Почему большинству народа недоступны моя Логическая история и выводы из нее?
Введение
Если коротко, то примерно как Гоголю недоступен Бог
В своей работе http://www.borsin1.narod.ru/download/gogol.htm я описал свое понимание трагедии великого русского писателя Гоголя, сжегшего вторую часть своих "Мертвых душ" и следом якобы вытребовавшего свои на первый взгляд однородные письма от адресатов и чохом опубликовавшего их как "Избранную переписку с друзьями". На что Белинский как цепная собака спустился. Отчего я и считаю по сей день Белинского урожденным подлецом, примерно как нынешнего журналиста-палача Марка Дейча (см. http://www.borsin1.narod.ru/download/dejch.htmhttp://www.borsin1.narod.ru/download/dejchsoldjen.htm).
"Однородность" этих писем всего лишь в том, что в них пропагандируется бог, что разом перечеркивает как ранние произведения Гоголя о чертях настоящих, так и поздние, о чертях-человеках. И даже шедевр человеколюбия - "Шинель".
Одни говорят, что Гоголь сошел с ума, другие - что он хотел понравиться властям, сперва и я так думал - понравиться. Об этом говорит тот факт, правдив он или нет - не знаю, что Гоголь не стал писать новых статей известной направленности, а воспользовался якобы "прежними" своими мыслями, якобы "всегда" сидевшими в нем. И власти должны были подумать: оказывается Гоголь хороший, и хороший - давно, с самого начала. Только мы его плохо знали.
В этом хитрость Гоголя вроде бы налицо, так как в "Избранной переписке..." кроме неестественно описанной им любви к богу все остальное - с бору по сосенке и не к селу, ни к городу. Чего великий, от бога писатель, более того, поэт, просто автоматически допустить никак не мог в силу врожденной поэтичности, каковая выше самого человека Гоголя.
Значит, в душе Гоголя - раздрай, но никак не сумасшествие. Ибо он не замечает смысла следующей своей фразы о каком-то другом писателе: "Заговорит ли он о патриотизме, он заговорит о нем так, что патриотизм его кажется подкупной; о любви к царю, которую питает он искренно и свято в душе своей, изьяснится он так, что это походит на одно раболепство и какое-то корыстное угождение. Его искренний, непритворный гнев противу всякого направления, вредного России, выразится у него так, как бы он подавал донос на каких-то некоторых, ему одному известных людей. Словом, на всяком шагу он сам свой клеветник. Опасно шутить писателю со словом".
Но ведь эти слова, сказанные о ком-то другом, как нельзя лучше характеризуют самого Гоголя в момент "собирания" его "Избранной переписки...". Не верите? - Почитайте, я-то почитал.
А что Гоголь в этот же момент неплохо соображал, показывает следующая фраза. "...для чего написана сама "Одиссея", то есть, что человеку везде, на всяком поприще, предстоит много бед, что нужно с ними бороться, - для того и жизнь дана человеку, - что ни в каком случае не следует унывать, как не унывал и Одиссей. <...> Как глупы немецкие умники, выдумавшие, будто Гомер - миф, а все творения его - народные песни и рапсодии!". При этом надо заметить, что Гоголь не знал, как знаю я, что Одиссей - еврей, Моисеево дитя (см. например http://www.borsin1.narod.ru/download/049_lotaringia.htm).
Итак, рукопись второго тома "Мертвых душ", если судить по первому тому - гениальная, сожжена и вместо нее явилась "Избранная переписка...". Причем власти даже не заметили лояльности Гоголя, что показывает их безразличие, и только Белинский заорал благим матом.
В чем же здесь дело? А вот в чем, поучает нас Гоголь: "Ум не есть высшая в нас способность. Его должность не больше, как полицейская: он может только привести в порядок и расставить по местам все то, что у нас уже есть. Он сам не двигнется вперед, покуда не двигнутся в нас все другие способности, от которых он умнеет. Отвлеченными чтеньями, размышленьями и беспрестанными слушаньями всех курсов наук его заставишь только слишком немного уйти вперед; иногда это даже подавляет его, мешая его самобытному развитию. Он несравненно в большей зависимости находится от душевных состояний: как только забушует страсть, он уже вдруг поступает слепо и глупо; если же покойна душа и не кипит никакая страсть, он и сам проясняется и поступает умно. Разум есть несравненно высшая способность, но она приобретается не иначе, как победой над страстьми. Его имели в себе только те люди, которые не пренебрегли своим внутренним воспитанием. Но и разум не дает полной возможности человеку стремиться вперед. Есть высшая еще способность, имя ей - мудрость, и ее может дать нам один Христос".
