O Simona : другие произведения.

Блондинка и потомки Робинзона Крузо на необитаемом острове

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Трудно, когда ты обнаженная, и на тебя смотрят с интересом, потому что никогда не видели девушек. Но она смогла выстоять, потому что аристократка.
  
  Содержание первых двух книг о графине Virginie Albertine de Guettee.
  
  Восемнадцатилетняя красавица блондинка графиня Virginie Albertine de Guettee каталась по морям и океанам на своем шикарном корабле.
  В южном море корабль захватили пираты.
  Команду убили, графиню взяли в плен.
  Верный слуга Daniel посоветовал графине не показывать, что она благородная особа, потому что пираты в основном выходцы из низших слоев общества и с ненавистью относятся к аристократам.
  Чтобы Virginie Albertine de Guettee случайно не выдала свое знатное происхождение, Daniel отрезал Virginie Albertine de Guettee язык.
  Два капитана пиратов, капитан Thomas и капитан Alexandre, с радостью узнали, что девушка без языка.
  Они задумали продать ее в рабство под видом графини.
  Пиратам в голову не приходило, что Virginie Albertine de Guettee графиня на самом деле, но пытается играть роль простой девушки.
  Для обучения графини хорошим манерам к ней приставили восемнадцатилетнюю сестру капитана Alexandre обворожительную пиратку Perla.
  Perla стройная, высокая, очень худенькая, и на фоне своей общей худобы стесняется огромных грудей.
  Из-за них у Perla много комплексов.
  Два капитана придумали хитрый план: чтобы Virginie Albertine de Guettee не наделала глупостей, когда ее продавали в рабство, к ней для солидности, приставили 'служанку' Perla.
  По замыслу пиратов и Perla она в первую ночь во Дворце рабовладельца сбежит, вернется на корабль.
  Но Судьбе суждено, что убежала не пиратка, а графиня Virginie Albertine de Guettee, в побеге ей помогал миловидный юноша, худой до истощения.
  Капитан Alexandre ночью с лошадьми около дворца поджидал свою сестру Perla.
  Но вместо нее под покровом ночи появилась Virginie Albertine de Guettee с юношей.
  Графиня мстит, тяжело ранит Alexandre, думает, что убила его.
  На деньги капитана Alexandre Virginie Albertine de Guettee в порту выкупает девятнадцать девушек из плена.
  Она начинает общаться со всеми с помощью доски и мела, потому что у нее нет языка.
  Графиня сообщает девушкам, что язык ей отрезал пират.
  За свое освобождение, и плененные благородством и красотой Virginie Albertine de Guettee, девушки назначают ее своей госпожой, главной подругой, главной среди равных, а впоследствии - капитаном.
  Они подпоили пиратов на судне Virginie Albertine de Guettee, судно еще не покинуло порт, сбросили спящих разбойников в лодку за борт и с помощью нанятого лоцмана корабль графини покинул порт.
  Лоцман уплыл, а на корабле остались девятнадцать выкупленных девушек, сама Virginie Albertine de Guettee и юноша.
  Принято решение на корабле мужчин не держать, и юношу попросили удалиться с корабля.
  Но юноша разделся и показал себя во всей девичьей красе, призналась, что скрывала, что он девушка Esmeralda, потому что она слишком худая, кожа да кости, аж вся светится.
  Родители выгнали Esmeralda из родного Дворца, потому что, по мнению ее родителей, девушка должна быть в теле, а худенькая девушка в знатной семье - стыд и позор.
  Девушки убедили Esmeralda, что она прекрасна, как и они, и Esmeralda с радостью влилась в новую команду, обрела друзей.
  Она обожала Virginie Albertine de Guettee и готова за нее жизнь отдать.
  Команда научила управлять кораблем, не идеально, но корабль шел намеченным курсом к острову Гоф, где пираты и два капитана прячут несметные награбленные сокровища.
  В океане девушки подбирают плывущую на доске пиратку Perla, горячо принимают ее, и ни о чем не спрашивая, назначают своей подругой.
  Perla входит в доверие к девушкам, а затем их предает в самый страшный момент.
  Она останавливает корабль, чтобы ее пиратский корабль без боя и без повреждения захватил корабль графини.
  Капитаны Thomas и Alexandre в восторге, что корабль графини легко и без повреждений вернулся к ним, да еще с ценным грузом новых молодых красивых рабынь, которых можно выгодно продать на любом рынке.
  Девушки от пиратов запираются в каюте, а Virginie уйти не удалось, она жертвует собой ради команды, и ее пираты привязывают к палке, обещают снять с блондинки кожу.
  Но чудесным образом графиню спасают Jill и Stephanie, они долго купались в море и не знали, что их корабль с помощью предательства Perla захватили коварные пираты.
  Развязывают Virginie Albertine de Guettee, и она освобождает своих подруг, пока все матросы и два капитана пьяные спят.
  Но девушки не успевают расправиться со спящими пиратами, потому что увлеклись девичьими разговорами, да и сражаться не желают, потому что сражение это мужское занятие.
  Просыпается капитан Thomas, у него комплекс неполноценности из-за того что у него, как и у капитана Alexandre нет мужского достоинства, виной этой беде - девушки: капитана Alexandre лишили мужского Virginie Albertine de Guettee, а капитана Thomas обидела девушка Angelique Marquise des Anges из прошлого, она плеснула ему кислотой в гениталии, после чего у Thomas там стало гладко, как у женщины.
  Thomas в каюте набрасывается с саблей на Virginie Albertine de Guettee, он мстит и всем девушкам за свою беду, но поскальзывается на персике, падает, ударяется головой о ручку двери.
  Девушки в очередной раз свободны, но в дверях возникает пиратка Perla.
  Девушки думают, что она их опять предаст и запрет в каюте, пока все пираты не очнутся от вина.
  Но, неожиданно для всех, пиратка Perla раскаивается в содеянном, говорит что была не права, когда их предала, и теперь хочет войти в их команду навсегда, навеки.
  Он говорит, что пиратов погрузила в лодку и отправила на их корабль, и сейчас погрузит тело капитана Thomas.
  Virginie Albertine de Guettee снова становится капитаном своего корабля, девушки ликуют, корабль идет намеченным курсом, и вскоре на горизонте появился зеленый остров.
  
  
  Книга третья из серии о замечательных похождениях прекрасной благородной восемнадцатилетней блондинки графини Virginie Albertine de Guettee.
  
  Virginie нежилась в бочке с ароматической водой, принимала водные процедуры, которые стали для нее неотъемлемой частью жизни на корабле.
  Верная Esmeralda старательно натирала шею графини щеткой с благоухающим мылом.
  'Я думаю, что все девушки должны принять участие в моем спектакле, пусть наблюдают, как я принимаю ванну', - Графиня написала на дощечке мелом.
  - Virginie, неужели я плохо справляюсь со своими обязанностями? - Esmeralda обиженно надула губки, в уголках ее изумрудных глаз появились слезы. - Я натираю тебя старательно и с любовью, а мой массаж...
  'Твой массаж выше всяческих похвал, но и пусть другие массируют меня.
  У нас на корабле нет избранных, мы все равны', - Virginie Albertine de Guettee приподнялась, ласково погладила подругу по щеке, и этот жест успокоил Esmeralda.
  Через пять минут веселая компания собралась в каюте графини.
  Девушки привыкли ходить по кораблю обнаженные, чтобы кожа дышала.
  От свежего морского воздуха кожа начинает блестеть и лосниться.
  - Ради тебя мы готовы на все, и никто даже не думает иначе, - бывшая пиратка Perla помогла графине выйти из бочки.
  - Может быть, для нас ты больше, чем капитан? - Odette de Sassenage старательно обтирала Virginie Albertine de Guettee шелковым полотенцем, на котором вышит летающий змей.
  - Вероятность что ты самая равная среди нас равных выше ста процентов, - Kathleen мягко улыбалась, и губкой с маслом базилика скользила по спине Virginie. - Конечно, наша дружба не простирается дальше корабля, но мне кажется, что весь мир сосредоточен здесь, а вокруг, за океаном ничего нет.
  - Ты слишком шикарно выглядишь, поэтому никто даже не предположит, что ты прошла через все трудности благодаря своему уму. - Melissa без одной руки, но ловко массировала ягодицы графини. - Я знаю, что твоя блестящая красота продержится очень долго, всегда.
  Иногда я спрашиваю себя по ночам, как тебе удается все, и вижу, что ответ спрятан в твоем обаянии.
  - Пока ты с нами, остальное не имеет значения.
  - Деньги не главное, главное ты.
  - Ты наше золото! - девушки искренне хвалили графиню, и так же искренне ее растирали, отчего она стала нежно розового цвета, как вареная креветка.
  Virginie Albertine de Guettee вежливо улыбнулась поклонницам, выскользнула из их рук и мягко опустила ягодицы на кресло, обитое кожей акулы.
  Через мгновение справа присела Odette de Sassenage, слева место быстро заняла Melissa, а на колени плавно опустилась шаловливая Alexa.
  Только сейчас Virginie Albertine de Guettee внимательно рассмотрела ее в деталях: тонкая осиная талия, втянутый живот, соразмерная грудь и туфли на каблуках длинной с мачту корабля.
  Alexa с видом победительницы с коленей Virginie Albertine de Guettee смотрела на подружек.
  Конечно, это игра, но в каждой игре есть искорка обожания!
  - Остров, остров! Он далеко, поэтому кажется маленьким! - Stephanie не досталось места рядом с Virginie Albertine de Guettee, поэтому она смотрела в иллюминатор.
  - Это не остров Гоф, - Odette de Sassenage видела дальше, чем орел. - Мы не станем высаживаться на необитаемом острове.
  На островах живут кровожадные дикари людоеды, а если их нет, то, значит, всех дикарей истребили более плохие мужчины.
  - Я согласна, что не очень хорошая идея выходить на остров, когда нам здесь прекрасно!
  - Не очень хорошая идея? Это безумие! - Stephanie отошла от иллюминатора, воспользовалась тем, что Alexa приподнялась, со смехом столкнула конкурентку с коленей Virginie Albertine de Guettee и заняла ее место.
  - Я думала, что нужно остановить корабль, чтобы насладиться видом острова, но теперь понимаю, что не стоит этого делать, - Esmeralda опасалась, что дикари съедят ее графиню.
  'Может быть, всему виной, что вы слишком меня обожаете? - Virginie Albertine de Guettee приняла для себя решение, и оно выразилось в сжатых губах и упрямо выставленным напоказ небольших грудках. - Я докажу, что я такая же, как и вы, не много ни лучше и не хуже', - Virginie Albertine de Guettee лукавила, она знала, что она лучше всех в мире, и весь мир должен ей прислуживать и поклоняться.
  Но как приятно, когда ее уговаривают, доказывают, что она, да, самая самая!
  - Замолчи и получай удовольствие от нашего массажа, - Jill некорректно сказала, чтобы графиня замолчала, а графиня и разговаривать без языка не может.
  Все равно, что однорукой Melissa посоветовать, чтобы она убрала руки.
  Но никто не обижается на неосторожные слова, потому что бывшие рабыни стали дружным коллективом.
  'Я отправлюсь на остров на разведку одна, это мое решение!' - Virginie Albertine de Guettee аккуратно выскользнула, встала посреди каюты, и чтобы ее слова звучали весомее, забралась на столик из слоновой кости.
  Стоять на столе на корабле трудно, но почетно.
  - Я даже боюсь предположить, что с тобой будет, - Chantal жадно пожирала глазами красоту Virginie. - У тебя огромный потенциал, ты красавица. - Chantal убрала волосы с глаз и неожиданно для всех поцеловала ступню Virginie Albertine de Guettee. - Ты высокая, на каблуках еще выше, а на столике и на каблуках упираешься не в потолок, а в небо.
  Но даже величественную мы не отпустим одну на остров.
  - Здесь мы на тебя смотрим, а на что станем смотреть, когда ты покинешь нас? - Isabelle акробатка выгнула спину и для смеха заблеяла, как козочка.
  - Мы плывем на остров Гоф за сокровищами пиратов, и зачем тебе выходить на другом острове?
  На нем медом намазано? - Esmeralda сказала излишне резко, ревниво, и подружки засмеялись, они знали, что Esmeralda выделяет Virginie Albertine de Guettee из всех и старается для нее быть более, чем равная среди равных.
  'Не волнуйтесь за меня, вы прекрасно проведете время, в мечтах о том, что произойдет, когда я вернусь.
  Этот остров не зря возник на пути моего... нашего корабля. - Графиня быстро стерла слово 'моего' и заменила на 'нашего'. - Судьба дарит мне испытание на острове, я чувствую всей кожей, которую капитан Thomas хотел с меня снять.
  Сердечко мое бьется в предвкушении нового для нас.
  Не останавливайте меня, я знаю, что без этого острова не будет и острова Гоф с сокровищами'. - Virginie Albertine de Guettee развела руки в стороны и замычала.
  Постучала пальчиками по влажным губкам.
  Девушки смотрели на нее и видели перед собой неяркую, потому что блондинки не бывают яркими, но стильную, любящую их красавицу.
  Настоящий идеал для всех.
  - Интересно, подружишься ли ты с островом?
  Возникнут ли у вас отношения, станете ли близки? - Virginie игриво подмигнула.
  Virginie Albertine de Guettee засмеялась и вышла на палубу.
  Рыдающие девушки аккуратно спустили ее в лодку.
  - Мы будем ждать!
  'Обещаю, что прекрасно проведу время на необитаемом острове', - графиня промычала, и ее мычание каждый понял по-своему.
  Esmeralda вовремя бросила в лодку доску и мел для общения, когда нет языка.
  - А разве дикари умеют читать? - Kathleen сосала пальчик и махала вслед лодке ладошкой. - Они неграмотные, поэтому их называют дикарями.
  - Virginie жертвует собой ради нас, - Melissa говорила с рыданиями. - Она сказала, что без этого острова не будет острова Гоф, поэтому обязана разобраться с этим островом. - Melissa посмотрела на красивые обнаженные тела подружек, которые прижались друг к дружке в огромном горе, что Virginie всех покинула, прислонила ладошку к пылающей щеке Esmeralda и разревелась в полный голос.
  
  Когда течение отнесло лодку далеко от корабля, Virginie Albertine de Guettee вспомнила, что в лодке должны быть палки, которыми матросы лодку двигают, палки называются весла.
  Но подружки забыли положить в лодку весла, или посчитали, что они графине не нужны, она же не станет грести, как прачка.
  Если остров ее Судьба, то лодка плывет не по волнам, а по воле судьбы.
  Virginie хотела расслабиться, как и подружкам советовала, но ее била крупная дрожь, и ничего графиня не могла с собой поделать.
  'Все окажется веселым', - Virginie закрыла изумительные глаза и час слушала шум моря.
  Ее губы чуть приоткрыты в жизнеутверждающей улыбке.
  Лодка зашелестела по песку и мягко остановилась.
  'Я так и думала, что мне все в мире подчиняется, даже Судьба и природа служат мне.
  Прощаю всем!' - Virginie Albertine de Guettee открыла глаза и отважно ступила на мягкий влажный песок, увернулась от набегающей волны и засмеялась.
  Туфли на высоких каблуках оставляли в песке причудливые следы.
  Virginie прихватила доску и мел для общения с дикарями, отошла от лодки, прошла сквозь золотой пляж, даже не думала о том, что лодку может унести волна, а зачем думать, пусть другие думают, а она будет просто наслаждаться жизнью.
  Смело вступила в рощицу с золотыми пальмами.
  На пути блондинки встала красная лягушка.
  Virginie вспомнила рассказ старого охотника о том, что льву нужно бесстрашно смотреть в глаза, и тогда лев не нападет.
  Блондинка час отважно смотрела глаза в глаза лягушке, и, наконец, животное, хотя лягушка и не лев, сдалась.
  Она освободила проход для прелестной блондинки.
  Через пять минут прогулки по роще графиня морально утомилась.
  Необитаемый остров оказался скучным и не внушал доверия.
  'Зачем я ищу кого-то? - Virginie выбрала чистое место около хрустального ручья, присела в тени, чтобы кожа не обгорела и не потеряла мраморную белизну. - Сами придут, угостят и развеселят'. - Virginie не знала, кто придет, развеселит и угостит, но так как ей все должны, то ОНИ появятся.
  Может быть, обезьяны подарят бананы и кокосы?
  Или козы напоят теплым молоком?
  Или дикари с поклоном преподнесут стеклянные бусы.
  Под мирное шуршание листьев пальмы и хвостов цветастых попугаев, под журчание ручья и далекий шум океана, Virginie Albertine de Guettee расслабилась и задремала.
  
  - Это ты? - Незнакомый голос мягко поглаживал Virginie по груди.
  Графиня распахнула очи и подавилась криком.
  Кричать без языка она не могла и не хотела, но промычала что-то непонятное даже для себя.
  Оказывается, не голос прикасался к ее прекрасному нежному телу, а ладони.
  Руки принадлежат немолодому мужчине, без огня в глазах, но с шелковой седой бородой.
  Одет мужчина в козлиную шкуру с рогами, короткие штаны из дикобраза и в туфли, сшитые из антилопы.
  Звери легко угадывались по их шкурам.
  Впервые за долгое время графиня почувствовала укол стыда, потому что она обнаженная, только в одних туфлях.
  Virginie никогда особо не стыдилась своей наготы, перед слугами не смущаются, а перед друзьями - тем более.
  В своем Дворце, до встречи с пиратами, графиня одевалась и раздевалась, когда ей удобно, или когда требуют правила.
  На корабле в компании подруг Virginie непринужденно ввела моду ходить нагими; сначала некоторые из девушек удивлялись, а потом им понравилось, потому что свободное тело легко дышит и проветривается.
  Но здесь, на необитаемом острове (старик не считается за население) под добрым осуждающим взглядом чужака Virginie почувствовала робость и прикрыла ладошками то, что считала нужным.
  - Ты Клеопатра из Египта? - старик продолжать ладонями изучать тело графини.
  Руки у него грубые, с мозолями, не похожи на мягкие ладошки служанок и подруг Virginie.
  Графиня легко ударила по рукам любопытного старика.
  Он с удивлением посмотрел на свои ладони, перевёл взгляд на руки Virginie и надул губы обиженно, как ребенок:
  - Ты давно бьешь людей? - Старик почесал за ухом.
  Virginie Albertine de Guettee кивнула в знак согласия, потому что с рождения привыкла наказывать слуг.
  Открыла рот, раздвинула губы и показала обрубок языка, затем на доске написала:
  'У меня нет языка, поэтому я немая и не могу разговаривать.
  Я буду общаться с вами буквами.
  Вы грамотный?'
  - Ты спрашиваешь, сколько у меня сыновей?
  Два сына: Lucas и Olivier, они одногодки, но не близнецы, им по двадцать лет.
  Самое хорошее время, чтобы размножаться! - Старик мелко захихикал, смех его неприятен для Virginie, но она понимала, что другого смеха от дикаря не дождется.
  А ее смех еще хуже стал, потому что без языка она смеялась не мелодично, а ужасно.
  - Я двадцать один год не видел женщину, и теперь мне кажется, что ты призрак и не настоящая, - в правом уголке левого глаза старика задрожала слеза. - Я сын Робинзона Крузо по отцовской линии, а, кто моя мама, я не знаю, потому что Робинзон скрывал от меня секрет деторождения.
  Отец назвал меня странно Hugo, и я теперь живу с непонятным именем.
  Когда мне исполнилось двадцать лет, отец нашел мне невесту для продолжения рода, а сам умер на острове.
  Мы с девушкой переехали на другой остров, так как не хотели жить там, где умер мой отец.
  До сих пор я не знаю, как звали мать моих детей, и не узнаю.
  Имя девушки не так важно для мужчины, как все ее остальное! - старик торопился, боялся то ли Virginie исчезнет, растворится в воздухе, то ли он сам умрет и не успеет сказать и сделать то, что задумал. - Я читаю с трудом, поэтому мы с тобой станем общаться языком жестов.
  Но мои сыновья очень грамотные, они нашли на берегу сундук с книгами и научились читать бегло, быстро-быстро, как акула плывет.
  Конечно, я простой мужчина, хотя живу на острове.
  Ты девушка красивая, но без языка, а это создаст трудности после свадьбы.
  Не сможешь предупредить мужа о приближающейся грозе, не скажешь мужу на ухо ласковое слово.
  Хотя я уверен, что не бывает бесполезных девушек.
  Если однажды я умру, то ты сможешь отлично зарабатывать на рассказах обо мне. - Старик Hugo снова засмеялся, упал на спину, хлопал себя по коленкам ладонями.
  Графиня Virginie Albertine de Guettee тоже засмеялась, теперь она уже не стеснялась своего смеха и не смущалась от наготы.
  Старик же не упрекнул ее за то, что она голая.
  Есть вещи, которые намного выше, чем нагота девушки, и эти вещи, наверно, давно известны мужчинам.
  - Я отведу тебя в свою хижину и покажу сыновьям.
  Lucas и Olivier никогда не видели девушки, они заинтересуются твоим необычным строением. - Старик поднялся и пошел вдоль ручья.
  Он не оглядывался, уверенный, что блондинка последует за ним.
