Сизарев Сергей Васильевич : другие произведения.

Дамианова бездна

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Второе место на конкурсе повестей по теме "Мистика Москвы" на конвенте "Басткон-2015". Повесть вышла в сборнике "Мистикон" (Шико-Севастополь, 2015, 1000 экз.)

Повесть заняла второе место на конкурсе повестей по теме "Мистика Москвы" на конвенте "Басткон-2015" и вышла в сборнике "Мистикон"("Шико-Севастополь", 2015).
  
  

  
  
  
Дамианова бездна
  
  

"По плодам их узнаете их" (Матф.7:16)


  
  
  Церковный музей Московской епархии РПЦ (Новодевичий монастырь):
  
  
            Гость был высоким крепким мужчиной. Выправка выдавала в нём военного. Войдя в помещение, он поставил на пол объёмистый пластиковый кейс. Историк, работавший в музейном архиве, оторвал глаза от старинной рукописи и вопросительно посмотрел на незнакомца.
            − Вас непросто было найти, − сказал тот.
            − Кто вы? − поинтересовался учёный.
            − Евсеев Гордей Максимович, майор ФСБ.
            − Кажется, мне про вас говорили, − припомнил историк. − Знаете, я сейчас очень занят важными исследованиями. Понятия не имею, как вы на меня вышли...
            − Я кое с кем удачно знаком, − улыбнулся майор.
            − С кем же, позвольте узнать?
            − С ней, − коротко ответил гость.
            − Даже так? − удивился учёный. − И что же вас ко мне привело?
            − Я сяду? − задал встречный вопрос майор.
            − Конечно, берите стул.
            Присев, гость открыл кейс и достал электронный планшет. Включив устройство, он передал его собеседнику:
            − Прошу, взгляните на фотографии.
            Приняв гаджет, историк пролистал несколько снимков, и с каждой новым кадром росло его недоумение. На экране, без сомнения, был православный монастырь − мощные каменные стены с высокими воротами, храм, трапезная, братские кельи... Фотографии, судя по всему, были сделаны глубокой ночью. Всюду царило запустение и толстым слоем лежала пыль. На заднем фоне можно было различить скалы.
            − Это в горах? − предположил учёный.
            − Смотрите дальше, − предложил майор.
            Следующие снимки показывали монастырь с удаления − свет мощных фонарей выхватывал из темноты каменные постройки и то, что было за ними − сплошной камень со всех сторон. В какой-то момент историк понял − монастырь находился в гигантской, просто необъятных размеров пещере.
            − Быть того не может... − с волнением прошептал учёный и обратился к гостю с вопросом. − Где были сделаны фотографии?
            − Здесь, в Москве, − ответил тот и показал пальцем в пол. − На глубине один километр.
  
  
  Десятью годами ранее, Владикавказский военный госпиталь:
  
  
            Он лежал в одиночной палате. За окном светило солнышко и пели птицы, но он не мог встать и посмотреть. Рутинное патрулирование закончилось взрывом мины. Когда он очнулся, ног уже не было, а вместе с ними перестало существовать и его будущее − мечта о службе в частях специального назначения, свадьба с Лизой... Разом перечёркнутая жизнь. Пришла пора поставить в ней точку.
            Гордей потянулся к тумбочке и достал оттуда свёрток, переданный боевым товарищем. Последняя услуга от сослуживца − пистолет Макарова с полным магазином. Приставив оружие к виску, мужчина спустил курок. Пистолет дал осечку.
            Передёрнув затвор, Гордей осмотрел экстрагированный патрон. Капсюль наколот. Красный заводской лак на стыке пули и гильзы не тронут... Брак.
            Мужчина повторил попытку. Снова осечка. Раз за разом он нажимал спусковой крючок, чтобы услышать сухой щелчок бойка по капсюлю. Теперь на одеяле лежали все восемь патронов. Магазин был пуст.
            − Трус, − заскрипел зубами Гордей. − Патроны испортил.
            Дверь в палату открылась, и в помещение вошла молодая девушка, одетая во всё чёрное. Монахиня, определил Гордей, присмотревшись.
            Незнакомка подошла и собрала с одеяла патроны. Затем она открыла окно, и мужчина услышал, как гостья расставляет их на внешнем скате подоконника. Закончив, девушка закрыла окно и села на край кровати.
            − Кто ты? − спросил Евсеев.
            − Пока что никто.
            − Как тебя зовут?
            − Пока что никак.
            − Пока что? − удивился Гордей. − А потом?
            − Через десять лет все будут знать меня как матушку Александру, − сказала монахиня.
            − Зачем ты пришла?
            − Заключить сделку, − ответила гостья.
            − С безногим инвалидом?
            − Да, − кивнула девушка. − Я верну тебе ноги в обмен на кое-что с твоей стороны.
            − И что же это? Моя душа? − предположил мужчина.
            − Не интересует.
            − Тогда что?
            − Некая услуга в будущем.
            − Я должен подписать что-то кровью? − с грустной усмешкой спросил Гордей.
            − За кого ты меня держишь? − прищурилась незнакомка.
            − А на кого ещё мне думать?
            − Тот, с кем ты меня перепутал, никогда не приходит к людям лично. Он покупает их оптом и в рассрочку и берёт всё, что ему нужно, даже не ставя владельцев в известность... − пояснила гостья. − Грехопадение в наши дни такое, что смысл в индивидуальной работе с клиентами отпадает.
            − То есть мне повезло, что ко мне пришла именно ты? − съязвил мужчина.
            − Я бы не стала называть это везением. Скорее честная сделка. Сколько дам, столько и возьму, − невозмутимо ответила монахиня.
            − И что ты мне предлагаешь?
            − Ответь, почему ты хотел себя убить?
            − Не твоё дело, − бросил мужчина грубо.
            − Тогда я сама скажу. Через месяц должен был закончиться контракт. У тебя есть невеста, но ты не хочешь, чтобы она всю жизнь мучилась с безногим инвалидом. Так ведь?
            − Раз знаешь, зачем спрашивать?
            − Чтобы сделать тебе деловое предложение. Я верну твои ноги. Ты женишься на своей красавице и проживёшь с ней десять счастливых лет... − ответила незнакомка. − У тебя будет ровно десять лет счастья, ни днём меньше, ни днём больше.
            − А потом?
            − Потом ты сделаешь то, что сочтёшь нужным.
            − Что же?
            − Ты будешь знать, когда время придёт, − пообещала гостья.
            − Почему именно я? − спросил Гордей.
            − Ты особенный.
            − Чем это?
            − Тем, что когда время придёт, ты всё поймёшь сам − безо всяких объяснений. И сделаешь всё правильно − так, что мне не придётся учить тебя или убеждать в чём-то. Более того, это будет исключительно твоё решение.
            − Всё-таки, почему я? − повторил вопрос мужчина.
            − Потому, что ты знаешь их... − ответила девушка шёпотом. − А они знают тебя.
            − Их?
            − Их.
            − Ты можешь объяснить нормально?
            − Если я дам тебе хоть намёк, хоть зацепку, всё будет кончено − я проиграла... Все мы проиграли, − прошептала монахиня, склонившись к его лицу. − Даже у стен есть уши, и те, кому эти уши принадлежат, очень умные. Они умнее тебя. Они умнее меня.
            − Я понял, о ком ты, − сказал Гордей, сглотнув слюну.
            − Это значит "да"?
            − Да, − решился Евсеев. − Но как ты вернёшь мне ноги? Их же разорвало на клочки.
            − Мне не нужны те клочки, − отмахнулась незнакомка.
            − Тогда что тебе нужно?
            − Сначала я думала принести сюда бараньих костей с рынка... − начала гостья задумчиво. − Это бы всё объяснило. Я преобразовываю одну плоть в другую той же массы. Это бы избавило меня от лишних вопросов с твоей стороны... Но потом мне стало лениво тащить сюда сорок килограммов баранины. К тому же, я ненавижу ложь. Поэтому следи за моим пальцем.
            Сунув Гордею палец под нос, девушка спросила:
            − Следишь?
            − Угу.
            − Принимай работу, − гостья убрала руку и стянула одеяло на пол.
            Мужчина приподнялся на локтях и застыл, поражённый.
            Ноги были на месте... Включая старые шрамы. Включая грибок стопы. Это знакомое жжение нельзя было с чем-то спутать.
            − А грибок можешь убрать? − применил армейскую смекалку Гордей.
            − За кого ты меня держишь? − фыркнула незнакомка и встала. − С грибком ты уж как-нибудь сам... Ладно, я пошла. Учти, записей о твоём увечье нигде не осталось. Теперь ты здесь из-за лёгкой контузии, так что не рассказывай никому про своё исцеление − тебе не поверят.
            − И что теперь? − спросил Евсеев неуверенно.
            − Когда я тебе понадоблюсь, а случится это ой как нескоро, в твоём мобильнике появится мой контакт, − пояснила гостья на прощанье.
             Монахиня вышла. Дверь захлопнулась со звуком выстрела. Нет, со звуком залпа. Стоило девушке покинуть помещение, как все восемь патронов, выстроенных в ряд за окном, выстрелили разом.
  
  
  Церковный музей Московской епархии:
  
  
            − Это случилось двадцать лет назад, − начал свою историю Гордей. − Я увлекался диггерством, исследуя с друзьями московские катакомбы и снимая всё на камеру. Однажды, мы пробрались в Дорогомиловские каменоломни неподалёку от Данилова монастыря. Там, глубоко под землёй, в одном из закутков, мы встретили ветхого старца, по виду бомжа, проживавшего в полной темноте, и решили взять у него интервью...
            − Дедуля охотно пошёл на контакт. Оказалось, он подземный житель со стажем. Мы начали выяснять, где под Москвой он бывал? Оказалось, везде, − майор стал загибать пальцы: − Главное здание МГУ, подвалы Соляного общества, законсервированные станции "Волоколамская" и "Советская", ветки Д-6 и ТИС. Старичок с лёгкостью описывал уже известные нам места и указывал правильные точки входа и выхода, а также знал, где затоплено, а где можно пройти. В свою очередь, он спросил у нас, а бывали ли мы в Подземных садах и в Дамиановой бездне? Мы сказали, что даже и не слышали о них. "Тогда, получается, самого главного вы под землёй и не видели!" − ответил нам бомж.
            Гордей вывел на экран планшета фотографию седобородого старца в ветхой одежде:
            − Вот этот дедушка. Он пообещал провести нас в те места, но выдвинул жёсткие требования к подготовке экспедиции. Нам нужно было раздобыть как можно больше оружия, фонарей и всяческих "деликатесов", вроде свиной требухи и говяжьих костей, потому что дорога в Сады и Бездну была только одна, и проходила она через земли дедов. Эти самые деды, предупредил старик, непременно потребуют у путешественников подарков, чтобы с миром пропустить их через свою территорию...
            − Простите, а это правда, что в метро... − перебил его ехидно улыбавшийся учёный: − Живут гигантские крысы-людоеды?
            − Вы меня ещё про призрак Берии и библиотеку Ивана Грозного спросите, − вздохнул рассказчик.
            − Что-то не вижу связи...
            − Всё это, включая гигантских крыс, лишь городские легенды. Глупые байки, растиражированные невеждами. Вы их от меня не услышите. Поймите, о действительно серьёзных вещах, пугающих и опасных, вы так просто не узнаете... Тем более, из газет.
            − Почему же?
            − Знающие люди неболтливы... − ответил Гордей убеждённо. − Так я продолжу?
            − Да-да, конечно.
            − Хорошо... Над предложением старика мы думали недолго − любопытство взяло верх. Кое-как вооружившись и нагрузившись презентами, мы двинулись в путь. Путешествие было несложным, однако в землях дедов произошла заминка... Дедов оказалось больше, чем предполагалось изначально, поэтому вкусностей на всех не хватило. Они окружили нас, и дело запахло керосином.
            − Так вы что − действительно там кого-то встретили?
            − Ну да.
            − И кто же это был? Бомжи?
            − Это были не люди.
            − Как не люди?
            Майор пожевал губу, подбирая слова:
            − Деды − это что-то вроде здоровенных сухопутных кальмаров. Передняя пара щупалец у них длиннее остальных и развита, чтобы служить подобием рук и оружия.
            − Извините, Гордей Максимович, − покачал головой историк. − Тут мы вынуждены будем закончить.
            − Взгляните, − гость снова протянул планшет. Учёный стал перелистывать снимки, и лицо его бледнело на глазах. На кадрах было трудно что-то разобрать, настолько они были смазанными, но всё равно можно было выделить главные детали − длинные серые щупальца и высокие конические фигуры, теснящиеся подобно колоннам под пещерными сводами. Над пучками мощных щупалец демоническим светом пылали глаза, и чем дольше мужчина вглядывался в их нечеловеческий взор, тем глубже в его душу проникал первобытный липкий ужас. От одной только мысли о том, что эти омерзительные, зловещие создания могут сотворить со своей жертвой, бросало в дрожь.
            − Это ведь бутафория? − спросил историк неуверенно.
            − Хотите посмотреть видео, как эта бутафория поедает человека? − предложил Евсеев.
            − Нет, − ответил собеседник слабым голосом и отодвинул планшет. − Зачем вы мне это показали?
            − У меня не было желания превращать своё повествование в ужастик, − заверил его майор. − Но вас переполняло неверие, которое я не мог победить одними словами. Мне нужно, чтобы вы мне верили... Я продолжу?
            Учёный кивнул.
            − Ситуация сложилась напряжённая. Мы сбились в кучу, ощетинившись оружием, но самый нахальный дед попытался утащить одного из нас в темноту. Удары его только раззадоривали. В итоге, он получил заряд картечи между глаз.
            − Это его убило?
            − Его да, однако, увидев смерть сородича, деды просто обезумели. Они кинулись на нас всей толпой. Казалось, мы были обречены, однако неожиданная помощь пришла со стороны нашего проводника − он заговорил с дедами на их языке.
            − Так эти твари разумны?
            − Если речь − признак разумности, то да.
            − И на что она похожа?
            − У дедов во рту есть роговые пластины, которыми они скрежещут. И ещё они чмокают пастью. Повторяя эти мерзкие звуки, наш бомж долго обсуждал что-то с дедами. В итоге, он договорился, что мы отдаём им одного из нас, в качестве компенсации за их убитого товарища. Делать было нечего, мы тянули жребий...
            − Сломанную спичку вытянул мой друг детства, − сказал Евсеев, помрачнев. − Деды утащили его и стали пировать. Воспользовавшись ситуацией, мы ускользнули из их обиталища и по узкому проходу прошли дальше, в Подземные сады...
            − Вот, посмотрите, − Гордей показал фотографии мёртвых деревьев и кустов.
            − Жухлая трава рассыпалась у нас под ногами. Повсюду было запустение. Пройдя этим призрачным ландшафтом, мы вышли к воротам монастыря, − продолжил свой рассказ Евсеев. − Это место и называлось Дамиановой бездной. Честно говоря, прежнее любопытство нас уже покинуло. Поглазев немного, мы стали выяснять, как же теперь выбираться? Легко, сказал наш проводник. Прямо над монастырём была цилиндрическая шахта двадцати метров в диаметре. В её стены были вбиты каменные плиты, образовавшие подобие лестницы. Понятное дело, строили всё это сами деды, потому что ступеньки были метр высотой. Некогда люди запечатали шахту пробкой, но чудовища прокопали обходной тоннель, чтобы безлунными ночами подниматься на поверхность и бродить по подворотням, лакомясь припозднившимися прохожими и бродячими собаками...
            − Гордей Максимович, а вы не спросили у вашего провожатого, почему сразу нельзя было пойти этой дорогой? − задал закономерный вопрос учёный.
            − Это было первое, что мы спросили. Старик сказал, что выход на поверхность преграждает каменный блок, который можно открыть только изнутри. Снаружи открыть проход могут только деды, пропустив щупальце по длинному узкому каналу внутри каменной кладки и ухватившись за рычаг. Людям такое не под силу... − объяснил гость и закончил рассказ: − После долгого и утомительного подъёма мы вышли на поверхность у подножья ныне заброшенной башни "Дуло" Симонова монастыря.
            − Да уж... − потянул учёный озадаченно. − Скажите, а вы или ваши спутники рассказывали кому-нибудь про это приключение?
            − Нет, − мотнул головой майор. − Среди настоящих диггеров болтунов нет... К тому же, человек погиб. Его смерть могли ведь и на нас повесить...
            − Знаете, никак не могу избавиться от ощущения, что участвую в какой-то нелепой мистификации, − признался учёный. − Всё в толк не возьму, зачем вы пришли ко мне и рассказали эту вашу историю?
            − Чтобы вы смогли понять, что я от вас хочу, − ответил Гордей и, положив кейс на колени, открыл защёлки. − Вижу, вас не убедили фотографии. Однако, я вернулся из-под земли не с пустыми руками. У меня есть для вас сувениры...
  