Всю эту несусветную чушь насчет доказательств "умнения ума" и "полицейских" его функций можно было бы и не приводить, ограничившись самой констатацией, но вы не поняли бы тогда, куда клонит Гоголь, к "одному только Христу".
А уж отсюда следует, что низвести разум до "полицейских функций" и возвести Христа на место разума, ведь что-то заставило Гоголя, притом, непосредственно связанное с сожжением второго тома. Что там такое было, что ради Христа его следовало сжечь?
Только, прежде чем отвечать, я приведу еще одну цитату, которая, на мой взгляд, касается первого тома и даже здесь, рядом с "полицейскими функциями ума" смешна и жизненна, хотя и длинновата. "Чуть только явится какое место и при нем какие-нибудь денежные выгоды, как уже вмиг пристегнется сбоку секретарь. Откуда он возьмется, бог весть: точно как из воды выйдет; докажет тут же свою необходимость ясно, как дважды два; заведет вначале бумажную кропотню только по экономическим делам, потом станет понемногу впутываться во все, и дело пойдет из рук вон. Секретари эти, точно какая-то незримая моль, подточили все должности, сбили и спутали отношенья подчиненных к начальникам и обратно начальников к подчиненным. Мы с вами еще не так давно рассуждали о всех должностях, какие ни есть в нашем государстве. Рассматривая каждую в ее законных пределах, мы находили, что они именно то, что им следует быть, все до единой как бы свыше созданы для нас с тем, чтобы отвечать на все потребности нашего государственного быта, и все сделались не тем оттого, что всяк, как бы наперерыв, старался или расширить пределы своей должности, или даже вовсе выступить из ее пределов. Всякий, даже честный и умный человек, старался хотя на один вершок быть полномочной и выше своего места, полагая, что он этим-то именно облагородит и себя, и свою должность. Мы перебрали тогда всех чиновников от верху до низу, но секретарей позабыли, а они-то именно больше всех стремятся выступить из пределов своей должности. Где секретарь заведен только в качестве писца, там он хочет сыграть роль посредника между начальником и подчиненным. Где же он поставлен действительно как нужный посредник между начальником и подчиненным, там он начинает важничать: корчит перед этим подчиненным роль его начальника, заведет у себя переднюю, заставит ждать себя по целым часам, - словом, вместо того чтобы облегчить доступ подчиненного к начальнику, только затруднит его. И все это иногда делается не с другим каким умыслом, как только затем, чтобы облагородить свое секретарское место. Я знал даже некоторых совсем недурных и неглупых людей, которые перед моими же глазами так поступали с подчиненными своего начальника, что я краснел за них же. Мой Хлестаков был в эту минуту ничто перед ними. Все это, конечно, еще бы ничего, если бы от этого не происходило слишком много печальных следствий. Много истинно полезных и нужных людей иногда бросали службу единственно из-за скотинства секретаря, требовавшего к себе самому того же самого уваженья, которым они были обязаны только одному начальнику, и за неисполнение того мстившего им оговорами, внушеньями о них дурного мненья, словом - всеми теми мерзостями, на которые способен только бесчестный человек. Конечно, в управлениях по части искусств, художеств и тому подобного правит или комитет, или один непосредственный начальник, и не бывает места секретарю-посреднику: там он употреблен только записывать определения других или вести хозяйственную часть; но иногда случается и там, от лености членов или чего другого, что он, мало-помалу втираясь, становится посредником и даже вершителем в деле искусства. И тогда выходит просто черт знает что: пирожник принимается за сапоги, а к сапожнику поступает печенье пирогов. Выходит инструкция для художника, писанная вовсе не художником; является предписанье, которого даже и понять нельзя, зачем оно предписано. Часто удивляются, как такой-то человек, будучи всегда умным человеком, мог выпустить преглупую бумагу, а в ней он и душой не виноват: бумага вышла из такого угла, откуда и подозревать никто не мог, по пословице: "Писал писачка, а имя ему собачка"" (конец цитаты).
