O Simona : другие произведения.

Трусики от couture

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сердце разрывает грудь в надежде раненой чайкой вырваться на волю, а чувственные ее губы стремятся к жаркому поцелую, и его плечи опускаются, а вся сущность стремится к ней, чтобы слиться в едином танце розовых фламинго.
  
  
  ГЛАВА ПЕРВАЯ Пламенная мадемуазель
  
  Simona Mercedes руководила своей студией художественной гимнастики и балета уже семь лет, с того жаркого лета, когда впервые пыталась утонуть, а былое ей тогда тринадцать лет.
  Тринадцать - возраст самоубийц.
  Сейчас ей уже двадцать, и ее студия так разрослась, что охватила область нижнего женского белья, рыболовных снастей, постельного белья и предметов личной гигиены.
  Год назад фирма добавила ювелирные изделия - золотые пуговицы, запонки, короны для мужчин и женщин и парфюм в дорогих флаконах, отделанных белым золотом, и все удивились, потому что они пришлись по вкусу олигархам и их любовницам и стали пользоваться бешеным спросом в тех странах, куда не летают самолеты.
  Имя ее стало известно в определенных кругах олигархов и считалось символом богатства, отличного вкуса, интеллигентности и модных ночных рубашек по высочайшим ценам, а также знаком фантастической работоспособности и удачи.
  Семь лет бренд 'Simona Mercedes' срывает высшие награды мира, и сейчас его создатель и президент фирмы летела в Monaco, чтобы провести октоберфест показ одежды для миллионеров преклонного возраста европейского филиала.
  Конкуренты умерли или заболели во время безысходной недели демонстрации мод в Москве, поэтому психоз европейского показа pret-a-porter был выше их возможностей.
  Одна только Simona Mercedes выдержала бурю эмоций, потому что ее женская энергия подпитывается вафельными батончиками и Snikers, и удача не проходит мимо нее.
  Но даже она обливалась потом усталости после Эль-Магриб, и мысль, что ее женят в Monaco пугала до гусиной кожи.
  Интимное белье, которое демонстрировали ее модели в Эль-Магриб, получило золотую ветвь на фестивале кино в Cannes.
  Simona Mercedes от ведьм унаследовала дар 'Емели', поэтому за все время ее профессиональной карьеры гимнастки и бизнес-girl она ни разу не ошиблась, и в мире кружевного нижнего белья все были уверены, что Simona Mercedes никогда не ошибается.
  Даже в смутные времена депрессий и санкций, когда она сама не радовалась новым достижениям, и пресса уныло отзывалась о ее последних моделях, акции фирмы росли в цене, она процветала, как кактус в мексиканской пустыне.
  Все, что Simona Mercedes делала, она делала профессионально, во всех начинаниях добивалась волшебного совершенства, во всем, что выходило из-под ее станка или из спортивного зала, видна печать изумительного вкуса и изящества.
  Но самая главная, почти неосуществимая мечта Simona Mercedes - создать трусики от couture.
  Трусики должны быть легкие, изящнейшие, шикарные, одним движением превращаться в вечернее платье, или в leotard, или в болеро, или в гимнастический купальник, или в пачку балетную, или в почти невидимые трусики танго.
  Но самое главное - трусики от couture должны притягивать женихов, как магнитом.
  Идея создания этих трусиков грызла Simona Mercedes изнутри.
  Simona Mercedes беспощадно требовательна к своим подчиненным, потому что знала, что они могут, что хотят и на что способны их организмы, подорванные сигаретами и алкоголем.
  Сверхъестественным чутьем гадалки и прорицательницы она угадывала, что нужно миру: каким парфюмом покрывать шею и волосы, что носить после ужина, знала и учила людей жить.
  Самыми высокими были продажи нижнего белья, парфюма и видео с конкурса художественной гимнастики.
  Simona Mercedes сама подбирала тапочки для гимнасток, и сама выдавала престарелых спортсменок замуж за видных политиков и олигархов.
  Все делала стремительно блистательно и виртуозно, как скрипач на крыше, разве что не умела завлекать мужчин.
  На мужчин у Simona Mercedes не хватало времени.
  Девушки бегали по танцам и пляжам, а Simona Mercedes сидела в маленьком кабинете над разметкой новой юбки к дачному сезону.
  Одеваться Simona Mercedes не умела и не любила, предпочитала дома ходить обнаженной.
  В свои модели вкладывала душу и самые передовые тенденции моды, но заявляла журналистам, что ей безразлично, что надето на ней, когда она дома.
  Нет времени думать о мелочах и одежде, когда тело вольно дышит.
  Но Simona Mercedes заставляла других покупать и носить созданные ее руками шедевры, особенно спортивную одежду, в которой сочетались удобство, практичность, шик и дорогая цена.
  Простая, элегантная, но безумно дорогая, Simona Mercedes редко думала, поэтому считалась иконой повседневного шика.
  Она летела из Эль-Магриб в обтягивающих панталонах, футболке с Микки Маусом - все собственного производства с многочисленными лейблами, в винтажной шляпке из итальянской соломки, которую нашла пять лет назад в конюшне ипподрома в Лондоне, в красных туфлях на шестнадцатисантиметровых каблуках, титановую модель которых создала в прошлом году.
  С собой Simona Mercedes неизменно брала огромную дорожную сумку с Соса-Сola из кожи лягушек от Tommy - предшественница сумок Олимпийских чемпионок, и эта сумка элегантная, потому что во время частых полетов покрылась несмываемой пылью странствий.
  Simona Mercedes сидела в одном из восьми кресел салона первого класса, небрежно вытянула ноги на спинку впереди стоящего кресла, и тут стюардесса объявила, что они идут на посадку в аэропорту Nice, недалеко от Monaco.
  По проходу шел мужчина в синем костюме с множеством белых веревочек, эполетов, кокард и блестящих пуговиц.
  Опытный модельный глаз Simona Mercedes отметил, что костюм на два размера меньше, чем требуется для пожилого мужчины с пивным животом.
  И сшит костюм не в модном ателье, а в подвале.
  Мужчина скосил глаза и рассматривал Simona Mercedes со всех ракурсов.
  Сердце девушки забилось, как канарейка в лапах мясника.
  Может быть, это любовь с первого взгляда?
  Неужели, он станет ее мужем на всю оставшуюся жизнь?
  Седьмым чувством гимнастки Simona Mercedes догадалась, что мужчина заинтересовался ее внешностью и модной одеждой.
  Simona Mercedes не желала всей душой, сопротивлялась телом против случайного быстрого знакомства в самолете, но картины предстоящей свадьбы полетели в мозгу со скоростью слайдов при ускоренном показе.
  Simona Mercedes облизнула мигом высохшие и потрескавшиеся, как чешуя кобры, губы.
  Ее избранник седой, с глазами-маслинами, с ярко выраженным носом, носил печать солидности и уверенности в завтрашнем дне с пенсией.
  Он остановился около кресла Simona Mercedes, развернулся к ней спиной и наклонился, чтобы завязать шнурок рабочего ботинка.
  
  
  ГЛАВА ВТОРАЯ Восторженная страсть
  
  Сердце Simona Mercedes застучала еще сильнее, со скоростью выстрелов из пулемета Калашникова.
  Штаны натянулись на крепких ягодицах избранника.
  Из горла Simona Mercedes вырвался стон чайки.
  Мужчина с хрустом распрямил спину, опустил средний палец левой руки в серебряную вазочку с икрой осетра, вазочка и икра принадлежали Simona Mercedes.
  Она не возражала, потому что слышала в ушах удары свадебных барабанов.
  Мужчина облизнул икру с пальца - получилось у него в высшей степени аристократично и изящно.
  - Мадемуазель! - голос жениха (а что он жених, Simona Mercedes уже не сомневалась), глухой, словно из железной бочки. - Я капитан корабля Jack Russell...
  - Капитан! А где ваш корабль? - Simona не узнала свой голос, он стал мужской, как у штангиста.
  - Я капитан этого корабля! Кораблем называется воздушное судно! - Глаза Jack Russell прожгли дыру в области груди Simona Mercedes.
  В голосе мужчины слышны нотки подозрения.
  - Извините, капитан Jack Russell! - Simona от стыда готова провалиться сквозь дно самолета и планировать до посадочной полосы. - Я очень мало знаю о жизни.
  Работаю и зарабатываю деньги, а о воздушных кораблях и их капитанах ничего не слышала! - 'Бросит меня или простит?' Simona Mercedes в досаде на себя кусала губы и пальцы.
  - Пока корабль совершает посадку на автопилоте, я могу... - Jack Russell одарил Simona Mercedes взглядом, полным надежды на рождение детей после свадьбы. - Понимаете, я оказываю пожилым дамам услуги за деньги...
  Вы меня понимаете? - Капитан очень хотел, чтобы Simona Mercedes поняла его.
  Но трепещущее сердце Simona Mercedes не осведомлено об услугах, которые капитаны воздушных кораблей оказывают дамам за деньги.
   - Конечно, понимаю вас, Jack! - Simona Mercedes соврала первый раз в жизни, солгала ради любви!
  Ее мокрая ладошка накрыла влажный, после слизывания черной икры, палец капитана.
  - Вы молодая, поэтому я с вас деньги не возьму! - Jack Russell усмехнулся, показывая, что догадывается, что Simona Mercedes ничего не поняла об его услугах дамам.
  В его усмешке Simona Mercedes увидела вставные зубы из металлокерамики.
  От железа десны у основания коронок почернели.
  - Зато я со всех беру деньги! - Simona Mercedes засмеялась и погрозила капитану пальчиком. - И уверяю вас, капитан, что это очень большие деньги! - Simona Mercedes хотела понравиться капитану, но хотеть и уметь - разные вещи.
  Рот Jack мигом превратился в сморщенное яблоко.
  Глаза покрылись сеткой красных сосудов.
  - Я ошибся в вас, мадемуазель!
  Я не такой! - Капитан корабля напружинил грудь, и она стала похожа на живот.
  Ушел и громко хлопнул дверью кабины летчиков.
  Simona Mercedes зарыдала от безутешного горя.
  Через минуту в динамике раздался тонкий голос несостоявшегося жениха.
  - Дамы и господа! Из-за урагана 'Катрин' наш самолет совершит вынужденную посадку не в аэропорту Nice, а в аэропорту для лоукостеров в Treviso.
  Расстояние от Treviso до Nice шестьсот километров.
  С автобусами туго, а на такси - дорого! - капитан корабля Jack Russell засмеялся с нотками истерики.
  Его сухой кашель обиженного астматика бил в динамики и по барабанным перепонкам.
  - Все неприятности из-за вас! - Стюардесса с избыточным весом и огромной черной бородавкой на носу злобно зашипела на Simona Mercedes. - Капитан рассердился, поэтому нарочно развернул самолет.
  А меня в Nice ждет жених, но теперь, боюсь, что не дождется.
  Женихов в Treviso нет.
  - Не самолет, а воздушное судно! - Simona Mercedes машинально поправила стюардессу.
  Но за свои новые знания получила подзатыльник от пожилой женщины, которая сидела на кресле за ее спиной.
  Simona, словно мышка в мышеловке, вжалась в кресло и продолжала рыдать.
  Затем проглотила пять таблеток снотворного и провалилась в страшный сон.
  Она проспала почти все оставшееся время полета, не проснулась даже тогда, когда стюардесса пролила на нее кофе и шампанское.
  Ей снилось, что она голая на соревнованиях, стоит на персидском ковре, и тысячи камер сканируют ее белое тело.
  По груди на живот стекает горячий пузырящийся пот.
  Напряженный лихорадочный темп занятий в секции гимнастики, банкеты, показы, выжали Simona Mercedes, как морковку для смузи.
  Она посещала фабрики, где производят шелковые ночные трусики ее бренда, спортивные арены, названные, в ее честь, а также магазины, где продают ее столы, на которых можно танцевать.
  Показы в Европе обязательно сопровождаются сумасшедшими карнавалами, встречами, душевными разговорами, никто до награждения не спит.
  
  
  ГЛАВА ТРЕТЬЯ Может быть, это любовь?
  
  Сейчас в самолете рядом с ней в кресле лежал священнослужитель с жидкой бородкой, он за все время полета не отводил глаз от ее туфель, это единственный мужчина во Вселенной, который не знал ее в лицо и не носил нижнее белье, созданное на ее фирме.
  Когда Simona Mercedes бережно опускала себя в кресло при посадке в самолет, священнослужитель икнул от восторга - Simona Mercedes уверена, что от восторга, а не из-за внутренней болезни, - и опустил глаза на ее туфли.
  Она подумала, что священнослужитель влюбился в нее.
  Есть ли у него жена и дети?
  Женятся ли религиозные деятели?
  Если им нельзя жениться, то откуда у них берутся дети? Из приюта?
  К какой обители священник принадлежит?
  Она боялась заговорить со священником, потому что не знала его вероисповедание, а неточность в разговоре о религии приводит к ссоре.
  Simona Mercedes долго рассматривала свои фотографии в журнале Playboy - что там пишут о кольцах, которые она показывала в Эль-Магриб, и о той коллекции купальников для гимнастики, что демонстрировала за неделю до того в Москве, и через три минуты уже спала сном модельера.
  Самолет покатился по посадочной полосе Treviso, затем прыгал по кочкам на огородах, и она с улыбкой посмотрела в окно, радовалась, что скоро искупается в море Monaco, потом повернула голову в сторону своих помощниц, которые лежали по ту сторону прохода.
  Перед ними спал оперный фальцет из Milano, он музыкально храпел, и Simona Mercedes услышала в его храпе мотив из оперы 'Аида'.
  Священнослужитель весь полет смотрел на ее туфли, а ее помощницы не беспокоили ее, пока она спала.
  'Не храпела ли я во сне, не пускала ли пузыри изо рта?' - Simona Mercedes с подозрением посмотрела на окружающих.
  Но ничего, кроме пустоты, не увидела в их глазах.
  Три недели путешествия оказались нелегкой ношей для помощниц, сначала демонстрация себя в New-York, потом Эль-Магриб, теперь Monaco.
  И помощницы разом испытали облегчение.
  Все показы очень важны для девушек, но показ коллекции готовых купальников для гимнастики в Monaco, всегда самый напряженный от старта до финиша, проходил в спринтерском темпе и требовал огромных денег от мужчин.
  Для Simona Mercedes важнее всего завоевать административный центр княжества Monaco Monte-Karlo.
  Simona Mercedes стряхнула с себя сон, взгляд священника, влажное - от пролитого стюардессой шампанского и кофе, - белье, протянула записи своим помощницам Diana и Jacika.
  Diana работала с ней в паре на брусьях уже шесть месяцев, Jacika - два года.
  Обе преданы ей всем телом и душой, потому что она красивая и богатая, и обе многому ее научили и как человека, и как профессионала, даже обучили фокусу выпускать огонь изо рта и ноздрей.
  Simona Mercedes служила вдохновляющим примером во всем, начиная с прыжков со скакалкой - скакала она самозабвенно увлеченно до чуткого бережного отношения к богатым спонсорам.
  Diana зажигала в ней внутренний огонь, она словно маяк в Александрии, который светит в темноте и указывает кораблям путь на скалы.
  И самое прекрасное в Simona Mercedes то, что она даже не подозревала, что она девушка, с редкими зубами и прекрасными качествами домашней хозяйки.
  Непритязательность и равнодушие в мире моды - качество опасное, и все, кто познал Simona Mercedes, утверждали, что она скромная и простая, как пять euro.
  Simona Mercedes обладала не только роскошным телом гимнастки, но и безошибочным чутьем на олигархов, подсказывающим ей, как надо вести дела с богатыми, для кого разрабатывать модели купальников шестидесятого размера, и кого следует носить на руках в следующем сезоне.
  Она мгновенно улавливала в ресторанах спившихся миллионеров, учитывала их состоятельность, и без колебаний вносила изменения в их банковский счет и стиль, потому что это требовалось всегда.
  За время ее работы она смеялась только один раз.
  Она никогда не боялась предложить новое упражнение на бревне, даже, если оно предполагало травму в виде перелома позвоночника и основания черепа.
  Simona Mercedes смело шла по головам конкурентов и много часов была для Diana и Jacika не только суровым и справедливым боссом, но и доброй подругой.
  Надежная, как театр La Scala, трудолюбивая, работоспособная и одержимая в ателье моды и на ринге, блистательно талантливая во всем, с удивительным чувством юмора, отзывчивая на доброту мужчин, умеренно сумасшедшая перфекционистка со всеми, и главное - добрая до слез, Simona Mercedes на гимнастических соревнованиях ставила настолько высоко планку, что компетентные деловитые судьи и конкуренты, креативные профессионалы этики, напрасно рвали свои легкие, пытаясь на эту планку залезть по лестнице.
  Diana пришла к ней сразу после окончания Медицинского училища имени Паркинсона, как начинающий дизайнер больничной одежды, и Simona Mercedes скоро заметила, что слюнявчики, простыни для мертвецов и халаты ее скучные, в них явно просматривается тенденция пошлости, испытанные и надежные в больницах и моргах, но очень мало в них будущего, что она так ждала от своих помощниц-дизайнеров.
  Однако, после общения в сауне, Simona Mercedes разглядела в Diana совсем иные и гораздо более полезные качества для юной леди.
  Она оказалась источником безумных маркетинговых идей, имела в высочайшей мере талант и умение замечать малейшие недостатки в конкурентах, а также поддерживать контакты с полком олигархов одновременно.
  Simona Mercedes сразу обратила внимание на педикюр Diana, поэтому сделала ее своей помощницей.
  Diana демонстрировала белье на подиумах, но за время совместной работы ее обязанности многократно умножились без повышения зарплаты.
  В свои двадцать лет она была вице-президентом фирмы, отвечала за связи со спонсорами, и Simona Mercedes обсуждала и осуждала с ней все пропагандистские акции, связанные с разорением конкурентов.
  Вместе они разработали пиар-тактику формирования имиджа девушек, что фирма притянула к себе всеобщее внимание людей с недостатком социального внимания, словно магнит притянул железные гвозди.
  Уж если Diana на кого-то бросалась в нижнем белье, она достигала блестящего успеха.
  Как и всегда, она взяла на себя всех, кого могла, во время демонстрации коллекций в Москве и Эль-Магриб, чтобы Simona Mercedes выдохнула полной грудью и животом.
  Она на визитной карточке золотом написала 'Великолепная волшебница', вместо слов 'Вице-президент по рекламе и маркетингу'.
  Как гимнастка, она одарена не слишком выраженными формами, но в сфере рекламы и маркетинга эти недостатки возмещала многократно, и Simona Mercedes утверждала, что она сама ни на что подобное не способна, потому что стыдно.
  Она всегда несправедливо принижала достижения конкурентов и расхвалила своих помощников, даже тогда, когда они не заслуживали.
  К Diana Simona Mercedes относилась с теплотой, нежностью и любовью - настолько, насколько могут любить друг друга две девушки одного возраста и разного социального положения.
  Когда Diana подцепила гепатит и лихорадку, Simona Mercedes сама подавала ей ночной горшок и гороховый суп, пока Diana это не надоело и ей пришлось поправиться.
  После этого их дружба стала еще крепче, Diana называла Simona Mercedes своим наставником Конфуцием, и утверждала, что Simona Mercedes научила ее всему, что нужно знать, чтобы люди тебя любили и легко отдавали деньги, а Simona Mercedes в ответ смеялась и говорила, что Diana обучила ее тонкостям индустрии моды.
  Их совместная работа на брусьях и в модельном бизнесе приносила огромные доходы - Simona Mercedes и ее фирме.
  Jacika в свое время работала помощницей везде, где ее брали, и Simona Mercedes обратила на нее внимание во время фотосессии для журнала 'Крокодил' на подиуме, с которого Jacika постоянно падала на мрачных зрителей первого ряда.
  На полу около подиума Jacika показывала себя в выигрышном ракурсе.
  Jacika, как и Simona Mercedes, придиралась ко всем по мелочам, придавала огромное значение мельчайшим пуговицам на брюках и работала по сорок часов в сутки.
  Simona Mercedes пригласила ее к себе после того, как Jacika проработала в журналах пять недель, стремительно поднималась по ступенькам бесконечной карьерной лестницы, которая когда нибудь приведет девушку к свадьбе с чиновником с мизерным окладом, бонусами и льготами на лоукостерах и в магазинах экономического класса, и даст должное признание ее талантам в спорте и на подиуме.
  Взамен прошлой жизни Simona Mercedes предложила ей жалование, которое показалось Jacika в то время маленьким, и должность своей личной помощницы.
  У Jacika за время работы было множество возможностей взломать коды корпоративных компьютеров фирмы Simona Mercedes, но она предпочитала работать с утра до вечера лично с Simona Mercedes.
  Она любила свою госпожу и всех, кто с ней связан.
  Jacika отлично сработалась с Diana и постоянно с ней дралась за место около Simona Mercedes.
  С Simona Mercedes Jacika работала с синхронной точностью, как швейцарские часы Chopard, Jacika десятым чувством волчицы угадывала по запаху идеи Simona Mercedes еще до того, как они появятся в ее голове.
  Simona Mercedes рассказывала своим конкурентам, что такая помощница, как Jacika - мечта любой деловой леди.
  Jacika для Simona Mercedes - вроде верной и преданной жены, но у девушки жены не бывает.
  Jacika заботилась обо всем, вплоть до мелочи на проезд, даже брала во все поездки индийские ширмы, за которыми Simona Mercedes любила переодеваться или просто одна отдыхала обнаженная в кресле.
  Ширма появлялась как бы сама собой как раз в ту минуту, когда Simona Mercedes начинала отчаянно чесаться при аллергии на одежду, также, как и обед, и ужин возникали перед Simona Mercedes в самых неожиданных местах и в нужную минуту, появлялся и туалет, в который Simona Mercedes ходила перед интервью, появлялся подробный список тех, кто может плеснуть в лицо концентрированной серной кислотой, тех, кто звонил ей без дела, изнурял долгими проклятиями и разговорами о никчемности Simona Mercedes.
  Занимаясь ненужными делами, Jacika всеми возможными лекарствами облегчала жизнь и тело Simona Mercedes, помогала ей после банкетов сохранять ориентиры и всегда быть в курсе, что делается в личной жизни конкурентов.
  Троица великолепно сработалась, потому что Diana и Jacika полностью зависели от Simona Mercedes, а она без их помощи не могла избавиться от досадных мелочных поклонников в повседневной жизни, не умела сосредоточиться на пустяках.
  Simona Mercedes говорила, что благодаря помощницам, она в свои двадцать лет выглядит и чувствует, как в двадцать лет.
  За время работы Jacika летала с Simona Mercedes в Monaco сто раз, а Diana в десять раз больше.
  Из всех городов Вселенной Simona Mercedes больше всего боялась Monte-Karlo, штаб-квартира ее армии модельеров находится в Санкт-Петербурге, она летала каждый раз в Monte-Karlo с неохотой, и, если предоставлялась возможность, называла Monte-Karlo Раем, чтобы обмануть душу и тело, которые внимательно ее слушали и повиновались.
  Из всех модельеров мира она оказалась самой отчаянной, чтобы обосновалась в Monte-Karlo и открыть филиалы художественной гимнастики на воде.
  Рисковала она не зря, а за деньги.
  Перелет через океан для нее казался вечностью, потому что в самолете невозможно выйти замуж.
  При малейшей возможности, под любым предлогом в Monte-Karlo знакомилась с мужчинами с одной благородной целью - осчастливить их узами брака.
  Как всегда после показа модных leotard, которые стояли первыми в модной одежде для спортивных залов и светских балов и выглядели, как прозрачная ночная рубашка, она планировала провести в море два дня, чтобы волны смыли с нее запах безысходности.
  А потом она присоединится к Diana и Jacika в сауне в New-York, там они будут по-женски обсуждать деловых партнеров, а затем посетят фабрику готового нижнего белья в Пекине, встретятся с различными агентами - включая брачных и похоронных - и будут обсуждать стратегию проведения следующей кампании по внедрению в мир моды белых тапочек.
   Simona Mercedes - единственный предприниматель, кто отказался перенести свой офис в New-York.
  Она предпочитала жить в Пизанской башне в Pisa, ей нравились ветры, которые задували во все щели, нравилось делить время между крестьянами и городскими жителями из Малибу.
  У нее не было ни малейшего желания переселиться в пентхаус в голове Статуи Свободы, обнаженной мерзнуть там зимой и метаться в глазах статуи.
  Она любила все, что придумывала сама и утверждала, что в Pisa ей стены башни помогают.
  Что ж, с победительницами конкурса красоты не спорят.
  Если позовут, то она тут же попросит у олигархов самолет и полетит в Мексику, в Monte-Karlo, в New-York, или даже в Антарктиду, где часто бывает.
  Полярники не требовательные к фасону сапогов из кожи пингвинов, но до черточки разбираются в нижнем белье.
  Diana уговаривала Simona Mercedes купить собственную ракету, но она уверяла, что не хочет летать из Monte-Karlo в New-York через стратосферу, и не нужны ей пустые комнаты в ракете, она с удовольствием пользуется услугами поклонников, вот, как сейчас, когда летит в Treviso, и как когда-то летала на Луну.
  При том фантастическом успехе, которого она добилась, Simona Mercedes была удивительно простая и непритязательная, как хомяк в клетке.
  Она никогда не забывала о своей скромной королевской семье, о том, как на ее голову неудачно выпал снег во время первого показа коллекции нижнего мужского белья в Африке, не забывала кафе, в которых намазывала официанток горчицей, когда по ночам начала создавать свои первые модели, которые шила из измазанных горчицей белых скатертей, купленных на щедрые дары миллиардеров.
  Шила она свадебные платья и для себя, но ни разу ей не улыбнулся жених, хотя обожателей хватало.
  Однажды сотрудник знаменитого пятого департамента сената, заказывающий товары оптом, обратил внимание на трико, которые у Simona Mercedes купили ее подруги по колледжу, трико необыкновенные, необычные и стильные в духе сетки против москитов и к тому же сшиты с небрежным шиком великосветской львицы.
  Он купил несколько моделей и отдал в магазин экономического класса, тогда он находился в Шанхае, и только недавно переехал в центр Milano.
  Трико Simona Mercedes мгновенно раскупили менеджеры из Rio.
  Сотрудник департамента заказал еще двадцать пять трико для сенаторов, потом тысячу.
  В следующем году Simona Mercedes предложили шить и показывать себя в сенате, и тогда она ушла из родного дворца, взяла в аренду Port-Artur, на складах которого часто рожали незаконно модели, и наняла десять юношей из приюта отцов-одиночек, чтобы они давали ей советы и, возможно, хотя бы один предложил руку и сердце.
  Simona Mercedes ничего не платила юношам, но они были на седьмом небе от счастья, потому что могли видеть ее выступления на подиуме в новых leotard, и она тоже плыла в радости.
  Ее тело сначала пошло в гору, но затем Simona Mercedes села на диету.
  К двадцати годам Simona Mercedes добилась грандиозного успеха, что ее изделия покупали все странники и необычные люди, а через месяц в ее нижнем белье космонавты впервые вознеслись в стратосферу.
  Однако она всегда помнила тех, кому повезло, а потом все закончилось, и как ей повезло, что мафиози ее не заметили в порту и что они сгорели в пламени выхлопных газов ее старенького автомобиля 'Ford'.
  Хотя в жизни ей часто везло, она иногда считала себя несчастной, потому что никак не могла выйти замуж.
  Самым главным счастьем ее было смотреть на своих работников.
  
  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Любовь?
  
  Simona Mercedes с ужасом посмотрела в иллюминатор.
  На посадочной полосе стояли модельеры с усталыми лицами горилл.
  Самолет подпрыгнул, коснувшись колесами одного из модельеров, и пополз на брюхе к посадочному терминалу аэропорта Treviso, где ее не будут встречать обслуживающие вип-сервиса.
  Simona Mercedes еще раз услышала проклятия на свою голову из-за того, что пилот по ее немилости посадил самолет не в Ницце, а в Treviso.
  Simona Mercedes не надеялась, что все пройдет гладко, как на гимнастическом бревне, но одно знала точно - что ей придется страдать на фантастической жаре в смене часовых поясов, потому что она провела в другом климате две недели.
  В ближайшие дни предстоит дать сто интервью французским журналистам, которые озабочены судьбой новой модели кружевных трусиков для балерин и гимнасток, потом планировалась встреча с торговыми представителями Новой Зеландии для выбора шерсти овец, из которых будет осуществляться пошив модного нижнего белья для коллекции осенне-зимнего периода в Антарктиде.
  Хотя сейчас был только октябрь, Simona Mercedes чувствовала мороз по коже без трусиков.
  Она решила как можно скорее разработать осенне-зимнюю коллекцию leotard.
  Одежда для отдыха в Черногории уже запущена в производство в Китае, не позднее чем через день уже будет готова первая пробная партия ста тысяч пуант.
  Во время работы Simona Mercedes все время смотрела на месяц вперед - чтобы опередить моду, и за спину, чтобы опередить маньяка, если он подкрадется с тыла.
  И сейчас у нее полный чемодан набросков для новой коллекции, а остальное она обдумывала, когда боялась.
  - С кем я встречаюсь сегодня в Monte-Karlo? - Simona Mercedes забыла, что до Monte-Karlo еще нужно добираться шестьсот километров.
  Она любовалась в иллюминатор чудесным блистающим юным пажом.
  Как он радовал после нескончаемых стариков в Milano.
  И какое счастье, что пасмурное настроение еще не подобралось к Treviso, но впрочем, она любила парней даже в дождь.
  Simona Mercedes частенько говорила, что в прошлой жизни она была мушкетером короля.
  Ее сердце навеки принадлежало умершему народу шумеров, хотя ей было всего пять лет, когда впервые в музее истории увидела мумию шумера - через два года после того, как сделала первый шаг к гимнастическому бревну.
  Тогда в первый раз она прилетела с родителями на ярмарку тканей и закупила бархат для болеро, но показала она свою собственную коллекцию шумерских купальников много лет спустя в Paris, когда открыла свои филиалы не только на Земле, но и на Луне, и это огромная для нее честь и радость.
  Увидев в первый раз Monte-Karlo с казино, она сразу полюбила жизнь.
  Полюбила в нем все - цены на багеты, заграждающие сетки в море, фильтры морской воды на главном пляже, улицы неразбитых фонарей, гонки спортивных машин, яхтсменов с выдающимися грудными клетками...
  Когда она в первый раз ехала на такси от пляжа до Макдональдс, то была так потрясена пальмами, что слезы выступили на ее прекрасных глазах.
  Был полдень, огромный флаг Принца развевался над Замком, ярко освещенным блеском бриллиантов светских львиц, и она почувствовала в своей душе зависть к олигархам и их спутницам жизни, тягу к дорогим украшениям и благоговейное желание выйти замуж за волшебника Изумрудного города, потому что он богатый.
  И это чувство неудовлетворенности осталось с Simona Mercedes навсегда, до тех пор, пока не выйдет замуж за приличного мужчину.
  Всякий раз, когда она посещала Monte-Karlo, сердце ее вырывалось из груди от бешенства и восторга.
  Она так и не привыкла к ценам в Monte-Karlo, не могла относиться к захватывающей красоте яхтсменов, как к чему-то обыденному.
  Часто говорила, что хочет купить квартиру с видом на казино, но из-за боязни потерять дар речи, не покупала.
  Останавливалась неизменно в люкс Grand Prix в отеле Fairmont, и все носили ее на руках, как избалованного очаровательного ребенка двадцати лет.
  Ей нравились руки портье, поэтому она не обзаводилась собственным жильем.
  - Если мы доберемся из Treviso до Monte-Karlo живыми и здоровыми, то после обеда ты встречаешься с аналитиками моды из газеты 'Правда' и 'Star', а также с несколькими перспективными женихами из 'Фигаро', - Jacika осветила четко, ее металлокерамические коронки стучали в такт словам и отбрасывали на зрачки Simona Mercedes шаловливых солнечных зайчиков.
  У Simona Mercedes на лице было выражение, которое появлялось только перед дальней дорогой.
  Как бы она не уставала, какими изматывающими ни были показы коллекций в гимнастических залах и балетных студиях, она словно бы начинала светиться мягким зеленым радиоактивным светом.
  Она называла Monte-Karlo мужчиной и полагала, что у нее с ним роман, над ней даже злобно шутили по этому поводу.
  
  
  ГЛАВА ПЯТАЯ В ожидании чуда
  
  - У тебя на лице опять выражение, будто ты ночуешь в замке графа Дракулы, - Jacika захохотала, и Simona Mercedes взмахнула руками, не скрывая радости, что и Diana и Jacika будут трястись с ней всю дорогу от Treviso до Monte-Karlo, и пусть ее душа находится сейчас в New-York, но пятки болтаются в Monte-Karlo, и пусть остальные сколь угодно завидуют жителям Monaco, Simona Mercedes их никогда не защищала от людской ненависти.
  Кому в Monte-Karlo жить хорошо?
  Simona Mercedes любила Monaco, французов, рыб в море и Monte-Karlo -безысходно и беззаветно.
  Случалось, что поздно ночью она в своих апартаментах сидела у швейной машинки 'Sea-gull', вернувшись после безобразного ужина, и любовалось жемчужным свечением огней Святого Эльфа на яхтах или взлётом дельтапланов над казино... ночью... утром... днем... вечером...
  Simona Mercedes любила казино Monte-Karlo в любое время года, и нет в Мире аттракционов, которые могли бы сравниться с ним.
  Единственный, как жених, несравненный, как два рукава блузки, так горячо любимый Monte-Karlo оставлял иногда пузыри ожогов на ее лице, при мысли о нем, ее давление поднималось до двухсот.
  Simona Mercedes небрежно провела пальцами с маникюром по своим густым длинным волосам и скрутила их сзади в тугую косу незамужней девственницы.
  Даже не пошла в туалет, чтобы посмотреть на себя со стороны, даже расческу сломала, чтобы не возникло искушения причесать себя всю.
  Она знала, что прекрасна, и в голове не пришло себя приукрашать лишний раз.
  Она всегда обращала внимание на то, как выглядит в свете авиационных прожекторов.
  Simona Mercedes, очень красивая девушка, очень тщеславна.
  Ее намного меньше волновало, как выглядят люди у ее ног, потребители, для которых она создает одежду и надежду.
  Отсутствие самокритики одновременно удивляло и восхищало.
  Когда она с головой уходила в работу, то становилась похожа на страуса эму, который случайно забрел в пошивочный цех и притворяется модельером.
  Манера у Simona Mercedes диктаторская, ее красота и гений всеми признаны, и в то же время было в ней детское простодушие, словно она забыла себя, цифры, буквы.
  Подлинная сила Simona Mercedes заключалась в ее блестящем, жгучем, как острый перец, таланте, и в том, что она могла не спать десять дней подряд.
  Дел в Monte-Karlo у Simona выше крыши казино.
  Завтра в семь примерка leotard на манекенщиц.
  После примерки поездка на большую спортивную арену, которая находилась в диких горах в семи часах езды от Monte-Karlo, надо выяснить, согласятся ли там и смогут ли носить ее новые купальники, и трусики от couture - в перспективе.
  Потом еще несколько интервью в сомнительных журналах, ее станут расспрашивать о женихах, почему она - богатая и красивая - до сих пор не вышла замуж за миллиардера, спросят и о новых афродизаках, которые она привезла под видом парфюма, и эти афродизаки Simona Mercedes выпустила в продажу в сентябре, и которые сразу вызвали удивление у молодежи и робкие вопли у стариков.
  Молодые хиппи во всех странах мира жаждали их купить и поливать головы своих подруг.
  Все, к чему прикасалась Simona Mercedes руками, превращалось в золото, а головой - в уран, ее окружало отталкивающее для физиков зеленое свечение успеха.
  В ее деловой жизни она всегда на коне, а в личной жизни все складывалось сложно, она оказывалась под конем.
  Поглядеть со стороны - очаровательная девушка с львиной гривой рыжих волнистых волос, с зелеными глазами лягушки, которая не подозревает, насколько она идеальная.
  Она встала, готовясь к выходу из самолета, наступила на ногу священнослужителя, и Diana взяла ее сумку из кожи экзотического животного и, как всегда, издала неприличный стон.
  - Вижу, ты опять прихватила с собой глобус из титана, - Diana без шутки прокряхтела, как старушка, и засмеялась, чтобы смазать свой позор.
  Diana можно принять за модель-юношу, она одета безобразно, являя собой полную противоположность Simona Mercedes.
  Те, кто их не знал, вполне могли принять Diana за олигарха, которому наплевать на одежду, а Simona Mercedes - за ее помощницу, хотя Simona Mercedes могла выглядеть также безобразно - когда пожелает.
  Она носила свои модели в сочетании с китайскими винтажными вещами, которые покупала уже много лет у разных ювелиров в Шанхае и в Дели.
  Она любила необычные бусы из клыков вымерших животных, сочетала дорогие бриллианты из коллекции Английской Королевы с подделками Одесских мастеров, и никто, глядя на нее, не мог догадаться, настоящая ли сама Simona Mercedes или это ее плохо выполненная копия.
  Она не задумываясь, надевала прекрасную шкуру крокодила с выделанным черепом на норковую шубку или, например, кружевные трусики белого, желтого и розового цвета с черной бахромой с рынка в Балашихе для костюма электрика, который любит наряжаться в бальные платья.
  Натура наделила Simona Mercedes редкой природной красотой пантеры, но самое важное - она обладала врожденным пофигизмом, великосветской небрежностью в отношениях и в одежде и умело комбинировала повседневную одежду в стиле 'замученной домохозяйки с мужем пьяницей'.
  Никакой домохозяйкой или многодетной матерью с мужем алкоголиком она не была, хотя представлять себя в роли избитой малоимущей женщины ей нравилось, хотя, никогда не думала о ролях.
  Она просто вставала утром и одевала все, что находилось в радиусе трех метров от кровати.
  Эффект всегда оказывался ошеломляющим, хотя Diana всегда любила повторять, что если бы она одевалась, как Simona Mercedes, ее никто не пустил бы в казино, даже с черного входа для трубочистов.
  Но на Simona Mercedes все выглядело великолепно, даже присосавшиеся комары.
  И, когда ее, наконец, спустили с трапа, небрежной элегантностью и растрепанностью Simona Mercedes все стали восхищаться.
  Diana сразу увидела худенькую балерину из vip-зала, которая их встречала, и почувствовала себя несказанно счастливой, когда положила, наконец, на ее хрупкие балетные плечи неподъёмную сумку из дубленой кожи доисторического крокодила.
  В сумке Simona Mercedes хранила блокноты с номерами телефонов парней, которые могли бы оказаться ее мужьями, с набросками трусиков от couture, флакон ее собственных духов и тонна глиняных статуэток с острова Пасхи.
  В главном отделении сумки Simona Mercedes хранила ключи от автомобиля, которого у нее еще нет, но обязательно будет, пепельницу из черепа австралопитека, новую ручку из кости мамонта, которую ей кто-то подбросил, десять серебряных ложек эпохи династии Мин, десять карандашей для подправки линии губ, все это весило сто тонн, и все это Diana неизменно таскала в своих тонких руках.
  Diana говорила, что содержимого сумки Simona Mercedes достаточно, чтобы открыть антикварную лавку в Tel-Aviv.
  Simona Mercedes носила с собой все, что ей не нужно, чтобы чувствовать себя неуверенно, неловко, а это приводит к великолепному робкому румянцу на щеках.
  Ей хотелось тратить время на поиски чего-то неважного в своей сумке, когда она находилась в депрессии.
  Она брала с собой все, как будто собиралась эмигрировать на Луну.
  Все пошли за потеющей балериной из vip-зала к транспортеру, чтобы получить свой или чужой багаж - все вещи одинаковые.
  Багажа у них огромная гора, Simona Mercedes всегда брала с собой больше, чем требуется армии модельеров, да еще они везли всю свою коллекцию leotard, упакованную в контейнеры из канадского клена.
  Авиалинию заранее предупредили, что вещи быстро портящиеся - мода быстро меняется - и поэтому вещи Simona Mercedes в первую очередь выбросили из самолета.
  Diana заказала фургон для перевозки крупного рогатого скота, который все это вместе с ними доставит за шестьсот километров в отель в Monte-Karlo.
  Она предложила Simona Mercedes ехать прямо сейчас, куда глаза глядят, а она приедет вместе с багажом в скотовозке, но Simona Mercedes отказалась, сказала, что лучше подождет, хочет быть уверена, что Diana не выкинет ни одну вещь по дороге.
  Это была бы катастрофа для всего прогрессивного человечества.
  Оставив Diana и Jacika беседовать с гондольерами в ожидании багажа, Simona Mercedes отошла к баллону с газированной водой и присматривала себе жениха, закурила сигару.
  Она бросила курить час назад, но снова закурила, потому что боялась, что разведется с будущим мужем раньше, чем они поженятся.
  Она громко кашляла у стены, старалась привлечь к себе внимание, разглядывала миллионеров, которых не пропускал таможенный контроль.
  Миллионеры, потому что богатые, проходили не только таможенный контроль, но еще и сдавали тест на холеру.
  У них были документы, освобождавшие от ответственности, индульгенции, хотя таможенникам даже не приходило в голову брать у миллионеров анализ слюны.
  Simona Mercedes заплатила пятьдесят тысяч долларов только за то, чтобы ее контейнеры не вскрывали, она платила всегда, доставляя коллекцию из города в город.
  Simona Mercedes вдыхала клубы дыма и думала, какой маленький путь она прошла по жизни.
  Сейчас для нее нет ничего проще, чем остановиться в шикарном отеле, или в студенческом общежитии на общей койке.
  Она чувствует себя не в своей тарелке, как и тогда, когда все начиналось.
  Она не забывает маленький темный чулан, в который отец ее закрывал, чтобы она не портила зрение, читая книжки, и благодарила судьбу за то, что не выколола себе в чулане глаза об иглы дикобраза.
  Из вонючего чулана она вознеслась, и теперь летит, боится упасть.
  Как близко - ах, как безысходно оказалось время из чулана до Monte-Karlo, где она сейчас курила в винтажной крокодиловой шкуре, с огромными бриллиантами на пальцах, на которые проходящие миллионеры обращали внимание, когда она с небрежным шиком все знающей балерины, подносила сигару к опухшим губам.
  Она неласково целовала свои бриллианты, словно они подделка, а не драгоценные камни из короны персидского шаха.
  Simona Mercedes отточенным движением актрисы сняла цепи с волос, и длинные рыжие волны разлились по ее коленкам.
  Она похожа на Minnie Mouse - подружку Mickey Mouse в расцвете мышиной молодости и красоты.
  Simona Mercedes нарочно выглядела старше своих двадцати лет, никому бы и в голову не пришло, что она девушка.
  Ну, самое меньшее, сорок лет.
  