  
  Центр Специального Назначения ФСБ (г. Балашиха):
  
  
            Едва придя на работу, Гордей сразу же направился к Петру.
            Увидев гостя, хозяин кабинета распахнул руки для объятий:
            − Ба, кого я вижу! Старший оперуполномоченный. Иди сюда, Горя. Давай обнимемся − полгода тебя не видел. Ну и как там Северный Кавказ?
            − На прежнем месте, − улыбнулся Евсеев. − А ты, господин советник юстиции, сам-то съездить не желаешь?
            − Нет уж, спасибо. Мне и тут хорошо, − отмахнулся Пётр. − Ну и главный вопрос − как командировочные?
            − Ну... − скривил губы гость. − Могли бы быть и побольше.
            − Ты там, поди, совсем от новостей отстал? Знаешь хоть, что в мире-то творится? − спросил советник юстиции, возвращаясь за компьютер.
            − Никогда не интересовался, − признался майор.
            − Пора уже интересоваться, Горя. Давно пора. Запомни мои слова, политикой имеют право не интересоваться только женщины и дети. Мужикам же положено иметь политические взгляды.
            − Не понимаю, чем тут гордиться, − фыркнул Гордей. − В нашей стране, чтобы заиметь политические взгляды, достаточно один раз новости посмотреть или перекурить с соседом по площадке.
            − Бойтесь равнодушных... − продекламировал хозяин кабинета.
            − Уговорил, − гость сел рядом. − Что там опять стряслось?
            − Ответь мне Горя, кто сейчас у всех на слуху? − спросил его Пётр.
            − Президент? − предположил Евсеев.
            − Тепло... А после президента?
            − Неужели матушка Александра?
            − В точку, − воскликнул Пётр и повернулся к монитору. − Цитирую: "Первый помощник президента РФ по специальным вопросам Александра Белова вновь оказалась в центре международного скандала. Образцы исцелина − медицинского препарата, превосходно зарекомендовавшего себя при лечении ВИЧ, онкологии, лихорадки Эбола и множества других заболеваний − были тайно, в обход запрета на экспорт, вывезены из Российской Федерации в Великобританию для независимых тестов. Итог − порядка сорока острых отравлений. Пострадавшие готовят групповой иск в международный суд, чтобы потребовать с матушки Александры компенсацию за вред, причинённый их здоровью..."
            − Бред какой-то, − хмыкнул гость. − Сами вывезли, сами отравились.
            − Погоди, − остановил его хозяин кабинета. − Читаю дальше: "Британские эксперты провели анализ исцелина и пришли к выводу, что это простая вода со слабыми следами заражения неким органическим материалом. По мнению министра здравоохранения Соединённого Королевства, исцелин, разрекламированный в России как лекарство от всех болезней, не более чем мистификация, а целительские способности матушки Александры − шарлатанство"... Ну, что скажешь, Горя?
            − А что говорить? − пожал плечами Гордей. − Ты исцелин хоть раз пробовал?
            − Сто раз.
            − И как − он тебе помог?
            − Само собой, − кивнул товарищ.
            − Ну так чего спрашивать? − развёл руками майор.
            − Сам подумай, Горя, − возбуждённо начал Пётр. − Исцелин − это ведь действительно вода. По-крайней мере, на вкус, цвет и запах. Матушка утверждает, что он действует только на граждан Российской Федерации, а на всё остальное население земного шара не действует. Вопрос: эта вода что − проверяет у человека паспорт, когда он её пьёт?
            − Понятия не имею, − признался Евсеев.
            − Между тем, скандал с исцелином − ещё только цветочки по сравнению вот с чем... − продолжил товарищ. − Западные аналитики подозревают, что матушка Александра замешана в политических убийствах.
            − Да ладно тебе! − не удержался гость.
            − С тех пор, как матушка стала помощницей президента, недели не проходит, чтобы какую-нибудь гниду не прикопали, − сказал Пётр. − Ты вот не интересуешься, а третьего дня в Сиднее от сердечного приступа скончался наш опальный министр, он же подпольный олигарх, он же главный диссидент всея Руси и публичный разоблачитель президентской тирании.
            − И что с того?
            − А то, что за неделю до этого от инсульта скончался американский сенатор, яростный сторонник обезоруживающего ядерного удара по России. А за неделю до этого... Впрочем список довольно длинный и постоянно пополняется.
            − И что − есть какие-то доказательства причастности матушки?
            − Прямых доказательств нет, − признался Пётр. − Все смерти выглядят естественно, однако, видит Бог, наши ненавистники ещё никогда не мёрли с такой завидной регулярностью... Но самое опасное, что эти якобы случайные смерти способны подтолкнуть наших врагов на ответные действия. Матушка дразнит силу, с которой ей не совладать. Она может навлечь на нас реальную беду.
            Гость только отмахнулся:
            − Перестань. Я не думаю, что она может убить кого-то на расстоянии... Её способности выглядят безобидно. Максимум, что матушка пока что демонстрировала − это воскрешение человека из мёртвых в течение первых дней после смерти. Ну ещё исцелин производит, правда в таких мизерных количествах, что хватает его далеко не всем.
            − Попомни мои слова, − пригрозил ему пальцем товарищ. − Матушка ещё себя покажет, причём, не факт, что с хорошей стороны.
            − Поживём-увидим, − пожал плечами Евсеев и спросил: − Кстати, Петруша, а в отряде как дела?
            − Так ты что − ещё не видел никого?
            − Как пришёл, сразу к тебе.
            − Дела − ни шатко, ни валко, − признался хозяин кабинета. − Лично я ждал, когда ты вернёшься.
            − Это ещё зачем? − напрягся гость.
            − А кто меня защищать будет? − вопросительно поднял бровь Пётр.
            − Сам себя и будешь, ведь ты же боевой следователь, − напомнил Гордей.
            − Горя-Горя, ты же знаешь, я никогда не одобрял СВОД, − покачал головой товарищ. − Создание сводного отряда из разных подразделений − боевых, надзорных и вовсе уж вспомогательных − чушь полнейшая. Никогда это хорошо не заканчивалось. Вспомни злополучный СОВО в советское время. Помучились-помучились, да и создали Альфу. А теперь опять на те же грабли наступаем? Взять хотя бы мою функцию... Боевой следак − редкостная дурь. Не хватало только, чтобы в штурмовой отряд ещё и журналиста добавили... А что? Было бы прикольно − спереди щитовик, за ним ты, за тобой − я, за мной − журналист, а замыкать всё будет сотрудник пресс-службы ФСБ...
            − С пулемётом, надеюсь? − уточнил Гордей.
            − Да хоть с огнемётом.
            − Тогда я согласен, − жизнерадостно улыбнулся майор.
            Пётр усмехнулся в ответ:
            − Смех смехом, Горя, а ты меня прикрывать должен.
            − Почему я? Пусть тебя щитовик прикрывает.
            − Ай, − неодобрительно прищурился хозяин кабинета. − Не скромничай, Горя. Все в курсе, какой ты боец. А вот из меня боец посредственный... К тому же, давай начистоту, неужели ты думаешь, что мне под пули лезть охота? Или из автомата в людей стрелять? Да я с радостью в броневике отсижусь.
            Возмущённо крякнув, Евсеев отозвался:
            − Ты же знаешь, Петруша, спецназовцы − ребята бедовые. Кровавые эскадроны смерти, так ведь нас в оппозиции называют? Того и гляди, права террористов нарушим. Устроим им бессудную казнь или вовсе − ни в чём не виновных по пьяни расстреляем, или изнасилуем кого, а потом ещё и дом под шумок ограбим... А так с нами ты, независимый наблюдатель из генпрокуратуры, да ещё и с камерой на шлеме. При тебе точно безобразничать не будем, ибо усовестимся.
            − Не хочешь ты меня услышать, Горя, − разочарованно цокнул языком Пётр. − Я в первую очередь следак антитеррористического отдела, а не ваш ограниченно-годный боевой товарищ. У нас с вами задачи разные. Мы ловим, вы мочите. Если вы хотите, чтобы мы помогали вам мочить, тогда уж будьте добры − помогайте нам ловить!
            Гость сложил руки на груди и сказал:
            − Я весь горю желанием тебе помочь. Кого мы ловим в этот раз, напарник?
            − Давно бы так, − поддержал его энтузиазм товарищ. − А то мне о работе даже и поболтать не с кем. Подсаживайся к монитору − картинки показывать буду.
            Пётр вывел на экран фотографию восточного мужчины средних лет, с густой растительностью на остром, как копьё, лице:
            − Познакомься, это Рамзан Алдоев. Тридцать два года. Прозвище − Рамзес. Запомни эту рожу. Опаснейший тип. Убил трёх наших оперов при задержании и скрылся от погони. Стреляет, как бог, преимущественно в голову...
            − Даже так? − удивился Евсеев.
            − А ты думаешь, я просто так тебя с командировки ждал? − ухмыльнулся Пётр. − Поступила информация, что Алдоев объявился здесь, в Москве. Операция по уничтожению Рамзеса пройдёт через неделю. Источник надёжный, всё пройдёт гладко.
            − От кого информация? − заинтересовался майор.
            − От матушки, естественно, − ответил товарищ.
            − Матушка передаёт нам информацию? − Гордей вытаращил глаза от удивления.
            − А ты будто не знал?
            − Представь себе.
            − Тогда знай − пока ты там в командировке целебным горным воздухом дышал, матушка всё ФСБ к чертям развалила.
            − Это как? − не поверил майор.
            − Сам смотри, Горя, − ответил Пётр. − Матушка Александра предсказывает взрывы, воскрешает жертвы терактов, даже явки террористов подсказывает. Для неё даже завели специальный телефон доверия, чтобы матушка могла нам позвонить, когда ей взбредает в голову поделиться с нами своими видениями будущего по вопросам государственной безопасности. Информация про Рамзеса − от неё.
            − И где здесь развал ФСБ?
            − Пойми, она отучила нас от самостоятельной работы. В рот ей смотрим. Даже не знаю, как будем выкручиваться, когда ей надоест нам помогать...
            − А с чего это ей перестать нам помогать?
            − Может, Горя, ты знаешь, что у неё на уме? Или какие она перед собой задачи ставит? − спросил в ответ товарищ. − В любом случае, матушка − не вечная, а замены для неё нет. Тем временем у наших уже условный рефлекс выработался − она сообщает и всё сбывается... А что, если однажды она ошибётся или намеренно исказит информацию?
            − Зачем?
            − Да бес её знает! − развёл руками Пётр. − Пойми, раз она видит будущее, то всегда знает, как соврать так, чтобы ей точно поверили. Даже если она делает для нашей страны что-то хорошее, у нас всё равно нет гарантии, что при этом она не водит нас за нос, преследуя свои, сугубо личные цели. Истинная мотивация матушки Александры − вопрос по сей день открытый... Вот поэтому ты мне и нужен, Горя. Ты та карта, что любую карту кроет. У нас через неделю операция по захвату Алдоева. Это я тебе по секрету говорю, как другу. Ты будешь меня прикрывать. Я в тебе одном уверен...
            − Извини, я пас... − выдавил из себя Гордей. − У меня планы.
            − Отменишь-перенесёшь, − и носом не повёл Пётр. − Я с тебя живого не слезу.
            − Не-не-не, Петруша! − отгородился майор. − Меня полгода дома не было. Я сейчас отчёт напишу, и сразу в отпуск. Жена по ласке соскучилась. У нас же юбилей − оловянная свадьба. Махнём в Крым или Абхазию − куда путёвку достанем.
            − Не гневи меня, − нахмурился следователь. − Перенеси отъезд. Через неделю чтобы был со мною в отряде. Всего на один день, Горя.
            − Ладно... − пробурчал гость. − Поговорю с женой.
            − Можешь валить всё на меня, − благодушно разрешил товарищ.
            − А ты, Петруша, не боишься, что моя супруга сковородой тебя отходит за такое, когда ты в следующий раз к нам в гости зайдёшь?
            − Это вряд ли, − улыбнулся друг. − У тебя жена спокойная, добрая. Повезло тебе, Горя, с супругой. Душа в душу живёте. Счастливей пары, чем вы я ещё не видал. Да и красавица она у тебя, что немаловажно.
            − Вот с этим она, как раз, не согласна, − возразил Евсеев. − Не нравится ей, что у неё нос с горбинкой. Всегда ворчит, когда в зеркало смотрится.
            − У женщин такое бывает, − снисходительно заметил Пётр и спросил: − Уже решил, что ей подаришь?
            − Ну, украшения, какие выберет. Всё-таки при деньгах вернулся...
            − А она тебе что подарит?
            − Понятия не имею, − пожал плечами Гордей. − Говорит, сюрприз сделает.
            − Сюрприз − это всегда приятно, − покивал хозяин кабинета. − Значит, договорились про Рамзеса?
            Майор хотел было ответить, но у него зазвонил телефон.
            − Погоди, жене отвечу, − бросил он товарищу и отошёл к окну.
            − Доброе утро, любимая, − сказал Гордей в трубку и услышал в ответ встревоженный женский голос:
            − Вы супруг Елизаветы Евсеевой?
            − Да...
            − Я заведующая клиники косметической хирургии, − представилась звонившая и зачастила: − Ваша супруга пришла к нам сегодня на ринопластику − убрать горбинку с носа. Операция шла хорошо, но когда мы ввели исцелин, чтобы убрать шрамы, пошла резкая аллергическая реакция. Развился анафилактический шок, ваша жена впала в кому. Мы её интубировали, ввели метилпреднизолон и адреналин, но реанимационные мероприятия не принесли успеха. Я приношу вам свои соболезнования. Я понимаю, это такая утрата...
            − Что с моей женой? − перебил её Гордей, внезапно переставший что-либо понимать.
            − Ваша супруга скончалась, не приходя в сознание, по дороге в реанимацию, − ответил голос в трубке.
            Выронив телефон, мужчина сел на пол и обхватил голову руками.
  
  
            В течение следующей недели он пытался связаться с матушкой Александрой. Надеялся убедить её воскресить супругу, но целительницы как назло не было в Москве. Никто не знал ни её телефона, ни текущего местоположения.
            Состоялись похороны − тело Лизы предали земле. Гордей взял отпуск на месяц, заперся дома и с горя запил. Серые тоскливые дни проходили как в тумане. На улице он не бывал − водку и закуску приносила на дом курьерская служба. Утро начиналось с того, что он шёл на кухню и наливал две стопки: одну себе, другую − портрету Лизы, стоявшему на столе.
            Он говорил с фотографией за жизнь, как с живым человеком. Иногда ему казалось, что портрет отвечает. Однажды, к концу второй недели, ближе к ночи, когда в Гордее уже плескалась бутылка водки, на кухню вошла Лиза. Села напротив, заглянула в его мутные глаза.
            − Горюшко моё, что же ты творишь? − спросила она. Горюшко − именно так она его называла.
            − Лизонька, − он потянулся к ней, но не удержался и упал, крепко приложившись головой об холодильник.
            Когда утром он очнулся, рюмка перед портретом была пуста. Гордей продолжил пить − в надежде, что сможет увидеть Лизу снова, но она так и не пришла, зато в какой-то момент пропал её портрет. Похмельный Гордей обползал всю квартиру, но так и не смог его найти, а только слышал лёгкий топоток − будто какой-то зверёк бегал за ним по комнатам и тихо посмеивался...
  
  
            На исходе третьей недели пьянства майора разбудил звуковой сигнал. Экран телефона светился: "Добавлен новый контакт: Матушка Александра". Кое-как протрезвев, он позвонил.
            − Здравствуй, Гордей, − сказал давно забытый голос.
            − Почему твой номер появился только сейчас? − спросил мужчина. − Он должен был появиться, сразу как умерла моя жена.
            − Я всё равно не смогла бы тебе помочь.
            − Почему? Ты же воскрешаешь мёртвых.
            − Я себе не хозяйка, Гордей, − объяснила матушка. − За мною приглядывают. Я воскрешаю только тех, на кого укажет начальство. За ослушание меня бы наказали.
            − Ты же могла их убедить, договориться... − начал Евсеев, но собеседница его оборвала:
            − Я не могла. Моё начальство − недоговорное. Поверь, я хорошо изучила те пределы, в которых мне дозволено действовать, и я заплатила за это знание дорогую цену.
            − Зачем ты убила Лизу? − с болью в голосе спросил майор.
            − Я?
            − У неё начался анафилактический шок после введения исцелина. Исцелин − это ведь по твоей части?
            − Хочешь сказать, я сознательно прервала её жизнь? − недобрым тоном переспросила матушка.
            − Именно. Ты дала мне десять лет счастья и ни днём больше. Я никогда не относился серьёзно к нашему уговору, но сейчас понимаю, что уже тогда ты знала, что убьёшь Лизу, чтобы разом лишить меня всего.
            − Я не убивала твою жену, − возразила собеседница. − Она должна была умереть во время той операции. Так было предначертано. Я видела её смерть в будущем и, клянусь, у меня не так уж много власти, чтобы как-то на это повлиять. Годы её жизни были отмеряны строго. Всё, что я могла изменить − это как она их проживёт. У вас было десять лет счастья. Разве это плохо?
            − Лучше бы я убил себя тогда − в палате, чем потерял её сейчас, − с горечью ответил Евсеев.
            − А о ней ты подумал? Разве она прожила плохую жизнь? Нет, Гордей, ты думаешь только о себе, − холодно бросила матушка.
            − Мы должны встретиться, − сказал мужчина. − У меня к тебе дело.
            − Исключено, − отказала собеседница. − Мне не положены посетители.
            − Если ты не встретишься со мной, я пойду к журналистам.
            − И что ты им расскажешь?
            − Правду. Про то, как ты меня исцелила. Про контракт. Про то, как ты убила мою Лизу.
            − А доказательства у тебя есть? − спросила матушка. − Что мне нужно было от тебя в обмен на возращение ног и десять лет счастья?
            − Я не знаю, − признался Евсеев.
            − Не ходи к журналистам, Гордей, − посоветовала собеседница. − Не вступай в ряды тех, кто против меня клевещет.
            − Мы должны встретиться, − настаивал на своём Евсеев.
            − Единственный способ попасть ко мне на приём − через смерть, − ответила матушка. − Я обязана воскрешать всех спецназовцев, погибших на работе. Вот убьют − тогда и приходи. Главное, береги голову. С повреждениями мозга я не воскрешаю.
            − Отлично, завтра же выйду на работе и неудачно почищу пистолет. Правда, я не гарантирую, что не вышибу себе мозги... − пообещал Гордей и стал ждать реакции. Собеседница молчала.
            − Я не шучу, − добавил он.
            − Я знаю, − вздохнула матушка. − К сожалению, ты действительно выстрелишь себе в голову, если я откажу тебе во встрече. Я не учла, что ты настолько настырный... Приезжай. Я добьюсь разрешения на визит. Только приведи себя в порядок, ладно?
            − Буду как огурчик, − пообещал Гордей.
  