Повторяю, длинна цитата, но она того стоит. Во-первых, Гоголь в ней как всегда выступает в роли поэта, он не знает, почему так происходит, но совершенно адекватно изображает, и в этом вся суть первого тома и самого Гоголя. Во-вторых, расположение цитаты вплотную с теорией "умнения ума" не от "беспрестанного слушанья всех курсов наук", а от бога показывает, что сам Гоголь не способен к самой простейшей исследовательской логике. И вряд ли он сумел бы понять, почему сумма углов в треугольнике равняется 180 градусам. Другими словами, он не знает, а чувствует и изображает чувство, а не знание, как сделал бы исследователь. Кроме того, я надеюсь, в одном из таких гоголевских "секретарей" вы узнали Сталина.
Гоголь даже не знает источник знания, ибо пишет: "Меня же не научат этому литераторы и журналисты, которые сами затворники и люди кабинетные. У писателя только и есть один учитель - сами читатели".
Как будто наука не рождается в тиши кабинетов, а рождается - на базаре. Как будто преподавание науки есть обучение хоровому пению, а не строго индивидуальный подход к ранее неизвестной истине.
Поэтому второго тома вообще не должно было бы быть. Ибо Гоголь ничего уж не смог бы прибавить к первому тому. А переливать из пустого в порожнее он и без того уж достаточно перелил в первом томе, показав нам большую кучу героев. И как поэт он должен иметь чувство меры.
Но второй том появился на свет. Я думаю, благодаря старшему на девять лет Пушкину: "Довольно сказать тебе только то, что когда я начал читать Пушкину первые главы из "Мертвых душ", то Пушкин, который всегда смеялся при моем чтении (он же был охотник до смеха), начал понемногу становиться все сумрачней, сумрачней, и наконец сделался совершенно мрачен. Когда же чтенье кончилось, он произнес голосом тоски: "Боже, как грустна наша Россия!"".
Учитывая огромное уважение к Пушкину не только как к поэту, каковым был сам Гоголь, но и как к ученому, у меня нет теперь сомнения, что Гоголь затеял второй том не как поэму, а как трактат. Диссертацию, если хотите. Примерно как я затеял Логическую историю цивилизации на Земле. Ибо Гоголь сам написал, никто не тянул его за язык: "Рожден я вовсе не затем, чтобы произвести эпоху в области литературной. Дело мое проще и ближе: дело мое есть то, о котором прежде всего должен подумать всяк человек, не только один я". Другими словами, Гоголь решил написать очередную утопию, примерно как я написал и продолжаю писать "Анархию".
Но у него ничего не вышло. Я представляю, как Чичиков во втором томе вступил бы в КПСС, затем стал бы заместителем Зюганова по КПРФ. Ну, и так далее, включая, как Ноздрев стал бы подполковником КГБ, а потом бы возглавил Государство Российское.
Ведь другого инструмента в голове у Гоголя не было, ему доступна не логика, а ее литературная интерпретация. Вы же сами видели, как Гоголь обосновал "умнение ума в образе полиции". А вот конвергенцию экономного Плюшкина и мечтательного Манилова Гоголь вполне мог изобразить, чтоб они уж вместе построили нечто вроде социализма вместо висячих мостов над природой.
Одна беда, будучи все же больше впечатлительным поэтом, нежели суховатым грубияном Марксом, Гоголь ни на минуту не мог забыть, кем же были у него в первом томе и подполковник КГБ, и все прочие. Поэтому ему было грустно. И он решил: "...даже вовсе не следует говорить о высоком и прекрасном, не показавши тут же ясно, как день, путей и дорог к нему для всякого".
В результате во втором томе, наверное, появилось немного теории, примерно такой, я думаю, как и в случае "умнения ума". И вновь цитата, без разрыва с предыдущей: "Последнее обстоятельство было мало и слабо развито во втором томе "Мертвых душ", а оно должно было быть едва ли не главное; а потому он и сожжен".
