O Simona : другие произведения.

Хроники Фемискира. Главы 337, 338, 339, 340, 341, 342, 343, 344, 345, 346, 347

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Хроники Фемискира. Главы 337, 338, 339, 340, 341, 342, 343, 344, 345, 346, 347. Продолжение
  
  ГЛАВА 337
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ОРФЕЙ В АДУ
  
  "Бродяга, - грозный окрик ударил меня в спину. - Стой, бродяга, - тут же тяжелая рука легла на мое левое плечо. - Стой и не двигайся".
  "Как я могу стоять и не двигаться, если я живой?", - Я оглянулся через правое плечо.
  Два рослых воина явно мной заинтересовались.
  "Ты пока еще живой, - воины расхохотались. - Но в армии цезаря это быстро исправят".
  "Вы, наверно, меня не за того принимаете", - я проблеял.
  Тут же понял, что я сказал самое дурацкое из всего возможного, что нужно было сказать.
  "Дезертира поймали", - паренек лет десяти запустил мне в лоб репой.
  Внимание толпы сразу направилось на меня.
  Не нужны на ярмарке балаганы, если живого человека воины останавливают.
  "Другие воюют за Элладу, - старый воин без левой ноги и без правого глаза тонко запищал. - А этот от воинской службы уклоняется".
  В меня полетели - сначала овощи, затем - фрукты, и вот первый камень ударил в ноги.
  "Не сметь, - воин грозно прорычал на разошедшихся ярмарочных гуляк. - Кто испортит имущество цезаря, тот будет за него платить.
  Кровью заплАтите".
  Град фруктов, овощей сразу прекратился.
  "Я не имущество цезаря", - я осознал, что имуществом воин назвал меня.
  "Имущество не имеет права разговаривать.
  Десятник разберется", - воины подхватили меня под руки и потащили к шатру.
  
  Шатер ничем хорошим меня не манил
  Около него на страже стояли два воина с копьями.
  Я догадался, что, если окажусь в шатре, за линией воинов, то назад выбраться будет очень трудно.
  Монеты отнимут, по шее надают.
  "Свежее мясо для нашего десятника", - воины отпустили мои руки и хохотнули.
  "Деметриус сегодня в ужасном настроении, - воин, который охранял шатер, произнёс шепотом и захихикал. - Сегодня с оргии его принесли вперед ногами.
  Деметриус хотел вчера повеселиться всю ночь.
  Но сразу напился аравийского крепкого.
  Две амфоры один сожрал. - В голосе стражника появились нотки зависти. - И пропустил самое интересное на оргии.
  До утра храпел под столом".
  "Я тебе куплю амфору крепкого, Анцифер, - тот, который привел меня дружески похлопал охраняющего по правому плечу. - Мы с тобой устроим свою оргию".
  "Обещаешь, Пантелеймон?"
  "Мое слово крепче стали, Анцифер".
  Воины переговаривались.
  Я подумал, что самое лучшее время сбежать.
  Но только я сделал робкий шаг, как получил крепкий подзатыльник.
  От удара я влетел в шатер.
  И свалился как раз к ногам пожилого воина.
  На его лице написано презрение ко всему миру.
  А по поводу меня - и еще брезгливость появилась на, изрезанном шрамами, лице.
  "Пантелеймон, Гефест, - пожилой взревел. - Зачем вы это ко мне притащили?"
  Я понял, что "это", значит - я.
  "Деметриус, что ты разорался, - один из приведших меня не очень почтительно обратился, как я догадался - к десятнику. - Приказ цезаря.
  Не ори на нас, Деметриус, - второй воин обозначил себя. - Мы не меньше тебя воевали.
  А то, что ты десятник, еще ничего нам не говорит".
  "Ладно, я так.
  Простите ребята". - Десятник сразу сменил выражение лица на дружеское.
  Воины вышли.
  В шатре остались двое: я и десятник Деметриус.
  Разумеется, десятник свое плохое настроение, свое гадкое утреннее самочувствие после неудавшейся оргии обрушил на меня.
  "Что же ты, бродяга, мне жизнь портишь, - сильный удар чуть не сломал мои ребра. - Я сражаюсь.
  Все сражаются в армии цезаря.
  А ты по ярмаркам менад и весталок высматриваешь".
  "Я не высматривал менад и весталок, - я застонал.
  Попытался подняться на ноги.
  Но опытный воин сразу меня образумил новым ударом.
  Я решил пока полежать.
  Когда лежишь - не упадешь. - Меня царицы Комето и Алкмена соблазняли.
  Зачем же мне менады и весталки.
  Я сын сенатора.
  Сейчас верительный папирус покажу", - я хотел из сумы достать папирус, где кровью на белом написано, что я - Орфей, сын сенатора.
  Но сумы под рукой не оказалось.
  "Украли? - Я выдохнул с ужасом. - Суму украли.
  Кошель с монетами украли.
  Даже пояс шелковый украли.
  Что за порядки на этой ярмарке".
  "Не просто украли, бродяга, а еще и одежду твою изрезали, - десятник Деметриус рывком поднял меня на ноги.
  Подвел к зеркалу: - Разве похож ты на патриция, сына сенатора?
  Ты - сейчас бродяга".
  "Бродяга?" - Я застонал.
  На меня из зеркала смотрело оборванное существо.
  Тога изрезана на ленты.
  Ворам оказалось мало моей сумы и кошеля.
  Они еще резали тогу, искали под ней тайные кошельки.
  
  "Десятник Деметриус, я тебе сейчас все объясню", - снова дурацкая фраза.
  Вместо того, чтобы я сразу сказал.
  "В когорте цезаря все объяснишь, парень, - десятник постепенно приходил в благодушное настроение.
  Источник благодушия открылся сразу: - Мне за новобранца положена премия - один серебряный тенге.
  Так что не вздумай, бродяга, бежать".
  "Десятник.
  Пошли голубя с запиской обо мне.
  В сенат отправь голубя.
  Отец подтвердит, что я патриций".
  
  "Оно мне надо? - Десятник добродушно улыбался в усы. - Голубь.
  Хлопоты.
  Вот, если бы ты мне денег дал.
  Но у тебя нет денег.
  Даже, если бы были, то Пантелеймон и Гефест забрали бы их себе.
  Без денег ты - новобранец".
  "Мой отец заплатит за мое освобождение.
  У меня отвод от армии", - я блеял.
  "Заплатит - не заплатит, еще неизвестно.
  Смотря как отец тебя любит.
  Может быть, ты и сын сенатора.
  Но цезарь мне сразу сольдо за тебя дает.
  У нас в армии - порядок.
  А отец?
  Отцы разные бывают.
  Может быть, отец ненавидит тебя.
  Хочет от тебя избавиться.
  Признайся, ненавидит тебя отец?"
  "Отец меня любит", - возможно, голос мой в самый неподходящий момент дрогнул.
  Или сомнение появилось на лице.
  Любит ли меня отец.
  Я же у него подругу сердечную Саломею увел...
  Хитрый десятник уловил мое колебание.
  "Так что, парень, послужишь в армии цезаря.
  Может быть, до десятника дослужишься".
  "Я так не оставлю, - я завопил. - Я в сенат пожалуюсь".
  "Лучше ты самому цезарю пожалуйся, - десятник Деметриус захохотал. - Ты его раньше увидишь, чем своего отца.
  Но знай, парень, что цезарь не любит тех, кто уклоняется от службы в его армии".
  
  Так я оказался в армии цезаря, - разочарования не слышно в голосе пастуха Орфея. - Под вражеские стрелы я не лез.
  Но и не уклонялся от них.
  Воевал спокойно, умно.
  Два года я тайком от товарищей и командиров посылал птиц с донесением в сенат и в дом моего отца.
  Но ответ не получал от него.
  На третий год прилетел мне ответный пергамент.
  Но писала... Саломея, наша с отцом общая любовница.
  "Орфей, служи честно", - Саломея начертала.
  "Ах, Орфей, служи честно, - я топтал пергамент. - Дрянная девка.
  Лучше бы мне денег прислала или верительную грамоту, что я сын патриция".
  Надежда покинула меня.
  Наверно, всем было удобно, что я в армии цезаря, а не дома.
  Через двадцать лет прибыл гонец из моего бывшего дома.
  Раб привез корзину апельсинов...
  "Больше ничего твои родные не передали тебе, Орфей, - раб как бы извинялся передо мной. - Твой отец объелся груш и умер.
  Все имущество досталось твоему брату Кастору...
  Даже Саломея к нему перешла".
  "Саломея? - Я выпучил глаза.
  Настолько известие ошеломило меня. - Но она же уже в возрасте почтенном.
  Зачем моему брату старушка в любовницы?"
  "Не скажи, Орфей, не скажи, - раб закатил глаза и чмокал толстыми влажными губами. - Саломея посещает храм Афины.
  Она после притираний, благовоний, выглядит, как молоденькая весталка.
  Ягодка девушка, а не старушка, как ты говоришь.
  Отстал ты от жизни, Орфей, отстал".
  "Ах, ты презренный раб, - я выхватил меч. - Как ты смеешь мне, воину армии цезаря, говорить гадости?"
  "Ухожу, уже ухожу, - раб захихикал и отпрыгнул от меня, как саранча прыгает. - Я ухожу, а ты останешься здесь, Орфей".
  Мерзавец посмеялся надо мной.
  Что мне оставалось делать?
  Я продолжал служить.
  Слышал о новом сенаторе - Касторе.
  Мой брат занял место нашего отца в сенате.
  Каким-то образом до цезаря донеслась весть, что я - сын бывшего сенатора и брат нынешнего.
  Цезарь на оргию пригласил сенатора Кастора, моего брата.
  Наверно, на оргии они подружились.
  Цезарь понял, что я патриций.
  Но мою жизнь в армии эта новость не изменила.
  Я по-прежнему с копьем и воплем бежал в атаку.
  Лишь один раз мое благородное происхождение помогло мне выжить.
  Всех провинившихся сажали на кол.
  "А этого, - сотник Гермес остановился около меня. - На кол не сажайте.
  Он - благородный патриций.
  В шею гоните его из армии цезаря.
  В пастухи пусть идет".
  Так я оказался пастухом, - Орфей высасывал мозг из кости. - Жалею ли я?
  Раньше жалел себя.
  Но потом философия снизошла на меня.
  Я живой, кушаю хорошо.
  Девицы ко мне иногда приходят посмотреть на овец...
  А в армии я бы закончил свою жизнь на колу.
  Если бы домой вернулся, то - кто знает...
  Может быть, мой брат Кастор отравил бы меня.
  Или подослал бы наемных убийц, чтобы избавиться от меня, как от конкурента на отцовское наследство.
  Что имею, то имею. - Пастух тяжело поднялся.
  Посмотрел на небо: - Можно идти в деревню, амазонка.
  Солнце садится.
  Я картошечки ворованной захвачу с собой.
  Вы же, берите со стола все, что захотите.
  Пока мы отсутствуем, овцы и собаки все сожрут.
  Ну и... - Пастух подмигнул Семирамиде. - Монетку бы мне.
  На амфору вина.
  
  - Возьми, страдалец, - Семирамида достала медный дирхем. - Выпей за здоровье амазонок.
  - На один медный дирхем я могу выпить только за свое здоровье, - пастух старик захохотал.
  - Намек поняла, - амазонка подарила вторую монетку.
  - Теперь я счастлив, - старик несказанно обрадовался.
  Редко его баловали деньгами и вином.
  В приподнятом настроении он зашагал по тропинке:- Гостиного двора в нашей деревне нет, - Орфей сразу предупредил.
  - Как нет? - Семирамида вскрикнула. - Где же мы заночуем?
  - В доме нашего деревенского предводителя вы заночуете, - пастух был уверен, словно он сам деревенский предводитель. - Плутарх амазонок не любит.
  - Как же он нас примет, если не любит амазонок.
  - Но он любит девушек, - пастух захихикал. - Любовь к девушкам у нашего деревенского предводителя намного сильнее, чем нелюбовь к амазонкам.
  - Я не собираюсь любить вашего деревенского предводителя, - Семирамида ответила сухо.
  - Любить его не надо, - пастух продолжал хихикать. - Плутарх сам не способен по-мужски любить после того, как его соседи поймали за воровством картошки и избили.
  Теперь наш предводитель только любуется вашей красотой, девы.
  - Пусть любуется, - амазонка сразу согласилась. - Лишь бы не приставал.
  - Кабаков у нас нет, - старик пастух продолжал прежнюю тему. - У нас каждый дом - и трактир, и кабак.
  Если захотели погулять - заходите в любой дом.
  Тебе, амазонка, везде нальют вина.
  - Я не употребляю вино, - Семирамида покачала милейшей головкой.
  - Не оступись, амазонка, - пастух предупредил. - Здесь ямка.
  На дне ямки колышек заостренный.
  Я на зайцев ямку вырыл.
  - Спасибо, что предупредил, Орфей, - Семирамида обошла ямку.
  Джейн перепрыгнула.
  
  - Я предупредил, потому что о себе забочусь, - Орфей подмигнул амазонке. - Если бы ты попала на мой колышек для зайцев, то кто бы пострадал?
  - Я бы пострадала, - амазонка в недоумении ответила.
  - Ты бы чуть-чуть пострадала, амазонка, - пастух самодовольно потирал руки.
  Не наговорился еще...- Колышек бы тебя чуть ранил.
  Но ты бы сломала мою ловушку - раз.
  Разозлилась бы на меня - два.
  - Считать ты умеешь, пастух.
  - Еще час, и мы в деревне, - Орфей посмотрел на темнеющее небо.
  - Далеко же ты овец пасешь, пастух.
  - Далеко, но в безопасности.
  Иначе соседи бы всех овец украли бы.
  Меня палками и камнями забили бы.
  Когда далеко, то - спокойно и мне, и овцам.
  - Мудро.
  - Я знаю, что я мудрый по жизни, амазонка.
  Хочешь, покажу?
  - Что покажешь?
  - Свою мудрость покажу.
  - Не надо, - амазонка состроила недовольную гримаску. - Не хочу я видеть твою мудрость.
  Догадываюсь, что за мудрость у тебя.
  - Напрасно, ох, напрасно, ты отказываешься от мудрости, амазонка.
  Нужно набираться опыта.
  Любое событие - опыт.
  - Я не стремлюсь стать философом мудрецом.
  - Ты и не станешь мудрецом философом, амазонка, - пастух зевнул.
  Разговаривать с амазонкой ему надоело.
  Он обернулся к Джейн:- Рабыня, ты, чем меня порадуешь? - Старик протянул руку к левой груди Джейн.
  Но вспомнил о прежнем неудачном случае, когда рабыня стукнула по руке рукояткой кинжала.
  Убрал руку.
  Джейн молчала.
  Она, казалось, не замечала старика.
  Взгляд Джейн направлен на далекие синие горы.
  За которыми ее ждет Бонни...
  
  - Рабыня должна услаждать хозяина или хозяйку, - пастух Орфей продолжал приставать к Джейн. - Услаждать, заботиться о пище и развлекать - основные задачи красивы рабынь.
  Если бы ты была мужчиной, то таскала бы камни с поля.
  Но ты - тонкая девушка.
  Поэтому на оргиях, на пирах обязана прислуживать. - Старик снова не получил ответ от Джейн.
  Поэтому вернулся к амазонке: - Амазонка, а амазонка?
  - Да, пастух.
  - Твоя рабыня начинает мне нравиться.
  Есть в ней изюминка.
  
  - Что в ней есть? - амазонка распахнула глазища. - Какая изюминка?
  - Ты, что, амазонка, не знаешь поговорку - Есть в нем изюминка?
  - Нет, эту поговорку я не знаю.
  - Дикая ты, амазонка.
  Так говорят, что в человеке есть изюминка, когда в нем что-то загадочное, необычное, интересное.
  - У нас в Фемискира говорят - не изюминка, а - персик.
  Есть у нее персик, - амазонка покачала милейшей головкой. - Если у девушки есть персик, то она и загадочная, и необыкновенная и интересная.
  - Персик - тоже неплохо, - взгляд пастуха перелетал с амазонки на Джейн и обратно. - Хорошо, когда у девушки есть персик.
  Амазонка, а амазонка?
  - Что тебе еще, пастух?
  
  - Подари мне рабыню.
  - Купи рабыню, пастух.
  - У меня денег нет.
  - А у меня нет желания дарить без денег.
  - Я тебе за твою рабыню овцу подарю.
  - Сам ты овца, Орфей.
  - Ты назвала меня обидно - овцой, - старик обиделся. - Я же больше баран, чем овца.
  Но я тебя прощаю.
  И предлагаю сразу за твою рабыню трех овец.
  - Хитро ты придумал, благородный патриций, - амазонка усмехнулась. - Ты можешь мне все стадо предложить.
  Где ты видел амазонку с овцой или с овцами.
  Получишь за овец от меня рабыню.
  Затем своим крестьянам пожалуешься, что амазонка украла их овец.
  Меня догонят.
  Овец отнимут.
  У тебя останутся и овцы и моя рабыня.
  - Жизнь тебя потрепала, амазонка, - пастух затрещал костями ног. - Все ты знаешь заранее.
  Не обмануть тебя.
  - А, если я что и не пойму, то просто выпускаю стрелу, - амазонка предупредила. - Так я расправляюсь с непонятным.
  - Я с почтением замолкаю, - пастух выставил перед собой руки.
  - Орфей, ты же в армии цезаря служил.
  Ты должен быть опытным воином...
  - Опыт?
  Кому пригодится армейский опыт?
  Копье я бросаю.
  Где?
  В кого я брошу сейчас копье?
  - Не надейся, пастух, что я тебя пожалею.
  - Ты лучше нас всех пожалей, - пастух прислушался. - К деревне подходим.
  Крестьяне на ночь собак выпускают охранять деревню.
  Вы же, амазонки, с собаками и другими птицами умеете разговаривать.
  Я видел, как ты моих псов заставила себя любить. - Старик не договорил.
  Послышался истошный вой множества собак.
  Деревенские собаки сначала угрожают громким лаем.
  Из него же храбрости для себя набираются.
  Потом налетают стаей.
  Стая и прилетела.
  Из кустов с треском, с пыхтением, с жаркими пастями выскочили деревенские собачки.
  Но не набрасывались.
  Деревенские собаки редко набрасываются на незнакомцев.
  Жизнь научила собак, что человек - не только миска с тухлой похлебкой, но еще и удар палкой по голове...
  Собаки истошно вопили.
  Призывали своих хозяев.
  Показывали, как они верно служат и чутко охраняют деревню.
  
  Пастух и Джейн замерли.
  Семирамида спокойно продолжала идти.
  Собаки бросились к ней.
  Семирамида опустила руку и ласково потрепала первую подлетевшую по загривку.
  Собака радостно завизжала.
  Подобострастно.
  Восторженно.
  Другие собаки столпились около амазонки.
  Каждая хотела, чтобы и ее хоть чуть-чуть приласкали.
  И каждой доставалась ласка, словно у амазонки тысяча рук.
  - Чуют доброго человека, - пастух с осторожностью шел за Семирамидой.
  Джейн безучастно брела сзади.
  Она очень и очень устала.
  Собаки уже не видели никого, кроме амазонки.
  Окруженная собаками, Семирамида вышла на главную и единственную деревенскую улицу.
  Шепнула собакам.
  Они довольные разбежались.
  - Что ты им сказала, амазонка? - Пастух выпятил нижнюю губу.
  - Я послала их дальше охранять деревню.
  - Теперь они охраняют деревню не ради защиты своих - хозяев, а, чтобы тебе понравиться, - пастух правильно все понял.
  Прошли четыре дома.
  Остановились около большого - по скромным деревенским меркам - строения.
  Пристройки показывали, что хозяину есть что, и где хранить.
  - Я сам начну говорить с председателем деревни, - пастух понизил голос. - Я с ним договорюсь.
  - Мы бы и сами...- Семирамида промолвила.
  
  В тот же момент открылись ворота.
  К гостям вышел приземистый крепкий крестьянин.
  В руках он недвусмысленно держал толстую палицу.
  - Плутарх, Плутарх, - пастух заюлил. - Я это, Орфей.
  - Овцы целы, Орфей?
  - Все до единой целые, - пастух вспомнил, что он бывший патриций.
  Голос стал увереннее. - Зорька, та, у которой черное пятно на ноге, готовится принести приплод.
  - Хорошо, когда приплод, - деревенский предводитель одобрил.
  Он, казалось, не замечал Семирамиду и Джейн.
  - Как к соседям сходили? - Пастух вел обязательный для деревни разговор.
  Все остальные дела подождут... - Много картошки украли?
  - Удачно сходили, - предводитель деревни оживился. - Я три мешка картошки молодой притащил.
  Крупная, без зелёной кожи.
  Не то, что в прошлый раз.
  Но Кальману не повезло.
  - Как же ему не повезло?
  Кальман всегда осторожный был.
  - Копье в ж... получил, - деревенский предводитель расхохотался.
  - Как же, как же копье? - Пастух обрадовался даже. - Я в армии цезаря копье метал.
  Но в деревне никого не должно было быть.
  Откуда копейщик взялся?
  - Да и не настоящее боевое копье.
  Палка заостренная.
  - Заостренная палка называется кол, - пастух почесал за ухом.
  - Орфей!
  Заостренная палка тогда - кол, когда она толстая.
  Если тонкая заостренная палка, то она - копье, - предводитель Плутарх произнес поучительно. - Я же тоже служил в армии цезаря.
  - Не спорю, не спорю, Плутарх.
  - Дед немощный в деревне остался.
  Не было у него сил воровать идти с другими.
  Около земляной печи кости свои старые дед грел.
  Мы его и не заметили.
  Не ходит дед.
  Но копье метнул.
  Кальман сам виноват, что свою ж...у под копье принес.
  Мы на полях картошку воруем, а Кальман умным решил быть, - предводитель деревни плюнул под ноги. - По домам и в печи Кальман задумал пошарить.
  Вот и получил копье в себя. - Плутарх расхохотался.
  Пастух Орфей тоже искренне хохотал.
  - Погода сегодня замечательная, - Плутарх перешёл на другую тему.
  - Да, погода сегодня теплая, не жаркая.
  Завтра дождь наша гадалка обещает.
  Дождь с порывистым ветром.
  - Да ты что, - пастух не на шутку озаботился. - Надо тогда овец в лощину загнать от ветра.
  - Ты - пастух, ты и загоняй, - предводитель деревни снизошел все-таки до Семирамиды и Джейн.
  Лизнул по ним взглядом.
  - Гостей тебе привел, Плутарх, - пастух заметил интерес хозяина деревни. - Амазонка и ее рабыня.
  - Почему рабыня без ошейника и не на цепи? - Плутарх спросил между Семирамидой и пастухом.
  Давал им возможность - кто будет отвечать.
  Орфей многозначительно посмотрел на Семирамиду.
  - Моя рабыня потому без ошейника и не на цепи, потому что она - рабыня амазонки, - Семирамида ответила туманно.
  Но ответ удовлетворил хозяина.
  Плутарх кивнул.
  Повернулся и пошел в открытые ворота.
  Пастух уменьшился в росте.
  За спиной предводителя деревни руками показывал Семирамиде, чтобы она следовала за хозяином.
  - Плутарх, у амазонки деньги есть.
  Она заплатит за ночлег, - пастух предупредил.
  - Те, кто без денег, ко мне не ходят, - предводитель деревни запирал ворота. - Те, кто без денег в роще оливковой ночуют.
  
  - Так что новые жильцы у тебя, Плутарх, - пастух воодушевился. - Почту за честь выразить свою надежду, что амазонка и ее рабыня не доставят тебе хлопот. - Пастух Орфей стал выражаться высоким слогом благородных патрициев. - Не причинят беспокойства.
  Они просили позволения переночевать в твоем доме.
  Амазонка знает, что некоторые колебания не позволяют тебе любить амазонок.
  - Деревня - моя собственность, Орфей, - хозяина передернуло. - Я предводитель деревни.
  Никому не позволю причинять моим крестьянам беспокойство.
  В моей власти помешать этому.
  Входи, амазонка. - Предводитель деревни показал, как относится к амазонкам.
  Но в то же время его заинтересованный взгляд подтвердил сказанное пастухом ранее, что Плутарх любит девушек...
  "Входите" было произнесено сквозь стиснутые зубы.
  Но прозвучало, как "всегда рад красавицам".
  
  - Плутарх, - голос пастуха опустился до просительного. - Картошечки бы мне.
  Немного.
  И вина.
  Голодаю с овцами.
  С утра до вечера за ними хожу.
  Овца травку кушает.
  А я травку не ем.
  - Возьми корзину картошки в амбаре, - предводитель деревни присел на каменную скамью.
  Другим садиться не предложил. - Мелкую картошку бери.
  Крупную не дам.
  И амфору с вином около двери забирай.
  Вино все равно в ней прокисло.
  А тебе под картошку пойдет хорошо.
  Расслабит тебя вино, Орфей.
  - Целую амфору вина? - Глаза пастуха вылезли. - И целую корзину картошки.
  Ты никогда не был столь щедрым со мной, Плутарх.
  - Беги, беги, пока я не передумал, - Плутарх произнес нарочито грозно.
  - Я у Ероса буду, - пастух вылетел из зала. - Если что, меня там найдешь.
  - Не напивайся очень, Орфей.
  Тебе еще возвращаться к твоим баранам.
  - Я норму знаю, - донесся издалека счастливый голос пастуха. - Я в армии цезаря служил.
  
  "Пастух счастлив, - Семирамида без приглашения присела на длинную скамью. - Для счастья мало надо. - Семирамида взглянула на застывшую Джейн. - Ох!
  Джейн сейчас без разрешения присядет на скамью рядом со мной.
  Джейн так устала, что забыла, что рабыни ничего не делают без приказа".
  
  
  ГЛАВА 338
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ПРЕДВОДИТЕЛЬ ДЕРЕВНИ ПЛУТАРХ
  
  - Джейн, - Семирамида позвала. - Рабыня моя. - Амазонка похлопала себя по коленке.
  Джейн мгновение стояла с непониманием в прекрасных очах.
  Затем догадалась.
  Улыбнулась и присела на колени амазонки.
  - Вижу, что у вас, амазонок, отношения с рабынями самые дружеские, - хозяин Плутарх довольно крякнул.
  - Рабыня должна угождать, - Семирамида вспомнила слова пастуха Орфея.
  - То-то я думаю, что никогда не видел амазонок с рабынями, - хояин стучал пальцами по столу. - Зачем амазонке рабыня?
  Теперь понял! - Предводитель деревни раскатисто захохотал.
  - Хозяин, Плутарх, - Семирамида усмехнулась. - Оттого, что ты стучишь пальцами по столу, на нем еда не появится. - Амазонка тонко намекнула.
  - Селена, принеси еды на стол, - хозяин гаркнул. - Мне - вина. - Плутарх нагнул голову к левому плечу:- Тебе вина не предлагаю, амазонка.
  Амазонки вино не пьют.
  Или я ошибаюсь?
  - Все правильно, хозяин, - Семирамида расслабила пояс. - Мы - не вакханки.
  В бою вино приведет к поражению.
  
  "Вот, значит, вся прислуга в доме, - амазонка с интересом рассматривала выбежавшую служанку рабыню.
  То, что рабыня - понятно по железному ошейнику.
  Служанка была обнаженная.
  На рабынь денег не тратят. - Хозяин Плутарх прижимистый.
  Сам на себе мешки с ворованной картошкой таскает.
  На мужчину раба не разорился".
  - Помоги нам Зевс, - рабыня поставила перед хозяином амфору с вином и глиняную чашу.
  "Правильно, сначала хозяина ублажи, а потом - гостей, - Семирамида подумала.
  Тут же мысли перешли к Джейн. - Джейн спокойно присела на мои колени.
  Наверно, в ее мире это ничего особого не значит.
  Только мы, дикари, придаем присаживанию на колени друг к другу - некоторый смысл.
  Обнаженная девушка сидит у меня на коленях.
  Плутарху нравится.
  Служанке - все равно.
  А мне?"
  - Я сейчас принесу хлеб, - рабыня Селена коротко посмотрела на Семирамиду и опустила головку.
  "Тонкая шея у рабыни, - амазонка отметила. - Вся она сама тоже тоненькая девушка.
  Ошейник сжимает шею, и голову к земле клонит".
  
  - Моя рабыня послушная, - предводитель деревни Плутарх подмигнул Семирамиде.
  После трех глотков из амфоры он повеселел. - Моя - послушная.
  Твоя - услужливая. - Плутарх захохотал. - Долго ли будешь у меня гостить, амазонка?
  - Как дела пойдут, - Семирамида ответила уклончиво.
  Водила пальчиком по столу.
  Не говорить же хозяину, что завтра утром она и Джейн уходят.
  Если хозяин замышляет ловушку, то не должен успеть подготовиться...
  - Куда вам, амазонкам спешить? - Плутарх склонился над столом. - Оставайся в моем доме, сколько хочешь.
  За первые три дня плати.
  За остальное - договоримся. - Он вытер мокрую от вина бороду. - Нам в деревне амазонка нужна.
  Будешь защищать нас, когда мы у соседей картошку воруем.
  - А, если соседи тоже амазонку наймут?
  Не наймут, - предводитель деревни Плутарх ударил кулаком по столу. - Кто картошку выращивает, тот амазонок не нанимает.
  - Я подумаю над твоим сладким предложением, хозяин, - Семирамида мельком взглянула на Селену.
  Рабыня поставила на стол блюдо с разными хлебами.
  С рисовым, пшеничным, ржаным и даже кукурузным хлебом.
  "Надо быть осторожнее, - амазонка, как всегда не доверяла никому, кроме себя.
  И разве что - своих подружек. - Может быть, тихая с вида рабыня Селена и хозяин в сговоре?"
  - Джейн, - Семирамида произнесла, как можно строже. - Слезай с моих коленей и садись рядом.
  Все ноги мне отсидела. - Семирамида, незаметно для Плутарха и Селены, подмигнула многозначительно Джейн.
  "По крайней мере, я думаю, что мое подмигивание многозначительное, - амазонка молча усмехнулась. - Джейн поймет".
  - Да, госпожа, - голосок Джейн веселый.
  Она соскользнула с коленей амазонки.
  Присела рядом на лавку.
  Напротив хозяина дома.
  
  - Мой дом иногда называют крепостью, - предводитель деревни Плутарх перешел к хвастовству.
  Вино без хвастовства не бывает. - Мой дом защищен яростью крестьян.
  Если моя крепость падет от набега разбойников, то и вся деревня погибнет.
  Впрочем, разбойники редко к нам заглядывают с набегами.
  Даже стали приносить и продавать свою добычу... почти даром.
  Поняли, что с нами выгоднее дружить, чем воевать.
  Дом высоко стоит.
  Далеко из него видно.
  Но холодно в ветреную погоду бывает.
  О силе нашего ветра, можешь судить, амазонка, по разбитому сараю.
  Ветер камни из сарая выдувал.
  К счастью, я вовремя понял.
  И строил следующие постройки на крови.
  - На чьей крови?
  - На чьей придется крови, - Плутарх тяжело поднялся.
  
  Селена рабыня принесла горячую запечённую курицу.
  - Унеси обратно в печку, - хозяин махнул рабыне рукой. - Мы дом осмотрим.
  Потом принесешь тепленькую. - Плутарх отвернулся от рабыни.
  Она молча поклонилась и исчезла с запеченной курицей.
  В зале остался одуряющий аромат готовой птицы.
  
  - Здесь я храню статуи, - предводитель деревни Плутарх ввел Семирамиду в просторный коридор. - Что разбойники приносят, что сам покупаю у скупщиков на ярмарке.
  - Далеко ярмарка? - Семирамида спросила безразличным тоном.
  Но почувствовала, как за спиной тяжело задышала Джейн.
  Ярмарка - значит, много народа.
  Много народа - много сплетен.
  В том числе, возможно, что и о Бонни.
  - Ярмарка в Селените, - предводитель деревни захихикал, как женщина.
  И ткнул пальцем в живот Семирамиды.
  Не больно ткнул.
  "Не буду портить отношения", - амазонка решила никак не реагировать на "дружеский" жест хозяина дома.
  - Селенит? - амазонка подняла брови.
  - Смешно да? - Плутарх выдохнул виные пары. - Моя рабыня - Селена.
  И город - Селенит.
  Ну, как он город?
  Городок.
  Но ярмарки по пятницам проходят.
  Балаган, выступление огнеглотателей и шпагоглотателей.
  Рынок рабов.
  Все, как в большом солидном городе.
  Так что мы - Империя!
  - Мы - Империя! - Джейн машинально повторила.
  На миг забыла, что она "рабыня".
  - Что?
  Что ты сказала, рабыня? - Плутарх позеленел.
  - Моя рабыня хотела тебе понравиться, хозяин, - Семирамида мягко опустила руку на левое плечо предводителя деревни.
  - Понравиться?
  Ну-ну.
  Твоя рабыня мне и так нравится, амазонка. - Плутарх вернулся в свой прежний цвет - в бордовый. - Я завтра на рынке рабов свою Селену выставлю на торги.
  Ты тоже можешь продавать свою рабыню, амазонка.
  - Зачем продавать рабыню?
  - Чтобы выгоду получить, надо все покупать дёшево, а продавать дорого, - Плутарх самодовольно провел рукой по длинной седой бороде. - Я каждый раз выставляю свою рабыню Селену на продажу.
  Вдруг, она кому-нибудь очень понравится?
  И кто-нибудь за нее даст дороже, чем я ее купил.
  Тогда я на вырученные деньги куплю другую рабыню - дешевую.
  Которая в этот день никому не нужна.
  Перед окончанием торгов работорговцы скидывают цены.
  Кто хочет кормить раба еще неделю?
  - Умно ты придумал, Плутарх.
  - Ты тоже поставь свою рабыню на продажу, - предводитель деревни доверительно повторил. - Может быть, найдется богатый покупатель.
  Подвыпивший сын патриция заглянет случайно.
  Или купцу понравится кожа твоей рабыни.
  - Обязательно выставлю свою рабыню на продажу.
  Последую твоему совету, Плутарх. - амазонка натянуто улыбнулась.
  - Поверь, амазонка, у тебя дорого ее купят, - хозяин обрадовался
  Хотя, кажется, что какая ему разница от продажи Джейн? - Вы же, амазонка, рабынь не держите.
  Амазонка, которая продает свою рабыню - новость.
  Ты привлечешь внимание.
  А внимание, означает - монеты!
  - Ты умный, Плутарх.
  И статуи в твоем доме тоже умные.
  - Еще бы!
  Посмотри только на этого писающего мальчика.
  Статую заморские купцы привезли.
  У себя украли, у нас продали.
  У мальчика писюн был в два раза больше.
  Но кто-то его обломал наполовину.
  Наверно, позавидовали статуе. - Плутарх расхохотался.
  Вообще, он хохотал часто и с большой охотой:- А это статуя Венеры.
  Выполнена настолько искусно и правдоподобно, что я боюсь ночью мимо нее проходить.
  А днем так и хочется обнять и прижаться.
  Я ее из дома на солнце выставляю.
  Тогда статуя, как живая, теплая.
  Прижмусь.
  Даже слеза прошибает.
  Словно к жене цезаря прижался.
  - Ты хочешь жену цезаря, Плутарх?
  - Я хочу жену цезаря? - Плутарх остановился.
  На лице его блуждала глупая улыбка. - Не выводи меня из равновесия, амазонка.
  
