O Simona : другие произведения.

Блондинка на необычном острове

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    На острове на одного мужчину приходится огромное количество девушек, поэтому мужчины там ценятся дороже золота
  КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ПЕРВЫХ ТРЕХ КНИГ О ВОСХИТИТЕЛЬНОЙ ВОСЕМНАДЦАТИЛЕТНЕЙ АРИСТОКРАТКЕ ГРАФИНЕ VIRGINIE ALBERTINE DE GUETTEE.
  
  Прекрасная Virginie Albertine de Guettee на своем корабле путешествовала по Миру.
  На корабль напали пираты под предводительством двух капитанов - Alexandre и Thomas.
  Сначала капитан Alexandre был добр к графине, а потом переменил мнение.
  Слуга графини Daniel отрезал ей язык, чтобы она не сболтнула пиратам лишнего о себе.
  Пираты ненавидят благородных леди и уничтожают их, поэтому Virginie Albertine de Guettee прикинулась неблагородной девушкой.
  Капитан Alexandre решил, что нужно выдать Virginie за благородную и продать в рабство, за аристократку рабовладелец даст больше денег.
  Пираты не догадывались, что Virginie Albertine de Guettee аристократка от мозга костей до голубой крови.
  Обучать благородным манерам ее стала пиратка Perla, сестра капитана Alexandre.
  Графиню продают на рынке рабов, вместе с ней, якобы, как служанку, продают пиратку Perla.
  По замыслу злодеев пиратка в первую же ночь должна была сбежать из Дворца и вернуться на корабль.
  Но Virginie перехитрила всех и вместо пиратки сбегает от рабовладельца Юлия вместе со своим новым другом утонченным юношей.
  На берегу она ранит капитана Alexandre, при этом он навсегда лишается своего мужского достоинства, у него там становится все гладко.
  А у другого капитана Thomas и так было все гладко после несчастной любви, при этом от железного штыря в мочевом пузыре в теле образуется дырка.
  Капитан Thomas без мужских причиндалов ходит с выведенной из мочевого пузыря трубкой наружу, из нее капает.
  Другой капитан тоже уже не мужчина, но у него не торчит трубка из мочевого пузыря.
  Графиня Virginie Albertine de Guettee на рынке рабов покупает девятнадцать рабынь своего возраста, освобождает их.
  Вместе они возвращают корабль графини.
  Отплывают за сокровищами пиратов, которые два капитана аккуратно свозят на остров Гоф.
  Девушки решают забрать сокровища пиратов с острова Гоф, туда и направляется корабль.
  Графиня с печалью сообщает рабу юноше, ее спутнику из Дворца рабовладельца, что просит его покинуть корабль.
  Девушки на корабле ходят обнаженные, поэтому мужчин не должно быть среди девушек.
  Юноша раздевается, показывает, что он тоже девушка, но скрывала это, потому что стеснялась своей худобы.
  Команда с восторгом оставляет девушку Esmeralda на корабле.
  К кораблю приплывает на плоту пиратка Perla, она говорит, что убежала от злых пиратов и от своего брата капитана пиратов Alexandre.
  Девушки доверчиво жалеют пиратку и оставляют с собой, но она их предает.
  Корабль захватывают пираты, они графиню и остальных девушек решают снова продать в рабство.
  Девушкам удается освободиться, но на их пути опять встает пиратка Perla, кажется, что опять плен.
  Но, неожиданно для всех, особенно для пиратов, Perla встает на сторону девушек.
  Пираты изгнаны с корабля, а Perla принята одной из членов команды девушек.
  Perla очень худая, но у нее самая большая грудь на корабле.
  По пути на остров Гоф графиня посещает необитаемый остров, на который ей указывает Судьба.
  На острове, оказывается, проживают потомки Робинзона Крузо - старик Hugo и два его сына-близнеца - двадцатилетние статные красавцы (блондин Olivier и брюнет Louise).
  Старик решает отдать нежданно вынырнувшую из океана графиню одному из сыновей в жены.
  Для этого он придумывает состязания для сыновей, кто победит, тот и получит Virginie.
  Дикари живут в роскоши, на остров древние пираты давно свозили драгоценности и богатые мужские одежды.
  Ни в чем нужды старик и его сыновья не испытывают.
  Пещеры наполнены золотом и драгоценными камнями.
  Virginie Albertine de Guettee в качестве талисмана на шею вешает голубой бриллиант величиной с кокос или маленькую дыню.
  В друзья графине набивается обезьянка, которую девушка спасла от смерти.
  Старик, неожиданно для себя и для всех, влюбляется в девушку.
  Но Virginie его серьёзно не воспринимает.
  Тогда старик Hugo решает принести графиню в жертву, отрубить ей голову, чтобы она не досталась никому.
  Во время ритуала жертвоприношения остров затопляет, исчезают старик и его сыновья, затоплены пещеры с несметными сокровищами, остались на вершине горы лишь графиня Virginie Albertine de Guettee и ее обезьянка.
  Их подбирают девушки на ее корабле, снова все вместе.
  Плюс на шее графини висит талисман - голубой бриллиант величиной с кокос или с небольшую, но увесистую дыню.
  Обезьянку радостно принимают в команду, потому что она тоже самочка.
  К сожалению, графиня без языка вынуждена общаться со всеми с помощью доски и мела, она пишет на доске, то, что не может сказать.
  
  
  КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
  
  - Что за наивное объяснение? - Odette de Sassenage скрещивает руки на своей упругой девичьей груди.
  Грудь у нее вторая по размеру после груди принятой в коллектив пиратки Perla.
  - Я не виновата, что клубника закончилась, - Melissa опускает голову, словно она наслала на корабль нестерпимую жару.
  Melissa во время испытаний корабельной пушки потеряла одну руку, но не печалится, потому что в жизни девушки рука не главное.
  - Не обижайся, я же тебя не обвиняю, - Odette de Sassenage, или просто - Раздетта, прижимает Melissa к своей груди. - Ты испугалась за клубнику?
  Никуда она не убежала, а просто стухла от жары, мы найдем новую на любом из островов. - Раздетта пожала плечи Melissa.
  Девушки заглянули друг другу в глаза и засмеялись.
  Вокруг них бегала обезьянка с высунутым от жары языком.
  - Вы выглядите расстроенными и в то же время счастливыми, - гибкая акробатка Isabelle на папирусном коврике на палубе занималась гимнастикой. - В чем ваша радость, и в чем ваши печали?
  - Радуемся мы, потому что жизнь прекрасна, - Melissa помогла Isabelle делать растяжку ног, - а грустим, потому что нет у нас больше клубники на корабле.
  Virginie Albertine de Guettee выйдет к завтраку, а мы не порадуем, ни ее, ни себя клубникой. - Melissa опустила глаза на ноги Isabelle.
  - Нет клубники? Это серьезно и недопустимо! - от волнения акробатка чуть не порвала связки. - Может быть, кто-то что-то не понял?
  Конечно, просто невозможно, чтобы мы не порадовали себя и свою любимую Virginie свежей клубникой.
  - Стараюсь предотвратить ненужные вопросы, задаю свой вопрос, - сладкоголосая Nathalie поднялась по лесенке из трюма. - Почему вы не танцуете и не поете?
  Утро сегодня дивное поразительно, - Nathalie запела.
  - У нас закончилась клубника, - Раздетта прикусила нижнюю губку.
  Melissa покачала головкой, она бы развела в беспомощности руками, но одной руки у нее нет.
  - Нeеет! Невозможно! - Nathalie повернулась к подружкам спиной и начала медленно, аккуратно перебирать бананы.
  Игнорировать взгляды подруг для Nathalie тяжело, она кожей спины ощущала растерянные взгляды, и надеялась, что во время перебирания бананов сама хоть немного успокоится.
  Но не выдержала и обернулась, обнаженная кожа светилась на солнце бриллиантовыми капельками пота. - Что?
  Нет клубники? Но и бананы не клубника!
  - Никто и не отрицает, что бананы не клубника, и мы не отрицаем это, - подошедшая Cristo наклонила головку.
  Девушки стояли в тени парусов, все обнажены полностью из-за жары, ради удобства и гигиены.
  Морской воздух пропитан элементами, и они освежают кожу, очищают ее, придают коже упругость и поразительный блеск. - Я открыла ротик, поэтому продолжу говорить.
  Мы можем превратиться в команду обманщиц и обмануть нашу любимую Virginie Albertine de Guettee, что клубника превратилась в бананы, или то, что бананы по составу и по вкусу не отличаются от клубники.
  Virginie нам поверит, потому что она доверяет нам.
  Но мы не дети, чтобы лгать друг дружке.
  - Ты говоришь хорошо, а где клубника? - Jill распахнула бездонные колодцы глаз.
  - Мы не станем огорчать и обманывать нашего капитана, тем более что сами без клубники страдаем, - Odette de Sassenage приняла решение в отсутствие капитана. - На ближайшем острове купим клубнику или насобираем ее полный трюм.
  Чтобы не огорчать Virginie Albertine de Guettee, мы ей ничего не скажем, что прежняя клубника закончилась.
  Просто заменим ее на новые ягоды.
  - Восхитительно! Умно ты придумала, Раздетта! - девушки с визгом напрыгнули на Раздетту и обнимали ее, целовали, некоторые даже плакали от счастья.
  - А вдруг, Virginie Albertine de Guettee проснется и выйдет на палубу, пока мы покупаем или собираем клубнику на острове? - Esmeralda приложила пальчик к губам.
  Некоторые с неодобрением посмотрели на Esmeralda, потому что ее вопрос ломал прекрасное предложение Раздетты.
  - Можете допрашивать меня с пристрастием, но я ничего не знаю! - Esmeralda опустила голову и заплакала.
  - Зачем нам вопросы, если у нас нет клубники, - Stephanie погладила Esmeralda по головке, и Esmeralda доверчиво положила голову на ее плечо. - Мне кажется, что морской царь из-под воды гипнотическим взглядом раздевает меня, хотя я и так обнаженная.
  Вы не заметили, что стало еще жарче, чем ночью?
  - Жара, не жара, а клубника нужна, - Stephanie вернула разговор к клубнике. - Esmeralda, я и еще две, три девушки, мы отвлечем графиню, если она проснется раньше, чем на нашем корабле появится новая клубника. - Stephanie хитро улыбнулась.
  - Замечательно! - Esmeralda подпрыгнула и стучала в ладоши.
  Худенькая, Esmeralda светилась не только насквозь, но и от счастья.
  - Я первая из вас познакомилась с Virginie Albertine de Guettee, поэтому я с удовольствием заинтересую ее, пока вы ищете клубнику, - Perla ходила среди девушек осторожно.
  Ее упругая крепкая грудь далеко выступала вперед, и деликатная бывшая пиратка боялась сбить с ног кого-нибудь своей грудью.
  Особенно она боялась причинить беспокойство невесомой Esmeralda.
  Esmeralda старалась забыть, как ее родители в родном Дворце смеялись над ее худобой, проклинали, говорили, что девушка должна иметь вес не только в обществе, но и в теле, а Esmeralda нагло худенькая, позор семьи.
  Esmeralda сбежала из семьи, и только на корабле, среди новых подруг обрела счастье.
  Но и сейчас иногда волновалась по поводу своей худобы.
  - Не знаю, зачем мужчины хотят остаться наедине с девушками, - Isabelle в растяжке подняла ногу выше головы, - но знаю, что мы остаемся друг с дружкой, чтобы помогать друг дружке. - Голубые искры из ее глаз заставили сердца девушек затрепетать.
  - Остров! - Irene тонким пальчиком указала на приближающуюся землю.
  - А мы и не заметили, - Раздетта произнесла с досадой. - Берите корзинки для клубники, высаживаемся! - Раздетта первая подхватила корзинку и побежала к лесенке, которая спускалась к лодке.
  Остров внес панику в ряды девушек.
  Они бегали, суетились, искали корзинки, сталкивались лбами и телами, хохотали, награждали друг дружку шлепками.
  Esmeralda, Perla, Stephanie и Melissa побежали в каюту Virginie Albertine de Guettee, чтобы она раньше нужного срока не вышла на палубу.
  Первые лодки с собирательницами клубники отчалили от корабля.
  - Ничего, что бы только в одних туфлях, но голые? - Isabelle с вопросом посмотрела на подружек.
  - Не пытайся искать ответ, там, где его нет, - голос Cristo обволакивал, как горячий шоколад, зазвучал в ушах всех девушек. - На корабле мы не стесняемся своей обнаженности.
  Весь Мир - большой Корабль в океане Вселенной.
  Поэтому мы поступаем так, как хотим!
  - Тем более что на необитаемом острове нет никого, кроме нас.
  Только мы и клубника!
  И жарко, а в жару одежда прилипает к разным частям тела, затрудняет дыхание кожи, помогает микробам на нас размножаться. - Alex пощекотала под мышкой Isabelle.
  Девушки рассмеялись, на этом вопрос об одежде на время исчерпал себя.
  Если бы девушки знали, что Isabelle оказалась права в своей осторожности...
  
  - Ты выглядишь, как испуганный котенок! - Perla прыгнула на кровать рядом с Virginie Albertine de Guettee.
  Графиня уже проснулась, сидела на мягких подушках и размышляла, с чего начать день.
  Огромный голубой бриллиант светился на ее груди.
  "Спасибо, что навестили меня с утра, - Virginie лучезарно всем улыбнулась. - Быстро привычно писала на доске, потому что без языка не могла разговаривать. - Вы проверяете, все ли у меня в порядке?
  Нет, я не выгляжу испуганным котенком, хотя вам лучше видно со стороны.
  Я просто не знаю, что мне делать". - В глазах Virginie бегали лукавые зайчики.
  - Ты еще не умылась? - Esmeralda в притворном испуге прижала ладошки к щекам. - Ах, я жестокая!
  Ты же не должна ничего сама делать
  Ты - наше Солнце!
  - Сейчас мы тебя обмоем, сделаем массаж всего тела, намажем ароматными маслами, - Esmeralda протянула графине руку. - Позволь, я посажу тебя в бочку с кристально чистой водой.
  "Я покоряюсь вам, сдаюсь!" - Virginie Albertine de Guettee шутливо подняла руки.
  Девушки с хохотом напрыгнули на нее, возня продолжалась минут пять.
  Девять рук сплелись в клубок.
  Не хватало еще одной руки Melissa, но это никого не беспокоило и не снижало веселья.
  "Что вы хотите знать обо мне?
  О моих случайных приключениях.
  Esmeralda... почеши мне спинку!
  Здесь и здесь, ниже! О! Хорошо! Спасибо!" - Virginie Albertine de Guettee выбралась из визжащей компании, с хохотом вошла в бочку для омовений.
  Заботливые подруги каждый раз меняли воду на свежую.
  Perla мочалкой начала гладить мраморные плечи Virginie.
  - Так ты не убежишь, - Stephanie намыливала голову графини.
  "А я и не собираюсь убегать от вас", - Virginie промычала.
  Доска для написания от нее сейчас далеко.
  - Голова и плечи твои заняты, что мне остается делать? - Melissa притворно вздохнула, и, начала втирать одной рукой в свою кожу масло розы. - В каюте капитана все должно быть красиво и благоухать.
  - Разве не в этом состоит цель жизни девушки, чтобы привлекать к себе внимание? - Perla поставила на ноги Virginie Albertine de Guettee в бочке, и усердно намыливала все, что находится выше уровня воды. - В детстве я мечтала, чтобы каждый мужчина видел во мне фею.
  То, что я выросла до восемнадцати лет, считаю своим одним из величайших достижений! - Под руками Perla кожа графини пела.
  - Но ведь все могло случиться не так, как нарисовано на картинках в книжках, - Esmeralda подлила в бочку масло багульника.
  - Я никогда не испытывала отсутствие внимание к себе, особенно, когда меня продавали в рабство, - Stephanie усмехнулась, испытала нахлынувшую радость.
   - Все в жизни временно, и в то же время все постоянно! - Melissa грациозно присела в кресло, обитое мехом горностая.
  От того, как их подруга присела красиво и величественно, девушки пришли в восторг и захлопали в ладоши.
  Virginie Albertine de Guettee хохотала, слегка некрасиво из-за отсутствия языка, но жизнерадостно.
  Она знала, что она самая лучшая, самая неповторимая девушка во Вселенной, а остальные в лучах ее красоты светят отраженным светом.
  Блондинка Virginie любила себя и своих подруг!
  - Так нечестно, ужасно, что я сижу в кресле, а вас рядом нет, - Melissa похлопала ладошкой по пустому месту рядом с собой, прошептала, подняла на подруг глаза с хитринкой.
  - Прости, мы одна команда, и все окажемся рядом с тобой, - Stephanie успокоила Melissa.
  - Я могла бы догадаться об этом сама, - Melissa захохотала.
  - Ты поступаешь разумно, - Esmeralda подмигнула Melissa.
  - Разум рождает вихрь эмоций, и от вихря начинает бушевать душа, - Perla в волнении вытерла слезу, хотела отвернуться от Virginie, чтобы графиня не видела ее слабость.
  Но в порыве чувств блондинка обняла бывшую пиратку.
  Выдающиеся груди Perla не позволяли сблизиться слишком.
  Stephanie поднесла графине мел и доску, и Virginie быстро написала:
  "Поговорите со мной, что вас беспокоит?
  Может быть, я подурнела на необитаемом острове с дикими потомками Робинзона Крузо?" - Virginie Albertine de Guettee слегка лукавила, она знала, что выглядит великолепно, как всегда, и ждала комплиментов от подруг.
  Да, на нее обрушился град комплиментов.
  Но девушки не проговорились, что выглядят немного смущенными из-за того, что на корабле еще нет клубники.
  Odette de Sassenage обязательно принесла бы в каюту графини свежие ягоды, если бы их уже доставили.
  "Я меняю мнение, как хлеб", - Virginie Albertine de Guettee написала в волнении, не нашла в написанном смысл, но подругам понравилось мудрое, потому что непонятное, признание блондинки.
  - Я хочу получить все, не верю, что это получится, и я тоже не понимаю, что делаю.
  Похоже, что мои родители не ошиблись, когда сказали, что я Птица Счастья.
  Хотя мне иногда больно было сидеть на жестких стульях в своей Усадьбе, но я терпела до восемнадцати лет, а потом мне надоело.
  Ягодицы девушке служат для красоты, а не для испытаний болью.
  - Ты узнала одну из истин, и что дальше?
  Ты стоишь на двух ногах, соответствуешь общепринятым идеалам, мы тебя любим, а ты мучаешься без клубники? - Stephanie с доброй усмешкой посмотрела на Melissa и тут же в ужасе прикрыла ротик ладошкой.
  Девушки застыли в ужасе, потому что Stephanie проговорилась о том, что нет клубники.
  Но догадается ли после ее слов о катастрофе графиня?
  Нет! Блондинку графиню растирали благовониями в четыре руки.
  От довольствия Virginie Albertine de Guettee закрыла глаза, а когда глаза закрыты, то и слух дремлет.
  - Да! Да, конечно я его не любила! - Esmeralda перевела разговор на тему любви.
  Все остальные темы, даже о клубнике, теряются, когда девушки шепчутся о женихах.
  "В твоем голосе я слышу робкие нотки неуверенности.
  Может быть, ты его любила? Кого?" - от влажной руки Virginie на доске для написания оставался след.
  Perla заботливо протирала доску сухим шелковым полотенцем.
  В капитанской каюте Virginie Albertine de Guettee разговоры складываются легко и беззаботно.
  Но у собирательниц клубники все пошло не так, как девушки задумали.
  Остров оказался не совсем остров и не совсем необитаемый.
  
