Аннотация: Не садитесь в маршрутки в неположенных местах...
МАРШРУТ N97
Я ненавижу весну. И еще я ненавижу любовь. Первую я ненавижу за то, что она есть, а вторую - за то, что ее нет. Это не тяжелая, мрачная, иссушающая душу и сердце ненависть, вовсе нет. Это глухое, смутное и неопределенное чувство, донельзя тоскливое и разрывающее на части то, что еще осталось от моего сердца. Нет, я вовсе не мрачный мизантроп, насмехающийся над человечеством и желающий ему что-нибудь типа очищающей ядерной войны. Нет. Просто в один из далеких весенних дней случилось так, что жизнь моя прекратилась. Тело мое еще живет... пока еще живет, но можно ли назвать это жизнью?
Случилось это давно, пять или шесть... а может и семь лет назад - я давно утратил чувство времени. Здесь невозможно его сохранить. Впрочем, обо всем по порядку.
В тот день я опаздывал на работу. Причина была не совсем подходящей для объяснения перед начальством, хотя и весьма уважительной. Жена утром была в игривом настроении, ну и... В общем, пришлось задержаться. Завтракать я уже не стал, и, на ходу натягивая куртку, выскочил на улицу, впрочем, поцеловав жену на прощание. Это был наш последний поцелуй... До сих пор я помню на губах его вкус.
Но тогда я не мог этого знать, и, прыгая через лужи, помчался к остановке. Работал я в одной строительной фирме. Вообще-то опоздания у нас допускались, но месяц назад меня назначили бригадиром. Ответственности побольше. А кроме того, сегодня на объект должен был с самого утра приехать заказчик. Конечно, явится он не раньше полдесятого, знали уже, но к этому времени нужно было развить кипучую деятельность. В принципе, я успевал, объект - будущее кафе - находился всего через шесть остановок от моего дома. Я выскочил на дорогу - до остановки было еще метров двести, но маршрутку можно было тормознуть и здесь. О, удача! Как раз катил автобус - маршрут N97. Мне он подходил. Это был "пазик" - на девяносто седьмом только такие и ходили. Я махнул рукой. Автобус включил поворот и стал притормаживать. Вид у автобуса был какой-то обшарпанный, зато были тонированы стекла. Он остановился, двери открылись. Из них вышел, пошатываясь, донельзя худой мужик, окинул меня тупым взглядом. Губы его шевельнулись, он что-то пробормотал мне. Сейчас я припоминаю: он сказал - не лезь туда. Это точно. Не лезь туда. Но тогда я не обратил внимания. Мало ли всяких алкашей... да, тогда он мне показался именно алкашом. Его повело в сторону, он оперся о дерево и стал медленно сползать вниз, обхватив руками ствол. Не обращая более на него внимания, я взбежал по ступеням, зашипел воздух в дверях, с лязгом они закрылись. Я шарил по карманам в поисках денег, одновременно окидывая взглядом салон. Кондуктора не было, как и таблички "ОПЛАТА ВОДИТЕЛЮ". Денег тоже не было. Неужели забыл? Нет, слава Богу, нашлись во внутреннем кармане куртки. Я достал купюру, но тут девушка, сидящая ближе всех, тихо сказала:
- Не трудитесь. Здесь платить не надо.
- Что, кондуктор есть? - повернулся я к ней. Она покачала головой
- Вы не поняли. Здесь совсем не надо платить. Не на ту маршрутку вы сели...
Я посмотрел на нее непонимающим взглядом.
- Это не девяносто седьмой?
- Девяносто седьмой...- она вздохнула. Симпатичная девчушка, если бы не худоба. Ввалившиеся щеки и заострившийся нос не красили ее. Я взглянул на других пассажиров. Все они смотрели на меня. Во взглядах многих из них было обычное равнодушие, но в некоторых я заметил нечто, вызвавшее во мне замешательство.
Сострадание. Да, определенно некоторые смотрели на меня с состраданием. Я почувствовал, как замешательство внутри меня сменяется раздражением. Какого черта они на меня так уставились? Я повернулся к водителю.
В "пазиках" справа от водителя находится двигатель. Возле него, спинками вперед, ставят обычно еще несколько сидений, но в этом автобусе таких сидений не было. Я подошел вплотную к двигателю и протянул деньги.