  Общение с козами не пошло Hugo на пользу.
  'Что я теряю, кроме своей красоты?
  Язык я уже потеряла, - Virginie думала две секунды, затем осторожно переступила через гигантский корень и догнала старика. - Если Судьба привела меня на этот остров и столкнула с Hugo, то это Судьбе необходимо, а еще более необходимо мне. - Virginie с неудовольствием посмотрела на полные ягодицы Hugo, он достаточно упитан, и живот даже со спины виден. - Старик безобразен, он не следит за собой.
  Представляю, какие у него уродцы сыновья.
  Но не под венец же мне с ними идти'. - Графиня, неожиданно для себя, взяла старика за руку.
  Идти по джунглям, взявшись за руки, трудно, но так Virginie ощущала себя спокойнее.
  Hugo радостно рассмеялся и ущипнул Virginie за щечку:
  - Мне никогда не было скучно на острове.
  Вначале я верил, что за большой водой ничего нет.
  Только не подумай, что я глупый, а за меня думают мои дети.
  Отец мой пользовался плодами моих трудов и часто съедал наш обед сам, один.
  Однажды мне очень повезло, и я заболел.
  Укус кобры изменил мою жизнь к лучшему.
  Когда я выздоровел, отец уже не издевался надо мной, он верил, что душа кобры перешла в меня. - Старик Hugo говорил и говорил, а Virginie Albertine de Guettee думала и думала.
  Она уже начала жалеть, что пошла на поводу Судьбы.
  'Старик не очень умен и красив, а его сыновья, наверно, еще ниже на ступеньках социальной лестницы.
  Живут в тростниковой хижине, спят на земляном полу, питаются дикой живой и дикорастущей пищей, самовлюбленные никчемные создания'. - Графиня злилась на себя и на Судьбу.
  Может быть, виной всему, что девушке трудно пробираться обнаженной через густые заросли кокосовых пальм, и она изрядно проголодалась.
  - Хорошо тебе со мной, блондинка! - Hugo не спрашивал, он утверждал. - За пальмовой рощей гора, и там мы живем, уже близко. - Старик не обнадежил графиню, а еще больше ее испугал.
  'Живут в горе? Старик и его сыновья - гномы?'
  Virginie Albertine de Guettee никогда не видела гномов, только посещала представления карликов, и не похож рослый Hugo с огромным животом на гнома.
  'Гном - не размер тела, а состояние души!' - Virginie легко выпуталась из своих запутанных мыслей.
  Ей все вокруг интересно.
  Дорогу перебегали сурки или другие полосатые животные.
  'Старик ужасный, его трудно выносить, но живут же на островах дикари, которые еще хуже.
  Hugo любит своих сыновей, или боится, что они его съедят?'
  За непривычными для нее мыслями графиня пропустила самый важный момент на острове.
  Неожиданно, она оказалась на вершине невысокого изумрудного холма, а внизу, на прекрасной, залитой водой и солнцем площади, важно расхаживали два молодых человека.
  Одеты они странно для Virginie, но обыкновенно для необитаемых островов.
  Широкоплечий красавец блондин с выдающейся волевой нижней челюстью из одежды облачен только в мягкие туфли из енота, на шее монументального красавца на веревочке болтался зуб.
  Virginie Albertine de Guettee не разбиралась в зубах животных, но определила, что зуб большой.
   Второй юноша бронзовокожий, с непокорными черными, как южная ночь, кудрями.
  Одет он еще менее изыскано, чем блондин.
  Лишь татуировка змеи на груди составляла его одежду.
  Virginie Albertine de Guettee отметила, что сложены дикари атлетически, намного гармоничнее, чем борцы атлеты в цирке.
  Легкая грация на фоне стальных канатов мускулов.
  О выпирающие кубики брюшных мышц можно кокосы разбивать.
  - С белыми волосами мой сын - Olivier, а темненький - тоже мой сын, но его зовут Lucas, - старик Hugo приветливо помахал юношам.
  Они ничего не ответили ни жестами, ни словами.
  Ожидали, когда отец со своей супницей спустятся.
  'Знают ли они, что я спутница их отца, или еще не определили, к какому виду животных меня отнести', - Virginie нравилось природное неприкрытое внимание дикарей к своей особе, хотя немножко нервировало, что Lucas и Olivier не бросились сразу навстречу, не упали на колени к ее прекрасным ногам.
  Старик поднял с земли длинную толстую палку, и, когда с графиней подошел к сыновьям, трижды ударил посохом по резному камню на площади, выложенной желтыми кирпичами.
  На камне высечен мужчина в длинной остроконечной шапке, восседающий на козе.
  - Сыновья мои, Lucas и Olivier, вы, наверно, считаете меня требовательным властным тираном, который сошел с ума без женщин?
  Вы правы, если так полагаете.
  Помните, я рассказывал вам о чуде природы под названием девушка.
  Без девушки вы не сможете продолжить свой род, а, значит, и мой род тоже.
  Я привел к вам настоящую девушку, чтобы один из вас, самый достойный, взял ее в жены. - Hugo замахнулся посохом на Lucas.
  Наверно, хотел в назидание ударить сына палкой в грудь, но увидел волевые сжатые губы Lucas, его насмешливый взгляд, поэтому передумал.
  Virginie Albertine de Guettee поняла, что раньше, когда Lucas и Olivier были маленькие и хилые, отец часто учил их из-под палки.
  Но сыновья подросли, возмужали, налились природной дикой силой, и, возможно, однажды палкой проучили отца сами.
  С тех пор желание избить сыновей у Hugo осталось, но не хватало ни храбрости, ни сил.
  - Ты несправедлив к нам, но мы считаем, что ты щедрый и умный отец, лучше которого на необитаемом острове не найдем, - Olivier без церемоний потрогал грудь Virginie Albertine de Guettee.
  Lucas в это время ладонями изучал ягодицы графини.
  - Она похожа на нас и не похожа, - Olivier даже не подозревал, что поступает с девушкой неприлично, оскорбляет ее действием.
  Но графине это показалось забавным, и она простила дикарям незнание светских манер.
  - Я никогда не верил тебе, отец, когда ты говорил о неведомых нам девушках, - по мужественному, высеченному из бронзы, лицу Lucas скользнула детская улыбка. - Но сейчас убедился, что ты не всегда лжешь, - Lucas по-детски рассмеялся, показал идеально ровные жемчужные зубы.
  'Старик Hugo научил сыновей чистить зубы', - Virginie Albertine de Guettee отметила не без удовлетворения.
  От дикарей не исходил дурной запах, и в общении, если их научить, они дойдут до высот королевского двора.
  То, что она нравится старику и его сыновьям, было очевидно, и видно на их телах.
  Юноши, чтобы понравится красавице, напрягли все мускулы.
  Старик Hugo старался не кашлять.
  Но под пристальными взорами и постоянным поглаживанием Virginie Albertine de Guettee смутилась, и это смущение ее разозлило.
  Она недовольно замычала и била ладошками по жадным рукам Lucas и Olivier.
  Впоследствии она пожалела, что оскорбила наивных дикарей, они же не виноваты, что никогда не видели и не трогали девушку.
  Они по-природному интересовались ей, как диковинным животным.
  Сыновья поняли, что новое чудесное животное сердится на них, но не могли найти причину ее гнева, поэтому с вопросом в искрящихся изумительных очах обратились к отцу.
  - Ничего не понимаете в жизни, - Hugo старательно прятал улыбку превосходства.
  Он царь, он один знает, и еще раньше их видел их мать, и даже она ему родила двух сыновей близнецов, хотя они по виду и разные.
  Lucas и Olivier телами не похожи ни на отца, ни друг на друга, но их объединяет внутренний мир.
  - Жизнь сложна, а девушка в жизни - непонятна, - Hugo увидел реакцию сыновей на единственную девушку в их компании, и его старческие щеки окрасились краской стыда. - Вы подросли, и я не имею возможности вас учить уму.
  'Зато я имею, - Virginie быстро писала на доске и показывала Lucas и Olivier. По тому, как шевелились их губы, когда они читали, блондинка видела, что дикари грамотные. - Мне отрезали язык, поэтому я лишена возможности разговаривать вслух, но на доске напишу вам все, что высказало бы мое сердце.
  Во-первых, немедленно оденьтесь.
  Мужчина перед женщиной не имеет право щеголять своей наготой, даже, если он настоящий красавец мужчина, - Virginie Albertine de Guettee постучала пальцем по бронзовой наковальне груди Lucas, но никаких чувств к юноше она не испытала. - Если вы не оденетесь и будете красоваться постоянно передо мной во всей своей природной красе, то я уйду от вас', - графиня не представляла, куда она уйдет с необитаемого острова, но угроза подействовала.
  Наверно, Lucas и Olivier знали, куда может уйти человек с острова.
  - Неважно, насколько мы близки с вами, но мои сыновья поняли только то, что должны понять и ничего больше, - Hugo сказал умное и сам удивился своему афоризму.
  Он пять минут размахивал руками, доказывал сыновьям, что неприлично ходить голыми перед девушкой.
  Юноши пожимали плечами, не понимали основ морали, но согласно кивали головами.
  - Нужно одеться, мы приоденемся, - Olivier сдался первый.
  - Девушки более странные существа, чем ты нам рассказывал, - Lucas поклонился отцу. - Оказывается, они имеют право ходить нагими, и хвастаются перед мужчинами своей наготой.
  По твоим словам, отец, обнаженная девушка это красиво, и для мужчины огромная честь и радость, когда он видит нагую самку.
  А обнаженный мужчина - стыд и позор, - Lucas не знал на необитаемом острове понятий стыд и позор, поэтому засмеялся.
  Он взял под руку своего брата, и они вприпрыжку побежали в пещеру.
  Столько детской наивности в их грациозном беге, столько дикарской простоты, что графиня, впервые в жизни, почувствовала, что она не права.
  - Расслабься и не ругай себя, - старик понял причину смущения Virginie и засмеялся. - Мои сыновья добрые и наивные, дети природы.
  'Вы имеете в виду, что я бессердечная? - и снова Virginie Albertine de Guettee рассердилась на себя, досталось и старику, потому что он читал ее чувства. - Даже, если вы мудрый старец, то не имеете право изучать меня с ног до головы'.
  - Причина твоего гнева не в морали, а в голоде, - если старик и неуклюж в общении с девушками, то диагноз ставит идеально. - После ужина настроение твое изменится в лучшую сторону.
  Поверь, что все овощи и фрукты заботливо выращены нашими руками, а звери и птицы на столе прожарены основательно, свежие, только что из джунглей. - Старик пристально посмотрел в глаза графини, потянул руку к ее мраморному телу, но прочитал ответ в глазах блондинки и опустил руку: - Скажи, кто из моих сыновей тебе нравится больше, кого ты возьмешь в мужья для продолжения своего рода и моего?
  В ответ Virginie Albertine de Guettee сверкнула чудесными очами.
  Старик Hugo истолковал ответ блондинки по-своему.
  - Lucas не боится умных и сильных зверей, он прирожденный хозяин джунглей.
  Если он предложит поплавать с ним в океане среди акул, не отказывай ему, не упускай замечательный шанс слиться с природой.
  Lucas замечательный охотник на акул. - Hugo позволил себе ласково приобнять графиню за плечи.
  От мысли, что она будет плавать в океане рядом с акулами и бронзовым телом Lucas, по телу Virginie Albertine de Guettee пробежала крупная дрожь, и опять графиня рассердилась на себя, что у нее обнаженной все чувства на виду.
  'Не думаю, что когда-нибудь поплыву с Lucas к акулам в пасть', - Virginie Albertine de Guettee подумала, а старик понял ее мысли по мимике и спрятал мудрую улыбку в седую бороду.
  - Olivier тонкая романтичная натура, что не мешает ему добывать животных не меньше, а иногда и больше, чем его брат.
  Olivier разговаривает с птицами, зверями и даже с рыбами.
  Он чарующей улыбкой приманивает дичь, а потом убивает добычу.
  Но он никогда не смешивает удовольствия и охоту, - Hugo провел натруженным пальцем по левой щеке Virginie Albertine de Guettee, и ее щеки загорелись румянцем стыда, или это не стыд, а нечто большее.
  'Я ничего не думаю', - графиня звонко ударила по руке старика.
  Показала, что не всегда его прикосновения ей приятны и уместны.
  В это время из пещеры вышли Lucas и Olivier.
  Они увидели, как Virginie хлопнула их отца по руке, как покраснели ее щеки, и сразу приревновали.
  'Несчастные создания, - графиня с удовольствием отметила, как яростью налились глаза Lucas и Olivier. - Они до сегодняшнего дня никогда не видели женщин, а теперь познали и радость ревности. - И в ту же минуту другая, трусливая мысль защекотала нервы Virginie. - Вдруг, они рассердились не на отца, за то, что он меня смутил, а, наоборот, хотят за него заступиться.
  Сейчас набросятся на меня, изобьют, скажут, что никто не имеет право поднимать руку на их родителя!' - Virginie Albertine de Guettee расправила грудь.
  Она не верила в то, что кто-нибудь в мире сможет ее обидеть, но неприятное чувство теплилось в глубине груди.
  И, вдруг, все исчезло, когда графиня взглянула на дикарей свежим взглядом.
  'Когда они были голые, то смущали меня меньше, чем сейчас, когда одеты', - Virginie Albertine de Guettee распахнула глаза на всю ширину.
  Подобного изящества и торжества одежды она не видела даже на Королевских балах.
  Lucas натянул узкие коричневые шорты из тончайшей кожи марабу.
  На плечи небрежно наброшена мантия с горностаями.
  Тонкие ремешки сандалий обвивают крепкие ноги.
  Olivier предпочел юбочку из перьев, и она смотрелась великолепно, не вызывала смех.
  К юбочке Olivier добавил жилет из кожи крокодила и высокие сапоги до колен.
  Из чьей кожи сшиты идеальные сапожки Virginie Albertine de Guettee даже боялась гадать.
  Парни увидели восторг в глазах блондинки и заулыбались.
  Они мигом забыли о сцене между их отцом и прекрасной гостьей.
  - Если это одежда, о которой ты говорила, то мы рады! - Olivier подошел и мягко взял графиню за плечи.
  От него исходил одуряющий аромат джунглей.
  Virginie Albertine de Guettee повиновалась зову природы, закрыла глаза и вытянула губы вперед для дружеского поцелуя.
  Но вовремя опомнилась, отпрыгнула от Olivier, как лань.
  'Надеюсь, что никто не понял, что я хотела поцеловаться', - в очередной раз за день Virginie обругала себя за ошибку.
  Слишком много ошибок, не сгореть бы от стыда.
  - Я впервые вижу ваше тело, - Lucas взял блондинку за руки и заглянул в ее колодцы глаз.
  Глаза графини налились тяжестью, и она чуть не повторила ошибку с Olivier, столь же жгучее желание поцелуя щекотало губы.
  - Если хочешь искупаться, то можешь пойти с нами на водопад.
  Мне и брату нужен помощник во время купания. - Lucas взял графиню за левую руку.
  Девушка с волнением посмотрела на старика, она почувствовала, что в этот момент ей необходим совет мудреца, который по годам уже далек от юношеских забав.
  - Молодые должны идти вперед по дороге жизни, а старики остаются готовить ужин, - старик Hugo говорил одно, но по его глазам Virginie Albertine de Guettee читала иное; не считал себя Hugo стариком. - Мои дети невинные, как сама Природа.
  Не откажи им в любезности, сходи на водопад.
  Да и тебе после дальней дороги нужно обмыться. - Мелькнула ли в голосе Hugo ирония или он привык к простым словам.
  Virginie решила отдаться полностью во власть Судьбы.
  Тем более что за правую руку ее схватил Olivier.
  И два брата, а она между ними, с хохотом побежали в сторону шума воды.
  Графиня смеялась с мычанием, она чувствовала себя легко и беззаботно; не нужно подбирать слова, прятать чувства под маской безразличия, стараться не поранить шуткой собеседника.
  Никто ее не осуждает и не осудит.
  А, если она ошибется, то никто не расскажет о ее ошибке, не вынесет тайну за пределы необитаемого острова.
  'Lucas и Olivier, словно дети маленькие, поэтому с ними легко и беззаботно, - Virginie Albertine de Guettee бежала и светилась счастьем. - Они хотят мне понравиться и соревнуются друг перед другом.
  Lucas и Olivier не знают, что такое любовь, они испытывают ко мне интерес, у них только начинается все', - Virginie Albertine de Guettee подумала, что и у нее еще не начиналась настоящая любовь в жизни.
  Стало немного грустно, особенно, когда она поняла, что с Lucas и Olivier ей хорошо и беззаботно, но они не те рыцари, которым она отдаст свое сердце и тело, слишком они далеки от цивилизации и даже во дворце останутся дикарями, прекрасными, но дикарями.
  Они игрушки, а ей нужно крепкое мудрое мужское плечо, которое умеет считать деньги.
  'Опять я думаю, в том время как нужно веселиться', - графиня обнаружила, что стоит с Olivier и Lucas на краю скалы.
  Напротив них вниз падает вода, которая называется водопадом.
  Внизу зеленеет чистейшее озерцо с белой пеной от водопада.
  'Я забыла захватить с собой доску и мел.
  Как же я стану общаться с Lucas и Olivier?
  А где тропинка вниз, к купальне?' - Мысли Virginie Albertine de Guettee путались, как лианы на пальме.
  Братья, словно прочитали мысли Virginie, лукаво переглянулись и...
  - Я думаю, что тебе понравится! - эти слова Olivier прокричал в полете.
  Юноши прыгнули вниз, в кипящую воду, сильные их руки не отпускали Virginie Albertine de Guettee.
  И она вынуждена лететь вниз, в это безумство.
  Сердце осталось на скале, а все остальное ухнуло в мягкую душистую воду.
  'Надеюсь, что я не утону', - графиня подумала, и тут же под водой засмеялась своим глупым мыслям.
  Все ее обожают, все ее любят, и, разумеется, юноши не дадут ей утонуть.
  Тем более что Lucas, по словам Hugo, идеальный пловец среди акул.
  Графиня ногами не нащупала дно, немного обеспокоилась, что в водовороте потеряет туфли, но они, сшитые по ее ножке, крепко сидели, не оставляли хозяйку.
  Дно, оказывается, не нужно, когда рядом два идеальных пловца.
  Они плавали вокруг Virginie Albertine de Guettee, когда она погружалась, выталкивали со смехом, подбрасывали, играли блондинкой, как мячиком.
  'Одни ищут хороших друзей, а ко мне друзья сами бегут, видят во мне потенциал', - Virginie Albertine de Guettee мурлыкала бы от счастья, но без языка мычала, что не мешало ей наслаждаться купанием.
  Наконец, Lucas на руках вынес платиновую блондинку на берег, возложил на плоский камень.
  'Жертвенный камень?' - графиня не имела возможности общаться через слова, поэтому разговаривала с собой.
  Мысль, что она возлежит на жертвенном камне, казалась веселой и беззаботной.
  Жестами, она показала, что шокирована тем, что братья купались в одежде.
  К ее удивлению, Lucas и Olivier ее поняли.
  - Но ты же сказала, чтобы мы не ходили перед тобой без одежды, - Lucas широко улыбнулся.
  В ответ жестами и мычанием Virginie Albertine de Guettee пояснила, что не всегда нужно ходить в одежде, а купаются люди, обычно, нагие.
  Братья поняли язык жестов блондинки.
  Когда всем хорошо, все понимают друг друга без слов.
  Конечно, мысль о том, что девушки и парни купаются отдельно, так требуют правила приличия, Virginie Albertine de Guettee не смогла донести до братьев, но и не надо.
  Если бы они купались отдельно, то она бы утонула в водопаде.
  - Мы разотрем тебя травой колибни, она хорошо пахнет, - Lucas не намекал, что Virginie Albertine de Guettee сама по себе пахнет не так, как ему нравится.
  Но Virginie Albertine de Guettee решила не обращать внимания на простоту дикарей.
  Еще не хватало, чтобы она выясняла смысл слов.
  Братья скинули немногочисленные одежды и развесили на суках баобаба на просушку.
  Все настолько естественно и без задних мыслей, что графиня прослезилась.
  Но, чтобы не смотреть на нагих мужчин, закрыла глаза.
  Она почувствовала, как к ее телу прикоснулась мягкая трава, и сильные руки начали втирать сок джунглей в изумительное тело блондинки.
  На миг ей показалось, что она на своем корабле, и ее растирают подруги во главе с Esmeralda.
  Прошло десять приятных минут, которые растянулись в вечность.
  Только одно слегка тревожило графиню:
  'Братья просили, чтобы я им помогла во время купания.
  В чем же моя помощь?'
  Ответ пришел очень быстро.
  - В зарослях около водопада живут изумительные вкусные обезьянки, - Lucas откинул траву, показал, что растирание закончено. - Они очень робкие, но доверчивые.
  Их мы ловим втроем.
  Обычно отец сидит на берегу, расчесывает бороду, и к нему начинают подходить обезьяны.
  Они любопытные, всем интересуются.
  Я и Olivier прячемся в зарослях, и когда наступает нужный момент, я с дубиной выскакиваю слева.
