Солнце сегодня село гораздо быстрее, чем вчера. Возможно, уже в этом было что-то обречённое. И тем не мене - ночь!
Ночью приятно брести по аллее имени Кота. Она рано или поздно приведёт к гребному каналу. Здесь плеск волн обязательно будет спорить с шелестом опадающих листьев.
Если повезёт, то будет дождь. Знамо, он провожает всегда добрым знаком. Это тем приятнее, что провожать-то больше и некому. На крыльях самолёта химическая обработка от наледи. Она не пахнет. Она прозрачна. Можно заменить её водой и никто не заметит. Кроме, разве что, двухсот семидесяти погибших.
Итак, плеск волн, шелест листьев, шепелявый бубнёж дождя о раскрытый зонт. Здесь и сейчас это на всю ночь.
К утру дождь истощится, и с залива приползёт туман. Он будет не жёлтым, без Урфин Джусовых солдатиков и прочей беллетристики. Он будет грязным, промозглым и тухлым. Это рыбаки, разделывают рыбу прямо в лодках, выкидывая головы в море. Часть из них волнами выносит на берег, катает по круглым окатышам туда-сюда. Чайки пугаются мертвецки пьяных взглядов перекати-голов. Брезгливо отворачиваются, ругаются, но, тем не менее, далеко не улетают. Им так же, как и местным жителям больше некуда податься.
Итак, туман. Тухлый и плотный. Он живёт до первого луча солнца. До сочного крика булочника, вынесшего свежую партию слоёных круасанов на продажу.
- А вот кому круасаны!? - вопрошает пекарь на всю улицу, и туман редеет, умирает.
Ему себя не жаль. Он успел зачаться в ночном отливе, родиться среди округлых, покрытых зелёной тиной, окатышей, окрепнуть на гребне волны и состариться среди бесконечных подворотен. Он повидал за это время больше, чем тот самый булочник, за всю жизнь.
Он видел, как за трактиром пьяные в дупель Каин с Авелем убивали Сифа. Видел, как в спальне булочника его жена Вера трахалась с трубочистом, пока благоверный готовил сладости на целый район.
Туман пробовал на вкус кровь Сифа и пот Веры. Соль. Всё та же морская соль. Везде, в этом городе, куда не загляни, почувствуешь соль.
Не веришь? Вот, например, первая попавшаяся подворотня. Ржавый налёт на мусорном баке. Он с привкусом крови и соли. Ржа практически кровь этого города.
Случайность? Нечестный приём? Идём дальше. За баком девочка. Она очень молода, совсем как туман три часа назад. Она плачет. Туман пробует влагу с её щёк. Опять соль, а ты говоришь: "Случайность".
Итак, случайностей не существует. Тогда кто этот высокий господин в чёрной, низко надвинутой шляпе? В его руке трость, но металлический наконечник не касается каменных булыжников мостовой. Господин старается не шуметь. Он считает туман своим другом. Но туман умирает, ему нет дела до друзей. Что он им оставит в наследство? Выклеванные глазницы отрубленных голов? Не смываемые временем следы крови за трактиром? Очередного беспризорника? Рога булочника или рога его круасанов?
И вот уже неслучайный господин ругает редеющий туман. Называет предателем. Кого может предать умирающий старик? Глупость же, ему нет до этого дела. Его больше заботит выбор: уйти не прощаясь, или же хлопнуть дверью. У каждого варианта своя цена. И туман платит.
Итак, на соседней улице громко свистят, оповещая всех о случившемся правонарушении. Каин с Авелем даже сквозь прошедшие тысячелетия испуганно вздрагивают, и с новой силой принимаются отстирывать бурые пятна с одежды в солёном заливе. Вера в экстазе впивается ногтями в спину любовника. Трубочист кричит. Чайки радостно вторят звукам просыпающегося города, легко строя замысловатые трёхэтажные конструкции. Рыбаки поддаются приливу и штурмуют берег. Первый луч солнца показывается из-за моря. Туман ненадолго умирает.
Пугливый гражданин ныряет в первую попавшуюся дверь. Трубочист на волне экстаза, напитавшись адреналином, эндорфином и амфитамином решает, что время простановки точек над "И" пришло. Кочерга - грозное оружие! Особенно в руках трубочиста.
Итак, опять кровь. Туман уже не застал этого, но разве он что-то пропустил?
Опять начинается дождь. На сей раз он бубнит по-другому. Он единственный, кто оплакивает туман. Он хоронит его по своим традициям, закапывая в лужах и сточных канавах.
Булочник, меланхолично пережёвывая последний круасан, провожает взглядом бегущих стражей закона. Запивает дождём и плетётся следом.
Махнуть рукой и такси непременно остановится. Вылет в восемь ноль пять. Прочь, прочь из этого города! Впрочем, если идти по аллее имени Кота в обратную сторону, то картина выглядит несколько иначе.
Дома становятся опрятнее и ровнее, аллея чище, соль слаще. Даже листья шуршат всё раболепнее и льстивее. Ведь этот путь приводит к зданию градоначальника. Но и цена этого маршрута совсем иная.
- Ваши документы, гражданин..., - тянутся руки попрошаек.
И так в каждом городе. Так есть ли смысл лететь? Тем более что химической обработки так и не видно.