Аннотация: Какой девушке не хотелось почувствовать себя настоящей принцессой? Ну а "Золушка" в детстве вообще была моей любимой сказкой!
Золушка
Ирина АС
Турция. Страна лазурных морей и жаркого солнца, страна, где гармонично сосуществуют Восток и Запад, страна, куда сейчас направлялась Илка.
Отдых, столь терпеливо ожидаемый ею на протяжении последнего месяца, теперь манил своей близостью, и она совершенно потеряла покой.
Последнюю ночь перед вылетом она почти не спала, и даже двухчасовой перелёт на самолёте не испортил ей впечатления спокойствия и неторопливой размеренности жизни этой страны с её маленькими курортными городками.
"Ничто не сможет нарушить этой замечательной атмосферы", -- думала Илка, в первый раз за последние несколько лет увидев море. Тихо и спокойно -- именно так она хотела провести эту неделю.
Однако лишь один, почти мимоходом брошенный взгляд лишил её столь ценного и долгожданного покоя.
* * *
Ужин, как обычно, был великолепен. Разнообразие блюд разставляло глаза разбегаться, а широкий выбор и шведский стол были почти мучительными -- хотелось съесть (или хотя бы попробовать) как можно больше, поэтому поглощение пищи в тихой и размеренной обстановке каждый раз превращалось в погоню за едой. Фрукты, овощи, салаты и нарезки, отдельно -- хлеб и булочки всевозможных форм, размеров и наполнений, напитки с алкоголем и без, мясо, рыба, горячие блюда, супы и, разумеется, разнообразные десерты. Всё это было расположено в огромном зале; там же находились и столы для гостей отеля.
Однако Илка выбрала столик на свежем воздухе -- с видом на горы и море, на бассейн и бар. Несмотря на работающий в здании кондиционер и почти невыносимую жару снаружи, она была ещё слишком непривычна к морскому горному воздуху, а поэтому решила сполна насладиться им во время неспешной вечерней трапезы.
Первый день после приезда прошёл на удивление хорошо (не считая, правда, поломанного дверного замка, который, впрочем, достаточно быстро починили) -- Илка легко пережила адаптацию к смене климата, компенсируя чрезвычайно жаркий воздух неожиданно холодным морем, а холодное море -- тёплым бассейном.
Чашечка кофе после ужина -- святое. Сидя за столиком с видом на горы и море вместе со своей матерью, её сотрудницей, тётей Валерией, и её (сотрудницы) дочерью Никой, Илка наслаждалась тем, как сумеречная прохлада сменяет дневной зной.
-- Так мы поедем на остров Клеопатры? -- нетерпеливо вопрошала свою мать Ника.
Из всех экскурсий, предоставляемых отелем, Илка хотела бы поехать именно на эту. По легенде, Марк Антоний привёз Клеопатру -- свою невесту -- в Турцию. Она была в восторге от этой насыщенной восточными традициями страны. И, по её словам, только одно обстоятельство мешало ей наслаждаться чудесами дивного края -- отсутствие такого песка, какой был в её родном Египте. Во имя своей любви Марк Антоний нарядил несколько галеонов к берегам Египта и в день свадьбы подарил своей возлюбленный остров, на котором находился пляж с египетским песком.
Естественно, это была не более чем легенда; однако Илку привлекла вовсе не красивая история любви. По рассказам экскурсовода Оксаны, студентки факультета международного туризма из Киева (ну надо же, ехать в Турцию из Киева, чтобы встретить гида-земляка!), море на этом острове имело особую прелесть для ценителей красоты: вода у берега была совсем прозрачной, чуть дальше переходила в лазурь, потом -- в аквамарин и, наконец, под дальней горой приобретала цвет индиго.
Лишь только услышав об этом чуде природы, Илка загорелась: ей хотелось испробовать новый цифровой фотоаппарат, и желательно на каком-нибудь живописном экзотическом виде. Ника тоже всеми руками голосовала "за", она же и вызвалась уговаривать матерей.
Илка горячо поддержала свою маленькую (ей не было ещё и одиннадцати) единомышленницу, и вскоре обе матери, не выдержав напора дочерей, сдались на волю победителей.
Вся компания вышла из-за стола; младшее поколение весело переговаривалось, довольное предстоящей поездкой, а старшее уже обеспокоено перебирало, сколько всего придётся с собой взять: купальники, полотенца, солнцезащитный крем и -- обязательно -- шляпки-панамки (немудрено ведь и солнечный удар на такой жаре схлопотать!).
