Аннотация: рассказ-победитель конкурса фантастической прозы на БЛИНКОМе 2007 !!!!
...А все началось с того, что у него завелись 'петрарки'. Маленькие такие, что твоя стрекоза. Впорхнули целой стаей под луной в форточку - и прямиком к лампе настольной.
Петро даже сначала подумал, что это просто мотыльки, а все остальное ему спьяну мерещится. "Все одно, божья тварь", подумал и попытался отпугнуть их от лампы, чтобы крыльев себе не опалили. Но эти, маленькие, сразу жестами показали ему, что беспокоиться не о чем. Уселись в освещенный лампой круг - и давай тихонько верещать-курлыкать о чем-то своем. Несколько раз оглядывались на него, но когда поняли, что он и опасности для них не представляет, и не понимает их вовсе, совсем расслабились.
Некоторые из них иногда взлетали, облетали и разглядывали какой-нибудь угол его комнатушки, а после, возвращаясь, рассказывали другим об увиденном, после чего вся компания снова долго совещалась. Когда он попробовал принести им блюдечко воды и крошки от печенья, от него отмахнулись, весело засмеялись, что-то прочирикали на своем и показали ему на лампу. Петр пожал плечами, пошел на кухню и потянулся к бутылке. Рука, словно против воли, промахнулась мимо бутылки и вцепилась в заварочный чайник. Поразмыслив, он влил в себя заварку прямо из носика и отправился спать...
Утром Петро проснулся в буквальном смысле от сияния. Сияло солнце в окне, сияла оттертая от пыли мебель, сверкали свежевымытые окна. Петро даже снова почувствовал молодым, как тогда, когда мама еще была... Он уже совсем разомлел и размечтался, но в этот момент над ним прошуршали маленькие крылышки, и обладатель (или обладательница) оных отчетливо помахал ему рукой. Вот тут его подбросило и моментально протрезвило.
"Так это вовсе не сон!"
Он быстро оделся и отправился по всей квартире оценивать "последствия".
Как и следовало ожидать, убраны были пыль и мелкий мусор размером не больше пачки сигарет. Стоящие не на месте бутылки, утюг, чайник, пылесос и более крупные предметы гости не осилили. Пришлось Петру доделывать начатую ими работу. Пернатые же гости, весело чирикая, моментально оказывались рядом с тряпочками и оттирали грязь и пыль в освобожденных местах, до которые они раньше сами добраться не смогли. Только завершив сей процесс и довольно усевшись на кухне, закурив сигарету и включив чайник, он вдруг осознал еще одну огромную перемену, на которую сначала не обратил внимания.
Во-первых, похмелья не было никакого. Во-вторых - от вечного желания "выпить, чтоб не замечать мерзостей жизни" не осталось и следа. Недопитая бутылка стояла на сверкающем столе немым укором. Петро схватил ее и недолго думая, отправил в кухонный шкафчик, куда сам заглядывал от силы раз в полгода. Взглянул на подоконник, на котором грелись в солнечных лучах его нежданные гости, изображая, что они тут вовсе не при чем, и понял все...
-Если я Петр, конечно они Петрарки, кто ж ещё? - От этой мысли он аж умилился...
Самое смешное, что таковое положение дел ему скорее больше понравилось, нежели расстроило. Блаженно попивая свежезаваренный чай, Петро заметил, что на полочке рассыпана крупа. Уже взяв тряпку, чтобы смахнуть сию небрежную россыпь, он неожиданно получил в ответ сопротивление всей честной компании.
Приглядевшись, он понял, что крупинки сложены в весьма витиеватые письмена, несколько напоминающие то ли иероглифы, то ли арабскую вязь. Понять, что там написано, ему, конечно, не удалось, как и понять, что же его гости пытаются ему прожурчать. Сообразил он только то, что делают они это весьма мелодично и что ему от одного присутствия этой надписи становится очень даже уютно. Именно в этот момент проснувшийся Петро понял, что нельзя менять что-то постепенно. Надо менять сразу все! Разве что - кроме квартиры.
Он решительно отправился к телефону, нашел в записной книжке номер мобильника начальника, который, насколько ему было известно, в свой законный выходной находился с друзьями на рыбалке. Вот тут то он и оттянулся по полной, высказал ему все, что он думает о нем, об этой работе, об отношении прочих сотрудников к оному начальнику, о том, что сам Петро думает обо всех родственниках оного начальника, в тех самых выражениях, применение которых в фирме не только не было принято (хотя запрет был примерно адекватен запрету воде течь, кошке мяукать, времени идти и солнцу всходить и заходить), но за них типа даже штрафовали.