  Семирамида, Джейн и хозяин дома прошли в большую комнату.
  - Не комната, а зал приемов, - амазонка похвалила. - Сам цезарь позавидует.
  - Я здесь часто устраиваю пиры для крестьян своих, - предводитель деревни похвастался. - Зал служит и кухней и столовой.
  Каждый крестьянин приносит с собой то, что будет пить.
  А кушанья - мои. - Плутарх остановился.
  За стеной послышались голоса и грохот кувшинов.
  - У тебя в доме кто-то живет, кроме тебя и рабыни Селены, - Семирамида остановилась.
  Ладонь упала на рукоять короткого меча.
  - Никого, кроме нас, - предводитель деревни фыркнул. - Просто голоса и шум за стеной.
  Я раньше боялся.
  Думал, что призраки.
  Потом привык.
  Голоса и шум есть.
  Людей и кувшинов нет.
  Не сжигать же дом из-за каких-то странных звуков.
  Может быть, рядом вход в подземное царство Аида.
  - Смелый ты, Плутарх, - Семирамида восхитилась. - Не боишься призраков.
  Не страшишься Аида.
  - Если всего бояться, то, когда жить? - Плутарх провёл Семирамиду в следующий зал, поменьше:- Здесь я храню медные блюда, оловянные.
  Даже серебряные кувшины и кубки.
  Под крышей нет настила, поэтому можно гору поднимать посуды.
  Окорока, говяжьи, свиные и бараньи сушатся здесь же.
  Лепешки рядом храню.
  Лепешки духом мясным пропитываются.
  Вроде бы и хлеб, а, когда откусываешь, то, как бы и хлеб с мясом.
  Если разбойники ворвутся, то я могу здесь обороняться.
  Луки, стрелы, копья, дубины у меня.
  Некоторые - бесполезные.
  Для украшения и перепродажи держу.
  А другие настоящие.
  Говорят, что этот лук - лук богини Дианы. - Плутарх с гордостью показал на обычный простенький лук.
  - Нет, это не лук богини Дианы, - Семирамида задрожала.
  Она опустила руку на свой лук.
  "Мой лук - лук богини Дианы, - Семирамида с трудом сдерживала себя. - Она мне сама подарила.
  Богинь Олимпа нет.
  Но в Диану я поверила.
  Лук ее и стрелы.
  Но, может быть, Диана не только мне одной луки дарила и стрелы?
  Было бы нелепо, если у богини был бы всего лишь один лук".
  - Продашь мне лук богини Дианы? - амазонка не знала, зачем ей второй лук.
  Он и мешаться будет.
  Цепляться за первый лук.
  Но удержаться не могла.
  - Скорая ты на покупки, амазонка, - хозяин довольный потирал руки. - Конечно, я продам тебе лук богини Дианы, если ты за него дашь хорошую цену.
  Но, как заинтересованный, спрашиваю.
  Ты уверена, что это настоящий лук Дианы, а не поддельный?
  - Ты же сам сказал, что он - лук богини Дианы.
  - Мало ли, что я сказал.
  Может быть, я обмануть тебя хочу, амазонка?
  И выдаю простой лук - за божественный.
  
  - Странно ты торгуешься, Плутарх, - Семирамида усмехнулась. - Ты должен задирать цену вверх.
  Доказывал бы мне, что это истинный лук богини Дианы.
  Но ты, наоборот.
  Говоришь, что, может быть, он не настоящий...
  - Нравишься ты мне, амазонка, - хозяин доверительно приблизил свое лицо к лицу Семирамиды. - Я не люблю амазонок.
  Не любил.
  Но ты - доверчивая, открытая.
  Поэтому я отвечу тебе, почему я так странно торгую лук.
  Я вхожу тебе в доверие, амазонка.
  - Куда ты в меня входишь, мужчина?
  - В доверие к тебе вхожу.
  Ты подумаешь, что я честный.
  Что простоватый, потому что не нахваливаю лук Дианы.
  А честный и простоватый не будет поднимать цену.
  Ты спроси меня, сколько я хочу за этот лук, амазонка.
  - Сколько ты хочешь за этот лук, Плутарх? - Семирамида не понимала смысл этой торговли.
  - Я отвечу, амазонка, - предводитель деревни вытер руки о балахон. - Я брал этот лук за два золотых сольдо.
  Но так как ты мне нравишься, то я отдам его тебе за один золотой дирхем.
  - Да? - Семирамида задумалась.
  - Поверила, сразу поверила, - хозяин хлопал ладонями по коленям.
  Лицо его превратилось в свеклу. - Простой лук хочешь купить за золотую монету.
  Все потому, что я вошел в твое доверие.
  Не расхваливал, а, наоборот, сомневался в товаре.
  Ты подумала, что я честный.
  И соглашаешься на бешеную цену за этот лук.
  Я его бесплатно подобрал на ярмарке.
  Кто-то выбросил, как ненужный.
  - Я, я, - голос Семирамиды задрожал. - Значит, и мне ты можешь отдать этот лук бесплатно?
  - Размечталась, амазонка, - предводитель деревни надул толстые щеки. - Я так подготовил лук к продаже, что ты за него заплатишь золотой.
  Даже, если не будешь уверена, что лук настоящий.
  Ты спать не сможешь.
  Ночь проведешь в сомнениях.
  И решишь на всякий случай купить этот лук.
  Даже за одну золотую монету.
  - Ты - хитрец, Плутарх.
  - Мы, крестьяне, без хитрости и воровства, не можем прожить, - предводитель деревни вздохнул. - Нас обворовывают патриции и купцы.
  Воины забирают у нас все бесплатно.
  Чтобы выжить, мы должны хитрить.
  - Плутарх, можно я выпущу стрелу из этого лука, который, якобы лук Дианы?
  - Нет, амазонка, - Плутарх вытер руки о бедра. - Ты должна ночь помучиться и созреть для этого лука.
  - Размечтался, - амазонка фыркнула.
  Но понимала, что Плутарх поймал ее в ловушку.
  Она теперь всю ночь будет думать об этом луке...
  
  - Обрати внимание, на пол в этой комнате, - хозяин уже прошел дальше. - Пол выложен белым финикийским мрамором.
  Я нарочно мрамор грязью покрыл.
  Придут воры или солдаты.
  Возьмут все мое добро.
  А на пол никто не обратит внимание.
  Кому нужен пол?
  А белый мрамор финикийский - огромных денег стоит.
  Он - моя надежда.
  Я даже комнату заставил сломанными скамьями и столами.
  Чтобы выглядело, как кладовая для разбитых вещей.
  Раньше здесь коза лежала с козлятами.
  Комната не задержит внимание воров.
  Давно ко мне в жены набивалась Фетяска.
  Хорошая она крестьянка.
  Но слишком у нее много братьев бездельников.
  Если бы Фетяска в мой дом вошла женой, то я бы трех дней не прожил.
  Отравили бы меня.
  А все мое имущество досталось бы Фетяске и ее братьям.
  Нравится мне лицо Фетяски - упрямое выражение всегда на нем.
  Ноги у нее полные.
  Короткая туника выгодно их показывает.
  По внешности она напоминает статую Венеры.
  Только Венера худее...
  Крестьяне говорят, что Фетяска заносчивая, несдержанная.
  Но как же она может быть не заносчивая, если красавица?
  Она не скрывает себя.
  Обнажает чувства.
  Любит и ненавидит открыто.
  Дерзкая.
  Я сказал, что у нее никогда не будет хорошего мужа.
  Потому что даже хороший муж недостоин ее.
  Одно время я даже влюбился в Фетяску.
  Я скрывал свою любовь.
  Но даже деревенский дурачок Антонио кричал, что я влюблен в Фетяску по уши.
  Фетяска меня не понимала.
  Бросала жаркие взгляды на Консула.
  Взгляды - самые нежные, которые можно найти в деревне.
  Как я себя вел?
  Признаться сейчас стыдно.
  Я сделался горячим.
  Поджидал Фетяску за кустами.
  Подглядывал, как она купается.
  Фетяска поверила в мою любовь.
  Смутилась и отказала мне.
  Меня называли бессердечным.
  За бессердечие избрали предводителем деревни.
  Позже, как я уже сказал, Фетяска хотела взять меня в мужья.
  Но время прошло. - Хозяин открыл дверь на задний двор: - Здесь у меня куры ходят.
  Их охраняет питон.
  - Питон же может съесть всех куриц, - Семирамида удивилась.
  - Может, но не хочет.
  Я каждое утро скармливаю питону крокодила из реки.
  Питону тогда за курицами гоняться лень.
  
  - Хороший питон, красивый, - Семирамида присела и погладила холодную узорчатую кожу питона.
  Питон отозвался на ласку.
  Стал медленно закругляться вокруг амазонки.
  - Оставь лучше моего питона, - хозяин пробурчал. - Не для того я его держу, чтобы он баловался с девушками. - Плутарх стал спускаться по ступенькам в подземелье:- Селена! - Предводитель деревни оставил амазонку и Джейн и не спешил к ним подняться.
  Джейн насторожено смотрела на питона.
  Семирамида снова притронулась к гигантской змее.
  Питон обрадовался.
  Тогда и Джейн попробовала приласкать питона.
  Он неожиданно обвился вокруг ее талии.
  Джейн попыталась освободиться.
  В ее руке появился понтовский кинжал.
  - Не спеши убивать его, - амазонка крикнула. - Я с ним договорюсь.
  - Семирамида, договаривайся быстрее со зверем.
  Мне кажется, что ему крокодила уже мало.
  Я, наверно, напоминаю питону курицу.
  - Ощипанная большая курица, - Семирамида захихикала.
  
  - Семирамида, мне страшно.
  Уже кости трещат.
  - Змея хорошая, - амазонка опустила ладонь на голову питона. - Питончик милый.
  Питон зашипел.
  Высунул язык и стал разматываться с Джейн.
  Хозяин Плутарх и его рабыня Селена уже поднимались по каменным ступенькам из погреба.
  Плутарх что-то бурчал под нос.
  Рабыня была похожа на луну.
  На холодную луну.
  Плутарх не стремился освобождать скованную питоном чужую рабыню.
  
  Но хладнокровная Селена ринулась к змее.
  Она потянула питона за хвост.
  Действовала так успешно, что питон покорно отполз под высокий навес над сеном.
  - Что за морской черт? - Плутарх проворчал.
  - Плутарх, я едва сдержалась от твоего негостепреимства, - амазонка не зашипела. - Ты оставил меня и мою рабыню со своим злобным питоном.
  Все равно, что бросил бы нас в стаю крокодилов.
  - Мой питон не трогает гостей, если гости не трогают мои вещи, - Плутарх сузил глаза. - Питон охраняет курей.
  Ты, амазонка, знаешь язык зверей.
  Поэтому я был спокоен за тебя и за твою рабыню.
  - Я не люблю убивать животных без надобности, - Семирамида смягчилась.
  Губы Плутарха разошлись в усмешке:
  - Ты разволновалась, амазонка.
  Сейчас мы устроим с тобой пир.
  Селена все подготовила.
  Амазонки с рабынями в моем доме - огромная редкость.
  Редкость настолько, что никогда не было...
  Поэтому ни я, ни мой питон не умеем вас принимать по-хорошему. - Плутарх прошел в обеденную комнату.
  Стол уже был заставлен дарами деревни.
  Копченое мясо, рыба, картошка, финики, бананы, манго, персики, виноград, зайчатина, перепелки, мед, сладкие лепешки, рис с медом.
  
  "Глупо обижаться на крестьянина за то, что он не досмотрел за своим боевым питоном, - Семирамида присела к столу. - Плутарх же понимает, что неразумно портить отношения с моими деньгами".
  - Моя рабыня будет есть со мной, - Семирамида предупредила заранее. - Ей нужно много силы.
  Я доплачу за рабыню.
  - Если хорошо за нее доплатишь, то я готов называть твою рабыню царицей Мельпоменой, - Плутарх присмотрел лопатку баранью.
  - Плутарх, где наша комната? - Семирамида через час поднялась из-за стола.
  - Уже покидаешь меня, амазонка? - предводитель деревни рыгнул.
  - Мы должны умыться перед сном.
  Купальня у тебя где?
  Если, конечно, она есть в доме...
  - Зачем одинокому мужчине купальня, - Плутарх вытаращил глаза. - В бочке помоешься.
  Рабыня тебе спинку потрет, амазонка.
  Или ты хочешь, чтобы я тебе спинку погладил, амазонка?
  - Я кормлю свою рабыню, чтобы она меня ублажала, - амазонка покачала очаровательной головкой.
  - Селена, - хозяин крикнул. - Где тебя Харон катает в своей лодке?
  Покажи амазонке ее комнату.
  Подогрей воду для бочки.
  И исполняй любой приказ амазонки.
  - Очень приятно, что ты предоставляешь мне свою рабыню для помощи, - амазонка улыбнулась.
  Она подала руку.
  Джейн поняла и взяла Семирамиду за ладонь.
  Амазонка и ее "рабыня" стали подниматься по лестнице следом за Селеной.
  - Комната большая и удобная, - Селена открыла дверь.
  Но не смотрела ни на Семирамиду, ни на Джейн. - Воду подогревать не надо сейчас.
  Я ее уже заранее подогрела, как только вы появились в доме.
  Можете купаться. - Рабыня подошла к бочке и застыла. - Что прикажешь, амазонка?
  - Ты ждешь моего приказа, Селена?
  - Я рабыня.
  Я должна тебя слушаться.
  Так хозяин приказал.
  - Я не привыкла, чтобы мне прислуживали, - Семирамида пробурчала.
  - Но твоя рабыня тебе прислуживает, - Селена произнесла тихо.
  - Хочешь занять место моей рабыни, Селена?
  - Как прикажешь, госпожа.
  - У амазонок нет госпожей, - Семирамида разделась.
  Джейн стояла и не знала, что делать.
  - Селена, - Семирамида потрогала пальчиком водичку в бочке. - Вода, действительно, почти горячая.
  Ты, Селена, можешь идти.
  Когда надо, я тебя позову.
  - Как прикажешь, амазонка, - Селена поклонилась и вышла из комнаты.
  
  - Семирамида...- Джейн строго посмотрела на подружку.
  Но не успела сказать.
  Амазонка приложила свою ладошку к губам Джейн.
  - Целуй мои пальцы, рабыня, - Семирамида отчаянно помигивала.
  Взглядом упрашивала - молчи.
  Корчила рожицы.
  Столько было волнения во взгляде амазонки, что Джейн насторожилась.
  - Целую твои ручки, госпожа, - Джейн в ответ подмигнула Семирамиде.
  - Теперь я поцелую тебя в ушко, - амазонка вздохнула с облегчением.
  Приложила свои губки к уху Джейн.
  Шептала быстро, едва слышно. - Хозяин Плутарх за нами подглядывает.
  Я его за это не обвиняю.
  Мужчины так устроены, что не могут не подглядывать за купающимися девушками.
  Но, если бы только подглядывал.
  Я опасаюсь ловушки.
  В доме Мания меня поджидали наемные убийцы.
  Я думаю, что тот, кто преследует меня, не успокоится.
  Не знаю, найдут ли меня в этой деревне, или нет.
  Но надо быть готовой.
  - Теперь я поцелую тебя в ушко, госпожа, - Джейн невесело усмехнулась. - Зашептала горячо и быстро:- Почему ты не спросила хозяина дома, где моя Бонни.
  Может быть, он что-то слышал о ней?
  - Слишком опасно, - Семирамида в свою очередь прислонила губы к уху Джейн.
  Так девушки обменивались.
  Со стороны казалось, что амазонка нежно целует рабыню в ушко, затем рабыня отдает поцелуй. - На ярмарке в Селените будем расспрашивать о твоей Бонни.
  Нам бы сейчас выжить.
  Искупаемся, а затем выйдем из дома прогуляться перед сном.
  Поговорим.
  Заодно и проверим - не подкрадывается ли кто-нибудь...
  Но ты, Джейн, играй, играй в рабыню.
  Со стороны наше купание должно выглядеть естественно.
  Плутарх подглядывает.
  Главное, чтобы он не заподозрил, что мы хитрим.
  - Я постараюсь, Семирамида, - Джейн отстранилась от амазонки.
  Подошла к бочке с водой.
  - Моя госпожа, - Джейн с трудом удерживала смех, когда называла Семирамиду своей госпожой.
  Так необычно для сержантки Имперской армии величать другую девушку госпожой...
  
  
  ГЛАВА 339
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  В КУПАЛЬНЕ
  
  - Помоги мне сойти в купальню, - Семирамида протянула Джейн руку.
  Подняла подбородок.
  У амазонки все выходило красиво и величественно.
  - Да, моя госпожа.
  Помогу тебе сойти в купальню, - Джейн немного переигрывала.
  - Рабыня, натирай меня ароматическим маслом, - Семирамида опустилась в воду.
  - Моя госпожа, но мы с собой не захватили ароматическое масло, - Джейн захихикала тихо.
  - Плохая рабыня, - Семирамида прикрыла ротик ладошкой, чтобы не рассмеяться. - Возьми из моей сумы порошок мыльного корня.
  Добавь его в воду.
  - Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа, - Джейн склонилась над сумой.
  За стенкой ухнуло и засопело.
  Либо призрак, либо хозяин Плутарх подглядывал и не выдержал.
  Скорее всего, человек Плутарх...
  
  - Все сделала, как ты приказала, госпожа, - Джейн подсыпала в воду порошок мыльного корня.
  - Растирай мне спинку, рабыня, - амазонка опустила ладони на края бочки.
  - Слушаюсь, моя госпожа, - Джейн начала усердно поглаживать спину амазонки.
  Прошла минута.
  Щеки амазонки загорелись.
  Глаза заблестели.
  - Рабыня?
  - Да, госпожа.
  - Сойди ко мне в купальню.
  Будешь меня спереди растирать.
  - Но купальня маленькая, госпожа.
  - Не спорь со мной, рабыня, - лицо амазонки пылало.
  
  - Не смею ослушаться, - Джейн спокойно вошла в бочку.
  Часть воды сразу выплеснулась.
  - Тесно, поэтому я прижмусь к тебе, госпожа, - последнее, что Джейн запомнила перед погружением в бессознательность.
  Она вышла из розового тумана - сама, не подозревая, через сколько времени.
  - Что со мной произошло? - Джейн присела. - Почему я на кровати... госпожа.
  У меня головка кружится.
  Груди затвердели.
  Зато в теле легкость.
  - Очнулась, рабыня, - амазонка посмотрела в глаза Джейн и отвернула миленькую головку. - Все было, как всегда, прекрасно.
  Но ты потеряла себя...
  Выйдем, я тебя прогуляю по свежему ночному ветерку.
  - Выйдем, - Джейн встала.
  Покачнулась.
  Семирамида удержала подружку за талию.
  Затем взяла ладонь Джейн в свою ладонь.
  
  Девушки стали спускаться по лестнице.
  - Что за пьяные крики? - Семирамида прислушалась. - Женские и мужские голоса.
  Лучше выйдем из дома через другую дверь, Джейн.
  Я не хочу встречаться с ночными гостями хозяина дома.
  Может быть, его дружки крестьяне и крестьянки.
  Но, кто знает.
  Подглядим в окно. - Семирамида вывела Джейн через дверь, за которой питон охранял куриц.
  - Спит питон, - амазонка остановилась и прислушалась. - Зато в доме гулянка полным ходом.
  
  - Семирамида, - Джейн спросила, когда отошли от дома в персиковый сад.
  - Да, Джейн, - амазонка вздрогнула.
  - Почему я в купальне потеряла сознание?
  - Потому ты потеряла сознание, Джейн, что перепутала порошок мыльного корня с порошком...
  С порошком, о котором тебе необязательно знать.
  Ты сама виновата.
  - Я виновата? - Джейн уперла кулачки в бока.
  - Да, Джейн, ты виновата, что перепутала порошки.
  - Мы в Центральной Империи не изучаем порошки...
  - Ну, договаривай, Джейн.
  Какие ты хотела сказать порошки вы не изучаете.
  И самое главное - чьи порошки не изучаете.
  Ты, чуть не проговорилась, что порошки дикарей.
  - Да, порошки дикарей, - Джейн провела ладонью по лицу. - Не изучаем.
  Поэтому ты должна была меня предупредить, что у тебя в суме находится.
  - Если я буду рассказывать тебе обо всех травах, порошках и снадобьях, то не хватит и десяти лет, Джейн.
  Ты должна стать настоящей амазонкой, чтобы разбираться в травах.
  Поэтому я и молчала.
  Вы же в своих Империях...
  - В нашей Империи, Семирамида, в нашей общей Империи...
  - Ты изучала все, кроме порошков из трав.
  Как же ты можешь называть себя умной, что не отличила мыльный корень от...
  - От какого порошка? - Джейн спросила вкрадчиво.
  Ноздри ее трепетали. - Наркотик?
  - Я не знаю никаких слов "наркотик", Джейн.
  Порошок... ммм... бодрящий.
  Он усиливает движение крови.
  Разгоняет сердце.
  Вызывает подъем всего в теле.
  Заставляет желать...
  - Вызывает подъем и заставляет желать, Семирамида?
  - Порошок нужен во время боя, когда не остается сил.
  Когда нужно встряхнуть себя.
  Или после ранения.
  Для того чтобы человек хотел дальше жить.
  Когда уже совсем жить не хочется.
  В маленьком количестве, Джейн.
  Совсем немного нужно порошочка.
  Ты же бухнула половину мешочка.
  Да еще в горячую воду.
  Порошок всосался в нас.
  Ты сразу потеряла свои мысли, Джейн.
  - Что же произошло, Семирамида? - Джейн пробурчала.
  - Скажем так, - Семирамида ответила после молчания. - Ты превратилась в акулу.
  В неистовую, ненасытную акулу.
  Я, хотя и амазонка, но слишком много пороша вошло в мою кровь.
  Я тоже потеряла свои мысли и все забыла, Джейн.
  Но чуть позже тебя.
  И вышла из забытья раньше тебя...
  Хозяин Плутарх с другой стороны бился головой о стену.
  Или чем-нибудь другим бился.
  Наверно, мы в забытьи показали нечто с тобой, Джейн...
  - Что мы могли показать, Семирамида?
  - Откуда я знаю? - Семирамида пожала узкими плечами. - Я никогда раньше не принимала этот порошок серьезно.
  Один раз после битвы, когда варвары убили Клио, я находилась в ужасном состоянии.
  Тогда только лизнула порошок.
  Но сегодня.
  Сегодня ты потрясла нас обеих.
  Я даже думать не желаю о том, что было между нами, Джейн.
  Если, что и было.
  Если ты хочешь, то можешь расспросить Плутарха.
  - Не хочу расспрашивать Плутарха, - Джейн обняла амазонку.
  Склонила головку на ее плечо. - Семирамида?
  - Да, Джейн, - Семирамида спросила сухо.
  - Ты только не огорчайся, Семирамида.
  - По поводу чего я не должна огорчаться, Джейн?
  - По поводу того, что мы сошли с ума от корня твоей травки.
  Может быть, в твоем мире что-то много значит.
  Я в норме, Семирамида.
  Я скажу тебе...
  - Джейн? - амазонка лбом прижалась к лобику Джейн. - Я боялась, что ты рассердишься и будешь переживать. - Семирамида тихонько засмеялась. - Я думала, что в твоем мире это много значит.
  Будем считать, что мы просто искупались, Джейн.
  - Да, просто искупались, Семирамида! - Джейн поцеловала подружку в щечку.
  
  - Теперь, когда мы просто искупались, - амазонка захихикала, - у Плутарха не останется сомнений, что мы не играли.
  - Ну его, Плутарха, - Джейн засмеялась свободно.
  Но тут же остановила смех:- Семирамида?
  - Да, Джейн.
  - Ты все думаешь о том луке?
  Ты уверена, что он столь же замечательный, как и твой лук?
  Изготовлен древними?
  - Я не думаю о древних, Джейн, - Семирамида задумалась. - Но, если тот лук, как и мой, то я бы хотела его получить.
  - Семирамида, я думала попробовать лук своим кинжалом.
  Если бы кинжал с трудом резал лук Плутарха, то лук - настоящий, древний, крепчайший.
  Но я не успела.
  Питон помешал.
  
  - Сейчас нас ничто не останавливает попробовать тот лук? - Семирамида вопросительно посмотрела на Джейн. - Плутарх пирует со своими.
  Он нам не помешает...
  - После того, что он видел, когда мы купались, то Плутарх никогда нам не помешает, - Джейн провела пальчикам по губкам.
  - Идем испытывать лук, Джейн?
  - Да, Семирамида.
  Тебе же так хочется его получить.
  Все равно нам ночью нечего делать в деревне.
  Кстати, Семирамида.
  Мы могли бы сейчас отправиться в Селенит.
  Вдруг, там Бонни...
  - Нет, Джейн.
  В моем мире по ночам по дорогам бродят только разбойники.
  Мы вызовем к себе интерес стражников.
  Кроме разбойников по ночам разгуливают те, у кого нет своего жилья или нет денег заплатить за комнату в гостином дворе.
  Нищих везде не любят, Джейн.
  Лучше мы завтра появимся в Селените в солидной компании с предводителем деревни Плутархом.
  Тогда к нам будет больше доверия и меньше вопросов.
  - Подождем до утра, - Джейн опустила прекрасную головку. - Посмотрим на лук?
  - Джейн?
  - Да, Семирамида.
  - Я передумала испытывать лук Плутарха.
  - Почему ты передумала, Семирамида?
  - Плутарх хитрый.
  Он нам показывал свои богатства.
  Все рассказывал.
  Что, где лежит говорил.
  Я думаю, что, если мы сейчас пойдем в тот зал, то попадем в ловушку.
  Обязательно хозяин поставил ловушки.
  Мы же будем виноваты.
  И лук не найдем, и нас еще крестяьне осудят.
  Нет.
  Не верю я хозяину дома.
  
  - Не верить - счастливое свойство, - Джейн остановилась. - Не пойдем к луку, так не пойдем.
  Возвращаемся в свою комнату.
  - Джейн?
  - Да, Семирамида.
  - Тебя не смущает, что кровать в комнате одна?
  - Нет, меня кровать не смущает, - Джейн засмеялась. - Как кровать может смутить?
  - Мы в одной кровати...
  - Она большая, кровать.
  Семирамида, не беспокойся.
  Я во сне дрыгаю ножками.
  Но не как лошадка. - Последняя шутка тоже показалась Джейн очень смешной.
  Джейн засмеялась еще звонче.
  Семирамида не смеялась...
  - Тише, Джейн.
  Тебя услышат в доме.
  Возникнут вопросы - зачем мы выходили.
  - Все, я уже не смеюсь, - Джейн приложила кулачок ко рту.
  И тут же захихикала в кулачок.
  Семирамида не удержалась и тоже засмеялась.
  Но тихо засмеялась.
  
  Девушки подошли к двери.
  Семирамида потянула за ручку.
  - Джеееейн.
  - Да, Семирамида.
  - Дверь закрыта.
  - Как закрыта? - Джейн опустила ладошку на ручку двери. - Ты, наверно, в другую сторону дверь тянешь, Семирамида. - Джейн с силой потянула на себя дверь. - Хм.
  Закрыто.
  Может быть, посильнее плечом. - Джейн прислонилась плечом к двери и налегла. - Полностью закрыта дверь.
  - Я не позволю, чтобы какой-то предводитель деревни диктовал нам свою волю, - амазонка сузила глазища. - Проклятое место.
  Хозяин настолько хитрый, настолько гадкий, что стоило бы его отослать в каменоломни строить пирамиды.
  Я бы даже от столь гадкого мужчины не запирала дверь.
  Они пируют, закрылись. - Семирамида с силой рукояткой кинжала начала стучать в дверь.
  - Что вам? - в окошке над дверью показалось недовольное лицо... пастуха Орфея. - Хозяин веселится.
  Если у вас к нему дело, то зовите хозяина, а не ломайте дверь.
  - Пастух, ты обнаглел? - Семирамида затряслась от гнева. - Открывай немедленно.
  Сам же привел нас в этот дом.
  Теперь не пускаешь.
  Я заплатила Плутарху за три дня вперед.
  - Амазонка, я не могу открыть тебе дверь, - голос пастуха стал извиняющимся. - Я в доме не хозяин.
  - Найдется в доме тот, кто откроет нам дверь? - Джейн спросила ровно.
  - Никого нет.
  Только те, кто пируют.
  Но они вам дверь не откроют.
  - Тогда найди Плутарха и позови сюда, - Семирамида приказала.
  - Нет, амазонка, - лицо из окошка исчезло.
  Голос пастуха Орфея стал глухой. - Я не стану путаться в это нехорошее дело.
  
  - Семирамида? - Джейн показала свой замечательный кинжал. - Я могу вырезать в двери проход для нас.
  Или срежу засов.
  - Пока не надо, Джейн, срезать засов и портить дверь, - амазонка кусала губки. - Мне кажется, что хозяин нарочно так поступает с нами.
  Вынуждает нас сделать что-то плохое.
  Мы же не знаем местных деревенских правил.
  Может быть, за проступок здесь положено продавать в рабство.
  Как раз ярмарка рабов утром...
  - Посмотрим в окно, Семирамида, - Джейн направилась к окну комнаты, где пировали крестьяне.
  - Фу, как неприлично, - Семирамида взглянула в окошко и вскрикнула. - Голая крестьянка танцует на столе.
  Здесь не пир, а - оргия.
  Я не удивлюсь, что крестьянку зовут Фетяска.
  - Много крестьян собрались, - Джейн почесала переносицу.
  - На наемных убийц никто из них не похож, - Семирамида вглядывалась в лица. - Но самые опытные наемные убийцы как раз не похожи на убийц.
  - Никто не имеет права убивать имперского подданного, - Джейн произнесла заучено. - Даже имперский подданный не властен над имперским подданным.
  - Плутарха, хозяина не видно, - амазонка продолжала рассматривать пирующих.
  - Не удивительно, что он не сидит за столом, - Джейн вздохнула тяжело. - Хозяин, наверно, так напился, что свалился под стол.
  - Нас заметили, - Семирамида облизнула губы. - Наконец-то.
  Крестьянка слезла со стола и идет к окну.
  - То, что она заметила нас, не означает, что она нам откроет дверь, - Джейн усмехнулась. - Может быть, крестьянка, наоборот, еще один засов поставит на дверь.
  Зачем женщине конкуренция?
  На нее смотрят сейчас.
  Ее танцем любовались крестьяне.
  А так внимание переключится на тебя и на меня.
  - Женщина не бросит в беде других женщин, - Семирамида неуверенно проблеяла.
  В это время голая крестьянка прислонила лицо к прозрачному окну.
  Ее нос смешно расплющился.
  Женщина рассматривала Джейн и Семирамиду долго.
  Затем отошла от окна и скрылась в коридоре.
  - Как думаешь, - Джейн притронулась к локтю амазонки, - она нам откроет?
  - Я не собираюсь думать об этой крестьянке, - амазонка фыркнула. - Над нами в этом доме издеваются.
  Загрохотал засов.
  - Что стоите, как ворушки? - Дверь открылась.
  Вышла голая танцовщица.
  Крестьянка не озаботилась, чтобы одеться. - Входите, а то снова засов задвину.
  - Я тебе задвину, - амазонка ответила грозно.
  Она и Джейн вошли в дом. - Мы заплатили за три дня, - Семирамида повторила то, что говорила пастуху Орфею. - Не надо со мной так разговаривать, дорогуша.
  - Я тебе не дорогуша, - крестьянка закрыла дверь на засов. - Дом не от тебя запирали.
  - А от кого же?
  - Мы пируем и не хотим, чтобы наш пир нарушили и испортили.
  - Кто же вам пир испортит?
  Если ты думаешь, что мы, то ошибаешься.
  Мы сейчас уйдем в свою комнату...
  - Вы пир не испортите, - голос крестьянки стал мягче. - Мы не желаем, чтобы наши знакомые, родные пришли на пир.
  Например, жены и мужья пирующих.
  - Вы скрываетесь от своих мужей и жен? - Семирамида открыла ротик.
  - Почему скрываемся, - крестьянка повела полными плечами.
  Огромная грудь заколыхалась. - Все знают в деревне, кто, где пирует.
  Я ушла на пир к Плутарху.
  Мой возлюбленный Ахилес знает об этом.
  - Твой возлюбленный? - Семирамида трясла милейшей головкой. - Разве он тоже не любит веселиться на пирах?
  А ты...
  - Какое же веселье, если любовничек или муж рядом? - Крестьянка загрохотала хохотом. - Ахилес, как только я ушла на пир сюда, сразу на другой пир побежал.
  В нашей деревне всегда два пира одновременно.
  Муж на одном пиру, жена - на другом.
  Все веселятся.
  Никто другого не стесняет.
  - Ну, и законы в вашей деревне, - Семирамида промычала.
  - А у тебя, амазонка, в Фемискира, другие законы? - Крестьянка воткнула руки в полные бока. - Вы же неразборчивые в подругах.
  Мы хоть делаем вид.
  Закрываемся друг от друга.
  Вы же бесстыдно...
  - О нас много говорят нехорошего, - в голосе Семирамиды полетели стрелы. - Особенно нас не любят те, кто нас не знает.
  - Что тут знать, - крестьянка бесцеремонно ткнула пальцем в левую грудь Джейн.
  Джейн от неожиданности ойкнула. - Ты, амазонка, с собой голую рабыню таскаешь.
  Не для разговоров же...
  - Мы... мы... - амазонка от неожиданности начала заикаться.
  Не была готова к обвинению со стороны крестьянки. - Моя рабыня помогает мне с оружием.
  Она - моя оруженосица.
  - Ври больше, - крестьянка ответила без злобы. - Твоя оруженосица голая и с пустыми руками.
  Ты же сама таскаешь свое оружие. - Вдруг, приблизила свое большое крепкое тело к тоненькой Семирамиде: - Плутарха я тебе, амазонка, не отдам.
  - Чтооооо?
  - Плутарх - мой! - Крестьянка нависала над амазонкой.
  - Зачем мне твой Плутарх? - через минуту Семирамида опомнилась. - Я - амазонка.
  Амазонкам мужчины не нужны.
  - Плутарх - не совсем мужчина, - крестьянка выдохнула. - Но он очень богатый.
  Дом, постройки, вещи, - крестьянка загибала пальцы.
  - Так, ты - Фетяска, - Семирамида растянула губы в улыбке.
  - Ты, амазонка, откуда знаешь мое имя? - Крестьянка отшатнулась.
  - Плутарх о тебе рассказывал.
  О том, как был влюблен в тебя.
  Но ты ему отказала стать женой.
  А теперь снова в жены набиваешься.
  Плутарх говорил, что теперь уже поздно тебе...
  - Не ему решать, когда мне поздно, или рано, - Фетяска топнула ногой и пробила мраморную плитку на полу. - Плутарх сегодня говорит одно, а завтра - другое.
  По крайней мере, тебе, амазонка, я его не отдам, - крестьянка повторила.
  Сделала руками широкий круг. - Здесь все мое...
  Моим будет.
  - Меня не интересуют дела вашей деревни, - Семирамида сдвинула брови. - Пропусти.
  Я и моя... рабыня должны выспаться.
  - Между прочим, Плутарх рассказал, как ты и рабыня купались.
  Заодно и выспались, - щелочки глаз крестьянки заблестели.
  - Где Плутарх? - Семирамида выхватила кинжал. - Где мерзавец?
  - Напился и спит, - крестьянка без страха смотрела на кинжал. - Ты оружием в чужом доме не размахивай.
  Не положено обнажать оружие в чужом доме.
  - Зад положено обнажать в чужом доме, а кинжал - нельзя, - Семирамида убрала кинжал на перевязь.
  