Вокруг столиков резво сновали официанты в форменной яркой одежде, проворно убирая остатки ужина. Довольные сытые постояльцы неторопливо покидали ресторан. Илка замыкала шествие квартета; проходя мимо одного из официантов, она бросила на него случайный, ничего не значащий взгляд. Тем же ответил ей и высокий загорелый парень-турок в униформе и со странной модной причёской-ёжиком. Однако, только успев опустить глаза, официант поднял их вновь -- и вперился в Илку долгим оценивающе-изумлённым взглядом.
Девушка так смутилась, что опустила глаза. И что такое с этими турками? Каждый второй будто пытается раздеть тебя взглядом!
Илка негодовала; и вдруг, чуть повернув голову, почти краем глаза заметила...
Карие глаза. Тёмные и глубокие, наблюдали за ней. Но как только девушка повернулась навстречу этому взгляду, как обладатель его мгновенно испарился.
Илка пожала плечами (мало ли?), и происшествие вскоре забылось.
* * *
Экскурсия на остров Клеопатры оправдала все самые смелые ожидания. Красочное море настолько впечатлило Илку, что она отщёлкала почти все имеющиеся в её распоряжении кадры. Катер, который доставил туристов на остров, теперь забирал их обратно; девушка была полностью погружена в свои мысли, увлеченно просматривая фотографии. Вдруг какое-то чувство холодком пробежало по её спине. Илка быстро обернулась -- и успела (опять-таки краем глаза) заметить тот же беспокойный взгляд, взволновавший её вчера.
Однако, как и в прошлый раз, ничего более существенного ей увидеть не удалось. Илка поёжилась: что-то это не больно походило на совпадение. Но и показаться дважды ей тоже вряд ли могло.
Впрочем, девушка обладала живым, весёлым нравом, и долго зацикливаться на чём-то, что ей могло примерещиться, было не в её правилах.
В любом случае, впечатлений было -- хоть отбавляй, и весь остаток дня квартет провёл за обсуждением поездки.
* * *
Шёл уже четвёртый день её пребывания здесь, и наконец-то они прямо после обеда пошли отдыхать в номер, как обычно, а спустились к морю.
Нестерпимо громко кричали, переговариваясь между собой, цикады. Невыносимая жара плавила тело. На небе не было ни облачка. Только сосны, тяжело нависая над землёй своими кронами, спасали от палящего солнца. Полдень.
Два часа, проведённых у охлаждающего (и это ещё мягко сказано!) моря, требовали немедленно согреть физическую оболочку, и Илка, несмотря на недовольство матерей, смогла-таки уговорить их искупаться в прогретой южным солнцем воде бассейна.
Каково же было негодование девушки, когда, буквально через пять минут после того, как она забралась в бассейн, её оттуда выгнали. Впрочем, её гнев продлился недолго -- как только она узнала причину, по которой их столь нагло выдворили из тёплой вод, она тут же успокоилась.
Команда ребят, занимающаяся развлечением гостей отеля, придумали забавную игру с доской для сёрфинга, мокрым полотенцем и мячом -- такой себе своеобразный баскетбол на воде. Фокус заключался вот в чём: нужно было с разбегу запрыгнуть на доску, где уже лежало мокрое полотенце и, не потеряв при этом равновесие, забросить мяч в коробку, находящуюся в руках одного из команды, который стоял на бортике рядом с бассейном.
На первый взгляд -- ничего особенного. Однако выполнить условия игры оказалось куда труднее. Один за другим выстроившиеся в очередь игроки терпели неудачу; некоторым удавалось удержаться на скользкой поверхности доски, но им не было суждено попасть мячом в корзину.
Парень-турок, державший коробку, сильно потерпал: казалось, каждый игрок пытается попасть мячом в него, а не в корзину.
Зрители сходили с ума; аплодисменты и смех попеременными взрывами оглушали Илку. Девушка с увлечением наблюдала за течением игры.
На дорожку для разбега вышел парень. Илка напряглась. Это был как раз её тип: высокий, подтянутый, крепкий, не слишком худощавый; с тёмно-каштановыми волосами, с тонкими чертами лица... Не красавец, но очень привлекательный, излучающий непонятную внутреннюю силу.
"И хорошо двигается", -- про себя заметила Илка, наблюдая, как парень с разбегу запрыгивает на доску, пытаясь удержать равновесие.
Удача улыбнулась ему; он бросил мяч -- почти не глядя -- и попал. В корзину, а не в турка, державшего её, к огромному изумлению и облегчению последнего. Шквал аплодисментов оглушил победителя -- и он спиной свалился в воду.