  Обезьянки в ужасе бегут в противоположную сторону и попадают в руки Olivier.
  Он сворачивает им шеи, но мы убиваем ровно столько обезьянок, сколько нужно для еды.
  Лишнего нам не надо.
  Надеюсь, что в качестве приманки ты заменишь нам и обезьянкам отца, - Lucas объяснил, в чем ждет помощи от Virginie Albertine de Guettee.
  Графиня в ужасе прикрыла ротик ладошкой, хотя раньше прикрывала ладонями другие места.
  Она в своем дворце никогда не переживала, когда плетьми наказывают слуг, или даже казнят их на площади.
  Но мысль о том, чтобы обидеть животное, показалась графине чудовищной.
  'С другой стороны, - Virginie Albertine de Guettee нервно закусила нижнюю губку, - отказом я обижу хозяев острова.
  Они не поймут меня, осудят, и косо посмотрят, а я не люблю, когда на меня косо смотрят.
  Как бы обезьянку спасти, и юношей не обидеть?' - графиня встала перед непростым выбором, а она не любила выбирать.
  - Куда ты смотришь? - Olivier перехватил взгляд брата. - Ты смотри в джунгли, где колышутся ветки пальм под весом обезьян.
  А ты на нашу гостью смотришь.
  - Я гляжу туда же, куда и ты, а не обезьян выискиваю, - Lucas огрызнулся.
  Графиня догадалась, что братья ссорятся из-за нее, возможно, в первый раз в своей жизни ссорятся, и в этом ее заслуга, заслуга идеального тела и потрясающей красоты лица.
  'Приятно, когда мужчины дерутся из-за меня', - Virginie Albertine de Guettee солнечно улыбнулась и взмахами рук послала братьев в кусты, в засаду.
  Lucas - налево, Olivier - направо.
  - Где мой стандартный набор орудий убийства?
  Макаки или отец украли? - Lucas недовольно ворчал из кустов колючей акации.
  Virginie Albertine de Guettee элегантно присела на изумрудную травку, кивала головкой в такт злобным словам Lucas и ждала, когда к ней выйдут любопытные обезьянки.
  Время шло, а обезьяны не появлялось, и это зарождало в графине волну недовольства: неужели, она хуже, чем старик Hugo?
  К нему макаки липли, а к ней не идут.
  - Может быть, пока мы ждем обезьян, я снова натру твое тело ароматной травой? - из кустов высунулась мордочка не макаки, а монументальное лицо Olivier.
  - Я тебе сейчас сделаю массаж, - Lucas ответил брату. - Сиди, жди обезьян, а не о массаже думай.
  Тем более что у тебя руки кривые, а мои руки как раз заточены для массажа девушек.
  - Ты час назад впервые увидел девушку и теперь говоришь о том, что специалист в женском массаже, - Olivier продолжал перебранку.
  Из-за Virginie Albertine de Guettee на необитаемом острове начиналась гражданская война.
  'Они делали массаж друг другу, мужчина мужчине, вот и научились!' - Девушка улыбалась, она знала, что война пройдет мимо нее, а мужчины на войне закаляются, как сталь.
  Ну поубивают друг друга, а война на то и нужна, чтобы мужчины убивали себе подобных.
  - Virginie Albertine de Guettee, вы не кажетесь мне странной, - Lucas сделал неуклюжий комплимент графине.
  Virginie Albertine de Guettee в ответ лукаво изогнула белую бровь.
  Жизнь продолжалась, оказывается, не только для нее.
  Вдруг, из кустов выбежала маленькая обезьяна с огромными круглыми глазами.
  Она гигантскими прыжками, странными для столь крохотного мехового существа, добежала до Virginie и запрыгнула к ней на колени, лапками обхватила шею, а потом начала чесать затылок блондинки.
  Virginie Albertine de Guettee счастливо засмеялась, она поняла, что она избранная.
  Не каждую красавицу избирает дикая обезьяна.
  'Если бы она подросла и научилась хорошим манерам, то ее можно было бы взять замуж', - графиня хотела посмотреть на себя со стороны с обезьянкой.
  Наверняка, это очень ценная обезьяна, потому что выбрала самое дорогое на острове.
  - Virginie, наклони голову, а то я нечаянно дубиной сломаю твой череп, а не череп обезьяны, - голос Lucas из джунглей вывел графиню из мира грёз о больших обезьянах.
  - Вытяни животное на руках, чтобы я камнем попал обезьяне в левый глаз, - Olivier сменил тактику убивания обезьян.
  Virginie Albertine de Guettee, в другой момент, возможно, послушала бы братьев и подставила бы обезьяну под удар.
  Но дикие невежественные парни сделали огромную ошибку, которая может их лишить покровительства графини, они смели приказывать ЕЙ, самой красивой во Вселенной и самой благородной юной леди.
  В ярости Virginie Albertine de Guettee подскочила на пружинках ног.
  Мычала, размахивала руками, брызгала слюной, топала по траве.
  При этом обезьяна пронзительно верещала и показывала невидимым охотникам длинные желтые зубы.
  Они нелепо смотрелись в маленьком рту примата.
  Virginie Albertine de Guettee не остановила свой гнев, подняла камень и швырнула в кусты, где прятался Olivier.
  Раздался хруст, сдавленный крик и приглушенное удивление из неприличных слов.
  Lucas в своих кустах едко засмеялся над побитым братом и в тот же момент получил палкой по шее.
  Virginie Albertine de Guettee била неумело, непрофессионально, но с чувством глубокого удовлетворения.
  Обезьяна пять секунд следила за действиями новой хозяйки, качала головой, а затем выхватила палку из рук графини и показала высшее мастерство избиения палкой.
  Lucas в крови рухнул под градом ударов обезьяны.
  Virginie Albertine de Guettee улыбнулась и отобрала у нее палку.
  Графиня не знала, какого пола обезьянка, но сразу приняла ее в свою команду.
  С охотой покончено, блондинка нетерпеливо стучала каблучками по камням, показывала недовольство, что надо ждать, когда братья очнутся.
  Lucas поднялся на дрожащих ногах, доковылял до озера под водопадом, долго и натужно смывал кровь с лица и шеи.
  Затем травой вытер кровь из разбитого носа брата.
  Побитые юноши не улыбались, но, судя по лукавым искоркам в уголках глаз, не сердились на Virginie Albertine de Guettee.
  Через десять минут уже вчетвером, с новым другом обезьяной, дошли до пещеры.
  Насколько была легка дорога к купальне, настолько оказался тяжелым путь обратно.
  Старик встретил побитых сыновей с радостью.
  Восторг, что его детей, наконец-то побили, вырывался из слезящихся глаз Hugo.
  - Дети мои, вы, наверно, хотите соврать, что поскользнулись на скале и упали на камни, - Hugo мелко захихикал. - Мой смех не без причины и в нем много смысла.
  Но я отлично знаю следы побоев от девушки и от обезьяны.
  В молодости меня часто била ваша мать, доставалось мне и от обезьян.
  По вашим разбитым лицам я вижу, что вы продолжили мою династию. - Старик Hugo дружески обнял Virginie Albertine de Guettee, и обезьяна тут же схватила его за нос, сжала между пальцев.
  Когда старик вырвался со слезами, то на кончике его носа вздулось синее пятно.
  Старик через силу заулыбался, и теперь настала очередь ржать его сыновьям.
  - Фантастически роскошная обезьяна, - Hugo подлизывался к животному. - Она наполнит нашу жизнь свободой и наслаждениями, а за это мы ее не только не съедим, но и не будем пытать.
  Прошу всех к столу, - старик Hugo развернулся на пятках, старался ступать четко, по-военному, но его качало от обиды и досады, что обезьяна схватила за нос. - Я организовал ужин шикарный.
  Во время приема пищи должна царить дисциплина, - старик сурово посмотрел на сыновей, а затем перевел взгляд на Virginie Albertine de Guettee и обезьяну и голос его задрожал от восторга. - Дисциплина только для вас, сыновья мои.
  А девушки и обезьяны отличаются от мужчин тем, что сами себе дисциплина. - Hugo похлопал блондинку по спине, при этом его рука нечаянно соскользнула чуть ниже спины.
  Virginie Albertine de Guettee простила старику его маленькую шалость.
  Неизвестно, сколько лет или часов он еще проживет, так пусть хоть порадуется, когда соприкасается с прекрасной.
  Графиня не хотела проходить в пещеру, где ее ждал ужин.
  Она представляла закопчённые стены пещеры, костер, куски мяса на полу или в листьях бамбука, соломенные подстилки вместо пуховых перин.
  Virginie подхватила доску и написала:
  'Я предпочитаю ужинать на открытом воздухе.
  Пещеры - для дикарей, а не для благородных девушек', - Virginie Albertine de Guettee не боялась обидеть словом 'дикарей', она уже ничего не боялась, потому что чувствовала, что ей будут поклоняться, как царице.
  - Я себя плохо чувствую, поэтому свежий воздух мне противопоказан, - старик Hugo затрещал поясницей. - И, поверь, Virginie Albertine de Guettee, что выносить блюда и сидения из пещеры очень трудно и займет массу времени. - Старик заинтересовал графиню словом 'блюда'.
  'Неужели дикари научились обрабатывать глину и лепят из нее тарелки?' - Virginie Albertine de Guettee мелкими шагами прошла за стариком в узкий вход пещеры.
  Сзади на блондинку дышали Lucas и Olivier.
  И, когда она резко остановилась, то крепкое ладное тело впечаталось в нее, как в стенку.
  - Очень приятно, - тело произнесло голосом Lucas.
  Но сейчас Virginie Albertine de Guettee забыла о гневе.
  За поворотом темнота сменилась торжеством ярких огней.
  Повсюду горели свечи, и не простые, а ароматические, ужасно дорогие кардинальские.
  Они освещали огромный зал, из которого в другие залы уходили также ярко освещенные коридоры.
  'Дикари не жалеют свечи, потому что не знают, сколько они стоят', - Virginie Albertine de Guettee закрыла рот, распахнувшийся в удивлении.
  Они не хотела думать, что дикарям на необитаемом острове известна цена этих свечей, а жгут они их, потому что не считают денег.
  И денег, действительно, не сосчитать.
  Золотые монеты лежали кучами, покрывали стол, уходили вереницей в коридоры.
  Пещера оказалась не дикой грязной пещерой со следами мамонтов и наскальными рисунками, а Virginie Albertine de Guettee попала в подземный роскошный дворец.
  Даже у королей ничего подобного нет.
  Полы выложены дорогой афганской нефритовой плиткой, под куполом на фресках изображены сцены из жизни людей, серебряные зеркала, золотые колоны, бриллиантовые подсвечники, стулья золотые, а один единственный трон украшен драгоценными камнями и так густо ими посыпан, что, нет свободного места, чтобы на него присесть.
  Посреди пещеры стоит длинный стол из слоновой кости, а на нем в изобилии представлены изысканные кушанья на золотых тарелках, напитки в хрустальных кувшинах, вазы со свежесрезанными тропическими цветами.
  - Ты плохо себя чувствуешь? - старик Hugo заглянул Virginie в глаза, пощупал пульс, при этом пульс он искал не на руке, а под левой грудью блондинки. - Побелела, позеленела, окаменела. Ты замерзла? - старик продолжал бы щупать пульс бесконечно долго и в разных местах, но графиня ожила.
  'Подобного богатства я никогда не видела.
  Откуда у вас эта шикарная пещера и золото?' - рука Virginie Albertine de Guettee заметно дрожала, когда она писала слово 'золото'.
  - Откуда у нас все это? - Hugo не понял вопрос юной леди, потому что их разделяла Цивилизация.
  У дикарей всегда золото, а цивилизованные люди заменяют золото дешевыми сплавами простых металлов.
  Lucas и Olivier куда-то исчезли, графиня подумала, что они быстрее поняли бы ее, чем старик с потерей памяти.
  - У нас всегда это было, - старик не иронизировал, он пытался ответить правильно, но не понимал вопрос. - Разве у вас другие жилища в пещерах?
  На нашем острове, - Hugo с удовлетворением растянул слово 'нашем', - в каждой горе найдешь подобное.
  Разве у вас, по-другому? Не может быть!
  'Ужасно, я всегда подозревала, что я не самая богатая блондинка в мире, но могла бы догадаться, что на богатого найдется еще более богатый.
  Если передо мной, когда я вернусь в родные края, кто-нибудь начнет хвастаться своим богатством, то я рассмеюсь ему в лицо. - Virginie Albertine de Guettee подошла и без стеснения заняла золотой трон с драгоценными камнями.
  Крупные бриллианты сиденья доставляли ягодицам неудобство, Virginie Albertine de Guettee чувствовала, словно присела на кучу орехов. - Никогда бы не подумала, что бриллианты могут доставлять боль!'.
  - Почему ты выбрала самое неудобное седалище?
  Мы редко на него присаживаемся, оно тяжелое.
  Попробуй этот стул, обитый мехом рыси, - Hugo еще больше запутался, пододвинул к графине стульчик с резными ножками, исполненный из цельного куска кости доисторического животного.
  'Я поражена', - Virginie Albertine de Guettee содрала со стульчика обивку и постелила мягкую шкуру под свои ягодицы на трон.
  Девушка выбирает самое красивое, даже, если оно неудобное.
  Камни через шкуру ощущались слабее, но все же раздражали ягодицы.
  'Пусть я умру от боли на золотом троне, чем слезу с него!' - Virginie Albertine de Guettee закусила губу.
  - Сейчас начнется ужин, и ты забудешь о своих бедах, - старик поклонился графине. - Возможно, из-за голода ты всему удивляешься, хотя я не понимаю, чему здесь удивляться. - Hugo вырос среди золота и драгоценных камней, в рукотворной шикарной пещере, поэтому, разумеется, он верил, что так и должно быть везде на Земле. - Я с сыновьями часто хожу в бухту Печали.
  Около нашего острова в океане находится Чертово место.
  Корабли попадают в огромную воронку, и она их засасывает.
  Акулы и другие морские звери мгновенно сжирают людей на кораблях, а затем, дня через три безлюдный корабль безжалостное течение разбивает о скалы.
  Нам достаются только обломки кораблей, и ни одного трупа.
  А так хотелось бы посмотреть на других людей, хотя бы мертвых.
  Кораблей много, а ни одной девушки, кроме тебя, мои сыновья не видели.
  Мы выбираем из-под обломков то, что пригодится в хозяйстве, но это, - старик пренебрежительно пнул кучу золотых монет, - мы не берем.
  Нам и так этого хватает здесь.
  'Не берут с погибших кораблей золото! - Virginie Albertine de Guettee задрожала от возбуждения, - значит, на берегу скопились тонны золотых монет.
  Девушкам деньги не нужны, но мы не можем жить без того, что продается за деньги.
  Возможно, что давным-давно на острове пираты построили свой город в пещерах, свозили сюда награбленное добро.
  А потом пираты исчезли, а все осталось наивным дикарям.
  Hugo думает, что у каждого человека есть кучи золота и шикарные дворцы.
  Полагаю, что награбленные сокровища двух капитанов Thomas и Alexandre на острове Гоф - жалкая пародия на этот необитаемый остров!' - Virginie Albertine de Guettee думала, как все золото отсюда вывести, для безбедной жизни хватило бы и золотого трона с бриллиантами, но хотелось получить всё!
  Возможно, что на берегу в бухте Печали не меньше золота, чем в этом одном дворце.
  Остались невыясненными вопросы: если корабли пропадают в гигантской воронке в океане, а затем акулы пожирают трупы людей, то почему она без проблем добралась до острова.
  Графиня решила не искать ответ на этот никчемный вопрос.
  Но, вдруг, и ее подруги пропали под водой в воронке?
  Корабль выбросит на скалы, он разлетится, и тогда на чем она повезет домой золото?
  Virginie Albertine de Guettee в величайшем волнении оторвала ягодку от кисточки винограда.
  - Ты кушаешь сама, без слуг? - Hugo продолжал вопросами удивлять графиню, сейчас он казался еще большим дикарем, чем при встрече.
  Два мира не понимали друг друга. - Разве у вас девушкам не прислуживают во время церемонии приема пищи.
  В книгах указано, что по правилу этикета девушке мужчины подкладывают самые лакомые кусочки на блюдо.
  Без подавальщиков еды девушка умрет от голода. - Старик осуждал, брови его сошлись над переносицей.
  Virginie Albertine de Guettee догадалась, что нарушила одно из правил обитания на острове, правило, которое Hugo и его сыновья извратили, понимали по-другому, не так, как указано в Кодексе великосветских балов.
  Но злить Hugo и его сыновей на необитаемом острове опасно.
  Кто знает, может быть, они принесут ее в жертву, если она нарушит какое-нибудь особо важное для них правило.
  'Я задумалась', - Virginie Albertine de Guettee нехотя извинилась, и также нехотя улыбнулась.
  Старик принял ее извинения и ушёл в один из коридоров.
  Девушка осталась за столом одна, стало страшно.
  Вдруг, выскочит волк или крокодил и откусит ей ноги?
  Virginie забросила ноги на ручки трона, сидеть неудобно, но менее безопасно, чем с опущенными ногами.
  'Когда они придут, я опущу ноги', - графиня приняла решение, и оно ее успокоило.
  Она уперлась взглядом в блюдо с кусочками мяса, обильно украшенными зеленью, подливой и земляникой.
  Сейчас, когда никто не видит, она покушает.
  Девушка усмехнулась, она поняла, что оправдывается перед собой, потому что боится гнева сошедшего с ума старика.
  'Если я возьму вилку, то она измажется в соусе, на ней останутся следы моего чудовищного преступления, что я кушаю одна, без слуг', - Virginie вздохнула и ладошкой зачерпнула из бесконечной тарелки.
  Мясо нежное, вкусное, ароматное, лучшие повара королевского двора не приготовят мясо искуснее.
  Чувство первого голода прошло, графиня на тарелке аккуратно выложила оставшиеся кусочки, будто бы и ничего не брала.
  Испачканную в соусе и мясном жире ладонь опустила в ближайшую гору золотых монет, в глубине перебирала монеты, вытирала золотом пальчики.
  За этим занимательным занятием сыновья старика застали графиню.
  - Вы любите перебирать желтые блестящие кружочки? - Olivier с любопытством наблюдал, как Virginie ворочает ладошкой в груде золота.
  'Он ничего не знает о золотых деньгах, дикарь', - Virginie Albertine de Guettee очистила руку золотом, поэтому чувствовала себя более уверенно.
  Следы воровства еды исчезли с ее ладони.
  'Я сказала вашему отцу, что раньше здесь не бывала', - Virginie Albertine de Guettee поняла, что написала глупость, но не стала переписывать.
  Блондинка снова сходила с ума.
  Пока она беседовала со стариком, его сыновья переоделись, точнее, оделись к столу.
  Их одежда не уступала праздничным нарядам принцев.
  Lucas облачился в белые обтягивающие панталоны, красные туфли с серебряными пряжками, зеленые бриджи, камзол с погонами и золотыми пуговицами, его шею, как облако обхватывал белоснежный воротник.
  Olivier одет почти также, лишь синяя манишка и красное жабо отличали его от брата.
  Картину дополнил вышедший из коридора Hugo.
  Он одет по-королевски, даже шикарнее и изысканнее, чем король.
  Длинная горностаевая шуба доходила до пола.
  Минуту Virginie Albertine de Guettee сидела с открытым ртом, потом вспомнила, что у нее нет языка, а рот без языка не то, чтобы некрасиво, а необычно, а все необычное отвлекает внимание от красоты.
  Графиня убрала ноги с подлокотников трона, не спускала глаз с нарядно одетого старика и его сыновей.
  'Вы всегда одеваетесь к столу роскошно?' - написала и с нетерпением ждала ответ.
  - Что означает 'роскошно'? - несчастный дикарь Olivier купался в роскоши, но не понимал этого.
  Он задал вопрос отцу, а не Virginie Albertine de Guettee, словно осуждал старика за то, что он не все разъяснил своим детям о жизни, а в книгах на острове этих разъяснений нет.
  - Во время приема пищи мы следуем столовым церемониям из указа для благородных мужей, - за отца ответил Lucas и изящно поклонился. - В толстой книге все описано подробно: от одежды до порядка подачи блюд и способов их поедания. - Недоуменный взгляд дикаря выдал его волнение. - Разве у вас по-другому? - В вопросе сквозило любопытство и досада.
  Досада на то, что они, возможно, неправильно соблюдали застольные церемонии.
  Все ждали от Virginie Albertine de Guettee ответа.
  'Нет, вы поступаете правильно, именно так и нужно завтракать, обедать, ужинать, - графиня успокоила друзей.
  Но тут же подумала, что они-то знают намного больше, а она не должна ошибиться. - А о манерах благородных девиц в ваших книгах не написано?'
  - Нет, но пещеры наши огромные, возможно, в одной из книг хранятся и эти драгоценные знания, - старик покраснел и опустил взгляд на нефритовые плитки пола..
  Virginie Albertine de Guettee догадалась, что хитрый старик отыскал какую-нибудь гадкую книгу о девицах, но не показывал ее сыновьям во избежание бунта на необитаемом острове.
  'Не нужно искать то, чего нет.