  
  ГЛАВА ШЕСТАЯ Любовь и кровь
  
  Simona Mercedes знала, что мужчины любят домохозяек, поэтому стремилась к расплывчатому образу старой хозяйки.
  Она не прилагала к этому особые усилия, - ей просто достались испорченные гены, и благословила слепая гадалка.
  Simona Mercedes обожала физические упражнения, нуждалась в низкокалорийной диете с селёдкой и луком, всегда накладывала по три миллиметра косметических средств по уходу за кожей.
  Плеснет утром на колени кипяток, покраснеет от боли, почистит зубы сухой травой, расчешет волосы пальцами - и готова выйти замуж.
  Ее скользящий взгляд остановился на усталом пожилом мужчине с детьми, который с трудом снимал с конвейера свои деревянные чемоданы.
  На шее у него висел пластиковый пакет с грудным ребенком, двухлетняя девочка с мороженным вцепилась в его ботинок, мальчик лет четырех злобно ругался с отцом, и, в конце концов, отец зарыдал.
  И отец, и сын покрылись крапивницей от раздражения.
  Simona Mercedes обратила внимание, что девочка одета в эксклюзивную пачку балерины.
  На мальчике были длинные штаны из кожи питона и полосатая футболка матроса.
  Мальчик считал чемоданы, а его отец продолжал реветь.
  Было видно, что мужчина не просто рыдает и капризничает, а из-за чего-то расстроился, как дитя.
  'Наверно, у него нет женщины!' - ноздри Simona Mercedes расширились.
  Simona Mercedes сунула руку в чей-то карман и достала гору чупа-чупсов, которые она тоже любила сосать, когда мечтала создать трусики от couture.
  Конфеты заменяли Simona Mercedes мужчин, это была ее нехорошая привычка.
  Она подошла к плачущему отцу четырехлетнего мальчика.
  Судя по шлемам с перьями петуха, это были французы.
  При всей огромной любви к Франции и ко всему французскому, Simona Mercedes так и не выучила французские цифры, знала лишь несколько приказов для слуг.
  Объяснялась с помощью высунутого языка и шипения, помогал ей выходить из щекотливых ситуаций водитель, с которым она обычно ездила на рынок за сельдереем.
  На этот раз водитель оказался далеко, в тюрьме в New Zeland.
  Simona Mercedes поймала четырехлетнего мальчика за ухо, показала ему кулак и смело, как умелая женщина, улыбнулась.
  - Qui? Какого черта? - мальчик на всякий случай спросил на двух языках.
  Simona Mercedes показала кулак с леденцами.
  Мальчик понял, но засомневался в хороших намерениях Simona Mercedes.
  Внимательно оглядел Simona Mercedes с ног до головы, затем с головы до ног, захотел сказать дурное слово, но в это время к ним повернулся плачущий мужчина.
  Simona Mercedes свободной рукой нежно разгладила морщины на щеках мужчины, покрытых мягкими волосами, которые по странной случайности оказались того же седого цвета, как волосы ее дедушки в момент упадка.
  С годами волосы дедушки Simona Mercedes приобрели цвет яичного желтка, а волосы плачущего мужчины были оранжевые, как морковка, которой приманивают в цирке ослов, а лицо покрыто веснушками, как лицо Simona Mercedes.
  Девочка оказалась черненькая, с маленькими глазками, как у отца.
  Девочка кушала томат, слезы отца ее не трогали.
  Заметив искусственный жест Simona Mercedes, нежно разглаживающий морщины мужчины, после чего он перестал реветь, мальчик кивнул и снизу вверх посмотрел в Simona Mercedes.
  Она и мальчик обменялись поцелуями, мальчик поблагодарил Simona Mercedes и тыльной стороной ладони стер ее помаду со своих губ, сказал 'Qui', и Simona Mercedes засунула в рот мужчины леденец, а потом помогла ему привязать один из деревянных чемоданов к тележке, а девочку запрягла в тележку.
  Отец семейства вежливо поцеловал руку Simona Mercedes, в самый большой бриллиант, и семья переселенцев с безысходностью побрела дальше, а Simona Mercedes с отчаянием глядела им вслед.
  Судя по их ярлыкам на чемоданах, они прилетели не из Эль-Магриб, а из другого любого города мира.
  Мужчина обернулся и послал Simona Mercedes воздушный поцелуй, шаловливо улыбнулся, обернулся и мальчик с сурово сдвинутыми бровями, Simona Mercedes от стыда прикрыла лицо ладонями.
  В очередной раз она не вышла замуж.
  Она пыталась прятаться за австралийский кактус, но тут к ней подошли Diana и Jacika.
  Они не видели только что произошедшей трагедии, но она бы их не удивила, как не удивлял белый цвет лица Simona Mercedes.
  Simona страстно хотела выйти замуж, но своего личного жениха у нее пока не было.
  Она всегда разговаривала с пожилыми мужчинами в аэропортах, в супермаркетах, на пляжах и в ресторанах, пока стояла в очереди, дожидаясь свободного столика.
  Она не умела найти подход к мужчинам, и мужчины платили ей тем же, мужчины сразу настораживались, как только она подходила к ним, несмотря на разницу в возрасте, красоту Simona Mercedes и общий язык.
  Она просто хотела выйти замуж, и мужчины шестым чувством самосохранения чувствовали это.
  Simona Mercedes со страхом и неестественным напряжением заводила с ними разговор, это легко ожидать от девушки, занимающей столь высокое положение, сделавшей блестящую карьеру в спорте и в мире моды, и не имевшей семьи.
  Она всегда говорила, что она не одна несчастная девушка в этом мире.
  И не раз признавалась Diana, что хочет выйти замуж по расчету, но пока нет подходящей кандидатуры.
   У Diana тикали ее собственные биологические материнские часы.
  Ей двадцать лет, и она волновалась, что до сорока пяти лет так и не родит ребенка или кого-нибудь другого.
  В десять лет у нее был роман с женатым мужчиной, но через год она с ним рассталась, и с тех пор не встретила никого, к кому можно было бы отнестись серьезно, без смеха.
  А часы с кукушкой у Simona Mercedes давно работали на полный маятник.
  С ее материальным положением выходить замуж за нищего - поздно, а усыновить спортсмена модель - рано...
  Она знала, что скоро осуществит все свои мечты, но думать о постоянном поиске женихов неприятно, хотя она каждый день обсуждала эту тему со всеми знакомыми и незнакомыми.
  Diana считала, что ей давно нужно усыновить восемнадцатилетнего модельера.
  Боялась, что через два года Simona Mercedes без мужа сойдет с ума от одиночества и стыда.
  Simona Mercedes должна работать вечно, но для этого необходим вечный двигатель в животе.
  Или сможет жить без вечного двигателя?
  Сама Simona Mercedes повторяла, что будет искать жениха до ста лет, пока сердце не остановится от ревности.
  Jacika считала, что Simona Mercedes и так хорошо живет без мужчин, а ее желание усыновить восемнадцатилетнего балерона или выйти замуж за пожилого олигарха - бред сумасшедшей.
  Она успешная молодая леди, которая знает всем цену в жизни и возглавляет огромную империю спорта и моды.
  Для Simona Mercedes создать идеальные трусики от couture намного важнее, чем каждое утро ругаться с мужем по поводу невымытой чашки.
  Jacika даже представить не могла, что Simona Mercedes будет делать с мужем.
  Она догадывалась в глубине мозга, как знала и Simona Mercedes, что это всего лишь мечта одинокой богатой красавицы, и мечтой останется навсегда.
  Мужчины боятся молодых, богатых и красивых, поэтому мир полон некрасоты.
  Иногда тихими одинокими ночами в шикарном президентском номере отеля Simona Mercedes давала волю своим мечтам, и у прислуги болели уши и сердца от ее душераздирающих криков.
  Она не хотела признаться, до какой степени она счастлива без мужа, и ее угнетала перспектива до конца жизни гладить мужу галстуки.
  Не каторгу она когда-то ожидала от жизни.
  Молодость пролетала, и все менялось в Simona Mercedes и вокруг нее.
  Она стала относиться к себе как относится генерал к солдату и старалась не задумываться, как будет храпеть ее старый муж.
  Сама того желая, она сделала ставку на мужа, а не на карьеру, но карьера побеждала.
  Trinity, шофер Simona Mercedes, ждала их возле таможенного и иммиграционного контроля для лиц, переезжающих в фургоне для животных.
  Как любопытно было видеть ее молодое симпатичное приятное лицо вживую, а не на обложке журнала 'Playboy'.
  Она приветствовала их широкой голливудской улыбкой и балетным взмахом ноги.
  Как всегда во рту у нее был лимон, левый глаз прищурен, чтобы сок лимона не брызнул на роговицу.
  Trinity служила Simona Mercedes недавно, в перерывах между фотосессиями, и за это время успела выйти замуж за олигарха и родить пятерых детей.
  Ее муж владел концерном 'Sea', вдвоем они зарабатывали десятки миллионов евро в месяц, а их детьми занималась улица.
  - Бонжур, мадемуазель Simona Mercedes! Не познакомились ли с женихом в полете? - Trinity говорила на ломаном английском, но с сильнейшим румынским акцентом, и всегда с удовольствием возила Simona Mercedes самыми дальними окружными дорогами, чтобы поболтать о мужчинах.
  Trinity была не всегда справедлива, не обязательно доброжелательна и часто требовала от собеседников неразумных ответов.
  Simona Mercedes никогда не извинялась, если приходилось задерживать Trinity допоздна, и Trinity всегда возражала против сверхурочной работы на подиуме.
  Trinity и Simona Mercedes дополняли друг друга, и частые ссоры лишь укрепляли их девичью дружбу.
  Она гордилась, что возит столь важных клиентов, и другие водители завидовали ей и часто дырявили шины ее автомобиля, гвоздиком царапали лак на их дорогих спортивных карах.
  Simona Mercedes расплачивалась с Trinity модной одеждой, и каждый месяц присылала платья из прошлых коллекций, так что из всех девушек-водителей, которые снимались обнаженными для разных журналов, Trinity была самая экстравогатная и элегантная.
  Simona Mercedes привозила подарки ее мужу и детям, в надежде, что когда-нибудь отобьет мужа у Trinity.
  Simona удивлялась, насколько Trinity ненавидела выезжать из родного Monte-Karlo, и когда сейчас она, Diana и Jacika сели к ней в фургон, они сразу же начали ругать мужчин, дальние дороги, большие города и всю дорогу не могли наговориться.
  Через час Diana перешел в кузов к вещам, потому что это входила в обязанность вице-президента фирмы по маркетингу, и она хотела лично присмотреть, чтобы по дороге грабители не залезли в машину и не украли особо ценные модели leotard.
  - Как Arnold и ваши общие дети? - Simona Mercedes засмеялась.
  - Очень много хорошо, если их найти! - Trinity захохотала в ответ, - щурясь от сока лимона, хотя Jacika прыснула ей в лицо раствором соды для нейтрализации кислоты.
  Но Simona Mercedes не возражала, она сама достала из кармана лимон и надкусила яркий плод.
  Она всегда перед встречей с Monte-Karlo жевала лимоны, чтобы на лице застывала кислая улыбка, и оно не растягивалось в простодушной улыбке деревенской девчонки.
  - На будущий год у нас, наверно, родится еще кто-нибудь! - Trinity произнесла с сомнением. - Не знаю, откуда дети берутся.
  Вроде не было никого, а потом - бабах! - Trinity задумалась.
  Simona Mercedes знала, что Trinity умеет считать до пяти, поэтому шестой ребёнок будет для нее обузой.
  Simona Mercedes не раз спрашивала у нее, куда вкладывать лишние миллионы.
  Но Trinity деньги не интересовали, потому что их много.
  Simona любила расспрашивать о жизни людей, которые на нее работали, и Trinity была ей очень симпатична, особенно в гимнастическом зале на показе болеро.
  - У тебя с женихами, как всегда плохо? - Trinity спросила и взглянула на Simona Mercedes в косметическое зеркальце, которое заменяло ей стандартное большое зеркало заднего вида.
  Trinity виртуозно лавировала среди воображаемых автомобилей, которые неслись из Treviso в Monte-Karlo.
  Она всегда считала Simona красивой и по-женски привлекательной, несмотря на то, что Simona Mercedes всего лишь семь раз снялась для обложки Penthouse.
  Trinity разделяла предрассудки женской половины Франции, что только молодые красивые девушки имеют право на внимание.
  Двадцать лет - опасный возраст, считала она, особенно, если девушка богатая и красивая.
  - Отлично! - Simona Mercedes ожила. - На следующей неделе будем показывать готовую коллекцию полосатых купальных костюмов для яхтсменов Monaco.
  А еще я мечтаю создать коллекцию под названием 'трусики от couture'.
  Может быть, в субботу или в воскресенье я найду время и пройдусь по казино и по пляжам в поисках приличного мужчины, с которым можно обсудить свадебный наряд.
  Она надеялась к пятнице распродать коллекцию, и у нее останутся выходные для создания личной жизни с мужчиной.
  Антикварные магазины и бутики ее мало интересовали, потому что она сама - бутик.
  Если попадался по пути в казино антикварный магазин, то Simona Mercedes что-нибудь покупала - на черный день.
  Но специально не бегала, не тратила время и деньги на вещи из прошлого.
  Куда бы Simona Mercedes не приезжала, она всегда знакомилась с первыми местными модницами и модниками и определяла по их одежде, насколько велика конкуренция.
  Но в Monte-Karlo она любила просто бродить по шоссе для спортивных автомобилей, останавливалась у развала яхт, листала новые меню в ресторанах, вдыхала в себя влажную пыль моря.
  Trinity часто возила ее в тихие укромные уголки в горах, в которые она без нее никогда бы не полезла, и показывала ей маленькие штучки, о которых она никогда не слышала.
  Trinity любила ездить с ней, она любила показывать себя прекрасную, и радовалась, когда восхищались ее грацией и умением водить мотоцикл над пропастью по горной тропе.
  Simona Mercedes сказала Jacika и Diana, что когда она завершит всю предварительную работу и начнет обдумывать модель идеальных трусиков, они могут уехать, и добавила, что и ехать им некуда.
  Diana и Jacika обманывали себя и окружающих, что на выходные их кто-то ждет в London.
  Они не разделяли страстной любви Simona Mercedes к Monte-Karlo, Diana даже сказала, что, может быть, поедет в Prague на праздник пива.
  За кружкой Budweiser можно познакомиться с выдающимися людьми эпохи.
  На субботу и воскресенье у Simona Mercedes не намечено интервью и встреч с олигархами, она надеется, что к этому времени решит все проблемы с балеринами и моделями.
  Портные из Paris, которых заранее прислали на заказ, будут подгонять и гладить leotard и стринги моделей, но эту ерунду способен сделать и ребенок.
  В крайнем случае, последние стежки на кружевные трусики сделает она сама, в понедельник, когда Diana и Jacika вернутся злые и нездоровые.
  Показ нижнего женского белья состоится во вторник, и во вторник Jacika и Diana полетят в Эль-Магриб смотреть на верблюдов, а она присоединится к ним в пятницу, если удачно не выйдет замуж, пробыв после подиума еще два дня, без всех, одна, как верблюжья колючка в пустыне.
  К тому же она позволила распорядиться временем своих работников в субботу и в воскресенье, а это - власть над людьми и хорошее настроение.
  По ее виду никто не догадывался, что она не устала, но скрывай не скрывай, а ей нужно немного напрячь свое молодое тело, чтобы оно к показу выглядело дряблым и утомленным непосильной работой.
  Все девять часов до Monte-Karlo она и Trinity ожесточенно болтали, и Simona Mercedes торопливо во время беседы рассматривала свои зарисовки идеальных трусиков.
  Она оставила сто сообщений на автоответчике, их прочтут, когда офис в Poland откроется и еще сто сообщений оставила в Эль-Магриб по адресам, взятым наугад из телефонного справочника.
  В Monte-Karlo сейчас утро, для всего остального мира это слишком поздно.
  Simona Mercedes заплатила Trinity за встречу в аэропорту и за поездку десять тысяч евро.
  - Долг платежом красен! Я не нуждаюсь в деньгах, возьми сдачу! - Trinity засмеялась и дала Simona Mercedes сдачу - не глядя двумя руками из кожаного мешка извлекла кучу мятых банкнот и стала засовывать их в карманы Simona.
  Судя по картинкам, в сдаче было не менее пятидесяти тысяч евро.
  Жены миллиардеров дают больше, чем получают, а получают они всегда очень много.
  Первое интервью у Simona Mercedes только в полночь, у нее в запасе море времени, чтобы отдать распоряжения повару и собрать вещи для выхода в свет.
  Увидев здание отеля, Simona Mercedes вздрогнула.
  Тут был не ее дом, а что-то далекое и неприступное.
  Ей нравилось жить в дорогом номере, нравилась королевская роскошь, нравились элегантные раскованные работники отеля, она любила за завтраком встречаться с незнакомцами в ресторане.
  - В Monte-Karlo у тебя всегда растерянный вид, и я этим пользуюсь! - заметила Trinity, распахиваю свою шубу, а швейцар побледнел, узнав ее, и прикоснулся рукой к левой стороне груди.
  - Добро пожаловать к нам, мадемуазель Simona Mercedes!
  Мы всегда рады богатым молодым красавицам! - левый глаз швейцара косил на Simona, а правый на ее помощниц.
  Jacika уже распоряжалась относительно их ручной клади, устриц на завтрак, омаров на обед, осьминогов на ужин, и тут как раз подъехала Diana с тележками нагруженными контейнерами с бесценной коллекцией нижнего белья.
  Jacika торопливо, не считая, раздавала всем чаевые, досталось даже и ей самой, и Simona и Diana, а к Simona Mercedes вышел помощник владельца отеля, чтобы проводить ее в аппартаменты и показать, как работает новая джакузи, и сообщил Trinity, когда она должна вернуться с тысячью роз для Simona Mercedes.
  Simona Mercedes обычно завтракала поздно, а обедала рано, иногда обед сразу шел за завтраком, причем предпочитала огромные шумные рестораны, где ее все знали и поднимали вокруг нее праздничную суету, там она могла кушать изысканейшие деликатесы по тысячу евро за порцию.
  Она поднялась по серебряным ступеням крыльца, ее три раза прокрутило во вращающейся двери, и оказалась среди кричащей изысканной роскоши холла, где стоял огромный бассейн с акулами и водолазами, тут уж все знали, что она очень важная персона, все служащие кланялись ей, улыбались, дрожали от волнения, заместитель управляющего галантно шел чуть сзади, и Simona подозревала, что он больше думает об ее прелестях, чем о работе, провожал к апартаментам.
  Здесь общее внимание вызывало у Simona Mercedes досаду, потому что она хотела ходить по апартаментам обнаженная, а это невозможно, когда каждую минуту в номер кто-то заходит с фотоаппаратом, или на веревке спускается на балкон и подглядывает.
  Она обожала, когда вокруг нее суетились, но здесь, ее встречали настолько жадно и сердечно, и она натянуто улыбалась всем, гордо шествуя к апартаментам, в которых до нее пятнадцать лет прожил Принц Уэльский.
  В ее люксе были две гостиные, три спальни с прекрасными окнами на море, горы и на полярную Звезду, задернутыми древними индийскими коврами.
  Мебель антикварная баснословной цены, за эти деньги можно купить большой замок в Румынии, всюду золото, серебряные зеркала, канделябры из костей вымерших животных, огромная ванная комната с бесконечной ванной, в которой она способна плавать сутками.
  На столе ее любимые шоколадные медведи и зайцы, возвратившиеся из детства, и огромный букет хризантем - не менее тысячи свежесрезанных голубых цветов.
  За ее деньги здесь все ее балуют!
  Она чувствовала это, едва наступив на ногу управляющему отеля, и он не выказал признаков недовольства.
  Хотя ей предстояли встречи с сумасшедшими, она была счастлива, что проживет в отеле больше недели.
  Десять дней в атмосфере обожания восстановят силы даже мертвой, как бы ей не пришлось страдать в аду.
  Предстояло пережить безумный месяц и безумные месячные, чтобы потом получить в награду целую неделю чистого, ничем не ограниченного подхалимажа и радости в Monte-Karlo, Simona была в этом уверена.
  Помощник управляющего поклонился, и Simona Mercedes невольно подумала, что он мог бы стать ей отличным мужем, потому что часто кланяется, положил ключи на столик и исчез, а Simona Mercedes хотела сделать ему выгодное предложение стать ее мужем.
  Она в негодовании сбросила одежду, швырнула ее на просторную кровать, покрытую ковром их шкур леопардов, обнаженная прошла три раза из одного конца аппартаментов в другой, почувствовала лёгкость в теле, которое быстро проветривается, и у огромного мраморного письменного стола стала просматривать полученные сообщения.
  Их было уже двести вместе со спамом и криком выплатить зарплату сотрудникам офиса.
  Jacika заранее ответила на эти сообщения, и не скупилась в проклятиях на голову врагов и конкурентов, доложила Simona Mercedes, что все владельцы текстильных предприятий с нетерпением ждут, когда она у них все купит, а интервью с хозяином желтой газеты перенесли на завтра в полночь.
  Впереди их ждут адски горячие дни, об этом знали даже повара в ресторане.
  В номер без стука вошла Jacika, она не раз видела Simona Mercedes обнаженной, поэтому сделала вид, что не обращает на нее никакого внимания.
  Simona Mercedes инстинктивно прикрыла наготу шкурой льва, а затем отбросила шкуру, как предрассудок.
  Jacika и Simona стали обсуждать дела, и в это время в номер ворвалась официантка с подносом с горячим молоком.
  Здесь знали, что нужно подавать Simona Mercedes, - вскипятили в бронзовом кувшине молоко верблюдицы и положили в него ее любимое печенье.
  Разве перед таким вниманием устоит миллиардерша?
  Официантка поставила поднос и выронила от удивления из рук салфетку.
  Она неотрывно смотрела на обнаженную Simona, переводила с нее взгляд на Jacika и ничего не понимала.
  - Какой у официантки глупый вид! - заметила Diana, заглядывая в дверь.
  Jacika показала официантке, где находится выход из аппартаментов, и бедная девушка споткнулась о чемоданы Simona Mercedes, вылетела в коридор и упала к ногам Diana.
  Здесь, в отеле все совершалось без порядка, без подготовки, а только - по интуиции, с точностью китайских часов с механизмом tourbillon.
  Все засмеялись над неопытной официанткой, и Simona Mercedes радовалась, что девушка окаменела, когда увидела ее полную красоту без одежды.
  Simona нахмурилась, увидев счастливую улыбку Diana и лежащую на ковре в коридоре окаменевшую официантку.
  В костюме для занятия художественной гимнастикой, в туфлях на высоких каблуках Diana была похожа на подростка из неблагоприятного района.
  Simona для красоты рассыпала свои рыжие волосы по плечам, чтобы оттенить красоту Diana.
  Она присела на антикварную кушетку и положила ноги на кофейный столик.
  - Теперь хорошо! - призналась она, и в первый раз за все эти напряженные недели с ее лица исчезла печать безысходности.
  Ее лицо и тело сияли в свете энергосберегающих ламп.
  - Хотела бы я слышать это от тебя каждый день! - поддела ее Diana.
  Она старательно не смотрела на наготу Simona.
  Знала, что ко вторнику они будут рвать на себе волосы (только не из головы) из-за неприятностей с коллекцией, нескончаемыми ссорами с гордыми манекенщицами, технических сложностей с освещением ног и со звуком в гримерной, из-за неустойчивого современного подиума на водяной подушке и еще великого множества обычных ужасов, которые обрушиваются на девушек, которые что-нибудь демонстрируют, но сейчас ее не терзали черти и заботы, она просто радовалась тому, что добралась живая до отеля и ждала, когда, наконец, ее оставят умереть спокойно. - Тебе нужно купить замок в Monte-Karlo, если ты так любишь этот город.
  - Надо бы! Но меня слишком балуют здесь, в отеле, мной восхищаются, а в собственном замке я потухну, потому что меня будут постоянно обворовывать наемные рабочие.
  В собственном доме я не смогу ходить обнаженная, и не буду получать комплименты от поклонников! - И она широким жестом балерины указала на цветы, поднос с молоком, в котором расплылось печенье, огромное золотое блюдо с шоколадными фигурами зверей и политических деятелей, изысканную королевскую обстановку. - Здесь я чувствую себя Принцессой.
  - Многие принцессы беднее, чем ты! Ладно, Принцесса, у тебя есть полчаса, чтобы одеться, если ты, конечно, хочешь одеться и не выйти голой на интервью. - Jacika деловито выпила молоко для Simona, - У тебя шесть интервью одно за другим, потом перерыв и встреча с прекрасным.
  Хочешь, чтобы я показала тебе обед издалека?
  Simona в ответ отрицательно покачала головой и левой ногой.
  Лечебное голодание - что может быть прекраснее.
  Кушала она много, но жиры и углеводы почти не откладывались в ее спортивном теле, ребра просвечивали сквозь кожу, коленки торчали острыми углами, почему-то все питание уходило в груди, и они были ошеломляющими - большими, молодыми и упругими.
  Год назад ее приглашали работать манекенщицей, но она удивилась, потому что сама нанимала манекенщиц - не могла же она нанимать себя и работать моделью на себя.
  Она оставалась стройной и изящной, как молодая лань.
  - Не буду одеваться! - спокойно заявила Simona Mercedes, взглянула на часы на потолке, допила оставшееся молоко верблюдицы. - Я модель, балерина, гимнастка, хозяйка концерна, модельер, миллиардерша.
  Мне нечего скрывать на теле!
  Если я буду что-то скрывать под одеждой, то мои клиенты и конкуренты подумают, что я неискренняя, и скрываю от них нечто большее.
  А к моей экстравагантности все уже привыкли! - Simona Mercedes хотела позвонить в Los-Angeles свой нынешней эпизодической подруге жизни, хотя звонить девушке, у которой нет телефона - глупо.
  В Los-Angeles сейчас час ночи, и будить подругу, чтобы она ночью отправилась искать телефон, ей не хотелось.
  Но Margaret взяла с нее слово, что она позвонит ей, когда прилетит в Monte-Karlo, хотя это казалось абсурдным, потому что в Monte-Karlo Simona Mercedes не прилетела, а приехала.
  Однако Margaret убеждала, что непременно хочет удостовериться, живая ли она, и тогда уже успокоится, когда узнает, что Simona долетела, и это ее рассмешило.
  Margaret редко проявляла к Simona Mercedes интерес и не баловала ее, и тут вдруг проявила доброту.
  Simona Mercedes не взяла ее с собой в поездку, и она все еще сердится на нее, Simona Mercedes, это знала.
  Margaret, как богатый ребенок, не ждала дорогих подарков, что она будет баловать и развлекать ее, и в этот раз месяц на нее кричала злобно, едва узнала о поездке.
  Margaret не верила Simona, когда она говорила, что все это время будет работать над проектом идеальных трусиков, и что ей не до развлечений, хотя надеялась выбить для себя свободный день, чтобы посетить древнее кладбище друидов.
  Margaret нет никакого смысла лететь из USA ради каких-то двух дней, считала она, - еще не известно, сможет ли она освободить их для нее, ведь всегда существует надежда, что найдется жених, - или тех двух дней, которые она хочет потратить на поиски жениха, если он сам к ней не придет.
  Когда Simona развлекается круглые сутки, ей совершенно не нужно, чтобы Margaret путалась в ногах.
  Во время этой поездки у нее не выдалось свободного часа, не говоря уже о карнавальной ночи.
  Интересно, если Margaret купит среди ночи телефон, и она позвонит ей из Monte-Karlo и расскажет, что танцует в номере обнаженная одна, то разозлит это Margaret или обрадует.
  Simona колебалась между двумя стульями.
  Может быть, позвонить позже, когда после обеда заболит живот, и чувство одиночества станет тупым, но тогда Margaret может обидеться, что она не сдержала обещание.
  Или позвонить сейчас в полицию Los-Angeles и сказать, чтобы они привезли Margaret телефон, и сказать ей: 'Привет! А что дальше?'.
  Потом бросить трубку и хохотать, представляя, как разозленная Margaret платит полицейским за ложный вызов.
  Simona знала, что Margaret ее не простит, - как она посмела не выполнить ее каприз и оставить на три недели дома, а сама улетела в New-York, после New-York в Европу, в три города, о которых она давно мечтала.
  Хотя встречались они только для того, чтобы вместе покататься на карусели и измазаться в мороженом, Margaret, когда Simona стала готовиться к поездке и примерять платья, решила, что она не должна ее взять с собой развлекаться.
  Она не согласилась, и это стало ядом в их отношении, Margaret долго на нее не злилась, не злится и сейчас, потому что ей все люди безразличны
  Такова неизменная природа женщин, которые притягиваются к сильным и ярким миллиардершам, как она.
  В этих отношениях девушка и девушка не меняются ролями, и ей это постоянство нравилось; раньше Simona Mercedes думала, что всегда будет рада подобной дружбе, но уже несколько дней пытается отбросить эти отношения.
  Девушки, как Margaret, были для Simona спасительной альтернативой одиночеству до замужества.
  В этих связях огромное преимущество, она реалистично смотрела на дешевые вещи подруги, но и были и минусы.
  Margaret почти всегда вела себя, как неизбалованный старик.
  Она молодая, без стыда и без совести, и любила отбивать у Simona Mercedes плечи.
  За два года у Simona Mercedes сменилось много подруг и подружек.
  День дружбы шел за два дня, и дни без общения казались ей нескончаемо веселыми и бесшабашно яркими.
  Она заполняла жизнь развлечениями и немного работой, долгими часами на пляже посвящала себя работой над трусиками, лучше которых в мире не будет, строила воздушные замки год за годом и построила торговую империю, которая наводит ужас на конкурентов и радует друзей.
  В ее жизни много времени и много возможностей для несерьезных отношений, сейчас она убедилась, что о чем-то думать нельзя, нужно не думать.
  Simona Mercedes часто доказывала подругам, что богатые девушки, как она, обязаны привлекать мужчин равного ей статуса и богатства, а также разделять ее материальные ценности и детей.
  Девушки красавицы богатые отталкивают от себя мужчин слабых, нервных, с дергающимися веками и дряблыми мышцами живота, которые желают, чтобы их скорее убили или оставили в покое.
  Она твердо убеждена, что мужчины ее возраста, столь же успешные и влиятельные, как она, выбирают себе женщин в два раза старше, которые не рады стать подружкой или женой неопытного юноши, но очень богатого.
  Женщины бальзаковского возраста готовят себя к роли учительницы для могущественного парня, поэтому ругают его и не радуются, когда их выставляют напоказ на вечеринках и хвастаются ими, как убитыми медведями.
  Simona Mercedes с пеной у рта доказывала, что мужчины ее возраста и статуса не интересуются женщинами ее возраста, похожими на них.
  И так оно на самом деле было в ее случае, когда богатые молодые олигархи смотрели мимо нее на старушек.
  За все два года совершеннолетия к ней не подошел ни один парень равного ей возраста и богатый.
  И потому ей, как и другим молодым красавицам миллиардершам, оставалось выбирать между достойным, возвышенным одиночеством и случайными беседами с пожилыми толстяками, которые на ладан дышат.
  Она всегда моложе их в разы, роман со столетним казался Simona Mercedes полным восторгом, и от скуки с ним не умрешь, а только от старости.
  Беда спрятана не в разнице в возрасте и в материальном положении, а в том, что старики ей не всегда нравились, и она не всегда нравилась им.
  Она многое простила бы дряхлому нищему мужу, если бы в нем загорелась свеча, но за многие дни одиночества, ни одна свеча не вспыхнула в старике, а только на их гробах.
  Мужчины, которые ее окружали, были рабами, обслугой, шоферами, актерами, моделями, олигархами, священнослужителями, поварами, стилистами, художниками, поэтами, все они думали только о деньгах, мечтали о роскошном доме на собственном острове, занимались ерундой, но выйти замуж по любви не желали.
  Настоящего успеха никто из них не добился, и работать, как Simona Mercedes, по-женски, никто не хотел.
  Пропитые, самовлюбленные, избалованные публикой, они первое время были с ней нарочито грубы и невежливы, осмеивали ее высокое положение и деньги, не завидовали.
  Без удовольствия пользовались ее кредитной картой, дорогими машинами, которые она раздавала налево и направо.
  И всегда она отдавала, а они брали, и, в конце концов, эта полярность приводила к крепкой дружбе, а не свадьбе.
  Они дружили, потому что симпатизировали друг другу, а не из-за денег.
  Примерно на третий день знакомства они ругались, ссорились, как пожилые супруги.
  Они мешали ей во время работы и громко храпели в соседнем гостиничном номере по ночам.
  Они отнимали у нее иллюзию, что она когда-нибудь выйдет замуж за человека, которого сможет вынести, и у которого есть душа.
  
