O Simona : другие произведения.

Хроники Фемискира. Главы 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Хроники Фемискира продолжение
  
  ГЛАВА 27. ЭВРИДИКА О САЛОМЕЕ
  
  - Ничего не поняла, - Семирамида пожала плечами, - но уже страшно.
  "Страшно ли мне, амазонке, которая никогда не испытывала страх?
  Я даже не знаю вкус страха.
  Но, наверно, теперь страшно.
  Права была Саломея, когда говорила, что Микены - город порока.
  Микенцы придумали настолько изощрённые пытки и унижения - не железом, не оружием, а словами и грязными делами - что смерть покажется медом".
  - Я буду, - Семирамида с трудом выдавила из себя слова.
  
  ДЛЯ МЕНЯ КАЖЕТСЯ ЖЕРТВОЙ, А ДЛЯ ДРУГИХ - ПРАЗДНИКОМ
  
  - Взялись и побежали, - Иолай хлопнул ладошкой по упругой попке Семирамиды.
  От прикосновения мужчины амазонка подпрыгнула.
  - Она прыгает, она резвится, - народ радостно заржал.
  - Бежим, грязная амазонка, бежим к радуге, - Эвридика нарочно крепко сжала ладошку Семирамиды.
  Фальшивая улыбка освещала лицо дочки патриция.
  - Да, резвимся и хохочем, - Семирамида процедила сквозь зубы.
  Ответила крепчайшим рукопожатием на давление ладони Эвридики.
  Дочь патриция поняла, что не сломает пальцы Семирамиды, а может произойти наоборот, что амазонка сломает ей руку, поэтому примирительно ослабила нажим.
  - Что бы ни случилось, что бы мы друг дружке не говорили, но обязаны хохотать, - Эвридика тут же залилась поддельным жизнерадостным смехом.
  Девушки добежали до воды.
  - Ишь, ты, резвиться сейчас будут, - глас свободного нищего народа из помоечного Города Солнца.
  - Ногами, ногами работай, кобыла амазонская, поднимай тучу брызг для радуги.
  Я не собираюсь одна трудиться за двоих.
  - У меня ножки, а не ноги, брызг не получается, - Семирамида не снимала лживую улыбку с лица. - Ты, толстозадая дочь патриция, можешь своими ножищами, бултыхать, как Геракл. - Все же Семирамида старалась.
  Девушек окружали их визгливый смех, капельки радуги, водяная пыль
  - Я - толстозадая? - Эвридика зашипела сквозь хохот. - Да моя попка тоньше, чем твоя амазонская задница.
  Хотя твой тощий зад уже, чем у юноши.
  - Ты, ты, ты отъела телеса на оргиях.
  
  ЧТО ВЫРОСЛО, ТО ВЫРОСЛО, И НЕЛЬЗЯ ЗА ЭТО ОСУЖДАТЬ
  
  - Не телеса, а груди.
  Не отъела, а сами выросли, потому что я красавица.
  Питаюсь я строго по диете, как доктор Гиппократ прописал.
  - Знаем мы ваши оргии.
  - Ничего ты не знаешь, глупая амазонка.
  Вы, амазонки, пожираете сырых летучих мышей и всякую падаль.
  - Сама ты падаль, Эвридика, - Семирамида натужно хохотала.
  - Резвятся, милуются, хохочут, - со стороны казалось, что две милые грациозные девушки весело купаются в радуге.
  - Куда, куда прешь, кобыла, - Эвридика продолжала. - Мы уже выше попы зашли.
  - Ой, что-то коснулось моей ноги, - Семирамида истерично захохотала.
  - И моей, - визг Эвридики можно принять за визг безудержного веселья.
  - Я вижу гигантскую змею.
  - Где?
  - Она, к счастью схватила дохлого кабана.
  - Дохлого кабана, который мимо проплывал?
  - Мимо всякое дерьмо плывет.
  - Не подозревала, что в Микенах столько отбросов.
  - Крокодил.
  - Крокодил сожрал гигантскую змею.
  - Которая с кабаном в брюхе?
  - Ее.
  - Ой.
  - Что?
  - Что еще?
  - Будто сама не чувствуешь.
  - Чувствую, как засасывает.
  - Здесь не песок, а ил.
  - Ил из дерьма.
  - Тритон.
  - Где?
  - Поодаль кружит.
  - Я наступила на него.
  - На тритона?
  - Не знаю, но под ногой крутится.
  - Может быть, ядовитый?
  - Здесь все ядовитые.
  - Зубы рыбы и крокодилов с тритонами покрыты мертвечиной.
  - Нас заразят?
  - Не хочу, чтобы от заразы тело покрылось язвами.
  - Язва - последнее дело.
  - Или прыщиками.
  - Прыщ не украшает девушку.
  - Выбегаем?
  - Удираем из загрязненной реки.
  - Думаешь, что по задумке Иолая мы достаточно порезвились в реке?
  - Да, теперь бегаем по берегу.
  - Потом валимся на песок и целуемся.
  - Не целуемся, а один только поцелуй.
  - Без языка и без страсти.
  - Конечно, я же не хочу совать свой язычок в твой поганый рот.
  - Не рот, а ротик.
  Всем нравится.
  - Что может в нем понравиться?
  - Тебе не понять, потому что у тебя изгиб губ некрасивый.
  - Мои губы по сравнению с твоими губами, со всеми твоими губами - песня.
  - Песня поется.
  - Меня кто-то за ногу держит.
  - Меня тоже.
  - Ты топни по тому, кто меня.
  - А ты ногой ударь, по тому, кто меня.
  - Вырвались.
  - Сколько раз мы должны пробежать туда-сюда по берегу?
  - Давай, пять раз.
  - Цепи мешают.
  - Тогда три раза.
  - Трех раз будет достаточно, - девушки побежали по кромке воды.
  - Пиявок, пиявок-то сколько нацепляли, - раздались восторженные голоса солярисов.
  - Воды Персея около Микен благодатные, - Конфуций
  - Здесь самые жирные пиявки, Циркуль.
  - Отъелись пиявки на мертвечине, Анус.
  - Зато девкам весело.
  Даже пиявок не боятся и хохочут.
  - Пиявки? - Эвридика верещала, как сумасшедшая.
  - По величине даже не пиявки, а змеи морские, - Семирамида, словно с ума сходила.
  Ее истеричный хохот оглашал раскидистые мусорные кучи Города Солнца.
  Девушки срывали друг с дружки пиявок.
  Но скользкие удивленные пиявочки не поддавались.
  Им намного больше нравились тела девушек, чем тухлые плывущие по реке вверх копытами кабаны.
  - Песочком, их, песочком натирай, - Семирамида вспомнила, как после долгого сидения в засаде в болоте особо настырных пиявок снимала травой и песком.
  - Валимся и целуемся, - Эвридика хохотала безудержно. - Всех пиявок сняли.
  - Прикасаемся губками к губам, - Семирамида напомнила. - Без глупостей, Эвридика.
  - Все мои глупости остались в реке Персея, - Эвридика выдохнула.
  Она повалилась вместе с Семирамидой на песок.
  Впилась губами в губы Семирамиды.
  - Мы же договорились, что без глупостей, - Семирамида с трудом оторвалась.
  - Я все думала, о пиявках, о том, как они присасываются, - Эвридика задрожала. - Прости, задумалась от страха.
  - Ты впервые передо мной извинилась, - Семирамида медленно поднималась.
  Подала руку Эвридике.
  - Извинилась, потому что я чуть с ума не сошла, - дочь патриция руку Семирамиды не приняла. - А целоваться с тобой противно.
  Словно с тритоном.
  - Словно с тритоном? - Семирамида натурально расхохоталась. - Я подозревала, что на оргиях вы целуетесь с тритонами.
  - Девки, девки-то как любят друг дружку, - горожане не слышали перебранку Семирамиды и Эвридики. - Целуются, милуются, умиляются друг дружке.
  - Девки, мы требуем продолжения вашей любви.
  - Продолжение их любви вы увидите на арене, - Геракл сграбастал девушек.
  Эвридику держал правой рукой.
  Левой рукой поднял Семирамиду.
  Гигант не замечал тяжести, словно и не было в его руках девушек.
  - Делайте ставки, почетные граждане солярисы, - Иолай отлично знал свою роль в раскрутке жителей помойки. - Вы не только увидите, как славный Геракл сражается с веселыми влюблёнными красавицами, но еще и выиграете на своих ставках.
  - Праздник закончился, девочки, - Геракл стремительно - под одобрительные крики солярисов (Во как несется! Словно лань Керинейская.
  Наш герой везде поспел!) - донес девушек до своего логова.
  Бесцеремонно сбросил Семирамиду и Эвридику на шкуры. - Для вас праздник закончился, - Геракл повторил и закрепил цепи в кольцах в мраморе. - Для нас пир только начинается.
  - Меня не приглашаешь на пир? - Эвридика жалобно пропищала?
  - От тебя воняет тухлой рекой Персея, Эвридика, - великий герой сморщил лицо. - И к тому же, девушки на пир свободных солярисов не допускаются.
  - Мне кажется, многие бы обрадовались, если бы я пришла, - Эвридика не сдавалась.
  - И вы не девушки, - Геракл загрохотал хохотом. - Вы - ставки.
  На пиру сейчас мы будем принимать золото на игру.
  - Откуда у нищих с помойки золото? - Семирамида потянула за цепь.
  
  КТО ПРИДУМАЛ ЦЕПИ И ОКОВЫ ДЛЯ ЛЮДЕЙ
  
  - Откуда у свободных солярисов Города Солнца золото? - Геракл переспросил с перекошенным лицом. - Твои вопросы, амазонка, влияют на мое умонастроение.
  Они немного зажигают меня.
  - Ты зажигаешься от вопросов девушек, Геракл? - Эвридика с надеждой пропищала.
  - Я - парень-огонь, - Геракл отвечал между девушек: - Солярисы - самые богатые люди в окрестностях Микен.
  - Как нищий на помойке может быть богатым? - даже Эвридика не выдержала.
  - Город Солнца - не помойка, - в который раз Геракл заступился за честь мусорной свалки, которую все здесь гордо именуют Городом Солнца.
  - Они ходят в лохмотьях, - Семирамида размышляла вслух. - Или совсем голые.
  У солярисов не хватает денег на одежду.
  - Солярисы могли бы приодеться из мусорных куч, - Эвридика задумалась. - Я видела много свадебных выброшенных хитонов, хламидиев, гиматиев, туник.
  - Поэтому и не одеваются солярисы, что знают, что они богаты безмерно, - Геракл направился к выходу из "дворца".
  - Ты говоришь загадками, мой Геракл, - Эвридика многообещающе улыбнулась Гераклу.
  - Хорошо, я объясню для непонятливых, - Геракл выдохнул мощно.
  От его выдоха со стола снесло блюдо с запечённым кабаном. - Ты сейчас воспылаешь благородным гневом, дочь патриция.
  - А я? - Семирамида наматывала локон на пальчик. - Я воспылаю этим самым гневом?
  - Нет, амазонка, ты не воспылаешь благородным гневом, потому что ты дикая, - Эвридика показала Семирамиде язык.
  В ответ Семирамида скорчила рожицу.
  - В Микенах все купцы, торговцы, крестьяне, и даже простые путники должны платить мзду, - могучий герой время от времени напрягал каменные мускулы.
  Девушки следили за игрой его безупречного тела. - Как только человек просыпается в Микенах, или входит в Микены, он обязан давать мзду: стражникам, ворам, судьям, рабам, слугам.
  В Микенах идет постоянный торг.
  Даже, если Микенец заработает немного денег, то тут же найдутся силы, которые его избавят от непосильной ноши золота.
  Купец ночью прогуливает деньги в игровом дворе.
  Патриций в десять раз переплачивает за оргию.
  Мало того, что нужно заплатить за еду, так в эту еду еще входит стоимость услуг цезаря, стражников, городских писцов и так далее.
  - Мы поняли систему отдавания денег в Микенах, - Семирамида нетерпеливо топнула ножкой. - Но причем здесь богатые жители с помойки... из Города Солнца за стенами Микен.
  - Солярисы никому не платят: ни судьям, ни стражникам, ни налоги, ни цезарю, ни ворам, - Геракл постучал пальцем по своему лбу. - Клянусь бородой, если она вырастет на лбу.
  - Солярисы не платят мзду, это понятно, - Эвридика сморщила носик. - Но и заработать солярисы не могут.
  На чем они заработают золото?
  - О, незнающая ничего дочь патриция, - Геракл воскликнул патетично.
  - Геракл, не красуйся перед нами своими знаниями, а показывай их, - Семирамида сложила ручки на груди.
  
  МУЖЧИНЫ ЛЮБЯТ ХВАСТАТЬСЯ
  
  - Все время за городскими воротами идет оживленная торговля, - великий воин сдвинул брови. - Разве вы не видели и не знаете, амазонка и дочь патриция?
  - Я видела грязное скопище людишек за границей Микен, - глаза Эвридики стали квадратные. - Но я не думала, что там торжище.
  - Еще как торжище, - Геракл самодовольно засмеялся. - Мы называем место торговли блошиным рынком, а стражники гордо величают его безналоговой зоной.
  Солярисы продают там то, что попадает на свалку... в Город Солнца.
  Большую часть вещей составляют украденные.
  Приятно же патрицию купить дорогую тунику за треть цены.
  Так солярисы получают деньги - свободной торговлей.
  Более того, если вы видите живого соляриса, то он баснословно богатый.
  Потому что у нас свободный город.
  Каждый может войти в жилище другого и забрать то, что пожелает.
  Или отобрать силой.
  - То есть ограбить или своровать, - Семирамида догадалась.
  - Да, ограбил, или своровал, но все равно обогатился за счет другого,
  Тратить в Городе Солнца деньги не на что.
  Все у нас есть бесплатно.
  Поэтому денежки копятся и копятся у свободных солярисов.
  И я знаю нескольких свободных жителей, у которых подозреваю сокровищ больше, чем у властителя Микен или даже цезаря.
  - Что же ты, о великий воин, не отнимешь золото у этих богатых солярисов? - Семирамида усмехнулась. - Вы же свободный город.
  Ты сам сказал, что каждый волен ограбить обворовать.
  - Не ограбить и обворовать, а взять силой, - Геракл напряг бицепс и поцеловал его. - К сожалению, чем богаче солярис, тем он хитрее.
  Все прячут свое золото так надежно, что другой человек вряд ли его найдет.
  Под Городом Солнца множество катакомбов, подземных ходов.
  Говорят, что давным-давно на этом месте под землей был город гномов.
  - Ты не можешь украсть не потому что совесть тебе запрещает воровать, герой, а оттого, что ты не знаешь, где спрятано чужое золото? - Семирамида захлопала в ладоши.
  - В мой адрес больше не смей произносить слово, что я ворую, - от вопля Геракла разлетелась мраморная скамья.
  Девушки ладошками зажали уши.
  "Почему только скамейка рассыпалась, а не столб, к которому приделана моя цепь?" - Семирамида потянула за цепь снова.
  И опять огорчилась: древнюю колонну не брал даже вопль Геракла.
  - Семирамида, не гневай нашего господина, - Эвридика закричала на амазонку. - Я не хочу, чтобы у меня голова лопнула от его воплей.
  - Подумайте в одиночестве, строптивые воительницы, - Геракл набросил на плечи шкуру Немейского льва.
  В руку взял тяжеленую свою палицу. - Мы будем пировать, а вы думайте.
  Ваша доля женская - сидеть дома и ждать мужчину.
  - У меня доля не женская, - Эвридика выпятила грудь.
  - У меня тоже, - Семирамида почувствовала, как щеки запылали.
  
  ВРОДЕ БЫ И ЖЕНЩИНА, И В ТО ЖЕ ВРЕМЯ - НЕТ
  
  - Геракл, а Полиглот, который твой нищий голый друг... - Эвридика произнесла почти шепотом.
  - Не нищий, а свободный солярис, - Геракл исправил ошибку.
  - Полиглот, он богатый? - Эвридика позвякивала цепью
  - Полиглот, - Геракл хмыкнул. - Я к нему отношусь вежливо и с пониманием.
  Говорят, что у него золота не меньше трех бочек.
  - Три бочки золота, это почти годовой золотой запас Микен, - Эвридика всплеснула руками. - Вот почему Полиглот мне казался мудрым.
  Все богатые мужчины умные.
  - Полиглот настолько умный, что никто не догадывается, где он прячет свое золото, - досада вылилась в ответе Геракла. - В Городе Солнца не каждого хитрого зайца поймает лиса.
  - Как же вы знаете, что у него три бочки золота, но никогда их не видели? - презрение плескалось в вопросе Семирамиды.
  - О, наша амазонка заинтересовалась золотом, - Геракл захлопал в безразмерные ладоши. - Ты же говорила, что золото амазонок не интересует.
  - Не трогай Полиглота, Семирамида, он - мой, - Эвридика зашипела и показала зубки.
  - Полиглот успешно торгует и давно, - великий герой загибал пальцы. - Если подсчитать количество дней, сколько он заработал каждый день, то на три бочки наберется золотых монет.
  Небольшие бочки, но емкие.
  Если учитывать, что Полиглот не тратит ни цента.
  - Все, я выхожу замуж за Полиглота, - Эвридика решительно взмахнула руками.
  - Ты же подластивалась ко мне, - герою не понравился оборот дела. - Конечно, я бы не взял тебя в жены, Эвридика, но все равно обидно, когда девушка меняет решение и отказывается от великого героя в пользу голого некрасивого трусливого Полиглота.
  - С деньгами не бывает некрасивых и трусливых мужчин, - Эвридика заявила уверенно. - Золото придает блеск любому: и мужчине, и женщине.
  - Шансов заполучить Полиглота у тебя мало, Эвридика, - Геракл щелкал пальцами.
  Звук - словно дрова колол зубами.
  - Почему же у меня мало шансов, Геракл? - слова героя задели девичью честь Эвридики.
  - Потому что даже Иолай пытался к нему подкатить и стать его женой.
  Но Полиглот развратными играми не интересуется.
  - Мне показалось наоборот, - Эвридика усмехнулась. - Полиглот с вожделением заглядывался на меня.
  Хоть одну бочку золота я у него укачу.
  - Слушать вас противно, - Семирамида дотянулась до стола и сняла с блюда розовый персик. - Золото, свадьбы.
  Где ваша честь, совесть и человеческое достоинство, дочь патриция и великий герой?
  - Честь, совесть и человеческое достоинство? - Эвридика и Геракл переглянулись.
  - Она сошла с ума, - Эвридика захохотала.
  Согнулась от неудержимого лавинного хохота. - Амазонка взбесилась.
  - Семирамида тронулась умом, - Геракл загрохотал смехом.
  Снова от его смеха затрясся "дворец".
  - Я искренне полагала, что я одна среди вас чистая помыслами и достойная, - Семирамида опустила очаровательную головку. - И я оказалась права.
  
  НАШЛА ЧЕМ ХВАСТАТЬ - СВОИМИ ДОСТОИНСТВАМИ
  
  - Семирамида, ты насмешила нашего вождя, - Эвридика вытирала слезы смеха.
  - Зато ты его огорчила, что отказалась к нему подластиваться.
  - Я не отказалась к нему подластиваться, Семирамида.
  - Но ты же сказала, что будешь пытаться выйти замуж за Полиглота.
  Кстати, у меня теперь, после рассказа Геракла, о том, что все солярисы богатые, язык не поворачивается назвать их нищими.
  - Вот и не поворачивай свой язычок, амазонка, - Эвридика ногой пододвинула блюдо с запечённым кабаном.
  Некоторое время девушки молчали.
  Но молчание для двух девушек - пытка. - Я буду подластиваться к Гераклу и в то же время кадрить Полиглота.
  - Разве может девушка заигрывать с двумя мужчинами? - глаза Семирамиды распахнулись.
  - Вот ты - амазонка, я правильно поняла? - Эвридика иронизировала.
  - Ты же знаешь и видишь, что я амазонка, - Семирамида не понимала, куда клонит хитрая, изощренная в философских спорах дочь патриция.
  - Ты, амазонка, наверно, не один раз дралась с несколькими мужчинами воинами одновременно.
  - Бывало, - Семирамида засмеялась. - Неприятно вспоминать, но многие воины мужчины для храбрости нападают сразу по несколько человек на одну амазонку.
  Но я всегда побеждала.
  - Так если можно воевать сразу со многими мужчинами одновременно, то почему же нельзя подластиваться одной девушке к этим же мужчинам всем? - Эвридика закончила свою мысль.
  - Теперь понимаю, - Семирамида протянула.
  - Незыблемые законы женского поведения не дают нам утонуть в море заигрываний и игрищ, - Эвридика тщательно выбирала в кабанятине кусочек понежнее. - Интересно, что делают солярисы на пирах, если еды вокруг достаточно.
  Напиваются до мертвецкого состояния?
  - Наверно, мужчины беседуют и хвастаются своими подвигами.
  Мне мужчины не докладывают.
  - Оказывается, что у нашей амазонки имеется военно-полевое чувство юмора, - Эвридика захихикала.
  - Никакая я не ваша амазонка, - Семирамида прилегла на шкуры.
  - Скажи, амазонка, а зачем ты одна приехала в Микены? - Эвридика победила свое желание постоянно оскорблять Семирамиду.
  Любопытство пересиливало.
  - Я была не одна, а со своей подругой Саломеей, - Семирамида ответила бесхитростно.
  
  ЕСЛИ ПОСТОЯННО ВСЕ СКРЫВАТЬ, ТО МОЖНО СОЙТИ С УМА
  
  - Не с той ли Саломеей, дочерью Гилея, которую старик отвез в горы умирать? - Эвридика загорелась.
  - Да, именно та, Саломея.
  - У нее еще сестра сводная от злой мачехи - Жоржетта.
  - Я слышала о Жоржетте от Саломеи, - Семирамида с трудом ворочала языком.
  "Не говорить же язвительной дочке патриция о том, что я убила Жоржетту.
  Если ничего не скажу, то и не солгу".
  - Как же Саломея бросила свою Жоржеточку ради тебя, амазонка?
  - Саломея не бросала, ее бросили.
  - Значит, Саломея - бедная овечка жертва?
  - Эвридика, а ты бы не была жертвой, если бы твоя злая мачеха приказала твоему отцу отвезти тебя в горы умирать?
  - Пожалуй, ты права, амазонка, - Эвридика провела ладонью по лбу. - У меня за последнее время столько злых мачех сменилось.
  Отец очень любвеобильный и слабый.
  На оргии подцепит какую-нибудь девушку, и сразу оформляет с ней женитьбу у судьи.
  Потом, через пару недель отец раскаивается.
  Злая мачеха пропадает.
  Отец от радости устраивает оргию.
  И опять у меня новая мачеха.
  - Твой отец убивает своих жен? - Семирамида открыла рот от ужаса.
  - Почему мой отец убивает? - Эвридика пожала плечами. - Они сами пропадают, злые мачехи.
  - Наверно, трупы твоих мачех проплывают по реке Персея мимо Города Солнца.
  - Не мое это дело, обсуждать подруг своего отца, - Эвридика важно надула щечки. - Если бы отец Саломеи Гилей любил свою Саломею, то он убил бы мачеху, а не отвез бы дочку в горы умирать.
  - Не мое дело обсуждать отца Саломеи, - Семирамида ответила словами Эвридики.
  - Где же ты встретила Саломею, или она тебя подцепила? - Эвридика сложила губки сердечком.
  - Мы встретились в лесу, - Семирамида криво улыбнулась.
  
  ТЯЖЕЛО ВСПОМИНАТЬ ХОРОШЕЕ
  
  - В лесу?
  - Я купалась, а Саломея подглядывала за мной из зарослей.
  - На нее это похоже - подглядывать, - Эвридика закусила губку.
  - Ты очень хорошо знакома с Саломеей?
  - Мы посещали философские курсы Сократа, - дочь патриция подтащила шкуры ближе к Семирамиде.
  Присела на них: - Не возражаешь, если я поговорю рядом?
  - Да, а то перекрикиваемся, как торговки на базаре в Микенах.
  - Ты очень хорошо изучила базар Микен, Семирамида.
  - Саломея меня туда водила.
  - На базар?
  - И не только на базар.
  Саломея показывала мне город.
  - Что еще тебе показывала Саломея?
  - Зачем ты спрашиваешь, Эвридика?
  - А, зачем девушки, вообще задают друг дружке вопросы, Семирамида.
  - Чтобы узнать полезное девушки спрашивают друг дружку.
  - Не только полезное, Семирамида.
  - А что еще, кроме полезного, Эвридика?
  - Иногда бесполезное, Семирамида.
  - Зачем нужно бесполезное?
  В самом названии уже заложено, что - без пользы, ненужное.
  - Часто бесполезное становится полезным, и, наоборот, Семирамида.
  - Так и с дружбой, - Семирамида тяжело вздохнула.
  - Саломея бросила тебя? - Эвридика сразу догадалась.
  - Не бросила, - Семирамида ответила резко.
  - Как же не бросила, если ты в плену у Геракла, а твоей Саломеи рядом нет.
  Может быть, Геракл ее убил?
  - Нет, Геракл не убивал Саломею, - Семирамида прошептала. - Она ускакала с моим конем и моим оружием.
  
  КОТОРАЯ ДЕРЖИТСЯ В СЕДЛЕ, ТА УСКАЧЕТ
  
  - Ты, амазонка, оставила без присмотра свое оружие и коня? - Эвридика захохотала. - Никогда бы не поверила, если бы не встретила тебя на этой помойке в плену у Геракла.
  - Саломея купила на базаре у купца Афанасия бонжурскую кружевную прозрачную тунику.
  - У меня есть две туники бонжурские, - Эвридика гордо выпятила грудь. - Семирамида, ты бесцеремонно пялишься на мои великолепные грудки.
  - Извини, Эвридика, я задумалась и не обращаю внимания, куда направлен мой взгляд.
  - Отличное оправдание, Семирамида, - Эвридика захихикала. - Извини, дорогая, я так задумался о работе, что не заметил, как с тобой порезвился - так будут оправдываться мужчины.
  - Я не оправдываюсь, и я не мужчина.
  - До мужчины тебе далеко, Семирамида.
  - И это меня радует, что до мужчины мне далеко.
  - Так причем здесь бонжурская комбинация и побег Саломеи от тебя, причем с твоим оружием и конем?
  - Саломея хорошая, добрая, - Семирамида мягко улыбнулась. - Она купила тунику, чтобы соблазнять меня.
  - А без туники ты не соблазнялась, амазонка?
  Ах, да, вы же воительницы суровые.
  Вам этакое нужно подать, чтобы вы воспламенились.
  - Саломея попросила, чтобы я примерила эту тунику, - Семирамида решила не отвечать на колкость Эвридики. - Я примерила и отправилась к озеру, чтобы посмотреть на свое отражение.
  В это время появился Геракл, который за мной охотился.
  Он схватил меня, а Саломее удалось убежать. - "Я не совсем точно излагаю историю, - Семирамида ущипнула себя, чтобы боль от сердца отхлынула. - Хорошо, что я не проговорилась, что Саломея нашла золото отшельника Каверза, гору золота".
  - Иолай отобрал у тебя тунику и щеголяет в ней? - Эвридика догадалась.
  - Да, Эвридика, Иолай силой раздел меня.
  - Зачем же великому герою воину понадобилась ты, скромная амазонка?
  - Это мой секрет, - Семирамида ответила твердо.
  - Обожаю девичьи секретики, - Эвридика потирала ручки. - То, что Саломея тебя бросила - ожидаемо.
  - Почему ты плохо о ней думаешь, Эвридика? - Семирамида даже подпрыгнула на шкурах.
  - Я и Саломея дружили до восемнадцати лет.
  Потом расстались, потому что у нас разное социальное положение.
  Я - дочь богатого влиятельного сенатора.
  Саломея - дочка своего престарелого отца, обыкновенного горожанина.
  Сама понимаешь, что неравные не могут дружить.
  - Не понимаю, Эвридика.
  
