Покидая тесную кабину транспорта, имитирующего лифт, и выходя с чемоданом из разъехавшихся с деликатным шелестом дверей, меньше всего я ожидал увидеть в качестве встречающей стороны буддийского монаха.
Он стоял, благожелательно улыбаясь, в тёмном коридоре из необработанного камня - невысокая худощавая фигура в традиционной шафрановой накидке приветственно коснулась груди сложенными вместе ладонями, подняв из затем на уровень лба и немного склонив голову.
- Приветствую тебя, гость, - негромко, с достоинством, проговорил человек, одетый монахом, пока я оглядывался по сторонам. Я не мог по внешности определить его возраст - азиаты всегда представляли для меня трудность в этом отношении, но голос казался принадлежащим молодому мужчине. - Не в наших обычаях спрашивать тебя о причине прибытия, но как долго ты почтишь нас своим присутствием?
- Месяц. Я бронировал месяц, - машинально ответил я, всё ещё озираясь и рассеянно обдумывая, как странно выглядит здешний интерьер. Он напоминал каземат и не вызывал никаких хороших чувств. В здании было холодно и влажно, кожа сразу покрылась мурашками.
- В таком случае, прошу проследовать за мной, я покажу твою келью, - спокойно кивнул в ответ встречающий.
Коридор, заметно закругляясь, вёл вдоль ряда одинаковых на вид узких дверей из тёмного дерева, был освещён лапмадками, вмурованными в стену через значительные промежутки, и мы шагали то через их оранжевый полусвет, то через тень, густо лежащую на стенах и полу и теряющуюся над головами. Очень необычный антураж, мне раньше доводилось лишь слышать о таком, но посещать самому - никогда прежде. "Келью", надо же!
Пока мы шли, только сдвоенные звуки шагов разбавляли густую тишину, да ещё где-то, кажется, просачивалась и звонко капала вода. Мне казалось, что я забыл что-то очень важное, упустил существенную деталь, но это капанье мешало сосредоточиться, с неутомимостью метронома отсчитывая невидимые секунды. Да ещё не до конца выветрившийся из организма коньяк, предварительно принятый для храбрости, нагонял лихой легкомысленный кураж, шептал, что жизнь удивительна и прекрасна, а отпуск дан человеку не для того, чтобы беспокоиться по пустякам.
Возле лестничных ступеней, завершающих коридор, мой провожатый остановился, приотворил последнюю в ряду незапертую дверь и с лёгким кивком головы сделал приглашающий жест рукой.
- Твоё жилище, гость. Ты волен отдыхать и молиться. Зайди в алтарную комнату, она у нас над головами, только не забудь разуться на пороге. Звук гонга разбудит тебя утром. Завтрак - внизу в общей трапезной в шесть и обед в полдень. Потом только травяной чай, но он в изобилии.
Очень странное расписание. Куда меня вообще привезли?
- А... море? Тут есть море? - спросил я, чувствуя, как усиливается тревога, и зашёл в комнату, с трудом протискивая за собой объёмный багаж. Всё тот же свет лампадки на стене озарял убранство целого номера.
Ну, знаете...
Я, конечно, люблю всякие стилизации. Они дают иллюзию того, что ты не просто приходишь переночевать в комнату, подобную тысячам таких же комнат в других местах, а участвуешь в некоем культурном процессе, проживая эту небольшую часть жизни иначе, со смыслом, и даже отдыхая после дня, полного впечатлений, как будто находишься посреди увлекательной экскурсии. Это не даёт тебе забыть, что ты выпал из контекста серых будней и повседневности.
Мне нравится средиземноморский стиль, с его деревянными балками, мозаикой и коваными включениями, грубоватый деревенский стиль, всё это дерево, лён, лавки, декоративные тарелочки на стенах; я неплохо уживаюсь в колониальном и однажды даже пришлось ночевать в какой-то соляной пещере, стилизацию которой определить не представилось возможным.