  У вас в хранилищах есть одежда, подобающая моему сану и красоте?' - Virginie Albertine de Guettee закусила нижнюю губу.
  - Нет, ничего женского в наших запасах нет и не нужно.
  У нас же нет женщин.
  Женскую одежды мы сожгли, а с разбитых кораблей наряды для леди не берем. - Lucas пожал плечами. - Разве женщина не должна быть постоянно обнаженная всегда и везде?
  Женщинам не нужна одежда.
  Об этом написано в руководствах князя Казановы и герцога Садо.
  Virginie Albertine de Guettee поняла, что если продолжит удивлять вопросами старика и его сыновей, то ее запишут в дурочки.
  'Буду осторожная, как на приеме у короля садиста'. - Она милостиво кивнула очаровательной головкой и протянула изящные ручки над столом.
  Наверно, она поступила правильно, как написано в книгах, которые изучали на необитаемом острове.
  Lucas встал около ее левой руки, Olivier - по правую руку, а старик Hugo начал бегать к сыновьям с различными блюдами.
  Lucas и Olivier по очереди подкладывали на тарелки графини микроскопические кусочки, наполнили бокал рубиновым соком.
  - Киш с молоком, тимьяном, сыром, сливками, черным перцем, помидорами, беконом, яйцами.
  - Рататуй с луком, томатной пастой, чесноком, оливковым маслом, баклажанами, цуккини, кабачками, красным перцем, базиликом.
  - Касуле с белой фасолью, свиными колбасками, на утином бульоне и конфи с розмарином.
  - Тартифлет с картофелем, сливочным маслом, луком, сыром и перцем чили.
  - Клафути с вишней без косточки, сахарной пудрой, на молоке и яйцах.
  - Фазан в вине с сельдереем, луком, морковью, чесноком, розмарином и перцем.
  - Нисуаз с листовым салатом, перцем, яйцами, фасолью, чесноком, акульими плавниками, базиликом и оливковым маслом.
  - Блинчики Сюзет с яйцами, ванильным сахаром, апельсинами, лимонами и миндалем.
  - Паштет с печенью попугая, луком, чесноком, маслом, жирными сливками и перцем.
  И еще сотни других кушаний.
  Мужчины перечисляли названия блюд, множества из которых Virginie Albertine de Guettee к своему стыду никогда не пробовала, а о других и не слышала.
  Когда Virginie посчитала, что еды на ее золотых тарелках достаточно, она взмахом ресниц отпустила прислужников.
  Игра начинала ей нравиться, только нужно знать правила, или ненавязчиво их придумывать самой.
  Юноши и старик поклонились ей, пятились, не показывали спину, и, наконец, присели за свои места.
  С количеством пищи для себя они не церемонились.
  Но обилие столовых приборов по правую и левую руку каждого едока испугало графиню.
  Дикари ловко управлялись с вилками, ножами, вилочками, разносторонними серебряными ножичками, ложками с дырками, причем, определенно знали, какой прибор для какой пищи необходим.
  Virginie Albertine de Guettee боялась, что неправильно возьмет вилочку или диковинную ложку с дырками не в ту руку и использует не по назначению.
  Возможно, что гнев и презрение Lucas, Olivier и Hugo к ней будут безграничны.
  Она придумала: отгородила себя вазой с огромными розами и под прикрытием цветов начала аккуратно кушать.
  - Скромность украшает девушку, - Lucas явно вычитал эту фразу в книге по этикету для юношей.
  То, что блондинка прикрыла прием своей пищи цветами, он посчитал скромностью, и то, что Virginie сидит обнаженаня, в одних туфлях он тоже полагал скромностью.
  'Наверно в книгах Казановы и Садо все девушки сидят за столами обнаженные', - графиня подумала с едким сарказом.
  Стало грустно, она вспомнила девушек на корабле.
  'Не забыли ли они меня? Не пропадут ли без своей капитанши?'
  - Я думаю... - Lucas вытер губы изящной бархатной салфеточкой.
  - Наши мнения теперь не имеет никакого значения, - Hugo изящно откусил лапку маленькой жареной птички. - Важно то, что думает и хочет наша прекрасная Virginie Albertine de Guettee. - Старик явно хотел понравиться блондинке, и она оценила молодой порыв старика.
  Пусть Hugo стар для брачных игр, но подхалим он отличный.
  - Пойдем, я провожу тебя в твою спальню, - Olivier подождал, пока Virginie Albertine de Guettee, по его мнению, насытится.
  Нежно взял ее за правую руку и повёл за собой.
  Графиня не возражала, она так устала физически и от впечатлений, что заснула бы сейчас хоть на дикобразе, хоть на гнилой соломе.
  Lucas и старик Hugo остались убирать со стола, ведь завтра они должны накрыть не менее роскошный завтрак.
  Olivier ввел графиню в светлый коридор.
  Снова везде золото, бриллианты, дорогие свечи горели, по стенам развешены картины, многие из которых для знатоков не менее ценные, чем золото.
  Virginie косила взгляд на Olivier, сравнивала юношу со своими девушками на корабле, даже с капитанами пиратов Thomas и Alexandre сравнила, но не находила большого сходства.
  'Он особенный, дикий, необузданный, но в то же время мягкий, с приятными манерами Принца', - Virginie Albertine de Guettee поймала себя на мысли, что любуется природной мощью Olivier.
  Юноша заметил ее взгляд и улыбнулся настолько ярко, что лучи из его глаз перебили свет свечей.
  - Ты смотришь на меня, как на кабана, у которого рыло заросло щетиной, - Olivier неосторожной фразой разбил очарование. - Если хочешь, то я перестану бриться и отращу щетину.
  'Говори, то, что думаешь, а не то, что хочешь', - Virginie озадачила юношу и себя ответом.
  Но написанное не стала стирать.
  Они как раз подошли к одному из ответвлений в коридоре.
  Казалось, что блондинка уже должна привыкнуть к необычному на острове, к роскоши пещеры, к неповторимому столу, но то, что она увидела сейчас, снова ее потрясло до дрожи в коленках.
  Спальня, если этот зал можно принизить до названия спальни, поражала воображение избалованной юной леди.
  Огромная пещера выложена розовым нефритом, все в ней розовое, даже драгоценные камни тоже розовые.
  Крупные камни вделаны в свод пещеры и, наверно, изображали звезды, а другими камнями выложено дно небольшой купальни.
  Разумеется, не обошлось и без золота, оно повсюду, но только здесь розовое золото.
  Огромная кровать стояла неподалёку от купальни, а хрустящие белые простыни, пузатые подушки, шелковое одеяло и мягкие шкуры звали прилечь.
  Над кроватью струился прозрачный розовый балдахин.
  Обезьянка соскочила с плеча Virginie Albertine de Guettee, запрыгнула на кровать, показала зубы и нагло улеглась на самой большой подушке.
  Графиня простила питомице маленькую шалость.
  Взглянула в бездонные мужественные глаза Olivier.
  'У вас подобные спальни?' - Virginie Albertine de Guettee благоразумно не написала 'столь же роскошные', чтобы не показать, что она поражена роскошью.
  Нужно делать вид, что чрезмерная роскошь для нее - обыденное, и в другом мире, в ее мире, она купается в роскоши.
  - Нет, у нас пещеры побольше и в них другого тоже больше, - Olivier покраснел от смущения.
  Он подумал, что гостья осталась недовольна предложенной спальней. - Но, если ты хочешь, то можем поменяться, или принесем тебе сюда все, что пожелаешь.
  'Я подумаю', - графиня написала, тщательно следила, чтобы ее рука не дрожала.
  На лицо Virginie нагнала холодную тучу, с мужчинами нельзя соглашаться.
  - Раньше я не видел девушек и не беседовал с вами. - Olivier почесал за левым ухом Virginie Albertine de Guettee.
  Дикарь по-своему выражал любовь к девушке, он полагал, что, если зверям приятно, когда им чешут за ухом, то и девушка обрадуется.
  Virginie вздрогнула от неловкого прикосновения юноши, но почувствовала, что не против, чтобы он продолжал чесать ей за ухом.
  Лишь невероятным усилием воли мягко убрала руку юноши со своей головы.
  Olivier с наслаждением втянул через ноздри аромат Virginie Albertine de Guettee.
  - Завтра ты за кого выйдешь замуж: за меня или за Lucas?
  Других женихов на нашем острове нет.
  'Я бы так не сказала, - графине не понравился наивный резкий вопрос юноши.
  Но вспомнила, что она без языка, а без языка и так и этак ничего не скажешь. - Завтра будет завтра', - Virginie Albertine de Guettee красиво развернулась, показала парню спину и все остальное сзади.
  - Завтра я выкрашу свою комнату в зеленый цвет, - Olivier обернулся, когда выходил из спальни блондинки.
  Что он имел ввиду, графиня не поняла, и не хотела вдумываться.
  Она прошла в изящную дамскую комнату, настолько усыпанную драгоценными розовыми камнями, что глаза резало.
  Затем медленно сошла в бурлящую теплую воду купальни.
  Питали ли бассейн подземные теплые источники, или дикарям достались готовые изобретения пиратов, не важно, как и все остальное.
  Графиня Virginie Albertine de Guettee принимала все, как должное.
  Вода приятно расслабляла одни конечности и напрягала другие.
  'Я, словно в своем корабле плыву по воле волн', - Virginie Albertine de Guettee прикрыла глаза, мечтала о счастье, которое будет намного больше, чем это счастье.
  Счастью нет предела.
  Virginie приоткрыла очи, и из-под опущенных ресниц взглянула на себя в одно из серебряных зеркал.
  'Хороша! Прекрасна! Изумительно красивая!' - графиня улыбнулась, подняла волшебную ножку и запела.
  На корабле пела обычно Nathalie, а теперь и Virginie позволила раскрыться своему певческому таланту.
  Вдруг, в зеркале что-то двинулось, кроме графини.
  Девушка вздрогнула, но не показала, что увидела посторонний предмет.
  В стене, около огромного бриллианта через дырку на нее из другого помещения или из иного мира смотрел глаз.
  'Снова за мной подглядывают', - искушенная в подглядывании Virginie Albertine de Guettee тихо засмеялась.
  За ней в купальнях всегда подглядывали любопытные, и без их подглядываний Virginie чувствовала бы себя неуверенно.
  Если подглядывают, значит, она интересна и волнующая.
  Ее боятся до дрожи в коленках, но все равно изыскивают способы посмотреть на нее со стороны тайно.
  Судя по мутному желто-красному цвету глаза, за ней подсматривал старик Hugo.
  'А что ему еще остается делать, пожилому и немощному?' - блондинка даже пожалела старика.
  И решила его побаловать немного, сделать умирающему мужчине приятное.
  Она повернулась к нему спиной и изогнулась красиво, по-кошачьи.
  Затем обернулась обратно и медленно, со значением стала намыливать тело снизу доверху.
  Судя по тому, как глаз в дырке вращался, подглядывальщик на время ожил.
  Неизвестно, сколько бы продолжалось представление, графиня даже увлеклась спектаклем, но неожиданно проснулось животное.
  Обезьянка мягко на тонких паучьих лапках добежала до стены с дырой.
  Подглядывальщик не смотрел на животное, потому что перед его глазами крутился в воде более интересный экземпляр.
  С резким криком джунглей обезьянка воткнула палец в дыру в стене.
  За толстой стеной дико заверещало, но вечные камни не передали для графини всю гамму звуков обиженного подглядывальщика.
  Virginie Albertine de Guettee засмеялась и стала готовиться ко сну.
  Блондинка обмыла пенное тело в бурлящих струях, пожалела, что в этот дивный миг на нее никто не смотрит и не запечатлит в сердце своем изумительное зрелище купающейся благородной юной леди.
  Virginie погрозила пальчиком шалунье обезьянке:
  'Подождала бы конца спектакля, а потом бы ткнула пальцем в глаз подглядывальщика', - блондинка промычала.
  Поняла ли смысл ее мычания обезьяна, или просто устала, но животное вернулось на кровать и громко захрапело.
  'Обезьяна лучше сторожит, чем человек или собака.
  Человек, когда спит, то не может меня сторожить.
  Собака и во сне сторожит, но она не допрыгнет до высокого места маньяка, собака не выколет пальцем глаз подсматривальщику', - Virginie удивилась, что умные мысли посещают ее в этот час расслабления.
  Она тщательно долго обтирала дорогим полотенцем с золотыми нитями свое мраморное тело.
  Но и сейчас никто не смотрел на нее и не восхищался ее блестящей красотой.
  В досаде графиня закусила нижнюю губку:
  'Зачем девушке красота, если ее никто не видит.
  На корабле подруги любовались мной, всегда все любовались, а здесь подсматривальщику обезьяна пальцем в глаз ткнула, и он променял свой глаз на подсматривание за купающейся мной.
  У него же есть второй глаз, пусть им и подсматривает', - Virginie с надеждой посмотрела на дыру в стенке, но новый глаз в ней не появился.
  Это событие вконец испортило настроение девушки.
  Она упала на мягкую перину, отодвинула от себя наглую обезьяну и задумалась о своей несчастной судьбе.
  То, что она сейчас несчастна, это не вызывает сомнение, но что за несчастья на нее обрушились, графиня еще не придумала.
  'Несчастье, наверно, в том, что я никак не пойму, что это за несчастья', - Virginie Albertine de Guettee вытянулась во весь свой прекрасный рост, любовалась бесконечно длинными изумительными ногами.
  И опять никто за ней не подглядывал!
  В этот момент около кровати робко кто-то закашлял, привлекая к себе внимание.
  Virginie Albertine de Guettee резко развернулась и увидела Lucas.
  Юноша с подобающим интересом рассматривал графиню, раскинувшуюся на шикарном ложе в шикарной ее наготе.
  Хотя минуту назад Virginie мечтала, чтобы за ней подсматривали и восхищались ее необыкновенной красотой, но сейчас сработал инстинкт страха девушки.
  Virginie Albertine de Guettee до подбородка укрылась одеялом из шкурок соболей, молча ждала ответа юноши.
  Lucas перед сном оделся в обычную одежду дикарей; он стоял совершенно обнаженный, лишь шею обвивала гирлянда цветов лотоса.
  Бронзовое тело Lucas благоухало и лоснилось от жира.
  - Перед сном мы натираемся маслом розы, - Lucas перехватил взгляд блондинки. - Иногда красим себя до утра в черный цвет, под цвет ночи.
  Если ночью заявится в спальню злой дух, то он не найдет нас в темноте.
  'В черный? - Virginie спросила машинально.
  Она заметила в руках Lucas толстую книгу 'Сказки на ночь'. - Сказки тоже выкрашиваете в черный цвет?'
  - В свою жизнь мы добавляем днем яркие цвета, а унылые серые оставляем для вечера и для ночи.
  Черный цвет тебя тоже украсит, сделает похожей на акулу.
  Я обязательно в первую брачную ночь покрашу тебя здесь и здесь в черный цвет, - юноша пальцами показал, где нанесет черную краску, и платиновая блондинка почувствовала, как к ее щекам приливает кровь смущения, и в то же время это кровь гнева на то, что дикарь осмелился свободно распоряжаться ее телом. - Lucas без разрешения присел на край кровати и раскрыл книгу.
  Юноша искренне любовался графиней, и она видела, что это чистое любопытство неискушенного дикаря, а не жадное липкое любопытство мужчин из ее мира.
  - Я прочитаю тебе сказку на ночь, - по тому, как уверенно Lucas это произнес, графиня поняла, что чтение сказки на ночь обязательная процедура в семье Hugo.
  И, если она сейчас откажется выслушать сказку, то, возможно, удивит юношу не меньше, чем, если бы превратилась в крокодила.
  Virginie решила не рисковать и промолчала, округлила глаза в ожидании сказки.
  - Трудно читать, - Lucas вздохнул, протер пальцами глаза, причину трудностей он не стал объяснять, но, как настоящий мужчина, нашел в себе силы. - В одном королевстве давным давно жила девушка, - Lucas вытер слезы, а Virginie удивилась, насколько чувствительное романтическое сердце у него. - Скучно ей было среди своих подруг и товарищей.
  Захотела девушка найти настоящего друга.
  Такого, которого бы все боялись, а она - нет.
  Встретила девушка медведя и говорит ему:
  - Давай, медведь, с тобой дружить, вместе жить.
  - Давай, - медведь согласился.
  Вечером нашли они уютную ночлежку и стали готовиться ко сну.
  Вдруг бежит мимо их двери служанка с ведром меда, медведь почуял запах меда, как вскочил, как заревел страшно и дверь выбил лбом.
  Девушка в испуге залезла в кровать, ноги ее от страха трясутся.
  - Почему залезла в кровать? - спрашивает медведь. - Придут стражники, увидят тебя в кровати, а с меня шкуру снимут.
  'Медведь плохой друг, стражника боится, - подумала девушка. - А вот, стражник, наверно, никого не боится'.
  Девушка рассталась с медведем, оставила его с медом и служанкой и пошла искать стражника.
  Нашла его в дешевом трактире и говорит:
  - Давай, стражник, дружить, вместе жить.
  - Что же, давай, - согласился стражник. - Ты не первая у меня подруга и не последняя, вместе нам веселей будет.
  Пошли они к стражнику домой и собрались спать.
  Вдруг, мимо мышка пробежала, хвостиком махнула.
  Девушка, как увидела мышку, запрыгнула на стол и закричала громко.
  Стражник испугался и давай ругать девушку:
  - Ах ты, такая-разэтакая. Услышит моя жена твои крики, придет сюда и разорвет нас.
  'И стражник боится, - подумала девушка, - Уж лучше мне подружиться с женой стражника'.
  Распрощалась девушка со стражником и пошла к его жене:
  - Жена стражника, давай дружить, вместе жить!
  - Ладно, - говорит жена стражника, - пошли ко мне в спальню.
  Наступила ночь, легли они спать.
  А ночью девушка услышала, как по стенке таракан полз.
  Вскочила она на кровати и закричала от страха.
  Жена стражника перепугалась, и ну ругать девушку:
  - Перестань кричать, - говорит. - Придет дикарь из леса и шкуры с нас снимет.
  'Ну и дела, - подумала девушка. - И эта оказалась трусливой'.
  Сбежала она от жены стражника и пошла к дикарю в лес.
  - Дикарь, дикарь, давай дружить, вместе жить!
  Согласился дикарь, накормил девушку, теплую спальню ей выделил в своей пещере.
  Ночью девушка кричит, криком своим пещеру оглашает.
  А дикарь не ругает ее за это, спасибо говорит, наслаждается криками девушки.
  С тех пор дикарь и девушка живут вместе! - Lucas закончил сказку и ласково смотрел в глаза Virginie Albertine de Guettee.
  Графиня перепугалась до отмирания кончиков пальцев.
  Наугад выбрал ли юноша сказку о девушке и дикаре.
  Угрожал ли он сказкой, или простодушно читал, наслаждался литературным произведением.
  'Хорошо, я поняла сказку, но девушка в сказке выглядит плохо.
  Если она надеется в сказке на чудо, то это ее личные проблемы'. - Virginie писала на доске, а Lucas внимательно следил за ее дрожащей рукой.
  - Жизнь внушала девушке из сказки надежду! - дикарь прошептал.
  'Кажется, что Lucas влюбился в меня до умопомрачения.
  Но я не хочу отношений с дикарем на необитаемом острове.
  Я хочу золото дикаря, но не его чувства', - Virginie Albertine de Guettee надеялась, что обезьянка проснется и прогонит настырного ухажера.
  Но обезьяна спала, широко раскинула лапы на подушках, бесстыдно храпела во сне.
  Пришлось графине делать вид, что ей нравится беседовать с Lucas.
  - На самом деле ты лучше, чем показалась при нашей встрече и даже лучше, чем я представлял себе девушку, даже... - Lucas замолчал, понял, что разговаривает с обезьянкой, потому что Virginie Albertine de Guettee спряталась под одеяло. - Надеюсь, что ты завтра станешь моей женой! - юноша безуспешно пытался стянуть одеяло с графини, затем поднялся с кровати и вышел из ее спальни.
  По дороге в свою опочивальню Lucas зашел в зал с одеждами, выбрал из бесконечного множества мужского белья ночную рубашку, пригладил волосы, забыл, что перед посещением графини смазал их оливковым маслом, сбросил ночную рубашку, подкрасил брови в красный цвет войны и страсти, затем постучал в дверь своей спальни.
  Вспомнил, что сам себе хозяин и стоит перед своей дверью.
  - Заходи! - пригласил себя сам к себе.
  Засмущался, потому что мысли его сбились при появлении на острове девушки.
  Lucas ощущал неловкость в теле и понимал, что нервы его не в порядке.
  Он даже немного разозлился на Virginie Albertine de Guettee за то, что она нарушила его мирный образ жизни.
  У него пропали силы и желание охотиться на оленей, все мелкие хозяйственные прежние работы не казались ему, как прежде, интересными, а чувство ответственности, которое его царапало в сердце острыми зубами, он старался не замечать.
  В кровати он покачал левой ногой, затем закинул правую ногу на левую и разрыдался.
  Lucas понимал, что причиной его слез является Virginie Albertine de Guettee, потому что она первая девушка на их необитаемом острове за всю его жизнь.
