О, почему мне ничего не жаль? Почему не жаль?! Если бы я только смог найти свою вину, увидеть, в чем я виноват? Я бы непременно нашел силы и постарался бы все исправить. Только тогда, я знаю, я бы все смог... Но что исправить? Я уже столько лет твержу себе, что если бы время возвращалось назад, я повторял бы все снова и снова... Но почему мне ничего не жаль?..
А я ведь все-все помню как сейчас. Как будто все эти годы только приснились мне, и ничего не было, ничего, кроме... Ах, как больно! Я бы, наверно, смог все забыть или просто постараться забыться и не думать, и не вспоминать. Но как я боюсь все отрезать, всего лишиться и отпустить. Нет, нет, ни за что! Ведь в этом все, вся моя жизнь. И пускай мне очень больно, пускай я вовсе не живу, а только делаю вид, пускай!.. Я не отпущу, никогда, никогда. Это часть меня, оно во мне и навеки со мной.
Вот сейчас так думаю, и сам отказываюсь себя понять. Почему мне кажется, что я день за днем убиваю этим себя? Мой ум отравлен моими мыслями. Наверно, на свете нет более сумасшедшего, чем я. И почему я такой? Зачем мне все это? Но раз уж мне выпала эта доля, я покорно приму ее и пойду до конца...
Надо же, какой сегодня день светлый и солнечный. Такие дни меня просто спасают, потому что тогда я непременно могу найти повод для радости и на мгновенье решить, что я счастлив. Как я рад этому дню и этому солнцу! Вчера все было не так: серо, мрачно и дождливо. Для многих каждый день похож на предыдущий, может потому что они не успевают уследить за ходом времени, все дни для них так коротки, что как будто сливаются в один большой - год есть день. Для меня же каждый единый день - вечность, для меня вообще се тянется вечно. Вечно...
А ведь началась моя вечность не так давно. Да, я еще совсем молод, а уже потерял всякое ощущение радости в жизни. И родился я в семье состоятельной, хотя и довольно большой. Я и сейчас с ними, но мне уже не кажутся они близки. А все с тех пор как мне исполнилось семнадцать. Мой брат всегда говорил мне, что я не такой, какой есть, каким должен быть и каким стану, когда мне исполнится семнадцать. Я тогда не понимал, о чем это он? Но все равно знал, нет, это не то слово, я не мог знать, я чувствовал, я предвидел что-то необычайно важное и великое по своей значимости. Я не мог знать будет это светом или тьмою, но я ничего не боялся, тогда я не понимал, что значит испытывать страх. Еще малым ребенком я ждал и свято верил, что непременно стану великим, ни знатным, ни сказочно богатым, а непременно великим. Как гордо для меня звучало это слово! Стал я таковым или нет, не мне судить, но я действительно сильно изменился: стал тем, кто я есть и кем должен быть. Казалось, только тогда я родился и понял, что значит жить, потому лишь, что я познал, как мне должно жить. Я так много размышлял; кто-то изучает какую-нибудь науку, природу, медицину, кто-то искусство... а я изучал жизнь. Я наблюдал за жизнью многих, окружавших меня. И я мог точно сказать: для чего он живет, какой он внутри, о чем мыслит, к чему стремится, во что верит и на что надеется. Я даже мог предугадать, как он сложит свою жизнь, чего достигнет и что совершит. Иногда мне было достаточно взглянуть в чьи-нибудь глаза, и я видел всю его душу, как стекло, насквозь. Только своей душе я не внимал, я ей не верил, потому что видел, что все остальные, другие, не такие как я... И я не понимал скорее их, чем себя. Я недоумевал, почему они не видят то, что вижу я, не слышат то, что я слышу, и не чувствуют так, как я чувствую? Почему? Ведь это так просто, так легко и невесомо. Почему?
Я все больше времени стал проводить один. Нет, я, конечно, пытался говорить с ними, пытался вложить в их умы мои мысли, но они отказывались меня понять, и не всегда, потому что не хотели, я вовсе потому, что не были на это способны. И чем больше времени я проводил с ними, тем больше я убеждался в этом, и мне становилось страшно, но и не просто страшно, а даже жутко. И я тогда решил молчать о себе, еще решат, что я сумасшедший... хотя все всегда считали меня очень умным, и все мои друзья просили у меня совета, зная, что я смогу им помочь, если им трудно, если им горько. И я помогал, хотя советовал всегда то, что никогда бы не принял себе. Но я понимал, что для них так лучше, они другого не ведают и не заметят. Я считал их пустыми, хотя сильно их любил. Они ведь в этом нисколько не виноваты, нет, ни в чем...