  
  Медицинский центр "Милосердие" (Марфо-Мариинский монастырь):
  
  
            У служебного входа курил очкастый паренёк в чёрной форме. "Охранник", решил Евсеев, но, подойдя ближе, увидел чёрные погоны с васильковым кантом. "Свой, значит..."
            Гордей дал служивому докурить и сунул под нос корочки.
            − Здравия желаю, товарищ майор, − тот вяло отработал воинское приветствие.
            − Вольно, рядовой.
            − Я обязан вас досмотреть.
            − Обязан, так досматривай.
            − Китель расстегните, − потребовал паренёк. − Так... А это у вас пистолет в кобуре?
            − Да, пистолет.
            − А вот это нож?
            − Да, нож.
            − Ладно, проходите, − махнул рукой рядовой.
            − А чего ты хоть искал-то? − не удержался Евсеев.
            − Да вдруг чего нового придумают?
            − В смысле?
            − Матушку чем только убить не пытались. Всё никак не могут, − разоткровенничался парень. − Вот мне и сказали, если чего новое найду, тогда задерживать, а если классика − пистолет там, нож, яд или взрывчатка, пускать внутрь − пусть сама матушка разбирается. Она умеет.
            − Дурдом какой-то, − покачал головой Гордей.
            Поднявшись в кабинет матушки, он бросил с порога:
            − Ну и охрана у тебя. Единственный доходяга-очкарик. Пальцем пришибить можно.
            − Ты на Андрюшу не ругайся, − попросила женщина: − Его из-за меня уже пять раз убивали. Другой бы сбежал давно, а этот стоит − охраняет.
            С их последней встречи матушка Александра ничуть не изменилась − всё такая же молодая, красивая. Сейчас она носила кремовый подрясник и снежно-белый апостольник. Наперсный крест у матушки был простой серебряный.
            Кабинет оказался небольшим. Ближе к окну стояла больничная кушетка, застеленная целлофаном. Рабочий стол, шкаф с книгами, пара стульев... "Небогатое убранство", решил Евсеев и сел на кушетку.
            − Зачем ты пришёл? − спросила его матушка. − Я же сказала, что не смогу вернуть твою жену.
            − Да понял уже, − ответил мужчина. − Я пришёл не за этим. Прошу, убери мою боль. Хоть это ты можешь?
            − Могу, но не буду.
            − Это ещё почему?
            − Иногда боль − это всё, что есть у человека, − ответила собеседница, сев напротив. − Ты потерял жену и теперь будешь жить со своей потерей. Эта боль станет твоим главным мотивирующим фактором.
            − Что за чушь, − вспыхнул Гордей. − Как ты можешь быть так бессердечна?
            − Я знаю, о чём говорю. Я сама очень мотивированная, только потому что многое потеряла, и теперь готова на всё, чтобы не потерять оставшееся... Истинно говорю тебе, ты зря пришёл.
            − Как мне дальше жить? − спросил майор.
            − Ты уж сам как-нибудь реши... − начала женщина, как вдруг дверь распахнулась, и в кабинет влетел высокий дородный батюшка.
            − А вот ты где! − священник направился прямиком к матушке.
            Та вскочила и, низко поклонившись, поцеловала ему руку:
            − Здравствуй, отец Макарий.
            Гость охватил голову женщины ладонями и стал щупать со всех сторон, потом задрал матушке лицо и осмотрел, по очереди отгибая веки и губы.
            − Язык высунь, − скомандовал отец Макарий. Она подчинилась.
            − Так... − озвучил своё заключение батюшка. − Рогов пока нет, язык не раздвоенный... Что, Александра, не лезет ещё из тебя Антихрист?
            − Не лезет.
            − Ну смотри! − пригрозил ей мужчина. − Я за тобой слежу. Поняла?
            − Да.
            − Ась, что-то я не слышу, − гость приложил ладонь к уху. − Громче.
            − Поняла, отец Макарий.
            − То-то же, − назидательно поднял палец священник. Повернувшись к майору, он спросил:
            − А это ещё кто?
            − Это по государственному делу, − ответила матушка, смиренно опустив голову.
            − Какому-такому делу? − насторожился гость.
            − По тому, которое особой важности.
            − Ну-ка подробней, − потребовал батюшка.
            − Отец Макарий, − открыл рот Гордей:
            − Особой важности − это ещё секретней, чем совершенно секретно. Вы третью форму подписывали, чтобы государственную тайну выспрашивать?
            − Самый умный, да? − неодобрительно прищурился батюшка.
            − В ФСБ других не держат.
            Поиграв желваками, гость раздражённо бросил:
            − Ладно, некогда мне с вами прохлаждаться...
            Повернувшись к выходу, он не преминул напомнить:
            − Смотри у меня, Александра.
            Когда дверь с грохотом захлопнулась, Евсеев спросил:
            − Кто это был?
            − Духовник мой.
            − Какой-то он неласковый.
            − Потому-то его ко мне и приставили... Чтоб не безобразничала.
            − Как ты позволяешь с собой так обращаться?
            − Он провоцировал меня, разве ты не понял? − умиротворённо улыбнулась собеседница. − Проверял на вшивость... Смирение моё испытывал.
            Матушка подошла к окну и сказала:
            − Проверку я прошла, но кто сказал, что ответной проверки не будет?
            − Подойди, − поманила женщина.
            Гордей выглянул в окно и увидел отца Макария, спешившего к Покровскому собору.
            Матушка вытянула руку и, сложив пальцы пистолетом, прицелилась священнику в спину.
            − Помоги мне, − скомандовала она.
            − Как?
            − Взведи курок.
            Гордей мгновенно сообразил, что нужно делать, и отогнул ей большой палец.
            − Бах! − сказала матушка, и в то же мгновение Макарий вздрогнул всем телом, будто его действительно поразила пуля. Согнувшись и держась за живот, он бросился за угол, словно пытаясь скорей убраться с простреливаемого матушкой пространства.
            − Что с ним? − с тревогой спросил Евсеев.
            − В сортир побежал, − радостно улыбнулась женщина. − Пост же начался, вот он и напоролся квашеной капусты с чёрным хлебом. Макарий думал, он железный − гвозди переварит... Ан нет, дал предательскую слабину.
            Отойдя от окна, матушка села на кушетку. Гордей присел на край стола.
            − Почему они так к тебе относятся? − спросил он.
            − А как ещё им относится? − удивлённо подняла брови собеседница. − Я для них − жук в муравейнике... Способности мои несоразмерно велики. Сам подумай, я могу воскрешать мёртвых и произвожу лекарство, которое исцеляет любые раны и болезни. Предвижу будущее... Кто же я такая?
            − Без понятия.
            − Они тоже не знают, − сказала матушка. − Моё появление не было предсказано, обо мне нет ни слова в священных книгах. От кого мой дар − от Бога или от дьявола? Я действую по доброй воле или же я марионетка в руках неких могущественных сил? Никто не может сказать наверняка. Поэтому церковь решила, что они возьмут меня на попечение, чтобы удержать от соблазнов и укрепить в вере... Если я оступлюсь, они помогут мне подняться, но если же гниль зайдёт слишком глубоко, то исторгнут из себя... А если нужно будет, то уничтожат.
            − Даже так? − удивился майор.
            − Даже так... При всём при этом, представь себе, они меня любят, − ответила матушка с тёплой улыбкой: − Есть тут один епископ, чудесный дедушка. Бывает, как пересечёмся, персты ему целую, а он меня по голове гладит и ласково так говорит: "Дочка, не балуй!" Ну как я таких людей подведу, а?
            − Так, всё-таки, кто же ты? − спросил гость прямо.
            − Если бы я знала... Тогда бы я не мучилась сама и не мучила других... − со вздохом ответила женщина. − Иисус сказал: "По плодам их узнаете их". Скажи, Гордей, каковы мои плоды на вкус?
            − Горькие, − без запинки ответил тот. Горечью от смерти Лизы было пропитано всё его существование.
            − Что ж, иного ответа я от тебя не ждала... − кивнула матушка.
            − Почему этот священник назвал тебя Антихристом?
            − Видишь ли, я плохо подхожу на роль лжепророка − мои предсказания сбываются, мои речи не противоречат священным книгам, хотя бы потому, что я вообще не высказываюсь на тему религии. Единственная фигура, на которую я хоть как-то похожу, это Антихрист... Но такой − в зародышевой форме. По крайней мере, у меня нет никакого желания восстанавливать храм в Иерусалиме.
            − Ты считаешь, он прав?
            − Не знаю.
            − Скажи, это ты убиваешь противников нашей страны? − спросил Евсеев.
            − Так ты поверил слухам?
            − Я считал всё это чушью, пока ты при мне не подстрелила отца Макария...
            − Да, их смерть − моя работа, − неожиданно легко призналась женщина.
            − Тебя ведь заставляют? − предположил гость.
            − Нет. Это мой собственный выбор, − ответила матушка. − Когда я получила свои способности...
            − Как это − получила? − перебил её Гордей.
            − Ну не думаешь же ты, что я родилась с ними? Мне их дали, хоть я не просила ни о чём таком. Это было так, словно в меня засунули что-то... Первое время я чувствовала лишь глубочайшее омерзение − такое, что даже не могла вздохнуть.
            − Омерзение?
            − Именно, − подтвердила женщина. − Непередаваемое чувство брезгливости по отношению к людям и к себе самой, как к человеческому существу. Моя природа казалась мне грязной и ничтожной, полной скверны и нечистоты. Единственным местом, где мне становилось лучше, был храм, но только когда там не было народу. Закончилось тем, что я удалилась в монастырь. Там мне было сносно. Я ничем не интересовалась, терпеливо снося посилившееся во мне отвращение и смертную тоску... На исходе второго года моего добровольного заключения я стала оживать для мира, словно что-то внутри меня решило оглядеться, куда же его занесло. Я стала искать информацию, и чем больше узнавала, тем яснее была мысль, что я не просто живу здесь, в России, но что я неотъемлемая её часть, и что если я хочу спасти свою страну, свой народ и свою веру от врагов, то должна действовать. Тогда я позволила части своих способностей открыться для людей... Обо мне заговорили. Всё, что от меня требовалось с тех пор − это терпение и осторожность, потому что я иду по минному полю и должна каждую секунду следить, куда ставлю ногу.
            − О чём ты?
            − Если я оступлюсь и дам себе полную волю, меня мгновенно объявят Антихристом. Толкнуть мир в пожар войны − не моя цель. Напротив, это лишь осложнит мне задачу... Конечно, со временем мне придётся узаконить свою власть, но я не хочу, чтобы люди видели во мне тирана и убийцу миллионов. Я противник силовых решений и ненавижу террор... Поэтому, если я и убираю с доски фигуры, то строго по одной... Я не держу зла на тех, кто за мной присматривает, и даже одобряю их бдительность. Но я не могу смотреть, как кольцо зла сжимается вокруг всего, что мне дорого. Вокруг нашей страны. Я просто не могу позволить себе бездействовать, − твёрдо заявила собеседница.
            − И ты убиваешь?
            − Я пресекаю жизни.
            − Как ты можешь? Ведь это же зло, − напомнил ей Гордей. − Разве можно творить зло, стремясь к добру?
            − Иногда зло − это осознанный выбор... Разве ты сам не убиваешь людей ради того же? Ты же боец антитеррористического отряда. Твоя пуля ставит точку в чьей-то жизни. Ты выносишь приговор нажатием спускового крючка.
            − Я убиваю плохих людей, − убеждённо сказал гость.
            − Я тоже, − без колебаний ответила матушка.
            Евсеев прошёлся по кабинету. Внутри него всё ходило ходуном. Он озвучил свои опасения:
            − Допустим, ты постепенно убираешь врагов России... Но как ты можешь гарантировать, что оставшиеся не испугаются за свою жизнь и не жахнут по нам ядерным оружием?
            − Экий ты, брат, наивный, − покачала головой женщина. − Они потому на тот свет косяками отправляются, что очень жахнуть по нам хотят. Самых рьяных жахальщиков я успеваю успокоить раньше, чем они доберутся до кнопки. Так что не бойся − пока я за этим делом слежу, по нам не жахнут... Другое дело, когда с шахматной доски уносят одного жахальщика, на его место выпрыгивают сразу два, и они хотят жахнуть ещё сильнее. Придёт день и мне придется работать по площадям − вот чего я боюсь...
            − Почему?
            − Я уже говорила. Роль Антихриста − не та роль, на которую я согласна... Я хочу мира для нашей страны. Просто чтобы нас оставили в покое. Перестали чмырить, шпынять, душить... Но я и представить себе не могла, что для этого придется убрать так много людей и здесь, и там... Они очень сильны и постоянно дают мне понять, что как бы я ни рыпалась, они по-прежнему сильнее...
            − Кто они? США? − предположил Гордей.
            − Да брось ты, − отмахнулась матушка. − Какие ещё США? Деды!
            − Эти глупые пугала из-под земли? − майор показал пальцем в пол.
            − Так вот кем ты их считаешь... − озарило матушку. − Ты сильно недооцениваешь дедов. Там под землей − лишь их физические тела. Они могут убить тебя, но не более того... Куда как губительней проводимая ими ментальная интервенция. Деды гнездятся в умах людей, растлевая и развращая их души. Они работают по ночам, внедряя в спящее сознание своих жертв подложные мысли, чувства и воспоминания, чтобы заставить людей действовать, как им нужно. Так они контролируют наших лидеров и видных общественных деятелей.
            − Я вижу, ты в них неплохо разбираешься... − заметил гость.
            − К сожалению, − матушка отвела взгляд. − Имела глупость схлестнуться.
            − Скажи, они бесы? − озвучил свою версию Евсеев.
            − Бесы? − удивилась женщина. − Нет.
            − Тогда кто? В Библии про них ни слова.
            − Что с того?
            − Неужели их сотворил Бог? − спросил Гордей понятнее.
            − Вот ты про что, − сообразила матушка. − Хочешь знать, откуда они появились?
            − Да.
            − Ладно, попробую объяснить... Ты ведь знаешь, что такое генная инженерия?
            Майор кивнул.
            − Наука в наши делает большие успехи, − начала собеседница. − Сейчас вмешательство в гены живых организмов больше напоминает баловство, слепое тыканье, но однажды, поверь на слово, люди освоят генетику настолько, что смогут создать нечто своё − не наобум модифицируют уже существующее, но прямо с нуля создадут живое существо с запрограммированными свойствами и способностями. В тот день люди уподобятся Творцу, своему создателю... Только представь, как горды будут эти люди, потому что Бог сотворил их, а они взяли и сотворили ещё кого-то.
            − Так деды − плод генной инженерии? − удивился Гордей. − Но они же очень древние.
            − Не спеши с выводами, − предостерегла матушка. − Вспомни Библию. Человек не единственный, кто был создан по образу и подобию Божьему. Были ещё существа, созданные им по своему подобию, задолго до создания человека. Кто они?
            − Ангелы?
            − В точку. Напомни-ка, за что треть ангелов была низвергнута в бездну?
            − Гордыня? Они решили, что были ровней Творцу?
            − Верно. Даже низвергнутые в бездну, они продолжали так считать. После грехопадения, став бесами, они сохранили силу своего разума. Их гордыня была так велика, что они решили сами сотворить живых существ, чтобы тем самым, как им казалось, доказать собственную состоятельность. Созданные ими нечистые существа во многом походили на своих создателей, поэтому к тому времени, как Бог сотворил человека, дьявольские поделки успели уничтожить друг дружку в непрекращающихся межвидовых войнах и внутривидовой борьбе за власть. В итоге, лишь немногие из них дошли до наших дней. К примеру, деды... Однако, они не единственные.
            − Почему они воевали друг с другом? Они одержимы злом? − предположил мужчина.
            − Как ни странно, нет, − возразила матушка. − Их создатели дали им полную свободу воли. У дедов есть такие же формулировки, как и у нас − "из добрых намерений", "во имя справедливости" и "на благо отечества". В этом плане, деды не более одержимы злом, чем, например, американцы, бомбящие очередную страну ради её ресурсов. Деды не подчиняются своим создателям напрямую, хоть и поклоняются им. Верования их омерзительны, а ритуалы − богомерзки и ужасающи по своей сути... На наше счастье, Господь не позволяет нечистым созданий топтать поверхность при свете дня. Их приют − мир подземный и подводный... Но на этом наше везение, собственно, закачивается.
            − Почему?
            − При всём своём гнилом происхождении, деды − противник, которого нельзя сбрасывать со счетов. Если бы ты взял человека и деда, чтобы их сравнить, то пришёл бы к выводу, что дед − умнее, сильнее, живучее. При всей своей алчности, толкающей дедов на кровавую борьбу за власть внутри их сообщества, они способны на весьма плодотворную кооперацию для достижения внешних целей. Именно поэтому они косвенным образом контролируют все человеческие правительства.
            − Это как же?
            − Ты наверное думаешь, что деды есть только под Москвой? Ты заблуждаешься. Они живут подо всеми крупными городами, где земная кора позволяет существовать крупным полостям, служащим их домом. По ночам они выбираются на поверхность − поохотиться на людей или же внушить влиятельным личностям нужные им мысли, пока те спят. Так они контролируют правящие элиты. Частично. Опять же, к нашему счастью, деды никогда не воспринимали людей всерьёз − как врагов, пищу или сырьё. Но и развиваться они нам мешают заметно, постоянно стравливая нации друг с другом или направляя их ложными путями в определённые исторические периоды... За примерами далеко ходить не надо.
            − Ты хочешь сказать, мы их рабы? Мы хуже и слабее их? − спросил Евсеев.
            − Нет. Я хочу сказать иное. Мы, люди, рабы Господа. Нам единственным даровано спасение души и жизнь вечная. Ни одна из нечистых зверушек о таком и мечтать не смеет. Их создатели не могут даровать им ничего, кроме окончательной смерти в грязной канаве, где их уже поджидают сородичи, чтобы пожрать живьём − ослабевших от старости или болезни. Но то, что мы можем спастись душой, не даёт нам никаких преимуществ перед дедами здесь, в материальном мире. Многие из нас живут, опутанные их мороком, служа их целям и даже не подозревая, кто именно наущает их греху. Деды тщательно скрывают тайну своего существования.
            − И что же делать?
            − Да как обычно, − пожала плечами матушка. − Быть сильными. Укрепляться в вере. Бог нас не оставит.
            − Всё? − не поверил гость.
            − В этой необъявленной войне на выживание нет лёгких решений... По крайней мере, тех решений, которые можно было бы озвучить прилюдно... Даже то, что я назвала, для многих непосильная задача. В некотором плане, мы ничем не лучше дедов, сидящих под землёй.
            − Это ещё почему?
            − Человек − как бриллиант во мгле. Как бы ни был безупречно огранён его разум, он не засияет, пока на него не упадёт свет Божий... В наши дни многие не хотят, чтобы на них падал этот свет. Они бегут от него... Как деды от фонаря, − сказала матушка и, встав с кушетки, подошла к окну. Было заметно, что разговор вывел её из равновесия. Она безмолвно заламывала руки, охваченная внутренней борьбой. В комнате повисло долгое молчание.
            Обдумывав услышанное, Гордей спросил:
            − Погоди, ты сказала, что деды не единственные... Есть ещё кто-то?
            − Естественно, − подтвердила собеседница. − В своё время дьяволы себе на потеху настрогали много кого − водяных, леших, уличных, дворовых, домовых, но со временем водяные потопили леших, уличные сожрали дворовых, дворовые передушили домовых, барабашки и полтергейсты и вовсе устроили взаимный геноцид. Сейчас их мало, но всё ещё попадаются экземпляры... Знаешь, бывает, запахнет в квартире падалью, будто мышь за батареей подохла. Ищешь, а нет ничего. Это значит, домовой копыта откинул. Люди-то его видеть не могут, а вонь чувствуют.
            Гордей ответил задумчиво:
            − Мне кажется, у меня дома кто-то живёт. Стучит постоянно. Бегает. Я думал, мыши.
            − Я тебя поздравляю, − усмехнулась женщина. − Это домовой. Он горе чувствует. Поселятся у сломленных жизнью людей. Любит это дело. Скажи, не бывает такого, что утром наливаешь чай в кружку, а из неё мочой несёт?
            − Да, − ошарашено подтвердил Гордей.
            − Ну это точно домовой шкодит. Не угодил ты ему чем-то.
            − Как мне его убить?
            − Крысиный яд помогает. Правда он, как помрёт, вонять будет. Я уже говорила. Кстати, сразу клади убойную дозу. Если нечистая зверушка на тебя озлится, жди беды. Укусы у них очень гадкие, а кусают они, пока человек спит. Умереть не умрёшь, но понос и рвота в течение нескольких дней гарантированы.
            − Есть ещё способы? Как мне его увидеть?
            − А оно тебе надо? − удивилась матушка.
            − Да, − подтвердил мужчина. − Он фотографию жены украл.
            − Ладно, я тебя немного модифицирую, чтобы ты зверушек видеть мог. Как с домовым справишься − приходи, я тебя обратно зрения лишу.
            − Это ещё зачем? − насторожился гость.
            − Господь в милости своей нам не всё видеть позволяет. Чем меньше ты насмотришься, пока с домовым разберёшься, тем крепче спать будешь. Ну так как − глазки тебе подправить?
            − Да, − кивнул Гордей.
            Встав напротив, матушка ткнула его пальцем в переносицу и сказала:
            − Всё. Принимай работу.
            Свою новую способность он почувствовал тут же. Матушка Александра теперь выглядела по-другому. Она светилась изнутри, но свечение было странным − Гордей так и не смог понять, какого оно цвета. Похожее ощущение бывало у него, когда он долго смотрел на солнце − тогда солнечный диск темнел, и сиял только его ободок, но стоило на время отвести глаза, как солнце вновь сияло целиком. Подобный эффект он наблюдал сейчас в ауре собеседницы.
            − Ты светишься, − сказал он ей.
            − Я в курсе, − отозвалась та и спросила. − Ну что? У тебя есть ещё ко мне вопросы?
            − Один последний, − ответил гость. − Я ведь никогда не рассказывал, как пересёкся с дедами?
            − Тебе незачем это делать. Я в курсе событий.
            − Я вернулся оттуда не с пустыми руками.
            − И тебе нужен кто-то, чтобы разобраться с тем, что ты нашёл? − предположила матушка.
            − Да.
            − Я сведу тебя с одним историком. Он мой должник... Впрочем, сейчас это уже не редкость. Он поможет тебе. Как только я всю улажу, пришлю тебе его координаты.
            − Спасибо.
            − Не за что. Мне ведь несложно, − ответила женщина и подошла к двери. − Давай, до крыльца тебя провожу.
  