- За проезд возьмите... - коротенькая фраза прозвучала у меня нелепо. "За" я произнес бодрым тоном, "проезд" немного неуверенно, "возьмите" вообще пробубнил. Дело в том, что когда я протянул руку, она уперлась в какую-то невидимую преграду. Ничего не было видно, но рука во что-то упиралась. Какое-то сверхпрозрачное стекло, подумал я, одновременно понимая, что быть такого не может. Я постучал по невидимой преграде. Звука не было, водитель не отреагировал. Я злобно уставился на его спину. Идиотизм какой-то. Ну, не хочет денег за проезд брать, и не надо.
Водитель был одет в футболку с длинным рукавом и капюшоном. Капюшон он накинул на голову, лица видно не было. Я взглянул в зеркало обзора салона и обомлел. Водитель в нем отражался в анфас.
И под капюшоном не было ничего. Абсолютно ничего. И самое жуткое, что пустота эта - я понял - наблюдает за мной. Впервые в жизни я испытал жуткое ощущение, что разум отказывает мне. Я таращился в зеркало. "Что ж это?..", мелькнуло в голове, и сразу же почему-то: "Кирдык...".
Дикое, неимоверное усилие воли, и я повернулся к салону. Все по-прежнему смотрели на меня.
- Присаживайся, - девчушка, советовавшая мне не платить, похлопала рядом по сиденью. Это было единственное свободное место в салоне. Много позже я понял - мое место.
- Что... что все это значит? - выдавил я из себя.
- Поймешь... - девушка вздохнула. - Раньше мы рассказывали, а потом перестали. Не верят. Не верят, пока сами не убедятся. Я тоже не верила...
Я взглянул за окно. Ого! Уже остановка "Рассвет". Еще минут пять, и будет моя. Мотор тихонько урчал, автобус катил по дороге. Я заметил еще одно: после того, как я сел, автобус больше не останавливался. Никто не выходил и не входил. Довольно странно для этого времени. Час пик все-таки. Проплывали за окном ларьки, дома, остановки... "129 квартал", мост через небольшую речушку, еще одна остановка. Я сидел в каком-то оцепенении. Микрорайон "Заречный"... черт, мне же здесь выходить!!! Я подхватился с кресла, подбежал к кабине и забарабанил по невидимому стеклу.
- Останови! ОСТАНОВИ, МАТЬ ТВОЮ!!! - заорал я. Водитель никак не реагировал. Во мне закипала ярость. Ты опаздываешь, возможно у тебя будут из-за этого проблемы, а здесь, не иначе, какой-то идиотский розыгрыш.
- Ну, сукин сын, хорошо! - крикнул я. Автобус как раз остановился на красный свет, проехав мою остановку. Я подскочил к дверям и попробовал их открыть. Бесполезно. Такое же ощущение невыразимой прочности, как и у перегородки возле шофера. Словно пытаешься проломить лобовую броню танка. Стекло, железо, резиновый уплотнитель - все было абсолютно одинаковым на ощупь, одинаково твердым и неподатливым. Мозг отказывался как-то прокомментировать происходящее. Пустая одежда водилы, имеющая форму человеческого тела, опоздание на работу с его последствиями, непонятная перегородка и двери, обещание жены продолжить любовные игры вечером - все смешалось в моей бедной голове в какую-то дьявольскую кашу. Я беспомощно взглянул на пассажиров. Девчушка по-прежнему сострадательно глядела на меня.
Злость и растерянность смешались во мне. Не знаю, может быть, парень с более горячим темпераментом на моем месте потерял бы контроль над собой, начал бы орать, пытаться высадить дверь... было, было и со мной такое. Попозже. А пока что я отупевшим взглядом смотрел на пассажиров. Я заметил, что не только моя соседка, а все пассажиры худы, худы до невозможности. Есть люди, от природы худые, у них ускоренный обмен веществ, организм буквально пожирает калории. Но несмотря на худобу, от них исходит энергия, они не кажутся больными. А тут... такое впечатление, будто все находятся уж если не на последнем издыхании, то, по крайней мере, приближаются к нему. Да что же это?..