Шло время понемногу, а я все понимал, все приходило в мой ум, и даже не так, ведь я все понимал сердцем, а не умом. Это другие стремятся все изведать рассудком, а я все постигаю чувствами, интуицией. Время... оно шло, а мне вдруг становилось душно, мне чего-то сильно не хватало так же сильно и необходимо для жизни, как воздух. И мне стало страшно, потому что я чувствовал, что если не получу этого, то непременно погибну, задохнусь... Верно, так бы и случилось, так бы и произошло, если бы не случай, обыкновенная случайность, которая спасла меня от смерти... а, впрочем, может, в тот день я и умер, потому что жить и дышать я стал уже другим...
Я все так ясно помню, как будто это было вчера. И день был такой же солнечный и светлый, как сейчас. Я шел домой по городу, по узкой длинной улице, мне вдруг захотелось пойти пешком. Я тогда старался ловить каждый такой радостный день. Была осень, как я ее люблю, всегда любил!.. Я сел на небольшую скамейку в маленькой аллее, я и сам не понял, как я там оказался. Я всё видел как в тумане: мысли и чувства заполняли мое сердце и разум так, что я, казалось, ни о чем не думал, а будто видел сновиденье. Опомнившись, я повернул голову влево и увидел, что уже не один, а рядом со мной сидит девушка, молчаливо и вдумчиво читая старую, пожелтевшую книгу в ее руках. Мне казалось, она так же спит, как и я, мгновенье назад, и не замечает моего присутствия. Я долго смотрел на нее, думая, что она вот-вот проснется, повернет голову и заговорит со мной. Мне уже несколько дней так хотелось поговорить с кем-нибудь, просто ни о чем, о своем, но это было невозможно, все не уделяли таким разговорам ни малейшего внимания, считая их пустыми. Но я знал, что это только люди пусты, им просто нечего сказать, вот именно потому они и молчат... а мне так хотелось... Почему она не поворачивала голову, почему молчала?!
- Могу я видеть вашу книгу, - сказал я, сам удивляясь тому, что я говорю с этой незнакомкой.
- Конечно, - тихо ответила она мне, и в ее голосе я как будто услышал равнодушие.
Я взял в руки книгу, перелистывал страницы, но я даже не видел, что на них, мне было всё равно. И тут я вдруг произнес:
- Что же, вы много читаете?
- О да, я очень люблю книги, жаль, что многие не ценят их, они их просто не всегда понимают.
И в ее голосе я, наконец, почувствовал какое-то оживление, и мне стало немного легче.
- Не понимают... - задумчиво повторил я - Люди вообще не способны многого понять.
- А вы понимаете?
-Думаю, да. По крайней мере, стал понимать с недавних пор.
Мне казалось, что ей интересен предмет нашего разговора, и я продолжал говорить. Я всего и не помню, но не потому что со временем забыл, а именно потому, что когда, тогда говорил с ней и будто сам себя не слышал, все тут же забывал. Она мало что добавляла, хотя я видел, что она соглашалась со мной. Мне впервые не хотелось думать, почему она молчит, есть ли ей что сказать? Нет, я не хотел думать, что она пуста, я вообще ни о чем не желал думать. Я как будто снова забылся, и мне вдруг показалось, что мы оба спим, и все это видение у нас на двоих...
Я не помню, сколько времени прошло, но она вдруг резко встала, тихо попрощалась и ушла. Я тоже ушел и непрестанно размышлял, что же она поняла, а главное, что почувствовала? Я ведь долго смотрел в ее большие карие глаза, но ее душа, я не смог видеть ее души, тогда я этого боялся, боялся разочаровать себя, боялся проснуться, а мне впервые было так сладко.
Я два дня не мог найти себе места. Как она чувствует? Как? Эти мысли травили мой разум. Я неожиданно подумал, что могу увидеть ее сегодня: "В той маленькой аллейке. Она придет туда, придет и сядет ко мне на скамейку, я чувствую!" Я и сам не понял, как уже оказался там, я ждал ее, ждал ее прихода так, как будто должно случиться чудо. Почему она долго не приходила? Я ждал ее, я мучился, и мне вновь показалось, впервые за последние три дня, что я задыхаюсь, мне душно, душно... Она не пришла. Я проклинал себя за то, что два дня сидел дома и думал о ней, когда быть может она была здесь, она ждала и мучилась, она ждала меня, а я не пришел! Зачем я был так глуп?.. О, как мне было жаль!