  ИНОГДА, КОГДА ПОЙМЕШЬ, ТАК НЕ ХОЧЕТСЯ ПОНИМАТЬ ДАЛЬШЕ
  
  
  ГЛАВА 28. СЕМИРАМИДА И ЭВРИДИКА. НЕЖНАЯ БЕСЕДА
  
  - Понимаешь, что дочь патриция и простая девушка - не пара, но не хочешь себе в этом признаться. - Эвридика поглаживала свое бедро. - Курсы Сократа сближают девушек.
  Мы хихикали над великим философом, но все же относились к нему с уважением.
  Однажды философскую школу Сократа посетил сам Цезарь.
  Великий деятель подходил к каждой ученице, трепал нас за щечки, похлопывал ниже талии и шептал на ушко:
  "Жизнь - не только собрание пергаментов и глиняных табличек с письменами.
  Если захочешь, то приходи ночью в мой сад.
  Я тебе покажу, как наливается силой жизнь природы".
  Но, разумеется, ни одна из нас не согласилась и не попала в ловушку Цезаря.
  Соблазнительно было бы породниться с Цезарем, но мы много что о нем нехорошего слышали.
  Если девушка приходила ночью к цезарю в его сад, то он хитростями заставлял ее раздеваться донага.
  Это не беда.
  Обычно ночи в Микенах жаркие, душные.
  Голое тело лучше охлаждается, чем в одежде.
  Поэтому девушки обычно сами раздевались в гостях у цезаря.
  Не ждали, когда он начнет упрашивать и хитрить.
  Раздевался и цезарь донага.
  Он говорил, что неприлично мужчине быть одетому, если рядом обнаженная девушка.
  В чем-то я с цезарем согласна...
  Но потом начинались безобразия.
  Цезарь просил девушку встать на четвереньки.
  И для этой позы просвещённый Цезарь находил логическое объяснение.
  "На четвереньках лучше работают все жизненно важные органы.
  Так сам Авицена учит". - Цезарь убеждал девушек.
  И, когда девушка обманутая наивно начинала прислушиваться к своим жизненно важным органам, Цезарь вскакивал ей на спину, как на ослицу.
  Он хлестал кнутом жертву и требовал, чтобы девушка его на четвереньках катала по саду.
  Разумеется, мы знали о проделках хитрого цезаря, и никто из нас не пошел бы к нему ночью в сад.
  Цезарь с нами со всеми поздоровался, познакомился, а потом сказал Сократу:
  "В просвещённой Греции принято, чтобы дворцы и дома в больших городах располагались по нумерации рядом.
  То же самое относится и к людям.
  Девушки одного размера должны стоять рядом и спать вместе.
  Однако, в твоей школе, Сократ, девушки разной величины стоят бок о бок".
  "Философия не терпит отсутствия девушек, - Сократу палец в рот не клади.
  Философы - очень едкие.
  Если кто-нибудь заденет философа, то тогда обязан от философа выслушать трехчасовое поучение. - Если я поставлю рядом двух шестых девушек, то получится цифра шестьдесят шесть.
  В моей школе не найдётся шестьдесят шесть учениц.
  Поэтому ставить рядом девушек с одинаковыми номерами - абсурдно.
  Обычно девушки, когда спят вместе, то перемешиваются.
  Четные и нечетные настолько сплетаются, что с ними даже Аид не разберется.
  Куда только верховная жрица из Афин смотрит?
  Например, если Эвридика и Саломея утомятся и заснут под платаном, а к ним присоединятся еще Адель и Сибилла, то в номерах черт ногу сломит.
  Ты, цезарь, прогуляйся между моих учениц.
  Может быть, обнаружишь цифры, которые даже сам Архимед не назовет.
  Говорят, что существуют цифры, о которых никто не знает.
  Может быть, седьмая и третья так сольются, что в дне пути от Микен треснут ореховые деревья, которые растут от дороги под номерами тринадцать и двадцать шесть.
  После своих изысканий в девушках, цезарь, приглашаю тебя на пир.
  Не оргия, конечно.
  У меня серьезная философская школа.
  Но что-то от оргии на моем пиру найдется".
  "Твои слова о цифрах погрузили меня в глубочайшую задумчивость, - цезарь костяшками пальцев постучал по лбу. - Я даже не стану подниматься на второй этаж философской школы".
  Тут я прижалась к Саломее и захихикала ей на ушко:
  "Как ты думаешь, Саломея, если я сниму свою тунику, и вместо нее одену рыболовную сеть, цезарь забудет о цифрах?"
  "Ты окажешься не голая и не одетая, Эвридика, - Саломея важно кивнула очаровательной головкой. - Сеть - не одежда, через нее будут просвечивать все твои прелести.
  Рыбачки часто обматываются сетями.
  Говорят, что после того, как рыбачка пройдется по Микенам, закутанная в сеть, на берегу, в хижинах рыбаков повышается рождаемость.
  Но в то же время сеть нельзя не считать модной одеждой.
  Полагаю, что легкомысленная сеть остановит зевоту, которая напала на цезаря от скуки.
  Вместо зевоты он начнет отчаянно икать"
  "Саломея?" - Я прожигала Саломею взглядом.
  "Я уже восемнадцать лет Саломея", - подружка ответила мне с пониманием.
  "А, если мы вдвоем обмотаемся одной сетью?"
  "Вдвоем? - мысль показалась Саломее занимательной. - Тогда мы станем одной цифрой, а не двумя цифрами".
  "Мы станем одним целым, если прижмемся друг к дружке, Саломея".
  "Не одним целым, а - одной целой".
  "Обычно говорят - одним целым".
  "Так говорят о мужчинах, а мы - девушки, Эвридика".
  "Саломея, а наш учитель Сократ не сойдет с ума, разгадывая загадку?".
  "Какую загадку, Эвридика?"
  "Загадку, кто находится в сетях.
  Я думаю, что Сократ не поймет, что две девушки разделись догола и опутали себя одной сетью.
  Философ обязательно начнет искать истину в том, что видит.
  Но никогда не признается себе, что перед ним всего лишь две его обнаженные ученицы в сети".
  "Ты права, Эвридика.
  Две обнаженные девушки, обмотанные сетью, уже нечто новое не только по количеству, но и по качеству".
  Я и Саломея почти незаметно выскользнули из философской школы Сократа
  Лишь одна Кассиопея нас заметила.
  Она покраснела и погрозила нам пальчиком.
  "Эвридика, почему Кассиопея покраснела и погрозила нам пальчиком, когда мы выходили из школы?"
  "Наверно, Кассиопея подумала о нас нехорошее, Саломея".
  "Что можно подумать нехорошего о двух девушках, которые в обнимку бегут?"
  "Я тоже не понимаю, что нехорошего в том, что две девушки, две подружки обнимаются".
  Мы направились на базар в рыбные ряды.
  То, что цезарь будет находиться в нашей школе до нашего возвращения, мы догадывались.
  Ни один нормальный цезарь не уходил от Сократа, не насытившись на пиру.
  "Нам нужна рыболовная сеть", - в рыбных рядах я сразу приступила к торговле.
  "Зачем двум очаровательным девушкам рыболовная сеть?" - рыбаки сразу насторожились.
  Рыбаки всех всегда подозревают в том, что люди смеются над рыбаками и потешаются.
  Поэтому вопрос о сети они восприняли в копья.
  "Вы, хотите посмеяться над нами, когда просите продать вам рыболовную сеть", - старейшина рыбаков показал огромный нож для разделки туш китов.
  "Почему же мы над вами смеемся, если просим продать нам сеть?" - Я прижалась к Саломее.
  "Эвридика, расслабься, рыбаки не должны нас убить", - голос Саломеи дрожал.
  "Вы возьмете нашу сеть, побежите с ней по базару и будете кричать, что все рыбаки - дураки", - один из рыбаков сверкнул глазами.
  "Зачем мы с сетью побежим и станем кричать, что все рыбаки - дураки? - Я недоумевала. - Хотя, признаюсь, что ваше предложение заслуживает нашего внимания".
  "Все так поступают - сначала хитростью у нас покупают сеть, а затем бегают с сетью и кричат, что все рыбаки - дураки".
  "Вы слишком плохо думаете о людях, рыбаки", - Саломея надула губки.
  "Вот, начинаются оскорбления", - рыбаки даже вроде бы обрадовались, что их стали открыто оскорблять.
  Они только того и ждали.
  "Моя подружка вас не оскорбляет, - я заступилась за Саломею. - Она хотела сказать, что вы напрасно всех подозреваете, что все над вами смеются".
  "Еще одно оскорбление".
  "С вами очень тяжело разговаривать, рыбаки", - Саломея вздохнула.
  "Очередное оскорбление в наш адрес, - рыбаки загудели, как растревоженная стая летучих рыб. - Мы вчера ночью закинули сети на рыбу.
  Ночью проверяли, мокли под дождём, рисковали своими жизнями, когда вытаскивали из сетей морских чертей.
  Утром поспешили на базар в Микенах, чтобы проснувшиеся патриции побаловали себя свежей рыбкой.
  И тут появляются две красавицы и начинают нас оскорблять.
  Рыбаки им, видите ли, не нравятся".
  "А, если так?" - Саломея сбросила с себя тунику.
  Осталась обнаженная и блистательная в своей красоте.
  "Что так?" - рыбаки застыли в немом восхищении.
  "Так лучше?" - Саломея вертелась и кружилась.
  "Так, несомненно, лучше", - рыбаки сопели.
  "О чем мы с вами говорили, девушки?" - старейшина ожесточенно почесывался.
  "Вы увидели голую Саломею и забыли, о чем мы говорили? - я обрадовалась. - А, если я тунику сниму, то вы и маму родную забудете?"
  "Клянемся, что если ты, красавица, тоже оголишься, то мы и маму родную забудем", - рыбаки загоготали.
  Я без стеснения разделась.
  Стыд - понятие для плебеев.
  Чем выше по социальной лестнице, тем меньше условностей и запретов.
  "Мать родную забыл", - самый молодой рыбак хлопнул в ладоши.
  "И я мать свою родную забыл, - вторил другой рыбак. - Как только увидел двух голых девушек, так обо всем на свете забыл".
  "Теперь совсем иначе, - староста удовлетворился. - Обнаженная девушка не держит камень за пазухой.
  А то мы сначала подумали, что вы нас оскорбить хотели".
  "Мы не оскорбить, а сети хотели", - я напомнила.
  "Понятно, зачем вам сеть", - старейшина многозначительно подмигнул мне.
  "Откуда вы знаете, зачем нам сеть?" - Саломея чувствовала небольшое смущение, потому что она не дочь патриция.
  Простые горожанки стыдятся раздеваться на людном базаре перед рыбаками.
  "Одной голой девушке или двум голым девушкам обязательно нужна сеть, - рыбак присел на бочку с селедкой.
  Закурил вонючую трубку.
  Рыбаки курят не табак, а рыбью чешую. - Однажды в молодости я получил знания на базаре.
  Я также, как сегодня, торговал рыбой.
  Приходит ко мне очень красивая девушка и голая, как и вы.
  "Рыбак, дай мне сеть", - обнаженная красавица манит меня своими прелестями.
  "Зачем тебе сеть? - я едва сдерживал амурные чувства.
  В то же время во мне загорался гнев. - Ты хочешь посмеяться надо мной, красавица?"
  "Как я посмеюсь над тобой, рыбак?" - девушка заинтересовалась.
  "Ты намекаешь, что я настолько рыбак и глупый, что только и умею, что голым девушкам сети продавать.
  Нет, красотка, ты глубоко ошибаешься во мне".
  "Насколько глубоко, рыбак?"
  "Что насколько глубоко?"
  "Насколько глубоко я ошибаюсь в тебе, рыбак?".
  "А, ты в этом смысле, прелестница".
  "Разве смысл бывает разный?"
  "Я думал, что ты говоришь о глубине моря вблизи берегов Микен".
  "Море чувств, рыбак?"
  "Глубина моря, девушка".
  "Глубина моря не так интересна, как другие глубины, рыбак".
  "Других глубин я не знаю и не изведал, кроме морских".
  "По тебе и видно, рыбак".
  "Что по мне видно?"
  "Что ты не изведал многих глубин, рыбак".
  "В глубине холодно и темно".
  "По поводу темноты, наверно, ты угадал, рыбак.
  Но в глубине не всегда холодно".
  "Я слышал, что, если из трещины на дне морском бьёт горячий источник, то глубина не так уж и холодна".
  "Да, бьет, если, тогда не так и холодна".
  "Зачем тебе сеть, красавица, если ты не хочешь меня оскорбить, как рыбака?"
  "Привязался ко мне король".
  "Я не вижу, чтобы к тебе кто-то привязался", - я три раза обошел вокруг обнаженной красавицы.
  "Ты нарочно ходишь вокруг меня, рыбак, чтобы любоваться мной со всех сторон".
  "Ты умная и догадливая девушка".
  "Не трудно догадаться по твоим горящим глазам, что ты обо мне думаешь, рыбак".
  "Что же я о тебе думаю?
  Я сам не знаю, о чем я думаю".
  "Ты думаешь о гадостях, рыбак".
  "Не скрою, что гадости иногда посещают мою голову".
  "Но я не гадость, рыбак".
  "Я вижу, что ты не гадость, красавица".
  "То, что я голая пришла на базар в рыбные ряды, ни о чем еще не говорит".
  "Как может нагота говорить?
  У наготы нет рта".
  "Король считает меня умной, поэтому привязался ко мне"
  "Привязался к тебе, потому что ты голая?"
  "Король не видел меня ни разу.
  Ни голую, ни в тунике".
  "Как же тогда король мог к тебе привязаться, если он не видел тебя".
  "Наш пресыщенный король устал от простых девушек".
  "Я не устал от простых девушек, красавица".
  "Поэтому ты рыбак, а не король".
  "Никто не предлагал мне стать королем".
  "И королю никто не смеет приказать стать рыбаком".
  "Королю понадобились сложные девушки?
  Странно, потому что мы, мужчины, не любим сложностей с девушками".
  "Ты не мужчина, ты - рыбак".
  "Рыбак рыбака видит издалека".
  "Ты не так уж и глуп, рыбак, как выглядишь".
  "Ты тоже не так глупа, красавица, как голая".
  "Король от моего отца узнал о моем уме, рыбак".
  "Твой отец вхож к королю?"
  "И не раз входил мой отец к королю".
  "Звучит двусмысленно, красавица.
  Если, конечно, ты понимаешь, о чем я говорю".
  "Я понимаю, о чем ты говоришь, рыбак.
  Но двусмысленности не нахожу.
  Каждый может войти к королю".
  "И король прельстился твоим умом, красавица?"
  "Да, король со слов моего отца понял, что я поразительно умная".
  "Вот удивится король, когда увидит, что ты еще и красавица".
  "Удивлюсь ли я, рыбак".
  "Чему ты удивишься, девушка?"
  "Удивлюсь ли я, если увижу короля голым".
  "Причем здесь голый король, когда мы говорим о тебе, красавица".
  "Король сказала моему отцу, что пусть я к нему во дворец заявлюсь, но не приеду, но и не приду.
  Не голая, но и не одетая".
  "Король наш - извращенец".
  "Король просто любит хорошую шутку".
  "Шуточки у короля не королевские".
  "Король имеет право на любые шутки".
  "Ты покрываешь короля, красавица?"
  "Я покрываю тебя, рыбак, чтобы тебя за крамольные речи против короля не схватили".
  "Ты голая стоишь, и тебя не хватает никто, а меня дожны схватить?"
  "Не должны, но могут схватить, рыбак".
  "Меня схватят, а ты голая пойдешь к королю во дворец".
  "Нет, я не пойду и не поеду - таково желание короля".
  "Но как же ты тогда явишься к нему?"
  "Я заброшу одну ногу тебе на плечо рыбак.
  На одной ноге поскачу к королю.
  Вроде бы не еду, и в то же время не иду".
  "Ты не просто умная, а очень умная, красавица".
  "Ум так из меня и прет?"
  "Ум так из тебя и прет, даже видно".
  "Нет, рыбак, у меня не видно, как ум прет.
  Зато у тебя стал виден ум".
  "Это не ум, красавица".
  "Я тоже полагаю, что это не ум".
  "Первую задачу короля ты решила - не придешь, и не приедешь к нему, а прискачешь на одной ноге.
  Но вторая задача - одетая и не одетая?".
  "Я решила, что обмотаю свое тело сетью, рыбак.
  В сети я буду не одетая и не голая".
  "Я бы никогда не поверил, если бы мне раньше сказали, что бывают умные девушки.
  Но сейчас я вижу умную".
  "Если видишь, то пойдем во дворец к Королю", - девушка обмоталась сетью.
  Не то, что бы она была голая, но в то же время и не одета.
  Красавица закинула мне ногу на плечо.
  Так мы двинулись во дворец.
  За нами тянулся длинный хвост любопытных.
  Каждый хотел посмотреть на полуголую девушку, которая скачет на одной ноге к королю". - Старый рыбак закончил свой рассказ.
  "А дальше?" - я раскрыла ротик в восторге.
  "Что дальше? - рыбак выбил свою трубочку о голову проходящего слепого барабанщика. - Король, как увидел красавицу в сети, так сразу потащил ее через свою спальню под венец".
  Меня же в шею вытолкнули из дворца.
  Когда я вернулся на базар, то все мои оставшиеся сети украли.
  Мальчишки бегали по площади, размахивали моими сетями и кричали: "Все рыбаки - дураки".
  "Поэтому ты догадался, что нам нужна сеть, чтобы обмотаться?" - Саломея сложила губки сердечком.
  "Потому что дети бегали с моей сетью и кричали, что рыбаки - дураки, я должен был догадаться?".
  "Нет, ты догадался, что потому что мы голые, нам нужна сеть в нее замотаться".
  "Ах, вы об этом", - старейшина рыбаков задумался.
  "Где вы найдете сейчас короля, девушки? - молодой рыбак робко дотронулся до моей груди. - Короли закончились, остались только цезари".
  "Мы к цезарю и пойдем, обмотанные одной сетью".
  "Две, связанные одной сетью?".
  "Две".
  "Что-то новенькое, девушки".
  "Мы сами новенькие в этом мире".
  "Тогда нужно вам выбрать сеть, девушки".
  "Разве не все сети одинаковые?"
  "Нет, что вы, - рыбаки захохотали. - Двух похожих сетей не бывает.
  Каждая сеть особенная по-своему".
  "Мы будем примерять сети?".
  "Вы обязаны примерить сети, красавицы".
  Рыбаки стали предлагать нам разные сети.
  Мы долго присматривались к каждой.
  "Вот эта сеть подойдет", - старый рыбак решил за нас.
  "Это последняя сеть, дедушка Мазай", - молодой рыбак засмеялся.
  "Я знаю, Василь, что эта последняя сеть".
  "Вы нарочно так придумали, рыбаки, чтобы мы долго обнаженные примеряли все сети", - я догадалась.
  "Но мы на вас не сердимся, рыбаки", - Саломея тут же добавила, чтобы рыбаки снова не подумали, что мы над ними смеемся.
  Мы дорого заплатили за рыбацкую сеть.
  У меня осталось подозрение, что рыбаки нас обманули с ценой.
  Хорошая шутка стоит дорого.
  Как только мы появились у Сократа, так там все сразу обалдели от нашего вида.
  Сократ обалдел.
  Цезарь обалдел.
  Рабы обалдели.
  Ученицы обалдели.
  Кажется, что кошки и собаки тоже обалдели.
  "Чо это и кто это?" - Сократ не узнал меня и Саломею.
  Хотя наши лица не замотаны сетью.
  "Я думаю, что перед нами не девушки и не цифры, в одной сети, - цезарь даже оторвался от запеченного барашка. - Слишком оно бодрое.
  Не хитрит с маневрами, не просачивается сквозь ячейки сети.
  Нужно закрыть ворота, чтобы чудо в сети не убежало".
  "Цезарь, Сократ, - я захихикала. - Разве вы не видите, что перед вами я, Эвридика, и Саломея?
  Мы разделись догола и обмотались сетью.
  Как в рассказе старого рыбака".
  "Оно разговаривает голосами Саломеи и Эвридики, но быть ими не может", - Сократ заявил твердо, с настойчивостью упрямого философа.
  "Я поражен настолько, что чувствую теперь себя не в гостях, а, как дома, - Цезарь просунул руку в крупную ячейку сети и дотронулся до меня. - В сети вы чувствуете себя, как дома".
  "Эвридика, мне страшно, что никто нас здесь не понимает", - Саломея пропищала.
  "Я не так видела наш приход голых в сети", - Эвридика согласилась со мной.
  "Тогда я дам вам золотой луидор, - цезарь вложил в мою ладошку увесистый блестящий кружочек монеты. - И добавлю к нему золотой червонец". - В руку Саломеи опустилось солнце золотого червонца.
  "Теперь я чувствую себя более уверенно", - Саломея засмеялась.
  "Пожалуй, и я куплю сеть.
  Разденусь догола и так предстану в сети перед тобой, цезарь. - Аделаида позавидовала нашей с Саломеей славе. - Саломея и Эвридика голые заработали легко две золотые монеты.
  Слишком выгодный и простой заработок". - Аделаида выбежала из философской школы Сократа.
  За ней ринулись остальные ученицы.
  Все хотели, чтобы цезарь одарил золотом.
  "Теперь, когда мы остались одни, вы расскажите мне и цезарю, кто вы? - Сократ вынуждал нас лгать. - По образу и подобию вы устроены, как Саломея и Эвридика.
  Но по смыслу вы совсем иное.
  Возникшие насчёт вас догадки, стали укрепляться".
  "Я тоже неплохо разбираюсь в мыслях обнаженных девушек, - цезарь признался скромно. - Чудо в рыболовной сети не похоже на русалку.
  И вроде бы, по красоте, выглядит не глупым".
  Цезарь и Сократ начали нас изучать, расспрашивать.
  Я сначала думала, что философ и цезарь так играют, будто не узнают нас.
  Но потом убедилась, что у них ум за разум зашел.
  Они, действительно, были уверены, что мы нечто новое в природе.
  Стоит девушке раздеться полностью, а затем набросить на себя что-то вроде рыболовной сети, тогда мужчины сходят с ума.
  - То же самое говорил купец Афанасий, когда Саломея покупала у него бонжурскую комбинацию сеточкой, - Семирамида кивнула миленькой головкой.
  
  СЕТЬ - НЕ ПРОСТО ОРУДИЕ РЫБАКА, СЕТЬ - СИМВОЛ
  
  - Вскоре вернулись другие ученицы Сократа, - Эвридика еще ближе пододвинулась к Семирамиде. - Все они были голые и замотаны в сети.
  "Последние сети мы раскупили", - Бьянка произнесла с гордостью.
  "Возьмите, возьмите золотые монеты, - цезарь бегал от девушки к девушке и одаривал золотом. - Я вижу чудо.
  На чудо золота не жалко".
  Цезарь раздал все свои деньги.
  Потом начал по сторонам с беспокойством головой вертеть:
  "Никто не видел мой именной перстень царя Соломона?
  Где-то я его обронил, когда вас по попкам хлопал".
  Кто из вас найдет мой перстень, той я высокую награду назначу".
  "Почему - Той, а не Тому? - Наш наставник философ Сократ тут же встал на четвереньки, чтобы лучше искать перстень на полу.
  Зрение у Сократа уже не орлиное, только вблизи хорошо видит. - Я найду твой перстень, Цезарь".
  "Тогда награду я тебе заплачу иного рода", - Цезарь казался смущенным.
  Я и Саломея тоже перстень ищем.
  Посчастливилось нам найти его за вазой с пальмой.
  Присели мы на мраморную скамью и стали думать.
  "Как нам быть?" - Саломея перстень из руки в руку перекатывает.
  "Сама не знаю, подружка, - я задумалась. - Если отдадим перстень цезарю, то наш Наставник Сократ придумает что-то философское".
  "Например, скажет, что перстень найден в границах его школы, поэтому награда за перстень принадлежит ему".
  "Или заставит нас отдать деньги от цезаря на ремонт крыши философской школы".
  "Или девчонки потребуют, чтобы мы с ними поделились".
  "Если же отнесем перстень меняле на рынке, то меняла сдаст нас цезарю.
  Нас судья Шемяка или судья Люцифер обвинит, что мы украли перстень у цезаря с целью перепродать его".
  "Перепродать цезаря?".
  "Цезаря было бы неплохо продать, да кто его купит".
  "Давай, подождем, когда цезарь уединится, тогда незаметно от других к нему подойдем".
  "Да, и шепотом доложим, что нашли его перстень".
  "Идея вроде бы не абсурдная, а выигрышная".
  Стали мы дожидаться, когда цезарь уединится.
  Долгое время он не уходил.
  Потом сообщил, что хочет один посетить розовый сад.
  Я и Саломея бочком, бочком, и за цезарем в розарий.
  А там стражники цезаря нам дорогу перегородили.
  Мечами короткими нам угрожают:
  "Вы, куда, красавицы?"
  "Стражники, мы нашли перстень царя Соломона, который цезарь потерял.
  Хотим ему в руки отдать".
  "Соломону?"
  "Сам ты Соломон".
  Пропустили нас стражники.
  Добрались бы до главного советника цезаря.
  "Что вам нужно?"
  "Нашли мы именной перстень Соломона, цезарю несем".
  Пропустил нас и главный советник царя.
  Остался самый главный друг цезаря.
  В тунике, с золотым венком на голове.
  На меня и на Саломею с пренебрежением поглядывает.
  "Как вы попали в розарий, девушки?" - С неодобрением нас спрашивает.
  "Мы ученицы Сократа.
  Розарий принадлежит философской школе.
  Мы имеем право гулять по розарию".
  "Вот и идите к своему Сократу, - друг цезаря отвернулся от нас.
  На его тунике мы заметили дырку. - Нечего моего цезаря по пустякам беспокоить.
  Все хотят сорвать розочку, да у нее шипы".
  "Мы нашли перстень цезаря".
  "Дайте его мне, я его цезарю сам передам лично в руки".
  "Нет, нельзя отдавать тебе перстень", - Саломея грудью вперед поперла.
  "Только самому цезарю мы лично отдадим", - я тоже наступала.
  Обругал нас друг цезаря.
  Ножками тонкими топает.
  Пальчиком нам грозит.
  Только боится с нами в прямой конфликт вступить.
  "Хорошо, доложу я цезарю о вас, - друг цезаря сдался, но не совсем. - Только с уговором.
  Какую награду вам цезарь за свой перстень даст, из той награды половину мне".
  "Не много ли тебе будет?" - Задумались я и Саломея.
  Перешептываемся, хихикаем, на друга цезаря искоса поглядываем.
  Он стал нервничать.
  "У тебя дырка на тунике сзади", - Саломея захихикала.
  "Я знаю о своей дырке сзади всё, - друг цезаря не смутился.
  Ничем его не пробьешь. - Если не согласитесь на половину, то не видать вам цезаря".
  "Счастье нам обрушилось, и тем счастьем делиться приходится, - я вздохнула. - Хорошо.
  Отдадим тебе половину награды от цезаря.
  Только напиши на пергаменте расписку, что тебе половина, и нам половина".
  "Я рад, я доволен, - друг цезаря достал именной пергамент с оттиском печати. - Даже подсчитать страшно, сколько золота цезарь за свой перстень отдаст". - Написал расписку на пергаменте.
  Нам отдал с превеликим удовольствием.
  После этого друг цезаря подошел к цезарю и на ушко ему шепчет.
  "Вы те, кто голые в сети? - Цезарь к нам величественно приблизился.
  Удостоверился обжиманиями, что мы живые и тепленькие. - Благодарю вас за мой перстень именной.
  Я думал, что перстень в Тартар провалился.
  Мое обещание крепче меча.
  Получите от меня награду". - Цезарь послал почтового голубя с пергаментом, чтобы немедленно доставили тысячу золотых дирхемов для меня и Саломеи.
  Прискакали всадники, привезли казначея с деньгами.
  Казначей начал нам золотые монеты отсчитывать.
  "Мне золотые деньги и эта награда не нужны", - Саломея, вдруг, заявляет, словно сошла с ума.
  "Как не нужны? - я шепчу на ухо подружке. - На эти деньги мы можем жить припеваючи.
  Особенно ты, потому что ты бедная".
  "Подожди, Эвридика, - Саломея на ушко мне щебечет. - Помнишь, как наш Наставник рассказывал подобную притчу?
  Мы должны попросить в награду не золото от цезаря, а тысячу ударов палок по пяткам".
  "Обалдела, Саломея?"
  "Цезарь удивится, но скажет, что обязан исполнить нашу волю.
  Вызовет палача, чтобы палкой нам по пяткам бить.
  Мы скажем, что нехорошо нам первыми награду получать.
  Цезарь спросит, а почему нехорошо.
  Мы ответим, что у нас есть дольщик, напарник.
  Что ему полагается половина ударов палками.
  Цезарь полюбопытничает, кто с нами в доле.
  Мы укажем на друга цезаря.
  Друг цезаря, как о палках по пяткам услышит, так сразу начнет отнекиваться.
  Мы пергамент с его договором предоставим.
  Цезарь скажет, что все по закону, поэтому другу цезаря отвалят пятьсот палок по пяткам.
  Мы же скажем, что мы не жадные, пусть друг цезаря и нашу долю получит.
  Ему еще пятьсот раз по пяткам ударят.
  После этого цезарь посмеется, как мы удачно пошутили.
  И выдаст нам всю тысячу золотых дирхемов.
  Делиться не надо будет половиной с другом цезаря".
  "Эту притчу я помню, Саломея, - я сомневалась. - Вдруг, не по притче выйдет?"
  "Ты хочешь отдать другу цезаря пятьсот золотых дирхемов, Эвридика?"
  "Нет, не хочу".
  "Так давай, поступим, как в притче.
  Древние же не дураками были, когда ее писали на пергаментах и глиняных табличках.
  Нас еще Сократ похвалит, как мы ловко сыграли, и все деньги получили мимо договора с другом цезаря".
  "Ради похвалы Сократа я рада стараться, - я успокоилась. - Похвала Сократа сохранит наши имена в веках".
  "Цезарь, я посоветовалась с подружкой, и мы решили, - Саломея старалась успокоить свой голос, чтобы не дрожал. - Вместо тысячи золотых дирхемов выдай нам тысячу палок по пяткам".
  "Что вы, девочки, ум у Сократа потеряли?"
  "Ум наш остался при нас.
  А в награду мы просим тысячу палок по пяткам".
  "Понимаю, оттого, что вас секут, вы получаете удовольствие", - цезарь на оргиях всякого насмотрелся.
  "Не переспоришь нас, цезарь", - я загорелась, чтобы все вышло, как в притче.
  Цезарь мерзко захихикал и приказал принести палки.
  Размотали мы сеть и предстали без одежды.
  "Нехорошо получится", - я по легенде говорила.
  "Что не хорошо получится?" - цезарь воодушевился.
  "Нехорошо, что мы первые получим награду от тебя, цезарь, - Саломея тоже подыгрывала. - Мы дожны получить награду после того, как наш компаньон дольщик получит свое".
  "Какой компаньон?", - цезарь глаза прищурил.
  Не нравится цезарю, что у него конкурент на нас.
  "Твой друг - наш дольщик и компаньон, - я на красавца пальчиком показываю. - Без половины награды не хотел нас к тебе допускать, цезарь".
  Друг цезаря, как услышал, так побледнел, словно лист пергамента чистого выбеленного:
  "Врут они, - закричал. - Нет доверия девушкам, которые вместо туники носят на себе рыболовную сеть".
  "Во-первых, сеть мы с себя сняли, - Саломея пергамент цезарю показывает. - Во-вторых, сам ты врешь.
  В-третьих, уговор дороже денег".
  "Ловко вы придумали, красавицы, - цезарь прочитал договор. - Я от смеха сейчас лопну. - И приказывает: - Дать моему лучшему другу Каземату пятьсот палок по пяткам".
  "Видишь, Саломея, все по притче получается", - Саломея меня локоточком в бок толкает.
  "Умная ты, Саломея, - я восхищаюсь. - Мы свои пятьсот золотых дирхемов сохраним".
  Стали мы считать удары по пяткам друга цезаря.
  Как только пятьсот палок Каземат получил, я ласково говорю цезарю:
  "Мы девушки скромные.
  Пусть Каземат забирает и наши пятьсот палок по пяткам.
  Ему много надо.
  Так и быть, жертвуем Каземату вторую половину".
  "Вы добрые девушки, - цезарь хихикает. - Быть, по-вашему".
  И приказал нашу долю палок своему другу всыпать.
  Палач так разошёлся, что и ногами начал бить Каземата, и уши ему закручивает в трубочки.
  Как только пятьсот палок Каземат получил, мы сразу к цезарю:
  "Цезарь, ну", - я ладошку протягиваю.
  "Что ну? - Цезарь с интересом рассматривает меня. - Ну - баранки гну".
  "Цезарь, а теперь, отдавай нам тысячу золотых дирхемов. - Саломея прямо заявляет, если цезарь не понимает. - Ты нам тысячу золотых за твой перстень должен".
  "Вы же отказались от денег, попросили тысячу ударов палками по пяткам", - цезарь приказывает, чтобы золото, отсчитанное нам, обратно в сундук казначей ссыпал.
  Как увидела я, так сердце мое стало коркой ледяной покрываться.
  
  
  ГЛАВА 29. ЭВРИДИКА, САЛОМЕЯ, ЦЕЗАРЬ
  
  "Цезарь, в притче написано, что ты посмеешься, а затем нам за остроумие денег дашь", - я едва губами шевелю.
  "Твоему другу - палки, а нам - деньги", - Саломея тоже волнуется.
  Грудь у нее ходуном ходит.
  "Вы о притче греческой? - цезарь нехорошо на нас смотрит. - Я тоже эту притчу знаю.
  В греческом варианте цезарь наградил все-таки девушек золотом.
  Но в более раннем, правдивом варианте - варяжском - царь ничего девушкам не даст.
  Потому что по уговору они получили свою тысячу палок.
  Остановимся на варяжском варианте, девочки.
  Из варяг в греки надо чаще ходить.
  В варяжском варианте вы должны быть рады ноги унести от меня".
  "Жестокий какой-то варяжский вариант", - Саломея руки опустила.
  "Ты об этом братьям Гримм - сказочникам расскажи", - цезарь захохотал.
  "Так мы остались без золотых монет?" - я ощутила себя выпотрошенной рыбой на берегу.
  "Тому, что мой друг Каземат получил тысячу палок по пяткам, я рад, - цезарь наклонился над розой и вдыхал ее чарующий аромат. - Нечего пользоваться своим правом называться моим близким другом и в то же время подписывать за моей спиной сомнительные договоры на пергаменте.
  Каземат получил по заслугам.
  И вы, девочки не получили по заслугам.
  Слишком умные вы для девушек.
  Простая неграмотная крестьянка забрала бы у меня тысячу золотых дирхемов и не мудрствовала бы.
  Или, хотя бы - пятьсот - пополам с Казематом.
  Вы же притчу вспомнили, понадеялись на притчу.
  Кто притчу вспомнит - тому глаз долой".
  "Ты хочешь лишить нас глаз, цезарь?" - Саломея яростно взвыла.
  "Тебе бы надо выбить глаз, Саломея, - я на подружку с кулаками набросилась. - Зачем ты влезла со своей дурацкой притчей?"
  "А ты, умненькая дочь патриция, почему со мной согласилась.
  Могла бы сказать цезарю, что забираешь свою половину золотом, а Саломея пусть палками по пяткам получает, если так хочет".
  "Я сама виновата, - я взвизгнула. - Действительно, зачем я пошла на поводу у твоих глупых выкрутасов?
  Взяла бы двести пятьдесят золотых, а ты бы получила двести пятьдесят палок по пяткам.
  Я тоже сама себя перемудрила".
  "Жадность дочь патриция сгубила, - Саломея хохочет. - Желала выгадать, а получила - ничто".
  "Ты тоже нищая", - я вцепилась в волосы Саломеи.
  Мы упали, и стали драться в пыли.
  Прибежал Сократ, стал делать ставки на нас - кто из нас победит.
  С цезарем они в азарте дошли до очень высоких сумм.
  "Саломея, если мы тех золотых не получили, так, давай, хотя бы на нашей борьбе выиграем", - я шепчу Саломее.
  Потребовали мы у цезаря и Сократа половину от их ставок.
  Не так много заработали, но по сотне золотых унесли из драки. - Эвридика улыбнулась воспоминаниям.
  - Я узнала истинное лицо своей подружки Саломеи, - Семирамида покачала очаровательной головкой. - Ей только деньги нужны.
  
  ДЕНЬГИ НУЖНЫ, ДАЖЕ КОГДА ОНИ ЕСТЬ
  
  - Не суди, Саломею строго, Семирамида, - Эвридика потянулась.
  Животик ее втянулся. - Саломея - хорошая девочка.
  Но мне не пара, как и ты.
  Вы - нищие, ниже меня родом и по положению.
  - Ты уже много раз заявляла, насколько ты высокородная, Эвридика, - Семирамида вяло ответила.
  - Семирамида, ты не похожа на глупенькую безродную амазонку, - Эвридика пропела. - Может быть, ты царского рода?
  - Ты была бы рада? - Семирамида ухмыльнулась.
  - Думаешь, что я просто так к тебе приблизилась.
  - Ночи в Микенах холодные, вот ты и прижимаешься ко мне, Эвридика, - Семирамида с удивлением заметила, что во время своего долгого рассказа дочь патриция загадочным образом оказалась рядом с ней на шкурах.
  - Согреваюсь за твой счет, Семирамида.
  - Кто бы сомневался, коварная патрицианка.
  - Между прочим, ты не подарок, Семирамида.
  - Да ты что, а я все время была уверена, что я подарок, - Семирамида ответила язвительно.
  - Чаще всего получаю подарки, - Эвридика облизнула губки.
  - Скажи лучше, чем заигрывать, небо высоко? - Семирамида смотрела в разрисованный потолок.
  - Во-первых, я с тобой не заигрываю, амазонка, - Эвридика закинула левую ножку на бедро Семирамиды. - Во-вторых, зачем тебе небо?
  - Часто мы перед боем в засаде ночуем под звёздным небом, - Семирамида мягко улыбалась. - Не спим, рассматриваем звезды.
  Они мерцают, подмигивают нам.
  - Звезды не мигают, потому что у них нет глаз.
  - Тогда и улитки не мигают, Эвридика.
  - Улитки тоже не мигают, Семирамида.
  - Почему же люди мигают?
  Мы хуже, чем звезды и чем улитки?
  - Может быть, мы лучше, чем звезды и чем улитки, потому что мы умеем мигать.
  - Совершенно глупое и никчемное занятие - мигать, - Семирамида засмеялась. - Дышать нужно - это понятно.
  Кто не дышит, тот умирает.
  Но мигание - совсем ни к чему.
  Лишь напрасная трата сил.
  - Ты много сил тратишь на мигание, Семирамида?
  - У меня длинные густые тяжелые ресницы, - Семирамида вздохнула. - Иногда я завидую тем, у кого реснички редкие и короткие.
  - Так подрежь мечом, укороти реснички.
  - Пробовала подрезать ресницы.
   Чуть глаза мечом не выколола.
  Но ресницы все равно быстро отрастают.
  - Выдери реснички.
  - Тогда чем моргать?
  - Моргай моргалами, Семирамида!
  - Моргалами? - Семирамида переспрашивает, а затем заливается звонким серебряным смехом.
  - Я в детстве любимой собаке отца отрезала усы.
  - Собака была довольна, Эвридика?
  - Собака не очень обрадовалась, а зато отец взбесился.
  Я плакала, говорила, что усы маленькие, редкие.
  Зачем собаке усы?
  Она же не хочет понравиться девушкам.
  Отец тогда сказал, что усы у собаки не для красоты, а для того, чтобы лучше дичь искать.
  - Как искать дичь? Усами?
  
  В УСАХ Я МАЛО ПОНИМАЮ
  
  - В природе нет ничего напрасного и лишнего, Семирамида.
  Если усы выросли у собаки, то они нужны ей для жизни.
  - Я видела женщин с усами.
  - Женщина с усами лань не поймает.
  - Лань и без усов трудно догнать, Эвридика.
  - Геракл догонял лань.
  - Потому что Геракл - сын бога.
  Я думала, как Геракл несколько дней или недель преследовал без отдыха Керинейскую лань.
  Надо же было останавливаться попить воды, покушать, поспать, и в туалет сходить.
  - Я тоже об этом задумывалась, Семирамида.
  - Значит, мысли не только мне одной принадлежит?
  - Мысли общие, Семирамида.
  - Если мысли общие, то, значит, каждый знает, о чем думает другой?
  - Почему, Семирамида?
  Ты, например, о чем сейчас думаешь?
  - Я думаю о том, чтоб не хочу с тобой подружиться, Эвридика.
  - Ты не хочешь со мной подружиться?
  - Нет, не хочу.
  
  ДРУЖБА РОЖДАЕТ БОЛЬ, А ЛЮБОВЬ УБИВАЕТ
  
  - Ты не хочешь, потому что Саломея сбежала от тебя с твоим конем и оружием.
  - Я не верю и никогда не поверю, что Саломея могла меня бросить, - Семирамида невесело засмеялась. - Может быть, Геракл, или Иолай ее убили.
  - Тебе лучше было бы, если они убили твою подругу Саломею, чем, если она тебя бросила, но живая?
  - Ни в коем случае, Эвридика, - Семирамида даже подскочила. - Пусть сто раз меня предаст Саломея, но лишь бы ей было хорошо.
  - Тогда почему ты боишься со мной подружиться, амазонка?
  - Когда ты надо мной смеешься и подшучивала зло, Эвридика, то я не обращала внимания.
  Если же мы подружимся, то любой подкол от тебя будет ранить мое сердце.
  - Ты слишком чувствительная, Семирамида.
  - Я терпеливо перенесла, когда вытаскивала стрелу из ноги.
  Но из сердца стрелу не вытащить без боли.
  - У тебя в ноге была стрела? - Эвридика подалась вперед. - Покажи, где.
  - Здесь, - Семирамида ткнула пальчиком ниже коленки.
  - Ух, ты, а я думала, что тебе в попу попали стрелой.
  - В попу мне не попадали, но были случаи, когда близко.
  - Шрамик небольшой остался.
  - С другой стороны тоже шрамик, Эвридика.
  - Почему с другой стороны он тоже есть? - Эвридика провела пальцем по ноге Семирамиды. - Да, ощущается.
  - Потому что стрела навылет прошла через ногу.
  - Больно?
  - Я же сказала, что больнее, когда предают.
  - Меня не предавали.
  - Тебя не предавали, Эвридика?
  - Наверно, меня не предавали, потому что у меня нет подруг, - дочь цезаря виновато улыбнулась. - Мессалина...
  - Шрамы скоро сойдут.
  Я накладываю на них специальную травку.
  - Ты перешла снова к своим шрамикам, Семирамида, чтобы не спрашивать, почему у меня нет подруг?
  Ты нарочно сменила тему, чтобы не тревожить меня.
  - Тема о травке тоже неплохая, Эвридика.
  - Вы, амазонки, знаете тайну трав?
  - Знаем, потому что мы всю жизнь в поле.
  И нам после битвы надо залечивать раны.
  К тому же, мы девушки, поэтому и шрамы должны убирать.
  Шрамы украшают мужчин, но не украшают женщин.
  - У Геракла нет шрамов, но он и так прекрасен.
  - Ты считаешь Геракла умным, Эвридика?
  - Геракл красив, как сын бога.
  - Он - как сын бога, потому что он - сын бога.
  - Красивые всегда умные, Семирамида.
  - Эвридика, ты считаешь меня красивой?
  - Вот так вопрос в лоб, - Эвридика засмеялась.
  - Обыкновенный вопрос, - Семирамида провела ладошкой по подбородку. - Он ничего за собой не несет.
  Зачем ходить вокруг да около.
  - Семирамида, если на оргии девушка задает подобный вопрос мужчине, или женщине, то это означает, что девушка приглашает к себе в спальню.
  - Вот поэтому я, как амазонка, говорю, что мой вопрос в себе ничего не несет.
  Мы не знаем ваших городских правил, Эвридика.
  - Ваша столица Фемискира, тоже большой город, Семирамида.
  - Город большой, но он вписывается в природу.
  Как бы вырос сам по себе и продолжает расти подобно дереву.
  - Красиво сказала ты, Семирамида, - Эвридика погладила Семирамиду по головке. - Ты спрашивала, считаю ли я тебя красивой.
  Я отвечаю - да, безусловно, ты красавица, Семирамида.
  Но в тебе есть еще большее, чем просто красота.
  - Что же может быть в девушке больше, чем красота?
  - Обаяние, Семирамида, обаяние.
  - Обаяние?
  - Можно не быть красивой, но быть обаятельной.
  - Некрасивых девушек не бывает, Эвридика.
  