Уж сколько прошло времени с только что приведенной трагической цитаты до той, которая сейчас последует, я не установил, но Гоголь был в глубоком раздумье насчет совершенствования теории. В этом я не сомневаюсь, так как цитата, вот она: "Верю, что, если придет урочное время, в несколько недель совершится то, над чем провел пять болезненных лет" (1846 г.).
С такими зачатками аналитико-синтетического разума, каким обладал наш поэт, ничего лучшего он не мог придумать, как обратить все свои помыслы непосредственно к Христу. Я даже думаю, что ему помог какой-нибудь ловкий священник русской православной церкви, о каковой я уже достаточно сказал в других своих работах.
В результате обещанных "нескольких недель" не случилось. Случилась "Избранная переписка с друзьями". И вот ее образец.
"СЕЛЬСКИЙ СУД И РАСПРАВА. (Из письма к М.). Никак не пренебрегайте расправой и судом. Не поручайте этого дела управителю и никому в деревне: эта часть важнее самого хозяйства. Судите сами.... Судите всякого человека двойным судом и всякому делу давайте двойную расправу. Один суд должен быть человеческий. На нем оправдайте правого и осудите виноватого. Старайтесь, чтоб это было при свидетелях, чтобы тут стояли и другие мужики, чтобы все видели ясно как день, чем один прав и чем другой виноват. Другой же суд сделайте божеский. И на нем осудите и правого и виноватого. Выведите ясно первому, как он сам был тому виной, что другой его обидел, а второму - как он вдвойне виноват и пред богом, и пред людьми; одного укорите, зачем не простил своему брату, как повелел Христос, а другого попрекните, зачем он обидел самого Христа в своем брате; а обоим вместе дайте выговор за то, что не примирились сами собой и пришли на суд, и возьмите слово с обоих исповедаться непременно попу на исповеди во всем".
Комментировать я это не буду, я лучше вам напомню, что другой мировой русский великан художественного пера выдумал "толстовство", а третий мировой русский корифей того же самого - что "любовь спасет мир". Теперь представьте, сколько людей их самих любит. Разве я могу на этих людей рассчитывать?
А тут еще и "великий Павлов", тот у которого собачки испускали слюну при звоночке по "условному рефлексу", зачастил в церковь. Даже, когда она была запрещена Советами. А уж "гарант"-то наш как старается! Будто он сроду не служил в КГБ, из которого всего десять лет назад выкидывали таких вот "приверженцев" как написавшего на ковер щенка.
То есть, и на половину "дипломированных" ученых я не могу рассчитывать. И на "оборотней", не считая уж и действительных верующих, и бандитов, толкающихся в церквах и окончательно совративших священников своими взятками после каждого удачного как "сухого", так и "мокрого дела".
И все же я никого не виню, включая Гоголя, ну, что с них возьмешь, если они такие от природы.
Приход к дядьке в хламиде и с нимбом над головой
Будучи великим поэтом, Гоголь прекрасно осознавал, что его поэма об исправлении характеров Чичикова и прочих на основе скороспелой теории "умнения ума" в смысле что "ум не есть высшая в нас способность, его должность не больше, как полицейская" - не стоит и копейки, поэтому она и полетела в печку.
Но так как Гоголь сам себе поставил диагноз, что "рожден он вовсе не затем, чтобы произвести эпоху в области литературной", а для того, чтобы "эпоху" эту произвести в области, "о которой должен подумать всяк человек", само собой разумеется, что он за эту эпохальную проблему и взялся. Примерно как Маркс. Но Маркс в это время пописывал мелкие статейки и еще не познакомился даже с Энгельсом, чтоб наняться к нему "выражать" его мысли насчет "Капитала".
Естественно, в одиночку у Гоголя ничего не получалось, только ум за разум заходил, примерно когда долго думаешь насчет конечности вселенной, то и дело сбиваясь на мысль, а что там творится за границей вселенной?
Но Гоголь был упрямый, что видно не только из "нескольких недель", за которые "совершится то, над чем провел пять болезненных лет", но и из его "эпохи путей и дорог для всякого", для которой, собственно, он и был "рожден".