Илка видела, как он неуклюже упал в воду, подняв тучу брызг, как, отфыркиваясь, вынырнул, как двумя мощными гребками доплыл до бортика, как, проигнорировав ступеньки, подтянулся и вылез из бассейна.
Девушка удивлённо моргнула: надо же, она тоже не любила выходить из воды, поднимаясь по лестнице.
Её неожиданно схватили за руку; она резко обернулась и увидела ухмыляющуюся физиономию турка -- того самого, который всю эту игру и затеял.
Он бесцеремонно потащил её к началу дорожки для разбега; Илка была столь ошарашена, что почти не сопротивлялась.
Турок всучил ей мяч, отсчитал раз-два-три и дал команду стартовать. Илка машинально разбежалась, прыгнула и -- неожиданно даже для самой себя -- удержалась на доске. Шатко балансируя, девушка проскользила несколько метров по поверхности воды. Изготовилась к броску, бросила, попала и, красиво изогнувшись, прыгнула в воду.
Илка вынырнула и в два счёта оказалась на бортике; оглянувшись, увидела мяч в корзине; отвернулась.
Глаза. Те же карие глаза наблюдали за ней -- как она резким привычным жестом отжала волосы, как по её коже заструились прохладные ручейки, которые тут же высыхали на палящем солнце.
Илка обернулась, почувствовав взгляд; её будто током ударило. Это был он, тот парень, за которым она наблюдала с таким интересом.
Но он уже отвернулся и через пару секунд затерялся в толпе.
* * *
Илка резко села в постели. Недовольно поморщилась, взглянула на часы -- два часа ночи.
Ей приснились глаза -- его глаза. Испытующие, жёсткие, колючие, как кусты ежевики.
Девушка встала. Эти глаза преследовали её днём, так теперь и ночью покоя не дают!
Она поёжилась, как от озноба. Подошла к кондиционеру, выключила его, распахнула окно.
Опять кричали цикады. Тёплый ветерок ласкал кусты с яркими тропическими цветами, а они отвечали ему лёгким благодарным шелестом.
Илка взглянула на безмятежно спящую мать на соседней кровати; тихо улыбнулась.
"Не волнуйся, пошла прогуляться." Записка легла на кровать девушки.
Илка влезла шорты и рубашку; вышла, прикрыв за собой дверь.
* * *
Ночь была изумительная. По-южному тёплая, пахнущая пряными ароматами горных цветов и солёным до невозможности морем. Огромная луна освещала всё так ярко, как днём, но, время от времени скрывая за тучами свой лик, погружала весь окружающий мир в тьму.
Илка уверенно шагала по аллее вниз, к морю. Вот она вышла к пирсу, пошла вдоль лежаков, дальше, пока с трёх сторон от неё не оказалась вода. Остановилась и присела на низкое сиденье.
Луна заливала открывавшийся перед ней вид серебром. На воде лежала лунная дорожка.
Девушка наблюдала за мирно спавшими домиками, когда луна спряталась за тучу, и мир вокруг неё погрузился во тьму.
Где-то со стороны берега послышался тихий всплеск, будто кто-то прыгнул в холодную морскую воду прямо с высокого камня набережной.
Вышла луна. По воде рядом с берегом расходились широкие круги.
"Кому приспичило купаться в три часа ночи?" -- поморщилась Илка.
Возле самого пирса, рядом с тем местом, где сидела девушка, из воды неожиданно показалась голова. Илка была не робкого десятка, и тем не менее вздрогнула от неожиданности.
Девушка сидела тихо -- прислушивалась; было слышно, как непрошеный ночной пловец подплыл к лесенке на пирс. Она увидела высокую, освещённую луной фигуру, в которой безошибочно узнала незнакомца, привлекшего её внимание сегодня днём.
Илка задержала дыхание; видимо, он совсем не удивился, что на пирсе посреди ночи сидит девушка, -- будто ожидал её там увидеть.
Он подошёл к ней почти вплотную и застыл, разглядывая её своими беспокойными глазами.
Илка вздрогнула во второй раз -- по её коже пробежал мороз от его взгляда. Её бесило, что она вот так позволяет ему разглядывать себя, и в то же время таяла под внимательными карими глазами.
Он чуть наклонился и взял её за руку; от его прикосновения она вдруг полностью успокоилась.
Его кожа была холодной и мокрой, а рука -- сильной и крепкой. Теперь, когда он вёл её за собой, оказалось, что он почти на голову её выше.