  МУЖЧИНЫ ШУТЯТ, ЧТО НЕ БЫВАЕТ НЕКРАСИВЫХ ЖЕНЩИН, БЫВАЕТ МАЛО АМФОР С ВИНОМ
  
  - Обаятельная - когда к тебе тянутся люди.
  - Да, тянутся, - Семирамида пропела.
  - Ты хочешь знать, почему у меня нет подруг, Семирамида?
  - Только если ты захочешь сама сказать, Эвридика.
  - Благородные девушки не дружат с девушками своего круга.
  Мы постоянно соперничаем и тихо воюем друг с дружкой.
  С девушками, которые ниже нас по положению, мы тоже не дружим.
  Получается, что ни с теми, ни с этими.
  - Печально, Эвридика.
  На фоне времени и веков - еще более печально.
  - Почему на фоне времени, Семирамида?
  - Через тысячи лет история развеет все глиняные таблички и пергаменты о нас.
  Что тысяча лет, если за короткий срок жизни не смогла подружиться?
  - Откуда у тебя эти обширные знания, амазонка? - Эвридика прищурила глаза. - Все же, ты, наверно, шпионка, дочь царицы.
  - Знания от философов, - Семирамида повернулась на другой бок.
  Нога Эвридики соскочила.
  Но дочь патриция снова закинула ножку на бедро Семирамиды.
  - Философы - иногда тоже люди.
  - Эвридика, если у тебя нет подруг, то купи их.
  Стоит ли вкладывать душу, если можно вложить деньги?
  - Любовь за деньги, Семирамида?
  - Дружба за деньги, Эвридика.
  - Ты бы согласилась, если бы подруга была с тобой только за деньги?
  - Почему бы и нет, Эвридика.
  Просто у меня и без денег подруг много.
  - Подруг не бывает много.
  - Подруга, которая с тобой за деньги, будет более искренняя с тобой и более честная.
  Не предаст.
  - Ты опять о Саломее?
  - Саломея меня не предавала, Эвридика.
  - Со стороны кажется, что предала.
  - Она бы предала, если бы я так считала.
  Но я не считаю ее предательницей.
  - Ты - настоящая подруга для Саломеи, Семирамида.
  - Кстати, Саломея тоже амазонка.
  - Как? - глаза Эвридики превратились в два спелых граната.
  - Саломея сказала, что хочет быть амазонкой.
  Она даже согласилась удалить правую грудь, чтобы лучше стрелять из лука.
  - Саломея отрежет себе сиську? - Эвридика захихикала. - Ни за что не поверю.
  - Саломея задумала уменьшить грудь без отрезания.
  Она будет натирать ее амазонитом, - Семирамида ткнула пальчиком в свои зеленые бусы.
  - Этим камнем, если натирать, то уменьшится?
  - По крайней мере, амазонит удаляет волоски с кожи.
  - Семирамида, что же ты молчала? - Эвридика всплеснула руками. - Девушки сгорают от боли, когда выдергивают волоски или поджигают, чтобы кожа выглядела гладкой без волосков.
  Оказывается, что можно просто амазонитом натирать - без боли, без последствий.
  Это переворот в косметике.
  - Косметика - это что?
  - Косметика - от слова космос, Семирамида.
  Для нас, девушек, наше тело - космос.
  Поэтому и лекарства и благовония, и бальзамы, которыми мы натираем и растираемся, для нас важны, как целый космос.
  - Космос - большой, Эвридика?
  - Нет, до твердого неба невысоко.
  - Можно долететь до неба на крылатом коне Пегасе?
  - Можно было бы долететь на крылатом коне, только лошадей с крыльями нет, Семирамида.
  - Лошади окрыляют, но у них нет крыльев.
  - А, если скрестить лошадь и орла?
  - Может родиться у них не крылатый конь, а курица с копытами, - Семирамида согнулась от хохота.
  - Семирамида, почему, когда мы смеемся, у нас рты открыты?
  - Гораздо больше занимает меня другой вопрос, - Семирамида хлопала в ладоши. - Эвридика, почему, когда мы подкрашиваем глаза сурьмой, мы открываем ротик?
  - Вы, амазонки, подкрашиваете веки сурьмой?
  - И не только сурьмой, Эвридика.
  - Почему же ты сейчас не накрашена, Семирамида?
  - Потому что я в плену, Эвридика.
  - В плену моего сердца, Семирамида?
  - Шуточки у тебя патрицианские, Эвридика.
  - Может быть, не шуточки?
  - А, если не шуточки, то лучше не говори так, Эвридика.
  - А как говорить, Семирамида?
  - Как рыбы разговаривают - открывают рот, но молчат.
  
  РЫБЫ НЕ МОЛЧАТ, МЫ ПРОСТО ИХ НЕ СЛЫШИМ
  
  - Семирамида, что ты бы делала завтра, если бы не была в плену у Геракла?
  - То же, что и всегда делаю, я бы исполняла свой долг амазонки.
  - Звучит красиво, Семирамида, правильно звучит, но смысла нет в ответе.
  - Как объяснить дочери патриция о долге?
  - Какой вопрос задать амазонке, чтобы она удивилась?
  - Почему не раздражает хромая девушка, а раздражает девушка, которая спотыкается словами?
  - Я не спотыкаюсь о слова, Семирамида.
  - Зато я спотыкаюсь, поэтому раздражаю сама себя.
  - Семирамида, почему ты хочешь, да и все хотят того, что хотят они, а не хотите то, что хочу я.
  - Что ты хочешь, Эвридика?
  - Я не знаю, чего я хочу.
  - Вот и другие не хотят не знать, чего они хотят.
   - Семирамида, а ведь это смешно, - Эвридика расхохоталась.
  Девушки смеялись долго, до слез.
  - Я могу сдержать боль, любовь, ненависть, злость, но не могу удержать смех.
  - Потому что смех тебе не принадлежит, Семирамида.
  - Кому тогда принадлежит мой смех?
  - Смех - ничей, он - общий.
  Боль, злость - они для одного человека.
  А смех - для всех, Семирамида.
  - Что бы я тут делала, если бы не смеялась над твоими шуточками, Эвридика.
  - Здесь дырка в полу, из нее дует, - Эвридика пододвинулась. - Прижимайся ко мне, Семирамида.
  Так теплее будет.
  - Чем дырка отличается от отверстия, Эвридика?
  - Тем же отличается дырка от отверстия, чем отличаются друг от друга слова - надела, и на дело.
  - Эвридика, мы, амазонки, воюем с мужчинами.
  Но, если бы мы начали воевать с кошками, то я бы не смогла.
  - Ты любишь кошек, Семирамида?
  - Я обожаю кошечек, - Семирамида заерзала на шкурах. - Они - мусеньки-пусеньки.
  Миленькие.
  А котяточки...
  - У котяточек носики пуговичками, - Эвридика захлопала в ладоши. - Милота, сплошная, мимишная милота.
  - Мы любим котяток, Эвридика, а, что было бы и, кого бы мы любили, если бы родились мужчинами.
  - Мужчины не любят кошек, Семирамида.
  - Они не понимают кошек, Эвридика.
  - Поэтому мы не родились мужчинами, Семирамида.
  - Мужчины - обманщики, Эвридика.
  - Почему ты так думаешь, Семирамида?
  Ведь вы, амазонки, с мужчинами не общаетесь.
  - Они даже в бою обманщики, - Семирамида покачала миленькой головкой. - Налетят втроем на одну девушку, наседают.
  Я сначала никак не могла привыкнуть к мужским подлостям.
  Я их мечами и копьем, щитом отбиваюсь.
  А они все норовят поближе подскочить и по попке меня шлепнуть.
  А это, знаешь, ли, Эвридика, отвлекает от битвы.
  Битва не на жизнь, а на смерть.
  Похлопает по попке и отъезжает.
  Дальше мечами и копьями сражаемся.
  И снова по попке - опять отвлекают.
  Отвлекающий маневр.
  - Не отвлекающий маневр, Семирамида, а мужчины так развлекаются.
  - В чем же развлечение, Эвридика?
  Я его копьем насквозь протыкаю, воителя.
  Он продолжает по привычке хохотать и руку к моей попке тянет.
  
  ТЯНЕТСЯ, ТЯНЕТСЯ, ПРИДЕТ В КОГОРТУ - РАСТЯНЕТСЯ
  
  - Да, мужчина ничего не может поделать с собой, если хочет нас похлопать по попке, - Эвридика засмеялась мелко. - К моему отцу на пир приехал однажды благообразный старец философ Сенека.
  Речи правильные держит: о благородстве, о чести, об уважительных отношениях.
  На меня сурово поглядывает, укоряет, что моя туника недостаточно скромная.
  Слишком она, по мнению философа, короткая.
  "Ум мудреца услаждает не вид попки девушки, а благовидность и непорочность", - Сенека всех поучает.
  До того договорился, до того всех убедил, что даже патриции на оргии притихли.
  Весталок и блудниц прогнали.
  Юношей заставили слезть с коленей.
  И тут, когда я подносила блюдо с чищенными греческими орехами - среди благоговейной тишины, которая сгустилась после нравоучительных наставлений старца Сенеки - послышался шлепок.
  Я сначала ничего не поняла.
  Потом подумала, что не меня касается, а кто-то из стражников упал и головой о пол приложился.
  Но потом осознала, что старец мудрец философ меня по попке похлопал.
  Все на Сенеку смотрят, не могут поверить.
  Слишком его слова отличаются от дел его.
  "Сам не знаю, что произошло, - мудрец начал выкручиваться. - Впервые я не совладал с рукой своей.
  Она, независимо от моей воли и от моего желания, рука моя прикоснулась к недозволенному.
  Нельзя судить того, кто не виноват".
  Над старцем стали смеяться, насмехаться.
  Подумаешь, на пиру хлопнул девушку по попке.
  Я бы даже не обратила внимания на внимание Сенеки.
  Но он сам же поучал, что нельзя.
  И тут же нарушил свой запрет.
  Старцу шутливо бороду повыдергивали.
  Он хотел сбежать с пира оскорбленный.
  Но его силой заставили остаться.
  И через час он уже распевал в компании двух блудниц Вавилонских.
  Вот, какая сила кроется в желании мужчины похлопать нас по попке.
  Поэтому вопрос - можно ли хлопать девушку по попе - остается вечным.
  Воители знали, что ты их проткнешь копьем, но все равно не могли удержаться от соблазна.
  Война - искусственное, а мы, девушки и отношения к нам - естественные.
  - Почему мужчины всегда идиоты? - Семирамида никак не могла поверить в то, что желание дотронуться до девушки у мужчин часто выше инстинкта сохранения своей жизни. - Знают же, но лезут.
  
  НУЖНО БЫТЬ МУЖЧИНОЙ, ЧТОБЫ БЫТЬ ВАЖНЫМ
  
  - Семирамида, когда вы убиваете соперника в битве, то, что о нем говорите?
  - Что он отмучился.
  - Почему говорите, что он отмучился, а не - хорошо пожил.
  - Потому что - хорошо пожил - говорят мужчины о мужчинах.
  - Да, хорошее либо рано умирает, либо бедное.
  - Эвридика, давай спать.
  - Давай, а как?
  - Как люди спят.
  - До этого мы спали, как не люди?
  - Эвридика, раньше мы спали, и у нас было другое утро.
  - Завтра утро особенное, Семирамида?
  - А ты, как считаешь, Эвридика?
  - Мне кажется, что завтрашнее утро ничем не будет отличаться от сегодняшнего.
  - А я полагаю, что наоборот, Эвридика.
  - Наоборот, это, как девушки, которые на другой стороне нашей плоской земли, они к нам вверх ногами ходят?
  - Чушь это, Эвридика, что на другой стороне земли девушки вверх ногами ходят.
  Им бы кровь приливала к головам.
  А туники задирались бы на головы. - Семирамида постепенно затихала и засыпала.
  - Семирамида, ты не спишь? - Эвридика спросила тихо через пять минут.
  Семирамида ничего не ответила.
  Она лежала свободно, вольно, словно на зеленом лугу на солнышке загорала.
  - Эвридика, я все чувствую, Семирамида пробормотала сквозь сон.
  - Что ты чувствуешь?
  - Как ты трогаешь мою грудь.
  - Но ты же спишь, Семирамида?
  - Да, я сплю.
  Но я воительница амазонка.
  Даже, когда я сплю, я бодрствую.
  Иначе враг подкрадется незаметно, как, например, ты подкралась.
  - Я враг тебе, Семирамида?
  - Сейчас ты щупаешь мою грудь, а через минуту можешь вцепиться в горло.
  
  НЕОЖИДАННОЕ ПРИХОДИТ ОТТУДА, ОТКУДА НЕ ОЖИДАЕШЬ
  
  - И ты во сне отразишь натиск, если я вцеплюсь тебе в горло, Семирамида?
  - Будь уверена, Эвридика.
  - В чем быть уверена, Семирамида?
  - В том, что я отвечу тебе.
  - Лучше бы ты ответила добротой на мою доброту, Семирамида.
  - То, что ты трогаешь мою грудь, это - доброта, Эвридика?
  - Многие девушки сочли бы это троганье за ласку.
  - Мне не нужна ласка, Эвридика.
  - Но тебе же приятно, Семирамида?
  - Глупости говоришь, Эвридика, - Семирамида убрала руку дочери патриция со своей груди.
  - Ну, интересно же было потрогать тебя за грудь, амазонка.
  - Что вам всем не дает покоя моя грудь? - Семирамида раскрыла глаза.
  - Кому всем?
  - Скупщик Хироко в суде у Шемяки трогал меня за грудь.
  Он делал это нарочно и под давлением.
  Я не могла ему отказать, потому что иначе он обидел бы меня и Саломею.
  После Хироко я в реке долго натирала грудь травой, глиной, смывала даже воспоминания о руке Хироко.
  - О моей руке на твоей груди ты тоже будешь долго смывать воспоминания, Семирамида?
  - Ты не мужчина, Эвридика.
  - Спасибо, что заметила, что я не мужчина.
  Я даже не превратилась бы в мужчину, если бы в этом дворце Геракла, обставленном по древним классическим канонам, на стол выпорхнула бы амфора с древним вином.
  Я бы справилась с удивлением, закинула бы ножку на ножку и улыбнулась бы наступающему утру.
  Дальше я вижу обыкновенный ход событий.
  Утро, в котором я по твоему желанию не стала бы мужчиной.
  - Я желаю, чтобы ты стала мужчиной, Эвридика? - Семирамида вскочила. - Признайся, что ты сказала это нарочно, чтобы разбудить меня.
  - Пойдем в спальню Геракла? - Эвридика спросила прямо. - Мы же не собаки дикие, чтобы спали на звериных шкурах на полу.
  - Дикие собаки не спят на звериных шкурах на полу, Эвридика.
  - Почему бы дикой собаке не поспать на шкуре в заброшенном дворце?
  - У Геракла есть спальня, Эвридика?
  - Не просто спальня, а роскошная спальня.
  - Откуда ты знаешь?
  Ты же здесь, в Городе Солнца на помойке в первый раз.
  - Когда меня привел сюда Полиглот, я заметила спальню в соседнем зале.
  Не спальня, а огромной поле для состязаний.
  Только на кровати Геракл проводит не Олимпийские игры, а игры другого толка.
  - Мы не сможем дойти до спальни Геракла, потому что у нас цепи короткие.
  Цепь сдерживает желание.
  - С тобой я забыла о цепях, Семирамида.
  - Не подластивайся ко мне, Эвридика, - Семирамида снова убрала руку со своей груди.
  - Семирамида, у тебя одна грудь, поэтому я хотела проверить: заменяет ли одна грудь две груди.
  - Ты это можешь проверить в бою, когда придется стрелять из лука.
  Амазонка без правой груди на долю мгновения быстрее натягивает тетиву, чем девушка с грудью.
  Сама понимаешь, что эта доля выигрышного мгновенья решает все в бою.
  Кто быстрее - тот и живой.
  - Доли мгновенья не бывает, Семирамида.
  - Почему не бывает доли мгновенья, Эвридика?
  - Мгновенье - неопределенная часть времени.
  Маленькое мгновенье, длинное продолжительное мгновенье.
  - Ты у Пифагора мудростям научилась, Эвридика?
  - Нет, я учила у философа Сенеки математику.
  Почему ты спросила о Пифагоре, Семирамида? - Эвридика сузила глаза. - Два дня назад Пифагора, ополченцев и славного мастера меча Жульена кто-то убил.
  Не ты ли, славная амазонка Семирамида?
  - Да, я их убила, - Семирамида пригладила волосы. - Они сами виноваты.
  Первые напали на меня и на Саломею.
  Я хотела ускакать, но Саломея упала с Буцефала.
  Пришлось за ней вернуться и принять бой.
  
  ВСЕ ВОЮЮТ НА ЧУЖИХ ВОЙНАХ
  
  - Храбрая амазонка пыталась уклониться от битвы?
  Я думала, что амазонки ищут любой случай, чтобы подраться с мужчинами.
  - Я не храбрая, я обыкновенная.
  Мы - амазонки, но мы не дуры, Эвридика.
  - По твоей груди видно, что ты настоящая амазонка, Семирамида.
  - Откуда у тебя подобное суждение?
  - От верблюда у меня все мысли и догадки, Семирамида.
  - От какого верблюда?
  - От верблюда, который оттуда, - Эвридика расхохоталась.
  - Смешно ты сказала, Эвридика, - Семирамида тоже засмеялась.
  Полусонная, но веселая.
  - Девушка с одной грудью ощущает мир также, как с одним глазом? - Эвридика чуть надавила на правый глаз.
  - Ты хочешь выдавить себе глаз, чтобы узнать ощущения? - Семирамида восхитилась. - Ты, как философ, Эвридика.
  На все пойдешь, чтобы познать истину.
  - Большинство из нас считают себя умнее большинства.
  - Наверно потому, что мы стесняемся раздеваться при мужчинах, но не стесняемся при девушках.
  - Разве это связано, Семирамида?
  - Я думаю, что ответы одинаковые, Эвридика.
  - Я часто наблюдала за животными, когда раздевалась догола.
  Животные каждый раз с любопытством наблюдали, как я сбрасываю шкуру.
  Что при этом думали кошки и лошади?
  - Ты каталась на лошади голая, Эвридика?
  - Частенько выезжаю на лошади обнаженная.
  Приятно, когда ветерок обдувает и все выдувает и сдувает.
  Он очищает меня, ветер, когда я без одежды.
  - Но так можно стереть себе между ног, Эвридика.
  - Разумеется, я скачу обнаженная в седле.
  Мягкая впитывающая прокладка из нежной кожи страуса и мягчайшей шкуры горного барса не дают промежности и бедрам натереться о коня.
  - Горный барс пятнистый или белоснежный?
  - Только белоснежный, Семирамида.
  - Я так и подумала, Эвридика.
  Потому что Шкура пятнистого барса более жесткая.
  - Шкура пятнистого барса жестче, потому что пятнистый барс питается лисицами, а горный барс кушает нежные цветочки и ловит бабочек.
  - Эвридика, а о чем ты мечтаешь больше: о коне самом самом, или о самом самом развлечении?
  - Я мечтаю о развлечении самом самом.
  - Я же мечтаю о необыкновенном коне.
  Конечно, я об этом не говорю своим лошадям, чтобы они не ревновали и не обиделись на меня за измену им.
  Но мечтать же не вредно, Эвридика?
  - Ты правильно мечтаешь, Семирамида.
  - Как же правильно, если по твоему мнению нужно мечтать о самых самых развлечениях?
  - Самое самое никогда не доступно, Семирамида, поэтому оно и есть самое самое.
  Если бы оно легко было бы достижимо, то не было бы самым самым.
  - Всегда приходится выбирать: развлечение либо конь.
  - У философов выбор больше, чем у нас, Семирамида, - Эвридика засмеялась звонко. - Философы выбирают между знаниями и умом.
  - Разве знания и ум - не одно и то же, Эвридика?
  - Знания - то, что мы получаем от других, Семирамида.
  Ум - то, что мы придумываем сами.
  - В бою нельзя думать, Эвридика.
  В бою нужно знать.
  
  ВОТ БЫ ЕЩЕ В БИТВЕ ОТЛИЧИТЬ ЗНАНИЯ ОТ УМА
  
  - Иногда ум помогает там, где знания бессильны.
  - Я не настолько умная, Эвридика, чтобы полагаться в битве на свой ум.
  - Это потому что ты красивая очень, Семирамида.
  - Не бывает абсолютной красоты, Эвридика, как и самого самого.
  Ты же только что это сказала.
  - Семирамида, своими умнейшими рассуждениями ты меня испугала до полусмерти.
  - А, если два раза испугаю до полусмерти, то что произойдет с тобой, Эвридика?
  - Да хоть сто раз пугай до полусмерти, Семирамида.
  Все равно это будет считаться одним разом.
  - Разве два испуга до полусмерти не равны одному испугу до смерти?
  - Нет, конечно, - Эвридика похлопала Семирамиду по коленочке. - Пифагор, кстати, тот самый, которого ты убила, доказал, что если игральную кость с шестью боками побрасывать, и на ней сто раз подряд выпадает, например двойка, то с той же вероятностью одна шестая в следующий раз выпадет двойка.
  Многие игроки в кости ошибаются, когда думают, что, если одна цифра несколько раз попалась подряд, то вероятность того, что она выпадет в следующий раз будет ничтожно мала.
  Но вероятность остается прежней.
  Так и с полусмертями, Семирамида.
  Полусмерть плюс полусмерть не равна целой смерти.
  А равна полусмерти.
  - Ты очень умная, Эвридика.
  - Не оскорбляй меня, Семирамида, - Эвридика захихикала и ткнула пальчиком в животик Семирамиды.
  Амазонка покраснела от смущения.
  - Все же поспим немножко, Эвридика.
  - Ты читаешь мои мысли, Семирамида.
  - Разве мысли можно читать?
  - Две девушки могут читать мысли друг дружки, если обнимутся в кроватки.
  - Да ты, что, Эвридика, - Семирамида распахнула глазки. - Обними меня.
  Попробуем почитать мысли друг дружки.
  - С удовольствием обниму тебя, - Эвридика прижалась настолько жарко, что все мысли на миг улетучились из головы Семирамиды.
  - Что ты читаешь в моих мыслях, Эвридика? - Семирамида жалобно пропищала через минуту.
  - Наверно, то же, что и ты видишь в моих мыслях, Семирамида.
  - Но я не согласна на это, - Семирамида слабо вырывалась.
  
  Я НЕ СОГЛАСНА, ИЛИ МОЕ ТЕЛО НЕ СОГЛАСНО
  
  - Как согласиться с тем, с чем уже согласна? - Эвридика поцеловала Семирамиду в шею.
  - Эвридика, твои мысли не только читаются, но они уже видны, ощущаются и растекаются по мне, - Семирамида слабо сопротивлялась.
  - Стоит только уйти на пир на минутку, а девушки, которые до этого дрались яростно, выдирали друг дружке волосы, уже милуются, - раздался громовой хохот от входа в пещеру.
  
  
  Глава 30. СЕМИРАМИДА НА ПОСТЕЛИ ГЕРАКЛА
  
  Геракл во всей своей красе ввалился.
  От него устойчиво пахло дорогим вином.
  Под мышками великий герой нес двух своих спящих друзей.
  Геракл без почтения сбросил Иолая и Полиглота на пол.
  Хорошо повеселившиеся на пиру Полиглот и Иолай даже не проснулись.
  - Мог бы осторожнее сгружать бесценный дар, - Эвридика сделала замечание.
  - Который из них - бесценный дар? - Геракл добродушно спросил и присел к столу.
  - Конечно, Полиглот - бесценный дар, потому что он богатый, - Эвридика ответила без тени смущения. - И к тому же, я собираюсь его охмурить, чтобы выйти за него замуж.
  Вернее - не за него, а за его золото.
  - Эвридика, отпусти меня, пожалуйста, - Семирамида пропищала. - Стыдно же.
  - Да, пожалуйста, амазонка, - Эвридика разжала объятия. - Не больно и хотела я с тобой обжиматься.
  - Эвридика, да ты что говоришь? - Семирамида с обидой на резкость отодвинулась.
  Она присела и обхватила мраморные колени тонкими руками.
  - А ты хотела со мной подтискаться, амазонка?
  - Ты полностью изменилась, как пришел Геракл.
  - Я никогда не меняюсь, я всегда одна и та же.
  - Но мы с тобой смеялись, Эвридика.
  Мы шутили, ты даже трогала мою грудь и прижималась ко мне.
  - Но все равно я была прежней, Семирамида.
  - Ты хочешь сказать, что ты всегда холодна с другими?
  - Ты сказала, что не хочешь, чтобы мы дружили.
  Я исполнила твое желание, Семирамида.
  - И много желаний было у Семирамиды? - Геракл закусил ногой кабана.
  - На пиру не наелся, герой? - Семирамида спросила с неприязнью.
  - Семирамида, я же предупреждал тебя, чтобы ты вела себя со мной почтительно, - Геракл поднялся из-за стола и вытер жирные руки о шкуру. - Но ты все время, с диким упрямством амазонки нарываешься на мою палицу.
  - Я не хочу твою палицу, - Семирамида вжалась в стенку.
  - Риск, конечно, есть всегда, когда я готовлю для арены новую девушку, - Геракл отцепил кольцо от зажима в мраморной колонн.
  Потянул цепь с Семирамидой к себе. - Среди девушек много строптивых.
  Одни гладиатрикс чего стоят.
  Но с другой стороны, я понимаю свою выгоду.
  На покорную воительницу на арене не сделают большие деньги.
  - Ты хочешь увести амазонку в свою спальню, Геракл? - глаза Эвридики метали молнии. - Возьми лучше меня.
  - С тобой, дочь патриция, я поговорю позже, - гигант расщепленной палкой орудовал в зубах. - Но это не то, что ты думаешь, с амазонкой.
  Я с Семирамидой поговорю неторопливо, обстоятельно.
  Только о жизни поговорим, только о жизни. - Геракл сплюнул на пол. - И перед кем я оправдываюсь?
  - Нас двое, а ты один, Геракл, - Семирамида пропищала.
  - Один - в поле воин, - Геракл потянул упирающуюся амазонку за собой в спальню.
  Но что стоили усилия девушки, против могучего натиска сына бога?
  - Садись на кровать, - в спальне Геракл разлегся на бесконечной кровати. - Кровать из дворца восточного шейка.
  Он путешествовал по миру с этой кроватью.
  Любил шейх комфорт.
  Кровать на телеге тащили сто верблюдов и десять ослов.
  Но в Микенах кровать шейха украли за одну ночь.
  - Как можно украсть столь огромную кровать? - Семирамида вскинула руки.
  - К тому же на ней в ту ночь шейх спал с двенадцатью своими упитанными наложницами, - Геракл лениво улыбнулся. - Проснулись шейх и его наложницы утром.
  Даже не поняли, почему лежат на лужайке, а не на огромной кровати.
  Стража спит, усыпленная вином.
  - Но шейх сразу мог найти свою кровать.
  Ее же не спрячешь?
  "Не собираюсь я садиться на кровать к Гераклу.
  Лучше я убью себя, чем попаду в его лапы.
  Он - убийца цариц".
  
  УБИЙЦЫ ВСЕГДА ВЫГЛЯДИТ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ФИЛОСОФЫ
  
  - Не нашел в Микенах шейх свою кровать, - Геракл довольный засмеялся. - Ему и в голову не пришло искать ее в Городе Солнца.
  Мне же эта кровать досталась дешево.
  - Ты сам украл кровать шейха? - Семирамида приложила пальчик к губам. - Еще бы - ты же могучий герой.
  Никто из воров...
  - Не воров, а свободных солярисов, жителей Города Солнца, - Геракл строго напомнил.
  - Никто из свободных хилых нищих не смог бы донести кровать до Города Солнца.
  - Я не воровал кровать, я ее помог донести.
  Поэтому кровать досталась мне почти даром.
  Солярисы украли ее по привычке, из любопытства.
  Она им не нужна, а мне, могучему герою, как раз в самый раз.
  - Конечно, шейх не искал свою кровать на помойке, о которой и не знал.
  - Не помойка, а Город Солнца Солис.
  - Странно, Геракл, ты не похож на философа, который постоянно придирается к словам девушки.
  - Будешь садиться или продолжишь стоять, Семирамида?
  - Я лучше пешком постою, Геракл.
  - Ну и дура, - Геракл благодушно улыбнулся. - В ногах правды нет.
  - Нет ее и выше, Геракл.
  - Выше, это - попа?
  - Выше, это - Олимп,
  - Стой около кровати.
  Все равно отсюда Эвридика нас не услышит.
  - Что ты хочешь сказать мне, что утаишь от Эвридики, расчетливый Геракл?
  - Вы должны знать, как выступать сегодня на арене.
  Но каждая узнает свое.
  - Сегодня выступать? - Семирамида вскрикнула.
  "Пропала моя последняя надежда.
  Я думала, что времени много.
  Что-нибудь произойдет, что спасет меня. - Семирамида ущипнула себя за попку. - Почему я надеялась на что-то, а не на себя?"
  - Чему ты удивилась, Семирамида?
  - Я предполагала, что перед хорошим выступлением нужно подготовиться.
  - Перед хорошим выступлением - да, но у нас не будет хорошего выступления, амазонка.
  - Придется смириться мне, Геракл.
  - Я к тебе долго приглядывался.
  - Ты и сейчас меня буравишь взглядом, Геракл.
  - Ты уже перестала называть меня иронично великим героем, - Геракл пророкотал.
  - К чему я буду тратить силы на ядовитые подколы, Геракл.
  Я приберегу силы для битвы.
  - Сила на арене тебе не понадобится, амазонка.
  - А что я буду делать - танцевать? - Семирамида расхохоталась.
  - Ты бойкая, амазонка, но когда дело доходит до сражения, ты преображаешься, - Геракл удовлетворенно хмыкнул. - Собираешься, становишься спокойной.
  Так ведут себя воительницы умненькие, предусмотрительные, у которых в очаровательных головках уже сложился рисунок битвы.
  Я угадал?
  - Может быть, угадал, Геракл, - Семирамида ответила нехотя.
  - Хочешь победить меня на арене, а затем украсть деньги Полиглота, захватить мою кровать и скрыться на островах, или в Фемискира? - Взгляд Геракла стал холодным и испытующим.
  - Я подыскала бы себе развлечение получше, чем таскать на плечах твои кровати, Геракл.
  У меня нет ста верблюдов для перевозки твоей кровати.
  - Ты ответила уклончиво, амазонка.
  - А ты не спросил прямо, Геракл.
  - Я тебя решительно не понимаю, Семирамида.
  - А, если не понимаешь меня, Геракл, то что из этого вытекает?
  - Ты не похожа на девушек, которые вместо того, чтобы рыдать, начинают лезть в душу.
  - Пришла пора объясниться, Геракл.
  
  ЗАЧЕМ Я РАЗГОВАРИВАЮ С МУЖЧИНОЙ
  
  - Мы с тобой только и делаем, что объясняемся, амазонка.
  - Ты взял меня в плен, чтобы я не дошла до царя Навуходоносора и не вернула пояс царицы Ипполиты в Фемискира.
  Так?
  - Очень даже так, Семирамида.
  - Ты сказал, что убьешь меня, но не сразу.
  - Денег у меня хватает, чтобы убраться из Города Солнца, но мне здесь нравится.
  Твоя смерть на арене, Семирамида, одно из развлечений в Городе Солнца.
  - Теперь ты ясно произнес - смерть, Геракл.
  - Хоть сто раз скажи - смерть, но никого словом не убьёшь.
  Но, если один раз ударить палицей по голове...
  - - Судя по тому, что ты долго подбираешь слова, Геракл, тебе их явно не хватает.
  Хочешь, я подарю тебе несколько слов?
  - Не надо слов, Семирамида, - Геракл выставил вперед ладони, словно защищался от летящих каменных слов. - Когда девушка открывает рот, у мужчины начинает болеть голова.
  - Тогда я молчу, Геракл, - Семирамида пронзительным неприязненным взглядом прожигала героя. - Я прошла школу молчания в битвах.
  - На арене я буду биться против тебя.
  - То есть ты будешь биться против меня, а не я против тебя, Геракл?
  - Какая разница, Семирамида?
  - Есть разница, Геракл.
  - Тогда свою разницу засунь, знаешь, куда, амазонка?
  - Догадываюсь, куда засунуть.
  Не так много мест на теле, куда можно засунуть.
  Но слышать не желаю.
  - У тебя есть зубки, амазонка.
  - У тебя зубов нет, Геракл?
  - У меня божественные зубы, - сын бога сверкнул белизной зубов. - И уверяю тебя, что они останутся после боя при мне.
  - За свои зубы я так не уверена, что они уцелеют на арене, - Семирамида прошептала.
  - Понимаешь, Семирамида, ты - простая девушка, хотя и воительница амазонка.
  - Я с детства об этом знаю, Геракл.
  - Я же - могучий, непобедимый герой, сын бога.
  - И это всем известно, Геракл.
  - Поэтому, кажется, что исход битвы между нами ни у кого не вызывает сомнения.
  - Признаюсь, хотя мне обидно, но ты победишь меня, неутомимый Геракл.
  Даже, если мы будем гоняться по арене друг за другом, то ты никогда не устанешь.
  А я свалюсь замертво на второй день.
  - Ты можешь целый день бежать без остановки, амазонка?
  - Приходилось, но не быстро.
  Потом три дня ноги гудели и не сгибались.
  Так мы преследовали горных воинов до Марафона.
  - Я не подумал бы, что твои тоненькие ножки выдержат марафонскую дистанцию.
  - И даже не одну Марафонскую дистанцию, Геракл.
  Ножки тоненькие, я сама тоненькая.
  Создаётся у противника ложное впечатление, что я слабая.
  - Где тонко, там и рвется, Семирамида.
  Нет, бегать по арене мы не станем, Семирамида, - Геракл с уважением рассматривал амазонку. - Долгий бег наскучит зрителям.
  Оружие - щит, меч, лук со стрелами, копье, шлем, железные доспехи...
  - Ты вооружишь меня, Геракл? - маленькая надежда затеплилась в сердце Семирамиды. - Я не ожидала от тебя подобного благородства.
  Вдруг, я стрелой выбью тебе глаз?
  
  ЗАЧЕМ СРАЗУ РАСКРЫВАЮ СВОЮ ТАКТИКУ
  
  - Я сын бога, глаз у меня вырастет новый, - Геракл с восторгом хлопнул себя по ляжкам.
  От громкого хлопка с потолка сорвалась стая розовых летучих мышей.
  - Почему летучие мыши розовые? - Семирамида удивилась.
  - Ты у мышей спроси, Семирамида.
  - Не буду я разговаривать с летучими мышами.
  - Зато со мной разговариваешь.
  - С тобой нужно для дела разговаривать, Геракл.
  - Так оружие - лук, меч, шлем, копье, щит, палицу...
  - Мне не нужна палица, Геракл.
  Я не умею обращаться с дубиной.
  Да и не подниму я тяжелую неудобную палицу.
  - Ты не поняла меня, амазонка.
  - Всех понимаю, а тебя не поняла, Геракл?
  - Оружие будет не у тебя, а у меня, Семирамида.
  - У тебя, Геракл? - Семирамида раскрыла ротик и распахнула зеленые луга озер. - Ты же и так могучий.
  Я бы против тебя не выстояла бы с копьем и мечом.
  Разве что нанесла бы несколько царапин.
  - Ты бы унизила меня перед свободными солярисами, жителями Города Солнца, Семирамида, если бы поранила меня.
  Мой авторитет бы покачнулся.
  - Но ты с одной палицей против безоружной меня...
  Или даже без палицы.
  - В том и сила ставок, Семирамида, что вооружённый бессмертный могучий непобедимый герой выступает против невооруженной обнажённой девушкой.
  - Кто же на меня поставит, на мой выигрыш? - Ресницы Семирамиды порхали, словно бабочки. - И как ты обогатишься на ставках, если все поставят на твою победу?
  Никто не выиграет.
  - Я расскажу тебе о встрече с математиком Фалесом, великим изобретателем теории игр, - Геракл почесал ногу о ногу.
  Семирамида все же решилась и присела на краешек кровати.
  "Если я буду стоять, то устану.
  Мне еще бегать по арене - не знаю, сколько".
  