  - Клубника, настоящая! Глазам бы своим не поверила, если бы не увидела! - Monique встала на колени над кустиком с крупными ароматными ягодами.
  - А я ротику своему поверю! - Irene ягодкой провела по губам. - Настоящая клубника, а другой нам не нужно.
  - Мы счастливы, потому что все складывается, как всегда, наилучшим образом! - Sylvie одну ягодку клала в ротик, другую ягодку опускала в корзиночку.
  - Нужный нам остров, мы не ошиблись! - Nathalie запела.
  Песня не мешала девушке кушать и собирать ягоды.
  Аккуратные кустики росли на поле, через которое проходит наезженная широкая дорога.
  Но, несмотря на дорогу, девушки считали остров необитаемым.
  Мало ли откуда берутся дороги? Может быть, их олени протоптали.
  - Мы понадеялись на тонкий расчет, и клубника нам появилась, - Isabelle нечаянно скушала зеленого клопа и уморительно сморщила личико.
  Девушки солнечно улыбались.
  - Каждая девушка - собирательница клубники далеко в душе, потому что наши предки в течение миллионов лет собирали клубнику. - Odette de Sassenage встала на дорогу и не замечала приближающуюся карету. - Isabelle, ты сама виновата, что скушала клопа полевого.
  Он возвел себя на пьедестал почета, сделал себя повелителем клубники, которым он, в сущности, не является.
  Теперь ты сама решай, что вкуснее: клубника или клопы! - Раздетта залилась серебряным смехом.
  - С дороги, мерзавка, - девушка кучер без размаха, но стремительно и резко ударила Odette de Sassenage кнутом по спине. - Не видишь, что ли, ясносиятельный Honore проезжать изволят.
  Лицо Odette de Sassenage перекосила молния боли, девушка с трудом распрямила спину со сведёнными после удара кнута мышцами.
  - Я хочу изгнать из головы ужасное видение, - Раздетта изловчилась, остановила лошадей. - Твои шелковистые черные волосы летают, словно райские птицы.
  Но почему же ты дерешься? - Раздетта взяла центрального коня за правое ухо, взглянула ему в глаза, дунула в ноздри.
  - Давайте, решим необитаемый ли этот остров, или обитаемый, - Cristo хлопала ресницами, как крыльями бабочки дрожат. - Если необитаемый, то ни кареты, ни тебя, злая, нет, - Cristo показала девушке с кнутом язык.
  В ответ девушка распахнула глаза от удивления.
  - Подобной дерзости я никогда не видела и не слышала.
  Вы сошли с ума, подруги? - Снова подняла кнут, но теперь уже ни до кого не дотянуться.
  Одета незнакомка в просторное легкое летнее платье.
  Золотые сандалии с тонкими ремешками приятно смотрятся на смуглой коже.
  Шикарные волосы не перевязаны лентой, поэтому струятся, летают, живут своей воздушной жизнью.
  Идеальная фигурка, ухоженное личико, припухлые губки словно обмазаны клубникой.
  - Noemi, запорю до смерти на конюшне.
  Почему стоим? - Из золотой с белым кареты сначала высунулась в окошко пухлая рука с множеством перстней.
  Затем владелец руки, не дожидаясь ответа закаменевшей от ужаса Noemi, вышел сам.
  - Невероятно толстый мужчина, толще, чем жаба! - Kathleen нашла его смешным и засмеялась.
  Толстяка под руки поддерживали две ослепительно красивые молодые женщины в свадебных нарядах.
  Одна, самая крепкая, встала на пыльную дорогу на четвереньки, и толстяк сразу присел на ее спину.
  Спина женщины затрещала, как сухое дерево.
  - Я не ослышался, она назвала меня жабой? - толстый приложил руку к уху.
  - Нет, не жаба, а бегемот! - На этот раз засмеялась Jill. - Неприлично мужчине ходить толстым, а еще более неприлично - сидеть на спине девушки.
  Она вам не скамейка, - Засмеялись все девушки с корабля.
  - Мистер Honore не простит вам дерзость, - девушка-скамейка прохрипела.
  Из ее рта пошла красная пена, наверно, толстяк весом повредил ее нежные внутренние органы.
  - Я рассмотрел и выслушал их и вижу их забавными, - непонятно, злится ли толстяк, или развлекается.
  Сквозь жировые складки на лице не различить эмоции.
  Isabelle подошла поближе к толстяку, пальцами раздвинула ему заплывшие веки.
  На девушку смотрели черные злые глаза, лишали ее воли.
  - Я три года наблюдала за инквизиторами, часто рисовала их на пергаменте, иногда они касались меня окровавленными руками, но никогда я не испытывала подобного отвращения и ужаса, как сейчас, когда смотрю в твои глаза, - Isabelle легко перешла с незнакомцем на "ты". - Я тебя не знаю и точно не люблю, у меня от отвращения язык останавливается, и клубника в ротик не лезет. - Isabelle подписала приговор всем своим подругам и себе.
  - Голые, потому что дикие.
  Никто не подаст им ни сольдо на одежду, - мистер Honore рассуждал сам с собой, либо привык, что каждое его слово схватывают, смакуют и долго повторяют. - В глазах не светится ум, пальцы нежные, кожа холеная, губы на вид жаркие и страстные.
  Я в ярости. - Толстяк хрюкнул, и две служанки тотчас помогли ему встать. - Вас нужно изолировать от общества, потому что вы бешеные.
  Еще покусаете кого-нибудь из мужчин! - Снова хрюкнул.
  Девушка кучер свистнула в серебряный свисток.
  - Не свисти, денег не будет! - Nathalie в ужасе закрыла ладошками уши.
  - Разве вы не чувствуете жгучее желание вкусить сладость губ мистера Honore? - Noemi кучер, когда ее подруги с трудом затащили тело толстяка в карету, зашептала в ухо Odette de Sassenage. - Я мечтаю ощутить под своими трудовыми ладонями каждый изгиб его великолепного мужского тела! - Noemi облизнула губы.
  - На его теле нет изгибов, а только безобразные жировые складки, - спина Раздетты болела после удара, но девушка с удивлением думала о том, что не сердится на Noemi за избиение.
  - Когда вы начали дерзить, то не обратили внимания на свое влечение к великолепному мистеру Honore, - влюбленная кучер пропускала оскорбления в адрес хозяина. - Я давно мечтаю вступить с ним в дозволенную связь, но эти мечты останутся мечтами.
  Каждая девушка в нашем округе мечтает о господине Honore.
  Все в порядке, пока мы контролируем себя, а покланяться красавчику умеем лучше всех! - Кучер гордо выпрямила спину.
  Пока не поступала команды от мистера Honore, она не стегала лошадей.
  - Ничего не пойму! - Alexa от удивления проглотила крупную ягоду клубники. - Вы все влюблены в этого жирного монстра?
  - А вы разве не влюблены в мистера Honore? - от подобного же удивления Noemi чуть язык не проглотила.
  - Вы сошли с ума, а не мы, - Alexa осторожно шагнула к карете, чтобы еще раз убедиться, что видела толстяка, а не гибкого Принца гимнаста акробата.
  Но за мгновение до того, как она открыла дверцу кареты, она поняла, что остров совсем не необитаемый.
  Легкий дорогой аромат благовоний ударил ей в спину.
  Alexa на корабле изучили все тонкие запахи своих подруг, знала, кто что предпочитает из ароматических масел, но на этот раз другая, более мощная волна накрыла ее.
  Вместе с волной ее окутала сетка.
  Девушка с удивлением обернулась на недовольный писк подруг.
  Их окружили девушки воины, изящные, богато одетые, спортивно подтянутые, но с волевыми выражениями лиц.
  К ним подъехала повозка с клетками, и заботливые руки воительниц подсаживали подруг Alexa в золотые клетки.
  - Почему вы нас ловите, как птиц? - Alexa задала общий вопрос.
  - Везите мерзавок в тюрьму Рено, - за воительниц ответил мистер Honore из кареты. - Я хочу, чтобы они страдали! - Толстяк крикнул, чтобы его услышали все, даже те, кто не видит.
  - Мы страдали? - Kathleen выдохнула облачко изумления.
  По ее коже побежали крупные пупырышки.
  От простого и понятного приказа мистера Honore у Kathleen закружилась голова от бешенства, в груди взорвались тысячи фейерверков.
  Наглый толстяк смеет их оскорблять и обижать!
  От толстого мужчины исходили волны жара, пробивали стенки кареты, дотягивались щупальцами до каждой девушки.
  - Мистер Honore! Я хочу поцеловать вас!
  Я хочу, чтобы вы поцеловали меня! - внезапно кучер Noemi соскочила со своего седалища.
  Рванулась к карете.
  Ее волосы разметались, как крылья вороны, глаза горели безумным блеском.
  - Временное помешательство, - ближайшая девушка воин точным ударом кулака в челюсть свалила Noemi в пыль. - Мы все хотим поцеловать господина Honore, - воин провела языком по губам, - но не нарушаем же порядок.
  Грузите ее к этим! - короткий, но ясный приказ.
  Служанку мистера Honore затолкали в клетку к Раздетте.
  Ирония Судьбы: десять минут назад кучер ударила Odette de Sassenage, а теперь оказалась с ней в одной клетке.
  - Мистер Honore, целуйте меня жарко! - глаза Noemi закрыты, тело горит в лихорадке.
   Ее губы приоткрылись и попытались накрыть губы Раздетты.
  - Эй, я тебе не толстяк Honore! Я девушка!
  Очнись, Noemi! - Odette de Sassenage понимала, что кучер временно или навсегда сошла с ума от любви к жирному старику, она ничего не видит вокруг, все ей кажутся мистерами Honore.
  Но ум Noemi сильно затуманен дымом любви к Honore.
  Худое тело Noemi оказалось неожиданно крепким, стальным, а в узкой клетке Odette de Sassenage бежать от нее некуда.
  Раздетта знала свою силу, и понимала, что в этот раз проигрывает, потому что на стороне Noemi не только мускулы, но и любовная страсть к мужчине.
  - Любимый мой Honore, наконец, мы вместе, - кучер прижала Odette de Sassenage к прутьям решетки, крепко поцеловала окаменевшую Раздетту, ее язык жадно захватил язык беспомощной Раздетты, а руки и ноги обвились вокруг ее тела.
  Раздетта кричала, пыталась достучаться до закрытого сознания Noemi, извивалась в надежде оттолкнуть от себя безумную, но все попытки приводили к противоположному результату, тела сблизились дальше некуда.
  - Мистер Honore, я люблю тебя! - Noemi не открывала глаза. - Ты в моих объятиях, дорогой мой мужчина, а напряжение, которое нарастало во мне в течение двух месяцев, которые я работаю в твоей конюшне, нашло выход в нашем очищающем поцелуе.
  Я взрываюсь тысячью фейерверками, а там, где моя кожа соприкасается с твоей, они склеиваются навсегда.
  Я забыла обо всем на свете, даже о том, что ты не платишь мне за работу, милый мой.
  Все сейчас не имеет никакого значения, потому что я целую тебя, и каждая на моем месте поступила бы так, по-другому не может быть.
  Но мне недостаточно одного поцелуя! - Руки обезумевшей девушки скользили по телу испуганной Odette de Sassenage.
  Noemi покрывала жадными поцелуями щеки, шею, лоб Раздетты.
  Раздетта не выдержала позора и нашла спасение в обмороке.
  Но Noemi не заметила обморок, она сейчас даже не заметит, если Odette de Sassenage умрет.
  Для нее Раздетта превратилась в желанного мистера Honore.
  - Должно же безобразие когда-то закончиться, - девушка воин сквозь прутья решетки просунула пику и уколола Noemi в правую ягодицу. - Noemi, ты перепутала объект своей любви с дикаркой.
  Не шикарного мистера Honore целовала и обнимала, а бесстыдную девушку не из нашего округа.
  У нее даже денег нет на одежду, а ты не заметила, - девушка воин засмеялась
  - Зачем ты уколола меня копьем в попу? - Noemi от боли резко пришла в сознание.
  Возвратилась в жестокий суровый мир борьбы за мужчину.
  С ужасом смотрела на Раздетту в обмороке, на клетку. - Что произошло? Почему я наказана?
  - У тебя от любви к мистеру Honore воспалились оболочки мозга, - одна из девушек воинов охотно рассказывала Noemi. - Никто не осудит тебя за любовь к нашему общему любимцу, но ты в безумстве перешагнула через границу дозволенного.
  Да, все мы обожаем мистера Honore, - воин издала тонкий вздох, ее железная кираса поднялась под напором возбужденной груди, - но не сходим с ума окончательно.
  Ты же все время была опасно близко с мистером Honore, поэтому тебя любовь накрыла сильнее, чем нас.
  Побудешь пока в клетке с дикаркой, пока не выздоровеешь.
  - Мне все снится! - Раздетта тоже вернулась в реальный мир, увидела рядом Noemi и вздрогнула.
  Платье Noemi смято, в мокрых пятнах, а глаза потухают, как угли.
  Noemi натянула на лицо ледяную улыбку, вжалась в стенку клетку подальше от Раздетты.
  - Я тебя целовала вместо мистера Honore? - Лицо Noemi скривилось, она брезгливо вытерла губы ладонью.
  Этого девушке показалось недостаточно, и она сплюнула. - Вот почему у меня на языке вкус клубники.
  - Не только залезла языком в мой рот, но и обвила своим языком мой язык, не выпускала меня, а потом начала лапать, как мужик, обвила меня руками и ногами, и, неизвестно, чем бы все закончилось, если бы ты не получила копьем в попу, - Odette de Sassenage видела, как Noemi с омерзением вздрагивает при каждой подробности, и эта душевная боль кучера, которая ударила ее кнутом, доставляла Odette de Sassenage радость. - Я жертва, я не виновата, а ты теперь опозорена на всю жизнь! - Раздетта шутливо щелкнула пальцем по носу Noemi.
  Теперь, когда дьявольская страсть к мистеру Honore испарилась из Noemi, кучер стала беспомощная, слабая, как тростинка.
  - Думаю, что вы насладились моим позором, - Noemi произнесла тихо, на уровне слышимости. - Дайте мне кинжал, я убью себя!
  - Убей себя, когда захочешь, а мне ехать пора, - визгливый голос толстяка вырвался из кареты. - Всех запорю на конюшне!
  - Сейчас, мистер Honore, сейчас, наше Солнце Вселенной, - девушки воительницы устроили битву за право управлять каретой.
  Наконец, длинноногая блондинка выиграла, и с гордостью схватила вожжи.
  Карета, а за ней повозки с клетками с пленницами, поплыла по дороге.
  - Ты понимала, что я сошла с ума от любви к моему дорогому Honore, - Noemi прошептала, не смотрела в глаза Раздетты. - Почему же ты позволила обнимать и целовать себя?
  Чтобы унизить меня до конца?
  - Я пыталась, но в тебя вселились тысячи Амуров, - Odette de Sassenage с изумлением смотрела на жаркие слезы Noemi. - Тобой руководила страсть, а не любовь, а против страсти не выстоит никакая сила.
  Я сильная, хороший воин, но ты смяла меня, как меховую игрушку.
  Ты чуть не задушила меня в объятиях, и едва не лишила дыхания жарким поцелуем.
  Ты сошла с ума от любви к своему толстяку Honore.
  Когда ты ударила меня кнутом, я решила, что убью тебя за нанесенное мне оскорбление.
  Но теперь вижу, что ради этого толстяка ты готова мать родную бросить под колеса телеги.
  - Моя мама умерла от несчастной любви, - Noemi вытерла слезы и жалко улыбнулась. - Извини, что я спутала тебя с мистером Honore.
  Я не понимала, что со мной происходит, казалось, что я обнимаю и целую его горячо любимого.
  А еще твои большие груди виноваты.
  У мистера тоже большие сиськи, но они с приятным жиром, а твои без жира.
  Я ошиблась из-за грудей, - Noemi пальчиком потрогала левую грудь Раздетты. - Да, у мистера Honore они намного лучше, потому что мягкие и трясутся, как желе.
  А твои безобразно крепкие, не мужские.
  Но в любовной горячке я не обратила внимания на различия, глупенькая я, глупенькая. - Noemi зарыдала так больно, что Раздетта захотела ее пожалеть.
  - Обними же ее, утешь, - из соседней клетки пропела Casimiro.
  - Сама обнимай, я уже наобнималась, - Odette de Sassenage ответила с напускной злостью.
  Но все же приобняла Noemi за плечи: - Успокойся!
  Найдется на твоей улице другой толстяк.
  - Нет, я временно сошла с ума от любви, теперь мужчины меня к себе близко не подпустят, - Noemi доверчиво прижалась к Раздетте, ответила на ее ласку. - Прости меня за поцелуй не по адресу, я не хотела тебя обидеть.
  - Сначала я подумала, что ты сошла с ума навсегда, - Odette de Sassenage задумчиво смотрела в небо высокое. - Но чужая любовь все спишет.
  Лучше, скажи, какими ароматическими маслами вы натираете свои тела.
  Этот аромат смутно знаком, но я никак не могу выделить в нем отдельные нотки.
  - Ароматические масла? - наивная детская улыбка осветила влажное лицо Noemi. - Мы натираемся приворотным зельем, чтобы мужчины обращали на нас внимание.
  Действует слабо, но мы надеемся. - Noemi в течение часа перечисляла составляющие приворотных ароматических масел.
  - Вы унижаетесь перед мужчинами и пытаетесь завлечь их в свои сети? - Kathleen крикнула через клетку. - У нас другая проблема, мы отбиваемся от ухажеров.
  Нам нужно отворотное зелье, иначе шагу нельзя ступить, чтобы не оказаться в объятиях какого-нибудь мерзавца.
  - За вами бегают мужчины? Обманщицы! - Noemi недоверчиво покачала головой и засмеялась.
  - Не лгите, дикарки! - из толпы воительниц послышались насмешливые крики. - Мужчина - самое дорогое, что изобрела природа.
  Мужчина - бриллиант, и поэтому они встречаются в природе также редко.
  На одного мужчину приходятся сто женщин.
  - У нас на одну женщину приходятся сто мужчин! - Cristo выкрикнула звонко, с обидой на непонятливых обитальниц этого, щедрого на клубнику, края.
  Споры переросли бы в драку, воительницы не верили девушкам с корабля, а те, в свою очередь, не верили воительницам.
  К счастью, процессия подъехала к замку.
  Около ворот возвышалась огромная мрачная башня из черного камня.
  Воительницы замолчали, все остались при своем мнении.
  - Теперь тюрьма - ваш дом, - главная из девушек воинов постучала в дверь в башне.
  В голосе воительницы нет торжества, а слышно только сомнение.
  