Я вернулся домой к ужину, но почти ничего не ел, я не мог. И всю ночь не мог уснуть, сон покинул меня. "А вдруг сон покинул меня навсегда, - думал я - Что если я больше никогда не смогу уснуть, забыться, как если только с ней?!! Как душно, я задыхаюсь... " Утром я встал бодрым и выспавшимся со странным ощущением радости в душе. Я подошел к окну и увидел, что сегодня снова светлый и солнечный день. "Вот откуда эта радость, - подумал я - Ведь предыдущие три дня были мрачны и серы, я теперь, теперь... Неужели сегодня, да, я верую, что именно сегодня, если я что-то так сильно чувствую и предвижу, то это непременно произойдёт. Ах, как я счастлив, я как будто снова дышу!" Часам к четырем я отправился в маленькую аллейку. Она казалась мне такой родной, и именно сейчас, в это время три дня назад, я встретил ее здесь... Я подходил ближе к своей скамейке и еще издалека, не видя ее, знал, я чувствовал, что моя незнакомка уже там. И она была там, читая новую книгу. Подходя ближе, я сказал:
- Вы снова здесь, я рад вас видеть.
- Да, я часто здесь бываю, если солнце яркое.
И тогда я взглянул в ее глаза и увидел, что они будто горят.
- В ваших глазах солнце, - неожиданно для себя сказал я.
- А в ваших небо, - ответила она спокойно, нежно улыбаясь.
- Я люблю солнце, люблю светлые, солнечные дни, люблю свет... люблю солнце и вас, я люблю вас...
- И я вас люблю.
Глаза ее заблестели, и мне показалось, что она вся светится, но свет этот изнутри: светла ее душа! Она не пуста, нет! Она заполнена светом!..
- А вы, вы такая же, как я, ведь я такой, такой же, и ваша душа...
Я не договорил, и сам я уже не заметил, как нежно целовал ее. Я говорил ей обо всем: о жизни, о людях, о душе, о своем. Она молчала, и мне казалось, что мы спим, снова видим сон, виденье на двоих... Ах, как мне сладко! Как было сладко тогда! Я думал, что теперь мы уже никогда не разлучимся. Никогда... Тогда я чувствовал перед собой вечность, солнечную и светлую, как этот день. И я верил, верил, что именно так всё и будет, я верил в свое счастье. И звали ее именно Вера, никак иначе, именно Вера, и я понял, что всё, чем я дышу, чем живу и что необходимо мне, как воздух - это любовь...
Мы виделись с ней каждый день в четыре часа, когда так ярко было солнце, в той аллее, нашей аллее, чтобы видеть сон и чувствовать сладость.
И даже когда шел дождь, и я сидел дома, я чувствовал радость на душе, потому что она больше не покидала меня. Я был счастлив.
Прошло несколько месяцев с нашей первой встречи, уже было лето, и я был рад этому, потому что солнечных дней стало больше, и я мог видеть ее каждый день. Вера, Вера...Я пришел в аллею, сел на скамейку и ждал ее, ждал как чуда, и оно происходило в моем сердце каждый раз, когда я видел ее. Почему она долго не приходила? Я ждал ее... Она была нужна мне.
А я ведь никому не говорил о ней, никому, даже старшему брату, который слушает меня хоть иногда. Я не хотел, чтобы знали, я думал они не поймут. Они ведь не видят того, что вижу я, не видят света. А если они узнают, то не поймут, потому что для них не доступно чувство любви. И никто бы не воспринял это всерьез, ведь мы еще так молоды и не сможем пожениться прямо сейчас. Они будут думать, что это временно, краткосрочно, как у всех. Будто пройдет время, и я все забуду и буду вспоминать свою любовь, как ошибку молодости. Но ведь я знал, что это не так, я чувствовал... Я ждал ее... ждал весь вечер... Она не пришла.
"О, почему она не пришла, если знает, как нужна мне! " - недоумевал я. Но я не встревожился, радость моя со мной!.. Я радовался потому, что из любви не мог винить ее ни за что, не мог требовать ничего от нее. Я был безгранично благодарен ей только за то, что она существует. И я так люблю ее.