Они прошли по знакомой аллейке, вышли к зданию ресторана. Она безропотно следовала за ним.
Через несколько минут они вошли в комнату -- он впереди, она за ним. В недлинном коридоре висело большое зеркало; в нём отразилась красивая темноволосая девушка лет восемнадцати, покорно идущая за высоким загорелым парнем.
Большая двухместная кровать занимала почти всю площадь комнаты. Он повернулся к ней лицом, длинными сильным пальцами провёл по её загорелому плечу, спокойным и естественным жестом прикоснулся к ямочке на шее, скользнул вниз и наткнулся на ворот лёгкой рубашки.
Она подняла глаза; он смотрел на неё своим странным взглядом. Она медленно кивнула. Его пальцы неуловимым движением расстегнули верхнюю пуговицу, за ней -- следующую, и ещё одну...
Расстёгнутая рубашка приоткрыла полоску нежной кожи. Он крепко прижал её к себе; сквозь его холодную кожу неуловимо просачивалось внутреннее тепло его тела. Он зарылся лицом в её душистые волосы, вдохнул сводящий с ума аромат, нашёл губами её маленькое нежное ушко, мягко поцеловал.
Она вздрогнула; его губы соскользнули на её шею. Она откинула голову назад, прикрыла глаза; из полуоткрытого рта вырвался еле слышный вздох.
Рубашка упала на пол. Ловкие пальцы отыскали пуговицу. Он медленно стянул с неё короткие белые шорты, и они последовали за рубашкой.
Она чувствовала горячие поцелуи на своей коже; мыслей не было, остались лишь ощущения. Она даже не заметила, когда он успел раздеть их обоих.
Она приоткрыла глаза; он стоял перед ней на коленях и осыпал медленными поцелуями упругую кожу нё живота. Она взяла его голову своими руками и потянула его вверх. Он выпрямился; блеснули его глаза. Он наклонился и поцеловал её в уголок рта; она чуть повернула голову, сама нашла его губы, нетерпеливо прижалась к ним.
Он вдруг потерял всё своё хладнокровие. Резким движением поднял её на руки, впился в её губы жгучим, жалящим поцелуем, приоткрыл их, смешивая дыхания.
Они боролись, перемешивая ласки с грубостью, силу с робостью, страсть с нежностью. Он был опытным, но с ней вдруг растерялся, не зная, что ему делать.
Движения постоянно меняли ритм -- медленные, быстрые; наслаждение переплелось с мучительным ожиданием, и, когда она поняла, что терпеть больше не сможет, внутри вдруг взорвалось маленькое горячее солнце; взрывная волна тёплым облаком обволокла её всю.
Она тяжело дышала и слышала, что его дыхание столь же прерывистое и неровное. Тихий стон вырвался из его груди. Горячие волны понемногу затихали, уступая место всепоглощающей нежности.
Она положила голову ему на грудь, тонкими пальчиками погладила загорелую разгорячённую кожу. Он поймал её руку своей, прижал ладошку к губам, поцеловал внутреннюю сторону запястья, потянулся выше.
Она обняла его за шею; он прижал её к себе, поцеловал длинным горячим поцелуем.
* * *
Она вышла из душа, замотавшись в белое махровое полотенце, и прошлёпала по холодным мраморным плиткам к кровати. Он безмятежно спал, чуть улыбаясь во сне.
Она собрала свою живописно разбросанную по полу одежду, быстро привела себя в порядок, ещё раз оглянулась, улыбнулась и вышла, тихо прикрыв дверь.
* * *
В половине четвёртого он ждал её на пирсе. Страстное нетерпение захлёстывало их обоих; они едва успели переступить порог, и тут же набросились друг на друга чуть ли не с яростью.
А потом она ушла так же, как и вчера -- тихо, пока он спал, с едва слышным вздохом перед уходом.
* * *
Утро дня перед вылетом было отмечено особой торжественностью: Илка встречала рассвет у моря.
За горой, что высилась над морем вдалеке, плескалось жидкое золото, но солнце пока медлило, освещая лишь верхушки гор напротив, не желая показываться на глаза.
День казался пасмурным, но вот тонкий краешек солнечного диска выглянул из-за верхушки горы, переливая золото -- горячее и чистое -- в море и на небосвод, как из переполненного тёплым южным вином бокала.