   "Пойдемте на палубу к остальным девушкам", - после сеанса оздоровительного массажа Virginie Albertine de Guettee испугала Stephanie, Melissa, Esmeralda и Perla.
  - Сейчас не время подниматься на палубу, - Perla задумалась, почему не время, и догадалась - На палубе идет дождь.
  "Дождь - прекрасно! Я люблю обнаженная танцевать под дождем", - Virginie писала медленно, наслаждалась каждой буквой.
  - Под дождем твои доска и мел размокнут, и ты не сможешь с нами общаться посредством написания.
  А еще мы не до конца доделали тебе массаж, - Stephanie в ужасе кусала губки, а, что, если Virginie все же побежит на палубу, не найдет остальных девушек, узнает тайну, что на корабле закончилась свежая клубника.
  - Да, массаж должен быть полнокровным, - однорукая Melissa шутливо плечом толкнула Virginie Albertine de Guettee на кровать, подмигнула подружкам.
  Блондинка Virginie опять получила массаж в семь рук.
  Но и приятный массаж когда-нибудь заканчивается, особенно, если с усердной любовью массируют до покраснения кожи.
  - Как удержим нашу любимую Virginie Albertine de Guettee в каюте? - Perla шепнула на ушко Stephanie. - нужно приковать ее внимание к другим вещам, кроме палубы.
  Но какие вещи?
  - На нас нет вещей, только туфли, - Stephanie открыла ротик и чуть не заплакала, что ничего пока не получается с клубникой.
  Она с пылающими от волнения щеками смотрела, как блондинка графиня, утомлённая массажем, аристократически поднимается с царственного ложа.
  Сначала вверх идут ягодицы, затем Virginie напрягает руки, и вот уже всё - прелестница Virginie во всей своей красе стоит перед подружками.
  Между двух аккуратных грудок по-прежнему висит огромный голубой бриллиант.
  Сквозь чистейшей воды прозрачность виден его отпечаток на груди графини.
  - А давайте прогуляемся по всем помещениям на корабле, - Melissa озарила компанию веселой задумкой, спасла положение. - Вдруг, найдем зайчика или котенка.
  Обезьянка у нас уже есть, - Melissa пальчиком пощекотала брюшко обезьянки.
  Мохнатое животное с благодарностью лизнуло палец Melissa.
  "Давайте зацелуем мою красавицу", - Virginie Albertine de Guettee первая начала целовать обезьянку в потешную мордочку.
  К графине присоединились подружки; еще никогда обезьянка не получала столько ласки.
  После визга, обниманий, восторженных криков Melissa напомнила, что они собираются в увлекательнейшее путешествие по кораблю.
  "Мы возьмем на экскурсию всех, - Virginie снова поставила подруг в тупик. - Мы же одна большая семья, мы - команда".
  - Лучше мы пойдем впятером, а потом, как выскочим из какого-нибудь люка, как выпрыгнем, как напугаем подружек! - Esmeralda с удивлением отметила, что стала легко находить выход из любого положения.
  Она тайком посмотрела на себя в зеркало, подумала, что вместе со смекалкой должен прийти дополнительный вес.
  Esmeralda каждый день всячески убеждала себя, что ее слишком худоба выглядит красиво, и подружки доказывали, что она великолепна, воздушная, прозрачная, но все же проходя мимо зеркал, девушка с надеждой останавливалась, косила глаз на свое отражение, мечтала, что хотя бы чуть-чуть прибавит в весе.
  "Нет, сегодня не судьба мне стать чуточку толще", - Esmeralda вздохнула, ущипнула себя за попу, словно наказывала ее за худобу.
  "Почему ты щипаешь свою попу? - Virginie Albertine de Guettee заинтересовалась, даже язычок высунула от волнения. - Может быть, ты мечтаешь о массаже? - графиня всплеснула ресницами, как крыльями. - Ах, я жестокая и невнимательная!
  Вы мне массаж сделали, натерли меня ароматическими маслами, а я отплатила вам черной неблагодарностью.
  Немедленно ложитесь все на кроватку... нет, сначала я вас вымою в бочке, натру благовониями, а затем каждой сделаю массаж", - Блондинка Virginie сдвинула бровки, показывала, что не потерпит отказа.
  - Но мы находим удовольствием именно в том, чтобы доставлять тебе удовольствие, - Stephanie улыбнулась, вовремя вспомнила, что нужно чем-нибудь занять графиню, а поход по каютам останется, как последнее спасательное средство.
  Stephanie приложила ладошку ко рту.
  - Конечно, натри нас мочалкой, а потом сделай массаж. - Perla подхватила мысль Stephanie. - В другой раз мы бы отказались, но не сейчас.
  Только не старайся особо, не напрягай свои тонкие аристократические ручки! - Perla первая залезла в бочку с водой.
  Virginie Albertine de Guettee начала усердно тереть подружку мочалкой, на Perla уходило больше воды, потому что у нее самые выдающиеся груди на корабле.
  Во время купания они еще сильнее увеличились.
  Stephanie, Esmeralda и Melissa пришли на помощь Virginie.
  Они ни за что не позволили бы графине устать.
  "Я вижу, что тебе нравится, когда я массирую тебя мочалкой, - Virginie Albertine de Guettee отвлеклась, чтобы написать на доске.
  С грустью подумала, что без языка может разговаривать только руками. - От купания твои губы припухли тоже, словно от поцелуя".
  - Разумеется, я же целовала обезьянку, - Perla зажмурила глаза от восторга.
  "Мое тело заныло от непривычки, но я закончу начатое", - через пять минут блондинка графиня устала мыть подругу, а их еще три, и всем нужно угодить, а затем сделать массаж.
  - У меня грудь меньше, чем у Perla, - Esmeralda наклонила головку, - поэтому меня массировать и мыть легче.
  Esmeralda заняла место Perla в бочке с водой.
  - Нисколько тебя не легче мыть, потому что... - Stephanie поняла, что сейчас может обидеть словом самую худенькую девушку на корабле, поэтому прикрыла ротик, а за нее сказала Melissa.
  - Тебя не легче мыть, потому что ты прекрасна.
  - И у тебя попа не уже, чем моя, - встала спиной к спине к Esmeralda.
  Virginie, Melissa и Stephanie с пристрастием сравнили ширину поп Esmeralda и Perla и признали, что сверху девушки отличаются друг от друга, а ниже пояса похожи, как и остальные подруги на корабле.
  Esmeralda немного успокоилась, но время от времени бросала взгляд на свое отражение в серебряном огромном зеркале.
  - А, если бы ты не предложила сделать нам массаж, - Esmeralda кончиками пальцев провела по губам Virginie, - то мы бы не стали сравнивать мою попу и попу Perla. - В глазах Esmeralda плещется море благодарности.
  "Расслабься", - графиня опустила доску и мел на столик из слоновой кости, продолжала, мочалкой натирала блестящее тело Esmeralda.
  Свободная рука графини легла на талию Esmeralda.
  - Спасибо, что ты есть, Virginie Albertine de Guettee, - Esmeralda мягко улыбнулась, выразила общую благодарность за то, что блондинка Virginie с ними.
  "Как же я могу расслабиться, если у меня тонкие мышцы?" - Esmeralda поняла, что опять зациклилась на своей худобе.
  - Ты здесь себя ущипнула за попу? - Melissa показала на пятнышко на ягодице Esmeralda. - Нужно пятнышко натереть маслом пиона. - Melissa схватила со стола хрустальный флакончик с бурой жидкостью.
  Флакон выскользнул из влажной руки Melissa и упал на пол, но не разбился, потому что полы устланы дорогими шкурами.
  Но две, три капельки вылились из флакона.
  - Ах, я безрукая, - Melissa вскрикнула в отчаянии, использовала поговорку, а потом осознала, что да, она безрукая, потому что одной руки у нее нет.
  "А я без языка, ну и что?" - Virginie Albertine de Guettee успокоила подружку, глаза ее сверкнули озорно, и в такт им сверкнул огромный голубой бриллиант на ее груди.
  - Virginie Albertine de Guettee, расскажи, как ты провела время на необитаемом острове вместе с Louise, Olivier и стариком Hugo, - Stephanie от восторга захлопала в ладошки.
  Девушки обожали слушать, как графиня рассказывает о своих приключениях на острове.
  С каждым новым пересказом, ее путешествие становилось все заманчивее и заманчивее.
  Тем более что рассказ отвлечет Virginie Albertine de Guettee от массажа, сама блондинка графиня не призналась бы себе, что устала намыливать подружек, а еще предстоит задуманный ею массаж.
  - Расскажи, расскажи, - подружки завизжали в восторге, они искренне хотели послушать свою любимицу блондинку.
  Даже не думали о том, что рассказ задержит графиню в каюте, пока не прибудут собирательницы клубники.
  "Вам написать о том, что я видела, или о том, что я пережила?" - Virginie присела в кресло, раздвинула ноги, чтобы немножко просохнуть после купания.
  Девушки не стеснялись на корабле наготы друг дружки.
  Все, что естественно, то не вызывало дурных мыслей.
  - Расскажи о любви, - Esmeralda вскрикнула, щеки ее налились здоровым маковым цветом. - Извини, что мы говорим "расскажи", а ты же без языка не можешь рассказывать, а только пишешь, но так уж положено, чтобы говорили "расскажи".
  "О любви, так о любви, - Virginie Albertine de Guettee заправила за ухо выбившуюся прядь волос Esmeralda, улыбнулась.
  И больше, в течение рассказа, не убирала руку от доски для написания. - Подруженьки, вообщем, в меня на необитаемом острове влюбились все: благородный старик Hugo и два его сына - Louise и Olivier.
  Hugo - благообразный, Louise - брюнет красавец, Olivier - блондин красавчик, и юноши атлетического телосложения.
  Манеры у них благородные, - то, что благородные дикари хотели отрубить ей голову, уже казалось сказкой, и старик Hugo со временем превращался в рыцаря. - Влюбились в меня без памяти, до умопомрачения".
  - Ух, ты! - в сотый раз девушки слушали рассказ блондинки графини о поездке на необитаемый остров к трем дикарям, и с каждым разом удивлялись и восторгались все больше и больше.
  Stephanie, Melissa, Esmeralda и Perla сидели с открытыми, как птенцы ртами.
  Толкались около доски, жадно читали.
  Melissa от счастья за графиню закрыла глаза, и Perla начала читать вслух для всех.
  "Я очень надеялась, что они не задушат меня в своих объятиях, - Virginie Albertine de Guettee нравилось писать, нравилась атмосфера восхищения и поклонения ею. - Я полностью полагалась на благородные манеры моих ухажеров, а они потеряли головы от любви ко мне!" - Virginie Albertine de Guettee рассказом загипнотизировала подружек.
  
  В это время в просторной, но прохладной тюремной камере страдали собирательницы клубники.
  Девушки мучились не оттого, что их заточили в башню, а переживали, что не доставят клубнику к завтраку для своей горячо обожаемой Virginie Albertine de Guettee.
  - Если мы станем поливать водой солому, то на ней вырастет клубника? - Cristo бледная из кувшина выплеснула воду на солому.
  - Для клубники нужен красный солнечный свет, - Kathleen пожала плечами, - если у нас в тюрьме и вырастет клубника, то она будет бледная, как некоторые из нас.
  Для покраснения клубнике нужно красное солнце.
  - Мне плохо, - Noemi побледнела.
  - Ты беременна? - подружки задержали дыхание.
  - Как же я могу забеременеть, если я никогда не была с мужчиной, только в мечтах.
  Я мечтала и мечтаю о дружбе с мистером Honore. - Noemi опустила глаза и в смущении водила пальцем руки по стенке, рисовала сердце, пронзенное стрелой.
  - Может быть, от мечты можно забеременеть? - Monique тоже побледнела. - Я люблю мечтать. - Зеленые глаза блеснули глубокими изумрудами.
  - Мне стыдно, что все подумали обо мне, как о дешевой развратнице, когда я в безумстве приняла тебя за моего любимого Honore, - Noemi в очередной раз просила прощения у Раздетты.
  Слова каплями росы падали с тонких губ Noemi и смешили девушек.
  - Зачем переживать, если можно веселиться? - Odette de Sassenage засмеялась. - Лучше расскажи, куда мы попали.
  Собирали клубнику, а нас посадили в тюрьму, это нечестно.
  - Вы активно не хотели восторгаться великолепным мистером Honore, за это вас наказали и еще накажут. - В памяти Noemi всплыл поцелуй в клетке, когда она поцеловала Odette de Sassenage вместо Honore, и теперь Noemi не уверена, что она точно целовала Раздетту.
  Может быть, все же в клетку зашел сам мистер Honore, и она обнимала и целовала любимого, а потом, когда сознание не выдержало радости, мистер Honore ушел из клетки, и над ней все смеются.
  - Разве можно восторгаться жирной жабой? - Sylvie пожала руку Noemi. - Я ошиблась, жабой можно восторгаться, потому что она миленькая и блестит.
  Жаба, в отличие от мужчины, не позволит себе растолстеть.
  - А больше некем восторгаться, - Noemi впервые допустила мысль, что любит мистера Honore не потому что он супер мужчина, а оттого, что он находится к ней близко, и потому что мужчин в округе можно пересчитать по пальцам. - Конечно, я могла бы мечтать и о Casimiro, и о Andre, и о Batista, и о Jurgen, но они также недоступны.
  Но самый главный алмаз в нашей сокровищнице это принц Casimiro! - Дыхание Noemi прервалось, грудь словно подросла. - Но принц Casimiro, как Солнце Вселенной, он недоступен, потому что молод, ослепительно красив, умен, галантен, стройный, веселый, без дурных привычек. - Noemi от восторга расплакалась.
  - Все мужчины одинаковые, - Jill не знала всех мужчин, даже одного не познала, но вычитала эту фразу в книге и гордилась, когда ее произносила.
  - Мы все поняли. У вас мало мужчин, поэтому вы им поклоняетесь.
  В наших краях много мужчин, и они поклоняются нам.
  Как это поможет нам выйти из тюрьмы и собрать клубнику? - Alexa замерзла, дрожала от холода.
  Внимательные Monique и Isabelle заметили ее дрожь и начали растирать подругу ладошками.
  Alexa почувствовала на своей груди, на ягодицах, на спине, на животе, на ногах и на руках мягкие теплые поглаживающие руки подруг.
  Они скользили по ее шелковой коже, заставляли сердце биться чаще, разогревали тело.
  - Вы не привыкли сидеть в нашей тюрьме, поэтому замерзаете, - Noemi покачала головой. - Я хоть мерзну за любовь, а вы страдаете напрасно. - Noemi прислонила ладошку ко лбу Раздетты.
  По примеру Monique и Isabelle начала растирать ее быстрыми маленькими горячими ладошками. - Вас любовь не греет.
  - Греет, - на бронзовых щеках Odette de Sassenage вспыхнули алые маки.
  Она дрожала, отвела взгляд от взгляда усердной Noemi, старалась быть спокойной и безмятежной, но это очень тяжело, потому что еще час назад Noemi целовала ее по ошибке, обвивала горячими руками и ногами, и теперешние поглаживания напоминали Раздетте о досадном, но приятном, недоразумении.
  - Мне почти жаль вас, - Odette de Sassenage закусила губу, подумала в знак благодарности растереть ладонями и Noemi, но постеснялась.
  "Noemi сказала, что лучше переносит холод, чем мы, поэтому она не замерзает", - Odette de Sassenage нашла себе оправдание, почему не отвечает добром на добро Noemi, и, чтобы скрыть смущение, стала растирать Monique.
  Скоро все девушки разогрелись в холодной камере так, что солома чуть не вспыхнула.
  Дверь заскрипела, словно не хотела отдавать пленниц, и в камеру вошли две девушки.
  На воительниц они мало похожи, скорее всего - на танцовщиц экзотических танцев.
  Одеты девушки просто с дорогим шиком, прозрачные шелковые туники свободно струились над гибкими телами, а на запястьях и лодыжках блестело золото инков.
  - Сэр Jurgen оказывает вам честь, - при упоминании имени "Jurgen" девушки улыбнулись, начали друг дружку щипать и мелко хихикали.
  От смущения они горели красным пламенем.
  - Мне никто никогда не оказывал честь.
  А что это такое? - Chantal обошла вновь прибывших по кругу, затем по тому же кругу вернулась в исходную точку.
  - Когда мужчина оказывает честь, то девушки визжат от восторга, - девушка слева недоверчиво смотрела на Chantal, словно та неудачно пошутила.
  - Мне грустно, потому что интуиция у меня развита, как у камня.
  Я слишком красивая, сердце у меня мягкое, я люблю всех, мне всех жалко, идеализирую все вокруг, и поэтому ничего не понимаю, когда мало понимаю.
  Мне кажется, что в сердце меня кусает ядовитая королевская кобра! - Chantal с немой просьбой в глазах смотрела в очи стражниц.
  - Ты не похожа на змею, тончайший шелк колыхнулся на пришедших, золото зазвенело. - Но мы не понимаем вас, вы не понимаете нас.
  Что же нам делать?
  - Я отвечу за всех, - Noemi указательным тончайшим пальчиком почесала переносицу.
  Сначала она обратилась к пришедшим: - Обнаженные дикарки прибыли к нам из другого мира и собирали клубнику.
  Они уверяют, что в их мире мужчин больше, чем красивых женщин, и мужчины бегают за женщинами точно так, как мы преследуем наших мужчин.
  В мире голых дикарей все наоборот.
  И, представьте, подружки, - Noemi прикусила нижнюю губу, - вместо того, чтобы изнывать от счастья с мужчинами, те девушки убегают от мужчин, наказывают их за настойчивость, обижают.
  - Не может быть! - воительницы расширили глаза, словно приняли смертельную дозу жгучего перца.
  - Да, все это правда! Нас продают в рабство, покупают, платят за нас огромные деньги! - Kathleen с гордостью подтвердила слова Noemi.
  - Лжи и наглости я могу у вас поучиться, - воительница плюнула в личико Chantal. - Вы хладнокровно лжете и манипулируете нашим воспаленным сознанием.
  Признайтесь, что все вы это выдумали, чтобы украсть у нас наших малочисленных мужчин.
  Вы - шпионки! - гримаса гнева перечеркнула утонченные черты лица воительницы.
  Девушка не могла восстановить дыхание, пожимала в недоумении плечами, смотрела глаза в глаза Noemi: - Дикарки околдовали тебя, Noemi!
  Надеюсь, что вас казнят вместе на одном костре ведьм.
  - Если вам хочется верить себе, а не верить нам, то пусть так и будет, нам же проще жить, - Monique пучком соломы вытерла слюну со лба Chantal, подошла к воительницам в упор.
  Небольшие ладные грудки Monique дерзко смотрели в глаза пришедшим стражницам. - Все, что не вписывается в вашу идеальную схему соблазнения мужчин, отталкивает вас.
  Мы не виноваты, что у вас все наоборот: и мужчин меньше, и вы за ними бегаете, как сумасшедшие.
  - Давайте не будем ссориться, мы же одна команда девушек, - подбежала Jill и вложила ледяные ладошки Monique в руки воительницы. - Лучше покажите, как нам ваш мужчина окажет честь.
  Окажет или покажет? - Jill наивно приложила пальчик к губам.
  Она замерла, не в силах оторвать взгляд от заинтересованного взгляда одной из стражниц.
  - Вы закуете нас в цепи, чтобы мы не убежали? - Odette de Sassenage вытянула вперед руки, чтобы на них набросили кандалы. - Нас продавали в рабство, но не продали, и цепи не испугают. - Через минуту Раздетта поняла, что пришедшие с удивлением смотрят не на ее руки, а на ее выдающиеся крепкие огромные груди.
  - Откуда у вас это? - воительница пальчиком указала на правую грудь Раздетты, но не осмелилась притронуться.
  - Не поняла! - Odette de Sassenage зачаровано смотрела на пальчик, который приближался, но не дотрагивался до нее.
  - У тебя очень большие груди, у нас подобное не вырастает.
  - А, это! - легкое разочарование облачком пробежало по лицу Раздетты. - Выросли.
  У меня было трудное детство, мужчины мной интересовались, а я от них отбивалась, как могла и как умела.
  Наверно, поэтому груди стали большие и крепкие.
  Потрогай, не стесняйся.
  Нет ничего противоестественного, когда человек изучает человека.
  У тебя же подобное растет на грудной клетке, но только намного меньше.
  - Я сейчас вернусь ко всем, и не знаю, что обо мне подумают, - девушка осторожно, как к крылу бабочки, прикоснулась пальчиком к груди Раздетты, и тут же отпрыгнула, словно опустила палец в серную кислоту. - Поразительно!
  - Вы относитесь к типу девушек, которые не знают, что хотят, поэтому хотят еще сильнее, - Раздетта не опускала руки, ждала кандалов.
  - У нас все свободны в стране, нет рабов и рабынь! - Noemi нежно надавила на руки Odette de Sassenage. - Каждый волен поступать, как хочет, демократия.
  Преступник может уйти из тюрьмы, но никто не пользуется свободой.
  Потому что внутри человек не свободен.
  Даже самая отъявленная преступница не побежит никуда, потому что нас притягивают мужчины.
  Куда же мы уйдем от мужчин?
  А мужчинам и бежать не нужно, среди наших мужчин нет преступников, потому что все, что делает мужчина, это правильно, это закон.
  - А, если один мужчина убьет другого мужчину, то это тоже закон? - Alexa выглянула в открытую дверь тюрьмы.
  - Конечно, он поступит правильно и станет еще более ценным для девушек, потому что на одного мужчину меньше, и его будут ценить за него и за убитого парня. - Воительницы с недоумением переглянулись.
  По их влажным губам видно, что девушки озадачены, но первая неприязнь прошла, остались миллионы вопросов.
  - Если мы свободны, то вернемся на свой корабль? - Sylvie сделала поразительный вывод.
  - Разумеется, вы можете идти куда хотите, но разве вы хотите уйти от наших мужчин? - все же воительницы не понимали.
  - Я хочу! Хочу на них взглянуть на всех! - Irene хлопала в ладошки, подпрыгивала, пританцовывала. - Клубнику мы соберем, надеюсь, что Virginie Albertine de Guettee на нас не обидится за опоздание, - И тут же ответила себе. - Конечно, не обидится, а порадуется за нас.
  Блондинка Virginie Albertine de Guettee самая лучшая девушка на свете!
  - Virginie Albertine de Guettee? Кто она? У нее много мужчин, если вы ее так расхваливаете? - воительницы выдохнули.
  Единица счастья для них это - мужчина.
  - Графиня Virginie Albertine de Guettee? Вы не знаете нашу любимую блондинку Virginie? - Раздетта в удивлении топнула правой ножкой.
  Тонкий каблучок туфельки высек искру из гранита. - Не надейтесь, мы не отдадим вам нашу Virginie Albertine de Guettee.
  Можете забирать всех мужчин из всех государств, но блондинка Virginie принадлежит только нам!
  - Мы не собираемся отнимать у вас вашу Virginie Albertine de Guettee, - Noemi со смешанным чувством ревности и восторга разглядывала Раздетту. - Но как она может выделиться из толпы других?
  - Virginie Albertine de Guettee - все! - целый час пленницы рассказывали аборигенкам о прекрасной Virginie Albertine de Guettee.
  Восторженный рассказ и восхваления блондинки графини продолжались бы бесконечно, но прибежали еще две воительницы.
  Одеты они в меха и в золото.
  - Я - главная стражница мистера Jurgen, Ottavia.
  Месье Jurgen изволил заждаться! - Одна из новых воительниц ударила по щеке другую. - Всех казним, никого не оставим! - С недоумением вглядывалась в лица. - Что здесь произошло? - Затем подошла к Isabelle, ладошкой подняла ее подбородок, заглянула в глаза. - Я видела, как ты в клетке делала растяжку, ты акробатка.
  Гимнастки и акробатки нравятся сэру Jurgen, этого я и боюсь.
  Он увлечется тобой, а тогда нам не достанется его внимания.
  - Я нравлюсь вашему Jurgen? - Isabelle шутливо подняла ногу выше головы. - А тебе я не нравлюсь? - наивная неискушенная Isabelle не знала, сколько различных смыслов, даже противоположных друг другу, содержит слово "нравится".
  Но воительница Ottavia знала почти обо всех смыслах "нравится", поэтому в удивлении отпрыгнула от Isabelle, подняла копье.
  Затем опустила копье, старательно не смотрела на Isabelle с поднятой ногой, и краснела, раскалялась - либо от злости, либо от другого чувства.
  - Как хотите, а я посмотрю на чудо Jurgen.
  Мы свободные, не рабыни, и ничто не мешает радоваться и веселиться. - Nathalie приложила ладошку к губам Isabelle, и первая вышла из камеры.
  За ней потянулись подруги и воительницы.
  Девушки толпой, а не строем вышли на улицу.
  Солнце освещало отполированные камни мостовой и удивленные лица встречных.
  - Ни одного мужчины, одни женщины, - Cristo в ответ удивлялась вслух.
  - Мужчин женщины носят на руках, поэтому мужчинам ходить не обязательно, - воительница ответила неохотно, словно стеснялась.
  - Голые дикарки, вы пришли похитить наших мужчин? - Стройная женщина с идеально ухоженным лицом замахнулась на Cristo бананом, хотела ударить, но затем передумала и горько-горько заплакала.
  - Нам не нужны ваши мужчины, своих мужчин не знаем, куда деть, - Cristo думала, что успокоит плачущую несчастную.
  Но ее слова толпа женщин восприняла, как грубую шутку, а грубые шутки в почете у народа.
  Над площадью грохнул здоровый смех недоверия.
  Ottavia прибавила шаг, и вскоре все вошли в мраморный дворец.
  В одном из проходов Ottavia дождалась, когда акробатка Isabelle поравняется с ней и сказала:
  - Мне разные девушки, потому что обладать мужчиной у меня нет возможности, но ты заинтересовала больше других.
  Не подумай, что я из этих, просто я люблю общаться с людьми! - Ottavia вскрикнула и прижала ладошку к припухшим алым губам. - Ох, прости, неужели я сказала это вслух?
  Просто я продолжала с тобой молчаливый диалог, люблю говорить молча сама с собой, вот и вырвалось.
  - Ничего страшного, что ты произнесла вслух, мы же подружки, - Isabelle ободряюще положила правую ладошку на левое плечо начальницы стражи. - Я бы положила для смеха тебе ногу на плечо, люблю смешить подружек, но на одной ноге скакать неудобно, и мы отстанем от других.
  - Отстанем? Я давно отстала от жизни! - Ottavia быстро-быстро моргала. - Мне тридцать лет, огромный возраст, поэтому месье Jurgen мной не заинтересуется уже никогда.
  Ему семьдесят лет, и он полон сил и жизненной энергии.
  А ты... Ох, почему мои мысли перескакивают с любимого Jurgen на тебя? - Ottavia жалко улыбнулась.
  - В наших краях у девушек нет возраста, а мужчины, наоборот, все старые.
  Девушка остаётся юной, даже, когда ей сто лет.
  А ты выглядишь не на тридцать лет, а на восемнадцать, как и я! - Isabelle не делала комплименты, она просто говорила то, что видит, а видела перед собой робкое создание, которое пытается спрятаться в скорлупу воительницы.
  - Я выгляжу на восемнадцать лет? Для тебя? - Личико Ottavia засветилась, она с недоверием смотрела в глаза акробатки.
  Смотреть глаза в глаза на ходу и не упасть трудно, поэтому девушки чуть не свалились друг на дружку. - Мне никто подобного никогда не говорил, мне никто хорошего ни разу не сказал. - Ottavia растирала щеки, пыталась скрыть румянец смущения.
  - Странно! Ты красивая, гибкая, почти как я, а тебя не хвалили.
  У нас на корабле мы друг дружку искренне хвалим при каждом удобном случае, и мы искренние, не обманываем, а просто говорим друг другу то, что видим, но это звучит, как похвала.
  - Твои рассказы мне кажутся выдумкой, поэтому поспешим к сэру Jurgen, а то он заменит меня другой начальницей стражи, - Ottavia пыталась казаться холодной и бесстрастной, но слова гимнастки прожгли дыру в ее сердце. - Я никогда не целовалась...
  - Ты никогда не целовалась? И я тоже не целовалась по-серьезному! - Isabelle улыбнулась тепло.
  - Ой, я опять думаю вслух, - смущению Ottavia нет предела. - Забудь, пожалуйста, мне очень стыдно! - Начальница стражи мистера Jurgen покраснела от стыда от макушки до бедер, побежала вперед, как легкокрылая лань.
  Через три зала воительницы торжественно открыли золотую дверь.
  За дверью оказалась огромная роскошная купальня, и она только для одного человека.
  Невообразимо худой старец поднялся из пены.
  Худоба его не от правильного питания и здорового образа жизни, а от старости.
  Старик увидел новеньких, губы его сморщились в презрительной усмешке.
  - Кто допустил в мою купальню поклонниц без одежды? - старик хотел грозно топнуть ногой, но покачнулся от старости, и сразу три девушки помощницы при купальне подхватили его на руки. - Почему они безобразно голые?
  - Осторожнее, дедушка Jurgen, а то рассыплитесь от старости, - Isabelle приложила пальчик к пупочку.
  Она искренне заботилась о здоровье дряхлого старика.
  - Я старик? Я вечно молодой! - от неслыханной дерзости Isabelle старик икнул. - Со своим возрастом я справился, а ты попробуй справься с топором палача.
  Сначала палач отрубит тебе длинные ненужные ноги, потом отрежет пальцы на руках, а в конце представления сделает надрез на животе, чтобы ты перед смертью любовалась своими внутренностями.
  - Но у меня уже есть один разрез внизу живота, у каждой девушки он есть, этим мы отличаемся от вас, - Isabelle не понимала, о чем говорит старик, а потом, когда догадалась, то покраснела от стыда.
  - Ты хочешь, чтобы я пересадил твои ноги себе? - Jurgen, поддерживаемый поклонницами его тела, дошел до Isabelle, потрогал ее ноги, пощупал бедра и с сомнением покачал головой. - Тебе не нужны ноги, они плохо действуют на твой мозг, пора что-то в жизни тебе менять.
  Отдай мне свои ноги!
  