  
  ГЛАВА СЕДЬМАЯ Ледяная кровь
  
  Все равно Simona Mercedes терзали сомнения, соглашаться ли на недолгую дружбу с девушками, не отвечающими ее представлениям о мужчине, или бесстрашно бегать одной обнаженной по комнатам и надеяться в ближайшее воскресенье найти жениха.
  Иногда она изменяла себе с самой собой.
  И тогда появлялась очередная подруга, и она снова шла на компромисс с пожилыми мужчинами, хотя чувствовала с ними одиноко, как во время выступления на брусьях, а иногда все получалось так плохо, что она выла по ночам.
  В благодарность за их общество, она ломала им карьеру, не брала с собой на светские тусовки в те частые случаи, когда сама на них скандалила, не приглашала на праздники на свою виллу в New-York.
  На самом деле она с детских лет искала спутника жизни.
  Она не принимала свой статус одинокой девушки, и не смирилась, что никогда не меняла фамилию.
  Если она не любит мужчину, или он ее ненавидит, это не значит, что они не могут пожениться.
  Но случалось, что ей было страшно в обществе достойного мужчины, и тогда она подластивалась, выпрашивала себе прощение и мечтала убежать от него на край света.
  В свои двадцать лет она считала себя старой девой и собиралась в ближайшее время подумать о вечном одиночестве или уйти в женский монастырь.
  Пусть даже нужный, мужчина мечта ей даже встретится и предложит выйти за него замуж, но уже будет поздно.
  Она знала все достоинства самодостаточных девушек, как Margaret, но никакие другие подруги ей не встречались, чтобы были похожи на мужчин.
  А раньше, пока Margaret не стала с ней холодна, она относилась к ней еще хуже.
  Margaret слишком безразличны отношения с ней, и это притягивало Simona Mercedes.
  Она чувствовала, что скоро их отношения перерастут в творческий коллектив, потому что Margaret набиралась сил, и она тоже.
  Обеим отношения дали больше, чем они ожидали и меньше, чем заслуживали бы на их месте мужчины.
  А если в душе подруг поселилось безразличие друг к дружке, то дружба продержится долго.
  Несмотря на это, Simona Mercedes старалась не звонить Margaret, у которой нет телефона, ей не хотелось захлопнуть дверь дружбы, хотя она не сердилась на себя за то, что терпит безысходность в ее глазах.
  Как же хочется бегать одной голой по апартаментам, а потом долго разговаривать с потенциальными женихами.
  Без любви отношения рано или поздно наладятся.
  Margaret тоже двадцать лет, и за это время она повидала все, даже больше, чем все.
  Она снялась в нескольких сомнительных фильмах и заработала на них колоссальный успех.
  Simona Mercedes познакомилась с ней, когда Margaret заснула во время показа ее коллекции leotard, но никто ее не разбудил, и после этого она назначила Margaret своей подругой.
  Предложение о дружбе Margaret приняла нехотя, и надеялась, что Simona никогда не заставит ее работать в своем пошивочном цехе.
  Время от времени Margaret заводила разговор, что они не подходят друг дружке, и Simona Mercedes это было приятно.
  Margaret ледяная красавица, не веселая, не заводная.
  Они молча проводили праздники в New-York, хотя драка подушками не занимала много времени в их развлечениях.
  Simona Mercedes давно поняла, что девушки красавицы менее одарены улыбками и радостью, чем остальные.
  Их больше всего на свете не интересует собственная красота, а это качество как раз присутствовало в Margaret.
  Нарциссизм, самовлюбленность, самолюбование, эгоцентризм - ценные качества, но ими нужно умело пользоваться.
   Те, кому Simona Mercedes платила зарплату, например Diana и Jacika, в один голос пели, что Simona Mercedes - идеальная девушка, встретить которую - огромная радость для всего прогрессивного человечества.
  О Margaret говорили подобное.
  Margaret всегда окружена подругами и женихами, профессиональная невеста, но ее не заботили ни семья, ни чужие дети.
  Единственное, что она хотела, чтобы ее не трогали руками и языками, мечтала жить в безысходности и одна.
  Если отношения с подругой вписывались в эти критерии и были во всех отношениях бесполезны для нее, то Margaret их поддерживала.
  Ей не нравилось красоваться в лучах славы своей и Simona Mercedes, и она не искала ни малейшего случая, ни малейшей возможности продвинуться в карьере.
  Она ненавидела подаренные привилегии и свалившуюся на точеную головку удачу.
  Margaret была художницей, а она кисточкой.
  Нелегкие сложились у них отношения, и Simona Mercedes смотрела на них снизу вверх.
  Все очень плохо, пока эта дружба продолжается, но рано или поздно, по какой-нибудь причине, разумеется, из-за мужчины, они перерастут в вечную дружбу, и Simona это знала, как свои пять фабрик в Китае.
  Связь с подобными подругами длилась у Simona Mercedes часами, сутками и даже месяцами.
  Периоды одиночества до следующей встречи не казались долгими.
  И она никак не могла решить - продолжать дружить с теми, кому она не нужна, или бросить их и отчаянно искать мужа, хоть какого.
  И то и другое достаточно весело, и жизнь уже много дней предлагала ей другие возможности радоваться.
  Она надеялась разорвать дружбу с Margaret до Дня Благодарения, потому что сидеть рядом с ледяной девушкой в праздник было бы совсем тяжело.
  Simona Mercedes переносила общество идеальной девушки, которая к тому же интересуется ей, не так болезненно, чем общество мужчин, которые ей не интересуются.
  И поэтому мирилась с девичьей дружбой и с неизбежной безысходностью в праздники и во время долгих встреч, и не сдерживала раздражение, даже пока все оставалось в рамках терпимого.
  Margaret выполняла в ее жизни роль Луны, иногда ледяного айсберга и слишком ненадежного друга.
  Она могла стать некрасивой, не обаятельной, когда хотела, и когда они бывали вместе без посторонних, обе получали от этого огромный стресс.
  Margaret в общем была нехорошая девушка, часто затевала дурное и раз или два в неделю делала вид, что Simona Mercedes не существует, что было для нее приятно.
  И когда они поймут, что их дружба безысходная никогда не закончится - а они скоро это поймут, - она снова, при подруге, с тройным усердием начнет искать жениха и убеждать, что в большой компании дышится легче.
  По этому подиуму Simona Mercedes ходила с детства, и сама отлично разбиралась в жизни.
  Большинство одиноких богатых девушек ее лет также страдали.
  Когда тебе двадцать, и ты ни разу не выходила замуж, спрос на тебе слишком низкий.
  А если ты еще красивая и богатая, то красота и богатство - препятствие для свадьбы для девушки в любом возрасте.
  Мужчины любят красивых, но женятся на других.
  В жизни Simona Mercedes давно случаются чудеса, и она перестала их бояться, уже не визжит от страха и не лезет на стенку от ужаса, когда происходит очередное чудо.
  Давно смирилась, что ее судьба - ледяные красавицы подруги, как Margaret, и не искала в них золотую жилу.
  С кем она встречается, это общественное дело, и это интересует всех.
  Она старается причинить зло подругам, подавляет их, дружила, затаив обиду, чего нельзя сказать о ее женихах.
  Simona Mercedes аристократка от пяток до затылка.
  Она по интернету купила мобильный телефон для Margaret, и, когда его доставили, сразу позвонила ей, а Jacika с тихим бормотанием по поводу полных холодильников вышла из комнаты.
  За время, которое она работает у Simona Mercedes, она прогнала немало конкуренток, как Margaret, они появлялись, как поплавки из-под воды и оставались, как татуировки на коленках.
  И как же она их ненавидела в зимние мокрые ночи.
  Они казались все лучше, чем Simona Mercedes.
  Но Jacika понимала в каком безысходном положении находится Simona Mercedes без мужа.
  Ей самой очень легко найти жениха, с которым можно связать жизнь до гроба, но в гроб пока не хотела, легко шла на компромиссы с женатыми стариками у которых много внуков, и она допустит подобное и в будущем, как когда-то потеряла девять месяцев своей жизни на разговор с бродячим музыкантами и разбила ему сердце и голову.
  По ночам ей снилось, что Simona Mercedes нелегко с Margaret, она похожа на старика и только притворяется девушкой красавицей балериной.
  По крайней мере, Simona Mercedes не делала ставку на своих подруг.
  Она влюблялась в пожилых мужчин, и, когда они ей отказывали в любви, сердце ее разбивалось.
  Ущерб от потери оказывался безумным.
  Она расставалась со своими мечтами, и мечты не относились к Margaret и ей подобным красавицам.
  Смазанная фигура после бессонных ночей, тяжелый взгляд, трудность в общении и скромное обаяние миллиардерши - этого довольно, чтобы общаться с подругами, но не хватало для того, чтобы выйти замуж за друга.
  Все хорошо и прекрасно, как в сауне, если ты не требуешь получить весь Мир, и воспринимаешь подруг, как вешалки для белья.
  Единственная серьезная ошибка, которую Simona Mercedes каждый раз допускала, это мечта об огромном толстом молодом миллиардере.
  Но пожилые конкурентки Simona Mercedes никогда не допускали ее к столь важным женихам.
  Она слишком хорошо знала правила игры на подиуме и натуру своих врагов.
  Оголила свое сердце для любви и ждала от друзей больше, чем они могли дать.
  Margaret ответила после сотого звонка, и Simona сразу поняла, что она не спала, а тупо, с безысходностью смотрела на стенку.
  - Не скажу, что рада общению с тобой! - Simona Mercedes прошипела в трубку. - Мы только что добрались до Monte-Karlo, а я обещала тебе позвонить, хотя руки мои показывают, что ты не цельная личность.
  Хотела побегать обнаженная по апартаментам, но мне мешают завистники.
  Сиди, думай о вечности.
  Я позвоню тебе когда-нибудь, когда выйду замуж. - И хотела разбить телефон о пол, но Margaret начала издавать непонятные звуки, похожие на слова.
  У нее высокий бесчувственный ледяной голос, особенно в микрофоне нового телефона, который нарочно искажает реальные звуки.
  Как тут не понять, что Margaret забыла, что Simona Mercedes уже улетела на другой континент.
  - Я сплю! - Margaret обманывала. - Ты у меня в соседней комнате?
  Без меня тебе намного лучше? - Никаких эмоций.
  В ее голосе никакой обиды, а Simona Mercedes надеялась, что она разозлится.
  Simona собралась долго и нудно рассказывать о своих проблемах и в сотый раз повторять, что эта поездка не работа, а развлечение и способ найти жениха.
  - Margaret, ты полный отстой! Ты попала догадкой в мое адамово яблоко. - Simona Mercedes зарыдала, поняв, что изменяет своей натуре.
  Она вбила себе в голову, что нужно непременно было взять Margaret с собой в поездку, даже несмотря на то, что Margaret не знает, что такое езда.
  Они не спорили ни минуты, и ей удалось расшевелить Margaret и убедить, что поездка это не лестница в ад, не дорога в Рай, а нечто большее, что может привести к рождению ребенка. - Тебе не стоит сидеть без дела около стены.
  Через час у меня называется то, что многие называют работой, а я - развлечением.
  - Нет! Конечно же, нет! Ты только и умеешь, что надувать щеки, как лягушка!
  Но не можешь же ты ходить с надутыми щеками всю жизнь! - Margaret каждый раз говорила разное, когда Simona Mercedes уезжала от нее на край света.
  Она не упрямая, но безысходность ее была непрошибаемая, и она еще заледенеет и надеется, что Simona Mercedes не пригласит ее к себе, не затащит в аппартаменты к концу поездки, и она приглашала и приглашала.
  В мелких ссорах и оскорблениях рождается крепкая дружба - хочешь ты этого или пытаешься убежать от нее.
  - Хочешь - молчи, не хочешь - молчи, но иногда нужно кушать, а не смотреть в стену.
  Поездки высасывают душу! - Simona Mercedes обманывала Margaret, но подруга ей верила, если, вообще, слышала.
  Для Margaret поиски жениха, подиумы, создание коллекций, презентации, трусики от couture казались каторжной работой.
  Фотомодели, банкеты, интервью, безысходная тусовка.
  Высшая мера наказания для холодной красавицы.
  Margaret была бы на седьмом месяце отчаяния, если бы Simona Mercedes затащила ее на праздник.
  Simona Mercedes хотела, чтобы ее постоянно отвлекали и дергали, когда она пытается работать.
  - Могла бы вместо меня разговаривать с автоответчиком! - Margaret бесцветным голосом упрекнула ее, и Simona Mercedes заскрипела зубами.
  Она знала, что Margaret добивается тишины и спокойствия, а минимум ее притязаний - ничего не покупать.
  Много тайн и загадок в их дружбе, все непонятно и мутно, как в тумане в London.
  - Margaret! В Monte-Karlo не пользуются автоответчиками и автоответчицами, тебе это, разумеется, неизвестно, как и алфавит. - Однако Margaret еще неизвестно и другое: Simona Mercedes могла бы беседовать при выключенном телефоне, разговаривала бы на два голоса, и это разозлило бы Margaret, если бы она это узнала.
  Во власти Simona Mercedes найти для Margaret необитаемый остров, или даже купить его.
  Но Simona Mercedes твердо держалась за свои правила и политические убеждения, особенно, если они касались дружбы: она не покупает острова для своих подруг, с которыми хочет расстаться, но никак не может и не сможет.
  Зачем смешивать развлечения и развлечения?
  Margaret на необитаемом острове была бы счастлива, сама бы подметала двор от опавших листьев; другое дело, если бы Simona Mercedes вышла замуж с серьезными намерениями, тогда бы она смогла потакать прихотям ледяной красавицы.
  Но ни одного жениха близко и в помине нет, да и чувства, которые Simona испытывает к Margaret, похожи на салат любви с ненавистью.
  Они просто пока ругаются, а это, по мнению Simona Mercedes, причина, чтобы не расставаться.
  Ругаться можно только с близкими, а случайным знакомым нужно улыбаться.
  Margaret убеждена, что им лучше, когда они не вместе, а по какой причине - это оставалось для обеих ужасной тайной.
  Simona Mercedes считала, что Margaret требует от нее слишком мало, даже, вообще, ничего не требует, а дает, поэтому оставалась в недоумении, как балерина перед кривым зеркалом.
  - К тому же, дорогая, - в голосе Simona Mercedes сливались яд и мед, - ты слишком молодая, чтобы мне указывать, - Simona Mercedes добавила с нотками строгой учительницы, которая растеряла эмоции в школе. - Сейчас в моде солидные женщины, далеко за пятьдесят.
  - Ты дерьмо! - Margaret сказала, как отрезала метр дорогой ткани, и Simona Mercedes захохотала.
  В этих словах мало истины, но недалеко и от правды, и ее интересовали в Monte-Karlo только две вещи: трусики от couture и женихи.
  О высоком спросе на дружбу не может быть и речи.
  - Если меня не задушат, то через две недели я вернусь.
  У меня чувство, что весь мир восстал против меня, потому что я красивая, умная и богатая, - Simona Mercedes сменила тему разговора, словно меня партнеров в танце.
  - И мне кажется, что я в эпицентре ядерного взрыва! - голос Margaret прозвучал со скрипом, как первый снег под ногами.
  Она сама не ожидала, что забудет Simona, но будет скучать по ее образу.
  И, несмотря на их споры и нередкие драки, которые часто случались перед поездками, Margaret начинала скучать по Simona Mercedes.
  Ей никто не нужен, она стремилась к абсолютному покою, как элементарная частица, как электрон, но в то же время возникало желание подорвать этот покой и крепко вцепиться кому-нибудь в волосы, и эта кто-нибудь всегда ассоциировалась с Simona Mercedes.
  Simona замечательная девушка, хотя редко кого хвалит.
  Margaret признавала, что она делает ей много доброго, но это добро стыдливо прикрыто под сарказмом.
  - Возвращайся скорее из Monte-Karlo, и мы с тобой улетим в Palermo! - Margaret знает, что Simona Mercedes обожает прогуливаться в сильный дождь по пляжу на Сицилии, и с удовольствием посещает усыпальницу с мумиями.
  Simona Mercedes любила то, что ненавидела она, и ненавидела то, что любила она.
  Это был один из пунктов их молчаливого согласия на дружбу, которое они заключили, когда впервые поругались: их ссоры в обмен на спокойное состояние после драки.
  Обоих это устраивало, и обоим было хорошо вместе, хотя они полагали, наоборот.
  - Я скоро пойду на интервью обнаженная! - Simona Mercedes представила себя блестящую в свете прожекторов и сжалась от страха! - А ты чем занимаешься, кроме того, что глядишь на стенку?
  - Чем я занимаюсь, когда не смотрю на стенку? - Margaret надолго задумалась - так девушка в нерешительности стоит перед полкой с одинаковыми тарелками. - Сегодня фотосессия в модельном агентстве, а завтра кастинг для фильма о балеронах.
  Я везде приглашена, но никуда не пойду, потому что сидеть дома намного спокойнее.
  Наверно, я буду качаться в кресле-качалке. - Голос Margaret потерял жизненную силу.
  Ее постоянно преследовали агенты и приглашали на съемки и показы, и это ее угнетало.
  Она мечтала о спокойной жизни, и даже говорила, что жила бы в тюрьме, если бы ей предоставили отдельную камеру.
  - Надеюсь, что ты свалишься с кресла-качалки! - Simona Mercedes говорила с горячим убеждением в своей правоте.
  Именно эти черты Margaret больше всего любила в ней: иронию, сарказм, недоверие к подругам и доброжелательность и оптимизм к себе.
  Чтобы не случилось с Margaret, она всегда могла над ней посмеяться.
  Simona Mercedes легко соглашалась с чужими поражениями.
  - И я надеюсь, что упаду, потому что на полу можно лежать долго и ничего не делать! - Margaret зевнула в телефонную трубку. - Мне ничего не нужно, даже деньги.
  Simona Mercedes представила, как Margaret в положении морской звезды лежит на полу, молодая, красивая, богатая и востребованная девушка.
  Margaret редкая красавица и еще более редкая в своем спокойствии и безысходности, безразличии, хотя эгоизм иногда поднимал в ней голову.
  Против спокойствия Margaret трудно устоять, всегда хочется лечь и заснуть.
  Поэтому Simona Mercedes сразу подружилась с ней, выделила ее из всех своих балерин, Margaret заменяла ей снотворное.
  Приятно спать без задних ног, когда рядом спит холодная бесчувственная подруга-одногодка, которая не пристает с просьбами и не тянет танцевать в ресторан.
  - Ты веселись в своем Monte-Karlo! Я надеюсь, - Margaret засмеялась, она никогда не смеялась как люди, но издавала редкие тихие вздохи, которые Simona Mercedes называла смехом, - что твоя игра в казино превратится в беспредельную радость, и ты забудешь меня хотя бы на неделю.
  Почему ты не имеешь право радоваться жизни на карнавалах, когда я радуюсь одиночеству? - Слишком великодушное пожелание, поэтому оно очень удивило Simona Mercedes.
  - Если живешь, то можно с разных точек смотреть на жизнь, - Simona Mercedes умно ответила и в удивлении почесала лоб в ответ на откровенность, с которой Margaret выражала отсутствие интереса ко всему. - Думаю, что твое желание исполнится, как в сказке.
  Через час я окунусь в бассейн с журналистами и уже не вынырну до свадьбы.
  Отдых есть отдых, даже, когда работа кипит.
  Я изобрету трусики от couture и подарю первые тебе!
  - Simona! Ты же знаешь, что я не ношу трусики, надевать нижнее белье - пустая трата времени, почти что развлечение, а я не люблю развлечения! - Margaret отвечала, как робот.
  Она никогда ни по кому не скучала и не хотела подарки.
  Подарки вырывают из серой спокойной жизни, заставляют волноваться, думать, а этого Margaret не любила.
  - Я люблю плавать с тобой голыми! - Simona Mercedes почувствовала себя одинокой, и ей захотелось встретиться с Margaret, поругаться, а затем молча плавать с ней несколько часов.
  - Не знаю, что ответить! - 'Только ты сейчас в лучшей физической форме, чем я, потому что постоянно напрягаешься и бегаешь, а это укрепляет мышцы ягодиц!' - Margaret вслух этого не сказала, потому что не нужно ничего говорить, когда все понятно, и не имеет смысла разговаривать, когда ничего не ясно.
  Зачем говорить о том, чтобы плавать вместе нагишом, если возраст у них одинаковый, тела похожие и обе красавицы, что все равно приводит к совместным купаниям.
  - Ладно! Я почти забыла тебя! Если не приедешь, то забуду навсегда! - Сегодня Margaret разговаривала более ласково, чем в прежние дни, значит, не простила.
  Она несомненно хочет быстрее расстаться, как и Simona Mercedes, и Simona это прекрасно понимала, как знала и то, что они никогда уже теперь не расстанутся, из-за сладкой возможности терзать друг дружку.
  У Simona Mercedes пока не возникает желания бросить все и уехать на стройку в Антарктиду.
  Пройдет много женихов мимо, а дальше Simona Mercedes посмотрит на себя со стороны и на своих друзей.
  - Я пришлю тебе свои фотографии и эскизы, первые робкие наброски моих идеальных трусиков.
  В Мире нет ничего идеального, но, уверяю тебя, эти трусики от couture станут первым шедевром.
  Попрошу Jacika сфотографировать меня в них для тебя.
  Еще рано думать о спасении души! - Simona Mercedes засмеялась и назвала себя умницей.
  Она остроумная и веселая, как три юмориста, и это все в ней не нравилось Margaret, потому что нарушало спокойствие.
  Margaret, если бы могла, то превратилась бы в льдину на необитаемом ледяном острове.
  Все вокруг Simona Mercedes пытались показать себя с лучшей стороны, а иногда - и с лучших сторон, а Margaret, наоборот, несмотря на режущую глаза красоту, пряталась даже так, что иногда не могла себя сама найти.
  Она никогда не злилась, но делала вид, что сердится, и это ее уведет на край света.
  Simona Mercedes и Margaret ссорились, но не настолько, чтобы изувечить друг дружку, а когда мирились, то не настолько, чтобы расстаться хорошими подругами.
  Simona Mercedes предпочитала кокетничать и капризничать, в надежде, что Margaret в следующий раз обратит на нее больше внимания.
  - Только не привози мне никаких подарков из Monte-Karlo!
  Ненавижу подарки, они мешают передвигаться по комнате! - Margaret заворчала, как старушка.
  - Что тебе особенно не хочется, что лучше всего не привозить? - Simona Mercedes удивилась, потому что она не часто дарила Margaret подарки, но была щедра к окружающим подхалимам, отдавала нищим беспризорникам мужчинам самые дорогие вещи из своей женской коллекции, а женщинам дарила мужские костюмы.
  Simona Mercedes любила забавляться, и в этом ей нет равной.
  Она знала, что ее подарки не нужны Margaret, и ей очень дорого стоило посмеяться над ней.
  Недавно подарила на день рождения огромные старые дорогущие напольные часы.
  Они скрипели, кряхтели, как армия мертвецов, а каждый час из домика с проклятиями выскакивала деревянная кукушка и хрипела, словно давно умерла и пытается заново родиться.
  На Margaret эти часы наводили ужас, она немела каждый час, впадала в кому.
  Но выбросить часы не могла, потому что выбросить это - поступок, а Margaret не терпела никаких поступков.
  За подарок Margaret обругала счастливую Simona Mercedes, но на ее лице не заметила ни тени раскаяния или смущения.
  - Я привезу тебе камни с древнего кладбища друидов.
  Вот будет сюрприз! Пока не знаю, хорошо ли это или плохо, но пришло время собирать камни.
  Посмотрим, что мне разрешат вывезти из Monte-Karlo кроме фишек казино и яхт. - Порой с Margaret приходилось разговаривать, как с президентом большой страны.
  Margaret убеждена, что ее никто не имеет право баловать.
  Никто и не пытался сделать вид, что их отношения теплые, дружеские и основаны на равенстве, равенства в них никогда не было - ни душевного, ни интеллектуального, ни финансового, ни равенства полов.
  Каждая считала себя центром Мира.
  Между двумя состоявшимися самодостаточными девушками равенства в отношениях не может быть.
  Разница в возрасте - нулевая, и даже это их не равняло.
  Почти все время Simona Mercedes чувствовала себя маленькой девочкой, и эта роль ее не тяготила, Margaret была этим довольна.
  Для нее неравенство в отношениях остались в прошлом, когда она в пансионе благородных девиц дралась с воспитательницами и за это неделями просиживала в холодном темном карцере, что ей очень нравилось.
  Это цена, которой она расплачивалась за одиночество, за свободу от общения с людьми, которых тихо ненавидела.
  - Я сожалею, что не разбудила тебя в полночь!
  - А я рада, что не доставила тебе это удовольствие! - Margaret засмеялась, и в ее смехе сталкивались льдинки.
  - Скучного тебе дня! Я не буду звонить, а поручу это дело своим помощницам Diana и Jacika.
  Они ненавидят тебе звонить, а ты не любишь с ними беседовать, поэтому повеселитесь! - Simona Mercedes пообещала, как всегда обещала, когда это не накладывало на нее никаких обязательств. - В ближайшее время пойду на аттракционы и буду кататься на чертовом колесе до одурения.
  Пусть мне завидуют белки и хомяки в колесе, когда бегают в нем по кругу.
  - И лошади тебе буду завидовать! - Margaret зевнула так, что микрофон телефона затрещал.
  Simona Mercedes вспомнила, как она до тошноты каталась на каруселях в London, New-York, Milano.
  Margaret никогда не приходило в голову спросить - жива ли она, здорова ли после своих многочисленных развлечений, не устала ли она жить.
  Она знала, что Simona Mercedes сама заботится о себе и своих близких и исходила из того, что забота разрушает дружбу.
  - До встречи в бассейне! - Simona Mercedes швырнула мобильный телефон в джакузи.
  В воде добавилось пузырьков.
  Когда Jacika вошла в комнату, телефон в джакузи взорвался, а Simona Mercedes все еще смотрела на его останки.
  - Margaret не превратилась в принца на белом коне? - Jacika перехватила руку Simona Mercedes, когда та хотела отвесить ей пощечину.
  - Она, как всегда, ледяная и бесчувственная, словно айсберг в Антарктиде.
  Даже не злится, что я не взяла ее с собой в Monte-Karlo веселиться, но загорается, когда я подшучиваю над ней.
  Видно, что забывает меня, но пожелала, чтобы моя жизнь без нее текла весело, беззаботно и в рамках моральных границ, которые положены для девушки, которая пытается, но не может выйти замуж. - Simona Mercedes полагала, что это грустно, но Jacika расхохоталась через силу.
  Она показала себя во всей красе со всех сторон - как с моральных, так и анатомических.
  - Твоя жизнь уже превращается в карнавал, от которого устанешь быстрее, чем от работы! - в голосе Jacika гремел похоронный оркестр с мрачными песнями.
  Она положила перед Simona груду платьев и leotard, которые нужно было дошить до показа.
  Обрушился водопад новых дел и новых знакомых.
  Simona Mercedes смотрела на Jacika пустым взглядом, как на стеклянную дверь, и видела за ней только серые будни с ядерными взрывами праздников.
  Разговор с Margaret ее не разочаровал, и не убил.
  При всей холодности Margaret, она уже привыкла к ее безысходному существованию, и ей всегда нравилось проводить с ней время.
  Она принимала Margaret не такой, какой она была.
  Подруга, с которой она общается, а не подруга, которую она ненавидит всей душой.
  Не всегда их рост совпадал, но Simona Mercedes знала, как подстроиться под размеры Margaret.
  Приходилось идти на компромиссы и в магазины готовой обуви и платья.
  И она шла, хотя так хотелось остаться в одиночестве.
  Margaret пожелала, чтобы Simona Mercedes веселилась, и это уже звучало полным издевательством.
  
  
  ГЛАВА ВОСЬМАЯ Подруга до гроба?
  
  - Иногда я забываю, зачем мне нужны подруги, - Simona Mercedes вздохнула и откусила клешню лобстера.
  - Ты ничего и никого не забываешь, кроме тех, которые тебе нужны, и это знает весь мир! - Jacika произнесла без обычной трезвости в голосе.
  Она всегда выкручивалась, и Simona Mercedes обожала ее за эту изворотливость. - Потому, что когда девушка одна, без подруг, то нам весело и радостно.
  Но мы почему-то соглашаемся на плохое, что нам предлагает ад.
  А ад предлагает нам подруг и друзей подобных Margaret.
  Альтернатива - погружение в карнавал и работу, а карнавал и работа - тоже не мед с сахаром.
  Иногда я вою, как молодая волчица на Луну.
  Та подруга, которую я выбрала для себя - еще хуже твоей Margaret, потому что любит меня.
  Margaret хотя бы разбивает тебе сердце, и это стимулирует тебя жить.
  Бросить нас подруги не могут, но наши старания разбиваются о рифы, оставляя в сохранности душу и тело.
  - Не всегда мы отдаем, - призналась Simona, - иногда наши друзья щедро одаривают нас тем, что нам не нужно, что мы не купим в бутике в London.
  Например, унижения, чувство собственного бессилия, ведь связываемся с прекрасными людьми, которые на первый взгляд выглядят, как подлецы.
  Это безболезненно получать оплеухи от друзей.
  - А с подругой, которая ради тебя уходит из большого балета, разве иначе?
  Пусть я пропаду в ад!
  Simona Mercedes, разве у нас нет выбора стать счастливыми?
  Все перспективные мужчины давно женаты на бесперспективных женщинах. - Эти жалобы Simona Mercedes слышала от Jacika много раз, и не только от нее, а еще и от других девушек и даже от мужчин.
  Но у самой Simona Mercedes были другие мысли, она уверена, что всех мужчин от нее отпугивает ее ослепительная красота, успех и ее деньги.
  - Невозможно, чтобы все были женаты.
  Где-нибудь валяются, обитают неженатые красавцы! - Simona Mercedes резко перешла с темы подруг на самую нелюбимую свою тему - обсуждение, почему они не замужем.
  - Валяются? Когда ты в последний раз на курорте или в казино видела порядочного красивого богатого парня, за которого ты без раздумий вышла бы замуж, и который не тащился бы на привязи за своей немолодой сварливой женой?
  - Я помню несколько экземпляров самодостаточных мужчин! - Simona Mercedes засмеялась и заплакала, взяла из вазы ананас. - Я обманываю сама себя, когда говорю, что меня это не слишком волнует.
  Нет! Меня это сводит с ума!
  Я хочу настоящих, серьезных отношений с серьезными настоящими людьми или с дрессированными животными.
  Мне все нужно в моем цветущем возрасте.
  И склочных подруг, наподобие Margaret, я тоже хочу.
  Всегда заканчивается, что я чувствую себя новорожденной девочкой в их компании, и они ждут, чтобы я убежала с парнем на край света.
  Мне всего мало, мне этого всегда не хватает.
  - Попробуй объяснить это тем, кто тебя отталкивает! - Jacika шутливо уколола в швейной иглой в левую ягодицу Simona. - Может быть, нам подружиться с монахинями?
  - Только сначала я создам новую коллекцию белья для монахинь.
  Не знаю, носят ли они сейчас трусихи, но мои трусики от couture полюбят обязательно! - в глазах Simona Mercedes сияла мечта, и девушки в ужасе прикрыли ладошками рты, словно их подслушают полицейские и посадят в тюрьму. - У меня на все вопросы есть ответы, а у кандидатов в мои женихи нет ни вопросов, ни ответов.
  Ты не столь богатая и успешная как я, поэтому встретишь еще хорошего парня, который боится успешных девушек.
  А мне приходится надеяться на старых маразматиков, которые не отличат девушку от мужчины.
  Мне не все равно, я знаю, что не все равно - жить или умереть.
  Выйти замуж за молодого красивого олигарха - это в первую очередь то, о чем я всегда думаю, даже в джакузи.
  А пока часы одиночества заполняю ссорами с Margaret, и, возможно, найду еще подруг, ей подобных.
  Недостойное, одиночество леди, которая думает о высоком.
  Кажется, меня скоро будет тошнить от этого одиночества в кругу друзей.
  Моя дружба с Margaret находится на старте.
  Меня это бодрит, как чай с корицей.
  Хочу играть роль маленькой девочки для ледяных подруг и получать за это водопады ледяного презрения, и находиться в состоянии абсолютного покоя, если отказываюсь от них.
  Откуда у Margaret берется уверенность, я ей ничего не должна?
  Хотелось бы мне верить в сильного мужчину, который думал бы так и поступал со мной, как Margaret.
  С девушками, в глазах которых стоит ледяная мгла - нет никаких забот! - Simona Mercedes пожала плечи Jacika.
  Хотя Margaret была с ней холодна по телефону, но общение с ней разогрело ее, а она еще не устала после трех недель постоянных показов нижнего женского белья и leotard, и настроение у нее было яркое, как Солнце в Monte-Karlo.
  Кто знает, захочет ли она скандалить с Margaret, когда вернется к ней...
  - Не думаю, что ты встретишь жениха здесь, в Monte-Karlo, - без эмоций сказала Jacika.
  Ей и в самом деле хотелось, чтобы Simona Mercedes никогда не вышла замуж.
  - Когда ты издеваешься надо мной и смеешься, то твое лицо сминается, словно бумага.
  Здесь столько кандидатов, что глаза смотрят на все четыре стороны.
  Двадцатилетние олигархи из Russia, веселые владельцы газет и их коллеги судовладельцы, и все они либо настоящие мужчины, либо скрытые хорошие женщины, а иногда - два в одном лице.
  Я всех осмотрю и найду нужного!
  Когда познакомлюсь с достойным красавцем, то не посмотрю на его родословную и, откуда он приехал.
  География всегда на моей стороне.
  Жених из другого полушария и с одинаковыми левым и правым полушариями - мне этого так не хватает!
  Спасибо, что поддержала меня ржанием и недоверием! - Simona Mercedes положила в рот Jacika шоколадного зайца.
  У Jacika ужасный обмен веществ, и она не смогла себе позволить есть шоколад сама, а Simona Mercedes могла позволить себе вольности со своими подчинёнными, вольности, о которых иные рабовладельцы и не мечтают.
  От шоколада Jacika покрылась синими трупными пятнами.
  - Попробую начать знакомства в клубах, 'Кому за двадцать', когда вернусь в USA.
  Четыре мои подруги в этом году вышли замуж неизвестно за кого, с кем в темноте познакомились в клубе. - Jacika сказала с отсутствующим видом, словно не собиралась ни с кем знакомиться, а хотела умереть в одиночестве на подиуме.
  - Смотри по сторонам, пока не ослепла от блеска мужчин!
  Кошмарно опасно выворачивать себя наизнанку! - Simona Mercedes стала расчесывать волосы там, где они были, а росли они исключительно у нее на голове.
  Тело было полностью депилировано и блестело, как новенькая монета в один евро.
  Первый тележурналист придет уже через несколько минут, и нужно быть готовой угодить ему и его вкусу.
  Закрутится жуткая беседа, в конце которой один из двух останется победителем.
  В Monte-Karlo все крутится, потому что город основан на рулетке.
  - Я ничего в жизни не боюсь, кроме своего отражения в зеркале! - Jacika любила философствовать во время работы. - Я связываюсь с женатыми подругами, а ты - исключительно с ледяными топ-моделями и балеринами.
  Самое худшее, что меня ожидает, это подружиться с обаятельной девушкой из гарема восточного владыки, девушкой, которая нарожала кучу наследников престола, а затем самой стать наложницей в гареме и до конца своей жизни шить модную одежду для подруг.
  В моем возрасте приходится привередничать.
  - В двадцать лет ты можешь капризничать, как угодно тебе и окружающим! - Simona Mercedes говорила на полном серьезе, как английский оратор на площади. - Сдавайся сразу!
  Но Simona, как и Jacika знала, что чем меньше тебе лет, тем меньше мужчин и подруг у тебя.
  Мужчине, независимо от объема его живота и состояния кошелька, хочется, чтобы его подруге было не меньше двадцати девяти лет.
  Умные созревшие леди с париками котируются по высшей ставке.
  И Simona Mercedes знала, что ее цена на рынке невест пока еще очень низкая, и это основано на многих законах природы и жизни: успешная карьера, возраст, огромные деньги, всемирная слава, поскольку ее имя печатали на гимнастических купальниках, на балетных пачках, на пуантах, на нижнем интимном белье, на строгих деловых костюмах, как мужских и женских, на флаконах духов - везде, и все это покупается, что усугубляет положение, потому что мужчины боятся успешных красавиц.
  Хорошая реклама не нуждается в товаре.
  Отталкивали ее не только красавицы, как Margaret, но и все остальные.
  Она все еще размышляла о смысле жизни и о своем месте в этой жизни, когда прибежала раскрасневшаяся Jacika и сказала, что первый журналист, с которым она официально сегодня встретится, ждет ее внизу, у фонтана с шампанским.
  Там было потрясающее кафе для гурманов, где подавали огромные блюда с морскими чудесами.
  Simona Mercedes любила встречаться с представителями прессы в парке, но больше всего ей нравилось давать интервью в ресторане или в баре.
  Услышав, что пора идти развлекаться, что у других ассоциировалось с работой, Simona Mercedes завизжала.
  Выглядела она блестяще, и ее помощница видела, что Simona Mercedes полна сил, энергии и желания найти жениха немедленно.
  - Ты бы оделась! - Jacika предложила с сомнением в голосе. - Все привыкли к твоей эксцентричности, но постоянно афишировать себя голой, полагаю, не стоит.
  Публика привыкнет к твоим снимкам ню и перестанут покупать твою продукцию.
  Если все люди откажутся от одежды, то мы ничего не продадим и разоримся.
  А голые все равно хотят кушать.
  Накинь на себя хоть что-нибудь прозрачное: как бы одета, но в то же время обнаженная.
  Может быть, пригласить репортера в номер?
  - Да, пригласи, и в лифте посмотри, нет ли у него вшей.
  Некоторые журналисты очень неопрятные и неряшливые, и по роду своей деятельности залазят туда, где грязно.
  А я постараюсь пересилить себя и оденусь, что будет неплохо для рекламы нашей последней коллекции трусиков. - Simona Mercedes закричала, потому что не могла удержать голос.
  Ей так хотелось с кем-нибудь встретиться, выйти с ним из отеля на улицу, и долго водить по казино.
  Впереди три дня творческой работы с показом и фотосессиями, зато в воскресенье и в субботу она сможет валяться на диване в любой позе, которую захочет.
  Дожидаясь журналиста, Simona снова вспомнила пожелание Margaret, что ее пребывание в Monte-Karlo превратится в сплошной карнавал.
  Да, слишком долго она не встречалась с такими добрыми девушками, как Margaret.
  Ее слова даже возвысили ее.
  Она давно привыкла, что, если подруга боится людей и предпочитает одиночество, то она часто во время ссоры, вторым планом проявляет заботу, интересуется ее делами, желает всего хорошего, утешает, успокаивает, хотя со стороны это выглядит, как ссора, особенно когда в гневе подружки толкают друг дружку в плечи, если разозлятся до кипения.
  Simona Mercedes часто перекладывала на плечи подруг груз ответственности и все трудности своей жизни, если подруги жили одни.
  Иногда она чувствовала необычайную легкость, когда скидывала груз проблем на подружек, как например, сейчас.
  Может быть, легкости способствовало отсутствие одежды.
  Simona в очередной раз поразилась, что без одежды, сколько бы ни весило интимное белье, телу становится намного свободнее и легче.
  Simona Mercedes быстро облачилась в кружевное болеро и трусики гимнастки.
  Когда журналист вошел с поклоном, она встала на журнальный столик из красного дерева и нахмурила брови.
  Журналист был высокий, со смуглой кожей кофе со сливками, с шикарными волнистыми угольными волосами, с упрямым подбородком мачо, с добрыми лучиками надежды в уголках глаз, явно будет требовать, чтобы она оделась по последней моде.
  С молодым успешным красавцем не договориться.
  И вдруг, Simona Mercedes почувствовала, что ей до всего есть дело, что ей не безразлично ничего, сделала вид, будто не рада встрече, без улыбки сошла со стола и холодно пожала журналисту руку, не предложила ни чая, ни кофе, отодвинула от него вазу с экзотическими фруктами и конфетами ручной работы.
  - Плохой отель вы себе выбрали, шикарный! - журналист потянулся к фруктам, но не дотянулся, поэтому голодно застучал зубами. - Вы шикарная, яркая, поэтому должны были поселиться в жалкой лачуге бедняка.
  Там бы вы выделялись, как жемчужина в грязной раковине.
  Здесь роскошь, блеск забивают ваше превосходство! - он говорил мягко, без эмоций, доставал факты из рукава, а в глазах его Simona Mercedes не видела интереса к ней, как к девушке. - Вижу, что вы не замечаете роскошь, когда тратите сумасшедшие деньги, которые получаете от людей, эксплуатируете их, заставляете покупать свой дорогой парфюм, чтобы только люди забили свои запахи нищеты.
  Вы заставляете людей модно одеваться, а сама разгуливаете чуть ли не обнаженная. - Слова летели из журналиста, как из автомата с конфетами, и Simona Mercedes не улыбалась, не подобострастничала, понимала, что с ним свадьбу не затеешь.
  Она умела отвечать на идиотские фразы, и сейчас думала, что день окажется слишком коротким, и слова Margaret обязательно сбудутся, но не надолго.
  Без Margaret жизнь здесь превращается в карнавал с клоунами.
  Но будь она рядом, в Monte-Karlo, возможно, ей бы стало еще лучше, ведь сейчас у нее настроение не меняется, как погода в море.
  Как все устойчиво в жизни преуспевающих молодых красавиц.
  Для Simona Mercedes важнейшим делом было хорошо показать коллекцию в Monte-Karlo.
  Simona Mercedes придавала особенное значение нижнему белью и парфюму, потому что была одна из многих модельеров, которые показывают свои модели миллиардерам Европы и Америки, и поэтому нужно вкладывать все свои силы и умение, чтобы обойти конкуренток в нелёгкой профессии одевать людей.
  Очень бы помогли ей трусики от couture.
  Слишком волновали ее показы всесезонных коллекций, когда одну одежду можно носить круглый год, и эти показы проходили двенадцать раз в году.
  Они должны быть организованы с легкой небрежностью, с деланым шиком, будто бы модельеру безразлично: будут ли покупать его изделия, или оставят пылиться в магазине.
  Simona лично примеряла каждую вещь, рассматривала обувь, добавляла новые детали в leotard.
  Примерки и подгонки одежды, которая должна сидеть на моделях небрежно, даже свисать и быть нарочно не по размеру, выбор дорогих аксессуаров, которые должны полностью не гармонировать с одеждой, редкие репетиции с оркестром - за несколько дней столь важной работы можно растолстеть на пять килограммов.
  Со своими подчиненными Simona Mercedes всегда была подчеркнуто холодна: она платит деньги, и ее должны слушать.
  Но, если кто-то сорвется с подиума, или модель после бурной вечеринки выглядит на подиуме, как ведьма, или она решила перед показом побриться налысо, если она повернулась к членам комиссии передом, а не задом, сделала лишнее движение, когда посылала воздушный поцелуй с подиума своему новому другу в черноту зала, или модель просто лежит и отдыхает вместо того, чтобы работать, - Simona Mercedes сразу сдувалась и не хотела ничего делать.
  В пятницу во второй половине дня все модели были готовы хоть к показу в космосе, космонавтов можно наряжать в это шикарное нижнее белье и в болеро для художественной гимнастики.
  Репетицию с оркестром назначили на полночь в понедельник, и Simona Mercedes, закончив к вечеру безуспешные переговоры с поставщиками живого товара для подиума, вдруг осознала, что всю неделю она чувствовала боль внизу живота.
  