  БЕГ НЕ УКРЕПЛЯЕТ, А УТОМЛЯЕТ
  
  - Возвращался я с охоты на Немейского льва, - Геракл растянул губы в улыбке. - Вижу, по дороге голый бородатый старец бежит.
  Бьет себя ладонями по богам, ржет и резво так скачет.
  "Куда, старик, бежишь резво?" - я заинтересовался.
  Может быть, и мне туда надо бежать, чтобы лучше жилось.
  "Я бегу, великий герой Геракл, - старик узнал меня
  (И я в тот же миг узнал философа мудреца Фалеса), - бегу туда, где все работают, и меня будут кормить".
  "Садись мне на плечи, я найду тебе работу и еду",
  "Сначала умер у меня отец, - Фалес забрался ко мне на плечи.
  Я побежал, словно пушинку на плечах нес.
  Шкура Немейского льва болталась у меня на поясе.
  Голова зверя стучала ниже пояса.
  Но это к истории Фалеса не относится... - Стыдно мне стало отца голым хоронить.
  Снял я с себя хитон и завернул тело отца.
  Схоронил на холме с видом на Микены.
  Вскоре заболела и умерла моя мать.
  Стыдно матушку голой хоронить.
  Как она на Олимп взойдет без туники?
  Снял я с себя последнюю тунику и завернул в нее тело матери.
  Схоронил и мать.
  Остался я голый в каменной хижине.
  Делать нечего, поэтому я стал философствовать.
  Прошли десятки лет.
  Еда закончилась в окрестностях.
  Я вышел на дорогу голый и пошел по первой дороге, которая под ноги легла.
  Устал я, потому что в годах почтенных.
  Силы мои старческие к концу подходили.
  Тогда я представил, что скачу на лошади.
  Я себя по бокам ударил и поскакал.
  И, скажу тебе откровенно, Геракл, что я даже не устал, потому что был уверен, что я конь".
  "Конь быстрее и выносливее, чем человек, - я согласился с доводами мудрого философа. - Когда я гнался за Керинейской ланью, то я представлял, что я горный барс неутомимый.
  Поэтому без остановки я бежал дни и ночи".
  "Может быть, ты без остановки бежал за ланью не потому что ты горный барс, Геракл, а оттого, что ты - неутомимый сын бога?"
  "Может быть, - я ответил уклончиво. - Ты, Фалес, тоже сын бога?"
  "Нет, я же не барс, а лошадь", - мудрец ответил мне замысловато.
  "Ты пригодишься мне в Городе Солнца, мудрец, - я обрадовался встрече. - Будешь советовать на кого поставить".
  Проезжаем мы мимо реки Стикс.
  В реке девушки купаются и визжат громко.
  Я расслабился и говорю:
  "Девушки красивые и молодые.
  Они купаются и омывают свои тела только в чистых водах.
  Поэтому они так визжат задорно"
  "Девушки не всегда вечно молодые, - Мудрец отвечает с неприязнью. - Как я вижу, они не купаются и не омывают друг дружку сейчас.
  Они визжат, потому что раки и пиявки кусают их нежные тела".
  Рассердился я за дерзкий ответ старика.
  Сбросил его с плечей и ударил слегка ногой в бок.
  Не умер старик от моего удара.
  Он вскочил и вцепился мне в глаза.
  Дрались мы недолго, потому что я могучий.
  Одолел я старика.
  Помирились мы, и дальше я понес Фалеса на своих плечах.
  Мимо озера проходим.
  По озеру на ладьях красавицы с патрициями плавают.
  Я умилился картине и говорю:
  "Патриции - люди благородные.
  Зевс дал им богатство, шелковые туники и широкие взгляды.
  Поэтому лучше, чем патриций, никто девушку на лодке не прокатит".
  "Не на лодках катанье нужно этим красавицам блудницам, - мудрец Фалес возразил мне. - Мускулистый воин или конюх, не имеет ни благородства патриция, ни его денег, ни широких, как у патриция взглядов.
  Но почему-то красавицы чаще на стройных воинов заглядываются, чем на благородных патрициев".
  Я снова рассвирепел.
  Сбросил старика на землю и отвесил ему пощечину.
  Не стерпел старый философ недоброго отношения к себе.
  Вскочил, да двумя пальцами меня за нос ухватил.
  Больно же!
  Дрались мы, дрались, пока я победил.
  Встали, помирились, обнялись.
  Приехали мы к Царю Эврисфею.
  По заданию царя Эврисфея - которому я служил по воле моего отца Зевса - я подвиги совершал.
  Стал я жаловаться Эврисфею на мудреца Фалеса.
  "Я сжалился над голым стариком.
  Посадил его на плечи.
  Вез туда, где Фалеса накормят.
  А он за мою благодарность избил меня.
  Даже на носу пальцами сливку оставил.
  Слыхано ли, видано ли, чтобы я, сын бога, с красным носом разгуливал?".
  Царь Эврисфей злой был в тот полдень.
  Не ладилось у него с пищеварением и с девушками.
  Приказал он казнить старого философа.
  "Я настолько древний, что не доживу до казни", - Фалес умудрился и тут пошутить.
  Но пригорюнился, видит, что его дело плохо.
  Не складывается теорема с аксиомой.
  "Ты безжалостный царь Эврисфей, - старик философ брызгал слюной. - Не знаешь, что твоя козлиная голова не может отдавать приказы казнить.
  Для этого есть голова барана цезаря.
  Когда цезарь прибудет, то он пусть и казнит меня.
  А от какого-то царя Эврисфея я смерть не приму".
  Фалес в первую очередь озадачил меня.
  Я, сын бога, не могу пойти против воли Эврисфея, потому что мне Зевс приказал ему служить, а голый нищий старик философ спокойно дерзит Эврисфею.
  Рассвирепел царь Эврисфей, но поделать против философа ничего не может.
  Попробуй, казни без причины философа и мудреца.
  Сразу по всем странам философы и писцы вой поднимут.
  Понапишут о казнившем на папирусах такого, что потом через века люди будут удивляться, как жестоко поступил он с философом.
  Приезжает цезарь с оргии.
  Услышал он о смелом философе Фалесе и призывает его:
  "Как ты, слабый старик, смог избить могучего сына Зевса и оскорбил царя Эврисфея?" - Цезарь хохочет.
  Ему забавно, потому что не его Фалес оскорбил и избивал.
  Фалес рассказал, почему дрался со мной и зачем оскорбил царя Эврисфея.
  "Ты же, цезарь, не дурак с вида, - Фалес подластивается к цезарю. - Ты бы поступил, как и я".
  "Твой ответ мне нравится, мудрец, - цезарь себя по ляжкам от восторга хлопает. - Покажи сегодня на оргии свою мудрость, Фалес".
  "На оргии не мудрость показывают, а места на себе", - старик смеётся.
  "Дам я каждому из вас по жирной овце, - цезарь любил загадывать загадки. - Пусть каждый вечером на оргию принесет свою овцу.
  Но так должны выглядеть овца, чтобы сала не видно на ней было, но она была жирная".
  "Что за шутки, цезарь", - царь Эврисфей пробурчал.
  Но не посмел отказать могущественному цезарю.
  Мы вышли на луг с овцами.
  Я свою овцу пасу, царь Эврисфей свою овцу пасет.
  Только философ Фалес, с нашей точки зрения, дурью занимается.
  Он встал на четвереньки перед своей овцой и волком дурно воет протяжно:
  "УУУУУУУУУУУУУУУУ".
  Посмеялись мы над философом, и вечером на оргию отправились.
  "Посмотрим на ваш жирок", - цезарь приказал овец зарезать.
   У моей овцы и у овцы Эврисфея жир висит с ладонь шириной.
  А у овцы Фалеса не видно ни жиринки.
  Но когда ее в котел бросили и варили, то полный котел жира натопился.
  - Мы, амазонки, называем это мясо мраморной говядиной, - Семирамида вставила замечание. - Когда мясо с прослойками жира, даже не с прослойками, а с искрами жира.
  Чтобы получить мраморную говядину, нужно особым способом откармливать коров.
  
  КАК ЖЕ ХОЧЕТСЯ ПОКРАСОВАТЬСЯ ДАЖЕ ПЕРЕД ТЕМ, КОГО ПРЕЗИРАЕШЬ И НЕНАВИДИШЬ
  
  - Овца - не говядина, Семирамида, - Геракл любовался своим правым кулаком. - Мудрец Фалес так напугал жирную свою овцу, что у нее жиринки разбежались по всему телу.
  Умно придумал Фалес - волком выть на овцу.
  Цезарь накушался жирного и новое испытание придумал нам:
  "К вечеру хочу, чтобы вы ослов научили разговаривать", - если и умеет что цезарь, так это - удивлять.
  "Разговаривать на каком языке?" - Фалес спросил цезаря.
  Мы рты пораскрывали - думали, что Фалес шутит.
  "На родном нашем великом и могучем языке", - цезарь вытер слезы смеха.
  Я со своим ослом по-человечески беседовал.
  Подходил с добром к упрямой скотине.
  Фалес своего осла бить начал, пинает и пинает.
  Пнет осла, а затем говорит - нельзя, нельзя.
  Очень не нравились ослу пинки от философа.
  Но терпел осел, терпел, а, когда от боли стал загибаться, что дошло до него.
  "Нельзя, нельзя", - осел стал отговариваться.
  Так Фалес своего осла научил говорить, а я не успел.
  Пришел цезарь и спрашивает:
  "Фалес, почему у тебя осел грустный и избитый?"
  "Наука дается не просто, - философ отвечает. - Во многих философских школах Наставники бьют учеников палкой по голове.
  Метод называется - из-под палки, вбивание знаний в голову".
  "Осел - твой ученик, Фалес?" - цезарь в ладоши хлопает.
  "Нет, цезарь, мой ученик - осел", - Фалес дерзко ответил.
  Вроде бы намекает, что цезарь сам - осел, но не придерешься.
  Поднял Фалес ногу, показывает ослу, будто пнуть его хочет.
  Осел испугался и начал реветь - нельзя, нельзя.
  Подивился цезарь, что мудрец за один вечер научил осла разговаривать.
  Наградил Фалеса щедрым золотом.
  Я же, сын бога, остался без подарков от цезаря.
  Настолько мне обидно стало, что пришел на берег реки, сел на камень и рыдаю.
  "Научить осла разговаривать - не сложно, - Фалес не бросил меня в трудную минуту.
  Присел у моих ног на песок. - Сложнее заставить осла замолчать".
  "Ты говоришь о ком-то конкретном, или в общем, Фалес?".
  "В общем, Геракл".
  "Зачем ослам разговаривать, философ".
  "Теперь ты, Геракл, о ком-то определенном или обще говоришь?" - Фалес засмеялся.
  "Я говорю о многом, мудрец", - у нас наметился разговор.
  "Если тебя утешит, то я открою тайну, как заработать много денег на ставках, Геракл".
  "Учитель должен быть образцом для учеников, - я не поверил философу. - На своем примере Наставник показывает.
  Как же ты меня научить выигрывать деньги на ставках, Фалес, если ты нищий?
  Почему на себя не заработал золота?".
  "Потому что, чтобы выигрывать, необходимо самому игру организовать, Геракл, - философ развел руки в стороны. - Я не могу основать никакую игру, потому что ко мне доверия у людей нет.
  Ты же, сын бога, к тебе потянутся игроки.
  Ты внушаешь, Геракл".
  "Внушаю страх?"
  "Внушаешь доверие, Геракл, - Фалес показал мне игральные кубики. - Я у цезаря стащил". - Мудрец похвастался.
   "Обворовать самого цезаря - решительный поступок, Фалес".
  "Очень решительный поступок, Геракл".
  "Ты хочешь со мной сыграть в кости, Фалес?"
  "С сильным нельзя играть, Геракл.
  Иначе костей не соберешь.
  Если ты проиграешь, то рассвирепеешь и отнимешь у меня деньги.
  Если выиграешь, то мои деньги по добру, по игре к тебе перейдут.
  В любом случае ты в выигрыше, а я в проигрыше.
  Стоит ли мне тогда играть, Геракл?"
  "Твой мудрость простирается далеко за пределы твоей бороды, Фалес".
  "Ты еще не то скажешь, Геракл, когда я открою тебе секрет игры".
  "Давай же, не медли, мудрец".
  "У каждого кубика шесть сторон, Геракл".
  "Я это и без философии знаю".
  "На каждой стороне цифра.
  Цифры не повторяются".
  "Как это поможет мне выиграть в кости, Фалес?"
  "Геракл, если подряд будет выпадать сто раз шестерка, то в сто первый раз выпадет ли шестерка?"
  "Нет, шестерка не выпадет больше, Фалес.
  Слишком мала вероятность.
  Другим цифрам положено выпадать".
  "Вот и не угадал, Геракл, - Фалес довольный потирал руки. - В сто первый раз с одинаковой вероятностью одна шестая может выпасть опять же шестерка". - Геракл многозначительно поднял палец. - Так учил меня Фалес.
  - Любопытно, что Эвридика недавно мне то же самое говорила об игральных костях, - Семирамида зевнула. - Что каждый раз с одинаковой вероятностью выпадает любая цифра.
  Мы будем с тобой, сын бога, заниматься математикой?
  
  ПРАВ ФАЛЕС - С СИЛЬНЫМ ИГРАТЬ НЕЛЬЗЯ, В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ ПРОИГРАЕШЬ
  
  - А чем ты бы хотела со мной заняться, Семирамида? - Геракл усмехнулся.
  - Тогда уж лучше - математикой, - Семирамида пересела подальше от героя.
  - Длина цепи не даст тебе далеко убежать от меня, Семирамида.
  Свобода ограничивается длиной цепи.
  - Очень благородно посадить девушку на цепь, - кривая улыбка застыла на лице Семирамиды.
  - Многие мечтают о цепи на шею.
  - Но только не амазонки, Геракл.
  - Фалес научил меня не обращать внимания на незначительное.
  - Я - незначительное для тебя, Геракл?
  - Ты даже не доросла до незначительной, Семирамида.
  - Зато ты как раз дорос, герой.
  - Я предупреждал тебя, амазонка, чтобы ты не называла меня героем язвительно, - Геракл ударил кулаком по кровати.
  Несильно стукнул, чтобы не сломать кровать.
  Но удара оказалось достаточно, чтобы Семирамида подлетела и ударилась головой о высокий потолок.
  - Ты выиграл, Геракл, - Семирамида прилетела обратно на кровать, потирала ушибленную голову.
  - Я всегда выигрываю, амазонка.
  - С чем тебя и поздравляю, Геракл.
  - Опять?!
  - Нет, я пошутила, - Семирамида выставила перед собой руки. - Я больше не хочу летать головой в потолок.
  Небесный свод в твоем дворце слишком низко над кроватью.
  - Опять же Фалес прав, - Геракл махнул рукой. - Легче осла научить разговаривать, чем заставить девушку замолчать.
  - Что еще сказал Фалес? - Семирамида увела разговор от себя.
  "Геракл может и пристукнуть меня в запальчивости.
  Берег, берег для своих игр на арене, а возьмёт и убьет до..."
  - Фалес отложил игральные кости и стал шептать мне на ухо. - Геракл улыбнулся. - Говорит:
  "Геракл, ты организовывай бои и принимай на них ставки".
  "Идея мне нравится, Фалес".
  "Гладиаторы могут оступиться.
  Гладиатора могут подкупить.
  Но ты, великий герой, не оступишься и не подкупишь сам себя".
  "Ты предлагаешь, чтобы я участвовал в боях и ставил на себя деньги? - Я не удивился предложению Фалеса. - Но где же твоя мудрость, Фалес?
  Все знают, что я непобедимый герой.
  На меня будут ставить и ставить.
  Я ничего не получу с выигрыша".
  "Вернемся к костям, Геракл, - мудрец произнес "Вернемся к костям", но кости не подобрал. - Каждый игрок мнит себя великим хитрецом и очень удачливым.
  Иначе не имело бы смысла играть.
  Если подряд выпадет сто раз шестерка, то на шестерку в сто первый раз не поставят.
  А зря".
  "Ты хочешь, чтобы я на арене подбрасывал своих противников шесть раз?
  Или сто раз по шесть?"
  "Геракл, Геракл, - Фалес погрозил мне пальцем и лукаво улыбнулся. - Ты каждый раз будешь сражаться не с сильным воином, а со слабым".
  "Со слабым проще, Фалес".
  "Да, со слабым проще, Геракл.
  А лучше - с женщиной, с девушкой и голой.
  Голая девушка - нагляднее и интереснее".
  "С голой девушкой сражаться, Фалес?"
  "При этом девушка должна быть без оружия, а ты - полностью вооружен, сын бога".
  
  
  ГЛАВА 31. СЕМИРАМИДА, ЭВРИДИКА И ПОЛИГЛОТ
  
  "Оружие придает уверенность мужчине, Фалес".
  "Как ты думаешь, Геракл, на кого будут ставить, на чей выигрыш?"
  "Разумеется, что все будут ставить на то, что я выиграю, - я расправил плечи. - У голой безоружной девушки нет ни одного шанса выстоять против вооруженного непобедимого героя".
  "Все так будут думать, Геракл"
  "Согласен, что все так будут думать, Фалес".
  "Но при этом в голове каждого появится подленькая мыслишка.
  Не поскользнётся ли Геракл.
  А, если народный герой упадет и сломает себе шею?"
  "Я не упаду и не сломаю себе шею, - гнев начал бурлить во мне. - Ты хочешь моей смерти, Фалес?"
  "Живи и здравствуй вечно, великий герой Геракл", - мудрец поспешно начал восхвалять меня.
  "Буду жить и здравствовать, - я пробурчал. - Но ты намекал, что не все пожелают мне выигрыша.
  Разве найдутся те, кто сомневается во мне?
  Нет, этого быть не может".
  "Это только игра, Геракл, только игра".
  "Игра и деньги, Фалес".
  "Игра и золото, Геракл.
  Многие будут думать: "Поставлю я против выигрыша Геракла.
  В случае победы я получу весь выигрыш.
  Никто, кроме меня, не поставит на проигрыш великого Геракла".
  "Плохие мысли, Фалес".
  "Только плохие мысли приносят золото, Геракл"
  Многие соблазнятся большим выигрышем, хотя его вероятность ничтожно мала, Геракл".
  "Даже нет этой вероятности, что я проиграю, Фалес".
  "Тем лучше для тебя, Геракл.
  Но ставки против тебя будут сделаны.
  Получится, что когда ты выиграешь поединок с обнаженной безоружной девушкой, то получишь ставки, тех, кто надеялся, что ты проиграешь.
  В любом случае ты в выигрыше, Геракл.
  И самое любопытное, Геракл, что после каждой твоей победы против тебя будут увеличиваться ставки.
  Как в случае с игральными костями, многие подумают:
  "Геракл постоянно побеждает.
  Должен же он когда-то проиграть".
  "Если бы ты не был моим другом, Фалес, то я бы тебя задушил, - я рассматривал худого старика. - Но твоя идея мне нравится".
  "Что же плохого, если великий герой все время побеждает и получает за свои победы золото", - Фалес постучал ладонями по ляжкам.
  С тех пор я каждый раз выигрываю не только поединок на арене, но и золото дураков.
  Мне не жалко тех, кто поставил на то, что я проиграю.
  - Много девушек ты победил, герой? - Семирамида опустила плечи.
  
  ШАНС ВЫИГРАТЬ ВСЕ РАВНО ЕСТЬ, ДАЖЕ У ИГРАЛЬНЫХ КОСТЕЙ
  
  - Советую тебе, амазонка поставить на мой выигрыш, - Геракл самодовольно улыбнулся.
  - Геракл, ты сам сказал, что с сильными играть нельзя.
  - С сильными играть нельзя, Семирамида.
  - Так что же, Геракл?
  - Так это и есть, амазонка.
  - Ты убьешь меня на арене? - Семирамида закашлялась. - Вернее, рассчитываешь убить меня на арене?
  - А ты, как считаешь, Семирамида?
  Могучий герой с мечом, палицей, луком и стрелами, с копьем и щитом против обнаженной девушки.
  - Тогда я всем расскажу о твоей хитрой уловке, Геракл, - Семирамида жалобно пропищала.
  - И что это изменит? - Геракл расхохотался. - Все равно будут ставить, как ставили.
  Нет более упрямых людей, чем азартные игроки, Семирамида.
  - Фалес, друг твой, подсказчик плохого, - Семирамида кусала губы. - Куда ты дел мудреца, Геракл?
  - С девушками были проблемы, Семирамида, поэтому первый бой я провел против голого беззащитного старика Фалеса, - Геракл ни капли не смутился. - За победу над стариком Фалесом я получил маленькие деньги.
  Все же девушки на арене - выгоднее.
  - Ты позвал меня в спальню, чтобы похвастаться собой в очередной раз, Геракл?
  Или ты сообщишь Эвридике что-то другое?
  - Эвридика - дочь патриция, - Геракл постучал пальцем по зубам. - Я не хочу портить отношения с патрициями.
  Эвридике я милосердно подарю жизнь.
  - Опять патриции впереди, - Семирамида воскликнула.
  - Ты чего боишься, Семирамида? - Геракл прогрохотал. - Ты же хвастаешься, что амазонки смерти не боятся.
  - Мы боимся смерти, - Семирамида пропищала.
  
  О СМЕРТИ ВСЕ РАЗГОВОРЫ ГЛУПЫЕ
  
  - Семирамида, - гигант поднялся с ложа.
  Огромный зал сразу уменьшился в размерах.
  - Геракл? - Семирамида была тихая, как летняя ночь.
  - На арене я обязан выглядеть величественно.
  - Это твое право, герой - выглядеть величественно.
  - Сейчас ты даже не издеваешься, когда произнесла "герой".
  Герой - звучит без прикрытого презрения и ненависти.
  - Как слышится, так и на папирусе пишется, герой.
  - Теперь "герой" - оскорбление от тебя мне, Семирамида.
  - Что я теряю от твоего волнения, злобы и угроз, Геракл?
  Разве можно запугать девушку больше, чем позором?
  - Ты не все знаешь о запугивании девушек, амазонка.
  - Ошибаешься, герой, я все знаю.
  - Если ты будешь в том же тоне разговаривать на арене со мной, то мне не понравится, Семирамида.
  - Я на арене еще смогу разговаривать?
  - Ты обязана.
  - Что я обязана на арене, когда голая буду сражаться против вооруженного бессмертного бронзового гиганта?
  - Ты красиво назвала меня бронзовым гигантом.
  Обычно, говорят, что я вырублен из глыбы небесного мрамора.
  Я - совершенство!
  - Пусть ты - совершенство, Геракл, - Семирамида расправила плечи. - Мне все равно, в чем заключается совершенство совершенного.
  Мне есть дело до несовершенства в виде себя.
  - На арене, во время боя, амазонка, ты восхваляй меня, - Геракл сжал кулаки.
  - Восхвалять? Тебя?
  - Не просто восхваляй меня, амазонка, а прославляй.
  - В чем разница между восхвалениями и прославлением?
  Прости, я не искушена в подобных славословиях.
  - Восхваление - на час.
  Прославление - на века.
  - Я должна прославлять тебя в веках, Геракл?
  За то, что ты с войском своих героев напал из-за какого-то дурацкого пояса на Фемискира?
  За то, что ты убивал моих сестер амазонок?
  За то, что ты убил Царицу Ипполиту?
  Слава тебе за это, великий герой Геракл.
  - Только больше искренности в голосе, амазонка.
  Представь на моем месте свою подружку амазонку Главку.
  Или Антиопу...
  - Главку или Антиопу на твоем месте, Геракл?
  
  ОКАЗЫВАЕТСЯ, КОНЦА УЖАСАМ НЕТ, И БЫТЬ НЕ МОЖЕТ
  
  - Ты же любовалась красотой Главки, воспевала ее.
  Вот на арене и представь, что я - не я, а - Главка - твоя любимая подруга.
  - Можно ли смотреть на скалу и представлять, что передо мной белая лебедь?
  - Можно, поверь мне, Семирамида.
  Не только можно, но и нужно.
  - Эти слова выбиты на многих шумерских каменных плитах.
  Вроде бы, они говорят о загробном мире.
  - "Можно и нужно" - мудрость от шумеров, Семирамида.
  - Вымершие шумеры тоже будут сражаться с тобой на арене, Геракл?
  - Шутки у тебя предсмертные, амазонка.
  - У меня прекрасный учитель комедиант.
  - Если ты будешь продолжать шутить надо мной, амазонка, то я совершу новый подвиг.
  - Догадываюсь, какой новый подвиг ты совершишь, Геракл, если я на арене стану насмехаться над тобой.
  - Да, этот подвиг будет - очередной поход на Фемискира.
  - В прошлый раз ты захватил Фемискира по приказу царя Эврисфея, Геракл.
  Сейчас, для оправдания перед потомками, какая причина будет?
  - Некая амазонка убила группу ополченцев и славного воина Жульена, Семирамида.
  - И кто же эта амазонка, Геракл?
  - На С имя ее начинается, на А - заканчивается.
  - Ты очень хорошо осведомлен, сын бога.
  - Скажем так, что мои осведомители сидят высоко, видят далеко.
  - С Олимпа видней, Геракл.
  - С Олимпа видней, Семирамида.
  - Я поняла, что у меня нет выхода, Геракл.
  - Арена круглая, поэтому с нее нет выхода.
  - Я должна на арене почтительно вести себя с тобой.
  Быть вежливой, покорной, сияющей.
  Обязана прославлять тебя в веках, великий герой.
  Иначе ты совершишь новый набег на Фемискира.
  - Новый поход, а не набег, Семирамида.
  Набегают варвары, а мы - цивилизация.
  - Мы - это ты во всех лицах, Геракл?
  - Красиво сказала, Семирамида.
  Обязательно на арене сообщи зрителям, что мы, это Геракл - во всех лицах.
  - Не забыть бы на арене все.
  - Шутишь, Семирамида?
  - Разучилась шутить, Геракл.
  
  ШУТКА - ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО НА МНЕ ОСТАЛОСЬ ИЗ ОДЕЖДЫ
  
  - Можешь быть свободна, Семирамида, если все поняла, - Геракл потянул за цепь.
  Привел девушку в первый зал и приковал к колонне.
  - Я так свободна на цепи, Геракл?
  - Свободна в пределах длины цепи, Семирамида.
  - А тебя, Эвридика, попрошу ко мне на ложе, на инструктаж, - Геракл повелительно махнул рукой.
  Он отправился обратно в обширный спальный зал.
  - Семирамида, ну, и как герой в постели? - Глаза дочери патриция блестели восторгом.
  От нее летели искры.
  - Герой в постели, Эвридика? - Семирамида переспросила. - Я не видела никакого героя в постели.
  - В постели все они - мыши, - Эвридика засмеялась.
  - Я жду, Эвридика, - загрохотал повелительный голос.
  - О, повелитель Геракл, - Эвридика смешно корчила рожицы. - Ты приказал следовать за тобой, но забыл освободить меня с цепи.
  - Ты, как с цепи сорвалась, Эвридика, - Геракл вернулся недовольный.
  Словно Эвридика сама виновата, что посадила себя на цепь.
  "Сказать или промолчать Эвридике, что ждет нас на арене? - Семирамида кусала губы. - А что ее ждет?
  Геракл сказал, что оставит Эвридике жизнь.
  Завидую ли я?
  Нет.
  Завидовать можно только себе".
  Семирамида дозвенела цепями до спящих Полиглота и Иолая.
  - Кого из вас разбудить после оргии? - амазонка зависла над спутниками великого Геракла. - Иолай непредсказуем.
  Полиглот - неизвестен мне.
  Наверно, все же лучше - Полиглот.
  Он хитрый, знает все законы города на помойке.
  - Не город на помойке, а - Город Солнца вблизи Микен, - Полиглот услышал и с трудом пальцами разлепил веки.
  - Свободный солярис из Города Солнца вблизи Микен, - Семирамида сложила руки на груди.
  - Сложенные руки девушки могут прикрывать только одно - на выбор, - Полиглот оценил позу Семирамиды.
  - Ой, - Семирамида присела. - А я и забыла, что давно на мне нет одежды.
  - Забывай и дальше, амазонка, - Полиглот захихикал. - Забывчивость - к лицу каждой обнаженной девушки.
  - Мы можем забываться, но вы, мужчины, не забывайтесь, Полиглот.
  - Я знаю, как ты открутила и вырвала мужское Варфоломею, крестьянину, за то, что он попытался приставать к тебе, амазонка, - в голосе Полиглота сквозило неподдельное восхищение. - Поэтому я буду приставать к тебе не руками и другими частями тела, а словами.
  - Слухи летят быстрее меня, Полиглот.
  - Толку-то от слухов, Семирамида, - Полиглот со скрипом поднялся. - Слухи - не золото.
  - У меня с собой нет золота, - Семирамида пожала плечами. - Странно, когда Геракл притащил меня на эту помойку...
  - Не помойка, а - Город Солнца, - Полиглот терпеливо повторил.
  - В помоечный Город Солнца, то я подумала, когда увидела тебя, что ты - нищий.
  - Голый пожилой мужчина не вызывает у девушек любви и обожания, Семирамида.
  - Но узнала, как ты несметно богат.
  - Это тоже слухи, Семирамида.
  Богатство - не Аид.
  Но признаюсь, что блеск золота мне знаком.
  Да, золотишка хватает, чтобы полюбоваться.
  Но оно надежно спрятано, Семирамида.
  - Мне не нужно твое золото, Полиглот.
  
  ТАК ЧАСТО ПОВТОРЯЮ, ЧТО АМАЗОНКАМ ЗОЛОТО НЕ ИНТЕРЕСНО, ЧТО НАЧИНАЮ НЕ ВЕРИТЬ СЕБЕ
  
  - Золотые твои слова, Семирамида.
  То там, то сям у меня золотые запасы.
  При согласии сторон...
  Даже влюбленная в меня жена не получит ни дирхема.
  - У тебя есть жена, Полиглот?
  - У меня нет жены поэтому, Семирамида.
  Конечно, для настоящей девушки золотая гора - не великое состояние, но все же это лучше, чем пустой желудок, а?
  Мечта приближается, но лучше мечту притянуть силой золота.
  - Я бы могла поделиться с тобой золотом своим, Полиглот, если ты мне поможешь бежать, - руки Семирамиды задрожали.
  - Теперь мы подошли к самому главному, - алкоголь мигом вылетучился из Полиглота.
  Глаза его смотрели строго, с подозрением. - Ты хочешь меня подкупить, Семирамида?
  - Купить свою свободу, Полиглот.
  - Свободу и жизнь, амазонка?
  - Да, свободу и жизнь, Полиглот.
  - У тебя найдется для меня золото амазонок?
  - Золото - оно и в Вестляндии - золото.
  Будь оно золотом амазонок или скифов с варягами и греками.
  - Ты можешь свободно распоряжаться этим золотом, Семирамида? - каждое слово Полиглота било в цель.
  - Могу ли я распоряжаться золотом тем? - Семирамида нервно засмеялась.
  "Саломея обещала, что поделится со мной золотом умершего отшельника Каверза.
  Но, во-первых, Саломея могла меня обмануть.
  И никакого золота отшельника нет.
  Во-вторых, Саломея возможно, что и передумала.
  В-третьих, имею ли я право распоряжаться чужим золотом?
  Полиглот сразу проник в суть дела.
  Нет, свои проблемы я должна решать сразу".
  - По твоим глазам, Семирамида вижу, что ты сомневаешься, - Полиглот прокашлялся в кулак. - Золото у тебя есть.
  Но ты не отдаешь его мне, даже в выкуп за свою жизнь.
  - Я сама не знаю, что у меня есть, а чего нет, - Семирамида устало опустилась на шкуры.
  
  ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, А ЧТО Я ИМЕЮ
  
  - Что же ты предложишь мне за помощь тебе? - Искры в глазах Полиглота затухали.
  Взгляд его настороженный.
  - Полиглот, у тебя над верхней губой соус застыл.
  - Сущие пустяки, - Полиглот вытер тыльной стороной руки лицо. - На оргии приходится брать в рот всякую гадость.
  - Никогда не была на оргии и не буду.
  - Небольшая, совершенно безобидная игра - пир или оргия, - Полиглот посмотрел на потолок: - Семирамида.
  - Пока еще я - я, Полиглот.
  - Я давно общаюсь с великим героем, - Полиглот понизил голос.
  Потрогал храпящего Иолая. - И Иолая знаю вечность.
  Я счастлив этим знакомством, Семирамида.
  - Но ты хочешь сказать, что денег от дружбы не получаешь.
  - Ни цента золотого, Семирамида, ни золотого цента.
  Мне нужно, как можно быстрее покинуть Город Солнца.
  - Вот так признание, Полиглот.
  Я думала, что ты безумно счастлив в Городе Солнца.
  - Безумно - не то слово, амазонка.
  С некоторых пор я ощущаю за спиной опасность.
  - С тех пор, как все узнали, что у тебя много золота?
  - Золото давит между лопаток, Семирамида.
  - Может быть, не золото давит, а крылья у тебя прорезываются на спине, Полиглот.
  - Может быть и крылья, Семирамида.
  Главное, чтобы не разойтись с друзьями во мнениях.
  А по поводу золота я уже поссорился со многими.
  Мои друзья почему-то стали считать, что я должен поделиться своим золотом.
  Пожертвовать, например, на благоустройство Города Солнца.
  - Что на помойке благоустраивать, Полиглот? - глаза Семирамиды полезли на лоб. - Помойка - сама по себе помойка.
  - Никогда бы не подумал, что приговоренная к смерти будет рассуждать здраво.
  - Я не ощущаю на себе дыхание смерти, Полиглот.
  Мы сами делаем свое будущее.
  - Золотые слова, - Полиглот снова повторил.
  - У тебя, наверно, это - любимая поговорка, Полиглот.
  - Почему же?
  Золотые руки.
  Золотая мысль.
  Не все золото, что блестит.
  Поговорок много, но жизнь одна.
  - Никак не пойму, почему ты мне жалуешься, Полиглот.
  В моем-то положении.
  