  В это время в каюте на корабле, наконец, закончился массаж и рассказ Virginie Albertine de Guettee о ее приключениях на необитаемом острове с дикарями Hugo, Louise и Olivier.
  Блондинка графиня могла бы бесконечно рассказывать, но рука устала писать, а языка нет.
  - Не уйти ли нам всем в монастырь? - Stephanie предложила на полном серьезе.
  Она не вслушивалась в свои слова, не нагружала предложения мыслями, а считала, что любое, что скажет, оно само найдет дорогу к умам и сердцам слушателей.
  "Наш корабль - наш монастырь, - Virginie тоже не отягощала мысли глубоким содержанием. - Прогуляемся по корабельным помещениям.
  Мы возьмемся за руки, чтобы не потеряться. - Графиня гордо подняла подбородок навстречу трудностям, которые могут поджидать на каждом шагу по кораблю.
  Отчаянно оттопырила ягодицы, выгнула грудную клетку вперед, но, когда вышли из каюты, то освободила свои руки из ладошек Stephanie и Esmeralda. - Я не смогу держать вас за руки, потому что мне нужно писать слова на доске".
  - Держи Melissa за одну ее единственную руку, а свободной рукой пиши не на доске, а на моей спине, - Perla великодушно предложила.
  "Если я напишу на твоей спине, то, как же ты прочитаешь мои слова?" - идея понравилась графине, но идею нужно шлифовать.
  - Я буду читать написанное вслух, как и раньше, и Perla услышит то, что ты написала, - Esmeralda удивительно быстро находила ответ, даже сама себя похвалила за смекалку.
  "Замечательно! - Блондинка Virginie Albertine de Guettee тут же попробовала мелом писать на узкой спине Perla.
  Perla хихикала, стонала от удовольствия, потому что мел в тонких пальчиках графини действовал, как иголка тибетского мастера медицины. - Мы сначала пройдем в самые интересные каюты, а затем посетим менее интересные места". - Virginie дописала до ягодиц Perla.
  - Как мы узнаем, что одни каюты интересные, а другие не интересные? - Melissa подмигнула Stephanie, а Esmeralda открыла дверь в каюту на нижней палубе.
  "Как-нибудь узнаем", - Virginie Albertine de Guettee весело отмахнулась от проблемы с каютами, но появилась другая проблема.
  Блондинка графиня жестами показала, что места на спине и ниже спины для писания на Perla больше нет.
  - Пиши на животе и на груди Perla, - Stephanie предложила.
  Perla развернулась, и графиня с огромным трудом начала писать на груди бывшей пиратки.
  К сожалению, никаких подсказок со стороны подруг не последовало.
  Грудная клетка Perla спрятана за огромными грудями.
  Они не колыхались во время того, как Virginie Albertine de Guettee пыталась вывести хоть одно слово на них.
  Крепкие литые груди хотели помочь графине.
  Но на полушариях писать почти что невозможно.
  После нескольких попыток груди Perla еще больше увеличились, и это стало основным препятствием.
  "Не получается писать на груди и на животе!" - Блондинка графиня вывела на доске.
  - Ты пиши на моей спине, а, когда Esmeralda прочитает, то стирай мочалкой, затем снова пиши, но уже на чистой спине.
  Пиши и стирай, стирай и пиши! - Perla хотела, чтобы графиня продолжала использовать ее для написания слов.
  - Поразительный результат, - Stephanie сбегала обратно в каюту и вернулась с мочалкой и серебряным ведерком с водой. - Кожа снова чистая и без слов, - Stephanie тщательно вытерла прошлые слова, подготовила спину Perla для новых изречений графини.
  - Вместе мы горы свернем! - Perla застонала.
  Процедуры с проведением мела по спине, потом по ее груди и животу, затем смывание мягкой мочалкой написанного и ожидание новых прикосновений мела и рук графини расслабили Perla.
  "Когда вернемся на сушу, то я в своем Дворце создам живую библиотеку, - Блондинка Virginie поразилась тому, что раньше не догадалась писать на спинах обнаженных людей. - Слуги с написанными моими мудрыми фразами будут ходить голые среди людей, и просвещать мой народ". - Последние слова графиня с трудом разместила на узких ягодицах Perla.
  Melissa озвучила написанное, а Stephanie тут же мочалкой вытерла мел с бронзовой спины Perla.
  Бывшая пиратка заметно дрожала от восторга.
  - Значит, ты наймешь слуг, а на нас уже не будешь писать? - Perla прозрела после дрожи. - Но мы хотим, чтобы ты использовала нас!
  Девушки замолчали, они даже не могли представить, что блондинка графиня выберет в качестве живых книг других девушек или парней.
  - Ты отдашь предпочтение толстым, с огромными попами, - Esmeralda вышла из комы, но испуг капельками росы стекал с ее мраморного лба. - На крупных мужчинах и женщинах уместится больше слов, чем на нас. - Esmeralda подумала, что на ней уж точно Virginie Albertine de Guettee не сможет много написать.
  - На толстых неудобно писать, потому что толстые всегда потеют, пот быстро смывает написанное.
  Кожа у них на спине не упругая, как у нас, некоторые буквы затеряются в жировых складках. - Melissa пыталась доказать графине, что они лучше подходят для книг, чем другие, которые появятся на суше.
  "Конечно, я не брошу вас, мои дорогие, любимые, - блондинка Virginie Albertine de Guettee зарыдала от наплыва чувств.
  Мысль о том, что она только что чуть не предала своих девушек, царапала утомленное сердечко блондинки. - Вас много, и на вас все будут читать с большим интересом, чем на толстых.
  Обнаженная молодая красавица не останется без внимания на людной площади, а, если у девушки еще и написаны мудрые мои изречения на спине и на ягодицах, то вас на руках станут носить, как драгоценные книги", - Даже мелкими буквами графиня зашла в написанном за грань ягодиц.
  Stephanie после озвучивания мудрости быстро стерла, подготовила спину Perla для новых букв.
  Когда мочалка основательно протерла ягодицы бывшей пиратки, Perla застонала:
  - Давайте меняться в качестве доски.
  Я уже ничего не соображаю, так мне хорошо!
  "Доска не должна соображать", - шаловливая блондинка графиня не послушала Perla и снова начала писать на ее спине.
  Perla улыбалась, она чувствовала себя на седьмом небе от счастья, и в миллионный раз похвалила свою смекалку, что вовремя ушла из команды пиратов и перешла в команду графини Virginie Albertine de Guettee.
  Неизвестно, как бывшая пиратка выдержала бы новый наплыв слов на своей спине и на ягодицах, но Stephanie открыла дверь в одну из кают.
  - Миленько, но без вкуса.
  Наверно, здесь жили твои матросы, - Esmeralda пальчиком дотронулась до верхней койки. - Кровати в два яруса и тесно здесь.
  Не проще бы матросам сделать одну огромную кровать и спать всем вместе, как спим мы?
  - Девочки спят друг с дружкой, потому что так уютнее и теплее, а мальчики не спят вместе, потому что так не принято, - голос Perla сладкий, как мед с сахаром.
  "Почему не принято мальчикам спать в одной кроватке?" - блондинка графиня выразила общее недоумение.
  - Потому что не принято, - Perla сама не знала, отчего девушки любят спать вместе, и не стесняют друг дружку в кровати, а юноши и мужчины спят отдельно друг от друга. - Я думаю, оттого они не спят в одной кровати, что волосатые.
  Прикосновение волосатых ног к волосатым ногам неприятно.
  - Да, у нас нет волос на теле, - Melissa согласно кивнула, оглядела себя с ног до головы, - а, если и есть в некоторых местах волосики, то мы их удаляем.
  "Удаляем места?" - платиновая блондинка Virginie Albertine de Guettee не имела проблем с волосами на теле.
  Они у нее не росли нигде на мраморной шелковой гладкой коже, поэтому вопрос о волосах в некоторых местах у девушки также далёк от графини, как вопрос о безволосых мужчинах.
  - Какая разница, что удалять, лишь бы выглядели мы прекрасно, - Stephanie приподняла подушку, не нашла под ней ничего интересного. - Пойдемте дальше, здесь нет ни драгоценностей, ни маленьких милых котят.
  Кровати в два яруса мы потом, может быть, используем для каких-нибудь игр. - С надеждой посмотрела на графиню.
  Virginie Albertine de Guettee не знала, какой ответ ждет Stephanie, поэтому просто улыбнулась, а улыбка говорит о многом.
  Каждый в улыбке видит то, что хочет.
  Девушки спустились в нижнюю часть корабля, и здесь дурно пахло.
  Девушки часто прикасались друг к дружке, чтобы убедиться, что никто не потерялся, хотя прекрасно видели в свете свечей.
  Но прикосновения позволяли убедиться, что подружки живые, а не призраки.
  Одно помещение напомнило графине о страшных днях.
  "Сюда пираты притащили клетку с людоедами, капитан Thomas называл их камнеедами, - Virginie Albertine de Guettee подняла с пола синий лоскуток. - Моя служанка Anne съедена монстрами.
  От нее остался кусочек моего прекрасного платья.
  Очень жалко платья", - Virginie Albertine de Guettee не стала подробно описывать камнеедов, потому что долго писать, и тема неприятная для всех.
  Девушки любят веселиться, а не грустить.
  - Если бы твоя служанка не надела твое платье, а пришла к людоедам голая, то от нее бы даже и клочка платья не осталось, - Melissa зажала носик изящными пальчиками, поэтому гнусавила. - Я представляю, как ты страдала, когда людоеды срывали с нее твое платье и портили его.
  Мужчины должны ухаживать за девушками, а не пожирать нас.
  - Может быть, девушки для некоторых маньяков, что-то вроде десерта. - Perla ждала, когда ласковый мел в руках графини снова начнет путешествие по спине и по попе. - Нас же не зря называют сладкими.
  - Если мы для маньяков десерт, то, что десерт для нас? - Esmeralda выбежала из страшного помещения. - У меня кружится голова, не пойму: от счастья ли кружится, либо от дурного.
  "В порту прикажу, чтобы наш корабль избавили от неприятных запахов, - блондинка Virginie Albertine de Guettee по-прежнему называла свой корабль общим, потому что уже не представляла другую команду на своем корабле. - Пусть все вычистят, вымоют, облагородят ароматическими дорогими маслами.
  Но для этого нужно много денег, а мы никак не найдем их в море.
  Одни сокровища утонули, до других сокровищ пиратов на острове Гоф мы еще не доплыли.
  Кстати, я не чувствую качки.
  Мы плывем, или стоим посреди океана.
  Может быть, корабль наткнулся на гигантского кита и лежит на его спине?" - Virginie Albertine de Guettee устала писать.
  На этот монолог ушло целых три спины Perla.
  Бывшая пиратка уже видела жизнь в розовом свете.
  - Плывем ли мы? - Melissa задумалась вслух.
  Искала осторожные слова, чтобы не выдать тайну, что корабль стоит на месте, пока не вернутся девушки со свежей клубникой.
  Virginie Albertine de Guettee с беспокойством наблюдала за сменой эмоций на лицах подруг и размышляла о том, что вызвало бурю их чувств.
  А все дело в клубнике, которая закончилась на корабле.
  - Только сейчас я поняла, что написанное на мне останется в моей генетической памяти, - Perla плыла по волнам счастья, тело просило еще и еще прикосновений графини, и на этом фоне вопрос с клубникой отстал на второе место. - У моих детей или у внуков на коже выступят твои письмена, Virginie.
  Не знаю, на каком языке мои потомки будут читать, но прочитают твои мудрости обязательно.
  - И никакие татуировки не нужны, - Melissa тепло позавидовала. - Я тоже хочу, чтобы ты на мне писала сейчас.
  - И я, и я! - Esmeralda и Stephanie завизжали, подпрыгивали, словно козочки.
  "На всех на вас буду писать, - блондинка Virginie Albertine de Guettee поразилась своему великодушию.
  Тут же написала на узкой спине Esmeralda: - Я вас всех люблю".
  Perla теперь выступила в роли озвучивательницы, а не доски для написания, поэтому прочитала для всех написанное на спине Esmeralda.
  - Мы тебя тоже любим! - Stephanie, Esmeralda, Perla и Melissa начали обнимать и целовать графиню.
  В обниманиях и целовании прошел час.
  "Пора завтракать", - блондинка графиня не догадывалась, что день клонится к закату.
  Графини время не считают, ничего не считают, потому что считают за них слуги.
  - Позавтракаем в трюме корабля, здесь романтично, - после мозгового штурма Stephanie нашла причину, чтобы не поднимались на палубу. - Подружки наверху покушают без нас! - Очень скользкая тема.
  Stephanie лгала, но это ложь во спасение графини.
  Если блондинка узнает, что клубника закончилась, а все остальные девушки сошли на берег, чтобы собрать новую клубнику, то, возможн, что графиня очень огорчится, а это недопустимо.
  "Не обидим ли мы остальных?" - Virginie Albertine de Guettee написала на спине Stephanie, она не хотела никого из подруг выделять.
  Каждая должна ощутить радость написанного на своей коже.
  - Обезьянка нашла банан, - Melissa завизжала от восторга. - У нас будет банановый завтрак в трюме. - Melissa побежала за проказницей обезьянкой.
  Идти оказалось недолго, девушки очутились в помещении для хранения продуктов.
  Здесь раньше побывали все, кроме графини.
  Когда готовили столы для завтрака, ужина или обеда, то все, кроме царственной Virginie Albertine de Guettee, спускались за продуктами.
  Своей любимице девушки не позволяли даже пальчиком шевельнуть, берегли дорогую блондинку, как хрустальную вазу.
  "Поразительно, восхитительно!
  Я не думала, что бананы, крупа и хлеб растут в трюме корабля и уже в мешках", - эти слова оказались на спине и на попе Melissa.
  Melissa первая добежала до пищевого склада, поэтому получила награду.
  - Virginie Albertine de Guettee, не могла бы ты написать у меня и на груди? - Melissa хотела продлить миг торжества. - У меня маленькая грудь, аккуратненькая, и я хочу, чтобы она выросла до размеров груди Perla.
  Надеюсь, что после твоего письма мои груди увеличатся многократно.
  "Зачем тебе большие груди? - мел легко скользил по грудной клетке однорукой Melissa. - Каждому свое!
  Perla гармонично смотрится со своими грудями, потому что они у нее с рождения.
  Нельзя подражать другим, иначе потеряешь свое лицо, - блондинка Virginie Albertine de Guettee подождала, пока Esmeralda озвучит, а Stephanie сотрет написанное, - и продолжила. - У меня белые волосы, а, если я их сменю на черные или на рыжие, то перестану быть собой.
  Тебе не нужны груди Perla, а Perla не нужны твои груди".
  - Все хорошо, что хорошо, - Stephanie закончила мысль графини.
  - Ты сменишь волосы? - Melissa уловила только эту мысль, и она показалась ей чудовищной.
  "Нет, волосы, это личное", - Virginie Albertine de Guettee покачала головой.
  - Мои груди не выросли, когда ты на них писала, - Melissa явно изумлена. - У Perla большие груди и еще увеличивались во время твоего письма, а мои маленькие, и остались маленькими.
  Изумительно, ты всегда права, Virginie!
  Каждому свое, поэтому умоляю тебя, не сбривай волосы! - Melissa встала на колени, единственной рукой обняла ноги графини, поливала их жгучими слезами.
  "Конечно, я не стану сбривать волосы и груди", - блондинка графиня заплакала от избытка чувств.
  Esmeralda, Perla и Stephanie тоже зарыдали.
  Когда все выплакали плохие эмоции, то серебряно засмеялись.
  - Пикник, мы на пикнике! - Esmeralda присела на мешок с бананами, протянула сладкий персик графине.
  Обезьянка жадно кушала фисташки, а девушки выбирали себе другие лакомства.
  "Не хватает свежей клубники", - на этот раз справедливая Virginie Albertine de Guettee написала мелом на доске.
  Блондинка графиня не хотела утруждать спины девушек и мочалку во время еды.
  - Правда? А я и не заметила, что нет клубники, - Stephanie преувеличенно громко засмеялась с напряжением в голосе. - Сейчас поищу клубнику. - Девушка наклонилась, открывала разные ящики, якобы искала клубнику.
  - Может быть, подружки забрали клубнику на палубу? - Esmeralda пыталась найти выход из бедовой ситуации.
  Сейчас графиня все узнает!
  - Да, они точно взяли всю клубнику, - Perla с раздражением откусила микроскопический кусочек от виноградинки.
  Она сердилась не на подружек, которые еще не вернулись с клубникой, а на Судьбу. - Возможно, я удивлю их, когда скажу, что мы устроили пикник под палубой, а у нас нет клубники.
  Я сейчас сбегаю за клубникой к ним! - В другой ситуации Perla зарыдала бы громко, начала вырывать волосы от досады.
  Но, во-первых, она уже только что поплакала в компании подруг, во-вторых, ложь во спасение любимой Virginie Albertine de Guettee не считается ложью.
  Perla знала, что графиня нежно заботится о девушках своей команды, поэтому не отпустит ее наверх за клубникой.
  И это оказалось правдой.
  "Не натруждай свои ножки, Perla, - Virginie Albertine de Guettee мягко улыбнулась.
  Трудно без клубники на завтрак, но она великодушная. - Никуда я тебя не отпущу.
  Клубнику покушаем потом, позже. - Virginie Albertine de Guettee улыбкой стерла обиженное выражение со своего миленького личика. - Мы же не в доме для инвалидов, где без клубники жить не могут.
  Я лучше расскажу вам, как кушала клубнику на необитаемом острове"!
  - Да! Да! Конечно, напиши! - девушки в нетерпении стучали каблучками по полу.
  - Мы с нетерпением ждем! - Esmeralda пересела на ящик ближе к графине.
  Stephanie улеглась около ее ног.
  Perla прижалась справа к блондинке Virginie.
  Melissa доверчиво опустила головку на плечо Virginie Albertine de Guettee.
  "Я без языка и не чувствую себя обделенной, - Virginie подумала, скупая слеза радости покатилась по белоснежной щеке графини. - На моем корабле нет обделенных!
  Я счастлива! - и с придыханием начала писать на доске: - Сначала на необитаемом острове я встретила дикаря Hugo, и он, разумеется, сразу влюбился в меня.
  Но полюбил не как мужчина, потому что уже старый, а, как дедушка.
  Я еще не встретила клубнику, но увидела двух сыновей от Hugo.
  Louise и Olivier полюбили меня за мою несметную красоту, - блондинка графиня писала, дула на натруженные пальчики и восхищалась своей стойкостью.
  Писать с утра до вечера, рассказывать о себе, давать ценные советы подружкам - утомительно для руки, но оставляет приятные незабываемые чувства на сердце. - Мы еще не дошли до стола, где среди тысячи изысканных блюд была и клубника, а я догадалась, что у старика Hugo случился инфаркт, потому что пожилой человек не выдержал натиска моей красоты.
  Нос отца семейства посинел, в глазах лопнули вены и жилы, но старик мужественно перенес инфаркт на ногах.
  Он не хотел, чтобы я увидела его беспомощным.
  Сердечный приступ повторился бы через три месяца, но, до этого момента старик утонул.
  Я уверена, что утонул, потому что видела чью-то руку, которая вынырнула из бушующего моря, а потом исчезла.
  И неважно, чья рука: старика, Louise или Olivier.
  Главное, что она утонула.
  Но это случилось потом, а в тот момент я еще не знала о потопе, поэтому сидела за столом, золотой царский трон с драгоценностями приятно охлаждал мое утомленное Солнцем великолепное тело.
  И, разумеется, все в меня влюблены до безумия.
  Если бы не мои аристократические манеры, то я бы подразнила Louise, Olivier и старика, провела бы ягодкой клубники по губам.
  Не знаю, зачем танцовщицы водят клубникой по губам, когда танцуют для Королей, но я это видела, и Короли улыбались, когда обращали внимание на девушку с клубничкой.
  А я? Я самая красивая, поэтому Louise, Olivier и старик меня полюбили!" - В тысячный раз блондинка Virginie Albertine de Guettee описывала одно и тоже, и оно не надоедало никому, а, восторгало.
  От усердного писания графиня Virginie Albertine de Guettee сомлела и заснула.
  - Отнесем нашу любимицу в ее кроватку, - Stephanie нежно поцеловала графиню в щечку.
  Девушки засуетились, не знали, как удобнее дотащить графиню до ее кровати.
  Наконец опустили ее на персидский коврик с длинным ворсом, подтащили к двери из кладовки.
  - Закрыто! - после пяти попыток открыть дверь, Esmeralda обернулась к подружкам. - Нас закрыли с другой стороны.
  