  Только не мог понять, почему плачет.
  Он взглянул в золотое зеркало, увидел покрасневшие глаза, или это цвет зеркала придал глазам необычный цвет.
  Юноша не знал, как нужно понравиться девушке.
  Он не догадывался, что в большом мире людей имеет значение внешность, и, если бы ему сказали, что цвет волос, ширина глаз, толщина губ, целые зубы, ровная гладкая кожа, стройное тело, длинные ноги у девушек, и короткие крепкие ноги мужчин имеют огромное значение, когда ты стараешься понравиться объекту любви, то он ни за что бы не поверил.
  Lucas думал, что те подвиги, к которым на острове его приучил отец, помогут завоевать сердце Virginie Albertine de Guettee.
  Но и что подразумевается под 'завоевать сердце' опять же смутно догадывался.
  Lucas видел брачные игры рыб, животных, зверей.
  Всегда самцы кружились в танце вокруг самки, выпячивали грудь, вертели хвостами, пронзительно кричали.
  Самки в это время делали вид, что не замечают ухаживаний самцов.
  - Virginie Albertine de Guettee поступает, как настоящая самка, - Lucas с силой ударил кулаком по правой коленке и тут же застонал от боли. - Нельзя бить себя.
  Нужно бить своих врагов. - Он качнулся и успел поймать кулак в падении, когда второй раз хотел себя ударить.
  Lucas знал, что нужно остановить руку до того момента, как она опустится.
  Немного успокоился, решил, что завтра на состязании за Virginie Albertine de Guettee он выпятит грудь, станет танцевать вокруг девушки.
  Но, что, если Olivier тоже выпятит грудь и будет кружиться в танце вокруг блондинки?
  Или отец придумает другие испытания?
  - Может быть, убью ночью, задушу отца и брата? - Первая цивилизованная мысль пришла дикарю в голову. - Если не будет Olivier, то и сражаться за девушку не придется.
  И отца для верности убью, он, кажется, тоже любуется моей будущей женой.
  Знаю, что мне не идут подобные мысли, но они правильные.
  Virginie Albertine de Guettee после свадьбы родит мне сыновей, и я назову их Hugo и Olivier, в честь убитых мной отца и брата! - Lucas тихо засмеялся, подложил правую руку под голову и задумался, как проще убить.
  Но затем другая мысль перебила сладкую мысль об убийстве родных: - Без помощи отца и брата я не справлюсь с многочисленным хозяйством.
  Кто выскочит из кустов, когда я пойду на охоту на обезьян?
  Кто приготовит обед, сервирует стол, а затем вымоет посуду?
  Мы втроем едва справляемся с хозяйством, а один я надорвусь и быстро умру.
  Virginie Albertine de Guettee не поможет мне обдирать акул, потому что у нее тоненькие слабые ручки. - Lucas с презрением растянул губы в улыбке.
  Как он мог заинтересоваться столь ненужным в хозяйстве существом, как Virginie Albertine de Guettee?
  Она же бесполезная.
  Но почему же он ставит ее выше, чем отца и брата?
  Даже ради свадьбы с ней хотел и хочет убить их?
  Lucas не разобрался в своих мыслях и заснул беспокойно, ворочался во сне и стонал.
  Снилось, что он вытаскивает из норы гигантского питона, нет сил, потому что питон упирается и хочет жить.
  'Брат Olivier, отец Hugo, помогите вытащить зверя из норы', - кричит, а отец и брат уже лежат в могиле.
  'Ты убил нас, поэтому мы не поможем!' - отвечают во сне.
  Lucas скрежещет зубами, тянет питона, злится на себя, что убил помощников, но во сне видит в озере купающуюся Virginie Albertine de Guettee.
  Крупные капли стекают по ее гладкому телу, застревают на выпуклостях, пролетают над впадинами.
  Вообщем, даже сон не подсказал юноше, что делать.
  В другой спальне, в огромном зале подобные мысли посетили Olivier.
  - Я силен и быстр, как лань, мои волосы касаются плеч, но хрупкая обнаженаня девушка выставляет себя напоказ, и я забываю о себе, - Olivier с золотого блюда с прикроватной тумбочки взял сочный персик, молодыми зубами впился в его ароматную плоть. - раньше я думал о том, как мне хорошо с Lucas и отцом.
  Я прятал лицо в бороде папы, дергал его за смешные завитки на усах, разглаживал брови брата.
  А теперь все это я хочу делать не с ними, а с Virginie.
  У нее нет бороды и усов, но все остальное есть.
  Всю жизнь я не думал, что хочу убить отца и брата, а теперь ради неправильного, с мужской точки зрения, тела девушки, готов их задушить.
  И мне не хочется играть в прежние игры, крики попугаев на рассвете уже не радуют.
  Но, если я убью Lucas и отца, то один не справлюсь ни с хозяйством, ни с Virginie Albertine de Guettee.
  Кто мне подскажет, как нужно поступать с девушкой, если я не знаю, как?
  Я навсегда останусь один на необитаемом острове; один я, и одна Virginie Albertine de Guettee.
  Но мы не будем вместе, потому что я не знаю, как быть с девушкой вместе. - Прежняя жизнь уже не казалась Olivier столь уж прекрасной, а будущая жизнь пугала.
  Он долго жил без девушки, всю жизнь не думал о ней, питался отлично, а теперь и аппетит пропал, хотя еды вокруг в изобилии.
  Olivier в панике вскочил с кровати, окунул голову в бассейн с ледяной водой, затем перешел к бассейну с горячей водой и повторил купание.
  - А ведь мы выделили для Virginie Albertine de Guettee самую плохую спальню, - чувство раскаяния и стыда окрасило щеки Olivier в лиловый цвет. - У нас опочивальни роскошные, а у нее скромная спальня с одним теплым бассейном.
  Что, если красавица захочет искупаться в ледяной воде, чтобы кожа напряглась, а купальни с холодной водой в ее спальне нет.
  Я должен пригласить Virginie Albertine de Guettee в свою купальню! - Olivier дышал неровно, сердце билось с перебоями.
  Он хотел привести девушку в свою купальню, но что-то его останавливало.
  Olivier видел свое отражение в серебряном зеркале: белоснежные волосы, умело наложенная на щеки пыльца орхидеи с маслом кокоса.
  Изысканной маске не вредят ни холодная вода, ни горячая.
  Видел белую блестящую кожу, которая сидела на нем, как нечеловеческая.
  Юноше казалось, что из глубины зеркала на него смотрит утомленная Virginie Albertine de Guettee, и Olivier в своих очертаниях узнавал графиню.
  - Сейчас мне нужно, чтобы в пещеру ворвался бешеный медведь и разорвал моего брата и отца в клочья.
  Или нет, лучше бы медведь сожрал меня...
  Нет... я бы убил медведя, и за это Virginie Albertine de Guettee выбрала бы меня своим мужем. - Olivier набросил на плечи накидку из перьев колибри, собрался выйти из спальни.
  Но еще не решил, куда пойдет: убивать отца и брата, или приглашать Virginie Albertine de Guettee в свою купальню.
  - Я никуда не пойду, пока она сидит у меня в голове, - Olivier сбросил накидку, сжал виски ладонями, упал на кровать и заснул с кровавой пеной на губах.
  Снилось ему, как он сервирует бесконечный стол для своей жены Virginie Albertine de Guettee.
  Девушка требует, чтобы он прислуживал ей, и в то же время бегал на кухню.
  'Брат Lucas, отец, помогите мне подавать блюда для моей жены Virginie Albertine de Guettee', - Olivier кричал во сне и дрыгал ногами.
  'Как же мы поможем тебе подавать блюда, если ты убил нас, - из могилы ему отвечали брат и отец. - Теперь сам готовь на завтрак, обед и ужин и изысканные блюда в количестве не менее ста', - и раздался дикий хохот во сне.
  Olivier зарыдал, спал и рыдал, рыдал и спал.
  В его жизни, как и в жизни Lucas, произошли необратимые изменения, и виной этим изменениям - Virginie Albertine de Guettee.
  В этом время из спальни старика Hugo вырвалось приглушенное ругательство.
  Летучие мыши от вопля старика не взметнулись к потолку, потому что летучая мышь и золото несовместимы.
  Hugo накрыл голову бархатной подушкой с золотым шитьем, выл, дрыгал ногами, как паук.
  Поднялся, в волнении ходил по спальне, натыкался на золотую мебель и ругался.
  В отличие от сыновей, старик спал в роскошных ночных одеждах.
  Желание спать обнаженным с годами прошло.
  Длинный ночной халат расшит драконами, свежие панталоны с надписями на неизвестном языке, ночные мягкие туфли и ночной колпак создавали спальный гардероб старика.
  - Ну, почему, зачем она пришла? - Hugo ударял себя кулаком в лоб, словно он это - она. - Без Virginie Albertine de Guettee мы на острове развивались спокойно, радостно, а теперь появились мысли.
  Конечно, Lucas и Olivier должны размножаться, а без самки это невозможно, но должен же быть иной путь. - Hugo вздохнул, поднял со стола бриллиантовую вазу, вертел в руках, затем бросил на пол. - И мне беда на старости лет.
  Вроде бы успокоился, но теперь огонь страсти снова вспыхнул во мне.
  Как же я отберу девушку у своих сыновей?
  Убивать сыновей ради Virginie Albertine de Guettee не стану, да и не смогу.
  Если поднимется на них рука, то не хватит силы и сноровки, ловкость у меня уже не как прежде.
  И глупо убивать тех, кого родил.
  Могу запереться в пещере, закрыть уши и глаза и лежать так до конца времени. - Hugo с замиранием сердца приложил ладонь к уху, слушал, не донесется ли песня из спальни Virginie Albertine de Guettee, он не мог поверить, что в его пещере поселилась девушка.
  Старик с опаской открыл дверь, высунул голову в коридор, посмотрел на горящие свечи и опять спрятался в спальню. - Почему Virginie Albertine de Guettee не приходит ко мне побеседовать?
  Я что-то упустил в жизни за прошедшие годы, если девушки мной не интересуются? - Старик взглянул на себя в серебряное зеркало и вскрикнул с испугом, он увидел дрожащего старца, а не молодого атлета.
  Длинный кадык ходил по горлу вверх и вниз, словно обезьяна, бегающая по стволу пальмы. - Я возьму Virginie Albertine de Guettee в жены сам, а с сыновьями буду делиться девушкой по пятницам.
  Отец мой поклонялся Пятнице, и я не отстану от него.
  А, если графиня откажет мне? - Лоб старика покрылся трупными пятнами.
  Hugo присел на кучу шикарной одежды, завязывал и развязывал веревку на панталонах. - А почему откажет?
  Я на острове самый знатный и мудрый.
  Мудрость намного важнее, чем молодость. - Hugo убедил себя и решительно вышел из спальни.
  В окно в одном из коридоров пробивался первый робкий свет утра.
  Когда Hugo подходил к спальне Virginie Albertine de Guettee, то услышал неясные звуки и молодой задорный смех.
  - Меня опередили мои сыновья! - чувство гордости за детей и досады за себя смешалось в старике в бурный коктейль.
  Из носа его повалил пар, а в уголке рта повисла старческая слюна.
  Hugo осторожно, как ночной барс, подкрался к спальне графини и со страхом заглянул в нее.
  То, что он увидел, порадовало и опечалило одновременно.
  Молодежь не замечала, что старик за ними подглядывает, не до того молодым.
  Сыновья усвоили первый урок Virginie Albertine de Guettee, выслушали ее приказ, поэтому утром пришли в ее спальню не обнаженные, а одетые для охоты.
  Жилетка из кожи питона расстегнута на могучей груди Lucas.
  Virginie Albertine de Guettee возлежала на кровати и вместе с обезьянкой хохотала.
  Наверно, над шуткой, которую Hugo пропустил.
  Lucas танцевал вокруг кровати и напрягал мускулы, выпячивал грудную клетку.
  Он бы запел, но седьмое чувство подсказывало Lucas, что петь сейчас нельзя.
  Virginie с интересом рассматривала его сильную мускулистую грудь, кубики пресса на животе, даже соизволила дотронуться пальчиком до живота с бронзовой кожей, покрытой толстым слоем цветочной пыльцы.
  Затем блондинка посмотрела на Olivier, в его мужественное лицо.
  Не обязательно рассматривать полуобнажённое тело юноши, чтобы понять, что Olivier готовился сделать ей предложение стать его женой, но только Lucas помешал.
  На лице написано все идеально.
  Hugo разозлился, что опоздал, что его планы взять Virginie в подруги провалились, и у него в ближайшее время ничего с ней не получится, и никто от них не родится.
  Но в то же время понимал, что нет ее вины, потому что его сыновья настолько прекрасны, что даже обезьянка замерла с открытым ртом.
  Hugo знал, что, если эту блондинку научить лазить по стволам пальм, выкрасить ее тело синей и красной глиной, то она станет безумно привлекательной, недостижимой для слабых мужчин.
  Virginie Albertine de Guettee почувствовала посторонний взгляд и резко обернулась, посмотрела на старика.
  Ее волосы белым облаком понялись вокруг головы, а затем упали шелковыми волнами, идеальные губы приоткрылись от восторга.
  Перед глазами Hugo от счастья поплыл розовый туман.
  Впервые за двадцать лет он почувствовал, что потерял контроль над своим телом, и хорошо, что оно скрыто под ночными панталонами и толстым халатом.
  Старику открылся прежний мир жарких желаний.
  Но он пересилил скотское чувство любви, разрешил себе только любоваться обнаженной красавицей, натянуто улыбался, показывал сыновьям, что он спокоен, и сердце его холодное.
  Старик вонзил себе в ягодицу иглу дикобраза, чтобы не потерять ум.
  - Lucas, Olivier, мне любопытно, зачем вы здесь, - старик удивился своему голосу, хриплому, с надрывом. - Наша гостья отдыхает, а вы должны готовиться к состязанием, кто из вас более достоин взять ее в жены.
  Virginie не скрывает от вас свое тело, а вы не скрывайте от нее свои намерения.
  То, что вы должны участвовать в состязаниях, это не ошибка, я знаю законы борьбы за выживаемость в природе.
  Разумеется, белые шикарные волосы прекрасно гармонируют с нежной фарфоровой кожей красавицы, заставляют ее сиять, а улыбка, которая простирается от края и до края, сводит с ума. - Старик вовремя понял, что говорит не то, что должен говорить, а то, что думает, поэтому исправился. - Вы ленивые юноши.
  Я услышал из своей спальни звонкий смех отсюда и не поверил ушам своим.
  Неужели, мои сыновья не трудятся утром, а развлекаются? - Hugo сдвинул седые брови.
  Он понял, что нужно уйти, переодеться, иначе наговорит глупостей, а Lucas, Olivier и Virginie поймут, что он тоже влюблен, и, возможно, посмеются над ним.
  - Отец, из твоей спальни не слышны ничего, не обманывай нас! - Lucas поднял молодое лицо и захохотал.
  Старик молчал, не мог ничего ответить умное, но смотрел не на сына, а на обнаженную красавицу, раскинувшуюся на ложе.
  Кто-то уже успел набросать лепестков роз около кровати Virginie.
  Час назад Hugo не признался бы себе, что отдаст все за право обладать этой девушкой, то после смеха Lucas его желание получить в жены эту блондинку возросло в два раза.
  Он накрыл голову краем халата, чтобы скрыть недовольную гримасу на своем лице.
  - Отец, мы хотели понравиться Virginie, но у нас ничего не получилось, она слишком строгая.
  Прости нас, что мы плохо усвоили твои уроки! - Olivier горько прошептал.
  Он подумал, что Hugo расстроился из-за того, что они неправильно ведут себя с девушкой.
  - Простить вас легче, чем простить маленькую обезьянку на подушке. - В глазах старика потемнело, он рассматривал Virginie и старался понять, что находится у девушки в глубине тела.
  Она действовала на старика, как сок из головок мака. - Вы дожны быть достойны меня.
  Что еще хотите услышать?
  Да, я расстроен, и удивлен, что вы не хотите оставить до завтрака нашу гостью одну.
  Представляете, она проснулась, увидела, как вы танцуете вокруг ее кровати, надуваете мускулы.
  Что после этого нормальная девушка почувствует.
  - Мы не видели никогда не только нормальных, но и никаких других девушек, - Lucas виновато накручивал на палец локон брата.
  'Не смотрите на меня слишком часто, я не виновата, что очень красивая', - Virginie написала на дощечке.
  - Нет необходимости стараться и писать ИМ слишком часто, - старик с улыбкой покачал головой. - Мы понимаем многое из твоего мычания.
  - Да, твоя грудь говорит больше, чем слова, - Olivier посмотрел на грудь Virginie и засмеялся беззаботно, как ребенок.
  - У меня глаза вылезают на лоб, когда я вижу тебя, - Lucas не стеснялся признаваться в любви, потому что дикари на острове не знали чувство неловкости.
  Все, что происходит, для них естественно. - Если ты утонешь, то я буду рвать волосы на голове отца из-за того, что мы тебя не уберегли.
  - Lucas, ты любуешься только собой, а теперь появилась возможность любоваться девушкой.
  Я думаю, что она достойна твоего и моего внимания, и мы не будем никого слушать, кроме своих сердец. - Olivier смело посмотрел в глаза Hugo: - Отец, я знаю, что выгляжу так, как должен выглядеть сын своего отца, поэтому не выгляжу никогда плохо.
  Мне смешно смотреть на тебя, словно у тебя вырос хвост.
  Мы теперь все большая семья, и кто в этой семье будет смотреть и на кого, не имеет значения.
  Разумеется, ты слишком древний, чтобы мы могли заподозрить, что ты любуешься Virginie Albertine de Guettee, - Olivier снова заливисто засмеялся.
  В такт ему захохотали обезьянка, Virginie Albertine de Guettee и Lucas.
  Старик Hugo подумал немного и тоже сделал вид, что ему смешно.
  Но на его сердце лег камень.
  - Мы забыли об обеде и о состязаниях, - Hugo подпрыгнул, старался показаться бодрым и гибким, но во время прыжка подозрительно скрипнули и захрустели кости.
  Но никто, кроме старика, на этот скрип не обратил внимания.
  Lucas и Olivier побежали в зал приема пищи, готовить угощение, Hugo вернулся в свою спальню переодеваться, а Virginie Albertine de Guettee с наслаждением опустилась в теплую воду бассейна.
  Ей казалось, что она тонет в океане.
  Рядом плавала обезьяна и не боялась утонуть.
  
  Завтрак оказался не менее роскошным, чем ужин, а что подадут на обед, Virginie даже боялась представить.
  'Перед тем, как вы начнете состязание, - Virginie не воспринимала предстоящее серьезно, она никак не связывала игры юношей с дальнейшими их планами взять ее в жены, - я бы хотела посмотреть другие пещеры с золотом'.
  - На осмотр всех пещер уйдет три дня, - старик причудливо изогнул левую бровь.
  'Тогда хотя бы одну, ближайшую', - графиня хотела убедиться, что ей не лгали, и что необитаемый остров представляет собой огромный сейф с драгоценностями.
  - Голубая пещера как раз по пути к месту первого состязания, - Hugo встал, ласково положил правую руку на талию Virginie, по-отцовски. - Мы заглянем в нее, освежимся.
  'Голубая пещера? Освежимся? Наверно, в пещере голубое озеро, и дикари называют его драгоценным', - графиня подумала, но ничего не написала на дощечке.
  Она хотела золота, и в этой пещере его более чем достаточно, но неплохо было бы добавить к нему еще и еще, очень много!
  Lucas, Olivier и их отец незаметно быстро для Virginie успели переодеться в дневную походную одежду.
  На одежду она мало походила, но не стесняла движений и была чуточку приличнее, чем вчерашняя при встрече.
  Графиня не осуждала дикарей, потому что сама обнаженная.
  По тропинке первый пошел Hugo.
  Трава, кусты, деревья, словно из парка в Версале: ухоженные, красивые, радуют глаз.
  День превращался в сказку, а еще впереди испытания на звания жениха.
  Девушка воспринимала слова о женихах, как шутку.
  Virginie Albertine de Guettee свободно подпрыгивала, радостно засмеялась.
  Не омрачило настроение, что без языка смех получался хриплым, с подвываниями.
  - У меня поперек горла стоят плохие дни, и все выглядит прекрасно, - на узкой тропинке трудно идти рядом, но Olivier умудрился, перепрыгивал через кусты, лишь бы находиться рядом с Virginie. - И даже, если меня сейчас позовут в ваш большой мир, где много людей, я откажусь, потому что наслаждаться можно и одному на острове. - Юноша понял, что говорит не то, что думает и добавил. - Наслаждаться одному, но с тобой.
  'Чем же я тебя обрадую?', - Virginie Albertine de Guettee засмеялась, показала ровные белоснежные зубки.
  Старик Hugo обернулся на ее смех и криво улыбнулся.
  Lucas через плечо прочитал написанное и приревновал графиню к своему брату.
  - Радостью надо делиться со всеми! - Lucas провел рукой по мышцам груди, они напряглись, а ягодичные мышцы волнующе выпятились. - Ты создана для того, чтобы радовать глаз. - Lucas уловил в своем голосе сладкие нотки жалости к самому себе.
