За окном идет снег. Вообще это зрелище меня не умиляет. Мерзкая штука -- зима. Холод. Тусклое серое небо. Хочется выдавить себе глаза, глядя на него... Впрочем, я так думал не всегда. Когда-то я тоже считал зиму прекрасным временем года... или всё-таки занимался самообманом? И в глубине души всегда считал ее мерзостью? Да ладно, черт с ней, с зимой. Рассказать-то я о другом хотел. О событии, после которого и перевернулись все мои взгляды на жизнь. И на эту трижды проклятую зиму тоже. Трижды проклятую, потому что Событие случилось тоже зимой. Два года назад.
Два года назад я был парнем, что надо. Непыльная работа, машина, квартира, красавица-жена и двухлетняя дочка... полный набор. Мне было двадцать пять... вся жизнь впереди. И всего этого я добился сам.
Каково звучит, а? "Я добился сам!".А видели бы вы мою самодовольную рожу в то время, когда я всерьез в это верил... Все люди равны при рождении? Ну да, равны. Не считая нескольких бонусов. Бонус первый -- место рождения. Большая разница -- родился ты в Москве, или, скажем, в Малой Вычегдовке. Бонус второй -- родители. Думаю, пояснять не надо. Бонус третий -- внешность. Ну так что, равны все при рождении? Только не надо приводить в пример Ломоносова, на то они и гении. Их единицы. Да и у гениев бывают бонусы при старте.
У меня их было два. Место рождения и внешность. Умом-то я никогда особенным не блистал. Это я уже сейчас понял. И жену-то покорил вовсе не духовными качествами и богатым внутренним миром, как мне казалось. Но, впрочем, так всегда -- если нас любят за то, что мы красивы, мы хотим, чтоб нас любили за то, что мы умны. И наоборот.
Ну так вот, из-за моей внешности и появилась у меня красавица-жена, да еще и с упакованными родителями. Тесть с тещей сперва немного повыделывались, но потом ничего, стерпелось. И их очаровал. Закончил институт (где и познакомился с женой), тесть сразу пристроил на теплое местечко, машину нам подарили. Квартиру нам обставили... а квартира мне нежданно досталась от тети. Ну самой натуральной, сестры матери. Она умерла, кроме матери родни не осталось. Ну а мать уж подарила квартиру мне.
Родилась дочь. Словом, образцовая семья. Люди, Знающие, Зачем Они Живут. Кто не может достичь такого уровня -- просто не хочет.
В тот день на фирме устроили корпоратив. Задерживаться я не стал -- для приличия немного выпил; легкий флирт с сотрудницей, и, сославшись на головную боль, я отправился домой.
В тот день я оставил машину дома. По дороге на остановку в подвале одного из домов находился небольшой, уютный бар. До сих пор не пойму, что побудило меня зайти туда -- я был не пьян, да и никогда в жизни не "догонялся" вот так, в одиночку. И тем не менее я спустился по ступеням...
Видимо есть какой-то злой бог, забавляющийся с людишками подобным образом. Щелк -- и никуда не спешащий человек вдруг срывается и бежит на красный свет. Щелк -- и молоденькая девчушка в десять часов вечера отправляется с малознакомыми парнями куда-то на квартиру "просто посидеть, поболтать". Или никакой это не злой бог, а просто вспышки идиотизма... Так или иначе, щелк -- и я сижу в полутемном баре с рюмкой коньяка. Тут ко мне подошел он.
"Никогда не разговаривайте с неизвестными" - еще классик предупреждал. Но неизвестный не казался опасным или загадочным. Хотя какое-то несоответствие в его облике было.
--
Здравствуйте, - тихо сказал он.
--
Привет, - отозвался я лениво. Я не наглый, просто незнакомец своим видом побуждал к такому обращению. Что-то было в нем уничижительное, подхалимское что-то, несмотря на волевой квадратный подбородок. И тут я понял, что же это за несоответствие. Да незнакомец просто алкаш. Алкаш, у которого есть финансовый ручеек, не дающий ему скатиться на дно. Хотя бывает и по-другому, подумал было я, но незнакомец не дал мне углубиться в психологические изыски.
--
Вы позволите? - тем же заискивающим тоном спросил он берясь за противоположный стул.