  - Я вас со своей сестрой познакомлю, - крестьянка Фетяска даже не спрашивала.
  Она развернулась и по коридору направилась в шумный зал.
  - Мы хотели отдохнуть...- Семирамида зло зашипела в широкую спину крестьянки.
  - Семирамида, - Джейн схватила подружку за руку.
  Горячо шептала на ушко. - Мы же здесь, чтобы узнать о моей Бонни.
  Может быть, пирующие подскажут.
  Нельзя упускать возможность их выслушать.
  - О, амазонка живая, - пьяный крестьянин с рябым лицом подскочил, когда увидел Семирамиду и Джейн.
  Рабыня, для крестьян не представляла интереса...
  - Сиди, пей, Жакомо, - Фетяска надавила на плечо крестьянина.
  Плечо затрещало.
  Судя по восторженно обожающим и подхалимским взглядам, которыми крестьяне награждали Фетяску, она была главная на пиру...
  После замечания Фетяски крестьяне потеряли на время интерес к амазонке.
  Начали обсуждать, как воровали картошку.
  И как некий Кентаврус получил кулаком в нос.
  - Моя сестра - Сестерция, - Фетяска с гордостью и благоговеньем показала на толстоватую пожилую крестьянку. - Сестерция помогает в уборке по дому Плутарха.
  Хозяйство у него большое.
  - Здравствуй, Сестерция, - амазонка поздоровалась.
  Сестерция не двинулась в ответ и не заговорила.
  - Сегодня чудесная ночь, - амазонка продолжала с иронией. - Надеюсь, что дверь не пострадала.
  Я долбила в нее рукояткой кинжала.
  Потому что нам не открывали. - Семирамида зло взглянула на пастуха Орфея.
  Старик пастух старательно не смотрел в сторону Джейн и амазонки.
  Пастух не смотрел, зато сестра Фетяски - Сестерция - глядела на Семирамиду.
  Семирамида - на нее.
  Она - на Семирамиду.
  - У нее холодный невидящий взгляд, - Джейн прошептала на ушко Семирамиды. - Сестерция - живая?
  Мне не по себе...
  - Садитесь, - Фетяска предложила. - Моя сестра скоро с вами будет говорить.
  
  - Я заинтересовалась, - Семирамида постаралась произнести с усмешкой.
  Но вышло как-то подобострастно...
  Семирамида кашлянула.
  Обратила внимание на козу с козлятами в углу.
  - Отличная коза, - Семирамида проблеяла. - Вы козлят продаете, или на мясо держите?
  - Козлята не мои, - Сестерция ответила столь отстраненным тоном, что в зале стало холодно.
  - Вы любите веселиться? - Семирамида снова проблеяла.
  "Да что это со мной происходит, - амазонка злилась на себя. - Блею, мычу.
  Подлизываюсь к какой-то крестьянке".
  - Странно здесь веселиться, - Сестерция, наконец, ответила.
  Но с презрением...
  Семирамида смущенно кашлянула.
  - Ты напрасно выходила из дома ночью, - Сестерция заметила. - Простудилась.
  Кашляешь.
  - Я от волнения кашляю.
  - Ну-ну, - крестьянка Сестерция потянулась к амфоре.
  Но не смогла встать со скамейки.
  - Вот, - Джейн забыла, что она не должна реагировать на других.
  Потому что она - "рабыня" Семирамиды.
  Джейн подала амфору Сестерцие.
  - Мне не нужна помощь рабыни, - Сестерция огрызнулась. - Я сама могу взять амфору.
  - Моя рабыня...- Семирамида говорила с нотками извинений.
  - Тебя, амазонка, Плутарх кормил?
  - Кормил.
  Но я бы не отказалась от стакана молока.
  - Я бы тоже не отказалась от стакана молока, - Сестерция из амфоры налила вино в глиняную кружку.
  Осушила ее.
  Вытерла толстые алые губы рукой. - Пригласила бы ты меня, амазонка, выпить с тобой молока. - Сестерция поднялась.
  Затем с обиженным видом снова упала на лавку.
  На лбу резко обозначились морщины.
  Нижняя губа выпятилась. - Я сейчас заплАчу.
  - Не плачь, дорогая, - голая Фетяска набросила на плечи сестры лиловый отрез шелка.
  - Фетяска, почему ты смотришь на меня искоса, сверху вниз? - Семирамида не выдержала. - Словно между нами кровная вражда.
  Будто бы я тебя обидела, а ты не отомстила.
  Я же сказала - не нужен мне твой Плутарх.
  - Амазонка, - Сестерция вступила в разговор. - Я не пойму - ты дочь патриция, или воительница.
  Одежда твоя, лук, меч, как у амазонки.
  Но разговариваешь ты, как дочь патриция в своей купальне.
  - Видишь, ли, крестьянка, - Семирамида показала зубки. - Я и не знала, что попала во дворец цезаря.
  Думала, что в простом доме ночую.
  А здесь - оргия с благородными госпожами.
  Придется мне погостить у Плутарха три денька...
  - Три дня? - Сестерция сытно рыгнула. - Удивляюсь, зачем амазонка забрела так далеко от Фемискира.
  Ты рискуешь попасть в лапы разбойников, амазонка.
  - Разбойники больше рискуют, - амазонка ответила весело.
  - Нельзя верить погоде, - старичок крестьянин проблеял.
  Он уже плохо соображал от выпитого вина.
  - Дайте нам хорошего провожатого до Селенита, - Семирамида пересела к столу.
  Джейн встала за ее спиной. - Вы же все равно завтра отправляетесь на ярмарку в Селенит.
  Плутарх обещал, что пойдет с нами.
  Но, судя по всему, он не поднимется после сегодняшнего...
  - Никого мы тебе не дадим, амазонка.
  - Тогда я и рабыня останемся здесь.
  Подождем, пока предводитель деревни... выздоровеет.
  
  - Селена, - крестьянка Фетяска громко позвала рабыню. - Когда же, наконец, ты подашь молоко и барана?
  Вина у нас хватает.
  Но некоторые желают молочка...
  - Кто хочет молоко? - Из кухни вышла рабыня.
  На подносе несла кувшин с молоком.
  - Поставь на стол, - Сестерция крикнула так яростно, что некоторые из пирующих подпрыгнули.
  - Ты прирождённая злюка, - Семирамида пошла на обострение. - Теперь, Сестерция, я не назову тебя просто крестьянкой.
  - Плевала я на тебя, амазонка, - Сестерция приложилась к кувшину с молоком.
  - Все молоко испортила, - Семирамида брезгливо поморщилась. - После тебя я не стану пить.
  - А я и не предлагаю, - Сестерция икнула. - Тем более, что молока в кувшине не осталось.
  
  - Двигайся ко мне ближе, амазонка, - крестьянин широким задом заерзал по скамье. - Так как у нас пир, то все должны веселиться. - Он доверительно наклонился к уху Семирамиды и прошептал. - Не будем же мы угрюмыми, молчаливыми и злыми, как Сестерция.
  Она каждый раз своим угрюмым видом портит пир.
  - Странно, - амазонка оторвала от виноградной грозди две ягодки.
  Одну виноградинку протянула Джейн.
  Вторую опустила на свой язычок. - Как все меняется на небе.
  Я недавно видела две падающие яркие звезды.
  Одна закатилась за реку.
  Вторая - за далекие горы.
  Так скоро звезд на небе не останется.
  Куда только Зевс смотрит?
  Боги Олимпа должны следить, чтобы золотые гвоздики, которыми прибиты звезды к небу, не падали.
  
  
  ГЛАВА 340
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ДЕРЕВЕНСКИЙ ПИР
  
  - Нет никаких богов Олимпа, - крестьянин с рыжей бородой угрюмо пробурчал. - Даже думать о богах не надо.
  Трудно представить, что в нашей деревне может появиться бог с Олимпа.
  Если придет, то убежит сразу.
  Потому что мы здесь все несчастливы.
  - Кромвель, ты за себя говори, что ты страдаешь в деревне, - другой крестьянин отозвался мелким злобным смехом. - Мне нравится жить далеко от большого города.
  У меня семья.
  Жена Антонина меня любит.
  Дети всем сердцем...
  - Твоя Антонина не только тебя любит, - послышался злобный голос Сестерции.
  - Моя госпожа Сестерция, - крестьянин с аидской улыбкой обернулся к Сестерции. - Тебя, Антонина моя точно не любит.
  Где, где моя жена?
  Я здесь пирую, а Антонина...
  - О, превосходно, - Фетяска снова забралась на стол.
  Пыталась изображать танец. - Анакреон.
  Ты хочешь сказать, что сейчас твоя Антонина думает о тебе.
  - Ее дух со мной.
  А тело?
  Тело принадлежит Антонине.
  Она с ним, что хочет, то пусть и делает.
  - Мы будем веселиться, или ругаться? - Кромвель сам же начал злобное, и сам же от него отказывается. - Я бы взял твою Антонину в жены.
  Но разница в возрасте у нас в два раза.
  Мне пятьдесят лет.
  Девушки не идут ко мне из одной только любви.
  Я трачу большие деньги на ваших жен...
  - Так это ты, Кромвель, вчера ночью от моей Кончиты огородами уходил? - Крестьянин захохотал.
  Странно, а должен был обозлиться, что к его жене ходит Кромвель. - Осенило меня.
  Я думал, что вор из амбара сыр у меня украл.
  А ты всего лишь мою жену забавлял собой.
  - Молодые девушки выбирают наглецов, - Кромвель порозовел. - Хоронят себя заживо девушки.
  А должны мне на шею бросаться.
  Потому что я - самый лучший мужчина в нашей деревне.
  И жалко и грустно, когда гляжу на ваших жен, друзья мои.
  Они каждый раз жалеют о своем выборе мужа, когда видят меня.
  Не подумайте, что я самонадеянный.
  Я не отталкивающий.
  По своему виду я очень привлекательный.
  - Фетяска, вот, кто привлекательная, - крестьянин, который спал в углу стола, проснулся и радостно завопил. - Давай, давай, Фетяска.
  - Фетяска - моя сестра, - Сестерция пророкотала из своего угла.
  При этом она метнула странный взгляд на Семирамиду.
  Взгляд - неприкрытой ненависти.
  Словно мышцы ее лица свела судорга.
  - Разумеется, теперь я вижу, что вы похожи, - проснувшийся крестьянин захохотал. - Счастливые сестрички.
  Фетяска еще облагодетельствует Плутарха.
  Его осчастливит.
  - Не твое дело, - Сестерция побагровела.
  Сжала кулаки.
  Но Фетяска опередила сестру.
  Она в танце на столе ногой ударила в голову проснувшегося.
  Он покачнулся и снова заснул.
  Сестерция начала грязно ругаться.
  - Я не желаю слушать противные ругательства, - Джейн произнесла тихо.
  Но сам факт, что рабыня осмелилась подать голос.
  Да еще в чужом доме.
  Да на чужом пиру...
  - Не везет амазонкам с рабынями, - Сестерция едко проговорила. - Либо умирают рабыни.
  Либо не слушаются вас.
  Я бы посоветовала тебе, амазонка, отрезать язык твоей рабыне.
  Всем станет спокойнее.
  Тебе - в первую очередь.
  - Я не ругаться пришла на пир, - Семирамида мило улыбнулась Сестерции. - И не драться.
  Но я думаю, что если отрежу твой язык, Сестерция, то, действительно, всем спокойнее станет.
  Сидишь.
  Бурчишь.
  Глаза недовольно таращишь.
  - Да я тебя, амазонка...- Сестерция грузно поднялась.
  - Ты?
  Меня?
  Не смеши, крестьянка.
  - Амазонка, а почему ты слово "крестьянка" произносишь с презрением? - Подвыпивший крестьянин взял в руку нож.
  - Не играй в ножички, мужчина, - Семирамида и ему улыбнулась.
  Улыбка волчицы. - У каждого своя работа.
  У амазонки - воевать.
  У крестьян - сеять и воровать картошку.
  Я же не перехожу вам дорогу.
  - Ты мне не жена, чтобы указывала, - крестьянин отложил нож.
  - Ты мне не муж, чтобы я слушала тебя, - амазонка засмеялась. - Что это я говорю?
  Не будет у меня мужа.
  Я же - амазонка.
  - Меня зовут Лакоон, - крестьянин рявкнул. - И советую тебе, амазонка, уважать мое имя.
  - Надоело мне с вами, - Семирамида поднялась с лавки. - Фетяска пригласила меня сюда.
  Я думала повеселиться на пиру.
  Вы же - только и ругаетесь.
  Даже о падающих звездах не желаете разговаривать. - Семирамида осторожно вернулась к нужной ей и Джейн теме. - Видел ли, кто-нибудь падающую звезду недавно?
  - Мы с тобой не хотим ссориться, амазонка, - крестьянин Кромвель примиряюще пододвинул к Семирамиде блюдо с полуобглоданной тушей барана. - Каждый из нас отзывается о себе с достоинством.
  Я же скажу, друзья мои, - Кромвель стукнул кулаком по столу.
  Спящий крестьянин проснулся.
  Взглянул вверх.
  На танцующую над ним Фетяску. - Скажу вам, - Кромвель повторил громче. - Что амазонка права.
  Когда мы в последний раз смотрели на звезды?
  - Звезды не деньги.
  Что на них глаза портить. - Сестерция пробурчала.
  Она смотрела на Семирамиду.
  Смотрела долго.
  "Выпустить в Сестерцию стрелу?
  Подранить?
  Или засмеяться? - Семирамида раздумывала. - Среди крестьян я чувствую себя очень неуютно.
  Ненависть к амазонкам закрывает им глаза.
  Мешает теплу и уюту пира.
  Нужно быть осторожней.
  Не следует постоянно злить крестьян.
  О звезде я спросила.
  А о подозрительных людях в деревне?
  Каждый из них может быть наемным убийцей, который выслеживает меня".
  - Я слышал от Пелагеи о падающих звездах, - проснувшийся крестьянин неожиданно заявил.
  Джейн вскрикнула от нетерпения.
  Но на ее вскрик, крик рабыни, никто не обратил внимания.
  - Пелагея видела, как две звезды загорелись, как факелы.
  И вовсе не были они похожи на маленькие гвоздики, которые отвалились от небесного свода.
  - Бернандино, врешь ты все, - Кромвелю не понравилось, что внимание амазонки перешло от него к Бернандино. - Пелагея тебя к себе не подпускает.
  Зачем же она тебе о падающих звёздах станет говорить?
  - Пелагея меня на людях к себе не подпускает, - проснувшийся крестьянин выдал тайну девушки. - А, когда никто не видит, очень даже хорошо меня принимает.
  - Зачем ты Пелагее, Бернандино, - на этот раз Фетяска поинтересовалась. - У нее же жених - купец Лукьянинко.
  - Пелагея женихов про запас держит.
  На всякий случай.
  Главный жених у Пелагеи - Лукьянинко, - разговорившегося крестьянина не остановить. - Остальные женихи - на случай, если Лукьянинко утонет, или откажется брать Пелагею в невесты.
  - Звезды к Пелагее во двор упали? - Семирамида задала неуклюжий, но более близкий к теме, вопрос.
  - Куда там - во двор, - Бернандино махнул рукой. - У Пелагеи и двора настоящего нет.
  Одна звезда улетела за реку...
  "В гостиный двор Мания", - Семирамида поняла.
  Вторая звезда упала за гору.
  Там еще город.
  Забыл его название...
  - Мемфис? - Сестерция неожиданно подсказала.
  - Сама ты - Мемфис, - крестьянин невежливо огрызнулся.
  Но сестра Фетяски, как ни странно, ничего не ответила ему.
  - Не Мемфис, - Кромвель обратил на себя внимание. - Дельфы.
  Точно - Дельфы.
  - Моя Бонни в Дельфах, - Джейн задрожала и шептала на ушко Семирамиды. - Бежим в Дельфы...
  - Дельфы?
  Я никогда там не была, - Семирамида покачала очаровательной головкой. - Джейн?
  - Да, Семирамида, - Джейн от нетерпения притоптывала. - Мы придем в Дельфы.
  Может быть и не Дельфы.
  Крестьяне дальше своей деревни не видят.
  Далеко, но мы там будем.
  Я не уверена, что Бонни твоя там.
  Скажу по-другому: я уверена, что ее уже там нет.
  - Почему, Семирамида, Бонни нет в Дельфах?
  - Джейн.
  Твоя подружка не осталась бы на одном месте.
  Либо она отправилась тебя искать.
  Либо...
  В Дельфах узнаем.
  - Тогда, зачем нам завтра ярмарка в Селените?
  - Селенит - по пути в Дельфы, Джейн.
  Может быть, твоя Бонни пришла уже в Селенит...
  - Тогда бежим в Селенит.
  - Я уже говорила тебе, Джейн, что ночью у нас не ходят.
  Себе дороже.
  Не забывай, что и на меня охотятся.
  - Пир сегодня не получился, - Фетяска слезла со стола.
  Оказалась на коленях Кромвеля.
  Крестьянин Кромвель не возражал против дополнительной тяжести на своих коленях.
  - Мы пойдем спать, - Семирамида взяла Джейн за руку. - Завтра утром на ярмарку в Селенит.
  Даже, если одна дорога, то нам нужен провожатый, - Семирамида намекала Фетяске, чтобы она не забыла.
  
  Джейн и Семирамида поднимались по лестнице на второй этаж.
  Сзади раздался тяжелый топот.
  - Амазонка, - Фетяска догнала девушек. - Мне кажется, что ты все-таки задумала увести у меня моего Плутарха.
  - Дорогая Фетяска, - Семирамида игриво потрепала крестьянку по щеке. - Я тебе говорила, что твой Плутарх мне не нужен.
  Но ты так часто повторяла, что не отдашь его мне, что я задумалась.
  К тому же ты нарочно привела меня к своей склочной злобной сестре.
  Посмеяться над амазонкой захотели? - Семирамида повысила голос. - Развлекались за мой счет?
  Мало вам веселья на вашей оргии?
  Поэтому я накажу тебя.
  Я, наверно, заберу Плутарха и все его хозяйство себе.
  - Ты не посмеешь обворовать меня, амазонка, - крестьянка с трудом выдохнула.
  Лицо ее покрылось синевой.
  - Обворовать тебя, Фетяска? - Семирамида засмеялась зло. - Ты уже в мыслях держишь все добро Плутарха в своих руках.
  Сравни себя - наглую, злобную - со мной.
  Я - добренькая, грациозная.
  К тому же - амазонка.
  Мужчины любят новенькое.
  Как думаешь, кого выберет Плутарх - тебя, или меня.
  Если, конечно, я пожелаю участвовать в битве за его имущество.
  - Я...
  Я... - Из ушей крестьянки пошел пар.
  Но Фетяска быстро взяла себя в руки.
  Она поняла, что амазонка воинственней и хитрее ее. - Что я должна сделать для тебя, амазонка?
  Чтобы ты быстрее покинула дом Плутарха?
  - Если Плутарх не проснется, то отведешь нас в Селенит ты, сама.
  Самое малое, что я прошу у тебя и предлагаю тебе.
  - Я буду спать рядом, чтобы была у тебя под рукой, амазонка, - вздох облегчения полыхнул немалые груди крестьянки. - В комнате Плутарха.
  Как только рассветет, так пойдем в Селенит на ярмарку.
  - Не подведи меня, Фетяска, - Семирамида погрозила крестьянке пальчиком.
  
  - Селена, проведай петухов в загоне, - казалось, что Фетяска обращается к амазонке.
  Но она говорила через ее плечо. - Если пастухи заснут, то не разбудят курей.
  Если петухи будут драться, то дай им хлеба, смоченного в вине.
  - Как же я без разрешения хозяина? - В голосе рабыни мимолетно пронеслось раздражение.
  Фетяска не ответила.
  Семирамида пропустила Джейн в комнату.
  Но сама осталась в коридоре.
  Не спешила входить.
  С вопросом в глазах смотрела на Фетяску.
  Почему крестьянка не уходит со второго этажа?
  - Фетяска, - послышался рокот голоса Сестерции. - Кромвель поджигает стол. - Сестерция остановилась около сестры и поставила на пол корыто с помоями.
  - Я удивляюсь, что ты из себя воображаешь, - Фетяска заскрипела треснутым голосом. - Ты только вино хлещешь, когда я делами занимаюсь.
  Разбаловали тебя конокрады.
  Ты бездельница.
  Говори тебе, не говори, но ты никогда не поумнеешь, сестричка.
  Тебе только одна дорога - в Аид.
  Дорога, которой недавно ушел наш отец. - Фетяска дырявила взглядом свою злобную сестру.
  Семирамида подумала, что крестьянка взбесится.
  И сбросит Фетяску с лестницы.
  Но Сестерция лишь на словах сильная.
  - Ты - грязная развратница и клеветница, Фетяска.
  Голая танцуешь на столе. - Сестры не обращали внимания на амазонку, которая внимательно слушала.
  Вдруг, в ссоре что-то о подружке Джейн появится. - Ты не боишься упоминать об Аиде.
  Только о нем и говоришь.
  Утащит он тебя в свое царство подземное.
  Ты меня не раздражай, сестра.
  - Я на столе голая перед всеми танцую не для собственного удовольствия.
  Конечно, признаюсь, что удовольствие небольшое получаю...
  Я на столе показываю, насколько я грозная и могучая.
  Сверху вниз смотрю на крестьян.
  У них создается впечатление, что я - богиня Олимпа на облаке.
  Сама я, как облако.
  Поэтому, когда я Плутарха и его имущество себе заберу, никто возражать не станет.
  Богиня взяла.
  Кто же откажет богине.
  Ты же, Сестерция, слишком много о себе стала думать.
  То, что полы моешь в доме Плутарха - ничего не значит.
  Встанешь поперек дороги моей - я попрошу у Аида милости.
  Чтобы он забрал тебя в царство мертвых. - Фетяска дернулась. - Стой, сестра!
  Посмотри на себя в зеркало.
  Ты в нем не увидишь свое отражение. - Фетяска наклонилась.
  Неожиданно подняла доску пола.
  Извлекла из ниши глиняную табличку:- Я о тебе все записываю на глину, Сестерция.
  Я узнала иероглифы ведьм.
  Когда твоя курица ногу сломала - я наколдовала.
  Ты кашляешь - тоже я иероглифами записала, чтобы ты кашляла, сестричка.
  - Гадина, змея ты ядовитая, - Сестерция закряхтела. - Я тебя стражникам сдам.
  Или продам на рынке рабов.
  - Нет, сестричка.
  Никто у тебя меня не купит.
  Ты сама - рабыня моя.
  Не тряси телесами.
  Я наведу на тебя порчу.
  Сделаю глиняную статую по твоему подобию.
  Каждый день буду глину протыкать иглой.
  Каждый, кто осмелится пойти против меня, попадет в царство мрака к Церберу.
  Уходи, сестра.
  Я на тебя глядеть не хочу! - Глаза Фетяски страшно засверкали.
  Сестерция, как показалось Семирамиде, затряслась от страха.
  Но потом послышалось бульканье.
  Оказывается, что Сестерция смеялась.
  - Ведьма, глупая ведьма моя сестра. - Сестерция бормотала. - Я думала, что ты забавляешься, когда составляешь таблички с иероглифами.
  Но теперь тебе сочувствую.
  
  - Сестры, - амазонка решила вмешаться в семейную ссору Фетяски и Сестерции: - Извините, что амазонка вас тревожит.
  Я делаю предположение, что вы добрые.
  Потому что наружность у вас ужасающая.
  При страшной наружности сердца должны быть добрые и мягкие.
  Скажите мне о каких-нибудь новостях в вашей деревне.
  Не проходили ли странные люди?
  Не везли ли хорошо охраняемую рабыню?
  - Ты не просто так пришла в нашу деревню, амазонка, - Сестерция прорычала. - Ты что-то хочешь.
  - Разве, если бы я ничего не хотела, я бы зашла в вашу недружелюбную деревню? - Семирамида фыркнула. - Но в ваших интересах скорее от меня избавиться.
  Вернее, чтобы я ушла...
  - Иди той дорогой, которой пришла, - Фетяска сузила глаза. - Другого доброго совета я тебе не дам.
  - Значит, если на меня нападут разбойники, вы не станете переживать, сестры?
  Если меня и мою рабыню найдут заваленными камнями?
  Вы не будете себя обвинять?
  - Нисколько не станем себя винить, что тебя убили амазонка.
  И твою наглую рабыню.
  Мы тебе ничего не скажем из новостей.
  - Так как вы не хотите позаботиться обо мне, то и я не стану заботиться о вас, - голос Семирамиды холодный. - Думаю, что, если вас найдут заваленными камнями, или на вас нападут, то никто не станет себя винить, что не уберег вас.
  - Ты нам угрожаешь, амазонка?
  - Ага.
  - Тогда ты не выйдешь из нашей деревни живой.
  - Я выйду хоть мертвой.
  - Ты не знаешь нашей силы, амазонка.
  - Вы не знаете моей силы и силы моей рабыни.
  - Ты просто угрожаешь, амазонка, - Сестерция зашипела.
  - Почему вы так сразу меня возненавидели, крестьянки?
  Меня и мою рабыню?
  - Не так сразу мы тебя возненавидели, амазонка.
  Мы вас, амазонок, всегда ненавидели.
  Не пашете, не сеете, не работаете, а хорошо живете.
  - Вернемся к моим вопросам, сестры ведьмы, - Семирамида усилием воли заставила себя улыбнуться. - Кто?
  Нибудь?
  Проходил недавно.
  Вашей деревней?
  Кого.
  Нибудь.
  Везли?
  - Убирайся из моего дома, амазонка, - Фетяска взвизгнула.
  Она уже называла дом Плутарха своим...
  В негодовании Фетяска сжала кулаки.
  Угрожающе зашипела.
  И для устрашения топнула могучей ногой.
  В тот же миг Фетяска пролетела сквозь пол.
  Грохнулась где-то внизу.
  Сестерция стояла с открытым ртом.
  Вытаращила глаза на Семирамиду.
  Но на помощь своей сестре не бежала.
  Судя по проклятиям, которые слышались снизу, Фетяска была живая.
  Да еще как живая.
  - Сестерция, - Семирамида решила добивать словами сестру Фетяски. - я сделала так, что твоя сестра провалилась сквозь пол.
  Но могу загадать так, что она провалится сквозь землю.
  В царство Аида.
  Ты, возможно, улетишь за ней.
  Все из-за того, что не хотите мне помочь.
  Я не прошу что-то делать.
  Ваши руки отвыкли от настоящего дела.
  Всего лишь сказать.
  Несколько слов.
  Считай, Сестерция, что ты покупаешь у меня свою жизнь и жизнь сестры за слова.
  Только не придумывай ничего.
  Вранье я услышу.
  - Через нашу деревню многие проходят.
  Рыбаки, лесорубы, - губы Сестерции дрожали.
  Она с ужасом смотрела на дыру в полу. - Вчера днем рыбак интересовался - не гостила ли в нашей деревне амазонка.
  Я сказала...
  Что амазонок мы не любим.
  Рыбак больше ничего не спрашивал.
  Отправился дальше.
  - Отправился дальше?
  Или остался в деревне? - Семирамида обнажила кинжал.
  - Не знаю, остался ли он в деревне, - губы Сестерции посинели. - Может быть, сделал вид, что ушел.
  Но я видела его, как он удалялся по дороге в Селенит.
  - Не было ли других "рыбаков"?
  - Нет.
  Я еще удивилась, что рыбак так далеко делает от большой воды.
  - Не ржали ли чужие кони неподалеку?
  - Не ржали.
  - Почему рыбак не попросился заночевать?
  Почему не искал гостиный двор, чтобы выпить вина?
  Рыбаки пьют вино.
  - Не знаю, - Сестерция повела широкими плечами. - Даже, если бы рыбак захотел заночевать, то у нас негде.
  Плутарх?
  Предводитель деревни только вас пустил к себе.
  Он любит... на девушек смотреть.
  В нашей деревне нет никаких удобств для путников.
  Если кто-то хочет остаться на ночь, то должен искать, с кем разделить постель, - глаза Сестерции увлажнились.
  - Ничего не замышляй против меня и моей рабыни, - амазонка протянула после недолгого раздумья. - Твоя сестра обещала, что отведет нас в Селенит на ярмарку.
  Если, конечно, хозяин дома не проспится.
  Надеюсь, что Фетяска ничего себе не сломала, когда упала.
  Свалилась она на мягкое...
  На себя мягкую. - Семирамида повернулась к Сестерции спиной и закрыла за собой дверь комнаты.
  
  Джейн уже лежала на кровати.
  Прикрыла ноги шкурой степного волка.
  - Джейн?
  - Да, Семирамида?
  - Твоя работа?
  - Какая работа? - Глазки Джейн невинно распахнулись.
  - Признайся, что ты метнула свой кинжал так, что он прорезал круг в полу вокруг Фетяски.
  - Я и не скрываю, - Джейн зевнула. - Слишком сестры расшумелись.
  Спать не давали.
  - Теперь не шумят, - амазонка прислушалась и захихикала.
  Усталость навалилась на плечи Семирамиды.
  Девушка упала на кровать рядом с Джейн.
  Даже не сняла с себя оружие.
  Амазонки часто спят в полном снаряжении...
  
  - Я могу уснуть даже на кобыле, - над лицом амазонки высветилось лицо хозяина дома.
  - Плутарх, ты мне снишься? - Семирамида сладко потянулась. - Уже утро?
  А мне казалось, что я даже глаза не закрыла.
  - Утро, утро, - хозяин дома - предводитель деревни Плутарх выглядел бодрым и свежим.
  Может быть, не только выглядел.
  - Ты посмел войти в мою комнату, Плутарх? - Семирамида прошептала без злобы.
  Не хотела будить мирно посапывающую Джейн.
  - Посмел войти в твою комнату, - Плутарх добродушно ответил.
  - Ты вчера даже не пиру не гулял, - Семирамида соскочила с постели. - Я думала, что ты так напился, что не сможешь идти с нами в Селенит.
  Я с Фетяской договорилась, что она меня проводит.
  - Крестьянин всегда утром полный сил, - Плутарх самодовольно засмеялся. - Кстати, Фетяска и ее сестра Сестерция уже поднялись.
  Дают ценные указания Селене, как готовить завтрак.
  - Обо мне Фетяска и Сестерция ничего не говорят?
  - Почему они должны говорить о тебе, амазонка, - предводитель деревни сладострастно захихикал. - Вы вчера подружились?
  - Ага!
  Мы вчера подружились.
  - Где Бонни? - Джейн открыла глаза.
  С недоумением смотрела на Плутарха.
  - Моя рабыня проснулась, - Семирамида пролепетала.
  Джейн молча сползла с кровати.
  Отправилась умываться.
  - Ты с рабыней дружишь очень, - Плутарх проводил Джейн медовым взглядом.
  - Ты уже об этом вчера говорил, Плутарх, - амазонка остановилась перед хозяином дома. - Может быть, мы сейчас отправился в Селенит?
  Позавтракаем в дороге?
  - В дороге негде завтракать, - Плутарх понял, что ничего особенного утром в комнате амазонки больше не увидит.
  Направился к двери. - Если ты и твоя рабыня не будете завтракать, то - дело ваше.
  Вы же все равно заплатили за еду.
  Но советую посидеть за столом.
  Мы быстро.
  В моих интересах тоже побыстрее оказаться в Селените.
  Я же должен выставить свою рабыню на торги.
  - Только позавтракаем, - амазонка прошептала.
  Она стояла около окна.
  Внимательно следила - не появится ли нежданный для нее гость.
  Плутарх вышел из комнаты.
  - Удивительно, что хозяин не спросил о дырке в полу, - амазонка подошла к Джейн.
  Плеснула в лицо воды из кувшина. - Наверно, сестры Фетяска и Сестерция что-нибудь соврали.
  Нас невозможно обвинить.
  Да и опасно обвинять амазонку.
  Насколько ты опасна со своим кинжалом, здесь никто не догадывается...
  - Возможно, что Фетяска обругала хозяина, что он не следит за домом, - Джейн закончила умываться. - По ней видно, что она свою вину свалит на другого.
  - Почему они меня так ненавидят? - Семирамида вскрикнула. - В малых количествах ненависти мы, амазонки, еще терпим.
  Но когда ненависть переливается через край...
  - Человек всегда должен кого-то любить, а кого-то ненавидеть, - голос Джейн грустный. - Для равновесия.
  - Поэтому в Империи все гладко.
  Вы любите друг друга.
  Ненавидите жухраев.
  - Мы все должны ненавидеть жухраев, врагов наших, - Джейн произнесла наставительно.
  Как учитель философии. - Жухраи ненавидят нас.
  Мы ненавидим жухраев.
  - Без ненависти нельзя?
  - Нельзя, - Джейн вздохнула. - Человек - не идеален.
  Мы должны ненавидеть.
  - Жухраи - монстры?
  Они не похожи на нас?
  - Нет, жухраи не монстры.
  Они, как и мы, - Джейн покачала милейшей головкой. - Выглядят, как мы.
  Но внутри они - злобные агрессоры, которые хотят поработить нашу Империю.
  - Наверно, жухраям то же самое говорят об имперцах.
  Что Имперцы - злобные агрессоры.
  - Наверное, жухраев тоже учат, что мы плохие, - Джейн, к удивлению Семирамиды, не стала возражать.
  - Джейн?
  - Да, Семирамида.
  - Я думала, что ты продолжить ругать жухраев.
  Но ты согласилась со мной, что их тоже учат что мы - злобные агрессоры.
  