  А между тем, он чувствовал себя единственным и неповторимым в ловле акул.
  - Твой ум, Virginie, очень умный и прекрасно подходит к твоему телу.
  Кто этого не видит, тот крот. - Старик тоже не забывал о комплиментах для девушки. - Мои сыновья еще не поняли до конца, почему тело девушки считается красивым и по каким параметрам.
  Вы же отличаетесь от мужчин, и для Lucas и Olivier должны казаться уродинами. - Хотел или не хотел старик, но пытался опустить своих сыновей в глазах Virginie. - У тебя узкие плечи, тонкая талия, руки, ноги тончайшие, мускулы не бугрятся, бедра округлые, а не квадратные, лицо не волевое и не мужественное, а нежное, на грудной клетке, вообще, непонятное для Lucas и Olivier.
  Почему же они бегают вокруг тебя и восхваляют?
  Может быть, они лгут? - Hugo натужно закашлял со смехом, посмотрел на сыновей.
  Он в любой момент мог сказать, что шутит.
  'Я стою очень дорого, - Virginie Albertine de Guettee остановилась (сразу все остановились, чтобы ее подождать), погладила свою правую ногу, любовалась белизной и мрамором кожи. - Я привыкаю ко многим людям, и шикарно выгляжу в любом обществе.
  А мои размеры, в том числе и небольшие грудки, перевешивают всю мощь мужчин, ваши огромные, но пропорциональные мускулы.
  Моя улыбка подчеркивает мои изящные формы, я иногда боюсь лишний раз улыбнуться, чтобы на меня не слетелись все женихи мира.
  Принимайте меня, как я есть, и я отвечу вам тем же', - Virginie Albertine de Guettee искоса поглядывала на юношей, надеялась, что никто не заметит ее заинтересованных взглядов.
  Только любопытство в ее взгляде, только любопытство...
  Девушке не нравилось, как сегодня ведет себя Hugo, он не похож на прежнего открытого вчерашнего старика.
  За ночь с Hugo произошли огромные изменения.
  Он старается ей понравиться, а это уже опасно.
  Лучше бы он, как вчера, наивно поглаживал ее и ощупывал, но без плохих мыслей, чем сегодня ведет себя отстраненно и постоянно иронизирует.
  'Если у девушки убрать узкие плечи, длинную шею, точеную головку, груди, тонкую талию, круглые бедра и тонкие длинные ноги, то от девушки ничего не останется. - Virginie писала на дощечке, а Olivier дышал ей в ухо. - Я уверена, что между нами нет стены и быть не может!' - Virginie Albertine de Guettee поймала себя на мысли, что хочет нежно поцеловать Olivier в ухо, не как невеста жениха, а как подруга подругу.
  К счастью, обезьянка запуталась в длинных ногах графини и нарушила картину.
  - Скажите, в чем ваши проблемы, и я их решу! - Hugo попытался надуть грудь, как Lucas, но грудная клетка опасно затрещала, и старик отказался от идеи подражать молодым.
  Он решил показывать ум, а не тело.
  - Голубая пещера! - крик сорвался с слегка подрагивающих губ Lucas.
  И губы Lucas Virginie поцеловала бы.
  - В пещере мы искупаемся! - Olivier за братом побежал к входу в пещеру в высокой горе.
  'Искупаемся? Значит, в пещере, как я и предполагала, голубое озеро, а не золото', - Virginie Albertine de Guettee обиженно надула губки, словно ее обманули, а на самом деле, она сама себя обманула.
  Обезьянка увидела разочарование на лице хозяйки и смешно скорчила мордочку, чтобы развеселить Virginie.
  'Меня сейчас успокоило бы золото, а не твоя улыбка', - графиня в ответ тоже скорчила рожицу, но ласково почесала обезьянку между ушей.
  Поймала на себе жадный взгляд Hugo.
  Глаза его ожили, восстали из царства мертвых.
  - Девушки вперед, - старик пропустил Virginie Albertine de Guettee первую в пещеру.
  Разумеется, Virginie понимала, что Hugo не только из вежливости пошел сзади нее, а хотел насладиться ее видом.
  И это успокоило, потому что человеческие чувства мужчин понятны, а романтика и чтение стихов могут довести мужчину до сумасшествия.
  Романтические маньяки чаще, чем пастухи, убивают девушек.
  - Я сейчас смотрю на тебя! - Hugo подумал вслух, и, чтобы исправиться, солгал. - Я говорю, что смотрю на пещеру.
  Мы не живем в этой пещере, потому что она менее уютная, чем наша.
  Но в ней все же красиво, и эта красота особая.
  'Знаю я вашу красоту. Для вас голубое озеро дороже, чем золото', - Virginie Albertine de Guettee подумала, и, разумеется, не написала.
  - Я заставлю поверить тебя в чудо, что не только девушки бывают красивые, но и пещеры.
  Пещеры не играют на чувствах и слабостях мужчин, - старика снова потянуло на романтику.
  Но он исправился, на небольшом подъеме подтолкнул Virginie в ягодицы.
  При этом дрожащие руки старика чуть дольше положено задержались на блондинке.
  'Может быть, вы найдете на острове зверюшку, похожую на меня', - Virginie написала на доске, но успела быстро стереть.
  Вместо иронии дописала:
  'Я поражена в самое сердце!'
  Подумала, что старик может подумать, что она поражена его красотой и мудростью, но в голубой пещере девушка забыла на время о старике.
  Драгоценные камни небесно-голубого цвета покрывали стены и пол пещеры.
  Здесь были самородные камни, которые росли в пещере миллиарды лет, но кучками лежали отшлифованные голубые топазы, прозрачные голубые бриллианты, густо синие и голубые сапфиры.
  Ни грамма золота, а только драгоценные голубые камни, стоимость которые дороже золота.
  'Пираты, которые складывали в эту пещеру голубые драгоценные камни, великие эстеты', - Virginie Albertine de Guettee зачерпнула в ладонь горсть крупных голубых бриллиантов.
  Сожалела, что не может их положить в сумочку или в карман, потому что обнаженная.
  И не вывезти в карманах и в сумках всех сокровищ необитаемого острова.
  Понадобится не один десяток кораблей.
  Пиратские сокровища острова Гоф, хотя их Virginie Albertine de Guettee еще не видела, казались детской игрушкой на фоне сокровищ только одной пещеры на этом необитаемом острове.
  'Я самая красивая в мире и еще блондинка, поэтому Судьба мне подарила самые великолепные драгоценности', - Virginie Albertine de Guettee принимала происходящее, как должное.
  Она, разумеется, все сокровища острова объявила своими.
  Но пока не говорила об этом дикарям.
  Не поймут...
  - Идите к нам купаться, - Lucas и Olivier звали Hugo и Virginie, их голоса звенели от счастья.
  Графиня замычала от восторга, воздух вокруг нее превратился в голубые бриллианты.
  В центре пещеры сделано углубление в камне, небольшая ванна.
  Она полностью наполнена драгоценными голубыми камнями.
  Lucas и Olivier, как дети, ныряли в эти камни, обсыпали тела, хохотали.
  - Они легкие, приятно щекочут кожу, - Lucas пояснил для Virginie Albertine de Guettee, потому что старик Hugo все знал об этих камнях. - Обработаны аккуратно, и не оставляют ни одной царапинки.
  - Все? Показали девушке голубую пещеру?
  Теперь можем идти на место состязания? - Старик не желал купаться, он желал скандалить. - У меня очень тяжелая ночь, терпение заканчивается, а вы сердите меня играми. - Hugo даже притопнул ножкой по сапфирам.
  Но графиня уже околдована голубой пещерой.
  Она заворожено шла к ванной с драгоценными камнями.
  Lucas и Olivier купаются в роскоши, а она еще нет.
  Обезьянка опередила девушку и с разбега нырнула в драгоценности.
  Lucas и Olivier тотчас затеяли веселую игру с животным, которое еще вчера хотели съесть.
  'Дикари! Для них обезьяна дороже, чем я!' - Virginie подумала без эмоций, мысли ее не трогали, ее трогали только бриллианты.
  Она аккуратно, не так, как обезьянка и юноши, входила в драгоценности.
  Сначала по щиколотку, затем по колени.
  'Сколько же здесь добра! - не спрашивала, а отвечала себе. - Первый случай, когда в купальне девушка хочет, чтобы глубина была выше ее головы'.
  К небольшому разочарованию Virginie Albertine de Guettee камней оказалось только по пояс ей.
  Ступням приятно, словно их массировал искусный нубийский евнух.
  Virginie Albertine de Guettee присела, а потом окунулась с головой в бриллианты.
  'Ощущение, будто я плыву в голубых облаках!
  Ничего, лучше, я наверно, уже не испытаю в жизни!' - от этой мысли Virginie Albertine de Guettee заплакала.
  Она вынырнула, вытирала слезы сапфирами и бриллиантами, голубыми топазами.
  Стало немного жаль себя, и непонятно, то ли слезы радости, то ли печали.
  Девушка никогда не даст ответ на вопрос, который задает себе.
  - У меня тяжелая ночь, - старик Hugo повторил из голубого тумана. - На острове много пещер разного цвета.
  Есть розовая пещера, красная пещера, черная пещера, - старик знал или догадывался, чем соблазнить девушку.
  'Розовая? красная? черная?' - Virginie Albertine de Guettee, как во сне поднялась в камнях.
  Последние чары голубого безумства окутали ее мозг.
  Дальше она действовала в состоянии опьянения драгоценностями. - Конечно, ты самый великий и мудрый обитатель необитаемого острова.
  Целый день принимаешь решения, как накормить сыновей, это безумно утомительно.
  Бродишь по джунглям, выискиваешь целебные травы, насаживаешь мелких животных на пику, исправляешь ужасные ошибки природы.
  Твоя кожа - трава, твои волосы - мхи, твое тело - глина.
  Но главное в твоей жизни, это пещеры с сияющими камнями и золотом', - Virginie Albertine de Guettee аккуратно опустила дощечку с написанным на пол, медленно подплыла к старику и слабыми пальцами сжала его ухо, заставила опустить голову.
  Глаза Hugo вернулись к прежнему старческому состоянию, из них исходили волны страха и удивления.
  Что эта девушка задумала?
  На щеках Virginie Albertine de Guettee появились голубые пятна, графиня нежно пригладила остатки волос на затылке Hugo, и тогда платиновая блондинка с ужасом поняла, что не может больше контролировать свое поведение.
  Страсть к голубым камням перешла в страсть к старику.
  Она крупно дрожала, не могла отбежать от Hugo, забыла, как дышать, эти пустые белые глаза старика заполнили ее душу.
  Hugo превратился в бесполое голубое существо: ни признаков мужчины или женщины, ни признаков человека.
  Он стал для Virginie Albertine de Guettee огромным голубым бриллиантом.
  'Тот, кто скажет, что ты не драгоценность, тот дурак', - Virginie промычала.
  Она провела рукой по груди старика, и его ребра казались ей гранями голубого бриллианта.
  Каждое прикосновение к живому бриллианту доставляло девушке нечеловеческое наслаждение.
  Нервные окончания Virginie оголились.
  - Никакие мои слова не убедят, что я слишком стар для тебя? - старик торжествовал.
  'Бриллианты, чем старше, тем более чистые', - графиня отрицательно мотала головой.
  Virginie Albertine de Guettee мычала, но никому не нужен сейчас здравый смысл.
  Она сделала шаг вперед, прилипла к старику, ей казалось, что прислонилась к великолепному бриллианту.
  Hugo подумал, взглянул на сыновей и решил, что нельзя сейчас обнимать Virginie.
  Он не понимал, какие чувства сейчас вызывает в нем графиня.
  Ночью все было просто и понятно, когда он мечтал о ней, но сейчас...
  - Я думаю... - Hugo не договорил.
  Он замолчал под натиском нежных пальцев Virginie.
  Назад дороги нет, его парализовало на время.
  Воля прекрасной девушки, ее властное стремление обладать им, необычайная чувственность, откуда это все взялось в худом, почти прозрачном аристократическом теле.
  До этого момента старик думал, что он давно умер, как мужчина.
  Hugo поднял руки, чтобы размять затекшие члены, но почему-то его ладони остановились на ее небольших аккуратных грудях.
  Сквозь толстую кожу походной жилетки Hugo чувствовал необычайный холод исходящий от Virginie Albertine de Guettee.
  Он не почувствовал биений ее сердца.
  А его сердце упало к ногам блондинки.
  Но и Virginie Albertine de Guettee не ощущала удары сердца старика, она не могла вырваться из плена голубого бриллианта.
  Hugo, или его перевоплощение, казалось блондинке единственной точкой во Вселенной, куда нужно стремиться.
  Правая ладонь Virginie Albertine de Guettee потянула за левое ухо старика.
  На самом деле девушка уже не видела ни человека, ни голубой призрак.
  Лишь один образ огромного голубого бриллианта чистейшей воды стоял перед изумленными глазами.
  Краем сознания Virginie понимала, что поступает неправильно, но это неправильно оказалось очень маленьким по сравнению с ее желанием обладать этим бриллиантом.
  И за минуту до того, как потерять сознание, графиня мягко всосала в свои губы волосатые губы старика.
  Все произошло настолько быстро, что Hugo окостенел, вспомнил давно забытое чувство молодости.
  Он стоял с широко расставленными ногами, чувствовал, как узкий острый язык девушки глубоко проникает в его давно забывший о поцелуях рот.
  А затем глаза Hugo широко распахнулись, как перед смертью, он пытался высвободить свои губы и часть бороды изо рта Virginie Albertine de Guettee, но выходило неумело, и, наоборот, получалось, что он целует блондинку в ответ.
  Virginie Albertine de Guettee обхватила руками плечи старика, она получила этот огромный голубой бриллиант, обладает им, и бриллиант отвечает ей взаимностью.
  Девушка не слышала сдавленный стон обезьянки, которая понимала в поцелуях больше, чем Lucas, Olivier и Hugo.
  Волосатые лапки обхватили ноги Virginie, руки Lucas крепко прижали блондинку к себе сзади, и непристойный крик, полный жалости, слетел с губ Lucas.
  - Olivier, помоги растащить их!
  Olivier пришел на помощь брату, вместе они оторвали блондинку от своего отца.
  Раздался чмокающий неприличный звук, разошлись губы Virginie и Hugo.
  Virginie Albertine de Guettee шаталась, но Lucas поддерживал ее сзади, а Olivier спереди.
  Девушка прижала ладони к впалым щекам Lucas, затем встала на колени и поползла обратно к ванной с драгоценными голубыми камнями.
  Смесь любви к голубому огромному бриллианту и страсть к остальным камням заставили девушку желать большего, чем только одну пещеру с бриллиантами.
  - Отец, разве необходимо было засовывать свой язык в рот Virginie Albertine de Guettee? - на самом деле Lucas хотел спросить не это, а другое, но забыл, о чем хотел спросить.
  - Я сам не уверен, кто я сейчас, - Hugo захрипел. - Только ее избранный муж, который докажет на соревнованиях свое право обладать Virginie Albertine de Guettee, может губами прикасаться к ее губам.
  Но при чем здесь я и при чем здесь вы.
  Вы же помните, как голубая пещера в первый раз тоже одурманила вас?
  - Помним! - Lucas и Olivier ответили хором и покраснели.
  - При первом посещении пещера на время лишает человека разума, и он не понимает, что делает, - старик опасался, что сыновья рассердятся на него и накажут.
  В прошлый раз они наказали его за то, что он один скушал особо вкусную косулю. - Думаю, что когда Virginie Albertine de Guettee засовывала свой язык в мой рот, - Hugo захрипел, - и всасывала своими мягкими нежными, но в то же время настойчивыми живыми губами мои губы, то она представляла на моем месте свою мать.
  Не меня она целовала, а мать свою! - Hugo не уверен в своем предположении, но и оно не лишено смысла. - Когда Virginie Albertine de Guettee очнется, то не напоминайте ей о том, что произошло.
   Я не верю, что это произошло, и надеюсь, что произойдет подобное и в красной и в розовых пещерах.
  А теперь отведем блондинку на воздух. - Старик в два прыжка достиг бассейна, попытался поднять Virginie Albertine de Guettee на руки.
  Его шейные позвонки и позвонки в области талии хрустнули.
  Lucas и Olivier отстранили отца от столь важного занятия, как перенос обнаженной блондинки из пещеры на природу.
  Юноши подняли Virginie Albertine de Guettee на руки.
  На шее платиновой блондинки на голубой цепочке висел прозрачный драгоценный камень величиной с кокосовый орех.
  Около пещеры Virginie Albertine de Guettee аккуратно опустили на муравейник с лечебными муравьями.
  - Зачем он ей? - Olivier дотронулся до гигантского голубого бриллианта.
  - Я читал, что девушки, как и птицы, любят сверкающее, - Lucas приподнял бриллиант, голова юноши оказалась вблизи грудей Virginie.
  Но дикарь больше занят своей шуткой, чем рассматриванием девушки. - Через прозрачные бриллианты можно корчить уморительные рожицы. - Lucas, насколько позволяла голубая цепочка, приблизил бриллиант к лицу.
  Его лицо исказилось в бриллианте.
  Hugo и Olivier захохотали.
  - Другого применения этим бесполезным камням я не знаю! - Hugo ответил искренне.
  От их смеха Virginie Albertine de Guettee очнулась, забежала в пещеру и вернулась с оставленными там доской и мелом.
  'Над чем смеетесь? И почему у меня во рту седые волосы?' - Virginie Albertine de Guettee вытаскивала изо рта часть бороды и усов Hugo, с подозрением рассматривала их, и с не меньшим подозрением посмотрела на старика.
  - Ты ничего не помнишь, и не надо! - Hugo ответил с полным спокойствием, через которое пробивались нотки торжества. - Теперь ты веришь, что голубая пещера красивая, как и ты?
  'Я помню только один огромный бриллиант.
  Я трогала его, обнимала, и, кажется, даже поцеловала. - Virginie опустила взгляд на бриллиант на шее, вздрогнула. - Откуда у меня на шее висит этот прекрасный голубой бриллиант; он хотя меньше того бриллианта, который я целовала, но и величиной с небольшую дыню чистейший бриллиант меня успокоит'.
  - Ты его в беспамятстве вытащила из купальни с голубыми камнями.
  Он, наверно, самый большой, поэтому ты его выбрала.
  Через этот камень смешно корчить рожицы! - Olivier попытался снять с шеи Virginie Albertine de Guettee драгоценность. - Выбрось его, он мешает тебе при ходьбе и закрывает груди.
  Через него твои груди кажутся смешными.
  Зачем сковывать движения, зачем мучить.
  На нашем острове много красивых камней разного цвета. - Olivier почти снял цепочку с бриллиантом с шеи Virginie Albertine de Guettee.
  'Оставь! Он мой талисман! - ни одна девушка не расстанется с драгоценностями, даже, если они большие и неудобные. - У тебя талисман - чей-то зуб на веревочке, у Lucas и у Hugo тоже свои талисманы, и у меня теперь будет свой талисман'. - Virginie Albertine de Guettee поразилась, что научилась так быстро писать.
  Жизнь без языка развила скорость руки в писании.
  - Но на нем же неудобно спать, - Lucas пожал плечами.
  'С чем спать я сама разберусь! - Virginie Albertine de Guettee поставила советчиков на свои места.
  Пусть не командуют, она здесь главная. - Все же, не пойму, почему у меня губы болят, язык, будто об острые остатки зубов натерла, и во рту седые волосы', - Virginie Albertine de Guettee продолжала бы искать причины, но увидела, как обезьянка потешно прыгает, и забыла обо всем на свете, кроме голубого бриллианта, размером с небольшую дыню, который пригрела на своей груди.
  - Мы пришли на место первого состязания, - старик Hugo медленно подходил к обрыву, затем встал на четвереньки, потом полз, и около обрыва замер, лишь свесил голову. - Lucas и Olivier.
  Вы будете на краю драться за право взять в жены Virginie Albertine de Guettee.
  Выиграет из вас сильнейший, самый проворный, хитрый, гибкий и умный.
  Если вы оба упадете вниз на острые скалы в воде, то продолжите драку под водой среди акул и скатов.
  Только один поднимется на скалу и возьмет графиню за руку, - старик икнул.
  Virginie отметила, что в его бородах и усах около губ не хватает волос.
  И количество недостающих волос подозрительно совпадает с количеством волос, которые она вытащила из своего рта.
  Но никакой связи между волосами на старике и волосами в своем рту графиня не уловила.
  Разум ее сопротивлялся чудовищной мысли, что она в бреду целовалась взасос со стариком Hugo.
  - Ага, мы будем драться до потери пульса, а, если оба погибнем, то Virginie Albertine de Guettee достанется тебе? - Olivier проявил непозволительную для его лет мудрость.
  Вопрос поставил отца в тупик.
  Hugo клацал зубами, трещал костями, выпускал газы, но затем, потому что он самый опытный, потому что старший, нашел правильный ответ.
  - Да как ты смеешь в подобном тоне разговаривать со старшими, тем более что я твой отец.
  Неблагодарный! - старик присел, сгорбил плечи, спрятал лицо в бороду и зарыдал.