--
Да пожалуйста, - пожал я плечами.
Незнакомец присел. Тут же возник официант, поставил перед ним пиво. Некоторое время незнакомец глядел на него, затем вскинул на меня свой воспаленный взгляд.
--
Извините, можно вам один вопрос задать?
--
Можно, - я вздохнул несколько демонстративно, ожидая какую-то чушь. Но чушь превзошла все ожидания.
--
Вы верите в проклятья? - незнакомец был серьезен.
--
Нет, конечно, - я стал подумывать, что надо сваливать.
--
Позвольте, я вам расскажу одну историю, - незнакомец все тем же воспаленным взглядом сверлил меня, - это недолго.
Тут бы мне, дураку, встать и уйти. Не оглядываясь. И никогда больше не заходить в этот бар. Но тот самый злой бог еще не оставил меня. И я заказал еще один коньяк и приготовился слушать.
Историйка оказалась не ахти. Бывают интереснее . Якобы когда-то, лет сто пятьдесят назад некий барин изнасиловал молоденькую девчушку. А бабка той девчушки была ведьмой, ну и, недолго думая, наложила на барина проклятье. Трижды раскаялся барин, что полез на ту девку, да поздно. Впрочем, проклятье можно передать от себя другому человеку... так вот и гуляет оно по земле уже полтора столетия.
--
И в данный момент оно у меня, - тяжко вздохнул мужичок.
Я не знал, что и сказать. А что тут скажешь? У меня нет опыта общения с чокнутыми.
--
... и передать можно только такому вот, - продолжал между тем мужик, - уверенному в себе, не отягощенному комплексами человеку.
Я почувствовал себя неловко, распознав грубую лесть. Э-хе-хе, но сердца-то наши уязвимы и для такой грубой лести.
--
Ну так что, - добродушно спросил я, - выручить вас от проклятья?
Глаза мужика загорелись.
--
Вы еще молодой, - забормотал он, - вы еще найдете, кому передать, вы еще успеете, а я уже не могу...
--
Ладно, ладно, - оборвал я его, - что надо делать?
--
Ничего, - неверяще глядел он на меня, - ничего. Просто дайте свою руку.
Я протянул руку. Мужик схватил ее своей. На секунду мне показалось, что огни в баре чуть притухли, будто напряжение в сети упало. И тут же мужик отдернул свою руку.
--
Все, - прошептал он, - все. Рывком поднялся из-за стола. Странно, он даже перестал выглядеть как алкаш. Надо же, до чего верил бедняга в какую-то херню, будто на нем проклятие.
--
Пока, - помахал он мне рукой, - пока. И удачи.
Секунду спустя дверь за ним захлопнулась. Некоторое время я сидел, размышляя. Суть проклятья заключалась в том, что ты, едва взглянув на человека, узнавал самые мерзкие, самые паршивые поступки его жизни. Такие, о которых он старался не вспоминать, не думать, забыть, что они были в его жизни. Те, которых он стыдился. Хотел бы, чтоб их не было. Странное какое-то проклятье, отрешенно думал я, допивая коньяк. Что тут страшного? Стоп, стоп. Я что, допускаю, что это правда? Хотя сейчас я это не проверю, усмехнулся я мысленно. Водка на корпоративе, коньяк в баре... а тот тип ( я ведь даже не узнал, как его зовут), говорил, что этот сомнительный дар пропадает, если принять на грудь граммов хотя бы триста. Впрочем, у кого какая доза. Главное -- ты должен быть пьян. Не обязательно до отключки, но хотя бы до той стадии, когда ты уже не совсем держишь равновесие, и не вполне владеешь языком. И вот перед тобой выбор -- либо спиваться, либо наблюдать всю изнанку рода человеческого. Хотя есть еще один вариант. Уйти. И унести с собой проклятье. За все время существования проклятья ни один его владелец не осмелился на этот шаг. Слишком любили себя. Не тот тип людей. Старуха-ведьма все просчитала... Тут я понял, что совсем уж пьян, и пора идти домой. Пошатнувшись, я поднялся и вышел из бара.