  
  ГЛАВА 341
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  УТРО В ДЕРЕВНЕ
  
  - Семирамида?
  - Да, Джейн.
  - Уже утро.
  Утро раннее.
  Мы должны идти к моей Бонни.
  - Во-первых, не к Бонни мы пойдем, а в Селенит.
  Не разжигай в себе огонь надежды, Джейн, что Бонни находится в Селените.
  Во-вторых, мы пойдем с Плутархом.
  Я вчера расспрашивала Сестерцию и Фетяску.
  С трудом, но узнала, что какой-то рыбак спрашивал об амазонке.
  Так как рыбаки далеко от воды - странно выглядят, и потому что рыбак спросил об амазонке, я поняла - наемный убийца.
  Они ищут меня.
  - Кто тебя ищет, Семирамида?
  - Не знаю.
  Ты же не знаешь, кто преследовал тебя и твою подружку.
  Убийцы жертвам не говорят, кто они и откуда, и зачем.
  Поэтому с Плутархом нам будет безопаснее...
  Я так думаю.
  Убийца, если нацелен на меня, то и тебя не оставит в живых.
  - Семирамида?
  - Да, Джейн.
  - У тебя есть предположения, почему за тобой охотятся?
  - У меня нет предположений, почему я заинтересовала кого-то настолько, чтобы меня убили.
  Я знаю, Джейн.
  Я уверена без предположений и догадок, что царь Навуходоносор не хочет, чтобы я дошла до Фивы и отняла у него пояс Ипполиты.
  - О поясе Ипполиты многие знали?
  Вернее - то, что он у царя Навуходоносора?
  - Только я и жрица Антиопа знали, Джейн.
  Эрато, например, думает, что пояс нашей царицы Ипполиты находится в Акрополе у царя Мидаса.
  Пояс может быть и там и там.
  Пояс, или пояса.
  - Тогда, как царь Навуходоносор узнал, что ты идешь к нему за поясом вашей бывшей царицы Ипполиты?
  - Гадалки.
  Прозорливые весталки.
  Джейн.
  Гадалки могут узнать то, что им не говорили.
  - Прозорливые пригодятся в Имперской армии, - лицо Джейн порозовело.
  - До твоей армии надо еще дожить, Джейн.
  Что-то сюда не мчатся спасать тебя, жанка...
  - Сержантка.
  Я - сержантка Имперской армии.
  - Тебя и твою подругу никто не спасает, Джейн.
  О вас забыли.
  Вопрос: забыли ли нарочно.
  Или случайно забыли.
  - Я все поняла, - Джейн присела на краешек кровати.
  Руки завела за спину и оперлась на них.
  - Мы идем завтракать, - Семирамида потянула за ручку двери.
  - Семирамида, ты завтракай, - голос Джейн бесцветный.
  - А ты, Джейн?
  Не собираешься завтракать?
  - Не хочу есть.
  - А я не хочу тащить тебя обессиленную на своих плечах, Джейн.
  - И я без еды дойду.
  - Джейн? - Семирамида подбежала к подружке.
  Трясла ее за плечи. - Бодрая, целеустремленная ты мне нравилась больше.
  - Я нравилась Бонни.
  - Джейн, ты же жанка.
  - Сержантка я...
  - Ты же воительница.
  Ты обязана командовать.
  Ты должна поддерживать других.
  Вдохновлять на битву.
  Ты же сейчас, как раздавленное манго, Джейн.
  - Я - раздавленное манго? - глаза Джейн засверкали весенними молниями. - Я готова, Семирамида.
  В бой!
  И твоих преследователей победим.
  И моих с Бонни. - Джейн побежала к двери:- Кто первая окажется около стола, та и выиграла.
  - Джейн, так нечестно, - амазонка ринулась за подружкой. - Ты сначала добежала до двери, а потом придумала правила. - Амазонка крикнула в спину Джейн.
  Но Джейн уже неслась по лестнице вниз.
  Каково же было удивление Джейн, когда она около стола в зале увидела... Семирамиду.
  Амазонка смотрела в стенку и беззаботно насвистывала.
  Словно провела около стола ночь.
  - Семирамидочка?
  - Не называй меня так.
  Я - твоя госпожа.
  - Госпожа, - Джейн трясла очаровательнейшей головкой. - Ты меня не обгоняла.
  Но как оказалась первая у стола?
  - Сначала признай, что я победила тебя, Джейн.
  - Ты победила меня, Семирамида, - Джейн выдохнула с восхищением.
  - Дырка, дырка в полу со второго этажа на первый, зачем? - Амазонка подняла головку и показала на дыру. - Ты бежала.
  Я спрыгнула.
  Мы, амазонки, должны хитрить, чтобы победить.
  - Я преклоняюсь перед тобой, Семирамида, - Джейн увидела входящего с подносом хозяина дома. - Преклоняюсь перед тобой, госпожа, - Джейн вспомнила, что должна вести себя, как рабыня.
  - Плутарх, ты сам подал нам завтрак? - правая бровь амазонки приподнялась. - Где Селена?
  "Что-то не так в доме, - Семирамида оглядывалась по сторонам. - Ловушка?"
  - Рабыню я приковал к телеге, - Плутарх поставил на стол кувшин с молоком и свежие лепешки хлебные.
  Мы поедем в телеге.
  Я, ты, Сестерция и Фетяска.
  Рабыни пойдут следом за телегой.
  - Моя рабыня будет со мной, - Семирамида откусила от лепешки.
  Запила глотком молока. - Она слишком нежная, чтобы ножки свои сбивала на дороге.
  Если моя рабыня устанет, то она свалится вечером и будет спать.
  Мне же нужна бодрая услужливая рабыня.
  - Я видел вчера, - хозяин захихикал. - Но Боливар не выдержит пятерых.
  - Боливар - твой друг?
  - Боливар - бык, который потянет телегу.
  - Зачем Фетяска и Сестерция поедут с нами? - Семирамида запоздало осознала, что сестры решили присоединиться.
  - Они не с нами, а со мной, - Плутарх смял в кулаке лепешку. - Это ты, амазонка, с нами.
  - Если бы Фетяска и Сестерция не ехали в телеге, а шли за ней следом, то после похода в Селенит, они бы сбросили лишний вес.
  - У крестьянок нет лишнего веса, - Плутарх поднялся из-за стола. - Все крестьянкам на пользу и на красоту.
  - Тогда, почему ты подглядывал за мной и моей рабыней, Плутарх, а не любовался своей Фетяской?
  - Я запрягу второго быка к Боливару, - Плутарх пробурчал. - За поездку ты, амазонка, доплати мне.
  - Сколько?
  - Медный грош.
  - Возьми медный цент, - Семирамида достала монетку. - Он в сто раз дороже, чем медный грош.
  - Ты очень щедрая, амазонка, - Плутарх засветился счастьем.
  Смотрел на Семирамиду, как на... кошель с деньгами.
  
  - Амазонка, мы тебе местечко в телеге приготовили, - Сестерция и Фетяска встретили Семирамиду улыбками.
  Словно не было вчера кровавой вражды.
  Будто бы Фетяска не пролетела сквозь пол.
  Но на ее руке алела царапина.
  - Спасибо, девочки, - Семирамида сдерживала удивление. - Я могу сама найти себе место в телеге.
  - Я тебе соломки подстелила, - широкая улыбка растянула лицо Фетяски.
  "Сестры едут с нами, - все же Семирамида думала, что с ней едут, а не она с ними, - чтобы следить за мной.
  Они хотят удостовериться, что в Селените я не завлеку Плутарха в свои сети.
  И не потащу его в храм жениться".
  Плутарх запрягал второго быка к первому.
  К предводителю деревни подошел сгорбленный крестьянин:
  - Плутарх, ты запряг двух быков, - крестьянин переминался с ноги на ногу.
  - Что тебе, Циклоп? - Плутарх ответил недружелюбно.
  - Я бы поехал в твоей телеге.
  Я - легкий.
  Быки даже не заметят.
  - Нет, нет, Циклоп, - предводитель деревни забрался в телегу. - Бедный всегда бедный.
  Я не хочу, чтобы в моей телеге ехал бедняк.
  Я тебе не возница. - Предводитель деревни неучтиво пробурчал.
  - Но амазонка же едет в телеге, Плутарх, - Циклоп заныл.
  -Амазонка деньги заплатила.
  Хорошие деньги.
  - Будь ты проклята, амазонка, - крестьянин Циклоп плюнул в сторону телеги.
  Выбрал кого-послабее...
  С его точки зрения.
  Не в Плутарха же плевать.
  Слюна, которая должна была упасть на Семирамиду, повисла на кончике носа Фетяски.
  Зависло тягостное молчание.
  - Циклоп, - Фетяска соломой вытерла слюну с носа. - Когда я вернусь из Селенита, то я с тобой поговорю по душам.
  - Я не хотел в тебя, Фетяска, - Циклоп задрожал. - Я плевал в амазонку.
  - Может быть, ты делал вид, что плюешь в амазонку, Циклоп? - Фетяску трудно обмануть. - Поэтому ты проклял амазонку.
  Плюнул, будто бы в нее.
  Но на самом деле ты задумал плюнуть в меня, Циклоп.
  - Твое оскорбление заставляет меня потерять терпение, - крестьянин на всякий случай отошел подальше от телеги.
  Он не боялся, что грузная Фетяска спрыгнет и догонит его.
  Но лучше угрожать издалека.
  - Теряй свое терпение, Циклоп, - Фетяска захохотала.
  
  Плутарх крикнул на быков.
  Они потянули за собой телегу.
  Зазвенела цепь.
  Один конец цепи привязан к телеге.
  Второй - прикован к железному ошейнику на шее Селены.
  Голая рабыня двинулась следом за телегой.
  Джейн сидела рядом с Семирамидой.
  Никто не возмущался, что рабыня амазонки едет со своей госпожой, а не бежит за телегой.
  Сестры Сестерция и Фетяска боялись поругаться с Семирамидой.
  Предводитель деревни Плутарх уже был осведомлен, что у амазонки и ее рабыни особые отношения.
  - Так просто вы не уедете, - крестьянин Циклоп отчаялся.
  Он побежал за телегой.
  Либо его угрозы были всегда пустые, либо...
  Но ни Плутарх, ни его сестры не обращали на бедняка внимания.
  Циклоп споткнулся.
  Падал.
  В падении ухватился за талию Селены.
  Рабыня упала.
  Ее протащило за телегой.
  Селена быстро вскочила.
  С расцарапанных о камни коленей и локтей текла кровь.
  - Циклоп, ты мне товар испортил, - Предводитель деревни оглянулся и зарычал:- Ты мне заплатишь.
  - У меня нет денег, - Циклоп продолжал идти за телегой. - Я провожу вас до Селенита.
  Кровь?
  На рабынях раны заживают сразу.
  - До Аида ты нас проводишь, Циклоп, - Фетяска трясла подбородками. - Ты за собой присматривай.
  - Возьми, Селена, - Семирамида из сумы достала пучок сушеной травы.
  Протянула рабыне. - Разжуй хорошенько.
  Затем целебной кашицей смажь раны.
  До города заживет.
  - Не зря мы тебя взяли с собой, амазонка, - Плутарх обрадовался.
  - Семирамида, посмотри и мои раны, - Сестерция задрала тунику.
  Расставила ноги. - Красное, потеет, пузырями покрылось.
  - Не раны, а натертости, - Семирамида закусила нижнюю губку. - Ты, Сестерция, почаще подмывайся.
  Либо худей.
  У тебя - потница. - Возьми, приложи к пузырям, - новая сушеная травка оказалась в руке Семирамиды.
  Амазонка вложила в широкую влажную ладонь Сестерции снадобье.
  - Когда вернемся, тогда приложу траву к потертостям, - Сестерция кивнула.
  Но не сказала амазонке спасибо.
  Отвернулась и смотрела на деревья вдоль дороги.
  
  - Когда дело касается красоты рабыни, - Плутарх перестал гневаться на чудного крестьянина, - то нужно заботиться.
  Красота денег стоит.
  Чем красивее рабыня, тем дороже она на рынке рабов.
  Кто-то должен любить рабынь.
  - Но только не тех рабынь, которых ты себе находишь, Плутарх, - Фетяска отозвалась. - Люби меня.
  - Фетяска, не унижайся перед этим, - Сестерция фыркнула. - Если Плутарх тебе мил, то лучше помалкивай.
  - Плутарх, если я умру от любви к тебе, - Фетяска начала атаку на богатого жениха, - то я буду к тебе мертвая являться по ночам.
  Если ты не возьмёшь меня в жены, то твое хозяйство превратится в развалины.
  Ты никогда не найдешь себе жену лучше, чем я.
  - Фетяска, у тебя одна сестра, - Плутарх отвечал привычно.
  Видно, что разговор поднимался не в первый раз. - Но много братьев.
  Циклоп твой брат...
  - Не родной брат нам Циклоп, - Сестерция отозвалась.
  - Все же у нас много общей крови, - Циклоп за телегой обрадовался.
  - Я не хочу кормить твоих братьев бездельников, Фетяска.
  - Ты же не на моих братьях женишься, Плутарх.
  Меня в жены берешь.
  - Так уж и беру? - Плутарх захохотал. - Уже?
  Тогда, женушка.
  - В Селените поженитесь, - Сестерция открыла тайну. - Я говорила со жрецом.
  Даже заплатила ему половину монет.
  Быстро свадьбу сыграете.
  Тебе же выгодно взять мою сестру в жены.
  - В чем моя выгода, если я Фетяску в жены заберу? - Предводитель деревни спросил с испугом.
  - Я тебе дом убираю, Плутарх?
  - Убираешь, Сестерция.
  - Ты мне деньги за работы по дому платишь, Плутарх?
  - Да, Сестерция.
  Я плачу тебе две медные монеты.
  - После того, как ты и Фетяска поженитесь, я стану бесплатно убирать твой... ваш дом.
  - Иди ты, - Плутарх даже подпрыгнул на доске. - Почему же бесплатно?
  - Потому что Сестерция и Фетяска тебя будут обворовывать, Плутарх, - Циклоп за телегой заржал.
  - Молчи, дурак, - Сестерция зашипела на неродного брата. - Даже, если и украдем, то добудем больше.
  А тебе, Циклоп, за твою глупость и дерзость, ничего не дадим.
  - Тогда я прокляну тебя, Сестерция и Фетяску, - Циклоп обиделся.
  - Нет, братец, это я тебя проклинаю, - Фетяска взвизгнула. - Проклинаю, проклинаю, проклинаю тебя, Циклоп.
  - Слушайте, слушайте, Фетяска меня снова проклинает, - Циклоп забежал впереди быков.
  Быки чуть не споткнулись о него. - Я плюю на твои проклятия, Фетяска.
  Плюю, плюю, плюю на твои проклятия, - Циклоп прокричал с видимым удовольствием.
  Судя по всему, комедия между бедняком братом и сестрами разыгрывалась не в первый раз.
  Плутарх наблюдал за Циклопом с удовольствием.
  Джейн прижималась к Семирамиде.
  
  - Далеко до города? - Семирамида спросила у никого.
  Лишь бы спросить.
  - Далеко, но скоро будем, - Плутарх ответил загадочно.
  В это время Циклоп, на которого перестали обращать внимания, отошел от быков.
  Поравнялся с телегой.
  Схватил с телеги мешок.
  И устремился в заросли придорожного шиповника.
  - Плутарх, Плутарх!
  Циклоп украл мешок с колбасами, - Сестерция заорала.
  Она - к величайшему удивлению Семирамиды и Джейн, - спрыгнула на ходу с телеги.
  За сестрой спустилась и Фетяска.
  - Фетяска, держи вора, - Плутарх остановил быков.
  Побежал догонять. - Эй, Сестерция.
  Хватай его за ноги.
  Фетяска, невеста моя, не упусти вора. - Плутарх почти догнал сестер.
  Фетяска догнала Циклопа.
  Наверное, мешок был слишком тяжелый для худого бедняка.
  Или слова Плутарха - "невеста моя"- подстегнули крестьянку.
  Фетяска сбила Циклопа на камни.
  Сестерция, щелкая зубами, навалилась на крестьянина.
  Раздалось довольное дружное ржание двух сестер и Плутарха.
  К счастью, для воришки, Сестерция не превратилась в волка.
  Она щелкала зубами около его шеи и хохотала.
  Фетяска села на ноги стонущего Циклопа.
  Пойманному не давали встать.
  Он лежал до тех пор, пока Плутарх ходил вокруг и хохотал.
  - Я пожалуюсь на вас стражникам, - Циклоп не просил пощады.
  Он задыхался под двумя сестрами, но угрожал. - Если не отпустите меня немедлено, я расскажу стражникам, как вы уклоняетесь от уплаты деревенского налога. - Дальше крестьянин бормотал угрозы.
  Они были горькие, но не устрашающие.
  
  - Семирамида, - Джейн прошептала на ушко амазонке.
  - Да, Джейн.
  - Отпустим Селену, пока другие бегают?
  - Отпустим Селену? - Семирамида внимательно посмотрела в глаза Джейн. - Зачем?
  - Как зачем отпустим? - Джейн даже задохнулась от возмущения. - Вы же, амазонки, всегда помогаете девушкам и женщинам.
  Ты же сама об этом говорила.
  Эрато тоже рассказывала, как она и Полигимния приглашали Андромеду, Геру, Злату и Эривсею в Фемискира.
  Чтобы бедные девушки в Фемискира хорошо жили.
  А Селена - рабыня.
  - Я бы с радостью выкупила у Плутарха Селену, - дыхание у амазонки горячее.
  - Семирамида?
  - Да, Джейн.
  - Ты дыханием щекотишь мое ушко.
  - Я шепчу, а не щекочу.
  Ты хочешь, Джейн, чтобы Селена слышала то, что мы о ней говорим?
  - Нет, не хочу, чтобы Селена слышала нас.
  - Тогда терпи мое щекотание, Джейн.
  - Я терплю, но смешно.
  - Джейн.
  Я повторяю, что с радостью бы выкупила или помогла рабыне Селене.
  Но хочет ли она сама?
  - Рабыня не хочет свободу получить? - Джейн засмеялась. - Ты шутишь, Семирамида.
  Рабыни мечтают стать свободными.
  Так нас в гимназии на уроках древнего мира учили.
  - Селена на нас косо смотрела вчера, Джейн.
  Ни разу к нам не подошла поговорить.
  - Она боялась.
  - Если бы боялась, то попросила бы меня помочь ей.
  Джейн.
  Мне даже показалось, что в глазах Селены мелькнула ненависть, когда она смотрела на нас с тобой.
  - Тебе показалось, Семирамида.
  Рабыня не станет нас ненавидеть.
  - А почему крестьяне ненавидят амазонок?
  - Крестьяне - другие.
  Они - не рабы.
  Они вольны ненавидеть тех, кого захотят.
  А рабыни не имеют право на ненависть.
  - Джейн.
  Может быть, Селена раньше была крестьянкой?
  Теперь ненавидит всех.
  Поверь мне, Джейн.
  Селена не хочет, чтобы я ее освободила.
  - Тогда я ее освобожу, - в руке Джейн тускло блеснул понтовский кинжал.
  - Сначала спроси Селену, - амазонка повернула очаровательную головку к рабыне.
  Не послушалась своего совета - сначала спроси Селену - и сама спросила: - Селена, хочешь, мы тебя освободим?
  - Меня?
  Освободите? - Селена, кажется, была готова к подобному вопросу.
  - Да, ты станешь свободная, Селена, - Джейн воодушевилась.
  Щечки стали жаркие. - Никто не имеет право держать рабыню в Империи.
  - И что дальше? - Селена с насмешкой смотрела на Джейн. - Я стану как ты, рабыня?
  Буду ублажать...
  - Ты можешь пойти в Фемискира, - Джейн произнесла тихо. - Семирамида сказала, что амазонки принимают всех женщин, которые хотят с ними жить.
  - Жить с амазонками? - Селена фыркнула. - Как ты живешь с амазонкой, рабыня?
  Нет, я другая.
  Вы мне противны.
  Особенно ты, - Селена показала пальцем на Семирамиду. - Ненавижу амазонок.
  - Значит ты - мужчина, Селена, - Семирамида усмехнулась. - Мужчины ненавидят амазонок.
  - Я даже не представляла, - Джейн сжалась в комочек. - Я думала, что так лучше будет.
  - Ты о себе думай, рабыня. - Прежде тихая, Селена разбушевалась. - Какая-то ты страненькая, рабыня.
  Если у меня появится возможность, то я о тебе доложу стражникам.
  - Во-первых, стражники не слушают рабынь, - Семирамида лениво потянулась.
  Но эта лень показная.
  - Меня послушают.
  Стражники слушают все, что принесет им выгоду, - Селена подняла подбородок.
  - Крепко же ты меня ненавидишь, Селена, - Семирамида достала кинжал.
  - Не только тебя я ненавижу, амазонка, а всех амазонок ненавижу, - Селена захохотала. - Хочешь убить меня, амазонка?
  Бей в сердце.
  Вы же, амазонки, любите убивать.
  Но помни: меня нельзя убить.
  Невозможно убить того, кто уже мертвый.
  - Нет, Селена, - я не убиваю женщин, - Семирамида провела пальчиком по лезвию кинжала. - Ты не дослушала, когда я сказала - во-первых.
  Потому что, во-вторых, я бы сказала, что ты ничего не расскажешь о нас стражникам, потому что без языка трудно рассказать.
  Я отрежу тебе язык.
  Девушке намного страшнее потерять язык, чем жизнь.
  - Я... - Селена мертвенно побледнела.
  - Никто не будет резать, отрезать, убивать имперцев, - Джейн вспылила. - Я вам, как сержантка Имперского космофлота говорю.
  - Ну, ты и сказала, Джейн. - Семирамида опустила плечи. - Джейн, не забывай, что ты - моя рабыня.
  - Да, госпожа, конечно, - Джейн опустила головку, а не плечи.
  
  Тем временем Плутарх, Селена и Сестерция притащили Циклопа.
  Он был в сильнейшем возбуждении.
  Из носа у него текла кровь.
  При этом Циклоп не переставал дико хохотать.
  - Не знаю, чем закончится ваш разговор с Циклопом, - амазонка показала, что она заплатила за проезд до Селенита, - но нужно ехать в город.
  - Ты более благодушная, чем Циклоп, амазонка, - предводитель деревни Плутарх забрался на свое место возницы. - Ничего особенного не творится у нас.
  Все, как всегда.
  Поймала вора негодяя.
  Отлупили его.
  Намяли бока.
  Теперь он уже и вором не считается.
  - Прекрасно, Плутарх, - Циклоп кричал. - Не знаю, что ты еще придумаешь.
  Скоро станешь сжигать крестьян у ворот своего дома.
  - Не ужиться тебе с нами, Циклоп, - Сестерция мягко погладила Циклопа по голове. - Бедняжка.
  Еле дышишь, а еще угрожаешь.
  - Циклоп, хочешь, я на тебя еще раз сяду? - Фетяска захохотала.
  Воткнула кулаки в бока. - На этот раз жалеть не буду.
  Затрещат твои ребра.
  - Нельзя мне ребра ломать, - Циклоп присмирел.
  Быки мирно беседовали между собой и тянули повозку. - Я жениться хочу с целыми ребрами.
  - Кто же тебя, Циклоп, в мужья возьмет?
  Нищий ты, хилый.
  Да еще вор.
  Нет в тебе телес, как у патриция.
  - Я помогу вам понять, что за меня невесты дерутся, - Циклоп натянул улыбку. - Клавдия меня за себя берет.
  - Клавдия?
  У которой корова хромает?
  - Нет, Клавдия, которая себе второго коня купила.
  - Чем же ты ее приворожил? - Сестры почему-то сразу поверили, что Клавдия хочет взять Циклопа в мужья.
  - Я, как в ее дом вхожу, так тихонько стою в уголке.
  Смирно.
  Амфоры не бью.
  На Клавдию не бросаюсь с кулаками.
  Спокойствием и смирением я нравлюсь удивительной Клавдии.
  Ее прежний муж бил.
  Амфоры колотил.
  Поэтому я поступаю не так, как он.
  Клавдия меня обожает.
  Сразу подает мне кружку вина.
  Тащит за собой к столу. - Непривычная вспышка радости угасла.
  Ее сменила прежнее плохое настроение: - Плутарх, можно я на воз заберусь?
  Вы меня побили.
  Мне еще тяжелее стало идти.
  В голове шумит.
  Ноги подкашиваются.
  - В голове у тебя шумит, и ноги подкашиваются, потому что ты пьяница, Циклоп, - Фетяска заохала.
  - Нет, не возьму я тебя на воз, Циклоп, - Плутарх тоже не добр к побитому вору. - Может быть, у тебя, после того, как мы тебя поколотили, деньги появились за проезд?
  Нет?
  Тогда иди пешком.
  Без денег ты не лучше моей рабыни Селены.
  
  
  ГЛАВА 342
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ДЕВУШКИ В ТЕЛЕГЕ
  
  - Мутит, кружится голова, - Циклоп продолжал ныть. - Я совсем ослабел.
  Наверно, заночую в Селените у Персефоны.
  До дому сегодня мне не дойти.
  - Так у тебя в Селените еще невеста, Циклоп?
  - У меня везде невесты.
  Денег нет, но я держусь.
  В каждой деревне у меня есть крыша.
  - Но не на каждой дороге у тебя есть те, кто тебя подвезет, - Плутарх удачно пошутил.
  Даже Джейн и Семирамида засмеялись.
  - Приду к Персефоне, - Циклоп закатил глаза и мечтал. - Сразу потребую амфору вина.
  Пройду в спальню.
  Прикажу рабу Персефоны, чтобы он выполнял все мои приказы.
  
  - Чем же ты девиц заманиваешь, что они тебе и вино без монет наливают, и спать с собой рядом укладывают? - Плутарх завистливо спросил.
  - Я же говорил - спокойствием и смирением я завоевываю сердца моих невест, - Циклоп постучал пальцем по лбу, словно в голове у него прятались спокойствие и смирение. - Женщинам хочется спокойного, исполнительного мужа в доме.
  - С нами, значит, ты не спокойный и не смирный, вор, - Сестерция скрипела зубами. - С другими - тихий.
  - Так от вас мне пользы нет, поэтому я с вами не смирный, - Циклоп захохотал. - Вы меня всю жизнь знаете.
  Если бы я стал спокойный и смирный, то вы бы не поверили.
  Я с Персефоной как познакомился...
  - Как ты познакомился с Персефоной, Циклоп?
  - Я тогда перебрал вина в балагане в Селените, - Циклоп зачмокал губами приятным воспоминаниям. - На ночлег денег не осталось.
  - На вино у тебя деньги есть, а на ночлег нет, злодей, - Фетяска злобно сверкнула глазами на Циклопа.
  - Фетяска, кто тебе сказал, что у меня были монеты? - Циклоп невинно спросил.
  Предвкушал, как победит Фетяску в коротком споре.
  - Ты же говорил, что накушался вина в балагане.
  В балагане бесплатное не наливают.
  
  - Фетяска, это тебе бесплатно не наливают, - Циклоп мстил за то, что его побили. - Я с купцами подружился.
  Купцы хорошо поторговали день в Селените.
  Выгодно купили рабов.
  Поэтому отправились в балаган праздновать.
  Ну, и я с ними.
  Мне наливали.
  Я в уплату веселил купцов.
  - Ты и веселить умеешь, Циклоп, - Плутарх щелкнул кнутом.
  На быков кнут не подействовал. - Нас ты злишь, а купцов в балаганах на ярмарках веселишь.
  - Я же говорю, что от вас мне нет никакой пользы.
  Ни веселить вас, не быть с вами смирным.
  Вы мне от голода не дадите умереть.
  БОльшего от вас я не прошу...
  Напился я вина.
  Дорогу даже не вижу.
  Все перед глазами пляшет.
  Я остановил доброго человека и спросил:
  "Где в Селените можно хорошему путнику переночевать?"
  "Хороший путник - твой товарищ?" - Добрый человек поглядел за мою спину.
  Наверно, в тот момент я не казался хорошим путником.
  "Да, мой товарищ - хороший путник, - я ожидаемо соврал.
  Если от меня требуют, чтобы я лгал, то я обязательно подыграю людям - совру. - Недорогое жилье.
  А лучше - без монет.
  Нас обокрали на ярмарке..."
  "Персефона в этом доме живет с рабом, - путник показал на небольшой, но крепкий каменный домик. - Персефона никому не отказывает.
  Добрая она девушка.
  Попроси у нее приют на ночь для себя, - добрый человек уже отходил от меня, но крикнул. - И для своего хорошего путника тоже попроси..." - Он, конечно, издевался надо мной.
  Но я не обиделся.
  Вернее, обиделся.
  Но никак не мог придумать, что ответить доброму человеку.
  Я в нерешительности стоял перед дверью дома, на который мне указал ночной гуляка.
  Затем тихонько постучал в дверь.
  К моему удивлению, меня услышали.
  В доме загорелся слабый факел.
  Через пару минут дверь открылась.
  "Извини, госпожа, что спрашиваю вас, - я поклонился. - Но почему вы открываете, не узнав, кто за дверью?
  Я - добрый путник.
  Но на моем месте мог оказаться вор, убийца или мошенник".
  "Все люди хорошие, - молодая очень красивая женщина жестом пригласила меня за ворота. - А ты же сам сказал, что ты добрый путник.
  Как я могу не пустить доброго путника?"
  "Мне тебя, госпожа, рекомендовал прохожий, - я сразу объяснил, чтобы не было лишний вопросов. - Он сказал, что ты принимаешь всех.
  Никому не отказываешь".
  "Наверно, ты встретил Казиуса, - Молодая женщина рассмеялась.
  Смех ее искрами затрепетал в ночи. - Он всем так обо мне говорит". - Персефона закрыла за нами дверь.
  "Я так понимаю, что ты - Персефона?"
  "Да, а твое имя, добрый путник?"
  "Мое имя - Циклоп".
  "Циклоп? - хозяйка дома прикрыла ладошкой ротик. - Тогда, почему у тебя два глаза, а не один?
  Циклоп одноглазый..."
  "Мое имя - Циклоп.
  А по жизни я - человек", - я смиренно опустил глаза.
  Стоял молча.
  "Мне нравится, добрый путник, что ты тихий и спокойный, - Персефона промурлыкала благодушно. - Не набрасываешься на меня.
  Не срываешь с меня тунику.
  Не требуешь много.
  Ты - действительно, добрый путник..."
  "Да, госпожа", - я почти прошептал.
  "Я тебе покажу, где ты будешь ночевать, добрый путник", - мы стали подниматься по лестнице.
  Я слова Персефоны - "где ты будешь ночевать, добрый путник" - воспринял, как двусмысленность.
  Если бы хозяйка сказала - покажу твою комнату, то - понятно.
  Но Персефона, как бы намекала, что я могу ночевать с ней в одной комнате.
  Так я подумал...
  "Циклоп, прикрывай факел ладонью и не шуми.
  У моего раба тонкий слух.
  Раб плохо спит.
  Он по ночам прислушивается.
  Подсматривает за мной".
  "Почему?"
  "Я не знаю.
  Может быть, ревнует меня к...
  К моим друзьям и подругам.
  Раб ни за что тебя не пустил бы в дом, если бы не спал.
  Даже с расспросами бы к тебе не приставал".
  "Я ошеломлен, - я подумал. - Хозяйка боится своего раба.
  Следит, чтобы он мирно спал".
  Я вспомнил, что я смиренный и тихий, поэтому не стал расспрашивать Персефону о рабе.
  Женщина все сама, рано или поздно, расскажет.
  В комнате я оглядывался.
  Искал кровать.
  Мраморная скамья.
  Большая корзина.
  Я заглянул за нее.
  "Особое ложе для гостей, - Персефона пояснила мне.
  В темноте я не видел много.
  Но чувствовал, что щеки гостеприимной хозяйки запылали. - Оно приспособлено для удобного сна.
  Ниша в стене с железным кольцом - для приковывания рабов.
  Хозяин спал, а раб был рядом прикован на цепи.
  Но я своего раба не приковываю.
  Он не хочет..." - Персефона прислонилась спиной к стене.
  Я бы набросился на красавицу.
  Но, может быть, она как раз этого и ждала.
  "Тогда она скажет, что я не добрый путник.
  Я могу все испортить", - Я продолжал смиренно хлопать ресницами.
  "В этой комнате на ложе я иногда прячусь от своего раба, - Персефона призналась. - Он боится сюда заходить.
  Говорит, что здесь призраки.
  Я на столике устанавливаю черную свечу.
  Ее пламя дрожит и отпугивает раба. - Персефона показала на груду глиняных табличек с иероглифами.
  Там же валялись пергаменты и папирусы. - Мой раб уверен, что с помощью иероглифов можно вызвать подземного царя Аида".
  "Больше нечего делать Аиду, как бежать на каждый вызов", - я неосторожно пошутил и даже фыркнул.
  Потом понял, что мое поведение не очень подходит под образ "доброго путника".
  Мягкой робкой улыбкой я смягчил сказанное мной.
  "Когда на меня нападет вялое равнодушие, я пересматриваю папирусы", - Персефона поднесла факел поближе.
  "Но здесь, здесь нарисовано...
  На папирусах изображены..." - Я замолчал потрясенный.
  Если бы я сидел в трактире с крестьянами, то я бы спокойно произнес, что на папирусах изображены голые бабы в самых зазывных позах.
  Но так как я держал облик доброго путника, то не знал, как обозначить.
  "Индустанские танцовщицы, - Персефона охотно объясняла. - Я покупаю у заморских купцов папирусы и пергаменты с изображением танцовщиц.
  Я уже изучила несколько танцев по папирусам.
  Тело движется легко.
  Ничто его не сковывает..."
  "То есть ты, Персефона, танцуешь голая?"
  "Не в одежде же исполнять эти танцы", - хозяйка дома объясняла мне, как маленькому.
  Словно я не понял, что танцовщицы были изображены голые.
  Наступило неловкое молчание.
  Впрочем, я осознал, что неловким оно было только для меня.
  "Циклоп, лижет", - хозяйка воскликнула.
  "Кто?
  Что лижет?" - Я спросил обалдевший.
  "Огонь твоего факела лижет пергамент, - хозяйка засмеялась. - Ты настолько робкий, Циклоп, что мне нравишься".
  "Я чувствую себя, как дома, - я удалил факел от пергамента. - Сначала меня тошнило от запаха плесени на некоторых пергаментах.
  Щипало в носу от пыли папирусов.
  Но теперь вижу, что ты, хозяйка, умно покупала папирусы и пергаменты.
  Главное достоинство папирусов и пергаментов, что ты ими часто пользовалась.
  Они потертые, потрепанные.
  Некоторые картинки почти исчезли, словно их долго терли пальцем.
  Я с удовольствием увидел смешное изображение цезаря.
  Не очень похож цезарь сам на себя.
  Но выразительные у него глаза.
  Я цезаря никогда не видел живым.
  Только на ярмарках на больших папирусах...
  Персефона, ты своими картинками, танцовщицами зажгла во мне живой интерес.
  Могла бы ты дать пояснение по изображениям.
  Что написано и для чего".
  "Некоторые надписи не для мужского глаза, - Персефона ответила просто. - Только для нас, девушек.
  Мой раб тоже постоянно от меня требует, чтобы я рассказала, что написано под картинками.
  Но я не желаю раскрывать тайный смысл древних иероглифов.
  Раб даже ходил к писцу.
  Хотел научиться грамоте.
  Странные вы, мужчины, - Персефона пронзила меня взглядом.
  Я уже пылал. - Вас не интересуют картинки с танцовщицами.
  Вам еще и иероглифы под картинками нужно расшифровать".
  "Почему же не интересуют... хм... картинки, - я вспоминал нужное слово.
  Но никак не мог вспомнить.
  Только через неделю вспомнил - искусство, или культура...- Изобразишь хоть один танец, хозяйка?
  Мне очень интересно.
  Только ты не подумай обо мне плохо.
  Я - добрый путник..."
  "Конечно, покажу тебе, Циклоп, - Персефона рассмеялась. - Но я не стану снимать одежды.
  Боюсь, что раб застанет меня голую, танцующую перед тобой.
  Он расскажет другим рабам, с которыми встречается у колодца.
  Что обо мне рабы Селенита будут говорить?..."
  "Разумеется, зачем ты будешь снимать одежды перед тем, кого встретила несколько минут назад, - я смиренно улыбнулся.
  Хотя в груди все оборвалось.
  Я же рассчитывал, что молодая хозяйка обнажённая станцует передо мной.
  Никто не запретит нам, мужчинам, мечтать...- В твоем танце, Персефона, я хочу увидеть дух пергаментов и папирусов".
  "Я покажу тебе, дух, добрый путник, - Персефона светилась счастьем. - Ты, очень тихий и спокойный, Циклоп.
  Я рада, что тебя повстречала".
  "Повстречала меня? - Я подумал со злорадством. - Удивительная женщина Персефона.
  Я пьяный ввалился ночью в ее дом.
  Она же называет меня тихим и спокойным.
  И думает, что меня повстречала..."
  "Каждый танец наполнен глубоким смыслом, - хозяйка дома с готовностью вышла из комнаты в другую - более просторную.
  Наверно, здесь она по пергаментам и папирусам училась танцевать у нарисованных бесстыжих голых танцовщиц... - Я поднимаю в танце левую руку, - Персефона подняла руку. - Жест означает - жестокий бунт.
  Потом делаю решительный шаг, - исполнила шаг. - Шаг показывает, что нужно посещать храмы.
  Прикладываю ладонь к левой щеке - ладонь у щеки говорит, что в храме согреемся у жертвенника.
  Подпрыгиваю - показываю, что без храма всем холодно.
  Что согреть может только длинный танец в храме, а не пустая надежда.
  За огнем идет наказание.
  Виляние бедрами в танце указывает на наказание". - Персефона тут же исполнила.
  Зазывно вильнула бедрами.
  "Да уж, вихляние твоих бедер, хозяйка - наказание", - я произнес тихо.
  "Правда?
  Похоже? - Персефона обрадовалась. - Значит, я правильно танцую.
  Изучила и поняла иероглифы так, как надо.
  Дальше я делаю поворот налево, - исполнено. - Поворот - знак того, что над всеми нами есть хозяин.
  Цезарь, Юпитер или другой тиран.
  Хозяин сотрет нас в порошок, если мы выведем его из терпения. - Персефона потерла ладошку о ладошку.
  Наверно, показывала, как хозяин стирает танцовщицу в порошок. - Дальнейшие движения говорят о тишине и приличиях.
  Смотри, Циклоп.
  Этот жест - добросовестность.
  Танцовщица щелкает пальцами - намек на любовь.
  Выгибаюсь назад - любовный огонь.
  Присаживаюсь - будто на колени жрецу сажусь.
  Прикладываю пальчик к губам - поцелуй.
  Высовываю язычок - об ораторстве.
  Перед собой вожу руками - будто шелк перебираю.
  Сдвигаю брови - скорбь по убитым воинам.
  Выпячиваю нижнюю губу - чтение иероглифов.
  Проношусь быстро и кружусь в танце - изображаю огонь.
  Прикрываю глаза - огонь притухает.
  Стучу ладошками по щечкам - так показывают стыд танцем.
  Трясу головой - соблазнение.
  Прикладываю руку с левой груди - разговор о сердце. - Персефона остановилась.
  Горячая.
  Тяжело дышит.
  Глаза сверкают звездами. - Так в танце танцовщица показывает нашу жизнь.
  Красивое?"
  "Красивое, - я согласился. - Только не понятно, зачем...
  Эээ... - Я проблеял. - Зачем танцовщица снимает с себя одежды?"
  "Как не понял, Циклоп? - Персефона всплеснула руками. - Но я прощаю тебе твое непонимание.
  Ты - тихий, спокойный добрый путник.
  Ты можешь не понять, почему танцовщица обязана обнаженная исполнять танец.
  Одежда скрывает многие жесты танцовщицы.
  Так под туникой не видно, как танцовщица втягивает живот.
  А втянутый живот показывает, что армия цезаря очень сильная".
  "Да? - Я никак не мог опомниться. - Спасибо, Персефона, что объяснила.
  Я раньше думал, что, когда женщина танцует, то она - просто пляшет.
  Ты же показала мне, что любой жест, любое движение говорит о многом".
  "Только, если танцовщица изучила танцы и исполняет их с душой, - Персефона взяла меня за левую руку. - Если же танцовщица без души танцует, то у нее выходит танец без смысла.
  Простое сотрясение тела..."
  "Без смысла.
  Простое сотрясение тела", - я проблеял.
  "Я могу долго сидеть и расшифровывать иероглифы, - Персефона похвасталась. - Присаживаюсь ближе к факелу ночью.
  Так, чтобы слабый свет огня освящал картинку на пергаменте или на папирусе.
  Я долго сижу.
  Мне нравятся картинки.
  Затем я возвращаю пергаменты на место..." - Персефона и дальше бы рассказывала.
  Так как она рассеянно (или с умыслом) держала мою ладонь в своей руке, то у нас могло бы далеко зайти... в танце.
  
