Не шла, а бежала. Не бежала, а мчалась. Мчалась, куда глаза глядят. Задевала плечом прохожих. Словом, не помнила себя от ярости.
И вдруг обнаружила, что пробегает мимо дома Портновых. Ноги сами повернули к подъезду.
Вера Абрамовна открыла дверь.
- Боже мой, Кира! Что это с тобой? На тебе лица нет!
Кира, махнув головой - не спрашивайте, мол, - бросила сумку на пол, прошла в комнату, рухнула на диван. Это была не Кира, а разгневанная орлица - перья торчком, в карих глазах синий огонь, в горле клокочущая обида.
- Сейчас, сейчас... - Вера Абрамовна прошлепала на кухню, достала бутылочку воды. - Вот возьми выпей, я ж вижу - ты не в себе. Опять поссорились?
Кира довольно невежливо выхватила из рук старой женщины бутылку и опрокинула в себя все 330 грамм.
- Все! - выдохнула она.
Это относилось, разумеется, не к опустошенной бутылке. Наверное, к опустошенной душе, или воле...
- Все! Не могу! Сил моих больше нет!
Ну - вот.
- Я ушла от него. Больше не могу. Он издевается надо мной, просто издевается.
- Витюша? Издевается? Ты говоришь про кого-то другого, Кира. Чтобы мой родной племянник, такой домашний тихий мальчик...
Гнев Киры продолжал бурлить.
- Да? Это у вас он домашний, это у вас он тихий, когда приходит ваши ватрушки пожрать, а на самом деле... Знаете, в тихом болоте...
Вера Абрамовна схватилась за сердце.
- Ой, Кира! Не хочешь ли ты сказать, что у него... кто-то завелся?
Кира хмыкнула, покачала осуждающе головой. Кого это она осуждала - своего Витюшу или Веру Абрамовну, было неясно, зато видно было, что нервничать уже подустала. Сняла жакет, сбросила каблуки.
- Завелся... Крыса у него завелась подколодная.
Вера Абрамовна даже при душевной тревоге не могла стерпеть лингвистического диссонанса.
- Подколодная бывает змея, она из-под колоды выползает...
- Вот-вот, именно змея. Сволочь такая. Все из-за нее у нас пошло наперекосяк. Он носится с ней, не нарадуется.
Теперь Вера Абрамовна всполошилась, даже руками развела:
- Носится? Не нарадуется?.. И ты так спокойно об этом говоришь, Кира? Что - она хорошенькая?
Кира провела ладонями по лицу снизу вверх и этот жест мима действительно подействовал - выражение лица стало насмешливым, даже больше: насмешливо-мстительным:
- Хха-а! Хорошенькая. При чем тут это, Вера Абрамовна? Я ее просто ненавижу, эту сволочь. Голоса ее не переношу. Скрипучий занудный голос. На одной и той же ноте. А лексикон! Тупые заученные фразы. Как заводная: "продолжай выбранный путь", или - "перемена маршрута, перемена маршрута". - Кира постаралась скривиться, сколько возможно, и - в нос, в нос: - "Потеряна связь со спутником". Тошнит от нее.
- Ты ее видела? Как ее зовут?
- Ой, какая разница, как ее зовут. Не знаю. Но целыми днями только и слышу - Клавочка, Клавочка.
Старенькая Вера Абрамовна даже хихикнула радостно и махнула рукой, словно муху отогнала.
- Ну-у-у... Клава - значит Дуня какая-нибудь. Не бери в голову, Кирочка, душенька моя. Ты с твоим образованием и тонким вкусом наверное можешь понять, что мужчине иногда нужно отвлечься на что-нибудь, знаешь, простенькое, сермяжное, от сохи, так сказать. Контраст! Контраст их взбадривает. Так что эта Клава не опасна, поверь мне. Давай лучше чай пить.
Вера Абрамовна весьма сноровисто пошуршала на кухне и вскоре принесла на серебрянном подносе чуть ли не весь чайный сервиз. Кира сидела с плотно прижатым к уху телефоном. Снова хмыкнула, бросив аппарат на диван.
- Нет, вы можете представить себе! Я знаю, что он дома, а он не берет трубку!
- Послушай меня, девочка, - Вера Абрамовна двумя пальчиками взялась за телефончик и осторожно, словно кусачего зверька, переложила его на стол. Села рядом с Кирой. - Послушайся меня. Вот когда ты сама успокоишься, все и в доме успокоится. Подай ему пример. Ты же умница.
- Ага! Как же. А я, чтоб вы знали, дома слышу совсем другое: какая Клавочка умница, какая сообразительная! Клавочка любой выход найдет, никогда не раздражается, сколько бы я ошибок не делал, она всегда ровная, спокойная. Я ему - замолчи, слышать о ней не могу. А он мне - ты злобный тиран! Ты просто ревнуешь, ты никого не терпишь, только орать и можешь, а с Клавочкой я отдыхаю, я без нее как без рук.
- Она - что, работает у него?
- Да он теперь шагу без нее не делает с тех пор, как купил.
- Как это - купил? Чем же Витя ее купил?
- Ой, Вера Абрамовна, вы вообще в каком веке пребываете? Чем покупают? Обыкновенно - деньгами. Немало потратил, между прочим, А ведь мы оба мечтали купить "Dyson".
- Ты нарочно говоришь загадками, Кира? Кто этот Дайсон?
- Пылесос.
- А-а-а!
Кира снова схватилась за телефон, снова густо задышала и раздула ноздри.
- Нет, не могу! На моем месте другая давно бы сбежала! Я для него теперь ноль! "Ой, где моя Клавочка?" Мужик, называется. Так сюсюкать и раскисать от какой-то новой финтифлюшки!..
Она резко повернулась к Вере Абрамовне:
- Все! Терпение мое лопнуло. Я так и сказала ему вчера, не прекратишь этот разврат - я прикончу твою Клавочку и уйду от тебя. И ты еще попрыгаешь! И будешь еще ползать на коленях...
И тут Кира сама чуть не подпрыгнула:
- Господи! Я же знаю, почему он не подходит к телефону!
- Почему, Кирочка? - Вера Абрамовна молитвенно сложила руки у груди - разумеется, она уже успела подумать о самом худшем.
- Потому что он сейчас прыгает и ползает...
В круглых глазах Веры Абрамовны стоял такой ужас, что он произвел впечатление даже на Киру. Она снова сложила распушившиеся было перышки и, пожалев старую женщину, спокойно объяснила:
- Сегодня утром мы вывели машину, собрались ехать в новый только что открывшийся "Sam"s Club". Витька снова завел свою шарманку: возьмем с собой Клавочку... я без нее не поеду... Пошел в дом. Ну, думаю, Витя, ты меня достал. Жду его у машины. Он возвращается, заводит двигатель, включает свою возлюбленную навигаторшу. А я... Я - срываю ее с лобового стекла вместе с присоской, вырываю провод, растаптываю все каблуками и забрасываю к чертям собачьим в мусорные контейнеры. Все! - кричу. - Все, Витенька! Конец твоей Клавочке!.. Вот он сейчас и собирает ошметки. Прыгает вокруг контейнеров и ползает на коленях.