--
Катя, я немного посплю -- с порога заявил я жене, и отправился в спальню. В сон клонило зверски. Но жена ничего не сказала, лишь удивленно вздернула брови. За три года супружеской жизни я пришел домой в таком состоянии только один раз, вспоминал я, пытаясь снять носки. Да и выпил бы вроде не совсем много, а так развезло. Я плюнул на одежду. В конце концов, часик подремлю в одежде, ничего не случится. Как же Катерине объяснить, почему ж я так напился? Она же не поймет, что в бар меня затянул злой бог... злой бог... плавно крутились мысли, мозг одну за другой отключал цепи, связывающие меня с реальностью. Вот выплыла откуда-то коляска, запряженная тройкой гнедых, из нее вылез барин -- такой, каким его рисовали в детских книжках: пузатый, усатый, краснорожий, с тростью.
--
Что, сукин сын, допрыгался? - ехидно спросил он меня, вытянув трость, и расхохотался. Неизвестно почему жуткий ужас обуял меня, язык прилип к нёбу, а веселый барин заколебался и растаял.
Я окончательно провалился в сон.
* * *
Похмелья не было. Ну абсолютно, как будто и не видел вчера спиртного. Вот только... ну ни хрена себе! Настенные часы показывали полдевятого. А учитывая то, что за окном ярко светило солнце, это означало, что свалившись вчера, я проспал до утра. Странно...
Я был раздет -- Катерина позаботилась. Четко вспомнилось все, произошедшее вчера. Я потянулся. Два выходных впереди... жизнь прекрасна.
--
Солнышко, ты где? - позвал-пропел я. Тишина. Впрочем, я не переживал -- наверняка к подружке ушла, с третьего этажа. Я взял мобильник.
--
Проснулся? - насмешливо, но с долей нежности спросила жена? - Я скоро буду.
--
Я люблю тебя, - почти прошептал я ей.
--
Ладно, подлиза, - засмеялась она, - прощаю. Слушай, котик, пока я вернусь -- сходи, хлебушка купи? Сходишь?
--
Ну конечно! Целую! - я отбился и стал одеваться.
Настроение было прекрасным. Энергия так и бурлила во мне. Лифт шумел где-то на верхних этажах, ждать его было неохота, и с громом я обрушился вниз по лестнице, прыгая через две ступеньки, как пацан. Да и в конце концов -- двадцать пять. Между первым и вторым этажом я тормознул, иначе сбил бы с ног седого, начинающего полнеть мужика. Я знал, что он живет под нами, знал , как зовут -- Иван Сергеевич, и что каждое утро он гуляет с собакой.
--
Извините, - выпалил я.
--
Ничего, ничего, - усмехнулся он. Во время короткого обмена репликами я глядел на него... и тут это случилось первый раз. Я открыл рот, что-то хотел сказать, и тут же закрыл его.
Я по-прежнему видел перед собой Ивана Сергеевича, взирающего на меня с легким недоумением, и в то же время я видел еще одну картину. Это было как бы внутри меня, оно не накладывалось на реальный мир, но видел я все отчетливо.
Я увидел небольшую комнатенку. Скорее всего, какой-то подвал -- два узеньких окошка находились под потолком. Бойницы. Окна будущего. Посредине комнатенки стоял железный стол, а к нему был прикован голый мужик. Капли пота стекали по его лицу. Мой соседушка снизу, Иван Сергеевич, стоял возле стола, подкручивая огонь в паяльной лампе.
- Ну что, гнида, теперь ты понял, что платить все-таки нужно? - лениво поинтересовался он у прикованного.
В эту секунду я понял, что знаю об Иване Сергеевиче все. Вовсе никакой он не Иван Сергеевич... Бывший майор КГБ, уволен, долгое время работал в ОПГ на должности штатного палача, если можно так выразиться, где ужасал даже своих новых коллег. Обладая звериным чутьем на опасность, скрылся из города незадолго до ареста других членов ОПГ... ограбив главаря. Всплыл вот здесь, собачку выгуливает.
Я стоял, глядя на соседа, все еще не в силах произнести ни звука, и тут вдруг понял, что нужно срочно уходить. Недоумение во взгляде сменялось у него настороженностью... черт, да этот волчара непонятно как начинал догадываться о том, что я все знаю о нем! Я же для него молодой пижон, в тех самых 90-х я школу заканчивал, да и жил он тогда в другом городе, никакая логика не может здесь связь провести... и все-таки он догадывался. Профессионал экстра-класса, мать его.