- Присаживайтесь, - вновь пригласила меня девушка. Я еще раз глянул на спину водителя, на пассажиров... может, вы мне не поверите, но я сел. А что мне оставалось делать? Что бы вы сделали на моем месте? Мозг мой разделился. Часть его, отвечающая за здравый смысл, твердила мне, что это розыгрыш, что сейчас все будет нормально... вот только на работе надо будет все наладить, объяснить... может быть, какую-то справку взять у этих сдвинутых массовиков-затейников. А из темных глубин подсознания ехидный голосок шептал фразу из какого-то фильма: "Карачун тебе, архитектор...". Тут я заметил, что соседка тихо, почти шепотом что-то мне рассказывает.
... никто не знает, - закончила она фразу.
- Скажите, что здесь происходит? - спросил я.
- Вы не слушали, - она печально улыбнулась и понимающе посмотрела на меня. Убил бы за такие взгляды!
- Понемногу узнаете все сами, но в двух словах: вам отсюда уже не выйти.
Я посмотрел на нее. Чокнутая. Хотя если это розыгрыш, то в таком случае все нормально. Черт, если бы не работа, было б даже интересно, чем же все закончится. Я взглянул на часы. Надо срочно прекращать этот балаган.
(...карачун тебе, архитектор...)
Я встал, повернулся лицом к салону.
- Предупреждаю, - громко сказал я, - всех, кто является участником этого розыгрыша. Я опаздываю на работу, у меня из-за этого могут быть серьезные проблемы. Я оценил ваш юмор, и сейчас прошу выпустить меня, в противном случае я буду требовать компенсацию.
Получилось хорошо, звучно, внушительно и с достоинством. Но никто не отреагировал. Половина пассажиров смотрела в окно, другая половина, похоже, задремала. Ну, стервецы! Хорошо же. Тут я заметил, что мужик, сидящий в правом ряду, где-то посередине, беззвучно плачет, глядя в окно. Слезы текли по его щекам, я видел это совершенно отчетливо. В полной растерянности я сел на место. Если это и розыгрыш... как-то все слишком искусно проделано. Я решил ждать развития событий. Когда-то же этот дурдом закончится?
Маршрут N97 был кольцевой. Начинался он в микрорайоне Божедаровка, там же и заканчивался. Сейчас мы как раз проезжали мимо конечной остановки. Наш автобус не пристроился в хвост очереди других автобусов этого маршрута, а, проехав мимо нее, покатил дальше по маршруту. Не остановившись, естественно на остановке. Я глядел в окно. Рокотал мотор, крутились колеса, вот уже показался мой родной "44-й квартал". Город у нас большой, один круг этого маршрута по времени занимает почти час. Проехали место, где я сел. Пошел второй круг.
Я не заметил, когда водитель поменял табличку на лобовом стекле. Заметил уже позже, что табличка другая. Она просвечивала насквозь, и я прочитал вывернутые наизнанку буквы: "СЛУЖЕБНЫЙ". Конечно, служебный, а какой же ещё, мысленно усмехнулся я. Волнами накатывало тупое оцепенение. Пассажиры молчали, моя соседка тоже. Проехали мимо поворота на рынок, в ту сторону шло много людей - сегодня на рынке был рабочий день. Второй раз проехали мимо "Заречного"...
Солнце склонялось к горизонту, ограниченному крышами домов, изломанно блестело в окнах и лужах. Люди двигались по тротуарам в направлении, противоположному утром - с работы, с рынка. Тут на меня нашло умоисступление. Я кидался на перегородку, на двери, бил по ним кулаками и ногами, пытался разбить окно... Никакой реакции ни у водителя, ни у пассажиров. Лишь девушка после того как я, особенно удачно всем телом бросившись на дверь, отлетел и растянулся на полу, тихо сказала
- Не мучайте себя, ничего не изменится. Садитесь...
Но я не слушал, и угомонился, только когда окончательно выбился из сил.
В эту ночь я узнал еще одну грань этого кошмара - нам, пассажирам маршрута N97, сон не требовался. Зажглись фонари, встречные фары мелькали все реже и реже. И вот наш автобус, казалось, остался один во всем городе.
Прошел день, второй, третий... Я уже не кидался на дверь, больше я не делал такого, лишь один раз, через несколько лет, но об этом потом. Я уже понял, что это не розыгрыш, это что-то много хуже. Разум истерически вопил "Не может быть!!!" и первое время у меня мелькала дурацкая надежда, что все это мне приснилось - и утренняя любовь с женой, последний поцелуй, прыгание через лужи, и, наконец, этот автобус - это всего лишь сон, всего лишь сон... Вот, сейчас я проснусь, разевая рот в беззвучном вопле ужаса, подергиваясь всем телом, и моя женушка, сонно потягиваясь, спросит: "Котик, ты чего?". Но шло время, и надежда таяла, пока не исчезла совсем...