            Когда Гордей уже направлялся к воротам монастыря, его окликнул пожилой иеромонах, сидевший на скамейке неподалёку.
            − Эй, солдатик. Не спеши, − старик похлопал рядом с собой. − Посиди на дорожку.
            Гордей воспользовался предложением и спросил:
            − А чего это ты тут сидишь, дедушка?
            − Да вот всё тебя ждал, − ответил тот, повернувшись к майору лицом. Теперь Гордей мог видеть, что старик был слеп.
            − Меня? − переспросил Евсеев.
            − Ага. Дай-ка я тебя пощупаю... − собеседник протянул к Гордею искривлённые возрастом пальцы и нежно провёл ими по его лицу:
            − Правильно мне сердце подсказало, солдатик ты. Да и человек хороший.
            − Спасибо.
            − Любит она вас, служивых. Слабость у неё до вас, − продолжил старик.
            − Кто любит? − не понял майор.
            − Сашуля наша. Ты ведь к Сашеньке ходил?
            − Да.
            − Много вас к душеньке нашей ходит, − покачал головой монах. − Вот давеча один был − высоченный, седой. Я его спрашиваю, ты чем по жизни занимаешься? А он говорит: "Полковник я, из министерства обороны"... Ты сам-то, кстати, кем будешь?
            − Майор спецназа.
            − То-то и оно. Привечает она вас. А ведь у каждого своя беда. С этой-то бедой вы к ней и идёте.
            − А у того полковника какая беда была? − решил поинтересоваться Гордей.
            − Я это не спрашиваю... И у тебя не спрошу.
            − Почему?
            − Сашенька в наказанье нам дана, − с грустью ответил старик.
            − Как это в наказанье?
            − Господь наказывает за грехи наши, за маловерие, − развил свою мысль собеседник. − Силища-то у неё какая... И во всём нам покорна. А ну соблазнимся да начнём куролесить? Или, наоборот, испугаемся, как бы чего не приключилось дурного, и убьём голубушку? Или попустительством своим позволим Сашеньке нашей извратиться и силу свою против рода человеческого направить? Вот я и говорю, испытание она великое...
            − А ведь это я во всём виноват, − заявил вдруг монах.
            − Вы? − не поверил ему Евсеев.
            − Прозевал. Проморгал, дурак старый, − стал сокрушаться тот. − Эх молодёжь, и куда их понесло? Пришли ко мне и спрашивают, старец Антоний, а правда, что в человека бес вселиться может? Я отвечаю, истинная правда. Тогда во второй раз меня спрашивают, а правда, что бес суть ангел падший? Я им, так оно и есть. В третий раз спрашивают, а можно тогда в живого человека ангела засунуть? Я отвечаю, идите от меня и вот вам епитимья за вопросы ваши дурацкие... А дураком-то я оказался!
            − Как это?
            − Не доглядел. Думал, подурачатся, да вразумятся. Но не любопытство это было. Страх в них был великий и отчаянье глубокое. За страну нашу они боялись, за веру. Такие силы против нас ополчились, такое зло вокруг кольцо сжимало. Устоим ли мы перед вечным врагом и приспешниками его? Вот что их мучило. Выковать защитника они хотели, чтобы в трудный час всех нас оборонил... Так они души свои и сгубили... И Сашеньку, сиротку нашу, смотри во что обратили... Всё я виноват. Грех мой непрощенный.
            − Я бы очень хотел вам помочь, но не могу, − признался Гордей.
            − Не мне помоги, солдатик. Ей помоги, − старик взял его за руку. − Не дай солнышку нашему оступиться и упасть − подай ей руку. Прошу тебя, но попусти зла.
            − Я постараюсь, − неуверенно пообещал Евсеев.
            − Тогда храни тебя Бог, добрый человек. Ступай, − отпустил его старец.
            Поднявшись, майор на ватных ногах пошёл к воротам. Столько всего разом легло ему на плечи.
  
  
  Церковный музей Московской епархии:
  
  
            Историк принял у Гордея тяжёлый свёрток. Под ветхой рогожей скрывалась икона в массивном золотом окладе, украшенном драгоценными каменьями.
            Учёный сразу же узнал её. Это была Одигитрия, список с тихвинской иконы Божьей Матери.
            − Откуда она у вас? − спросил он у гостя.
            − Оттуда, − майор показал взглядом в пол.
            − Ах вот зачем была вся эта история... − историк разочарованно скривил лицо. − Вы пришли, чтобы продать икону?
            − Нет, я пришёл, чтобы её отдать.
            − Отдать?
            − Именно. Она станет платой за вашу работу, − ответил Евсеев.
            − О какой работе идёт речь?
            Гордей достал из кейса ещё один предмет − толстую стопку пергаменных листов − и протянул собеседнику.
            − Это летописи, которые я нашёл в Дамиановой бездне, − пояснил он. − Сам я их прочесть не смог − они ещё мудрёней, чем Псалтирь...
            − Вы хотите чтобы я перевёл их для вас? − предположил историк.
            − Не совсем, − ответил Гордей. − Я хочу, чтобы вы прочли их и запомнили общий смысл, а потом рассказали мне, что там произошло под землёй, что это за монастырь и откуда он взялся... Кто его построил? Почему он заброшен? Я не историк, мне не нужно знать всё в точности. Хватит и общих слов. Просто хочу понять. Когда вы ответите на мои вопросы − икона ваша... Возьмётесь?
            Учёный включил настольную лампу, чтобы получше рассмотреть Одигитрию.
            − Невероятно... − пробормотал он. − Такая сохранность.
            − Учтите, на километровой глубине повышенная влажность и постоянная температура − плюс тридцать градусов. Икона лежала в сундуке, завёрнутая в несколько оборотов ткани. Очевидно, её подготовили к транспортировке, однако, судя по всему, эвакуация так и не состоялась... Я хочу, чтобы вы, если не хватит данных из летописи, обратились к церковным архивам, чтобы восстановить общую картину тех событий.
            Собеседник не ответил. Он подпёр голову руками и напряжённо всматривался в лик Божьей матери.
            − Что-то не так? − спросил Гордей.
            Историк ответил не сразу:
            − Никак в голове не укладывается то, что вы рассказали. Мучит мысль, что всё это − какая-то чудовищная мистификация. Розыгрыш. И эта икона... Если она подлинная, то это же настоящее сокровище. Реликвия... Но тогда получается, что и те ужасные существа под землёй − тоже правда?
            В глазах историка стоял страх.
            − Правда или нет, вы мне расскажите при нашей следующей встрече, когда ознакомитесь с летописью, − ответил Гордей и, поднявшись, забрал со стола икону, чтобы убрать её в кейс.
            − Надеюсь на вас, − сказал он на прощание.
            − Сделаю всё, что смогу, − пообещал учёный.
  
  
  Квартира майора Евсеева:
  
  
            Телом монстр походил на гиббона, только маленького − тридцати сантиметров в холке. На этом сходство заканчивалось. Морда твари напоминала крокодилью − с длинной пастью, полной острых мелких зубов. Мех у существа был свалявшийся и грязный.
            Сейчас домовой смотрел на Гордея, а тот − на него. Их взгляды встретились всего на несколько секунд, но существу этого хватило, чтобы понять − хозяин квартиры может его видеть. Пасть твари распахнулась на сто восемьдесят градусов, и она завопила так громко и страшно, что майор вздрогнул и отступил. Этот вибрирующий рёв был сигналом тревоги − теперь, когда чары невидимости развеялись, человек и зверь стали смертельными врагами.
            Закончив вопить, домовой метнулся под диван и затих.
            Взяв из шкафа лыжную палку и включив на телефоне фонарик, Гордей лёг на пол и посветил под диван. Тварь была там. Её когти и зубы влажно блестели. Глаза бестии пылали ненавистью. Мужчина решительно ткнул существо палкой. Вереща, то кинулось прямо на него. Скорость зверька оказалась феноменальной. Лежавший на полу Гордей был лёгкой добычей. Домовой целил в горло, но майор успел сунуть руку ему в пасть, и бритвенно-острые зубы рассекли запястье до кости. Другой рукой Евсеев схватил существо за шею и сжал, что было мочи. Монстр заверещал, стал царапаться, тогда мужчина поймал раненой рукой длинную морду зверушки и резким движением свернул ей шею. Существо тут же обмякло.
            − Вот и всё, Кузенька... Вот и всё, − прошептал Гордей и, бросив домового, отполз к стене. Его вырвало. Тело колотила крупная дрожь. Прокушенная рука не слушалась.
            С трудом достав телефон, майор набрал номер матушки.
            − Меня покусал домовой, − сказал он, едва ворочая языком.
            − У тебя есть военный исцелин?
            − Да.
            − Срочно выпей два пузырька. Смочи препаратом тампон и протри места укусов, а так же царапины от когтей. Понял?
            − Да, − ответил Гордей и пополз за аптечкой. После исцелина ему заметно полегчало. Раны затянулись, но слабость не прошла...
            Ближе к ночи, когда стемнело, Гордей оделся, взял труп домового, растопку для костра и вышел из квартиры. Отойдя подальше, он углубился в сквер и, продравшись сквозь кусты, вышел на небольшую полянку. Вытряхнув домового на землю, майор уже хотел облить того горючим, как услышал за спиной шаги.
            Обернувшись, он разглядел собаку... нет, не собаку, а похожую на домового тварь, только крупнее и стоявшую на четырёх лапах. Рука Гордея потянулась к пистолету, он начал осторожно отступать. Не проявляя признаков агрессии, существо шло в его сторону, пока не поравнялась с останками своего мелкого родственника. Взяв трупик, монстр развернулся и убежал в кусты. Вскоре оттуда раздались противные чавкающие звуки. Постоянно оглядываясь, Гордей вернулся к дому и, поднявшись в квартиру, тут же позвонил матушке.
            − С собаку ростом? − сонным голосом переспросила та. − Значит, уличный... Ну или дворовой на помойке так отъелся...
            Матушка повесила трубку, а мужчина ещё долго сидел на кухне и смотрел в одну точку. Спать ему как-то не хотелось.
  