- Что-то голова закружилась, - пробормотал я, прижав руку ко лбу.
- Бывает, - сочувственно произнес сосед . Настороженность во взгляде начала исчезать.
- Перебрал вчера. Пивка вот иду взять, - пояснил я.
- Давай-давай, - рассмеялся он, и мы разошлись. Слава богу, разошлись.
Выйдя из подъезда, я прислонился к стене. Вот ведь дерьмо, а? Так что же, весь вчерашний бред - правда? Спокойно, сказал я себе. Надо убедиться, потом думать, что дальше. Мимо подъезда шла солидная, начинающая полнеть дама. Я взглянул на нее.
Летняя танцплощадка. Но мы не на ней, мы рядом. Кусты, запах сирени. Три девчонки, среди которых и эта, превратившаяся в солидную даму. Пинают четвертую, та визжит. Разбегаются... Вроде бы ничего, с кем не бывает, вот только у избитой сломанный нос ровно не сросся, и шрам остался на лице. Для мужика это мелочь, не имеющая значения, а для девушки... Дама об этом знает, легкие уколы совести бывают у нее до сих пор, вот только избитой от этого не легче.
Я провожал даму взглядом Вот уж не подумал бы... ну хорошо, а мне-то что теперь делать? Машинально я двинулся к магазину...
Я лежал на диване, уставившись в потолок. За свой поход в магазин я выяснил следующее. Знание о человеке приходит, если зафиксировать на нем взгляд хотя бы на две секунды. Если посмотришь потом повторно, можешь увидеть что-нибудь другое, можешь увидеть то же самое или вообще ничего не увидеть. Наблюдаемые события могут быть совершенно невинными... с твоей точки зрения, но то, что ты их тем не менее видишь, означает, что грязными и постыдными они являются с точки зрения того, кто их совершал. В общем, какого-то единого критерия оценки нет. В принципе, ничего особенно жуткого, но если представить, что наблюдать это все в течении недель, месяцев, лет...
Щелкнул замок входной двери. Катя вернулась. Запоздало я подумал, что, собственно, не очень-то и хочется глядеть на жену своим обновленным всевидящим взором, но она уже вошла в комнату.
Это был мой второй за сегодня шок. На нашем диване полулежал длинноволосый хлыщ... я его смутно помнил по институту, он учился на параллельном курсе. Он был одет, только штаны были приспущены. Лица Кати я не видел, закрывали упавшие волосы. Ритмично водила она головой вверх-вниз, хлыщ сладострастно постанывал. Катя была тоже одета, видимо это была у них прелюдия, что ли... Блузку на ней я узнал - я купил ее Кате месяц назад. Значит, сцена на диване происходила совсем недавно.
- Приветик! - Катя-реальность улыбалась мне. Катя-видение продолжала ритмично двигать головой. Видения обычно длились около минуты, затем бледнели, растворялись, исчезали. Минута - это много или мало? Для того, что я наблюдал сейчас, более чем достаточно. Наконец, и это видение стало таять.
- Ты что? - Катя была уже рядом. Присела, погладила пальцами мне лицо. Я встал, и, деланно улыбнувшись, пошел на кухню.
- Что-то есть так хочется! - голос получился до того идиотски-бодрым, что я подумал - Катя непременно распознает фальшь. Но ничего, обошлось.
- Золотко, мне на работу надо сходить, - уставившись в тарелку, сказал я. Катя не особенно удивилась - такое редко, но бывало. Суббота была на нашей фирме не для всех выходным днем, офис был открыт, иногда приходилось и мне появляться в субботу.
Удивилась она вечером. Вернувшись, я с трудом ворочал языком - до того набрался. За целый день я многое узнал о действии проклятья. Почти все. И это был первый день, когда я начал терять веру в человечество. Впрочем, нарезался я не по этой причине. Если отбросить всю патетику, то на рогах я пришел, чтоб не увидеть еще чего-нибудь про Катю. Пришел на рогах, чтоб лишний раз не смотреть на рога...