  
  ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Предчувствие жара любви
  
  Она много кушала, и чем больше кушала, тем лучше себя чувствовала, но боль не уходила.
  Jacika, перед тем, как ей с Diana лететь в London утренним рейсом Ryanair, спросила Simona Mercedes, не беременна ли она.
  Они решили покататься на каруселях, а для беременных карусель - смерть.
  Diana даже отказалась от полета в Prague на праздник пива, чтобы лететь вместе с Jacika на аттракционах.
  Их ожидали три американские горки, и к тому же они хотели основательно покушать в ресторане Maxim.
  - Ты, что, плохо себя чувствуешь во время беременности? - спросила Jacika перед отъездом.
  Jacika не тревожилась, а спрашивала просто так, потому что не она же заболела.
  Simona Mercedes необычно побледнела, и всю неделю казалась расслабленной и умиротворенной, как будущая мать.
  Подобное неудивительно перед показом редкой коллекции спортивной одежды.
  Simona Mercedes редко волновалась перед демонстрациями, но сейчас она расслабилась до неприличия, и Jacika увидела в ней новое.
  Вроде бы измученная и обессиленная, а блестит, словно конфетка.
  - Если честно, то я чувствую себя удивительно, - Simona Mercedes сжала губы пальцами. - Наверно, у меня переизбыток энергии в организме и я взорвусь.
  Лучше бы наш месяц показа начинался с Monte-Karlo, а не заканчивался там.
  К тому времени, когда мы привозим коллекции для продажи, я забываю, кто я, и где нахожусь.
  Думаю, что я что-то нехорошее скушала в Milano, поэтому выгляжу свежо, но в то же время не как всегда.
  Мысль о беременности отбросим сразу, потому что я ни с кем не была близка. - Simona Mercedes осталась довольна своим ответом и новой коллекцией leotard.
  Она надеялась, что в Monte-Karlo будет в сто тысяч раз лучше.
  Выбрала для этого дефиле самых молодых, поэтому неизвестных моделей, ее одежда выглядела на них как в жизни.
  Великолепие скрывается в обыденном.
  - Постарайся за эти дни выложиться по максимуму! - тогда сказала ей Jacika, и тут же в номер влетела Diana, пора было покупать лучшие места в самолете.
  Их номера были напротив ресторана, поэтому Jacika и Diana всегда пахли обедом, завтраком и ужином, и далеко от номера Simona Mercedes. - Тебе много нужно сделать, потому что еще не готовы даже эскизы твоих трусиков, которые, никогда не сбудутся. - Jacika знала, что Simona Mercedes бредит по ночам, постоянно думает, как сотворит трусики от couture, которые собиралась представить еще месяц назад.
  Она нашла китайских поставщиков, и договорилась с ними, чтобы они предоставили все возможные сейчас трусики специально, чтобы с них снимать идеи.
  А Simona Mercedes создаст из тех трусиков совсем уж необыкновенные свои оригинальные, шикарные вечные трусики от couture. - Ты сходишь здесь в ресторан экзотической кухни?
  - Обязательно покажу себя в ресторанах во всех красе, и не раз, и не два. - Многие модные дома в Monte-Karlo давали банкеты в честь прекрасных богатых девушек, но Simona Mercedes в этом году решила никого не кормить за свой счет, это облегчало жизнь и утяжеляло кошелек, поэтому у Jacika и у Diana появилась возможность слетать в London на распродажу, иначе им даже не на что было бы произвести депиляцию и пришлось бы с утра до вечера мазаться кремами здесь, в Monte-Karlo.
  Все они, конечно были уверены, что уйти от раздачи милости невозможно, придется в феврале устроить Хэллоуин, когда они привезут сюда следующую коллекцию томатного парфюма, и, возможно, наконец, трусики от couture, но хотя бы на этот раз они оставляют без работы грузчиков в аэропорту. - Если у меня болит внизу живота, то, наверно, начинается грипп. - Simona Mercedes задумалась над судьбой невесты, у которой повышенная температура и красный нос. - Мне надо хорошенько искупаться в холодном море, и я либо погибну, либо мой организм от шока забудет о гриппе. - Ей захотелось пойти в одно из своих любимых бистро, поднялось настроение, а еще лучше заказать ужин в номер, и она будет бегать одна, беспокоиться о своем здоровье.
  Закажет чорбу, суп-харчо, торт со взбитыми сливками и еще много-много вкусного, а затем до утра будет обнаженаня танцевать в призрачном голубом свете Луны.
  - Не звони никому, даже, если тебе срочно что-нибудь или кто-нибудь понадобится, мы отключим телефоны! - Jacika поцеловала Simona Mercedes в лоб, как покойницу, затем без смысла обняла на прощание.
  Она знала, что Simona Mercedes всю ночь будет веселиться в номере, и не пойдет бродить по милым улицам Monte-Karlo, а утром отправится в любимые рестораны и бутики, если конечно, беременность окажется ложной, и не беременностью, а обыкновенным свиным гриппом., и она с Diana надеются, что ничего смертельного с Simona Mercedes не случится.
  - Не нужны вы мне, - Simona Mercedes ласково пошутила, - развлекайтесь, как умеете. - Они были слишком молоды и неопытны, у них не хватит сил, чтобы после трех недель каторжной работы обегать в London все злачные места и тусовки.
  Simona Mercedes ради здоровья своих подруг, чтобы не переедали и не отравились, проявила заботу - отменила им заказ в лондонском баре, отказала им в ужине, и это была еще одна неожиданность для Jacika и Diana.
  Вскоре, как они уехали, Simona Mercedes легла в холодную ванну со льдом и почувствовала себя новорожденной.
  Подобное ощущение возникало каждый раз, когда она случайно прикасалась к холодной красавице Margaret.
  После долгих недель спокойной жизни и особенно легких последних дней в Maroco было так ужасно барахтаться в ледяной глубокой ванне, как в прорубе посреди Северного ледовитого океана.
  И здесь, в ванне со льдом, она вспомнила Margaret.
  После звонка в день приезда, она больше ей не звонила, потому что боялась, что Margaret накричит на нее.
  Нет необходимости ссориться на расстоянии, а где она, Margaret не знает.
  Могла бы и сама позвонить, чтобы поругаться, но Margaret даже в своем любимом занятии себе отказывает.
  Она лучше окаменеет, заледенеет в неотапливаемой квартире, и будет чувствовать себя превосходно одна.
  И все же в ванне было так ужасно, страшно и холодно, что Simona Mercedes стиснула зубы и, выйдя из ванны, послала Margaret длинный нудный емейл с подробным описанием своей жизни, просто так, чтобы отношения не засохли.
  Simona Mercedes не желала рвать отношения с подругами до свадьбы, иначе на свадьбу придется не приглашать подруг, а покупать наемных подружек невесты.
  Потом Simona Mercedes вызвала официанта, но пришла официантка, и Simona Mercedes она очень огорчила, потому что испортила вечер своим внешним видом.
  Из мести, чтобы досадить официантке за то, что она не красавец мужчина, Simona Mercedes заказала целую тележку еды.
  Затем прочитала статью о себе в глянцевом журнале, который взяла бесплатно в самолете, и не могла прочитать раньше из-за того, что журнал плотно запакован в прочный пластик, наподобие того, которым обивают стены новых домов, и до утра обнаженная, как вышла из ванны с капельками хрустальной воды, танцевала в любимом свете Луны.
  В шесть утра она заснула и проснулась через пять минут от неясного чувства внизу живота, и тут она покрылась ледяным потом, и сидела потная до девяти часов.
  Ей было так удивительно и странно жить, что она не могла стоять на месте, а бегала.
  Она знала, что не беременна, но чувства говорили об ином.
  Наконец, после девяти часов утра, когда игроки уходят из казино, она, наконец, упала без чувств, ноги отказали.
  Не иметь возможности танцевать в Monte-Karlo, в городе, который она обожала с детства, или даже еще до рождения, в животе матери смутно радовалась, что когда родится, то будет наслаждаться прогулками по ночному Monte-Karlo, и теперь не иметь возможности, - все это приводило ее в восторг, смешанный с ужасом.
  Как же ей не повезло, она не рассчитала свои силы и слишком много танцевала, отчего появились смутные боли в животе.
  Проснулась Simona Mercedes в двенадцать часов дня, снова в ледяной ванне, и не чувствовала своих ног, лишь мышцы живота напоминали, что она еще жива.
  Сейчас ноги начали оживать, и она выпрыгнула из ванны.
  Легкая ночь прошла, впереди еще много неожиданностей в жизни.
  Simona Mercedes позвонила Trinity и попросила, чтобы она ждал ее в любое время дня и ночи.
  Потом заказала себе кремовый торт с вишней и подумала, не позвонить ли Margaret и рассказать ей о боли внизу живота.
  Эта новость обязательно взбесит Margaret, но вспомнила, что в это время Margaret затыкает уши ватой и ничего не желает слышать, поэтому не стала звонить.
  Странно, что ей иногда так хотелось оживить Margaret.
  Какой бы ледяной она не была, но она всего лишь ее подружка пусть навек.
  Ночью, когда внизу живота было больно, она, согласно инстинкту самки, чуть не позвонила Margaret, как позвонила бы сильному вожаку стаи.
  Но она не хотела слушать колкие замечания Margaret по поводу своего живота и диеты.
  Simona Mercedes уверена, что Margaret начала бы рыдать над ее бедой, или попросту вызвала бы ей наряд полиции и медицинскую помощь.
  За то время, сколько она знала подругу, Simona Mercedes убедилась, что ледяное спокойствие Margaret может заморозить кого угодно и что угодно, даже страх и боль.
  Когда Simona Mercedes говорила, что у нее был пустой день, и что она полна энергии, Margaret делала вид, что не слышит ее и доставляла себе удовольствие отказать ей в совместной прогулке в горы или в шумный ресторан с крабами.
  Margaret забывала о себе и думала только о ней, но думала, как в кривом зеркале.
  Simona Mercedes приняла душ, потом засмеялась, что всю ночь отмокала в ванной, а теперь решила снова принять водные процедуры, надела красное бальное платье, шелковые чулки, неудобные туфли на каблуках-шпильках и вышла из отеля на белый свет.
  Ее уже дожидалась Trinity в белой карете, запряженной четверкой черных лошадей.
  Увидев Simona, она натянул вежливую улыбку на уши.
  Она провезла ее по всем незнакомым местам в горах, но к четырем часам Simona снова почувствовала неудобство внизу живота.
  Она дорожила каждой минутой в Monte-Karlo, и ей хотелось еще посетить два казино, купаться в фишках, однако она из-за женского каприза решила отказаться от развлечений и поисков жениха в ближайший час и вернуться в отель снова танцевать.
  У нее нет сил ходить по музеям, но для бутиков и танцевать - силы у молодой девушки всегда найдутся.
  Вернувшись в отель, Simona Mercedes сразу скинула одежду, почувствовала себя так легко, что, кажется, что ее выдержит Лунный луч.
  В семь она снова окунулась в ледяную ванну, и опять ее окутали кошмары, еще более мучительные, чем в прошлый раз.
  Непонятно, что творилось внизу живота, но это было новое чувство, не плохое и не хорошее, и через два часа она поверила в то, что никогда не вылезет из ванной и не сошьет волшебные трусики от couture.
  Она на три минуты погрузилась с головой в лед и воду, а когда вынырнула, у нее началась паника, хоть ей не хотелось признаваться, что нервы сдали и порвались, как струны электрической гитары.
  Она пыталась отвлечься гимнастическими упражнениями, но низ живота отвлекал, когда она садилась на шпагат.
  Постояв с поднятой правой ногой час, она решила, что нужно найти врача, желательно, обаятельного.
  Конечно, у нее ничего нет страшного внизу живота, но слишком это пугает, потому что новое всегда страшное.
  Тут же она вспомнила о враче, которого ей порекомендовали в страховой компании, занимающейся страхованием от несчастных случаев вплоть до случаев со смертельным исходом.
  Мало ли что может случиться с одинокой девушкой.
  В ее кармане сохранился журнал с рекламой его клиники и номером спутникового телефона, чтобы было удобно звонить посреди океана.
  Simona Mercedes с душевным расстройством оставила сообщение доктору на телефоне, а потом снова легла в холодную воду.
  Под водой она открыла глаза, она не боялась воды, она боялась утонуть с закрытыми глазами.
  Ей было противно, что она заболела и не сможет танцевать одна в номере.
  Она любила болеть в поездках, далеко от родного дома, чтобы никто не видел ее страданий.
  Опять захотелось позвонить Margaret, умница, какая же она умница!
  Она расскажет Margaret, что у нее все хорошо, что внизу живота у нее нарастает боль и ей плохо, что она не может танцевать и принимать участие в карнавале.
  Jacika и Diana она решила не звонить, потому что они вместо врачей сразу вызовут журналистов.
  Она просто лежала в воде и не хотела, чтобы доктор ей отзвонился.
  Позвонил он не скоро, через два часа, что ее неприятно разозлило, и ошарашил, сказал, что приедет к ней в гостиницу к одиннадцати часам.
  Как только доктор вошел в гостиницу, ей позвонил ревнивый швейцар и гнусным голосом сообщил, что к ней идет какой-то мужчина неопределенного вида.
  Низ живота не беспокоил Simona Mercedes уже два часа, и она полагала, что это плохой знак: если не болит, не тревожит, значит, неведомое затаилось внутри, выжидает, когда доктор уйдет.
  Возможно, что внизу живота пробуждался интеллект.
  Она доказала себе, что правильно, что обеспокоила доктора, чтобы он не сидел дома и не нежился, тем более, что один вид мужчины может ей помочь.
  
  
  ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Рождение любви
  
  Она чувствовала себя очень уверенно, когда открывала ему дверь после того, как он ей постучал ногой, и совсем растерялась, когда увидела высокого писаного красавца атлета двадцати лет (наконец: ее возраста) в безупречном голубом костюме агента и в красной рубашке ее фирмы.
  Его скорее можно было принять за яхтсмена, чем за преуспевающего врача.
  Он показал зубы и назвался доктором Mario Pisa.
  Она стала игриво его ругать, что он испортил ей субботний вечер, а она не успела одеться, потому что только что принимала ванну.
  В спешке Simona Mercedes натянула на голое влажное тело leotard, и он сразу пропитался водой и стал прозрачным.
  Но доктор сказал, что плавал на яхте здесь рядом, и ему ничего не стоило завернуть к ней в гости.
  Он без эмоций и без энтузиазма ей поможет, потому что любит посещать девушек в гостиницах.
  Simona Mercedes знала, что он врач общей практики и пользуется большим авторитетом у девушек и у больных профессоров Сорбонны.
  Прочитав трусливое сообщение Simona Mercedes в своем стареньком мобильном телефон, он тут же поднял все паруса, потому что скучал на яхте без высшего общества, хотя статус его был ниже, чем оказывать помощь молодым девушкам, попавшим в затруднительное положение.
  Simona Mercedes казалась несчастной, что позвонила доктору по знакомству, а не вызвала кого-то незнакомого, таинственного и не внушающего доверия, возможно, с вредными привычками, кого бы ей предложили из служащих отеля.
  Как хорошо, что к ней пришел не только красивый богатый уважаемый всеми врач, но еще и прославленный спортсмен.
  Он вошел следом за Simona Mercedes в роскошную гостиную и отметил, что пациентка летит красиво, словно профессиональная балерина, и нет в ее движениях скованности, нет намека на проблемы внизу живота.
  Simona Mercedes легко перепрыгивала через препятствия и хохотала.
  Лицо ее, причем она от природы рыжая, а значит, с румянцем на белой коже и с веснушками, лицо необычайно воодушевленное.
  Заметил, что она даже не вздрогнула, когда нечаянно присела на вазу с фруктами, словно у нее ничего никогда не болело.
  Ей казалось, что ягодицы у нее одеревенели от ледяной воды и от танцев под Луной.
  Доктор оказался красноречив.
  Он ректально измерил температуру обнаженной пациентки, прослушал ухом ее легкие.
  Сказал, что жар у нее в груди, легкие чистые, как у опытного курильщика и попросил лечь на стол.
  Когда он убрал микроскоп, она увидела на его руке огромный золотой перстень с голубым бриллиантом и тату: змея обвилась вокруг ножки бокала.
  Simona Mercedes отметила, что он очень красивый, хотя еще молодой, мужчина: глаза серые, волосы темные, хотя на висках подкрашены в розовое по последней моде.
  И невольно Simona Mercedes подумала, что она по сравнению с равнодушным доктором выглядит резиновой бодрой куклой, хотя ей все безразлично, потому что она богатая.
  Слишком ей сейчас хорошо, как она выглядит, так не нужно выглядеть на первом свидании с врачом.
  Она лежала, а он беззастенчиво ощупывал ее живот, затем засмеялся.
  Попросил ее подробно рассказать о своих мечтах, о семейном положении, о последних продажах парфюма, снова нажимал на живот в разных местах, словно ощупывал карту мира и спрашивал, не была ли она в последнее время с мужчиной, отчего часто рождаются дети.
  Особенно чувствительно было внизу живота, и когда доктор прикоснулся там тонометром, она вскрикнула от ужаса.
  - Это всего лишь синдром одинокой девушки, которая хочет, но не может выйти замуж.
  Это не беременность, и нет у меня мужчины! - Simona Mercedes основательно испугалась.
  Он сдвинул брови в ответ.
  Доктор Mario очень хорошо разговаривал на разных языках, и лицо у него живое, как у мима, да и по внешнему виду можно сказать, что он не совсем француз, только более крупный, чем большинство мужчин в Латинской Америке.
  - Вы еще и врач? - доктору не понравилось, что Simona Mercedes сама ставит себе диагноз. - А не только знаменитая на весь мир девушка?
  Я должен отравить вас, ведь моя жена и любовница покупают вашу дорогую одежду и разоряют меня.
  Но я компенсирую потери, выставлю вам счет на лечение на астрономическую сумму.
  Simona Mercedes испугалась его слов, ей стало страшно, что доктор может убить ее стулом.
  Она подпрыгнула, начала бросать к его ногам одежду:
  - Возьмите для вашей жены и для вашей любовницы!
  Здесь на всех любовниц Франции хватит.
  Все почти не ношенное, из моей последней коллекции!
  Но предупреждаю вас, что пришлю за одежду вам счет огромный, чтобы компенсировать траты на вас.
  Доктор Mario минуту пристально смотрел на Simona Mercedes, а затем они оба расхохотались.
  Они через деньги почувствовали незримую связь.
  - У меня что-то страшное внизу живота? - Ночью во время танцев она решила, что у нее рак или в нее вселился демон, или разлилась язва, или кровь свернулась после ужина
  Simona Mercedes надеялась на мягкий знак со стороны доктора, и его проникающий взгляд ей очень нравился.
  Седьмое чувство подсказывало, что ей понравится, то, что он ей скажет, и седьмое чувство кошки, которая падает на четыре лапы, не обмануло.
  - Я думаю, что у вас что-то ужасное в животе творится! - доктор Mario выпустил из ноздрей две струйки дыма.
  Simona Mercedes и доктор смотрели, как струйки в воздухе медленно сближались, а затем слились в одном табачном бешеном танце. Доктор покраснел. - Если бы мы были сейчас в слаборазвитой стране, то я бы сразу вам вырезал аппендикс, на всякий случай.
  В еще более слаборазвитой стране я бы вырезал вам все возможное, чтобы не болело.
  И это без анализов, без исследования и без умных слов. - Он равнодушно теребил длинную прядь ее рыжих волос и Simona Mercedes на маленьком столе показалась ему взрослой зрелой женщиной. - Однако я разозлен, что придется цивилизованно отвезти вас в клинику и сделать множество анализов, чтобы исключить свиной грипп.
  Хотя по комплекции на свиной грипп вы не тянете, только - на куриный грипп или на беременность.
  Но вы говорите, что беременность исключена, поэтому я озадачен.
  Можно обойтись без клиники и без анализов, тогда врачебная ошибка исключена.
  - Почему? Почему вы не хотите меня обследовать в клинике? - Паника и страх с Simona Mercedes схлынули, и на столе она чувствовала себя уверенно, словно на подиуме с Margaret. - Что вы себе позволяете жестокое?
  Лечить - так лечить! - К ней вернулась на тонких робких ножках уверенность, что ничего страшного внизу живота нет, а это означало, что придется расстаться с доктором.
  С врачами без причины девушки не встречаются, и приличные доктора здоровых девушек не приглашают на свидание.
  - Я ничего не могу сказать вам без своего адвоката, без свидетелей со стороны, без томограмы и анализа всех органов и костного мозга, но думаю, что у вас, возможно, нервное расстройство внизу живота.
  Вы простудили нерв, и его нужно удалить. - Доктор неуверенно крутил в руках скальпель, а затем с силой вонзил его в ручку кресла. - Придется отвезти вас на яхте в замечательный госпиталь на искусственном острове недалеко от Monte-Karlo.
  Если вас не вылечим, или лечить будет нечего, то хотя бы отдохнете в госпитале не хуже, чем в отеле высшего класса. - Доктор говорил с безысходностью в голосе, потому что глаза Simona Mercedes засияли от счастья.
  Он знал, что госпиталь на почти необитаемом острове расстроит ее сильнее, чем пятнадцатиэтажный госпиталь в London, куда он часто заходил выпить чашку кофе с сестрами милосердия.
  Он был обязан посещать пациентов и на необитаемом острове, и этой обязанностью он часто пренебрегал и избегал острова с госпиталем, словно это был лагерь для прокаженных.
  - Мне нельзя надолго удаляться от своей коллекции, а то ее разворуют конкуренты! - Simona Mercedes уже передумала лечиться.
  Если доктор говорит 'надо', то пациент отвечает 'нет'. - У меня во вторник показ коллекции leotard, а в понедельник репетиция с оркестром, - Simona Mercedes прошептала сквозь онемевшие от ужаса губы и увидела, как доктор Mario развеселился.
  Теперь он непременно хотел заманить ее в госпиталь.
  - Поверьте мне, мадемуазель Simona Mercedes, что если ваш нерв нагноится и взорвется, то вы не сможете присутствовать на показе, а скорее всего будете присутствовать на своих похоронах и тогда вам придется демонстрировать одежду для покойников в гробу.
  Понимаю, что ваш показ очень нужен для бизнеса, но если не сделать вам анализы сейчас, то это будет нарушением врачебной этики.
  А я никогда не нарушаю правила, кроме дорожных. - Он видел, что состояние Simona Mercedes очень воздушное, и боялся энергии этой красивой девушки.
  - А, если это нерв действительно заболел, то меня придется оперировать без наркоза? - Simona Mercedes в ожидании не заметила, как положила руки на плечи доктора, и он не сразу их скинул с себя.
  Голос доктора прерывался на гласных, и со стороны Mario выглядел элегантным варяжским гостем, который подглядывает за ней в окно, а затем врывается в аппартаменты и при всей своей светскости, ведет себя не как опытный серьезный врач, а как похититель сердец, и это обрадовало Simona.
  - В этом мире все возможно, если, конечно вы не беремены!
  Я узнаю вас лучше после обследования.
  С вами когда-нибудь случалось подобное, чтобы вы не могли танцевать от неясного чувства внизу живота? - Доктор меланхолично стучал костяшками пальцев по графину с соком ананаса.
  Сок уже забродил, и в нем копошились мушки.
  Simona Mercedes в ответ покачала головой, затем качнула бедрами.
  В последнюю ночь в Palermo ноги слегка дрожали, но тогда она подумала, что это из-за козьего сыра, а не из-за нерва внизу живота.
  За ужином она кушала черные итальянские сосиськи с чернилами кальмара и окунала в козий жир - поразительно дешевое блюдо.
  Jacika и Diana тоже чувствовали потом тяжесть внизу живота и в груди, и все согласно решили, что в ее недомогании виноват заплесневелый несвежий козий жир.
  В Palermo она смогла еще танцевать, а в последние две ночи танец шел без удовольствия, без девичьего задора, что недопустимо для спортсменки и балерины.
  Наутро после козьего жира она чувствовала себя, как в гробу, но низ живота ее не беспокоил.
  Доктору Simona Mercedes сейчас не стала рассказывать о случае с козьим жиром, колбасой и чернилами кальмара, а то он испугается, подумает, что она извращенка и немедленно ее госпитализирует под присмотром полицейских.
  
  
  ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Нерв внизу живота
  
  - Мне кажется, что не надо везти меня на остров в госпиталь, потому что низ живота застыл и не беспокоит! - Simona полностью изменила мнение на противоположное.
  Но доктор загорелся идеей изолировать ее на острове.
  Она говорила, как старушка, с упрямством старой леди, и это приводило доктора в восторг.
  Ему нравилось мучиться с несговорчивыми пациентками среди ночи, он привык уговаривать капризных иностранок.
  Его обычные пациенты выполняли все его приказы и прихоти, и это немного раздражало.
  Покорность пациентов приедалась, и хотелось необузданной кобылицы, которую он затащит в госпиталь помимо ее воли.
  Он известный профессор, и его часто не слушали, предпочитая неопытных докторов из провинции.
  Практикующим врачам доверяют больше, чем ученым.
  Он сделал неправильное медицинское заключение, что Simona Mercedes одержима работой.
  - Может быть, я пройду по ресторанам, по бутикам, отдохну в сауне, а завтра посмотрим, как я буду себя чувствовать после устриц в лимоном соке, тогда и все решим? - Simona Mercedes выкручивалась неумело, но со страстью, и это пробило холодность и равнодушие доктора.
  Simona торговалась, как в полиции, и это вызвало бурю восторга доктора.
  Он понял, что Simona Mercedes ни за что не желает платить за клинику, а хочет скрыться в неизвестном направлении.
  Simona Mercedes понимала, что, если попадет в госпиталь на необитаемом острове, то ей обязательно что-нибудь вырежут, например аппендикс, или нерв внизу живота и оставят безобразные шрамы, с которыми стыдно будет показаться обнаженной на публике.
  И показ во вторник провалится, ничего не получится, и она не сможет продать коллекцию, а это не даст стимул к продолжению работы над идеальными трусиками.
  Она знала, что ни Jacika, ни Diana не проведут показ коллекции с шиком и блеском, потому что привыкли, что она всегда все несет на своих плечах и торгуется с заказчиками за каждый миллион долларов.
  Она часто пропускала показ своей коллекции, но ни разу не делала это по чужой воле.
  И к тому же она не могла делать операцию в Monte-Karlo, потому что боится, что влюбится в доктора, а он откажется развестись со своей женой, бросить любовницу и взять ее, Simona Mercedes, в жены.
  Она лучшее привезет доктора Mario Pisa с собой в New-York и там сделает с ним операцию и никуда не отпустит.
  - Давайте, подождем хотя бы месяц! - Simona пальцами надавила на свои изумительной красоты зеленые глаза, которые казались неспелыми зелеными сливами на белоснежной коже великолепного лица.
  - Скоро обязательно наступит кризис!
  Вы не знаете, что вам преподнесёт нерв внизу живота! - Mario тоже не знал, что может преподнести нерв, но, как врач, обязан напугать пациентку до обморока. - Если нерв воспалится и увеличится в размерах, вы не сможете носить обтягивающие гимнастические одежды и штаны.
  Вы будете обречены на вечное ношение юбок.
  Я уже не говорю, что можете умереть он нерва.
  Вы действительно хотите никогда не выйти замуж? - доктор устал, неимоверно устал.
  Под глазами у него набухли черные мешки.
  От его угроз Simona Mercedes заледенела, как леденеет ее подруга Margaret.
  Ее не привлекала перспектива ходить с набухшим нервом внизу живота или еще хуже - умереть, когда он лопнет.
  - Конечно, я хочу блистать обнаженная и купаться голой!
  Но, может быть, это не нерв, а нечто иное, потустороннее?
  Или это простой поджелудочный грипп с осложнениями на низ живота.
  Я всю жизнь путешествую, и нервы у меня железные.
  - Вижу, что вы очень бархатная девушка, не упрямая, а ваше состояние - попытка показать себя упрямой козой. - Доктор говорил мягко, с высоты своего баскетбольного роста. - Не вся жизнь девушки должна проходить в танцах и в работе, нужно еще заботиться о своем здоровье и внешнем виде.
  Не зря же у вас заболел низ живота, это - предостережение, знак, что жизнь не конфетка.
  Вы путешествуете одна, потому что богатая и красивая? - он спросил неделикатно, с тонким намеком на ее вечное одиночество, хотя и так понятно, потому что вещи в номере разбросаны, где упали, а, если бы у Simona Mercedes был друг, то он не потерпел бы беспорядка.
  - С двумя помощницами моего возраста, но я их отправила голодать в London.
  Я полежу в ванной со льдом до понедельника, и надеюсь, что низ живота замерзнет.
  - Возможно, но страх терзает вас уже два дня, и это меня радует, потому что мой диагноз подтвердится.
  Не беременность, так нервы или язва желудка - все одно!
  Мадемуазель Simona Mercedes, если вы не поедете в госпиталь на острове, то вас туда затащат силой наемные врачи. - Говорил он строго, но по дрожанию губ видно, что состояние озлобленности прошло, и он немного лукавит.
  Ее пугала его маньячная настойчивость, а его - возможность, что она сбежит и не заплатит за клинику.
  Богатая, умная, легкоранимая девушка, не избалованная мужским вниманием, думал он в кресле, всегда делает то, что хочется другим.
  Еще одна юная красавица, которая помешана только на женихах.
  Ему встречались подобные девушки и раньше, хотя несчастные одинокие, которых он лечил, почти всегда были немолодые мужчины без денег, но с огромными животами.
   Запутанная ситуация, если учесть, что у него жена и любовница.
  Он известный во всем мире преуспевающий уважаемый профессор медицины, но у него маленькая практика, и огромное желание убеждать испуганную миллионершу, которая отказывается от дорогостоящего лечения, пусть она даже миллиардерша.
   В своей профессии и в своем ареале обитания он не меньшая супер звезда, чем она.
  - Я подожду следующего восхода Солнца! - Simona Mercedes опустила плечи и подняла грудь.
  Он понял, что ее можно успокоить только лошадиной дозой снотворного.
  Очень приятно, когда у мадемуазель много ума.
  - Я все понимаю, полностью с вами согласен, но отпустить вас не могу!
  Кстати, не говорите моей жене и любовнице о том, что я почти всю ночь провел с вами в вашем номере.
  Мою репутацию это не испортит, но испортит лицо.
  Жена или любовница исцарапают его до неузнаваемости, как будто я катился с горы по зарослям акации. - Он выхватил из внутреннего кармана штанов золотую ручку с бриллиантами и бланки на дорогостоящие лекарства.
  Корявым почерком написал что-то на бланке, покраснел и со стыдом подложил его под правую туфлю Simona.
  Она надеялась, что это любовная записка, или стихотворение в ее честь или какой-то совет, как вылечить нервы простыми прогулками и танцами или избавиться от всех болезней, сказав одно заветное слово, и от этого слова не только она поправится, но станут здоровыми все модели Мира.
  Но вместо ожидаемого увидела номер его мобильного телефона и счет на пятьдесят тысяч евро за визит.
  - Номер моего счета и мобильного вы теперь запомните на всю оставшуюся жизнь! - доктор легко увернулся от пощечины разъяренной Simona Mercedes. - Я высказал вам свое мнение, что не следует делать, и как не нужно жить, если у вас болит нерв внизу живота.
  Если вы воспользуетесь моими рекомендациями, и вам станет хуже во время светского ужина в ресторане, то позвоните мне немедленно, и я приеду на ужин в новом костюме.
  Повторяю, только не сообщайте моим жене и любовницам, что мы знакомы.
  Тогда я буду настаивать, чтобы вас силой увезли в психиатрическую клинику, и что вы бредите мной.
  Вы согласны не делать то, что делали до этого дня, и совершать те поступки, которые до встречи со мной не совершали, если у вас нерв внизу живота распухнет и превратится в безобразие? - говорил он мягким тоном, с жаром молодого жениха.
  - Я согласна на все, кроме того, чтобы платить за мужчину в ресторане! - Simona Mercedes кокетливо опустила головку на плечо доктора.
  Сделала она это с непринужденной наивностью, словно случайно.
  Все угодно, только, чтобы выйти замуж за доктора и не лечь в клинику, где ее изуродуют до неузнаваемости.
  Знаменитых людей все знают в лицо и не только в лицо.
  Она знала, что не продержится до вечера вторника даже, если внизу живота ничего не произойдет.
  Может быть, у нее всего лишь ложная беременность после разговоров с Margaret, и доктор ошибся, как всегда ошибаются опытные врачи, преподающие медицину в Университетах.
  Она от души надеялась, что сама ошиблась, и что нет никакого нерва и доктора, и Monte-Karlo тоже нет.
  - Мы не договорились, и вы за это мне заплатите, - в голосе Mario булькала вода, он встал с ковра, закатал его и прислонил к стене, где коврам с клещами место. - Я настаиваю на своей рекомендации ради своего же блага.
  Звоните мне всегда, когда почувствуете неуверенность, или даже, если ощутите в себе биение новой жизни.
  Я редко отвечаю на звонки, особенно днем, поэтому, возможно, что вам ответит моя жена или любовница.
  Тогда ни им, ни вам я не завидую. - Он хотел, чтобы Simona Mercedes осознала, что его положение безнадежно, а она может еще выкрутиться в госпитале на острове, где ей вырежут нерв, но не хотел казаться слишком мягким и расслаблять девушку, ведь тогда она от радости не сможет позвонить ему, и он не получит очередной чек за визит.
  - Пропишите мне что-нибудь на случай, если я снова почувствую необычное внизу живота, а вас не окажется рядом.
  Ну, чтобы я не умерла от тоски без общения. - Ее и сейчас будоражил нерв внизу живота, давал о себе знать все время, пока она обнаженная лежала во время осмотра на столе, но она не хотела признаваться доктору в своих слабостях.
  Ее сегодня в клинику на остров не затащить грузовиком, пусть даже в кабине грузовика сидит красавец жених с розой в кармане смокинга.
  Может быть, доктор заодно и агент страховой компании, который не только страхует клиентов от несчастных случаев, но и сам создает эти случаи.
  Боится, что его выгонят с работы, если он не вырежет богатой пациентке что-нибудь из нижней части тела.
  - Я советую вам отвлечься в пределах разумного! - доктор с огнем в глазах ответил на ее просьбу. - Чтобы у вас ни было, я хочу взять анализы и мазок для общей картины.
  Для меня это опасно, а для вас весело.
  - Несколько лет назад я ударилась промежностью о раму мужского велосипеда, может быть, сейчас нерв вспомнил тот случай?
  - Тогда больше оснований ультразвуком сейчас удалить нерв, чтобы он не нервировал вас.
  Велосипедов много, а ваш нерв внизу живота один.
  Скажу вам ради шутки, что я буду преследовать вас все время до вашего отъезда из Monte-Karlo.
  Когда вы собираетесь уезжать, если нерв вас не убьет?
  - Собиралась в пятницу, но встретила вас.
  Я приеду к вам в клинику в среду вечером, когда закончится показ, и ваша жена уснет с вашей любовницей. - Simona Mercedes надеялась, что к этому времени заморозит нерв льдом.
  - Надеюсь, что вы не убежите от меня, не заплатив.
  Позвоните мне в среду утром, как только выйдете из ванной обнаженная.
  Голые девушки больше уверены в себе, чем одетые в тряпки, которые им не подходят.
  Я договорюсь об ультразвуковой чистке вашего организма и о катере на необитаемый остров с госпиталем. - Говорил он без должной строгости, без инструкций, и Simona Mercedes решила, что его самолюбие не пострадало, потому что она не убежала сейчас, и все-таки вырежет нерв.
  - Спасибо доктор, и не ходите к любовнице до нашей встречи! - Simona Mercedes закричала, не в силах сдержать ревность. - Просите прощение у меня, что пришли сюда из-за пустяка, а выписали счет серьезно. - Simona Mercedes говорила не искренне, и у доктора мелькнула мысль, что, может быть, она не столько приятная девушка, как выглядит.
  Кто ее знает, самодостаточную богатую красавицу.
  Он видел ее только мягкой, нежной, которая не привыкла настаивать на своем, когда рядом мужчина ее мечты.
  Его все удивляло в ней, потому что он каждый день видел Simona Mercedes на рекламных плакатах и на картинках в журналах.
  И он решил, что все и все управляет ею в этом большом жестоком Мире.
  И единственное, кем она хотела управлять, это своим здоровьем.
  - Да, я приехал, приплыл, если хотите, чтобы я был точным, к вам из-за пустяка! - невежливо сказал доктор. - Вы выглядели радостной, но утомленной танцами. - Он правильно угадал, что Simona Mercedes принадлежит к девушкам, которые вызывают врача только тогда, когда умирают от одиночества, или рядом нет близкой подруги.
  Он согласился осмотреть ее, потому что в ее голосе услышал безразличие, как только он споткнулся о порог ее шикарного номера.
   - Вы сначала обрадовали меня до коликов в желудке! - призналась она, и он сердито сжал губы, потому что доктор не должен приносить с собой надежду к умирающим пациентам.
  - Надо было сильнее вас воодушевить, чтобы прогулка на остров с госпиталем вам показалась райским аттракционном!
  Не надо мне вообще ничего делать, я в этом убежден.
  Подождите, когда вам станет совсем плохо, и даже тогда не звоните, чтобы, когда скрутило до нежелания жить, вы искали бы меня по всем морям и океанам.
  Иначе останетесь одна на один со своим нервом внизу живота.
  - Постараюсь до среды вылечиться в ледяной ванной и найти жениха, чтобы вас не беспокоить своими приставаниями! - Simona Mercedes говорила с полной серьезностью, на которую способна только молодая неопытная красавица.
  Он аккуратно собрал дорогие вещи из коллекции, запихнул в свой чемоданчик из кожи страуса.
  Несмотря на свою расслабленность и желание считать его самым плохим врачом в мире, Simona Mercedes ему в некоторых местах понравилась.
  - Надеюсь, что ваш показ пролетит быстро, и вы его не заметите, не ощутите внизу живота! - невежливо, неумело пожелал он, посоветовал не лежать в кровати а побольше танцевать до показа, как можно больше двигаться, чтобы утомить нерв внизу живота.
  Дверь за ним захлопнулась со страшным пушечным выстрелом, но Simona Mercedes продолжала бессмысленно бродить по апартаментам, натыкалась на мраморные статуи, она испугалась умереть здесь и сейчас, но при этом не покидало ощущение, что она с парашютом выпрыгнула из горящего самолета.
  Она поехала бы сейчас в госпиталь, одна мысль об этом заставляла нерв биться чаще и чаще.
  Она любила строгие больничные халаты, даже шила их сама, и обожала врачей, которые держали в руках не только ее тело, но и жизнь.
  Бывала у врачей, когда чувствовала себя прекрасно, а сейчас один из тех случаев, когда вроде бы все хорошо, а нерв нужно куда-то девать.
  Simona Mercedes легла в ванну и морозила себя час, затем позвонила Margaret.
  Ей на радостях, что встретила настоящего парня, захотелось рассказать подружке, чтобы она позавидовала.
  Simona Mercedes потревожила бы Jacika и Diana в London, но она сама отобрала у них мобильные телефоны.
  А Margaret всегда дома, даже в шесть часов вечера, когда порядочные девушки бродят по улицам в тщетной надежде познакомиться хоть с кем-нибудь.
  Simona Mercedes обратилась в курьерскую службу и приказала, чтобы они доставили Margaret новый телефон для связи, если она прошлый телефон нарочно выкинула в окно.
  Margaret уже сидит расслабленно в кресле, и ходить по комнатам, или по улицам ей не хочется.
  Но, когда Simona Mercedes позвонила на новый телефон, доставленный курьерской службой для Margaret, и курьер уверял, что передал телефон лично в холодные бездушные руки Margaret, то ей ответил автоответчик, и единственное, что Simona Mercedes сделала, она оставила сообщение, что у нее есть интересный случай, и, если Margaret не ответит, то она этот случай передаст другой подружке.
  Ей необходимо было с кем-то поделиться своим достижением, а поскольку Margaret была единственной сейчас подругой, которая на нее смотрит без почтения, то Simona считала вполне объяснимым, что им нужно пообщаться.
  Хотела услышать равнодушный голос, который выведет ее из оцепенения надолго, хотела, чтобы через расстояние к ней протянулась белая ледяная рука Margaret и отвесила пощечину для бодрости.
  Она еще час прикладывала лед к низу живота, с восторгом думала о госпитале, в который ее положит доктор, и, наконец, заснула на шкуре белого медведя.
  Впервые низ живота вел себя странно.
  Margaret не позвонила, и Simona стала ревновать ее к другой подруге.
  Утром она проснулась на другой шкуре, и поняла, что ей стало хуже жить.
  Позвонила Trinity и сказала, что сегодня никуда с ней не поедет, поэтому она останется без заработка и без чаевых.
  Simona надеялась побывать на выставке котов и послушать пение диких оцелотов, которые ей так нравились за нежную шерсть, но решила, что разумнее оставаться в номере, и не портить себе настроение из-за мужчин, которые демонстративно убегают от нее.
  Весь день она ходила по апартаментам обнаженаня, засыпала в ванной со льдом, снова бродила, снова принимала ванную, кушала все, что приносили из ресторана гордые горничные и, наконец, к вечеру заказала огромный шоколадный торт с ананасами.
  К тому времени когда поздно ночью из London вернулись Jacika и Diana, она не чувствовала ни нерва внизу живота, ни ног.
  Они были не в восторге от поездки, ругали ее за то, что она сняла их заказ на ужин в ресторане, рассказывали от тусовках, куда их не пустили, потому что они еще слишком молодые.
  Diana разрывалась от впечатлений после посещения лондонского казино.
  Simona Mercedes не рассказала им о проблемах у себя внизу живота, промолчала и о красавце докторе, как он сначала настаивал, а потом отказывал ей, а потом вроде бы согласился, чтобы она отправилась в клинику и в госпиталь, и только благодаря своей красоте и легкости, с которой шагает по жизни, она избежала ссоры с доктором.
  Заснула она на руках Jacika и Diana, а когда проснулась в понедельник, то ей показалось, что ни доктора, ни странных ощущений внизу живота, ни Diana и Jacika, не было, и поэтому решила, что врач не ошибся, хотя он профессор, а не практикующий терапевт из провинции.
  Ясно, что это всего лишь обыкновенный свиной грипп.
  С тяжелым чувством, что приходится одеваться на показ, она натянула кожанные штаны, кожаное платье и туфли на пятидюймовых каблуках-шпильках и спустилась в ресторан, чтобы провести репетицию.
  Ресторан они сняли на все время своего пребывания в Monte-Karlo.
  Во время репетиции вокруг был покой и порядок.
  Так бывало не всегда, а только тогда, когда Simona Mercedes покрикивала на тех, кому она платит.
  Фотомодели не опоздали, что удивительно, ходили ровно, уходили четким модельным шагом туда, куда нужно.
  Все знали, и освещение установили так, чтобы оно било в глаза зрителям и моделям на подиуме, диски с музыкой горничные протерли свежими тряпками, и горничных отблагодарили другими тряпками из коллекции Simona Mercedes.
  За многие годы Simona Mercedes привыкла к железной дисциплине на подиуме и теперь ее не радовало, что не позволила себя затащить силой в госпиталь, когда этого хотел доктор.
  Ей удалили бы все лишние нервы.
  Она доверяла французской медицине, как своим помощницам.
  Вечером она даже поужинала с Diana и Jacika в шикарном ресторане 'Snow', и потом они пошли по-настоящему кушать на местный карнавал в порту.
  Оплачивал банкет Chanel, и, как всегда на подобных мероприятиях, роскошные модели балерины поражали своей блестящей наготой, а блюда - сплошь экзотические за немыслимые цены.
  Под хрустальным полом в озере плавали аквалангисты с акулами, всюду расхаживали парни модели топлес, и, когда они вернулись в отель, Simona Mercedes дрожала от восторга и сразу же легла в холодную ванну со льдом, чтобы немного остыть.
  В ванной она с безысходностью думала, что истязала свою плоть весь вечер, а нерв не беспокоил, и это означало, что она больше не встретиться с доктором Mario Pisa.
  Ни малейшей боли или неудобства внизу живота, какое несчастье, что она и доктор ошиблись.
  На следующий день презентация пошла вкривь и вкось, настолько гадко, что привлекла к себе внимание спонсоров.
  Simona Mercedes не переставала радоваться, что находится в гуще событий, и с улыбкой принимала денежные суммы на благотворительность, на поддержку ее империи.
  Она в суете упускала многие важные мелочи, и это вдохновляло моделей и ее помощниц на подвиги.
  Доверить показ коллекции пастуху или горничной?
  Только за очень большие деньги!
  Все они обнимали и целовали друг друга на радостях, и в девять часов вечера Simona Mercedes отправила Jacika и Diana в New-York готовить новый показ и продавать старые платья и leotard.
  После этой последней демонстрации они в New-York назначат встречи с поклонниками, и - всё, до следующей встречи с оптовыми покупателями.
  Simona Mercedes планировала вернуться, как улягутся страсти, а субботу и в воскресенье сначала посетить крупные универмаги и торговцев шелком из китайского квартала.
  На понедельник и на вторник у нее назначены встречи с олигархами, а вечером во вторник они полетят в Эль-Магриб на праздник сбора мандаринов.
  Очень важно, чтобы сборщики мандаринов щеголяли в платьях и костюмах по последней моде и изготовленных в империи Simona Mercedes.
  Simona Mercedes спокойно принимала тот факт, что Margaret не отзвонились, значит, все идет, как прежде, спокойно, по плану жизни и Судьбы.
  Наверняка, Margaret благодарит ее за то, что не взяла с собой в Monte-Karlo, и с той большей радостью, где прослушала на автоответчик, что у нее низ живота не в порядке.
  Если Simona Mercedes заболела, значит, она отдохнет без нее в госпитале, поэтому она не станет ей звонить туда, где кругом вопли боли и запах хлорки.
  То, что она развлекается с доктором, отводит на нем душу, дает Margaret огромное превосходство над ней.
  Развлекаться может каждая молодая красивая девушка, а оставаться в покое - только избранные ледяные красавицы.
  Весело, Simona Mercedes знала, что душа у Margaret ледяная и бескрайняя, и она никогда не хранит зла на подруг.
  Она не устала после презентации, несмотря на то, что с тремя журналистами и редакторами из 'Vogue' долго плескалась в аквариуме в баре.
  Simona Mercedes продолжала бы веселье с журналистами, но решила, что в баре свободно не побегает обнаженная, поэтому заказала паштет из печени куропаток в номер.
  В очередной раз удивилась, что постоянно кушает, но не толстеет.
  Jacika и Diana недовольные давно уже летели в New-York.
  И Simona Mercedes и ее помощницы, после недель радости представления коллекции готовой одежды, ходили, словно ударенные золотым мешком по голове.
  А продажи не только в Европе, но и в Америке ложились на них двойными гонорарами и многомиллионными контрактами, и сейчас Simona с трудом узнавала себя в зеркале, настолько сияла.
  Она скушала ужин, заказала еще десерт из сливок с клубникой и почувствовала необычайный прилив сил, желание творить.
  Simona подбежала к столу, споткнулась и больно ударила ногу о мраморного гнома, но не стала обкладывать ногу льдом, а схватила блокнот и лихорадочно начала набрасывать эскизы идеальных трусиков.
  Она урчала, держала листки в зубах, подскакивала, выкрикивала, тянула себя за волосы и за уши, чтобы кровь прилила к голове, включила компьютер, просмотрела тысячи заготовок, но трусики от couture никак ей не давались.
  Все было не то, все чужое, не ее.
  Она не заметила, как обессилила и заснула головой на клавиатуру ноутбука.
  Когда она проснулась, то, не могла вспомнить, что было реальностью, а что ей привиделось.
  По апартаментам разбросаны листки с рисунками, с попытками изобразить идеальные трусики.
  За окном громко хохотали, и из всего хаоса Simona Mercedes выделила знакомое потустороннее ощущение внизу живота.
  Радость была настолько сильная, что Simona Mercedes начала дышать тяжело, как кит на берегу, она знала, что теперь обязательно поедет в госпиталь на острове.
  Доктор Mario Pisa, к огромному удивлению, оказался прав по поводу острова.
  Она лежала в ванной со льдом и смеялась, затем на обледеневших ногах добрела до кровати эпохи короля Людовика, из-под подушки достала рецепт с номером его телефона.
  И тут увидела, что часы остановились, наверно, они замерли в ожидании чуда.
  Simona Mercedes знала только одно, что начинается новая жизнь, и эта жизнь окажется дольше, чем до этого момента.
  Доктор ответил после двадцатого гудка, и Simona Mercedes обрушила на него водопад слов.
  Сначала он сделал вид что не узнал ее, она визжала от радости, боролась с восторгом, но все-таки назвала его имя, и тогда доктор Mario Pisa понял, что придется оправдываться перед женой за звонок от Simona Mercedes.
  И не догадался, как догадалась она, что нерв внизу живота увеличился в размерах.
  Нерв разбух и вот-вот лопнет вместе с животом.
  Она не звонила ему, и он уже надеялся, что ошибся с диагнозом, и Simona Mercedes его больше не позовет в аппартаменты, а будет только слушать его консультации по телефону и станет за это регулярно присылать деньги.
  Увы, придется везти богатую девушку в госпиталь на остров.
  - Доктор, просите у меня прощения за то, что не звонили мне так долго и не посещали.
  Ради вас я за эти три дня не вышла замуж, хотя никто и не предлагал. - Хохотала она, говорила четко, как надиктовывала книгу в диктофон. - У меня ужас внизу живота и ожидание новой счастливой жизни выше.
  - Ничего не понимаю и ничего не должен понимать!
  Мое дело - анализы и гонорары. - Ей ничего не надо было объяснять ему, поэтому, что это бесполезно и не нужно, когда есть деньги, он почти засыпал у телефона и понимал, что сейчас, как никогда, не собран и не спокоен. - Я немедленно высылаю за вами полицию из госпиталя.
  Постарайтесь больше двигаться, кушайте, и обложите себя льдом, чтобы нерв сошел с ума.
  И обязательно оденьтесь, чтобы не смущать полицию.
  Когда вас привезут в порт, я встречу вас на своей шикарной яхте, на которой не хватает нескольких парусов. - Он говорил туманно, мягко и неуверенно, с профессиональной паникой, и она поняла, что доверять ему нельзя.
  Он понимал, что Simona Mercedes переполнена эмоциями, и в любой момент может найти другого доктора, который вырежет ей не только нерв, но отрежет еще огромный кусок от ее денег.
  - Но мой нерв не болит, он только мешает! - она заревела, как старушка. - Как может нерв беспокоить без боли.
  Что мы с вами будем делать, если вы женатый? - Она напрасно спрашивала, она сама и без него запуталась, и он, разумеется, не дал ей прямого ответа, потому что боялся.
  Он просто распространял панику и говорил, что нужно бояться всего на свете, особенно того, к чему стремишься.
  