            Настоящий сюрприз ждал Гордея утром, когда он, вместо того чтобы снова пить, решил прогуляться по городу − от отпуска оставалась ещё неделя...
            Первое существо он увидел у старушки на плече. Оно было мельче домового и напоминало карликового лемура, но опять же − с длинной крокодильей пастью. Тварь ползала по хозяйке, забираясь то на голову, то на спину, или же висела на руке, как коала на стволе эвкалипта. Старушка стояла на автобусной остановке. Когда зверушка заметила пристальное внимание Гордея, она тут же перебралась женщине на плечо, чтобы прижать морду к её уху. Евсееву даже показалось, что существо что-то нашёптывает − пасть открывалась и закрывалась, и в ней шевелится длинный чёрный язык.
            Женщина, ранее не обращавшая на присутствие Гордея никакого внимания, бросила на него полный неприязни взгляд.
            − Что уставился, бездельник? Иди работать, а не по улицам шляйся, − бабуля топнула ногой. − Развелось алкоголиков.
            Евсеев нарочно поймал взгляд зверушки и сказал:
            − Мне на вашу обезьянку наплевать. Она мне без надобности.
            − Какая обезьянка, ты что − наркоман? − завелась женщина, но послание достигло адресата. "Обезьянка" спустилась с плеча хозяйки и стала качаться на запястье, охватив его хвостом. Существо потеряло к Гордею всякий интерес.
            Бабушка пошумела ещё, но быстро успокоилась и теперь лишь изредка косилась в сторону мужчины.
  
            Чем дольше гулял Евсеев, тем больше видел прохожих с ползавшими по ним "питомцами". Самое крупное скопление "обезьянок" оказалось у церкви. Они десятками толпились на пороге. Когда кто-то с "обезьянкой" подходил к храму, его "питомец" спрыгивал и подбегал к товарищам, чтобы пообщаться, пока хозяин в церкви, но стоило такому человеку выйти, как его "обезьянка" бросала очёсываться и перекрикиваться с родичами и с разбега запрыгивала на своего человека, чтобы тут же взобраться ему на плечо и, прижавшись мордой к уху, нашёптывать...
            Не выдержав такой картины, Гордей позвонил матушке, чтобы спросить:
            − Это бесы?
            − Нет, − ответила она. − Бесы бестелесны. Ты их так не увидишь.
            − Тогда кто?
            − Плечевые.
            − Кто-кто?
            − Я тебе уже рассказывала. Дьяволы себе на потеху создали множество нечистых зверушек. Их проще всего различать по месту обитания. Эти живут на плече, значит, они плечевые, − объяснила собеседница. − Точно так же, как домовые, дворовые, лешие и водяные. Понял?
            − Почему они все так друг на друга похожи и отличаются только размерами?
            − Потому, что эволюция действует на них точно так же, как и на остальных. Работает естественный отбор, создавая видовое многообразие... Ты же не спрашиваешь меня, почему птиц так много разных...
            − А почему они при солнечном свете бегают? Им же нельзя.
            − Приспособились, значит, за миллионы лет эволюции.
            − Как так приспособились? − не понял Евсеев.
            − Слушай, Гордей, − в голосе матушки послышалось раздражение. − Ты за кого меня держишь? Я не магистр оккультных наук. У меня есть способности, я ими пользуюсь. Теперь у тебя тоже есть способность. Вместо того, чтобы мне названивать, пользуйся ей. Хочешь − начни разбираться в сортах нечистых зверушек. Классифицируй их, как Карл Линней... Потом мне растолкуешь, ладно?
            − Я понял, − буркнул Гордей. − Извини за беспокойство.
  
  
  Центр Специального Назначения ФСБ:
  
  
            В начале первого рабочего дня он заскочил в кабинет Петра. За столом сидел незнакомый мужчина.
            − А где Пётр? − спросил Гордей.
            − Вы кто будете? − спросил незнакомец.
            − Майор Евсеев.
            − Гордей Максимович?
            − Так точно.
            − Проходите, присядьте.
            Когда Гордей сел, мужчина сказал:
            − Я в курсе вашей утраты. Примите мои искренние соболезнования.
            − Спасибо, − кивнул гость. − Так где Петруша?
            − Пётр Кузнецов погиб на спецоперации три недели назад... Как и четыре ваших боевых товарища, − ответил собеседник.
            Гордей застыл, как громом поражённый:
            − То есть как погиб?
            − Об этом лучше расскажут ваши сослуживцы. Я старший следователь, Вяземский Кирилл Андреевич. Не лучший повод для знакомства, понимаю. Я буду заменять Петра в СВОДе.
            − Его убил Рамзес? − догадался майор.
            Вяземский кивнул.
            − Почему не воскресили?
            − Алдоев стрелял в голову, сквозь забрало.
            − Но как? − Гордей наклонился к собеседнику. − У нас же всё лучшее − бойцы, оружие, снаряжение, тактика...
            Старший следователь опустил глаза:
            − Мы рассматриваем несколько версий... В том числе, что в управлении завёлся крот. Если предположить, что террористы знали об операции и подготовили засаду, всё становится на свои места. Здание было заминировано. У бандитов были подготовлены закрытые стрелковые позиции. Это была ловушка.
            − Дайте угадаю, вводная по той операции целиком поступила от матушки? − спросил Гордей прямо.
            − Как я вижу, вы были с моим предшественником в доверительных отношениях... − заметил старший следователь. − Да, информация была от матушки.
            − Как вы можете ей доверять?
            − Она ни разу не ошибалась в своих предсказаниях.
            − Разве? − не поверил Евсеев. − Тогда почему погиб Пётр Кузнецов и ещё четверо наших?
            − Потому что мы нарушили инструкции матушки, − был ответ Вяземского.
            − Что ещё за инструкции?
            Собеседник объяснил:
            − Матушка говорит, что она видит будущее во всех его вариантах. По какому именно сценарию будет развиваться ситуация, напрямую зависит от наших действий. Если мы делаем всё в точности по её инструкции, мы всегда выигрываем. Если отклоняемся, успех не гарантирован... В последний раз мы отклонились, и наши люди погибли.
            − В чём состояло отклонение? − спросил Гордей.
            − По инструкции вы должны был возглавить штурмовую группу... Но ваш начальник − полковник Баребяка − посчитал, что вы не нужны. Сказал что-то типа "Готов поспорить, Евсеев сейчас пьяный валяется в луже собственной мочи..."
            − Он звонил мне... − припомнил майор. − Я действительно был пьян.
            − В любом случае, решили вас не тревожить − из уважения к вашей трагедии, − подвёл итог старший следователь.
            − Когда следующая операция по уничтожению Рамзеса?
            − Я не обладаю такой информацией... − начал было собеседник, но Гордей его прервал:
            − Что говорит матушка? Она ведь дала новую вводную?
            − Она дала, но вводная засекречена. В курсе дела только высшие чины. Конверт будет вскрыт за три дня до операции. Там будут детали. Пока что есть только примерный срок... Две недели.
            − Так я могу рассчитывать? − спросил Гордей.
            Вяземский ответил уклончиво:
            − У вас был месяц, чтобы потерять форму. Если к началу операции вы покажите высокие результате по стрелковой и физической подготовке, я замолвлю за вас словечко. Что бы ни было в инструкциях матушки, но последнее решение всегда за вашим начальством.
            − Переговорю с Баребякой, − Гордей встал.
            − Успехов вам на полигоне, − улыбнулся Вяземский. − Докажите, что вы готовы.
            − Договорились, − пожав старшему следователю руку, Евсеев вышел из кабинета и направился к начальству.
  
            − Доброе утро, Иовист Владиленович, − поздоровался Гордей с порога.
            − Утро добрым не бывает, − буркнул командир. − Садись, майор.
            Полковник Баребяка вытащил из стола брошюру и толкнул в сторону гостя. Книжица называлась "Единые Профессиональные Требования".
            − Ты ЕПТ читал? − спросил он Евсеева.
            − Нет, не читал.
            − Ну так возьми ЕПТ, почитай.
            − Зачем?
            − А чтобы не удивляться, когда я тебя в запас отправлю.
            − Это ещё почему? − как можно спокойнее отреагировал Гордей.
            Начальник досадливо крякнул и ответил жёстко:
            − Понимаешь, Горя, ты просто мясо.
            − Даже так?
            − Тебе ведь тридцать пять лет. Для твоего рода занятий − это закатный возраст. К твоим годам человек либо чего-то добивается в нашей профессии, либо проваливает к чертям, чтобы не мешать молодым... Ты так и не стал тактиком. Тебе нельзя доверить планирование операции. Ну нет у тебя аналитического ума. Не полководец ты, даже в наших крохотных масштабах.
            − Видать, зря у меня золотая медаль и красный диплом, − вздохнул майор. − Зачем же ты тогда меня, дурака, в отряде держишь?
            − Сам знаешь. Видел тот плакат в коридоре?
            − Стрелковые аксиомы управления "А"? − предположил Евсеев.
            − Да, − кивнул командир. − Они как под тебя написаны. Все свои недостатки ты компенсируешь меткой стрельбой. Сколько раз было − парни ещё дёрнуться не успели, а Горыныч уже всех убил?
            − Так в чём проблема? Я слишком хорош?
            − Это не может продолжаться вечно, майор, − покачал головой собеседник. − Смысл жизни − в обновлении поколений. С возрастом мы слабеем, чтобы уступить дорогу молодняку. Дать им шанс проявиться себя и занять своё место в жизни − место, которое мы им уступим... Ты чувствуешь, Горыныч, как напирает молодёжь, толкает в спину, дышит в затылок? Они решительнее, быстрее, сильнее...
            − Стреляют хуже, − в тон добавил Гордей, но полковника это не смутило:
            − Пока хуже. Пока. Когда возраст возьмёт своё и ты обзаведёшься брюшком и отдышкой, поверь мне − тебе уже нечего будет им противопоставить. Поэтому ты должен был заранее продумать для себя будущее, и осмысленно к нему готовиться... Куда ты пойдёшь? К штабной работе ты не годен. В командиры − тоже. В консультанты опять же нет.
            − Как насчёт инструктора по стрельбе? − спросил Евсеев. − Или инструктора по горно-высотной подготовке, знакомого со спецификой пещерного альпинизма?
            − Ты отлично стреляешь, не устану повторять. Но я сильно сомневаюсь, чтобы ты был хорошим педагогом и смог передать свой талант ученикам. Пока что никто из тех, с кем ты занимался, не стреляет как ты.
            − У тебя есть претензии к уровню их стрелковой подготовки? − жёстко поставил вопрос майор.
            − Они стреляют на общем крепком уровне... − признал Баребяка. − Однако, если меня спросят, перебьётся ли управление без инструктора Евсеева, я отвечу честно − перебьётся.
            − Если меня спросят про тебя, как про командира, я отвечу то же самое, − огрызнулся Гордей.
            − Вот тебя как раз никто спрашивать и не будет, − осадил его полковник. − Не хочешь ты меня услышать. Я же о тебе пекусь...
            − Ой зря, Иовист Владиленович, − вздохнул майор. − Знаешь ли, с годами приходит избавление от иллюзий. И от амбиций тоже. Я тебе не кореш и не родной, чтобы у тебя за меня душа болела... Не бойся − не пропаду.
            − Придумал уже что-то? − подозрительно прищурился начальник.
            − Есть одна задумка, − уклончиво ответил майор.
            − Дельце хоть прибыльное?
            − Не столько прибыльное, скорее на интерес. Сначала один попробую. Как дело наладится, подберу единомышленников.
            − Ребят моих сманить собрался? − насторожился полковник.
            − Специально я никого агитировать не буду.
            − Ну смотри, − сказал ему Баребяка. − Куда бы ты не подался, я первым узнаю. Ты же знаешь, мы никого из виду не теряем.
            − Допустим, − хмыкнул гость и добавил: − Я к тебе по делу пришёл.
            − Что за дело?
            − Хочу возглавить штурмовую группу на следующей операции по уничтожению Рамзеса.
            − Хочет он, − возмущённо передразнил полковник. − Погоны генеральские заимей, тогда и хоти!
            − Вяземский сказал, проблем не будет, если к операции вернусь в форму.
            − Вяземский твой кто? − спросил начальник и сам же ответил. − Он в наши дела нос совать права не имеет. Вот Пётр совал, тебя всё время продвигал. Где теперь Пётр? Некому тебя больше двигать. Короче, кто пойдёт на операцию, решаю только я... Хотя Вяземский это хорошо придумал − со сдачей нормативов, но вот две недели тебе жирно будет. Не заслужил. Даю тебе срок в неделю. Если докажешь, что лучше других, возьму тебя в штурмовую группу.
            − Лучше других? − не понял гость.
            − Это значит, я устрою спартакиаду, только для бойцов подразделения, − широко улыбнулся Иовист Владиленович. − Победишь всех − пойдёшь в атаку, а нет − выгоняю тебя в запас. Согласен?
            − Замётано, − кивнул Евсеев.
            − Тогда свободен, майор, − Баребяка указал на дверь и демонстративно склонил голову над бумагами.
  
  
  Церковный музей Московской епархии:
  
  
            − История Дамиановой бездны началась в конце 16 века, с самого Дамиана, − сказал учёный. − До того, как стать монахом, он был боярином. Его род на тот момент являлся одним из богатейших в Москве. Постриг стал для Дамиана мерой вынужденной − к нему было слишком много вопросов...
            − Каких вопросов? − решил уточнить Гордей.
            − Можете считать это коррупционным скандалом на фоне передела сфер влияния, − пояснил собеседник. − Против Дамиана стали собирать всю грязь, которую могли найти. В итоге он предпринял довольно закономерный шаг − ушёл в затвор. Учитывая, что он передал Симонову монастырю значительную сумму денег, Дамиан оказывал заметное влияние на монастырское руководство, даже будучи простым монахом... Поэтому, когда он решил закопаться ещё глубже, ему пошли навстречу.
            Историк взял один из пергаментных листов и перевёл:
            − Измыслил я с братьями побег, ибо мир вокруг нас прогнил до основания. Во Христа не веруют, младшие не почитают старших, всюду блуд, разврат, срамные болезни. Царёвы люди грабят на дорогах. Вельможи поголовно воруют из казны и берут мзду даже за малую грамоту. Недовольных казнят немилосердно. Суетно и горестно на земле нашей. Посему решили мы уйти под землю. Будем копать себе нору, дабы хоть там, под землёю, жить так, как заповедовал нам Господь... Ну и дальше в таком духе.
            Отложив документ, учёный продолжил:
            − К 1591 году, когда монастырь был осаждён войском хана Казы-Гирея, под землёй уже были устроены кельи для схимников, но Дамиан копал глубже... Пока не докопался до пустоты.
            − Шахта? − догадался Гордей.
            − Именно. Находка напугала монахов. Они решили, что нашли спуск в преисподнюю. Факелы, брошенные в шахту, гасли раньше, чем долетали до дна. Несколько смельчаков пробовали спускаться по каменным глыбам, служившим подобием лестницы, но всякий раз поворачивали назад. Место назвали Дамиановой бездной − по имени первооткрывателя. Заинтересовавшись, братья стали раскапывать земляную пробку, и через пару месяцев шахта была откупорена. Солнечный свет позволил им увидеть верхние четыреста метров. Находку держали в тайне − из соображений собственной безопасности. "Спуск в Ад", всё-таки... Используя влиятельную родню, Дамиан добился, чтобы над шахтой возвели деревянную конструкцию, на которой разместили чудо тогдашней смекалки − сборное чашевидное зеркало. Сконцентрировав солнечный свет, удалось осветить шахту до самого дна. Собрали экспедицию из монахов и крепостных.
            − А деды? − спросил Гордей.
            − До них ещё дойдём... − пообещал историк. − Экспедиция спустилась в гигантскую пещеру. В следующие недели братия обследовала подземелье. Были найдены грубые каменные постройки, разрушенные временем. Составлявшие их блоки годились к повторному использованию. В одной из пещер текла подземная река. Дамиан, будучи человеком амбициозным, решил основать скит. Наверху его идею поддержали... В 1606 году, когда Василий Шуйский разместил в монастыре стрельцов, чтобы противостоять войску Ивана Болотникова, под землёй уже работала сотня крепостных мужиков и шестнадцать братьев. Из найденных блоков они построили храм и келейный комплекс. Луч солнечного света, бивший сверху, с помощью зеркал раздавался в дальние углы пещеры. Там были устроены сады. Под землю спустили коз и кур. Сено, крупы и прочую провизию в основном сбрасывали сверху, но к 1611 году, когда сильнейший пожар охватил город и в Симоновом монастыре укрылась тьма народу, который надо было чем-то кормить и поить, у подземной обители уже было достаточно запасов, чтобы компенсировать перебои с поставками. К 1625 году у подземных монахов были собственные садки с рыбой, голубятня и скотный двор. В садах плодоносили яблони. Дамианова бездна привлекала первых паломников... Мысли Дамиана, назначенного настоятелем нижней обители, были заняты расширением угодий. Он велел крепостным расчистить проход в дальние пещеры...
            − Они открыли дорогу в земли дедов? − предположил слушатель.
            Учёный кивнул:
            − Действительно, никакой интриги не получится, раз финал уже известен... Тем не менее, изначально никакой вражды не было, потому что деды опешили, обнаружив людей у себя под боком, а монахи приняли их за тварей неразумных... Со временем, монстры стали совершать вылазки к монастырю и воровать животных и людей, не успевших укрыться на ночь. Днём монастырь был под надёжной защитой солнечных лучей.
            − Деды напали на монастырь ночью?
            − Терпение, − попросил собеседник. − Сначала Дамиан запросил сверху сотню стрельцов, а также две лёгкие пушки, чтобы очистить дальние пещеры от "зверя зело неприятного". Стрельцы, освещая дорогу факелами, вступили в бой. Бердыши и пищали себя не показали, зато сработали ручные гранаты и пушечная картечь. Убив порядка двух десятков дедов, стрельцы отступили из-за нехватки боеприпасов... С тех пор в течение года деды ни разу не появлялись. В итоге, стрельцы ушли наверх. Зимой 1628, из-за постоянных метелей солнечного света было мало, да и верхнее зеркало часто засыпало снегом. В какой-то момент, когда всё население нижней обители были вне монастырских стен, собирая сбрасываемые сверху припасы, деды напали на людей и избили их насмерть. В живых осталось только семеро успевших закрыть ворота. Со стен они видели, как деды схватили настоятеля Дамиана и живого утащили с собой, прихватив заодно и тела убитых. Оставшиеся монахи начали спешные приготовления к эвакуации. Они рассчитывали, что когда метель закончится и солнце осветит монастырь, они беспрепятственно выйдут за ворота и начнут подъём... На этом записи обрываются.
            − Но на этом ведь всё не закончилось? − спросил майор.
            − Конечно же нет, − кивнул историк и продолжил:
            − Когда сверху перестали получать известия в виде световых сигналов, вниз была направлена группа добровольцев. Они обнаружили, что ворота монастыря раскрыты, повсюду следы борьбы и кровь, а братия исчезла. В страхе люди бежали обратно на поверхность... С исчезновением амбициозного Дамиана улетучилось и его влияние. Руководство монастыря решило не восстанавливать нижнюю обитель, а наоборот − заделать шахту, чтобы чудовища не поднялись наверх. В течение года пробка, закрывавшая верх шахты, была восстановлена, а поверх неё в 1630 году построили башню, увенчанную высоким шатром с двухъярусной дозорной башенкой − ту самую, "Дуло", рядом с которой вы вышли из-под земли. С веками история подземной обители канула в лету, и упоминания о ней не дошли до наших дней − даже в виде легенд или слухов.
            Гордей, с лицом мрачнее тучи, покачал головой:
            − Да уж... Отвратная история.
            − У этой истории есть неожиданное развитие, − заметил историк.
            − Какое же?
            − Я поработал в архивах. Мне удалось найти портрет настоятеля Дамиана. Я сфотографировал его для вас, − учёный передал гостю распечатку.
            Со снимка на Гордея смотрел тот самый старик, что был их проводником в Дамианову бездну...
  