Стоит ли описывать в подробностях мое медленное падение в бездну? Думаю, нет. Люди не любят слушать о плохом. Не хотят замечать, что мир жесток и дерьмов, и полон лицедеев и фарисеев. Недавно смотрел какое-то шоу по ящику - сквозь пьяную дымку. Выступали всякие самородки, приехавшие из глубинки, в надежде, что их заметят и оценят. Разрешат перепрыгнуть из одного дерьма в другое... Так вот, одному участнику, когда ему дали слово после выступления, вдруг вздумалось рассказать о том, как тяжело он собирал деньги на приезд сюда. Как беспросветна жизнь у них в деревне. Ведущая, холеная самка с нечеловечески гладкой кожей, моментально ловко и вежливо заткнула ему рот. Нечего омрачать праздник жизни. Останавливать хоровод вертящихся огней. Несчастный талантливый идиот, неужели ты не понимал, что тебе не дадут этого сделать? Я смотрел на него, и видел в его глазах тоску. Я ведь многое сейчас стал видеть из того, что не видел раньше. И если бы этот самородок мог посмотреть на мир моими глазами, то он бы не собирал последние деньги на эту поездку. На то, чтоб подержать за руку ведущую с пугающе гладким лицом. Чтоб заискивать перед членами жюри, умоляюще глядя в их самодовольные рожи. А уехал бы куда-нибудь в тайгу, степь, пустыню. Чтоб не видеть и не слышать никого. Никогда.
Спросите, отчего я не уехал сам? А оказался трусоват для этого. К тому же зачем ехать, если всегда рядом в ближайшем магазине или ларьке есть лекарство? Сначала я и не думал никуда уезжать, а сейчас уже поздно. Я устал. Хотя иногда ночью я мечтаю. Я мечтаю, что Катя вернулась, мы уехали отсюда и поселились на краю какой-нибудь полузаброшенной деревни, где я смогу никого не видеть. Катя будет возить дочку в школу на машине, а я буду дома. Заведу пасеку, или рыб, если рядом будет пруд.
Но я, конечно, понимаю, что так не будет никогда. Катя ушла через полгода моих непрерывных пьянок. С работы меня уволили через месяц. Да уж, воздействовали, увещевали меня все, кому не лень было. Кретины. Вы и не представляете, сколько идиотских банальностей о пользе трезвости я выслушал... Они не знали, что против всех их аргументов ведьма выставила свой один-единственный. Непоколебимый. И привести его я не мог. Гости уходили, а я шел в магазин. Водка должна быть дома всегда. Дело ведь даже не в самих этих видениях. Я просто не хочу ничего ни про кого знать. Ну зачем мне знать, скажите на милость, про того же Ивана Сергеевича? Или про то, что парень из восьмой квартиры наркоман? А вот, например Миша из квартиры напротив. Пятнадцать лет Мише. Хороший мальчик, в музыкальную школу ходит. Ничего плохого не успел совершить. Вот только неудачно с девушками у него, молод, видимо еще. Сбрасывает гормональную нагрузку вручную, и до того стыдно ему, что и я это увидел. Зрелище онанирующего подростка... смешно, но черт побери, в совокупности со всем другим, не очень.
И, конечно, Катя. Ну как же она так?
Машину жена забрала. Мебель я почти всю продал, а когда деньги закончились, пошел работать на стройку. Разнорабочим. В конце дня - оплата. Теперь у меня есть два новых друга - они пьют не по необходимости, а по призванию. Что забавнее всего - так это то, что желание догнаться у них возникает практически одновременно с моей потребностью - когда на фоне лица собеседника начинают туманно рисоваться картины какой-то мерзости. Значит, надо пить, если не хочешь, чтоб картины стали приобретать четкость.