  В это время в купальне мистера Jurgen Irene шептала на ушко Sylvie:
  - По сравнению с Jurgen толстяк Honore - символ красоты, мужественности и молодости.
  Как местные девушки терпят это безобразие?
  - Ничего серьезного, - Sylvie ответила загадочно.
  - Позабавьте меня, - старик окунулся в пенное блаженство. - Я разрешаю меня повеселить.
  - Если вы хотите острых ощущений, то вас лучше огорчить, чем развеселить, - Kathleen с удивлением смотрела на местных девушек, они сжимали друг дружке руки, разжимали кулачки, старались казаться спокойными, но их выдавало общее возбуждение.
  Они влюбленными взорами облизывали немощного старика.
  - Дедушка! Позовите лекаря, он вас огорчит! - Cristo посчитала свою шутку остроумной и засмеялась.
  Подружки ее поддержали задорным серебряным смехом.
  Не смеялись лишь воительницы, старик и Noemi.
  Воительницы побелели от ужаса, а старик Jurgen громко испустил злого духа.
  Услужливая девушка сразу начала массировать живот старика.
  - Господин Jurgen, вас пучит, - воительница склонила голову перед стариком, словно виновата в процессах в его кишечнике. - Чем мы вам можем помочь?
  - Скормите негодяек тиграм, - старик величественно вышел из ванной, забрался в золотую клетку.
  Воительницы ловко закрыли за ним дверь на замок. - Палачи говорят, что все будет хорошо, но лучше один раз отдать тиграм, чем сто раз под топор палача. - Jurgen широко улыбнулся и махнул синей от старости шершавой рукой.
  Воительницы и Noemi залезли на искусственные пальмы в кадушках.
  Девушки с корабля ничего не понимали, пожимали плечами, пощипывали друг дружку, хихикали.
  Для них аборигены казались сумасшедшими.
  - Спасайтесь, вас разорвут белые тигры, - Noemi не выдержала и закричала сквозь слезы с кокосовой пальмы.
  - Вы плохие, но не умирайте, - начальница стражи старика Jurgen Ottavia зарыдала на финиковой пальме.
  - Зачем прерываете прекрасный вечер? - старик хихикал, прикрывал смехом озлобление в желтых глазах. - Вы хотите спасти голых дикарок?
  Желаете лишить меня вечернего развлечения? - Седой одуванчик головы старика качнулся, Jurgen не верил в предательство тех, кто его обожал. - Впервые со мной подобное.
  Чем же они вас подкупили, что вы защищаете их?
  - Дикарки не совсем плохие.
  Просто в их стране все наоборот, мужчин больше, чем женщин, и мужчины ухаживают за женщинами, пристают к ним, бегают за женщинами, одаривают подарками, а женщины милостиво разрешают собой любоваться, - Noemi выкрикнула и прикрыла руками лицо.
  Она горела стыдом и испугом, что поверила в ложь дикарок, и еще больше девушка страдала, что защищает путешественниц.
  Без поддержки рук Noemi упала с пальмы на пуховую кровать, поэтому не разбилась.
  - Бред! Ересь! Опасные мысли! - старик развеселился, но не злился, потому что не верил ни одному слову наивной Noemi. - Прости, но ты должна тоже стать пищей тигров.
  Заразу искореняют сразу, без вопросов. - Jurgen показал зубы своей начальнице стражи. - Ottavia, ты тоже больна.
  Я не могу терпеть под боком ту, которая верит не мне, а другим.
  Слезай с пальмы, прошло время обезьян.
  За то, что поддерживаешь голых дикарок, стань едой для тигров! - Старик прикрыл прозрачные глаза, с раздражением сопел.
  Он даже не сомневался, что его пожелания будут исполняться немедленно и без оговорок.
  - Все из-за вас, все из-за меня, - Ottavia всхлипывала, но с пальмы слетела быстрее, чем обезьяна. - Пропала моя прекрасная работа около сэра Jurgen, пропала жизнь, все пропало.
  Что мешало мне промолчать и наблюдать, как тигры насаживают вас на зубы, как на вилки, а потом я бы подошла к вам растерзанным, молча поцеловала бы в щеки, попрощалась навеки. - Ottavia дрожала и встала рядом с Noemi.
  - Тебе мешала любовь к нам! - Irene подошла и погладила Ottavia по голове.
  Ottavia улыбнулась, вытерла слезы и склонила головку на левое плечо Irene.
  - Мы возьмем вас к себе на корабль и будем веселиться.
  Каждый день мы играем в мяч! - Monique подмигнула Noemi.
  - Впускайте же тигров, а то меня сейчас стошнит, - Jurgen ничего не понимал; всегда покорные девушки, вдруг, стали смотреть друг на дружку, а не на него. - Надеюсь, что тигры оставят от вас только туфли.
  Я увижу ваши туфли на рынке в лавке старьевщицы. - Даже старьевщики в этом царстве, где не хватает мужчин, были старьевщицами.
  Дверь в купальню торжественно распахнулась, две воительницы золотыми палками подтолкнули тигров и торопливо захлопнули за ними двери.
  Девушки оказались перед лицом неминуемой смерти.
  Огромные белые животные смотрели на них, как на куски дикого мяса.
  Грациозные сильные тигры не торопились, они вполуха слушали призывные крики старика Jurgen, давали возможность девушкам попрощаться с жизнью.
  У девушек уже не будет времени объяснять друг дружке, что они не хотели быть съеденными тиграми.
  - Они миленькие, так и хочется почесать их за ухом, - Sylvie присела на корточки, вытянула руку вперед, щелкала пальчиками, призывала тигра к себе.
  Старик Jurgen протер глаза и отметил, что нагая Sylvie, сидящая на корточках, очень неплохо смотрится, особенно помогают ей в образе туфли на высоких каблуках.
  - Эту оставьте, пусть сегодня услаждает мой взор, - Jurgen лениво махнул рукой на Sylvie. - Завтра ее съедят.
  - Господин Jurgen, как же мы ее спасем, если тигры нас растерзают? - Воительница на пальме поправила шаловливый локон, который выбился из-под железного шлема.
  - За что вы меня разлюбили? - Jurgen с удивлением посмотрел на воительницу
  - Простите, красавчик, уже спускаюсь, - воительница спозла с пальмы, как гусеница.
  На половине пути догадалась, что Sylvie сама может себя спасти: - Дикарка! Слышишь, что сказал самый красивый из красивых?
  Всемилостивейший мусью Jurgen дарует тебе жизнь до завтра.
  - Мне? Очень лестно! - Sylvie покраснела в смущении. - Чем я заслужила еще один день жизни?
  - Тем, что испортила мои планы на вечер, - Jurgen кашлял долго, со скрипом в грудной клетке. - Ты красиво сидишь.
  - А, если мы все красиво присядем, как обнаженная дикарка, то вы и нас простите, сэр Jurgen? - Ottavia спросила без надежды в голосе.
  - Конечно, нет, - старик возмутился. - У меня не сто глаз, чтобы смотреть на вас всех сразу.
  - Значит, я не стану умолять и извиняться, - Ottavia гордо выпятила грудь, подумала и сорвала с себя все одежды. - Смерть не в моей власти, но приму смерть в том, в чем родилась.
  Вы, мистер Jurgen, поставили меня, свою преданную стражницу на одну ступеньку с голыми дикарками, и не скажу, что это мне не нравится.
  Любуйтесь мной, пожирайте взглядом мое тренированное тело.
  Я достанусь тиграм, а не вам! - Ottavia высказала и от своей дерзости побелела.
  Ничего подобного раньше девушки в ее стране не говорили мужчинам.
  - Устал я, прыгайте в пасть тиграм сами.
  Не видите что ли, что они голодные? - старики быстро утомляются, а, когда рядом обнаженные девушки, то пожилые мужчины устают еще быстрее.
  - Тигры, сжирайте меня на радость вашему господину, Ottavia не сказала "нашему господину", и эту дерзость отметили все стражницы.
  Девушка закрыла глаза, распахнула руки широко, гордо подняла подбородок.
  Самый крупный белый тигр рыкнул и направился к ней.
  Но со спины к Ottavia подошла Раздетта.
  Сначала подошли ее огромные стоячие крепкие груди и уперлись в лопатки бывшей начальницы стражи старика Jurgen.
  - Тигр, почему ты зашел сзади?
  Странная у тебя морда, двойная, упругая и теплая.
  У тигра нос должен быть холодный! - Ottavia ошибочно приняла груди Odette de Sassenage за морду тигра.
  Сам тигр неотрывно смотрел на Раздетту.
  Затем лег, как маленький котенок бил хвостом по полу, подластивался к девушке с бронзовой кожей.
  И, чтобы показать, что покорен ею, перевернулся на спину и подставил живот для чесания.
  - Тигренок, прости, что лишила тебя ужина, - Раздетта обошла Ottavia, присела на корточках около тигра, и гладила его пушистый белый живот.
  Старик Jurgen в клетке поперхнулся кашлем.
  - Дикарка, скажи, что ты делаешь, - старик поднял голову, кадык на тонкой гусиной шее ходил поршнем. - Тебе тоже дарую жизнь до завтра.
  Со своей подругой будете сидеть в моей спальне, присядете на корточках около кровати и сидите, сидите, сидите, - Jurgen гипнотизировал себя видениями.
  - У нас есть перед кем сидеть на корточках!
  Поверь, наша графиня Virginie Albertine de Guettee более достойна, чтобы мы перед ней красовались, и к тому же мы ее обожаем, а тебя не любим, - Odette de Sassenage показала старику острый язык.
  Облизнула языком губки. - Тигры любят девушек, поэтому нас не едят.
  Тем более что мы обнаженные, оттого ближе к природе.
  Я тигрица! - Odette de Sassenage растопырила пальцы и шутливо зарычала.
  Все девушки, в том числе и воительницы, засмеялись.
  - Я сам вас съем, - впервые в жизни, перед ее концом, старик понял, что теряет нечто больше, чем власть сразу над всеми девушками.
  - Но ты даже не знаешь, как держать вилку.
  За тебя вилку держат твои поклонницы! - Monique думала, что пошутила, но, судя по лицам воительниц, поняла, что угадала.
  - Я разорву тебя голыми руками, без вилки, - Jurgen храбрый, потому что спрятан в клетку.
  Золотая клетка спасает его и от тигров и от дикарок.
  Тигры потеряли бы к девушкам интерес, занялись бы своими тигриными делами, но девушки с визгом набросились на них.
  Таскали за уши, дергали за хвосты, щекотали между ушей, гладили нос, массировали лапки.
  Сначала изнеженные животные испугались, насторожились под натиском незнакомых голых человеческих тел, а потом расслабились.
  От девушек исходило природное веселье, и сожрать одну из них для тигра означало бы все равно, что пытаться скушать восхитительный цветок джунглей.
  С серебряными подносами и золотыми кастрюлями в купальню вошли стражницы.
  Они ступали бесстрашно, уверенные, что тигры насытились мясом дикарок, поэтому спокойные и не набросятся.
  Когда стражницы увидели резвящихся девушек и мурлыкающих тигров, и ни одного кровоточащего куска мяса, то посуда от удивления полетела из их рук.
  К тому же с пальмы слезали слегка смущенные другие воительницы.
  Картина настолько неожиданная для округа, что три вошедших немедленно упали в обморок, чтобы мозг не перегрелся от мыслей.
  - Хорошо, убейте их всех, - старик Jurgen приказал и не знал, кто исполнит его пожелание. - Подвесьте их за руки в моей спальне.
  Нет, лучше привяжите, а на плечи положите мешки с золотом.
  Я хочу видеть, как они умирают сидя на корточках, - старый развратник и не догадывался, что он старый и развратник.
  Никому в голову не приходило так его называть, потому что в этом королевстве маньяков среди мужчин не бывает, оттого, что все, что делают мужчины, считается правильным.
  - Ой, ему нравится, когда мы сидим на корточках, - Kathleen засмеялась. - Пусть старичок порадуется перед смертью.
  Недолго ему осталось, слишком много сильных чувств для одного немощного тела! - Kathleen присела и гусиным шагом пошла к клетке со стариком.
  Ее подружки с удовольствием приняли игру, оторвались от забав с тиграми, присели и также пошли на корточках к Jurgen.
  При этом обнаженные тела светились в лучах заходящего солнца и в ярком свете свечей.
  Девушки с корабля находили игру забавной, а местные девушки со смесью ужаса и восторга наблюдали за ними.
  Не боятся мусью Jurgen, не проявляют почтения к его шикарному высохшему телу, приручили тигров, не признают одежды, - слишком много для умов воительниц.
  Но нашлись и те послушные стражницы, которые привязывали к ногам девушек веревки и нагружали их плечи свинцовыми слитками.
  О золотых слитках старик пошутил, потому что говорить "золото" намного приятнее и значительнее, чем произносить "свинец".
  Другие концы веревок стражницы привязывали к мраморным колонам.
  Через десять минут всех хохочущих девушек с корабля привязали и нагрузили.
  - Я просил, чтобы их привели в спальню, - старик Jurgen заметно окреп, покорность поклонниц его воодушевляла, - но и в купальне они выглядят неплохо.
  Позовите друзей моих, славных мужчин.
  Пусть и они посмеются над дикарками, - словом "смеются" Jurgen маскировал другое слово, но оно говорило об его слабости, поэтому старик не признался.
  - Нам весело? - Isabelle спрашивала или отвечала. - Зачем нагружать наши тонкие плечи.
  Мы бы и сами с удовольствием посидели на корточках.
  Замечательная игра.
  - Мой отец погиб от ожирения, когда мне исполнилось три года, - старик покачал головой. - Я считаю ожирением несчастным случаем.
  К сожалению, ожирение вам не грозит, а мне не грозит ожирение к счастью.
  - Вас воспитывали обезьяны, поэтому у вас мох на груди, - Nancy раскрыла глаза, она впервые видела столь обильно заросшую седыми волосами грудь, и неважно, кому эта грудь принадлежит: мужчине или женщине, но видела-то ее впервые.
  - В нашей великой стране демократия, власть народа, - старик, как все старики растягивал разговор, уходил от темы, чтобы через сто часов к ней вернуться. - Вы можете делать то, что хотите и говорите, что пожелаете, никто вас не осудит за глупость.
  Но в то же время мужчины у нас более демократичнее, чем женщины, потому что мужчин меньше, и наша демократия сильнее женской.
  Вы свободны, но до тех пор, пока мужчина желает, чтобы вы были свободны.
  Сейчас вы наговорили на сто лет тюрьмы, и я настолько милостивый, что заменю вам сто лет тюремной камеры на отрубание головы.
  Придумала же - меня воспитывали обезьяны! - Jurgen усмехнулся, но голос его дрогнул.
  Девушки поняли, что Nancy в чем-то угадала.
  Все дружно встали с корточек, сбросили свинцовый груз на мраморный пол.
  Три плиты треснули от соприкосновения со свинцом.
  - Несчастный случай называется несчастным, потому что происходит от несчастья, - Louise хотела погладить старика по головке, но испугалась, что волосы его зашевелятся и превратятся в жала скорпионов. - Почему вы не хотите признаться, что вас воспитала горилла?
  Графиня Virginie Albertine de Guettee с необитаемого острова привезла обезьянку, и мы не стесняемся мартышки.
  Ходим перед ней обнаженные, она нас понимает.
  А вы не хотите нас понять! - Louise надула губки.
  Этот прием срабатывал, когда она в детстве у родителей просила сахар.
  Но избалованный старик Jurgen не сжалился над надутыми губками Louise.
  - Закрой рот, и не говори то, что мешает собрать мысли, - Jurgen моргнул, но верные служительницы читали по его лицу.
  Они мигом растерли старика шкурой горбатого оленя и набросили на плечи Jurgen мантию из шкур горностаев.
  Затем бережно натянули на старика белые штаны с кружевами.
  В этот момент в зал вошли еще три мужчины.
  Один - Honore, Noemi взглянула на него, и сердце ее снова ожило.
  В памяти возник образ любимого мужчины, и Honore перевесил всех новых подруг Noemi.
  Она с радостью променяла бы их жизни на один только ласковый взгляд Honore.
  К счастью для девушек с корабля, Honore и не собирался глядеть ласково.
  - Honore, Batista, Klaus, - старик Jurgen расправил плечи, приветствовал друзей.
  Конкурентов среди мужчин у него нет, потому что на каждого приходится почти сотня девушек или намного больше.
  Пришедшие давно перешли границу пятидесяти лет и ста килограммов.
  Худой Jurgen казался на их фоне больным котом.
  - Этих я уже видел, - Honore брезгливо плюнул под ноги. - Воительницы, дикарки, служанки, ни одного приличного человека. - Honore при помощи подбежавших помощниц забрался на второй трон.
  Служанки от восторга покраснели, еще бы: дотронуться до мужчины!
  - Скучно у вас здесь, пойдем мы, - Odette de Sassenage зевнула и направилась к выходу из зала.
  Белые тигры, словно комнатные собачки, побежали за ней.
  На ходу они старались заглянуть в глаза Раздетты, подобострастно махали хвостами.
  - Стоять! Стоять, кому я сказал! - Batista не сомневался, что его команды девушки обязаны выполнять беспрекословно, так было всегда. - Я нахожу вас забавными.
  У нас в гостях дикарки.
  - Оденьте их, я не могу смотреть на их бесстыжие неприкрытые тела. - Лицо Klaus надулось черной кровью. - Дикарки похожи на устриц.
  - Не целиком, а местами похожи на устриц, - старик Jurgen пошутил, но никто из его друзей не засмеялся над шуткой.
  Лишь Batista растянул уголки рта в подобие улыбки.
  Зато воительницы и служанки захохотали громко, с всхлипываниями и визгом.
  Смеялись они настолько искренне, что вызвали смех даже у девушек с корабля.
  - Страшно задать вопрос, потому что страшно получить на него ответ, - рыжеволосая служанка с телом амфоры захотела выслужиться перед мужчинами.
  Она подошла к Catherine, обняла ее за плечи и прокричала всем обнаженынми красавицам. - Вы глупые? - рыжеволосая тот час отпрыгнула от Catherine, боялась, что дикарка ее укусит.
  - Подойди ко мне, умница, - Klaus оценил юмор рыжеволосой, наверно, она не в первый раз шутила подобным образом. - Разрешаю поцеловать мою туфлю.
  - Премного благодарна, мой любимый мужчина, - гибкая красавица с обожанием припала к ногам Klaus и целовала туфлю, как свою мать поцеловала бы.
  - На туфлях микробы, - Kathleen ничего не понимала в происходящем, заглядывала в глаза воительниц, пожимала плечами.
  - Кто они? Отправим их в больницу на опыты? - Batista говорил и старательно не смотрел на дикарок. - Их органы пойдут на пересадку нашим пожилым друзьям.
  - Вы хотите сделать операцию по перемене пола? - Stephanie распахнула глаза до безобразия. - Но вы и так похожи на женщин.
  У вас груди больше, чем у меня.
  Конечно, у Раздетты груди больше ваших, а у Perla еще больше, но Perla осталась на корабле.
  - У вас есть корабль? - Jurgen приподнял тощий зад со своего трона. - Но почему вы его не преподнесли нам сразу.
  Неблагодарные вы! - губы старика сжались, он с негодованием качал пушистой головой. - Не думаете о больнице, не понимаете, как сжимаются сердца больных мужчин.
  Когда вы в последний раз видели Солнце?
  Представьте моего друга Niko, он умирает, тело его превратилось в сплошной кусок сала с глазами, он не маленький, но душа у него хрупкая.
  Теперь осознали, что обязаны отдать свои органы, чтобы Niko жил, бегал, отдавался веселой жизни.
  - Дедушка? Вы сошли с ума? Вам нужен слабительный чай! - Kathleen приложила ладошку ко лбу старика Jurgen.
  - Убери грязные руки, дикарка, - старик Jurgen завизжал, топал ногами, брызгал зеленой слюной. - Ты переместила на мой лоб миллион ваших дикарских микробов.
  - Оботрите господина крепким вином, - Batista отошел от старика Jurgen подальше. - С детства боюсь микробов.
  Все болезни от них, только золотая лихорадка от золота.
  - Я же говорил, что их нужно одеть, чтобы микробы не распылялись, - Klaus захрипел.
  - Вы хотите одеть дикарок? - интересную тему о микробах прервала высокая стройная женщина лет сорока.
  От нее исходило сияние уверенности в себе.
  За женщиной пять служанок катили тележку с тряпками.
  При ближайшем рассмотрении тряпки оказались женскими одеждами.
  - Sandrine, мы еще не уверены, что хотим одеть их, - старик Jurgen освежил воспоминания, сидящие на корточках дикарки запали в его душу.
  - Непременно оденьте, а то я зрения лишусь, - Klaus в последнее время ненавидел обнаженность девушек.
   Sandrine из груды тряпья вытащила тяжелое платье с воланами, множеством кружевом, с золотыми пряжками, с тяжелым поясом и погонами.
  Небрежно бросила его в руки Nancy:
  - Прикрой наготу, мерзавка!
  Разве не понимаешь, что мужчины гневаются, когда видят вас голыми.
  - Если мужчине не нравится обнаженная девушка, то он не мужчина.
  Платье кажется мне ужасным, но я ради любопытства попробую.
  У нашей любимой Virginie Albertine de Guettee платьев разных целая каюта, но ни она, ни мы не носим платья на корабле.
  Под платьем скапливаются микробы, которых вы боитесь, а без платья ветерок свободно обдувает члены, задувает, освежает. - Nancy с помощью подружек натянула платье.
  - Подружка, как ты себя чувствуешь в одежде? - Monique заглянула в глаза Nancy, увидела в них пустоту.
  - Не знаю. На корабле я отвыкла от одежды.
  Она мне кажется тяжелой, ненужной, громоздкой, и в ней тяжело дышать! - В порыве чувств Nancy обняла Monique, и они зарыдали от избытка плохих эмоций.
  - Вы только посмотрите на них, - Sandrine театрально взмахнула руками, играла для мужчин. - Дикаркам не нравится платье, которое Casimiro привез в наши земли из дальних стран.
  Ни вкуса у них нет, ни такта, ни уважения к мужчинам.
  Одним словом - дикарки! - Sandrine поклонилась мужчинам, но в ее поклоне меньше подобострастия, чем в поклонах воительниц. - Убейте их.
  - Sandrine, у нас свободная страна, каждая девушка, даже дикарка имеет право делать то, что хотят мужчины, - Klaus снизошел до Sandrine, ущипнул ее за щеку (воительницы и служанки зашипели от зависти). - Но мне твоя идея убить дикарок нравится.
  У них, наверно, и внутренние органы дикие, не годятся для пересадки мужчинам.
  - Продолжайте, мне нравится спектакль, - среди мужчин не нашлось согласия по поводу судьбы прибывших девушек, и Batista нарочно, поступал наперекор друзьям. - Я всегда анализирую поступки людей, даже женщин.
  Вот вы говорите: нежность, легко ранимый характер, сила, милость или женственность, а сами не осознаем, что это означает.
  Хорошо ли женственность или плохо? - по тому, как скривились лица Honore, Jurgen и Klaus, Batista слыл философом, а философию никто не любит, но терпят, потому что философ это модно. - Я пойду дальше вас, приручу дикарку. - Batista хлопнул ладонью по левой коленке и приказал Nancy. - Ко мне!
  - К тебе? Ты меня раздражаешь неприятным громким голосом.
  А еще платье душит! - Nancy растягивала воротник платья.
  - Сними это немедленно, - Cristo с ужасом смотрела на страдания Nancy.
  - Не сметь! Ко мне! - Batista повторил.
  Ответ Nancy ему не понравился, но он натянул фальшивую улыбку. - Дикарка, стань моим другом.
  - Другом? А зачем? - Nancy скорчила уморительную рожицу, Isabelle засмеялась.
  - Всем нужен друг, даже дикаркам, особенно, когда вас казнят, - Batista приподнялся, мягкое сиденье облегченно вздохнуло.
  - Хоть посмеюсь, - Nancy подошла к Batista, толкнула его в плечо, и сиденье с разочарованием приняло на себя тушу немаленького мужчины.
  Nancy присела на колени Batista, обняла его за плечи. - Так хорошо?
  Я теперь твоя подруга?
  - Ты должна была присесть у моих ног, а не на ноги, - Batista пытался казаться веселым, но все видели, что он не знает, что делать, поэтому испуган. - Ты выглядишь в платье изящно, потому что платье дорогое.
  Свет свечей отражается от золотых пуговиц, и волосы у тебя не совсем дикие, им, конечно, далеко до моих волос, но что-то в них прячется привлекательное. - Batista волосами Nancy вытер пот со своего надутого лица с пятью подбородками.
  Волосы Nancy промокли.
  - Мне не жалко, - Nancy встала с коленей Batista.
  - Я тебя не отпускал, дикарка, - глаза Batista вращались, как сливы в руках кухарки.
  - Нет-нет, не плачь, все у тебя будет плохо.
  Облегчись! - Nancy дернула Batista за ухо. - Найди себе старушку и пересади ей свои органы.
  - Я отрублю тебе голову, - Batista не знал, как беседовать с этой дикаркой.
  Темная туча недоумения сменила глупую улыбку.
  - Радуйся, что тебе не понадобится передвижной туалет, - Nancy подошла к выходу из зала.
  Подружки со смехом принимали из рук Sandrine разные одежды; одни платья отбрасывали, другие одевали, чтобы подурачиться.
  Но общее мнение было одно: от одежды отвыкли, и платья мешают жить.
  Из любопытства натягивали на себя тряпки.
  Одетые выходили из зала.
  - Вот и повеселили нас дикарки, - Jurgen самый старый среди своих друзей мужчин, поэтому радовался, когда они оказывались в глупом положении.
  - Кажется, что им понадобится палач немедленно, - Klaus зевнул. - Приплыли, нахамили, органы не отдали.
  Не нужно нам это.
  Голосуем?
  - Голосуем! - Batista поднял руку. - Единогласно, лишь наш друг Jurgen воздержался.
  - Воздержался, потому что видел, как они сидели на корточках.
  Туфли на высоких каблуках...
  - За что мы голосовали? - Honore жевал пирожок с мясом фазана.
  - Не имеет значения тема голосования, главное, что мы единомышленники, - Klaus пальцем подозвал четырёх служанок. - Думаю, что сейчас проголосовали, чтобы дикаркам отрубили головы.
  - Не лучше ли подвесить дикарок за руки или за ноги, я демократ, мне все равно смотреть, за что подвешивают девушек.
  Пусть висят, пока не умрут от удушья.
  - Голые висят или в платьях? - Sandrine заботилась о коллекции белья.
  - А я говорю, что пусть сидят на корточках, пока не умрут от прилива или отлива крови, - Jurgen капризничал.
  На него смотрели с жалостью.
  - Кровь? Кровь - прекрасно!
  Одним кровь дает жизнь, у других кровь отнимает жизнь! - в зал вошел высокий молодой брюнет.
  Черные кудри ночными волнами ниспадают на плечи.
  Волевой подбородок выступает далеко за пределы головы.
  Черные маленькие глаза смотрят в будущее.
  - Принц Casimiro! - Honore, Batista и Klaus приподнялись.
  - А вы, Jurgen, сидите. В ваши годы вы еще огого, но все же... - Принц Casimiro улыбнулся, он очаровал всех.
  Пять воительниц и три служанки сразу упали в обморок.
  Им красота, сила и молодость принца оказались не под силу, мозги красавиц не выдержали волны восторга.
  - Хотите поплакать на моем плече? - Принц подмигнул Batista и Klaus. - Шучу я, шучу! - От принца распространяется сияние.
  Улыбка быстро бегала по его лицу. - Я слышал, что вы хотите кого-то подвесить за руки или за ноги.
  Почему еще не подвесили?
  Я хочу, чтобы на висельнице качались сотни молодых девушек.
  - Мы говорили о дикарках.
  Они приплыли к нам и собирали клубнику! - Jurgen на правах старшего похлопал принца по плечу. - Друг мой!
  Дикарки ужасные, лучше не встречайтесь с ними.
  Они дерзкие, наглые и невоспитанные.
  Не признают одежду, только туфли на высоких каблуках, только туфли.
  И сидят они на корточках по-дикарски, изумительно.
  Но все же они дикие.
  Мы проголосовали против них, но не знаем, какую казнь выбрать, чтобы повеселиться.
  Хотели пересадить их молодые органы нуждающимся нашим друзьям, но боимся иноземной заразы.
  - Зараза? Зараза плохо! - Принц присел на сплетенные руки трех воительниц. - Но я заразу не боюсь!
  - Смелый! Царственный! Принц Солнце! - восторженные вопли поклонниц.
  - У них есть хуже, чем зараза.
  Дикарки непочтительны, роняют наше мужское достоинство! - Batista наклонил голову, ударился ухом о заботливо подставленный лоб красавицы брюнетки.
  Разозлился и прогнал служанку брюнетку пинком.
  - Я ничего не боюсь, - принц Casimiro снова заработал дешевую популярность.
  Он с детства для всех был центром мира, поэтому, действительно, ничего не боялся.
  Никто в округе не посмел бы даже взглядом, даже намеком, огорчить его. - Проявление сострадания к дикарям не испортит мою репутацию красавца и мужчины.
  Если бы я не знал вас раньше, то назвал бы вас слегка смущенными.
  Неужели, дикарки шокировали вас? - в голосе принца зазвенели нотки любопытства.
  Он каждый день занимался физическими упражнениями для прилива крови к различным органам.
  Тренажером принцу служили воительницы.
  Casimiro принял в руку, услужливо подданную плетку, и начал стегать ближайших воительниц.
  Девушки смеялись сквозь слезы боли, но, возможно, это еще и слезы восторга.
  - Руку нужно тренировать, а то кожа станет дряблой, и мышцы ослабнут, а это недопустимо, - принц вдоволь нахлестал девушек, отбросил плетку. - Пощупай, Jurgen, мои мускулы крепче, чем твои, а все из-за того, что я не ленюсь, каждый день тренирую руку и тело.
  Работа с плеткой задействует группу основных мышц мужчины и успокаивает душу. - Casimiro поднес руку к носу Jurgen.
  Старик с удовольствием долго мял ватными пальцами бицепс принца:
  - Когда-то и я тренировал руку, когда хлестал своих поклонниц, - Jurgen вытер дрожащую слезу. - Теперь меня массируют плеткой, и не скажу, что это менее приятно, чем самому хлестать девушек.
  В том, что тебя хлещут, тоже есть зерно здоровья.
  Мои ягодицы откликаются на боль, к ним приливает кровь, кожа омолаживается.
  - Пока мы говорим о дряблых мужских ягодицах, крепкие ягодицы дикарок скрылись в неизвестном направлении, - голос Batista полон сарказма. - Мы решаем, как их казнить, а они уже ушли.
  Смешно!
  - Batista, дикарки не осмелятся дышать без моего разрешения, - принц уверен, что девушки в округе живут только потому, что он им позволяет жить.
  - Принц, произнесите эти слова перед дикарками, - Honore встал на сторону Batista.
  Дикарки оскорбили его сразу после собирания клубники, и Honore горел желанием отомстить наглым девушкам.
  