  
  Медицинский центр "Милосердие":
  
  
            Матушка Александра ответила на звонок раза с десятого.
            − Мне нужно приехать и переговорить, − сказал Гордей.
            − Опять? − удивилась матушка. − Ты же был у меня две недели назад. Разве мы не всё обсудили?
            − Кое-что изменилось. Мне нужна твоя помощь в одном вопросе.
            Собеседница тяжело вздохнула:
            − Гордей, я очень занятая. Мне приходится и в монастыре успевать, и в медцентре...
            − Мне неудачно почистить оружие на работе? − опробовал старый метод майор.
            − Даже не думай, − сказала матушка. − В ближайшие дни твоя жизнь не прервётся − я вижу это чётко.
            − А если я приеду к тебе и выстрелю охраннику Андрюше в ногу? − спросил Евсеев. − Как думаешь, меня посадят? Или только от работы отстранят?
            Матушка не ответила.
            − Так мне приезжать? − спросил мужчина.
            − Поздравь себя, − бросила матушка. − Ты первый человек, который смог чего-то добиться от меня шантажом... Дважды.
            − Когда ты освободишься?
            − В девять вечера, − ответила женщина и повесила трубку.
  
            Матушка Александра приняла его холодно:
            − Зачем пожаловал?
            − Мой командир устраивает завтра спартакиаду, − ответил Гордей, присаживаясь. − Если выиграю, меня включат в штурмовую группу и я смогу отомстить за смерть друга и боевых товарищей. Проиграю, и меня отправят в запас. Есть у него такие полномочия... Я тренировался последние пять дней, но у меня не получается. Я прекрасно стреляю, могу сдать нормативы, но среди молодых обязательно найдётся кто-то быстрее и сильнее...
            − Убийство из мести, − покачала головой матушка. − Что может быть гибельнее для души?
            − У мужчин принято мстить за смерть тех, кто им дорог, − нахмурился майор. − Боль утраты − лучшая мотивация, сама же сказала...
            − Мне тоже есть кому мстить. Твои мотивы мне понятны, − сказала женщина: − Но с чего ты взял, что я могу тебе помочь?
            − Слышал, наши спортсмены обязаны тебе золотыми медалями.
            − Веришь всяким сплетням... − хмыкнула собеседница, но всё же добавила: − Хорошо, помогу, чем смогу.
            В дверь постучали.
            − Открыто, − сказала матушка.
            Вошла пожилая женщина в чёрной мантии и куколи.
            − Матушка, не нужно ли чего? − спросила гостья.
            − Здравствуй, Глаша, − поприветствовала её хозяйка кабинета. − У меня вот гость из ФСБ сидит. Ничего не нужно.
            − И слава Богу, − закивала женщина. − Я пойду?
            − Ступай.
            Когда дверь закрылась, Гордей спросил:
            − Это ещё кто?
            − Схимонахиня Аглая, келейница моя, − ответила матушка. − Глаша теперь вместо отца Макария за мной присматривает.
            − А Макарий куда делся? − удивился гость.
            Матушка Александра возвела глаза горе и ответила неопределённо:
            − Пошёл на повышение...
            − И как тебе Глаша?
            − Посговорчивее, − призналась собеседница.
            − Что-то я пока не заметил, чтобы за тобою тут был тот строгий присмотр, о котором ты рассказывала, − признался Гордей.
            − Так ты решил, что я говорила о церковном начальстве? − подняла бровь матушка.
            − Разве нет?
            − Нет.
            − Президент? − предположил Евсеев.
            − Снова холодно.
            − Тогда кто же?
            − Возможно, те, кто дали мне мою силу, − намекнула собеседница.
            − И кто они?
            − Да кто ж их знает? − развела она руками.
            − Это правда, что у тебя ангел внутри? − спросил майор прямо.
            − Кто тебе такую ерунду сказал? − удивилась женщина.
            − Слепой старик.
            − Антоний, − догадалась матушка.
            − Так это правда?
            − Гордей, ты своей головой подумай, где ангел и где человек? Ангел на много порядков совершеннее человека. Его никакими калачами в человека не заманишь, а коли заманишь, то чем его удержать? Ничем. Нет такого средства.
            − Он сказал, был некий эксперимент... − не сдавался гость.
            Женщина лишь отмахнулась:
            − Старец Антоний − очень милый человек. Просто он меня с кем-то путает.
            − С кем же? − не поверил гость.
            − Да Бог его знает, − пожала плечами матушка и сменила тему. − Давай лучше тобой займёмся.
            Она достала из шкафа эмалированный таз и дала его Гордею:
            − По коридору налево будет раковина. Налей доверху.
            Когда Евсеев вернулся, матушка поставила таз на стул и, сев на кушетку, опустила в воду ладони.
            − Что теперь? − спросил Гордей, сев рядом.
            − Таз большой, воды много, процесс небыстрый... − ответила женщина. − Можем поговорить о чём-нибудь. Или помолчим.
            Гордей нахмурился, собираясь с духом, и выдал:
            − Я не выполню свою часть договора.
            Матушка спросила:
            − Напомни, что ты там должен?
            − Ты мне не сказала.
            − Тогда с чего ты взял, что не выполнишь?
            − Я всё решил, − буркнул Гордей. − Как за друга отомщу, уйду под землю.
            − Это твоё собственное желание? − спросила собеседница.
            − Да.
            − Тогда всё в порядке.
            − Ты не понимаешь, я насовсем ухожу, − сказал майор с нажимом.
            − А что вдруг удумал? − несерьёзным тоном спросила матушка. − Стряслось чего?
            − Ты знаешь.
            − Не знаю, Гордей. Ты мне расскажи.
            − Ну... − Евсеев опустил плечи. − Лизы больше нет, Петрушу убили. Начальник мой говорит, в профессии я не состоялся.
            − А ты сам что думаешь?
            − Думаю, козёл он старый. Его первого гнать надо... Не в том суть.
            − А в чём же?
            − Ты не поймёшь... Я десять лет в ус не дул. Всё было: любимая жена, верный друг, отличная работа. Жил как во сне, не просыпаясь, не думая, не смотря по сторонам... А потом разом всё отрезало − ничего больше нет. И теперь я оглядываюсь, и что вижу? В стране чёрт знает что: поголовная коррупция, борьба за власть, показуха − даже наши спецоперации в ток-шоу превратили... Этот многомиллионный город с его никчёмной суетой давит мне на мозги. Я так устал...
            − Ты же только что из отпуска, − напомнила матушка.
            − Ты не поймёшь, − помотал головой мужчина. − Тошно мне, сил нет. Ни радости, не понимания − ради чего живу, что потом будет...
            − Поздравляю тебя с кризисом среднего возраста, − усмехнулась женщина. − Ты знай, он пройдёт. Перегорит, отболит, забудется...
            − Я уже всё решил, − прервал её Евсеев. − Прокопал дырку в полу "Дула", чтобы в шахту попасть. Сложил в углу снаряжение − верёвку, провиант, инструмент, воду, фонари с батарейками... На первую неделю хватит, а там − как пойдёт.
            − И когда всё успел? − удивилась матушка.
            − Как мне историк рукопись расшифровал. Слова Дамиана всё из головы не идут... Про коррупцию, про безбожие, про суетность... − мужчина сокрушённо покачал головой. − Столько веков прошло, а ничего ведь не поменялась. Всё одно и то же.
            − Ну вот спустишься ты под землю, что делать будешь?
            − Жить буду, монастырь восстанавливать.
            − Ну там же деды бродят, − напомнила женщина.
            − Буду их убивать. Я теперь умею. У меня оружие с собой будет.
            − А потом?
            − Если всё получится, со временем подыщу себе единомышленников, вместе жить будем... − озвучил досрочные планы Евсеев.
            − Как знаешь. Воля твоя, − пожала плечами матушка. Её руки по-прежнему были опущены в таз с водой.
            − Тебе будто без разницы, − грубым голосом сказал Гордей. − Будто неважно, что я уйду под землю вместо того, чтобы выполнить то, что ты для меня задумала.
            − Если честно, да, − ответила женщина.
            − Старец Антоний мне всё рассказал. Таких горемык, как я, к тебе много ходит, − разгорячился гость. − Зачем ты нас мучишь? Зачем мы тебе нужны?
            Мужчина резко поднялся и теперь нависал над матушкой.
            Та подняла лицо и спросила:
            − Скажи, Гордей, а тебе никогда не приходило в голову, что ты вовсе не особенный? Что, если я лгала тебе всё это время и на самом деле у меня нет для тебя никакой специальной миссии? Что, если ты, как и остальные горемыки, нужен лишь для отвода глаз − чтобы мои враги, распыляя своё внимание на множественные цели, так и не смогли вычислить того единственного моего избранника, которому я с самого начала открыла правду и сообщила его задание? Подумай, Гордей, что, если ты − пустышка, и всю важную работу должен исполнить другой?
            Гордей тяжело задышал, но всё сдержался и ответил:
            − Если я не особенный, и ты избрала другого для выполнения своей секретной миссии, тогда зачем ты забрала мою Лизу?
            − Мы это уже обсуждали, − недовольно поджала губы женщина. − Твоя Лиза была обречена. Срок её жизни был отмерян.
            − Ты врёшь! − воскликнул Гордей.
            − Да неужели? − недобро прищурилась матушка.
            − Мне рассказали, что перед каждой операцией ты задаёшь обязательные условия успеха. Если их выполнить, мы побеждаем без потерь, если же не выполнить, то выживаемость бойцов не гарантирована. Получается, наше будущее − жизни и смерть − зависит от наших действий, а не от какой-то предопределённости. Ты обманула меня. Моя жена могла быть жива сейчас... Это ты убила мою Лизу.
            − Я не убивала её. Это был несчастный случай. Анафилактический шок − не такая уж редкая штука.
            − Ты забрала её у меня.
            − Нет. Я дала её тебе.
            − Дала? Ты говоришь так, будто она была какой-то вещью! − сквозь стиснутые зубы прорычал мужчина.
            − Так и есть, − ответила матушка Александра, и тогда Гордей ударил её по лицу наотмашь:
            − Не смей говорить так о ней. Ты мизинца её не стоишь.
            Лицо женщины не дрогнуло, только из носа побежала тонкая струйка крови. Матушка наклонилась вперёд и кровь стала капать в таз. Вода окрасилась красным.
            − Горя-Горя... Горюшко ты моё, − произнесла матушка печально.
            − Что? − от неожиданности Гордей отпрянул. Так его называла только жена.
            − Я нашла твою будущую супругу в приюте для умственно отсталых, − сказала матушка Александра: − У Лизы было органическое поражение коры головного мозга, поэтому она была абсолютно инертна психически, не умела говорить, не мыслила.
            − Врёшь, − замотал головой Гордей.
            − Я исцелила её своей силой, но разум Лизы был пуст, как у младенца, − продолжила женщина. − Тогда я скопировала в её мозг свою личность. Копия моего сознания в теле Лизы стала твоей женой и прожила с тобой десять лет, хотя, видит Бог, сейчас я вижу, что не вытерпела бы тебя и пяти минут... Так я выполнила свою часть договора.
            Матушка посмотрела майору прямо в глаза и спросила:
            − Скажи, Горюшка, я была хорошей женой?
            Евсеев опустился на колени. Он всё ещё не мог поверить − слова матушки не укладывались у него в голове.
            − Лиза... Она любила меня? − спросил он. − Или это тоже было частью сделки?
            − Любила. Такое нельзя подделать, − ответила женщина. − Перед тем, как Лиза пошла на операцию, она позвонила и взяла с меня слово, что я буду тебя беречь...
            Матушка вытерла мокрой ладонью остатки крови с лица:
            − Я ответила, что вот ещё я буду присматривать за чужим мужиком. Пусть сама с тобой нянчится. Кто-то должен утирать тебе сопли, Горя. Почему я?
            − Значит, она... − Гордей вспомнил тот раз, когда жена пришла к нему уже после своей смерти: − Так это было по-настоящему?
            − Да, − кивнула матушка. − Пока жив ты, она останется в этом мире. Вы ещё встретитесь, обещаю.
            Раскаянье захлестнуло Гордея:
            − Прости, матушка.
            − Бог простит.
            − Что ты хочешь, чтобы я сделал? Хочешь, я не буду уходить под землю? − спросил он с готовностью выполнить любой приказ.
            − Когда же ты наконец поймёшь, Горя? − улыбнулась матушка. − Я ничего от тебя не хочу. Делай, что задумал. Это и есть твоя часть сделки − быть самим собой.
            − Тогда, матушка, благослови на подвиг затворничества, − попросил Гордей: − И на восстановление нижней обители.
            В ответ женщина покачала головой:
            − Нашёл у кого благословения просить...
            − Впрочем... Благословляю, − вынув правую руку из таза, матушка положила её мужчине голову, и вода побежала по его волосам. Вода была горячей, обжигающе горячей.
            Гордей посмотрел на таз − вода в нём закипала.
            Он перевёл взгляд на матушку − её лицо раскраснелось. Женщина морщилась, но руки из воды не убирала.
            − Почему вода кипит? − спросил Евсеев.
            − Я её кипячу... − ответила матушка. − Разве ты ещё не понял? Я делаю исцелин.
            − Но зачем? − спросил майор. − Я могу получить его на работе.
            − Сила препарата зависит от концентрации, − ответила женщина, кривясь от боли. − Исцелин из аптеки и из твоей боевой аптечки дают разный эффект. Первый разведён в пропорции один к тысяче, второй − один к ста. Аптечный вылечит головную боль или несварение желудка, боевой залечит огнестрельную рану. Сейчас я готовлю концентрат...
            Гордей посмотрел на кисти матушки − они стали красными, пошли волдырями.
            − Исцелин... − Гордей поморщился. − Да же что это такое?
            − Это и есть я, Горя, − ответила матушка Александра. − Фактически, люди платят за количество моих клеток, перешедших в воду в процессе отваривания... Исцелин − моё продолжение. Считай это дистанционным лечением. Именно поэтому я контролирую все случаи применения исцелина... И по своему усмотрению меняю результат.
            − Но почему ты должна страдать? − мужчина не мог оторвать взгляда от её пальцев со слезавшей кожей.
            − Потому что страдание есть форма существования живых существ, − ответила матушка. − В нашем мире за всё нужно платить, и моя мимолётная боль ничтожна по сравнению с тем, что я получаю взамен... Ну, кажется, готово.
            Матушка подняла руки из воды − они выглядели так, будто не было этих десяти минут кипячения. Кожа была бледной и сухой, без малейших повреждений. Встав с кушетки, женщина взяла со стола гранёный стакан и зачерпнула отвар из таза.
            − Концентрация максимальная. Такого ни у кого нет и не будет. Только у тебя, − сказала она, рассматривая жидкость на просвет, и протянула стакан гостю. − На, пей, пока горячее. Тебе нужно.
            − Я не смогу... − отвёл взгляд Гордей. − Теперь, когда знаю, как ты его готовишь.
            − Хочешь выиграть завтрашние соревнования? Тогда пей.
            Мужчина принял питьё и брезгливо, маленькими глотками выпил. Необычайная бодрость разлилась по всему телу. В голове шумело, словно он дышал чистым кислородом. На душе стало легко, спокойно и радостно, впервые с момента смерти жены.
            − Я сейчас перелью исцелин в канистру, − сказала матушка, доставая из шкафа пластиковую ёмкость и воронку. − Залей его в свой заплечный гидратор и постоянно обновляй по мере расходования. Всегда держи при себе запасной гидратор − на случай, если первый повредится...
            Матушка сделала жест, будто засовывает что-то в рот и прикусывает:
            − Когда ты на задании, держи питьевой клапан в зубах, чтобы начать пить в любой момент.
            − Что мне даст концентрированный исцелин?
            − Ну, во-первых, завтра ты выиграешь спартакиаду, а во-вторых, мой исцелин даст тебе ограниченное бессмертие.
            − Насколько ограниченное?
            − Ты будешь мгновенно заращивать раны и восстанавливать оторванные конечности... Однако, у всего есть предел. Если ты, допустим... − матушка задумалась, подыскивая хороший пример: − Окажешься в эпицентре ядерного взрыва, то точно погибнешь... Понятное дело, не сразу.
            − Я по-прежнему обязан беречь голову? − решил уточнить Гордей, вспомнив, что с травмами мозга матушка не оживляет.
            − За это больше не беспокойся, − успокоила его целительница. − Теперь твоя главная задача − обеспечить бесперебойный приток исцелина. Поэтому засунь гидратор под бронежилет, а шланг пропусти так, чтобы его прикрывало бронированное забрало шлема. Если шланг будет перебит, ты не сможешь пить исцелин и залечивать раны. Ранения горла также нежелательны, как и всё, что помешает тебе пить. Понял?
            − Угу, − кивнул Гордей и спросил. − Скажи, почему ты так обо мне печёшься? Я же сказал, что ухожу под землю.
            − У тех террористов... Очень сильные покровители, − ответила матушка.
            − Ты имеешь в виду их кураторов из-за рубежа?
            − Я сейчас не о людях говорю.
            − Деды? − предположил майор.
            − Не совсем. Их конкуренты... − неопределённо ответила собеседница.
            − Хорошо, учту. Кстати, спасибо за наводку на историка, − поблагодарил гость.
            − Он тебе помог?
            − Да, − кивнул Гордей. − Много прояснилось. Более того, я сделал для себя открытие. Бомж, проведший нашу группу к Дамиановой бездне, и есть Дамиан.
            − Быть того не может, − не поверила матушка.
            − Историк показал мне портрет Дамиана.
            − Бородатых дядек легко перепутать.
            − Клянусь, это он. У обоих была здоровенная чёрная бородавка над левой бровью.
            − Вот как, − нахмурилась женщина. − Не к добру это.
            − Как такое вообще возможно? − спросил майор.
            − А что известно о судьбе Дамиана?
            − Согласно летописи, его утащили к себе деды... − ответил Евсеев.
            − Ты ведь понимаешь, что он не мог прожить так долго?
            − Не мог, − согласился майор. − И всё же это был он.
            − Ничего хорошего с человеком, попавшим в щупальца дедов, произойти не могло, − покачала головой матушка. − Очевидно, они извратили человеческую природу Дамиана, перелепив его под себя... И его долголетие, скорее всего, лишь инструмент для претворения в жизнь их долгосрочных планов. Я не стала бы утверждать, что он остался прежним. Мы не знаем, какое зло теперь гнездится в его душе, и какую миссию возложили на его плечи хозяева...
            − Но он же спас нас от дедов, − возразил Гордей.
            − Но он же вас к ним и привёл, − парировала собеседница.
            − Тоже верно, − был вынужден признать майор. − Мутный дядька.
            − Будем надеяться, что его решение стать вашим экскурсоводом было чисто спонтанным, а не являлось частью некоего коварного плана, − сказала матушка и, поставив канистру в пакет, предупредила:
            − Если спросят, что это, ври "святая вода", иначе я проблем не оберусь. Ты не представляешь, сколько стоит концентрат. Сейчас я, фактически, обкрадываю своих покровителей.
            − Буду нем, как могила, − пообещал Гордей, принимая подарок.
            В дверь постучали. Матушка засуетилась и жестами дала понять, чтобы он спрятал подарок под койку. Майору не надо было объяснять дважды.
            В помещение заглянул молодой священник.
            − Здравствуй, отец Егорий, − поклонилась ему хозяйка кабинета.
            − Матушка Александра, − тот ответил лёгким кивком. − Владыка срочно требует.
            − Стряслось чего? − притворно взволновалась целительница.
            − Отец Феофан преставился, − вздохнул гость и перекрестился. − Царствие ему небесное.
            − Помню-помню. Казначей ваш... − закивала матушка и деловито спросила:
            − Оживить что ли надо? Так он же старенький. Оживлю − скоро снова помрёт.
            − Оживлять не надо... − замялся гость и, опустив глаза, стал теребить чахлую бородку.
            − Не тяни, отче, − потребовала женщина.
            Батюшка наконец решился:
            − Отец Феофан пароли от благотворительных счетов и от сайта обители никому не успел передать... Неожиданно всё случилось.
            − На всё воля Божья, − покивала матушка и предположила:
            − Допрос с частичным оживлением?
            − Прости Господи, грех-то какой... − сокрушённо покачал головой гость и нехотя выдавил: − Да.
            − Ты не убивайся так, отец Егорий, − успокоила его матушка. − Дело не особо дурное. Дадим Феофану со всеми проститься, коли перед смертью не успел. Позвони его родне − пусть приедут. Может, он им тоже чего скажет.
            − Ладно, − кивнул посланец.
            − Пока обожди пару минут за дверью, − попросила его матушка, указывая рукой на Гордея: − Я человека отпущу и сразу с тобой поеду.
            Когда дверь за священником закрылась, Евсеев спросил:
            − Допрос мёртвых? Ты и такое умеешь?
            − Да пустяки, − не придала значения женщина. − Там дел-то минут на десять. Ладно, пора бежать.
            Подойдя к мужчине, она привстала на носках и поцеловала его в лоб:
            − Прощай, Горюшка.
            Развернувшись, матушка выпорхнула из помещения. Когда Гордей, прихватив исцелин, вышел за дверь, её уже и след простыл.
  