Выплеснув из себя весь знакомый ему в этом направлении словарный запас и не дожидаясь ответа, Петро повесил трубку. Жалеть о грошах зарплаты смысла нет, кормить некого - один. Хотя теперь не один, но сие проблем точно не добавляет, ему самому имеющихся запасов - пусть и при полном отсутствии разносолов - хватит надолго. В выходные искать новую работу смысла мало, это может подождать хотя бы до понедельника. Мелькнула идея сходить по этому поводу за пивом, но сразу отпала - за отсутствием необходимости. Из радужных раздумий его выдернул звонок телефона.
- Привет, Петька, как дела? - сказала трубка голосом бывшего однокурсника.
- Лучше всех!
- Это радует. Слушай я к тебе с весьма странным вопросом...
- Денег дать? Ты же знаешь, у меня таковые на уровне твоих запросов не водятся...
- Да нет, тут скорее наоборот. У тебя телефоны наших институтских остались?
- Да есть кое-кто, а в чем вопрос-то? Ты ж вроде никогда от нашей группы в восторге не был. Хочешь, как мечтал, пригласить всех на свои поминки, а сам не прийти?
- Издевается. - В трубке немного помолчали и вздохнули. - Как ты думаешь, кто из них к нам на чертежи пойдет?
- Кто ж к вам пойдет за спасибо? - съехидничал Петро.
Трубка чуть не обиделась.
- Ну, во-первых, мы давно за спасибо не работаем, у нас, как хозяин сменился, все вполне не бедствуем...
- А во-вторых, меня ты заведомо в расчет не берешь? - с то стороны в ответ сначала повисла неловкая пауза, а потом в ответ прозвучало:
- Ну, тебя-то то вроде положение вещей вполне устраивало, да и чертить надо в Автокаде.
- Насчет первого - информация устарела! - ухмыльнулся в трубку Петро. - А насчет компьютера - я не глупее вашего Гришки буду. Сообразим.
- Ну что, тогда жду тебя у конторы в понедельник без пяти десять... Трезвого...
- Ну, - Петро глянул на дружно ухмыляющуюся компанию, - насчет этого тоже проблем уже тоже нет.
- Ну, тогда до понедельника, - добавила телефонная трубка и разразилась короткими гудками.
Петр положил трубку, измерил комнату шагами туда-сюда, повернулся к компании и резко спросил: - Это ваша работа? - На что смущенная компания дружно уставилась в потолок. После чего он снова разразился многоэтажной тирадой.
По их лицам и поведению стало понятно, что они хотя и несколько испугались, но не поняли ни слова. Тогда он сам взял горстку крупы, выложил на столе краткое содержание своей тирады текстом и продублировал строкой символов.
Петрарки разглядывали надпись долго-долго, но, кажется, опять ничего не поняли. Тогда, смерив еще несколько раз комнату шагами, он решительно влез в захламленный ящик стола, покопавшись, выудил оттуда инструкцию к китайскому утюгу - ну уж, что нашел - напечатанную на пяти основных языках, и выложил перед ними, поочередно ткнув пальцем в каждый короткий текст отдельно. Петрарки покружили над ней, тщательно пытаясь разглядеть каждый раздел, но в конце концов, снова показали, что ничего не понимают. Стало ясно, что эту проблему надо решать радикально.
Зная свои "способности" к языкам, Петро понимал, что надежды быстро выучить язык гостей у него очень мало. Значит, надо бы их обучить русскому. Он попытался показать им, что скоро придет, они его даже поняли, и выскочил из квартиры.
Минут через сорок возвращаясь домой, он чувствовал себя заправским Папой Карло. Он нес пакет, в котором лежали букварь и письменные принадлежности - последние, скорее, для себя. Придя домой, Петро гордо выложил перед своими гостями букварь, открыл его, и, тыкая пальцем в картинки, начал медленно и внятно произносить слова.
Петрарки переглядывались между собой, долго спорили насчет каждого слова, потом взлетали и крупинками выкладывали то, что поняли. Петр тщательно перерисовывал в тетрадку то, что у них получилось. Насчет какого-то слова они очень долго спорили и попытались сами всей компанией забрать у него ручку и поправить. Вот только ручки - и шариковая, и гелевая - оказались для них тяжеловаты. Кого-то даже чуть не придавило...