Но даже мне, настроенному на новизну и эксперимент, показалось, что вырубленная из целого куска камня кровать, которую хотелось скорее обозвать лежбищем, еле прикрытая какой-то холстиной - хотя бы чистой на вид, в единственном числе вышеназванное убранство номера и составляющая, это уже как-то слишком. Да ещё окно это, у самого потолка, закрытое толстым стеклом, через которое едва просачивался тусклый синий вечерний свет, не прибавляло оптимизма. Пожалуй, действительно келья. Всё те же каменные стены и пол - ни шкафа для одежды, ни даже ковра, чтобы согреть ноги. Тут оказалось ни капли не теплее, чем в ледяном коридоре.
Пока я стоял, пытаясь собрать мысли разом, монах, всё ещё стоящий в коридоре, неторопливо отозвался:
- Да, конечно, море здесь... повсюду. Если ты здесь ради моря, ты удивишься, как его много. Хочешь увидеть море сейчас?
Он пошёл вниз по лестнице, не дожидаясь ответа. Я был вынужден оставить вещи в комнате, прикрыв за собой дверь и с раздражением обнаружив, что её конструкция не предусматривает запирания на ключ - он был лишён даже обычной скважины, не говоря уже об электронике. Это окончательно выбило меня из колеи.
- Милейший! - рявкнул я в оранжевую спину. - Что это за суперэконом у меня в номере? Где санузел? Шкаф, в конце концов? Почему дверь не закрывается?
Он обернулся, слегка охладив мой пыл совершенно невозмутимым выражением лица.
- Милейший, - повторил монах, будто пробуя на вкус незнакомое слово. - Ты знал, куда направляешься, уважаемый гость?
- На море!
- Я веду тебя к нему.
- Но... это место... - я был сбит с толку. - Я понимаю, что вы добиваетесь сходства с каким-то храмовым сооружением, монастырём, но отсутствие элементарных предметов интерьера...
- Это и есть монастырь, - бесстрастно поправил монах, развернулся со стремительной текучестью ночного хищника, сметнув краем накидки вековую пыль с кладки стены, и продолжил свой путь как ни в чём ни бывало, будто не замечая, что я остолбенел у него за спиной. - Не совсем того вида, к которому привыкли многие, но особенности нашего географического расположения не позволяют соблюдать все обычаи и предписания в устройстве, быту общины и отправлении обрядов.
- Монастырь?! Не отель? Это какая-то ошибка! Немедленно телепортируйте меня обратно в турагентство!
- Эта точка работает лишь на приём, - идущий впереди отрицательно качнул головой. - Обычно нам доставляются только подношения, люди сюда приезжают редко. А у нас слишком мало мощности, чтобы мы могли отправлять что-либо. Тебе придётся провести здесь месяц, пока тебя не заберут.
- Что? Я не собираюсь проводить столько времени в монастыре!
- Сожалею, но тебе придётся, - мягко возразил он. - Других путей отсюда нет. Это маленький остров, кроме нашей обители, здесь ничего нет, и материк слишком далеко, чтобы добраться до него вплавь. Впрочем, даже на лодке это невозможно.
Я поплёлся за ним, проклиная день, когда связался с конторой, впутавшей меня в эту авантюру, и зарекаясь на всю жизнь пользоваться сомнительными непроверенными сервисами.
Спустившись по лестнице на первый этаж, мы прошли через просторную трапезную, обставленную всё с тем же аскетизмом. У дальней стены несколько мальчиков поддерживали огонь в огромном камине, подбрасывая в него куски угля. Несколько человек в ярких накидках занимались уборкой и не проявили ни малейших признаков удивления при виде постороннего, каждый лишь поприветствовал меня кивком головы.
Смирившись с мыслью о монастыре, я, конечно, не ожидал, что мне выдадут полотенце, пляжный зонтик и шезлонг и обмажут кремом от загара. Собственно говоря, я шёл хотя бы посмотреть на волны, лениво лижущие песчаный берег, на голубое безграничье, грозно-синее у горизонта и прозрачно-зелёное на мелководье, зайти в воду, а то и поплавать, я же всё-таки турист, чёрт возьми, а не один из этих несчастных отшельников...
Надеюсь, тут хотя бы не крутой скалистый обрыв, с которого море только видно, а спуститься невозможно.