  Но внизу раздался грохот.
  И началось.
  "Хозяйка!
  Госпожа Персефона, - послышался мерзкий голос.
  Даже не голос, а - вопль. - Беги сюда, госпожа.
  К нам прокрался вор.
  Я чую его запах.
  Афинское кислое вино он пил.
  Вор грязными ногами испоганил мраморный пол около лестницы.
  Затем оставил кусок глины на первой ступеньке. - Удивительно, что раб называл дом своей госпожи своим домом. - Ночной гость погубит нас.
  Просто ужас, Персефона, что ты пускаешь в дом злодеев.
  Эх, я бы отстегал вора.
  Но не хочу портить свое доброе имя".
  "Однако, твой раб, Персефона, - я увидел, как дрожит хозяйка... - Твой раб...
  Решительно защищает тебя и твой дом".
  "Меркурий - хороший раб", - губы Персефоны побелели от напряжения.
  В зал влетел пожилой раб.
  Он был без одежды, как и полагается рабу.
  Но меня поразил ошейник раба.
  То, что раб в ошейнике - так все рабы обязаны носить ошейник с именем его владельца - меня не заинтересовало.
  Но ошейник сделан из чистого золота.
  "Бесстыдники", - раб по имени Меркурий схватил меня за шею.
  Персефону - за руку.
  Спустил нас по лестнице. - Пусть вас Аид заберет.
  Я обещаю, что он уволочет вас в царство мертвых.
  Я только и мечтаю посмотреть, как за вами явится Цербер". - Раб достал с полки чистый папирус.
  Чертил на нем что-то бессмысленное.
  Наверно, бессмысленным казалось только для меня.
  Потому что раб Меркурий сопел зловеще.
  Персефона стояла, окаменев.
  "Если мое предсказание сбудется, - раб пробормотал, - то над твоим домом, Персефона, всегда будет идти холодный дождь.
  Вокруг солнце и благолепие.
  В твоем доме же - сыро и холодно станет".
  Я хотел вмешаться.
  Мог бы побить раба палкой.
  Но взглянул на Персефону и понял, что не стоит вмешиваться в их дела.
  Может быть, Персефоне нравится, что ее унижает ее же раб.
  Между ними игра.
  И какой же я останусь добрый путник, если возьму в руки палку и побью раба?
  
  Персефона взглядом показала мне, чтобы я вышел во двор.
  Я последовал за ней.
  Раб за нами не пошел.
  Наверно, набирался сил перед новой атакой.
  Или, ему положена только одна ссора за утро?
  "Я не думала, что Меркурий так рассердился, - Персефона пролепетала.
  Прислонила свою головку к моей груди. - Я чуть не заплакала от страха.
  Голова болит.
  Я не могу держать ее прямо.
  Бедный Меркурий.
  Он переживает за меня.
  Охраняет дом.
  Не позволяет бродягам обижать меня.
  Он не разрешает обманывать меня.
  Грозится выкинуть меня на улицу, если я буду с ним не согласна".
  "Раб угрожает хозяйку выгнать на улицу?" - Я не выдержал.
  "Но он только угрожает, - Персефона посмотрела в мои глаза. - Никогда не поступит со мной недостойно.
  Он все время ругает цезаря.
  И та часть ругани, которая достается мне - совсем небольшая.
  Я не могу поставить раба на место.
  Не могу и не хочу".
  
  "Я хочу спать, Персефона", - я не хотел ничего понимать во взаимоотношениях хозяйки и ее раба.
  "Я тоже устала, Циклоп, - Персефона обняла меня. - Пойдем спать... вместе..."
  Только мы опустились на ложе в спальне Персефоны, я - к своему стыду уснул.
  Помню, что прошептал только - "Потом, все потом, Персефона.
  Я - добрый путник".
  Я проснулся в ужасном состоянии.
  Разочарование.
  Больная голова.
  Злость на себя и на весь мир.
  Персефоны рядом не было.
  "Я сам испортил себе ночь с прекрасной молодой женщиной", - я ударил кулаком себе в бок.
  Больно.
  Я застонал.
  "Циклоп, тебе плохо? - Персефона впорхнула в спальню.
  Капельки воды стекали с ее шелковой кожи.
  Наверно, Персефона только что выбежала из купальни. - Мы провели прекрасную ночь с тобой, добрый путник.
  Другие мои гости ведут себя по-другому.
  С тех пор, как я научилась радоваться, я не помню ночь, которая сравнится с этой".
  "Мне снился сон, что твой раб чуть нас не побил, - я отвернул голову.
  Смотреть на ослепительно красивую хозяйку было мучительно больно.
  Но ничего я не мог поделать, кроме как пыхтеть.
  Персефона считает меня тихим и спокойным. - Мне приснилось, что раб Меркурий в песках рисовал на пергаменте бессмысленное.
  Он ругался на нас грязно.
  Упрекал нас.
  Называл меня вором".
  "Тебе не снилось, Циклоп, - Персефона присела на край кровати и расчесывала волосы.
  Поднялась, потянулась за золотым гребнем.
  На белом шелке от Персефоны осталось мокрое место... - Меркурий никогда не выходит из дома без посоха.
  Раб с посохом внушает уважение и вызывает страх даже у патрициев.
  Все считают Меркурия предсказателем.
  Раньше у него была дубина с черепом льва.
  Меркурий размахивал дубиной.
  Иногда мне казалось, что мой раб сошел с Олимпа ко мне".
  "Если тебе так нравится раб Меркурий, - я раздражённый, злой, поэтому позволил себе небольшую дерзость, - то, почему ты не сделаешь его свободным?
  Он будет свободным и сможет стать твоим мужем".
  "Раба?
  Зачем я стану освобождать раба? - Персефона подняла брови. - Я не для того покупала раба, чтобы давать ему свободу".
  "Я достоин осуждения за то, что подумал, что ты можешь отпустить раба", - я ответил смиренно.
  Мы прошли на кухню.
  Не знаю, кто - раб, Персефона, или приходящая служанка - накрыл стол.
  "Сладости, хлеба, мясо, рыба, овощи, фрукты, ягоды, молоко, вино, - я поднял глиняную амфору.
  И, потому что я добрый смиренный путник, пил маленькими глотками. - Кто твой добрый помощник, Персефона?"
  "Жрец из храма Аполлона помогает мне, - Персефона опустила глазки.
  Щечки превратились в алые маки. - Жрец добрый, как и ты, Циклоп".
  "Наверно, за помощь жреца ты оказываешь ему какую-нибудь услугу, Персефона?" - Я произнес жизнерадостно, чтобы хозяйка не заподозрила в моих словах насмешку.
  "Храм Аполлона стоит в долине между двух гор.
  Сзади храма - болото с фламинго и анакондами, - Персефона услужливо из второй амфоры подлила мне вина в глиняную чашу. - Перед храмом пустынно и жарко.
  Прихожане оставляют на камнях тела умерших родственников.
  Тела под солнцем засушиваются и превращаются в мумии.
  Крыша храма обвалилась.
  Но редко в долине идут дожди.
  Крыша не нужна.
  Жрец часто приглашает меня в храм.
  Я танцую.
  Весталки должны танцевать перед алтарем во время жертвоприношения.
  Но Селенит - маленький городок.
  Вокруг небольшие деревушки.
  Где нам взять настоящую проверенную весталку?
  Поэтому девушки и женщины, мы, по очереди танцуем в храме.
  За наши танцы жрец раздает нам еду".
  "Ты, Персефона, танцуешь в храме перед жертвенным алтарем те танцы, которые изучаешь на папирусах заморских купцов? - Пальцы мои задрожали. - Без одежды?"
  "Конечно, весталки танцуют без одежды, - Персефона не удивилась моему вопросу.
  Она была похожа на невинную овечку. - Домик у жреца небольшой, но уютный.
  Нам нравится после танцев омываться в купальне около домика жреца".
  "Нам?
  Кому это нам?"
  "Танцовщицам.
  Прихожане храма задаривают жреца монетами и едой.
  Он не умрет с голода.
  И те, кто нравятся жрецу, тоже не будут бедствовать.
  Циклоп!
  Если бы ты видел, как жрец проводит обряд жертвоприношения!
  Загляденье!
  Я тебя обязательно свожу в храм Аполлона".
  "Я буду жертвой", - я пошутил.
  Смиренно опустил глаза.
  "Если захочешь, Циклоп, то попросись стать жертвой, - Персефона мою шутку приняла серьезно. - Но тогда тебе придется подождать.
  Многие хотят попасть на жертвенный алтарь в храме Аполлона".
  "Странно.
  Я раньше думал, что люди не желают умирать".
  "Ха, Циклоп, - Персефона захлопала в ладошки. - Глупцы не хотят умереть.
  Глупцы и богатые патриции.
  А рабы, нищие крестьяне, старики, неизлечимо больные только и думают о том, как бы умереть быстрее и с честью.
  Жрец во время жертвоприношения обсуждает особые грехи того, кого приносят в жертву.
  Человек очищается.
  Некоторые грехи жрец придумывает.
  Но некоторые отыскивает в памяти жертвы.
  Где он столько находит грехов - удивительно!
  На каждый случай у жреца есть свой грех.
  Мы даже не подозревали о существовании некоторых грехов.
  Они очень разнообразят наши пиры.
  Иногда жертвоприношение длится два дня, или три.
  Мы устаем.
  Морщимся, зеваем и снова полны сил!
  Танцуем.
  Поем.
  Если кто-нибудь из нестойких засыпал, то его жрец колет ножом или копьем.
  Подталкивает локтем.
  Надавливает пальцами на глаза.
  Иногда мы все так устаем, что я начинаю танцевать даже тогда, когда мой танец не требуется.
  Просто в танце трудно заснуть...
  Меня старухи сразу принимаются обвинять в грехах, которые не должен прощать жрец".
  "Ты - удивительная женщина, Персефона, - я после вина и сытного завтрака загорелся желанием.
  Целовал руки хозяйки дома. - Я - добрый тихий, смиренный путник. - Сильное восклицание вырвалось из моей глотки. - Иначе я бы упал на колени и ползал бы перед тобой.
  Тысячу раз кланялся бы тебе, Персефона.
  Присаживался бы на пол около тебя
  Я бы сбил с постамента статую Венеры.
  И поставил бы тебя живую на постамент.
  Я бы воздал тебе, Персефона!
  Ты слишком хорошая!
  Я бы потащил тебя в храм.
  Чтобы все о тебе знали..."
  
  
  ГЛАВА 343
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ПЕРСЕФОНА И ЦИКЛОП
  
  "Ты - добрый, Циклоп, - Персефона пододвинулась ко мне ближе.
  Прижала свое холодное бедро к моему. - Ты не искажаешь свое лицо недовольной гримасой.
  Не корчишь рожи.
  Даже не побил моего раба.
  Некоторые мои гости бьют Меркурия...
  Поэтому я прошу тебя - чаще заходи в мой дом.
  Можешь оставаться в нем столько, сколько захочешь".
  
  Дыхание Персефоны сливалось с моим дыханием.
  Мы приближались, как колесницы на Олимпийских играх.
  Вдруг, раздался скрипучий кашель.
  Я еще не увидел, но догадался.
  Раб Меркурий решил нам с Персефоной помешать.
  Распахнулась от пинка дверь.
  Замерцал свет небольшой свечи.
  Раб дрожал.
  Вытирал вспотевший лоб.
  Меркурий что-то бурчал под нос.
  Колебался.
  Но затем произнес, словно в пустоту и не надеялся на ответ:
  "Здесь кто-нибудь есть?"
  При этом раб нагло смотрел на меня.
  "Меркурий, - при Персефоне я не решился назвать раба рабом. - Я бы промолчал, или сказал бы, что никого здесь нет.
  Но ты нарочно стал бы шарить.
  Делал бы вид, что не видишь меня и твою госпожу Персефону. - Я старался говорить мягко дружественно.
  Потому что Персефона желала, чтобы я оставался тихим смиреным добрым путником. - Но ты тогда бы начал поиски.
  Ты бы выставил перед собой руки.
  И гонялся бы за нами.
  Получилась бы игра, в которую играют патриции на оргиях.
  Одному завязывают глаза, а он ловит на слух.
  Только у тебя глаза не завязаны Меркурий.
  Поэтому я отвечаю - Да, я здесь.
  И госпожа Персефона со мной".
  "Я думал, что вы развлекаетесь за стенкой", - раб продолжал строить из себя дурачка.
  Но все же испугался.
  Факел подпалил рабу бороду.
  Меркурий с диким воплем стучал по горящей бороде ладонью.
  Он уронил факел на землю.
  Наклонился и долго его поднимал.
  "Меркурий, ты испугался?" - Персефона сделала порыв броситься к рабу и помочь ему с факелом.
  Но я держал хозяйку дома за руку.
  "Госпожа, - нижняя губа раба поплыла и увеличилась. - Мне приснилось, что я видел тебя в мужских панталонах и полосатой рубашке, которые носят моряки из Норда.
  Я подумал, что сон мой вещий.
  У меня все вещее.
  Я проснулся.
  Зажег факел.
  И что я вижу?
  Я вижу..."
  "Я - гость твоей хозяйки... Меркурий, - я прокричал, чтобы раб не успел сказать непоправимое.
  Если бы раб меня оскорбил, то мне трудно было бы оставаться добрым смирным тихим путником. - Если хочешь, что я докажу, что я достойный гражданин.
  Я могу застонать, чтобы он не принял меня за призрака.
  Мое имя - Циклоп".
  "Циклоп?!! - Факел снова выпал из руки раба.
  На этот раз раб не стал его поднимать. - Одноглазый огромный циклоп в нашем доме.
  Циклоп похитил мою госпожу.
  Люди, да помогите, кто может!" - Раб завопил изо всех сил.
  В окнах соседних домов зажглись факелы и свечи.
  "Что за Аид вопит?" - Сонные соседи переговаривались между собой.
  "Опять сумасшедший раб Персефоны дурака из себя валяет".
  "Нужно его продать".
  "Как же, продашь.
  Персефона держится за своего раба, как за спасательную веревку".
  "Безобразие.
  Я цезарю буду жаловаться".
  Голоса постепенно стихали.
  Персефона и раб Меркурий делали вид, что не слышали криков соседей.
  Я обрадовался, что хоть соседи на моей стороне, потому что считают Меркурия сумасшедшим.
  "Меркурий, ты не волнуйся, пожалуйста, - Персефона мило улыбалась наглому рабу. - Циклоп - не внешность.
  Циклоп - просто имя.
  Мой друг по имени Циклоп - с двумя глазами.
  Он - добрый путник - тихий, смиренный".
  "Ох, проклятье на наш дом, госпожа, - раб не успокаивался. - Пусть твой гость провалится в царство мертвых. - Раб вонзал когти в свои бедра.
  Зубы раба стучали. - Гость?
  Кто привел гостя в наш дом?
  Я сейчас же задушу мерзавца".
  "Прохожий мне подсказал, что в этом доме живет милая Персефона, - я злорадно улыбнулся следующим своим словам. - Но прохожий мне не сказал, что у нее слишком уж очень раб... - Я поправлял свою тунику. - Я обрадуюсь, если ты его задушишь.
  Он заслужил смерть.
  Прохожий посмеялся надо мной.
  Он направил меня в этот дом.
  Обещал милую и приветливую хозяйку Персефону.
  Хозяйка мне очень нравится. - Я пожал руку Персефоне.
  Оказалась, что это не рука... - Но прохожий мне не сказал об очень гадком рабе.
  Если бы я знал, что раб вопит и призывает мертвых на мою голову, то я бы сюда не пришел. - Я говорил спокойно, тихо.
  Мой тон не вязался с содержимым речи. - Никто не поблагодарит дом за подобного беспокоящего раба".
  "Что ты хочешь сказать, господин? - Раб Меркурий обеспокоился.
  Понял, что он переиграл. - Зачем ты теребишь свою тунику?
  Оставайся с моей госпожой столько, сколько тебе угодно.
  Но не веди себя вызывающе.
  У тебя сейчас лицо, будто я тебя задушил".
  "Если бы я не был тихим, добрым и смиренным, то я бы задушил кое-кого, - я засмеялся.
  Но смеялся степенно, без надрыва. - Я не хочу больше слышать твоих воплей, Меркурий.
  Я понимаю, что ты мне - справедливая кара за мои грехи.
  Но я бы хотел твою госпожу, а не тебя".
  Я замолчал.
  Через минуту продолжал с горящими щеками.
  "Может быть, я буду мужем твоим, Персефона.
  Поэтому третий у нас лишний в доме.
  Но не скажу больше.
  Я не хочу никого обижать".
  "Я проведу с тобой ночь, гость Циклоп, - Персефона улыбнулась. - Но мой Меркурий...
  Ему разрешаю делать все, что он захочет.
  Поэтому не удивляйся, Циклоп, если Меркурий будет третьим..."
  "Третий лишний", - я пробурчал.
  
  - Циклоп, к чему ты вздумал все рассказывать о себе, рабе и Персефоне, - предводитель деревни Плутарх щелкнул кнутом.
  Быки с недоумением оглянулись на хозяина. - Хочешь, чтобы мы разозлились на тебя.
  Все ты врешь о Персефоне, о ее рабе Меркурии...
  - Вот и не врет Циклоп, - неожиданно на защиту крестьянина выступила Сестерция.
  Она несколько минут назад душила и пинала Циклопа, а сейчас решила защитить. - Я знаю, что Циклоп не врет.
  - Сестерция, откуда ты знаешь, что Циклоп не врет? - Плутарх и Фетяска спросили одновременно.
  - Знаю и - все, - Сестерция упрямо сжала губы.
  - Как вы смеете хранить секреты от меня? - Плутарх обернулся. - В моем возу?
  - Я не в твоей повозке, Плутарх, - Циклоп захихикал. - Ты же меня не пускаешь.
  - Я в ярости, - предводитель деревни негодовал. - Я сошел с ума, если при мне все можно? - Плутарх ударил себя кулаком в лоб. - Если вы издеваетесь надо мной, то я возьму в жены амазонку.
  - Я не согласна, - Семирамида сразу ответила.
  Она с любопытством слушала перебранку.
  - Почему ты, - Плутарх захохотал. - Мало ли амазонок в Фемискира.
  - Я тоже не согласна, Плутарх, чтобы ты брал в жены амазонку, - Фетяска зарокотала трубно. - Никто, кроме меня.
  Никого, кроме меня.
  - Я не знаю, оскорбиться на тебя, Плутарх, или нет, - Сестерция обняла свою сестру.
  - Сестерция, ты здесь причем? - Игра доставляла Плутарху огромное удовольствие. - Я же тебя в невесты не приглашаю.
  И ты не собиралась стать моей женой.
  Твоя сестра Фетяска за меня борется.
  Я и любил Фетяску.
  - Ты волнуешься, Плутарх, - Сестерция захохотала. - Твое дыхание прерывается.
  Смотри, не умри до города.
  Кто нас тогда обратно повезет?
  - Я повезу, - Циклоп поднял руку. - Быки и телега будут мои.
  - Забирай сначала мой кнут, - Плутарх взмахнул рукой.
  Но Циклоп увернулся от кнута.
  Все, кроме амазонки и Джейн, захохотали.
  - До Селенита осталось три столба, - Плутарх чмокал губами. - Циклоп.
  Ты нас позабавил.
  Время в дороге пролетело незаметно.
  Я думал, что не меньше десяти столбов до Селенита.
  - Значит, ты мне должен денег, Плутарх, - Циклоп сразу нашелся. - Я же укоротил дорогу.
  - Даже, если я тебе буду когда-нибудь что-то должен, Циклоп, то я пошлю тебя к Харону и ничего не отдам, - Плутарх снова захохотал.
  Настроение его заметно поднялось.
  
  - Стражники, - Плутарх еще издалека увидел стражей около въезда в город. - Амазонка, ты заплатишь за нас всех городскую пошлину?
  Все должны платить за въезд в город.
  - Почему я должна платить за всех? - Семирамида изогнула левую бровь. - Я тебе за все заплатила, Плутарх.
  Теперь - каждый за себя.
  - Деньги - не большие, - Плутарх - по извечной привычке крестьян Эллады - ныл и прибеднялся. - Амазонка.
  Тебе же нужна помощь на ярмарке в Селените.
  Я дам нужный совет.
  Если, ты, заплатишь за меня, за Сестерцию, за Фетяску и за телегу с товаром.
  - А за меня? - Циклоп выделился воплем.
  - Ты, Циклоп, обойди стражей, - Плутарх махнул рукой. - Мне на тебя даже чужих денег жалко. - Огородами, лесочком, оливковой рощей...
  - Там змеи и дикие собаки.
  - Ты сам - змея и дикая собака, - Плутарх, Сестерция и Фетяска захохотали.
  - Я заплачу за телегу и за вас, - амазонка согласилась. - Но ты, Плутарх, не обмани меня.
  Поможешь в городе мне и моей рабыне.
  - А я, а я, - Циклоп даже подпрыгивал от возбуждения. - Ты же, амазонка, остановиться где-то должна передохнуть.
  Оглядеться.
  Я могу проводить тебя к своей Персефоне.
  Она денег ни с кого не берет.
  - Деньги - не важное, - амазонка задумалась. - Но то, что ты предложил остановиться у твоей проверенной подружки, Циклоп, я ценю.
  - Там же раб несносный, - Джейн пропищала.
  - Рабыня голосок показала, - Циклоп расхохотался. - Ты, рабыня, как раз будешь отвлекать раба Меркурия на себя.
  
  - Мы ложимся в полночь, а встаем в шесть утра, - стражник зевком приветствовал телегу с Плутархом и его попутчиками.
  Смахнул слезу с глаз. - С тебя, крестьянин, четыре медяка.
  - Почему - четыре? - Плутарх выпучил глаза. - В прошлый раз ты взял с меня два медяка.
  - В прошлый раз ты был с двумя молоденькими красивыми пастушками.
  В этот раз везёшь двух дородных крестьянок. - Стражник показал отсутствие передних зубов.
  - С какими пастушками ты был, Плутарх? - Фетяска соскочила с телеги.
  Решительно направилась к Плутарху.
  - Крестьянка, - один из стражников копьем перегородил дорогу Фетяске. - Крестьянин платит.
  Поэтому мы его защищаем.
  Стой и не двигайся.
  Иначе прогоним тебя к бесам.
  - Что миленькая амазоночка делает в твоей телеге, крестьянин? - Начальник стражников пропищал нарочно дурацким голосочком. - Рабыня, почему не в ошейнике?
  - Амазонка в телеге крестьянина делает оплату за всех, - амазонка пробурчала. - Сколько?
  - Четыре и еще три монеты, амазонка.
  - Почему еще три монеты?
  - За себя, за твою рабыню и штраф за то, что рабыня без ошейника.
  Укусит кого-нибудь.
  - Лучше я пойду, погуляю в оливковой роще, - амазонка соскользнула с телеги. - Вы можете не опасаться, что я вам заплачу.
  Я недавно излечилась от стремления платить всем и каждому.
  Разумная амазонка должна дружить с теми, кто ей нравится.
  - Твои слова слишком дерзкие для...
  - Мои слова слишком дерзкие, - Семирамида не дала стражнику закончить фразу. - Но слова дерзкие не для, а - потому что.
  Я - амазонка, поэтому должна быть дерзкая.
  - Шесть монет - за все и за всех, стражник снизил цену. - За мою доброту, амазонка, принеси в храме в жертву курицу. - Стражник пошутил.
  Но расчетливый предводитель деревни Плутарх шутку не понял:
  - Курица стоит больше одной монеты...
  Но деньги уже перешли из руки Семирамиды в руку стражника.
  Младший стражник поднял копье.
  Плутарх очень довольный проехал в Селенит.
  - Восхитительный город, - Плутарх широко улыбался:- Мы сразу на ярмарку или в корчму?
  - В корчму! - Циклоп ответил без промедления.
  - В храм жениться, - Фетяска схватила Плутарха за руку. - Не забывай, что мы сегодня с тобой женимся... милый.
  - Ну, тогда на ярмарку сразу едем, - Плутарх вздрогнул.
  - Семирамида? - Джейн прошептала.
  - Да, Джейн?
  - Мы должны искать Бонни.
  - Начнем с рынка рабов, - амазонка ответила уверенно. - Если не получится, то остановимся у Персефоны.
  Если она настолько добрая, как о ней рассказал Циклоп, то попросим ее помочь нам.
  Скажем, что ищем девушку, которая похожа на тебя.
  Твоя подружка похожа на тебя, Джейн?
  - Нет, Бонни на меня не похожа, - Джейн засмеялась. - Бонни в сто раз лучше меня.
  Но сапожки у нас отличаются от здешней обуви.
  Мы будем спрашивать о девушке, которая в необычных сапожках на тонких высоких каблуках.
  - Что, если твоя Бонни сняла сапожки?
  Например, продала их?
  - Зачем Бонни продала свои сапожки? - Джейн выпятила губки.
  - Чтобы у нее были монеты для поисков тебя, Джейн.
  - Нет, мы никогда не продадим свои замечательные сапожки, - Джейн вздохнула.
  Наклонилась.
  Провела пальчиком по блестящей поверхности сапожка. - Бонни, если надо, добудет монеты другим способом.
  Мы же замечательно бросаем кинжалы, Семирамида.
  - Ах, да, вы же мастера кинжалов, Джейн.
  - Хочешь, я сейчас добуду кошель того мужчины? - Джейн приободрилась. - Показывала правой рукой на толстого купца.
  Рядом с купцом шел его охраняющий.
  Могучий нубий с мечом в руке грозно смотрел по сторонам. - Я закручу кинжал бабочкой, - Джейн изогнула руку. - Он долетит, срежет кошель.
  Подцепит его на рукоять.
  Надо точно рассчитать бросок, потому что я не знаю вес кошеля.
  И...
  - Джейн?
  - Да, Семирамида?
  - Мы, амазонки, презираем деньги.
  Еще больше мы презираем воровство.
  - Прости, Семирамида.
  - Нечего передо мной извиняться.
  Ты же сама, Джейн, не хочешь воровать в своей... в нашей Империи.
  - Не хочу, - щечки Джейн покрылись маковой зарей, - но, если надо для спасения Бонни, то я готова на все.
  - Пока не надо быть готовой на все, Джейн, - Джейн мягко погладила Джейн по головке.
  - Смотрите, смотрите, амазонка милуется со своей рабыней, - Циклоп заметил и показал пальцем между Джейн и Семирамидой.
  - Циклоп, ты не забыл, что я за тебя заплатила? - амазонка сузила глаза. - За твой вход в город.
  Ты еще мне остался должен... Персефону...
  - Я что?
  Я просто так сказал. - Ссориться с грозной амазонкой крестьянин не хотел.
  "Амазонки сумасшедшие, - Циклоп подумал и спрятался за спину Сестерции. - Вырвет мое сердце и даже не моргнет".
  - На улицу нуворишей не ходите, - Плутарх исполнял обещанное.
  Рассказывал и показывал. - Нувориши собак спускают.
  В домах у них стража.
  Стрелу могут в спину выпустить незнакомцу.
  Впрочем, тебе, амазонка, стрела не страшна, - Плутарх скосил глаза на Семирамиду. - У тебя свои стрелы, амазоночьи.
  Не захотят стражники нуворишей с амазонкой соревноваться - у кого стрела быстрее.
  - Дядянька, крестьянин, дай картошки, - к телеге сзади прицепились трое мальчишек.
  - Вон отсюда, нищета, - Плутарх гаркнул. - Если хочешь картошки, то иди в деревню и вырасти картошку. - Плутарх скромно не упомянул, что крестьяне его деревни воруют картошку у соседей.
  - У, жадный крестьянин, - в спину Плутарха ударил небольшой камень.
  Мальчишки еще бы бросали камни.
  Но Семирамида сняла лук с плеча и наложила стрелу на тетиву.
  - Крестьянина амазонка охраняет, - мальчишки полетели с телеги, как клопы.
  Отбежали подальше.
  Корчили рожи и кричали: - Амазонка, амазонка, голая попа.
  Амазонка, амазонка, нет сиськи.
  - Нет сиськи, и не будет, - Семирамида бросила мальчишкам мелкую монетку.
  - О, щедрая амазонка, - мальчишки запрыгали от радости. - Амазонка, амазонка на крестьянине женится. - Наверно, мальчишки думали, что говорят приятное для Семирамиды.
  - Помешались все на свадьбах, - Плутарх сошел с телеги.
  Веревки от быков бросил Циклопу:- Присмотри за быками, Циклоп.
  - Я не раб тебе, Плутарх, - Циклоп рукавом вытер под носом.
  - Если я отдам быков рабу ярмарочному, то он деньгу возьмет.
  Лучше мы на эту монету купим амфору вина.
  - Посторожу быков, - Циклоп прыгнул в телегу. - Плутарх, ты - друг мой!
  - Плутарх - друг, но вино дороже, - Сестерция величественно направилась в ряды с шелками.
  Фетяска важно шествовала рядом с сестрой.
  - Селена, - Плутарх отцепил цепь с рабыней от телеги. - Я тебя много раз выставлял на торги.
  Ты знаешь, как себя выгодно показать.
  - Все исполню, господин, - Селена поклонилась.
  
  - Все исполню, господин, - Семирамида передразнила рабыню.
  Но так, чтобы Селена не услышала. - Не захотела, чтобы мы ее освободили.
  Но рада, что ее из рабства в рабство продают.
  Страненькая она рабыня.
  - Может быть, Селена работает под прикрытием, - Джейн приложила ладошку к губам.
  - Как это - работает под прикрытием, - амазонка приблизила свое прекрасное лицо к личику Джейн. - Из твоей Имперской армии слова - работать под прикрытием.
  - Как бы объяснить тебе проще, Семирамида.
  - Ты можешь и сложно говорить, Джейн.
  Если не пойму, вот тогда объясняй.
  - Возможно, что Селена - шпионка, - Джейн еще приглушила голосок. - Ее нарочно продали в рабство крестьянину.
  Чтобы она узнала у Плутарха...
  Ну, не понимаю, что можно узнать у Плутарха ценного и интересного.
  - Почему крестьянину продали Селену, а не патрицию? - Семирамида все поняла сразу, что означает - под прикрытием. - Патриции больше знают и богаче, чем крестьяне.
  Может быть, Селена - твоя, как ты их называешь... жанка?
  - Жухрайка? - Джейн застыла.
  Побледнела.
  На переносице от волнения выступили капельки пота. - Семирамида?
  - Да, Джейн.
  - Ты думаешь, что Селена - шпионка жухраев?
  Тогда мы дожны ее разоблачить.
  - Никому я ничего не должна, - амазонка гордо выпятила грудь. - Вернее, должна - добыть пояс Ипполиты для Фемискира.
  Вот и все, что я должна.
  Ты же, Джейн, если хочешь, то разоблачай жанку.
  - Жухрайку шпионку, Семирамида.
  Шпионку жухраев, - Джейн опустила головку миленькую. - Нет, пока я не найду Бонни, я никого не буду разоблачать.
  Нас учили в Учебке, что Империя - выше всего.
  Выше родных, выше друзей - Империя.
  Я... же считаю, что ничего выше, чем дружба с моей Бонни - нет. - Джейн тяжело дышала.
  - Я никому не расскажу, Джейн, что ты считаешь дружбу со своей подругой выше, чем любовь к Империи, - амазонка угадала причину волнения Джейн. - Тем более что я с тобой согласна.
  Если бы я выбирала между Империей и своей подругой, то я бы выбрала подругу.
  - Тссс, Семирамида, - Джейн приложила пальчик к губкам амазонки. - Вдруг, нас кто-нибудь услышит.
  - Джейн, - Семирамида постучала пальчиком по лбу Джейн. - Ты же говорила, что на нашей отдаленной планете только дикари.
  Мы же никогда не слышали об Империи.
  Даже, если нас подслушают, то не поймут, о чем мы говорим.
  Все уверены, что небо твердое.
  А звезды?
  Звезды - золотые гвоздики, прибитые к небу.
  
  - Амазонка, - неспешно подошел Плутарх. - Ты выставишь на торги свою рабыню? - Плутарх, как быка, держал на цепи обнаженную Селену.
  - Я выставлю на продажу свою рабыню сразу, как только ты продашь свою рабыню, Плутарх, - амазонка мило улыбнулась предводителю деревни.
  - Ничего не понял, - Плутарх пожал крутыми плечами.
  - Амазонка, отдай нам свою рабыню на один день, - из шатра вышел купец.
  Он завязывал пояс на халате. - Мы ее попользуем до вечера.
  Хорошо тебе заплатим.
  - Вы можете взять мою рабыню до вечера, - Плутарх сразу почуял выгоду.
  - Нет, крестьянин.
  Нам нужна рабыня амазонки.
  Она какая-то особенная.
  - Фу, - Селена осмелилась фыркнуть.
  Говорила, когда ее не спрашивали, что запрещено для рабов.
  Особенно на ярмарке запрещено. - Ничего в рабыне нет особенного.
  Вы, купцы, делаете вид, что видите то, что другие не замечают.
  - Обиделась на то, что тебе отказали, - Плутарх дернул за цепь. - Пойдем, Селена.
  Покупатели уже собираются.
  - Джейн, мы тоже посмотрим на рабов... на рабынь, - Семирамида взяла дрожащую руку Джейн.
  - Нептун, - Плутарх протянул надсмотрщику за рабами конец цепи. - Как всегда.
  Только не ставь мою рабыню во второй ряд.
  В прошлый раз ее могучий раб нордянин своими широкими плечами загородил.
  - Но я тогда не взял с тебя деньги, крестьянин, - надсмотрщик повел Селену к ряду рабов.
  Поставил ее крайней справа. - Дай мне медный песо, хозяин.
  - Медный песо за то, чтобы ты продавал мою рабыню? - Плутарх запустил пальцы в бороды.
  - Медный песо за то, что я ее поставил в самое выгодное место - крайняя справа.
  А, если продам, то я возьму с тебя серебряный талер.
  - Но только дорого продай, - Плутарх и надсмотрщик над рабами ударили по рукам.
  