  
  Центр Специального Назначения ФСБ:
  
  
            В учебный класс набилась тьма народу. Когда Гордей вошёл, бойцы одобрительно зашумели. Кто-то сострил:
            − Поприветствуем нового чемпиона мира по бегу на тысячу метров... среди женщин!
            Присутствующие загоготали.
            − Я не виноват, что только женский рекорд смог побить, − развёл руки майор и сел в первом ряду, рядом с Вяземским. Тот пожал ему руку:
            − Поздравляю.
            − Тишина, начинаем, − раздался недовольный голос Баребяки.
            − Устроили зверинец, − проворчал полковник. Стараясь не встречаться с Евсеевым взглядом, Иовист Владиленович дал вводную информацию:
            − Через три дня у банды Алдоева состоятся переговоры с неким высоким чином из министерства обороны. Встреча назначена на три часа ночи. Будут обсуждать продажу оружия. У военного будет с собой образец. О чём именно пойдёт речь − неясно. Наша задача − накрыть всех разом.
            − Где они прячутся? − спросил один из офицеров.
            − А они как раз не прячутся, − ответил полковник. − К сожалению, время, когда они отсиживались по лесам и подвалам, закончилось. До них дошло, что мы не станем рисковать собой и не полезем в их норы, а раскатаем всё из гранатомётов, чтобы потом зайти и пересчитать головёшки. Теперь они вьют гнёзда в людных местах, максимально маскируясь под законопослушных граждан. Алдоев и его банда, к примеру, работники частной фирмы, производящей кетчуп.
            − Кетчуп? − удивлённо хмыкнул боец с заднего ряда.
             − Кетчуп, − подтвердил Баребяка и добавил:
            − Не вижу повода для веселья... Бандиты на вполне законных основаниях арендуют несколько помещений на втором этаже крупного промышленного здания в районе Волгоградского проспекта. Первый этаж − круглосуточное производство картонных коробок. Это значит, на первом этаже даже ночью будут посторонние. На втором этаже сразу три производства − кетчуп, косметика и пластиковые пакеты. Из них круглосуточное только одно − у наших террористов, так что на втором этаже лишних людей будет минимум. Третий этаж во время операции будет весь пустой − это дирекция, бухгалтерия и менеджеры. Ночью они не работают, так что третий этаж идеален для перегруппировки перед атакой.
            − Командир, а что − всем по барабану, что у них террористы работают? − раздался вопрос от щитовика.
            − Для всех они − частное предприятие, основанное выходцами с Кавказа, − ответил полковник. − Боевики исправно платят арендную плату и налоги, а остальное владельцам комплекса неважно.
            − Заходим с крыши? − решил присоединиться к обсуждению Евсеев.
            − Да, − кивнул Баребяка. − Наш главный информатор − думаю, все понимают, о ком идёт речь − считает лучшим вариантом пройти по отопительной эстакаде, расположенной на высоте шести метров над землёй. Конструкция защищена от залаза двумя рядами колючей проволоки, но для вас это не препятствие. По эстакаде команда пройдёт до здания и поднимется на крышу. Оттуда проникнете на третий этаж и распределитесь по лестнице, чтобы исключить прорыв бандитов после начала штурма.
            − А если будет тревога? Мы же можем кучу датчиков активировать, или через камеры нас заметят, − подал голос пулемётчик.
            − Команда прикрытия как раз этим и займётся, − успокоил его полковник. − Их задача − блокировать пост охраны предприятия, чтобы террористы до последнего не знали о факте проникновения.
            − Что будем делать, как встанем на позиции? − спросил Гордей.
            − Включаете нашлемные камеры и через громкоговоритель предлагаете сдаться.
            − А если они согласятся? − послышался весёлый голос с заднего ряда.
            − Отставить неуместный юмор, − отозвался Иовист Владиленович. − После первых их выстрелов вы вступите в огневой контакт и зачистите этаж. В живых не возбраняется оставить того военного, который придёт продавать оружие. У нас к нему вопросы. Если повезёт и в живых останется Алдоев, можете прихватить и его. Но это совершенно не обязательно. Ради этой сволочи жизнями рисковать не надо.
            Гордей развернулся, чтобы найти взглядом гранатомётчика:
            − Ты, считай, один работать будешь.
            Реплику услышал Баребяка:
            − Умников предупреждаю, гранатомёты применять нельзя.
            − Это ещё почему? − удивились присутствующие.
            − На втором этаже, среди всего прочего − клееварня, а рядом с ней склад химреактивов, крахмала и целлюлозы для производства картона, − разъяснил командир. − Если запылает или рванёт, мало никому не покажется... Дополнительно, прошу учесть − все внутренние стены фанерные. Пуля, выпущенная в одном углу, обязательно долетит до другого. Нормальных укрытий не будет − ни от пуль, ни от осколков. Полы гулкие − одинарный стальной лист. Весь второй этаж, фактически, сварная конструкция, висящая над первым. Прямо под вами будет работать ночная смена. Люди не должны пострадать, а граната, как известно, не различает своих и чужих.
            − Получается, только стрелковое и прятаться за щитовиком? − спросил один из штурмовиков.
            − Задница какая-то, − сказал гранатомётчик.
            − Как обычно, короче, − буркнул щитовик.
            − Да выплывем, − приободрил всех Евсеев. − Больше исцелина выпьем, чем обычно, вот и вся разница.
            Дав подчинённым время обсудить хоть и непростую, но всё же терпимую ситуацию, Баребяка прокашлялся и объявил:
            − А теперь, когда задача в общих чертах ясна, давайте распределим роли, определим взаимодействие и всё отработаем − сейчас на модели, завтра на полигоне. Стулья в круг, господа офицеры. Пора приниматься за работу...
  
  
  Четыре дня спустя, промышленный комплекс:
  