На следующий день пошел дождь. Мне казалось он идет, потому что ей грустно, тревожно, что с ней? Мне было так тревожно, будто бы я знал, что с ней случилось что-то страшное... Нет, нет, я не хотел так думать, ведь она говорила мне, что нужно только верить, и это непременно произойдет. И я верил, что всё хорошо.
Дождь шел еще два дня. А потом снова наступил солнечный светлый день, и я ждал, что увижу ее, непременно увижу и главное узнаю, почему тогда она не пришла ко мне, мне было за нее тревожно. Я повторял про себя: "Сегодня, да сегодня, я чувствую".
Я пришел в аллею, но там никого не было, а когда я подошел ближе, то увидел, что на скамейке лежал конверт, чистый, белый, светлый конверт. Я сразу понял, что он от нее. Чувства и мысли смешивались между собой и переполняли мой разум. Мне не терпелось открыть конверт. За одно мгновенье я разорвал его и уже читал письмо, сидя на нашей скамейке. Она писала:
"Прости меня, если сможешь, за то, что я не пришла сегодня. Я знаю, что не смогу увидеть тебя, хотя я бы очень этого хотела. Я люблю тебя, ты сам это знаешь, и потому я должна сказать тебе "прощай". Ты пытался понять мою душу, но не видел моего сердца... Ты был прав, когда сказал, что я такая же, как и ты, но ты еще до конца не знаешь, кто ты, и я не знаю, какая я. Ты еще многое должен будешь понять... сердцем, не умом, и даже не душой. Ты поймешь, почему я так поступила. Поверь мне, я так же не хотела разлучаться с тобой никогда, но мне пришлось, и делаю я это только ради тебя, я всем сердцем желаю тебе счастья. И если ты не разлюбишь меня никогда, то непременно будешь счастлив... пусть и без меня. Я чувствую, что принесла бы тебе много страданий, нам вообще невозможно жить без страданий среди них. Я знаю, как тебе сейчас больно, я чувствую твою боль, но так будет лучше, ты поймешь и тогда сможешь простить меня. И я непременно об этом узнаю, мы ведь с тобой чувствуем души друг друга, светлые души..."
"Почему? Почему? - спрашивал я себя - Я ведь мог бы спросить ее, она молчала. Зачем она молчала? Ради меня, зачем? Ведь мне больше ничего не нужно, ничего не важно, как только быть с ней, с ней одной. А другие? Они не помеха! Нет, я их люблю, но отказался бы от целого мира, чтобы быть с ней, с ней одной".
Как больно! Как мне было больно!.. Я тогда думал, что умру от такой сильной боли, ведь от чего же, в самом деле, умирают? "Вера... Зачем? Нет, нет, это я, почему я не знаю, чего я не чувствую? Чего?"
Я долгое время не мог прийти в себя, ни с кем не разговаривал, а когда дома меня спрашивали, что со мной, я просто отвечал, что мне не здоровиться. Они не могли понять, они не способны.
В июле мы все переехали в другой город. Мне было больно уезжать, но я подумал, что так будет лучше, потому что мой ум был совсем отравлен больными мыслями, мне казалось, что я не смогу перестать плакать, когда я один... никогда. И я уехал, уехал навсегда...
Шли годы, я много размышлял, и я понял. Все понял, и все простил. Хотя нет, мне не за что ее прощать, я ведь любил ее и не смог бы винить ни за что, ни за что...
Теперь я вижу, что все случилось так, как должно было быть. И теперь мне всё равно могу я быть с ней или нет, самое главное у меня в жизни это вера в то, что она счастлива. И я счастлив, потому что верую, главное ведь только верить и все обязательно произойдет. Любовь и есть самое большое счастье на свете, и теперь я чувствую, что если бы мы не расстались тогда, я не понял бы этого, и любовь моя не стала бы такой как сейчас. Я рад, рад солнцу, рад свету...наша любовь есть свет. Солнце светит всем и приносит радость, хотя большинство не видят его, потому что не замечают, им все равно, что оно так светит; они не виноваты, они пусты...
Я рад еще потому, что она каждое утро видит солнце и вспоминает обо мне. Она не забыла. Она помнит... Она любит... Я чувствую... чувствую ее душу...