И тут я должен привести один конкретный пример. Один мой однокашник по институту, главной целью жизни которого было получение диплома о высшем образовании (в метро тогда такие бумаги еще не продавали), доучившись до четвертого курса, все же бросил институт, несмотря на то что, не отрываясь ни на секунду, корпел над книжками и конспектами. Он тоже был поэтом и когда он что-нибудь читал наподобие гидродинамики, в его голове одновременно проносились десятки и сотни совершенно посторонних мыслей типа где бы пожрать и прочих таких же, так что даже при восьмом прочтении записи в конспекте он ее видел вроде бы как в первый раз. При такой усидчивости он отказал себе в любых радостях жизни, день его и ночь были расписаны по минутам, и примерно три четверти суток он сидел и изучал конспект, задачник или какую-нибудь толстую книгу с заковыристым названием. Одна четверть суток уходила на сон и прием пищи. Но все равно, любой экзамен он сдавал с третьего - восьмого разу.
Ни один организм не выдержит такого над собой издевательства. Нет, он не сошел с ума, он просто получил предельное истощение нервной системы, бросил учебу, счастливо женился, зарабатывал неплохие деньги кайлом, произвел многочисленное потомство, отрываясь от телевизора в урочное нерабочее время. При этом телевизор не мешал проносившимся в его голове посторонним мыслям.
У Гоголя телевизора не было, все остальное, я думаю, - было. Поэтому он и остановился на общеупотребительном боге. Но так как ранняя слава оставила в нем неизгладимый след, в отличие от моего однокашника, он посчитал необходимым обосновать свой выбор упомянутой "Перепиской...".
Не сомневаюсь, ученый Павлов пошел по той же накатанной дорожке, примирив общеупотребительного бога с условными и безусловными рефлексами, цена которым та же, что и "Переписке...".
Мой Бог
Во-первых, элементарная логика подсказывает, что тот общеупотребительный бог, который у верующих в него (типа Гоголя и Павлова) представляется единым, просто не справиться со своими задачами. Ибо одновременно задач слежения и сопровождения у него по одним только людям, за каждым в отдельности, близко к бесконечности. А ведь ему надо непрерывно следить не только за людьми с их одновременными желаниями, промахами, страстями и неудачами. Есть ведь еще, например, и насекомые, у которых одних только видов около двух миллионов, не говоря уж о миллиардах особей каждого из видов. И ведь каждый вздох всего этого бесконечного комплекса надо не только предопределять, но и контролировать исполнение.
Беда в том, что верующие люди просто не хотят об этом задумываться, или - не могут по только что изложенной причине.
Во-вторых, хорошо, пусть бог следит и рулит, но зачем тогда попы всех рангов? И, если их "службой" можно переориентировать действия бога, то именно они - бог, а вовсе не тот, к кому они якобы обращаются по вашей просьбе, подкрепленной деньгами. Другими словами, бог - деньги. Проще - Золотой телец. И об этом первыми догадались евреи, позднее создавшие кучу спецрелигий, в которых деньги как раз и игнорировались. Но это не для себя, а - для нас с вами. Сами же до сих пор остаются при Золотом тельце, который отрицает жизнь после смерти, так как прибыль надо получить при "этой" жизни. Тогда как нам всем рекомендовано дожидаться следующей жизни, когда наш бог вознаградит нас за все перенесенные страдания от их Золотого тельца в натуральную величину и внутренним содержанием.
Именно это я доказываю в своей Логической истории цивилизации на Земле. Но разве смогут меня понять указанные выше субъекты?
В-третьих, телепатия, телекинез, магия, анимизм и просто вещие сны - объективная реальность. Этими знаниями очень широко с самых древних времен пользуются евреи, запретив нам в своих для нас религиях заниматься этим делом.
Поэтому в дополнение к Логической истории мне пришлось заняться Богом, вы видите, я Его пишу на этот раз с большой буквы. Только я здесь не собираюсь повторяться. Загляните на http://www.borsin1.narod.ru/p4.htm.
Но разве большинство из вас поверит в мои исследования? Во всяком случае, я в этом здорово сомневаюсь. Тем более что примерно половина евреев ныне занята как раз пропагандой во всех мыслимых и немыслимых сферах человеческой деятельности.