Но в следующем помещении я увидел шубы.
Шубы, пуховики, пальто: шерсть и синтетика висели вперемешку на крючках, и в таком же беспорядке тёплая обувь всех размеров стояла под ними.
- Это пожертвования, - спокойно пояснил мой монах. - Люди вместе с другими полезными вещами присылают нам разную одежду, многое мы не можем носить, потому что для её производства убивали животных. Иногда, когда неправильной одежды становится слишком много, мы просто выбрасываем её в воду. Но ты - мирянин, и можешь выбрать для себя что угодно.
- Только не говорите, что я умудрился приехать сюда зимой, - услышал я собственный безжизненный голос.
Монах безмятежно улыбнулся:
- Здесь всегда зима.
В конце облачения я оказался в подобии мехового скафандра: с головы до ног плотно укутанный и обутый в чьи-то бывшие шкуры, голова под шапкой повязана платком, с небольшой щелью для глаз, и даже этот небольшой участок открытой кожи пришлось намазать каким-то жиром, любезно предложенным мне моим провожатым. Вот тебе и крем от загара, счастливчик, мрачно подумал я.
Навалившись на примёрзшую дверь, мы после некоторых усилий с трудом распахнули её под хруст ломающегося льда, открывая вид на снежную пустошь, кое-где оскалившуюся камнями, и я выбрался наружу, к пологому берегу, покрытому обледенелым снегом и сжатому между скалами по обеим сторонам. В первую же секунду порыв встречного ветра крепко ударил меня в грудь, и приходилось идти, преодолевая его сопротивление. Наст не ломался под ногами, да что там, я не мог оставить на нём ни единого следа.
Это был не просто холод. Такой лютой стужи я не ощущал ещё ни разу за свои неполные тридцать лет, и вряд ли испытаю их вновь. И тем более странно, что море не замерзало.
Под низким небом, нависшим над нами свинцовыми тучами, ворочалась в сумерках бессонная стихия, огромная, бесконечная, страшная, никогда не знающая синевы, лазури и зелени, вечное тёмно-серое море посреди вечной лютой зимы. Оно подавляло своей тяжестью. Казалось, что в нём не могло существовать ничего живого - воображение отказывалось представлять существ, которым было бы комфортно жить в этой среде. Волны враждебно и дико набрасывались на берег, как будто пытаясь сровнять остров с поверхностью тёмной воды.
При мысли о том, чтобы подойти к этому неприручённому морю хотя бы на шаг, у меня внутри всё сжалось, а каменная цитадель за спиной показалась самым надёжным в мире убежищем.
Я забыл, что моря бывают и такими.
Теперь у меня был месяц, чтобы познакомиться с ним поближе.
Бредя обратно к монастырю, скорее напоминающему цитадель, призванную уберечь скромных отшельников от ярости природы, я наконец понял, зачем им, не нуждающимся в экскурсиях по этому крошечному острову, зимняя одежда, самой тёплой из которой они пренебрегали, соблюдая свои странные, но достойные уважения догмы.
Я увидел статуи Будды.
Огромные, завершённые полностью и находящиеся в работе, сидящие и стоящие, они окружали здание, смотря в одном направлении, и из того, что я знал о буддизме, выходило, что там находится юг.
Я стоял, потрясённый величием работы, которую никому не дано оценить по достоинству, и мужеством монахов, самоотверженно несущих атрибуты своей веры в это безлюдье.
Ведь там, где не растут цветы, которые ты можешь принести на алтарь, где внешний мир беспощаден к ярким краскам и кружевам традиционных пагод, где повсюду один только камень, единственное, что ты можешь сделать - высечь из него статую своего обожествлённого пророка.
Вновь оказавшись в тепле, я долго сидел за длинным, потемневшим от времени деревянным столом, порученный заботам маленьких бритоголовых послушников, пил своеобразный чай, сдобренный маслом и солью, обжигая пальцы о кружку и не чувствуя боли. Зато неожиданно вспомнил ту ускользающую деталь, которую тщетно пытался вытащить из недр памяти, следуя за монахом в полной уверенности, что прибыл в отель.