  - Я - в балаган, - Плутарх трусливо оглядывался по сторонам. - Если увидишь Фетяску с Сестерцией, амазонка, то скажи им, если будут спрашивать, что я по делам на ярмарке хожу.
  - Хм, - амазонка не ответила ни да, ни нет.
  Плутарх слился с толпой около балагана.
  
  - Мы, куда теперь пойдем? - Плечи Джейн обвисли. - Среди рабынь Бонни нет.
  И хорошо, и плохо.
  Скорее - плохо.
  Потому что я бы немедленно освободила Бонни.
  - Мы... Мы потолкаемся на ярмарке, - амазонка показала кулак ярмарочному вору. - Потом Циклоп отведет нас к Персефоне.
  Надеюсь, что к вечеру мы что-нибудь узнаем о твоей подружке.
  - Только к вечеру? - Джейн разочаровано протянула.
  - Вдруг, ей повезло, и она уже в гареме цезаря.
  - Тогда не повезет никому, - Джейн растянула губы в тяжелой улыбке. - Нам до свадьбы нельзя с мужчинами.
  Иначе разорвет и нас, и всех вокруг.
  Я же об этом говорила.
  - Я пошутила о цезаре, Джейн, - амазонка хотела обнять за плечи Джейн.
  Но на ярмарке в городе - нельзя.
  Амазонка и ее рабыня - слишком привлекают внимание и без обниманий.
  А с обниманиями...
  
  - Я подчиняюсь нашему десятнику только во время сражения, - беседовали два воина.
  Размахивали глиняными амфорами. - Я однажды узнал тайну десятника.
  - Какую тайну? - второй воин отхлебнул из амфоры.
  - Я видел, как десятник на коленях полз за вакханкой.
  Рыдал, хватал ее за ноги.
  Упрашивал:
  "Синтия, Синтия.
  Останься.
  Останься со мной! - Десятник рыдал. - О, еще раз, Синтия.
  Дорогая ты моя богиня.
  Еще разок посмотри на меня.
  Ты, что не слышишь, дура?"
  Но вакханка сбежала от нашего десятника через окно.
  Десятник увидел меня и смутился.
  Мы заключили договор, что до сражений он меня не трогает.
  - Я тоже один раз стал свидетелем подобного случая, - второй воин икнул. - Но мне повезло меньше.
  Я застал нашего десятника с женой патриция.
  Десятник не стал со мной договариваться.
  Он дал мне в руки заженнную свечу:
  "Держи, Патрокл", - десятник ласково мне сказал.
  Я, как глупый осел, взял заженнную свечу.
  Десятник сразу дал мне в зубы.
  И зло посмотрел в мои глаза:
  "Если кому-нибудь скажешь, что видел меня с почтенной женой патриция Аристотеля, то я тебе еще раз в зубы дам.
  Буду так каждый раз бить тебя.
  Пока ты не сбесишься, Патрокл".
  Я в тоске и горе вышел из дворца.
  Челюсть ударенная болела.
  Я, наверно, утопился бы от стыда и от горя.
  Но меня догнала жена патриция и сунула в руку золотой дирхем.
  - Целый золотой дирхем, - второй воин завистливо вздохнул.
  Его кадык остановился.
  - Да, настоящую золотую монету.
  Я ее даже на зуб попробовал.
  Сочувствие жены патриция заставило меня простить десятника.
  В прекрасном настроении я отправился в балаган.
  Прекрасная танцовщица забрала мое горе.
  Вместе с горем украла и золотой.
  Так что я остался только с хорошим настроением, но без золота.
  
  Джейн и Семирамида брели между торгующими и покупающими.
  - Две хорошие скамьи из челингийского мрамора, - купец расхваливал свой товар: - Амазонка, купи скамью.
  Полукруглые спинки.
  - Зачем амазонке скамья? - Семирамида с любопытством потрогала пальчиком спинку скамьи. - На лошадь скамью привязать?
  - Скамьей в своем доме можешь загораживать очаг.
  - У меня нет очага в доме.
  - Тогда купи деревянную лестницу.
  Не дорого.
  - По лестнице я на коня буду забираться?
  Или на скамью?
  - Веселая амазонка, - купец одобрил шутки Семирамиды. - Тогда для веселья купи курительную трубку.
  - Курительную трубку? - Семирамида вытянула губки дудочкой.
  - Никто не видел амазонку с курительной трубкой.
  Возьмешь трубку в рот - всех своих врагов удивишь.
  
  
  ГЛАВА 344
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  НА ЯРМАРКЕ
  
  - Врагов удивить во время боя, значит, почти выиграть битву, - амазонка задумалась. - Сколько монет твоя курительная трубка?
  - Одну каури.
  - Купец, я не знаю - много или мало одна каури за курительную трубку, - амазонка высунула язычок. - Может быть, ты обмануть меня в деньгах хочешь.
  - Одна каури за курительную замечательную трубку - совсем дешево, - купец воодушевился.
  - Ну, не знаю, не знаю, - Семирамида раздумывала.
  - Амазонка, тогда к курительной трубке купи у меня костяной гребень для волос.
  Гребень из кости умершего льва.
  - Если гребень из кости, то и так понятно, что лев умер, - Семирамида вертела в руках белый гребень:- Красивое.
  С серебряными рисунками гребень.
  Сколько он денег?
  - Скажи, амазонка, за этот гребень одна каури - много или мало?
  - Мало.
  - Тогда я отдам тебе этот гребень и курительную трубку всего лишь за два каури.
  Теперь ты понимаешь, что я выгодно продаю тебе нужную курительную трубку.
  Даже, если ты думаешь, что дорого у меня ее купила, то будешь рада, что сэкономила на гребне.
  - Возьми две каури, купец, - Семирамида важно развязала кошелек. - Две монетки переплыли в руку купца.
  В ответ Семирамида с благоговеньем приняла от него курительную трубку и гребень: - Купец?
  - Я внимательно слушаю тебя, амазонка, - купец поднял подбородок.
  - Покажи, как нужно держать курительную трубку во рту, чтобы враги удивилась и остолбенели.
  - В своем рту ты можешь держать курительную трубку, как пожелаешь, амазонка.
  Враги в любом случае удивятся виду амазонки с трубкой.
  Но мужчины обычно важно курят так. - Купец взял трубку у Семирамиды.
  Засунул в рот.
  Скрестил руки на груди и вытаращил глаза.
  - Удивления достойное, - амазонка в восторге захлопала в ладоши.
  В величайшем счастье покинула купца.
  - Семирамида?
  - Да, Джейн.
  - Ты радуешься, как ребенок.
  - Джейн, разве плохо радоваться, как ребенок?
  Радоваться даже как старик - хорошо.
  - Вот, что означает - купить счастье за деньги, Семирамида.
  Я тоже рада за тебя.
  Но смешно ведь!
  Ты - с курительной трубкой во рту.
  - Смешно и ошеломительно для врагов в бою, - Семирамида захихикала.
  
  За спиной девушек послышались быстрые тяжелые шаги.
  Джейн и Семирамида едва успели проскочить.
  Не разбирая, не выбирая дороги, шел уверенный в себе мощный воин.
  Мускулы бугрились на руках, ногах, на груди.
  Живот превратился в щит.
  - Прометей, - раздались восторженные крики. - Непобедимый Прометей.
  - Какой же он непобедимый Прометей, - тут же нашлись спорщики.
  Но они шептали, чтобы могучий не услышал их. - Он всегда проигрывает в кулачном бою.
  - Прометей проигрывал, потому что жалел соперников своих, - первые возражали. - Увидите, как он сегодня всех уложит.
  - Сегодня никого не пожалеет?
  - Никого.
  - Посмотрим, посмотрим.
  - Семирамида? - Джейн успела схватить амазонку за руку. - Ты куда собралась бежать?
  - Хочу посмотреть на кулачный бой Прометея, - Семирамида от возбуждения подпрыгивала.
  - Семирамида, мы пришли искать мою Бонни.
  - Джейн, должен же у нас быть отдых.
  Не все время о работе мы обязаны думать.
  К тому же, кто знает...
  Может быть, как раз на кулачном бою встретим твою Бонни.
  Или узнаем о ней.
  - Что Бонни будет делать на кулачном бою? - Джейн задумалась. - У нее ручки тоненькие, как и у меня.
  - Мои руки тоже тростиночки, - Джейн вытянула перед собой ручки. - Но они не мешают мне желать смотреть на кулачный бой могучего воина.
  Нууууу, Джейн.
  Нуууу, пожалуйста.
  - Я и сама хочу посмотреть, - Джейн опустила головку.
  - Мы быстро, - Семирамида взвизгнула.
  Девушки влились в толпу.
  Протиснулись между рыбаками.
  Рыбаки широко раздували ноздри.
  Наконец, Семирамида и Джейн выбрали удачное место за наблюдением кулачного боя.
  На пригорке под финиковой пальмой.
  - Какие правила, Семирамида? - Джейн прошептала.
  - Бойцы выстраиваются в очередь друг за другом, - Семирамида показала пальчиком. - Один стоит за другим.
  Первые в очереди сражаются друг с другом.
  Правила простые.
  Нужно ударом кулака сбить противника с ног.
  Запрещается ходить или бегать.
  Бойцы стоят друг перед другом.
  Кто первый упал - тот проиграл.
  Перед боем бойцы договариваются о награде победителю.
  Например, по одному сольдо.
  Выигравший получает сольдо проигравшего.
  Устроителю боев платит один железный пени.
  Все просто, Джейн.
  - Проще некуда, - Джейн кивнула прехорошенькой головкой.
  - И проигравший, и выигравший могут дальше участвовать в кулачном бое.
  Они встают в конец очереди.
  - Смотри, смотри, Семирамида, - Джейн подпрыгнула. - Огромный Прометей встал в конец очереди.
  - Я бы на него поставила, - Семирамида вздохнула. - Но деньги нам нужны на поиски твоей подружки.
  Я даже не представляю, какие будут у нас траты.
  - Мы просто посмотрим бой, - Джейн пожала руку подружки.
  
  - Киликен, Киликен, я поставил на себя, - слева от Джейн завопил худой рыбак. - Бей сильнее, Киликен. - Призыв, судя по всему, относился к первому бойцу в очереди.
  Высокий стройный юноша испуганно озирался по сторонам.
  - Киликен первый раз участвует в кулачных боях, - рыбак нервно сглотнул.
  Делился с амазонкой. - Поэтому я на него поставил.
  Если он упадет, то проиграю не так много.
  Но, если выиграет, то загребу кучу денег.
  Куплю новую лодку. - Рыбак вытаращил глаза.
  Его Киликен не выдержал первого удара от соперника.
  Противник мастерски ударил каменным кулаком юношу в ухо.
  Киликен упал, как подрубленная пальма.
  Среди половины зрителей раздался радостный вопль.
  Другие же засвистели и кричали обидные для Киликена слова.
  Киликен с трудом поднялся.
  Отдал монету выигравшему.
  И, покачиваясь, направился в конец очереди.
  - Киликен, Киликен, - рыбак с азартом хлопал себя ладонями по коленям.
  Будто бы его Киликен выиграл. - Молодец, Киликен.
  Устоял... почти.
  Снова будет биться.
  Я еще раз на него поставлю.
  - Тем временем мечта о лодке постепенно уплывает от рыбака, - Джейн тихонько захихикала на ушко Семирамиды.
  Мужчины продолжали состязаться.
  Одних уносили.
  Других оттаскивали за ноги.
  Третьи сами уходили.
  Четвертые отползали.
  - Многие снова встают в конец очереди, - Семирамида ущипнула Джейн за локоток. - Либо уверены в своих силах.
  Либо не хотят уходить с позором.
  - Уйдут и с позором, и без зубов, - Джейн приложила ладошки к щекам.
  - Сейчас Прометей биться будет, - амазонка облизнула пересохшие губы. - Против него невысокий крестьянин.
  Джейн, Джейн!
  Разреши, я поставлю монетку на победу Прометея!
  Он обязательно победит крестьянина.
  Мы выиграем и увеличим количество наших монеток.
  - Семирамида, - Джейн погладила амазонку по головке. - Ты дрожишь.
  Почему ты у меня спрашиваешь разрешения поставить деньги на бой?
  Деньги - твои.
  Что хочешь, то с ними и делай.
  - Нет, Джейн.
  Деньги - наши, - амазонка ответила с жаром. - Мы на эти деньги должны искать твою подружку.
  - Все равно деньги - твои, - Джейн даже топнула по песочку.
  Тонкий каблучок оставил глубокую ямку в песке. - Ставь же быстрее, Джейн.
  Мы должны успеть! - Джейн воскликнула.
  Она почувствовала, как сердце воспламенилось.
  В голову ударила кровь.
  "Неужели, я очень азартная? - Джейн удивилась. - Никогда за собой не замечала...
  Хорошо ли это, если сержантка Имперской армии играет..."
  - Девочки, давайте с вами поспорим, - рыбак, который проиграл на Киликене, подполз ужом. - Я делаю ставку на победу крестьянина Джо.
  Вы же, как я слышал, ставите на могучего Прометея.
  Если вы выиграете, то я отдам вам серебряный дирхем.
  Если я выиграю, то ваш серебряный дирхем - мой.
  - Согласны, - дрожащими руками Семирамида развязала кошель.
  Бросила на землю серебряный дирхем.
  Рыбак к нему добавил свою монету.
  - Наш Прометей победит твоего Джо, - Семирамида фыркнула. - У Прометея кулаки каменные.
  - У Джо кулаки из костей, - крестьянин усмехнулся. - Но он проиграл только в двух схватках из десяти.
  Прометей же не выигрывал ни разу.
  - В чем подвох? - Джейн распахнула глаза. - Прометей нарочно проигрывает.
  Он - подставной?
  - Нет, Прометей проигрывает по своей глупости, - рыбак засмеялся. - Он слишком большой, неповоротливый и медленный.
  Наслаждайтесь зрелищем.
  Бой начался.
  - Прометей поплевал на кулаки, - Семирамида ущипнула Джейн за попку. - К удаче.
  - Будто бы плевками можно победить, - рыбак прошептал с презрением.
  Он вытянул шею и закричал:
  - Джо!
  Джо!
  Давай, Джо.
  Покажи Прометею, где девки купаются.
  - А где девки... девушки купаются? - Семирамида заинтересовалась. - Я не слышала этой поговорки.
  - Поговорка морская, рыбацкая, - рыбак ответил охотно.
  Щелкнул пальцами. - Поэтому ты, амазонка, ее не слышала.
  Показать, где девки купаются, означает - стать выше другого.
  Победить!
  - Прометей!
  Прометей! - Джейн неожиданно закричала подбадривающе. - Давай, Прометей.
  Покажи, где девки купаются.
  - Показал, - через миг Семирамида выдохнула. - Всем показал Прометей.
  Плевал на кулаки.
  Расправлял грудь.
  А крестьянин в это время кулаком ударил его в ухо.
  Вот и вся драка.
  Неужели, Прометей настолько глупый, что каждый раз проигрывает?
  Он же сильнее.
  - Сильнее, но не умнее, - весьма довольный рыбак забрал две монеты - свою и выигранную:- Девочки.
  Я в выигрыше.
  Угощаю.
  Приглашаю вас в балаган.
  - Нет, рыбак, спасибо за щедрость, - Семирамида надула губки. - Мы уже видели балаган.
  Прометей и Джо нам показали комедию.
  - Семирамида, - Джейн потянула подружку за руку. - Прислонила губки к ее ушку. - В балагане мы узнаем о Бонни.
  - Почему в балагане мы узнаем о твоей Бонни? - Семирамида ответила также шепотом.
  Рыбак делал вид, что наблюдает за тучами.
  - В балагане, если я правильно поняла, все веселятся.
  Рассказывают.
  Языки развязаны.
  Кто-нибудь проговорится обязательно.
  
  - Рыбак, мы пойдем с тобой в балаган, - амазонка отстранилась от Джейн. - Но мы не пьем вино.
  - Вы со мной за компанию пойдете? - Рыбак потирал руки. - Спасибо, амазонка.
  Если меня увидят другие рыбаки, то обзавидуются.
  Надо же - амазонка согласилась со мной сидеть в балагане.
  - Не только амазонка, но и ее красивая рабыня, - Семирамида поправила на плече лямку сумы.
  - Кто же на рабынь внимание обращает, - рыбак удивился.
  Почесал живот. - Рабыня, как собака...
  - Сам ты собака, - Джейн выдохнула.
  - Да? - Рыбак не обиделся.
  Наоборот, расхохотался. - Забираю свои слова в зад, рабыня.
  Ты не собака.
  Собаки не разговаривают.
  На тебя, точно, обратят внимание.
  - Где кабак? - Семирамида спросила деловито.
  - Кабак где? - рыбак наклонил голову к левому плечу. - Зачем нам кабак.
  Мы же в балаган собирались.
  - Кабак, балаган - все одно, - амазонка махнула рукой.
  - Нет, амазонка, кабак и балаган - разное.
  Кабак - для живота.
  Балаган - для души. - Рыбак шел впереди.
  Дорога к балагану для него хорошо известна... - В балагане пляшут и поют.
  В кабаке только кулаками машут и пьют.
  - Далеко балаган? - Семирамида внимательно смотрела по сторонам.
  - Балаган, кабаки, трактиры всегда рядом с ярмаркой, - рыбак похлопал себя по левому бедру.
  Семирамида думала, думала, как задать вопрос о Бонни.
  И ничего лучше не придумала, как:
  - Рыбак, мы слышали, что поймали одну необычную рабыню.
  Хочу на нее посмотреть.
  - Необычную рабыню? - Рыбак не обернулся. - Что же в рабынях необычное?
  Голова, ноги и все остальное, как у других женщин и девушек.
  Ну, ошейник на шее.
  Одежды не положены рабыням.
  
  - Значит, ты не слышал о необычной рабыне?
  - Кто может быть необычной? - Рыбак хотел казаться всезнающим. - Анжелика - маркиза?
  Рабыня из далекого Веста.
  Анжелика - необычная, если можно назвать это необычным, что она всем мужчинам нравится.
  - А еще?
  Другие рабыни? - Семирамида и Джейн переглянулись за спиной рыбака.
  - Еще?
  Пенелопа - жена царя Одиссея - необычная.
  Ее муж царь уплыл и пропал.
  Пенелопа продала себя в рабство.
  - Нет, нет и нет, - амазонка погладила Джейн по головке. - Нам другие необычные рабыни нужны.
  - Других необычных не знаю.
  - С неба молния на землю упала...- Семирамида многозначительно произнесла и так же многозначительно замолчала.
  - Молнии всегда с неба на землю падают, - рыбак не слышал о девушке с неба.
  Понизил голос:- Мы пришли.
  Вы постарайтесь обрадоваться Коалу.
  - Кто он - Коал?
  Почему мы должны ему радоваться?
  - Коал - охранник на дверях балагана.
  Он осматривает пришедших.
  Кто ему кажется подозрительным, того Коал не пускает в балаган.
  - Не пускает в балаган? - Семирамида распахнула глазища. - Даже, если денег много у человека?
  - Посуди сама, амазонка, - рыбак снисходительно объяснял.
  Для убедительности своих слов опустил руку на попку Семирамиды. - Приходит один, скажем так, дерзкий драчун в балаган.
  Приличные посетители сразу уходят.
  Больше в этот балаган не заходят.
  Хозяин из-за одного терпит убытки.
  Поэтому Коал не пускает...
  - Рыбак, - амазонка мило улыбалась рыбаку. - Ты хочешь остаться без руки?
  - Без какой руки?
  - Без той руки, которая сейчас жадно трогает мою попку?
  - Да ты что, амазонка, - рыбак наигранно удивился. - Я же не для себя тебя лапаю.
  - А для кого ты меня лапаешь, рыбак?
  - Для самоутверждения, - рыбак придумал на ходу. - Трогаю тебя, чтобы те рыбаки, которые это заметили, говорили потом - Да, Венер смелый.
  Он даже амазонку щупал и не боялся.
  - Где же твои друзья рыбаки, рыбак по имени Венер?
  - Ээээ, у рыбака нет и не может быть друзей.
  Рыбак всегда в море один.
  Если друг присоединится к ловле, то друг может переловить мою рыбу.
  Тогда - какой же он мне после этого друг?
  Не беспокойся, амазонка.
  Я тебя за попку нежно потрогал еще и для того, чтобы Коал понял, что мы - веселая компания.
  Веселых в кабаке любят.
  Потому что все веселые - при деньгах.
  И щедрые.
  - Оставьте свое оружие в корзине при входе, - стражник балагана Коал могучим телом перегородил дорогу.
  - У меня нет оружия, - Джейн пропищала.
  Но охранник даже не обратил внимания на писк рабыни.
  Как не обращает внимания на писк комара.
  - У меня только кинжал, - рыбак Венер охотно послушал стражника балагана.
  Бросил свой кинжал в корзину.
  - Амазонка никогда не отдает свое оружие, - Семирамида упрямо смотрела в глаза Коала.
  - Тогда амазонка никогда не войдет в мой балаган, - Коал выдержал взгляд Семирамиды.
  - Мне хорошо с моими монетами, - Семирамида развернулась.
  - Коал, Коал, друг, - рыбак засуетился. - В твой балаган заходили хоть раз амазонки?
  - Хотели зайти, но я их не пускал.
  Амазонки отвечали подобное, что никогда не оставят свое оружие.
  - Коал, а Коал, - рыбак упрашивал. - У него горело, чтобы показаться в балагане в обществе амазонки. - Твоему балагану прибыль будет от амазонки.
  Каждому интересно посмотреть на амазонку в балагане.
  Она смотрит на поющих и танцующих, а посетители любуются амазонкой.
  - Многие не любят амазонок.
  - Амазонок не любят те же самые, кто не любит балаганы, - рыбак не сдавался. - Я же за амазонку ручаюсь. - Две медные монеты переползли в широкую ладонь стражника у дверей.
  - Если амазонка кого-нибудь обидит, то я с тебя шкуру спущу, рыбак, - Коал показал зубы.
  Отвернулся и отошел от прохода в балаган.
  - Я за тебя, амазонка, своей жизнью рискую, - рыбак в балагане вытер пот со лба. - Ты теперь обязана мне...
  - Я обязана тебе жизнью, - Семирамида усмехнулась. - Поэтому я оставляю тебе твою жизнь, а не отнимаю ее.
  Рыбак хлопал ресницами и обдумывал ответ Семирамиды.
  Джейн спокойно прошла к столу около возвышения и присела на лавку.
  На другом конце скамьи дремал толстый купец.
  - Не замечайте купца, - подскочил раб разносчик еды. - Он слишком наглый, чтобы его будить.
  - Мне амфору вина и побольше, - рыбак развязал пояс на талии. - Мясо, хлеб.
  - Нам...
  Мне, - Семирамида поймала удивлённый взгляд разносчика в балагане и правильно его поняла.
  Нельзя говорить, что еда и для рабыни. - Мне - виноград, персики.
  Рыбку.
  Рыбку белую, а не красную.
  - Гееееее, - тонкий голос с возвышения перебил заказ Семирамиды.
  Утончённый юноша поставил весло.
  Ходил вокруг него и выводил - Гееееее.
  - Началось.
  Представление начинается, - рыбак потирал руки.
  Раб разносчик балагана исчез.
  Семирамида и Джейн тоже заинтересовались юношей с веслом.
  - О, цезарь, великий и сиятельный, - к юноше подбежала девушка в прозрачной тунике. - Для тебя я оду сложила.
  Песнь козла.
  - Песнь козла в честь цезаря, - рыбак расхохотался.
  Девушка запела мелодично.
  При этом встала на колени.
  Спиной и попой - к сидящим за столами.
  Развернула пергамент.
  С лавки поднялся солдат копейщик.
  Нетвердыми шагами направился на возвышение.
  - Денег хочет дать артистам, - рыбак пояснил Семирамиде.
  - Солдат бросил на пергамент монету.
  Из-за столов не видно достоинство монеты.
  Но судя по тому, как певичка повысила голос и радостно закричала:
  - О, щедрый цезарь ты мой, - монета была не из мелких.
  Певичка подскочила и обняла копейщика.
  Слишком откровенно обняла.
  - Искусство, - рыбак выдохнул.
  - От моего стола к вашему столу, - без приглашения на лавку опустился заморский купец.
  То, что заморский - сразу видно по мехам - на голове, на плечах.
  Даже на ногах - мех оленя.
  За свое появление купец щедро заплатил - поставил перед рыбаком амфору с вином.
  Спрашивать разрешения у амазонки и ее рабыни купец не считал нужным. - Скучно мне.
  Не понимаю я ничего, что певицы и танцорки вытворяют.
  У нас в Ирмандии все намного проще в балагане.
  Все яснее.
  Если ж...а, то актер или певичка так и говорит - ж...а.
  По щекам бьют друг друга актеры.
  Очень смешно, когда пощечины раздают друг другу, - купец заколыхался в смехе.
  Он закрыл глаза ладонью, потому что рабыня поставила на стол большую яркую свечу:- Мои глаза от света болят.
  В Ирмандии у нас мало света.
  А у вас - свет кругом.
  Даже из-под земли бьет луч света.
  Я думал, что под землей черти жарят грешников.
  Но, оказывается, что гора из себя раскаленные камни выбрасывала. - Купец вытер вспотевшее лицо меховым рукавом.
  Застонал. - Жарко.
  - Если жарко, то почему ты не разденешься, купец? - Семирамида фыркнула.
  - Потому я не раздеваюсь, чтобы не украли мои меха.
  Как же я обратно и в чем в Ирмандию приплыву?
  У нас снег, ветер, холод.
  Сто ваших туник одну на другую натяну?
  - Сто туник? - Семирамида представила и захихикала.
  - А ты красивая, девка, - купец пододвинулся к Семирамиде.
  Опустил руку на ее грудь. - На наших скифок похожа.
  - Купец?
  - Да, красавица.
  - Что сделала бы ваша скифка, если бы ты ее в балагане облапил за грудь?
  - Скифка откусила бы мне ухо, - купец зарокотал.
  Вдруг, сделался серьезным. - Ты тоже ухо мне откусишь, красавица?
  - Нет, я не откушу твое ухо, купец.
  Оно заросло волосами густо.
  Я его просто отрежу.
  - Какие вы все недотроги, - купец убрал ладонь с груди Семирамиды. - Наверно, поэтому и притягиваете мужчин, что - недотроги.
  
  Рабыня принесла заказанное.
  Джейн осторожно взяла хлеб и персик.
  - Бойкая у тебя рабыня, - купец показал пальцем на Джейн. - Без разрешения хозяйки питается.
  - Моя рабыня - самостоятельная, - амазонка пожала плечами. - Кому не нравится, может не смотреть на мою рабыню.
  - Она очень похожа на рабыню, которую два дня назад стражники в клетке везли, - купец, неожиданно выдал.
  Нога Джейн под столом крупно задрожала.
  Семирамида успокаивающе опустила ладошку на коленку Джейн.
  Успокаивающе опустила, но сжала сильно коленку.
  - Моя рабыня ни на кого не похожа, - Семирамида вытягивала купца на спор.
  В споре он должен доказывать, что та девушка похожа...
  - Я людей, особенно девок, насквозь вижу и запоминаю, - купец налил из амфоры в кружку.
  Долго и смачно пил.
  Ударил кружку о стол.
  Крякнул. - Все, почему я девок рассматриваю и запоминаю?
  Потому что девки - первые воры.
  Обокрадут - не заметишь, как без меховых штанов остался.
  Так что я утверждаю, что та девка, как твоя рабыня.
  - Не может быть, - Семирамида наигранно удивилась.
  Вернее - она удивилась и обрадовалась по-настоящему.
  Напали на след Бонни...
  Но показала наигранность.
  - Сапожки у той рабыни диковинные, - купец сполз с лавки. - Ого, и у твоей рабыни сапожки, как у той рабыни.
  А выше сапожек - еще красивее. - Купец с кряхтением выполз на скамейку.
  Чтобы отдышаться - снова пил из кружки. - Откуда вы их берете?
  - Сапожки?
  - Рабынь в сапожках?
  Из какого царства?
  - Из Империи мы, как и все, - Джейн брякнула.
  Она находилась в полуобморочном состоянии.
  "Бонни, моя Бонни где-то рядом".
  - Из какой Империи? - Купец забулькал.
  - Из какой Империи, - амазонка передразнила купца. - Империя у нас одна.
  - Империя цезаря, - купец понял по-своему. - У нас в Вестляндии королевства и царства.
  У вас - Империи.
  Даже три деревни уже - Империя.
  - Почему ты решил, что та... девушка была рабыня? - Семирамида допрашивала купца.
  - В клетке голую девку везут.
  Кто же она, как не рабыня?
  - Она не пыталась сбежать?
  - Она спала.
  Наверно, одурманили ее дымом, - купец сжал бороду в кулак. - Строптивых рабынь сначала окуривают, чтобы они потеряли силу.
  Потом, когда продадут, то рабыня очнется.
  Но уже что с ней делать - пусть у покупателя голова болит.
  - Куда ее везли? - амазонка произнесла с безразличием в голосе.
  Даже катала по столу ягодку виноградинки. - Я бы на нее посмотрела.
  Или купила.
  Одна рабыня - хорошо.
  А две одинаковые рабыни - лучше.
  Одна может сбежать.
  А две рабыни - не сбегут.
  Одна другую не отпустит.
  - Я и сам хотел купить ту рабыню, - купец хрюкнул.
  - Почему же не купил?
  Денег не хватило?
  
  
  ГЛАВА 345
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  В БАЛАГАНЕ
  
  - Денег у меня хватит - купить всех и все, - купец нарочно громко крикнул.
  На "денег у меня хватит - купить всех и все" артистка на возвышении прекратила петь.
  Соскочила легко с возвышения.
  Подбежала к столу.
  Уселась на колени купца.
  Поерзала, чтобы удобнее устроиться.
  Обняла купца за шею и промурлыкала:
  - Купец, угости артистку вином.
  - Пей до дна, - купец щедро налил полную кружку вина.
  - Щедрость твоя не знает границ, о, купец, - артистка подняла полную кружку. - Надеюсь, что ты побалуешь меня. - Артистка поднесла к губам край кружки.
  Затем чуть отстранила.
  Округлила глаза.
  Вытянула руку в сторону темного угла:- Смотрите!
  Да что же они делают, негодницы.
  Как им не стыдно?
  Мои подружки Козочка и Овечка...
  - Где, где? - рыбак и купец обернулись.
  Рыбак даже ко лбу ладонь поставил козырьком, чтобы лучше видеть...
  Но Семирамида и Джейн не смотрели на Козочку и Овечку.
  Артистка подмигнула им.
  Вылила вино из кружки на земляной пол.
  Еще раз подмигнула.
  Но на этот раз просяще.
  Чтобы Джейн и Семирамида не выдали ее.
  Семирамида согласно кивнула.
  Кивком показала, что девушка девушку не выдаст.
  Особенно - амазонка не выдаст девушку мужчине...
  Если с каждым посетителем артистка балагана будет пить по кружке вина, то ни одна артистка не дотянет до конца выступления.
  - Не вижу, ни козочки, ни овечки, - купец засопел и обернулся.
  - Пока ты поворачивался, мой козлик, - артистка на коленях купца защебетала, - мои подружки убежали. - Но я тебя с ними познакомлю, мой цезарь.
  Если ты будешь щедрый...
  - То козлик, то - цезарь, - купец расхохотался. - Вино понравилось?
  - Вкууууусное, - артистка облизнула губки.
  - Еще налить?
  - Ты хочешь меня споить, купец?
  - Ага, хочу тебя споить.
  - Тогда пойдем в мою комнатку.
  Там спаивать меня легче.
  - А Козочка и Овечка? - Купец хотел всех девушек в балагане и сразу.
  - Козочка и Овечка придут позже, - артистка обещала.
  - Купец, ты не дорассказал, - Семирамида схватила купца за локоть.
  - О чем не дорассказал? - Купец мыслями уже был с Козочкой, Овечкой и певичкой, которую нужно споить...
  - Не дорассказал о той рабыне.
  Почему не купил ее. - Семирамида мило улыбнулась купцу. - Ты так заманчиво рассказываешь, что хочется слушать тебя и слушать. - Подольстилась.
  - Стражники не продали мне рабыню, - купец расплылся в улыбке от лести, - потому что она им нужна была самим.
  Для чего?
  Но судя по разбитому носу у одного и синяку под глазом у другого, они хотят отомстить той рабыне...
  - Куда?
  Куда ее повезли? - амазонка торопилась, пока купца не утащили в комнатку.
  - Погрузили на галеру.
  А, куда галера отправилась - мне не сообщили, - купец дорассказал и жадно облапил артистку.
  Она захохотала.
  Довольные и хохочущие они скрылись в темном проходе.
  
  - Обманет актерка купца, - рыбак смотрел их вслед.
  - Почему обманет? - амазонка держала Джейн за руку.
  Не отпускала.
  Обдумывала - что делать?
  - Сама воду будет пить, - рыбак окунул усы в кружку, - а купцу вина - подливать.
  Купец напьется.
  Все деньги оставит в балагане.
  - Разве купец не догадывается, что его напоить хочет актриска балаганная?
  - Не только не догадывается, но знает, что она его напоит и обманет.
  Все деньги вытянет. - Рыбак захохотал. - За этим мы в балаган и ходим, чтобы актерки нас напоили и обманули.
  - Но как же деньги? - Семирамида прижалась к Джейн.
  Чувствовала ее нервную дрожь.
  - Мы с собой в балаган берем всегда столько денег, сколько не жалко оставить на актрисок, - рыбак икнул. - Больше, чем есть, не прогуляем.
  Так получается, что актриски в балагане нас пытаются обмануть, а мы хотим обмануться.
  Но на небольшие деньги.
  - Мы идем, - Джейн решительно поднялась.
  - Куда же вы? - Рыбак Венер вежливо сделал вид, что удивился быстрому уходу своих спутниц.
  Но по его блуждающему взгляду амазонка поняла - рыбак свое получил.
  Показался в компании красивой амазонки и ее рабыни.
  Теперь они ему не нужны.
  Рыбак хочет, чтобы его обманула актриска - напоила и деньги выманила.
  