  - Злые силы заперли нас, чтобы мы страдали!
  Давайте, страдать красиво, по-девичьи! - Stephanie обняла Virginie Albertine de Guettee.
  Melissa и Perla тоже обняли Virginie.
  Прелестная блондинка улыбалась, но задыхалась в тугих объятиях.
  Она основательно вспотела, поэтому смогла выскользнуть из объятий подруг.
  "Мы в неволе, а в неволе нужно... - Virginie Albertine de Guettee задумалась, чтобы написать на дощечке значительное, великое, но ничто сногсшибательное не приходило в очаровательную головку. - Вы выбрали меня своим капитаном, поэтому я обязана заботиться о вас".
  - Как мило! - Melissa единственной рукой смахнула набежавшие слезы.
  - Позволь и нам заботиться о тебе! - Stephanie нагнулась, ее спина блестела в подрагивающем пламени свечи.
  Ягодицы целомудренно сдвинуты.
  Stephanie поцеловала левую коленку графини. - Левая коленка ближе к сердцу!
  - Я грудью защищу тебя от напастей! - Perla грозно смотрела по сторонам, искала, от кого бы защитить восхитительную блондинку.
  Лишь одна обезьянка сохраняла спокойствие, она с упоением кушала бананы.
  "Интересно, как будет выглядеть наше освобождение? - Virginie Albertine de Guettee вышла из каюты, поднялась на палубу, вернулась к подружкам. - Добро пожаловать в несчастье!"
  - Я хочу погрузиться в твой мир, чтобы узнать тебя получше, - глаза Melissa впились в глаза Virginie Albertine de Guettee, не отпускали их. - Мы заперты здесь навеки, смиримся, но смиримся весело.
  - Из этой каюты нет выхода! - Stephanie пощекотала графиню под мышками. - Веселись. Мы теперь никогда не увидим Солнце.
  "Нет! Я обещала вам, и найду свое обещание, - мел крошился под пальцами графини.
  Идеальная блондинка упорно сжала губы. - Я не отступаю перед трудностями.
  Трудности отступают передо мной.
  Рано или поздно нас выручат рыцари, либо наши подружки!"
  - Virginie, теперь, когда мы поняли, что нас заперли навсегда в этой каюте, я думаю, что мы откроем тебе тайну, почему мы здесь. - Perla посмотрела на Stephanie и Melissa, получила от них молчаливое согласие.
  Внушительная грудь бывшей пиратки от волнения еще больше увеличилась, н была по-прежнему целеустремленная и твердая. - Все дело в том, что на корабле закончилась свежая клубника.
  "Закончилась свежая клубника?" - из глаз графини повалил туман ужаса.
  Блондинка замычала в отчаянии, долго и протяжно, и на ее мычание внутри корабля какой-то зверь дико захохотал.
  - Отлично! Потрясающе! - Melissa оставшейся рукой поглаживала для успокоения графиню во всех местах. - Мы тебя расстроили.
  - Не беспокойся, Virginie!
  Все девушки отправились на необитаемый остров за новой клубникой.
  Наши подружки задерживаются, но они обязательно вернутся.
  Только нас уже не найдут на корабле! - Stephanie сурово посмотрела на обезьянку, словно она во всем виновата. - Девушки не догадаются искать нас в трюме.
  А, если мы будем звать на помощь, то они подумают, что в корабле поселились демоны.
  - Подружки от ужаса сожгут наш корабль вместе с нами, - Melissa опустила невинную головку.
  "Что же нам делать без клубники взаперти?" - губы Virginie Albertine de Guettee задрожали, но графиня взяла себя в руки, снова вышла из каюты, в волнении поднялась на палубу и измеряла шагами ее длину.
  Она искала выход из запертой каюты, и одновременно думала о выходе из сложившейся ситуации.
  Блондинка вернулась в каюту, закрыла за собой дверь и дрожащей рукой писала.
  "Беда даже не в том, что у нас на корабле закончилась свежая клубника, ужас заключается в том, что еще что-то может закончиться.
  Если Судьба лишает нас помаленьку радостей жизни, то лишит и..." - и снова Virginie Albertine de Guettee не закончила мысль, потому что нечем заканчивать.
  - Если кто-то нас запер в каюте навсегда, и мы до старости будем страдать здесь, то, как ты выходила только что, и еще раз выходила? - Melissa распахнула глаза в сильнейшем удивлении. - Я в детстве всегда вертелась, болтала языком, мечтала, что у меня вырастут большие груди, - Melissa снова вернулась к теме своих грудей, пальчиком прикоснулась к левой груди Perla, показывала на то, о чем мечтала в детстве, - и я бы стала болтать грудями.
  Моя мама часто приходила домой с разбитым лбом и носом.
  Папа думал, что маму избивают на улице, но на самом деле, мама с увлечением во время прогулок смотрела, как колышутся ее груди.
  Смотрела на свои сиськи и врезалась лбом и носом в деревья, столбы, рыцарей.
  Папа даже водил маму к инквизиторам, и они ее проверяли на колесе ведьм.
  Но каждый раз отпускали маму с улыбкой и давали заключение: "Женщина не одержима дьяволом, она просто счастлива". - Melissa доверчиво прижалась к Virginie Albertine de Guettee, и блондинка графиня ответила ей тем же. - Мои груди не выросли до огромных размеров, и они не так трясутся при ходьбе, как у многих девушек, мои грудки соразмерные, и самое опасное, они мне нравятся. - Melissa вздохнула, смотрела в благодарные глаза слушательниц. - Неважно и важно все одновременно!
  Но то, что я сейчас вам сообщу, подружки, вас шокирует. - Melissa для храбрости набрала полные легкие воздуха.
  Грудки ее даже не шелохнулись, и Perla со смехом стукнула пальчиком по левой груди Melissa. - Наша капитан, наша повелительница, наша горячо любимая Virginie Albertine de Guettee нас в очередной раз спасла.
  Virginie нашла выход из закрытой каюты, выходила на палубу к свету и нам указала путь к Солнцу! - от избытка чувств Melissa заплакала.
  - Поразительно! Virginie, ты же выходила отсюда, разгадала загадку! - Perla раскрыла ротик в удивлении.
  Stephanie шаловливо щелкнула пальчиками по ее острому язычку.
  "Да, я вас и себя спасла, - графиня удивлялась, как это она сумела выйти из запертой наглухо каюты.
  Мысль о том, что они пытались открыть дверь в другую сторону, поэтому дверь не открывалась, даже не посещала прекрасную головку графини, не посетила она и головки ее подруг по несчастью. - Мне часто снилась закрытая дверь, и поэтому она наяву открылась!" - Virginie Albertine de Guettee засмеялась и опять выбежала из каюты.
  За ней веселой толпой протиснулись подружки и обезьянка.
  На лестницы девушки хохотали и в нетерпении подталкивали друг дружку в попу, чтобы быстрее.
  Но на палубе водопад веселья иссяк.
  "Помните, как я одна отправилась на необитаемый остров, полный ужаса и загадок! - Virginie Albertine de Guettee расправила плечи.
  О!!! Подружки знали эти расправленные плечи, упрямо сжатые губы, молнии из глаз Virginie Albertine de Guettee. - И сейчас я пойду одна за нашими собирательницами клубники.
  Не останавливайте меня, не нужно!
  Я поговорю с ними о клубнике, мы измажемся свежими ягодами, потому что мягкость свежей клубники облагораживает кожу, делает ее блестящей и упругой, как кожу манго.
  А вы поджидайте нас на корабле!
  Нет ничего приятнее, чем ждать!" - блондинка Virginie Albertine de Guettee не уверена в том, что нет ничего приятнее чем ждать, но мысль ей показалась очень красивой, значительной и к месту.
  - Итак, мы остаемся страдать? - Melissa заплакала, спрятала головку между поразительных грудей Perla.
  Бывшая пиратка жестами показала, чтобы Virginie отправилась быстрее, иначе сердца оставшихся девушек не выдержат разлуку.
  Перед лодкой блондинка задумалась на минутку: стоит ли одевать в незнакомое место одежду?
  Но вспомнила, что нагота не мешала ей на необитаемом острове с дикарями и решила не обременять тело шикарными нарядами.
  "Если надо, они меня сами оденут!" - кто загадочные "они" блондинка не хотела думать.
  Все ей должны, и это самое главное.
  