Будь ты хоть трижды монах, но если вокруг отель - встречая гостей, ты стоишь за стойкой ресепшена. Или ведёшь их туда, чтобы оформить заселение официально.
А ресепшена тут не было. Не будет никогда.
И казалось невероятным, что ещё сегодня...
Сегодняшним утром я удобно расположился в офисе турагентства "Парадайз", сидя нога за ногу в мягчайшем гостевом кресле. Стул, на котором восседал напротив за квадратным столом неприметного вида клерк, явно был не таким эргономичным.
- У меня проблема, - задушевно сообщил я, глядя в его лицо, тщательно изображающее внимание. - Я хочу провести месяц на пляжном отдыхе, но путешественник я очень искушённый, поэтому, чтобы не терять времени, предупреждаю сразу: стандартные варианты, которые вы сейчас предложите, скорее всего, будут мне неинтересны - я успел побывать везде. Мальдивы, Канары, Лазурный берег, Гоа, Ибица, Паттайя, Бали...
Из невидимых колонок доносился ненавязчивый лаунж, плыл мягкими волнами по воздуху, ионизированному и охлаждённому мощным кондиционером до комфортной температуры, напоминающей о ночном бризе.
Клерк задумчиво крутнул пальцем глобус, стоящий на его столе рядом с маленьким серебристым ноутбуком, украшенным изображением яблока. Больше в интерьере ничего не намекало на специализацию этого офиса, оформленного в спокойной пастельной гамме - бежевые стены, светло-соломенные жалюзи, пол цвета кофе с молоком, лёгкая мебель из белого дуба, и лишь жизнерадостно-салатовое кресло, в котором я сейчас располагался, и таких же тонов абстракция на стене выбивались из общей палитры. Никаких ярких плакатов, буклетов, даже календариков с яркими соблазнами, зовущими всё бросить и уехать, столь привлекательными для любого человека, вынужденного жить и трудиться в условиях умеренно континентального климата.
Не дожидаясь, пока глобус остановится, молодой человек ткнул наугад в его крутой гладкий бок, попав куда-то в район Омска. Я поморщился. Он вздохнул.
- Курорты средней полосы, как я понимаю, вам предлагать бесполезно.
- А они там есть? - вкрадчиво парировал я.
- Вы могли бы обозначить примерное направление, в котором нам следует работать? - спросил клерк без особой надежды.
Я откинулся в кресле и взмахнул руками, делая широкий жест:
- Не могу. Удивите меня.
- Давайте сделаем так, - предложил он. - Задаём основные параметры поездки, но не оговаривая название места назначения. Таким образом, вам гарантирован сюрприз. Разумеется, мы сейчас уточним, куда вы уже ездили, чтобы случайно не повториться.
После того, как я надиктовал внушительный список посещённых курортов, клерк пробежал его глазами и надолго углубился в свои мысли. Я заскучал, и только элементарная вежливость не позволяла достать смартфон и заняться чем-то более интересным, так что приходилось просто сидеть, наблюдая за сложной работой мысли, отражающейся на его лице скорбными морщинами и сдвинутыми бровями. Наконец этот скучный субъект подал голос:
- Знаете, есть один интересный вариант с проживанием на первой линии пляжа. С некоторой долей экстрима, но могу обещать, что это будет незабываемо.
- Ядовитые медузы?
Он почему-то развеселился:
- Уверяю вас, ядовитых медуз там нет. Впрочем, как и другой опасной для жизни флоры и фауны.
- Хм... Агрессивное местное население?
- С этим тоже проблем не возникнет.
- Частые перемены климата?
- Нет, климат там на зависть стабильный. Никаких внезапных дождей, или, наоборот, изжаривающего солнцепёка.
- Потенциально опасная или непривычная кухня, наподобие японской рыбы фугу, сюрстрёмминга или гнилого оленьего мяса?
- Что вы, там предлагается обычная человеческая пища.
- В чём тогда экстрим?
- Я, конечно, могу сказать, - протянул он, - но тогда приятной неожиданности не получится, правда?