  ЖАЛОСТЬ К СЕБЕ - ПЕРВЫЙ ШАГ К ПОРАЖЕНИЮ
  
  - Положение можно изменить, - Полиглот прилег рядом с Семирамидой.
  Девушка чуть отодвинулась. - На левом боку - одно положение, на правом боку - другое.
  Так что я сказал, что разошелся со свободными солярисами во мнении о золоте.
  - Догадываюсь, что тема золота также важна на помойке, как и во дворцах властителей.
  - Мне жизненно необходимо сбежать отсюда.
  - А я чем могу тебе помочь, солярис?
  - Самое безопасное место для беглого нищего жителя Города Солнца, о котором все заботятся, чтобы не потерять меня из вида, это - окрестности вблизи Фемискира, на землях амазонок.
  - Мужчина на землях амазонок? - Семирамида пристально смотрела в глаза Полиглота. - Ты шутишь, Полиглот.
  Ты из одного капкана прыгаешь в другой.
  "Может быть, Полиглот все давно обдумал и просчитал.
  Я же сама себя убеждала, что он далеко не дурак.
  Накопил на помойке золото.
  Вовремя почувствовал угрозу для своей жизни.
  Но Фемискира... наши поля не для мужчины..."
  - Неееет, - Полиглот протянул со сладкой улыбочкой. - Я не шучу, Семирамида.
  Мои враги... хмммм... друзья... не станут искать меня в опасных для них землях амазонок.
  Всем известно, как амазонки относятся к непрошеным гостям.
  - Не станут искать, - Семирамида повторила.
  - Я не собираюсь селиться в Фемискира, Семирамида.
  - Еще бы, Полиглот.
  - Где-нибудь около воды, на природе.
  Жизнь отшельника меня вполне устроит, Семирамида.
  Я буду время от времени закупать на свое золото продовольствие у амазонок.
  Никто никому не будет мешать: ни вы мне, ни я вам.
  - Полиглот, а почему ты уверен, что с амазонками безопаснее, чем с друзьями в Городе Солнца?
  - Над этим вопросом я потел много ночей, - Полиглот потирал руки. - Но я подумал, что у вас, у амазонок чести больше.
  - Чести у нас достаточно, Полиглот.
  - Честь и заступничество какой-нибудь из амазонок, которой подружки доверяют, и которую любят, - ладонь Полиглота легла на бедро Семирамиды.
  - Полиглот?
  - Да, Семирамида.
  - Убери немедленно ладонь с меня.
  Иначе у тебя не будет будущего.
  - Ой, Семирамида, извини, задумался.
  Голова думает, а руки действуют.
  Хотя, признаюсь, иногда в моих руках больше ума, чем в голове кого-либо.
  - Успокойся, Полиглот.
  И тогда я успокоюсь.
  - Поверь, я хоть и в почтенный годах, но успокоиться рядом с тобой, Семирамида, мне очень сложно.
  - Ты предлагаешь, чтобы я заступалась перед амазонками за тебя? - Семирамида свернула разговор на другую тему.
  - Покровительствовала, покровительствовала мне, амазонка.
  Это же не так сложно для тебя, великодушная.
  - Ну, если ты станешь жить в пещере, как отшельник, Полиглот, - Семирамида растягивала слова. - И не станешь жадничать, когда будешь закупать продовольствие у амазонок...
  Я думаю, что даже самые самые безответственные амазонки будут относиться к тебе терпимо.
  - Они даже не заметят меня, - Полиглот вздохнул свободно. - Одинокий отшельник, который ловит рыбку и ставит капканы на зайцев и тетеревов.
  - Одинокому отшельнику не станет скучно?
  Ведь в Городе Солнца у вас постоянное веселье: пиры, оргии, выступления Геракла на арене.
  
  ТАК ЛИ ВЕСЕЛО ТО, ЧТО МНОГИЕ СЧИТАЮТ ВЕСЕЛЫМ
  
  - Мне с моим золотом будет намного веселее, чем со свободными солярисами, - Полиглот поднялся и прислушался. - Мы должны закончить обговаривать, Семирамида.
  Бородой чую опасность.
  - Сними с меня цепи скорее, - Семирамида звякнула цепями. - Мы же договорились.
  - Снять с тебя цепи? - Полиглот даже подпрыгнул. - Ты соображаешь, о чем просишь, Семирамида?
  - В последний час я путаюсь в мыслях.
  - Уйти нам никто не даст.
  Свободные солярисы всегда следят друг за другом.
  В этом заключается высшая свобода - в подглядывании.
  К тому же, не только из-за гор мусора за нами следят, - Полиглот, хоть косвенно, но отметил что все же - гигантская свалка, а не Город Солнца.
  С Олимпа с удовольствием за нами наблюдают.
  И тут же доложат Гераклу о нашем бегстве.
  - Но тогда как же ты меня освободишь?
  И как ты скроешься от всевидящего ока Зевса?
  - Пока еще не знаю, - Полиглот отпрыгнул к столу.
  Вовремя успел.
  Геракл на цепи тащил за собой недовольную Эвридику.
  Дочь патриция упиралась, как могла и бурчала:
  - Почему бы нам не остаться в спальне, Геракл?
  Мне на огромной кровати удобнее, чем на полу на шкурах, - Эвридика указала пальцем на Семирамиду. - Я же не какая-то дикая амазонка, которая обожает спать на полу.
  - Вообще-то, у меня дома, в Фемискира есть роскошная кровать, - Семирамида грустно улыбнулась.
  - Полиглот, чем вы здесь занимались с Семирамидой? - Геракл принюхивался, как гончая по кровавому следу.
  - Чем может заниматься с девушкой пожилой мужчина после оргии? - Полиглот захихикал.
  - Действительно, чем может заниматься почти старик голый рядом с голой девушкой? - Геракл приподнял правую бровь.
  - По крайней мере, не тем, чем мы с тобой занимались на ложе, Геракл, - Эвридика топнула ножкой. - Никогда бы не поверила, что великий герой тащит красавицу в спальню только для того, чтобы поговорить.
  - Тише, тише, Эвридика, - Геракл приложил к губам палец. - Иолая разбудишь.
  - Тебе бы только Иолай, да Иолай, - Эвридика зашипела.
  - Достанется кому-нибудь подобная жена, - Геракл злобно сверкнул очами.
  - И не говори, Геракл, сам боюсь, - Полиглот засмеялся
  - Полиглот, а ведь ты богатый, - Эвридика перешла в наступление на Полиглота. - Говорят, что у тебя золота не сосчитать.
  Бери меня в жены.
  Вместе будет твое золото пересчитывать.
  - Слухи о моем богатстве сильно преувеличены, - Полиглот вздрогнул. - Когда завистники говорят, что я безмерно богат, что у меня много золота, то они имеют в виду мой ум.
  - У тебя ум золотой? - Эвридика засмеялась.
  - Да, мои слова - золото, - Полиглот съежился под изучающим взглядом Эвридики и Геракла.
  - Все обернулась так, что Иолай еще спит, - Семирамида развела руки в стороны.
  "Нужно спасать Полиглота, а то его забьют до смерти вопросами о его золоте".
  
  СПАСАЮ ДРУГОГО, СПАСАЮ СЕБЯ
  
  - Иолай спит, а вы бодрствуете с Полиглотом, - Геракл возвращал себе хорошее настроение.
  Сказывалось приближение триумфа на арене.
  - Иолая можно не связывать, - Полиглот ногой потрогал бок Иолая. - Вряд ли он проснется быстро.
  - В прошлый раз пришлось связать Иолая, - Геракл расхохотался раскатисто.
  От грохота смеха полетела посуда на пол и опрокинулась амфора с вином.
  Великий герой подхватил амфору.
  - Я умею вязать морские узлы, - Полиглот самодовольно улыбнулся.
  - Полиглот, и ты назовёшь свои слова золотом? - идея получить золото никак не отлеплялась от Эвридики.
  - Полиглот учил меня прославлять Геракла, - Семирамида произнесла деловито, с долей беззаботной непринуждённости.
  - Прославлять меня учил? - Геракл склонил голову к правому плечу.
  - Ты же сам, Геракл, просил... требовал... чтобы я на арене тебя прославляла, - Семирамида быстро пролепетала, чтобы Полиглот понял, о чем она намекает ему. - Зачем мне неподготовленное выступление.
  - Да, именно учил прославлять, - Полиглот прокашлялся в кулак. - Семирамида, не отвлекайся.
  На чем мы остановились?
  - На величайшем высказывании Геракла о том, что ему не нужны трупы друзей за спиной, - Семирамида выдумывала на ходу.
  - Да, Ода покорителю Керинейской лани, - Полиглот подхватил задумку Семирамиды: - Велик и славен наш Геракл,
  Его поля необозримы. - Полиглот блеял звонко.
  Даже встал в позу актера трагика.
  Правую руку вытянул перед собой.
  Огромный живот, тонкие ножки, задорное блеянье, впалая грудь и нездоровый блеск глаз выдавали в Полиглоте настоящего поэта.
  - Велик и славен наш Геракл, - Семирамида послушно повторила.
  - Какие мои поля необозримы? - Геракл расплылся в улыбке.
  - Да, о полях заменим на - "Его нога - необозрима".
  - Нога необозрима более поэтично звучит, - Геракл согласно кивнул.
  - Иолай своенравный больнее удары его испытает;
  Чувствует меньше узду, кто приспособился к ней.
  Мучит свирепей Геракл и терзает мятежных,
  Нежели тех, кто воли помимо царя Эврисфея идет.
  Да, признаю, мой Геракл, я твоей стал новой добычей...
  - Эти слова будет произносить амазонка, поэтому нужно мужской род поставить в женский, - Геракл заметил с видом поэта. - Не - я твоей стал новой добычей, а - я твоей стала новой добычей.
  - Я твоей стала новой добычей, - Полиглот с благодарностью за подсказку поклонился Гераклу. - Я побеждена и себя власти твоей предаю.
  Битву тебе проиграла.
  Как и все недостойные, кто прежде меня был у ног твоих.
  Мира героям прошу, а себе лишь удар меча.
  Я от тебя побегу, мой герой.
  Ты же догонишь меня.
  Меч погрузи свой блестящий в белое тело мое.
  Будет мне этим награда, а другим амазонкам урок.
  Нечем ответить тебе.
  Я безоружна, слаба.
  Миртом и златом главу свою увенчай, о, сын бога.
  А колесницу к арене Иолай, твой возница, доставит тебе.
  Ставши тогда на нее, при восторженных криках
  Рабов запряженных вперед двинешь искусной рукой.
  Юношей пленных вослед поведут и девушек нежных.
  Шествие это будет триумфом большим.
  Свежий улов...
  
  - О свежем улове не надо, - Геракл благодушно остановил разошедшегося Полиглота. - Об улове пусть заботятся рыбаки.
  Мне не нужно, чтобы мой народ подумал, что Семирамида восхваляет рыбаков, а не меня. - Геракл приступил к утреннему пиру.
  - Какой талант пропадает. - Эвридика переводила горящий взгляд с Геракла на Полиглота и обратно: - Полиглот, я слушала тебя, раскрыв очаровательный ротик.
  - Я видел твой раскрытый ротик, Эвридика, - Полиглот покраснел от удовольствия. - Но я мыслями далеко от него.
  - Я мыслями тоже далеко, - Семирамида влезла в чужой разговор. - Я мало, что запомнила, Полиглот.
  Можно я перескажу своими словами твою оду Гераклу?
  
  В НЕЗДОРОВОМ ТЕЛЕ ЗДОРОВАЯ ПЕСНЯ
  
  - Своими словами, но по этой песне, - Геракл ответил за Полиглота.
  Затем вылил кувшина воды на спящего Иолая: - Возница мой славный, который колесницу подгонит для триумфа.
  Вставай же и латы мои принеси.
  - Кто? Почему вы их не убили? - Иолай вскочил.
  Его безумный взгляд не фокусировался ни на ком.
  - Я не ищу в тебе волнения, Иолай, - Геракл ласково смотрел на своего возницу.
  - Совсем-совсем, ГЕРАКЛ?
  - Не совсем-совсем, Иолай.
  - Ну, знаешь, ли, друг мой, - Иолай пошатнулся. - Морские нимфы.
  Мне приснились морские нимфы.
  - Морские нимфы снятся к деньгам, - Эвридика накручивала локон на пальчик.
  Семирамида искоса смотрела на дочь патриция.
  "Мы ругались с Эвридикой, дрались, потом помирились, беседовали.
  А затем она снова стала подшучивать и издеваться надо мной.
  Игра или жизнь Эвридики?"
  - Морские нимфы - к очень большим деньгам, - Полиглот присел к блюду с жареной свининой.
  - Амазонка, а ты, почему не ешь? - Эвридика присоединилась к пиру.
  - Ей нельзя, она боится растолстеть, - Иолай захохотал.
  Шутка ему показалась очень остроумной.
  - Иолай, а тебе я чем не угодила? - Семирамида выпрямила спину.
  - Ничем, все нормально между нами, - Иолай опустил край туники. - Если не считать, что ты мне выкрутила...
  Но это мы будем не считать.
  - Что она тебе выкрутила, Иолай? - Эвридика провела пальчиком по переносице.
  - Эвридика, ты за этим столом чувствуешь себя, как равная нам, - Иолай попытался столкнуть девушку с мраморной скамьи.
  Иолай пыхтел, сопел, но не смог справиться с Эвридикой.
  - Я дочь патриция, - Эвридика заметила глубокомысленно.
  То ли намекала, что она выше по положению, чем Иолай, или просто напоминала всем, кто она.
  - Ты всего лишь рабыня, Эвридика, - Иолай с любовью посмотрела на Геракла: - Я прав, Гера, или я прав?
  Ты же главный.
  - Я - главный, - Геракл не стал возражать. - Но даже главный красавец должен следить за собой.
  - На что ты намекаешь, Гера? - губы Иолая растянулись в улыбке.
  - На то, что мне пора одеваться к торжественному выезду, - Геракл вышел из-за стола. - Иолай, пойдем, облачишь меня в латы и шкуры.
  
  
  ГЛАВА 32. ГЕРАКЛ И ЭВРИДИКА НА АРЕНЕ
  
  - Да, мой герой, - возница с готовностью подскочил.
  Он выбежал и вскоре вернулся со шкурой льва.
  - А где мои меч, палица, копье, щит, лук с быстрыми зоркими стрелами? - Геракл уже чувствовал себя перед жадной до зрелищ толпой.
  - Извини, Гера, но все остальное очень тяжелое, - Иолай виновато улыбался. - Я лучше колесницу подготовлю.
  - В Городе Солнца нет дорог, чтобы лошади тянули колесницу, - каждое слово Семирамиды пропитано ядом.
  
  НАПУГАННАЯ ЛОШАДЬ ВСЕГДА НАЙДЕТ ДОРОГУ
  
  - Для кого и девушка - лошадь, - Иолай показал ровные белые зубы.
  - Я не потяну телегу с Гераклом, - Семирамида взмахнула руками.
  - Я тоже, - Эвридика побледнела.
  - Женщина должна тянуть мужа, - Полиглот наставительно поднял указательный палец правой руки.
  Посмотрел на него, дунул на палец и опустил.
  - Для торжественного выезда героя в Городе Солнца лошади не нужны, - Геракл еще подпустил тумана.
  - Девочки, вы тоже готовьтесь к торжественному выходу, - Полиглот засуетился.
  Он старался не встречаться взглядом с Семирамидой.
  - Торжественному кому? - Эвридика свысока посмотрела на Полиглота.
  - Торжественному выходу, Эвридика, - Полиглот, как у себя дома, по-хозяйски извлек из сундука роскошную голубую тунику. - Дочь патриция, это для тебя подарок от Геракла.
  - Туника царицы Клеопатры, - Эвридика вскрикнула в восхищении.
  - Клеопатра проиграла ее в кости, - загрохотало и засверкало.
  - Славный смелый герой наш, - Полиглот поклонился Гераклу.
  Сын бога уже успел облачиться в военное.
  Шкура Немейского льва небрежно переброшена через плечо.
  Железные поручи, наколенники, шлем со звездой, копье, меч на перевязи, щит с Солнцем, лук черного дерева, копье из закаленной шумерской стали.
  - Ты прекрасен, Геракл, - Эвридика на миг оторвала взгляд от туники.
  - Что-то Клеопатра постоянно проигрывает в кости, когда приезжает в Микены, - Семирамида с завистью смотрела на роскошь туники Эвридики.
  
  ЖЕНСКАЯ ЗАВИСТЬ БЕССМЕРТНА
  
  - Ты близко знакома с Клеопатрой, Семирамида? - Эвридика спросила с насмешкой.
  - Встречалась в "Розовом персике", - Семирамида небрежно обронила. - Клеопатра с друзьями устроила оргию в моей с Саломеей комнате.
  Поэтому тебе, лучше о Клеопатре спросить у Саломеи.
  Вы же были когда-то подружками с Саломеей.
  "У Саломеи лошадь Клеопатры - Гиппа.
  Клеопатра, даже если и не желает, но стала меценатом.
  От нее Микены только получают".
  - Врешь ты все, амазонка, - Эвридика ловко облачилась в роскошную тунику.
  - Сразу видно, что ты умеешь одевать дорогие одежды, - Семирамида не сдержалась, сделала комплимент.
  - Я - дочь патриция, я все умею, - Эвридика не поблагодарила Семирамиду, а, наоборот: - Вы, дикие амазонки, лишь шкуры натягивать научились на голые тела.
  - Кто - шкуры, а кто - шкура, - Семирамида зашипела.
  - К голубому очень идет золото, - Геракл протянул Эвридике золотой обруч на голову.
  - К голубому кто идет? - Иолай вбежал раскрасневшийся. - Гера, колесница готова.
  - Долго объяснять, - Геракл первый вышел из своего дворца. - Лучше один раз показать.
  - А я? - Семирамида почувствовала щекотание слез в уголках глаз.
  - Ты тоже на цепи, амазонка, - Иолай дернул за цепь.
  - Мне? Мне хоть какая одежда нужна.
  - Так вышло, что ты без нее, для контраста, - Полиглот заметил приглушенно. - Шикарная дочь патриция Эвридика на фоне голой неприметной амазонки.
  - Быстрее, а то еще ставки надо принимать от тех, кто не успел, - Иолай поторапливал.
  Он передал цепи Полиглоту.
  - Геракл наш, ого, как блистаешь, Геракл, - от мусорных куч послышались восторженные выкрики.
  Народ себя разогревал перед выступлением Геракла на арене.
  - Ого, Геракл мне подмигнул.
  - А мне милостиво кивнул.
  - А на меня посмотрел.
  - А мне улыбнулся.
  - А мне руку пожал.
  - Не ври, Циник, у тебя нет рук.
  - Мысленно пожал.
  - Я есть, - Геракл торжественно вошел в колесницу.
  Она стояла без лошадей и без рабов.
  - Великий герой, победитель Олимпийских игр, - Иолай с гордым видом стоял около колесницы и перечислял заслуги Геракла.
  - Какие Олимпийские игры? - кто-то в толпе усомнился, что Геракл выиграл Олимпийские игры.
  Но свободного любознательного соляриса быстро заткнули.
  - Сын бога Геракл, - Иолай злобно взглянул на самую большую мусорную кучу. - Победитель Немейского льва.
  Многократный победитель Лернейской гидры. - На этот раз никто не усомнился по поводу "многократный победитель". - Бессменный герой в погоне за Керинейской ланью.
  Гроза Эриманфского вепря.
  Пугало Стимфалийских птиц.
  Заслуженный чистильщик стойла царя Авгия.
  Тореадор Критского быка.
  Бесстрашный наездник коней Диомеда.
  Завоеватель пояса Ипполиты.
  - Завоеватель пояса Ипполиты, - Семирамида прошептала.
  
  ЗАВОЕВЫВАТЬ НАДО СЕРДЦЕ, А НЕ ПОЯС
  
  - Бессменный укротитель быков Гериона.
  Поедатель яблок Гесперид.
  Дрессировщик не дрессируемого пса Цербера, - Иолай слегка охрип от крика. - Народный герой Геракл предлагает продолжать делать ставки на его победу.
  В первой битве сильнейший и непобедимый Геракл сразится с Эвридикой, дочерью патриция Консенсуса.
  - Я здесь, я здесь, - патриций Консенсус соизволил почтить своим присутствием Город Солнца на свалке около Микен.
  - Отец, ты пришел за мной? - Эвридика завизжала от восторга.
  - Нет, дочь моя, я прибыл сделать ставку на бой Геракла.
  - Как сделать ставку? - Эвридика покраснела - от гнева, или от смущения. - Я чувствую на себе насмешливые взгляды.
  - Эвридика, ты только не выигрывай, - Консенсус прокричал, потому что его оттесняла жадная до зрелищ толпа. - Я поставлю на выигрыш Геракла.
  - За мной отец приехал, - Эвридика растеряно посмотрела на Семирамиду.
  - За мной - никто, - Семирамида растянула губы в невеселой усмешке.
  - Потому что я - дочь патриция, а ты - ничья не дочь, дикая амазонка.
  - Если тебя утешают твои же слова, Эвридика, то говори, говори, - Семирамида подняла лицо к Солнцу. - Потом сама себе не простишь.
  Будешь кусать локти.
  - Кусать твои локти я не собираюсь, Семирамида.
  - А я не допущу тебя до своих локтей, Эвридика.
  - А я не допущу, чтобы вы подрались сейчас, - Иолай чутко следил за нарастанием скандала между девушками. - Эвридика ты не стоишь тех денег, которые Геракл выложил за тунику.
  - Зато золотой обруч масляно поблескивает на ее голове, - Полиглот не мог отвести взгляда от золотого обруча.
  - Амазонка голая, - интересы зрителей летали, как кожура апельсинов.
  - Говорят, что амазонка голыми зубами может горло перегрызть.
  - Самуил, где ты видел одетые зубы?
  - Туника на дочери патриция дорогая.
  - Эту тунику Фалалей снес от Клеопатры.
  - Эвридика, здесь все знают, что твоя туника не принадлежит тебе, а украдена у Клеопатры, - Семирамида нашла в себе силы снова начать наступать на Эвридику.
  - Не украдена туника, а Клеопатра ее проиграла в кости.
  - Украдена, не украдена, ты у Клеопатры сама спроси, Эвридика.
  - Нет, ты, спроси у царицы, Семирамида.
  Ты же с ней на оргии в "Розовом персике" развлекалась.
  - Не развлекалась я на оргии.
  - А глазки, глазки, амазонка, почему забегали виновато?
  - Потому что тот, кого обвиняют, всегда чувствует за собой какую-нибудь вину.
  
  ЧЕЛОВЕКУ МОЖНО ВНУШИТЬ ЛЮБОЕ, ДАЖЕ ТО, ЧТО ОН НЕ ЧЕЛОВЕК
  
  - Герою - налево, а девочкам, направо, - Иолай потянул за собой Семирамиду и Эвридику.
  - Жертвы Геракла входят на арену через черный вход, - Полиглот пояснил.
  - Герой всегда появляется из главного входа, - Иолай произнес с гордостью, словно сам герой.
  Возможно, что он себя тоже считал героем.
  Потому что находиться рядом с сильным и своенравным, тоже - подвиг.
  - Тебе о главном входе Геракла, Иолай, все известно, - Эвридика захихикала.
  - Завидуешь, Эвридика? - Иолай постучал кулаком в грудь. - Повтори хоть сто раз, но ближе к Гераклу не станешь.
  - Судя по твоим глазам, Эвридика, под сбившимися волосами у тебя идет тяжелая мыслительная работа, - Семирамида пробурчала.
  "Почему я не могу остановиться оскорблять?
  Лучше же я не становлюсь".
  - Зато у тебя глаза, Семирамида, очень красивые.
  - И они скоро покатятся по арене, - Иолай заржал.
  - А твои яйца, Иолай, уже никуда не покатятся, - Семирамида сжала кулаки. - Потому что я их открутила тебе.
  - Фу, как грубо, Семирамида, - Эвридика выпятила нижнюю губку. - Ты не уверена в себе, поэтому всех оскорбляешь.
  - Я знаю свои проблемы, Эвридика.
  - Твоя основная проблема это я, - Эвридика подмигнула Семирамиде.
  - Сфинкс голову сломает, если попытается отгадать, о чем беседуют девушки, - Полиглот провел Семирамиду и Эвридику в небольшое помещение под грудами мусора.
  - Сфинкс не отгадывает, сфинкс спрашивает, - Эвридика выглянула в коридор из комнатки. - Все властители любят загадывать загадки.
  Но сами ответы не знают.
  Они выбирают из всех ответов тот, который им больше нравится.
  - Ответ кроется в этом коридоре, - Семирамида обхватила рукам плечи. - Это выход на арену?
  - Это проход в другой мир, - Иолай снова заржал.
  - От коридора пахнет кровью, - Эвридика побледнела.
  - Кровью и ужасом, - Семирамида почувствовала, как начинает покалывать в кончиках пальцев.
  Покалывание всегда приходит перед битвой.
  Страх, боязнь, нерешительность исчезли.
  Осталось только светлое и непобедимое.
  - Самая большая проблема, что придут, намусорят, а затем убирай за ними, - в комнатку из коридора вошла высокая изящная девушка.
  "Одежды ее дорогие, изящные. - Семирамида внимательно разглядывала вошедшую. - На голове сверкает золотая корона с драгоценными камнями: зелеными, прозрачными, красными, синими, желтыми.
  Сандалии на высокой подушке делают девушку еще более величественной.
  Гордая осанка, благородные черты лица.
  Две груди.
  Нет, она не амазонка, - Семирамида вздохнула с сожалением. - Но почему у нее в руках метла и лопата?"
  
  ПО ГРУДИ СУДИТЬ ДЕВУШКУ, ИЛИ ПО ТОМУ, ЧТО У НЕЕ В РУКАХ
  
  - Мессалина? - Эвридика прищурила глаза.
  - Эвридика? - Новенькая вскрикнула. - Когда тебя начнут выносить по частям с арены, то твоя туника разлетится в клочки.
  - Я думала, что мы сначала поздороваемся, - Эвридика чуть наклонилась вперед.
  - Зачем я буду здороваться с воровкой и мерзавкой?
  - Мессалина, то же самое я думаю о тебе, но к тому же ты, помимо того, что воровка и мерзавка, ты еще и убийца, и беспринципная девушка, место которой не в доме патриция, а на помойке.
  - А я и живу на помойке в Городе Солнца, - Мессалина искусственно захохотала.
  - Да, тогда я ничем не могу тебя обидеть больше, чем оскорбила тебя Судьба, - Эвридика также натужно захохотала.
  - По моему природному оптимизму мне везде хорошо, - Мессалина отставила в сторону метлу и лопату.
  - Судя по оружию твоему, ты подрабатываешь на помойке уборщицей.
  - Не помойка, а - Город Солнца, - Иолай добавил строго.
  - Мусорщицей везде унизительно, Мессалина, - Эвридика с презрением плюнула под ноги Мессалине.
  - Эвридика, плевать на арене - плохая примета, - Мессалина тут же щеткой замазала плевок.
  - Плохая примета убирать за теми, кто плюнул, Мессалина.
  - Тебе прощается плевок, Эвридика, потому что ты гладиатор против Зевса, - Мессалина склонила очаровательную головку к правому плечу. - Я поставила тысячу золотых драхм на то, что великий герой убьет тебя сразу, в течение пяти минут.
  - Ты уже заранее проиграла, что поставила на мою смерть, Мессалина.
  Сын бога Геракл не будет меня убивать.
  Он передаст меня моему отцу патрицию Консенсусу.
  - Ах, я и забыла, что твой отец - Консенсус, - Мессалина хлопнула ладонями по бедрам. - Он унижался передо мной, преклонялся, как обыкновенный раб.
  - Никогда не станет благородный патриций Консенсус кланяться мерзавке с помойки, - Эвридика зашипела.
  - Кланялся, ноги целовал, - Полиглот добавил.
  - Консенсус умолял Мессалину, а она его отвергла.
  - Уборщица отвергла патриция, - Эвридика подняла голову и хохотала в потолок. - Вы все сговорились против меня.
  Понимаю, да, понимаю. - Молния озарения пробежала по лицу Эвридики. - Вы нарочно нашли ту, которую я ненавижу.
  У вас тактика: разозлить меня перед боем с Зевсом.
  Чтобы я выбежала на арену красная от гнева, но сверкающими боевыми глазами.
  - Нет, Эвридика, ты ошибаешься, - Иолай снял с Эвридики цепь. - Мессалина убирает на арене мусор.
  Ваша встреча оказалась случайной.
  - Полиглот, ты местный, абориген Города Солнца, - Эвридика обернулась к Полиглоту.
  - Не абориген, а - солярис, - голый старик важно исправил.
  - Ты местный, так скажи, почему Мессалина здесь?
  Она из знатного, но проклятого рода.
  - Так проклят, как твой род проклят, Эвридика, ни один род не проклят, - Мессалина завизжала.
  - Мессалина, ты - рабыня в Городе Солнца? - Эвридика даже снизила напор.
  - Я - рабыня? - Мессалина засмеялась искренне. - Царица Клеопатра мечтала бы оказаться на моем месте.
  Но ей никто не дает шанс.
  - На месте уборщицы на помойке? - Эвридика недоверчиво крутила головой.
  - Сама ты уборщица, - Мессалина, когда казалось, что она немного остыла, вцепилась в волосы Эвридики.
  - Сама я не уборщица, а ты - мерзавка, - Эвридика тут же, словно ждала сигнала, запустила свои руки в густые шикарные волосы Мессалины.
  Золотая корона с драгоценными камнями слетела с миленькой головки Мессалины.
  Золотой обруч сорвался с очаровательной головки Эвридики.
  Девушки завизжали и начали тащить друг дружку за волосы.
  - Товар, товар испортят, - Иолай схватил сзади за талию Мессалину и попытался оторвать от Эвридики.
  Полиглот в свою очередь оттаскивал бушующую Эвридику.
  Процесс, судя по всему, доставлял Полиглоту огромное наслаждение.
  - Полиглот, сначала убью Мессалину, а потом тебя, - Эвридика рычала, как тигрица.
  - Я только оттаскиваю тебя, Эвридика.
  - Пристроился ко мне сзади голый, старый конь.
  - Так удобнее тебя тащить.
  - Тащить, а не втащить, Полиглот.
  - Ты же хотела меня в мужья, Эвридика.
  - В мужья, а не в любовники, Полиглот.
  - Тогда я отстраню свои бедра от твоих ягодиц, Эвридика.
  - Убью, Полиглот.
  А Иолай?
  Иолай видимо страдал.
  Его лицо выражало отчаяние, брезгливость и презрение.
  - Все хорошо, что хорошо начинается, - Семирамида решительно начала выворачивать пальцы девушкам. - Нервы ваши настолько звенят и вибрируют, что кажется, будто вы на базаре выбирает себе прозрачные туники из бонжурии.
  
  ЕСЛИ ЕСТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ, ТО ДЕВУШКА ОБЛАЧИТСЯ В ПРОЗРАЧНЫЕ ЛЕГКИЕ ОДЕЖДЫ, А НЕ В ТЯЖЕЛОЕ ПЛАТЬЕ
  
  - Отпусти, амазонка, больно же, - боль в пальцах заставила Эвридику отпрыгнуть от Мессалины.
  - Дикарка, чуть мне пальчики мои драгоценные не сломала, - Мессалина подула на свои тонкие белые пальцы. - Что ты сказала о бонжурских комбинациях? - Удивление на лице Мессалины перекрыло боль в пальцах. - Вы, степные бабы, необразованные.
  - Не заступаюсь за Семирамиду, но она не кажется мне необразованной, - Эвридика затихала. - И комбинация, которая сейчас на Иолае, раньше принадлежала Семирамиде.
  - Было, было, было, да прошло.
  Рыбка плывет, назад не отдает. - Иолай отступил от девушек на шаг. - Комбинация моя.
  Она досталась мне в честном бою.
  - Иолай, ты победил амазонку? - Мессалина изогнула левую бровь.
  - Не я победил, а мой друг Геракл осилил ее, - Иолай не стал присваивать себе победу Геракла. - Но бой был честный.
  - Нет ничего честнее, когда огромный мужчина набрасывается на обнаженную девушку, - Семирамида растянула уголки губ в ядовитой улыбке. - Два мужчины на одну девушку.
  - Амазонка, не пытайся вызвать у нас жалость, - Мессалина засмеялась. - Когда выбивают иероглифы на глиняных досках, то в прорези добавляется толченая охра, чтобы иероглифы казались ярче.
  Если не добавить краски, то надпись может затеряться в песках.
  Прочитать можно, но оно не запечатлится в мозгу.
  Так и ты - посмотреть на тебя можно, но ты не останешься в наших сердцах.
  - Потому что меня не посыпали красным порошком? - Семирамида горько улыбнулась.
  - Оказывается, что амазонки способны шутить, - Мессалина повернула точеную головку к Эвридике.
  - Юмор у амазонок очень тонкий, - Эвридика согласно кивнула. - Представляю, как шутят амазонки, когда в битве насаживают противника на копье.
  - Весело, короче говоря, - Семирамида позванивала цепью.
  "С меня не сняли цепь, потому что мой выход на арену следом за выходом Эвридики.
  Может быть, я сбегу за то время, когда все будут поглощены выступлением Геракла с Эвридикой?"
  
  В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ МУЖЧИНА ЗАБОТИТСЯ О ТОМ, ЧТОБЫ ОТ НЕГО НЕ СБЕЖАЛА ЖЕНЩИНА
  
  - Ты ухватила самую суть, амазонка, - Мессалина подмигнула Семирамиде и повернулась к Эвридике: - Эвридика?
  - Я слушаю тебя, Мессалина.
  - Эвридика, - Мессалина неожиданно для всех, как пять минут также неожиданно вцепилась в волосы, обняла порывисто Эвридику.
  Эвридика вздрогнула.
  Она, возможно, ожидала, что Мессалина снова затеяла драку.
  Полиглот и Иолай тоже побледнели.
  - Эвридика, - Мессалина рыдала, гладила спину Эвридики, ладони ее соскользнули на ее попку.
  - Мессалина? - Эвридика спросила с надрывом.
  Тут же ее губы накрыли жаркие губы Мессалины.
  Девушки влились друг в дружку.
  Объятия их были крепче витой бронзы.
  - А я уже собирался ставить на битву - Мессалина против Эвридики, - Иолай захихикал.
  - Мессалина бы выиграла, - Полиглот заявил уверенно. - У нее рост выше.
  - Зато у Эвридики грудь больше.
  - Груди у них были одинаковые, а теперь у Эвридики увеличилась.
  - О чем вы спорите, злодеи? - Нелюбовь к мужчинам дала в амазонке новые ростки.
  - Эвридика, ты бросила меня, - Мессалина всхлипывала.
  - Нет, Мессалина, ты причинила мне боль, когда ушла от меня к Василисе.
  - Я не уходила к Василисе, она сама, - Мессалина поцеловала Эвридику в ушко. - Так надо было, чтобы наследство досталось мне, а не моим братьям.
  Отец умер, оставил Полуктору дворец, а Александру - все остальное имущество.
  Но Василиса рассудила иначе.
  Она устроила все так, что даже судья Шемяка перевернулся бы в гробу, если бы умер.
  - Мессалина, как ты оказалась здесь, в этом страшном месте, на помойке?
  - В Городе Солнца, - раздалось дружное от Полиглота и Иолая.
  - Они правы, - Мессалина провела рукой по груди Эвридики. - Мы предпочитаем называть эту древнюю свалку мусора Городом Солнца.
  - Я вытащу тебя отсюда, моя любимая Мессалина, - Эвридика обещала с жаром. - Ты будешь жить со мной во дворце моего отца Консенсуса.
  - Это я вытащу тебя из жалкого дворца твоего отца Консенсуса в мой Город Солнца, - Мессалина ответила не менее жарко. - Ты не представляешь, насколько здесь все богаты.
  - Не представляю, насколько здесь все богаты, - Эвридика недоверчиво смотрела на подружку.
  "Они только что дрались, оскорбляли друг дружку, а теперь милуются, - Семирамида притихла у стеночки. - Да, мне, амазонке, не понять дикие нравы девушек из Микен.
  Даже Саломею я понять не смогла.
  Чем быстрее и дальше я буду от Микен, тем для меня спокойнее. - В сердце вонзилась игла. - Буду ли я далеко от Микен?"
  
  ЧЕМ ДАЛЬШЕ УХОЖУ, ТЕМ БЛИЖЕ ОКАЗЫВАЮСЬ
  
  - Мессалина замужем за одним из самых богатых солярисов Кастором, - Полиглот уважительно склонил голову.
  - За кастратом? - Эвридика выпятила нижнюю губку.
  - Я не проверяла - кастрат ли Кастор, но золота у него много, - Мессалина засмеялась.
  - У Полиглота не меньше, - Иолай завистливо чмокал губами.
  - Ты считал мое золото, Иолай? - Полиглот сразу взвился.
  - Иолай, вцепись в бороду Полиглота, а ты, Полиглот, таскай Иолая за золотые кудри, - Семирамида с надеждой посоветовала.
  - От амазонки не слышу, - Иолай презрительно пропищал.
  Полиглот многозначительно молчал.
  - Эвридика, я тебе сейчас все объясню, - Мессалина не отпускала руки подружки. - Город Солис стоит на развалинах.
  Под развалинами - еще развалина.
  А дальше - дворцы подземные древние нетленные.
  Мы живем лучше и богаче, чем цезарь.
  - Разве цезарь не знает о дворцах прекрасных под руинами? - Эвридика округлила глазки.
  -Знает, все знают, но никто не хочет жить на помойке.
  - В Городе Солнца.
  - Если сделали свалку мусора около Микен то она и останется непрестижной свалкой мусора.
  Цезаря не станут уважать, если он поселится в мусоре.
  - Но ты, Мессалина, ты подрабатываешь уборщицей...
  Зачем? - Эвридика смотрела с бездонной любовью в глаза подружки.
  - Не подрабатываю, а мне так интересно.
  Увидеть битву вблизи.
  - Тебе нравится, когда Геракл убивает слабых девушек на арене? - Семирамида скрестила руки на груди. - Мы, амазонки, всегда встаем на сторону женщин.
  Вы же, знатные Микенки, воюете друг с дружкой.
  Разве не понимаете, что это на руку мужчинам?
  