Нам, пассажирам этого автобуса не требовался не только сон. Мы не испытывали ни голода, ни жажды... вообще никаких естественных потребностей. До этой поездки я был заядлым курильщиком, выкуривал около двух пачек в день... часто жена мне вычитывала за это. Когда я сел в автобус, у меня было полпачки в кармане. Я так к ним и не притронулся.
Тело - лишь оболочка для разума и души. Зверская банальщина, от которой сводит скулы, но тут я осознал эту банальность в полной мере. Действительно, всего лишь оболочка, внутри которой разум мечется, как взбесившийся тигр в клетке. Настоящая скорлупа - нам даже ванна не требуется. По крайней мере, когда я зашел, я не уловил никакого запаха немытых тел, а если бы тела не превратились в некое подобие скорлупы, представляете, что творилось бы в салоне?
Для чего нечто, сидящее за рулем, поддерживает нас в таком состоянии? Подпитывает какой-то энергией, благодаря чему мы существуем довольно долгое время? Если это симбиоз, то что ему нужно взамен? Может быть, наши эмоции, или вообще какие-нибудь неизвестные земной науке мозговые импульсы. Оно - нам, мы - ему. Или все еще проще. Допустим, инопланетяне существуют. Допустим, они намного более развиты в технологическом отношении, чем мы. И у них есть дети. И то, что сейчас происходит сейчас с нами - не более, чем забава инопланетного дитяти. Кто из нас не отрывал в детстве лапки мухам и паукам? По-моему, таких нет, а кто скажет, что не делал этого, тот лжец. Либо же из такого миролюбивого ребеночка-ангелочка вырастет кровавый маньяк...но я отвлекаюсь. Так вот, то, что происходит с нами, просто-напросто аналогия отрыванию лапок. Ребеночек наблюдает за нашими конвульсиями, ужасаясь тому. Что он натворил, и наслаждаясь одновременно. А оцепенение, которое нападает на нас - так и мы не даем искалеченной мухе убежать и забиться куда-нибудь в щель. Надо досмотреть до конца... Ну а то, что это длится так долго - так ведь кто знает, какое восприятие времени у этого существа. Для нас годы, для него - минуты... любой поклонник научной фантастики объяснит эту теорию. У меня же - практика. Я думаю, наш автобус не уникален. Наверняка в каждом крупном городе есть парочка таких. Еще вспомнился "Летучий Голландец"... Легенда, но может быть, это такие, как мы, только в морском варианте. Носятся по волнам, потихоньку меняется экипаж. Старые уходят в пучину, и всегда найдется какой-нибудь утопающий, чтобы пополнить команду. И простирают бедные моряки к проходящим судам руки, да все бесполезно. Лишь легенды о них слагают. А о нас и легенд не сложат, ибо кто в большом городе обратит внимание на обшарпанный "пазик"?
Да, уж чего-чего, а времени для размышлений здесь предостаточно, куда больше, чем хотелось бы. Мы не разговариваем друг с другом, лишь иногда я перебрасываюсь парой слов со своей соседкой. В этом отношении наш автобус мало чем отличается от обычной жизни - точно так же никому нет ни до кого никакого дела. Течет время, текут мысли... У меня с собой был рабочий блокнот, в нем я и веду свои записи. Если получится, спрячу его на себе, когда придет моя очередь выходить из автобуса. Все-таки рано или поздно мы из него выходим. Вчера вышел еще один. Все шло как всегда, и тут с заднего сиденья поднялся мужик, и, пошатываясь, побрел к выходу. Изможденный вид, потухшие глаза - точно такой же вид, какой был у того первого пассажира, вышедшего навстречу мне. Не лезь туда... Автобус притормозил в безлюдном месте, двери открылись, мужик буквально вывалился на улицу. Ещё одна муха скончалась. Вы подумаете - что ж, мол, было не выпрыгнуть вслед за ним? Ну-ну... Я уже говорил насчет того оцепенения, которое охватывает вас, едва вы войдете внутрь? Сначала еще можно как-то ему сопротивляться, но постепенно апатия растет и растет. А в момент открытия дверей ты вообще не можешь шевельнуть рукой или ногой.