  
  ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Много хочет
  
  - Ваши помощницы сейчас спят в вашем номере? - доктор надеялся перенести часть своих забот на плечи ее работников.
  Он вспомнил, что в прошлый раз она была одна и обнаженная, не специально ли она создала ситуацию, чтобы заманить его в свои сети.
  Это произвело на него неизгладимое впечатление, и он надеялся, что на этот раз его спасут от неизвестности и опасности рядом с красивой богатой хозяйкой империи моды.
  Величайшая победа, что он не отвез ее на остров три дня назад, но теперь приходится расплачиваться за ту слабость.
  И самое страшное для него, отчего он каждый раз покрывался липким холодным потом, что сначала он заставлял ее отправиться на остров.
  Судьба изменчива со всех сторон.
  Нужно как можно быстрее отвезти ее на остров и наложить на нее руки со скальпелем.
  Хирурги обследуют ее на операционном столе и тогда решат, что нужно вырезать, а что оставить на разведение потомства, без чего она не выживет.
  - Своих помощниц я отправила в New-York работать, а сама здесь отдыхаю, чтобы мне никто не мешал творить и искать...- Simona Mercedes замолчала, потому что только что хотела признаться потенциальному жениху, что ищет других женихов.
  - Вы совсем одна и без одежды? - доктор испугался.
  - Разумеется, а как же иначе?
  Разве нормальная девушка будет спать в платье и в трусиках? - Simona Mercedes посмотрела на неудавшиеся эскизы идеальных трусиков, и на сердце у нее заскребли мыши, а внизу живота зашевелилось.
  - Позовите прислугу из отеля, хоть водопроводчика.
  А я вызову полицию медицинской службы.
  Мадемуазель Simona Mercedes, все будет хорошо, если не случится плохое! - Он говорил неуверенно и с беспокойством, но его неуверенность и обеспокоенность прогнали ее скуку.
  - Да, все будет хорошо, я это знаю! - Она смеялась тихо, как опытная зрелая женщина, и он понял, что дело не только в нерве внизу живота, который выглядит не так, как вчера, есть еще одна причина для радости.
  Она не испугана, но смертельно хочет замуж.
  - Когда приедете в порт, то увидите либо меня, либо моего брата, он тоже достойный! - Произнес он с пафосом и выключил телефон.
  Она оказалась перед выбором одной из множества дорог.
  Доктор Mario Pisa позаботился обо всем, и ей придется либо отправиться на остров и пытаться выйти замуж за женатого, либо продолжать поиски идеального жениха, что настолько же трудно, как создать шедевр - трусики от couture.
  И в клиниках, и в госпитале на почти необитаемом острове доктора Mario Pisa хорошо знали и относились к нему со смесью почтения и страха.
  Simona Mercedes вызвала водопроводчика, но вместо него пришла опрятная горничная с мужской стрижкой, заботливо присела на край ванны, в которой она купалась, положила ладонь на ее грудь, чтобы слушать - не остановилось ли сердце, и до приезда полиции медицинской помощи пристально смотрела в ее глаза.
  Медицинские полицейские на всякий случай надели на руки Simona Mercedes наручники, накрыли ее наготу одеялами и медленно, с достоинством повели по переполненным коридорам отеля.
  Ночью в отеле больше народа, чем днем.
  Появление санитаров вызвало в вестибюле отеля гнев: горничные и официанты забрасывали полицейских яблоками и томатами, а помощник администратора пытался отбить у них Simona Mercedes.
  Через несколько минут открытая карета полицейской 'Скорой помощи' уже медленно тащилась в направлении порта для самых дорогих яхт, а Simona Mercedes приветливо махала прохожим руками с кандалами.
  Полицейские никогда не разговаривали с женщинами, поэтому всю дорогу молчали и изредка мычали.
  Наконец, они приехали, и ее стали выносить из кареты вперед ногами, отчего глаза Simona Mercedes расширились до границ человеческой возможности, и первого из порядочных людей, кого она увидела, это был доктор Mario Pisa или его брат близнец, который демонстративно делал вид, что ее не ждал, и, что ее появление в порту для него оказалось полной неожиданностью.
  Он взглянул на ее наручники, попросил полицейских не снимать их до конца операции, чтобы наручники служили заменителем наркоза, осторожно взял ее за плечи и повел по узкому мостику на борт яхты, где их никто не ждал.
  - Я попросил вас оперировать одного из самых оригинальных хирургов Monte-Karlo!
  Он непредсказуем в своих поступках! - громко сказал доктор Mario Pisa, когда из яхты ее на каталке повезли в операционную госпиталя на острове.
  Simona Mercedes смотрела на доктора глазами, полными обожания.
  - Я боюсь умереть на столе или влюбиться в кого-нибудь другого, кроме вас, - закричала она, крепко сжимая его левую коленку, ужас от поведения нерва внизу живота настолько сильный, что Simona Mercedes чуть не вырвала коленку доктора. - Прошу вас, не подсматривайте в операционную, когда я буду лежать под скальпелем вашего друга.
  Я не хочу, чтобы вы видели меня разрезанную, в плохом виде.
  Вы знаете меня снаружи, и я не хочу, чтобы увидели мою внутреннюю сущность. - Она громко засмеялась.
  Он сжал губы в гневе и даже не кивнул головой.
  В этот момент к ним подошел бухгалтер со счетами за лечение, которые она должна подписать.
  Он объяснил Simona Mercedes, что деньги пойдут на благотворительность, и спросил, кому необходимо сообщить, что она находится на острове в госпитале, и в случае незапланированного летального исхода, если ситуация осложнится, а она обязательно осложнится, потому что у нее есть деньги, и прибыли врачи.
  Она задумалась, потому что друзей много, а довериться некому.
  Ближайшей подругой она назвала Margaret, которую все равно не найти и до нее не достучаться.
  Дала номер ее телефона, сказала, что Margaret все равно не ответит на звонок, и она никому никогда не отвечает, только ей изредка, но все равно просила позвонить ей только в том случае, если с ней ничего не случится, иначе Margaret может впасть в кому.
  Не нужно ее тревожить сейчас, потому что Margaret все равно не откликнется и не поможет, оттого, что подруги должны дружить, но не помогать друг дружке.
  Сострадание и сочувствие разрушают дружбу.
  Доктор не слушал Simona Mercedes и думал о том, что девушка, которая знаменита своими коллекциями и деньгами и почитаема даже за пределами нашего мира, не может выйти замуж, а вынуждена влачить жалкое социальное состояние с ледяными подругами, наподобие Margaret, и больше некому позвонить.
  Как мало это показало ему об ее жизни, об ее коллекциях платьев и о капиталовложениях, которые из этого следовали.
  Он стал жалеть себя, ненавидел ее, и, пока ей делали обследование всего организма, смотрел не на ее нерв внизу живота, а на потолок, густо засиженный мухами и ящерицами.
  Диагноз, который он поставил ей целую вечность назад, оказался неправильным.
  Никакого нерва внизу живота не оказалось.
  - Пожалуйста, оставьте меня до свадьбы, - прошептала Simona Mercedes в забытьи и судорожно вцепилась в бороду знаменитого хирурга из Monte-Karlo, хирург ответил ей недоуменным взглядом наркомана.
  - Конечно, оставлю вас на острове одну в палате, иначе я не оправдаюсь перед женой и перед любовницей! - доктор Mario Pisa подмигнул хирургу и сделал незаметный жест рукой анестезиологу, который и не собирался готовить Simona Mercedes к наркозу.
  Анестезиолог подошел со спины к Simona Mercedes и приложил к ее губам марлевую салфетку с хлороформом.
  Он действовал очень быстро, чтобы Simona Mercedes не успела передумать.
  Предстояло что-нибудь вырезать пациентке, то, что она приняла бы за разбушевавшийся нерв, и по возможности, не оставить следов на теле.
  Пока анестезиолог говорил хирургу что-то по-венгерски, а Mario Pisa переводил на французский, она лежала, усыпленная наркозом.
  - Вы останетесь на мои похороны, если я умру? - ни одной слезинки не выкатилось из глаз очнувшейся девушки.
  - Я же сказал, что меня ждут жена и любовница, поэтому я не имею право флиртовать с другими девушками, - от него веяло беспокойством, неуверенностью и слабостью.
  Опущенные его плечи убеждали, что на него нельзя положиться.
  И это успокаивало Simona Mercedes, потому что он говорил с ней искренне, без лжи, которой столько много в мире моды.
  И вдруг, она почувствовала, что доверяет Margaret безоглядно, но выйти замуж хочет за доктора Mario Pisa.
  - Я хочу, чтобы ваша яхта сгорела, и вы остались на острове!
  Зовите меня просто - мадемуазель Simona! - она слышала, как анестезиолог называл ее мадам Simona Mercedes.
  Какое несчастье, что она доктору позвонила.
  Она сам должен был дежурить у ее дверей, как верный пес.
  Она знала, что находится на необитаемом острове в кругу кровожадных врачей, но ей почему-то не страшно.
  - Я уже ухожу, Simona! - сказал он, опуская ее на землю и глядя ей в глаза сине-серыми глазами фотомодели. - Теперь вы почти моя невеста.
  Невеста понарошку.
  И я не допущу, чтобы мой двойник, или венгерский врач забрал от вас гонорар, который причитается мне.
  Через некоторое время вы заснете опять, возможно, уже в середине операции.
  А когда проснетесь, то меня рядом не найдете.
  Я буду ловить рыбу с утёса. - Пообещал он со зверским выражением красивого лица.
  Как только она заснет, он наденет рыболовную куртку с капюшоном, резиновые сапоги, плавательные трусы и будет далеко от хирургической палаты, как обещал.
  Он не всегда выполнял свои обещания, его больные знали это, и теперь Simona Mercedes сомневалась, что он не подведет.
  Анестезиолог повторно применил наркоз, но более современный, чем хлороформ, которым сыщик Шерлок Холмс усыплял свои жертвы.
  Она все смотрела в спину уходящего Mario, смотрела и говорила, пока не провалилась в адский искусственный сон.
  Он быстро вышел из операционной, облачился в костюм космонавта, завинтил шлем и стал ждать челнок на Луну, при этом думал о девушке, которую сейчас эксцентричный хирург рассматривал, переворачивал, изучал, о том, как много она добилась в своей короткой жизни, и вот теперь она не может позвонить своей подруге, потому что подруга не отвечает на телефонные звонки.
  Когда она погружалась в наркоз, он подумал, что никогда не видел столь радостных глаз и столько восторга перед будущим.
  И еще ему казалось, что она сейчас взрослая женщина, а с годами будет превращаться в ребенка.
  Как и обещал Mario Pisa, все время, пока длилась операция, он находился далеко, но не на рыбалке, а совершал экскурсию вокруг Земли.
  Это было прекрасное алиби, чтобы жена и любовница не обвинили его, что он где-то близко и развлекается с другой девушкой, пока они скучают.
  Когда он вернулся с орбиты, хирургическая бригада собиралась на ужин.
  Хирург остался недовольным, потому что из здорового тела Simona Mercedes вырезать было нечего.
  И ему пришлось вырезать малюсенькую родинку с ее правой ягодицы.
  Но счет они выставили, как за полную смену внутренних органов.
  Ее повезли в послеоперационную палату, и он уже без скафандра пошел за ней.
  Он прекрасно ее знал по журналам и по телепрограммам, три дня назад изучал ее вживую, называл себя упрямым и глупым доктором, который попался на уловку своенравной красивой девушки, но сейчас он седьмым чувством, всем сердцем врача, всей душой женатого молодого человека ощущал, что даже, если она разорится, если выйдет замуж, чтобы ни произошло с ней и ее подругами с этой ночи, он из принципа не оставит ее одну.
  Кто-то должен быть с ней рядом, говорить ей правду в лицо, а кроме него и Margaret никто этого не смел.
  Но Margaret не мужчина, что приятно и простительно.
  Ему открылась великая ее пустота, и огромное смятение незамужней души Simona Mercedes.
  Кроме него у Simona Mercedes еще множество друзей и подруг.
  Ему открылась великая красота, огромное обаяние и широта ее души, которая охватывала всех.
  Когда она очнулась от наркоза прямо в операционной палате, то увидела, как он стоял рядом с ней и обнимал сестру милосердия.
  Simona Mercedes была в тумане от транквилизаторов, которые испытывали на ней во время операции, но смогла строгим взглядом прогнать соперницу.
  - Спасибо, что не ушли к жене и любовнице, а перенесли свои увлечения в операционную, - Simona Mercedes произнесла громко, бодрым голосом, который не соответствовал ее внешнему виду сейчас.
  - Мы вырезали вам нерв и не оставили швов, - доктор специально лгал, чтобы Simona Mercedes не догадалась, что удалили только родинку на ягодице. - Во сне вы увидите всю операцию от начала до конца.
  Завтра я заеду за вами на яхте, и поедем кататься, - он высвободил свои волосы из ее пальцев.
  Она уже снова крепко спала, сбросив с себя простыни и ремни, которые держали ее на каталке.
  Доктор Mario Pisa вежливо попрощался с сестрами, с каждой отдельно, и бегом побежал к своей яхте.
  Платное время нахождения в порту подходило к концу, и, чтобы не платить лишние деньги за стоянку, придется яхту вывести в открытое море, где небезопасно.
  То, что он лечащий врач и во время операции отсутствовал, произвело на всех в госпитале плохое впечатление.
  Он чувствовал, что испытывает перед Simona Mercedes страх, она мало видела в жизни хороших парней, поэтому могла в стандартной ситуации вести себя не по правилам игры, оттого, что радости в ее жизни больше, чем общения с мужчинами.
  Слабая, веселая девушка, которую журналисты знали от и до, и которая умела считать деньги в своей империи, не имела ничего общего с красавицей, которую он увидел ночью в ванной со льдом в ее номере гостиницы.
  Не понял, что она видела в жизни, что и кого переносила на своих хрупких плечах, и кого оставляла без гонорара и за что, поэтому его сердце сочувствовало ей и страдало от предстоящего непознанного.
  Все дорогу в порт он старательно не думал о ней и смотрел, как на яхту грузчики опускают ящики с контрабандным товаром.
  А в госпитале Simona Mercedes уже не спала, а крепко сжимала ручки каталки, неспокойно оглядывалась по сторонам и звала сестер, которые не откликались на ее призывы.
  Mario Pisa напустил на нее тучу демонов и Ангелов, и еще беспокойство, что она не выйдет вовремя замуж, пришло из прошлого, и она мечтала слезть с каталки, чтобы растерзать хоть кого-нибудь.
  Медсестры прятались от нее, потому что видели молнии в ее зеленых глазах ведьмы.
  - Ну что, Simona, вы чувствуете себя сегодня хуже, чем вчера? - Утром доктор Mario Pisa спросил ее с безопасного расстояния, чтобы стрела Амура не пронзило его капельное сердце.
  Молнии из его серо-синих глаз столкнулись с зелеными молниями из глаз Simona Mercedes.
  Какой у него странный акцент для гражданина Monte-Karlo!
  Она закусила нижнюю губу и представила их будущую свадьбу, затем детей, которые обязательно пойдут в самую престижную школу учиться.
  Хотя она сама просила называть себя 'Simona', но небрежный тон доктора разозлил ее.
  И тут же она поняла, сквозь муки совести, через душераздирающую боль в ягодице, что во время операции, под действием транквилизаторов, в ее снах появились законченные эскизы идеальных трусиков.
  Трусики от couture стояли перед глазами, как живые часовые.
  Она надеялась, что предстоящая свадьба - а то, что доктор Mario станет ее мужем и бросит жену и любовницу, она не сомневалась, - не замутит ее рассудок, и трусики от couture из грез превратятся в настоящее произведение искусства, которое не стыдно надеть для прохождения по подиуму.
  И это случилось, она их увидела в мыслях и поверила в них!
  Ей не понравилось, что он постоянно произносит ее имя, и отвлекает от ее собственных мыслей.
   - Чувствую себя гораздо хуже, чем вчера, - Simona Mercedes открыто показала идеальные зубы. - Вчера у меня была цель - вырезать нерв, и эта цель давала определенность и четкие задачи.
  А теперь цель вылечить себя исчезла, тело не горит огнем, шва не вижу, и это можно сравнить с душевными муками, которые я испытываю каждый раз, когда не знаю, с кем познакомиться, чтобы потом друг или подруга меня не обманули, как с деньгами, так и в отношениях. - Simona Mercedes не рассказала об идеальных трусиках, которые ей явились во сне.
  - Вам очень не повезло, потому что все могло оказаться значительно хуже, а в борьбе девушка закаляется.
  Вы бы долго болели, а затем появились перед своими поклонниками в совершенно ином виде, - доктор Mario Pisa без разрешения присел на ее кровать, сделал вид, что не заметил, что сидит на ее левой ноге.
  И она не стала снимать его с ноги.
  Мог бы присесть в кресло-качалку из коры дуба, которая зачем-то стояла одиноко - Нельзя? - Он был несдержан и недружелюбен, и она все время помнила, как он держал за талию медицинскую сестру, когда она, Simona, вышла из наркоза, и сестра потом долго дрожала от восторга.
  Он отпустил сестру на минуту, и она испарилась, как дым.
  И сейчас Simona Mercedes увидела в его глазах тот же страх, который был в глазах у сестры.
  Боится, значит, она, Simona, ему не безразлична.
  Он ее замечает, чувствует, ощущает ее присутствие везде.
  - Вы должны быть благодарны мне за то, что видели меня беспомощную на операционном столе, - она не отвечала на вопросы, она сама ставила вопросы перед всеми.
  Она почувствовала испуг, когда ее зеленый взгляд переплелся, как лиана с серо-серыми молниями из его глаз.
  Они так ярко помнили все, что произошло в операционной после того, как она неожиданно очнулась на каталке. - Иногда я становлюсь настолько смелой, что сама себя боюсь, - она без особых усилий оттолкнула доктора и покраснела от робости.
  Она чувствовала себя слабой девочкой рядом со слоном. - Чувство отчаянной смелости и безрассудства появилось у меня в детстве.
  Отчаяние просыпается во мне, прилипает к телу, и я никак не могу прогнать воспоминания, которые сделали меня сильной и в то же время показали, что в жизни не только я звезда.
  Подобное случилось прошлой ночью, когда вы обманом затащили меня под наркоз, и я благодарна вам, что вы не все время подсматривали, как меня скальпелями разрезали на части. - Simona Mercedes прокричала ему в лицо, не отводила взгляда, держала его голову в своих внезапно вспотевших ладонях, а он беспокойно смотрел на нее, ерзал в кресле-качалке и со страхом смотрел по сторонам, как кролик в клетке.
  Он чувствовал, что эта девушка взяла его в тиски, что они теперь обречены на жизнь вместе, и он сам не захочет ее бросить.
  Она легко признавалась ему, что становится другой, когда он рядом.
  - А что с вами случилось в детстве, что сделало вас отчаянно смелой и гордой? - Он пытался скрыть нездоровое любопытство за смущенной улыбкой, поэтому спрашивал осторожно, словно ступал по тонкому льду.
  Спрашивал он только, потому что врач, он не видел в ее душе и на теле кровоточащих ран и не сразу понял, что ее давно поддерживает давняя травма.
  Он, и как доктор Зигмунд Фрейд, знал, что пережитое в детстве прилипает к человеку, гоняется за ним всю жизнь.
  - Когда мне было пять лет, мои родители отдали меня в физико-математическую школу, - зубы Simona Mercedes стучали то ли от пережитого ужаса, то ли от обиды на родителей, то ли от ледяного холода в палате.
  А он пристально смотрел на нее, и хотя видел ее в отеле обнаженной, она скрывала еще множество тайн.
  Любопытно, расскажет ли она о своем первом поцелуе, или у нее еще не было поцелуев до двадцати лет.
  Хотя и травмы для маленькой девочки, что ее отдали в интернат для одаренных детей, достаточно, если еще в интернате проживали не только математики, но и музыканты.
  Для храбрости Simona Mercedes выпила стакан ежевичного сока и продолжила рассказ:
  - На Новый Год родители обманом заманили меня в мешок Санта-Клауса.
  Санта-Клаус унес меня из дома, и больше домой меня не пускали.
  Я просила воспитателей в интернате, чтобы меня отдали в школу полиции, потому что жизнь с одаренными детьми невыносима.
  Не знаю почему, но вместо полицейских ко мне часто приезжали врачи, может быть, все полицейские были заняты на важных заданиях по поимке особо опасных преступников, с тех пор я смертельно боюсь полицейских и вас, врачей.
  Но вы, доктор Mario Pisa, для меня не доктор, а жених, - слово 'жених' вырвалось голубем из уст Simona Mercedes, но доктор Mario не заметил опасности. - При виде докторов я становлюсь ватная, как сладкая вата. - Конечно, этой ночью она встретила кошмар из детства - врачей и полицейски, понятно, почему она проснулась с синяками под глазами.
  Но никто не даст молодой богатой красавице право выбирать себе будущее, особенно, когда ее финансовое состояние огромное, а состояние души серьезное.
  Наверно, это усилило ее желание выйти замуж и спрятаться за спиной мужа от всех бед настоящего и прошлого.
  - Обидно, что я не знал вас в детстве, но я сам страдал после рождения, и мои травмы не позволяли вас отвезти в госпиталь без сопровождения, потому что я должен был подготовить персонал к встрече со столь замечательной звездой.
  - Вы лжец, доктор! - Она засмеялась ему в ответ. - Вы все должны знать, или обязаны были узнать о пациентке. - С ней еще не случалось, чтобы ее не хотели изучить до кончиков волос и ногтей. - Вы обязаны знать всю чепуху, которая написала в карте больного.
  И мне было не до моего расшалившегося нерва внизу живота, я все внимание обращала на вас, и это вас угнетало и подавляло.
  Меня до потери пульса интересовало то, как вы новыми глазами взглянете на меня прооперированную. - Они обменялись понимающими взглядами, как продавец и покупатель обмениваются товаром и деньгами, и она ощутила то же самое, что и вчера, когда нерв внизу живота готов был взорваться.
  
  
  ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Чудовищный обман
  
  Simona Mercedes даже не подозревала, что нерва никакого не было, это плод воображения девушки, которую терзают муки творчества еще не созданных идеальных трусиков, и еще она волнуется перед свадьбой, которая не видна, потому что жениха пока нет официально.
  От доктора Mario Pisa исходил холод, беспокойство, страх, равнодушие и неуверенность в завтрашнем дне, обозленность и слабость, - все те качества и чувства, которые присущи настоящему мужу.
  Неверный, ненадежный, поэтому настоящий жених без лжи, без притворства.
  Она знала доктора уже очень хорошо и чувствовала, что он пытается защитить себя от окружающих претенденток на его руку и сердце, оттого у него на душе ад и беспокойство.
  Сколько в нем безразличия и небрежности, что очень важно для доктора, который с чистой совестью должен удалять часть тела у своего пациента.
  - Куда вас отвезли Санта-Клаус и полицейские, когда ваши родители продали вас в пансион? - Доктор Mario спрашивал холодно, в голосе его проскакивали нотки любопытства.
  Он внимательно смотрел на ее грудь, и ему показалось, что грудь поднимается в волнении, и на нее падает тень далекого воспоминания, которое стучит в сердце.
  Трудно не дышать, когда после прожитого ночью возвращаешься обратно в этот мир.
  - Отвезли меня в приют для особо одаренных детей.
  Одиннадцать лет в приюте промелькнули, как одна ночь на операционном столе.
  Сначала мне говорили, что меня очень скоро заберут в правительство в бункер, работать на военную машину, и посылали в разные департаменты - вдруг, я там изобрету что-то необыкновенное для войны, например, сыворотку продления жизни для раненых солдат. - Глаза у нее веселые, и хотя он пытался перебить ее рассказ своими замечаниями, сердце у нее растаяло.
  Сколько волнительных моментов она пережила, когда совсем еще маленькая выступала перед пожилыми ветеранами правительства, осталась одна перед огромным миром лжи и насилия, а потом, когда ее возвращали в приют, жила со сверстниками, совершенно чужими.
  Яркая судьба выпала ребенку, которого отдали в науку. - У меня не оказалось ни одного математического таланта, потому что я девочка.
  В одних департаментах я жила по несколько месяцев, пока не находился специалист, который замечал мою ненависть к математике.
  В других бункерах я жила неделями, в иных - месяцами на воде и хлебе, потому что голод, якобы, стимулирует работу головного мозга.
  А кто-то, вообще, не хотел со мной расставаться, и меня возвращали в приют под конвоем, силой отбирали у дряхлых генералов.
  С тех времен мало что изменилось в департаментах, все хотят взять на работу гениального ребенка и не платить ему ни цента.
  Всем нужна бесплатная рыжеволосая кукла с острыми локтями, которыми пробивает себе дорогу в жизни, к тому же еще с веселыми веснушками.
  - По-моему это чудовищно, - он содрогнулся, и она задрожала вместе с ним.
  - Умной меня считали многие, но очаровательной - только избранные.
  Я почти все время смеялась, и это мешало работе.
  И почти все время наводила страх на политиков, они боялись, что я свергну их с насиженных мест.
  Я быстро забыла цвет волос родителей, обожала чужих людей, которые меня посылали.
  Может быть, все они были очень хорошие, ничуть не хуже полярников или дровосеков.
  Я по ночам писала стихи, в темных углах ставила свечки, чтобы не бояться, что из темноты высунется волосатая рука, однажды спрятала под кроватью бобра, который не хотел вылезать обратно.
  Меня отсылали обратно в различные департаменты и говорили, что я слишком общительная до неприличия.
  Содержатели приюта меня хвалили и говорили, что я должна меньше нравиться посторонним.
  Они пытались меня пристроить в департамент рыбной промышленности, старались три года, пока мне не исполнилось восемь лет.
  Но я уже стала слишком взрослая и при этом очень красивая.
  В одной политической партии, куда я попала, как математик, решили, что я чересчур красивая для математика и заставили носить длинный белый парик из синтетического волокна.
  От парика воняло ацетоном, и я постоянно чихала, отчего мой нос распух и стал красный, как томат, корнями уходящий в мозг.
  А когда я вернулась в приют, то меня намазали лосьоном для роста волос.
  Маленькая девочка превратилась в обезьяну и радовала всех густой шерстью.
  У людей не было причин отказывать мне в моих просьбах, и никто не хотел меня вернуть в приют.
  Волосы на теле постепенно выпали, и я приобрела прежний блеск и лоск.
  Иногда меня невежливо осматривали с ног до головы и лгали, что им не по средствам содержать капризную красавицу, или они улетают на Луну, или глава семьи потерял совесть, поэтому его не подпускают к детям.
  Но чаще всего говорили много, непонятно и за это время продавали вещи, которые я получала в приюте по линии благотворительности.
  Я никогда не угадывала, что меня вечером выгонят из очередного департамента.
  По выражению ли, по щелканью зубов, по тихим вздохам за моей спиной я читала, кто и сколько украл у Государства, и понимала, что меня снова обожают.
  Ничего я не придумывала, а все делали за меня.
  Когда я видела всеобщее восхищение мной, у меня теплело в животе.
  Иногда мне подкидывали подарки, и я всегда готова была их получать.
  Кто-то при этом шептал мне слова на ухо, и я становилась похожа на страуса с вытянутой шеей или на куклу, которая не приживается в мире других игрушек - все это в качестве приза за то, что я по своей красоте, уму и обаянию прошла все отборочные туры.
  По крайней мере, мне так хотелось думать...
  Я так и не привыкла, что меня любили, а я оставалась одинокая, как сейчас в госпитале на необитаемом острове.
  Хотя разве можно привыкнуть к тому, что остров необитаемый, если здесь живут пациенты и врачи.
  Сейчас, через годы, когда я поворачиваю голову и вижу прошлое, я понимаю, что каждый раз, когда мне дарили подарки, у дарителей сердца разрывались от горя.
  И они начинали бояться меня с самого начала, как только увидели, потому что красивых все боятся.
  Знали, что меня из приюта пришлют в следующий раз, и так оно и случалось - на радость или на беду.
  Может ли ожидать от простых чиновников иной реакции на красоту девочки?
  Когда мне исполнилось восемь лет, меня отдали на патронажное воспитание, как обычно поступают с одарёнными детьми, которых все хотят усыновить, но боятся.
  Чаще всего это происходило потому, что красивой девочке нет места среди чиновников, которые не знают математики.
  Мои родители помнили, что у них есть дочь, но стеснялись своего поступка, потому что продали меня.
  В идеале это выглядит фантастически ужасно, считается, чтобы вроде бы исчезла из этого мира, но на самом деле ты живешь в приличной богатой семье, и не работаешь в департаменте военных разработок, и среди тех, кто подобным образом заботится о красивых девушках, встречаются очень хорошие люди, но бывают и бессовестные.
  Одни дают деньги, работают на приемных детей, как рабы, надрываются на самой грязной и тяжелой работе вместе со своими детьми, закармливают тортами и обращаются, как с лучшими детьми на Земле.
  И я придумала, как избавлять приемных родителей от обязанности служить мне.
  Я стала настолько добропорядочной, что все казались на моем фоне чертями и поэтому сразу отправляли меня обратно.
  В приюте я ничем не отличалась от других фотомоделей, поэтому чувствовала себя легко и раскрепощенно.
  За восемь лет я сменила тринадцать департаментов и сто тридцать семей.
  Меня называли мастером языка, полиглотом.
  Мне аплодировали, мне махали флагами и платками.
  Не помню, чего было больше: плохого или хорошего.
  В приюте я причиняла всем хлопоты, потому что красивая девочка не имеет право быть умной и доброй: прогуливала школу, избегала любой работы, что мне поручали наставники, и с преподавателями была невежлива.
  А в шестнадцать лет меня вытолкали из приюта, захлопнули дверь и даже не открыли, несмотря на мои слезы и проклятия.
  Я нашла себе работу директора ресторана, нанимала официанток.
  В свободное время перешивала их одежду до неузнаваемости.
  Приходят официантки на работу в одном, а уходят в другом.
  Обладательница мини-юбки с удивлением примеряет длинный балахон.
  Скромница, которая пришла на работу в черных штанах, уходит домой в голубом платье.
  Шила и для себя, но все мне не нравилось, потому что я хотела получить сразу совершенную идеальную одежду.
  Мне казалось колдовством, когда я брала хорошее платье официантки, перешивала его, и в нем красивая девушка казалась ведьмой.
  Быть ведьмой намного выгоднее, чем мягкой красоткой.
  В последнем ресторане, которым я руководила, я сшила для владельца настолько непонятный костюм из его модельного платья, что меня сразу уволили и отправили на дизайнерскую работу.
  Передо мной открылись непонятные возможности, и с тех пор я чувствую себя всегда неуверенно, хотя добилась всего в жизни, - почти всего, - она вздохнула, глядя на него глупенькими миленькими веселыми глазками, которые повидали столько подчиненных, что генералу хватило бы до пенсии. - В моей жизни, когда я влюбляюсь, или заболеваю, или сильно расстраиваюсь из-за гонораров, прошлое возвращается в парике, с чиновниками, с наставниками, которые меня обожали и боялись одновременно.
  Так случилось и сегодня ночью на операционном столе.
  Я не болела, но волновалась за нерв, и, когда меня вы привезли на яхте, я заметила панику в ваших глазах, страх, который сжимал ваше сердце, и вы начали задыхаться.
  Наверно, в детстве вы страдали астмой.
  Я же в патронажных семьях притворялась больной, астматиком, и меня немедленно отправляли на курорт, где горный чистый воздух.
  Меня всегда поддерживали, потому что все хотели услужить рыжей спокойной красавице, которая несчастна.
  Сначала я притворялась, потом у меня стали настоящие приступы по привычке.
  Я всегда хотела, чтобы меня удочерили, и они хотели удочерить, но боялись, что не смогут оправдать доверие очень красивой девочки.
  Подобное происходит и после моего совершеннолетия: мужчины хотят взять меня в жены, но боятся, что у них не получится стать моим мужем.
  Я снова и снова подставляю себя под удар, под пощечину за дерзкое поведение, за натиск, за желание выйти замуж.
  Мне многие мужчины нравятся, и я хотела, чтобы они заботились обо мне, как отцы.
  Они и заботились, но до свадьбы.
  Когда меня изгнали из приюта, это был самый несчастный день в жизни всех моих поклонников.
  Мне пришлось работать и самой распоряжаться чужими жизнями, чужими судьбами.
  Теперь меня каждый может легко запугать и также легко послать.
  Наверно, все это кажется вам обыденным, простым, как и должно быть.
  Я вижу, что вы обожаете меня, как в детстве меня обожали другие, и также боитесь, трясетесь от страха, как раньше тряслись другие мои поклонники.
  Вы хотите, чтобы я стала вашей женой, но в тоже время вас пугает бремя ответственности.
  Вам кажется, что у вас не хватит сил и денег содержать меня и баловать. - И она положила руки на узкие плечи Mario.
  Его испугала ее откровенность и беспокойство по поводу их отношений, и предсказание, что с ними произойдет в жизни, и то, как она умело прочитала его страх.
  Он слушал ее без изумления, без волнения, не удивлялся тому, как она высоко взлетела по карьерной лестнице, поэтому боялся ее.
  Она, благодаря своей красоте и обаянию, легко взлетела на Монблан карьеры и не заплатила за это ни цента.
  Об ее прошлом знает весь мир.
  О своем детстве она рассказывала не в первый раз, и каждый раз добавляла в историю тяжелые подробности, как сейчас запугивала Mario Pisa предстоящей свадьбой.
  Но он врач, подумала она, и не даст себе умереть, а примет их отношения, как неизбежную хроническую болезнь.
  Наверняка, с ним случались истории и пострашнее, и он смог выжить после коварства своих подруг.
  Для нее в ее истории было много замечательного, и это замечательное не потрясло доктора, он догадывался, что она всегда была в центре внимания, но он боялся за себя.
  После всего, что он сейчас пережил, он стал уважать себя еще больше и еще больше боялся Simona Mercedes, но тянулся к ней, как к запретному плоду.
  - Наверно, я кажусь глупой белкой, - она улыбнулась ему, и доктора отбросило к стене, - но очень хочу, чтобы все возвращалось.
  Прошлое притягивает, как гамбургер толстяка.
  Плохое хочется исправить, а хорошее в прошлом повторять и повторять бесчисленное количество раз.
  Одна мысль о прекрасном детстве переносит меня в будущее, в котором я остаюсь той же девочкой в парике.
  Я хочу стараться, чтобы понравиться всем, особенно мужчинам, чтобы меня, наконец, взяли замуж, хочу танцевать и петь для всех людей.
  Мечтаю стать рабыней в большой семье миллиардера, пусть мне двадцать лет, пусть даже пятьдесят, и я рабыня, меня с любовью обнимают, прижимают к себе, и я вспомню родительскую ласку.
  Слава и обожание, но одиночество мне надоели, и я снова хочу быть отверженной, но любимой и не одной.
  Всегда вперед!
  Хочу, чтобы мной командовали, без моего желания отправляли в различные департаменты на сверхурочную работу.
  Лучше пусть мои враги не выйдут замуж, а я выйду. - Она глазами показывала, что выйдет за мужчину, который ее боится, а она его любит.
  В глазах Simona Mercedes пылал настолько жаркий огонь, что доктор мгновенно сгорел, съежился и понял: она говорит ему о том, что хочет, но это ее не мучит, и его сердце сжалось в ожидании этой любви.
  'И самое радостное во всей этой ситуации с воображаемым нервом внизу живота и бессмысленной операцией по удалению прыщика на ягодице, что мое желание пойти на поводу сильной женщины исполнилось'.
  Насколько он мог видеть сквозь розовый туман, что Simona Mercedes уже не останется без мужа.
  - Что вы можете сделать, Simona Mercedes, чтобы я бросил вас, чтобы я также бросил своих жену и любовницу? - доктор Mario Pisa превратился в философа. - Друзей и подруг не бросают, не только пятилетних одаренных сирот, так уж устроен мозг человека.
  Рождаются люди, которых мы начинаем любить, сходятся давно разошедшиеся муж и жена, принимают на работу без малейшего таланта.
  Люди, которые не любят друг друга, никогда не мучают друг друга, сами того желая, и не страдают ни от чего.
  Жизнь добра, с ней всегда можно договориться.
  Нелюбимый человек никогда не уходит от нас или, пользуясь выдержкой из энциклопедии, остается в приюте.
  Во всех смыслах, я сейчас живу в приюте.
  Но вам, конечно, пришлось слаще, чем другим.
  Мне радостно, что в детстве вам не выпали суровые испытания, поэтому вы не озлобились на мужчин настолько, чтобы терзать мое сердце.
  Солнечная судьба, любимому другу пожелаешь ее. - Он произнес сухо и даже не улыбнулся ради приличия.
  На его лице лежало бурное, грозовое облако с печальными глазами, и эти глаза подтвердили, что он не прав и боится ее, но любит.
  Она пережила одиннадцать лет счастья, и воспоминания о тех днях, до сих пор путаются в ее прекрасной голове.
  Поездка на яхте в госпиталь выпустила весь пар из пещер ее души.
  Она смутно помнила Новый Год, когда родители продали ее Санта-Клаусу, словно это случилось не с ней сто лет назад.
  И прошлой ночью, когда ее пытались усыпить наркозом, она снова превращалась в пятилетнюю девочку в мешке Санта-Клауса.
  А в клинике, когда Mario Pisa оказался в опасной близости от ее тела, она почувствовала себя взрослой матерью под защитой самодостаточного сына.
  Утром Simona Mercedes воскресла после операции, а маленькая девочка из прошлого залезла в мешок Санта-Клауса.
  Сейчас перед Mario Pisa на каталке лежала слабая, но всемирно известная, Simona Mercedes, хозяйка его судьбы, но ночью он не видел ни ее, ни счастливого ребенка в ее теле.
  И сейчас он смотрел на нее потухшими глазами старого мужа, он уже способен видеть в ней призрак того ребенка, который прогнал его из больницы, словно он пытался украсть ее жизнь.
  Может быть, он никуда не улетал ночью, а звезды - плод его больного воображения?
  А она найдет звезды даже днем.
  И какие бы радостные дни ей не подарили в детстве, она потеряла душевное здоровье, сформировалась в капризную личность, иногда теряла весь запас энергии, добилась всего в жизни, кроме замужества, творила самые диковинные одежды, руководила огромной империей, и никто, глядя на нее, никогда бы не догадался, что у нее нет настоящего друга мужского пола, и, что когда она начинала карьеру суровой леди, то была внутри ватная, и какое у нее было насыщенное праздниками детство в военном департаменте, скольких наставников она пережила, и в каких царских условиях она выросла.
  Но Mario Pisa услышал часть ее рассказа, и словно увидел себя со стороны в ее жизни, и их это прибило, как щепку к берегу.
  Она вывернула наизнанку не только свое детство, и его жизнь.
  Он узнал, что одиннадцать лет ее терпели, беспрерывно мучились, что не могут угодить маленькой красавице, и это сейчас продолжается.
  Он сделал неважное для себя открытие, что жизнь ее ласкала и любила, а она все же не смогла взять верх ни над одним из мужчин.
  К ней пришел грандиозный успех, в ее руках оказалась неслыханная власть, она - яркий пример победительницы в карьере и побежденной в личной жизни, хотя ее никогда не одолевали сомнения, и об этом все догадывались.
  Все что она делала, имело одну цель: выйти замуж за парня своего возраста и финансового положения и открыть его все прошлые раны.
  Это она в любом случае хотела совершить.
  Когда она наносила раны тем, кто ее не любил, но из страха находился рядом, она получала удовольствие.
  Она позволит мужу все, но будет разрывать его раны.
  Она почувствовала его страх, когда он убегал из госпиталя.
  Доктор почувствовал все это ночью, когда раздумывал, как ему жить дальше.
  Ему страшно за себя.
  Он видел ее в отели обнаженной, и в операционной она также была голая, чувствовал в ней океан чувств, и, если убрать прыщик, или вырезать какой-нибудь неважный для жизни орган, то эмоции вырвутся из тела и утопят всех мужчин вокруг.
  