  КРОВЬ БУДОРАЖИТ КРОВЬ
  
  - Ты слишком дикая и необразованная, амазонка, - Мессалина произнесла с презрением.
  - Семирамида, тебе многому нужно научиться, - в голосе Эвридики прозвучала жалость.
  - Может быть, вы поучитесь у амазонок? - Семирамида опустила руки. - Бессмысленно пытаться воевать друг с дружкой.
  Все эти ваши войны девушек против девушек нужны только одному, двум властителям.
  Все остальное - для отвода глаз.
  - Подожди-ка, амазонка, я сейчас сбегаю за папирусом и писцом, - Мессалина расхохоталась. - Мы запишем твою мудрость. - Мессалина раскрытой ладошкой ударила в ладошку Эвридики.
  Дочь патриция и жительница Города Солнца расхохотались.
  - Понятия не имею, о чем они говорят и зачем, - Иолай пожал плечами. - Но зато знаю, зачем гудят трубы.
  Эвридика, тебя зовут на арену.
  - Эвридика, береги себя, - Мессалина крепко обняла Эвридику.
  - Тогда ты проиграешь тысячу золотых, Мессалина, - Эвридика ответила с мягкой иронией.
  - Тысяча золотых - слишком маленькие деньги для жительницы Города Солнца, - Мессалина искренне отмахнулась. - Лишь бы ты была рядом, моя Эвридика.
  - Я обещаю, что вернусь к тебе, Мессалина.
  - Зато я не обещаю, что вернусь к вам, - Семирамида прошептала почти неслышно.
  - Семирамида, ты должна видеть битву, чтобы знать, когда тебе выйти на арену, - Иолай подтолкнул амазонку в спину.
  По длинному проходу все направились к выходу на арену.
  - Слишком длинный коридор, - Семирамида с любопытством рассматривала стены и потолок. - Рисунки очень яркие.
  Кто их наносил?
  Древние? - Семирамида провела пальчиком по гладкой стене.
  - В этих стенах замурованы те, кто погиб на арене, - Иолай старался держаться к центру коридора.
  - Поговаривают, что в дальних слоях находятся кости давно вымерших чудищ, - Полиглот судорожно сглотнул. - Сначала их замуровывали за решеткой.
  Потом - по частям.
  Меняли местами голову и ноги.
  Древние испытывали: будут ли боги гневаться на них за перестановку костей в умерших.
  - Надо найти знатока и спросить у него, - Иолай чихнул.
  - Будь здоров, Иолай, тут же отозвался Полиглот.
  - Тебе не могу сказать подобное, - Иолай тут же расхохотался.
  Полиглот тоже загнулся в хохоте.
  - Это у них обычные шутки, - Мессалина пояснила Эвридике.
  "Если бы не цепь, то я бы попыталась сейчас отстать в коридоре и сбежать, - Семирамида все искала ходы отступления. - Вроде бы я и Полиглот договорились, что поможем друг другу.
  Но что-то от Полиглота даже подмигивания не получила".
  
  КАЖДЫЙ ДУМАЕТ О СВОЕМ, А КАЖДАЯ - О СВОЕЙ
  
  - Вот и арена, - Мессалина выдохнула с восторгом.
  Коридор закончился небольшой площадкой, которая посыпана песком. - Песок - для того, чтобы закрыть пятна крови.
  - Дерутся на лугу? - Эвридика спросила деловито.
  - Из тебя вышла бы смелая амазонка, - Семирамида брякнула, не подумав. - Извини, отреагировала на твое спокойствие перед битвой.
  - У меня не будет битвы, амазонка, - Эвридика обернулась. - Зато ты должна успокоиться.
  - Полиглот, а где край арены, за который выходить нельзя? - Семирамида решила не реагировать на колкое замечание Эвридики.
  - Край там, где сочтет нужным великий герой Геракл, - за Полиглота ответил Иолай. - Луг, остатки мраморных колонн, мраморные выщербленные скамьи.
  Бой может продолжаться в любом месте.
  Но тебе это не поможет, Семирамида.
  Молот и копье Геракла настигнут тебя в любом месте.
  - Я только в последнее время и слышу радостные, полные надежд замечания, как Геракл будет меня кромсать, - Семирамида усмехнулась. - Создается впечатление, что вы сами себе хотите доказать, что я для Геракла - легкая добыча.
  - А вот и Солнце Города Солнца, - Иолай произнес с благоговеньем.
  Из широких золотых ворот на другой стороне, через лужайку вышел бронзовый могучий сын бога.
  - Он великолепен, - Эвридика и Мессалина запищали и захлопали в ладоши.
  Толпы любителей кровавых зрелищ на обломках, на мраморных скамьях и на кучах мусора заревели в полном восторге.
  - Мои болельщики, - Геракл прошел ровно на середину лужайки. - Кто говорит, что предстоящий бой окажется сложным для меня и трудным? - великий Геракл топнул.
  От его могучего топота сорвалась мраморная горгулья с колонны.
  - Никто не думает, что бой будет сложным для тебя, народный герой, - визги и крики неслись со всех сторон.
  Даже летели апельсины, как знак плодородия Геракла.
  - Может быть, даже некоторые думают, что мне не под силу справиться с хрупкой дочерью патриция?
  - Задай Эвридике перца, - сенатор в белых одеждах потрясал кулаком.
  С его губ срывалась голубая пена.
  - Отец, - Эвридика в ответ погрозила Консенсусу тонким пальчиком.
  - Я не только победю Эвридику и амазонку Семирамиду, я их в бараний рог согну, - Геракл изобразил руками сгибание в бараний рог.
  - Согни их, великий Геракл!
  - Согни и нагни!
  - В рог и по рогам!
  - За кровь наших отцов и матерей, которые попали под иго Эвридики и Семирамиды... - Геракл вещал так, что разлетелись облака.
  Даже пролетающий журавль сделал круг над ареной.
  - Что за кровь его матерей и отцов? - Семирамида распахнула глаза. - У Геракла много отцов и матерей?
  
  ОЛИМПИЙЦЫ САМИ СЕБЕ ОТЦЫ И МАТЕРИ
  
  - Торжественная речь должна звучать призывно, но она формальная, - Полиглот приблизился к Семирамиде. - Из чего следует, что важен не смысл, а выдумка.
  - За наших изнасилованных дочерей, сестер, матерей, отцов, дедов и детей, - Геракл потрясла кулаком.
  - За изнасилованных отомсти, Геракл.
  - За насилие надо мной...
  - И Геракла изнасиловали? - на этот раз Эвридика захихикала.
  - Ты у меня очень задорная и резвая, Эвридика, - Мессалина тут же ущипнула подружку за попку.
  - За поруганную честь... - Геракл не успел сказать, за чью еще поруганную честь он прольет на арене кровь двух девушек.
  Так и осталась поруганная честь неизвестных.
  - Геракл, время, - старец с бородой до коленей тонким голоском перекрыл рокот великого героя. - Солнечный шест показывает полдень.
  А в час дня у нас оргия.
  - Кронос, хранитель времени Города Солнца, - Иолай произнес с уважением.
  - Никакой он не хранитель времени, Кронос.
  Он - мелкий выскочка, который присвоил себе легкую должность, - Полиглот скривил лицо.
  - Полиглот, ты на ножах с Кроносом? - Мелисса округлила глазища.
  - Вот именно, - Полиглот зарычал.
  - Иолай, выпускай, - Геракл тут же оборвал свою речь.
  - Эвридика, иди, по-быстренькому, - Иолай вытолкнул Эвридику с песочной площадки на луг.
  - Это дочь Консенсуса, - стадион радостно взвыл.
  - Туника у нее шикарная.
  - Голубая, как небо.
  - Кровь на голубом будет смотреться небесно.
  Дочь патриция не растерялась.
  Она подбежала к великому герою и упала перед ним на колени:
  - Я твоей стала новой добычей,
  О, великий народный герой Геракл:
  Я побеждена и себя власти твоей предаю.
  Битву тебе проиграла.
  Как и все недостойные, кто прежде меня был у ног твоих.
  Мира героям прошу, а себе лишь удар меча.
  Я от тебя побегу, мой герой.
  Ты же догонишь меня.
  Меч погрузи свой блестящий в белое тело мое.
  Будет мне этим награда, а амазонкам урок.
  Нечем ответить тебе.
  Я безоружна, слаба.
  Миртом и златом главу свою увенчай, о, сын бога.
  А колесницу к арене Иолай, твой возница, доставит тебе.
  Ставши тогда на нее, при восторженных криках
  Рабов запряженных вперед двинешь искусной рукой.
  Юношей пленных вослед поведут и девушек нежных.
  Шествие это будет триумфом большим.
  Свежий улов...
  - Это же мой текст, - Семирамида возмутилась. - А что я буду говорить Гераклу?
  
  ПОЭМ В МИКЕНАХ МЕНЬШЕ, ЧЕМ ПОЭТОВ
  
  
  - То же самое, Семирамида, тоже самое произнесешь, - Иолай потирал руки. - Всех волнует оргия и твоя кровь, амазонка.
  Никто никогда не слушает поэтов.
  - К счастью, я не поэт, - Полиглот выпятил живот.
  - К несчастью, ты не поэт, Полиглот, - Иолай показал Полиглоту язык.
  На арене Геракл опустил меч плашмя на левое плечо Эвридики:
  - Признаешь ли ты меня победителем в этой битве, дочь патриция Консенсуса Эвридика? - Геракл загрохотал вопросом.
  
  
  ГЛАВА 33. ГЕРАКЛ И СЕМИРАМИДА НА АРЕНЕ
  
  - А разве может быть по-другому, великий герой Геракл? - Эвридика подняла личико. - Ты сразил меня в самое сердце стрелой Амура.
  Без битвы ты победил.
  - Во как, без стрелы сразил стрелой, - послышалось с трибун.
  - Он может, он великий, Геракл.
  - Он и без стрелы - огого, еще того.
  Себя показал!
  - Вставай, же пораженная мной, - Геракл выполнял свое обещание - не убивать Эвридику. - Дочери патрициев должны давать обильные плоды.
  - Геракл, так не честно, - нашлись на трибунах и недовольные.
  - Крови, крови и зрелищ, - недовольных становилось все больше и больше.
  - Накажи ее, Геракл, - сенатор Консенсус, наверно, забыл, что Эвридика - его дочь.
  - Вы хотите крови, - Геракл обвел взглядом бушующую толпу. - Она есть у меня.
  У амазонок больше крови, чем у обыкновенных дочерей патрициев.
  - Почему он думает, что у меня больше крови, чем у Эвридики? - Семирамида сжала кулачки.
  - Молчи, недостойная, - ответ Мессалины был ответом всех зрителей.
  - О, великий Геракл, - Эвридика поднялась с коленей. - В честь твоей победы и величайшего благодушия, я пробегу по арене круг почета. - Эвридика зажала в ладошках края туники.
  И побежала, высоко поднимала колени.
  - Эвридика, не делай этого, - Семирамида закричала изо всех сил.
  - Ты, мерзкая, гадкая, грязная смертница амазонка, смеешь приказывать моей лучшей подруге? - Мессалина обернулась к Семирамиде.
  - Великий герой Геракл, как и все его герои отряда, не могли удержаться, когда напали на наш город Фемискира, - Семирамида кусала губы. - Как только герои, и сам Геракл видели убегающую от них девушку, то немедленно пускались ее догонять.
  Затем поражали своим мечом.
  Думаю, что привычки у героев остались.
  
  ДУРНАЯ ПРИВЫЧКА НЕ УМИРАЕТ
  
  - Ты врешь, недостойная амазонка, - Мессалина побледнела.
  - Не могу удержаться, чтобы не поразить ее в спину своим сверкающим мечом, - рык сына Олимпийца был ответом Мессалине и подтверждением догадки Семирамиды.
  Он погнался за бедной девушкой.
  Эвридика бежала по кругу, счастливая, жизнерадостная, полная энергии свободы.
  Она не слышала за ревом возбужденной толпы, как за ней грохочет каменными шагами Геракл.
  Герой приближался со скоростью сына бога.
  Геракл метнул щит в Эвридику.
   - Эвридика, пригнись, - Семирамида закричала как только могла громко.
  В последний момент дочь патриция обернулась на крик амазонки.
  Эвридика увидела летящий в нее щит героя, но не успевала уклониться.
  Дочь патриция начала склоняться.
  В этот момент щит слегка задел ее спину.
  Но и этого хватило, чтобы Эвридика рухнула на арену.
  - Геракл является пояснением ко всему, что здесь происходит, - Семирамида вырвала длинную цепь из рук Иолая.
  Амазонка выбежала на арену и побежала наперерез великому герою.
  - Семирамида, это не по правилам, - далеко сзади надрывался Иолай. - Твой выход позже.
  - Где выход, там и вход, - Семирамида убыстряла шаг. - Ничего не смогу сделать с сыном бога.
  Могучий Геракл раздавит меня своей огромной палицей.
  Но может быть, за это время Эвридика успеет забежать на трибуны?
  - Амазонка? - Геракл, наконец, увидел Семирамиду.
  В глазах сына бога пылал красный кровавый огонь.
  - Геракл, у тебя глаза красные. - Семирамида остановилась, потому что остановился и сын бога.
  - Вот и кровь прибежала сама, - великий герой вызвал ураган радости на скамьях и мусорных кучах.
  Некоторые солярисы падали в обмороки от избытка эмоций.
  - Что-то в этом роде, - Геракл занес над Семирамидой палицу. - Не будем отклоняться от правил игры, Семирамида.
  Либо ты бежишь, и тогда я догоняю и вонзаю тебе меч в спину или ниже.
  Или ты остаешься на месте, и я палицей вгоняю тебя в землю.
  - Я на первый раз увернусь, - Семирамида в ловком перекате ушла из-под удара палицы Геракла.
  Но запуталась в длинной цепи.
  - Где у тебя ключ, Семирамида, вот в чем вопрос, - великий герой пошутил.
  - Цепь мешает мне бежать, - Семирамида пропищала. - Распутай меня, Геракл, и тогда я буду бегать от твоего блестящего меча.
  "Где же та маленькая надежда, которая спасет меня?
  Птицы унесут?
  Земля подо мной провалится?
  Амазонки войной пойдут на Микены?
  Но Геракл все равно успеет сделать свое дело надо мной".
  - А случится так, - великий герой почесал палицей не менее великий затылок, - что и без ключа и без побега я тебя убью. - На лице Геракла появилась маска смерти.
  Держалась она настолько долго, что Семирамида выпуталась из цепи, поднялась на ноги.
  На трибунах стало так тихо, что слышно, как ветер шелестит в мусорных горах.
  - Жук скарабей укусил меня за пятку, - Геракл медленно поднял правую ногу.
  К пятке присосался малюсенький жучок.
  - Геракл, найди силы и добей амазонку, - Иолай надрывно кричал.
  - Я побежден, - великий герой грохнулся на живот.
  - Нет, ты не побежден, - Семирамида не верила в свое счастье. - Сын бога бессмертен. - Семирамида подбежала.
  Вскочила на спину Геракла, обмотала цепь вокруг его шеи и начала душить.
  - Не по правилам, - взорвалась одна половина зрителей.
  Это те, кто поставил на победу Геракла.
  - По правилам, - завопили те, кто сделал ставку на выигрыш амазонки.
  - Бей! - Раздалось общее.
  Свободные солярисы Города Солнца с демократическим восторгом набросились друг на друга.
  За пределами арены завязалась драка, которая по зрелищности намного была интереснее событий на арене.
  - Бей, - на спину Семирамиды навалилось.
  Начало ее щипать, кусать за шею, вцепилось в волосы.
  - Судя по волосам, ты не мужчина, - Семирамида пыталась извернуться.
  Но надо было закончить с Гераклом. - Дай, я хотя бы усыплю Геракла.
  Его же убить невозможно.
  
  ЕСЛИ НЕ ТАК, ТО ХОТЯ БЫ ЭТАК
  
  - Не трогай моего героя, - Эвридика визжала на спине Семирамиды. - Ты - убийца, Семирамида.
  - Он первый начал, - амазонка пыталась сбросить со спины лишний груз. - Я же тебя спасла от смерти, Эвридика.
  - Смерть - ничто, любовь - все, - Эвридика вошла в боевую ярость.
  Вдруг, давление на спину Семирамиды ослабло.
  Послышался глухой удар.
  - Этот звук мне хорошо знаком, - Семирамида обернулась. - Так ударяет рукоятка меча по лицу.
  Но это лицо мне всего лишь кажется знакомым. - Семирамида распахнула глазища. - Потому что тебя не может быть здесь, рядом.
  - Надо бежать, - Главка выдохнула с сожалением. - Я бы, конечно, показала этим мужчинам настоящую драку, но их слишком много.
  И воняет на помойке, как на мусорной свалке.
  - Город Солнца, а не свалка мусора, - великий герой сын бога Геракл закрыл глаза.
  - Его все равно не убить, - Главка подтвердила догадку Семирамиды. - Но сейчас он в отключке.
  Остальные дерутся.
  Самое время забыть и начать.
  - Главка, ты пришла за мной? - Слезы заливали глаза Семирамиды.
  Семирамида прильнула к своей подруге и жадно поцеловала ее.
  Главка с готовностью и страстью отозвалась на поцелуй.
  - Смотрите, амазонки завалили Геракла и целуются над ним, - на трибунах сразу начала прекращаться драка.
  - И дочку патриция Консенсуса завалили.
  - Я так не оставлю бесчинства амазонок, - сенатор Консенсус воспользовался случаем и толкал программную речь. - За поруганную честь наших дочерей, наших великих героев.
  - Я - Главка, а ты, Семирамида - дура, - Главка вложила в руку Семирамиды меч. - Возьми свой меч.
  - Я дура, я согласна, - счастливая Семирамида бежала за подружкой к выходу в коридор с арены. - Я знала, я чувствовала, что произойдет чудо.
  - Да, я чудо, Семирамида.
  - Но откуда у тебя мой меч, Главка?
  - Сейчас узнаешь, - Главка подбадривающе шлепнула Семирамиду по попке. - И копье свое узнаешь, и щит, и лук и стрелы.
  - Но, - Семирамида забежала в коридор.
  - И копье, и щит, и лук со стрелами свои я признаю, - Семирамида остановилась, словно ее настигла палица Геракла. - И тебя, Саломея, узнаю. - Семирамида крутила головой.
  - Конечно, Семирамида, ты уже нацеловалась с Главкой на арене, поэтому на меня свои губы тратить не будешь, - Саломея засмеялась с долей издевки.
  - Ты его повалила, Саломея? - Главка кивнула на лежащего голого Иолая.
  - Я его успокоила немножко, а то слишком бушевал.
  Кстати, я забрала у него свою комбинацию, - Саломея скромно покраснела: - А этого Полиглота...
  Этот сказал, что у него с тобой, Семирамида, договор.
  Что за договор, я не знаю.
  Потому что брачный договор о том, что я и ты, Семирамида, поженились, у нас уже записан на папирусе в суде Шемяки. - Саломея ухмыльнулась.
  - Вы поженились? - Главка подпрыгнула.
  - Главка, это не серьезно, - Семирамида почувствовала, как кровь приливает к голове. - Я тебе потом все расскажу...
  - Еще как серьезно мы поженились, - Саломея не хотела уходить от важной для нее темы.
  - Семирамида, скажи своим отважным подругам, что я ваш, что я почти амазонка, - пузатый пожилой голый Полиглот заискивающе улыбался Семирамиде.
  - Если ты - амазонка, Полиглот, то я - Геракл, - Семирамида засмеялась.
  
  УЛЫБКИ БЫВАЮТ ВЕСЕЛЫЕ И ИСТЕРИЧНЫЕ
  
  - Ты не Геракл, Семирамида, но что-то божественное в тебе есть, - Главка смотрела на Семирамиду с обожанием.
  Не меньшее обожание, но с искрами ревности, светилось от Саломеи.
  - Полиглот, мы договаривались, что ты поможешь мне сбежать от арены в Городе Солнца, а я потом помогу тебе сбежать из Микен, - Семирамида раздумывала. - Но ты не помог мне здесь.
  - Как же не помог, Семирамида, я помог, - Полиглот покосился на меч в руке Семирамиды.
  - Как помог, если я не сбежала, Полиглот.
  - Я помогал тебе тем, Семирамида, что не помогал твоим недругам.
  А это очень весомая помощь, Семирамида.
  - Действительно, это подвиг для Микенца, если он не помогает врагам, - Саломея серьезно кивнула миленькой головкой.
  - Насколько я знаю тебя, Полиглот, - Семирамида приняла решение, - то - да, ты помогал мне тем, что не вредил.
  Хорошо, ты можешь ехать с нами.
  - Только одна я глупенькая амазонка, - Главка выпрямила спину.
  В ее глазах загорелся боевой огонь. - Все всё понимают, а я лишь глазками хлопаю - хлоп-хлоп.
  Прибежала, спасла подругу, а подруга уже за каким-то мужем.
  Причем другого - голого мужика с собой забирает.
  Наверно, я слишком долго бежала на выручку тебе, Семирамида.
  - Главка?
  - Ну, чем еще хочешь добить меня, Семирамида?
  Признаешься, что Геракл - твой мужской муж, если Саломея - твой женский муж.
  - Мы решили, что в нашем союзе брачном не будет мужей, - Саломея подливала масло в огонь. - Семирамида - жена мне, а я - жена ей.
  Мы еще посмотрим, кто на ком женат и как женат, - Главка нехорошо усмехнулась.
  - Главка? - Семирамида произнесла более твердо.
  - Да, Семирамида?
  - Ты любишь меня?
  - Люблю ли я тебя?
  - Если любишь, то расслабься, Главка.
  - Ради тебя на все, даже расслабиться могу с твоей новой подружкой, женой и с твоими новыми друзьями.
  - Кажется, что Геракл просыпается, - Саломея прислушалась.
  Ее слова стали сигналом для беглецов.
  Семирамида, Саломея, Главка и Полиглот понеслись по коридору.
  - Я покажу вам тайный выход из Города Солнца, - Полиглот обещал на ходу. - Если бы ты мне отказала, Семирамида, то вы бы отсюда не выбрались.
  Так что я служу вам, амазонки.
  - Добро приносит добро, Полиглот, - Семирамида увидела далеко впереди удаляющийся быстро огонек: - Кто от нас удирает?
  
  НИКТО НЕ МОЖЕТ БЕЖАТЬ ТАК БЫСТРО, ЧТОБЫ ЕГО НЕ ДОГНАЛИ
  
  - Мессалина убегает, кто же еще, - Полиглот поправил бороду.
  - Догоним и накажем ее, - Семирамида размахивала мечом.
  - Семирамида, ты, как Геракл, - Полиглот захихикал, заранее осторожно показывал, что шутит. - Он не может удержаться, когда видит убегающую девушку.
  Обязательно догонит и настигнет ее в спину своим блестящим мечом.
  - Я не собираюсь настигать Мессалину, - Семирамида пробурчала.
  "Мне не нравится, что Полиглот меня сравнивает с Гераклом.
  Но с другой стороны, многие, например, Эвридика, сочли бы за честь, если бы их называли героями.
  Вернее - героинями, Гераклу подобными".
  - Зачем догонять Мессалину, если ты не хочешь вонзить в нее? - Полиглот закашлялся.
  - Вонзить что? - Саломея ревниво переводила взгляд с Полиглота на Семирамиду.
  Саломея бежала слева от Семирамиды.
  Главка - справа.
  Девушки как бы поделили охрану Семирамиду.
  - Вонзить сверкающий меч, - Полиглот за кашлем хотел скрыть то ли смущение свое, то ли смех.
  - Я желаю отомстить Мессалине, - Семирамида сжала губы.
  - Воинственная амазонка, - Полиглот протянул с уважением.
  - Мессалина это кто? - Главка спросила в свою очередь.
  - Мессалина убежала сразу, как только Эвридика вышла на сцену, - Полиглот остановился и попытался выдернуть из стены череп.
  - Полиглот, зачем тебе череп чужой? - Семирамида заинтересовалась. - Своего черепа мало?
  
  ЧЕРЕП - СЛИШКОМ ЗЛОВЕЩЕ ДЛЯ ДЕВУШКИ
  
  - Этот череп не из кости, а из серебра, - Полиглот уперся одной ногой в стену, а второй скользил по влажным камням пола коридора. - Я серебро отличу от кости.
  - Серебро, - Саломея подбежала и тоже тянула за череп. - Семирамида, Главка, помогите нам.
  - Серебро - вода по сравнению с минутами жизни, - Главка презрительно скривила пухлые губки.
  - Извините, но я обязана догнать Мессалину, - Семирамида нашла причину, чтобы не выдирать череп из стены.
  - Ну и Тартар с этим черепом, - Полиглот сдался. - Я надеялся, что серебряный череп - зацепка к очередному великому кладу.
  - Много ты кладов нарыл в Городе Солнца на помойке? - Саломея поинтересовалась.
  - Очень много, - Полиглот не стал отрицать. - Город Солнца буквально стоит на кладах с золотом и драгоценными камнями.
  - Ух ты, - Саломея смотрела на Полиглота с уважением.
  - Если ты хочешь, красавица, то я как-нибудь свожу тебя на поиски клада, - Полиглот обрадовался вниманию к черепу и кладам. - Но не раньше чем через пару месяцев.
  Когда обо мне забудут.
  Тем более что я дожен буду тайно перетаскать отсюда все золото в мое новое жилище.
  - Ну, не знаю, - Саломея улыбнулась. - Я теперь - амазонка.
  А мы, амазонки, к золоту не очень.
  Для нас важнее - поле, конь и враг.
  - Ты же была Микенкой, Семирамида, - Полиглот заманивал.
  - Саломея, не стесняйся своему стремлению к золоту, - Семирамида подбодрила подругу. - Мы, амазонки, хотя и презираем золото, но не против него.
  - Все вы испорчены золотом, - Главка отстаивала свою независимость.
  Огонек факела приближался.
  - Семирамида, я не понимаю, - Главка сделала попытку снять наложить стрелу на тетиву лука. - Зачем мы бежим, если стрела быстрее нас догонит твою Мессалину.
  - Главка, не трогай ее, она - моя, - Семирамида проскрежетала зубами.
  - Личные счеты, - Главка уважительно пропела.
  - Не совсем личные, - Семирамида обогнала Полиглота и своих подруг.
  Прибавила скорости.
  - Красиво бежит Семирамида, - Саломея протянула с восторгом.
  Голос ее дрогнул.
  - Голая бегущая впереди амазонка, - Полиглот продолжил мысль Саломеи. - Дорого я заплатил бы за то, чтобы любоваться этим зрелищем.
  Но дорого платить мне не придется, потому что я бесплатно наслаждаюсь видом обнажённой Семирамиды сзади.
  - Голую амазонку не видел что ли? - Главка повернула свою точеную головку.
  - Голую видел, и не только амазонку, - Полиглот говорил ровно, без сбившегося дыхания. - Но каждый раз обнаженная женщина выглядит по-разному.
  - Полиглот, ты вроде бы в годах, - Главка поправила меч на перевязи. - Живот огромный выпирает.
  Но бежишь ровно, без одышки, словно молодой... словно молодой...
  - Словно молодой Геракл за Керинейской ланью, - Саломея засмеялась.
  - Город Солнца, мусорные кучи заставляют нас, свободных солярисов, все время бегать, - Полиглот обрадовался. - Даже, если никого рядом не видно, то нужно бежать.
  Поэтому вся жизнь демократа - в бегах.
  Например, наторговал я золота, и должен донести до своего схрона.
  На мое золото претендует каждый солярис.
  Ну, также, как и я на их золото.
  У нас свобода в Городе Солнца.
  Кто отнял золото, ограбил и убил, тот и свободен более, чем мертвый без золота.
  Догнал бегом, отнял бегом, убегаешь сам.
  Вот и натренировался я до Олимпийского чемпиона по бегу.
  А в моем большом животе спрятана сила.
  - Разбойники, - Главка процедила сквозь белые ровные зубки. - Все мужчины - разбойники.
  А на вашей помойке около Микен - разбойники из разбойников.
  - Называй, как хочешь, но лишь бы не прогоняла, - Полиглот подобострастно засмеялся.
  - Ты - человек Семирамиды, - Главка заметила жадно устремленный на нее взгляд Полиглота, поэтому поправила край туники. - Я не могу прогнать того, кого другая амазонка пригласила.
  - Мне нравятся ваши правила, - Полиглот указал на проход в стене: - Сюда сворачиваем.
  - А как же Семирамида? - Саломея и Главка с подозрением посмотрели на свободного соляриса.
  - Этот проход значительно сократит путь, - Полиглот уже нырнул в темный коридор. - Мы не только догоним Мессалину и Семирамиду, но и окажемся впереди них.
  - Вдруг, ты заманиваешь нас в ловушку? - Главка прыгнула следом за Полиглотом.
  - Сам пробежишь, а мы провалимся в яму с заостренными кольями.
  - Надо же, - Полиглот хлопнул себя ладонью по лбу. - Я сбегАю из Города Солнца.
  Вы мне помогаете и еще поможете избежать смерти от рук тех, кто хочет меня убить и забрать мое кровью накопленное золото.
  - Действительно, кровью накопленное, - Главка произнесла с усмешкой.
  - Да, все я придумал, и сам же себя в ловушку загоняю.
  Амазонки, с вашей мнительностью вы видите врага в любом мужчине.
  - А разве не так? - Главка засмеялась.
  - Вот и выход из обходного прохода.
  Обход оказался короче, чем прямой путь. - Полиглот замедлил шаг. - Слышите голоса?
  Наша славная Семирамида догнала Мессалину.
  Выпрыгнем сразу, или подслушаем?
  - Семирамида - не твоя славная, - Саломея ревниво пробурчала.
  - Саломея, и не твоя Семирамида, - Главка сверкнула глазищами. - Семирамида - только моя.
  - Я не согласна, Главка, - Семирамида не испугалась боевой амазонки.
  - Может быть, будете выяснять отношения потом, в постели, - Полиглот приложил палец к губам.
  - В постели? - девушки переспросили.
  - Я имел в виду, когда мы остановимся на ночлег.
  - Имел в виду? - Главка накалялась.
  - Я бы осталась в этом коридоре и подслушала, - Саломея тоже приложила пальчик к губкам. - Может быть, Семирамида не хочет, чтобы мы появились, когда она будет убивать Мессалину.
  - Нехорошо, конечно, затаиваться, - Главку терзали смутные подозрения. - Но, возможно, что ты права, Саломея.
  Редкий случай и первый, когда ты права.
  - Тогда и подсмотрим, - Полиглот помахал рукой из-за камня. - Мы в тени, поэтому Семирамида и Мессалина нас не сразу заметят.
  - А, если заметят, то не накажут, - Главка нашла оправдание подглядыванию и подсматриванию. - Скажем, что прикрывали Семирамиду с фланга.
  - Не с фланга, а с тыла, - Полиглот захихикал. - Семирамида к нам стоит спиной.
  - Тебе лишь бы подглядывать, Полиглот, - Саломея не ругала.
  - Каждый мужчина на моем месте поступил бы также, - Полиглот скромно заметил.
  - Какие претензии? - Мессалина визжала.
  Семирамида держала ее за волосы. - У тебя меч, поэтому ты сейчас права.
  Зачем на меня напала?
  Где моя любимая Эвридика?
  - Эвридика сейчас в том месте, от которого ты стремительно удаляешься, Мессалина.
  
  НЕ БЫВАЕТ ДЛИННЫХ И КОРОТКИХ ДОРОГ, ЕСТЬ ТОЛЬКО ПРАВИЛЬНЫЕ И НЕПРАВИЛЬНЫЕ
  
  - Если бы ты знала, куда я бегу, Семирамида, то давно бы уже была там, - Мессалина снизила тон. - Я приведу войско, чтобы вызволить мою Эвридику из плена.
  - Но Геракл ее обещал отпустить, - Семирамида опустила меч.
  Но волосы Мессалины из руки не выпускала.
  - Освободить Эвридику из лап ее отца сенатора Консенсуса, - Мессалина, несмотря на боль, подняла голову. - Я пока не знаю, как, но знаю, зачем я делаю. - Она добавила рассудительно.
  - Зачем ты меня обманываешь? - Семирамида произнесла сурово.
  - У тебя раздутое самомнение, амазонка, - Мессалина страшно захохотала. - Ты мне не нужна, чтобы я тебя обманывала.
  - Ты оскорбляла меня, когда я была в цепях перед ареной.
  - Я девушка, я обязана оскорблять другую девушку, которая может оказаться моей конкуренткой.
  - Я - рабыня на убой Гераклу, могла оказаться твоей конкуренткой?
  - Любая, кто рядом с моей Эвридикой - конкурентка мне.
  - Но и твоя Эвридика...
  - Семирамида, спасибо, что ты сказала, что Эвридика моя...
  - Так, к слову пришлось.
  Как же я еще могу назвать Эвридику.
  - Ты бы могла назвать ее своей, Семирамида, - Мессалина метала гром и молнии. - Вы провели вместе ночь.
  - Ночь в цепях в плену в пещере Геракла.
  - У Геракла не пещера, а дворец древний подземный.
  - Ты была у Геракла в гостях, Мессалина?
  - Разумеется, я знала и видела дворец Геракла, Семирамида.
  Я же жительница Города Солнца.
  - Но я уверяю, что мы находились вместе вынужденно, а не по другой причине.
  - Вынужденно вы могли даже, если ненавидели друг друга, успокаивать друг дружку всю ночь.
  Вы догадывались, что эта ночь для вас последняя в жизни.
  - Мессалина, ты бросила Микены, в которых, как я полагаю, не бедствовала, - Семирамида произнесла ровно и спокойно.
  - Когда Семирамида успокаивается, значит, что она взбешена, - Главка прошептала.
  - Я знаю, - Саломея ответила.
  - Что-то ты много знаешь о моей Семирамиде, - Главка тут же обернулась.
  - Что-то я много знаю о МОЕЙ Семирамиде, - Саломея шипела в ответ.
  - Тише, а то интересное пропустим, - Полиглот пшикнул на девушек.
  - Ты, Мессалина, спокойно убирала с арены трупы убитых девушек, - Семирамида - само Олимпийское спокойствие. - Но ни разу не попыталась помочь ни одной из девушек сбежать от Геракла, то есть - от смерти.
  