Только надо при этом всегда помнить, что многобожие у народов поддержал именно еврей Моисей, только для евреев оставив единобожие как средство самоидентификации разрозненных среди прочих народов еврейских семей. Признав многобожие у остальных народов, Моисей не вмешивался в процесс создания этих богов, в том числе не налагал запрета и на моего Бога. И сделал это весьма просто, призвав независимый суд разбираться с богами, я имею, конечно, в виду их служителей.
Но навряд ли вы поверите в моего Моисея, хотя я это и доказал со всей тщательностью. Вы же привыкли не утруждать себя логикой, а некоторые и делать это не умеют. Притом несравненно легче подчинять себя неумолкаемой пропаганде.
Я не считаю вас дураками
Я недаром взял в крайний пример Гоголя. Вы ж уверены, что он не дурак. Я лишь доказал, что он недостаточно аналитически - синтетически, то есть логически развит. Некоторые из вас такие же, а некоторые просто ленивы.
То, что вы не дураки, я постараюсь доказать тоже на Гоголе. Следующие строки Гоголь написал (1846), когда Густаву Ле-Бону (1841-1931), "бесспорному основателю социальной психологии, социологу и историку", исполнилось ровно пять лет от роду.
"Театр ничуть не безделица и вовсе не пустая вещь, если примешь в соображенье то, что в нем может поместиться вдруг толпа из пяти-шести тысяч человек. И что вся эта толпа, ни в чем не сходная между собою, разбирая по единицам, может вдруг потрястись одним потрясеньем, зарыдать одними слезами и засмеяться одним всеобщим смехом. Это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра". Правда, "добро" я бы взял в кавычки с обеих сторон.
Много позднее Ле-Бон в своей книге "Психология народов и масс" напишет: "Не в достоинстве какого-нибудь доказательства следует искать существенные элементы механизма убеждения. Внушают свои идеи престижем, которым обладают, или обращаясь к страстям, но нельзя произвести никакого влияния, если обращаться только к разуму. Массы не дают себя никогда убеждать доказательствами, но только утверждениями, и авторитет этих утверждений зависит от того обаяния, каким пользуется тот, кто их высказывает".
Повторяю, я не считаю вас дураками, но все же поясню:
Во-первых, как сами видите, приведенная мысль Гоголя примерно на полвека предвосхищает лебоновскую "Психологию народов и масс", особенно - масс. Хотя Моисей это же самое сделал несравнимо ранее, создав огромные суды под открытым небом по всему юго-восточному Средиземноморью, превращенные потом в "Новоплатоновской" академии Козимо Медичи в "греческие театры". См. http://www.borsin1.narod.ru/download/2grekteatr.htm.
Во-вторых, вы сами видите из Ле-Бона, что мне обращаться со своим разумом к вашему разуму - бессмысленно, так как "массы не дают себя никогда убеждать доказательствами...".
В-третьих, Лучше всего вас можно в чем-либо убедить согласно Ле-Бону только безапелляционными "утверждениями", примерно как это делал незабвенный Геббельс, говоривший что чем чудовищнее ложь, тем ей больше верят.
В-четвертых, прежде чем обнародовать ложь, надо создать кумира, то есть "авторитета этих утверждений", например, Гитлера, чтобы он приобрел у вас "то обаяние", которое требуется. Вполне можете заменить здесь Гитлера Гоголем, чтоб вручить ему пропаганду русской православной церкви. Примерно как Солженицыну поручено пропагандировать невозможное к исполнению "земство" в рамках "единой и неделимой" России. Смотри, например http://www.borsin1.narod.ru/download/047_gosudarstvo.htm и http://www.borsin1.narod.ru/download/048_anarhia.htm. Вода, утекшая от сей пропаганды до назначения губернаторов и прочей, более поздней порнографии на демократию президента Путина, это с несомненностью подтверждает. Кстати, и сам наш президент точно такой же кумир, созданный умелыми руками из пустого места, что видно из сплошных удач его правления, включая губернаторов и создание Пермского края чуть ли не методами "борьбы с терроризмом".
В-пятых, впрочем, какого черта я расписался? У меня же статья не об "этом", она же об интеллектуальной недоступности вам моих работ. И не потому, что пылиться им в Интернете, не увидев бумаги, а - из-за массового сознания вашей русской души, в которой для меня лично уж более нет никаких "загадок".