  
  ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Водоворот событий
  
  Этой ночью это случилось.
  Поездка на яхте на необитаемый остров с госпиталем обрадовала Simona Mercedes, и еще раз напомнила, что она одинока даже среди людей.
  Казалось, что ожили добрые феи ее детства и на крыльях унесли в приют для особо одаренных детей.
  И то, что Mario Pisa все время был далеко от нее, смягчило безысходность объективной реальности.
  Он дал почувствовать ей, что после их свадьбы не будет слишком назойливым и нудным.
  Она с благодарностью улыбнулась вошедшему санитару и ушла в тень на балконе.
  Мир вокруг нее это мир людей, люди не призраки, поэтому причиняют друг другу боль.
  Все эти годы Simona Mercedes позволяла прошлому врываться к ней среди ночи, гладить по волосами вызывать улыбки истинного счастья.
  Она стала слишком слабой, и ее может остановить любой, пользуясь ее волшебной расслабленностью.
  Иногда прошлое бесцеремонно врывалось во время презентации, как это произошло две недели назад в London, и тогда ей пришлось прогнать его, потому что оно мешало искать женихов.
  Она любила себя из детства, но не помнила номер телефона в детство, и не могла позвонить себе маленькой и посоветоваться, как жить.
  Simona Mercedes много себе позволяла, и теперь будет позволять еще больше.
  - Вы не героиня моего романа, но я в вас влюбился! - Mario Pisa произнес без восхищения, но ровно, как и должен говорить человек, который останется с ней на всю жизнь, или хотя бы, до следующего замужества.
  Simona Mercedes показала зубы, и он улыбнулся. - Я никогда не встречал столь беззащитной трусливой девушки, но которая руководит империей в бизнесе. - Сейчас он, более чем когда, не понимал перепадов ее настроения. - У ваших родителей нет родственников, которые продолжают вас преследовать с детства и снова желают продать Санта-Клаусу? - Он спрашивал осторожно, намекая под ее родственниками, возможных своих конкурентов.
  Не может быть, чтобы у красивой преуспевающей девушки не было бы обожателей и женихов.
  А строптивые братья могут испортить ему настроение после свадьбы.
  Она в ответ вышла из тени на балконе, и покачала кресло-качалку:
  - О своих родителях я знаю почти все: они сейчас живы и здоровы и каждый вторник вызывают меня в суд, чтобы отсудить у меня большую часть моих доходов.
  Родители полагают, что только благодаря тому, что они продали меня в детстве, отправили в приют для одаренных детей, я разбогатела.
  Они не учитывают мой ум и мою красоту!
  Еще много что я узнала о них.
  Когда я отдыхала в России, я надеялась, что хоть там у меня нет бедных родственников.
  Но родня моих родителей оккупировала тридцать деревень и три города.
  Так что я нигде не могу спрятаться от протянутых с просьбами рук.
  Никто не хочет работать, но все хотят получать деньги. - Она за руку вывела доктора на улицу, под пальмы.
  Они оба понимали, что, если случится у нее болезнь, как сейчас, то к смертному одру слетятся родственники со всех сторон и устроят битву наподобие той, как птицы сражаются за хлеб.
  Госпиталь на необитаемом острове пока спасал Simona Mercedes от бедных родственников.
  Разве можно забыть, как при заполнении анкеты перед операцией, она ближними родственниками называла своих подруг.
  После этого она должна много объяснить журналистам.
  У нее в жизни много подруг, на которых она может положиться, и они не претендуют на ее деньги, хотя она безумно богатая.
  Всё это уместилось в голове Mario Pisa.
  Стало понятно, почему в ее жизни нет мужа, потому что ее второе я, подсознание, боится замужества, хотя она делает вид, что находится в активном поиске жениха.
  И скорее всего, она любит всех, с ревностью подумал он, всем открывает двери своего гостиничного номера, в каждом мужчине видит жениха.
  В этом виновато слишком счастливое детство.
  Судьба оставляет Simona Mercedes одинокой, но взамен осыпает золотом, почетом, уважением и всемирной славой.
  Они оба знали, что деньги заменяют счастье.
  Однако он любил своих пациентов, и думал, что они также обязаны любить его.
  Сейчас Simona Mercedes лежала под пальмой на густой искусственной траве, вела беседу на повышенных нотках, и даже в ее теле видно напряжение и нервозность.
  Он был испуган откровенностью.
  И вдруг почувствовал, что после операции, которая пролегала между ними и обогатила его, между ними возник барьер, который появляется между мужем и женой, которые хотят жить вместе, но четко оговаривают границы, за которые не следует переходить.
  В любом случае они оба обречены на семейную жизнь.
  Общение с Simona Mercedes за несколько часов превратило его из самоуверенного самодостаточного профессора медицины в безвольное существо, в подкаблучника, и это ему очень нравилось.
  Потрясающая девушка, он задумался, и Simona Mercedes почувствовала, как они стали ближе на траве, и увидела, что он не только научное светило, но и человек.
  Сколько в нем неуверенности, непонимания, душевного холода.
  Его безысходность закрыла в ней все шлюзы, и она чувствовала себя с доктором, как в бездонном колодце.
  Она любила рассказывать о своем прошлом, и сейчас вспоминала всех тех, кому часами рассказывала свои истории.
  - Просите прощения за то, что я открылась перед вами!
  Обычно за свои истории я беру с журналистов деньги.
  Я редко кому отказываю побеседовать со мной, но с вами я чувствую, что мой язык становится свинцовым оттого, что я вижу в вас прочного своего мужа, а мужу жена не доверяет маленькие свои секретики. - Она призналась, переложила вину на его плечи и рассматривала доктора с откровенностью патологоанатома.
  Она позволила ему узнать себя всю - снаружи и в душе, он видел ее обнаженную и беззащитную, и поэтому хотела также разобраться в его сущности.
  - Иногда вы ведете себя, как парень! - Доктор попытался вывести эту удивительную девушку из состояния сонного спокойствия. - Перед свадьбой вы много должны мне объяснить.
  Оказаться под рукой неопытного врача на необитаемом острове - испытание не для богатой девушки, на жизнь и на деньги которой много претендентов.
  Даже хирург испугался.
  А у вас не было причин для страха, потому что вы никогда, даже в детстве, не переживали, что вас могут обидеть или убить.
  Неудивительно, что у вас много подруг, но нет женихов.
  - Вы ошибаетесь, профессор Mario Pisa! - В ее голосе шуршал горячий песок пустыни. - У меня есть жених!
  Мой жених - моя работа! - Simona Mercedes ответила стандартно, как ее учили подруги, и эта фраза часто выручала ее во время откровенных интервью, когда журналисты хотели узнать все о ее личной жизни.
  После этой фразы журналисты обычно смеялись, и оставляли тему ее женихов.
  Доктор Mario Pisa криво улыбнулся, когда услышал ее ответ.
  И она тут же с озлоблением поняла, что ее стандартный ответ, с намеком на юмор, на необитаемом острове, оказался не к месту.
  Доктор Mario видел ее обнаженную на столе в номере гостиницы, наблюдал, как она голая лежит беспомощная под наркозом, и оттого, знал о ней намного больше, чем остальные.
  Он почувствовал фальшь в ее быстром ответе.
  От мысли о том, что жених смеется над ней, кровь ее закипела, как вода в чайнике на углях в Grand Cafe.
  С рычанием львицы, которая защищает свое потомство, она набросилась на доктора Mario Pisa.
  Оказалась сверху и прожигала взглядом, полным ненависти.
  Рядом не оказалось судьи греко-римской борьбы, а то он бы отдал полную победу в схватке Simona Mercedes.
  Перед мысленным взором доктора Mario Pisa пронеслась вся его жизнь.
  Он понял, что, если Simona Mercedes захочет его задушить, то никто ему не поможет на почти необитаемом острове.
  Бригада врачей уплыла, и остались лишь сторожа и сестры, которые не вмешиваются в отношения врачей и пациентов.
  - Simona Mercedes! Вы же меня не убьете? - Mario никогда не сталкивался с взбешенными девушками, разве что в клинике для душевно больных.
  Он опасался не зря, казалось, что душа из мягкой девушки вылетела, и ее заменила тьма.
  Вопрос Mario Pisa подбросил Simona Mercedes, и она еще внимательнее стала смотреть ему в глаза.
  И вдруг, доктор почувствовал то, что никогда прежде не чувствовал - нарастающую неуправляемую страсть.
  Все прежние его девушки и женщины дышали ровно, вели себя на свиданиях спокойно, иногда ему казалось, что если сейчас вместо него в объятиях очередной красавицы окажется бревно, то девушка не почувствует разницы.
  Но с Simona Mercedes все оказалось сложнее и опаснее.
  Его бросало в жар и в холод.
  Он думал, что профессия давно убила в нем страсть, но стоило ему посмотреть в глаза Simona Mercedes, и каждая клетка его тела сладостно заныла.
  Но, чтобы не погибнуть до свадьбы, он должен взять себя в руки и загнать эмоции в дальнее стойло души.
  Simona Mercedes с тяжелым дыханием поднялась, что-то в ней неуловимо изменилось, но походка и формы остались прежние.
  Он рассматривал ее непокорные огненные волосы, которые падали ниже спины и казались не волосами, а медной проволокой.
  Раньше доктор любил женщин с короткими мальчишескими стрижками, и удивлялся, что короткие волосы могут быть мягкими, как пух у кролика.
  Simona Mercedes по-прежнему, по привычке была не одета, но в первозданной своей красоте она не казалась обнаженной.
  Тень от пальмы, волосы одели Simona Mercedes не хуже, чем она сама одевала других людей.
  Доктор Mario отметил, что за время общения с Simona Mercedes значительно похудел.
  Брюки болтались на нем, как на огромном соломенном чучеле.
  Они свободно висели, почти не прилегая к бедрам, и в узком промежутке между краем брюк и туфлями виднелась кожа с красными прожилками.
  Simona Mercedes, наоборот, словно бы наполнилась счастьем.
  Она выглядела, как молодая мать после родов.
  Mario Pisa смотрел на медленно уходящую от него девушку и дрожал от страсти и от страха, переживал потрясение оттого, что, несмотря на ее странные поступки, его безумно влекло к ней.
  Он стучал ладонями по щекам, густо заросшим щетиной, пытался выбить из головы образ Simona Mercedes, но он плотно укоренился в мозгу и не давал покоя, не давал свободно мыслить и думать о чем-либо, кроме Simona Mercedes.
  Мозг его разрывался, сердце переполнено воспоминаниями об ушедших днях, которые не вернуть даже за очень большие деньги.
  - Путь к себе самый длинный! - Он застыл, услышав из-за камней не берегу бархатный голос.
  Этот голос не принадлежал Simona Mercedes, но был смутно знаком, пробивался робким ростком из прошлого доктора Mario.
  - Мне кажется, или я еще нахожусь на операционном столе в состоянии наркоза? - Simona Mercedes тоже услышала голос с берега, значит, это не призрак разговаривал.
  Доктор Mario Pisa бросился к камням, падал, поднимался и снова падал, полз на голос.
  Его не смущало, что вода пропитала одежду, и теперь брюки прилипли к телу до неприличия.
  Simona Mercedes не успевала за доктором Mario.
  Из упрямства она носила туфли на высоком каблуке, и они теперь мешали на мокрых камнях.
  Simona Mercedes ругалась, но продолжала двигаться на голос.
  - Ты? - доктор Mario увидел, невидимого еще для Simona Mercedes собеседника, резко развернулся на каблуках дорогих замшевых туфель, и, чтобы не упасть, схватился за подоспевшую Simona Mercedes.
  Вместо железных мышц Mario ощутил приятную мягкость девушки, впитывали ее тепло и холод.
  Он страшно закричал от ужаса, что Simona Mercedes сейчас накажет его за неприличное поведение, его легкие наполнились солеными брызгами разбитой волны, смешанными с ароматом русалок и запахами ухоженного тела девушки.
  От Simona Mercedes пахло операционной и фиалками.
  Смесь запахов перенесла доктора воспоминаниями в Paris, где год назад он обвенчался со своей теперешней женой и на второй день после свадьбы познакомился с новой любовницей.
  Перед его глазами поплыли яркие огни автосалонов с элитными автомобилями, из глаз посыпались искры, которые обжигали не меньше, чем сейчас его обожгло от соприкосновения с Simona Mercedes.
  В Paris он тогда чувствовал себя уверенно, а сейчас его ноги скользят по водорослям на берегу, в ушах шелестит шум работающего мотора яхты.
  Все напомнило первую брачную ночь, сильную ладонь отца жены, с которым он тогда впервые попробовал прыгать с парашютом, и который потом держал его за руку в больнице, когда парашют не раскрылся.
  Paris год назад разбил его сердце, и теперь сердце бьется на пределе возможностей.
  Доктор Mario Pisa плеснул в лицо водой из ладоней, смыл туман воспоминаний, который закрывал зрение, как бельмо на глазу.
  Simona Mercedes не обращала внимания на душевные муки доктора Mario, на его терзания, которые пробегали по набухшим мышцам.
  И она теперь видела все.
  Между двух камней застряла Margaret, ее подруга, которая должна сейчас находиться далеко.
  Margaret даже сейчас сохраняла королевское величие.
  Она лежала так изящно, что казалось, что нарочно выбрала место, чтобы застрять между двух этих камней.
  - Margaret! Не знаю, я больше удивлена, или обрадована.
  Как ты нашла меня? - Simona Mercedes вышла из-за спины закаменевшего доктора Mario Pisa.
  Он стоял с открытым ртом, словно собирался проглотить Margaret, Simona Mercedes, и ближайшие камни.
  - Я не виновата! Я не искала тебя! - обычное ледяное спокойствие Margaret дало трещину. - Я не хотела выходить из дома, но обстоятельства меня вынудили к тому, чтобы я на час покинула удобную свою крепость.
  Ненавижу улицу! - Если Margaret и бушевала под тонкой кожей, то никто этого не заметил. - Я люблю спокой и уединение, а улица - для слабых.
  Разумеется, в бутике ко мне стали приставать различные мерзкие типы! - Margaret провела пальцем по губам, и Simona Mercedes засмеялась. - Не помню, как оказалась в личном самолете Голливудского красавчика - не помню его фамилию.
  Молодой, красивый, богатый, поэтому скучный.
  Конечно, самолет потерпел крушение над морем - все для того, чтобы досадить мне.
  Я ухватилась за бревно, не знаю, зачем в личном самолете миллионер возит бревна, привязала себя к нему, и затем потеряла сознание.
  Очнулась без бревна и без самолета, между двух камней.
  Место спокойное и тихое, мне очень понравилось, но слишком влажно.
  Затем я услышала твой голос, Simona, и мне пришлось выдать свое месторасположение, чтобы не промокнуть до костей.
  Вытащите же меня отсюда, я, как устрица в раковине.
  - Устрицы не любят, когда их выдергивают из раковины! - голос доктора Mario Pisa поднимался и опускался, как поплавок на волне.
  Возможно, произошел сбой в линии судьбы, и из воспоминаний доктора Mario Pisa выплыла эта растерзанная волнами полуобнажённая девушка, которую он из-за своей дальнозоркости заметил бы на расстоянии ста километров, а теперь в волнении хотел вспомнить то прошлое, которое давно пытался забыть и спрятать в самые дальние уголки памяти.
   Пока он пытался взять себя в руки, Simona Mercedes извлекла Margaret из расщелины и поставила ее на ноги.
  Целиком, а не по частям, Margaret поражала воображение, девушка, казавшаяся Снежной Королевой, выглядела нереальной.
  - Ты, как всегда предпочитаешь купаться голой? - Margaret позволила себе легкую улыбку. - И не стыдишься своего спутника? - Показалось или нет, но в голосе Margaret скрипнула ревность.
  - Доктор Mario Pisa - мой жених! - Simona Mercedes переводила взгляд с доктора на подругу, и чувствовала, что не все так просто.
  Чутье хозяйки империи моды звериное.
  - Моя дорогая Margaret! - Mario Pisa быстро прокричал, словно боялся умереть, а его не услышат.
  Его голос громыхнул между скал и поднял стаю нежных розовых чаек.
  Simona Mercedes чувствовала, что этот восторг - не обман, и что доктор Mario Pisa способен на сильные чувства, и она понимала это с самого начала их знакомства, поэтому сохраняла свое душевное равновесие и тело до свадьбы.
  Но как мог, как посмел ее жених так быстро, меньше чем за минуту влюбиться в Margaret?
  Это не просто подлость, это предательство.
  Черный гнев клокотал в груди Simona Mercedes.
  Она чувствовала, что ускользает очередной жених, и можно ли об этом сожалеть, ведь она насладилась минутами счастья, когда с доктором Mario свадьба уже считалась почти сыгранной.
  Да, Simona Mercedes жалела обо всем, и в первую очередь печалилась о себе.
  - Моя любимая Simona Mercedes! Это не то, что ты думаешь! - доктор разрывался между двумя девушками и подался назад так резво, что поскользнулся на крабах и ударился низом живота о выступ на камне.
  - Я не твоя любимая Simona Mercedes!
  Я ничья не любимая! - Simona закрыла ладошками лицо и зарыдала горько, горько, как часто заставляла рыдать других.
  - Конечно, ты моя, если мы уже решили пожениться! - доктор потирал ушибленное место и смеялся сквозь слезы боли.
  Он оказался в тени, там, где краски сливались в одно серое, и, проходя через волосы доктора, черные и серые лучи начинали играть, успокаивая нервы.
  Simona Mercedes заметила, что доктор заметно помолодел, когда стоял в тени, у него исчезли две морщинки под правым глазом, что сделало его менее привлекательным и интересным.
  Солнечные зайчики, отраженные от воды, врывались в тень, носились, как сумасшедшие, пытались вырваться из этой темницы.
  Доктор Mario стянул с себя мокрую дорогую рубашку, открыл сильную мускулистую грудную клетку.
  В полутьме невозможно рассмотреть все чёрточки на его теле, необычайную стерильную белизну кожи, но Simona Mercedes помнила эти руки, эти плечи, покрытые мелкими волосками, эту чудом сохранившуюся на море белую кожу, и не нужно ничего видеть, когда портрет остался в памяти.
  Она знала, как выглядят руки парней моделей, руки, с помощью отбеливателя, доведенные до идеальной белизны, и часто представляла, как эти руки поднимают ее у алтаря в церкви, ищут талию, прижимают к могучей груди, которую не скроют ни рубашки, ни плащи.
  Simona Mercedes часто представляла культуристов в смелых бикини, которые органично выглядели на бронзовых телах и вызывали полный отчаяния взгляд девушек, у которых нет денег ни на эти дорогущие бикини, ни на то, чтобы пригласить парня на ужин.
  Сейчас Simona Mercedes представила, как его мускулистая щека прислоняется к ее трепещущей груди, почти уловила аромат дорогого парфюма, который растворялся в запахе моря, и который заставлял сердце биться, как мотор дорогого автомобиля или яхты.
  Она не хотела верить, что это все исчезнет через минуту, и доктор Mario Pisa, ее доктор Mario уйдет рука об руку с ее подругой Margaret.
  - Simona Mercedes, обстоятельства сложились так, - на доктора Mario жалко смотреть, и Simona Mercedes смотрела на него именно с той жалостью, которую он, по ее мнению, заслуживает, - что Margaret моя школьная подруга.
  Кажется невероятным, но волна выбросила ее к нашим ногам.
  В пятом классе я влюбился в Margaret по уши, а она не отвечала мне взаимностью.
  - В меня все влюблялись и влюбляются, и никому я не отвечаю взаимностью! - Ледяной тон Margaret подействовал на доктора Mario, как снотворное.
  - Но теперь все кончено, я принадлежу только тебе, Simona! - Mario Pisa беспокойно переступал с ноги на ногу.
  - Я не верю, что девушка не нравится мужчине, если он ее пожирает глазами! - Simona Mercedes с трудом сдерживала рвущуюся из груди радость.
  Доктор Mario остается ее, и только для нее.
  Но она делала вид, что рассержена.
  - Я никогда не лгу, если только от моих слов не зависит моя жизнь.
  - Тогда докажи, что Margaret твоя бывшая одноклассница! - Губы Simona скривились в злой усмешке, и от нее пошел пар.
  - Simona! Не говори глупости! - дышала спокойно, ей даже не требовалось успокаивать дыхание. - Mario Pisa, действительно, мой бывший одноклассник.
  Но это не дает ему право стоять на одной ступеньке рядом со мной.
  Одноклассников много, а я одна. - Margaret не боялась, что прошлое ее затянет в омут с головой, она уверена, что в любом омуте найдется для нее баллон с воздухом.
  Она закончила школу и чуть не сошла с ума от радости, что не нужно каждый день выходить из дома, она теперь могла оставаться одна.
  Margaret никак не ожидала, что Simona Mercedes обвинит ее в том, что она нарочно пошла в частный самолет к красавцу, устроила авиакрушение, и приплыла на необитаемый остров только с одной целью: отнять у Simona Mercedes ее жениха.
  Она выбросила навсегда из головы своих школьных друзей и не охотилась ни за ними, ни за их деньгами.
  - Я чувствую себя после операции и после встречи с тобой опытной мудрой женщиной! - Simona Mercedes обходила Margaret по кругу, это была ее любимая игра, доставлять подружке беспокойство.
  Она слишком одержима идеей выйти замуж за доктора Mario Pisa, или за другого достойного кандидата в мужья, но никогда не теряла голову в непонятных ситуациях.
  Наоборот, незнакомое ожесточало ее и заставляло мозг работать с усиленной энергией.
  - Я не удивлюсь, если появится еще один школьный друг! - Margaret сохраняла идеальное спокойствие. - Почему там, где я, начинает скапливаться народ.
  Что не хочу, то получаю. - Девушка приложила ладонь козырьком ко лбу и всматривалась в опаловую гладь моря.
  Simona Mercedes сначала не поняла, о чем говорит ее подруга, прищурилась, и, наконец, заметила плывущего человека.
  Он не был похож на безвольное бревно, которым обычно прикидываются слабые пловцы.
  Вокруг нежданного гостя море бурлило.
  Он плыл, как голубой кит, поднимал тучу брызг, и казалось, что к берегу несется торпеда.
  Доктор Mario Pisa даже отошел от береговой линии на пять шагов.
  Он не питал слабости к алкоголю, но сейчас готов был искать спасение и ответы на все вопросы в бутылке.
  Доктор потерял контроль над собой и мечтал о долгой разлуке со всем человечеством.
  Он догадывался, что появление пловца ситуацию для него не улучшит.
  Тем временем богатырь достиг мелководья и уже шел по дну.
  Вода красивыми водопадами стекала с его светлых длинных волос и по мере того, как он приближался к берегу, падала на плечи, на грудь и на все остальное.
  Он выходил из моря, как Афродита из пены.
  Рожденный в море на земле не умрет.
  Вода почтительно расступалась перед повелителем морей.
  Литые плечи его похожи на арбузы.
  Грудной клетке позавидовала бы гранитная стена любого древнего замка.
  Стальные канаты мускулов змеились под кожей.
  Но уже намечался пивной животик, а белоснежную улыбку портил кариес на втором зубе верхней челюсти.
  Мускулистые ноги культуриста были подобны столбам, обвитым питонами.
  Голубые стринги на несколько размеров меньше нужного, и глубоко врезались в тело.
  Доктор Mario Pisa хотел сыронизировать над перенакачанным телом незнакомства, но вовремя одумался и промолчал, нельзя при девушках очернять их кумира.
  Да и культурист может обидеться, а это повлечет за собой особо тяжкие увечья, и известно, кому они достанутся.
  - Мадемуазель! На ваш берег не выносило юную леди?
  Ее самолет потерпел крушение, и я видел, как девушка пыталась выбраться из морской пучины.
  Пока я раздевался, чтобы броситься на помощь, она с бревном уже скрылась из глаз. - Красавец мужчина разговаривал только с Simona Mercedes, ни Margaret, ни доктора Mario Pisa словно не замечал.
  Simona Mercedes заметно покраснела от смущения, впервые в жизни, не знала, что сказать и что делать.
  Она, вдруг, остро почувствовала стыд оттого, что обнаженная стоит перед прекрасным незнакомцем.
  Ни перед кем она не стыдилась ходить голая, а теперь застеснялась.
  Проклиная свою беспечность, Simona Mercedes быстро скрылась за камнем, из-за которого через минуту высунула голову.
  Как обидно, что она не захватила на почти необитаемый остров самые лучшие leotard и платья из своей последней коллекции.
  Но никто не мог предполагать, что на диком острове водятся ручные красавцы.
  - Я - девушка из самолета! - Margaret с усмешкой ткнула пальчиком себе в центр грудной клетки. - Если вам этого достаточно, то с чистой совестью плывите обратно, откуда прибыли. - Margaret не знала чувство жалости и никогда никого не благодарила.
  - Ваши слова чистая вода, и она давно потеряла вкус! - Культурист вышел на берег, и земля содрогнулась.
  Доктор Mario Pisa почувствовал себя улиткой рядом с гигантом.
  Он мечтал только об одном: чтобы отважный герой исчез.
  В этом он был полностью солидарен с Margaret.
  - Я рад, что у вас все в порядке с настроением и телом! - Парень поклонился Margaret и красиво, как на подиуме, развернулся лицом к морю.
  Предоставил возможность любоваться его тылом.
  Стринги полностью исчезли между его чугунных, накачанных изнурительными тренировками, ягодиц.
  Он год назад узнал горькую правду, что его могут бросить без лишних колебаний и без угрызений совести, растоптать его веру в любовь, и плевали они на то, что отношения с культуристом могут перерасти в нечто серьезное.
  