  ПОМОЩЬ НЕ ПРИХОДИТ, ПОМОЩЬ ДОСТАВЛЯЮТ
  
  - Ты не поверишь, амазонка, - Мессалина усмехнулась. - Но для меня других девушек не существовало и не существует, кроме Эвридики.
  Все остальные - конкурентки мне.
  - Но так же нельзя, Мессалина, - Семирамида растерялась. - Девушка должна помогать девушке в беде.
  - Помогать девушке я согласна, - Мессалина повторяла. - Но я же сказала, что для меня только одна девушка - Эвридика.
  - Неужели? - Семирамида пролепетала.
  - Да, амазонка, неужели, - Мессалина ответила ядовито.
  Словно не Семирамида ее держала за волосы, а она, Мессалина, сама охотилась и поймала Семирамиду. - Поэтому, когда я увидела тебя рядом с моей Эвридикой, я рассвирепела.
  Я дерзила тебе, оскорбляла тебя, смеялась над тобой, я желала тебе дальнейшей смерти.
  - Твоя любовь к Эвридике заслуживает уважения, Мессалина.
  Твоя ненависть к другим девушкам и нежелание им помочь заслуживает смерти, Мессалина.
  - Ой, суровая прекрасная амазонка мне угрожает, - Мессалина захохотала.
  - Почему ты назвала меня прекрасной, Мессалина?
  Ты подластиваешься, чтобы я тебя не убила?
  - Никакого подластивания, никакого обмана, Семирамида, - Мессалина с трудом перестала хохотать. - Ты не понимаешь, насколько ты прекрасна, Семирамида.
  Прекрасна телом и внутренней красотой.
  Ты - демон, который вызывает в женщинах ненависть только тем, что ты красивее многих.
  - Это ложь, - Семирамида затухала. - Я не демон.
  Ты можешь пощупать меня и убедиться, что я теплая, из плоти и крови, как ты, Мессалина.
  - Пощупать тебя, Семирамида? - Мессалина снова расхохоталась. - Ты хоть понимаешь, о чем говоришь?
  - Вроде бы я разговариваю не на умершем языке шумеров, - Семирамида проблеяла. - Но не понимаю.
  Вернее - понимала до этих пор, но ты смутила меня, Мессалина.
  - Если я дотронусь до тебя, Семирамида, если любой дотронется до тебя, то станет твоим рабом навеки.
  Я полагаю, что в тебя влюбляются и падают колосьями перезревшими к твоим ногам.
  Но ты наивно не замечаешь, дикая грязная амазонка.
  - Может быть, и дикая, с вашей точки зрения, Микенка, но я не грязная.
  - Я вижу, что ты не грязная, Семирамида, - Мессалина вздохнула. - Грязь к тебе не прилипает.
  - Тогда почему же называешь меня грязной, Мессалина?
  - Чтобы как-то, хоть словами приглушить блеск твоей красоты.
  Даже сейчас, когда ты таскаешь меня за волосы, и мне больно, я чувствую высочайшее наслаждение оттого, что ты прикасаешься к моим волосам.
  - Ой, - Семирамида тут же отпустила волосы Мессалины. - Ты все выдумала, Мессалина.
  Не успокаивай себя ложной надеждой.
  Твои уловки не помогут тебе избежать смерти от моего меча.
  - Семирамида, не ври сама себе, - губы Мессалины дрожали. - Ты никогда не убьешь женщину.
  Во-первых, ты сама повторяла об этом.
  Во-вторых, амазонки не убивают женщин, даже женщин врагов.
  - Я не смогла тебя обмануть, Мессалина, - Семирамида покачала очаровательной головкой. - Конечно, я бы не убила тебя.
  Но я... я... как-то хотела отомстить тебе за то, что ты унижала меня и желала моей смерти.
  - Отомстить ты могла перед боем только одним способом, - Мессалина покраснела.
  - Каким способом? - Семирамида подалась вперед к Мессалине. - Скажи, и я отомщу тебе.
  - Не прикасайся ко мне, амазонка, - Мессалина отпрыгнула.
  - Я и не собиралась прикасаться к тебе, Мессалина.
  - Ты отомстила бы мне, если бы поцеловала Эвридику перед выходом на арену.
  Потом Геракл убил бы тебя.
  И я всю оставшуюся жизнь подозревала бы, что Эвридика любит тебя, и, что ты любила ее.
  - Ха, Мессалина, ты же видела, как Эвридика обрадовалась тебе.
  И ты слышала и видела, как она тоже с презрением относилась ко мне.
  Никакой искры любви между нами быть не могло.
  Да и не нужна мне любовь Эвридики.
  Конечно, она могла бы стать моей подружкой, но не более.
  - Еще бы, у тебя, любящих подружек - море, амазонка.
  - Я самая обыкновенная амазонка, Мессалина.
  
  ТОЛЬКО БЫТЬ ОСОБЕННОЙ МНЕ НЕ ХВАТАЛО
  
  - Отбрось шуточки, Семирамида, и говори серьезно.
  - Я не могу поверить твоим словам, Мессалина.
  - Каким из моих слов, Семирамида?
  - Что ты считаешь меня красивой, и ненавидишь только потому, что ревнуешь к своей Эвридике.
  - Находись в розовом тумане забвения, Семирамида.
  Эвридика, наверно, тебя постоянно оскорбляла, когда вы были вместе?
  - Мы даже подрались с Эвридикой, Мессалина.
  - Подрались? - Мессалина всплеснула руками. - За яростной дракой Эвридика хотела скрыть свой интерес к тебе, Семирамида.
  - Все так сложно и неприятно для меня, - Семирамида опустила очаровательную головку.
  - Что же неприятного, если ты притягиваешь восхищенные взоры, Семирамида.
  - То, что не я сама интересна моим подругам, а моя телесная оболочка...
  - Телесная и душевная, Семирамида.
  - Даже душевная, - в голосе Семирамиды послышались нотки слез.
  - Моя Семирамида страдает, - Главка вытерла слезинку.
  - Моя Семирамида страдает, - Саломея вытерла слезинку.
  - Я думала, что я интересую всех, как человек, как девушка.
  Что я добилась, чтобы меня уважали и любили.
  А, оказывается, что это само выросло.
  Будто бы не я, а мне.
  И, знаешь, еще что, Мессалина?
  - Что, Семирамида?
  - Я чувствую себя воровкой.
  - Воровкой, Семирамида?
  - Обыкновенной воровкой и обманщицей, наподобие уличных гадалок, которые за монету предсказывают счастливое будущее.
  - Не все уличные гадалки обманщицы, Семирамида.
  Да, некоторые за монету говорят то, что хочет слышать клиент за свои деньги.
  Но гадалки знают истинную правду.
  - Я будто пользуюсь чужим, чтобы хитростью завлечь в свои сети, - Семирамида зарыдала. - Не мое это обаяние, а я его использую. - Семирамида подняла заплаканное личико. - Но, клянусь, мне это совершенно не нужно.
  - Многие дорого заплатили бы за то, чтобы иметь дар обаяния, как у тебя, Семирамида.
  - Так забирайте этот дар, - Семирамида вскрикнула раненой цаплей. - Мне не нужно чужое. - Дальше произошло стремительно и неожиданно.
  Семирамида выхватила меч, взмахнула и...
  
  
  ГЛАВА 34. СЕМИРАМИДА И МЕССАЛИНА. НАЙДЕННАЯ ЧЕСТЬ
  
  - Да ты что, Семирамида, - Мессалина вскрикнула.
  - Я думала, что Семирамида ей голову отрубила, - Саломея выдохнула.
  - Нет, моя Семирамида не отрубила голову Мессалине, - Главка прошелестела осенним голосом.
  - Чья кровь на мече Семирамиды? - Полиглот заволновался. - Отсюда не видно спереди Семирамиду.
  - Судя по траектории меча, Семирамида изуродовала свое лицо, - Главка покачала миленькой головкой.
  - Изуродовала свое лицо мечом? - Саломея зашипела.
  - Ты же новая амазонка, Саломея, - Главка опустила руку на плечо Саломеи. - Ты должна с закрытыми глазами даже ночью слышать звук разрезаемого мечом воздуха.
  Не только слышать, но и мысленно представлять, где безжалостная сталь клинка.
  - Но Семирамида разрезала не воздух, а свое лицо, - Саломея сделала попытку вырваться из рук Главки.
  Но амазонка держала крепко. - Ты так спокойно говоришь о том, что Семирамида, которую ты, якобы любишь, изуродовала лицо мечом.
  - Не дергайся, Саломея, - Главка чуть ослабила захват. - Я думаю, что сейчас Семирамида очень не обрадуется, если увидит нас.
  Она совершила настоящий поступок бесстрашной амазонки.
  Пожертвовала собой ради других женщин.
  - Что за бред, Главка? - Саломея скривила прекрасное личико.
  - Саломея, ты амазонка, - Главка повторила с нажимом. - Ты должна понимать наши законы и уважать традиции, если хочешь оставаться с нами.
  - Я, хоть и боюсь, что ты поразишь меня мечом по закону амазонок, Главка, - Полиглот чуть отодвинулся за камнем. - Но я присоединяюсь к мнению Саломеи, что это чушь - уродовать себя.
  - Если ты боишься, что я ударю тебя мечом за дерзость, мужчина, то почему прячешься за камень? - Главка усмехнулась.
  - Потому прячусь за камень, что начинаю сомневаться в своих словах, - Полиглот поправил бороду. - Может быть, в поступке прекрасной Семирамиды есть что-то правильное.
  То, что пока неуловимо для многих непосвященных, но истинное.
  - Я сказала бы, что стала любить Семирамиду еще сильнее, но дальше уже некогда, - в голосе Главки разливался мед.
  - Семирамида, ты зачем мечом провела линию ото лба над левым глазом через переносицу к правому уголку рта? - Мессалина подняла руку и пальцем в воздухе проследила за кровоточащей раной.
  - Чтобы больше не казаться красавицей, - Семирамида засмеялась.
  Чтобы меня полюбили за мои дела, а не за то, что мне подарила природа.
  
  МОЖЕТ БЫТЬ, И ДЕЛА ПРИРОДА ТОЖЕ ДАРИТ
  
  - Ты сделала огромную ошибку, Семирамида.
  - Я так не думаю, Мессалина.
  - Ты стала еще прекрасней, Семирамида.
  - Что?!
  - Шрамы украшают мужчин, но не украшают женщину.
  В твоем случае ты не украсилась, потому что и так прекрасна, но ты добавила шарма.
  - Что означает шарм?
  - Шарм на языке древних бонжурцев означает - очарование.
  Даже не очарование, а нечто больше.
  Шарм не виден, но он чувствуется и притягивает.
  Как не видна сила, которая несет человека с обрыва вниз.
  Но эта сила ощущается и тянет, заманивает.
  - Я не понимаю, Мессалина, - Семирамида робко проблеяла. - Я со шрамом не стала хуже?
  - Лучше бы ты не размахивала мечом и не ранила себя, - Мессалина прошептала. - Теперь я не в своей власти. - Мессалина набросилась на Семирамиду.
  Она крепко сжала амазонку в своих объятиях.
  Целовала с неистовой страстью.
  - Вот ведь мерзавка, - Главка произнесла со смесью ярости и уважения. - Но перед Семирамидой никто не устоит.
  Мессалина права.
  - Не просто мерзавка, а дрянь подлая, - Саломея шипела. - Убить ее мало.
  - Убить ее много, Саломея.
  - А мне нравятся неприкрытые истинные чувства.
  Безо лжи, без намеков, без заигрываний. - Полиглот захихикал.
  - Старый извращенец, - Саломея и Главка одновременно прошептали.
  - Не старый я, вернее - не совсем еще старый, - Полиглот продолжал хихикать. - Местами я еще очень крепкий и молодой.
  - Я вижу, что ты местами крепкий и молодой, Полиглот, - Саломея растянула губы в усмешке.
  - Полиглот убери немедленно это крепкое и молодое, которое выпирает из тебя, - Главка сурово сдвинула брови. - Иначе я отрежу тебе.
  - Молодое крепкое и здоровое испугалось твоего гнева, Главка, поэтому оно убирается само, - Полиглот быстро быстро моргал.
  - Мессалина, ты с ума сошла, - Семирамида оттолкнула девушку.
  
  С УМА СХОДЯТ МНОЖЕСТВАМИ СПОСОБОВ
  
  - Может быть, я сошла с ума, но зато я поцеловала тебя, Семирамида.
  Впрочем, ты сама в этом виновата. - Мессалина вытирала кровь Семирамиды со своего лица.
  - Я виновата в том, что ты набросилась на меня с поцелуями?
  - Не надо было добавлять шарма, Семирамида.
  - Я не добавляла, я уродовала себя.
  - До того, как ты не уродовала, я терпела, сдерживала себя.
  Но потом - твой поступок, твоя искренность, твой шарм сорвали меня с места.
  - Мессалина говорит примерно так, как я только что сказал, - Полиглот пригнул голову.
  - Может быть, Мессалина услышала тебя и повторяет слова, - Главка тоже пригнулась.
  - В театрах на зрелищах в яме сидит специальный раб, который подсказывате комендантам слова пьесы, - Саломея важно добавила. - Я же из Микен, я театр посещала.
  - В Фемискира мы тоже ставим представления, Саломея, - Главка сняла колчан со стрелами с плеча. - Не зазнавайся Микенами, Саломея.
  - Я теперь славная амазонка из Фемискира, - Саломея проследила за пальчиками Главки. - Театр Микен мне уже по боку.
  - По боку или по переду? - Полиглот вытянул шею.
  - Главка, зачем ты сняла колчан со стрелами? - Семирамида пропустила вопрос Полиглота мимо себя.
  - Потому что я так удобнее, Саломея.
  - Я думала, что амазонки даже спят с оружием.
  - Мы - отважные воительницы, но не глупые воительницы, Саломея.
  - Приму к сведению еще одну новость из моей будущей жизни, - Саломея кивнула очаровательной головкой.
  - Мессалина, ты целовала меня, - Семирамида пропела. - Но ты же говорила, что безумно влюблена в Эвридику.
  - Да, я безумно люблю Эвридику.
  - Тогда зачем?
  - Потому что, Семирамида.
  - Потому что, Мессалина?
  - Да, потому что, Семирамида.
  - Я, пожалуй...
  - Нет, это я, пожалуй, тебе все объясню, Семирамида.
  - Я хотела уйти, Мессалина.
  - Ты не уйдешь, пока я не выговорюсь, Семирамида.
  - Ты уже командуешь мной, Мессалина?
  - Нет, не командую, а должна выговориться, - Мессалина протянула руку, чтобы взять ладонь Семирамиды, но передумала и быстро, как после укуса кобры, отдернула руку.
  - Ты боишься дотронуться до меня, Мессалина, - Семирамида прошептала с печалью.
  
  СНАЧАЛА БЫЛО СЛОВО, А ПОТОМ - ОБНИМАШКИ
  
  - Зато до Эвридики не боюсь дотронуться, Семирамида.
  - Расскажи о том, о чем хотела, Мессалина.
  Ты меня заинтересовала.
  - У нас говорят - заинтриговала, Семирамида.
  - У вас, у нас, будто бы мы разные, Мессалина.
  Мы же не мужчины.
  - Семирамида, не начинай...
  - Что не начинать, Мессалина?
  - Не начинай соблазнять.
  - Я и не пыталась, Мессалина.
  - Не пыталась, но получается так.
  - Хорошо, я молчу, Мессалина.
  - Даже, когда молчишь, Семирамида.
  - Ты преувеличиваешь, Мессалина.
  - Преувеличивала я, когда с Эвридикой встретились на базарной площади в Микенах, чтобы пошалить, - счастливая улыбка воспоминаний осветила красивое лицо Мессалины. - Мы любим друг дружку давно.
  И часто проводим время очень весело.
  Около базарной площади находится старая огромная гранитная плита.
  На ней высечены загадочные иероглифы на одном из умерших языков.
  Каждый вечер приходит к гранитной плите толстый купец Полукс и начинает колотить по ней молотком.
  Купец Полукс появляется, словно из тумана, хотя целый день его видят торгующим на базаре.
  "Я стучу молотком по гранитной плите, потому что верю, что мне этот стук приносит удачу в торговле", - Полукс так объясняет любопытным.
  Хотя, кто знает, что на уме у Полукса.
  - Купец обманывает, - Семирамида произнесла со знанием дела.
  
  У МУЖЧИН НА УМЕ НЕ ТОРГОВЛЯ, А ОБМАН ДЕВУШЕК
  
  - Может быть, и обманывал Полукс, но нам его обман ничего не стоил, - Мессалина засмеялась. - Полукс прятал свое тело под широким хитоном.
  Никто не знал истинных размеров Полукса.
  Или у Полукса...
  Так неутомимо купец долбил гранит почти до утра.
  Затем пропадал, чтобы выспаться часик, второй.
  В тот вечер я и Эвридика решили хоть немного приблизиться к тайне Полукса.
  Мы подошли к купцу и спросили его:
  "Зачем ты долбишь камень, а не что-то иное, Полукс?"
  "Пошли вон, богатенькие девочки", - Полукс так крикнул на нас, что мы окаменели на миг.
  Лицо купца было страшно в тот момент.
  Глаза запали, нос увеличился, как у слона.
  Я с ужасом отшатнулась, когда онемение прошло.
  Эвридика заплакала.
  Мы стали друг дружку утешать.
  Мы отошли от сумасшедшего Полукса...
  Он тогда нам казался сумасшедшим.
  "Эвридика, он всего лишь больной человек", - я целовала взволнованную Эвридику в губы.
  "Нет, Мессалина, Полукс не больной, он уверенный в своих силах купец", - в свою очередь Эвридика утешала меня поцелуями и ласками.
  Мы в тот вечер ушли от купца и от камня.
  Нашли себе занятие интереснее и спокойнее.
  Тем не менее, я хотела сделать подарок Эвридике.
  Я решила подарить ей тайну Полукса и его ударов молотком по граниту.
  Я очень люблю Эвридику, поэтому на следующий вечер, чтобы Эвридика не волновалась, я ушла к камню одна.
  Погода была прекрасной, чтобы умереть от страха.
  По небу бежали темные вечерние облака в кровавой пене.
  Что-то вроде манны небесной сыпалось на голову.
  "В этот тихий опасный вечер безумный купец Полукс обязательно будет стучать молотком по камню", - я убеждала себя.
  Появилась трусливая мыслишка - убежать, отказаться от своей затеи.
  Их многих домов доносились веселые крики пирующих.
  Но я пересилила свою боязнь.
  Ведь я хотела подарок любимой Эвридике.
  Сумасшедший купец Полукс сидел на своем месте.
  Я остановилась рядом с ним и приняла соблазнительную позу.
  Моя коротенькая красная туника из индустанского шелка никого не оставила бы равнодушным и не скрывала моих намерений и прелестей.
  Но купец Полукс не обращал внимания на мою красоту и вызов.
  Факел, воткнутый в мертвого осла, тускло освещал утомленное лицо купца.
  Ветер приподнял хитон Полукса и трепал его седую бороду.
  То, что падало с неба, залепляло глаза купца, залетало в ноздри.
  Полукс страдал, но бил и бил молотком.
  "Нет, я не могу больше смотреть на это омерзительное зрелище, - я скривила личико в брезгливой гримаске. - Полукс купец.
  Открой мне тайну, зачем ты увлеченно долбишь этот древний камень.
  Ты разбудишь духов предков, которые спят в нем.
  Или под ним.
  Пойдем со мной в мой дом.
  Отец как раз устроил оргию.
  На оргии никто на тебя не обратит внимания.
  Но ты успеешь наесться, напиться и отдохнуть на мягких шкурах рядом с какой-нибудь рабыней.
  За мою услугу ты откроешь тайну долбления по камню.
  Может быть, я тоже захочу подолбить немножко".
  "Оргия? - глаза купца сверкнули молодостью. - Давненько я не бывал на оргиях и пирах", - Полукс замолчал, хотя я ждала продолжения его фразы.
  Но упрямый купец долбил и долбил.
  "Лучше бы ты долбил и грыз гранит науки, Полукс, - я разозлилась.
  Больше я сердилась на то, что купец не реагирует на мои взывающие блестящие прелести и позы. - Я всегда добиваюсь своего. - Я была похожа на змею перед броском. - То, что ты предпочитаешь долбить камень, а не меня...
  Нет, неправильно сказала.
  Вообщем, ты ведешь себя неуважительно ко мне.
  Я силой заставлю тебя пировать на оргии и отдыхать.
  Будет по моему".
  Я вызвала городскую стражу и дала трем стражникам по золотой монете.
  "Отнесите этого упрямца купца Полукса в мой дом", - я приказала стражникам.
  "Мы бы с большим удовольствием отнесли бы тебя, прекрасная Мессалина, - стражник Фрискас подмигнул мне. - Но, так как ты заплатила нам за купца, то мы заинтересовались и Полуксом", - стражники силой оторвали Полукса от камня.
  Он сопротивлялся и даже два раза ударил Немо и Фрискаса молотком.
  Но уговор есть уговор.
  Стражники страшно ругались, но все же притащили разозленного купца Полукса ко мне домой.
  Они бросили его на мраморную скамью около стола.
  Голодный купец с жадностью набросился на жареную свинью.
  Когда он насытился и напился, то схватил ближайшую рабыню и удалился с ней на мягкие шкуры спать.
  Я смотрела на Полукса и не узнавала в нем прежнего безумца.
  Купец поднес с ложу факел.
  Его подруга присмирела, налила из амфоры вина.
  Полукс выглядел бодрым мертвецом.
  Я тихонько, чтобы не мешать, выбежала из дома.
  Нашла Эвридику в слезах.
  "Эвридика, почему ты плачешь?"
  "Ты бросила меня, Мессалина, поэтому я плачу".
  "Я не бросала тебя, Эвридика".
  "Каждый вечер мы проводим с тобой, Мессалина.
  Бегаем, резвимся, шалим - все вместе.
  Но сегодня ты убежала, не предупредила меня, и без меня была где-то одна".
  "На то была причина, Эвридика", - я ответила с лукавой улыбкой.
  "Я догадываюсь, какая у тебя причина, Мессалина, - Эвридика перестала рыдать и уже с яростью напирала на меня. - Короткая туника - вот твоя причина, Мессалина.
  Ты... Ты... не подружка мне.
  Ты - блудница Микенская и Вавилонская.
  "Это ты не подружка мне, Эвридика, - я надула губки. - Я пропала, не пришла на нашу встречу.
  Ты, вместо того, чтобы страдать обо мне, вместо того, чтобы искала, ты называешь меня Микенской блудницей.
  Говоришь, что у меня туника короткая.
  Да моя туника длиннее, чем твои мозги, Эвридика".
  "Мои мозги тебе в кулачок не поместятся, Мессалина".
  "Не поместятся твои мозги в мой кулачок, потому что у меня кулачок маленький, изящный.
  В него даже твоя грудь не помещается, Эвридика.
  Смотри и ощути!" - Я накрыла своей ладошкой грудь Эвридики.
  "Не помещается моя грудь в твою ладошку, Мессалина".
  "Мы говорили о кулачках, Эвридика".
  "О кулаках говорили и о мозге.
  Но ладошка твоя на моей груди - тоже неплохо, Мессалина".
  "Я так же думаю, Эвридика, что моя ладошка на твоей грудке - прекрасно".
  "Не убирай ладошку, Мессалина".
  "Конечно, не уберу, Эвридика".
  Мы помирились, потому что мы всегда миримся.
  - Я видела, как вы подрались, а потом целовались с Эвридикой, - Семирамида захихикала.
  
  ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ЦЕЛОВАТЬСЯ НАДО СНАЧАЛА ПОДРАТЬСЯ
  
  - У нас это полюбовно, - Мессалина тоже захихикала. - Потом я говорю Эвридике:
  "Эвридика, идем, я покажу тебе свой сюрприз".
  "Что за сюрприз, Мессалина?"
  "Я хотела узнать тайну купца Полукса - почему он долбит молотком по гранитной плите.
  Затем я бы подарила тебе эту тайну, Эвридика".
  "О, ты, как всегда добра ко мне, Мессалина".
  "Ты знаешь, как я люблю тебя, Эвридика".
  "И я тебя люблю не меньше, Мессалина".
  "Не меньше, чем кого, Эвридика?" - Мой вопрос поставил нас обеих в тупик.
  Мы долго размышляли.
  Но потом нашли ответ в поцелуях и обнимашках.
  Мы порезвились, как две белочки в колесе.
  Затем отправились к купцу Полуксу на ложе.
  "Что случилось, Полукс?
  Ты горюешь, потому что не можешь ударить молотком по гранитной плите?
  Извини, у меня в доме нет гранитной плиты с иероглифами умершей Цивилизации", - мы нашли купца в дурном настроении.
  "Я горюю, потому что рабыня от меня ушла, - Полукс недовольно чесал пятерней полуседую бороду. - Я думал, что рабыни на оргиях - покладистые.
  Где положил рабыню, там она и лежит.
  Нет, они хотят прыгать, танцевать, шалить в бассейне.
  Чтобы заинтересовать рабыню и удержать около себя на оргии, нужно выложить немало золотых монет.
  А где я возьму столько золота?"
  "Мы будем твоими рабынями на час, - я захихикала. - Но только руки не распускай, купец".
  "Как же вы будете рабынями, если я на вас руки не смогу распускать?" - Полукс удивился не меньше, чем удивляется кролик, когда высунет голову из норы, а за голову - хвать, лис ухватил.
  "Без рук будешь, Полукс", - Эвридика залилась своим жизнерадостным серебряным смехом.
  Как я люблю ее золотой смех! - Мессалина мечтательно закатила глазки.
  - Ты сказала, что смех Эвридики золотой, - Семирамида поправила Мессалину.
  
  ВСЕ НА СВЕТЕ СРАВНИВАЮТ С ЗОЛОТОМ И СЕРЕБРОМ
  
  - Смех моей Эвридики серебряный, но стоит дороже золота, - Мессалина легко объяснила. - Купцу Полуксу, тем не менее, смех моей подружки не понравился.
  "Что ты смеешься, красавица? - Полукс сдвинул брови. - Тебе не нравится моя праздничная тога?
  Или ты смеешься над моим большим животом?
  Может быть, мой красный приплюснутый нос вызывает твой звонкий смех?
  Или кривые ноги смешат вас, девушки?"
  "Я смесью, потому что рядом со мной моя любимая Мессалина", - Эвридика обняла меня.
  "Я бы тоже смеялся, если бы рядом со мной была бы моя любимая Мессалина. - Купец Полукс тяжело вздохнул. - Но ни любимой, ни Мессалины рядом со мной нет".
  "Нет с тобой любимой девушки, потому что ты каждый вечер, вместо того, чтобы ужинать с девушками в "Розовом персике", ты стучишь до утра молотком по камню.
  Нам, девушкам не нравятся купцы, которые на нас деньги не тратят.
  И тем более не нравятся сумасброды, которые даже под дождем ночью стучат молотком по гранитной плите".
  "Но вы же мной заинтересовались, Эвридика и Мессалина, - купец хитро прищурил левый глаз. - Значит, вас привлек мой стук молотка по гранитной плите.
  На каждого купца найдется свой покупатель.
  Может быть, я специально стучал молотком по гранитной плите в надежде, что любопытные девушки, а вы, девушки, очень интересуетесь всегда и всем, чтобы вот заинтересованные девушки подумали, что в моем стуке есть какая-то тайна.
  Привели меня на оргию.
  Я покушал, выпил, познакомился с рабынями.
  Разве это не стоит того, чтобы я приманивал девушек молотком?"
  "У кого - молоток, а у кого - кувалда", - Эвридика презрительно фыркнула, как молодая козочка.
  "Так, значит, у тебя нет тайны, обманщик?" - Я почувствовала, как между моих лопаток стекает ледяной пот.
  "Ты обманул доверчивых девушек?" - Эвридика выхватила изящный кинжал с тонким лезвием.
  На рукоятке кинжала сверкали изумруды и рубины.
  Я год назад подарила Эвридике этот кинжал.
  Взамен Эвридика подарила мне миленькую тогу.
  В шелковой тоге разрезы спереди и сзади.
  "Я вас не обманул, - купец Полукс затрясся, словно в лихорадке.
  Он не сводил взгляда с тонкого лезвия кинжала. - Я хотел разбудить в вас интерес, девушки".
  "Ты его разбудил, интерес, - Эвридика пропела. - Теперь усыпи его".
  "Сначала послужите мне", - купец Полукс сразу начал наглеть.
  Он быстро переходил от состояния испуга к состоянию наглости.
  "Мы же сказали - без рук, - Эвридика взмахнула кинжалом. - Хочешь, чтобы мы отрезали тебе руки?"
  "Нет, послужить не в том смысле, - снова купец превращается в испуганного паука. - Я давно не чувствовал домашний уют и заботливые девичьи руки".
  "Без рук, купец".
  "Да, но я сказал о руках, потому что они к слову пришлись, - Полукс облизнул пересохшие шершавые, как у хамелеона, губы. - Снимите с меня промокшую мятую тунику и истоптанные разваливающиеся сандалии.
  Замените их на новые".
  "Где мы найдем для тебя новую одежду ночью, купец?"
  "На оргии найти одежду - не проблема", - Полукс захихикал.
  Действительно, то там, то сям по полу, по мраморным полам, по скамьям разбросаны различные одежды.
  "Вот тебе новые сандалии", - Эвридика принесла высокие женские сандалии с крылышками.
  "Это женские сандалии", - купец начал капризничать.
  "Сандалии женские, но дорогие", - Эвридика приложила пальчик к носику.
  Этот умилительный жест успокоил купца.
  "Мне даже кажется, что это сандалии бога Гермеса", - я засмеялась.
  Но я смеялась над милым выражением лица моей подружки.
  "Я натяну на тебя тунику", - я одевала купца в тунику, которую подобрала у фонтана Амура.
  "Я бы предпочел, чтобы прекрасные девушки на оргии меня раздевали бы, а не одевали, - купец пробурчал. - Но я настолько настучался молотком по каменной плите, что не отличаю сон от реальности". - Купец оделся в новое и приободрился.
  "Вот тебя, свиная шкура, купец, - Эвридика бросила шкуру дикого вепря к ногам Полукса. - На ней возлежать не так прохладно, как на голой мраморной скамье".
  "На этой скамье лежали мягкие теплые пушистые шкуры, - купец Полукс злобно помахал кулаком в сторону купальни с молоком ослиц. - Но рабыня, когда упорхнула от меня, прихватила эти шкуры.
  Наверно, сейчас на них слушает бредни какого-нибудь молодого поэта".
  "Или пожилого сенатора", - Эвридика засмеялась.
  "Свиная шкура не так уж и неудобна, - Полукс с удовольствием ерзал толстым задом по шкуре кабана. - Практичная, теплая".
  "Не шкура теплая, а твой зад, Полукс, - я изучала философию в школе Архимеда. - Создается впечатление, будто шкура тебя греет.
  Но сама шкура не может греть, потому что она комнатной температуры".
  "Где шкура Эриманфского кабана, которого я подстрелил в своем пятом подвиге? - Мимо пробежал взволнованный Геракл. - Кто украл шкуру моего славного Эриманфского кабана?
  Зачем я совершаю подвиги, если их вместе со шкурами воруют на оргии?"
  Мы захихикали втроем, но шкуру великому герою Гераклу не выдали.
  Купец Полукс застыл на шкуре в блаженстве.
  Он не спал, а сидел неподвижно с открытыми глазами.
  "Эвридика, если мы уйдем, то купец Полукс сбежит", - я шепнула на ушко подружке.
  "Сбежит с нашей тайной, Мессалина".
  "Тогда давай сторожить его, Эвридика".
  "Я сейчас принесу мягких шкур для нас, чтобы мы на шкурах удобно сторожили купца", - Эвридика поцеловала меня в губы.
  Ее поцелуй жидким свинцом прожег мои легкие.
  "Только не задерживайся и не теряйся на пиру, Эвридика".
  "Как же я могу задержаться, если ты меня ждешь, Мессалина".
  "Ты можешь заблудиться, Эвридика".
  "В этом доме я знаю каждую скамейку, каждый стол, каждое ложе, Мессалина".
  "Тогда я за тебя спокойна, Эвридика".
  "Но я беспокоюсь за тебя, Мессалина".
  "Почему ты за меня боишься, Эвридика?"
  "Ты остаешься одна с блудливым коварным купцом Полуксом".
  "Полукс неподвижен на Эриманфской шкуре кабана, которого убил Геракл".
  "Сейчас он спокоен, а, когда я уйду за шкурами на пару минут, то купец набросится на тебя, Мессалина".
  "Почему он набросится на меня, Эвридика?"
  "Потому что ты безумно красивая, Мессалина".
  "Я безумно красивая для тебя, Эвридика?"
  "Ты же это знаешь, Мессалина.
  Я много раз тебе говорила, когда мы с тобой шалили".
  "Я тебе еще чаще говорила, Эвридика".
  "Что ты мне чаще говорила, Мессалина?"
  "Что ты безумно прекрасная, Эвридика".
  "Мне очень приятно услышать это еще раз из твоих уст, Мессалина".
  "А мне приятнее приятного уже, Эвридика".
  "Почему тебе не только приятно, но и приятнее приятного, Мессалина?"
  "Ты же знаешь, почему, Эвридика".
  "Знаю и вижу".
  "Что ты видишь, Эвридика?".
  "Как тебе приятно".
  "Ой, я смущена".
  "Я тоже смущена, Мессалина", - Мы обнялись и долго не могли разжать объятия.
  Потом мы еще обнялись, потом долго безумно целовались.
  О мягких шкурах мы, конечно, забыли.
  Под утро, когда гостей рабы стали разносить по домам, купец Полукс проснулся.
  "Ох, так хорошо мне не было с того раза, как я обманул купца Медео на сто золотых дирхемов", - Полукс длинно потянулся.
  "Ты кто, мужчина?" - я прижалась к Эвридике.
  Мы дрожали от негодования и страха.
  "Я кто? - Полукс задумался на пять минут. - Сначала скажите, кто вы?"
  "Я - Эвридика, а моя подружка - Мессалина", - Эвридика постепенно выплывала из розового тумана, который окутывал нас ночью.
  "Я вроде бы - купец Полукс, - Полукс себя ощупывал, проверял целостность. - Но вас не знаю, девушки.
  И почему на мне новая туника и замечательные женские сандалии с крылышками?"
  "Ты подглядывал за нами... как мы", - Эвридика покраснела от смущения.
  "Как же я подглядывал, если вас не помню, девушки?"
  "Подглядывать можно и не помня".
  Все же мы присели за стол и шаг за шагом, крупица за крупицей собирали события вчерашнего вечера и ночи.
  "Так это был не сон, - купец Полукс шумно выдохнул, когда мы разобрались: кто как, с кем, и почему на оргии в знакомом доме. - Я думал, что вы мне приснились.
  Вы так чудесно обнимались и ласкали друг дружку".
  "Это наше личное пространство, Полукс, - мои щеки горели стыдом. - Не вторгайся в него".
  "Если бы я хотел, то не смог бы вторгнуться", - купец покачал большой тяжелой головой.
  "Теперь, когда мы вспомнили, то делись с нами своей тайной, почему стучал молотком по гранитной плите", - мой голос зазвучал угрожающе.
  "Хватит вилять и ходить вокруг да около, - Эвридика поддакнула.
  Она всегда соглашается со мной.
  Если же не соглашается, то мы ругаемся и щипаемся, затем - миримся, и снова мы - подружки неразлучные. - Рассказывай, купец".
  "Я бы мог честно признаться, что вы меня напугали, - купец взвешивал слова. - И под вашим давлением я признался.
  Но я солгу сам себе и скажу, что добровольно рассказываю вам о тайне.
  Якобы за вашу доброту и за те миленькие штучки, которые вы показывали мне.
  А я был уверен, что спал".
  "Ничего мы не показывали тебе, купец", - Эвридика надула губки.
  "Оно само показывалось", - я сгорала от стыда.
  "Выпей выдержанного Эриманфского вина", - Эвридика поднесла купцу амфору.
  "Того вина, откуда Эриманфский кабан, шкура которого подо мной?" - Полукс вспомнил все.
  "Да тот кабан, который бегал по виноградникам славного Эримана и давил виноград своими раздвоенными копытами", - Эвридика погладила мою коленочку.
  "Вот удивительно, - купец сначала приложился к амфоре. - Геракл убил Эриманфского кабана.
  Но я сижу на его шкуре".
  "Было бы забавнее, если бы ты восседал на шкуре Геракла", - Эвридика пошутила и захохотала.
  Я тоже хохотала, как сумасшедшая.
  Стучала кулачками по коленочкам, не могла остановиться.
  "Мессалина, твоя туника задралась и обнажила прекрасное..." - Эвридика жалобно посмотрела на меня, когда отсмеялась.
  "Я вижу, что моя туника задралась и обнажила, но я настолько обессилела от смеха, что не могу поправить тунику".
  "Дай, я поправлю тебе тунику, Мессалина".
  "С огромным удовольствием я соглашусь, чтобы ты поправила мою тунику, Эвридика", - я загорелась.
  Купец Полукс выпучил глаза.
  Чтобы скрыть волнение он хлестал Эриманфское вино из амфоры.
  Минут десять Эвридика поправляла мою тунику.
  Мы тяжело дышали, восстанавливали дыхание.
  "Странное дело, но то, что я видел, заставит меня выдать все мои тайны, - купец Полукс ласково и мутно улыбался нам. - Оказывается, что поправлять тунику это настолько крепко, что крепче Эриманфского вина".
  "Купец, не смущай нас".
  "Благодарю вас, девушки, - на лице купца не осталось и следа того идиотизма, которое было до того момента, как Эвридика начала поправлять мою тунику. - Вы дали мне радость и приблизили мой вечный покой.
  Вряд ли мое сердце долго выдержит воспоминания о сегодняшнем.
  Но и вы вспомните меня добрым словом, девушки.
  Сегодня ночью приходите к камню..."
  "Опять за свое, Полукс? - я разозлилась. - Мы не будем больше слушать стук твоего молотка по гранитной плите".
  "Девочки, - купец приложил руку к сердцу, прислушался. - Мое сердце на исходе.
  Вы его истрепали своей красотой.
  Слушайте, пока я живой.
  Приходите и захватите с собой верных рабов, которые будут молчать вечно.
  Обещаю, что не пожалеете. - Купец Полукс тяжело поднялся. - Извините, девушки.
  Но сейчас мне пора на работу на базар.
  Последний день жизни должен принести мне максимальную выручку от продажи персидских ковров". - Купец Полукс ушел.
  "Эвридика, зачем купцу молчащие вечно рабы?"
  "И где мы найдем столько верных рабов?" - Эвридика задумалась.
  "Чтобы раб молчал, нужно отрезать ему язык", - хорошая мысль мне пришла в голову.
  "И, чтобы потом раб не написал на тростнике нашу тайну, раб должен быть неграмотным", - Эвридика захлопала в ладоши.
  "Но мы не звери, Эвридика".
  "Да, мы не звери, Мессалина".
  "Мы не будем насильно отрезать языки рабам".
  "Мы попросим рабов, чтобы они добровольно отрезали себе языки, Мессалина".
  "Захотят ли рабы, Эвридика?"
  "Чего захотят?"
  "Отрезать себе язык".
  "Конечно, не захотят".
  "Тогда как же?"
  "Мы предложим им".
  "Что предложим?"
  "А что предложим, я еще не придумала".
  "Предлагать рабам золото - глупо".
  "Глупее не бывает".
  "Если мы предложим рабам золото, то рабы выкупят себя из рабства и не будут больше рабами".
  "Тогда предложим им свободу на завтрашний день".
  "Не все рабы захотят на свободу".
  "Почему?"
  "Что почему?"
  "Потому не все рабы захотят на свободу с отрезанными языками.
  С языком они бы ушли на свободу.
  Но с отрезанными языками им лучше остаться в рабстве.
  Здесь, по крайней мере, раба будут кормить.
  Он в безопасности.
  Есть и кров и дом".
  "Тогда мы предложим рабам, что если они отрежут языки, то останутся в этом доме".
  "Но рабы и так здесь".
  "А мы скажем, что тех, кто не отрежет себе язык, мы прогоним на свободу".
  "Но тогда рабы разбегутся".
  "Разбегутся, а их снова поймают и вернут обратно".
  "Так и поступим".
  "Да, другого у нас выхода нет".
  Я и Эвридика направились в пристройку, где жили рабы.
  