Он снова побежал в магазин, на этот раз выбрал там чернила и самую легкую перьевую ручку. С пером петрарки, конечно, управлялись чуть-чуть легче - по должности положено! - но им было очень трудно согласовать свои бригадные действия. Тогда он отщепил тоненькую щепочку от спички и налил чернил в крышечку банки. С щепочкой у них уже получалось управляться вдвоем, и они жутко этому обрадовались.
Перелистывать страницы у них тоже вроде бы получалось, и Петро решил пока пойти пока себе что-нибудь приготовить. Только он уже собрался сесть обедать, как трое из его гостей влетели на кухню с диким верещанием, явно зовя его за собой. Оказалось что один из тех, кто орудовал щепочкой, зацепил крылом чернила и упал на стол.
- Тихо, тихо... - испуганно сказал Петро, аккуратно взял бедолагу на ладонь и понес в ванную. Вся компания сопровождала этот поход с некоторым нервным жужжанием. Он, насколько мог аккуратно, даже можно сказать - нежно, уголком полотенца протер крылышко. Подопечному явно от этого было больно, но он стойко терпел. Потом Петро отнес болезного обратно в комнату, положил на стол и включил над ним лампу, чтобы тот и подсох, и набрался сил. Все это время все остальные так и кружились над ними - только к финалу сей операции в их жужжании явно проявились одобрительные нотки.
Петро уже собрался убрать чернильницу, но тут гости, что-то между собой обсудив, яростно запротестовали. Они поднялись в воздух и практически вытолкали его на кухню - мол, не твое дело, мужик, сами разберемся.
Как только им это удалось, немедленно потребовалось открыть форточку. Двое из подопечных моментально в нее выпорхнули, а остальные дали хозяину понять, чтобы он занимался своими делами. Да. А форточку не закрывал.
Петру ничего не осталось, как вернуться к своему обеду. Не успел он после еды приняться за мытье посуды, как посыльные вернулись, да не одни.
Вслед за ними барражировали четыре Гоголь-Рогаля. Непосвященный и просто маловнимательный человек наверняка принял бы их за самых обычных майских жуков. Ну, может, и не очень-то обычных. Но стоило чуть внимательнее присмотреться, как становилось понятно, что перед тобой самый что ни на есть настоящий Гоголь-Рогаль.
Вся компания сделала вокруг него круг почета и торжественно отправилась в комнату. Петро оставил посуду в мойке и пошел вслед за ними. Рогоносцев все прочие приняли весьма дружно, да так, что сразу стало ясно - давно знакомы.
После недолгого ритуала приветствия вся компания очень быстро перешла к делу. Оказалось, что два Гоголь-Рогаля легко и дружно поддевают своими рогами страницы букваря, а два других, макая свои рога в чернила, занялись собственно письменностью. С этого момента Петра почти не трогали. Ну разве что когда натыкались на слова, смысл которых они сами понять не могли, что-нибудь типа "мамонт" или "йод".
На следующий день, вернувшись с первого рабочего дня на новом месте, Петро сунулся было посмотреть на успехи своих подопечных, но его опять очень быстро вытолкали ужинать, дав понять, что все в порядке и его вмешательства пока не требуется. Петро, правда, успел заметить, что некоторые из его гостей быстрее прочих поняли материал и теперь уже сами обучают ему остальных.
И еще он понял, что некоторым из них букваря уже недостаточно. Перед тем, как ложиться спать, он перекопал свой книжный шкаф и извлек из его закромов Большую Детскую Энциклопедию, купленную ему, еще тогда школьнику, его отцом. Лег, но через минуту снова подскочил, достал из нижнего ящика стола стопку бумаги - крылатые ученики показали, куда ее лучше положить.
На неполную неделю он почти забыл о существовании петрарок. Тем более - пришлось в авральном режиме изучать новые для него программы и всякие прочие, как их, новые технологии. В результате он уходил на работу рано утром, а возвращался только к ужину. Петрарки копошились в своем углу, шурша страницами и бумагой, как исправные гимназисты. Разве что иногда просили еще добавить бумаги или чернил.