  - Папа! Папочка, не плачь! - Lucas упал на колени перед стариком Hugo.
  - Прости меня, отец, Olivier опомнился и лобызал со слезами руку отца. - Не подумал я, перед тем как оскорбить тебя.
  Если бы подумал, то оскорбил бы лучше... нет. Не оскорбил бы совсем!
  Virginie Albertine de Guettee ничего не стоит по сравнению с тобой.
  Прикажи только, и мы сбросим блондинку со скалы в море.
  Акулы примут ее жертву ради твоего здоровья.
  'Я ничего не стою по сравнению со стариком?' - Virginie Albertine de Guettee в бешенстве замычала.
  Она даже писать не могла от злости и гнева.
  Юноши поняли ее мычание, как согласие.
  - Слышишь, папа, Virginie готова пожертвовать собой ради тебя! - Lucas прижал голову отца к своей могучей груди.
  Чуть не сломал старику тонкую цыплячью шею.
  - Не надо никого бросать без причины, особенно, единственную на острове блондинку! - Hugo поразительно быстро перестал плакать.
  Virginie Albertine de Guettee заподозрила, что он и не рыдал, а притворялся.
  Но графиня понимала, что она находится не в том положении, когда имеет право критиковать хозяина острова.
  'Мерзавцы, а не юноши.
  Они дикари, и никакая одежда, никакие столовые приборы не смоют с них налет дикости', - Virginie Albertine de Guettee молча выругалась, сразу стало легче.
  И в этот момент Lucas и Olivier сцепились в смертельной схватке на краю обрыва.
  Они дрались за право обладать ей.
  Ноздри Virginie Albertine de Guettee затрепетали от волнения.
  Девушка почувствовала древний зов природы.
  Оказывается, смотреть, как из-за тебя сражаются насмерть самцы - одно из самых приятных и возбуждающих зрелищ на свете, и до этого момента Virginie подобного не испытывала.
  Комплименты благородных рыцарей и лордов, шутки короля, ухаживания принцев, - всё кажется мелочным на фоне смертельной схватки за руку и сердце благородной леди.
   Lucas и Olivier на краю обрыва схватили друг друга за плечи, рычали, пытались скинуть соперника вниз, на острые камни в воде, в пучину, в пасти акул и осьминогов.
  В драке мужские достоинства Olivier и Lucas открылись в полной красе; мускулы напряглись и стальными удавами двигались под кожей.
  Ягодицы блестели от пота, грудные клетки стали похожи на гигантские барабаны.
  И рычали юноши в драке столь же музыкально, как в такт им мычала Virginie Albertine de Guettee.
  Девушка в восторге притоптывала, мычала, вытирала тыльной стороной правой ладони слюни радости.
  - Ты в голубой пещере поцеловала меня, потому что любишь! - старик Hugo воспользовался тем, что сыновья его в этот момент не слышат.
  Он сам нарушил свой запрет, не рассказывать Virginie о поцелуе в пещере. - Я слышал твой сладострастный стон, видел желание в твоих голубых бездонных очах.
  'Я не целовала тебя в голубой пещере, - Virginie Albertine de Guettee писала на доске, не смотрела на слова, потому что не отрывала взгляда от дерущихся за нее самцов. -Я целовала и обнимала огромный голубой бриллиант.
  Нет большего желания у девушки, чем обнимать бриллиант, и сладострастный стон вырывается из груди девушки, когда она видит драгоценности'. - Если бы графиня не увлеклась борьбой Lucas и Olivier, то она бы с негодованием обрушила свой гнев на бороду и усы старика.
  Но сейчас она не понимала, что он говорит, не осознавала, что она отвечает ему.
  Ее рука писала отдельно от разума.
  - Ты безумно хотела поцеловать меня и нашла повод для поцелуя в голубой пещере.
  Ты сделала вид, что одурманена пылью бриллиантов, топазов и сапфиров, и, якобы в бреду, поцеловала меня, словно огромный голубой бриллиант, - старик не унимался. - Боишься напомнить себе о поцелуе, хотя желание поцеловать самого мудрого, достойного тебя мужчину возникло у тебя сразу, как только твоя нога или другая часть тела оказалась на острове.
  Мысли обо мне отвлекали тебя во время ужина, в купальне, на огромной кровати в опочивальне.
  Поцелуем ты удовлетворила на миг свою страсть и избавилась от наваждения, по крайней мере, ты так себя обманываешь.
  На самом деле ты безумно любишь меня и хочешь стать моей женой! - Hugo обезумел, ветер яростно трепал его бороду и усы, а старику казалось, что Virginie Albertine de Guettee целует его снова и снова.
  'Они упали с обрыва', - Virginie замычала, взвизгнула, ее охватил азарт гончей по кровавому следу.
  Девушка подбежала к краю обрыва и заглянула вниз.
  Она за эту минуту своего триумфа готова отдать целую неделю своей жизни!
  Старик скулил, но полз к ней.
  Далеко внизу бушевали море вокруг острых скал.
  Черные камни казались обломками кариозных зубов морского царя.
  Сначала Virginie Albertine de Guettee не видела двух братьев, но затем вынырнули, как женщины, вцепились друг другу в волосы.
  Снова ушли под воду и под водой продолжали сражение за руку, сердце и остальное тело графини.
  В кристально прозрачной воде хорошо видны их могучие тела.
  Если бы Virginie Albertine de Guettee не знала, что братья дерутся из-за нее, то подумала, что две акулы сплели свои тела в брачном танце.
  В морской пене трудно различить, кто побеждает, и побеждает ли.
  Через пять минут братья выскочили на плоский камень среди бушующих волн и продолжили борьбу на камне.
  Их мокрые тела ослепительно, как бриллиант между грудей Virginie, блестели на Солнце.
  Перед глазами графини плыла кровавая пелена счастья.
  - Ты показала неплохую технику в поцелуе, но я, потому что забыл, как это делается, ждал большего, - старик скрипнул зубами.
  Графиня с изумлением посмотрела на него, и, как понял Hugo, его не видела.
  Для нее сейчас существовали только два молодых самца: Olivier и Lucas.
  В волнении Virginie Albertine de Guettee скинула туфли и готова ринуться вниз, к двум красавцам.
  Только обезьянка двумя тонкими мохнатыми могучими лапками удерживала графиню от безумного поступка.
  - У тебя ногти на ногах выкрашены в красный цвет.
  Я с ума сошел, когда увидел их! - Hugo забыл о поцелуе, он пристально смотрел на краску на ногтях блондинки.
  В этот момент его не интересовали жизнь и смерть сыновей.
  Старик не знал, что в большом мире девушки давно красят в разные цвета ногти на руках и на ногах.
  Virginie Albertine de Guettee услышала лестное о своих ноготках и вышла из комы.
  Девушка не пропустит комплимент в свой адрес.
  'Тебе нравятся мои накрашенные ногти?' - на этот раз рука свободно писала на дощечке.
  Блондинка подняла голову и доверчиво взглянула в лицо Hugo.
  Старик увидел припухлые после поцелуя в пещере губы Virginie и чуть не набросился на блондинку, чтобы поцеловать ее.
  На его губах остался вкус ее персиковых губ.
  Но на губах Virginie Hugo увидел прилипшие свои седые волоски.
  'Фу! Сейчас поцеловать Virginie Albertine de Guettee, все равно, что целоваться с самим собой', - страсть постепенно затухала в старом теле.
  'Тебе нравится, как я выгляжу?' - Virginie устала без комплиментов, те жалкие потуги польстить ей, не доставляли уже удовольствия.
  Она хотела град комплиментов, море комплиментов.
  О море с дерущимися двумя молодыми самцами забыла из-за выяснения более важного вопроса: нравится ли старику ее внешность.
  - Я думал, что мой взгляд показал тебе мои мысли.
  Устал повторять, потому что язык после поцелуя плохо двигается, и не осталось сомнений, что ко второй схватке с поцелуями я еще не готов.
  'Ты убедил, меня, что я самая красивая блондинка в мире', - мозг Virginie фильтровал слова и отбрасывал напоминание о поцелуях, как мусор.
  - Не я должен доказывать, что ты самая красивая девушка в мире, а мои сыновья в состязаниях докажут тебе это, - старик Hugo проявил неожиданную заботу о сыновьях, и тут же мысленно обругал себя за срыв ухаживаний.
  'Моя красота сводит всех с ума, я не хочу думать, как буду выглядеть после смерти, когда глаза закроются, но пока живу, то любуйтесь мной, теряйте ради меня головы'.
  - Твой поцелуй неумелый, девичий, - старику уже казалось, что он профессионал в поцелуях, - сладкий, а я полностью себя контролировал во время поцелуя, не добивался всего лишь результата, которым буду хвастаться всю оставшуюся жизнь, - к своему ужасу Hugo отметил, что его снова потянуло на тему поцелуев.
  Он протянул руку и коснулся пальцами лодыжек Virginie Albertine de Guettee.
  Блондинка от неожиданности упала с обрыва.
  Обезьянка отважно прыгнула за ней вслед.
  Мохнатый друг не предаст подругу с голой кожей.
  Hugo не отважился заглянуть вниз, но не потому, что боялся увидеть обезображенные трупы тех, кто ему дорог, а опасался свалиться с обрыва.
  Мудрец отполз от страшного края, от рта, который поглотил Virginie Albertine de Guettee, Lucas и Olivier.
  Прилег под баобабом, скрестил ноги и стал ждать.
  Время на необитаемом острове не имеет значения.
  Любой результат устраивал старика.
  Если все погибли, то он не станет печалиться, потому что смерть забирает не только птиц, зверей и рыб.
  Если остался один из сыновей, и выжила Virginie, то они поженятся.
  Если вернутся только два сына, то все останется, как прежде, то есть без волнений по поводу блондинки.
  Если появится одна Virginie Albertine de Guettee, то, о подобном и мечтать стоит.
  Даже выжившая обезьянка пришлась бы к столу.
  Через целую вечность по тропинке пришли все.
  Olivier держал на руках счастливую Virginie.
  Virginie Albertine de Guettee держала мокрую недовольную обезьянку, а всех троих на могучих плечах нес Lucas.
  - Отец, мы поймали Virginie, она сама упала нам в руки, - Olivier выглядел немного уставшим, но счастливым.
  - Девушка, как птица! - Lucas глупо улыбался.
  По крайней мере, Hugo казалось, что он улыбается глупо.
  - Первое состязание закончилось ничейным равным результатом, - старик Hugo голодно зевнул.
  Пора обедать! - Не оборачиваясь, старик пошел по тропе обратно к родной пещере.
  Он слышал за своей спиной возбуждённые молодые голоса и удивлялся, что в молодости радуются без причины.
  В пещере, пока Lucas и Olivier накрывали на стол и быстро готовили блюда, нарезали аккуратно мясо и фрукты, Hugo шепнул в ухо Virginie Albertine de Guettee.
  - Ты не должна бросаться с обрыва, когда я прикасаюсь к тебе.
  'Прикасайся, сколько пожелаешь, только я не пойму, зачем ты меня трогаешь, ты же не молодой', - Virginie Albertine de Guettee засмеялась звонко, показывала белые зубки, старик заскрежетал остатками черных зубов.
  - В понятие прикосновений входит и прикосновение губами к губам, - Hugo хотел выкинуть из головы вопрос о поцелуях, но не смог.
  Он поцеловал бы Virginie Albertine de Guettee сейчас даже с прилипшими к ее губам его седыми волосками. - Чем больше я тебя трогаю, тем больше передаю через прикосновения мудрость.
  Если мои сыновья увидят, что я часто к тебе прикасаюсь, то тоже захотят тебя столь часто трогать, но передадут тебе через пальцы не мудрость старости, а глупость юности.
  Ты же не хочешь выцарапать себе глаза от досады, что поглупела?
  - Обед готов, - Olivier стукнул золотым половником по золотой кастрюле с паштетом.
  На этом романтический односторонний разговор старика с блондинкой оборвался, хотя Virginie Albertine de Guettee так ничего и не поняла.
  'О чем говорил Hugo? что он хотел? что он хочет?'
  Обед с беседами плавно перетек в ужин.
  'Я хочу веселиться, танцевать, выслушивать комплименты, - отяжелевшая Virginie Albertine de Guettee с трудом поднялась с золотого трона. - Но я устала, и не хочу сказок на ночь', - графиня грозно посмотрела на Lucas.
  - Я рад, что тебе нравится, когда я сижу на краю твоей постели и читаю сказки, - Lucas не понял, потому что не хотел понимать отказ.
  -Я тоже умею читать сказки, - Olivier обиженно надул губы и гордо надул мускулы на груди.
  - Не беспокойся, я защищу тебя этой ночью от нападения своих сыновей, - старик мелко захихикал, показывал, что шутит и не шутит. - Я буду спать на коврике около твоей кровати.
  'А кто защитит меня от тебя?' - Virginie Albertine de Guettee с вызовом написала, даже мел крошился под ее дрожащими тонкими пальцами.
  Olivier и Lucas захохотали, они даже думать не могли, чтобы их дряхлый (по их мнению, старый) отец мог причинить вред цветущей девушке.
  - Ты сама себя защитишь от меня, - Hugo по-старчески крякнул, предложил блондинке руку. - Твоя холодность лучшая защита от стариков.
  Теперь все зависит только от меня. - Hugo проводил Virginie Albertine de Guettee в ее спальню.
  Посмотрел, как блондинка с обезьяной рухнули в кровать.
  Забежал в свою опочивальню, переоделся ко сну, захватил мягкий матрас с пухом летучих рыб, вернулся в спальню графини.
  Постелил матрас около кровати блондинки.
  Прилег, в волнении выпил бутылку вина, она его и погубила.
  Сторож заснул также быстро, как и графиня, и ее обезьянка.
  Они не слышали и не видели, как упрямый Lucas зашел в спальню, присел на подушку рядом с головой блондинки, открыл книгу и читал сказку о рыбаке и рыбке.
  Для Lucas важно не для кого он читает, а его поглощал процесс чтения, и этот процесс приносил больше радости, если рядом лежит, пусть спит, обнаженная блондинка.
  Следующее утро повторило предыдущее.
  Бодрые Lucas и Olivier танцевали вокруг кровати графини.
  Lucas высоко поднимал колени, а Olivier смешно надувал щеки и грудь.
  Изредка они наступали на храпящего отца, но его судороги не омрачали прекрасное утро.
  Наконец, Hugo разлепил пальцами веки.
  После бутылки вина на ночь он выглядел, как морской огурец.
  На лице Hugo отражались сомнения, стоит ли ему продолжать жить.
  Он с удивлением смотрел на отпечаток огромного бриллианта на грудной клетке графини.
  Блондинка не послушала совета, не сняла бриллиант с шеи на ночь, и нечаянно заснула на нем.
  Но даже теперь, после болезненной ночи, не расставалась с ним.
  - У тебя получится дожить до нашей свадьбы! - Olivier заботливо обмакнул отца в бассейн. - Два дня осталось. - Сын не уточнил, до чего осталось два дня, до свадьбы или до смерти отца, или это одно и то же.
  - Не сомневаюсь, я все продумал, - старик с осуждением посмотрел на Virginie Albertine de Guettee и заковылял в свою спальню.
  Через час все бодрые и веселые после шикарного завтрака вышли из пещеры.
  - Хотел бы я быть похожим на тебя, но есть одно обстоятельство, которое я не учел, - старик по дороге к месту состязания нашел момент, когда братья увлеклись погоней за крокодилом, и он мог спокойно разговаривать с Virginie без свидетелей.
  'Ты не покажешь мне другие пещеры: красную и розовую?' - Virginie Albertine de Guettee горела желанием повесить на шею еще и красный и розовый бриллианты величиной с кокос или с маленькую дыню.
  Тяжесть драгоценностей ее не пугала, а вызывала сладкую улыбку.
  - Пещеры не убегут, - старик засмеялся над своей шуткой. - Но я не люблю, когда меня обманывают. - Старик еще не закончил красивую мысль, о том, кто и как его обманывает, сама фраза казалась ему мудрой и величественной.
  Он сиял в огнях своей мудрости.
  Как всегда сыновья нарушили его мысли.
  - Мы оставили крокодила на развод, поиграли с ним, и хватит! - Lucas улыбнулся, солнце блеснуло на его зубах.
  Virginie Albertine de Guettee красиво прошла перед юношами.
  'Их в первую очередь интересуют мои длинные идеальные ноги и грудь.
  Во всех девушках заложена красота, и я с рождения красивая!' - Virginie улыбнулась своей догадке.
  Через пять минут прибыли на изумительной прекрасный луг.
  На лугу паслись дикие кони, и среди них много жеребцов.
  Графиня угадала самцов безошибочно, потому что они сразу повернули головы и смотрели только на нее.
  Думали, что в стаде появилась новая белая кобылка.
  Братья сплели из лиан длинные веревки и поймали двух жеребцов.
  - Ты можешь меня обругать, но вряд ли мои сыновья обрадуются, когда узнают, что ты влюбилась в меня и флиртуешь, - старик шептал в правое ухо Virginie.
  Lucas и Olivier вскочили на диких необузданных мустангов и обуздывали их.
  Животные подпрыгивали, и все в юношах и на них подпрыгивало.
  Наконец, мустанги смирились с гордыми седоками.
  - Второе испытание заключается в том, - старик на ходу придумывал испытание, он понял, что о нем и об испытаниях начинают забывать, - что тот, кто из вас первый догонит Virginie Albertine de Guettee, тот и получит ее в жены.
  'У меня нет коня, и я не умею на них ездить верхом', - Virginie покраснела, ей показались неприличными эти строки.
  - Я поймаю для тебя самого сильного, самого могучего, самого бодрого жеребца, - Hugo поверил в свою звезду.
  Он надеялся, как в молодости овладеть конем.
  Но сколько он не бросал петлю на шею строптивым мустангам, сколько ни старался, но удалось заарканить лишь молодую белую кобылку.
  Hugo старый, поэтому хитрый.
  В старости приходиться бороться тем, что имеешь, а не тем, что хочешь.
  - Я упростил вам задачу, мои сыновья, потому что люблю вас, - Hugo силой затащил сопротивляющуюся Virginie на кобылу. - Вы легко догоните молоденькую кобылку, но вопрос: кто из вас первый! - Старик подмигнул графине, словно просил прощения за свой бесцеремонный поступок: - Я подобрал самую ласковую самую белую лошадку, под цвет кожи и волос нашей гостьи. - Старик ловко выкрутился, и все поверили, что он задумал поймать не дикого крепкого мустанга, а эту нежную кобылку.
  Для бодрости Hugo хлопнул лошадку по левому уху.
  Лошадка в ответ ударила старика копытом ниже пояса и резво побежала по лугу.
  'Разве на лошадях катаются без седла?
  Я голая, дайте мне седло.
  Мне больно между ног, все жжет от конского едкого пота', - Virginie Albertine de Guettee мычала, и никто ее не понимал.
  Иногда плохо, когда не получается говорить.
  Спрыгнуть с лошади графиня опасалась.
  Она тряслась, билась промежностью и внутренними сторонами бедер о неожиданно острый хребет лошадки, и казалось девушке, что ее сажают на кол.
  Virginie мычанием проклинала старика и его сыновей за адскую боль, которую испытывала сейчас на лошади без седла.
  Белая кобылка бежала неторопливо, она игриво подскакивала, боль в графине в эти моменты взрывалась.
  'Почему они на быстрых жеребцах меня не догоняют?
  Все равно, кто, лишь бы мои мучения закончились.
  А потом я отомщу мужу за непереносимую боль.
  Когда же это закончится?' - Virginie Albertine de Guettee недоумевала.
  Жеребцы дружно шагали в хвосте ее кобылы и не имели намерений догнать ее.
  'Жеребцы, как люди, любуются самкой', - на шестом кругу по лугу Virginie Albertine de Guettee чуть не потеряла сознание от боли, но догадалась.
  Olivier и Lucas старательно подгоняли своих жеребцов, но они по-джентльменски держали дистанцию сзади молодой кобылки.
  Наконец, Virginie Albertine de Guettee без сознания упала с лошади.
  Ударилась о землю и сразу пришла в себя.
  Только одна мысль билась в сердце и голове блондинки:
  'Быстрее в пещеру! Скорее в бассейн!'
  - Ты перестанешь волноваться, если я скажу, что сейчас я ни с кем не встречаюсь? - старик Hugo обезумел от любви.
  Он не замечал ни состояния голой блондинки, ни ее истертой до крови кожи на внутренней стороне бедер. - Я слишком занят, чтобы найти время для ухаживаний за девушкой, но для тебя я выделяю часть своего драгоценного времени.
  Может быть, из-за того, что ты влюбилась в меня, твои губы вытягиваются в трубочку для очередного поцелуя? - старик забыл о правилах приличия и попытался поцеловать Virginie Albertine de Guettee.
  Правой рукой он неосторожно коснулся истертого места на графине.
  В ответ получил звонкую крепкую пощечину.
  Не удержался на ногах и упал на спину, как жук, болтал ногами.
  Птицы в ужасе перестали петь.
  Обезьянка лапками закрыла глаза, чтобы не видеть, что теперь сделают с ее хозяйкой за оскорбление старшего поколения.
  Глаза Lucas и Olivier превратились в кокосы.