Я заметил, что табличка "СЛУЖЕБНЫЙ" сменилась на "97". Понятно. На улице "Уфимской", само собой, не на остановке, какой-то парень махнул рукой. Автобус остановился, секунда - и вот он внутри. Румяный, жизнерадостный кретин. Было утро... возможно, как и я в свое время, он только что слез с жены, мир кажется прекрасным и удивительным. Что ж, скоро он поймет, каков он на самом деле. Я отрешенно наблюдал за ним, ведь точно так же вел и я себя миллион лет назад. Попытка дать деньги водителю, недоуменное разглядывание пассажиров. Правда, он не заметил лица водителя. Наконец он, видимо, тоже решил, что это какой-то розыгрыш, и, широко улыбаясь, прошел на свободное место.
Бросаться на дверь он стал лишь к вечеру.
В этот день произошло еще одно событие. Сразу после попытки парня вырваться нас остановили гаишники. Я гадал, что же будет, но оказалось - ничего особенного. Водитель вылез, не снимая свой дурацкий капюшон, подошел к гаишникам, показал документы. Все было, видимо, нормально, документы вернули.
Перед тем, как завести двигатель, водила повернулся к нам. На сей раз под колпаком не было пусто. Весело оскалившись, на нас взирал череп. Череп, но было такое впечатление, что он не костяной, а как бы из плоти. И в подтверждение впечатлению он ухмыльнулся еще шире, а левая глазница на мгновение съежилась - этот сукин сын нам еще и подмигнул.
- Терпеть не могу, когда он так делает, - с отвращением прошептала моя соседка.
Водитель отвернулся, и в зеркале вновь отражалась пустота. Кем бы оно не прикидывалось, но зеркало не обманешь. Эту истину подтвердят стареющие женщины. И вампиры.
Двигатель завелся, и мы покатили дальше. Конечно, вряд ли там стоял обычный двигатель - за все время мы ни разу не заправлялись. Наверняка он (или оно?) мог сделать нашу поездку совершенно бесшумной и безо всякой тряски, но непонятно почему так не сделал. Впрочем, я благодарен ему за это. Дорожная тряска и шум двигателя - единственная вещь, которая сохраняет хоть какое-то ощущение реальности. Да, шкала моих ценностей существенно поменялась. Сказал бы мне кто-то несколько лет назад, что для того, чтоб окончательно не сойти с ума, мне будет достаточно ощущения дорожной тряски...
Ползет, тянется время. По замкнутому кругу ползут за окном остановки, повороты, дома. Город строится. Давным-давно достроено то кафе, куда я когда-то спешил. А рядом еще отгрохали развлекательный комплекс - буквально за год. Почти каждый вечер там бурлит народ. В очередной раз весна захлестывает город. Недавно прошла гроза, я представляю себе сладостный, напоенный озоном воздух. Солнце отражается в лужах... совсем как той весной, думаю я, чувствуя, как слезы выступают у меня на глазах. Румяный парень, зашедший после меня (хотя он уже не такой и румяный), похоже, испытывает такие же чувства - вскакивает, начинает опять бросаться на дверь. У него это второй приступ безумия. А у меня второй приступ случился прошлой весной. Мы ехали мимо поворота на рынок, и тут я увидел Ее. Мою ненаглядную, единственную и неповторимую, любимую, обожаемую мною женушку. А в следующую секунду я обезумел. Рыча и выкрикивая что-то бессвязное, бросался я вновь и вновь на закрытые двери под равнодушными взглядами пассажиров, а она растворялась, растворялась безвозвратно в толпе...
Она была не одна.
Нет, не подумайте, что я идиот, думающий, что она всю жизнь будет тосковать одна у окна, вспоминая пропавшего без вести мужа. Я все понимаю - у женщины есть тело, которое требует мужика, и винить ее за это так же глупа, как винить за то, что она продолжает есть и пить. И то, что она не одна, вполне закономерно, она у меня довольно красивая... была "у меня". Но вот то, как она смотрела на хлыща, идущего рядом, это меня и взбесило. Сверкающий, игривый, лукавый взгляд - черт, она на меня так никогда не смотрела. Ради такого взгляда я бы и на убийство пошел в свое время. И еще... при взгляде на хлыща я понял, на кого похожа моя маленькая дочь. Теща и жена умильно сюсюкали когда-то: "ах, глазки папины, ах, носик папин...". И я сидел, гордо покачивая своей рогатой головой. А вот теперь увидел, чьи глазки, и чей носик... Так и бывает в жизни - короткий ослепительный миг счастья, а потом из окна маршрутки ты видишь, на кого похож ребенок, которого ты считал своим.