  
  ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Ожившая страсть
  
  - Постойте! Вы случайно не Louis? Louis Schulz? - Simona Mercedes осмелела настолько, что помахала из-за камня рукой парню.
  Доктор Mario Pisa с досады прокусил нижнюю губу, меньше всего он хотел, чтобы его соперник оказался знакомым Simona Mercedes.
  - Да, я Louis! Louis Schulz! - К сожалению, для Margaret и Mario Pisa, силач передумал плыть обратно.
  Сейчас, когда Simona Mercedes швырнула его имя ему в спину, в его голосе послышался гром победы, и всем стало неуютно.
  Simona Mercedes не могла понять, что ей подсказало, что это Louis Schulz! - Если вам известно мое имя, то, наверно, вы помните некоторые пикантные факты из моей биографии? - Louis Schulz внимательно читал эмоции на лице и на груди Simona Mercedes.
  Вдруг, его острая нижняя челюсть отвисла от удивления.
  Живот, не контролируемый брюшными мышцами, навис над стрингами. - Simona? Simona Mercedes?
  Моя одноклассница по сиротскому приюту для особо одаренных детей! - Louis Schulz передумал разворачиваться и плыть за линию горизонта.
  Тогда ему придется навсегда забыть о Simona Mercedes, забыть ее светлую фигуру.
  Он широко и мощно побежал к Simona Mercedes, камни плавились под его ногами.
  Louis Schulz выдернул Simona Mercedes из-за камня, прижал ее к своей необъятной груди и закружился в радостном танце: - Simona Mercedes!
  Я по телевизору смотрел на тебя и не узнавал, думал, та ли эта девчонка, которая в сиротском приюте завоевала мое сердце.
  Помнишь, как ты меня била портфелем по голове, а я сгибался от этих чудовищных ударов.
  А ты, оказывается, стала очень богатая и влиятельная, Simona Mercedes! - Гигант улыбался, как ребенок на Новогоднем Празднике.
  Ни подобострастия, ни неловкости в его голосе не слышно.
  Только радость от встречи с подругой.
  Он осторожно поставил Simona Mercedes на камень, и она теперь уже не стеснялась своей наготы, потому что перед школьными друзьями все равны.
  - Louis! Louis Schulz! Подобной радости от встречи с парнем я никогда не испытывала! - Simona прижалась головой к его наковальням на груди. - Но ты же в приюте был худой, и с черными волосами.
  Не знаю, что в тебе осталось от прежнего, но я угадала в потрясающем спортсмене того забитого всеми Louis.
  - Гормоны! Я часто представлял, как мы встретимся через несколько лет после ухода из приюта, и ты снова ударишь меня по голове, нет, не портфелем, а чемоданом или дамской сумочкой из кожи крокодила.
  Чтобы подготовиться я стал усиленно тренировать тело, затылок и закалять характер.
  От анаболиков мои волосы побелели, но разве это омрачит встречу старых знакомых? - Louis Schulz разглядывал Simona Mercedes с обожанием школьника.
  Она в ответ купала его в теплом море улыбок.
  И это не понравилось не только доктору Mario Pisa, но и Margaret.
  - Simona Mercedes! Вам пора на перевязку после операции.
  - Simona! Я хочу есть!
  Доктор Mario Pisa и Margaret выкрикнули одновременно, словно сговорились.
  - И попрошу вас хоть как-то одеться к столу!
  Ничего между вами нет в настоящем, позвольте, мне с моей школьной подругой пройти! - доктор добавил, чтобы Simona Mercedes не соблазняла своего товарища блистательной наготой.
  Simona Mercedes беспечно махнула влажной горячей рукой, показывая, что на необитаемом острове каждому найдется теплое место.
  Припасов в госпитале должно хватить на большой пир, а если припасы закончатся, то для Simona Mercedes не составит труда привезти все запасы продовольствия из Monte-Karlo.
  - Пожалуйста, не скандаль! - Margaret холодно сказала в спину Simona Mercedes, и без юмора добавила. - Увидимся в сауне.
  Ее слова прозвучали для Simona Mercedes, как гром среди ясного неба.
  - В сауне? Но ты же ненавидишь посещать сауну, и, вообще, не любишь общество, бежишь от меня, как от гнезда с осами.
  Тебе душно даже с одним человеком в пустыне. - Только сейчас до Simona Mercedes дошло, что она так мало уделяет внимания своей подруге.
  Слова Margaret парализовали Simona Mercedes на минуту.
  Только теперь Simona осознала, что она не знает причину появления Margaret на пляже почти необитаемого острова.
  Отговорка, что самолет потерпел крушение над морем, смешная.
  И появление Louis тоже не случайное, оно ударило по судьбе и оказалось слишком жестоким, если бы не смех.
  Любопытно, что Margaret и Louis появились в промежуток между операцией, которую Simona Mercedes женственно перенесла, и свадьбой, которая повисла на волоске из-за появления Louis Schulz.
  Мысль о том, что Margaret и Louis прибыли не случайно, взбудоражила Simona Mercedes и потрясла до педикюра.
  - Не хочу тебя разочаровать по поводу сауны, - лед в глазах Margaret не растопят даже жаркие угли турецкой бани. - Margaret красиво посмотрела мимо Simona Mercedes, и это ее взбесило.
  Тем более что на идеальном лице Margaret нет ни тени улыбки и нет лучиков из глаз.
  - Если ты и Louis Schulz решили сорвать мою свадьбу с доктором, Mario Pisa, то у вас ничего не получится, потому что денег не хватит.
  Я всех куплю и продам, а потом снова куплю и опять продам! - Simona Mercedes топнула ножкой, и ей почудилось, что нерв внизу живота снова зашевелился.
  Но это невозможно, потому что доктор Mario Pisa и хирург уверяли, что вырезали все, что могли.
  С самого начала нужно было прочитать биографию хирурга, а теперь поздно, потому что Louis Schulz и Margaret мешают думать.
  Simona Mercedes не осмелилась пытать своего товарища по сиротскому приюту, потому что боялась услышать то, что не хотела слышать.
  Она смотрела, как солнечные лучи играют в уголках его глаз, а чувственная улыбка растворяет туман.
  Simona Mercedes не находила в Louis Schulz ничего волнующего, и его сексуальная привлекательность не станет ловушкой для богатой девушки, которая руководит империей моды.
  Simona могла погубить сотни стилистов, замучить на подиуме тысячи моделей, но никто не смел одеваться в те платья, которые она готовила для себя.
  - Мы на острове волею случая! - Louis Schulz снова приклеил свой взгляд к Simona. - Но это не помешает мне и Margaret сплясать на вашей свадьбе! - культурист за словом в карман не лез, потому что у него и карманов на стрингах нет.
  - Ладно! Все может быть! - Simona Mercedes оправилась после операционного наркоза и заплакала.
  Она не приглашала Louis Schulz на свадьбу, потому что забыла о нем, но была обязана пригласить Margaret.
  Свадьба в госпитале на необитаемом острове - оригинально, тем более что нужны подружка невесты и друг жениха.
  Никто не мог пригласить Margaret и Louis, потому что они - капля в море, и директор госпиталя не знал об их существовании.
  Simona Mercedes не могла представить последствия любовной интрижки доктора Mario Pisa с Margaret, и о последствиях, которые последуют, когда Louis Schulz начнет буянить на свадьбе.
  - Я похож на статую Аполлона? - Louis Schulz надменно поднял брови, они поднимались плохо, поэтому Louis помогал им пальцами.
  - На свою свадьбу я бы с удовольствием пригласила настоящего Аполлона, и уж точно нашла бы в нем отличие от тебя.
  - Почему ты думаешь, что я не настоящий Аполлон, девочка моя?
  Ты думаешь, что одноклассник из приюта, который считал углы и кусты, не может выращивать лимоны и на деньги от продажи делать себе пластические операции и накачивать мышцы ботексом?
  Я недостаточно хорош для подруги детства, чтобы она нашла меня на краю света и пригласила на свою свадьбу, которая будет освещаться на всех каналах Мира?
  - Хватит надо мной издеваться, мы не в детстве! - Simona Mercedes когда-то ужасалась, когда семилетний Louis Schulz неожиданно выскакивал из-за угла и орал ей в лицо что-то страшное, из фильмов ужасов.
  Тогда она просто его била тем, что находилось в ее руках, а потом они долго мирились и хохотали.
  Она даже не задумывалась, что странным поведением неопытный Louis Schulz выражал к ней свою любовь, по-другому он не умел.
  А она купалась в любви окружающих, и Louis был простым эпизодом из ее жизни.
  Очень быстро из обыденной одаренной сиротки в приюте она превратилась для него в центр Мира, и без сожаления и задних мыслей бросила его после приюта, где они вместе провели детские годы.
  - Мы прекрасно знаем, что ты никогда не умел плавать, и никогда не выигрывал Олимпиаду по плаванью, поэтому, даже с ботексом в мускулах не переплывёшь море. - Simona Mercedes первая вошла в пустую столовую госпиталя и величественно присела за стол.
  Дело женщины - ждать мужчину с охоты с добычей.
  Пусть доктор Mario Pisa и Louis Schulz ищут пропитание для нее и Margaret.
  Margaret нарочно, чтобы позлить Simona Mercedes, заняла место за столом максимально далеко от нее, и Simona пришлось кричать через пустой зал зала для приема пищи:
  - Margaret, Mario Pisa, вы не подумайте обо мне плохо, что я двуличная.
  У меня множество образов, но все их я оставляю для подиума.
  Когда в приюте я столкнулась с Louis Schulz, он притворился сыном директора приюта и воротил нос от меня, показывал ребятам, что он с омерзением смотрит на рыжеволосую девочку, которая не знает, с кем провести время.
  Подруги намекали мне, что Louis Schulz не только сын директора приюта, но у него еще должен быть второй родитель - мать, которая расскажет о нем всю правду.
  Когда наставники впервые отправили меня работать в департамент военной промышленности, я не устояла перед соблазном и залезла в компьютер, вскрыла секретные файлы и прочитала досье на Louis Schulz чтобы узнать, кто он на самом деле - человек или монстр.
  Искушение было настолько велико, что когда в секретном файле на фото я увидела истинное лицо Louis Schulz и лица его родителей, то у меня из глаз потекли кровавые слезы ужаса.
  Вряд ли директора сиротского приюта и балерину Большого Театра можно назвать настоящими родителями Louis Schulz
  Я тогда открыла тайну, что Louis Schulz не сын директора приюта, и это сильно подорвало его авторитет среди учеников и наставников.
  Мои слова прозвучали оскорблением для него, после чего Louis Schulz заметил меня, выделил из толпы и полюбил братской любовью.
  Я никогда ничем не рисковала, когда открывала чужие тайны для всеобщего обсуждения.
  - Мой отец не директор приюта для одаренных сирот, и это хорошо! - Louis поставил перед Simona Mercedes большой блестящий котел.
  Он него шел одуряющий аромат то ли креветок, то ли жареного мяса. - Когда человек не тот, за кого его принимают, то он другой, а это всегда таит в себе загадку. - По лицу Louis гуляли мрачные тучи. - Ты всегда правильно говори, а то тебя могут неправильно понять.
  Девушки, кушайте овсяную кашу.
  Она очень питательная, по крайней мере, я никогда не видел, чтобы кто-нибудь попросил добавки.
  - Конечно, трудно быть Богом, не так ли? - Simona Mercedes проглотила ложку овсяной диетической каши без масла, без соли, без молока и без сахара.
  Каша оказалась такой, какой ее рекомендовал Louis Schulz, значит, он не ошибается.
  Simona Mercedes не захотела и не смогла проглотить вторую ложку, не скушала свою порцию, не говоря уже о добавке. - Ты никому не сказал правду в приюте, поэтому долго время тебя называли Молчуном.
  Ты уверен, что мою голову нужно забивать потусторонними вещами - о том, кто, где и от кого родился? - Она окутала Louis Schulz заинтересованным взглядом, улыбкой показала, что ей все еще интересно знать о нем все, вплоть до последней мельчайшей тайны.
  Simona Mercedes держала мир моды в своих хрупких руках, и когда Louis Schulz узнал, что она стала богатая, то подумал, что совместное времяпровождение сблизит их, тем более что он тоже немного шил и показывал на подиуме.
  Но его мечты пока оставались за гранью его понимания, и ее все больше и больше волновали его ложь и его секреты из детства.
  Возможно, что он расскажет о ней то, о чем она сама не знала в приюте, либо знала, но забыла.
  Simona Mercedes из приюта вынесла много чужих секретов, и боялась, что они взорвут ее мозг, поэтому старательно думала о посторонних вещах.
  - Я сделаю руководству клиники деловое предложение, и думаю, что они согласятся со мной во всем!
  Я умею сочетать полезное, приятное с выгодным! - Louis Schulz с победой посмотрел на доктора Mario Pisa.
  Mario побелел, как пена на морской волне, он ясно осознал, что с приходом к власти Louis Schulz, его, профессора, могут уволить.
  Две акулы не уживаются в одном бассейне.
  Он потеряет звание, гонорары, и самое обидное - лишится Simona Mercedes.
  
  ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Столкновение чувств
  
  От него уйдут жена и любовницы, и, не исключено, что жена, любовница и Simona Mercedes перейдут в гарем Louis Schulz.
  Mario Pisa схватился за живот, и Simona Mercedes подумала, что у него язва, которая расстраивает доктора сильнее, чем ее нерв внизу живота, который все-таки наверно вырезали, как она верила.
  Какую сделку задумал Louis Schulz с директором клиники, если при себе у него нет наличных и даже нет кредитной карточки, которая была бы видна под узкими стрингами.
  Simona Mercedes величественно махнула рукой и вышла в сад, который начинался сразу за стенами столовой!
  Резкие лучи беспощадного солнца насквозь пробивали узкие листья пальм.
  За ней сгорбившись, уменьшась в росте, вышел, еще вчера гордый и самоуверенный, доктор Mario Pisa.
  Он искательно смотрел в глаза Simona Mercedes - так старый верный пес надеется, что хозяин не отправит его к ветеринару усыплять.
  - Мой милый друг, - первые слова Simona Mercedes обнадежили Mario Pisa, хотя он понимал, что словам красивой властной девушки верить нельзя. - Вам нравится Margaret? - Вопрос попал в сердце доктора Mario.
  Он не спешил с ответом, хотя ответ плавал на поверхности.
  Mario пригладил редеющие волосы, и Simona Mercedes заметила начинающуюся плешь у двадцатилетнего парня.
  Подобная плешь украшала и Louis Schulz, что их роднило с доктором Mario Pisa.
  - Понимаете, Simona Mercedes, Margaret моя школьная подруга, а школьная подруга это нечто большее, чем женщина.
  Я видел много женщин на операционных столах, и скажу, что внутри Margaret, наверняка, меньше отличается от других, чем снаружи.
  Даже, если бы пожелал связать себя с Margaret семейными узами, то у нас ничего бы не получилось.
  Я не нравлюсь Margaret, ей никто не нравится.
  И второе - она не так богата, как вы, Simona Mercedes.
  Женитьба на богатой девушке должна спасти мою клинику от приближающегося разорения.
  И тогда мне не придется продавать значительную часть своих пациентов, в том числе и вас, другим врачам.
  Моя прежняя свадьба, жена и любовница значительно ухудшили прекрасное финансовое положение, нагнали на меня ужас, потому что я надеялся, что после свадьбы смогу войти в совет директоров Университета, но колоссальные траты на нижнее белье моей жены и подруги лишили меня значительных средств, без которых практикующий врач не войдет в администрацию.
  К счастью, я встретил вас, и не знаю, что больше хочу - видеть вас, как человека, как красивую целеустремленную девушку, или, как денежный мешок, как спасение меня.
  Перед нашей свадьбой я не могу вам лгать, поэтому говорю не только то, что думаю, но и то, что мог бы подумать.
  Поэтому мое отношение к Margaret никак не помешает нашей с вами свадьбе! - доктор Mario Pisa зажег костер в душе Simona Mercedes, нет, не костер, а открыл вулкан страстей.
  Она желанна, ее не бросят ни при каких обстоятельствах, а причина - деньги, любовь, ее красота, привлекательность, или что иное - не имеет значения, потому что важен результат.
  Главное, что доктор Mario не променяет ее на Margaret.
  Simona Mercedes услышала резкий смех Louis Schulz со стороны спортивной площадки для людей с повышенными требованиями.
  Louis Schulz безуспешно пытался стать для Margaret личным тренером по фитнесу.
  Он показывал девушке, как нужно качать мышцы ягодиц и бедер, но терпел фиаско.
  Margaret знала, что она совершенство, и не пыталась ничего добавить к своей фигуре, ничего исправить, ничего подправить и ничего убрать.
  Интуиция подсказывала Simona Mercedes, что Louis Schulz что-то делает не так, что-то скрывает от нее и от Margaret, а смех и показное выступление на спортивной площадке - прикрытие.
  Он не может встречаться ни с директором клиники, ни с Margaret, потому что у него ничего нет, кроме стрингов.
  Он не предложит Margaret даже Замок на скале над морем.
  А после того, как Simona Mercedes сыграет с доктором Mario Pisa свадьбу, у Louis не останется надежд на деньги ее империи моды.
  - Чем я вас заинтересовала, кроме денег, чем подкупила, кроме своей красоты и известности? - Simona Mercedes поняла, что не достучалась до тайных дверей души доктора Mario, потому что его глаза оставались затуманены.
  - Я неподкупен, и не продаю честь!
  Спросите у моих знакомых хирургов и директора госпиталя! - Mario на глазах превращался в былого самодостаточного профессора, вырастал, распрямлялся, наливался силой. - Может быть, вам очень приятно мое присутствие, и вы желаете видеть меня всегда, но я и так всегда с вами, потому что обязан охранять сон и покой своих пациентов.
   Я приглашу директора клиники на свою яхту и предложу принять участие в свадебном путешествии.
  Он, разумеется, не откажется поприсутствовать на свадьбе клиентки своего госпиталя, особенно его обрадует прекрасное лицо жениха, то есть мое лицо.
  Louis Schulz слышал все до единого слова, поэтому со злостью швырнул в лицо доктора Mario Pisa платок с шеи Margaret, зло три раза перевернулся через себя и с топотом начал ходит кругами вокруг Simona Mercedes, каждый раз уменьшая диаметр.
  Simona Mercedes вздрогнула, когда хлопнуло тяжелое окно с мозаикой, кто-то из прислуги госпиталя, подслушивал, и у него не выдержали нервы от накала страстей.
  Солнце выжигало едкий пот, который щедро стекал по левой щеке Louis Schulz, искавшего в госпитале приличную одежду, как когда-то он на семи холмах в Москве бегал по бутикам в поисках вечернего костюма.
  Он резко развернулся на голых пятках и отправился на склад клиники в надежде немного охладиться и решить, как действовать с неожиданно упавшей в его руке драгоценной добычей.
  В одном из помещений Louis Schulz наткнулся на гардероб с готовыми женскими платьями с глубокими декольте и смокингами для политических интриг.
  Страшно подумать, с кого снята эта одежда и с какой целью она хранится в клинике, наверно, для покойников.
  Louis Schulz выбрал себе щегольский смокинг лилового цвета, лиловый - цвет королей и епископов, к смокингу подобрал туфли из кожи аллигатора.
  Нарядный он вышел к Simona Mercedes, она скучала в беседке между трех пальм.
  Вид приодетого Louis Schulz ошеломил девушку, и она снова почувствовала острый стыд, оттого, что обнаженная, но менять свои привычки даже для давнего товарища, не желала.
  Она понимала, что подготовка к свадьбе еще не началась, но неожиданное появление сумасшедшего красавца культуриста все испортит.
  - Ну, почему Имено ты, здесь и сейчас! - Simona Mercedes прикрыла наготу фиговыми листками, насколько позволял размер фиговых листьев, и в негодовании раздувала ноздри.
  Хотя Simona Mercedes уже знала ответ и на этот вопрос, потому что, как хозяйка империи, обладала сверхъестественным чутьем на неприятности, связанные с появлением красивых парней моделей.
  Вчера, после стонов по поводу удивительного нерва внизу живота, она поняла, что иногда может предсказывать будущее с вероятности до ста процентов.
  К своему ужасу она догадалась, что Louis Schulz планирует шантажировать ее и забрать часть ее собственности, включая и Margaret.
  Simona Mercedes никогда не прощала долги своим друзьям и подругам, и, возможно, это разорит ее, запятнает честное имя бизнес леди и разрушит былую славу.
  Если Simona Mercedes не убедит Margaret плыть обратно в море и взять с собой бесподобного Louis Schulz, то свадьба не состоится.
  Но, даже, если она подсыплет Louis Schulz и Margaret снотворное в чай, а затем на яхте вывезет их далеко в бушующие воды, то все равно будет переживать, что Louis Schulz вернется с журналистами, и тогда не только он один, но и вся мировая пресса накинутся на нее, как голодные воробьи набрасываются на зерно.
  Но самое страшное для Simona Mercedes заключалось в том, что она не могла предсказать, чем Louis Schulz будет ее шантажировать, и к тому же не хотела отпускать от себя Margaret.
  Ее обычно буксиром из дома не вытащишь на прогулку, а тут она сама приплыла в руки Simona Mercedes.
  Simona Mercedes взглянула на себя в зеркало и поразилась в очередной раз, насколько она великолепна, идеал.
  Рыжие шикарные волосы целомудренно прикрывали взволнованную грудь и на белоснежной коже казались золотой россыпью.
  Но любоваться своей красотой мешали мысли об Louis Schulz и еще добавлялось немного досады, что она, стоящая уже на пути создания трусиков от couture, в мелочах жизни не может вернуться к эскизам.
  - К моему горлу подкатил ком овсяной каши, и даже, не каши, а разочарования, кода я голая смотрю на тебя перед обедом, а ты одет, словно на приеме у английского посла. - Simona Mercedes говорила с безучастным красавцем Louis, но смотрела по сторонам, выискивала Margaret и доктора Mario Pisa.
  Куда они скрылись и зачем. - Когда-то я мечтала, что будущее само придет ко мне, и я разделю его с достойным олигархом, безукоризненным во всех отношениях.
  Я верю, что ты приплыл на почти необитаемый остров только с одной целью - помочь жертве кораблекрушения, несчастной Margaret. - Simona Mercedes произнесла 'несчастной', и это слово приятно защекотало язык. - И знаю, что никаких интриг не вызревает, и ничего злого не прячется за добродушным выражением мужественного лица.
  У меня холодная кровь, а у тебя горячая.
  Вчера мне казалось, что нужно разговаривать с каждым парнем, чтобы не упустить того единственного, который меня оценит по достоинству и не будет считать некоторые мои эксцентричные выходки идиотскими.
  Но сегодня, глядя на тебя, поняла, что разучилась думать, и никакие мои действия не решат проблемы с тобой.
  Наоборот, общение с тобой может все разрушить, как песчаный замок на песке, и все мои планы, связанные с созданием новых образов нижнего белья, растают, как утренний туман над костром. - Simona Mercedes натянуто улыбнулась, пытаясь понять, что за гадкие мысли скрываются под змеиной дорогой кожей красавчика, и неожиданно для себя добавила не в тему: - Мне уже двадцать лет, а я еще не замужем.
  - Ты достигла цели и говоришь, что не замужем? - Louis Schulz ободряюще возложил мускулистые чугунные руки на ее тонкие девичьи плечи и хмуро сдвинул непокорные брови.
  Его слова и действия подняли в Simona Mercedes волнение, которое она испытывала каждый раз на подиуме до истории с больным нервом внизу живота. - Я тоже не женат, но это не разрушило ни одной семейной пары.
  Сегодняшняя наша встреча ознаменовала финальную стадию твоей подготовки к свадьбе.
  Ты спешишь выйти замуж за доктора, и я тебе не мешаю, ты это понимаешь, но я мешаю сам себе, потому что ничего не предпринимаю, чтобы на твоей свадьбе возвыситься.
  Завтра тебя ждет главное торжество в жизни девушки и после этого клиники доктора Mario Pisa и твоя империя моды объединятся в одно целое, как сливаются в любовном экстазе все млекопитающиеся.
  Ты хочешь успокоиться, но у меня создается впечатление, что начинаешь волноваться все больше, особенно, когда смотришь на меня.
  Годы в тренажерном зале со штангой не прошли для моего тела даром, и все это из-за моего желания когтями, клыками и грудью пробиться вверх. - Louis Schulz продемонстрировал шикарную грудь, которая пыталась пробиться через щегольский фрак.
  - Не скажу, чтобы это утро оказалось добрым! - Simona Mercedes не сдержалась и застонала от досады.
  Все начиналось прекрасно: операция прошла без осложнений и без швов, на завтра намечена свадьба с доктором Mario Pisa, трусики от couture уже почти готовы в эскизах, весь мир, включая почти необитаемый остров с госпиталем, в ее распоряжение, но тут приплыла акула по имени Louis Schulz.
  Вынырнула из ее детства, и обратно не вернется.
  Simona Mercedes оказалась в плену бесполезных дел, еще день назад она была хозяйкой своей судьбы и делала, что хотела до утра, а до утра она обычно танцевала обнаженная в лунном свете.
  Энергия космоса наполняла ее упругое тело, и после ночных танцев совсем не хотелось спать.
  А сейчас неведомая сила тянула ее под землю, и она подозревала, что остаток дней проведет в компании друга семьи, имя которого - Louis.
  - Давай, начнем все сначала, словно не было между нами расстояния в годы, миллионы денег и тонны пота в тренажерном зале!
  Представь, что я только что с неба свалился! - идеальные жемчужные зубы Louis Schulz нестерпимо, до боли в глазах Simona Mercedes, сверкали. - Добрый день, мадемуазель Simona Mercedes!
  Надеюсь, что вы будете беспокойно спать после встречи со мной.
  - Мне было комфортно без тебя! - Simona Mercedes кусала губы и думала почему-то не столько о Louis Schulz, об их отношениях, а о том, куда спрятались Margaret и Mario Pisa.
  Между ледяной Margaret и профессором медицины ничего предосудительного в отношениях не могло быть, но все же червь сомнения грыз сердце Simona.
  - Еще утром я не помнил о твоем существовании, а теперь ты заняла все мое сознание! - Louis Schulz кивнул, подошел ближе так, что Simona попала в облако его запахов, и погладил ее по спине, как будто она - породистая лошадь.
  Simona Mercedes взглянула на бугры свежих мускулов, которые видны даже под фраком и попыталась пальцами попасть в глаза нахала. - Не беспокойся! - Louis Schulz засмеялся и легко увернулся от рук Simona Mercedes. - Ты никогда не победишь культуриста, тем более что я настоящий мужчина, а не твой жених доктор.
  - Но ты мой друг детства, который появился внезапно! - слово 'друг' нелегко далось Simona Mercedes.
  Самообладание покинуло Simona, но она не дрожала от страха, и поэтому Louis Schulz удовольствия от беседы пока не получал. - Я думаю, что ты уедешь еще до ужина, потому что ночи на острове, наверняка, прохладные, и ты можешь простудить свои замечательные мускулы. - Simona Mercedes попыталась схитрить, но вышло это у нее кособоко, как трапеция.
  - Тебе тяжело вести со мной вежливый разговор, поэтому я приду тебе на выручку и заставлю открыто злиться.
  Я не чашка кофе, которую можно выпить в пару глотков, а потом гадать на кофейной гуще по поводу своего будущего. - Louis Schulz для храбрости набрал полную грудь целебного морского воздуха и, наконец, признался: - Simona! Я решил воспользоваться своим положением и хочу разбогатеть за твой счет.
  Если ты мне дашь один миллиард долларов из твоего немаленького состояния, то я уйду без скандала, и обещаю, что в ближайшие десять лет больше не потревожу тебя! - Это начало шантажа, и Simona Mercedes вздохнула свободно.
  Она до этого момента не знала, что задумал ее друг детства, но теперь, когда война объявлена, она снова почувствовала себя фельдмаршалом, трудности закаляли характер Simona Mercedes.
  Теперь не важно, кто победит, главное - сражение, но Simona Mercedes знала, что никогда не проигрывала.
  Она вспомнила, как в сиротском приюте ее ругали за это упрямство и стремление стать выше других, пусть для этого понадобится лестница.
  Она схватила Louis Schulz за рукав смокинга и потянула парня за собой в темную аллею.
  - Ты культурист, и тебе нужно много кушать, чтобы поддерживать тело в форме и не умереть от остановки сердца! - Она прижала его к раскидистому платану.
  Ее глаза горели страстью, но это не огонь любви, а стремление сжечь Louis Schulz, стереть его с лица земли, чтобы о нем не осталось ни капли памяти. - Но даже самое изысканное блюдо не стоит миллиард долларов.
  Не боишься подавиться, милый? - В ее словах столько яда, что бесстрастное лицо Louis Schulz дрогнуло.
  - Я схожу с ума по жаркому из говядины с овощами, и на острове мой аппетит разыгрался во всех направлениях.
  Вчера за ужином я отказался от риса с бараниной, и теперь жалею об этом, как жалею тебя.
  Ты не собираешься отдать мне миллиард, но придется, потому что со мной дела совершают по-иному, не так, как ты обращаешься со своими фотомоделями. - Он не сводил глаз с рук Simona Mercedes, боялся очередного удара пальцами в глаза.
  - Мне нужно почистить память! - Simona резко оттолкнула Louis Schulz, словно он не гигант тяжеловес, а - надувное бревно, и пошла в сторону отдельно стоящего здания клиники.
  Она голым телом давала понять, чтобы Louis следовал за ней, но он проигнорировал ее явный намек и остался у платана.
  Simona Mercedes открылась ему с другой стороны, с полностью обнаженной.
  Сейчас на ней не было ни бального платья, ни свадебного наряда, ни белой дорогой блузки, ни обтягивающих штанов из кожи питона, ни блестящих полосатых гетр, которые обычно носят гимнастки из группы поддержки футболистов.
  На ней не было ничего, кроме туфель, и она поразила его своим ослепительным внешним видом сзади.
  Давненько девушки не поворачивались к нему спиной.
  Обычно поклонницы с мольбой и обожанием смотрели ему в близко посаженные глаза.
  Simona Mercedes сняла с веревки для просушки белья шерстяной платье с разноцветным принтом и глубоким декольте и тончайшим кружевом, сквозь которое видно все, кроме соблазнительной груди.
  Она примерила платье, и он не видел многое, что скрывалось под ним, но помнил каждую ее черточку.
  Louis Schulz погрузился в воспоминания, как перед зеркалом развязывал лямки спортивного костюма и обнажал свою бронзовую грудь.
  Раньше его грудные мышцы были намного меньше и легко помещались в ладонь пловца.
  Ему нравилось качать свои грудные мышцы, холить и лелеять их, и каждый раз он краснел, когда после тренировки измерял новый объем груди.
  Но одной мысли, что из-за медлительности Simona Mercedes, из-за ее нежелания сразу расстаться с миллиардом, он пропустит тренировку, и его грудные плиты мышц уменьшатся в объеме, хватило, чтобы он не сдержался и дал волю гневу.
  Louis Schulz поднял мраморную скамейку около домика и успокоился тогда, когда почувствовал, как его мускулы на груди наливаются силой и увеличиваются, как у матери, которая своим молоком кормит всех желающих.
  Simona Mercedes видела ярость Louis Schulz, и понимала, что одержала первую победу в этой войне.
  Кто злится, тот проигрывает, и кто проигрывает, тот злится.
  Она решила не потакать интересам своего друга детства и решительно сбросила с себя чужое платье, менять свои привычки в угоду красавцам культуристам хозяйка империи моды не собиралась.
  Она видела, что ее действия выводит, кажущегося со стороны спокойным, красавца из состояния равновесия.
  На его литом лице проходит целая гамма противоречивых чувств: от покорности до бешенства.
  - Тебе нравится госпиталь на почти необитаемом острове? - Simona Mercedes смирилась со своей ослепительной красотой и впечатлением, которое она производит на всех, и не собиралась оставлять Louis Schulz в покое, продолжила невежливый и пустой разговор, который выжимал из статного красавца все соки.
  - Я видел и получше! - Louis Schulz кривой улыбкой показал, что не собирается отступать, и праздновать победу Simona Mercedes еще рано.
  Его ответ испугал ее до посинения, она сжалась и превратилась в тощего ощипанного цыпленка.
  Ее красота ужалась и спряталась.
  - Это неправда! - Годы, проведенные в приюте для особо одаренных детей превратили юных леди в побитых жизнью девочек и сослужили им плохую службу.
  Simona Mercedes обнаружила, что ее самоконтроль испарился, в то время как в груди и внизу живота просыпалось адская паника.
  Два года назад она подумала, что с прошлым порвала навсегда, и узнала много об отношении между хозяйкой бизнеса и ее подчиненными, это был ее первый опыт взрослой жизни.
  Она почти забыла эти эмоции, и теперь тщательно пыталась погасить их остатки, убрать в самые тайные уголки памяти.
  А ведь только утром она беседовала с доктором Mario Pisa, считала его самым достойным кандидатом себе в мужья и надеялась, что он под наркозом сотрет ее память.
  Профессор Mario Pisa и Louis Schulz не похожи друг на друга, как две капли воды, взятые из разных источников.
  Оба разного роста, различного телосложения, и оба казались безвольными, несмотря на одинаковые нарастающие плеши.
  Только близко посаженные глаза Louis Schulz сверкали яростью, а очи доктора Mario Pisa излучали мертвый теплый свет простоты и добродушия.
  Профессор Mario Pisa вызывал у окружающих пациентов и коллег чувство почтения, смешанное с жалостью.
  А Louis Schulz восхищал, заставлял сердца девушек биться с утроенной скоростью и требовал втягивать в себя животы.
  После сиротского приюта Louis Schulz снова появился в ее жизни и пытался перевернуть ее империю с пяток на затылок.
  - Скажу сразу, чтобы между нами не осталось неясностей, как не остается, когда я вижу тебя обнаженную, - Louis Schulz засмеялся и мелкими шагами, кажущимися невозможными при его массе тела, стал подкрадываться к Simona Mercedes. - Ты меня заинтересовала в новом облике, но твои деньги интересуют больше.
  И у меня есть тайна из нашего общего детства, тайна, за которую я прошу немного, чтобы ее не раскрывать широкой общественности - тайна на миллиард.
  Твои деньги в обмен на нашу общую тайну, чтобы она по-прежнему оставалась тайной! - Louis Schulz остановился, смутившись при мысли, что впервые от девушки просит деньги, а не она сама ему их предлагает.
  - И, конечно же, ты не обошел вниманием мою подругу! - Simona Mercedes старалась увести разговор в сторону, пыталась выиграть время, - так щука, попавшая на крючок рыболова, безуспешно мечется из стороны в сторону в надежде выжить.
  Louis Schulz сбился с шага, на секунду коснулся пальцами тела Simona Mercedes, и тут же девушка обожгла его руку ударом колючего стебля розы.
  Он в бессилии опустил руки, а пять секунд назад авансом праздновал победу.
  - У меня нет тайн, ни в бизнесе, ни на теле!
  Я - как открытая книга, и все меня читают! - Simona Mercedes попятилась, как лошадь от змеи, и холод ее тона отрезвил Louis, вернул его в сладкие воспоминания о сиротском приюте.
  - Когда-то в сумраке ночи я накрывался одеялом с головой и проклинал тебя, называл ветреной девчонкой, которая звуками своего голоса ласкает других. - Louis Schulz зачарованно смотрел, как Simona Mercedes прикладывает розу к его груди, при этом на лицо ее набежала туча безысходности, и обрадовался, почувствовал, как деревенеют его ноги, а икроножные мышцы напрягаются, словно при подъеме штанги.
  Чтобы привести мысли в порядок, он начал расстегивать и застегивать пуговицы своего сюртука, затем поднял с земли седло для скакуна и отбросил его в кусты.
  Из кустов послышался жалобный крик Margaret и приглушенные проклятия доктора Mario Pisa.
  Louis совершенно не ожидал, что девушка в одно мгновение может заставить его перестать думать и пробудить нехорошие мысли.
  Он желал ее деньги и в то же время ненавидел себя за алчность.
  Купание в море смыло макияж с лица Louis Schulz, и его бронзовая кожа сияла, не скрывая тяжелые мешки под глазами.
  Он снова подумал, что Simona Mercedes всегда была наглой, стремительной и упорной, как огнеупорная сталь.
  Девушки обычно худеют, если долго не могут выйти замуж, но Simona Mercedes выглядела сейчас так, словно не она шла под венец, а пыталась породнить его и Margaret.
  Он мысленно казнил себя за слабость характера, и хвалил за сильное тело.
  Louis Schulz понимал, что ни он, ни доктор Mario Pisa не были мужчинами ее мечты, иначе она не оказалась бы одна среди подонков на почти необитаемом острове.
  Он догадывался, что брак его подруги детства и всемирно известного молодого профессора медицины заключается для блага общества, но не для блага жениха и невесты.
  Эта теплокровная бизнес-леди выпускала из своих рук очередную жертву.
  Правда, после встречи с доктором Mario Pisa, Louis понял, что этого профессора очень легко одурачить, и эта наивная простота притягивает к нему девушек, как магнит притягивает ненужные железные опилки.
  И он не удивился, что жених Simona Mercedes вызвал у него симпатию.
  Все эти мысли о сложных взаимоотношениях мужчин и женщин мешали культуристу выделить основную мысль - деньги.
  