  
            Операция шла гладко ровно до того момента, как завязался бой. Предполагалось, что всё закончится за пару минут. На стороне спецназа выступали внезапность, превосходная воинская выучка и отработанная до автоматизма слаженность действий, а так же самая современная экипировка − убойное оружие, крепкая броня и армейский исцелин, залитый в заплечные гидраторы. Стальным катком суждено им было прокатиться по этажу, размазывая противника по стенам... Но вот как-то не срослось.
            Укрывшийся от шквала пуль за хлипкой станиной импортного станка, Гордей сделал для себя три вывода. Во-первых, боевики тоже были на армейском исцелине, а значит, теперь их в разы труднее убить. Во-вторых, они кидали в спецназ гранаты, ничуть не заботясь о последствиях. В-третьих, они были вооружены передовым армейским оружием. Евсеев чувствовал, как вражеские пули пробивали его бронежилет высшего класса защиты и углублялись в тело. К бабке не ходи − террористы стреляли бронебойными пулями 7Н39 с карбид-вольфрамовым сердечником. Чтобы получить такой боеприпас, даже спецназу приходилось клянчить месяцами...
            "Полный бардак − всё распродали", прорычал майор, морщась от боли. Исцелин, выданный ему матушкой, делал своё дело, и застрявшие во внутренностях сердечники разворачивались, чтобы по пулевым каналам покинуть тело. Ощущение было не из приятных...
            Стало очевидно, что атака захлебнулась. Бойцы попрятались за щиты или же залегли вдоль стен, ведя огонь сквозь перегородки по укрывшимся боевикам, но наличие у террористов исцелина сводило пользу от такой стрельбы к нулю. Чтобы убить человека на армейском исцелине нужно разом насовать в него столько пуль, что препарат не успеет залечить все раны... Или же ждать, пока противник "высохнет", допив последние капли зелья.
            Гордей нутром почувствовал, что у них просто нет времени ждать. У майора было преимущество − жидкость, залитая в его гидратор, была на два порядка лучше, чем у присутствовавших. Грех было таким не воспользоваться. Критично взглянув на свой СР-3М, Евсеев отбросил автомат и достал пистолет Стечкина и нож. Проверив, что питьевые клапаны обоих гидраторов спрятаны под бронестеклом шлема, Гордей рванул из своего укрытия и, собирая телом пули, за пару секунд преодолел "рубеж смерти", разделявший позиции спецназа и боевиков. Сидевший за углом противник в упор изрешетил майора, но тот выстрелил террористу в лоб и в одно движение перерезал зубчатым лезвием питьевой шланг гидратора, бороду и горло боевика. Тот повалился на пол, судорожно пытаясь сделать спасительный глоток... Всё было тщетно. Последние крохи исцелина, ещё работавшие в его теле, закончились, и он умер.
            Чувствуя, как пули впиваются в спину, Гордей развернулся и кинулся к своим обидчикам, чтобы повторить свою незамысловатую атаку. Оба его гидратора теперь были пробиты, но он хорошенько накачался исцелином перед боем, да и на донышке гидраторов оставалась живительная влага...
            В круговерти боя майор даже не заметил, как остался один на один с Рамзесом. Оба гидратора были сухими, и он выудил из кармана один из пузырьков, припасённых на такой вот случай. Зубами сорвав пробку, Евсеев жадно пил исцелин, а прямо за переборкой пил свой исцелин Алдоев. Оба мужчины слышали шумное, усталое дыхание друг друга. Смерть была так близко − оба понимали это... Пора!
            Гордей выскочил из укрытия, чтобы столкнуться с Рамзесом лицом к лицу. Тот был вооружён АПСом, как и Евсеев, и веер пуль ударил майора в грудь, но он выстоял, кромсая бандита ответной очередью. Когда магазины у обоих кончились, противники схлестнулись в рукопашной. Пройдя Рамзесу в ноги, Евсеев подхватил того и рывком поднял в воздух, чтобы со всей силы обрушить на стальной лист пола. Зажав бандиту рот, чтобы тот не мог воспользоваться своим гидратором, Евсеев раз за разом втыкал нож в бок Рамзеса, пока тот не обмяк. Срезав Алдоеву шланг, Гордеев встал с колен и, пошатываясь, достал очередной пузырёк, чтобы подлечиться.
            Рамзес закашлялся − он всё ещё был жив. Его тощее лицо, с длинным носом, скошенным лбом и подбородком, задёргалось. Он пытался развернуться и посмотреть себе за спину, словно там было что-то для него важное.
            Проследив за его взглядом, Гордей сначала ничего не увидел, но потом, присмотревшись, разглядел жавшееся в тёмном углу существо. Тварь разительно напоминала плечевого, но была заметно выше ростом − эдакий королевский ленивец. Сейчас она хищно скалилась из своего угла и скребла пол длинными когтями.
            Недолго думая, Евсеев всадил в монстра пулю. В ту же секунду, когда мозги зверушки размазало по стене, Рамзес вздрогнул всем телом, будто это его пристрелили, и быстро задышал, выпучив глаза.
            Склонившись над бандитом, Гордей сказал:
            − Крепко тебя эта тварь держала...
            Когда Алдоев не смог ответить, майор бесцеремонно открыл ему рот и плеснул туда немного матушкиного зелья.
            Бандиту мгновенно полегчало.
            − Кто ты? − спросил он хриплым голосом.
            − Какая разница? − пожал плечами спецназовец.
            − И правда... Скоро вам всем конец, − Рамзес кивнул в сторону объёмистого зелёного рюкзака, стоявшего у стены.
            Гордей подошёл посмотреть. Рюкзак имел жёсткий каркас и больше походил на приплюснутую бочку с лямками для переноски. Верх бочки имел откидную крышку. Открыв её, Гордей увидел кнопки управления и электронный циферблат, на котором горели цифры "00:57".
            − Что это? − спросил он у террориста, и тот ответил:
            − РЯ6М, ядерный ранец. Таймер уже запущен.
            − Ты знаешь, как его отключить?
            − Знаю, − кивнул Рамзес. − Никак.
            − Мы его увезём. Время ещё есть, − оптимистично сказал Гордей.
            − Увозите, − террорист мерзко хихикнул. − В нём спутниковая навигация. Стоит вам покинуть Москву, и он взорвётся... Даже если вы экранируете ранец, останутся датчики инерции и давления. Если отвезёте его подальше или поднимете на вертолёте, он тоже рванёт... Так даже лучше, когда в воздухе − накроет сильнее. Всех вас ненавижу...
            Гордей снова проверил таймер. Тот показывал "00:56".
            − Почти час? Почему так много?
            − Я не планировал подыхать вместе с вами, − прохрипел Алдоев. − Хотел насладиться зрелищем со стороны.
            − Насладится не получится, − неодобрительно покачал головой Гордей. − ...А за бомбу спасибо.
            Пристрелив Рамзеса, майор подошёл к ранцу. Его внимание отвлекло какое-то движение. Одно из тел в комнате подавало признаки жизни. Судя по форме и знакам отличия, это был тот самый предатель из министерства обороны. "Вот давеча один был... Высоченный, седой", − невольно вспомнились Евсееву слова старца Антония. Мужчина на полу силился поднять голову. Его взгляд неотрывно следил за спецназовцем, а правая рука полезла за отворот кителя. Полковник был смертельно ранен. Под ним натекла лужа крови. Подняв пистолет, майор ждал, пока предатель вытащит оружие, но вместо пистолета тот вытащил фотографию и протянул Гордею. Наклонившись, Евсеев взял снимок, на котором была запечатлена маленькая девочка в инвалидном кресле. По обе стороны от неё присели родители − полковник и его жена.
            "А ведь у каждого своя беда. С этой-то бедой вы к ней и идёте", − словно нож, полоснуло Гордея понимание.
            − Теперь ты... − прошептал мужчина на полу прежде, чем потерять сознание.
            − Теперь я, − кивнул Гордей и, подняв АПС Рамзеса, перезаряди оба пистолета. Затем он закинул рюкзак себе за плечи. Ядерный фугас весил немало − килограммов тридцать. Сунув в зубы очередной пузырёк, майор пошёл к своим.
            − Евсеев возвращается, − передал боец, карауливший выход с этажа. На лестничной площадке сейчас было несколько бойцов, отступивших для лечения и перегруппировки, когда лобовая атака захлебнулась.
            − Гордей Максимович, что это у вас за спиной? − спросил Вяземский. Вместо ответа Гордей полоснул его очередью ниже линии бронежилета. Коллеги не ждали такого вероломства, поэтому большинство он успел скосить выстрелами в ноги до того, как они ответили огнём. Перепрыгивая через раненых, Евсеев кинулся вниз по лестнице.
            На улице его уже ждали − два "Тигра" и один "Федерал" успели заехать на территорию. Из-за машин выглядывали бойцы отряда прикрытия и светили в глаза тактическими фонарями. Посасывая исцелин и получая полагавшиеся ему пули, Гордей подбежал к ближайшему "Тигру" и, закинув рюкзак, сел на место водителя. Заведя двигатель бронированного джипа, он неспешно развернулся и выехал за ворота промышленного комплекса. Пулемётные очереди раздирали кормовую броню, но − новый пузырёк исцелина в зубы и педаль газа в пол!
            Заревев дизелем, машина стала лениво набирать скорость. Сейчас он находился на Волгоградском проспекте, и его задачей было вырулить на Новоостаповскую улицу, чтобы гнать по ней до станции метро Автозаводская.
            Моросил мелкий дождик − капли воды бежали вверх по стеклу. Машина шла тяжело, но ровно. Ожила автомобильная рация. Гордей включил громкую связь.
            − Евсеев, ты что творишь? − это был Баребяка.
            − У меня в машине ядерный фугас, − отозвался водитель. − Таймер запала уже запущен. Осталось пятьдесят минут. Если покину границу города, электроника бомбы взорвёт заряд.
            − Шутить удумал?
            − Я уложил собственных товарищей, − напомнил Гордей. − Та ещё шутка.
            − Куда ты едешь?
            − Не скажу... А то вы меня перехватите.
            − Что ты задумал?
            − Есть одно местечко... Глубоко под землёй.
            − Насколько глубоко?
            − Километр.
            − В конец рехнулся?
            − Как знал, что не поверите, − сказал Евсеев. − Никто не поверил бы. Всё время ушло бы на разговоры, согласования, уточнения... А времени-то у нас и нет.
            − Майор, остановись и сдайся. Тебя простят, − пообещал полковник.
            − Не простят. Мы оба знаем, − ответил водитель и вдруг сменил тему. − Слушай, командир, всегда хотел спросить, почему ты Иовист? Такого же имени в природе нет.
            − Это первые буквы от "Иосиф Виссарионович Сталин", − пояснил Баребяка.
            − Ух ты, − воскликнул Гордей. − Как всё просто... Ладно, Иовист Владиленович. Не отвлекай меня от вождения, а то ещё перевернусь на мокрой дороге. У меня тут преследователи нарисовались. Ты же знаешь, "Тигр" не та машина, чтобы гонки устраивать.
            Майор выключил рацию и посмотрел в зеркало заднего вида − в дождь за машиной тянулась пелена, но даже сквозь неё он видел фары второго "Тигра" и "Федерала". Ему повезло, что преследовали его на таких же бегемотах. Грузовик выдвинулся вперёд благодаря более мощному движку, но вдруг со второстепенной дороги вынырнул тягач и снёс "Федерала" с трассы. Этот смертельный таран не был случайностью, осознавал Гордей, как не была случайностью фотография девочки-инвалида во внутреннем кармане полковника из министерства обороны... Матушка не могла позволить её идеально сработанному плану сорваться из-за какой-нибудь мелочи.
            Гордей снял с головы шлем. Внутри, у самой макушки, был скотчем приклеен его мобильник. Евсеев набрал номер матушки. Майор понимал, что теперь, когда он вышел на финальный участок своей десятилетней миссии, матушке больше не было смысла с ним разговаривать. Он ведь не мог бросить бомбу посреди дороги и позволить людям, которых он всегда защищал, исчезнуть в ядерном пламени... Зачем говорить с ракетой, уже летящей в цель? И всё же он позвонил.
            Матушка подняла трубку.
            − Я слушаю, − раздался её голос у уха.
            − Скажи правду, ты − от Бога или от дьявола? − спросил майор.
            − Не пойму, пока не попробую, − ответила матушка.
            − Я всё гадал, почему ты так спокойно отнеслась к моему решению уйти под землю... Ты ведь с самого начала знала, что я повезу бомбу?
            − Да.
            − Почему ты не рассказала мне? Разве бы я тебе отказал? Вместо этого ты превратила меня в слепое орудие своей воли...
            − Скажи мне, как заставить кошку съесть горчицу? − спросила вдруг матушка.
            − Кошку нельзя заставить... Но причём здесь это?
            − Ошибаешься. Надо намазать горчицей у кошки под хвостом, и тогда она добровольно слижет её до последней капли, − ответила матушка. − Клянусь, ты ни за что на свете не согласился бы на то, что делаешь сейчас по собственной инициативе и со всей готовностью. Прости, Гордей, но это правда.
            − Ты просто используешь людей! − крикнул майор в трубку.
            − Поверь, я плачу? за это дорогую цену, − возразила женщина. − Хочу, чтобы ты знал, Гордей... Ты уникальный человек. Весь этот план был бы невозможен без тебя. Ты настолько хорош, что я почти что отказалась от своих планов. Знай, ты мог бы восстановить нижнюю обитель и наладить там монашеский быт. Ты мог бы прожить долгую жизнь и умереть почитаемым. Твои послания из-под земли вселяли бы в людей веру и надежду на лучшее... Я ведь вижу не только тебя сейчас, но и тех тебя, кем ты мог бы стать во всех вариантах будущего. Я преклоняюсь перед тобой сейчас и тем тобой, что смотрит на меня из глубины моих видений. Я всё бы отдала, чтобы у нас были те душеспасительные беседы, которые были бы у нас, пойди всё иначе... Я бы вживую прошлась с тобой теми призрачными парковыми дорожками, которыми нам уже никогда не суждено пройтись... Но во всех этих вариантах я проигрываю, Горя. Все мы проигрываем.... Поэтому я зачёркиваю свои мечты, я зачёркиваю тебя − моё самое драгоценное сокровище... Я использовала тебе втёмную − это правда, но себя я использовала открыто. У меня точно так же нет выбора, как и у тебя. Видит Бог, я не хочу тебя терять, но есть вещи, которые важнее всего этого. Наша страна, наши люди. Если ты можешь, прости меня, Горенька...
            Матушка заплакала. Слушая её, Евсеев чуть не пропустил поворот в сторону Восточной улицы.
            − Я прощаю тебя, − ответил Гордей.
            − Спасибо, − сказала матушка.
            − Не за что, − тяжело вздохнув, мужчина завершил звонок. Сейчас ему нужны были две руки, потому что уже спустя минуту он на полной скорости таранил ворота детского парка "Липки". Гордея тряхануло.
            "Чуть душа не вышла", пробурчал он, прокладывая дорогу сквозь ухоженную территорию. Когда основание башни замаячило в свете фар, машина выбила секцию забора и уткнулась носом в каменную кладку.
            Гордей отстегнулся и вылез, прихватив с собой фугас. Освещая путь фонарём, он обогнул башню, чтобы обнаружить, что потайная дверь в шахту уже открыта. Прямо на проходе, раскинув щупальца, в луже крови лежал мёртвый дед. Рядом, прислонившись к стене, стоял толстый мужчина с переломленной двустволкой, лежавшей на изгибе руки, и сосредоточенно лузгал семечки.
            Увидев Евсеева, мужчина кивнул в сторону монстра и с тоской в голосе сказал:
            − Пивка бы сейчас...
            − Уходи отсюда, мужик, − сказал ему Гордей и без страха вошёл в тайный ход. То, что он был открыт, сэкономило ему минут десять. Дёрнув рычаг закрытия двери, Евсеев поднялся по каменным блокам к потолку шахты, где нашёл свои баулы, втиснутые в боковую нишу. У него был километр альпинистской верёвки − пять кусков по двести метров, связанных воедино. Начало верёвки уже было закреплено на одной из древних железных балок, образовывавших пробку, способную выдержать титанический вес башни "Дуло".
            Гордей столкнул свободный конец в шахту и стал вытравливать верёвку, не давая ей особо разгоняться. Затем, одев обвязку, Евсеев тросом прикрепил к себе фугас и шагнул в пустоту. Знакомо впилась в тело беседка. Теперь он висел по центру шахты, прямо под ним болталась бомба. У него оставалось тридцать минут. Максимальная допустимая скорость спуска составляла два метра в секунду. Если бы верёвка была цельной, то Гордей доехал бы до дна меньше чем за десять минут, но верёвок длиной в километр не существовало в природе, поэтому в конце каждого двухсотметрового куска ему придётся перестёгиваться, а это обещало забрать у него всё оставшееся время... А возможно и больше.
            Гордей хотел уже было перерезать грузовой трос, чтобы ядерный ранец долетел до дна шахты своим ходом, но всё-таки передумал. Неизвестно, как бомба отреагирует на свободное падение − вдруг взорвётся сразу? Да и оставаться в живых Гордей уже не планировал − наверху его больше ничего не держало.
            Сжав ручку десантёра, майор начал скоростной спуск в бездну...
  
            Зелёные, жёлтые и красные метки на верёвке, мелькавшие в свете налобного фонаря, предупреждали его о конце очередного отрезка, позволяя затормозить прямо перед стыком. Вися на страховке, Гордей перестёгивал десантёр на новый отрезок, чтобы продолжить спуск. Вся процедура занимала две-три минуты. После второй перестёжки он обнаружил, что рядом с его верёвкой теперь висела ещё одна. По ней его догонял ещё один спелеотурист, которого он так и не смог разглядеть из-за скорости. Когда Гордей стал перестёгиваться, спортсмен напротив тоже стал переходить с одного отрезка на другой. Это была женщина. Сняв защитные очки и отогнув край защитной маски, на него смотрела Лиза.
            − Давай наперегонки, Горюшка, − предложила жена, и мужчина принял вызов. Друг напротив друга они летели вниз на полной скорости и перестёгивались, кто кого быстрее. Из-за соревновательного духа, Гордей перестал думать о чём-то, кроме самого спуска. Даже то, что это была Лиза, теперь ничуть его не смущало.
            Когда они доехали до дна пещеры, у Гордея оставалось семнадцать минут. Взвалив на плечи фугас, он побежал в сторону Садов. Лиза не отставала. Он слышал её частое дыхание. Ловил её взгляд. Она была молчалива и сосредоточена.
            Когда они неслись сквозь Сады, мёртвая трава рассыпалась под их ногами и в воздух взвивался прах. Проход из Садов в земли дедов был довольно узким. Местами приходилось двигаться боком, таща за собой фугас.
            Когда они вышли на той стороне, им стали попадаться подземные жители. Гордей взял в зубы горлышко пузырька. Поначалу ему удавалось отгонять дедов ультрафиолетовым прожектором и выстрелами из пистолета, но чем ближе гости подбирались к их жилищам, тем бесстрашнее нападали монстры. Щупальца хлестали Гордея по голове, хватали за ноги. Он отвечал меткими выстрелами и ударами ножа. Когда до взрыва оставалось две минуты, он вбежал в обширную пещеру, стены которой были испещрены входами в спальные норы, где отдыхали деды.
            Евсеев снял ранец и, поставив на пол, сел верхом. Лиза встала рядом, положив руки ему на плечи. Он задрал голову, чтобы посмотреть в её глаза, и она одобрительно кивнула. Чудовища показались из своих убежищ, чтобы взглянуть на незваных гостей.
            − Ну вот, дедушки, я и вернулся, − сказал Гордей и выключил прожектор. Деды бросились к нему толпой, облепив со всех сторон, чтобы разорвать ненавистного им человека...
            Сияющая сфера ядерного распада заняла собой всю пещеру, мгновенно испарив монстров, но не тронув Гордея. Благодаря последнему пузырьку исцелина, он продолжал существовать и мыслить в самом эпицентре взрыва ещё секунду, и в этот короткий промежуток времени он успел осознать, что всем доволен и ни о чём не жалеет... А потом его не стало.
  
  
            Число жертв было минимальным, в основном, благодаря тому, что в четыре часа утра метро ещё не работало и при его частичном обрушении погибли только работники ремонтных бригад. Ядерный взрыв килотонной мощности вызвал землетрясение мощностью в два балла, разбудив только домашних животных и людей на верхних этажах зданий...
            Однако, главную опасность представляли не сейсмические волны, а резкое опускание почвы в результате обрушения сети подземным пещер. В некоторых районах города грунт просел на целых пять метров. Общее число погибших составило семь с половиной тысяч человек. Больше трети из них были вовремя извлечены из-под завалов спасательными службами и воскрешены матушкой Александрой...
  
  
  Неделю спустя:
  
  
            Матушка Александра стояла на берегу мелкого озера, образовавшегося на изгибе реки в районе Москвы-Товарной. За её спиной застыла келейница Аглая. Хлопоты по поиску людей под завалами и их воскрешению были уже позади. Шёл первый день отдыха.
            Опустившись на колени, матушка прижалась ухом к земле и долго вслушивалась. В недрах было тихо и спокойно.
            − Наконец-то, − прошептала женщина, счастливо улыбаясь: − Свободна...
            − Ну что там? − поинтересовалась спутница.
            − Теперь ничего, − ответила матушка и, поднявшись, добавила. − Ну, теперь-то уж заживём.
            − Как заживём-то?
            − По-новому заживём, Глашенька, − ответила матушка с весёлым задором. − Так заживём, как отродясь не жили!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"