  - Джейн, - Семирамида зашипела, когда пробирались между столами к выходу. - Рабыня не должна тянуть свою хозяйку за собой.
  Рабыня должна следовать за госпожой.
  - Я уже не играю в рабыню, - Джейн ответила тоже шипением. - Мы нашли мою Бонни.
  Теперь можно не маскироваться и не играть.
  - Нашли твою Бонни? - Когда вышли из кабака и отошли от него так, чтобы страж Коал у дверей не слышал, Семирамида остановилась. - И где же твоя Бонни?
  - На галере.
  - А галера где?
  - Галера в море.
  - Ты, Джейн, поплывешь за галерой?
  Или наймешь другую галеру?
  - Найму галеру.
  - Не забывай, Джейн, что даже, если ты не хочешь больше выдавать себя за рабыню, то всем все равно будут видеть в тебе рабыню.
  Ты же без одежды.
  - Сейчас не важно, - Джейн упрямо сжала кулачки. - Мы нашли Бонни...
  Да, я обещала тебе свои замечательные сапожки, Семирамида. - Джейн наклонилась и стягивала сапожки. - Как только мы найдем Бонни...
  Возьми от меня с благодарностью, Семирамида.
  Огромное тебе спасибо за все.
  Я обязательно найду тебя... потом.
  - Ах, сапожки мне даришь, Джейн, - Семирамида скрестила руки на груди. - Ты хочешь играть по своим правилам, Джейн?
  Я и мои советы тебе уже не нужны?
  Что ж, Джейн.
  Не останавливаю тебя.
  Беги в порт.
  Нанимай галеру, если денег хватит.
  Ищи свою подружку в море.
  Ты знаешь, в какую сторону ее повезли по морю воины.
  - В порту спрошу, куда воины увезли мою Бонни.
  - Ох, в порту спросишь, Джейн, куда же увезли Бонни, - амазонка злобно выдохнула. - Но с рабыней никто не будет разговаривать.
  Никто рабыне не ответит.
  И, тем более, что никто рабыне не сдаст внаем галеру.
  За рабов отвечают их хозяева.
  Ничего у тебя не получится без меня, Джейн.
  Никто не знает, куда отплыла галера.
  Воины и стражники не делятся с простыми рыбаками, куда плывут.
  Поэтому я не уверена - нужно ли искать галеру с Бонни в море.
  Или по берегу идти и спрашивать.
  - Прости, Семирамида, - Джейн заплакала.
  Уткнулась лицом в грудь подружки. - Я...
  Я так переволновалась.
  Надеялась.
  Я глупая.
  - Ты не глупая, Джейн.
  Ты просто очень любишь свою подружку, - сердце амазонки затрепетало. - Я не оставлю тебя, пока вы не встретитесь.
  - Я... Я не знаю, как тебя благодарить, Семирамида.
  - Отблагодари меня тем, для начала, что обратно натянешь себе свои сапожки.
  - Я сейчас только осознала, что Бонни теперь искать труднее, - Джейн наклонилась.
  Надевала левый сапожок. - На берегу - дороги.
  В море дорог нет.
  Поэтому в море плывут в любом направлении.
  Странно, что хотели узнать, где Бонни.
  Узнали, и стало еще горестнее.
  - Попка у рабыни блестит, - парень с корзиной фиников на голове остановился около наклоненной Джейн.
  Одной рукой придерживал корзину, чтобы не свалилась с головы.
  Второй рукой хлопнул Джейн по попке.
  Звонко хлопнул. - Упругая попка.
  
  Джейн резко распрямилась.
  Глаза ее горели.
  В них пылало разочарование, что Бонни буквально уплыла из рук.
  И разочарование величайшее смешалось с гневом на парня.
  Который не в то время оказался не в своем месте.
  - Что с ним? - Джейн раскрыла ротик. - Лежит и не дышит.
  Туника у него задралась до головы.
  - Солнечный удар, - Семирамида злобно процедила сквозь зубы. - Перегрелся паренек на солнце.
  Я же всего лишь добавила ему рукояткой кинжала в лоб.
  Извини, Джейн, что я не проявила сейчас доброту к парню.
  Он всего лишь хотел потрогать твою попку.
  Многие хотят...
  Но нервы мои были на пределе.
  - Я так понимаю, что нам нужно как можно быстрее уходить от... перегревшегося на солнышке. - Джейн взяла Семирамиду за руку.
  Тут же отпустила. - Прости, госпожа.
  Я твоя - рабыня.
  Должна следовать за тобой следом, а не держать за руку.
  Я буду играть по твоим правилам, Семирамида, потому что ты все знаешь здесь.
  Ты - местная...
  Буду играть, пока мы не найдем мою Бонни.
  Веди же меня, госпожа, скорее в порт.
  
  - Джейн?
  - Да, Семирамида.
  - Галера с Бонни отплыла два дня назад.
  - И что, Семирамида?
  - Может быть, галера уже причалила в каком-нибудь порту.
  Двое суток - большой срок для плаванья по нашему морю.
  Я попрошу тебя побыть с Циклопом у телеги.
  Я же быстро сбегаю и разузнаю.
  - Почему без меня?
  - Без тебя - быстрее, Джейн.
  Я боюсь неожиданностей.
  Потому что мы с тобой сейчас очень взволнованы, что узнали о Бонни.
  - Ты считаешь, что лучше будет, если я подожду тебя, Семирамида?
  - Да, Джейн.
  Я так думаю.
  - Я очень хочу пойти с тобой, Семирамида.
  Но и сама догадываюсь, что необычная рабыня, то есть я, все же якорь.
  Я буду с нетерпением ждать около телеги.
  - Джейн, возьми мои деньги, - амазонка протянула кошель. - Я могу так забегаться взволнованная, что не замечу, как воришка кошель украдет.
  Ты же с Циклопом у телеги будешь охранять наши деньги.
  - Не беспокойся, Семирамида, - Джейн зажала в руке кошель. - Никуда деньги не денутся.
  
  - Наконец-то, - Циклоп побежал навстречу Джейн и Семирамиде. - Хоть кто-то пришел.
  - Циклоп, Джейн побудет с тобой, - Семирамида сузила глаза. - До моего прихода.
  - Побудет, будет, будет, - Циклоп приплясывал.
  - Не волнуйся, - Семирамида, вопреки тому, что Джейн - "рабыня", крепко обняла ее.
  Но Циклоп даже не смотрел на них.
  Он продолжал приплясывать.
  Амазонка, как горная лань, убежала.
  - Рабыня, жди, - Циклоп процедил сквозь зубы.
  - Ты должен быть со мной, - Джейн удивилась. - Моя госпожа приказала тебе.
  - Может быть, твоя госпожа амазонка прикажет мне не ссать? - Циклоп взвизгнул. - Мне надо и по малому, и по большому.
  Справлю нужду.
  Так, что, рабыня, выбирай.
  Либо я около тебя.
  Либо...
  - Лучше второе либо, - Джейн сморщила носик.
  Циклоп тут же улетел.
  Причем его уход был более стремительный, чем бег Семирамиды...
  Джейн присела на телегу и приготовилась терпеливо ждать.
  
  - Я уже, - примерно через час появилась Семирамида.
  Щечки ее горели. - А где Циклоп?
  - Циклоп? - Джейн опустила миленькую головку. - Убежал в туалет.
  - Куда убежал?
  - В туалет.
  - Что означает - туалет?
  - Он хотел справить нужду.
  Ты, Семирамида, не понимаешь слово туалет.
  Я же не знала, что означает - справить нужду.
  Но поняла.
  - Циклоп убежал, - Семирамида воткнула кулаки в бока. - Мог бы и потерпеть.
  - Не мог он терпеть.
  Он даже приплясывал, сдерживался.
  - Давно ушел?
  - Сразу, как ты убежала, Семирамида.
  Тогда и Циклоп...
  - Наверняка, в кабак побежал.
  - Наверно, - голос Джейн тихий.
  Угасший.
  - Джейн?
  - Да, Семирамида.
  - Джейн, что произошло?
  - Почему ты думаешь, что что-то произошло, Семирамида? - Джейн натянуто улыбнулась.
  - Ладно, потом поговорим, - Джейн вытянула руку ладошкой вверх. - Верни мой кошель.
  Я куплю зрительную трубу. - Семирамида торжествовала. - В зрительную трубу мы сможем далеко смотреть.
  Я уже сторговалась у менялы.
  Он отдаст зрительную трубу нордов всего лишь за одну золотую лиру.
  Дорого, конечно.
  Но для нашего дела зрительная труба нужна.
  Потом мы можем продать ее другому меняле.
  - Семирамида?
  - Да, Джейн.
  - У меня нет денег.
  - Кто?
  Циклоп? - Семирамида сразу поняла. - Циклоп обманул тебя?
  Он забрал наши деньги?
  - Нет, Семирамида, - Джейн покачала прелестнейшей головкой. - Я осталась одна у телеги.
  Ты ушла.
  Циклоп сбежал.
  Но я знала, что должна сберечь наши деньги.
  Поэтому я крепко зажала кошель в руке.
  - Ты держала кошель в руке, Джейн?
  - Да.
  - Все прохожие видели, что голая рабыня стоит с кошелем денег.
  - Я не рабыня, Семирамида.
  - Прости, Джейн.
  - Никто бы не украл у меня деньги, поверь, Семирамида.
  Я крепко держала кошель.
  - И куда он делся, Джейн?
  Улетел?
  Убежал.
  У кошеля появились ножки и крылышки.
  - Смешно, - Джейн фыркнула. - Кошелек с крыльями и ногами.
  - Было бы смешно, если бы у нас оставались деньги, - амазонка вздохнула глубоко. - Смеется тот, у кого есть деньги.
  Бедные только плачут.
  Но мы не богатые и не богатые.
  Деньги для нас, амазонок, мало что значат.
  Были и сплыли монетки.
  - Семирамида, ты на меня не сердишься? - Джейн широко распахнула глазища.
  - За что я на тебя могу сердиться, Джейн?
  - За то, что я... отдала деньги.
  - Я должна сердиться на себя, потому что оставила тебя одну.
  - Не одну ты меня оставила, а с крестьянином Циклопом.
  - Лучше бы одну, чем с ним.
  Циклоп, к счастью, сбежал от тебя в кабак.
  - Не от меня крестьянин сбежал, а сам по себе.
  - Я виновата, только я.
  - Очень благородно, Семирамида.
  Деньги потеряла я.
  Ты же себя обвиняешь.
  Нет.
  Так я не согласна.
  - Важен результат, Джейн.
  У нас нет денег.
  Поэтому не будет зрительной трубы.
  Поэтому мы не сможем заплатить за плаванье на галере.
  Поэтому нам придется потратить некоторое время, чтобы добыть деньги.
  Подожди, подожди, Джейн, - амазонка приложила пальчик к носику. - Ты сначала говорила, что отдала деньги.
  Потом сказала, что потеряла их.
  Честно говоря, меня не интересует, как деньги ушли от нас.
  Ушли или улетели...- амазонка хихикнула. - Но на будущее...
  Чтобы ты не потеряла деньги.
  Расскажи мне, пожалуйста, Джейн.
  Все равно мы должны дождаться Циклопа, чтобы он проводил нас до Персефоны.
  Я надеюсь, что добрая Персефона поймет, что нас обокрали.
  И не возьмет денег за еду и ночлег.
  - Нас не обокрали, Семирамида.
  - Но деньги наши исчезли, Джейн.
  - Я сама их отдала.
  - Как отдала?
  - Представляешь, Персефона, что я никогда не видела монет.
  Вернее - видела, но деньгами их не считала.
  - Да ты что, Джейн.
  - Ага!
  - Но как же в Империи вы расплачиваетесь?
  - Монеты остались только на... на...
  - Далеких планетах Империи, - амазонка помогла подружке договорить. - На диких планетах, где обитают дикари.
  - Скажу так, Семирамида.
  Что монетами пользуются там, куда не...
  Вообщем, в Империи безмонетные платежи.
  - Разве можно купить и продать без монет, Джейн?
  - Можно.
  Нужно.
  Удобно продавать без монет, Семирамида.
  - Как же ты расплачиваешься?
  - Торговый терминал видит меня.
  Определяет меня.
  И снимает с моего счета столько, сколько нужно заплатить за то, что я покупаю.
  - Кто тебя видит, Джейн?
  Кто тебя определяет?
  И кто снимает с твоего...
  Не понимаю...
  Торговый терминал - купец?
  - Нет, торговый терминал - робот.
  - Робот?
  Что это?
  - Семирамида, долго объяснять.
  - Ты постарайся объяснить, Джейн.
  Я же, как ты уверяешь, тоже из Империи.
  Когда мне придется пройтись по ярмаркам в центре Империи...
  Если придется...
  То я должна быть готова, чтобы меня не обворовал вороватый птеродактиль.
  - Ктоооо тебя обворовал? - Губки Джейн вытянулись.
  - Ты же говорила, что вороватый птеродактиль забирает у тебя деньги, Джейн.
  - Не вороватый птеродактиль, а - торговый терминал.
  - Какая разница, как его зовут.
  Но он же может взять твои деньги...
  - Не все деньги забирает торговый терминал.
  Он берет плату только за то, что я покупаю. - Джейн захлопала в ладоши. - Я придумала, как проще объяснить тебе.
  Надо же - как трудно учить...
  - Я - твоя ученица, Джейн.
  Но и ты моя ученица...
  
  - Конечно, Семирамида.
  Мы учим друг дружку, потому что мы подружки.
  - О, Джейн!
  Ты заговорила, как комедиант.
  Складно!
  - Спасибо, Семирамида!
  - За что спасибо?
  - За то, что назвала меня комедиантом.
  - Ты не обиделась, Джейн?
  - На что обиделась?
  - Что я назвала тебя комедиантом.
  Комедиант, как бы...
  Не совсем... не совсем уважаемый гражданин.
  - Ерунда! - Джейн махнула тонкой ручкой. - В Империи комедианты высоко ценятся.
  И все комедианты - богачи.
  - Да ты что, Джейн.
  Не могу поверить, что комедианты - богачи.
  - Актеры в балаганах тоже - богачи.
  Они намного богаче купцов.
  - Вот это да, Джейн.
  Комедианты и актеры из балагана богаче, чем купцы.
  Словно мы в разных мирах с тобой живем, Джейн.
  Но ты говоришь, что мы из одной Империи.
  - Да, мы - империйки, Семирамида.
  Не забывай гордое звание империйки!
  Мы же не какие-то гадкие, хитрые, лживые, коварные, агрессивные, беспринципные жухрайки.
  - Ага, Джейн.
  Мы - не они. - Семирамида не хотела спорить с подружкой.
  - Я теперь проще расскажу об оплатах, Семирамида, - Джейн воодушевилась. - Помнишь, я говорила, что я сержантка?
  - Конечно, помню, Джейн, что ты воительница в Империи.
  Воительница не низшего круга.
  - Посмотри на меня, Семирамида.
  - Я смотрю на тебя, Джейн.
  - Ты можешь прочитать или понять на мне, что я воительница в чине сержантки Имперской армии? - Очень довольная Джейн выпятила грудки. - Потрогай меня.
  Вдруг, у меня под кожей спрятано. - Джейн повернулась спинкой к амазонке. - Спереди нет.
  Сзади нет.
  Ничего особенного не видно, Семирамида.
  Правда?
  Только груди, животик, ножки, ручки, головка, спинка, попка.
  - Ничего, кроме, грудей, головки, спинки, попки я не вижу, - Семирамида улыбнулась.
  - А мы, в Империи, сразу читаем друг по другу, кто в каком чине.
  Потому что нас запрограммировали, что мы можем читать.
  - Запрограммировали, Джейн?
  - Дали способность читать друг друга, Семирамида.
  Тебя не программировали, Семирамида.
  - Да, меня не рыгали, Джейн.
  - Рыгали, - Джейн захихикала. - Если на меня посмотрит гражданин Империи, которого программировали, то увидит, что я нахожусь в звании сержантки армии.
  Так же у моей Бонни на груди он увидит голограмму медали.
  Одним видно, другим не видно.
  Поняла, Семирамида?
  - Поняла.
  У нас называется - прозорливость.
  Некоторые гадалки и прозорливые видят.
  А обычные люди - не видят.
  - Что-то подобное и с платежами в Империи.
  Но только, сколько у меня монет, видит не человек, а специальное устройство.
  Оно определяет.
  Затем с меня снимает.
  Удобно.
  Не нужно с собой носить кошель.
  - Я половину поняла, - Семирамида развеселилась. - Словно я разговариваю с богиней с Олимпа, или с сумасшедшей.
  Читать невидимые иероглифы.
  Видеть деньги, когда их не видно.
  - Не только деньги видеть, когда их не видно, но и медали, и звания, и чины.
  
  - Наши купцы носят специальные халаты купеческие, - Семирамида после долгого раздумья обрадовалась, что поняла. - У царей на голове короны.
  У цезаря - отличительный шлем и жезл цезаря.
  По одежде нас узнают и встречают.
  По одежде понимают, сколько у каждого денег.
  Если раздеть полностью гражданина, то не отличишь патриция от толстого крестьянина, а купца - от цезаря, - Семирамида расхохоталась.
  Хлопала ладошками по коленочкам.
  - Семирамида, ты невероятно умная, - Джейн восхитилась.
  Обняла подружку. - Ты со своей смекалкой в Имперской армии можешь дослужиться до капрала.
  Или еще выше!
  - Джейн?
  - Да, Семирамида!
  - Какое звание в Империи вышел - капрал или сержантка?
  - Сержантка - выше звание, чем капралиха.
  Капрал - выше старшего солдата, но ниже сержанта.
  - То есть я буду ниже по званию в войске, чем ты?
  - Я же сказала, что - или дальше поднимешься в войсках, Семирамида.
  - Но я всегда буду ниже тебя по чину, Джейн?
  - Да, Семирамида, ты всегда будешь ниже меня по званию в армии, - Джейн вскрикнула. - Ты на это обиделась, Семирамида?
  - Я же дикарка, Джейн.
  - Ты не дикарка, Семирамида, - Джейн крепко-крепко прижалась к подружке.
  - Джеееййн, - амазонка пропищала.
  - Что, Семирамида?
  - Не обнимай меня.
  На нас уже Селенитцы косятся.
  И мальчишки ржут.
  Рабыня не обнимает свою госпожу...
  На улице не обнимает.
  - Я только хотела успокоить тебя, Семирамида, - Джейн отстранилась. - Не обижайся, что ты не достигнешь больших высот в Имперской армии.
  Я, например, если останусь в Фемискира...
  Я и Бонни останемся в Фемискира.
  Может случиться так, что за нами не прилетят.
  И Имперские космолеты сюда не высадятся в ближайшие столетия...
  Я и Бонни сможем научиться скакать на лошади, стрелять из лука лучше, чем ты, Семирамида?
  - Нет, конечно, - Семирамида растянула губки в улыбке. - Вы никогда не достигнете мастерства амазонки.
  Мы с детства тренируемся.
  - Ты тоже не достигнешь мастерства нашего в бросании кинжалов, Семирамида.
  Потому что мы с детства занимаемся со своими кинжалами.
  Что же здесь обижаться.
  И еще одно, почему ты не поднимешься высоко в Имперской армии, Семирамида. - Джейн приглушила голосок.
  - Что еще за одно, которое помешает мне получить высокий чин в Имперской армии, Джейн?
  - В Имперских войсках девушки и женщины получают большие чины... если выходят замуж за генерала, адмирала или даже маршал Космофлота.
  Мужья своих жен повышают.
  Ты же - амазонка.
  Я так поняла, что вы, амазонки, не берете мужчин в мужья...
  - Серьезное препятствие, - Семирамида подмигнула Джейн. - Но я не стану служить в Имперской армии, Джейн.
  Ты же сама сказала, что Империя может не дойти до нашей планеты...
  Например, Империю разгромят жухраи...
  - Никогда, - щечки Джейн вспыхнули алыми маками. - Никогда жухраи не победят Империю.
  Слава Империи!
  Слава Императору нашему!
  - Угу, - глаза амазонки сверкали хитринками.
  - Семирамида?
  - Да, Джейн.
  - В Империи, когда кто-то говорит - Слава Империи, или - Слава Императору, то все, кто слышат, должны подхватить клич.
  Ты обязана произнести - Слава Империи!
  Слава Императору нашему!
  - Я, что, Джейн?
  Похожа на дуру?
  - Ты красивая, Семирамида.
  Ты ни капли не похожа на дуру.
  - Я не буду кричать, как кликуша, Джейн.
  Тем более - славу какому-то Императору.
  И какой-то Империи.
  Фемискира - моя Империя!
  - Император у нас один, Семирамида.
  И Империя - одна, - Джейн упрямо сжала губы. - Император заботится о каждом своем подданном...
  - Ого, Джейн.
  Что же Император не заботится о тебе, о твоей подружке Бонни и обо мне?
  - Я... я не знаю, - губки Джейн затряслись.
  Из глаз брызнули слезы. - Может быть, Император сейчас очень занят, чтобы думать обо мне, о Бонни и о тебе, Семирамида.
  - Джейн, только не плачь, - амазонка огляделась по сторонам и погладила руку подружки. - Хочешь, я скажу?
  Мне не трудно.
  Ради тебя.
  Слова - всего лишь слова.
  Но тебе будет приятно. - Семирамида расправила плечи:- Слава Империи!
  Слава нашему Императору!
  Так тебе приятнее, Джейн?
  - Семирамида, Семирамидочка, - Джейн зарыдала. - Я тебе это никогда не забуду.
  Ты...
  Ты ради меня переступила через свое желание.
  Поддержала меня и крикнула...
  - Ты же хотела, Джейн.
  А я сразу не согласилась прокричать славу Империи и императору.
  Мне же ничего не стоит.
  - Зато для меня очень важно, Семирамида, - Джейн вытирала слезы, а они уже не катились, а лились из ясных глаз. - Дело не в Императоре и в славе.
  Просто я с детства так воспитана.
  Мы привыкли.
  Нам уютнее прокричать славу Императору и Империи, чем промолчать.
  Ты помогла мне.
  Хочешь, я крикну сейчас?
  - Что крикнешь, Джейн? - амазонка растерялась.
  
  Но Джейн уже открыла ротик и закричала звонко сквозь слезы:
  - Слава цезарю!
  Цезарю слава!
  Слава Империи Цезаря!
  - Джейн, замолчи немедленно, - Семирамида зашипела.
  Но было поздно.
  Мальчишки, которые внимательно следили за Джейн и Семирамида, захохотали.
  Упали на землю.
  Дрыгали ногами.
  - Совсем рабыня свихнулась, - проходящий купец покачал головой.
  
  
  ГЛАВА 346
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  НЕИСТОВАЯ РАБЫНЯ
  
  - Амазонка, прирежь свою рабыню, - разносчик пахлавы с ненавистью смотрел на Джейн.
  Из окна второго этажа большого дома в Джейн полетел глиняный горшок.
  Но к счастью для девушек, не долетел.
  Горшок ударился в лоток с пахлавой.
  Сладости выпали в грязь.
  Продавец сладостей собирал свое богатство и грязно ругался со старухой, которая неловко метнула глиняный горшок в Джейн.
  - Старая ведьма, - лоточник потрясал загубленным куском пахлавы. - Ты мне торговлю нарушила.
  Я в убытке.
  - Оставь свое дурацкое занятие, - старуха кричала из окна в ответ. - Найди себе мужское дело.
  Пахлаву он, видите ли, продает.
  Лучше бы разбил голову рабыне, которая кричит - Слава Цезарю!
  - Сама выйди и разбей, старая ведьма, - лоточник огрызнулся. - У рабыни хозяйка - амазонка.
  А амазонка все дурные и злобные.
  - Не ори на мою мать, - из дома выскочил мужчина с сединой в бороде.
  Глаза его радостно сверкали перед предстоящей дракой. - Уважай старость.
  - Твоя мать дура, как и ты, - лоточник обозленный поставил, оскверненный горшком лоток.
  Сжал кулаки.
  Началась уличная драка.
  
  - Они дерутся из-за меня? - Джейн робко спросила Семирамиду.
  - Не из-за тебя, а потому что ты, - Семирамида поправила слова Джейн. - Драться из-за кого-то обычно означает у нас, что дерутся мужички за невесту.
  - Почему меня обругали?
  Даже горшком кидали? - Джейн выпятила нижнюю губку.
  Я всего лишь прокричала - Слава Цезарю.
  Разве, цезаря не любят?
  - Молчи, Джейн, - Семирамида приложила пальчик к губам Джейн. - О цезаре - либо хорошее говорят, либо ничего не говорят. - Семирамида улыбнулась.
  Драка переместилась в соседний переулок.
  Мальчишки побежали за дерущимися.
  К драчунам присоединялись те, кто хотел подраться просто так.
  Послышался звон оружия стражи.
  - Стражники не вмешаются в драку, - Семирамида поправила локон. - Стражникам проще брать мзду у ворот, чем получать от дерущихся по зубам.
  - Я не знала, - Джейн была потрясена. - Больше не стану кричать - Слава цезарю.
  - И другое не следует кричать, Джейн.
  Если захочешь крикнуть, то я тебе подскажу - где кричать и о чем.
  
  - Где и о чем, - Джейн наклонилась.
  Щелчком сбила с левого сапожка камешек. - Я тебе не дорассказала, Семирамида, о том, как я... мы лишились денег.
  Ты же не спрашиваешь меня из вежливости.
  - Не из вежливости я не спрашиваю тебя, Джейн.
  Просто - денег у нас нет.
  Что же спрашивать?
  - Но я расскажу все равно, Семирамида.
  - Зачем расскажешь, Джейн?
  - Потому что я хочу поделиться.
  А больше никому не могу рассказать.
  - Тогда рассказывай, Джейн, - Семирамида кивнула прелестнейшей головкой.
  
  - Я осталась одна и держала кошель в руках.
  Как я уже говорила, я с монетами - не очень.
  Мимо телеги прошли мужчина и девушка.
  Они мельком глянули на меня и на телегу.
  Ничего интересного сначала для себя не заметили.
  Я уже потом анализировала...
  Затем мужчина и девушка вернулись ко мне.
  "Рабыня, а где твоя хозяйка?" - Мужчина меня спросил приветливо.
  Я хотела ответить.
  Но вспомнила, что ты, Семирамида, предупреждала меня, чтобы я без твоего разрешения не отвечала незнакомым.
  Я же твоя... рабыня.
  Хахаха!
  Мужчина, видно и не ожидал от меня ответ.
  Он обернулся к девушке и спокойно произнес.
  Даже не заботился о том, что я слышу.
  Я потом поняла, что рабов свободные граждане не стесняются совсем.
  Будто мы животные...
  Ой, я уже вжилась в образ рабыни.
  Считаю себя настоящей рабыней.
  Мужчина сказал девушке:
  "Посмотри на наивное выражение на прекрасном личике".
  Я раздумывала - похвала моему личику, или насмешка.
  Но девушка, вдруг, подбежала ко мне.
  Схватила за руки:
  "Спаси меня, красивая рабыня, - девушка прошептала. - Тиран меня обижает, бьет.
  Я у него долго не проживу".
  "Тиран?" - Я приложила пальчик к лобику.
  "Мой хозяин, - девушка пальцем показала на мужчину. - Я его рабыня.
  Он издевается надо мной".
  "Если ты его рабыня, то, почему ты в одежде?" - Я считала, что уже много знаю о твоем мире, Семирамида...
  "Одежда?
  Ах, одежда, - девушка мигом сбросила с себя одежды. - Теперь я похожа на рабыню?"
  "Теперь ты похожа на рабыню".
  "Выкупи меня из рабства", - девушка задрожала.
  "Ты просишь меня, рабыню, чтобы я тебя выкупила из рабства. - Я сделала большую ошибку.
  Я начала беседовать...- Я сама себя не выкупаю из рабства.
  Почему же я должна тебя выкупить, а не себя?"
  "Ты обязана меня выкупить, - голос девушки стал стальной.
  Но потом она поняла свою оплошность и снова умоляла:- Я - дочь сенатора.
  Изверг, - она кивнула головой на хозяина, - выкрал меня и сделал своей рабыней.
  Если ты меня выкупишь из рабства, то я вернусь к отцу сенатору.
  Он обрадуется.
  Он выкупит тебя, мою спасительницу, из рабства.
  И щедро наградит тебя".
  "Да?
  Я не знаю". - Я стала колебаться.
  Мужчина и девушка увидели мои сомнения.
  "Если ты откажешься меня выкупить, то жестокий изверг будет меня бить и дальше", - девушка вскричала.
  
  "Рабыня, ты будешь покупать мою рабыню? - мужчина на меня строго посмотрел. - Не медли.
  Я веду свою рабыню на рынок рабов.
  Я продам дочь сенатора в каменоломни.
  Она там не проживет дольше трех недель".
  "Хм!
  Почему ты ведешь свою рабыню продавать в каменоломни, а не продашь рабыню ее отцу сенатору?" - Сомнения закрались в мою головку.
  "Да, почему? - девушка растерялась. - Почему ты бьешь меня и хочешь продать в каменоломни, а не продашь меня моему отцу сенатору?"
  Позже я поняла, что девушка и мужчина тянули время, чтобы подумать.
  "Потому я не продам тебя твоему отцу сенатору, а продам в каменоломни, оттого, что я ненавижу тебя и твоего отца сенатора, - мужчина выкрутился. - Деньги для меня не главное.
  Я хочу, чтобы рабыня страдала". - Мужчина замахнулся на девушку кулаком.
  "Не бей меня больше, злодей, - девушка проблеяла. - Ты вынуждаешь меня ко всяким гадостям.
  Но не вырывай мой язык.
  И не причиняй мне боль".
  "Хорошо, я выкуплю рабыню из рабства, - я пожалела бедную девушку, дочь сенатора. - Но только ты, девушка, обещай, что твой отец вернет деньги.
  Деньги не мои, а наши общие с Семирамидой.
  И награду неплохо было бы.
  Семирамида обрадуется дополнительным деньгам".
  "Даю слово благородной девушки, дочки патриция, что ты получишь денег больше, чем отдашь за мой выкуп", - девушка торжественно приложила руку к левой груди.
  "Сколько я должна денег за выкуп твоей рабыни?" - Я обратилась к мужчине.
  "Моя рука тяжелая, - мужчина не сразу ответил на мой вопрос. - Те, кто отведал мой удар, знают об этом.
  А за рабыню? - Мужчина пристально посмотрел в мои глаза. - Я прошу всего лишь два золотых дирхема, пятнадцать крейцеров, один талер, три йены и один юань".
  Я не знала, сколько денег в кошеле.
  Правда, не знала.
  Я развязала кошель и протянула мужчине.
  "Он быстро схватил его и пересчитал монеты:- Три пиастра.
  Семь сольдо.
  Шесть франков и два рубля с копейками.
  Здесь не хватает совсем немного на выкуп рабыни.
  Но я щедрый. - Мужчина убрал мой... наш кошель себе в суму. - Но я прощаю тебе твой долг, рабыня. - И обернулся к дочке патриция. - Одевайся.
  Нечего голой задницей радовать всех.
  Ты теперь не рабыня, Аврора.
  Тебя выкупила другая рабыня.
  Ты теперь свободная".
  "Аврора, - я узнала имя выкупленной. - Когда ты принесёшь деньги?
  К завтрашнему утру успеешь?"
  "Ага, как раз к завтрашнему утру жди караван с деньгами и подарками от меня и от моего отца, рабыня", - девушка хохотнула. - Она сразу изменилась, после того, как стала свободная.
  Голос насмешливый, властный.
  Аврора взяла мужчину под руку.
  И они быстро, очень быстро пошли от меня.
  Я хотела крикнуть, что мы остановимся у Персефоны, чтобы нас нашли.
  Но не успела.
  Подумала, что и так найдут в Селените.
  Городок небольшой.
  Амазонка с рабыней здесь выделяются ярко.
  Вот и все. - Джейн провела ладошкой по груди. - Настроение у меня было превосходное.
  Но из лавки вышел меняла.
  "Что, рабыня, обманули тебя?" - Меняла не жалел меня.
  Он сожалел, что не сам обманул меня.
  Я это прочитала по его глазам.
  "Кто меня обманул?"
  "Парик и Гермиона, - меняла кивнул головой в сторону ушедших. - Они - мошенники".
  "Ты ошибаешься, меняла, - сердце мое упало в пропасть.
  Я подумала, а что - если и обманули? - Девушку зовут Аврора, а не Гермиона".
  "Отдала, отдала свои деньги, - меняла покраснел. - Даже не твои деньги.
  У рабов нет денег и имущества.
  Ты отдала деньги своей хозяйки.
  Амазонка с тебя с живой кожу снимет.
  Амазонки дикие, кровожадные".
  "Тебе, какое дело до этих монет, - я разозлилась и растерялась.
  Разговаривала с менялой не как рабыня. - Монеты не твои.
  И то, что со мной сделает моя госпожа, тебя не касается, меняла".
  "Еще как касается, - меняла хотел схватить меня за руку.
  Но я отскочила на безопасное расстояние. - Лучше бы ты мне деньги отдала, чем мошенникам. - Меняла подтвердил мою догадку, что он разозлился, что не он меня обманул.
  Зависть сильнее ума. - Ты - гадкая, дерзкая рабыня.
  Наверно, дерзости у амазонок научилась.
  Дерзости и глупости". - Меняла вернулся в свою лавку.
  Только тогда я осознала, как подвела тебя, Семирамида.
  Девушка не была рабыней мужчины.
  Она - его подружка.
  Они придумали комедию, чтобы выманить у меня кошель.
  Я же...
  - Ты, Джейн, - Семирамида крепко-крепко обняла Джейн.
  - Семирамида?
  - Да, Джейн.
  - Ты же говорила, что с рабынями не обнимаются на улице.
  А сама сейчас меня крепко обнимаешь.
  
  - Говорила, а сейчас передумала, - в уголках глаз амазонки появились бриллиантики.
  Но амазонки не плачут.
  Почти не плачут. - Я - амазонка.
  Кого хочу, того и обнимаю.
  Я же дикая.
  И никто мне не запретит обнимать мою рабыню на улице, если я этого захочу.
  Никто меня не остановит.
  Мы же, амазонки, агрессивные, злобные, неуправляемые.
  Я и ответить могу.
  - Джейн, я думала, что ты будешь меня ругать...
  - Подружка подружку не обругает, - Семирамида поцеловала Джейн в губы.
  По-подружески поцеловала.
  И отступила. - Ты благородная, Джейн.
  Ты выкупила рабыню из рабства.
  Я не знаю никого, кто поступил бы, как ты.
  Ты чистая, светлая.
  Тебя не ругать надо, а высекать из мрамора.
  - Не надо меня высекать, - Джейн засмеялась.
  - Твои статуи должны стоять в каждом храме, Джейн.
  - Но я же не настоящую рабыню выкупила.
  - Джейн, когда ты выкупала рабыню из рабства, ты не знала, что она не рабыня.
  Твое геройство не становится меньше оттого, что они были мошенниками.
  - Ты захвалила меня, Семирамида.
  - Тебе приятно, что я тебя хвалю, Джейн?
  - Приятно, что ты не сердишься.
  Ты тоже очень благородная Семирамида.
  Ты не обвиняешь меня, а хвалишь.
  На подобное тоже способны только героини...
  - Мы друг дружку захвалили, - амазонка рассмеялась. - Кстати.
  Я встретила твоих обманщиков...
  - Они не мои обманщики.
  Они - просто обманщики.
  - Я еще подумала, что очень хорошая пара.
  Мужчина солидного возраста и девушка.
  Они были счастливы.
  Смеялись.
  Держались за руки.
  И повторяли, что ловко надули рабыню.
  Что на полученные деньги можно купить три корабля рабынь...
  Говорили, что побольше бы подобных дурочек попадалось им на пути.
  Но я не могла даже подумать, что говорили они о тебе.
  - Ты бы могла не упоминать, что они назвали меня дурочкой, Семирамида.
  - Главное, кто ты для меня, Джейн, а не для них, - тучка набежала на лицо амазонки:- Какие подлецы.
  Обманули рабыню.
  Ведь знали, что хозяин рабыню за подобное может забить до смерти.
  Отдала деньги хозяина или хозяйки.
  Знали и оставили тебя страдать.
  Мужчина?
  Да, мужчина спокойно отнимет у рабыни деньги и сбежит.
  Но, чтобы девушка обманула девушку, которая в беде.
  Я ненавижу мошенницу больше, чем ее дружка.
  Меняла - тоже гадостный.
  Посмел подойти к моей рабыне.
  Я ему сейчас покажу... - Семирамида упрямо сжала губы.
  