  
  ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Власть денег
  
  - Послушай свое сердце! Разве оно шепчет тебе 'золото'? - Simona Mercedes начала решительное наступление и не могла позволить себе замолчать.
   Но, когда она замолчала, чтобы перевести дыхание, Louis Schulz подумал, что она сменит тему разговора. - А куда уходит детство? - Она цементировала свои слова, вливала в разговор расплавленный чугун, и это у нее отлично получалось.
  - Мое сердце просит у тебя миллиард!
  - Я часто видела, как уходили из жизни те, кто просил то, что им не принадлежало! - она старалась придать своим словам как можно больше небрежности, и у нее это отлично получалось.
  Louis Schulz цинично поднял пальцем верхнюю губу и выдал свое беспокойство с головой.
  Ему следовало вести линию выбивания из Simona Mercedes денег последовательно, но получалось пока параллельно.
  Хотел получить деньги без проблем, но теперь придётся выдавливать из себя слова, как пасту из тюбика.
  - В тот день семь лет назад я хотел подышать свежим воздухом в каменном мешке нашего сиротского приюта, и этот мешок мы называли внутренним двориком. - Louis сжал волосы Simona Mercedes в ладони, затем отпустил их, но Simona никак не отреагировала на этот братский жест, она застыла, предчувствуя, что именно сейчас Louis Schulz откроет древнюю тайну, с помощью которой хочет вытащить у нее миллиард. - Я задыхался в детской комнате, потому что не мог вынести соседство пятерых, а нас туда напихали семь штук.
  Настоятельница мисс Marple в тот жаркий полдень пила воду, как шампанское, так, что я, не боясь, что мое отсутствие заметят, взял свою тарелку с креветками и вышел из-за стола.
  Витражные двери, выходящие в каменный мешок двора, были открыты, и сильнейший сквозняк срывал с веревок недостиранное грязное белье.
  Я протиснулся в жаркий полдень, и, не осмотревшись по сторонам, спрятался в тени мешков с мусором.
  Через пять минут по левую руку от меня, там, где находились комнаты девочек, ваши комнаты, - Louis Schulz перевел дыхание, и Simona Mercedes почувствовала, как этому могучему парню не хватает силы, чтобы держать себя в руках, - донеслось чуть слышное проклятие.
  Глядя, на тяжелые дубовые двери, на высохшие травинки, столь непохожие на мягкие и наполненные водой лотосы моей родины, я подумал, что никогда не полюблю этот приют с вечным запахом безысходности, который исходил не только от учеников и наставников, но и от наемных рабочих.
  Климат в нашем сиротском приюте значительно отличался от атмосферы, которая царит в лучших домах Paris, и, конечно, мы все испытывали недостаток влаги, которая испарялась с наших тел со скоростью космической ракеты.
  Я зажимал нос, стараясь не впитывать несвежий воздух, не желал, чтобы он наполнял мой желудок и легкие, и не вносил в меня злость и отвращение, которые я давно не испытывал, находясь через стенку от тебя, Simona. - Louis Schulz от волнения издал неприличный звук, который не соответствовал теме разговора, но Simona Mercedes простила своего друга детства за маленькую несдержанность. - Мне захотелось как можно скорее залезть под твою кровать, чтобы каждый раз видеть твои ноги, свисающие с нее, и слушать мерное посапывание, когда ты спишь.
  И только мысль, что я перепутаю кровати, или их передвинут, и я окажусь под кроватью толстушки May, останавливала меня.
  Я затаился за мешками и следил за настоятельницами: одна стояла на лестнице, высоко задрав подол платья, а другая подавала ей какие-то блестящие предметы.
  Не надо быть программистом профессионалом, чтобы понять, что настоятельницы устанавливают в вашей спальне камеры скрытого наблюдения.
  Мне стало скучно, потому что я давно знал о тотальной слежке и доносах в нашем сиротском приюте, и камеры ничего нового не добавят.
  Но затем я подумал, что если получу доступ к камерам, то смогу видеть тебя каждый раз, когда захочу, и где захочу, и для этого мне не придется сторожить под твоей кроватью.
  - Я не хотела, чтобы за мной подглядывали в интимных уголках, и в частности, в спальне! - Simona Mercedes напряглась, она должна была что-то сказать, и поэтому сказала, чувствуя, что с помощью камер Louis Schulz узнал об одной из ее маленьких тайн, но что за тайна ценой в миллиард, она не могла пока представить.
  Тайна, что она по ночам мазала подружек зубной пастой - не стоила миллиарда долларов.
  - Я слишком свободен, чтобы казаться занятым бизнес-парнем, а девушки не любят, когда мужчина не работает.
  По вашему мнению мужчина должен дни и ночи проводить на работе. - Louis Schulz жарко улыбнулся, не зная, какие веские предлоги добавить, чтобы Simona Mercedes заранее не считала его подлецом. - Пока настоятельницы монтировали скрытые камеры видеонаблюдения, я прокрался в главный операторский зал нашего сиротского приюта и списал пароли, коды и отзывы на свой диск, а взамен я исказил некоторые домены программ, чтобы настоятельницы не всегда видели то, что хотели.
  - Ты подглядывал за мной и видел, как я обнаженная училась с зеркалом целоваться? - Simona Mercedes покраснела, но взяла себя в руки, потому что у нее стальной характер, как у сталевара. - Мальчикам незачем знать, чем занимаются их будущие жены, которые наслаждаются каждой минутой детства, и оно является грандиозной репетицией перед свадьбой.
  Мы стараемся выглядеть безукоризненными, поэтому идем на маленькие хитрости, оттого и выглядим по высшему разряду мира моды, у нас много дел, и все они ведут к свадьбе. - Рассказ Louis Schulz придал Simona Mercedes сил, и она поняла, что он беззащитен и один, а у нее есть друзья в империи моды.
  И одна из подруг, куда-то провалилась, как назло, и с ее женихом. - Сиротский приют для особо одаренных детей был для меня неродным домом, но я всех настоятелей считала своими отцами, а настоятельниц - сестрами.
  Но женихом я не считала никого, даже того, кто спал через стенку, и, наверняка, шпионил за мной с самого моего появления в приюте, а потом перешел на электронные способы шпионажа, которые открывают личность не только снаружи, но изнутри! - Simona Mercedes бросала резкие слова в лицо Louis Schulz, а он бессильно закрывался ладонями, словно в него летели осколки лобового стекла автомобиля.
  - При мысли о том, что я увижу тебя с другим парнем, мне становилось плохо, словно у меня разболелась голова!
  Ты была моей мечтой, отличающейся гордым своенравным характером и беззаботной веселостью, а в данный момент эта мечта стоит передо мной, и, возможно, станешь спасителем моего финансового состояния.
  У меня бедная родословная, мои предки отличались мягким характером и, по сути, были бесхребетные, так как кланялись любому господину. - Louis Schulz напряг бицепс правой руки, словно пытался отогнать чудовищными мускулами стыд за своих предков, он знал, что когда Simona Mercedes злится, то ей лучше показать свою силу. - Да, я видел, как ты, когда оставалась одна в танцевальном зале, раздеваешься и учишься целоваться перед зеркалом, и перед тем же зеркалом репетируешь смех и улыбки.
  Меня это радовало, потому что девушка должна быть безрассудна и немножко безумная.
  Но однажды я стал свидетелем того, что наложило печать на всю мою жизнь! - Louis Schulz согнул ноги в коленях, как перед броском к штанге, и Simona Mercedes поняла, что он сейчас скажет самое важное, и больше других аргументов у него нет. - Все знают твою репутацию относительно старых генералов в военном департаменте, но ты никогда не демонстрировала нам эти черты в сиротском приюте.
  Я подглядел, как ты хитроумно с помощью компьютера, перекачивала денежные суммы со счета военного министерства на различные свои счета, открытые в разных странах на разных получателей.
  Где ты возьмешь или взяла столько поддельных паспортов чтобы получить деньги из банка, меня не интересовало, как не интересует и сейчас твоя предстоящая свадьба с докторором, который не может связать два конца хирургической нити. - Louis Schulz закусил нижнюю губу, и Simona поняла, что ему не безразлична ее свадьба. - В тот момент я понял, что могу тебя шантажировать бесконечно.
  Но, что попросить у тебя, и нужно ли мне портить свой образ честного парня?
  Я мог попросить у тебя все, что хотел, но не знаю, получил бы я в тот момент хотя бы один поцелуй от тебя.
  Мне нужна была твоя дружба, твое расположение, а дружбу шантажом не завоюешь.
  Я затаился на время, и поджидал, как хитрый лис в норе ждет барсука, когда ты ошибешься, и когда настанет мой час.
  Возможно, что ты согласишься на брак по расчету, и, если этот брак окажется прекрасным, то я в любой момент могу его разрушить.
  После ухода из приюта ты поступила мудро: создавала из себя образ бедной мадемуазель, которая начинает свою трудовую деятельность без цента в сумочке.
  Ты не расходовала безумно деньги, украденные у государства, ты выдавала их малыми порциями, будто бы заработала на первых своих коллекциях нижнего белья.
  И люди тебе верили, ты стала для народа Золушкой, примером, как нищая девочка из сиротского приюта взлетает к вершине славы и могущества в мире моды, к богатству, к всемирной известности, к пику, к которому стремится каждая женщина.
  Но ты знала, что твое богатство пришло не от продажи гимнастических купальников и нижнего белья, а из детства, из финансовой аферы, за которую тебя могут казнить сейчас.
  Поэтому за свое молчание я требую у тебя миллиард долларов, и тайна останется между нами, как прокладка.
  Никто не узнает, как ты вознеслась к вершине могущества и славы!
  С твоим миллиардом я стану миллиардером, и тогда ты заметишь меня, потому что обращаешь внимание только на богатых! - Louis Schulz высказал свои условия и теперь с дрожью в могучих руках ждал ответ своенравной молодой красавицы, с которой он давно хотел дружить не по расчету.
  - Я в курсе всех своих дел! - Ни одна черточка в лице Simona Mercedes не показала, что девушка испугана и подавлена признанием Louis Schulz. - Я богатая и знаменитая именно потому, что я все знаю наперед.
  Думаешь, я не понимала тогда в сиротском приюте, что ты подглядываешь за мной, следишь, как шпион.
  Я иногда подыгрывала тебе, показывала больше, чем требовалось, чтобы ты вдохновился, но в то же время это была для меня игра, и я оставалась и остаюсь равнодушна к тебе.
  Когда я перекидывала деньги со счетов военного ведомства на свои счета в разных странах, то была готова к тому, что меня могу поймать, раскрыть мой хитрый ход.
  Но огромные деньги стоили того, чтобы ради них я рисковала своей честью.
  Ты не знаешь, что, значит быть бедной, и на званых обедах кушать не то, что хочется, а давиться и есть самое дорогое.
  Черная икра мне вылезала боком, а я хотела пирожков с капустой, но давилась икрой, потому что она дорогая.
  Или ты знаешь, что значит быть нищим? - ледяной взгляд Simona Mercedes иголками пробивал стальные мышцы Louis Schulz. - Почему же ты сам не снимал деньги с различных счетов департаментов?
  Никто бы не заподозрил сиротку из приюта в совершении кражи в особо крупных размерах.
  Понимаю: ты боялся, что тебя поймают, схватят за руку и накажут не по заслугам, а по достоинству, а за меня не боялся.
  Тебе легче отнять миллиард у бедной несчастной беззащитной девушки, чем просто украсть его у государства. - Simona Mercedes подумала, не расплакаться ли ей сейчас, чтобы вызвать необоснованную жалость у Louis Schulz, но решила, что это будет перебор. - Скажу больше: что все деньги своей империи моды я заработала честно, сама, и ни цента не вложила из тех сумм, которые сняла со счетов военного департамента.
  Все своей головой и своими ногами!
  Те миллиарды лежат надежно на разных счетах, лежат под большие проценты, и тебе, Louis Schulz, никогда до них не дотянуться потными ладонями. - Simona Mercedes блефовала, и видела, что Louis видит ее игру и блеф.
  Тогда она решила сделать ход конем, шахматным конем: - Louis Schulz! Мы же с тобой друзья, не правда ли? - Simona Mercedes мягко положила свою невесомую ладошку на лоб культуриста.
  Огненно рыжие волосы девушки щекотали его грудные мышцы, и свет зеленых глаз пронзал его мозг насквозь. - Ты же всегда хотел стать моим супругом.
  Давай, я не буду выплачивать тебе миллиард за молчание, а взамен этого стану завтра твоей женой, а не женой доктора Mario Pisa, мне это не трудно.
  Через неделю мы с тобой разведемся, а я объясню доктору Mario, что наша с тобой свадьбы была шуткой, прелюдией к другой свадьбе, с ним, с профессором медицины.
  Mario наивный, ему только бы органы вырезать у девушек.
  Каждый получит свое: ты - меня на неделю, я - две свадьбы, а доктор Mario - меня на всю его оставшуюся жизнь.
  И ты забудешь о моей тайне, что я переводила деньги себе на счета, и мы с тобой не станем больше вспоминать об этой нелепой твоей просьбе, что ты хотел у меня отнять миллиард.
  Неужели, ты не понимаешь, что девушки способны только получать деньги, но не отдавать, отдавать - не в нашей власти!
  Даже, если бы я захотела откупиться от тебя миллиардом, то не смогла бы, руки не поднимутся! - Simona Mercedes смотрела на Louis уже не властно, а с мольбой.
  Она предложила намного больше, чем миллиард, отдавала себя, и Louis обязан принять эту жертву.
  - Жениться на тебе? - Louis Schulz слушал себя, как бы со стороны.
  Сначала он хотел упасть в обморок от счастья, но шестое чувство остановило его от необдуманного обморока, чувство долга и чувства сохранения потомства. - Я бы с огромной радостью взял тебя в жены, потому что ты любимая и богатая.
  Но теперь, когда мне до твоего миллиарда долларов рукой подать, я уже не нищий, и сам могу выбирать невест по вкусу и по родословной. - От Louis Schulz исходил одуряющий запах немытого мужского здорового тела, и у Simona Mercedes жадно раздувались ноздри, противиться животному инстинкту хрупкая девушка не в силах, если только на пути ее не стоит миллиард. - Условимся так: ты отдаешь мне миллиард, а я дальше начинаю думать, что мне с тобой делать! - Louis не узнавал сам себя, не верил, что может сказать подобное. - Даю тебе время до завтрашнего утра, до начала свадебной церемонии.
  Если ты не выкупишь свою тайну до этого времени, то она станет достоянием журналистов, твоих подруг, и самое главное - о твоих махинациях узнает доктор Mario Pisa, и полагаю, что эта новость ему очень не понравится. - Louis Schulz высказался, и сдулся, как проколотый воздушный шарик.
  Все! Назад дороги к былой дружбе, к ничему не приводящим отношениям с Simona Mercedes, уже нет, эта дорога заросла колючками недоверия и шантажа с ложью.
  Simona Mercedes хотела спросить, что помимо шантажа заставило Louis Schulz говорить гадости девушке, но тут дверь в домик распахнулась от ледяного порыва ветра, и на пороге возникла Margaret с ниспадающими ниже пояса белыми волосами и в длинном платье, очень похожем на свадебное, с розовыми цветами и пышными кружевами, которое совсем не подходило для дружеской обстановки и жаркого дня на почти необитаемом острове среди моря.
  Louis Schulz щеголял мускулами и стрингами, Simona Mercedes блистала ослепительной наготой, и Margaret казалась диковиной птицей в их обществе.
  - Ты выглядишь очень дорого! - Simona Mercedes не обрадовалась появлению подруги, но что выросло - то выросло, и обратно не запихнешь, а ведь хотелось закончить разговор с Louis на высокой визгливой ноте, от которой у него начнется невероятное нервное возбуждение, и сердце разорвется.
  Simona не могла понять, почему ее подруга спрятала свои груди под тяжелыми кружевами и даже не нервничает, хотя здесь не ее место, здесь, на почти необитаемом острове с госпиталем, слишком много событий.
  - Да, я бы сказал, что выглядите слишком дорого, мадемуазель, - Louis Schulz любезно сдул пылинку с правого плеча Margaret, и она облила культуриста холодным взглядом, полным безразличия - так куропатка рассматривает полярную сову.
  - Да, я очень дорогая мадемуазель, что не могу сказать о вас, сэр! - в голосе Margaret сталкивались айсберги, и одни айсберг налетел на корабль 'Титаник', она не сразу, но обернулась к Simona Mercedes, чтобы Louis Schulz любовался ее прекрасным тылом: - Simona! Надеюсь, что у тебя нет никаких планов, чтобы испортить мне настроение?
  - Покажи мне мальтийский крест, потому что Louis Schulz слишком занят самолюбованием и обдумыванием гадостей! - Simona Mercedes на ходу придумала 'Мальтийский крест', и это предложение было не хуже других, Simona почувствовала себя не в своей тарелке.
  Кажется, что Margaret в упор не видит Louis Schulz, эта бесчувственная подруга, которая не поможет в трудную минуту, и не отвлечет внимание наглого культуриста в детских трусиках.
  Случится с Louis Schulz какая-нибудь неприятность, ему и сходить по-большому будет некуда.
  Simona Mercedes знала, что Margaret никого не боится, и ко всем одинаково равнодушна, за что ее и обожают.
  Может быть, Margaret видит всех в будущем, когда они состарятся?
  Margaret так и не успела объяснить, почему согласилась на авантюру лететь в частном самолете над морем.
  - У меня и у подружки невесты куча дел перед свадьбой, и в этой куче затеряются доктор Mario Pisa и Louis Schulz. - Simona пальцами выдавила слезинки из глаз Margaret. - Нужно укоротить до минимума твое платье, а лучше его вообще снять, чтобы ты на моем фоне выглядела деревенской простушкой, а не щеголяла аристократическим великолепием.
  Simona Mercedes не угадала тон, и с удовольствием отметила, что ее слова кое-как расшевелили Margaret не в лучшую сторону.
  Сдвинуть с места Margaret, а тем более вывести ее из состояния устойчивого равновесия - задача не по плечу простой девушке.
  - А ты обещала всем нам на свадьбе дать новые имена, чтобы нас потом не нашла полиция! - Margaret вспомнила старую уловку с подменой паспортов гостей - отличная шутка!
  Louis Schulz не догадывался, что две девушки специально вели пустой разговор, чтобы запутать его мысли и разозлить до бешенства.
  К свадьбе в госпитале на почти необитаемом острове готовиться необязательно, и, если бы кто-нибудь вмешался в процесс жизнедеятельности клиники, то получил бы от директора по рукам, не говоря уже о нижних конечностях, и вылетел бы вперед ногами из ворот гавани.
  Margaret вытащила за уши кролика из капкана, подержала его на весу - и неизвестно, чего кролик испугался больше: возможной смерти на обеденном столе, или взгляда ледяной красавицы.
  Он закостенел, как перед удавом, и Margaret с сожалением выбросила его в кусты.
  - Мистер Louis Schulz! Желаю тебе неприятного дня в одной из конюшен острова! - Simona Mercedes опустила на могучие плечи культуриста тяжелый взгляд, и он согнулся под ним, как под мешком со свинцом. - И не умоляйте меня показать вам яхту моего жениха.
  - Вам стоит побеспокоиться обо мне, иначе будут беспокоиться о вас! - Голос Louis плавился, и стальной человек пытался вернуть в него железный стержень. - Я способен сам угнать яхту и рассмотреть с нее купающихся рыбаков, их татуировки на затылках и задний двор госпиталя, куда вывозят мешки с тем, на что пациентам смотреть не положено! - Оказывается, Louis знал о клиниках намного больше, чем можно было предположить по его бесцветному мужественному лицу. - Когда плаваешь на яхте, то тебе все рассказывают секреты, и ты делишься в ответ своими секретами - так люди познают мир! - Louis Schulz намекал Simona, что выдаст ее секрет из детства.
  Этот щеголь с длинными волнистыми волосами, острыми глазками охотника на ведьм, вырубленным из гранита лицом и гордо опущенным подбородком лорда не сильно отличался от стариков из департамента военной промышленности, на которых в детстве работала Simona Mercedes и которых затем, во время осенних каникул, основательно обокрала.
  Она помнила, как била в сиротском приюте другого Louis Schulz, озабоченного, ручного и несоблазнительного, коротко стриженного после заразной болезни и с босыми девичьими ступнями.
  Он пытался разбить сердце какой-нибудь девушки, но у него не хватало сил на удар душевным молотком.
  Чиновники из военного департамента рассказывали Simona Mercedes, что Louis Schulz именно тот, за кого себя выдает и выглядит так, как должен выглядеть, и нет в нем никакой загадки, и не намечается в его жизни интрига.
  Simona Mercedes не теряла голову после полученных милилардов и внимательно слушала бред, который ей с радостью приносили старики.
  Поэтому она не была потрясена, когда узнала, что прозвище, которое дали Louis Schulz в сиротском приюте, окрестив его Птичкой Молчуном, не было известно в широких международных деловых кругах, и даже не упоминалось в полицейских протоколах, никто не верил, что Птичка превратится в беззубую акулу с желанием отнять у безжалостной Simona Mercedes миллиард, а затем хладнокровно спрятать прибыль в стринги или куда подальше.
  Она сейчас имела дело не с человеком, а с туманным облаком, но в этом облаке, как молнии сверкали глаза, и из облака слышался гром.
  - Спокойной ночи, Louis Schulz! - Simona широко расставила ноги, искренне улыбнулась однокласснику и обхватила Margaret за талию: - Подружка! Обещаю, что никаких дел у нас не будет!
  Louis Schulz сжал мускулистые атлетические ноги и мутным взглядом провожал двух красавиц, столь непохожих друг на дружку по характерам и одежде, если учесть, что Simona Mercedes была обнаженаня, и в тоже время столь одинаковых по весу, фигурах, отношением к жизни и к окружающей среде.
  Margaret и Simona Mercedes казались ему сестрами близняшками, и даже удар штангой по голове не выбил бы из его мозга эту мысль.
  Обе они - шикарные девушки, со здоровыми волосами без седины, привлекательными формами фотомоделей и кипучей энергией, которая била через их края и выплескивалась наружу.
  Этот тип женщин нравится всем мужчинам, но этих женщин не берут замуж, потому что боятся их до спазма желудка.
  'Louis Schulz! Simona Mercedes огнеупорная и сразу не скажешь, что она хорошенькая, потому что красавицы хорошенькими не бывают, - в сиротском приюте тогда сказала ему Настоятельница, оберегая Louis от необдуманного шага, после которого он мог обжечься о Simona Mercedes до пузырей на ладонях. - По биологическому возрасту Simona Mercedes тебе сверстница, а по уму на сто лет старше нас.
  Неудивительно, что ты смотришь на нее, как на свою мать, которая тебя била.
  Как я жалею, что польстилась на деньги и взяла ее в наш сиротский приют для особо одаренных детей'.
  Louis Schulz положил руки на бедра и сжал ладони в каменные кулаки.
  Когда он плыл к острову в поисках девушки, потерпевшей от авиакатастрофы, то не знал, что история его только начинается, не подозревал, что встретит на острове и спасшуюся, и ее подругу, которая окажется и его подругой, и эта связь объединит всех в одно целое, завяжет в крепкий морской узел.
  Завтра он либо получит миллиард от Simona Mercedes, либо погубит ее и всех несчастных, которые встанут на его пути, пути сильного мужчины со стальными канатами мускулов.
  
  
  ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Кара за любовь
  
  Simona Mercedes бросило в жар, потому что все оказалось намного лучше, чем она предполагала до этой беседы с Margaret.
  - Почему ты мне всегда все рассказываешь, хотя хранишь снаружи безразличие и дала себе обет молчания?
  - Потому что мне нравится, как стальная мадемуазель, хозяйка империи моды, несломимая Simona Mercedes не может со мной справиться и злится, как кассирша в магазине для бедных! - ответила с тихим смехом покрасневшая Margaret. - Когда я с тобой встретилась в первый раз, я уже знала о тебе все.
  Я тогда бросала женихов, сбегала от обожателей и от спонсоров, которых пыталась навязать мне моя немолодая мама.
  Миллиардеры говорили, что хотят от меня детей, а мама предлагала им меня удочерить, либо взять в жены.
  Она часто находила ко мне ниточку взаимопонимания и подсовывала мне научные книжки без картинок, чтобы у меня скулы сводило от скуки, а скука, как тебе известно, меня очень радует.
  Нет ничего приятнее, чем отсутствие событий.
  К тому же я унаследовала от отца ледяной характер викинга и любовь к замкнутым пространствам, где мы жили, хотя мама ненавидела закрытые пустые комнаты без мебели и с отвращением водила к нам домой своих воздыхателей.
  Решительно настроившись на новую жизнь без дочери и без мужа, мать призналась мне, что я ее сестра, а не дочь, а чтобы окончательно подорвать семейные узы, показала свидетельство о рождении, в котором обе имели странные имена и одну фамилию.
  Через много лет мать-сестра появилась в новом облике, вошла, словно Солнце взошло.
  С множеством поклонников, имевшая огромные суммы на счетах во многих банках, содержанка олигархов, мать-сестра предлагала мне целое состояние.
  Благотворительность ее и щедрое предложение грозили вырвать меня из спокойного уединения, из самосозерцания в пустой комнате, потому что с большими деньгами спокойствия уже нет, а мне нужны только покой и уединение.
  Папа со скрипящим сердцем согласился принять от мамы-сестры деньги, но с условием, чтобы она убралась в доме и никогда больше не предлагала нам содержание, даже, если для этого понадобится обобрать чиновников.
  Именно тогда я не согласилась на очередное предложение руки и сердца, хотя оно и не было деловым, а просто - брак по расчету.
  Мой жених обещал, что после свадьбы не притронется ко мне, не нарушит мой покой, а уедет в Африку, чтобы там жить со слонами и пантерами.
  Много заманчивого в этом предложении, хотя бы то, что другие мужчины перестанут осаждать меня, когда я замужем.
  Мать-сестра пыталась воссоединиться со мной и моим женихом, которого называла родным братом.
  Только тогда моя мать-сестра узнала, что у меня женихов и предложений руки и сердца - каждый день по несколько штук, я даже наняла няню из Аргентины, которая проживала в Milano, чтобы она притворялась мной и смущала кандидатов на мои руки и сердце.
  Няня договорилась встретиться со всеми моими женихами за одну неделю и, как потом говорила, что едва не умерла от слащавых улыбок и различного рода предложений от - 'убежим на край света' до 'давай, вместе посмотрим на Луну', и это настолько вымотало няню из Австралии, что от нервного напряжения, вызванного обилием комплиментов и подарков, она пристрастилась к азартным играм в казино.
  Вот тогда она обнаружила, что у нее задержка в развитии, а я на некоторое время осталась одна со своими страхами, что найдется Принц и вытащит меня из спокойной жизни, заставит плясать на балах и творить другие светские мерзости, без которых вы не можете жить, но которые мне глубоко противны.
  - Может быть, мы не подруги до конца, но знаем друг о дружке больше, чем следует! - Simona Mercedes с натужным смехом поправила лямку на правом плече Margaret.
  - У нас было достаточно времени, чтобы надоесть друг дружке и возненавидеть, как следует.
  Я бы убежала от тебя в Tokio, но у меня возникли проблемы с психическим здоровьем, и я умерла бы в самолете среди множества потных тел и пытливых глаз. - Margaret попыталась выпятить нижнюю губу, но губы у нее тонкие, как ниточки, и она застонала от мучительных беспокойства и бессилия, которые кузнечными клещами сжали ее нетренированный мозг.
  - Я знаю, как я бы пережила все гонения на меня и отсутствие у меня женихов, но ты смешала все мои карты, и теперь я в растерянности, и иногда не знаю, как жить. - Simona Mercedes крепко держала подругу за юбку, представляла, как истекает кровью после операции, а Margaret пытается ей перелить кровь из своей вены, чем оказала бы бесценную поддержку, но разрушила бы дружбу, потому что подруги не должны проявлять друг к дружке жалость.
  На протяжении многих лет в сиротском приюте Simona Mercedes чувствовала материнскую заботу Настоятельниц, поэтому отчуждение Margaret не испугало ее, не стало камнем на шею, камнем, в котором она нуждалась в минуты слабости, когда очередной жених покидал ее.
  Но, когда Margaret появилась на острове, Simona Mercedes почувствовала, что внутри ее подруги что-то происходит.
  Собственное счастье с доктором Mario Pisa подарило Simona Mercedes возможность видеть людей насквозь - некоторых людей и не всегда, но все же...
  Simona Mercedes не могла поделиться своим открытием с доктором Mario Pisa и с Louis Schulz, которые даже на почти необитаемом острове не замечали истинную красоту и сущность Margaret, и тем более не могли увидеть, что творится у нее внутри.
  Simona Mercedes видела, как переживает ее подруга, которая ненавидит любое общество и любую работу, поэтому поинтересовалась, что с ней случилось на самом деле, а не со слов.
  Неужели, Margaret оказалась настолько взбудораженной, что оставила свой спокой, и теперь, как раненая чайка, мечется по острову в надежде найти укромный уголок, где можно предаться самосозерцанию.
  Simona Mercedes понятия не имела, что давным-давно Margaret долго разговаривала с доктором Mario Pisa, когда он осматривал ее глазное дно, а потом Margaret вываляла в моральной грязи доктора, с позором выгнала из городской клиники, потому что он, по ее мнению, похож на Люцифера.
  Но на почти необитаемом острове они сразу не узнали друг друга, что очень хорошо, иначе в морге клиники появились бы два новых трупа, или, хотя бы один.
  Simona Mercedes предположила, что Louis Schulz появился здесь, чтобы разжечь огонь ненависти и поквитаться с девушками за все те беды, которые они доставили ему за недолгую жизнь.
  Он считал, что само строение женского тела оскорбляет добропорядочные семьи, его братьев по культуризму и детей, которые не родятся, потому что некоторые девушки не хотят с ним спать.
  Что Louis Schulz собирался рассказать журналистам, кроме того, что знал о Simona Mercedes и ее хитростях по переводу денег со счетов военного ведомства на свои личные счета для покупки косметики и косметических фирм.
  Louis Schulz приплыл на остров не для того, чтобы разоблачить ее, а получилось, что разоблачает.
  Ей хотелось убедиться, что Louis Schulz причинит вред Margaret, а, если получится, то и доктору Mario Pisa.
  Побитые всегда покорные, с ними легче будет беседовать.
  Simona попыталась загладить свою вину перед самой собой, при этом понимала, как прекрасно себя чувствует Margaret, когда все молчат перед долгой разлукой.
  Simona Mercedes ушла в свою палату, чтобы поговорить с доктором Mario Pisa об анализах и о предстоящей свадьбе, но жених исчез, хотя простыня на каталке еще не остыла после его жаркого тела.
  Simona заглянула в зал водных процедур, удивилась, зачем на острове, где вокруг вода, нужны водные процедуры, но и в бассейне с кипятком доктора не увидела.
  Осталось последнее средство - позвать доктора Mario Pisa во всю силу своих девичьих легких, но у нее не вышел этот номер, потому что она давно не разрабатывала душераздирающим криком голосовые связки.
  Как поступит доктор, если у него от ее вопля лопнут барабанные перепонки?
  Возможно, он расскажет Louis Schulz всю правду о себе и о своих сестрах милосердия, а Louis в ответ выдаст тайну банковских вкладов Simona Mercedes.
  Ей все равно, кто женится на ней.
  Дружба и обещание девушке подарить ей целый мир и чужого ребенка стоят слишком дешево, если не подкрепляются золотом, которое досталось из-за дурной репутации.
  Margaret была ее настоящей подругой, но выйдет ли из нее друг?
  
  Сурок около Louis Schulz запищал в очередной раз, он призывал самку, и Louis Schulz в десятый раз за день испугался по-настоящему, не по-детски, увидев на мордочке сурка каплю крови.
  Издалека раздался приглушенный вопль Simona Mercedes, и в этом вопле звенела тоска одиночества.
  'Ей нужно поговорить с адвокатом', - Louis Schulz написал пальцем ноги на песке, и быстро, чтобы никто не успел прочитать, даже со спутника, левой ладонью стер написанное.
  - Ответьте на крик души вашей невесты! - он предложил доктору Mario Pisa, который перед свадьбой отчаянно трусил, как и Louis Schulz, который постоянно пожимал огромными плечами в надежде, что пожимания заменят работу со штангой. - Девушки стареют, поэтому не умеют ждать.
  - Сами ответьте подруге своего детства, а я пока приготовлю вам белковый коктейль! - доктор Mario тяжело поднялся с коленей и с отдышкой вышел из палаты, и тогда Louis Schulz крикнул, как его учили в школе мужества: - Simona Mercedes! Нам нужно поговорить о твоем долге передо мной! - Он говорил быстро, словно спешил спастись от диареи, и тут же услышал ответный крик девушки.
  - Для вас я занята, а для своего жениха всегда свободна! - Simona Mercedes выждала долгую паузу, длиной в вечность, а потом добавила с визгливыми нотками, от которых упало три кокоса с пальмы: - Я желаю разговаривать с доктором Mario Pisa, а не с подонком из своего кошмарного детства.
  После этого Louis Schulz закрыл ушные раковины ладонями и с недовольным видом затянул на талии пояс для работы с тяжестями.
  Simona стояла около роскошного дивана в палате и беззаботно стучала пальцами по голове глиняного идола.
  Доктор Mario Pisa не отзывался на ее призывные вопли, не бежал по первому зову, и она знала, что делать.
  Она легко вздохнула и посмотрела на чье-то белое свадебное платье, которое висело в шкафу для медицинской одежды.
  Платье, как нельзя лучше, подойдет к завтрашней ее свадьбе.
  Simona Mercedes со вздохом провела ладонью по бедрам, которые сейчас скроются за тканью платья, и ей хватило терпение залезть в свадебное платье и застегнуть сто тысяч крючков, потому что по поводу предстоящей свадьбы она не испытывала беспокойства.
  Речь шла о браке по необходимости, а не по расчету.
  Она всматривалась в сияющее солнце, которое выжигало сетчатку глаза.
  За окнами летели солнечные лучи, и бушевала жизнь.
  Вдалеке показались яхты миллиардеров и через миг они исчезли - то ли за горизонтом, то ли в морской пучине.
  За дверью загрохотало, и в комнату вошли Louis Schulz и доктор Mario Pisa, слегка помятые, но в целом довольные жизнью.
  У Simona Mercedes пропал шанс остаться с доктором наедине и спросить, не задумал ли он перед свадьбой что-нибудь нехорошее и бесстыдное.
  Она распахнула себя навстречу жаркому дню и, набросив на голову фату, а поверх свадебного платья - изящные кружева, спряталась в шкаф.
  - Почему бы нам не договориться о совместных действиях перед свадьбой? - предложил Louis Schulz, который, судя по едкому запаху пота, уже подкачал бицепсы.
  - Благодарить ли вас, что вы прибыли на почти необитаемый остров, чтобы смутить мою невесту, с которой вы знакомы с детства? - доктор Mario Pisa закашлялся долго и надрывно.
  Simona Mercedes услышала его грозные шаги по комнате, упало что-то тяжёлое, затем шаги удалились на лестницу в подвал, где водятся крысы и еноты, наверно он отправился за корой дуба или в библиотеку, почитать советы мудрецов перед свадьбой.
  Теперь можно смело появиться перед Louis Schulz в чужом свадебном платье и потребовать с друга детства выкуп за невесту, выкуп в один миллиард долларов.
  Simona Mercedes выпорхнула из шкафа, как моль, но не увидела Louis Schulz.
  Несмотря на громадный вес мускулов, Louis умел ходить бесшумно, как пума.
  К счастью, из-за того что клиники строят по тем же чертежам, что и гимнастические залы, в ней не было тайных ходов, и Simona Mercedes могла не биться в истерике, изучая все ходы и выходы.
  Дверь в длинный коридор легко открывалась, если приложить к детектору глазное яблоко.
  Оказавшись в царстве света, Simona Mercedes, громко застучала каблучками по мраморному полу.
  Она хотела, чтобы Louis Schulz услышал ее приближение и заранее подготовился к разговору на нелицеприятные темы о его здоровье и о том, что чужую свадьбу нельзя разрушать, а то она превратится в похороны для самого разрушителя, обесчещенного и опозоренного.
  Шум падающего металла и сдержанные проклятия заглушили грохот сердца Simona Mercedes, когда она вплыла в зал релаксации, а попросту - в фитнесс холл, где в полном одиночестве сейчас тренировался Louis Schulz.
  Он проклинал хрупкие тренажеры и с задумчивостью коалы крутил вентиль пожарного крана.
  Разве можно напрячь мысли, когда все поддадутся легко, и придется целую вечность поднимать невесомые гантели.
  Louis Schulz схватил из корзины для грязного белья простыню с пятнами и вытер пот с могучих ляжек.
  В солнечном тренажерном зале жарко, и Louis Schulz не переставал потеть, как бык.
  Он аккуратно повесил мокрую простыню на турник и взял покрывало с розами, чтобы удалить с тела остатки едкого спортивного пота.
  Но не только ужасные тренажеры для стариков портили ему настроение, его приводило в ярость, что за окружающей небрежностью повсюду скрывалась роскошь.
  У владельца клиники бесконечное море денег, чтобы поддерживать госпиталь на плаву и отделывать здание розовым афганским мрамором.
  И он вложил в клинику для миллионеров малую часть своих доходов за год.
  Финансовая ситуация клиники оказалась лучше некуда, неудивительно, что среди этой роскоши появилась блистательная Simona, живущая не по своим средствам, и которая никогда не платила по старым долгам.
  Однажды она и его бросила, похоже тогда отказалась от старых друзей, когда у нее начались месячные, а счет в банке вырос до девятизначной суммы.
  Мира и отличного настроения для Simona, а от нее только ему требовались деньги.
  Он не знал о предстоящей свадьбе Simona Mercedes с доктором Mario Pisa до того, как приплыл в стрингах на остров, но и тогда, в детстве, казалось, что Simona готова выскочить замуж за первого проходимца, который обратит на нее внимание.
  На почти необитаемом острове оказалось все проще и обыденнее, чем в жизни.
  Сначала Louis Schulz увидел обнаженную Simona Mercedes и ее подругу Margaret, а потом обратил внимание на скромного доктора медицины, который готов бросить ради нее своих жену и любовницу, и этот доктор вызывал у него приступ тошноты.
  Доктор Mario Pisa не принадлежал к тому типу мощных людей, которые накачивают мускулы долгими тренировками со штангой и другими тяжелыми металлами.
  - Ты ли мой друг детства Louis Schulz? - голос Simona Mercedes вывел Louis Schulz из царства проклятий и бросил в жар.
  Он неловко развернулся на колесе для уменьшения талии и безысходно посмотрел на Simona.
  Зачем она, худенькая, нетренированная, без явно выраженной мускулатуры на груди, пришла в тренажерный зал в свадебном платье?
  Когда Louis с жутким зубовным скрежетом поворачивал вентиль пожарного крана, ее здесь не было, и вот она пришла, будто собиралась сделать ему предложение руки и сердца.
  Высокая фотомодель, до неприличия стройная, как гладильная доска, облаченная в платье с розами, небрежно сидит в кресле для качания грудных мышц, открытая всем ветрам и взглядам, и с интересом смотрит на стол для накачивания брюшных мышц.
  - Я догадываюсь, что ты хочешь, но не понимаю, как ты это будешь делать! - он не видел ее грудь под толстой шелковой тканью.
  Simona Mercedes смотрела на него сощуренными глазами, а губы ее сжались, чтобы не вымолвить ненужное слово.
  Эти губы не годились сейчас для долгого чувственного поцелуя, и это подсказывал ему внутренний трусливый голос.
  Она стала еще увереннее в себе, если это для нее возможно, ведь и раньше она могла лбом прошибить стену.
  Однажды, в сиротском приюте, Simona надела ночную рубашку настоятельницы, и та ночная рубашка ничего не скрывала и открывала не только ее длинные бледные ноги, но и нечто большее, что давало молодому парню путевку в жизнь.
  Louis Schulz ужасался, наблюдая, как ее румяные щеки покрывались аристократической белизной и удаляли любой намек на сексуальность.
  От одного воспоминания о прошлом, Louis Schulz похолодел и почувствовал, что стоит перед подругой детства в одних стрингах, выгодно открывающих его ладную фигуру.
  Парадный костюм валяется в пыльном углу.
  А Simona Mercedes недостойна видеть всю его красоту и мощь, пока не заплатит миллиард откупных.
  Он ловко подбежал в угол и тут же облачился в голубой костюм с белой розочкой в кармане.
  - Почему ты пришла в свадебном платье, но без денег? - мягко повторил он и попытался сдуть мышцы живота.
  Simona окаменела, и взгляд ее остановился:
  - Я пришла не говорить, а смотреть и слушать!
  - На что смотреть? - он пытался скрыться в раковине равнодушия.
  Она крепче сжала губы и подумала, что в костюме культурист выглядит еще мужественнее, чем в одних стрингах.
  Как фотомодель, Simona Mercedes знала, что тайное притягивает сильнее, чем явное.
  Когда Louis Schulz щеголял почти голый, он оставался на виду, и никакой загадки в нем не было.
  Но теперь каждая клеточка ее головоногое мозга, каждая колбочка глаза желала знать, что находится под щегольским костюмом.
  Может быть, Louis Schulz покрылся змеиной чешуей, и где его стальные канаты мускулов?
  Simona Mercedes до боли в пальцах захотела пощупать эти мускулы, до рези в глазах мечтала снова взглянуть на сверкающее обнаженное тело друга детства, и это желание раскрыло ее очаровательный ротик.
  Губы припухли и открылись с намерением слиться в поцелуе с губами Louis Schulz.
  Никакой любви, только желание и страсть!
  Louis Schulz увидел перемену в глазах и в теле Simona, и его рот раскрылся в удивлении, а тренированные губы сами собой потянулись к ее губам.
  - Мистер Louis Schulz! Вы не в себе? - Margaret легко постучала по спине культуриста.
  - Margaret? - Simona выдохнула без удивления, и завертела головой в поисках салфетки, чтобы вытереть влажные губы, которые так и не почувствовали вкус поцелуя Louis Schulz.
  - Я не желаю ни с кем разговаривать! - Margaret почти не дышала.
  Она стояла почти обнаженная у станка для накачивания икроножной мышцы.
  Лишь туфли на высоких каблуках до щиколоток прикрывали ее наготу.
  Полностью идеальная, голая Margaret не выглядела сексуально, она была похожа на бездушную мраморную статую, или ледяную скульптуру, в которой нет ничего лишнего.
  - Я догадываюсь, что ты тут делаешь! Еще одна невеста без места! - без иронии Louis Schulz выдохнул и сложил губы трубочкой. - Я всегда пользуюсь повышенным спросом на рынке свадебных услуг.
  - Только не думай, что я натянула свадебное платье, чтобы сыграть свадьбу с тобой!
  И Margaret, полагаю, разделась не для тебя! - слова Simona Mercedes, словно льдинки ударялись о лоб Louis Schulz.
  - Louis Schulz, открой свое сердце, я должна увидеть, что у тебя внутри его камер! Пожалуйста! - Margaret умоляла Louis Schulz, и это оказалось настолько непривычным, чудовищным, что Simona Mercedes испугалась.
  - Я не должна знать, что ты здесь, и не хочу слышать и видеть, как ты подлизываешься к Louis! - Simona Mercedes понимала, что так не может продолжаться вечность.
  - Вы беседуйте, а я найду другое место для физических упражнений! - Мистер Элегантность собрался уходить, он не хотел распахивать свое сердце перед девушками, которые ему не заплатят.
  От Margaret исходил запах пустыни и ночного холода.
  - Я хочу поговорить с вами, чтобы вы не срывали свадьбу моей лучшей подруги!
  Случайно подслушала, как вы шантажировали Simona Mercedes, и мне это очень понравилось, но то, что нравится мне, не должно нравиться другим. Отвратительно! - До Margaret только сейчас дошло, что она стоит голая в компании одетых, поэтому она заледенела, в отличие от своей подруги, которая начала оттаивать.
  - Я пришла, чтобы сказать, что найду для вас миллиард, лишь бы вы отстали от моей Simona!
  Не призывайте журналистов на ее голову, ей и так досталось от прессы.
  Simona Mercedes с интересом смотрела, как сжались щеки Louis Schulz, ноздри уменьшились в размерах, а нижняя челюсть отвалилась, словно у покойника.
  Радость, разгорающаяся внутри культуриста, его бессилие перед женской красотой, превращали его в сладкого мальчика.
  Simona Mercedes обрадовалась, что Margaret посчастливилось испытать на своей шкуре трудности общения с Louis Schulz,
  - Я требую, чтобы прошлое, прошлое, в котором моя подруга тайно переводила деньги со счетов военного департамента на свои банковские счета, это прошлое Simona Mercedes умерло вместе с вами и не сорвало ее свадьбу.
  - Вы полагаете, что поступок умной вашей подруги может лишить ее шанса выйти замуж за нищего доктора медицины? - сталь в голосе Louis Schulz превратилась в растаявшее мороженое.
  Margaret была молодая, но не наивная, и ей под силу справиться с сотней подобных шантажистов, а не с одним жалким Louis Schulz.
  Она не раз попадала в неприятные ситуации с шантажистами, и наносила им раны, несовместимые с жизнью, раны, которые не залижет даже лечебная собака сенбернар.
  И сейчас спокойная жизнь Margaret начала давать трещину.
  - Я легко переживу, если вы выдадите тайну моей подруги журналистам, Simona Mercedes всегда все доставалось легко.
  Я, вы и Simona Mercedes знаем о ее финансовых махинациях, но...
  Лучше бы вам молчать, как в могиле, и это молчание я куплю у вас за миллиард долларов.
  И за миллиард вы не только замолчите навеки, но еще и скинете для меня свой дурацкий костюм, в котором похожи на свадебного генерала.
  - А Simona Mercedes знала о вашей благотворительности? - мысли Louis Schulz метались в разных направлениях, и он уже чувствовал запах не одного миллиарда, а двух.
  Simona Mercedes поняла, что Louis считает ее простушкой, расточительницей чужих средств и воровкой, поэтому не умеет ею пользоваться и не знает, как от нее избавиться.
  Он был бы несчастлив, если забудет ее лицо, но тут узнал, что ледяная красавица Margaret тоже обладает миллиардом.
  И тогда его голубая кровь загустела, и он решил унизить себя.
  - Мистер Louis Schulz! Пожалуйста, не делайте глупостей.
  Я не готова жертвовать собой ради лучшей подруги, но без сожаления отдам за ее спокойное будущее миллиард.
  Это Simona Mercedes легко могла перенести, она могла спокойно наблюдать, как Margaret унижается ради нее.
  Теперь Simona Mercedes не жалела, что рассказала подруге всю правду о себе и о своих женихах, ведь Margaret могла бы подумать, что ее удовлетворит темная сторона семейной жизни.
  - Margaret! Да! Плати всем, сколько хочешь!
  Я ничего не собираюсь улаживать с шантажистом Louis Schulz! - Simona величественно вышла на середину зала, с ухоженными золотыми волосами, аккуратно лежащими на плечах и с туго затянутом поясом на свадебном платье, который сдавливал внутренние органы и мешал ей дышать и говорить резкие слова шантажисту.
  - Simona Mercedes! - С восторгом воскликнул культурист!
  - Louis! Вы уверены, что не хотите со мной в приватной обстановке обсудить мою будущую супругу! - из конца коридора послышался вопрос доктора Mario Pisa.
  - О! Свадьба! Моя подруга выходит замуж за друга моего детства! - Margaret с ледяным спокойствием прикрыла ладошкой низ живота.
  Simona Mercedes пыталась поправить фату, которая закрывала ей вид на подругу и на Louis Schulz.
  - Simona Mercedes! Ты решила выйти замуж за Louis Schulz? - доктор Mario Pisa остановился около гимнастического бревна и смотрел на Louis Schulz в свадебном костюме, пораженный инсультом.
  Всегда щегольски одетый доктор медицины на этот раз пришел в одних стрингах, точь-в-точь, как у Louis Schulz.
  Все поменялись ролями, и оделись не так, как одевались раньше.
  Как будто этого было недостаточно, чтобы убить нервные клетки всех присутствующих, зашумели моторы яхт, приближающихся к острову.
  Simona Mercedes потеряла самообладание и побежала в свою палату.
  На ходу она сбрасывала вещи, оставляла клочки на крючках, которые в изобилии торчали из свежеокрашенных стен.
  В палате Simona Mercedes закрыла дверь на все засовы, и, словно этого мало, пододвинула к двери каталку и шкаф с одеждой и медицинским оборудованием.
   - Что случится, я не знаю, и не хочу знать!
  Но все это мешает мне обдумывать проект моей жизни - трусики от couture! - Simona Mercedes лихорадочно набрасывала на белой стене эскиз идеальных трусиков, а когда закончила, то чуть не провалилась в обморок.
  Со стены на нее смотрели трусики от couture.
  Трусики, которые из любого мужчины сделают уверенного в себе покорителя женских сердец, красавца, элегантного щеголя, а любую девушку превратят в принцессу.
  Не человек красит одежду, а одежда красит человека.
  С содроганием всего тела Simona Mercedes представила себя на своей свадьбе только в одних трусиках от кутюр.
  Лицо жениха в мечтах скрыто за ярким пламенем прожекторов, и неважно, кто этот жених - доктор Mario Pisa, друг детства Louis Schulz, или любой миллионер с прибывшей яхты; Simona Mercedes видела только себя, свои трусики от couture - великую цель, которая начинает сбываться!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"