  "Что здесь происходит?" - графиня Virginie Albertine de Guettee подняла над головой табличку, чтобы дикари и ее подружки сразу увидели написанное.
  Целый час до этого от берега блондинка Virginie шла в направлении дыма костра.
  Сначала блондинка думала, что горит гора, потом передумала, решила, что горит земля.
  Но все сразу переменилось, когда, наконец, Virginie дошла до источника дыма.
  Костер чадил, но не хотел разгораться.
  К костру незнакомые графине девушки копьями подталкивали ее подруг.
  Но самое странное для блондинки, что и девушки с оружием, и ее подруги одеты.
  Нет, графиня не почувствовала стыд за свою наготу, она лишь ощутила себя избранной, потому что одна нагая среди одетых.
  "Я, как богиня, как фея!
  Феи и богини в одежде не нуждаются! - блондинка немного сердилась, что на нее не обращают внимания.
  Все смотрели на костер, а не на нее. - Неужели, моя красота менее яркая, чем свет Солнца или языки пламени? - графиня обиженно надула губки. - Пять стариков, один потасканный юноша, а остальные - девушки.
  Остров не дикарей, а дикарок.
  И где наша клубника?"
  - Я рад, что ты спросила, что здесь происходит! - Потасканный юноша первый увидел Virginie с табличкой, поднятой над головой. - Наконец, я скажу всё!
  Я - принц Casimiro!
  Мы сжигаем дерзких девушек! - Принц последние слова произнес шепотом, но его услышали многие.
  На графиню смотрели все, и она, поэтому успокоилась.
  - Virginie Albertine de Guettee! Наша любимая Virginie! - Ее девушки завизжали.
  Чужие девушки сдвинули брови и свои ряды.
  - Мы не можем к тебе подойти, потому что мы скованы одной цепью! - Isabelle задыхалась от смеха. - Забавно, что ты нас один раз уже выкупила из плена, когда нас держали в цепях.
  И теперь пришла за нами!
  Virginie, мы тебя любим! - Isabelle завизжала под радостные крики подруг.
  Еще бы, их капитан, их великолепная графиня Virginie Albertine de Guettee снова с ними, а, значит, все закончится самым лучшим образом.
  - Еще одна дикарка с корабля! - Honore присел на спины двух своих поклонниц.
  Его губы брезгливо обвисли до подбородка.
  - Она тоже голая! - в голосе старика Jurgen не слышно осуждение, а только - любопытство.
  "Да, это моя идея на корабле ходить обнаженными.
  Чудесно наш корабль стал всем миром!
  Когда мы обнажены, то тело дышит, проветривается, с него соскальзывают болезни, а Солнышко и ветерок лакирует кожу. - Графиня писала под жадными взглядами дикарей и своих подруг.
  Одна из воительниц громко зачитывала для всех написанное.
  Virginie с удовольствием чувствовала себя снова в центре Вселенной. - У меня три вопроса.
  Первый - почему мои подруги одетые?
  Второй вопрос - где свежая клубника?
  Третий вопрос я еще не придумала!"
  - Она немая, потому что у нее нет языка, - Batista дрожащими толстыми влажными пальцами раскрыл рот графини, заглянул в него и улыбнулся с издевкой. - На костер ее, чтобы меньше говорила.
  Да, да, чтобы меньше говорила! - Batista улыбнулся, чтобы его поклонницы поняли, что он веселится.
  Воительницы с готовностью захохотали, словно Batista шут гороховый.
  - Дикарка с огромной глыбой горного прозрачного хрусталя на груди! - Casimiro не догадывался, что Virginie Albertine de Guettee окаменела от злости.
  Попытался снять с шеи графини бриллиант величиной с кокос или небольшую дыню.
  Virginie Albertine de Guettee оттаяла и звонко ударила ладонью по щеке принца.
  Наступило гробовое молчание.
  Слышно только, как воришки срезают с поясов застывших воительниц бархатные кошельки с монетками.
  - Что это было? - Принц Casimiro потирал ушибленную щеку, искал ответ в глазах поклонниц.
  Но воительницы от дерзкого поступка Virginie Albertine de Guettee ничего не могли произнести.
  Их кумира ударила дикарка.
  Да, она необразованная, неотесанная, с их точки зрения, но, чтобы кто-то оскорбил ИХ принца.
  Подобного даже самые злостные преступницы не замышляли.
  Зато ответил Klaus, приятно сказать гадость товарищу:
  - У меня создалось впечатление, что девушка дала тебе пощечину.
  - Унизила тебя перед всеми, оскорбила, - Batista с готовностью подхватил.
  - Теперь ты уже не так сияешь, мой принц.
  Это пятно позора навсегда останется в твоей биографии, - старик Jurgen от волнения даже испустил злого духа в панталоны.
  - Если получил пощечину, то ее даже не смоет смерть той, кто ее дала, - Honore ласково посмотрел на графиню, как на загнанную лань. - Надо было сразу сжечь ее, еще до пощечины.
  - Пощечина, позор, - принц Casimiro в досаде стукнул ножкой по гранитной плите.
  Плита не раскололась от его гнева, и на нее с остервенением набросились воительницы.
  Они били и колотили плиту, представляли, что бьют Virginie Albertine de Guettee.
  - Я принц, поэтому, что хочу, то и делаю.
  Может быть, я мечтал о пощечине! - принц высказался и еще сильнее разозлился на себя, потому что понимал, что чем больше говорит, тем хуже для него.
  "Никакой ты не принц, - Virginie Albertine de Guettee даже не догадывалась, какое преступление совершила пощечиной принцу. - Принц отличил бы горный хрусталь от бриллианта.
  Ты никогда не видел столь больших бриллиантов?
  Или моя красота затмила твой ум, ты возжелал взять меня в жены, поэтому пленка покрыла твои глаза, и ты перепутал хрусталь с бриллиантом?
  На, смотри, это бриллиант чистейшей воды!
  Бедненький, тебе же никто больше ничего подобного не покажет!" - при написании нет интонации, и для окружающих непонятно, иронизировала ли графиня, или писала серьезно.
  Принц Casimiro зачарованно смотрел на бриллиант.
  В нем искажались и преломлялись груди графини.
  Рассматривание затянулось на час.
  - Принц, костер потух, теперь снова его раздувать, чтобы сжечь ведьм, - старик Jurgen по праву самого старшего ущипнул Casimiro за ухо. - Забирай бриллиант, сжигаем пришелиц, их корабль оставляем себе.
  Молодежь, молодежь!
  О чем вы думаете, всему вас нужно учить! - старик Jurgen покачал головой, он ловил восторженные улыбки воительниц.
  - Бриллиант и так мой! - Принц Casimiro очнулся от летаргического сна, вышел из комы.
  По кругу обошел вокруг графини. - Удивительные у нее волосы.
  Да, девушек с совершенно белыми волосами, снежными много, но у этой дикарки на голове нечто особенное!
  Я нахожу девушку забавной, и перед тем, как ее сожгу, или сдерут с нее кожу, изволю с ней побеседовать за погребальным столом.
  Развлечений у меня мало, прежние шутки и забавы наскучили, хочу новенького и острого.
  - Новенького и острого?
  Кинжал между ягодиц не хочешь? - Ottavia выкрикнула, она не шутила, а искренне хотела помочь принцу найти новые развлечения.
  "Принц от меня без ума, - Virginie Albertine de Guettee написала для своих подружек.
  Они ее обнимали, целовали и тискали. - Вы продолжайте собирать клубнику, а я поговорю с принцем.
  С паршивой овцы хоть шерсти клок". - Virginie Albertine de Guettee удивила аборигенов.
  - Наглая дерзкая блондинка без одежды не сомневается, что ее послушают! - одна из воительниц выразила общее мнение.
  Virginie Albertine de Guettee пошла впереди принца, словно знала, куда идти.
  Принц Casimiro, чтобы не потерять лицо, пытался зайти спереди графини, но не мог, потому что его глаза прилипли к мягким изгибам ее спины и ниже.
  Старик Jurgen вытер слезящиеся глаза и махнул рукой стражницам:
  - Принцу - принцево, а нам - наше!
  Огонь дикаркам, а не клубника!
  Разведите костер и бросайте в него возмутительниц спокойствия по одной.
  Я желаю насладиться зрелищем, как медленно сгорает каждая.
  - Просто не изображайте, что вы единственные, кто понимают шутку, - Batista подхватил мысль Jurgen и сказал это в глаза пленницам. - Ваша Virginie Albertine de Guettee слишком уверена в себе.
  Она что думает, что она нас умнее и лучше?
  - Virginie не думает, она знает! - Sylvie пританцовывала, почему бы не потанцевать, если хочется.
  - Наша обожаемая Virginie права, зачем нам платья? - Catherine сбросила одежды, любезно предоставленные стариками, и засияла свежей наготой.
  За ней с шутками и визгом последовали подружки.
  Воительница Ottavia засмотрелась на них и тоже разделась.
  Но тут же смутилась, и пыталась одеться.
  Nancy и Irene со смехом отнимали у нее одежды, не позволяли одеться.
  - Ну, пожалуйста, мне стыдно голой! - Ottavia согнулась, словно ее лягнула лошадь ниже пояса.
  Слова мягкие, просящие, и одновременно твердые, как бриллиант Virginie.
  - Стыдно, у кого не видно, а у тебя все видно, поэтому не стыдно! - обнаженные девушки по-доброму смеялись.
  Ottavia покраснела, ладошками закрывала то, что считала постыдным, но мест для закрывания больше, чем ладоней.
  - Всех голых девушек - в огонь! - Klaus пресек попытки других воительниц скинуть одежды.
  - Костер, так костер! Ты же не виноват, что жестокий!
  Старость - не радость.
  У старых мужчин мышцы дрябнут, а упрямство, наоборот, затвердевает.
  Ты, наверно, всех своих поклонниц сжигаешь.
  Представляешь, что вместе с каждой девушкой умирает твоя болезнь.
  Несчастный! Страшненький, можно я тебя пожалею, хотя не хочу? - Louise загремела цепями, погладила Klaus по затылку.
  Klaus закрыл глаза от блаженства, но спохватился, раскрыл рот, выкатил глаза и завизжал со слюной и брызгами из носа:
  - Знаю! Вы думаете, что поступаете правильно!
  Я все знаю о вас, о девушках, и ничего не забываю, кроме как имен своих друзей.
  Не помню и тех, кто ко мне равнодушен!
  Огонь очистит вас от равнодушия! - Klaus ощутил, что тоже сходит с ума, что его высказывания становятся бессмысленными, как у приплывших нагих девушек.
  И эту болезнь немедленно нужно сжечь!
  