Прошла неделя, пришли законные выходные. Петро вдоволь выспался, спокойно со вкусом, никуда не торопясь, позавтракал и только уже тогда направился к своим гостям инспектировать их успехи. Исправлять, конечно, пришлось много, но стало ясно, что ловят они все буквально на лету, причем в прямом и переносном смысле слова. Со словами особых проблем не было, хотя, конечно, некоторые они поняли весьма по-своему. Но вот с построением предложений - как у любого иностранца, приехавшего в Россию первый и имеющего в своем запасе небольшой набор слов.
Если еще учесть, что сам он тоже врожденной грамотностью не обладал, да и учитель из него получался не очень, то вывод напрашивался сам собой. Требовались учебники, да и бумага уже кончалась.
Все это дело съело примерно половину аванса. Но дело-то было важное, нужное, для... И тут то он впервые задумался, а для чего же оно таки нужно. Но очень скоро эта мысль перебилась другой: "ТАК НАДО"! Ну, надо, значит надо, подумал Петро и забыл об этом.
Почти всю следующую неделю гости исправно копали учебники. Почти исправно, потому что обнаружилось, что в новолуние они три дня валяются без сил, также как в полнолуние - всячески веселятся.
"В конце концов, должны же и у них быть какие-то выходные!" - думал Петро.
Конечно, сам Петро претензий к этому не имел. Они даже начали немного общаться посредством "деловых писем", немного косноязычных - именно по делу, пока не ускорился процесс "вопрос-ответ". К завершению третьей недели наиболее продвинутая часть петрарок переключилась на художественную литературу. Для начала он подсунул им Пушкина и сборник сказок.
Вот тут-то и нарисовались новые сложности. В спорах о юморе, морали и двойных и более смыслах некоторых слов, фраз, объяснениях о смысле жаргона они засиживались до трех часов утра, а то и дольше - и все равно дело шло крайне медленно. В результате в очередной день придя с работы, он обнаружил у себя нового гостя. На этот раз это был Соловей-Распойник. Он с легкостью нараспев имитировал любые звуки. Еще недели две продолжались "двойные пытки" - что обучением соловья, что все той же длительной перепиской.
Петро хронически не высыпался. Правда, и его тетрадка с их языком значительно пополнилась, хотя дело шло много медленнее, чем у его гостей. Он уже начал уставать от происходящего, и, к тому же, обнаружилась еще одна неприятность. Соловей прекрасно поддавался обучению и даже уже в некоторых случаях начал осмысленно переводить, но читать не мог никак. Либо у него в принципе глаза настраивались иначе, либо это была какая-то разновидность дальнозоркости. Посему затянутые ночные посиделки все еще продолжались.
Короче, лучше соловей на кухне, чем начальство без башни! - бурча, напоминал себе Петро и, обреченно вздыхая, - у-ты черт! опять кофе сбежал! Нет, точно сбегу в Петропавловск!
Когда у Петра снова появились вопросы на вечную тему, а также - зачем ему все это нужно, компания пополнилась очередной раз. Гости тоже видели его мучения, посему сюрприз подготовили заранее.
Вечером очередной субботы прозвенел дверной звонок. Петро засуетился, пытаясь объяснить компании, что им лучше бы спрятаться, на что соловей пропел ему: "не бойся своих". Петро озадаченно открыл дверь. Новые гости представились сами.
- Котученый, - промяукало серое-лохматое, при более подробном рассмотрении которого можно было опознать что-то вроде дикого камышового кота, только с очень пушистой, на удивление хорошо ухоженной шерстью.
- Читай-Болтай, - прозвучало из под кота, и кот катнул это нечто вперед. Оно больше напоминало колобка неправильной формы. Памятуя приключения с дальним родственником последнего, для "читателя" была приспособлена гнездовая подушка на полу, чтобы ему, читателю, было некуда падать. Покопаться в закромах кладовки конечно пришлось - у Петро давно уже не было гостей с ночевкой, но в конце концов всё было устроено в лучшем виде...
- Так-так-тааак! - поздоровался Петро. - Вечер добрый. Ну а Вас, мистер ученый кот, чем кормить?
- Котученый! - снова отрекомендовался кот.
- Что?
- Меня зовут Котученый, воды пожалуйста, а лучше мм-молока...
А мясо или рыба?
- Я сам...
Петро от неожиданности хмыкнул.
- Это сильно упрощает дело,- и проводил гостей в комнату, а вопросы о нужности сильно увеличившейся странной компании снова куда-то пропали.
