, чтобы жалость определяла твои чувства. Она хотела тебя понять и запомнить без этого досадного чувства...
- Короткий срок жизни...- я не находила себе места.- Я знаю, знаю. Но сорок восемь лет! Сорок восемь! Это же вообще...
И тут мне вспомнились слова Ольги Аркадьевны: 'У нас вам придётся нелегко, не только из-за холода'
- А кто ещё?- меня начало трясти от страха.- Кто следующий? Ты?!
- Нет,- нехотя ответил Игорь.- Не я. Настя.
- Настя?- ахнула я.- Да она же девчонка совсем...
- У неё прогерия Эммы Вильсон, пусть в ослабленной форме, но всё же. Ты же видела седину... От первой седины до финала обычно проходит два-три года. Реже - четыре. Мама... у неё сильная воля... Мама ждала меня. Она очень хотела дождаться, когда я приеду. Она должна была уйти ещё в начале прошлого планетарного лета...
А прошлым летом ты только-только начал вставать самостоятельно, мысленно добавила я. И врал матери, что всё у тебя хорошо, и в отпуск приедешь весной. А она врала тебе, что у неё всё в порядке, хотя в порядке уже ничего не было и быть не могло.
Но вслух я сказала другое:
- Прогерия Эммы Вильсон...
- Генетическое нарушение... Эмма Вильсон умерла в возрасте семи лет от старости. Именно поэтому мы... ограничиваем и контролируем рождаемость. Больные прогерией и носители дефектного гена не вправе вступать в брак и рожать детей...
Внезапно мне захотелось оказаться как можно дальше от этого мира с его ледяными полями, самоотверженными саламандрами и прогериями любой формы. Просто улететь отсюда навсегда. В восстановительный центр Номон, где меня примут обратно с радостью. Я ведь не из тех, кто оперирует воспалившиеся аппендиксы!
- Прости,- тихо сказал Игорь, осторожно обнимая меня за плечи.- Я должен был сказать тебе сразу...
Зелёная Грин поставила на меня обе передние лапки. Смотрела большими золотыми глазами. Я же не смогу взять её с собой... О ней надо заботиться, следить за питанием, уделять внимание и всё такое. Что нереально, если я продолжу работу в Номоне.
- Я пойму, если ты решишь уехать отсюда,- сказал Игорь.- Всё же у нас условия... Климат ни к чёрту. И похороны ты будешь видеть не реже, чем рождения.
- Я... - схожу с ума, сливаю в унитаз карьеру, возможность обучения, интересную и перспективную работу, опять же схожу с ума...- Я останусь.
Останусь. Земле тоже нужны хирурги.
А может, займусь генетикой.
Что-нибудь придумаю, как-нибудь докопаюсь, добьюсь того, что огневики станут жить, как мы, сто тридцать лет и больше. Не расплачиваясь прогериями своих детей за супервозможности.
Я останусь.
Не брошу!
За окном, в просветах между мохнатыми лапами древних елей, бежал по небу Млечный путь. Рукав нашей Галактики. Звёздный мост между прошлым и будущим.
Я не подведу, пообещала я тени, плывущей сейчас по нему.
Вечность ласково улыбнулась мне в ответ.
--------
Ане Джанет Жарова-Ламель, доктор медицинских наук, ведущий специалист Академии практической биоинженерии человека, автор уникальной методики ретровирусной терапии различного рода наследственных заболеваний. Замужем, двое детей.
(Альманах 'Сто знаменитостей Старой Земли', 27** год, под редакцией Риммы Костяновой)