  - Семирамида, - Джейн ухватила подружку за руку. - Не поднимай шум.
  Мы в Селенит пришли, чтобы найти мою Бонни.
  Я не хочу отвлекаться на менялу, на мошенников.
  Дела могут нас задержать.
  А в это время одурманенную Бонни все дальше и дальше отвозят.
  - Ты права, Джейн, - Семирамида остановилась и приложила руку к груди. - Разборки со стражниками, с менялой и с гильдией воров нам не нужны.
  Переночуем у Персефоны, если, конечно, Циклоп не наврал нам, и Персефона нас примет без денег.
  Завтра с утра продолжим поиски твоей подружки.
  - А? - Джейн вышла из задумчивости. - Прости, Семирамида.
  Я задумалась.
  Может быть, та девушка, которую называют обманщицей, Авророй, Гермионой, она не обманула меня.
  Может быть, она - дочь сенатора.
  И принесет завтра щедрые монеты от своего отца.
  Но даже, если она обманщица, то у нее должна быть совесть.
  - Совесть - не деньги, - Семирамида погладила Джейн по головке.
  
  - Амазонка со своей рабыней... - послышалось невнятное.
  Циклоп сказал бы и больше, но язык заплетался.
  - Циклоп? - Семирамида с брезгливостью смотрела на крестьянина. - Ты напился вина.
  - Да, я - Циклоп! - Крестьянин ударил кулаком в грудь. - Я напился вина.
  Почему же не пить, если купцы бесплатно предлагают.
  - Чем же ты очаровал купцов, что они тебе бесплатно наливали?
  - Ну, значит, я не желал вмешиваться в чужую жизнь, - мысли Циклопа путались. - Устал я греться у чужого огня.
  Соблазнов много.
  Я зашел в кабак.
  Купцы там пировали.
  Я подсел к ним.
  А они уже были очень веселые и при дамах.
  Я назвал свое имя.
  Если меня зовут гадко - Циклоп, то я должен пользоваться...
  Я долго не могу изображать из себя статую Аполлона.
  Потому что я не Аполлон.
  Нет, я - Аполлон, - Циклоп сжал кулак и ударил о раскрытую ладонь. - Вакханки услышали мое имя и захохотали.
  Веселились:
  "Циклоп, а почему ты маленький?
  У тебя все маленькое?
  Ты же должен быть одноглазым великаном, Циклоп".
  "Я ему сейчас один глаз выдавлю", - купец поднялся с лавки.
  Но к моему счастью, снова упал на нее.
  "Расскажи, расскажи, Циклоп, - другой купец пододвинул мне кружку с вином. - Как ты Одиссея.
  Или царь Одиссей тебя..."
  От меня требовали развлечений.
  Их есть у меня, развлечений.
  Пока наливают, я могу говорить.
  "Раньше я был огромным одноглазым Циклопом, - я пил и рассказывал.
  Рассказывал и пил.
  Охотно отвечал на вопросы купцов и вакханок.
  Рассказывал так, чтобы им угодить всем. - Я жил в стране свирепых исполинов.
  Мы не знали правду.
  У каждого из нас только по одному глазу.
  Мы были под защитой свирепых богов.
  Они учили нас не пахать и не сеять.
  Боги орошали наши поля плодородным дождем.
  Все всходило без посева.
  Пшеница, ячмень, виноград.
  Мы обжирались.
  Не было у нас ни законов, ни правления народа.
  Жили мы вольно в пещерах гор.
  Каждый циклоп - хозяин своего счастья.
  Недалеко от нашей страны плавает в океане лесистый остров.
  На нем бродят стада жирных диких коз.
  Остров необитаемый.
  Ни звероловов, ни пахарей на нем нет.
  У нас нет ни кораблей, ни лодок.
  Нет искусных строителей галер.
  Мы могли бы захватить и возделывать остров бесплодный с козами.
  Но - лень.
  Вдоль берегов острова раскинулись широкие влажные луга.
  На них мог бы расти сахарный виноград.
  Умелый землепашец вспахал бы землю.
  Поднялась бы изобильно высокая рожь.
  На острове есть надежная пристань.
  В ней не нужно бросать якорь.
  Не нужно привязывать канатом галеру.
  Здесь галера может простоять в безопасности столько времени, сколько захочет мореплаватель.
  Из пещеры в залив низвергается ручей.
  Однажды в эту пристань острова со своим кораблем вошел царь Итаки Одиссей.
  Бог Гефест указал путь Одиссею.
  Потому что стоял туман, что глаз можно копьем выколоть.
  С высокого неба не светила Селена.
  Густые тучи скрывали остров.
  Остров не был виден из-за высоких волн.
  Они неслись к берегу.
  Одиссей и его спутника все же оказались на благословенном острове.
  Свернули паруса.
  Сами же улеглись спать.
  Ожидали утро.
  Наконец, встала из мрака молодая богиня Утро.
  Одиссей с товарищами обошли прекрасный остров.
  И набрели на многочисленные стада диких коз.
  Козы эти посланы нимфами.
  Одиссей и его спутники взяли гибкие луки и легкие охотничьи копья.
  Начали охоту.
  Набили коз больше, чем могли съесть и увезти.
  До вечера наслаждались вином и блеяньем живых коз.
  Наелись козьего мяса так, что никто до следующего утра не мог шевельнуть даже глазом.
  Но Одиссею никогда не жилось спокойно.
  Вместо того чтобы наслаждаться красотами и едой на острове, его потянуло на приключения.
  "Оставайтесь на острове, - Одиссей приказал нескольким товарищам. - Я же с друзьями исследую соседний остров.
  Постараюсь узнать, что за мужи и жены там обитают..
  Дикие ли они и свирепые.
  Знают ли правду.
  Гостеприимные, или пошлют нас подальше..."
  Так сказал Одиссей мужам своим и быстро поплыл к моему острову.
  Когда пристали к берегу, то увидели мою огромную пещеру.
  Листья лавра украшали вход в нее.
  Двор я огородил стеной из огромных камней.
  Вокруг высились сосны и черноглавые черешни.
  Я одиноко пас баранов и коз на высоких горах.
  Ни с кем я не дружил.
  Я не любил никого.
  Высокий, свирепый я был похож на лесистую вершину горы.
  Одиссей оставил несколько спутников сторожить корабли.
  Сам же нагло отправился к моей пещере.
  Хотел обворовать.
  С собой Одиссей взял мех с вином и мясо дикой козы.
  Меня в это время не было в пещере.
  Я трудился, в отличие от Одиссея.
  Я пас своих коз и овец на горе.
  В моей пещере Одиссей с ворами своими нашли тростниковые корзины с сырами.
  Сыры мягкие, белые.
  Сыры желтые.
  Сыры твердые выдержанные.
  Сыры изысканные, с плесенью...
  Закуты с запертыми козлятами манили Одиссея.
  Я прилежно вел хозяйство.
  Младшие козлята были заперты с младшими.
  Средние - со средними.
  Взрослые - со взрослыми.
  Амфоры и чаши до краев были наполнены густой простоквашей.
  Спутники стали упрашивать Одиссея, чтобы он не медлил и обокрал мою пещеру.
  Забрал бы корзины с сырами.
  Взял бы в закутах отборных козлят и барашков.
  С добычей убежал бы на корабль и продолжил путешествие.
  Ничего другого, кроме как убивать и воровать ни Одиссей, ни его спутники не умели.
  Но Одиссея охватил дух жадности.
  Он захотел встретить хозяина пещеры и получить с меня дары щедрые.
  Я что?
  Должен был Одиссею и его спутникам?
  Должен за то, что они хотели меня обворовать?
  Наглости захватчиков не было предела.
  Непрошенные гости наелись моих сыров.
  Сделали жертвоприношение моими барашками и козами.
  И стали ждать меня, чтобы я их еще и наградил.
  Я вскоре пришел.
  Огромную ношу дров со стуком бросил перед входом в пещеру.
  Наевшиеся и напившиеся гости перепугались.
  От страха попрятались в угол.
  Я потом пригнал в пещеру коз и овец.
  А козлов и баранов оставил перед входом в пещеру.
  Я же умею и знаю, как разводить коз и овец.
  Затем огромным камнем, величиной с гору, я загородил вход в пещеру.
  Я доил по порядку маток коз и овец.
  После дойки под каждую положил сосуна.
  Половину молока я отлил в плетеницы.
  Оставил молоко, чтобы оно сгустело для сыра.
  Другую половину разлил по белым сосудам, чтобы после пить молоко по утрам или за ужином.
  Я окончил работу и зажег яркий огонь.
  Я имею право отдохнуть после трудового длинного дня.
  В свете огня я увидел осоловевших от моей еды Одиссея и его сотоварищей.
  Я их спросил вежливо:
  "Странники, кто вы?
  Откуда пришли по влажной дороге?
  У вас есть дело, или без дела скитаетесь, как патриции?"
  "У нас замерли сердца, когда мы увидели тебя, Циклоп и услышали в пещере твою грубую речь, - Одиссей не боялся меня.
  Потому что я был добрый. - Мы плывем из далекой Трои.
  Нас настигла буря.
  Мы сбились с пути.
  Мы принадлежим к народам царя Агамемнона.
  Он сын Атрея.
  Наш царь добыл великую славу в Троянской войне".
  "Чем же ваш царь заслужил великую славу, - мне стало любопытно. - Он строил города для людей?
  Накормил свои и чужие народы?
  Дал людям процветание и благоденствие?"
  "Нет, ты глуп, Циклоп, - Одиссей и его товарищи обидно для меня засмеялись. - Кто же получает славу за то, что строит города и кормит людей?
  Слава достается тем, кто города разрушает, и людей убивает.
  Наш царь, и мы вместе с ним, разрушили города и истребили много народов!
  Столь славные, поэтому мы.
  Теперь все народы нам должны за наши подвиги.
  Поэтому Циклоп, одари нас щедрыми дарами, как одаряют героев.
  Побойся Зевса, Циклоп.
  Если не поможешь нам, то наш покровитель Зевс-гостелюбец отомстит тебе".
  "Я не чужд состраданию, - я ответил. - Но я вижу, что вы уже набрали полные сумы моего сыра.
  Закололи многих моих коз и овец.
  Их мясо лежит у ваших ног.
  Вам этого мало?
  Что вы еще хотите?"
  "Хотим, чтобы ты все нами добытое у тебя, и еще сыров и коз отнес на наш корабль.
  Нам не донести. - Одиссей отвечал. - Ты обязан помочь героям".
  
  
  ГЛАВА 347
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ЦИКЛОП И ЦАРЬ ИТАКИ
  
  "Вы очень глупы, чужеземцы, - я ответил с отвращением в голосе. - Вы прибыли из далеких стран.
  У вас другие законы и иные герои.
  Я не боюсь богов Олимпа.
  Потому что ни Олимпа, ни богов на нем нет.
  Нам нет дела до ваших богов.
  Мы просто работаем, и никому не мешаем.
  Мы сильнее вас.
  Но мы не идем разрушать города и истреблять многие народы.
  Поэтому я поступлю так, как велит мое сердце.
  Я просто отпущу вас.
  Где стоит ваш корабль, на котором вы прибыли?
  По блеску ваших глаз, по вашим понятиям я вижу, что вы вернетесь домой и сообщите вашему царю и другим, что здесь живут мирные циклопы.
  Что нас можно легко обмануть и убить.
  А наши стада тучные и земли забрать себе.
  Вы захотите славы, убив нас.
  Поэтому я разрушу ваш корабль.
  Живите здесь за мой счет.
  Можете даже не работать.
  Я один вас прокормлю.
  Но не позволю приводить сюда вашего царя и убивать циклопов".
  Но Одиссей был хитрый.
  Лживый.
  Он ответил мне:
  "Наш корабль разбил Посейдон.
  Мы спаслись от смерти на этом острове.
  Нам некуда и не на чем плыть".
  "Но ты только что говорил, приказывал, чтобы я забрал все свои припасы и отнес на ваш корабль, - я поймал гостя на лжи. - Как же я отнесу на ваш корабль, если он разбит".
  "Ээээээ.
  Мы собирались построить новый корабль".
  Когда Одиссей отвлекал меня, двое его товарищей подбежали и ударили меня копьями в сердце.
  Но кожа моя и мускулы были каменные.
  Копья сломались, потому что легкие охотничьи копья.
  Я в ужасе отмахнулся от врагов.
  Вскочил, как беленый зверь.
  Нечаянно наступил на тех, которые меня хотели убить.
  Черепа двух спутников Одиссея треснули, разбились и обрызгали мозгом пещеру.
  Я опечалился.
  "Вы сами виноваты, что сначала обворовали меня, а потом хотели убить, - я покачал головой. - Я нечаянно раздавил двух".
  Я собрал остатки двух убийц и бросил их в загон к козлам.
  Козлы набросились на мясо, как голодные львы напрыгивают на лань.
  Через некоторое время от двух нападавших на меня не осталось ни костей, ни кожи.
  "Убийца, - Одиссей и его спутники подняли руки вверх. - Ум наш помутился от ненависти к тебе.
  Мы скорбим, что не убили тебя сразу".
  "Вы пока скорбите, - я растянулся на голой земле. - Я же должен выспаться к завтрашнему дню.
  Мне коз пасти и дрова собирать.
  Я же не могу пировать за чужой счет, как вы".
  Я притворно захрапел.
  Не ожидал от гостей ничего хорошего.
  Конечно, я мог бы передавить Одиссея и его товарищей, как цыплят.
  Тогда бы они не доставили мне больше беспокойства.
  Но я же не они.
  Я не убиваю мирных.
  Я подслушивал, что предпримет Одиссей.
  Оценит ли он мою доброту.
  Они наелись моего.
  Напились моего.
  Затем хотели убить меня.
  И даже после покушения на меня я их пощадил.
  Но Одиссей не был столь великодушным, как я.
  Он задумал дурное.
  Одиссей подошел ко мне:
  "Я сейчас острым мечом заколю Циклопа пока он спит, - Одиссей похвастался перед товарищами. - Только вы никому не говорите, что я его убил спящего.
  Так мой подвиг уменьшится.
  Я же вырву у убитого глаз.
  Слава о моей доблести разлетится по всем мирам".
  "Ты будешь героем, Одиссей, - один из или разумных, или завидующих товарищей остановил Одиссея. - Мы же останемся в твоей тени.
  Только циклоп может отодвинуть камень от входа в пещеру.
  Если ты сейчас убьешь циклопа, то мы навсегда останемся в пещере.
  Подождем утра".
  "Подождем, но я все равно убью его и прославлю себя", - Одиссей зашипел сквозь зубы.
  Он в досаде пнул чашу с молоком.
  Молоко разлилось по полу.
  Козлята и овцы негодующе замемекали и заблеяли.
  Я понял, что меня не будут убивать пока.
  Утро настало.
  Я подоил своих коз и овец.
  И снова на меня бросились два друга Одиссея.
  Они так накушались кислого овечьего молока ночью, что не сообразили, что должны были подождать, пока я отодвину камень от входа в пещеру.
  Я отмахнулся от нападавших.
  Они отлетели.
  По стенке пещеры сползли в загон к козлятам.
  Козлята в ярости затоптали и разорвали героев.
  Так козлы отомстили за то, что непрошеные гости разлили их молоко.
  Вернее, не их молоко, а молоко коз.
  Я не знал, что делать с гостями.
  Если отпущу Одиссея, то он заберет много моих сыров.
  Забьет коз...
  Я подозревал, что из мести Одиссей убьёт всех моих козлят и овечек.
  Славу можно добыть только убивая.
  Даже коз и овец...
  Поэтому я пока оставил Одиссея и его друзей в пещере.
  Задвинул камень легко.
  И отправился пасти свои стада.
  Работать кто-то должен.
  
  Одиссей с товарищами сели и жадно кушали мои запасы.
  Наелись и стали думать, как с помощью своих богов убить меня.
  Они не оценили моей доброты, что я мог бы их убить, но оставил в живых.
  
  В козьем закуте Одиссей после завтрака нашел мою дубину.
  Я оставил ее сохнуть, чтобы потом носить вместо посоха.
  Одиссей взял заготовку.
  Мечом отрубил от него три локтя и отдал товарищам выгладить этот брусок.
  Затем сам заострил и обжег его на углях.
  "Я воткну обожжённый кол в глаз спящему Циклопу, - Одиссей сказал товарищам. - Кто будет мне помогать?
  Вы же мои хитрые и изворотливые друзья.
  Убить того, кто нас приютил, не ругал за то, что мы взяли еду и не убил - высокое геройство".
  Вечером я вернулся.
  Настолько устал, когда бегал за козами и овцами по горам, что не заметил обожжённую свою дубину и заостренную.
  Я подоил овец и коз.
  Накормил козлят и барашков.
  Тогда подошел ко мне Одиссей.
  Он держал в руках деревянную чашу, полную вина.
  "Выпей вина, Циклоп.
  Это вино драгоценное.
  Тебе я дарю вино за то, что ты сжалился над нами и не убил нас, хотя мы на тебя покушались.
  Ты не свирепствуешь нестерпимо".
  Я же наивно взял чашу с вином.
  Сильно полюбился мне сладкий напиток.
  Я попросил еще вина:
  "Налей мне еще вина, дружок.
  И назови мне свое имя, чтобы я мог приготовить тебе подарок по сердцу.
  У нас на тучной земле родится виноград.
  Благодатный дождь питает его.
  Мы не верим в богов, но боги посылают нам плодородные дожди.
  Твой же напиток - амброзия чистая со сладким нектаром".
  Одиссей подал мне вторую чашу.
  Я и третью выпил.
  И стал радостный и счастливый.
  Зашумело огненное вино в моей голове.
  Одиссей сразу подкатил с обольстительной речью:
  "Ты спросил об имени моем, Циклоп.
  Я тебе его открою.
  И не забудь одарить меня, как обещал.
  Имя мое - Никто.
  Так зовут меня мои мать, отец и товарищи".
  "Знай же, Никто, что я оставлю тебя в моей пещере жить свободно и сытно.
  Вот мой тебе подарок".
  Так я воскликнул.
  И повалился на землю совсем пьяный.
  Свежий воздух, тяжелая работа быстро пьянят.
  Одиссей ободрил своих товарищей.
  Достал кол и острым концом положил его на огонь.
  Когда кол загорелся, Одиссей поспешно вынул его из огня.
  И с помощью своих товарищей пронзил мой глаз.
  Я страшно взвыл.
  Застонала от воя моя пещера.
  Заблеяли перепуганные овцы и козы.
  Не за себя я переживал, а за свое стадо.
  Ослепленный я не смогу больше пасти моих милых козочек и барашков.
  Кто же о них позаботится.
  Одиссей с товарищами, когда я ослеп, заберут все припасы мои.
  Овец и коз забьют.
  Тех, которых не смогут унести, оставят гнить.
  Я ощупывал стены.
  Руками шарил, искал Одиссея и его товарищей.
  Я хотел отправить их на суд.
  Но Одиссей меня перехитрил.
  Тот, кто всю жизнь хитрит, наловчился в этом деле.
  В моем стаде были племенные бараны - мощные, жирные, покрытые длинной шерстью.
  Одиссей связал трех баранов.
  Под средним привязал своего товарища.
  На пробу.
  Если товарищ с баранами выберется из пещеры, то и другие могут спастись этим способом.
  Так Одиссей поступил и с остальными.
  Сам же Одиссей выбрал себе самого сильного и рослого барана.
  Повис под его шершавым брюхом.
  Руки пустил в густое руно.
  Обвил их длинной шерстью и терпеливо ждал.
  Когда встала румяная заря, козлы и бараны с шумом выходили пастись.
  Я не заметил, как из пещеры ушли непрошеные гости.
  Я охал, щупал всех пробегающих мимо.
  Пышные спины.
  Но не мог знать лжи, что от меня убегают под животами овец.
  Позади всего стада тащился баран Одиссея.
  Одиссей был не легким.
  Поэтому баран едва передвигал ноги.
  Когда мой любимый баран проходил мимо, я умилился:
  "Ты ли это, мой милый?
  Почему сегодня последний покинул пещеру? - Я знал каждого барана в стаде, каждого козла... - Прежде ты был бодрый.
  Ты впереди стада выходил на луг.
  Первый бежал в полдень к потоку.
  Впереди всех возвращался в пещеру вечером.
  Теперь идешь позади всех.
  Наверно, ты жалеешь меня, мой дорогой бродяга.
  Злой Никто отуманил мне ум вином и лишил меня зрения.
  Но этот Никто от моей беды не скроется.
  О, баран, если бы ты подсказал, где он.
  Я бы непрошеного гостя отдал на суд циклопам.
  О, великую обиду мне нанес злоковарный Никто".
  Одиссей, который обманул меня и назвался другим именем - Никто, снова обокрал меня.
  Он забрал все свое стадо и погнал к кораблю.
  Сладко было Одиссею с товарищами с моим добром.
  "Не плачьте о потерянных героях, - Одиссей успокоил товарищей. - Они храбро сражались за то, чтобы нам досталось ценное стадо Циклопа".
  Скоро вся богатая добыча была на корабле.
  Одисеевы спутники сели на лавки.
  Ударили веслами по темной воде.
  Корабль отплыл на расстояние, которое показалось Одиссею безопасным.
  Он не удержался и закричал мне:
  "Слушай, Циклоп беспощадный!
  Не дурной и слабый был муж, который у тебя пировал в пещере.
  Наказал тебя Зевс, за то, что ты не одарил нас щедро.
  Я - Одиссей, царь Итаки!"
  
  Только тогда я понял, что воры сбежали от меня.
  По блеянью коз я догадался, что мое стадо украли.
  Страшно взволнованный, я отломил утес и бросил в ту сторону, откуда раздавался голос.
  Утес пролетел над судном.
  Рухнул в море так близко от корабля, что чуть не отшиб ему нос.
  Я услышал, как товарищи нехорошими словами поливали их Одиссея.
  Они ругали его, что он не удержался и решил геройствовать.
  "Ты хочешь быть героем, Одиссей, но за наш счет".
  Всколыхнулось море от упавшей скалы.
  Большая волна побежала к берегу.
  Подхватила корабль Одиссея.
  Потащила его обратно к моему острову.
  Но Одиссей испугался, что товарищи не прославят его и не посчитают героем.
  Он решил дальше геройствовать криком.
  Не послушал товарищей и завопил:
  "Циклоп, повторяю: Я - Одиссей
  Если спросят тебя, кто пировал в твоей пещере, кто забрал твое драгоценное стадо, кто лишил тебя глаза, то пусть твоим ответом будет - Одиссей, сын Лаэрта, сокрушитель городов, знаменитый властитель Итаки".
  Так кричал мне Одиссей.
  Обворованный, лишённый глаза я зарыдал:
  "Горе мне горе, великое!
  Сбылось древнее предсказание.
  Старец Телем предсказал мне, что Одиссей лишит меня зрения и оставит нищим.
  Я думал, что явится муж благородный, высокий, как я сам.
  И что же?
  Человечишко хилый, малорослый урод лживый, изворотливый, жадный до чужого добра лишил меня зрения.
  Опьянил вином.
  Вошел в мое доверие.
  Одиссей, если ты считаешь себя героем, то вернись.
  Отдай мне моих любимых овец.
  Я тебя одарю щедро".
  "У тебя ничего не осталось, Циклоп, - Одиссей захохотал. - Ничем ты меня не сможешь одарить.
  Мы все забрали твое.
  Я не вернусь к нищему.
  Я уже стал героем, когда тебе спящему выколол глаз.
  Я бы послал тебя в мрачную обитель Аида, но побоялся".
  Я тогда воздел руки к небу и зарыдал:
  "О, Судьба.
  Я - мирный Циклоп.
  Я приносил только одну пользу.
  Возделывал виноградники.
  Пас и размножал коз и овец.
  Я готовил лучшие сыры.
  Сбраживал густую вкусную простоквашу.
  Чем я прогневал тебя, Судьба?
  Я не разрушал городов.
  Не истреблял много народов.
  Но пришел тот, кто не сеял, не пахал, не занимался скотоводством.
  Он только разрушал города, убивал много народов и собирал дань.
  Требовал от всех щедрые дары.
  Он и его товарищи обокрали меня.
  Им показалось мало.
  Они потребовали от меня щедрые дары.
  Когда я отказал, они обозлились.
  Пытались меня убить.
  Лишили зрения и забрали все мое.
  Даже за это я не желаю смерти Одиссею.
  Но прошу тебя, Судьба, пусть он пострадает, как и я.
  И, чтобы мои козы и овцы ему встали поперек горла".
  Я схватил камень - огромнее первого.
  С размаху швырнул его в море.
  Упал камень позади корабля.
  Слишком быстро удирали Одиссей и его команда...
  Корабль на волне долетел до острова коз.
  На острове в спокойной обстановке герои разделили мое добро.
  Одиссей был так благодарен моему племенному самому лучшему барану за то, что он спас его, что заколол этого барана.
  Благодарность у Одиссея своеобразная.
  Меня за гостеприимство хотел убить.
  Затем, когда не получилось, то выколол мне глаз и забрал все мое, честно нажитое трудом.
  Барана, который его спас, не отпустил пастись, а заколол и съел.
  День и ночь пировали герои.
  На следующее утро они отплыли дальше разрушать города и убивать многие народы..." - я закончил в кабаке речь.
  Некоторые мои слушатели спали.
  Некоторые рыдали, окрыленные моей историей.
  "Циклоп, - ко мне обратился купец. - Ты же говорил, что ты был огромный и с одним глазом.
  Потом тебе глаз выколол Одиссей.
  Но почему ты сейчас с двумя глазами, Циклоп?"
  "Я сейчас маленький и с двумя глазами, потому что швырял скалы в море.
  Скалы тяжелые.
  Под весом скал я уменьшился в росте.
  Но в то же время от напряжения, когда я поднимал тяжести, из моего мозга вылезли два глаза.
  Поэтому я теперь маленький и двуглазый Циклоп". - Мой ответ удовлетворил купца.
  "Циклоп, а красивые девочки на твоем острове были?" - Другой купец полюбопытствовал.
  "Очень даже красивые, и даже были, - я ответил ожидаемо. - У наших девушек - здесь - во, - я показал на грудь.
  А здесь - Ах!" - Я похлопал себя по бедру.
  "Как же ты мог с девочкой, если ты огромный был", - вакханка подлила мне вина в чашу.
  "Я во всем огромный", - я не растерялся.
  "А красивые юноши?" - Один из купцов проснулся.
  Мутно на меня смотрел.
  "Красивые юноши?
  Конечно.
  У Одиссея в свите все воины красивые.
  Статные.
  Грациозные.
  Гибкие.
  Неустрашимые.
  С большими печальными влажными глазами серны... юноши были.
  Праздник какой-то, а не юноши", - я подмигнул купцу.
  Он же мне в благодарность за рассказ о юношах, тоже налил полную чашу вина.
  Так мы веселились.
  
  - Ты - очень хороший рассказчик, Циклоп, - Семирамида удивилась. - По виду - ты хлипкий.
  По речам - сильный.
  - Семирамида, - Джейн потянула подружку за руку. - Мы должны искать...
  - Что вы должны искать? - Циклоп тут же вытянул нос. - Золото амазонок ищете?
  - Мы должны искать ночлег, - Семирамида похлопала Циклопа по плечу. - Веди нас к Персефоне, как обещал.
  - К какой Персефоне? - Циклоп выпучил глаза.
  О которых рассказывал в кабаке...
  - Циклоп, не делай вид, что забыл, - амазонка сузила глазища. - А то снова вернешься в одноглазое состояние.
  - Персефона?
  Да, Персефона, - Циклоп крестьянин ответил. - Так бы и сказала, что нужна тебе Персефона.
  А то - Персефона, Персефона.
  - Я так и сказала, - Семирамида глубоко вздохнула.
  Не давала вырваться гневу.
  - Идем, но только с быками, - крестьянин с трудом забрался на телегу. - Я же быков и телегу сторожу.
  - Поехали, - амазонка легко запрыгнула на воз.
  Подала руку Джейн.
  - Рабыня пусть следом идет за возом, - Циклоп приказал. - Рабыня с воза - быкам легче.
  - Милый бык, - Семирамида двумя пальчиками зажала ухо крестьянина. - Я бы тебя заставила идти за возом.
  Но ты едва на ногах держишься.
  Если мы...
  - Если мы, если мы, удалые крестьяне, - Циклоп поймал слова, узнал их.
  И распевал какую-то крестьянскую песню. - Если мы посеем, то нас пожнут.
  Если мы вспашем, то нас отъе...т.
  - Джейн, не обращай внимания на пьяного Циклопа, - Джейн шепнула на ушко подруге. - Крестьянин старается нас разозлить.
  - Я понимаю.
  Называется - психическая атака, - Джейн важно кивнула прехорошенькой головкой. - Когда в космической битве заканчиваются иногда заряды бластеров, то космодесантники идут в рукопашную атаку.
  Жухраи очень боятся.
  - Зачем же идти в атаку, если оружия нет? - Семирамида возмутилась. - Нужно подождать, пока оружие подвезут.
  - А, если не подвезут оружие?
  - Тогда, вообще, не надо идти в атаку.
  В войне главное не победить ценой большой крови, а - выжить.
  Кто выживает, тот потом побеждает.
  
  - Тебе бы взводом космодесантников управлять, Семирамида, - Джейн пришла в восхищение.
  - Никем, кроме себя, амазонка не хочет управлять, - Семирамида погладила Джейн по головке.
  - Чмо, - раздалось с лавки.
  Крестьянин Циклоп безуспешно пытался остановить быков. - Чму.
  Чмы.
  Чмоки.
  Тьфу, забыл, как быкам приказывать.
  - Нужно остановиться, Циклоп?
  - А зачем я чмокаю? - Крестьянин обернулся. - Приехали.
  А быки не понимают, что надо встать.
  - Быкам стыдно за тебя, крестьянин, - амазонка чуть подалась вперед и что-то шептала быкам.
  Они охотно остановились.
  - Приехали, значит, - Циклоп не сходил со своей лавки. - Слезайте.
  - Ты, Циклоп, разве не пойдешь с нами?
  Твоя же невеста Персефона.
  Она тебя ждет. - Семирамида спрыгнула с телеги.
  Джейн осторожно спустилась.
  - Йаа? - Циклоп икнул. - Девочки, попрошу вас об одолжении.
  Я приеду позже.
  Мне в кабаке вакханка обещала...
  Не важно, что обещала.
  И купцы еще нальют.
  Пей вино, пока наливают.
  Вы Персефоне скажите, что я вам посоветовал у нее остановиться.
  Она добрая.
  Она поймет.
  Я же утром... наверно... приду.
  - Все вы женихи, одинаковые, - амазонка протянула с презрением.
  - Много ты женихов знала, амазонка? - Циклоп захохотал. - Протянул руку ладонью вверх. - Ручку позолоти, красавица.
  - Чтооо?
  - Я же вас до Персефоны довез.
  - Ты отрабатывал свой долг передо мной, крестьянин.
  - Не жалей монетку бедному крестьянину.
  На мне же скотоводство и животноводство держится.
  - На тебе держится воровство картошки у соседей, - амазонка огрызнулась.
  "Как неприятно без денег", - Семирамида подумала и направилась к двери.
  - Утром тебе ручку позолотим, - Джейн неожиданно обещала крестьянину.
  - Утром?
  Обещаешь, рабыня? - Циклоп даже не удивился, что рабыня заговорила без разрешения.
  - Я сказала - утром, - в голосе Джейн послышались сержантские нотки.
  Но ни крестьянин, ни Семирамида не подозревали, что они именно - сержантские.
  
  - Джейн? - спросила, когда крестьянин довольный уехал. - Зачем ты обещала Циклопу утром деньги?
  - Семирамида, - Джейн мило улыбнулась. - Возможно, что нам понадобится помощь.
  В Селените мы никого не знаем.
  Поэтому, лучше хоть плохой крестьянин, чем неизвестный человек.
  - Ты мудрая не по годам, Джейн, - амазонка рассмеялась.
  - У меня годов столько, сколько и у тебя, Семирамида, - Джейн шутливо ущипнула амазонку за попку.
  - Я стучу? - Семирамида в нерешительности стояла перед дверью.
  - Хочешь, я постучу?
  - Нет, Джейн.
  Если за нами из дома наблюдают, то я должна стучать, а не рабыня.
  Иначе нас неправильно поймут.
  А неправильно понятые - не всегда желанные гости. - Семирамида постучала в дверь.
  
  - Кого Аид принес? - Почти сразу раздался хриплый голос из-за дверей.
  - Мы - странницы, - Семирамида проблеяла.
  - Идите в кабак, странницы, - мужской голос ответил хриплым смехом. - Вам место в балагане, вакханки.
  - Мы не вакханки, - Семирамида выхватила кинжал.
  - Мы к Персефоне по делу, - Джейн остановила руку подруги.
  - К моей госпоже по делу оборванки не ходят, - голос снова заскрипел. - Что это рабыня амазонки разговаривает?
  Разве тебе разрешили говорить, рабыня?
  - А тебе, раб Персефоны, Меркурий, разве можно решать за свою госпожу - кого пустишь, кого не пустишь, - Джейн прекрасно помнила рассказ Циклопа о Персефоне и ее странном строптивом, вечно недовольном рабе.
  - Входите, - через продолжительнее время ворота распахнулись. - Можете со мной не разговаривать.
  Я не общаюсь с теми, кого считаю ниже себя.
  - Ты, раб, считаешь меня и мою рабыню ниже себя? - Семирамида усмехнулась.
  - Заметь, что не я это сказал, - раб показал желтые зубы. - Ты сама сказала, амазонка, что ты ниже меня.
  - Я скажу твоей госпоже, чтобы она тебя высекла, - Семирамида растерялась.
  Она не знала, как общаться с рабами.
  Тем более, со строптивыми рабами.
  У амазонок нет рабов.
  - Моя госпожа любит и ценит меня, - раб вильнул толстым задом. - Она скорее вас высечет, чем меня.
  - За что же Персефона тебя ценит и любит? - Джейн посчитала, что с рабом она может не церемониться. - У тебя рыхлое тело.
  Ты не способен воевать.
  Бластер в руках не удержишь.
  - Что означает бластер? - Раб поднял подбородок.
  - Бластер... эээ... боевое копье.
  Так мы, амазонки, копье называем... иногда. - Семирамида помогла Джейн.
  - Я не собираюсь бегать с бластером по горам, - раб Меркурий запомнил слово "бластер". - Я давно служил в когорте цезаря.
  Умудрился потерять лошадь.
  А, когда мы поднялись на горную вершину, я по горло провалился в снег.
  Никакого удовольствия я от снега не получил.
  Десятник послал искать мой замерзший труп.
  Не я интересовал десятника, а мое оружие.
  Меня бы бросили, но оружие ценнее, чем солдат.
  Я вылез из снега и попросил солдат успокоиться.
  Показал, что я живой и здоровый.
  Могу еще - ОГОГО! - служить.
  Только попросил горячего вина.
  Замерз в снегу настолько, что не мог пошевелить ушами.
  А ушами я шевелю замечательно. - Раб пошевелил ушами. - Семирамида и Джейн не выдержали и засмеялись. - После похода в снегах я переоделся в теплую тогу.
  Меня перед строем высекли прутьями.
  Но я был счастлив.
  Потому что после мороза мое тело так задеревенело, что ничего не чувствовало.
  Прутья разогнали мои кровь.
  Потом меня связали и бросили в телегу.
  Я был слаб, как рыба на берегу.
  Меня поили вином и давали мясо.
  Они думали, что наказали меня, - раб гортанно захохотал, заскрипел смехом. - Все шагали с оружием.
  Голодные, уставшие.
  А я - связанный - ехал в телеге, ел и пил, сколько хотел!
  
  - Где твоя госпожа, раб? - амазонка решила утратить пошатнувшийся - после стояния перед дверью и насмешек раба - авторитет.
  Говорила властно.
  Но строптивого раба властный тон амазонки не испугал.
  
  
  ГЛАВА 348
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  РАБ
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"