Действительно, дело пошло влет. Болтай читал книги, соловей переводил, кот разъяснял непонятное, Гоголь-Рогали практически освоили каллиграфию, чем теперь и занимались вчетвером, страницы листал тот же вежливый кот. Петра снова оставили в покое, только стало требоваться значительно больше бумаги. Петрарки отработали свой сигнал тревоги и при каких-либо посторонних визитерах или гостях Петра прятались молниеносно сами, без предупреждения. Это вполне имело смысл, потому что в магазине, где он покупал бумагу, его записали в мелкооптовые покупатели и, даже не спросив, желает он того или нет, приставили к нему агента, который доставлял бумагу и прочее на дом. Выглядело это примерно так: "Аллё, Петр Самуилович, агент Достоваевский беспокоит. Что Вам Сделать Сегодня?"
Котучёный, конечно не требовал еды, уходя по ночам - кажется, на охоту. Это было несложно. Первый этаж имел явные преимущества. Но через некоторое время он начал водить к себе кошку. Петр обеспокоился.
- Котофея! - представил ее кот и потребовал помощи - отмыть и вычесать. Хорошо, что хотя бы он все смог объяснить, и кошка не сопротивлялась. Под диким комком грязи обнаружилась вполне симпатичная сиамочка.
Неожиданно появился первый результат. Первым результатом оказалась немаленькая стопка стихов, в основном сонетов. Как ни странно, весьма неплохих. Петр даже всю эту стопку с удовольствием прочитал за вечер. Потом пошел на кухню, почесал в затылке и задал вопрос:
- А что с этим делать, товарищи дорогие? Среди моих знакомых не то что издателей, но и читателей нет! Разве что какие забойные детективы...
- Не печалься, ступай себе с богом - фыркнул кот и сунул ему под нос очередной номер "Литературной Газеты". Сами, между прочим, попросили выписать.
В маленькой незаметной статье говорилось, что некий критик Е.С. Неверов объявил конкурс поэзии в классическом стиле. Петр отвез стихи по указанному адресу. Не прошло и недели, как ему позвонили.
- Во-первых, Петр Самуилович, вы, бесспорно, выигрываете конкурс, а во-вторых, газета предлагает вам в качестве приза огромные скидки, чтобы это все воплотить в книгу.
Бесспорно, какой-то в этом был подвох. Но Петру было достаточно было представить свою фамилию на обложке, и он моментально согласился.
Вся его зарплата потянула экземпляров на 400. Радовало еще то, что вопросы реализации книги взял на себя сам критик - даже не поленился написать лестное предисловие и хвалебную статью в газете. Вот только далее дело не пошло. На все вопросы Петра критик отвечал, что наш народ обнаглел, стихов не читает, книжка в магазинах и на складе лежит мертвым грузом, соответственно прибыли нет. В издательстве ругаются, говорят мол, вот если бы это была фантастика, детектив, на крайний случай сказка типа "Гарри Поттера"...
Петро обсудил этот вопрос со своими домочадцами. Они ответили ему, что подумают. На следующий день дома был новый гость. Петр не успел задать вопроса, как получил ответ. Слово взял Котученый:
- Это ФинФилин, он будет иногда прилетать и давать ценные советы. Жить ему здесь неудобно, потому что он работает еще в пяти местах.
Нехорошая мысль у Петра снова ушла куда-то вглубь.
Через некоторое время у Котофеи появились "333 рассказки Котофеи". Даже не вдаваясь в их содержание, ФинФилин начал ругаться. Судя по очень короткому переводу его фраз, весьма непристойно.
Основной смысл его тирады можно было понять примерно так: "Вы с ума посходили! Вы хотите навлечь на себя Оперативную Команду Ангелов-Эфтанайзеров под руководством Жулия Резаря? Переделать срочно!"
После переделки получилась серия детективов "Цепкий коготь детектива Мурининой". Этот вариант ФинФилин одобрил, но для полноты эффекта посоветовал найти в целях экономии средств собственного иллюстратора. Выдержав воистину театральную паузу, якобы для того, чтобы почистить свои и без того идеальные перья, как будто мимоходом сказал: "Гхм! Кстати, у меня как раз есть на примете таковой"...
Так в доме появился Леонардо де Пинчер. Он мел ушами пол и жалобно скулил.
Скоро книга была готова и даже имела немалый успех. Следующей стала серия "Кот да Пинчер". Кот жал на счастье лапу художнику - еще бы, было за что.