  В трапезном зале графиня безошибочно выбрала золотой трон.
  Величественно присела на него и ждала, когда служанки поднесут блюда.
  - Трон... трон мой, - принц Casimiro сжал губы и в очередной раз подумал, что из-за обнаженной дикарки сегодня вынужден в досаде сжимать и разжимать губы.
  "Принц, вы не принц, а дурак, - Virginie Albertine de Guettee смотрела на принца с высоты своего трона. - Я - царица мира, а все мои рабы.
  И ведешь ты себя странно, по-детски, - блондинка улыбнулась, показывала улыбкой, что половину из того, что сказала - шутка.
  Но как определить эту половину и отделить от другой половины? - Ты никогда не ухаживал за девушками, привык, что всегда в своей спальне увидишь готовую девушку в костюме кошки.
  Не умеешь общаться с девушками, не умеешь делать комплименты, не умеешь ухаживать, ничего не умеешь с девушками". - Пока графиня писала, служанки осмелились подать ей блюдо.
  Тарелка оказалась не золотая, а фарфоровая.
  И на ней лежала зажаренная нога кабана.
  - Все мысли твои, собственные? - Принц Casimiro не знал, как вести себя с приплывшей обнаженной незнакомкой. - Бриллиант сама отдашь, или я отниму его силой?
  "О!" - Virginie написала только одну букву на дощечке, но так закатила глаза к потолку, так иронично улыбнулась, что Casimiro понял, что в этой букве сокрыто и презрение и насмешки и все на него.
  Поклонницы принца стояли, словно их гром убил.
  Они не понимали, что происходит за столом.
  Почему их обожаемый принц Солнце еще не убил наглую пришелицу, почему не содрал с нее живой кожу, почему хотя бы не высек плеткой до бессознательного состояния.
  Девушки набросились бы на Virginie Albertine de Guettee и задушили ее, запинали до смерти, но опасались гнева принца.
  Вдруг, их Солнце Casimiro развлекается беседой с незнакомой блондинкой, получает мазохистское удовольствие оттого, что она его унижает.
  Принц подошел к Virginie Albertine de Guettee, обнял, положил голову на ее плечо.
  - Видишь, как я умею ухаживать за девушками! - Принц Casimiro ожидал, что обнаженная блондинка дикарка его немедленно похвалит.
  "Считаешь, что обнять девушку и склонить голову на ее плечо это - ухаживания? - Virginie Albertine de Guettee добивала принца, лишала его мужского достоинства. - Вытаращил глаза, выглядишь неeстественно, как белка, которая грызет камень, а не орех.
  Улыбка должна идти от сердца, а не от ягодиц. - Virginie Albertine de Guettee встала с трона, подошла, переменила тарелки: у принца взяла золотую, а ему поставила простую тарелку. - У девушки должно быть самое лучшее: лучший кусок, лучшая золотая тарелка.
  Ты осмелился подать мне фарфоровую тарелку, а сам кушаешь с золотой?
  Неслыханная дерзость! - Virginie Albertine de Guettee оглядела принца с головы до ног, и в этом взгляде он снова уловил насмешку. - За подобное я в своем дворце напустила бы на тебя львов".
  - На меня? На светлейшего - львов? - В глазах принца вспыхнул нездоровый интерес. - Никто со мной раньше так не разговаривал, особенно девушки.
  "А зачем с тобой разговаривать?
  Все равно умное не скажешь.
  Хорошее и приятное не сделаешь.
  Ты даже не знаешь, чем питаются девушки.
  Мне подали жареную ногу кабана.
  Ты с ума сошел?" - из глаз Virginie полетели торпеды, они топили корабль самомнения Принца.
  Все, что он имел с детства, голая дикарка разбивала.
  - Что же едят девушки? - Casimiro натянул одну из дежурных улыбок.
  Virginie Albertine de Guettee ответила игривым взглядом.
  "Девушки кушают все, но в очень маленьких количествах.
  Пять грамм от ножки кабана, одна виноградинка, один орешек, один персик, и - я насыщена".
  - Насыщена?
  "Дурак!" - графине не понравилось, что принц придирается к ее словам.
  Даже сама она себя не имела право осуждать и поправлять.
  - Очаровательно! Пришла в мой дворец.
  Сверкаешь наготой и бриллиантом над ней.
  Моим бриллиантом! - Casimiro постучал пальцами по камню на груди Virginie.
  Влажный палец соскользнул с гигантского бриллианта и попал в пупочек блондинки.
  Тут же принц Casimiro средь белого дня увидел небо в звездах.
  Получил очередную пощечину от Virginie.
  "Ты не очень любознателен, но изучаешь меня.
  Если я обнаженаня, то это не означает, что ты можешь проявлять любопытство пальцами.
  На необитаемом острове дикари, потомки Робинзона Крузо, изучали меня пальцами, но у них это естественное, люди природы, а ты - хам".
  - Прости, меня завораживает твой бриллиант, - принц ужаснулся, даже ущипнул себя за ляжку, потому что впервые в жизни извинился перед девушкой.
  До этой странной платиновой блондинки он не выбирал слова, когда общался с девушками. - Ничего, страшного, что я дотронулся до твоего пупка.
  У меня у самого пупок такой же! - принц Casimiro приподнял бархатную рубашку.
  Провел рукой по волосатому животу.
  "Омерзительно!" - во взгляде блондинки графини столько отвращения, что Принц вздрогнул.
  - Почему твой ты называешь прекрасным, и не позволяешь до него дотронуться, а при виде моего пупка тебя выворачивает, словно скушала тухлую селедку?
  "Ух ты! Ты начинаешь думать.
  Просто запомни: голый мужик - безобразно, а голая девушка - прекрасно.
  Это закон! - Virginie Albertine de Guettee целомудренно зевнула. - Ты наскучил мне.
  Развесели, а то я засну.
  Не накормил, не поднял настроение.
  Неизысканен ты, Casimiro, неизысканен!
  Покажи свои сокровища, а то я от скуки умру.
  Золото и бриллианты меня утешат!" - Virginie Albertine de Guettee поднялась с трона.
  Принц Casimiro зачаровано смотрел на красные пятна на ягодицах платиновой блондинки, пятна от ерзанья по трону.
  "Почему я раньше у своих поклонниц ничего подобного не замечал? - Принц задал себе вопрос и тут же на него ответил. - Потому что мои фанатки не имеют право сидеть в моем присутствии.
  Интересно, через сколько минут пятна на ягодицах блондинки исчезнут после сидения на троне?" - Принц осознавал, что вопросы, которые он сейчас перед собой ставит, не относятся к делам государственной важности, не относятся они и к науке.
  Вообще, они ни к чему не относятся, а это уже извращение.
  "Неужели, смена красок на ягодицах обнажённой девушки более завлекательна, чем война?" - Принц не узнавал свои мысли.
  За короткое время общения с приплывшей девушкой он стал философом.
  - Мой дорогой Принц Солнце, - перед принцем на колени упала красавица и поцеловала розу на его туфле. - Не жалеете вы меня, не жалуете.
  Я же ваша невеста Clara.
  Наш династический брак предначертан Высшим Советом стариков.
  А вы увлекаетесь нагой дикаркой!
  - Clara? У нас есть общие дети? - Принц перешагнул через голову своей невесты, которую одобрили старики.
  Но девушка забежала вперед и расставила руки, словно ловила принца крыльями. - Не помню тебя.
  Не стой передо мной, ты загораживаешь мне вид на ягодицы блондинки Virginie Albertine de Guettee.
  - Я люблю вас, принц Casimiro! - Clara покачала головой. - Если для вас попа дикарки важнее, чем я вся, то я... - невеста сказала бы, что бросит принца, уйдет от него, откажется от звания невесты, но девушки на этом острове так с принцами не поступают. - Если вы меня проигнорируете, то я все равно буду вас добиваться. - Clara зло заплакала.
  Последние слова не долетели до ушей принца, а застряли у него между лопаток.
  Принц с одышкой догнал Virginie Albertine de Guettee.
  Они молча прошли длинными коридорами.
  "Где же твои сокровища?" - блондинка Virginie надула губки.
  - Мои сокровища, сокровища нации хранятся в подвале.
  Здесь они быстро испортятся под воздействием перепада температур и Солнца, а в подвале при постоянной температуре они хранятся века. - Принц захотел понравиться этой дерзкой резкой блондинке.
  Он уже не мог выйти из игры под названием "Заслужи похвалу от Virginie Albertine de Guettee". - Кстати, в тех же подвалах мы выращиваем шампиньоны.
  "Грибы, а разве их выращивают?
  Я думала, что грибы всегда есть на кухне.
  Мне их приносят на тарелочке. - Virginie с легкой улыбкой посмотрела в глаза Casimiro: - Почему ты идешь сзади, а я веду?
  Я же не знаю, где в твоем дворце что.
  Ты подсматриваешь за мной сзади.
  Да, я ослепительно хороша со всех сторон.
  И ко мне липнут маньяки: пираты, капитаны пиратов, работорговцы, короли.
  Ты маньяк, хочешь затащить меня в подвал, а там...
  Дальше я не знаю.
  Впрочем, со мной ничего плохого не случится никогда!"
  - Ты ничего не боишься? - принц хотел красиво приподнять в удивлении бровь, опять поймал себя на том, что пытается понравиться платиновой необычной блондинке.
  Но учиться иронично приподнимать бровь нужно с детства, а Casimiro ничему не хотел учиться.
  За него отвечали его поклонницы.
  Virginie Albertine de Guettee ничего не ответила, и Casimiro все же остался за ее спиной.
  Розовые пятна на ягодицах девушки уже проходили, и принц об этом сожалел.
  "Нужно ее еще раз посадить на трон, и еще раз посмотреть на пятна.
  Но тогда когда же я ее сожгу?"
  Casimiro сзади подсказывал графине, куда сворачивать, где опускаться по ступенькам.
  "Дворец твой не шикарен.
  У меня лучше!" - Virginie Albertine de Guettee остановилась перед дверью в подвал.
  Принц хотел ответить, что его дворец здесь, и он в своем дворце, а дворец блондинки Virginie Albertine de Guettee далеко, и она никогда в него не возвратится, потому что ее сегодня сожгут на костре ведьм, но язык не повернулся.
  К тому же принц боялся еще одной пощечины.
  - В сокровищницу я не впускаю никого, ты - исключение, - Casimiro снял с шеи ключ на веревочке, вставил его в замочную скважину.
  "Я знаю, что я исключение, исключительная! - Virginie Albertine de Guettee лениво написала и тут же притопнула ножкой в нетерпении: - Открывай же скорее.
  Полюбуюсь золотом, а не твоей глупостью".
  Принц не ответил на оскорбление, открыл дверь, вошел в сокровищницу следом за Virginie Albertine de Guettee и зажег факел.
  От факела поджег остальные светильники.
  "Теперь или никогда!" - Casimiro крупно дрожал.
  Его било лихорадкой неизведанное ранее чувство.
  Casimiro привык, что девушки его ласкали, а он лежал бревном и смотрел в потолок.
  Но сейчас он решил попробовать сам.
  Virginie Albertine de Guettee стояла окаменевшая, застыла от удивления, ротик ее приоткрылся, глаза распахнулись до размеров Луны.
  - Тебе холодно, я тебя согрею! - Принц Casimiro неумело обнял блондинку.
  Огромный бриллиант упирался ему в грудь, поэтому задуманной близости не получилось.
  Casimiro шумно выдохнул, вытер слезы и прикоснулся своими губами к губам блондинки.
  "У моих поклонниц поцелуй выглядел по-другому!
  Наверно, я опять делаю что-то не то.
  Блондинка Virginie Albertine de Guettee меня снова накроет презрением и иронией!"
  Но к удивлению принца Virginie не отпрыгнула в ужасе, не отвесила ему пощечину, а мягко своими губами прижалась к его губам.
  Casimiro отметил, что на лице блондинки нет ни пятнышка, ни родинки, ни красных и черных точек.
  Прикосновение длилось минуту, а потом девушка отлипла от губ принца, смотрела на него с сочувствием.
  "Мы с девушками любим целоваться, это так забавно.
  Мы играем в поцелуйчики.
  А еще на необитаемом острове я целовалась с огромным бриллиантом.
  Старик Hugo уверял меня, что я целовалась с ним, но я уверена, что я целовала бриллиант". - Блондинка пошла по залам.
  Поцелуи повышают настроение.
  В подвале холодно, но принц, неожиданно для себя вспотел.
  Слишком много на него навалилось событий.
  В пляшущем пламени факелов он уже не мог различить остались ли пятна после сидения на троне на ягодицах блондинки, и это его злило.
  Возникло желание за волосы вытащить блондинку Virginie Albertine de Guettee из подвала, и в солнечном свете рассмотреть ее ягодицы.
  Принц, хотя и самоуверенный и избалованный, все же чувствовал, что подобное нельзя делать, иначе его имидж снизится до уровня имиджа простого старика короля.
  - Ты целовалась со стариком? - из груди принца вырвался стон раненой утки.
  Голос стал хриплым, как после пира с изрядным возлиянием вина.
  Принц не знал ревности, потому что ему девушки доставались свободно.
  Но ревность все равно появляется, независимо от того, знают о ней или не знают.
  "А где золото? Где драгоценные камни?" - Virginie Albertine de Guettee даже приподняла гобелен с изображением купающихся козлов.
  Искала рубины и сапфиры за гобеленом.
  Вопрос о поцелуях со стариком блондинка либо проигнорировала, либо слышала только то, что хотела.
  - Что золото мира? Что серебро и бриллианты?
  Они всего лишь природные ископаемые, редкие, но все же природные! - голос принца возвысился.
  Наконец, Casimiro сможет показать свое превосходство перед нагой дикаркой.
  Он научит ее уму. - Я собираю не золото, не рубины, не сапфиры с презренными бриллиантами.
  Мои сокровища это бесценные произведения искусства: картины, гобелены, статуэтки, изящные изделия настоящих мастеров.
  Только то, что выходит из-под руки человека, считается ценностью.
  "Картины? Статуэтки? А золото где?" - Virginie Albertine de Guettee, действительно, не понимала принца.
  - Гобелен с купающимися козлами я купил за тысячу золотых монет.
  Это бесценная реликвия, ее вышивал сам Генрих Помпейский. - Casimiro засмеялся, хлопал ладонями по своим коленям.
  Его распирала гордость, что, наконец, он поставил на место необразованную блондинку.
  "Тысячу золотых монет за тряпку?" - блондинка Virginie Albertine de Guettee написала и замычала.
  - За картину "Купающийся царь Феофан" я отдал три крупных бриллианта.
  В этом зале собраны произведения с купающимися.
  В другом зале хранятся глиняные и мраморные статуэтки великих философов античности.
  И поверь мне, дикарка, - принц почувствовал острое желание снова прикоснуться губами к губам, уже побежденной, блондинки, - что произведения искусства - все, а золото и бриллианты - пыль.
  "Пыль? Что же ты так возжелал мой бриллиант?
  Даже сильнее им интересуешься, чем моей красотой", - блондинка Virginie хлопнула ладошкой по затылку мраморной головы на постаменте.
  Голова полетела вниз, и принц, чудом ее поймал.
  В падении он легко ударился своей головой в низ живота Virginie Albertine de Guettee.
  Поставил мраморную голову на место, вытер пот.
  Не знал, что больше его обрадовало: то, что он спас бесценную мраморную голову Микеланджело, или случайно прикоснулся к Virginie Albertine de Guettee.
  - Осторожнее. Голова Микеланджело бесценна.
  По моему заказу ее выкрали в Фивах рыбаки.
  А твой бриллиант хочу, чтобы на него купить много-много картин из Эрмитажа.
  "Бриллианты меняешь на краски? - щеки графини, словно холодным ветром надуло. - Лучше бы ты говорил о смерти, не попал бы в тупик.
  Ты давно и безнадежно болен, Casimiro, - в волнении Virginie мычала, когда писала послание принцу. - Сердце девушки можно завоевать только золотом и драгоценными камнями.
  Если бы мне кто-нибудь подарил мраморную голову мужика, - блондинка презрительно ткнула пальчиком в лоб мраморного Микеланджело (принц вздрогнул, но голова каменная не упала), то я посчитала бы это величайшим оскорблением.
  Сказать больше нечего, тема неприличная.
  Принц ты глуп, а еще страшнее, что ты нищий.
  Меняла на базаре с удовольствием бросит на весы золотую монету, но никогда не назовет драгоценностью тряпку с рисунком.
  Если нет золота, то нет и общения с девушкой", - Virginie Albertine de Guettee опустила головку, пошла к выходу из подвала, который Casimiro называл сокровищницей.
  - Что ж, прелестная блондинка, - принц решительно расправил плечи. - Пора. - Он взглянул на себя в зеркало и понял, что ошибся.
  Плечи расправил только в уме, а сказал не вслух, а молча; настолько он боялся этой удивительной девушки.
  "Сейчас или никогда!
  Когда Virginie Albertine de Guettee переступит порог сокровищницы, да, блондинка назвала мою сокровищницу не сокровищницей, но для меня картины дороже золота...
  Дороже ли? - Принц дернул себя за левое ухо. - Если бы Virginie Albertine de Guettee увидела золото и бриллианты, то у меня был бы еще один шанс на искренний поцелуй от нее.
  Что же тогда драгоценности?
  За всю галерею бесценных полотен я не получу поцелуй голой дикарки?
  Но, если она выйдет, да, переступит порог, кажется, я уже это думал.
  Мысли гоняю по круг, потому что боюсь.
  За пределами хранилища я не осмелюсь, и сейчас не осмеливаюсь, а там уже совсем оробею". - Принц как бы увидел себя со стороны и сверху.
  Сознание отказалось признавать, что он бежит за дикаркой, резко разворачивает на пороге к себе лицом, прижимает к стенке, не дает девушке убежать.
  А блондинка Virginie Albertine de Guettee и не собирается сопротивляться.
  Как она сказала? Все в мире ее рабы.
  И никто не посмеет ее обидеть.
  Она в этом уверена...
  - Virginie! Графиня Virginie Albertine de Guettee, станьте моей женой! - Принц Casimiro опустился бы на колени.
  Ни разу в жизни он не вставал на колени ни перед кем, перед ним все падали на колени, поэтому он о вставании на колени знал только теоретически.
  Но не опустился, потому что боялся, что, когда встанет на колени, то своенравная блондинка Virginie убежит.
  "Спасибо! Так оно и есть", - в ледяных глазах блондинки вечная мерзлота.
  - Спасибо? То есть ты согласна стать моей женой? - принц приободрился, понимающе улыбался.
  "Почему бы и нет? - Много мужчин просили меня стать их женой.
  Я никому не отказывала.
  Но мне еще рано жениться, потому что нет ни одного подходящего настоящего жениха.
  Например, ты, Casimiro.
  Ты нищий, глупый, неумелый.
  Всему тебя нужно учить, а зачем учить нищего?"
  - Я не отпущу тебя! Я научусь поступать правильно! Буду двигаться вперед!
  "Двигайся! Мой корабль тоже быстро двигается!
  Берегите меня!" - Virginie Albertine de Guettee щелчком сбросила с плеча принца пятнистого колорадского жука.
  Перекинула свои шикарные волосы на грудь, они белой пеленой прикрывали бриллиант.
  - Почему мне ничего подобного не говорили раньше?
  Меня использовали в своих целях! - принц плелся по коридорам за Virginie Albertine de Guettee, в бреду разговаривал сам с собой. - Почему меня ничему не учили?
  Я даже не ходил на танцы, потому что танцы приходили ко мне в мою спальню.
  Не посещал гадалку, выбрасывал ненужных девушек. - Принц Casimiro тряся в лихорадке, он завизжал, и в визге слились хрипота смертельно раненого лося и безысходность осмеянного мужчины: - Virginie Albertine de Guettee!
  Мне нужна не нежная, не заботливая, не послушная жена, а владычица, девушка тиран, будущая Королева, под пятой которой сгинут враги.
  Ты прогонишь от меня надоедливых моих поклонниц, устал я от них, истощился в постоянных оргиях, а я жить хочу! - Принц запищал, на большой голос уже нет сил. - Я предложил тебе стать моей женой, а ты не ответила ни да, ни нет!
  Немедленно стань моей женой! - Принц сзади обхватил руками графиню.
  Правая рука уютно легла на ее правую грудь, а левая рука пыталась сорвать огромный бриллиант.
  Casimiro противился, приказывал левой руке оставить бриллиант, он получит его после свадьбы, бриллиант достанется вместе со строптивой дикаркой, но рука не слушалась.
  - Принц! Что я слышу? - Из-за колоны вышла Clara, невеста принца.
  На этот раз в ее глазах нет подобострастия и робости, а в руке зажат медный меч. - Ты умоляешь голую дикарку стать твоей женой?
  Не бывать этому!
  В этом дворце у тебя будет только одна жена - я! - Самообладание покинуло невесту принца, Clara упала к его ногам, целовала ступни, обливала слезами дорогие туфли.
  Резко, в безумстве Clara подскочила, словно ее черт из ада вилами подтолкнул в ягодицы.
  Глаза воительницы сверкали рубинами.
  Она подбежала к Virginie Albertine de Guettee, зажала блондинку между статуей Аполлона и Венеры, приставила меч к горлу.
  - Тебе не обязательно было ходить с моим женихом в подвал.
  Твоя тарелка на столе не тронута, хотя на ней лежит нога кабана.
  Кабан тебе не нравится, а принц Casimiro понравился?
  Хочешь, горячий чай в лицо? - Clara дико с подвываниями захохотала.
  Принц Casimiro находил сцену обычной, не интересной.
  Каждый день за него девушки устраивали драки, и это наскучило.
  На этот раз Clara зарежет голую дикарку.
  "Ну и что, что минуту назад я хотел взять Virginie Albertine de Guettee в жены.
  Virginie не прошла испытание с моей невестой Clara, а обыкновенные девушки мне не нужны", - принц Casimiro зевнул, но чуть не вывихнул челюсть.
  Clara собралась отрезать голову нагой дикарке, а блондинка не боится смерти, Virginie хохочет с лезвием у горла.
  Casimiro зачаровано наблюдал за выражением лица Virginie.
  - Я убиваю тебя, - Clara сказала неуверенно.
  Virginie Albertine de Guettee правой рукой отстранила меч невесты принца, подняла с пола доску и мел и написала:
  "Ты тратишь на меня свое время, а могла бы его с пользой провести в купальне.
  Игра в воде в мяч для девушки намного важнее, чем беготня за принцами.
  У тебя лицо белое, без единого пятнышка.
  Скажи, чем ты вывела веснушки?" - Virginie Albertine de Guettee звонко засмеялась.
  "Дикарка играет, она отвлекает Clara от убийства?
  Или Virginie Albertine de Guettee настолько уверена в своей неуязвимости, что не играет, а живет?
  Тогда я не философ, а ученик стекольщика". - На лоб принца присел худой голодный комар, но никто его не сгонял, а Casimiro не замечал кровопийцу.
  - Убейте хоть кто-нибудь кого-нибудь.
  Я не смогу жениться на двух девушках.
  Жить с двумя умею, а выходить замуж за двоих не хочу! - Принц в нетерпении стучал пальцами по лбу каменного идола тысячелетней давности.
  "Сыграем в догонялки? - Virginie Albertine de Guettee замычала, улыбка осветила ее безупречное лицо, смягчила некрасивый смех. - Кто кого догонит, та ту и поцелует!" - Virginie Albertine de Guettee подпрыгнула и побежала вокруг мраморного фонтана.
  Clara с недоумением переводила взгляд с Casimiro на блондинку Virginie, распушила волосы.
  - Я не знаю, что со мной творится, и что я должна делать, - Clara заплакала сквозь смех. - Теряла терпение, а теперь теряю себя. - Она бросила меч под ноги принца. - Мой любимый жених Casimiro.
  Извини, я сначала побегаю с Virginie Albertine de Guettee, а потом мы с тобой поженимся. - Clara сорвалась с места, молнией побежала за немой блондинкой.
  Ветер перемен резал ей глаза, поэтому Clara не заметила, как налетела на препятствие.
  - Virginie, ты переоделась во время пробежки?
  И грудь у тебя изменилась не в лучшую сторону. - Clara посмотрела вверх и вместо лица Virginie увидела перед своим лицом совершенно безволосое лицо мужчины.
  - Вы необычайно хороши собой, - Clara выдохнула.
  Она не понимала, что, когда хвалит мужчину, то другой мужчина, ее принц Casimiro, жених обидится.
  Но девушке, которая за всю жизнь на острове видела не больше десяти мужчин, пришелец показался идеалом мужской красоты и силы.
  - Да, я недурен, - мужчина улыбнулся, притянул Clara за талию к себе, подкрутил несуществующий ус, ущипнул за невидимую свою бородку.
  Затем оттолкнул Clara и резко снял с себя белые атласные панталоны. - У меня нет мужского достоинства, - он мягко взял ладонь Clara, провел у себя ниже лобка.
  Там гладко, как у женщины.
  Clara часто видела обнаженных мужчин, когда с подружками купала их, и согласилась, что у этого красавца не так, как у иных стариков.
  - Все из-за нее, - красавец пальцем показал на Virginie Albertine de Guettee. - Она кинжалом отрезала мне то, что ей не принадлежит, поэтому я уже не могу болтать тем, чем болтал раньше.
  Я - капитан Alexandre, и второй капитан Thomas тоже без гениталий.
  Его подруга плеснула ему ниже пояса кислоту, и теперь у моего друга, капитана Thomas, также, как и у меня, там ничего нет.
  Или у меня нет, как и у него. - Бархатные длинные ресницы капитана Alexandre задрожали.
  На них зависли хрусталики слез.
  - Я полюбила тебя не за гениталии, а за искорки в глазах, они помогают мне познать мир. - Clara подняла руку и ладошкой провела по щеке капитана Alexandre. - У тебя щека гладкая, как и там... - Девушка уже забыла про своего жениха принца Casimiro.
  Принц далек по духу, а этот мужчина прижимался к ней, доверил свою тайну, открыл душу. - Разве отсутствие гениталий помешает нашей любви?
  - Ты удивительная девушка, поэтому я не продам тебя в рабство и не отдам своим пиратам на растерзание. - Alexandre поцеловал Clara во влажный лоб. - В другой ситуации, с другой девушкой я бы начал кричать, но тебе настолько благодарен за теплоту, что отведу в свою каюту.
  Мы будем говорить с тобой долго и всегда! - капитан пиратов тряхнул головой. - Но сначала я исполню то, зачем приплыл сюда.
  Мы прибыли забрать своих рабынь и их предводительницу графиню Virginie Albertine de Guettee.
  То, что у нее на шее висит огромный бриллиант величиной с кокос или с маленькую дыню, дополнит нашу коллекцию.
  Рабыни, корабль и бриллиант, я все это подарю тебе на нашу свадьбу. - Капитан Alexandre легко распоряжался тем, что еще не получил. - А где Virginie Albertine de Guettee?
  - Она воспользовалась тем, что вы отвлеклись друг на друга и сбежала, - принц Casimiro с удовольствием захохотал.
  Он не переживал из-за предательства своей невесты Clara, не убивался горем, потому что платиновая блондинка исчезла.
  Да, графиня Virginie Albertine de Guettee, холодна к нему, но он многое понял.
  - Ты принц, но находишься в плачевном состоянии, - капитан Alexandre схватил за руку Clara и потащил из дворца. - Не удержал ни одну из девушек.
  - А ты еще в более плачевном состоянии: упустил рабыню и бриллиант, потерял гениталии, - принц крикнул в спину капитана пиратов.
  - Мой любимый, не останавливайся на мелочах, - Clara удержала своего нового возлюбленного. - Сначала догони Virginie Albertine de Guettee, а потом расправься с принцем.
  Ты должен владеть всем, а я буду владеть тобой.
  - На старых фотографиях я великолепно выглядел, а сейчас еще краше, - капитан Alexandre послушал совет Clara.
  На площади они налетели на сражение.
  Его пираты и капитан Thomas сражались с девушками воительницами.
  Со стороны битва выглядела странно.
  Пираты хотели поцеловать прекрасных воительниц, а те самоотверженно защищали своих престарелых мужчин.
  - Virginie Albertine de Guettee сбежала с нашим бриллиантом, - капитан Alexandre за ухо вытащил из толпы капитана Thomas.
  - Не только с бриллиантом, но и со своей командой и ее кораблем, - капитан Thomas всхлипнул. - Мы увлеклись сражением, слишком много здесь прекрасных рабынь, но они дерутся.
  Если мы их пленим, а затем продадим в рабство, то заработаем еще на два корабля.
  Но они не хотят в плен, дерутся за себя и за своих стариков, как львицы.
  - Вы неправильно поступаете с девушками, - капитан Alexandre снисходительно потрепал друга за щечку. - Вы подойдите к ним с лаской и с любовью.
  Местные женщины очень отзывчивы на нашу красоту и доброту.
  - Правда? - капитан Thomas приспустил панталоны, почесал ниже пояса (Clara увидела, что Alexandre ее не обманывал: и у второго капитана нет мужского там, зато из живота торчит трубка, с которой капает желтое).
  То, что увидел Thomas на поле боя, потрясло его и его трубку.
  Драка затихала, некоторые воительницы уже сидели на коленях пиратов, и в глазах девушек отражалось счастливое небо.
  - У моей бабушки был сад с великолепными тюльпанами, - одноногий одноглазый Daniel, бывший слуга Virginie Albertine de Guettee, рассказывал очаровательной воительнице (Ottavia). - К сожалению, сад не пережил ударов судьбы.
  - Мой герой! - Ottavia крепко поцеловала пирата. - Возьми меня в жены. - Мы уплывем отсюда далеко, как они. - Ottavia пальчиком показала на корабль на горизонте.
  
  - Мы не принесли клубнику, - Isabelle, когда берег остался в туманной дымке, успокаивала блондинку Virginie. - Не печалься, я присяду на шпагат, и ты развеселишься. - Isabelle раздвинула ноги и села на палубе.
  На голову Isabelle прыгнула шаловливая обезьянка.
  "Без клубники грустно, но зато мы все вместе! - Virginie Albertine de Guettee вытерла слезы печали, хотя губки еще дрожали от обиды, что уплыли без свежей клубники. - Давайте сыграем в мяч!".
  - Мяч! Мяч!! Мяч!!! - команда в сборе, девушки завизжали от счастья.
  То, что еще недавно их вели на костер, пытались убить, уже никто не вспоминал, потому что это не интересно.
  Все в туфлях на высоких каблуках, и, по негласному уставу корабля, обнаженные.
  - А у меня для вас что-то есть!
  Мы убегали, но я успела захватить. - Odette de Sassenage лукаво улыбнулась, приподняла край тряпочки с большой корзины.
  В корзине, словно рубины, лежали крупные ягоды клубники.
  - Ах, ты, озорница! - с визгом и хохотом девушки набросились на Odette de Sassenage.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"