Теперь задумался уже я. Избитые туристические места навевали на меня смертную скуку, а этот тип предлагает что-то новое. Да и упомянутый экстрим, возможно, придётся по душе, добавив остроты ощущениям. А если что-то не понравится, всегда можно вернуться.
- Что же, считайте, вы меня уговорили, - неохотно произнёс я.
- Отлично, тогда оформляем договор, - по-деловому активно отозвался служащий, тронул тачпад, оживляя ноутбук, и тут же послышались быстрые сухие щелчки клавиатуры, знаменующие завершение переговоров. Через пару минут бесшумный принтер выдал два экземпляра документа, который я бегло изучил, зацепившись лишь за "Пункт 3. Маршрут и размещение: скрыто", и ещё более странный "Пункт 10. Клиент отказывается от каких-либо претензий к туроператору в части выбора маршрута и размещения".
Широкое же место для отступления они себе оставили.
Я холодно взглянул на молодого человека, терпеливо ожидающего моего автографа на своём экземпляре:
- Договор будет подписан, но вам бы следовало иметь в виду, что отказ от права на обращение в суд недействителен. Поэтому, если хоть что-либо из обещанного вами не соответствует действительности, ваш десятый пункт не будет иметь какой-нибудь юридической силы.
- Исключено, - благожелательно возразил клерк, - всё, что я сообщил только что, в том числе при ответах на ваши уточняющие вопросы, в полной мере истинно.
- Это в наших общих интересах, - въедливо подчеркнул я. - Когда транспорт будет готов к запуску?
- Шлюз всегда находится в рабочем состоянии, - он профессионально продолжал игнорировать мой недружелюбный тон. - Запрограммировать телепорт - дело пяти минут. Поэтому время отправки зависит исключительно от вашей готовности. Если ваш багаж собран, мы можем стартовать прямо сейчас.
Разумеется, собрать багаж на отдых в незнакомое место - ответственное занятие, не терпящее суеты. Тем не менее, я привык это делать часто и управился дотемна, второй раз за сутки оказавшись в бежевом "Парадайзе", на сей раз волоча за собой чемодан.
Транспорт уже ожидал меня. Почему-то они всегда выглядят, как лифты. Говорят, что так психологически проще: мы реагируем на лёгкую перегрузку, сопровождающую телепортацию, как на изменения веса, ощущаемые при движении лифта вверх.
Задержавшись возле его дверей, я повернулся к стоящему посреди комнаты клерку, неожиданно показавшемуся мне одиноким и несчастным, как привратник на входе в мир удивительных чудес, но не имеющий возможности доступа к ним, и сдержанно обратился к этому пасынку фортуны:
- Я сожалею, что в ходе нашего разговора дал волю эмоциям. Вы сделали всё, что могли, и я благодарен вам.
- Помилуйте, не стоит, - очень легко улыбнулся он в ответ, и поскольку причин для промедлений больше не было, я вошёл в кабину и нажал клавишу старта. Двойные двери медленно сомкнулись, отрезая меня от привычной рутины, и я приготовился к обещанным незабываемым впечатлениям.
Оставшийся в офисе молодой человек ещё некоторое время продолжал стоять на том же месте, сохраняя улыбку на лице. Потом он взглянул на наручные часы, достал из верхнего ящика стола пульт, отключил музыку и сплит-систему, завершил работу ноутбука. Положив пульт на место, он пошарил рукой чуть глубже, вытаскивая ежедневник в твёрдой обложке, присел за стол и раскрыл книгу на первых страницах, заполненных мелким, но хорошо разборчивым почерком. Быстро сориентировавшись, он нашёл запись "Выполнить план по экзопланетам Тау Кита" и аккуратно поставил галочку напротив неё. Чуть подумав, уточнил в скобках: "τ Ceti e".
Спрятав ежедневник, клерк тщательно проверил, все ли окна закрыты, щелкнул выключателями верхнего света, включил сигнализацию на дверях и с чувством глубокого удовлетворения покинул здание огромного, вырастающего в небо безнес-центра, тут же растворившись в толпе - один из тысяч трудящихся здесь белых воротничков, которые, как и он, в этот час торопились по домам.