  - Ты серьезно ударила нашего отца рукой в лицо или пошутила? - Lucas приблизил свой нос к носу блондинки, словно потерял зрение и пытался рассмотреть ее вблизи. - Почему?
  Прости меня, но я не понимаю многого.
  'Много не понимаешь?' - Virginie Albertine de Guettee готова ударить и непонятливого юношу.
  Он сейчас казался ей сосредоточием зла.
  И ударила бы доской для написания слов по голове, но ее остановил Olivier.
  - Странно ты выглядишь, Virginie, - в глазах Olivier вспыхнули факелы. - На острове не было девушки, а теперь ты появилась и избиваешь нашего отца. - Olivier заплакал.
  Virginie Albertine de Guettee ответила бы новой пощечиной, написала бы, что ударит любого, кто сейчас войдет в зону ее дискомфорта.
  Но даже через чудовищную боль в промежности после бессмысленных и беспощадных скачек на кобыле без седла, понимала, что наивные дикари могут ответить ей подобной же пощечиной, и тогда ее голова отвалится, как перезрелый персик.
  'Я не ударила, а поставила старика на место, - Virginie протирала травой глаза, чтобы в них не бегали кровавые облака, - У меня помутился рассудок, потому что мне больно!
  Зачем старик заставил меня участвовать в ваших состязаниях?' - Virginie Albertine de Guettee присела на камень и широко развела ноги в стороны света.
  Девушка гибкая, поэтому ноги разошлись далеко и показали Hugo и его сыновьям причину бешенства блондинки.
  - Зачем ты себе натерла внутреннюю сторону ног? - Lucas смотрел туда чуть дольше, чем положено по медицинским приличиям.
  'Зачем я натерла себе ноги до крови? - Virginie Albertine de Guettee готова задушить дикаря за глупый вопрос. - Не я, а ваша дурацкая необузданная кобыла мне натерла.
  Почему посадили меня голую на лошадь без седла?'
  - Седло? А что это? - Olivier пожал плечами.
  Он уже не казался графине благородными и обворожительным, а его почти обнаженное тело вызывало отвращение.
  - Мы всегда ездим обнажённые на мустангах и без дополнительных приспособлений, - Lucas раздвинул ноги и показал, что кожа между ног у него не стерта.
  'Ну и дураки. Все в отца, - Virginie изучала сходство братьев с Hugo и нашла его потрясающим. - Щеки ваши пылают, губы надуты, как у индюков, и все это мне не нравится', - Virginie Albertine de Guettee первая вошла в пещеру.
  Из запасов продуктов бесцеремонно взяла кувшин с оливковым маслом и ушла к себе в пещеру.
  К ужину она не вышла.
  За столом старик Hugo устроил семейный совет.
  - Ох, Virginie Albertine de Guettee вам по-прежнему нравится?
  Мне кажется, что она меняет наши порядки. - Сталь в голосе старика заставила сыновей рассмеяться.
  Смешно, когда рыхлый старик пытается быть сильным. - Она опускает взгляд, когда мы искренне ослепительно ей улыбаемся.
  - А мне нравятся тонкие черты лица Virginie, в них нет жестокости, но кажется, что они бездонные, затянут и не отпустят, - Olivier сказал не то, что ожидал от него Hugo.
  Отец решил поссорить сыновей с Virginie за то, что она оскорбила его пощечиной.
  - Я и раньше замечал, что я красивый, но рядом с Virginie Albertine de Guettee я расцвел, - Lucas смотрел на амфору влюбленным взглядом, представлял вместо амфоры тело Virginie. - Если у меня раньше не было девушки, то это не из-за того, что я плохой, а из-за недостатка претенденток на мои руки и сердце.
  - Почему? Я спрашиваю, почему мы ее дожны терпеть? - обиженный Hugo гнул свою линию. - В течение последних трех месяцев на наш остров не ступала нога девушки, не ступала она и раньше, много лет назад, с тех пор, как я похоронил вашу мать.
  С вашей внешностью никогда не будет недостатка в девушках, и новые дамы скрасят вашу жизнь, не оставят вас в одиночестве.
  - Одна девушка в двадцать лет? - Olivier наивен, как слоненок.
  - Нам не нужны девушки, которые будут нас бить.
  Они хотят получить все, чем отдать то, что имеют. - Hugo резко встал из-за стола, и тут же резко упал на золотой стул.
  - Меня бы все успокоило, потому что с девушкой, которая здесь, я бы хотел быть, даже, если выиграю состязания, - Olivier высунул язык и ошарашил всех бессмысленной противоречивой фразой.
  - Ваша молодость слишком коротка, чтобы тратить ее на романтическое увлечение графиней и гнаться за призраком, которого нет в реальном мире.
  И даже призрак графини вас ненавидит! - старик подошел к самому главному, и видел, что убедил сыновей.
  Отныне для них графиня враг номер один.
  Обсуждение выдуманных пороков графини зашло за полночь.
  Утром не выспавшиеся, поэтому злые, Hugo, Lucas и Olivier зашли в спальню к Virginie Albertine de Guettee.
  Рядом с ее кроватью стоял кувшин с оливковым маслом.
  Девушка натерла не только больные места, но из шалости умаслила все тело.
  Она блестела и лоснилась, как спелая оливка.
  Lucas заглянул между ног спящей красавицы.
  - У нее почти все зажило, - сообщил он радостную весть.
  - Но не зажила моя обида после ее пощечины, - Hugo вошел в роль палача: - Virginie Albertine de Guettee просыпайся! - старик звонко ударил блондинку по левой коленке.
  Но Virginie Albertine de Guettee спала крепко, что ей прикосновение руки старика, по сравнению с ударами в промежность конского хребта.
  Старик второй раз ударил блондинку, но уже выше.
  Virginie Albertine de Guettee проснулась, села на кровати, пожала плечами.
  Подняла доску и написала:
  'Я же предупреждала, чтобы меня не беспокоили!
  Как вы посмели войти в мою спальню без моего разрешения?' - взгляд Virginie еще злее, чем написанное.
  - В твою пещеру? - старик потирал руки от удовольствия. Он снова главный. - Мне сначала казалось, что ты из тех девушек, которые ведут себя прилично, даже, если не получают подарки.
  Ты длинноногая, волосы у тебя белые, поэтому ты ведьма! - Зерно упало в подготовленную почву.
  Если бы намазанная маслом блондинка повела себя по-иному, то наивные дикари, может быть, переменили бы свое мнение, простили ее до следующего раза.
  Но Virginie Albertine de Guettee вела себя вызывающе, словно не только весь Мир, но и остров принадлежит ей.
  'Сегодня опять устроите дурацкие состязания за право обладать мной?
  И заставите меня участвовать в них?
  Сам садись голый на своего жеребца', - острая боль на миг вернулась в Virginie Albertine de Guettee.
  Она опять подняла руку на старика.
  Но Lucas перехватил удар.
  - Мы обвиняем тебя во всех грехах, наших и твоих, - голос старика сорвался, что снизило торжественность момента. - Состязаний за тебя больше не будет!
  На закате дня мы принесем тебя в жертву, как завещали наши отцы. - О жертвах Hugo придумал сейчас и уже сам себе верил. - Мы отрубим тебе голову, и сбросим тебя со скалы.
  'Хорошо, что не заставите меня до смерти скакать обнаженной на вашей кобыле, - Virginie Albertine de Guettee написала машинально, а затем похолодела. - Что?'
  - То, что слышала, - Olivier напряг грудь.
  Юноша полагал, что Virginie перед смертью обрадуется его красоте.
  - Сегодня уже не важно, белые ли у тебя волосы или черные, потому что они окрасятся твоей кровью, - старик с лисьей усмешкой прошептал, но, чтобы все слышали.
  Он склонился к шее Virginie Albertine de Guettee, спрятал лицо в ее шикарных волосах.
  'Зачем ты нюхаешь меня?' - графиня дрожала от ужаса.
  - Перед смертью не надышусь, - Hugo усмехнулся и добавил. - Перед твоей смертью.
  - Не волнуйся, Virginie, - Olivier рассмеялся в лицо девушки. - Ты умрешь, как леди - без платья.
  Без платья и без головы!
  'Не нравится мне ваша мысль отрубить мне голову.
  Но, конечно, в чем-то вы правы... - Virginie Albertine de Guettee пыталась обхитрить одного старика и двух юношей. - Перед смертью я переоденусь'. - Virginie Albertine de Guettee написала и жестом показала, чтобы посторонние покинули ее спальню.
  Когда Lucas, Olivier и их отец вышли из спальни, Virginie рассмеялась:
  'Как же я переоденусь, если я голая?'
  Дикари поверили мне, а я их обману', - блондинка сначала приняла ванну, затем долго рассматривала себя в зеркало.
  Побег - дело серьезное, не известно, кого она встретит на своем пути, поэтому должны выглядеть ослепительно, а не испуганно.
  Virginie Albertine de Guettee отошла от зеркала, почесала мартышку между ушами.
  Обезьяна не возражала против простой человеческой ласки.
  'Бежать! Бежать подальше от места моей казни!' - Virginie разволновалась.
  Она бросала в мешок драгоценности, ссыпала в него золотые монеты.
  Когда мешок наполнился, то графиня не смогла его сдвинуть на миллиметр.
  'Обидно, даже маленькую часть сокровищ не могу забрать с собой.
  Что дороже для меня: золото или моя жизнь?' - Virginie Albertine de Guettee задумалась надолго, потому что не хотела терять ни то, ни другое.
  - Virginie Albertine de Guettee, можно я помогу тебе переодеться? - старик Hugo целомудренно кашлял с другой стороны двери в спальню.
  Его голос подействовал на блондинку, как сигнал к атаке.
  'Некоторые девушки прячут свою красоту, чтобы их не считали легкомысленными и относились к ним серьезно', - Virginie Albertine de Guettee быстро написала ответ для Hugo.
  Но поняла, что через стену старик не сможет прочитать написанное.
  В досаде Virginie Albertine de Guettee замычала.
  Она набросила на голову покрывало из шкур горностая и попыталась выйти из спальни незамеченной.
  - Virginie, зачем ты прикрыла голову шкурами? - Olivier догнал ее в проходе и остановил за руку. - Когда у тебя не будет головы, то и прикрывать станет нечего.
  'Они разгадали мою хитрость, теперь я не смогу убежать', - Virginie Albertine de Guettee в досаде, что кто-то оказался более хитрым, чем она, кусала губы.
  - Ты уверена, что мы посмеемся над твоим планом побега, - старик Hugo показал свою мудрость во всей красе, - но вместо осуждения мы любуемся твоим телом, потому что любоваться их осталось совсем немного времени.
  - Я никогда не видел, как девушку приносят в жертву, - Lucas напружинил грудь и надул мышцы на ногах.
  - Да, отрубленная голова Virginie Albertine de Guettee послужит нам хорошим примером, - Olivier для смеха ударил себя кулаком в лоб.
  Раздался пустой звук.
  Все рассмеялись, даже Virginie Albertine de Guettee не смогла сдержать улыбку.
  Блондинка не верила, что ее принесут в жертву, казнят, но в то же время неприятное чувство потери терзало сердце.
  - Ты красивая, мои сыновья красивые и сильные, я красивый, сильный и мудрый.
  Неплохой сегодня денек! - старик Hugo галантно предложил графине руку. - Не пытайся убежать с необитаемого острова.
  Мы пытались, но у нас не получилось.
  'Смотрите под мои ноги и убирайте с дороги колющие и режущие камни, - Virginie Albertine de Guettee обретала былую уверенность. - Рука, когда она писала на доске, уже не дрожала. - Я знаю, что я красивая, и это омрачает вам праздник.
  Конечно, легче принести в жертву уродливую ведьму, чем молодую цветущую фею.
  Или не легче?' - Virginie Albertine de Guettee лукаво взглянула в глаза старика.
  - Пойми меня, - Hugo ободряюще улыбнулся блондинке. - Тот поцелуй в Голубой пещере...
  - Не было никакого поцелуя с тобой, отец!
  Virginie Albertine de Guettee сказала, что целовала только голубой огромный бриллиант.
  А это большая разница! - Olivier начал ревновать, и это давало шанс графине.
  В знак благодарности Virginie Albertine de Guettee мягко пожала могучее левое плечо Olivier.
  - Я не вижу ни в чем беду, - наступила очередь Lucas ревновать. - Пусть Virginie Albertine de Guettee целовала камень или нашего отца.
  Девушка пыталась показать себя с лучшей стороны! - Почему с лучшей стороны и, что пыталась показать графиня, Lucas не объяснил.
  - Мы пришли на место казни, - старик остановился на вершине самой высокой горы на острове.
  Virginie Albertine de Guettee догадывалась, что он по дороге искал место, которое называл бы местом казни, и вершина показалась старику самым красивым жертвенным алтарем.
  'Выглядит красиво', - Virginie Albertine de Guettee согласилась с выбором Hugo.
  - Ну, если ты согласна, то мы тебе отрубаем голову, - старик торопился на свои похороны. - Может быть, перед смертью ты признаешь, что мой поцелуй это самое лучшее, что случилось в твоей жизни.
  'Уголки твоих губ ползут вверх, а это говорит о лжи', - Virginie Albertine de Guettee гордилась, что умеет читать эмоции мужчин по их лицам.
  Чтению по лицам ее в детстве научила пифия.
  - Отец, чем мы отрубим блондинке голову, если не взяли с собой нож? - Olivier засмеялся.
  Lucas с вопросом посмотрел на Hugo, и даже Virginie Albertine de Guettee показала свое неудовольствие.
  Нет, она не против, что проживет лишние два часа, пока кто-нибудь принесет нож.
  Девушка показывала презрение к старику, который даже организовать казнь нормально не может.
  Пот ледяными каплями стекал со лба на подбородок старика, он понял свою чудовищную ошибку, потому что не подготовил жертвоприношение.
  Hugo заглянул в глаза блондинки:
  - Может быть, я не взял нож, потому что думал о том поцелуе?
  - Что же делать, отец? - Olivier чуть не плакал от досады. - Мы во всем тебе всегда доверяли, а сегодня ты допустил ошибку.
  - Разобьем голову девушки камнем, - мудрый старик всегда найдет способ, как обмануть молодежь.
  'Камнем - некрасиво!' - Virginie Albertine de Guettee сопротивлялась.
  - Именно это и мучает меня, - старик Hugo притворно вздохнул, пожал плечами. - Но красота требует жертву! - Старик опустился на колени и пытался поднять небольшой круглый камень.
  Камень выскакивал из рук, словно яйцо динозавра.
  - Позволь, я помогу тебе, - Lucas легко поднял камень и улыбнулся блондинке.
  'Только вчера они восхищались мной, сражались за меня, а сейчас пытаются разбить мне голову, - графиня не удивлялась, она смотрела на все со стороны. - Если все мужчины последуют примеру Lucas, Olivier и Hugo, то они останутся без девушек'.
  - Бей! - старик уловил колебание в глазах сына и приказал Lucas.
  Прислушался, прислонил ладонь к уху. - Что это шумит на вершине горы?
  Я слышу, как льется вода! OLIVIER, это ты делаешь? - вопль старика потряс джунгли.
  - Я справляю малую нужду, но соблюдаю правила приличия, - Olivier ответил с легким раздражением.
  Он рассердился, что его заподозрили в том, что он опустошает мочевой пузырь во время торжественного акта принесения Virginie Albertine de Guettee в жертву.
  - Море поднимается! Воронка дьявола приближается к острову! - Lucas выпятил грудь, красиво отставил ногу вправо, показывал пальцем вниз и вперед.
  Virginie Albertine de Guettee залюбовалась стальным телом юноши.
  - Что же это делается, нас затопит! - старик Hugo плюнул под ноги. - Нужно, как можно быстрее построить плот. - Спасение своей жизни для стариков первостепенная задача.
  Hugo на подрагивающих ногах начал спускаться с горы.
  За ним последовали сыновья.
  Они отложили казнь Virginie Albertine de Guettee до окончания потопа.
  'Девушки плоты не строят!' - Virginie Albertine de Guettee надула губки.
  Она обиделась на то, что потоп отвлек внимание мужчин от ее прекрасного тела.
  'Ну и уплывайте, а мне и здесь хорошо', - Virginie Albertine de Guettee написала на доске, но читатели уже скрылись в джунглях.
  Блондинка прокричала, но вместо слов вырвалось мычание.
  Без языка графиня так и не научилась разговаривать.
  Ее мычание понимали немногие, но обезьянка чувствовала ее эмоции.
  'Мы остались одни на горе, - Virginie положила мягкую влажную ладошку на глаза обезьянки.
  Затем подпрыгнула от нетерпения. - Если остров исчезнет в гигантской воронке в океане, то утонут все МОИ сокровища.
  Не допущу!' - Virginie Albertine de Guettee замычала и белой птицей побежала вниз.
  Она спустилась быстрее, чем они поднялись на эту гору.
  В джунглях вдали слышен стук каменного топора: Hugo и его сыновья строили плот.
  Пляж и прибрежные заросли уже затопило море.
  Virginie Albertine de Guettee свернула к красной горе и увидела красивый ровный вход.
  Вбежала в пещеру, уже не удивлялась обилию драгоценных камней и золота, собирала красные камни в мешок, рыдала, что в мешке нет золота.
  Но совершила прежнюю ошибку, набрала столько рубинов и красных бриллиантов, что не в силах поднять.
  А их вокруг много и еще больше.
  Даже обезьянка не смогла сдвинуть мешок с драгоценностями.
  'Я потеряю все, что не имею', - блондинка присела на гигантский рубин, опустила лицо в ладони и горько заплакала.
  Очнулась она от покусывания в пятки.
  Море уже поднялось до пещеры, и вместе с морем пришли его обитатели.
  Маленькие рыбки с длинными зубами увлеченно щипали кожу на ногах блондинки.
  'Я не расстроена, я в шоке', - Virginie Albertine de Guettee пожала плечами, пока покидала пещеру, вода поднялась уже до пояса.
  Virginie искупалась бы, тем более что море приятно бурлило.
  Но все портили мелкие водяные хищники.
  Virginie по тропинке начала восхождение обратно на гору.
  Над островом повисли свинцовые грозовые тучи, и в жертвенный камень на горе ударила молния.
  'Все из-за меня, все из-за меня', - восторг в голосе блондинки смешался с отчаянным ужасом.
  Графиня красиво поднималась по тропе к жертвенному камню, и уже уверена, что камень волею Судьбы, стал жертвенным.
  Море следовало за красавицей и слегка покусывала ее за пятки.
  Наконец, наступил момент, когда идти уже дальше некуда.
  Выше этой вершины на необитаемом острове нет.
  Virginie Albertine de Guettee встала на жертвенный камень и думала только о том, как она прекрасно выглядит со стороны.
  Молнии, гроза, тучи, разбушевавшийся океан, адская воронка, а она, восхитительная, в туфлях на высоких каблуках стоит на жертвенном камне.
  Обидно, что туфли уже скрылись под водой.
  'Когда же рыцарь спасет меня?' - Virginie злилась на рыцаря, который не спешит.
  Вода подошла к груди, и не собиралась опускаться.
  Обезьянка сидела на голове и отчаянно промокала.
  - Virginie! Что ты здесь делаешь? Почему стоишь в воде? - С небес раздался знакомый голос.
  Из-за туч выглянуло лицо Odette de Sassenage.
  'Подобные вопросы на необитаемом острове мне задавали часто, и я не знаю на них ответы', - Virginie Albertine de Guettee мокрым мелом написала на доске и подняла доску над головой.
  - Остров? Где остров? Здесь нет никакого острова! - звонкий смех девушек ее команды раздался с палубы корабля.
  ЕЕ корабль оказался ближе, чем рыцарь.
  Со смехом и веселой возней девушки подняли своего капитана.
  - Она миленькая! Самочка, потому что наша! - на миг девушки отвлеклись от Virginie и забавлялись с обезьянкой, гладили ее мокрую шерстку, щекотали лапки, играли с хвостиком, дули обезьянке в носик.
  - Прелестный огромный голубой бриллиант!
  На него можно купить Королевство! - Stephanie постучала пальчиками по бриллианту на груди Virginie Albertine de Guettee.
  'Бриллиант? Ах, а я о нем забыла! - Virginie Albertine de Guettee улыбалась всем, обнималась, чувствовала себя в своей лодке. - Продадим бриллиант и купим то, что захотим, в первую очередь наряды и ароматические масла.
  Вы говорите, что нет никакого необитаемого острова?
  И я вам верю!
  А теперь держим курс на остров Гоф за сокровищами пиратов!' - Virginie Albertine de Guettee присела в гамах со шкурами летучих рыб.
  Показалось графине, или не показалось, но из волны вылетела рука с поднятым указательным пальцем, погрозила ей.
  Рука поразительно напоминала руку старика Hugo.
  Затем она скрылась в адской воронке моря.
  'Старик принес себя и своих сыновей в жертву, чтобы море спасло меня', - Virginie придумала, превратила Lucas, Olivier и Hugo из злодеев в самоотверженных рыцарей.
  И тут же платиновая блондинка на время забыла о своих приключениях на острове.
  Впереди расстилается бесконечное море радости!
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"