Петра даже начали узнавать на улице. Естественно, ведь печаталось всё это под его именем, и на книгах и даже в газетах начали мелькать его фотографии.
Пришлось возобновить водительские права и приобрести старенькую иномарку, чтобы хотя бы в метро с автографами не приставали. Правда, нельзя сказать, что таковые перемены Петру не нравились. Снова на горизонте нарисовался критик Неверов, принес гонорар за стихи и даже запись нескольких из них в виде песен одной из известных современных групп. Предложил сотрудничество. ФинФилин собрал по своим каналам информацию о нем, и оказалась она весьма нелестной. В любом московском издательстве Неверова, за глаза, конечно, называли наш Еретик Степанович.
И - эх... Все выкладки по тому, сколько он вложил в запись этих песен и сколько получил... Вместо резюме добытой информации Филин предложил Петру самому заниматься такими вопросами.
Не прошло и пару дней, как проявились некоторые неприятные стороны присутствия в доме данной компании - всё дело в том, что Читай-Болтай ночью пытался учить стихи. У Котофеи срабатывал эффект раздражителя и она начинала его катать по комнате, на что просыпались Гоголь-Рогали и начинали кружить над ними, пока они не успокоятся, а потом дружно запихивали 'читателя' в его гнездо. А надо признать, что сквозь дрему сие воспринималось как налет бомбардировщиков на бейсбольное поле. Пытаясь утихомирь оных, соловей стрекотал словно зенитный пулемёт, в ответ на что Котученый завывал сиреной воздушной тревоги. Вот тут-то у Петра снова начала снова вырисовываться мысль о том, нужна ли ему такая компания.
Короче - с работы Петру пришлось уйти, тем более там на него уже все косились с жуткой завистью. Да и квартиру через некоторое время он тоже был вынужден сменить на коттедж на окраине. Вся бригада пахала с полной отдачей. Теперь он и сам полноценно участвовал почти на всех стадиях процесса. Еще бы.
Отбрыкиваться от интервью удавалось все реже, а для этого и ему пришлось многому подучиться у своих подопечных. Вот только и братва не упустила его из внимания. Тогда компания пополнилась снова, на этот раз тремя Полкодавами. Братву это, конечно, не совсем испугало, но относиться к нему стали мягче и уважительнее. Сам Петр Васильич уже давно знал языки не только своих подопечных, но и даже растений в своем саду. И чем больше с ними общался, тем больше растениям завидовал.
-Вот ведь спокойная размеренная жизнь. Изо дня в день, из года в год, все знакомо, все привычно, торопиться некуда, цели определены - точнее некуда. Расти себе потихонечку и давай плоды. Ведь в наше время люди образованные, никто не ждет винограда с вишни или яблок с ёлки. Не то что люди, вечно суета, беготня, неожиданности. Привыкнешь к одному, появляются новые правила, новые режимы, и даже страшно сказать - новые законы.
Но процесс двигался, и требовал полной отдачи. Чуть не с пеной у рта Петро отспорил у своих домочадцев выпуск серии книг по уходу за садовыми растениями. Серия прошла на 'ура'. Его даже пробовали пригласить в Ботанический Сад - но он отказался - мне, мол своего сада хватает. Но чем дальше, тем больше он пропадал в саду, вел с растениями философские споры. Его компания даже сама перемещалась в сад, когда нужно было обсудить что-то важное. Периодически даже полкодавам приходилось загонять его в дом, чтобы он сам не забывал поесть.
Вы спросите, что с ним сейчас? Тщательно со здоровенной стремянки снимает по штучке и упаковывает каждое яблочко. Скупил под свой сад несколько соседних участков, окружив их огромным глухим забором - и теперь каждые выходные на рынке. У него конечно, самые дорогие фрукты и овощи, зато самые лучшие. Вон он, в третьем ряду стоит. Не верите? Да давайте с вами поспорим! Спросите у любого садовода, у любого издателя, попробуйте прочесать всю область, и самый лучший сад, который вы найдете будет за серьезным забором с хорошей охраной полкодавов, и с табличкой на воротах: 'Петр Самуилович Симецкий - просьба не беспокоить!'
А книги? Книги, говорят, все пишутся, да и компания, конечно же, выросла, иначе зачем бы такой сад?
Но это уже, господа, совсем, совсем другая история...