Они уходили все дальше, счастливая молодая пара, вот только на моем месте был другой. Господи, за что?! Чем я провинился? Обычный строитель. Я не говорю, что я никому в жизни не сделал ничего плохого, таких уникумов не было уже две тысячи лет. Но мне кажется, если бы в этот автобус попадали за грехи, то нашлись бы орлы покруче меня. Бог жесток, а те, кто со мной хочет поспорить, пусть сперва прокатятся на моем месте. Быть может, Он и любит нас. Но на мой взгляд, взгляд, преломленный стеклами автобуса, любовь эта довольно странно выражается. И я утверждаю - любви нет. Со стороны Бога есть холодный исследовательский интерес высшего разума к низшему. Вот, облек разум в белковую форму - и надо же, какое дерьмо получилось... А земная любовь? Я думал, что у меня с женой любовь. До гроба. И в самом деле, мы были счастливы. "Зайка, котик, рыбка", цветы не только 8 марта, милые нежности - но вот небольшой штришок, который я встретил и заметил только здесь. Почему-то любовь ее ко мне вспыхивала дня за три до зарплаты, а дня через четыре после нее затухала. Неделя в месяц. Секс - сколько хочешь и как хочешь, не спорит, не кричит. А остальное время - так, прохладное отношение с ее стороны, и скандальчики бывали. Впрочем, ничего страшного - у других намного хуже бывало; рассказывали, рассказывали друзья про своих ненаглядных. Моя хоть по фамилии меня не называла, не орала "Все мужики - козлы!" и "Баба без мужика проживет!!!". И на том спасибо. С ребенком только вот не очень как-то вышло... А может, я дурью маюсь? Может, мир действительно прекрасен, просто есть мужчины, с которыми женщины хотят лечь в постель и иметь от них детей, а есть те, с которыми хотят жить, а в постель ложатся по необходимости? Так и говорят: вот ведь муж кому-то достанется - непьющий, работящий... И надо определить, к какой породе мужиков ты относишься, и, если тебе не повезло, и ты относишься к категории "муж", то не пытаться переделать мир, а спокойно воспитывать чужих детей и гордо рассказывать: моя жена ценит меня, как Человека!!! Отец не тот, кто зачал, а тот, кто воспитал!!! И тому подобные кретинизмы.
А в голове все равно будет крутиться мысль: дурак ты, и жизнь у тебя дурацкая...
Будь я по другую сторону стекла, я бы не мыслил столь мрачно. Я уверен. Живут же люди, и дурного в голову не берут. Но нет у меня положительных эмоций, неоткуда им взяться. Смотрю вот на детей за окном. Идут, наверное, из школы. Дети... Извечная надежда цивилизации. Глядя на сияющие, доверчивые лица, на искрящиеся, смеющиеся глазенки, думаешь - а может, человечество не так уж бесперспективно? Может, есть у него надежда стать чище и добрее, когда подрастет смена? Но тут же выползает гаденькая мысль: подожди, подрастут детишки. И сияющие лица в потрясающем большинстве превратятся в гнусные, похабные рожи... и мечта об идеальном человечестве отодвинется еще на поколение. Так было, так есть, и так будет.
А по большому счету мне на это все наплевать. Как и моим попутчикам. Но смерти я все-таки страшусь. Страшусь даже больше, чем страшился в той жизни. Теперь я твердо верю - небытия нет. Есть, есть после смерти бытие... но вот какое оно? После этого автобуса я не надеюсь ни на что хорошее. Я вообще ни на что не надеюсь. Надежда умерла уже давно. Говорят, что она умирает последней? Это романтики придумали... К общему нашему человеческому прискорбию, последней умирает ненависть. Надежда во мне исчезла еще тогда, когда я окончательно убедился, что все это не сон. А ненависть еще живет. Пусть слабая, бессильная, мучительная... но живет. И пока она живет - живу и я. А когда устану ненавидеть, тогда встану, и шатающейся походкой побреду на выход. И не сомневаюсь - тогда меня выпустят.
Две, только две вещи я ненавижу. Я ненавижу весну - за то, что она есть. И еще я ненавижу любовь.