Подумывал я и о том, чтобы передать проклятье. Да, видно, не судьба. А в нее я с тех самых пор верю безоговорочно. Ходил я по злачным местам, ходил. Пытался поймать кого-нибудь на крючок, как меня в свое время поймал незнакомец, да вот не везло. Чуть по морде не получил несколько раз, и все. А сейчас и не хочу никому передавать. Перековался, что ли? Или это от водки? Я никогда не проявлял склонности к алкоголизму, и среди родни не было алкоголиков... видимо, это меня и сгубило так быстро, вот ведь парадокс. По-видимому, люди, склонные к алкоголизму, одновременно более устойчивы к длительному воздействию алкоголя на организм. Если бы был во мне "ген алкоголизма", возможно, я держался бы лучше, а так... Прошло всего два года, а я уже похож на сорокалетнего бомжа. С расшатанной психикой. До белой горячки мне остался один шаг.
Я стал сентиментален... Не могу удержаться от слез, если смотрю какой-нибудь фильм с драматическим финалом, или просто вспоминаю свою прошлую жизнь. Да, это присуще всем алкоголикам, я читал литературу, но в сухих строчках не передать вселенскую скорбь, которая охватывает тебя ночью, когда ты лежишь в похмельном полусне-полуяви, вспоминая губы жены... и вдруг с ужасающей четкостью понимаешь, что их нет, что ничего нет, а есть только мрак, беспросветность и пустота. И вот тогда-то наворачиваются слезы на глаза. Вздрагиваю от малейшего шороха - я стал чертовски пуглив. Боюсь стука, громких голосов в подъезде - а вдруг это ко мне? За мной? Просыпаюсь я часа в четыре утра - так уж получается, ведь придя пьяный с работы, быстро засыпаю. Это жуткое время. Выхожу на балкон, подолгу курю - если только нет луны. Луну я ненавижу; одна из граней моей паранойи. Здоровенная бледная дрянь. Но если ее нет, все хорошо. Я говорю со звездами, мечтаю о том, что когда-нибудь наступит такой день, что можно будет заглянуть в душу каждому человеку, и увидеть там теплый мягкий свет. Я его видел. Когда трезвым взглянул на свою годовалую дочку. Теплый мягкий свет - и никаких гадостей. Я не хочу думать о будущем, о том, что она вырастет. Я твердо решил, что не увижу этого. А если меня не будет, значит , и мир перестанет существовать. Это что за учение? Диалектический материализм? Господи, как же я отупел от водки.
Соседи смотрят жалостливо мне вслед при встрече. Смешные... Себя им надо жалеть, себя, а не меня. Им еще жить и жить, а я уже все понял, все видел и все знаю. Нескромно? А чего скромничать-то. Перед кем? Перед вечностью? Скоро я с ней свижусь. Вот только силы духа наберусь. И сыграем мы с Вечностью, сыграем. Не хуже, чем музыкант-онанист Миша. В четыре руки заиграем сонату Шопена си-бемоль минор. Похоронный марш, если по-простому.
Это ночью у меня мысли такие смелые. Парящие. Дерзкие. А приходит день, и сразу все тускнеет. Впрочем, может это оттого, что сейчас зима? Серое небо? Во всяком случае, пора все это прекращать. Я проклят. Точка. Мое проклятие меня нашло.
Иногда мне кажется, что проклятий на Земле много. Очень много. Просто направление развития нашей цивилизации не допускает мысли о таких вещах. И если у нас ангина, мы идем в аптеку за лекарством, а на самом деле это к нам прицепилось слабенькое проклятье, и таблетками мы не уничтожаем, а лишь оглушаем его? Цивилизация сделала свой выбор еще тогда, когда та самая пресловутая обезьяна пыталась достать банан. Она могла взять в руки палку, а могла немного напрячь силу мысли. Она выбрала палку, и мы имеем то, что имеем. Впрочем, нельзя говорить, что это направление развития хуже, чем какое-то другое. Итог один - смерть. Во всяком случае для меня. Великий закон выживания "умри ты сегодня, а я завтра" более не властен надо мной.
. Сначала у меня мелькали мысли найти жену, дочку, попрощаться... пока я не понял, что все это - мелодраматическая пошлость. Ведь мир же умрет. Ну то есть для меня. А зачем мне этот мир без меня в нем... короче, я достаточно пьян для задуманного. Сейчас я поднимусь на крышу, прихватив с собой бутылку храбрости из холодильника. Сяду на парапет, выдую ее одним махом. Тот самый "последний шаг" я не смогу себя заставить сделать, значит, постараюсь просто потерять равновесие. Я очень постараюсь.