Девушка наблюдала за рождением нового дня -- её мысли и чувства откликались на прекрасную картину, нарисованную мастерской рукой природы и живущую яркими искрящимися красками. Девушка чувствовала в себе рождение новых чувств. Она понимала, что её чувства почти незаметно изменились за эти два дня. Она испытывала по отношению к этому парню не страсть уже или слепое желание, но чувство более глубокое, оттенённое светлой грустью и наполненное неудержимым весельем. Чувство восхода, чувство рождения чего-то возвышенного, чистого, способного своим светом озарить сумрак будней и тьму неудач.
Вокруг раскалённого добела солнечного диска теперь плясали красные языки пламени. Илка разделась и тихо, почти без всплеска прыгнула в холодную утреннюю воду.
* * *
-- Мам, ну ничего со мной не случится, -- Илка сложила руки в умоляющем жесте. -- Ну можно?
-- Ладно, поедешь ты на свою мыльную дискотеку, -- её мать наконец далась. -- Только смотри мне, Илона, ничего не потеряй!
-- Да я и возьму с собой только то, в чём поеду! -- согласно закивала Илка.
В двенадцать собирались у входа в гостиницу. Молодёжь забила весь автобус, но Илке повезло -- ей каким-то непостижимым образом удалось занять первое место, прямо возле выхода. А если учесть ещё тот факт, что автобус был открытым, то девушка получила море удовольствия от одной только поездки.
Bar Street -- Улица Баров -- сияла огнями. Лазерные лучи вписывали в высоком ночном небе названия клубов, из каждого бара неслась своя музыка, подкрепляемая дымовыми и лазерными шоу, от многоголосого грохота закладывало уши.
Илка облюбовала себе клуб "Crazy Daisy" -- внутри яркими зелёными лучами высвечивались целые пласты дыма, объёмные, формирующие причудливые фигуры; на специальных подиумах показывали чудеса гибкости и изобретательности полуодетые танцовщицы. Поговаривали, что именно в этом клубе в два часа ночи начнётся пенная дискотека.
Потусовавшись с полчасика там, Илка решила пройтись по Bar Street, посмотреть остальные клубы -- благо, вход был бесплатный: входи и танцуй до упаду, только за напитки и плати.
"Areena", "GreenHouse", "Galeon" -- названия кружились в бешеном вихре пере глазами девушки. Час беготни по клубам выбил её из сил, и она примчалась в "Crazy Daisy" взмыленная, но всё ещё горящая желанием потанцевать в пене.
И её желание сбылось. Из пушки, подвешенной над головами веселящейся молодёжи, вдруг неудержимо полезла пена, сплошным потоком накрывая танцующих. Илка нырнула в неё, и густые мыльные пузырьки мгновенно накрыли её с головой.
Впрочем, Илка очень скоро пожалела об этом. Изящные, оригинальные босоножки скользили на ногах; пена сделала своё дело, и одна туфелька не пожелала сидеть на ножке хозяйки.
Девушка безуспешно пыталась найти путешественницу, однако пена не позволяла что-либо разглядеть, и Илке пришлось уйти ни с чем.
Это обстоятельство слегка подпортило впечатление от поездки. На обратном пути весь автобус обсуждал новую историю Золушки, и Илку окружили вниманием и заботливыми, участливыми расспросами.
Но девушка уже думала о другом. В половине четвёртого её ждал на пирсе он, и она не могла не прийти.
* * *
Это была их последняя встреча, и она опять уходила.
Уходила с чувством незавершённости и беспокойства, непонятным и тревожащим её.
Обернулась; он спал.
-- Прощай, -- слетело с её губ первое и прощальное слово.
Дверь мягко закрылась; она ушла.
Он открыл глаза.
-- Нет, -- произнёс тихий бархатный голос. -- До свиданья.
* * *
Илка шла по улице родного города. Турция стала прекрасным воспоминанием, которое омрачалось попеременно то сомнениями, то сожалением. Девушка уже успела раскаяться в том, что хотя бы не заговорила с ним. Она поняла, что это не было курортным романом, что она позволила себе больше, чем должна была, -- позволила себе влюбиться.
Отчаяние было столь сильным, что девушка не смогла даже найти в себе силы, чтобы поделиться с кем-нибудь своей тайной.
Илка шла в толе; люди ни на что не обращали внимания. У каждого своя судьба, своя жизнь, свои заботы. Равнодушная, безжалостная толпа.
Девушка поискала взглядом в толпе -- будто хотела найти в ней кого-то, небезразличного к её переживаниям.
И нашла. Карие беспокойные глаза посреди улицы. Его глаза.
-- Больше не теряй, -- он протянул ей потерянную туфельку. -- Золушка.