  
  ГЛАВА 35. МЕССАЛИНА, ЭВРИДИКА, РАБЫ И МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК
  
  "Кто из вас грамотный - шаг вперед", - я приказала.
  "Позвольте, я - учитель нравственности из Бонжурии. - Вперед выскочил смазливый раб неизвестного возраста".
  "Я спрашиваю вас, кто из вас грамотный, а не учитель".
  "Извините, я учитель, но неграмотный", - бонжурец стушевался и вернулся обратно в строй рабов.
  "Однажды меня учили грамоте, - ко мне и Эвридике подошел старик. - Но это было так давно, что я уже не помню: грамотный ли я, или нет".
  "Может быть, вы все неграмотные?" - я спросила с надеждой.
  "В тот день на улице я нашел старинную книгу, - молодой раб переминался с ноги на ногу. - С книгой в кожаном переплете я понялся на башню и без сил упал на солому в углу небольшой светлой комнатки.
  Кровь прилила к моим чреслам, когда я открыл книгу.
  Я даже испугался, что смогу получить кровяной удар в голову.
  Я не мог успокоиться, потому что переживал события, которые были изображены на картинках в книге.
  В том, что я сойду с ума от восторга, когда дойду до последней картинки, я не сомневался.
  Конечно, я не был монахом, и мог бы позвать служанку.
  Но солома в углу, плети, инструменты для пыток, пятна крови на стенах и тяжелые цепи говорили о том, что мне лучше побыть в одиночестве.
  Вдруг, служанка была еще и палачом?
  Я целовал книгу.
  В мои руки попали бесценные сведения в картинках, как нужно соблазнять девушку.
  Кто создал эти картинки, и не скрывались ли за ними демоны, я не знал.
  Да мне и не нужна была биография автора.
  Вот, если бы авторша...
  Я не досмотрел картинки до конца книги.
  В заботе о своем пошатнувшемся разуме я собрался к своему хорошему знакомому Алехандро Пуччини.
  Я надеялся, что он узнает тайну книги и подскажет: может быть, существуют еще где-нибудь подобные рисунки.
  Но я боялся цены, которую заплачу за знания.
  Я отдыхал на соломе два часа.
  Способность ходить вернулась ко мне.
  Любыми путями все подобные книги должны были стать моими.
  То, что книга сделана из деревянных дощечек, меня не смущало.
  Чертить острым железом на дереве вошло в моду.
  Но служанки внизу башни могли стать для меня значительной помехой к осуществлению моих грандиозных планов.
  Я сильно изменился, пока рассматривал веселые картинки в книге.
  Служанки заметят обязательно изменения во мне, подумают, что я черт и выдадут инквизиции.
  Я не вор, который свободно карабкается по стенам домов.
  Возможно, было бы нанять служанку, чтобы она вынесла меня из башни на своих плечах.
  Но все женщины - обманщицы.
  Я не доверял никому.
  Когда не доверяю, то больше вероятности, что книга и все остальное останется при мне.
  Остается с книгой в зубах упрямо спускаться по наружной стене башни.
  Я зажал книгу в зубах и вылез в окно.
  Северный ветер сразу задул во все мои отверстия.
  Но я крепче сжал в зубах книгу и нащупал ногами и руками выступающие камни.
  Оказалось, что стена, кажущаяся ровной снизу, на самом деле имела множество ямок и выпуклостей.
  Довольно сноровисто я спустился до следующего окна.
  Любопытство заставило меня заглянуть.
  То, что я увидел, поразило меня не меньше, чем картинки в книге.
  Графиня де Коньяк развлекалась со своими служанками.
  Графиня увидела меня в окне и необычайно побледнела.
  Она приложила тонкий пальчик к губам.
  Я понял, что она умоляет меня молчать об увиденном.
  Но я же не глупец: как я могу разговаривать с книгой в зубах?
  Я спустился с башни и быстрым шагом направился к улице Пигаль.
  Я не замечал кучи свежего навоза под ногами.
  Ответ на мой вопрос о книге я нашел не у Алехандро Пуччини, а у девушки на углу улицы.
  Она стояла с букетиком фиалок.
  Правая ножка в полосатом чулке согнута и упиралась в стену дома визирей.
  "Я не стану сердиться на тебя, парень с книгой в зубах, - девушка напомнила, что я забыл вытащить книгу изо рта, - если ты купишь у меня фиалки".
  "Сколько стоят твои фиалки?" - я полез за монетами.
  "Букетик - пять золотых экю с солнцем".
  "Пять золотых экю с солнцем? - Я расхохотался. - За эти деньги можно купить дом, на который опирается твоя прекрасная ножка".
  "Да, но это достаточная цена, чтобы я молчала и не рассказывала страже о том, что видела у тебя эту книгу".
  "Ты знаешь эту книгу? - сердце мое сорвалось из груди в желудок.
  Я понял, что нахожусь на грани провала. - Но она же..."
  "Ни слова больше, - девушка взяла меня за руку и затащила в комнату дома визирей. - Я - Констанция". - Девушка начала медленно раздеваться.
  "Я - Константин, - я соврал, потому что меня зовут, Гендель. - Зачем ты раздеваешься?"
  "Ах, я и забыла, зачем тебя привела, Константин", - Констанция расхохоталась.
  "То, что ты раздеваешься не мешает нашему разговору".
  "Обойдешься", - Констанция сурово обрезала меня.
  "Поговорим о книге? - Я предложил робко. - Буря, которая терзала меня, миновала.
  И, если мы с удвоенным усердием примемся изучать книгу, то не нужно будет привлекать к ней новых мудрецов".
  "Я не из тех, которые трусят, - Констанция чувствовала себя уверенно. - Я не уроню книгу на пол.
  Не закрою в ужасе лицо руками.
  Не замотаю головкой и не стану умолять тебя сжечь эту дьявольскую книгу.
  Потому что я понимаю, что никакие страхи денег не принесут.
  Я помогу тебе, потому что хочу заработать на этой книге".
  "Ты не выглядишь женщиной, которая говорит глупости, но при этом не выглядит глупенькой, - я восторгался миловидностью Констанции. - Как же мы заработаем на этой книге?"
  "Я видела мужчин, которые изрекали умные мысли, доставали их с дальних полок сознания, но ни одной золотой монетки не могли достать из своего кошелька, - Констанция открыла книгу. - Но из этой книги мы достанем золотые монеты".
  "Как?"
  "Вот так", - Констанция задрала платье на голову.
  Обнажила свои прелести, а затем вернула платье на прежнее сохранное место.
  "Книга, ползанье по стене башни, да еще твои прелести..." - я залепетал.
  "Мы сделаем на деревянных дощечках копии рисунков из этой книги, а затем станем продавать по всему миру, - Констанция озарила меня надеждой. - При этом я буду добавлять картинки от себя.
  Наподобие той картинки, которую ты увидел, когда я задрала платье на голову".
  "Только об этом и мечтаю".
  Мы вышли на улицу и побежали в разбойничьий квартал.
  Но на половине пути нас остановила стража.
  "Вы, что, читать не умеете?" - пожилой старшина пристально разглядывал меня.
  "Не умеем", - я и Констанция дружно ответили.
  "На бересте написано, что проход запрещен. Обход. - Усы стражника полезли на лоб от удивления. - Если вы неграмотные, то зачем вам книга?"
  "Для солидности", - я пролепетал.
  "Если бы вы сказали, что грамотные, то я только бы оштрафовал вас за то, что проходите там, где запрещено.
  Но так как вы неграмотные и с книгой, то вызываете у меня подозрение. - Старшина стражи обернулся к стражникам: - Взять их".
  Стражники набросились на нас.
  Но Констанции чудом удалось убежать.
  Я потом долго думал и понял, что она часто сбегала от ловких рук, которые хотели ее удержать.
  Поэтому придумала специальную конструкцию одежды.
  В руках стражников осталось только платье Констанции.
  Она же обнаженная скрылась в бедных кварталах.
  Не позавидуешь девушке. - Раб горестно вздохнул.
  "А тебе кто позавидует, раб? - Эвридика замахнулась на раба плеткой. - Из твоего рассказа мы поняли, что ты неграмотный.
  Так почему сразу не сказал, а долго рассказывал о книге и о девушке, которая изворачивается и убегает голая?"
  "Просто хотелось кому-нибудь рассказать", - раб Гендель виновато опустил голову.
  "В Константинополе, до того, как меня заковали в цепи, я на рынке видел деревянную доску из Бонжурии.
  На доске, возможно, был один из рисунков из той книги.
  Слишком уж он того этакого..." - Один из рабов сказал.
  "Значит, Констанция жива? - глаза Генделя засветились счастьем. - Нищие кварталы не сломили ее голую.
  Она выбралась из нищеты, создает копии деревянной книги и продает их по всему миру".
  "Разговорчики в строю, - мне надоело, что рабы радуются за какую-то Констанцию. - Если вы все безграмотные и не умеете писать, то мы предлагаем вам отрезать себе языки, рабы.
  Кто отрежет язык, тот может по-прежнему оставаться в рабстве".
  "А тот, кто откажется отрезать свой язык, тот может быть свободен", - Эвридика постучала пальчиком по рукоятке кинжала.
  "В чем подвох, прекрасная госпожа? - Старый раб на трясущихся ногах протер ладонью слезящиеся глаза. - Все мечтают о свободе".
  "Зачем тебе свобода, старик?" - я улыбнулась старому рабу.
  "Ну, этак и так. Птица летает свободно.
  И рыба летает, если она - летающая рыба". - Уверенности в старике убавилось.
  "На свободе ты умрешь от голода и укусов волков, - Эвридика подмигнула мне.
  Показывала, что все идет по нашему плану. - Здесь ты какую работу выполняешь, старик?"
  "Я выношу остатки еды после пиров".
  "Наверно, ешь столько, сколько в тебя влезет?
  После пиров остается много съестного".
  "Не поверите, но обжираюсь так, что едва дышу", - старик похлопал себя по круглому животу.
  "Так иди на свободу, старик, мы тебя не держим".
  "Я не дурак, я остаюсь в рабстве, - старик упал перед нами на колени. - Отрежу себе язык.
  Все равно он мне не нужен".
  "Тебе не нужен твой язык, старик?"
  "Зачем мне язык, если меня никто не слушает, - старик грустно улыбнулся. - Рассказы стариков никого не интересуют". - Старик подошел к столу.
  Поднял нож и ловко отрезал себе язык.
  Язык он бросил нам под ноги и радостно замычал.
  "Я не старик, я бы на свободе не умер от голода, - вторым к ножу подошел красивый статный раб. - Но на свободе нужно постоянно бороться за свое существование.
  Работа, сражения, уличные драки.
  А, если пожелаю женщину, то за нее придется заплатить немало денег.
  Придется выбирать: либо вкусно поесть в таверне, либо остаться голодным и потратить деньги, предназначенные на еду, потратить на женщину.
  Суровый выбор жизни.
  Нет, я лучше останусь без языка прислужником на пирах.
  Думаю, что жены патрициев будут мне больше доверять своих тайны, когда поймут, что эти тайны останутся при мне". - Красавец раб отрезал свой язык.
  Так рабы подходили и отрезали себе языки.
  Каждый находил весомую причину остаться в рабах, хотя бы и без языка.
  "Я не раб, - последним был Гендель. - Я найду свою Констанцию.
  Мы с ней вместе будем делать копии с книги и продавать рисунки не только на бересте, на дереве, но и на глиняных табличках и на папирусе". - Гендель гордо расправил плечи.
  Дружный хохот безъязыковых рабов сотряс стены жилища рабов.
  "Гендель, не будь дураком", - я пожалела глупенького раба.
  И переводила на язык ржания рабов.
  "Гендель, неужели ты думаешь, что хитренькая твоя Констанция ждет тебя?" - Эвридика качала очаровательной головкой.
  "Она уже забыла о тебе".
  "И меньше всего хочет тебя увидеть снова".
  "У нее доходное ремесло".
  "Она срисовывает картинки из книги и с себя рисует".
  "Она продает".
  "Констанция заработала кучу денег".
  "У нее, наверняка, успешный богатый муж".
  "И много любовников".
  "И тут появляешься ты, нищий Гендель".
  "И требуешь, чтобы Констанция поделилась с тобой доходами от продаж".
  "Да тебя сразу убьют, Гендель".
  "Может быть, сама Констанция задушит, чтобы ты не мешался под ногами".
  Мы убедили Генделя.
  Он понял, что без языка в рабстве спокойнее, чем в руках разъяренной его появлением Констанции.
  Все рабы отрезали языки.
  "Теперь мы спокойны, Эвридика, что тайна купа Полукса, которая станет и нашей тайной, не будет разболтана", - я поцеловала подружку.
  Рабы замычали и захлопали в ладоши.
  Вечером я, Эвридика и безмолвные рабы пришли к камню.
  Нас уже ждал вдохновленный купец Полукс.
  "Я заждался вас, девочки, - купец взмахнул зажжённым факелом. - Предприимчивыми язык не поворачивается вас назвать.
  Стоит только взглянуть на вас, как сердце отдыхает".
  "У тебя счастливый вид, купец", - Эвридика заметила.
  "Я сегодня умру от разрыва сердца, но я столько наторговал за день, что не могу убрать улыбку с лица своего", - купец захихикал.
  "Наверно, сидел в гамаке под опахалами рабов и обманывал покупателей?" - Я сдвинула брови.
  "Именно так и было, Мессалина", - Полукс подошел к рабам.
  Внимательно проверил отсутствие языков в их ртах.
  "Сдвиньте камень", - купец Полукс приказал.
  Я и Эвридика наклонились, уперлись в гранитную плиту с надписями на умершем языке.
  "Мы пыхтели, толкали камень, но он не поддается", - я и Эвридика устали и присели на камень отдохнуть.
  "Не вам я приказал сдвинуть камень, - купец облизнул губы.
  И все рабы облизнули губы. - Но было занятно и очень волнительно смотреть, как вы оттопыриваете ваши попки, как грациозно изгибаетесь.
  Как взволнованно колышутся ваши налитые груди"
  "Я заметила, что место сильно действует на тебя, купец, - Эвридика прищурила глазища. - Около камня ты превращаешься в безумного и долбишь по граниту молотком.
  На базаре ты становишься хитрым лисом, который обманывает покупателей.
  На оргиях ты боишься всего и всех.
  Около камня ты..."
  "Эвридика, ты уже говорила, что около камня купец..." - Я прервала подружку.
  "Пусть продолжает еще говорить, - купец Полукс слащаво улыбался. - Может быть, скажет о том, как напрягает свою..."
  "Замолчи", - я показала Полуксу язычок.
  "Тогда, рабы, которые без языков, можете отодвинуть камень, по которому я много лет стучал молотком. - Купец Полукс обреченно вздохнул. - Вот и пришел конец моей карьере.
  Стоит только мне взглянуть, что находится по гранитной могильной плитой неизвестной Цивилизации, как брови мои сойдутся вместе и больше никогда не разойдутся".
  Рабы отодвинули плиту.
  Под ней находилось отверстие, а вниз вела крутая лесенка.
  "Купец Полукс и рабы покинули нас столь поспешно, что некоторые забыли сандалии, - Эвридика собрала оброненные сандалии и подожгла их. - Это наша маленькая месть купцу и рабам, которые испугались отверстия и лесенки под камнем, поэтому бросили нас".
  "Но мы же не боимся, ни дыры, ни лесенки? - я дрожала от страха и предвкушения нового.
  Первая ступила на лесенку. - Эвридика, а ты снизу, выглядишь иначе". - Я захихикала.
  "Как иначе?" - Эвридика как ни натягивала тунику, но не могла скрыть то, что туника должны была прикрывать.
  "Головки твоей очаровательной не видно, зато я вижу все, что не видела бы, если бы не спускалась по лесенке".
  "Но ты видела раньше, Мессалина".
  "Раньше было искусственно, а теперь натурально, Эвридика".
  "Ты хочешь сказать, что я бесчувственная мраморная статуя?"
  "Нет, Эвридика, ты, наоборот, не бесчувственная и не мраморная, - я продолжала хихикать. - Наоборот.
  У статуй нет того, что движется при ходьбе.
  Просто любопытно: когда мы общаемся на улице, то смотрим друг дружке в глаза.
  Здесь же, на лесенке, я общаюсь с тобой без головы, с твоей киской".
  "А я разговариваю с твоим затылком, Мессалина", - Эвридика тоже хихикала.
  Шуточки помогли нам забыть об ужасах и ловушках, которые подстерегали нас на каждой ступеньке.
  Когда мы оказались внизу, то столкнулись лоб в лоб с карликом.
  Он был совершенно нагим, как облетевший тополь.
  "Обстоятельства сложились так, что я оказался в подземелье еще до своего рождения, - карлик развел руки в стороны. - Мой отец, чтоб ему снились дурные сны, нашел себе занятие по душе - бросал камни в воду.
  Это было единственное развлечение отца.
  Я же остался в подземелье и невольно стал хранителем сокровищ. - Карлик привел меня и Эвридику в тронный подземный зал. - Пока не зажигайте свечи, а то летучие мыши набросятся на вас. - Карлик дал нам по восковой свечке в руки. - Под землей я каждый день испытываю волшебные превращения.
  Наверху бушуют страсти и войны, а под землей - тишина и спокойствие, как в могиле".
  "Ой, что-то прошелестело между моих ног", - Эвридика вскрикнула.
  "И между моих ног что-то двигается и трогает", - я тоже завизжала.
  "Успокойтесь, это всего лишь я брожу под вами, - карлик нас действительно успокоил. - Волшебство иногда заключается в том, чтобы ничего не делать, или просто бродить.
  Я наблюдал за вами, когда вы спускались по лестнице.
  И догадывался, что вы, наконец, спуститесь".
  "Ты наблюдал?" - я спросила строго.
  "Наблюдал".
  "И что видел?"
  "Все видел".
  "Все-все?"
  "Все-все, что меня не разъярило, а позабавило и обрадовало".
  "Мессалина, оказывается, ты смотрела в меня, но и карлик смотрел в тебя", - Эвридика засмеялась.
  "Значит, я была не крайняя, а посредине", - я задумалась.
  "Посредине тоже бывают крайние", - карлик оказался философом.
  "Ты зарылся под землю только с одной целью, чтобы когда плиту с древними шумерскими записями отодвинут, и две прекрасные девушки в коротких туниках станут спускаться по лестнице, ты будешь подглядывать?" - Догадка пронзила мой мозг.
  "Не без этого, - карлик продолжал бродить и трогать в темноте. - Вы на своих пирах и оргиях восхваляете лизоблюдов и насмешников, но не в силах осознать, что вас тоже кто-то восхваляет из-под земли".
  "Откуда ты знаешь о пирах и оргиях, если ты находишься под землей в отверстие?" - Эвридика поймала карлика на слове.
  "Я сделал дыру и иногда с оргий утаскивал сочные кусочки".
  "Сочные кусочки чего или кого?" - Я почувствовала, как по спине побежали ручейки ледяного пота.
  "Чего и кого", - карлик не хотел рассказывать о пирах.
  "Может быть, ты украл и рабыню, которая прилегла с купцом Полуксом?"
  "Я в темноте не отличу рабыню от арбуза", - карлик зажег свечи, чтобы оборвать неприятный для него допрос.
  При свете огня в большом тронном зале мы рассматривали золотые горы.
  "Огромные золотые амфоры, Эвридика".
  "Золотые подносы, Мессалина".
  "Золотое оружие с драгоценными камнями, Эвридика".
  "Золотые и серебряные пояса, Мессалина".
  "Древние золотые шлемы, Эвридика".
  "Золотые монеты, бриллианты, рубины, изумруды и жемчуг, Мессалина".
  "Садитесь на золотые кресла, девушки, а я присяду у ваших ног", - карлик показал два золотых кресла рядом.
  "Ты хочешь присесть у наших ног, чтобы пялиться?" - Эвридика вжала кулаки в бока.
  "Здесь горы золота, а вы думаете, что вы дороже золота?" - карлик захихикал.
  "Да, мы дороже золота, - я набрала горсть золотых монет. - Ты же на нас смотришь с вожделением, а не на золото, не на бриллианты".
  "Даже самый великий мудрец отвлечется от мудрых книг, если мимо пройдет благоухающая девушка", - карлик покачал большой головой.
  "Мы не проходим, мы присаживаемся", - Эвридика первая опустилась на кресло.
  "Эвридика, ты хочешь красоваться перед этим, а не передо мной?" - Сожаление и ревность царапали мое сердце.
  "От нас не убудет, Мессалина.
  Все это - не по настоящему: и карлик, и золото, - Эвридика ерзала в золотом кресле. - Зато как приятно прислониться голой попкой к золотому трону.
  Ощущения - необыкновенные.
  Полированное золото, оно того, оно этого".
  "Ты же говоришь, что оно не настоящее, Эвридика", - я ответила ядовито.
  "Может быть, и настоящее золото", - Эвридика сменила мнение.
  "Ты непостоянно в своих суждениях, Эвридика", - я осторожно опустилась в золотое кресло.
  "Лучше быть непостоянной и ветреной, чем постоянной и никакой, Мессалина".
  "Настоящее золото, или выдуманное, но ты права, Эвридика, - я скользила попкой по полированному золоту. - Ощущения великолепные, когда сидишь на золотом троне".
  "Вы еще с золотой посуды не кушали, девочки", - карлик потирал руки.
  "Зато ты весь в золоте", - Эвридика показала карлику язычок.
  "Вы можете сидеть на золоте и болтать бесконечно, - карлик захихикал. - Я же буду смотреть на вас".
  "Мы дорого стоим", - я выпрямила спину.
  "Дороже, чем золото", - Эвридика приняла надменный вид.
  "Попкам вашим не холодно?" - Карлик не стал нас оценивать по золотой шкале.
  "Сначала было прохладно, но потом золото нагрелось от тела наших сердец", - Эвридика поправила волосы.
  "Красивое у тебя сердце, Эвридика", - я любовалась точеным профилем подружки.
  "Твое сердце, Мессалина, разбивает мое сердце".
  "Вы не похожи на золотые статуи, - карлик подергал себя за нос. - Вы лучше золотых статуй".
  "Покажешь?" - я даже приподнялась с золотого трона.
  "Смотрите, у меня все на виду".
  "Не это, а золотые статуи", - Эвридика взвизгнула.
  "И золотые статуи покажу, и свое золотое сердце открою".
  "Почему ты дергаешь себя за нос?" - я с подозрением смотрела на карлика.
  "Я трое суток ничего не ел и не пил, - карлик не прерывал своего загадочного дерганья за нос. - Теперь кушаю и пью".
  "Ты насыщаешься, когда дёргаешь себя за нос?" - Эвридика восхитилась.
  "Да, я так насыщаюсь, когда дергаю себя за нос".
  "Попробую и я новое блюдо", - Эвридика дернула себя за точеный носик.
  "Ну, как? Покушала?" - карлик вытянул шею.
  "Нос болит, а голод не проходит", - Эвридика призналась.
  "Эвридика, он обманывает нас, - я погрозила карлику пальчиком. - Если мы вместо обычной еды будем дергать себя за нос, чтобы насытиться, то у нас носы отвиснут до земли.
  А это будет очень некрасиво, как у слонов".
  "Слоны дергают себя за нос, чтобы поесть?"
  "Слоны не дергают себя за хоботы, чтобы поесть.
  Хоботы остались им в наследство от далеких предков.
  А вот далекие древние предки слонов дергали себя за носы".
  "Я насыщаюсь вашим видом", - карлик сделал нам комплимент.
  "Ты очень добрый", - Эвридика закинула ножку на ножку.
  Карлик выпучил глаза и икнул:
  "В моей душе сейчас бьют золотые фонтаны.
  Понять меня сможет лишь тот, кто наступил на горло своей мечте, а затем потерял ногу в бою.
  Напрасно я раньше убеждал себя, что девушки не влияют на жизнь мужчины в подземелье.
  Теперь меня съедает тревога, что я останусь один.
  По ночам мне снилось, что гранитная плита с надписями непонятными проваливается в отверстие, крушит лесенку и мои кости.
  Я просыпался в необычайном возбуждении.
  Я рассматривал свои ноги и то, что выше их.
  Убеждался, что все цело, на месте, и продолжал дальше спать.
  Слова терялись в моей голове, и я забывался больным сном.
  Утром я прочищал глотку ледниковой водой из подземного озера.
  Чистил зубы золотой зубной щеткой.
  И томился, что никому не могу показать это золото.
  Я бродил по длинным коридорам, усыпанным золотой крошкой и чувствовал себя негодяем.
  Любого, кто в эти минуты подошел бы ко мне, я приласкал бы.
  Вы спустились по лесенке, две красавицы, и пробудили меня от долгого сна наяву.
  Я согласен на все, если вы не привидения и не кажитесь мне.
  Если вы сейчас рассыплитесь, то я буду в бессильной злобе скрипеть зубами, потому что и дальше мне придется терзаться сомнения среди золотых гор.
  И ожидать, когда сюда спустится нечто живое, которое соизволит жить со мной.
  Когда же это, наконец, случится, то мои фантазии разлетятся в пух и прах.
  О том, чтобы я стал цезарем после этого, не может быть и речи.
  Лучше я с величайшей осторожностью подергаю себя за нос, причиню вред организму и усну вечным сном.
  "Мы не собираемся скрашивать твой досуг", - Эвридика сразу предупредила.
  "Мы не привидения, мы настоящие, можешь убедиться в моих словах и потрогать нас", - я разрешила карлику подойти и пощупать меня и Эвридику.
  Он долго с волнением ощупывала нас.
  Лоб карлика покрылся каплями пота.
  Дыхание стало тяжелым и сбивчивым.
  "Подожди-ка, несносный шалун, - я ударила карлика по руке, когда он пытался проникнуть за границу. - Ты же убедился, что мы теплые и настоящие, когда в темноте бегал под нами".
  "Ты обманул нас, чтобы еще раз потрогать", - Эвридика засмеялась.
  Она нисколько не сердилась на карлика.
  "То было тогда, а сейчас - сейчас, - карлик снова присел у наших ног. - Вдруг, вы за это время из телесного состояния перешли в призрачное?"
  "Зачем это нам?" - Эвридика округлила губки.
  "И я потрогал и тоже подумал - зачем это вам, - глаза карлика закатились.
  Они устремлены в прошлое: - Давным-давно, когда по этим местам бродили древние люди, а на месте Микен возвышалась башня до небес, здесь была золотая гора.
  В ней находился замок всемогущего лорда Ламбруско.
  В замке жила счастливая семья: лорд Ламбруско с тысячей своих рабынь и двумя тысячами наложниц, его жена красавица Элеонора, и их прелестная дочь Аргентина.
  Аргентина - красивая, как солнечный луч, который пробивается через джунгли к золотой горе.
  Счастье длится вечно, но когда Аргентине было семнадцать лет, отец вместе с ней уехал на царскую охоту.
  На лорда наступил динозавр и убил их.
  Егери, десятники и полководцы путались в своих рассказах.
  Никто не мог толком объяснить, как все было.
  Егери привезли на царскую охоту много амфор с золотистым тягучим вином.
  Элеонора ожесточилась, потому что ненавидела пьяных егерей.
  Они утверждали, что на них напали люди в масках, а потом пробежал по ним динозавр.
  Кто оказался между ног динозавра, то уцелел.
  А на кого опустились лапы и хвост чудовищного зверя, тех уже не собрать по частям.
  Сердце леди Элеоноры превратилось в брилилант.
  Она не стала дальше слушать оправдания слуг.
  Вместо того, чтобы раскапывать истину, леди Элеонора убила всех слуг из лука, застрелила.
  Причем стрелять пришлось долго, потому что стрела не сразу убивает, а только ранит.
  Замок был усеян ползающими окровавленными ранеными слугами, из которых, как иголки из ежа, торчали обломки стрел.
  Чтобы заглушить душевную боль леди Элеонора решила приобрести огромное богатство.
  Она не стала искать мужа и дочь.
  Она не пощадила слуг, но богатством надеялась все спасти.
  Леди Элеонора достала доспехи бога.
  Она выезжала на большую дорогу и грабила и убивала всех купцов, просто путников, крестьян, которые с трудом заработали одну медную монету.
  Так шло время.
  Но Элеоноре все было мало.
  Она продолжала грабить и убивать, потому что полюбила золото.
  О своем муже и дочери, о причине, по которой вышла на большую дорогу грабежа и убийств леди Элеонора забыла.
  В ней проснулась старческая жадность.
  Она стала скупая, как подземные короли.
  Никогда никто не получал от нее ни дирхема.
  И если какой-нибудь голодный бедняк случайно забредал в ее замок, то она убивала его, а мясо продавала на базаре.
  Однажды она вернулась с разбоя.
  Переоделась в роскошные домашние одежды и присела на золотую скамью.
  Леди Элеонора наблюдала, как три раба объезжали молодую сноровистую кобылку.
  И вот, несмотря на то, что перекидной мост через ров в замок был поднят, во двор вошел высокий странник в длинной одежде.
  Он остановился перед Элеонорой и стал бесцеремонно рассматривать ее.
  "Убить бродягу и продать на рынке: мясо его, кости и имущество", - леди Элеонора распорядилась.
  Услужливые рабы с готовностью бросились на странника.
  Но как только они прикоснулись к нему, то все у них опустилось.
  "Хватит, Элеонора, достаточно преступлений, - странник расхохотался. - Пробил твой час расплаты и раскаяния.
  Замок с его содержимым уйдет под землю, потому что замок слишком много стал весить из-за пролитой крови.
  Твои честные слуги погибнут..."
  "Мы здесь причем? - слуги завопили в ужасе. - Мы всего лишь прислуживаем в замке, потому что у нас семьи, которые нужно кормить.
  Престарелых родителей кормим, жен, братьев, сестер, детей.
  Зачем нас убивать, если леди Элеонора виновата".
  "Вы - до кучи, - странник был суров и несправедлив. - Вы, слуги, расплатитесь за кровь вашей госпожи.
  А сама леди Элеонора будет жить вечно, пока лежит на замке печать гранитного камня.
  Из века в век леди Элеонора, ты будешь воплощаться в мужчинах и женщинах.
  Но всех вас объединит одно - каждое твое воплощение станет стучать молотком по гранитному камню.
  В дождь и снег, в печали и радости, в струях теплого воздуха ты будешь стремиться туда, где лежат твои несметные сокровища.
  И в тот момент, когда кто-нибудь отнесёт твое перевоплощение на оргию, напоит и накормит, тогда ты почувствуешь боль и слезы всех слуг, которых пришлось и придется убить.
  И боль, и кровь убитых тобой путников ударит тебе в голову.
  Ты откроешь дорогу к богатству двум добрым девушкам.
  Только тогда ты умрешь в образе очередном".
  Произнёс это странник и пошел мечом убивать несчастных слуг Элеоноры.
  Когда он догнал последнего раба, который спрятался в огромный кувшин и добил его, небо посветлело.
  Послышались песни соловьев в ближайшей березовой роще.
  Замок с треском лопнул и провалился под землю в пасть пропасти.
  Когда пыль и волнения в сердце леди Элеоноры улеглись, она увидела перед собой огромную гранитную плиту с причудливыми надписями.
  Леди Элеонора была неграмотная, поэтому не смогла прочитать, что написано на плите.
  Может быть, странник оставил подсказку, как вернуть себе и золото и замок.
  Но никто уже не мог обучить Элеонору древней грамоте.
  И гордая Элеонора стала бедной нищенкой.
  При ней остался только молоток.
  Каждую ночь Элеонора долбила молотком гранитную плиту в надежде добраться до своих сокровищ.
  "Эх, если бы странник не убил моих слуг, то мои рабы легко расколотили бы эту плиту", - много веков сокрушалась Элеонора.
  Первым ее перевоплощением был одноглазый мужчина колесничий.
  Днем он гонял на колеснице, а по ночам стучал молотком по камню.
  Элеонора первые несколько перевоплощений никак не могла привыкнуть к смене пола: то она - женщина, то мужчина.
  Смена полов хоть немного забавляла Элеонору.
  Она могла чувствовать себя и мужчинами и женщинами.
  Поэтому очень хорошо изучила различие полов.
  Время все стирало.
  Вырубали реликтовые леса.
  Прогремели войны людей с монстрами.
  На месте бывшего замка появлялись и исчезали города.
  Наконец, вырос Микены.
  Но я по-прежнему стучала в свое подземелье". - Карлик закончил свой рассказ и выразительно посмотрел нам в глаза.
  "Я не поняла, - Эвридика постучала ладошкой по своему лобику. - Молотком долбил в каменную плиту купец Полукс.
  Пусть он, я согласна, будет перевоплощением леди Элеоноры.
  Но ты здесь причем?".
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"